Подари мне солнца лучик [Rimma Snou] (fb2) читать онлайн

Rimma Snou Подари мне солнца лучик

Пролог

По подоконнику нервно постукивали острые коготочки. Вилли то прохаживался от стенки до стенки, то усаживался и подергивал ножкой. Его мохнатая сущность была с утра изрядно растрепана, стоило только уловить мысли Михаила. Шелковые волоски встали дыбом, и он вынудил себя сдержаться, чтобы не огреть этого наглеца… сковородой! Конечно не дело, он ведь хранитель, а не уличный хулиган или ревнивая жена. Той, правда, давно стоило обратить внимание…

Этот довольный паразит завалился в кухню, потирая намечающееся пузо и поправляя брэндовые боксеры ни свет, ни заря, и о чем выдумаете подумал? О том, что ему, поганцу, скучно! Сытый, облизанный в прямом смысле этого слова… и скучно! Добротная щетина, окладистая, темная шла ему, и ведь Ленка ему служила барбером, как проклятая! И кормила этого поганца тоже она! А ему скучно!

Бессовестная рожа потерла эту самую щетину с видом Рокфеллера, разглядывающего свое золотовалютное хранилище. Даже не вспомнил о ней, еще спящей в теплой постельке. Он подумал о той, другой, что тешила его на работе. Завел роман, бесстыжий, и вспоминает о любовнице слишком часто. Ну, Вилли бы понял, что взыграло что-то там мужичье, зачесалось, так сказать, но чтобы вот так, прямо утром, глядя на бережно прикрытый марлечкой противень с пирожками, которые Ленка до ночи готовила!

Блямс! Вильям Превильям Сто семьдесят третий не сдержался и подтолкнул любимую чашку Михаила со столешницы. Вот тебе, недотепа! Жаль, что покупала ее для тебя жена! Законная, между прочим.

— Ну, черт! — хрипло брехнул мужчина, поднимая с пола несколько крупных черепков и задумчиво почесывая затылок.

В его все еще совестливом сознании что-то колыхнулось в отношении своих мыслей. Ему показалось явно неудобным и некрасивым, думать о любовнице, стоя посреди собственной обустроенной и дорогой кухни. Стройные ножки и то влажно-горячее между ними как-то совершенно не вязались с семейным уютом, теплом, пирожками этими чертовыми, что глядели на него сейчас с укором.

— Ты что так рано? — захлопотала Ленка, врываясь в кухню в расстегнутом халатике. Декольте наполовину обнажило упругую сочную грудь, а она кидается к мужчине, хватая за руку. — Ты не порезался? Давай сюда скорее осколки. Тебе ж на работу!

В ее руках мгновенно материализуется тряпка, и она тут же протирает пол под ногами своего бесценного муженька.

— Овсянку я запарила с вечера. Сейчас будет кашка воздушная, как ты любишь! — всплескивает руками. — Какао сварить или кофе?

Чуть привставая на цыпочки, она целует в заросшую щеку свое чудо чудесное и принимается хлопотать у плиты, едва продрав глаза. Убого затянутая гулька из пшенично-золотистых волос и высоченная шея. Ну, загляденье, а не женщина!

Смущенный и растерянный Михаил отмирает, видя, что жена принялась за привычное дело, и медленно убирается прочь… Капитулирует, заспанный и сбитый с толку.

Эх, черт! Тут и сам начнешь к черту взывать! — мысленно ругается домовой. Досадно утирает лапками мохнатую мордочку Вилли, наблюдая картину, одну из многих в этом доме, хранителем которого он назначен уже второе столетие. Еще Ленкина бабка, царство ей Небесное, твердила — вот нет на вас всех управы! То она о Вилли, тогда еще молоденьком домовенке. Теперь уже большой, а все из лапок валится, нет в доме лада, нет покоя. Души обитателей терзаются, не хорошо! Не хорошо!

От Лены исходят флюиды сожаления. Не выспалась, устала, да еще и на работе замучили ее, то цифры не сходятся, то с отчетом не успевает. А что это за светлая полосочка такая? Вилли аж вытянулся с подоконника! Мужичок! Ну, черти дери-то! Мужичонка какой-то худосочный в ее голове! Ети же ешкину мать! До чего докатились! Шастают друг перед другом в неглиже, а сами-то про других думают! И что мне теперь делать? А ну как располовинят они жилье? Где я-то останусь? Возмущение подпирало мохнатую сущность Вилли, вызывая болезненную чесотку. Не люди, а сплошное горе! Хана ауре! Почернеет вся при таких отношениях! Эмоции — сплошная ложь!

