В стране Гудка 4. Про новые времена [Самуил Бабин] (fb2) читать онлайн

Самуил Бабин В стране Гудка 4. Про новые времена

Сидор, проехал уже около трех часов в направлении Квасквы, так ничего и не придумав за это время, чем он собирается заняться и вообще, как жить дальше. Увидев впереди, на пригорке пост ГАИ, он притормозил на обочине и порывшись в карманах старинного сюртука, не обнаружил никаких документов, удостоверяющих его личность. Красные корочки на майора Сидорова остались в Ети, в его одежде. Паспорт и права, лежали дома в Квасковской съемной квартире. «На посту ГАИ меня неминуемо остановят и арестуют», — рассудительно подумал он, оглядываясь по сторонам, и увидел чуть впереди съезд с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую в темнеющий за оврагом лесок. Недолго думая, он завел машины и, съехав с дорожной насыпи на грунтовку, поехал в направлении леса, надеясь найти объездную дорогу. Проехав немного по лесу, он выехал на небольшую поляну и увидел стоящего впереди с корзиной грибов седого старика. Услышав гул машины, старик оглянулся и неуверенно вытянул руку. Сидор притормозил и опустив стекло, спросил: «Что, подвезти, дедушка?» Старик в ответ улыбнулся беззубым ртом и закивал головой. Сидор, перегнувшись через сиденье, открыл перед ним дверь. Старик, долго примеряясь, залез наконец то в машину, поставив на колени корзину с грибами, среди которых были в основном одни мухоморы.

— Это разве съедобные грибы, — с удивлением заглядывая в корзину, спросил Сидор.

— Так можно. Если приготовить правильно, — улыбнулся старик, и спросил, — Куда путь держишь барин?

— Да, какой я барин. Не смеши, — ответил Сидор, — В Кваскву. Только вот дорогу не знаю точно.

— Тебе вертаться надо на шоссе, — ответил старик, крутя в руке большой мухомор.

— Мне нельзя по шоссе. Я документы не взял, — честно ответил Сидор.

— Тогда довези меня до Гудка. А там я тебе дорогу дальше покажу, — понюхал гриб дед.

— До какого гудка, — не понял Сидор.

— Местность так называется. Ты езжай прямо, — и старик махнул рукой вперед.

Они проехали лес и выехали на заросшее бурьяном поле, поднимающиеся вверх по склону. — Езжай, езжай, — скомандовал дед.

Поднявшись до верха склона, перед ними впереди открылся привычный деревенский пейзаж, почти такой же, как и в Ети. Слева и справа, на следующем пригорке, виднелись серые домики каких-то деревень, к которым по полям со скудной растительностью велись черными змейками грунтовки. А внизу, по ложбине, между редкой лесопосадкой, проходила ветка одноколейной железная дороги.

— И где здесь твой Гудок, — останавливая машину, — спросил Сидор, — Здесь переезда нет через железную дорогу.

— Так и не надо туда переезжать, — ответил дед, пряча мухомор в корзину, — Там уже Березовка, а с другой стороны, Сосновка. А Гудок вот он, здесь, везде вокруг. Приехали уже, — и старик указал на три покосившиеся, почерневшие от времени, деревянные избы, стоящую чуть в стороне, в зарослях борщевика и поэтому почти не видные с дороги.

— А на Кваскву, тогда как мне ехать, — посмотрев по сторонам и не найдя других дорог, спросил Сидор.

— Так по железной дороге. На электричке. Там документы не проверяют, — ставя ногу на землю, ответил старик, — А машину можешь пока у меня оставить. Здесь не Квасква. Здесь денег с тебя за парковку не возьмут.

— А электричка, когда, — спросил вслед уходящему к дому старику Сидор.

— Да кто же ее знает. Как придет, — пожал плечами старик и скрылся в зарослях борщевика.

Сидор посидел некоторое время, обдумывая ситуацию, а потом заведя машину, загнал ее в заросли борщевика, чтобы не видно было с дороги, а сам через поле, по еле заметной тропинке спустился вниз к небольшой платформе с поржавевшей вывеской «станция Гудок». Подняв с земли старый деревянный ящик, он залез с ним на платформу и сев на него, стал ждать электричку. Уже стемнело, а электрички все не было. Тогда он решил подняться наверх и попросится на ночлег к старику, а утром снова вернуться на платформу.

В дедовской хате еле светилось окошко и он, постучавшись, отворил дверь. Внутри, за столом, освещенным керосиновой лампой, сидел перед глиняной миской старик с деревянной ложкой и ел, вылавливая что-то из миски.

— Не пришла электричка, — не глядя на Сидора, спросил старик.

— Не пришла, — виновато ответил Сидор.

— Садись, ужинать будем, — ответил старик и, достав откуда-то еще одну ложку, положил ее на стол.

Сидор, подойдя к столу сел, и взяв ложку, зачерпнул ей из миски и, поднеся ко рту попробовав на вкус, спросил: Что это?

— Супчик грибной, — ответил старик, — Ешь не бойся, не отравишься, — и отправил себе в рот ложку с супчиком. Сидор, через силу съел несколько ложек и, поблагодарив старика, спросил: Где мне можно, прилечь?

Старик, встал из-за стола, взял лампу и провел его в соседнюю комнату, где стояла большая кровать, накрытая тяжелой периной.

— Спи здесь. «А я на лавке лягу», — произнес старик и, подождав, держа лампу на высоте, пока Сидор разденется, пожелал ему спокойной ночи и вышел обратно. Сидор то ли от усталости, толи от грибного супчика, повернулся к стене лицом и тут же уснул.

***

Ему приснилось, что он проснулся утром на следующий день и позавтракав со стариком остывшим грибным супчиком и собрался идти на электричку.

— Если до обеда не прейдет. Возвращайся назад, — посоветовал ему старик, — После обеда они никогда не ходят.

— А сколько ждать, день, два, — грустно спросил Сидор.

— А кто ж его знает. Может день, может два. Может месяц, может год, — пожал плечами старик. — Никто этого здесь не знает, — и добавил уверенно, — Но у тебя выбора нет. Бензин в машине все равно почти на нуле. Далеко не уедешь.

— Как на нуле, — удивился Сидор, подходя к машине, — Я почти полный бак заправлял перед постом ГАИ.

Он вышел их хаты и подойдя к машине, включил зажигание. Действительно, топливная стрелка свалилась до конца влево.

— Ночью, похоже, слили, — с сочувствием произнес старик.

— Кто здесь смог слить, — недоверчиво посмотрел на него Сидор.

— А леший их знает, — развел руками старик и пошел нанизывать грибы на веревку, а Сидор в расстроенных чувствах спустился к платформе. Впрочем, электричка и сегодня не пришла. Она не пришла и на следующий день и через неделю, и через месяц. Сидор каждый день спускался к платформе, сидел там до обеда, а потом возвращался в Гудок и, или помогал старику по хозяйству, или они шли в лес за грибами и ягодами, или выкапывали в поле, оставшуюся там после колхозников картошку, делая заготовки к зиме. Так незаметно наступила и прошла осень. Потом еще быстрее зима. Сидор, чтобы не сбиться по времени, стал вырезать зарубки на бревне хаты, отмечая сначала дни, потом перейдя на недели и месяцы. А когда, совсем мало осталось свободного места, стал отмечать только годы, вырубая их топором в виде больших крестов в толщину бревна.

Однажды, проснувшись утром. Это как раз был не то конец июля или начало августа. Сидор хорошо запомнил этот день, потому, как старик приготовил яичницу из перепелиных яиц, которые он насобирал в поле, и поставив вкусно пахнущую сковородку на стол, торжественно объявил: Сегодня должна прийти твоя электричка. Будем отмечать.

— Это ж, сколько лет прошло, — задумчиво спросил Сидор, — Надо пойти посчитать кресты на бревнах.

— А чего их считать, — доставая из-под стола толстый том в кожаном переплете, ответил старик, — Я вот страницы в Анне Карениной кажный месяц загибал, и вышло, что сейчас мы как раз на сто восьмидесятой странице. Раздели-ка на двенадцать.

— Пятнадцать, — подумав, немного ответил Сидор.

— Значит пятнадцать годков и прошло. И сегодня вышел твой строк. Давай потрапезничаем на прощанье и езжай в свою Кваскву.

Они сели за стол, съели яичницу. Старик принес ему узелок на палочке, с сушеными грибами, которые с его слов имели волшебное воздействие на организм и обнявшись, он напоследок перекрестил Сидора и тот закинув узелок с грибами через плечо спустился к платформе.

Не прошло и полчаса, как раздался пронзительный гудок, и из-за поворота выскочила, поднимая клубы пыли, зеленая, еще советская электричка. Остановившись у платформы, она с шумом раздвинула двери вагонов, и Сидор вошел во внутрь. Вагоны были заполнены людьми, сидевшими на лавках и стоящими в проходе. Здесь были и крестьяне, ехавшие на базар и военные, возвращающие с учений. Еще был пионерский отряд, громко барабанящий в барабаны и трубящий в горны. Здесь были молодые мамаши с младенцами на руках и подвыпившие папаши, возвращающиеся после работы. Похоже, в электричке ехал народ всей страны, пятнадцать лет пождавший ее на платформах и полустанках, а сейчас возвращающийся по своим домам. «Осторожно двери закрываются. Следующая станция Квасква», — раздался из динамиков голос машиниста, и электричка, резко дернув вперед, медленно поехала, раскачивая вагонами. Сидору удалось забиться в самый угол, у окна, и он со сладким ощущением надежды и еще чего-то многообещающего, еще раз уснул прямо во сне.

***

— Дяденька, приехали, — услышал Сидор сквозь сон, и открыл глаза. Перед ним стоял шустрый малыш и тряс его за плечо.

— Куда, — не понял Сидор.

— В Кваскву, — ответил малыш и побежал к ждущей его у выхода мамаши.

Сидор протер глаза, перекинул палочку с узелком через плечо и вышел на перрон. Сколько прошло времени, пока шла электричка, было не понятно, но на улице было сумрачно, и только редкие фонари слабо освещали перрон.

— Простите, а который час, — поинтересовался он у пробегающего мимо прохожего.

— Десять часов, — бросил тот через плечо, взглянув на часы.

— Десять чего, — успел крикнуть ему вдогонку Сидор.

— Утра, конечно, — усмехнулся прохожий и растворился в темноте пространства.

— Утра, — удивленно произнес Сидор и поднял голову. Вверху, на высоте около десяти метров нависал железобетонный потолок. Он уходил вправо и влево на сколько хватало видимости. Народ, вышедший из электрички, шел куда-то вперед по платформе и Сидор, влившись в общий поток, двинулся вместе со всеми. Через некоторое время основная часть людей стала спускаться вниз, а другая, малочисленная, подниматься по эскалатору вверх, где в проеме потолка было видно небо. Сидор, немного подумав, шагнул на эскалатор, который вынес его наверх. Здесь по-летнему светило солнце, а небольшая площадка, на которой очутился Сидор, была отгороженная турникетами. С краю, в стеклянной будке сидела дама в красной фирменной фуражке.

— Простите, а как мне выйди в город, — обратился к даме Сидор.

— Оплатить надо, — сонно посмотрела на него дама.

— А где, — оглянулся Сидор и вытащил из кармана деньги.

— Здесь оплата принимается, только криптовалютой, — равнодушно ответила дама.

— Чем, — не понял Сидор.

— Биткоинами, с телефона можно, — усмехнулась дама и язвительно добавила, — Из деревни, что ли приехал?

— Да, из Гудка, — вежливо улыбнулся Сидор.

— Из деревни, здесь не пройдешь. Денег не хватит. Спускайся вниз, в метро. Там может, договоришься.

Сидор поблагодарил даму и вернувшись на перрон, спустился еще ниже по другому эскалатору, в привычный вестибюль метро. Но за реальные деньги и здесь нельзя было купить билет. Надо было приложить телефон к считывающему устройству турникета, который снимал с него деньги за проезд. Телефона у Сидора не было. Он выбросил его еще в N-ске. И теперь с растерянным видом, отошел в сторону, держа в руке тысячную купюру.

— Давно в Кваскве не были, — обратился к нему, стоящий у стены невзрачный мужчина с хитрым взглядом.

— Давно. Пятнадцать лет назад, — ответил Сидор, вспомнив про зарубки на бревне.

— Такими деньгами здесь уже лет пять не пользуются. Сейчас везде криптовалюта.

— А где ее взять, — расстроено спросил Сидор.

— Могу обменять вашу бумажку на нано биткоины, — оглядываясь по сторонам, предложил хитрый, — Один к ста устроит?

— Устроит, — не задумавшись, согласился Сидор и протянул тысячную спекулянту.

— На какой номер телефона перевести, — забирая деньги, спросил спекулянт.

— У меня нет телефона, — обреченно ответил Сидор.

— Вот, могу за девяносто нано биткоинов отдать, — спекулянт, вытащил из кармана потертый телефон.

— Хорошо, — согласился Сидор.

— Итого, с тебя еще девять тысяч, — выжидательно посмотрел на него спекулянт. Сидор порылся в карманах и достал две пятитысячные купюры.

— Я тебе тогда еще десять нано биткоинов на телефон сброшу. Чтобы без сдачи, — забирая деньги и протягивая телефон, предложил спекулянт. Сидор поблагодарил его, забрал телефон и, приложив его к считывающему устройству, прошел внутрь.

Здесь все оставалось по-старому. Такие же, в стиле сталинского ампира, станции и синие электропоезда, дергающиеся при троганье, остановки, как пятнадцать лет назад. А вот количество пассажиров увеличилось настолько, что Сидор с трудом влез только в третий поезд. Он решил доехать до Брюлевской, недалеко от которой, жил когда-то, в панельной хрущевке, и попробовать разыскать там Петровича, жившего этажом ниже.

Доехав до Брюлевской и выйдя на верх, Сидор остановился пораженный от увиденного. Вместо хрущевских пятиэтажек, утопающих когда-то в зелени, вокруг громоздились высоченные небоскребы, стоящие чуть ли не вплотную друг к другу. «Где же мне теперь искать Петровича, — огорченно подумал Сидор, оглядываясь по сторонам, и вдруг увидел киоск с вывеской «Осетинские пироги ОППИБ» и веселый смайлик похожий на лицо Петровича.

— Здравствуйте, — радостно постучал в окошко ларька Сидор, из которого тут же выглянуло приветливое лицо…чернолицего каебунца, — Скажите, а как мне найти вашего шефа, Петровича, — немного растерявшись, спросил Сидор.

— Петровича, — уважительно переспросил продавец и, подумав, добавил, — Не знаю точно. Тебе надо в Кваска-Сити обратится. Там его главный офис находится.

— В Кваска- Сити, — задумчиво повторил Сидор и почувствовав аппетитный запах пирогов, идущих из окна, протянул каебунцу телефон, попросил, — Два пирога мне сделай пожалуйста.

Тот взял телефон, приложил к кассовому аппарату и с сожалением вернул его обратно: Извини дорогой, у тебя совсем нет биткоинов.

— Как нет, — растерялся Сидор, — Мне только, что на вокзале этот телефон продали и шестьсот биткоинов положили.

— На вокзале, — переспросил каебунец и с сочувствием добавил, — Обманули тебя, друг. Нет на нем денег.

— У меня еще бумажные деньги есть, — с надеждой вытащил из кармана кошелек Сидор.

— Такими мы не берем, — развел руками каебунец, — Там, в доме, — он вылез по пояс из окошка, указывая рукой на желтый небоскреб, — Салон сотовой связи внизу. Купи у них хороший телефон, и они же тебе деньги на биткоины обменяют по курсу. А этот телефон лучше выбрось совсем. Он все время деньги воровать у тебя будет.

— Спасибо, друг, — поблагодарил каебунца Сидор и, бросив телефон в стоящую урну, пошел в сторону желтого небоскреба.

В салоне ему продали недорогую модель современного телефона, оформив номер на старые паспортные данные Сидора, и без вопросов обменяли оставшиеся бумажные деньги на биткоины по курсу в два раза больше, чем у спекулянта на вокзале. Сидор вернулся к метро, купил пирог в ларьке у каебунца, и отойдя в сторону стал с аппетитом есть, рассматривая не спеша современную Кваскву.

Больше всего, что его удивило, это даже не небоскребы, плотной застройкой выросшие вокруг. За их строительство и снос пятиэтажек, еще тогда, пятнадцать лет назад активно выступал мэр Квасквы, и даже слово придумали специальное — реновация. Прямо как революция, тогда еще с не веселым юмором подумал Сидор. Но в этом городе, выделялось другое, то, чего не было пятнадцать лет назад. Над автодорогами, кстати, плотно забитыми машинами, стоящими в пробках, нависали огромные эстакады, на круглых опорах, исписанных граффити. На эстакады, с верхних этажей небоскребов, спускались стеклянные лифты с автомобилями. Такой же лифт, только поднимающий автомобили снизу-вверх, располагался не далеко от станции метро, правда, им пользовались редкие авто, иногда подъезжающие к нему из пробок на дороге. Заинтересовавшись, Сидор подошел к лифту, возле которого дежурил охранник, отправляя наверх авто или спуская их с эстакады вниз.

— Простите, а что там наверху, — выждав момент, когда машин не было, спросил он у охранника.

— Второй ярус жизненного пространства, — скептически посмотрев на Сидора, ответил охранник.

— А это значит первый, — любезно уточнил Сидор.

— Первый, — кивнул охранник, и спросил, — Ты похоже из деревни приехал, парень?

— Из деревни. Из Гудка, — дружелюбно улыбнулся Сидор, — А почему не все машины пользуются вторым ярусом?

— За второй ярус платить надо, — засмеялся охранник.

— Там, что платные парковки, — вспомнив термин, спросил Сидор.

— Почему парковки, — произнес охранник, — Там за все платить надо. За проезд, за парковки, за проживание, за воздух.

— Это же сколько надо денег иметь, — удивился Сидор.

— Много, — утвердительно произнес охранник, — А если нет денег, пользуйся услугами первого яруса, — и он указал на медленно ползущую пробку из машин под эстакадой и не меньшую очередь людей, выстроившихся к входу в метро.

— Скажите, а можно взглянуть, хотя бы одним глазком, как там на втором ярусе, — спросил с надеждой Сидор, — Я там еще ни разу не был.

— Не был, — самодовольно переспросил охранник, — Ладно, подниму тебя с машиной. Только ненадолго.

В это время к лифту подъехал дорогой черный лимузин и охранник, открыв перед ним дверь, подтолкнул туда же Сидора, — Со следующей машиной вернешься.

— Спасибо, — счастливо ответил Сидор и медленно стал подниматься вверх на лифте.

Доехав до уровня эстакады, лифт остановился, открывая дверь и Сидор, вслед за выехавшим на практически пустую дорогу лимузином, вышел на небольшую смотровую площадку.

Он огляделся по сторонам. И справа, и слева, везде, высились микрорайоны однотипных небоскребов, между которыми в разные стороны разбегались дороги эстакад, по которым мчались немногочисленные, дорогие авто. Все дороги уходили в сторону центра, где, зеркально отсвечивая на солнце, поднимались самые высокие небоскребы, а чуть в стороне, отражая солнечные блики, хрустально блестел большой прозрачный купол. Сидор не успел разглядеть купол как следует, как с дороги в лифт въехал огромный джип и из динамика раздался строгий голос охранник: Эй, деревенщина пора обратно.

— Ага, — ответил Сидор и быстро вернулся к лифту.

— Ну, что понравилось, — ухмыльнулся охранник, открывая двери лифта.

— Очень, — с восхищением ответил Сидор, — А что там за прозрачный купол висел над городом?

— Это хрустальный саркофаг Садового кольца. Когда дождь или снег идет он закрывается. А когда хорошая погода крышу раздвигают, — со знанием дела ответил охранник. — Давно ты похоже к Кваскве не был?

— Давно, — согласился Сидор, — А как туда попасть, чтобы посмотреть?

— Туда только по пропускам, — важно ответил охранник, — Или с туристическими группами. Но это не меньше триста нано биткоинов надо платить. Это считай тридцать тысяч старыми деньгами. Почти моя месячная зарплата.

— Дорого, — удивленно произнес Сидор и добавил, — А в Квасква-Сити, тоже надо платить?

— За второй ярус везде надо платить. Но там меньше, чем за Садовое, — успокоил его охранник, — Там почасовая оплата. Где-то три нано биткоина в час.

— Это сколько в старых деньгах, — уточнил Сидор.

— Триста рублей, — немного подумав ответил охранник.

— Такие нано биткоины у меня есть, — обрадовался Сидор и попрощавшись с охранником, пошел занимать очередь в метро.

***

Отстояв очередь наверху, Сидор наконец-то спустился в метро. Хотя поезда шли один за другим, на платформе все равно пришлось выстоять еще одну очередь, чтобы попасть в вагон. Где-то минут через сорок он все же с трудом вжался внутрь вагона и поезд тронулся, постоянно останавливаясь, из-за медленно идущих впереди составов. Ехать пришлось с двумя пересадками, где снова приходилось отстаивать очереди на платформах. Наконец, часа через два Сидор доехал до станции Квасква- Сити. По эскалатору он поднялся наверх, из полумрачного пространства первого жизненного яруса на второй, отделенных между собой сплошной бетонной площадкой. Здесь уже над головой голубело настоящее небо, и вверх уходили те самые зеркальные небоскребы, которые он видел с Брюлевской эстакады. Подойдя к турникету, он приложил телефон к считающему устройству, и одновременно с раскрытием входных створок из телефона прозвучала сообщение металлическим голосом: «Вы попали в зону жизненного пространства второго яруса. Напоминаю, за час пребывания в зоне с вашего телефона автоматически будет списываться по три нано биткоина. Остаток ваших средств сто двадцать нано биткоинов. Не забудьте вовремя пополнить свой баланс. Всего доброго, прибыльного дня».

— Надо же, до чего дошел прогресс, — вслух произнес Сидор выходя на площадь у небольшого сквера, с фонтами и деревьями, растущих в мраморных бочках. После поездки в метро он почувствовал некоторую усталость и, увидев ларек, купил мороженное и присел передохнуть на деревянную скамейку в тени дерева. Не успел он развернуть мороженное, как из телефона раздался все тот же металлический голос: Вы воспользовались платной услугой городской скамейки. С вашего счета будет списан один нано биткоин.

— Надо же, — произнес вслух Сидор, с испугом вскакивая со скамейки, — Они за все, что ли здесь деньги берут?

— Так точно, — ответил по-военному телефон, — Не забудьте вовремя пополнить свой баланс.

— Не забуду, не забуду, — передразнивая, металлическим голосом ответил Сидор, пряча телефон в карман.

Оглянувшись по сторонам, он решил подойти к небоскребам и там попробовать узнать, где находится офис ОППИБ. Впереди стояло ограждение, за которым рабочие, снимали с тротуара, разноцветную стеклянную плитку, а в это время рядом остановилась машина и с помощью крана-манипулятора с нее выгружать какие-то длинные панели.

— Какую теперь плитку укладываем, — спросил весело Сидор, подойдя к рабочим, — Из какого я имею в виду материала?

— Не из какого, — вытирая вспотевший лоб, добродушно ответил один из работяг, — Теперь везде самодвижущиеся панели будем устанавливать.

— Это как, — удивился Сидор.

— Типа как в метро. Эскалатор только ровный, — объяснил работяга. — Чтобы встал и поехал.

— Так, почему не работаем, — подошел к ним строгий мужчина в белой каске.

— Простите, а вы не подскажите, где мне найти офис ОППИБ, — вежливо спросил Сидор у строгого.

— Так вот их целое здание, — указал рукой, в сторону уходящего вверх небоскреба, из солнцезащитного стекла в который, через вращающиеся двери на первом этаже, то и дело входило и выходило множество народа, а над дверями, во всю длину входа, отливали большие серебристые буквы — OPPIB.

— Спасибо, — обрадовался Сидор и, влившись в поток спешащего народа, прошел внутрь, оказавшись в огромном, в несколько этажей холле, по стенам которого вверх-вниз скользили стеклянные лифты.

Подойдя к ресепшену с миловидными девушками за стойкой, в красной униформе с внешностью фотомоделей, Сидор спросил, улыбнувшись: Скажите, а как мне найти Петровича?

— Кого, — удивленно переспросила одна из девушек. Сидор, смутившись, покраснел и стал судорожно вспоминать, как звали Петровича. Но никакого другого имени кроме как Петрович он не знал. И тут он вдруг вспомнил, как они когда-то с Челентано приезжали в гаражи, где Петрович устроил пекарню, после разгрома Пирамиды на Кушкинской площади и стоящий там его желтый автомобиль с буквами ОПГ на двери. Что означало Осетинские пироги… «Гинзбурга», — уже в голос крикнул Сидор и счастливо улыбаясь, добавил, — Петровича Гинзбурга, мне надо.

— Нашего президента, — растерявшись, переспросила девушка.

— Наверное, — беспечно ответил Сидор, — Я его старый приятель. Мы жили в одном подъезде в Брюлево когда-то. Он на третьем этаже, я на четвертом.

— Извините, — растерянно произнесла фотомодель, — Но к господину Гинзбургу, только по специальной записи можно попасть на прием.

— Ну, так запишите меня. Я подожду немного. Если, конечно, у вас здесь платить не надо, — пошутил в ответ Сидор.

— Не надо, — автоматически ответила девушка и, подняв телефонную трубку, что-то произнесла в нее. — Сейчас к вам подойдут. Присядьте там на диване.

Сидор отошел от стойки и только присел на мягкий диван у фонтана, как к нему подошел подтянутый мужчина в черном, отутюженном костюме.

— А вы, по какому вопросу господина Гинзбурга хотели видеть, — спросил подтянутый, слегка тронув Сидора за плечо.

— Как по какому, — немного растерялся Сидор, — Мы не виделись пятнадцать лет уже. Я только сегодня приехал, — и немного подумав, добавил солиднее, — Мы раньше дружили, когда я еще в правительстве работал. Вот, решил навестить.

— А кем вы работали в правительстве, — любезно поинтересовался подтянутый.

— Премьер- министром, — ответил Сидор, и тут же поправился, — В смысле помощником его.

— А документик у вас есть, — пристально посмотрел на него подтянутый.

— Документиков нет, — похлопал по карманам камзола Сидор, — Я их в усадьбе оставил.

— В усадьбе, — усмехнулся подтянутый, рассматривая камзол Сидора.

— Это не моя одежда, — перехватив взгляд подтянутого, произнес Сидор, — Мне ее Герасим, дворник дал. Чтобы на свадьбу к Груше поехать. Это камзол племянника покойницы барыни Варвары Петровны, Етьской помещицы.

— Понятно, — покачал головой подтянутый и тихо произнес, наклонив голову к лацкану пиджака, — Похоже, сумасшедший. Можно брать.

Тут же к Сидору с двух сторон подбежали несколько человек в масках и бронежилетах и, заломив руки, уложили его на пол. Подтянутый наклонился к нему и, обыскав, достал телефон и старинную серебряную монету.

— Тысяча восемьсот пятьдесят второй год, — прочитал он.

— Вот видите, — простонал из-под охранников Сидор, — Это все, правда.

— Что, правда, — не понял подтянутый.

— Все, что я вам говорил.

— Сидор Сидоров, — пощелкав кнопками телефон, произнес подтянутый, глядя на экран.

— Это я и есть. Вы доложите Петровичу. Он вам все подтвердит.

— Кому доложить, — не понял подтянутый.

— Ну, Гинзбургу, — прохрипел с трудом Сидор, придавленный телами сидящих сверху охранников.

