Вокзал, перрон. Елка с баранками [Сергей Семенович Монастырский] (fb2) читать постранично, страница - 2

очертания нефтяных вышек.

Улетать планировали завтра, утром тридцать первого, но метель по метеосводкам местного аэропорта, прогнозировалась надолго. Как и нелетный режим.

С позволения руководства – вахта в таких условиях все равно не смогла бы работать – решено было уехать сегодня. На поезде. Аккурат тридцать первого к четырем часам дня он прибудет в Москву.

… За окном вагона проплывали зимние пейзажи, заснеженные ели клонили тяжелые ветки к земле, открывались вдруг белые поляны со стоявшими вдали сиротливыми деревеньками. Вахтовая бригада, занявшая почти весь плацкартный вагон, под стук колес выпивала, и вела тихие разговоры о семьях, о женах, покинутых уже месяц назад, да обо всем, что приходило в голову.

И от этой белой пустоты за окном, от разговоров о новогодних планах, Валентин вдруг опять ощутил, что все возвращается. То о чем он уже несколько лет назад забыл, и опять смутное беспокойство и тоска по чему-то наступающему начали лихорадить его.

Как и прежде уже не хотелось Нового года. Хотелось, чтобы он скорее прошел.

До Москвы оставалось пять часов. До новогоднего боя курантов тринадцать.

– Ничего, – подумал он, – продержусь как-то!

Поезд, скрипнул тормозами и остановился.

– Стоянка пять минут! – закричала проводница.

Никто не собирался выходить на этой крошечной станции, где кроме одноэтажного здания вокзала, да мерцающего вдали какого-то поселка, ничего и не было.

Но на этом заснеженном и печальном перроне была стоящая в ведре, маленькая, меньше метра пушистая елочка, увешанная вместо игрушек дешевыми конфетами, баранками, пряниками, в общем, видимо, всеми сладостями из местного сельпо.

Возле елки, прыгая от мороза, мужичок, зазывно махал руками.

– Открой дверь! – попросил Валентин проводницу.

– Так открыта.

– Продаешь? – крикнул Валентин.

– Конечно! И еще есть! – радостно откликнулся мужичок.

Валентин схватил куртку, нахлобучил шапку и выскочил на перрон.

– Стоянка пять минут! – опять крикнула проводница.

– Сколько? – подбежал Валентин к мужику.

– Сто рублей, – опасливо ответил мужик.

Валентин уже доставал сотню из кошелька.

– А хочешь, я сейчас еще лучше принесу, вошел в азарт мужик.

– Откуда принесешь?

– Да, вон, в вокзале стоят. Чтобы не померзли.

– Давай! Я сам посмотрю, Только быстро!

– Беги за мной! – крикнул мужик и помчался к дверям вокзала.

Валентин нырнул в открытую мужиком дверь и…под треск провалившейся доски моментально провалился вниз.

– Мишка!– закричал кому-то мужик, – я тебе сколько раз говорил,– треснет когда-нибудь эта доска!

Вышел толстый Мишка, видимо единственный здесь служащий.

– Ах ты, черт! – закричал он, подавая Валентину руку, чтобы вытащить.

Но, вытащить не удавалось. Видимо сломанная доска зацепила обо что-то провалившуюся под пол ногу.

Мужики, матерясь и кряхтя, ломом растаскивали соседние доски.

Поезд к тому времени умчался за горизонт.

Обложив мужиков матом, Валентин с тоской стоял на пустом перроне.

– Слышь! – робко постучал ему в спину толстый Мишка, – вещи у тебя там остались?

– Остались, – не оборачиваясь, – зло ответил Валентин.

– Сопрут! – вздохнул Мишка. – Давай-ка лучше, по моей связи, если она до машиниста достанет, предупредим его на счет вещей.

– А потом связь не достанет?

– Не достанет. А у нас здесь и мобильник без всяких усилителей не берет!

– На вокзале усилитель есть? Я сейчас со своими ребятами из вагона свяжусь!

– Зачем он нам на вокзале?

– Кое-как, дозвонились до поезда. Связались с проводницей, та с вахтовиками.

Сквозь треск колес договорились, что вещи на такси завезут Валентину домой, заодно и жене о его беде расскажут.

– Да, поздравьте ее! – кричал Валентин, – скажите, что завтра первым поездом приеду.

Первый поезд до Москвы, как он уже узнал от Мишки, который останавливается на этой захолустной станции, будет только завтра утром.

А завтра уже будет первое января.

– Здесь пережду! – сказал Валентин Мишке.

– Ну и зря, – посочувствовал Мишка, – все же Новый год. До ночи далеко, сейчас,– он взглянул на часы, – только четыре. А до утра еще дольше.

– Гостиница есть? – спросил, надеясь на чудо Валентин.

– Какая здесь гостиница! Поселок то три человека. А до райцентра километров двадцать. Там есть.

Он потоптался виновато.

– Я понимаешь, к себе бы тебя взял, да у меня мал, мала меньше, а квартирка то две комнаты!

– Колька! – крикнул он стоявшему в углу мужичку, – возьми человека, устрой к кому- нибудь.

– Сей секунд! – обрадовался мужичок, чувствуя, что во всей этой истории он виноват, и подхватив елку, потянул Валентина за рукав.

– А елку-то зачем? – удивился Валентин.

– Так ты же ее купил!

Поселок начинался с развалин бывшей дворянской усадьбы, от которой сохранились лишь старая липовая аллея, да полуразрушенный дом, в котором, как объяснил Колька, жила раньше дворянская прислуга.

Но, дом и сейчас оказался жилым. Проходя мимо, Валентин заприметил