Орик Змеинович [Владимир Войновский] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Владимир Войновский Орик Змеинович
I глава ВстречаВ деревне Прозражено жил мужичок. Отколь взялся и с какой стороны пришёл, никто не знал. Детина был здоровый. От одного его взгляда местные девки заживо падали. Мужики сторонкой обходили. Тому и причина была, слаб мужик был до любви и силушкой во хмелю померяться… Звали мужика Орик Змеинович. В народе, сказывали, сам Змей Многоликий ему родимым отцом был. А вот про мать сомнения возникали. Знали что Василиса, а вот какая? Их в тех краях много было, и все поочерёдно от набегов Змея трехголового страдали. Каждая голова по сыну хотела. Всё ж, склонялись к Василисе Пастпремудрой, которая пасту мудреную варила от всякой захворины. Народ молвил, будто после первого сына, какую-то пастмухаморину она сварила…. А Змей от несварения помер… Вот и был Орик мужик сильный, ума на три головы и всякой пастпремудростью и пастзаворожённостью владел… Вокруг Прозражено леса стояли дремучие, дубы вековые, сосны могучие. От деревни к миру три дороги вели — на восток, на запад и на юг. Да путь речной проходил. Вот этими-то дорогами и путями стекались в деревню люди разные на ярмарки осенние. В один из дней таких ярмарочных встал Орик Змеинович с первым петухом. Солнышко лучиками играет, сквозь пузырь желудочный в проёме оконном. Потянулся мужик, да так, что косточки хрустнули очередью звонкой. В такт им желудок пустой заурчал. «Надоть на ярмароку», — подумал Орик. Да недолго думая, оделся, подпоясался кушаком и, надев на голову картуз, вышел вон из усадьбы белокаменной… Идёт, ногами о землю шоркает, пыль поднимает. Носком сапога поддел ловко камешек придорожный и поддал по нему, придавая ускорение немыслимое. Взмыл камень в небо, да обо что-то звонко «Дзинь!». Шум, треск, речь русская, матерная, словно через сито сыплется. Поднял голову Орик, посмотрел наверх. Ба-а-а! Диво невиданное. Прямо на него бревно металлическое «Шмяк!»… И вдавило мужика в землю по самую шею. Хорошо голова цела. Из отверстия в бревне два зелёных иноземца вываливаются, ручонками в сторону Орика тычут, по-своему лопочут. — Прикинь…, летим, никого не трогаем, а этот камнями швыряется, — промеж собой значит разговаривают. Впечатлениями делятся. — Говорил, южнее Прозражено пролетать надо. Где теперь запчасти возьмём? Эх, не поспеть нам к назначенному времени. Пропадёт Елена Перечная. — ?! — слушает Орик и диву дается. По голове шмякнули, в землю врыли, про него совсем забыли. Да ещё о его, сердцу милой, девушке речи ведут. — Некогда нам, Пипеткин. Будем проводника искать да транспорт. — Верно, Шура Борисовна, говорите. Только в такую рань кого в Прозражено найдёшь? — Вот этого и возьмём, — один человечек рукой на Орика показал. — Слышь, голова, ты разговаривать умеешь? — ?! — Видать сильно парня ударило. Дай ему зелья заморского понюхать. Пипеткин капельку зелья мутного на тряпочку из флакончика капнул и в нос Орику тыкать стал. Закружилась голова молодецкая, в носу защекотало, лёгкие воздух втягивают, грудную клетку растягивают. В глазах разноцветье фигур разных кружится. — Бе-ре-ги-сь! — иноземцы зелёные за бревно металлическое спрятались, головы руками закрыли, рты разинули. «Чхак-ха-ха! Бах! Трах! Уф-ф-ф!». Пыль дорожная вперемешку с землёй, травой и кустами ягодными в виде гриба гигантского облаком в небо улетели. Орик стоит в воронке огромной отряхивается. На краю ямы мужик с бабой неместные на него любуются. — Вот это си-или-ща-а-а! Даже наш геликоптер сдуло, не видать отсюда. Пипеткин, ты сколько ему капель начислил? — Одну, как и велено. Не привыкший он, Шура Борисовна, — удивляясь, пришелец оправдывался. — Сударь, потом чиститься будешь, вылезь из ямы, разговор есть, — обратилась Шура Борисовна к Орику. — А где человечки зелёные? — спросил Орик у незнакомцев, когда выбрался. Незнакомцы переглянулись и рассмеялись. — Как звать тебя? — Орик! — Так, Орк, слушай. У нас дело важное. Спасать Елену Перечную надо. Не поспеем вовремя, она в мятную жевательную резинку превратится. Зажует ее Чудовище Жевательное, освежаючи дыхание и борясь с кариесом страшным. А знаешь, чем грозит потеря её человечеству? Сила в ней невиданная… — Пипетка, не трать время, переходи к главному вопросу. — Орк… — Орик! — поправил мужик пришельца. — Чего? — Орик, говорю, меня зовут О-ри-к. — А-а-а! Нам помощь нужна. Ты наш геликоптер испортил, а пешая дорога нам неведома. Будешь нам проводником и помощником безропотным. — Ого! А вам ничего не завернуть? — Это как? — Да, у меня на ярмарке станок губозакаточный простаивает. Щас в миг поправлю…, — Орик сжал кулаки и на обидчика двинулся. — Стоп, так мы никогда не договоримся, — вмешалась Шура Борисовна. — Орик, у тебя лошадь с телегой есть? — Найдётся… — Вот и прелестно. Вещей у нас немного, сам видишь, а путь дальний. Поможешь нам? — Только ради Елены Перечной и помогу. Ждите… Спустя час вся компания выехала из Прозражена на телеге, в которую был запряжен конь старенький, но крепенький. Весь день они ехали по лесным дорогам, измаялись. К вечеру выбрались на поляну, где избушка-квакушка на гусиной лапке с поросячьими ушками стояла. Решили переночевать. — Избушка-квакушка, обернись по большой гиперболе…, дай оборот по эллипсу…, взлети вверх по диагонали, да об землю ушками поросячьими ударься…, колобком прокатись…, на лапке гусиной присядь, да ко мне передом обернись…, — что было сил, закричал Орик. — Ты, хоть сам понял, что сейчас пробарабанил? — изумлённо на него смотрели гости заморские. — ?! А избушка-квакушка как давай вытворять невообразимое. И вверх взлетела, и о землю ударилась. Снова петляла фигурами в чистом небе, потом прокатилась по полю на лапке, присела и повернулась раскрытой дверью к гостям. Из глубин избушки старушка-веселушка