— Ладно, — пряча телефон в карман, кивнул головой подтянутый, — Упакуйте его пока в камеру.

Охранники, тут же подхватив Сидора, и быстро спустившись с ним вниз по лестнице в какое-то слабо освещенное помещение, и положили на пол, пристегнув наручниками к трубе отопления.

— Раньше омоновцы более человечными методами действовали, — кряхтя, произнес Сидор, подползая к стене и пытаясь сесть, отперевшись на нее спиной. Приняв более-менее нормальное положение, он отдышался и, закрыв глаза, через некоторое время уснул.

Сон Сидора.

Сидору послышалось какой-то легкий стук и шуршанье. Он прислонился ухом к холодному кафелю и услышал за стеной чьи-то тихие голоса. Такое было ощущение, что за стеной что-то копали, втыкая лопату в плотный грунт, тихо матерясь.

«Подкоп», — осенило вдруг Сидора, и он стал колотить кулаками по стене и звать на помощь, — Товарищи! Я здесь! Помогите! Через какое-то время он затих, прислушиваясь, и негромко произнес, — Вы, меня слышите?

— Ты, кто, — раздался из-за стены глухой, настороженный голос.

— Заключенный, — с мольбой в голосе ответил Сидор, — Меня схватили и бросили сюда охранники ОППИБ.

— Ладно. Подожди. Сейчас попробуем пробиться к тебе, — ответил голос из-за стены и оттуда снова стали доносится глухие удары лома и звуки от лопаты.

Прошло минут двадцать, и вдруг несколько плиток отвалившись от стены, со звоном упали на пол, и следом обсыпался глинистый грунт с маленькими камушками, образуя отверстие, из которого показалась, усатое, черное лицо человека похожего на крота.

— Я здесь, — окликнул его Сидор.

— Сейчас, — ответил человек-крот, расширяя лопатой проход в стене. Через некоторое время он пролез в помещение, а за ним показалось такое же черное, усатое лицо второго человека-крота.

— Дай, кусачки, — протянул руку назад первый и второй вложил в нее большие ножницы с длинными рукоятками. Взяв кусачки, первый подошел к Сидору и легко перекусил ими цепочку наручников.

— Спасибо, — разминая затекшую руку, поблагодарил Сидор, — А вы кто?

— Дети подземелья, — ответил человек — крот, поднимая с пола какой-то ящик, и обратился ко второму, — Все, перекур Вася.

Они сели на ящик и сильно дымя, закурили крепкие сигареты без фильтра.

— Что значит дети-подземелья, — спросил Сидор, с удовольствием вдыхая табачный дым.

— А то и значит. Что живем мы здесь. Подземные ходы вот строим. Пещеры для жилья. Больницы, школы. Обстраиваемся короче, — ответил первый крот.

— А зачем, — удивленно спросил Сидор.

— А затем, что все труднее и труднее жить наверху, простому человеку становится, — зло сплюнул второй крот, — Вот и начали мы перебираться под землю.

— И много вас здесь живет, — поинтересовался Сидор.

— Да кто же считал, — пожал плечами человек-крот. — Может десять тысяч, а может и все сто. К нам каждый день все новые и новые приходят. Только вот не успеваем подземелья расширять. Техника устаревшая, — он постучал лопатой по каменному полу, — И специалистов нет. Ты случайно не шахтер или метростроевец?

— Нет, — виновато ответил Сидор.

— Жаль, — поднимаясь с ящика, произнес первый человек-крот, — Извини, не можем пока принять в свое братство. Через месяц, два, нароем новых подземелье. Вот тогда приходи.

— А, что же мне сейчас делать, — расстроено спросил Сидор.

— Сейчас мы тебя проведем до канализационного коллектора. Там вылезешь на верх и свободен, — ответил человек-крот и включив фонарик, шагнул в проран в стене. Сидор сделал, было, шаг, но остановился в нерешительности.

— Ну, что ты, идешь, — подтолкнул его в спину второй человек- крот.

— Нет, я, пожалуй, останусь, — виновато улыбнулся в ответ Сидор, — Может я здесь смогу еще устроится.

— Как хочешь, — обходя его, ответил второй, — Тогда шкафом вон прикрой лаз, чтобы не увидели, — и он указал рукой на какой-то железный шкафчик, стоящий в стороне, и скрылся в темноте тоннеля. Сидор только успел пододвинуть шкаф, и лечь возле батареи, как раздался звук ключей и в открывшейся двери показался подтянутый в сопровождении двух охранников.

— Как будто курили здесь, — спускаясь по лестнице, принюхиваясь, спросил подтянутый и наклонившись над Сидором, потряс его за плечо, — Эй, вставай, пошли на опознание.

— А, — открыл глаза Сидор, озираясь по сторонам.

— Забирайте его, — приказал подтянутый охранникам и те, отстегнув наручники от батареи, легко подхватили Сидора и потащили наверх.

Его сначала привели в какое-то помещение без окон и мебели, посадили на стул, приказав не двигаться, и ушли. Через какое-то время в комнату вошел подтянутый и прислонившись к стенке, стал внимательно смотреть на Сидора.

— И долго вы меня будите мучить, — устало спросил Сидор, — Если Петрович не хочет со мной встречаться. Ну и не надо.

В это время в кармане подтянутого зазвонил телефон и он, приложив трубку, ответил: «Слушаюсь» и, спрятав трубку, сделал шаг в сторону Сидора: «Вставай. Шеф, похоже, признал тебя». И тут же невидимые двери в стене раздвинулись, открывая небольшую кабину лифта. Они зашли внутрь, и кабина беззвучно стала подниматься наверх, и скоро остановилась в помещении с большими панорамными окнами. Посередине, рядом со стеклянным столиком стоял огромный кожаный диван, на котором сидел полноватый, лысоватый человек с невеселым лицом.

— Ну, привет Сидор, — голосом Петровича произнес невеселый и, встав с дивана, подошел к Сидору, протягивая руку и кивнув головой сопровождающему, добавил, — Это он. Свободен.

Подтянутый по-военному выпрямился и скрылся за дверями лифта.

— Ну, что не узнаешь, — привычно хохотнул Петрович и подойдя к столу, плеснул из стоящей бутылки в бокалы, вернулся с ними, протягивая один бокал Сидору. — За возвращение с того света.

— Почему с того, — беря бокал, спросил Сидор.

— Давай выпьем сначала, — протянул бокал Петрович. Они, чокнувшись, выпили. Петрович обнял Сидора за плечи и повел к дивану.

— Садись, — приказал он, наливая по второй. — Потому, что пятнадцать лет назад ты исчез. Поиски никаких результатов не принесли. И было принято решение, что ты утонул на военном плацу, на свадьбе у майора Груши.

— Почему именно утонул, — поинтересовался Сидор, — Разве нашли мой труп?

— Нет, труп не нашли. На дне пруда нашли твой мобильный телефон. А тело, по заключениям экспертизы, засосало в грунты. Там сильно плывучий грунт, и сколько не сыпали песка в этот пруд, в смысле плац, его всегда засасывало. Вот и решили, что и тебя тоже, — закончил Петрович и махом выпил содержимое бокала, — Как тебе удалось спастись?

— Я и не думал нырять в этот плац, — сделав глоток, ответил Сидор, — Я решил уехать в Кваскву, но заблудился и все это время жил в избушке лесника, у одного старичка.

— Чем там питался, — наполняя бокал, посмотрел внимательно на него Петрович.

— В основном грибным супом, — ответил Сидор и вспомнив про узелок с грибами, оставшийся в камере, спросил, — Кстати, там, где меня держала твоя охрана, остались мои вещи. Узелок с грибами. Пусть вернут.

— Хорошо, — кивнул головой Петрович и позвонил в колокольчик, стоящий на столе. И тут же из дверей лифта появился подтянутый. — Принесите сюда его узелок, — приказал Петрович и подтянутый снова скрылся в лифте. — Сейчас принесут, — кивнул он Сидору и по новой наполнил бокалы. — Ты почему не пьешь?

— Не привык еще, — беря бокал, ответил Сидор. — У нас в избушке кроме грибов ничего другого не было.

— Зато ты молодо выглядишь. Почти не изменился. Не считая одежды, — потянулся бокалом к Сидору Петрович.

— Ты тоже неплохо, — похвалил его Сидор.

— Да ладно, — не весело ответил Петрович, — Знал бы ты, сколько денег приходится в этот внешний вид выкладывать. Небоскреб можно построить. Будем здоровы, — И они, чокнувшись, снова выпили. Петрович, доставая из коробки на столе толстую сигару и прикурив от большой зажигалки, о чем-то задумался.

— Я вижу, ты здорово поднялся, — прервал молчание Сидор, — Небоскреб этот, девушки внизу, охрана.

— Не без этого, — засмущался Петрович и с почтением произнес, беря бокал, — Но это все благодаря Алисе Сергеевне, — Это ее империя. Государственного ума женщина. А я так сказать управляющий.

— Что за империя, — разглядывая кабинет, поинтересовался Сидор.

— Тут много всего. И нефтяные месторождения. И ценные бумаги. Недвижимость, — небрежно ответил Петрович.

— А осетинские пироги, — Сидор постучал пальцем по аббревиатуре OPPIB, золотыми буквами, выбитыми на бокале.

— И пирогами, конечно, занимаемся, — одобрительно произнес Петрович, — Кстати, наша сеть уже по всему миру. Не Макдоналдс, конечно, но работаем в этом направлении. И Утро стрелецкой казни, и Красный факел, тоже стали международными брендами.

— Молодцы, — с одобрением произнес Сидор и спросил, — А Беломедведев все там же, в правительстве?

— А где ему быть, — криво улыбнулся Петрович, — Сидит, заседает. Распиливают бюджет, с Задворкиным своим и Рвачевым.

— Но хоть какие-нибудь политические изменения произошли, — с надеждой спросил Сидор.

— Какие еще изменения, — удивился Петрович, — Все как сидели, так и сидят. Немного постарели конечно. Но сейчас в медицину много вкладывают, и в эту как ее генетику кажется. Говорят, что в этом направлении скоро прорыв намечается. И на всякий случай, Саму полномочия продлили еще на десять лет.

— А Нахальный, — вспомнил вдруг Сидор имя лидера оппозиции.

— И Нахальный тоже сидит. Только в тюрьме, — хохотнул Петрович и, подумав, добавил, — Наверное, с тех пор как ты утонул. Так, что у нас все стабильно.

— И город я смотрю, сильно разросся, — Сидор встал с дивана и подошел к панорамному окну.

— Так, здесь сейчас считай, четверть населения страны живет, — подошел и встал рядом Петрович. — Все, кто заработать хотят сюда постепенно перебираются.

— А как же эти вечные проблемы, пробки, платные парковки, — удивлено спросил Сидор.

— Это все осталось на первом ярусе, — махнул рукой Петрович, — Зато на втором ярусе теперь жизнь более-менее наладилась, почти без проблем этих, — и он, сделав большой глоток, добавил, — Но и сюда, в последние пять лет люди стали набиваться. Теперь мэр, рассматривает вариант строительства третьего яруса. Это вообще должно закрыть все проблемы.

— А почему народ на первом ярусе возмущаться перестал, — подумав немного, спросил Сидор.

— Да не перестал. Но просто пресекают вовремя. Сейчас за кольцевой дорогой целый город- спутник построили, со штрафстоянками, тюрьмами, казармами для нацгвардии и ОМОНа. Там они теперь все вместе варятся. Поэтому и стабильность сохраняется. Кстати, помнишь Отелло, Каебунского президента?

— Еще бы. Мы же за него замуж Светку, бывшую жену Беломедведева выдали, — заулыбался Сидор, поддавшись воспоминаниям.

— Он снова в Кваскве, — выпуская облако дыма, продолжил Петрович, — Полицию безопасности первого яруса возглавляет. А полицейских всех из Каебуна нанимает. Вместе с танками приезжают. Так, что с ними особо не забалуешь.

— Да, сильно в Кваскве все изменилось, — озадаченно покрутил головой Сидор, — Биткоины еще эти вместо рублей.

— Это тоже мы контролируем, — самодовольно произнес Петрович, — Помнишь, гаражных селиконщиков?

— Ну, да. Они еще кажется, отключили систему платных парковок, — вспомнил Сидор.

— Точно, — кивнул Петрович, — Алиса Сергеевна их под свое крыло взяла. Теперь все операции с крипто валютой через нас проходит. Они здесь тоже сидят. Треть небоскреба занимают, — стряхнул вниз пепел с сигары Петрович, — Ну, а ты чем заниматься думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами Сидор, — Хотел сначала к тебе устроиться, пироги развозить. Но ты вон уже, какими делами ворочаешь. Я же в этом ни бум-бум.

В это время у Петровича, заиграл телефон и он, взглянув на экран, немного расстроено произнес: Извини, Сидор, у меня срочная встреча. Ты где кстати остановился?

— Пока нигде.

— Знаешь, что. Ты давай тогда обустраивался пока. А я подумаю, куда тебя пристроить, — и он, нажав, направив телефон на двери лифта, которые тут же распахнулись и из них вышел подтянутый. — Проводи его вниз.

— Слушаюсь, — кивнул головой подтянутый, предлагая рукой Сидору пройти в кабину лифта.

— Подожди, дай я отсканирую твой номер телефона, — придержал его Петрович, и приложил свой телефон к руке Сидора. — Все. Как только я что-то придумаю, сразу позвоню.

— Спасибо, — вежливо ответил Сидор и вошел в лифт.

Выйдя из офиса OPPIB, Сидор остановился в нерешительности, не зная, куда ему дальше идти. В это время к входу подъехал представительский роллс-ройс в сопровождении нескольких джипов охраны, из которых выскочили огромные секьюрити, похожие на Челентано, и оттеснив людей от входа, освобождая проход. Тут же один из охранников открыл дверь лимузина, и оттуда показалась красивая женская нога в туфле с брильянтовой застежкой на высоком каблуке. Вслед за ногой, опираясь на руку охранника, из машины вышла роскошная блондинка в легком норковом манто.

— Сама. Сама, — зашептались вокруг Сидора офисные работники, — Давно, что-то не приезжала.

— Кто это, — повернув голову, шепотом спросил Сидор.

— Алиса Сергеевна. Хозяйка, — с восторгом ответил кто-то.

В это время блондинка, проходя мимо того места, где стоял Сидор, повернула голову в его сторону. Но Сидор успел скривить лицо и выпучить глаза на манер мистера Бина, и блондинка, брезгливо взглянув на него, прошла внутрь здания.

— Фу, — с облегчением произнес Сидор, и быстро сбежав по ступенькам, присел на скамейку, обдумывая план дальнейших действий.

— Вы воспользовались платной услугой городской скамейки. С вашего счета будет списан один нано биткоин, — напугав Сидора, раздался из кармана металлический голос.

— Да пошел ты, — выругался в сердцах Сидор, достав из кармана и разглядывая экран телефона.

— С вашего счета будет списано пять нано биткоинов за употребление ненормативной лексике в общественных местах, — ответил ему телефон, и на экране появилась изображение омоновца в маске, замахнувшегося дубинкой.

— В туалете ты тоже за мной будешь следить, — с издевкой спросил Сидор.

— В вашем телефоне установлен датчик анализатор газов. Который отключит ваш телефон при посещении туалета, — тем же металлическим голосом ответил телефон и на экране, почему появилось изображение улыбающейся Мэрилин Мерло.

— Спасибо. Вы очень любезны, — и Сидор поцеловал в губы изображение Мерло.

— Предъявите, пожалуйста, документы, — вдруг раздался вежливый голос, и Сидор, приподняв голову, увидел перед собой стоящего мужчину, одетого почему-то в черную полицейскую форму, похожий на американского шерифа из кино, из-за спины которого выглядывали два черноликих омоновца в синих камуфляжных касках и бронежилетах.

— Ой, я не взял с собой, — виновато ответил Сидор, похлопав себя по карманам.

— Но телефон то у вас с собой, — поинтересовался шериф.

— Да, конечно, — покрутил в руках телефон Сидор.

— Разрешите, — шериф взял телефон и приложил его к экрану считывающего устройства, и произнес, глядя на экран, — Сидор Сидоров. 2-й Брюлевский проезд дом 7, корпус 2, кв. 68.

— Так точно, — почему-то по-военному ответил Сидор.

— У вас накопилась большая задолженность по квартплате, в сумме шесть тысяча семьсот двадцать нано биткоинов, — с сочувствием произнес шериф.

— Как она могла накопиться, если моего дома давно уже нет, — удивленно развел руками Сидор, — И меня не было там все это время.

— Правильно. Ваш дом попал в программу реновации. Был снесен пять лет и на его месте построен новый Рено небоскрёб. Но за предшествующие десять лет квартплата от вас не поступала.

— Ну, так снимите с моего телефона деньги и заплатите, — раздраженно махнул рукой Сидор.

— С вашего телефона уже сняты все нано биткоины, но этого слишком мало для покрытия задолженности, — четко, ответил шериф.

— И что же мне теперь делать, — удивленно посмотрел на него Сидор.

— Ничего. Вас сейчас депортируют в Новую Кваскву, и поместят в долговую тюрьму. Будите тамнаходится до момента погашения задолженности или внесения тридцатипроцентного залога, — так же по протокольному ответил шериф и скомандовал: «Взять!» Черноликие омоновцы тут же скрутили Сидору руки и, протащив его вниз по эскалатору в зону первого яруса, и забросили в подъехавший синий автозак. «В зону», — махнул рукой шериф, и автозак включив синий проблесковый маячок с сиреной, стал пробиваться по шоссе, среди плотно стоящих в пробке автомобилей.

***

Из-за сплошных пробок, ехали они медленно и долго, и поэтому на территорию Новоквасковской тюрьмы, прибыли уже, в темноте. Их еще подержали некоторое время в автозаке, выводя по одному на оформление. Наконец очередь дошла до Сидора и два черноликих охранника, слегка постукивая его резиновыми дубинками, провели по длинному, серому коридору в кабинет с надписью: «Первичная инкубация», где за длинным столом сидело три человека. В центре, с безразличным лицом, сонный полицейский в звании капитан, а по бокам два хлипеньких, интеллигентного вида очкарика, в модных пиджачках и ярких галстуках.

— Сидор Сидоров, — сонно произнес капитан, заглядывая в бумагу, протянутую ему сопровождающим охранником.

— Да, — Сидор, сделав умное лицо.

— Каким образом собираетесь погашать задолженность, — продолжая рассматривать листок бумаги, продолжил капитан.

— Не знаю пока, — пожал плечами Сидор.

— Кто-то из близких, родственников или знакомых сможет за вас поручиться или внести первичный залог, — безразличным тоном продолжил капитан.

— Я не знаю, — наморщил лоб Сидор.

— Что у вас нет родственников или знакомых в Кваскве, — капитан, подозрительно посмотрел на него.

— Вообще-то есть, — немного подумав, неуверенно ответил Сидор.

— Имя, — резко произнес капитан, стукнув кулаком по столу.

— Петрович, — испуганно отчеканил Сидор.

— Фамилия, — жестко продолжил допрос капитан.

— Гинзбург, — выпалил в ответ Сидор.

— Кем работает?

— Кажется президентом компании ОППИБ.

— Кем, — удивленно переспросил капитан и, сделав паузу, усмехнувшись, добавил, — Шутить значит собрался. Хорошо. Кого еще знаешь?

— Беломедведева, — обреченно произнес Сидор.

— Кто такой, — взял ручку, приготовившись записывать капитан.

— Премьер-министр, — кивнул Сидор на портрет Беломедведева в генеральском кителе, с гордо поднятой головой, висевшем на стене за спиной капитана.

— Снова пошутил, — зло посмотрел на него капитан и добавил прищурившись, — А ты давно не слышал, звуки африканских тамтамов?

— Никогда вообще не слышал, — непонимающе взглянул на него Сидор.

— Сейчас услышишь, — хитро улыбаясь, ответил капитан и, сделав пальцами, щелчок в сторону чернокожие полицейских, приказал, — А ну, парни. Продемонстрируйте нам, как звучит настоящий тамтам.

На что, Каебунцы радостно засмеялись и, достав резиновые дубинки стали несильно наносить удары по спине Сидору, напевая что-то по каебунски, типа тумба-тумба-тумба… Сидор, закрываясь от ударов, обхватив голову руками, и вжался в стул. Удары становились все сильнее и наконец, не выдержав, он закричал: Хватит, хватит. Я пошутил. Я больше не буду.

— Достаточно, — махнул небрежно рукой капитан, и полицейские неохотно отошли в сторону.

— Ну, что. Вспомнил что-нибудь, — с сочувствием, спросил капитан.

— Вспомнил, — закивал в ответ Сидор, — Никого у меня здесь нет. Ни родственников, ни знакомых. Некому за меня залоги вносить.

— На нет, как говориться, и суда нет, — радостно произнес капитан. — Значит, передаю тебя дальше по инстанции. Оформляй Степанов. Это теперь твой клиент, — и он похлопал по плечу, интеллигентному безликому очкарику справа.

— Вот подпишите, — очкарик протянул Сидору достаточно толстую стопку машинописных листков.

— Что это, — не понял Сидор.

— Теперь ваша задолженность переходит нашему коллекторскому агентству «Полный расчет». Вместе теперь будем работать над ошибками, — ответил безликий Степанов, протягивая Сидору авторучку.

— Подписывай, — небрежно уверенно подтвердил капитан. Сидор вздохнул, взял ручку и поставил подпись в месте, куда указал пальцем очкарик.

— Твоя очередь, Петров, — посмотрел на другого интеллигентного очкарика капитан.

— Вот подпишите, — произнес тот, протягивая Сидору не меньшей толщины стопку бумаг и перехватив непонимающий взгляд Сидора, пояснил, — Это договор с банком Счастливый кредитор, на открытие вам кредитной линии.

— Зачем мне эта линия, — не понял Сидор.

— А за счет чего вы собираетесь содержаться в тюрьме, если у вас нет поручителей и родственников, — с сочувствием посмотрел на него банкир. — Не беспокойтесь у нас щадящий банковский процент.

— Ну если так, — закивал головой Сидор и безропотно подписал договор с банком.

— Что там вы у него из материальных ценностей изъяли, — обратился капитан к полицейским.

— Да, вот только телефон, — нехотя ответил один из них, доставая из кармана Сидора мобильник.

— Можете себе оставить, — покрутив телефон в руках, произнес представитель коллекторского агентства, возвращая телефон капитану, — Никакой ценности не представляет.

— А что это на вас одето, простите, — поинтересовался банкир, подойдя к Сидору и пробуя на ощупь его сюртук.

— Это, я на свадьбу надевал. Для смеха, больше. Он старый совсем, — безразлично ответил Сидор, — Хотите, забирайте.

— Да, действительно старый, — огорченно согласился банкир и вернулся к столу.

— Ну, все Сидор Сидоров, — подытожил капитан, — Теперь ты на полном основании можешь находиться в Новоквасковской тюрьме и пользоваться всеми ее услугами.

— Спасибо, — приподнимаясь, произнес Сидор.

— Не стоит благодарностей, — усмехнулся капитан, и увидев в руке Сидора узелок поинтересовался, — А что там, в руках у тебя?

— Грибы сушеные. Дедушка мне в дорогу собрал, — помахал узелком Сидор.

— А ну дай посмотрю, — поманил его рукой капитан. Сидор вернулся и положил узелок на стол.

— Фу, — недовольно сморщился интеллигент справа, когда капитан развернул узелок. — Что за запах?

— Нормальный запах, — взяв пригоршню грибов и понюхав, ответил капитан, выдвигая ящик стола, ссыпал их внутрь. — Ладно, забирай, — Он пододвинул их Сидору.

— Спасибо, — сворачивая узелок, снова поблагодарил Сидор и подгоняемый дубинками каебунцев, вышел из кабинета.

Пройдя по длинному коридору, они остановились у одной из многочисленных металлических дверей. Охранники, напоследок обыскав Сидора, открыли дверь, и втолкнули его во внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась и Сидор, привыкая к слабому свету, от висевшего под потолком мутного светильника огляделся по сторонам. В камере вдоль стен, стояли несколько двухъярусных кроватей, на которых, сидели свесив ноги вниз заключенные. В центре, за небольшим столом, сидел лысый зек, отгадывая газетный кроссворд.

— Что молчишь, — через некоторое время произнес лысый.

— Здравствуйте, — кивнул головой Сидор и оглядевшись по сторонам, — А где мне можно расположиться?

— У нас нет свободных мест. Так, что возвращайся, откуда пришел, — ответил лысый, и остальные заключенные дружно заржали. — Так откуда ты странник, — через некоторое время, продолжил допрос лысый.

— Я из Гудка, — ответил Сидор, неуверенно, переминаясь.

— А за, что тебя менты пригрели, — спросил лысый, откладывая в сторону газету.

— Что, — не понял Сидор.

— За что тебя в тюрьму забрали?

— Не знаю, — пожал плечами Сидор, — Я квартплату задолжал за пятнадцать лет. Но разве за это сажают?

— О, — с сочувствием произнес лысый, — Еще как сажают. Лет пять, не меньше теперь батрачить будешь на коллекторское агентство и Свободный кредит, — и в подтверждение вся камера неодобрительно загудела.

— Присаживайся, — указал на прибитую к полу табуретку у стола, лысый.

Сидор присел, положив узелок на колени.

— Не бойся, здесь не бандиты и насильники. «Здесь все, в основном долгожители», — произнес лысый, вставая из-за стола и подходя к койкам у левой стены.

— Кто, — удивленно спросил Сидор.

— Кто за долги сидит, — усмехнулся лысый, — Вот ребята из Казахсада, — похлопал он по кровати на верхнем ярусе, на которой сидело несколько смуглолицых азиатов, — Строители, Гастарбайтеры. Плитку укладывали три года в Кваскве. С ними Заказчик не рассчитался, а у них за общежитие долг накопился. Забрали.

— А еще мы космодром Важный строили для Министерства Обороны, — с гордым видом добавил один из Казахсадцев, и разведя руками, добавил, — Но мы им там за питание и спецодежду тоже должны остались.

Эти, — перешел к другой кровати лысый, на которой сидело несколько сонных мужичков, разного возраста, — Твои коллеги, можно сказать. Профессиональные неплательщики. Квартплата, парковки, штрафстоянки, платные дороги. Что еще забыл?

— Алименты, — громко зевнул в ответ, рыжий, небритый дядька.

— Это, так называемые подпольщики, — подошел к третьей кровати лысый, — Я тоже к этой касте отношусь.

— Революционеры что ли, — уточнил Сидор.

— Наоборот. Контрреволюционеры, я бы сказал, — усмехнулся в ответ лысый. — Подпольное производство товаров народного потребления, самогоноварение, нетрадиционная медицина и прочее.

— Раньше такие в гаражах работали. У меня друг, Петрович. Как раз оттуда и поднялся. Теперь президент ОПИИБ. «Может слышали», — самодовольно произнес Сидор.

— Раньше проще было, а теперь это все так называемая неучтенная налогообложением деятельность. Сейчас с этим строго. Будем теперь в тюрьме гасить налоги, — ответил лысый, переходя к последней кровати, на которой сидели, молодые ребята, в татуировках.

— А это как раз те самые революционеры, — представил их лысый, — Уличные художники.

— Вы же говорили, что здесь только за долги сидят, — вспомнил Сидор.

— У нас в стране демократия. По политической статье никого не сажают. Вот их настенные рисунки и подвели под уличную рекламу. А за это надо оформлять и лицензию платить мэрии, — пояснил лысый, — Вот ребятам и выставили счет на три тысячи нано биткоинов.

