Петрович и происшествие в ресторане [Константин Альбертович Похелайнен] (fb2) читать онлайн

Константин Похелайнен Петрович и происшествие в ресторане

Муха лениво ползла по окну, вроде и пытаясь пробиться на волю сквозь начищенное до блеска стекло, но в тоже время чувствовалось, что делает она это крайне неохотно. Изнывая от жары под прямыми лучами июльского солнца, она словно старалась отделаться от поставленной перед ней задачей. Наконец смирившись с безуспешностью попыток, муха последний раз ткнулась в стекло, затем, видимо, решила, что сделала все что могла, совесть у нее чиста и теперь она может «быть свободной». Все так же лениво и тяжело она оторвалась от окна и, сварливо жужжа, полетела в угол комнаты в тень шкафа, где должно быть решила отдохнуть и обдумать на досуге план нового побега.

Петрович, все это время наблюдавший за безуспешными попытками заключенной вырваться на свободу, язвительно усмехнулся: «Нет, дорогуша, просто так от нас не сбежать! Для вашего брата за форточкой есть сетка, а для заключенных покрупнее – железные решетки за окнами».

Но представление окончилось, и надо было занять себя чем-то другим. Петрович перевел взгляд на экран монитора с разложенным там пасьянсом, потом на не разобранную груду папок с делами на рабочем столе и грустно вздохнул: ни первое, ни тем более второе его совсем не прельщало: «Послеобеденное время, имею полное право на отдых».

Этот час после еды всегда томил его. Вроде бы можно и расслабиться, но, откинувшись в кресле и позволив себе десять минут сна, он мог провалиться в тяжелую дневную дремоту минут на сорок и потом битый час приходить в себя, тупо соображая, словно с похмелья, собирая мысли в кучу. А этого он не любил, Петрович всю жизнь старался подходить к работе ответственно.

В это момент он услышал в коридоре тихое шуршание с хорошо знакомым отрывистым сопением. Мгновенно встрепенувшись, Петрович крикнул в приоткрытую дверь:

– Валабин!

Шуршание стало удаляться.

– Валабин, только не делай вид, что не слышишь! Мухой сюда! – крикнул он громче и, усмехнувшись этой фразе, посмотрел за шкаф, где в тени должна была отдыхать его крылатая затворница, которая, хоть и была связана своею сущностью с его последней фразой, впрочем, также не спешила предстать перед ним.

Наконец дверь приоткрылась, и некто, которого, видимо, звали Валабин, бочком, слегка позвякивая ведрами, протиснулся в кабинет:

– Заключенный Валабин по вашему приказанию…

– Хорош уже, – прервал его Петрович. – Садись давай и не громыхай, поставь ведра.

Валабиин с готовностью уселся на краешек стула, ведра поставил рядом, швабру приставил к столу, затем, взглянув на Петровича, нерешительно взял ее в руки. Петрович внимательно посмотрел на него. Со шваброй, вертикально торчавшей в руках, тот был словно солдат на посту, державщий ружье. Петрович усмехнулся. «Служил ли Валабин в армии? Да уж, тот из него еще солдат! Не помню, надо бы заглянуть в его дело». Он продолжал смотреть на Валабина своим оценивающим и, как ему казалось, пронзительным взглядом.

Тот все так же сидел на краешке стула с собачьей готовностью выслушать приказание начальства. Хотя, впрочем, глаз он не опускал и особого страха в них не было. Лет ему было около сорока, среднего роста, слега склонный к полноте, но здешняя диета держала его в «хорошей форме», с проседью в волосах, которые, несмотря на короткую стрижку, были волнистыми, и при соответствующем росте и стрижке, в свое время, наверное, даже придавали ему вид актера из телесериалов.

Какой там киноактер, мелкий мошенник он. Статья 159. Заурядная личность – миллионами «не ворочал». Но было у него одно замечательное свойство – знал он множество разных историй и рассказывал их не хуже любого актера (из их районного театра). Похоже, многое в жизни повидал. Или наслушался. Да и память, видимо, у него была не плохая.

– Слышь, Валабин?! – решил проверить его Петрович. – А ты знаешь, сколько ступенек на нашей центральной лестнице?

Тот посмотрел недоумевающе, затем, видно, до него дошло:

– Это типа как в «Шерлоке Холмсе»? Проверяешь меня, начальник?

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Петрович. – Холмса ты знаешь! Много книжек, что ли, в детстве читал?

– Нет, кино смотрел. А книжки люблю. Как там насчет библиотеки?

– Ты мне и без библиотеки уже по гроб жизни должен. Облегченные условия у тебя! Считай, как в санатории на курорте живешь, только лечебных процедур не хватает. Смотри доиграешься!

– Да я в натуре при понятиях, добро помню начальник, за мной не заржавеет! Все, что только не поперек правил, чтобы перед братвой по чести. Ты же меня не первый год знаешь, пустой базар не сею…

– Хорош уже, – прервал его Петрович, – строишь тут вора блатного, фармазонщик ты стриженный! Давай на русский переходи. Я и так устал ваши малявы переводить! Еще шкрябают, понимаешь, на «огрызках» почеркушки, будто на докторов их всех учили.

– Да ты что, переводчиком меня припрячь хочешь?

– Шутка так себе, – поморщился Петрович. – Прекрасно знаешь, чего мне от тебя нужно. Видишь, у меня время законного отдыха. Давай организуй одну из своих историй, только не слишком длинную, у меня времени мало осталось.

– А-а, ну почесать языком мы завсегда рады. Оно… это… как говорится, не мешки ворочать! – Валабин приставил швабру к столу и расслабленно откинулся на спинку стула. – Еще чайку бы мне, начальник, а то в горле пересохло.

Петрович налил в чашку кипятку из стоящего на столе чайника. Из стола вытащил заварочный пакетик, подтолкнул пачку сахара и ложку.

– Не, с сахаром не буду. А вот булочку бы к чаю?

Петрович молча вытащил пачку печенья и поставил ее на стол.

– Я уже и не знаю, кто у нас здесь кем командует, – пробурчал он.

Валабин взял пачку печенья, с кислой физиономией повертел ее в руках.

– Вот ты, Петрович, взрослый уже человек, а суешь в себя всякую гадость! У тебя ведь есть жена, теща, мама, слышал, жива и в здравии. Разве не могут они тебе напечь пирожков домашних или печенья?

– Да заняты они все, работают, их тоже пожалеть надо.

– Вот когда потеряют мужика своего в расцвете лет, тогда поймут, кого жалеть надо было! Ты ешь эту химию, а потом жалуешься: «Гастрит у меня от вас, скоро язва будет!» Обедаешь черти чем, – Валабин показал на ведро с мусором у стола, из которого, словно поднимавшееся на дрожжах тесто, пытались выпрыгнуть две пачки быстрорастворимой лапши. – Лень до столовой дойти?

