Перекресток дорог.Книга 1 [Николай Никифорович Белых] (fb2) читать постранично

Белых Николай Никифорович Перекресток дорог. Книга 1

Том 1

Книга 1

1. НА ЗАРЕ ДВАДЦАТОГО ВЕКА

В этот знойный полдень, как часто бывает в судьбах людей, обстоятельства довели до белого каления гимназистку казенной Севастопольской гимназии Анисью Аксенову-Коробко. И началось с внезапного вызова ее к начальнице гимназии мадам Зотовой.

— И не вздумайте отрицать! — нахмурив брови и вытаращив мутноватые глаза, прикрикнула Зотова на Анисью, едва девушка переступила порог кабинета и прикрыла дверь. — Да, да, не вздумайте отрицать…, - начальница подвигала губами, как бы испив чего-то горького при своем обращении к вызванной на "Вы", потом махнула рукой и продолжила: — У меня, голубица, есть точные сведения, что ты состоишь в крамольном подпольном кружке… Да, да, состоишь! — прошипела мадам Зотова, когда Анисья попыталась возражать. — Мне известно, что ты сначала находила приют у террориста доктора Никонова, а потом приютилась у социал-демократа Циплакова… Молчи, слушай! — Зотова тигрицей рванулась к Анисье, звонко шлепнула ладонью по щеке. — Негодница такая, неблагодарная! О чести гимназии совсем не заботишься. Тебя видели на днях с учительницей воскресной школы для малограмотных Екатериной Александровной Бибергаль, шикующей в своем петербургском беретике. Знаешь, чем это пахнет?

Анисья, закусив губы, молчала, хотя ей хотелось плакать от обиды, хотелось отомстить начальнице за пощечину тут же, в кабинете, на стене которого висел портрет царя Николая Второго, а на столе высилась бронзовая скульптура Венеры Милосской над чернильным прибором. Рука так и рвалась под гимназический фартучек, к потайному карману юбочки, где хранился маленький дамский пистолет. И только усилием прирожденной воли Анисья заставила себя воздержаться от выстрела.

Неспособная понять кипения чувств гимназистки, но уверенная в своем превосходстве над нею, мадам Зотова опустилась в кресло, потерла пальцем кожу в межбровье глаз, ехидно переспросила:

— Так значит, голубица, не знаешь, чем это пахнет? Так я тебе скажу сама. Эта Бибергаль в белом беретике патентованная смутьянка. Ее выгнали с высших женских курсов в Петербурге за участие в апрельской студенческой антиправительственной демонстрации и выслали в Севастополь под гласный надзор полиции. Здесь она было пристроилась в воскресной школе, где организовала нелегальный кружок, так что пришлось властям запретить занятия в школе. Но смутьянка теперь устраивает сборища мастеровых на их домашних квартирах, читает им запрещенные книги и бунтарские прокламации… Такое дело пахнет тюрьмой…

— Вы откуда все это знаете?! — вспылила Анисья. Щеки ее запылали румянцем, в глазах вспыхнула ненависть.

Зотова гордо выпрямилась и подалась корпусом к спинке кресла. Ехидно усмехнувшись, постучала кончиком пальца о плечо Венеры Милосской, вымолвила, казалось бы, совсем не относящееся к теме:

— Вот это древнеиталийское божество весны и плодородия было потом под влиянием греков отождествлено с богиней Афродитой, богиней любви и красоты. Хорошо бы и тебе заслужить другого отождествления и вычеркнуться из списков крамольников… И я в этом могу помочь. У меня хорошие отношения с властями. И я тебя вызвала для своей и твоей пользы… Требую от тебя немедленно прекратить связи с крамольниками, написать на мое имя покаянное письмо, иначе, чтобы не иметь темного пятна на белом фоне нашей гимназии, придется исключить тебя…

— Вы…, вы…, - Задохнувшись от негодования, Анисья не смогла что-либо сказать, побежала к двери.

— Стойте! — Зотова проворно преградила дорогу Анисье, вскинула руки перед ее лицом. — Я не стану исключать вас из гимназии. Я…, - Наступила пауза. И в ней было что-то значительное настолько, что начальница вдруг от обращения на "ты" снова перешла на "Вы", а от угрозы — к какому-то компромиссу.

— Что "Я"? — спросила Анисья, так как пауза затянулась, а за дверью послышались чьи-то шаркающие шаги. Видимо, кто-то подслушивал или хотел войти в кабинет начальницы гимназии. Чего же вы молчите?

Зотова аккуратно кашлянула в свой крохотный кулачок, тихо вымолвила:

— Я оформлю вам документ об окончании гимназии, но… советую бросить свои репетиторские уроки, вообще отказаться от учительской работы, так как иначе будете разлагать нравственно души своих учеников, делать их крамольниками, значит, кандидатами в тюрьму. А это ведь, поверьте, отвратительно…

Анисья вздрогнула. Она хотела сказать, что никогда не выполнит совета начальницы гимназии, но пробудившееся чувство осторожности удержало ее, и она лишь с мучительной ноткой в голосе прошептала:

— А на какие же средства придется мне жить с мамой? Сами ведь знаете, что ее заработок прачки очень низок…

— Мне известно о ваших связях со штурманом Максимовичем, — с дерзостью в голосе бросила Зотова. Но, увидев миткальную бледность, разлившуюся по лицу Анисьи, решила несколько смягчить свою