Лена быстро заварила мужу кашу, и поставила чашку с кофе. Позволила себе усесться за стол и тоже подержать в руках чашку. Она снисходительно разглядывала мужа, подпирая кулачком подбородок, а сама думала о том, как бы успеть в обед сбегать в торговый центр и прикупить бельишко. От пенящихся кружавчиков в голове Лены Вилли немного подташнивало, но ему ужасно хотелось «дослушать» до конца.

— Меня на выходные мама позвала, — начала она осторожно. — Ты, наверное, занят?

Михаил не нашел ничего лучше, кроме как изображать полный рот… Жевал профессионально, не отвлекаясь на мелочи…

— Тогда сама навещу ее. Не беспокойся, кушать наготовлю! И крылышки потушу, хочешь? Вдруг вы с Женей решите посмотреть футбол? — она подскакивает со стула. — Фильтрованное светлое у тебя есть. — демонстративно распахнув холодильник, она указывает на содержимое дверцы… — А хлеб оставлю свежий, и еще орешки… Только не жареные, Миша, прошу тебя!

— Угу, — отзывается Михаил, переводя дух. Это же означает, что почти решилось?

— Пиццу не заказывайте, у тебя изжога от покупного. Неизвестно на чем ее пожарили. И балкон не открывайте на ночь. Тебе поясницу продует. Ну, я пошла собираться?

Целует его в жующую щечку и гарцует стройными ляжками в ванную. На работу. Ближе к кружевному гарнитурчику!

Тьфу! Совсем расстроившись, Вилли зашагал по подоконнику, пробираясь материальным коридором через стену в соседнюю кухню. Соседи еще дрыхли, за то их котяра… раздувшийся от корма и кастрации шикарный персиковый перс Боня валялся на подоконнике уже проснувшийся.

— И как твое бытиё? Психованный ты сегодня какой-то… — вальяжно раскинув лапы изрекает Боня, потягиваясь и виляя пушистым хвостом. Вчера его до ночи расчесывали…и ночью не успел сваляться, дрых…

— Паразиты!

— И не лень тебе с ними ортачиться? Пусть хоть поубиваются… — лениво перевернулся, подернув жирными плечиками. — Мне лень…

— У тебя от этого жизнь не зависит. Тебя как кормили, так и будут, а на остальное… Ссал ты в лоток на все проблемы! И не важно, где его поставят! — горячо выдает мохнатый, потирая лапой аккуратный кожаный нос.

— Почему это не важно? Важно… У балкона на сквозняке — не потерплю…да и вообще, чего ты так взъелся? Нервы не жалко?

— Жалко дом! Аура темнеет! Они задумали трахаться на стороне! А потом ведь и разводиться надумают!

— А тебе что с того?

— Я домовой, я к дому привязан и семье… Сдохну я, вот и все… Даже лоток не понадобится… — горестно усаживается, разглядывая свои мохнатые пальчики.

— Ну…. Тогда ты можешь их помирить. Предметы двигать умеешь, внушаешь немного, ну, и там подсуетись со своими магическими возможностями. — он устало зевает. — Для дела ведь можно?

— Наверное, можно. Закрепилось бы! — чуть светлеет мордочка Вилли, и в озорных зеленых глазах мелькает затея… Не удержался бы он несколько столетий домовым одной и то же семьи, одного и того же дома, если бы… не умел немного подправлять людские поступки и мысли. — Тады побёг я… Дело ж появилось!

— Беги, родимый…

Вилли подхватил в кулачок горсть корма из хронически полной миски на подоконнике и весело захрустел, шагая материальным коридором обратно, в дом, где он намеревался устроить настоящий порядок.

Глава 1

Лена

Глаза закрываются, но я упорно бодрюсь, повиснув на поручне автобуса. Благо, что до работы не так далеко. Приодевшись для похода по торговому комплексу, я чувствую себя немного неуютно, ведь привыкла одеваться скромно… Не зачем главбуху расфуфыриваться, аки птица райская? Глупо, конечно, но когда-то я и помыслить не могла выскочить за хлебом с некрашеными ресничками! Как давно… черт возьми! Как давно это все было! В другой жизни. И топики коротенькие, и волосы по плечам, и ножки голышом, чтобы, у-ух! С присвистом!

