История Мираксздания [Максим Привезенцев] (fb2) читать онлайн

Максим Привезенцев История Мираксздания

Основано на реальных событиях. Некоторые события и персонажи вымышлены в художественных целях.

ПРОЛОГ

2020 г.

История взлета и падения строительной компании «Миракс» наполнена слухами и сплетнями. Так уж сложилось, что рассказчик за последние десять лет у нее один – Полонский. Лишь его версии успеха и провала строительной корпорации, подчас противоречащие одна другой, известны публике.

Остальные партнеры Полонского, некогда дружная команда единомышленников в лице Адикаева, Темникова, Луценко и меня, пишущего эти строки, – хранили ледяное молчание.

Хотя, признаюсь, мысль написать «всю правду» посещала меня с 2009 года. Злость, обида, чувство несправедливости заполняли все пространство моих дневников того времени, стоило мне упомянуть фамилию партнера или название компании, которую мы вместе построили. Но с годами боль утихла и сменилась отвращением и брезгливостью, которые в свою очередь сменились чувством тотального равнодушия. Словно ластик – карандашные заметки, оно стерло желание не только писать воспоминания о «Мираксе» и Полонском, но и вообще держать мысли о них в моей голове.

Отказано в существовании – the end.

2020-й год запомнится многим изменившейся тональностью обычного течения жизни, а многие, покинув этот мир, не смогут удивиться, каким все оказалось зыбким.

Ковид, пандемия, локдаун – вот главные слова дабл-двадцатых.

Люди погрузились в виртуальное пространство, не зная, чем занять себя в офлайне.

Цифровой мусор размножался по экспоненте, словно споры нового, еще более ужасного вируса. Мой бывший партнер, заразившись порождением «контентопустоты», в мае плюнул в интернет большим ютубным интервью блогеру Рыбакову.

Тут стоит заметить, что Рыбаков не совсем блогер, хотя сам себя таковым называет. Продавец стройматериалов, назвавший себя миллиардером транслируемой русской версии журнала «Форбс», ходячий билборд неуемных амбиций. Сообщая Родине о цифре виртуальных активов сверхновых русских, он никогда не публикует цифры их пассивов и обязательств, чтобы миллиардеры-рекламодатели не обиделись на него за эту сверхоткровенность.

Рыбаков сегодня напоминает Полонского 10-летней давности. Пресловутый миллиард, беспочвенная провинциальная самоуверенность, что лучше него никто не знает, как делать бизнес.

Но стройка – не квантовая физика или биоинженерия по созданию вакцин. Просто одна из древнейших профессий пещерного урбанизма и реликтовый навык биологических видов.

Забыв об этом нехитром постулате, строители во времена расцвета социальных сетей возомнили себя бизнес-тренерами и философами, не ведая, что они ремесленники по возведению колумбариев мещанских амбиций с мировоззрением, ограниченным размерами банковской ячейки.

О выходе интервью мне сообщил Google – усмешка искусственного интеллекта, решившего, что мне это может быть интересно. В пояснении к видео значилась моя фамилия, и я включил звук, параллельно занимаясь своими делами.

Казалось, «гугл» обманул меня: два монолога соревнующихся инфоцыган были совершенно не интересны – пока не прозвучала фраза Полонского:

«Я абсолютно честен перед самим собой, я абсолютно готов поговорить с кем угодно на любом языке, и я точно ни от кого не уберу глаза в сторону, и это самая главная вещь, которой меня научили уважаемые люди в разных системах: если ты можешь смотреть человеку в глаза… живи так, чтобы ты мог посмотреть любому человеку в глаза. К сожалению, от меня убегают, а я пока еще… я надеюсь, что так и проживу эту жизнь».

Я с удивлением посмотрел на монитор, чтобы убедиться, что это действительно произнес Полонский, укравший у меня несколько миллионов североамериканских ассигнаций.

Фраза напомнила мне монолог Патрика МакМерфи в романе Кэна Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Будто войдя в роль пациента лечебницы из книги Кизи, ПСЮ (одно из прозвищ Вождя девелопмента 2000-х, по инициалам) заученной мантрой вновь, как и десять лет назад, обвинил меня в развале компании и предательстве. На мне он не остановился, причислив к виновным в крахе компании всех партнеров, которые создавали с ним некогда лучшую строительную компанию в стране. Виноваты были все вокруг, кроме главного акционера, контролировавшего на 2009 год почти 80 % акций корпорации.

Неприятной для меня новизной в заезженном шоу Полонского – «все воры, а я олицетворяю святых братьев-бессребреников Косму и Дамиана в одном своем лице с прямым взглядом» – стал монтаж этого ютьюб-«шедевра» блогером Рыбаковым. Не спросив комментарии «обвиняемых», Купец Метизных Изделий поместил в ролик фотографии и справки о жизненных вехах «злодеев», как бы подчеркивая правдивость лжи.

Раздражение от ролика Рыбакова, в котором разорившийся девелопер твердит «кругом воры», а блогер подает это зрителям в упаковке истины, постепенно сменилось настоящей злостью.

Мое убеждение «не тронь говно – вонять не будет» растворялось в гневе, как в соляной кислоте, переродившись в вескую причину рассказать свою версию истории «Миракса».

Читатель может возразить, что гнев – это не причина, а скорее надуманный повод, вызванный жаждой мести. Там, где деньги, нет правды, нет плохих и хороших. Чтобы сохранять объективность, необходима невозмутимость по отношению к человеку и событиям, о которых ты собираешься рассказать, скажет читатель – и будет, бесспорно, прав.

Сбрасывать со счетов тот факт, что десять лет назад Полонский в один день уничтожил мое завтра, мне при работе над книгой действительно вряд ли удастся. Но я попробую допустить, что гнев – это только повод начать работать над книгой, а десять лет, минувших с тех событий, отличный холодильник, чтобы остудить мои эмоции.

Начну с повествования о том, как мы смогли создать крутейшую компанию и почему ее разрушили.

В конечном итоге человек знает только то, что смог узнать. И книга, которую я начинаю писать, всего лишь дополнит знания людей о случившемся с «Мираксом».

Безобразное интервью Полонского сложило пазлы понимания, что пришло время поднять архивы и рассказать свою историю «мираксздания».

Первая глава пугает своей датой – она посвящена 2000 году, миллениуму, то есть событиям, случившимся двадцать лет назад. Страшно подумать, что мы с Полонским знакомы с тех самых пор, то есть почти полжизни, сознательной уж точно. Какими мы были тогда, на стыке тысячелетий?

Я сижу у себя в кабинете, за окном странный 2020 год, но мыслями я снова в начале «нулевых», и ветер кавказских гор бьет в лицо мне молодому, скользящему на сноуборде по заснеженному склону.

ЧАСТЬ 1

Глава 1. Знакомые. Друзья. Партнеры

2000–2004 гг.

– Максим… Привезенцев? – сверив посадочный талон с паспортом, дежурно спросила милая сотрудница аэропорта Внуково, откуда мы с друзьями-сноубордистами отправлялись в Приэльбрусье.

Я улыбнулся и кивнул, и девушка, вернув мне документы, нажала кнопку, разблокировав турникет. За турникетом ждал двухчасовой перелет и двести километров от аэропорта Минвод до нашего пункта назначения, поселка Терскол, где мы традиционно собирались открыть сноубордический сезон.

Традиция заключалась в том, что именно на «ноябрьские» праздники, формально приуроченные ко Дню торжества революции пролетариата, мы отправлялись в горы Кавказа. Сам праздник давно отменили, но привычка брать короткий отпуск в эти даты сохранилась и в 2000-м.

Увы, Приэльбрусье в первых числах ноября радовало снегом далеко не всегда, и тот год исключением не стал, но куда еще мог отправиться фрирайдер в начале нулевых? Тогда не вошло в привычку летать на ледники в Европу, и поселок Терскол казался маленькой столицей экстремального досуга.

Тут стоит заметить, что у нашей тогдашней компании, кроме сноуборда, имелось другое занимательное хобби – игра «Мафия». В преферанс уже почти не играли, покер еще не стал мейнстримным воплощением азарта, и «мафия» завладела нашими умами довольно легко – прекрасный тренажер для мозга, замешанный на анализе речевых ловушек и языка телодвижений.

Хороший снежный покров в тот год начинался от станции «Мир» на высоте 3500 метров, но до него нужно было идти пешком (поскольку подъемник по неведомым нам причинам не работал), а уже оттуда челноком-ратраком подниматься до сгоревшего в 98-м году «Приюта одиннадцати» на отметку 4000 метров. Далеко не все райдеры оказывались готовы к таким подвигам, но награда того стоила: девственные склоны и отсутствие народа – чем не рай для сноубордиста? В первый день сил было полно, и мы катались до самого вечера.

Ближе к ночи, порядком подустав, наша группа засела в местном кафе играть в «мафию», попутно разбавляя посиделки местным коньяком с запахом терскольских клопов, пробывших в местных ледниках, по ощущениям, несколько миллионов лет. Само кафе будто тоже навечно застряло во временном промежутке между «совком» и настоящим: из-под современных фотообоев выглядывали портреты чабанов, сделанные рукой неизвестного мастера, а дешевенький евроремонт старательно маскировал общую ветхость здания, пряча ее от пьяного глаза гостей.

Очередная партия была в самом разгаре, когда входная дверь распахнулась и внутрь ввалилась шумная компания, возглавляемая высоченным детиной с кучерявой шевелюрой, который громко вещал о чем-то, выпучив глаза и отчаянно жестикулируя. Завидев нас, он расплылся в улыбке.

– Всем привет!

Прервав горячее обсуждение, кто из нас мафиози, мы обернулись ко вновь прибывшим – молодым, веселым и, судя по всему, тоже вынужденно любившим терскольский коньяк.

Поймав наши взгляды, здоровяк тут же представился:

– Мы из Питера, я Серега, это, – он указал на темноволосого парня, едва достававшего ему до плеча, – Артур, мой партнер и друг. А это – Леня, он один в нашей компашке из Москвы… А вы тут давно, в Терсколе?

Парень, названный Леней, ростом под стать кучерявому весельчаку, приветливо улыбнулся. На лице его была трехдневная блондинистая щетина.

– Да нет, вчера вечером приехали открыть сезон, – ответил я за всех. – И, кстати, сегодня, хоть снега внизу нет, с «Приюта одиннадцати» до «Мира» нормально покатались.

– Круто! А мы только с самолета. Тоже сноуборды любим, только Леня у нас на лыжах. – Сергей хлопнул друга по плечу, отчего тот пошатнулся. – Олдскул, так сказать. А вы, я смотрю, в «мафию» играете?

– Ага, сели час назад. Хотите присоединиться?

– А то! – охотно воскликнул Сергей.

За игрой и коньяком мы не заметили, как за окнами забрезжил рассвет. Времена тогда были позитивные, никто друг друга не шарахался и не боялся незнакомых компаний. Да и «мафия» с коньяком отменно подогревали общение: в процессе игры я узнал, что фирма Сергея и Артура, «Строймонтаж», успешно занимается строительством в СПб и что в этом, 2000-м, году они решили перебраться в Москву – покорять новые высоты.

– Ну, точней, в Москву переехал я, – пояснил Сергей, – а Артур в Питере остается: у нас с новым питерским губером, Яковлевым, отличный контакт, так что перспективы нарисовались в северной столице головокружительные.

– А Леня?

– А Леня из «Баркли», московский строитель, помогает мне в белокаменной освоиться. А ты в сам в Москве родился?

– Нет, я сахалинский.

– А, ну то есть тоже «в порт пяти морей» понаехал, – хохотнул Сергей. – Мы с Артуром из Горловки. А года ты какого?

– 71-го.

– Я 72-го. Скажи, повезло нашему поколению жить именно в эти времена – СССР, перестройки, «спирт-роялевских» 90-х, нэпа… Крутое поколение, перспективное.

– Перспективными все же были те, кто в 60-х родился. Они по партийной и комсомольской линии продвинулись в приватизации и залоговых аукционах, а нам, дай бог, уверенными кооператорами остаться, с новым «гарантом конституции» из комитета горячих сердец и холодных голов.

Посмеявшись, мы выпили и снова переключились на игру.

Насыщенный вечер стоил нашим друзьям утра: в горы по итогу отправились только я и Леня. Вернувшись в кафе ближе к следующему вечеру, мы обнаружили там нашу веселую компанию за игрой в «мафию» и в приличном подпитии.

– Вы как и не уходили, – хохотнул Леня, глядя на покрасневшие лица.

– Ну так а куда нам уходить? – весело воскликнул Сергей. – Отлично проводим время в горах! А пешком ходить не царское дело. Эй, все! Я точно уверен, что Андрей – мафия! Посмотрите на него, он же бледный весь, как гора Эльбрус, и молчит все время!..

Бросив вещи в номера, мы присоединились к игре и снова до самого утра вычисляли «черных» игроков или, если выпадала карта, сами становились ими.

Следующие пару дней мы с Леней неизменно катались, а парни столь же неизменно резались в «мафию».

– Даже не знаю, у кого здоровья больше, – сказал я, когда мы в очередной раз брели обратно со склона. – У них или у нас.

– У них, конечно, – хмыкнул Леня. – Коньяк пить – не горы штурмовать: тут здоровье нужно – о-го-го…

В заключительный вечер мы с Сергеем болтали за барной стойкой. Он рассказал про свою работу девелопера, я – про ресторанный бизнес.

– Ну, ты смотри, если дела совсем плохо пойдут, звони, найдем тебе местечко, – выслушав меня, с улыбкой сказал Полонский.

– Спасибо. Ты тоже, если что, звони, возьму официантом.

– Звучит заманчиво! – рассмеялся Сергей. – Хорошо, учту.

После этого мы проболтали еще пару часов на самые разные темы, от идей покорения Эвереста до историй выживания в «девяностых». Сергей оказался интересным собеседником, слушал, не перебивая, а свои байки рассказывал красочно, но не выпячивая свое «я». Складывалось ощущение, что мы можем проговорить так до скончания времен, как старые друзья, которые давно не виделись.

На следующий день мы разлетелись по своим домам и делам, а через несколько недель Полонский позвонил и позвал меня на свой день рождения 1-го декабря. День рождения праздновали в новой московской квартире Сергея в ЖК «Золотые Ключи-1» – двухэтажном пентхаусе, который, словно копьем, был насквозь пронизан шестом для стриптиза. В тот вечер пилон пустовал, но сама деталь запомнилась.

– Проходите, – сказал мне хмурый подтянутый мужчина лет сорока пяти, встречавший меня у входа.

Глядя на его выправку, я предположил, что это личный охранник Сергея (рудимент 90-х, в нулевых ставший атрибутом статуса и успеха). Передав встречающему подарок, я погрузился в атмосферу шика и блеска в понимании Сергея Полонского.

Гостей было море; очевидно, после переезда в Москву именинник не тратил времени даром и за несколько месяцев успел обрасти связями на самых верхних уровнях. Депутаты, чиновники, бизнесмены – куда ни глянь, везде были знакомые лица: те, кого я знал лично, и те, которых видел лишь в СМИ. Гости смеялись, выпивали, танцевали и о чем-то общались между собой. Вскоре я увидел и Сергея. Он, в дорогом костюме и со стаканом чего-то горячительного в руке, лавировал между людьми, громко нахваливая свой новый проект «Корона» и заверяя, что скоро начнет строить новый дом «Золотые Ключи-2» прямо рядом с тем, в котором поселился сам. Следом за Сергеем шли двое мужчин – брюнет и блондин, примерно наши с Сергеем ровесники. Они лишь улыбались гостям и сдержанно приветствовали их.

– О, Макс! – завидев меня, с улыбкой воскликнул Сергей. – Рад видеть!

Он подошел, и мы обменялись рукопожатиями.

– С днем рождения, – поздравил я хозяина.

– Ага, спасибо… Кстати, знакомься. – Сергей указал на брюнета. – Это – Алексей Адикаев, раньше занимался казино в Питере.

– Серега там зависал вечно, так и познакомились, – усмехнулся Алексей.

– Ну, зависал… так, забегал пару раз! – отмахнулся Сергей.

Он приобнял второго спутника за плечи:

– Это – тезка твой, Макс. Темников. Он…

– Предприниматель по торговым делам, – докончил за него Темников.

– А это – Макс Привезенцев. – Серега мотнул головой в мою сторону. – Он из ресторанного бизнеса. Я вам говорил про него.

– Говорил, – подтвердил Темников.

– Так, ладно, не скучайте, мне пора… заммэра пришел… – объявил Сергей и моментально растворился в толпе.

– Серега как обычно, – хмыкнул Адикаев.

– Человек-фестиваль, – с улыбкой вторил ему я.

– Вы же на Эльбрусе вместе катались?

– Было дело, в ноябре.

– Жаль, я не смог полететь, люблю фрирайд…

Мы проболтали около получаса – много говорили про горы, Москву, рестораны и другие интересные места. Темников изредка вставлял реплики, но, казалось, наше общество его немного тяготило.

– А чем он вообще предпринимает, если не секрет? – спросил я у Адикаева, когда Максима похитил и увел прочь один из гостей.

– Сеть ларьков в Питере держит. Обеспечивает население первым необходимым – спиртным, сигаретами и «сникерсами».

С Сергеем в тот вечер поболтать так и не удалось: он был слишком занят обретением новых друзей и знакомств.

И вскоре это начало работать: «Строймонтаж» стал брать столичные проекты, и дела быстро пошли в гору. В 2001 году мы с Сергеем даже организовали совместную PR-кампанию: один из моих ресторанов, «Балаганчик», дарил клиентам, купившим у Полонского квартиру, приглашение на бесплатный ужин на двоих. Выгода была обоюдной: Сергей получал дополнительную рекламу, а я – новых клиентов. В другом ресторане под моим управлением, «Замке Мефисто», мы почти каждую неделю резались в «мафию». Сергей и тут не упускал возможность наладить новые деловые связи; казалось, игра для него – лишь еще один способ стать своим в столице.

За одной из партий в «мафию» я впервые услышал от Полонского, что он вот-вот начнет строить высотку в Москва-сити. Казалось, дела у него идут в гору, и я был искренне рад за Сергея. Мы так и шли параллельно – он в стройке, я в ресторанах – периодически встречаясь то в горах, то на играх в «мафию», то на вечеринках, которых в Москве тех лет, по ощущениям, было больше, чем времени на их посещение.

В феврале 2004-го Сергей позвонил и попросил приехать в офис «Строймонтажа». Офис тогда находился на Кутузовском проспекте напротив знаменитого в ту пору японского ресторана «Такэ», и я за последние четыре года не раз посещал его по самым разным поводам, вроде обсуждения и планирования грядущих совместных поездок в горы. На мой обычный вопрос, есть ли тема, или просто поболтать, он туманно ответил:

– Ты приходи, а там разберемся.

Когда я приехал, его ассистент, прелестная девушка Лада, сказала, что у шефа очередное важное совещание, и попросила немного подождать. «Немного» в итоге растянулось на 1,5 часа, в течение которых Лада каждые пятнадцать минут объясняла, что это очень важное совещание по стройке, и предлагала кофе. Коротая время за ароматным напитком и листанием рекламных буклетов Строймонтажа, обещающим лучшие квартиры в Москве, я наблюдал за суетой в приемной Полонского. Лада, как авиадиспетчер, перенаправляла входящих людей в разные кабинеты компании и раскладывала приносимые бумаги в многочисленные папки, не переставая вежливо улыбаться. Время от времени из-за закрытых дверей кабинета Сергея доносились чьи-то крики. Я не сомневался, что это бушует сам хозяин.

Наконец двери открылись, и из них вышла процессия из 5-6 мужчин с понурыми лицами и молча прошествовала мимо меня. Следом из кабинета показался Сергей. Он, напротив, моментально расплылся в улыбке и, обняв меня, потащил в кабинет, на ходу извиняясь, что мне пришлось ждать.

Кабинет у Сергея, к слову, был самый обыкновенный, каковой мог быть у обычного чиновника: два усыпанных документами и чертежами стола, стоящие буквой Т, кресло у дальней стены, несколько дешевых офисных стульев, компьютерный монитор, смотрящий на кресло. Единственное, что отличало его кабинет от чиновничьего, – приличный бар в виде глобуса.

– Выпьешь что-нибудь? – походя спросил Сергей.

– Нет, спасибо.

– Ну а я выпью.

Он налил себе порцию коньяка XO, отхлебнул и, плюхнувшись в кресло, о чем-то ненадолго задумался. Когда я уселся на один из стульев, Сергей устало произнес:

– Как же я задолбался. Работаю по 20 часов. Даже сплю в кабинете… А эти… – Он махнул стаканом в сторону двери, отчего коньяк едва не выплеснулся на стол. —Тормозят! Масштабы растут, проектов до жопы, а они не успевают ничего, то ли разленились, то ли не знаю! Бесит! Суетятся, выхлопа ноль, косяк на косяке… Ощущение иногда, что я в бригаде по штукатурке подъездов… во время землетрясения работаю!

– Ну, может, это болезнь роста просто? Людям нужно время – опыта набраться…

– «Нужно время»… – проворчал Сергей. – В том-то и дело, что нет у меня времени на раскачку! В Москве с проектами – Клондайк просто, мэрия говорит: «Бери столько, сколько сможешь потянуть»… а я пока не могу толком тянуть. Нам «Корону» сдавать, а там говна по колено, и с документами завал! А небоскреб в Сити, который я проектирую? Это ж вообще космос. Пока никто в Сити не верит, кроме турок, а у нас есть реальный шанс построить самое высокое здание в Европе!

С этими словами он показал на стоящий на подоконнике макет – две башни в виде натянутых ветром парусов.

– …И мы параллельно еще «Золотые ключи» строим и продаем активно.

– Да, я в курсе, рекламные щиты с телками по всей Москве висят.

– Клево, скажи? – расплылся в улыбке Полонский. – Я придумал! Психология простая. Кто платит за метры? Мужики. А они всегда про красивых молодых телок думают, поэтому рекламу нашу сразу запомнят…

– Креативно, что тут скажешь. А продажи, значит, прут?

– Прут-прут… Продажи прут, а строить некому.

Полонский шумно выдохнул, допил остатки коньяка и, грохнув стаканом о стол, снова посмотрел на меня.

– Я вот что тебя позвал, – с доверительной интонацией сказал он. – Мы с тобой давно общаемся, люди о тебе позитивно отзываются… Карма, в общем, у тебя крайне положительная.

Я медленно кивнул, вспомнив, что Полонский очень котирует ученье Кастанеды.

– Ну, в ресторанах, наверное, проще, чем в девелопменте, карму беречь, – продолжил Сергей. – У меня, по крайней мере, не всегда получается. Любая площадка – уже чей-то пирог, и тут как повезет: если собственник адекватный, все кошерно, если нет, а площадка сладкая, приходится ниточки разные дергать, для результата. Короче, если грубо, 50 на 50 карму беречь удается, – серьезно сказал Сергей и вновь о чем-то задумался.

Я покрутил в голове формулу «карма в девелопменте» в ожидании продолжения разговора.

– Про бизнес твой тоже все знаю. Рестораны отличные… но, слышал, ты выходишь из бизнеса? – глядя мне прямо в глаза, вновь прервал молчание Сергей.

– Да, ты прав, – кивнул я. – Когда на тебе рестораны, комбинаты питания и сеть фастфуда, жизнь превращается в дежавю: вложил свои, пашешь, пока отобьются, отбились – новый проект, отбились – новый… и так до бесконечности. Партнеры не хотят привлекать инвесторов, и получается, что бизнесов много, но денег не видно, одни инвестиции. Это хорошо было в начале 90-х, а сейчас нас с нашими олдскульными подходами новиковы с «деллосами» быстро с рынка выметут. В общем, разошлись мы с моими партнерами в векторе развития и договорились идти каждый своим путем. А почему ты спросил?

– Да так… блин, у меня через полчаса очередное совещание, – бросив взгляд на часы, со вздохом сказал Полонский. – Канализацию никак не можем в «Корону» врезать. В общем, если совсем коротко, я хочу новую команду сформировать из перспективных чуваков и предлагаю тебе стать ее частью.

Фраза вернула меня в наш разговор – к шутке трехлетней давности, когда мы обещали нанять друг друга, если у кого-то из нас с бизнесом не заладится. По всему получалось, что Полонский пошутил удачней: представить, что он сегодняшний пойдет в ресторан официантом, было невозможно, а вот моя ресторанная тема подходила к концу.

Абстрактность предложения Сергея меня не удивила, в этом был весь он, каким я его знал: в голове девелопера каждую секунду рождались миллионы идей, большинство из которых дохли, как микробы от антибиотиков, но его это совершенно не парило. Он искренне верил, что, даже если одна-единственная гениальная идея выживет и сработает, он станет чемпионом.

– Звучит многообещающе, – с улыбкой сказал я, – но что конкретно ты предлагаешь мне делать в твоей новой команде? И кто еще в ней?

– А, работы на всех хватит! Для начала нужно с нуля создать службу эксплуатации, чтобы был сервис для жильцов, как в пятизвездочном отеле, а там посмотрим. Ты из ресторанного бизнеса, а значит, хопсители… ти, господи, что за слово придумали, хрен выговоришь! В общем, ты про гостеприимство знаешь лучше меня. А кто еще в команде… Ну, вот Алексей Адикаев, помнишь, мы катались недавно вместе? С Димой Луценко познакомлю, он по финансам… Еще хочу Макса подтянуть, Темникова, но у него большие долги по питерскому бизнесу накопились; если все склею с кредиторами, заберу его. А на тебе, получается, эксплуатация и все непрофильные активы.

«Минуту назад была только эксплуатация».

– Непрофильные – это что?

– Ну, телеком, аренды наших площадей и куча побочного, что будет появляться от стройки. Этим же тоже надо управлять, чтобы деньги приносило.

– Звучит как план по захвату Вселенной!

– Потому что это он и есть, ты все верно понял. Я хочу создать самую крутую и эффективную девелоперскую компанию в стране… а может, и в мире, как пойдет… ну, в общем, для этого в первую очередь люди нужны, команда единомышленников. И, мне кажется, у тебя бы получилось стать ее частью.

– А какие условия для астронавтов, которые звездолет к новым планетам поведут? – уточнил я.

– Ну, с тобой все довольно просто… – Сергей окинул взглядом стол и подвинул к себе исписанный листок бумаги. – Ты сейчас в месяц зарабатываешь примерно 8 тыщ долларов. Плюс ты продаешь свою долю партнерам и выходишь из бизнеса.

Я удивленно смотрел то на Сергея, то на бумажку в его руках. Не то чтобы я скрывал свои доходы, но как-то до жути некомфортно, когда тебе на переговорах предъявляют личную бухгалтерию.

– Так вот я предлагаю десятку в месяц и долю в будущей эксплуатационной компании, – закончил свою мысль Сергей и, небрежно бросив лист обратно на стол, вопросительно уставился на меня.

– Ты хорошо подготовился, – заметил я. – А говоришь, времени нет.

– Это у службы безопасности время есть: Грачев, начальник их, с самого начала безопасность мою блюдет. Черный пояс по карате, если че.

– Восточные единоборства не мой конек, ты же знаешь, я по экстремальным видам больше, – улыбнулся я. – Так как ты видишь мою долю?

– А назови сам, – пристально глядя мне в глаза, сказал Сергей.

Я задумался на некоторое время. Досрочный ответ у меня был, но переговоры требовали сохранить театральный ритуал.

– Смотри, – начал я. – Сейчас мы говорим о несуществующей эксплуатационной компании. Даже 100 % от нуля все равно дают ноль. «Корону» ты сдаешь, но когда ее можно будет заселять? Когда она начнет доход генерить?

– Через месяц, – выпалил Полонский.

– А если объективно?

Пауза.

– Через полгода.

– О’кей. Потом «Золотые ключи» – это еще пару лет. Про новые площадки – я думаю, года через… допустим, три их можно будет эксплуатировать. То есть, условно, пару лет пахоты на перспективу дохода. Поэтому, мне кажется, справедливым будет распределение процентов 50 на 50 между партнерами.

Сергей вновь задумался. Следующие несколько минут превратились в небольшую пантомиму. Полонский подливал в стакан XO и отпивал небольшими глотками. Держал паузу, поглядывал на меня. Возможно, даже вспоминал наши многочисленные партии в «мафию».

– Хорошо, – произнес Сергей. – Давай так: 51% – мои, 49% – твои, если ты согласишься прямо сейчас и безо всяких там «пойду подумаю».

Тут он застал меня врасплох. Сказать по правде, я и предположить не мог, что сегодня дойдет до предложения. Однако в ресторанном бизнесе меня действительно почти ничто уже не держало. И хоть сомнения, конечно, имелись (учитывая, что задор и отвага сочетались в Полонском с неорганизованностью и распылением талантов от канализации до космоса), но успех в Питере и уже два запущенных проекта в Москве говорили о том, что бизнес-хватка у Сергея есть, и я готов был рискнуть.

– Еще вопрос.

– Внимательно.

– Про непрофильный бизнес понятно, но ты еще сказал, что хочешь создать самую крутую строительную компанию вместе с командой, куда приглашаешь меня… а что с мотивацией в этом звездолете?

– Слушай, ну ты сам говоришь, что процент от нуля – это ноль? – рассмеялся Сергей. – У меня пока нет предложения, но я думаю, что процентов 25 на команду готов выделить – в будущем, когда сформулируем задачи и реперные точки.

– Реперная точка в геодезии является нулевой, а не перспективной, – улыбнулся я.

– А говорил, что только в ресторанах разбираешься! Не умничай, в общем, ты понял, о чем я. Всему свое время.

– Ладно, без шуток, я готов сказать «да», если мы положим наше соглашение на бумагу. Это может быть понятийка, потом, если захотим, юридический документ сделаем, но, главное, мы зафиксируем на входе наши договоренности, чтобы потом ничего не забыть.

– Я не забуду, поверь. У меня крутая память. Хочешь, я подпишу чистый лист, и ты сам все впишешь?

– Не хочу, – хмыкнул я. – Пустой бланк на предъявителя обязывает, и за него могут спросить. Давай я лучше в приемной текст набросаю, и после совещания мы его подпишем.

Сергей снова посмотрел на меня. Я спокойно выдержал его взгляд, и он медленно произнес:

– Годится. А выходишь когда? Завтра?

Он явно хотел увидеть, как я снова на мгновение замешкаюсь, но я спокойно сказал:

– Выхожу через неделю.

Два часа спустя мы подписали с Сергеем наше первое соглашение и, закрепив сделку XO, расстались. Так я и попал в «Строймонтаж»… или, точней, уже в «Миракс».

Глава 2. «Башня Федерация». Ребрендинг

2020 г.

Я мысленно усмехнулся, вспомнив историю с переименованием «Строймонтажа» в «Миракс». Идея ребрендинга, как мне рассказывали старожилы, витала с 2002 года, еще до моего прихода в компанию. Первым ее предложил Саша Бабурин, он до 2003-го за маркетинг компании отвечал. Саша считал, что при рекламе Строймонтажа рекламируется питерская компания Артура и заодно вся строительная отрасль, а не компания Сергея, но, видимо, тогда руки так и не дошли поменять. Через год, когда у нас возник проект в Москва-Сити, опять к теме ребрендинга вернулись, и Руслан Макаров, который вместо Бабурина пришел, привлек несколько известных рекламщиков, включая опытных Артемия Лебедева и Владимира Цеслера, но Полонский все их предложения отверг и предложил назвать фирму «Миракс» и отказался рассматривать любые альтернативы. Откуда возникла идея, он не рассказывал, но на тот момент с названием «Миракс» в мире было только два продукта – азиатские презервативы и психотропный медицинский препарат из того же региона. Пользовался ли Полонский тем или другим, неизвестно, но, когда при первых обсуждениях была озвучена эта ассоциация, он не удивился, но просил больше эти аргументы не приводить.

Я попытался вспомнить: спорили ли мы с ним насчет названия? Да нет, кажется, не было такого. Пожали плечами и дальше пошли. По сути, нам было пофигу. «Самоучки» – skill’ы бизнесменов «нулевых». Шальные деньги кружили голову, а о формировании долгосрочных стратегий никто не думал, никто вообще не знал, что это такое. Горизонт планирования – от одного проекта, который вдруг свалился, до другого. Анализ рисков сводился к интуиции и пониманию возможностей «крыши». Ну, «Миракс». Ну, гондоны. И что? Ассоциация с ними не могла нас пугать, потому что «стратегия брендинга» сводилась к термину «прикольно» и «мне нравится». Будь мы тогда в Индии и предложи кто-то название с ассоциацией «трахать коров», мы бы сочли это крутым.

«А потом “Миракс” начал строить “Башню Федерация”…»

Я откинулся на спинку кресла и, глядя в окно, закурил сигару, после чего открыл подборку статей о главном, пожалуй, проекте нашей компании. Название «Башня Федерация» при выборе нейминга проекта в Сити предложил Адикаев-старший. Собственно, благодаря ему проект в Сити вообще появился в портфеле компании. Отец Алексея, Владимир Анверович, знал Полонского еще с Питера, а потом и сына с ним познакомил, так и завертелось.

Бизнес с друзьями был хорош в 90-х, потом друзья поубивали и пересажали друг друга. В 2000-х выжившие бизнесмены стали дружить с силовыми структурами и властью, обрастая менеджерами с образованием инженеров и гуманитариев, которые постепенно становились экспертами, и Владимир Анверович был из их числа – опытных, классных специалистов, интеллигентный и хваткий.

На тот момент другой крупный девелопер, Шалва Чигиринский, вместе с мэром Москвы Лужковым обсуждали идею строительства в Москва-Сити «Башни Россия», и Адикаев-старший аргументировал название «Башня Федерация» как самое актуальное для нашего флагманского проекта в векторе пафосных неймингов федеральных и столичных властей в стремлении закрепить в камне новую Россию. Он описывал преимущества названия в стиле «Нью-Васюков» – мол, в нашу башню со временем переедут федеральные министерства и ведомства, и проект станет современной альтернативой московскому Кремлю.

Что любопытно, схожие ожидания были у всех нас. Мы дружно перли к мечте – стать лучшей строительной компанией РФ и заработать денег. И все получалось: с финансами для роста проблем тогда не было, квадратные метры продавались, банки с радостью отгружали кредиты под проекты, от нас требовалось только строить. Проблема заключалась в том, что с ростом оборотов компании росла и отстраненность Сергея от ее управления. Он начал окружать себя разными помощниками, консультантами, советниками, которые имели мало отношения к строительству – скорей это были эзотерики, мозгоправы и первые «олигафренды» (так Полонский в шутку звал «друзей олигарха»), которые заполнили все его время и пространство, заставив забыть о делах реальных – чего только Коля Богус стоит. Сейчас самому не верится, но это я, лично я познакомил его с Полонским осенью 2005-го, чтобы Коля ему снаряжение для кайтсерфинга и сноуборда продал, а он превратился для Полонского в личную «аптеку» (так в московских клубах называли продавцов запрещенного антинаркотическим законодательством «стаффа») и вскоре стал личным советником.

«Такой вот пивот судьбы».

У Коли до сих пор на странице в Фейсбуке висела надпись: «Работал Советник главного в компании «Миракс Групп». И фотографии тех лет, везде – кучерявый, с вечной глуповатой улыбкой, чуть перекошенным лицом и стеклянным взглядом, но в дорогом костюме и туфлях. Советник же! Но тогда, в 2005-м, об этом никто из нас не думал. Не было стремительного обрушения личности Полонского, чтобы мы испугались за него и за компанию. Все происходило очень медленно. Мы же были заняты работой и созиданием. Никто и подумать не мог, что чем больше и лучше мы работали, тем сильней Полонский укреплялся в мысли, что весь этот успех случился благодаря его гениальности, а команда – это такие солдаты, замена которых ни на что не повлияет. Звездолет «Миракс» набирал высоту, а его капитан взирал на все свысока и думал: «Я хорош!»

Теперь с высоты лет кажется очевидным, что все это происходило в его голове, но тогда Полонский по-прежнему казался своим в доску. Однажды позвонил мне в семь утра, в выходной, и встревоженным голосом спросил: «Макс, ты где? Почему верблюда никто не встречает?» Я спросонья начал спрашивать – какой верблюд, где, что. Он заявил, мол, неделю назад еще говорил, нам из Узбекистана везут белого верблюда, ладно, некогда выяснять, что и как, его на КПП «Золотых ключей» уже выгружают, нужно срочно заселение в зоопарк организовать, мчи туда пулей. Я быстро оделся, прибегаю – на КПП сонный охранник и никого. Я на второе КПП – там то же самое. Звоню Полонскому: «Серег, какая-то фигня, тут никого нет». А он мне: «Молодец. Быстро метнулся. С первым апреля, дружище».

