Собака по имени Шурик [Василий Петрович Скорохватов] (fb2) читать онлайн

Василий Скорохватов Собака по имени Шурик

Предисловие

Данная история об одной собаке, которая неожиданно вошла в мою жизнь и до сих пор, везде и всегда, где бы я ни был, не покидает меня. Она накрепко поселилась у меня внутри, где-то очень глубоко. Не сказать, что просто в голове, нет. Где-то намного глубже…

Эта собака появилась, с одной стороны, неведомо откуда, с другой – возможно, просто потерялась, или кто-то её приютил, а затем бросил на улице. Тайна её появления остаётся загадкой, ей и останется навсегда. Будем говорить, что просто появилась. Однажды появилась и уже никогда не уйдет!

Я постараюсь передать в своей истории то, как эта собака появилась в моей жизни и чем она заслужила вечное место в моей душе, как она на протяжении долгих лет удивляла, заслуживала внимания и поощрения, трогала сердца и души, заставляла проникнуться к ней и отдавала всю себя нам…

Кому-то эта история покажется неинтересной, а кому-то, может, понравится. Я не могу об этом судить, так как описываю часть своей жизни. Ту часть, которую я должен описать, поскольку она не покидает меня. Те годы из моей жизни, на которые в неё вошла эта замечательная собака и, как говорилось ранее, уже никогда из неё не уйдет…

Он появился ниоткуда!

С небес его сам бог послал!

И это маленькое чудо,

Однажды папа повстречал!..

Тем чудом был щеночек малый.

Потерян, загнанный в тупик,

Покрытый осени следами

Щенок совсем уже поник…

Но оказался в это время

На нашем жизненном пути!

Верней, сначала на отцовском,

Чтоб в жизнь мою затем войти!

Сидел под самыми дверями

У папиного гаража!

Тот миг не описать словами,

Как был он грязен и дрожал!..

Но, несмотря на вид свой жалкий,

Щенок на папу посмотрел,

И тут уж не ходи к гадалке,

Бросать щенка отец не смел!

Мой папа, время не теряя,

Щенка к себе в гараж пустил,

Ещё пока совсем не зная,

Как всё же верно поступил…

Глава I. Появление

Одним осенним будничным утром мой отец Пётр как обычно пошёл на работу. Это было совсем непримечательное утро, то самое «как всегда». Работал отец тогда водителем в коммунальном хозяйстве нашего посёлка Пижанка, что является районным центром на юго-западе Кировской области. Возил одного, из каких-то там начальников. Как сейчас помню его «Москвич» сорок первой модели цвета лазури. Этот «Москвич» стоял в гаражном комплексе на территории коммунального хозяйства.

Территория гаражного комплекса была спереди обнесена забором и воротами. На территории находились правая и задняя части главного здания коммунального хозяйства, восемь спаренных гаражей и будка охранника. Территория находилась на возвышенности, поэтому задняя часть гаражных боксов не нуждалась в заборе. Остальная часть территории была обнесена сплошным деревянным забором. Однако со стороны последнего гаража в заборе была проделана дыра, ну как дыра?! Просто убраны две доски и протоптана тропинка. Сделано это было для удобства ходьбы, так как за забором стояли жилые дома, а с другого бока гаражного комплекса была почта. Зная наш ленивый народ, ему ничего не стоило проделать эту дыру, нежели сделать лишний круг.

Мой отец, крепкий коренастый мужчина среднего роста, подтянутый недавней службой по контракту в Таджикистане, но парадоксально почти всегда расслабленный, как обычно шёл вразвалочку с распахнутой курткой, и его светлые длинные зачёсанные назад волосы не укрытые головным убором развевались на ветру. На подходе к соседствующему с заборной дырой гаражу он увидел у самых дверей маленького щенка. Щенок был чёрного цвета с грязно-белым галстучком на грудке, ушки у него были вяло повисшие, а хвост палкой висел книзу. Щенок был покрыт всеми следами осени и в том числе сухим репьём. Под этой маскировкой трудно было разглядеть принадлежность щенка к какой-либо породе.

Папа подозвал его к себе, щенок с опаской медленно к нему подполз. Папа присел к щенку и погладил его. Для щенка это, возможно, было ещё первое прикосновение руки человека. Для него оно было пронзительным до глубины, щенок не мог сдержать эмоций и завилял висячим усыпанным репьём хвостиком. Взгляд бродяги был довольно глубоким, что было показателем ума, но сильно измученным. С момента прикосновения руки человека в его взгляде блеснула улыбка, которая послужила входным билетом в гараж. Этот гараж стал первым домом для щенка.

Глава II. Первый дом

Наш дом каким бы ни был,

Он навсегда для нас родной!

Куда бы путь ни выпал,

Не разлучить нам дом с душой…

Папа зашёл в гараж и позвал щенка. Щенок вошёл за ним легко, без особой боязни и медлительности, потому что изрядно измотался и замерз. Было утро, поэтому внутри не было такого сильного гаражного запаха, который стоит в воздухе после рабочего дня, когда все машины, пропитанные запахами выхлопных газов, топлива, жженой резины и всяческими другими запахами производства, возвращаются на своё место «ночёвки». Именно эти стойкие гаражные запахи в будущем стали для щенка одними из основных ненавистников, которые оставались с ним на протяжении жизни. Но это были запахи его дома. Того первого дома, в котором он обрел крышу над головой, тепло, пищу и своего человека.

Гараж внутри был соединен с соседним. Был один гаражный бокс, но с двумя воротами, а между ними было небольшое условное разделение. С «Москвичом» соседствовал ещё и грузовой автомобиль ГАЗ-53, так называемый «ГАЗик». Шофёры сами ремонтировали технику, поэтому вокруг валялось множество запчастей, окрашенных мазутом, как подобает настоящему казенному гаражу. На отцовской части гаража, с правой стороны от входа, стоял давно уже потерявший свой статный вид, если он его когда-то и имел, диван. Он стоял у кирпичной стены, украшенной экспозицией из мазутных отпечатков пальцев шофёров, советских плакатов и неприличных постеров 90-ых. Напротив дивана стоял такой же старый стол, украшенный следами ножей и мазутными пятнами, и несколько соответствующих дивану и столу стульев. За данной мебелью мужики проводили время свободное от работы и отдыхали после неё. Играли в домино, карты, вели беседы и выпивали по «стопочке чая», когда по поводу, а когда без. Эти пьяные посиделки стали еще одним ярым противником щенка, которые глубоко засели у него в памяти и в дальнейшей жизни играли значимую роль. Так как во времена этих посиделок кучка мужиков выпивали, то щенку порой изрядно доставалось. Ну что может пьяному человеку взбрести в голову?! Да что угодно! Когда припадет тумаков, нипочем зря, когда на хвост или на лапу наступят, в общем всякое бывало… бывало, что эта кучка пыталась и щенка поить! После чего щенок невзлюбил всё, что с собой несёт запах алкоголя и перегара.

После множества подобных пережитых событий в его первом доме, щенок стал бояться всех людей, которые приходили в гараж, и находил своё спасение под старым диваном. Стоило кому-нибудь войти в гараж, как щенок мигом устремлялся под диван и сидел там долгое время, пока не находил повод выйти оттуда. Не боялся он только папы, так как он был его единственным другом. Тем, кто его приютил и тем, с кем он уже никогда и ни за что не расстанется, по крайней мере, по собственной воле.

Глава III. Первая встреча

Была осень 1995 года. Та осень, в которую появился щенок и впервые вошёл в нашу семью. Семья у нас небольшая: папа, мама, мой старший брат и я. Мне шёл пятый год, а мой брат Женя старше меня на 6 лет.

Отец вечером пришел домой и рассказал о щеночке, но только Тане – нашей маме. Мама любит домашних животных, но, после достаточно большого опыта их содержания, ей не хотелось заводить собаку. Они с папой решили, что нам пока не стоит рассказывать про щенка, чтобы мы не запросили его домой.

Жили у них и кошки, и собаки. Последнее из жившего у них домашнего животного была папина собака Шарик. Её случайно застрелил какой-то мужик в посёлке, так получилось из-за того, что в то время разрешалось отстреливать диких собак, за это даже давали вознаграждение, а у Шарика в тот день не было ошейника, но это другая история…

Шарик, конечно не был домашней собакой. Он был довольно больших размеров, но его держали дома. Это был ещё старый двухквартирный деревянный дом. Так как Шарика держали дома, маме поднадоели грязь, которую он тащил с улицы, и постоянная повсюду шерсть.

Тот пёс был умный, папа его сильно любил, а Шарик оправдывал преданностью содержание в доме.

Незадолго до моего рождения папа с мамой и Женей переехали в другой дом. В моей жизни ещё никогда не появлялись домашние животные. Когда родители рассказали о щенке, то мы с братом непременно запросились с ним познакомиться. Родители были не против, но, естественно, остерегались того, что мы запросим щенка домой…

На следующий день ближе к концу рабочего дня мы с братом собрались и побежали к отцу на работу, то есть в гараж. Папа встретил нас на улице. Когда мы вошли в гараж, щенок сразу почуял запах, незнакомый ему ранее, но чем-то напоминавший запах его хозяина. Он ещё не знал, что мы были детёнышами его хозяина и поэтому не имел основания доверять нам. Как только щенок почуял дуновение нового, хоть и странно знакомого запаха, он параллельно порыву ветра из открывшейся двери инстинктивно рванул под диван. Мы заметили его испуг, но всё равно пытались пробраться к нему в крепость. Так как диван стоял практически вплотную к стене, а щенок забился в самый дальний угол, то крепость оказалась для нас непреступной. После наших тщетных стараний папа начал подзывать щенка, он его никак не называл, просто подзывал его звуками, какими обычно подзывают собак. Щенку и не нужны были его слова, он и так понимал, что хочет хозяин и должен был подчиниться, так как щенка звал его человек, хозяин и единственный друг. Щенок начал потихоньку с опаской выползать из-под дивана. Выползая, увидел нас с братом, стоящими рядом с его хозяином. Только сейчас он смог нас разглядеть. Щенок не чувствовал от нас никаких ненавистных ему запахов. Ему понравились новые запахи. От нас не пахло машинами, а главное не пахло алкоголем, не было двух запахов – его злейших врагов. Щенок понял, что нас не нужно бояться и решил больше не прятаться, но не собирался полностью доверяться нам, так как он был предан только одному – его спасителю от голода, холода и одиночества.

Мы в свою очередь впервые увидели щенка, так как не успели его разглядеть, когда вошли. Увидели этого черныша с повисшими ушками и прямым хвостом. От грязно-белого галстучка на груди под действием гаражной жизни остались только слегка заметные очертания. Репья на нём уже не было, взгляд был умный, но испуганный и жалостливый. Выглядел он уже не так, как представился нашему отцу.

Мы с братом бросились хватать щенка на руки и гладить, чем ещё сильнее напугали его, а затем добились доверия и щенок не стал противиться. По тому, как мы разговаривали друг с другом и папой, щенок понял, кто мы и кем приходимся его хозяину. Прикосновения наших рук казались щенку нежнее прикосновений его хозяина, он почувствовал детскую любовь к животным и так же улыбнулся нам глазами и завилял хвостом, как когда-то впервые своему хозяину. Щенок чувствовал, что мы не желаем ему вреда, и ничто не мешало ему довериться нам. С этого вечера наш щеночек нашёл себе двух новых друзей.

Глава IV. Новый дом

С момента нашей первой встречи мы стали часто бегать к папе на работу повидаться со щенком. Иногда с нами ходила мама, она так же познакомилась с ним, как и мы. Несмотря на его пугающий вид, щенок ей тоже понравился. Мы всё чаще и чаще стали просить взять щеночка к нам домой, и тщетны были усилия родителей убедить нас в обратном.

Вот и настал тот день, когда мы пошли втроём с братом и мамой к папе в гараж, под конец рабочего дня, полные решимости забрать щенка к себе домой. Всей семьёй мы шли обратно домой. Нас теперь уже было больше. К нам добавился новый член семьи, а стал он членом нашей семьи уже с того момента, когда мы шли домой и решили дать ему кличку! С кличкой долго не мучились, а дали ему простую банальную для собаки кличку – Шарик. Возможно, в честь предыдущей собаки, но мы все были единогласны во мнении.

На улице уже выпал снег. Пока Шарик бежал в свой новый дом, правда он ещё не знал, куда бежит, извалялся в снегу и с виду стал чистеньким. На груди появился белоснежный галстучек, и шерсть стала поблёскивать.

Мы подошли к дальнему от дороги подъезду одного из первых двухэтажных многоквартирных кирпичных домов, построенных в нашем посёлке. Дом состоит из двух подъездов по 8 квартир в каждом.

Мы вошли в подъезд. Шарик не знал куда идти, и мы взяли его на руки. Мы поднялись на второй этаж, и сразу справа была входная дверь в нашу квартиру под счастливым номером 13. Мы отперли дверь и вошли внутрь. Отпустили Шарика, он, недолго думая, начал бегать по всей квартире, несмотря на его былую скромность и пугливость. Он почувствовал, что ему дали на это разрешение, и началось его путешествие по квартире. Естественно, Шарик при своём путешествии по новому дому не понимал, что и где стоит и что это такое. Щенок стоял в прихожей, увидел длинный коридор, левая стена которого была сплошная, без проёмов. Он побежал, как только увидел справа проход после примерно метровой стенки. В проходе, по его правый бок, были две двери в раздельный санузел. Этот проход заканчивался дверным проёмом на кухню. Шарик вбежал в кухню. Кухня была очень маленькая. Слева он увидел стенной шкаф и обеденный стол. Посмотрел прямо – увидел окно. Повернув голову вправо, щенок увидел кухонную плиту, из-за которой ему уже не было видно ничего больше. Он пробежал немного вперед, заглядывая за плиту. Когда Шарик из-за неё выбежал, то увидел кухонный стол-тумбу и сверху два шкафчика. С правого бока от стола-тумбы была раковина. Между раковиной и плитой был небольшой промежуток, с полметра. Шарик прибежал обратно в коридор. Примерно в середине коридора справа он увидел дверной проём в нашу с братом комнату. Он, несомненно, вбежал туда. В дальних углах нашей с братом комнаты стояли две кровати вдоль боковых стен, с краёв от окна. У меня была детская небольшая кроватка, у брата полутороспальная кровать. Перед кроватью брата был стенной шкаф. А перед ним были прибиты к стене самодельные вешалки для верхней одежды, занимавшие всё пространство до самой стены с дверью, которые Шарик увидел, когда заглянул за дверь. За кроватью брата, между ней и окном, стоял кухонный стол, но он был приспособлен под рабочий. За этим столом брат делал уроки, а когда наступали моменты лени, то просто разрисовывал клеёнку на нём. Стена у брата над кроватью и столом была украшена постерами с персонажами боевиков. Перед моей кроватью стоял книжный шкаф, у которого стёкла дверок были украшены наклейками с кадрами из фильмов, а перед ним большой лакированный трёхсекционный шифоньер, упирающийся в стену. Шарик пробежал вдоль всей нашей комнаты, всё осмотрел и вернулся назад в коридор. Спереди коридор заканчивался дверным проёмом в большую комнату, так называемый зал. Шарик вбежал в проём. Слева был ещё один дверной проём, который вёл в родительскую спальню. В зале, напротив входа, стоял трельяж, справа от него почти во всю длину комнаты лакированная мебельная стенка. На боковой стене, как и в нашей с братом комнате, было окно. Напротив мебельной стенки стояли два кресла и диван, а между креслами маленький раскладной журнальный столик на колёсах. Над диваном висел ковёр, тогда была мода на такие украшения интерьера (плюс хорошая шумоизоляция от нашей с братом комнаты). Щенок пробежался так же по всей комнате, всё это осмотрел и рванул в родительскую спальню. При входе в родительскую спальню напротив себя Шарик увидел окно, слева от входа комод, трехсекционный шифоньер (немного другой планировки), за шифоньером старый холодильник (так как на кухне его некуда было ставить). Напротив комода и шкафа стоял стол и кровать родителей. Этой кроватью щенок закончил своё путешествие. Шарик с разбегу запрыгнул на кровать и улёгся на ней. Ему это, конечно, «сошло с рук», кровать была укрыта покрывалом, и щенок был чистеньким, но, по крайней мере, нам так казалось…

Во время путешествия Шарика по новому дому мы с интересом следили за его поведением и радовались его любопытству и смелости, несмотря на то, каким он был трусом до этого. По окончании его путешествия мы посмеялись и стали играть с Шариком прямо на кровати родителей. После мы решили его накормить. Естественно, появилась потребность где-то ему соорудить личную «столовую». Его «столовой» стал тот самый полуметровый проход между раковиной и плитой на кухне. Поставили ему там какое-то блюдо, налили молока и дали что-то поесть.

Со временем, там же, на пол постелили клеёнку и ещё одну прикрепили к стене между мойкой и плитой. Так как когда Шарик ел, то оставлял много брызг на стене.

После своей трапезы он ещё несколько раз побегал по квартире и поиграл с нами.

Ещё не настало время ложиться спать, но мы с братом уже начали спорить, с кем из нас будет спать Шарик. Естественно, в споре друг другу мы не уступали, и родители решили, что Шарик будет спать на их кровати. К тому же маме нужно было идти на работу в ночную смену (она работала медсестрой в хирургическом отделении), а папа, когда мама уходила в ночную смену, чаще спал на диване в зале перед телевизором. Утром родители пожалели о своём решении…

Шарик после стольких новых событий спокойно лежал на кровати и, наверное, уже догадывался, что это его новый дом! Что теперь у него новые друзья! Что у него появилась семья! Своя «столовая»! Тёплая кровать! Постоянная любовь и ласка! Он был счастлив!

Утром мама пришла с работы. Это точно был выходной, так как мы ещё спали, щенок спал возле дивана хозяина. И мама решила несколько времени поспасть после ночной смены. Расправила кровать, легла, но не тут-то было! От чувства, что кто-то ползает и прыгает по ней, мама соскочила с кровати, раздвинула шторы, пригляделась и закричала! Проснулись все! Оказалось, у Шарика было немереное количество блох! Блохи были по всей кровати! Эмоциям не было предела!.. Папа собрался, схватил Шарика и понёс его в гараж.

Шарик понял, что его возвращают обратно, но никак не мог понять зачем. Что он такого сделал?!

– Неужели хозяин только на одну ночь брал меня к себе в этот прекрасный новый дом?! Я не хочу уходить! – читалось во взгляде щенка.

Папа принёс его в гараж, ссадил с рук. Можно только догадываться, какой печальный взгляд был у Шарика в этот момент…

Щенок опять бросился под диван и просидел там, пока его хозяин не пришёл обратно. Когда папа вернулся в гараж, то он набрызгал в большой пакет дихлофосом и посадил туда Шарика, закрепив пакет на шее так, что снаружи оставалась только часть головы. После чего ни одна блоха не осталась в живых. Даже блохи, которые оставались на голове, погибли от стойкого запаха на шерсти. Затем папа напоил Шарика растительным маслом для профилактики глистов, что с трудом ему удалось. Шарик с ужасом всё перенёс, совершенно не понимая, что происходит.

Несмотря на то, что Шарик был уже освобождён от блох, мама была против его возвращения домой. Ей хватило этого опыта, да и нужно было время, чтобы избавиться от стойких запахов, которые сопровождали Шарика.

Женя часто находился у отца в гараже, особенно когда ломалась машина. Он любил наблюдать за ремонтом и помогать, его тянуло к технике. Я был ещё мал, и меня с собой он не брал. Теперь брат стал чаще бегать в гараж, где виделся с Шариком и играл с ним. Шарик стал к нему привязываться. Брат прибегал к папе, брал с собой Шарика и выходил с ним на прогулки. Я, конечно, этого не знал. Иначе бы не отставал от него ни на минуту. Брат бегал с Шариком по всему посёлку. Жене шёл уже одиннадцатый год, и он свободно один ходил гулять куда захочет. В те времена даже и подумать не могли присматривать за таким большим ребенком, в нас рано воспитывалась самостоятельность, и в таком небольшом посёлке как наш все прекрасно знали друг друга. Не было таких опасностей, которые сейчас встречаются на каждом шагу.

Как-то раз Женя как обычно прибежал к отцу, взял Шарика на прогулку и пошли они через тот проход в заборе слева от гаража. Тропинка выходила на улицу Колхозную. Если идти по ней вверх, то за перекрёстком в третьем доме жила наша бабушка, к ней мы вернёмся в своё время. Они же с Шариком направились вниз по улице. Вниз ведёт большая гора, которая заканчивается берегом реки одноимённой посёлку. Лёд в это время уже встал на реке, а бегать по реке любили все ребятишки. Вот и Женя с Шариком отправились в злоключения по речке, несомненно, их нашли…

Шарик впервые увидел реку. Он уже знал, что такое снег, но даже не догадывался, что такое лёд, пока не выбежал на перекат и прямым ходом не угодил в проталину! Шарик рухнул под лёд, в прожигающую до костей холодную воду! Брат был не близко, но видел происходящее! Он перепугался не на шутку! Побежал к Шарику! Возможно, их обоих спасло от неминуемой смерти то, что Шарик был маленьким. Когда Шарик в панике стал карабкаться, цепляясь за края льда, то лёд под ним не ломался, и Шарику чудом удалось вскарабкаться на выдерживающий его лёд! Шарик сразу побежал навстречу моему брату! Если бы только Шарик этого не сделал, то брат, от испуга не думая, бросился бы к нему на помощь и лёд бы уже их обоих забрал под себя! Брат сунул сырого щенка за пазуху и помчался к отцу в гараж! Таким образом они обоюдно спасли друг друга, сами того не понимая. Думать и тому и другому было некогда, да и особо нечем, оба были слишком малы. Таково было первое испытание Шарика вне его пребывания в гараже.