смеясь и плача, выскочила: — Ха-ха-ха, какого лешего тебя опять ко мне принесло, Орик? Ха-ха-ха, то батька, земля ему пухом, покою не давал, теперь ты избушку мою гоняешь… Ха-ха-ха! Ох, и давно я так не развлекалась. Словно горки американские объезжала. Ха-ха-ха! А это кто с тобой? Чудные какие-то…, и наряды ненашенские. — Гости иноземные, помощь им нужна. Пустишь на постой? — Ты же знаешь, я гостям завсегда рада, только вот покормить вас нечем. Что в чулане найдёте, из того ужин себе и готовьте. — Это не трудно, — Пипеткин подхватил с телеги чемоданчик узенький и вошел в избушку. — А чуланчик-то где? — А там, миленький за печкой дверца резная. Ха-ха-ха! — Ай-а-а-а… — Ты куда Пипеткина отправила, старая? — взволновалась Шура Борисовна. — За продуктами в леса тропические. Дверца резная за печкой в самый раз в земли Африканские выводит… так как я в одном из зеркал природой тамошней любовалась… — Так там же крокодилы, гориллы, пауки всякие… — Милая, ему там помогут, не сомневайся. Ха-ха-ха! В дом заходите, уже темнеет. А попутчик твой скоро обернётся, только, что нам минутой, ему часом покажется. Вошли в избушку-квакушку. — Ого! А изнутри она прямо палаты царские… — восхитилась Шура Борисовна. — А зачем у Вас зеркал столько по всем комнатам, на потолке и вдоль стен избушки? — Это не просто зеркала, милая. Они и зеркала, и окна, и где-то души человеческие. — Бабушка, а зовут Вас как? — Да, меня не зовут, я сама прихожу. Ха-ха-ха! Имя моё Софья, а родом я из земель Прусских… Орик расположился по-хозяйски за столом и смотрел в зеркала. Происходящее внутри одного из них, привлекло его внимание. — Смотрите, смотрите Пипеткина несут. — Ой! — всплеснула руками Шура Борисовна. — Что это с ним? На руках огромного роста человека с черной кожей лежал Пипеткин. Лицо у него было бледное, взгляд уставший и чем-то напуганный. На мгновение пропало изображение. В зеркале отразились старушка-веселушка, Орик и Шура Борисовна с вытянутыми лицами. Скрипнула дверца резная за печкой, и в комнату вошел огромного роста чернокожий человек с Пипеткиным на руках. — Пипетка, что с Вами? Вы плохо выглядите… Где Вы были? — Шура Борисовна ощупывала и осматривала попутчика. — Там был… — Пипеткин улыбнулся. — Как я рад Вас видеть, Шурочка… Вы и представить себе не можете, что со мной случилось… Да, поставь меня на землю, Дьюрак! — неожиданно закричал на чернокожего человека Пипеткин. Великан с предельной осторожностью опустил свою ношу. Пипеткин присел, встал, прогнул спину и потянулся, присел и снова встал: — А-а-ах! Как здорово оказаться снова в Вашем обществе… — Ха-ха-ха! — залилась смехом Софья из Пруссии. — Дьюрак, где ты его нашёл? — Возле реки… Этот человек очень слабый… Он спасался от крокодила… — Не я от него спасался, а крокодил от меня… Я очень сильный и смелый… Я на него охотился… Чернокожий человек улыбнулся, — Если бы не Дьюрак, у крокодила был бы очень вкусный ужин… — Нет, если бы ты не вмешался, у нас на ужин было бы мясо, а Шурочка получила бы шкуру для сумочки, сапожек и… — О-о-о, да-а-а! Опять Вы хвастаете, Пипеткин, — улыбнулась Шура Борисовна. — Спасибо Вам, Дьюрак. — Всегда рад помочь, — сказал огромного роста человек, снял с плеча и поставил на пол большой мешок. Не прощаясь, он повернулся и вышел в резную дверцу. Через секунду его могучая фигура показалась в зеркале. Помахав рукой, Дьюрак исчез в зарослях тропического леса. — Ух, ты-ы-ы-ы… Какие дивные плоды…, — Орик раскрыл мешок и присвистнул. — Чего дивного-то? Манго, ананасы, бананы, авокадо… — выкладывая на стол содержимое, перечисляла старушка-веселушка, — вот насмешил-то. Ха-ха-ха! Орик, ты же с детства их потребляешь. Ещё мамка твоя Василиса Пастпремудрая приходила их собирать. Кстати давно у матери гостил? — Давненько. Думаю по пути и навещу. Что-то в сон уже тянет. — Давайте ужинать и спать. Дорога завтра дальняя… — зевая, произнёс Пипеткин. — Он прав… В тишине отужинали плодами диковинными и повалились спать каждый в отдельной комнате. Ранним утром, распрощавшись с гостеприимной хозяйкой, гости иноземные и Орик Змеинович отправились в путь. Пипеткин с Шурой Борисовной сидели в телеге и обсуждали окружающую их красоту. Могучие стволы вековых деревьев с плотной кроной стояли по сторонам лесной дороги. С ветки на ветку перепрыгивали белочки, перелетали мелкие птички. Где-то пел соловушка. Далеко в глубине лесной работал дятел, выстукивая ровную дробь. Рядом куковала кукушка. Нередко у дороги показывались зайчишки. Буквально в нескольких шагах волк завыл, наводя дрожь на путников. — Куды прёшь?… Стоять… Тпры-ры! Дорогу перегородил одетый в военное платье бородатый мужчина: — Куды, спрашиваю, прёшь? Чего смотришь? — Что-то я раньше тебя здесь не встречал… Ты кто? — Мытник я. Проезжее мыто собираю по указанию Владыки здешнего. — Чудно говорит… — Пипеткин обратился к Шуре Борисовне. — А что тут чудного? Налог с путников за проезд собирает. Правильно, уважаемый? — Шура Борисовна лукаво улыбнулась сборщику налога. — Слышь, мужик, а кто это? Чудные какие-то… — повернулся мытник к Орику. — Гости иноземные. — А откуда взялись? Как в наши земли попали? Орик вкратце поведал стражу о своём знакомстве с зелёными человечками и о том, как они обернулись в Пипеткина и Шуру Борисовну. — Ого! Да они и приезжее, и прилётное, и перелётное мыто не платили. И за транспорт не платили. И за прибытие не платили. Перевоплощаются? Да тут преступление государственных масштабов будет. — Страж вскинул пищаль в сторону пришельцев. — А, ну топайте до Владыки. — Давай миром вопрос порешаем… — вступился за гостей Орик, — они люди приезжие, наших законов не ведают… — Ведают, не ведают, а ужо нарушили… Факт… А ну, двигай. Сейчас Владыка всех рассудит. Он у нас справедливый и очень умный. Недаром зовётся народом Читака Наперечитанный.