Несколько лет в танцевальной студии… Да у меня до замужества тапочки домашние были с каблучком! Вздыхаю. Что еще остается? Жалкие потуги реанимировать собственную женственность, да и еще таким мерзким образом… Владимир, конечно, мужчина видный и свободный, никому я слез в подушку не делаю, но сама-то я… замужняя! Катастрофа с новой силой заливает мозги, и от этого я только чувствую духоту. Провалиться бы на этом месте, не иначе!

— Женщина, Вам плохо? — слышу рядом вопрос, обращенный… ко мне. Обдает жаром возмущения и скорби.

— Плохо… — вторю, каменея от того, что в свои двадцать восемь я уже «женщина…». Хочется плюхнуться между этих прижатых друг к другу тел и зареветь в голос! Мишка на машине на работу ездит, а я толкаюсь в куче разномастной столичной автобусной тусовки, пахнущей и селедкой, и сигаретами, и черти чем!

Мне уступают место, но если я туда плюхнусь, то выбираться придется через пару остановок с признаками взятия Измаила, расталкиваю дурнопахнущую тусню локтями и всем организмом.

— Спасибо, я уже выхожу…

Сползая со ступенек автобуса, я решительно шагаю по тротуару, смахивая слезу. У каждой бывает тот первый раз, когда обращение «женщина» сбивает с ног, и каждая не получает его именно в тот день, когда очень ждешь от судьбы что-то хорошее! Нет, не премию. Ощущение, что все еще впереди, что будет, а не проследовало мимо. Весенняя листва надрывно шелестит молоденькими кронами подстриженных кленов над головой, удваивая жалость к себе.

Одну остановку до офиса доберусь пешком. Сегодня меня не смогут уволить, потому что должна подать налоги. Генеральный это знает, поэтому даже не будет расстраивать, но вот остальные… как сговорятся, наверняка, чтобы потрепать мои хилые нервишки. Как так вышло, что я совершенно не могу ответить? Лезла-лезла наверх, к пресловутой карьерной верхушке, а оказывается, что торчу там, как испуганная белка, уцепившись за тонкую ветку сосны, и больше всего на свете боюсь свалиться!

Мысленно оглядываясь назад, я отчетливо вижу огромную пропасть между той веселой девчонкой, способной, легкой, заводной и той развалиной, что шагает сейчас в тупорылых лоферах походкой базарной тетки с двумя сумками. Да, я слишком часто их таскаю, ведь предпочитаю посещать магазин сама. И готовлю… Привыкла кормить мужа настолько разнообразно, что одних рецептов омлета могу озвучить штук десять. Когда я успела так прибить собственную личность? Раствориться, утонуть, перекрыть себе кислород? Любовь, семья, привязанность, да даже привычка — это ведь не должно означать конец света? Какого черта я сейчас иду и чувствую себя зомбаком?

Добравшись до офиса, я поднимаюсь по ступенькам к себе на этаж и скрываюсь в кабинете. По пути я лишь кивала, не в силах брякнуть «доброе утро». Не доброе оно у меня. Стоило ожидать, что однажды меня вот так накроет. И вина за свою неверность, и приевшийся задолбавший по жизни быт, и еще много всего того, что взрослый человек не в силах послать далеко и пешком… На мне убогая кофточка неопределенно-мятного цвета и серые офисные брючки, скрывающие ноги до щиколоток. Подойдя к зеркалу, оглядываю себя критично, морща нос. Офисная мышь. Налоговая королева. Архивный червяк… А ведь когда-то за меня дрались парни с курса! Я была интересна, и глаза горели. Куда все это делось?

— Привет, — постучавшись, Володя просовывает голову и расплывается в улыбке.

Он симпатичный и вежливый. Одет… как и я, не ахти. Коммерческий директор, увешанный процентами, прибылями, контрактами. В общем, такой же неинтересный и пресный. Как мы оказались вместе?

— Проходи. Привет. — произношу из вежливости, потому что на самом деле не хочу сейчас видеть никого, даже ту самую злодейку-судьбу, так нагло распорядившуюся моей жизнью. Многое бы я сказала ей, наглячке, да на все у нее будет один ответ — сама. Ко всему, что я имею, пришла сама! Никто не тащил за уши!