После этого случая дружба щенка и брата крепла с каждым днём, он каждый день приходил за Шариком и «таскал» за собой повсюду. Потихоньку Женя начал приводить его домой. Шарик помнил этот дом и радовался в него приходить. Дома мы играли уже втроём. Затем стали и гулять с ним втроём. Впоследствии видя то, как мы привязались друг к другу, родители решили попробовать снова взять Шарика домой. Шарик был чистенький, в том плане, что без блох, и ему уже ничего не препятствовало вновь обрести свой дом. Так и было решено. Мы привели его домой. Щенок был счастлив. С этого дня для Шарика началась новая, полная любви и счастья, жизнь в новой семье, в новом доме! То была весна уже 96 года, тем самым щенок провел в гараже почти всю зиму, но это время уже не было таким ужасным, щенок почти каждый день проводил со своими друзьями, пока не обрёл новый дом.

Глава V. Дрессировка

Для Шарика началась новая жизнь. Та старая жизнь в грязном гараже, полном режущих нос запахов, неприятных людей и единственного спасителя от злоключений – дивана, закончилась. Шарик был и ей рад, несмотря на то, что ему приходилось терпеть, у него был любящий хозяин, которому он мог хранить верность. А верность человеку для собаки то же, что и свобода для дикого животного. Это неотъемлемая часть их жизни, которая передавалась от поколения к поколению и прошла неисчислимое количество поколений собак от начала их службы человеку. Теперь у щенка появился новый дом, полный приятных запахов, достатка еды, постоянного тепла и ласки. А главное с прежним хозяином, которому он продолжал служить и хранить верность. Служить Шарик теперь должен был ещё трём людям, но настоящую верность он мог хранить только одному – главе его новой семьи.

У Шарика появился новый дом, следовательно, новые требования и правила к его поведению. Пока он был ещё щенком, особо этого не ощущал.

Шарик стал членом нашей семьи, и ему нужно было иметь день рождения. Мы могли только догадываться, когда он родился. Был октябрь, когда папа его приютил, щенку было около месяца. Решили, что он родился где-то в конце сентября. Брат постановил, что день рождения у Шарика 23 сентября. А постановил он так, потому что у него самого день рождения 23 числа, только другого месяца. Я не мог этого опротестовать, да и не хотел. Я был полностью согласен. Теперь у Шарика появился день рождения! Как я помню, мы отмечали его всего пару раз. Для нас было важно дать Шарику «день рождения».

В честь того, что в нашем доме появился новый член семьи, мы подарили Шарику ошейник. Он был простой красного цвета, ничего особенного, только место застёжки было чуть шире самого ремешка. Ошейник стал его отличительным знаком. Который значил, что у Шарика есть свой дом и хозяин. Шарик поначалу пытался снять ошейник, да и снимал, но со временем он к нему привык, даже стало казаться, что он носит его с некоторой гордостью.

Мы с братом каждый день «делили» Шарика перед сном. Конечно, щенок чаще доставался брату, так как Женя был старше, да и Шарик к нему сильнее привязался. Но Шарик был уже не таким маленьким, и это продолжалось не так долго. Он стал велик для того, чтобы мы брали на ночь его к себе, появилась необходимость дать Шарику собственное место. Ему постелили круглый вязаный коврик перед входной дверью. Это стало его место, где он будет спать и охранять всю свою семью.

В жизни Шарика появилась команда – «МЕСТО!», которую он быстро понял и исполнял в дальнейшем всегда и беспрекословно! Стоило только кому-нибудь из нас приказать Шарику: «МЕСТО!», он сразу шёл под порог, ложился на коврик и лежал, пока его не позовут. Правда со временем эта команда стала исполнять роль наказания. Так как большая часть пола в квартире была покрыта ковровыми дорожками, ковриками, а в зале паласом, то Шарик спал где захочет. Поэтому команду «МЕСТО!», чаще использовали, когда Шарик провинится.

Да, а что касается нашей охраны, уж с этой задачей Шарик справлялся на ура. Конечно не сразу, но где-то к году Шарик знал всех соседей, наших друзей и родственников по шагам, запаху, может ещё по каким приметам. Стоило кому-нибудь чужому подойти к подъезду, как Шарик сразу начинал рычать и лаять. Тогда как соседи или друзья, родственники могли свободно зайти к нам домой, а Шарик никак не реагировал, только хвостом вилял. Ой, а как он чувствовал наше приближение! Как только кто-нибудь из нашей семьи подходил к дому, Шарик уже стоял у дверей и вилял хвостом. Когда кого-то из нашей семьи не было дома, мы с лёгкостью по поведению Шарика заранее понимали, что сейчас семья будет в сборе. Приближение хозяина он чувствовал гораздо раньше остальных и проявлял это как-то по-другому. Как-то радостнее, милее что ли, в общем иначе…

С появлением охранника мы перестали запирать дверь на ночь. Даже сейчас по-прежнему родители не запирают её.

Шарик изменился, хвост у него уже не висел как раньше, а был свёрнут красивым калачиком. Ушки по одному встали острым концом к верху. Было забавно в один период, когда у Шарика одно ушко висело, а другое торчало. После этих изменений он из дворняги превратился в лайку. Не знаю, на какую часть в Шарике была кровь лайки, но, по всей вероятности, на большую. В нём всегда превалировали черты характера, присущие лайке.

Теперь одна из целей была дрессировка Шарика. Ему было уже полгода, это самое подходящее время начать дрессировку. На его счету было уже две команды. Первую свою команду Шарик освоил ещё в гараже. Хозяин вытягивал руку ладонью кверху и говорил: «ЛАПУ!». Щенок умел давать обе лапы и понимал, когда какую лапу просят. Второй была команда – «МЕСТО!».

Теперь стали появляться новые команды: «СИДЕТЬ!», «ЛЕЖАТЬ!», «СЛУЖИТЬ!». Дрессировкой занимался исключительно только отец. Хозяин показывал Шарику руку, согнутую в кулак с выставленным большим пальцем вверх и говорил: «СИДЕТЬ!». На что Шарик принимал положение седа. Хозяин показывал выпрямленную кисть ладонью вниз и говорил – «ЛЕЖАТЬ!». Шарик вытягивал передние лапы и опускался на пол. Хозяин показывал руки согнутые в локтях ладонями вперед и говорил: «СЛУЖИТЬ!». Шарик смещал центр тяжести к задним лапам, а передние поджимал к груди. Эту команду он выполнял с особой грацией. Шарик как цирковой пёс сидел на задних лапах, хвост колечком, выпрямленная спина, гордо задранная голова, а посредине поджатых лап блестел белый галстучек. Ещё он узнал команды: «ФУ!» или «НЕЛЬЗЯ!» и «ЧУЖОЙ!». На команду «ЧУЖОЙ!» Шарик начинал рычать и, бегая по дому, искать чужого. Освоил команды Шарик, конечно, не сразу. На это ушли долгие часы дрессировки. Но время было потрачено не зря. Шарик на всю жизнь освоил эти команды. Но выполнял эти команды не только для хозяина. Он так же выполнял их и для нас с братом, так как мы были его друзья, всегда ласкали его и играли с ним. Шарик так же строго слушался нашей мамы, так как она была хозяйкой дома и его кормилицей. Кормила его почти всегда мама.

Пока Шарик был маленький, по его потребности мы выпускали его на улицу. Когда ему было чуть больше полгода, он сам додумался до такого, о чем мы даже и подумать не могли! Мы не всегда могли его выпустить сразу, как он попросится, и Шарик решил выходить сам! Как человек, открывая дверь за ручку. Дверь была старая, деревянная, обитая дерматином. Для открытия нужно было нажать ручку книзу и ещё потянуть на себя, так как дверь открывалась вовнутрь. Шарик научился её открывать самостоятельно!

Шарик вставал на задние лапы, передние клал на дверную ручку, тем самым открывая её и чуть отводя. Затем опускался вниз, цеплял лапами за низ двери и отворял её. Выбегал в подъезд. На первом этаже его ждали две подъездные двери, с которыми Шарик справлялся намного легче. Он просто с разбегу передними лапами распахивал их и выбегал на улицу. Подъездные двери за ним по очереди закрывались с характерным хлопком, так как были на пружинах и со стеклянными вставками. По этому хлопку впоследствии все различали, что Шарик пошёл гулять. Чтобы попасть обратно Шарик поочерёдно подковыривал входные двери в подъезд, просовывал голову, затем пролазил. Чтобы попасть в квартиру он вставал передними лапами на ручку двери, тем самым нажимая её, а после просто сопровождал её открытие своим весом и забегал внутрь. Его этому никто не учил! Хочется верить, что он размышлял примерно так: «Почему я сам не могу выходить, как люди? Ведь они всегда меня выпускают. Не было такого, чтобы они когда-нибудь запрещали мне выйти. Может мне не стоит больше проситься?! Тем более моим хозяевам не всегда удаётся меня выпустить. Зачем мне их так часто отвлекать от их дел, будить по ночам и по утрам по таким-то пустякам?! Дай-ка сам попробую, тут же ничего сложного, а там посмотрим. Если не заругают, то сам буду ходить!».

Естественно, он сначала научился распахивать двери в подъезде, затем залазить в подъезд. Потом заходить в квартиру, а уж после освоил умение выходить из квартиры.

Дверь в нашу квартиру, после ухода Шарика, оставалась открытой. Так что от нас теперь требовалось только закрывать дверь, когда Шарик соизволял уходить из дома и приходить домой. Но, как известно, человеческой лени нет предела. Ещё сыграл и тот фактор, что когда Шарик уходил или приходил, пока мы спали, то дверь оставалась открытой. И как-то года через два хозяин решил научить его закрывать дверь. Тогда я был уже постарше и точно помню, как папа мотивировал и поощрял Шурика в этом деле оладьями. Сначала хозяин перед открытой дверью поднимал передние лапы Шурика и захлопывал ими дверь. После чего давал ему часть оладьи. Затем открывал дверь и заставлял Шурика закрыть её самому. Не с первого раза, но всё-таки он закрыл её несколько раз. Естественно, ради оладьи. Дальнейшие усилия с этим делом были тщетны. Поскольку уже было поздно учить его. Хотя если бы для Шурика закрытие двери было такой же необходимостью, как и её открытие, то я не сомневаюсь, что он научился бы это делать. Или если бы каждый раз просили его об этом, поощряя.

Умению Шарика выходить гулять и возвращаться домой, когда пожелает, открывая двери самостоятельно, поражались не только мы. Но и все соседи. Да и все, кто наблюдал этот процесс. Никто никогда не видел такого чуда, чтобы в то время простая собака немалых размеров жила в благоустроенной квартире, да ещё и сама открывала двери! Это не сразу укладывалось в голове. Так что Шарик уже заслуживал внимания и в первую очередь, конечно, соседей.

Глава VI. Соседи и враги

Соседи любили Шарика. Хоть и любовь у многих Шарику пришлось заслужить. Он это сделал и по крайней мере симпатию вызывал у всех. Соседи часто гладили его и приносили ему лакомства (кости, бульон от мяса и т.д.). Но это были наши соседи и они его особо не волновали. У Шарика после переезда появились свои собственные соседи. Которые также имели все права на территорию возле дома.

Двор состоит из почти одинаковых перпендикулярно стоящих двух домов с незначительными отличиями фасада, так как второй был построен чуть позже. Скажем так: с небольшим промежутком дома образуют прямой угол треугольника. Один катет – наш дом, другой катет выходит со стороны второго подъезда нашего дома, а между ними детская площадка, два ряда сараев и огороды. Если брать в учёт детскую площадку и сараи с огородами, то двор с домами получается прямоугольный.

Первым, и он же главным соседом Шарика, был Тошка. Тошкой звали соседского пса. Шарик внешне походил на него. Но Тошка был пониже и щуплее. В нём так же на какую-то часть была кровь лайки. Острые уши, хвост калачом, но морда худая, пропорциональная телу. Белого пигмента шерсти у него было больше чем у Шарика. Грудь у Тошки почти полностью была покрыта белой шерстью и часть лап тоже. Основной цвет у него был серо-чёрный, а не жгуче-чёрный как у Шарика. Тошкин хозяин жил в квартире на первом этаже соседнего подъезда, а Тошка жил отдельно в конуре. Ну как жил, скорее ночевал и прятался от дождя. А днём и в хорошую погоду он уходил к своему подъезду и находился около него. Поскольку конура Тошки стояла сбоку от гаража его хозяина (гараж был маленький, в нём стоял только один мотоцикл – «Минск»), а гараж его находился напротив угла дома со стороны нашего подъезда, то постоянные встречи Шарика с Тошкой были неминуемы.

Тошка жил тут примерно года четыре до поселения Шарика у нас. Шарик понимал, что преимущество на данной территории имел Тошка, и Шарик просто делил с ним территорию, никогда не пытался её отвоевать. Он уважал Тошку, так как Тошка был старше.

Тошка в свою очередь не желал делить территорию с Шариком. Говорят, что собака похожа на хозяина. Тошка не был исключением. Тошкин хозяин был стар, но это его не останавливало так себя вести. Он часто выпивал и орал, но это чаще всего не было связано. Было ощущение, что орал он почти всегда и на всех, особенно на детей, когда мы начинали беситься на детской площадке перед домом. А орал он, несмотря на то, что мы дети, с нецензурными выражениями! Которые потом мы брали и в свой речевой оборот, когда родители не слышат. Вот и Тошка был тоже, скажем так, нервный. Когда просто прохожие, или соседи, или даже мы – соседские дети, пытались его просто погладить, он рычал и даже, бывало, кусался. Что касается Шарика, то Тошка никогда не давал ему спокойно пройти мимо. Он всегда набрасывался на него или просто с угрожающим рычанием, лаем или сразу в драку. Так сказать вершил дедовщину. Шарик никогда не отвечал, а ответить он мог! Ещё когда был мал, ему вполне хватило бы смелости, он был отважен. Никогда не уступал никому. Если на площадке был кто-то из детей, и стоило зайти на двор чужой собаке, Шарик мгновенно бросался в атаку! Для Шарика не имели значения порода и возраст собаки! Он защищал детей и свою территорию во что бы то ни стало! Естественно, он часто получал за это от сильных собак, но Шарик не уступал им и всегда, всегда бросался в бой! Он считал это делом чести. Такой отвагой иногда ему удавалось прогнать собаку и сильнее его. А когда он вырос, то уже практически никому не давал себя победить, но об этом чуть позже.

Когда Тошка был уже стар, а Шурик был в рассвете сил, Шурик его никогда не трогал, он просто проходил мимо, ему хватало смиренности, о которой я тоже поведаю позже.

Еще у Шарика была соседка – Чапа. Это маленькая кучерявая чёрная собачка и очень злая для своих размеров. Она жила в соседнем доме двора, в ближнем подъезде к нашему дому.

Она жила именно в подъезде! Преимущественно на втором этаже. Мы реально боялись заходить за Антоном, который жил в квартире на первом этаже того подъезда. Она всё время на нас набрасывалась с лаем, и мы убегали. Нам надо было успеть выбежать из подъезда, так как она редко выбегала дальше. Мы даже специально забавлялись, кто дольше пробудет в подъезде, и бывало, что за такие забавы мы были слегка покусаны! Чапа была уже старая, и поскольку она почти не выходила из подъезда, то Шарику особых проблем не доставляла. Мне кажется, что он даже не познакомился с ней, так как Чапа после появления Шарика прожила не более года.

Сейчас о других его соседях. А кто могут быть другие соседи у собаки?! Конечно кошки. Ох уж как Шарик любил гонять кошек…

Стоило ему выйти на улицу и увидеть хоть одну кошку, как он мгновенно устремлялся за ней. Кошка – шерсть дыбом, хвост прижат и несется куда видит. До тех пор, пока перед ней не появится спасительное дерево или ещё какое-нибудь укрытие. А Шарик довольный! Кошку прогнал! А если на дерево загнал, то под деревом лаял до тех пор, пока не надоест. Ему было абсолютно всё равно, чужая это кошка или соседская. У него в инстинкте было заложено, что кошек нужно гонять. Это абсолютно обычное дело. Сколько я знаю собак, то почти все очень «любят» кошек.

Ещё Шарик узнал, как люди подзывают кошек, и понял, что это значит. Мы в свою очередь пользовались этим. На улице специально начинали кис-кискать, Шарик ставил уши востро и начинал сначала глазами искать объект потехи, а затем, не найдя, начинал бегать по всей окрестности в поисках кошки, иногда даже находил, но это скорее была наша заслуга, выкис-кискали… У нас этот процесс вызывал огромную радость, особенно когда мы проделывали данный «фокус» в квартире, и Шарик начинал искать объект, сказанный выше, бегая по всем комнатам.

Был у Шарика один соседский кот, который его ни капли не боялся. Это был кот моего лучшего друга Саньки, звали кота Мурзик, а квартира у них была в дальнем подъезде соседнего дома двора.

Мурзик тут жил уже примерно 3 года до появления Шарика. Он знал свои права на место во дворе не хуже Тошки. Шарик много раз пытался так же, как и на всех кошек, наброситься на Мурзика. Шарик лётом к нему устремлялся, желая напугать своим видом, а Мурзик настолько хорошо держался, что Шарик останавливался перед ним и лаял. Так же как лаял, когда загонял другую кошку на дерево. Мурзик сидел непоколебимо. Он не двигал ни одной частью тела, делая вид, что не замечает Шарика. Шарика это только сильнее злило, он усиливал свой лай и пытался, во что бы то ни стало показать превосходство. Усилия Шарика сходили на нет, ибо, как только Мурзику надоедало, то он включал в ход своё оружие, о котором Шарик даже не подозревал – когти. Пару раз Шарик получил когтями по носу. Впредь он уже держал дистанцию, но нападения свои на Мурзика не прекращал никогда. Шарик тщетно не переставал пытаться сломить волю Мурзика. Мурзик ни разу ему не уступил. Со временем Шарик стал различать соседских кошек и особо их не обижал, что не распространялось на Мурзика. У них были вечные спарринги. Но главное, что они не уступали друг другу, были оба крепки духом и стоили друг друга.

Остались у Шарика и прежние враги, которые были у него в первом доме. Первые – автомобили, вторые – пьяные мужики. С обоими он боролся практически одним способом. При виде любой машины он с лаем бросался буквально ей под колёса. Шарик до того не любил автомобили, ему настолько надоели те запахи, в которых он жил, что он видел своего врага в любом автомобиле, проезжающем мимо. Старался таким образом показать его ненависть к этим существам. Но больше хотел защитить нас от них, так как бросался он на них только тогда, когда рядом присутствовал кто-то из его семьи. Однажды это безумие чуть не стоило ему жизни. Он так же бросился на трактор, и трактор случайно наехал Шарику на переднюю лапу! Всё обошлось благополучно, но могло закончиться и плачевно. Такой же случай был и с колясочным мотоциклом, тогда обошлось ещё с меньшим вредом. Эти случаи Шарика не останавливали, машины, ещё раз повторяю, были его вечными врагами.

То же и с пьяными мужиками, даже не только с пьяными, но и с чуть выпившими. Шарик остро чувствовал запах алкоголя и перегара. Когда мы или даже любые другие дети играли на площадке возле дома, стоило приблизиться пьяному мужику к тропинке, которая шла по диагонали детской площадки, разрезая угол между домами, как Шарик мигом устремлялся к нему и разражался таким лаем, что он был ещё страшнее, чем тот, направленный на автомобили. Но Шарик никогда не кусал! Он отгонял угрожая, а угрозы его были всегда убедительные. Шарик чувствовал пьяных удивительным образом: он замечал их по походке, по их жестам, поведению, тембру голоса. Я уверен, что он ориентировался не только запахом, так как он прошёл школу жизни в этом смысле. Поскольку иной раз нереально было заметить, что человек выпил, а Шарик это замечал.

К пьяным его угрозы находили место и тогда, когда площадка была пуста. Шарик защищал от них свою территорию, так как считал, что имеет полное право на это. Когда на площадке находились дети, иногда он бросался и на абсолютно трезвых, но только мужчин. Единственно ради защиты нас – детей. Это я объясняю тем, что собаки чутко чувствуют плохих людей непонятным нам образом.

Глава VII. Чумка

Следующее испытание пришло в наш дом для всех нас. Случилось так, что Шарик где-то подхватил вирус собачей чумы. В простонародье – чумка. Никто не знал, как он заразился, причин могло быть множество. Скорее всего, от другой собаки, так как он часто вступал с ними в схватку.

Поначалу Шарик перестал питаться, стал вялый, бессильный. Затем у него стала выделяться жёлтовато-зеленая слизь из глаз, носа и рта. Мы не понимали, что с ним происходит, мы только могли догадываться… Шарик был уже совершенно безжизненным. Мы не знали, что нам делать! Нам было жутко жалко Шарика. Мы думали, что всё! Он уже не выкарабкается! Мы носили его к ветеринару, но даже после лекарств было очень мало шансов на выздоровление. Мы безмерно сильно полюбили Шарика, он был частью нашей семьи! Он был очень хороший и умный. Мы уже прощались с ним. Шарик последние дни лежал на одном месте и даже не поднимал головы…

Собаки заболевают этой болезнью чаще всего в период от двух месяцев до года. Чаще весной или осенью, когда иммунитет снижен. Уберечь свою собаку от чумки практически невозможно. Выздоровление очень редкое явление. У взрослых собак шансы на выздоровление 50 на 50, а у щенков шансы ничтожно малы.

Шарик заболел под конец весны, когда ему было около семи месяцев. У нас не оставалось никаких надежд. Мы отчаялись. Но Шарик не собирался сдаваться! Щенок не мог насоставить! Он только обрёл счастье, дом, семью! Он не собирался с этим расставаться! Карабкался изо всех сил!..

И он выкарабкался! Шарик выиграл этот поединок! Он сдержал удар суровой судьбы! И на этот раз он вышел победителем из смертельной схватки! Постепенно, но Шарик сделал это! Он не оставил нас одних, он к нам вернулся. Наша радость была безгранична!

Оказывается прогноз не утешительный для тех собак, которые переболели чумкой, но тогда мы этого не знали, как и в принципе практически ничего об этой болезни, Интернета в доступе ещё не было ни у кого в посёлке. Главное, что Шарик остался жив! Мы были счастливы!

Со временем Шарик полностью оправился от данного испытания, и ни один из прогнозов, о которых мы даже не знали, не сбылся. Шарик был абсолютно здоров, он даже стал крепче, чем был до болезни! Он был готов к новым приключениям и испытаниям.