II глава Суд Владыки
Делать нечего. Стражник не шутит. Пришлось на суд Владыки Наперечитанного идти. — Это чего? — иноземцы встали как вкопанные. — Городишко наш. Путники стояли перед огромной желеобразной массой. Она растеклась на огромной площади по всему горизонту, а верхушкой в небо упёрлась. Стоит, на ветру колышется. — Что-то я о таких городах и не слышал… — Пипеткин с удовольствием рассматривал чудо чудное. — А-а-а! — понял страж их удивление, — Это оболочка защитная, масса биоэнергетическая. Она не только защищает, но и противника отгоняет вплоть до границ его государства. Вот! — Теперь ясно, почему у вас в государстве один только воин, он же мытник, он же страж, он же… — Хватит! Разговорчивые попались. Тайна это великая. Шагайте вперёд. — Куда идти-то? Кругом масса склизкая и мерзопакостная… — Шура Борисовна осеклась, так как масса замерла, вытянулась по струнке и зло забулькала, загудела. — Проси прощения. Быстро проси прощения, пока не началось… — закричал Орик. — Что говорить? — Что хочешь. Только ласково и нежно. — Милая массочка…, тьфу! — Без тьфу, а то мы отсюда никогда не выйдем… — Так мы ещё и не вошли, — уточнил Пипеткин трясущимися губами. — Сейчас войдёте, мерзкие обидчики нашего защитника, — мытник отошёл в сторону на почтительное расстояние. Масса стала медленно, но уверенно накатывать на путников. С каждым приближением она издавала грозные звуки и бульканье, похожее на урчание желудка. — Ой, пропали! Пропали вы, и я с вами пропаду. Проси прощения. — Массочка Биоэнергетическая, прости нас, людишек невежественных. Не хотела я такими словами называть тебя. Ты мила и красива, умна и пригожа. Дай, поглажу, приласкаю тебя. Ух, какая приятная оболочка. Наверное, давно не кушала. Орик, надо лошадью пожертвовать… — А ехать потом как? Ты телегу потащишь? — Хочешь чтобы она нас съела? Отдавай, говорю. Видишь, она голодная. Делать нечего. Орик подогнал коня старенького с телегой поближе к массе. Оболочка придвинулась, потряслась одобрительно и издала из себя дымок в сторону жертвы. Дым окрутил коня вместе с телегой, спрятал от глаз людских и ушёл обратно в массу, которая издала звук изрыгивающий. — Эх, пропал конь буланый! Конь богатырский! — стал причитать Орик. — Ты чего, какой он богатырский? — удивился Пипеткин. — Отойди и не мешай, так положено… — Чего положено…? — Тьфу, ты! Даже не дал по-человечески проводить в последний путь сотоварища. — Вот и двери открылись, — сказала Шура Борисовна, — пора входить, наверное. В массе образовалось отверстие в рост человеческий и разноцветными лампочками с надписю «Добро пожаловать!». — Ух, ты! А меня никогда с таким почётом не впускала, — посетовал стражник. Внутри оболочки стояли палаты белокаменные. Кремль возвышался над остальными постройками. Городских стен и вовсе не было. Всюду работали люди мастеровые, да крестьяне возделывали поля вокруг города. На центральной площади народ пел и веселился, ряженые представления показывали. — Какой праздник у вас в городе? — А у нас каждый день праздник. Кто хорошо работает, тот хорошо и отдыхает. Вот даже музыкантов импортных пригласили. На небольшой площадке у кремля была сцена из деревянного помоста. А на ней Бременские музыканты концерт давали. С балкона кремлёвского на них сам Читака Наперечитанный смотрел, в ладоши хлопал. Рядом с ним жена с дочерью да свита придворная. — Придётся подождать окончания концерта. Располагайтесь на бочонках с хмелем, будем песнями заграничными наслаждаться. Забавно поют, потешают, — мытник взобрался ногами на бочонок, чтобы лучше было видно действие. Народ бурно зааплодировал. Это концерт закончился. — Эх, всё на службе, да на службе и некогда по концертам ходить. Идёмте уже к Владыке. Вошли в палаты царские. В тронном зале море-океан злата-серебра да камней редкостных, всё сверкает, переливается. Слева дуб зелённый, на котором Кот Учённый всё ходит и ходит по-цепи кругом. Сказок не рассказывал, а вот язык пришельцам показывал. Справа терем-теремок и не низок и невысок. В том тереме Белочка живёт. Орешки грызёт и всё жрёт, и жрёт. — Привет, Орик! — Здорово, Владыка! — Они, оказывается знакомы?! — удивился Пипеткин. — Чему удивляться? Ведь одно государство, да и Орик — знатный парень, — пояснила Шура Борисовна. — Куда путь-дорогу держишь? — Вот люду иноземному помогаю добраться до Чудища Жевательного. — А по что оно им, страшилище эдакое? — Спешат на выручку Елене Перечной. Околдовал её кто-то, может она в мятную жевательную резинку превратиться. Тогда хана государству нашему, победит нас вражина лютый. Сам знаешь, Владыка, сила в ней какая природная… — Да-а-а! Знать и про то знаю, кто её околдовал. Колдун злой и кровожадный. Околдовал, что бы силою её завладеть, массу нашу биоэнергетическую усыпить и нас поработить. — А что за колдун? — Ой…, да знаешь ты его, всё под сказочника косит. Алхелом зовут, Манфелдом. Помнишь такого? — Конечно помню. А часом не наговоры на него напускают? Добрый же колдун. Помню, в детстве часто во сне приходил, сказки рассказывал. — Почём с Владыкой споришь? — закричал Читака, — Сказал он заколдовал, значит он. Народ врать не будет. — Но народ сказки сказывает да легенды рассказывает. — Опять споришь? Вот сейчас прикажу стражнику