– Да знаю я, что это редкостная дрянь! – отмахнулся Петрович. – И жена мне ее покупать не разрешает. Но, понимаешь, нравится мне эта гадость! Вот и позволяю себе иногда на работе.

– Да, слабые мы, люди, немощные человеки, – вздохнул Валабин, доставая печенье. – От питания, Петрович, все хвори, ну или большая их часть. Ладно, спасу тебя на этот раз. Отравлюсь за тебя этой химией.

– А ты что, у нас из этих, ЗОЖ? – ухмыльнулся Петрович, гадая, знает ли Валабин значение этой аббревиатуры.

– Здоровый Образ Жизни, считаю, что это хорошо, но я не из фанатиков. А вам, Александр Петрович, должно быть стыдно, что ленитесь дойти до столовой! Для ваших там неплохо готовят. Стейк вагю конечно не попробуешь, но котлеты по-киевски очень даже не дурны.

– Что еще за стейк вагю?

– Э-э! Я, смотрю, Петрович ты совсем не разбираетесь в деликатесах! Стейк вагю – это знаменитая японская мраморная говядина! – воскликнул Валабин. – Хотя, действительно, где ты мог ее попробовать? Один кусок стоит пол твоей зарплаты! В таких заведениях, я думаю, тебе не случалось отобедать!

– А ты сам-то обедал? – поинтересовался Петрович.

– Ну было пару раз, – вздохнул в ответ Валабин. – Мне тоже особо не почину, даже когда при лавэ… Хотя, когда ты сидишь в таком ресторане с бутылочкой красного «Домани лерой» и сыром «Олд форд»… – Валабин, задумавшись, потянулся в кресле, видимо, предавшись сладким воспоминаниям… Но быстро опомнился и принял прежнюю позу «внимательной готовности», сидя на краешке кресла.

– Тоже мне гурман нашелся, ты сейчас в другом месте «сидишь», – Петрович усмехнулся своей шутке, повертел в руках пластиковую вилку из обеденного набора. – А вот мне нравится китайская лапша, – упрямо повторил он, словно школьник, пытавшийся что-то доказать старшим, а по сути самому себе. – Ну а если мне захочется побаловать себя, то возьму бутылочку немецкого пива, только если хорошая скидка в супермаркете.

– Да слышал я от пацанов, где разливают это «немецкое пиво» с хорошими скидками! – воскликнул Валабин, но тут же понял, что необдуманно вторгся на территорию чужих «сладких грез» и быстро попробовал «переобуться на ходу»: – Да, немецкое пиво – это хорошо! Но это бездонная тема для другого разговора! А сейчас давай-ка «нарисую» тебе какую-нибудь историю для хорошего пищеварения! – он закатил глаза к небу, словно перебирая папки с файлами в своей голове.

– Только что-нибудь новое и интересное!

– Все новые темы – это старые схемы под свежим соусом! – философски заметил Валабин. – Ну вот, например, назовем ее «история с педофилом»…

Петрович чуть с кресла не упал:

– Ты придурок! Это что, по-твоему, история для хорошего пищеварения?! Хочешь, чтобы меня тут, наоборот, стошнило?

– Ну хорошо, хорошо, ступил я начальник! – Валабин вытянул руки перед собой, махая ладонями, словно пытаясь успокоить и вернуть Петровича в прежнее положение. – Тогда пусть будет «история о воспитании». У тебя же есть дети, Петрович?

– Пацан Серега и младшая Оленька. А у тебя Валабин, по-моему, две дочери?

– Да! Так что для нас, начальник, эта история будет вполне уместна! Кстати, – Валабин красноречиво помахал рукою, – хорошая еда там тоже будет!

– Ладно, валяй, – устало вздохнул Петрович и приготовился слушать.

***

Июль, ранний московский вечер. Метрдотель дорого столичного ресторана Лавр Ираклиевич, по обычаю стоя в углу у своего столика, внимательно осматривал зал. Посетителей было мало – впрочем, как и следовало для этого времени дня; основная публика начнет собираться позже.

У окна сидели две дамы: известная скандальная журналистка Латыгина со своей подругой – светской «львицей» Анжеликой Войновской. Это постоянные клиентки. Лавр Ираклиевич был хорошо с ними знаком. Они были из той категория клиентов, которые не первый год посещают их заведение. Он хорошо знал их, обращался к ним по имени-отчеству, а они зачастую звали его просто – Лавр.

И вообще Лавр Ираклиевич мог бы похвастаться знакомством со многими известными людьми, а также не известными, но зачастую решающими судьбы своих соотечественников. Ведь их ресторан посещали не только и даже не столько «звезды», а по большей части люди, которые предпочитали, чтобы их личная жизнь не попадала «на свет»: министры, генералы, политики, дипломаты.

Большинство из них могли не знать по имени своих сотрудников, с которыми они работали на одном этаже много лет. А вот к Лавру Ираклиевичу обращались по имени-отчеству, уже на второй или третий раз посетив их в ресторан. А часто просто – Лавр и обязательно на вы. Эти господа, привыкшие командовать с утра до вечера, – что, впрочем, входило в их служебные обязанности, – заходя в зал непременно старались поздороваться с ним за руку: «Здравствуйте, Лавр». Он любил сам подойти к каждому столику, рассаживая гостей поудобнее. А они, изучая меню, словно приклоняли перед ним свою голову: «Что вы сегодня посоветуете, Лавр Ираклиевич?»

Он перевел взгляд дальше, осматривая зал. Ближе к угловой стенке сидел мужчина лет тридцати пяти с мальчиком лет восьми. Наверное, отец с сыном. Мужчина склонился к мальчугану и, похоже, пытался заинтересовать его какой-то историей, но тот со скучающим видом ковырялся в фарфоровом блюдце с мороженым, и по всему было видно, что он просто изнывает от этого мероприятия. «Наверное, в голове у него был футбол с друзьями, – подумал Лавр Ираклиевич. – Или, скорее всего, компьютерная игра с новым уровнем, который он собирался пройти сегодня вечером».

Такая категория посетителей была редкой для их заведения. «Видимо, папаша, выбирал место больше для себя, чем думая о сыне», – усмехнулся метрдотель. На столе у них стояла бутылка вина, аккуратно завернутая в белоснежную шелковую салфетку, недопитый бокал и какая-то закуска. Лавр Ираклиевич не уделил особого внимания этому гостю. У них он видел его в первый раз (хотя лицо его показалось ему знакомым) и решил, что Иваныч – официант, который обслуживал их столик, вполне с ними справится. Тем более раз отец решил посвятить время сыну, то не стоит влезать в их личные дела, нарушая ауру семейного вечера.