Глава VIII. Пловец

Шарик быстро оправился от недуга. Он стремительно набирался сил, креп и рос. На дворе был уже июнь, а значит самый разгар купального сезона. Стоял жуткий зной, что можно было проводить на речке целые дни напролёт. Женя хорошо плавал, и родители не боялись его отпускать на речку. Да если бы и запретили, он всё равно бы тайком убежал. Такой уж он был сорвиголова, ни секунды на месте не сидел! Это было то лето, когда брат стал брать меня с собой в компанию своих друзей, и я мог таскаться за ним целыми днями. Также он брал меня с собой и на речку.

Вблизи у нас была только река, что упоминалась ранее. В те времена она была достаточно широка и глубока, да и вода была настолько чиста, что можно было её пить.

В такой зной Женя с друзьями буквально целыми днями оставались на речке. Домой ходили разве что поесть, да и то изредка.

Я не умел плавать и боялся учиться. Меня много кто из родственников и друзей брата пробовали учить, но как только брали меня параллельно воде на руки и начинали опускать в воду на глубине (которая на самом деле только мне казалась глубиной), то дело иногда доходило и до истерики. Поэтому, когда я бегал с братом на речку, то всё моё купание проходило, как мы называли это место, в лягушатнике. То есть вблизи берега, где бултыхалась вся малышня. Редко когда мне удавалось зайти на глубину «по шейку».

Шарик с нами был первое лето, и он впервые оказался на реке. Конечно, как вы помните, он зимой уже имел знакомство с рекой. Шарик не забыл той жгуче-холодной воды, и опыт подсказывал, что нужно опасаться реки. Шарик не боялся воды, он её пил, бегал по лужам, он был с ней хорошо знаком. Шарик боялся самой реки, она была сильна и коварна. Сначала он боялся зайти в воду, но когда увидел, что его друзья не боятся реки, с радостью прыгают в неё, купаются и веселятся в ней, то он решил присоединиться к нам. К тому же Шарик не мог больше терпеть раскалённое солнце, которое как будто лежало на его жгуче-чёрной шерсти. Шарик залез ко мне в лягушатник, он погружался в воду только там, где мог свободно ходить по дну. Что касалось глубины, то он боялся её. Вообще он долго в воде не находился, ему достаточно было просто смочить шерсть и попить. После он выбирался на берег и бегал в своё удовольствие, пока шерсть не высохнет, и лучи солнца снова не начнут «купаться» в ней. Тогда он снова устремлялся в воду и т.д.

Мы также ходили купаться и в кругу семьи. Шарик был членом нашей семьи и ходил вместе с нами. Купался Шарик всё так же, по своей отлаженной схеме. Но однажды папа, находясь на глубине, решил подозвать к себе Шарика. Хозяин окликнул его. Шарик добежал до воды кратчайшим путём, выбежал на плотик, перед которым сразу была «глубина». Остановился, виляя хвостом, поджал уши и заскулил. Шарик растерялся, он не знал, что делать, ведь его зовёт хозяин, он должен ему подчиниться, несмотря ни на что! А вдруг ему нужна помощь?! Шарик прыжком вошёл в воду, инстинктивно поджав уши, чтобы в них не попала вода, и по-собачьи погрёб к хозяину. Шарик доплыл до хозяина, папа погладил его, Шарик убедился, что хозяину не требуется помощь и устремился к берегу. От берега до папы было около 5 метров, Шарик спокойно преодолел это расстояние, тем самым поборов свой страх к реке и, сам того не зная, научился плавать, разбудив инстинкт. Ещё он подтвердил свою непрекословную преданность своему хозяину, чем доставил огромное удовольствие всем нам и особенно папе.

Позднее и брат проделывал этот «фокус» с Шариком перед своими друзьями. Все удивлялись и радовались такому зрелищу. А я видел, что Шарик так же предан и своему другу. Я завидовал Жене, что Шарик его так любит. Но зависть была бескорыстная. Я просто безмерно любил Шарика и хотел, чтобы он поскорее привязался ко мне, так же, как и к Жене. Но я был ещё слишком мал и многое не замечал и не понимал…

Оказалось, что уже тогда Шарик особенно переживал за меня. Когда папа делал очередную попытку учить меня плавать, но теперь уже при Шарике, то Шарик спрыгивал в воду и плавал вокруг нас до тех пор, пока этот процесс не закончится! И прошло не так много времени, прежде чем я научился плавать и начал так же проделывать вышеописанный «фокус» перед своими друзьями.

Глава IX. Первая схватка

Шарик и прежде вступал в схватки, даже был зачинщиком в них. Но с диким зверем ему ещё никогда не приходилось встречаться. До этого самого времени. Случилось это тем же летом, когда Шарик окончательно обрёл свой новый дом и восстановил силы после тяжёлой борьбы за жизнь.

Лето уже приближалось к концу. Отец с другом поехали на рыбалку, на реку Пижму, что около 20 км от посёлка. До этого они уже брали с собой Женю. Меня же, как бы я не просился, никогда не брали с собой, отговариваясь тем, что я ещё мал. Меня сильно тянуло на рыбалку, я хотел этого! (По отношению к тому, что меня никогда не тянуло к технике, в отличие от того, что брат в гараже отца пропадал регулярно). И на этот раз меня, разумеется, не взяли. Случилось, что я пропустил одно из главных событий в жизни Шарика.

Было тяжело посадить Шарика в машину, он туда не собирался садиться, он ненавидел технику! Он так же не собирался отпускать их одних на рыбалку. Попытки посадить его в машину терпели крах. Как только Шарика брали на руки и подносили к машине, он мгновенно вырывался и удирал.

– Ладно, не хочешь – не надо, – сказал папа и отступился.

Они собрались и поехали. Пока ехали по посёлку, папа видел в зеркала, что Шарик бежит за машиной. У нас был рыжевато-красный «Москвич» 412 модели. Выехали за посёлок, Шарик не отстает. Добавили газу – оторвались. Приостановились – он догнал. Попробовали посадить в машину – убежал. Поехали дальше медленнее, Шарик всё бежал за ними. Километров через пять сделали ещё одну попытку посадить его в машину. Она так же не была успешной. В общем, проехали километров десять, когда увидели, что Шарик стал отставать. Остановились, подождали его, он еле бежал, вымотав все силы. Он ещё никогда не бегал на такие расстояния, да ещё с такой интенсивностью. Хозяин взял его на руки и положил на заднее сидение к Жене, Шарик уже не сопротивлялся. Когда Шарик отдохнул, то не пытался выбраться из машины, но взгляд у него был испуганным. Шарик не хотел ехать в этой страшной, воняющей бензином и выхлопными газами, рычащей железной коробке. Но он видел, что в ней едут его люди, и доверял им.

Прекрасна дорога на рыбалку… сидишь в машине, погружаешься в глубину раздумий, а перед глазами чистая красота. Смотришь в окно. На горизонте деревья и кустарники хаотичной формы сливаются воедино с нежно-голубым небом, на котором пористо взбитые облака рисуют фигуры твоего воображения. Как на открытых полях, пропитанных трудом человека, греются на солнышке золотистые рулоны сена. Вспоминаешь сенокос в деревне, как дружным коллективом с раннего утра до заката солнца создавали стога сена в зимнюю заготовку бабушкиному скоту. Замечаешь, как в наполненном свободой небе парит одинокий хищник в поисках добычи. Меняется горизонт. Поля сменяются на леса, посадки деревьев на будто бы пустые совсем маленькие деревушки. Как свободно парящий хищник растворяется в небе. Как солнце, играючи, то прячется за случайное облако, просеивая сквозь него одинокие лучи, то вдруг выглядывает. И точно так же в голове одни мысли меняются на другие, улыбка меняется на серьёзное или грустное выражение лица, а ты продолжаешь всё глубже уходить в себя…

Именно в этот день погода соответствовала, и если бы меня взяли с собой на рыбалку, я именно эти чувства хотел бы разделить с Шариком, сидя с ним на заднем сидении автомобиля.

Как только они приехали на реку, Шарик мигом выскочил из машины. Папа с другом стали раскладывать удочки, а брат стал бегать с Шариком по берегу. Брат с малых лет ездил с папой на рыбалку, и папа не боялся отпускать Женю бегать одного.

У Шарика была одна особенность. Как только он оказывался на природе или даже просто за посёлком, сразу же раскручивал хвост, тем самым хвост его опускался вниз почти под прямым углом, распушался и становился почти как волчий. Делая это, он как будто бы превращался в дикого, свободного зверя. Несомненно, он так себя и чувствовал в этот момент, он забывал обо всём и сливался с природой. С опущенным хвостом и бегать легче, а уж бегал он как бешеный в такие моменты. Стоило только его подозвать или погладить, как он сразу же сворачивал хвост обратно и превращался снова в ручного пёсика. Таким образом, он опускал хвост, когда в этот день бежал за машиной, и так же опустил его, как только выбежал из машины и устремился навстречу приключениям.

Бегая по берегу с опущенным хвостом, Шарик почувствовал какой-то запах, доносившийся из кустов. Этот запах был для него новый и довольно необычный. Он никогда ранее не чувствовал подобного запаха, но в этом запахе было что-то, что заставляло кипеть кровь в его теле. В запахе Шарик чувствовал что-то опасное. Его порода, его инстинкты, передающиеся поколениями, заставляли его немедленно отыскать источник этого запаха и любым способом устранить опасность. В этот момент Шарик, повернув голову в сторону кустов и заострив уши ещё сильнее, замер на месте. Простоял так несколько секунд и рванул в кусты исполнить свой долг. Женя, не понимая, что происходит, побежал за ним. За кустами ему представилось зрелище, в котором участвовали Шарик и лисёнок. Они были примерно одинакового размера. Они кубарем катались по берегу, не уступая друг другу. Шарик не собирался проигрывать, и терпел ту боль, которая ему доставалась от лисёнка. Совсем рядом от места их схватки было небольшое заливное озерко, можно сказать даже лужа. До этой лужи Шарик с лисёнком докатились комом, в котором трудно было различить, где и кто из них, хоть они и сильно отличались по цвету. Они скатились в лужу, и тут уже было видно превосходство Шарика, он уже умел плавать и ничуть не боялся воды, в отличие от врождённого страха перед водой у лисёнка. Шарик схватил мертвой хваткой лисёнка прямо за горло и не расцеплял свои челюсти, пока лисёнок не перестал сопротивляться. Тогда Шарик вытащил дикого зверя из воды, высвободил его из челюстей и в радости своей победы побежал к другу хвастаться. Женя подошёл к обездвиженному лисёнку, подумав, что Шарик замучил его насмерть. Взял лисёнка за хвост и потащил к машине. Положил в багажник и побежал к папе.

– Пап, там Шарик лисёнка замучил!

– Как?! Правда?! И где лисёнок?

– Я его в багажник положил.

– Ха! Пошли, посмотрим!

Они подошли к багажнику, открыли его, там папа увидел лисёнка. Но Женя ошибся, лисёнок не погиб, но был еле жив.

– Ему должно быть уже около четырёх месяцев, так как лисёнки рождаются в конце апреля, – говорил отец, – достойный соперник! Молодец, Шарик!

Беря лисёнка на руки, папа сказал Жене:

– Мы отпустим его, уведи Шарика и не отпускай пока.

После того как папа убедился, что лисёнку не угрожает опасность, он обратился к нему, – Побегай, лисёнок, ты ещё слишком мал, но этот опыт в твоей жизни будет незаменим! Впредь ты будешь знать своего соперника и вряд ли уступишь ему. Этот жизненный урок тебе пойдет на пользу в будущем, – и отпустил его.

Лисёнок постепенно начал приходить в себя и смог медленно убежать.

Затем папа подошёл к Шарику и начал хвалить его. Шарик чувствовал, что послужил своему хозяину на славу. Шарик был доволен своей победой. Это была его первая схватка на дикой природе с диким зверем, и он вышел победителем! Соперник был проворнее и возможно сильнее, и к тому же у себя дома, но в Шарике была кровь лайки! Кровь охотника, которую он оправдал своей победой!

Для Шарика это тоже был незаменимый опыт, который без сомнений послужит ему в будущих сражениях.

Глава X. Шурик!

Наступила поздняя осень, Шарик уже не выглядел как щенок. Ему исполнился год, и он выглядел как совсем взрослая собака. На улице уже лежал снег. Темнело рано, и мы стали часто ходить по вечерам на прогулку всей семьёй. Мы и раньше так ходили гулять.

Приятные вечерние прогулки по заснеженным улочкам, освещенным фонарями. Иной раз под фонарями играет снег, формой круга, словно множество паучков пытается оплести фонарь. Из окон домов падает тёплый свет. Из труб деревянных домиков идёт дым, развевая чувство уюта и покоя. Я скучаю по тем прогулкам, но сейчас не об этом.

Теперь мы, повторяюсь, ходили на прогулку всей семьёй, то есть нас было уже пятеро. С нами ходил Шарик, ну как ходил?! Он с нами бегал. Лаек очень трудно приучить ходить рядом с хозяином или хозяевами, как в нашем случае. Это практически невозможно. Они слишком вольная порода. Никогда долго на одном месте не останавливаются, всегда бегут вперед. Вот и Шарик всегда убегал. Убежит вперёд, посмотрит, что дальше и прибежит назад. Добежит до нас, удостоверится, что мы идём, и дальше в свои путешествия. Как только он отбегал от нас, то сразу опускал хвост и устремлялся в свои дела, а как только возвращался к нам, сразу же сворачивал хвост калачиком и вилял им.

Любил он угадывать, куда мы пойдём на перекрёстке, ну или хотел нам показать, куда нужно идти. Убежит вперёд, свернёт на перекрёстке куда-нибудь, а мы в другую сторону, и бежит потом, догоняет нас. Иной раз убежит далеко, и уже мы его теряем. Начинаем звать, – Шарик, Шарик, – а Шарика как будто бы и не было. Мы давай снова звать его: то покричим, то посвистим, то «почмокаем» и так, пока не прибежит.

В один из таких вечеров мы вышли всей семьёй погулять по посёлку. Шарик снова куда-то убежал, и мы с братом стали его звать:

– Шарик, Шарик, Шарик!

– Шарик, Шарик, Шурик! Точно, Шурик! Давайте будем звать его Шурик, – сказал мой брат, и Шурик прибежал. Так и было решено, теперь у него была уже не кличка, а своё настоящее полноценное имя, и зовут его теперь Шурик! Имя, которое он полностью заслуживал, которое был готов принять. Несомненно, Шурик понимал, что его стали звать по-другому, но его имя было созвучно с его кличкой, поэтому имя Шурику понравилось.

Со временем мы стали звать его по-разному: когда Шурик, когда Шурка, когда Сашка, а когда и Санёк. Мы все радовались его имени, ведь это имя, а не кличка! Оно значило много как для нас, так и для Шурика. Он всегда отвечал на наш позыв, улыбаясь глазами и виляя хвостом. Конечно, ему были важны интонация и тембр наших голосов, но имя своё, с какой бы интонацией оно не было произнесено, он понимал.

Так как у Шурика появилось имя, а такое имя он носил отнюдь не один, то соответственно бывали курьёзные случаи. Один из ярких я опишу.

Когда Шурик находился на прогулках, а его нужно было позвать домой по какой-либо причине, то кто-нибудь из семьи спускался на улицу и звал его. Чаще это делала мама, так как она занималась кухней, и кое-какие излишки производства прилагались Шурику. Мама любила его звать Шурой или Шуркой.

Жила у нас на первом этаже дома соседка по имени Шура. У этой соседки Шуры был кот Вася, мой тёска. Позже оказалось, что это был вовсе не кот, а кошка, и её стали звать Василисой. Но это уже другая история.

Один раз так совпало, что мама вышла позвать Шурика:

– Шура! Шурка!

Позвала и видит, что по тротуару вдоль детской площадки поднимается соседка Шура. Возможно, Шура сначала и подумала, что зовут её, но после увидела мою маму и всё поняла. Подойдя ближе к подъезду, Шура стала звать своего, на тот момент ещё кота:

– Вася! Васька!

Мама с соседкой Шурой переглянулись, поздоровались, посмеялись, подождали своих питомцев и пошли в дом.

Вот и абсурд того, что так часто животным дарят человеческие имена…

К этому времени Шурик освоил, позволю себе так выразиться, ещё одну команду. Когда кто-нибудь из нас хлопал себя ладонями по груди, то Шурик понимал это как разрешение напрыгнуть передними лапами. Он с удовольствием переносил вес тела на задние лапы и поднимал обе передние. В этот момент я или брат отступали назад и подхватывали Шурика за передние лапы, и он стоял на одних задних лапах, как будто так и должно быть! Ему было комфортно, он мог подолгу так стоять. Но он не только стоял, он ещё и танцевал! Мы с ним ходили так по всей квартире, кружились, переваливались с бока на бок. В эти моменты Шурик выглядел как человек! Человек, не умеющий только говорить! Но главное ли речь в человеке?! Это вторая сигнальная система, благодаря которой человек отличается от животного. Но главная ли она составляющая человечности?! Слова значат так мало… всего около 25% нашего общения! А главная черта человечности, на мой взгляд, это поступки! По-настоящему важно насколько человечны поступки, а не слова! Но всё-таки нам даны слова, чтобы мы могли ими передать чужие поступки, на которые сами иной раз неспособны!..

Итак, у Шурика теперь есть имя! Настоящее человеческое имя! А судить, насколько он достоин своего имени и насколько он человечен, вы можете по его поступкам…

Глава XI. Первая любовь, изгнание…

За каждое живое существо,

Уж если приручили вы его,

Ответственность обязаны нести!

Шёл 97 год. Нашему Шурику было уже больше полутора лет. Хотя кобели обычно начинают гулять с двух лет, то он начал чуть раньше. Было это не ранней весной, а примерно конец мая. Май в этом году был довольно дождливым и отличался от ранней весны только тем, что всё вокруг уже было наполнено зеленью. Шурик почуял в себе мужчину, и его потянуло к другим собакам. Он сутками не появлялся дома, на наши призывы не отвечал, приходил только чтобы подкрепиться, да и то изредка. В общем, по уши был занят гулянками, а собачьи гулянки выглядели примерно так.

Давно я не наблюдал такой картины, но как помню, в детстве мы часто её наблюдали. В тот период времени было затишье на отстрел собак, и мы, будучи детьми, часто наблюдали такие картины, бегая по посёлку или играя на детской площадке. Частенько мимо нас пробегала куча собак. Это свора была по-своему организована, но нам она казалась беспорядочной. Собак 6-9, а порой и более, из них собаки две – сучки, остальные кобели, просто носились туда-сюда по всему посёлку, на бегу, а иногда и с остановками, постоянно обнюхивая друг друга в непристойных местах. При этом всём кавалеры часто пытались добиться расположения милых дам, и тем самым вызывали друг друга на дуэль. Вот среди таких миграций собак мы и наблюдали присутствия Шурика. После коих он заявлялся домой, когда ему вздумается, и нёс за собой столько неприятностей нашей маме, что вспоминать жутко. Шурка, конечно, понимал, после «взбучки» свою вину, но никак не мог её исправить. Вина его заключалась в том, что после загула, извалявшись во всяческих видах грязи, он пробегал по подъезду, распахивал дверь в квартиру, устремлялся на кухню первым делом, а потом – либо убегал обратно, либо укладывался на своё место на передышку, оставляя за собой тропинку грязевых следов! Если это случалось ночью, то мама этот сюрприз получала только утром, и тем самым её утро начиналось с подтирания грязевых следов на дверях и полу подъезда и квартиры, а так как Шурика уже не было на месте преступления, то ругалась она про себя. Когда же он забегал днём и первым делом устремлялся на кухню, а мама находилась именно там, то он сразу же встречался со своим наказанием и воспитанием…

Не нравилось происходящее не только маме. Часто поступали жалобы от соседей из-за грязи в подъезде. Такие жалобы поступали обычно тогда, когда Шурик приходил домой ночью, и соседи, которые вставали раньше нас, наблюдали данную картину. Когда же он приходил днём, то мама по возможности сразу за ним убирала. Но всё бы ладно, если бы не будущий инцидент.

Шурик был силён и телом и духом, наверно именно поэтому он не так долго продолжал бегать в стае собак. Он относительно быстро добился расположения одной милой дамы и отбил всех кавалеров у неё так, что дальше они уже совершали прогулки только вдвоём, а другие продолжали бегать примерно тем же составом. Редко кто пытался присоединиться к Шурику и его любимой, а кто пытался, тот быстро передумывал. Не только потому, что его заставлял передумать Шурик, его так же ни на шаг не подпускала к себе возлюбленная Шурика.

Возлюбленной Шурика была, как мы её называли, Сапожница. Мы с друзьями познакомились с этой собакой ещё прошлой зимой. Она подбегала к нам и играючи хватала нас зубами за валенки или зимние сапоги, иногда даже стаскивала. Особенно хорошо у неё это получалось весной, когда мы все бегали в резиновиках. Нам не было больно, нас это забавляло, но не весело было тому, с кого она умудрялась стащить резиновый сапог. Вот за эти увлечения мы и прозвали её Сапожницей! Она была породы гончак, но была не чистым гончаком, о чём свидетельствовал немного нелепый окрас и малый размер тела для гончака. Но охотилась она на наши сапоги как настоящий гончак! Сердце именно этой собаки завоевал наш Шурик.

Вернёмся ближе к делу, а именно к инциденту. Шурик с Сапожницей, как и раньше с толпой собак, пропадал целыми сутками и так же заявлялся домой, ни есть какой, после брачных игр с любимой. Но это ещё не беда, как было сказано ранее, а вся беда заключалась в следующем. В одну из любовных ночей с Сапожницей в свои любовные игры они решили поиграть в огороде, который находился по правому боку от нашего дома, как раз со стороны нашего подъезда. Хорошо, если бы этот огород был только наш, но он состоял из отдельных участков земли, поделенных на жильцов дома. Огород был обнесен забором. Внутри этой загороди находились наши и соседские грядки, огуречники и т.д. У некоторых соседей на участке были построены деревянные сараи, у некоторых – хлев, у кого и курятник. У нас же был построен хлев, в котором мы держали поросят, позже к нему папа сделал пристрой. Получилось, что был и сарай, и хлев под одной крышей. Пристрой был продолжением хлева и заканчивался стеной, продолжающей высокий забор, ограждающий наш участок со стороны улицы.