в палача превратиться, слетит буйная головушка. Нацеплю её на копьё и в устрашение остальным на воротах центральных выставлю. — Владыка, какая тебя Муха укусила? Я же не спорю, а рассуждаю. Или тебя тоже заколдовали? — Скажешь тоже! — смягчился Читака, — с дочерью проблемы. Влюбилась в певца заморского. Видел, у меня музыканты из Бремена концерт давали? Так вот их руководитель — Ди Чёрный. Хороший парень, но иностранец. Увезёт мою Радо-Милу в края заморские. А нам с матушкой на старости лет одним оставайся? Ни внучков понянчить, ни колыбельных попеть, ни подгузники постирать. — Да не кручинься ты. Дай ему должность при дворе по совместительству. Скажем ди-джей — Ди Чёрный… или там продюсер всех земель Владыки Читаки Наперечитанного. Засласти да ублажи его. Вот и дочь дома, и зять при деле. По заграницам только с гастролями, да чтобы один, без жены. Вот и будет возвращаться к очагу родному. — Мудро рассуждаешь. Вправду говорят, что у тебя ума на три головы хватит. Так и поступлю. — Владыка, а кто про Алхела недоброе тебе рассказывал? — Да наушники мои в народе услыхали, как Кончита с земель испанских про него страхи и ужасы рассказывала. Всё говорит, школу он открыл по колдовству. Учеников набрал, околдовал и собирается из них армию силы невиданной состряпать, чтобы из земель Прозраженских челядь порядочную изгнать. — Ха-ха-ха! Ну и насмешил Владыка. Кто её, Кончиту, не знает в землях наших. Ума много, а спеси ещё больше. Кого хочешь, обезобразит и в своих эмоциях утопит. Значит, всё про Алхела враньё. Слышь, Владыка, а может это она на Елену Перечную хворь, да колдовство нагнала? Помнишь, как она её обхаживала да приваживала. Только стоило Елене что-то ей поперёк сказать, как она и разобиделась, да злобу затаила. Вот враг наш единственный. А знать врага в лицо почитай уже процентов на пятьдесят победу одержать. — Ладно тебе в полемику впадать. Ты мне про попутчиков своих расскажи. Подозрительные какие-то и молчат, ничего не скажут. — Да, когда слово вставить, Владыка, если Вы всё с Ориком разговариваете, — возмутилась Шура Борисовна. — Перебьёшь и Вас в гнев вгонишь или ещё что… — Правильно говоришь, красавица. Ну, за то, что взялись за дело благородное, я вам мыто прощеваю, а вот чтобы в путь дальше, вам ответ перед моей помощницей держать. Позвать сюда Лизу Холодную. — Какой ответ? Времени и так мало… — Порядок есть порядок, он и в сказке порядок. А к месту поспеете ещё сегодня, — перешёл на шёпот, — подскажу путь короткий к землям дальним. Отворилась дверь дубовая и в зал тронный, маршем вошёл Отряд Октябрят. За ним походкою статною Лиза шествовала, царская помощница по разным конкурсам и загадкам. — Слушай, Орик, а почему Владыка её Холодной назвал? — поинтересовался Пипеткин. — За ум холодный, разум трезвый и сердце горячее… одним словом старик любит её очень, но виду показать боится, жена всю плешь исцарапает и петушка в помощь призовёт. Владыка то про Гвидона помнит, нет, нет, а загрустит по сотоварищу. — Слушаю тебя, мой Повелитель, — голосом чистым и ровным произнесла Лиза, обращаясь к Владыке. — Лизонька, деточка, вот гости заморские. Войти в палаты наши вошли, а выйти, сама знаешь, без ответов на твои загадки не могут. Уважь старика, пускай что-нибудь лёгкое отгадают и в путь. Дело у них благородное. — Хм! — призадумалась Лиза. — Всё время трудное загадывала, а лёгкого у меня и нет. Попробуем. Так, задам я вам три загадки. Отгадаете, оболочка дверь откроет и путь близкий укажет… — Вот и замечательно, — сказала Шура Борисовна. — А не отгадаете с трёх раз, останетесь у нас на века вечные… Загадка первая: «Что не лает и не кусает, а в дом любого впускает?». — А-а-а, ну, это просто, — Пипеткин сделал шаг вперёд, — это замок дверной. — Не верный ответ. — Пипеткин не спеши. Загадка знакомая, да какая-то неправильная. — В её загадках умысел хитрый искать надо, — подсказал Орик. — Ага! «Не лает, не кусает, а в дом любого пускает». Есть ответ. Это собака старая во дворе лежит, свой век доживает, — догадалась Шура Борисовна. — Правильно, — улыбнулась Лиза. — Теперь загадка вторая: «Одна одёжка и одна застёжка, всяк её одевая слёз из глаз не проливает и в тайге не замерзает». — Про сто одёжек без застёжек я слышал, а вот такую ерунду ещё никогда. — Думай, Пипеткин, думай. Что-то очень простое должно быть, Владыка за нас попросил. — Слушайте, Шура Борисовна, а ведь куртка одна и на ней молния одна… — Только в тайге без штанов холодно… — Точно, — вскричал Пипеткин, — эврика. Ответ — комбинезон. Правильно? — Правильно, — Лиза закивала головой. — Слушайте третью и последнюю загадку: «Вниз бегом, а вверх кувырком»… — ?! — ?! — Лиза, чего людям голову морочишь? — вступился Владыка. — Дай правильную загадку. — Хорошо, мой Повелитель, пусть будет по-Вашему… Загадка: «В горку бегом, а с горки кувырком». Кто это? — Заяц! Заяц! — радостно вскричал Пипеткин. — Ура! Мы свободны… — А вас никто и не держал. Загадки для проформы. Вон и оболочка приподнялась в сторону вашего пути. Ну, прощевайте. Не держите на нас зла. Как освободите Елену Перечную, так вместе с ней и заходите в гости. — До свидания, Читака Наперечитанный. — Всего доброго тебе, Владыка. — И вам здравствовать. Жду в гости. Дорогу знаете.