— Ты не в настроении? — скромно спрашивает, приближаясь.

— Тебе показалось. Все нормально. — отвечаю, убирая со стола сумочку и щелкая кнопкой монитора. — А ты как?

— Планы не изменились. Едем на выходные?

— Да… Да, — киваю, прокручивая в голове, как нужно будет смыться из дома, предварительно упаковав немного вещей на пару дней, а потом также незаметно вернуться, как воровке. Ох, и отымеет меня чувство вины, не сомневаюсь!

Разглядываю Володю, невольно сравнивая с Мишей. Мишка выше на две головы, настоящий крепыш, темноволосый красавец с небрежной небритостью и широченными плечами. Володя же практически противоположность. Худощавый, спокойный, с прозрачными голубыми глазами, вечно заискивающими или просто блуждающими. Я повелась на внимание… Врученный букет недорогих мелких роз, совместный обед, поглаживание по запястью… Мне так не хватает этого от Миши! Я физически забыла, когда шагала рядом с ним под руку, испытывая обычную женскую уверенность! Не пресловутый достаток, а то, что не одна.

— Увидимся в обед?

— Если только кофе попьем и у меня. Хочу успеть в торговый центр, — почти краснею, начиная волноваться, — Бельишко прикуплю.

Глаза Володи оживляются, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

— Я буду ждать модный показ… — шепчет, касаясь щеки губами. Как избито!

Повернувшись, отвечаю на поцелуй. Он пахнет приятной туалеткой и пеной для бритья. За годы замужней жизни я четко отличаю эти ароматы. Ухоженный мужчина, что сказать. И даже нравится. Спешит покинуть кабинет, ведь мы скрываемся как школьники. Я не свободна, и для большинства шашни на работе — ужасный грех, хотя для мужчины отношения с замужней — своего рода достижение, взрослый опыт. Вопиющая несправедливость в планетарном маскулинном сознании, но бороться с ней я явно не собираюсь. Вздохнув, оглядываю себя в зеркальце и захлопываю то, предательски скучное.

Конечно же, я нахожу время, чтобы улизнуть в обеденный перерыв и примерить несколько комплектов, но выбираю почему-то не самые изящные. Шагая обратно, ругаю себя, что снова прибегла к надоевшей привычке «слишком». Часто ставлю эту приставку ко всему, о чем думаю. И вот теперь в небольшом пакетике у сумочки лежит очередное «слишком», а я растерянная и глупая, топаю в офис, так и не ответив на свой главный вопрос — зачем мне все это нужно? Подпольные отношения вселяют некую уверенность в себе, но не решают мою проблему. Иногда мне страшно подумать, чего на самом деле хочется… Любви, от которой сводит желудок и подкашиваются ноги, но ведь невозможно обернуться на пять лет назад! Невозможно вернуть ушедшие годы! Я безуспешно занимаюсь подменой понятий, и закончится это однозначно плохо!

Глава 2

Лена

— Давай, Ленка! Мы в тебя верим! — несуразно завопили однокурсники с мест в просторном зале с идеальным паркетом. Члены жюри покосились на них, как на сумасшедших. Городской этап танцевального конкурса, девушки в платьях а-ля латино с оголенными ножками в блестящих колготках и на средних удобных каблучках, парни в идеально наглаженных брючках, а за меня «болеть» приперлись мальчишки с курса, ведя себя при этом как на футболе… Приятно, что ни говори! И сбоку от растрепанной компании восседает парень со старшего курса, высокий и красивый, как Аполлон. Он тоже изучает пары. Сердце приятно сбоит, и музыка принимается кружить нас по красному паркету.

К партнеру я привыкла. Обычный парень, не воспринимаемый мною в качестве кандидата на мое сердце. Он целеустремлен, тоже учится в универе и мечтает танцевать как Бог!

Мне здорово. Танец, движение, музыка- именно то, что я люблю! А тут еще и внимательные карие глаза, следящие за мной из толпы зрителей. В перерыве мне удается избавиться от своего партнера и сбежать поболтать с парнями-однокурсниками. Масса хвалебных слов, но высокий брюнет… не пришел. Глаза отчаянно шарили по присутствующим, но он словно исчез! Да… грусть-печать и третье место!

А на следующий день был зачет в вузе, и на крыльце меня встретил тот самый красавчик, распахнув свои объятия.