Правда, вскоре после их прихода случился не большой инцидент. Приняв заказ, Иваныч поспешил к Лавру Ираклиевичу:

– Мне что-то не хорошо, Лавр, а этот господин, видишь ли, заказал вина и сыра…, – тут Иваныч неожиданно замолчал и схватился, за сердце, глубоко вздохнул, и попытался продолжить: – Самого лучшего говорит давай…, – он снова замолк тяжело дыша и потирая сердце.

Тут Лавр Ираклиевич заметил, что госпожа Латыгина вздернула ручку и требовательно защелкала пальчиками.

– Что-то нехорошо мне, Лавр… – повторил Иваныч, морщась и массируя грудь с левого бока. – …а у него, понимаешь, заказ серьезный, сомневаюсь я…

– Действуй на свое усмотрение. Справишься? – Лавр Ираклиевич, нахмурившись, посмотрел на старого приятеля. Они работали вместе уже почти тридцать лет. Из коллектива только Иванычу и, пожалуй, еще хозяину позволялось звать его просто – Лавр. И кое-что еще, разумеется!

– Давай сам, старый! И обслужи их «по высшему», как ты умеешь. Смотри, если будет плохо – лучше езжай домой, тебя кто-нибудь подменит. Часы потом отработаешь! – и, коротко махнув ему ладонью, что означало «Давай, действуй», Лавр Ираклиевич поспешил к столику госпожи Латыгиной. Их официант был занят, а он не хотел, чтобы дамы ожидали лишнюю минуту. Но те были рады именно его появлению. По всему было видно, что они были в приподнятом настроении:

– Ах, Лавр. Дорогой мой, Анжелика преподнесла мне такую идею! Точнее, новость. Можно даже сказать, историю. Это просто великолепный материал. Завтра же я приступаю к работе! Сюжет – бомба – из него можно выжать целую пьесу! Но, впрочем, ты знаешь, я их не люблю… Ну Волочковская, от нее я такого не ожидала! Ах, боже мой, о чем я! Но все это завтра, завтра! А сегодня нужно отметить эту новость! Дамы желают слегка покутить. Лавр, дорогой, посоветуйте нам бутылочку хорошего вина, желательно из того, что я еще не пробовала! Вы же хорошо разбираетесь, я знаю!

Лавр Ираклиевич скромно потупил глаза. Вообще-то по своей натуре он был равнодушен к алкоголю. Но за долгие годы работы в таком заведении ему поневоле пришлось иметь дело с хорошими винами. Оказалось, что вкус у него есть. Поставщики элитного алкоголя предоставляли бесплатную дегустации, это дало ему возможность, как говорится, «раскрыть талант», и он даже считался неплохим сомелье в известных кругах, что, в свою очередь, еще больше повышало его статус в глазах гостей.

– Осмелюсь вам предложить «Петер Мелкор». Мы недавно завезли несколько ящиков. Красное полусухое с очень тонкой фруктовой изюминкой, двухгодовалое, я уверен вы останетесь довольны!

Лавр Ираклиевич прекрасно знал вкусы своих постоянных клиентов, а также о том, кто и как относится к итоговой сумме в чеке. Хотя большинство из них были люди весьма состоятельные, но далеко не каждый мог, не глядя, оплатить тысячу долларов за бутылку, а ведь зачастую выпивалась далеко не одна за вечер. Да и тысяча долларов – это не самая дорогая цена за бутылку вина из тех, что хранились у них винном погребе.

Двухгодовалый «Петер Мелкор» действительно восхитительно хорош, и при цене в сто долларов за бутылку, был очень, очень достойным напитком.

– Самое то, что было нужно для госпожи Латыгиной сегодня вечером

Лавр Ираклиевич сомневался, что история из жизни известной артистки Волочковской, которую ей поведала светская сплетница Анжелика Войновская, стоит того, чтобы кутить на «полную».

– Я прикажу, чтобы вам принесли бутылочку. Очень достойный выбор. Я и так, мадам, хотел предложить вам его попробовать. Быстро расходится, боюсь, что уже скоро от нескольких ящиков ничего не останется, – тут Лавр Ираклиевич был действительно искренен. Двухгодовалый «Петер Мелкор» и ему самому очень понравился. Правда, он скромно умолчал, что в их коллекции есть «Петер Мелкор» 1982 года! Но это вино он лично вряд ли когда-нибудь попробует! Лавр Ираклиевич даже мысленно облизнулся. Оно, наверное, просто восхитительно! Но цена, цена! Это было вино из категории «далеко больше, чем тысяча долларов за бутылку»!

– К вину я бы предложил вам «Олд форд де нюри», нам только что завезли несколько головок. Прямо из Швейцарии!

– Ах, Лавр, вы меня искушаете! Он так дорог! – впрочем, она действительно была в прекрасном расположении духа. – А вы знаете, чем можно подкупить даму! – госпожа Латыгина шутливо погрозила ему пальчиком, на котором было колечко с довольно большим бриллиантом. – А впрочем, гулять так гулять! Прикажите нарезать нам немного! И еще что-нибудь легкое на десерт! Или о десерте мы подумаем попозже, Анжелика? – она с ветреным видом откинула голову, затем, опершись локтем о стол, подставила ладошку под подбородок и продолжила о чем-то бурно щебетать с госпожой Войновской.

Лавр Ираклиевич почтительно кивнул головой и, щелкнув пальцами, подозвал официанта. Все это время он краем глаза наблюдал за залом. Он видел, что Иваныч обслужил столик «отца с сыном». Затем он не то чтобы услышал, а скорее спиною почувствовал, что в служебном помещении происходит какая-то суета. Покончив с дамами, он поспешил туда, чтобы узнать, что происходит. Оказалось, что старому Иванычу стало плохо с сердцем. Тот, ссутулившись, сидел на стуле, мертвенно бледный, схватившись за грудь.

– Иваныч, как ты?! – спросил его Лавр. Тот пробормотал в ответ что-то не внятное. – Скорую вызвали? – он повернулся к стоящим рядом официантам.

– Да! – ответил один из них. – Я дал адрес, чтобы подъехали сзади, со служебного входа!

– Так, Семен, возьми на себя столик Иваныча. Видел, там сидят отец с сыном? А ты, Валера, останься с Иванычем здесь, дождись скорой, – отдав распоряжения, Лавр Ираклиевич поспешил обратно в зал. Там все было в порядке, кажется, никто ничего не заметил. Затем ему пришлось ответить на несколько телефонных звонков, принять заказы на вечер, записать бронь столиков. Когда, наконец, он смог освободиться и вернулся проведать Иваныча, оказалось, что того уже забрала скорая, которая, по счастью, проезжала в это время неподалеку.

Лавр Ираклиевич вернулся в зал к своему столику, придирчиво осмотрел зал: «Вроде бы все хорошо». Публика была все та же.