III глава Заветное слово
Выйдя за оболочку, путники обомлели. Перед ними стояла избушка-квакушка на гусиной лапке с поросячьими ушками. — Что за диво? — возмутился Орик. — Сказал, что короткий путь укажет, а сам нас обратно вернул. — Подожди, Орик. Наверное, не зря нам Лиза загадки свои бесхитростные задавала. Может, здесь подсказка кроется. — Конечно, подсказка, — почесал затылок Пипеткин, — зеркала волшебные и дверца резная. Вот и путь короткий. Только надо правильно зеркало выбрать. Пошли к старушке-веселушке в гости. — Пипеткин, Вы просто гений. — Молодец, иноземец, — Орик пожал руку Пипеткину. — Пошли искать дорогу. Верно в народе говорят: «Далеко положишь, близко возьмёшь». Долго нужное зеркало искать не пришлось. Правда, старушка-веселушка куда-то улетела, и нашим героям пришлось самостоятельно этот ребус разгадывать, а помог им Великий Странник. Он всегда путникам дорогу указывает да в пути нелёгком помогает. — Ой, смотрите мой чемоданчик, — Пипеткин вытащил его из-под лавки. — Чудной у тебя ящичек, а что в нём хранишь? — поинтересовался Орик. — Это не просто ящичек-чемоданчик, это хранилище вещичек, порой таких необходимых! Есть пилюли целебные, есть инструмент строительный, есть механизмы разные. Одним словом, множество всякой всячины… — Дай посмотреть… — Пожалуйста… — Пипеткин открыл свой чемоданчик. — ?! — Орик с удивлением переводил взгляд с Пипеткина на содержимое ящичка. — Чего вылупился? Это книги научные. В них написано, как и что смастерить или сделать из подручных средств. Как сварить лекарство и настойки из трав и корешков лечебных. — Не, я вижу, что не железки… учёный что ли? — Кто? — Ты, говорю, учёный что ли? — Есть малость. Но я только учусь, а вот Шура Борисовна у нас гений околовсяческих наук. — А это что? — Это из каждой науки понемногу и не помалу. Ясно? — Конечно!!! Что мы тёмные? Яснее ясного… — Смотрите вот в этом зеркале лес появился и кто-то вдалеке идёт, — Шура Борисовна показывала в сторону восточной стены. — Ой, да это Великий Странник. Эй, эге-гей! — Надо скорее в дверцу резную забежать, — Пипеткин скрылся за печкой и через секунду появился в зеркале. Он бежал на встречу Страннику и махал руками. Скоро Великий Странник сидел за столом в домике у старушки-веселушки. Шура Борисовна и Пипеткин рассказывали о своих приключениях. — Время только теряем, — прервал рассказчиков Орик, — надо ещё сегодня успеть в гости к Чудищу Жевательному. — Ой, правильно Орик говорит, — спохватилась Шура Борисовна. — Великий Странник, мы уже битый час ищем нужное зеркало, которое указало бы путь, но никак не можем найти. — В том нет ничего странного. Надо знать заветное слово, и зеркало само откроет вам путь. — А какое слово? — Пипеткин заволновался. — Вот слово я не знаю… хотя можно и попробовать… у меня тут случайно с собой шифрокодовый словооткрывательный замок есть, — из кармана длинного балахона Великий Странник извлёк предмет, похожий на квадрантную лепёшку со светящимся стёклышком. — Похоже на карманный ноутбук, — сказал Пипеткин, — правда? — Да! — Это что за диковина? — спросил Орик. — Потом… потом объясним, если поймёшь. — Так, встанем посередине комнаты… Вот… Теперь включаем приборчик… Вам как: с музыкой или без шума? — С музыкой! — утвердительно ответил Пипеткин. — Пожалуйста! На приборчике заморгали разноцветные лампочки. Возле стёклышка появились маленькие проволочки, постоянно качающиеся по сторонам. Лепёшка издала шипение, потом хрипение и вдруг всё пространство комнаты наполнилось дребезжащей, звенящей музыкой… да с такой громкостью, что перепонки напряглись до предела, уши свернулись трубочкой, а глаза вывалились из орбит и скакали в танце. — А-а-а-а, мо-мо-мо-о-о-о-ж-ж-жно-о-о по-о-о-оти-и-и-ише-е-е? — Классный музон. Хэви металл, говорю. Тяжелейший рок, раздери меня в клочья. Эх! — Странник пустился в странный пляс, дрыгая руками, ногами и смешно изгибая своё тело. — Тра-та-та! У-ух! Ё-ё-ё-ё! Раздери меня в клочья. Пританцовывая мимо Орика, Великий Странник попал в его крепкие руки. Дергающимися губами Орик, что было сил, закричал: — Орылтаминавистеприматемиторыпыракааа… — Чего? — удивился Странник и выключил приборчик. — Ты, это, чего… ух-х-х!.. чего так громко… ничего не слышу… чего говоришь-то? — Вот в зеркале путь вам открылся. Пойди дверцу приоткрой резную за печкой, а то изображение исчезнет. А мне пора уходить, — Великий Странник смотрел на новых знакомых и медленно пятился к выходу, — пока ничего не началось. — Ты куда, изверг? — закричала Шура Борисовна. — Чуть жизни не лишил, теперь убегаешь? Ну, спасибо тебе, Великий Странник… удружил… калеками сделал… — Григорий… — Какой Григорий? — Звать меня Григорий. Прощевайте, люди добрые, меня уже обыскались, наверное. Жена волнуется, дети мал мала меньше по полкам… Пока, — Странник вышел на улицу. — Эй, долго ещё будете сидеть и стоять как вкопанные. Дверь открыта, путь указан, пойдёмте, — Орик смотрел на Пипеткина и Шуру Борисовну из-за печки. Выйдя в дверцу резную, путники попали в дремучий лес, через который вела узенькая тропинка. Тёмные кроны могучих деревьев нависали над ней. Где-то вдали ухал филин и завыл волк. Жутко. Вышли из леса в сгущающихся сумерках. Взору путников открылась каменистая поляна, упирающаяся в высокие скалы. Тропинка закончилась. — И куда дальше идти? — озираясь по сторонам, спросила Шура Борисовна. — Видно придётся залазить вверх по скалам… — предположил Орик, — куда ни глянь, везде скалы. Обходить далеко. — Делать нечего. Будем преодолевать природное