— Это сколько будет по-старому, — попробовал подсчитать Сидор.

— Тоже по двушечки каждому, общественных работ, — ответил, лысый, — Теперь ты всех знаешь.

— Про меня забыл, Котовский, — раздался хрипловатый голос и из темноты кроватей первого яруса, на свет вылез старик, в старомодном, костюме- тройке и шляпе канопе.

— Концерович, — приподнимая шляпу, представился старик, — Специалист по антиквариату. По классификации господина Котовского, отношусь к тем самым подпольщикам.

— Продавал квасковские иконы на Запад, — добавил лысый.

— Я думал, их давно уже продали все, — удивился Сидор.

— Правильно, — усмехнулся, господин Котовский, — Он же подделки им отправлял.

— Да, не буду возражать. А прокурор счет выставил как за подлинники, — с сожалением ответил старик Концерович и стал внимательно разглядывать сюртук Сидора.

— Что-то не так, — отступил назад Сидор.

— Скажите, молодой человек. «Откуда на вас эта старинная вещь», — спросил Концерович, протирая рукой пуговицу сюртука.

— Это от племянника Варвары Петровны осталась. Помещицы Етьской — неуверенно ответил Сидор.

— Прекрасно, прекрасно, — обходя вокруг Сидора и разглаживая руками сюртук, с придыханием произнес Концерович. — Это же восемнадцатый век. Ручная работа.

— Девятнадцатый, — поправил Сидор.

— Нет, — уверенно произнес Концерович, — Это пуговицы в девятнадцатом пришили, а сам сюртучок, из царского гардероба будет. Дорогая вещь, я вам скажу.

— И насколько сможет потянуть, — прищурившись, поинтересовался Котовский.

— Затрудняюсь назвать точную сумму, — задумчиво произнес Концерович, — Но думаю с избытком хватит, чтобы погасить все долги присутствующих в этой камере и еще на мороженное останется.

После этих слов Концеровича все взоры сидящих обратились в сторону Сидора, а в камере нависла долгая не двусмысленная тишина.

— Я в принципе не против, — прервав тишину, извиняющимся тоном произнес Сидор, — Но кто его здесь купит?

— Это я возьму на себя, — уверенным жестом успокоил Концерович и обратился к Котовскому, — Мне нужна связь с внешним миром.

— Сейчас попробую, — пожал плечами тот и, подойдя к двери, постучал условным сигналом в небольшое металлическое окошко. Через некоторое время, створки распахнулись, и в проеме показалось черное лицо надзирателя.

— Чего хотел Котовский, — с сильным акцентом, белозубо произнес тот.

— Мне надо позвонить дяде, срочно, — лениво в ответ Котовский.

— У вас не осталось средств на телефоне Котовский, — покрутил телефоном в окне каебунец.

— Это я буду звонить, бледнолицый, — подошел к окошку Концерович, — Тебе положат на номер сколько надо.

— Десять нано биткоинов, — произнес в ответ тюремщик и протянул телефон Концеровичу.

— Где вас только таких жадных набирают в тюремщики, — раздраженно произнес Концерович, забирая телефон и набирая номер. — Але, Моисей Маркович. Вечер добрый, Концерович. Нет, пока еще в тюрьме. Но надеюсь, сегодня освободиться. Короче слушай. У меня здесь отличный пиджачок имеется. Старинной работы. Я тебе сейчас его сфотографирую и отправлю. А ты пока на сайт Новоквасковной тюрьмы зайди и посмотри общую задолженность по пятнадцатой камере. Все, перезвоню, — и он, отключив телефон, протянул его Котовскому. — Будьте добры, сфотографируйте этого пижона и отправьте фото куда я только, что звонил.

— С вас еще двадцать нано биткоинов, — просовывая голову в окошко, добавил тюремщик.

— А это еще за что, — с негодованием посмотрел на него Концерович.

— Десять за фото и десять за повторный звонок, — белозубо уточнил каебунец.

— Что за народ эти Каебунцы, хуже евреев, — покачал головой Концерович.

Котовский в это время, установил вспышку и сделав несколько фото Сидора, отправил их на номер Моисей Марковича. Тот, не заставив долго ждать, сразу перезвонил. Котовский включил динамик и направил телефон на Концеровича.

— Замечательный пиджачок, — раздался из динамика голос Моисей Марковича, — Я уже договорился с одним ломбардом в Лондоне. И они готовы покрыть все расходы.

— Не кричи так громко. Здесь уже люди спать ложатся, — недовольно перебил его Концерович, — И что мы можем с него себе позволить?

— Все, — небрежно ответил Моисей Марковича, добавил, — Я, имею ввиду погашения всей задолженности по пятнадцатой камере, и два билета в Лондон на утренний рейс. Ждите. Через час буду в тюрьме, — коротко ответил Моисей Маркович.

Как только телефон отключился, в камере началось радостное оживление. Народ стал собирать свой нехитрый скарб и каждый старался подойти к Сидору, пожать руку, обнять или похлопать по плечу.

— Аккуратно, аккуратно. Пиджачок не попорите, — отгонял Концерович особо рьяных от Сидора, — Нам его еще в Лондоне достойным людям показывать.

Через час, загрохотал засов, и распахнулась металлическая дверь камеры.

— На выход, долгожители, — радостно произнес белозубый охранник, — И стал по списку называть фамилии заключенных. Те, подхватив вещи, быстро шли на к двери.

Последними в камере остались Сидор, Котовский и Концерович.

— А вас приказано к дежурному сопроводить, — открывая дверь, сообщил охранник. И они, пройдя по длинным коридорам тюрьмы, прошли в кабинет дежурного, где за столом, под портретом Беломедведева сидел все тот же капитан, в расстегнутом кителе, а рядом упитанный господин, грустного вида, с большим потертым портфелем на коленях.

— Твои, Моисей Маркович, — весело спросил капитан.

— Мои, — оглядев вошедших, согласился упитанный.

— Подожди за дверью, — приказал охраннику капитан и, доставая стаканы, кивнул упитанному, чего сидишь? Давай оформлять освобождение.

— Да, конечно, — встрепенулся упитанный и открыв портфель выставил на стол две бутылки коньяка.

— Подходи ребята, не стесняйтесь. Вы теперь свободные люди. Можете позволить, — открыв одну бутылку, и разливая коньяк по стаканам, добродушно произнес капитан.

Они подошли к столу и взяли стаканы.

— На свободу, так сказать с чистой совестью, — произнес тост капитан и они, чокнувшись дружно выпили.

— Вот ваши справки об освобождении, — доставая из стола три листа бумаги, произнес капитан, раздавая их сокамерникам Сидора. — В течение недели должны зарегистрироваться по месту жительства, — пряча вторую бутылку под стол, он указал рукой на дверь, — А пока, свободны.

Каебунский охранник проводил их до ворот тюрьмы, за которыми стояло желтое такси с Казахсадским водителем. Моисей Маркович, вытащил из машины какой-то сверток и развернул его. В нем оказался, черный оркестровый фрак

— Наденете это вместо своего пиджачка, — он протянул его Сидору.

— А, что ничего поприличней не было, — рассматривая фрак, с сомнением спросил Сидор.

— Молодой человек, в этой вещи, я пять лет играл третью скрипку в симфоническом оркестре при ДК Железнодорожников. И поверьте, мне очень жаль с ней расставаться.

Сидор тяжело вздохнул и сняв сюртук, протянув его Концеровичу, а сам надел на себя фрак Моисей Марковича.

— Кстати, вам в нем лучше, чем в старом пиджачке, — держа на вытянутых руках сюртук, произнес Моисей Маркович, садясь в такси.

— Если у вас еще что-то появится подобное. Вот вам моя визитка, звоните, — протянул Сидору карточку Концерович, — Мы сделаем на этом хороший бизнес, — и он, помахав рукой, запрыгнул на переднее сиденье, и такси медленно поехало в сторону города.

— Ты, куда теперь, — спросил Котовский, закуривая сигарету.

— Не знаю, — неуверенно, произнес Сидор, начиная хмелеть от коньяка, — Ничего у меня теперь нет. Ни сюртука, покойной барыни Варвары Петровны, ни дома, ни телефона, ни этих ваших нано биткоинов.

— Не переживай. У меня тут недалеко на фанерной фабрике свояк сторожем работает. Переночуем у него, а завтра, что-нибудь с работой придумаем, — поплевав на окурок, произнес Котовский и взяв Сидора под руку увлек его в темноту дороги.

Они прошли несколько километров по плохо освещенному шоссе, когда им навстречу вылетел кортеж автомобилей с мигалками и обдав брызгами помчался в направление тюрьмы.

— А эти-то, зачем в тюрьму, — вытирая лицо рукой, глядя в сторону уехавшего кортежа, произнес Сидор.

— То же, наверное, кого-то выкупать. Судя по машинам, не меньше, чем министра финансов, — и пожал плечами Котовский, свернув с дороги в поле, за которым виднелись неяркие огни каких-то строений промзоны, — Нам, туда. Вон уже фанерная фабрика виднеется.

***

После того, как Сидор с сокамерниками вышли из кабинета дежурного капитана, тот посидел некоторое время, бессмысленно листая журнал, потом, наклонился под стол и достал вторую бутылку коньяка, привезенную Моисей Марковичем. Выдвинув ящик стола, поставил на стол граненый стакан, и открутив крышку налил половину.

— А чем же закусить, — снова заглянул он в ящик и радостно улыбаясь, сгреб щепотку сушеных грибочков, которые прихватил у Сидора при допросе. Потом встал, и со стаканом в руке, повернувшись к портрету Беломедведева:

— Ну, чего Митрофаша скажешь? Когда мне майора дадут? Сколько мы тут с тобой уже пьем в этом кабинете? Сейчас посчитаю. Третий год кажись пошел. А я все капитан. То же мне друг называется, — и он, щелкнув Беломедведева по носу, медленно выпил коньяк и нащупав рукой грибок на столе, бросил его в рот и пережевывая стал расхаживать по кабинету, обиженно поглядывая на портрет на стене. Через некоторое время, он снова подошел к столу и налил еще.

— Ну что ты все молчишь и молчишь, — капитан, протягивая руку к портрету, и сняв его со стены, поставил в кресло, — Вот посидел бы ты на моем месте хотя бы годик. А я бы потом у тебя спросил. Ну, как тебе быть тюремщиком в нашей стране, — И капитан, потянувшись за бутылкой снова плеснул в стакан, — Я тебе Митрофаша, вот что скажу. Без обиды только. Вы нас там все реформируете, реформируете. Под западные стандарты пытаетесь подогнать. А нам от этих стандартов ни холодно, ни жарко. Только отчетности прибавляется. А вот если бы мне майора дали. Я бы еще пять лет тянул бы, до подполковника, и молчал бы в тряпочку. Вот какая реформа нам нужна. Квасковская. Чтобы звание вовремя давали и служебный оклад повышали. И тогда мы всю страну вот где будем держать, — и капитан, сжав кулак, потряс им перед портретом. — А все эти ваши западные стандарты здесь не работали и работать не будут.

Закончив речь, капитан налил почти полный стакан и выпив, отдуваясь сгреб со стола рассыпанные грибочки и бросив их в рот, стал с трудом разжевывать, грозя пальцем и что-то еще беззвучно объясняя портрету. Тут неожиданно над входной дверью замигала красная лампочка, а из радиоточки, стоящей на облезшем сейфе, раздался металлический голос автоответчика: «Внимание. Всем постам. Готовность номер один. Всеобщая проверке. Готовность номер один».

— Что, — испуганно произнес капитан, проглотив, наконец, грибы и вдруг стал прямо на глазах меняться. Сначала лицо, его покрытое мелкими морщинами, разгладилось. Волосы, уже чуть подбитые сединой, приобрели яркий каштановый цвет и закучерявились. Небольшой животик, выпирающий из-под форменного кителя, втянулся и тут уже сам капитан стал уменьшаться в росте вместе с мундиром, и только фуражка, оставаясь прежнего размера, совсем скрыла его маленькую голову. Когда он достиг высоты стола, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошли двое накачанных Амбалов в темно синих, костюмах.

— Чисто, — оглядев кабинет, бросил через плечо один из них, не заметив капитана, который успел, юркнуть под стол и спрятаться за кресло и только фуражка, слетев с головы, осталась лежать на полу.

В дверь быстро вошла, обдавая ароматами духов, блондинка в расстегнутом норковом манто и коротком, облегающем платье из золотой чешуи. Вслед за блондинкой с бутылкой виски в руке, в небрежно надетом светло-бежевом костюме, чуть покачиваясь, переваливаясь, вкатился Петрович.

— Здесь же никого нет, — раздраженно произнесла блондинка.

— Как нет, — расплылся в улыбке Петрович, — А это разве не твой Митрофан Анатольевич в кресле стоит.

— Прекрати бухать и набери номер Сидора, — не обращая внимания на портрет, огрызнулась блондинка.

— Щас, щас, Алиса Сергеевна, успокойся, — миролюбиво ответил Петрович и достав телефон, и стал щелкать по экрану. Тут же в ящике стола дежурного раздался ответный звонок. Один из Амбалов, бросился к столу и, выдвинув ящик, вытащил телефон Сидора.

— И все, — озадаченно спросила Алиска.

— Сейчас проверим, — ответил амбал и, заглянув под стол, вытащил оттуда одной рукой маленького капитана, с испуганным лицом.

— Это что такое еще, — удивленно произнесла Алиска.

— Это наш дежурный, — ответил каебунских охранник, наблюдавший из-за двери за происходящим, — Капитан Бабов. Только он какой-то не такой.

— Где Сидор Сидоров, — брезгливо рассматривая капитана, спросила Алиска, забирая Сидора телефон у охранника и поднося к лицу капитана.

— Ушел, — пропищал в ответ тот, — За них, за всех выкуп заплатили. Я не имел право их больше задерживать.

— Кто заплатил, — грозно переспросила Алиска.

— Моисей Маркович, — болтая в воздухе ножками, ответил капитан.

— А почему ты такой маленький, капитан, — подойдя к амбалу держащему дежурного поинтересовался Петрович. — И вообще, ты больше на ребенка похож.

— Это после грибов началось, — пропищал капитан.

— Каких еще грибов, — зевнул Петрович.

— Которые у этого вашего Сидора Сидорова были, — со слезами в голосе ответил капитан, — Они там, в столе лежали.

Петрович, обойдя стол, заглянул в выдвинутый ящик и достал один случайно завалявшийся грибок:

— Сейчас проверим, — хохотнув он и сделав хороший глоток из бутылки, бросив в рот грибок, громко разжевал, его. — Обычные грибы.

В это время щеки на его лице вдруг округлились, а на голове, за ушами появились редкие волосики, и он стал похож на того самого Петровича, который когда-то на желтом автомобильчике развозил осетинские пироги. Все молча с удивлением, посмотрели на него.

— Что вы так на меня смотрите, — почувствовав изменения, Петрович, растерянно проведя рукой по лицу. — Что-то не так?

— Это точно они. «Молодильные грибочки», — с придыханием произнесла Алиска, подойдя к столу и шаря в ящике. — Это все, — она повернулась к маленькому капитану, которого продолжал держать на весу амбал.

— Я немного всего взял. Остальное он унес их с собой в узелке, — пролепетал капитан и застонал.

— Где его искать, — перебила его Алиска.

— Я не знаю. Может он ушел с кем-то из освобожденных, — запинаясь ответил капитан, — Там, на столе в папке, их личные дела.

— Что вы стоите, — строго произнесла Алиска, обращаясь к амбалу держащему капитана, — Берите папки, подключайте службу безопасности, чтобы к утру всех срочно разыскали и задержали, — и, развернувшись, быстро вышла из кабинета.

— Есть, — буркнул амбал и, одной рукой сгреб папки под мышку, а второй, повесил капитана на гвоздь, на котором на котором раньше висел портрет Беломедведева.

— Алиса, Алисочка, а мне что делать, — продолжая ощупывать лицо руками, недоуменно произнес озадаченный Петрович.

— Догоняй, — раздался из коридора эхом Алисин голос и Петрович, схватив со стола бутылку виски, засеменил следом.

Когда все ушли, в кабинет заглянул каебунский надзиратель. — А вы там, что делаете, господин капитан, — увидев висящего на стене дежурного, с удивлением спросил он.

— Снимите меня отсюда, пожалуйста, — плачущим голосом произнес тот в ответ.

— Ага, я сейчас, — ответил каебунец и выйдя из кабинета скоро вернулся с лестницей.

Приставив ее к стене, он поднялся наверх, и осторожно сняв капитана, поставил его на стол.

— Портрет на место повесь, — продолжая всхлипывать, попросил капитан. Охранник, спустившись за портретом, повесил его на стену.

— Что же мне теперь делать с таким ростом, — снова застонал капитан, — Меня же теперь уволят из органов в три счета.

— Может и не уволят. Может, в детскую тюрьму переведут, — рассудительно предположил каебунец.

— Нет, не переведут. Там тоже большие требуются, — покачал головой капитан.

— Тогда вам надо в Каебун ехать, — подумав, предложил охранник, — У нас там есть один колдун, он сможет вас вырастить обратно.

— Как он это сделает, — недоверчиво произнес капитан.

— Не знаю, — пожал плечами каебунец, — Это же колдун. Он однажды у нас в деревне старого вождя оживил. Когда того паук укусила. До сих пор еще руководит деревней. А уж рост увеличить, это ему раз плюнуть, — уверенно продолжил он. — Только деньги нужны. Бесплатно он не будет.

— У меня есть, — оживился капитан, — Сколько надо?

— Сейчас узнаем, — и он, достав телефон, нажал вызов и что-то забубнил на каебунском.

— Короче, тысячу нано биткоинов. Это миллион старыми. Старые у нас больше уважают, — отключив телефон, сообщил охранник, — Плюс транспортные расходы и оплата гида — переводчика. Короче полтора миллиона.

— Я найду, — с надеждой произнес капитан, — У меня дома есть. Я накопил тут за время службы кое-что.

— Тогда надо ехать, господин капитан. Пока уменьшение не продолжилось — деловито предложил каебунец, вставая из-за стола, — Дежурство тем более скоро заканчивается.

— Едем, — радостно воскликнул капитан, протягивая руки.

Каебунец снял его со стола, поставив на пол, надел себе на голову его фуражку, и они, взявшись за руки, пошли по длинному тюремному коридору к выходу из тюрьмы.

***

Сидор с Котовским сидели с вагончике-бытовке сторожа фанерной фабрики, и пили из больших алюминиевых кружок круто, по тюремному заваренный чай. Через мутное окно в стене пробивался рассвет, и можно было уже разглядеть поле, заросшее огромными растениями похожими на укроп с торчащими в разные стороны рожками антенн.

— Это, что за культуры там, на поле посеяны, — наклоняясь к окну, спросил Сидор у сторожа.

— Это не культура. Это борщевик, — закуривая ядреную папиросу, и отмахиваясь рукой от дыма, ответил сторож, — Никто его не сеял. Он сам по себе, растет. Скоро все Подквасковье, оккупирует.

— И с чего это он так разросся, — поинтересовался Сидор, — Раньше вроде не было?

— Было, но немного, — со знаем дела, стал рассказывать сторож, — Только раньше колхозники худо, бедно обрабатывали поля. Вот он и рос в основном вдоль обочин дорог. А после того, как колхозы то прикрыли, он и пошел занимать освободившиеся территории. И чего теперь с ним делать никто не знает. Говорят, в некоторых деревнях уже в дома прорастать начал, — И сторож, поплевав на папироску, бросил окурок в стоящее у двери ведро, и добавил, — А ты говоришь культура.

В это время зазвонил лежащий на столе телефон.

— Да, слушаю, — взял телефон, сидевший рядом Котовский, — Хорошо. Будем, — выслушав, ответил он, и выключив телефон, сообщил радостно, — Кажется, работа для нас нашлась, не пыльная, в телецентре, — и он посмотрел на сторожа, добавил, — Вась, подбросишь до города?

— Поехали тогда, — согласился сторож, вставая со стула, — Смена у меня закончилась, а в Квакву скоро пробки часовые выстроятся.

Они быстро оделись и вышли из вагончика. Сторож отдал ключи подъехавшему сменщику и погрузившись в старенькую Копейку они, проехав немного по разбитой дороге, выехали на шоссе, по которому медленно двигался караван машин в сторону столицы.

— Что-то встречных машин не видно, — опуская стекло, произнес сторож, — Похоже, скоро важного члена в аэропорт должны провезти, вот и перекрыли трассу.

И действительно, через несколько минут из Квасквы вихрем промчались несколько черных джипов с проблесковыми маячками, в сопровождении полицейских машин. И только потом показался такая же длинная очередь из машин, едущих в обратном направлении. Через какое-то время оба потока остановились. — Эх, не успели, — тяжело вздохнув, произнес сторож, закуривая очередную папироску. — Часа на два не меньше встали. Можете спать. Котовский к тому времени уже давно похрапывал на заднем сидении, а Сидору опустив запотевшее стекло, стал бессмысленно смотреть по сторонам. Вдруг из машины-такси напротив, стоящей во встречном ряду кто-то застучали рукой в окно. Сидор, выглянул наружу. Прямо на него, прижавшись лицом к стеклу, жалобно смотрел какой-то мальчик в милицейской форме.

— Что ты хотел, малыш, — сочувственно кивнул головой ему Сидор.

Тот что-то пытался ему ответить, стал жестикулировать. В это время опустилось стекло и из-за милиционера выглянуло черное лицо в синей полицейской фуражке с красным околотком.

— Привет, — улыбнулся белыми зубами, черноликий, — Я надзиратель из тюрьмы. Узнаешь?

— Кажется, — неуверенно ответил Сидор.

— А это капитан, мой начальник, — придерживая мальчика рукой, пояснил каебунец, — Я специально стекло заблокировал, чтобы он не выпал.

— А почему он такой маленький, — удивленно рассматривая капитана, спросил Сидор.

— Он таким стал, после того как съел немного грибов. Которые забрали у тебя при обыске.

— Нельзя их было, сразу все есть, — сочувственно развел руками Сидор.

— А как мне теперь снова стать большим, — поинтересовался, до этого молчавший капитан.

— Не знаю. Это только у дедушки можно уточнить. Но я не скоро смогу его увидеть, — огорченно ответил Сидор и добавил с оптимизмом, — Оставите свой адрес, — Если мне удастся, что-то разузнать. Я сразу сообщу.

— Улица Крупской шесть, квартира тринадцать, — радостно продиктовал маленький капитан, помахав рукой.

— Я запомню, — помахал в ответ ему Сидор. В это время машины начали медленно разъезжаться, и капитан, придерживаемый сзади каебунцем, сильно вытянувшись из окна успел крикнуть:

— Вас везде ищет Алиса Сергеевна с амбалами. Чтобы забрать оставшиеся грибы, а тебя снова засадить в тюрьму. Будь осторожней.

— Спасибо. Я понял. А вы куда сейчас, — тоже высунувшись из окна, крикнул им вслед Сидор. Но такси с капитаном уже растворилась в общем потоке.

— Знакомых встретил, — поинтересовался сторож, глядя на Сидора в зеркало заднего вида.

— Это наши бывшие тюремщики, — задумчиво ответил Сидор, — Хорошие в принципе ребята.

— Туда плохих не берут, — согласился уважительно сторож, прибавляя газ. Поток машин впереди стал двигаться быстрее.

А в это время, такси проехав немного, остановилась на обочине.

— Так, что делать будем, товарищ капитан, — озадаченно спросил каебунец, — Ответ от дедушки ждать или к колдуну в Каебун поедем?

— Неизвестно, когда он своего дедушку встретит, — писклявым голосом, произнес маленький капитан, стоявший ногами на заднем сидении. — А может, и нет уже дедушки, — с сомнением добавил он и махнул отчаянно рукой, закончил, — В Каебун.

Приехав в аэропорт, они отпустили такси и прошли в зал вылета международных линий. Каебунец, чтобы не вызывать ненужного интереса к маленькому капитану, взял его как ребенка, за руку. Пройдя регистрацию, они стали в очередь паспортного контроля. В это время впереди раздался какой-то шум и возгласы и из зоны вылета появилась два Алискиных амбала, крепко держащих под руки Моисея Марковича и старика Концеровича в сопровождении, группа автоматчиков в балаклавах. Они быстро прошли мимо удивленной очереди и выйдя, через стеклянные двери, погрузили их в подъехавшие черные джипы и с включенными сиренами и помчались в сторону Квасквы.

— Недолго они, на свободе погуляли, — вздохнув, произнес каебунец, протягивая паспорта в окошко проверяющему пограничнику, и добавил — Я с мальчиком.

— А где мальчик, — строго спросил пограничник, держа в руках два паспорта.

— Ах, да, извините, — заискивающе произнес каебунец и нагнувшись приподнял, над стойкой маленького капитана. Пограничник, сверив фотографии, поставил штампы и вернул паспорта, и нажав кнопку турникета, пропустил их в зал ожидания.

***

Котовский хорошо разбирался в кухне телецентра. С его слов, когда наступали совсем безденежные времена, он часто подрабатывал здесь в массовке или монтажником декораций и его здесь знали. Они, выстояв небольшую очередь, зашли в кабинет инспектора отдела кадра. Котовского как ранее работающего, сразу оформили в монтажники, а на Сидора инспектор стал заполнять анкету.

— Кем работали, до заключения в тюрьму, — посмотрев справку об освобождении, лениво спросил инспектор.

— Управляющим имением в Ети, — стал перечислять Сидор, а инспектор, особо не вдаваясь, автоматически вписывал его показания. — До этого премьер-министром, — продолжил Сидор.

— Премьер-министром чего, — уточнил инспектор.

— Страны, — ответил Сидор.

— Страны, — высунув язык, старательно записал инспектор, и внимательно посмотрев на Сидора, добавил скептически, — Богатая у вас биография. Но это не совсем по нашей специфике. Вот Котовский, тот хотя бы в ПТУ на плотника учился. А куда вас определить, я даже не знаю, — добавил он и отодвинул в сторону анкету.

— Я вообще-то эстрадно-цирковое училище заканчивал, — вспомнил вдруг Сидор свою основную специальность, — Артист оригинального жанра.

— Поэтому и во фраке пришли, — усмехнулся инспектор.

— Просто у меня другой одежды нет.

— А диплом, конечно, забыли с собой взять, — тем же скептическим тоном спросил инспектор.

— Забыл, — расстроено согласился Сидор.

— Пилигримыч, я за него ручаюсь. Вместе зону топтали, — постучал себя в грудь Котовский.

— Ладно, попробуем без диплома, — поднимая телефонную трубку, произнес инспектор и набрал номер, — Лидочка, тут у меня артист сидит во фраке. Может, подойдет вам? Зайди.

Котовский, подписав контракт и договорившись с Сидором, встретиться в фойе после работы ушел монтировать декорации. А в кабинет инспектора, через некоторое время вбежала, немного полноватая Лидочка в блестящей блузке. Она обошла Сидора, разглядывая со всех сторон, и одобрительно кивнула инспектору, — Мне нравится. Типаж подходящий, — и, обратившись к Сидору, добавила, — Вы случайно по-польски не говорите?

— Джень добрый, до видзеня, курва, — напрягшись, вспомнил Сидор, — Больше не знаю.

