Фракталити [Екатерина Константиновна Гликен] (fb2) читать онлайн

Екатерина Гликен Фракталити

Ровно сто шестьдесят два года назад земная станция отправила несколько капсул, начиненных человеческими эмбрионами, в разных направлениях по всей необъятной Вселенной.

Это сейчас всё легко и просто. Человечество шныряет сквозь чёрные дыры в любую точку галактики, а тогда, сто шестьдесят два года назад, современные возможности казались совершенно ненаучной фантастикой и вызывали смех. Тогдашнее человечество умело справлялось только с одной задачей — разрушение. Оно стремилось уничтожить всё: флору и фауну, расы и народы, культуру и, наконец, саму планету, тысячелетиями терпевшую мыслящих двуногих на своей поверхности. И вот, как казалось тогда, этому терпению пришёл конец, потому что разум человеческий нашёл-таки, как уничтожить всё без остатка. Сто шестьдесят два года назад люди стояли на пороге ядерной войны. Бум — и всё исчезнет. Сразу. Навсегда.

Ни один из властителей, однако, не решался нажать красную кнопку до тех пор, пока учёные не доложат о возможности перемещения человеческого материала в космическом пространстве для воспроизведения на других планетах, тех, которые окажутся подходящими для такой миссии.

Конечно, каждый правитель мечтал переместить собственную персону, представляя себя удаляющимся от Земли под всполохи пламени, отражёнными в иллюминаторе космического корабля, в то время, как все враги гибнут там, внизу…

Однако, до нынешнего дня такое было невозможно. Но именно тогда, в период безумных правителей, учёные предложили осеменить вселенную тысячами капсул с человеческими эмбрионами, выстрелить ими в космическое пространство, в надежде на то, что хоть какая-то из планет примет в свое лоно человеческих зародышей и забеременеет людьми подобно тому, как зоотехники из огромного шприца-катетера начиняют корову будущими телятами.

Идея была проста, как всё гениальное, а также сыра и непродуманна, как любой план по спасению от публичной казни. «Жизнь или люди в космосе», — именно такое условие поставил перед учёными сумасшедший правитель, ищущий спасения от суда за международные преступления, прекрасно понимающий, что кары не избежать. Точнее можно, но только развязав ядерную войну, в которой сам он и погибнет.

Отправить взрослого человека на тысячи световых лет и думать было нечего: не хватило бы никакого топлива, чтобы дотянуть космическую команду, всё более увеличивающуюся в весе, чем более отдалявшуюся от земли. Космических заправок ещё не существовало. Чёрные дыры больше пугали, чем манили. О том, чтобы ловить космические ветра, только мечтали. А вот у лёгкой капсулы с генетическим материалом шансы долететь до неизведанных планет были.

Оставалось решить только одну задачу: как вырастить из эмбрионов людей, в смысле людей социальных, а не новое животное. А значит, абсолютно чётко обозначилась необходимость снабдить Человека Новейшего всей базой знаний о мире предков.

Предстояло решить два вопроса: чей генофонд подходит для такой важной миссии, как сохранение человечества, и какие знания стоит дать потомкам, а какие скрыть от них.

Впрочем, первый вопрос был проще. Конечно, генофонд лучших людей планеты, значит правителя и приближенных, спонсоров и тех, кто сможет оплатить. Вся ассамблея, собранная по такому случаю, голосовала единогласно.

Проблемы начались с робкого заикающегося очкарика в самом конце длинного стола: «А кто будет обслуживать лучших людей будущего?»

Оказалось, дворников тоже придётся брать с собой в открытый космос. Но все места уже заняты. Не так и велик ковчежец нового времени. Увеличивать носитель генетического кода, значит увеличивать и количество топлива, необходимое для его продвижения в космическом пространстве, а, следовательно, увеличивать и вес мини-корабля, который станет ещё больше при преодолении скорости света, а значит опять придётся увеличивать количество топлива, чтобы была возможность продвинуть корабль, который из мини превратится уже в цельную космическую посудину… Увеличивать, увеличивать, увеличивать… Всё вместе это значило, что капсула не долетит почти никуда, застрянет в чистом космическом поле: ни вперед ни назад, все усилия коту под хвост. Замкнутый круг, одно повторяет другого, никак не способствуя решению проблемы.

Дворников было решительно некуда девать. Разве только… Разве только места освободят не самые лучшие приближенные? Но как их вежливо попросить расстаться со светлым будущим? Чего доброго затеют правительственный переворот. И что тогда? Ну, что-что? Как обычно: не можешь победить — возглавь. И вскоре началась чистка неверных, неугодных, недовольных и прочих, по слову вождя.

Буквально через несколько месяцев нашлось место для дворников, строителей, зубных врачей, хирургов и горничных.