препятствие, — Пипеткин раскрыл чемоданчик и принялся что-то искать. — По книгам подниматься будем? — усмехнулся Орик. — По науке, — заключил Пипеткин. — Вот смотри, в этой книге рассказано, как приготовить из подручных средств верёвки, крючья, зажимы, распорки и всё, что необходимо для скалолазания. Деревьев много. Камней достаточно. Ну, что приступаем? — И сколько времени уйдёт на всё это… — Орик смотрел на Пипеткина. — Ну, думаю, дня два… — И ещё два, чтобы взобраться на скалы… итого четыре. Да? — Орик, что Вы предлагаете? — поинтересовалась Шура Борисовна. — Мы же в сказке. Чего силу в пустую тратить, да ум напрягать? — ?! — О! Вон, видите, за тем валуном какая-то посудина валяется? Сейчас посмотрим, — Орик подошёл к огромному камню и поднял старинную лампу. Потёр её край, разглядывая рисунок, — диковинная вещица. Драконы из проволочек сделаны… Не успел он договорить, как из лампы повалил ярко-оранжевый дым. Орик сощурил от боли глаза и отбросил от себя лампу. — Кхе-кхе… — в рассеявшемся дыму стоял великан с голым торсом. На животе его красовалась татуировка в виде восклицательного знака. — Ого! Джин, — запрыгала Шура Борисовна и захлопала в ладоши. — Ура! Вот здорово… — Я не Джин, — перебил её великан глубоким басом. Словно эхо прокатилось по каменистой поляне его слово, — я Пин. — Дж заменили на П… на пи, ага, — рассуждал Пипеткин, — три целых четырнадцать сотых… интересно, что бы это могло значить? И к какой окружности это можно применить? Голова круглая… ага… Пин с удивлением слушал рассуждения лилипута: — Это ничего не значит. Меня так зовут. Это имя моё. — Пин, помоги нам пересечь эти высокие скалы, — попросил Орик. — А ещё будут желания? — Да нет! — ?! А поточнее можно? — Да, наверное, нет, может быть, потом… — ?! Совсем заморочили. Ладно, потом разберёмся. Забирайтесь… Пин положил на землю свою огромную ладонь. Путешественники взобрались в её тёплый центр. Пин аккуратно поднял трепетную ношу на самый верх скал и также аккуратно помог Орику и его новым друзьям высадиться на земную твердь. — Спасибо, Пин! Прощай! — Слушаюсь и повинуюсь, — Пин окутался ярко-оранжевым дымом, который быстро исчез где-то далеко внизу у подножия скал. — А ты лампу взял? — Пипеткин посмотрел на Орика осуждающе. — Нет, я же её отбросил в сторону… — Эх, ты сказочный герой. У нас ещё два желания оставалось. Мы могли без труда Чудище Жевательное победить и Елену освободить. — Да-а-а! Об этом я и не подумал… — Орик почесал затылок. — Где ночевать будем? Ещё и поесть можно было попросить у Пина, — заключила Шура Борисовна. — Ночевать будем вон там, — Орик указывал рукой в сторону светящейся точки, — никак костёр горит или свет в оконце… Пошли скорее. Коротко, долго ли, но подошли уставшие путники к шалашику, возле которого костёр горел. А возле костра гусар среднего возраста сидит. — Дозволь погреться, мил человек… — Пожалуйте, коль люди добрые… Желаете чайку отведать? — Спасибо, очень желаем, — Пипеткин присел на корточки перед костром и протянул к огню руки, — хорошо. — Куда путь держите, путники странные? — На выручку идём. Освобождать от Чудища Жевательного Елену… — Смелые смотрю… А знаете, что Чудище так просто не одолеть? Смерть свою оно при себе не держит. Бей его, коли, а оно всё живое остаётся. Многие пробовали, да головы буйные положили, телами в землю сырую сгинули. — А где же его смертушка, Чудища зловещего? — Кто знает, где… — Вот мы и спрашиваем, кто знает? — переспросил Орик. — Знал я, да забыл за подвигами ратными… — А Вы кто, уважаемый? — Шура Борисовна присела поближе к незнакомцу. — Граф я, граф Давыдофф, герой национальный, пеит и певец по совместительству. А так воин хоть куда. Один целой сотни стою. — Что-то он восхваляется, не иначе обманывает или запутать хочет, — Пипеткин наклонился к уху Орика. — Странный ты человек, Пипеткин. Он действительно национальный герой. Что, фильмов не смотрел или в книжках не читал? Помнишь, в восемьсот двенадцатом он французов по лесам гонял? — Иди ты-ы-ы! — восхитился Пипеткин и с уважением посмотрел на незнакомца. — Только он, как это помягче сказать… умом, что ли, тронулся. Психотерапевт ему нужен. — Есть у меня один из самого Санкт-Петербурга. Классный специалист и берёт недорого. Он ему память в миг вернёт. Такой, такой специалист… — Молодые люди, это вы меня лечить собрались? — граф смотрел с укором, начинал злиться и приподнялся. — Всё, дуэль! Моя честь поругана! Лечить меня?! Тут давеча один психотерапевт ко мне наведывался. Слыхали может, Виталием Листратным кличут… — И что? — напряглись собеседники. — Ничего. Сам не помню, что с ним сделал… или он со мной… ой, что-то я ничего не помню… — граф взволнованный присел обратно на пенёк и обхватил голову руками. — Давыдофф, у меня есть добротная таблеточка. Она быстро память возвращает. Уж скольких склеротиков вылечил! Никакой химии, одни растения целебные, — Пипеткин открыл свой чемоданчик и извлёк упаковку диковинную со словами иноземными. Одну таблеточку протянул графу, — пожалуйста! Только надо тщательно разжевать и запить обильно. Утром, обещаю, Вы всё помнить будете! Даже что в младенчестве делали. Граф почтительно принял таблетку. Рассмотрел её со всех сторон. Деваться некуда, надо лечиться. Положил лекарство в рот и стал его пережёвывать и размельчать зубами в порошок мелкий. Шура Борисовна подала Давыдоффу кувшин с родниковой водой. Уже через минуту граф спал, сладко улыбаясь, словно дитя. — И нам пора на боковую… — Утро вечера мудренее…
IV глава Елена Перечная