Сейчас кажется диким – Узбекистан, верблюд. Но тогда дружеская атмосфера, расслабленность от успеха и полное доверие допускали такой невероятный стеб друг над другом. Увы, деньги незаметно и неуклонно нас развращали, и мы постепенно из предпринимателей превращались в настоящих сибаритов. Например, могли во время завтрака в Ницце легко купить по телефону «порше 911 турбо» в США, поскольку квоты на Россию выкуплены на год вперед, а покупать очередь некошерно. Или частным рейсом сорваться в Венецию за крокодиловым портфелем «Bottega Veneta», одним из 50 выпущенных в мир, каждый по цене хорошего мотоцикла. Были яхты, джеты… в общем, вся атрибутика и причуды помешанных на успехе пацанов, на которых свалились деньги.

Особняком стояли бабы. Кто-то завел себе гарем из 40 гурий, кто-то поменял жену, потому что старая не соответствовала статусу – внешностью или возрастом…

Так что верблюд из Узбекистана – это еще цветочки, в него я вообще легко поверил! Не поверил разве что, что мог забыть про доставку – и то меня Полонский убедил…

По сути, мы были наглядной иллюстрацией пословицы: «Не дай Бог свинье рога, а мужику барства».

30 лет – отличное время все испортить: молодость – безупречный мотиватор безрассудной отваги. Седина обнуляет шансы все изгадить. Время уходит, и нужно успеть терпеливо жить, обходясь тем, что уже искалечил.

Я затянулся сигарой и выпустил дым к потолку кабинета. Снаружи было непривычно тихо: город надежно укрывало акустическое одеяло паранойи перед иноземным вирусом, пути распространения которого оставались тайной за семью замками, а потому самые пугливые предпочитали жить в собственной тюрьме жилплощади, чтобы не умереть.

«Интересно, если медики объявят, что курение сигар – отличная профилактика простуды, цены на табак взлетят до небес?»

Я снова взглянул на экран ноутбука и открыл очередной файл черновика под рабочим названием «Трещина», посвященный ключевым событиям 2005–2007-х годов.

Ближе к осени 2005-го, когда проект «Федерации» уже был на стадии подготовки к возведению второй башни, Полонский назначил меня вице-президентом. К тому моменту таковых в фирме было уже пятеро, и мое назначение стало этаким логичным продолжением плана по партнерству: Сергей под прикрытием новых должностей постепенно наваливал на меня все больше задач, а я воспринимал это как очередной вызов, и работал, двигаясь к своей доле в компании, прописанной в нашем партнерском соглашении. Это была классическая история русского бизнеса тех лет: для мотивации топ-менеджера владелец бизнеса дает ему долю в своей компании, и тот трудится, ошибочно думая, что вкладывается в общее дело. Эта «морковка» работала. Кто мог в то время предполагать, что, когда младший акционер захочет выйти из компании и попросит расчета, ему покажут писю и выставят за дверь, а если он начнет качать права, еще и тюрьмой пригрозят или реально туда отправят.

Наверное, именно тогда, в 2005-м, изменения в Полонском стали настолько капитальными, что не заметить их мог разве что слепой. Просто я, как и остальные, относил эти метаморфозы к естественным болезням роста, которые должны были пройти, плюс частично списывал на запрещенные снадобья и бухло – лучших друзей коммерсантов «нулевых». Не сосчитать, сколько судеб и бизнесов было пронюхано и пропито в те годы, но тогда мне почему-то казалось, что это излечимая фигня, и Полонскому нужно прийти в себя от резко свалившихся денег и славы, и все само собой придет в норму. Тем более мы все тогда побухивали прилично. Вспоминая те годы, я невольно удивляюсь способностям моей печени: коньяк и виски – как кофе, для тонуса; вечерние переговоры и встречи в ресторанах… И этот алко-марафон шел нон-стопом. Утренний тремор рук и отечность мы лечили баней и спортзалом. О здоровье я тогда не сильно думал: алко-ритуал казался неотъемлемой частью успешного бизнеса.

Но потом случился первый по-настоящему серьезный звонок, связанный с Полонским.

Это было самое начало 2006-го, мы только-только бурно встретили Новый год очередным рекордом прибыли и готовились к заливке фундамента «Башни Восток», одной из двух, которые входили в комплекс «Башня Федерация»…

Глава 3. Трещина. Прослушка

2006 г.

Когда в январе 2006-го топ-менеджмент и технические специалисты прибыли на очередное совещание, сидящий во главе стола Полонский без лишних прелюдий заявил:

– Мы должны залить фундамент «Башни Восток» до первого марта.

Эти слова вызвали всеобщий ступор. Заливать бетонную плиту такого колоссального объема в январе-феврале было не только самонадеянно, но и катастрофически опасно: при минусовых температурах вода в бетоне замерзает, и он может треснуть, а в нашем случае ему предстояло держать самое высокое на тот момент здание в Москве в 96 этажей.

– Но лить фундамент небоскреба в мороз невозможно, – сбиваясь на заикания, осторожно заметил один из присутствующих на совещании специалистов – Тернер, пятидесятилетний ведущий инженер компании нашего строительного консультанта из США, дядька с седыми усами и маленькими черными глазками, которыми он по обыкновению смотрел на окружающих поверх очков. – Это полная бессмыслица.

– Однако она не означает, что это невозможно, – возразил Полонский. – «Невозможное возможно» – девиз на наших рекламных буклетах.

– Да, но если мы подождем… – настаивал Тернер.

– Нет времени ждать, – напирая голосом, отрезал Сергей. – Это Москва-Сити, тут все надо быстро делать! Если мы сегодня ничего не построили, завтра мы уже аутсайдеры.

– А если мы сегодня поторопимся и проект завалим, завтра для нас не наступит, – сказал я.

Стоит заметить, что негласный закон строительного совещания того времени подразумевал, что на каждое утверждение всегда существует равноценное и противоположное по смыслу ответное мнение. Говоря, что спешка может привести к краху, я не утверждал это наверняка, а всего лишь обозначал один из вариантов развития событий, который нам следовало предусмотреть.

Полонский пристально посмотрел на меня, вероятно, взвешивая услышанное, и, поняв, что тезис о крахе все же требует ответной реплики, спросил:

– А с чего мы его завалим? Мы до этого заваливали? Я же не предлагаю делать абы как – просто не тормозить. Давайте проведем тендер среди подрядчиков, обсудим все риски. Турки вон «Запад» строят, нормально все у них.

– Я тоже думаю, что, кроме «Ант Япы», ни на кого полагаться нельзя, – вставил Александров, бывший заместитель Адикаева-старшего, которого Полонский после увольнения Владимира Анверовича назначил руководителем проекта «Башня Федерация».

Темников закивал, соглашаясь с ним.

– Вот турки пусть предложение по «Востоку» подготовят, – махнул рукой Полонский. – Рассмотрим. Еще кого можете предложить для альтернативы?

С ходу назвать кого-то было, конечно же, проблематично: все-таки речь шла о единовременной заливке самой большой фундаментной плиты в истории гражданского строительства в России, и отечественных подрядчиков, способных это сделать, попросту не водилось в природе. ПоэтомуАлександров взялся подготовить и отправить запрос туркам. Через несколько дней «Ант Япа» прислала предварительное предложение: они готовы были взяться за заливку фундамента, но ставка оказалась монопольно крутой – без малого 5 миллионов долларов при заложенных в смету 4,5. Вдобавок турки сразу заявили, что работать в мороз отказываются. Полонского это не устраивало, и мы с Луценко предложили провести переговоры со «Всекитайской инженерно-строительной корпорацией». Опыт работы с китайцами у «Миракса» уже имелся: компания «Юанда» вела подряд по производству и монтажу фасада небоскреба, и их цена, сроки и качество нас полностью устраивали.

Полонский дал добро на переговоры, и вскорости пришло альтернативное предложение. Китайцы готовы были взяться за заливку за 4,4 миллиона долларов – то есть на полмиллиона дешевле, чем «Ант Япа». Но вот проблема: они тоже считали рискованным бетонировать плиту в мороз и предлагали начинать ближе к апрелю.

Полонский злился – по всему получалось, что до 1 марта мы с фундаментом не закончим. Но Сергей был не из тех, кто отступает просто так.

– Пусть подготовят к 20 января официальные предложения, – сказал он. – Но надо прописать в тендере условие, что залить надо до весны!

– Если мы такое условие в тендер поставим, то мы останемся без подрядчиков, – сказал я. – Репутацию за деньги не купишь.

– А чем их репутация пострадает? – нахмурился Полонский. – Такой объект! Тут, наоборот, одни плюсы!

– Проблема в морозе, Серег, – сказал Луценко. – Они же не зря пишут, что не возьмутся в холода лить. Значит, рискованная затея.

– А, ерунда, – отмахнулся Полонский. – Риски, конечно, есть, но, уверен, не такие высокие. А ты что скажешь, Артур?

Он повернулся к Александрову, и тот, опустив взгляд в бумаги, пожал плечами и неуверенно сказал:

– Я думаю, надо условие прописать и дождаться официальных предложений. Если согласится кто-то в итоге, значит, не так все и страшно.

– А если откажутся? – спросил я.

– Если откажутся, значит, будет время провести еще один тендер, когда потеплеет.

– Давайте не настраиваться сразу на негатив, – поморщился Полонский. – «Будет время», «еще один тендер»… Этим подрядчикам вечно условия получше, да сроки подольше! Пусть подстраиваются, если денег хотят, и льют зимой!

– Тоже так считаю, – вставил Темников. – Макс прав, это вопрос репутации. Но он же в обе стороны работает: если они качественно сделают такой объем в мороз, это огромный плюс для них, их потом другие с руками оторвут.

– В общем, решили. – Полонский хлопнул ладонью по столу. – Пусть готовят официальные предложения, 20-го посмотрим.

Неделю спустя тендерная комиссия, состоящая из топов нашей компании, вскрыла оба конверта. Внезапно оказалось, что турки передумали и все-таки согласились заливать фундамент в мороз, а китайцы наотрез отказались. Судя по довольным лицам Темникова и Александрова, тут не обошлось без «дружественного инсайда». Впрочем, Полонский был счастлив, и даже разница в полмиллиона долларов его нисколько не смущала: он считал, что сроки в данном случае важнее денег. Когда я заглянул к нему в кабинет после тендера, он сидел в кресле, пил коньяк и смотрел в окно с довольным видом.

– Ну? – хмыкнул он. – Я же говорил, что можно и в мороз лить при большом желании! Просто чуть подороже…

– Еще неизвестно, чем дело кончится, – покачал головой я. – Если взялись, значит, уверены, что справятся, но давай пока не спешить с выводами.

– Ну ладно, давай не спешить, – легко согласился Сергей и даже демонстративно постучал по столешнице для проформы. – Но турки, конечно, молодцы, порадовали. Про китайцев я сразу думал, что откажутся. У них характер не тот, слишком… методичные они. Слишком рациональные. Не любят рисковать.

– Я одного не пойму, – сказал я. – Почему именно 1 марта? Почему мы так в эту дату уперлись? 1 марта в изначальных сроках строительства нигде не фигурирует.

Полонский смерил меня взглядом, отпил коньяку, улыбнулся.

– Это вопрос имиджа, Макс. Нашего с вами имиджа, имиджа «Миракса». Та самая пресловутая репутация. Я на мартовские в Куршавель лечу. Хочу, чтобы все знали, кто залил самый большой и толстый фундамент. Пусть у них там отложится, что мы в любую погоду льем, что нам чхать на погоду, мы сами решаем, когда лить, когда нет. Вот что важно, а не эти… пол-ляма.

Его ответ меня не особенно удивил. Я изначально подозревал, что речь идет в первую очередь о понтах: вылетая частным бортом из «Внуково-3» в Куршавель, предвкушая, как в ресторане «Le Chabichou» за бокалом «Либер Патер» ты небрежно бросаешь фразу про самый толстый фундамент, очень трудно заставить себя думать о каких-то рисках заливки бетона под небоскреб в февральский мороз.

На следующий день мы официально приняли предложение турок. Полонский настоял, чтобы в договоре были прописаны огромные штрафы за срывы сроков, и выдал письменное уведомление надзорным спецам, что берет все риски на себя.

С того дня в нашем офисе стал очень популярен прогноз погоды.

Синоптики не радовали: в конце февраля среднесуточная температура держалась около −10 градусов, и арматура промерзла. Турки соорудили саркофаг из полиэтилена, обставили все внутри тепловыми пушками, но этих мер едва хватало, чтобы поддерживать внутри нулевую температуру. Специалисты осторожно говорили, что лучше все-таки отложить заливку, но Полонский проигнорировал их слова, и 24 февраля наши подрядчики приступили к работе.

Бетонные заводы и турки отработали безупречно, и к 26 февраля плита была залита полностью.

В этот же день по инициативе Полонского наша пресс-служба выпустила заявление.

«Сегодня корпорация “Миракс Групп” завершила заливку фундаментной плиты в основание башни “А” делового комплекса “Федерация”. Специфика заливки тяжелого бетона при пониженной температуре не позволяет лить бетон на промерзший грунт. В связи с этим началу заливки предшествовал тщательный прогрев основания, который длился несколько суток. Процедура заливки длилась непрерывно в течение 61 часа. Всего было залито 14 тыс. кубометров бетона. Единовременная заливка бетонной плиты такого объема проводилась впервые в мире. Факт заливки фундамента башни “А” комплекса “Федерация” зарегистрирован в Книге рекордов Гиннеса. Главный редактор Книги рекордов Гиннеса Крейг Глендей вручил почетный диплом рекордсмена директору по строительству комплекса “Федерация” Артуру Александрову».

28 февраля счастливый соучастник рекорда Сергей Полонский улетел в Куршавель, а уже 1 марта температура упала до −17, и это привело к настоящей катастрофе.

Плиту укрывали тепловыми настилами, грели электричеством, но, учитывая чудовищный объем бетона, нормально согреть ее просто не удавалось. Тем не менее спустя две недели, не дожидаясь набора прочности фундамента и результатов экспертиз, подтверждающих качество работ, турки установили на плите кран и начали плановое армирование первого подземного этажа. Подрядчиков, как нетрудно догадаться, гнали вперед штрафы, предусмотренные договором за срыв сроков.

В середине апреля стало понятно, что плита треснула и не может нести нагрузку в 96 этажей. Репутации множества людей оказались под угрозой. О том, чтобы строиться на таком фундаменте, и речи не шло; нужно было как-то исправлять ошибку, но никто не знал, как это сделать.

Следующие три месяца работы не велись: под предлогом «плита еще не набрала прочность» ее спрятали от посторонних глаз, огородили забором, выставили охрану и никого, кроме «своих», к ней не подпускали. Вся верхушка «Миракса» и специалисты ломали голову над вечным вопросом: «Что делать?»

– Блин, ну что за невезение? – качал головой Полонский. – Кто бы мог подумать, что в начале марта −17 ударит, а?

Вердикт экспертов, изучивших проблему с трещиной, оказался убийственным – продолжать стройку можно, только если вместо одного подземного этажа залить новую плиту поверх дефектной. Полонский упирался до последнего, но крыть было нечем: в противном случае пришлось бы публиковать акты и заключения и закрыть строительство «Башни», что нас похоронило бы под этой самой плитой.

В итоге, сэкономив три месяца, мы потеряли полгода, около 23 миллионов долларов и отель «Гранд Хаят»; последний – из-за отказа от «балл-румов», которые были запроектированы в потерянном этаже. В конце лета китайцы без помпы залили новую плиту и продолжили строительство башни «Восток», перехватив проект у турок, а те продолжили заниматься «Западом». Об истинных причинах смены подрядчика все молчали, как и о состоянии первой плиты. Открывать рот было невыгодно никому. Специалисты молчали, поскольку залитая вторая фундаментная плита с лихвой решала задачу надежности конструкции, а признать факт допущения производства работ с нарушением норм – это как выстрелить себе в ногу. Китайцы конфликтовать с заказчиком не собирались, а турки, не будучи самоубийцами, разумеется, ни за что не признались бы, что залили некачественную плиту. Александров лишился работы и молчал, поскольку ему для нового трудоустройства нужна была позитивная анкета и имидж.

Стоимость понтов оказалась отрезвляющей даже для Полонского, и, хотя признать это перед партнерами он так и не смог, казалось, в последующем таких провалов больше не будет. Однако у этой истории был и побочный эффект. Трещина в фундаменте породила трещину в доверии Полонского к людям. Боясь, что история просочится в прессу до того, как китайцы все исправят, Сергей просто помешался на безопасности и конфиденциальности.

В середине «нулевых» такой подход уже считался нормой: бизнесмены перестали доверять сначала друг другу, а потом и собственному персоналу. Прослушки, полиграфы, папки с компроматом… Каждая компания обрастала собственным КГБ, агентами и стукачами.

На волне всеобщей подозрительности Сергей превратился из улыбчивого простака в настоящего параноика. Теперь, если кто-то хотел устроиться к нам на должность выше курьера, его ждало собеседование не только со службой безопасности, но и лично с Полонским.

– Они же у меня работать будут, – объяснял Сергей. – А мне взгляда хватит, чтобы понять, подходит мне человек или нет.

Этим дело не ограничилось: в начале декабря, видимо, размышляя над новогодними подарками, Полонский проявил инициативу и решил установить в личные авто партнеров телефоны для связи – мол, по обычным мобильным опасно, могут прослушать. Процедура установки была довольно сложной. Водитель должен был пригнать машину в установленное время по указанному адресу и забрать только через сутки. Адрес выдавал лично начальник службы безопасности Грачев, хмурый великан с морщинистым лицом и взглядом-сканером.

Это была очень странная история. Телефон оказался обычной автомобильной «нокией», которая, к слову, неповторимо изменила детально продуманный японскими дизайнерами интерьер хорошей машины. Но, главное, было непонятно, как это финское недоразумение сможет обеспечить конфиденциальность общения.

Из любопытства я обратился к друзьям, профиль деятельности которых позволял надеяться на экспертное пояснение. И друзья, выслушав историю, направили меня, вернее, мое авто к их спецам.

Разгадка оказалась хреновой и к финскому мобильнику отношения не имела.

– Есть, – выбравшись из салона автомобиля, сообщил один из спецов – Артем, щуплый и темноволосый механик тридцати лет на вид. – Слушать тебя собрались. Все по последнему слову техники, и поставили по уму, не придерешься.

Как бы описать мое удивление в тот момент? Вы просыпаетесь утром, в воскресенье, привычно хотите почесать яички… и обнаруживаете, что у вас их пять.

Напарник Артема, крупный мужик лет сорока с лишним, сидел на старом пластиковом стуле перед небольшим теликом и листал каналы с пульта.

– Считаю, что компания «Миракс» должна объясниться… – услышал я краем уха.

Я повернул голову и уставился на экран. С него на меня смотрел депутат Лебедев, который уверенно вещал:

– О каких рекордах Гиннеса можно говорить, если фундамент «Башни Федерация» дал трещину…

Тут я опешил фундаментально – просто стоял и, открыв рот, смотрел на экран. Откуда у Лебедева эта информация?

– Жука снимаем? – окликнул меня Артем.

Еще не отойдя от шока от «подарка» партнера и выступления Лебедева, я посмотрел на свой «лексус». С одной стороны, кататься на машине с прослушкой было некомфортно. С другой же…

– Давай оставим. Пусть параноик думает, что все контролирует.

Артем кивнул, и я снова перевел взгляд на телевизор. Выступление Лебедева, очевидно, стало своеобразной «ответкой» от «Кэпитал Груп», с которой у нас с подачи Полонского началась война.

Спор за участок в Сити, по которому у Полонского с мэрией имелась устная договоренность, что на нем будет парковка «Башни Федерация», а у «Кэпитал Груп» оказался вполне себе реальный инвест-контракт на застройку, перерос в публичное мочилово. И войну начали мы – вместо того, чтобы договариваться и искать компромиссы.

На совещании в мэрии Полонский устроил публичный скандал, обвинил коллег-девелоперов и власти в нарушении договоренностей, перешел на личные оскорбления и ушел, хлопнув дверью, а на следующий день запустил черный пиар на «Кэпитал». Парни удивились, обиделись и зарядили ответный ушат говна на «Миракс», в том числе, очевидно, купили у кого-то «инсайд» по трещине.

Сергей жил прошлым и не понимал, что невыполнение обязательств – главный секрет успеха в бизнесе «нулевых». Сначала кидали на устных договоренностях, потом и юридические документы перестали работать: подпишу все что надо, лишь бы заработать, здесь и сейчас, потом заплачу суду и все разрулю. Бизнес в России был обречен. Тогда я даже предположить не мог, что всего несколько лет спустя Полонский не просто примет эти правила игры, но и вырастет в абсолютного чемпиона.

Пока же он стал человеком, который улыбается тебе при встрече и называет партнером, а за спиной ставит в твою машину жучок и слушает все твои разговоры.

Глава 4. Реконструкция Курского

2020 г.

Когда я только взялся писать книгу, я еще не понимал, куда поведу сюжет, и начал просто описывать то, что происходило со мной и «Мираксом». Но без сюжета, без его развития текст превращается в мемуары и становится скучным. «Пошумим, б..дь!» – кричит Ресторатор на питерских рэп-баттлах, чтобы завести себя и толпу, дать энергии двум MC’s в их речитативном споре.

Возможно, именно эта ассоциация сработала в моей голове, когда я решил раз в месяц публиковать на своем сайте maximprivezentsev.com черновики будущего романа. Минимум литературности, максимум фактов – я ждал реакции от участников тех событий, надеясь, что она станет движущей силой нового сюжета.

Первый черновик (см. черновик №1 в Примечании) был посвящен сомнительным покупкам «Мираксом» «зарубежных проектов», но, разумеется, падений не случается без взлетов, и нашим главным взятым пиком стала, пожалуй, гигантская выручка за 2007 год и, как следствие, попадание Полонского в список «Форбс», которое, по ощущениям, привело к его окончательному отрыву от реальности.

Удивительная метаморфоза: менее года назад Полонский считал убытки из-за рискованного, но крайне понтового решения заливать фундамент «Башни Восток» в морозе, потом пичкал наши машины «жучками», боясь всего на свете, а уже в конце февраля 2008-го ощущал себя королем мира. Ну или вице-королем. Место в рейтинге «Форбс» – заветная мечта и для девелоперов, как Полонский, и для купцов вроде Рыбакова. Место в рейтинге «Форбс» почетно, хотя далеко не все учитывают любопытный факт, что «Форбс» публикует не объем кэша, а лишь заявленные самим кандидатом цифры бумажных активов, без пассивов и обязательств. Но разве кто-то из новоиспеченных миллиардеров в момент триумфа вспоминает о таких мелочах?

«У кого нет миллиарда, могут идти в жопу» – многие знают ПСЮ по этой фразе, но мало кто в курсе контекста. Она действительно имела место на MIPIM-2008 (международной выставке коммерческой недвижимости и инновационных проектов), проходившей в Каннах, но прозвучала не со сцены, а на входе в клуб, где «Миракс» проводил «гламурвечеринку». Охранники должны были определять, кто из гостей соответствует определению «супер-гламур», а кто нет, но получалось у них не слишком: французский фейсконтроль не очень понимал, чем одни русские отличаются от других, и потому пьяный Полонский решил лично отфильтровать гостей. Когда в тебе плещется изрядная доза «Кристала», а перед клубом толпятся несколько сотен желающих попасть на твою вечеринку, несложно потерять берега. В эту ловушку Сергей и угодил.

Не знаю, почему журналисты так раздули эту фразу с оговоркой по Фрейду – то ли просто решили хайпануть, откушав икры и попив шампанского на той вечеринке, к слову, крутейшей на всей выставке, то ли обиделись, что Полонский в роли фейсконтроля не разглядел в них достаточного гламура. По-моему, «Коммерсант» был первым, кто пустил эту историю в мир, поэтому, думаю, это был все же проплаченный заказ конкурентов. К 2008 году ПСЮ научился феноменально быстро заводить врагов, и они у «Миракса» уже исчислялись десятками – полная противоположность тому, что было вначале, сразу после его приезда в Москву, когда он с той же неподражаемой легкостью обрастал друзьями.

Впрочем, на мой взгляд, куда больше тогдашнее мироощущение Полонского отражала не фраза про миллиард, а пост в ЖЖ от 19 марта 2008 года, в котором Сергей рассуждал про кризис. Казалось, он писал этот пост, уже находясь в космосе и периодически поправляя сползающую на лоб корону будущего нобелевского лауреата по экономике.

«Год назад, приобретая проект в Майами, мы серьезно изучали рынок Америки, консультировались с инвестбанкирами и другими специалистами. Уже тогда ситуация там была критическая, и мы предполагали, что кризис может произойти. Сейчас он докатился до других стран. Выйти из него удастся минимум года через три.

Если в Америке количество сделок, проводимых с привлечением ипотеки, достигает 95 %, то в России эта цифра, по крайней мере пока, колеблется в районе 10–15 %. Поэтому Россию ипотечный кризис затронул меньше всего. Накрыло очень сильно Лондон, докатилось и до Европы. Мое мнение – американский доллар как мировая валюта полностью утратил контроль над ситуацией, и возможно, что он обвалится не на 1.7, как прогнозируют специалисты, а на 2.5, до 3. Причем Америке как таковой это выгодно, потому что за счет этого ее внешний долг уменьшится сразу в три раза.

Что касается мировой финансовой ситуации, то мне кажется, что перемещение из долларовой зоны в зону евро – тоже непроходной вариант. Равно как и смещение в зону Азии. Я думаю, что в итоге все финансовые институты мира будут вынуждены собраться и выработать некую единую систему финансов, возможно даже единую мировую валюту. Причем если кризис продвигается плавно – это очень плохая ситуация, лучше, чтобы ситуация вошла в жесткий штопор – тогда появится тренд на быстрый выход из нее.

Почему мы уверены, что станем девелопером номер один в Европе? Потому что мы понимаем, как работать в кризисе, нам это очень нравится, и нам вообще не нравится работать на стабильном рынке.

Кризисом является система перепроизводства сама по себе. У нас в стране пока что не было перепроизводства, и практически ни одна из компаний отрасли не обанкротилась и не ушла с рынка. Хотя во всем мире это происходит постоянно из-за очень жесткой конкуренции. На растущем рынке нет смысла забивать себе голову себестоимостью, качеством, темпами строительства, интересной архитектурой и т. д. Спрос есть на все.

Кроме того, мы проанализировали свой портфель проектов – в Москве и за рубежом – и пришли к выводу, что достойных конкурентов у нас на международных рынках практически нет. Это дает нам право определить цель – стать девелоперской компанией номер один в мире, просто мы не определились еще, к какому году – 2015 или 2017. Если бы не было кризиса, сделать это было бы практически невозможно. Мы этот кризис ждали, мы к нему готовы. Самые большие бабки зарабатываются на войне и на кризисах».

Тогдашний Полонский искренне верил Соросу, который считал, что самые большие бабки зарабатываются на войне и на кризисах. Забывая при этом, что без инсайда и госконтрактов хрен ты в кризис и на фондовом рынке в РФ заработаешь. Аналитики ему твердили, что грядет жопа, но он пропускал это мимо ушей. С трещиной в фундаменте «Башни Федерация» подвела удача, но даже невезение никак не помешало получению колоссальной чистой прибыли в 1,3 миллиарда долларов по итогам года. От количества нулей в суммах, которые то появлялись на счету, то покидали его, у Сергея, кажется, шла кругом голова – алкоголь и «стафф» только усиливали этот эффект.

Новая глава, не скрою, давалась мне с трудом, поскольку касалась событий, связанных с Курским вокзалом – воспоминания не самые приятные, что и говорить. Хотя тогда, в 2008-м, разумеется, эмоции были совершенно иные.

Тогда я был воодушевлен открывающимися перед нами перспективами.

Практически сразу по возвращении с международного форума в Каннах я снова поднял тему, которую придумал еще в прошлом году и с тех пор продвигал – проект модернизации транспортных узлов РЖД, первым из которых должна была стать модернизация Курского вокзала. Идея была простой, но крайне перспективной: у железнодорожников хватало свободной земли на прилегающей к ЖД-вокзалам территории, и мы планировали постепенно выстроить стратегию развития транспортных узлов: сначала модернизация вокзала, затем доверительное управление вокзальным комплексом, повышение доходности вокзальной инфраструктуры. Следующий (и наиболее интересный для нас) этап – используя надпутевое пространство и прилегающую территорию, совместно с РЖД запускать девелоперские проекты отелей, офисов, торговых центров… даже жилья. В Европе Дойчебан, немецкий оператор железных дорог, уже активно развивал эту тему: например, в Штутгарте при модернизации вокзала прямо над железнодорожным полотном планировали возвести целый новый микрорайон.

С точки зрения объемов и капитальных вложений нам до Германии было, конечно, далеко. Но «слона нужно есть по кусочкам», и мы решили попробовать начать. Курский предложил сам РЖД, как самый тяжелый – типа, справитесь с ним, обсудим дальнейшее развитие. Такой пилотный проект – если пойдет, то работы хватит на годы вперед.

Властям Москвы и руководству РЖД идея пришлась по вкусу. Полонскому же в проекте нравились и масштаб, и прямой доступ к руководству столицы и Российских железных дорог. Вдобавок это было просто выгодно: при небольших по меркам перспектив вложениях, около 900 лямов рублей, можно было получить возврат инвестиций от доверительного управления вокзалом со сроком окупаемости около 5 лет, но, главное, мы получали огромное пространство под застройку 500 тысяч квадратных метров. И если эти затраты в девять сотен миллионов сравнить с покупкой участка под застройку московской земли в районе Садового кольца под такой объем строительства, получалось, что участок нам доставался практически даром. И мы ведь не только участок получали, но еще и возврат первоначальных инвестиций.

Словом, идея была практически беспроигрышная.

Модернизация вокзалов сразу выводила «Миракс» в другую лигу. Вот мы просто строители – а вот мы технологическая компания, которая не только делает бизнес на продаже метров гражданам, но и способна решать задачи государственной важности, касающиеся инфраструктуры. Конечно, потом, во время олимпийских строек, стало ясно, что там, где государство, там тюрьма и банкротство, а тогда все считали, что «государственно-частное партнерство» – это путь к новым вершинам – и идеей буквально горели.

Когда в начале года на совещании я защищал проект у руководства РЖД, Полонский всем своим видом показывал, что инфраструктурные проекты такого уровня для «Миракса» – это как коттедж построить, словом, плевое дело. Это, очевидно, добавило нашему предложению веса, и мы ударили по рукам.

Правда, тут же возникли первые разногласия. Сергей, по старой привычке, утруждать себя бумагами не хотел, несмотря на то, что уже обжигался на этом в недавнем прошлом – с теми самыми парковочными местами для комплекса «Башня Федерация», которые у него увели буквально из-под носа. Он считал, что, если бы мы сначала стали заключать договоры, все бы затянулось, а так мы сразу зашли и начали строить, тем более срок нам поставили до дня города Москвы в сентябре, то есть не сказать чтобы очень много. Но я, будучи управляющим акционером, понимал, насколько проект трудный, масштабный и одновременно перспективный, поэтому хотел сделать все по уму и первоначально заручиться бюрократической поддержкой.

Единственное, что я не учел, – это неповоротливость и нежелание работать на уровне среднего менеджмента РЖД. Саботаж и ничегонеделание были их фирменным стилем.

«Вспомнишь – вздрогнешь…»

К середине февраля 2008-го необходимых соглашений еще не было, а срок сентября никто не отменял. Полонский снова завел знакомую песню: «1 марта заходим на объект». Испытывая острое чувство дежавю, связанное с заливкой фундамента до 1 марта 2006 года, я объяснял, что без соглашений у нас нет правовых оснований, нас просто пошлют, но ПСЮ гнул свою линию – мол, хрен с ними, с соглашениями, главное ввязаться в стройку, а там разберемся. Я же прекрасно понимал, что каждый, кто имел на вокзале свой интерес и доход, после нашего появления позвонил бы своей крыше, и нас, лишенных нужных документов, в лучшем случае вывели бы под белы рученьки, а в худшем лицом в асфальт укатали бы сотрудники транспортной полиции вместе с прокуратурой.

Но Полонский, в отличие от меня, не мог адекватно оценить риски реального расклада сил на вокзале. Мне оставалось напрячься и каким-то образом срочно добиться, чтобы все необходимые документы для нас сделали.

«А какое у нас лучшее ракетное топливо для быстрого решения вопросов с госструктурами? Разумеется, коррупция. Не зря же мы в десятке самых коррумпированных стран мира».

С денежными вливаниями РЖД-шные бездельники заработали куда охотней, и потому к началу марта я имел на руках весь необходимый набор договоров и соглашений. Иронично, что начало реконструкции Курского вокзала совпало с избранием на пост президента Медведева, которое на какое-то время подарило всем надежду на новый исторический поворот развития.

Впрочем, тогда мне некогда было радоваться за нового президента. Передо мной стояла архисложная задача – привести в божеский вид Курский вокзал, который за два десятилетия новой России превратился в эталон теневого бизнеса – от перевалки наркотиков и оружия через камеры хранения до платного туалета, который приносил его хозяину десятки тысяч долларов в месяц. Парковка перед вокзалом, мафия грузчиков, мафия общепита… На Курском не было ни одного направления, в котором при модернизации не рушились бы чьи-то теневые гешефты. От этого места попахивало – причем во всех смыслах этого слова.

Но пути назад не было, а перспективы завораживали, и я бросился в бой.

Разные проблемы требовали разного подхода. Проверки транспортной прокуратуры, транспортной милиции, «стрелки» с «крышей» каждой чебуречной и облезлого газетного ларька… 6 месяцев с марта по сентябрь я передвигался на 2 машинах в сопровождении 4 охранников и с письмом, подписанным главой РЖД Якуниным и мэром Лужковым, о том, что я реализую важнейший для города проект. Именно эту бумагу, к сентябрю затертую до дыр, я предъявлял и бандитам, и ментам. Большинство с ходу начинало быковать, но я прикидывался шлангом и в ответ на вопросы а-ля «А как же мы?» и «Давай что-то решать?» отправлял собеседников напрямую к подписантам охранного письма. На этом крыша, как правило, растворялась.

Увы, одной бумагой победить мафию оказалось нереально. В итоге остались три упертые… «бизнес-структуры»: чебуречники с прокурорской крышей, камера хранения со смотрящими от «магаметян» до майора транспортной полиции и парковщики с какой-то тоже невообразимой крышей. По этим трем мне из руководства РЖД просто передали: «Они должны остаться, только новый формат им придумай».

Придумал, хотя голову пришлось поломать. С общепитом через модернизацию торгового пространства и открытый конкурс заключил договор аренды на коммерческих условиях в 20 раз лучше, чем они были для РЖД изначально. В камерах хранения «неожиданно» случился пожар, и в одну ночь они все были снесены, освободив пространство под коммерческое использование. А новым камерам хранения по концепции противодействия террористической угрозе места на вокзале не нашлось. Парковка осталась под неведомой мне Крышей, но я ввел систему турникетов и терминальную оплату куда-то (вероятно, на Кипр), но, главное, убрав парковочный хаос и шнырей, который собирали плату. Визуально все стало более чем цивилизованно, и хоть весь доход шел мимо РЖД, я не парился: это был не мой уровень решения, а слушать советы старших я давно научился.

Разумеется, без сторонней помощи обойтись было невозможно, и я нанял ряд консультантов. Профессионалов-немцев из Дойчебана, как лидеров в модернизации вокзалов в Европе. Отставного генерала из комитета горячих сердец и холодных голов, как аналитика по различным крышам. Жизнерадостный старичок такой, с красным, чуть припухлым от хорошего виски лицом. Генерала отправили на пенсию за мелкое происшествие с крупным хищением на поставках материального снабжения, но он, как кажется, не особо переживал на этот счет. Был еще кавказский «консультант» Абдул, который помог более-менее сориентироваться в криминальных хитросплетениях запутанных вокзальных интересантов. Абдул был человеком без бороды, что для его профессии являлось настоящим кавказским авангардом и теологическим флером; из-за этого он больше походил на итальянского мафиози с Сицилии. В словах опрятный, но заклинаниями «хуйня» и «пиздец» жонглировал виртуозно.

Единственным, кто самоустранился от участия в проекте, был Полонский.

Пока я воевал с вокзальной мафией во всех ее проявлениях, он все сильней отдалялся от девелопмента. Мне уже реально стало казаться, что он о нашем бизнесе знает лишь по пересказам Темникова, который вечно вился рядом с Сергеем вместе с Богусом. И если второй пока что до конца не осознал, насколько широкие возможности для него открылись, Темников уже пользовался доверием Полонского вовсю.