Поросята, чуть не забыл! Поросята… именно так я их называл, когда был маленький. Пусть это и не к месту, а может и к месту, но я не могу не рассказать о том, что сейчас вспомнил! Кашу для поросят готовили в квартире на плите в большой кастрюле, предназначенной у нас только для этого, и Шурик присутствовал при данном процессе. После этого кашу переливали в ведро и уносили поросятам. Шурику нравился запах каши, и, когда папа или мама ходили кормить поросят, Шурик провожал их. Он заходил внутрь хлева, наблюдал за процессом наливания поросятам каши, после чего папа или мама открывали дверь непосредственно в сам хлев и заходили прибраться внутри, пока поросята ели и не пытались выбежать. Шурик в это время умудрялся проскочить внутрь вместе с одним из хозяев и делил тризну вместе с поросятами. Поросят было обычно двое, и забавно было наблюдать, как Шуркин хвост калачиком вилял между двумя поросячьими! Мы тоже иногда бегали с родителями созерцать кормление поросят, но теперь мы уже бегали с большим удовольствием порадоваться такой картине.

Поскольку я опять ушёл от темы, то вновь к ней возвращаюсь. Мне тяжело вспоминать этот момент. Хочется больше вспоминать весёлого и забавного, но как бы мне не хотелось, я должен рассказать, что было дальше.

Вот в этом самом огороде Шурик с Сапожницей и натворили дел. Не знаю как, да и не хочу знать. Но утром к нам пришли злые соседи. Они догадывались, кто мог сделать такое, поэтому и пришли к нам. Беда была в том, что наш пёс с сучкой (как они сказали) истоптали и измяли все их грядки, а вместе с тем и уничтожили молодую поросль лука! Нашим родителям это было довольно неприятно, намного неприятнее того, что и наш лук тоже пострадал. Мама не желала более, чтобы Шурик оставался у нас дома! Ей осточертели постоянная мойка полов и стирка ковриков за Шуркой, но она терпела до данного случая. Мама просила папу, чтобы он увёз куда-нибудь Шурика из нашего дома! Папа уговорил маму, чтобы пока посадить Шурика в сарае, что пристроен к хлеву, на цепь!

Хозяин, который подарил Шурику новую семью, новый дом, новую жизнь, который всё ему позволял и дарил полную свободу действий и не ограничивал практически ни в чём! Только что посадил Шурика, этого свободного, сильного, молодого, да ещё и влюблённого пса на цепь, тем самым лишив всего, якобы он там остынет, одумается, и всё вернётся в своё русло! Не тут-то было!..

Шурик такого наворотил в сарае! Он разломал, разрушил, разбил, уронил, перевернул всё, что находилось в досягаемости цепи! Шурик не мог совладать с тем, что его гордого, свободолюбивого, верного и, наконец, влюблённого пса, лишили всего того, что у него есть! Он добился своего! Каким-то образом, с помощью акробатических этюдов, он умудрился подсунуть нижнюю челюсть под ошейник, и перегрызть его уже не являлось проблемой. На этом Шурик, конечно, не остановился! Ведь он только лишь освободился от страшной цепи. Свобода ещё не принадлежала ему! Тогда Шурик решил выбраться из сарая под землёй: он сделал подкоп под дверью! Пола в пристройке не было, его роль исполняла уже давно утоптанная земля, сверху покрытая угольным шлаком, и Шурику не составило особых проблем сделать в ней туннель под дверью, но и труда это не малого стоило…

Далее перед ним преград не было, и Шурик, вернув свою свободу, устремился вперёд к возлюбленной!

Когда мама, придя кормить поросят, увидела картину произошедшего, то последняя капля терпения упала наземь, с брызгами разлетевшись во все стороны! После этого у папы уже не оставалось выбора кроме как выполнить просьбу мамы и увезти куда-нибудь Шурика…

Глава XII. Возвращение!

Однажды познавший любовные чары

готов на любые изгибы судьбы!..

С того времени, как Шурика не стало в нашей семье, прошло около пяти месяцев. Папа собрался на рыбалку. Естественно, он взял с собой Женю, а меня всё ещё не брали, к тому же была поздняя осень, и довольно холодно, а на рыбалку они ездили всегда исключительно с ночёвкой. Это была уже одна из последних рыбалок летней ловли. Отправились они на ту же речку – Пижму, что и ездили раньше. Обычно они ездили через деревню Павлово, их дорога шла вниз нашего поселка, а затем уходила вправо. В этот раз они поехали через деревню Обухово, дорога на которую уходила вверх нашего посёлка, а затем влево и, получается, что шла параллельно Павловской. Обе дороги через деревни доходят до Пижмы, но расстояние между параллелями около 10 км.

Когда они проезжали мимо деревни Шарыгино, которая где-то на половине пути между посёлком и рекой, то Женя вдалеке разглядел собаку, это был Шурик! Брат прямо на ходу из машины пытался позвать его, но Шурик был слишком далеко и усилия брата были тщетны…

Отец пытался переубедить его, что это был не Шурик, а другая собака, что если бы это был Шурик, то непременно бы откликнулся, но мой брат был уверен в том, что видел. Всю рыбалку он думал только об одном…

Когда они приехали домой, он всё рассказал мне, и тут мы уже «насели» на родителей как могли! Прежняя их версия была, что Шурик сорвался с цепи и вместе с возлюбленной убежал из дома из-за того, что его посадили на цепь. Мы, конечно, верили в это, но у нас не укладывалось в головах, как он мог нас покинуть?! Ведь он нас так любил, и мы его! Ещё сомнения добавлял тот факт, что в посёлке его нигде не было видно, а его возлюбленную мы встречали неоднократно. Сапожница бегала в одиночестве. Тогда мы уже не знали, на что подумать. Были мысли, что Шурика застрелили местные охотники, ведь он был без ошейника, а такие одиночные случаи всё же имели место быть! Мы ни на секунду не забывали о нашем друге! Всё время ждали, что вот сейчас раскроется дверь в нашу квартиру, и он войдет… каждый раз замирало сердце, когда кто-нибудь из соседей хлопал дверью в подъезде…

На этот раз сомнений, что здесь что-то не чисто, уже не было, и родителям пришлось нам всё рассказать. Рассказать, что после тех неприятностей папа, как бы ему не хотелось этого делать, увез Шурика в ту самую деревню, в которой его видел мой брат. Что высадил его на ферме и быстро уехал, что Шурик не мог догнать хозяина, как бы ни хотел, а чтобы Шурка не нашёл обратно путь, то вёз его так, что он не мог видеть дорогу.

Позволю себе сделать небольшое отступление, попробовать передать, как при этом чувствовал себя Шурик и его хозяин.

Папа рассказывал, как трудно ему далось поймать Шурика и посадить в машину. Но это он рассказывал о физических трудностях, однако душевные переживания его были немалые! Он никогда не рассказывает того, что у него на душе, что терзает его изнутри, он всегда всё держит в себе, такой уж он человек. Здесь же папе пришлось поймать, посадить в машину и увезти на произвол судьбы того маленького неотёсанного щеночка, которого он подобрал у своего гаража, приютил, дал ему новую жизнь, новый дом, новую семью, новых друзей. Который теперь служил и безоговорочно хранил верность своему хозяину, радовал и удивлял его… того щенка, которого папа так любил, воспитывал, обучал, брал с собой на рыбалку и вообще на природу! Я знаю, что душа у папы разрывалась на части, особенно когда ему пришлось оставить своего верного друга и уехать…

Шурик не понимал, что происходит, когда хозяин сажал его в машину и вёз, не давая смотреть на дорогу. Шурик, естественно, просто не хотел никуда ехать, ему было не до рыбалки, не до другого занятия! У него на уме была только любовь, но он глубоко в душе догадывался о происходящем, тем более накануне он провинился, за что оказался на цепи и сейчас явно чувствовал вину за то, что наделал много плохого в сарае, и ему пока не было никакого наказания…

Когда хозяин высадил его на незнакомой ферме, в незнакомой местности, Шурик не верил происходящему и не хотел верить, но в итоге всё понял…

И каково было его душевное терзание!!! Когда он одновременно потерял и дом, и семью, и друзей, и хозяина, а главное для него было то, что он потерял свою любовь…

Без сомнения, он был в отчаянии! Я даже не хочу представлять, что он делал, как себя вёл, о чём думал. Мне тяжело даже подумать об этом. Но я благодарен за то, что он совладал с этой болью и остался жив!

Итак, единственное прощение для наших родителей было в том, что как можно раньше мы едем в Шарыгино и забираем Шурика домой! Так и было решено. На следующий день в воскресенье мы в полном составе на нашем «Москвиче» отправились за Шуриком. Погода была… поздняя осень, грязь, сырость, слякоть, да к тому же с утра выпал первый снег. В посёлке это особо не проявлялось, так как везде был асфальт, но что было в Шарыгино?! В деревне, в которой ни одна дорога не была покрыта асфальтом, да ещё и после снега, который, естественно, таял, но ещё оставался лежать, был ужас! Проехать, конечно, мы смогли. Как только мы въехали в деревню, сразу направились в её конец к фермам. Долго искать Шурика не пришлось. Мы все вышли из машины, невдалеке, в небольшой кучке собак, мы узнали Шурика и сразу начали звать его. Шурик узнал наши голоса и мгновенно со скоростью молнии ринулся к нам. Его хвост в тот же миг из опущенного превратился в калачик, и Шурик стал быстро им вилять. Шурик, несомненно, верил и знал, что мы обязательно в один прекрасный момент вернёмся и заберём его! Наверно поэтому он всё это время никуда не убегал из данной деревни. Давно осознав вину, верно нас ждал! Шурику уже не так важна была его возлюбленная, уже был не сезон для данного рода занятий, насколько была важна его семья, друзья, дом, всё то, что он потерял.

Не знаю почему, но именно на меня была направлена вся его радость от долгожданной встречи. С той же скоростью, с которой он к нам бежал, ни насколько не замедлившись, Шурик прыгнул на меня, мгновенно повалив меня с ног прямо в мерзкую осеннюю дорожную грязь и принялся лобзать! Я был самым маленьким, а Шурик уже был максимального своего роста, и когда он вставал на задние лапы, то был выше меня, и ему не составило труда сбить меня с ног от радости. Сам он тоже был покрыт этой грязью примерно на одну треть, так как довольно давно уже скитался, да и частенько дрался с другими собаками. После того как он выказал радость встречи со мной, измазав и изваляв меня в грязи, он ринулся прыгать на всех остальных членов семьи. Их, естественно, ему уже не под силу было уронить, но измазал в грязи изрядно. Всем было абсолютно всё равно на эту грязь! Все были безмерно рады встрече! И мама уже довольно соскучилась по Шуре, она, несомненно, его любила так же сильно как мы, но он чаще приносил ей неприятности, и в прошлый раз она просто не видела другого выхода из ситуации.

После долгих приветствий, все покрытые грязью, но счастливые, мы собрались ехать домой. Как только мы открыли заднюю дверь «Москвича», Шурик мгновенно, без всякой боязни, не дожидаясь нас, заскочил на заднее сиденье! Как вы уже знаете, машины были одни из злейших его врагов, и даже наша не была исключением! Вот как Шурик был рад тому, что он возвращается домой! Конечно, сиденье он тоже успел испачкать, мы были не особо чище, но всё-таки, чтобы не испачкать то, что ещё было чистым, Шурика ссадили на коврик между передними и задним сидениями. Мы с братом ехали вместе с Шуркой на заднем сидении. По дороге мы оба обнимали Шурку, а он, не зная как ещё можно выказать нам свою радость и любовь, прижав уши, и с печальным, но счастливым взглядом, то к брату, то ко мне на колено, прижимаясь подбородком, клал голову и устремлял свой взгляд на объект признательности.

Таким образом, Шурик вернулся в свой дом, к своей семье и стал снова радовать, удивлять, ну и иногда огорчать нас. Закончить данную главу мне хочется цитатой из одного из лучших, на мой взгляд, произведений «Сын Казана» Джеймса Оливера Кервуда: «Величина счастья во многих случаях зависит от глубины страданий. Тяжёлые переживания и неудачи сами по себе могут служить шкалой для определения счастья в будущем…»

Глава XIII. Школа

На дворе был всё тот же 97 год. Весной этого года мне исполнилось 6 лет, этот праздник Шурик отмечал вместе с нами, а осенью первого сентября я полноправно пошёл в свой первый класс, но при этом моём празднике, к сожалению, Шурика уже не было, он был в «изгнании». Когда он «возвратился» в нашу семью, для него было новым, что теперь родители по утрам будят нас обоих с Женей, и мы оба уходим в школу.

Раньше родители будили тихонько одного Женю. Так как я не ходил в детский сад. Шурик почти каждое утро ходил с братом в школу, то есть провожал его до школы и прибегал обратно.

Первый класс у нас в посёлке проходил в здании детского сада и примерно в детсадовском распорядке, чтобы легче адаптироваться к школе после садика. Средняя и младшая школы находились в противоположной стороне от детского сада, а Женя учился уже в средней школе. Поэтому середину пути мы проходили вместе, а потом расходились в противоположные стороны. Так как Шурик теперь выходил с нами обоими, то на середине пути у нас начиналась «битва» за Шурика, за то, с кем он пойдёт дальше. Мы лишь состязались, кто перезовёт Шурика к себе, а Шурик сам выбирал с кем идти. У нас для Шурика был своеобразный зов свистом. Мотив был одинаковый, но свистели мы по-разному. Брат при свисте брал мелодию низко, и у него получалось что-то вроде: «Ши-шу, ши-шу, ши-ши-ши». У меня не получалось свистеть так низко, а получался простой свист, но с той же мелодией, что-то вроде: «Фи-фу, фи-фу, фю-фю-фю». Такой свист, естественно, придумал Женя ещё тогда, когда гулял с Шариком без меня. Я лишь пытался подражать ему. Шурику был приятней и родней свист Жени, да и дружили они дольше, и в школу он с ним раньше уже бегал. Наверное, именно поэтому Шурик чаще провожал до школы его. Шурику всё же было тяжело выбирать между нами, и иногда он провожал меня, для меня это были счастливые дни.

Хорошо, что наша делёжка продолжалось относительно недолго. На следующий учебный год во второй класс я уже пошёл в младшую школу, которая находится рядом со средней. Шурику больше не требовалось разрываться между нами, он провожал нас обоих в его и наше удовольствие.

Также Шурик встречал нас после школы. Если он в это время находился на улице и где-нибудь около дома, то стоило кому-нибудь из нас подозвать его нашим свистом, как Шурка мгновенно прибегал и, виляя хвостом, начинал напрыгивать, выказывая свою радость встречи. Даже когда его не звали, а просто кто-нибудь из нас показывался из-за дальнего угла дома, то он узнавал и так же точно встречал.

Кстати, с этим особым свистом, пока я был маленький, связывал очень многое. Я искренне верил, что в любой точке нашего посёлка, если бы со мной что-либо случилось, то стоило мне позвать нашим свистом Шурика, как он сразу же прибежит ко мне на помощь! Когда я гулял с друзьями во дворе или где-то не особо далеко от него, то я звал таким способом Шурика, и он почти всегда прибегал! Даже было такое, что Шурик, находясь дома, слышал мой свист и, не раздумывая, распахивал двери и выбегал!

Появилось у Шурика ещё одно умение. Это было ему в удовольствие, а родителям в помощь. Так как ему не составляло труда открывать двери, то он с таким же успехом открывал дверь и в нашу с братом комнату. Любил он больше всего открывать её тогда, когда мы ещё спали, а родители уже бодрствовали. Поначалу он просто распахивал дверь и будил нас. После этих попыток нас разбудить его ругали, и он стал следить, когда нас будят родители, чтобы идти в школу.

У собак свои часы и работают они лучше любых швейцарских. Со временем Шурик понял, что нас будят каждый день в одно и то же время, и он стал делать это сам. Как подходило время, он распахивал дверь в нашу комнату и по очереди будил нас, тыкая носом в лицо. За что получал теперь уже похвалу родителей. Он стал исполнять роль нашего будильника ежедневно. По выходным он замечал, что в то время, как нас надо было будить, родители ещё спят. Шурка пытался в непонимании разбудить их, но его прогоняли. Пытался разбудить нас, и мы тоже его прогоняли. Ему оставалось лежать и ждать, когда кто-нибудь встанет. Позднее он заметил эту периодичность и уже никому не досаждал. Терпеливо лежал и ждал, пока не встанут родители. Как только родители вставали, Шурик, виляя хвостом, встречал их и после распахивал дверь в нашу комнату. Будил нас, и мы чаще всего тоже вставали. Бывали выходные, когда все спали дольше чем обычно, и Шурику не хватало терпения. Он распахивал дверь в спальню родителей, дверь с громким ударом стукала о деревянную накладку перед плинтусом и этим будила иногда даже нас с братом! Шурик был согласен с тем, чтобы его обругали, лишь бы уже проснулись и встали.

Глава XIV. Фото и праздники

Какие праздники сейчас обходятся без фотографий?! Сейчас уже трудно вспомнить, когда фотография не была частью нашей жизни. В наше время огромное количество людей не могут прожить дня, чтобы не сделать хотя бы один снимок. Мало кто уже вспомнит то время, когда появились первые доступные каждой семье цветные фотоаппараты, в простонародье называемые – «мыльницы», когда снимки делались чаще всего по праздникам или чтобы снять какой-нибудь важный момент. Если кто вспомнит, то остановите себя на мысли, какой ценностью обладал каждый снимок. Дорожили каждой фотографией, так как число фотографий было ограничено, а часто покупать плёнку было дорого. Сейчас лишь редкое фото обладает ценностью, так как каждую секунду в мире появляется и удаляется немереное количество фотографий. Я не оспариваю положительную сторону такой доступности, но это лишь пополняет мировую свалку зачастую ненужной информацией, не говоря уже о видеосъёмке. Как по мне, так невесома ценность того, что не имеет ограничений, а по-настоящему ценно лишь то, что отделено от общей бесконечности…

Шурик жил как раз в тот период, когда каждая фотография в нашей семье была практически на вес золота. Лишь в конце своей жизни Шурик застал цифровую фотографию в том периоде, когда ещё не привыкли постоянно фотографироваться, а продолжали делать фото лишь в нужный для того момент. Поэтому оригиналы каждой фотографии Шурика, сканы которых представлены в повести, единственные в своём роде и обладают необычайной ценностью для меня и моей семьи. Негативы не сохранились, а отсканированное фото уже не то.

В нашей семье первый фотоаппарат появился незадолго до «изгнания» Шурика. Не помню число и месяц, но точно помню, что была весна 97 года. Это было настоящее чудо! Мы могли фотографировать сами, и частым объектом нашего внимания, конечно, был Шурик. Помню как будто сейчас, какой шок был у Шурика после первой фотографии. Мы с братом сели в зале на пол к стене смежной с родительской спальней, так что свет из окна падал прямо на нас. Шурика мы усадили между нами и оба обняли его.

Фото получилось, но какая была у Шурика реакция после вспышки! Как известно, все животные боятся ярких вспышек света. Но для нас это ещё было тайной. После вспышки, со скоростью этой же вспышки Шурик оказался на своём коврике под порогом и никак не уходил со своего места по нашему зову. Мы смеялись над его поведением, для нас это было забавно. Мы уже отчаялись «уговорить» его снова сфотографироваться, мама убрала специально поставленный цветок с трельяжа, я уже успел залезть на диван. Но брат не переставал звать Шурика, чтобы отдельно с ним сфотографироваться. В итоге Шурик подчинился. Он опустил хвост, поджал уши и на полусогнутых лапах с печально виноватым взглядом потихоньку начал «выползать». Он чувствовал страх, ему не хотелось снова видеть страшную вспышку, он догадывался, что мы зовём его снова сфотографировать, сделать вспышку, но и чувствовал вину, что не подчиняется своим хозяевам, и через не хочу всё равно шёл к нам. А мы смеялись над ним, над его поведением, мы не понимали его страха, ведь ничего страшного в этом нет! Но момент его подкрадывания мама захотела запечатлеть и снова сфотографировала! Шурик испугался, но уже не так как в первый раз, он почти смог преодолеть свой страх! Он видел, что мы это делаем с радостью, не боимся вспышки и знал, что мы не хотим причинить ему вреда! После этого раза он не стал так сильно бояться вспышки, всё же фотографирование доставляло ему, мягко говоря, неудобство.

Людифотографируются по настроению. Так же и Шурик! Первый раз, чтобы сфотографировать Шурика во время команды «СЛУЖИТЬ!», нам с братом пришлось стоять на спинке дивана, держа в руке кусочек колбаски над Шуриком, а он ради лакомства принял нужную нам стойку, и мама его сфотографировала, чтобы нас не было видно. После Шурик получил «награду» и убежал на место. Через время Шурка стал относиться к фото равнодушно и часто даже позировал для фотографии. Веселились мы – веселился он и свободно с нами фотографировался.

Я специально эту главу решил написать после «возвращения» Шурика, так как по рассказу время приближается к Новому 1998 году. Именно перед этим Новым годом в нашем посёлке стали продавать различные новогодние петарды и «фейерверки». Это было новшество как для нас, так и для Шурика. Конечно, на то время это было роскошью, даже самая маленькая петарда стоила денег и не малых. Так как именно в 97 году произошла деноминация, и рубль обрёл вес. Для сравнения, как я помню, самая дешёвая петарда, которая сейчас не стоит и 10 копеек, стоила 1 рубль 20 копеек, а киндер сюрприз стоил 2 рубля 40 копеек, а сейчас он стоит около 50 рублей…

Когда у нас получалось выпросить у родителей хоть одну петарду, то только при одном условии, что они будут лежать до Нового года, и взорвать мы их сможем тогда же. Как же нам приходилось тренировать силу воли… но мы всё равно тайком одну да взрывали до праздника.