Эх Иваныч, Иваныч…

Когда Лавр Ираклиевич «по блату» попал сюда на работу почти тридцать лет назад, то Серега – Сергей Иванович, который был на пару лет старше, уже работал здесь. Остальной народ в коллективе был значительно старше их, поэтому, а может, еще и по родству души, они быстро стали друзьями.

Ах, какое это было время! Восьмидесятые! Их ресторан всегда был элитным, а при дефиците мест даже в обычном общепите их заведение было одним из самых престижных. Высокие круги были и будут всегда, в любом обществе, и им всегда необходимо особое обслуживание. Работа здесь, соответственно, была престижной, особенно в советское время. Ведь кроме хорошего «левого» заработка, это был также доступ к дефицитным продуктам. В конце восьмидесятых у людей появились не только большие деньги (конечно, не у всех, а у некоторой их части), но и возможность легально их тратить. Тут заработки просто «потекли рекой». Люди готовы были платить суммы, – за которые обычный советский человек мог целый год работать на своем заводе или НИИ, – только за возможность поужинать у них в ресторане!

Лавр в отличие от многих своих сверстников был рассудительным молодым человеком. Весьма приличные по тем временам деньги он не тратил на бесконечные кутежи и попойки, как многие его друзья. Однако он не страдал и от страсти накопительства. Будучи на хорошем счету, общаясь со своими клиентами, большинство из которых были людьми многоопытными, Лавр прислушивался к их советам, деньги вкладывал с умом. Когда пришло время дикой инфляции, он особо ничего не потерял в отличие от большинства своих сограждан. К девяностым, когда ему еще не было и тридцати лет, он уже имел хорошую квартиру в Москве, машину, удачно женился и, кроме всего прочего, мог похвастаться личным знакомством со многими «вершителями судеб» страны и даже мира! Он всегда выделялся среди своих «коллег»! Когда прежний метрдотель ушел по возрасту «на покой», его в тридцать лет назначали на эту должность.

Потом пришли девяностые! Настала возможность зарабатывать легально, не на дефиците, а просто рисуя ценник «от балды», не задумываясь, – их клиенты оплачивали любой чек! В стране появились предприниматели, которые просто ходили с сумками денег (карточек в то время еще не было). Появились и бандиты (точнее говоря, они были всегда), но в начале девяностых стало просто модно и даже престижно быть «братком», ходить в кожаной куртке, с короткой стрижкой. Впрочем, этих персонажей в их заведении практически не бывало. Были это в своей основе молодые люди с весьма непритязательным вкусом, которые любили погулять с шумом в заведениях другого толка, которые стали расти тут и там, как грибы после дождя.

Хотя Лавр и знал о некоторых клиентах об их истинном отношении и весе в криминальном мире, но официально это были весьма уважаемые бизнесмены из верхнего эшелона, в обществе которых не стеснялись обедать даже известные политики.

Хозяин, который появился к тому времени у их ресторана, оказался весьма толковым предпринимателем с хорошим чутьем. Он быстро понял, что просто задирая цены и продавая новоиспеченным нуворишам втридорога разные заморские деликатесы, далеко не уедешь. В борьбе с вновь открывающимися повсюду заведениями, в которые тупо вваливали баснословные деньги, обставляя их дорогущей мебелью, разукрашивая интерьер чуть ли не золотом, нужно было держать свою марку, по-прежнему оставаться не просто дорогим и престижным местом, а «своим», для «своей» публики! Хозяин докупил соседние помещения и подвал под дополнительные склады и винный погреб. Также был нанят известный шеф-повар из Европы.

Лавр Ираклиевич как нельзя лучше вписывался как важный штрих к общему интерьеру. К тридцати годам он имел уже весьма солидный вид, отпустил усы, голос его приобрел приятный баритон. Жена у него умерла рано, он оставался вдовцом с маленькой дочерью, и, видимо, какая-то печаль, но не уныние в глубине его глаз, придавали ему вид «мудрости не погодам», что также было примечательной чертой в его внешности. Большинство клиентов хорошо знали его, а главное, он имел с ними весьма доверительные отношения. В конечном итоге это послужило тому, что он был назначен метрдотелем.

Лавр Ираклиевич продолжал осматривать зал и своих посетителей, словно коршун со скалы наблюдает за лежащей перед ним долиной, готовый в любой момент сорваться вниз, если увидит неподходящее шевеление. Публика была все та же. Рядом со столиком отца с сыном сидела компания из трех человек. Пришли они раньше, чем родитель со своим отпрыском, но почему-то последний выбрал столик неподалеку. Мужчина совершенно не обращал внимания на шумноватую компанию, а Лавр Ираклиевич не возражал их выбору, он знал, что проблем от нее ожидать не стоит. Где же он все-таки видел этого господина?

«Нет, здесь его точно не было. Наверное, артист из какого-нибудь телесериала».

Лавр Ираклиевич жил один. Дочь его недавно вышла замуж, и жили они отдельно, так что вечера он часто проводил у телевизора. Хотя в новых артистах разбирался слабо, предпочитал смотреть спорт или старые фильмы. Но то, что этот господин не был из знаменитостей первого эшелона, он был уверен точно.

Взгляд его перешел на компанию за соседним столом. Это были мужчины в возрасте слегка за тридцать. Все трое чем-то похожи, в дорогих костюмах, галстуках, накрахмаленных рубашках. Видел он их здесь уже несколько раз, знал их только по именам: Андрюха, Вован, Леха – так они звали друг друга. Сразу ясно, что это закадычные приятели еще со школьных времен. Судя по обрывкам фраз и их общему поведению, было видно, что эти господа сделали карьеру в каких-то больших корпорациях, достигли топ должностей с многомиллионными зарплатами, но до сих пор еще по-детски удивляются свалившимся на них возможностям и ходят в такой ресторан просто потому что это круто – как в их детстве круто было сходить в первый открывшийся в Москве «Макдональдс». Тем более что отобедать здесь они могут легко себе позволить. Причем по тому, как они расставались с деньгами, явно было что они из частных, а не госкомпаний. Господа из последних были более тихими, глаза их чаще бегали по сторонам. Напоминали они ему чиновников из конца восьмидесятых, когда у тех появились большие деньги. Их перестали трогать – государство уже вовсю шло к капитализму, было не до них, – а в головах у них все еще оставалась память об ОБХСС и «народном контроле».

Нынешние чиновники были не те! Но что поделаешь, на дворе конец «нулевых», за двадцать лет они совсем привыкли к новой жизни, новым правилам и чувствовали себя как бояре. А вот те, кто были у руля госкомпаний, вели себя уже по-другому – государство взялось наводить в них порядок. Ну ничего, когда-нибудь и до господ из правительства руки дойдут.