Их первая и самая громкая, наверное, история – это покупка турецкого отеля «Сангейт», которая случилась летом 2007 года, то есть фактически за год до того, как мы зашли на Курский. Примерно в начале июля Полонский на очередном совете директоров озвучил предложение Темникова купить отель в Турции. Я и Луценко проголосовали против, Адикаев воздержался, Полонский сказал – о’кей, проехали, неактуально. Ну проехали и проехали. Мы забыли про отель. И тут в августе Полонский как бы между прочим сообщил, что они с Темниковым отель купили. В ответ на наше удивление (не то, когда бровь поднимается, а то, когда ноги подкашиваются, тело оседает, а брови как раз остаются на месте) Полонский заявил, что, поскольку они с Темниковым за, а Адикаев позже тоже дал согласие, то мы с Луценко в меньшинстве, и решение совета директоров на одобрение не требуется. То есть, по сути, увидев, что мы против, Полонский встал на паузу, отдельно убедил Адикаева и купил отель, поставив нас с Димой перед фактом.

«За триста, мать их, сорок миллионов долларов!»

Помню, заявление Полонского просто повергло меня в шок. Никто в здравом уме не выложил бы столько за турецкий отель, пусть он хоть из золота сделан. Я даже показывал объявления в турецких газетах, где банк за долги продавал «Сангейт» за 150 лямов, но Полонский сказал, что нехер читать желтую прессу, эта цифра – приманка для лохов, а отель стоит своих 340 миллионов. Впрочем, цена была не главным вопросом, мы просто не видели причин вообще покупать отель. Зачем нам, строителям, уже готовое здание, тем более по завышенному ценнику?

Тогда мы решили, что это очередная причуда… одна из сотен других, которых уже накопилось в избытке. Причем, что хуже всего, на фоне стаффа и алко участились вспышки агрессии, которые не просто выставляли Сергея дураком, но ломали его связи, дружбу, семью. Кириленко, бывший партнер, проверенный товарищ, стал невыгоден – Полонский кинул его, ни секунды не колеблясь. «Это бизнес, в бизнесе друзей нет». С женой, Наташей, тоже разбежались. В интернете до сих пор куча статей, как он при разводе не заплатил ей и ломаного гроша. Мы с парнями его вообще перестали узнавать: то улыбается, то волком смотрит…

Я решил прямо высказать мнение о политике компании в августе 2007-го, когда Полонский на День строителя потащил нас всех в «Сангейт» – отмечать недавнюю покупку. Сергей с новой подружкой, будущей женой Юлией, расположились на одной из двух вилл, Темников – на второй, а остальные заняли номера.

Когда вечером первого дня я входил на виллу, Полонский пребывал во вполне благодушном настроении – полулежа на лежаке, курил сигару, пил коньяк и немного стеклянными глазами смотрел на ночную морскую ривьеру. Показалось, что он даже более-менее адекватен – по крайней мере, взгляд, которым он меня удостоил, не был лишен фокуса. В итоге все вылилось в дикую ссору. Я настаивал, чтобы покупка отеля была вне корпоративных покупок; меня не устраивало, что без моего согласия Полонский с Темниковым изъяли мои 8,5 миллионов долларов из нераспределенной прибыли прошлых лет. Полонский отказывался принять мою логику, начал орать. Правда, скандалил ровно до того момента, когда я сказал, что хочу выйти из дела. Как я тогда рассудил, для него такое развитие подразумевало перспективу миллионных выплат и нежелательные репутационные потери: «Уход партнера после покупки отеля в Турции» – так себе заголовок для журнальной статьи. Так что тут он сразу включил заднюю, предложил не рубить сплеча… В общем, мы оба поостыли и решили вернуться домой и там еще раз все обсудить в спокойной деловой обстановке.

По возвращении Сергей свел все к турецкому недоразумению и предложил для наших понятийных расчетов считать, что моя прибыль при покупке отеля не участвовала.

Однако турецким отелем дело не ограничилось. В 2008-м Полонский с Темниковым как с цепи сорвались и стали покупать странные «западные активы» один за другим. Швейцария, Лондон, Черногория… История повторялась снова и снова. Полонский утверждал, что все эти покупки совершаются вне акционерного капитала, но это были виртуальные расчеты. На деле же деньги мощным потоком утекали из компании, и возможности получить заработанные деньги у нас не было; по сути, из акционеров «Миракса» мы превратились в кредиторов компании.

Тема моего выхода из компании с августа 2007-го мной и Полонским больше не обсуждалась, но сказанное раз не забывается. Полонский все чаще демонстрировал мне свое раздражение по мелочам, ясно давая понять, что прежних теплых отношений не будет. Вдобавок у него стали появляться новые, крайне сомнительные советники-компаньоны, в частности – американский подданный Феликс Сатер, ранее участвовавший и в торговле оружием, и в махинациях девелопера Дональда Трампа. Особняком стоял уголовник из Грузии Вахтанг Лалиашвили, он же Сергей Ефимцев, или Ваха Маленький, криминальный авторитет и вор, который, получив восемь лет за мошенничество на тульском спиртзаводе, вышел досрочно и легко влился в девелопмент, прибившись к Полонскому и «Мираксу».

Привлечение криминальных элементов к управлению компанией откровенно смущало, но я рассуждал, что худой мир лучше доброй ссоры, да и проект РЖД был действительно очень перспективным, дающим шанс вывести это направление в отдельный бизнес с долей РЖД, где Полонский, не имея контрольного пакета акций, не сможет запороть все своим безбашенным волюнтаризмом. Однако вскоре я начал понимать – интуитивно и по действиям Полонского и Темникова, которые плохо скрывали нарастающую неприязнь – что разговор не прошел бесследно, и мои «партнеры» начали искать способ выдворить меня из компании без денег. Сначала Сергей убрал меня из правления, потом вообще сократил всякое наше общение до десяти минут в день. Просто выслушивал статус по проектам, сухо произносил: «Я тебя услышал» и прощался. По сути, с этого момента началась шахматная партия, у кого из нас будет лучшая расстановка фигур на доске к развязке – расставанию, ставшему после «международной экспансии» лишь вопросом времени. Курский в этой игре казался мне моим неубиваемым ферзем: проектов с РЖД в перспективе – на годы вперед, даже безбашенный Полонский не захочет это разрушить.

Вокзал мы в итоге сдали в срок, к сентябрю, и я был горд и счастлив: мы действительно смогли буквально за полгода облагородить самый запущенный вокзал в городе, превратив его в современный транспортный узел. На открытие приехали Якунин, Лужков, экскурсию по вокзалу вел сам Полонский. Меня он Лужкову не представил, в докладе тоже не упомянул. Ожидаемо, но неприятно, что греха таить. Якунин, заметив меня за плечами многочисленной охраны, улыбнулся, подошел и пожал мне руку со словами: «Спасибо за работу!» Полонский, увидев эту сцену, покраснел и заиграл желваками.

В конце визита РЖД и «Миракс» подписали все необходимые документы о начале проектирования офисно-торгово-гостиничного комплекса на несколько сотен тысяч метров. Там уже был и макет будущего проекта, и подписанная концепция с ТЭПами… то есть РЖД все устраивало, и они хотели продолжить сотрудничество.

Это не могло не радовать меня. Да, на лето в компании, помимо кредитов и выручки, оставалось около 100 миллионов долларов нераспределенной прибыли акционеров за 2006–2007 годы – моя, Адикаева, Луценко, прочих – которая по задумке Полонского находилась в компании с начислением на них 5 % годовых. Казалось, деньги работают, но последующий развод с Натальей и отказ Полонского платить алименты за собственного ребенка и тяжелейший расход с Адикаевым вынудили меня сомневаться в его честности.

И, как выяснилось немногим позже, не зря.

Глава 5. Шизотерики. Раздор

2020 г.

Новый черновик книги (см. черновик № 6), который я выложил в сеть, касался взаимоотношений с мозгоправами и шизотериками. Полонскому еще в Питере импонировали учения Кастанеды, он был просто помешан на трансцендентных теориях, и с определенного момента духовные учителя не покидали наш офис.

Но, по счастью, появились они далеко не сразу. С 2005-го по 2008-й все было по уму: мы понимали, что для реализации амбициозных целей недостаточно наших знаний, и привлекали лучших спецов по бизнес-образованию – Савкин, Гандопас, Молоканов, Максим Котков, Герасичев, Джон Шоул… Тренинги шли практически без перерывов, и это давало прекрасные результаты. Однако Полонскому, как любому везунчику, выигравшему в лотерею и сидящему на горе бабла, казалось, что все это следствие его невероятной чуйки, и дальше бизнес будет работать, словно денежный печатный станок. На этом заблуждении зиждилось, по сути, все предпринимательство нулевых, поэтому нормальные консультанты, учителя, риск-менеджеры и просто толковые финансисты отбрасывались и заменялись астрологами, метафизиками и экстрасенсами. На смену бизнес-учителям пришли шарлатаны-мозгоправы шизотерических практик, и читать толстые книги по бизнес-анализу и иным наукам Полонскому было уже не нужно.

С той поры он управлял «потоком сознания».

Первым мозгоправом, которого Полонский взял в штат, стал Андрей Монахов. С ним Полонского познакомил как раз Богус. Тренером он на самом деле не был – так, обычный корыстный пустомеля, который в фирме лоббировал интересы тех, кто его привел к кормушке – Богуса и Темникова. Профессиональный манипулятор, он тогда быстро подмял под себя весь HR компании, ввел секретную оценку персонала по антинаучной методике Автандила Ануашвили «Видео-компьютерная психодиагностика и психокоррекция» и убедил Полонского в ненужности бизнес-тренеров. В итоге с 2008 года ни одно назначение на должность в «Мираксе» Полонский не делал без одобрения этого «мастера даосских практик», так что не слукавлю, если скажу, что Монахов внес существенный вклад в деградацию корпоративного управления. Жизнеспособная организация предполагает два способа разделения ролей – по компетенциям и по полномочиям. Полонский с Монаховым придумали организацию, в которой разделение ролей осуществлялось по некоей эзотерической совместимости.

Чуть позже, уже в 2008 году, Монахов, как «мастер даосских практик», познакомил Сергея с еще более мощным шарлатаном – Брониславом Виногродским. Бронислав быстро нашел подход к шизотерике Полонского. Все началось с дыхательной гимнастики Цигун, далее был проект «Игра Книги Перемен», направленный на «непосредственное влияние на способы формирования идей и умонастроений в российском обществе». Виногродский стал личным «учителем» Полонского и, по его же последним заверениям в «инстаграме», до сих пор каждый день присылает Сергею «послания из космоса». Самоназванный «мастер времени и пространства», Виногродский внес существенный вклад в разрушение личности Полонского, заменив гуманистические принципы жизни в социуме вот этими самыми посланиями из космоса, чтобы беззастенчиво юзать «прихожанина». В конце концов, большинству подобных «духовных гуру» нужен не рост знаний и компетенций, а всего лишь деньги.

При этом мы продолжали двигаться к великой Цели – через амбициозные западные проекты формировать имидж международной строительной корпорации. Но поскольку ни опыта, ни понимания западного рынка у нас не было, а бизнес-консультантов Полонский теперь считал жуликами, мы действовали по принципу «главное ввязаться, а там разберемся». Такой подход ожидаемо привел к катастрофическим решениям на международном рынке. За отелем в Турции последовала Швейцария – горнолыжный курорт «Аминона-Ист»: только буклеты выпустили, и все, прикрыли лавочку экологи, добились закрытия стройки. Потом Лондон – небоскреб в 120 этажей и реконструкция вилл в историческом районе, сразу за Лондоном – Черногория с полуостровом Завала, где по задумке должны были второе Монте-Карло построить…

В итоге не построили ничего.

Я до сих пор был уверен, что те деньги не улетали в никуда, а как-то красиво и незаметно «размывались» и оседали на левых счетах. И это, разумеется, видел не только я.

Первым на выход собрался Адикаев – в декабре 2008 года он объявил, что уходит, и попросил Полонского выкупить его долю в Мираксе и вернуть нераспределенную прибыль за пару лет. Поняв, что денег Сергей платить не собирается, Алексей попытался переключить на себя проекты «Кутузовская миля» и киевскую «Плазу».

Полонский, конечно же, уступать не хотел. Стороны лиликомпромат и к вящей радости адвокатов и ментов сливали им весь инсайд. Позже этот кейс стал визитной карточкой Полонского. Все знали: если ПСЮ кричит про кого-то: «Он вор, он меня обокрал!», это означает, что кто-то хочет получить с Полонского долг за работу или услугу, а сам кучерявый космонавт рассчитываться не собирается.

Вообще в 2000-х уголовные дела по экономическим статьям в РФ возбуждались в основном по доносу конкурентов или обиженных коллег по бизнес-лепрозорию. Купцы формировали спрос, а опричники совершенствовали предложение. На подсознательном уровне «новые русские» копировали своих предков, которые в 30-х годах прошлого века писали доносы на «врагов народа», живущих по соседству, чтобы занять их жилплощадь или же их место в государственной иерархии, и это считалось нормой. В итоге достучались до того, что сегодня уже сами опричники выбирают, чья очередь пришла на раскулачивание.

«Что поделать – проявление тяжелой национальной наследственной травмы… Стучать и сидеть».

Полонский мочил Адикаева нарочито показательно, чтобы другим партнерам было очевидно: будет так, как решит он, и никакие юридические и понятийные документы не имеют значения. Причем делал это Сергей иезуитски, чужими руками – руками Темникова, который «официально» оставался другом Адикаева – собственно, именно Алексей в начале 2000-х познакомил «Тему» с ПСЮ и хлопотал, чтобы его включили в команду «Миракса». Темников, конечно, внешне старался не показывать, что он мочит старого друга, и Полонский его в этом покрывал, но порой забывался – и фразы а-ля «Тема, почему прокурор до сих пор не решил вопрос по Адикаеву», неосторожно брошенные Сергеем на очередном совете директоров, превращали эту тайну в секрет Полишинеля.

Связей у «Темы» и Полонского хватало: Сергей курировал взаимоотношения с властью – по крайней мере, кэш из компании на GR забирал постоянно. Без любимого конька Полонского, «хая в публичном пространстве», тоже, разумеется, не обходилось: антипиар в прессе – что, мол, Адикаев вор и мошенник. А Темников решал вопросы с силовиками. Причем там фигурировали высшие чины – зампрокурора Москвы Козлов, замгенпрокурора РФ… Таких людей Темников называл своими друзьями и через них же, а также ОБЭП и ДЭБ, по его же словам, «решал» деликатные вопросы.

Тогда же, зимой 2008-го, я впервые услышал фамилию небезызвестного полковника Захарченко, демонической личности, способной решать деликатные вопросы для «коммерсов» любого уровня, и даже поприсутствовал на встрече с ним в ресторане «Купол». Туда меня позвал Темников, чтобы показать уровень связей и предостеречь от попытки уйти «со своим», как Алексей – мол, можешь даже не пытаться, раздавим, как клопа. На той встрече с Захарченко решали по Адикаеву, планировали в качестве давления ОРМ на него завести, чтобы на законных основаниях слушать его разговоры, вести наружное наблюдение, негласно проникать в жилье и тому подобные меры. Интерес Полонского и Темникова был прост: создать давление силовиков, чтобы Адикаев одумался и слился с «Кутузовской мили» и киевской «Плазы».

Захарченко сказал, что поможет. Я же после этих посиделок встретился с Алексеем и предупредил его, что на него открыли охоту через ДЭБ. Адикаев не удивился, поблагодарил меня за инсайд и сказал, что у него есть связи для нейтрализации наезда. Увы, как показали дальнейшие события, ресурсов у Алексея не хватило, и от проектов он в итоге отказался. Но это случилось потом.

А «Миракс» между тем уверенно шел ко дну. К весне мы ушли в минус на 400 миллионов баксов, по большей части – из-за тех самых иностранных проектов. В июне было мое выступление перед компанией на тему кризиса, но Полонский на него неожиданно не приехал. Весь коллектив прождал его 30 минут, потом он прислал мне СМС в духе: «Ты большой мальчик, проводи собрание без меня, у меня дела». Тогда я решил, что он просто абстрагируется от плохих новостей, но позже стало ясно, что это – часть плана. Что именно я буду говорить, он знал наперед, а вот роль спикера мне отводилась не просто так. Сергей хотел обострить отношения со мной, и ему нужен был повод пойти в атаку. А я тогда атаки не ждал. После истории с Адикаевым мои юристы проводили аудит договоров и соглашений с Полонским, смотрели, что необходимо привести в порядок до того, как мы достигнем «точки невозврата» – то есть сдадим Курский. Тогда я думал, что мы останемся партнерами. Полонский будет получать свою прибыль от проектов с РЖД, но не лезть в управление, а я в свою очередь буду заниматься развитием транспортных узлов, но без претензий на проценты и доли в «Мираксе» – разумеется, при выплате мне долгов.

И вот Полонский сыграл на опережение и снова устроил скандал – кричал, что нужно было деликатней донести до менеджмента компании ситуацию по поводу отсутствия денег и гигантских долгов. Мол, люди должны понимать, что все будет хорошо, а я сгущаю краски и пугаю их сокращениями и урезанием бюджетов по проектам.

– Людям нужна вера, что все будет хорошо! Им не нужно знать, как все плохо на самом деле! – с пеной у рта вещал «космонавт». – Они должны представлять, что у меня есть «волшебная кнопка» для выхода из любой жопы!

Скандал закончился тем, ради чего и инспирировался: Полонский потребовал вернуть мои акции «Миракс Групп» в компанию, если я так переживаю за ее будущее, а когда мы разрулим ситуацию, он мне все вернет обратно. Такой ультиматум «на слабо». Обострять в этот момент я не мог и по соглашению передал ему 2,5 % акций группы, то есть, на тогдашний момент, около 10 млн грина. Этим я гарантировал свою лояльность фирме, но по тому же соглашению Полонский после выхода компании из пике должен был вернуть мне мою долю вместе с положенной прибылью.

Спустя время я понял, что интерес в обострении отношений и «отжиме» моей доли был у трех людей в компании. Полонский по соглашению, которое он не собирался исполнять, получал 2,5 % акций. Темников убирал меня с предправления, лишая возможности противодействовать и осуществлять аудит выгодных ему западных проектов. Богус же получал реальные перспективы карьерного роста, поскольку я был против любых предложений Полонского поставить его на приличную управленческую должность в силу «нарко»-бэкграунда и отсутствия у «поставщика снадобий» каких-либо компетенций и знаний.

Все развивалось по плану этой троицы, пока на горизонте вдруг не появилась «Альфа Групп». Компания перекупила долги «Миракса» у «Кредит Свисс» и стала нашим крупнейшим кредитором – мы задолжали им около 300 миллионов баксов. И это был «черный лебедь» для всех нас, но одновременно первый и последний шанс спасти компанию от краха.

Глава 6. Демарш и капитуляция Полонского

2009 г.

Накануне сделки с «Альфой» в кабинете Полонского царила гнетущая тишина.

– Они нас что, по полной трахнуть решили? – возмутился Сергей. – Нахер нам в управлении их человек?

– Фридман сказал, этот пункт не обсуждается, – устало ответил Луценко. – Человек будет, и он будет распоряжаться финансами, поскольку «Альфа» берет на себя закрытие всех долговых обязательств и финансирование всех строящихся проектов после аудита и анализа финансовых показателей.

Полонский закатил глаза, шумно выдохнул и сквозь зубы сказал:

– Суки… Ну ладно, пусть. Давай дальше.

Я покосился на часы, которые висели на стене. Совет директоров длился уже без малого шесть часов. Переговоры с «Альфой» шли для нас не лучшим образом, однако к концу июля мы вроде бы пришли к ряду предварительных договоренностей – в частности, кроме озвученного участия человека «Альфы» в управлении нашими делами, в компанию к Фридману уходил контрольный пакет акций «Миракса», то есть все акционеры должны были отдать 51 % своих долей в компании. Увы, мы находились не в том положении, чтобы особо качать права.

Наконец пункты в проекте договора с «Альфой» закончились, и Луценко замолчал. Воцарилась тишина. Полонский как сидел в кресле, глядя перед собой, так и продолжил. Вид у него был мрачнее тучи.

– Это в любом случае лучший вариант из возможных, и решения от нас ждут сегодня, а подписать это все мы должны завтра, – снова подал голос Луценко.

– Лучший из тех, что они могут предложить, ты хотел сказать, – хмуро произнес Роман Троценко.

Я посмотрел на него исподлобья. Комментируя появление Романа в компании пару месяцев назад, Полонский горячо заверил:

– Роман – наш лучший друг и бескорыстный помощник!

Троценко тогда с важным видом покивал, подтверждая этот факт, хотя, наверное, всем и каждому из присутствующих на совете директоров было известно, что этот человек – настоящая акула и крутейший рейдер в российском бизнесе.

Очевидно, всем, кроме самого Полонского.

Сергей не доверял слухам, зато доверял Темникову – настолько, что с его подачи под видом мега-проекта выкупил у Троценко сотни гектаров сельхозземли в Химках, на которых ничего нельзя было строить. Такие покупки в кризис мог делать только сильно оторванный от реальности человек… и таким был Полонский в то время. Роман нашел к нему подход и благодаря протекции Темникова вскоре плотно обосновался в кабинете Полонского под видом кризисного консультанта.

– У нас разве есть выбор? – спросил я.

– Выбор есть всегда, – ответил Темников.

– Давайте проголосуем просто, – тихо сказал Полонский. – Принимаем условия или нет?

Мы с Луценко были «за», воздержались только Темников и Троценко, который официального права голоса не имел, но всем своим видом показывал, что он против. Полонский колебался, но потом махнул рукой:

– Черт с вами! Надо как-то спасать наши жопы!

После отправки в «Альфу» письма о готовности завтра принять их условия мы с Луценко уехали по домам. Темников, Полонский и Троценко остались.

На следующий день я прибыл на подписание соглашения в офис «Альфы» и обнаружил у дверей переговорной комнаты, к которой меня проводил молчаливый охранник, бледного Луценко. Дима прохаживался туда-сюда, слушая длинные гудки в динамике мобильника. Я почему-то сразу догадался, кому он звонит.

– Кучер пропал? – спросил я быстро.

Луценко задумался на несколько секунд и кивнул, выражая согласие. Прошел еще несколько шагов, потом чертыхнулся и, сунув мобильник в карман, подошел ко мне.

– С утра не отвечает, – тихо сказал он. – Хер знает, что они там пили вчера, Макс, и о чем говорили, но его нет и трубку он не берет. А уже время.

Я попробовал набрать Кучера со своего телефона.

Бесполезно. Полонский как в воду канул. Мобильник Темникова тоже не отвечал.

Вскоре прибыл Фридман с юристами.

– И где ваш босс? – поздоровавшись, спросил он и смерил хмурым взглядом сначала меня, а потом Луценко.

– Надеюсь, что в пути, – слабым голосом ответил Дмитрий.

Фридман многозначительно хмыкнул и, качая головой, первым вошел в кабинет. Мы вместе со свитой из адвокатов проследовали за хозяином «Альфа Групп».

Началось томительное ожидание, в ходе которого мы с Луценко по очереди пытались дозвониться Полонскому.

– Он там в порядке вообще? – раздраженно осведомился Фридман.

– Гудки вроде идут, – неуверенно ответил Луценко.

– Что ж, подождем… – шумно выдохнув, сказал хозяин «Альфа Групп».

Около часа спустя телефон Луценко вдруг запищал: пришло сообщение. Дмитрий бросил взгляд на экран и, побледнев, искоса посмотрел на Фридмана.

– Что там? Сергей нашелся? – угрюмо спросил тот.

Луценко медленно кивнул и пробормотал:

– Сообщение… прислал.

– Что там?

Откашлявшись, Луценко прочел:

– «Подписывать не буду. Уехал кататься на вейкборде».

Услышав это, я натурально опешил. Взгляд мой переметнулся с Луценко на Фридмана: тот смотрел в стену перед собой, а желваки на его лице ходили ходуном.

Нетрудно догадаться, что глава «Альфа Групп» был в ярости.

– Извините, господа, – наконец сказал Фридман, – к вам лично претензий нет, но на этом все. Так своему вейкбордисту и передайте.

С этими словами он поднялся и, пожав нам с Луценко руки, дал понять, что нам пора покинуть кабинет. Секретарша проводила нас до выхода. Оказавшись снаружи, мы с Луценко еще какое-то время молча стояли снаружи.

– «Это все» значит «нам пиздец», – наконец произнес Дмитрий.

Я молча развернулся и пошел к машине.

Шагая в направлении парковки, я думал о хамском сливе Полонского. На что он вообще надеялся, когда принял решение просто плюнуть на сделку и не приехать? Впрочем, он, вероятно, ни на что не надеялся и ничего не решал – просто «ловил потоки», «меняя мир» бездействием.

Уже потом, годы спустя, стало ясно, что все подобные выкрутасы Полонского провоцировались его «друзьями» – теми же Темниковым, Богусом и другими, как было с «Альфой». Каждый подобный «олигафренд» преследовал свои собственные шкурные интересы, которые имели мало общего с интересами компании и самого ПСЮ. «Отвлечение по ложным целям» работало на ура – нужно было всего лишь убедить Полонского, что кто-то (как правило, максимально лояльный к «Мираксу» человек) на самом деле его скрытый враг. Причем детали не требовались – лишь яркая картинка и постоянное напоминание о «паршивой овце». Из-за приобретенной в нулевых паранойи, давшей метастазы во время истории с трещиной в фундаменте «Башни Федерация», Полонский тут же развязывал войну с врагом фантомным, и тот моментально становился настоящим, а «друзья-советчики» тем временем двигались к своей цели – обогащению за счет «Миракса».

То же самое произошло и в случае с «Альфой».

Ответка от Фридмана прилетела незамедлительно.

Первым делом он через Арбитражный суд Москвы наложил арест на счета и имущество дочерних компаний «Миракса» под предлогом, что без этих мер должник может попытаться вывести имеющиеся у него активы. Общая задолженность была уже около 750 миллионов баксов, из них более 40 % – это долг перед «Альфой», встречу с которой Полонский так дерзко и вызывающе продинамил.

После постановления суда Фридман безжалостно и разом включил все рычаги давления. Причем давила «Альфа Групп» технично и в правовом поле, но было очевидно, что их задача – разорвать компанию по активам, продать все что можно и забрать долг. На судьбе «Миракса» и Полонского был поставлен крест.

Каждый день ситуация усугублялась. Вести из судов, как новости с фронта, были все хуже и хуже…

3 сентября Полонский снова собрал совет директоров. Сергей выглядел не просто напуганным – судя по всему, он был на грани нервного срыва. Кажется, он только сейчас начал осознавать глубину пропасти, в которую нас пытается столкнуть «Альфа Групп».

– В общем, я позвонил Фридману, – быстро сообщил Полонский, стараясь не смотреть никому из нас в глаза, – и он мне прислал новый проект договора. Я вам там копии сделал, гляньте…

Мы открыли папки и углубились в чтение. С первых строк стало понятно, что Фридманом движет желание наказать Полонского за его дерзость: это был не договор, это была кабала чистой воды; новые условия только увеличивали долговую нагрузку и никак не могли привести к реанимации компании.

– Это нельзя подписывать, – наконец сказал Луценко.

– Нас просто похоронят, – поддержал я.

– Это придется подписать, – с нажимом произнес Полонский, не глядя ни на меня, ни на Луценко.

– Почему? – спросил Дмитрий.

– Фридман сказал, это последнее предложение, – угрюмо пояснил Сергей, наконец посмотрев в его сторону. – Другого не будет.

Завязался ожесточенный спор: мы с Луценко пытались объяснить, что подписание этого соглашения точно хуже, чем дробление компании. Так есть шанс сохранить хотя бы часть активов и начать все почти с нуля. Приняв же условия «Альфы», с учетом личных поручительств по кредитам поднять что-то будет уже невозможно.

Через пару часов Полонский, видимо, устав от долгих пересудов, засобирался домой.

– Подумаю еще, – заверил он. – Сегодня, завтра на свежую голову… и приму решение.

Он уехал, а следом за ним и Троценко с Темниковым и остальные. Наблюдая из окна, как они рассаживаются по машинам, я подумал, что на самом деле Полонский уже внутренне сдался. Точней, он снова доверял решение своим «фаворитам», а те, конечно же, действовали исключительно в личных интересах, не сильно переживая, что будет с «Мираксом» завтра.

Тогда я впервые задумался о том, что теперь казалось очевидным: начиная с 2006 года меня все предупреждали, что у Полонского от денег и мании величия поехала крыша. Но я не обращал на эти увещевания никакого внимания, решив, что меня его «странности» не касаются – развитию компании и росту цифр на моем счете они точно не вредят. Да и, в конце концов, кто из нас идеален? Когда же я наконец понял, что идиотизм Кучера напрямую коснулся и меня, и «Миракса», было уже поздно. И так происходило со всеми, кто стоял у истоков компании, а не пришел на набирающий высоту звездолет уже позже. Те, кто начал работать с ПСЮ после 2008 года, считали себя умнее и хитрее горловского бизнесмена; они надеялись заработать, потакая его социопатической натуре, но каждого из них сметала буря лютой неадекватности Кучера на каждом витке прихода нового «друга», «партнера» или «гениального топ-менеджера».

На следующий день мне позвонил Луценко.

– Ну что там? – поднеся мобильник к уху, спросил я.

– Подписал, – обреченно сказала трубка голосом Дмитрия.

Я ничего не сказал, но это и не было нужно: мы и так оба понимали, что с этого момента смерть «Миракса» была лишь вопросом времени.

Глава 7. Уход из Миракса. Гринго

2020 г.

В начале ноября, после того, как я опубликовал на сайте уже шестой черновик грядущей книги «История мираксздания», мне на почту пришло письмо от человека с ником Gringo. Он написал мне дословно следующее:

«Здрасте, Максим!!!

Такие классные вы посты пишете про строительную компанию “Миракс”, оторваться не могу!!! Спасибо! Полонского я раньше вообще по другому представлял как-то: думал всегда, он такой… настоящий комп девелопмента с мощным процом, который считает ходы на несколько шагов вперед. А по вашему типа он вообще уже тогда ниче не соображал и все время был под разными… зельями.

Я давно про Полонского читаю в инете, но почему-то наоборот думал: типа, что он начал употреблять уже потом, когда бизнес посыпался, а, походу, все наоборот. %) Вера в “чуйку”, которая типа позволит сорвать куш без всяких анализов, это, конечно, сильно!!! :) Короче, до меня недавно только дошло: главная проблема у него – информацию он брал только ту, которая ему нравилась, а ее ему совали его новые «не алчные друзья», “олигофренды”, как их там еще он называл??? Не помню…

Странно, кста, что вы ничего не написали про Альфу, хотя он много даже в ЖЖ писал про те эпохальные терки. :) Вот пост про ее рейдерство, от 20.08.2009. Знакомый?»

Ниже был скриншот с постом Полонского:

«Уважаемые инвесторы, партнеры, друзья.

Вот уже одиннадцать месяцев наша команда борется с разбушевавшейся стихией экономического кризиса. Нам удавалось пройти сквозь шторм. Спасая корабль “Миракс Групп” и сохраняя целостность команды.

Но оказалось, что до берега еще далеко, а шторм все сильнее… Если нам суждено утонуть, мы это сделаем с высоко поднятой головой, борясь за жизнь корабля и отстаивая ваши интересы до последней минуты. Я лично «несу вахту» и «стою у штурвала» Корпорации, делая все возможное, чтобы идти дальше!

Вся команда понимает ваши переживания по поводу недавних недружественных действий Альфа Групп. Уверяю, что делаю все возможное для скорейшего решения ситуации, неожиданно возникшей всего несколько недель назад. Мы не были готовы к внезапному повороту событий и недооценили сложности переговоров и хитросплетений по реструктуризации западного кредита с Альфа Групп, но надеюсь, что нам всем хватит здравого смысла разрешить данную непростую ситуацию в ближайшее время.

К сожалению, вынужден констатировать, что, скорее всего, сроки сдачи наших объектов будут пересмотрены и перенесены. В первую очередь это связано с тем, что за год нам не удалось привлечь ни одного банковского кредита на стройку, а за последний месяц – продать ни одного квадратного метра недвижимости или собрать рассроченные платежи по уже приобретенной у нас недвижимости. Данная ситуация делает невозможным дальнейшее финансирование строек.

Я убежден, что даже если нам не удастся договориться с Альфа Групп о реструктуризации, и, как следствие, корпорация «Миракс Групп» обретет нового владельца, Альфа Групп профинансирует и достроит все объекты корпорации, и каждый, кто инвестировал в наши объекты, получит достроенные квадратные метры в срок и в полном объеме.

В случае успешной реструктуризации с Альфа Групп Миракс обретет нового надежного партнера, что позволит лучшему девелоперу Европы взять новый рубеж и стать лучшим в мире.

Даю вам слово, что ваши интересы будут соблюдены и ситуация успешно разрешится в ближайшее время.

С уважением,

Сергей Полонский, глава корпорации «Миракс Групп».

На втором скриншоте был более поздний текст – уже после заключения сделки:

«Коллеги из Альфа-Банк с пониманием и комплексно подошли к непростой ситуации и проявили гибкость, позволив нам реструктурировать задолженность, используя ряд инструментов, включая денежные средства и объекты недвижимости. Я лично благодарен Михаилу Маратовичу за его волевое решение настроить команду Альфа-Банк на достижение результата в переговорах».

А еще чуть ниже – постскриптум от Gringo:

«P. S. Жду продолжения блога! Реально интрига, куда бабки миракса потом делись!!! Не обижайтесь только, но я лично думаю это вы их… увели, а то как вы так легко ушли от тюрьмы в 11-ом??? В любом случае удачи!!! Буду читать!»

Письмо было обычным ровно до того момента, как неизвестный высказал странную теорию о том, что деньги «Миракса» прикарманил именно я. Логики в этом было немного – если я сорвал куш, зачем мне поднимать тему десять лет спустя? – но я вдруг подумал, что в глазах людей, не знавших кухни девелопмента, моя правда ничуть не весомей правды Полонского, и такое мнение тоже вполне имеет право быть.

Глядя на письмо таинственного Gringo, я начал вспоминать о моих последних днях в «Мираксе». Тогда, в середине сентября 2009-го, уже стало ясно, что Полонский продолжит избавляться от партнеров, и важно подготовиться к уходу. Однако я почему-то наивно полагал, что, поскольку проект с РЖД не попал в зону интересов «Альфы», мы продолжим следовать намеченному плану и в рамках нашего соглашения передадим 50 % управляющей компании Курским вокзалом непосредственно дирекции железнодорожных вокзалов…

Но у Полонского было другое мнение.

Управляющую компанию официально контролировал я, но в связи с предбанкротным состоянием «Миракса» и историей с «Альфой» Сергей начал буквально требовать у меня отказаться от выполнения наших обязательств перед РЖД. Ему почему-то казалось, что проект я достроил, соглашения все подписал, а значит, ничто не мешает ему отказаться от передачи доли РЖД и уж тем более слить меня. Ты что, говорю, сердце льва съел? А он мне – а что они сделают? Бумаги, мол, подписаны, я такой хай в прессе подниму, что им мало не покажется. Очевидно, на тот момент он действительно перестал понимать объективное мироустройство. Толчком к этому определенно послужили мартовские события: тогда, весной, одновременно со стартом реконструкции Курского, в «Мираксе» появился секретный проект «Воздвиженка».

Для него была собрана отдельная проектная группа, которая отчитывалась лично Полонскому, и финансирование шло по закрытой статье «Воздвиженка». Речь велась не о шахте для ракет в центре Москвы, как могло бы показаться изначально, а об особняке по адресу Воздвиженка, 9, «Дом Волконского», который принадлежит некоммерческому фонду «Центр развития межличностных коммуникаций».

Пикантная подробность: в сентябре 2006 года «Российская газета» назвала Людмилу Путину его попечителем.

Само собой, Сергей тут же начал утверждать, что имеет прямой доступ к царю, но дальнейшие события показали, что, как и во многих других вопросах, он врал, чтобы поднять свою значимость в глазах партнеров. Ну, или, возможно, придумал то, чего нет, и сам в это поверил. Единственный неоспоримый факт заключался в том, что Полонский напрямую общался с супругой первого лица, находящегося тогда в роли премьера: летом я лично присутствовал на одной из их встреч, и отношения у них действительно были дружеские.

Для здравого человека это не послужило бы поводом верить, что ему по силам победить в битве с РЖД, но Кучер смотрел на ситуацию иначе: «Я реализую проект семьи, значит, я в семье». А если добавить сюда дружбу с командой нового президента Медведева и неадекватность восприятия, все эти «потоки сознания» Виногродского, то вполне можно допустить, что он убедил себя, будто легко решит вопрос с РЖД. Поэтому и насел на меня.

Я же оказался между двух огней и при любом раскладе становился крайним: либо на меня ополчались РЖД, либо – бывший партнер.