— Стерег свою сестрицу младшую, а встретил тебя, принцесса! — бессовестно обнял и поцеловал прямо в губы! Аромат дорогого парфюма врывается в сознание, и меня, совсем девчонку прокручивает в водовороте эмоций и таких незнакомых чувств! Сердце вспархивает к небесам, и почему-то хочется смеяться… Обалдела от нежности и напора, от аромата свежих цветов и растаяла, прильнув к крепкому плечу. Твердая рука обнимает меня, условно присвоенную, а я не против!

— Эй, молодой человек! Так не обращаются с девушками! — раздался голос позади, но Миша только хмыкнул.

— И как же? Подскажешь, мальчишка? — с издевкой обращается, притягивая меня за талию.

— Лена учится с нами! — пылко бросает Женька, однокурсник, но видимо, его время еще не пришло.

— Пусть учится, моей невесте пригодится диплом! Кстати, Михаил, — рука скользит по моей талии, поднимая кверху ладонь для поцелуя. — Мою принцессу зовут Елена? Прекрасная… — бархатный голос заворожил, выбив из головы все, что там водилось в плане знаний и воспитанности.

— Угу, — выдаю с приклеившейся улыбкой, и готовая идти на край света за таким красавчиком.

И мы пошли… В прямом и переносном смысле. Спустя неделю я не представляла своей жизни без парня по имени Михаил, а спустя еще две мама начала вооруженный конфликт за регистрацию официальных отношений, ибо такой генофонд, ум, силу, честь и доблесть нации ее бесхребетная дочь не имеет права «протанцевать» мимо.

— Значит, поженимся! Я влюбился не просто так! Ты — самое лучшее, что со мной стряслось! Люблю тебя, принцесса! — горячо выдыхал мне в шею самый лучший парень на свете.

Нас кружило весь мой последний курс универа, и однокурсники с неудовольствием провожали взглядом Мишу, встречающего меня с букетами. Он уже работал и мог себе позволить. Его мама оказалась женщиной строгих правил, и решение расписаться полностью одобрила. Мы ждали свадьбы, окрыленные и обнадеженные, купаясь в скорой и счастливой любви, гармоничных и страстных отношениях.

Мы поселились на съемной квартире, где могли позволить себе все прелести взрослой жизни. Матери не часто появлялись с визитами, оставив нас наедине… Миша стал моим первым. С ним познала все самое лучшее, связавшее нас воедино как пару — вечера у телека, поцелуи утром, когда рассветные лучи пробираются сквозь занавески, жаркие ночи, сводящие с ума. Словно созданные друг для друга, мы дышали одни воздухом, любовались друг другом и не было между нами ни глупой растрачивающей ревности, ни недомолвок, ни скандалов. С ребенком решили повременить, пока не встанем на ноги, прокатимся пару раз на острова, оглядимся. Я поддержала, ведь все хотелось вместе, и тогда мне казалось, что это лучшее решение.

Да, мы побывали в Европе и пару раз в Азии, смотались с друзьями в Турцию и даже полежали под теплыми лучами крымского солнца, но теперь, оглянувшись, я сознаю, как мало мы нажили нашего с ним общего, того, без которого… никак. Мне двадцать восемь, а я ищу отношений на стороне, потому что семейная идиллия переросла в комфортное совместное проживание. И комфортное-то у Мишки! Я же больше постирайка, прибирайка, повариха…

Плюхаюсь расстроенная в кресло, убирая пакетик с бельем в первый выдвижной ящик стола. Мы живем в уютной двушке, а мне кажется сейчас, что стоит явиться домой и теснота раздавит, как в коммуналке с общей кухней!

— Елена, жду Ваш отчет! Сегодня уйду раньше, поэтому до трех, — вещает голос генерального по внутренней связи.

— С годовщиной Вас, Сергей Иванович! Все будет! — отвечаю. В отличие от кадровички, я помню все данные из его личного дела, и сегодня как раз три года с его росписи. Какая-то Ольга, приобретшая его фамилию, будет сегодня чувствовать себя молоденькой принцессой, а я… На свою годовщину я получила букет роз и Мишу, который проговорил весь вечер по телефону, яростно обсуждая какие-то дополнительные условия продажи Роверов… Он продает машины в салоне, вроде уже партнер…

— Ты только береги его желудок, дорогая. Домашнее готовь, не ленись. — вкрадчивые слова Мишиной мамы затесались в памяти, словно таблица умножения. — У него чувствительное пищеварение, а еще… скажу тебе хитрость одну — приучи только к домашней еде. Не сможет с чужих рук есть! Вот тебе обережек от других женщин!