А, в общем-то, Лавр Ираклиевич особо не интересовался политикой, просто по долгу службы он постоянно наблюдал за людьми, неплохо в них разбирался, и это было ему интересно. Часто клиенты, подвыпив и расслабившись, позволяли себе взболтнуть лишнего и откровенного в его присутствии… Впрочем, зная, что эта информация далеко не уйдет.

Эти же господа за крайним столом чувствовали себя вполне свободно и расслабленно. Заказы их были в целом не притязательны. Вообще-то, попить водку и поесть хорошего мяса они могли бы за гораздо меньшие деньги в каком-нибудь другом вполне приличном кабаке. Но, видимо, эти ребята уже прочувствовали свой статус! Побывали в разных странах, обедали в не менее крутых заведениях, на переговорах с большими людьми из большого бизнеса, летали на самолетах бизнес-классом, жили в дорогих отелях и, в общем-то, начали привыкать к своему нынешнему положению. Изысканные блюда они тоже попробовали, но в личной компании – это было видно – получали удовольствие от простой картошки с грибами с хорошей водкой под мясо. Пить они тоже умели, но будучи людьми умными, а другие не поднялись бы до этих должностей, как к этому не относись, лишнего шума не создавали, остановиться умели вовремя.

Лавр Ираклиевич знал их только по тем именам, по которым они обращались друг к другу. Они же, напротив, чуть ли не с первого дня звали его по имени-отчеству: природное чутье и годы карабканий по служебной лестнице научили их быстро и безошибочно определять, кто где главный и кого в компании нужно знать в первую очередь.

На сегодняшний вечер они уже прошли первую стадию обсуждений – «у кого как дела», стадию вторую – о проблемах в бизнесе, руководстве страны и в целом в мире и, захмелев, подошли к третьей – «личной» – стадии. Тот, которого, кажется, звали Андрюха, раскрасневшийся, со слегка выпученными глазами начал жаловаться:

– Ленка, а что твоя Ленка! Машину, говоришь, новую хочет, да фигня, Вован, купи ей – она и так у тебя золото, заслужила. Вообще не капризная. И не зря она еще со школы в тебя, дурака, вцепилась и тянет! Мне бы твои проблемы! Моя вот коза уже все соки из меня выжала. С этим разводом я скоро чокнусь!

– А не гонишь ли ты лошадей, Андрюха? – вступил в разговор Леха. – Что-то ты слишком горяч стал! Можешь сорваться с места в карьер, а когда остынешь – проблем уже кучу наворотил, потом год разгребать замучаешься. Это уже мешает твоей работе! Кто контракт с арабами чуть не завалил? Смотри, лучше десять раз подумай!

– Слышь, Лех, да ведь она в конец умом поехала! – лицо Андрюхи покраснело еще больше, глаза его чуть ли не выкатывались из орбит: – И ладно квартира, найду где жить, так ведь она общения с сыном лишить меня полностью хочет, вы понимаете?! И главное, нашла этого козла адвоката. Где она его только откапала? Такой цепкий, падла!

– Вот же стерва! – воскликнул тот, которого звали Вован. – А что ваш корпоративный «юрик»? Ты с ним общался?

– С Горюновым-то? Он, конечно, голова, юрист крутой! В корпоративных вопросах просто монстр, но, видишь ли, по бракоразводным процессам вообще никак. Правда, он дал мне номер своего приятеля, на завтра назначена встреча. Тот как раз известный адвокат по семейным вопросам. Очень серьезных людей «разводил», говорят, даже участвовал в процессе Рыболовлева!

– Да, громкое было дело! Ну а что Витек твой?

– А что Витек? Он еще маленький, а она мне уже две недели не дает с ним повидаться!

– Да, вот же стерва! – повторился Вован и разговор у них переключился на обсуждение того, какие же все-таки бывают бабы дуры. Иногда. По природе своей эти господа даже в личных беседах были не склоны категорично всех обобщать и все подряд склонять.

Мужчина за соседним столиком, все так же наклонившись над мальчиком, что-то ему рассказывал, а тот с кислой физиономией продолжал ковырять растаявшее мороженное. На столе стоял недопитый бокал вина и едва тронутая закуска. Мужчина встал:

– Мне нужно отойти. Ты может быть еще чего-нибудь хочешь – сока или колы? – мальчик замотал в ответ головой. – Ну хорошо, ешь пока мороженное, я сейчас, быстро вернусь. – И мужчина удалился в сторону туалета.

Мальчуган посмотрел в одну, затем в другую сторону, потом быстро встал и подошел к соседнему столику и молча уставился на трех приятелей. Первым его заметил тот, которого звали Леха. На семейном фронте у него было все в порядке, поэтому он больше молчал и слушал бурные рассуждения своих приятелей. Леха недоуменно посмотрел на мальчишку с верху вниз, тот наконец произнес:

– Я домой хочу! – тут его заметили двое других приятелей, они замолчали и уставились на него. Мальчик упрямо повторил: – Я хочу домой!

– И-и? – спросил Леха, глядя на него.

Мальчик, насупившись, молчал, тут в разговор вступил Вован:

– К нам домой?! – попытался он пошутить. Лицо мальчика начало сжиматься в плаксивую гримасу, стало ясно, что еще немного, и он не выдержит. Так и есть:

– Дяденьки, отвезите меня домой, к маме! – мальчик начал плакать.

Мужчины удивленно переглянулись. Леха склонился над ним:

– Тише, тише, пацан. Что случилось? Как тебя зовут?

– Витя. Я хочу домой, к маме, – и плечи его затряслись.

– Слышь, Андрей, его зовут Витя, как твоего сына! – сказал Вован. Андрюха вылез из-за стола, подошел к мальчику, присел и взял его за плечи:

– Малой, что случилось? Не бойся, рассказывай.

Тут возле них тихо, как приведение ,выросла фигура Лавра Ираклиевича:

– У вас какие-то проблемы, господа?

– Да вот у пацана что-то неладное, – ответил Андрюха, посмотрев на Лавра, потом снова повернулся к мальчику: – Давай, Витя, выкладывай, не бойся, мы тебя в обиду не дадим.

– Я хочу домой к маме и папе!

Тут Андрюха чуть на пол не упал, остальные удивленно переглянулись.

– А это тогда что за тип! Что ему надо?! – воскликнул Андрюха, лицо его стало пламенно-красным: – Почему ты с ним здесь?

– Он встретил меня после школы, сказал, мол, поехали ко мне, на чердак, к Карлсону, у меня новый большой аквариум, будем рыбок смотреть! А сам опять будет истязать меня и заниматься извращением, я уже знаю, это так называется! – тут он совсем разревелся и его начало трясти по полной – Андрюху вместе с ним.

– Так, кажется, у него начинается истерика. Семен! – Лавр Ираклиевич подозвал официанта. – Отведи-ка мальчика в комнату отдыха. Умой его, дай воды. В общем, надо, чтобы он успокоился. Борис! – он подозвал охранника, чья широкая фигура уже нарисовалась неподалеку в ожидании развития событий. – Так, Борис, вызывай-ка ментов!