Всех остальных решили не добавлять: книги заменят писателей и философов, тем более, что многие в верхах, из тех, чьи потомки окажутся причастными к созданию человеческой расы будущего, и сами пописывают, и после работы роты корректоров и редакторов, выходит весьма неплохо, впрочем, все эти литературные чернорабочие просто придираются к талантливым высшим чинам, чтобы выклянчить себе денег за пустяковую работу (опусы высшего света, по признанию многих, хорошо были и без этих всяких филологов). В общем, к черту всех умельцев переставлять слова. Из всей творческой братии нашлось пару мест только для танцовщиц и гимнасток, хорошее тело ведь на видео не пощупать, такое можно только в реальности, а значит, без них Новейшему Человеку не обойтись.

Всё остальное прекрасно заменялось видео и книжными материалами.

Правда, отбор необходимых материалов задержал отправку ещё на два года. Этот вопрос был посложнее, чем ликвидация ненужного генофонда.

Во-первых, что туда брать? Книжки? А кто их будет читать? Читать надо сначала научиться. А как научиться? Значит, надо видео. А видеоучебников ещё не было. Только учителя. Пришлось разрабатывать. Разработка видеоазбуки дело затратное, как известно. А где взять деньги? Вот если б было бы ещё одно место для эмбриона в капсуле, кому-нибудь его бы пообещали за скромную плату… Но мест не было. Снова чистка рядов? Ну, ладно, одно место — так и быть. Но ведь кроме видеоазбуки Новейший человек нуждался и в видеоматематике, видеотруде, видеоинформатике и прочем. Нет, конечно, недавно бушевавшая пандемия пронесла над страной сонмы отчётов о положительно проведённых уроках на удалённой связи, в результате которых ученики успешно освоили, а учителя прекрасно преподнесли материалы. Министерства, в свою очередь, суммировали и поставили на поток полученный опыт… Однако, такие победы были только в отчётах, в реальности ни одного из славных опытов удалённого обучения найти не удалось. Оплатить все обучающие видео силами одного космоместа в капсуле и мечтать было нечего.

Решили избавиться от дворников и горничных. В конце концов, постирать, погладить и подмести смогут строители, так что совершенно ни к чему тратить будущее на остальных.

В течение года разрабатывались видеоучебники. Создали их быстро и даже действительно талантливо… Однако, первый вариант не был принят: во всех материалах была чистая наука, и ничего о руководящей линии партии и правительства с Земли. Но ведь без этого совершенно невозможно будет Новейшему Человеку разобраться, как жить дальше.

Потеряли время и деньги. Потратили ещё столько же на создание нового варианта. Новый вышел дороже, но уже с учётом всех замечаний приёмочной комиссии, в этот раз писали сами министры, комар носу не подточит.

Дело оставалось за малым — за культурой. С этим было в разы проще: немного прозы, чуточку стихов и много-много песен с зубастыми и грудастыми женщинами. Туда же пару десятков фильмов о героическом прошлом, светлом настоящем и о радостях любви.

И, конечно, искусственный интеллект, болтушку «Катюшу», с неимоверным словарным запасом только на одном языке (цель не нова у всей этой кутерьмы — выжить должна только одна, самая-самая правильная культура).

Всё остальное — аккумуляторы энергии от тепла, от ветра, от холода, от движения и много чего ещё, лишь бы только все эти установки работали долго-долго.

И хватит. На основании имеющегося Человеку Новейшему предстояло построить собственную цивилизацию, выжив на чужой планете и аккумулировав все лучшие знания предков.

Всё. Космодром. «Трава у дома». Слёзы на морщинистых щеках. Пошёл!

Капсула сорвалась в чёрное небо, разбрызгав языки пламени вокруг, пробки шампанского выстрелили в потолок.

Во всяком случае, так это было показано в историческом фильме о том, как сто шестьдесят два года назад человечество сделало новый шаг в освоении космоса.

С тех времён остались только этот фильм и расчёты траекторий полёта капсул с вероятными местами их пристыковки к теоретически ожидаемой твёрдой поверхности. На взгляд современного учёного выкладки недавнего прошлого казались удивительно небрежными, словно это круги на карте, которые рисуют экстрасенсы-поисковики, или гадание на кофейной гуще: может, выйдешь замуж, может, нет, но точно в этом году… Совершенно непонятно, как что-то с такими вычислениями могло взлетать. Хотя, как ни крути, а эти умельцы всё же положили начало первым опытам по выстреливанию людьми на дальние рубежи Вселенной. До них были только теоретики, эти же начали практиковать. И, хотя ядерной войны не случилось, но зато человечество со страху быстро придумало, как нырять в чёрные дыры, скручивать пространство, оказываясь на разных концах вселенной за считанные минуты.

И именно сейчас по космическим безвоздушным полям шныряли различные группы, отыскивая следы первых покорителей космоса: эмбрионов, запечатанных в крохотные капсулы.

Изотов нервно расхаживал по комнате. За окном занимался розовый рассвет, хотя на улице все ещё господствовал мороз, на все лады звенели птичьи голоса, солнце заглядывало в высокие окна квартиры старого холостяка, но всё это не задевало в душе его ни одной струны. Изотов морщился, просматривая утренние новости.