Шура Борисовна в шалашике прилегла, а Орик с Пипеткиным по сторонам жилища нехитрого расположились. Утром путешественники проснулись от странных звуков: — Улю-лю! А-аа, а-аа! У-у-у! — Это что зверь невиданный или птица далёкая? — протирал глаза Пипеткин, присев на корточках. — Улю-лю-лю! А-аа-у-уу-уух! Бры-рыыы! А-аа! — Нет ни на зверя, ни на птицу не похоже. Словно дитя малое где-то рядом… — прислушалась Шура Борисовна. — А где граф спит. Может, его разбудить и он нам растолкует, что это за звуки… — предложил Пипеткин. — Да он прямо за костром и остался спать ночью, — напомнил Орик. — Только я его у кострища не вижу. Странно… — Давыдофф! — Граф! Искали недолго. В лесной гуще наткнулись на странную картину. Граф, словно малое дитя, ползал по траве на четвереньках. В одной руке держал веточку, похожую на коня, и… он играл в какую-то детскую игру. — Таблетка?! — изумился Пипеткин. — Что-то у Вас, мой друг, в последнее время оказии с таблетками, — недобрым взглядом посмотрела на Пипеткина Шура Борисовна. — Пипеткин, и сколько нам теперь ждать когда граф станет взрослым? — поинтересовался Орик. — А я и так взрослый, — вставая на ноги, обиделся граф, — просто впал чуточку в детство. Знаете ли, вспомнилось. — Может, Вы вспомнили куда Чудище Жевательное свою смерть спрятало? — О-о-о, да-а-а, прекрасная Шура, вспомнил. Спасибо тебе, лекарь иноземный, — граф отвесил поклон низкий в сторону Пипеткина, — вернул ты мне память, а с ней и былую славу. Думаю, мне с вами идти надо… помочь вам в деле благородном. — Граф, так где смерть Чудища? — переспросил Орик. — Там… — Где там? Чего ты нам голову морочишь? Рассказывай уже! — закричал Пипеткин. — Кричать на национального героя? — обиделся граф. — Ищите сами, если такие умные… — Пипеткин, что ты такой нетерпеливый, — посетовал Орик и обратился к графу, — Они люди иноземные, грубые. Великий воин! Помоги нам! Пожа-а-алуй-й-йста-а! Спасая Елену Перечную, мы свободу свою, независимость оберегаем. — Орик, оставайся со мной. Будешь моим денщиком или, нет, оруженосцем… Как? А? Мужик ты грамотный… — Нет, граф, сейчас недосуг, надо дело вначале доделать, а там и посмотрим. — Молодец! Уважаю смелых и отважных! Главное, верных слову данному! Я вам помогу, но, думаю, нам надо разделиться. — Зачем? — Я с лекарем пойду смерть Чудища добывать, а ты с Шурой Борисовной будешь Чудище Жевательное от Елены Перечной отвлекать и стараться с неё заклятие заговорами снять. — Интересный план, но я никаких заговоров не знаю, — сказала Шура Борисовна. — Тебе и знать не надо, их множество Орик знает. Будешь за ним повторять и его указания выполнять. Помню, говорили, мать у него Василиса Пастпремудрая была, так он их должен был впитать с материнским молоком. — Не замечал за собой этого, — Орик почесал затылок и развёл руками. — Ты многое за собой не замечал. Многое. Вот только не растеряйся, когда из тебя знания всякие сыпаться начнут в нужную минуту. Ладно, хватит пустыми разговорами заниматься. Идти надо. Ну, прощевайте, на всякий случай. Нам с Пипеткиным налево, вам с Шурой направо. На том и расстались. Каждый пошёл в положенную сторону своё дело делать. К тому моменту, когда солнце достигло зенита, Орик и Шура Борисовна вышли к огромной горе. В той горе была пещера, из глубин её выходил пар и доносился могучий храп. — Пришли… — Орик устало присел на ствол поваленного дерева. Осмотрелся вокруг: "Неужто это кости человеческие?" Перед входом в пещеру валялись останки человеческих скелетов, остатки рыцарских и богатырских доспехов и ломаного оружия. — Такое впечатление, будто здесь битва шла, — Шура Борисовна приблизилась к пещере и угукнула. Эхо прокатилось по пещере, но храп не прекратился. Только из глубин донеслось слабое: «Помогите!». — Это Елена… Это её голос… — заволновался Орик. — Пойдёмте во внутрь… Надо что-то делать… Надо её спасать… Орик стал махать поднятым мечом и рубить поваленные стволы деревьев. — Мы должны отвлечь Чудище от Елены и ждать Графа с Пипеткиным. — Да пока мы их дождёмся… Э-эх! — Орик вбежал в пещеру и закричал в полную силу. — Чудище Жевательное, выходи на бой смертный… Я пришёл за смертью твоей… Я, Орик Змеинович! Храп прекратился и внутри пещеры послышалось движение чего-то мощного и ужасного, наводящего страх. Что-то приближалось к выходу. Из пещеры сильно повалил пар вперемешку с пылью и мелкими камнями. — Берегись, Орик! — закричала Шура Борисовна. Орик подхватил щит богатырский и прикрыл своё тело. Из пещеры вырвались грозный крик и хрип, перемешанные с рычанием. Всё живое в лесу попряталось. Зверь лесной в норы и пещеры, а птицы в дупла и под коренья деревьев. Мощным вихрем вырвался столб каменной пыли из пещеры, и всё стихло. — Ну, и кто тута, однако меня побить собирался? — на пороге стоял смешного вида карлик. Короткие ноги колесом, плечи коромыслом, а голова огромная с маленькими глазками на тыкву похожая. И одет он был явно… толи одет… толи нет… Словно одежда срослась с его кожей. Руки длинные, до самой земли достают. Рот карлика не переставая жевал. — Спрашивает моя, кто орал… глотку рвал… меня на бой вызывал? — карлик с удивлением смотрел на Орика, а Орик в свою очередь смотрел с не меньшим удивлением на него. — Ты, кто? — Орик выпрямился и опустил щит. — Чудищем Жевательным люди прозвали. А ты говоришь, Орик Змеинович? Ничего от Змея не вижу. Человек — человеком, а шуму навёл словно войско несметное привёл. Бица будем или лясы точить начнём? — Биться успеется, для начала поведай, почто Елену Перечную мучаешь и в неволе