Циферблат. Город Адимари [Алла Колос] (fb2) читать онлайн

Алла Колос Циферблат. Город Адимари

Когда время остановилось

Утро субботы выдалось неожиданно снежным и довольно безрадостным. Серая пелена густых облаков заволокла октябрьское небо, всем своим видом давая понять жителям города Ессентуки, что не только начало дня, но и его продолжение будет окрашено в те же пепельно-серые краски.

Наивные оптимисты, подготовившие продукты для субботнего пикника в курортном парке, теперь медленно распаковывали плетёные корзины, убирали цветастые покрывала в деревянные шкафы и утешали себя мыслями, что уж на следующей-то неделе им удастся выбраться на природу.

Погодные предпочтения большинства жителей небольшого города совпадали. Они ненавидели дождь, снег, заморозки и слякоть. Любые осадки вызывали у них неудовольствие, которым они охотно и эмоционально делились с незнакомцами, тем более что в южном курортном городке меньше всего ожидаешь увидеть снегопад в октябре.

В последние годы такие погодные аномалии стали встречаться гораздо чаще. Ессентукское лето всё больше напоминало это время года в тропических странах. Знойные дни стремительно сменялись дождливыми деньками, когда поливало так сильно, будто кто-то незримый и могущественный опрокинул гигантский металлический таз с водой. Люди становились нервными и охотно ворчали в общественном транспорте, пытаясь найти виновника своих очевидных неудобств. Ведь таковой всегда отыщется, даже если в своих проблемах были виноваты они сами.

Но не все жители города были настроены столь пессимистично в это субботнее утро октября. В толпе недовольных всегда найдётся кто-то в хорошем расположении духа. Улыбчивая девушка по имени Кира была именно таким человеком. Она проснулась в шесть утра от холода и обнаружила небольшую снежную шапку у себя на подушке. Хотя «шапкой» это белое безобразие можно было назвать с большой натяжкой, так как она стремительно таяла и превращалась в унылое мокрое пятно.

«Ну вот, снова не удалось досмотреть сон до конца. Опять я не увидела его лицо», – с досадой подумала она.

Это был её самый любимый сон. Странный и непонятный, но почему-то вызывающий в душе море противоречивых эмоций. Она бежала босиком по голубому песку, стараясь делать это как можно быстрее. Кто-то вот-вот настигнет её. Зачем он гонится за ней? Что ему нужно? Наконец незнакомец догоняет её и хватает за руку. Прикосновение тёплое. Она улыбается. Всё хорошо, она в безопасности. Он мягко её обнимает. Она смеётся, расчерчивая в небе светящийся круг пальцем. Небо яркое, фиолетовое, луна – огромная и совсем не похожа на луну. Она боится посмотреть в глаза тому, кто рядом, но понимает, что сделать это нужно как можно быстрее. «Скоро начнётся затмение Иелуаджи, я так долго искал», – говорит этот кто-то до боли знакомым голосом, и сон обрывается.

Кира не могла досмотреть этот сон уже пять лет, хотя он снился ей с завидным постоянством. Всегда что-то мешало сделать это. То будильник не вовремя зазвенит, то соседский пёс вазу уронит. В этот же раз наша героиня с вечера забыла прикрыть окно и мирно уснула, не догадываясь, что следующий день начнёт преподносить ей такие сюрпризы. Да и кто мог предположить подобное? Ведь ещё вчера было по-летнему жарко и сухо. Домашние коты, как в мае, пропадали с соседскими кошками, а автомобилисты даже и не думали менять летнюю резину на зимнюю.

Кира быстренько встала. Её сладкий сон улетучился, а лежать на мокрой подушке в такой холод было тем ещё удовольствием. Закрыла заледеневшее окно и бросила взгляд на термометр. «Минус семь. Надо разведать обстановку», – подумала она. Подошла к высокому зеркалу, которое стояло в её комнате столько, сколько она себя помнила. Посмотрела на себя сонную серыми глазами. Перед ней стояла девушка среднего роста, с тёмными кругами под глазами от постоянного недосыпа, довольно стройная, с длинными густыми тёмными волосами, вздёрнутым носом и вечной улыбкой на лице. Кожа белоснежная, почему-то с легким голубоватым оттенком. Запястья невероятно тонкие, изящные, что всегда бросалось в глаза случайным знакомым.

Кира расчесала волосы, достала из шкафа тёплый белоснежный шерстяной свитер, узкие синие джинсы и мягкие пушистые носки. Ей не хотелось тратить время на поиск зимних вещей в гардеробной, так что она решила натянуть на себя самое тёплое, что имелось в шкафу её комнаты. Надев серую шапку, светлую куртку и белые кеды, она по лестнице сбежала во двор, по привычке минуя старый медлительный лифт. Да и какой в нём прок, когда ты живёшь всего-то на четвёртом этаже?

Зима была её любимым временем года с раннего детства. Тогда в её сознании твёрдо поселилась мысль, что если и случаются в этом мире чудеса, то непременно зимой под весёлый свист ветра и сверкание пушистого снега.

Кира не могла вообразить себе картины более прекрасной, чем та, которая предстала её взору в то утро. Осенние золотисто-алые клёны были укрыты толстым слоем снега. Все припаркованные под ними автомобили были так облеплены им, что создавалось впечатление, будто они кем-то заботливо вылеплены из этого недолговечного, но почти совершенного материала.

Через двести метров располагался старый двухэтажный дом с деревянными перекрытиями, давно ждущий капитального ремонта. Четыре не слишком состоятельные семьи, проживающие в нём, время от времени его латали, но все эти манипуляции не могли решить масштаба проблемы. Крыша прохудилась, а широкие трещины пронизывали стены дома от основания и до самого верха. Кинув на него мимолетный взгляд, Кира хотела было пройти мимо, но что-то в этой картинке её зацепило и заставило присмотреться повнимательнее.

Так часто бывает, что мы перестаем замечать привычные с детства вещи. В юном возрасте всё вызывает неподдельный интерес: дома, деревья, бордюры вдоль дорог. Когда же объект в общем и целом изучен, мы перестаем его замечать, и любимая вишня, на которую неоднократно взбирались в детстве с друзьями, становится чем-то неинтересным, обыденным.

В облике старого дома что-то изменилось. Он как будто поник, очень резко одряхлел. Причём его стены, несмотря на трещины, как и прежде, стояли ровно, заботливо удерживая дырявую кровлю, а переднее крыльцо с кованым козырьком навевало мысли о тепле и уюте.

Затем Кира поняла, что так привлекло её внимание. Поверхность крыши самого старого из строений этого района заполонили чёрные вороны, которые почему-то, вопреки обыкновению, не галдели непрерывно, а сидели совсем тихо, не издавая ни единого звука. В этот миг сердце Киры болезненно сжалось, будто должно произойти что-то, чего она давно ждала, и словно это ожидание преследовало её годами.

Девушка медленно приблизилась к зданию, чтобы рассмотреть его поближе. Вороны располагались на крыше в строго определённом порядке, на расстоянии около пяти сантиметров друг от друга. Чёрные птицы были повёрнуты в одну и ту же сторону. Они будто высматривали что-то в густой пелене облаков субботнего неба. Выглядело это неестественно, как если бы вместо живых ворон кто-то безумный вздумал украсить крышу дома набитыми чучелами.

Снег, который, казалось, и не думал прекращать свой нежданный набег на курортный городок, не доставлял сосредоточенным птицам никаких неудобств. В какой-то момент Кира вообразила, что если бы они умели говорить, то сказали бы, что такие мелочи не могут вывести их из равновесия в такой-то день.

Стоит признать, размышления подобного рода часто посещали Киру. Полёт мысли был одной из характерных черт её характера. Она частенько фантазировала о невообразимых вещах, и что удивительно, иногда эти фантазии были не так уж далеки от истины.

Дом и вороны немало впечатлили девушку, но она решила поскорее выкинуть всё из головы и отправилась дальше в город по уютным заснеженным аллеям.

Улицы были непривычно пусты. Несмотря на столь ранний час, жители города обычно заполняли улочки города Ессентуки в это время, выезжая со дворов в тёплых машинках и с сонным видом выдвигаясь на работу.

Однако сегодня по дороге в курортный парк ей довелось встретить только бездомную собаку, спящую посреди городской площади, свернувшись калачиком. Девушка оставила ей немного собачьего корма, который всегда носила с собой в рюкзаке как раз для таких случаев. Такая вот странная привычка любителя всевозможной живности, который не может спокойно пройти мимо несчастной собачки или кошечки, если они вдруг случайно встретятся по дороге. Собака медленно открыла глаза и благодарно на неё посмотрела. Во всяком случае, Кире показалось именно так.

У каждого из нас есть любимые места, где нам нравится прогуливаться и проводить время в одиночестве. Личное пространство очень важно. Оно дает возможность найти ответы на многие вопросы, прислушаться к собственному сердцу, осознать свои желания без каких-либо вмешательств извне.

Для нашей героини таким излюбленным местом было здание Грязелечебницы имени Семашко, которая когда-то именовалась Алексеевской. Это строение 1913 года, хоть и могло похвастаться всего лишь столетней историей, выглядело так, будто оно стояло здесь испокон веков.

Возведённое из местного камня, оно напоминало древнеримские термы третьего века. Передний фасад изысканного сооружения украшали высокие колонны, а перед самим зданием на широких постаментах располагались скульптуры древнегреческих богов – Асклепия и Гигеи. Создатели грязелечебницы добились своей цели, и вековое здание вполне можно было принять за пятисотлетнее.

Сама грязелечебница, казалось, совсем не комплексовала по поводу того, что выглядит намного старше своих лет. Величественные фигуры львов, установленные на пандусах и прижимающие лапами змей, спокойно взирали на многочисленных посетителей этого места. Многих из них они видели впервые, кого-то прекрасно помнили и хорошо знали, а кого-то искренне недолюбливали.

Назойливые дети частенько взбирались на их гладкие спины и с гордостью позировали счастливым родителям, умилявшимся при виде своих пухлых чад верхом на львах и с тающим мороженым в руках.

Внутренний дворик Грязелечебницы имени Семашко выглядел не менее роскошно, но гораздо более уютно. Две лестницы полукругом вели на небольшую площадку, украшенную восемью колоннами. Именно здесь Кира предпочитала проводить досуг наедине с собой или в компании с интересной книгой. Ей никогда не было скучно в одиночестве: когда человек наполнен и присутствует полёт мысли, одиноко не бывает. Киру больше напрягало назойливое общество скучных людей, чем такое времяпрепровождение. Естественно, это не касалось тех немногих её близких друзей, обществом которых она по-настоящему дорожила.

Сегодня, как и во всём городе, в этом месте было необычайно тихо. Снег успел покрыть внутренний дворик и площадь перед парадным входом, античные статуи и пандусы. Вместо красной черепицы Кира увидела ту же самую картину, которую могла наблюдать недалеко от своего дома.

Плотным строем вороны покрывали крышу грязелечебницы, сидя на её поверхности с одинаковым интервалом. На этот раз чёрные птицы были повёрнуты в сторону дворика, где Кира любила проводить свой досуг. Ворон было так много, что издалека казалось, будто крыша здания покрыта пеплом. Снегопад быстро заметал чёрных, как сама ночь, птиц, сидевших сосредоточенно и неподвижно.

Наручные часы девушки показали время 7.01, когда её сердце на миг остановилось. Кира почувствовала, будто тело погрузилось в ледяную жидкость – невероятно густую и тягучую. Ноги стали замерзать, превращаясь в каменные глыбы, но длилось всё это лишь какие-то доли секунды. Мощный внутренний толчок отбросил наваждение, за спиной вспыхнуло два ярких потока света, ноги потеплели, и сердце заработало с новой силой.

Кира подняла свои серые прозрачные глаза к небу и встала как вкопанная. Часть небосвода над зданием резко посветлела и начала пунцоветь. Затем на небе стремительно стали образовываться облачные вихри лилового цвета, которые за считанные секунды меняли свои цвета от лилового до кровавого-алого и обратно, будто танцуя на небосводе. На глазах они крепли и обретали удивительно ровную правильную цилиндрическую форму. Эти вихри выглядели настолько плотными, что казалось, они вытесаны из полупрозрачного камня неизвестной природы, невиданного ранее в этих краях, но существовавшего всегда.

Как часто случается, столкнувшись с чем-то неизведанным, Кира захотела сразу же покинуть это место, но не могла даже пошевелить пальцами, завороженно наблюдая за светопреставлением. В такие моменты время как будто замедляется, и каждое движение длится бесконечно долго и требует больших усилий. Руки и ноги похолодели, желудок словно скрутили в тугой узел, а лицо залилось краской, несмотря на достаточно холодную погоду. Биение сердца стало отчетливо различимо, и каждый его стук отдавался гулом в сознании, как если бы кто-то выстукивал его ускоренный ритм невидимым молотком.

И тут Кира почувствовала чьё-то незримое присутствие. Ей казалось, она находится перед этим зданием не одна, а как минимум в компании двух-трёх человек. Затем она ощутила повышенное внимание к себе, точно количество смотрящих на неё людей с каждой секундой возрастало в несколько раз. Кто-то смотрел на неё равнодушно, а кто-то – с неподдельным интересом. Ощутила она также нескрываемую неприязнь и даже отвращение. Это чувство не пришлось Кире по душе, и она мысленно закрылась от любопытных глаз так, как захлопывают двери перед незваными гостями. Девушка стала оглядываться по сторонам, но обнаружила только уже знакомую собаку, сидящую возле её ног и спокойно наблюдающую за происходящим на небосводе.

Когда Кира впервые увидела собаку на площади, она её особо не рассматривала – слишком уж была погружена в собственные мысли. Её новая попутчица оказалась белоснежно-белой, с коричневым пятном за правым острым ухом. Глаза – двухцветные: нижняя часть правого глаза была голубой, а верхняя – коричневой. С левым оком всё было с точностью до наоборот: снизу он был тёмным, а сверху светлым. Девушке до этого приходилось видеть собак с разными глазами, но, чтобы двухцветным был каждый глаз, такого она ещё не встречала.

Тем временем картинка в небе изменилась. Снег продолжал идти идеально вертикально, но замедлил своё падение. Ветер полностью стих, а воздушные вихри стали подниматься в небо так, что их вершины терялись где-то высоко в облаках. Воздух двигался в них по спирали снизу вверх.

Кира наконец-то нашла в себе силы покинуть внутренний дворик и через минуту оказалась у парадного входа. Со статуями львов, сидящих на пандусах, было что-то не так. Сначала девушка не поняла, что же именно её смутило, затем опустила глаза на основания статуй и увидела живых извивающихся змей, тщетно пытающихся выбраться из-под могучих бетонных лап.

По мере расширения лиловых вихрей лапы каменных львов начинали растрескиваться. Спустя пару минут девушка уже могла лицезреть мощные львиные когти. Здоровенные лапы непрерывно двигались по-кошачьи, крепко сжимая своих извивающихся жертв и вызывая настоящую агонию у ползучих тварей. Глаза змей напоминали большие чёрные бусины, а их сверкающая чешуя была такого ярко-жёлтого цвета, что создавалось ощущение, будто она выкована из золота, а по краям усыпана алмазной крошкой.

Сосуд, заботливо удерживаемый статуей Гигеи, опрокинулся, и из него стала вытекать чёрная липкая жидкость, которая смешивалась со снегом и стремительно наполняла пустой бассейн, расположенный в основании скульптур двух древнегреческих богов.

Барельефы на стенах грязелечебницы медленно, но верно оживали, приходили в движение, просыпались от долгого сна. Льющий воду Посейдон изо всех сил старался освободиться от своих бетонных оков, но по какой-то причине сделать этого не мог. Львиные головы, расположенные под самой крышей здания, усиленно моргали и беззвучно распахивали свои пасти, пытаясь издать характерный львиный рык.

Тем временем статуи львов трансформировались в настоящих животных почти наполовину, и Кира поняла, чем это могло ей грозить. Перспектива стать первым обедом столетних голодных хищников показалась ей малопривлекательной, так что она, оправившись от шока, побежала прочь от этого места.

На улицах было всё так же пусто. Несмотря на время, а было уже около восьми часов, в курортной части города не было никого. Сколько Кира себя помнила, в этих местах всегда можно было встретить две-три группы «кефирников», желающих поправить здоровье при помощи целебной минеральной воды или прикупить пару-тройку занятных сувениров на память. Сейчас же вокруг всё было какое-то застывшее, и лишь впереди бежала белая собака со странными глазами.

Девушка как раз заворачивала на улицу Разумовского, когда услышала позади себя грохот. Она сразу поняла, что это старые приятели-львы сошли со своих бетонных постаментов и направляются в её сторону. Ей срочно нужно было отыскать укрытие, но ничего подходящего поблизости не находилось. Кира стала изо всех сил тарабанить во все дома, но никто не отвечал ей и не подходил к дверям. В конце концов ей удалось обнаружить незапертый дом, она заскочила внутрь и плотно закрыла за собой дверь. Как раз вовремя: четыре грозные фигуры хищных животных уже шли по той же улице, продавливая асфальт и вселяя в сердце нашей героини неподдельный ужас. Они уверенно двигались к зданию, где она затаилась, и казалось, ничто не могло её спасти.

Белоснежная собака испытующе посмотрела в глаза Кире, словно решаясь на что-то, а затем уткнулась носом в её ноги. Девушку окутало едва различимое свечение. Львы замерли у двери и прошли мимо. Когда они скрылись за поворотом, Кира с облегчением вздохнула, повернула голову и остолбенела. За круглым старым столом, застеленным клетчатой скатертью, сидела пожилая женщина с высокой причёской и смотрела на Киру стеклянными глазами. В её правой руке виднелся заварочный чайник, наклоненный над кружкой так, будто она наливала чай. Струя из чайника застыла над чашкой, как в стоп-кадре из старого фильма. Позади старушки располагались остановившиеся дубовые напольные часы, показывающие время 7.01.

– Извините, я не хотела так бесцеремонно врываться в ваш дом, просто у вас было не заперто! – неуверенно произнесла девушка, медленно подходя к старушке.

Глаза пожилой женщины не выражали ровным счётом ничего. Она точно так же продолжала смотреть куда-то вдаль, держа свой цветастый заварочный чайник в правой руке и придерживая кружку левой. Девушка осторожно прикоснулась к руке бабушки. Рука была тёплая, но старушка явно не могла слышать Киру и чувствовать её прикосновение.

Девушке стало жутко продолжать находиться в этой комнате, тем более что у неё появились не очень хорошие предположения. Она подошла к скрипучей двери, осторожно глянула сквозь стекло, чтобы убедиться в отсутствии львов. На улице всё было тихо, так что Кира тихонечко выскользнула из убежища и вместе со своей белоснежной разноглазой приятельницей побежала в сторону парка.

Возле входа в курортный парк располагался круглосуточный магазин, который не раз баловал её в школьные годы вкуснейшим мороженым и ароматными булочками. Кира резко распахнула дверь и вошла внутрь. Опасения девушки подтвердились. Продавщицы замерли за прилавком в таких позах, словно о чем-то увлечённо беседовали. Молодая девушка по имени Варвара только что открыла кассу и собиралась распределить по слотам деньги для сдачи. Теть Таня, проработавшая в этом магазине много лет, оживлённо размахивала руками.

До Киры начинало доходить осознание того, что произошло что-то очень серьёзное, и это событие в состоянии изменить всю её жизнь. Девушка в смятении вскинула глаза в окно на непрекращающийся снегопад. Снег продолжал падать за высокими окнами, ведь ничего из того, что происходило в этом городе, его не интересовало. Он приходил на эту землю тысячи лет до этого дня и будет приходить сюда снова и снова, когда ему вздумается. Теперь он казался Кире каким-то неестественным, поддельным. Вся радость от наступления зимы мигом улетучилась.

Девушка достала из сумочки сотовый телефон и попыталась дозвониться до своей матери. В трубке не было слышно даже гудков, только безмолвная тишина. А что, если с мамой сейчас происходит то же самое, что и со старушкой или продавщицами из этого магазина? От этой мысли внутри Киры всё сжалось.

Не желая так просто сдаваться, девушка попыталась связаться с Владом. Влад был её лучшим другом ещё со времён учёбы в университете, безнадёжно влюблённым, но всё-таки другом. В последнее время их отношения перешли от дружеских к романтическим. Кира набрала номер Влада, но ответа не получила.

Немного поразмыслив, Кира попыталась подключиться к Сети при помощи своего мобильного телефона. С третьей попытки загрузился поисковик, но новостная лента перестала обновляться около семи утра. Несмотря на все усилия, никаких новостей о происшествии обнаружить не удалось. Как и предполагала Кира, всё в городе замерло сегодняшним утром. Но почему? На этот вопрос теперь ей предстояло найти ответ.

Всё это время безымянная собака наблюдала за манипуляциями предприимчивой девушки и то и дело посматривала на большую палку докторской колбасы, аппетитно выставленную на прилавке. Заметив такой неподдельный интерес, Кира аккуратно достала лакомство и выдала благодарной спутнице, предварительно отломив себе кусочек.

– Наверное, ты больше бы обрадовалась отборному мясцу, но в этом магазине торгуют только колбасами и полуфабрикатами, так что извиняй, – чтобы снять напряжение Кира стала беседовать с собакой, как это часто от скуки делают пожилые одинокие женщины.

– А вот здесь ты ошибаешься! Не знаю, что люди добавляют в эту штуковину, но выглядит она аппетитнее любого стейка, а уж тем более собачьего корма! Гадость редкостная этот корм, скажу я тебе, но иногда вашим псам приходится довольствоваться и этим, – охотно ответила собака.

Кира медленно осела на пол. Может быть, пора добровольно сдаться в психоневрологический диспансер на улице Буачидзе? Статуи у неё оживают, собаки ведут замысловатые беседы, а люди застывают, как при заморозке.

– Да не удивляйся ты так! – продолжила диалог собака. – Я сама до сегодняшнего дня особым красноречием не отличалась. Интроверт я и кошек не очень люблю! – подытожила она.

– По-понятно, – заикаясь, ответила Кира, внимательно изучая болтливую собаку и ловя в её взгляде нечто недоброе, вот только что?

– Как зовут-то тебя? Меня вот как только не называли. Я и Альма, и Жучка, и Джесси, и даже Аркадий, но мне больше всего нравится Фива. Это имя мне дал один молодой человек, увлечённый Древним Египтом, и очень уж оно мне пришлось по душе. Лёгкое такое, весёлое, – разговорилась Фива.

– Я Кира, в честь бабушки так назвали, – слегка улыбнувшись, сказала девушка, пытаясь прогнать прочь нехорошие мысли. Обычно Кира всегда прислушивалась к своей интуиции, которая теперь почти кричала: «Не верь ей!», но реалии этого дня были таковы, что Кире нужна была компания и хоть какая-то помощь.

– Да, вижу, ты немного шокирована происходящим. Сдаётся мне, события сегодняшнего дня каким-то образом связаны с лиловыми вихрями, парящими над тем зданием, – продолжала диалог Фива, демонстрируя удивительное знание языка. Когда солнечный свет упал на морду собаки под углом, Кире на миг показалось, что эта самая морда отлита из металла.

– Шокирована, это ещё мягко сказано! – воскликнула Кира, стряхивая наваждение.

– Если ты хочешь выяснить, что к чему, тебе придётся наведаться туда ещё разок! – заговорщически произнесла Фива, сверкнув ярким серебристым медальоном на правой лапе, который тут же затерялся в её густой шерсти. Длилось это не дольше секунды, но Кира успела разглядеть фигурку какого-то животного.

«Откуда у бездомной собаки медальон?» – мелькнуло в голове у Киры, но эта мысль на удивление быстро улетучилась.

– Я-то не против, вот только знакомство со львами немного поубавило мой пыл! Меня не очень радует перспектива быть съеденной или растерзанной бывшими каменными изваяниями! – в голосе Киры послышалось сомнение.

– Пока ты будешь держаться за меня хотя бы одним пальцем, статуи не смогут увидеть тебя и как-то навредить. Уж такие у меня способности, – утешила её Фива. – Не спрашивай меня, откуда я это знаю, но они есть и прекрасно работают, – гордо подытожила белоснежная собака, как-то совсем недобро сощурив глаза.

– Хорошо! Раз так, то нет смысла бежать от проблем! Надо разобраться, что за чертовщина здесь творится! – согласилась Кира, окончательно заглушая голос рассудка. Затем откусила большой кусок от новой палки колбасы. – Как думаешь, стоит прихватить с собой часть съестных припасов на всякий случай? – спросила девушка у Фивы.

Собаку, казалось, мало интересовали такие детали. Она сосредоточенно высматривала что-то или кого-то в окне на фоне хлопьев пушистого снега.

– Неплохая идея. Бери столько, сколько влезет в твою безразмерную сумку. Овощи не надо: я их не люблю. Грузи побольше мяса, ну и себе что-нибудь, – в конце концов согласилась Альма, она же Жучка, она же Джесси, она же Аркадий, и она же Фива.

Кира так и сделала, доверху нагрузив рюкзак деликатесами и оставив на прилавке достаточное количество денег, чтобы расплатиться за всё то, что они съели и только собирались съесть. Где-то в глубине души она всё ещё верила, что происходящее вокруг неё – лишь временное явление, и очень скоро всё встанет на свои места. Девушка согласилась на авантюру, но почему-то Фива совсем не внушала ей доверия.

Спустя тридцать минут Кира вышла из круглосуточного магазина в компании собаки и вновь направилась к зданию грязелечебницы. В отличие от утреннего похода к своему любимому месту, сейчас она шла туда нехотя со смешанным чувством страха и ожидания чего-то нового и ошеломительного. «Неужели я единственный живой человек в городе? Происходит ли это по всему миру или только в нашем небольшом курортном городке? Как долго это будет продолжаться?» – спрашивала она себя по дороге к старинному строению. Двигались они медленно, потому что Кире приходилось крепко держаться за ухо собаки, чтобы оставаться незамеченной.

Тем временем бывшая Алексеевская грязелечебница продолжала жить своей жизнью. Чёрные как смоль вороны оставили свои посты застывших молчаливых наблюдателей и кружились вокруг лиловых вихрей. Творческое воображение Киры тут же нарисовало картину маслом, настолько окружающий пейзаж был необычен. Снегопад над зданием прекратился, а ближайшие деревья за несколько минут успели сбросить свою осеннюю цветную листву, обзавестись набухшими почками и расцвести благоухающими цветами.

Стены сооружения смотрелись абсолютно голыми. Все фигуры и барельефы, украшавшие здание, куда-то подевались. Бассейн был доверху наполнен чёрной липкой жидкостью, а возле него, будто в насмешку, лежал небольшой глиняный сосуд.

Откуда ни возьмись на площадке перед грязелечебницей возникли три фигуры. С такого расстояния, на котором находилась Кира, она никак не могла слышать, о чём они беседуют, зато прекрасно могла видеть. Насколько она могла понять, фигуры эти были мужскими. Очень высокого роста – выше двух метров, с яркими янтарными глазами и неестественно длинными пальцами на руках.

Самым рослым из них был черноволосый мужчина, идущий по центру и одетый в длинный лиловый блестящий наряд. Кира никогда не встречала подобной одежды. Казалось, изготовлена она была из какого-то очень лёгкого, но плотного материала. Это было нечто среднее между деревом и металлом и одновременно ни то ни другое. Тонкое запястье мужчины украшал широкий коричневый браслет, живший своей жизнью: он менял форму и как будто состоял из жидкости, в которой то и дело вспыхивали огоньки, похожие на звезды.

Справа от него шёл самый молодой из них – мужчина лет тридцати пяти на вид, с невероятно худым лицом, узким носом и практически полностью отсутствующими губами. Его медные волосы были заплетены в длинный хвост-косу, а на правой щеке виднелся нарисованный символ – третий глаз, который то и дело менял свои очертания. Удивительно, но этот набор не слишком привлекательных черт совсем его не портил. Ему к лицу была и худоба, и длинные рыжие волосы.

Его одеяние было менее роскошно, чем у первого мужчины, и Кира про себя подумала, что такой наряд вполне можно назвать повседневным. Было заметно, что рыжеволосый мужчина больше заботится о своем комфорте, чем о прекрасном внешнем виде, и это проявлялось во всем: в его походке, жестах, причёске и наряде. Широкие брюки пепельного цвета были подвязаны белоснежным поясом, а голубая рубашка изготовлена из тончайшего пушистого материала. Мужчина то и дело искоса поглядывал на своих собеседников и держался за резную рукоятку, торчащую из кармана его свободных серых брюк.

Третий пришелец обладал самой яркой и противоречивой внешностью. Его волосы были цвета синего пламени, а глаза выглядели по-разному при различном освещении – от янтарных до алых. В руках он нёс какую-то карту и что-то на ней внимательно разглядывал. На его груди виднелся массивный медальон с гигантским камнем, похожим на рубин.

Трое незнакомцев двигались очень грациозно и практически синхронно. Они вышли на прилегающую дорогу, эмоционально что-то обсуждая. Возобновивший своё падение снег обходил их стороной, а ветер не касался волос и одеяний.

Кира подошла поближе, чтобы послушать, о чём они говорят и зачем прибыли сюда.

Из-за угла навстречу незнакомцам вышли уже знакомые львы. При их появлении Кира на секунду выпустила из рук ухо Фивы, но затем спохватилась. Крайний лев рычал и огрызался на рядом идущего, тот отвечал взаимностью и зализывал правую лапу. Судя по всему, четыре потенциальных царя зверей уже успели разругаться и что-то не поделили.

Рыжеволосый мужчина внимательно посмотрел на животных, затем на своих собеседников. Мужчина в лиловых одеждах кивнул, давая разрешение медноголовому совершить какое-то действие. Последний, недолго думая, привычным движением взялся за торчащую из кармана брюк рукоятку и достал что-то светящееся и острое.

Спустя мгновение со львами было покончено, они вмиг окаменели и рассыпались на мелкие кусочки природного камня. Четыре ярких светящихся шара взлетели к небу и присоединились к возвышающимся над грязелечебницей вихрям.

– Что за дурная привычка у жителей этих мест делать из камня фигуры, столь похожие на живые? Неужели у них мало проблем? – возмутился рыжеволосый.

– Хватит причитать, Букур! Здешние места сильно отличаются от наших. Люди ваяют статуи не для того, чтобы оживлять, а просто чтобы любоваться ими, – обратился к рыжеволосому мужчина с синими волосами.

– Диодор, мне не понятно, почему воронка открылась именно здесь! Много энергии лит было потрачено на все эти фигурки и статуи. Одни разбежались по городу, другие проникли в переходной мост. Где мне теперь их искать? И чего только стоят те статуи богов? С ними могут возникнуть сложности! – выразил своё недовольство синеволосому Букур.

– Если бы я выбрал любое другое место на этой планете, энергии ушло бы гораздо больше, и жалкая горстка оживших статуй показалась бы тебе тогда вполне приемлемой платой. В данном случае воронка открылась сама, без моей помощи, – продолжал взывать к голосу разума Диодор.

– Люди мне совсем не нравятся. Они совершают слишком много лишних движений. Лезут в науку, не зная, к чему это может привести. Они, как слепые пиллериты в первые тридцать три года жизни, и из-за их беспечности у нас теперь такие проблемы! – не унимался рыжеволосый Букур.

– Ты прекрасный воин и отличный расщепитель, Букур, но твоё вечное недовольство мне порядком надоело. Либо ты молча делаешь свою работу, либо я найду тебе замену, не будь я Келадон! – отрезал черноволосый мужчина в лиловом одеянии.

Его собеседники сразу же замолчали. По нахмуренным пушистым бровям Букура было заметно, что он совсем не согласен со своими спутниками, и молчать у него нет никакого желания. После минутной борьбы рыжеволосый смутьян всё-таки предпочёл остановиться, так как очень любил и ценил свою работу.

Диодор продолжил погружение в карту, что-то на ней отмеряя и высчитывая расстояние до какого-то интересующего его объекта. Затем он прервал молчание.

– Представляете, семь с половиной миллиардов человек живут на этой крохотной планете и больше нигде не бывают! – поделился со своими собеседниками Диодор. – Они знают, что скоро им не хватит места, и ничего по этому поводу не предпринимают, – грустно подытожил он.

– Тогда меня как-то мало заботит судьба таких примитивных существ. Надо поскорее добраться до Жевены, или как там её, выполнить свою миссию и вернуться домой, – сердито отрезал Букур.

– До Женевы, мой друг. Боюсь, это может занять несколько больше времени, чем мы рассчитывали. Нам предстоит перемещение в три этапа, так что запасись терпением, – сворачивая свою карту, изрёк Диодор.

– Я бы предпочёл полёт на ситри, но так, значит, так, – пробурчал рыжеволосый смутьян.

Пока Букур спорил с Диодором, Келадон глядел прямо на то место, где Кира скрывалась в компании Фивы, и самодовольно улыбался. Если бы не маскировка, девушка готова была бы поклясться, что он смотрит прямо на неё.

Кира жадно вслушивалась в разговор таинственных незнакомцев, но не понимала ни слова из того, о чём они говорили. Желая понять хоть что-то, она подошла к ним совсем близко. Теперь девушка могла обратить внимание на их кожу: она была белоснежная, с едва различимым голубоватым свечением, причём у мужчины по имени Келадон кожа была намного ярче, чем у его спутников. Кожа пришельцев была похожа на кожу Киры, чего она не могла про себя не отметить. Девушка также уловила едва различимый аромат каких-то растений или фруктов, неведомый ей ранее.

Диодор вновь достал карту и положил её посреди дороги, затем снял с шеи кулон и поместил его сверху нарисованного от руки плана. Вместе с Букуром и Келадоном они синхронно отошли на пятнадцать шагов назад и замерли.

– Отправляйтесь в Женеву. Мне следует посетить ещё одно место и кое-что проверить. Встретимся в точке назначения через три часа! – сообщил Келадон спутникам, бросая быстрый двусмысленный взгляд на Фиву. При этом собака нервно заёрзала.

Диодор с Букуром были удивлены таким решением, но спорить с начальством не стали. Они всё ещё занимали свои позиции вокруг карты. Со стороны это выглядело почти комично: трое взрослых мужчин стоят посреди улицы и смотрят на брошенную на дороге бумагу. В ожидании они провели две или три минуты, которые показались Кире вечностью. Затем из кулона с красным камнем, как из яйца, вылупилась маленькая голубая птица. На её небольшой мордочке не было ни глаз, ни клюва, только одна большая красная точка.

Птица взлетела и начала описывать круги над картой. Вскоре её крохотные крылья стали оставлять светящиеся следы, которые в итоге обратились небольшим голубым смерчем. Букур и Диодор только этого и ждали. Они разом подошли к нему и спокойно прошли сквозь его границы, бесшумно растворившись в воздухе.

Келадон подождал с минуту и переместился сам, оставив за собой широкий проход, похожий на арку. Осторожно подойдя к нему, Кира увидела густой заснеженный лес и ветхий деревянный домик.

– Чего же ты ждёшь, иди за ним! Уйдёт ведь! – шепнула Фива, подталкивая её к проходу влажным носом.

Кира хотела было послушаться новой знакомой, но чья-то тяжёлая рука больно сжала ей плечо.

– Ну что, попался? – тихо произнёс кто-то за её спиной.

Агрэй

В страхе Кира обернулась. Перед ней стоял молодой человек, похожий на тех троих пришельцев, но моложе. На вид ему было около тридцати лет, чрезвычайно высокий – рост где-то два метра, короткие волосы иссиня-чёрного цвета. Глаза были серые, почти прозрачные, а взгляд необыкновенно холодный. Незнакомец смотрел на Киру подозрительно и недоверчиво. Длинные ногти на его руке больно впивались ей в плечо.

Его одежда отличалась той же простотой кроя, что и у другого незнакомца с рыжими волосами, но материал цвета морской волны был явно не из дешёвых. Он то и дело менял свою фактуру и напоминал собой полотно звёздного неба с рукавами Млечного пути. Удивляло также то, что на одежде не было заметно ни единого шва. Казалось, она была отшита целиком в мгновение ока специально для своего владельца и только для него.

– Кто ты такой и что здесь делаешь? Тебя отправили сюда следить за мной? – спросил он, сверля её недобрым взглядом. Прежде чем задать вопрос, незнакомец что-то прокрутил в ухе и лишь затем начал разговор. Голос его звучал мелодично, несмотря на ледяной тон. У молодого человека был приятный слуху баритон, и в другое время Кира наверняка заслушалась бы им, если бы не обстоятельства.

С первой же брошенной фразы у Киры создалось впечатление, что непрошенный собеседник на самом деле не хочет слышать ответы на свои вопросы, а скорее, разговаривает сам с собой. Он задавал их чисто для галочки, продолжая глядеть на неё стеклянными и полными пренебрежения глазами. В его ухе сверкала серёжка в форме полумесяца, а тонкие руки были невероятно тяжёлыми. Девушка подумала, что он может запросто раздавить её, не приложив для этого особых усилий.

Открывшийся тремя чужаками проход бесследно исчез: все планы Киры по преследованию накрылись медным тазом. Но ей было уже не до этого.

Она и раньше встречала подобный тип молодых людей. По поведению нового знакомого можно было судить, что он сильно любит себя, свято верит в то, что всегда прав, и абсолютно не считается с мнением окружающих. Стоило признать, что внешне он выглядел весьма привлекательно, но что-то в его поведении отталкивало и вызывало острое желание поскорее сбежать.

– Прекратите так со мной разговаривать! Это мой город! Я прожила здесь всю свою жизнь, и это я должна спрашивать, что вы здесь делаете и зачем его заморозили! – всей душой возмутилась Кира после секундного замешательства. Она здраво рассудила, что в данной ситуации лучшей защитой будет нападение, хотя её фраза и прозвучала несколько по-детски. Кира даже не узнала собственный голос, как если бы он прозвучал со стороны из уст кого-то постороннего.

– Лжёшь! Насколько мне известно, человечество сейчас находится в состоянии замедления. Теперь одна минута их жизни равна десяти земным годам, и в этом виноваты не мы, а сами люди, – ответил молодой человек. Когда он произносил слово «люди», на его лице читалось презрение, будто он говорил о чём-то малоприятном или даже отвратительном.

«Так вот что с ними стало. Вот почему та женщина была теплой на ощупь! По крайней мере, они все живы», – промелькнуло в сознании у Киры.

– Ещё раз спрашиваю, кто ты такой, и постарайся придумать нечто более убедительное! Третьей попытки у тебя не будет! – потребовал ответа незнакомец. В его голосе послышалась угроза. Таким спокойным голосом обычно угрожают люди, не привыкшие блефовать. Тихие угрозы почти всегда гораздо страшнее эмоциональных истерик с глазами навыкате и раздутыми ноздрями.

– Меня зовут Кира, и я – человек, и никакой я не «он», а «она», – громко ответила девушка, пытаясь интонацией скрыть дрожь в голосе. В действительности Кира почти прокричала свой ответ, как если бы она пыталась донести простую истину до глуховатого собеседника.

Ей было очень страшно, но больше всего Киру раздражал командный тон, которым этот некто её допрашивал. Девушке захотелось нахамить этому грубияну, хотя по росту она едва доставала ему до середины груди и силы были явно неравны.

Молодой человек на минуту задумался. Затем посмотрел на Киру с едва уловимым интересом. Несколько минут он задумчиво её разглядывал, даже обошёл вокруг неё, так что девушку успело за это время хорошенько присыпать снегом. Было заметно: он только-только начинает допускать, что Кира может говорить правду. Наконец в глазах молодого человека возникли весёлые искорки. Его подозрительность уступила место любопытству. Кира же чувствовала себя музейным экспонатом, который без зазрения совести изучают и рассматривают.

– Ладно, я готов поверить тебе на слово, – изрёк он. – По дороге разберёмся, правда ли это. Придётся взять тебя с собой до выяснения обстоятельств. Кстати, меня зовут Агрэй, – добавил молодой человек после короткой паузы и снова бесцеремонно уставился.

«Какое странное имя», – подумала Кира, но сказала нечто другое:

– Не могу сказать, что рада знакомству, – съязвила она, на что Агрэй только ухмыльнулся. Очевидно, его не особо интересовали её впечатления от этой встречи.

– У меня не так много времени, чтобы возиться с тобой. Так что постарайся не портить мне настроение, и тогда с тобой ничего не случится, – произнёс он, украдкой поглядывая на своё запястье.

Кира хотела было возразить и сказать, что никуда она с ним не пойдет, но Агрэй лёгким движением закинул её себе через плечо и пошел прочь от грязелечебницы в сторону железнодорожного вокзала. Девушка осмотрелась по сторонам и осознала, что Фивы давным-давно и след простыл. Хитрая собака очень вовремя куда-то исчезла, так что помощи Кире было ожидать неоткуда. Но даже если она и не сбежала бы, глупо было полагать, что разноглазая собака смогла бы сделать что-то с этим двухметровым гостем из другого мира.

Тем временем снегопад усилился до такой степени, что не было видно ни дороги, ни близлежащих домов. Снежные хлопья ещё в воздухе превращались в замысловатые пушистые фигурки. Опадая, они укутывали город сверкающим полотном. Снега было так много, что казалось, кто-то стёр все краски мира при помощи гигантского ластика, оставив один-единственный цвет – белый.

Кира подумала, что если бы ей пришлось идти пешком, то её ноги провалились бы в сугробы где-то по колено. Новый знакомый нёс девушку так непринужденно, будто лёгкую летнюю куртку, перекинутую через плечо, и о чём-то сосредоточенно думал. Кира остро ощущала себя чем-то средним между мешком картошки и лисьим воротником.

Девушка видела, как двигаются пальцы Агрэя и во время движения колышется серьга в форме полумесяца. Было у неё также время рассмотреть широкий кожаный браслет, который не приметила раньше.

Это было изделие из чрезвычайно толстой кожи, похожей на слоновью. По центру браслета красовалась золотая фигурка мамонта с длинными закрученными бивнями! Хотя, возможно, это был и не мамонт вовсе, но сознание Киры уже провело такую параллель.

– Ну и куда ты меня несёшь, позволь узнать? – нарушила молчание Кира, понимая, что в данной ситуации «выкать» уже нет никакого смысла. Вообще-то ей хотелось и плакать, и злиться, и драться. Она испытывала полный спектр негативных эмоций, смешанных со страхом.

– Тише, думать мешаешь, – ответил Агрэй с некоторой задержкой, доставая из кармана небольшую светящуюсякарту.

Это была земная карта мира. На ней светилось несколько зелёных точек близко к экватору, одна в Сибири и три в Европе. Одна из точек мигала примерно в том месте, где находился город Ессентуки. Точное местоположение остальных меток Кира определить не успела: слишком мало было времени и мелким оказался масштаб.

Агрэй внимательно изучил карту, затем спрятал её обратно в карман. Некоторое время он провёл в раздумьях, потом покосился на Киру.

– Ты когда-нибудь раньше была в Сибири? Меня интересует город Мирный, – поинтересовался он. Голос Агрэя звучал уже более приветливо. Ледяные нотки растаяли и сменились весёлыми огоньками в глазах.

– Нет, бывать там как-то не приходилось, – буркнула Кира, чувствуя бессилие от того дурацкого положения, в котором оказалась.

– Значит, этот день настал, – уверенно сказал Агрэй, продолжая идти вперёд своими размашистыми шагами.

Молодые люди подошли к зданию городского железнодорожного вокзала. Вернее, подошёл Агрэй, Кира же всё это время болталась у него на плече, как мешок с картошкой. Вокзал выглядел сказочно, засыпанный пушистым блестящим снегом и такой непривычно тихий.

Старинное сооружение 1893 года помнило многое. Каждый день люди со всех уголков России прибывали сюда на поездах, выгружали свой багаж, шли по длинным перронам и с интересом оглядывались по сторонам.

Когда-то здесь не было электричества. К парадному входу подъезжали конные повозки, а по лестницам поднимались изящно наряженные дамы и мужчины в котелках. Шли годы, приходили новые люди, менялись поезда, железнодорожный вокзал постепенно старел, его реставрировали и приводили в порядок.

Кира задалась вопросом: «Что станет с городом и со старым вокзалом, если люди так и не очнутся от долгого сна?». Спустя десять лет он придёт в плачевное состояние, крыша прохудится, а рельсы порастут высокой травой. Снег и дождь быстро сделают своё дело, с легкостью разрушая всё, что строилось не один день.

Агрэй вышел на первую платформу и опустил Киру на землю. Девушка сразу же утонула в глубоком сугробе и ещё больше замёрзла. Возле платформы располагался электропоезд с пятью вагонами, в которых можно было обнаружить несколько замерших пассажиров, а также пару машинистов.

Агрэй посмотрел внутрь электропоезда сквозь его широкие окна и покачал головой:

– Как можно путешествовать с полным отсутствием комфорта? Это же не сиденья, а лавки для пыток! А выкрасить их в такой цвет могли додуматься только люди!

Кира неохотно пояснила ему, что такие электропоезда используются для перевозки на небольшие расстояния от Кисловодска до Минеральных вод, и что путешествие на них занимает чуть больше часа.

– Запомни, Кира. Всё в жизни нужно делать со вкусом! Любой предмет из окружающей реальности, всякая мелочь, накладывает свой отпечаток и меняет тебя, поэтому во всём необходимо искать гармонию. Каждая вещь должна доставлять эстетическое удовлетворение, тогда и только тогда твой внутренний мир будет обогащаться, – уверенно сказал Агрэй. В правдивости своих слов он не сомневался, и из его уст они звучали как истина в последней инстанции.

Молодой человек на минуту задумался, затем достал из кармана фиолетовое стекло треугольной формы и стал смотреть через него на вторую платформу. Кира тоже из любопытства глянула и ахнула! Сквозь стекло были видны самые разнообразные поезда, которые сменяли друг друга каждые две секунды. Чем дольше Агрэй смотрел сквозь эту странную линзу, тем старее поезда представали их взору.

– Любопытные изобретения, но пока что всё не то, – лениво протянул он.

Постепенно в линзе стали появляться настоящие советские паровозы, например, ИС – мощнейший пассажирский паровоз в истории советского паровозостроения. Кира когда-то читала о нём и даже смотрела чёрно-белый видеоролик, но никогда не видела этот паровоз вживую. Да и где бы она его встретила, когда в двадцать первом веке в почёте был совсем другой железнодорожный транспорт.

Скоростной паровоз ИС20-16 с обтекаемым кожухом выглядел весьма внушительно, что вызвало неподдельный интерес у Агрэя и заставило его остановить мелькание моделей поездов.

– Вот этот смотрится очень даже неплохо, – удовлетворённо произнёс он.

– Может быть я тебя разочарую, но эта модель безнадёжно устарела! – сказала Кира. – К тому же их давно не выпускают.

– Такие мелочи меня не особо заботят. Красиво и удобно, а о скорости я позабочусь, – спокойно ответил Агрэй.

Молодой человек эффектно подул через фиолетовое стекло, после чего спрятал его в карман. На платформе красовался полупрозрачный паровоз ИС20-16, от которого исходило светло-голубое свечение. Казалось, вызволенный из небытия механизм уже рвётся в новое путешествие, с нетерпением ожидая первых пассажиров и заботливого машиниста.

– Как ты это делаешь? – только и успела спросить Кира. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что с ней целый день происходят просто фантастические вещи.

Агрэй её не слушал, а был полностью погружён в процесс. Он оглянулся в сторону гигантских лиловых вихрей, возвышающихся над городом, произнёс слова на непонятном языке, после чего от одного смерча отделился поток фиолетовой энергии и присоединился к паровозу.

За считаные минуты паровоз-призрак обрёл вполне материальный вид. Он перестал быть полупрозрачным и утратил своё свечение. Сомнений не оставалось: паровоз ИС20-16 окончательно материализовался и был готов к своему первому путешествию в двадцать первом веке. Спустя какое-то время к нему присоединился один пассажирский вагон.

– Как?! – воскликнула Кира.

– Всё, чему разумные существа когда-либо придавали форму, может быть одухотворено и оживлено. Это в первую очередь относится к самым разнообразным статуям из камня. Технические изобретения тоже не исчезают бесследно, а продолжают существовать в альтернативных мирах в таком вот виде. Любой образ или мысль имеют силу. Это всегда нужно помнить, когда ты рисуешь что-либо в своём сознании, – пояснил Агрэй, открывая дверь пассажирского вагона.

Изнутри вагон выглядел весьма внушительно. Это был роскошный пульмановский вагон, оснащённый комфортабельными спальными местами и огромными окнами. На потолке виднелись хрустальные люстры, а на стенах – замысловатые гравюры.

Кира никогда не встречала подобного оформления в современных поездах и сильно засомневалась, что этот вагон имеет какое-то отношение к паровозу ИС20-16. Вагон был гораздо шире и выше обычного. Мягкие бархатные сиденья и резные потолки из красного дерева подтверждали верность её мысли.

– Я выбрал вагон по своему усмотрению. Мне кажется, это лучшее, что можно было найти, – отметил Агрэй, словно прочитав её мысли.

– Очень даже неплохо, – слегка улыбнулась Кира.

– Вагон заправлен всем необходимым. Осталось разобраться с машинистом. Нам нужен кто-то молчаливый, эффективный и не нуждающийся в ночном отдыхе, – сказал Агрэй, в очередной раз доставая что-то непонятное из кармана одежды. Кира успела про себя подумать, что это не мужчина, а какой-то барахольщик, и что у него в карманах можно найти всё что угодно.

Это что-то оказалось небольшим кусочком глины, которую Агрэй разместил на полу вагона. Молодой человек достал своё любимое стёклышко, посмотрел сквозь него на этот непримечательный материал, а затем подул. Из глины сформировался маленький человечек, который стал быстро расти, чтобы превратиться в итоге в довольно реалистичного глиняного машиниста.

Кира продолжала жадно смотреть на всё, что Агрэй создавал с такой лёгкостью. После поезда, казалось бы, её мало что могло удивить. Но так она думала лишь до тех пор, пока глиняный человек не заговорил.

– Добрый день, саргас Агрэй! Рад вас видеть! Каков маршрут? – спросил он скрипящим голосом.

Этот голос звучал как будто издалека, словно человек из глины не до конца принадлежал этому миру, а находился в двух или трёх местах одновременно.

– Мы отправляемся в город Мирный, Глин. Нам надо добраться туда как можно скорее, так что выезжаем немедленно, – повелительным тоном ответил Агрэй.

Глин поклонился и молча направился в кабину машиниста. Спустя какое-то время паровоз стал издавать характерные звуки, после чего тронулся.

– Глин умеет управлять любыми видами транспорта во всех существующих мирах, чем он и ценен. Его создатель потратил на него не меньше недели, что по нашим меркам чудовищно долго, зато результат превзошёл все ожидания! – пояснил молодой человек, усаживаясь в роскошное бархатное кресло.

– Агрэй, объясни мне, что здесь происходит? Ты сказал, что все люди находятся в состоянии замедления. Что с ними произошло, и как это исправить? – наконец задала интересующий её вопрос Кира.

– Насколько мне известно со слов Келадона, ваши учёные ставили серию экспериментов на каком-то закрытом объекте под названием Большой адронный коллайдер. Они пытались собрать вместе микрочастицы, но получили нежелательный побочный эффект. Этот опыт исказил полотно пространства и времени в нескольких местах, из-за чего возникла побочная связь с нашим миром и, возможно, с другими мирами. Мы стали стремительно терять драгоценную энергию лит, которую накапливали тысячелетиями. Её запасы практически иссякли, но куда именно она уходит, мы пока не выяснили. Эксперименты земных учёных запустили сеть нежелательных событий, которые способны нанести вред не только вашей, но и нашей вселенной. Вот почему мы здесь. Мы здесь, чтобы закрыть дыру и вернуться к себе, восстановить былое равновесие, – великодушно ответил Агрэй. Он разговаривал с Кирой так, как говорят с маленьким ребёнком, словно она не в состоянии была понять всё то, что он объяснял.

– У здания грязелечебницы я видела троих мужчин, похожих на тебя, но не понимала ни слова из того, о чём они говорили. Почему же я воспринимаю твою речь, и по какой причине ты сейчас не с ними? – продолжала задавать вопросы Кира, стараясь не обращать внимания на тон Агрэя. Ей нужно было поскорее разобраться в происходящем, и если она могла получить необходимую информацию только у этого излишне самоуверенного гостя из другого мира, то так тому и быть.

– Ты понимаешь меня благодаря вот этой вещице, – ответил её собеседник, указывая на золотую серьгу в форме полумесяца, болтающуюся у него в ухе. – Люди назвали бы это устройством перевода. Оно позволяет мне общаться с самыми разнообразными существами на их языках – даже с самыми примитивными, – ухмыльнулся он, выразительно глядя на Киру. – Если я сниму это, то перестану тебя понимать, а ты меня.

«Очевидно, он намекает на меня», – промелькнуло в голове у Киры, которая уже почти была готова вспылить. В конце концов она взяла себя в руки и повторила вопрос как можно более ровным голосом:

– Всё ясно, но ты не ответил, почему отделился от остальных?

Агрэй сидел в кресле и параллельно разглядывал своё запястье. На коже виднелось несколько обручей, похожих на тонкие ожоги. Можно было подумать, кто-то отпечатал их на запястье раскалённой металлической палкой. Один из обручей пылал ярче других, и именно на него было направлено внимание Агрэя.

– Знаешь, у меня нет особого желания откровенничать с тобой. Постарайся не задавать слишком много вопросов. Они меня раздражают, – холодно отрезал он.

Кира поняла, что своим невинным вопросом каким-то образом испортила новому знакомому настроение. Конечно, он и до этого особыми манерами не отличался, но после этой реплики стал просто невыносим. Она подсела поближе к окну и стала смотреть на мелькающие за ним заснеженные улицы. Всё было необыкновенно красиво, но в то же время как-то печально и очень тихо.

Не было счастливых детишек на санках, которые наверняка порадовались бы октябрьскому снегу, не было ворчащих дворников, расчищающих снег, не было никого, кто мог бы оценить красоту этого белоснежного мира.

Кире стало невыносимо грустно. Она достала телефон из кармана куртки и стала пролистывать фотографии с семьёй и друзьями. Душевные снимки с братом и матерью напомнили ей о том, что случилось нечто непоправимое. Не прошло и минуты, как по щекам катились слёзы, остановить которые она не могла. В этот миг ей было абсолютно безразлично, что о ней подумает Агрэй. Она осталась совсем одна, и все её близкие были во временной ловушке. Она ещё никогда так остро не ощущала собственное одиночество.

Агрэй уставился на неё, не понимая, что случилось и что нужно делать в такой ситуации. Он был из тех молодых людей, которых женские слёзы если не раздражают, то вводят в состояние ступора. Он встал и сердито пошёл прочь из вагона в кабину машиниста, где хозяйничал Глин.

Как только за ним закрылась тяжёлая деревянная дверь, из-под лавки показалась Фива. Вид у нее был помятый и уставший. Она по-собачьи сладко потянулась и подошла к Кире.

– Я думала, он никогда не уйдет! Словно приклеился к этому креслу, гусь заморский! – театрально возмутилась Фива, сверкая двухцветными глазами.

– Ты всё это время была здесь? А чего пряталась? – обрадовалась Кира своей недавней приятельнице. После нелюбезного Агрэя Фива казалась ей почти эталоном дружелюбия. При этом она забыла, что её знакомство с болтливой собакой длится немногим дольше, чем знакомство с Агрэем.

– Не нравится мне этот тип! Настоящий самовлюбленный павлин! Надо поскорее делать ноги, а то мало ли что у него на уме! – быстро сказала Фива, с опаской поглядывая в сторону кабины машиниста.

– Минуту назад он был заморским гусем, – улыбнулась Кира. – Ты определись: гусь он или павлин?

– Да и то и другое! – прорычала Фива.

Глядя на неё, Кира испытала дежавю. Как и в магазине с колбасами, ей почудилось, что собачья морда отлита из металла, но наваждение быстро спало.

– И что ты предлагаешь? Куда мне идти, если во всём городе, да и в целом мире ни единой живой души? Что я могу сделать? – воскликнула Кира, забыв о необходимости говорить шёпотом.

– Тише ты, тише! Ты же слышала, что всю кашу заварили в Женеве? Туда и надо ехать. Зачем нам в Сибирь? Нужно сходить с поезда, пока он не вернулся, – пробормотала собака, направившись в заднюю часть вагона и маня Киру за собой.

Кира проследовала за ней, уловив здравый смысл в её словах. У девушки не было причин доверять незнакомцу, столь бесцеремонно похитившему её и не давшему ей права выбора. У него были какие-то, ведомые только ему, личные интересы. Кира же хотела всё исправить и вернуть на круги своя. Правда, насколько у неё отсутствовали причины доверять Агрэю, настолько же мало доверия заслушивала Фива, но в тот момент Кира об этом не думала.

С большим трудом девушка открыла заднюю дверь и в очередной раз испытала удивление. Паровоз самостоятельно прокладывал себе путь сквозь лес там, где ему было удобно. Волшебная машина создавала перед собой прозрачные рельсы, стремительно таявшие позади паровоза. Если впереди встречались деревья – паровоз валил их без зазрения совести, отбрасывая в сторону энергетическим импульсом. Стоял запах сочной и свежей древесины. Громадные сосны летели направо и налево, обращаемые в щепки.

Городская зона давно кончилась, и Кира понятия не имела, где они сейчас находятся. Примерно раз в тридцать секунд паровоз совершал рывки, после чего картинка кардинально менялась. Вот только что перед глазами была крохотная деревенька, а после скачка она обратилась густым лесом. Затем ненадолго снова возникли небольшие домики, такие невзрачные и ветхие, что закрадывалось подозрение: «А обитаемы ли они?».

– Я не знаю, где мы! Как паровоз мог уехать так далеко? Мы заблудимся! – прокричала Кира Фиве, стараясь перекрыть издаваемый колёсами паровоза скрежет.

– Не заблудимся, уж как-нибудь найдем дорогу! У меня феноменально острый нюх! – прокричала ей Фива в ответ. Когти на её массивных лапах слегка вытянулись и заблестели, как цыганские иглы. Кира обязательно обратила бы на это внимание, если бы не была так напугана предстоящим прыжком.

Паровоз всё ещё нёсся с огромной скоростью, рассекая лес и оставляя позади себя след из поваленных деревьев и сломанных веток. Сугробы были глубоки и нетронуты. Фива смотрела в дверной проём и как будто ждала подходящий момент.

– Прыгай вот сейчас! Не медли! Я прыгну следом! – донеслось до Киры после очередного скачка паровоза.

Встреча в лесу

Кира прыгнула. Прыгнула прямо в сугроб, но его глубины было недостаточно, чтобы смягчить прыжок на такой скорости и с такой высоты. Удар был очень болезненным и сильным. Правая нога отозвалась мучительной болью, а левая рука предательски хрустнула.

Девушка перевернулась на спину и посмотрела на светло-серое небо, попыталась отыскать Фиву глазами – собаки нигде не было.

– Нашла с кем связаться, – внезапно осенило её. – Сама виновата, поверила какой-то малознакомой говорящей собаке. Да у вас не все дома, девушка! – сама себя отчитала Кира. Точно так же всегда говорила её мама, но она сейчас была вне досягаемости, и Кире приходилось всё делать самостоятельно, даже ругать себя за собственные ошибки.

Девушка осмотрелась: кругом был непроглядный лес и никакого намёка на цивилизацию. Она попыталась встать, но сделать это оказалось ещё труднее, чем отыскать кого-то в диком лесу. После нескольких неудачных попыток Кире всё-таки удалось подняться, но нога болела просто невыносимо, так что каждый шаг отзывался в сознании вспышками боли.

Кира стала двигаться по пути, проделанному в чаще леса резвым паровозом. Каждые пятьсот метров давались ей с большим трудом. Время тянулось бесконечно. Девушка шла медленно, но Фива так и не появилась и не составила ей компанию, так что всё приходилось делать в одиночку. Кире оставалось только гадать, как паровоз преодолел такое внушительное расстояние за каких-то двадцать минут, потому что в их краях таких лесов отродясь не было.

Спустя полчаса Кира уже практически выбилась из сил, когда увидела небольшой живописный деревянный домик прямо посреди леса. Он был так присыпан снегом, что его вполне можно было и упустить из вида, но, к счастью, этого не случилось.

Девушка решила передохнуть в нём и собраться с мыслями: силы были уже на исходе, и никаких других идей Кире в голову не приходило. По правде говоря, теперь этот дом стал для неё единственным шансом на спасение. Помощи ждать было неоткуда. Все люди были вне досягаемости, и спасательные службы в том числе.

Снег завалил тяжёлую деревянную дверь, и, чтобы откопать её, Кире пришлось потратить остаток своих сил. Правда, на этом проблемы не закончились: дверь оказалась наглухо заперта.

Без какой-либо надежды на результат девушка бессильно постучала и затем осела на землю. Не нужно было быть особо сообразительной, чтобы понять: она крепко влипла. Продолжать двигаться дальше Кира не могла: правая нога ныла нестерпимо, рука была повреждена, и девушка с самого утра почти ничего не ела, не считая похищенной из магазина колбасы. И, если голод можно было ещё как-то утолить запасами из рюкзака, то с пронизывающим до мозга костей холодом справиться было гораздо сложнее. Белые кеды, которые она почему-то надела в это снежное утро, оказались не самой подходящей обувью для многочасовых прогулок по лесу.