«Сейчас вера в то, что мы не одиноки во Вселенной стала как никогда сильной, — рассказывала столичная пресса. — Раньше она не была основана ни на чём, кроме желания найти собратьев по разуму. Теперь появились реальные причины: возможно, хоть один мини-корабль успешно высадился на новой планете, капсула вывела контейнеры из криозаморозки, создав благоприятные условия для развития человеческих особей, и смогла привести в движение все необходимые функции и воспроизвести параметры для поддержания и сохранения жизни до достижения определённого возраста, в котором Человек Новейший смог бы обслуживать себя самостоятельно: активировать защитный купол и успешно синтезировать питание из остатков жизнедеятельности, переведя своевременно потоки питательных веществ из трубок, направленных к пуповине, по трубкам, направленным на поступление пищи через реализацию сосательного рефлекса и так далее».

Изотов фыркнул: до чего казённым, выхолощенным языком пишутся все эти сводки миллионов актуальных информаций. Лет десять уже нигде не указываются авторы статей, всех их заменил искусственный интеллект. Бессмысленные, похожие друг на друга заметки, одни и те же, одни и те же, словно под копирку набранный текст…

Все эти репортажи, передачи и даже особые мнения похожи друг на друга как две горсти песка: мелкие, однообразные, проскальзывают, не задерживаясь в уме. Исчезают из памяти моментально, вроде читал что-то, а спроси, что? — и не вспомнишь. Авторские колонки остались только на периферии страны, но, по сути своей, это те же пустышки, что и в центральных СМИ.

Но вот именно эти новости, про Человека Новейшего, Изотов уже неделю читал очень внимательно. Ведт это его экспедицию собирал Центр Полётов для изучения соседних планет, в надежде встретить того самого выжившего нового вида людей. Собственно, экспедиция назначена на завтра. А сегодня команде дан выходной — попрощаться с семьёй.

«Попрощаться с семьёй…» — грустно усмехнулся Изотов.

К горлу снова комком подступила тоска, охватившая со вчерашнего вечера все его мысли. Стало невыносимо грустно от понимания, что он ни с кем так и не связал свою жизнь. Там, в соседних квартирах центрополётской многоэтажки, его коллеги целуют детей, ласкают жён, чёрт возьми, а он даже кота за всю жизнь не завёл. Так тоскливо стало на душе Изотова. Больше всего в жизни сейчас он хотел любви, той самой, которую презирал, над которой смеялся совсем недавно. Но теперь, вот сию минуту он бы отдал всё, лишь бы только рядом нашёлся, пусть даже самый глупый, простой и ничтожный человек, но тот, кто не хотел бы его отпускать в чёрную пустоту космического пространства.

Вчера от разрывающей душу тоски Изотов «пригласил» к себе одну из тех, кого называют «раба любви». Выбирал самую страшненькую, разыскивал самую несчастную и неудачливую. Ту, которую по его мнению, никто никогда не смог бы полюбить, как и самого Изотова. До полночи говорил ей о счастьи, о родстве душ, обнимал, гладил по волосам, поступал с ней так, как ему казалось, поступают все семейные люди.

— Бесплатно не получится, — процедила гостья сквозь зубы.

Изотов сунул ей пачку денег.

— Ты могла бы меня полюбить? Ждать меня… Ждать, когда я вернусь, беспокоиться обо мне?

— Оплата часовая…

Изотов оторопел, попросил её пойти вон.

— Сдачи нет, — сказала проститутка, указывая на пачку денег.

— Иди к чёрту!

Здесь, на Земле Изотов к своим тридцати с хвостиком так и не нашёл родную душу. На сегодняшний день короткий итог его жизни состоял из одних только потерь: он потерял часть волос и уверенность в себе, родителей и интерес к друзьям. Единственное, что приобрёл: жгучее, неутомимое желание перестать быть одному. Все судачат, будто женщины за тридцатник стремятся выскочить замуж хоть за чёрта, но Изотов был лучше чёрта, во всяком случае, симпатичнее, а охотниц до него не находилось.

Всё чаще и чаще мелькала мысль смириться с холостяцким положением дел. Мысль мелькала, а желание иметь семью разгоралось всё ярче. И он вцепился в это: в то, что в далёком космосе есть люди новой формации. Пусть не такие, но люди. И они не испорчены современными отношениями, они чисты как дети, не знают зла, не знают власти денег и наживы, не зависят от всех этих модных луков и прочего. Возможно, как полагал охваченный новой своей догадкой Изотов, потому и не может он найти жену здесь, что барышни чуют, чуют, что он не такой, как все, что он другой, и обходят его стороной. Постель — пожалуйста, а вот семью лучше строить с очкариком. Может быть, тамошние, космические женщины оценят и поймут?

Собственному по этой причине Изотов и вызвался полгода назад, когда в центре полётов объявили совершенно безнадёжную экспедицию по поиску человеко-существ, потерянных во Вселенной недавними предками. И уже полгода Изотов ловил и с жадностью проглатывал безликие серые новости о будущем полёте поискового отряда, один из которых сам же и возглавил.