— Как же, Мария Васильевна! Я готовлю хорошо!

— Ты с любовью это делай! Словно в каждом кусочке твоя нежность к нему! — она осекается, морща лицо. — Мишиному папке я всегда так делала, так и носа не казал за ворота. — ее бойкое выступление угасает в воспоминаниях потери любимого человека, и я стараюсь перевести разговор.

Не счесть, сколько кулинарных изысков я изобразила за наши совместные годы, а толку? Мы отдалились друг от друга, несмотря ни на что. Пирожки и бульончики, конечно, здорово, да только он меня уже персональной кухаркой считает, а не женой. Вздыхаю, открывая файл с отчетом. Вот, что действительно хоть немного успокаивает.

— Задержусь сегодня. — прилетает сообщение от Миши, словно стегающее меня жгучей нагайкой.

Удивил? Конечно же, нет. Как я там говорила? Растрачивающая ревность? Так вот она, не осознаваемая мною до конца, жрет сейчас изнутри оголодавшей дворнягой. С кем он? Кого целуют его губы? Кровь приливает к лицу, и финансовый документ плывет перед глазами, размытый слезами. Сволочь! И я такая же! Позволив себе разреветься, я неожиданно отчетливо понимаю, что мы оба с Мишей шагаем не той дорожкой. Значит, это решение двоих? По наитию рассказов и событийного ряда у кого-то там из знакомых, налево всегда идет кто-то один. У нас с Мишей выходит, что не сговариваясь, мы умудрились затеять отношения на стороне одновременно. Знак? Признак? Я четко понимаю, что Володя для меня лишь средство, а та, другая для Миши, если она есть, тоже не серьезно?

Вопросы возникают в голове, с лихвой заменяя аналитику цифр, и едва успев наклепать документ, я спешно отправляю его генеральному. Дождавшись его положительного ответа в электронном чате, я мысленно выдыхаю, справляясь с напряжением. Лучшее решение для вечера четверга. Стараясь быть незамеченной, я досиживаю рабочий день и смываюсь из офиса окольными путями, топая к дому пешком. Сегодня вечер откровений с самой собой, поэтому комплектик белья, что жжет ладонь, болтаясь в пакетике, решаю опробовать. Переживет ведь Мишка без ужина из трех блюд? Пирожок пожует…

У нас с ним так было… Сердце заходилось, как нежно и грубо одновременно! Он брал меня, где угодно в нашей квартире, и доводил до крика, стона, чтобы на утро я была осипшей и бесстыже довольной, с зацелованными припухшими губами. Под его напором тело трепетало, тая и подвывая от сладости, и каждое касание умелых пальцев знало, куда тронуть, надавить, провести тыльной стороной ладони…

Глава 3

Михаил

День начался как обычно, если не считать… разбитой утром чашки. Ленка так выбирала ее мне, и вручила как полагается на двадцать третье февраля… Набила на ней «любимому мужу и защитнику…» Она всегда тщательно выбирает вещи в дом, поэтому ходит по магазинам одна, у меня просто не хватает терпения ждать как верный пес у входа в магазин. Что-то кольнуло мое голодное с утра нутро, когда в руках оказались черепки разлетевшейся вдребезги посудины. Она меня защитником считает, до ночи с пирожками возится, а у меня с утра стояк каменный на Любку, секретаршу отдела сопровождения…

Не был я никогда примерным, правильным и идеальным, но Ленку любил. Гульнуть с мужиками и девок помять — это одно, но изменить по-настоящему, чтоб ночью не жена снилась… Я почувствовал себя насравшим котом, которого на помойке подобрали, выходили, а он — тварь неблагодарная — портит ковры. Ленка захлопотала, словно квочка, заохала, тут же пожрать кинулась подавать. Она вообще видит что-то, кроме еды? Пирожки эти… пулеметной очередью… Сколько ж времени надо, чтобы изо дня в день в доме всегда стояла свежеприготовленная еда? Пока плелся с кухни, в памяти скорбным примером всплыло: «Миш, я ж не стою у мартена до помри, у меня ноготочки красивые! На локоть положить такую ладошку не стыдно!» Любка так изысканно касалась своими этими ноготочками того, что в моих трусах… А на кой они ей, ноготочки эти?