Внутри деревянного дома что-то зазвенело. Этот шум напомнил Кире звук бьющейся посуды. Затем на ближайшее к девушке окно прыгнул довольно упитанный рыжий кот, испытующе на неё посмотрел и стал издавать самые что ни на есть мартовские кошачьи вопли. Судя по всему, кот оказался заперт внутри дома и сильно проголодался, пока его хозяин где-то прохлаждался.

Какое-то время Кира сидела на пороге чужого дома, замерзая и слушая мяуканье толстого холёного кота, пока на узком подоконнике со стороны улицы что-то не сверкнуло.

Девушка с трудом поднялась на ноги и подошла к окну. Сверкающая штучка оказалась небольшим серебристым ключом необычной формы. Кира сразу и не поняла, что это ключ: таким замысловатым он был. Девушка взяла его в руки и подошла к входной двери, попыталась вставить – не вышло. Если ключ и открывал какую-то дверь, то только не эту.

– Так, бери себя в руки, нельзя сдаваться! – громко сказала Кира сама себе, решив обойти дом вокруг.

При ближайшем рассмотрении дом оказался не таким уж и маленьким. Построен он был из сруба, и в нём имелось три добротных окна из настоящего дерева – роскошь, которую в городе нечасто встретишь. Городские жители теперь всё больше предпочитали практичный, но не слишком экологичный пластик. Они наполняли свои дома материалами, ставшими результатом работы химической промышленности, а потом удивлялись, почему аллергия вошла чуть ли не в каждый третий дом. Этот лесной дом был другим: его стены, окна и двери дышали. Он являлся продолжением дикого леса.

С обратной стороны дома имелась дверь в подвал, на которой висел чёрный стальной замок. Этот вход Кира чудом сумела отыскать в глубоких сугробах.

В замке виднелось отверстие, по форме соответствующее ключу. Девушка решила проверить свою догадку и попытаться открыть замок. Она вставила изогнутый ключ и провернула. Ключ стал с замком единым целым, поменял цвет с серебристого на чёрный и бесшумно растворился в воздухе.

Дверь отворилась. Кира стояла перед открытой дверью и не знала, радоваться или бежать подальше сломя голову, потому что замок странной природы пугал её.

С первого взгляда на это жилище можно было сделать вывод, что живёт здесь заядлый охотник и рыбак. В подвале имелись всевозможные устройства для ловли рыбы, капканы для охоты и несколько ружей. Видно было, что хозяин дома подходит к этому делу со всей серьёзностью, так как некоторые капканы были довольно внушительных размеров. С такими приспособлениями можно спокойно охотиться не то, что на медведя, но даже на индийского слона.

Кира вошла внутрь. Над головой что-то просвистело. Девушку на минуту бросило в жар, но затем наступило облегчение. Она мельком пробежалась по подвалу взглядом и поднялась наверх. На странные ощущения она предпочла не обращать внимания: проблем и так было немало.

Кира ожидала увидеть типичное мужское жильё с кучей охотничьих трофеев и характерным беспорядком, но в доме было на удивление чисто. Более того, в этом жилище был выполнен достаточно своеобразный ремонт, чего никак не ожидаешь от неприметного снаружи дома в лесу. В глаза сразу же бросалось большое количество кованой железной мебели. Металл был странный: белый с переливами. Издалека он почему-то казался мягким и липким.

В доме было две комнаты: спальня и гостиная, совмещённая с кухней. Также здесь имелся небольшой кабинет, посреди которого стоял массивный дубовый стол, а вдоль стен – высокие книжные шкафы из красного дерева. Их полки были наполнены всевозможными ветхими книгами в старинных переплётах. Большинство из книг были на иностранном языке, которого Кира не знала, да и чтение девушку сейчас мало привлекало: она хотела поскорее согреться, переодеться во что-нибудь и съесть хотя бы кусочек колбасы из своего рюкзака.

Небольшая спальня оказалась довольно интересной, но находиться в ней почему-то было неприятно. Здесь было намного холоднее, чем во всём доме, хотя в узком камине всё ещё тлели угли.

Кира направилась к широкому гардеробу и распахнула его дверцы. Гардероб был женским, но ни одного платья в нём девушка не нашла: одни лишь брюки, море тёплых свитеров, кожаных курток и изделий из меха. Размер у хозяйки дома был такой же, как и у Киры: самый маленький женский размер. Покопавшись в шкафу пару минут, Кира достала себе утеплённые чёрные брюки, коричневую кожаную куртку на меху и тёплый свитер грубой вязки.

Оставалось решить проблему с обувью. В коробке внизу шкафа Кира отыскала военные ботинки, которые оказались ей немного велики. Пришлось искать толстые шерстяные носки, чтобы обувь не болталась на ноге.

Теперь Кире нужно было как-то перевязать покалеченную руку и зафиксировать вывихнутую ногу. Аптечка в доме отсутствовала, так что пришлось воспользоваться тряпками, которые в избытке имелись в подвале. После всех манипуляций девушке стало немного легче, и она осела на кухонный металлический стул.

Что-то коснулось её ноги. Кира уже и забыла про крикливого кота, вот только он про неё не забыл и теперь настойчиво требовал покормить себя.

Девушка и раньше замечала некоторую особенность кошек: они чувствуют себя уверенно на собственной территории, и порой им абсолютно всё равно, кто именно их кормит, если делает это дома. Желая отблагодарить пухлого крикуна за помощь с ключом, Кира направилась к холодильнику.

Содержимое холодильника повергло её в шок и вызвало приступ дурноты. Замороженные воробьи и вороны, кроличьи лапки, кости. Эти «деликатесы» заполняли холодильник снизу доверху. Такой суповой набор, может быть, и мог бы накормить кота, но никак не человека.

Кира достала рыжему смутьяну парочку лапок и брезгливо кинула на пол. Кот укоризненно на неё посмотрел, взял угощение в зубы и отнёс к миске.

– Ну извини, кормлю как могу! – сказала Кира, задумавшись о том, какая женщина станет жить так глубоко в лесу и хранить в холодильнике замороженные тушки птиц для своего кота. Дом действительно был весьма и весьма подозрительным, и в нём присутствовали несочетаемые вещи.

При первой же мысли о хозяйке дома Кира почувствовала, будто ей за шиворот вылили стакан ледяной воды. Навряд ли незнакомка проявит дружелюбие после столь бесцеремонного вторжения в её жилище. Оставалось только надеяться, что хозяйка дома замедлилась, как и все люди.

Кира отошла от холодильника, села в широкое кожаное кресло и заточила наконец магазинную колбасу. Её моментально разморило, и она не заметила, как уснула.

Сон ей снился престранный. Она убегала по лесу от гигантской птицы размером с дракона. Чем быстрее она пыталась бежать, тем сильнее замедлялись её шаги. Птица вот-вот должна была настигнуть Киру и схватить её огромными когтями, но тут за деревом сверкнуло треугольное фиолетовое стекло, и птица мгновенно уменьшилась, приняв размеры воробья. Толстый рыжий кот взял её в зубы и утащил куда-то.

Проснулась девушка от сильного шума ветра, раздававшегося снаружи. К этому времени в лесу уже стемнело и стало ещё страшнее. Кот мирно спал у Киры на коленях, свернувшись калачиком и держа в зубах нечто мёртвое и пернатое. Это была точно такая же острокрылая птица, как и во сне.

Девушка мягко переложила кота на пол и встала. Боль в ноге утихла, так что Кира могла спокойно передвигаться. Рука тоже таинственным образом исцелилась, исчезли синяки и даже крошечные ссадины. Киру это обрадовало, но не сильно поразило. Сегодняшний день разучил её удивляться.

Раньше утра выдвигаться в путь не имело смысла, так что Кире нужно было как-то скоротать время. Телефон она забыла в вагоне, поэтому уверенно направилась в библиотеку, в надежде отыскать что-то на родном языке.

Книги, стоящие на полках кабинета, были не просто старыми, а по-настоящему древними. Казалось, стоит лишь коснуться их пальцем, как эта ветошь отправится в небытие и обратится в пыль. Многие из книг были написаны на каком-то неизвестном Кире материале, лишь отдалённо напоминающем бумагу. На книгах отсутствовала пыль, а это означало, что хозяйка дома регулярно ими пользовалась и они были ей для чего-то нужны.

Почти все книги, за редким исключением, стояли на полках неподвижно, негостеприимно пряча свои корешки в глубине книжного шкафа. Однако одна из них жаждала быть прочтённой.

Красивая рукописная книга нетерпеливо подпрыгивала, открыто радуясь новому читателю. Девушку сразу же привлёк грубый переплёт из толстой чешуйчатой кожи, и ей захотелось прикоснуться к нему. Сложно было понять, чья это кожа: змеиная, крокодиловая? Оба этих варианта были далеки от истины. Когда Кира подошла поближе, книга сама прыгнула ей в руки и распахнулась ровно посередине, не оставляя времени на раздумья.

Кира разочарованно вздохнула, когда увидела на страницах книги незнакомые символы, но её огорчение длилось недолго. Прямо на глазах часть текста стала преображаться, и девушка наконец смогла прочесть содержание абзаца посередине: «Всего их осталось 70 000 лионитов. Младшему из них – 500 лет, старшему – 50 000 лет. Роста они очень высокого, продолжают расти всю свою жизнь. Чем выше лионит, тем он старше и сильнее. Исключение составляют только члены семьи из рода Келаксаса, обладающие рядом привилегий. Лиониты видят и слышат лучше и дальше, чем люди. Их привязанности настолько крепки, что сохраняются на всю жизнь. Лиониты ничего не забывают и по этой причине чрезвычайно злопамятны. Они считают свою расу лучше других рас и ставят собственные интересы превыше чужих».

Прочесть текст на других страницах оказалось невозможно, зато книга была дополнена красочными иллюстрациями, которые Кира рассматривала в течение часа. Девушка мало что понимала, но от некоторых картинок у неё кровь леденела в жилах. Другие же рисунки её восхищали, вроде парящих над землёй башен и необыкновенных животных.

Так Кира могла бы просидеть ещё очень долго, если бы не неожиданный шум. С улицы донёсся одиночный волчий вой. Затем ещё один. Довольно быстро отдельные крики превратились в нескончаемую череду завываний этих диких лесных животных, приближающихся к дому.

Какое-то время Кира ещё обманывала себя, полагая, что волки обойдут дом стороной, но чем ближе они были, тем меньше надежды у неё оставалось.

Она подошла к окну, чтобы посмотреть на происходящее. По узкой дороге к дому приближалась волчья упряжка. На нартах сидела худенькая женщина, одетая в меха и держащая в руках что-то чёрное и мохнатое. Женщину окружал противоестественный густой туман. Её тёмные густые волосы вздымались, развиваясь по ветру и поглощая весь окружающий свет. Энергетически незнакомка напоминала чёрную дыру. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: ничего хорошего от неё не жди.

Кира быстро отскочила от окна и стала искать место, где бы спрятаться. Ею овладел первобытный страх, какой испытывали древние люди перед встречей с опасным хищником. Руки и ноги стали ватными, а мысли в голове перемешались. Что-то подсказывало ей, что надо поскорее уносить ноги.

Девушка замешкалась на некоторое время и не нашла ничего лучшего, кроме как спрятаться за тяжёлые бордовые шторы в гостиной.

Спустя пару мгновений женщина вошла в дом. Её брови удивлённо изогнулись, а на губах отразилась лёгкая ухмылка. То, что Кира не смогла разглядеть издалека, оказалось отрезанной медвежьей головой. Хозяйка дома непринуждённо несла в руках этот жуткий трофей, не выказывая и тени сожаления. В глазах мёртвого зверя застыл немой ужас и адская боль, которые ему пришлось испытать перед смертью.

По спине Киры сразу же побежали мурашки. Она чуть было не вскрикнула, но всё-таки сохранила самообладание. Инстинкт самосохранения всё ещё работал в каком-то автоматическом режиме, заменяя отсутствующие в голове мысли.

На вид женщине было около сорока лет. У неё были чёрные волосы, жёлтые глаза и очень бледная кожа. Прямой и острый нос выдавал в ней человека нетерпеливого и достаточно конфликтного. Она направилась к холодильнику, открыла морозильную камеру и закинула туда трофей. Затем достала воробья, откусила ему голову и подошла к креслу. Удобно уселась. Какое-то время она сидела молча, а затем произнесла старческим голосом:

– Выходи. Я знаю, что ты здесь.

Её голос напоминал скрип ветвей старого дерева. Такой голос больше подошёл бы столетней старухе, чем сорокалетней женщине. Кира замешкалась, не зная, как поступить.

– Выходи, я не люблю долго ждать, – холодно повторила женщина. – Себа, где она? – спросила она, обращаясь к коту.

Рыжий предатель какое-то время вылизывал заднюю лапу в позе йога, а затем медленно направился к шторам, где пряталась Кира, и замяукал. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как показаться хозяйке дома на глаза, осознавая всю глупость своего положения.

– Садись, – произнесла женщина, указывая Кире на точно такое же кресло, как и то, в котором сидела она сама. Кира была уверена, что до этого никакого кресла в этом месте не было.

– Рассказывай всё. Кто завёз тебя в лес Эмиража, и как ты смогла проникнуть в мой дом? – спросила незнакомка.

Кире будто подрубили ноги. Она рухнула в кресло и стала рассказывать всё как есть. Девушка хотела бы остановиться, но почему-то не могла. Она описала свой день. Поведала обо всём, что видела сегодня: о лиловых вихрях, об Агрэе, о старом паровозе, взявшемся из ниоткуда, о Фиве и о том, как оказалась в лесу. У неё перехватывало дыхание, но слова продолжали литься нескончаемым потоком.

Женщина коротко кивнула, сжала руку в кулак, и Кира замолчала. Лесная дикарка стала постукивать другой рукой по подлокотнику и вглядываться Кире в глаза. Казалось, хозяйка дома старательно пытается разглядеть в ней что-то.

– Не мог же Аракбис так ошибиться? Слабо в это верится, но все ловушки на неё не подействовали, – тихо произнесла она, размышляя вслух.

Девушка опустила взгляд чуть ниже на кресло, в котором сидела её собеседница. Кира готова была поклясться, что видела в его основании лица людей, корчащихся от боли и взывающих о помощи. Их было больше двадцати, и все они принадлежали молодым женщинам. Каждая из них смотрела на Киру полными ужаса глазами.

– Знаешь, что схожего в людях, живших тысячу лет назад и теперешних? Тщеславие. Ваше тщеславие не знает границ. Сначала вы поклоняетесь разным богам, затем выдумываете единого Бога. Но и этого для вас мало. Через время вы начинаете обожествлять самих себя.

Кира всё ещё не могла произнести ни слова. Она не понимала, к чему клонит незнакомка. Последняя разжала кулак, и к девушке вернулся дар речи.

– Конечно, моя одежда пришлась тебе к лицу, но не думаешь ли ты, что это не слишком вежливо: вламываться в дом, воровать одежду и читать чужие рукописи? – в голосе женщины послышалась угроза.

– Извините, я была в безвыходном положении! Если бы не ваш дом, то наверняка я погибла бы! Я готова отдать все, что взяла у вас, – попробовала извиниться Кира, прекрасно осознавая тщетность своей попытки.

Хозяйка дома встала и махнула рукой в сторону Киры, будто пытаясь ухватить её за горло, но ничего за этим не последовало. Женщина удивлённо подняла брови и повторила свой странный жест. Снова никакого эффекта.

– А ты и отдашь, только сначала мы поиграем с тобой в игру. Ты пойдешь в лес и хорошенько там спрячешься. Мои волки сильно проголодались, и я давненько их не кормила. Если они тебя найдут, то заберут твою жизнь, если нет – можешь убираться восвояси, и даже в моей одежде! – сказала незнакомка, недобро улыбнувшись. – У тебя есть несколько минут на то, чтобы спрятаться. Беги с такой скоростью, с какой сможешь, а я буду наблюдать, – закончила она свою жестокую речь, снова усаживаясь в кресло.

Кира встала и на ватных ногах пошла в сторону двери. У волков потрясающий нюх и сильные лапы. Как бы быстро она ни бежала, они всё равно отыщут свою жертву по запаху. Зачем эта женщина даёт ей шанс убежать? Хочет насладиться её страданиями?

Кира выбежала из дома и подумала о том, что лучше бы она ехала сейчас в паровозе с Агрэем, наслаждаясь роскошью пульмановского вагона. Там хотя бы она не рисковала быть заживо съеденной волками посреди дремучего леса. И зачем только она послушала Фиву, которую и знала-то всего каких-то полдня?! В этот момент Агрэй не казался ей таким уж негодяем.

Кира бежала сквозь лес, попутно разыскивая глазами хоть что-то, отдалённо напоминающее убежище. Бесполезно. Вокруг были лишь высоченные деревья и кромешная тьма. Девушка вздумала было забраться повыше на какое-нибудь дерево, но первые ветки были слишком высоко.

Сам лес был очень и очень старым. Деревья росли так густо, что в некоторых местах человеку было трудно протиснуться. Даже худенькой Кире с её малым весом порой приходилось искать лазейки между старыми и мощными деревьями. Всё ещё осложнялось глубиной сугробов и рыхлостью почвы под её ногами. Местность здесь была болотистая. Пахло сыростью и влагой.

Раньше девушка и не догадывалась о существовании в их краях таких дремучих лесов. Ей всегда казалось, что непроходимые места такого рода встречаются в России только на севере, но никак не в южных краях. Хотя Кира довольно смутно представляла, где именно она сейчас находится, ведь паровоз Агрэя рассекал пространство с огромной скоростью, и за несколько часов их путешествия они вполне могли оказаться где-нибудь в Центральной России.

Кира продолжала бежать из последних сил, когда услышала позади себя леденящий душу вой. Стая диких животных настигала её, и некому было прийти ей на помощь. Кире не на кого было рассчитывать, кроме как на себя.

Девушка поняла, что попытка оторваться от клыкастых преследователей на своих двух ногах не увенчалась успехом. Её надежды стремительно таяли, и сцены из её короткой жизни уже начинали мелькать перед глазами.

Чем быстрее Кира пыталась бежать, тем хуже её слушались собственные ноги. Ей казалось, что она передвигается не по суше, а по воде, с трудом преодолевая упругое сопротивление пространства. Всё смешалось: лес, кроны деревьев, земля и нескончаемый снегопад.

Ах, как же она ненавидела в этот момент снег, лес и зиму – своё некогда любимое время года. Она думала, что если каким-то чудом выберется отсюда, то будет впредь любить жаркое и знойное лето.

И тут Кира заметила что-то каменное у невероятно старого и толстого дуба. В хвойном лесу этот дуб смотрелся почти несуразно: как здоровенный детина среди учеников младшей школы. Его ствол был как минимум в три раза толще стволов соседних елей и сосен, а его заснеженная крона заслоняла собой небо и блокировала проникающий сверху свет.

Кинувшись к дереву, девушка обнаружила большую каменную плиту, покрытую письменами снизу доверху. Несмотря на то, что на плите не было никаких ручек или подписей на русском языке, по форме орнамента девушка почему-то сразу поняла, что это плита является каменной дверью.

Волки стремительно приближались. Кира что есть мочи пыталась сдвинуть плиту с места, но та упрямо не поддавалась. Вес плиты был слишком велик, и для того, чтобы сдвинуть её, понадобилась бы помощь как минимум четырёх крепких мужчин.

Так как Кире не приходилось рассчитывать на внезапный приход нескольких бравых удальцов, она стала колотить по плите и затем в отчаянии воскликнула:

– Ну, пожалуйста, откройся! Ты – моя единственная надежда.

Снизу раздался глухой звук, и плита медленно отъехала в сторону ровно на одну треть, не то чтобы приглашая её войти, но не имея ничего против. Именно такого расстояния было достаточно, чтобы Кира смогла протиснуться между сырыми каменными плитами. Кто-нибудь более упитанный навряд ли нашёл бы здесь убежище. Плита словно намекала: «А оно тебе надо?».

Больно оцарапав руку об острый край камня, девушка прыгнула в неизвестность. За пределами каменной плиты царила кромешная тьма, и разглядеть что-то в таких условиях было невозможно.

Падение было недолгим, а приземление оказалось достаточно болезненным, так как каменный пол не привык выполнять роль посадочной площадки для испуганных и загнанных в угол девушек.

Этот прыжок стал для Киры вторым за день прыжком в неизвестность, но для неё это место оказалось спасательной шлюпкой для утопающего. Кира была несказанно этому рада и благодарна каменной плите, что та пропустила её и не дала стае волков поставить точку в её недолгой жизни.

Тайны склепа

Как только беглянка оказалась внутри, плита со скрежетом встала на место, заблокировав девушке выход из убежища и погрузив её во тьму. Затхлый воздух, пронизывающий холод и сырость свидетельствовали о том, что эти стены не привыкли к гостям в виде тёплых солнечных лучей. Лишь только Кира впервые за долгое время нарушила размеренную жизнь этого негостеприимного места.

Девушка стала передвигаться на ощупь. Пол и стены помещения состояли из больших каменных блоков, покрытых мхом, плесенью и паутиной. Каждый раз натыкаясь на что-то скользкое или мохнатое, Кира вздрагивала, но брала себя в руки и продолжала идти дальше. В конце концов игры вслепую ей надоели, и она решила взять паузу.

Порывшись в карманах брюк, Кира с удивлением и радостью обнаружила коробок со спичками. Трясущимися руками зажгла парочку и стала смотреть по сторонам.

Увиденное её не обрадовало. Она стояла в длинном коридоре, в стенах которого виднелись глубокие каменные ниши. В каждой нише лежал человеческий скелет в невероятно дорогой одежде, расшитой драгоценными камнями.

Не нужно было быть особо сообразительной, чтобы понять, что находилась она в самом настоящем склепе. Радость от чудесного спасения сразу же несколько поугасла, и градус оптимистичного настроя снизился вдвое.

Нашедшие здесь покой люди лежали в таких позах, будто уснули и не проснулись. Их головы были повернуты направо, а ноги согнуты в коленях. Кира отметила, что захоронение это было исключительно женским. Здесь не было мужчин или детей, и все умершие были достаточно молоды. Такое умозаключение Кира сделала по длинным и ярким волосам умерших.

Из груди каждой женщины торчало золотое копьё, но было не ясно, то ли это стало причиной их гибели, или же это было сделано исключительно в ритуальных целях. Все покойницы при жизни были очень высокого роста, и это сразу бросалось в глаза.

Кира продвигалась дальше по коридору, периодически зажигая всё новые и новые спички. Они больно обжигали пальцы, быстро догорая и отправляясь в небытие. Коробок стремительно пустел, но коридор никак не заканчивался. Этот подземный тоннель оказался склепом-лабиринтом, настоящей ловушкой для незадачливых путников.

Постепенно длинный коридор начал поворачивать налево, а воздух почему-то стал более сухим. Когда Кира завернула за очередной угол, в конце тоннеля она увидела ослепительный холодный свет. К этому моменту у девушки осталось всего две спички, и она решила поберечь их на всякий случай, тем более что теперь перед ней был источник столь яркого освещения.

Девушка побежала на свет так быстро, как только могла, но чем быстрее она бежала, тем больше от неё отдалялся его источник. Кира замедлила шаг, и вспышка стала постепенно приближаться, всё ещё оставаясь вне досягаемости.

«Так дело не пойдет, я что-то делаю не так», – подумала Кира, повернулась спиной и пошла по тоннелю задом наперед, спотыкаясь и теряясь во тьме.

У девушки начала сильно кружиться голова, каменные плиты стали уходить из-под ног, а стены искривились. И как раз в этот момент Кира наткнулась на что-то твёрдое и холодное.

Девушка медленно повернулась и оцепенела от ужаса. Перед ней на высоком стеклянном стуле сидела молодая женщина неземной красоты в сверкающем небесно-голубом платье с россыпью камней и с подобием фаты на голове. Незнакомка была обмотана массивными цепями, каждая из которыхкрепилась к стенам небольшой комнаты при помощи штырей. Цепи располагались таким образом, что человек, попавший в эту ловушку, не смог бы выбраться ни при каких условиях.

Загадочная обитательница склепа выглядела совсем как живая и глядела куда-то вдаль зелёными глазами. Её длинные белоснежные волосы ниспадали на пол мягкими волнами. Тонкие руки были сжаты в кулаки. Эта картина была ужасающей, но в то же время трогала до глубины души.

В правой руке пленницы лежал браслет. Именно он и был источником того яркого света, на который бежала Кира. Этот холодный загадочный свет манил её, приковывал к себе взор и будоражил воображение. Его свечение не было похоже на блеск ламп, а скорее напоминало ровное мерцание звёзд на ночном небосводе.

Девушка медленно подошла к стулу и протянула руку к браслету. Что-то подсказывало ей, что вещица эта очень нужная и не раз пригодится в будущем. Кире казалось, что она точно где-то видела его раньше, но мучительно не могла припомнить, где именно. Стоило ей только напрячь сознание, как голова начинала раскалываться, а виски будто сжимало в тиски.

Момент, когда она схватилась за сверкающее украшение, Кира запомнила плохо. Сначала руку ей обожгло так сильно, будто кто-то вылил на неё расплавленное железо, затем жар сменился пронизывающим холодом.

Этот холод постепенно стал поглощать тело Киры. Вот она уже полностью не чувствует руку, затем плечо. Не прошло и пяти секунд, как Кира уже не могла нормально дышать. Казалось, невидимый лёд сковывает не только её тело, но и душу.

«Неужели так всё и закончится? Какая нелепая смерть. А я ведь даже не успела влюбиться», – обречённо подумала Кира и в этот момент освободилась.

Девушка обнаружила себя лежащей на холодных каменных плитах, а на её тонком запястье красовался тот самый браслет, который только что чуть не убил её. Теперь же он сидел так плотно, что не только снять его не представлялось возможным, но даже сдвинуть с места. Браслет признал в ней новую хозяйку и, обживаясь на новом месте, то вспыхивал ярким светом, то начинал испускать тусклое свечение. Было похоже, что он подстраивается под её характер.

Девушка медленно встала и посмотрела на женщину в цепях. Пленница сидела на стуле всё так же неподвижно, только уже не выглядела столь молодо. Её лицо потемнело, а глаза перестали гореть. Следы боли и переживаний отразились на её лице, будто тысячу лет она сидела в этом подвале и страдала от непонимания, почему это случилось именно с ней и за что с ней поступили так несправедливо.

На запястьях появились синяки, и Кира начала испытывать такую жалость к этой незнакомке, что подошла к стене и стала искать способ отсоединить массивные цепи, поочерёдно дёргая каждую из них.

«Пусть она и мертва, но сидеть так веками после смерти – это слишком жестоко», – думала Кира, тщетно пытаясь вытащить хотя бы одно крепление из стены. Во время прикосновения к цепям браслет нагревался и больно обжигал запястье. Цепи и штыри составляли со стеной единое целое, и снять их силами одного человека не представлялось возможным.

Кира посмотрела на свои руки и ужаснулась при виде волдырей на пальцах и ладонях. Она перевела взгляд и заметила на дальней стене старого склепа большую картину. Рисунок выглядел на удивление свежим. Казалось, кто-то только что закончил его рисовать и скрылся в темноте. Девушка подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.

На рисунке было изображено множество фигур в длинных одеждах. Это сборище напоминало масштабный праздник или шествие. На небе виднелись две луны, причём одно светило поменьше закрывало собой второе. В тени дальнего светила скрывался большой воздушный корабль.

Кира вплотную приблизилась к картине, и фигуры медленно задвигались, как в старом мультипликационном фильме. В тот миг, когда малое светило полностью заслонило собой второе, из корабля был выпущен газ или ядовитая жидкость. Почти все участники шествия попадали на землю, прикрывая лица руками. Часть фигур остались стоять неподвижно, заняв боевые позиции.

Что было дальше, Кире увидеть не довелось. Картина таяла на глазах, не оставляя и следа красок на каменной стене. Девушка обратила внимание, что браслет стал холодным как лёд, и тень подозрения закралась к ней в голову.

– Этот рисунок – твоя работа? Ты хотел мне его показать? – спросила Кира у браслета, на что тот в ответ слегка потеплел. Изменение его температуры можно было принять за утвердительный ответ.

Долго размышлять об увиденном Кире не пришлось. Откуда-то сверху донёсся скрипучий вой, а затем топот чьих-то ног. По всей видимости, это волчья стая кружила над тоннелем, тщетно пытаясь отыскать свой долгожданный человеческий ужин. Как только Кира подумала об этом, тоннель стал обрушаться.

И как она сразу не заметила? После того как она забрала браслет у таинственной незнакомки, изменился не только облик покойницы, но и всего склепа. Он осыпался на глазах: позолота спала, камни стали крошиться, а сквозь массивные плиты начала просачиваться земля.

Кира побежала в сторону выхода, освещая себе дорогу сверкающим браслетом. О голодных волках она уже не думала, ведь в случае падения каменной плиты её жизнь оборвалась бы мгновенно.

Коридор всё не заканчивался, а поднимающаяся в воздух пыль затрудняла дыхание и мешала обзору. Последним, что запомнила Кира, было то, как она почти добежала до каменной плиты и с поразительной ясностью представила глаза своего нового знакомого. Браслет на правой руке полыхнул яркой вспышкой, лопатки опалило огнём, но боль почему-то отсутствовала. Лиловый вихрь мягко подхватил её. Это не было похоже на неконтролируемое перемещение, скорее, на пилотируемый полёт. Затем последовал сильный удар о землю, и в глазах потемнело.

Алмазный карьер «Мир»

Агрэй зашёл в кабину к Глину в смешанных чувствах. С одной стороны, он не сомневался в своей безоговорочной правоте и безграничном великодушии, которое проявил, взяв эту девчонку с собой. С другой – он совсем не привык к таким ярким проявлением эмоций в виде слёз, которые ему только что продемонстрировала Кира. По правде сказать, её поведение раздражало и удивляло его одновременно.

В их мире не было принято открыто плакать или смеяться, показывать свою слабость даже самым близким друзьям, не говоря уже о посторонних. Слёзы не приносят никакой пользы, они – лишь повод начать жалеть себя и выйти из внутреннего равновесия. Агрэй же по жизни старался не предпринимать действий, не приводящих в итоге к результату.

И вот теперь он не до конца понимал, зачем потащил Киру с собой, ведь в его деле любые помехи были не уместны. В первые же минуты он уверился в том, что Кира говорит правду, но зачем-то сказал ей обратное.

Он прекрасно осознавал, что не умеет общаться с женщинами. Его опыт в этом деле равнялся нулю, если не считать общения с женоподобными демонами и представительницами других видов, не имевших ничего общего с лионитами.

У демонов не было души, и они походили на лионитов лишь внешне. Многие сородичи Агрэя не гнушались использовать их для того, чтобы скрасить одиночество или хорошо провести время. Низшие демоны могли принимать абсолютно любой вид, который был угоден тому или иному лиониту. Кого-то это устраивало, но при этом всё равно сохранялось ощущение фальши, как если бы вместо свежего праздничного торта кто-то привёз на праздник муляж из гипса.

Демонов нельзя было воспринимать всерьёз и испытывать к ним какие-либо серьёзные эмоции. Агрэй это остро ощущал и избегал подобного времяпрепровождения.

Последние женщины его вида умерли пятьсот лет назад. Люди же оказались поразительно схожи с лионитами внешне, за исключением существенной разницы в росте. Агрэя поразило такое сходство, ведь его представление о человечестве до этого дня было несколько иным.

В этом путешествии Агрэю нужно было действовать максимально быстро, достигнув намеченных точек на карте раньше других представителей своего же вида. Теперь же вместо того, чтобы думать о поставленной цели, он стоял посреди вагона машиниста и в каком-то непонятном ступоре смотрел на падающий снег сквозь обледеневшие стёкла рассекающего воздух локомотива.

Из пассажирского вагона донёсся приглушенный звук, сразу же настороживший Агрэя. Это был звук открывающейся пассажирской двери, которая не могла отпираться по той простой причине, что Агрэй запер её при помощи особого заклинания.

Он вернулся обратно в вагон, где несколькими минутами ранее ещё сидела Кира. Теперь же её и след простыл.

Агрэй почувствовал, как его душу наполняют самые разнообразные эмоции, от негодования до разочарования. Он устремился в тамбур вагона, где застал белоснежную собаку, с недобрым оскалом глядящую куда-то вдаль. Молодой человек сердито схватил её за шкирку и закинул в вагон.

– Фива! Как ты здесь оказалась? Где человек? – пытаясь сохранять самообладание, задал сразу два вопроса Агрэй.

– Саргас Агрэй, я всего лишь хотела оградить вас от необдуманного поступка! – испуганно ответила Фива, используя высочайшее обращение. – Необходимо срочно вернуться домой, пока они не хватились. У вас ведь отсутствует разрешение на перемещение!

– Не тебе говорить мне, что делать! Твоё дело отвечать, когда тебя спрашивают, – стальным тоном отвечал Агрэй.

– Как только вы вышли, девчонка выдала, что вы ей противны и она и секунды здесь не останется. Затем сошла с поезда. Я как раз хотела посмотреть, удачно ли она приземлилась, но тут вы меня схватили и вернули обратно в вагон, – невинным голосом щебетала Фива, моргая своими разноцветными глазами.

«Я противен?» – повторил про себя Агрэй. Почему-то эти слова сильно разозлили его. «Да что она вообще о себе думает? Тем лучше, всё равно у меня слишком мало времени, чтобы возиться с девчонкой. Своим поступком она избавила меня от массы неудобств. Ну а что теперь с ней будет – это не моя забота».

Внешне он выглядел спокойно, но что-то в словах Фивы всё же его задело, и он никак не мог выкинуть это из головы.

– Саргас Агрэй, позвольте спросить, куда вы направляетесь? Вы же понимаете: ваш отец будет в ярости, если узнает, что вы оказались здесь без его дозволения? – прервала его размышления Фива.

– Я не могу тебе этого сказать. Возвращайся-ка ты на Иклил. Мне не нужны спутники. Я всё привык делать сам, и так будет и впредь, – очень спокойно ответил Агрэй. Недавние яркие эмоции довольно быстро затихали, уступая место обыкновенному хладнокровию.

Фива хотела было что-то возразить в привычной для себя манере, но Агрэй уже достал своё фиолетовое стёклышко, и спустя мгновение Фиву окутало мягкое свечение. Несколько секунд, и болтливой собаки и след простыл.

Агрэй вышел в тамбур и задумчиво посмотрел вглубь леса, оставляемого позади. «Интересно, где она сейчас? Если бы я захотел, я бы нашёл её даже на краю Земли, но раз ей так ненавистно моё общество, то так тому и быть», – подумал он, а затем сказал:

– Прощай, девушка Кира. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

На самом деле он не любил быть один, просто подходящая компания для него отыскивалась не так часто, и он предпочитал одиночество нежелательному обществу. Его недавняя спутница очень его позабавила, и ему в какой-то степени было жаль терять такого собеседника, вот только по-настоящему осознал он это спустя довольно длительное время после прыжка Киры.

Агрэй вернулся в кабину машиниста и заговорил с Глином.

– Как скоро мы прибудем к месту назначения? – задал он наиболее интересующий его вопрос.

– Осталось около сорока земных минут, саргас Агрэй, – незамедлительно ответил Глин. – Я постараюсь проложить самый короткий маршрут.

Агрэй удовлетворенно кивнул и отправился обратно в вагон, чтобы занять себя размышлениями о предстоящей миссии. Многие вещи в их мире известны заранее, и сегодняшнее приключение не стало исключением. Молодой, по меркам их вида, лионит по-настоящему готовился к нему в течение последних трёх лет, и теперь он стоял на пороге открытия чего-то очень важного и значимого.

Агрэю было шестьсот двадцать три года, и на его запястье было судьбой начертано четыре даты, первая из которых равнялась сегодняшнему дню.

У каждого лионита, а именно так себя именовали жители планеты Иклил, имелись такие предзнаменования. Эти даты будоражили воображение, ведь они были призваны что-то кардинально изменить и направить путь своего обладателя в новое русло.

Агрэй отчётливо понимал, что должен находиться именно здесь в этот снежный день. Во вселенной не было и не могло быть другого более подходящего места, и эта мысль надёжно укоренилась в его сознании в эту самую минуту.

Усевшись в мягкое роскошное кресло пульмановского вагона, молодой человек заметил какой-то странный предмет на журнальном столике.

Быстренько его изучив, Агрэй смекнул, что эта вещица в этом мире носит название «мобильный телефон». Разобравшись в несложном устройстве, он обнаружил множество снимков своей беглой спутницы в компании других людей. На каждом из них она выглядела счастливой и улыбалась.

Вот Кира изображена в обнимку с тремя подругами, затем летит куда-то на лыжах или крепко обнимает белого пушистого кота.

Ежесекундно пролистывая две-три фотографии, он неожиданно остановился на одном снимке, где Кира сидела рядом с кареглазым молодым человеком среднего роста. Судя по всему, отношения между ними были более чем дружескими, и Агрэю это почему-то не понравилось. Он долго сидел в одной и той же позе, уставившись в телефон и роясь в своих многочисленных воспоминаниях из прошлого, пока кто-то не постучал бесцеремонно по его плечу.

Агрэй обернулся и обнаружил посреди вагона своего младшего брата, скрестившего руки и ехидно ухмыляющегося в привычной для себя манере. Он был одновременно похож и не похож на Агрэя. Такие же коротко стриженные волосы, только серебристого оттенка, серые глаза, но на удивление острый нос и тонкие губы, выдававшие в нём практичную натуру. Он был несколько выше брата и шире в плечах. Передний верхний зуб сколот по диагонали, однако этот дефект нежданного гостя вовсе не портил, а только придавал ему шарма.

– Ну здравствуй, Клеон. Долго же ты сюда добирался. Я уж было подумал, что ты потерял сноровку и вовсе меня не найдешь! – произнес Агрэй с улыбкой, магией разворачивая кресло в сторону своего собеседника. Было заметно, что Агрэй очень доволен.

– Наблюдал со стороны. Не хотел тебе мешать, а потом ты без зазрения совести закинул мне на голову собаку, и я решил всё-таки посетить тебя лично. Такое приглашение сложно игнорировать, – скорее ухмыляясь, чем улыбаясь, ответил Клеон, усаживаясь во второе кресло. – Куда путь держим?

– Скоро мы посетим одно интересное место. Оно носит название «Алмазный карьер «Мир». Тебе там точно понравится. Тем более в этих местах может быть довольно опасно. Ты же у нас любитель приключений такого рода.

– Любитель, но мне хотелось бы знать, ради чего весь сыр-бор, – лениво протянул Клеон, потягиваясь в мягком кресле и закидывая ногу на ногу.

– Всё из-за моей метки. Мне нужно очутиться возле карьера в ближайшие три часа. Я это чувствую, и от этого будет зависеть ход моей жизни. В этом месте открыта воронка, но пока что я понятия не имею, куда именно. Букуру, кстати, о ней неизвестно. О существовании портала пока знаем только мы с тобой, – ответил Агрэй теперь уже без тени улыбки. Он говорил короткими предложениями, чтобы как можно скорее донести до брата суть дела.

Столь же серьёзным в то же мгновение стал и Клеон.

– Раз уж дело идёт о метке хатима, ты можешь целиком и полностью на меня рассчитывать. Надеюсь только, что она не приведёт тебя к смерти. Ты ведь знаешь: такое уже бывало и не раз. Не столь важно, сколько меток, смерть может означать любая из них.

– Не будь пессимистом, Клеон. Я уверен: метка ничего плохого мне не принесёт, только перемены к лучшему, но их характер от меня ускользает. Раньше такого не случалось, – задумчиво протянул Агрэй, невольно косясь на забытый Кирой телефон и на запечатлённый на нём неподвижный снимок.

Клеон перехватил взгляд старшего брата и удивлённо поднял брови.

– Смотрю, ты здесь время даром не терял. Пополняешь свою коллекцию диковинных изобретений?

– Это, скорее, небольшой сувенир на память, – слегка улыбнулся Агрэй. – Что ты думаешь по поводу воронок? Меня удивило их количество. Ладно, одна, пусть две, но столько порталов, возникших в одно и то же время, – это почти невероятно.

– Слыхал как-то, такое уже случалось две тысячи лет назад перед провальным нападением эссиорлов. Но, возможно, всё же что-то путаю, – с мрачным видом ответил Клеон. – Я бы заглянул в хранилище редчайших китабу и проверил свою догадку при первой же возможности, вот только доступ к нему у меня закрыт после того случая.

– Ещё бы он не был закрыт! Ты ведь практически полностью уничтожил северное крыло хранилища, добравшись до китабу с пометкой «не трогай – рванёт». Ты тогда не обращал внимания на предупреждающие знаки. Как сейчас помню эту картину: пепелище, а в центре – мой брат с обугленными бровями и дурацким выражением лица, – Агрэю явно доставляло удовольствие всплывшее в памяти воспоминание. – Первый хранитель взбесившимся морлоном нёсся на место происшествия, а я не видел его бегающим лет сто, не меньше! Влетело тогда тебе, помню, но любому другому влетело бы сильнее: ты всегда был любимцем отца, – с улыбкой сказал Агрэй, доставая очередную карту. Она была меньше и сделана наспех. Такой вывод напрашивался по небрежному начертанию чёрно-белых линий.

– На карте отмечен город Мирный, – пояснил Агрэй. – Небольшой такой, по меркам людей, городок. Алмазная столица государства, в котором мы сейчас находимся. Нас интересует не столько сам город, сколько бывший алмазный карьер рядом с ним.

– Зачем людям алмазы? Они же ничего не знают о свойствах камней, или я чего-то не понимаю? – удивился Клеон, вставая и задевая головой одну из роскошных хрустальных люстр, которая хоть и выглядела великолепно, однако же была не самым удачным решением для пассажиров столь внушительного роста. – Никогда не понимал твоей любви к экзотическим способам передвижения! Почему нельзя было просто перенестись в этот твой город или хотя бы перелететь на ситри. Зачем тратить время и энергию, которая в свете последних событий совсем не лишняя?

– Ты же знаешь: за обычными моими перемещениями следят. А так моё местоположение мог обнаружить только ты. Мне хочется на какое-то время скрыть от посторонних свои планы, особенно от Келадона, – ответил Агрэй, также вставая и цепляя очередное хрустальное безобразие головой.

С невозмутимым видом Агрэй достал фиолетовое стёклышко, посмотрел сквозь него и вытащил из небытия сферу где-то сорок сантиметров в диаметре. Через пять секунд Клеон мог лицезреть красивый деревянный напольный глобус. На нём были отмечены такие же яркие пульсирующие точки, как и на миниатюрной карте.

– Есть у меня кое-какие соображения. Почти уверен, что лиониты уже были на этой планете и даже использовали её для каких-то своих целей. Не ясно только, почему этот факт столь тщательно умалчивают! – выдал Агрэй.

– Маловероятно! Земля не представляет для нас абсолютно никакого интереса. Откуда такие выводы? – скептически отвечал Клеон, рассматривая деревянный глобус и тыча пальцем в мигающие точки.

– Мне удалось обнаружить строения силы. Они имеют много общего с теми, что есть у нас на Иклиле. Их много и расположены эти объекты в определённом порядке, будто указывают на конкретное событие или отсчитывают время как часы. Эти постройки словно предупреждают о чём-то важном. Не замечать этого было бы глупостью с моей стороны, поэтому хочу во всём разобраться сам, не слушая отговорок старейших.

– Зачем тебе это? Нам всего-то нужно закрыть воронку в земли Иклила, чтобы остановить утечку энергии лит, и вернуться домой. Какая разница, что будет с этим миром? – Клеон начинал терять терпение.

– Неужели ты не понимаешь, что мы вымираем? Лиониты не рождались уже пятьсот лет. Наша цивилизация застыла, как и люди сегодня. Ты никогда не думал, что это неправильно? – спросил Агрэй и стал медленно вращать глобус. Было заметно: эти вопросы давно беспокоят его.

– Допустим, но как разгадка этой тайны поможет нам? Последняя жительница Иклила умерла пять веков назад. Их жизнь слишком коротка, ведь они смертны, а мы нет. Всё закономерно.

– На этой планете есть женщины, – задумчиво произнёс Агрэй. – Люди выглядят совсем как мы, только ростом поменьше.

На лице Клеона отразилось недоверие.

– Не может этого быть. Ты меня разыгрываешь. Я хорошо помню китабу с изображением людей. Во вселенной нет и не будет никогда созданий, столь же прекрасных и совершенных, как лиониты.

– Но это так, и я тебе сейчас это докажу, – ответил Агрэй с лёгкой улыбкой, протягивая Клеону телефон Киры с неподвижным снимком на экране.

Клеон долго изучал фото под стук колёс паровоза, затем выдохнул:

– Это удивительно. Точь-в-точь как на старых изображениях в нижних залах башни Радбоз. Откуда это у тебя? Где нашёл?

– Девушка на снимке сидела в этом самом кресле. Она и забыла это устройство.

– Теперь я уверен, что ты решил меня разыграть. Если бы эта девушка была одной из людей, то непременно находилась бы в состоянии замедления. Если же нет, значит, она не человек, а какой-нибудь дух, морочащий тебе голову, – выпалил Клеон и плюхнулся обратно в кресло. У него был такой вид, словно он вывел своего брата на чистую воду. – И где же она сейчас?

– Всё просто: она сбежала от меня, спрыгнув с поезда. Вот и вся история. Я, видите ли, ей противен.

– Ну в это я могу легко поверить. Первая девушка за пятьсот лет, и та от тебя убежала, – расхохотался Клеон.

Их разговор прервал звук торможения локомотива и сообщение Глина о прибытии к месту назначения.

– Я должен тебя предупредить: здесь не просто холодно, а люто холодно, так что вот, – сказал Агрэй, протягивая брату внушительных размеров свёрток.

Внутри Клеон обнаружил полный набор тёплой одежды, которую можно встретить у участников экспедиций к Северному полюсу Земли. Здесь были высокие тёплые ботинки, красный костюм известного земного бренда, меховая шапка, толстые перчатки и прочие полезные мелочи.

Сам Агрэй распаковал такой же сверток и даже уже успел сменить свой привычный наряд на земной. Сделал это он в одно мгновение, так что родилось подозрение, что без привычного фиолетового стёклышка тут не обошлось. Клеон последовал его примеру.

– Какая забавная одежда! Откуда она? – спросил Клеон, пряча нож странной формы во внутренний карман куртки.

– Пришлось позаимствовать её с полярной станции Барнео. Можно, конечно, было использовать энергетический обогрев, но нам не нужно лишнее внимание. Хотя людям сейчас и безразлично, как мы выглядим, боюсь, мы можем встретить кого-то похуже людей. Пошли! Время на исходе! – сказал Агрэй, кинув мрачный взгляд на свою руку.

Братья вместе покинули вагон паровоза и вышли на главную площадь города. Рельсы обрывались прямо под их транспортом. Паровоз выполнил свою первостепенную задачу, достигнув пункта назначения.

За несколько часов после начала временного коллапса в городе намело сантиметров пятьдесят снега, а температура упала с привычных в это время года минус десяти до минус сорока градусов.

Мирный был безмолвен. На площади беззвучно застыл мужчина с сигаретой в руке. Отдельные окна гостиницы «Зарница» горели. Местами можно было встретить замёрзших и упавших камнем вниз птиц. Очевидно, замедление не подействовало только на воронов, остальные же создания оказались в таком же незавидном положении, что и люди.

Агрэю всё же пришлось задействовать очередные запасы энергии, чтобы пробиться сквозь глубокие сугробы. Клеону было явно не по себе. Он стучал зубами и задавал всё новые вопросы.

– Куда именно мы идём? Почему нельзя было сразу туда подъехать? – спросил он, с недовольным видом потирая замёрзший нос.

– Ближе нельзя: что-то не пускает. Придётся добираться до карьера своими силами, – ответил Агрэй, растапливая снег фиолетовым лучом, словно лазером.

Когда карьер возник у них в поле зрения, братья остановились. Он был доверху наполнен какой-то жидкостью жемчужного цвета, которая вращалась против часовой стрелки. Со стороны это выглядело так, будто кто-то выпустил пробку в гигантской ванной. Над карьером то и дело возникали прозрачные тени, которые затем снова сливались с жемчужной водой.

– Я должен был сразу догадаться, что алмазный карьер мог стать воронкой только в одно место, – с улыбкой произнес Агрэй, при этом глаза его заблестели. – Это проход в мир кумо – город Адимари. Они всегда питали слабость к алмазам.

– Кумо? Брр, ты так говоришь, будто встреча с ними может сулить что-то хорошее. Кумо – последние существа, на обед к которым я стал бы напрашиваться. Давай вернёмся! – ответил Клеон, делая несколько шагов назад.

В этот момент мимо них пронеслось нечто, похожее на гигантского белоснежного паука. Это существо держало в своих передних руках обездвиженного человека. Вслед за первым демоном кумо последовали другие, и тоже с добычей.

При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что никакие это не пауки. Руки-ноги у этих существ были человеческие: несколько пар чередующихся между собой рук и ног. Пары жёлтых немигающих глаз тоже мало походили на паучьи.

– Какая мерзость. Они будут пополнять запасы человеческого мяса, пока здесь не останется ни единой живой души. Люди же всё чувствуют, хоть и не понимают происходящего, – с отвращением произнёс Клеон.

– Это ещё одна причина, почему стоит захлопнуть этот проход, вот только закрывается он с обратной стороны. Пойдем! – ответил Агрэй, шагая в сторону сверкающего карьера.

Его планам не суждено было сбыться. В то же мгновение гигантский демон кумо снёс его и утащил прямиком в жемчужную воронку.

Клеон не успел быстро отреагировать. Всё, что ему оставалось, это шагнуть следом.

Из Мирного в другой мир

Кира пришла в сознание от дикого холода, пронизывающего её до самых костей. Она лежала на пороге какого-то голубого здания и пыталась понять, как здесь очутилась. Правда, длилось это не так долго, а лишь до тех пор, пока на глаза ей не попался до боли знакомый паровоз, из которого выходили два молодых человека. Агрэя она узнала сразу по коротким чёрным волосам, прозрачным серым глазам и уверенному шагу.

Рядом с ним шёл другой молодой человек: очень симпатичный, чем-то похожий на Агрэя, но с жутко недовольным выражением лица. Казалось, он делает одолжение всем и вся одним своим присутствием, но, кто знает, возможно, так оно и было?

Одеты они были, как настоящие полярники. Больше никакой экзотической одежды, что сразу отметила Кира. «Суровые брутальные качки из российской глубинки», – пошутила она про себя.

Едва Агрэй показался на горизонте, Кира сразу же скрылась за высокой колонной из бетона. Девушка не понимала, что заставило её спрятаться, но встречаться глазами с Агрэем после истории с побегом ей почему-то совсем не хотелось.

Силы быстро возвращались к ней. Стоило ей подумать о сильном холоде, как во всём теле стало разливаться приятное тепло и мягкое покалывание. Кира благодарно посмотрела на свой новообретённый браслет и слегка улыбнулась.

Когда путники отошли немного подальше, Кира двинулась следом за ними. Преследуя незваных гостей из другого мира, девушка всё же постаралась определить, где именно она находится. Пока что она довольно смутно представляла, куда её могло забросить внезапным перемещением.

Это был обыкновенный советский городок, каких на просторах её Родины было много. Непримечательные серые типовые дома, широкие чистые улицы, небольшие магазинчики. Было заметно, что жители очень ценят и любят свой город: таким аккуратным и ухоженным он был. Маленький, наполненный любовью город.

Когда Кира увидела карьер с густой жемчужной жидкостью, она даже не удивилась. Такое продолжение сегодняшнего дня показалось ей закономерным. Более того, она почему-то чувствовала, что именно здесь и сейчас ей быть самое место. Правда, долго предаваться размышлениям на эту тему ей не пришлось.

Нечто отвратительное, мерзкое пронеслось мимо неё, держа в лапах или, лучше сказать, в ногах человека, и прыгнуло в жемчужный омут. Обернувшись, Кира обнаружила с десяток подобных тварей, каждая из которых тащила за собой неподвижного человека. Кира бросилась на усыпанную снегом землю как раз вовремя, чтобы не стать добычей очередного чудовища.

Ноги монстра двигались с поразительной скоростью. На спине виднелось нечто волосатое, похожее на горб, а из передних ног торчали острые жала.

Чудовище, от которого увернулась Кира, на глазах у последней схватило Агрэя и прыгнуло с ним вместе во вращающуюся в карьере жемчужную воду.

Кира почувствовала, словно кто-то залил ей в горло раскалённое железо. Огонь разлился по всему телу, наполняя каждую клеточку страхом и гневом. Внутри же всё оборвалось.

Спутник Агрэя шагнул за ним следом спустя две секунды. Кира подбежала к краю обрыва и совершила один из самых безумных поступков в своей жизни: прыгнула за ними под действием какого-то невероятного порыва. Позднее она не могла сама себе объяснить, почему так поступила: то ли ей не хотелось оставаться одной посреди чужого города, где нет ни единой живой души, то ли что-то подсказывало ей, что без её помощи им не выбраться.

Внешне похожая на жидкость жемчужная субстанция больше напоминала затхлый воздух или газ. Погружение в неё было похоже на плавание в воздухе, по-другому не назовёшь. Дышать здесь было можно, хотя такое дыхание и вызывало головокружение.

Кира падала в никуда где-то с минуту, но эта минута показалась девушке вечностью. После её вытолкнуло на гладкую поверхность камня невиданной ею ранее структуры.

Белоснежный, как недавно выпавший снег, он сверкал и переливался. Внутри виднелись кроваво-красные включения ромбовидной формы. На ощупь камень напоминал отполированный и очень тёплый гранит.

Кира поднялась на ноги и почувствовала смесь ужаса и удивления. Небо над головой было увешано густой алой паутиной. Паутины было так много, что дневной свет с трудом просвечивал сквозь её натянутые нити подобно тому, как на Земле солнечные лучи пытаются пробиться сквозь густые облака. Оставалось загадкой, к чему эта паутина крепится и как удерживается на месте столь неподвижно.

Это место меньше всего напоминало родную и привычную Землю. Светил было целых три: одно огромное красное и два небольших синего цвета. Лёгкое дуновение ветра оживило бы эту завораживающую картину, но его почему-то не было, как не было вокруг ни единого зелёного деревца или молодой пушистой травы.

Однако безжизненным этот пейзаж был лишь на первый взгляд. Обернувшись, Кира обнаружила гигантских размеров белоснежную пирамиду, по сравнению с которой пирамида Хеопса почувствовала бы себя пирамидкой-недоростком. Выполнена она была из материала, внешне похожего на непрозрачное стекло или драгоценный камень. В каждой из трёх граней отражалось одно из светил этой планеты, так что первое впечатление о её белоснежном цвете было обманчиво. Пирамида играла со светом звёзд, красиво переливаясь и украшая этот безжизненный каменный мир.

Рядом кто-то тихо засмеялся. Кира обернулась. Перед ней стоял спутник Агрэя и насмешливо на неё глядел. Большие серые глаза были такого же цвета, как и у её недавнего знакомого, так что не возникало сомнений в их близком родстве. Тёплая одежда волшебным образом испарилась, уступив место летнему наряду из светлой ткани, которая по своей фактуре напоминала кору дерева. Когда незнакомец улыбался, был виден скол на верхнем зубе. Его движения отличались легкостью и изяществом, чего совсем не ожидаешь от создания столь внушительного роста. Но больше всего Киру поразили узкие и длинные ногти незнакомца, совсем не похожие на мужские.

Какое-то время приятель Агрэя смотрел на Киру и улыбался, а затем покрутил браслет на запястье и сказал:

– Ну надо же! А я был почти уверен, что Агрэй меня разыгрывает. Этот мир оказался полон приятных сюрпризов.

Кира не успела ничего ответить. Неожиданно незнакомец оказался совсем близко и прикоснулся пальцем к её щеке, будто проверяя, настоящая ли она.

Девушка потеряла дар речи от такой наглости. Все слова возмущения вылетели у неё из головы: так сильно её смутило его близкое присутствие. Вдобавок ко всему в этих местах было дико жарко: пот градом катился по её лицу, спине и шее. Плохое самочувствие не добавляло Кире уверенности.

Наряд лесной дикарки был не самым подходящим для здешних знойных мест, и Кира прекрасно это понимала. Жаль, у неё не было возможности перед прыжком прихватить с собой чемоданчик с летней одеждой.

Будто прочитав её мысли, незнакомец извлёк из кармана крохотную жемчужину размером с песчинку и протянул её Кире. Девушка неуверенно сжала её в ладони, не понимая, что ей делать с этим неожиданным презентом.

Как по волшебству одеяние Киры сменилось на длинное лёгкое платье из красивой летящей ткани небесно-голубого цвета, подобной которой девушка прежде не встречала. На предплечье возник обруч из белого металла с загадочным орнаментом в виде незнакомых Кире иероглифов. Она мельком подумала: нет ли у этого текста тайного смысла или это просто орнамент? Впрочем, до обнаружения Розеттского камня древнее египетское письмо многие тоже считали лишь элементом декора.

– Неплохо. Этот артефакт сам выбирает наиболее подходящую по погоде и внутреннему состоянию одежду. Тебя он оценил достаточно высоко. Я даже удивлён! Мне он сегодня выдал лишь это, – задумчиво произнёс молодой человек, кивая на своё незамысловатое одеяние. – Хотя, возможно, я просто ему надоел. И да, чуть не забыл: у тебя на предплечье закреплён браслет-переводчик. Он позволяет понимать все диалекты мира. А камушек ты мне верни: он может ещё пригодиться, – добавил он с улыбкой, протягивая руку за маленькой жемчужиной. – Меня зовут Клеон. Насколько я знаю, ты уже знакома с моим старшим братом. У него возникли небольшие неприятности.

– Моё имя Кира. Я видела, как его утащило нечто отвратительное, и захотела помочь, – ответила девушка, внезапно осознавая, как глупо звучат её слова. Чем она может помочь здесь, если даже в её мире, где со временем творится нечто невообразимое, от неё толку никакого? По выражению лица Клеона было заметно, что думает он примерно о том же.

В это мгновение гигантское летающее существо вынырнуло из недр земли в десяти метрах от них. Лишённое шерсти, оно было полностью голым и этим напоминало земных канадских сфинксов, а точнее, помесь этой кошки и свиньи. Массивные жилистые крылья крепились к животу зверя и двигались синхронно, упругими толчками поднимая своего обладателя ввысь. Два рыла на морде животного неустанно двигались и издавали отвратительные звуки.

На высоте в двести метров загадочное создание запуталось в алой паутине и закричало страшным голосом. Паутина обвила его, словно живая, и крик стих.

Клеон отреагировал первым. Он повалил Киру на землю и накрыл неким подобием плаща цвета здешнего белого камня. Спустя минуту уже знакомый монстр-паук срезал кокон из живой паутины при помощи острых жал в основании своих ног и отправился восвояси.

– Что это за чудовище? – воскликнула Кира, которая никак не могла привыкнуть к подобного рода неожиданностям.

– Мы зовём их кумо. Ты сильно удивишься, когда увидишь их второе обличье. Кумо – одни из древнейших демонов. Когда они не охотятся, то выглядят как прекрасные девушки с холодной красотой, в остальное время – это гигантские пауки с человеческими ногами и длинными волосами на спине. Но самое отвратительное в них даже не это, а то, что они каннибалы и едят своих же сородичей. В живых кумо оставляют только младенцев женского пола, большинство же мальчиков сжирают сразу же после рождения. Мужчины им нужны лишь для продолжения рода и для выполнения самой грязной работы, поэтому небольшое количество мальчиков всё же выживает, чтобы затем всю жизнь существовать в качестве рабов, – пояснил Клеон, отряхиваясь и вставая на ноги.

Кира последовала его примеру, медленно переваривая его слова. Затем задала другой, наиболее интересующий её вопрос:

– А зачем им Агрэй и простые люди?

Услыхав имя брата, Клеон с интересом на неё посмотрел и после недолгой паузы ответил:

– Кумо – существа-паразиты. Они давно истощили свою планету и чувствуют острую нехватку пищи. Не то чтобы они могли от этого умереть, совсем нет, ведь они потенциально бессмертны, как и все демоны. Однако от этого страдают их демонические и оборотнические способности. Воронка на Землю решит эту проблему на тысячу лет вперёд. Семь миллиардов кусков свежемороженого мяса помогут прокормить всю демоническую цивилизацию кумо, лишив их необходимости охотиться и выставлять ловушки.

Это откровение повергло Киру в шок. На Земле оставались люди, которых она любила и которыми дорожила. Их положение и так было незавидным после случившегося со временем, а теперь их жизни подвергались непосредственной угрозе. Кира ещё никогда не ощущала себя такой слабой и бесполезной. У неё не было сил защитить своих близких и хоть как-то помочь им. Она была лишь крохотным муравьём, наблюдающим со стороны, как некто безжалостный сжигает родной муравейник дотла.

Они быстро двигались в сторону белоснежного города в виде сверкающей пирамиды. На их удачу, пока что вокруг всё было тихо.

– Несмотря на ужасающий облик, кумо – большие ценители искусства и архитектуры. Их города признаны одними из самых продуманных и совершенных в нашей галактике, – продолжал рассказывать Клеон, кивая в сторону внушительной пирамиды. – Эта форма считается энергетически совершенной. Она идеальна.