Наш финальный разговор с Полонским, 21 сентября 2009-го, стал настоящим адом. Я пытался вразумить его, объяснить, что 50 % и продолжение проекта с РЖД лучше, чем 100 %, война с РЖД и заблокированное развитие проекта с госкомпанией… но он в ответ начал вопить: «Иди нахуй! Я передаю проект Темникову! Ты уволен! Будешь рыпаться – сядешь в клетку! Разговор окончен!» И, не дожидаясь моего ответа, вызвал охрану, и меня, не дав даже собрать личные вещи, вывели из офиса. С тех пор я в «Мираксе» больше никогда не был. Хотя я морально готовился к такому раскладу, но форма превзошла все мои негативные ожидания. Я был в ярости… но ярость плохой советчик, поэтому я скрупулезно стал реализовывать план «Б» – «Полонский не готов договариваться». Первым делом пришел в РЖД и рассказал о возникшей проблеме. Разъяснив ситуацию, я предложил передать все права на управление Курским вокзалом структурам РЖД, чтобы они на 100 % владели ситуацией. Потом пусть сами решают, брать Полонского в партнеры или нет, а я из проекта выхожу. Это предложение РЖД встретило с прискорбием. Якунину, Абрамову и остальным было очевидно, что на этом масштабная модернизация вокзалов закончится: деньги деньгами, а кадры решают все, и если нет человека, готового расчищать говно, катаясь от вокзала к вокзалу с охраной, то все начинания обернутся пшиком.

К сожалению, так и получилось, но я, увы, не мог поступить иначе. Если бы я не вышел из проекта, то Полонский обвинил бы меня в рейдерстве. Впрочем, как показали дальнейшие события, факты не являлись для Кучера аргументами, и он устроил настоящую травлю в прессе, обвинив РЖД и меня в краже у него Курского вокзала. Звучит абсурдно, но многие обыватели легко повелись на эту наглую ложь.

Так осенью 2009-го я остался без работы. Выгнанный из «Миракса» с отказом оплатить мне долги в миллионы долларов, по собственной воле лишенный права управлять вокзалами, в хороших отношениях с РЖД и в самом начале затяжной войны с неадекватным бывшим партнером, которое обернулось рядом уголовных дел против меня.

И после этого кто-то считает, что я прикарманил деньги и ловко ушел от уголовного наказания?

Еще раз перечитав письмо Гринго, я понял, что должен как-то ответить на его вопрос, но не личным письмом, а очередным черновиком.

Я решил открыто рассказать про мое уголовное преследование, чтобы раз и навсегда расставить точки над «i».

По крайней мере для себя, а там уж люди пусть сами решают, кому верить.

ЧАСТЬ 2

Глава 8. Уголовное дело. Школова

2020 г.

Когда тебе 37 и ты уверен, что понял в жизни все, она может выкрасить повседневность в серые тона и направить тебя в темный и тихий коридор. Там, на облезлой штукатурке, вместо привычных слов «успех» и «счастье» будут нацарапаны «война» и «абсурд».

Вера в то, что логика и здравый смысл антагониста вынудят его действовать по моему сценарию, сыграла со мной злую шутку. Источником войны часто служит самоуверенность дураков. Ими движет желание лучшего для себя. Я вбежал на баррикады со своей правдой и с удивлением обнаружил, что правд много, и желание лучшего для всех разное.

Для меня – создать новый проект и отцепить состав «Миракса» с неадекватным, по моему мнению, машинистом.

Для «машиниста» – оставаться самым главным и сильным и, невзирая на ущерб, не создавать прецедент успешных выходов партнеров из его космического корабля. Корабля, к тому моменту превратившегося в горящую капсулу, в которой пилот вместо хладнокровного выхода на посадку хаотично щелкает тумблеры с криками: «У нас все хорошо, все по плану!»

Расставание с Адикаевым научило Полонского, что для победы нужны не соглашения и контракты, а силовое давление. СМИ, хулиганы и опричники стали для него лучшим оружием для победы в спорах.

Ничто не делает бизнесмена в России таким сговорчивым, как открытое на него уголовное дело, которое в случае разумности «терпилы» будет закрыто.

Эта аксиома стала для Полонского главным бизнес-правилом.

Но он упустил из виду одну важную деталь: одно дело – контрагенты, и совсем другое – партнер, управляющий корпорацией, все действия и решения которого неразрывны с интересами Полонского, Темникова и других акционеров. Сложность и пикантность ситуации заключалась в том, чтобы подставить партнера и при этом не навредить себе. Год поиска моей уязвимости без нанесения ущерба интересам Полонского и Темникова ни к чему не привел.

Ни воровства, ни подлога, ни злоупотреблений, ни провокаций на откаты… Даже с Курским не получилось: Полонский цеплялся за эту возможность, как за спасательный круг, и попытался обвинить меня в рейдерстве, хотя выход из проекта как раз демонстрировал, что я действовал не в своих интересах, а в интересах госкомпании. Так что шум, поднятый Кучером в прессе, и личные оскорбления им руководителей во главе с Якуниным привели лишь к тому, что Сергей стал персоной нон грата в РЖД, и переговоры о его доле в управлении Курским в итоге даже не начались.

Я знал, что под меня активно копают, но ошибочно полагал, что, поскольку не ворую и действую в интересах «Миракса», значит, все их потуги будут тщетны. Казалось, мне нужно только дождаться завершения вокзального проекта и положить карты на стол для финального разговора, но я ошибся.

Полонский нашел, как ему казалось, идеальные козыри для моего отступления.

В Мираксе, помимо корпоративного управления, я занимался управлением всеми непрофильными активами. В том числе и компанией «Миракс-сервис», созданной мной и Полонским в 2004 году. Интересно, что это был единственный бизнес Кучера во всей его вселенной компаний и бизнесов, где доля партнера была практически равной (51 % у ПСЮ и 49 % у меня). Учитывая такое соотношение, назвать меня младшим партнером, как он любил нас представлять сильным мира сего, он не мог. Этот неудачный для него исход переговоров по созданию «Миракс-сервиса» он мне, к слову, так и не простил.

Позже, в 2010 году, кстати, эта компания Полонским была нагло украдена: он просто взял и решением акционера сменил руководителей компании, после чего деньги уплыли неизвестно куда. Ни одно мое заявление в московские суды о незаконности действий по отчуждению активов даже не было принято. Насколько мне известно, банк «Снорекс» поспособствовал этому отчуждению и отлично поживился на «Мираксе» в те годы. Партнер банка, Алякин, даже объявлял, что покупает компанию, но потом якобы передумал.

В общем, в нулевых «Миракс-сервис» занимался эксплуатацией и управлением построенной компанией недвижимостью, в том числе и жилой. «Жилищный кодекс Российской Федерации» в 2004 году ввел понятие «Товарищество собственников жилья», наделив этих самых собственников беспрецедентными правами, но из-за их некомпетентности это стало настоящей головной болью для управления жилыми комплексами. С одной стороны – желание застройщика сохранять управление домом как минимум на пять лет гарантийных обязательств. С другой – собственники, всегда по умолчанию считающие, что квартплата высокая, а сервис плохой. И вот когда в активистах ТСЖ появлялись влиятельные персонажи, ситуация становилась военной. Мы не были исключением, и на наших объектах периодически возникали «инициативные группы», которые с популистских позиций пытались снести управляющую компанию. В комплексе «Золотые Ключи-2» такая группа тоже была, и она изрядно нам потрепала нервы. Справедливости ради, порой мы сами давали для этого основания. Чего только стоил запрет Полонского на въезд на территорию комплекса старых советских и российских автомобилей. Сергей просто не хотел портить картинку элитного жилья такими машинами, неподобающими статусу элиты, но нам этот снобизм еще долго потом припоминали… Вся эта «инициативная» суета отнимала много сил и времени, но до увольнения 2009 года мне удавалось держать ситуацию под контролем.

Здесь и обнаружилось мое слабое место, не затрагивающее интересов Полонского и Темникова, и мои партнеры тут же нанесли сокрушительный удар.

Поскольку я оставался у руля «Миракс-сервиса», Полонский и Темников решили использовать самую инициативную из всех групп – ту самую, из «Золотых ключей-2», чтобы надавить на меня через правоохранителей. Костяк этой группы составляли Зиновкина и Борисова. Вторая была женой сотрудника «Миракс-сервиса» Часова – его, к слову, Полонский позже и поставил директором «Миракс-сервиса» для кражи у меня активов. Вскоре к этим двум дамам примкнула третья – соседка Зиновкиной, Школова – супруга ни больше ни меньше замминистра внутренних дел РФ.

Причем Полонский использовал ее втемную, действуя руками Часова и Борисовой. Иначе поступить Кучер просто не мог: у семьи замминистра все было прекрасно, и их вообще не волновало какое-то там ТСЖ и Максим Привезенцев, его возглавляющий. В отличие от других фигурантов дела: к примеру, Часов при удачном раскладе получал контроль над «Миракс-сервисом», Борисова с Зиновкиной – над ТСЖ. Наибольшую выгоду из ситуации извлекал Полонский, который чужими руками загребал «флеш-рояль» при моем уходе.

С задачей Борисова и Зиновкина справились «на ура»: Школова рвала и метала о якобы чудовищных злоупотреблениях в управлении домом, а ее супруг-замминистра – вероятно, чтобы отделаться от сварливых жалоб супруги – дал указание своим «навести порядок».

Иронично, но Зиновкина и Борисова подали заявление в ДЭБ МВД РФ на липовое наличие в моих действиях состава преступления по хищению электроэнергии 18 сентября. В тот же день сотрудники ДЭБа Агарков и Черкащенко с визой Захарченко и Хорева возбудили против меня уголовное дело – то есть еще до того, как случилась наша ссора с Полонским. То есть 21 сентября, провоцируя скандал со мной, своим партнером, чтобы выгнать из компании и не платить по счетам, Кучер уже знал, что на меня заведено уголовное дело и единственным шансом для меня не сесть в тюрьму стала договоренность о выходе на условиях Космонавта.

Глава 9. Обыск. Подлог. Генерал

2009 г.

1 октября ровно в 7 утра в дверь моей московской квартиры настойчиво постучали.

– Мы кого-то ждем? – недоуменно спросила жена.

Мы пили с ней чай на кухне. Дети еще спали, и мы наслаждались тишиной.

– Нет, – покачал я головой и, поднявшись со стула, нехотя пошел в прихожую.

К тому моменту, как оказался в коридоре, в дверь уже начали колотить кулаком и, кажется, даже ногами.

Я посмотрел в дверной глазок.

На лестничной клетке стояла толпа мужчин. Ближние к двери были с автоматами и в полной собровской выкладке, включая шлемы и бронежилеты.

«Только собак не хватает… Хотя, может, их просто не видно».

Едва я открыл дверь, внутрь один за другим вошли пятеро силовиков в черных масках, скрывающих лица. Я едва успел попятиться назад, иначе оказался бы сбит с ног – настолько быстро все происходило.

Собровец, вошедший первым, смерил меня презрительным взглядом. Мгновение спустя из-за его спины выступил одетый в гражданское щуплый парень лет 30 с пропитым вытянутым лицом земляного цвета.

Нагло, с усмешкой, глядя на меня, парень дежурно осведомился:

– Привезенцев Максим Вячеславович? – Дождавшись кивка, парень представился: – Следователь Агарков. А это – следователь Черкащенко.

Агарков указал взглядом на стоящего в дверях невысокого «колобка» его возраста, тоже в гражданском. Фигура выдавала в Черкащенко бывшего качка, сменившего зал и гормоны на сидение в пыльном кабинете с алкогольной диетой. Оба следователя были в черных кожаных куртках. Агарков сжимал под мышкой кожаный коричневый портфель, а Черкащенко небрежно помахивал черной барсеткой, как у «братвы» из 90-х.

– Получен ордер на обыск вашей квартиры, – скучающим голосом сообщил Агарков и вручил мне помятый лист. – Вон понятые.

Только сейчас я заметил, что из-за спин силовиков выглядывают еще двое гражданских – хмурые мужчины лет по сорок с небольшим. И где их отыскали в такую рань? Вряд ли соседи… Я, конечно, не всех знаю в лицо, но взгляды выдавали в «понятых» сотрудников органов.

– А вы из какой квартиры? – глядя на незнакомцев, поинтересовался я.

– Мы не из этого дома, – выдавил из себя один из «понятых».

Я кивнул и, вновь повернувшись к Агаркову, сказал:

– Мой адвокат предупредила меня, чтобы я ждал гостей, и просила в случае «визита» сразу с ней связаться.

– Это ваше право, но ждать мы никого не будем. Не мешайте следствию, – хмуро сказал Агарков. – Пойдем, Артем.

Следователи разошлись по разным комнатам. «Понятые» остались в коридоре, а собровцы, видя, что эффект «кошмара», ради которого устраивался их маскарад, не сработал, удалились наружу со словами:

– Мы пока в подъезде покурим!

Правда, подумав недолго, один автоматчик все же вернулся и занял позицию у входной двери – видимо, чтобы я окончательно не расслабился.

Я позвонил моему адвокату, Светлане, которую еще при работе на Курском вокзале мне посоветовал мой консультант, отставной генерал. Я зачитал Светлане ордер; она, выслушав, попросила не волноваться и пообещала в течение двух часов приехать.

Пока я говорил по телефону, жена разбудила детей и повезла их в детский сад и школу – раньше обычного, но все лучше, чем оставаться дома в такой обстановке. Дети спросонья были немного ошарашены, но вели себя растерянно-вежливо: мы предупреждали, что у нас могут быть незваные гости, что это неприятно, но не страшно – просто у папы разногласия с плохими людьми, и они будут мстить.

Невооруженным взглядом было видно, что обыск не носит какого-то системного характера. Складывалось ощущение, что стеллажи и шкафы досматриваются скорее для проформы, чем в надежде что-то найти. Спустя час хаотического шатания по комнатам Агарков позвал меня в комнату старшего сына, якобы уточнить, что это у него за коллекция виниловых пластинок, и могут ли на полках с музыкой быть спрятаны документы. Даже для проформы извлек пару и осмотрел содержимое, когда из моего кабинета послышался голос Черкащенко:

– О-па, а это что тут у нас?

Искренне недоумевая, что он мог там найти, я направился в кабинет. Агарков, вернув пластинки на полку, последовал за мной.

Войдя в кабинет, я увидел Черкащенко, держащего в руках некий документ в прозрачном файле.

– Что у нас, Артем? – спросил Агарков, входя следом за мной.

Он подошел к коллеге и хмуро посмотрел сначала на лист бумаги, потом на меня.

– Что-то плохо улики прячете, Максим Вячеславович, – сказал он.

– А что это вообще такое? – удивившись чужому документу, задал я вопрос.

– Вам лучше знать, ваш же кабинет, – сурово ответил Черкащенко.

– Именно что мой. И я прекрасно знаю, что никаких документов, тем более в файлах, здесь нет, поскольку, ожидая ваш визит, я успел сделать генеральную уборку.

– Дерзите, Максим Вячеславович, – не скрывая раздражения, процедил Агарков. – Если вы тут так хорошо все убрали, откуда взялся этот документ?

– Как я вам могу сказать, если даже не вижу, что это такое? Может быть, он вообще из барсетки следователя выпал…

Агарков побагровел лицом, но ничего не сказал – просто забрал документ из рук Черкащенко и, подойдя, показал его мне.

Это был таинственный, явно наспех состряпанный акт, в котором я якобы давал согласие на незаконное подключение к электрощитовой дома. Мою подпись, при всей ее внешней простоте, тоже срисовать нормально не удосужились; та закорючка, что стояла на «акте», даже слепому говорила о дешевой подделке.

– Это «липа», – пробежав лист глазами, с усмешкой сказал я. – Такого документа никогда не существовало, и подпись на этом фейке ко мне не имеет никакого отношения. Зачем так нелепо подбрасывать несуществующие документы?

– «Несуществующие»… Все так говорят, – с раздражением огрызнулся Черкащенко.

– Следствие разберется, где «липа», а где «не липа», – холодно вставил Агарков. – Приобщаю к протоколу обыска.

Он вернул фейковый акт коллеге и вышел из кабинета.

Я промолчал. Опять же – никаких иллюзий насчет левого документа, «чудом» оказавшегося в моем кабинете, я не питал: его совершенно точно подбросил либо Черкащенко, который его нашел, либо кто-то из «понятых» чуть раньше. Я старался казаться спокойным, но получалось не слишком: это, в конце концов, был мой первый обыск, и происходящее неслабо выбивало меня из равновесия.

Пока Черкащенко заполнял протокол, приехала мой адвокат Светлана. Я вкратце пояснил ей, что произошло. Стиль работы следователей ее нисколько не удивил, и она совершенно спокойно объяснила мне, что я должен написать в протоколе обыска о подброшенном документе, и предупредила представителей ДЭБа, что мы будем жаловаться.

Их это, впрочем, не удивило и не расстроило. Возможно, они просто решили, что я не осознаю всей серьезности происходящего, но, скорей всего, им было плевать. Они просто делали свою «работу», исполняя приказ сверху.

Наглость не позволяла им предположить, что я мог как-то подготовиться, и потому они даже не пытались вести себя осторожней. А я действительно подготовился, потому что хотел обезопасить себя и свою семью; например, узнав о том, что против меня возбуждено уголовное дело, я не ограничился генеральной уборкой и установил дома скрытую систему видеонаблюдения.

Когда с обыском было покончено и следователи с силовиками уехали, я рассказал Светлане о камерах. Вместе мы просмотрели запись с той, что находилась в кабинете, и, разумеется, легко нашли момент подлога: Черкащенко зашел в кабинет, достал из барсетки фейк-улику, положил на стол и позвал понятого, после чего незамедлительно заголосил: «О-па, а это что тут у нас?»

Все было настолько явно, беззастенчиво, неприкрыто, что я даже немного растерялся. С другой стороны, как вообще должен выглядеть подлог, я не знал. Наверное, трюки в духе Копперфильда смотрелись бы еще странней.

– Учтите только, что этот козырь нужно разыгрывать очень аккуратно, –предупредила Светлана. – Я подумаю, как нам учесть всех их покровителей, а пока просто напишем жалобу на подброс фиктивной улики и требуем экспертизу подписи.

– Как скажете.

Она уехала готовить жалобы, а я закинул видео на телефон и, позвонив отставному генералу ведомства горячих сердец, договорился о встрече.

Около полудня я вошел в «Кофеманию» на Баррикадной, которая находилась в двухэтажном культурном центре имени Чайковского. Заказав по кофе, мы с генералом устроились за круглым дубовым столиком в углу. Уютное, спокойное место с теплым светом и кремовыми стенами – кажется, интерьер кафе меньше всего располагал к беседе, которая нам предстояла, но, с другой стороны, подобные истории требуют тишины. Когда наш заказ принесли, я показал генералу маленькое кино с подлогом. Он посмотрел его с невозмутимым лицом и, вернув мне мобильник, сказал:

– Клоуны. Поясни-ка еще раз, в чем вообще причина конфликта?

Я рассказал ему нашу с Полонским историю. Генерал выслушал, задумчиво пожевал нижнюю губу, потом спросил:

– Кто участвует с их стороны?

Я перечислил фамилии. Генерал выслушал без особых эмоций, лишь на фамилиях «Хорев» и «Школов» я заметил какие-то мимолетные колебания в мимике, но и только. Когда я закончил, он взял небольшую паузу и сказал:

– Мне надо время на подумать и посоветоваться. Обвинение белыми нитками шито, но больно крепко за тебя взялись, имена такие и чины… Они могут тебя кошмарить, чтобы ты про дела Полонского им начал петь, например, или еще десяток разных неочевидных причин. Нужно понаблюдать, поспрашивать, подумать. Видео это перешли, покажу ребятам, а сам жди, я с тобой свяжусь, как новости будут.

На том мы и расстались. Надежда на связи генерала была, но, судя по его рассуждениям про разные версии наезда, достаточно зыбкая. Стресс, конечно, не лучший советчик, но спасение утопающего зачастую оказывается в руках самого утопающего, и потому я невольно задумался об альтернативных путях решения проблемы. Поиски альтернативных консультантов и советчиков ни к чему не приводили – фамилии Школова и других действовали магическим образом, как некое заклятье: стоило их назвать, и бодрые кандидаты на помощь грустнели, вспоминали о других срочных делах, а некоторые и вовсе испарялись либо переставали брать трубку. Друзья поступали практически так же – разводили руками и желали удачи. Никто не хотел участвовать в неравной войне с топ-менеджерами корпорации МВД.

Тогда я решил зацепиться за соломинку и написать письмо Медведеву.

Глава 10. Медведев. Дворкович

2020 г.

Сейчас такой поступок может показаться странным, но в 2009 году все было иначе. Не знаю, с каких иллюзий, но коммерсантов в России охватила эйфория перемен, связанных с президентством Медведева. Это сейчас понятно, что для подобного не было никаких оснований, а тогда, с кем ни поговори, все считали, что это новый НЭП и уж теперь-то мы станем свободны.

Хотя годы спустя очевидно, что ветер перемен дул тогда в задницу, а не в лицо. Впрочем, годы спустя многие вещи кажутся простыми и понятными.

Ироничней всего, что Полонский называл членов команды Медведева, Наталью Тимакову и Аркадия Дворковича, своим «близким кругом друзей». Хотя, конечно, это не совсем так: дружба – это общие интересы и доверие, а тут, скорее, была корыстная коммуникация. Для Полонского политическая поддержка, для власть имущих – источник решения бытовых задач с экономией денег. Симбиоз. И уж точно Полонский с Дворковичем не шахматные партии обсуждали, а с Тимаковой – политжурналистику. Плюс потом Михаил, брат Аркадия, работал в «Мираксе» советником.

Те еще «доверенные лица», прямо сказать.

Впрочем, к краху компании они если и были причастны, то лишь «косвенно» – ведь под влиянием от знакомства с ними строились очередные фантасмагорические конструкции в голове Полонского, когда он пытался оценить масштаб своей крыши. Такие имена, через одно рукопожатие с Медведевым! Это в его голове уже автоматически означало, будто он с Медведевым может вопросы решать. Такая вот подмена реальности. И, конечно, не будь в его телефоне их прямых номеров, он, думаю, был бы более адекватен в оценке рисков.

Не знаю, повлияло ли на меня это тоже в какой-то степени, но идиотской эйфории по поводу Медведева я, каюсь, поддался. Решил, что, если меня несправедливо щемят, достаточно написать письмо президенту, и он точно во всем разберется и поможет… и написал. По какой-то совершенно неясной мне сейчас причине я без утайки рассказал о творившемся беспределе, перечислил все фамилии – представителей ДЭБа, персонально упомянул Школова – и попросил восстановить справедливость.

В то время я верил, что надо говорить все, без утайки, только тогда помогут. Письмо Медведеву я отправил 23 октября 2009 года, а примерно через неделю после этого, в первых числах ноября, мне позвонил генерал и предложил встретиться после полудня в той же «Кофемании», где мы виделись до этого.

Глава 11. Ультиматум Полонского

2009 г.

Генерал, как обычно, с раскрасневшимся и слегка опухшим лицом, пришел в компании двух товарищей – крепких, подтянутых ребят с открытыми лицами. Они улыбались, но взгляды, пристальные, внимательные к деталям, выдавали в них действующих сотрудников спецслужб.

– Это – Максим, – сказал генерал. – А это – те, кто может тебе помочь с твоим делом.

Мы уселись за стол, и один из ведомства горячих сердец, мужчина лет пятидесяти на вид, в рубашке и пиджаке, подтянутый, с лицом добрее, чем лицо отца, сказал:

– Мы ознакомились с видео, плюс навели справки по вашему делу. Пресс серьезный, что тут скажешь.

– Но, мы считаем, надо пробовать с ним работать, – сказал напарник Добряк, сухой мужчина примерно тех же лет.

Он был куда колоритней своего спутника: гладко выбритая голова, лицо, изрезанное мимическими морщинами, и шрам в районе правой височной части головы – такой вот запоминающийся портрет. Я почему-то решил для себя, что это след от боевого ранения, хотя не знаю наверняка, как оно должно выглядеть. Одет Шрам был в джинсы, серый пиджак и черную водолазку.

Интересной деталью мне показалось отсутствие у моих новых знакомцев часов. Видимо, свой ведомственный стиль, решил я. Тогда была мода носить часы на правом запястье, такой «путинский флер» – типа, мы такие же, как он.

– И мы действительно готовы вам помочь, но при одном условии, – добавил Шрам.

Я подумал, что речь о деньгах, и уже мысленно начал прикидывать, какими ресурсами располагаю. Успел даже пожалеть, что надел на встречу «брегет», а не «свотч», когда Шрам продолжил:

– Мы хотим, чтобы вы стали нашей, так сказать, «наживкой» для оперативной работы по сотрудникам ДЭБа. Мы со своей стороны, насколько можем, обеспечим вашу защиту. Но при этом вы ни при каких обстоятельствах не должны говорить о том, что вас прикрывают сотрудники нашего ведомства.

– Даже близким?

– Никому. Вообще. Если эта информация просочится куда-то, мы сразу сворачиваем работу, и вы остаетесь один. Это надо сразу проговорить и согласовать, чтобы потом не было недопонимания.

– Никакого реального компромата на вас у них нет, – вставил первый. – Только липовые и фиктивные документы и куча слива и показаний Полонского и коллег из «Миракса». Расчет больше на то, чтобы вас запугать, чтобы вы добровольно им все отдали.

– Но меня же могут по этим липовым доказательствам закрыть? – спросил я.

– Могут. И закроют. У них же там все согласовано, свои люди, никто не будет связываться с МВД. Но им хочется же побыстрей все получить, вот и давят, чтобы вы сами им все вернули и чтобы не устраивать канитель с прокуратурой и судами: делиться они явно не любят. Решайтесь. И с нами-то шансов немного, прямо скажем, но без нас их вообще нет.

С его словами было трудно поспорить. Юристы и друзья отступили, и я был один против Полонского и Темникова с их поддержкой в лице Школова, Хорева, Захарченко и других, менее известных, но достаточно влиятельных людей.

– Что ж, выбор у меня небогатый, – сказал я со вздохом. – Давайте работать. Любая поддержка лучше никакой. Только я тут неделю назад письмо написал…

– Какое письмо? – нахмурился Шрам, отчего его лицо сделалось невыносимо страшным.

– Медведеву.

– В смысле по поводу вашего дела? – дернув бровью, уточнил его дружелюбный напарник.

– Ну да. Описал ситуацию, перечислил все фамилии, попросил помощи.

– У Медведева попросили помощи? Чтобы он помог вам в деле против замминистра МВД?

– Ну… да, – неуверенно ответил я. – А что… не стоило?

Теперь я и сам уже засомневался – а не поспешил ли я что-то писать?

Оперативники переглянулись. Шрам хмыкнул, его напарник снова посмотрел на меня и сказал с мягкой улыбкой:

– Вы понимаете, оно, конечно, ничего страшного… но просто смысла в нем нет. Его, получается, перенаправят для проверки, по сути, тем же людям, которых вы обвиняете в превышении полномочий и прочих сомнительных делах. А Медведев…

Он запнулся и не стал продолжать свою мысль.

– Но вы не переживайте, – сказал Шрам. – Мы разузнаем, что там с вашим обращением.

– Что вообще от меня требуется теперь? – спросил я.

– Ничего, – пожал плечами дружелюбный. – Сидеть, ждать, как они себя поведут. Сообщать нам все, обсуждать вместе дальнейшие действия. Не пороть горячку.

– Мы от себя, если будут какие-то подвижки, тоже, разумеется, будем сообщать, – заверил Шрам. – Но и с контактами осторожней надо. Лучше встретиться лишний раз, если повод веский. Телефон ваш слушают, а на наружке сэкономили.

– И, главное, никому ничего про нас не говорите, – напомнил второй.

Я вернулся к тревожному ожиданию. Весь ноябрь – никаких вестей, томительное ожидание. Нет ничего хуже неопределенности. В такой ситуации мозг начинает бесконтрольно писать сценарий самого страшного фильма ужасов.

3 декабря Темников позвонил и предложил встретиться в «старбаксе» в Сити.

– Зачем? – резко спросил я. – Вы с Полонским решили, что мы можем договориться?

– Можно и так сказать.

Мы условились на два часа дня. Темников опоздал на 20 минут и, усевшись напротив, с ходу заявил:

– Смотри какая ситуация, Максим: теперь, чтобы заключить с нами мировую, помимо того, что за тобой Курский, ты должен будешь передать Сергею все свои активы.

– Что? – нахмурился я.

И прежнее-то условие Полонского напоминало бред жадного сумасшедшего, но новое било все рекорды по неадекватности. Сергей, зная, что должен мне больше 12 миллионов долларов, требовал отдать ему все, что я заработал, не платя при этом по счетам!

– Квартиру, в которой живешь, можешь оставить себе, – с мягкой фальшивой улыбкой сказал Темников, – не будем уж людоедствовать. Но расходы на твои дела должны быть компенсированы. Понимаю, что тебе уже плевать, что там с «Мираксом», но ты должен понимать, как недешевы услуги наших друзей. Ну, что скажешь? Подумаешь еще, или мозги уже включились?

Глядя на стакан с кофе, стоящий передо мной, я произнес:

– Скажу, что слово «на хуй» пишется раздельно и с восклицательным знаком.

– Тогда тебе пиздец, – пожав плечами, ответил Темников и, поднявшись, пошел к выходу.

Судя по новому предложению, Полонский окончательно уверовал в свой успех и решил форсировать события. Что тому виной – лишняя дорожка или гарантии сверху, что там все схвачено – было неясно, но такой рост аппетита недвусмысленно намекал, что самое интересное впереди.

13 декабря 2009 года около девяти утра Темников позвонил снова. Я снял трубку и поднес к уху:

– Я непонятно выразился?

– Не борзей. Сегодня к тебе подарок приедет, – едко сказал Темников. – С днем рождения и наступающим Новым годом. Можешь не благодарить.

В трубке послышались короткие гудки. «Подарком» стала подписка о невыезде. По объяснениям моих новых опекунов из «ведомства чистых рук», это была весьма распространенная практика: подписка нужна, чтобы клиент осознал, что сбежать из страны он уже не сможет – да, при должном бюджете пути отступления есть, но это билет в один конец, и тебя уже точно заочно осудят и объявят в международный розыск. После подписки клиенту остается либо просить пощады, соглашаясь на условия заказчика, либо готовиться к следующему подарку – «заключению под стражу до суда».

Когда я рассказал о случившемся моим помощникам на очередной встрече, они только развели руками.

– Все идет по плану, – сказал Шрам, – но это необходимо в рамках… скажем так, «оперативной игры».

– Так а второй подарок мне ждать?

«Федерал» посмотрел на меня исподлобья, хмыкнул.

– Время покажет, – сказал он, – но вы не волнуйтесь.

Я кивнул, хотя, если честно, я не волновался, а сильно очковал. Да и можно ли ощущать себя иначе, если тебя могут легко упечь в тюрьму, хотя ты ничего и не совершал – просто потому, что ты решил выйти из бизнеса, которому посвятил немало времени и сил. Вдобавок было неприятно осознавать, что у ДЭБ с подачи Темникова и Полонского есть информация обо всех моих счетах и активах. Я был у них как на ладони, и вся моя защита, как казалось в тот момент, умещается в одну короткую фразу моего «опекуна»:

«Не волнуйтесь».

Тогда я решил, что, если выпутаюсь из передряги, больше никогда не стану пытаться открыть бизнес в России. Слишком высоки риски, слишком велик шанс, что в какой-то момент придет государство или другой дядя просто вышвырнет тебя на улицу и либо посадит, либо заставит отдать все, что ты заработал, и еще немного сверху.

Прав в России не тот, кто прав, а у кого больше влиятельных друзей и кэша, а суд, как говорил мне следователь на допросе, «где собаки ссут».

Глава 12. Новое уголовное дело

2009–2010 гг.

Каждый раз, когда мы с моим адвокатом Светланой входили в главное следственное управление Москвы, там пахло канцелярией и кофе.

– Кто, к кому? – бросив на нас рассеянный взгляд, спрашивал дежурный. – Документики предъявляем…

Мы протягивали раскрытые на первом развороте паспорта.

– К следователю Передерееву, на допрос.

– А, точно, вам ж уже не впервой…

– Каждую неделю ходим, как на работу.

Это была чистая правда. Перед Новым годом Полонский, словно Дед Мороз, активизировался; подарки от него и Темникова посыпались один за другим: сначала Кучер, отправив моей маме письмо и доверительно рассказав, что ее сын – вор и преступник и скоро окажется в тюрьме, довел до госпитализации с инсультом; потом, ближе к праздникам, осенил первой повесткой. 13 января меня ждали в ГСУ Москвы на рандеву к следователю Передерееву. С той поры мы со Светланой посетили уже четыре допроса, и на каждом из них Передереев задавал одни и те же «уточняющие» вопросы:

– Скажите, в период такой-то по такой-то вы действительно работали в фирме «Миракс»?

– Поясните, что именно входило в круг ваших обязанностей?

– Имели ли вы доступ к финансам?

– Могли ли распоряжаться финансами вверенных вам подразделений на свое усмотрение без письменного согласования с Сергеем Юрьевичем Полонским?

– Может, все-таки могли?

И так далее, и тому подобное. День за днем, приходя в ГСУ, я чувствовал себя героем старого фильма «День сурка» – все повторялось с пугающей точностью, и я порой подспудно боялся, что навсегда застряну в этом надоевшем дне и буду каждое следующее утро просыпаться только для того, чтобы снова и снова отвечать на набившие оскомину вопросы. Очень быстро я понял, что меня просто держат в тонусе, постоянно напоминая, что я на крючке и никуда уже не денусь, ну и, разумеется, ожидая, что я в итоге спасую перед этим прессом и сдамся.

Памятуя о поддержке со стороны Шрама и Добряка, я терпеливо следовал по этой бесконечной петле, раз за разом возвращаясь в исходную точку, снова, снова…

И опять…

Светлым пятном стала выписка мамы. Ее возвращение домой внушало оптимизм: сначала мы победили рак, теперь – инсульт, осталось победить только Полонского.

Мои допросы по его делу меж тем продолжались вплоть до середины марта. 10-го, накануне очередного визита в ГСУ, мы снова встретились с моими благодетелями в уже знакомой нам «Кофемании».

– Ну что, Максим, завтра на очередную очную ставку? – участливо спросил Добряк. – Готовы морально?

– Устал уже, конечно, – вымученно улыбнулся я. – Но в целом готов. А что?

– Полонский оплатил ваш арест до суда, – без обиняков, напрямик, как и обычно, сказал Шрам. – Завтра вам предъявят обвинение по 165 статье УК «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием».

– Новости так себе… мягко говоря, – откинувшись на спинку, заметил я.

– Ну, вы не волнуйтесь, мы работаем над этим, – заверил Шрам. – Но, если что, морально готовьтесь, что придется присесть. Полонский прямо так… основательно накат усилил и подключил к вашему аресту вообще всех, кого только смог. Нам открывать карты нельзя, поэтому давайте рассчитывать на худший сценарий, а там по ситуации.

Кажется, он говорил что-то еще, но я в какой-то момент отключился и ушел в себя. Легко им желать «не волнуйтесь»! Как вообще на это реагировать? Как объяснить семье, что после очередного допроса я могу не вернуться домой до суда, то есть пропасть из их жизни на несколько месяцев? Не говорить им, что такая вероятность есть? Да нет, так еще хуже – если потом закроют, не успею толком попрощаться.

Утром я собирался, как будто меня уже приговорили: взял с собой все необходимые вещи, обнял детей, поцеловал жену.

– Давай не выдумывай, – сказала мне она. – Сходишь и вернешься.

Я улыбнулся и пообещал:

– Так и сделаю: схожу и вернусь.

Однако по пути в ГСУ никак не мог прогнать мысли о грядущем аресте. Почему-то казалось, что он неотвратим. Наверное, сказывался стресс, в котором я жил уже без малого полгода.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал Передереев, когда я постучал и заглянул в кабинет. – Сейчас, разберусь тут немного…

Мы со Светланой опустились на стул перед его заваленном бумагами столом. Документы валялись везде, горой громоздились на мониторе компьютера, огромном, словно сундук. Передереев что-то искал – возможно, папку с моим делом. Прищурившись, он бросил взгляд на сейф в углу, потом искоса посмотрел на меня и сказал:

– Вынужден сообщить, что в связи с новыми обстоятельствами, выясненными в ходе расследования по вашему делу, было возбуждено новое дело по статье 165-й Уголовного кодекса Российской Федерации…

Я слушал его монотонный бубнеж и с трудом сдерживался, чтобы не начать ерзать на стуле. Передереев наконец нашел файл с какими-то бумагами и, улыбнувшись, протянул его моему адвокату:

– Прошу вас и Максима Вячеславовича ознакомиться с деталями выдвинутого в его адрес обвинения и подписать в местах, где галочки стоят.