У Лены никогда не было длинных ногтей. Лицо она красиво красила и волосы распущенные были, а вот руки… всегда у нее мягкие, с тонкими ухоженными пальчиками без лака. Приятнее, когда она вся настоящая, но и красивая ведь тоже! Она красивая и сейчас, просто не улыбается, не ведет себя как раньше, будто повзрослела на пару десятков лет и все.

Я почувствовал ее пахнущее яблоком дыхание и замер, обнял за плечи нежно и уверенно. Она спускалась по ступенькам универа, а казалось, по небесной лестнице, прямо ко мне в руки. Еще на вечере Юльки приметил ее, осанистую и стройную, а тут завозил малой ключи и встретил снова. Страшно вспомнить, как обхаживал и давал привыкнуть к себе, прежде чем овладеть этим славным телом. Я был у нее первым. Черт знает, единственным ли за прожитые вместе годы? Все пролетело, как дым, и только свежий аромат яблока по-прежнему стоит в мозгу, как нечто особенное. Совершенно точно я люблю ее, даже такой, изменившейся, но чувство приевшегося секса и навязчивого быта… с этим надо что-то делать, пока меня окончательно не подманила к себе Любочка…

День проходит в постоянном напряжении, как и следовало ожидать после смены страхового тарифа. Постоянные клиенты и новые толпятся в салоне, дергают по каждому поводу, требуют расчетов, комментариев, обрывают горячую линию, и девчонки-то забегались уже, гарцуя ножками между новехоньких надраенных Роверов. К счастью, к вечеру, все устаканивается, и, как и положено приличному автосалону, под высоченным потолком начинает витать ощущение хорошенькой маржи. Наценка на иномарки огромная, работенка у меня не пыльная, секретарша… сочная.

— Почему-то я скучала по тебе, Михаил Валерьевич, — томным голоском напевает, затекая в кабинет. — У меня есть предложение. Знакомая предложила тур в Сочи, пять звезд на три дня. У нее люди утром отказались. Ты как? — ярко красные губы расплываются в довольной улыбке. Люба знает, что я легкий на подъем.

— В смысле как? — изображаю вопрос, хотя в голове мгновенно все сложилось и посчиталось.

— Завтра пятница. Сможешь взять отгул? Я позвоню утром, типа температура… — она встает за спиной, наклоняясь, и пробегает когтистыми пальчиками под брючным ремнем. Яйца мгновенно поджимаются в нетерпении, и плоть сковывает желание. Ну, знает, коза, как меня застопарить в одно движение!

— Время на принятие контрольного решения? Подумать? — спохватываюсь.

— Ну, что тут думать? Я, ты и солнечный Сочи! Специальный крем от солнца я возьму, чтобы тебе не пришлось оправдываться за загар… — шепчет низко, словно мужик с перепоя, но руки уверенно делают свое дело. Брюки топорщатся колом, и я нервно ерзаю на стуле.

И как я должен отказаться? Вот тебе и проверочка на вшивость, господин Марицкий. Спасуешь перед девкой? — бодрятся мужское тщеславие и самолюбие. Надо было сначала ее перевести в другой салон или уволить к чертям собачьим, чтобы проблем не было. — трусливо вещает разум. Совесть молчит, поганка такая, сначала допустила все это, а теперь разгребайте!

— Хорошо, — сдаюсь, как последний слабак. — Авиаперелет? Во сколько?

— В девять с копейками. — мурлычет.

— Скинь мне данные для оплаты. — логичное завершение беседы.

Буркнув капитулирующим согласием, я все же нахожу в себе силы прервать мучение моих органов малого таза. Я хочу, как любой нормальный мужчина, но предавать огласке… посреди своего кабинета… Моя покойная матушка врезала бы промеж глаз какой-нибудь кухонной утварью, узнав, что я осознанно, даже не по пьяни… Мотаю головой, отгоняя неприличные мысли. Одно дело отель, номер за закрытыми дверями, и совсем другое — шашни на работе. Мое положение не располагает к дури и блажи.

* * *

Злой как черт на себя, являюсь домой, бросая с досады ключи на тумбочку. Делаю пару шагов, замечая стройное тело в полумраке кухни. Мое тело, мать его! Моя жена! Какого черта меня лапает чужая баба?