– В отдел звонить или нашим? – пробасил тот в ответ, доставая телефон.

– Нашим звони, быстрее будут, пусть свой хлеб отрабатывают! – Лавр Ираклиевич повернулся к стоящим рядом мужчинам, обдумывая, что предпринять дальше. В любой ситуации он привык действовать хладнокровно, быстро принимая решения, но, признаться, сейчас он был несколько обескуражен. Трое друзей стояли рядом: двое нахмурившись, а третий – красный как рак, с выпученными глазами:

– Что за урод! Я его придушу на месте! – тихо зашипел Андрюха, он сжимал и разжимал кулаки, ноздри его раздувались, только что пар из них не шел.

– Тихо, тихо, Андрей, успокойся. Тебе сейчас только инфаркта не хватало! – попытался успокоить его Леха. – Сейчас менты приедут, разберутся, повяжут его. А мы не дадим ему смыться.

– Таких гадов убивать надо, клеймо на лбу выжигать! – Андрюха распалялся еще больше.

– Спокойно, господа, вначале нужно во всем разобраться, – Лавр Ираклиевич сам пытался оставаться спокойным.

И тут «на горизонте» появился мнимый отец. Он с удивленным видом подошел ко всей компании. Первую секунду все стояли молча, хмуро глядя на него, Андрюха с раскрасневшимся лицом, раздувающимися ноздрями походил на разгоряченного коня на привязи, разве что копытом не бил.

– Что случилось? – наконец произнес вновь пришедший.

– Случилось! – зашипел Андрюха, было видно, что он едва сдерживается. – Это мы тебя сейчас будем спрашивать, что случилось, урод ты недоделанный!

– Не понял? – мужчина удивленно посмотрел на Андрюху, затем повернулся к остальным. – А где Витя? Мой сын?

– Сын? – тут Андрюха окончательно взбеленился. – Ах же ты тварь! Педофил конченый, я тебя сейчас тут закапаю! – и он набросился на него, вцепился ему в шею, они оба кубарем повалились на пол.

Первым опомнился Леха и бросился их растаскивать. Но тут же получил в лицо локтем от Андрюхи, который в пылу борьбы уже ничего не соображал. Наконец появился охранник Борис, который в силу своих габаритов и соответствующей подготовки сумел растащить их в стороны. Заодно в процессе приложил слегка кулаком одного и другого.

Теперь он стоял между ними, словно рефери на ринге, с вытянутыми в стороны руками, держа обоих на расстоянии. Оба «бойца» тяжело дышали, смотрели друг на друга, кулаки их сжимались, Андрюха продолжал зло шипеть:

– Падла такая, мерзкий извращенец, я тебя прям здесь кончать буду»!

Лавр Ираклиевич обдумывал, что делать дальше. Он посмотрел в сторону стола, где сидели две дамы. Те молча взирали на все происходящее. Госпожа Латыгина достала и направила на них свой телефон, видимо, с намерением сделать фотографии. Лавр молча погрозил ей пальцем, и она в покорном согласии развела руками – простите! – и убрала сотовый на стол.

Тут в ресторан ввалились двое полицейских.

– Что у вас случилось, Лавр Ираклиевич? – спросил тот, что был с усами, повзрослее и поспокойнее, с погонами лейтенанта. Вторым был молодой сержант, он быстро вертел головой, словно сканируя происходящее, и нервно бил дубинкой по ладони.

– Вот поймали извращенца! – злорадно закричал Андрюха. – Совратитель малолетних!

– Вот этот? – сержант бесцеремонно ткнул мужчину в грудь дубинкой, довольно сильно, так что тот даже слегка согнулся, видимо, даже задохнулся на секунду, стал ловить ртом воздух, неспособный произнести ни слова в свою защиту.

– Этот самый! – шипел Андрюха. – Педофил проклятый!

– Что за бред! – обвиняемый наконец пришел в себя. Он отмахнул дубинку от груди и попытался ринуться в сторону обидчика. Но тут сержант ловко заскочил ему за спину и отработанным движением заломил ему руку. Тот аж согнулся пополам и застонал от боли: – Вы что творите, больно!

– Тебе сейчас еще не так больно будет! – закричал Андрюха и попытался ринуться к нему, но лейтенант, тот что постарше, с усами, молча вытянув руку остановил его. За другую руку его держал охранник Борис.

Наконец, у метрдотеля появилась возможность вставить слово:

Надо бы во всем разобраться, Олег Иванович! – обратился он к старшему полицейскому.

– Разберемся, Лавр Ираклиевич, – ответил тот, осматривая обвиняемого. – Ты полегче с ним, Вася.

– Да что тут разбираться, он хотел затащить мальчишку на чердак и заняться извращениями! – заверещал Андрюха, пытаясь опять вырваться из цепких рук Бориса: – Разбить ему «причиндалы» при задержании, чтоб потом и подумать ни о чем таком не мог!

– А что, это мы легко! – весело поддержал его сержант Вася и еще сильнее выгнул руку мнимому папаше – тот аж охнул от боли.

– Да вы что несете, тут кругом камеры! – воскликнул Лавр Ираклиевич

– А ничего, мы в сторонке, без камер, – и Вася свободной рукой с дубинкой, слегка огрел задержанного по шее: – Вы все видели, что он пытался оказать сопротивление!

И тут в зале появился мальчик Витя:

– Стойте, стойте! – закричал он и побежал к ним. Сзади него семенил официант Семен, виновато разводя руками: «Ну не уследил я!»

– Не бейте его! – Витя врезался в толпу: – Пожалуйста, не бейте папу!

В зале воцарилась немая сцена, все замерли в том положении, что находились. «Прямо как в мультфильме», – подумал Лавр Ираклиевич не в силах пошевелится и только водил кругом глазами.

– Какой такой папа? – выдохнул, наконец, Андрюха. – Ты же сказал, что твой папа дома?

– Дома мой новый папа, а это мой настоящий папа Женя! Он не с нами живет.

Сержант Вася молча отпустил руку задержанного. Даже попытался поправить его пиджак, когда тот разогнулся. Папа Женя слегка морщась от боли стал потирать плечо вывихнутой руки.

– Та-ак! – старший полицейский повернулся к компании трех друзей, грозно шевеля усами: – Это что за балаган?! В кутузку захотели?

– Да ведь пацан сам сказал, что он не хочет к нему, что он будет мучить его на чердаке и заниматься извращениями! Ты ведь сам так говорил, Витя?

– Да, я не хочу мучатся! – крикнул мальчик, глядя на отца: – Ты заставляешь меня поднимать гантели. И вообще я не люблю спорт, я хочу быть программистом! А еще ты записал меня на бокс, а я не хочу! И мама не хочет! Она сказала, что этот бокс – полное извращение!