Светлана взяла файл из рук следователя и углубилась в чтение. Наблюдая за ней, я невольно мучился угрызениями совести: не подозревая о помощи Добряка и Шрама, она билась за меня, как лев, а я не мог даже намекнуть ей на то, что обстоятельства намного сложнее, чем ей кажется.

После ознакомления с деталями Передереев помог с заполнением бумаг по делу и вообще в тот день был до странного вежлив. Еще удивительней, что меня в итоге все-таки не арестовали. До чего же смешанное ощущение – ты переживаешь, что тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, и обещают впаять от 3 до 5 лет, и одновременно радуешься, что тебя не посадили в камеру до суда! Когда я вернулся домой после допроса, меня встречали, будто я уже отсидел весь присужденный срок.

– С чего ты вообще решил, что тебя могут посадить? – спросила жена за ужином.

Я замялся. Как вести себя в подобные моменты, я так однозначно и не решил – я не любил врать, тем более близким, но условия нашего соглашения со Шрамом и Добряком предусматривали полную конфиденциальность. Поэтому я туманно ответил:

– Знакомые с «Миракса» предупредили.

– Ох уж эти знакомые с «Миракса», – покачала головой жена, – только взбудоражили всех.

Я кивнул, хотя, конечно, когда с тобой играют «втемную», лучше перебдеть, чем потом получить неприятнейший сюрприз в виде неожиданного ареста, когда ты на деле просто шел на допрос.

Тем временем, пока мы с женой и детьми радовались маленькой победе, мое письмо Медведеву, о котором я уже практически забыл, совершило интересный пируэт по бюрократическим кабинетам и в итоге попало в генеральную прокуратуру – где, по словам Темникова, у Полонского было все если не «отлично», то «очень хорошо». Правда, о том, что письмо оказалось именно там, я узнал не сразу и не напрямую.

– У меня для вас новости, Максим Вячеславович, – сказал Передереев, когда 30 марта мы со Светланой явились на очередной допрос.

Следователь смотрел на меня сквозь очки фирмы ED HARDY с легкой полуулыбкой, немного прищурив один глаз – насмешливая такая поза человека, который упивается своей властью, или, как минимум, обладает некоей ценной информацией, недоступной для его собеседника, но очень ему интересной. Передереев не отказывал себе иногда в удовольствии поиграть в кошки-мышки, покичиться своим положением относительно меня.

– Слушаем вас внимательно, – угрюмо сказала Светлана, отвлекая «огонь» на себя.

– Сообщаю вам, что дело № 255771 в отношении Максима Вячеславовича закрыто в связи с отсутствием состава преступления, – включив монотонный бубнеж, произнес Передереев. – Наши с вами встречи, однако, продолжатся, ввиду обвинения по статье 165 Уголовного кодекса Российской Федерации… И еще вот, ознакомьтесь.

Он положил на стол перед Светланой официальный бланк письма с «шапкой» генеральной прокуратуры и датой – 19 марта 2010 года. Я пробежал лист глазами и едва удержался от нервного смешка. Как и предупреждали Шрам с Добряком, генпрокуратура по поручению Медведева проверила мое обращение и не обнаружила фактов нарушений со стороны перечисленных в моем письме лиц. Таким образом, по мнению прокуратуры, Школов и компания действовали в рамках закона, а значит, никакой помощи ждать не следует.

– Забирайте, не стесняйтесь, – с улыбкой сказал Передереев. – В рамку можете дома поставить, на память.

– Вы очень добры, – сухо поблагодарила Светлана.

Я же молча убрал ответ генпрокуратуры в рюкзак. Мы снова проговорили со следователем уже надоевшие обоим связки вопросов и ответов, правда, теперь, в связи с закрытием одного из дел, глупых уточнений стало немного меньше. Еще один крохотный позитивный момент, однако радоваться я не спешил. Не покидало ощущение, что письмо мне как-то аукнется – не может ведь быть, что Школов и другие просто съедят попытку их скомпрометировать в глазах высшего руководства?

Чутье не подвело: 2 апреля во время допроса Передереев предъявил мне новое обвинение – по 306-й статье.

– Это еще что такое? – угрюмо осведомилась Светлана.

Я хмуро разглядывал лежащий на столе лист.

– В отношении вашего клиента возбуждено уголовное дело, квалифицируемое следствием как «заведомо ложный донос», – сидя со скрещенными на груди руками, ответил следователь.

– Я знаю, что такое 306-я статья, – холодно сказала Светлана. – Я хочу понять, на каком основании возбуждено дело.

– Читайте, – с нажимом сказал Передереев и, подвинув к ней раскрытую папку, застучал по клавишам двумя пальцами.

Мы углубились в чтение. Перед нами был чрезвычайно увлекательный, смешной и одновременно пугающий труд. Настоящая трагикомедия абсурда, невероятная ухмылка судьбы – за обращение гражданина к гаранту конституции гражданину предъявили обвинение по уголовной статье! Ни Светлана, ни Шрам с Добряком, ни генерал на пенсии, ни тем более я сам не могли предположить, что письмо Медведеву приведет к такому поразительному результату.

Согласно документам, лежащим в папке, 19 марта 2010 года замминистра МВД Школов, получив материалы проверки генпрокуратуры об отсутствии злоупотреблений в его действиях, написал заявление на имя начальника ГУВД Москвы Колокольцева о привлечении меня к уголовной ответственности по статье 306.

Колокольцев, в свою очередь, 23 марта 2010 года направил заявление Школова в ГСУ по городу Москве с сопроводительной запиской «Глухову И. А. Провести проверку и принять решение в порядке ст. 144–145 УПК РФ». Дата, подпись – все как положено.

31 марта, через неделю – очевидно, потраченную на проверки в отношении моей скромной персоны – мой старый знакомец, следователь Передереев, написал рапорт на имя Глухова по заявлению Школова, что в факте моего обращения на имя Президента усматриваются признаки преступления по статье 306 УК РФ. Более того, согласно заключению Передереева, в моих действиях можно было усмотреть даже нарушение 41 статьи Конституции!..

И вот, 2 апреля, против меня возбудили новое дело.

И теперь я должен подписать лист ознакомления.

Я перечитывал эти строки снова и снова, не зная, плакать мне или смеяться. За 5 месяцев по моему обращению на имя президента о нарушениях в МВД и незаконном уголовном преследовании я получил лишь новое уголовное дело против себя самого. Две недели понадобилось замминистра МВД Школову, чтобы превратить мое письмо в улику по делу о нарушении Гражданского и Уголовного кодексов и даже 41 статьи Конституции!..

– Закон что дышло… – пробормотал я, листая дело.

– Прочли? – не глядя на меня, томным голосом уточнил Передереев. – Подписываем…

Я посмотрел на Светлану, она отрывисто кивнула. Вид у нее был удрученный.

Рука моя дрожала от волнения. Отдав Передерееву документ и ручку, я спросил:

– Вы, получается, 30 марта уже знали об этом обвинении, да?

Следователь наконец оторвался от экрана, посмотрел на меня, вздохнул и сказал:

– Понимаю, как это выглядит вашими глазами… но вы моими попробуйте посмотреть. Мне сказали – проверяй, я проверяю. Сказали вам донести это, а это – не донести, я так и поступил. Ничего личного, Максим Вячеславович.

Я кивнул и, поднявшись, покинул его кабинет. Выйдя из управления и сев в машину, я первым делом набрал моим «помощникам» и договорился о встрече.

– Вы же в курсе? – спросил я, когда мы снова собрались за столиком в кафе.

– Про заведомо ложный донос? – уточнил Шрам. – Конечно, в курсе. Поспешили вы тогда, нечего сказать. Хотя… это же было еще до нашего знакомства, да?

– Ну, да… генерал сказал подождать, но я нервничал, вот и написал…

– Ну, ваши чувства понятны, – со вздохом сказал Добряк. – Просто сидеть, ничего не делать в такой ситуации – это, конечно, трудно. А так хоть какая-то видимость – мол, сделал, что мог. Но они, конечно, раздули. – Он посмотрел на своего напарника, покачал головой. – Донос… Елки-палки. Цепляются, как лягушка за соломинку.

– И что теперь с этим делать? – спросил я.

– Терпеть, – пожал плечами Шрам. – Мы постараемся помочь, но… я даже не знаю, как такой абсурд можно оспорить. Из пальца все высосали, буквально. Давят, надеются, что сдадитесь.

Я кивнул. Повлиять на ситуацию я не мог от слова совсем. Добряк и Шрам продолжали использовать меня как «наживку», в своих интересах, не особо переживая за мою судьбу – им важно было собрать на моем кейсе компромат на полицейских, без ненужной огласки. Впервые я подумал, что мои «помощники» не верят в мою честность до конца. Скорей всего, они думают, что я просто искусно заметал следы, а сам пусть и лучше Полонского, но не настолько, чтобы считаться невинной жертвой. А не «невинную жертву» терять не так совестно.

306-я статья специфическая, а в моем случае – уголовное преследование за обращение к президенту – еще и политическая. Светлана порекомендовала мне взять еще одного адвоката, знакомого с правоприменением этого пограничного состояния «донос-обращение». Сегодня, вероятно, от кейса «президент-гражданин-конституция» любой адвокат бежал бы как от чумы, но тогда желающие защищать меня нашлись быстро и практически без гонорара.

– Это же готовая диссертация! – сказал мне Вячеслав, молодой юрист, которого мне посоветовали друзья.

С ним мы в итоге и договорились. Правда, боясь, что может не потянуть такое дело в одиночку, Вячеслав сразу сказал, что будет работать в паре с председателем коллегии адвокатов Алексеем Павловичем, который дал согласие бесплатно участвовать в процессе.

Так благодаря новому обвинению в моей жизни образовалось целое юридическое бюро.

Когда через неделю, 10 апреля, мы со Светланой и Вячеславом пришли на очередной допрос, нас неожиданно направили к следователю Дротьеву. Он оказался хмурым бритоголовым здоровяком, чуть моложе Передереева; этакой машиной с каменным лицом, которая угрюмо смотрит на визитеров мутными рыбьими глазами-фарами. Увидев нас, Дротьев сказал:

– Вы же Привезенцев?

Я кивнул. Дротьев перевел взгляд на моих адвокатов.

– А вы?

Мои адвокаты представились. Следователь задумался ненадолго, потом кивнул:

– Понял. Проходите, присаживайтесь.

Указал на пустующие стулья напротив стола и снова уставился в компьютер.

– А что с вашим коллегой, полковником Передереевым? – спросила Светлана, располагаясь на стуле.

– Следователь Передереев отстранен от дела, теперь я им буду заниматься, – механическим тоном сообщил Дротьев.

Разницу я увидел быстро – новый наш экзекутор, в отличие от Передереева, вообще не выказывал никакого сопереживания, вдобавок отвергал все наши ходатайства и не включал в протоколы допросов целые абзацы пояснений.

Очевидно, меня действительно решили взять измором.

1 июня 2010 года это догадка снова подтвердилась – когда мы с адвокатами по настоянию Дротьева приступили к знакомству с уголовным делом по надуманным обвинениям по статьям УК РФ 165 часть 3 и 306 часть 2.

Достаточно сказать, что дело насчитывало 32 тома.

Глава 13. Суды. Штраф. Победа

2020 г.

Идея была понятна: чем больше макулатуры, тем легче скрыть абсурд обвинений. Мои противники были уверены, что юристы попросту не смогут продраться через бурелом бумаг. Мы с моей командой юристов знакомились с 32 томами дела до середины августа, по сто раз все прочитали и, кажется, почти выучили его наизусть. В чем меня только не обвиняли… Реальность и вымысел сплелись, как в дешевом фантастическом романе. Увы, когда ложь умело приправляют правдой, она быстро приобретает оттенок правдивости.

После того, как в начале августа мы ознакомились со следственным ремейком романа Кафки «Процесс», оно было направлено в прокуратуру города Москвы. Ровно через месяц, 20 сентября 2010 года зампрокурора Москвы Козлов завизировал обвинительное заключение и направил дело в Дорогомиловский суд города Москвы.

Мои адвокаты обнаружили, что либо в спешке, либо в силу проторенной дорожки «судебной крыши» «Миракса» в Дорогомиловском суде прокуратура Москвы в лице Козлова нарушила подсудность рассмотрения моего дела, и направили жалобу. Дорогомиловский суд был вынужден вернуть дело в прокуратуру, которая перенаправила дело в Никулинский суд, таким образом разрушив «согласованное» рассмотрение моего дела. На это ушло три месяца.

Впрочем, Никулинский судебный спектакль тоже получился масштабным – достаточно сказать, что Школов лично явился для допроса в суде и потребовал наказать меня по всей строгости закона. Также в суд явились Хорев и мои старые знакомые, следователи Агарков и Черкащенко, заверившие суд, что никакого давления и нарушений в отношении меня со стороны сотрудников МВД не было. Не будь я на скамье подсудимых, наверное, рассмеялся бы, когда Черкащенко с серьезным лицом говорил про беспристрастность правосудия. Сразу перед глазами вставала октябрьская сцена, а в ушах звенел его возглас: «О-па, а это что у нас тут за документик?»

Если бы сторонний человек, даже не особо сведущий в праве, взялся прочитать это дело, он бы удивился, что им вообще занялась прокуратура и что его всерьез рассматривают в суде. Вдобавок ко всему, едва начались слушания, Шрам и Добряк, пожелав удачи, отошли в сторону. Суды не являлись епархией моих кураторов: их интересовали только сотрудники МВД, так что мне оставалось надеяться только на моих адвокатов.

К счастью, даже Никулинский суд, явно «мотивированный» против меня, вынужден был признать беспочвенность обвинений по 165-й статье. 16 мая 2011 года меня оправдали по этому делу, но – какая ирония!.. – признали виновным по 306-й статье за обращение гражданина к гаранту Конституции и обязали заплатить штраф в 150 тысяч рублей.

Мои адвокаты посоветовали смириться, но я не был готов к несправедливости. Уже потом, заплатив штраф, я осознанно прошел все инстанции, кассации и апелляции, и в 2012-м добился признания Верховным судом, что приговор по 306-й статье незаконен, и отправил дело в Никулинский суд на новое рассмотрение. Там год тянули, после чего повторно подтвердили приговор. Я не отступил и пошел на второй круг кассаций и апелляций, и в 2015-м Верховный суд снова признал незаконность приговора и опять вернул дело в Никулинский суд. Тут уж руководитель московского суда Егорова поняла, что я не отступлю и буду продолжать их донимать и дальше, если не добьюсь своего, и отменила приговор. Прокуратура принесла мне устные извинения… а вот штраф так и не вернула.

Вишенкой на торте стала моя жалоба, которую я в 2015 году подал в Страсбургский суд по правам человека с требованием о компенсации от российского правительства в 1 евро. Дело до сих пор бродит по бюрократическим кабинетам Страсбурга. Оно и понятно: я же не борюсь с режимом, хайпа на мне не поиметь, поэтому никто не спешит за него браться.

Честно говоря, я так и не узнал, почему Полонский тогда меня не дожал. Поначалу я решил, что у него просто деньги закончились – по крайней мере в тех объемах, которые необходимы были для подключения людей уровня Козлова. Но потом подумал, что Кучер, возможно, понадеялся, что Школов, которого он завел в эту ситуацию, по сути, «втемную», все-таки дожмет меня из-за личной «вендетты».

К счастью для меня, в те годы влияние полиции на суды было не таким мощным, как сегодня, и наглый абсурд обвинения еще считался у судей моветоном. Поэтому можно сказать, что мне повезло.

Когда стало ясно, что на Школова надежды нет, Полонский решил пойти другим путем. 10 июня 2011 года в его ЖЖ появилась весьма интересная запись:

«Все что написано, для того, чтобы вернуть свои честно заработанные деньги! Ко мне приходили ходоки с предложением вернуть деньги за половину от суммы. Я пожадничал и отказался. Бабло побеждает разум и дабы в этом была полная уверенность – половину от возвращенных денег, от двух с половиной миллиардов того, что забрали РЖД и мой бывший член сд и председатель правления, могу сегодня официально заявить: пойдут в разные благотворительные фонды, о чем будет официально объявляться (мысль вслух – Опять подумают, что пиар. Да пошли нах.. те кто так подумает. Есть вещи более важные, чем все это)».

Этим постом Полонский, по сути, официально объявил на меня охоту, но на деле она началась сразу после вынесения мне приговора. Поняв, что с помощью «законных» методов меня не прижать, Кучер решился на откровенно бандитские…

Глава 14. Бандиты

2011 г.

– Про Петра Иванова вы, конечно, в курсе? – спросил Шрам, когда я прибыл на срочную встречу 24 мая в нашу излюбленную «Кофеманию».

Я кивнул. Об этом со вчерашнего дня гудела вся Москва. Вчера днем на Филевском бульваре на главу компании ЗАО «ФЦСР» Петра Иванова было совершено покушение: когда бизнесмен остановился возле офиса, к его автомобилю подъехал белый кабриолет «Ауди», в котором сидели два молодых парня. Они обратились к Иванову с каким-то глупым вопросом из разряда «знаешь ли ты Гену», после чего несколько раз выстрелили в Петра из «травмата» и ударили по лицу каким-то пакетом с увесистой железной начинкой. Если верить новостям, главу «ФЦСР» спас только его заместитель, Александр Зыков. Он выхватил из бардачка молоток и выскочил из машины, чем спугнул незадачливых киллеров, и они умчались на своем белом кабриолете в неизвестном направлении.

И вот, на следующий день, мои «помощники» назначают встречу и с порога спрашивают про Иванова. Неужто это какое-то отношение имеет к нашей истории?

– Есть версия, что тех двоих нанял Полонский, – сказал Добряк. – Он все еще злится, что его отстранили от проекта «Кутузовской мили».

– Хотя странно было не отстранить, учитывая, что последние два года он вообще не финансировал проект, просто забив на свои обязательства, – вставил Шрам.

– Иск его против «ФЦСР», на 2 миллиарда рублей, – продолжил Добряк, – отклонили в суде, продавать долю в стройке Иванов тоже отказался. Сегодня, 24-го мая, он как раз должен был заходить на объект с комиссией, с инспекцией, чтобы потом предъявить «Мираксу» за невыполнение обязательств… и вот что случилось.

– Это все, безусловно, печально, – сказал я, – но какое это имеет отношение ко мне?

– Есть информация, что Полонский был… крайне разочарован решением суда по вашим делам, – медленно сказал Шрам. – Он потратил какие-то жуткие суммы, вовлек таких влиятельных людей как Школов… и в итоге не добился ничего. Даже штраф вы уплатили не ему, а государству. Про Курский и ваши активы и не говорю.

– А главная проблема – что у него не осталось больше рычагов давления на вас, – добавил Добряк. – Законные методы закончились. И случай с Ивановым наводит на мысль, что Полонский не прочь обратиться к незаконным. Угрозы, возможно, физическое давление… Ну, вы, думаю, сами понимаете, что от Полонского можно ожидать чего угодно.

– Ну, с Ивановым же пока не доказано вроде? – уточнил я.

– И тем не менее. Это была явная показная расправа, – сказал Шрам. – Хотели бы по-тихому убрать – подъехали бы на тонированной «шестерке», которую можно бросить в любой подворотне. Да и место выбрали бы поспокойней, а не у самого офиса на Филях. И у Полонского есть среди приближенных люди, способные провернуть подобное. Вы даже знаете одного… гхм… такого кандидата.

– Да? И кто же это? – удивился я.

– Поршмен, он же Ефимцев.

Я медленно кивнул. Фамилия и кличка были мне действительно знакомы. В 2005 году поиграть в «мафию» в «пентхауз» Полонского «Купол» в «Золотых Ключах-1» приехал Сергей Ефимцев. Сергей представил его как «Поршмена, старинного питерского друга». Небольшого роста с пристальным взглядом, молчаливый Ефимцев произвел впечатление хорошего парня и быстро вписался в компанию. Он стал частым гостем Полонского, но в конце 2006 года Сергей рассказал, что Поршмен его обокрал – приехал на «Купол», вернул долг в 40 000 долларов… а потом напоил Кучера и спер вообще все деньги из его дома и «порше»! После этой истории Поршмен пропал с горизонта.

– Последний раз мы с Ефимцевым виделись в 2006-м, – сказал я. – Потом даже не слышал о нем… Что с ним стало?

– В мае 2007-го Следственный комитет при МВД России направил в суд некое уголовное дело, – ответил Шрам. – Деяния обвиняемых были связаны с совершением мошеннических действий и легализацией преступных доходов при реализации активов крупнейших спиртовых заводов Тульской области. Ущерб от преступной деятельности обвиняемых составляет более 600 млн рублей. Их действия парализовали деятельность крупнейшего спиртового объединения России на длительный период, и в результате «Туласпирт» и «Туласпиртпром» объявили себя банкротами, а их сотрудники сидят без зарплаты.

– А какое отношение все это имеет к Полонскому? – нахмурился я.

– Самое прямое, – улыбнулся Добряк. – Между ним и Вахой существует связь по тульским махинациям: активы «Туласпирта» после банкротства через цепочку фирм-однодневок оказались под контролем екатеринбургской группы «Славия» и в итоге были перепроданы «Меркурий-спирту», который принадлежит…

– Вячеславу Лейбману, – докончил я за него. – Другу и партнеру Полонского.

– Именно, – кивнул Добряк. – А вторым партнером был как раз Сергей Ефимцев. Сумма сделки составила 15 млн долларов, включая векселя Сбербанка на сумму 5 млн долларов. Векселями расплачивался Ефимцев… вот только проверка их покупателями показала, что ценные бумаги на самом деле фальшивые. В итоге сделка была признана незаконной.

– Фактически «кинул» Полонского непосредственно Ваха, – сказал Шрам. – Но раз уж дело с векселями не выгорело, а сговор получил огласку, то получается, что вор в законе должен девелоперу несколько миллионов долларов. Это серьезное обязательство, отрицать его «по понятиям» Ефимцев не может. Но он обменял этот долг на молчание, и в 2009-м, получив срок 8 лет, отправился отбывать его в Иркутскую область, под Ангарск. Причем, как выяснилось в ходе судебных разбирательств, он никогда не был ни «вором в законе», ни даже самоназванным апельсином, и за все годы жизни имел только штраф за превышение скорости.

– Однако осудили его именно как вора в законе, – вставил Добряк, – и сидеть он должен был полный срок… но оказался на свободе буквально недавно, то есть всего через два года – в обход правил условно-досрочного освобождения.

– А как такое возможно? – спросил я.

– Мы считаем, что к этому приложил руку Полонский, – сказал Шрам. – И Ваха нужен ему, чтобы выбивать долги из бывших партнеров, вроде вас, с помощью бандитских наездов.

– То есть это он о нем писал в блоге? – резюмировал я. – И что мне теперь делать?

– Главное – не переживайте, – мягко сказал Добряк. – Мы ему уже весточку отправили от «коллег по цеху», чтобы не лез. Думаем, он… прислушается.

– Но вы все равно будьте настороже, – добавил Шрам. – Полонский – вы лучше нашего знаете – часто в гневе совершает импульсивные поступки. Думаю, покипит и успокоится, но пока осторожность не повредит.

– Вот ведь… А я как раз собирался оспорить приговор суда, – усмехнувшись, сказал я.

– Максим, будем откровенны, – строго сказал Добряк. – Можно сказать, что в каком-то смысле вам повезло. Если каток «правосудия» в России покатился, остановить его – и то не всегда! – может один-единственный человек в стране. А чаще даже он не в состоянии ничего сделать. Система живет своей жизнью. В следующий раз может уже так не повезти. Подумайте об этом. Всего доброго.

Простившись со мной, они ушли, а я отправился по своим делам. Я в то время как раз прорабатывал идею сигарного бизнеса, прикидывая риски и возможности, но после этой встречи стал по несколько раз на дню прокручивать в голове наш разговор. Мне казалось, что опасения Шрама и Добряка не имеют под собой почвы и Полонский не осмелится давить на меня руками бандитов.

Однако буквально через пару дней после нашей беседы в кафе «Кофемания» я на подходе к дому увидел, что у подъезда переминаются с ноги на ногу двое хмурых мужчин в потертых кожаных куртках, и невольно замедлил шаг. Конечно, я понимал, что накручиваю себя, и это совершенно необязательно…

– Привезенцев? – уточнил один из мужчин, с острым выдающимся вперед подбородком и мутными зелеными глазами, когда я уже подходил к дверям подъезда.

– С какой целью интересуетесь? – вместо ответа спросил я.

– Да хотели бы с ним обсудить его работу на Курском вокзале, – сказал второй, широкоплечий, сквадратной челюстью и темным «ежиком» волос, делая шаг мне навстречу.

Тут уж последних сомнений не осталось. Сейчас меня расстреляют из «травмата», как Иванова, и убегут, такой вот привет от бывшего партнера.

Хотя нет, не расстреляют. Я им нужен живой. Только живой я смогу им все отдать, поэтому они хотят меня запугать.

– Я не намерен это обсуждать, – сказал я, искоса посмотрев на «Ежика». – Как минимум потому, что давно уже не занимаюсь Курским вокзалом.

– Надо же, какой неразговорчивый, – хмыкнул Мутный. – Может, нам твоих домашних к разговору подключить, жену, детей? Может, веселей пойдет?

– Мои дети и жена не имеют к этому никакого отношения, – чуть дрожащим от волнения голосом сказал я.

Ну да, меня трогать нельзя, но мою семью и имущество – почему нет? Внутри снова разлилось неприятное липкое чувство страха. Надо было как-то закончить разговор…

По счастью, дверь подъезда открылась, и наружу вышла соседка.

– Здравствуйте, – сказала она и испуганно покосилась на моих собеседников.

– Здравствуйте, – сказал я с нарочитой улыбкой.

– Ну смотри, мы предупредили, – сказал «Ежик» и, развернувшись, первым устремился прочь. Мутный пошел следом, на полпути к выходу со двора оглянулся на меня, покачал головой и продолжил путь.

Соседка проводила их угрюмым взглядом, потом посмотрела на меня и, ворча что-то под нос, устремилась прочь, а я скрылся в подъезде. Встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Не знаю, пустословили ли мерзавцы, угрожая моей семье, но проверять не хотелось.

Единственное, что я понял – сидеть и молчать не вариант. Если сейчас поддаться и отступить, Полонский мне жизни не даст.

На следующее же утро я написал заявление в полицию.

А еще через день мне сожгли «лексус» на стоянке рядом со спортивным клубом. Когда после тренировки я вышел наружу, он вовсю пылал.

Очевидно, решив, что семья и квартира – это слишком сложно, плюс может пострадать кто-то еще, Полонский начал с самого простого – с машины.

«Пешком походишь, Привезенцев».

Глава 15. Начало уголовного дела Полонского

2020 г.

Спустя примерно три недели после публикации седьмого черновика (см. черновик № 7 в Примечании), посвященного моим уголовным делам, человек с ником Gringo объявился вновь. Памятуя о том, что именно его прошлое развернутое письмо побудило меня рассказать подробности моей травли со стороны Полонского и компании, я сразу же открыл его письмо и погрузился в чтение.

Новое послание оказалось еще любопытней предыдущего:

«Максим, здрасте!!

Чессказать, зачитал черновик 7 сразу как вы залили, но че-то долго думал, как бы написать… и вообще – писать, не писать? Не знаю, правда у вас там или приврали где, но вообще представил себя на вашем месте и страшно все это, реально! Я как-то не верил никогда, что вот такое в жизни может быть… чтобы вот НАСТОЛЬКО ПРЯМ из ничего кому-то кто-то делал такую пакость! Но потом я подумал: сто процентов у вас за душой грехи тоже в наличии, ну и решил сам такое небольшое «расследование» сделать… и вот, застрял!

Полонский капец, конечно. Сижу и думаю – что потом было? Суды эти все, наезды какие-то, поджог тачки – а потом – что вообще, почему забил он?

Вы вообще в курсе, кто это исполнял все против вас? Не сам же Полонский «лексуса» бензом поливал)). Сорян. В общем я на двести процентов уверен – это Сергей Ефимцев мог замутить…»

Дальше Gringo начинал сыпать фактами о Поршмене, или Вахе Маленьком, в таких объемах, что я невольно восхитился упорством этого человека-невидимки. Внезапно в мою голову закралась мысль, что так мог развлекаться или сам Полонский, или другой фигурант истории с «Мираксом», или нанятый таким фигурантом человек. Уж больно пестрело письмо Gringo различными ссылками, уж больно вовлечен он был в это любительское расследование.

Тут было и о покушении на Петра Иванова, и о моем сожженном «лексусе». Да и многие другие любопытные – в контексте «Миракса» – события тех лет Gringo вниманием не обошел.

Например, он упомянул покушение на адвоката Барщевского, который как раз в то время отстаивал интересы ФЦСР и лично Петра Иванова. Теперь это уже не выглядело простым совпадением, каким могло показаться без малого десять лет назад.

Но Вахой Маленьким Gringo не ограничился.

«Ну и этот вот Ефимцев типа пытался такими гопническими методами решить какие-то траблы Полонского. Но тут – бац! – и летом 2011-го наверху сразу такая рокировочка или как это назвать:

«11 июня президент Дмитрий Медведев освободил Евгения Школова от должности заместителя министра внутренних дел РФ, а 28 июня 2011 года назначил начальником Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России Дениса Сугробова».

Я не в курсах, как там это связано с вашим делом, но очень похоже, что как-то связано, судя по датам, не? Про Сугробова пока просто запомните, дальше пригодится. ;) А Полонский же тоже там не спал и замутил новый бренд – Nazvanie.net, на костях «Миракса». И тогда же летом у новой компании сразу новый акционер нарисовался, из Питера – «бизнесмен» Владимир Голубев.

Среди бандитов типа Ефимцева он, кста, больше известен как криминальный авторитет Бармалей. Так вот летом 2011-го они с Полонским стали партнерами, и новостники об этом писали тоже:

«Одним из акционеров компании Nazvanie.net, которая является правопреемницей ликвидированной стройкорпорации Mirax Group Сергея Полонского, стал бизнесмен Владимир Голубев. Точные доли Голубева в проектах Nazvanie.net не раскрываются. По данным газеты «Ведомости», они достанутся предпринимателю в счет погашения задолженности бывшей Mirax перед его структурами. Владимир Голубев является акционером петербургского холдинга «Адамант», одной из крупнейших девелоперских компаний в Северо-Западном регионе России. Под контролем холдинга находится около 40 % торговых и торгово-развлекательных комплексов Санкт-Петербурга» – это лента.ру 2011, лето.

«Предприниматель Владимир Голубев может получить 25 % бывшей Mirax Group, сообщает газета «Ведомости». Голубев сообщил изданию, что располагает долей во всех проектах Nazvanie.net (так называется структура, контролирующая бывшие активы Mirax), но не назвал точной доли. Сергей Полонский подтвердил информацию о возможной передаче Голубеву части компании. Источники газеты утверждают, что речь идет о доле в 25 %. Они достанутся Голубеву в счет долгов Mirax перед его структурами, которые составляют 60-70 млн долларов. Сам Голубев эту информацию не подтвердил, но и не опроверг. Если информация источников соответствует действительности, то Голубев может стать владельцем 2,2 млн квадратных метров в проектах Mirax, отмечает издание» – это Ведомости тогда же.

Я смог до одного топ-менеджера дописаться, который в этой фирме новой работал у Полонского. Он сказал, что «Голубев обустроил себе шикарный кабинет на 63 этаже «Башни Федерация», и Полонский бегал туда на доклады, как мальчишка. Все оставшиеся сотрудники были в шоке от такого подхода» (с) цитата его.

Думаю, Полонский Голубева хотел подоить хорошо, с этими всеми брендами, новыми фирмами… Короче, он явно буксовал нехило, но на деле поимел не он, а его. К осени он, походу, догнал всю ситуацию… хотя, может, его от стаффа закрыло просто окончательно, ХЗ, но он стал хайповать пытаться на всем, на чем мог. Конвульсировал, но вальсировал, ага.

Я всегда ржу, когда про его голодовку вспоминаю в сентябре 2011!!! Тогда он с ФЦСР окончательно разосрался, и они решили у него стройку тупо отжать. «Полонский таким образом протестовал против их действий, когда они с помощью чоповцев и полицейских ворвались на территорию стройки и захватили ее» – это с сайта новостей. А вот цитата из его уютненького ЖЖ:

«Я объявляю голодовку в знак протеста против беспредела рейдеров, которые не дают мне достроить «Кутузовскую милю» и каждую неделю предпринимают попытки ее захвата. Голодовка будет продолжаться, пока не закончится этот беспредел».

Он там еще начал заливать, что ему самому приходится охранять объект, раз полиция типа выступила на стороне другого застройщика, и прочую дичь. :) Проснулся он тогда звездой инета, в разные мемы угодил, было, конечно, не круче, чем с «миллиардом и жопой», но близко!! А ролик, где он ложится под колеса грузовика и орет в трубку «Аркаша… ты можешь сюда приехать, ебаный насрал?!» Это же «золотой фонд цитат», не меньше!!!

А драка на НТВ с Александром Лебедевым? И это все в сентябре одном! У народа он тогда даже сочувствие какое-то вызывал – типа крыша потекла от неудач и допинга… Это я теперь уже какие-то ходы вижу, ниточки и прочую шляпу, а тогда ничего особо не знал и пох было…

А, тогда в ноябре еще из «Миракса» Темников свалил. Еще полгода посидел в полонском «Potok-е» – и все. Вовремя ушел, чо сказать! Походу, Троценко и Голубев начали потихоньку нервничать – и в 2012 году на Полонского открыли уголовку. Причем материалы на свое дело он сам через Грачева и Темникова передал ментам, когда пытался вас травить. Как говорит инет, там были схемы «коннекта» более двухсот компаний группы и бэкап по «Мираксу» за 2005–2009 годы.

Вы, наверно, читаете и думаете: зачем он мне пишет вообще?

А я уже говорил. Мне хочется правды, Максим, хочу знать, что стало с деньгами!! Вы вроде адекватный человек, вы в теме… но вы мне, конечно, не поверите с ходу. Нужно что-то такое, чтобы вы поверили. И у меня, кажется, есть это что-то…

Назову это «дружественный инсайд из Камбоджи».

Если есть шанс нам с вами поговорить, дайте знать, я вам все вышлю, что у меня есть! Это все жутко интересно!!!

В общем, жду ответа. А если его не будет… ну, переживу. Но жаль. Но переживу. :)

Надеюсь, до связи.

Gringo».

Прочтя письмо до конца, я еще раз пробежал его глазами и, откинувшись в кресле, рассеянно уставился мимо экрана. Кто такой этот Gringo, и почему миллиарды «Миракса» не дают ему покоя? Может быть, это все-таки Полонский так развлекается? «Дружественный инсайд из Камбоджи»… Сколько лет прошло? Это 2012 год, получается? Начало уголовного преследования Полонского… спасаясь от которого, он и сбежал в Камбоджу.

Что происходило там? Точно я знаю только одно – что, празднуя Новый год, Полонский устроил какой-то вертеп на борту корабля, откуда его сняла и отправила за решетку местная полиция. Каких-то подробностей в интернете было немного, вылавливать их по крупицам я не хотел, да и смысла особого в этом не видел – 90 % всего написанного в сети наверняка являлось ложью.

«А что я потеряю, если попрошу прислать мне этот «дружественный инсайд»? Ну, кроме получаса времени… или сколько там понадобится на его прочтение? – подумал я вдруг. – А грядущей книге это, возможно, придаст дополнительный импульс…»

Соблазн был велик. Если пользы от «инсайда» Gringo не будет, я просто выкину его в корзину. Если же там окажется что-то ценное, я смогу сделать будущую книгу интересней. Про миллиарды «Миракса», который «невидимка» предлагал мне искать, я старался не думать – затея казалась утомительной и бессмысленной.

Придвинувшись к столу, я написал ответ и отправил его Gringo. Удивительно, но реакция последовала в течение считаных минут – словно мой собеседник знал, что я заинтересуюсь.

Тема письма сразу вызвала желание его прочесть.

Gringo подписал письмо как «Кучер и Камбоджа, или Полонский – не коронованный вор в законе».

Глава 16. Гринго про Камбоджу

2020 г.

Письмо Гринго поначалу показалось не таким экспрессивным и сбивчивым, как раньше. Судя по этой детали и тому, что текст в теле письма оказался весьма объемным, мой виртуальный знакомец готовил его загодя.

«То есть не сомневался, что я захочу увидеть его “инсайд”?»

Начиналось письмо так:

«Еще раз здравствуйте, Максим!!!

Предположу, что вы подумали – что такое он мне может дать на почитать? Какой такой инсайд? Уверен почему-то, вы знаете, что происходило в Камбодже. Может, не настоящую версию – ее, наверное, даже сам Полонский не знает, потому что помнит случившееся урывками. Но знаете.