— Прекрасно. Этого достаточно, — зааплодировала Лидочка, — Берем. Оформляй, — приказала она инспектору и снова обратилась к Сидору, — Оплата сдельная. Десять нано биткоинов за передачу. Четыре эфира в неделю. Плюс два раза в месяц, ночное шоу. Но там уже по двойной ставке. Согласен?

— Я не знаю, — растерянно замялся Сидор.

— Но это первый месяц. Так сказать, испытательный срок, — приложила ладони к груди Лидочка, — А со следующего месяца, в два раза больше, плюс квартальная премия, — чмокнув Сидора в щеку, весело добавила, — Я уверена у вас все получится, и вы станете еще звездой эфира.

— Это почти двести тысяч старыми в месяц, — с уважением пересчитал инспектор.

— Дальше, больше, — уточнила Лидочка.

— Я согласен, — обреченно выдохнул Сидор.

— Так, а по какому адресу проживаешь, — спросил инспектор, снова принимаясь за анкету.

— Я, — растерялся, было, Сидор, и осторожно добавил, — Так там же, где и Котовский.

— А где у нас Котовский, — полистал стопку заявлений инспектор, — Вот. Гаражная 6. — И он, вписав последние сведения, протянул анкету Лидочке, — Подпишите, у Мадам и вернете один экземпляр.

Они вышли с Лидочкой от инспектора, и пошли по длинному коридору телецентра.

— Сейчас я покажу вас Мадам. И если она не против, а я думаю, вы ей понравитесь. Сразу подпишем контракт, — весело щебетала Лидочка.

— Кто такая мадам, — переспросил Сидор.

— Мадам, — с уважением произнесла Лидочка, — Ведущая и руководитель программы, — Она вдруг остановилась перед дверью, с вывеской «Телекомпания

«Ответный удар». — Все, пришли. — И тихо постучав, приоткрыла дверь, вошла внутрь, затянув за собой Сидора.

За большим столом, заваленным бумагами под портретом почему-то Брета Пита, сидела что-то рассматривая в смартфоне, та самая Рыжая…, которая пятнадцать лет назад вела популярное телешоу вместе интеллигентным в очках, заканчивающееся избиением польского журналиста.

— Вот, Оля Юрьевна, нашла, — с придыханием произнесла Лидочка, подталкивая Сидора ближе к столу с теледивой, — Кажется то, что нужно.

Рыжая подняла глаза на Сидора и, посмотрев безучастным взглядом, произнесла задумчиво:

— На Беломедведева чем-то похож, в молодости.

— Артист оригинального жанра, — радостно сообщила Лидочка, — А еще он по-польски умеет, — Скажите, что-нибудь, для Олечки Юрьевны, — и она дернула Сидора за рукав.

Джень добрый, до видзеня, курва, — смущаясь, произнес Сидор.

— О, — произнесла Рыжая и уже с любопытством посмотрела на него, — А фамилия у тебя не Огинский случайно?

— Нет, Сидоров, — вежливо уточнил Сидор.

— Сидоров не подойдет, — уже деловым тоном произнесла Рыжая, — Будешь работать под псевдонимом Огинский, — и она, обратившись к Лидочке добавила с вдохновением, — Фрак, кстати, здесь будет очень подчеркивает его польское происхождение.

— А что я должен буду делать, — осторожно уточнил Сидор.

— Будите изображать польского журналиста, который недоволен действующими порядками у нас в стране. Но, — Рыжая предостерегающе подняла, — Только не критиковать Самого, — тут она кивнула головой на портрет Брета Пита. Про остальное все можно. Вот, например, что тебе сегодня не понравилось?

— Не понравилось, — озадаченно произнес Сидор и замолчал в задумчивости.

— Ну, или что вызвало недоумение или вопросы, — дополнила Рыжая.

— Борщевик, — с облегчением вдруг вспомнил Сидор, — И заросшие им поля Подквасковье.

— Что за борщевик, — не поняла Рыжая.

— Растение такое. В принципе, опасное для людей. Скоро уже в городе появится. А никому, похоже, нет дела.

— Отлично, — обрадовалась Рыжая. — Вот сегодня в дневном шоу, про это борщевик и расскажешь.

— А что потом, — поинтересовался Сидор.

— Как всегда. Все начнут с тобой спорить. Доказывать, что это провокация. Что борщевик — это даже хорошо. Ты будешь в ответ обзывать их продажными политологами или подхалимами. Потом дебаты перерастут в небольшую драку и тебя под одобрительные овации зрителей вынесут из студии. Все, как всегда.

— И вы меня будите бить туфлей, — с опаской произнес Сидор.

— Не знаю. Это все от настроения, — пожала плечами Рыжая, — Да ты не бойся. Там под фраком на тебе будет легкий бронежилет. Он защитит. Никого еще не убили здесь.

— А зачем это все, — печально поинтересовался Сидор.

— Рейтинг, — вздохнула Рыжая. — Как только перестаем бить польских журналистов, сразу телеаудитория сокращается на семьдесят процентов.

— А почему именно польского?

— Не знаю. Эксперты говорят это в менталитете нашего народа. Не любят поляков. Это еще со времен смутного времени, с Сусанина пошло. Пробовали заменить на каебунцев. Вообще смотреть программу перестают. Кстати, на их телевидении, в Польше, наших тоже поколачивают, — терпеливо объяснила Рыжая, — А тебе какая разница?

— Да, в общем без разницы, — согласился Сидор.

— Все. Я тебя беру, — и она, подписав контракт, протянула его Лидочке, — Отнесешь в бухгалтерию, и пусть положат ему сразу месячный аванс на телефон.

— У меня нет телефона, — встрепенулся Сидор, — Я только вчера из тюрьмы освободился.

— Нет, — переспросила Рыжая и, выдвинув ящик стола, пошарила рукой и достала золотистого цвета смартфон, протянула его Лидочке, — Это мой старый. Номер, пусть останется, а аккаунт, новый заведешь, на Огинского. — И она, взглянув на часы, добавила. — В общем оформляете его, а к трем быть в студию. Сразу пустим в эфир с этим борщевиком.

Они с Лидочкой спустились в бухгалтерию, где быстро оформили все необходимые документы и буквально через несколько минут у него на смартфоне высветился его счет с кругленькой суммой в нано биткоинах.

— Поздравляю, — пожала руку Сидору Лидочка, — А что ты там, в узелке носишь?

— Да, это так. От дедушки осталось, — не стал вдаваться в подробности Сидор, спрятав узелок под фрак, отчего сразу оттопырился маленький, круглый живот.

— Так, не годится, — скривила губки Лидочка и отвела его в костюмерную, где нашла старый, кожаный портфель и заставила переложить в него узелок. — Совсем другой вид. Настоящий польский журналист, — довольным тоном похвалила она, и потащила Сидора в телецентровскую столовую на обед.

Отстояв небольшую очередь, они с заставленными подносамирасположились за небольшим столиком, в глубине зала.

— Ну, как тебе у нас? Ничего, привыкнешь. Гонорары начнешь получать. Сможешь перебраться на второй ярус жизненного пространства, — тараторила Лидочка, с аппетитом уплетая вареные сосиски с картофельным пюре, — У нас это быстро происходит. Главное, что ты мадам понравился. Но насчет сексуальных домогательств можешь, не беспокоиться. Она уже похоже остыла.

— А выглядит вроде даже очень ничего себе, — успел вставить Сидор, — Я ее пятнадцать лет назад помню. Точно так же выглядела.

— Это всего лишь нано косметология, — махнула вилкой с сосиской Лидочкой.

— Что, — не понял Сидор.

— Обычная маска из какого-то дорогущего нано полимера. А на самом деле, никто не знает, как она выглядит.

— И грудь и фигура, тоже вроде ничего, — уважительно произнес Сидор.

— Тоже маска. Только нательная, — со знанием дела ответила Лидочка, — Вот у меня, зато все настоящее, — и она провела руками себе по телу от шеи до бедер. — Имей ввиду.

— Хорошо, — криво улыбнулся Сидор.

— Так, без десяти три, — взглянула на часы Лидочка, — Пора в студию, — И схватив Сидора за руку, потащила его к выходу из столовой.

В студии, куда они пришли, все уже было готово к съемке. На небольшом амфитеатре расположились несколько десятков зрителей, а внизу, за полукруглым столом в почти одинаковых костюмах, сидело около десятка угрюмые экспертов, политологов и депутатов.

— В общем то народ интеллигентный, — стала вводить в курс дела Лидочка, представляя Сидору вероятных оппонентов. Бьют понарошку. Плюнуть могут, ущипнуть. За галстук схватить. Но вот тот, самый опасный, — она осторожно указала рукой на щекастого господина с депутатским значком, — Бульдог. Так мы его про себя зовем. А вообще, он депутат от Единственной Квассии. Этот любит бить по-настоящему. С ним лучше не спорить. Поэтому придется немного подстраховаться, — И она, взяв под руку Сидора провела его в небольшую гримерную, где ему сначала, усадив в кресло, поправили прическу и сделали небольшой макияж. После этого Лидочка подвела Сидора к шкафу с реквизитами и открыв дверь, указала на черный рулон, лежащий на полке.

— Это бронежилет. Оденешь под фрак. — А, это капа, — она вытащила из сумочки резиновую вставку для зубов, и сунула ему в карман, — На случай, если вдруг Бульдог полезет с кулаками. И сильно не переживай. Наши охранники в критический момент, вмешаются и прикроют.

В это время в гримерку вошла Рыжая и, подойдя к ним, внимательно оглядела Сидора.

— Нормально, — удовлетворенно кивнула она и с иронией произнесла, — А, ты мне все больше нравишься. Даже жалко будет бить тебя, — и, притянув за лацкан фрака, уже деловым тоном сообщила, — Значит так. Сегодня обсуждаем наши достижения в сельском хозяйстве, после введения санкций. Ты должен вести себя язвительно и даже можешь, выступишь со своим борщевиком, покритикуешь местные власти. Дальше небольшие дебаты, легкая потасовка и тебя уносят. Кстати, — она повернулась к Лидочке, и вполголоса добавила, — Прикажи усилить охрану. Бульдог сегодня не в настроении. Вчера перебрал в монгольском посольстве. Все. Через пять минут начинаем. — Закончила она и вышла из гримерки.

— Давай. Одевай бронник и догоняй, — сбросила на пол рулон Лидочка и побежала следом за Рыжей.

Сидор, поднял с пола бронежилет и стал задумчиво его разглядывать, не зная, как правильно одеть.

— Ну, что ты там возишься. Уже начали, — заглянув в гримерку, замахала рукой Лидочка и Сидор, громко вздохнув, сунул жилет в портфель и пошел к выходу.

***

Лидочка подвела Сидора к столику, чуть в стороне от общего, за которым стояли политологи с депутатами, на что те, увидев Сидора, радостно оживились и стали руками незаметно показывать неприличные жесты. В ответ Сидор расплылся в улыбке и закивал головой. В это время раздался строгий голос из динамика: «Приготовились. Начали». И на сцену улыбаясь вышла Рыжая в красиво обличающем костюме и сильно располневший, интеллигентный ведущий с папкой в руке. Аудитория радостно зааплодировала, а Рыжая, подойдя к стоящему микрофону, произнесла бодро-игривым голосом: «Итак, начинаем наше дневное шоу: «Наш ответ им». А интеллигентный ведущий, открыв папку, прочитал монотонно:

— Сегодня темой нашей программы будет сельское хозяйство.

— Точнее сказать, его подъем. После введения санкций западными странами, — скептически улыбнувшись, добавила Рыжая.

— Вот, пожалуйста, статистика, — продолжал читать из папки интеллигентный ведущий, — за последние пятнадцать лет, после введения санкций, оно выросло и продолжает расти по всем показателям.

— Что по этому поводу думают наши эксперты, — произнесла Рыжая, поведя рукой в сторону стоящих за столом депутатов и политологов.

— Чем больше санкций, тем нам лучше, — прохрипел старый обрюзгший депутат и по куриному закашлялся. Тут же зал разразился дружными аплодисментами, и Рыжая подождав пока они затихнут, снова задала вопрос:

— А если более конкретно. Какие достижения у нас в сельском хозяйстве и какие перспективы?

— Я хочу ответить, — поднял руку, строгий мужчина с перстнем печаткой на пальце.

— Да, пожалуйста, — кивнула ему любезно Рыжая.

— У меня тут цифры, — строгий поднес к лицу листок бумаги, — Количество площадей под картофель, после санкций увеличилось на тридцать процентов. Естественно, тут же стал вопрос по борьбе с колорадским жуком. Которого, — тут серьезный, опустил бумагу и поднял вверх указательный палец, — Как вы знаете, к нам забрасывают из-за океана, используя любые средства доставки вплоть до ракет из космоса. Поэтому борьба с жуком стала первоочередной, — Строгий снова взялся за листок, — И наша промышленность в сжатые сроки в пятнадцать раз увеличила производство так необходимых нам ядов, для борьбы с ним. Сегодня это современное производство из двадцати заводов, расположенных по всей стране, откуда яды доставляются на поля с использованием военной авиации. А количество выпускаемых ядов, составляет уже триста грамм, на квадратный метр и это я вас уверяю не придел, — выдохнув, закончил строгий, а зал восторженно загудел и зааплодировал.

— Прекрасно, — расплылось в улыбке щекастое лицо интеллигентного ведущего.

— Интересно узнать, а что по этому поводу думают наши оппоненты, — загадочно улыбнулась Рыжая, — Я бы хотела услышать мнение польского журналиста, господина Огинского, — И тут же к Сидору подбежала девушка с микрофоном, а Рыжая незаметно, ободряюще, показала ему кулак.

— Ядами сыт не будешь, — произнес Сидор в микрофон и нагло улыбнулся.

— Что он хочет этим сказать? Это провокация. Какой мерзавец, — гневно загудели приглашенные депутаты и политологи.

— Поясните вашу точку зрения, — любезно обратился к Сидору интеллигентный ведущий.

— А что тут непонятного. Сколько лет уже борются с этим жуком. А ему хоть бы, что. Сколько ядов уже в него вбухали. А толку никакого.

— То есть вы призываете нас прекратить борьбу, выбросить белый флаг и сдаться американцам, — крикнул кто-то из депутатов, а зрители в студии начали скандировать: Позор! Позор! Позор!

— Тишина в студии, — вскинув руку, крикнула Рыжая и все дружно смолкли, и она, пристально посмотрев на Сидора, произнесла, — А что вы предлагаете?

— Да, оставьте вы в покое этого жука, — искренне произнес Сидор, входя в роль, — Вы посмотрите все поля в Подквасковье борщевиком заросли. Он уже деревни целые подмял. В дома прорастает. Скоро до Квасквы доберется, — и сделав паузу, в наступившей тишине добавил, — Вы вообще в курсе, что за кольцевой дорогой происходит? Или только по телевизору новости узнаете?

Тут в студии наступила напряженная тишина, а Рыжая, одобрительно подмигнув Сидору, незаметно показала большой палец руки.

— То есть вы хотите сказать, — прервал наступившую тишину интеллигентный ведущий, — Что мы, все здесь присутствующие, известные политологи, депутаты, эксперты. Наше правительство, в конце концов. Неправильно видит картину, происходящую в нашем сельском хозяйстве. И неправильно расставляет приоритеты?

— Насчет правительства не знаю, — пожал плечами Сидор, — Но по поводу всех остальных. Похоже вы правы.

— Как он смеет! Подонок! Это провокация, — стуча кулачками по столу, одновременно, как по команде закричали оппоненты Сидора.

— Где он, — вдруг неожиданно, зарычал, дремавший до этого, депутат Бульдог и, выйдя из-за стола, покачивающейся походкой направился к Сидору.

— Дай, ему! Дай! Смерть полякам, — неслось из зрительского амфитеатра. Наперерез Бульдогу бросились было двое охранников, но он легко отбросил их в сторону и, схватив Сидора за лацкан фрака, тяжело дыша, прохрипел, — Сейчас я тебе покажу матку-боску, — И занес над головой огромный, покрытый рыжими волосами кулак.

Сидор автоматически отклонился назад и, что было силы, махнул Бульдогу по голове портфелем с лежащим в нем бронежилетом. Бульдог, покачнулся, отпустил Сидора, рухнул на пол с закрытыми глазами.

— Наших бьют, — визгливо крикнул, обрюзгший депутат, выступавший первым, пятясь назад из студии к выходу.

— Охрана! Куда смотрит охрана, — размахивая кулаком, вторил ему строгий эксперт по колорадскому жуку.

— Полицию. Срочно вызовите полицию, — хором вторили остальные.

В это время, Рыжая сделала условный знак охранникам и те, подхватив Сидора под руки, вынесли его из студии под свист и улюлюканье зрителей.

— Что же вы наделали, — встретила их в коридоре Лидочка и схватив за руку, потащила в кабинет Рыжей.

— Я не хотел. Он первый начал, — стал оправдываться Сидор. — Почему ему можно. А мне нельзя?

— Потому, что он депутат, а ты продажный польский журналист, — она втолкнула его в кабинет Рыжей, — Сиди здесь, — И закрыла дверь.

Сидор огляделся по сторонам. В углу, на тумбочке стоял телевизор. Он взял лежащий рядом пульт и включил его. На экране появилось лицо молодой телеведущей с Квасковского телеканала, с накрашенными губами-гусеницами и большой обтянутой грудью. К удивлению Сидора, она тоже совсем не изменилась с тех пор.

— Срочная новость, — произнесла губастая, — Только, что в эфире Нашего телевидения, в ток-шоу «Наш ответ им», польский журналист избил депутата Единственной Квассии. — И тут же на экране всплыли фрагмент потасовки и продолжение шоу, после того, как Сидора увели охранники. Обрюзгший депутат, с помощью помощников взобрался на стол и, тряся головой, стал требовать разорвать дипломатические отношения с Польшей. Другие депутаты и эксперты, таскали по студии столик, за которым стоял Сидор, пиная его ногами, и пытались оторвать куски обшивки. Вслед за ними умоляюще ходил интеллигентный ведущий, пытаясь их успокоить и отобрать столик. «Ну, как тебе работа на телевидение», — раздался сзади голос Рыжей и Сидор, оглянувшись, и виновато произнес:

— Извините. Я не хотел.

— Ничего страшного. Наоборот. Скандалы для нас, это дополнительные деньги. Сейчас рейтинг передачи удвоится, если не утроится, — устало ответила Рыжая, подходя к столу и закуривая сигарету. — Мне уже звонили несколько депутатов с просьбой сразиться с тобой в следующей программе.

В это время грудастая телеведущая снова начала бодро что-то рассказывать и Сидор, подняв пульт, выключил звук и поинтересовался у Рыжей:

— Простите. Мне кажется пятнадцать лет назад, она выглядела точно также. Да и вы тоже почти не изменились?

— Это все нано маски, — устало произнесла Рыжая, — На самом деле мы давно уже совсем другие. Кстати, их носить больше часа не рекомендуется, — и она, ладонями закрыв лицо, резко скомандовала, — Отвернись. Мне надо нанести живительный слой.

Сидор повернулся лицом стене и спросил через некоторое время:

— Так значит я не уволен?

— Я же тебе сказала. Рейтинг подскочил. Кстати, что там у тебя было в портфеле. Можешь повернуться.

Сидор развернулся и испуганно отшатнулся. Рыжая сидела в кресле за столом в маске Анонимуса.

— Не бойся ты так, — засмеялась Рыжая, — Сейчас крем впитается, и одену нано маску, — и она взяла со стола и потрясла в руке, чем-то похожим на резиновую шапочку.

— Так чем ты его ударил, — напомнила она, указав на портфель.

— Ах, да, — Сидор открыл портфель и вытащил свернутый в рулон бронежилет, следом за которым высыпались несколько грибков. — Кстати, — поднимая грибы, произнес Сидор, — Это может вам помочь приобрести прежние черты, — И он положил перед ней на стол три гриба, — Съешьте. Можете прямо сейчас. Этого должно хватить, чтобы вернуться лет на десять назад.

— Что это, — удивлено, рассматривая грибы, спросила Рыжая.

— Молодильные грибочки. Их собирает один старик в Гудке. Тут главное не перебрать с дозировкой, — серьезно произнес Сидор, — А то я тут недавно одного капитана- тюремщика в пионера превратил. Да, ешьте вы, не бойтесь, — и Сидор, взяв бутылку минералки, стоявшей на столе, налил в стакан воды и протянул Рыжей, — Можете запить.

Та осторожно взяла в ладонь грибы, и внимательно рассмотрев их, положила в рот и медленно разжевав, запила водой.

— Скоро должно подействовать, — произнес Сидор, и посмотрев на портрет, висевшего на стене, над Рыжей и спросил автоматически, — А почему у вас Брет Пит здесь висит?

— А кто должен, — переспросила Рыжая.

— Раньше портреты руководителей страны вешать. Тут Сам должен быть или Беломедведева на крайний случай.

— Так это и есть Сам, — просунув руку под маску и ощупывая лицо ответила Рыжая, — А действительно, кожа начинала распрямляться.

— Какой же это Сам, — удивился Сидор, — Что я Сама не знаю. Он совсем по-другому выглядит.

— Много ты еще чего не знаешь, — произнесла Рыжая, продолжая массировать лицо под маской. — Пять лет назад Брет Пит сыграл Самого в фильме «Наш президент». Народу очень понравилось. Вот и решили оставить для людей его в образе Брета Пита.

— Как оставить? В виде маски, — еще больше удивился Сидор.

— Не знаю. Как там у них наверху происходит. Может пластику сделали, — пожала плечами Рыжая.

В это время в дверь постучали, и заглянула Лидочка.

— Простите мадам, тут Огинского, какой-то Котовский спрашивает.

— Это мой товарищ по тюрьме, — сделал шаг к двери Сидор, — Он насчет жилья должен договориться.

— Ладно. На сегодня свободен, — махнула рукой Рыжая, — Завтра утром Лидочка позвонит и уточнит насчет эфира.

— До свидания, — кивнул головой Сидор и вышел в коридор где, прислонившись к стене его, дожидался Котовский.

— Переночуем сегодня у меня в гараже. А завтра, снимем квартиру, где-нибудь поближе, — предложил ему Котовский.

— Я не возражаю, — согласился Сидор, и они бодро направились к лифту.

***

Два амбала в синих костюмах, из личной охраны Алиски, стояли навытяжку в комнате отдыха премьер-министра в Желтом доме. Один из них держал на вытянутой руке старый сюртук, снятый с Концеровича в аэропорту. На диване, перед журнальным столиком сидел постаревший и немного осунувшийся Беломедведев, потягивающий через трубочку морковный сок и виновато поглядывая на расхаживающую по комнате Алиску. На ней сегодня было белое длинное платье, в обтяжку, искрящееся мелкими стразами. Чуть в стороне, у окна стоял сонный Петрович с бокалом виски в руке.

— Всех, кто в камере с ним сидели, задержаны. Последним старика Концеровича взяли в аэропорту, — виновато докладывал амбал. — Но никто не знает где Сидор, и его подельник Котовский скрываются. Это, кстати, его вещь. Ее Концерович незаконно хотел в Лондон вывезти на аукцион, — и амбал тяжело вздохнув, повесил сюртук на спинку стула.

— И что дальше, — нервно спросила Алиска.

— На Концеровича теперь дело заведут. За незаконный вывоз художественных ценностей, — продолжил амбал.

— Насрать мне на вашего Концеровича, — заорала в ответ Алиска, — Мне Сидор нужен.

— Ищем, — испуганно ответил второй амбал, — Объявлен план перехват. Все въезды и выезды из города под контролем

— Все с вами ясно. Идите, работайте, — махнула рукой Алиска и амбалы с облегчением попятились к лифту.

— Ну, а ты что сидишь, молчишь, — раздраженно произнесла Алиска, подходя к Беломедведеву.

— А что я могу, — просительно произнес тот, — Всех, кого мог я подключил.

— Ты контролировать должен. Штаб создать. Или ты думаешь, эти Молодильные грибочки только мне нужны?

— Ну, как-то обходились раньше без них, — попробовал возразить премьер.

— Как обходились, — гневно воскликнула Алиска. — Брету Питу по миллиарду ежегодно платим, чтобы он роль Сама играл. Потому, как тот кроме книжки про чекистов читать, ничем заниматься не хочет.

— Кстати, Брет Пит этот ваш, требует увеличения зарплаты, — вставил фразу Петрович, отхлебывая виски, — Там, какому-то футболисту в Барселоне, миллиард сто миллионов стали платить. Теперь, Пит обиделся, почему у него меньше, — и тяжело вздохнув, добавил, — Куда катится этот мир?

— Вот видишь. Так нам никакого бюджета на этого Брет Пита скоро не хватит. — Алиска, заглянув в лицо Беломедведеву, настойчиво произнесла, — Пойми. Если мы не накормим Сама этими молодильными грибками и не вернем его в прежнее физическое состояние, то все это раскроется, и тогда Нахальный точно к власти придет. И вот тогда он тебе все вспомнит. И тысячи пар кроссовок этих, и имения, и заграничную недвижимость.

— Я что не понимаю, что ли, — чуть не плача ответил Беломедведев, с тоской глядя на Алиску, прижимая руки к груди, — Ну, что я еще могу сделать?

В это время в дверь постучались, и в распахнувшейся створке появилась испуганная, сильно посидевшая голова Челентано, и он с изумлением произнес:

— Телек включите. Там кажется, вашего Сидора показывают, по третьему каналу. В телешоу «Ответный удар». Он там уже в роли польского журналиста выступает.

Алиска, быстро схватила пульт со стола и направила его на телевизор. Экран засветился, она пощелкала программами, ища нужный канал. И вот, наконец, на экране появилась студия Ответного удара, в тот самый момент, когда Сидор с жаром рассказывал про наступление борщевика.

— Точно он, — выдохнула Алиска, садясь на диван и не сводя глаз с экрана.

— А насчет борщевика как он правильно подметил, — с уважением произнес Беломедведев, как только закончился эфир, и запустилась реклама.

— Какого еще борщевика, — удивленно, переспросила Алиска.

— Которым все поля в Подквасковье заросли и на столицу наступает. Это же можно сказать готовая национальная идея у нас под носом выросла, способная сплотить народ, — Тут глаза премьера загорелись и он, привстав и протянув вперед руку, с воодушевлением произнес, — Отечество в опасности! Все на борьбу с борщевиком!

— Каким на хер борщевиком, — раздраженно произнесла Алиска, — Надо срочно звонит министру безопасности, чтобы отцепил телецентр и схватили его, пока он снова не улизнул.

— Я все организую, — по-военному выпалил Беломедведев и, повернувшись к Челентано, приказал, — Отзвони в МВД. Пусть отцепят телецентр. И срочно созывай министров. Будем по борщевику экстренное совещание проводить, — и приложив руки к груди, с мольбой добавил, обращаясь к Алиске, — Только ты без меня его лови. Вон у тебя и Петрович, и амбалы есть. А я пока страной поруковожу, ладно?

— Ладно, — раздраженно махнула ему рукой Алиска, доставая телефон.

— Спасибо, киса, — умиленно произнес премьер и на цыпочках вышел из комнаты в кабинет.

— Общий сбор. Всех секьюрити направить к телецентру. «А за мной прислать машину к парадному входу Желтого дома», — строго произнесла Алиска в телефон, и спрятав его в сумочку, набросила на плечи белое меховое манто, подошла к лифту.

— Ну, а ты чего стоишь, — поманила она пальцем Петровича, — Поехали.

— Ну, а я-то зачем нужен там, — сделал обиженное лицо Петрович.

— Ты его друг. Можешь понадобиться для переговоров, — ответила Алиска и строго добавила, — Все, не спорь, поехали.