Конечно, шансы человечества выжить в условиях нахождения на другой планете без помощи людей на одном голосовом помощнике «Катюша» стремились к нулю. В каком состоянии оказались бы через несколько лет длительного полёта все эти программы активации и трубки, и что бы именно синтезировалось и поступало в чудом выживших человеческих детей — большой вопрос. И, даже если бы эти самые дети достигли бы возраста, когда смогли бы уже перемещаться внутри защитного купола и самостоятельно дотягиваться до источника питания, той самой трубки, кто бы мог поручиться за их безопасность. В конце концов, кто бы поручился за то, что защитный купол сможет активироваться?

Впрочем, маленькие, но шансы всё же были. Поэтому через сто шестьдесят два года в разные стороны космического пространства по весьма приблизительным координатам были направлены группы исследователей. Завтра в шесть часов утра, группа Изотова попрощается с Землёй и, кто знает, может быть, найдет в космосе разумных существ.

«Старт отменён! Срочно! Старт отменён! Срочно!» — замелькала полоска оранжевых букв на табло экстренных сообщений.

Изотов не сразу понял, о чём идет речь. Как может быть отменена его экспедиция? Это — всё, ради чего он жил последние полгода, это его надежда, в неё вложил он все свои моральные силы, взрастив в душе твердую убеждённость, что именно так сможет найти смысл жизни, счастье и вторую половинку.

«Старт отменён! Срочно! Старт отменён! Срочно! Старт отменён! Срочно!» — не унималось табло.

Ошарашенный Изотов вскочил и нажал пульт приёма сигнала. Буквы исчезли и на экране под табло появились квадратики многих его коллег. Судя по всему, какое-то экстренное совещание. Что-то произошло. Через несколько минут, после того, как подключились все участники будущих полетов, заговорил руководитель, Евгений Викторович.

— Все мы знаем, что на планетах недалеко от нас возможна жизнь? — он помолчал, подбирая слова. По всему было видно, что к речи начальник не готовился, вид его был растерянный, не такой холеный как всегда, подбородок дрожал.

«Неужели нашли? — у Изотова перехватило дыхание от удивительной догадки. — Но, что теперь? Почему отменен старт? Эти люди опасны? Их доставили сюда? Погибли предыдущие экипажи и нужна переподготовка?»

Мысли скакали в голове Изотова, перепрыгивая одна через другую, сбивались, ходили по кругу, сплетались в удивительные фракталы, рассеивались и вновь сочетались в красивые, но бессмысленные повторяющиеся узоры. Сам Изотов ощутил, что к голове приливает кровь, почувствовал радостное возбуждение и вместе с тем горечь. Вероятно, кому-то из собравшихся сейчас уютная жена, с головой, утыканной бигуди, пытается подсунуть разведённые капли успокоительного, кому-то, но не ему, не Изотову. И снова страх, что миссия отменилась, понимание, что все его надежды не оправдаются, сковали его.

— Одной из них, группе Октябрьского, кажется, посчастливилось найти выживших на планете за несколько световых лет от Земли. Хотя, посчастливилось ли? — продолжил Евгений Викторович.

И снова замолчал.

Повисло тяжёлая тишина. Каждый хотел, чтобы начальник сказал уже всё, что ему известно, не тянул резину, но дисциплина, жёсткая дисциплина, подавила вопросы, оставив только одно право: ждать ответа, заткнувшись.

— Пейзаж, встретивший их, поначалу казался дружелюбным и узнаваемым: зелёный покров, голубые реки, расчертившие поверхность планеты, были до боли знакомы. При приземлении аппараты показали наличие атмосферы и выдали разрешение снять скафандры. Радиация — на допустимом уровне. Оказалось, воздух чист и свеж. В такой ситуации люди смогли бы выжить, — монолог руководителя пошёл живее, видимо, подоспела очередная иишная сводка.

— Приборы ещё на высоте в несколько метров засекли наличие масштабного сооружения. Материалы постройки напоминали те, которым тысячи лет назад пользовались земные строители. И, судя по всему, здание было высоким, раз его запеленговали радары на такой высоте. Это вселяло надежду: кажется, люди смогли не только выжить, но и сумели построить свою собственную цивилизацию. Запись в бортовой журнал решили не вносить: кто знает, что ждёт группу поисковиков на планете, может, это тот самый неземной, нечеловеческий разум, которым все бредят и которого до сих пор никто не встречал, а не далекие предки сегодняшних покорителей космоса.

Приближаться напрямую запрещала инструкция, появление людей из старого мира могло повлиять на ход развития Новейшего Человека.

Замерив силовое поле, проверив приборами окрестности на наличие всевозможных ловушек, Октябрьский дал команду — запускать тепловых дронов.

Ни один экран сверху не показал наличие теплокровных существ, только однообразная серая сетка на приборах. Приняли решение облететь помещение на уровне верхнего этажа. Тоже ничего.

Группа Октябрьского расположилась невдалеке строения лагерем. Озвучили новое решение: ожидать до наступления темноты. Выход запланировали в сумерках.

Дальше, коллеги, смотрим видео.

Зарябила сетка и через мгновение экран выхватил картинку.

