Последняя любовь Хемингуэя [Валерий Борисов] (fb2) читать постранично

Валерий Борисов Последняя любовь Хемингуэя

Пролог

Эрнест Хемингуэй

Жизнь – река, стремительно несущаяся от своего истока-родника, в просторный океан. Я вижу, как кто-то мчится по реке жизни на байдарке, проскакивая все ее пространство быстро и легко, не заметив красоты берегов и островов, глубины воды и бесконечности неба, чтобы разбиться на порогах или сгинуть в водопаде. А может судьба будет милостива к нему и поможет обойти все препятствия на жизни-реке. Люди! Возьмите индейское каноэ, на котором нахожусь я. Оно, позволяет грести против течения, причаливать к берегам с красивыми лугами, лесами, горами, на нем можно замереть на месте и рассматривать живущих в воде, разговаривать с далекими звездами. Копайтесь в русле реки, стремитесь, к холодным планетам! Везде увидите жизнь. Я борюсь со стремниной на каноэ, и предлагаю вам – пересаживайтесь ко мне, вместе будем грести против течения, преодолеем все пороги и водопады. Мы дольше продержимся на глади воды, нас будет медленнее сносить к бездне водопада. Мы увидим прекрасное – в десятки или сотни раз больше, чем те, кто отдался во власть реки потому, что боремся с неудержимым течением жизни. Мы сами поднимем бури, шквалы и ураганы, а потом с потерями прорвемся сквозь, созданную нами стихию. Мы научим тех, кто проносится мимо нас на байдарках, придерживать скорость и приставать к берегу и нашим островам любви, надежды и веры. Мы их уговорим пересесть на наше каноэ и постараемся выгрести вверх по течению на великий простор океана.

Да, именно так!

Все реки текут из океана, а заканчиваются бурными водопадами.

Прошлое всегда больше и значительнее будущего…

Мы атомы молекулы, созданной собственным воображением!

Что такое? Я пишу книгу или сплю? За окнами темная тропическая ночь. Ночь Кубы… А ночью я никогда не писал книг. Значит, не сплю и не пишу. Значит, снова бессонница. Сколько лет она длится во мне? С первой мировой войны или со второй? Наверное, с тех пор, как в Берлине и в Токио были подписаны капитуляции, и я не могу найти героическую личность, и не о чем стало писать. Мне для работы необходим бурный исторический фон и смятенный герой, выпадающий из этого фона.

Фона и героя нет! Я оказался не готовым к изображению мирной жизни.

Восемь лет творческого простоя. После «Колокола…» не написал ни одного романа, даже хорошего рассказа. Оказался неспособным влиться в обыденную жизнь с ее повседневными не героическими заботами, мелкими проблемами и страстями.

Мне необходим Колокол…

По ком он звонит?

Не знаешь до сих пор! Он звонит по своему создателю. Колокол напоминает всем, что он кем-то и когда-то создан.

Человеком!

И он обязан звонить, потому что сотворен из человеческой души. А человеческие руки отлили только его плоть. Когда-то он застонет звоном. Я давно изваял свой Колокол… На трех войнах!

Где-то на столе осталось немного виски. Надо выпить и забыть все. Прежде всего, прошлое, потом настоящее… И не думать о будущем.

Теплое виски, противно растекается во рту. Ничего! Зато сейчас станет легче в душе. Вот уже легче. Виски растекается теплом в груди, рукам, ногам… Как утренний туман над морем у Кохимары заползает в голову, пеленает мягкой кошачьей лаской мозги и мысли.

Сегодня я должен заснуть. Впереди – только остаток жизни из таких ночей. Бессонница! Сколько времени она меня преследует? Кажется, три года. И я не могу написать что-то большое. Такое, чтобы на меня снова обратили внимание.

Спорили, ругали, вознесли до небес!

Неужели выдохся, как изношенный боксер! Не выдержал всех пятнадцати раундов боя и, валишься с ног от усталости и равнодушия к себе уже в двенадцатом раунде. Мой, более выносливый и молодой соперник, специально входит в клинч, додерживая меня до пятнадцатого раунда, чтобы на последней секунде схватки нокаутировать. Красота зрелища! Что может быть лучше такой красоты?! Зрители оценят благородство противника, – он им доставил наслаждение, а мне, всем известному, позор. Какой сейчас раунд? Двенадцатый, а может только десятый? И я уже выдохся?

Держись, старик!

Вдохни густого, от животного неистовства людей, воздуха!

Взгляни на свою любимую, которая тебя безмерно любит. Ее широко распахнутые глаза в слезах. А в них любовь! Соберись с силами, продержись до четырнадцатого раунда и выиграй пятнадцатый. Где же глаза любимой? Их нет. А значит неоткуда взять новые силы.

Ты всегда любил открытые глаза. Где они сейчас?

Осталось еще виски? Есть немного. Сейчас засну. Так с каких пор ты перестал спать ночами? Три года назад? Обманываешь себя, старик! Ты не спишь тридцать лет из сорок девяти, пока, прожитых тобой. Ровно тридцать лет назад, когда выносил с передовой раненого итальянского снайпера, немецкая мина раздробила тебе обе ноги. В довершение всего, пуля австрийского пулемета перебила колено. А итальянского снайпера ты зря тащил на себе, – он оказался мертв. Вот почему ты не спишь? Ты боишься войны! Тебя тот бой напугал