Плечи папы Жени затряслись в приступе нервного смеха, он посмотрел на своих бывших обидчиков:

– А чердаком я называю свою квартиру, у меня мансарда на последнем этаже дома, – пояснил он. – Господи, сынок, что же ты молчал!

– Сегодня Колька должен прийти. Он достал диск с новой версией «Макс Пэйн». Мы хотели ее установить на мой комп. А ты ругаешься, что я все время играю!

Тут уже не выдержали остальные! Даже сдержанный Лавр Ираклиевич не мог удержаться от смеха. Краешки губ у него затряслись, он прикрыл рот ладонью, чтобы не растратить остатки важности своей персоны. Только Андрюха продолжал хмуро, исподлобья смотреть на отца с сыном.

– Поверить бы надо его документы, – побурчал он.

– Проверим. Что у вас есть с собой? – усатый лейтенант обратился к папе Жене.

– Вот, пожалуйста: паспорт, копия свидетельства о рождении, – тот вытащил из внутреннего кармана документы и протянул их полицейскому. Тот внимательно изучил и вернул назад со словами: – Действительно, все в порядке.

Несколько секунд все неловко молчали. Наконец, Андрюха, видимо, решивший, что следующий ход должен быть за ними, с видимым усилием выдавил из себя:

– Э-э, Евгений я должен принести свои извинения. Так нелепо получилось, но вы же слышали, как все было! Это просто какая-то «комедия ошибок»! Ведь мы хотели как лучше и пытались защитить вашего сына! Я надеюсь, инцидент исчерпан? Мы можем расходиться?

– А вот тут пока стоп, уважаемый! – старший полицейский ткнул палкой уже Андрюху, но довольно тактично: – Не все так просто. На лицо хулиганские действия. Опять же, нанесли моральный вред господину и ребенку. Побеспокоили «органы»! А как насчет материального вреда заведению? Лавр Ираклиевич, надо оценить. Что вы скажете?

– Я думаю, что господа смогут легко за все заплатить! Не будем усугублять ситуацию, – ответил Лавр Ираклиевич своим обычным размеренным тоном. Он опять был в привычной среде, решая маленькие проблемы своих клиентов. – Господа действовали из самых лучших побуждений. Не нужно официальных протоколов. Вы ведь не против, Евгений?

– Ну я не знаю. Пусть органы решают, как правильно, – ответил тот, пытаясь поправить свой костюм.

– Вам нужно возместить господину в полной мере! – добродушно решил усатый лейтенант. – Что бы они, так сказать, не имели претензий.

– Да, конечно, – воздохнув, согласился Андрюха. Краска стала спадать с его лица, газа вернулись в свою обычную орбиту. Он полез в карман и достал пачку денег, отделил несколько купюр и протянул их пострадавшему. – Вот, примите, пожалуйста, купите что-нибудь сыну. В знак наших искренних сожалений!

Папа Женя нерешительно взял деньги, вопросительно глядя на старшего полицейского.

– Что же вы жметесь? – лейтенант со знанием дела осматривал Андрюху. – Стыдитесь! У господина не только нервы, но и костюм поврежден! А также, возможно, они и физически постарадали! Вероятны и синяки! Не надо скупиться!

– Конечно, конечно, – Андрюха отсчитал из пачки еще несколько крупных купюр. – Вот, пожалуйста.

Здесь Лавр Ираклиевич решил, что пора уже ставить точку:

– Со своей стороны мы приносим свои искренние извинения от лица нашего ресторана. Надеюсь, вы понимаете, что произошло чудовищное недоразумение! И в качестве наших искренних чувств просим принять ваш сегодняшний заказ в качестве подарка! Мы надеемся, что вы останетесь нашим добрым клиентом, без черной тени воспоминаний о сегодняшнем вечере. Всегда с радостью ждем вас и ваших друзей в нашем ресторане!

– Ну что же, пожалуй, я должен простить вас, господа, за этот инцидент. Наверное, я тоже где-то был не прав, – примирительно ответил бывший обвиняемый. – Нужно больше уделять внимания сыну. Хорошо, давайте уже покончим с этим. Только позвольте, я допью – что-то в горле пересохло. Такое удивительно вкусное вино. – И он опрокинул недопитый бокал, вытер салфеткой губы. Затем снял фарфоровою крышку со стоявшего на столе блюда, взял шелковую салфетку производства известного французского бренда и завернул в нее «добрый» ломоть сыра, лежавшего на блюде. – Он просто обворожителен, мы доедим его дома. Прекрасный у вас ресторан! Я заказал, чтоб подали все самое лучшее, но вы просто превысили мои ожидания! Этот сыр и вино! Благодарю вас! – папаша учтиво раскланялся и, обняв сына за плечи, они двинулись к выходу. – Пойдем, сын, отвезу тебя домой. Во сколько должен прийти твой друг Колян?

Оставшиеся герои вечера стояли молча, глядя им в след. Наконец, когда двери за ними закрылись, Андрюха прервал затянувшуюся паузу:

– Лавр Ираклиевич, рассчитайте нас, пожалуйста. Наверное, нам тоже пора домой!

Усатый лейтенант решил, что это не так:

– Лавр Ираклиевич, вы осмотритесь на предмет повреждений. Я думаю, что вам не стоит стесняться и включить в счет, так сказать, затраты занекоторое беспокойство.

– Эти господа наши постоянные клиенты. В зале, слава богу, вроде бы все в порядке. Извините, что зря вас потревожили. Я обязательно упомяну о вас своему начальству, Олег Иванович, и попрошу о дополнительной премии. Вы как всегда прибыли очень быстро. Спасибо.

– Это наша служба! – лейтенант «взял под козырек», и полицейские удалились.

– А вам, господа, – Лавр Ираклиевич провернулся к компании приятелей, – мы должны быть признательны как ответственным гражданам, неравнодушным к чужой беде. Эм-м… – метрдотель старался быть максимально политкорректным, желание выругаться боролось в нем с чувством ответственности – нельзя терять постоянных клиентов. Он тщательно пытался подобрать слова, не перемежевывая их с матерными междометьями: – Господа, в будущем постарайтесь быть более сдержанными. Нужно все-таки прежде попытаться глубже разобраться в ситуации. Вы взрослые люди, не мне вас учить! Мы же всегда будем рады видеть вас в нашем ресторане! Семен, подай счет господам.

Официант протянул им кожаный блокнотик со счетом и, наклонившись к Лавру, стал что-то быстро говорить ему на ухо:

– Да, этот счет принеси тоже, – ответил ему Лавр Ираклиевич.

– Еще один момент, – он вновь обратился к компании приятелей. – Счет этого господина, которого вы так неловко потревожили, мы вынуждены добавить к вашему счету. Сами понимаете… – Лавр Ираклиевич выразительно развел руками.