— Как скажешь, — согласился Петрович, залпом допив виски, и прихватив Сидора, сюртучок, лежащий на спинке, вошел в лифт, вслед за Алиской.

***

После ухода Сидора, Рыжая сидела в кресле и чувствовала, как ее тело стало покалывать невидимыми иголочками и по нему начали разбегаться какие-то волны. Через некоторое время, ей стало тесно, под жестким бюстгальтером. Она медленно расстегнула блузку, и с трудом освободившись от него, ощупала руками упругую, как в молодости, грудь. В это время из селекторного динамика, висящего на стене, раздался строгий мужественный голос: «Товарищи сотрудники. В связи с чрезвычайной ситуацией, здание телецентра оцеплено силами правопорядка. В здании проводятся оперативные мероприятия. Поэтому убедительная просьба, соблюдать спокойствие и оставаться всем на своих рабочих местах, до особого распоряжения». Строгий голос еще несколько раз повторил объявление, и из динамика негромко стала разноситься музыка из Лебединого озера. Рыжая, встала и подошла к окну, выходящему на задний двор телецентра. В это время туда, через ворота, стали подъезжать бэтээры, с которых спрыгивали вооруженные Нацгвардейцы в балаклавах, выстраиваясь в оцепление вдоль стены. В дверь постучались. «Да», — растерянно произнесла Рыжая, быстро застегивая блузку на груди. Из-за двери показалось испуганное лицо Лидочки: «К вам ту пришли». Она не успела договорить и отодвинув ее в сторону в кабинет вошли два амбала в синих костюмах, а следом за ними Алиска с Петрович.

— Где Сидор, — внимательно оглядывая кабинет, спросила Алиска.

— Кто такой Сидор, — не поняла Рыжая.

— Они имеют ввиду Огинского. Нашего нового польского журналиста, — застенчиво поправила Лидочка.

— Я не знаю, — пожала плечами Рыжая. — Он со мной не живет.

— А с кем, — пристально посмотрела на нее Алиска.

— Он живет с господином Котовским, — заискивающе произнесла Лидочка, — А адрес можно узнать в отделе кадров.

— Выяснить адрес, — через плечо скомандовала Алиска и тут же один из Амбалов, подхватив на руки Лидочку вышел с ней из комнаты.

— А вы я смотрю молодо выглядите, — снова обратилась к Рыжей Алиска, — Нано технологии используете, наверное, или пластика?

— И то и другое, — с вызовом ответила Рыжая.

— Смотрю, даже уже корсет не нужен, — Алиска брезгливо показала пальчиком, на бюстгальтер, лежащий на столе, — Уж не грибочками ли он тебя успел угостить?

— А вам какое дело, — равнодушно произнесла Рыжая.

В это время в кабинет с шумом вошел генерал в камуфляже, сильно пахнущий портупеей и, приложив руку к фуражке, доложил:

— Алиса Сергеевна. Все здание обыскали, его здесь нет. Видеокамеры зафиксировали как он с бывшим сокамерником Котовским, полчаса назад покинул телецентр.

— Они проживают по улице Гаражная шесть, — вбежал в кабинет синий амбал, держа в руке папку из отдела кадров.

— Выдвигайтесь в сторону Гаражной. И отцепите там весь район, — бросила генералу Алиска, выходя из кабинета.

— Есть, в сторону Гаражной, — козырнул генерал и выскочил следом за ней.

— Извините, — виновато произнес Петрович, выходя последним и осторожно прикрывая дверь.

Рыжая снова подошла к окну. На улице Нацгвардейцы запрыгивали в бэтээры и в сопровождении машин полиции с сиреной и спец сигналами, выезжали за ворота телецентра. Она быстро развернулась и, подойдя к столу, вытащила из сумки телефон и набрала номер.

— Не отвечает, — Она с отчаяньем посмотрела на экран. — Наверное, в метро едут, и не проходит сигнал. — И она, быстро переключив на клавиатуру, написала ему сообщение: «Тебе нельзя ехать на Гаражную. Туда уже выехали военные и полиция. Тебя везде разыскивают. Как будешь в зоне доступа, позвони мне. Я тебя спрячу».

В это время дверь распахнулась, и в кабинет заглянул интеллигентный ведущий в очках.

— Оль, военные уехали. Нас шеф, срочно вызывает на совещание, по поводу этого твоего Огинского.

— Идем, — пряча телефон ответила Рыжая, выходя из кабинета.

***

Как только они с Котовским поднялись из метро на поверхность, у Сидора в кармане завибрировал телефон.

— Это эсэмэска от Рыжей, — достав телефон, посмотрел на экран Сидор, — Она пишет, что нам нельзя в гаражи. Туда уже менты выехали. Ищут меня.

— Дайка, — Котовский взял телефон и перечитал сообщение, — А чего ты такое натворил, что они тебя ищут?

— Да, это давно было, — с тоской произнес Сидор, — Пятнадцать лет назад. Я тогда в камеры наблюдения попал, когда у мэрии знаки, запрещающие парковку, крушили.

— Это серьезное преступление, — задумчиво произнес Котовский, — Срока давности не имеет. У меня свояк уже пятый год сидит и то только за то, что краской их замазывал.

— Да не крушил я их, — взвился Сидор, — Кто-то вырвал, а мне подержать дали.

— Да, я тебе верю, — согласился Котовский, — Только ведь ментам, это не докажешь теперь.

— Не докажешь, — обреченно согласился Сидор. — И что теперь делать?

— Возвращаться тебе надо в Гудок твой, — немного подумав, произнес Котовский. — Ты вот, что. Вон видишь кафе, на той стороне улицы. Ты меня там подожди. А я пока в гараж смотаюсь, за вещами, — и добавил таинственно, — Я тут метростроевцев, нелегальных знаю. Слышал, что они подземные тоннели делают. По которым за определенную плату можно из города незаметно уйти. Так, что не переживай. Жди в кафе. Я скоро вернусь, — и он, ободряюще похлопав Сидора, перебежал на другую сторону улицы и скрылся во дворе дома.

— Хорошо, — с надеждой произнес Сидор, и оглянувшись по сторонам, спрятав голову в воротник, пошел в сторону кафе.

Это было сетевое кафе ОППИБ. Сидор сел за столик возле окна, с видом на улицу и быстро взглянув в меню, подозвал официанта.

— Мне, порцию осетинских пирогов и что-нибудь выпить.

— Коктейль Утро стрелецкой казни или водку Белый медведь желаете, — безучастно произнес официант.

— Двести казни, — махнул рукой Сидор.

Официант ушел и скоро вернулся с заказом. Поставив на стол блюдо с ароматно пахнущими пирогами и небольшое ведерко, похожее на детское из песочницы.

— Это что, — удивленно указал на ведерко Сидор.

— Ваш коктейль. Так принято подавать.

— Спасибо, — поблагодарил Сидор и попросив включить телевизор, висящий в центре зала под потолком, отпустил официанта.

Пироги были точно такие же, как и те, которые ему привозил Петрович. Он жадно ел, запивая из ведерка «утром стрелецкой казни». А вот сам коктейль сильно изменился и откровенно отдавал самогоном. По телику показывали городские новости, где корреспонденты ходили по улицам и брали интервью у пенсионеров, а те, как по заученному благодарили мэра за новые тротуары и платные парковки во дворах. В это время с улицы раздался рев моторов, Сидор посмотрел в окно. По шоссе шла колонна бэтээров и несколько синих автозаков. «Значит правду написала Рыжая, — с тоской подумал Сидор, — Успеет ли Котовский дойти до гаражей?». Он подозвал рукой официанта, и попросил повторить ведерко «казни». На экране телевизора в это время появилось изображение кабинета премьер — министра. Во главе длинного стола с привычно сонным лицом с бумажкой в руке, сидел Беломедведев. По обеим сторонам стола, в одинаковых строгих костюмах, с застывшими лицами, члены кабинета. Сидор пригляделся, и стал узнавать в них все тех же людей, которые были при нем.

По правую руку от Беломедведева, сидел с блестевший загоревшим лицом Задворкин. Чуть дальше, подозрительно поглядывающий по сторонам, министр сельского хозяйства Рвачев. С другой стороны, сильно раздобревший, за пятнадцать лет назад, тогда еще совсем молодой, министр экономики. Должности остальных Сидор не помнил, но их лица сохранили все те же черты, с одной стороны выражали непробиваемую строгость, с другой, заискивающую с поклоном, готовность произнести: «Чего изволите ваше превосходительство». Еще за столом сидело несколько генералов в расшитых золотом кителях, которых, раньше, при Сидоре, на заседание Кабмина не приглашали. И чуть в стороне, у стенки, с застывшим лицом, подремывал сильно полысевший Челентано. Он теперь был в очках с золотой оправой, и напоминал не крутого мафиози, а добропорядочного отца семейства из тихой неаполитанской глубинки.

— Отечество в опасности, — тяжело вздохнув, начать читать по бумажке Беломедведев. Значительная часть земель Подквасковья, к настоящему времени захвачены борщевиком. В это время, когда мы бросили основные материальные силы и средства на борьбу с колорадским жуком и достигли за последние пятнадцать лет, колоссальных успехов в этой борьбе, на нас подло и коварно, напал новый враг. Так называемый борщевик. Сейчас со специальным докладом перед нами выступит представитель силовых ведомств. Пожалуйста, господин генерал, — и Беломедведев махнул ручкой в самого многозвездочного генерала, со свекольно- красным лицом.

— Товарищи, — откашлявшись начал краснолицый генерал, — Мы, конечно, давно ведем наблюдение за этим подозрительным борщевиком и нам теперь очень много о нем стало известно. Его завезли к нам когда то, под видом полезной культуры, способной заменить составные части нашего традиционного Квасковского борща. На первых порах так и было. Люди охотно варили из него борщ, кормили скотину, шили одежду. По мере роста благосостояния, народ стал питаться лучше и появились другие продукты, и все забыл про борщевик. Но, — и тут генерал многозначительно выбросил вверх толстый волосатый палец, — Наши завистливые недоброжелатели за рубежом, используя местных наймитов из пятой колонны, под видом этого безобидного борщевика завезли его мутанта. И это уже был не тот народный кормилец борщевик, а беспощадный и неуступчивый враг. Во многих регионах нашей великой страны, бывшие колхозные поля уже оккупированы им. Многие районные больницы в настоящее время переполнены людьми пострадавшим от его ожогов. Не хватает, медикаментов и квалифицированного персонала. А еще больше не хватает тяжёлой бронетехники, способной гусеницами давить его, вступая в прямой контакт. Не буду скрывать. Положение тяжелое. Надо все материальные и моральные резервы направить на поддержку армии и мобилизацию населения. В настоящее время Генштаб готовит проект постановления о введении чрезвычайного положения в отдельных районах страны, а министерство внутренних дел, — тут генерал указал пальцем на генерала в синем, — Совместно с Федеральной службой безопасности, — внесли предложение о введении комендантского час. У меня все, — закончив, по-военному доложил генерал.

— С комендантским часом и военным положением, мы пока повременим. Тут Дума с Советом Федерации должны сначала, подготовить законы, — закивал понимающе Беломедведев, — Но, а пока, правительство, ознакомившись с докладом Генштаба, уже пересмотрела бюджет в направлении так называемого борщевика. О чем нам сейчас и доложит господин Задворкин.

Тот, с некоторым сожалением посмотрел на Беломедведева и не заглядывая в бумажку, лежащую перед ним и без запинки произнес:

— Финансово-экономический блок правительства, оперативно пересмотрев статьи бюджета, уже сейчас может перенаправить часть средств министерствам и ведомствам на борьбу с борщевиком. Так министерству обороны на модернизацию танковых подразделений, планируется выделить 20 миллиардов. Министерству сельского хозяйства на создание средств химической защиты «Борщевик не пройдет», пятнадцать миллиардов. Десять миллиардов планируется выделить средствам массовой информации для оперативного донесения до населения целей и задачей в борьбе с борщевиком и выработки у него, у населения, правильного подхода в понимании этого вопроса. Кроме того, из закрытых статей бюджета также планируется перечислить различным спецслужбам дополнительные средства на выявление новых очагов распространения борщевика. В том числе, по Усилению защиты государственной границы от проникновения борщевика из вне, а также по выявлению экстремистских, террористических группировок внутри страны, использующие борщевик в своих целях. Кроме того, мэрия Квасквы планирует из своего бюджета выделить средства на строительство Большой Квасковской кольцевой стены вокруг столицы и с привлечением частных инвесторов начать возводить над городом третий ярус жизненного пространства, полностью изолированного от контакта с поверхностью земли. — Тут Задворкин замолчал, сделал небольшую паузу и неожиданно закончил, — У меня все.

— Спасибо, — поблагодарил его Беломедведев, и печально посмотрев в объектив телекамеры, добавил, — Конечно, для полной победы над борщевиком денег сейчас в полном объеме не хватит. Это долгосрочная программа, требующая новых подходов. Поэтому хочу обратиться к гражданам, истинным патриотам страны, с призывом создавать по месту жительства летучие отряды из добровольцев и вооружившись пилами, косами, топорами и другими подручными средствами выезжать в пригороды, на природу, и беспощадно рубить, пилить и косить борщевик, где только можно. Поэтому, даже в отсутствие денег все в ваших руках. Держитесь. Боритесь. Не сдавайтесь. И победа обязательно будет за нами.

Тут заиграл гимн. Изображение кабинета министров исчезло и на экране появился герб страны, трехглавый дракон на фоне развивающегося флага. Сидор с сожалением допил остатки коктейля, и в это время на улице снова заревели моторы, и появились бэтээры едущие уже в обратную сторону. Через некоторое время, после проезда техники, со стороны гаражей потянулась колонна людей, идущих в сопровождении вооруженных конвоиров.

— Вот и до гаражников добрались, — с сочувствием произнес официант, убирающий со стола посуду.

— Что за гаражники, — удивлено, спросил Сидор, — Откуда их столько?

— Жили они там в гаражах, — стал рассказывать официант, — А чего? Денег у людей нет за коммуналку ЖЭКам платить. Вот сейчас многие в гаражи и стали с городских квартир съезжать. Я сам подумывал уже. Но похоже прикрыли лавочку.

— Да, — посочувствовал Сидор и, расплатившись через телефон, вышел на улицу и закурив, стал рассматривать понуро идущих мимо гаражников. Их вывели на площадь перед метро и стали грузить в подъезжающие крытые брезентом, военные грузовики. Вдруг Сидору показалось, как из кузова последнего грузовика ему кто-то помахал рукой. Он бросил сигарету и попытался подойти поближе, но был остановлен строгим конвоиром, наставившим ему автомат в грудь.

— Прощай Сидор, — раздался крик из-за спины конвойных. И Сидор, вытянув голову, увидел грустное лицо Котовского, выглядывающие из кузова. — Недолго мне на воле довелось.

Тут солдат, стоящий у грузовика, опустил полог брезента и вся колонна машин с задержанными гаражниками, оставляя вокруг сизое, солярочное облако газов, медленно поехала в сторону области.

В это время у Сидора зазвонил телефон. Он достал его.

— Это, Ольга, — произнесла трубка низким, женским голосом.

— Кто, — удивился Сидор.

— Рыжая. Так, наверное, ты меня называешь за глаза, — с усмешкой ответила та. — Ты, где сейчас?

— Тут. Возле метро Гаражная.

— Тебя не арестовали?

— Нет. Спасибо, что предупредила.

— Я рада, — обрадовалась в ответ Рыжая, — Тогда спускайся в метро и доезжай до Кушкинской. Там на пропускном пункте, я закажу для тебя пропуск в Саркофаг.

— Куда, — не понял Сидор.

— В зону Садового кольца. Я здесь живу, под куполом. Там у турникетов тебя будет ждать человек в синей шляпе. Он проведет тебя дальше, — и трубка отключилась.

Сидор постоял еще некоторое время в нерешительности. Потом махнул рукой и пошел в сторону метро.

***

Рабочее время подходило к концу, очереди в вагоны тянулись, чуть ли не с улицы, поэтому до Кушкинской Сидор добирался часа два. Еще час он потратил на пропускном пункте, где его прогнали через многочисленные рамки металлоискателей, сканеры и обнюхали служебными собаками. И наконец, пройдя через турникеты, он попал в помещение распределителя, где к нему подошел человек в синей шляпе и спросил, подозрительно его разглядывая:

— Вы, Огинский?

— Я, — криво улыбнулся в ответ Сидор.

— Бжезинский, — протянул руку тот, — Я жду вас уже три часа.

— Простите, — извинился Сидор.

Бжезинский, согласно кивнул головой и вызвал лифт.

Они поднялись на верх и выйдя из лифта оказались на…залитой вечерним солнцем Калининской улице. Сидор остановился и замер с удивленным лицом. Когда на Гаражной он входил в метро, уже смеркалось, а небо заволакивало черными, грозовыми тучами. Здесь же, была атмосфера, теплого августовского вечера. На бульваре зеленели липы, в кронах которых щебетали невидимые птицы. По дорогам бесшумно двигались редкие кабриолеты с красивыми молодыми людьми. Кое где на лавочках сидели, чисто одетые, добродушно улыбающиеся пенсионеры. Только Кушкин, так же печально стоял на пьедестале, засунув руку за жилетку, задумчиво рассматривая бегающих внизу породистых голубей. И тут Сидор вспомнил, как у него на втором ярусе жизненного пространства стали считываться деньги с телефона и он, прижав рукой телефон к груди, испуганно спросил:

— Тут же, наверное, за все плата взимается? У меня денег может не хватить.

— За все уже давно уплачено. Помните, как у Маяковского про город-сад, — усмехнулся Бжезинский, и махнув рукой, проходящей мимо мороженщице с коляской, спросил у Сидора, — Вам какое мороженное?

— Фруктовое.

— Два земляничных, — произнес Бжезинский, и мороженщица, добродушно улыбаясь, вытащила из лотка и протянула им два стаканчика.

Они прошли немного по бульвару, и присели на скамейку.

— А почему здесь так тепло, и светло, — спросил Сидор, облизывая мороженное.

— Искусственный микроклимат, — ответил Бжезинский, и указал рукой наверх, — Купол из хрустального стеклопакета сделан.

— И воздух, такой чистый, — с удовольствием втянул носом, произнес Сидор. — Прямо как в лесу.

— Тут под землей комплекс воздухочистных сооружений. И все жизненные коммуникации там же.

— А от машин даже нет никакого выхлопа, — Сидор махнул рукой в сторону проезжающего мимо кабриолета с красивой молодой парой.

— Здесь только электромобили ездят, — лениво пояснил Бжезинский.

— И люди, какие-то все необычно красивые вокруг. Что молодежь в кабриолетах, что пенсионеры на лавочках, — с восхищением произнес Сидор, провожая взглядом молодую пару, прошедшую мимо них.

— Это не люди. В смысле они здесь не живут. Они здесь работают частью ландшафтного дизайна, или обслуживают, — с иронией посмотрев на Сидора, произнес Бжезинский, и добавил, — Вы я смотрю, не квасквич?

— Нет, я из Гудка. У нас там кроме леса и заброшенных полей ничего нет, — ответил Сидор и серьезным тоном спросил, — А вы простите, тоже часть ландшафтного дизайна или обслуживаете?

— Я работаю в ЖЭКе, — вставая со скамейки, с вызовом произнес Бжезинский — Да, мы обслуживаем дом Ольги Юрьевны. Но живу здесь, но только в подземной части города.

— Как часть коммуникаций, — уточнил Сидор, вставая следом.

Бжезинский ничего не ответил, а приподняв руку, и остановил проезжающий мимо кабриолет, из которого вышла красивая девушка в оранжевой униформе стюардессы и приветливо произнесла: «Компания Квас аэрофлот, благодарит, что вы воспользовались нашими услугами».

Сидор с Бжезинским расположились на заднем сиденье.

— Куда едем, — улыбаясь, поинтересовалась стюардесса.

— Покатаемся немного. Город нашему гостю покажите, — махнул небрежно рукой Бжезинский.

— Понятно, — улыбнулась девушка, и когда кабриолет тронулся, поставленным голосом экскурсовода стала рассказывать:

— Мы проезжаем сейчас мимо самого престижного в Кваскве, культурно-развлекательного ночного клуба Красный факел с одноименной площадью и одноименным памятником. Это любимое место досуга дорогих квасквичей, живущих под куполом.

— Причем здесь факел, — удивленно воскликнул Сидор, — Это же памятник великому поэту Кушкину.

— Правильно, — согласилась стюардесса, — Действительно в дневное время памятник похож на известного поэта Кушкина. Но когда стемнеет, он изнутри подсвечивается и вспыхивает красным факелом, как бы приглашая дорогих квасквичей посетить их любимое ночное заведение.

— Раньше, Красным факелом, назывался стриптиз клуб на Краснопресненской. А здесь и днем и ночью стоял этот памятник. И назывался он памятником Кушкину. И площадь была Кушкинской, — с недовольным видом прокомментировал Сидор.

— Вы правы. «Но это было очень давно», — произнесла стюардесса, с сожалением посмотрев на Сидора, — Еще до первого этапа великой реновации. Когда город располагался в одной плоскости. Но уже на втором этапе, когда, как вы знаете, были созданы разные уровни жизненного пространства и возведен хрустальный купол, гранитная копия Кушкина переехал на первый уровень, а здесь была поставлена его рубиновый оригинал, который и светится по ночам Красным факелом. И кстати, под брендом Красный факел, работают все ночные клубы нашей столицы и других городов, независимо от жизненного пространства. И только в них, согласно постановлению правительства, легально разрешены стриптиз-клубы и казино. Но этот Красный факел, как вы понимаете, только для самых дорогих квасквичей. Еще есть вопросы?

— Нет — недовольно произнес Бжезинский, — Поехали дальше.

Кабриолет доехал до светофора и дождавшись зеленого, свернул на главную улицу, ведущую к Кремлю.

— Про Калининскую я все знаю, можете не рассказывать, — мельком взглянув на знакомые здания, — прикрывая зевок, произнес Сидор.

— Это давно не Калининская, — тоном психиатра ответила стюардесса. — Калининская, как и памятник Кушкину, были оставлены для горожан первого жизненного пространства. — Эта же улица, на которую мы выехали, называется проспектом Самого Брет Пита.

— Кого, — с Сидора в момент пропал весь сон.

— Нашего президента, — укоризненно посмотрела на него стюардесса. — Кстати слева по ходу движения находится известный памятник Самому Брет Питу.

Сидор, повернув голову налево, увидел на постаменте огромную конную статую, где непосредственно на коне, с обнаженным торсом, немного пристав в стремени и приложив ладонь к голове, как бы всматриваясь вдаль, сидел бронзовый Брет Пит. А рядом, держа одной рукой коня под уздцы, а другой рукой вытаскивая из ножен меч, в одеянии Квасковского дружинника стоял Юрий Долгорукий.

— Раньше здесь был один Долгорукий, без Брет Пита, — удивленно произнес Сидор,

— Без Самого Брет Пита, — вежливо поправила стюардесса. — Действительно вы правы. Но пять лет назад, после переименования так называемой Калининской улицы в Проспект СамогоБрета Пита, по многочисленным просьбам граждан и памятник был переделан, что без сомнения только улучшило его художественную ценность.

— Интересно, — скептически ухмыльнулся Сидор.

— Кстати эта идея, очень понравилась художественной общественности и уже во многих местах, старые памятники, выдающимся деятелям, стали дополняться фигурой Самого Брета Пита. И одновременно отпала необходимость сносить памятники государственным деятелям, не сдавшим экзамен истории.

— Гениально, — воскликнул Сидор.

— Я очень рада, что вам понравилось, — засмущалась в ответ стюардесса.

В это время на дорогу выбежал полицейский в желтом жилете и, подняв вверх жезл, засвистел в свисток, перекрывая дорожное движение. Их кабриолет тоже остановился. Тут же, из здания мэрии вышла группа людей в дорогих костюмах и белых строительных касках на головах. Они выстроились полукругом перед кинооператором, с камерой на плече. А через некоторое время, огромная дверь снова отварилась и из нее вышел еще более важный чиновник, тоже в строительной белой каске, но уже с зубчатым венчиком вокруг. Отчего каска становилась похожа на корону.

— Мэр, — с подобострастьем произнес Бжезинский и почему-то перекрестился.

В это время мэр, встав перед чиновниками, начал водить вытянутым вперед указательным пальцем, как будто, что-то показывая остальным в отдалении. Те, тут же, достали из карманов блокноты, и утвердительно качая головами, одновременно поворачивая их в направление руки мэра, стали что-то записывать в блокноты.

— Что это они делают, — наклонился к Бжезинскому Сидор.

— Снимают выездное совещание правительства Квасквы на объектах строительства, — шепотом ответил Бжезинский.

— На каких объекте, — покрутил по сторонам головой Сидор, — Здесь вроде и строек никаких нет.

— Это не важно. Потом киношники подставят фон, — сморщился недовольно Бжезинский, — Здесь главное, что мэр говорит и думает по этому поводу.

Мэр в это время закончил руководить строительством, к нему подбежала журналистка с микрофоном. Он, по-отечески улыбаясь, что-то долго ей рассказывал, показывая рукой в направление памятника Пита с Долгоруким. И в конце помахав всем рукой сел в подъехавший бульдозер и заехал на нем во двор мэрии. Чиновники, постояв некоторое время, отвечая на вопросы журналистки, тоже разошлись, а полицейский звонко свистнув, закрутил жезлом, разрешил движение.

— Повезло. «Быстро сегодня, — сообщила стюардесса, — Вчера большое совещание было». Целый час простояли.

— То же значит, без перекрытия дороги не обходится. Как в старые времена, — пошутил Сидор. Но на это уже никто не обратил внимания, и кабриолет тронулся дальше. Но проехав до пересечения с Моховой, дорогу снова перекрыл регулировщик и под раздающейся вой сирены мимо пронесся эскорт мотоциклистов, сопровождающих огромны черный лимузин. Одновременно, немногочисленные прохожие, идущие на тротуарах, пассажиры и водители кабриолетов, стали махать руками в сторону проезжающего лимузина и кричать «Слава Предводителю. Многие лета». Особенно громко и радостно размахивала и кричала их стюардесса.

— Ну, что сидите? Вставайте, — вскочив с сиденья, строго произнес Бжезинский, одной рукой пытаясь приподнять Сидора, а второй, сняв свою синюю шляпу, и помахивая ее вслед лимузина.

— А что, собственно, происходит, — растерянно спросил Сидор, приподнимаясь следом.

— Это Сам Брет Пит едет. Нас снимают. Здесь везде камеры понатыканы, — зло прошипел Бжезинский и радостно закричал, расплываясь в улыбке, а активно размахивая шляпой, — Слава Предводителю!

В это время картеж свернул с Моховой и, проехав на Красную площадь, скрылся из виду.

— Куда это они интересно поехали, — вслух подумал Сидор.

— В мавзолей, — все еще раздраженно ответил Бжезинский.

— К Ленину, — удивился Сидор.

— К какому еще Ленину, — посмотрел на него выпученными глазами Бжезинский.

— А к кому?

— В мавзолее живет Сам Брет Пит, — благодушно произнесла стюардесса с сочувствием посмотрев на Сидор.

— А Ленин, где, — ничего не понимая, развел руками Сидор, — Вождь мирового пролетариата. Он же раньше там лежал, в мавзолее?

— Успокойтесь, — остановила его стюардесса, — Ваш Ленин как лежал, так и лежит в мавзолее. Только в другом, который перенесли на первый ярус жизненного пространства. А здесь под куполом, в этом скромном домике, проживает Сам Брет Пит.