– Слушай, если мы на другой планете, то почему я могу нормально дышать и разговаривать с тобой? – спросила Кира, пытаясь догнать нового знакомого, который передвигался слишком быстро. Общаться с ним было на удивление легко. Простота в общении разительно отличала его от брата, в разговоре с которым нужно было взвешивать каждое слово.

– Состав воздуха почти на всех обитаемых планетах примерно одинаков: азот, кислород, углекислый газ, аргон, неон, метан, гелий, криптон, ксенон, водород. Основой везде служат азот и кислород, – ответил Клеон, резко оборачиваясь. – Но мне кажется, ты не совсем обычный человек, иначе почему ты не замерла, как остальные? – добавил он, внимательно вглядываясь Кире в глаза.

Девушка отвела глаза, так тяжело ей было выдерживать взгляд пронзительных глаз Клеона. Казалось, они смотрят прямо в душу и ничего не могло укрыться от них. Ответа на его последний вопрос она не знала, хотя сама не раз задавала себе его.

Гигантский пирамидальный город всё приближался. Небо над ним было единственным участком небосвода без густой ярко-красной паутины, что не ускользнуло от внимания Киры. Земное небо могло бы показаться чистым холстом по сравнению с удивительно красочными высотами этой планеты. Три светила наполняли этот мир яркими красками и холодной энергией.

– Когда-то планета Адир была одной из самых привлекательных для жизни из известных нам в галактике Кватор Маникас, или, как вы её называете, Млечный Путь. Однако дурной и кровожадный нрав кумо всё испортил. С ними практически невозможно договориться жить в мире, если вообще можно о чём-то говорить с существом, которое хочет тебя сожрать или использовать иначе, а уже потом сожрать, – веско добавил Клеон, бросив выразительный взгляд на Киру. – Дальше так идти опасно. Необходима маскировка, – сказал Клеон, резко останавливаясь и доставая небольшой круглый прибор, напоминающий карманные часы, но без стрелок и с песком внутри. Этот песок вёл себя довольно странно, то поднимаясь вверх и прижимаясь к краям циферблата, то имитируя классические стрелки часов.

– Опусти палец в это небольшое отверстие, – сказал Клеон, указывая на маленькое углубление в центре часов.

Особо не задумываясь, Кира сделала так, как просил новый знакомый. Песок из часов окутал её палец и стал видоизменять тело Киры, превращая его в песок. Любые попытки вытащить палец или стряхнуть с себя наваждение только усугубляли ситуацию.

Девушка в страхе закричала, но было поздно. Песок уже подступал к её шее, поэтому вместо своего голоса Кира услышала тихий звук, напоминающий треск пламени в камине.

– Не переживай! Это всего лишь маскировка, – с ухмылкой Чеширского Кота произнёс Клеон, вслед за Кирой погружая палец в загадочный прибор и обращаясь в песочного человека. Клеона явно позабавила реакция его незваной спутницы, и он был доволен столь удачным розыгрышем.

Сотканная из песка Кира попыталась сделать несколько шагов вперёд. Как ни странно, ей это удалось, хотя вид осыпающихся во время движения ног и рук был несколько непривычен. Это было, вне всяких сомнений, её тело, но в то же время чужое. Она как будто бы находилась в двух местах одновременно. Такое чувство бывает ранним утром, когда ты вроде как уже проснулся, но частичка сознания всё ещё пребывает в мире грёз.

– Быстрее, времени мало! У нас есть всего тридцать минут на то, чтобы проникнуть в город, после – песочный эффект рассеется, и мы будем как на ладони, – трескучим голосом поторопил её Клеон, указывая на приближающийся проход в неведомый город.

Кира ускорила шаг, пытаясь в то же время свыкнуться с новыми ощущениями. Непривычно ощущать себя ветром, прахом, в который рано или поздно тело обратится через тридцать, сорок, в лучшем случае, пятьдесят лет.

Все мы состоим из микрочастиц космической материи, и клетки сердца Киры когда-то уже были чьими-то. Частицы её тела на самом деле существовали уже миллиарды лет, видоизменяясь, умирая и возрождаясь вновь. И самое ужасное – это иметь разум, чтобы понять и принять это.

Песок, в который обратились тела наших путников, обладал маскировочными свойствами, о которых Кира пока не догадывалась, а Клеон умолчал. Во время движения он подстраивался под окружающую среду, меняя цвет, словно хамелеон. На фоне освещённого дневного неба песочные тела незваных гостей выглядели соответствующе и никак не выделялись, хотя если бы кто-то задался целью отыскать их, он всё-таки смог бы это сделать, потому как маскировка не делала их невидимыми, а лишь менее заметными.

Вход в пирамидальный город демонов кумо представлял собой изогнутую четырёхсекционную дверь из синего прозрачного камня. Центральная секция была узкой и высокой, где-то пять метров в высоту. Прямо над ней красовалось двухметровое круглое отверстие, а по бокам – две сравнительно небольшие секции вдвое меньше центральной. Каждая дверь была снизу доверху украшена иероглифическим письмом. Надписи были выпуклыми, словно кто-то с обратной сторонывдавил их в камень неведомым инструментом. Ручки на дверях отсутствовали, как не было и щелей между дверьми и самой пирамидой.

– Как же мы войдем? Здесь даже ручек нет! – озабоченно спросила Кира тихим голосом. Она никак не могла привыкнуть к его новому звучанию и каждый раз порывалась обернуться, будто кто-то стоял позади и говорил за неё. – Не очень похоже на дверь.

– Нам не придётся её открывать. Поверь, это совсем не просто. Здесь установлена сложнейшая защита в виде паучьих рун. Вздумай ты пройти сквозь неё, она моментально считает все твои мысли, страхи и намерения, после чего захлопнет проход, оставив тебя замурованной заживо в прозрачной кладке. У нас на Иклиле ходят легенды, что одна из стен Адимари выложена блоками с пленёнными охотниками за яхлалом и рабами, пытавшимися сбежать. Стена живёт своей жизнью, питаясь страданиями пленников, но в то же время не давая им умереть. Так что обмануть эту дверь практически невозможно. А ещё она только выглядит твёрдой, на самом же деле по структуре похожа на жидкость, – ответил Клеон, улыбаясь своей песочной улыбкой. Даже в зубе из песка был виден характерный отличительный скол, а в глазах читалась насмешка.

Кира по-новому взглянула на гигантскую дверь из синего камня. По её коже могли бы пробежать мурашки, но с песочными людьми такого не случается.

– Видишь дыру над дверью? Это проход для летающих кораблей охотниц кумо. Мы проникнем в город через него, – торжественно объявил Клеон, тыча песочным пальцем в большое круглое отверстие над кровожадной дверью. При этом его непослушная в обычном облике шевелюра частично осыпалась на землю песчинками.

– Но как? Это же очень высоко! Здесь метров пять, не меньше! – начиная злиться, продолжала задавать вопросы Кира. Она чувствовала себя глупенькой школьницей.

– Ты сегодня уже прыгала? – спросил Клеон. – Если ещё нет, очень советую попробовать!

Кира опешила от такого вопроса. «Да он издевается! Вот уж кто точно гусь заморский. С чего мне было прыгать? Не от радости же?» – подумала она про себя. Однако интерес всё же возобладал над негодованием, и Кира осторожно сделала небольшой прыжок.

Хорошо, что ей хватило ума не прыгать со всей силы, иначе её вполне могло бы забросить на вершину пирамиды. Ранее отсутствующий ветер подхватил Киру и поднял ввысь метра на три, после чего отбросил назад, попутно развеивая песочные части тела. Фраза «не теряй головы» была бы здесь более чем уместна, потому что при таком ветре и на такой высоте потерять голову было легче лёгкого.

Приземлившись, Кира с ещё большей злостью посмотрела на Клеона, который еле сдерживал смех, но от комментариев воздержалась. Она старалась сохранять лицо в любой ситуации, как бы глупо ни выглядела со стороны. К своим же недостаткам Кира всегда относилась с юмором, ведь невозможно задеть человека, который смеётся над самим собой.

– Я пойду первым. Выжди секунд десять и прыгай следом, – на этот раз без тени улыбки сказал Клеон и одним прыжком достиг круглого прохода над высокой пятиметровой дверью.

Кира стала считать про себя. На восьмой секунде девушка начала было готовиться к прыжку, однако то, что произошло следом, нарушило её планы.

Письмена на высокой двери обратились в густое синее пламя и поглотили проход, в котором только что скрылся Клеон. Следом раздался душераздирающий вопль, совсем не похожий на крик песочного человека.

Синяя материя пожирала незваного гостя с отвратительным чавкающим звуком, как трясина затягивает несчастного путника. Кира в оцепенении смотрела на всё это, пока не увидела силуэт Клеона, проступающий сквозь поверхность ожившей двери. Желая помочь, она просунула руку с браслетом сквозь голубую материю и схватила Клеона за запястье. Предприняв несколько безуспешных попыток вытащить его наружу, Кира обнаружила, что не может освободиться. Дальше отступать было поздно: пришлось идти на риск.

Что поделать? После рассказа Клеона о стене с замурованными внутри пленниками ей не хотелось оставлять его там одного. Она всегда была жалостливой и никогда не бросала друзей в беде, хотя едва ли можно было назвать другом столь недавнего знакомого.

Всё ещё крепко держа его за руку, Кира стала двигаться вперёд. Пространство и время внутри двери выглядели совсем иначе, но сильная с детства интуиция, как встроенный внутренний компас, подсказывала верное направление.

Движение в этом месте напоминало плавание в густом желе. Каждый шаг давался с большим трудом. Дышать было нечем, браслет раскалился, больно обжигая запястье. И вот когда девушка решила, что всё пропало, что-то наконец вытолкнуло её и Клеона наружу.

Им это удалось, они каким-то чудом проникли в самый охраняемый на планете Адир город, в город демонов кумо, имя которому Адимари.

Город Адимари

Если снаружи пирамида казалась огромной, то изнутри город можно было назвать необъятным. Её вершина скрывалась за густыми багровыми облаками, что выглядело странным, поскольку небо над самой пирамидой было кристально чистым. Именно благодаря облакам создавалось ощущение, что Адимари находится под открытым небом, а вовсе не внутри монументального сооружения правильной формы.

Стены пирамиды, столь ровные и идеально гладкие снаружи, внутри выглядели совсем иначе. При взгляде на них контуры размывались, а чёткие линии начинали движение. Глаза отказывались фокусироваться на них, плавно соскальзывая. Кира сразу же вспомнила о бликах кристально чистой воды на стенах подземной пещеры, где она бывала в детстве с отцом, когда тот был ещё жив. «Как же это было давно, словно в другой жизни!» – подумала она.

Из недр самого центра города выходил алый световой луч и скрывался в выси багровых облаков. Пол города представлял собой ковёр из длинной травы синего цвета – очередной контраст с безжизненным белым камнем за пределами пирамиды. На Земле всё выглядело иначе: яркая природа контрастировала с каменными джунглями больших городов.

Неподалёку можно было разглядеть несколько десятков домов без окон, выполненных в виде широких высоких конусов из матового белого камня. Рядом с каждым домом располагался объект, который Кире напомнил земной ловец снов: парящий в воздухе деревянный круг с паутиной внутри. С каждого круга ежесекундно что-то капало, прожигая землю.

Что касается задней стены пирамиды, она терялась вдали за многочисленными постройками и заграждениями. Киру удивило не столько количество строений, сколько неповторимая архитектура каждого из них. Здесь были дома в форме спиралей, здание, напоминающее перевёрнутую трапецию, приплюснутое сооружение, на которое будто наступил великан широкой тяжёлой ногой. Несмотря на впечатляющую воображение архитектуру, каждое из зданий выглядело жутко и вселяло в душу глубинный страх. Да и как могло быть иначе, ведь всё это было дело рук существ демонических, жестоких и кровожадных, а архитектура всегда является отражением внутреннего мира своего творца.

Самым массивным зданием в городе оказалась высокая и узкая крепость. Каждый последующий этаж был шире предыдущего, что напоминало детскую пирамидку из кубиков различного размера, по ошибке собранную в обратном порядке. Несмотря на неправильную форму конструкции, у Киры не возникало сомнений в исключительной надёжности данной постройки. В этом здании, как и во всех других, напрочь отсутствовали двери и окна. Это означало, что войти туда обычным способом никак нельзя.

– Спасибо за помощь! Занятная вещица, – прервал размышления Киры Клеон, внимательно рассматривая всё ещё раскалённый добела браслет на руке девушки.

– Да, мне тоже нравится, – ответила Кира, отворачиваясь и по какой-то причине не желая делиться с ним историей его приобретения. После происшествия с синей дверью девушка испытывала большой упадок сил, и ей требовалось время, чтобы восстановиться.

– Нужно спешить, пока маскировка ещё действует. Второй раз я её активировать не смогу сегодня, – с трудом отрывая взгляд от браслета, хмуро сказал Клеон. Он от природы был наделён талантом считывать настроение окружающих и не потребовал от Киры никаких разъяснений, хотя необычный артефакт очень его заинтересовал. – Скорее всего, Агрэя следует искать в башне рабов, – произнёс Клеон и указал пальцем на ту самую нескладную башню, которую только что с большим интересом рассматривала Кира.

Быстрым шагом они стали отыскивать кратчайший путь к башне, минуя многочисленные диковинные постройки. На удивление, до сих пор на улицах города они не встретили ни единой живой души.

Стоило Кире об этом подумать, как из ближайшего здания вышли три красивые женщины в длинных тёмных одеяниях. При их появлении Киру и её спутника в буквальном смысле размазало по земле. Клеон и Кира превратились в два небольших песочных пятна. Это было странное чувство: ощущать себя плоскостью, горстью песка на голубой траве этой странной планеты.

Пока незнакомки были повёрнуты к Кире вполоборота, она не имела возможности разглядеть лица и вполне могла бы принять их за людей. Однако стоило им только завернуть за здание, как становилось понятно, что это демонические существа кумо в ином, более человечном обличье.

Красота кумо притягивала взгляд и в то же время внушала ужас, как надвигающийся восьмибалльный шторм пугает туриста на круизном лайнере. Страх неизбежности парализует его, но оторвать взгляд от бушующего океана он не может.

Холодный взгляд кумо напоминал немигающие глаза аллигатора, а эти древние создания не ведают пощады и не поддаются никакой дрессировке. Но не только взгляд, весь облик демонов излучал ледяной холод, от кончиков пальцев до длинных блестящих волос. С волосами была тоже некоторая странность: они росли не только от макушки, но и со спины и шеи.

Женщины о чём-то увлечённо переговаривались, так что Кира смогла разглядеть узкие, длинные и немного заострённые зубы, похожие на большие иглы для шитья.

Кумо приближались, и наша героиня попыталась ещё сильнее вжаться в землю. Женщины разговаривали высокими голосами на трескучем и крайне неприятном по своему звучанию языке. Кира ни слова не понимала и не могла запомнить ни единой фразы, будто кто-то сразу же стирал услышанное из её памяти. Песочная рука Клеона подползла к ней поближе и схватила за предплечье. С этой секунды речь кумо волшебным образом преобразилась, и Кира услышала привычный для себя родной язык.

– Склады почти заполнены! Триста охотниц задействовали мы сегодня. Этого хватит на месяц, не меньше! Я давно не испытывала такого прилива сил. Как это чудесно, ходить на двух ногах и перестать есть жирней. Тёплая кровь вместо слизи, сочное мясо вместо жира. Ты медленно их ешь, а они даже не успевают понять, что происходит. Жалкие людишки, – восторгалась кумо, идущая справа.

– Набирайся сил! Делегация эссиорлов прибудет за полночь – мы должны быть готовы к встрече. Этот союз выгоден нам настолько же, насколько выгоден эссиорлам, – отозвалась вторая путница, длинным пальцем расчерчивая что-то в воздухе.

– До сих пор не понимаю, зачем они нам нужны? Какой от них прок? Давай лучше сожрём их! Там вполне есть чем поживиться, – алчно ответила третья кумо, щёлкнув при этом острыми как иглы зубами.

– О твоём желудке давно ходят легенды. За последний час ты съела четверых и всё ещё можешь говорить только о еде, но ты живёшь одним днём. Крот эссиорлов вместе с нашим яхлалом обеспечивают стабильность воронки. Мы получаем мясо, они – энергию из Иклила. Укрепив свои силы, мы сможем питаться не только с Земли, но и из других миров. Человек на завтрак, лионит на обед, эльфот на ужин. Эссиорлы же хотят заполучить уникальное оружие, спрятанное на Земле, но тут мы еще подумаем, стоит ли им его отдавать, – продолжала свою речь самая разумная из трёх демонических созданий.

– Да, лионита я бы и сегодня съела, но ты почему-то не даёшь, – снова перевела разговор на гастрономическую тему обладательница легендарного желудка.

– Нам следует его допросить. Если на Земле встретился один, значит, есть и другие. Вдруг их на Адир прибыла целая группа? Тогда они здесь камня на камне не оставят. Наши копья им нипочём, особенно старейшим, – ответила третья демоница, доставая нечто из-под длинного одеяния, похожего на плащ.

При взгляде на этот объект Кира чуть не вскрикнула, забыв о своей маскировке и вообще обо всём на свете. Этой вещью оказалась настоящая человеческая нога в красной кроссовке. Кумо с аппетитом стала пожирать ногу вместе с обувью, широко открывая рот, как ни один человек точно бы не смог. Её челюсть распахивалась на сто восемьдесят градусов, так что через пять секунд от ноги и следа не осталось.

Диалог кумо уже был слышен довольно плохо по той причине, что они отходили всё дальше и дальше от места, где укрылись Клеон и Кира. Клеон жестом показал Кире, что надо следовать за ними.

Кира вместе с Клеоном проползла по земле, не меняя свой двухмерный облик на трёхмерный. Песочная маскировка позволяла зрительно сливаться с любой местностью. Так они довольно быстро нагнали демонесс.

– Все остальные уже у королевы? – озабоченно спросила обжора.

– Да, Урга, и нам лучше не опаздывать, если мы не хотим, чтобы этот обед стал последним в нашей жизни. Ещё пара минут, и мы сами станем обедом, – ответила её спутница и несколько ускорила шаг. Две собеседницы последовали её примеру.

Трое кумо двигались к большому зданию из серого камня, по форме очень похожему на гроб. Как и все другие постройки в городе, это строение было лишено дверей и окон. Создавалось ощущение, будто создатели этого города возводили постройки за несколько минут, выбрав наиболее подходящую форму, материализуя её и избегая лишних деталей. Конусы, спирали, прямоугольники, трапеции – всё многообразие геометрических фигур в городе-пирамиде Адимари.

Подойдя к зданию вплотную, женщины спешно закрутились в вихре своих волос, сплетая вокруг себя коконы, напоминающие куколки гусениц, готовящихся стать бабочками. Затем они повернулись спинами и просто прошли сквозь стену. Всё это отняло у них не больше трёх секунд: таким стремительным было их преображение.

После их исчезновения Кира и её спутник сразу же стали более материальны.

– Это маскировочное свойство песочных чар. Оно активируется, когда враг подходит ближе, чем на триста метров, – пояснил Клеон, прощупывая стену рукой. В том месте, где только что прошли кумо, было заметно едва различимое свечение. – Ну-ка, попробуем, – протянул он и прошёл сквозь стену вслед за демонами. Кира последовала его примеру и обнаружила себя в крайне незавидном положении.

Прямо за стеной начиналась пропасть, дна которой не было видно. Одна нога девушки повисла в воздухе, и Кира рухнула бы в тьму неизвестности, если бы Клеон предусмотрительно не подхватил её.

– Хороший прыжок, – пошутил он, опуская её на небольшой выступ рядом с собой. – Ты же летать не умеешь вроде, нет? Это подземный дворец-лабиринт. Все жители, судя по всему, внизу на каком-то собрании, поэтому в городе так пусто. Следуй за мной.

Узкий выступ, на котором они расположились, слева расширялся и уходил вниз, образуя нечто наподобие природной лестницы из камня. Приглушённый алый свет не позволял видеть дальше, чем на сто метров, поэтому они двигались очень медленно, вздрагивая от каждого шороха. Вернее, вздрагивала Кира, Клеон же был поразительно спокоен.

Довольно долго они спускались вниз по витиеватому уступу. Он то расширялся, то сужался до такой степени, что Кира несколько раз чуть было не соскользнула вниз. Природная грация явно не была одной из сильных сторон её личности. Она частенько падала на ровном месте, спотыкалась, никогда не смотрела под ноги, будучи погружённой в свои мысли. С этой точки зрения каменный дворец-лабиринт был не лучшим местом для такой девушки, и она точно полетела бы с обрыва, если бы Клеон не подстраховывал её.

Так, под звуки охов и ахов Киры спутники опустились на глубину триста метров и наконец увидели небольшой проход в скале: подземную пещеру треугольной формы. Дальше природная лестница обрывалась, поэтому путникам не оставалось ничего иного, кроме как зайти в неё.

Кира едва сдержала вздох восхищения, когда увидела, что же скрывается за этим проходом. Они очутились на прозрачном подвесном мосту, настолько длинном, что его конец едва угадывался. Мост состоял из мелких пластин, заходящих одна на другую, что рождало ассоциацию с рыбьей чешуей. Внизу на большой глубине виднелось бирюзовое озеро, в котором плавали здоровенные светящиеся существа. Благодаря этим животным в пещере было светло, и надобность в искусственном освещении отсутствовала.

Девушка как завороженная наблюдала за прекрасными созданиями, то и дело выныривающими и погружающимися обратно в воду. Внешне эти существа напоминали земных скатов, но больших по размерам и покрытым неким симбиозом чешуи и перьев. Один большой глаз, обрамлённый длинными голубыми ресницами, располагался на животе каждого из них. На спинах были установлены небольшие сёдла.

– Это малувы. Кумо используют их в качестве воздушного и подводного средства передвижения. Одинаково хорошо плавают и летают, едят мало, не ведают усталости. Могут погружаться в глубины вод и жить там продолжительное время. Единственные существа, которых кумо не пожирают из-за яда в крови. Один кусочек мяса малувы может убить взрослую кумо.

Словно услышав, что говорят о нём, один малува вынырнул из воды и почти долетел до моста. Затем издал громкий звук, похожий на скрежет металла. Кира рефлекторно зажала уши руками: так неприятен был этот шум. Ей показалось, будто кто-то провёл острым ножом по барабанным перепонкам.

– Бежим! Он оповещает хозяев о чужаках. Нас так сразу же обнаружат! – крикнул Клеон и со всех ног кинулся бежать через мост. Кира едва поспевала за ним: всё-таки рост играет роль в умении быстро бегать.

К крику одного малувы присоединились другие сородичи. Кто бы мог подумать, что такие чудесные существа могут издавать столь отвратительные звуки. Наконец Клеон и Кира пересекли мост и очутились на каменном островке перед скалой. В скале было прорублено четыре прохода. Из крайнего левого доносилась приглушенная речь.

– Мы нашли их. Скорее всего, все кумо сейчас находятся там. – Клеон осторожно подкрался к проходу и заглянул в него. Кира последовала его примеру.

Прямо за природной дверью находился гигантский круглый зал, по красоте не уступающий самой пирамиде Адимари. В этом помещении не было ни единого угла. Его стены, пол и потолок образовывали идеально круглую сферу из алого гладкого камня. По своим размерам зал мог сравниться с футбольным стадионом и вмещал в себя тысяч сорок жительниц пирамидального города, когда это было необходимо. По всей видимости, сегодня намечался именно такой день: зал был полностью заполнен.

В верхней точке помещения располагалось нечто, напоминающее большой глаз из огненной лавы. Зрачок объекта непрерывно вращался, следя за происходящим и фокусируясь на отдельных демонессах время от времени.

Ступени из толстой паутины образовывали ниши по всему периметру алого зала. Каждая ниша была битком набита кумо где-то в человеческом, где-то в паучьем обличье. Демоны оживлённо переговаривались и смотрели в одну-единственную точку в центре зала, где на необыкновенном троне восседала красивая женщина с ледяным взглядом. Её волосы были сотканы из такой же красной паутины, как и та, которая окружала планету Адир за пределами пирамиды Адимари. Волосы полностью покрывали пол алого зала и тело королевы демонов, так что её одеяние рассмотреть было практически невозможно.

Кира перевела взгляд на сам трон. Витиеватая конструкция из белого металла на чёрных мохнатых лапах вызывала ассоциацию с незаконченным превращением животного в мебель или наоборот. Трон нетерпеливо дёргался, пока его хозяйка произносила свою речь.

– Время постоянной жажды прошло! С этого дня и тысячу лет вы не будете ведать голода или ограничений. Наша изоляция подошла к концу. Благодаря союзу с эссиорлами нам удалось достичь стабильности работы яхлала впервые за триста лет. Мы уничтожим тех, кто когда-то заставил нас голодать. Мы поглотим их планеты и города, съедим женщин и обратим в рабство мужчин. Мы будем править несколькими мирами и вернёмся туда, откуда нас изгнали! – говорила она, и её холодный голос отражался от стен громадного красного зала.

Большинство слушателей одобрительно загудели, но были и несогласные.

– А не получится ли так, что мы пропустим их в Адимари, а они разграбят город? Эссиорлы привыкли брать то, что им по нраву, не считаясь ни с чьим мнением. А ещё они падки на драгоценности, и наши реликвии могли их привлечь. Поэтому я против, – возразила совсем молоденькая кумо с ярко-рыжей шевелюрой. В то же время несколько кумо поддержали её речь одобрительными возгласами.

В эту самую минуту волосы королевы пришли в движение, схватили рыжеволосую и разорвали на части. Ещё пять секунд потребовалось другим кумо – среди которых были и те, кто поддержал её минутой ранее, – чтобы сожрать останки и не оставить в зале и косточки. Остальные зрители смотрели на это действо спокойно, как на самое обычное явление, вроде жарки яичницы ранним утром или полива клумбы шумным соседом-огородником.

– Я полагаю, больше нет возражений? Тогда предлагаю немного подкрепиться и готовиться к приёму гостей, – как ни в чём не бывало продолжила королева, щелчком пальцев приглашая кого-то выйти в центр зала.

Это был молодой мужчина с каменным обручем на шее, затравленным видом и тусклым взглядом. Одна рука у него напрочь отсутствовала, другой же он тащил за собой парящую в воздухе повозку-клетку, в которой небрежно были навалены человеческие тела. Точнее, это были не совсем тела, а вполне себе живые, только застывшие в неестественных позах люди, преимущественно женщины и дети.

Когда Кира увидела повозку, сердце её болезненно сжалось. Где сейчас её близкие? Живы ли они или стали очередным обедом кровожадных монстров? Девушка очень хотела помочь, но что она могла сделать в одиночку против сорока тысяч безжалостных демонов? Стоило ей предпринять хоть что-то, как она сразу же отправилась бы в клетку к остальным пленникам, так что эти несчастные были заранее обречены. Мысли путались, браслет на запястье вновь раскалился добела.

– Никто точно не знает, откуда взялись кумо, но у нас ходят легенды, что первая из них была бессмертной женщиной, одной из первотворений. В те времена материя ещё не была разделена. Жизнь на всех обитаемых планетах была вечной, не существовало добра и зла, а лишь серость. Создания выбирали вторых половин навсегда, но некоторые тёмные чувства появились уже тогда. Одержимая ревностью, первая кумо убила и съела своего мужа, затем попыталась уничтожить себя. В то время это действо, как и убийство, противоречило самим законам материи. Исчезнуть ей не удалось, потому как её душа оказалась настолько тёмной, что не смогла слиться с остальной нейтральной массой. Так эта жестокая, обозлённая на весь мир женщина обратилась в кумо! – шёпотом стал рассказывать Клеон Кире. – Позже, страдая от одиночества, она стала обращать других женщин, имеющих для этого задатки, в таких же демонов. На Иклиле верят, что в демонов-кумо могут быть превращены любые создания женского пола, не умеющие любить.

Кира перевела взгляд на Клеона и обнаружила, что он стал вполне материальным. Тридцать минут истекли, песочные чары рассеялись.

В это же время королева распорядилась открыть клетку и подкинула всё её содержимое в воздух. Сорок тысяч зрителей пришли в движение, молниеносно перемещаясь по залу и хватая добычу. Скорость перемещения была настолько высока, что Кире не удалось ничего разглядеть, к счастью для неё же самой, потому что сдержать эмоции в этом случае ей бы точно не удалось.

Мужчина с каменным обручем на шее отрешенно наблюдал за очередной кормёжкой, смирившись с неизбежностью происходящего. Его единственная целая рука нащупала плечо, будто пытаясь отыскать утраченную руку.

Одна кумо с пепельно-белыми волосами подлетела к нему и демонстративно оскалилась, после чего мужчину начала бить мелкая дрожь, а в глазах появился нескрываемый ужас. Но в этот раз его не собирались добивать, а лишь играли на нервах. Пища в Адимари теперь имелась в избытке, и сытые кумо могли выбирать, чем же поживиться.

«Я им обязательно отомщу, уничтожу всех до единой, чего бы мне это ни стоило. Они, а не мы, будут сидеть в клетках», – подумала Кира с внезапной решимостью. Ей хотелось прекратить этот кошмар, но сейчас они с Клеоном были в меньшинстве.

Эти размышления помешали ей заметить нечто важное: огненный глаз, непрерывно вращавшийся до этой самой минуты, вот уже секунд десять был сфокусирован на входе в зал, где затаились Кира с Клеоном. Ещё мгновение, и сорок тысяч пар глаз уставились на них. Кира попыталась сделать шаг назад и скрыться за аркой, но не успела. Последним, что она запомнила, был поток красной паутины, окутывающий её и лишающий возможности не только двигаться, но и думать.

Дом рабов

Кира даже примерно не представляла, сколько часов провела без сознания. Само понятие времени на какой-то миг перестало для неё существовать, из огромного шара сжавшись в крошечную точку. Очнулась она, вися вниз головой в небольшой пустой комнате из матового жёлтого камня. Её тело было плотно связано паутиной, а ноги подвешены на небольшой трос под самым потолком. Канат медленно вращался, вызывая у девушки чувство постоянного головокружения. Несмотря на всю серьёзность ситуации, она успела про себя пошутить, что с таким вестибулярным аппаратом в космонавты её бы точно не взяли. Это была банальная шутка для преодоления парализующего сознание страха.

Клеона видно не было: он куда-то испарился. «Скорее всего, его держат в каком-то другом месте. Ну я и влипла. И что мне дома не сиделось? Хотя кого я обманываю: моего дома больше нет», – подумала Кира, пытаясь зацепиться глазами хоть за что-то, но все попытки оказались тщетны.

Так она провисела не меньше часа, гадая о своей дальнейшей судьбе и с ужасом ожидая встречи с тем, кто её сюда поместил. И вот наконец во время очередного разворота она увидела характерное свечение на противоположной стене. Конечно же, это был не Клеон. Эта слабая надежда рухнула в тот самый миг, когда первая лапа-нога прошла сквозь стену.

Как только кумо полностью показалась из-за стены, девушка нервно сглотнула. Кира раньше уже встречала эту демоницу во время действия песочной маскировки, только тогда она была в человечьем обличье, а не в облике паука. Это была Урга – кумо-обжора, не знающая меры и пожирающая всё на своём пути.

Кире трудно было представить себе более неприятную встречу. В памяти тут же всплыла картина с оторванной ногой в красной кроссовке и аппетит, с которым кумо её поглощала.

Пройдя сквозь стену, Урга воровато оглянулась, проверяя, нет ли кого в комнате. Затем её мерзкий паучий рот расплылся в отвратительной улыбке.

– А вот и наша пленница. Королева всегда осторожничает, а я вот не могу упустить возможности полакомиться живым человеком! Замороженные людишки больше напоминают жирней: кровь хоть и тёплая, но застывшая. Ты же живёхонькая, аппетитная, – трескучим голосом произнесла Урга, одним-единственным ударом ноги без лишних церемоний срезая трос, на котором висела Кира.

Девушка полетела вниз головой с высоты трёх метров, больно ударившись. Перед глазами в буквальном смысле замелькали звёздочки, как в классических диснеевских мультфильмах.

Урга же времени даром не теряла. В стремительном прыжке она подхватила Киру и разрезала кокон из паутины при помощи острого жала на передней ноге. В её глазах читались голод, жадность и дикая злоба, какую никогда не встретишь во взгляде человека.

Кира думала попытаться вырваться, но с ужасом обнаружила, что тело абсолютно не слушается её. По всей видимости, паутина содержала особый яд, способный парализовать тело жертвы на время.

«Вот и всё, сейчас меня съедят. Это конец!» – подумала она, без сил наблюдая, как широко распахивается мерзкий рот Урги со множеством острых как иглы зубов. «Надо закрыть глаза. Скоро всё закончится. Будет ли хоть что-то после смерти? Буду ли я существовать, или наступит вечная темнота?» – на этой мысли девушка зажмурилась и приготовилась к невыносимой боли.

Душераздирающий вопль кумо заставил Киру преждевременно распахнуть глаза. Большой меч горящего синего пламени разрубил Ургу пополам, вызвав на её лице предсмертную агонию. Спустя пару секунд её безжизненное, но совсем не лёгкое тело рухнуло прямо на Киру, поставив её в дурацкое положение, ведь из-за действия яда она не могла пошевелить даже кончиками пальцев, а тут нужно с себя стряхивать двухсоткилограммовую тушу.

«Отлично, теперь меня не сожрут! Я просто задохнусь, заваленная мёртвой паучихой», – в очередной раз подумала Кира о неизбежной смерти.

– Не можешь пошевелиться от действия яда? Вот же скука, – раздался совсем рядом до боли знакомый голос.

Услышав эту фразу, Кира почувствовала смесь радости и облегчения. Столь близкая смерть на время отступала, давая Кире ещё один шанс.

Спустя мгновение кто-то схватил Ургу и отбросил в дальний угол комнаты.

Так и есть. Как и думала Кира, это был Агрэй во всей своей красе, с привычным пронзительным выражением серых глаз и едва уловимой улыбкой. В правой руке Агрэя пылал синий огненный меч, или его правильнее было бы назвать огненным серпом?

Действительно, на меч оружие Агрэя походило весьма отдалённо. Его лезвие с множеством зазубрин было загнуто в форме буквы «с». Когда оружие не было при деле, огонь гас, открывая взору ослепительно белый металл. Стоило Кире присмотреться внимательнее, как она смогла разглядеть мелкие письмена, украшающие поверхность серпа. Когда Агрэй поворачивал серп боком, он исчезал из вида. Таким узким было его лезвие: тоньше листа бумаги.

Агрэй подошёл к Кире ближе и стал задумчиво на неё глядеть.

– Что лежим, кого ждём? Только и умеешь, что влипать в истории. Как ты вообще попала в Адимари? – спросил он. Казалось, он совсем не удивлён присутствию Киры, или это было лишь видимое спокойствие?

Девушка вздохнула. Ситуация и правда была незавидная, и в чём-то Агрэй был прав: яд полностью парализовал её тело, из-за чего она не могла подняться на ноги. В то же время Кира пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре, так как невозмутимый вид Агрэя начинал её раздражать.

– Тебе-то какое дело? Лежу, где хочу, – ляпнула Кира первое, что пришло в голову. Она прекрасно осознавала глупость своих слов, ведь Агрэй только что спас её от верной гибели. Вообще-то она была девушка неглупая, но с Агрэем почему-то постоянно чувствовала себя полной дурой.

Агрэй пожал плечами и направился к выходу.

– Ты куда? – испуганно спросила Кира.

– Ну я пошёл! Тебе же помощь не нужна, – ответил молодой лионит, слегка замедляя шаг.

– А ты будто сам не видишь? Помоги мне подняться, – сдалась наконец Кира, признавая безвыходность своего положения.

Надо отдать ему должное, два раза Агрэю повторять было не нужно. Он подошёл к Кире и попытался поставить её на ноги. Вот только идея эта была заранее обречена на провал. Действие яда на много часов лишило Киру возможности двигаться. Агрэй быстро это понял.

– Погоди, у меня где-то было противоядие, – сказал он, выуживая из ниоткуда крохотный флакончик с синей густой жидкостью. – Предупреждаю, на вкус оно не очень. И оставь половину флакона: Клеону может ещё пригодиться.

Кира с готовностью проглотила неизвестную жидкость, однако никогда нельзя быть до конца готовой к употреблению в пищу раскалённой лавы с запахом барбариса. Если бы у неё были силы, она бы закричала. Пока же лишь слёзы проступили на глазах, и приятное тепло стало разливаться по всему телу.

– Минут через двадцать действие яда сойдёт на нет, но я столько ждать не могу. Побудешь пока здесь? – задал он вопрос, всматриваясь в глаза Кире. От его внимательного взгляда ей становилось не по себе.

– Нет! Не бросай меня одну! Вдруг ещё кто-то захочет меня съесть! – запротестовала она.

– Ты же сама от меня убежала, а теперь я должен тебя тащить? Сколько же от тебя проблем! – пробурчал он, поднимая Киру на руки и отводя глаза.

Кира ничего не ответила. Она была рада видеть Агрэя живым и благодарна ему за своё спасение, и даже его ворчание нисколько её не задевало. Ей почему-то казалось, что радость от этой встречи взаимна, несмотря на все прозвучавшие в этом разговоре обидные слова.

Подойдя к сплошной жёлтой стене, Агрэй коснулся каменной кладки рукояткой боевого серпа, после чего в стенке появился полупрозрачный проход.

– Оружие высшего порядка демонов кумо обладает способностью открывать потайные ходы и создавать двери, – пояснил Агрэй, заметив удивлённый взгляд Киры. – Об этом у нас мало кто знает. Пришлось позаимствовать его у моей надзирательницы, довольно сильной кумо из свиты Улалии. Теперь надо как-то отыскать брата. Я был почти уверен, что он здесь, а неожиданно встретил тебя. На самом деле ты сбила меня со следа Клеона.

За стеной начинался длинный, узкий и высокий коридор, в котором два человека едва ли смогли бы разминуться. На стенах имелись небольшие пометки на языке кумо. Скорее всего эти обозначения давали им понять, за какой стеной что находится. Кира жадно разглядывала каждую пометку, пока они с Агрэем шли по коридору. Вот знак, похожий на неровный круг со штрихами внутри, вот нечто, напоминающее схематически изображённого висельника.

– Где же он? Я чувствую его близкое присутствие, – задумчиво произнёс Агрэй, останавливаясь возле участка стены с нарисованным «пончиком», как этот знак про себя обозвала Кира.

Агрэй коснулся стены оружием и прошёл сквозь новый портал вместе с Кирой. Девушка ожидала увидеть очередную небольшую комнатку с пленниками, но за стеной оказался целый город. Адимари всё больше напоминал ей матрёшку, где за внешне простой оболочкой скрывалось объемное содержимое.

Здесь было довольно людно. Кумо мужского пола в каменных ошейниках занимались своими делами. Одни ковали оружие, другие – подгоняли сёдла под малув, третьи – в отдельной палатке шили одежду из красивой ткани. По всей видимости, она предназначалась для демониц кумо, ведь сами мужчины были одеты более чем просто.

Кира заметила, что у большей части демонов-рабов имелись те или иные физические дефекты: отсутствовала рука, нога, глаза, уши, но они вовсе не выглядели несчастными или забитыми. Кто-то улыбался, какие-то кумо оживлённо переговаривались между собой. В голове у девушки невольно возникла ассоциация с фермами, на которых содержат свиней. Этих животных разводят с одной целью – получение мяса, и вся их жизнь – лишь ожидание бойни, но есть ли смысл от этого страдать, когда ничего нельзя изменить, когда ты рождён, чтобы умереть?

Пол из мрамора и полностью прозрачный потолок создавали видимость нахождения под открытым небом, но холод безжизненного камня не давал до конца обмануться. Внешнее благополучие не могло скрыть сути этого места: это была тюрьма, и никто не мог просто так покинуть эту комнату.

Когда Агрэй с Кирой появились на пороге жилого помещения башни рабов, некоторые мужчины-кумо с неодобрением уставились на них, но не предпринимали никаких попыток остановить или заговорить с ними. Рабы продолжали заниматься своими делами, лишь изредка поглядывая на чужаков.

Агрэй сделал шаг вперёд, направился к большой голубой палатке, из которой доносился непрерывный шелест, и вошёл внутрь. Там они обнаружили старого седовласого демона кумо со множеством вытянутых тонких паучьих ног. Длинными лапами он с поразительной скоростью раскладывал по полкам свитки и документы. Одна нога могла быть внизу, а другая в то же время под самым потолком. На глазах у него были натянуты овальные очки из толстого чёрного стекла. Огромный нос занимал половину лица, другая же его половина была скрыта под пышными усами, по своей густоте неприлично напоминающими щётки для уборки снега. Кира смотрела на него во все глаза. До этого она была уверена, что демонический облик могут принимать только кумо женского пола.

При появлении незваных гостей нос демона нервно задёргался, но больше старик никак не показал, что обнаружил присутствие чужаков. Он всё так же продолжал раскладывать свитки по полкам, где они мгновенно исчезали, уступая место новым.

Агрэй подошёл чуть ближе, поставил Киру на ноги и сказал:

– Не знал, что среди рабов можно встретить вольных чтецов.

Старец проигнорировал фразу Агрэя, не удостоив того даже взглядом. Позади него Кира смогла разглядеть нечто, похожее на ловец снов. Именно такие объекты они с Клеоном видели возле зданий в форме конусов.

Периодически ловец снов вспыхивал, отражая разнообразные картины, как зеркало или телевизор. Кира пару раз выхватила взглядом пейзажи живописных озёр, высоких гор и неизвестных каменных городов.

Наконец демон остановился и развернулся в сторону Киры. Она чувствовала на себе его алчный взгляд, хотя и не могла видеть его глаза за непроницаемыми чёрными очками. Агрэя это почему-то разозлило, и он собирался высказать что-то едкое, но кумо его опередил.

– А вот грубить мне не надо. Жители Иклила всегда гордились своим воспитанием и образованием, но на деле их знания ограничиваются тем, какую цветастую безделушку на себя нацепить. Держалась бы ты от них подальше, девочка. Впрочем, уже поздно! – сказал демон, резво протягивая к Кире одну из длинных лап-ног и пытаясь сорвать с руки браслет.

Агрэй хотел было рубануть по ноге негодяя серпом, но не успел: длинные пальцы уже вцепились в браслет. Спустя две секунды старца отбросило к противоположной стене палатки чудовищно сильным выбросом энергии. Нога мгновенно обуглилась и осыпалась пеплом на каменный пол, но демона, казалось, нисколько это не огорчило. Кира даже заметила довольную улыбку на его лице.

– Ты смотри, какой герой выискался. Что ты её защищаешь? У неё есть защитник покруче! – проскрипел кумо, отвратительно заржав и встряхнув седую шевелюру, при этом обугленная нога быстро начала отрастать заново. – Но довольно игр! Говори, зачем пожаловал. Ты же пришёл в мой шатер не крига попить?

Агрэй нахмурил свои выразительные брови, очевидно, борясь с желанием отрубить наглецу голову, но всё же взял себя в руки и сказал:

– Я ищу брата. Мне нужно знать, где его держат и как туда попасть без лишнего шума.

– Минутой ранее ты говорил, что не догадывался о существовании вольных чтецов, но за знаниями шёл ко мне намеренно, – сипло ответил старик. – В твоих речах столько же истины, сколько лукавства.

– Мне было известно, что чтецы остались на планете Адир, но я не был осведомлён об их правах. Какой тебе смысл жить среди рабов, если ты запросто можешь уйти? – задал второй вопрос Агрэй.

– Здесь меня высоко ценят, особенно королева Улалия, а за пределами Адимари кому я буду нужен? Мои знания стоят дороже бесценных самоцветов, а рабское окружение не играет для меня роли. Этому порядку тысячи лет, так зачем что-то менять? Работа вольного чтеца важнее смертных кумо нижнего порядка. Одним больше, одним меньше, – спокойно ответил демон, хитро сощурив глаза и усмехаясь улыбкой, обрамлённой широкими усами-щётками.

Наконец Кира заметила, что на шее у старца отсутствует каменный обруч. Выглядел он вполне здраво и не имел никаких видимых увечий.

«Значит, некоторые мужчины находятся в башне рабов по доброй воле. Странный народ эти кумо», – мелькнуло в голове у Киры. К этому времени она уже полностью пришла в себя и действие яда сошло на нет.

– Если ты действительно вольный чтец, то должен знать, что я с тобой сделаю, если не получу ответ на свой вопрос, – спокойно произнёс Агрэй. Его характер разительно отличался от живого темперамента Клеона, несмотря на внешнее сходство. Агрэй всё делал с холодной головой, выглядел очень сдержанно и действовал уверенно, но в этом спокойствии было больше силы, чем в самой громкой угрозе.

Седовласый демон повернулся к круглому объекту с паутиной внутри и сильно помрачнел. Видимо, он просчитывал различные варианты исхода схватки, но ни один результат его не удовлетворил. Затем неохотно протянул:

– Ладно, так уж и быть. Подойди к тогу и запусти в него руку, подумав о брате. Он выдаст тебе карту-подсказку и предсказание, которое определит ход твоей дальнейшей жизни.

Так Кира узнала, что большие круги с паутиной внутри, которые она про себя до сего момента именовала ловцами снов, носят название тоги.

– У меня нет желания связываться с демоническими предсказаниями: они необратимы. Мне хватит одной только карты, – ответил ему Агрэй, нахмурившись.

– Таковы правила. Любой, кто имеет дело с тогом в первый раз, обязательно получает предсказание. По-другому карты тебе не достать. Поверь мне, без неё брата ты не найдешь, но решать тебе. Можешь вернуться домой без него, – ответил кумо.

Агрэй вздохнул и подошёл к тогу, затем запустил руку с длинными тонкими пальцами в круг с алой паутиной.

Кира ожидала, что паутина начнёт прилипать к его руке, но ладонь Агрэя лишь прошла сквозь тог, нащупывая что-то. Молодой лионит извлёк оттуда два свитка: красный и чёрный. Каждый свиток был запечатан металлической печатью. На алом была выгравирована птица с острыми крыльями, на чёрном – уже привычный Кире зверь, похожий на мамонта.

– Вы получили ответы, теперь убирайтесь и не мешайте мне работать, – с недоброй улыбкой проворчал старый паук и стал дальше раскладывать по полкам вновь прибывающие из ниоткуда свитки.

Агрэй молча развернулся и пошёл прочь из палатки. Он был мрачнее тучи. Кира последовала за ним, не пытаясь задавать новых вопросов. За непродолжительное время их знакомства она успела немного изучить его характер. Когда Агрэй вот так хмурился, это означало, что он борется с какими-то своими внутренними противоречиями, и прерывать его размышления было не совсем разумно.

Справившись с тяжелыми мыслями, Агрэй стал разворачивать алый свиток, предварительно расплавив металлическую печать при помощи боевого серпа. При этом из него вырвалась огромная тень в форме острокрылой птицы и пролетела сквозь Агрэя.

– Если бы я просто разломил эту печать, меня втянуло бы внутрь свитка, и я просидел бы в заточении лет так сто, не меньше. Скорее всего, старик надеялся на это, когда соглашался нам помочь, – изучая вновь приобретённую карту, пояснил Агрэй.

Карта оказалась трёхмерной. Она не имела ничего общего с привычными Кире земными картами. В развёрнутом состоянии карта отображала уменьшенную копию пирамиды Адимари со всеми её строениями, улочками и подземными переходами. Если верить схеме, большая часть города была скрыта глубоко под землёй, и именно там кумо прятали самыеценные реликвии, о существовании которых их враги могли лишь догадываться.

Карта чётко отражала истинную сущность города кумо: он не был пирамидой, а скорее ромбом, ведь точно такая же пирамидальная часть была скрыта в подземной половине Адимари. В самой нижней точке города была отмечена красная светящаяся точка в круглом зале внушительных размеров. Именно из неё исходил алый световой луч.

Отдельную область карты можно было увеличить одним прикосновением. Агрэй отыскал на ней башню рабов и стал внимательно рассматривать. Не только здания были отображены на карте в мельчайших подробностях, но и уменьшенные копии живых существ. Довольно быстро они отыскали на карте свои миниатюры, но Клеон пока что от их внимания ускользал.

– Нет, так Клеона можно искать до бесконечности, – сказал Агрэй, доставая фиолетовое стёклышко и глядя сквозь него на карту. – Вот он, – добавил молодой лионит, указывая на один из нижних ярусов подземной части города.

Клеон действительно был там, растерянный и одинокий в пустой комнате без единой двери. Очевидно, он пытался найти выход, так как постоянно прощупывал стены.

Агрэй зажег серп и прикоснулся им к карте:

– Покажи кратчайший путь к нижнему ярусу.

Белая линия мгновенно прочертила дорогу из комнаты рабов через весь город к нижнему ярусу. При первом же взгляде на эту тропу у Киры возникли сомнения по поводу «самой быстрой дороги»: слишком уж витиеватым был этот путь.

«Можно ли доверять демоническим артефактам? Не ловушка ли это?» – задалась вопросом она, но озвучивать сомнения почему-то не стала.

Тем временем Агрэй вновь направлялся к проходу, но остановился метрах в десяти от стены. Кира пыталась не отставать, но замерла при виде потерянного маленького мальчика с таким же тяжёлым каменным обручем на шее, как и у взрослых рабов. Прежде она не замечала детей в этой комнате, но они здесь были, и их схожесть с человеческими поражала.

Мальчик стоял в одиночестве и плакал самыми обыкновенными слезами, как мог бы плакать простой земной мальчишка после падения с велосипеда. Никто из взрослых рабов не обращал на него внимания, игнорируя сам факт существования подобных эмоций. На ноге у мальчугана виднелась небольшая голубоватая рана с тёмным контуром.

Испытывая жалость, Кира подошла к мальчишке, присела и заговорила с ним:

– Почему ты плачешь? Тебе больно? Дай посмотрю.

Мальчишка испуганно отпрянул от неё, в ужасе замолкая и прерывая рыдания.

– Что ты делаешь? Не верь своим глазам! Они тебе врут, – сердито произнёс Агрэй, больно хватая Киру за локоть и оттаскивая в сторону.

– Это всего лишь ребёнок! Ему больно. Как можно быть таким бессердечным? Неужели ты ничего не чувствуешь? – со слезами на глазах сказала Кира.

– Кто ты, чтобы рассуждать о моих чувствах? – грубо прервал её Агрэй. Он выглядел рассерженным. – Ему не повезло родиться мальчиком на этой планете. Демонический облик кумо приобретают не при рождении, а только после инициации, но он заранее обречён. Из десяти кумо до инициации доживают двое, не больше. Эти демоны не знают о том, что такое любовь, сострадание им неведомо. Так что нетрудно догадаться, кто из него вырастет, – холодно добавил он. – Ты отнимаешь моё время. Не отставай, или я пойду один.

«Будто ты знаешь, что такое любовь!» – хотела было огрызнуться Кира, но передумала. Вместо этого она лишь кивнула. Ей не хотелось дальше испытывать судьбу, ведь удача – дама непостоянная и может отвернуться в любой момент.

Если верить карте, им следовало пройти по длинному коридору и спуститься вниз. Правда, лестницы в Адимари были столь же редки, как и двери. В месте предполагаемого прохода не было ничего, кроме литого пола. Единственное, что выделяло этот участок коридора из общей картины, – несколько меньшее количество песка и пыли по сравнению с остальной частью коридора башни рабов.

Вот только Агрэя такие мелочи волновали меньше всего. Он почему-то доверял карте и умело отыскивал лазейки. Вот и сейчас он горящим серпом расчертил круг на полу коридора и осторожно ступил на его поверхность. Через секунду Агрэй исчез, всосавшись в пол, как это делают призраки в человеческих кинолентах.

Кира сначала растерялась, затем испугалась, что останется замурованная в комнате. Как ни странно, страх придал ей уверенности, и она без малейших колебаний повторила действия Агрэя.

Перемещение было не слишком приятным: сказывалось отсутствие обеда и завтрака. Кира почувствовала, как её желудок завязали в узел и пару раз прошлись по нему горячим утюгом. Эти ощущения отвлекли её от нелицеприятного факта неконтролируемого падения в узком тоннеле, по своей ширине сравнимого с закрытыми горками в аквапарке.

Скорее всего, длина тоннеля соответствовала высоте самой башни, поскольку спуск был достаточно долгим. Но вот перед глазами возник выход, и Кира едва успела задержать дыхание при входе в светло-зелёную жидкость. По консистенции это была самая обыкновенная вода, но цвет и запах несколько настораживали.

Агрэй был уже здесь. Он стоял в небольшой лодке, скрестив руки, и молча смотрел, как Кира подплывает и несколько неуклюже взбирается на борт.

– Ну да, делай всё как можно медленнее. Нам же спешить некуда? – протянул он, бросая взгляд на карту.

– Почему ты такой вредный? Только и можешь, что ворчать и глаза закатывать! – огрызнулась в ответ Кира, стуча зубами. Во время незапланированного заплыва она промокла до нитки.

– Как ты вообще здесь оказалась? Сидела бы на своей планетке и не высовывалась, – проигнорировав вопрос Киры, спросил он. В то же время лодка развернулась и поплыла по тёмному подземному тоннелю, следуя указаниям Агрэя.

– Ты полагаешь, меня должна радовать перспектива сидеть одной среди застывших людей и ждать, пока всех моих близких пожрут кумо? Нет уж, спасибо, лучше я попробую всё исправить, – ответила Кира, умолчав о том факте, что она прыгнула в воронку в надежде спасти Агрэя и о том, насколько спонтанным было это решение.

– И что, есть какой-то определённый план? Быть может, зальешь врагов слезами? – насмешливо спросил Агрэй, поворачивая лодку направо.

Кира поняла, что её абсолютно не воспринимают всерьёз и относятся к ней, как к диковинной зверюшке. С другой стороны, у неё действительно не было никакого плана, только общая мысль, но признаваться в этом она не стала, а сказала нечто иное:

– Я заберу яхлал, тот самый красный камень в скрытом хранилище, и закрою воронку, чтобы кумо больше не могли воровать и есть людей. У меня на глазах сожрали целую телегу обездвиженных женщин и детей. Оставить всё это без ответа я не могу, – холодно ответила Кира и отвернулась. Она придумала свой план на ходу, но пока рассказывала о нём, преисполнилась решимости ему следовать

Агрэй громко засмеялся. Кира возмущённо на него посмотрела, не видя никаких поводов для веселья. Немного успокоившись, лионит ответил:

– Яхлал – мощнейший источник демонической энергии кумо. Во-первых, его тщательно охраняют лучшие воительницы из свиты королевы Улалии; во-вторых, простой человек никогда не сможет не то чтобы взять, но даже близко подойти к нему. Он излучает сильнейшую радиацию и энергию, подавляющую добрые начала. Все самые тёмные стороны души человека возьмут верх, и такие эмоции, как ненависть, зависть, жадность, усиленные в сто крат, уничтожат его душу. В этот момент тебе будет уже не до кристалла. Ты возненавидишь лучшего друга и хладнокровно убьешь его голыми руками, ты проклянёшь своего возлюбленного и предашь всё, во что верила.

– Ты недооцениваешь человеческую природу, Агрэй. Человек умеет быть сильным, когда захочет этого, особенно если иного выхода нет, – вновь ответила Кира, сама пытаясь поверить в свои слова. В памяти всплыл лес с подземным склепом и необычные картины на его стенах.

До этого момента всё происходило настолько стремительно, что у Киры не было времени хорошенько подумать и упорядочить всё произошедшее в своей голове. И вот теперь чем больше она думала, тем менее случайной ей казалась каждая встреча. Тонкая ниточка связывала остановку времени, открытие воронок, появление Агрэя и проникновение Киры в этот совсем не человеческий склеп.

Чем дольше Кира наблюдала за Агрэем, тем больше сходств она обнаруживала между ним и похороненными там созданиями. Такой же внушительный рост, неземная одежда, странные украшения. «Но как их склеп оказался на Земле?» – спрашивала она себя.

Агрэй был занят картой и управлением лодкой, так что не сразу заметил пристальный взгляд Киры, однако тот всё же не ускользнул от его внимания. Прошло две минуты, и он стал бросать на неё быстрые взгляды.

Собравшись с мыслями, Кира задала первый интересующий её вопрос:

– Когда мы в первый раз с тобой встретились, ты не сразу поверил мне. А как выглядят девушки на вашей планете: сильно отличаются от земных?

Агрэй оторвался от карты и внимательно на неё посмотрел. Видно было, что вопрос озадачил его.

«Ну надо же! Мистер непринуждённость не может подобрать слов», – с удивлением обнаружила Кира.

– Нет смысла описывать, потому что их давно нет. Бессмертие – удел мужской половины населения Иклила. Жизнь женщин, напротив, слишком коротка. Их вымирание было закономерным, – после недолгой заминки ответил Агрэй.

– Но ты же помнишь, как они выглядели? – не сдавалась Кира, ловя себя на мысли о том, что Агрэй говорит заученными фразами.

– К сожалению, я не помню ничего дальше пятисот лет, как и Клеон. Мы потеряли память во время столкновения с эссиорлами. Эти твари на многое способны! Они управляют сознанием, необратимо стирают воспоминания, видоизменяют реальность. Восстановить память после их воздействия невозможно, – сказал Агрэй, рывком руки останавливая лодку.

Путь на карте показывал спуск вниз в точке их остановки, но здесь не было ни водопада, ни выхода на берег: сплошная тёмная гладь воды в подземной пещере. Но стоило приглядеться, и на глубине реки можно было различить светящихся плавающих существ, перемещающихся по кругу, будто в водовороте.

– Смотри! – воскликнула Кира, показывая Агрэю на голубоватое свечение под водой. До этой секунды водоворот вращался довольно медленно, но после обнаружения вращение стало заметно ускоряться. Такие перемены можно было принять за вызов или приглашение войти, в зависимости от более оптимистичной или пессимистичной точки зрения.

Судя по всему, Агрэй не склонен был доверять сомнительным знакам этого мира, потому что заметно помрачнел.

– Садись в лодку и держись так крепко, как только можешь, – сказал он, в очередной раз проводя манипуляции со своим фиолетовым стеклом. Лодка стала трансформироваться, несколько уменьшившись в размерах и обзаведясь сплошной полупрозрачной крышей. Теперь она представляла собой идеальную сферу, в которой едва могли уместиться три человека. В конце трансформации Агрэй зачем-то материализовал три больших носатых головы с глазами навыкате, вызвав лёгкое недоумение Киры. Головы при этом активно спорили между собой о чём-то очень важном и не сразу откликнулись на призыв Агрэя вести себя тише.

– Это Биб, Боб и Бэб. Аааа, нет, это Боб, а вот это Бэб: вечно их путаю из-за похожих усов! Они будут рулём и якорем нашей подводной лодки сегодня, – пояснил Агрэй.

Пока Кира пыталась понять, как три большие головы могут управлять лодкой, Агрэй уселся поудобнее рядом с ней и упёрся длинными руками в боковины лодки.

– Готова? Тогда ныряем! – скомандовал Агрэй, не дождавшись ответа Киры.

Головы подскочили под купол лодки и начали вращаться по кругу, после чего стал происходить какой-то хаос: одна голова со всей скорости ударила по дну лодки, заставив её погрузиться под воду, две другие головы вращали лодку вокруг своей оси, стремительно перемещаясь по ней. Дважды Киру припечатало прилетевшей из ниоткуда головой. Молниеносное погружение вызвало сильнейшее головокружение, но времени на жалобы не было: нужно было держаться за лодку изо всех сил.

Светящиеся существа облепили лодку со всех сторон, цепляясь за её борта широкими лапами и затрудняя без того не слишком приятное погружение. Чем глубже они опускались, тем сложнее лодке было справляться с давлением голубоватых тварей. Теперь погружение напоминало скольжение ножа в холодном масле. Головам приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы продолжать движение.

Во время очередного толчка Кира не удержалась и вылетела бы со своего места, если бы длинная рука Агрэя не сгребла её за талию. Агрэй недовольно хмыкнул и отвернулся, а Кира подумала: «Ну вот, снова он мне одолжение делает! Когда же эта тряска наконец закончится?»

Внезапно натиск голубых существ ослаб, и они расступились. Кира радостно улыбнулась, но облегчение было недолгим: на лодку надвигалась причина отступления светящихся тварей – внушительных размеров безглазая губастая рыбина с двумя хоботами и огромным ртом. Рот широко распахнулся в попытке целиком заглотить подводную лодку.

Стеклянная крыша лодки пошла мелкими трещинами, но устояла. Рыба продолжала стискивать челюсти, пытаясь раздавить защитный купол и выманить желаемую добычу наружу.

– Бэб, полный ход вниз! – громко крикнул Агрэй, хватая Киру за руку. На этих словах все три головы одновременно ударили об дно лодки, вырвав её из челюсти рыбы и вызвав спешное погружение вниз.

– Ааа, моя голова! Она раскалывается! – крикнула Кира, но не услышала себя. Давление на этой глубине было столь велико, что организм девушки уже не справлялся с ним. Кира слышала только звук пульсирующей в ушах крови. Браслет в очередной раз накалился добела, распространяя по телу холодные волны. От этого стало легче.

Подводная лодка перевернулась на сто восемьдесят градусов и вынырнула на поверхность реки с полупрозрачной фиолетовой водой. Впереди виднелись выход на сушу и широкий проход в пещеру. Неведомые светлячки парили под самым куполом пещеры, освещая её мягким светом.