держишь? — Никто её не держит силой. Сама пришла, а теперь уходить не хочет, однако, — Чудище улыбнулось во весь многорядозубый рот. — Вот, заходи и сам посмотри. Как сыр в масле катается. Не жизнь — сказка, однако. — И зайду… — Заходи, заходи… — И зайду… Чего подгоняешь? Сам посмотрю… — Орик, стой! Он тебя в ловушку заманивает, — из-за дерева закричала Шура Борисовна. — Женщина, молчи когда мужичины разговор делают, — недовольно сморщился карлик. — Твоя баба? — Моя помощница с земель дальних. — Вечно они всё портят… Давай дальше лясы точить. — Говори правду Чудище, почто неволишь Елену? — Вот, чудака-человека. Не неволю я её. Она околдована, а я просто сижу и жду, когда она в резинку жевательную превратится. Любит моя жевать. Вот твоя что кушать любит? — Мясо… много мяса и рыбы под медовуху, — заулыбался Орик. — Во-о-от! А я жевать люблю, — карлик почесал редкую бородку и улыбнулся, — и мясо люблю, однако. Ты вот какое мясо любишь? — Коровье, свиное, баранье, ку… — Во-о-от! Животных убиваешь и кушаешь. Правда? — Ну?! — А я человеками укушиваюсь. Смотри, сколько мяса ко мне само приходило, — Чудище распростёрло в стороны руки, — тоже кричали, на бой звали… И сейчас голод мучает, кушать хочу-у-у, — захныкал карлик и стал тереть большими ладонями живот. — А у нас ничего нет… — растерялся Орик. — Как нет? — в миг стал серьёзным карлик. — Ты на обед, а иноземка на ужин. — Ик! — Шура Борисовна смотрела на Чудище с открытым ртом. — Меня есть нельзя. — Заразная, что ли? — усмехнулся карлик. — Нет. Но есть нельзя. Надо разрешение спрашивать… — У тебя, что ли? Ха-ха-ха! Разрешите Вами отужинать? Ха-ха-ха! Смех Чудовища Жевательного стал превращаться в гром. Он начал расти и увеличиваться в объёме. Изо рта вылезло четыре огромных клыка, словно кинжалы… — Ну, что человеки-человечешки-катлетушки биться будем или так скушаетесь? Га-га-га! Тем временем слева направо бежали помогать Орику и Шуре Борисовне Граф Давыдофф и Пипеткин. — Давай скорее! Словно хрыч старый плетёшься. Они там уже, может, погибли как герои, а мы плетёмся… — причитал Пипеткин. — Успеем. Чего напраслиной занимаешься? — Граф вышагивал степенным гусарским шагом. — Была бы лошадь, мы в секунду к ним прискакали, а так… — Так-не так, Давыдофф, слышите гром и рёв? Наверное, мы уже близко… — Не близко, а пришли. Вот к подножью той горы выйдем и пришли. — Что там? — Чудище Жевательное в размерахувеличивается. Голодное видать. Сейчас откушает, и мы вовремя придём. — Кем откушает? — Не знаю. Может Ориком, а может и Шурочкой. — И ты так спокойно об этом говоришь? А ну прибавь шагу, — Пипеткин схватил Графа за воротник и потащил за собой, переходя на бег. Вход в пещеру и саму гору уже не было видно из-за Чудовища Жевательного. — Всё, давай бица, Орлик! Га-га-га! — Чудище вырвало с корнем дерево вековое и начало им махать, делая шаг за шагом, приближаясь к Орику. От каждого шага земля издавала сильную дрожь. Орик схватил меч и подбежал к Чудищу. Что было сил, со всего размаха он ударил клинком в его ногу. Меч отскочил, словно ударился о камень. — Шура, убегайте, — закричал Орик, — я его задержу. — Где уж, там уж? Га-га-га! — Орик, держи! — к подножию горы выскочили Пипеткин и Давыдофф. Они кинули к ногам Орика огромный мешок, который шевелился, словно живой. — Что там? — Ёжики! — Что?! — Ё-жи-и-ки! — И что с ними делать? — Кидай их под ноги Чудища, как он уменьшится, руби его мечом… Орик стал делать, как велено было. Вынимает ёжика из мешка и бросает под ступню Чудища — «Чвак!»… «У-у-у! А-а-а!» — Чудище ногу одёргивает, а ёжик придавленный в огромный шип превращается и преследует своего обидчика, покалывая его со всех сторон. — Хватит, однако… я от ёжиков балдею, я ведь ёжиков боюсь, однако… — Чудище стало быстро превращаться в карлика. Орик не растерялся, поднял с земли меч и со всего размаха срубил голову карлика с плеч. — Однако, смертушка моя с тобой пришла, — сказала Орику голова карлика. — Не губи… отпусти с миром. Я больше в земли ваши ходить не буду… добрый буду… калым платить Владыке буду. Орик, у меня семья большая… деток тьма тьмущая… отпусти, а? — Ладно. Иди, пока я не передумал. Туловище карлика подбежало к голове, руки взяли её и поставили на место. Карлик отвесил поклон и со скорость света убежал в свои земли, даже вещи не взял. — Орик, иди сюда, мы Елену нашли, — из пещеры вышел Граф. У него на руках лежала Елена Перечная. — Орик, любый мой, здравствуй! Сокол мой ясный! Я знала, что ты меня спасёшь. Околдовала меня злая колдунья, что под ликом Кончиты из земель испанских пришла. Отдала в руки Чудищу Жевательному. Видишь, уже и кожа стала мягкая, чуточку липкая. Наверное, ты меня такой и любить не будешь? — Елена, это всё пройдёт. Скоро чары колдовские оставят тебя. Вот только вернёмся к старушке-веселушке, она с Алхелом тебе и поможет. — А зачем куда-то ходить? Мы и так уже здесь, — из леса вышли старушка-веселушка и добрый волшебник Алхел Манфелд. — Ого, как вы быстро… — удивился Пипеткин. — Когда от меня уходили, кто-то дверцу оставил резную открытой, вот мы вас и увидели в зеркале. — Давайте расколдуем Елену, — предложил Алхел, — и в обратный путь. Свадьбу пора играть. Месяц в Прозражено гулянье было. Свадьбу играли Орика Змеиновича и Елены Перечной. Да и сейчас, наверное, гуляют. Красоту и свободу врагу лютому не отдали. Вот и радуются.
Последние комментарии
4 минут 1 секунда назад
4 часов 18 минут назад
6 часов 36 минут назад
8 часов 26 минут назад
14 часов 12 минут назад
14 часов 17 минут назад