В это время на Спасской башне ударили куранты, везде включились фонари освещения, а небо над куполом сразу потемнело.

— Все, десять часов, — с облегчением произнес Бжезинский, надевая шляпу, — На сегодня экскурсия закончена. Возвращаемся.

Минут через пятнадцать кабриолет, остановился перед небольшим двухэтажным особняком, в слабоосвещенном переулке.

— Ну, вот и приехали, — произнес Бжезинский, открывая дверь в подъезд, и кивнул головой Сидору, — Нам на второй этаж.

— Я думал у нее хоромы, — с скептически произнес Сидор, входя и оглядывая скромный интерьер подъезда.

— Не умничай. Такая квартира под куполом, стоит, как чугунный мост на первом уровне, — усмехнулся Бжезинский и стал подниматься вверх по скрипучим ступенькам.

Поднявшись на второй этаж, он нажал кнопку звонка, и дверь открыла радостно улыбающаяся Рыжая.

— Где вы были? Я уже стала беспокоиться, — пропуская их в тесную прихожую, поинтересовалась она.

— Как всегда, попали в пробку на проспекте Самого Брета Пита, — снимая плащ, ответил Бжезинский.

— Ну и как тебе город. Понравился? — поинтересовалась Рыжая, беря Сидора под руку и провожая его в комнату.

— Нет, — категорично произнес Сидор, — Кушкина, зачем-то убрали. Вместо него какой-то светильник красный поставили. Людей тоже нет. Раньше лучше было. Демократичней.

— Здесь никому не нужна эта твоя демократия, — назидательно произнес Бжезинский, — А если кому не хватает, пожалуйста переезжайте на первый ярус. Там ее в избытке.

— Все хватит на сегодня дебатов, — перебила его Рыжая, — Давайте, садитесь за стол. Ужинать будем. Сейчас из Метрополя заказ должны привезти.

В это же время в прихожей раздался звонок, — Вот уже и приехали. — Она подошла к двери и посмотрев в глазок, спросила: Вы, кто?

— Откройте, полиция, — раздался в ответ строгий голос.

— Что вам надо, — настороженно переспросила Рыжая.

— Нам поступила информация, что в вашем доме скрывается человек находящийся в розыске.

— У вас неверная информация. Здесь никого нет, — уверенно ответила Рыжая, и осторожно вернувшись в комнату, произнесла полушепотом, — Там полиция. Похоже, они за мной следили и видели, как вы зашли в дом.

— И что же теперь делать, — испуганно воскликнул Сидор.

— Тсс, — Рыжая, приложила палец к губам. — Пан Бжезинский тебя сейчас выведет по подземному ходу.

— А куда я его там спрячу, — возразил недовольно Бжезинский, — Вы же знаете. У нас везде под землей пропускная система.

— Вы его просто выведете из-под купола. Посадите в электричку, и пусть возвращается в свой Гудок, — произнесла Рыжая и строго посмотрела на Бжезинского.

— Как скажете, — вздохнул Бжезинский, вставая. И отодвинув тумбочку у стены, открыл незаметный люк в полу, — прошу вас пан Огинский.

В это время в прихожей раздался сильный стук в дверь и голос полицейского: Открывайте. Дом окружен. Сопротивление бесполезно.

— Все. Прощай мой милый, — махнула рукой Рыжая смахивая с щеки прокатившуюся слезу.

— А, что будет с вами, — с неподдельным сочувствием произнес Сидор.

— Да ничего они со мной не сделают. В худшем случае уволят с телевиденья, — пожала плечами Рыжая. — Впрочем, я и сама там больше работать не буду. Молодая, красивая. Деньги есть. Уеду в Польшу. Буду шоу вести по телевиденье. У них тоже свой Ответный удар имеется. Меня уже приглашали.

— Нам надо уходить, они сейчас сломают дверь, — нетерпеливо произнес Бжезинский.

— Прощайте, — Сидор махнул Рыжей рукой и, подойдя к лазу, спустился вслед за Бжезинским вниз по замурованным в стену чугунным скобам.

Они оказались в слабоосвещенном помещении с двумя металлическими дверями. Над одной дверью светился фонарь «вход». Бжезинский подошел к другой двери, и покрутив вентильную задвижку, со скрипом открыл створку.

— Проходите, — почему-то шепотом произнес он, пропуская вперед Сидора.

Из темноты пространства, за дверью, тянуло сладковатым запахом канализации и слышалось тихое журчание воды, — Быстрее, поторопил его Бжезинский. Сидор, пригнувшись, решительно шагнул в темноту и тут же дверь за ним с лязгом закрылась.

— Эй, вы что там, — испуганно повернулся он назад.

— Все. Дальше пойдешь сам, — раздался из-за двери глухой голос Бжезинского.

— Куда, — растерялся Сидор.

— Куда хочешь, — засмеялся в ответ поляк, — Хочешь в свой Гудок, хочешь еще куда.

— Я же дорогу не знаю, — взмолился Сидор.

— Найдешь, — ответил Бжезинский и, хлопнула другая дверь.

— Эй, — с надеждой крикнул он. Но не услышал никакого ответа. Тогда развернувшись, он увидел вдалеке мерцающий огонек и медленно, придерживаясь руками за сырые, бетонные стену побрел в направлении огней.

***

В освещенном круге света, от висящей на верху лампочки, на деревянном ящике, сидел средних лет мужчина в потертом синем бушлате. Рядом с мужчиной стояло несколько оцинкованных ведер, накрытых почему-то эмалированными крышками. Вдруг откуда-то сверху раздался звук открывающегося люка и свесился конец веревки с крючком. А потом кто-то негромко крикнул:

— Дядя! Одно ведро цепляй.

Человек в бушлате подскочил и, схватив ведро, зацепил его за крючок и задрав голову вверх, скомандовал: «Тяни». Ведро, покачавшись немного, медленно пошло вверх и скоро исчезло в темноте. А через некоторое время конец веревки уже с пустым крючком упал обратно. Человек в бушлате, достал из кармана школьную коленкоровую тетрадку, что-то пометив, и тяжело вздохнул, снова расположившись на ящике, и закурил. От резкого табачного дыма у Сидора в носу все запершило, и он не в силах сдержать громко чихнул. Чих его эхом разнося по всему тоннелю. Человека на ящике, вскрикнул от неожиданности и вскочил, обернувшись в сторону Сидора с поднятыми руками.

— Извините, — виновато произнес Сидор, выходя из тени и подходя к человеку в бушлате.

— Вы кто, — испуганно спросил тот, продолжая держать руки над головой.

— Не бойтесь. Я не грабитель и не полицейский, — успокаивающе ответил Сидор. — Я из гостей шел и просто заблудился тут в этих тоннелях. Вы, кстати, не подскажите, как мне к метро лучше пройти?

— Это вам надо наверх подняться, — ответил человек в бушлате, опустив одну руку, продолжая держать другую.

— А что там у нас наверху, — поинтересовался Сидор.

— Серая площадь. Лобное место. Кремль и мавзолей.

— Куда же меня занесло, однако, — задумчиво произнес Сидор, поднимая голову и всматриваясь в темное пространство наверху. — А как же мне наверх попасть?

— Можете по веревке забраться, — помахал концом веревки человек в бушлате.

— А вы простите, что здесь делаете, — Сидор вопросительно посмотрел на него.

— Я, — немного смутился незнакомец, — Бизнес у меня здесь небольшой. Продаю вон, — Он махнул рукой в сторону ведер.

— Что продаете?

— Коктейль «Утро стрелецкой казни».

— Разве здесь можно продавать спиртное, — подозрительно посмотрел на него Сидор.

— Почему нельзя? Я же через ментов продаю. Там наверху наряд милиции охраняет это самое Лобное место. Они и продают. А им кто запретит? Они же менты, — рассудительно объяснил человек в бушлате.

— Да вы не беспокойтесь, — усмехнулся Сидор, — Я не донесу. Я ведь здесь тоже, когда-то его покупал. Давно, правда, это было. Пятнадцать лет назад. Я тогда в Кремле еще работал.

— То-то я смотрю мне лицо ваше знакомо, — обрадовался человек в бушлате, — Я ведь тоже здесь пятнадцать лет назад начинал. Еще постовым милиционером. А теперь там наверху мой племянник служит. А я поставками отсюда занимаюсь. Меня Игорь зовут.

— А кто коктейль этот у тебя покупает? Там под куполом сейчас вроде одна элита проживает.

— Китайские туристы с удовольствием берут. Они историю нашу очень уважают. Здесь же стрельцов этих и казнили тогда. Поэтому у туристов коктейль этот нарасхват идет.

— А туристы, откуда здесь? Сюда просто так не попадешь?

— Правильно, — согласился Игорь, — Там же три самые дорогие гостиницы: Интурист, Метрополь и Квасква. Из Китая их сюда и привозят. А там у меня на ресепшене тоже свои люди сидят. Так, что на сбыт, живем, не жалуемся.

— Солидно у тебя Игорь поставлено, — с уважением произнес Сидор. — Тогда я воспользуюсь твоим лифтом наверх?

— Пользуйся, — благодушно согласился Игорь, — Своему чего ж не помочь.

— Спасибо друг, — поблагодарил его Сидор и, подпрыгнув, ухватился руками за канат и полез вверх.

— И это, — крикнул вдогонку ему Игорь, — Ты там, через площадь не ходи, чтобы не светиться. Лучше пройди вдоль кремлевской стены за елочками.

— Понял, — крикнул Сидор и проворно полез дальше.

Поднявшись наверх, Сидор оказался в небольшом подвальчике, с низко нависающим потолком, в который через небольшой проем в стене, прикрытый металлическим щитом, пробивался свет с улицы. Пробравшись на четвереньках, он отодвинул щит и выглянул наружу. Его взгляду открылась Серая площадь, неярко подсвеченная прожекторами, расположенными на крыше ГУМа. Кремлевская стена, с растущими вдоль синими елями и здание мавзолея, который находилось чуть в тени. И только рубиновые звезды над башнями Кремля, ярко светили на фоне темного, ночного купола. Невдалеке от Лобного места, он увидел двух китайцев, осторожно несущих оцинкованное ведро, в сопровождении вооруженного коротким автоматом полицейского. Больше на площади никого не было. Без десяти двенадцать, показывали часы на Квасквой башне. Дождавшись, когда китайцы с милиционером скроются из вида, Сидор осторожно, стараясь не попадать на освещенные участки, прокрался к кремлевской стене и как советовал ему Игорь, спрятавшись в елочках, стал пробираться в сторону Манежки. В момент, когда он обходил вдоль мавзолея, на башне забили куранты и от Александровского сада, четко чеканя шаг, подошел караул. Сидору пришлось затаиться и переждать пока солдаты не проделают ритуал по смене караула, поэтому, когда он дошел до входа в метро, там было закрыто и внутрь уже не пускали. Чтобы не привлекать внимание дежуривших на всех углах полицейских патрулей, он снова вернулся на Серую площадь под Кремлевскую стену. На улице было достаточно тепло и он, положив портфель с грибами под голову, прилег среди елочек и скоро уснул.

Сон Сидора у Кремлевской стены.

Это был зал заседаний Кремлевского дворца, в холле которого когда-то Сидор с Алиской выступал на Новогодней елке. Зал был заполнен министерского вида мужчинами в дорогих костюмах, генералами разных родов войск, попами в белых, праздничных цилиндрах на головах, дамами в брильянтах, с взбитыми прическами и нарисованными лицами. У многих из присутствующих на пиджаках, кителях, рясах и блузках красовались депутатские значки, а у некоторых даже по два. На сцене, за высоким столом сидели со значительными лицами начальники всех этих министров, депутатов, генералов, попов и придворных дам, над головами которых, на красном фоне, символизирующем развивающийся флаг, висели большие золоченые цифры «300» подчеркнутые тоже золотой лавровой ветвью.

— Товарищи депутаты, министры, генералы, митрополиты и приближенные, — повернув к себе микрофон, уверенно произнес сидящий в центре, за столом откормленного вида, моложавый депутат с несколькими депутатскими значками. — Сегодня мы собрали вас здесь, чтобы сообщить радостную и давно ожидаемую новость. — Тут все в зале вдруг начали громко аплодировать и выступающий подождав немного, давая выплеснуть присутствующим радостные чувства, через некоторое время поднял руку и дождавшись, когда зал утихнет, продолжил, — Так вот. Наши ученые, на основании косвенных материалов, собранных нашими спецслужбам, подтвердили реальность нового вида гриба, так называемого gribusa molodiliusa, или по-нашему Молодильные грибочки. Они, эти грибы могут омолодить человеческий организм на много-много лет назад и продлить его жизнедеятельность на много-много лет вперед. — Тут зал снова взорвался аплодисментами. И через несколько минут после того, как все снова успокоились, главный депутат продолжил.

— Факты влияния таких, так называемых Молодильных грибов, на человеческий организм уже зафиксированы. Службами безопасности на сегодня обнаружены несколько людей, испытавших на себе действие этих грибов и вернувших себя в прошлую молодость, а кое-кого и в детство. Но самое главное определен носитель этих грибов, который со дня на день будет найден и схвачен нашими службами безопасности, — Тут главный депутат вытянул вверх руку с растопыренной пятерней, предупреждая всех, чтобы воздержались от аплодисментов, и продолжил, — Поэтому. Учитывая все вышесказанное, нам сегодня необходимо подвести юридическую базу под этот вот-вот свершившийся факт и продлить срок президентского правления, и как следствие всех депутатских, министерских, генеральских и патриарших полномочий на время продолжительности действия молодильных грибов. А это, как подтвердили нам в Академии наук, — тут главный депутат приподнялся со своего места и вытянул руку в сторону цифры «300» висевшей на заднике и крикнул, — Еще на триста лет!

И тут уже после его слов зал не просто взорвался овациями, и забился в истерике. Все бросились обнимать друг друга. Попы радостно побрасывали вверх белые цилиндры, а генералы отплясывали танцы вприсядку. Дамы в брильянтах со взбитыми прическами, рыдали, протягивая вверх руки. Стоящий рядом с Сидором, толстый депутат из южного региона, схватил его за плечи и стал трясти, радостно приговаривая: Какое счастье! Какое счастье!

— Что за счастье, — попытался отцепить его от себя Сидор.

— Ну, как же, — удивленно воскликнул депутат, — Мои внуки. Да чего там внуки. Правнуки, будут жить во времена правления великого Самого Брета Пита. Разве это не счастье?

— А ну, конечно, — согласился Сидор и отцепившись наконец от счастливого депутата, стал пробираться вдоль кресел к проходу. Выбравшись, наконец, он поднялся по проходу вверх и подойдя к двери, в которой стоял амбал охранник, и схватившись за живот произнес, изобразив мученическое выражение на лице: «Мне в туалет срочно. Несвежая осетрина, наверное, была в буфете».

Охранник строго взглянул на него и, подумав немного, распахнул перед Сидором дверь и, выглянув, подозвал другого охранника, стоявшего снаружи: «Проводи товарища депутата в уборную».

Зайдя в туалет, Сидор закрылся в кабинке и с облегчением присев на крышку унитаза, прислушался. Из динамика, висевшего над умывальниками, продолжала вестись трансляция из зала заседания.

— Товарищи депутаты, — раздался из динамика голос главного депутата, — Только, что управление государственной безопасности сообщило, что их радары засекли носителя этих самых молодильных грибов. «Ура! Слава нашим органам», — донеслись радостные крики из зала.

— Прошу тишины, — снова раздался голос главного депутата, — Они утверждают, что носитель молодильных грибов в настоящее время находится в этом зале, среди нас. Поэтому, приказываю, всем занять свои места. Вас сейчас будут вызывать по одному за кулисы для обнюхивания служебными собаками.

Сидор приподнялся, и приоткрыв дверку кабинки, и прислушался, к звукам динамика. «Тут одного нет, товарищ главный депутат, — раздался из динамика чей-то голос, — Он в туалет ушел и не вернулся, — узнал Сидор голос того самого депутата южанина, который сидел с ним рядом, и недолго думая, подбежал к двери и выглянул наружу. Пришедший с ним охранник, не спеша разгуливал по холлу. Дождавшись, когда охранник повернется к нему спиной, Сидор выскочил из туалета и через холл бросился к лестнице ведущий к выходу из дворца. «Стойте», — раздался сзади крик охранника. Но Сидор уже выбежал на улицу и, промчавшись через соборную площадь, оказался в темноте у кремлевской стены. «Где-то здесь была дверь на тут сторону, — вспомнил он, бегая вдоль стены и пытаясь на ощупь найти дверь, через которую он, когда выходил на Серую площадь. В это время из Дворца Съездов стали выбегать люди. «К стене побежал», — крикнул кто-то из толпы и они, выстроившись в цепь, медленно пошли через площадь в направлении стены, подсвечивая в разные стороны включенными фонариками. И тут Сидор наконец-то нащупал металлическую дверную створку, и с трудом приоткрыв ее, проскочил в проем, очутившись на другой стороне, и побежал, прикрываясь портфелем от бьющих по лицу колючих веток синих елей. И тут вдруг он почувствовал, как земля стала уходить у него из-под него, и он с криком полетел в темноту… и проснулся…

Он все также лежал под голубой елью, положив под голову портфель. Сверху падал свет, от рубиновой звезды башни Кремля, слабо освещая здание мавзолея и … темный силуэт человека, стоящего рядом.

— Вы, кто, — испуганно спросил Сидор.

— С вами все нормально, — вопросом ответил силуэт, с явным иностранным акцентом.

— Вы, кто, — снова переспросил Сидор, присаживаясь и прижимая портфель к груди.

— Я здесь живу, — ответил незнакомец, — Услышал крик и вышел. А тут вы лежите. Прямо под дверью.

— Где вы живете, — не понял Сидор, озираясь по сторонам.

— В мавзолее, — ответил тот, протягивая руку Сидору, — Вставайте, а то простудитесь. Ночью земля уже холодная.

— Спасибо, — опираясь на руку незнакомца, Сидор поднялся на ноги, — Я просто на метро не успел. Решил здесь переночевать. В елочках.

— Холодно здесь, — добродушно ответил иностранец, открывая небольшую дверку в мавзолей, — Проходите лучше сюда.

Сидор вошел внутрь и увидел стоящий на небольшом пьедестале открытый стеклянный саркофаг, внутри которого лежали подушка и скомканное синее солдатское одеяло.

— Здесь вот я и живу, — закрывая дверь на ключ, произнес иностранец.

— Вы, что Ленин, — искоса взглянул на него Сидор.

— Ну, что вы, — засмеялся в ответ иностранец, выходя на освещенное пространство, — Я всего лишь Сам Брет Пит. Отрабатываю здесь свой многомиллиардный контракт с вашим правительством.

— А-а-а, — протянул Сидор, разглядывая иностранца, — Да, теперь я вас узнал.

— А я хоть вас и не знаю, но очень рад видеть. Проходите, садитесь, — ответил Брет Пит, и выдвинув из-под саркофага обычную солдатскую табуретку, и пододвинул ее Сидору.

— Почему же вы меня рады видеть, если не знаете меня, — поинтересовался Сидор, присаживаясь.

— Потому, что мне нельзя ни с кем общаться, кроме правительственных делегаций, — запрыгнув на ложе саркофага, весело ответил Пит, болтая ногами, — И поэтому я рад любому общению.

— Строго тут у вас, — посочувствовал Сидор.

— Таковы условия контракта, — тяжелого вздохнул Пит, но тут же бодро добавил, — Зато я самый высокооплачиваемы актер в мире.

— Поздравляю, — кивнул головой Сидор.

— Спасибо, — не весело поблагодарил Пит и осторожно поинтересовался, — Простите, а у вас не будет закурить?

— Закончились, — виновато похлопал по карманам Сидор.

— Я в принципе не курю, — как-то обреченно произнес Пит, — Но иногда знаете, хочется чего-нибудь нормального, человеческого. Выкурить сигаретку. Выпить чего-нибудь.

— Кстати насчет выпить. А я знаю, где здесь можно достать, — вспомнил Сидор про Игоря под Лобным местом и выжидательно посмотрел на Пита.

— Что прямо сейчас, — удивился тот.

— Да, — Сидор встал со стула, — Вы пили, настоящий Утро стрелецкой казни? Не эту подделку, что сейчас подают в забегаловках ОПИБ.

— Нет, — покрутил головой Пит, — Много слышал об этом замечательном напитке, но ни разу не пробовал. Мне по условиям контракта запрещено.

— Сочувствую, — с сожалением ответил Сидор.

— Зато я самый высокооплачиваемый актер в мире.

— Это я уже слышал. Ну, так что пить будем?

— Будем, — с энтузиазмом согласился Пит, спрыгивая на пол.

— Тогда пошли, — направился к выходу Сидор, — У меня здесь менты знакомые этим коктейлем торгуют.

***

Они сидели в мавзолее на деревянных табуретках, в кругу света, падающего от плафона, подвешенного к потолку, перед стоящим на полу оцинкованным ведром с коктейлем «Утро стрелецкой казни», дымя сигаретами, которыми их угостили менты охраняющие Лобное место.

— Ты бы знал, Сидор, как я скучаю по Америке, — кивая головой, пьяно произнес Пит.

— Предлагаю выпить за Америку, — торжественно ответил Сидор и зачерпнул из ведра большой алюминиевой кружкой.

— За Америку, — повторил Пит, зачерпывая вслед за Сидором.

Они чокнулись и медленно выпили.

— Так. А закусить у тебя, что-нибудь есть, — стряхивая капли из кружки на пол, огляделся по сторонам Сидор.

— Еду сюда принесут только утром, — развел руками Пит. — В мавзолее нельзя держать еду. Здесь нет холодильника. Может испортиться.

— Странно, — задумчиво произнес Сидор, — А все время думал, что мавзолей и есть холодильник.

— Почему, — удивился Пит.

— Ленин же лежал здесь и не испортился, — рассудительно ответил Сидор.

— А ты в этом роде, — согласно кивнул Пит.

— Кстати, а куда делся Ленин, — огляделся по сторонам Сидор.

— Не знаю. Он был в соседней комнате. А потом его куда-то вынесли из мавзолея, — вздохнув, ответил Пит, — Кстати, там остался его саркофаг с чистым постельным бельем. Можешь в нем переночевать.

— Отличная идея, — вставая и покачиваясь, ответил Сидор. — Больше сегодня пить не будем. На этом считаю заседание нашей партийной ячейки, закрытым. Как мне пройти в спальню Ильича?

— Я тебя провожу, — вставая и беря под руку Сидора, ответил Пит и они, покачиваясь, медленно пошли в темноту на свет маленькой красной лампочки.

***

«Пора вставать, генацвале. Завтрак привезли», — услышал Сидор сквозь сон, голос с явным грузинским акцентом и, открыв глаза, испуганно вскрикнул, закрываясь руками от стоящего перед ним… Сталина.

— Ну, чего ты так испугался. Это я, твой друг Брет Пит, — и Сталин рукой стащил с головы маску, открывая улыбающиеся лицо голливудского актера.

— Делать нечего что ли, — раздраженно отмахнулся от него Сидор.

— Извини, я в образ вхожу, — развел руками Пит, — Мне сегодня приказано Сталина изображать на мавзолее.

— Зачем, — удивился Сидор.

— Парад сегодня на Серой площади, — тут Пит достал из кармана бумагу и прочитал, — Вам необходимо сегодня провести военный парад войск, отправляющихся защищать столицу от наступающего борщевика. Парад состоится в двенадцать ноль-ноль в присутствии членов правительства и военного командования. Вам предписывается принять парад в образе Сталина.

— А Сталин то здесь причем, — еще больше удивился Сидор.

— Не знаю, руководству наверху виднее, — Мне приказали. Я исполняю. В прошлый раз Петром Первым был. Еще раньше Иваном Грозным, на Казань войска отправлял.

— А что там в Казани? Снова татары взбунтовались, — поинтересовался Сидор.

— Нет, валютные ипотечники. Все, пошли завтракать.

Они прошли на половину Брета Пита, где был сервирован столик на колесиках. Плотно позавтракав, поднялись на мавзолей и вышли на балкон подышать воздухом. Вся Серая площадь по периметру была оцеплена солдатами, а под елочками у кремлевской стены лежали снайперы в балаклавах, с оптическими винтовками.

— Как же мне пробраться к метро, — разглядывая оцепление, расстроено произнес Сидор, — Меня же сразу арестуют.

— У меня есть идея, — похлопал его по плечу Пит, и они снова спустились вниз и прошли в гардеробную комнату, где висело множество исторических костюмов.

— Выбери тут сам, что-нибудь из сталинской эпохи, — Пит, подошел к длинному ряду костюмов, висевших на вешалке, — Я тебя представлю своим помощником.

Сидор подошел к вешалке и стал, разглядывая, перебирать костюмы. Буденного, с Хрущевым они решили отбросить из-за слишком запоминающейся внешности. А вот Молотов, им сразу понравился. Даже не понадобилось надевать маску, а обошлись только наклеенными усами, пенсне и серым костюмом с фетровой шляпой.

— Похож, — оглядывая Сидора, удовлетворенно кивнул Пит, — После парада. Я тебя сам до метро провожу.

В это время кто-то постучал в парадную дверь.

— Входите. «Открыто», — с грузинским акцентом произнес Пит.

Дверная створка чуть приоткрылась и показалась лицо, караульного в фуражке.

— Товарищ… — замялся солдатик, испуганно разглядывая Брет Пита.

— Товарищ Сталин, — погрозил ему пальцем Пит.

— Простите, товарищ Сталин, — поправился солдатик, — Вас просят подняться на мавзолей. Там все уже собрались.

— Уже иду, — махнул ему в ответ Пит и, подойдя к незаметной двери, ведущей на балкон, открыл ее и поманил Сидора, — Проходыте, товарыш Молотов.

Они поднялись на балкон, где уже стояли несколько генералов в орденах и министров в серых драповых пальто с каракулевыми воротниками, и таких же каракулевых шапках-пирожках на головах, соответствующих сталинским временам. Среди собравшихся на мавзолее, Сидор узнал, загоревшего лицом, вице-премьера Задворкина, и состарившегося, но по-прежнему, похожего на комсомольского вожака, министра сельского хозяйства Рвачева.

— А это еще кто, — здороваясь за руку с Питом, кивнул в сторону Сидора, Задворкин.

— Это товарищ Молотов, из министерства иностранных дел. «Его товарищ Оливков прислал», — с грузинским акцентом сообщил Пит.

— А- а-а, — протянул в ответ Задворкин, — Помню, помню вас. — Кивнул он Сидору и все генералы, как по команде приложив руки к фуражкам, отдали честь.

— Вольно, — махнул в их сторону Пит, — Можете начинать.

Тут же в воздухе разнеслись звуки фанфар, и на площадь, цокая копытами по брусчатке, въехала колонна кавалеристов, в синих фуражках, таких же синих штанах галифе и болтающимися сбоку огромными шашками. В это время из динамиков зазвучал мотив песни «От Квасквы, до британских морей, Красная армия всех сильней» и поставленным голосом диктора начал комментировать: «Парад открывают лучшие наездники пятидесятой краснознаменной кавалеристская дивизия имени Чапаева. Дивизия родилась в тяжелых потугах гражданской войны прошлого века и прошла славный вековой путь от Урала до Берлина и обратно. Кавалеристы дивизии готовы прямо с парада вступить в бой с ненавистным борщевиком. Для этого они оснащены современными, специально заточенными по лазерной технологии шашками, а кони одеты в невидимую нано сбрую, защищающую от ядовитых ожогов борщевика. И сейчас, они прямо перед вами продемонстрируют свое умение, приобретенное и отточенное во время многолетней боевой и политической подготовки».