В горле пересыхает и внутри все переворачивается, словно и не было этого позорного эпизода в моей башке и штанах. Не было этих ночей, наполненных чужой женщиной и преодолением себя, рвущегося не пойми куда, к бешеному удовольствию, но в то же время пресному и обыденному, потому что механически. Сейчас вижу, понимаю, что бред, нет для меня родней Ленки, но проклятая измена изрядно пожрала изнутри…

Не искрило, а просто швырнуло друг к другу, заставляя прижаться до хруста костей и мышц. Целую Ленку глубоко, но нежно, так, чтобы позабыла как дышать. Она протяжно стонет мне в рот, запуская руки под рубашку, вытаскивая ее из брюк. Знакомый и родной запах, какая-то сладость, домашние харчи и ее особенный, чисто женский, будоражащий меня аромат.

Задирая кружевной пеньюарчик, отодвигаю трусики и пробую мягкие губы, постыдно влажные, становящиеся такими только от одного мужчины. Я знаю каждый кусочек ее тела и наслаждаюсь возбуждением, требовательно потираясь собственной эрекцией.

Вжимаю Ленку спиной в стену в коридоре перед кухней, и подтягиваю сочные ягодицы ладонями. Она легкая и желанная, словно воздушная вата, как в детстве — хочется зарыться в нее лицом и лизать, гладить, сжимать. Головка члена упирается в ее влажное лоно, дразня и скользя. Растягиваю удовольствие, оглаживая грудь, доводя до призывного стона, болезненного желания. Рваные вдохи ласкают слух, и я не представляю, как провел этот долбанный день, не держа в руках свою жену.

— Миш… — у нее получается низко.

Откликаюсь, входя в нее, растягивая и рыча от удовольствия. Не нравится болтать, отпускать шуточки и заигрывать. Всегда ровно, но неизменно пошло, нежно. Из нас двоих избытком эмоций страдает только Ленка, позволяя себе постанывать, а когда-то и плакать, истерить. Все равно заводит ее женское нытье… Толкаюсь в податливое нутро, удерживая Ленку одной рукой, второй поддерживая спину. Ее бедра подрагивают в предвкушении и тело напрягается в ожидании. С яркой вспышкой разрядки она вцепляется мне в шею пальцами, хватаясь, словно боясь упасть. Не отпущу же! Ни за что!

Чувствуя горячие волны тела, аккуратно уношу Ленку в спальню, опуская на постель. Жадно оглаживаю ее тело, возбужденные соски, призывно торчащие, и стягиваю пеньюарчик целиком. Возбуждение гасит стыд, и Ленка призывно выгибается мне навстречу, не в силах терпеть измождающее томление, требуя ласку, проникновение.

Мы начали в повисшей и расстегнутой одежде, набросившись друг на друга, как дикари, боясь опоздать, быть застуканными в собственном доме. По-дурацки… Освобождаю ноги от брюк, ругая себя за мальчишескую спешку.

— Ты такая нежная… — хрипло шепчу, прикусывая шею и тут же зализывая свои укусы.

Вхожу в нее снова, резко, на всю длину, ловя глухие стоны. Податливое тело с отсечкой принимает удары бедрами, приближая нашу развязку. Грубо, властно и в то же время обезоруживающе нежно вколачиваюсь в Ленку, терзая груди, словно высекая искры в собственном сознании. Моя! Все равно моя, чтобы ни случилось! Океан удовольствия, обжигающий тела внутри и с наружи накрывает нас с головой, до полукрика, с надрывом вытягивая взаимные эмоции. Замираем, пытаясь отдышаться. Реальность, однако, не долго терпит негу волшебства, и мы открываем глаза в полумраке спальни.

— Лен… — тихо зову ее, не двигающуюся рядом со мной, и замолкаю, не находясь, что сказать.

Какого черта у нас не так каждый день? Почему мы теряем наше пламя? Множество вопросов хочется прорычать, но отвечать на них двоим… Я тоже виноват, что неуклюже выходит.

— Не готовила ужин. Устала, — тихо произносит, словно касаясь меня ледяным дыханием.

Отрешенно отворачивается, пряча глаза, и усаживается на постели, прикрываясь стыдливо купленной вещицей. Кружево и щелк… Ей идет, она купила новую вещь для меня? Прижав тряпку к груди, поднимается и следует в ванную, щелкая замочком в двери.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3