То, что я ниже напишу – это тоже версии. Где-то бьются они с тем, что было в прессе, а где-то нет. Тут такая смесь инсайда и публичной темы, какая-то такая смесь, где правда и вымысел так между собой связались, что не распутаешь.

А может и не надо оно, а просто интересно, в какой страшный миф превратилась поездка ПСЮ на Камбоджу.

Попробую ближе к делу…

Вот чем мог заняться русский миллиардер, один из самых выдающихся девелоперов России, в Камбодже, куда его вынудило свалить следствие в 2012* году? Пить и поливать слезами мобильник с фотографией русской березки или с изображением недостроенного самого высокого здания в Москве?

Ну, как вариант.

А еще можно делать все, чтобы обманутые дольщики тебя ненавидели – то есть вести себя совершенно как обычно.

Находясь в Камбодже, Полонский продолжал жить жизнью типичного богача, помешанного на соцсетях (есть мнение, что его спам “гуру-нарцисса” позже породил термин инфоцыган: практически каждый новый день в его недавно заведенном инстаграме появлялись снимки Кучера, на которых он неизменно улыбался, поглощал дорогие экзотические блюда местной кухни, тусил на яхте, загорал на пляже, рыбачил в открытом море, плавал и закатывал вечеринки для каких-то шапочных знакомых или “понаехавших” друзей, не забывая на их фоне нести чушь о правилах ведения бизнеса.

А пока Полонский грелся в лучах камбоджийского солнца, его юристы воевали со всеми злопыхателями, которых бизнесмен успел нажить вагон и маленькую тележку. Иными словами, пока адвокаты, обливаясь по́том, пытались спасти клиента, клиент маялся от скуки и думал, чем еще себя занять…

Ну и, в итоге, попал в тюрьму».

Начало письма впечатлило не особо. Лирика с претензией на остроумие. Что ж, ладно, для затравки сойдет.

«Вы сто процентов в курсе, что рассказывали его приятели, Александр Карачинский и Константин Баглай, про то, как они попали за решетку. Близился Новый год, и утром 28-го декабря Полонский и они отправились на дальние острова в Сиамском заливе. Поездку им помогли организовать Николай и Остап Дорошенко – камбоджийские бизнесмены из Сиануквиля, с которыми Сергей в ту пору дружил. Полонский вроде бы собирался там запустить новый девелоперский проект, но каким образом и когда именно, никто толком не знал – возможно, и сам Сергей.

Однако по дороге судно по некоей не слишком понятной причине встало на якорь возле острова Кохдекюль, довольно небольшого по здешним меркам.

Промаявшись часа полтора и так и не добившись внятных ответов от команды и капитана, Полонский запрыгнул на гидроцикл и, рассекая волны, “отправился разбираться” – ну, так он типа сказал. Еще два часа спустя к судну подошел полицейский катер, и его сотрудники обыскали корабль, после чего забрали членов команды и молча увезли в неизвестном направлении. После полицейской облавы на борту остались только Карачинский и Баглай. На следующий день команда вернулась и причалила к ближайшему острову, буквально в двадцати километрах к югу. Внезапно Полонский уже был там. Похоже, его предупредили об облаве, но спутникам он почему-то ничего не рассказал. Когда они задали ему прямой вопрос, Сергей соврал, что ситуация на корабле его так накалила, что он захотел немного помедитировать в одиночестве.

Как на такое заявление отреагировали спутники Полонского, можно только догадываться, но вроде бы ссоры не случилось.

Вместе Кучер, Карачинский и Баглай отпраздновали день рождения одного из его сыновей, который по странному стечению обстоятельств приехал на этот остров (уже подвыпив, ПСЮ вроде как забыл про медитацию и заявил, что на скутере уехал, чтобы встретить своего отпрыска). Утром на корабль якобы кто-то напал (описать бандитов не смог никто из троицы); отогнав “пиратов”, путники решили плыть дальше… но команда ПОЧЕМУ-ТО не захотела плыть вместе с Полонским.

Почему? Большой вопрос…

Карачинский и Баглай, конечно же, не могли сказать, что “шеф обдолбался”, но тут чисто здравый смысл: Полонский платит им, корабль его, с чего вдруг команде устраивать бунт, да еще на полпути к цели? Логично предположить, что случилось нечто из ряда вон. Например, кто-то кучерявый действительно начал размахивать ножом или творить иную дичь…»

В этом отрывке интересным казался разве что последний абзац, но, по сути, любопытного в нем было только рассуждение самого Гринго, основанное на логике. В случае с Полонским это работало едва ли. Учитывая, что самим своим существованием он нередко попирал само значение этого слова.

«В общем, потом вроде бы приехали местные вояки, скрутили «туристов» и доставили в тюрьму. По пути туда Полонский улыбался, но, когда попал за решетку, до него, видимо, наконец стало доходить, куда они вляпались.

Тогда он занялся любимым делом: начал качать права.

Полонский пытался договориться, требовал адвоката, Дорошенко (любого из), короля Камбоджи, Лаврова или хотя бы посла РФ. Из всего этого он получил только консула, и тот приехал аж 7 января – видимо, по случаю Рождества Христова.

– Русские своих в беде не бросают! – заявил он с порога… и пропал на несколько дней.

Вернулся посол лишь тогда, когда Полонский через навещавших его товарищей повесил у себя в ЖЖ открытое письмо в МИД РФ. Сергею, конечно же, в тюрьме было непривычно: ни кондиционера, ни даже вентилятора, жара страшная, еда невкусная… Зрелище камеры, надо полагать, растопило бы лед у сердца многочисленных подписчиков, но фотографировать в тюрьме Камбоджи было нельзя, и Инстаграм и твиттер пустовали неделя за неделей…

Потом в конце марта друзей Полонского отпустили, а 3 апреля он и сам вышел на свободу. На этом официальная версия заканчивается. Как он вышел, почему – никакой инфы. Но… но.

У меня есть инсайд!»

Я невольно улыбнулся. Письмо Гринго – точней, прочтенная его часть – напоминало мне отчаянную и не очень успешную попытку обуздать стихию. Настроение – буря в пластиковом стаканчике. Общеизвестные факты, кое-как связанные клейстером из эмоций, как итог – сумбур. Впрочем, Гринго и не претендовал на писательские лавры – мне по стилю писем сразу казалось, что он довольно молод, и все эти попытки «блеснуть высоким штилем» выглядели сущим ребячеством. Однако узнать инсайд все же хотелось.

«Фишка в том, что в феврале-марте, пока Полонский вонял на весь интернет про заговор, в Москве уже собирали кэш для его освобождения. В итоге необходимая сумма вместе с адвокатами была отправлена в Камбоджу в конце марта.

Пикантная подробность – вместе с юристами в КК отправился не кто иной как Ефимцев, он же – Ваха Маленький, по слухам «вор в законе», старый знакомый Сергея и мастер «теневого решения вопросов бизнеса».

В начале апреля Ваха внес за Полонского залог в 50 тысяч долларов, и Сергея выпустили под подписку о невыезде, оставив, однако, его паспорт в полиции, как гарантию от побега.

Кроме того, власти Камбоджи потребовали рекомендации от двух местных уважаемых граждан Камбоджи относительно дальнейшего достойного поведения Полонского на территории королевства. Ими стали Николай Дорошенко и его сын Остап, офицер камбоджийской полиции. Вдобавок Полонский подписал гарантийную декларацию, что он не имеет претензий ни к королю, ни к премьер-министру, ни к судебной системе и народу Королевства Камбоджа.

Смешней всего в этой ситуации то, что Кучер признался, что вообще ничего не помнит о той поездке. Последнее воспоминание перед тюрьмой – бухач на ДР сына, накануне ареста. Видно, забористый получился коктейль из психотропных веществ и алкоголя! Хотя, может, брехал – с него станется…»

Этот фрагмент меня слегка огорошил. Мог ли я предположить, что Поршмен всплывет именно в таком контексте? И где – на Камбодже!.. Почему вообще он отправился сопровождать юристов? И подтверждает ли это тот факт, что Кучер вытащил его из тюрьмы и привлек афериста «решать вопросы втемную»?

Впрочем, Гринго добился главного – снова пробудил во мне любопытство, и я углубился в чтение с куда бо́льшим интересом:

«Слышал еще мнение, что после освобождения Полонский и Ефимцев сделались неразлучны: отчего-то “камбоджийскому сидельцу” стало казаться, что его освобождение – личная заслуга Вахи. Карачинского и Баглая отпустили еще раньше, и они отправились обратно в Россию. Полонскому же путь назад был заказан: он оказался заперт в Камбодже. Ефимцев быстро понял, какое влияние имеет на Кучера, и легко убедил, что они теперь братья по тюрьме.

– Я же “вор в законе”, – вещал Ваха, – короную тебя, будем равными!

И бывший олигарх, кивая, все сильней проникался идеей воровского братства. Близкие Полонского и вовсе отмечали, что у него на бандитской романтике поехала крыша.

– Мы братья, – повторял, как заклинание, Ваха, – но, видишь, какое дело, Сереж…

Далее Ефимцев принялся топтаться по больным мозолям Полонского: дескать, когда Ваха сел в тюрьму в 2009-м из-за махинаций с акциями, Полонского, тоже замешанного в этом деле, он не сдал. При этом ПСЮ за это никак страдальца не отблагодарил и не помог. А теперь, когда сам Кучер попал на кичу, Ваха тут же прилетел и освободил его.

О том, что привезенные деньги собирали всем “Мираксом” и освобождение стало результатом коллективной работы адвокатов и гарантов, Ефимцев, разумеется, предпочитал помалкивать.

– Как, как мне теперь искупить вину перед тобой, брат? – сокрушался Полонский.

Очень просто, отвечал Ваха. Ты теперь должен мне по жизни братские 50 % от всего, и, считай, мы в расчете.

– По рукам, – не раздумывая, сказал Полонский».

Этот фрагмент показался мне надуманным и каким-то… детским, что ли? Но, может, это Гринго просто так дурачился, утрировал, чтобы подчеркнуть идиотизм ситуации…

«Вопрос – была ли она, или это выдумка?»

Я не знал, как реагировать. С одной стороны, поверить в то, что Полонский вдруг помешался на воровской тематике, было трудно. С другой – описанный сюжет был из разряда «нарочно не придумаешь» – то есть настолько абсурдным, что, казалось, сочинить такое просто невозможно.

«Неужели правда?»

Дальше началась и вовсе комедия с элементами фантастики:

«Влияние Вахи росло не по дням, а по часам. Вскоре Полонский превратился, по сути, в послушную куклу “брата по тюрьме”. Иначе как объяснить, что буквально спустя неделю после выхода из камеры, игнорируя подписку о невыезде и подставив поручителей Дорошенко, Сергей с помощью Ефимцева сбежал из Камбоджи в Израиль? Причем путешествие это оказалось то еще: до таиландской границы Полонского везли в багажнике автомобиля; там, забрав паспорт у старшего сына Стаса, опальный бизнесмен приобрел билет на чартер в Европу, откуда одному Вахе известными тропами добрался до Израиля.

Целью этой затеи было… получение гражданства Земли Обетованной.

Пикантная подробность: сына Стаса из-за отсутствия паспорта задержала полиция Таиланда, и несчастный отрок попал в тюрьму. Причем вытаскивали его потом из застенков друзья, а не беглый отец – тот был слишком занят собой, любимым.

А переживать было из-за чего: с гражданством Израиля у “горловского еврея” отчего-то не складывалось. Что именно послужило причиной, история умалчивает, но существует несколько версий, почему власти Земли Обетованной не захотели усыновить бывшего строительного магната.

По одной из них МВД РФ убедило коллег в Израиле, что в послужном списке кучерявого “кандидата на гражданство” числятся громкие преступления и аферы с сотнями обманутых людей.

По другой – это была месть видных российских чиновников и бизнесменов за оскорбления, которые Полонский нанес им своими “постами-высерами” в соцсетях. Кудрин, Ротенберги, Лавров, Тиньков, Медведев, Якунин, Прохоров, Шувалов, Сурков, Фридман, Греф, Собянин… Список оскорбленных “донбасским гопником” персон можно продолжать до бесконечности. Проще сказать, что интересантов, готовых убедить еврейскую диаспору послать Полонского по известному ему адресу, хватало.

По третьей версии – самой, на удивление, реалистичной – Полонский, находясь в Израиле, финансировал международную преступность – в лице Вахи Маленького. Схема была проста донельзя: “Миракс” слал деньги Сергею, а тот передавал их Ефимцеву – причем зачастую не половину, как договаривались в Камбодже, а практически все.

Доходило до того, что есть было нечего – ни самому Полонскому, ни его ближайшему окружению. К нему на интервью приезжала Ксюша Собчак, а у него холодильник стоял пустой. “Он мой брат, ему нужнее”, – так отвечал Полонский на все вопросы, а потом отщипывал на мелкие расходы и оплату квартиры и перечислял остальное Ефимцеву.

Именно эти транши были расценены израильскими властями как финансирование преступного сообщества. И, когда факт переводов был подтвержден, Полонского и Ваху озадачили не только отказом в получении гражданства – но и требованием к двум “воровским братьям” покинуть страну в течение 48 часов и больше никогда на Землю Обетованную не возвращаться.

А поскольку ехать в Россию было нельзя, Полонский и Ефимцев отправились… обратно в Камбоджу.

Более бессмысленного приключения и придумать было нельзя – особенно если учесть историю с паспортом сына, Стаса».

Осмыслить этот фрагмент не представлялось возможным. Помимо комедии и фантастики, тут еще был настоящий боевик – незаконное пересечение границы, пособничество криминалу… Хотя просто отмахнуться от этих слов я не мог: если учитывать вещи, которые Полонский писал в ЖЖ и иных соцсетях, вероломное бегство с Камбоджи, – неудачная попытка получения израильского гражданства и возвращение в КК уже не казались такой дикостью.

Заканчивалось письмо следующим фрагментом:

«Вернувшись назад, Полонский деньгами уладил с властями недолгое отсутствие и снова обосновался на своем острове. Там Ваха принялся с утроенной энергией обрабатывать податливого “брата”. Вскоре в окружении опального девелопера появились такие друзья Ефимцева, как Сергей Ковалев, русский гражданин Казахстана, неоднократно судимый за мошенничество, и “ясновидящая” Ольга. Учитывая давнюю любовь Полонского к разного рода колдунам и магам, использующим энергию космоса, он быстро проникся к ней уважением.

Главным успехом троицы в составе Вахи, Казаха и Ольги стало то, что они оперативно настроили Кучера против его последних, и без того уже немногочисленных, друзей. Когда в июне 2014-го Полонский опубликовал в своем живом журнале список своих врагов, в нем нашлось место всем – включая Николая Дорошенко и Владимира Голубева, для которых это “включение” наверняка стало большим сюрпризом…

Если они, конечно, вообще обратили внимание на очередной публичный трэш сумасшедшего кучерявого “сбитого летчика”.

Что оставил после себя Полонский, когда позже его депортировали в Россию? То же, что и везде.

Выжженную землю».

С последним утверждением поспорить было глупо: я знал, что Дорошенко после выходок Полонского был вынужден продать бизнес и все владения в Камбодже и уехать в Доминиканскую Республику – потому что после гор лжи и грязи, вылитых на него ПСЮ, он просто не мог работать с местными: никто из них не хотел вести с русскими дел.

Особенно с теми, кто имел глупость поручиться за Кучера.

Я пролистал письмо ниже:

«P. S. Еще у меня есть хэш эфира смарт-контракта, в котором лежат документы со схемами вывода и отмыва денег “Миракса”. Кто создал этот блок – ХЗ, но инфа в нем как будто дельная – тяну ее потихоньку, что-то вроде складывается. Если на твои черновики наложить, как типа трафарет, вообще многое понятно становится. Можем продолжить вместе. Подумай об этом!

С ув. Gringo».

Этот постскриптум меня немного озадачил. Насколько я знал, «хэш эфира смарт-контракта» было чем-то вроде сленга адептов криптовалюты. То есть, проще говоря, Гринго утверждал, что у него на руках имеется некий файл с документами, разоблачающими слив денег из «Миракса», но файл изначально запароленный, и Гринго его якобы вскрывает слой за слоем, оттуда и вытаскивает информацию.

Это мог быть очередной пшик… но мог быть и путь к деньгам «Миракса».

И мне нужно было определиться – просто забыть об этом или «продолжить вместе», как предлагал Гринго.

Глава 17. Борьба за «Федерацию»

2020 г.

Не буду лукавить: последнее письмо Гринго про Камбоджу впечатлило меня. Не столько самим инсайдом – хотя теория (или факт?) об участии Вахи Маленького в моих разборках с кучерявым партнером объясняла многие поступки Полонского тех лет – сколько желанием во всем разобраться. Писать столь объемные сообщения про камбоджийские экзерсисы ПСЮ, как мне казалось, мог только человек, неравнодушный к теме «Миракса».

Но какой интерес в этом деле был у Гринго? Где и зачем он нашел тот хэш, связанный с «Мираксом», и теперь его расшифровывает?

Мысль, что я общаюсь то ли с самим Полонским, то ли с нанятым им «шпионом», не покидала моей головы. Возможно ли, что мои черновики настолько зацепили Кучера, что он решил «подослать» ко мне кого-то вроде Гринго? Если да, то это, наверное, даже забавно – дела давно закрыты, но ПСЮ все еще печется о своей «чести и достоинстве», которые давным-давно похоронил хамскими мемами, драками на ток-шоу, камбоджийскими выходками и обманом покупателей квартир, за который и был судим.

С другой стороны, большинство людей, с которыми я общался по поводу Полонского, не слишком горели желанием открыто против него выступать и просили не озвучивать их фамилии, очевидно, боясь мести Кучера. Мог ли он реально кому-то из них навредить? Учитывая репутацию гопника-отморозка – вопрос открытый.

Тем не менее я, подумав недолго, решил продолжить переписку с Гринго. С каждым новым письмом мой интерес рос – не то чтобы я резко воспылал желанием искать «деньги Миракса», просто у меня появился собеседник, столь же увлеченный темой истории нашей легендарной строительной компании, как я сам. Но если мои мотивы во всем разобраться были ясны – я ведь собирал материалы для грядущей книги, – то какие цели преследовал Гринго, так и оставалось загадкой.

При этом рассуждал он весьма здраво. В ходе переписки мы пришли к выводу, что в 2012 году случилось сразу несколько событий, которые по цепочке привели к бегству Полонского на Камбоджу.

Ушел Медведев – вернулся Путин. Школов, отлученный от дел первым, при втором вернулся из ссылки на «Уралвагонзавод». Хорев и Глухов, напротив, попали в опалу. То есть все те, на кого делал ставку Полонский, включая самого Медведева, постепенно исчезли с радаров, а Кучер, не понимая этого, еще какое-то время по инерции пер напролом, свято веря, что «высокопоставленные друзья» прикроют – но друзей-то уже не было. Когда осознание того, что его взяли в оборот, клюнуло ПСЮ в темя, он резко засобирался из страны и свалил при первой же возможности.

«Троценко только этого и ждал, походу», – цитата из последнего письма Гринго.

Тут следует сказать, что у «Миракса», к тому моменту переименованного в «Potok», фактически не осталось объектов, которые могли приносить прибыль. Либо проекты были перегружены кредитами и обременениями инвесторов, либо Полонский уже распродал их за долги. Единственным по-настоящему лакомым кусочком оставался только один.

«Башня Федерация».

При всех долгах по кредитам и расходах на достройку «Башня» казалась чертовски выгодной. Солидная часть еще недостроенных площадей была не распродана, и Троценко, разумеется, не мог пройти мимо. Через Александра Добровинского, тогдашнего юриста Полонского, он предложил Полонскому продать «Potok» ему за 100 миллионов долларов, и опальный девелопер на эту сделку согласился. Потом, когда фирма уже отошла к Троценко, а Полонский получил первый транш и закрыл финансовые дыры в Камбодже, его задушила жаба, и он привычно поднял шум в прессе – дескать, увели фирму, против воли…

Но ему уже на тот момент никто не верил, да и по бумагам было все чисто.

При этом, иронично, но именно Троценко погасил за Полонского большинство долгов «Potoka/Миракса» перед налоговой – а это был ни много ни мало миллиард рублей.

«Дело в том, – писал я Гринго, – что ПСЮ и Темников года с 2009-го стали почему-то считать всю выручку «Миракса» чистой прибылью, а налоги и обязательства перед банками как-нибудь сами собой разрулятся».

Был и еще один важный нюанс взаимоотношений Полонского и Троценко: в марте 2011-го за «Башню Федерация» перед Сбербанком по кредиту на достройку поручился лично Роман Троценко. У него с Кучером была договоренность: он выступает поручителем, а ПСЮ обслуживает кредит, достраивает башню и отдает Троценко 25 % акций кипрской компании Neswick (активы Полонского в Мираксе). Кучер эту договоренность сорвал, в очередной раз швырнув очередного партнера. На этот раз он поступил так ради заключения сделки с Алякиным… которого, по иронии, тоже вскорости кинул.

И тем самым окончательно себя закопал: судя по всему, именно Алякин, уязвленный поведением Полонского, заказал на него уголовное дело.

Кроме того, Гринго напомнил об интересе Троценко к киевскому объекту, «Миракс Плаза». Фирма Романа еще в 2009 году хотела приобрести этот объект, но в итоге украинские власти стали требовать снести недострой, так как выяснилось, что договор аренды земельного участка был заключен с нарушениями.

В этом же письме, рассуждая о том, как Ротенберги при содействии «ФЦСР» Иванова перехватили у обанкротившегося Полонского «Кутузовскую милю», Гринго впервые предложил поговорить по видеосвязи.

Это немного удивило. То есть я уже давно собирался предложить созвониться в том же «Зуме», но откладывал этот момент, полагая, что, если общаюсь с приспешником Полонского, он ни за что не согласится светить лицом, и на этом наше общение закончится. Но Гринго сам инициировал видеосвязь, и я легко согласился.

В назначенный час я набрал ему в «Зуме», и несколько секунд спустя на экране появился парень лет двадцати пяти на вид, худощавый, с легкой щетиной на лице и в ярко-красной футболке.

– Вечер добрый, Максим, – сказал он. – Рад наконец повидаться с тобой… хоть так!

Говор у Гринго был специфический, юг России или Украина, как мне показалось.

– И тебе привет. Взаимно рад.

– Готовишь что-нибудь новое? – спросил Гринго, потирая висок рукой. – Черновик какой-то… Или уже на чистовик выходишь?

– Пока в процессе, – туманно ответил я. – Сейчас как раз собираю материалы по 2013 году. Забавные факты открываются. Например, я и забыл, что в феврале 2013-го зарегистрированная на Кипре компания «Бокмер Венчурс Лимитед» подала иск в Арбитражный суд Москвы на возмещение долгов в 47 миллионов долларов. Причем, что интересно, они хотели либо деньги, либо площади в «Башне Федерация».

– Все хотели Федерацию, – усмехнулся Гринго. – В 2013-м вообще много чего случилось. Чего только история с Темниковым и «Полларс» стоит.

Я закивал.

В мае 2013-го возбудили уголовное дело в отношении Темникова в связи с возведением бизнес-центра «Pollars» на том месте, где должен был быть построен реабилитационный центр для инвалидов.

Бизнес-центр возводил не сам «Миракс», а его дочерние структуры «Строймонтаж» и «Ленстроймонтаж». «Pollars» сдали в эксплуатацию в 2006 году, но вот что интересно: согласно распоряжению московского правительства от какого-то там мая 2005 года, земельный участок, на котором построили «Pollars», был выделен под центр социальной и физической реабилитации инвалидов по слуху. Это все было принято в рамках тогдашней московской программы «Спорт-Москва». Центр планировали возвести на месте старого стадиона «Труд», участок под которым получила в долгосрочную аренду общественная организация «Российский спортивный союз глухих». Здание, подземная стоянка на 179 мест – все это должно было отойти к ним и использоваться для реабилитации инвалидов. Но тут в дело вступил Темников. Сначала доля «РССГ» сократилась до 30 %, а потом по заключенному в 2006 году допсоглашению «Мираксу» отошли 95,5 % площади здания. Ну и как вишенка на торте – «Pollars»-то вводили в эксплуатацию под видом центра реабилитации, но, вероятно, никто не знал об этом, кроме ПСЮ и Темникова.

– Думаешь, он сам сподобился? – спросил Гринго.

– Думаю, навряд ли, – поразмыслив, ответил я. – В 2006 году провернуть такое без согласия ПСЮ… не очень в это верю. Впрочем, дело до суда так и не дошло, поэтому малоинтересно… Просто иллюстрация очередного усвоенного российским бизнесом «правила игры»: обязательно заручись прокурорской благосклонностью, чтобы доползти от точки удачной аферы до наступления срока давности.

– Но умолчать же о нем нельзя, – заметил Гринго. – Это же инвалиды. Это… просто… мерзко.

Я смотрел на него, изучал его, пытался увидеть фальшь… и пока что не мог. Я не великий психолог, не могу за две минуты прочитать человека от и до, но Гринго показался мне искренним.

– Ты же не имел к этому отношения? – спросил мой собеседник внезапно, пристально глядя на меня.

– К чему?

– К строительству «Полларс-центра».

Он не шутил. И верно – с чего нам верить друг другу на слово? Потому что мы переписываемся? Вчерашний партнер, с которым мы были знакомы много лет, хотел засадить меня за решетку, а я буду расстраиваться из-за недоверия человека, которого вижу впервые, и то через веб-камеру?

– Нет, – ответил я без тени сомнений, глядя в зрачок по центру экрана. – Тем проектом занимался Темников, взаимодействовал он напрямую с Полонским. Я занимался управлением здания после его сдачи в эксплуатацию, и инвалиды тогда нигде не фигурировали.

Я ждал, что Гринго спросит что-то в духе: «А если бы ты об этом узнал, как бы поступил?» Но обошлось без неуместного ребячества.

– Понял, – кивнул Гринго. – Хорошо, что хоть какие-то уголовные дела до суда дошли.

2013-й точно не был годом Полонского. В июне следственный департамент МВД заочно предъявил ему обвинение в хищении свыше 5,7 миллиардов рублей у участников долевого строительства жилого комплекса «Кутузовская миля»; пострадавшими от действий бизнесмена признаны более 80 человек. На основании этого обвинения в августе Кучера объявили в международный розыск, а в феврале… да, кажется, в феврале следующего года полетели головы в МВД.

Гринго улыбнулся, а я кивнул.

21 февраля 2014 года начальник ГУЭБиПК МВД России Денис Сугробов был приказом сверху освобожден от должности. Практически сразу после этого Сугробов и другие сотрудники ГУЭБиПК стали фигурантами уголовного дела о превышении должностных полномочий – самого громкого скандала о коррупции в МВД РФ за последние годы.

– Плюс к 2015 году пул обиженных на ПСЮ переполнился уже достаточно влиятельными и точно небедными людьми того времени, – продолжил я за собеседника. – Когда стало известно, что в марте глава МИД Камбоджи по личному приглашению Лаврова прилетит в Россию, уже было понятно, что судьба Полонского решена. Буквально на следующий день после того, как прибыла камбоджийская делегация, депортированного Полонского вывезли частным самолетом в Таиланд, посадили на рейс «Аэрофлота» до Москвы и с конвоем отправили в тюрьму.

– Где-то мне попадалась инфа, что это была вторая попытка, – припомнил Гринго. – В первый раз, за пару лет до этого, что-то не срослось – «обиженные» заплатили за депортацию ПСЮ из Камбоджи кому-то не тому, их кинули и прочее.

– Тоже слышал такую теорию. Не знаю, насколько она правдивая, может, Полонский перебил ставку… но все может быть.

На самом деле операция по возвращению Полонского из Камбоджи была беспрецедентным по скорости мероприятием и готовилась не один месяц. Власти двух стран договорились воспользоваться упрощенной схемой (полицейская депортация), поскольку в противном случае дело могло растянуться на годы. Сотрудники МВД РФ и Генпрокуратуры предоставили коллегам из Камбоджи доказательства участия Кучера в мошенничестве и хищениях в особо крупных размерах, это оказалось убедительно.

Наконец 18-го мая 2015 года следственный департамент МВД РФ предъявил депортированному из Камбоджи основателю компании Mirax Group Сергею Полонскому обвинение в мошенничестве на 3,2 млрд рублей при строительстве жилищных комплексов «Кутузовская миля» и «Рублевская Ривьера».

Ровно через год в рамках расследования заочно арестованы и объявлены в розыск бывшие первый вице-президент этой компании Дмитрий Луценко, председатель правления Максим Темников и член совета директоров Алексей Адикаев. Ущерб от преступной деятельности экс-совладельцев и руководителей Mirax Group следствие оценивает в 2,6 миллиардов рублей.

Когда мы обсудили все это с Гринго и я засобирался закончить сеанс, решив, что для первого раза наговорил даже больше, чем нужно, он спросил:

– Так что, ты не думал о моем предложении конкретно деньги Миракса поискать?

Я смутился и, с трудом подбирая слова, попытался съехать с этой темы:

– Я тебя толком не знаю. Ни имени, ни биографии… ничего. Обсудить что-то по прошлому – почему нет? Но искать мифические деньги вместе… Для чего?

– Меня зовут Григорий Шуляцкий, – кашлянув в кулак, сказал Гринго. – Я работаю в офисе Фейсбука в Киеве, программистом. Можешь проверить.

– И почему же тебе так интересен «Миракс», Григорий? – спросил я. – С Фейсбуком мы дел точно не вели. Это… это как-то связано с «Киевской Плазой»?

– С ней и связано, – хмуро ответил Гринго. – Мой отец был инвестором проекта, и его обманули… как и остальных.

– Был? – вырвалось у меня.

– Инфаркт, – угрюмо продолжил мой собеседник.

И все. Никаких подробностей.

– Можешь навести любые справки, – сказал Гриша. – Я не против вообще. Я поэтому и предложил по видео пообщаться, чтобы почти как вживую.

Я кивнул.

– Справедливо.

– В таком случае думай, Макс. Мне кажется, вдвоем мы сможем что-то найти. Даже если не сами бабки, так хоть узнаем, куда они утекли. В хэше, о котором я тебе писал, много полезного, но без твоей помощи факты могут не сойтись, сам понимаю.

– Понимаю. И подумаю, – пообещал я. – До связи.

– До связи, – отсалютовал мне Гринго и отключился.

Несколько секунд я сидел, переваривая новую информацию о моем собеседнике. Потом открыл и пролистал скриншоты Гринго, которые сделал во время конференции. Выбрав наиболее подходящий, я отправил его одному из знакомых по «Мираксу», кто занимался киевской «Плазой», и попросил разузнать про отца, парня и смерть от инфаркта, связанную с этим объектом. Подумав, я отправил снимок еще и в киевский байк-клуб, чтобы парни проверили этого паренька. Поиск в интернете по фото ничего не дал, как и по фамилии.

«Посмотрим,что друзья расскажут».

Участвовать в поиске денег я все еще не планировал.

Но очень хотел узнать, насколько реален программист Григорий Шуляцкий и, если да, насколько он похож на фотографию из «Зума».

Тратить время на «призрака» мне хотелось едва ли.

Глава 18. Следствие и освобождение Полонского

2020 г.

Обратная связь от бывших сотрудников «Миракса», которые занимались киевской «Плазой», пришла довольно быстро. Украинские ребята подтвердили, что среди инвесторов действительно был некий Шуляцкий Ф. Г., и он действительно скончался от инфаркта после банкротства проекта.

К сожалению, никакой другой информации о покойном (в частности – о детях) от бывших сотрудников получить не удалось. Таким образом, я до сих пор не знал, с кем общаюсь – то ли это правда был сын Шуляцкого, просто данные на него по какой-то причине утрачены, то ли «шпик» Полонского, которого он подослал ко мне потехи ради.

«Правда, пока неясно, что у Гринго за мотив, если это действительно какое-то его расследование…»

Впрочем, оставшиеся вопросы никак не мешали нам обсуждать следствие по делу депортированного из Камбоджи в Россию Полонского. Казалось, дело сделано, и пул обиженных им «высокопоставленных лиц», заинтересованных в экстрадиции беглого девелопера, теперь должен быть доволен – как будто бы оставалось только определиться, на сколько ПСЮ теперь посадят и когда суд вынесет это окончательное решение.

Вот только они не до конца учли дьявольское умение Полонского последних лет – обращать в фарс все, к чему он прикоснется.

Сразу после депортации Кучера была проведена его психологическая экспертиза, которая показала полную вменяемость подследственного. Как диагноз «психически здоров» сочетался с донельзя странным поведением Полонского, сказать было трудно.

– Мне кажется, экспертиза эта была чистой формальностью, с четкой целью – несмотря на явную пришибленность экс-девелопера признать Полонского дееспособным, довести дело до суда и надолго упечь его в тюрьму, – предположил Гринго во время одного из наших созвонов.

В этом была доля истины. Если вспомнить все, что говорил Кучер с момента попадания в клетку и до приговора суда, самому недолго умом поехать.

Притом сначала ПСЮ повел себя как напуганный, но адекватный человек: сразу после попадания за решетку публично извинился перед «Бармалеем» Голубевым за публичные оскорбления авторитетного бизнесмена и в целом следил за языком больше обычного – это не сразу бросалось в глаза, но в его спичах из СИЗО больше не было конкретных имен его «врагов».

Но «недолго музыка играла».

Спустя месяц после заселения в «Матросскую тишину» Полонский, видимо, заскучав, начал своеобразно доказывать собственную невиновность. Аргумент «я раньше по 500 тысяч квадратов в год сдавал, думаете, стал бы я ваш дом красть?» судью почему-то не впечатлил. Вероятно, причина была в том, что обвиняли Полонского не в краже «квадратных метров», а в присвоении реальных денег дольщиков, которым он эти квадратные метры не построил.

В конце года, устав от бессмысленности собственных аргументов по существу обвинения, Кучер заявил суду дословно: «Сегодня не вопрос во мне – я вообще инопланетянин, у меня даже паспорта нет Российской Федерации!»

Но Тверской суд продолжил разбираться с делом «рептилоида» в штатном порядке, поскольку запрос о депортации и подсудности от инопланетян отечественной Фемиде не поступал.

Летом 2016-го ПСЮ вдруг заявил, что болен раком. С чего он это взял, так и осталось загадкой, но к октябрю доктора его досконально изучили и онкологии не обнаружили. Когда Полонскому продемонстрировали заключение врачей, он тут же заявил, что к моменту обследования вылечил себя сам – «силой разума и цигуна».

– А как насчет обещания баллотироваться в президенты России после освобождения? – с улыбкой вспоминал Гринго.

«Что ж вы делаете? Трамп в Америке президент, а вы русского Трампа в тюрьму сажаете» – еще один аргумент, который мог показаться убедительным разве что самому́ «русскому Трампу», тут же облетел интернет, породив множество новых мемов про Полонского.

И это была только верхушка айсберга, которую, словно сливки с молока, снимала пресса. Сколько перлов родил Полонский «за кадром», оставалось только догадываться.

При этом, как мне поведали Добряк и Шрам на встрече в начале 2016 года, любые закулисные переговоры с ПСЮ о «разруливании» ситуации заканчивались посылом посредников по излюбленному маршруту Кучера – то есть в жопу. Бывшая «звезда девелопмента», похоже, готовилась присесть лет на десять. То ли Кучер действительно окончательно утратил связь с реальностью, то ли понимал, что из нынешней «ямы» ему уже не выбраться, и потому просто забил на все реальные попытки спастись. Усугубляла ситуацию молва среди Адвокатской гильдии, что Полонский кидает своих адвокатов. Поэтому в числе защитников Кучера не было ни одного приличного и квалифицированного юриста. Только те, кому нужен был бесплатный пиар от участия в громком деле, а результат в данном случае был неважен, как и сам подзащитный.

К слову, та встреча с представителями «ведомства горячих сердец», в начале 2016-го, стала последней. Больше я не видел Шрама и Добряка… и, признаться честно, хотел, чтобы больше поводов для встречи никогда не возникало.

Вот только, к счастью для окончательно утратившего связь с реальностью Полонского, в делах, по которым его обвиняли, фигурировал его самый близкий с 2009 года партнер – Темников. И вот он-то уж точно садиться не собирался. Его собственные уголовные дела так и не дошли до суда. Впрочем, для людей, знакомых с делами «Миракса» тех лет, это наглядно иллюстрировало формулу римского права «fatētur facinoris, qui judicium fugit» – «кто избегает суда, тот сознается в преступлении». Однако с резонансным делом – «Кутузовская миля» – подобный трюк не удался. В это дело для увеличения потенциального срока лишения свободы Кучеру прилепили «группу лиц», среди которых фигурировал и его партнер Темников.