Перейдем непосредственно к Новому году и Шурику. До боя курантов Нового 1998 года мы как всегда просидели за праздничным столом. После мы всей семьёй собрались и вышли на улицу перед домом «запускать фейерверки». Это было для нас что-то совершенно новое и необычное, тем более когда эти «фейерверки» месяц лежат у тебя под рукой, и ты ничего не можешь с ними сделать! Мы уже сами искрились от желания быстрее их поджечь! Первой мы хлопнули самую простую петарду. Рядом с домом хлопок получился довольно сильный, больше из-за эха. Мы немного испугались, но, не успев осознать испуг, уже от хохота буквально лежали на снегу. Потому что как только раздался хлопок, мы услышали два новых, но не от петард, а от дверей подъезда! Мы едва успели разглядеть, как Шурик вбежал в подъезд, а двери в подъезд, как уже говорилось, открывались на себя, и Шурику необходимо было подковыривать их сначала лапами, а уж потом просовывать нос, голову и всё остальное… а тут они так хлопнули, что можно подумать, будто Шурик распахнул двери руками! Нашли мы его уже в квартире с поджатым хвостом и ушами. Так появился в его жизни ещё один страх. Впоследствии от которого, если Шурка находился далеко от дома, то инстинктивно, поджав хвост и уши, со скоростью истребителя просто убегал подальше от очага взрыва. Мы ещё вернёмся к теме хлопков в своё время.

Почти все, у кого были дети, точно так же закупались «фейерверками» и в Новогоднюю ночь выходили из домов, чтобы их истратить. А ещё позднее, когда петарды стали доступнее, как только их начинали продавать, а это было где-то за месяц до праздника, то взрывы и хлопки стояли по всему посёлку примерно месяц до Нового года и некоторое время после. Так что приближение Нового года для Шурика превращалось в сущий ад…

Но была и для Шурика положительная сторона праздника – застолье. На столе появлялись продукты и блюда, которые мы не могли себе позволить в обыденные дни как сейчас. Тогда это была одна из составляющих ценности праздника. И Шурик разделял её с нами. Ему всегда доставалась часть вкусностей от каждого из нас: по кусочку колбаски и сыра, по паре домашних пельмешков, кусочки хлеба, пропитанные чем-нибудь ароматным…

Шурик никогда не просил сам, он просто сидел или лежал с печальным взглядом рядом с кем-нибудь из нас. Зато нам всё время хотелось угостить чем-нибудь Шурку и порадоваться, как он выполнит команду «СЛУЖИТЬ!». Ещё больше нам нравилось набрасывать угощения. Когда Шурке что-нибудь давали понюхать, потом говорили «СЛУЖИТЬ!» и набрасывали угощение, то Шурка прямо из стойки входил в траекторию полёта угощения и хватал его налету!

Особый праздник живота у Шурика, да и у нас, был тогда, когда приезжал в гости дядя Вася из Новосибирска. Он накупал дорогущих продуктов и устраивал у нас дома шикарное застолье. Для Шурика это был настоящий пир! Дяде Васе безмерно нравилось, как Шурик «служит» и ловит лакомства! Он один за другим набрасывал Шурику кусочки колбасы и сыра, пельмени, другие интересные ему лакомства и искренне радовался, как Шурик их ловит!

Глава XV. Снежная скульптура

Как-то в один из зимних выходных выпал снег и была оттепель. Погода благоволила для дворовых игр. Сначала мы вдоволь настроили снежных засад на детской площадке в нашем дворе и поиграли в снежки, прячась каждый в своей засаде. Затем решили слепить снеговиков. Но захотелось слепить что-то необычное и устроить нечто вроде соревнований: у кого красивее и правдоподобнее получится скульптура. Нас было трое. Парни решили слепить любимых динозавров из очень популярного тогда мультсериала «Земля до начала времён». Мне тоже очень хотелось слепить динозавра, но пришла мысль слепить Шурика! И тут о выборе уже не могло быть речи.

Расположились на площадке так, чтобы никто не мог видеть, кто из нас что лепит. Когда скульптуры были почти закончены, чтобы добавить последние штрихи, мы сбегали до кочегарки, что была неподалёку от нашего двора, набрать угольков. Прикрепили угольки в необходимые места для выразительности скульптур. Тут я немного перестарался…

После завершения начали втроём ходить оценивать скульптуры. Честно скажу, скульптуры получились очень реалистичными, а моя чересчур, так как я решил изваять Шурика в мельчайших подробностях и в позе, которую он принимал по команде «СЛУЖИТЬ!». И конечно, сделал скульптуру Шурика, обращённой к дороге вдоль нашего дома и, соответственно, к окнам нашей квартиры. А один из угольков я прикрепил в то место, которое показывало, что Шурик – самец! Когда парни увидели мою скульптуру, их разразил почти истерический смех! Мне тоже стало жутко смешно, так как до этого момента я особо не думал, а работал над естественностью. Одна из соседок в этот момент шла мимо, заговорила с нами, похвалила и, сдержано посмеявшись, ушла. Но тут мы услышали, как моя мама кричит в форточку, чтобы я пришёл домой.

Я бегом поднялся домой, где меня уже ждала мама. Она видела «готового Шурика», за что тоже похвалила меня, он ей очень понравился, но серьёзным тоном попросила меня убрать «лишний» уголёк с подробностями о половой предрасположенности Шурика, пока ещё кто-нибудь не увидел. Помню, что я немного расстроился и слегка не понимал, почему нужно убрать. Но вышел и на глазах у парней сделал скульптуру Шурика бесполой. После чего мы ещё сильнее посмеялись и пошли дальше пытаться выявить лучшую скульптуру.

Глава XVI. Картошка

Не только людям свойственно делать выводы и учиться на своих ошибках. Шурик сделал необходимые выводы и второй раз на одни и те же грядки уже не наступит! После того случая в огороде возле нашего дома Шурик сильно изменился в этом смысле. Да, кстати, с Сапожницей он продолжал дружить в подходящее для того время, но делал теперь он это не так безбашенно, не с такой страстью как раньше, а более сдержанно, более взросло. Он так же продолжал каждую осень, весну и непогоду приносить домой грязь, оставляя за собой «горячие» следы в подъезде и квартире. Так же от него по всей квартире была шерсть. Так же часто расстраивал нашу маму, но это всё было таким обыденным и простым, неизбежным до постоянности, что мы просто привыкли к этому всему и относились как к коммунальным платежам, нужно в определённые дни платить, чтобы дальше жить счастливо. Но Шурик настолько изменился в отношении огородов! Он осознал все свои ошибки, которые в состоянии исправить и больше никогда не совершать! Никто из нашей семьи не помнит, чтобы Шурик после «возвращения» наступил хоть на одну грядку в огороде за всю его дальнейшую жизнь в нашей семье. Когда кто-то из нашей семьи, чаще из родителей, находился в огороде, а Шурик прибегал и созерцал работу, то он бегал строго по бороздам. Он делал это так чётко, так элегантно, так красиво, что будто говорил нам: «Смотрите, я понял свои ошибки, я понял, что сделал не так, простите меня, я больше никогда так не оступлюсь!». И так себя он вёл не только в нашем огороде, но и в любом, в котором по какой-либо причине оказывался.

Ещё один из приятных моментов – это поездка всей семьёй на посадку и копку картошки. В этом случае под словами «всей семьёй» нужно понимать не только четверо нас и Шурика, но ещё и нашу бабушку. Так как она, несомненно, тоже являлась частью нашей семьи, только жила отдельно от нас. Она жила в доме, расположения которого мы касались в главе «Новый дом». В этом доме до моего рождения жили папа с мамой и с Женей, а я уже родился в квартире, где потом жил Шурик, где и сейчас проживают мои родители, в этой квартире до обмена жила бабушка.

Хочется несколько строк отвести именно для моей искренне горячо любимой бабушки, бабушки Ии. Её звали именно так – Ия. Это не было сокращённым именем, это было полное имя, которое дали ей после рождения и которое было записано в её паспорте. Бабушка Ия сыграла огромную роль в моей жизни, в частности в моём воспитании. С уверенностью могу предположить, что не только в моей жизни, но и в жизни всей нашей семьи, да и не только семьи, так как у неё было немало друзей, и я не помню никого, кто не любил бы нашу бабушку. Она была исключительно добрым человеком и при этом в меру строгим.

До войны она закончила всего четыре класса школы, но при этом жизнь её научила так, что она была безмерно мудра в своих словах и решениях. Со школьных лет во время войны она таскала на своей ещё детской спине тяжеленные мешки с зерном! Это, конечно, сказалось на дальнейшем её здоровье, бабушка его изрядно потрепала, и если бы не такая сильная отдача труду, то она, наверное, прожила бы дольше. Но именно эта отдача труду закалила её характер так, что она всегда знала как жить, учила нас и никогда не останавливалась перед какими-либо жизненными трудностями. Она была очень экономна, у неё всегда были деньги, но лишний раз она не могла позволить себе съесть кусочек хлеба, не тратила ни одной лишней копеечки, каждая была на счету! Она умела жить как никто другой! Учила так жить нас, но родители не могли так жить, потому что у них были мы с братом. А наши потребности были безграничны, тем более шли 90-е и рынок стремительно расширялся. И бабушка, не жалея ни одной копеечки, которую жалела для себя, всё время искренне помогала нам всем чем могла.

Бабушка Ия очень любила трудиться, если этот труд был оправдан. Она с детства мне повторяла, чтобы я в школе на физкультуре или трудах не выкладывался на 100%, что на такой труд не стоит тратить такие силы, чтобы я поберёг их для другого труда, труда на благо себя, на благо семьи. Но как часто мы прислушиваемся к советам старших?! Мы же всегда считаем себя достаточно умными, чтобы этого не делать! Вот и я не слушал бабушку. Вообще она очень любила учить, передавать свой накопленный жизненный опыт. Мы часто обижали бабушку из-за этого, обижала мама, которая является её дочкой, обижал наш папа, обижали мы с братом. Обижали мы все её тем, что не слушали, когда она нас учила, пыталась навязать то, как надо что-то делать. Мы все считали себя умными, думали, что и так умеем, что не надо нас учить! Тем самым часто повышали голос на неё, вроде: «Ну, мам! Хватит нас учить, у нас своя семья, мы сами знаем как нам лучше!» или: «Ну, ба-буш! Мы и так это умеем (это знаем), не учи нас!». Единственный, кто с ней почти не спорил, был наш папа, как я помню, может раз или два это и имело место быть, но обычно он просто молчал, пусть может и не слушал, но и не возражал! Ох, как же мы были глупы!.. мы не понимали! Мы вечно бросались с бабушкой в спор, вместо того чтобы иной раз просто выслушать её жизненный совет и тем самым сделать ей приятно…

Мама раньше часто кричала на бабушку из-за таких советов, была молода и не понимала их значение. Сейчас она так же точно, даже, наверное, больше раздаёт такие советы мне и Жене, и мы так же точно, не побоюсь этого слова, «бросаемся» на неё: «Мам, ну не учи нас жить, мы и так всё знаем, всё понимаем!». И порой доводим её до слез своей твёрдолобостью, вместо того, чтобы просто выслушать её и этим сделать приятно! Наши родители тоже всегда тратили, да и будут тратить почти все силы и средства на нас с братом, лишь бы нам было хорошо, не надеясь получить от нас обратного.

Говорю за себя, что я очень любил свою бабушку, люблю своих родителей и ценю каждое их слово и поступок! Сейчас я понимаю, что советы бабушки были хоть и не всегда нужные, но всегда правильные, и мы вели себя неверно. Понимаю, что мама всегда права, она всегда старается как лучше для нас, а в итоге зачастую получает укол в сердце…

Советы мамы не могут быть неправильные, просто мы можем их не понимать, но от этого не должны страдать наши мамы. Прошу, слушайте своих бабушек и мам, что бы они вам ни говорили, просто слушайте!

Вернёмся «на картошку». Мы легко вшестером помещались в «Москвич», чтобы доехать до дачи. Мы её так называли. На самом деле это был старый дом, где раньше жила наша прабабушка, ну и наша недавно упомянутая бабушка Ия. Он стоял в деревне Малый Яснур, что около 6 км от нашего посёлка. Сейчас от этого дома, да и от этой деревни мало что осталось, и картошку мы там уже не сажаем. Раньше рядом с тем домом был земельный участок около 8 соток, на котором мы каждую весну и осень всей семьёй дружно работали. Работали исключительно все! Кто как мог! Под словом «все» я подразумеваю и Шурика, который тоже с нами работал. На посадке он не особо помогал, но вот что касалось копки, то он был ас! Шурик видел, что мы выкапываем из земли что-то и был рад нам помочь. Шурик стремительно принимался за копку и так трудолюбиво рыл землю, что земля летела из-под него! Он с такой скоростью работал передними лапами, что сквозь задние летели куски земли. Причём он сам стремился помогать нам. Таким образом он лапами, чуть ли не быстрее чем мы лопатой, добирался до картошки и переставал копать. Начинал искать дальше и снова выкапывал картошку! Шурик сам понимал, где она зарыта, а мне кажется, он и думал, что она была зарыта, так как видел, что весной мы сами клали её в землю. Мы с большим удовольствием наблюдали за его работой. И пусть он поцарапает пару картошин, главное – что он искренне помогает нам! Да не так много он и выкапывал картошки, он быстро переключался на другие запахи, доходившие до его носа из-под земли. Они завораживали его, и Шурик начинал охоту! Он метался по полю, понимая, что мы не ругаем его за это, и как только он нападал на след, он ещё стремительнее начинал копать! Охотился он на мышей. Их было довольно много на поле, и это ему доставляло огромное удовольствие! Да и нам в пользу. Он часто разорял мышиные гнёзда, и редкая мышь могла убежать от этого ярого охотника, когда он заставлял её покинуть нору! Шурик, выпрыгивая по-лисьи, ловил мышей. Мы наблюдали, как он с распущенным хвостом скачками передвигается по полю, пока не прижмёт мышку передними лапами и не завиляет от радости «калачиком». Затем он снова отпускал мышку и снова таким образом догонял её, ему хотелось играть, и ему приносила уйму удовольствия игра в «догонялки». Шурик и нам доставлял немало удовольствия своей игрой, охотой и своим поведением в целом.

Каждая посадка и копка картошки для нас всех была удовольствием. Нам почти никогда не было скучно. Мы всегда с радостью ехали в ту старую деревню. Всегда с удовольствием проводили там время. Всегда уезжали радостные и довольные проделанной работой. Сажали картошку очень быстро, что толком не успевали устать. Когда копали, брат каждый раз разводил костёр рядом с полем, брал свежую картошку, и мы пекли её, тем самым получая ещё большее удовольствие. Сидели всей семьёй на траве, ели обжигающую свежую печёную картошку, наслаждались деревенскими пейзажами, забывали любую усталость…

Как бы я хотел снова насладиться этим процессом и в том же составе. Снова увидеть, как радостный Шурик помогает копать картошку, как он по-лисьи забавно прыгает по полю, играя с мышкой. Услышать, как бабушка нас учит правильно держать вилы, копнуть картошку, перевернуть пласт, но уже молча выслушать её и сделать так, как она говорит…

Глава XVII. Кеша

Есть у меня ещё бабушка по отцовской линии – бабушка Маня, как мы все её зовём. 25 октября 2015 года ей исполнился 91 год. Старый закаленный трудом человек. Она так же играла и играет большую роль в моей жизни…

Моя мама была единственным ребёнком у бабушки Ии, а отец был седьмым из восьми детей. Поэтому почти вся моя родня по линии именно бабушки Мани. Она дала начало огромной семье, что уже немереная заслуга. От восьми детей у бабушки Мани сейчас (на начало 2016 г.), что с трудом удаётся сосчитать, 16 внуков 25 правнуков и уже одна праправнучка. Самое почётное то, что она их всех знает, помнит и любит, несмотря на то, что они живут в разных уголках России!

Бабушка Маня живёт в деревне Ахманово, что примерно в 11 км от нашего посёлка. Мы с братом и другие её внуки каждое лето приезжали к ней погостить. Иногда гостили почти всё лето. Так что бывало всякое. Есть много интересных, весёлых и грустных моментов, которые только и ждут, чтобы их рассказали, но сейчас речь идет не об этом.

В жизни Шурика я не помню, чтобы она играла особую роль, так как бабушка Маня не любит домашних животных. Но в этой деревне на другой улице жили две её дочки – близняшки. Мои тётя Тома (которая и сейчас там живёт) и тётя Аня. У тёти Томы три дочки и один сын, а у тети Ани одна дочка. Я гостил у них обеих, но дочки были уже взрослые и покинули свои гнёздышки, а сын был только у тёти Томы, поэтому я чаще гостил у тёти Томы, она всегда принимала меня как своего и почти не разделяла нас со своим сыном – Сашей. Я любил гостить и у тёти Ани, но она рано умерла из-за проблем с сердцем. У тёти Ани не было сына, и она с дядей Мишей (её мужем) обращались со мной как с родным сыном. Это было видно из каждого их поступка.

Бабушка Ия жила одна. Она знала, что у тёти Томы недавно окотилась кошка, и просила Петю привезти от неё котёнка. Вскоре папа привёз бабушке Ие кошечку, которую она назвала Муркой. Я вряд ли смогу описать, как бабушка заботилась о Мурке, но поверьте на слово, забота её к Мурке была безгранична, это была её первая и единственная кошка в жизни за исключением Муркиных котят. Мурка косвенно была первой кошкой и в моей жизни. Она не была особенной кошкой, обычная как все, но у Мурки была небольшая особенность – она рождала всегда только одного котёнка.

16 июня 1999 года у Мурки родился первый котёнок – Кеша, который стал новым членом нашей семьи. Это был маленький тёмный комочек с белыми кончиками лапок и грудкой. Ещё не был понятен его окрас, но уже было видно какой он красивый. Прошло чуть меньше двух недель, как на его маленькой качающейся головке вместо двух полосок появились два крошечных сизых глазика. В нём родилось новое чувство познания, за которым сразу последовал бескрайний мир. Вначале этим миром была коробка, в которой его родила Мурка. Немного погодя он набрался достаточно сил, чтобы переплюхнуться через невысокий край коробки, за которым перед Кешей открылся до этого невиданный простор. Кеша окунулся в него на весь короткий период, пока его не забрал Женя и не принёс к нам домой.

В один вечер брат прибежал домой с Кешей. Кеша был ещё настолько мал, что едва мог передвигаться, качаясь из стороны в сторону. Мама отругала Женю за то, что он притащил Кешу слишком рано, но время было уже по́зднее, и она не отправила его обратно. Однако все были рады видеть Кешу в нашем доме. Котёнок ещё ничего не ел кроме материнского молока, ему от силы было около трёх недель, и мы испугались, что он не сможет есть самостоятельно. Налили Кеше в блюдечко молока и тыкнули в него носиком. Вопреки всем нашим опасениям Кеша почти сразу научился лакать. Ну как лакать?! Самостоятельно тыкаться носиком в молоко и потом слизывать его остатки язычком с носика. Со временем Кеша научился есть как следует, и первая проблема была позади.

Следующая проблема была, как воспримет Шурик присутствие в нашей семье Кеши. Есть всем известный фразеологизм – «как кошка с собакой». Каждый знает, что он означает. Дальнейший мой рассказ либо опровергает это правило, либо является исключением из него, что подтверждает данное правило. Мы знаем, как Шурик относился к кошкам, но он никогда ещё в своей жизни не сталкивался с котёнком, да ещё с таким маленьким.

Шурик был дома, когда брат пришёл с Кешей на руках. Шурик сразу почуял знакомый запах, начал искать глазами кошку, он чувствовал, что запах вошёл не через открытые форточки, а через двери. Шурик чуял, что запах идёт от Жени, дверь уже была закрыта, но запах становился всё сильнее. Тогда Шурик понял, что кошка должна быть у брата, он начал подвизгивать и лаять, прыгая передними лапами на Женю. Шурик c таким же поведением проводил брата до зала, в котором сидели мы. После того как Женя посадил Кешу на спинку дивана, Шурик мгновенно запрыгнул на диван, думая, что брат посадил туда кошку. Папа столкнул Шурика с дивана, и только тогда Шурик разглядел, кого брат положил. Внимание всех, в том числе и Шурика, было вокруг маленького комочка шерсти. Шурик был в недоумении, что это за чудо! Он почуял запах, который исходил от клубка шерсти и догадался, кто перед ним. Он раньше видел этот комок, когда забегал к бабушке в дом, но он не догадывался, что комок живой и что это детеныш Мурки. Он видел его в коробке, когда тот спал и был ещё меньше чем сейчас. Именно из-за того любопытства ему после досталось по носу когтями от Мурки, но он даже не понимал за что. Теперь Шурке всё стало ясно.

Сейчас Шурик понимал, что запах идёт не от кошки, а всего лишь от её маленького котёночка. Он сменил своё поведение, и желание прогнать врага из дома сменилось на желание познакомиться с новым членом нашей семьи, подружиться с ним и вместе поиграть. В Шурке ещё не угасла жажда игры, он был полон энергии и только и хотел, что играть с нами. Первое время мы смиряли Шуркино рвение к Кеше, так как он уже большой пёс, а Кеша ещё мал и хрупок, как тончайшая деталь из хрусталя. Когда Кеша немного окреп и стал уверенно стоять на своих маленьких лапках, мы стали потихоньку, удерживая, подпускать Шурика к Кеше. Но Шурка, бывало, при игре забывался и случайно причинял Кеше боль, тогда нам приходилось их разнимать.

Поначалу мы боялись оставлять Шурика с Кешей дома наедине. Приходилось закрывать Кешу в какой-нибудь комнате от Шурика. Шурик умел открывать двери, а у нас не было запирающихся межкомнатных дверей, что было небольшой проблемой. Но решение её не составило никакого труда.

Как вы помните, Шурик перегрыз свой первый ошейник, когда вырывался на свободу. Этот ошейник уже не подлежал восстановлению. Когда он «вернулся» в нашу семью, ему необходим был новый ошейник. Помню, у папы было два старых коричневых кожаных ремня. Один из этих крепких ремней стал новым ошейником Шурика. Папа снял мерку с Шурика, обрезал ремень, и у Шурика появился новый ошейник! Настоящий кожаный ошейник, который даже если Шурик захочет перегрызть, то вряд ли у него это получится.