Дверь болталась на одной петле, заунывно скрипя и подрагивая от мощных ударов, доносившихся откуда-то с самого верха здания. По длинным коридорам помещения гуляли сквозняки.

Ноги разъезжались на скользком полу. Группа Октябрьского продвигалась медленно, постоянно озираясь.

На самом верху трёхэтажного, грязного, износившегося, чудом держащегося, чтобы не развалиться здания, космопоисковики обнаружили несколько человек. Внешне, они ничем не отличались от привычного образа. Общение их, пусть и мало похожее на человеческое, было обеспечено второй сигнальной системой. Звуки были однообразны и коротки, предложения нескладны, большую часть объяснений приходилось доверять рукам, отчего приходилось яростно жестикулировать однако, это не были звуки животных, это была речь.

«А там где есть речь, есть и мышление,» — быстро промелькнуло в голове Изотова.

Но поведение людей никак нельзя было назвать разумным.

По периметру крыши горели костры. В центре восседала, если так можно выразиться, небольшая группа.

«Что ж, вполне себе люди,» — улыбнулся Изотов. — «Каковы у них женщины, интересно посмотреть?»

Съёмка велась издалека, вероятно, из укрытия, потому что по бокам обзор загораживали какие-то то ли тряпки, то ли крупные листы деревьев.

События тут же прокомментировал шёпотом мужчина, вероятно, сам Октябрьский: «Никакой одежды или поделок из камня или дерева обнаружить не удалось. Складывается впечатление, что люди не выходили за защитный купол, а значит им не было нужды защищаться от диких зверей или непогоды. Но, всё-таки, питаться же они должны были! И не только травой. И как-то они должны были построить этот дом?! В одной из комнат штурман обнаружил устройство для считывания информации, хоть и устаревшее».

Ещё несколько секунд Изотов смотрел на людей в центре крыши. Камера зажужжала и начала аккуратно приближать картинку.

«Интересно, что там у них за спиной?» — проговорил Октябрьский.

Прошло ещё несколько мгновений, пока оператор настраивал резкость. И тут Изотов, хоть и был, сколько себя помнил, человеком крайне сдержанным и спокойным внешне, ахнул и отдалился от экрана.

За спиной восседающих лежали такие же люди. Однако вместо головы у них было, мягко говоря, ничего не было, кроме грязной кровавой лужи и каких-то серых ошмётков.

«Что тут, чёрт побери, происходит!» — почти выкрикнул оператор.

Камера быстро забегала по периметру пространства, ощупывая тёмные уголки и ниши, не освещенные огнем костров, ища причину происходящего, и вскоре выхватила из темноты ещё одну группу людей. Здесь, кажется, были и женщины, и мужчины. Они стояли, будто образовав очередь, активно жестикулировали, разговаривали. Казалось, словно они что-то праздновали, будто поздравляя друг друга.

Каждый из стоящих подходил к двум сородичам в отдалении, вставал перед ними на колени, кладя голову на какой-то уступ.

А дальше… Это был тот самый звук, который группа Октябрьского услышала, едва войдя в помещение, заставлявший содрогаться всё здание.

Ещё двое мужчин отволокли сородича на другой край крыши, за спины заседавших.

То же повторилось со следующим человеком, и со следующим за ним, и со следующим за ними.

Работал какой-то адский конвейер.

«Штурман! Возьми себя в руки! Отставить тошнить!» — грозно командовал Октябрьский за камерой.

На какое-то время оператор оставил зрителей со страшной картинкой уничтожения людей, по всей вероятности, отложив камеру, чтобы привести в чувство штурмана.

Пока за картинкой, демонстрирующейся на экране, шла возня, зрители увидели, как один из людей, стоявших в очереди сорвался и побежал. Тут же за ним кинулись вся очередь.

Оператор взял камеру и приблизил бегущих. Беглеца схватили и, несмотря на то, что тот вырывался и даже, казалось, рыдал, потащили к центру крыши, где восседали несколько его соплеменников.

Дотащив к ним, поставили перед заседающими, и тут началось невообразимое. Один из этих полуобезьян вдруг начал совершенно чётко и членораздельно произносить слова, да не просто так слова, а целые предложения, осмысленные и сложные по своей структуре.

«Кажется, я знаю, что он говорит, — послышался удивлённый шепот за кадром (судя по тому, что тон отличался от первого комментатора, можно было предположить, что говорил штурман). — В то время, когда отправляли эти капсулы, был философ Окружнин. Мы проходили его на историческом факультете.»

Далее последовало молчание. В кадре продолжался спектакль. Полусформировавшийся человек-заседатель нараспев выкрикивал предложения:

— Я правитель Солнце! А это, — указывал он на своего соседа. — Правитель Луна. Солнце и Луна часто спорят. Я — концепт, носитель функции.

«Бред какой-то» — снова послышалось за камерой. — Он действительно цитирует Окружнина, суть в том, что, по Окружнину, у правителя две стороны: темная и светлая. Только эти обезьяны не понимают сути, они думают, что солнце и луна — разные люди»

«Но зачем они людей-то убивают?» — послышался вопрос Октябрьского.