– Как это возможно? Мы же были под водой, а сейчас снова наверху! – воскликнула Кира, с удивлением разглядывая гладь чистой воды. Агрэй почему-то не отвечал. Девушка повернулась к нему и увидела, что он бледен, как лист бумаги. Видимо, погружение также далось ему непросто.

– Что с тобой? – Кира сочувственно взяла его за руку, но Агрэй одёрнул её, нервно сжав и раздав пальцы.

– Кумо умеют прятать свои сокровища, – устало ответил он, убирая треснувшую крышу. Лодка причалила к берегу. – Пойдем, надо спешить.

Кира заметила, что Агрэй очень напряжён и избегает её взгляда.

«Может, я его чем-то обидела? Он совсем на меня не смотрит!» – подумала она, осторожно ступая на холодный зеркальный камень подземного берега и ожидая очередного подвоха. Кира увидела своё испуганное отражение и провела руками по длинным чёрным волосам, спутавшимся во время подводной тряски. Сильнейшая необъяснимая тоска охватила её, наполнив сердце усталой болью.

Агрэй шёл чуть впереди, сверяя с картой правильность маршрута. Клеон был уже совсем близко: оставалось пройти несколько коридоров и спуститься вниз. Однако миниатюрная копия Клеона на карте была в комнате уже не одна: в гости к нему пожаловали кумо.

Четыре массивные фигуры надвигались на него. Клеон приготовился отражать удары, вот только у него не было никакого оружия. Видя это, Агрэй перешёл на бег и, не оборачиваясь на Киру, вбежал в большую каменную пещеру, зажёг серп и двинулся по тёмному лабиринту. Он постарался как можно скорее преодолеть эти оставшиеся метры, начертил на полу очередной круг и прыгнул вниз.

Кира бежала со всех ног, но всё же поспеть за ним было невозможно. Когда она достигла точки прохода, светящееся пламя погасло, как исчез и сам спуск вниз. Кире оставалось только вернуться к лодке, где три усатые головы всё это время не прекращали спор, и ждать возвращения Агрэя.

Неприятный разговор

Агрэй приземлился на голову одной из четырёх кумо и без лишних предисловий рассёк её пополам серпом. Та же участь постигла её соседку, которую появление лионита также застало врасплох. С двумя другими дьяволицами дела обстояли несколько сложнее: одна из них держала Клеона за горло, другая – яростно кинулась на Агрэя, выбив у него из рук огненный серп.

Широкий рот распахнулся, с явным намерением оттяпать голову незваному гостю острыми как иглы зубами. К счастью, Агрэй был не так прост: он оторвал кумо лапу-ногу, воткнул её собственный шип в правый глаз, дотянулся до серпа и разрубил незадачливую противницу на две неравные части. Серп рассекал демоническую плоть, как нож разрезает размягчённое масло, не встречая никакого сопротивления вроде костей или мышц. Самому Агрэю не хватало только чёрного плаща с капюшоном, чтобы стать похожим на саму смерть.

Схватка заняла у Агрэя не более десяти секунд, после чего он обернулся посмотреть, как обстоят дела у Клеона.

Последний справлялся относительно неплохо. Вырвавшись из лап кумо, он повалил её на пол и душил голыми руками, вот только задыхаться она никак не хотела, что сильно раздражало Клеона.

Агрэй закатил глаза и прикончил паучиху одним ударом серпа.

– Ты как будто вчера на свет появился. Кумо дышат животом: бесполезно их за горло хватать, только если снести голову целиком! – сказал он, помогая Клеону подняться.

– Ты же знаешь, ну не сторонник я грубой силы! Мне больше по душе магические приёмчики, – пытаясь отдышаться, отвечал Клеон. – Ты выбрался самостоятельно, а я-то думал, что в кои-то веки тебе пригодится моя помощь! Надо уходить отсюда, пока к этим, – Клеон кивнул на месиво из частей тел кумо, – не подоспела подмога.

– У меня есть карта. Поднимемся наверх и совершим переход на Землю. Тебе удалось что-нибудь выяснить? – спросил Агрэй, демонстрируя объемную карту-схему.

– Да. Они заключили соглашение с эссиорлами и собираются воровать энергию лит. Вернее, энергия нужна эссиорлам, кумо же планируют пировать за счёт землян. Кто бы мог подумать, что демоны-пауки способны заключить такой неоднозначный союз, а люди со своей Женевой и вовсе здесь ни при чём? – поведал Клеон, поглядывая на план. – Хорошо бы закрыть портал на Адир, но помимо яхлала его держит крот эссиорл. Даже если мы каким-то чудом сдвинем и спрячем кристалл, нам ещё нужно будет отыскать крота. Думаю, стоит запросить помощь. Таланты Букура в перемещении предметов нам бы пригодились, как считаешь?

– К помощи Букура я бы прибегал в последнюю очередь. Ты же знаешь, у меня с ним давние неприязненные отношения, – нахмурился Агрэй. – Но, если другого выхода нет, можем их известить. Представляю, как вытянутся их лица, когда они узнают о нашем переходе.

– Никогда не понимал вашего соперничества. Что вам делить? Возможно, имела место какая-то история до забвения, – начал было Клеон, но затем вдруг опомнился. – Совсем забыл! Кира – девушка, что сбежала с твоего поезда, – она была со мной в подземелье, когда меня схватили! Надо срочно найти её, пока кумо её не сожрали!

Агрэй испытующе посмотрел на брата, затем недовольно цокнул языком и щёлкнул пальцем по карте, увеличив тем самым миниатюру лодки.

– Вот она, – ответил он, показывая на маленькую фигурку, сидящую на краю лодки. Кира действительно была там в компании болтливых голов. Судя по всему, их бесконечная ругань сильно ей докучала, потому что она сидела, заткнув уши пальцами и свесив ноги за борта лодки. Пальцы девушки слегка касались глади воды, меняя её сиреневый цвет на более светлый оттенок.

На лице Клеона отразилось облегчение. Агрэй молча за этим наблюдал, потом резко свернул трёхмерную карту.

– С каких это пор тебя беспокоит судьба человека? – задал он вопрос. – Хорошо помню твои слова: «В мире ценна только жизнь лионита и ничья больше. Все они умрут: годом раньше, годом позже – так какая разница, когда? И зачем привязываться к тем, с кем вскоре придётся расстаться?»

– Я ей кое-чем обязан. Сначала мне было просто интересно пообщаться с человеком, а потом она, – здесь в голосе Клеона Агрэй уловил сомнение. – Она каким-то чудом вытащила меня из синих ворот, когда они почти меня поглотили.

Агрэй насмешливо приподнял брови:

– Ты что-то путаешь. Если бы тебя действительно затянули синие ворота, мы бы с тобой сейчас не беседовали. Может тебе привиделось?

– Пора бы уже научиться доверять мне! – огрызнулся Клеон. – Пойдем к лодке скорее. Надо вызывать наших, а то скоро нам не будет хватать энергии на элементарные вещи.

Агрэй согласно кивнул, однако по выражению его лица было понятно, что идея Клеона о вызове помощи ему не по душе. Молодой лионит проложил кратчайший маршрут до лодки по карте, и они с Клеоном двинулись в путь.

Обратная дорога не заняла у них много времени. Каких-то пять минут – и они уже приближались к выходу из подземной пещеры, уверенно шагая по гладким каменным плитам узкого тоннеля.

Когда Кира вернулась к покрытой трещинами лодке, она пребывала в неведении, удастся ли Агрэю вытащить Клеона из плена. Минуты тянулись мучительно долго, превращая каждую секунду ожидания в кнут сомнения.

Три здоровенные носатые головы без устали о чём-то спорили, прыгая на краю лодки и мешая Кире сосредоточиться на своих мыслях. «Что, если они не вернутся? Как я смогу сама выбраться отсюда и решить задачу? – думала она, до боли стискивая уши ладонями.

Не в силах больше сидеть без дела, Кира в очередной раз вышла на берег и направилась в сторону пещеры, обманывая мозг серией беспорядочных действий. Почему-то в моменты сильнейших душевных переживаний ей проще было ходить, чем сидеть на одном месте. Ведь всегда лучше делать хоть что-то, чем вообще ничего не делать.

Подойдя к стене, Кира стала разглядывать сам вход в пещеру и услышала вдали знакомые голоса.

– Что-то ты сам на себя не похож. Я тебя таким молчаливым лет триста не видел. Неужто твоё сердце задела человеческая девчонка? – донёсся до Киры весёлый голос Клеона, упражнявшегося в остроумии. Он явно старался вывести брата из равновесия подобными речами.

– Не говори чепухи. Кое-кто из наших не гнушается связью с духами и низшими существами, я же считаю: любить человека, духа и прочих созданий третьего сорта могут только те, для кого честь и достоинство – пустой звук. Это отвратительно.

– А как же любовь? Ты же не можешь приказать своему сердцу любить или, напротив, забыть о ком-то, – не унимался Клеон.

– Любовь – всего лишь маска, скрывающая низменные чувства. Это удобная отговорка для многих, но не для меня, – отрезал Агрэй.

Браслет-переводчик на предплечье Киры то и дело нагревался, но она не обращала на него внимания, жадно вслушиваясь в разговор, касающийся её напрямую. Лицо Киры залилось краской, уши пылали, в сердце же, напротив, будто всадили ледяную стрелу. Внезапное смятение уступило место жгучей неприязни, которую она не могла и не хотела в себе гасить.

Тем временем голоса приближались, и Кира не успевала отойти на достаточное расстояние, чтобы Клеон с Агрэем не догадались о невольно подслушанном разговоре. Впрочем, ей было всё равно: она смело шагнула из своего укрытия им навстречу, чуть было не столкнувшись с Клеоном. На лице Агрэя отразилось едва уловимое замешательство.

Кира тепло улыбнулась Клеону, в то же время стараясь не встречаться с Агрэем взглядом. Теперь она воспринимала его совсем иначе: неприязнь была настолько сильна, что Кира с трудом сдерживала себя. Столь циничное высказывание Агрэя о людях, как о существах третьего сорта, говорило о его чрезмерном самомнении и вере в исключительность собственного вида. В эту минуту Кира почти ненавидела себя за то, что отправилась его спасать. Это определенно была ошибка.

Возникла неловкая пауза. Братья думали о том, слышала ли она их диалог, Кира же решила вести себя максимально непринуждённо, но быстро поняла, что слишком старается.

Первым прервал молчание Клеон:

– Привет! Рад, что ты цела. Устала нас ждать? – задал он невинный вопрос, чтобы как-то разрядить обстановку.

– Не сказала бы! Эти три джентльмена никому не дадут скучать, – ответила Кира, кивая на три лохматые головы в центре лодки. При их упоминании усачи смущённо раскраснелись и запрыгали активнее.

– Ооо, Биб, Боб и Бэб! Компасно-якорные головы! Почему-то думал, что их использование вне Иклила запрещено, – сказал Клеон, укоризненно глядя на Агрэя.

Тот был мрачнее тучи. Казалось, над ним вот-вот возникнет грозовое облачко и спалит всё вокруг молниями дотла.

– Если бы я соблюдал все глупые правила, установленные старейшими, ты бы сейчас в ловушке сидел в компании двух пар боевых кумо, а её бы сожрали полчаса назад, – хмуро ответил Агрэй. – Давай решать, что будем делать. Нужен план действий, хотя что с планом, что без него – всё это очень рискованно.

– Стоит попытаться достать и вывести из Адимари яхлал. Его местонахождение нам известно, если карта нас не обманывает. Главный вопрос: как и когда? С трудом представляю, как мы сможем даже приблизиться к нему! – рассуждал Клеон.

– Да, без этого никак. Он ведь держит воронку и частично повинен в утечке энергии лит. Предлагаю импровизировать. Доберёмся до кристалла, а там на месте решим, как его изъять. Есть у меня одна неплохая идейка! – сказал Агрэй и решительно направился к лодке.

– Стоп-стоп-стоп! Вы же говорили: его тщательно охраняют, а теперь мы просто напролом двинемся к яхлалу? Сами же себе противоречите! – вмешалась в их разговор Кира, возмущённая тем, что никого не интересует её мнение.

Агрэй остановился, Клеон поднял брови:

– Есть предложения?

– Когда мы наблюдали за собранием кумо, они упомянули о сегодняшнем прибытии эссиорлов. Насколько я понимаю, отношения между ними сложные, и, скорее всего, все боевые кумо должны будут охранять королеву. Защита кристалла будет ослаблена. Предлагаю отправиться за ним как раз во время приезда делегации. Так мы хотя бы немного увеличим свои шансы на успех, – быстро сказала Кира.

– Ну что ж, в этом есть здравый смысл. Если их планы не изменились, эссиорлы прибудут примерно через час. Можем спуститься в самый низ и дождаться, когда уйдут дозорные. Хорошо, что у нас есть карта: она покажет, когда путь будет свободен, – согласился Клеон. – Эх, неплохо было бы послушать, о чём они там будут беседовать на этом собрании, ведь помимо яхлала надо как-то добраться до крота.

– Давай действовать последовательно. Какой смысл говорить об этом, если мы понятия не имеем, как решим первую задачу? – здраво рассудил Агрэй, из любопытства переворачивая карту вверх ногами. С миниатюрными фигурками на плане ничего не произошло. Они продолжали заниматься своими делами, словно приклеенные.

Лодку было решено оставить на время у входа в пещеру, чтобы не тратить запасы драгоценной энергии лит на её дематериализацию. Болтливые головы были отправлены восвояси за ненадобностью.

Трое путников двинулись вперёд по длинному подземному лабиринту, состоящему из узких пещер, гладких коридоров и больших переходных залов, то ли природных, то ли рукотворных. Потолки в тоннелях были скрыты за алой густой паутиной, как и некоторые входы в пещеры. Беглецы двигались молча, стараясь создавать как можно меньше шума во время движения. Не прошло и пяти минут спуска, как они услышали громкий хлопок и приглушённую речь, доносящуюся из-за угла.

Торопливо нырнув в большую нишу справа, путники затаились в надежде остаться незамеченными. Источник шума приближался. Больше всего этот звук напоминал скрежет металла вперемешку с беглой речью.

Когда неизвестные поравнялись с нишей, в которой скрывались непрошенные гости, Кира увидела нескольких кумо с полупрозрачной синеватой кожей, тёмными глазами сплошного серого цвета и вывернутыми наружу губами. Если кумо с верхней части пирамиды Адимари были очень похожи на людей внешне, то эти демоны больше напоминали неподвижных графитовых статуй. Их движения были резки и полностью лишены плавности. Двигались они несколько неестественно, как мог бы двигаться человек, неделю проведший без движения и отсидевший себе все ноги. В передних лапах они держали невероятно острые стеклянные копья с металлическими крыльями на рукоятках.

Когда стражники скрылись из вида, Агрэй опустил Кире руку на плечо и тихо сказал:

– Знаешь, почему они такие? Их кожа столетиями не видит звёздного света, в отличие от кожи кумо из надземной части пирамиды. А всё потому, что место стражников – в подземелье возле яхлала. Сущность всякого демона кумо – это тьма, но у стражников это заметно невооружённым глазом. Они могут сутками сидеть на своих постах неподвижно, любуясь на яхлал, отсюда такая резкость движений, но лучших воинов во всём городе Адимари не сыщешь. Не хотел бы я сойтись с ними в бою.

Кира смотрела на него снизу вверх и думала, каким двуличным он может быть. Сейчас он с ней предельно любезен: разговаривает как с равной. А потом оказывается, что он считает людей второсортными созданиями и вся его напускная вежливость – не более чем пустой звук.

Очередной приступ неприязни заставил Киру резко отвернуться, выбраться из укрытия и пойти дальше по коридору. Ей захотелось как можно скорее справиться с задачей и избавиться от столь нежелательного общества. Клеон с Агрэем поспешили за ней.

Взглянув на карту, они обнаружили, что далеко не все стражники покинули посты. Две кумо внушительных размеров всё ещё охраняли вход в зал, где на широком постаменте был установлен небольшой алый камень. В лапах кумо находились такие же стеклянные копья, как у покинувших пост стражниц, только вот наконечники светились от переизбытка энергии.

– Сражаться с ними вблизи яхлала бессмысленно. Он вытянет из нас все силы и наделит кумо ещё большей мощью, – сказал Клеон, кивая на миниатюрные фигурки с карты Адимари. – У нас нет ничего, что мы могли бы противопоставить этому оружию. Я даже не представляю, какие артефакты Иклила могли бы сравниться с ним, разве что белый кристалл – аргенлал, но он давно утерян.

– Белый кристалл – всего лишь выдумка. Если бы он действительно существовал, старейшие бы точно его из виду не упустили. На Иклиле не осталось ни единого угла, где бы его не искали. Я хорошо помню последний обыск сразу же после победы над эссиорлами пятьсот лет назад, – отмахнулся Агрэй.

– Если аргенлал – выдумка, тогда и алый яхлал тоже, ведь он вместе с вердигри является зеркальным отражением белого. Легенда гласит, что белый кристалл был отражен в первом Зеркале сущностей и запечатлён в нём. Затем зеркало было разбито, а кристаллы извлечены и похищены через какое-то время. Их мощь уступала аргенлалу, но всё же была колоссальна. Аргенлал обладал всеми спектрами магической энергии, как светлой, так и тёмной. Излучаемое им сияние можно было сравнить со светом сверхмассивной звезды, а его энергетический потенциал невозможно было измерить. Он мог преображать предметы, превращать неживое в живое и даже оживлять мёртвых. Лиониты использовали его для создания защитного купола Иклила. Этот щит не смогло бы пробить ни одно оружие в мире, – возразил Клеон, которого, скорее, смешило, нежели злило упрямство брата. Он даже весело подмигнул Кире.

– Мне прекрасно известны легенды, но большинство из них – это лишь сказки для таких вот ротозеев, как ты. Даже если аргенлал где-то существует помимо твоего воображения, сейчас он нам не поможет. У нас мало времени, чтобы пересказывать легенды. Думаю, стоит попытаться принять облик одной из кумо, чтобы обмануть кристалл.

– Ты представляешь, сколько энергии лит уйдет на одно преображение? А если маска спадёт в самый неподходящий момент? – с сомнением протянул Клеон.

– У тебя есть другие предложения, дорогой мой философ? Тогда внимательно тебя слушаю, – с улыбкой сказал Агрэй, постукивая тонким пальцем по живой карте.

– К сожалению, ровным счётом никаких. Я, как всегда, на тебя рассчитываю! А что делать с боевыми стражниками? Попытаемся как-то их выманить?

– Они ни за что не покинут свой пост.

– А что, если их привлечёт запах свежей крови? – вмешалась в разговор Кира, до этого слушавшая их диалог молча. Позиция слушателя её не совсем устраивала, но до этой минуты повода влезать в их диалог у неё не было.

Братья удивлённо повернулись к ней. По всей видимости, эта простая мысль по какой-то причине не посетила их светлые головы, а ведь кровожадная сущность кумо была им хорошо известна. Если у кумо и было слабое место, то это однозначно была еда.

– Ну, допустим. А где мы возьмём приманку? – начал издалека Клеон.

Кира со вздохом подумала: «Как же порой до них долго доходят очевидные вещи», – и показала им на себя.

– Я порежу руку и смочу тряпку кровью. Клеон доставит её в коридор недалеко от входа в зал с кристаллом, Агрэй же тем временем изменит облик и попытается выкрасть яхлал.

– Идея хорошая, только давай используем мою кровь или кровь Агрэя. Чтобы запах их привлёк, крови должно быть много, а не две-три капли, – согласно кивнул Клеон, доставая небольшой острый нож.

– Разве ваша кровь похожа на человеческую? Не получится ли так, что это нас выдаст? – усомнилась Кира.

Не то чтобы она горела желанием резать руку: за всю свою жизнь Кира кровь из вены ни разу не сдавала, да и видела кровь в большом количестве разве что в раннем детстве. Просто эта идея казалась ей настолько удачной, что она хотела ощутить причастность к успеху данной операции.

– Если честно, мы понятия не имеем, как выглядит человеческая кровь, но думаю, наша всё же выглядит иначе! – ответил Агрэй после небольшой заминки.

«Ничего другого я от него услышать и не ожидала. Думает небось опять о своём превосходстве и исключительности», – подумала Кира, в каждой, даже самой невинной фразе Агрэя, отыскивая негативный подтекст.

После подслушанного диалога в подземном коридоре Кире все действия Агрэя казались вызывающими: её раздражала даже его привычка прямо держать спину и задумчиво вздыхать между фразами. Излишняя мнительность и обидчивость заставляла Киру принимать всё это на свой счёт. Сложный характер не давал ей легко отпускать обиды: она могла хранить их годами.

Агрэй что-то смутно подозревал, потому что он всё чаще на несколько секунд останавливал взгляд на её лице и хмурил брови. Но сейчас было не лучшее время выяснять отношения, так как ситуация требовала быстрого принятия решений.

– Давайте не будем тогда рисковать, – сказала Кира, решительно отрывая кусок ткани с подола своего платья и выхватывая у Клеона из рук блестящий острый нож.

Не давая братьям опомниться, девушка быстро провела ножом по ладони левой руки. Побежала тёплая алая кровь. Ткань моментально приобрела характерный бордовый оттенок.

Рука сразу же заныла от боли, но, к огромному удивлению Киры, порез начал затягиваться прямо на глазах, и спустя несколько секунд рука снова стала целой.

Не желая отвечать на вопросы, на которые у неё самой не было ответов, она спрятала кисть, прижав её к телу. Клеон забрал у Киры нож и окроплённую кровью ткань и сказал:

– Дай посмотрю! Надо перевязать руку, а то к нам быстро сбегутся голодные кумо.

– Не надо, как-нибудь справлюсь сама! Скорее отнесите ткань в коридор, пока не вернулись остальные стражники, – ответила Кира, нервно прижимая руку к своему телу. На лице Агрэя читалось замешательство.

Клеон нехотя согласился и завернул за угол. Агрэй стал следить за его перемещением по карте, чтобы знать точно, когда начинать менять облик.

– Почему превращение в кумо отнимает много энергии лит? Я думала, после паровоза это будет для тебя парой пустяков, – нарушила молчание Кира.

– Одно дело – создавать что-то на Земле, куда открыта прямая воронка с Иклилом, и совсем другое – пытаться что-то изменить здесь, в Адимари, где всё пронизано энергией яхлала. Плюс гораздо проще сотворить нечто неживое, чем полностью поменять облик на демонический. Чтобы кристалл поверил, мне придётся не просто изменить внешность, но и внутреннюю составляющую, – после недолгой заминки пояснил Агрэй.

– А это не опасно? – удивилась Кира. Ей не доставляло никакого удовольствия расспрашивать его, но любопытство возобладало над жгучей неприязнью.

– Опасно, конечно. Не знаю, сколько продержусь, так что настроения вести беседу сейчас у меня нет! – сказал Агрэй, явно давая понять, что разговор окончен.

«А ведь он боится», – с внезапной ясностью подумала Кира. До этой секунды Агрэй казался ей непробиваемым. Это её чувство было сродни ощущениям выросшего ребёнка, который в детстве был убеждён в превосходстве собственных родителей, но обнаружил, что родители – такие же люди, которые болеют, совершают ошибки и испытывают страх. Конечно, Агрэй не был для неё авторитетом, но со стороны создавал впечатление очень уверенного в собственных силах и хладнокровного молодого человека.

Тем временем Клеон достиг коридора, оставил ткань и стал осторожно пробираться обратно. Агрэй замер наготове, Кира сосредоточенно наблюдала за кумо по карте.

Пока что демонические создания вели себя как ни в чём не бывало, никак своим видом не показывая, что чуют запах крови. Они сидели неподвижно, поглощая свет яхлала и наслаждаясь переполняющей их тела энергией.

В тот момент, когда Кира уже смирилась с провалом её притянутого за уши плана, одна кумо резко повернула голову на сто восемьдесят градусов и задвигала ноздрями. Даже на карте это смотрелось жутко, потому что остальное тело при этом не двигалось. Вздумай человек начать так вертеть головой, он бы мигом свернул себе шею.

Через пару секунд вторая кумо также повернула голову. Стражницы одновременно поднялись со своих мест и направились к выходу. Их лапы двигались так быстро, что вызывали невольную ассоциацию с крыльями колибри. Они мелькали в воздухе, сливаясь в единый силуэт и пропадая из виду.

Брат Клеона понял, что у них мало времени, и начал превращение. Он подул на фиолетовое стёклышко так, что то увеличилось в размерах до витражного окна. После этого со вздохом прошёл сквозь него, нашёптывая какие-то заклинания. Тело Агрэя стало меняться: сначала заострились зубы и поменяли цвет глаза, затем волосы изменили свою текстуру и стали покрывать не только голову, но и спину; выросли лапы, изменилась форма носа. Через минуту перед Кирой стоял демон кумо, в котором трудно было узнать Агрэя. Ничего не осталось от его красоты и изящества – лишь холодящий душу ужас во плоти.

Агрэй взглянул на Киру стеклянными глазами, развернулся и быстро задвигался в сторону хранилища яхлала. Девушка успела подумать, что он с трудом переносит новое состояние и навряд ли ему будет под силу обмануть столь сильный артефакт. В голове промелькнула мысль, что, скорее всего, прикасаться к яхлалу не может всякий демон, а только королева Улалия и её приближённые.

Карта стояла на полу, и Кира могла наблюдать за тем, как Агрэй замирает у входа в комнату, но всё же переступает порог. Уверенным шагом он подходит к постаменту с кристаллом и завороженно смотрит на него, затем протягивает руку под мороком лапы кумо. Ещё секунда, и он схватит кристалл. Но нет, что-то определённо идёт не так. Его рука каменеет, и всё тело начинает бить мелкая дрожь. Чары рассеиваются, и вот он уже похож на себя.

Карта не передавала звуки, но Кира видела, как рот Агрэя открывается в беззвучном крике, а нечто тёмное, неведомое окутывает его тело, прожигая кожу и вызывая агонию. Агрэй протянул руку и призвал к себе огненный серп, но тот, будучи более слабым артефактом, в борьбе с яхлалом был просто бесполезен.

На помощь Агрэю подоспел Клеон, который оказался у входа в зал немногим позже Агрэя. Вот только справлялся он с тёмными чарами ещё хуже. Параллельно стражницы раскрыли обман и спешили вернуться на свои посты, оставленные столь неосмотрительно.

Кира поняла, что их план провалился и вскоре Клеон с Агрэем погибнут. В отчаянии она подошла к оставленному Агрэем фиолетовому стеклу, постучала по нему и крикнула: «Вызови помощь!».

К её огромному удивлению, на поверхности здоровенного стекла отразилось лицо рыжеволосого молодого человека, которого она видела в то злосчастное утро, когда время на Земле остановилось. Увидев в стекле лицо Киры вместо Агрэя, во взгляде Букура, а это был он, отразилось замешательство. Но Кире сейчас было не до объяснений. Она крикнула: «Мы в Адимари. Клеона и Агрэя сейчас убьет яхлал. Помогите!» Затем она развернулась и побежала сломя голову в сторону хранилища, как будто от неё мог быть там какой-то прок. При этом она зацепила фиолетовое стекло плечом и услышала звон, но не стала оборачиваться, так как очень торопилась.

Кира заскочила в зал прямо перед самым носом у стражниц кумо, которые спокойно стояли у входа и с наслаждением наблюдали, как кристалл делает за них всю грязную работу. Они явно не ожидали такой наглости, потому что громко защёлкали острыми как иглы зубами.

После того как Кира переступила порог хранилища, её сразу же охватила лютая ненависть ко всему живому, и это чувство затмевало в сознании все добрые намерения и светлые чувства. Да, опасения Агрэя действительно были не безосновательны, но только сейчас она осознала всю серьезность его слов.

Теперь Кира чувствовала, что не любит никого, что все её надежды – лишь иллюзия и обман. Она ненавидела всех своих близких: мать – за слабость, отца – за то, что так рано умер, лучших друзей – за ошибки. Недавно зародившаяся неприязнь к Агрэю стала непреодолимой: ей хотелось разорвать его на мелкие кусочки. И вот когда ненависть почти поглотила её душу, браслет обжег руку ослепительно белой искрой, увеличившейся в размере и обратившейся в большую светящуюся шаровую молнию, где-то размером с шар для боулинга.

Зло оставило её. Реальное положение вещей открылось взору, и она спокойно подошла к пьедесталу и взяла в руки яхлал, который сопротивлялся, но неожиданно стал послушным под действием браслета Киры. Если бы камни могли испытывать эмоции, то алый кристалл излучал бы радость. Он был счастлив и тянулся к браслету, как когда-то озлобленная брошенная собака неуверенно начинает вилять хвостом при виде внезапно вернувшегося хозяина.

Под воздействием ослепительного белого света кристалл светлел, из ярко-алого превращаясь в розовый, а затем сам прыгнул на браслет к Кире, расположившись рядом с белым камнем. Яхлал занял пустующее до этой минуты углубление на браслете, идеально подходящее для него.

Клеон и Агрэй пришли в себя. Кумо сообразили, что творится что-то неладное, и подняли свои острейшие копья, готовясь к прицельному удару. Вот только их больше не переполняла энергия, а алый световой луч, пронизывающий вершину пирамиды Адимари, погас.

Агрэй приготовился отражать удары, подняв над собой горящий синим пламенем серп. Он даже успел сломать одно брошенное в него копье, когда в коридоре послышался шум множества демонических ног. Непрошеные гости явно были в меньшинстве. Ещё минута, и их размажут по стенке.

Было очевидно:погасший световой луч моментально оповестил всех обитателей города о происшествии, и сильнейшие воительницы ринулись сюда, включая саму королеву Улалию.

Она выросла на пороге хранилища, мигом наполнив помещение мощной тёмной энергией. Её взгляд сначала пробуравил провинившихся стражниц, а затем заскользил по лицам братьев, чтобы в конечном итоге замереть на браслете Киры. Глаза Киры и Улалии встретились, и девушка поняла, что этот взгляд она никогда не сможет забыть, даже если очень захочет.

Клеон, Кира и Агрэй придвинулись ближе друг другу, прекрасно осознавая безвыходность своего положения. Их план относительно похищения яхлала сработал, однако они не предусмотрели возможность быстрого отступления. Демоны кумо знали свой город гораздо дольше и лучше, и им не составляло особого труда за считанные секунды переместиться из надземной части Адимари в подземелье.

Волосы Улалии угрожающе зашевелились, готовясь к убийственному броску, и в этот самый момент трое незадачливых похитителей куда-то провалились.

Кире не довелось услышать дикого вопля королевы и увидеть, как она расправляется с незадачливой охраной яхлала. Это перемещение было самым неприятным из тех, в которых ей довелось побывать с момента остановки времени. Она чувствовала себя шаром, который летит в узком тоннеле и периодически бьётся о его стенки. В желудок словно поместили булыжник размером с кулак, но самым тяжелым испытанием была невозможность сделать вдох. Казалось, пройдёт ещё пять или десять секунд, и она задохнётся. Её окружала уже знакомая жемчужная воронка, вот только пробираться по ней вверх было сложнее, чем спускаться на планету Адир.

Скрытая магия браслета

Кира, Агрэй и Клеон рухнули в сугроб недалеко от алмазного карьера близ города Мирный где-то спустя минуту после неожиданного спасения. Резкое перемещение из жары в лютый холод не способствовало быстрому принятию решений, так что они лежали в снегу какое-то время, не в силах подняться и просто стараясь отдышаться.

Кира испытала нечто сродни дежавю, ведь совсем недавно она точно так же прохлаждалась в снегу на ступенях гостиницы города Мирного и теперь вновь очутилась здесь, вдыхая морозный воздух родной планеты с лёгкой улыбкой на лице. Она жива! Смерть была так близка, острие её безжалостной косы уже было занесено, но каким-то чудом опасность миновала!

Агрэй поднялся первым и сразу же заглянул в глубины заснеженного карьера, столь же величественного, как и прежде. Кира никак не могла привыкнуть к внушительным размерам этого рукотворного чуда света и вновь почувствовала, как сердце замирает при виде Агрэя, стоящего на краю бездны. Его волосы и плечи быстро покрылись снегом, который за время их отсутствия и не думал прекращать падать, укутывая застывший город белоснежной пушистой шалью.

Молодой лионит с сожалением обнаружил, что воронка всё ещё открыта, но несколько уменьшилась и потускнела, как со временем тускнеет столь недолговечный жемчуг. Вернувшись к брату и Кире, он помог им встать на ноги и сказал:

– Вернёмся к паровозу, оставленному в городе. Кумо всё ещё могут совершать переходы и будут это делать. Теперь им нечего терять, ведь мы забрали самую большую их ценность.

Здесь Агрэй жестом указал на красный камень и слегка улыбнулся Кире. Это не ускользнуло от её внимания, потому что так по-доброму он улыбался крайне редко: чаще ухмылялся или язвительно шутил.

– Как тебе удалось нас вытащить? Я готов был поклясться, что изнутри такого защищённого города, как Адимари, мгновенно переместиться невозможно! – спросил Клеон, стуча зубами от холода и переминаясь с ноги на ногу. Он никак не мог привыкнуть к суровому климату здешних мест и напоминал плохо информированного туриста, который вместо тёплого пуховика прихватил с собой с десяток летних костюмов и теперь изо всех сил старается делать вид, что всё отлично.

– Я? Ты серьёзно? Нам помог кто-то извне. В ход пошла сложнейшая руна точечного призыва: только от неё меня выворачивает наизнанку. Правда, я не представляю, как такое могло случиться: мы ведь никому не говорили, что находимся в Адимари, – озадачился Агрэй, возвращаясь к своей привычной манере вести диалог. – Неужели отец опять устроил за мной слежку? Только ему это под силу, ну и ещё парочке старейших.

– Вообще-то кое-кто знал, что вы там, – услышала Кира собственный голос, прежде чем успела сформулировать предложение у себя в голове. – Когда вас стал поглощать кристалл, я вызвала помощь через твоё стекло. Мне ответил рыжеволосый парень, – добавила она.

Агрэй недоверчиво на неё посмотрел и в очередной раз стал мрачнее тучи. Кира уже начинала привыкать к его перепадам настроения. Вот он только что улыбался, а спустя минуту готов взорваться, сметая всех и вся на своём пути.

– Прекрасно. Теперь следующие триста лет буду слушать отовсюду истории об отважном Букуре, героически спасшем меня от гибели! – огрызнулся он, ускоряя шаг по направлению к городу.

– А не всё ли равно, что будут говорить? Ты бы лучше спасибо сказал. Если бы этот Букур нас не вытащил, мы все сейчас были бы мертвы, – начала злиться Кира, задаваясь вопросом, почему произошедшее так задевает Агрэя.

– Где обсид? Верни его мне, а то мало ли с кем ты ещё решишь связаться! – сделав глубокий вдох, сказал Агрэй, протягивая руку.

Кира опешила от такой наглости.

– Какой ещё обсид? Ты думаешь, я прихватила с собой это витражное окно размером с лодку, когда спускалась к хранилищу? Тогда мне придётся тебя разочаровать! Оно там, где ты его бросил.

– Ты что, оставила его там? Клеон, ты слышал? У меня нет слов. Ясное дело, она же землянка. Куда ей было сообразить, что такими вещами не разбрасываются!

Кира вновь потеряла дар речи от такого несправедливого обвинения. Её живое воображение сразу же нарисовало картину, где она тащит на себе огромное фиолетовое стекло, а парочка кумо помирают со смеху, наблюдая за её неуклюжими попытками сдвинуть его с места.

Вот и вся благодарность! Мало того, что она им жизнь спасла, так теперь ещё и виновата, что игрушку его не захватила и позвала на помощь.

Её неприязнь к Агрэю, возникшая в подземелье и угасшая на какое-то время благодаря совместной операции по похищению яхлала, вспыхнула с новой силой. Так и шли они по застывшему городу, периодически огрызаясь друг на друга и обмениваясь остроумными замечаниями. Клеон старался не вмешиваться и лишь молча наблюдал за этой словесной перепалкой, изредка покачивая головой.

Когда они достигли центральных улиц города, Кира с внезапной ясностью осознала, что и шагу дальше не сделает, если чего-нибудь срочно не съест, и немедленно сообщила об этом своим спутникам. Её состояние было близко к обморочному, ведь если для Агрэя и Клеона путешествие между мирами было делом если не каждодневным, то хотя бы привычным, то для неподготовленной Киры это оказалось большим стрессом.

После недолгих возражений было решено зайти в любое ближайшее кафе, взять достаточное количество еды и как можно скорее добраться до паровоза, некогда извлечённого из небытия. Киру бы это полностью устроило, так что она с радостью согласилась на эту авантюру. Протестовал, главным образом, Агрэй, всё ещё дувшийся на неё за историю с Букуром и обсидом. Клеон же был всеми руками и ногами за: его даже воодушевила идея попробовать что-то из земной кухни, о чём он не преминул сообщить.

Довольно продолжительные поиски дали свои плоды, и они наконец наткнулись на какое-то тёмное и мрачное кафе, расположенное в полуподвальном помещении. Два из десяти массивных деревянных стола были опрокинуты, а на полу виднелись следы крови: очевидно, здесь побывали кумо во время длительного налёта на город. Слева располагалась небольшая сцена с механической музыкальной установкой в виде трёх роботизированных лошадей. Лошади были изготовлены достаточно грубо из толстых листов нержавеющей стали, скреплённых между собой широкими болтами. Глазами лошадям служили круглые красные стёкла, что делало их ужасающими на вид. По всей видимости, эти фигуры должны были развлекать редких гостей кафе скачками под музыку, однако Кира не представляла, кому такое зрелище могло прийтись по душе. Эти механические лошади почему-то надолго отпечатались у неё в памяти, ассоциируясь со смертью, тоской и одиночеством.

На первый взгляд, в кафе не было ни единой живой души: ни бармена, ни официантов. Кира подумала, что всех их утащили голодные кумо, однако почти сразу же ей в голову пришла мысль, что основная часть рабочего персонала просто не успела прибыть на работу, так как время остановилось около семи утра. Вот только следы крови всё-таки свидетельствовали, как минимум, об одной жертве, и об этом не следовало забывать.

Войдя на кухню, трое молодых людей столкнулись лицом к лицу с застывшим в безмолвной позе поваром. Когда Кира на него взглянула, к её горлу сразу же подступила тошнота: из левой части тела несчастного было кусками выдрано мясо, если это слово вообще применимо к человеку.

– Да, они от души здесь попировали! Даже не удосужились доесть до конца, что совсем не в их духе, – тихо сказал Клеон. При этом в его глазах читалось сожаление по поводу случившегося, чего не скажешь об Агрэе: он был холоден и рационален. Спустя несколько секунд лионит как ни в чём не бывало выкладывал еду из холодильных камер и бросал в большой пакет, который отыскал тут же на столе.

– Долго вы будете его рассматривать? Я почти уверен, что за нами уже пустили погоню.

– Тебе совсем его не жаль? – в тон ему спросила Кира, подумав про себя, что у него каменное сердце, лишённое всякого светлого чувства.

– Ему уже не помочь, а вот мы ещё можем выбраться из города без привлечения лишнего внимания, если чуть поторопимся, – наткнувшись на пристальный взгляд Киры, чуть мягче ответил Агрэй, но эта перемена настроения осталась ею не замечена.

– Что с ним будет, когда мы закроем порталы? – озвучила вслух волнующий её вопрос Кира.

– Его ждёт мучительная, но быстрая смерть, как и многих других раненых людей, и ты ничего не сможешь с этим поделать! Жизнь несправедлива, и чем быстрее ты поймёшь это, тем лучше для тебя. Не трать время на напрасные сожаления, когда от тебя ничего не зависит. Зачем переживать понапрасну, если от этого никому не станет легче?

Кира молча и с обидой проглотила этот совет, в глубине души осознавая, насколько всё-таки Агрэй прав.

Набрав полные пакеты еды, незваные гости двинулись к выходу, но внезапно услышали с улицы странный звук, напоминающий шелест листвы гигантского дерева.

Клеон взбежал по лестнице, осторожно выглянул за входную дверь и сразу же её захлопнул:

– Там с десяток кумо в демоническом обличье. Они обыскивают каждый дом. Этот выход закрыт.

– Здесь должен быть запасной через кухню! – воскликнула Кира, оборачиваясь в поисках таблички с надписью: «Запасный выход». Табличка отсутствовала, так что оставалось лишь надеяться, что он всё-таки есть.

Клеон, Агрэй и Кира вновь вернулись на кухню и отыскали вход для персонала. Как раз в этот момент входная дверь хлопнула, и кто-то ворвался в кафе под вой ветра.

Не желая в очередной раз испытывать судьбу, троица тихо выскользнула наружу, не забыв при этом о пакетах с провизией. Крайне осторожно они стали пробираться по спящему городу Мирному, утопающему в снегу. Сделать это оказалось непросто, так как чисткой дорог никто не занимался, а снег валил без остановки вторые сутки.

Кира продрогла до нитки и мигом отморозила себе руки и ноги. Девушка не понимала, как тело до сих пор слушается и сколько ещё она сможет так продержаться. Браслет почему-то перестал её греть, повинуясь своему переменчивому настроению.

Они старались двигаться вдоль зданий, заглядывая за каждый угол и ежесекундно ожидая нападения, но пока им везло. Дважды они видели кумо вдали, но ни разу не столкнулись с ними лицом к лицу.

– Вы не думали, что, скорее всего, нас будут ждать возле паровоза? – с внезапным осознанием очевидности этой мысли спросила Кира.

– На него наложены чары отвода глаз, но такая вероятность всё равно существует. Если бы мы имели дело с простыми людьми, тогда я бы вообще не переживал, – ответил Агрэй.

Наконец им удалось добраться до центральной площади города, где их заботливо дожидался созданный при помощи магии Агрэя паровоз. На крыше локомотива красовалась двухметровая снежная шапка, а на боковом выступе сидел Глин и смотрел в их сторону. Как ни странно, кумо здесь не было, что несказанно обрадовало Киру, которая не могла думать ни о чём больше, кроме как оказаться поскорее в тепле.

Когда они подошли вплотную к прицепному вагону, Глин соскочил со своего постамента, подошёл и распахнул перед ними дверь:

– Доброго вечера, саргас Агрэй. Вас не было очень долго. Я уже боялся, что вы не вернётесь: я ведь не могу самовольно покинуть доверенный мне транспорт.

– Привет, Глин. Ты молодец. Нас немного задержали. Готовь машину к отправлению, – ответил ему Агрэй, первым поднимаясь по лестнице. Кира и Клеон последовали за ним.

Войдя в такой уютный пульмановский вагон, Кира почувствовала небывалое удовлетворение. По телу стало разливаться приятное тепло, а лёгкое покалывание в руках и ногах было хорошим знаком – это означало, что она не совсем их отморозила.

Расслабившись, она рухнула в то самое кресло, сидя в котором, ещё вчера спорила с Агрэем. С той минуты столько всего успело произойти, что Кире теперь казалось, будто это было не вчера, а месяц тому назад. Увиденные ею страшные картины то и дело всплывали перед глазами, заставляя девушку вздрагивать.

Вот ведь как странно устроен человек: когда ему нужно постоянно думать о спасении собственной жизни, у него нет времени придаваться неприятным воспоминаниям. Он действует быстро, доверяя своей интуиции. Но стоит только остаться наедине со своими мыслями, как разрушительная сила страшных воспоминаний начинает выпивать из него все соки.

Кира со вздохом облокотилась на спинку кресла, и в этот момент что-то звякнуло у неё под ногами. Наклонившись, она обнаружила то самое небольшое фиолетовое стёклышко, или обсид, как его называл Агрэй.

– Смотрите! – воскликнула Кира, недоумевая, как обсид мог здесь оказаться, ведь она была уверена, что оставила его в подземелье пирамиды Адимари. Затем в памяти всплыл звон стекла и лёгкое прикосновение к плечу. Мозаика начинала складываться в единую картину.

Плохое настроение Агрэя моментально улетучилось в тот самый миг, когда его любимый артефакт снова попал к нему в руки. Но эта радость была недолгой, потому что почти сразу же на поверхности обсида возникло самодовольное лицо того самого рыжеволосого парня, с которым Кира говорила в Адимари.

По реакции Агрэя Кира поняла, что он этого парня почему-то терпеть не может: так его передёрнуло при виде непосредственной рыжеволосой физиономии. Он изо всех сил старался этого не показывать, но получалось у него это из ряда вон плохо.

– Приветствую двух самых незадачливых лионитов. Как прошло перемещение? Как вижу – удачно? – первым заговорил Букур, с интересом разглядывая Агрэя и интерьер позади него. Кира могла видеть его плохо, но ей показалось, что Букур кого-то выискивает взглядом.

– Вполне сносно, но чары могли быть более изящными, – сухо ответил Агрэй.

Букур сделал вид, что не заметил холодного обращения, и как ни в чём не бывало продолжил свою речь:

– Хотел известить вас о том, что новость о ваших несогласованных манипуляциях и перемещениях достигла Иклила. Вам велено срочно вернуться домой для дальнейших разбирательств и запрещается использовать энергию лит. В противном случае это будет сделано принудительно.

– Ты смеешь мне угрожать? Я не подчиняюсь твоим приказам, если ты забыл! – на этот раз без всякого намёка на вежливость отрезал Агрэй.

– Это приказ вашего отца, а не мой, если тебе от этого станет чуточку легче, – ответил Букур, расплываясь в едкой ухмылке. – А ты не меняешься, – добавил он.

Агрэй сильно сжал обсид и стал, забывшись, расхаживать по вагону.

– Так что мне ответить? Вы возвращаетесь? – прервал его размышления Букур, останавливая взгляд на Кире, сидящей в кресле. – Учтите, в этот раз вы так просто не отделаетесь. На ваше перемещение на Землю из Адимари была потрачена по меньшей мере треть оставшейся энергии лит. Старейшие в ярости! Кстати, не познакомите меня с вашей гостьей?

– Хорошо, мы вернёмся, когда закончим кое-какие дела, – быстро ответил Агрэй, проигнорировав последний вопрос Букура и проведя по обсиду рукой, что позволило моментально стереть изображение рыжеволосого наглеца. – Не знаю, как быть. Для того чтобы привести паровоз в движение, необходимо задействовать энергию лит, а это делать запрещено. Что скажешь, Клеон?

Кира обратила внимание, что сейчас Агрэй выглядит гораздо более растерянно, чем во время многочисленных столкновений с кумо в Адимари. До этого ей казалось, что мелочи вроде неприятных разговоров уж точно не могут так на него влиять.

– Это вопрос жизни и смерти, поэтому один раз ничего не изменит, – пожал плечами Клеон. – Только куда мы отправимся теперь?

Агрэй подошёл к напольному глобусу и указал на три яркие светящиеся точки, соединённые в одну линию.

– В одной из этих локаций должна располагаться воронка, ведущая в мир туманных металлов эссиорл. Если бы только мы смогли как-то прикрыть её с Земли, не погружаясь при этом в саму воронку. А прыгать в неё без возможности использовать энергию лит – сродни самоубийству. Но сейчас меня больше интересует другое, – сказал Агрэй, резко разворачиваясь к Кире. – Что это за артефакт на твоей руке, и как он смог подчинить себе настолько тёмную материю, как яхлал?

Оба брата вопросительно уставились на Киру, и она поняла, что ей придётся объясниться, хочет она того или нет.

Она начала свой подробный рассказ с того момента, когда Фива обманом побудила её спрыгнуть с поезда и как сильно ей потом пришлось сожалеть об этом решении. Кира рассказала, как повредила ногу, как наткнулась на странный дом в лесу и о страшной хозяйке этого жилища.

Клеон с Агрэем слушали её очень внимательно, не перебивая. Их лица были непроницаемы до того самого момента, пока Кира не упомянула об ожившем кресле с лицами людей, корчащимися от боли. Здесь они хмуро переглянулись с таким видом, будто знали, о чём шла речь.

– Так это было не твоё решение – сойти с паровоза? – задумчиво задал запоздалый вопрос Агрэй, вызвав у Киры и Клеона лёгкий ступор, потому как рассказ давным-давно уплыл в другое русло.

– Это всё, что тебя заинтересовало в её рассказе, брат? – насмешливо спросил Клеон. – Меня больше волнует эта женщина. Кого-то она мне напоминает. Лес Эмиража частенько фигурирует в легендах как обиталище забытых и утративших силу богов. Возможно, она одна из них?

– Я еще не всё рассказала. Не перебивайте меня, пожалуйста, – запротестовала Кира, которой не так просто было собраться с мыслями и не упустить в рассказе ничего важного.

– Хорошо, мы молчим! – улыбнулся Клеон, поднимая руки вверх, как будто в жесте «сдаюсь». Настроение у него почему-то резко поднялось, так что он устроился во втором кресле поудобнее и приготовился слушать дальше.

– Когда она выпустила меня из дома, то велела бежать так быстро, как только могу, и натравила волков. В лесу я наткнулась на могильную плиту, которая впустила меня в склеп, потому что я сильно об этом просила.

– И часто ты разговариваешь с могильными плитами? Что же оказалось внутри? – с интересом спросил Агрэй, забывая об обещании Клеона хранить молчание.

Кира пробуравила его взглядом, а затем чрезвычайно осторожно описала женщин, похороненных там, не забыв упомянуть об их внушительном росте и сходстве с лионитами. Она ожидала хоть какой-то реакции, но на братьев это, казалось, не произвело никакого особого впечатления.

Девушка рассказала о женщине, прикованной цепями к стенам, и о браслете, который чуть не убил её, но затем сменил гнев на милость. О своих мыслях и переживаниях в тот момент Кира умолчала, решив, что это слишком личное и нечего двум пришельцам знать, что творится у неё в душе. Завершила свой рассказ она подробным описанием перемещения в город Мирный.

После окончания повествования трое путников какое-то время сидели в полной тишине, которую нарушил машинист Глин, пришедший оповестить их о готовности к отправлению и необходимости выбрать маршрут.

– Ну что ж, давай взглянем на твой загадочный склеп. Он однозначно достоин нашего внимания, раз там хранился такой сильный артефакт, – обращаясь к Кире, произнёс Агрэй и прочертил в воздухе маршрут к той точке, в которой Кира сошла с паровоза в их первую встречу. Девушка отметила про себя, как хорошо он запомнил место их разлуки. Извилистая линия по воздуху подплыла к напольному глобусу и наложилась на его шарообразную поверхность. – Быть может, в склепе мы найдём подсказку, какова природа этого браслета. Тебе понятен маршрут, Глин?

– Да, саргас Агрэй, – глухим голосом ответил Глин, но не сдвинулся при этом с места.

– Так чего ты ждёшь?

– Паровоз никуда не поедет без рельсов, а они могут появиться только при использовании энергии.

Агрэй устало вздохнул, думая о недавнем запрете на применение чар, но всё же прикоснулся к обсиду.

Кира ощутила слабый всплеск энергии. После появления в её жизни браслета она остро чувствовала все магические манипуляции. Глин развернулся и отправился в кабину. Паровоз дёрнулся и медленно задвигался по возникающим под ним светящимся рельсам. По сравнению с первой поездкой паровоз не ехал, а тащился с черепашьей скоростью, во всяком случае, так показалось Кире.

Двухметровые снежные шапки стали осыпаться с крыши паровоза, создавая немало шума. Братья сразу же напряглись, осознавая, чем это может им грозить.

Каким-то чудом кумо до сих пор не обнаружили их присутствие: то ли маска отвода глаз так хорошо работала, то ли просто удача была на их стороне. Но теперь, когда паровоз медленно прокладывал себе путь сквозь замёрзший и заметённый снегом город и периодически засыпал всё снежными шапками, им сложно было уйти незамеченными.

На самом выезде из города Кира увидела в окно вагона трёх боевых кумо, несущихся в сторону их неповоротливого транспорта. Расстояние между паровозом и охотницами стремительно сокращалось. Агрэй попытался задействовать ещё немного энергии лит, но у него ничего не вышло. Обсид потускнел, не в силах заполучить очередную подпитку. Паровоз же мало того, что не ускорился, но практически прекратил движение.

Агрэй снова и снова пытался привезти в движение огромную машину, но, осознав тщетность своих попыток, приготовился к бою. Его лицо не выражало никакого страха, лишь сосредоточенность и готовность ко всему. Клеон также предпринял попытку завести паровоз, но реакция обсида была аналогичной.

Кумо фактически достигли вагона. Кира не предполагала, что такие внешне неуклюжие существа способны развивать столь высокую скорость. Неужели после всего, что им удалось пережить, после такого сложного возвращения на Землю им суждено погибнуть от лап кумо? Теперь, когда яхлал был у них в руках и переход остался позади, такой исход казался абсолютно нереалистичным. Впрочем, кто сказал, что смерть всегда логична?

Каждый год в мире умирает пятьдесят восемь миллионов человек – Кира помнила эту печальную статистику, вычитанную в каком-то журнале. И что, смерть каждого из них была предсказуема? Конец жизни порой бывает абсолютно нелепым. Человек может всю жизнь бояться умереть от рака, бегать по врачам, а погибнуть от неудачно проглоченной рыбной косточки. Или как тот несчастный водолаз, которого засосало в контейнер для сбора воды вертолёта, занимавшегося тушением лесного пожара. Бедняга получил травмы при падении с высоты, а добил его огонь. Занимался себе человек спортом, плавать любил, планы строил на будущее, и в один трагический день всё оборвалось.

«Что-то меня понесло, – подумала Кира. – Ещё не факт, что всё кончится плохо: у Агрэя с собой оружие, да и Клеон не лыком шит. Как-нибудь отобьёмся. Их же всего трое». И как раз на этой позитивной мысли к бегущей троице присоединилось ещё четверо охотниц.

Кира запаниковала. Браслет раскалился добела, от него отделилась ослепительно белая искра, похожая на шаровую молнию, подлетела к обсиду и соединилась с ним.

Фиолетовый артефакт Агрэя жадно проглотил столь долгожданную подпитку и стал пунцовым: так много энергии содержалось в этой белоснежной вспышке. Запоздало обсид начал выполнять команды, которые чуть ранее отдавал Агрэй. Паровоз набрал максимальную скорость, на которую только был способен. Кумо, практически настигшие паровоз, превратились в едва различимые точки вдали.

Агрэй с удивлением покосился на обсид. Клеон встал со своего кресла, направился к Кире и попытался прикоснуться к камню на браслете, но, очевидно, это была не самая лучшая идея, потому что в этот самый миг Клеона отбросило в противоположный конец вагона.

Агрэй покачал головой:

– Ты меня поражаешь, братец. А разрешение спросить? Ясно же, что это личный артефакт, сам выбирающий себе хозяина.

Молодой лионит подошёл к Кире. Внимательно на неё посмотрел.

– Можно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, мягко взял её руку и стал рассматривать браслет, не касаясь его напрямую.

Кира почувствовала сильное смущение и покраснела. Агрэй, казалось, этого не замечал. Он внимательно и сосредоточенно изучал браслет, в котором имелось четыре углубления: два пустых и два с белым и красным камнями. Чем дольше он разглядывал сверкающий обод, тем более удивлённым выглядел. Наконец он отпустил руку смущённой Киры и сделал два шага назад к поднявшемуся на ноги Клеону.

– Готов поспорить на свой обсид, что браслет был изготовлен на Иклиле, но я никогда не встречал его в каталогах артефактов. Работа хоть и древняя, но стиль наших мастеров всё же прослеживается, да и металл этот за пределами Иклила не встречается.

– Он из золота палла? И как мне раньше это в голову не пришло? – искренне удивился Клеон, задумчиво потирая лоб. – Но как тогда браслет угодил на Землю? Ещё более странно то, что ни я, ни ты ничего о нём не слышали.

– Наверняка информацию о нём можно отыскать в китабу северной башни. Опасно иметь дело с неизвестным артефактом. Мы же не знаем, откуда он черпает энергию. Вдруг питается душами или крадёт время? Тогда его вовсе нельзя использовать и следует немедленно снять.

– Что такое золото палла? – с интересом спросила Кира.

– Это драгоценный металл, который добывался некогда в ущелье Хасара на нашей планете. Уникальность каньона заключается в том, что половину года в нём стоит невероятно низкая температура, а следующую половину, напротив, чрезвычайно высокая – более тысячи градусов. Но важно даже не это, а то, что наивысшая концентрация энергии лит на Иклиле царит как раз в этом ущелье. Представь: золото палла постоянно плавится и застывает, напитываясь чистейшей энергией. Благодаря этому данный металл идеально подходит для изготовления ценнейших артефактов. Вот только добывать золото палла можно лишь один день в году, когда температура выравнивается. То есть за пятьсот лет мы имели возможность добывать металл лишь пятьсот дней, и то, не так просто подгадать точную дату восстановления нормальной температуры: нужно постоянно проверять и следить за этим. Последние пятьдесят лет ничего добыть не удавалось, насколько мне известно, – охотно ответил Клеон, заходя за кресло Киры и на расстоянии разглядывая браслет.

Кира подняла на него глаза:

– И в чём его особенность? Я имею в виду: оно обладает какими-то особыми свойствами?

– Золото палла умеет поглощать и гасить энергию. А ещё, как ты могла уже заметить, оно может быть вместилищем для ещё более сильных артефактов, вроде яхлала. Вздумай ты обрамить алый кристалл в обычное золото, оно бы мигом оплавилось и почернело.

– И много подобных вещей у вас на Иклиле? Вижу, вам известно об этом довольно много, – под звуки урчания своего живота спросила Кира и покосилась на пакеты с провизией.

– Знаю три реальных: посох нашего с Агрэем отца, изголовье трона и диадема покойной хранительницы Шаи. Мы с братом сталкивались с ними воочию. Некоторые предметы из золота палла существуют лишь на бумаге, и видеть их нам не довелось. То ли их выкрали, то ли очень хорошо спрятали, – ответил Клеон, перехватывая взгляд Киры и кидая ей пакет с едой.

За окном уже несколько минут мелькал заснеженный лес, настолько густой, что магии паровоза приходилось не только прокладывать рельсы, но и попутно валить деревья. Кира задалась вопросом: «Зачем создавать новую железную дорогу, если сутками ранее тропа уже была проложена?». Но, очевидно, простая человеческая логика была здесь бессильна.

Решив не мучить своё изнурённое тело ни секундой дольше, Кира раскрыла плотный чёрный пакет и стала есть всё, что не требовало размораживания или приготовления на огне. Аппетит у неё всегда был отменный: она могла есть наравне со взрослыми мужчинами и при этом не толстеть. Завистницы в человеческом мире зачастую имели обыкновение называть таких женщин ведьмами. На самом же деле роль здесь играла хорошая генетика и любовь к спорту.

Расправившись с провиантом, Кира обмякла в кресле и стала смотреть в большое окно пульмановского вагона. Удивительно, как этот старый вагон отличался от современных по своему удобству. Если вагоны двадцать первого века изготавливались в первую очередь из соображений практичности и экономии материалов, то в этом вагоне каждая деталь была уникальна и неповторима, так как создавалась вручную.

Да, сегодня никому и в голову не пришло бы использовать в поезде обивку из дорогостоящего бархата, устанавливать деревянные резные часы ручной работы или вешать на потолок хрустальную люстру. Всё должно было быть максимально недорогим, практичным и полностью безликим.

Этот момент прослеживался во всех сферах жизни, но особенно остро ощущался в массовой архитектуре. Если сооружения девятнадцатого и начала двадцатого веков могли претендовать на звание архитектурного наследия, то современные плоские бетонные высотки почти наверняка не вызовут восхищения спустя сто лет, а лишь недоумение: как такое могли строить? Именно такие чувства Кира зачастую испытывала, натыкаясь на неказистые и полные минимализма сооружения времён Советского Союза.

Проложенная на напольном глобусе линия маршрута становилась всё короче по мере их приближения к тому месту, где Кира однажды уже сошла с паровоза. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее девушка начинала волноваться, вспоминая встречу с той страшной женщиной.

Клеон и Кира почти всю дорогу просидели в уютных мягких креслах, Агрэй же предпочитал прохаживаться по вагону, периодически останавливаясь у окна и разглядывая пейзажи такой чужой, но не лишённой привлекательности планеты.

Резкий громкий звук позади локомотива прервал их размеренное времяпрепровождение, давая понять, что угроза не миновала. Клеон распахнул окно, высунулся из него по пояс и чуть не схлопотал в шею летающее копье.

В следующую минуту они услышали, как по крыше вагона перемещается кумо, цепляясь восемью ногами за уступы на его поверхности. Агрэй стал наобум забрасывать через окно на крышу боевой серп, который каждый раз возвращался к нему, словно бумеранг. Кумо проделала в крыше с десяток отверстий своим копьем, один раз чуть не задев Киру. С четвёртой попытки серпу Агрэя удалось-таки достигнуть цели, потому что они услышали глухой звук падающего на крышу тела. Удары копьем также прекратились.

Через дыры размером с теннисный мяч с крыши в вагон мигом стал просачиваться снег, который быстро таял, образуя на полу и дорогой мебели небольшие лужи, но никто не обращал на это внимания. Путешественники гадали, была ли эта кумо единственной или действовала в составе группы?

Но их неприятности на этом не закончились. Спустя несколько минут паровоз замедлил движение и в вагон вошёл Глин.

– Дальнейшее движение невозможно, саргас Агрэй, – таким не похожим на человеческий голосом сказал он.

– Почему? Обсид всё ещё заряжен! – возмутился Агрэй.

– Впереди обрыв, поглядите сами! Паровоз не сможет проложить рельсы по воздуху. Нужно как минимум в три раза больше энергии. Можно, конечно, рискнуть, но никаких гарантий я вам дать не смогу.

