cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Iвась спить, не бачив. I Грицько радий закрив очi.
Василь, походивши манiвцями, одлучив своїх овечат, зайняв руденьке телятко i погнав до водопою.
Вiн довго не вертався; уже i Грицько заснув, i Iвась прокинувся, а його все не було. Сонце повернуло з полудня; його косе промiння зробилось ще пекучiще, ще гарячiше; вiтер зовсiм затих: сухе, жовте, аж червоне, повiтря вiддавало горiлим, i в полi здавалось мов серед печi. Iвась, прокинувшись, довго сидiв, чухався, утирався вiд поту, поки трохи прочумавсь. Що йому зразу почулось — це якесь чудне деренчання, мов хто на дудцi грав. Що воно? де воно? Вiн озирнувся, розглядав. Грицько он лежить, спить; овечата розбрелися, скубуть травицю. Чого ж їх так мало? I руденького теляти немає... Де се воно подівалося? Івась кинувся до Грицька.
— Грицьку, Грицьку! Чого не всi вiвцi? Де руденьке телятко?
— Василь погнав до водопою, — промовив Грицько, лупнувши очима i позiхаючи.
Iвась постояв над ним.
— Грицьку! годi вже спати, пiзно. Ось устань; щось десь грає, та ловко так.
Грицько пiдвiвся. Хрипле деренчання хвилею промчалось над ними.
— Чув? Що воно? — питав Iвась. — А ходiм подивимося.
Грицько встав, потягаючись.
— Воно щось бiля озера грає, — сказав, дослухаючись, Івась.
— Поженiм напувати, то й подивимося.
— Завертай, сказав Грицько.
Iвась побiг збирати овечат до гурту. Незабаром брати погнали їх до озера.
Сонце якраз свiтило їм у вiчi: променястi стяги стрибали перед ними по травi, бiгали, грали, аж дивитися було боляче. А як спустилися вони у балку, промiння перестало стрибати, дробитись, а рiвненько i гладенько тяглося вподовж озера: чисте плесо, мов розтоплене золото, палало-горiло; стоптана стежка, вонючi багна, оситняг, явiр — все те покрилося мов золотим серпанком. По той бiк очерет стояв чорною стiною, стиха похитуючи червонуватою куницею, злегка шелестячи пожовклим листям. З правого боку озера, обложившись зеленим очеретом, сидiв Василь i щосили дудiв у зелену дудку; дудка ревла-хрипiла.
— Бач, то Василь грає! — скрикнув Іваст і перший побіг до нього.
— Це ти сам зробив? — спитав Василя.
— Сам.
— Та ну?
— А хто б же?
Iвась помовчав.
— Ану я, чи заграю?
Василь дав дудку Iвасевi. Iвась страх зрадiв, коли дудка i в його заграла.
— Грицьку! Ось iди сюди! Бач — грає! — радіючи, гукав він до брата.
Грицько помалу наближавсь; його здержувала недавня лайка з Василем. "Певно, вiн i досi дметься", — думав Грицько i не помиливсь. Василь неласкаве подививсь на його, хоч нiчого не сказав.
— Ось на, заграй! — тиче Iвась Грицьковi дудку.
Грицько узяв i почав роздивлятись.
— Це ти, Василю, зробив? — спитався вiн, щоб зав'язати розмову.
— Авжеж, тебе не питав, — неласкаво одказав Василь.
Грицько помовчав, обдивився ще раз дудку, потiм тихенько подув, — товсто i хрипло загула дудка. Iвась зареготавсь.
— А ловко! — сказав Грицько. — Ще якби отут дiрочки попрорiзувати, тодi б можна, як на сопiлцi, i пальцями перебирати.
— Ану, давай, — радiсно обiзвавсь Василь, забуваючи про свiй гнiв, i почав збоку прорiзувати дiрочки. Пiсля сього голос дудки не так деренчав i грати стало зручнiше.
— Дай i менi, Василю, ножика, я й собi зроблю, — прохав Iвась.
— Возьми.
Довго мусувавсь Iвась i все нiчого не вдiє, то денце зовсім одрiже, то дiрку пiд колiнцем велику зробить, — не грає дудка.
— Давай я, сказав Грицько i почав робити. Iвась дививсь. Дудка вийшла тонша голосом вiд Василевої.
— Тепер же i я знаю! — закричав, граючи очима, Iвась i знов принявся за роботу.
За сим разом дудка заграла — i таким тонким та рiзучим голосом, що аж усi здивувались.
— А давай усi разом заграємо! — сказав Грицько.
— Давай! давай! — одказали трохи не разом i Василь, i Iвась i постановилися в коло.
— Раз! два! три! Починай! — скрикнув Грицько.
Разом три дудки ускочили в хлоп'ячi роти, роздулися широко щоки, мов хто туди кулаки попiдкладав, вип'ялися очi, i три голоси, пискучий, тонкий i товщий, зично пронеслися у вогкому повiтрi над озером. То була не мистецька гра майстрiв-музик, а певне, i їй не зрадiли б так хлопцi, як своєму незрозумілому гранню. Вони нічого не грали та й не вміли що-небудь грати, а так дудили, деренчали, той — своє, а той — своє. Одже як їм мило було так дудити, як близько доходило до серця те хрипле деренчання; очi радiстю грали, пальцi бiгали по дiрочках, а щоки одно роздимались, аж червонiли. Iвась, граючи, притупцьовував, Грицько розхитувався на всi боки, на що Василь, завжди непривiтний, i той поводжував плечима. Про спiрку, про змагання де i споминка дiлася, все забулося, все те було з кимсь iншим, а не мiж ними; вони тепер рiднi, брати, бiльше нiж рiднi й брати, — вони майстри одного любого їм дiла!
Непримiтне час минав, непримiтне сонце пливло до спокою; воно вже так низенько осiло; понад самою землею стоїть його iскристе коло, розстилаючи аж червоний свiт по травi.
Ось уже довга тiнь вiд очерету простяглася вподовж озера, добирадо бугорка, де грають хлопцi.
— Годi! Нехай йому! —
Последние комментарии
8 часов 9 минут назад
9 часов 42 минут назад
13 часов 35 минут назад
13 часов 39 минут назад
19 часов 45 секунд назад
2 дней 6 часов назад