«Так надо, плохие должны сдохнуть, а хорошие остаться, по Окружнину, он селекционировал людей в своей теории. Проще говоря, утверждал, что одни лучше, чем другие по одной независящей от них причине, ещё проще говоря, по любой самой абсурдной, например, ты левша, а значит всё, это причина убить тебя, или ты родился на Севере, а я на Юге, вот и причина. Главное, чтобы причина была бы такая, на которую не сможет повлиять человек. А раз не может, значит причина — абсолютна, и единственный, кто может создать абсолютную причину — это Богм. В двух словах, находишь самую дурацкую причину и говоришь: «Так хочет Бог». И под эту маркку косишь всех, кого захочешь. Всё. Никакие аргументы больше не важны. Логика отменена. Кто ж с Богом спорить будет?»

«Так как-то это можно остановить? Все эти убийства? Если ты знаток этого Окружнина, может, ты знаешь, что делать, чтобы это прекратилось? Бред какой-то!»

«А этот бред сто шестьдесят два года назад был главенствующей доктриной, и именно эти лекции положили с собой будущим новым людям. И они, кажется, их выучили наизусть.»

Между тем, пока штурман и Октябрьский говорили, беглеца поволокли к краю крыши с явным намерением сбросить вниз.

«А вот это — суть всей доктрины. Если ты не с нами — ты должен сдохнуть, а если с нами — то должен сдохнуть, но счастливым. Видишь, в очереди какие счастливые стоят, будто праздник какой, это, вероятно, те, кто одобряет и поддерживает тех, кто в центре, они должны сдохнуть счастливыми. А беглец был несогласен, ну, и… Сам видел»

«Зачем они тогда это положили будущим людям. Ведь эксперимент планировался для того, чтобы человечество выжило на другой планете, а не для того, чтобы умерли.»

«Время было такое. Клали то, во что сами верили. Удивительная штука, подобные доктрины всплывают в сознании людей раз в сто лет примерно. И все знают, чем кончится, но находятся сумасшедшие, которые думают, что смогут обмануть вселенную.»

«Слушай, но ведь только дремучий необразованный человек может в такое поверить. Человек, читающий книги, изучающий что-то серьезно, думающий человек обязательно усомнится в правильности такой концепции…»

«А ты вспомни, что было сто шестьдесят два года назад? Медицины не было, образование не образовывало, а только перевоспитывало инакомыслящих, все радости жизни заменил страх, все, кроме одной: кроме радости лицезреть правителя… А как ты поверишь, что ты лучший на планете человек при таких данных? Только если останешься один на Земле. Вот и ко двору пришлась концепция уничтожения всех, кроме тех, кто… ну там небольшой список этих лучших людей…»

«Может, выйти к ним, сказать, что мы Боги и не хотим, чтобы они умирали?»

«Ты думаешь, что тот, кто такое творит, верит в Богов? Нет у них никаких Богов, кроме них самих. Да и по инструкции запрещено приближаться» э

Экран задрожал и вскоре его покрыла серая рябь. Ещё через несколько минут появилась голова Евгения Викторовича:

— Ну, что ж. Дальнейшее предстоит исследовать учёным. Мы все материалы смотреть не будем. Пока только краткие выводы наших социологов на основе данных, которые собрала группа Октябрьского. Экспедиция предоставила 32 накопителя с видеозаписями. Среди них есть видео, объясняющие появление дома, например, позволяющие понять, каким именно образом питались люди, не выходя за защитный купол, но нам с вами будет интересно другое: почему за такой короткий срок новые люди приняли решение исчезнуть.

Виктор Евгеньевич помолчал, разбирая бумаги на столе. И через некоторое время продолжил:

— Некоторые видео демонстрируют то, что предварительно решено назвать «играми человечества», а именно: проигрывание бытовых ситуаций. Сначала мы не могли разобраться, что именно видим, однако, просматривая каталоги высланных в капсуле сопроводительных материалов, смогли сопоставить кадры и выяснить, что же именно творится. Сейчас на экране вы увидите один из эпизодов.

Экран почернел и вскоре на нём едва засветилась тусклая картинка.

Женщина, если можно так выразиться о прямоходящем существе женского пола, подходит к такого же свойства мужчине и начинает яростно махать руками. Потом прикладывает руки к лицу и бегает вокруг мужчины.

— Есть догадки, что происходит на экране?

— Соблазняет, — хихикнул кто-то из коллег.

— Ругается, — добавил ещё кто-то.

— А вот и нет, — улыбнулся Евгений Викторович. — Впрочем, сейчас вы всё поймете. Внимание.

Экран разделился на две половины. Правая заново запустила ролик с сумасшедшей женщиной, а на левой появилась картинка, сопровождаемая музыкой. Клип певицы демонстрировал сюжет о любовном треугольнике, в котором главная героиня страдает, будучи брошенной молодым человеком.

Кадры художественного ролика замелькали чаще и теперь стали похожи на то, что делала женщина на далёкой планете.