Он пытался исключить себя из группы мошенников, но на тот момент результата не добился. В 2015 году его покровители начали потихоньку лишаться своего былого влияния. Например, старый товарищ, зампрокурора Москвы Александр Козлов, был сослан прокурором в Тульскую область и словно нарочно отлучен от Москвы. А Захарченко к концу года уже находился в активной разработке ФСБ, а в сентябре 2016-го его, занимавшего на тот момент должность временно исполняющего обязанности начальника одного из управлений ГУЭБиПК МВД, арестовали с 27 квартирами и 8,5 миллиардами рублей.

Таким образом, к 2017-му две главные защитные «фигуры» опальных девелоперов улетели с доски со свистом. Оставались только связи в Генпрокуратуре: еще в 2008-м Темников хвастался, что он на короткой ноге с замгенпрокурора РФ Гринем.

Собственно, Гринь, представляя прокуратуру, в 2009–2010 годах не нашел нарушений в действиях замминистра МВД Школова, указанных в моем обращении президенту Медведеву.

Однако у «дела Полонского» в сравнении с другими «замятыми» делами Темникова был слишком большой публичный резонанс, так что просто вывести Тему из-под удара Фемиды не представлялось возможным. Расклад был тяжелый. С одной стороны находились покровители Темникова и Кучера, утратившие к этому моменту солидную часть своего влияния, с другой – сильные мира сего, которые желали наказать «черта» (а к этому времени его за глаза именовали только так) ПСЮ за жульничество, хамство и глупость.

– А хочешь про Темникова прикольный инсайд? – во время очередного созвона предложил Гринго. – Когда началась вся эта история, Темников уже находился в США. И вот в Штатах финансовые и миграционные службы начали проверку его персоны. Из-за всей этой ситуации с Полонским и «Мираксом» Тема оказался натурально загнан в угол! И поэтому, чтобы остаться в США, ему пришлось вместе с его адвокатами фальсифицировать сведения о себе и соврать под присягой. Если быть точным… – Программист пару раз клацнул мышкой и, прищурившись, скользнул взглядом по экрану. – 2 июля 2016-го Темников подал ложные сведения в Финансовый департамент США. В тех данных он утверждал, что никогда не был партнером Сергея Полонского, не был бенефициаром «Миракса» и не руководил ни «Мираксом», ни «Название.нет», ни «Потоком».

Я кивнул. Логика Темникова была ясна. На начало 2017 года он уже был в бегах, и его официально разыскивал Интерпол. На родине Темникову в составе «группы лиц» и самого ПСЮ светил большой срок по реальному делу о мошенничестве, а «крыша» не давала никаких гарантий, что вопрос можно будет уладить без шума и пыли. Из всего этого вытекало, что нужно оставаться в США, которые не выдают в Россию беглых бизнесменов, охотно интегрируя их подванивающее бабло в экономику Дяди Сэма, поэтому Темников и пошел на подлог.

А потом в июле 2017-го случилось «чудо», которое устроило Тему и крайне удивило ПСЮ и его адвокатов.

Гринго снова клацнул мышкой, и ко мне прилетела ссылка на новостной сайт:

«Генеральная прокуратура России утвердила обвинительное заключение и направила в суд уголовное дело в отношении бизнесмена Сергея Полонского, обвиняемого в хищении более 2,6 млрд рублей у дольщиков…

Как сообщили в генпрокуратуре, заместитель главы надзорного ведомства Виктор Гринь утвердил обвинительное заключение по уголовному делу в отношении Полонского, которого обвиняют в мошенничестве, а также Александра Паперно и Алексея Пронякина, обвиняемых в пособничестве мошенничеству. Уголовное дело направлено в Пресненский суд Москвы».

– Дело Темникова к этому моменту было выведено в отдельное производство, – сказал Гринго, пока я пробегал строчки глазами. – Но в случае осуждения Полонского ему также грозил суд за мошенничество – причем заочный, даже без присутствия самого обвиняемого. Вот так Максим Темников, спасая себя, преподнес кучерявому партнеру неожиданный подарок.

Еще один клик Гринго – еще одна ссылка:

«Судья Пресненского районного суда Евгений Найденов в среду, 12 июля 2017 года, признал создателя одной из крупнейших в России девелоперских компаний Mirax Group Сергея Полонского виновным по двум эпизодам ст. 159 Уголовного кодекса (мошенничество) и приговорил его к пяти годам лишения свободы, но без отбывания тюремного срока. Суд распорядился освободить Полонского в зале суда в связи с истечением сроков давности».

Я хорошо помнил, как удивилось тогда юридическое сообщество подобному пируэту Фемиды. Суд в последний момент переквалифицировал статью обвинения для ПСЮ на мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. По ней максимальный срок наказания составляет пять лет. Вот только эта статья на момент вынесения приговора уже была исключена из Уголовного кодекса. Дела вообще нечасто подвергаются переквалификации, а тут впервые в истории суд принял решение по норме, уже утратившей силу. Причем, что еще интересней, учитывая этот «нюанс» недействующей статьи, прокуратура должна была возражать против этого решения суда, но она почему-то согласилась.

– Я, кстати, пытался найти информацию на сайте Пресненского суда по УД Полонского… – добавил Гринго. – Так вот текст приговора скрыт, представляешь?

– Quod non est in actis, non est in mundo. Чего нет в документах, того не существует. Известный тезис юристов. Удобная страховка от оспаривания обманутыми дольщиками подобных судебных решений, – с кривой улыбкой сказал я.

В итоге осужденный ПСЮ оказался на свободе с многомиллионными долгами, автоматически превращающими его в бизнес-труп, и без возможности из-за этих долгов выехать из страны.

Не самый лучший расклад, правда?

Очевидно, главным победителем в этой ситуации вышел вовсе не Полонский, а Темников. Тема по итогу выпорхнул из уголовки по сроку давности без каких-либо денежных взысканий и, успешно похоронив в архивах МВД другие дела, закрыл для себя вопрос претензии российского правосудия.

– Картина маслом, как говорят в Одессе, – весело заметил Гринго. – Тема в шоколаде на вилле в Майами, а Псю на свободе, но в долговой яме. По моим предварительным подсчетам, с долгами инвесторам и партнерам долг Кучера на данный момент превышает миллиард. Вопрос: куда нужно идти тому, кто должен миллиард?..

– Вопрос риторический, – усмехнулся я.

Долги ПСЮ лучше всего иллюстрировали «гениальность» бизнесмена. Он имел денежную повинность перед всеми, с кем работал – перед бывшими партнерами, бывшими адвокатами, покупателями квартир в недостроенных объектах и банками, у которых брал кредиты, и, в довесок, перед законом, учитывая многомиллионное судебное взыскание по уголовному приговору – но упорно продолжал эпатировать публику и делиться «секретами» организации успешного бизнеса. Из влиятельного девелопера он стремительно превратился в «инфоцыгана», вещающего для простодушных юнцов, уверенных, что есть универсальная формула, как заработать миллиард, и ПСЮ ее знает. Лень таких «хомяков» не позволяет им проанализировать деятельность Кучера и разобраться в истинных причинах уникального взлета и сокрушительного падения; хотя любому критически мыслящему человеку по лохо-стилю буквосложения Полонского в соцсетях и словарному запасу в его речах on-air было ясно: «Единственное, чему вы научитесь у этого кучерявого парня – это как феерично миллиард проебать».

Впрочем, неудивительно, что выход из тюрьмы на халяву отправил кукушку в голове «инопланетянина» домой – в полет к альфе Центавра. Полонский получил то, о чем не мечтал и на что не рассчитывал, и теперь, похоже, просто не понимал, как существовать в мире без денег и с репутацией «черта». Хотя, конечно, вопрос с реальными финансами Кучера по-прежнему оставался открыт: возможно, он просто маскировался под банкрота, а на деле имел хороший «резерв» на подставных счетах в иностранных банках?

– Я тебе потом пришлю все эти материалы, еще раз перепроверю цифры, посмотришь? – спросил Гринго.

– Я бы хотел даже не просто посмотреть, – сказал я задумчиво. – С твоего разрешения, я бы использовал эту информацию при написании моего очередного черновика. Очень интересно посмотреть, какой будет фидбэк. Вдруг кто-то из прочитавших захочет поделиться еще какими-нибудь любопытными фактами или неизвестными в паблике долгами?

– Слушай, ну это же супер! – оживился Гринго. – Я за, бери, используй!

Тут он хитро прищурился:

– Значит ли это, что ты в деле?

– В деле?

– Ну, в поиске… гхм… «украденных сокровищ» «Миракса»?

– Значит, что я в поиске идей для новой книги, – с мягкой улыбкой сказал я. – А дальше – посмотрим.

– Ну, на данном этапе меня такой ответ вполне устраивает, – сказал Гринго. – Постараюсь не тянуть с данными! До связи!

– До связи, – эхом повторил я и отключился.

На следующий день после этого разговора с Гринго мне пришла весточка из киевского клуба байкеров: в столичном офисе Фейсбука действительно работал программист Григорий Шуляцкий. Кроме того, некие сотрудники этого офиса отрекомендовали Гринго как весьма толкового спеца по цифровой безопасности. Кто-то даже в шутку назвал его «хакером» – классический мифологизированный штамп, когда речь заходит о «продвинутых программистах», но, кажется, в отношении Гриши эта характеристика не была чрезмерной. Он, очевидно, правда знал толк в ремесле, которым занимался.

Впрочем, самое главное заключалось в том, что человек на моем скриншоте действительно без шуток был Григорием Шуляцким.

Не то чтобы это убедило меня в том, что Гринго можно полностью доверять, но некое успокоение я обрел. По крайней мере, я знал, что говорю с реальным человеком. Конечно, он все еще мог работать на Полонского и сливать наши разговоры ему, но на что это могло повлиять? Общих дел с ПСЮ я давно не вел, мы даже работали в разных сферах: я занимался бизнесом, а он служил конферансье для наивных лентяев, свято верящих, что протухшие 10 лет назад байки о бизнесе помогут заработать денег… а не геморрой.

«Только вот что сказать Гринго, если он опять предложит заняться “поиском сокровищ”? – подумал я. – Отказаться? Или… согласиться?»

Интерес был.

Не финансовый, разумеется – я прекрасно понимал, что даже если отследить потоки, то вернуть их не получится.

Личный.

Акт сатисфакции может растянуться на годы. Возмездие не знает календаря.

Но может оказаться, что, когда придет время собирать камни, уже трудно будет нагибаться. Тем более что моя цель больше, чем месть. Моя цель больше, чем лично возмездие.

Пусть Темников ушел от суда в России, но до того, как все удачно разрешилось, он дал ложные сведения правительству США, и в материалах судебного дела Полонского доказательств этого подлога было соразмерно высоте «Башни Федерация».

И здесь очень кстати мог оказаться программистский талант Гринго.

Ну, разумеется, если я верно представлял себе его возможности на цифровом поле.

Глава 19. Отклик читателей. Черногорский провал

2020–2021 гг.

Спустя пару недель после публикации черновика № 8, посвященного приключениям Полонского на Камбодже, пошла первая волна реакций на предыдущие посты. Фидбэк шел отовсюду: писали из Камбоджи, Штатов, Черногории, Москвы и Петербурга… Писали в основном слова поддержки. Где-то поправляли по фактам, где-то дополняли, делились воспоминаниями, но, что удивительно, ни один из респондентов не пытался за Полонского вступиться, никто не утверждал, что я наговариваю и умышленно очерняю экс-девелопера. То ли многолетнее сетевое словоблудие сказывалось, то ли поступки, о которых публичный интернет не знал, но сторонников у Кучера, по ощущениям, осталось совсем немного. Впрочем, его, по крайней мере, еще опасались: все, от кого поступал ко мне отклик, первым делом просили не светить в сети их имена. Лишних проблем не хотел никто. Хотя, возможно, дело было в генетическом российском пессимизме стороннего наблюдателя, который на сто процентов уверен, что все это ему навредит.

Отдельно позабавила байка про то, как Полонский в 2005-м решил снять фильм про себя любимого и позвал некоего режиссера обсуждать будущий шедевр кинематографа. Когда режиссер прибыл в роскошный кабинет Полонского, тот сразу предложил художнику взбодриться, а когда гость отказался, при нем снюхал дорожку стаффа, запил коньяком и принялся делиться своим видением того, как должен выглядеть байопик про легенду девелопмента. «Ви́дение», судя по всему, оказалось не очень, потому что фильма так и не случилось, зато режиссеру многое стало понятно о портрете Полонского. Что он не великий девелопер, а обычный раздолбай, мнящий себя обладателем потрясающей «чуйки» в бизнесе, и концепция его шизофренического бреда вовсе не является идеалистической маской.

Отзывы читателей черновиков подтверждали тезис о том, что на жизнь иногда полезно взглянуть глазами археолога, просмотреть ее по слоям. И удивительно, как иногда маленькие, совершенно незначительные события по мере их удаления оказываются важнейшими поворотными точками.

Теперь было очевидно, что Кучер уже в середине 2000-х перестал понимать, что успех компании – труд множества людей, оказавшихся в нужное время и в нужном месте, а не его личная заслуга.

На волне байки про режиссера мне вспомнились две красноречивые истории из тех лет, которые мы тогда списывали на мимолетные помутнения.

Первая произошла в начале декабря в пентхаусе Полонского (том самом, в первых «Золотых ключах»), где проходила очередная игра в «мафию»: несмотря на загруженность гламурным прозябанием, ПСЮ не оставил старого увлечения и по пятницам собирал у себя топ-менеджеров и друзей. Только теперь, в 2005-м, это уже больше походило не на интеллектуальное развлечение, а на алко-нарко-времяпрепровождение богемы.

В тот вечер без «селебрити» тоже не обошлось: на игру приехала Ксюша Собчак – в статусе подруги Славы Лейбмана.

– Какая я мафия? – доказывала свою непричастность к выпавшей ей черной карте мафии Ксюша. – Да вы посмотрите на меня, я просто богемная проститутка!

Полонский долго смотрел на нее, а потом вдруг с пьяной улыбкой сказал:

– Кстати, кто отгадает, из какого металла, которого нет на земле, состоят метеориты, получит от меня приз в виде ужина с Ксюхой!

– А если я отгадаю? – удивилась Собчак.

– Тогда будешь ужинать со мной, – засмеялся Полонский.

Вторая история случилась на мой 35-й день рождения, когда я собрал друзей в ресторане «Ностальжи». Гостей было человек 40 – друзья, коллеги по работе, родные.

Полонский, разумеется, тоже был приглашен.

Он приехал с опозданием на два часа, с двумя незнакомыми мне людьми, угашенный в хлам. Как раз шло выступление группы «Мумий Тролль», народ танцевал, но ПСЮ этот факт не особо волновал: со словами «Всем привет!» он взял стул, поставил его перед сценой и сел. Закончив очередную песню, Илья Лагутенко вопросительно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Кучера, пытаясь понять, что происходит и кто этот громкий тип перед сценой.

– Чего остановились? – проворчал Полонский. – Развлекайте меня!

Я кивнул Илье, и выступление продолжилось, но танцы возобновились, лишь когда через пару песен ПСЮ встал со стула и, шатаясь, покинул ресторан со словами, что ему уже пора, надо ехать, дела.

Подобных историй тогда хватало, но большинство из них касались именно портрета Полонского, каких-то забавных, интересных, но как будто не очень значимых деталей его характера. Да, Кучер был самовлюбленным эгоцентриком, но почему и когда он решил перейти от чудачеств к сливу партнеров и денег «Миракса» и стремительному превращению мощной строительной компании в банкрота? Как именно он это делал? С кем именно? С Темниковым? Вероятно, но был ли в их схемах задействован кто-то еще… кто именно?

Очередной пул вопросов без ответов.

Мне даже в какой-то момент стало казаться, что я нахожусь в легком ступоре. Я просто не знал, чем закончить книгу. Теоретически можно было остановиться на выходе Полонского на свободу, но теперь, после общения с Гринго, это казалось не финальной точкой, а многоточием – ощущение недосказанности, незавершенности повествования.

Хотелось, чтобы история завершила себя сама, но этого не происходило.

Финальная назидательная фраза – «Некоторые люди настолько бедны, что всё, что у них есть, – это деньги. Что будет, когда они кончатся?» – к 19-й главе романа стала казаться наивной и смешной. Что будет? Кончились ли деньги?

Я закурил сигару, размышляя над перспективами, куда может привести поиск ответов на эти вопросы. Воспоминания кровопролитной войны с кучерявым чертом вызывали омерзение и стойкое нежелание ввязываться в подобную передрягу снова.

Без денег и связей проиграть злу можно очень быстро, это проверенный мною факт. Мне повезло, что ресурсы у меня были, но военные потери тогда оказались тяжелыми. Я потерял почти все проекты и сбережения, имиджевые потери были катастрофическими. О возврате в бизнес на Родине в те годы не могло быть и речи. И спустя десть лет, когда все наладилось и успокоилось, готов ли я копаться в хитросплетениях финансовых афер бывшего партнера? Но тогда зачем я вообще брался за книгу? Сказав А, нелепо промолчать о Б.

В тот момент размышлений мой приятель-программист после трехнедельного молчания вышел на связь всплывшим на экране компьютера оповещением о новом письме.

Ох уж эти знаки…

Я открыл письмо.

«Привет, Макс! Я, походу, раскрыл схему, по которой ПСЮ и Ко. отмывали бабки на забугорных объектах! Чекай ниже».

Я сначала не поверил глазам, перечитал. Нет, все верно. Спустился ниже.

«Схема, короче, оказалась довольно простая – стоило отследить один кейс, выявить основное и, как трафарет, на другие объекты наложить… и все сошлось!

В общем, сначала определялось удобное место для заграничного проекта. После, состряпав обоснование сделки и формальную оценку перспективы доходности, заключали договор покупки и развития объекта. На основании этого договора “Миракс” получал право официально переводить валюту за пределы Российской Федерации… и тут же начинал переводить! На покупку, изыскания, проектирование, согласование документов, оплату работы юристов, PR и содержание офиса за границей… Все эти средства направлялись со счетов группы компаний “Миракс” официально и законно. Вот только – сюрприз! – там была не чистая прибыль группы, а просто любые доступные средства на счетах компании – бабло дольщиков, та же выручка от продаж квартир и офисов, но без всякого учета кредитных и налоговых обязательств, затрат на будущее строительство проданных квадратных метров.

Затем все эти средства легко распылялись по счетам подставных компаний – якобы на все сопутствующие фейковые затраты – те самые документы, содержание офиса и прочее. Либо – при особо богатой фантазии – так же просто и гламурно испарялись, словно дым, а на их месте возникали яхты, виллы, частные самолеты и тому подобные многомиллионные игрушки и развлечения…»

Я улыбнулся. Пока это больше походило на заметку интернет-портала compromat.ru, хоть и совпадало с моим представлением о ситуации. Собственно, подобные подозрения и стали в итоге причиной конфликта с Полонским в 2008–2009 годах. Но тогда, при моих ресурсах, я не смог ничего доказать: все расходы по зарубежным проектам в компании были засекречены, и я просто наблюдал за финальными цифрами зарубежных транзакций со счетов «Миракса». А что может накопать Гринго спустя годы? Все архивы компании, скорей всего, давно уничтожены, сожжены и удалены с серверов глобальной паутины. Сдобренный скепсисом, я продолжил чтение.

«Но это даже не самое криповое. Фишка в том, что под каждый проект в конкретной стране, где он находился, брались сумасшедшие кредиты якобы на реализацию (строительство) будущего объекта. На деле на проект отправлялась лишь малая часть полученных от банков средств – для показухи. Основная же опять просто распылялась специально обученными людьми через подставные компании в США и на Кипре по секретным счетам кураторов западных проектов, Полонского и Темникова, который за стройку за рубежом отвечал. Такие вот дела. Как прочтешь, давай созвонимся, расскажу, откуда ноги растут у всего этого».

Кредитование «бумажных» зарубежных проектов – это была новость. Зачем брать кредиты, если на проекты и так сгружались сотни миллионов долларов? Турецкий отель – еще понятно: там было готовое здание, и, как после покупки пояснял ПСЮ, на этом настаивал банк, который объект продавал. Но неужели эта схема так понравилась моим бывшим партнерам?

Заинтригованный, я кликнул zoom-call с Гринго.

Несколько гудков – и на экране появился уже знакомый мне киевский программист.

– Привет, Макс, – помахал он мне. – Прочел?

Он улыбался шире обычного: очевидно, был весьма доволен собой.

– Прочел… Еще как прочел! – Я тоже улыбнулся. – Интригующе. Как тебе удалось выяснить про кредиты?

– Ну, мы же с тобой уже понимали, что падение «Миракса» было связано как раз с зарубежными проектами, – сказал Гринго. – И я решил к ним получше приглядеться. В каждой стране, как ты помнишь, менеджер был свой – куратор, возглавляющий местечковый офис. И вот из-за эпик-фейла одного куратора я и нашел любопытную ниточку. Потянул за нее – и получил в итоге схему.

– О ком речь?

Гринго подался чуть вперед и сказал:

– О Лейбмане и Черногории.

Бывшая правая рука Полонского, бывший бойфренд «гламурной львицы» Собчак, Вячеслав Лейбман, курировал проект «Astra Montenegro», который должен был стать местным Дубаем. Дела с самого начала шли не очень, и в итоге спустя пару лет изображения бурной деятельности руководитель проекта сбежал в Россию от уголовного преследования в Черногории. После себя он оставил хаос и разруху, множество недовольных русских и черногорцев, а также веский повод местным следственным органам всерьез заинтересоваться, чем же занималась компания «Миракс» на побережье. Разрешение на строительство «Astra Montenegro» в национальном заповеднике так и не было получено, но выделенные на строительство деньги исчезли – такой вот интересный фокус. В конце нулевых Лейбман успел засветиться в истории с Вахой Маленьким и акциями завода «Меркурий-спирт» и вместе с ПСЮ трясся, когда самозваный «вор в законе» давал показания в казематах УБЭП.

– Если ты думаешь, что под «эпик-фейлом» я понимаю заваленный проект, – продолжил Гринго, – то это не так. Там, по сути, Лейбман выжал максимум из того, что мог. Распылил все, до чего дотянулся. Речь о козе.

– О козе? – не понял я.

– Ага. Смотри, как было дело… Начну издалека: в Будве, когда туда заходил Полонский, обитал, да и сейчас здравствует некий криминальный авторитет с огромным влиянием, такой, почти как в «Крестном отце» – решал вопросы по справедливости, все вопросы важные обычно через него решались. Говорят, даже президент и премьер этой приморской страны к нему ездят советоваться периодически. И вот Полонский, когда заходил на мыс Завала с проектом «Astra Montenegro», с этим Авторитетом даже не познакомился. Авторитет поначалу не сильно расстроился – ну хочет кучерявый русский вливать деньги в его страну, пусть вливает, поглядим, посмотрим, как говорится. Потом была громкая история с Мадонной и ее концертом в поддержку проекта… Пару сек… Вот.

Гринго клацнул мышкой, и ко мне прилетела ссылка на текст:

«Чтобы прорекламировать свой элитный жилой комплекс в Черногории, Полонский подарит Мадонне особняк

Российская девелоперская компания Mirax Group решилась на интересный маркетинговый ход: чтобы разрекламировать престижный город-клуб, строящийся в Черногории, Сергей Полонский решил подарить знаменитой поп-диве Мадонне особняк в элитном жилом комплексе. Подарок оценивается в 2 млн евро, и Полонский считает, что Мадонна не сможет устоять.

В конце сентября Мадонна даст концерт на будванском пляже. Уже сейчас приезд знаменитости вызывает ажиотаж среди туристов и местного населения. Видимо, Сергей Полонский сделает свой подарок Мадонне именно на концерте, пишет Montenegro-today.com со ссылкой на местные СМИ. К сожалению, связаться с Сергеем Полонским не удалось, а его пресс-секретарь Олеся Кошкина затруднилась прокомментировать RB.ru эту новость, пообещав уточнить к понедельнику.

Между тем, СМИ пишут, что приготовленный для Мадонны особняк на Адриатике стоит 2 млн евро, а его площадь составляет 326 кв. метров».

– Но даже после этого хайпа Авторитет не проявился, – продолжал Гринго. – А зачем? Пусть за свое бабло русичи раскручивают туризм в Черногории. Может быть, всё бы вообще обошлось и они с Полонским никогда так и не пересеклись, если бы не хобби Лейбмана.

– Какое?

– Напиваться и кататься по Будве на спорт-каре. В одну из таких поездок он и сбил козу, про которую я тебе уже раньше сказал, и смылся. Коза принадлежала некоей старушке, была ее единственным источником дохода, и, что немаловажно, подарил старушке козу именно Авторитет. К нему бабуля и пошла с рассказом про сбитое животное. Понять, кто был за рулем, оказалось несложно – спорт-кар Лейбмана знали все.

– И вот тогда Авторитет… обиделся, если это слово уместно в этих сферах?

– Да. Но, кроме Авторитета, был еще Американец, – сказал Гринго. – Который хотел достроить «Astra Montenegro».

– Американец?

– Один из дольщиков, причем со статусом VIP. Богатейший чувак, известен тем, что по всему миру для армии США строит взлетно-посадочные полосы на их многочисленных базах. И вот он, вдохновленный проектом ПСЮ, вложился в несколько вилл «Astra Montenegro», планируя провести на черногорском курорте пенсию – на одной коротать безбедную старость, а другие сдавать в аренду. Когда же стало ясно, что Кучер ничего строить не собирается, Американец, охренев от того, как его швырнули вместе с его мечтой, решил взять дело в свои руки и самолично достроить объект. Поддержка Авторитета оказалась очень кстати.

– То есть, по сути, они вдвоем забрали проект у Кучера?

– Именно. Мой инсайдер мне в красках описал, как переговорщики ПСЮ встречались на мысе Завала, это кино просто. Приплывает яхта с юристами Полонского и его бандитами, делегация спускается на берег, там их сразу встречают люди Авторитета и американский спецназ, охраняющий посольство США в Черногории. Все при полном параде и доходчиво и быстро объясняют «гостям из России», что о проекте «Astra Montenegro» Полонский может забыть, теперь им занимается Американец. Бандиты Кучера быстро поняли, что ловить тут нечего, вернулись на яхту и, видимо, сообщили кучерявому боссу, что больше проекта в Черногории у «Миракса» нет. На том все и закончилось – для Полонского.

– А для Американца?

– А он, забрав проект, с ужасом для себя обнаружил, что количество финансовых обязательств в разы превышает экономику проекта. Задействовав свои связи в спецслужбах США, он и разобрался в схеме отмыва денег на черногорском проекте. Договорившись с банком-кредитором и небольшим составом инвесторов (кого послать было невозможно по политическим или экономическим соображениям), Американец достроил проект и теперь спокойно наслаждается пенсией на вилле, стоившей ему таких трудов. Местных чиновников, включая премьер-министра, и менеджеров «Миракса» пересажали, русских дольщиков без «крыши» обнулили, а информация о том эпохальном провале дошла до меня, я ее проанализировал – и вот, плоды моих трудов у тебя на почте.

– Да, поработал ты на славу, – заметил я.

– Спасибо. Но основная работа еще впереди. Это пока только схема и теория, на ней основанная, теперь я хочу отследить реальные потоки и понять, где деньги. Они ведь не осели мертвым грузом у подельников Полонского и Темникова. Ты сам знаешь – деньги должны работать. А здесь они, типа, должны не просто работать, а отмываться, чтобы их прошаренные типы, вроде меня, не нашли.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросил я.

– Увы, нет. Тут работа чисто на терпение. Буду методично проверять одного куратора за другим, если что нарою – сообщу. Но если появится новая инфа – кидай, вдруг наведет на какие-то мысли?

– Договорились, – кивнул я.

На том мы снова расстались. Гринго занялся проверкой менеджеров зарубежных проектов, а я продолжил работу над книгой и подготовку к публикации в сети черновика № 9, посвященного уголовным делам Полонского.

В конце 2020 года мироздание преподнесло мне небольшой новогодний сюрприз: в последних числах декабря Путин уволил с должности замгенпрокурора Владимира Гриня – того самого друга Темникова, который помогал им с Полонским «прессовать» меня после увольнения из «Миракса». Вряд ли, конечно, это как-то было связано с моими черновиками, но сам факт представлялся мне забавным.

Как будто теперь все события, связанные с «Мираксом» прямо или косвенно, обрели дополнительную глубину и объем.

Глава 20. Список Гринго. Поиск в США

2021 г.

В феврале 2021 года, через несколько дней после публикации последнего, 9-го, черновика, посвященного уголовным приключениям Полонского, на вечернем, похорошевшем мэрской заботой, московском тротуаре невысокий парень в черной куртке и черной спортивной шапке попытался вырвать у меня портфель с документами. К счастью, мне удалось отстоять саквояж, съездив разбойнику в челюсть, и он, оглушенный отпором, сбежал.

То ли история с разбоем была случайным инцидентом с обедневшей элитой гастарбайтеров, то ли «заказчик» дерзко намекнул писателю, что за ним наблюдают.

Хотелось бы верить, что это было всего лишь совпадение… но паранойя штука тревожная, и она поселила в моей голове чувство, что Полонский наблюдает за публикациями историй про «Миракс» и что именно последний черновик привел его в ярость. Это было вполне в его духе – если вспоминать то самое пресловутое покушение на Иванова и угрозы в мой адрес, которые имели место около десяти лет назад. Импульсивные поступки и обязательно – чужими руками.

Паранойя паранойей, а здравый смысл подсказывал мне, что безгрешно топтать этот мир невозможно. Жизнь болтается в промежности преступления и наказания. Святых нет, лицемеров как грязи. Но даже у преступника должен быть стиль, а не обдолбанная быдлота. Джентльмены остались в красной книге.

Испугался ли я истории с гоп-стопом? Нет, но напрягся безусловно. Решил ли я бросить книгу? Разумеется, нет. Кисть правой руки опухла и ныла от встречи с челюстью хулигана, но я каждый вечер продолжал работать над рукописью и в конце недели так увлекся, что едва не пропустил звонок Гринго, когда он снова вышел на связь после довольно долгой паузы.

– Привет, Макс.

– Привет.

– Скажи, а почему ты в соцсетях написал, что девятый черновик типа последний в серии? Ты и правда на этом остановишься?

– Да, пожалуй. Я уже добился всего, чего от них хотел, – ответил я. – Цитирование в СМИ, явный интерес к книге, фидбэк от участников событий… Плюс я проверил реакцию Кучера, Темникова и их ближайших «олигофрендов»…

– Интересно, почему они засунули языки в то место, куда Полонский отправлял всех неудачников в Каннах? – задумчиво усмехнулся Гринго.

– Не знаю, но факт есть факт: если первый черновик за месяц после публикации прочли 300 человек, а восьмой – 2500, это о чем-то да говорит. Значит, черновики свою задачу в целом выполнили – подготовили аудиторию к выходу книги.

– Резонно, – сказал Гринго. – А я к тебе с новостями. Составил список по объектам – кто из менеджеров «Миракса» на каких зарубежных проектах рулил. Плюс попытался разобраться, кто из них мог быть задействован в схемах увода денег компании.

– Да, я думаю, все зарубежники руки неплохо погрели, – заметил я. – Когда ты распорядитель неконтролируемого бюджета, трудно удержаться от соблазна.

– Твоя правда, но меня интересуют не тачки и квартиры. Это на общем фоне мелочь. Я пытаюсь понять, как сливались десятки миллионов «грина», а это масштаб посерьезней, чем тырить на закупках «туалетной бумаги».

– Но это был уровень ПСЮ и Темникова, а менеджеры… что тебе они могут рассказать? Да и про цифры я написал еще в июле, в первом черновике.

– Рассказать вряд ли, но они не могли не участвовать, вольно или невольно, в «схематозе». Корову нужно есть по частям. Поэтому я решил начать с манагеров.

Видя мой скепсис, Гринго добавил:

– Короче, давай по порядку пройдемся, вдруг что-то вспомнишь или заметишь, что я что-то упустил…

Программист клацнул мышкой – видимо, открывал некий файл с заметками – и после непродолжительной паузы сказал:

– Начнем с Турции. В августе 2007 года ПСЮ вместе с Темниковым купили отель «Sungate Port Royal» в курортном местечке Кемер за 370 миллионов евро, чем вызвали переполох среди представителей тамошнего риелторского сообщества.

Причина – цена покупки этого объекта недвижимости была завышена в разы. Объявления о продаже отеля турецкими маклерами фиксировали цену отеля в 150 млн евро…

– Со слов Темникова и Полонского, они заплатили прежнему владельцу гостиницы, Мехмету Нури Геликбагу, основную часть суммы «живыми» деньгами со счетов «Миракса», – вставил я. – Реально проверить, кому и сколько они отдали и сколько вернулось дуэту Тем-Пол на их подставные компании, нам, конечно же, уже не удастся.

– Да, с живыми деньгами глухо, тут ты прав, – развел руками Гринго. – Но кредит, взятый Полонским в турецком банке Vakif под залог самого отеля, составил только 150 миллионов евро (реальная стоимость актива на тот момент). Так что тут, формально, все выглядит плюс-минус адекватно.

– Только на бумаге. Ну и история там была! Во-первых, покупка проходила без оценки рисков и одобрения советом директоров «Миракса», – припомнил я. – Других акционеров компании Полонский с Темниковым просто поставили перед фактом сделки. На корпоративе по случаю «Дня строителя» и «покупки» странного актива я высказал мнение об этой сделке правлению компании словами: «Это начало конца», и ретивые менеджеры тут же доложили Полонскому о моей «инициативе». Скандала не случилось, Полонский перевел комментарий в шутку, сказав, что со временем мне станет понятна гениальность его стратегии. Спустя пару месяцев я обнаружил в своей машине оборудование для прослушки.

– Паранойя – она такая… – хмыкнул Гринго.

Я кивнул. Дальнейшие события ясно дали понять, что странные условия покупки вряд ли стали результатом случайного стечения обстоятельств. Управлять отелем Полонский с Темниковым не стали. Хотя на «реновацию» (а точнее, слив бабла) за два года были потрачены еще порядка 30 миллионов долларов денег со счетов «Миракса», но отель оставался по отчетам убыточным.

«Такая вот масштабная прачечная!»

– В 2009 году, когда по причине финансового краха «Миракса» отмывать стало нечего, – продолжил я, – отельный проект допустил технический дефолт по платежу – как раз банку «Vakif». А еще через год Полонский с легким смущением заявил, что ему удалось продать бесполезный отель за 12,5 миллионов евро. Щедрым покупателем стал, по странному стечению обстоятельств, не кто иной, как прежний владелец отеля Мехмет Нури Геликбаг. Куда исчезли сотни миллионов, отданных за отель в 2007 году, и десятки на реновацию, до сих пор остается загадкой… Получается, вся прибыль от смыва бабла была разделена только между Полонским и Темниковым. То есть порядка 200 лямов оказались просто выброшены в пропасть.

– Знать бы, где она, эта пропасть! – с ободряющей улыбкой сказал Гринго. – Но мы постараемся ее найти. Может, и получится.

Программист пытался шутить, но вид у него был как у уставшего пожилого бухгалтера.

– С другими странами интересней, – продолжал он. – В Черногории делами заправлял Вячеслав Лейбман, чье дебильнейшее ДТП с козой на дороге в Будве подарило нам «импортную схему отмывки денег “Миракса”»…

Я кивнул. Забыть подобный конфуз было трудно.

– Далее – Швейцария. Там рулил Владимир Маракуца…

Еще одна прачечная Полонского с Темниковым – горнолыжный курорт Aminona-Est в Швейцарии. На словах мегапроект, на деле – покупка куска альпийской горы без оценки рисков и одобрения совета директоров. Новое «увлечение» Полонского и Темникова стоило компании 50 миллионов евро. Правда, дальше выпуска буклетов дело не продвинулось. Реализации проекта помешали экологи из Всемирного фонда дикой природы и Фонда защиты и обустройства ландшафта, обратившиеся в совет швейцарского кантона Вале с ходатайством, которое вскорости было удовлетворено.

Полонский закрыл проект, даже не проведя служебного расследования, а деньги списал по статье безвозвратных убытков. На фоне потерь в 200 миллионов, которые холдинг понес в Черногории, инцидент в Швейцарии преподносился Полонским как пустяковое недоразумение. Акционерам «Миракса» он привычно говорил, что «деньги – это вода из крана: на сколько вентиль откручу, столько и натечет».

И вот Владимир Маракуца с его пестрой биографией был идеальным кандидатом на рольменеджера-Фунта швейцарского проекта для альпийской аферы Темникова и Полонского.

Формально Маракуца был предпринимателем, а по факту – мошенником, который начал свою «карьеру» с крайне масштабной аферы: в 1996 году он продавал прямо на улицах столицы фейковые путевки в пионерлагерь «Артек». Название тогда было за полдела – народ еще помнил «славные советские времена», кто сам не был, наверняка хотя бы слышал про этот лагерь – и потому путевки улетали, как горячие пирожки. Так Маракуца буквально за несколько недель смог наколотить на доверчивости заботливых родителей московской ребятни без малого 5 тысяч баксов. Пока суд да дело, будущий девелопер, не будь дураком, начал вкладываться в акции нефтяных, газовых и других компаний, занимающихся добычей сырья.