– Да чего уж теперь, – пробурчал Андрюха. – Гулять так гулять.

К ним вернулся Семен, вид у него был несколько взволнованный. Официант подал метрдотелю бумагу со счетом. Лавр Ираклиевич взглянул на него. Даже он при всем своем бесстрастии не смог сдержать эмоций, лицо его дернулось, и брови поползли вверх:

– Однако! – только и смог он произнести.

– Да что там такое? Дайте взглянуть, – Андрюха вырвал счет из его рук, посмотрел на него: – Чего-чего? Не понял? – он поднес бумагу поближе к своим газам, словно не веря написанному. Лицо его снова стало краснеть, руки затряслись. На миг всем показалось, что сейчас он вновь взорвется! Но тут неожиданно Андрюха рассмеялся. Напряжение его сдулось, словно у воздушного шарика, который готов был вот-вот уже лопнуть, но тут из него стравили воздух: – Вот мы погуляли, пацаны! Учитесь как надо! – и он протянул счет своим приятелем. Те несколько секунд молча его изучали.

Лавр Ираклиевич в раздумье потирал свой гладко выбритый до синевы подбородок. Затем он быстро подошел к столу, взял в руки завернутую в салфетку бутылку и быстро скинув салфетку посмотрел на этикетку. Так и есть! В его руках была почти полная бутылка «Петер Мелкор» 1982 года! А хороший кусок сыра, который Папа Женя забрал с собой, судя по счету был куском от головки «Олд форд де нюри», доставленного сегодня утром прямым рейсом из Швейцарии!

Андрюха, продолжая заливаться смехом, стал осматривать пачку банкнот в своих руках:

– Пацаны, у меня тут и на один бокал этого вина не хватает! Придется вам добавить!

– У меня нет столько наличности с собой, вы принимаете карты к оплате? – Леха, вздыхая, спросил у метрдотеля.

– Ну, Андрей, круто мы сегодня посидели по твоей милости! На эти деньги мы могли бы в Мюнхен слетать, пива попить и на футбол сходить! – сказал Вован, обнимая Андрюху за плечи. – Ладно, брат, не парься. Какие наши годы! Леха, ты оплати, а я тебе потом перекину свою долю.

– А по поводу Мюнхена – это идея! Давно мы на выходные никуда не вылезали вместе, – откликнулся Леха, оплачивая счет в терминале. – Как насчет этих выходных? Давайте махнем к немцам на пиво, футбол посмотрим.

– А что, я за! – с готовностью согласился Вован. – Только без баб! Футбол – это святое! – и приятели направились к выходу, бурно обсуждая новую идею.

Лавр Ираклиевич задумчиво смотрел им вслед. Затем вновь перевел взгляд на драгоценную бутылку вина в своих руках.

«Пожалуй, я все-таки смогу попробовать «Петер Мелкор» 1982 года! – подумал он. – И выпишу-ка я себе немного «Олд форд де Нюри»! Гулять так гулять! Это вино действительно достойно лучшего».

– Семен! Убирайте со стола. Валера, свежие скатерти и приборы! Сейчас народ уже должен пойти! – Лавр Ираклиевич начал привычно отдавать приказания, вновь погрузившись в обыденную рабочею суету. Весь оставшийся вечер его грела мысль о предстоящем отдыхе перед телевизором, с хорошим фильмом, бутылочкой «Петер Мелкор» 1982 года, с несколькими дольками сыра «Олд форд Де Нюри» на закуску.

***

– Вот и все. Такая вот история, – закончил свой рассказ Валабин.

Некоторое время они молчали. Валабин держал в руках пустой стакан из-под чая, а Петрович продолжал вертеть в руках пластиковую вилку, задумчиво глядя на нее.

– Ну тут все понятно, – наконец произнес он. – Как ты говоришь, старая схема только под новым соусом. Устроить скандал и поесть на халяву за счет заведения. Еще и бабок умудрился срубить, – Петрович замолчал на пару секунд, продолжая раздумывать. – Но как-то все слишком сложно! Мальчишку надо привлечь. А если бы официанту не стало плохо? По шее, опять же, можно было получить по полной. Нет, слишком сложная схема кидалова!

– Почему же сразу «кидалово»? – Валабин, казалось, даже обиделся. – Что, по-твоему, отец с сыном не могли просто зайти перекусить, провести вместе время? Я же говорил, это история о воспитании. Ты вот, Петрович, давно сына куда-нибудь водил?

– Честно говоря, давно. Времени совсем не хватает. Он у меня тоже сидит в компьютере целыми днями.

– Ну вот видишь! Ладно, мне надо идти работу доделывать, – Валабин взял швабру и молча вышел.

Петрович задумчиво смотрел ему вслед. Потом он резко повернулся к монитору, стал быстро тыкать по клавиатуре, перебирая папки с личными делами:

– Валабин, Валабин… Вместе, говоришь, время провели, – бормотал он одновременно вслух. – Нашел. Валабин Евгений. Так, родился, учился. Ага, вот. Женат во второй раз, имеет в браке двух дочерей. От первого брака имеет сына 2001 года рождения, зовут Виктор, приводов не имеет, сейчас учится в институте, мастер спорта по боксу».

Петрович откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по столу

– Сын Виктор, учится в институте, мастер спорта по боксу, – повторил он и перевел взгляд на окно.

Муха вернулась к своим прежним попыткам вырваться на волю.

– Что, дорогуша, не всегда старые схемы работают? – усмехнулся Петрович. – Придумай что-нибудь новенькое! – муха, казалось, слушала его. Секунду подумав, она тяжело взлетела и, подлетев к столу, села на краешек монитора, вопросительно глядя на него выпуклыми глазами.

– Ну тебя! – Петрович лениво махнул на нее рукой. Муха взлетела. Покружила недолго и вернулась на монитор, вновь уставившись на него своими сетчатыми глазками. – Да ну нет, не может быть! – удивленно воскликнул Петрович. Потом, после некоторого раздумья, встал. – Ну пойдем, точнее, полетели. Если я тебя правильно понял.

Он подошел к окну, открыл створку и снял сетку.

– Давай, два раза предлагать не буду! – произнес он и отошел от окна. Муха медленно, не теряя достоинства, оторвалась от стола и, гулко жужжа, похожая на тяжелый бомбардировщик, вылетела на волю. – Вот тебе и старая схема, под новым соусом! – воскликнул Петрович, воткнул сетку на место и закрыл окно.

Потом он вновь уселся за рабочий стол, немного подумал. Затем бормоча что-то вроде «Да, надо больше времени уделять воспитанию», полез в интернет в поисках сайта, на котором можно найти информацию о том, какие детские спортивные клубы есть поблизости от их дома.