— Да, — вздохнул Евгений Викторович. — Женщина новейшая, как мы недавно её бы назвали, демонстрирует досаду от того, что мужчина оказал знаки внимания другой. Поверьте, все эти новейшие женщины демонстрировали одну и ту же модель поведения в таких случаях. То, что мы только что наблюдали — обычная ревность. Именно так она выражалась в группе найденных выживших. Однако, возникает вопрос, откуда взялась эта модель поведения? Ответ прост. Массовая культура, точнее её обрывки, долетевшие до далёкой планеты, транслировали именно этот образец реагирования в ситуации лишнего партнера. Если смотреть ситуацию до просмотра клипа певицы, надо будет отметить, что ни женщин, ни мужчин дикого племени не интересовали измены. И те, и другие свободно встречались с кем угодно.

Более того, на основе подобных сопоставлений мы пришли к выводу, что все последние видео о жизни новейших людей были точной копией поведения, показанных в клипах и кино.

Таким образом, зародившееся человечество усвоило стереотипные реакции, подавляя индивидуальные проявления. Собственные реакции организма и выказывания характера уничтожались. Непохожие люди (проще говоря, непредсказуемые) лишались доступа к пропитанию и умирали.

— Что значит непредсказуемые? — прервал начальника один из многих присутствующих.

— Очень просто, общее количество вариантов поведения в различных ситуация составляет не более трёх. Например, ситуация с недавно показанной ревностью. Тут был только один вариант: сначала взмахи рук, потом закрытое лицо и наматывание кругов подле предмета обожания. А значит, каждый изменивший знает, что его ждёт. Удобно, не так ли? А представьте, чтО может сделать человек непредсказуемый? Тот, кто не следует усвоенной общепринятой модели поведения, а действует по собственной прихоти?

— Да что угодно!

— Вот именно! Никто не знает, что ждать от такого человека. И это опасно. В общем, или ты живёшь в обществе и действуешь так, как это показано в массовой культуре, так, как все, или ты остаёшься самим собой, но лишаешься общих благ, как мы видели, оказываешься за периметром общественного пространства.

— Но ведь, чтобы действовать, помимо упомянутой устоявшейся модели, нужно иметь разум, и не просто разум, а способность думать, размышлять…

— Вот именно, вот именно! — горячо подхватил Виктор Евгеньевич. — И то, что в этой среде появились такие непредсказуемые, сиречь думающие люди, это — нонсенс.

— То есть, то что мы видели до этого, вот этого человека, который цитировал Окружнина и устроил массовую бойню, это и есть тот самый человек разумный и непредсказуемый? Тогда и впрямь такие люди опасны!

— Нет, — огорчённо вздохнул Евгений Викторович. — То, что мы видели, это очередная игра человечества, такая же, как и все остальные: ревность, любовь, свадьба, что там ещё… А эта такая же игра — игра в общественное устройство.

— Вряд ли философов цитирует в клипах? — засмеялся кто-то.

— Нет, как мы выяснили, и правда, никто не цитирует. Его читали. Помимо всех прочих видеоматериалов, капсула была снабжена видеоуроками чтения. Малая часть новейших людей воспроизводили образовательные программы и действительно учились. Уроки были доступны всем в равной мере, однако, большинство предпочли яркие мельтешащие картинки клипов, а позже и фильмов. Десятки пытались читать. Единицы действительно научились. И всего двое стали читать книги, доставленные вместе с ними в капсулах. К сожалению, это были книги по истории и роли партии и философия того времени, что, как мы теперь знаем, означало одно и то же на тот момент.

Собственно, из всех самоучек дольше протянули те, кто читал. Они стали хитрее, удачно мимикрировали под большинство, в то время, как те, кто умел читать, но не читал, ярко выражали свою непохожесть на остальных, за что общество их отвергло.

— Тогда как объяснить то, что мы видели? Если это представитель массовой культуры, то, откуда он знает, что писал Окружнин, а если это человек читающий, значит он действительно опасен для общества, так как ведёт его к гибели?

— Но ведь есть ещё вариант. Ну? Подумайте.

— Научить? — вдруг неожиданно даже для самого себя ответил Изотов. — Умные люди могут научить остальных, чтобы мир стал лучше, чтобы глупые, недалёкие люди научились толерантности, вежливости, взаимному общежительству…

— Вот именно! — обрадованно подхватил Евгений Викторович. — Научить! Это и произошло. Разумные выжившие представители этого племени, ловко делая вид, что они такие же, как все, нашли-таки подход к тому, кто стоял на вершине устройства этого, хоть и примитивного, но общественного порядка. Это оказалось несложно: круг возможностей думающего человека гораздо шире обычного примитивного индивида, пусть даже и вождя. Самое простое, что нужно было вождю, это — математика. Счёт начинается в то же время, когда и возникает социальное неравенство. Как только человек мыслит себя лучше, ему тут же нужно больше. А узнать, что такое больше, помогает именно эта царица наук. Элементарный счёт вдохновил вождя на новые захваты. Новые захваты породили новые недовольства…

Но этим дело не кончилось. То, что мы видим — это тот самый вождь, удачно мимикрирующий под человека разумного. Читающий представитель племени вечерами нараспев цитировал Окружнина, а вождь повторял. Для правителя эти слова не более чем старинное заклинание, он не понимает ни слова в нём, однако возможность издавать звуки, которые по своему составу богаче и шире, чем у обычного подданного, закрепляет позиции правителя, устрашая его фигуру в глазах остальных. Подобные цитирования вождь произносит почти повсеместно, где чует опасность, которая появилась, как мы помним, в тот же период, как появились первые захваты чужой собственности.