В 97-м году, примерно через год после развода с «Артеком», удача малость подвела Маракуцу, который только-только учился инвестировать приобретенные мошенническим путем деньги: попытка хищения акций «Транснефти» не удалась, и аферист залег на родине, Украине, где его нашли четыре года спустя, в 2001-м, и посадили. Потом была недолгая – благодаря накопленным деньгам и связям – отсидка, и Маракуца снова оказался на воле и даже смог принять участие в рейдерском налете на «Русагркапитал». Тем удивительней, что именно этот персонаж в конце июня 2008 года возглавил открытый в Женеве офис «Миракса» в качестве управляющего партнера. Сразу последовало много громких заявлений, в частности Владимир пообещал, что сначала это будет штаб-квартира проекта горнолыжного курорта «Le Village Royal», а потом – центральный офис для всех европейских проектов…

Итог всем известен: офис просуществовал до момента, когда «зеленые» вскинулись и добились запрета на строительство курорта. После этого Маракуца просто испарился – вместе с выделенными деньгами.

– Мы с ним впервые пересеклись в декабре 2006-го, – припомнил я. – Тогда я на горнолыжном курорте в Цирмате отмечал свой ДР. «Миракс» там был представлен делегацией примерно из 40 человек топов, менеджеров и денщиков.

– Ого! 40 человек!

– Было бы меньше, но мы собирались провести дружеский матч по хоккею между «Мираксом» и «Норникелем», которые приехали на швейцарский курорт таким же примерно составом. В общем, я заранее забронировал небольшой клуб и организовал концерт группы «Баста». В 2006 году вышел их дебютный альбом «Баста 1», он мне очень понравился. Гонорары группы были тогда весьма гуманны, поскольку они только начали головокружительный взлет к успеху, и вопрос был решен довольно быстро.

– Басту уважаем, – улыбнулся Гринго. – «Моя игра» чего только стоит. Сколько лет прошло, а до сих пор помню!

– Ну и вот среди 40 приглашенных на курорт оказался тогда и Маракуца. Он проходил как друг Темникова. А запомнился мне он тем, что икру, устрицы и шампанское впихивал в себя в объемах, способных свалить от переедания хоккейную команду, включая запасных игроков, тренеров и массажистов. Стремительно превратившись в пьяное сытое нечто, Маракуца вдруг решил, что он в караоке, и начал кричать артистам: «Вася, давай споем Шафутинского!» После этого встревоженный Темников увел его спать в гостиницу. В общем, колоритный персонаж, настоящий «рвач», таких тогда еще было немного в нашем кругу.

– Да, забавная история. Но продолжим. На очереди… Киев. – Гринго скрипнул зубами, но сразу же взял себя в руки. – Тут у нас менеджером был Духанин, которого нанял Адикаев… с известным результатом.

– Предположу, что ни Маракуца, ни Духанин на роль «схематозников» по сливу денег не подошли? – уточнил я.

– И будешь абсолютно прав, – ухмыльнулся Гринго. – Мелкие аферисты, не более, никакого влияния они за границей не имели. А вот лондонским проектом рулил куда более интересный тип – Феликс Сатер, старый мошенник и подельник Трампа. Учитывая его опыт и связи, есть у меня теория, что именно он был главным из всех менеджеров и отвечал за реализацию основных схем вывода средств «Миракса» на сторону.

Я кивнул. Более одиозной фигуры среди менеджеров зарубежных проектов действительно не было.

Подданный США Феликс Сатер изначально был обычным биржевым брокером с Брайтон-Бич. Жизнь его круто изменилась после того, как Феликс в 93-м году попал в тюрьму за жесткую драку с нанесением увечий в одном из американских баров. Неизвестно, почему так вышло – перебрал с выпивкой или просто вошел в раж – но этот момент изменил всю жизнь вчерашнего брайтонского шалопая. В тюрьме Феликс быстро оброс связями, причем по всем фронтам – представители мафии, ЦРУ и даже руководители бывших советских республик. Несколько лет спустя американские правоохранители снова заинтересовались им, но повод был уже куда серьезней, чем драка в баре – Сатер хотел приобрести российские зенитные ракеты в одной из стран Средней Азии. Чуть позже, в 98-м, Феликса заподозрили в создании мошеннической схемы для биржевых игроков; якобы эта схема позволила получить около 40 миллионов долларов. Избежать наказания Сатер смог, заключив сделку с ФБР – и сдав своих вчерашних подельников из Средней Азии, торговцев оружием. Потом Сатер попал в девелопмент, да не абы к кому, а к будущему президенту, Дональду Трампу! И вот такой персонаж в 2007 году через Темникова познакомился с Полонским и другими партнерами «Миракса», включая меня. Уголовное прошлое Сатера почему-то не смущало Сергея – «ошибки молодости, с кем не бывает, главное – деловая хватка».

Тут следует заметить, что летом 2008 года на счетах компании было более 500 миллионов долларов. Средств хватало на завершение десятка строительных проектов в Москве, расшивки кредитных обязательств и мягкого прохождения экономического кризиса, бушевавшего в мире.

В этот момент Полонский с Темниковым без одобрения совета директоров торжественно объявили о новом проекте в Лондоне. Как и в российской столице, на берегах Темзы Полонский якобы собирался построить небоскреб, купив 50-процентную долю в проекте «Beetham Tower» у английского девелопера «Beetham Organization». Сделка обошлась «Мираксу» в 120 миллионов долларов. Согласно проекту, 52-этажное здание площадью 100 тысяч квадратных метров должно было встать неподалеку от королевского Тауэра. Однако строить высотку «Beetham Organization Limited» власти Лондона посчитали делом нецелесообразным и разрешение не дали (до сделки оценка рисков не проводилась). Доля Полонского, как и в случае с турецкой гостиницей, досталась банкам в счет залога по кредиту, который Полонский с Темниковым брали под бумажный проект.

Тем же кредитным учреждениям достались и 10 миллионов фунтов, которые «международные девелоперы» заняли для финансирования проекта реконструкции старинных вилл «Cornwall Terrace» в историческом центре Лондона. Против затеи выступили местные старожилы. Деньги Полонскому никто из британцев не вернул.

– Все перечисленные проекты, как ты совершенно точно знаешь, – продолжал Гринго, – оказались настолько перекредитованными и перегруженными обязательствами, что единственным путем было их банкротство и последующая продажа через торги банкам… если, конечно, у проекта были реальные документы и разрешения на стройку. Такими оказались киевская «Плаза» и черногорский «Дубай». Остальные направления наглухо закрыты, и деньги дольщикам, разумеется, никто возвращать не собирается… Где они? Вероятно, у кого-то из этой вот шайки-лейки, во главе с Сатером, Полонским и Темниковым. Чтобы понять, где именно, нужно попытаться отследить все компании, в которых заправляет кто-то из перечисленных… «Кореек». Этим я и планирую заняться в самое ближайшее время.

– Что ж, флаг в руки. Но будь осторожен, – сказал я. – Если твоя версия окажется правдой, поверь, эти люди не побрезгуют любыми методами, чтобы тебя угомонить. По крайней мере, репутация этих людей не оставляет сомнения в том, что они способны действовать жестко и беспринципно.

– И как, интересно, они сейчас в Киев приедут незамеченными? – улыбнулся Гринго.

– Перечитай черновик «Полонский – не коронованный вор в законе», написанный в том числе и по твоим инсайдам, и вспомни, что ехать в Киев лично им совсем необязательно.

Гринго промолчал. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но теперь отчего-то засомневался, стоит ли это делать сейчас. Тупо сидеть смотреть, как молодость чем-то мается, мне не хотелось, и я начал вежливо прощаться, собираясь вернуться к книге.

– Подожди минутку, – сказал программист и снова взялся за мышку. – Гляди, какая интересная штука мне попалась, пока я рыскал по сети…

Перейдя по ссылке, я обнаружил там до боли знакомый логотип и красноречивое название «Mirax Capital LP» и, нахмурившись, спросил:

– Это еще что такое?

– Детище нашего трио, очевидно. А вообще, как заверяют сами создатели, это онлайн-платформа для торговли на бирже и переводов криптовалюты, в основном – биткоина и эфира в фиатные, то есть настоящие баблосики – доллары и евросики. Причем с гарантированной! – Гринго поднял вверх указательный палец. – С гарантированной доходностью 20 % годовых!

– 20 % гарантированный доход? – переспросил я. – Да так просто не бывает в наше время!

– А вот у «Миракс Кэпитал», зарегистрированной в английском офшоре на подставную компанию, бывает, как видишь, – хмыкнув, сказал Гринго. – Вернее, не «бывает», а «обещано», так что ты все еще прав. По сути, это – финансовая пирамида, которую рано или поздно ждет банкротство. Я тут почитал поподробнее: получается, компания, по сути, не ведет никакой реальной экономической деятельности, а просто имитирует ее. Участники закидывают деньги на счета этого лохотрона, но они никак «не работают». Хозяева этого аттракциона просто перекладывают их из одного кармана в другой, никуда не инвестируя. Ловкость рук… и сплошной обман!

– При таком раскладе, получается, если участник и получит какую-то прибыль, то только с вкладов новичков?

– Ну да, говорю же, классическая пирамида. Поэтому проекту для какого-то функционирования нужны постоянные денежные вливания от вновь прибывших. Причем с каждым днем – все больше и больше…

– Пока не наступит момент, когда финансовый поток иссякнет, и админы не смогут платить по счетам… Правда, обычно подобные жулики не ждут естественного краха системы, чтобы не остаться без денег самим. Они свои лохотроны банкротят в принудительном порядке.

– Самое интересное, что этим гадам даже не нужно закрывать сайт – можно просто перезапуститься и обнулить аккаунты бывших участников. Таким образом создастся иллюзия долговечности работы. Ну и через такой аттракцион сам бог велел отмывать деньги. Хотя этой зимой ЦБ РФ оштрафовал Яндекс за рекламу этой пирамиды, и, похоже, они схлопнулись… Но уголовных дел, как водится, никто заводить не стал.

– Но если «Миракс Кэпитал» зарегистрирован на подставную помойку, с чего ты решил, что это наша троица?

– Не решил, а предположил. Естественно, это лишь версия, уж больно почерк похож, – добавил Гринго. – Покопаюсь в этом направлении. Ну и Сатером займусь. Нужно отследить потоки в Англии и в Америке. Все, что смогу, сделаю.

– Хотел бы пожелать удачи и лоха побогаче, но, повторюсь, будь осторожен.

– Буду, – заверил Гринго. – Бывай, Макс.

Он отсалютовал мне и отключился, а я остался наедине с логотипом «Миракс Кэпитал», полным клоном логотипа «Миракс Групп».

«И зачем нужен этот нейминг? Зачем называть новую фирму именем, давно стертым самим Полонским, который переименовал «Миракс» в «Поток бесконечности» (тот еще шизофренический креатив, явно возникший не без участия «духовных наставников»)?

Я вернулся к работе над книгой, но теперь периодически сам погружался в исследование личности Феликса Сатера. Теперь я смотрел на него не только как на простого афериста, но и как на «схематозника», коим его окрестил Гринго. Весьма примечательной была история, когда Феликс пытался договориться о строительстве «Башни Трампа» в Москве, чтобы порадовать рыжего «протектора», но, кажется, переоценил свои связи и затея в итоге закончилась ничем. Не знаю, насколько в эту историю был вовлечен Полонский, но, думаю, Сатер и Кучер сдружились как раз на волне отмывания денег «Миракса» за границей.

Параллельно с этим ко мне продолжал поступать самый разный фидбэк – как от участников событий, так и из новостей. Наиболее любопытный пришел уже ближе к марту: тогда федеральная прокуратура Южного округа Нью-Йорка возбудила два связанных уголовных дела против девяти эмигрантов из стран СНГ. Иммиграционные адвокаты – 44-летняя Илона Джамгарова, ее муж, 42-летний Артур Аркадьян, проживающие в Бруклине, и их 39-летний сообщник, юрист Игорь Резник – обвинялись в иммиграционном мошенничестве и обмане правительства США.

Ирония заключалась в том, что эта же троица в свое время помогала обустроиться в США Темникову.

Даже если это тоже было лишь совпадением, то оно казалось мне весьма, весьма красноречивым.

Глава 21. Тёма в Майами

2021 г.

К началу марта, когда мир снаружи понемногу начал просыпаться от зимы и пандемии, идея поиска исчезнувших денег «Миракса» завладела мной целиком и полностью. Как ни пытался я отмахнуться от этой затеи Гринго, как ни убеждал себя в том, что всё происходящее лишено смысла, но последние разговоры с киевским программистом пробудили в душе азарт. Безусловно, я по-прежнему не мечтал, что мы отыщем сами деньги или вернем мне немалый долг моих бывших партнеров – это было бы наивно. Вдобавок, даже если допустить, что такая возможность у нас будет, любые манипуляции с похищенными из «Миракса» деньгами – сотнями миллионов долларов – моментально превратили бы нас с Гринго в легкую мишень. На нас бы ополчились и сами схематозники-девелоперы, и закон…

На самом деле меня занимал только азарт расследования – в моей нынешней системе координат сам процесс поиска казался интересней результата.

Соперничать с киевским программистом в области поиска данных мне было не по зубам, и я, по сути, прокрастинировал в ожидании новостей от Гринго – книга застопорилась, и я решил отвлечься и поработать над ретроспективой двадцати лет жизни Родины с 2000 по 2020 годы, исследуя новостную ленту тех лет. Мне показалось важным вернуть читателя книги в контекст пространства и времени, в котором мы жили и стремились к счастью, как мы его понимали. Цитаты СМИ складывались в ценный документ эпохи российского общества, который станет вполне уместным приложением к будущему роману.

Впрочем, иллюзий по поводу прессы я не испытывал. Мне здорово от нее досталось во времена расхода с Полонским.

Журналисты – особая стая. Им изначально плевать на коммерсанта, он интересен им только как инфоповод. Считать, что ты управляешь репортерами, оплачивая фуршеты и заказные статьи, нелепо. Они обидчивы и злопамятны. Когда ты оступишься, хроникеры не оставят от тебя камня на камне.

Наступление весны принесло открытые окна и свежий воздух в бетонные пространства, подарив ощущение новой жизни. Тем странней на этом живом фоне выглядели запылившиеся насечки прошлого – фидбэк от участников событий, связанных с «Мираксом», который неустанно продолжал поступать.

К примеру, запоздало обратил внимание на мои черновики «духовный мастер Миракса» Монахов, который значительно повлиял на увлечение ПСЮ «шизотерикой», процитировав в своем фейсбуке черновик № 6, посвященный мозгоправам Кучера в целом и ему в частности, опроверг информацию о том, что его влияние косвенно тоже способствовало погружению «Миракса» в болото кризиса. Умелый манипулятор, он делал это в непринужденной снисходительной манере, еще и оформил все тезисы списком и пронумеровал каждый пункт – чтобы укрепить ощущение правдивости его слов.

Разумеется, единственное, в чем в итоге меня убедил Монахов, – это в умении вывернуть любые факты себе в выгоду.

Другие комментарии в сети поделили людей на несколько лагерей: кто-то легкомысленно винил в развале компании одного лишь Полонского, кто-то – Алякина и Троценко, которые якобы обанкротили «Миракс», несмотря на потуги Кучера и других его спасти… Были и те, кто искренне верил в кризис, а также те, кто считал мудаками всех акционеров компании – просто на всякий случай. Но были и те, кто боготворил Полонского, считая развал компании делом рук злоумышленников, а не легендарного девелопера.

Что тут сказать?

Полонский создал миф, а мифы стойки к разоблачениям. Например, веками считалось, что мощи святой Розалии в Палермо имеют целительную силу. Их анатомическое обследование показало, что на самом деле это останки козла. Несмотря на это, «исцеления» продолжаются и по сей день.

Любопытно, но практически ни в каком контексте не всплывали фамилии Темникова (крайне редко) и Сатера (вообще нет) – и если второй являлся отчасти теневой фигурой, малоизвестной в широких кругах сотрудников, то первый с 2005 года непосредственно участвовал в финансовом обороте «Миракса», и без его ведения или одобрения перемещение миллионов долларов внутри группы компаний или за ее пределы было попросту невозможно.

Американская жизнь Темникова меж тем продолжала обрастать новыми подробностями. Читатели Черновиков прислали статью американской газеты T R D MIAMI от 28 сентября 2018 года, в которой неожиданно засветился мой бывший партнер с супругой:

«Жизнь среди 1 %. Пара с острова Фишер подала в суд после временного запрета на использование VIP-полосы парома.

Максим и Елена Темниковы хотят, чтобы судья из Майами-Дейд восстановил привилегии, зарезервированные для владельцев и жителей острова Фишер, которые, по их мнению, были несправедливо отменены.

Доступ к полосам на пароме, идущем до острова Фишер, настолько эксклюзивен, что владельцы и жители автоматически перемещаются в конец очереди, если они или кто-либо из их гостей получает более одного предупреждения о превышении скорости – и, согласно недавно поданному иску в суд Майами-Дейд, у Темниковых с этим возникли определенные проблемы.

Эта проблема привела к тому, что генеральный директор биомедицинской исследовательской компании Максим Темников и его жена Елена подали в суд на Ассоциацию сообщества “Fisher Island” и его президента, Гари Снайдера. Пара хочет наложить судебный запрет на решение Гари Снайдера, чтобы восстановить их привилегии в использовании первой полосы парома, который зарезервирован только для владельцев и жителей.

Адвокаты Темникова и Ассоциации острова отказались от комментариев. Снайдер не ответил на телефонное сообщение и электронное письмо с просьбой прокомментировать ситуацию.

Почтовый индекс острова Фишер 33109 относит его владельцев к разряду самых богатых жителей страны: здешние жители зарабатывают в среднем 2,5 миллиона долларов в год, согласно анализу налоговых данных Bloomberg за 2015 год.

Судебный процесс показывает, как доступ к острову Фишер контролируется настолько жестко, что даже владельцы и арендаторы рискуют быть оштрафованы за чрезмерное превышение скорости ими самими или любым, кто посещает их дома. В дополнение к техническому обслуживанию и налогам, владельцы обязаны платить около 30 000 долларов в год, чтобы компенсировать расходы на эксплуатацию и техническое обслуживание транспортной системы острова, включая паром, который вмещает до 20 транспортных средств и курсирует каждые 15–20 минут, следует из жалобы и документов, предоставленных Темниковыми в суд.

Паром разделен на три автомобильные полосы. Первая полоса предназначена исключительно для владельцев и жителей, вторая полоса предназначена для гостей, а третья – для подрядчиков, поставщиков и водителей. Если первая полоса заполнена, владельцы и жители получают приоритет для полос 2 и 3. Когда все полосы переполнены, те, кто не имеет привилегий первой полосы, вынуждены ждать следующего парома от 30 минут до часа.

Темниковы, проживающие на острове Фишер в течение последних восьми лет, утверждают, что 17 августа Максим сел на паром, когда сотрудник службы безопасности сообщил ему, что его доступ к первой полосе был приостановлен и что он и его жена “были сосланы” в третью полосу. Пара утверждает, что они никогда не получали уведомлений, в которых бы сообщалось, что их доступ к первой полосе временно приостановлен.

Максим Темников, генеральный директор “Vector Vitale”, базирующейся в Санни-Айлз-Бич, впоследствии узнал, что причина, по которой их права на первую полосу были приостановлены, заключалась в том, что две машины доставки, которые якобы направлялись к его дому 5311 на острове Фишер, получили предупреждения за превышение скорости в июне и июле. Ограничение скорости на острове Фишер составляет 19 миль в час. Максим и его адвокат сообщили общественной ассоциации, что Темников не мог контролировать водителей доставки, и потребовали, чтобы ассоциация пересмотрела свое приостановление.

В иске говорится, что Вирджиния Хэнли, директор администрации ассоциации, уведомляла Темникова, что приостановка пользования первой полосой парома была вызвана предыдущими нарушениями скорости в марте и в ноябре 2017 года. Темников утверждает, что Хэнли устно уведомила его, что Ассоциация провела два слушания о том, что Темниковы перестали следить за соблюдением максимальной скорости. Якобы Хэнли сообщила супругам, что Ассоциация вынесла им предупреждение и что любые последующие их нарушения приведут к приостановке пользования первой полосой парома, решением совета Ассоциации и выпустило в силу 25 июля после того, как два водителя доставки к дому 5311 нарушили скоростной режим.

Темниковы утверждают, что их никогда не уведомляли о слушаниях 25 июля. Они также утверждали, что один из водителей доставки, нарушивший скорость, не направлялся к их дому. Согласно показаниям, приложенным к иску, частный репетитор по шахматам Роберт Рамирес показал, что он был на острове Фишер, чтобы навестить другие семьи, а не Темникова».

Из этой статьи становилось ясно, что дела у Темы шли вполне неплохо. Возможно, даже лучше, чем у всех остальных ТОПов «Миракса». Он жил среди богатейших людей Америки и имел достаточно времени и ресурсов для борьбы за первую полосу парковки на пароме к самому дорогому острову Майами – потому что третья полоса предназначалась для черни.

Глава 22. Золото Миракса. Компромат на продажу

В самом начале марта я по рабочим делам отправился в Питер. Город на Неве привычно просыпался от спячки с отставанием от столицы, и здесь сцепка зимы и весны чувствовалась острей – холодные ветра, йодистые ароматы города и шорох шипованных колес по полотну дорог, изрезавших петербургский ландшафт вдоль и поперек… Именно здесь Гринго застал меня очередным сеансом связи.

Я как раз находился в гостинице и, утомленный встречами и разговорами, приводил мысли в порядок, сидя за ноутбуком.

– Привет, Макс, – сказал Гринго, едва я нажал «Принять вызов».

Он как будто посвежел – лицо приобрело здоровый розовый оттенок, а глаза – радостный блеск, словно тоже ощутил наступление весны и откликнулся на него каждой клеткой тела.

– Ну что там? – спросил я нетерпеливо.

– Много чего, – с улыбкой ответил Гринго. – Смотри, в преддверии банкротства, спасаясь от долгов, Полонский обратился за помощью к Владимиру Антонову, хозяину литовского банка «Snoras» и тогда потенциальному покупателю шведского концерна «Saab». Вот ссылка на расследование Лебедева, с которым Полонский враждовал в те годы.

Я щелкнул по всплывшему окошку с адресом, и в браузере открылась страница сайта Александра Лебедева:

«Россия столкнулась с одной из самых крупных афер на рынке недвижимости, которые провернули два ее гражданина – владелец шведского концерна Saab и литовского Bank Snoras Владимир Антонов совместно с владельцем обанкротившейся Mirax Group (теперь – группа компаний Nazvanie.Net) Сергеем Полонским. Первый заменил в одном из самых крупных банков Литвы Snoras фиктивные активы на высоколиквидные недострои в Москве, принадлежавшие Mirax. А второй, таким образом, фактически вывел за рубеж значительную часть своего капитала – состоящего из денег обманутых российских дольщиков и кредиторов. Разбираться с этой криминальной схемой придется совместно правительству Литвы и властям России.

Сумма аферы – сотни миллионов долларов. Хотя пока официально декларируется, что долг Nazvanie.Net – это $ 45 миллионов, однако в документарной реальности он существенно больше и составляет сотни миллионов долларов.

Нам удалось побеседовать с рядом людей из окружения Владимира Антонова, которые рассказали подробности грандиозной аферы. По их словам, весь бизнес Владимира Антонова строился по простой схеме. Он покупал и создавал банки, в частности в его владении оказались российский “Инвестбанк” и литовский банк Snoras, начинавшие активно привлекать средства вкладчиков. Это были деньги частных компаний и физических лиц, которым обещали выплачивать большие проценты. Затем привлеченные таким образом десятки и сотни миллионов долларов выводились из финансовых учреждений и пускались на различные проекты Антонова, в первую очередь в автомобильной промышленности.

Вначале Владимир Антонов приобрел долю в фирме Spyker, а потом она, в свою очередь, приобрела долю в Saab. Деньги заимствовались у банков при помощи кредитования технических фирм (однодневок) под ничем не обеспеченные залоги – чаще всего «пустые» ценные бумаги. “Антонов действовал по той же схеме, что и разорившийся олигарх Сергей Пугачев, активно финансировавший свой бизнес за счет средств вкладчиков “Межпромбанка””, – отмечают наши собеседники. Только у Пугачева был один банк, а у Антоновых их много. Что позволяло в случае возникновения проблем затыкать финансовые «дыры» одного банка за счет средств другого.

Так продолжалось вплоть до 2010 года, когда деятельностью структур Антонова заинтересовались Центробанк России и власти Литвы. У “Инвестбанка” и Snoras огромное число частных вкладчиков, так что крах этих финансовых учреждений вызвал бы настоящую панику среди населения. А в 2010 году стало очевидно – “Инвестбанк” и Snoras опустошены настолько, что возникни малейшая экономическая нестабильность, и они просто рухнут, а десятки тысяч людей лишатся своих денег. Особенно болезненным был этот вопрос в Литве, где нет аналога российскому Агентству по страхованию вкладов, которое в случае банкротства или отзыва лицензии у банка компенсирует частным вкладчикам их потери.

С Центробанком РФ Владимир Антонов сумел договориться. Его тестя, бывшего сотрудника КГБ Виктора Ямпольского, связывают давние дружеские отношения с Геннадием Меликьяном, который до октября 2011 года занимал должность первого зампредседателя Банка России. Однако с Литвой решить проблему при помощи “знакомств” было невозможно. Snoras – один из основных банков в этой стране, его крах, как уже упоминалось, стал бы настоящей катастрофой для Литвы. А Антонову тогда неминуемо грозило уголовное преследование.

Литва – член Евросоюза, так что Антонов в случае негативного развития ситуации мог превратиться в изгоя во всех странах Европы. И это притом, что все его активы находятся в Великобритании, Швейцарии и Швеции, а сам он давно проживает в Лондоне. “Дыра” в Snoras составляла около $ 100 млн – тех денег, которые были выведены в технические фирмы под ничем не обеспеченные залоги. Антонов и его команда начали в срочном порядке искать выход из положения. И тут судьба свела его с Сергеем Полонским.

К 2010 году сам Полонский и его Mirax Group являлись фактическими банкротами. Еще в 2008 году в детище олигарха перестали поступать деньги от соинвесторов (покупателей квартир), и почти все возводимые объекты были заморожены. Долги структур Полонского к тому времени оценивались на сумму от $ 600 млн до $ 1 млрд. По словам наших источников, к 2010 году бывший олигарх думал только о том, как сохранить личные активы и максимально надежно и незаметно вывести их за границу. Причем он готов был рассматривать разные предложения, в том числе самые сомнительные.

Известно, что с Владимиром Антоновым Полонского познакомил нынешний номинальный владелец “Инвестбанка” Сергей Менделеев. По версии одного из источников, с Менделеевым, в свою очередь, Полонского свел лидер партии “Патриоты России” и по совместительству строительный магнат Геннадий Семигин. Менделеев привел Полонского к Виктору Ямпольскому, и после недолгих консультаций они втроем вылетели в Лондон к Антонову. Переговоры проходили сначала на берегах Темзы, а затем в шале Антонова в Швейцарии. Стороны обсуждали возможность прокрутить грандиозную аферу.

По ней фиктивные залоги в банке Snoras были заменены на зарегистрированные права собственности Mirax Group на крупные объекты в Москве (“Дубровская слобода”, “Кутузовская миля”, “Миракс-парк” и высотный деловой центр “Федерация”). Для этого структуры Полонского, имеющего связи в Администрации президента России, заключили договоры обеспечения залога на третьих лиц – тех самых “однодневок”. Фактически они отдали свои объекты в залог под уже выведенные из Snoras деньги.

“Для прикрытия этой аферы заключался целый ряд различных договоров, некоторые из них оформлялись задним числом, все их детали нам неизвестны, – рассказали наши источники. – Обычно в таких случаях банки Антонова еще подписывают договор о совместной деятельности. По нему одна сторона, в нашем случае это Mirax Group или Nazvanie.Net, обязуется предоставить залоги под кредиты третьим лицам, а другие стороны – банки Антонова – обязуются инвестировать средства в развитие Mirax. Причем последние обязательства обычно специально делают крайне размытыми. Насколько мы знаем, чтобы прикрыть Полонского, какая-то легенда о том, будто Mirax Group в определенное время получал от Snoras деньги, была на бумаге создана. В реальности никаких выплат не было. Вся эта афера преследовала другие цели – вывод денег Полонского за границу”.

Таким образом, финансовая дыра в Snoras в размере $ 75 млн была закрыта деньгами обманутых дольщиков и кредиторов Полонского. Теперь в обеспечении у банка находятся не обязательства технических фирм, а реальные и ликвидные, хотя и недостроенные, объекты в Москве. Однако общая сумма обязательств перед литовским банком по документам “однодневок” еще больше и составляет несколько сотен миллионов долларов, рассказали наши источники в окружении Владимира Антонова.

Сергей Полонский, в свою очередь, тоже оказался в большой выгоде. Во-первых, Антонов и Ямпольский обязались постепенно перечислить крупные суммы на указанные им офшорные счета. Деньги бизнесмены планировали выручить от последующей перепродажи Saab (сейчас ведутся подобные переговоры с китайцами) и от других проектов.

Уголовного преследования Полонский не опасается по вполне прозаическим причинам. Среди тех, кто со скидкой или практически бесплатно получал квартиры в объектах “Миракса”, – десятки высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. Так, например, “Новая газета” в своем расследовании обнаружила, что в элитном ЖК “Миракс парк” сразу четыре квартиры стоимостью до миллиона долларов получила… Генеральная прокуратура РФ:

В интервью, опубликованном в № 118 “Новой”, Сергей Полонский заявил мне, что готов подписаться под обращением дольщиков в прокуратуру. А требовали они расследования ситуации с “Авантой”.

Сергей Юрьевич даже высказался в том смысле, что бездействие прокуратуры, куда он сам неоднократно писал, его весьма удивляет. Теперь я, кажется, понимаю, что он мог иметь в виду.

Как рассказал наш источник, близкий к правоохранительным органам, четыре квартиры стоимостью от сотен тысяч до миллиона долларов в ЖК “Миракс-парк” в Западном округе Москвы оформлены на Генеральную прокуратуру РФ. Как на юридическое лицо.

В распоряжении редакции есть номера инвестиционных контрактов, заключенных с ЗАО “ПИФ Конкордия эссет менеджмент” (структура Mirax).

Проспект Вернадского, 94, корп. 1, кв. 1. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-182.

Проспект Вернадского, 94, корп. 1, кв. 6. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-181.

Проспект Вернадского, 94, корп. 2, кв. 1. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-184.

Проспект Вернадского, 94, корп. 2, кв. 6. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-183.

Соответствующий запрос направлен в Генеральную прокуратуру.

Во-вторых, все свои самые прибыльные активы Полонский фактически вывел за границу. Причем не просто вывел, а они попали под опеку вкладчиков Snoras – жителей Литвы, чьи средства и пошли на кредиты, в обеспечение которых фиктивно заложены объекты Mirax Group. И властям Москвы или другим российским кредиторам компаний из аморфной структуры Nazvanie.Net, желающим забрать недострои у банкрота Полонского, фактически придется ущемлять права граждан Евросоюза.

В-третьих, все эти липовые кредиты изначально были оформлены по смешным ставкам – под 7 % годовых. (В 2010 году структуры Полонского серьезные банки кредитовали только под 20–30 %). И в случае желания и появления средств владелец Mirax Group мог легко вернуть себе на время надежно укрытые активы. Такой вариант договоренности между Антоновым и Полонским тоже предусматривали.

В результате соинвесторам структур Полонского и властям столицы теперь придется воевать с маленькой, но гордой частью Евросоюза. А все участники аферы остались крайне довольны ее результатами. По словам наших собеседников, в начале ноября 2011 года состоялась очередная встреча Полонского, Антонова и Ямпольского за границей. “По ее окончании Антонов и Ямпольский пребывали в крайне радужном настроении, говорили, что все идет по плану и складывается очень хорошо”, – сообщили наши источники.

Кстати, тогда банкрот летал в Нью-Йорк со своим адвокатом Александром Добровинским, большим специалистом по ведению дел эмигрировавшего олигарха Бориса Березовского (справку об этом аспекте см. ниже). Визит в США с адвокатом Добровинским был нужен еще и для того, чтобы оговорить с властями “заокеанских партнеров России” гарантии получения вида на жительство в этой стране для Сергея Полонского.

Ведь “небизнесмен”, как он сам себя называет, явно не планирует удовлетворять претензии соинвесторов и кредиторов, чьи деньги оказались выведены в его офшоры на Британских Виргинских островах и в кипрские номинальные компании с неопределяемыми бенефициарами. Но он достаточно богат, известен и владеет большим количеством информации о российских чиновниках, чтобы стал возможен вариант натурального обмена, при котором США получают очередного гонимого разоблачителя “кровавого режима” и берут его под защиту – свою или Британской короны.

P. S. Получить свою часть денег от продажи Saab Полонскому пока не удалось. Spyker уже решил все вопросы с одной компанией из Китая, но 9 ноября американский GM, который также владеет пакетом акций Saab, отказался передавать технологии китайцам. Без них сделка не имеет никакого смысла. Примечательно, что в период времени, когда Spyker убеждал GM подписать контракт с Китаем, Полонский, как уже было сказано, тоже находился в США»* (* – ссылка на первоисточник).

– Конечно, учитывая то, что Лебедев и Полонский ладили как кошка с собакой, тут все надо делить пополам, – сказал Гринго, когда я закончил чтение статьи Лебедева. – Но за отправную точку данная информация вполне сгодилась. Антонов стал своеобразным клеем, который скрепил полученную из хэша с документами «Миракса» и от тебя информацию и привел меня к… Темникову. Он, получается, был главным бенефициаром от слива денег «Миракса». Вот тебе, для затравки, схема с паутиной его компаний. Вытянул ее из смартконтракта. Зацени.

Еще пара кликов Гринго, и у меня на экране появилась объемная схема: множество компаний, около двух десятков, и все они принадлежат одному человеку, чьи имя и фамилия указаны в верхнем прямоугольнике.

– Сергей Гурин… Если я правильно помню, это один из близких друзей Темникова, да? – уточнил я.

– Типа того. Получив степень доктора в 2011 году, Темников присоединился к компании Гурина «Полезные технологии» в качестве вице-президента по исследованиям и разработкам, а в 2012 году эта «сладкая парочка» вместе с профессиональными риелторами Фэем Кацем и Валем Зевелем создали компанию «Helpful Alliance Company». Угадаешь с трех раз, кто, кроме них, является соучредителями компании?

– Полонский и Сатер?

– Бинго! Через «Helpful Alliance Company» прошли немалые суммы, превращаясь в легальные инвестиции. И, надо признать, более подходящего места для этого было трудно придумать. Сам посуди: в течение двух лет в «Helpful Technologies» Темников изучал… «новые методы строительства, позволяющие строить фундаменты, каркасы домов и кровельные системы с меньшими затратами и превосходной скоростью»… конец цитаты. В январе в 2015 году Темников стал президентом и генеральным директором – видимо, специально выждали два года после его бегства из России в США, а не сразу назначили, чтобы было меньше вопросов. По факту, это было идеальное прикрытие – им даже строить ничего не надо было, знай себе вливай колоссальное бабло в изучение тех самых пресловутых «новых методов строительства», покупай какие-то патенты и прочее… Смотри расклад в деталях, в общем, относительно финансовых вливаний «на исследования».

Гринго начал бомбардировать меня ссылками. Одна, другая, третья… Я едва успевал их открывать. Сотни цифр, которые складывались в гигантские суммы… Трудно было поверить, что кто-то в здравом уме столько потратит на исследование прогрессивных методов в строительстве.

Удивительно, что движение денег под бумажки для финансовых органов Дяди Сэма воспринималось как совершенно нормальный и законный процесс. Да, Темников технично съехал с подозрений американских чиновников на его обвинение правоохранительными органами РФ в обмане инвесторов и своем нахождении в международном розыске «Интерпола». Как ему удалось? Темников просто по совету адвокатов прикрылся тезисом, что преследование в России было исключительно «по политическим причинам», а к управлению «Мираксом» он якобы никакого отношения не имел – удивительно, но с такой «кривой отмазкой» «борца с режимом» приняли в Америке с распростертыми объятиями. Видимо, сыграли свою роль убедительные «миллионы долларов США».

– Что скажешь? – хитро прищурившись, спросил Гринго некоторое время спустя.

– Вау, – выдавил я. – Что еще тут скажешь? