Песнь цветов [Йека Петрова] (fb2) читать постранично

Йека Петрова Песнь цветов

Посвящается всем детям,

которым сейчас страшно,

и всем взрослым,

которые всё ещё дети.

Если вечером, в сумерки, спуститься с самой вершины облаков, затесаться в стаю галок и с высоты любоваться пейзажами, можно увидеть городок с домами, стоящими хаотично, как попало, будто бы кто-то нечаянно выронил горсть семян, из которых они произросли. А если случилось так, что время зимнее, предновогоднее, обратит на себя внимание один-единственный дом — лавка рукодельников, украшенная венками и колокольчиками, сосновыми и можжевеловыми ветвями, фигурами птиц и зверей. По периметру дома сияют гирлянды, два стеклянных гнома стерегут крыльцо, а с крыши приветствуют гостей застывшая со вскинутыми руками Снегурочка и Дед Мороз с серебристым посохом. В самом же доме, совмещённом с лавкой, живёт и трудится дядюшка Фрол — ремесленник, мастерящий такие ладные игрушки, что на них охотятся не только дети, но и взрослые. Торгует дядюшка первоклассными принадлежностями: бумагой и глиной, бусинами и шарами, ножницами и карандашами, пряжей и заготовками. И если вам захочется смастерить для папы дом из пластилина, собрать игрушечный поезд для мамы, подарить воспитателю глиняных коней или свалять для бабушки валенки, то лучшего места не найти.

Когда очутитесь в гостях у Фрола, знайте — хозяин вас не отпустит без складной истории и полного живота. Напившись чая и наевшись пряников (а если пряники вам не по вкусу, возьмите леденцы), садитесь-ка на печь и приготовьтесь слушать. В этом краю каждому известно, что ремесленник рассказчик хоть куда! А если вы впервые в лавке рукодельников, дядюшка Фрол непременно принесёт с подоконника цветок в горшке, и тот вдруг затянет песню, какую из года в год в канун Нового года повторяют все волшебные цветы со всех подоконников мира.

В доме, что стоял не в центре и не на краю, а меж другими домами, не способными сложиться в улицу, проживали мальчик и девочка — Третьяк и Фаня. Бабушка, что их воспитывала, никогда, до этого самого вечера, с рассказа о котором заводится цветочная песнь, не смела бить детей, как бы гадко те себя не вели, и сколько бы шалостей не сотворили. Так было до тех пор, пока что-то не переменилось: на город не пало заклятие, и жителей никто не проклял, но… И в этом месте цветок перейдёт на куплет о цветочнице, что в середине ноября прошлого года обнаружила на своём крыльце монету. Откуда взялась — неизвестно, то ли метель принесла, то ли крошечные кудесники, живущие за самой вершиной облаков, случайно её обронили. «Серебряная, поди, — гадала Любава. — А может, медная». Она бережно завернула находку в платок и отнесла её в цветочный магазин: «Такая, — решила она, — заслуживает видного места: прямо тут, за стеклом прилавка». В тот же день забрёл в магазин старичок не из местных, с головы до ног укутанный, по виду — весьма состоятельный. Цветочница поинтересовалась, не потерялся ли господин, и тот, важно отряхивая пальто, признался, что заплутал, но благодаря светящимся в темноте фонарикам добрался до чу́дного местечка со всяческой канцелярией, заготовками и поделками.

— Вы не подумайте, что дом украшен, — пояснила Любава, пусть гость не выдвинул ни одного предположения. — Гирлянды Фрол повесил вместо маяка — ну, чтоб из каждого сугроба можно было лавку рукодельников увидеть! Месяц-то хмурый, и люди, как мотыльки, на всякие огоньки летят…

Но мысли путника больше не занимал обретённый недавно ночлег: он загляделся на пуансеттию в горшке.

— Я тоже интересуюсь цветами, — признался он. — Везу семена одного чрезвычайно редкого растения из Дании. Я собиратель редкостей.

— Правда? А что за семена?

— Вы о таких не слышали.

Загадочный посетитель погрузился в раздумья. Любава только надеялась продать ему гладиолусы или, может быть, розы, но тот обратил внимание на монету: снял шапку, надел очки, склонился над стеклом и начал что-то бормотать — как показалось цветочнице, на латыни.

— Это серебро! — гордо заявила она. — А может быть, медь.

Старик выпрямился, зачесал редкие волосы пальцами и твёрдо произнёс:

— Продайте мне её!

— Вы что, ещё и нумизмат?

— Продайте мне её! — повторил незнакомец, расстёгивая пальто. — Монета кудесников, что живут за вершиной облаков… о, моя вишня, моя соль, мой изюм!

— Вы покраснели. Вы хорошо себя чувствуете? Хотите воды?

— Скажите мне, сколько? Сколько хотите?

— Хочу… семена «одного чрезвычайно редкого растения из Дании»! И я отдам вам монету.

На другой день господин передал цветочнице все семена, и, счастливый, вернулся в свой край, где был, между прочим, большой знаменитостью. Там написал он статью о редчайшей монете мира, дарованной им местному музею, ещё больше прославился, да помер — с улыбкой на устах. Цветочница же думать забыла о необыкновенной монете, когда из первого семени, едва посаженного в землю, вырос цветок — и сразу запел! Она слушала с