— Шашки, наголо, — в микрофон проорал один из генералов, стоящих на трибуне и кавалеристы, остановив коней, выхватили их ножен шашки, и застыли в ожидании следующей команды, вытянув их над головами. — Руби, — отчеканил генерал и они, пришпорив коней, бросились в сторону синих елочек у кремлевской стены и в считанные минуты порубили их в мелкие щепки, оставив лежать на виду охранявших мавзолей снайперов.

— А елочки то зачем рубить, — с сожалением произнес Сидор.

— Для парада не жалко. «Новые посадят», — напевно произнес Рвачев. А стоящие на трибуне члены правительства и генералы, дружно захлопали в ладоши.

Кавалеристы, убрав шашки в ножны, снова построившись в колонны, под звуки марша стали покидать площадь, оставляя за собой многочисленные кучки конского навоза. Когда кавалеристы уехали. Раздалось грозное рычание моторов, и по узкому проезду возле Исторического музея на площадь, давя навоз, въехала танковая колонна.

«На площади появляется четыреста краснознаменная Квасковская танковая дивизия. Ее тяжелые танки прошли многокилометровый путь от самого Тихого океана, до почти Атлантического и обратно. Доказав всем непобедимую силу наших духовных ценностей. Танкисты многознаменники готовы прямо с парада, двинуть свои бронемашины на заросшие борщевиком квасковские поля».

После того как танки, оставляя за собой клубы сизого, едкого дыма покинули площадь, со стороны главного магазины стали выбегать какие-то люди, азиатской внешности в оранжевых жилетках. Они катили перед собой тачки с искусственными кустами с табличками «борщевик», и расставив их по площади, сняв жилеты, под которыми оказалась форма немецких солдат, залегли с немецкими автоматами второй мировой. Тут же со стороны исторического музея разнеслось громогласное «Ура», и беспорядочно паля из квасковских автоматов, на площадь выбежали уже, судя по всему, наши пехотинцы, одетые в зеленые телогрейки и каски с красными звездами. Между ними и азиатами в немецкой форме, завязался рукопашный бой. Через некоторое время все немцы-азиаты стали корчится на брусчатке в предсмертных муках, а наши солдаты, помогая своим раненым подняться, и уложив их на носилки, побежали через площадь к Кваскве-реке. В это время, на бреющем полете прилетел аэроплан, к хвосту которого был привязан баннер, с изображением полуголой женщины, с мечом в руке и широко открытым ртом, из которого, почему-то, вылетала надпись, «На Берлин!». Как только аэроплан скрылся, из оставшихся на площади кустов борщевика, забили вверх огненные струи праздничного салюта. Постепенно, площадь стала накрывать темное облако от догорающего борщевика, и дышать становилось все труднее и труднее. Тут один из генералов, вежливо произнес: «Товарищи, парад закончен. Прошу всех спуститься вниз. Там уже вас ждет праздничный банкет». Все присутствующие на трибуне радостно зашумели и, отмахиваясь от дыма, стали спускаться внутрь мавзолея.

— Что делать, то, — придерживая за руку Пита, поинтересовался Сидор, — Мне на метро надо.

— Проводим гостей, тогда и пойдешь, — ответил Пит, и добавил, подталкивая Сидора к лестнице, — Там сейчас самое интересное начнется. — Сидор, тяжело вздохнул, оглянулся на площадь, затянутую черным дымом и стал спускаться по лестнице.

Внизу, на месте саркофага, уже был накрыт шведский стол, вокруг которого ходили радостные министры и генералы, наливая и закусывая.

— Так, стоп, — скомандовал Задворкин, — Почему без тостов пьем. Товарищ Сталин, скажи чего-нибудь.

— За, побэду, — поднял бокал с шампанским, лаконично произнес Пит, и остальные три раза прокричав «Ура», дружно зазвенев бокалами, и снова набросились на еду.

— Так, товарищи, вы не сильно тут налегайте, — через некоторое время, постучав вилкой по бокалу громко произнес Задворкин, — Нам еще по Кваска — реке на теплоходе кататься.

— А концертная программа, что не предусмотрена сегодня, — спросил недовольным тоном министр Рвачев, с аппетитом уплетая бутерброд с осетриной.

— Один момент, — выскочил из-за стола толстый генерал и подойдя к двери, приоткрыв ее, крикнул, — Артисток давай!

И тут же из динамиков разнеслась мелодичная музыка на мотив «Во поле березка стояла» и через дверь, покачиваясь в такт, в мавзолей стали входить девушки-солдатки, в пилотках, плотно облегающих гимнастерках, черных сапожках и очень коротеньких юбочках. Они выстраивались перед столами, и когда зашла последняя, вдруг заиграла ритмичная музыка и девушки, стуча пятками и высоко подбрасывая ноги вверх, пустились в пляс.

— Это ансамбль песни и танца Квасковского военного округа, — пританцовывая в такт, наклонившись к Сидору, со знанием дела пояснил ему Пит, — Люблю, когда они танцуют.

Когда девушки закончили плясать, зазвучала лирическая музыка и генералы с министрами, стали подходить к девушкам, приглашая их к столу или на танцы. Свободного места было немного, поэтому сразу танцевать у всех не получалось и тогда Задворкин снова застучал вилкой по бокалу и предложил выходить на улицу и перебираться на речной кораблик. Все радостно засуетились и в обнимку с девицами направились к выходу.

— Вы, с нами товарищ Молотов, — остановился перед Сидором Задворкин, обнимая за попу грудастую солдатку.

— Нет, спасибо, я на метро, — поблагодарил Сидор.

Когда члены правительства и генералы ушли, появились официанты и начали убирать со стола. Сидор с Питом вышли на площадь. Там тоже кипела работа. Азиаты, переодевшись в оранжевые жилеты, собирали остатки искусственного борщевика и сгребали в кучу порубленные синие ели.

— Вам не положено выходить без охраны, товарищ Брет Пит, — словно из-под земли возник перед ними полковник из службы безопасности.

— Я только хотел товарища Молотова, из МИДа, проводить до метро, — не принужденно засмеялся Пит.

— Метро раньше, чем через два часа не откроют, — ответил, полковник, — Я могу отвезти товарища Молотова. Но должен согласовать это с начальством.

— Не беспокойтесь, — замахал руками Сидор, — Я позвоню министру, и за мной вышлют вертолет. А мы пока внутри обсудим международную обстановку. Пойдемте, товарищ Пит, — и они через распахнутые караульными двери, снова вернулись в мавзолей.

Внутри уже все убрали. И на столе снова стоял саркофаг Пита.

— У нас же вроде оставалось немного Стрелецкой казни, — радостно потирая руки, заглянул под саркофаг Пит, и вытащив пустое ведро, раздосадовано произнес, — Что за народ. Ничего оставить нельзя. Я точно напишу жалобу Самому.

— Ты встречаешься с Самом, — поинтересовался Сидор.

— Иногда он приезжает сюда, полежать немного в мавзолее, подпитаться энергией. Кстати, ты на его месте спал, — махнул в сторону соседней комнаты Пит, — Но уже с полгода не появлялся. Мне один знакомый генерал, по секрету сказал, что Сам заперся где-то в подземном бункере и готовится к большой войне.

— С кем, — удивился Сидор. — С борщевиком?

— Причем здесь борщевик, — сожалением посмотрел на него Пит, — Борщевик — это так, очередная гибридная война, чтобы народ в тонусе держать. Но он давно уже на серьезного врага настраивается. Но пока еще не определился, не выбрал окончательно кто следующим врагом будет.

— Что он сам врагов выбирает, — недоверчиво уточнил Сидор.

— А, кто еще кроме него, — удивился Пит. — Нам потом сообщают. А мы уже юридически оформляем, чтобы все по закону было.

— Кто это мы?

— Правительство, парламент, — напрягаясь, стал вспоминать Пит, — Ну и прочие государственные органы. Я их всех честно запомнить не могу. Кстати, тут тоже небольшой бункер имеется. Хочешь, покажу, — и он, подойдя к стене, нажал еле заметную красную кнопку. Тут же в полу откинулась крышка люка, открыв черное, прямоугольное отверстие, уходящей вниз шахты.

— Полезли. Там и телевизор можно посмотреть, — подходя к отверстию, позвал Сидора Пит и присев на пол и стал спускаться вниз. Сидор постоял немного в нерешительности и полез в шахту вслед за Питом.

***

Приблизительно в это же самое время, в загородной резиденции на Копейском шоссе, на первом этаже в большой гостиной, в белом кожаном кресле сидел премьер Беломедведев. Перед ним на низком стеклянном столике стоял привычный диетических завтрак из овощных котлеток и морковный сок. Рядом, на диване, в пушистом банном халате с сигареткой на длинном мундштуке, возлежала Алиска. У окна, попыхивая сигарой в открытую форточку, стоял невеселый Петрович.

— Куда он мог пропасть в этом подземелье, — недовольным тоном произнесла Алиска.

— Не понятно, — ответил Петрович, пожимая плечами, — Служебная собака потеряла его след в районе Серой площади, как раз под Лобным местом.

— Значит, он там и вылез наверх. Вы наверху искали, — гневно блеснула глазами Алиска.

— Там сейчас парад войск проходит. Уходящих на войну с борщевиком, — ответил Петрович, выпуская большое облако дыма.

— Ну, что вы все время курите и курите, — капризно, по-детски произнес Беломедведев, — Я тоже должен быть на этом параде, а вынужден сидеть здесь и нюхать ваш дым.

— Знаю, я чем эти ваши парады заканчиваются, — усмехнулась Алиска, — Пьянкой в мавзолее и танцами на пароходике с этими стриптизершами из ансамбля Квасковского военного округа.

— Они не стриптизерши, — поправил ее премьер.

— Хуже, — стряхнула пепел на пол Алиска.

— Ну, можно я хотя бы по телевизору парад посмотрю, — примирительно произнес премьер.

— Смотри, — согласилась Алиска.

Беломедведев схватил со стола пульт и направив на огромный экран висящий на стене, включил телевизор. В это время как раз кавалеристы, порубив елочки ускакали с площади, а с противоположной стороны выезжали танки.

— Зачем они елочки порубили, — безразличным тоном спросил Петрович, но ему никто не ответил. В это время камера медленно прошла по мавзолею, показывая принимающих парад руководителей страны.

— Сталин это кто, — с удивлением спросила Алиска.

— Брет Пит, — ответил Беломедведев, — А я бы мог между прочим вместо него там стоять.

— Точно бред какой-то, — покачала головой Алиска, — И кто только вам эти сценарии парадов разрабатывает?

— Сыромаслов, — подумав немного, вспомнил Беломедведев, — Он раньше КВНы на первом канале проводил.

— Понятно теперь, — усмехнулась Алиска и чуть не вскрикнула, — Подожди. А кто рядом с Питом стоит?

В это время камера снова вернулась на Серую площадь, где завязался бой наших солдат с немцами-азиатами.

— Ты можешь вернуть изображение обратно, — вскочила с дивана Алиска.

— Как я тебе верну, если это прямая трансляция, — возразил премьер, — И зачем тебе?

— Потому, что он похож на Сидора!

— Кто, — не понял Беломедведев.

— Который рядом со Сталиным. Тьфу, с Брет Питом.

— Сейчас я позвоню коменданту Кремля и узнаю, — доставая телефон, произнес Петрович, — Але! Сергей Сергеевич, скажи кто там у тебя сегодня на мавзолее, рядом со Сталиным стоит? Хорошо. Узнай и доложи. Срочно, — и Петрович, спрятав телефон в карман, добавил, обращаясь к Алиске. — Сейчас уточнит.

— Ну, откуда мог взяться твой Сидор на мавзолее? Тем более во время парада, — захихикав, произнес премьер.

— А куда он, по-твоему, мог пропасть, с площади? Ведь именно там его твои собаки потеряли.

— Служебные, — поправил Беломедведев.

— Что, — не поняла Алиска.

— Собаки, говорю, не мои. А служебные, — сделал невинное лицо премьер.

В это время в кармане у Петровича зазвонил телефон.

— Да, Сергей Сергеевич, — поднес трубку к уху Петрович, — Кто? Молотов. А кто такой Молотов. А-а-а. Из Министерства иностранных дел. Понятно. Спасибо Сергей, Сергеевич, — Петрович убрал телефон и сообщил, — Это Молотов.

— Это мы слышали, — что-то соображая, ответилаАлиска, — А где он сейчас?

— Наверное, уже с девочками из ансамбля на корабле по Кваскве-реке катаются, — ухмыльнулся Петрович.

— Так, позвони этому Сергей Сергеевичу, и узнай где Молотов, — категорично потребовала Алиска.

Петрович, снова достал телефон.

— Але. Сергей Сергеевич. Извини. Снова Петрович. Ты где сейчас? На кораблике уже по Кваскве-реке плывете. Завидую. Скажи, а этот Молотов там с вами? Нет. А где он? Не знаешь? А кто знает?

— Я знаю, — закричала вдруг Алиска. — Он в мавзолее прячется. И не Молотов это никакой, а наш Сидор, — Поднимай охрану, и едем срочно туда, — крикнула она, выбегая из гостиной.

— Что делать, — захлопал глазами Петрович.

— Беги за ней. И ловите вы уже своего Сидора. Надоел он мне, — махнул ручкой Беломедведев и Петрович, прихватив старинный сюртук Сидора, висевший на спинке стула, переваливаясь, трусцой побежал вслед за Алиской.

***

Бункер, под мавзолеем, оказался небольшой, полутемной, сыроватый, с облезшим столом у стены, двумя вращающимися креслами и огромным во всю стену экраном. Пит сел в кресло и включил в сеть телевизор. Экран засветился, и на нем появились множество не больших экранчиков, одновременно показывающих разные телевизионные программы.

— Мне Сам разрешает смотреть только эти телепрограммы. А вообще-то, тут можно получать картинки со скрытых камер видеонаблюдения, из кабинетов и квартир всех чиновников, генералов и олигархов. Только я кодов доступа не знаю, — стал объяснять устройство экрана Пит, водя по столу компьютерной мышкой.

— А зачем это видеонаблюдение ведется, — присаживаясь на другое кресло, поинтересовался Сидор.

— Как зачем. Чтобы быть в курсе, чем живут твои подчиненные. Чем дышат, как у вас говорят. Не готовят ли заговор или еще, какие непотребства, — со знанием дела произнес Пит, — Государево око не должно дремать.

— Это где ты таким мыслям набрался, — с удивлением посмотрел на него Сидор.

— Из книжек.

— Из каких?

— Про чекистов. Меня ими Сам постоянно снабжает, — с гордостью ответил Пит. — Ладно, какой канал тебе включить?

Сидор стал внимательней рассматривать экран и вдруг в одном из квадратиков увидел лицо интеллигентного ведущего в очках из «Ответного удара».

— Вот этот хочу, — и он ткнул пальцем в квадрат Нашего Телевидения.

— Я тоже люблю эту передачу. «Там иногда по-настоящему дерутся», — одобрительно произнес Пит, и подведя курсор к экранчику, и щелкнул по нему мышью, так, что изображение студии высветилось на весь экран.

Перед Сидором предстала знакомая картина студии Ответного удара. Вдоль столика выстроились все те же депутаты и эксперты. Отдельно стоящий столик для польского журналиста был пуст. И рыжей тоже не было. По центру стоял интеллигентный ведущий в очках.

— Дорогие гости в студии, и многочисленные наши телезрители, — произнес интеллигентный в микрофон, — К сожалению, должен сообщить неприятную новость. После вчерашней стычки в студии, нашего постоянного эксперта, депутата Жироконского с польским журналистом, наш депутат получил небольшую травму головы и проходит обследование в главной клинической больнице. Но, хочу вас успокоить, с ним, все нормально, он идет на поправку и рвется в бой.

Тут зал и присутствующие в студии радостно зааплодировали, и кто-то крикнул: «А что с польским журналистом? Поймали этого мерзавца?»

— Увы, нет, — развел руками интеллигентный ведущий, — Он где-то прячется у своих сообщников. Но поиски его продолжаются. Уже подключена полиция. А следственный комитет возбудил уголовное дело.

— Блеять, еще одно, — автоматически вырвалось у Сидора.

— Что, — не понял Пит.

— Ничего, ничего. Из прошлой жизни вспомнилась история, — покачал головой Сидор.

— Но проблема возникла и с другими польскими журналистами, — продолжил ведущий, — Все аккредитованные в нашей стране, отказались принимать участие в наших дебатах,

— Пора уже давно в Польшу за ними танки отправлять, — пошутил кто-то в студии и зал дружно засмеялся, хлопая и стуча ногами.

— Но, — дождавшись, когда радостное настроение пройдет, вытянул руку вверх интеллигентный ведущий, — Моя соведущая и всеми нами любимая Ольга Белая, все-таки нашла одного внештатного корреспондента. И вот он здесь, перед вами.

Тут раздались звуки литавр, и в студию под барабанный бой, вошла Рыжая отпускающая всем воздушные поцелуи, а следом за ней, испуганно оглядываясь по сторонам, в синей фетровой шляпе появился пан Бжезинский.

— Они же собирались уехать в Польшу, — с удивлением глядя на экран воскликнул Сидор.

— Кто, — переспросил Пит.

— Рыжая и Бжезинский.

— Ты их знаешь, — с интересом посмотрел на него Пит.

— Да, — печально произнес Сидор, — Она мне вчера пообещала, что больше на этом телевидении работать не будет.

— Не расстраивайся, — приобнял его за плечи Пит, — Сколько мне Анжелина клялась, что завяжет сниматься. Но присылают новый сценарий, и она все забывает и мчится в Голливуд.

— Анжелина, это кто, — переспросил Сидор.

— Моя бывшая. Анжелина Джоли. Кинозвезда. Может слышал, — печально вздохнул Пит.

— Да, да. Конечно. Очень красивая женщина.

— А эта Рыжая, тебе кем приходится?

— Так, знакомая. Просто я ей поверил, понимаешь?

— Понимаю, — с пониманием ответил Пит и похлопал Сидора по плечу. — Мой совет, забудь и не связывайся больше со звездами. У них это неизлечимая болезнь. И найди себе лучше обычную, простую домохозяйку.

— Вот с такой попой, — Сидор широко раздвинул в стороны руки.

— С такой, — радостно согласился Пит, и они снова прильнули к экрану.

В это время Рыжая подвела Бжезинского к столику, и повернувшись в сторону к депутатам с экспертами, произнесла с томным голосом: «Ну, что, кто сегодня пожелает вступить в дискуссию с нашим польским другом?». Однако депутаты и эксперты продолжали молча стоять с опаской поглядывая на Бжезинского.

— Давайте, давайте господа. «Не стесняйтесь», — подбадривающее произнес ведущий в очках, но и это не оживило депутатов и экспертов.

Время шло, но похоже депутаты и эксперты откровенно боялись вступать в дискуссию с безобидным Бжезинским. И тут, чтобы спасти ситуацию, к поляку подошел интеллигентный ведущий и зло взглянув на него произнес:

— Ну, что ты в шляпе стоишь. Перед тобой дама между прочим, — и он повел рукой в сторону Рыжей.

— Я не могу. Мне нельзя, — прижимая руки к груди, просительно произнес Бжезинский.

— Снять, — заорал интеллигентный в очках.

— Вы не имеете право, — вдруг бесстрашно взвизгнул в ответ Бжезинский и схватив стоящий перед ним стакан с водой плеснул им в лицо интеллигентного ведущего.

Зал охнул, а некоторые самые трусливые депутаты и эксперты стали подниматься вверх на зрительские места.

— Бей, поляков, — заорал телеведущий и отвесил пощёчину Бжезинскому, так что с него слетела шляпа, открыв большую круглую лысину, окаймлённую длинным рядом редких волосиков.

— Ах, ты матка боска, — взвился Бжезинский и со всей силы врезал ногой интеллигенту в промежности. Тот с болезненным криком согнулся, сжимая руками пах, а в зале уже началась настоящая паника. Депутаты и зрители сбивая друг друга бежали к выходу, несмотря на призывы Рыжей остановится и отстоять Кваскву.

— Какой крутой этот Бжезинский, — с восторгом воскликнул Пит, но в это время в бункере замигала красная лампочка под потолком и натужно завыла сирена.

— К нам гости пожаловали, — произнес Пит и щелчком мышки свернул изображение с экрана.

— Кто это, — с испугом взглянул на него Сидор.

— Сейчас узнаем. Я перед тем как в бункер спускаться, запер дверь изнутри, — и, вытянув руки вверх он ухватился ими за торчащие из потолка две рукоятки с окуляром и потянул их на низ. — Это настоящий перископ с атомной подводной лодки, — с гордостью сообщил он и прильнул к окуляру.

— Ну и кто там, — поинтересовался Сидор.

— Не знаю, — поворачивая перископ, ответил Пит, — Баба какая-то красивая. Блондинка С ней толстяк и два амбала.

— Дай, посмотрю, — бросился к перископу Сидор. Пит повернул к нему окуляр.

— Алиска с охраной и Петрович, — выдохнул, Сидор, откидываясь на спинку, — Все-таки они меня вычислили.

— Кто они, — повернул к себе телескоп Пит.

— Одни из самых влиятельных людей в стране, — подумав немного, ответил Сидор.

— Олигархи, — уточнил Пит.

— Типа того, — кивнул Сидор.

— Что они от тебя хотят?

— Как, что, — усмехнулся Сидор, — Шарфик на шею и того.

— Как с Петром Третьим, — воскликнул Пит.

— Я не помню точно, как его звали. У меня тройка по истории была, — обреченно вздохнул Сидор.

— Не паникуй. «Я что-нибудь придумаю, — уверенно произнес Пит и поднял руку вверх, вытащив на длинной штанге микрофон и покашляв в него произнес, — Что вам надо?»

— А ты кто такой, — раздался в ответ голос одного из Амбалов, усиленный уличным микрофоном.

— Я вами разговаривает Сам Брет Пит. Руководитель этой страны.

— Ты, дурочку то не валяй Брет Пит, — усмехнувшись, ответила Алиска, — А то мы не знаем кто ты на самом деле. Это я тебе деньги плачу за твою клоунаду. Из собственных средств кстати.

— Что вам надо, — не сбавляя напора, произнес Пит.

— Сидор у тебя прячется, — спросила Алиска.

— Здесь нет никого, — ответил Пит.

— Знаешь, ты не очень-то выделывайся. А то я сейчас прикажу пушку сюда прикатить, и расхерачат этот твой мавзолей в пыль.

— Она может, — согласно кивнул головой Сидор. — Дайка микрофон, — и он, повернув к себе микрофон, произнес в него, — Привет, Алиска. Да, я здесь. Что тебе от меня надо?

— А то ты не знаешь, — ядовито улыбаясь, ответила Алиска.

— У меня больше нет, того чего ты хочешь.

— Есть. Ты их прячешь в портфеле. Нам твоя Рыжая все рассказала.

— Послушай, Сидор, — вдруг вступил в разговор Петрович, — Давай, поговорим по-мужски. Один на один. Мы же старые друзья. Я не вооружен, — он поднял руку, через которую был переброшен старый сюртук, — Кстати, вот твою вещь хотел вернуть, — Впусти меня одного. Может договоримся, без помощи этих головорезов. А?

— Что делать будем, — почему-то шепотом поинтересовался Пит. — Я могу его одного через запасную дверь со стороны стены запустить.

— Хорошо. Запускай, — согласился Сидор.

— Эй, толстяк, — уже в микрофон произнес Пит, — Давай из карманов все выворачивай и один, с поднятыми руками, медленно обходи мавзолей вокруг. А я тебя встречу.

— Понял, начальник, — усмехнулся Петрович и вытряхнув все карманы, перебросив сюртук через плечо и с подняв руки пошел к мавзолею.

***

Пит пропустил Петровича внутрь, и плотно захлопнув дверь, закрыл ее на запор.

— Спускайся вниз. Там тебя ждут, — он подтолкнул Петровича в сторону лестницы ведущий в зал с саркофагом, где его дожидался Сидор.

— Привет, — поздоровался Сидор, не подавая руки.

— У вас тут даже присесть негде, — произнес Петрович, оглядываясь по сторонам.

— Можно только прилечь, — Сидор кивнул в сторону саркофага.

— Тогда постою, — хмыкнул в ответ Петрович.

— И что ты хочешь от меня, — спросил Сидор.

— Ну, чего ты упрямишься, — сделал добродушное лицо Петрович, — Отдай ты им эти грибы и всё…

— Что всё?

— Пусть они с ними делают, что хотят. А я тебя вице-президентом своим назначу. Будем вместе в одном доме, под хрустальным куполом жить. По вечерам на лавочке бухать будем, иногда, — потирая руки, подмигнул Петрович, — Как в старые времена, помнишь?

— Зачем тебе это все, Петрович?

— Что, — не понял тот.

— Купол этот хрустальный. Собственные небоскребы. Миллиарды. Ведь и без них ты нормально обходился. И без них можно было на лавочке бухать.

— Не знаю, — неуверенно пожал плечами Петрович, — Так жизнь сложилось. Не ломать же все теперь. И не начинать заново.

— Поэтому и пожить подольше захотел, — с иронией посмотрел на него Сидор. — Поэтому и грибочков захотелось молодильных. Поэтому и охотиться за мной начал? Не ожидал я от тебя такого Петрович.

— Подожди, Сидор, — застонал Петрович, — Мне не нужны твои грибы. Честно. Отдай их им. Пусть они с ними делают, что хотят.

— А чего они хотят, — перебил его Сидор.

— Чего они хотят, — сделал кислое лицо Петрович, — А то ты не знаешь? Жить до трехсот лет, а если повезет и больше.

— А другие?

— А что другие, — переспросил Петрович, — Другие пусть как положено. На всех ведь не хвати все равно. Или я не прав?

— Прав, — согласился Сидор и протянул Петровичу старый портфель из телецентра, — Забирай.

— Ну, вот видишь. Сразу бы так, — обрадовался Петрович и, схватив портфель, запустил внутрь руку и, с удивлением произнес, — Тут, нет же ничего. Никаких грибов.

— Нет, — согласился Сидор. — Закончились значит.

— А, что же я Алиске скажу, — внимательно посмотрел на него Петрович.

— Так и скажи. Закончились.

— Понятно, — кивнул расстроено в ответ Петрович и развернувшись собрался было уходить, но остановился и развернувшись с сожалением произнес, — Они же штурм начнут, ты же их знаешь. Там уже спецназ подтянули.

— А, что я могу сделать, — развел руками Сидор, — Ну, нет у меня грибов.

— Ну, как знаешь. «Я для тебя лучше хотел, — ответил Петрович и протяну ему сюртук, — Вот, твоя вещь кажется». Возьми.

— Спасибо, — поблагодарил Сидор, забирая сюртук.

— Ну, бывай, — махнул рукой Петрович и стал подниматься по лестнице наверх.

***

— У тебя действительно нет этих грибов, которые они ищут, — поинтересовался Пит, закрывая на засов дверь за Петровичем.

— Есть, — ответил Сидор, засовывая руку в карман штанов, и вытащив пригоршню грибов, показал их Питу и сунул обратно, — Я успел их переложить из портфеля в карман, когда ты пошел открывать ему дверь.

— Ну, и что ты собираешься с ними делать, — поинтересовался Пит и добавил с сомнением, — Я думаю они не шутят насчет штурма.

