Не позволяй смотреть в глаза [Эмма Роса] (fb2) читать постранично, страница - 3

активировал почту на входящую корреспонденцию. Через секунду алым загорелась информация о пополнении счёта на ичебике — пришли командировочные. Следом — о брони на гостиницу. Затем — сообщение о заказе такси на четыре утра. И последним — пароль-доступ к рабочему файлу, содержащему информацию о медицинском учреждении, куда его командировали с инспекцией: схемы расположения здания с архивом записей с камер за последние полгода, списки и характеристики сотрудников, пациентов, их больничные карты и прочие данные для обычной проверки. Далеко в этот раз, на самой границе с промзоной. А за ней — Пустошь.

Внезапно раздался тихий зуммер входящего звонка галофона. Вспыхнули синим три ромба Инспекции. По первым цифрам номера Андрей определил руководство. Удивился и принял звонок прежде, чем успел подумать.

— Здравствуйте, Андрей Андреевич. Это Ордынко.

— Да, Елена Николаевна, — сердце замерло от приятного грудного голоса на пару секунд и зачастило.

— Прошу вас по возвращении из командировки сразу связаться со мной.

— Что-то серьёзное?

— Надеюсь, нет. Но это первый случай отклонений от плановых показателей за последние семь лет в нашем округе. Пожалуйста, будьте бдительны. Это граница с промзоной. По возможности исключите контакты с больными. И с… людьми из Пустоши.

— Хорошо.

— И в случае любого несоответствия протоколу, сообщайте немедленно.

— Конечно.

— Доброй ночи.

— Доброй.

Андрей замер. Это будет памятный вечер. Впервые он услышал голос координатора. Нежный и такой глубокий. Впервые координатор лично попросила быть бдительным. Впервые ему дали знать, что его работа важна.

Нестерпимо захотелось ознакомиться с материалами о клинике прямо сейчас. Какие отклонения они обнаружили? Но время близилось к полуночи. Спать оставалось меньше четырёх часов. Андрей выключил панель. Впереди десять часов дороги на изучение материалов, успеет. Он лёг.

Отзвук приятного голоса Ордынко Е.Н. ещё чудился, щекотал воображение. Сирена, говоришь? — вспомнился ему разговор со Степанычем. — Может быть. Может быть… Что такого они там накопали, чтоб вот так, лично? Да ещё и «будьте бдительны».

Вечер оказался насыщенным на события. Чувствуя, что не сможет заснуть, он вызвал меню браслета, задал дозу снотворного и через несколько минут погрузился в сон.

С тех пор как подобные клиники сняли с хозрасчёта, забрали «власть» у главврачей и поставили в управляющие федеральных экономистов, порядка стало больше. Объёмы финансирования завязали напрямую с показателями работы, основным из которых стала «прозрачность» хозяйственной деятельности. Высокие зарплаты, льготы при покупке образования, доступ к ичебикам высшей категории, то есть благосостояние и долголетие — зависели теперь от того, насколько больницы соблюдали требования государства к использованию препаратов. Назначенные управляющие рыли носом землю в поисках любых проколов со стороны медицины, дабы извести, уничтожить на корню, не допустить отклонений от разрешённого законом маршрута даже в мыслях медработников. С ними было легко.

Глеб Сергеевич отличался от них тем, что лгал. Андрей понял это сразу — по испуганному в первые секунды взгляду, по слегка дрожащим пальцам, отдающим неведомые внутренние распоряжения через незарегистрированный в Инспекции галофон (иначе для чего их два на рабочем столе?), по суетливому желанию угодить, а значит что-то скрыть.

Они начали обход с пятого этажа, и шли уже по третьему.

Индивидуальные терапевтические места, оснащенные системами управления жизнеобеспечения, не новые, но рабочие, были забиты под завязку. Андрей, помня о предостережении Ордынко, исключил контакты с изувеченными промзоной людьми, бегло осматривал через защитное стекло «камеры» больных размером в три квадратных метра, останавливался у тех, в чьих назначениях значились инспектируемые препараты, увеличивал голограмму больничной карты, сверял с данными из файла: маркировки оборудования, диагноз, назначение, дозировки, отчёты о состоянии. Пока всё выглядело хорошо.

Но где-то в этом тщательно задокументированном порядке была брешь. Где-то принимался запрещённый законом излишек людей и утекали препараты. Те самые, те самые, которые разрешены, да! По отдельности. А в совокупности применяются при восстановительном периоде после операций, на которые у этой клиники лицензии нет и быть не может. Операций, которые приводят к появлению Георгов.

— Время — обед, Андрей Андреич, — управляющий заметно нервничал. — Вы с дороги. Может, в столовую, пока горячее? А потом продолжим осмотр. Там и Евгений Петрович освободится. Я в медицине, сами понимаете… Не мой профиль.

Открытая улыбка Глеба Сергеевича могла бы и, пожалуй, должна была вызывать доверие и расположение. Простодушный холёный увалень под сорок, со светлыми кудрями и взглядом наивного подростка, верящего в сказки. Под халатом дорогая одноразовая рубашка, из-под манжета