Такой вывод можно сделать на основе анализа всех видео с его участием. То есть происходит следующее: вождь верит, что бессмысленные сочетания никому не понятных слов берегут его от врагов, подданные верят, что бессмысленное цитирование берёжет их от врагов, враги верят, что бессмысленны наборы звуков сулят им гибель. И в этом, можно сказать, подопечные, враги вождя и вождь едины, вплоть до экстаза. Ни один из них не понимает того, что звучит, но все вместе верят, что это защита или угроза, что бы ни происходило. Даже в те моменты, когда заканчивалась еда, все верили в эти самые «заклинания», когда еда появлялась, все полагали, что она появлялась благодаря произнесению звуков вождём. Обратите внимание, как перед тем, как убить человека, вождь зачитывает цитаты. В данный момент это своего рода «очищающее» заклятие. Кстати, на нашем видео видно, что вождь как бы размножился. Его стало трое вместо одного. Зачем? Двум другим заседателям он делегировал полномочия зачитывания ряда удивительных заклинаний, чтобы, опять же, усилить собственную власть. Теперь, когда вождь спал, заклинания продолжали звучать…

— Но зачем убивать остальных? — не выдержал Изотов.

— А вы вспомните, чей генофонд отправился покорять другие планеты? — усмехнулся Евгений Викторович. — Сумасшедшего правителя, готового в труху, в пыль превратить весь мир, лишь бы удержать власть при себе.

Некоторое время все молчали, осмысливая сказанное. Тишину нарушил руководитель.

— Таковы предварительные выводы. Есть смысл предположить, что и на остальных планетах выжившее население или самоуничтожилось, или стремится к этому семимильными шагами. Раз и навсегда усвоив только образцы поведения из массовой культуры, не способные к размышлению, готовые только бессмысленно повторять и копировать, люди обречены на вымирание. Но это ещё не всё. Есть ещё одна важная деталь.

Евгений Викторович замолчал, собираясь с мыслями.

— Капсула «Троянский конь», отправленная нашими предками сто шестьдесят два года назад, была снабжена рядом маркировок.

На экране появился набор фотографий с разного калибра метками стальных корпусов, цифровых накопителей и пластиковых трубок.

— Сейчас вы видите маркировку «Троянского коня», а сейчас… — Евгений Викторович откашлялся.

Фотографии на экране сменились другими. Точнее суть была та же, но маркировка отличалась от той, что только что продемонстрировали.

— Вот она, эта маленькая деталь… И радиоуглеродный анализ, разумеется… Найденная по расчетам учёных, сделанным сто шестьдесят два года назад, капсула оказалась гораздо старше Земли…

— Это значит?..

— Это значит, что возможно… Это может значить… Одним словом, мы сделали то же самое, что сделали до нас те, кто забросил и нас с вами однажды в капсуле, датирующейся несколькими миллионами лет до… Той самой, которую нашла группа Октябрьского. Мы… тоже… Нас тоже забросили в капсуле миллионы лет назад, а потом и мы забросили… Мы повторили… Понимаете? Все достижения человечества — это бессмысленный повтор прошлого… Всё происходящее тогда, сейчас, завтра, в следующем тысячелетии — фрактальный узор, обширное космическое панно из повторяющихся, одинаковых, самоподобных завитушек. Красивый, но бессмысленный, убийственный фрактал, растянувшийся во времени. Всё, чем мы гордились, всё, что считаем неожиданным… всё это — просто один из тысячи повторов одного и того же узора… Всё это уже было… И будет снова… И будет точно таким же… — медленно проговорил Евгений Викторович. — А значит, экспедиция откладывается на неопределённое время… А теперь… Разойтись!

Изотов отключился от конференции и тупо перевёл глаза на экран обычного телевизора. Там нежная блондинка обнимала усатого кавалера…

Изотов с отвращением отвернулся. Он быстро оделся и вышел на улицу. Уже наступил вечер. Февральский вечер. Всюду загорались огни, парочки сновали в шуме центральных улиц, аромат любви заполонял холодные магазины, всюду мелькали сердечки, сердечки, сердечки.

— И как тут понять, после всего увиденного, какое желание твоё собственное, а какое просто бессмысленный повтор, навязанный стереотип поведения, маленькая завитушка, подобная тысяче других? Как во всём этом разобраться? Где я, а где это чёртово порождение массовой культуры? — пробурчал Изотов, гладя маленького пищащего котенка, укутанного в меховую шапку, только что подобранного им на углу центральной улицы со второй линией. — Ты-то точно ничего не знаешь о моделях поведения в отличие от всяких блондинок…