— Не шутят, — согласился Сидор. — Я вот, что сделаю. Ты сейчас выйдешь из мавзолея. А я съем сразу все эти грибы и пусть штурмуют. Только, уже будет поздно.

— У меня, есть другой план, — Пит, нагнулся и приподнял другой незаметный люк в полу, — Это старинная, подземная галерея. Она ведет в Кремль, в царские покои. Там все есть. Продукты. Вода. И можно отсидеться несколько дней. Там тебя не найдут. А я скажу, что ты через черный ход ушел в сторону метро. Пусть там ищут. Ладно, давай, поторапливайся, пока они штурм не начали.

— Спасибо, тебе Пит, — Сидор подошел и крепко обнял его, — Ты настоящий мужик и супермен. Может увидимся еще.

— Не, знаю. Мне тут новый контракт принесли. Так, что еще два президентских срока придется здесь трубить, — с сожалением произнес Пит.

— А ты не подписывай.

— Ну, конечно. Ты же знаешь, они тогда шарфик на шею и того. Как с Петром Третьим.

— Я постараюсь придумать, как тебя отсюда вытащить. Прощай, — он, спрыгнул вниз, а Пит плотно прикрыл ход крышкой.

***

Уже темнело. Из мавзолея вышли два амбала в синих костюмах, и подошли к стоящему чуть в стороне длинному, белому лимузину. Заднее стекло лимузина опустилось, и в проеме появилась миловидное и немного усталое личико Алиски.

— Ну, что, — с нетерпением, обратилась она к амбалам.

— Нет его там, — ответил один из них, — Весь мавзолей перевернули. «Только вот это нашли», — и он протянул серый плащ и шляпу Молотова.

— Что это, — брезгливо сморщив губки, спросила Алиска.

— Он в этом тогда парад принимал.

— Это хорошо, — раздался из глубины салона голос Петровича, и он тоже выглянул наружу, — Значит, он в сюртучке ушел к которому мы маячок прикрепили.

— Почему тогда этот ваш маячок не маячит, — рассерженно произнесла Алиска.

— Эй, наука, — Петрович похлопал молодого человек, сидящего с ноутбуком на переднем сидении лимузина, — Чего там ваш компьютер молчит. Где объект?

— Не можем запеленговать, — шлепая пальцами по клавишам, задумчиво ответит тот. — Он где-то вне доступа спутника.

— Так я и знала. Лучше бы сразу из пушки расхерачила этот мавзолей, как мне сразу в Генштабе умные люди советовали, — раздраженно произнесла Алиска.

— Кажется, есть, — радостно вскрикнул компьютерщик, — На территории кремля высветился. В районе старинных царских палат.

— Быстро всем туда, — крикнула Алиска, — Живьем брать. Чтобы ни одного грибочка не пропало, — и лимузин в сопровождения нескольких джипов охраны, развернувшись на площади помчались в сторону Квасских ворот.

***

Сидор подсвечивая дорогу мобильным телефоном, пробирался по узкой, подземной галерее, выложенной старинным красным кирпичом, таким же, как и стены кремля. Наконец впереди, появилась деревянная дверь, оббитая железом с большим кованым ключом, торчащим в замочной скважине. Сидор с трудом проверну ключ и упершись плечом в дверь приоткрыл ее, и протиснувшись в образовавшийся проход, оказался внутри небольшой полутемной комнаты с высоким, сводчатым потолком, стены которой были расписаны старорусскими узорами. Небольшие стрельчатые окна, расположенные на достаточной высоте, пропускали немного света, и в комнате можно было разглядеть деревянную кровать, накрытую пышной периной. Из-под кровати выглядывал большой ночной горшок. Вдоль всей комнаты тянулся длинный сбитый из досок стол, со стоящими рядом, такими же длинными лавками. На противоположной стене, темнел проем невысокой, кованной двери. Сидор подошел к двери и осторожно приоткрыв, выглянул наружу. За дверью, под шатровым навесом находилось крыльцо, с которого вниз, на улицу спускалась каменная лестница. Сидор прикрыл дверь и задвинул тяжелый железный засов. Он вдруг почувствовал сильную усталость и, не снимая сюртука, добрел до кровати, забрался под тяжелую, перину и тут же заснул.

Сон Сидора в царских покоях.

Через некоторое время он услышал сквозь сон чей-то приглушенный кашель и приоткрыл глаза. На скамейке у стола сидел пожилой человек с клиновидной бородой в высоко шапке, отстроченной мехом и длинном, вышитым золотом кафтане. Бородач, продолжал кашлять, прикрывая рот рукой, опираясь второй рукой на красного цвета, инкрустированный золотом посох. Через некоторое время он перестал кашлять и, повернувшись к Сидору, перекрестился на висящую над кроватью икону.

— Здравствуйте, — осторожно произнес Сидор.

— Здоров бывай, мил человек, — разглаживая бороду, ответил незнакомец, — Разбудил? Прости. Замучил, кашель. А сам то, чего лежишь под периной? Не приболел?

— Нет, — ответил Сидор. — А как вы сюда попали? Я дверь вроде запер.

— Так по подземному ходу, как еще.

— Из мавзолея, — удивился Сидор.

— Из какого еще мавзолея? Из Александровской слободы я прибыл, — ответил бородач, — Вот, решил наведаться, посмотреть, как вы тут живете без меня. А ты, чей будешь, — пристально разглядывая Сидора, спросил бородач и, сделав строгое лицо, привстал, — Не Курбатовых ли случаем?

— Нет, — отрицатель потряс головой Сидор, признав вдруг в бородаче, царя из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».

— Так, чей ты будешь? Отвечай, — и царь, нетерпеливо стукнул посохом по полу.

— Я из рода Огинских, — неуверенно произнес Сидор.

— Поляк, что ли, — уже более миролюбиво уточнил царь.

— Наполовину, — не зная, как правильно ответить, замялся Сидор, — По отцу только, совсем немного.

— Да, ладно, — махнул рукой царь, — Не боись. Я теперь к полякам хорошо стал относиться. К своим хуже.

— К кому, к своим, — не понял Сидор.

— К боярам. Продажные они, — нахмурился царь. Эх, — царь махнул рукой, — Я, поэтому и думу их боярскую распустил. И опричнину ввел. И, похоже зря все было. Ошибся.

— А что были другие варианты, — с сомнением спросил Сидор.

— Были. Надо было, сразу с поляками объединятся, в католичество вступать. Тогда бы, и нравы были помягче в Кваскве. И вам потом полегче бы жилось, — и царь, задумавшись, опустил голову на грудь.

— Былого уже не вернешь, — нарушил тишину Сидор.

— Почему это не вернешь, — встрепенулся царь. — Царь я или не царь.

— Царь, — согласился Сидор.

— Вот я тебе и грамоту, и выпишу, раз ты поляк, — стукнул по столу, царь.

— Какую, грамоту, — насторожился Сидор.

— Ты государственными делами занимался, когда-нибудь?

— Было дело. Замещал один раз премьер-министра.

— Кого, — не понял царь.

— Верховного боярина, по-вашему, — пояснил Сидор.

— А ты мне все больше нравишься парень, — одобрительно посмотрел на него царь. Давай, зови писаря. Приказ царский писать будем. О временном назначении тебя верховным правителем, — и уже строго добавил, — Ну, чего лежишь. Кличь быстрее писаря.

— Так, это. Время уже позднее, — скинув с себя перину, и свесил ноги с кровати Сидор, — Все писаря по домам разошлись. Теперь только утром будут.

— До, утра я ждать не могу. Мне до утра в Слободу надо вернуться. Царице пообещал, — вставая ответил царь и махнув рукой, добавил, — Тогда на словах передашь им мою волю. Царского слова им достаточно будет.

— А если не поверят, — с сомнением произнес Сидор, — В самозванцы запишут еще.

— Могут, — согласился царь, — От этих квасковских бояр всего, что хочет ожидать можно. Вот, что, — вдруг глаза царя загорелись, и он начал стаскивать с пальца огромный перстень- печатку, — Я тебе свою царскую печать оставлю. А утром, когда писаря выйдут, и приказ напишут. Ты его печатью и закрепишь. И потом попробуют только не исполнить царскую волю. — И царь, сняв, наконец, перстень, положив его на стол, — Теперь он твой. Делай с этой страной, что хочешь.

— Подождите. Я не хочу больше быть премьер-министром. Или как там, по-вашему, — вскочив с кровати, бросился в ноги к царю Сидор. Но тот резко развернулся и исчез, словно растворился сквозь стену.

Сидор, постояв еще некоторое время на коленях, медленно поднялся и взял со стола перстень. На нем был выгравирована двуглавый орел с короной между головами, а внизу надпись, Царь всея Куси. В это время раздался сильный, настойчивый стук в дверь. Сидор, сунул перстень в карман сюртука и открыл глаза.

Он стоял один, посреди опочивальни, а в дверь кто-то продолжал настойчиво стучать.

— Кто там, — подойдя к двери, спросил Сидор.

— Это, я Петрович. Мы знаем, что ты здесь. Тебя спутник запеленговал, — раздался из-за двери голос Петровича, — У тебя жучок в сюртуке был.

— И что, — ничего не понимая, спросил Сидор.

— Слушай, мой тебе совет. Открой дверь, по-хорошему. Тебе все равно никуда отсюда не деться.

И тут Сидор окончательно проснулся. Он, быстро снял с себя сюртук и тщательно его осмотрев, нашел торчащую за отворотом булавку с мигающей красной лампочкой. Он вытащил булавку и воткнув ее в перину, направился к другой двери, которая вела в подземный ход. Но та, сколько он не бился, не открывалась. Стрельчатые окна находились слишком высоко, чтобы до них добраться. Он ощупал место в стене, через которое испарился Иван Васильевич, но там везде была, сплошная каменная кладка. Другого выхода из хоромов не было. Сидор прислонился спиной к стене и опустился на пол.

В это время раздался сильные удары в дверь. Было похоже, что с той стороны били чем-то тяжелым. Сидор похлопав по карманам и стал судорожно вытаскивать грибы и целыми пригоршнями запихивать их себе в рот. Удары в дверь становились все сильнее и когда Сидор, с трудом проглотил последнею порцию, дверь сорвало с петель, и в покои ворвалась черные спецназовцы в балаклавах с автоматами. Они бросились сначала к кровати, откуда исходил сигнал маячка. Перерыв все, и даже вспороли перину, вытряхнув из нее перья. Не найдя нигде Сидора, бросились ко второй двери, ведущей в подземный вход, в несколько ударов выбили ее огромными кувалдами.

— В помещении, никого и сигнал пропал, — в рацию, висевшую на плече сообщил один из спецназовцев, — Похоже ушел через подземный ход.

Спецназовец, выслушав приказ, дал рукой команду остальным, и они по одному через дверь ушли в подземный ход ведущий в мавзолей.

Все это время, пока спецназовцы обыскивали помещение, Сидор продолжал сидеть с зажмуренными глазами, прижавшись спиной к стене. Когда звуки шагов спецназовцев стихли, и в келье наступила полная тишина, он приоткрыл глаза, и огляделся. Чуть в стороне, поднималась вверх толстая ножка деревянной лавки. Он поднял голову и увидел высоко над собой нависающую столешницу. Все вещи вокруг: кровать, лавка со столом, были невероятно большого размера. Даже перья, выпотрошенные спецназовцами из перины, были больше похожи на крылья огромных птиц. В это время из норы в стене, появилась серая морда огромной, в половину роста Сидора, мыши, с противными усами, похожими на антенны, торчащими в разные стороны. Мышь, водя кончиком носа вылезла из норы и осторожно подойдя к Сидору, обнюхала его. «Пошла вон», — топнул на нее ногой Сидор. Мышь с недоумением посмотрела на него, чихнула и побежала дальше. «Вот и наелся грибочков», — подумал он и прижимаясь к стене, двинулся в направление к выходу. Подкравшись к порогу, он выглянул через оставленную спецназовцами открытую дверь на улицу. Площадь перед царскими палатами была уже пуста. Подсветку купола похоже выключили и только отдельные фонари освещали брусчатку дорожек кремля. Подойдя к краю ступеньки крыльца и посмотрев вниз, Сидор понял, что рост его теперь, меньше высоты ступеньки, и составляет чуть более десяти сантиметров. Ухватившись руками за край ступеньки, он опустился на следующую и таким образом, минут за двадцать добрался до земли, и только успел спрятаться в росшем за бордюром кустарнике, как к крыльцу подкатил зеленый фургон, из которого, спрыгнули на землю несколько солдат с собакой — ищейкой. Они, быстро взбежали на крыльцо, и скрылись в опочивальне. Сидор, больше ни о чем не думая, развернулся и пробравшись сквозь кустарник, побежал в сторону видневшихся впереди воротам Коровицкой башни кремля.

***

Добежав до Коровицкой башни, у входа в которую расхаживал вооруженный охранник, Сидор лег на мостовую и по-пластунски пролез через небольшую щель под воротами и оказался, с другой стороны кремлевской стены. Там, в небольшой сторожевой будке откровенно спал другой охранник. Сидор облегченно вздохнул, безбоязненно встал на ноги, и отряхнувшись, собрался было идти, но вдруг почувствовал, как рвотный ком поднимается у него из живота к горлу. И только он успел опустить голову, как из него на мостовую полете ошметки грибов. Чем больше грибов вылетало, тем Сидор становился все выше и выше. И когда, наконец, почувствовал облегчение и, распрямившись, он оглянулся назад, то увидел удивленное лицо проснувшегося охранника.

— Эй, ты что здесь делаешь, — произнес охранник.

— Все нормально. Не беспокойся. Ты спи, спи, — успокаивающе ответил Сидор и повернувшись быстро пошел в сторону города.

Тут ворота башни медленно приоткрылись и из них, с включенной мигалкой, но без сирены, выехал огромный черный джип. Джип поравнялся с Сидором и сбавив скорость медленно поехал рядом. Сидор оглянулся, но через тонированные стекла нельзя было разглядеть кто там внутри. Он стал прибавлять шаг, джип не отставал. Дорога шла по мосту и уйти в сторону не было возможности и тогда Сидор бросился со всех ног бежать вперед. Когда оставалось совсем немного до городских улиц, где можно было уйти от преследования дворам, Сидор вдруг поскользнулся на мокрой брусчатке и упал на мостовую вниз лицом. Он слушал как подъехал и остановился рядом джип. Дверь открылась и из машины кто-то спрыгнул на землю.

— Хватил лежать, Сидор. Простудишься, — раздался над ним какой-то очень знакомых голос. Сидор приподнявшись, повернул голову. Над ним, в свете уличного фонаря стоял какой-то военный в генеральских погонах.

— Давай, поднимайся, — военный протянул ему крепкую руку и помог встать. — Не узнаешь меня, что ли?

— Груша, — удивленно воскликнул Сидор, не веря своим глазам. — Майор, Груша. Это ты?

— Точно Груша только, давно не майор. И даже не генерал-майор. Выше бери, — и Груша похлопал рукой по погонам.

— Как ты тут оказался, — не веря глазам, продолжаться удивляться Сидор.

— Я-то, — захохотал Груша, — Да, вот уже целый час ищу тебя по всему кремлю.

— Зачем, — насторожившись спросил Сидор.

— Как зачем? Мы же столько лет с тобой не виделись. Я тебя сразу там на мавзолее признал. Но не удобно было при всех. А потом, когда мы после теплохода вернулись. Я в мавзолей. А там закрыли. Я в кремль. Они тоже ничего не знают. Домой уже собрался, к Анжеле. А тут ты, — радостно произнес Груша, — Дай, я тебя обниму, — И он, схватив Сидора стал тискать, обдавая запахом коньяка, папиросного табака и офицерского одеколона.

— Ну, что мы стоим, — продолжая держать Сидора за плечи, счастливо произнес Груша. — Поехали.

— Куда?

— Домой. К Анжеле. Знаешь, как она тебе будет рада, — и он, легко приподняв Сидора, засунул его в джип, на заднее сидение, и сам, запрыгнув рядом, скомандовал водителю: «Домой!»

***

Груша жил в старинном особняке, недалеко от Мастерских прудов, в большой, обставленной под старину гостиной, где их и встретила Анжела. Она сидела в инвалидном кресле, с вязаньем на коленях.

— Анжела, это Сидор. Он был свидетелем на нашей свадьбе, пятнадцать лет назад. Помнишь, — Груша подвел Сидора поближе.

— Сидор, хороший, — подняв глаза, улыбнулась Анжела и снова принялась за вязание.

— Она немного приболела. Но врачи обещают, что это временно, — поправил плед на ногах Анжелы, Груша и отойдя к старинному буфету, достал графин и рюмки. — Давай, выпьем за встречу.

Они выпили. Груша вышел и вернулся с тарелкой бутербродов.

— А говорили, что ты утонул, — Груша налил следящую.

— Выплыл, — усмехнулся Сидор.

— А я и не поверил, — Груша поднял рюмку, — За тебя. — Они с удовольствием выпили.

— А ты я смотрю, карьеру хорошую сделал, — Сидор похлопал Грушу по погону.

— Кто-то же должен в этой стране что-то делать, — усмехнулся Груша. — Я после Ети еще двадцать плацев построил и два космодрома. И это учти, — Груша назидательно поднял палец, — При повальном дефиците государственных средств, тяжелых климатических условиях, беспросветном пьянстве, и воровстве нашего народа рогоносца.

— Предлагаю выпить, за бывшего майора, а сегодняшнего генерала Грушу, — поднял рюмку Сидор.

— Груша хороший, — не отрываясь от вязания произнесла Анжела.

Они выпили. Сидор поставил рюмку и пошарив по карманам, произнес расстроено, — Эх, не осталось ни одного грибочка. Очень бы ей сейчас помогли.

— Ничего. Не переживай. Мы китайской медициной занялись. Эффективное средство говорят. Давай, за Анжелу, — наполнил рюмки Груша, — Гусары пьют стоя.

Они встали и выпили.

— Ну, а у тебя как дела? Чем занимаешься? Смотрю, сюртучок то у тебя все тот же. Что и нашей свадьбы был, — хлопая Сидора по плечу заразительно захохотал Груша. За ним, не удержавшись засмеялся Сидор и совсем тихо, тряся головой, весело закашляла Анжела.

— Да, я это, в бегах, — отсмеявшись, вздохнул Сидор.

— От кого бегаешь, — не меняя веселого тона, спросил Груша и снова наполнил рюмки.

— Служба безопасности меня преследует. По приказу одной очень высокопоставленной особы.

— На дух никогда не переносил жандармов, — с неприязнью произнес Груша и не чокаясь махнул рюмку, — Одни мерзавцы туда на службу идут.

— Мне надо в Гудок вернуться. «Это не так далеко о Ети», — задумчиво произнес Сидор. — Только как, не знаю.

— Сидор хороший. Груша, помоги Сидору, — не отрываясь от вязанья, произнесла Анжела.

— Конечно помогу. Не беспокойся родная, — ответил Груша и отойдя к шкафу-бюро, вернулся с электронным планшетом и включив его, набрал в поисковике «Гудок», — Тут всего триста семьдесят километров.

— Как мне их только преодолеть? На меня, наверное, уже везде установка передана. И в полиции, и в СМИ.

— Я тебя туда на ракете отправлю, — радостно произнес Груша.

— На какой еще ракете, — со слезами в голосе спросил Сидор.

— У нас на вооружении специальные мини- ракеты есть, для заброски диверсантов в тыл врага. Выстреливает с мобильного, передвижного космодрома, а над заданной точкой раскрывается парашют, и диверсант благополучно приземляется. Радиус действия, до тысячи километров, — с гордостью сообщил Груша. — У меня кстати, несколько комплектов базируется здесь в аэропорту. Тебе, когда в Гудок надо вернуться?

— Чем раньше. Тем лучше.

— Ну, тогда допиваем и поехали, — разливая остатки коньяка предложи Груша.

Они выпили. Попрощались с Анжелой. И вышли на улицу к дежурившей на там машине.

***

Проезжая возле Исторического музея, за которым начиналась Серая площадь, Сидор вдруг вспомнил про обещание Брету Питу, помочь его вытащить из страны.

— Слушай, Груша, — искренне начал Сидор, — У меня тут еще один человечек томиться. Его бы тоже выстрелить отсюда. Не поможешь?

— Не проблема, — легко согласился Груша, — У меня как раз срок годности у ракет, через месяц заканчивается. Утилизировать надо будет.

— Тогда притормози здесь. Я за ним сбегаю. Это минут десять, — обрадовался Сидор.

— Остановись, — приказал Груша и Сидор проворно вылез из джипа и перебежав дорогу, к кремлевской стене, пробрался к черному ходу мавзолея, и осторожно постучав в дверь.

— Кто там, — раздался сонный, недовольный голос Пита.

— Это, я Сидор. Открой.

— Слушай. Тут весь мавзолей перевернули. Искали тебя, — открывая дверь, сообщил Пит.

— Все нормально. Мне удалось уйти, — успокоил Сидор. — Вообще-то я за тобой. Есть возможность улететь отсюда на ракете. Но надо прямо сейчас. Другого шанса не будет.

— Я готов, — обрадовался Пит.

— Только это, — Сидор скептически оглядел его, — Надо будет принять другой образ. Чтобы не узнали.

— Сталина?

— Нет, только не этого, — поморщился Сидор.

— У меня есть еще один вариант, — уверенно произнес Пит и скрылся внутри.

Минут через десять он вернулся в кепке, с приклеенными усами и бородкой.

— Такой вариант, тебя устроит, — покрутился он перед Сидором.

— Это же Ленин, — с сомнением спросил Сидор.

— Точно, — согласился Пит, — тут его двойников, на площади, каждый день по несколько человек ходит. Фотографируются с туристами. Привыкли к ним все. И уже не удивляются.

— Ладно, — согласился Сидор, — Пошли.

И они тем же маршрутом вернулись к машине Груши.

— О, Владимир Ильич, — почему-то обрадовался Груша, когда они залезли в салон. — Решились все-таки покинуть Мавзолей? И правильно. Давно пора было. И куда теперь собрались?

— Мне в Лос-Анджелес бы надо попасть. Если можно, — вопросом ответил Пит.

— Не. Туда ракета не долетит. Устаревший тип. А новые еще не поступили на вооружение, — И Груша, достав планшет, пощелкав по экрану, протянул его Питу, — Вот, в радиусе тысяча километров выбирай место приземления. Можно в Прибалтику. Можно в Финляндию. Тебе же в страны НАТО надо, я понимаю?

— Желательно, — согласился Пит.

— Кстати, а до границы с Польшей может делатель.

— Вот. В Польшу самое оно, — обрадовался Пит.

— В Польшу, так в Польшу, — согласился Груша, — и хлопнув он плечу водителя, приказал, — В аэропорт.

***

Уже совсем рассвело, когда они подъехали к зданию аэропорта. Груша, оставил Сидора с Питом в машине, а сам ушел договариваться насчет ракет.

Вдруг внимание Сидора привлекли двое странных авиапассажиров вышедших из здания вокзала. Один был высоченного роста, метра за два, в синей милицейской фуражке на голове. Рядом с длинным шел, очень знакомый негр, в синем, как у омоновцев комбинезоне. Когда парочка поравнялась с джипом, Сидор узнал в них дежурного капитана из Новоквасковской тюрьмы и каебунского надзирателя.

— Привет земляки, — радостно крикнул им Сидор, опуская стекло джипа.

— А, это ты, — произнес капитан и парочка остановилась.

— Я смотрю проблема ростом из маленькой стала большой, — пошутил Сидор.

— А-а, — тяжело вздохнул капитан и покачал головой.

— Мы в Каебун летали. К колдуну. Чтобы он прежний рост капитану вернул. Ну, он ему и сделал банку настойки из жирафьего помета. И пить велел по чайной ложки, три раза в день перед едой. А капитан, ждать не захотел и всю банку выпил сразу. И вот результат, — и каебунец весело подмигнув, кивнул в сторону огорчённого капитана.

— Ух, ты какой гвардеец, — раздался рядом голос Груши, подходящего к машине. — Ты я смотрю, из военных, кажется?

— Был. Надзирателем, в тюрьме, товарищ генерал. Но похоже попрут теперь меня из-за роста, — отдав как положено честь, доложил капитан.

— Ну и не расстраивайся. Негоже такому гвардейцу тюремщиком быть, — благодушно ответил генерал, и достав из кармана визитку, протянул ее капитану, — Вот. Позвони мне после завтра. Я тебя сразу на майорскую должность поставлю. И форму пошьют по твоему размеру.

— Есть, позвонить, — вытянулся счастливый капитан.

— Вольно. Кругом, шагом марш, — скомандовали Груша и капитан с каебунским надзирателем, чеканя шаг пошли к стоянке такси.

— Ракеты к старту готовы, — садясь в машину сообщил Груша и приказал водителю, — Выезжай давай на взлетную полосу.

Они объехали здание аэропорта и через охраняемые ворота въехали на отдельную взлетную полосу, на которой уже стояли две небольшие пусковые установки. Подбежавшие солдаты, надели на Сидора с Питом рюкзаки парашютов.

— Ну, давай прощаться брат-Сидор, — подошел к нему Груша и протянул для объятия руки.

— Спасибо, тебе Груша, — Сидор обнял генерала и прижал к груди. — Ты приезжай с Анжелой к нам в Гудок. У меня там дедушка знакомый специалист по молодильным грибочкам. Он вмиг твою Анжелу на ноги поставит, и мы еще побегаем вокруг нее собачками. Как раньше.

— Обязательно приедем. Спасибо Сидор, что не забываешь старых друзей, — пустил скупую мужскую слезу Груша, — Ну, давай те ребята, уже ракеты разогрели. Пора вам.

Сидор с Питом подошли к пусковым установкам.

— Будешь, в Голливуде, спросишь Брета Пита. Тебе сразу покажут. Меня там, каждая собака знает. В казино сходим. Потусуемся с моделями в ночных клубах, — предложил Пит, улыбаясь своей белоснежной голливудской улыбкой.

— Ты, тоже. Если время между съемками найдешь, приезжай к нам в Гудок. Я там недалеко, от станции, в деревне живу. За грибами сходим. На рыбалку. По бабам.

К ним подошли солдаты и надев на головы космические шлемы развели каждого к своей ракетной установке. Тут же подъехал специальный кран и за петлю на стропах приподнял их от земли и опустил в шахты пусковых аппаратов.

— Поехали, — махнул рукой генерал Груша и выпуская столбы огня, ракеты с Сидором и Питом взмыли в небо…

Эпилог.

Сидор спускался на парашюте к земле. Уже хорошо видна была станции, от которой только что отошла зеленая электричка на Кваскву, а земля вдруг стала приближаться с все возрастающей скоростью. И вот уже прямо под ногами мелькнула крыша дома, в котором жил старик и Сидор от предчувствия столкновения сжался и испуганно закричал…

— Ну, что случилось, — услышал он хрипловатый голос и открыл глаза. Он лежал на деревянной лавке, а над ним склонился старик, поглаживая его по плечу. — Приснилось что-то, — добродушно улыбаясь, спросил старик.

— Ага, — привставая и вытирая пот со лба, облегченно ответил Сидор, — Как будто я с неба упал. И прямо сюда, к вам в дом.

— Это хорошо. Это хороший сон. Значит, вернешься еще. Давай вставай. Я супчика грибного сварил. Поешь перед дорогой. А то скоро подводы на Квакву пойдут. Когда еще свидимся. — И старик, шаркая ногами, пошел накрывать на стол.