Шурика как-то пробовали приучить к поводку, что было тщетно, поэтому кольцо для поводка не требовалось. За дверью в зал висел тот самый поводок, к которому пытались его приучить. Этот поводок играл воспитательную роль для Шурика. Так как Шурка знал, что значит этот поводок, то он, скажем так, не любил его. Как только Шурик видел поводок, то сразу распускал свой хвост, прижимал уши, делал виноватый и в ту же очередь, как бы это ни было парадоксально, невинный взгляд и был готов сделать что угодно, лишь бы его не прицепили на поводок. Иногда даже пытался рычать на поводок, как на чужого. Естественно, мы этим пользовались, и стоило Шурику провиниться, как кто-нибудь из нас, чаще его хозяин, брал этот поводок в руки, и Шурик мгновенно чувствовал свою вину и становился «шёлковым». Ручка поводка была из плотной брезентовой ткани. Сам поводок состоял из витых из стальной проволоки звеньев, что делало его почти неразрывным. На конце этой цепочки был карабин. Ручку этого поводка папа складывал вдвое и зажимал в дверь в зал, дверь закрывалась так плотно, что мне самому удавалось открыть её только с сильного толчка. Цепочку поводка наматывали на ручку двери с той стороны, где оставался Шурик. Это было достаточно сильное оружие для Шурика. Он не переносил на дух вид поводка, и отвращение от поводка пересиливало его желание игры с Кешей. Позже прознав, как Шурику ненавистен поводок, мы просто вешали его на закрытую дверь, и этого было достаточно. Того времени, пока Шурик не привык к поводку и не перестал обращать на него внимания, хватило Кеше, чтобы достаточно подрасти и не вызывать у нас опасения.

Кеша уверенно бегал, прыгал, скакал по всей мебели и квартире. Он стремительно рос и развивался. Его окрас стал чётким вроде тигриного, как у рыжих котов, только из серо-синих, черных полос и белых участков. Летом часть чёрных полос выгорала на солнце и приобретала карий пигмент, а кончики некоторых волос местами придавали шерсти почти рыжий пигмент поверх основного окраса. На груди у Кеши, как и у Шурика, был беленький галстук, но он больше был похож на треугольник белой рубашки, видневшейся из-под серого пиджака. На двух передних и задней левой лапках были надеты аккуратненькие белые тапочки, а на задней правой лапке – белый сапожок. Лапка с сапожком, как в шутку говорила мама, чуть-чуть не получилась. Хвостик у Кеши был пропорционально телу немного короче, чем у других кошек, что добавляло ему изящества. Теперь мы уже не боялись за Кешу с Шуриком, когда они оставались дома хозяйничать.

Во вторую Кешину зиму он начал «гулять». Мы постоянно выходили на улицу звать его домой, обходили весь двор кис-киская и крича Кешу, но он никак не приходил на наш зов. В итоге Кеша умудрился обморозить себе ушки и подушечки лап. Лапки восстановились, но ушки покрылись огромными волдырями! Мы не знали, чем ему помочь! Волдыри лопнули, а ушки поочередно отсохли и отпали! В итоге у него осталось по пол ушка, что стало ещё одной отличительной чертой.

Появилась ещё одна проблемка. Раньше, когда Кеша ещё неуверенно передвигался, мы кормили его сами, подставляя ему блюдечко с молоком и едой. Теперь нам приходилось оставлять на долгое время Кешу одного или с Шуриком, хотя если мы уходили на долгое время, то Шурика обычно выгоняли на улицу во избежание «тёплых неприятностей». В общем, суть не в этом, а в том, что Кеше нужно было организовать его «столовую» так, чтобы Шурик не мог вылизать миски Кеши, оставив его голодным. Тогда мама организовала Кеше личную «столовую» в кухне на подоконнике, как раз напротив «столовой» Шурика и подле нашего обеденного стола. В Кешиной «столовой» обычно стояло молоко и разные вкусности, которые полагались только Кеше, а так – Кеша с Шуриком дружно ели в Шуркиной «столовой». Конечно, иногда Кеше доставался рык от Шурика, когда дело касалось мяса, которым не хотелось делиться. Кеша понимал назначение рыка и тихонько отходил в сторонку. Также бывало и попадало Шурику лапой от Кеши, когда Кеше давали рыбку. Давали её в «столовой» Шурика. Но к этому мы ещё вернёмся в своё время.

Кеша был маленьким котёнком, и теперь внимание всей нашей семьи, за исключением папы, было вокруг Кеши. Мы с братом «делили» его между собой так же, как и когда-то Шурика. Каждый вечер чуть ли не доходило до драки, и родители прибегли к старому методу. Вернее мама, потому что ей и самой было приятно взять Кешу на ночь к себе на кровать. Позже мы даже составили график и брали Кешу на ночь с братом по очереди. Мы были детьми, поэтому нас особо не волновало пожелание Кеши. Мы часто силой брали его с собой спать. Кеша боялся пылесоса, и доходило до того, что когда он видел меня или Женю в трусах, то понимал, что это означает и прятался под родительскую кровать. Мы знали, как Кеша боится пылесоса, и «выкуривали» его, заведя щетку пылесоса под кровать. Щётка была отделена от пылесоса, но её вида было достаточно для испуга Кеши. Но насильно мил не будешь, и Кеша недолго находился в наших оковах, он рано или поздно убегал и сам прибегал на кровать к маме.

Больше всего Кеша любил приходить к папе, который обычно на него никогда не обращал внимания и никогда не брал его на руки. Я никак не мог понять, почему Кеша идёт именно к нему! Позднее я понял, что Кеша, приходя к папе, получал и ласку и покой. Когда Кеша осторожно запрыгивал на колени к серьёзному и сдержанному хозяину, то он собой приносил ему капельку ласки и нежности, выказывая свою покорность. Папа всегда принимал его на своих коленях, не всегда гладил, но никогда не выгонял. Кеше и не нужно было, чтобы хозяин его гладил, он и так чувствовал спокойствие и защиту, которую не мог дать Кеше ни один другой член нашей семьи! Я искренне жалею, что так жестоко поступал с Кешей, и с удовольствием сейчас попросил бы у него прощения. Я был ребёнком…

Итак, всё внимание было направленно на Кешу. Шурик был уже взрослой собакой, и ему никто не уделял особого внимания, если он не делал что-нибудь такого, чтобы могло заслужить наше внимание. Тут появляется проблема Шуркиной ревности нас к Кеше. Ему, несомненно, не хватало нашего внимания, тогда как у Кеши было внимания в избытке. Шурик всячески пытался завоевать наше внимание, он подбегал к кому-нибудь из нас и, играючи подвизгивая, напрыгивал передними лапами. Шурка делал так и раньше, когда ему было скучно и хотелось поиграть с кем-нибудь из нас. Но сейчас он делал это особенно часто и немного более настойчиво, убедительнее, как маленький ребёнок в магазине теребит свою маму за подол, когда что-то хочет и ему долго не покупают. Наша любовь не перешла от Шурика к Кеше, она была одинаково велика для них обоих, Шурик просто в нужный момент добивался необходимого расположения к себе. Мы про него не забывали и с большим удовольствием начинали играть с Шуркой, когда он таким образом просил. Но Шурик замечал, как теперь мы делим своё внимание между ними двумя, когда раньше всё внимание доставалось только Шурику.

Я искренне завидую смиренности Шурика. Он, безусловно, ревновал, но его ревность не была злой и корыстной. Она даже не была заметна. Даже не знаю, была ли это всё-таки ревность или другое чувство. Что-то вроде такого, когда мама одному сыну покупает игрушку, которую он просит, а второй сын говорит: «тоже хочу!». Вот и Шурик скорее «тоже хочет» чем завидует или ревнует. Шурик полюбил Кешу, как все мы, и тоже заботился о нём, играл с ним, защищал его.

Как Шурик мог не любить Кешу, если от Кеши он чувствовал всегда запах ладоней его хозяев?! Его любимого хозяина, который подарил Шурику всё то, что сейчас у него есть. Его хозяйки, которая постоянно так вкусно его кормит и исключительно нежно ласкает, как никто, кроме женщины, не может ласкать. Запах его двух маленьких хозяев, которые так любят его и всегда играют с ним. Шурик принимал Кешу таким же родным, как и нас.

Шурик заботился о Кеше, как о родном сыне. Он лизал его, как лижет мать своего детёныша. Он играл с ним, как родные братья играют друг с другом, что даже иной раз до драки, но драки дружеской! Шурик чувствовал подходящее настроение Кеши для игры. Шурик всегда сам затевал игру. Он забавно подскакивал к Кеше. Прыжком расставлял передние лапы по бокам от Кеши так, что Кеша оказывался между лап. После Шурик начинал подталкивать Кешу носом, при этом играючи, дружески от радости подвизгивая и рыча. Так Шурик барахтался головой с Кешей. Кеша был уже достаточно силён, и когда ему не нравилось, он начинал урчать и фыркать, предупреждая Шурика закончить игру. Если Кеше не удавалось убежать, то иногда Кеша расцарапывал Шурику нос. Но Шурик никогда не обижал его, он понимал, что так бы просто Кеша это не сделал.

– Значит, я сам заслужил, заигрался! – возможно, сказал бы Шурик в такой момент, если бы конечно мог.

Что касается состояния Кеши, когда ему что-то не нравилось, то благодаря своему характеру, он получил второе имя, которое дал ему Женя. Это имя – Якут. Да, именно Якут. Я не знаю, почему Якут?! Зачем Якут?! Причём тут Якут?! Это для меня на всю жизнь останется загадкой, потому что сам брат не помнит, почему он назвал его Якутом, но я сейчас попытаюсь пояснить, когда и за что Кеша превращался в Якута. Кеша был рано отобран от своей мамы, у него не было братиков, он воспитывался псом. По моему мнению, именно это повлияло на становление его характера. Про таких котов, каким стал он, говорят: «с характером». Он был очень гордым, независимым, и чуть что не по нему, то сразу ясно давал понять, чтобы его оставили в покое. Именно в момент проявления своего вспыльчивого характера он и становился Якутом. Может даже, как бы ни было смешно, это и выглядело в глазах брата как раздвоение личности, поэтому он дал ему второе имя, но почему именно Якут!?? А выглядело это превращение так. Лёжа на коленях у кого-нибудь из нашей семьи и при этом мурлыкая, когда ничто не предвещало беды, Кеша мог без причины резко заурчать, иногда даже вцепиться зубами или когтями и убежать! Причём совершенно ни за что! Хоть гладили его, хоть не гладили, хоть довели его игрой, хоть не доводили – просто в любой момент! Именно в такие моменты брат говорил: «ну ты и Якут!!!». Как только Кеша начинал, лёжа на коленях, урчать, когда его гладили, то мы уже просто убирали руки, и Якут убегал. А брат часто даже назло травил его, играя с Якутом. Вот так Кеша носил два имени: когда был хороший, так Кеша, когда плохой – Якут!

Шурик защищал Кешу, как дикая волчица защищает своё потомство. Когда Шурик с Кешей оказывались вместе на улице и какой-либо взрослый соседский или чужой кот, придя к нам во двор, начинал качать свои права перед Кешей, то он мигом был угнан с нашего двора Шуриком. Или только стоило какому-нибудь псу попробовать погонять Кешу так, как обычно гонял кошек сам Шурик, то этот пёс быстро жалел о том, что выбрал не ту кошку для забав, так как Шурик не мог позволить никому обижать Кешу! Он иногда даже от нас его «спасал»! Когда он видел, что Кеше надоело наше внимание, что мы уже довели Якута, то Шурик своим излюбленным способом заставлял переключать наше внимание с Якута на него. Тем самым и тому и другому хорошо. Шурик делил с Кешей еду, как делят между собой еду братья. Они иногда даже ели из одной миски одновременно!

Кеша полюбил Шурика! Особенно их любовь была видна осенью, когда на улице уже было довольно холодно, а отопление в доме ещё не включили. Кеше было около четырёх месяцев, он был ещё мал и находил необходимые тепло и уют у Шурика, а точнее на Шурике.

У Шурика на тот момент были особенно любимые места для лежания и отдыха. Это были круглые плетёные из лоскутов ткани бабушкой Ией коврики, которые лежали во всех дверных проёмах кроме кухни, и такой же лежал на «месте» у Шурика, поэтому, когда Шурка приходил с улицы пыльный или грязный или сильно линял и ложился на эти коврики, его никто не ругал. Но ещё у него были излюбленные места: на паласе в зале, где он когда-то впервые «сфотографировался», и на ковровой дорожке напротив входа в нашу с братом комнату. Эти места он особенно любил, потому что, лежа на них, Шурка видел всех, никого не выпускал из внимания и не мог не попасть во внимание у нас. Когда Шурик лежал прямо перед трельяжем с зеркалом, к которому мы постоянно подходили, его приходилось сгонять. Когда лежал на ковриках в дверных проёмах и на дорожке в коридоре, он всегда был преградой на нашем пути. Особенно ночью, когда кто-то из нас шёл в ванную, туалет или на кухню, а чёрный Шурик, свернувшись калачиком, лежал в коридоре или в дверях, то мы его просто не могли видеть и случайно наступали ему то на хвост, то на лапу или ещё на что, что в темноте не различишь. Случайно спотыкались в темноте, что порой сами чуть не падали, что было не особо приятно Шурику, да и нам тоже, но он продолжал любить эти места и не переставал лежать на них. Наступят или запнутся – он встанет, перейдёт на своё место, а потом снова где-нибудь на дороге ляжет, а иногда, если не сильно ему «попадёт», и вовсе не сдвинется с места.

Вот на одно из этих мест в холодные дни и приходил Кеша к Шурику. Если Шурик лежал калачиком, то Кеша взбирался ему на спину и ложился клубочком, либо на животик, подогнув передние лапки под грудь. Если Шурик лежал на животе, вытянув передние лапы и следя за тем, что мы делаем, то Кеша мог лечь Шурику под грудь между передними лапами, либо так же залезть на него. Также и Шурик мог подойти к Кеше, когда тот где-нибудь на полу спал клубком и, обняв его передними лапами, лечь спать с ним. Главное, что их никто специально не подсаживал друг к другу. Это было искреннее выражение любви и заботы. Эти моменты особенно приносили удовольствие всем, кто их наблюдал, и, конечно, мы не могли не сфотографировать это настоящее чудо – искреннюю дружбу кошки и собаки.

Так в нашей семье появились кот, воспитанный собакой, и собака, воспитавшая кота.

Глава XVIII. Нравственность

В плену своих сомнений

И нравственных издёвок,

К принятию решений

Мы ищем веский довод!

Нравственность – понятие присущее только человеку, но может ли собака быть нравственной?! Многие скажут, что я начал сходить с ума, приписывая собаке такие высокие качества! Все же знают, что животные руководствуются только инстинктами и рефлексами…

Давайте вспомним моменты нравственного выбора, которые уже были затронуты ранее, но не были акцентированы на этом. Проанализируем новые моменты в данной главе и будем задумываться над этим вопросом в последующих главах, а уж после – самостоятельно сделаем выводы по поводу нравственности.

Подобно тому, как Шарик беспокойно кружил вокруг нас с папой, когда папа учил меня плавать, или тому, как Шурику нужно было выбрать, кого из нас с братом проводить в школу, Шурке ещё приходилось делать выбор, кого из нас защитить друг от друга.

Когда мы с братом просто бесились, Шурик любил к нам присоединиться, он всегда был не прочь поиграть и повеселиться. Но когда у нас дело доходило до драки, Шурику приходилось делать выбор кому помочь. Конечно, он чаще пытался защитить меня, так как понимал, что я меньше и слабее.

Шурик всегда чувствовал нарастающий уровень негатива предстоящей потасовки. Когда мы просто кричали, то он начинал лаять. Когда дело доходило до драки, то Шурик несколько времени сначала оценивал ситуацию, а потом набрасывался на объект несправедливости. Если драка начиналась стоя, то Шурик, сделав выбор, начинал угрожающе рычать, хватать за одежду зубами и пытаться растащить нас. Если мы уже барахтались на полу, то Шурик так же рычал, но уже напрыгивал лапами и толкал объект несправедливости или начинал его скрести, пытаясь уже не разнять, а помочь силами. Иногда он просто был с нами не согласен и нападал на обоих по очереди.

Прознав стремление Шурика к защите нас друг от друга, мы, не понимая, как тяжело ему это даётся, стали развлекаться. Специально начинали имитировать драку, чтобы проверить, кого больше любит Шурик. Шурке легко было сделать выбор, когда кто-то из нас специально не сопротивлялся и кричал. Но когда кто-то из нас играючи ставил такой эксперимент над Шуриком с мамой или папой, или заставляли маму с папой между собой сымитировать драку, то для Шурика это были реальные моменты нравственного выбора!

Его выбор практически невозможно было предсказать, но он точно был неслучайным, так как иногда он реально понимал, кто изначально был неправ, а иногда помогал тому, кто был сильнее. Я уверен, что Шурик за несколько секунд успевал проанализировать множество факторов, которые неподвластны нашему восприятию.

Глава XIX. Охота

Охота – это спорт, хобби, вид развлечения?..

Какое может быть развлечение в убийстве ни в чём неповинных животных?! Ведь каждое животное – это чудо! Они все прекрасны по-своему! Они совершенны! И как только ради одного удовольствия можно убивать настоящее чудо природы, совершенство её проявления?! Нет, я принимаю убийство животного в случае самозащиты, в чрезвычайных ситуациях и когда нечего есть. Здесь играет роль инстинкт самосохранения. Но убийство прекрасных даров природы ради удовольствия, ради того, чтобы показать своё превосходство над ними, я категорически отказываюсь принимать! Ну что тут поделаешь?! У человека это заложено в крови, как у самого сильного хищника на Земле…

Отец не является исключением и любит всё, что связано с охотой. Конечно, в 90-х годах мясо дичи и деньги за пушнину нас сильно выручали. Позднее и мой брат присоединился к нему и к общему числу охотников соответственно. Я охотником как не стал раньше, так и не собираюсь становиться, придерживаюсь вышесказанной точки зрения. Мне достаточно рыбалки. Рыбалку я обожаю, но уважаю только ловлю на обыкновенную удочку, на обыкновенные снасти и отрицаю любой браконьерский её вид. Рыбу я особо не люблю в плане еды, рыба относительно глупое существо, но, несомненно, красивое и изящное, так что мне интересен только рыбацкий азарт: дождаться хорошей поклёвки, подсечь большую рыбу и побороться с ней силами. И также, безусловно, интересна природа, которая на рыбалке окружает тебя повсюду, где ты можешь часами наслаждаться красотой её пейзажей, изящностью форм, совершенностью, сливаться с ней воедино, погружаясь в пока ещё сохранившуюся девственную часть мира. Это и есть настоящий душевный отдых, после которого ты готов совершать любые подвиги. А не тот отдых, после которого на следующий день «умирают» физически и морально, это не отдых и не может быть таковым!

Итак, мой отец охотник. Он им стал задолго до моего рождения, и сколько я помню, он в каждый сезон охоты с удовольствием занимается упомянутым развлечением. Перед каждым открытием охоты папа заблаговременно всегда готовил «снасти». Закупал порох, дробь разных размеров, пыжи, капсюля. Патроны он покупал редко, так как гильзы от патронов были многозарядные, и он сам их заряжал. Но заряжал он их обычно вместе с нами, так как делал это вечером после работы. Мы с братом с удовольствием помогали папе подготавливать патроны. Мы с детства знали устройство патрона и вполне могли бы сделать его самостоятельно. Что позднее и делал брат, когда ещё лет в 13–14 учился стрелять с папой, а вскоре и ездил на охоту. Тогда патроны заряжал он, а я помогал. Но до этого, пока мы ещё были маловаты, Женя тайком утаскивал несколько капсюль, и потом, когда никого не было дома, мы хлопали их, что приносило уйму удовольствия!Ведь их можно было хлопать в любое время года, а не по праздникам! Порох тоже не остался в стороне, мы зачастую его таскали, делали из него всякие зигзагообразные дорожки и поджигали, даже в квартире! Пытались делать самодельные «фейерверки», что тоже было забавно!

Мы вообще любили побаловаться такого рода серьёзными вещами, вернее брат всегда подавал идеи, а я поддерживал. Сейчас с трудом укладывается в голове, как у нас хватало ума и фантазии на разные сумасшедшие поступки! Что мы только не вытворяли! Помимо перечисленного мы неоднократно взрывали дома разного рода Китайские петарды, иногда поджигали и кидали их в форточку! Делали самодельные «пугачи», в основной ингредиент которых входила селитра от спичек, взрывали их на улице об асфальт, что было настоящей модой у нас во дворе! Делали «спичкострелы» – это устройство для стрельбы зажжёнными спичками. Это тоже был хит и не нами придуманный, это всё передавалось наследием от старших к младшим. На них у нас уходили все спички в доме, а родители не могли понять, куда они деваются. И ещё многое-многое другое, что мы делали и как проказничали, если мне всё перечислять, то выйдет целая настольная книга по детским проказам взрослого масштаба! Время было сложное, мы были детьми, и хорошо, что это всё не повлияло отрицательно на нашу дальнейшую жизнь! Самое главное, что никогда наши проказы не приводили к плачевному результату. Мы получали море удовольствия, и нам повезло, что всё всегда обходилось! Тут к месту подойдёт небезызвестная фраза: «каждый мужчина – это случайно выживший мальчишка…».

«Снасти» были готовы, и теперь пора отправляться на охоту. На сезонное открытие охоты папа ездил с компанией друзей, так сказать отметить. А на охоту он всегда ходил или ездил один. Поздней осенью и зимой папа уходил либо ранним утром за зайцем и на весь день, либо поздно вечером за лисой и на всю ночь оставался в засидке. Папа всегда мечтал о настоящей охотничьей собаке!

В Шурике была кровь лайки, в нём был охотничий нрав. Он ещё маленьким столкнулся на дикой природе с лисёнком, он постоянно вступал в схватки с разными собаками. Шурик нападал на ёжиков. Ежи были единственными доступными дикими животными, живущими в посёлке. От них не пахло человеком. Шурик чувствовал в их запахе свободу, свободу дикой природы и диких животных. Когда мы гуляли с Шуриком, то он, почуяв запах ёжика, начинал на него охоту. Охота продолжалась недолго. Шурик быстро находил ёжика и нападал. Шурик именно нападал. Обычно лайки не нападают на свою жертву, они нагоняют её и не дают идти, «держат» её, пока не придёт человек. А Шурик именно страстно нападал на ежа. Он с лаем прыгал вокруг него, показывая нам, что он поймал ежа, и в тот же момент угрожал ежу, чтоб тот никуда не ушёл. Хорошо если бы Шурик просто лаял, но он на этом не останавливался. Он начинал атаковать ежа, Шурик напрыгивал на него лапами, пытался хватать зубами! Нос и лапы Шурика уже были все в кровавых точках, но Шурик не останавливался от достающейся ему боли, он продолжал атаки! И тем сильнее он атаковал, чем ближе находились мы! Оторвать его можно было только «силой». Попытки реально оттащить его силой не помогали. Шурик отступался от своей добычи только тогда, когда видел, что мы не обращаем внимания на его старания и уходим далеко от него. Можно подумать, что Шурик поступал глупо, нападая на ежа, но я считаю, что это не была глупость, это было бесстрашие! Он инстинктивно чувствовал угрозу для нас, и его не останавливала боль перед поставленной целью!

Вроде бы всё благоволило тому, что Шурик вполне исполнит роль охотничьей собаки…

Шарик ещё был мал для охоты, когда хозяин впервые покинул его, уйдя в ночь на охоту. Шарик не понимал, почему хозяин не берёт его с собой. Шарик заскулил от тоски. Он бегал по квартире, метался из комнаты в комнату, прося нас выпустить его. Шарик ещё не умел сам открывать дверь и не понимал, почему мы его не выпускаем. Прошло часа два, и мы решили выпустить Шарика погулять. Мы думали, что прошло достаточно времени, и Шарик не найдёт папу. Прошло ещё часа два, и папа с Шариком были уже дома. Папа рассказал, как Шарик быстро нагнал его по следу, от радости встречи начал прыгать, подвизгивая, и бегать вокруг хозяина. Радость встречи вроде прошла, и Шарик должен был успокоиться, но он начал радоваться свободе природы. Он начал бегать всё дальше и дальше, пугая собой всю дичь, которая могла быть поблизости. Тут папа увидел вдалеке зайца. Ветер дул в папину пользу, и заяц не почувствовал ни Шарика, ни папу. Шарик бегал с другой стороны, и папа решил выстрелить в зайца. Папа стоял на коленях, и как только раздался выстрел, Шарик, просунув нос между папиных ног, забился под него. Папа промахнулся, но это было не важно. Его рассмешил неожиданный испуг и проявление испуга Шарика. Хозяин поласкал его, понял, что дальнейшая охота уже не получится, и они с Шариком отправились домой. Возможно, это и послужило фактором в дальнейших испугах от «фейерверков».

На следующий раз мы уже не выпустили Шарика. Он всю ночь грустил под порогом и с радостью разбудил всех, когда его хозяин вернулся. Весь сезон папа почти каждый день уходил на охоту, а Шарик оставался тосковать у дверей. Нам было трудно терпеть его мучения, и мы порой сдавались и портили папе охоту.

Гораздо позже в один из зимних вечеров папа как обычно собрался и пошёл на охоту. Он дошёл до нужного места на поле, примерно в трёх километрах от дома. Лёг в небольшую яму возле посадки деревьев так, что посадка осталась сзади, слева, примерно в километре, текла река Иж, справа, примерно на таком же расстоянии, находились фермы, а перед глазами открытое снежное поле. Папа не первый раз пришёл именно в это место, он ходил сюда и раньше. Видел следы лисы в поле, которые доходили до ферм. Лиса ходила кормиться к ферме, так как там было достаточно много пищи. Сегодня он ждал именно лису. Это долгий завораживающий процесс. Он лежал в яме, изредка выглядывая из неё. Он лежал так, что когда выглядывал, то перед ним открывался вид на ровный снежный перегиб поля, который брал своё начало от хвойного пролеска по ту сторону реки и уходил под светом полной луны серебряным ковром вглубь силосных ям ферм, богатых едой для лис. Лиса обязательно должна была пройти по этому ковру, она уже несколько дней ходит кормиться по нему. Папа выглянул очередной раз и при лунном свете увидел тёмное очертание бегущей рысью лисы с острыми ушами и шикарным распущенным хвостом. Она была ещё далековато для стрельбы. Папа опустился обратно, приготовил ружьё и был готов в следующий момент сделать выстрел, когда она подойдёт ближе. Папа снова выглянул и от увиденного чуть было не выронил ружьё! Перед ним с уже виляющим хвостом стоял Шурик! Папа переварил всё, что произошло и что могло произойти, и отправился домой. Рассказал нам о случившемся. Папа не винил нас, хотя именно мы были виноваты в том, что, не выдержав, выпустили Шурика, тем самым чуть не спровоцировали папу случайно лишить его жизни.

После случившегося мы уже не отпускали Шурика, когда папа уходил в засидку на лису. Мы всяческими обманками отвлекали Шурика от ухода хозяина. Мы были рады, когда нам игрой с Шуриком удавалось избавиться от его тоски по хозяину. Но когда мы уже спали, Шурик продолжал тосковать, лёжа на своём месте. Когда его хозяин не ночевал дома, Шурик всегда ложился именно на коврик под входной дверью, и мы понимали его скрытую тоску по хозяину.

Папа охотился в засидку только на лису. Когда он уходил на охоту днём, он шёл на зайца и тогда брал с собой Шурика. Для Шурика это были исключительно моменты искреннего счастья. Он мог полностью погрузиться в природу, да ещё и вместе со своим хозяином. Всю охоту Шурик, распустив хвост, носился по глубокому снегу. Он бегал не за добычей, не за зайцем для хозяина. Шурик бегал, погружаясь в природу. Он чувствовал себя диким свободным зверем. Он забывал обо всём и бороздил свободу природных просторов, полевых прерий. Такие моменты единения с природой для него были редкостью, и он брал от них всё, что было в его силах. Шурик не знал усталости и бегал практически без остановки всё время. Просто бегал, получая удовольствие от разнообразных запахов, сменяющихся с одного на другой. Обнюхивал следы диких животных, представлял процесс их появления, переходил с одного на другой, исследуя цепочки событий, идущие за следами. Резко отрывался от изучения сюжетных линий, бежал к хозяину, возвращаясь в мир людей, и отправлялся в продолжение невидимых для нас приключений…

Такие нагрузки давали колоссальный стресс мышцам. Сначала это было не особо заметно. Шурик просто хромал день или два, а после возвращался к привычному образу жизни. Но с годами это стало проявляться всё ярче. На следующий день после подобной прогулки Шурик даже не мог встать, настолько сильно он разрывал и закислял свои мышцы. Нам было жалко Шурика. Мы вместе с ним переживали боль. Приносили ему молоко в блюдечке, он кое-как переваливался с бока на живот и лакал молоко, а иногда и прямо лёжа на боку. Мы любя ругали его: «Шурик! Зачем ты так себя измучил?! Не понимаешь что ли, что нельзя так много бегать?!». Но мы всё равно понимали его. Это знакомое всем чувство ненасытности. Отсутствие чувства меры, когда чем-то увлечён. Вот и Шурик не понимал сытости! Он брал от таких моментов всё, что было в его силах…

Как-то раз в один из таких походов на зайца Шурик как обычно убежал вперёд хозяина, углубившись в чтение звериных локомоций. Шурик «сел» на след зайца и побежал по нему. След шёл через перекат замёрзшей реки Иж. Шурик спустился вниз к реке и не заметил, как уже оказался на середине переката. Да если бы и заметил, то ему это ничем бы не помогло. Шурик и понятия не имел, что на перекате самый тонкий лёд. И как вы уже догадались, он провалился под лёд! Хоть и случилось это на перекате, но до дна Шурик достать не мог. Он инстинктивно начал хвататься лапами за края льда. Как вы помните, в прошлый раз ему удалось таким образом выбраться. Но сейчас он уже был взрослым псом, а не тем маленьким щенком, и все его усилия были тщетны! Шурика охватила паника от пронзающих «ледяных игл» по всему телу. Он в панике метался с одного края льда, беспомощно обламывая его, на другой. В это время папа уже подошёл на берег реки. Он быстро «нарисовал в мозгу» картину происходящего. Понял, что Шурику самому не выбраться. Недолго думая, снял с себя охотничий костюм, времени раздеваться дальше уже не оставалось, и он в трико и кофте кинулся спасать Шурика. Папа быстро, но осторожно подбежал к краю льда. Лёд был тонкий, поэтому папа быстрее, чем ожидал, оказался рядом с Шуриком. Глубина была чуть выше пояса, но одежда папы уже полностью напиталась ледяной водой. Он быстро поднял Шурика на руки и выставил на достаточно крепкий лёд для Шурика. Шурик не убежал, он ждал хозяина. Папа почти без труда выбрался на толстый лёд. На этом охота уже была закончена! Куда деваться зимой в сырой одежде?! Он прямо так встал на лыжи и поехал домой. Одежда на папе не застыла, от неё исходил пар! Так как папа крепкий здоровый мужчина, да ещё и закалённый, то кровь его была горяча. Шурик отряхнулся и был почти сухой, хотя и достаточно замёрз. Шурик не растерялся и побежал за хозяином, тем самым и согрев свою кровь, температура которой в норме на пару градусов выше, чем у человека. Шерсть Шурика слегка покрылась наледью. Папа с Шуриком быстро добрались домой, там оба окончательно отогрелись и обсохли. Всё обошлось! Никто из них не заболел!

Таким образом Шурик вновь, как когда-то в детстве, столкнулся лицом к лицу со смертью и благополучно избежал её. Уже очевидно, что Шурик не стал охотничьей собакой, но, по моему мнению, это не стало его отрицательной чертой, а напротив, добавило ему с одной стороны обыкновенности, но с другой особенности. Пусть он не годился для охоты, но в нём на протяжении всей жизни сохранялся охотничий азарт и бойцовский нрав.

И ещё одним подтверждением бойцовского нрава Шурика будет следующая глава, из которой вы узнаете всё мужество и стойкость его характера.

Глава XX. Два боксёра

Как-то в один год, уже не вспомню в какой, может 2001, может 2002, на каникулы погостить в Пижанку к кому-то приехали родственники из города. Они привезли с собой двух псов породы немецкий боксёр. Раньше в Пижанке уже держали боксёров, но они жили недолго по неизвестным мне причинам. Но я отлично помню, как мама акцентировала внимание на этих собаках: «Фу… какие противные, постоянно слюни висят, везде капают, летят во все стороны, когда они отряхиваются! Шерсть короткая, хвост – обрубок! Никогда бы не завела такую собаку!!!».

Этой весной мы часто наблюдали, как молодая девушка лет двадцати гуляет с двумя здоровыми полуторагодовалыми немецкими боксёрами. Иногда их путь проходил мимо детской площадки нашего дома, так как они жили в нескольких домах от нас.

В один день, ничем не отличавшийся от других, мы с друзьями как обычно бегали на детской площадке, скорее всего, играли в одну из любимых нами массовых дворовых игр, таких как «Войнушки», «Выше ноги от земли», «Полицейские и воры». Для таких игр собирались все дворовые парнишки, а в нашем дворе на протяжении более чем десяти лет рождались только одни парни! Не знаю, с чем это связано и связано ли вообще, но это остаётся таковым. Для нас в детстве это был огромный плюс! На все игры никогда не приходилось искать народ! Шурик тоже «играл» с нами. Шурик любил находиться с нами на дворе. Он никому из нас никогда не мешал, он любил наблюдать за нами, лёжа под теплотрассой, проведённой между домами и детской площадкой. Шурик любил нас защищать от разного рода опасностей, о которых вы уже знаете из ранних глав. Точно знаю, что в этот день мы не играли в «Московские прятки», так как Шурик быстро сдавал место, где я или Женя прятались во время игры, стоя рядом с этим местом и виляя хвостом! Поэтому мы не стали брать Шурика «играть» с нами в «Московские прятки». Случилось следующее. Вышла на прогулку та девушка с двумя боксёрами. Её путь проходил мимо нашего двора. И в тот момент, когда они приблизились к детской площадке, Шурик уже заметил приближение опасности! Мы успели только услышать рык боксёров. А Шурик не думал, да и не собирался думать! Он чувствовал, что нам угрожает опасность! Шурику было около 7 лет, и, несмотря на то, что он был уже не так силён и молод, он бросился ради нашей защиты на двух вызывающих леденящий страх боксёров! Боксёры были без намордников, я даже не знаю, можно ли им вообще надевать намордники?! Как по мне, так они захлебнутся собственной слюной, если им его надеть. Но тот факт, что боксёры были без намордников и в руках хрупкой девушки, даёт нам возможность представить, что произошло дальше…

Мы ни одним из органов чувств не могли уловить, что происходит. Мы лишь слышали визг испуганной девушки, львиное рычание собак, стук челюстей, видели катающийся по грязно-сырому снегу шар с двумя светло-карими полосами с боков и с одной чёрной посередине. Всё закончилось быстро, но нам, застывшим на месте от страха, происходящее казалось вечностью! Шар остановился, и мы увидели, как наш отважный Шурка лежит, из последних сил сопротивляясь, подмятый под двумя боксёрами! Шурик сопротивлялся как мог! Ему удавалось в какой-то счастливый для нас момент вырваться и нанести «удар» одному из боксёров! Но он быстро оказывался в предыдущем безвыходном положении! Шурик лежал уже почти бездыханный, покрытый смесью снега, грязи, слюны и крови! Его веки сомкнулись! Не одна мышца в его теле уже не сокращалась, в то время как смертельные челюсти боксёров перебирали складки его кожи, подбираясь всё ближе и ближе к горлу… вот ещё пара секунд и…

От безысходности я уже не мог ничего делать, кроме как рыдать, прощаясь с Шуриком, при этом не мог подойти к нему даже на полшага ближе…

В этот роковой момент, каким-то чудом, буквально подлетел и раскидал по сторонам двух здоровых немецких боксёров наш с Шуриком папа! Всем известно, что собаки предчувствуют многое, что человеку недоступно, так и боксёры, когда увидели приближающегося отца, рвущегося на спасение своего сына, заранее почувствовали, что им не стоит с ним связываться!..

Папа поднял безжизненное грязное окровавленное тело Шурика на руки и понёс его домой. Мы побежали за ними. Шурик постепенно приходил в себя. Родители помыли его, мама обработала раны, мы не отходили от Шурика. Весь вечер мы просидели возле него. На следующий день Шурик чувствовал себя уже намного лучше! Но кровавые следы на мятом грязном снегу ещё несколько дней напоминали о случившемся.

Таким образом Шурик чуть было не лишился жизни, защищая нас от предполагаемой опасности! Мы чуть было не лишились брата и сына в одном лице, а наш папа в очередной раз спас жизнь Шурику!

Глава XXI. Тихая охота

Что касается тихой охоты, то и тут Шурик принимал активное участие. В данном случае под понятием «тихая охота» я подразумеваю все виды собирательства, а не только грибное. Шурик ездил с нами за земляникой, клубникой, черникой. Ходил с нами за орехами, а после, уже дома, помогал нам их колоть. Мы давали ему орех, он его раскусывал, оставлял меж лап, поднимал голову и плавно вилял «калачиком», прося нас съесть очищенный орех. А раскусывал он так, что орех оставался целым и сухим! И делал он это очень быстро в отличие от того, как мы кололи их молотком и в пассатижах. Так он исполнял роль живого «щелкунчика», правда, его хватало ненадолго, орехов на 7–8, но нас это значительно радовало!

Что касается непосредственно собирательства грибов, то Шурик, естественно, почти всегда ходил и ездил с нами. Причём он неплохо помогал собирать грибы! Особенно рыжики! Я думаю, что все знают, как порой трудно отыскать рыжик в траве. Шурик облегчал этот процесс! Он носился туда-сюда по еловой посадке, и повсюду по его следам были примятая трава и сбитые грибы. Конечно, были и раздавленные, но нам не жалко было грибов, и мы хвалили Шурку за каждый найденный с его помощью гриб. Но это было, когда мы ездили семьёй.

Помню забавный случай, когда мы поехали не одни. Папа в это время уже работал водителем на почте, и один раз мы поехали проверить, появились ли рыжики, с начальником почтамта на обычном тёмно-зелёном легковом «УАЗике». Я плохо помню, кто тогда был, но точно помню, что я с папой и братом, а Николай Кузьмич (начальник почтамта) был то ли с дочкой, то ли с женой, и, конечно, с нами был Шурик, а иначе зачем бы мне это вспоминать?! Так как в этот раз мы поехали не только своей семьёй, то посчитали, что Шурик должен остаться в машине, дабы не испортить тихую охоту нам всем. Тем более мы решили выскочить ненадолго, буквально проверить, есть ли рыжики, а если нет, то ехать дальше. Если бы выпустили Шурика, то было бы тяжело посадить его обратно…

До этого его никогда не оставляли в машине! А как мы знаем, Шурик с детства не любил любой тип техники с двигателем внутреннего сгорания. Мало того, что мы все ушли, но ещё оставили Шурика в ловушке железного зверя! Мы с Женей не успели далеко отойти от машины, как увидели, что Шурик уже бегает рядом с нами! Мы были рады его видеть, подумали, что его кто-то выпустил. Когда мы пришли обратно к машине, все увидели, что Шурик с нами.

– Зачем вы его выпустили? – спросил папа.

– Мы думали, кто-то из вас выпустил Шурика, – ответил брат.

– Так значит, никто не выпускал?! – подытожил папа, и все удивились, затем посмотрели на машину и увидели, что оставили открытой маленькую ветровую форточку, которая была чуть больше размера головы Шурика!

– Значит, ты через него вылез?! Как ты смог пролезть?! Это не реально! – обратился папа к Шурику, гладя его по голове. Шурик стоял с открытой «улыбающейся» пастью, висящим языком набок от жары и довольно вилял хвостом…

Глава XXII. Рыбалка и время со мной

В 2002 году брат окончил школу и поступил в Суводский лесхоз-техникум. С осени этого года пути Шурика и Жени разошлись. Конечно, пути их разошлись не только по этой причине. Брат приезжал домой почти каждые выходные, а Шурик, как и раньше, верно его встречал. Женя с Шуриком уже давно отдалились друг от друга. Женя стал взрослым и уже не тратил своё время на игру с Шуриком. Он давно перестал «таскать» Шурика за собой. Брат часто уходил и не брал его. Шурик оставался тосковать под дверью.

Первое время Шурик делал попытки «навязываться» в компанию Жени. Он вырывался из дома вслед за братом, нагонял его, но Женя давал понять Шурику, что он лишний в его компании. Шурику ничего не оставалось, кроме как смириться. Уезд брата из посёлка стал последним этапом окончания беспрерывной дружбы.

Они по-прежнему сильно любили друг друга и были одной семьёй. Но с этого времени я в жизни Шурика стал приобретать большее значение и он в моей, соответственно.

Я уже учился в средней школе. Теперь Шурик каждое утро провожал меня в школу и каждый день встречал у дома. Поначалу он сильно тосковал по брату. Шурик не понимал, куда Женя исчез. В момент, когда я заходил в школу и оставлял Шурика одного, его переполняло тоской. Он опускал хвост и ложился перед крыльцом школы, кладя нос на передние лапы. Я не мог оставаться в школе с мыслями, что Шурик в таком положении будет лежать и верно ждать, когда я отучусь. И первое время я каждый день прогонял его домой до тех пор, пока не убеждался, что Шурик убежал. Спустя некоторое время Шурик привык и провожал меня до крыльца школы, а после убегал обратно.

Теперь я стал повсюду за собой «таскать» Шурика. Не важно, куда бы я ни отправился (на рыбалку, за грибами, на природу, на прогулку или в магазин), Шурик повсюду был со мной! Мы были вместе с утра до ночи и расставались ну разве что только тогда, когда я находился в школе или заходил в магазин.

Я часто после школы отправлялся на рыбалку. Весной и осенью я брал необходимые снасти, садился на велосипед и отправлялся за добычей. Зимой я приходил с учёбы, брал ящик со снастями, одевался потеплее и с нетерпением отправлялся на рыбалку. В такие дни Шурик особо радовался. Как только он видел, что я начинаю брать удочки либо одеваться теплее, его переполняло радостью. Шурик начинал скакать и прыгать, метаться по всему дому, счастливо виляя хвостом. Он был вне терпения, что сейчас отправится на приключения со мной. И своим поведением, всем своим видом он пытался поторопить меня, – Ну давай уже собирайся! Что так долго?! Давай быстрее! – невербально произносил Шурик.

Со временем у Шурика выработался рефлекс. Стоило мне или папе начать перебирать удочки или снасти, как Шурик начинал бегать по дому, проявляя вышеописанные эмоции в предвкушении прогулки. Этот момент также стал объектом забавы. Подобных объектов было достаточно. Стоило пошелестеть каким-нибудь пакетом на кухне, как Шурик с Кешей уже наперегонки неслись в ожидании не упустить что-нибудь вкусненькое.

Брат с отцом часто ездили на рыбалку. А когда в нашей семье появился Кеша, частота их поездок многократно увеличилась. Я тогда был ещё маловат, и меня не брали на рыбалку ни отец, ни брат. Хорошо помню, как Кешка бросался на пакет с рыбой. Будучи ещё совсем маленьким, он, впервые почувствовав запах рыбы, инстинктивно набросился на неё с такой дикой свирепостью, что несколько времени мы не могли отойти от оцепенения! Такой дикости и свирепости от такого маленького безобидного комка шерсти никто не ожидал. После того как мы отошли от шока, нас разил дикий смех! Когда Шурик попытался подойти, Кеша заурчал и зафыркал как взрослый кот, от чего Шурик испугался и моментально отпрянул назад, а мы только сильнее рассмеялись!

Так как Кеша в нашей семье появился летом, то рыбой его кормили в излишке, но как бы он ей не объедался – всё равно было мало! Кеша ел рыбу до того, пока не превращался буквально в осла, у которого по бокам свисают до верха набитые сумки. Он становился круглым и едва мог стоять на ногах, но всё равно жадно урчал, лежа рядом с оставшейся рыбой. Нам, конечно, было не жалко рыбы для Кеши, но нам стало жалко Кешу, и мы стали немного ограничивать его.

В первую Кешину осень, в связи с началом учебного года, поездки брата на рыбалку стали заметно реже. Как сейчас помню первое возвращение брата с рыбалки после небольшого перерыва! Рыбы он поймал совсем немного, так как съездил буквально на пару часов после школы. Но как его встретил Кеша! Женя ещё не успел достать из кармана пакет, как Кеша уже висел на пакете, вцепившись когтями и зубами! Можно было подумать, что брат достал из кармана пакет вместе с Кешей! Кешка так яро вцепился в пакет, что как бы высоко брат не поднимал пакет – Кеша не отцеплялся! Мы вместе долго бегали с пакетом по дому, веселясь над Кешиной радостью. Шурик разделял наше веселье, бегая вместе с нами. Мама сбегала за фотоаппаратом и запечатлела этот яркий момент.

Чаще всего после школы я отправлялся ловить рыбу на речку Иж. От дома до неё, как говорилось, около трёх километров, что давало возможность быстро туда добраться и больше времени потратить на рыбалку.

В это лето один из моих друзей, которого звали Женя, рассказал мне про пруд. Кто-то этот пруд называл «Лесной», так как он находился в чаще леса, а кто-то «Асфальтный», так как неподалёку от него когда-то находился асфальтобетонный завод. По слухам на этом пруду всегда клевал «золотой» и «серебряный» карась. И именно это лето мы с другом Женей и Шуриком подарили «Асфальтному» пруду.

С вечера мы с Женей договорились, что в семь часов утра я уже в полной готовности заезжаю за ним, и мы едем на «Асфальтный» пруд.

У брата была камуфлированная жилетка чёрно-белого цвета с огромным множеством карманов, которая безмерно мне нравилась, и я уже давно просил брата подарить мне её. Перед этой рыбалкой он мне её подарил! Я весь вечер снаряжал жилетку. Не осталось ни одного свободного кармана!

Проснулся я раньше намеченного времени. Меня переполняло эмоциями о предстоящей поездке. Шурик с не меньшими эмоциями бегал по дому, чувствуя, что сейчас я отправлюсь на рыбалку. Шурка ещё с вечера готов был бежать куда угодно вместе со мной, наблюдая за тем, как я готовлю снасти.

Я надел чёрные спортивные штаны, старый папин шерстяной свитер с разноцветными узорами в верхней части, чёрные резиновые сапоги, бейсболку асфальтного цвета и сверху на свитер надел долгожданную, завещанную братом, укомплектованную мной, не хуже чем у Анатолия Вассермана, жилетку! В сарае меня ждал так же переданный по наследству от брата велосипед «Таир» чёрно-матового цвета. Прикрепив к «Таиру» раскладную удочку (четырёхметровый «Каскад», который тоже раньше был брата), уверенный в своей готовности я запрыгнул на велик и в сопровождении Шурика поехал за Женей.

Женя встретил меня около своего дома. Самое забавное было то, что он был экипирован практически точно так же, как я. Отличались только узоры на свитере и цвет жилетки (у него жилетка была однотонного серого цвета). Даже велосипеды внешне отличались только лишь цветом, у Жени был «Альтаир» тёмно зелёного цвета. Посмеялись, сказали, что оделись как братья, сели на велосипеды и отправились в путь. Позднее мы выяснили, что являемся друг другу родственниками, не близкими, но всё же.

Мы выехали на главную дорогу, что проходит через весь посёлок, и направились вверх по дороге в сторону Советска. Шурик как всегда успевал бегать и перед нами, и за нами, и вокруг нас. А пока выезжали за посёлок, Шурик успел облаять парочку встречных машин.

Когда мы выехали за посёлок, оказались уже не на части посёлочной улицы, а на трассе «Киров – Нижний Новгород». Та часть трассы, что считается главной улицей нашего посёлка, имеет ограничение скорости и ничем не отличается от других улиц в посёлке. Но за пределами посёлка улица становится самой настоящей трассой, где скорость машин значительно выше.

Раньше на велосипедах так далеко по трассе, как собрались сейчас, мы никогда не ездили и Шурик с нами не бегал. Поэтому если Шурик и встречался раньше с машинами на трассе, то не пытался на них лаять, защищая нас.

Шурик попытался облаять первую попавшуюся машину на трассе, но у него не вышло даже приблизиться к ней. Он не понимал, что происходит. Его злейшие враги, самые необыкновенные и страшные существа в его жизни, каким-то образом обрели необыкновенную мощь и силу! Он бежал перед нами по обочине дороги и был в полной растерянности. С одной стороны он радовался, что бежит с нами, с другой – разрывался на части от того, что никак не может защитить нас от машин. Но самое интересное только начиналось…

В пути мы с Женей решили поиграть. Поочерёдно издалека мы пытались угадать марку встречной машины, и кому удавалось сделать это раньше, то машина становилась будто бы его.

Не торопясь, наслаждаясь прекрасной погодой и великолепными природными коврами, мы продолжали свой путь. Мы совсем позабыли про Шурика, так как он, уже успокоившись, бежал впереди нас, и казалось, будто бы уже ничто не может нарушить обретённый им покой.

Но в этот самый миг нам на встречу пронеслась невероятных размеров большегрузная фура. Нас слегка снесло потоком встречного воздуха, а к Шурику вернулось множество противоречащих чувств. Для нас в этом не было ничего нового, но для Шурика это был настоящий вызов!

Он, конечно, имел представление о фурах. Они часто проезжали сквозь посёлок, но тащились еле-еле и, в его понимании, представляли меньшую угрозу, чем обыкновенные автомобили или мотоциклы. Он в какой-то мере даже «отдавал дань» этим огромным машинам. И бросался на них с лаем только тогда, когда они «дразнили» своим едким и крайне неожиданным боковым выхлопом.

Теперь же фура для Шурика стала воплощением зла. Но Шурик не боялся за себя! Он боялся за нас! И во что бы то ни стало, он должен был продемонстрировать бесстрашие и силу перед этим монстром!

В следующий раз, как только начала приближаться попутная фура, Шурик, вместо того, чтобы тщетно бросаться на неё с лаем, решил потягаться с ней скоростью! Шурка придумал способ, как проявить силу перед монстром. Фуры ехали очень быстро, но Шурику удавалось рвануть с такой реактивной скоростью, что наши глаза улавливали только его туловище и облако пыли, образующееся от молниеносного ускорения лап! Он оказался невообразимо быстр! Шурик был настолько быстр, что на отрезке в метров пятьдесят он не только держался на одном уровне с фурой, но даже немного обгонял её!

Мы с другом не сразу поняли, что произошло. Мы испили коктейль чувств. Двухсекундное удивление от непонимания происходящего сменилось приливом смеха, а после, лично меня, переполнило гордостью и уважением к новому проявлению смелости и упорства Шурки!

После такого взрыва Шурику необходим был отдых, и поэтому он не мог атаковать каждую попутную фуру, но в этот день Шурик выпустил порядка 6-ти залпов, при этом два из них были в гору, тут у него было преимущество из-за тяжеловесности фур, что добавляло ему азарта. Я думаю, он был доволен своим результатом, хотя для нас было достаточно и одного раза, чтобы вновь поразиться его силе и преданности.

Так, наполненные эмоциями, мы добрались до «Асфальтного» пруда. Впервые в жизни мы столкнулись с таким клёвом! Пусть карасики были не больше нашей ладони, а порой и совсем крохи, зато они клевали так часто, что мы не успевали снимать их с крючка! Поначалу Шурик радовался каждой пойманной рыбке, но ему быстро наскучил данный процесс. Шурик перестал вилять хвостом, распрямил его и, отправившись в страну запахов, занялся изучением дикой природы.

Когда мы с Женей наловили достаточно большое количество карасиков, а наш первичный азарт приутих, то проснулось чувство голода, и мы собрались ехать домой. Нам пришлось прервать приключения Шурика, вызвав его всё тем же особым свистом. Он практически мгновенно выбежал к нам из небольшого леска, под который уже успел замаскироваться, надеть бусы из репья и фату из паутины, что опять немало нас порадовало.

Обратная дорога для Шурика была более спокойная. Он достаточно устал и уже не пытался обогнать фуру. Мы с Женей были наполнены счастьем от удачно сложившейся рыбалки, и чувство радости не покидало нас на протяжении всей дороги. Домой мы приехали около обеда. Я перекусил, слегка отдохнул. Наполненный эмоциями, я не удержался и побежал к телефону.

– Жень, ты поел, отдохнул?

– Ну, да…

– Поехали снова на асфальтный?

– Прямо сейчас?!

– Да!

– Поехали!

И через минут двадцать мы снова в том же составе направлялись на «Асфальтный» пруд.

Так мы катались почти каждый день на протяжении всего лета. Максимально за один день нам удавалось съездить три раза туда и обратно.

С этими поездками связано множество ярких моментов! Чего только не было…

Как-то мы отправились искать грибы в ближайший лесок, когда нам практически не удалось поймать рыбы, но, как назло, ни одного грибка найти не удалось. Даже Шурка не смог помочь, зато он помог найти в этот день поляну ландышей! Мы набрали по букету, связали их леской, и всё равно довольные, хоть нам не удалось ни рыбы поймать, ни найти грибов, отправились домой дарить мамам прекрасные букеты.

Однажды, когда мы собирались домой и позвали Шурика, он оказался на другой стороне пруда, а чтобы с неё вернуться, нужно было очень далеко оббегать. Шурик, не теряя времени, прыгнул в воду и расстояние около двадцати метров напрямую преодолел за несколько секунд, разрезая воду и кусты на своём пути, как матёрый бобр!

Но самой яркой поездкой, несомненно, была первая!

В следующем году мы вновь стали ездить на «Асфальтный» пруд. Но ездили уже не так часто. Постепенно поездки становились всё реже и реже. Лето ещё не закончилось, а поездки уже прекратились…

Как часто мы пытаемся пережить заново особо важные моменты нашей жизни?! Пытаемся сделать всё точно так же, как раньше, но ничего не выходит! Мы отказываемся принять то, что всё в нашей жизни подлежит изменению, подобно тому, как непоправимо изменяемся мы сами…

Следующим летом всё было не то! Хотелось всё повторить, но это лето было уже не вернуть. Это лето было лучшим, самым ярким и запоминающимся! Это было лучшее время, которое мы проводили вместе с Шуриком!

«Мир – изменение, жизнь – признание» Марк Аврелий Антонин.

Глава XXIII. Увоз в Ахманово

Время не переставало идти, я становился подростком, я менялся, менялись мои интересы. Шурик в моей жизни постепенно ушёл на задний план. Своё время я тратил уже не на него, а на разные гадости в «дурных» компаниях. Даже не хочется вспоминать, чем я занимался тогда… да, было и много хорошего, но в целом стыдно перед самим собой! И всё-таки это часть моей жизни, и она внесла свою роль в становление настоящего меня. Постепенно образумившись, благодаря волевым усилиям, я ушёл из «дурной» компании. Начал посещать разнообразные кружки, а летом 2005 года я заинтересовался баскетболом, и он сыграл решающую роль в дальнейшей жизни. Но жизнь Шурика по-прежнему оставалась для меня в тени.

К этому времени мой брат окончил техникум и, как казалось мне тогда, навсегда уехал работать в Вологодскую область, и полностью исчез из жизни Шурика.

Шурик по-прежнему хранил верность нам с братом. Скучал по Жене, не переставал ждать его возвращения, хоть и не знал, вернётся ли он. Шурик скучал по мне, хоть я и был рядом. Шурик постоянно приставал ко мне с просьбами поиграть, но я почти всегда «отталкивал» его от себя…

Мы для Шурика всегда оставались прежними, он не чувствовал к нам ничего кроме любви. Тогда как мы, по разным причинам, практически позабыли о его существовании.

Единственный человек, который продолжал хранить верность Шурику – это наш папа. Шурик давно стал для него сыном, и папа искренне любил его. Папа уделял ему время дома, по-прежнему брал его с собой на охоту и рыбалку. Папа никогда не забывал про Шурика и как раньше переживал с ним множество моментов. Но меня уже не интересовало, что интересного произошло на рыбалке, на охоте… я больше не расспрашивал об этом папу и не слушал, когда он рассказывал сам. У меня были свои «заботы».

Таким образом, я потерял достаточно много лет из жизни Шурика, о чём сейчас искренне сожалею…

Но время, как уже говорилось раньше, не переставало идти, наступила осень того же года. Я продолжал расти, брат вернулся из своих злоключений, а Шурик незаметно для нас постарел. Его блестящая чёрная шерсть стала тусклой и покрылась сединой. Собачий нюх и слух притупились, исчезла его чуйка. Шурик с трудом различал звуки, доносившиеся из подъезда. Не мог определить свой или чужой. Часто ошибочно вилял хвостом, когда в подъезде находился чужой человек. Часто ошибочно лаял, когда к нам в квартиру стучались соседи, а иногда даже лаял, когда кто-то из нас приходил домой. В его взгляде исчезла искра. В его глазах больше не было той страсти, неимоверной силы, которая раньше не покидала их. Сейчас его взгляд был наполнен душевными страданиями от внутренней борьбы. Нет, он не перестал бороться. Его дух по-прежнему был полон сил, но он не мог не заметить физических изменений в себе. Он пытался делать всё как раньше. Он не переставал защищать детей на площадке, но часто ошибочно «налетал» с лаем на добрых людей, даже на соседей…

Раньше мы с братом могли успокоить его, отогнать, когда он «налетал» на чужих и пьяных, потому что почти всегда были рядом. Но теперь нас не было рядом, родители были на работе. А Шурик, ошибаясь в попытках защитить детей на площадке, в попытках доказать, что он по-прежнему в форме, не мог рассчитывать на нашу помощь.

Люди стали жаловаться родителям на Шурика. Жалобы становились всё чаще и чаще. Соседи стали выказывать недовольство относительно Шурика. Многие стали бояться его. Своими попытками защитить соседских детей, Шурик стал вызывать в них страх.

Необходимо было решать эту проблему, и папе снова пришлось бороться с собой…

Тетя Тома ещё с момента первой встречи с Шуриком просила подарить его. Шурик был для неё идеалом собаки. Он завоевал её сердце, как и другие многочисленные человеческие сердца.

Но как можно было просить у папы отдать Шурика?! Это сравнимо с просьбой отдать сына! Само собой, эти просьбы были шуткой, лишь способ показать, как нравится Шурик.

Ни для кого не секрет, что «в каждой шутке есть доля правды». И когда папа позвонил тёте Томе и спустя столько лет предложил привезти ей Шурика, она, не раздумывая, согласилась.

Я считаю уже не уместно описывать, какие чувства испытывал папа, когда вновь расставался со своим, не побоюсь этого слова, сыном, и какие чувства испытывал Шурик, когда тщетно надрывал скулением связки, увидев, как перед ним захлопнулась дверь, и, услышав, как уезжает машина…

На следующий день вечером позвонила тётя Тома. Рассказала, что за целые сутки Шурик не отошёл от двери, ни ел и ни пил. Что несколько часов, скуля, скрёб дверь и пол. Останавливался лишь на некоторое время и продолжал вновь с большей силой. Ближе к ночи Шурик успокоился и всю ночь лежал у двери, поскуливая. С утра продолжил снова скрестись. А когда Шурик демонстративно хотел «наделать» под порогом, то она выпустила его. Потом его звали, пытались найти, но так и не нашли!

В то время как она заканчивала свой рассказ, мы услышали, как распахнулась дверь, и в комнату вбежал разукрашенный сырой грязью и репьём Шурик!

Со словами:

– Он только что забежал домой! – папа положил трубку.

Спустя сутки внутренней борьбы и дороги длинной около 11 км Шурик доказал право остаться дома, а главное – доказал самому себе, что ещё в форме!

Глава XXIV. Прощай, Шурик!..

19 марта 2006 года умерла бабушка Ия. В то воскресное утро, когда она умерла, я участвовал в районных соревнованиях по баскетболу. Не успел порадоваться победе, как позвонила мама и сообщила о смерти бабушки. Я жалел, что не был с ней рядом, когда она умирала. Жалею до сих пор, что тогда проводил мало времени с ней. Я впервые испытал боль потери родного человека…

Женя постепенно отходил от своих Вологодских злоключений, устроился в РУО и перебрался жить в дом бабушки, где и продолжил взрослую жизнь.

Его будущая жена Катя, тогда училась в Кировском техникуме и приезжала к нему только по выходным. На будущий год Катя окончила техникум и переехала жить к нему. 21 декабря 2007 года они поженились. Их свадьба оказалась ключевым моментом в жизни Шурика…

Свадьбу играли по-семейному у нас в квартире, готовили, соответственно, всё сами. Гостей было не так много, но пришлось запечь несколько противней куриных ножек. Шурик, конечно, был очень рад полакомиться таким количеством куриных косточек, но как жаль, что никто из нас тогда не знал, что собакам нельзя их есть в больших количествах! Возможно, и не это было причиной дальнейших проблем, но кто знает?! Шурику уже было больше двенадцати лет…

Мы заметили изменения в Шурике лишь весной, когда они стали визуальны. После каждого похода по-большому у него выпадала наружу часть прямой кишки. Поначалу это не казалось так страшно, так как через некоторое время она «уходила» обратно, но, как оказалось, это было лишь начало.

Это был один из самых тяжёлых периодов времени в моей жизни. Самое печальное сейчас, что не из-за Шурика! Если честно, я о нём практически не думал! Я учился в выпускном классе, на носу были выпускные экзамены. Дни проходили очень насыщенно: половина дня проходила в школе, а вторая половина либо на тренировке по баскетболу, либо в тренажёрном зале с друзьями, и одновременно с этим первая, но, как по традиции, несчастная любовь, которая очень быстро закончилась, и, как мне тогда казалось, оставила много «следов»! Затем часть лета я потратил на сдачу экзаменов, часть на поступление в университет, а третью – на поиск новой любви. Так что думаю, не ошибусь, если скажу, что Шурика для меня в тот период не существовало…

Тем не менее, я замечал, что Шурику становилось всё хуже. Поход в туалет для него становился всё сложнее, опухоль постепенно росла и уже не возвращалась на место. Он часами мог бродить по двору в попытках справить нужду. Его стал сопровождать постоянный специфический запах. Все соседи видели мучения Шурика и искренне жалели его…

В конце лета я уехал в Киров, меня ждали новые горизонты, неизведанное будущее… я поступил в Вятский Государственный Гуманитарный Университет на факультет физической культуры, исполнилась моя текущая мечта.

После этого я с Шуриком виделся всего лишь несколько раз, я даже не помню, когда был последний! Лишь помню звонок мамы и слова, что Шурика больше нет! А после моего приезда правдивый рассказ отца…

Что состояние Шурика становилось всё хуже и хуже… они до последнего момента надеялись, что Шурик умрёт своей смертью, но терпеть боль вместе с Шуриком стало невыносимо! Ежедневно неравнодушные сердца соседей просили облегчить страдания Шурика!

Отец принял решение. Он знал, что будь я или мама дома, то не позволили бы ему сделать задуманное. Темсамым ему пришлось лишить нас возможности попрощаться с Шуриком.

Отец взял двуствольное ружьё из сейфа, посадил Шурика в машину и выехал за посёлок. Несколько времени они провели прощаясь, затем папа отошёл вперёд. Шурик остался на месте, он всё понимал, он уже не сопротивлялся, да и не хотел сопротивляться, Шурик был не против такого конца. Он уже не боялся садиться в машину, он не боялся того страшного оружия, которое сейчас смотрело на него, от звука которого он раньше прятался под отцом… последний раз сошлись взгляды… они оба были готовы! Папа тихо произнёс:

– Прости, Шурик!..

Первый выстрел – Шурик упал, но ещё содрогался, второй выстрел – Шурик лежал, как камень…

Папа последний раз погладил тело Шурика и попрощался с ним, после похоронил его…

Послесловие

Не могу сказать, что Шурик был частью моей жизни! Он был огромной частью меня! Он был той частью, которая спрятана где-то в глубине, но которая играет решающую роль в становлении истинного меня, такого, какой я сейчас…

На протяжении тринадцати лет Шурик сопровождал меня во всём, был моим лучшим другом и братом. Но, как часто мы поступаем с нашими близкими… я поворачивался к нему спиной!

Мы ничтожно мало проводили времени вместе в конце его пути, но уже больше восьми лет, как я не перестаю думать о нём. Сегодня, 27 января 2016 года, ровно три года с того момента, как я начал писать повесть. Много раз начинал, продолжал, останавливался, больше года собирался, чтобы написать последнюю главу… за это время окончил университет, отслужил в армии и устроился на текущую работу.

Давно разобрался, что для меня это способ попрощаться с Шуриком, но до последнего момента не могу его отпустить! Я до конца не уверен, что когда-то смогу это сделать!

Но я уверен, что сейчас готов сказать:

– Прощай, Шурик!..

Оглавление

Предисловие

Глава I. Появление

Глава II. Первый дом

Глава III. Первая встреча

Глава IV. Новый дом

Глава V. Дрессировка

Глава VI. Соседи и враги

Глава VII. Чумка

Глава VIII. Пловец

Глава IX. Первая схватка

Глава X. Шурик!

Глава XI. Первая любовь, изгнание…

Глава XII. Возвращение!

Глава XIII. Школа

Глава XIV. Фото и праздники

Глава XV. Снежная скульптура

Глава XVI. Картошка

Глава XVII. Кеша

Глава XVIII. Нравственность

Глава XIX. Охота

Глава XX. Два боксёра

Глава XXI. Тихая охота

Глава XXII. Рыбалка и время со мной

Глава XXIII. Увоз в Ахманово

Глава XXIV. Прощай, Шурик!..

Послесловие