Выйдя из вагона, Клеон, Кира и Агрэй действительно обнаружили обрыв над ущельем, в котором протекала бурная широкая река. Каменный мост над ней был разрушен.

– Ну надо же, – протянул Агрэй. – Ещё вчера здесь стоял целый мост, и я беспрепятственно по нему проезжал. Кому он мог помешать?

На крыше вагона в луже крови лежала безжизненная кумо с копьем в лапе. Клеон поднялся на вершину вагона по боковой лестнице, забрал копьё и спустился обратно на заснеженную землю.

– Она развалила мост, – со вздохом произнёс он. – Это особо прочное копьё заточено под каменные сооружения. Видите эти письмена? Странно, что она не вспорола нам крышу с его помощью.

– Действительно странно, – задумчиво протянул Агрэй и стал вглядываться в глубь дремучего леса, откуда они только что прибыли на паровозе. – Возможно, она понимала, что в одиночку с нами не справится, и решила задержать нас подобным образом.

Словно в подтверждение его слов на горизонте показалось несколько фигур. Кира, Клеон и Агрэй запрыгнули в поезд, быстро захлопнули дверь вагона и приказали Глину немедленно продолжать движение, невзирая на все риски.

Тяжелая машина сдвинулась с места, продолжая прокладывать светящиеся рельсы по снегу несколько оставшихся метров, затем начинался обрыв. Молодые люди с замиранием сердца ожидали, хватит ли мощности заряженного обсида для создания воздушного моста. Если бы их ненадёжный план провалился и Глин оказался прав, они рухнули бы с обрыва высотой в пятьдесят метров.

Когда паровоз подъехал к остаткам разрушенного моста, он какое-то время справлялся с задачей, создавая в воздухе довольно крепкие магические рельсы, но затем мощный удар летающего копья преследовательниц повредил заднее колесо локомотива и искорёжил пути. Паровоз повис в воздухе на долю секунды, а затем завалился на бок и ухнул вниз в крутом пике.

Киру швырнуло в переднюю часть вагона, Клеон ухватился за прикреплённый к стене диван, Агрэй же попытался замедлить падение, но у него ничего не вышло. Всё это заняло считанные секунды.

Когда до реки оставалось несколько метров, браслет Киры одновременно вспыхнул белым и багровым светом, сделав паровоз и предметы в нём полупрозрачными. Неповоротливая машина взлетела вверх так же стремительно, как и падала, бесшумно приземлившись на другом краю ущелья.

Вся мебель, которая не была прикреплена к полу или стенам, оказалась перевёрнута, зеркала и люстры разбиты. Паровоз всё ещё сохранял полупрозрачность, напоминая поезд-призрак, но при этом был полностью материален.

Кумо достигли другого края ущелья, растерянно глядя вниз в поисках разбившейся машины. Было очевидно, что взлёт паровоза по какой-то причине остался вне поля их зрения, как они не замечали теперь его на другом краю ущелья. В ярости охотницы стали бросать копья в реку, но каждый раз их оружие ничего не находило и возвращалось обратно.

След эссиорл

С некоторым усилием Кира поднялась на ноги, одновременно ощупывая внушительных размеров шишку на голове. «С каждым днём я становлюсь всё краше и краше», – подумала она со вздохом.

Паровоз резко дёрнулся и как ни в чем не бывало стал прокладывать себе дорогу сквозь густой сосновый лес, не забывая валить деревья и расчищать снег при помощи метельника, установленного впереди паровоза. Метельник был деталью весьма полезной и не только справлялся со снежными заторами, но и счищал всякий лесной мусор, не давая повредить зачарованный локомотив.

С опаской Кира выглянула в окно на повороте, но кумо не замечали их полупрозрачный транспорт и даже по какой-то причине не обращали внимания на валящийся лес, хотя грохот стоял знатный.

И всё было бы прекрасно, если бы не одна немаловажная деталь. Откуда ни возьмись в вагоне стали появляться полупрозрачные люди в старомодной одежде, прохаживаться по нему, присаживаться в кресла, читать такие же полупрозрачные газеты и пить чай из фарфоровых кружек. Некоторые незнакомцы беззвучно переговаривались между собой, затем внезапно исчезали, но на смену им сразу же приходили новые.

Кира завороженно смотрела, как дама в длинном платье из кисеи поправляет шляпку, будто в старом чёрно-белом немом фильме. Образы людей мелькали, словно кадры выцветшей киноленты. Голова начинала болеть, а глаза слезиться.

– Не смотри на них, – донёсся до неё голос Клеона. – Скорее всего, это побочный эффект работы яхлала. Его магия может вызывать духи умерших, но если долго на них смотреть, то ты и сама станешь такой же. Гляди!

Девушка взглянула на свои руки и с ужасом обнаружила, что они белые как снег. Было очевидно, что ещё немного, и они станут такими же невесомыми, как у этих теней из прошлого.

– Ты знаешь, как вернуть всё обратно? Попробуй прикоснуться к браслету или покрутить его, – сказал Агрэй, вставая между Кирой и призраками и тем самым не давая ей смотреть на них.

Кира попробовала. Она нажимала на камни, крутила браслет, проворачивала вокруг запястья, даже попыталась снять его, но у неё ничего не вышло. Призраки становились всё более отчётливыми, паровоз же таял на глазах. Мысли постоянно путались, и с каждой секундой Кире было всё труднее сосредоточиться на чём-либо. Сознание погружалось в такой привычный для неё сон, где она бежит босиком по голубому песку под ликом огромной луны в свете фиолетового неба, а некто до боли знакомый настигает её и берёт за руку. Жаль, она снова не увидит его лица. «Скоро начнётся затмение Иелуаджи. Я так долго ждал», – звучит голос Агрэя.

«Кира, очнись!» – врывается в сознание кто-то. Она открывает глаза и видит обеспокоенного Агрэя, трясущего её за плечи.

Взглянув на свои руки, Кира обнаружила, что кисть, свободная от артефактов, уже стала прозрачной и невесомой. Другое же запястье находилось под защитой браслета, иначе как объяснить тот факт, что лишь одна рука оставалась материальной вопреки призрачной магии?

Собравшись с духом, Кира сделала внутренний толчок, направив энергию в браслет и заставив его повиноваться. Призраки исчезли, вагон утратил прозрачность, а силы вновь наполнили тело от кончиков пальцев до самой макушки.

– Агрэй, что такое Иелуаджи? – услышала Кира свой севший и немного потерянный голос.

Агрэй и Клеон удивлённо посмотрели на Киру. Судя по всему, они ожидали услышать от неё всё что угодно, но только не это.

– Иелуаджи – самый большой спутник нашей планеты. Он не вращается вокруг Иклила, как ваша Луна вокруг Земли, потому что по своим размерам сопоставим с планетой Иклил. Иелуаджи и Иклил вращаются друг против друга в неизменном тандеме, а прочие спутники поочерёдно движутся вокруг них. Но как ты узнала? – спросил Агрэй, подходя ближе. Его взгляд выражал недоверие, как во время их первой встречи.

– А что может означать затмение Иелуаджи? – задала второй вопрос Кира, игнорируя последнюю фразу Агрэя. «Всё это время мне снился Агрэй. Это точно был его голос, я не могла так ошибиться!» – думала она, совсем другими глазами глядя на него. Ей так давно хотелось разглядеть лицо таинственного незнакомца, что теперь девушка не могла устоять перед соблазном получше его рассмотреть.

– Затмение Иелуаджи – крайне редкое явление. Встречается оно примерно раз в пятьсот лет, когда между Иклилом и Иелуаджи вкрадывается тёмная планета Китт. Мне его наблюдать не приходилось, но поговаривают, зрелище невероятное. Когда определят дату следующего затмения, я непременно отправлюсь на него посмотреть, и Клеон тоже, – пояснил Агрэй, кивая Клеону.

Клеон согласно замотал головой, давая понять, что его это событие крайне интересует и он ни за что его не пропустит.

– Так откуда ты узнала о Иелуаджи? – не унимался Агрэй, нарочито безразлично разглядывая старинные настенные часы, но при этом нервно сжимая руки в кулаки.

– Мне приснился сон, где говорилось, что скоро начнётся затмение Иелуаджи, – после короткой паузы ответила она, посчитав, что ничего секретного в этом нет.

– Да? И что ты ещё видела в этом своём сне? – подключился к их диалогу Клеон, который прежде по какой-то причине предпочитал роль слушателя и наблюдателя.

– Ничего такого: голубой песок, фиолетовое небо. Трудно вспомнить что-то конкретное! – кривя душой, слукавила Кира, умолчав о том, что во сне слышала голос Агрэя. Очень уж ей не хотелось тешить его самолюбие, хотя сомнений в том, что ей снился именно он, у неё не было. Интересно, что бы он подумал, если бы узнал об этом?

– То, что ты описываешь, действительно имеет много общего с Иклилом. Поразительно, что тебе снятся наши края, ведь ты никогда не была там прежде! – искренне удивился Клеон, улыбаясь и подмигивая Кире правым глазом.

Кира улыбнулась в ответ, подумав, как поменялся его облик с того момента, когда она впервые увидела Клеона. Тогда он был всем недоволен, и вечно скучающее выражение лица являлось постоянным его спутником. Теперь же он чаще улыбался, шутил и наслаждался каждым моментом.

День был в самом разгаре. Солнце стояло высоко, освещая заснеженный сверкающий лес и с трудом пробиваясь сквозь густые облака. По всем законам природы снежинки в них должны были рано или поздно закончиться, но почему-то не кончались, нескончаемым потоком осыпаясь на землю.

Линия на большом деревянном глобусе постепенно таяла, оповещая их о скором прибытии к месту назначения. Обсид всё ещё был пунцовым, а это значило, что он полон энергии и готов и дальше преобразовывать её в магию.

Кира собиралась с духом, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с хозяйкой лесного дома и спуститься в подземный склеп. Правда, она не была до конца уверена, что от него что-то осталось, ведь после похищения браслета его крыша обвалилась, скрывая настенные мозаики и захоронения под каменными плитами.

Клеон и Агрэй знали об обрушении, но их почему-то это не смущало. Братья были преисполнены решимости увидеть место хранения артефакта и убедиться в том, что захоронение не имеет к ним никакого отношения.

Паровоз ещё около десяти минут продолжал расчищать себе дорогу, ломая деревья и прокладывая рельсы поверх глубокого снега, а затем остановился в лесной чаще. Кира не была уверена, что это именно то место, где она совершила прыжок с вагона в прошлый раз, но линия на глобусе испарилась, превратившись в пунцовую сверкающую точку. Это означало только одно: они прибыли в пункт назначения.

Агрэй благоразумно преобразил их летнюю одежду в более тёплые зимние наряды, посчитав, что обсид потеряет от этого не слишкоммного энергии. Решиться же на вылазку в ледяной лес в таком виде он не мог.

Несмотря на всю серьёзность ситуации, Кира, как истинная девушка, залюбовалась в зеркало на своё отражение, так ей был к лицу этот меховой полушубок. Она напомнила себе Снегурочку в более современной версии с оттенком рока.

Глин первым сошёл с паровоза, опустил лестницу и распахнул перед ними двери. Спустившись, Кира какое-то время стояла на месте, запоминая увиденный ею пейзаж до мельчайших деталей и пропитывая им сознание. Только теперь девушка обратила внимание, что в этом месте заканчивается густой хвойный лес и начинают встречаться багряные деревья, не успевшие сбросить густую листву. Сейчас они стояли, наполовину сокрытые миллионами крохотных снежинок, но всё такие же нарядные, осенние. Казалось, эти снежинки хотят погрузить лес в вечный сон, стерев все яркие краски этого мира и оставив только один цвет – белый, но разноцветная листва будто в насмешку выглядывала из-под снежных шапок, пылая сотнями оттенков.

Кира подумала, широко улыбнувшись: «Какими красочными бы ни были другие планеты, я всегда предпочту им Землю». Агрэй молча стоял рядом, задумчиво поглядывая на неё и собираясь с мыслями.

– А тебе идёт улыбка. Всегда улыбайся вот так, – сказал он тихо и отошёл в сторону.

Кира немного растерялась. Она так нечасто слышала от него доброе слово, он так редко был с ней любезен, что это его поведение не вписывалось в её представление о нём. Впрочем, она не могла отрицать, что, несмотря на всю испытываемую к нему неприязнь после подслушанного в Адимари разговора, ей было с ним очень спокойно.

Когда Кире приходилось бывать здесь при других обстоятельствах, ей было невероятно страшно, она чувствовала себя растерянно, сейчас же страх оставил её, а силы переполняли душу и тело.

– Ну что, показывай дорогу! – прозвучал слева голос Клеона. Кира слегка кивнула, давая понять, что готова выступать провожатой.

Воссоздав в памяти примерный маршрут, девушка направилась в сторону леса, с трудом преодолевая сугробы и поражаясь, как смогла проделать такой долгий путь с повреждённой ногой без чьей-либо помощи. Сложные погодные условия негативно отразились на её походке, напрочь лишив её изящества. Пару раз Кира чуть было не упала, но в первый раз сумела сама сохранить равновесие, а во второй – её подхватил Агрэй.

Вдали показался уже знакомый домик. По мере приближения к нему становилось понятно, что выглядит он несколько иначе.

Если в тот раз это был вполне себе добротный дом с современным ремонтом внутри, то сейчас это сооружение превратилось в развалюху, одному богу известно, сколько лет стоящую в лесу в полном запустении.

Подойдя к дому, Агрэй осторожно потрогал ручку двери, но даже лёгкого прикосновения было достаточно, чтобы трухлявая деревянная дверь осыпалась. Кира была поражена, но Клеона с Агрэем почему-то происходящее не удивляло.

Внутри дом выглядел немногим лучше: всего одна комната, гнилые лавки и стол. Целым и новым смотрелось лишь кресло возле окна. При взгляде на него у Киры по спине побежали мурашки: в памяти свежа ещё была картина с корчащимися от боли лицами людей.

Клеон вошёл в дом и первым стал осматривать его на наличие магии. Очень аккуратно он ступал по гнилому дощатому полу, стараясь не упустить ничего важного из вида. Когда он подошёл к старому креслу, сердце Киры предупреждающе ёкнуло, и она окликнула его: «Берегись», но изящная рука Клеона уже успела прикоснуться к спинке кресла-ловушки.

Нечто безумное, шумное, похожее на смерч вырвалось из кресла, прозрачными руками хватая Клеона за шею и пытаясь вытянуть из него душу. В то же мгновение во рту у Киры появился характерный металлический привкус. Девушка мельком подумала, что это всё, но Клеон был не так прост.

Казалось, он именно этого и ожидал. Резким жестом он перехватил незримую руку, повернул ладонью кверху, что-то произнёс и подул. Смерч из корчащихся в агонии душ взмыл под самый потолок, а затем ввинтился в землю, оставив на полу лишь нечто похожее на тень.

– Ты думаешь то же, что и я? – хмуро спросил Клеон у брата.

– Магия эссиорл в сочетании с чарами какого-то древнего, забытого божества, – кивнул Агрэй, с отвращением глядя на кресло. В его глазах отражалось молчаливое понимание чего-то важного, очевидного.

Кира так много плохого слышала об эссиорлах, что ей захотелось хотя бы краешком глаза взглянуть на одно из этих созданий. Было интересно иметь представление об их природе, но пока что картина была весьма туманна.

– Больше нам здесь ловить нечего. Они не удосужились убрать свою ловушку. Если бы сюда пришёл простой человек, его душу мигом бы поглотило это кресло, – сказал Агрэй.

– Зачем им это нужно? – спросила Кира, осматривая комнату в поисках зацепок.

– Мне кажется, они так развлекаются. Им нравится видеть мучения слабых существ. Должны же у них быть свои маленькие радости? – спокойно ответил он, пожимая плечами.

«Лучше бы я не спрашивала! Опять он говорит о людях таким пренебрежительным тоном. Иногда он становится просто невыносимым!» – подумала Кира. Она уже начинала забывать разговор в подземелье, и вот новая вспышка неприязни заглушила все добрые чувства, которые только начинали зарождаться в её сердце. А что случилось бы с неокрепшим ростком, только-только показавшимся из земли и попавшим в разрушительную бурю? Побег ещё не дерево, у которого есть запас сил, чтобы вынести такой напор. Слабый беззащитный росток почти наверняка погибнет, не получив должной заботы.

– Да ты философ, – хмуро ответила девушка и первой вышла из наполовину сгнившего дома, не в силах больше продолжать вести диалог и переведя мысли в более продуктивное русло. Она настраивала себя на поиски входа в склеп, восстанавливала в памяти проделанный ею тогда маршрут в мельчайших деталях, но воспоминания были достаточно отрывочны и сбивчивы.

Раз в доме им отыскать ответы на свои вопросы не удалось, троим путникам оставалось только надеяться на то, что склеп находится там же, где и прежде, в первозданном виде.

Вот только не так просто было отыскать его в густом лесу, заваленном снегом. Путники плутали среди заснеженного леса, огибая стволы деревьев и высматривая нечто, похожее на вход.

Кира то и дело спрашивала себя: «И как только мне тогда так повезло, что, убегая от стаи волков, я совершенно случайно наткнулась на могильную плиту? И было ли это случайностью или чьим-то злым умыслом? Найти бы ответы на эти вопросы».

Они вели поиски уже около получаса, пробираясь через высокие сугробы и пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь непрерывно валящий поток снежинок, таких крупных, что Кира была уверена: она никогда в жизни таких не видела. Некоторые из них достигали размеров грецких орехов и поражали взор своим сложнейшим узором.

Обсид Агрэя оказался в поисках бесполезен: сделав три попытки просканировать землю, он не нашёл ровным счётом ничего, после чего возмущённо погас, отказываясь работать в подобных условиях.

Клеон с Агрэем то и дело поглядывали на Киру, будто спрашивая, не разыгрывает ли она их. Девушка и сама могла бы усомниться в увиденном, если бы не кресло-ловушка в сторожке и не браслет, плотно сжимающий тонкое запястье.

И вот когда они уже было отчаялись отыскать вход в подземелье, Кира разглядела торчащий краешек чёрного надгробия у толстенного старого дуба, о чём взволнованно сообщила своим спутникам.

Молодые лиониты мигом оживились, стряхивая с лиц усталость и сменяя её на решительность. Им предстояло покончить с этой загадкой раз и навсегда, приоткрыв завесу тайны и изучив то, что много лет было скрыто под землёй.

Расчистив снег, путники обнаружили, что могильная плита плотно закрывает вход, и сдвинуть её с места даже силами двух мужчин не представляется возможным. Агрэй попытался взглянуть на неё через обсид, но оказалось, что плита напрочь блокирует любую магию и абсолютно непроницаема. При каждой новой попытке просканировать её Агрэй натыкался на незримую и очень мощную защиту, выставленную кем-то могущественным, потому что ни один простой смертный не мог приложить к этому руку. След эссиорл прослеживался здесь столь же явно, как и в случае с креслом в ветхом доме.

Оставив тщетные попытки физически или магически сдвинуть надгробие с места, Клеон с досады пнул его ногой. Лучше бы он этого не делал: нога погрузилась в плиту по щиколотку и застряла.

Агрэй закатил глаза. Видимо, такое с его братцем случалось не впервые. При взгляде на него Кира едва сдерживала смех. Наверное, у многих есть такие родственники или друзья, которые сначала делают, а потом думают и по этой причине постоянно влипают в неприятные истории.

– Не перестаю восхищаться твоим интеллектом. Мало нам проблем, так ещё ногу придётся здесь твою оставить! – сказал Агрэй, осторожно осматривая надгробие и предусмотрительно не касаясь его руками.

Клеон возмущённо замотал головой и стал что есть мочи тянуть за ногу, но надгробие только издало чавкающий звук, похожий на хохот смешливой старушонки.

Кира подошла к плите, присела на корточки и сказала:

– Ты на него не обижайся! Он не хотел тебя обидеть, расстроился просто, что не может войти. Отпусти его, ладно?

Надгробие какое-то время упрямо продолжало удерживать ногу Клеона, а затем, после непродолжительного раздумья, с всё тем же чавкающим звуком лениво выплюнуло её. Незадачливый лионит стал радостно потирать вызволенную конечность.

– А камушек-то у нас с характером, оказывается, – улыбнулся Агрэй, окидывая новым взглядом могильную плиту. – Впустишь нас? Мы не возьмём ничего из того, что ты охраняешь. Нам нужно найти ответы на кое-какие вопросы, – добавил он, обращаясь к камню.

Надгробие подумало ещё немного, а затем отъехало в сторону ровно настолько, чтобы каждый путник мог проникнуть в охраняемый ею тайник.

В кромешной тьме они сделали несколько шагов вниз по каменным уступам, образующим подобие лестницы. Во время последнего визита Киры никаких ступеней здесь не было, теперь же появился такой удобный спуск. Устав спотыкаться в темноте, Агрэй при помощи обсида зажёг нечто, похожее на алую шаровую молнию. Вспышка летела перед ними, освещая дорогу и замирая во время остановок.

Киру поразило, что подземное захоронение вновь обрело первозданный вид, ведь в последний раз каменные плиты падали с оглушительным грохотом, заставляя девушку спасаться бегством. Единственным подтверждением недавнего обрушения была мелкая крошка на полу.

Агрэй с Клеоном молча шли вдоль рядов захоронений женщин с золотыми копьями в сердце и хмуро рассматривали их, до мельчайших деталей отпечатывая в сознании увиденное. Догадаться, о чём они думают, было несложно: чем дальше они шли, тем сильнее на их лицах отражалось молчаливое принятие случившегося. Земное захоронение шокировало их, заставило переосмыслить всё, что они знали прежде. Они верили собственным глазам, но подвергали сомнению свои же воспоминания.

– Сколько ты насчитал, Клеон? – мрачно спросил Агрэй. Теперь на его лице не было и намёка на привычную язвительную улыбку – только максимальная сосредоточенность.

– Четыре сотни, не меньше. И все убиты оружием эссиорл в одно и то же время. Посмотри, здесь есть даже боевые лиониты, но я ничего не помню! Ты что-нибудь об этом знаешь? – с напряжением в голосе спросил Клеон, мягко ступая по каменным плитам и показывая на часть склепа справа.

– Как только я пытаюсь извлечь воспоминания, меня словно выкидывает из собственной головы! – ответил Агрэй, останавливаясь возле стены, на которой ещё недавно Кира видела рисунки. Теперь же каменная кладка была абсолютно чистой и нетронутой.

Довольно неторопливо трое путников в поисках ответов приближались к тому месту, где Кира заполучила браслет. Чем дольше они шли, тем дальше отодвигалась их цель. Тогда девушка вспомнила про обратный ход, напомнила об этом братьям и стала идти задом наперёд. Они последовали её примеру, один лишь только алый шар замешкался, не в силах самостоятельно определить направление полёта. Смотрелось это настолько нелепо, насколько только может выглядеть глупо магическое творение.

Спустя несколько минут их движение было остановлено столкновением с преградой. Это означало только одно: они достигли своей цели, прибыв в место хранения артефакта.

Обернувшись, они увидели скелет, как Кира уже знала, некогда молодой и прекрасной женщины внушительного роста. После исчезновения браслета время мигом сделало своё дело, обратив тело узницы в прах, так что Агрэю с Клеоном не довелось увидеть её лицо.

Комната вокруг претерпела некоторые изменения. Стены приняли изогнутую форму, образуя дуги, по углам располагались небольшие алые кристаллы, а цепи, ранее удерживающие пленницу, покрылись толстой коркой льда.

Кира подошла ближе, желая разглядеть побольше деталей. С Агрэем и Клеоном ей не было так страшно, как в прошлый раз. Человек имеет свойство привыкать ко всему. Ужасают только первые разы, после же страхи идут на убыль. Да и чего бояться в склепе? Так ли ужасно стать свидетелем безмолвия или страшнее осознавать всю хрупкость природы человека, его недолговечность? Легко ли свыкнуться с мыслью, что однажды все мы сломаемся так же, как выходят из строя рукотворные машины?

Молодые люди изучали стены в поисках зацепок, но больше всего Клеона заинтересовал материал, из которого были изготовлены цепи. По его словам, металл этот на Земле не встречается, как и золото палла, и имеет внеземное происхождение, однако на Иклиле такого материала тоже нет.

– Если честно, я такой вижу впервые. Он мало того, что невероятно крепок, так ещё и пропитан каким-то вечно действующим ядом! – кивнул Агрэй, соглашаясь с утверждением брата.

– Разве это возможно – пропитать металл ядом? Может, ты хотел сказать, что эти цепи смазаны ядом? – удивилась Кира, смутно припоминая что-то из курса химии.

– Нет, они именно пропитаны им, ты не ослышалась. Скорее всего, эта женщина была очень могущественной, раз для её смерти выбрали такой изощрённый метод. Почему-то ей не пронзили сердце копьем, как другим в соседней комнате, значит, её нельзя было убить так просто, – пояснил Агрэй, проводя рукой над цепью и намеренно не касаясь её напрямую. Кира попыталась припомнить, трогала ли цепи голыми руками или только через перчатки.

– Значит, мы зашли в тупик. Жаль, она ничего нам не расскажет, – вздохнул Клеон, прохаживаясь туда-сюда вдоль стены слева и кивая в сторону скелета.

– Да, очень жаль. Это сэкономило бы нам кучу времени, – задумчиво поддакнула Кира, разглядывая свой браслет. Она заметила, что яхлал начал менять оттенок внутри, как будто наполняясь кровью.

В этот момент серое облако окутало бывшую хозяйку браслета, меняя её облик, как в видеоролике, прокрученном задом наперёд. Кости обросли полупрозрачной плотью, согнутая спина выпрямилась, а в глазницах загорелись яркие голубые глаза. Спустя минуту перед ними сидела призрачная хранительница браслета и вопросительно на них глядела. Она не была из плоти и крови, но явно скорее живая, чем мёртвая, и готовая дать ответы на интересующие их вопросы.

Кира, Агрэй и Клеон какое-то время молчали, не решаясь вступать с духом в диалог. В конце концов тишина всё же была нарушена Агрэем, которого не так просто было смутить.

– Кто ты такая? Назови нам своё имя и расскажи, кто это сделал с тобой! – обратился к ней он.

Покойница удивлённо подняла брови, растерянно глядя на Агрэя. Кира предположила, что у духа нет возможности слышать их речь. В действительности же слова просто долго долетали до сознания этой женщины, как дна глубокой пещеры достигает эхо, пущенное снаружи. Это стало ясно, когда незнакомка заговорила.

– Как, ты не помнишь меня? Значит, твой отец проиграл эту войну, – сказала она голосом, лишённым всяческих эмоций. Видно было, что она не принадлежит этому миру и находится где-то в другом месте.

При упоминании отца Агрэй немного растерялся.

– Я не знаю тебя, – честно ответил он.

– Моё имя – Шая. Когда-то я была сильнейшей хранительницей Иклила и должна была сочетаться браком с вашим отцом. Но в этот день на нас напали, – ответила она, вглядываясь в лица троих путников, вызвавших её дух из небытия. Узница недолго посмотрела на Клеона, чуть подольше на Агрэя и остановила взор на Кире и теперь уже на её браслете.

– Это невозможно. На Иклиле никогда не существовало браков как таковых. Глупо заключать союзы со смертными! – воскликнул Клеон. Казалось, он воспринимает эту беседу, как своего рода фарс, спектакль.

– Это неправда. Попытайся отсеять ложные воспоминания, Клеон, и тогда доберёшься до истины. Для начала попробуй вспомнить свою мать, и сколько ей было лет, когда она погибла! – сказала бывшая пленница, а Кира отметила про себя, что незнакомка знает братьев по именам. – Я расскажу вам всё как есть. Постарайтесь принять эту правду.

Клеон скрестил руки на груди, но всё же согласно кивнул, готовый слушать дальше.

– Пятьсот лет назад в день затмения Иелуаджи мы с вашим отцом планировали сочетаться браком. Это решение далось ему непросто. К этому времени он уже сто лет был один. Мы выбрали этот день как важный астрономический и знаковый, и он должен был стать точкой отсчёта нового этапа в нашей жизни. Но мы не учли, что затмение ослабляет энергетическую защиту Иклила, подавляя аргенлал, и оказались не готовы к внезапному нападению эссиорл. Почти все лиониты прибыли на торжество в город Гейл без какого бы то ни было оружия. Введя запрет на вход с оружием, мы хотели избежать беспорядков, но вышло только хуже, – с призрачным вздохом продолжала рассказ Шая.

Агрэй слушал повествование внимательно, но без всякого участия. Рассказ не впечатлял и не удивлял его, хотя напрямую касался его семьи.

– Большая часть лионитов погибла в первые же минуты, уничтоженная новым оружием эссиорл из синего металла. До этого дня не существовало внешней силы, к которой мы были бы настолько уязвимы. Уже потом я узнала, что их целью был аргенлал, которым я завладела по праву крови, но пока ещё не умела управлять в полную силу. Тогда же мне казалось: нас просто хотят перебить. Их мотивы были мне неизвестны, хотя эссиорлы, пожалуй, одни из самых злых и завистливых существ в нашей галактике. Я сражалась при помощи аргенлала и пыталась защитить как можно больше лионитов: выставляла защиту, сжигала эссиорлов сотнями, но преимущество было на их стороне. Эссиорлов было так много, что на небе не было просветов. Их щиты образовывали сплошной панцирь, через который с трудом пробивались немногие копья, оказавшиеся в городе.

Удивительным было то, как они истребляли нас. Для убийства исключительно женщин они использовали золотые копья: пронзали ими сердце и зачем-то уносили тела, на мужчин же они выливали расплавленный металл, который не оставлял от них даже следа.

Когда я увидела, что скоро всех перебьют, то стала взывать к аргенлалу о помощи, так как использовать его в полную силу не могла. Это его особенность: стоит только попытаться активировать весь его потенциал, как он убьёт всех, кто рядом, и своего хозяина в том числе. Наконец он услышал мои мольбы и повёл себя престранно. Он обратил несколько хранительниц из самых знатных семей в светящиеся точки и унёс куда-то в небо. К сожалению, я запамятовала их имена. Помню только, что было их всего пятеро. Несколько сотен юношей он погрузил в глубокий сон и накрыл хрустальным куполом. Ваш отец возглавил оборону, призвав сильнейших старейших и всех боевых лионитов, которые оказались в городе. Последним, что я видела вне этой могилы, была ледяная жидкость, которую эссиорлы вылили на нас, а очнулась уже здесь, прикованная цепями и обездвиженная.

– Почему они не убили тебя сразу? Что им было нужно? – спросил Агрэй.

– Уже говорила: вся кампания была затеяна только ради получения аргенлала, – пояснила Шая, указывая на ослепительно белый камень на браслете у Киры. Клеон с Агрэем во все глаза уставились на самоцвет, о котором слышали так много. Похоже, мысль, что именно этот камень – аргенлал, посетила их только сейчас. – Эссиорлы заполучили два первокристалла, и им не хватает лишь аргенлала и яхлала для того, чтобы замкнуть круг силы и обрести небывалую мощь, – добавила призрачная хранительница.

– И что случилось потом? – спросил Клеон с лёгким оттенком сочувствия в голосе.

– Я сидела здесь столетия, медленно умирая от голода и теряя ясность сознания с каждым днём. Эти цепи невозможно разорвать, во всяком случае, аргенлал не справился, хотя мне казалось, ему это под силу. Я погрузилась в глубокий сон, желая сохранить себя как можно дольше. Они приходили почти каждый день, пытались снять браслет Филуна, отрубить руку, но аргенлал всё время давал им отпор, сжигая воров дотла и обращая их металлические тела в жидкие пятна. Я стала не только заложницей эссиорлов, но и своего собственного оружия.

– Много их было? – спросил Агрэй, холодно глядя Шае прямо в светящиеся в глазницах голубые глаза.

– Более чем. Сначала считала ради интереса, но затем сбилась со счёта. Несколько столетий – срок более чем приличный. Браслет Филуна нельзя забрать силой: он сам определяет, достоин ли его новый хозяин или нет, – призрачно улыбнулась Шая, глядя на Киру. – Он тоже приходил, эссиорл по имени Аракбис. Самый мерзкий, самый отвратительный эссиорл, которого когда-либо встречала. При его появлении у меня начинали трястись руки, а в душе разрасталась огромная дыра. Именно он засылал сюда своих пешек, притаскивал испуганных человеческих девушек, использовал все силы, чтобы снять браслет, но его попытки были тщетны. Пару раз он в ярости обваливал стены моей тюрьмы, но возводил их снова. Людей, не справившихся с задачей, он убивал прямо здесь, у меня на глазах.

Агрэй с Клеоном жадно слушали рассказ Шаи, не перебивая и словно пытаясь понять, не лжёт ли она? Было заметно, что они, скорее, не доверяют рассказу незнакомки.

– Я ждала, что ваш отец придёт мне на помощь. Раньше он мог найти меня, где бы я ни находилась, но в этот раз почему-то не приходил. Влюблённый лионит всегда отыщет свою вторую половину, даже если она находится на другом краю галактики. Я решила, что Келадон погиб: выжить во время столь сильной атаки на передовой и правда было непросто, – сказала Шая. Кире показалось, что она услышала в голосе духа лёгкую грусть, или это просто её сознание хотело в это верить?

– Отец жив. Он никогда ничего не рассказывал о тебе, а это значит, что, скорее всего, ты лжёшь! – ответил Агрэй, и Кира поняла, что он не верит ни единому слову Шаи. Девушку поразило, насколько его не трогает печальный рассказ этой женщины.

– Этому есть другое объяснение, – без тени обиды продолжала вести диалог Шая. – Возможно он, как и вы, ничего не помнит, или он не тот, кем был раньше.

– Из твоего рассказа следует, что женщины Иклила имели возможность жить так же долго, как и мужчины. В этом случае голод не смог бы убить тебя. Отсутствие еды не опасно для нас, – присоединился к разговору Клеон, выражая столь же сильное недоверие, как и его брат.

Шая укоризненно на него посмотрела:

– Клеон, какими бы ни были крепкими наши тела, они не в состоянии выдержать пятьсот лет без еды и воды. Когда Аракбис понял, что так просто камень ему не достать, он решил взять меня измором. Сначала он думал, я добровольно отдам ему браслет, не в силах вынести заточение. Наивный! Будто браслет можно снять по собственной воле! Затем решил дождаться, когда я умру, чтобы стянуть артефакт с руки. Вот только когда мой дух покинул тело, браслет так и не признал его. Он остался со мной, чтобы сохранять моё безжизненное тело назло ему.

– Пока что ты рассказываешь всё очень складно. А как девчонка смогла его снять, если эссиорлу было это не под силу? – спросил Клеон.

– Этого не знаю. Быть может, Аракбис специально заманил её сюда, потому что знал больше? Все эти годы он, в отличие от меня, провёл на свободе, и у него была возможность что-то выяснить. Браслет Филуна не так прост: кто попало не смог бы даже прикоснуться к нему. Но вот я смотрю на неё и не вижу в ней ничего особенного: ни отваги, ни силы, разве что чистое сердце. Одно лишь чувство меня тревожит, что где-то я её уже видела.

– Вы ничего обо мне не знаете, – тихо ответила Кира на этот выпад. Обижаться на призрак было глупо, но оставлять без ответа это оскорбление ей не хотелось.

– Всё верно. Но я склоняюсь к мысли, что браслету могло надоесть многовековое заточение и он решил использовать любую лазейку, лишь бы выбраться отсюда. Этот артефакт отличается от миллионов других ещё и тем, что обладает собственной волей и решительным характером. В любом случае ты со своими наивными мечтами чем-то подкупила браслет Филуна, и теперь носить тебе его до своей недалёкой смерти, – ответила Шая, становясь чуть более прозрачной. Бывшая хранительница повернула голову назад, как будто оглядываясь. – У меня осталось мало времени. Пока я не растворилась окончательно, мне стоит кое-что о нём рассказать. Отверстия под камни расположены в таком порядке не случайно: они представляют собой циферблат. Если поместить во все отверстия браслета Филуна соответствующие кристаллы, он превратится во вполне реальные часы, наделённые возможностью управлять временем и пространством. Его силы будут практически безграничны, и Аракбис жаждет обладать ими. Вижу, вам каким-то чудом удалось завладеть яхлалом. Не пытайтесь активировать циферблат: девчонка с ним не справится ни при каких условиях. Ваша задача – не допустить попадания браслета в руки наших врагов. Охраняйте девчонку, не дайте эссиорлам заполучить камни, иначе все жертвы были напрасны.

Шая почти полностью исчезла, когда Кира крикнула:

– Как я могла видеть Иклил во сне, если никогда раньше там не была?!

– Значит, была, – ответила Шая и исчезла.

Кира молча смотрела туда, где ещё недавно сидела Шая. Может, хранительница права? Ведь в ней действительно нет ничего особенного: она многого боится, физически с ней справится любой ученик старших классов, а про другие способности можно и вовсе умолчать. Кира не знала, что хотела услышать, но явно не это. Ей хотелось верить, что в подземелье её привела судьба или провидение, что браслет предназначался именно ей. А теперь выяснялось, что, скорее всего, хитрый браслет воспользовался ею как лазейкой на свободу, чтобы однажды она могла умереть и передать его кому-то другому, более достойному.

Браслет ободряющее потеплел. Раньше он только жестоко обжигал запястье, теперь же это тепло напоминало доброе слово, на которое металл не был способен. Он словно говорил: «Всё не так. Не слушай её! Мы с тобой отличная команда!»

– Нужно уходить! Меня настораживает изменение энергетического фона в этом месте! – прервал размышления Клеон, разворачиваясь к выходу. – Мы выяснили даже больше, чем рассчитывали узнать. Не терпится попасть на Иклил, чтобы убедиться в правдивости её слов или опровергнуть их.

– С Иклилом придётся повременить. Ты же слышал: энергетические запасы почти истощены. Сначала стоит закрыть воронку в туманный мир эссиорл, чтобы хоть как-то восстановить земной баланс и остановить выкачку энергии лит, – ответил брату Агрэй. В его глазах читалась решительность.

Кира, Клеон и Агрэй были примерно в трёх шагах от границы между комнатой – местом заточения Шаи – и остальным склепом, когда кристаллы по периметру зала вспыхнули, слившись в единую ослепительную искру. Кира решила, что умерла и взрыв разорвал её тело на тысячи мелких частиц, которые летят теперь куда-то в космическом пространстве. После наступила кромешная тьма, небытие, которого она всегда так боялась.

Вердигри

Веки слишком тяжелы. Кире кажется, что она не в состоянии справиться с их неподъемным весом, и это не кончится никогда: ни через пять, ни через десять лет. Неужели так бывает, что организм становится полностью неподконтрольным нашей воле? Мы настолько привыкаем к своему телу, что воспринимаем как должное то, что руки делают движение, стоит нам только об этом подумать. Это ведь так просто – согнуть пальцы, впиться ногтями в ладонь, чтобы почувствовать лёгкое покалывание. Когда же мы теряем возможность двигаться, управлять собственным телом и мыслями, только тогда мы начинаем задумываться об этом. Думать о других людях, которые по каким-то причинам лишены этой роскоши из-за несчастного случая, болезни, а то и вовсе всю жизнь, с самого момента своего рождения.

Минуты льются, словно вода горной реки нескончаемым потоком прокладывает себе дорогу среди живописных уступов кавказских гор. Время размывается, и нет никакой возможности отследить его течение. Идёт ли оно вперёд или отматывается назад? Никто ведь не знает, что происходит с оставшимся временем человека после смерти. Возможно, оно обнуляется?

Браслет на руке обжёг ей руку, пытаясь привести в чувства. «Не время думать о смерти. Соберись», – сказал бы он, если бы умел говорить.

Кира была бы рада собраться, но тело словно накачали каким-то лекарством, которое не только лишило её сил, но и возможности нормально мыслить. Слабость растекалась по всему телу, как горячая кровь без остановки бежит по кровеносным сосудам. Кира не могла даже понять, какое положение тело занимает в пространстве: лежит она или сидит, а то и вовсе парит в воздухе.

Совсем близко раздался какой-то звук: шум чьих-то шагов – лёгких, быстрых, но в то же время уверенных. Так и есть, это были шаги. Рядом с Кирой кто-то ходил вперёд-назад, размышляя о чём-то. Иногда этот некто останавливался прямо напротив неё, подходил ближе настолько, что она могла ощутить его дыхание, а затем снова отходил назад.

«Кто он? Друг или враг? И почему молчит?» – смутно думала Кира, которая так и не смогла разомкнуть веки. Ей казалось, что горло сдавили чьи-то большие холодные руки, и это давящее чувство затмевало всё на свете.

Прошло ещё несколько мучительных минут, прежде чем девушка услышала вздох и вновь приближающиеся шаги. Кто-то подошёл вплотную и снял с шеи Киры нечто холодное, тяжёлое. Тепло стало наполнять всё её тело, в руках появилось покалывание, а глаза наконец сумели распахнуться.

Первым, что увидела Кира, было лицо того рыжеволосого молодого лионита, которого она через обсид вызвала тогда в Адимари. Букур, как его называл Агрэй. Узнать его не составило труда: внешность у него была запоминающаяся. На щеке молодого мужчины виднелся символ в виде третьего глаза, и Кира вспомнила, что впервые видела его недалеко от грязелечебницы своего родного города, но почему-то начисто об этом забыла.

Сейчас Букур стоял напротив Киры и жадно и с большим интересом на неё смотрел. Такой же заинтересованный взгляд она ловила в поезде через обсид во время разговора Букура с Агрэем, но не придала ему значения. Теперь же он буравил её своими янтарными глазами, как будто пытаясь найти ответ на какой-то вопрос.

Внимание Киры переключилось на саму комнату и на то, где она находится. Девушка сидела в центре куба из непрозрачного оранжевого стекла. Каждая из сторон места заточения была длиной примерно в три метра и полностью гладкой, без каких-либо зазубрин или лазеек. Рука Киры с браслетом была помещена в прозрачный резервуар с голубой жидкостью. Эта прямоугольная ёмкость выходила из пола и сливалась с потолком стеклянной комнаты, образуя размытый контур на стыках. Казалось, этот резервуар искажает реальность, частично растворяя предметы вокруг.

Кира дёрнула руку. Вытащить её не представлялось возможным: она была закреплена так плотно, словно кисть поместили в моментально застывающий бетон. Девушка подняла глаза на Букура и вопросительно вскинула брови. Она вложила в этот взгляд всё своё негодование и всю злость, которую сейчас испытывала.

– Что тебе нужно? Зачем ты это делаешь? – холодно спросила Кира. Теперь она была полностью солидарна с Агрэем, который сильно недолюбливал своего знакомого. Кира почувствовала себя диким зверем, загнанным в клетку, и от досады стукнула по странному аквариуму, удерживающему руку в водном капкане.

Букур подошёл ещё ближе и присел, чтобы быть с ней на одном уровне. Секунд десять он молча смотрел на Киру, думая о чём-то, а затем сказал:

– Приказ отдал не я, но я рад, что всё сложилось именно так. Ведь теперь нам никто не помешает!

– Отпусти меня немедленно! – сказала Кира, ещё более яростно пытаясь выбраться из ловушки.

– Пока не могу, да и не хочу, если честно. Нам нужно кое-что прояснить, – абсолютно спокойно ответил Букур. Он говорил так, будто собирался поболтать с ней за чашечкой чая, а не держал в плену. В его глазах читалось даже некоторое сочувствие.

Кира отвернулась от него и стала смотреть на свою руку, погружённую в странную тягучую жидкость. Только теперь девушка заметила, что от браслета непрерывно отделяются потоки белой и алой энергии и сливаются в единый луч с ещё одной вспышкой.

– Ты здесь потому, что взяла кое-что, не принадлежащее тебе по праву. Келадон утверждает, что ты не должна была брать браслет. Правда, снять с тебя его насильно никто не смог, так что браслет пришлось поместить в куб Эриха вместе с твоей рукой, – сказал Букур, наблюдая за попытками Киры высвободиться со снисходительной улыбкой. – Действовать нужно было быстро, потому что запасы энергии лит практически полностью иссякли.

– Если вы не смогли снять его, значит, у вас, а не у меня нет прав прикасаться к нему! – вполне обоснованно возразила девушка.

– Аргенлал всегда был и будет достоянием нашего народа. Тысячи лет до тебя он защищал нашу планету от вторжения врагов, и так будет и впредь, но, если честно, сейчас мне плевать на браслет и на аргенлал! – горячо ответил Букур.

Кира резко повернулась к нему.

– Да? И что же тебе нужно? – скорее машинально спросила она, пытаясь найти выход из своего незавидного положения. Картина складывалась удручающая: то и дело она попадала в ловушки, то на Земле, то в Адимари, и вот снова оказалась в волшебном капкане.

– Назови мне своё имя, и я расскажу тебе, чего хочу, – спокойно сказал Букур, глядя Кире в глаза.

На мгновение Кира замешкалась, но затем подумала, что ничего страшного в знании её имени нет, и ответила:

– Кира.

– Кира, – тихо повторил Букур, пробуя имя на вкус. – Нет, твоё имя мне ни о чём не говорит, и мне кажется, оно не совсем настоящее.

Кира нервно засмеялась. Чего только не услышишь от этих чудаковатых пришельцев! Вечно что-то придумывают и бесконечно усложняют. Вот даже имя им её не нравится.

– А о чём тебе должно говорить моё имя? Мы с тобой никогда не были знакомы, так что не удивительно, что ты слышишь его впервые!

– Это не совсем так, – ответил Букур, поднимаясь на ноги и прохаживаясь вдоль дальней стены. – Ты знаешь, пятьсот лет назад у нас было столкновение с эссиорлами. Они вторглись на нашу планету.

– Знаю, Агрэй как-то рассказывал об этом, – перебила его Кира. Это было одним из её негативных качеств: вечно всех перебивать и вставлять своё мнение где нужно и где не нужно. Из-за этого некоторым знакомым было сложно общаться с ней, ведь, как известно, люди больше любят делиться собственными мыслями и проблемами, чем слушать чужие.

При упоминании Агрэя Букура передёрнуло: так ему неприятно было слышать имя своего давнего знакомого. Кира почувствовала удовлетворение от того, что удалось хоть как-то ему досадить.

– Да. Так вот, я, как и многие другие лиониты, потерял память. Абсолютно все воспоминания до момента нападения. Сотни лет увлекательной жизни были стёрты за считанные часы.

Кира слушала его без капли сочувствия. «Подумаешь, зато теперь прошло пятьсот лет. Люди и до ста редко доживают. Пятьсот лет воспоминаний на целую жизнь хватит», – думала она.

– Ты знаешь, Кира, я потерял память, но кое-что моё сознание забывать отказывалось. Всё это время я помнил твоё лицо, – сказал Букур, следя за реакцией Киры.

Девушка с недоверием посмотрела на собеседника, пытаясь прочитать на его лице намёк на шутку или розыгрыш, но Букур был абсолютно серьёзен.

– Как это?

– Вот так. Точно знаю, что когда-то мы с тобой уже встречались. И это знакомство что-то для меня значило, раз я не смог стереть тебя из памяти. Все эти годы в моих воспоминаниях всплывал образ, но я не знал, кому он принадлежит. Когда ты попросила меня о помощи в пирамидальном городе Адимари, пазл стал складываться в единую картину: я увидел тебя. Во многом из-за этого приложил усилия, чтобы вызволить вас. А так был бы рад, если бы Агрэй навсегда исчез, – ответил Букур, всё так же пристально глядя на Киру. Ему очень хотелось, чтобы она поняла его, осознала важность его слов.

Кира растерялась, когда поняла, что он говорит на полном серьезе. В голове созрело множество вопросов, но задала она только три:

– Ммм, хорошо. Ты уверен, что это была я? И выглядела точно так же? Быть может, я просто похожа на ту, которую ты помнишь?

– Ты выглядела несколько иначе, но это была ты, вне всяких сомнений. Теперь я в этом убедился, – ответил он, подходя ближе и проводя рукой по её щеке.

– Почему ты так ненавидишь Агрэя? – спросила Кира, желая отстраниться от него. Она не понимала, почему этот вопрос волнует её, но ей почему-то казалось, что в ответе на него кроется истина, которая пролила бы свет на многие загадки.

– А почему я должен его любить? Сейчас он меня заботит меньше всего. В нашем разговоре ты упомянула его уже дважды, и он начинает раздражать меня ещё больше, – протянул Букур, с досадой убирая руку.

Он встал и начал прохаживаться вдоль стены стеклянного куба, борясь с внутренними противоречиями. Это длилось несколько минут, затем он снова подошёл близко и сказал:

– Откажись от браслета, и тогда я найду способ вытащить тебя отсюда. Мне невыносимо видеть тебя в оковах. Поверь, нам есть что обсудить.

Кире не хотелось оставаться в плену, но и от браслета отказываться она не собиралась. Ей казалось это чем-то неправильным. Какое-то время девушка уже думала об артефакте, как о живом человеке, и у неё не было желания его предавать. Кроме того, возникали сомнения, что браслет легко можно снять. Не зря ведь предыдущая хозяйка обронила туманную фразу, что-то вроде: «Как будто от него так просто можно избавиться!».

Девушка показательно повернула голову, демонстрируя тем самым, что отклоняет предложение Букура.

– На твоём месте я бы не спешил отказываться. Даже среди сильнейших лионитов единицы смогут снять эти чары и освободить тебя. Да и, кроме меня, сомневаюсь, что у кого-то возникнет такое желание. Ты же не хочешь провести здесь без сознания десятилетия? – не сдавался Букур, присаживаясь рядом. – Своим предложением и даже присутствием я нарушаю все законы. Сюда запрещено входить кому-либо, а тем более снимать с тебя ожерелье, подавляющее волю, но я не смог справиться с искушением.

Кира кинула взгляд на безвкусное толстое ожерелье, лежащее на полу и по своей форме напоминающее змею, свернувшуюся кольцом. «Так вот что это было за давящее чувство. Какая гадость», – подумала она.

Воспользовавшись близостью Букура, Кира повернулась к нему и попыталась ударить, но он перехватил её руку. Она думала, что этим поступком ещё больше разозлит его, но ошиблась. Он только засмеялся и быстро поцеловал так, что она не успела отстраниться.

Что-то синее, горячее пробило стену куба в центре, осыпав её тысячей осколков, и отбросило Букура на пол. Разозлённый, тот вскочил на ноги и повернулся в сторону, откуда только что прилетел удар.

Перед ним стоял Агрэй в не самом лучшем расположении духа, держа голыми руками синее пламя и буравя Букура глазами. Казалось, магический огонь пылает не только в его руках, но и во взгляде: таким разъярённым он выглядел.

– Так я и думал. Ты никогда не отличался хорошими манерами: как всегда, вваливаешься без стука и всё крушишь, – сказал Букур, хватаясь за резную рукоятку оружия, которое располагалось у него справа в ножнах.

Агрэй был слишком зол, чтобы рассуждать о своих манерах. Он направил поток пламени на Букура, но тот быстро с ним справился, трижды достав неведомое оружие и гася с его помощью огонь.

– Убирайся, тебя сюда не звали. Ты помешал нашему разговору! – крикнул Букур между перерывами в огненных атаках.

– Так вот как это теперь называется? С каких это пор поцелуй девушки приравнивается к разговору или беседе? Или, может, я чего-то не знаю? – ответил Агрэй, не прекращая свой натиск.

– А какое тебе дело до её поцелуев? Может, она была совсем не против, но тут появился ты и всё испортил.

– Я слышал ваш разговор от начала и до конца. Фантазия у тебя богатая. Столько всего придумал, чтобы ей мозги запудрить. Бесишь меня жутко! – отвечал Агрэй, наполняя небольшую стеклянную комнату всё большим количеством огня. Местами на стенах стали появляться небольшие потёки оплавленного стекла.

– Зачем тебе всё это нужно? Тебе, чьё высокомерие никогда не позволяло на равных общаться с представителями других видов! Тебе, который презирает всех и вся и никогда не считается с чувствами тех, кто ниже тебя по статусу! – с ненавистью крикнул Букур. Он всё ещё справлялся с огненным натиском, но было заметно, что он начинает уставать.

– Прочь, – отрезал Агрэй, проигнорировав обвинительную речь Букура и сделав короткое движение ладонью. Языки пламени взвились под самый потолок, окутали Букура и переместили куда-то, одному Агрэю ведомо куда. Очевидно, в этих местах он мог использовать магию без всяких стеснений и не сдерживая себя, как это было в Адимари.

Кира смотрела на него и думала, что сейчас он меньше всего похож на человека. С такой лёгкостью управляя волшебным пламенем, он выглядел, скорее, как демон, и это читалось даже в его глазах. Всё-таки главное отличие между лионитами и людьми состояло во внутренней сущности, а не только во внушительном росте, бессмертии и магических способностях.

Именно сейчас, попав в ловушку и наблюдая за их сражением, Кира как никогда ощутила разделяющую их пропасть. Если бы не случившееся на Земле, их судьбы никогда бы не пересеклись, ведь что общего может у них быть? Они слеплены из разного теста. Неудивительно, что он всегда так пренебрежительно отзывался о людях, ясно ощущая своё превосходство.

Избавившись от Букура, Агрэй быстро погасил разбушевавшийся огонь и повернулся к Кире. Её задумчивый и подавленный вид подействовал на него удивительным образом. На его лице не осталось и следа злобы, которая читалась минутами ранее, только сочувствие и желание помочь.

– Извини, я задержался. Нам не сразу удалось выяснить, где тебя держат. На Иклиле есть места, скрытые даже от наших с Клеоном глаз, – сказал он успокаивающим голосом.

Кира молча уткнулась лицом в колени и тихо заплакала. Ей не хотелось, чтобы Агрэй видел её в таком состоянии, но за последние дни столько всего навалилось, что она была больше не в силах держать это в себе.

Агрэй немного растерялся:сначала сделал шаг вперёд, затем назад, потом всё-таки присел рядом и ободряюще обнял за плечи.

– Не бойся, мы обязательно вытащим тебя отсюда. Клеон уже ищет способ извлечь руку, не разбивая при этом куб, – сказал он, ногой брезгливо отталкивая ожерелье в форме змеи.

Немного успокоившись, девушка спросила:

– Ты сказал, что мы на Иклиле. Как мы сюда попали?

– В склепе была выставлена ловушка-телепорт. После перемещения мы с Клеоном очутились на площади старого города, ты же бесследно исчезла. Сначала мы решили, что переместились только мы вдвоём: нам же предписывали вернуться домой немедленно, а мы нарушили приказ! Потом выяснилось, что в защитном куполе Иклила открывалась лазейка как раз для троих в то самое время, когда мы вернулись домой, так что Клеон и я стали сразу же тебя искать, – пояснил Агрэй.

Кира слушала очень внимательно и поглядывала на Агрэя из-под густых ресниц, на кончиках которых всё ещё сверкали маленькие слезинки. Она наблюдала за его оживлённой мимикой, и было похоже, что радость от обнаружения её местонахождения была искренней.

– И как вся эта история связана с Букуром? Какое он имеет к этому отношение? – спросила Кира, которая никак не могла выбросить его из головы после внезапного поцелуя. Он до сих пор ощущался на губах, а его рассказ об их давнем знакомстве сбивал с толку.

Агрэй неожиданно вспыхнул.

– А почему это так тебя интересует? – спросил он, словно прочитав её мысли. – Может, ты была совсем не против такой компании?

– Не говори чепухи! – ответила Кира, слегка покраснев от прямого и неудобного вопроса Агрэя. – Вполне логично, что меня это волнует. Он же отлично знал, где меня держат и что им нужен именно мой браслет!

Агрэй понемногу начинал остывать, хотя то почти демоническое пламя в его глазах всё ещё горело и не собиралось угасать. На родной планете его дух и тело переполняла энергия, и только слепой мог бы этого не заметить.

– Этого я точно не знаю. Считается, что он у нас главный мастер перемещений: может вытащить практически что угодно и куда угодно, – с сарказмом протянул Агрэй. – Возможно, и ловушки выставлял он, но мне не верится, что какой-либо лионит может быть связан с этим захоронением! – сказал он, оглядывая разбитую стеклянную стену куба.

Клеона не было очень долго, и это начинало беспокоить Агрэя, ведь сюда могли нагрянуть стражники, а ему не хотелось биться с союзниками. Одно дело – разрубить парочку отвратительных кумо, и совсем другое – драться со своими же сородичами.

– Слушай, а как же иссякшие запасы энергии лит? Я вижу, вы не особо её сейчас экономите! – нарушила повисшую паузу Кира, которой невыносимо было сидеть и ждать в полной тишине.

– Браслет зарядил куб Эриха под завязку. Этого хватит нам надолго. Правда, кое-что меня всё-таки смущает: энергии вырабатывается чрезвычайно много, но она уходит куда-то, а куда именно, я отследить не могу. На Иклиле же остаётся примерно одна десятая часть. Это довольно странно, – поделился Агрэй своими рассуждениями.

Новая белая вспышка отделилась от браслета Филуна, наполнив куб ярким светом. Руку Киры будто пронзило электрическим током. Когда ожерелье было на её шее, она не ощущала боли так остро, теперь же каждый разряд причинял неудобство.

– Знаешь, этот куб Эриха, пожалуй, самый мерзкий и старый артефакт, который только можно отыскать у нас на Иклиле. Он в состоянии высосать энергию из чего угодно, даже из живого существа, выпив его без остатка. У меня всегда возникали сомнения по поводу его происхождения. Артефакты работы наших мастеров обычно куда более изящны. Проблема в том, что куб Эриха нельзя так просто разбить: это может привести к серьезным последствиям, – сказал Агрэй, проследив за направлением взгляда Киры.

– Например, к каким?

– Обычно создатели мощных артефактов защищают свои детища проклятием, чтобы кто-то не вздумал просто так уничтожить их. Причём проклятия усиливаются с годами. Если мы просто разобьем куб, то вызовем такой колоссальный магический взрыв, что его силы может хватить для уничтожения целого города, а то и половины планеты.

– И как тот, кто поместил меня сюда, собирался вытаскивать из куба мою руку? Наверное, есть какой-то способ? – обеспокоенно спросила девушка, по-новому глядя на куб-вампир.

– А с чего ты взяла, что в его планы входило освобождать тебя? – ответил вопросом на вопрос Агрэй. Даже серьёзность ситуации не могла повлиять на его привычку говорить с сарказмом и язвить. Это проявлялось даже не столько в словах, но в интонации, с которой он произносил их.

– Букур сказал, что может найти способ вытащить меня отсюда, если я откажусь от браслета. Значит, такая возможность существует, – не сдавалась Кира.

Реакция Агрэя на имя Букура была аналогичной реакции Букура на имя Агрэя: они оба не переносили даже самого звучания произнесённого имени друг друга. Агрэй собирался ответить нечто язвительное, но как раз в этот момент в частично разрушенную стеклянную комнату влетел Клеон.

То, что он долгое время быстро бежал, было понятно по его взъерошенным коротким светлым волосам, торчащим ёжиком, и прерывистому дыханию. Кира мельком подумала, что в таком виде лиониты выглядят не так уж и безупречно.

– Агрэй, ты с ума сошёл? Это ты оглушил стражников, выставленных Келадоном? – сразу же спросил он.

Его брат удовлетворённо хмыкнул и ответил:

– Представляешь, не пришлось. Это сделали до меня. Я лишь переступил через их тела.

– Тогда кто?

– Да как кто? Наш рыжеволосый друг. Он так спешил навесить лапшу на уши нашей очаровательной гостье, что даже не побрезговал напасть на собственных же лионитов, – с едва уловимой улыбкой ответил Агрэй.

– Зачем это Букуру? Они ведь находятся в его подчинении! – удивился Клеон.

– Скорее всего, был отдан приказ не пропускать сюда никого, даже высшее руководство вроде старейших. И небезосновательно: он не удержался и снял с неё магическое ожерелье, а это прямое нарушение. Но нет времени разглагольствовать, тебе удалось найти способ вытащить её из куба?

– Информации мало. Я узнал только, что любое энергетическое воздействие извне невозможно: повлиять на куб Эриха можно лишь изнутри. Чтобы освободить Киру, придётся отрезать ей руку, оставив кисть с браслетом плавать внутри, а другого выхода я и вовсе не вижу.

На этих словах Киру передёрнуло. И откуда только у этих ребят берутся такие дикие мысли?

– Я что, похожа на саламандру? Я не умею отращивать новые конечности, так что ищите другой вариант! – возмутилась Кира, ощущая новый удар тока на своём запястье. – Я, конечно, понимаю, что вы любите жестокие зрелища, но это уже слишком!

Клеон виновато развёл руками, словно говоря: «Это не я такой, это обстоятельства!».

– Времени не так много. Надо решать что-то, иначе скоро обнаружится, что охрана в отключке, и мы пробкой вылетим отсюда, схлопотав большие неприятности! – сказал Агрэй, материализуя из воздуха огненный серп. – Ты подумай хорошенько! Боли не будет, я быстренько рубану – и ты на свободе! – добавил он, с насмешкой глядя на Киру.

Она не знала, как реагировать на это заявление. «Неужели он всерьёз? Или просто дразнит меня?» – думала она, вглядываясь в куб, где только что вспыхнула зелёная вспышка. В конце концов девушка пришла к выводу, что он шутит, но решила на всякий случай обидеться.

– А что это за зелёное свечение? Белое понятно – аргенлал, алое – яхлал, а откуда тогда этот тёплый зелёный свет? – задала Кира вопрос Клеону, проигнорировав выпад Агрэя.

Клеон подошёл к кубу Эриха и стал заглядывать в него со всех сторон, пытаясь отыскать источник зелёного света. Наконец он воскликнул:

– Там ещё один камень плавает, на воздушной подушке!

Агрэй тоже заглянул в прозрачную ёмкость и выловил взглядом маленький зелёный камушек, примерно в два раза меньше яхлала и в три раза меньше аргенлала. В его глазах сразу же вспыхнули крошечные огоньки интереса. Он извлёк обсид и стал сквозь него смотреть на изумрудный камень. На поверхности фиолетового стекла начали отражаться небольшие красочные картинки.

– Что ты там видишь? – с интересом спросила Кира, которой не терпелось узнать секрет содержимого куба Эриха.

– Обсид показывает мне историю этого камня в обратном хронологическом порядке. Всё смотреть не будем, но хотя бы в общих чертах мы сможем понять, что он из себя представляет. Обсид не хочет показывать всё, а лишь отдельные, наиболее интересные, по его мнению, отрывки истории этого камушка, – разъяснил Агрэй.

Клеон стал просматривать историю камня вместе с Агрэем, и Кира могла наблюдать, как меняются выражения их лиц: от заинтересованных до удивлённых и обеспокоенных. Наконец Агрэй спрятал своё фиолетовое стёклышко и посмотрел на брата.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил он у Клеона.

– Это морлон знает что такое! Либо это заговор, либо от нас многое скрывали все эти годы!

– Поясните мне, о чём вы говорите? – возмутилась Кира, которую всё это время держали в неведении, хотя происходящее касалось её напрямую.

Братья ещё раз переглянулись, и Клеон сказал:

– Камень-то очень непростой, не хуже твоего яхлала, только силы в нём заключены несколько иные. Его обладатель может менять облик на тот, который мог бы отразиться в зеркале сущностей. Владея камнем, он обретает способность летать и перемещать по воздуху огромные предметы, даже целые здания. Но главная его особенность в том, что хозяин этого камня всегда способен отличить правду от лжи. Его нельзя ввести в заблуждение никакими уловками и даже чарами, ибо он материализует чужие мысли. Этот камень – зеркало душ. Его истинное название – вердигри.

Кира заинтересованно посмотрела на куб Эриха. От возможности летать и читать мысли она бы не отказалась. Кто в детстве не мечтал парить как птица, пронзая потоки воздуха и возвышаясь над городом?

– Мне понятен твой интерес, вот только если верить моему обсиду, все предыдущие хозяева этого камня заканчивали не очень хорошо. Так ли полезно всегда распознавать ложь, ведь она разная бывает. Безобидная ложь, лёгкое лукавство или ложь во спасение при определённых обстоятельствах могут принести даже пользу, – сказал Агрэй, как будто читая её мысли.

Девушка подняла на него глаза, взглядом спрашивая, откуда он узнал, о чём она думает. Он так хорошо её понимал, что ей иногда становилось не по себе. Подобная проницательность недавнего знакомого была почти пугающей.

– Нетрудно догадаться. Всех нас объединяют похожие стремления и желания, но ты представь только: этот камень лишает возможности слепо доверять кому-либо, даже самым близким друзьям. Разве интересно жить, когда окружающие становятся открытыми книгами? Неужели ты хотела бы разочароваться во всех своих близких?

Их размеренная беседа была прервана отдалённым шумом чьих-то многочисленных шагов.

– Смена караула! Сейчас они обнаружат оглушённую охрану, и тогда о всякой возможности освободить тебя придётся забыть. Выбирай: останешься здесь с рукой и браслетом или выберешься на свободу без руки! – сказал Клеон, отходя к дальней стенке стеклянного куба.

В голове у Киры всё смешалось. Ей было страшно терять руку, которая была её спутницей двадцать четыре года, но ещё страшнее было оставаться здесь без сознания и сил. И вот когда она уже было решилась расстаться с кистью, браслет сильно обжёг ей руку, отговаривая от непоправимой ошибки.

Подчиняясь внезапному порыву, Кира сделала лёгкий манящий жест рукой, погружённой в куб Эриха, затем сжала пальцы в кулак. Она стала произносить слова на неизвестном ей языке, причём поток слов сам изливался из уст неподконтрольно её воле. Шум вокруг стих. Кира не слышала удивлённых возгласов Клеона и топота ног приближающейся стражи. Жидкость, наполняющая куб Эриха, забурлила как при кипении, но при этом оставалась холодной и плотной.

Маленький зелёный драгоценный камень на воздушной подушке всплыл и завис на уровне Кириных глаз, маня её тёплым светом. Девушка смотрела на него, словно гипнотизируя, и ей казалось, что она не раз видела его прежде.

– Пойдём со мной, – сказала она, и маленький изумрудный камень послушно закрепился в одном из пустующих отверстий на поверхности браслета. Треугольник из трёх камней сомкнулся в круг циферблата часов, по центру же появилась едва различимая часовая стрелка. Браслет Филуна обратился в часы, которые, однако, пока не шли, а стояли на месте, ожидая подходящего момента, чтобы засверкать во всей своей красе.

Теперь Кира знала, что ей нужно сделать, чтобы вызволить себя из плена коварного артефакта. Сначала она зажгла яхлал, который сделал её руку прозрачной и нематериальной, затем очень медленно стала тянуть руку на себя, усиливая толчки небольшими вспышками аргенлала. Не прошло и минуты, как она полностью высвободила руку и оказалась на свободе.

Сказать, что Агрэй с Клеоном были удивлены – значит ничего не сказать. Их знания о силах куба Эриха рассыпались в пух и прах. Агрэй странно посмотрел на Киру, силясь вспомнить что-то, но не стал задавать лишних вопросов, ведь им надо было в который раз срочно уносить ноги. Троица выскочила сквозь проём в разбитой стеклянной стене, успев скрыться до прихода стражников.

Они нырнули в узкий лабиринт коридоров, стены и пол которых были полностью покрыты голубоватым мхом, сверкающим так, как снег блестит под светом уличных фонарей. Благодаря этому невероятному отливу здешним местам не требовалось никакое искусственное освещение: всё было и так прекрасно видно.

Преодолев три или четыре коридора, они, казалось, угодили в тупик, но Клеон быстро ощупал стену, отыскивая нечто. Не прошло и пяти секунд, как его рука провалилась глубоко в мерцающий мох и нащупала что-то вроде поворотного переключателя. Раздался громкий скрежет трения отъезжающей каменной плиты, смешанный с шорохом соприкасающейся пушистой зелени.

Агрэй с Клеоном со знанием дела запрыгнули на мягкую зелёную подушку, скрытую за тайным проходом, не забыв втащить за собой уже ничему не удивляющуюся Киру.

Как только они оказались внутри, лазейку мигом затянуло густым голубоватым мхом, после чего плита вернулась на место.

Кира подняла глаза и увидела, что прямо над ними высится бесконечный узкий тоннель, напомнивший ей шахту лифта в небоскребах. В самом его конце виднелся едва различимый тусклый свет, который не мог пробиться на такую глубину. Кира про себя оценила длину тоннеля этажей так в сто, не меньше.

Не успела она спросить, долго ли им придётся отсиживаться в этом закутке, как подушка из мха, на которой они стояли, начала стремительное движение вверх по тоннелю, за несколько секунд преодолев огромное расстояние. Киру вжало в землю: таким молниеносным и неприятным было это перемещение. Ей пришлось вцепиться руками в рядом стоящего Клеона, чтобы хоть как-то устоять на ногах.

Когда подушка прекратила движение, она слилась с сизым пушистым покрывалом планеты Иклил. Кира сначала не могла различить ничего с непривычки из-за ослепительно яркого света, но, когда всё же глаза смогли привыкнуть к нему, потеряла дар речи.

Иклил

Кира считала, что возможности человеческого воображения практически безграничны и нет ничего такого, что было бы неподвластно разуму человека и его восприятию. Но то, что она увидела, не просто поразило её, а породило в ней некий первобытный страх, который когда-то испытывал древний человек при виде горящего пламени, бушующей неуправляемой водной стихии или сносящего всё на своём пути смерча.

Во многом за это нужно было благодарить фантастические светила Иклила. Планета Иелуаджи была так близко, что казалось, она вот-вот рухнет на землю. Кире было страшно видеть нависающий спутник, и она сразу же вспомнила свой давний сон, где Луна неслась к Земле на безумной скорости, предвещая неминуемое столкновение и катастрофу. В этот момент девушка ощутила себя главным персонажем картины Эдварда Мунка «Крик»: такое же безумное небо над головой и перевёрнутое сознание.

Но самым поразительным здесь было не это, а то, что облака на небе образовывали настоящие реки, с бешеной скоростью несущие свои потоки неведомо куда. На Земле облака были другими, более медленными, статичными. Даже самая лютая земная гроза с тысячами ежеминутно бьющих в землю молний не сравнилась бы с ритмом движения облаков Иклила и мощью здешнего ветра. Планета Иелуаджи притягивала атмосферу, благодаря чему на Иклиле можно было жить и не бояться быть снесённым потоками воздушных рек, при этом облака собирались в кольца, через которые то и дело пролетали небольшие метеориты.

С трудом оторвав взгляд от неба, Кира опустила глаза на землю. Оказалось, здесь тоже было на что посмотреть. Если в Адимари земля была представлена сплошным, пусть и не совсем обычным, но камнем, то поверхность Иклила больше всего напоминала чешую рептилии, только вместо чешуек были сине-зелёные растения. Эти загадочные обитатели здешних мест переплетались между собой, держась друг за друга при помощи длинных веточек, чем-то похожих на маленькие ручки.

Метрах в трёхстах виднелся огромный город, состоящий из сотен высоченных и узких небоскрёбов, вершины которых скрывались в подвижных облаках-реках. Небоскрёбы были будто целиком вырезаны из скал и напомнили Кире знаменитый Собор Святого Семейства, только больших размеров и белого цвета.

Окна башен навевали мысль о пчелиных сотах, а их основания – о светящихся корнях баобаба. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что каждый небоскрёб парит над землёй, находясь в равновесии. Корни-основания башен едва касались земли, питаясь от неё энергией.

– Ты в порядке? – раздался совсем близко голос Клеона, и Кира обнаружила, что до сих пор стоит рядом с ним, крепко вцепившись в его руку.

– Да, извини! К такому я была не готова, – ответила Кира, слегка смутившись. Она подумала, что, вероятнее всего, удивление написано на её лице и выглядит она растерянно и, возможно, даже глупо.

Агрэй стоял чуть поодаль и хмуро смотрел на Киру тем самым взглядом, который читался в нём после освобождения её руки из куба Эриха, но о мыслях своих и в этот раз предпочёл умолчать. Он крепко сомкнул пальцы в кулак, больно врезавшись в ладонь, как будто отрезвляя себя, а затем разжал их.

– Это было большой ошибкой с их стороны подпустить тебя к вердигри. Теперь они потеряли все источники энергии. Понять бы только, откуда взялся изумрудный камень в наших краях. Раньше я ничего о нём не слышал, – с улыбкой сказал Клеон.

При этих словах Кира испытала ощущение дежавю, как если бы однажды уже слышала эту фразу, стоя именно на этом месте. Всё, что её окружало, несомненно было для неё в новинку, но в то же время ей казались до боли знакомы и небоскрёбы, и голубые травы-чешуйки, такие необыкновенно живые и гладкие.

– А что тут понимать, надо идти к Келадону и прямо у него спросить. Сколько можно скрывать от нас правду? Слишком много вопросов накопилось и много неувязок, – резко ответил Агрэй, кивая в сторону высокой и толстой башни, расположенной в самом сердце скопления небоскрёбов. При этом у него был вид лионита, принявшего для себя какое-то важное решение.

Клеон замахал головой, выражая несогласие с намерением брата:

– И что ты ему скажешь? Да он даже слушать тебя не станет, особенно после того, как ты сбежал на Землю, ослушавшись его приказа. Он выставит тебя за дверь в первые же секунды, ещё ограничение на использование чар наложит!

– А я не вижу никаких препятствий ему хотя бы иногда быть более откровенным с собственным сыном. Моё терпение тоже не безгранично. Я не один из его хранителей, не подопечный и не слуга! Ему придётся со мной считаться, – отрезал Агрэй, и Кира поняла, что в стеклянную тюрьму её заточил не кто иной, как отец Агрэя и Клеона.

«Ничего себе семейка. Прекрасный повод для размышлений на тему «Отцы и дети». Они даже не называют его отцом, а только по имени», – подумала она, с лёгким сочувствием разглядывая таких похожих внешне и таких непохожих внутренне братьев.

Отца Киры давно не было в живых, но когда-то он существовал в этом мире, очень любил свою дочь и подарил годы тёплых воспоминаний, которые грели в трудные моменты её жизни. И даже теперь, спустя годы, никто не смог бы отнять у неё эту любовь: она была неподвластна времени, которое, казалось бы, стирает всё. Гораздо сложнее жить, когда у тебя нет никаких воспоминаний, которые тревожили бы тебя среди ночи.

Стоит заметить, что тема семьи была для Киры одной из самых болезненных: слишком много боли было в одном лишь только слове «семья», и Кира всегда достаточно остро реагировала на любые мелочи, которые могли хотя бы отдалённо напомнить ей о её близких. Чем старше она становилась, тем больше боли накапливалось в её сердце, ведь от её некогда большой семьи почти ничего не осталось, и даже счастливые воспоминания приобрели оттенок грусти.

Она боялась забыть тех, кого когда-то любила, но воспоминания предательски выцветали в её сознании, как под действием солнечных лучей выгорают фотографии. И вот уже невозможно было оживить в памяти голоса, улыбки, жесты и прочие мелочи, которые делают наших близких теми, кто они есть.

Кира смотрела на Агрэя с Клеоном и проводила параллель: «Неизвестно, что хуже: потерять отца или иметь отца, которому нет до тебя никакого дела. Ценят ли бессмертные так же время, проведённое с близкими, как те создания, чей век недолог и мимолетен? Или же растрачивают его впустую, игнорируя саму мысль о привязанности? Интересно, что стало бы с людьми, если бы впереди у них была бесконечно долгая жизнь? Возможно, она утратила бы всякий смысл, ведь её прелесть во многом состоит как раз в кратком течении».

А тем временем братья не прекращали свой оживлённый спор, оставаясь каждый при своём мнении, при этом Клеон эмоционально жестикулировал, а Агрэй был холоден и расчётлив.

– Сколько раз ты разговаривал с ним по душам за последние годы? Лично мои с ним беседы всегда сводились к получению очередного задания и фразе: «Закрой за собой дверь», – не унимался Клеон в своем желании доказать Агрэю бессмысленность его задумки. На его лице читалось нечто вроде смеси недоверия и сарказма.

Но, как известно, Агрэй был упрям как вол, решения принимал единолично и не особо заботился о чьём-либо мнении, кроме собственного. Поэтому в своей голове он уже продумывал план действий и кратчайший маршрут к центральной пузатой башне родного города, не особо прислушиваясь к наполненной убедительными доводами речи младшего брата.

Клеон наконец понял это по одному только выражению лица Агрэя и решил не тратить попусту время и силы:

– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Это бессмысленно – то, что ты собираешься делать!

– Неужели тебя не смущают все эти неувязки и то, что говорил дух этой несчастной Шаи? Мы ведь действительно ничего не помним до того момента, вдруг все эти годы мы жили в мире иллюзий? – здраво рассудил Агрэй, доставая обсид и просвечивая с его помощью ближайшие здания. На обсиде стали отражаться мелькающие многочисленные фигуры. – Я считаю, что проще напрямую спросить обо всём у родного отца, чем провести тысячи часов в поисках зацепок.

– И как ты собираешься туда протащить нашу скромную компанию? – спросил Клеон. – Не думаю, что там ждут нас с распростёртыми объятьями после того, как мы освободили важного пленника. Это же считается изменой, и наказание за это – смерть, даже для тебя.

– Нас? Об этом и речи быть не может. Ты спрячешь Киру и составишь ей компанию, чтобы она не сочла нас негостеприимными, – улыбнулся он Кире, и в его голосе послышалась лёгкая грусть. – Я же разберусь во всем сам. Мне для этого помощники не нужны. Вы будете только мешать, – добавил он тоном, не терпящим возражений, и направился в сторону парящего над землёй города.

Клеон только развёл руками: повлиять на решение брата он никак не мог, хоть и остался верен своему мнению. Очевидно, такое происходило с ними уже не впервые. Кира поняла это по тому, как он устало вздохнул. Напоследок Клеон похлопал Агрэя по плечу, как бы желая ему удачи, обернулся к Кире и поманил её за собой.

Кира смотрела вслед удаляющемуся Агрэю и испытывала сильную тревогу за его жизнь. Они никогда не были друзьями, и она всё ещё на него злилась за его надменность и пренебрежительное отношение к людям. Но что-то в его поведении заставляло думать о нём чаще, чем это было необходимо, а его поступки порой совсем не увязывались с её представлением о нём, как о высокомерном и бесчувственном эгоисте. В конце концов, он же не бросил её одну в плену куба Эриха и до этого не раз спасал ей жизнь, рискуя своей собственной.

После слов Клеона о смертной казни Кире стало совсем не по себе, и она молча следовала за Клеоном, погружённая в тревожные мысли. Её переживания были столь сильны, что она не замечала потрясающей красоты пейзажей вокруг, сказочного неба или удивительных животных, то и дело появляющихся на горизонте.

Она смогла прийти в себя только спустя двадцать минут, когда они с Клеоном достигли голубого побережья бескрайнего оранжевого моря. Вода приобретала такой необычный оттенок благодаря звёздным лучам, пронизывающим разноцветные облака-реки, а вот песок на самом деле был голубым – точно таким же, каким девушка видела его в своём навязчивом сне. Этот песок всколыхнул сознание Киры и заставил в который раз задавать себе те же вопросы: была ли она здесь когда-то, и почему эти воспоминания не дают ей покоя все эти годы?

Чуть поодаль виднелись острые скалы, покрытые тем же зелёным мхом-чешуей, который укутывал всё на этих землях. Благодаря этому горы напоминали спящих крепким сном гигантских драконов, свернувшихся кольцом и спрятавших морды под длинные хвосты. В их нижней части располагались большие округлые пещеры правильной формы. Девушка подумала, что навряд ли вода смогла бы проделать такие ходы, и скорее всего, природа их происхождения несколько иная и они рукотворные.

Клеон уверенно вёл Киру по направлению к пещерам, а она слепо за ним следовала без особого настроения и с тяжёлым грузом на сердце. Впрочем, девушка мельком подумала, насколько изящными и лёгкими были его движения. Сама же она такой лёгкости не ощущала, то и дело утопая ногами в мягком глубоком песке и слегка теряя равновесие. Воздух здесь был разряжен и вызывал головокружение, напоминая Кире воздух гор Эльбруса, с тем только отличием, что там было холодно и лежал снег, здесь же стояла вечная жара.

Они почти подошли к одной из ближайших пещер, когда из неё с оглушительным рёвом выскочило некое подобие синего лохматого мамонта со спиралевидными тонкими бивнями, огромными глазами и хоботом, свёрнутым в кольцо. Кира во все глаза смотрела на стремительно удаляющегося зверя, габариты которого раз в пять превышали размеры земных слонов. Когда-то она мечтала своими глазами увидеть живого мамонта, и вот её желание осуществилось при таких необычных обстоятельствах.

– Это морлон, очень умный и сообразительный зверь. Мы часто держим их в качестве домашних питомцев. Вот только этот морлон никому не принадлежит. Дикий вид всё-таки! – пояснил Клеон.

– Знаешь, на Земле когда-то тоже жили свои морлоны, и звали их мамонтами, но они вымерли почти десять тысяч лет назад. Скорее всего, люди их и истребили, – с сожалением ответила Кира, теряя из виду удаляющегося морлона.

– Да? Тебя не удивляет, что на разных планетах встречаются похожие животные? – искренне удивился Клеон, показывая Кире проход в пещеру.

– Честно говоря, нет. Ещё в школе я увлекалась биологией, и на Земле есть такое понятие, как конвергенция. Это когда абсолютно разные виды животных при похожих условиях приобретают внешнее сходство, хотя родственными не являются и никогда не пересекаются. Так почему животные Иклила не могут развиваться по тем же законам, если климат и природа у Земли и Иклила схожи? – уверенно отвечала Кира, спускаясь в пещеру вслед за Клеоном.

Внутри пещеры всё было покрыто зелёным светящимся мхом. На стене слева виднелись небольшие пробелы, как если бы кто-то выдрал целый участок мха острыми зубами. Но пустующим это место оставалось недолго: соседние мхи стали переползать с места на место, затягивая голый участок скалы.

– Растения Иклила не так привязаны к месту, как ваши земные деревья и травы. Они могут передвигаться на достаточно большие расстояния, ещё и между собой общаются. Бывали случаи, когда, сговорившись переезжать, удумывали целые леса, что доставляло немало проблем. Представь только, возвела ты домик с видом на лес, просыпаешься утром, а там одни дыры в земле остались. Причём иногда они мигрируют из-за того, что им не понравился лионит, живущий по соседству. Взбесить их может любая мелочь: от шарканья ногами до безвкусного пения. Есть деревья более усидчивые, а есть неугомонные виды, которые лично меня дико раздражают! – сказал Клеон, приглашая Киру присесть на большой камень, покрытый мхом.

Девушка живо представила, как три берёзы, растущие у её земного дома, собирают пожитки в виде мелких дикорастущих кустарников, при помощи гибких веток выкапывают корни и отправляются восвояси, давая понять Кире, что соседство с ней их больше не устраивает. При этом взбунтовавшиеся берёзы очень смешно подпрыгивают и придерживают свои длинные корешки веточками, как дама подхватывает подол своего пышного платья.

– Не думала, что лиониты могут плохо петь или шаркать ногами! Я почему-то была уверена в вашем изяществе, – засмеялась она.

– Более того, боюсь, мне придётся открыть тебе страшную правду: мы даже частенько храпим по ночам, – поддержал шутку Киры Клеон. Затем он осторожно извлёк из ниоткуда тончайший лист прямоугольной формы, изготовленный из невероятно тонкого материала, похожего на стекло. Да, это было тонкое, как лист, и гибкое, как бумага, стекло. Сразу же на нём отобразилась картинка чьего-то передвижения. Кто-то шёл в сторону города небоскрёбов быстрым решительным шагом. Кире потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что они следят за перемещением Агрэя.

На вопросительный взгляд Киры Клеон ответил:

– Как я могу оставить его одного? У меня больше никого нет, только брат. Он, конечно, может казаться независимым, но мне так спокойнее.

«Значит, их виду тоже свойственно иметь привязанности, а их отец – скорее, исключение из правил. Ну что ж, многие земные отцы ведут себя аналогичным образом», – подумала Кира, внимательно следя за тем, как Агрэй приближается к городу.

Гейл можно было назвать городом непропорциональным. Вершины гигантских небоскрёбов скрывались высоко в облаках, соединённые между собой широкими переходными галереями, а вот улочки между зданиями были совсем узенькие, как в старых европейских городах. Они явно не были предназначены для передвижения транспорта, которого, вполне возможно, в этих краях и не было, но созданы для пешеходов. Впрочем, два лионита едва могли бы разминуться на них, не увидев друг друга, что, вполне возможно, создавало немало проблем. Мало ли с каким нежелательным знакомым ты пересечёшься в этих узких проходах?

На улицах города было людно. Навстречу Агрэю шли четверо молодых лионитов в однотипной свободной одежде тёмно-зелёного цвета. Увидев Агрэя, они оживлённо с ним поздоровались и пошли дальше. Агрэй же свернул налево и остановился перед основанием башни в форме корней баобаба. При ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что оно образует некое подобие лестницы.

Агрэй быстро запрыгнул на ближайшее корневище, после чего всё основание башни пришло в движение, подстраивая направление лестницы под шаги Агрэя. Сама башня при этом не шелохнулась, сохраняя идеальное равновесие. Казалось, каждое здание города крепится не к земле, а к небосводу, погрязнув в нём своими остроконечными крышами.

Поднявшись наверх, Агрэй открыл тяжёлую дверь из лилового металла, переступил порог здания и лицом к лицу столкнулся с хмурым лионитом огромного роста, вооружённым до зубов и крайне недружелюбным. В правой руке он прокручивал длинный шест с острым концом, с которого что-то безостановочно капало, на груди висел большой круглый медальон с множеством насечек, а широкие ноги в гигантских сандалиях размера так пятидесятого напоминали ноги великана. При виде Агрэя он сначала потянулся к нему шестом, но затем лениво отодвинул его, вопросительно подняв брови.

Агрэй тоже заметил этот жест, но не стал подавать вида и как ни в чём не бывало поздоровался:

– Привет, Зера! Сто лет не виделись, как успехи в службе?

На Зеру столь обходительное обращение не произвело ровным счётом никакого впечатления. Он смотрел на Агрэя, как на надоедливое насекомое: Кира даже представить себе не могла, что на Агрэя можно так смотреть. Ей почему-то казалось, что сама по себе личность Агрэя располагает совсем к другому отношению.

Выждав секунд пять и не получив ответа, Агрэй со вздохом задал второй вопрос:

– Келадон у себя? Мне надо к нему ненадолго, спросить кое-что.

Зера нахмурился ещё сильнее: соображал он туго. Ему потребовалось около минуты, чтобы сформулировать ответ:

– Нет, велено никого не впускать. Келадон занят, уходи!

После этих слов он сделал ещё один жест шестом и чуть выдвинулся вперёд. Агрэй устало вздохнул и слегка ухмыльнулся, мол, раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Он резко потянулся к Зере, попытавшись пальцем коснуться его груди, но стражник отреагировал моментально, изящно увернувшись и направив копьё прямо на Агрэя. Очевидно, в бою его реакции были более быстры, и сражался он явно лучше, чем вёл беседы. Так бывает, когда многолетний опыт позволяет действовать подсознательно, не тратя время на размышления.

Кира испуганно вскрикнула и сжала руки в кулаки. Они с Клеоном всё ещё наблюдали за Агрэем издалека, и было так сложно видеть эту схватку и не иметь никакой возможности ему помочь.

Зера орудовал шестом, как копьем, пытаясь попасть Агрэю то в руку, то в ногу. Было заметно, что он не собирается его убивать, но запросто может покалечить. Один раз ему удалось достать своего соперника и по касательной немного порезать руку. Агрэй зарычал, как при сильной боли. Клеон же закрыл лицо руками.

– Его оружие пропитано особым парализующим ядом. Такого ранения не хватит, чтобы одолеть противника, но боль просто адская! – сказал Клеон Кире. – Мне как-то приходилось испытывать на себе действие этого яда, и поверь, такой боли не пожелаешь никому!

Разозлившись, Агрэй сделал рывок вперёд и всё-таки достал пальцем нагрудник Зеры. Тот замер истуканом, словно заморозили каждую его клеточку.

– Ну всё! Теперь ему точно не выйти сухим из воды: напасть на стражника, применив запрещённый прием! – тихо сказал Клеон.

– Запрещённый? А что это был за жест такой? – с интересом спросила Кира.

– Знаешь, у некоторых лионитов есть особые способности. Тебе, конечно, все наши умения могут показаться необыкновенными, но это так. Мы с Агрэем относимся, как бы это правильно выразиться, к так называемой элите, и у нас есть кое-какие полезные навыки, недоступные простым лионитам. Это даёт преимущества, но применять эти способности к представителям своего вида строго запрещено. Это одно из строжайших правил, которому учат с раннего детства. Впрочем, мы и так нарушили кучу законов, за которые легко можно попасть в заточение, – рассудил Клеон, не отрываясь наблюдая за перемещениями брата. – Ты только посмотри на него, чем он только думает? Стражника заморозил и идёт прямо в руки к Келадону, будто тот ждёт его с распростёртыми объятиями, – добавил Клеон, покачивая головой.

Агрэй и правда в отличном расположении духа поднимался по новой небольшой лестнице из переплетённых корней, чтобы оказаться в промежуточной комнате.

Круглая площадка представляла собой большой зал. Могло показаться, что Агрэй бог весть как угодил внутрь широкого полого ствола древнего дерева. Свет в зал проникал через многочисленные хаотично расположенные маленькие окна-соты. Если сама комната была так похожа на полое дерево, то эти небольшие окошки напоминали отверстия, проделанные гигантскими насекомыми, и Кира ни за что не хотела бы встретиться с пчелой такого размера.

Ступив на очередное массивное корневище, выпирающее справа, молодой лионит произнёс какие-то слова: корень пришёл в движение, и Агрэй стал быстро подниматься наверх. Скорость была настолько велика, что даже Киру, которая всё это время сидела на неподвижном камне, настигло головокружение. Подвижный корень вознёс Агрэя в тот участок башни, который пронзал нереальные облака острым шпилем. Облака находились не только снаружи, но и внутри здания, так что волосы и одежда Агрэя моментально стали влажными, покрывшись каплями прозрачной росы.

Кира подумала: «И кому только в голову пришло жить так высоко, чтобы постоянно мокнуть и собирать лужи на полу?»

Уловив замешательство во взгляде Киры, Клеон пояснил:

– У этих мест есть свои преимущества. Говорят, там рождаются самые лучшие идеи, да и вид из окон открывается прекрасный.

Агрэй находился в небольшом помещении. В его центре стояла высокая округлая дверь с ручками в форме металлических колец, основанием для которых служили две фигурки голов морлонов. Это было странно: просто одинокая дверь посреди комнаты. Никаких стен, которые обычно прилагаются к дверям, здесь не было.

Дверь выглядела очень старой. Сложно было определить, что за материал служит для неё основой: то ли дерево, то ли металл. Рисунок древесины всё время менялся и напоминал кровеносные сосуды. Казалось, неизвестная жидкость постоянно пульсировала в ней, поднимаясь в самую высокую точку на двери и опускаясь вниз.

Немного помешкав, Агрэй подошёл к двери, которая, кстати сказать, была выше его на две головы, коснулся ручки и трижды постучал. Раздался отвратительный гул, как если бы хор из тысячи голосов одновременно взвыл, после чего головы морлонов ожили, корчась и открывая рты. Движение жидкости внутри двери ускорилось, и она слегка поменяла цвет.

Возмущённые возгласы не прекращались, но Агрэй так и не дождался приглашения войти. Прождав ещё тридцать секунд, он потянул ручку на себя. Кира ожидала, что дверь просто откроется, а с другой стороны окажется остальная часть этой же комнаты. Но в этих краях всё было не так, как на Земле. Земные законы не действовали ни на здания, ни на дверные проёмы. И за открытой дверью оказалось совсем новое внушительных размеров светлое помещение.

Света было так много, что глазам с непривычки было больно смотреть на столь ослепительное сияние. В первые секунды сложно было различить хоть что-то в этом помещении, но как только глаза немного привыкали, контуры предметов начинали прорисовываться.

Первым, на что обратила внимание Кира, была гигантская карта звёздного неба, столь разительно отличавшаяся от земной. Карта занимала всю ближайшую стену и пребывала в постоянном движении. То и дело на ней вспыхивали и гасли звёзды, пролетали метеориты и возникали свечения.

Пол комнаты был ослепительно белым. Именно он служил источником того яркого света, который сперва бросался в глаза. Но самым интересным был потолок, точнее, его отсутствие. Стены поднимались ввысь на пять метров и обрывались под открытым небом, обнажая красоты здешнего живописного небосвода.

У дальней стены располагался изящный письменный стол, который, как и многое в этой башне, был представлен скрученными корнями дерева. Казалось, его изогнутые ножки вот-вот отправятся в пляс, задорно подпрыгивая и перескакивая с места на место.

Слева от стола стояло нечто, накрытое плотной чёрной тканью, справа же спиной к Агрэю был повёрнут Келадон. Его легко было узнать по чёрным, как сама тьма, волосам, изумрудному блестящему наряду и широкому коричневому браслету, то и дело менявшему форму и как будто состоящему из жидкости.

Келадон что-то увлечённо рассматривал в своей правой руке, но при появлении Агрэя сжал это нечто в кулак и медленно повернулся. Серые стеклянные глаза впились в незваного гостя, а рот растянулся в лёгкой улыбке.

– Ты знаешь, что за нападение на стражника по закону я должен лишить тебя чар и выслать с Иклила?

Агрэй слегка ухмыльнулся. Он был готов к такому началу разговора и теперь готовился дать отпор.

– А что ты мне предлагаешь делать, когда по полгода приходится ждать разрешения поговорить с собственным отцом? Только искать обходные пути. У меня к тебе срочный разговор. Зера меня простит, он крепкий малый, – ответил Агрэй, придвигаясь чуть ближе.

Келадон сделал едва уловимый жест рукой, запрещая Агрэю подходить.

Агрэй намёк понял и предпочел сразу же озвучить вопросы, которые привели его к отцу.

– Ты, должно быть, в курсе, что я побывал на Земле и в Адимари. Я прошу прощения за то, что без разрешения совершил перемещение.

– Конечно же, я знал об этом. Или ты до сих пор думаешь, что кто-то из жителей Иклила может ускользнуть от меня незаметно? Тем более ты.

За столом кто-то довольно захихикал. Переведя взгляд, Агрэй обнаружил хитрую собаку Фиву за чтением какого-то китабу. Как и все китабу в Адимари, он был изготовлен из прозрачного гибкого стекла, а не из бумаги. Не рвался, не стирался и всегда выглядел как новый. На её правом цветном глазу красовалась линза, похожая на пенсне, только форма у неё была треугольная и крепилась она к глазу бог весть как.

– Так вот как выглядят твои шпионы! Значит, ты отправил её следить за мной? Ну что ж, в следующий раз надо будет сразу же отправить её на дно кипящего моря, и проблем будет меньше, – сказал Агрэй, с ненавистью наблюдая за манипуляциями Фивы с китабу.

– Не совсем. Её главной задачей было найти единственного не застывшего в городе человека и привести его туда, куда нужно. Признаться, ты со своим паровозом чрезвычайно мне помог.

– Ты говоришь о подземном склепе? Вот о нём я и хочу поговорить, и о браслете Филуна – вместилище аргенлала. Но больше всего меня интересуют погребённые там лиониты и сама жрица Шая. Её рассказ перечёркивает всё, что я знал раньше, – сказал Агрэй, глядя Келадону прямо в глаза.

Лицо Келадона исказила непонятная гримаса.

– А что тебе не ясно? Аргенлал похитили, и нужно было вернуть его на Иклил. Просто так забрать камень было нельзя, только определённым образом. Видишь ли, аргенлал невозможно обмануть, он может только добровольно перейти к новому хозяину. По знакам я определил место, где этот некто должен появиться, и отправил к ней Фиву.

– Ты говоришь складно, но нестыковка получается. Зачем убивать наших же лионитов, держать одну из них в цепях пятьсот лет, если аргенлал нужен Иклилу? Более того, Шая почему-то уверена, что тебя давным-давно нет в живых.

Келадон сделал несколько шагов влево. Было заметно, что в его планы не входит откровенный разговор с сыном.

– Я задам только один вопрос: где сейчас девушка, которая переместилась сюда с вами?Только что мне сообщили, что куб Эриха оказался пуст и генерация энергии была остановлена, – спросил он тоном, не предвещающим ничего хорошего. При этом Келадон проигнорировал последний вопрос Агрэя и явно принял для себя какое-то важное решение.

Кира видела это через экран Клеона и ощущала в себе всё возрастающую тревогу. Ей казалось, что Келадону ничего не стоит избавиться от Агрэя, особенно после тех вопросов, которые он имел смелость задать. Ей хотелось крикнуть ему, чтобы он поскорее выбирался оттуда, но сделать этого она не могла.

Затем Агрэй сделал нечто, чего никто от него не ожидал. Он подскочил к Келадону и обнял его. Последний в ярости его оттолкнул и поднял было руку, чтобы наложить какие-то сильные чары, но затем передумал и опустил её.

– Убирайся и не смей заявляться ко мне без приглашения. Ещё один проступок, и пеняй на себя, – прошипел Келадон, указывая Агрэю на выход.

Тому не надо было повторять дважды. Он молча развернулся и вышел за дверь, вновь оказавшись в небольшой круглой комнатке под самым небом.

– Ума не приложу, что на него нашло? И как Келадон не впечатал его в стену? – поразился Клеон, глядя на то, как брат становится на широкий корень дерева и на скорости летит вниз.

Пройдя мимо застывшего Зеры и выйдя из здания, Агрэй завернул за угол, нашёл небольшой закуток, где его никто не мог бы обнаружить, и достал точно такой же экран, через который Кира и Клеон наблюдали за Агрэем.

На экране отразилась просторная комната, из которой минутой ранее Келадон выгнал сына. Самого Келадона видно не было, зато то и дело мелькала самодовольная морда Фивы, письменный стол, странный высокий предмет, накрытый тканью, и гигантская карта звёздного неба.

– Почему вы отпустили мальчишку? Разве он нам ещё нужен? – лениво протянула непростая собака, отодвигая очередной китабу в сторону и выискивая глазами что-то другое. Затем она смешно чихнула, заставив треугольное пенсне выскочить с двухцветного глаза и приземлиться на стол.

Совсем близко раздался незнакомый голос:

– Он – это связующее звено между девчонкой и нами. Пока он жив, мы всегда сможем её выследить. На это указывают знаки. Думаешь, она добралась бы до браслета, если бы не он?

Фива обиженно надула щёки:

– Вообще-то я нашла её первой, а только после она столкнулась с Агрэем. Вы сильно преувеличиваете его значимость в этой истории.

Рядом раздался неприятный смешок:

– Она двигалась в сторону воронки. Какими бы примитивными ни были люди, даже они внутренне чувствуют мощные выбросы энергии и подсознательно стремятся оказаться рядом с ними. Плюс ко всему её так тянет к Агрэю, что она не может этому сопротивляться. Девчонка очутилась бы в тех местах даже в том случае, если бы воронки не было, но Агрэй был рядом.

– А почему вы считаете людей примитивными? – отошла от основной темы Фива. – Их цивилизация превосходит многие другие!

– А как их ещё можно назвать? Вот возьми, к примеру, нас. Мы развиваем машиностроение, возводим высокие города, путешествуем на огромные расстояния, но при этом не игнорируем собственную природу и сущность. Они же чем дальше углубляются в науку, тем сильнее забывают свои природные магические способности. Если раньше все без исключения люди обладали хотя бы небольшой, но магической силой, то сегодня они не способны ни на что. Люди не видят ничего дальше своего носа, как если бы их планета действительно была плоской. Представляешь, они когда-то действительно в это верили! Впрочем, их вера во множество богов была не лишена смысла, и моя земная прислужница – тому подтверждение, – вновь ответил незнакомый голос. Этот голос скрипел, как плохо смазанная старая телега, и столь неприятный металлический звук сложно было выносить.

– И вы не боитесь, что, заигравшись, мы потеряем девчонку вместе с браслетом Филуна? Вы знали заранее, что ей удастся закрепить вердигри?

– Нет, я этого не знал, но мне было любопытно на это посмотреть после случая с яхлалом. Сами мы бы кристалл на браслете точно не зафиксировали. Теперь же браслет Филуна стал источником ещё большей силы, чем прежде. Даже порознь эти камни в кубе Эриха сгенерировали столько энергии, что я впервые за пятьсот лет наконец-то почувствовал насыщение. Но больше я так рисковать не намерен. Мы найдём девчонку и отрубим ей руку вместе с браслетом, пока она не научилась им управлять. Риски минимальны, конечно: обычно этому учатся столетиями! – сказал некто, приближаясь к конструкции, накрытой абсолютно чёрной тканью.

На экране показалась длинная рука Келадона с острыми, как когти, ногтями. Быстрым движением он стянул полотно с высокого предмета, обнажив потрясающей красоты старое зеркало, но пока не подходя ближе.

– Ого, это же Зеркало сущностей! Я о нём только в китабу читал! И как это мы были не в курсе, что оно стоит у Келадона в кабинете? – воскликнул Клеон. Они всё ещё наблюдали за Агрэем сквозь следящий экран, в котором сейчас отражался другой экран Агрэя.

Келадон сделал шаг вперёд к Зеркалу сущностей, дав своему отражению проявиться на поверхности зеркала.

Интересно, что это зеркало не работало так, как обычно функционируют зеркала. Какое-то время оно оставалось мутным, а затем на нём начинала проступать картинка смотрящего. Вот и сейчас в зеркале появилось лицо существа, не имеющего ничего общего с Келадоном, которого Агрэй видел несколькими минутами ранее.

Серое металлическое лицо было треснуто пополам и состояло из двух разных половин. Одна половина представляла собой маску-лицо Келадона, искажённую выражением ужаса и диких мук, вторая же часть напоминала скелет, обтянутый тонким слоем металла с полностью серым, лишённым зрачка глазом. Глаз был словно вырезан из бетона и вставлен в металлический каркас. Постоянно вращаясь, он менял цвет от светло-серого до почти чёрного. Но самым жутким был рот: огромный, лишённый губ, он разрезал лицо этого существа ещё на две половины, заканчиваясь где-то на затылке.

Отражение Лжекеладона ужасало и приковывало к себе взгляды всех смотрящих, но Кира всё-таки заметила, как сильно зеркало преобразило всё, что было в комнате и находилось позади самозванца. Пол комнаты представлял собой озеро синей лавы, стол на витиеватых ножках превратился в изящное голубое деревце, похожее на земную иву. Несмотря на внешнюю хрупкость, дерево заполонило собой как минимум третью часть комнаты и понуро склонило свою крону под грузом тяжёлого нависающего чёрного потолка.

Да, как оказалось, в этом помещении всё-таки был потолок, и он не имел ничего общего с прекрасным небосводом. Казалось, соткан он был из тёмной материи. Если человеческое воображение когда-то сталкивалось с задачей представить себе облик чёрных дыр, то это представление было весьма схоже с обликом этого абсолютно чёрного потолка.

Скорее всего, свод комнаты и выглядел в жизни столь невероятно именно по причине своей мощной энергетической природы, ведь чёрный цвет способен поглощать практически любую энергию, создавая из неё впоследствии всё, что угодно.

Вновь переведя глаза на выросший в буквальном смысле стол, Кира стала отыскивать глазами Фиву и нашла её преображенную сущность на одной из дальних ветвей голубого дерева. Это была молодая, на первый взгляд, женщина, принадлежащая к тому же виду, что и самозванец, носивший личину Келадона. Понять это было легко по характерному металлическому серому цвету кожи, каменным глазам и тонкому широкому рту, рассекавшему лицо на две половины.

Рядом с её руками то и дело вспыхивали разноцветные картинки. Именно так в Зеркале сущностей отображались китабу. Тело видоизменённой собаки также состояло из жидкого металла и было лишено какой бы то ни было одежды. Пальцы без ногтей напоминали остро наточенные ножи, которые по необходимости могли расширяться или становиться тоньше.

Ненастоящий Келадон придирчиво разглядывал своё отражение в зеркале:

– Сколько ни смотрюсь в него, так выражение лица старого Келадона всегда разное. Столько лет прошло, а он всё пытается меня одолеть, хотя осталось от его сущности не так много. Наверное, это самая медленная смерть, которую я видел.

– Ничего, пускай мучается. Он мне никогда не нравился. Наивный мечтатель, хотел жить с нами в мире, за то и поплатился. Смотреть было противно, – огрызнулась Фива. Её голос доносился издалека. Это было побочное действие открытого Зеркала сущностей.

После этих слов часть лица самозванца, представлявшую собой личину Келадона, исказила гримаса гнева. Другой глаз монстра задёргался, а руки стала бить мелкая дрожь.

– Видишь, как разволновался старый колдун. Посмотрю я на тебя, когда наконец-то смогу убрать твоих детей и род Келаксаса будет окончательно прерван. Это время почти пришло, – протянул Лжекеладон, зло ухмыльнувшись. – И я вдоволь наслажусь твоей болью, – добавил он, облизав отсутствующие губы толстым и жирным, как отъевшийся слизняк, синим языком.

– Аракбис, разве мы не решили эту проблему в корне, когда истребили всех женщин на Иклиле и вывезли оставшихся в рабство? Что вообще от них осталось? Жалкая горстка, не более, – вставила веское замечание Фива, острым как лезвие пальцем рассекая вспыхнувшую картинку, возникшую напротив неё.

– Формально угроза восстановления вида всё-таки существует. Кое-кто уцелел стараниями упрямой жрицы. Правда, она раскидала их сущности по разным планетам, включая Землю, и кроме нас об этом никому неизвестно. До наших же пленниц им не добраться, – неохотно ответило существо из металла, касаясь зеркала ладонью. Рука нащупала нечто мягкое и тягучее, поверхность зеркала окутала её, но через пару секунд отпустила.

– А отыскать их как-то можно, чтобы истребить окончательно? – спросила Фива.

– Мы можем отслеживать выбросы энергии на Земле, чтобы обнаружить людей, на которых не подействовало замедление. По моим подсчётам, таких особей не более пяти. Но стоит ли этот поиск траты времени и энергии, если в таком виде они не представляют для нас особой угрозы? Всё, что мне нужно, это браслет Филуна с тремя камнями на нём. Это даже больше, чем мы могли рассчитывать. С ним я поглощу Келадона и смогу наконец вернуться в наш мир. Ну а земли Иклила утратят для нас всякую ценность, кроме добычи золота палла, но для этого оставлять лионитов в живых вовсе не обязательно. Сами справимся, – отвечал эссиорл по имени Аракбис.

– Так вот почему вы не возвращались в туманный мир эссиорл! Я полагала, вами движут другие причины!

– Изначально я планировал поглотить Келадона за несколько суток, но прошло уже пятьсот лет. Я сам угодил в собственную ловушку, ибо пока поглощение не завершено окончательно, наша защита, которой нет равных ни в одном из миров, не может пропустить меня, не отделив сущность истинного Келадона. Я же не хочу отпускать его, не забрав все его силы. Мне оставалось только перенаправлять энергию к нам и выжидать, пока появится возможность приручить аргенлал, – пояснил Аракбис, оборачиваясь к Фиве и давая зеркалу отразить свою горбатую худую спину с двумя длинными толстыми шрамами в районе лопаток. Каждый широкий позвонок просвечивал сквозь тонкую металлическую кожу, что казалось, она вот-вот порвётся.

– Зачем вообще нам до сих пор нужны были лиониты? Они играют какую-то важную роль?

– Я же уже говорил, и не раз, что аргенлал не так легко обмануть, он просто не стал бы работать, если бы мы истребили всех лионитов. Он затух бы окончательно, исчезнув в пространственных коридорах, и обратился бы огромной звездой в одной из дальних галактик. Мы навсегда потеряли бы этот источник невероятной силы. Именно поэтому нам нужны лиониты. Кроме того, существует один древний обряд, который позволит изменить полярность аргенлала на прямо противоположную. Для этого нам нужна кровь созданий, впервые его приручивших.

– То есть лионитов? – перебила его Фива, потирая металлические ручонки. При этом раздался отвратительный скрежет металла. – Эффектное будет зрелище.

– Да, нам потребуется не просто кровь, а целое озеро крови лионитов. Искупав в нём браслет Филуна, мы получим самый мощный тёмный артефакт во вселенной, который когда-либо существовал.

– А как же четвёртый камень – крот? Он тоже будет закреплён на браслете?

– В мои планы не входило собирать циферблат до конца. Мне вполне достаточно трёх камней и привилегий, которые они дают. Слишком уж непредсказуемо может себя повести браслет. Он же способен управлять временем, пространством и подстраивать реальность под своего хозяина. Даже давая зафиксироваться вердигри, мы уже рискуем, – охотно пояснил Аракбис.

– Да, мы очень сильно рискуем. Я не понимаю, как вы не боитесь, что девчонка уйдет вместе с браслетом, и как вы вообще её выпустили из комнаты с кубом Эриха?

– На перемещение выставлен блок. Никуда она с Иклила не денется. Зато во время побега она зафиксировала на браслете третий камень, а, как ты знаешь, сами мы этого сделать никак не смогли бы, – ответил Аракбис и тут во все глаза уставился на отражение крошечного мохнатого жука с чёрными глазами бусинами, сидящего у него на плече. Заметить его было не так просто, поскольку насекомое сливалось с кожей Аракбиса. Но теперь было очевидно, что жук сидит, навострив свои крошечные уши-локаторы. Выглядело это довольно необычно, особенно для Киры, на чьей планете у жуков ушей не наблюдалось.

Аракбис пришёл в ярость и стал руками пытаться задавить маленького шпиона.

– Найти и убить Агрэя! Он всё знает! Найти девчонку и отрубить ей руку вместе с браслетом! – взревел Аракбис голосом, не имеющим ничего общего с человеческим, в то же время уничтожая жука и разрывая тем самым связь с экраном Агрэя.

Встреча у зелёной скалы

Агрэй стоял за высоким зданием, всё ещё крепко вцепившись в пустующий лист из тонкого стекла и не в силах сдвинуться с места. Кира на расстоянии сочувствовала ему: не каждый день узнаешь, что твоего отца на самом деле нет в живых, а на его месте давным-давно сидит самозванец. Переведя взгляд на рядом стоящего Клеона, девушка заметила, что его тело бьёт мелкая дрожь. Глаза были стеклянными, а на лице застыло выражение боли, но в то же время решительности. Возможно, у Агрэя сейчас было такое же выражение лица, но жучок, установленный на его одежде, не мог показать самого Агрэя, а лишь то, что было рядом с ним. Кира рассудила, что братьев должны одолевать смешанные чувства: с одной стороны – боль от утраты самого близкого родственника, с другой – облегчение от осознания того, что на самом деле их родной отец не заслуживал ненависти и упрёков.

– Значит, Шая говорила правду. Все эти годы я его ненавидел, – тихо сказал Клеон. – Ненавидел и не замечал, как на самом деле он мучается, поглощённый этим чудовищем. Возможно, он даже знаки подавал, а я не видел, просто не хотел этого замечать!

– Ты же не знал! – попыталась утешить его Кира. – Кто вообще мог бы представить себе такое! Если ты не можешь доверять собственным воспоминаниям, тогда чему в этом мире вообще можно верить?

– Представить можно многое, – ответил он. – Всё зависит от желания принимать неприятную правду. Когда этого желания нет, ничего не поможет. Никакие знаки, никакие намёки, даже если правду подадут на блюдечке. Мне просто нравилось жить в мире иллюзий. Хотя, как оказалось, все наши знания были ложью. Ложью грубой, слишком неправдоподобной, чтобы верить в неё, но тем не менее в наши головы даже близко не приходила мысль подвергать её сомнению, – подытожил Клеон, а Кира подумала, что он гораздо глубже и умнее, чем может показаться на первый взгляд.

Тем временем Агрэй, до этой минуты не замечавший ничего из того, что происходило вокруг, постепенно приходил в себя. Однако он давным-давно был в своём укрытии не один, и ему предстояло сейчас же узнать об этом.

– Как такое вообще возможно? – раздался за его спиной знакомый голос. Агрэй обернулся и увидел перед собой Букура, держащего в руках узкий и острый штык и глядящего на него во все глаза. Вид у него был такой, будто он только что вырвался из адского пекла: кончики рыжих волос и брови были слегка обуглены, та же участь постигла и его незамысловатый наряд, который к тому же дымился.

– О чём ты? – спросил Агрэй, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь.

– Я всё видел. Всё, что было на твоём ситри. И всё слышал: от первого до последнего слова. Так что можешь сразу сказать, что ты обо всём этом думаешь.

– Тогда мне незачем тратить время на объяснения. Ты знаешь, что это правда и всех нас ожидает неминуемая смерть, если ничего не предпринять, – безо всяких эмоций констатировал факт Агрэй. Он уже успел взять себя в руки, и на его лице вновь читалась невозмутимость.

С минуту Букур молча смотрел на Агрэя, пытаясь прочесть в его взгляде хотя бы намёк на ложь. В конечном итоге ему пришлось принять неприятную правду, ведь всегда лучше знать истину, чем отрицать очевидное. Было заметно, что эта правда причиняет ему почти физическую боль. Не столь сильную, как Агрэю или Клеону, ведь Келадон был их отцом, но всё-таки боль. Букур убрал штык за пояс, и скорее прорычал, чем сказал:

– Когда мы со всем этим разберёмся, я тебе всё припомню. Не думай, что тебе что-либо сойдет с рук. У меня отличная память на такие вещи. И я всё ещё тебя ненавижу, так что не заблуждайся на этот счёт.

– Убийственная речь, – с лёгкой усмешкой ответил Агрэй. – Ничего другого от тебя я и не ожидал.

Букур достал из кармана такое же тонкое стекло-экран, какое было у Агрэя, и спросил:

– У тебя сохранилось отражение того, что показал твой ситри?

– Да, конечно, как и всегда.

– Перенаправь его на мой, а я вышлю его своим подопечным, чтобы они тоже были в курсе и могли нам помочь. Проще один раз показать, чем объяснять каждому.

– Сколько их? Безопасно ли вводить в курс дела такую толпу? – усомнился Агрэй.

– Около шестисот. Сам ты не справишься, так что выбора у тебя нет. Тебя свои же разорвут по приказу якобы Келадона и даже не задумаются. Я и сам был бы не прочь выполнить такой приказ, если бы случайно всё не увидел. Объявит официально тебя изменником, придумает какую-то вескую причину, вроде кражи бесценного артефакта. Мне, естественно, на тебя плевать, но жалко девушку, да и всех лионитов, которые, скорее всего, будут убиты, – равнодушно, но вполне здраво рассудил Букур, вновь доставая и прокручивая штык в руках.

Вместо ответа Агрэй при помощи обсида отделил изображение со своего ситри и перенёс его на ситри Букура. Последний, не тратя времени даром, быстро перенаправил его подчинявшимся ему воинам.

Нетрудно было догадаться по количеству подчинённых, что Букур в этих краях был кем-то вроде главнокомандующего. Это удивляло, поскольку выглядел он довольно молодо, ненамного старше Агрэя. Очевидно, он занимал такое высокое положение благодаря каким-то уникальным умениям и способностям. И вот теперь его влияние на лионитов сыграло им на руку.

Прошло несколько минут, и ситри Букура стал выбрасывать множество ответных голосовых сообщений. Удивление, возмущение, злость – такими были эмоциональные оттенки этих многочисленных кратких ответов. Они приходили одновременно и сразу же озвучивались, создавая при этом немало шума. Гул из сотни голосов запросто мог привлечь нежелательное внимание, так что Букур жестом руки быстренько убавил звук.

Кира мельком подумала, что всё это очень напоминает земные планшеты и смартфоны, только суть этих предметов не техническая, а магическая. Аналогичные потребности заставляли создавать похожие вещи на разных планетах.

– Вместе с этим сообщением я призвал всех прибыть к зелёной скале у моря Чордар. Я намерен предложить им нанести внезапный удар и разорвать эссиорла-самозванца на мелкие металлические кусочки, – почти кровожадно произнёс Букур.

– Неплохая идея. Но есть одно «но»: можем ли мы быть уверены, что все твои подопечные лиониты? Ты не думал, что среди них могут оказаться такие же эссиорлы, как Аракбис? Кроме того, я не хотел бы, чтобы его сразу же убили. У меня есть слабая, но надежда, что сущность Келадона всё ещё жива, – ответил Агрэй, оборачиваясь на шум позади себя.

По улицам города к тому времени начали рыскать верховные стражники Келадона, несомненно, с намерением отыскать Агрэя и отвинтить ему голову. Приказ Аракбиса был однозначен: найти и убить без переговоров. Вознаграждение за его смерть было поистине велико, а громилы из личной стражи не имели привычки сомневаться в решениях, принятых руководством. Даже если это руководство отдало приказ убить собственного сына. Думающий лионит, возможно, усомнился бы в целесообразности такого поступка, но только не эти громилы.

Похожие на Зеру, они смотрелись почти великанами и заглядывали за каждое здание с одной только целью – достать Агрэя. Верховные стражники не имели ничего общего с молодыми воинами, находившимися в подчинении Букура. Они были гораздо старше и сильнее. Обладали почти магическими способностями в военном деле и жили только войной несколько тысячелетий. Им чужды были другие страсти, вроде любви, искусства, музыки или полёта, и для них не было большей музыки, чем звук штыка, пронзающего плоть, и большего искусства, чем искусство ведения боя.

Шаги одного из воинов неустанно приближались, и Агрэй уже было приготовился к началу схватки и применению своего запрещённого приёма, но Букур решил поступить хитрее. Он вышел из-за здания и лицом к лицу столкнулся с лионитом-великаном.

– О, доброго тебе дня, Кезеф! Как успехи в поисках Агрэя? Всегда знал, что он плохо кончит, – обратился он к высоченному и худому лиониту в ярко-бордовом наряде, похожем на кимоно.

Опустив глаза на Букура, который был ниже Кезефа почти на голову, воин ответил:

– Здравствуй, Букур. Поиски пока ведутся. Я, как и все, знаю о вашей давней вражде, но откуда тебе известно о поисках Агрэя? Вроде это было закрытое распоряжение только для стражи, – слегка удивился Кезеф, сощурив глаза. Очевидно, этот стражник всё-таки относился к редким думающим воинам из стражи Келадона, что могло осложнить дело.

– Нет-нет! Я тоже получил приказ убить его, но пока отыскать не могу. За этими зданиями всё чисто. Да и вообще сомневаюсь, что он будет прятаться где-то в городе. Это же глупо даже для него! – ответил Букур, показывая на проход позади себя, где за широкими массивными корнями как раз-таки и скрывался Агрэй.

Кезеф с сомнением глянул на коридор и чуть подался вперёд.

– Если хочешь, сам перепроверь. Только зря время теряешь! Гезария вон точно ищет там, где нужно. У него на этот счёт свои таланты, ты же знаешь его. Идеальный сыщик, – добавил Букур.

На Кезефа, казалось, сильно подействовали эти слова, и он молча развернулся и быстро пошёл в другую сторону: так ему не хотелось, чтобы пресловутый Гезария в который раз его обошёл и получил вознаграждение. Кто бы мог подумать, что лионитам, как и людям, были свойственны соперничество и чувство зависти. Это означало, что, помимо страсти к военному делу, у воинов-стражников ещё сильна была жажда славы и признания собственных достоинств.

Букур лишь покачал головой, мол, годы идут, а старые приёмы всё ещё действуют. Он внимательно осмотрелся и нырнул за угол к Агрэю, который слышал всё от первого до последнего слова.

– Зачем ты мне помог? – удивился тот. – Ты же меня всегда ненавидел!

– Я и теперь тебя ненавижу. Просто сейчас так складываются обстоятельства, что тебе нужно ещё немного побыть среди живых, – ухмыльнулся Букур. – Когда наступит время, поверь, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе.

– Знаешь, что самое забавное? – улыбнулся Агрэй. – Я долгое время пытался, но так и не смог вспомнить первопричину нашей взаимной неприязни. А ведь мы могли бы стать друзьями, если бы не эти противоречия.

– Со мной всё то же самое. Но теперь, когда я узнал о происках Аракбиса, мне думается, что причина кроется в тех уголках моей памяти, которые были стёрты эссиорлами. Когда память ко мне вернётся, я уверен, что узнаю, за что тебя стоит ненавидеть, – ответил Букур.

Долго оставаться в этом не слишком надёжном укрытии было опасно, и давние враги осторожно начали выбираться из города, с каждой секундой всё больше рискуя наткнуться на кого-нибудь из стражников. Нельзя сказать, что Агрэя пугала эта перспектива, он был далеко не робкого десятка, но неприятно было осознавать, что тебя собираются убить представители твоего же вида, причём без суда и следствия. Единственным, что его действительно выбивало из колеи, хотя он не хотел в этом признаваться даже самому себе, было лицо Аракбиса, отражённое в Зеркале сущностей, которое то и дело всплывало у него перед глазами.

Агрэй пытался оживить в памяти давние знания о том, как происходит поглощение эссиорлами других существ. Это было поистине жуткое зрелище не для слабонервных.

Будучи полностью пластичными и состоящими из металла, эссиорлы распахивали на сто восемьдесят градусов длинные жабьи рты и в буквальном смысле пожирали незадачливую жертву, помещая её внутрь своего тела. Однако делалось это не с целью пресыщения обычного голода, но, чтобы насладиться мучительной и долгой смертью поглощаемого.

Эссиорлы были своего рода магическими вампирами. Они могли принимать облик пойманного существа, пока тот был жив, и получали энергетическую силу несчастного и почти все его магические способности. А одной из самых страшных во вселенной такая смерть была ещё и потому, что тело эссиорла уничтожало не только плоть, но и душу, лишая её шанса на дальнейшее существование.

Всё это Агрэй помнил прекрасно, не мог вспомнить он только одного: можно ли обратить процесс поглощения вспять и спасти поглощаемого от гибели. Если плоть жертвы едва ли можно было восстановить, то на спасение души у Агрэя была слабая, но надежда. Конечно, пятьсот лет заточения вполне могли полностью растворить душу Келадона, но Агрэй не позволял себе падать духом и окончательно сдаваться.

В очередной раз осторожно повернув налево, Букур с Агрэем увидели Кезефа, неустанно следующего за широкоплечим и светловолосым лионитом в голубом наряде. Нетрудно было догадаться по возмущённому виду этого мага, что это был не кто иной, как Гезария. Прирождённый сыщик хотел отделаться от преследования Кезефа, но пока безрезультатно. К каким уловкам он только не прибегал: предлагал разделиться, поискать в разных частях города, обойти здание с двух сторон, но Кезеф был непреклонен. Он твёрдо решил разделить славу с Гезарией и не отходить от него ни на шаг, когда тот отыщет пресловутого Агрэя. Всё закончилось вспышкой гнева со стороны Гезарии и отнюдь не детской потасовкой, однако без использования оружия.

Агрэй с Букуром спокойно прошли по параллельной улице, не боясь быть замеченными двумя стражниками, столь увлечёнными дракой между собой. На аллеях то и дело встречались простые лиониты, не имеющие отношения к страже Келадона. Они не обращали на Агрэя никакого внимания: кто-то здоровался, кто-то молча проходил мимо.

Спустя десять минут путники без каких-либо неприятностей покинули город и направились в сторону моря Чордар, расположенного всего в пятнадцати минутах ходьбы от границы городской зоны. На ситри Букура к тому времени уже начинали приходить сообщения о прибытии части воинов к зелёной скале. Букуру с Агрэем нужно было спешить и по дороге хорошенько продумать план, с которым им предстояло ознакомить свою немногочисленную армию. После нескольких переброшенных фраз выяснилось, что план действий у них почти полностью отсутствует. Операция по обезвреживанию Аракбиса могла запросто обернуться провалом, даже не начавшись.

Букур с Агрэем прекрасно понимали, что Аракбис пользуется сильнейшей в их краях защитой, когда-то принадлежавшей самому Келадону. И теперь, когда эссиорл знал о выведанной Агрэем информации, все его силы будут в полной боевой готовности.

Когда место встречи оказалось в зоне видимости, путники обнаружили, что по меньшей мере около двух ста лионитов ожидают их прихода на побережье живописного моря Чордар. Они оживлённо переговаривались между собой, обсуждая увиденное на ситри. Все они были вооружены до зубов и сильно отличались от простых жителей города башен, если слово «простой» вообще было применимо к лионитам.

– Пока мы не подошли совсем близко, я хочу спросить тебя кое о чём, – осторожно начал Букур. – Где твой брат? И Кира, она с ним? – спросил он, стараясь не выглядеть слишком заинтересованным.

Однако Агрэй сразу же напрягся. Его почему-то раздражало, что Букур упоминает имя Киры. В его памяти сразу же ожило всё произошедшее в стеклянной комнате с кубом Эриха, и он, сам того не осознавая, начал ненавидеть Букура ещё сильнее. До этого момента он не допускал даже мысли о том, что ему может нравиться Кира, но теперь он вынужден был признаться самому себе в сильнейшей ревности.

Подавив негативные эмоции, Агрэй всё-таки нашёл в себе силы спокойно ответить на вопрос Букура:

– Да, Кира с Клеоном должны быть здесь неподалеку. Когда введём остальных в курс дела, можно будет попросить их присоединиться к нам. Надо подготовить лионитов к встрече с человеком, чтобы это не было для них неожиданностью. Их реакцию сложно предугадать.

Наконец они достигли подножья зелёной горы, ступив на горячий и глубокий голубой песок. Лиониты, которые развлекались перебрасыванием синих огненных шаров, прекратили своё занятие и направили взоры в сторону Агрэя и Букура. Пылающие в руках шары смотрелись особенно красиво на фоне разноцветного неба и глади оранжевой прозрачной воды.

На горизонте то и дело появлялись алые острокрылые птицы. Их тела были покрыты перламутровой чешуёй, огромные клювы занимали больше половины тела, лапы же у них отсутствовали. Птицы погружались глубоко под воду на несколько минут, чтобы затем вновь взлететь ввысь и скрыться в подвижных облаках.

По прибытии на Агрэя с Букуром сразу же обрушился целый шквал ожидаемых вопросов: «Это правда?», «Как такое могло случиться?», «Что же теперь мы будем делать?». Но Букур пресёк этот беспорядочный поток вопросительных фраз жестом и заговорил сам:

– Всё, что вы видели на ситри, это чистая правда. Эссиорл по имени Аракбис поглотил Келадона несколько столетий назад, изменил ваши воспоминания с одной только целью: добраться до белого камня – аргенлала и артефакта, в который он был помещён. Вы до сих пор живы лишь потому, что Аракбису нужна ваша кровь для проведения ритуала обращения светлого артефакта в тёмный! – воскликнул он, всматриваясь в лица глядящих на него лионитов. – Все эти годы он крал энергию лит и перенаправлял её в туманный мир эссиорл, чтобы питать свою многочисленную армию. У меня есть для такого предположения все основания: я собственными глазами видел куб Эриха и энергию, которая перенаправлялась совсем в другие места. Теперь же артефакт под названием браслет Филуна находится у нас, на руке человека, но Аракбис намерен заполучить его. С этой целью он закрыл возможность перемещения куда-либо из земель Иклила. Все мы сейчас находимся в ловушке, и только от нас зависит, будем ли мы жертвами или возьмем контроль над ситуацией в свои руки, одолев самозванца!

Большинство слушателей воодушевлённо взревели, но были в толпе и сомневающиеся:

– Как мы можем быть уверены в том, что Агрэй не замыслил сместить отца, убив его и расчистив себе дорогу? В случае гибели Келадона он должен будет занять его место! Не думай, что мы забыли об этом!

– Мы с Агрэем никогда не были друзьями, и я последним стал помогать бы ему, если бы не риск для всех нас, для всего нашего вида! Ситри нельзя обмануть, истина лежит в основе их работы, и вы это знаете! Примите неприятную правду, и тогда у нас будет возможность выжить и исправить всё, что натворил Аракбис, ну или почти всё! Жить в мире иллюзий – это не выход. Тем более что в этом случае наша жизнь будет недолгой. Все мы будем убиты, как только эссиорл доберется до аргенлала, – горячо ответил Букур, глядя прямо в глаза сомневающемуся лиониту, и, казалось, его пламенная речь развеяла все сомнения, если они ещё были. Агрэй с Букуром получили по меньшей мере четыре сотни союзников вместе с теми, которые подошли позже. Однако две сотни призванных лионитов от сходки уклонились, что не могло не тревожить остальных. Ведь эти двести воинов обладали информацией, которая могла навредить другим.

– Хорошо, допустим, мы последуем за тобой. О каком человеке шла речь? Что-то я не вижу здесь никаких людей! – сказал молодой лионит с тёмными иссиня-чёрными волосами и такого же цвета глазами. При этих словам Киру, наблюдавшую издали за передвижениями Агрэя, стала бить мелкая дрожь. Это чувство можно было сравнить со страхом ученика младшей школы, которого вот-вот должны вызвать к доске, и уклониться от этого вызова без последствий практически невозможно.

– Прежде чем показывать человека, мы хотели вас подготовить, – вступил в разговор Агрэй, до этого хранивший молчание. – Как выяснилось, наше представление о людях было ошибочным. Это вовсе не те непонятные существа, которых вы могли видеть на китабу библиотеки Касдея. Они очень похожи на нас внешне, и кроме того, это девушка, – добавил он.

Толпа оживлённо загудела: так интересно им было взглянуть на настоящего человека, ещё и женского пола. Кира почувствовала, что у неё начинают гореть уши. Браслет ободряюще потеплел, мол, не переживай, в обиду не дам.

– Каким образом к человеку попал столь ценный артефакт? Аргенлал – это же наш родной камень! – снова задал вопрос темноволосый лионит, когда гул толпы немного стих.

Агрэю не хотелось посвящать такое количество лионитов в подробности дела, но приходилось отвечать, так как они с Букуром всё ещё рассчитывали на поддержку этой толпы подготовленных воинов.

– Артефакт был вывезен на Землю вместе с пленной хранительницей Шаей и там же находился несколько столетий, пока случайность не привела к нему девушку. Можно ещё много и долго рассказывать, но у нас, к сожалению, нет на это времени. Аракбис в курсе, что мы раскрыли его тайну, и уже начал действовать, – не слишком охотно пояснил Агрэй.

– Покажите нам человека. За несколько веков мы многое повидали, так что вида одной девчонки мы перенесём! – сказал другой лионит в сером длинном одеянии, стоящий чуть поодаль. Его голова была накрыта глубоким капюшоном, так что невозможно было разглядеть лица.

Кира устало вздохнула, встала с уже ставшего родным камня, служившего ей стулом, и двинулась в сторону выхода из пещеры.

– Погоди, может стоит ещё немного подождать? – спросил Клеон. Он явно был не в восторге от идеи брата.

– Всё нормально! Не вечно же нам отсиживаться в этом укрытии. Надо бы помочь твоему брату, – тихо ответила она, хотя ноги у неё подкашивались от волнения.

Кира с Клеоном вышли из пещеры как раз в тот момент, когда Агрэй собирался связаться с ними по ситри. Они быстро прошли через толпу, мягко ступая по голубому песку и прокладывая себе дорогу сквозь плотные ряды высоченных лионитов, смотревших на них с удивлением и недоверием.

Кира чувствовала, что теперь у неё пылают не только уши, но и щёки. Всеми силами стараясь не выказывать волнения, она проследовала к Агрэю и стала рядом с ним. Агрэй ободряюще ей улыбнулся и сказал:

– Знакомьтесь. Это Кира, а это браслет Филуна, о котором мы вам рассказывали.

После чего он поднял руку Киры повыше, чтобы продемонстрировать толпе артефакт, украшенный тремя кристаллами: белым, красным и зелёным. Взгляды четырёхсот бойцов, которые до этого были сосредоточены исключительно на лице Киры, теперь сфокусировались на таинственном артефакте. Браслет Филуна был для них не только источником силы, но и предметом, несущим угрозу их жизни, поэтому смотрели они на него настороженно.

Дальше события разворачивались стремительно. Лионит в сером одеянии попытался отрубить Кире руку при помощи грубого острого меча, взявшегося неведомо откуда. Это оружие не было характерным для лионитов. Как правило, их клинки были более изящны, этот же тесак не отличался тонкостью и красотой. Что касается самого бойца, то если смерть могла быть олицетворена каким-то живым существом, то этот лионит был сама смерть: такой же яростный и быстрый. В мгновение ока он оказался рядом и попытался нанести рубящий удар по кисти.

Агрэй ожидал нападения, однако всё же не успел вовремя среагировать. За него это сделал сам браслет, которому не понравилось обращение незнакомца с новой хозяйкой. Три камня соединились межу собой в светящийся треугольник и в буквальном смысле впечатали лионита в зелёную скалу, находившуюся в двух ста метрах от них. Лионит попытался было подняться на ноги, однако его тело было будто приклеено к зелёному камню. Опустив глаза вниз, он обнаружил, что ноги начали каменеть и обрастать зелёно-голубым мхом. Дикие вопли лионита длились ровно до тех пор, пока всё его тело не окаменело и не стало частью изумрудной скалы. Теперь же от этой горы были слышны едва различимые стоны.

– Я не хотела этого делать! – испуганно воскликнула Кира. – Это всё браслет!

– Магические предметы такого уровня умеют защищать себя. Я, кажется, уже говорил, – хмуро ответил Агрэй, с подозрением вглядываясь в лица остальных воинов. – Зато другим неповадно будет! За этого несчастного не переживай: выберется. Меня больше волнует, было ли это нападение его инициативой или он выполнял указания Аракбиса.

– В любом случае сейчас он нам ответить не сможет, – прервал их диалог Клеон, которого ещё больше обеспокоило происшествие. – Если идти в атаку, то сейчас, пока Аракбис наиболее уязвим.

Кира набралась смелости, чтобы наконец рассмотреть лионитов, её окружающих. Все они были молодыми. Заметить это по нестареющим созданиям, на первый взгляд, было не так просто. Однако возраст тех же стражников Аракбиса выдавал более зрелый, осмысленный взгляд. Их глаза выцветали под действием времени, наполняясь мудростью и выгорая на ослепительном свету звёзд Иклила. Глаза же собравшихся у моря Чордар лионитов были более живыми, горящими. Эти глаза, казалось, смотрели на браслет Киры с уважением, которого только может заслуживать артефакт такой мощи и силы.

Если у кого-то из них до этого момента и были мысли отобрать у землянки артефакт, то после демонстрации силы циферблата, украшенного тремя камнями, они от этой затеи решили отказаться. Конечно, глупо было полагать, что все четыре сотни лионитов станут их преданными друзьями, но временными союзниками – вполне возможно.

При всей сложности ситуации и быстрой смене событий Кира ни на минуту не забывала о своей истинной цели: спасти Землю от вторжения кумо, закрыть воронки и вернуть нормальное течение времени. И эти воины могли быть ей в этом полезны, стоило только вспомнить о больших группах кумо, рыскающих по Земле в поисках пищи.

Кира содрогнулась при мысли, что кумо уже добрались до самых близких её людей. Что сейчас с её матерью, братом, с Владом? Но страшные картины надо было сразу же гнать прочь из своей головы, потому что делу они никак бы не помогли, зато могли стать внушительной помехой на пути к цели.

На Букура она старалась не смотреть, так ей было неловко после поцелуя в комнате с кубом Эриха. Девушка постоянно чувствовала на себе его заинтересованный взгляд, или ей только это казалось?

– Итак, первым делом нам надо как-то выманить Аракбиса из кабинета Келадона, – обратился к толпе Букур, чувствовавший себя наиболее непринуждённо среди своих подопечных. – Не забывайте, что он обладает всеми способностями Келадона, хоть и в меньшей степени, а его кабинет может изменять реальность и подстраивать её под его потребности. Даже если все мы одновременно ворвёмся к нему, он разделается с нами без особого труда.

– И как же мы это сделаем? – низким голосом спросил один из самых невысоких, по меркам Иклила, лионитов, стоящий в первом ряду.

– Вечное синее пламя. Нам придётся поджечь башню с воздуха, так как лишь верхний ярус уязвим для огня. Как бы ни сильны были чары в кабинете Келадона, извне его всё-таки можно повредить, – будничным тоном отвечал Букур, однако его решение вызвало оживлённые споры среди присутствующих.

– Это вандализм! Просто немыслимо! Башня Радбоз! Самая старая башня в городе! В ней столько ценных артефактов! – восклицали они. Число категорично настроенных лионитов сразу же возросло.

– Тишина! – повысил голос Букур. – Башня – малая жертва по сравнению с тем, что будет, если всех нас выкосят под корень, сольют нашу кровь, обратят аргенлал в полярно противоположный ангулал! Стража Келадона не будет разбираться в приказах начальства. Вы знаете, что один стражник без особых усилий может устранить пятьдесят таких, как вы.

– Букур прав! Давайте не будем терять драгоценное время. Мы нанесём удар с воздуха, но что потом? Кто сможет одолеть самозванца вне башни? – воскликнул лионит с длинными светлыми волосами, чем-то похожий на Букура. В его взгляде читалась решимость. – Я мог бы попытаться, если больше нет желающих!

– Оставьте Аракбиса мне. У меня к нему личные счёты, – произнёс Агрэй, хмуро вглядываясь в небо. Тучи ускорили движение и неустанно сгущались, из-за чего становилось темно, как ночью. Для любого лионита это было недобрым предзнаменованием, ибо они привыкли считывать настроение погоды и видеть знаки повсюду. – Клеон с Букуром мне помогут, – добавил он.

Молчание толпы можно было принять за утвердительный ответ. Затем начало твориться нечто невообразимое. Лиониты складывали ситри на землю, растягивали руками в прямоугольники и становились на них ногами. Ситри окутывали стопы своих владельцев, образуя нечто отдалённо напоминающее земные сноуборды. Вот только эти доски были предназначены не для катания, а для полёта.

Кире стало это понятно только тогда, когда вся эта толпа взмыла в воздух и направилась в сторону города башен, эффектно рассекая воздух и скрываясь в высоченных подвижных облаках.

Зачинщикам также нельзя было упускать время. Сначала Агрэй с Клеоном хотели оставить Киру в уже знакомом укрытии под зелёной горой, но она была категорически против оставаться одна, так что решено было двинуться к месту битвы всем вместе по воздуху. До этого они не решались использовать этот способ перемещения в страхе быть обнаруженными. Теперь же на первое место вставала не безопасность, а скорость передвижения, ведь их обнаружение было лишь делом времени.

Букур первым вызвался стать провожатым для Киры, которая не нашла объективных причин отказываться от его помощи. Ей пришлось крепко за него схватиться, чтобы удержаться на летающем ситри. Агрэй, хотя и пылал внутри от негодования, внешне никак вида не подавал и быстро взмыл в небо следом за Букуром с Кирой и уже взлетевшим Клеоном.

Они поднялись высоко за облака, в надежде как можно дольше оставаться незамеченными. В небе было довольно сложно ориентироваться: город лишьизредка проглядывал сквозь замысловатые облачные фигуры и воздушные реки, обнажая кусочки городской мозаики. Как пояснил Букур, эти стремительные потоки ни в коем случае нельзя было пересекать, потому что они представляли угрозу даже для бессмертных лионитов, чего уж говорить о гораздо более хрупкой Кире. Скорость потока могла убить кого угодно, навсегда поглотив тело незадачливого любителя полётов.

В какой-то момент Кире показалось, что они заблудились, однако её опасения были беспочвенными. Огонь уже пылающей башни стал виден издалека, и им оставалось только приземлиться у её подножья и наблюдать, как многочисленные лиониты на ситри закидывают башню Радбоз всё новыми огненными шарами.

Ритуал на крови

По мере обстрела строения пылающими шарами было невооруженным глазом видно, как плавится энергетическая защита башни Радбоз, медленно уступая под натиском огненной магии. Как и предполагал Букур, именно в верхней части здания – вместилище кабинета Келадона – была установлена самая тонкая и уязвимая защита. Это могло бы показаться странным, если бы не предположение, что Аракбису нужно было ослабить защиту с целью перенаправления энергии в туманный мир эссиорл. И вот теперь это решение сыграло с ним злую шутку. Прошло несколько минут, как раздался громкий хлопок, что означало окончательное снятие защитного купола. Следующие огненные шары уже прожигали стены и остроконечную крышу башни Радбоз, отправляя её вековые стены в небытие.

Вокруг здания столпилась целая толпа праздных зевак, завороженно смотрящих, как пылает одно из самых значительных строений города Гейл. Ничего нового здесь не наблюдалось: что люди, что лиониты были не прочь насладиться чем-то эдаким. Оба вида в похожих условиях сбивались в толпу, с одной только разницей, что человеческая толпа обязательно снимала бы всё происходящее на видео, чтобы потом ещё долго охать и ахать при его просмотре в каком-то непонятном экстазе. В целом же лиониты, как и люди, имели склонность собирать негатив и всегда более охотно делились друг с другом плохими новостями, чем радостными событиями. Их уклад жизни не предполагал частого возникновения такого рода происшествий, и можно было с уверенностью утверждать, что о пожаре в башне Радбоз будут рассказывать годами.

У здания топтался Зера, несколькими минутами ранее покинувший свой пост внутри башни. Он был слишком занят этим захватывающим зрелищем, чтобы заметить оказавшегося поблизости Агрэя, иначе столкновения избежать бы не удалось. Никакого сожаления по поводу уничтожаемого места службы он не выказывал, только праздный интерес, ведь снаружи пожар видно намного лучше, чем изнутри. Половина его лица всё ещё отходила от замораживающих чар, из-за чего один глаз у него моргал, а второй был едва виден из-под тяжёлого века. Ноздри у него были перекошены, а на лбу красовался шишак от неудачного приземления на каменный пол.

Когда пламя почти уничтожило верхнюю треть здания, парящие корни строения ожили и словно в истерике стали разбрасывать лионитов, столь неосмотрительно подошедших слишком близко к башне Радбоз. Некоторые из них, наименее удачливые, были ударом впечатаны в соседние здания и порядком пострадали. Но всё это грандиозное представление не могло отвлечь молодых воинов от главного – напряжённого ожидания встречи с эссиорлом.

Аракбиса в образе Келадона всё ещё не было, как не было и разноглазой собаки Фивы. Время тянулось минута за минутой, как только может время изменять свой ход под действием мучительного ожидания. В какой-то миг Кира почти поверила, что воинам Букура удалось с такой лёгкостью и такими малыми жертвами одолеть Аракбиса. Однако стоило ей об этом подумать, как от верхушки башни отделилась чёрная густая тень и пробила насквозь стену соседней узенькой башни. После недолгого замешательства лионитам не оставалось ничего иного, кроме как броситься в погоню за Аракбисом, скрывавшимся где-то в верхних ярусах другого здания.

В полной боевой готовности Букур, Клеон и Агрэй направились ко входу. Кира зачем-то последовала за ними, не желая оставаться в толпе незнакомых ей лионитов, хотя её помощь могла бы пригодиться только в том случае, если бы она научилась управлять браслетом Филуна, а не полагалась на волю и настроение самого артефакта. Впрочем, он выручал её уже не единожды, так что девушка подсознательно начинала на него рассчитывать.

По изящным и тонким корням, образующим лестницу, четверо преследователей проникли в башню, где уже никого не было: почти все жители города сбежались к другой, во всю пылающей башне Радбоз. Это же здание носило иное, весьма говорящее название – Башня Аверо, что в переводе с лионтского означало «мираж», и было бы гораздо лучше, задумайся они над этим до входа. Но, как известно, удачные мысли часто приходят с большим опозданием, а опоздание самых удачных из них порой составляет целую жизнь.

В то же время подопечные Букура продолжали атаковать многострадальную башню огненными шарами, так как побег Аракбиса ускользнул от их глаз. Они то и дело взлетали выше, уворачиваясь от удлинившихся корней здания, но атаки не прекращали. Стражники Келадона были уже здесь, возмущённо переглядывались и намеревались остановить акт вандализма. Их лица выражали невозмутимое спокойствие, не предвещающее ничего хорошего. Всего их было около двадцати, но каждый был первоклассным воином, стоящим пяти десятков молодых подчинённых Букура.

То, что происходило дальше за пределами башни Аверо, Кире увидеть не удалось. Как только она вместе с Клеоном, Букуром и Агрэем переступила порог здания, окружающая реальность стала изменяться, стены поплыли, а пол просто-напросто исчез под её ногами, заставив Киру ухнуть куда-то вниз. Она видела, как Агрэй пытался схватить её за руку, но не успел. Очень быстро пол принял первоначальный вид, лишив братьев и Букура возможности вытащить свою незадачливую спутницу.

Очнулась она в сырой каменной комнате без окон, пол которой почти полностью занимал широкий, идеально круглый бассейн. В нём пузырилась какая-то густая тягучая жидкость. Эта жижа отвратительно булькала, и всё это дополнял жуткий запах тухлятины, от которого моментально становилось тошно и слезились глаза. В этом месте царил полумрак, из-за чего невозможно было сразу определить источник вони, так что это открытие Кире предстояло сделать несколько позже.

Повернув голову, Кира встретилась с немигающим взглядом Фивы. Как отличалась она сейчас от той собаки, с которой Кира пару дней назад встретилась в Ессентуках. Сейчас ей не нужно было казаться приветливой, и на её морде красовался оскал, который на лице человека принял бы вид усмешки. Только теперь до Киры стало доходить, как всё-таки её легко провела случайная знакомая и насколько первое впечатление может быть ошибочным. И ей оставалось только удивляться, как эта простая мысль не пришла в её голову раньше, и почему голос интуиции был с такой лёгкостью заглушён.

– Аракбис, она очнулась! – с лающим хохотом крикнула Фива. – Можно начинать!

В тени комнаты виднелась высокая фигура Келадона, однако стоило ему выйти на более освещённый участок, как выяснилось, что его личина спала. Лицо Аракбиса было в точности таким, каким его отражало зеркало сущностей. Вид у него был жуткий: рыхлое, словно пластилиновое тело, тонкая серая металлическая кожа, огромный, рассекающий голову пополам жабий рот. Половина лица с личиной Келадона теперь напоминала посмертную маску.

При его появлении Кире сразу же захотелось отвести взгляд. Одно дело – смотреть на это существо через ситри, и совсем другое – видеть вживую. Несмотря на то, что ей довелось повидать далеко не безобидных кумо, она назвала бы Аракбиса самым страшным существом, которого встречала в своей жизни. Страх перед Аракбисом был страхом существа, которое не хочет исчезнуть из этого мира бесследно. Если кумо могли разорвать её тело, но не могли тронуть душу, то этот древний эссиорл имел возможность растворить её куда более слабую, по сравнению с Келадоном, сущность за считанные минуты.

Но больше всего её волновал не страх, а ощущение давнего знакомства. Девушке казалось, что она хорошо знает это чудовище, и какая-то часть её сущности сталкивалась с ним, если не в этой, то в прошлой жизни. Она боялась его и ненавидела так сильно, как можно только ненавидеть убийцу самого близкого своего человека. Ярость охватила её. Ей захотелось уничтожить его, вцепиться в него зубами и наносить ему сотни ударов острым ножом, чтобы он умирал в страшных мучениях. Это новое чувство наполняло и опустошало её в то же время, потому что ненависть – чувство разрушительное, наиболее опасное для того, кто его испытывает.

Ненависть, зависть, обида, чувство вины всегда были для Киры теми эмоциями, которым она не давала прорастать в своём сердце, потому что знала, они – главная причина самых страшных болезней и неудач в жизни. И вот теперь она, само добродушие по жизни, испытывала сильнейшие негативные эмоции по отношению к этому незнакомому существу.

Найдя в себе силы сесть, Кира наконец с ужасом обнаружила причину отвратительного тошнотворного запаха. В дальнем углу комнаты громоздилась гора тел мёртвых и будто высушенных лионитов. В таких условиях сложно было оценить их количество, но на первый взгляд их было не менее двух сотен. Эти тела напоминали трупы узников концлагеря: одни только кости, обтянутые кожей. По простой одежде можно было догадаться, что эти лиониты были в подчинении Букура, как и те другие, атакующие в данный момент башню Радбоз снаружи. Одеяния лионитов, стоящих выше в социальной лестнице, обычно были более дорогими и замысловатыми, взять хотя бы Агрэя или стражников Келадона, в горе же трупов находились простые рядовые солдаты.

Проследив направление её взгляда, Аракбис заговорил. При этом его голос, казалось, состоял из двух голосов: самого Аракбиса и Келадона. Звучал он резко и напоминал скрежет металла, из-за чего слушать его было ужасно неприятно.

– Милое зрелище, не так ли? Молодые, горячие лиониты. Сколько на их лицах было отваги, когда они пришли ко мне с твёрдым намерением меня одолеть. Каждый из них мечтал стать героем-освободителем Иклила от коварного негодяя-самозванца. Вот только ума им не слишком хватало. Они приходили прямо ко мне в кабинет группами по пять лионитов и быстро заканчивали жизнь здесь у ритуального чана. Они должны собой гордиться, ведь приносить повсеместно пользу – их главная цель, – с мерзким смешком проговорил Аракбис. Судя по выражению его лица, сейчас он был крайне доволен собой. Ещё бы, ведь его главная мечта вот-вот должна была осуществиться. Этим и объяснялась его словоохотливость.

Кира перевела взгляд на озеро с булькающей жижей и внезапно всё поняла. Это был ритуальный чан с кровью лионитов для обращения браслета Филуна в тёмный артефакт. Она сама доставила себя прямо в руки к этому монстру, убившему отца Агрэя и уничтожившему почти весь его вид. Ну почему ей не хватило ума отсидеться где-нибудь в пещере под сводами зелёной горы, и почему простая мысль о невероятном риске, которому она подвергает не одну себя, не пришла к ней в голову раньше?

Ощущения её наполняли малоприятные. Ей казалось, она видит страшный кошмарный сон и не может проснуться, что такой ужас может происходить с кем угодно, но только не с ней. Это было непередаваемое ощущение ловушки и безысходности.

Аракбис сделал жест рукой, и Фива с готовностью вцепилась в подол платья Киры и потащила её к чану с горячей кровью. Сопротивляться девушка почему-то не могла. Скорее всего, здесь действовала какая-то сильная магия, власть над которой имел только Аракбис. И вот её тащили к месту гибели, как ведут невинного ягнёнка на бойню.

Затем, когда Фива почти что забросила Киру в чан с кровью, Аракбис жестом приказал ей помедлить. Очевидно, он хотел ещё немного насладиться её мучениями: так много хлопот она ему в своё время доставила. Зачем всё быстро заканчивать, когда будущее и так предопределено? Он видел это ясно и не находил причин торопить то, к чему стремился как минимум последние пять веков. Вечные умеют ждать, если им это действительно выгодно. Кто ждал пять столетий, для того три минуты промедления ничего не значат.

Он подошёл ближе и натянул на лицо мерзкую фальшивую улыбку, какая только может быть у существа, желающего в скором времени лишить тебя жизни.

– Ты, наверное, надеешься, что тебя спасут твои друзья или выручит браслет Филуна? Мне придётся тебя разочаровать: в эту комнату невозможно войти без приглашения, а её стены блокируют внешние магические воздействия. Браслет же хоть и силён, но ничего не сможет сделать с древней как мир магией, – сказал он, больно хватая Киру за волосы и поднимая выше. Он почти швырнул её в кровяную жижу, но затем передумал и опустил на пол.

– Ума только не приложу, как он мог выбрать в хозяйки такую слабачку, как ты? – протянул он, начиная расхаживать возле ритуального чана. – Каким бы сильным он ни был, всё-таки это всего лишь тупая железка. Как можно мне предпочесть тебя? Пятьсот лет я пытался его приручить, но он проявлял неизменное упрямство.

Во время этой оскорбительной речи циферблат на браслете обиженно похолодел, но больше никак вида не подал и не стал атаковать Аракбис.

– Мне известно, что ты сам привёл меня к браслету. Откуда тебе было знать, что он мне подчинится? – спросила Кира, которой уже нечего было терять. Оставалось только тянуть время и ждать подмоги.

Аракбис почти оскалился, но затем всё же сделал одолжение и ответил:

– Немногие существа в нашей вселенной умеют читать будущее по звёздам, но эссиорлы одни из них. Очень долго мы не могли обнаружить никого, кого бы артефакт послушал и оставил свою прошлую обладательницу. Недавно на небе появилось скопление звезд, которое указало нам местонахождение будущей хозяйки артефакта – тебя. Причём привести тебя к нему должен был именно Агрэй. Это было обязательным условием, на которое указывали звёзды. И так вышло, что идея с перенаправлением энергии через миры и распахнутыми воронками оказалась наиболее удачной. А то, что ты оказалась простым человеком, лишь упрощает задачу.

Закончив эту убийственную речь, Аракбис подошёл к бассейну и, не наклоняясь, заставил металлическую руку удлиниться и погрузиться в кровь лионитов.

– Уже прохладная, но, надеюсь, тебе такое плавание не доставит большого дискомфорта, – сказал он и рассмеялся.

В другой бы момент Кира подумала, что нет ничего страшнее показательного добродушия, за которым на самом деле скрывается чудовище. Мнимое добродушие – это идеальная в глазах посторонних мать, которая без конца занимается со своим чадом и водит на тучу занятий, но избивает за малейшие провинности, когда никто не видит. Это когда твой, казалось бы, лучший друг с сочувственным видом выслушивает твои личные проблемы, но на самом деле радуется твоим неудачам. Но сейчас Кире было не до этих мыслей: ей было по-настоящему страшно умирать здесь и сейчас без возможности когда-нибудь увидеть завтра.

Прочувствовать весь свой страх до конца ей не удалось. Безо всякого предупреждения Аракбис длинной рукой схватил её и отправил на дно бассейна с кровью, держа за горло и не давая всплыть на поверхность.

Густая жидкость сразу же наполнила нос и лёгкие. Кира не только не задержала дыхание, но даже не успела зажмурить глаза. Захлёбываясь в крови, она пыталась оторвать металлическую руку Аракбиса от горла, но тщетно. Кира чувствовала, как последние силы оставляют её, а жизнь угасает. В этот же момент браслет раскалился добела и дикой болью прожёг руку. Светлая магия браслета столкнулась с тёмным и древним, как сама магия, ритуалом, устоять перед которым не мог даже такой сильный артефакт. Кровь сотен убитых и опустошённых лионитов должна была сделать своё дело, обратив аргенлал в чёрный камень – ангулал. Аракбис торжествовал, чувствуя усиление потока тёмной энергии, излучаемой браслетом.

«Я хочу дышать. Как же я хочу сделать хотя бы один вдох!» – было последнее, о чём подумала Кира, прежде чем потерять сознание. Браслет слегка потеплел, словно говоря: «Я бы рад тебе помочь, но мне и самому приходится туго», а затем издал последний энергетический импульс, на который только был способен.

Вокруг тела Киры образовался воздушный пузырь, вытолкнувший прочь руку поражённого Аракбиса. Теперь она без сознания плавала в этом пузыре на поверхности бассейна с кровью. Дыхание чудесным образом выравнивалось, однако было неизвестно, сколько по времени ещё продержится эта остаточная магия порядком пострадавшего артефакта.

Аракбис стоял возле бассейна, пытаясь длинными руками проникнусь за оболочку воздушного пузыря, но последний отскакивал от него, будто резиновый. Присмотревшись к браслету, эссиорл заметил, что тот наполовину потемнел, но было не ясно, завершился ли ритуал обращения или прерван на полпути.

– Что делать, Аракбис? Может, попробовать её сжечь? – предложила Фива.

– Подождём немного. Не думаю, что этой защиты хватит надолго, – с досадой протянул Аракбис. – Видишь, он уменьшается в размерах, – добавил он, немигающими глазами следя за воздушным пузырём.

Пузырь действительно очень медленно, но сжимался, так что времени у Киры было не так много. Должно было пройти не больше часа, прежде чем пузырь исчезнет и браслет Филуна закончит превращение.

– Вы знали, что такое может случиться? – донимала Аракбиса вопросами Фива, которая не умела долго сохранять тишину.

– Ритуал обращения аргенлала мы провели правильно, но, сдаётся мне, дело осложнил яхлал. Он же изначально предмет тёмной магии, в отличие от аргенлала. Смотри, как он ярко сейчас горит, – нехотя ответил эссиорл, глядя на пылающий ярко-красным цветом камень. – Вот этого я как раз и не учёл! Но ничего, подождём.

Тем временем Агрэй, Букур и Клеон пытались сориентироваться в зале изменённой реальности. Исчезновение Киры почти выбило Агрэя из колеи, и он гораздо более эмоционально, чем обычно, ругался вслух и применял весь арсенал своих магических уловок. Осознание того, что сейчас их спутница находится в руках Аракбиса, и возможно, каждая минута промедления может стоить ей жизни, не облегчало задачу.

Сперва они угодили в комнату с тремя голубыми сосудами. Какая-либо мебель здесь отсутствовала, лишь три треснувшие от времени амфоры стояли ровно посередине. На каждом сосуде была установлена метка. На первом сосуде метка состояла из трёх свёрнутых в кольцо спиралей, на втором – спираль была заключена в круг, а на третьем – в единый рисунок сливалось четыре треугольника.

При появлении лионитов амфоры стали покрываться сетью мелких трещин. Не прошло и пяти секунд, как каждый сосуд разлетелся вдребезги с оглушительным воем и превратился в нескончаемый водный источник. Стены и пол комнаты обернулись бурными водоворотами тёмно-зелёного цвета. Потоки поочерёдно сменяли цвета на алый и на голубой.

Найти выход из комнаты оказалось невероятно сложно: вода всё прибывала. Спустя минуту молодые воины не могли понять, где в комнате низ, а где верх. Они мало того, что потеряли ориентацию в пространстве, так ещё и гул из тысячи голосов мешал им сосредоточиться.

Наконец им удалось снять путающие чары стараниями Агрэя, догадавшегося при помощи обсида придать этому месту первозданный облик. Вода отступила, обнажив голые стены. Местами на них виднелись пятна, как после пожара. Сосуды как ни в чём не бывало заняли места в центре комнаты с явным намерением хранить секреты в тайне от непосвящённых.

Теперь надо было как-то выйти на след Аракбиса, отыскать которого в башне Аверо было не так просто. Каждая её комната хранила удивительные секреты и чары, из-за которых большинство предметов на самом деле были не тем, чем кажется. Целью существования этой башни было сохранение множества таинств, доступных лионитам, и теперь преследователям Аракбиса предстояло в ускоренном режиме разгадывать загадки, на решение которых в других условиях ушла бы уйма времени.

Какие-то комнаты были относительно безобидны, в то время как другие оказывались вместилищем воинственных боевых духов или проклятых на тысячу лет артефактов.

Так, после водного зала с амфорами они напоролись на зал с сотней зачарованных копий, убивших своих хозяев тринадцать тысяч лет назад. Обрадованные кровожадные орудия устремились к Букуру, но чуть не успели: лионит переместился правее, надёжно отгородившись от копий высокой дверью.

Комнаты располагались хаотично, что навевало нехорошие подозрения в причастности ко всему этому Аракбиса. Он хотел запутать их, и ему это вполне удалось.

Потратив время на снятие чар с пары соседних комнат, Букур решил поступить как настоящий вояка. Он стал с диким грохотом проделывать в стенах соседних помещений огромные дыры. Когда все комнаты на этом уровне были осмотрены, было принято решение двигаться вниз, где, по их мнению, мог скрываться Аракбис, на что как раз и указывал обсид.

Шум внутри башни привлёк внимание стражников из личной охраны Келадона. Перед ними сразу же встала дилемма: разбираться с дебоширами – поджигателями башни Радбоз – или же заняться поиском источника шума внутри башни Аверо. После недолгих раздумий природное любопытство возобладало, и один из стражников, а именно Гезария, направился ко входу самого изящного здания в городе, как всегда, доверяя своему природному чутью. По привычке он попытался взбежать по магическому основанию башни в виде корней, полагая, что они примут вид лестницы, однако просчитался. Корни не только не собирались помогать ему, но всячески старались помешать проникнуть внутрь, вздымаясь вверх и преграждая путь.

Но этим дело не ограничилось. Песок, находившийся у основания башни, взмыл вверх на всю высоту башни Аверо, окутав её песочным вихрем, чтобы затем обрушиться вниз, подняв над улицей нечто сродни песочной бури. Когда песок наконец осыпался, горожане обнаружили, что из башни исчезли все входы и окна-соты, а сама она теперь напоминает огарок оплавленной восковой свечи со срезанной верхушкой.

Горящая башня Радбоз была забыта. Теперь всё внимание стражников было направлено на это необычное здание, чья природа, очевидно, была отличной от природы строений города Гейл. Она излучала мощную тёмную энергию и напоминала по своей сути дикорастущий плющ в саду с цветущими розами.

Лиониты, атаковавшие башню Радбоз огнём, начали плавно приземляться на узкую улочку, которая прилегала к двум рядом стоящим башням. Их недавние противники, стражники Келадона, хмуро на них оглядывались, но атаковать не спешили, предпочитая сначала разобраться в причинах огненной атаки.

В конце концов лионитам из отряда Букура не осталось ничего иного, кроме как посвятить более опытных стражников в суть проблемы. Как и ожидалось, большинство из них восприняли полученную информацию с недоверием, однако три или четыре стражника всё же допустили вероятность такого развития событий. После недолгих споров и пары небольших стычек было принято решение выяснить всё напрямую у Келадона или, как вполне допускали высшие стражники, у его двойника.

Тем временем Клеон, Агрэй и Букур продвинулись уже достаточно глубоко под землю, что рождало естественное подозрение о магической природе нижних ярусов строения, так как сама архитектура башен Иклила не предусматривала наличие каких бы то ни было подвалов. Клеон предположил, что в этом здании изменена пространственная структура материи и им нужно быть особенно осторожными. Его опасения подтвердились, когда во время проделывания дыры в белоснежном полу очередной комнаты чёрный декоративный шар скатился со стола и сгинул в неизвестность, оставив после себя клубы серого дыма.

– Да, Аракбис хорошенько потрудился, расставляя ловушки. Времени у него для этого было предостаточно, – с невесёлой улыбкой произнёс Агрэй, глядя на дрожащий от переизбытка тёмной энергии обсид. Верхний угол треугольного стекла слегка изменил форму, вытянулся и напоминал стрелку компаса. Вот только указывал он далеко не на север, а на место наибольшей концентрации тёмной энергии.

– За пятьсот лет он вполне мог обустроить для себя убежища хоть в каждой башне города. Боюсь представить, сколько на это ушло энергии лит, – почти прорычал Букур. – Кажется, мы на месте.

До этого момента им хоть и с некоторым трудом, но удавалось комната за комнатой опускаться вниз, пробивая в толстом полу внушительных размеров проходы. Теперь же они наткнулись на абсолютно непроницаемый ни для какой магии чёрный камень. Мало того, он жадно поглощал любые энергетические импульсы, как высохшая под действием палящего солнца почва впитывает столь желанную влагу.

Агрэй взглянул на камень сквозь обсид и удивлённо поднял брови.

– Что там? – спросил Клеон.

– В том-то и дело, что ничего. Полное ничто. Никогда ещё я не встречал такого, чтобы обсид не мог разглядеть сущность предмета. У любого камня обычно богатейшая история, природа же этой плиты явно не имеет ничего общего с органикой. Обсид показывает лишь помехи. Хотя погоди, что-то она мне напоминает! Вот только что?

– Возможно, магический потенциал этого места настолько велик, что твой обсид просто не в состоянии с ним справиться, – сказал Букур, проводя рукой по чёрному гладкому камню и не придавая значения последним словам своего собеседника. – В любом случае, Аракбис наверняка там, за этой плитой, и Кира тоже, – добавил он, искоса глядя на Агрэя.

– Да, ты наверняка прав, – спокойно ответил Агрэй, стараясь выглядеть невозмутимо. Ему не хотелось показывать давнему недругу, насколько он взволнован и хочет поскорее пробить защиту чужеродного камня. У него были все причины желать этого, и он не мог определить, какое желание сильнее: увидеть Киру живой и невредимой или поймать Аракбиса, которого ненавидел всей душой.

С тем, что ему небезразлична Кира, он уже в своей душе примирился и даже справился с желанием подавить в себе это чувство. Если поначалу он отрицал саму идею, что она может хоть сколько-нибудь ему понравиться, то теперь он решил быть честным хотя бы с самим собой.

Однако эти беглые мысли не могли решить главной его проблемы. Как бы они трое ни старались, какие бы приёмы ни применяли, им не удавалось отколоть от гладкого чёрного камня даже крошечного осколочка. Возможно, их сил было для этого не вполне достаточно.

Проблема нехватки магической мощи решилась сама собой. Сначала они неожиданно для себя услышали громкий шум, затем небольшая комната наполнилась по меньшей мере дюжиной высших стражников, которые совсем недавно вели охоту на голову Агрэя.

Агрэй сразу же приготовился к бою, хотя устоять в битве даже с четырьмя воинами такого класса он навряд ли смог бы, но не сдаваться же без боя? Воцарилась гнетущая тишина. Кто-то из стражников схватился за оружие, ещё не забыв последнее задание.

Молчание первым нарушил наиболее миролюбивый Гезария.

– До нас дошла сомнительная информация о захвате личины Келадона неким эссиорлом по имени Аракбис. Мы здесь для того, чтобы выяснить правду. Если это ложь, то тебе не удастся избежать наказания.

– Здравая мысль! – вставил свои пять копеек Букур. – Вот только для того, чтобы выяснить правду, придётся как-то пробить вон ту чёрную плиту.

Гезария и другие стражники перевели взгляды на тёмный пол из камня, по своей структуре похожего на мрамор. Почти одновременно не слишком сообразительный Зера и чуть более одарённый интеллектом Кезеф со всей силы долбанули заклинаниями по могучему полу, но получили в ответ лишь молчаливую насмешку крепкого к магическому воздействию камня неизвестной природы.

Тогда Гезария извлёк из воздуха здоровенный молот и ударил им по плите. Последняя слегка раскрошилась. Как оказалось, она хоть и могла поглощать заклинания, но была абсолютно не защищена от механического воздействия, столь нехарактерного для лионитов. И, если бы этот пол обладал эмоциями и сознанием, то, вне всяких сомнений, сгорал бы со стыда. Аракбис же допустил глупейшую ошибку. Так часто случается, когда кто-то учитывает лишь весомые угрозы, но игнорирует мелкие детали.

И вот теперь все присутствующие стражники вооружились гигантскими молотами и долбили пол комнаты, в надежде как можно скорее проникнуть внутрь потайного зала, скрытого за каменными плитами.

Если бы Кире эта поверхность попалась на глаза, она бы усмотрела между ней много общего с могильной плитой, скрывающей проход в склеп, где она завладела браслетом Филуна. Но, как известно, она была сейчас в довольно затруднительном положении, так что любоваться чёрным камнем приходилось лионитам.

В это время Аракбис уже почти двадцать минут ждал, когда растворится оболочка воздушного пузыря. Последняя таяла на глазах, оставляя лишь небольшую прослойку воздуха между собой и Кирой. Яхлал на браслете Филуна пылал как никогда, а вот аргенлал, казалось, потускнел, ощущая присутствие рядом ритуальной крови.

Вдруг сверху раздался оглушительный грохот. Аракбис поднял глаза и увидел, как осыпается мелкая каменная крошка. Фива возбуждённо заёрзала на месте. Всё это время она, не отрываясь, следила за браслетом, а теперь кто-то собирался им помешать.

– Они прорываются, Аракбис! Ты можешь укрепить стены хотя бы на время?

– Это невозможно. Стены комнаты-куба отливались целиком в недрах горы Эррэлли. Любое магическое воздействие на них не может быть оказано ни в каком из измерений. Даже я не могу ничего с ними сделать, – прошипел Аракбис, на всякий случай пытаясь полностью принять облик Келадона. Вот только половина лица предательски отказывалась обрастать лионтской кожей. – Но это ничего! Они всё равно не успеют проникнуть сюда до того момента, когда спадёт защита и мы обратим браслет. А тогда нам никто не будет страшен.

Что касается его слов, то, на первый взгляд, сложно было усомниться в его правоте. Верхние стены ломались довольно медленно, а воздушный пузырь быстро уменьшался в размерах. И вот наконец его оболочка соприкоснулась с телом Киры. Аракбис с нетерпением ждал, когда пленница вместе с браслетом погрузится в чан с кровью. Вот только он не учёл количество лионитов, прорывавшихся сверху.

Несколько мгновений, и в комнате стало довольно тесно. Стражникам не потребовалось больше никаких доказательств, когда они увидели груду тел своих товарищей и ритуальный бассейн, наполненный их же кровью.

– Убийца! Самозванец! – вскричали они, пытаясь атаковать его, но заклинания практически не действовали внутри тёмной комнаты. Тогда они решили использовать тот же приём, что и наверху, применив простое колющее и режущее оружие.

Клеон с Агрэем извлекли Киру из бассейна, боясь, как бы не было слишком поздно. Пока было неясно, удалось ли ей выжить. На первый взгляд, она не подавала никаких признаков жизни, а потемневший браслет оставил на её запястье огромный рубец.

Осознав бесполезность сомнительной маскировки, Аракбис сбросил личину Келадона, обратившись в нечто бесформенное, серое. Было очевидно, что эссиорлы при различных условиях могли выглядеть по-разному. Вот и сейчас он мало походил на Аракбиса из Зеркала сущностей, и сложно было решить, какой из его обликов был более жутким.

Голова оборотня стала огромной и занимала почти половину объема его тела, шея практически полностью исчезла, а гигантский рот только и делал, что распахивался и пытался проглотить стражников, его атакующих. Металлическая кожа Аракбиса собиралась в складки, ещё больше обезобразив и без того отвратительное тело. Движения эссиорла были молниеносны, так что не всегда удавалось отследить его местоположение.

В конце концов ему удалось заглотить одного стражника, но тело Аракбиса отторгало эту добычу, и воин, порядком помятый, но всё ещё живой, был исторгнут наружу.

– Проклятый Келадон! – выругался Аракбис. Пока сущность предыдущего поглощаемого была жива, он не мог полакомиться следующей жертвой. Козырей в его руках почти не оставалось: использовать силы Келадона в этом месте он не мог, а справиться с дюжиной стражников было не так-то просто.

Агрэй вытащил Киру в верхнюю комнату при содействии Букура и Клеона. Ему нужно было возвращаться вниз, чтобы разобраться с Аракбисом, но пока он не убедился, что с Кирой всё в порядке, он не хотел её оставлять. Здесь, наверху, можно было использовать магию, которая действовала, хотя и несколько заглушалась наличием снизу абсолютно чёрной комнаты-блокатора.

Почти сразу же им удалось убедиться в присутствии у неё слабого сердцебиения и размеренного дыхания. В сознание она не приходила. Браслет Филуна был раскалён, а циферблат на нём почти дымился. Аргенлал, столь ослепительный до этого происшествия, теперь казался дешёвой стекляшкой.

– Клеон, позаботься о ней. Перенеси Киру в безопасное место, где никто из наших врагов её не найдёт. Доверять нельзя никому, – сказал Агрэй, возвращаясь к проделанной дыре в чёрном полу.

– Постой, я не пущу тебя туда одного! – возразил Клеон.

– Идите, я о ней позабочусь, – сказал Букур, и у Агрэя не оставалось времени на то, чтобы спорить.

Вернувшись в ритуальный зал, они обнаружили, что дела у их союзников не так уж и плохи. Они теснили самозванца со всех сторон, а он плавно отступал к стене. Фива благоразумно спряталась за гору трупов и в битве не участвовала.

Несколько раз высшие стражники доставали Аракбиса острыми пиками или мечами, но каждый раз его тело восстанавливалось без малейших усилий. Агрэй сразу же понял, что простыми приёмами здесь не обойтись, и решил попробовать выманить эссиорла из этого неудобного, с магической точки зрения, места.

Лионит мягко приземлился на ноги рядом с другими стражниками и встретился взглядом со своим противником. Лицо Аракбиса исказила ехидная улыбка. Эта гримаса выражала многое: глумление, ощущение собственного превосходства, самодовольство. Но долго эта встреча взглядов не продлилась. Как только Аракбис обнаружил пропажу пленницы, да ещё и вместе с браслетом, его присутствие в здешних местах потеряло всякий смысл. Аракбис сделал очередной шаг назад к стене, позволив силуэту отразиться на её поверхности, а затем и сам растворился подобно тени, исчезающей в полдень.

Кезеф первым кинулся ощупывать гладкий камень, но одноразовый проход уже был закрыт. Эссиорл обвёл их вокруг пальца.

Понимая, чем это может им грозить, Агрэй с Клеоном и двенадцать стражников ринулись прочь из тёмного зала, в котором с каждой минутой усиливался отвратительный тошнотворный запах. Когда почти все они поднялись наверх, Гезария почувствовал присутствие среди мёртвых тел учащенного сердцебиения. В надежде обнаружить выживших он устремился к горе трупов, но источником сердцебиения был вовсе не лионит, а белоснежная трусливая собака, нашедшая здесь укрытие.

Гезария сгрёб сопротивляющуюся Фиву в охапку и поднялся этажом выше вслед за другими стражниками.

– Что будем делать с этой? – спросил он у Агрэя.

– Сейчас не до неё. Поместите её в камеру три. Разберёмся с ней чуть позже, – отмахнулся он. Его сознанием овладела одна-единственная мысль: догнать Аракбиса и разделаться с ним.

Поиски внутри здания не дали никакого результата, так что Агрэй, Клеон и остальные стражники поспешили покинуть его, чтобы вычислить местоположение оборотня. Так как целью эссиорла был браслет, следовало сначала определить, где находится Кира, и Аракбис нашёлся бы сам собой.

Выйдя на улицу, Агрэй с Клеоном обнаружили, что для проникновения в башню стражникам пришлось снести добрую её половину. Толпа других лионитов всё ещё дежурила возле неё. Башня же Радбоз была заботливо потушена и успела сгореть лишь на треть, так что при желании её ещё можно было восстановить. А вот корни башни Аверо оказались ничем иным, как миражом, как и само здание, не имевшее ничего общего с архитектурой города Гейл.

Когда стражники покинули башню Аверо, сотни вопросительных пар глаз уставились на них в надежде получить объяснения. Но воинам было не до этого. Разбившись на пары, они начали прочёсывать город. Агрэй же поспешил связаться с Букуром при помощи ситри.

Лицо Букура возникло на его поверхности только спустя две или три минуты.

– Как быстро ты успел по мне соскучиться. Не ожидал, не ожидал! – протянул он с лёгкой улыбкой. – Тебе напомнить дорогу к Лекарскому дому?

– Ты потащил её в Лекарский дом? Ничего умнее придумать не мог? – разозлился Агрэй. Это место совсем не внушало ему доверия, но параллельно с язвительными речами он уже двигался в сторону самой северной башни города, которая служила госпиталем и носила название Лекарский дом.

– Конечно, я отнёс её сюда! Ты же видел, в каком она состоянии! Сам лечить такие раны я не умею. Я же тебе уже объяснял минуты две назад, – ответил Букур и осёкся. Его лицо немного побледнело. – Морлон мне в бровь! Это был Аракбис, он знает, что она здесь! – воскликнул он и отключился.

Агрэй всё понял и уже мчал к Лекарскому дому, прикрепив ситри к ногам. Сквозь крошечные окошки-соты он заглядывал в каждую лекарскую комнату в надежде обнаружить Киру. Наконец его поиски дали свои результаты.

Кира лежала на высокой деревянной кровати. Аракбис в самом мерзком из своих обличий склонился над ней. Его руки приняли вид то ли клешней, то ли огромных кусачек. Металлическая кожа собиралась в складки, как у шарпея, тело же выглядело бесформенным и рыхлым. Букур вместе с другим долговязым лионитом находились в углу без сознания.

Агрэй, недолго думая, попытался влететь в комнату через крохотное окно, расширив его при помощи обсида, но стены его не пустили.

Аракбис обернулся к окну и ехидно улыбнулся, мол, ничего не попишешь, это моя работа. Потянулся клешнями к браслету Филуна и слегка поддел его, чтобы осторожно снять с руки. Агрэй ожидал, что циферблат будет защищаться, но тот заметно ослаб после купания в ритуальном чане и сопротивляться не планировал.

Никаких застёжек на браслете не было, так что снимать его следовало через запястье и кисть руки. Вот только слезать он никак не хотел и сидел на руке словно приклеенный. Тогда Аракбис решил отрезать Кире руку вместе с браслетом при помощи клешней-кусачек. Однако стоило ему потянуться к руке девушки, как браслет сам лениво соскользнул с запястья Киры. Агрэй ожидал услышать звук падающего металла, но браслет коснулся пола бесшумно, как если бы был абсолютно невесомым, нематериальным.

Аракбис не скрывал своего торжества. Наконец-то он достиг цели, к которой шёл несколько столетий. Вот-вот в его руки должен был попасть источник небывалой магической силы и безграничной власти над пространством и временем. Слегка наклонившись, эссиорл попытался взять браслет металлическими пальцами, но его руки лишь зачерпывали воздух.

Камни на циферблате презрительно сверкали, глумясь над Аракбисом и над его тщетными попытками завладеть артефактом.

– Ах, ты, тупая железка! А что ты на это скажешь? – воскликнул Аракбис, натягивая на руку перчатку из прозрачного полотна. Она слилась с его графитовой кожей, став с ней единим целым.

Браслет Филуна покорно лёг в ладонь к эссиорлу, продолжая сверкать тремя разноцветными камнями. Их сияние было напряжённым. Это не было похоже на радость, которую аргенлал испытал, попав к Кире в руки, но на затаённую обиду и даже ненависть.

Аракбис обернулся к окну и посмотрел прямо в глаза Агрэю. Всё это время последний молча наблюдал за происходящим, предпринимая всё новые попытки снять защиту.

Эссиорл нетерпеливо надел браслет на руку и стал с восторгом глядеть, как на нём переливаются магические камни.

– Как видишь, старания Келадона были напрасны. Сколько он держался, боролся, лишь бы только аргенлал не попал ко мне в руки. И что в итоге? Завладеть циферблатом мне помог его собственный сын.

– Что за бред? Помогать тебе я стал бы в последнюю очередь, – ответил Агрэй, парящий за окном на ситри. Такой жажды крови он давно не испытывал, как теперь, при виде этого оборотня. Ему хотелось открутить ему голову, разорвать эссиорла на тысячи крохотных кусочков.

– Хочешь ты того или нет, но именно ты привёл к браслету девчонку, а затем помог доставить её ко мне. Всё это было предопределено, – усмехнулся Аракбис, поднимая руку чуть выше. – Когда вы проиграли в битве в свете кровавой Иелуаджи, то потеряли будущее своего вида. Теперь же вы не оставили шансов на существование другим разумным обитателям планет. Ваши женщины так и будут прозябать у нас в рабстве, люди станут пищей для кумо, а кумо… для кумо тоже найдётся применение, можешь не сомневаться. Туманный мир эссиорл больше никогда не будет испытывать нехватку энергии или пищи, и никто не посмеет смотреть на нас свысока. Знал ли Келадон, что так всё закончится?

Аракбис закончил свою жестокую речь и отошёл обратно к Кире, лежащей без сознания у стены.

– Для меня всегда было загадкой, почему по пророчеству аргенлал должен перейти к человеку. Я ожидал чего-то экстраординарного от неё, но, как оказалось, дела обстояли намного проще. Как и все женщины, она не наделена особыми умственными способностями, иначе не шла бы прямо ко мне в руки. Про магические таланты вообще молчу: их просто нет, – разоткровенничался эссиорл, расхаживая по палате и ухмыляясь здоровенным жабьим ртом.

Тут глаза Аракбиса удивлённо расширились. Браслет на руке начал дымиться. Несколько секунд, и артефакт превратился в раскалённый огненный обруч.

Сначала Аракбис недоверчиво и снисходительно смотрел на браслет Филуна. Тело любого эссиорла было на удивление пластично и устойчиво к любым механическим воздействиям. Металлическая кожа Аракбиса запросто выдерживала высокие температуры и не боялась огня или горячего металла. Вот и теперь он не видел для себя абсолютно никакой угрозы и воспринимал попытки браслета как жалкие и неубедительные. Однако боль, столь непривычная для Аракбиса, всё-таки настигла его. Она нарастала как снежный ком, несущийся на бешеной скорости с крутого склона.

Прошло не более минуты, и эссиорл уже истошно орал, пытаясь снять горящий браслет с жирного запястья. Он схватил его другой рукой, но так её опалил, что на время утратил способность к регенерации.

Браслет Филуна теперь не просто горел, а обратился расплавленным металлом, тонкой змеёй вьющимся вокруг руки эссиорла. Аракбис сам загнал себя в ловушку, из которой не так просто было выбраться.

Эссиорл то и дело предпринимал попытки избавиться от непослушного артефакта, однако стягивание маскирующей перчатки, изменение формы рук не принесло никакого результата.

Аракбис всё понял. Незавершённый ритуал не смог изменить сознание циферблата. Тёмная материя самого естества эссиорла никогда не смогла бы ужиться с изначально светлым браслетом Филуна. И теперь этот самый браслет намеревался растворить егосущность, испепелив дотла уязвимое тело. Аракбис всегда недооценивал силу воли магических предметов и теперь сполна поплатился за это.

Но эссиорл не собирался исчезать бесследно, когда почти достиг цели. Испытывая сильнейшую злость и лютую ненависть к лионитам, он предпочёл на время отступить. Собрав последние силы, Аракбис отделил свою сущность от поглощаемой в течение пяти веков сущности Келадона, вырвавшись тем самым из оков коварного браслета, и чёрной тенью выскользнул сквозь крышу Лекарского дома, с несомненным намерением ещё вернуться.

Агрэй не успел отследить перемещение лютого врага. Его взгляд теперь был прикован исключительно к телу отца, лежащего на белоснежном полу палаты.

Правда Келадона

Браслет Филуна соскользнул с запястья истинного Келадона сразу же после бегства Аракбиса и ужом пополз к Кире, всё ещё не приходившей в сознание. Взобравшись по боковине деревянной кровати, он обвил её руку и радостно принял свой первоначальный вид. Аргенлал всё ещё был тусклым, в то время как яхлал пылал, а вердигри сохранял нейтралитет ровным зелёным свечением. Если бы однажды Кире было дозволено заглянуть в хранилище китабу, она бы узнала, что теперь аргенлал может набрать предыдущую мощь только благодаря добрым поступкам своего владельца. Пока же она спала, набираясь сил под действием лечебных трав Иклила, и ничего вокруг не замечала.

Агрэй не мог оторвать взгляд от лица Келадона. Он видел настоящего отца впервые за несколько веков, и зрелище это было не из приятных.

Защита на здании спала, так что Агрэй беспрепятственно проник внутрь Лекарского дома и приземлился рядом с отцом. Для этого ему пришлось расширить одно из небольших окон-сот, украшавших каждое здание в городе Гейл. Сквозь окна в палату красиво просачивалось сияние звёзд Иклила, но эти разноцветные лучи не могли сделать увиденное Агрэем менее ужасающим.

Тело Келадона представляло собой скелет, обтянутый кожей, и весило навскидку не более сорока килограммов. Огромные синяки под глазами, запавшая челюсть, бледная кожа: всё это настолько обезобразило его, что даже близкие друзья навряд ли узнали бы в нём того энергичного Келадона, славившегося своим весёлым нравом и невероятным жизнелюбием. Удивительно, как страдания или болезнь могут до неузнаваемости изменить живое существо, практически полностью стерев его привлекательность и оставив лишь тень, отпечаток былого создания.

Агрэй присел рядом с отцом, уверенный в его гибели, однако обсид обнаружил едва уловимое сердцебиение.

Лионит почувствовал слабую надежду. После известия о захвате отца Аракбисом он и не смел надеяться на спасение тела Келадона, теперь же возник хоть и слабый, но шанс вытащить отца с того света. Агрэй незамедлительно вызвал лионитов, дежуривших на нижних ярусах Лекарского дома, и отдал приказ поместить Келадона в комнату для попытки восстановления жизненных сил.

Лекарям понадобилось не больше минуты для оценки ситуации. Они исследовали измученное тело Келадона, проверяя все жизненные показатели. Агрэй нетерпеливо ждал вердикта врачей, до боли сжимая руки в кулаки.

– Ну что там? Почему вы медлите? – спросил он, теряя последнее терпение.

– Его жизненная сила выпита без остатка. Мы не можем уловить ни единого импульса, как если бы он был духом, – будничным тоном отвечал лионит с прозрачными голубыми глазами. Его одежда отличалась от костюма второго врача, что указывало на более высокое положение. Ткань, из которой был изготовлен его наряд, напоминала блестящую густую синеватую жидкость. Она переливалась, то и дело меняя плотность. На руках красовалось подобие перчаток из такого же материала с переливами.

На Земле его бы назвали главным врачом, на Иклиле же эта должность именовалась дактари. Дактари по имени Дрэур пользовался всеобщим уважением и обладал поразительной способностью определять любые, даже скрытые от глаз болезни. Вёл он себя соответствующе: хладнокровно и даже где-то равнодушно. Так иногда ведут себя врачи, на глазах которых каждый день в реанимации умирают люди. Живые эмоции у него притупились, и Дрэур просто делал свою работу день за днём, продолжая по привычке производить повторяющиеся медицинские манипуляции.

Стоит признать: лиониты умирали гораздо реже, чем люди, а всё благодаря бесконечно долгой жизни. За последние пятьсот лет на глазах Дрэура скончалось не более двух ста лионитов. Болезни среди них были распространены не особо. Чаще встречались проклятия, магические травмы на поле боя и укусы ядовитых животных. Это не упрощало задачу, а делало каждый случай уникальным и требовало особого подхода.

Если бы Кира была в сознании, она бы провела параллель с собственным случаем из жизни, который хотела бы забыть, но не могла.

Когда в больнице умер её папа, она пришла к нему в палату попрощаться. Пока она держала его ещё не остывшую руку и изнывала от внутренней боли, в палату вошёл санитар, весело разговаривая по телефону и громко смеясь. Девушка обернулась к нему и была поражена, как порой люди могут быть равнодушны к чужому горю.

Это воспоминание запало Кире в память и что-то в ней изменило. Розовые очки с глаз спали, градус наивности был понижен. Девушка понимала, что санитар делает всё это не со зла, просто никогда нельзя рассчитывать на сочувствие и понимание со стороны абсолютно постороннего человека. Люди не могут принимать каждое чужое горе как собственное, и об этом следует помнить всегда.

Дактари Иклила не смеялся, но был абсолютно равнодушен. Казалось, он разучился сопереживать и чему-либо удивляться. Он относился к смерти философски и излучал вокруг себя атмосферу спокойствия.

– Делайте всё возможное, – сухо произнёс Агрэй, испытывая к дактари сильнейшую неприязнь и не очень-то высоко оценивая подобную философию. В силу своего характера он больше был склонен заводить врагов, чем друзей, потому как не имел привычки идеализировать окружающих и часто видел их насквозь.

Дактари показался Агрэю лионитом чёрствым и безразличным. Раньше им не приходилось близко общаться, хотя популяция Иклила не была настолько велика, чтобы избежать знакомства или встречи хотя бы с кем-то из сородичей. Агрэй всегда был одиночкой и не стремился заводить большое количество друзей.

Другой широкоплечий лионит в сером одеянии сочувственно покачал головой, мол, случай слишком запущенный, но спорить с Агрэем не стал. Он относительно недавно перешёл на эту работу и старался делать её как можно лучше.

– Давай попробуем поместить его в свободную сферу. У нас ещё оставалось два заряда по двенадцать суток! – сказал он дактари, на что тот только кивнул.

Тело Келадона было погружено в овальную капсулу с жёлтым газом внутри и перемещено в зал для реанимации. Этот зал представлял собой комнату с запредельной концентрацией энергией лит. Она пронизывала помещение снизу доверху, так что находиться в нём без необходимости запрещалось. Именно здесь лиониты лучше всего восстанавливались после ранений, магических проклятий и другого рода нежелательных воздействий. Вот только длительное присутствие могло рождать галлюцинации и даже лишить рассудка.

Состояние Келадона оценивалось как крайне тяжёлое. Дактари отказывался обнадёживать Агрэя с Клеоном, утверждая, что такая продолжительная реанимация не приведёт ни к чему хорошему, и даже если Келадон придёт в сознание, он никогда не будет прежним. Пока же его тело напоминало опустошенную оболочку, внутри которой не осталось ничего. Энергию лит час за часом пропускали сквозь его тело, но эффект был равен нулю.

Букуру и другому лиониту по имени Нэквур, работающему в Лекарском доме, также была оказана необходимая помощь. Пострадали они не очень сильно, хотя и находились в беспамятстве ещё два дня.

Стражники Келадона были извещены о побеге Аракбиса, однако все их поиски не привели ни к каким результатам. Они исследовали каждое здание в городе на скрытую магию и обнаружили в нескольких местах тайники. Аракбис изрядно потрудился за пятьсот лет, подменив некоторые реликвии Иклила подделками. Позже выяснилось: эссиорл покинул земли Иклила в первые же минуты после отделения от тела Келадона, о чём свидетельствовала брешь в воздушном куполе прямо над Лекарским домом.

Тела эссиорлов не были приспособлены в течение длительного времени находиться в недружелюбной атмосфере Иклила без поглощаемой оболочки. Воздух Иклила вредил металлической коже эссиорла, делая её менее пластичной. Узнать об этом удалось стараниями лионитов, трудящихся в хранилище древних китабу, так что поиски были изначально обречены на провал.

Кира не приходила в сознание ещё несколько иклилских дней, которые были немного короче земных: в их сутках было всего восемнадцать часов. Трёх дней хватило, чтобы привести все её жизненные показатели в норму, хотя некоторые лекарские манипуляции и блокировал яхлал на вершине циферблата.

Именно этот камень после ритуала на крови занимал теперь лидирующие позиции в артефакте, нарушая хрупкое равновесие, установленное ранее. Аргенлал всё ещё был тусклым, хотя и реагировал на поток энергии, излучаемый из палаты Келадона. Вердигри был невозмутим и сохранял философское спокойствие. Тёмному же яхлалу особенно не нравились лечебные ритуалы с использованием светлых заклинаний, так что восстанавливать Киру приходилось в основном при помощи укрепляющих снадобий на основе целебных трав Иклила.

Очнулась она рано утром на четвёртые сутки. Просыпаться при звёздном свете было непривычно: он резал глаза и давил на сознание. На Иклиле не было принято занавешивать окна шторами или гардинами. Местные жители спокойно спали при свете звёзд, не нуждаясь в долгом отдыхе: для восстановления сил им хватало нескольких часов.

По этой же причине их кровати больше напоминали резные лавки с небольшими матрасами, чем человеческие кровати. Такое пренебрежение этим предметом мебели могло удивить, ведь лиониты с большим вниманием относились ко всему, что создавали. Однако они также не терпели излишеств и напрасного расходования ресурсов. Зачем тратить время и силы на создание ненужных вещей?

Кира не сразу поняла после пробуждения, где именно она находится. Последним, что она помнила до этой минуты, была тёмная комната с грудой тел, озером крови и мерзкое обезображенное лицо Аракбиса, жаждущего её смерти. Гибель была так близка, что поначалу Кира решила, будто попала на тот свет. Но реальность была куда более приятной и обнадёживающей.

Девушка мельком смогла разглядеть полукруглую светлую комнату и целую кипу пузырьков с разноцветными жидкостями на прикроватном столике, после чего ощутила на душе небывалую лёгкость. Она в который раз смогла избежать смерти, хотя раньше удача улыбалась ей редко и чаще обходила стороной.

Кира опустила глаза на циферблат и почувствовала, как улетучивается хорошее настроение. Яхлал напоминал огромного плотоядного жука, насосавшегося крови. Он в несколько раз увеличился в размере и занимал две трети циферблата, тесня остальные два камня и практически не оставляя им места. Обод браслета наполовину почернел, а столь яркий до этой минуты аргенлал почти погас. Внутри него едва теплилось нечто серое и безликое.

Кира до этого воспринимала наличие яхлала на браслете больше как необходимость, ведь его тёмные способности были, скорее, полезны демоническим сущностям кумо. Теперь же он обезобразил циферблат, сделал его нескладным. Браслет утратил гармонию и равновесие. И наверняка Кира смогла бы с этим смириться быстрее, если бы узнала о роли алого яхлала в спасении её жизни. Пока же ей казалось, что Аракбис достиг своей цели и осквернил циферблат тёмной магией.

Поднявшись на ноги, Кира подошла к прикроватному столику, на котором стояло не меньше десяти пузырьков с какими-то лечебными снадобьями. В двух пузырьках плавали жуткого вида длинные зелёные черви.

«Надеюсь, они не заставляли меня это пить», – с отвращением подумала Кира, отходя от столика и подходя к одному из десятка маленьких окон. Комната Киры находилась на вершине одной из башен. Девушка поняла это по густым облакам-рекам, которые загораживали собой почти весь вид из окна. Изредка сквозь них проглядывал парящий в воздухе город Гейл с множеством остроконечных башен, стоящих плотно и соединённых между собой переходными галереями. Казалось, город представляет собой единое целое и может так же целиком перенестись в другое место, если возникнет такая необходимость.

«Интересно, где сейчас Аракбис? Как мне удалось выжить?» – думала Кира, подходя к двери и выглядывая в большой холл, служивший центром этажа. Вокруг холла располагалось по меньшей мере двенадцать комнат с высокими резными дверьми. Высота каждой двери равнялась высоте самого этажа и составляла не менее пяти метров. Двери открывались с лёгким шуршанием, совсем не похожим на скрип человеческих дверей. Этот звук напоминал скрип сосен в густом лесу в Подмосковье, где Кира не раз бывала с друзьями. Искусственное освещение в холле отсутствовало, лишь рассеянный свет проникал внутрь откуда-то сверху башни.

В зале было пусто. Никого, к кому можно было бы обратиться с вопросом, девушка не обнаружила. Кира хотела было вернуться обратно в комнату, но яркая алая вспышка на циферблате привлекла её внимание. Отделившись от яхлала, красный светящийся шар размером с теннисный мяч поплыл к двери в противоположной части холла и замер напротив. После секундного замешательства Кира проследовала за ним, стараясь издавать как можно меньше шума.

Как только она подошла к двери, вспышка растаяла, а Кира так и осталась стоять напротив в нерешительности. Она сомневалась, стоит ли доверять указаниям яхлала, но природное любопытство всё-таки возобладало.

Кира толкнула высокую деревянную дверь, оказавшуюся на удивление лёгкой и тонкой, и вошла в просторную светлую комнату. Окна в ней отсутствовали: источником света служили металлические катушки, установленные по периметру палаты. Посреди комнаты располагалась полупрозрачная оранжевая сфера четырёх метров в диаметре.

Стоило Кире переступить порог палаты, как её волосы наэлектризовались и стали непослушными. Она чувствовала, что едва управляет собственными ногами. Мысли начинали путаться, а контуры палаты – плыть.

Девушка подошла ближе к оранжевой сфере и отпрянула, потому что увидела в ней Аракбиса. Набравшись смелости и приблизившись во второй раз, она поняла, что в сферу был погружён настоящий Келадон, а вовсе не эссиорл в его обличье. Лионит выглядел измученным. Жизнь неустанно покидала его. Маска боли всё ещё застыла на его лице, запечатлённая столетиями в брюхе эссиорла.

Сощурив глаза, Кира смогла разглядеть тонкие полоски света, исходящие из сферы. Они пронизывали тело Келадона насквозь, как если бы он был неодушевлённым предметом. Кира всё поняла: Агрэю суждено было лишиться отца. Все его старания были напрасны, и эта сфера – последняя попытка спасти Келадона.

Она почувствовала, как сострадание и печаль наполняют её сердце. Ей было жаль братьев. Им предстояло прожить бесконечно долгую жизнь без какой-либо надежды на встречу с отцом. Кира не знала, верят ли они в жизнь после смерти. Она никогда не верила и не тешила себя напрасными надеждами.

Чувство сострадания было сложным, но приятным, так как имело светлую природу. В последнее время она чаще злилась, ненавидела и хотела отомстить кумо и эссиорлам за произошедшее на Земле. Теперь же ей стало невероятно легко и спокойно. Потускневший аргенлал засиял чуть ярче, немного потеснив разросшийся на циферблате яхлал.

Тонкий луч света отделился от аргенлала и слился с другим, более ощутимым алым лучом, излучаемым яхлалом. Свет пронзил сферу, окутал тело Келадона и свил рядом такое же, только нематериальное.

Кира завороженно глядела, как воздушный Келадон встаёт на ноги и оглядывается по сторонам. Его взгляд блуждал какое-то время, пока не сфокусировался на Кире. Келадон немного растерялся. Он выглядел так, словно встретил старую знакомую, которую увидеть совсем не ожидал. Затем он перевёл глаза на циферблат и обхватил голову руками, как при сильной боли. Отец Агрэя раскачивался на месте, а его тело в сфере билось в конвульсиях.

– Что с вами? – воскликнула Кира в испуге. Вопрос был нелепый, но ничего другого ей в голову не приходило. Она жалела, что поддалась любопытству и вошла в эту комнату. Кира боялась, что совершила непоправимую ошибку и сделала хуже. И как она после этого посмотрит в глаза Клеону и Агрэю?

Прошло немало времени, прежде чем бестелесный Келадон убрал руки от головы.

– Давно он к тебе попал? – спросил он у Киры, кивая на циферблат.

– Нет, я думала, вы знаете. Он ведь знал, – машинально ответила Кира, вспоминая, как на лице Аракбиса проявлялся поглощённый Келадон.

– Ничего не помню. Только какие-то обрывки, – ответил он, стискивая виски руками. – А где Шая?

Кира сначала замешкалась с ответом, но затем решила не скрывать от Келадона неприятную правду:

– Она давно мертва. Аракбис несколько веков держал её в плену на Земле без воды и еды. Там она и погибла.

Келадон закрыл глаза.

– Я понимаю. Иначе как у тебя ещё мог оказаться браслет Филуна? – прошептал он, пытаясь сделать шаг вперёд. Сдвинуться с места ему не удалось: ноги крепились к полу, словно стволы деревьев, вросшие в землю корнями.

– Браслет выбрал меня уже после её смерти чисто случайно, – попыталась объяснить ему Кира. Она боялась, он подумает, будто она намеренно выкрала у покойницы браслет с циферблатом.

– Случайности в этом деле исключены, – слегка улыбнулся Келадон. – Я никогда не верил в случайности. Более того, я почти уверен, что их не бывает. Во всяком случае, за тридцать три тысячи лет моей жизни они мне не встречались.

Кира не знала, что и ответить. Казалось, каждая её фраза непременно прозвучит глупо или нелепо. О чём она могла говорить с таким древним созданием, как Келадон? Хоть он и выглядел немногим старше Агрэя, Кире и в голову бы не пришло воспринимать его как сверстника. Мудрость читалась в каждом его слове. Наверняка его знания во всех областях были просто колоссальны.

– Все совершают ошибки. Бессмертные существа ошибаются иногда даже чаще, хотя бы по той причине, что чувства у нас притупились, а самоуверенность не знает границ! – сказал Келадон, прочитав её мысли. – Моё положение в течение последних пяти веков – тому доказательство. Я допустил грубейшие промахи, и это погубило не только моё тело, но и сотни тысяч лионитов, вверивших мне свою безопасность.

– Яхлал привёл меня к вам. Алая вспышка служила проводником. Есть ли в этом какой-то скрытый смысл? – немного осмелев, спросила Кира. Она решила говорить с Келадоном прямо и откровенно, ничего не утаивая. Её вопросы звучали слегка по-детски, но ей это было уже безразлично.

– По циферблату я вижу, что он изрядно пострадал, но всё ещё способен работать. Браслет Филуна – изначально светлый артефакт из Иклила, и никакие кристаллы кумо и тёмные ритуалы не смогут заставить его забыть о своём предназначении. Цель его создания – помогать другим, защищать невинных и исправлять ошибки. Скорее всего, он привёл тебя сюда, чтобы ты могла мне помочь.

Кира слушала Келадона очень внимательно. Казалось, он знает артефакт лучше всех. Ни Агрэй, ни Клеон не обладали такой информацией. Они собирали знания по крупинкам, тогда как Келадону было известно гораздо больше.

– За тысячи лет работы браслет Филуна вобрал в себя самое лучшее от каждой хозяйки. Он также наделён способностью подстраиваться под характер обладателя: может становиться спокойным или импульсивным. Я смотрю на него и вижу, что он изменился и совсем не похож на себя при Шае. Он ослабел и стал более податливым.

Кира не знала, воспринимать это как укор слабости её характера или просто как очевидный факт, констатируемый Келадоном.

– Что я могу для вас сделать? – спросила она, решая не накапливать напрасные обиды. Келадон вызывал у неё симпатию. Он казался ей по-отечески добрым, положительным лионитом.

– Точно не знаю, но раз циферблат привёл тебя сюда, значит, выход есть, – ответил он, разводя руками. – Полностью собранный циферблат с четырьмя камнями может управлять временем. Мне неизвестно, работает ли это с тремя. Я видел его в действии только с аргенлалом.

Кире захотелось помочь. Она была благодарна братьям за своё неоднократное спасение и хотела отплатить им добром за добро. Девушка стала прикасаться к камням, напрягать сознание, вскидывать руку с браслетом, направляя её на сферу с телом. Циферблат оставался невозмутимым. Его не впечатляли её эффектные жесты, сдвинутые от напряжения брови и поджатые губы.

Длилось всё это достаточно долго. Келадон терпеливо наблюдал за попытками Киры что-то предпринять. В конце концов у неё начали опускаться руки. Циферблат упрямо не хотел работать.

– Ты вообще знаешь, что хочешь сделать? – мягко спросил Келадон.

– Ну, я хотела, чтобы он заработал, – неуверенно протянула Кира. – Обычно циферблат всё делает сам. Он перенёс меня в город Мирный, когда потолок склепа пришёл в движение. Во время падения паровоза с обрыва он сделал локомотив прозрачным и поднял наверх. Когда Аракбис пытался меня убить, он защитил меня.

– То есть каждый раз, когда твоя жизнь висела на волоске, браслет заботился о твоей безопасности. Сейчас же тебе ничего не угрожает, и он хочет, чтобы ты во всём разобралась сама.

– Наверное, но я всё равно не знаю, как заставить его работать, – честно отвечала Кира. Девушка чувствовала себя двоечницей, которая не может решить простую задачу. Это расстраивало и злило её в то же время, ведь она привыкла по жизни быстро разбираться в чём-либо новом. Синдром отличницы зачастую мешал ей, потому что один человек не может справляться со всем одинаково хорошо. Стремление делать всё идеально не давало Кире определиться со сферой деятельности долгие годы. Она раскачивалась, меняла работу и теряла драгоценное время, ведь когда человек успешен в разных областях, ему трудно выбрать одну-единственную и поставить крест на остальных.

Когда злость достигла пика своего накала, на циферблате что-то щёлкнуло. Камни стали вращаться по кругу, образуя подвижный светящийся круг. Мерцала преимущественно стрелка на новоиспечённых волшебных часах, идущих в обратном направлении. Келадон задвигался назад и втянулся обратно в тело. Вокруг оранжевой сферы наметилось движение ветра.

Кира почувствовала, как её тянет к выходу, и не нашла в себе сил сопротивляться этому. Её движения были резки и похожи на обратную видеосъемку. Она как в тумане вернулась в палату и крепко уснула.

Признание

Ей в который раз снился до боли знакомый сон о планете Иклил и затмении Иелуаджи. Она видела его десятки раз, но таким реалистичным он ещё не был никогда. Даже если бы Кира вне мира грёз попыталась нарисовать всё это в своём воображении, она не смогла бы сделать это лучше.

Сон стал самой реальностью, и навряд ли кто-нибудь смог бы догадаться, что это сновидение. Кира могла разглядеть мельчайшие детали предметов, переливы облаков-рек, остроконечные камни, скрытые под гладью воды моря Чордар, и небольших стеклянных жуков, прячущихся в голубом песке. Она, как наяву, чувствовала на коже едва уловимый ветерок и тёплые звёздные лучи. С зелёных скал-драконов доносился запах неведомых цветов и густой листвы, окутывающий горы снизу доверху.

Кира бежит по серебристо-голубому песку, то и дело поглядывая на браслет, сжимающий руку плотным обручем. Ей нужно что-то узнать, но не попадаться никому на глаза. От этого зависит его жизнь. Она дважды ошибалась с датой, но эта попытка должна стать успешной. Браслет то и дело накаляется. Это означает, что отведённое ей время подходит к концу. Камни на циферблате замыкают квадрат. Каждому из них было отведено строго определённое место.

В душе Киры появилась тень сомнений: а вдруг и в этот раз она не сможет ничего изменить? Что, если циферблату не под силу исправить её ошибки? От этих мыслей Кире становится тяжело на душе.

Сзади послышались чьи-то лёгкие шаги. Кто-то гнался за ней. Вдруг это стражники Келадона? Тогда всё пропало. Пока они будут выяснять, откуда взялся второй браслет, время будет потеряно.

Она ускоряет шаг, надеясь оторваться от погони. Кто-то настигает её и хватает за руку. Кира чувствует лёгкий испуг, но слышит до боли знакомый голос:

– Скоро начнётся затмение Иелуаджи. Я так долго искал тебя! Где ты пропадала всё это время? Прошло почти три недели с нашей последней встречи!

Кира оборачивается и видит Агрэя. Он выглядит иначе: длинные волосы, праздничный наряд. Его взгляд более мягкий, тёплый и открытый. Этот Агрэй совсем не похож на того скептика и закоренелого эгоиста, с которым она встретится только через пятьсот лет. Девушка невольно улыбается ему. Она рада видеть его, хотя эта встреча не была её целью. У них нет будущего. Не в этом времени точно. Но она не может ему обо всём рассказать.

– Почему я раньше тебя не видел? Я спрашивал о тебе в городе: никто и ничего о тебе не знает, – продолжал заваливать её вопросами Агрэй, не дождавшись ответа. – Как такое вообще возможно в Гейле?

Агрэй подходит вплотную. Кира замечает, что он стал ниже ростом. Нет, это её рост несколько изменился. Сейчас она ниже его лишь на полголовы, хотя обычно она макушкой едва достаёт ему до середины груди.

Девушка смотрит на него и думает, что сейчас не самое лучшее время для откровенных разговоров, хотя ей совсем не хочется с ним расставаться. Она боится, что никогда больше не увидит Агрэя.

Планета Иелуаджи понемногу начинает прятаться в тени тёмной планеты Китт. Агрэй непроизвольно вскидывает глаза на небо, где начинает разворачиваться светопреставление, но не отпускает руку Киры.

– Где ты была всё это время? – повторяет он. – Ты то появляешься, то исчезаешь.

Девушка опускает глаза и видит, что её длинные волосы посветлели, а руки совсем не похожи на её руки. Циферблат превращается в пылающий круг. У неё не остаётся времени.

– Я должна предупредить тебя о нападении! – кричит Кира и видит удивлённые глаза Агрэя. Нить сна обрывается, и девушка возвращается в реальный мир.

Первым, что увидела Кира после пробуждения, было улыбающееся лицо рыжеволосого Букура с раскосыми глазами, крутящего в руках нечто наподобие трости. Он вполоборота сидел на высоком стуле прямо у её кровати и с кем-то беседовал. Только потом девушка смогла рассмотреть уже знакомую просторную светлую комнату и того, с кем Букур вёл диалог. В дальнем углу палаты у окна, облокотившись о стену, стоял Агрэй. Он был натянут как струна, хотя и старался выглядеть непринуждённо.

– С возращением, – с улыбкой воскликнул Букур, заметив изучающий взгляд Киры. – Долго же ты спала!

Его улыбка была настолько искренней, что Кира просто не могла не ответить на неё. От глаз Агрэя это не укрылось, так что он возмущённо поднял брови. Кира рывком села и сразу же ощупала руку, чтобы убедиться в присутствии браслета. Во сне ей казалось, что он улетел, затерялся где-то во временных коридорах.

– Не переживай, на месте твой циферблат. Он здесь, хотя и порядком пострадал! – сказал Букур, пытаясь встретиться с Кирой глазами. Несмотря на всю непринуждённость беседы, выдерживать его взгляд было не так просто. Кира сразу же вспомнила поцелуй в стеклянной комнате с кубом Эриха и покраснела. Взглянув на браслет Филуна, она заметила потемневший обод с потускневшим аргенлалом и жутко расстроилась. Во сне браслет был чист, а аргенлал пылал, как никогда.

– Этот герой валялся в углу без сознания всё то время, пока Аракбис пытался завладеть браслетом, – язвительно произнёс Агрэй, прервав молчание.

«Они не знают, что я уже приходила в себя и была у Келадона. Тем лучше», – успела подумать Кира.

– В то время, как ты в сознании любовался на всё это через окно, – не отставал в умении сыпать колкостями Букур, – Аракбис, кстати, сбежал. У нас осталась только его подопечная, но выяснить у неё что-либо до сих пор не удалось.

– Кстати, насчёт неё: сходи узнай, как идёт допрос! Есть ли новости? Нечего тебе в палате рассиживаться! – сказал слегка уязвлённый Агрэй.

– Хм, а с чего это ты мне приказы отдаёшь? – лениво попытался возразить Букур. – Хочешь избавиться от конкурента? – с ухмылкой добавил он.

– Пока Келадон не пришёл в себя, я по праву исполняю его обязанности, – холодным как сталь голосом ответил Агрэй. – И тебе придётся меня слушать.

Букур хмыкнул, но всё-таки спорить не стал и, ещё раз улыбнувшись Кире, медленно вышел за дверь. Его мысли и чувства были написаны у него на лице. Он охотно сцепился бы с Агрэем, будь ситуация более подходящей.

Агрэй проводил его взглядом и неожиданно подошёл совсем близко.

– Тебе совсем не обязательно с ним разговаривать, раз он тебе неприятен. Он ведь тебе неприятен? – спросил Агрэй, глядя Кире прямо в глаза. Эта фраза прозвучала из его уст очень откровенно. Сейчас он был больше похож на того Агрэя из сна, чем на привычного самого себя.

– Не нужно выдавать желаемое за действительное! – ответила девушка, смущённо отводя взгляд. Ей хотелось, чтобы он поскорее прекратил этот неприятный для неё разговор. Во сне она держалась с ним гораздо более уверенно. Здесь же – испытывала неловкость.

– Так он тебе нравится? – вспыхнул Агрэй.

– Какое это имеет значение? – сказала Кира, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более безразлично. – Даже если так, то почему я должна обсуждать это с тобой?

Агрэй обхватил её за талию и усадил на высокий деревянный стол возле кровати, на котором не было ничего, кроме подобия светильника. Микстуры и бутыли с червями куда-то испарились.

– Ты что, не видишь, что ты со мной сделала? Я больше ни о чём думать не могу, кроме как о тебе. Мне невыносимо наблюдать за тем, как ты с ним любезничаешь! – взволнованно сказал Агрэй, пронизывая её взглядом своих серых глаз. Казалось, они стараются заглянуть ей прямо в душу.

Киру поразило это признание, ведь она была уверена в его равнодушии: так хорошо он владел собой и холодно держался. Беседы во сне не в счёт. Девушка ни на минуту не забывала подслушанный ею разговор Агрэя с Клеоном и до этой минуты даже не допускала мысли о склонности со стороны молодого лионита.

Пока Кира смущённо молчала, переваривая сказанное, Агрэй продолжал делиться переживаниями:

– Уже очень давно ты занимаешь почти все мои мысли, и, хотя ты всего лишь человек, я решил высказать тебе всё, что чувствую.

Теперь он был совсем близко, и Кира, занятая перевариванием новой для неё информации, не успела увернуться от поцелуя и сразу же провалилась в бездну, но затем всё же нашла в себе силы оттолкнуть его, хотя какая-то часть её души умоляла не делать этого.

Кире было обидно вновь слышать упреки от него по поводу её человеческого происхождения. Она не видела для такого отношения абсолютно никаких оснований, и эта обида оказалась сильнее чувств.

Агрэй удивлённо на неё посмотрел. Он явно не ожидал такого развития событий и был уверен в том, что она ответит ему взаимностью.

– Как мило, что ты высказал мне всё это, но мне думается, на этот поцелуй тебя толкнуло давнее соперничество с Букуром. Когда ты увидел его заинтересованность во мне, это разожгло в тебе спортивный интерес, и ты решил обогнать давнего врага. Я слышала твой разговор с Клеоном возле пещер, где ты говорил о том, что связь лионита с существами третьего сорта – это недопустимо. Ты утверждал, что на это способны лишь те, для кого честь и достоинство – это пустой звук. Вот такого ты обо мне мнения! Вот что ты на самом деле думаешь о людях! – очень эмоционально ответила Кира, теряя самообладание. Её речь звучала сбивчиво. Она готова была вот-вот заплакать и держалась из последних сил.

Агрэй был ошарашен, и, казалось, даже растерялся, но затем взял себя в руки.

– То, что ты говоришь, это лишь одна сторона правды. Я давно не отношусь к тебе, как к простому человеку, хотя моё мнение о них действительно не очень высоко, – нехотя признался он, делая шаг назад.

Его пронзительный взгляд было сложно вынести, но Кира, как и многие человеческие девушки, продолжала гнуть свою линию.

– Ты ничего не знаешь о людях и обо мне. Оскорбляя их, ты оскорбляешь меня, ведь я одна из них! – воскликнула Кира, вкладывая в каждое слово столько смысла, что фразы звучали довольно резко, почти надрывно. Она чувствовала, что её заносит, но остановиться не могла. – Уже неоднократно мне приходилось слышать от тебя обидные вещи о людях, но чем лиониты лучше людей? Ведь вы не цените своё время, у вас оно в избытке! Стоит ли гордиться своими большими достижениями, если во многом этим вы обязаны своей невероятно длинной, ничем не омрачённой жизни.

Агрэй слушал её молча. Кира долгое время говорила, не глядя на Агрэя, но, когда решилась поднять на него глаза, разозлилась ещё сильнее. На его лице читалась насмешка. Он слушал её доводы снисходительно, но едва ли воспринимал всерьёз. Она была для него всего лишь милой девочкой, очаровательной, но едва ли имевшей право на серьёзные мысли. Во всяком случае, теперь ей казалось, что он воспринимает её именно так.

Агрэй развернулся и отошёл чуть дальше к стене, затем вскинул глаза:

– Какая потрясающая речь. Тебе никто раньше не говорил о твоей на удивление богатой фантазии? – с усмешкой сказал он, медленно прохаживаясь по комнате и заставляя Киру следить за его перемещениями глазами. Затем он очень быстро оказался рядом. – Какого бы я ни был мнения о людях, к тебе это не относится, – мягко добавил он, поправляя прядь волос на её лице. Его речь звучала примирительно. Он не хотел ругаться, хотя её ответы ранили его больше, чем она могла себе представить.

Когда он был рядом, Кира чувствовала, что уверенность покидает её. Она готова была простить ему его высокомерие и все те некрасивые слова, которые он имел неосторожность когда-либо произносить в адрес людей. Злость почти отступила как раз в тот момент, когда отворилась дверь и вошёл Букур.

Увидев Киру и Агрэя так близко, он застыл, но быстро пришёл в себя и заговорил:

– Фива всё рассказала и назвала имена внедрённых эссиорлов. Среди них оказалось трое старейших и восемнадцать рядовых воинов: четверо сбежали, остальные убиты стражниками. Поглощённые ими сущности давно мертвы, а устранённые эссиорлы по силе значительно уступали Аракбису. На мой вопрос, почему они послали так мало шпионов на земли Иклила, она ответила, что они не заинтересованы в контроле над ними. Эссиорлам были нужны аргенлал, энергия лит и целый ряд реликвий из золота палла. Почти все артефакты уже вывезены, запасы энергии лит истощены, так что им не было нужды заботиться о сохранении усиленного контроля. Ещё она призналась, что у них в рабстве находится около полутора тысяч наших женщин. Эти сведения самозванка не хотела разглашать дольше всего. Какую роль они там выполняют, она не уточнила.

– Значит, они перебили не всех. Это всё меняет! – задумчиво ответил Агрэй, с досадой отходя от Киры. – А что с лазейками в туманный мир эссиорл? Их обнаружили?

– Гезария проследил путь бежавших эссиорлов. После их побега остался энергетический след. Они воспользовались воронкой на Землю, так что прямого прохода, по всей видимости, нет. Клеон собирает совет старейших в данную минуту. Нам с тобой тоже надо на нём присутствовать. Они будут решать, что делать дальше.

– А вариантов меньше, чем они думают. Единственный шанс – это организованное и неожиданное нападение. Не бросим же мы своих и дальше прозябать в рабстве? Тем более что от них зависит будущее нашего вида. Правда, от старейших можно ожидать чего угодно! – уверенно произнёс Агрэй, поворачиваясь к Кире. – Как ты себя чувствуешь? Сможешь пойти с нами?

Кира соскочила со стола на пол и попробовала сделать два шага. Ноги слушались её, хотя и не особо охотно. Они путались в подоле длинного летнего платья из ткани мятного цвета, так что за каждым шагом приходилось следить.

Букур галантно предложил ей руку, и, учитывая ситуацию, девушка предпочла воспользоваться его помощью. Всю дорогу до зала старейших, располагавшегося в соседней башне, Букур развлекал Киру остроумными шутками, но после случившегося в Лекарском доме все её мысли были заняты Агрэем. Она не жалела и в то же время сетовала на то, что оттолкнула его во время поцелуя. Потеряет ли он после этого к ней интерес? Агрэй шёл рядом, держась холодно и невозмутимо, как и всегда. Во всяком случае, внешне он никак не выказывал признаков ревности.

Зал старейших представлял собой просторное белоснежное овальное помещение, свет в которое проникал через тысячи крошечных окон по его периметру. Сами старейшие оказались высоченными лионитами с ослепительно белыми волосами, ярко-голубыми глазами в длинных светло-розовых одеждах, похожих на рясы. Всего их было около семидесяти, и они восседали на кованых металлических стульях, выставленных по кругу.

На полу в центральной части зала было нанесено изображение из сотен линий. Эти линии образовывали голову морлона. Под потолок была подвешена внушительных размеров конструкция из разноцветного стекла. Стёкла преломляли свет и перенаправляли звёздные лучи на лица лионитов.

Клеон стоял в центре зала и о чём-то оживлённо переговаривался с одним из старейших. Брат Агрэя был в хорошем расположении духа, чего нельзя было сказать по его хмурому собеседнику.

При появлении Агрэя, Букура и Киры Клеон ненадолго отвлёкся и дружелюбно помахал Кире. Старейшие же смотрели на неё с некоторым недовольством и даже опасением.

– Агрэй, разве ты не знаешь, что сюда нельзя приводить посторонних? Эти стены призваны скрыть многое от чужаков! Если мы будем водить сюда кого попало, наши собрания потеряют всякий смысл! – сказал один из старейших высоким голосом. Его глаза были намного светлее, чем у других членов совета, но казалось, что в его взгляде таится пламя. Зрачки его глаз почему-то были вытянуты, как у земных кошек, а светлые густые брови образовывали удивлённые дуги. На его шее висел зелёный медальон, наполненный какой-то подвижной тёмной жидкостью.

– Придётся сделать исключение, Кразар. То, что мы будем обсуждать сегодня, касается её напрямую, – невозмутимо ответил Агрэй. Замечания Кразара не произвели ожидаемого эффекта и нисколько не смутили его. Он вёл себя уверенно и насмешливо глядел на своего собеседника.

Кразар только проскрипел сквозь зубы:

– Ну что ж, теперь ты имеешь право принимать такие решения. Тогда сразу к делу. Клеон настаивает на необходимости нападения на эссиорлов, я же полагаю, что такое решение преждевременно.

Агрэй не был удивлён, но всё же сделал вид, что ответ старейшего его поразил:

– Как же так, Кразар? Неужели ты позволишь поставить жирную точку на нашем будущем, ведь уже пятьсот лет на свет не появлялись новые лиониты. Это ведь дело чести – освободить наших сородичей, попавших в рабство. Что подумают о нас наши враги, если мы будем делать вид, что ничего не случилось, будем молча принимать эту пощёчину и не наносить ответный удар. Они решат, что могут растоптать нас. Эссиорлы примут молчание за слабость и начнут готовить нападение с новыми силами. Сколько бы ты ни отрицал это, возврат эссиорлов неминуем. Как только они истощат запасы украденной энергии лит, они захотят вернуться, чтобы получить ещё, тем более что самой главной цели они не достигли.

Кира тоже была удивлена сомнениями Кразара и, как ей казалось, шёпотом сообщила об этом Букуру, однако её голос разлетелся по всему залу, достигнув ушей каждого из присутствующих.

– Бессмертным существам совсем не обязательно заботиться об увеличении популяции: это может даже приводить к некоторым сложностям. Это вам, людям, жизнь которых на удивление коротка, надо успеть оставить потомство, чтобы полностью не исчезнуть с лица Земли за каких-нибудь сто лет, – обратился к ней другой старейший по имени Зион, и Кира почувствовала, что ей совсем здесь не рады. Казалось, Зион озвучил мнение всех присутствующих, потому что большинство старейших согласно закивали, а некоторые из них даже издали характерный смешок. Голос Зиона звучал надменно, когда речь шла о людях. По сравнению с ним тон Агрэя во время их первой встречи можно было бы счесть любезным.

– И всё-таки я настаиваю на необходимости совершения атаки на эссиорлов. У них не только наши лиониты, но и реликвии великого народа Иклила. Более ста сильнейших артефактов! Если вам безразлична участь наших сородичей, то подумайте хотя бы об этом! – настаивал Агрэй. Его речь звучала пламенно, как никогда. Он вглядывался в лица старейших, искал отклик на свой призыв и, к счастью, находил его в лицах некоторых сомневающихся лионитов.

– И как же мы их одолеем, если у них и энергия, и артефакты? Ты же помнишь, что время в туманном мире эссиорл течёт несколько иначе и вход туда может открыть только эссиорл? Нахождение в их краях сопряжено с большим риском. Вместо спасательной операции всё может обернуться массовой гибелью оставшихся в живых лионитов. Мне понятно твоё желание отличиться и прослыть героем, но поддаваться эмоциям в таком деле нельзя, – возразил Зион.

– Вы забываете, что с нами браслет с тремя сильнейшими кристаллами во вселенной! Ещё никогда прежде он не был столь силён, как теперь. Его мощь возросла благодаря яхлалу и вердигри, как и его возможности. Теперь циферблат почти собран!

– На руке у человеческой девчонки, которая даже не умеет им управлять. Ты посмотри на него: аргенлал почти погас, хотя пылал звёздной энергией несколько тысячелетий. Этот артефакт осквернён тёмной магией и хозяином-человеком, – с отвращением перебил Агрэя Кразар.

После этой фразы Агрэй, казалось, был готов накинуться на него. Было не совсем понятно, что разозлило его сильнее: оскорбление, брошенное в сторону Киры, или пренебрежительное отношение к самому Агрэю. Сын Келадона боролся с собой лишь доли секунды, но предпочел оставить заявление Кразара без ответа.

К этому моменту Кира уже поняла, что этот лионит – главный среди старейших. Он буравил её взглядом, так что девушке хотелось провалиться сквозь землю. Это был самый неприятный лионит, которого она встречала.

– Мы не предлагаем нападать на них именно сейчас. Браслет Филуна нужно подготовить, научить Киру справляться с ним. Циферблат на нём имеет свойство управлять временем, и, я думаю, он без труда откроет нам проход в туманный мир эссиорл. Будем надеяться, что его принцип работы позволит сделать это.

Кира устала слушать, как о ней говорят в третьем лице. Это было не слишком приятное чувство, когда тебя воспринимают как нечто среднее между мебелью и несмышлёным маленьким ребёнком. Девушка набралась решимости и сказала:

– А как же Земля и люди, отданные на растерзание кумо! Кто поможет им?

– Это не нашипроблемы! – отрезал Кразар, даже не пытаясь выглядеть дружелюбно. На его лице было написано нечто вроде: «Как? Она ещё смеет говорить?»

– Тогда ваши пленники и украденные артефакты – проблемы не мои! Я буду вам помогать только в том случае, если вы обеспечите защиту моим близким людям и после победы над эссиорлами поможете закрыть воронки! Ход времени должен быть восстановлен! Ни один демон кумо больше не сможет питаться людьми на Земле! – яростно крикнула она. Напыщенный старейший был ей неприятен. На её планете встречались подобные скользкие личности, но он затмил их всех.

– Ты предлагаешь нам потратить последние силы на закрытие портала в Адимари? Если ты думаешь, что мы пойдём на это, то в тебе ещё меньше разума, чем мы предполагали.

– Я всего лишь прошу вас о помощи! Проявите великодушие! Вы прекрасно знаете, что сами земляне не справятся. У них даже нет возможности как-то себя защитить при помощи оружия, а его, поверьте, на Земле немало! Оставлять их в состоянии замедления во время нашествия кумо – это просто нечестно! – безо всякой надежды сказала Кира. Ей казалось, что убедить таких упрямых существ почти невозможно, но попытаться она была обязана хотя бы ради мамы. Пока Кира уговаривала высокомерного Кразара оказать помощь землянам, её мать и брат где-то очень далеко, в тысячах световых лет от Иклила, ежеминутно подвергались опасности быть убитыми кумо, как и миллионы других беззащитных людей. Кира не могла, да и не хотела об этом забывать. Все её мысли теперь были заняты исключительно этим. Вложив в эти несколько предложений всё своё отчаяние, Кира замолчала. Браслет-переводчик на её предплечье, нагревшийся во время пламенной речи, начинал остывать.

Клеон решил поддержать Киру:

– По-моему, естественно требовать что-то взамен на свою помощь. Она же тоже рискует жизнью, как и мы.

На лице Кразара появилось такое выражение, будто он только что целиком проглотил лимон. Оно приобрело характерный желтоватый оттенок, а на щеках появились небольшие голубые пятна. На Клеона он смотрел, как на маленькое надоедливое насекомое, хотя маленьким и слабым Клеон далеко не был. Какое-то время Кразар боролся с собой, чтобы не ответить решительным отказом, но затем сделал жест рукой:

– Хорошо, мне всё понятно. Предлагаю провести голосование. Кто за то, чтобы совершить атаку на эссиорлов, но прежде помочь беззащитным землянам? – спросил Кразар у старейших. При этом голос его прозвучал иронично и даже глумливо.

Старейшие стали по одному вскидывать руки, складывая тонкие пальцы в подобие сферы. Больше половины старейших проголосовали за, к великому облегчению Киры.

– Кумо – противники отнюдь не простые, хотя и уступают по силе эссиорлам, – сердито произнёс Кразар. Очевидно, он рассчитывал совсем на иные результаты, когда инициировал голосование, но его надежды разбились о скалы его же самоуверенности. – Моё мнение такое: отправить для начала две сотни лионитов на Землю, чтобы справиться с кумо и пустить силы на закрытие воронки. Насколько мне известно, она уже полузакрыта, остался только узкий проход-лазейка, так?

– Всё верно, – ответил Агрэй, скрестив руки на груди. Кразар явно ему не нравился, и Агрэй даже не пытался этого скрыть. – Воронка держалась главным образом на силе яхлала, который мы выкрали. Я был очень удивлён, когда небольшой проход уцелел.

– Хватит ли двухсот зарядов для её уничтожения? Наши запасы энергии лит не безграничны, если вы помните.

– Должно хватить, – кивнул Клеон, опасаясь, как бы Агрэй не вспылил. Его брат действительно был близок к этому. Правда, догадаться об этом могли бы только лиониты, хорошо знавшие Агрэя. Когда он вот так скрещивал руки и менял интонацию, это означало только одно – жди беды.

Причин для такой реакции было несколько. Агрэю не нравилось то, как Кразар держит себя, и особенно как он разговаривает с Кирой. Казалось, он возомнил себя главным после случившегося с Келадоном и теперь собирается единолично принимать важнейшие решения, заняв место отца Агрэя. Старейшие, конечно, всегда занимали высокое положение в иерархии лионитов, но всё же уступали элите вроде Келадона, Агрэя или Клеона. Агрэю очень хотелось указать Кразару на его место, но до этой минуты он сдерживался.

– Сколько людей нам нужно взять под защиту? Перемещать их на Иклил в состоянии заморозки – слишком рискованно. Мы не знаем, как себя поведут человеческие тела, так что придётся охранять их на Земле! Учти, мы не сможем защитить всех твоих знакомых и их родственников, так что ограничься несколькими близкими людьми. Подумай хорошенько, прежде чем называть их имена: обратной дороги не будет! – обратился к Кире другой, более миролюбивый, старейший. До этого она видела его среди проголосовавших «за» в первом ряду и испытала к нему благодарность. Толпа старейших больше не казалась ей сборищем враждебно настроенных лионитов.

Вообще звание «старейший» больше ассоциировалось у Киры с седобородыми старцами, а не с этими бравыми молодцами. Возраст лионитов трудно было определить по одному только внешнему виду, ведь что шестисотлетний лионит, что лионит возрастом в тридцать тысяч выглядели одинаково молодо. Реальное положение дел выдавали лишь глаза и что-то в привычке вести беседу. Келадону можно было дать навскидку лет тридцать шесть, тогда как Агрэй и Клеон выглядели на тридцать. Лиониту же, с которым Кира сейчас разговаривала, она бы дала тридцать два года.

– Я поняла вас. Мне незачем долго думать. Защитите четверых людей: мою мать, брата, подругу Алису и молодого человека по имени Влад. Я сообщу вам их местоположение. Надеюсь, они всё еще живы, – ответила Кира, стараясь гнать прочь из головы тяжёлые мысли. Её голос эхом разлетелся по залу, достигнув ушей каждого старейшего.

– В таком случае вы можете быть свободны. Сборы к походу начнутся сразу же, как только будут восстановлены повреждённые здания. Пока же набирайтесь сил, – поставил точку в их разговоре Кразар, поднимаясь со своего стула и делая властный жест рукой. Остальные старейшие также поднялись со своих мест. Агрэй пробуравил Кразара взглядом, но сдержался и молча вышел вслед за Кирой, Клеоном и Букуром.

После ослепительно яркого белоснежного зала простое дневное освещение показалось Кире почти сумерками. Её глаза уже начинали уставать от пёстрой природы Иклила и замысловатой архитектуры города Гейл. Мозг отказывался усваивать такое большое количество новой информации, потому что ещё не успел переварить старую.

Земные города всё же выглядели более лаконично по сравнению с обиталищем лионитов. Простота форм превалировала в них перед сложными фактурами. Здесь же каждый рукотворный предмет нужно было долго изучать и рассматривать: лиониты повторялись крайне редко и стремились сделать каждый из них уникальным. Всё на этой планете было настолько чуждо Кире, что она как никогда ощутила себя чужестранкой. Окружающая реальность выглядела настолько фальшиво, что ей захотелось закрыть глаза.

Стоило им покинуть здание, как они увидели, что к ним быстрым шагом приближается лионит из Лекарского дома. Именно он помогал погружать тело Келадона в сферу. Лионит очень спешил, и это не самым лучшим образом отражалось на его походке.

Агрэй и Клеон сразу же напряглись в ожидании плохих новостей.

– Ну что? – задал вопрос Агрэй, когда лионит поравнялся с ними.

– Удивительно! Дактари не понимает, как это могло произойти. Тело Келадона начало медленно восстанавливаться. Оно частично поглощает энергию лит. Пока что прогноз остаётся неблагоприятным, но отключать сферу мы не будем. Пустим на это даже дополнительные мощности.

На лице Клеона отразилось небывалое облегчение. Вот уже несколько дней он готовил себя к худшему развитию событий. Его брат испытывал нечто подобное, с той только разницей, что у него сильнее было развито чувство вины.

Все эти годы Агрэй ненавидел и презирал отца. Теперь же его сжирало разрушительное чувство несправедливости, допущенной по отношению к Келадону. Его отец не заслуживал ни капли той ненависти, но нуждался в помощи. Как оказалось, своего настоящего отца он совсем не помнил и не знал. Агрэю очень хотелось исправить эту ошибку. Он мечтал узнать Келадона по-настоящему или хотя бы разок поговорить по душам.

– Это же отлично! Держите нас в курсе событий! Как только появятся новости, сразу же сообщайте нам об этом! – воскликнул Клеон. Градус его настроения повысился как минимум вдвое после получения сообщения из Лекарского дома. Лионит согласно кивнул и удалился восвояси.

Кира почувствовала, как к сердцу подступает светлая грусть. Она была рада за братьев, но в то же время не могла заглушить тревогу за своих родственников на Земле. Кира решила не говорить Агрэю о роли яхлала в этом деле. «Ещё неизвестно, чем это обернётся», – подумала она, но была почти уверена в благоприятном исходе. Впервые за долгое время ей захотелось побыть одной, о чём она решительно сообщила своим спутникам, направившись в сторону побережья оранжевого моря Чордар. Лиониты отреагировали спокойно, один только Агрэй выглядел растерянно.

Дорогу к морю Кира уже успела запомнить, так что не боялась заблудиться и отказалась от провожатых. Путь к побережью не ознаменовался какими-либо примечательными событиями, кроме, разве что, встречи с парочкой лионитов. Они смотрели на неё во все глаза, когда она проходила мимо, но Кира уже начинала привыкать к такого рода взглядам и реагировала на это невозмутимо.

На подходе к морю Кира наткнулась на пробегающего мимо лохматого морлона. Его свёрнутый в клубок фантастических размеров хобот напоминал пожарный гидрант. В отличие от лионитов, морлону не было до неё никакого дела, и он быстро скрылся из вида, сверкнув пушистой шевелюрой.

Девушка добралась до пляжа и села на голубой песок, позволив ногам слегка погрузиться в тёплую воду. Она глядела на невероятно живописное небо, но чувствовала себя абсолютно опустошённой. Прямая угроза её жизни миновала, но впереди было ещё много опасностей. Живы ли её мать и те люди, о которых она даже не вспоминала в последнее время? Не запоздает ли их помощь, и насколько разрушительными окажутся последствия проникновения на их планету разъяренных оголодавших кумо?

Если её семьи уже не было в живых, то и возвращение Киры на Землю теряло всякий смысл, хотя и эти места едва ли можно было назвать теперь её домом. Здесь она всегда чувствовала бы себя чужой, окружённая высокомерными бессмертными магами. Агрэй и Клеон навряд ли когда-нибудь смогли бы заполнить эту пустоту в её душе.

Кира думала также о признании Агрэя, и чем больше она об этом размышляла, тем менее правдоподобным оно ей казалось. Уж не приснилось ли ей это? Она отмечала много нестыковок в его поведении. Он мог быть великодушным и смелым, но, как и все лиониты, был не слишком высокого мнения о людях. Его поведение зачастую было на грани невежливого, а упрямство могло вывести из себя кого угодно. Однако, несмотря на все «но», Кира не могла отрицать и то, что находит его невероятно привлекательным.

Девушка поднялась на ноги и стала бродить по побережью. Песок почему-то не лип к мокрым ногам, как это случилось бы с земным, а оставался прохладным под лучами палящих звёзд. Он сразу же осыпался мелкими голубыми песчинками, не желая ни при каких условиях покидать этот пляж. Совсем близко на поверхности морской глади плавали алые острокрылые птицы, обнажив свои перламутровые брюхи и греясь в звёздном свете. Их мощные жёлтые клювы выпирали из воды, как поплавки.

Это место преследовало Киру в сновидениях годами, и она когда-то очень хотела наяву очутиться здесь. Теперь же девушка отдала бы многое, лишь бы вернуться на Землю с нормальным течением времени и забыть всё это, как страшный сон.

Кира скиталась по побережью не меньше часа, когда кто-то нагнал её и пошёл рядом с ней. Обернувшись, она увидела Агрэя. Вместо привычного насмешливого выражения на его лице читалась задумчивость.

Какое-то время они молча шли рядом, затем в воздухе повисла неловкая пауза. Нетрудно было догадаться, о чём думал каждый из них. Их последний разговор в Лекарском доме едва ли можно было бы назвать обычным. Наконец Агрэй первым нарушил молчание.

– Надеюсь, я не сильно помешал твоему уединению, – сказал он больше для того, чтобы как-то начать разговор, чем выражая реальное беспокойство. Кира в ответ только покачала головой. Если бы она была откровенной, то сказала бы, что не горит желанием сейчас общаться с кем бы то ни было.

– Знаешь, мне снился этот пляж последние пять лет, но в жизни он оказался намного ярче, – сказала девушка, немного замедляя ход. Она специально выбрала отвлечённую тему. Признание Агрэя снова и снова всплывало в её памяти и заставляло чувствовать себя неловко. Она боялась, что он вновь вернётся к этой теме, но в то же время какая-то часть её души рассчитывала на это.

– Я сам могу долго любоваться на море и голубой песок. Каждая его песчинка уникальна и хранит тысячи лет истории, – согласился Агрэй, но развивать тему не стал. Очевидно, он рассчитывал довести начатое до конца и расставить все точки над и. – Скажи, ты ведь не хотела бы провести всю жизнь на Земле?

Кире странно было слышать такую постановку вопроса. Её как будто обдало ледяной водой. «К чему он клонит? Неужели они передумали помогать мне и хотят, чтобы я навсегда осталась на Иклиле? Ну уж нет!» – с возмущением подумала она.

– Люди всю жизнь проводят на Земле и прекрасно себя чувствуют. Я – не исключение, – холодно ответила она, ускоряя шаг.

– Но ведь в мире столько удивительных миров и планет! Зачем лишать себя удовольствия? – улыбнулся Агрэй. Он старательно делал вид, что не замечает не слишком дружелюбного тона Киры. Казалось, его это даже забавляет.

– Мне не хватит моей жизни даже для того, чтобы как следует посмотреть Землю. Ты забываешь о том, насколько короток мой век, – парировала Кира, кидая на Агрэя быстрые взгляды. – Если ты можешь позволить себе неторопливые путешествия с планеты на планету в течение нескольких десятилетий, то я через каких-то пятьдесят лет превращусь в развалину.

– Меня поражает то, с каким спокойствием ты говоришь о неизбежной и столь скорой смерти! Неужели ты совсем не боишься исчезнуть бесследно? – удивился Агрэй. Ему было неприятно слушать рассуждения Киры на эту тему. Мысль о том, что она умрёт, едва ли можно было назвать позитивной. В то же время его восхищала её смелость. Эта девушка удивляла его всё больше и больше.

– Если я буду переживать, это что-то изменит? Самобичевание помогло хоть кому-то в этой жизни? – ответила она. Теперь Кира почти бежала, пытаясь за скоростью скрыть свою злость и волнение. Агрэй едва поспевал за ней, хотя его шаги были более размашисты.

– Кир, остановись, пожалуйста, на минуту. Мне нужно с тобой поговорить! – сказал он, резко преграждая ей путь. Кира замерла и посмотрела прямо в глаза Агрэю. Ей внезапно стало всё безразлично.

– Я тебя слушаю.

– В Лекарском доме мы не успели с тобой кое-что прояснить. Мне бы хотелось, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок! – сказал Агрэй. Он на время отбросил привычку никого не воспринимать всерьез и говорил с ней на равных.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кира. На самом деле она прекрасно понимала, к чему он клонит, но лучше один раз услышать, чем тысячу раз предположить.

– Я бы хотел, чтобы ты была со мной. Я всё хорошо обдумал и не вижу для этого серьёзных препятствий.

– С чего ты взял, что я одинока? На Земле у меня есть молодой человек. Его зовут Влад. Мы вместе много лет. Я упоминала его на совете старейших, – ответила Кира, слегка покраснев.

– А почему меня должно это заботить? – пожал плечами Агрэй. Казалось, эта новость не произвела на него особого впечатления и никак не повлияла на его намерения.

– То есть тебе всё равно, что я испытываю чувства к кому-то другому?

– А ты их испытываешь? Я не заметил в тебе сильной привязанности к кому-либо, – сказал Агрэй. Он не сомневался в том, что говорил, а лишь констатировал факты.

– И что же твоё чутьё говорит насчёт моего отношения к тебе, раз ты столь проницателен?

На секунду Агрэй заколебался, но затем спокойно ответил:

– Я тебе нравлюсь.

– Звучит самоуверенно. То есть ты хочешь, чтобы я была с тобой, и поэтому передумал помогать землянам? – задала Кира вопрос из совсем другой оперы.

– Я этого не говорил. Это – лишь плод твоей бурной фантазии, – раздражённо ответил Агрэй. Ему не нравилось, что Кира так долго уклоняется от прямого ответа. – Мы поможем тебе в любом случае, и твоё решение на это никак не повлияет, – добавил он, всё ещё вопросительно глядя на неё.

Под его взглядом её уверенность таяла, но пока Влад был в ловушке, она не могла так с ним поступить. Это было нечестно.

– Ты могла бы полюбить меня?

– Я не знаю, – честно призналась она. Она думала о Владе, который был сейчас в беде, и чувствовала, что предаёт его. – Скорее, нет, чем да. Я не могу думать об этом сейчас.

Кира говорила чистую правду, но лукавила душой. Когда Агрэй был рядом, внутри у неё всё замирало и трепетало. С Владом же она никогда такого не испытывала. Их связывали многолетняя дружба и привязанность, но никак не любовь. Такие отношения можно принимать за влюблённость ровно до тех пор, пока на жизненном пути не встретится настоящее чувство.

– Я тебя понял и не буду больше ни на чём настаивать, – сказал Агрэй, отводя глаза. В его голосе едва различимо скользили нотки разочарования. Очевидно, он рассчитывал на совсем другой исход разговора, когда затевал его.

Кира тоже была расстроена. Она уже жалела, что так категорично отреагировала на его признание. Конечно, его жизненный опыт позволял ему говорить прямо без всяких стеснений. Кира же такой уверенности в себе не наблюдала. Ей было сложно и неловко. В то же время она испытывала благодарность к Агрэю за то, что он так хорошо понимает её и проявляет столько такта.

Агрэй решил переменить тему, затронув другую, не менее важную.

– Ты боишься отправляться к эссиорлам? Если ты не хочешь этого, то ещё можешь отказаться. Извини, что принял это решение за тебя, но тогда это было необходимо! – сказал он. – Но ты должна знать, что, скорее всего, нам не справиться без твоей помощи. Плюс старейшие наверняка откажутся от заключённой с тобой сделки в этом случае, – добавил он.

Кира молчала. Его мысль о нападении на эссиорлов в доме старейших действительно прозвучала для неё как гром среди ясного неба. За последние несколько дней её жизнь столько раз висела на волоске, что она не была готова снова так рисковать. Очевидно, это было написано у неё на лице, потому что Агрэй сочувственно произнёс:

– Тебе страшно? Если ты научишься управлять циферблатом, поверь, тебе нечего будет бояться! До этой минуты артефакт помогал тебе сам, но ты не умела управлять им осознанно. Проявление его силы было лишь делом случая. Тебе предстоит многое узнать о его возможностях, прежде чем мы решимся напасть на них. На этом этапе, естественно, никто не станет отправлять тебя туда.

Кира смотрела в глаза Агрэю и видела то, чего никогда не замечала в нём прежде: чуткую душу, способную на участие и глубокие чувства. Она не знала, что ему ответить, и продолжала хранить затянувшееся молчание.

– Так вышло, что не только твой, но и мой народ оказался на грани уничтожения, – продолжал рассуждать Агрэй. Нотки разочарования после её отказа всё ещё были слышны в его голосе, но его тон уже был дружеским. – Ты же нам поможешь?

– Вам – нет. Я помогу тебе, – сказала Кира, вскидывая на него глаза.

– Для меня это многое значит, – ответил Агрэй, вкладывая в ответный взгляд всю нежность и любовь, на которые он только был способен.

– Как думаешь, у нас получится всё исправить? – со вздохом спросила Кира. – Реально ли это?

– Можешь не сомневаться, – произнёс Агрэй, придвигаясь чуть ближе.

Они стояли на берегу ослепительного моря Чордар и слушали, как в дальних пещерах трубят морлоны. Вечерний воздух Иклила пьянил. Он был совсем не похож на запах летних земных вечеров. Оранжевые воды слегка омывали голубой берег, словно напоминая, что этот мир не сказка. Алые острокрылые птицы живыми поплавками скользили по глади морской воды и ни о чём не беспокоились. Проблемы двуногих были им чужды, и они были счастливы настолько, насколько могут быть счастливы беззаботные живые существа в такой волшебный вечер.

Кира думала о том, сколько всего им ещё предстоит пройти, прежде чем время на Земле снова потечёт, как должно. Но все тревоги улетучивались, пока рядом был Агрэй. Его присутствие пробуждало в ней тени воспоминаний, давно забытых, но таких важных для неё самой. Никогда ещё она не относилась к нему с такой теплотой, как сейчас. Эти воспоминания и были как раз тем ключом в прошлое – разгадкой тайны магического браслета.

Оглавление

Когда время остановилось

Встреча в лесу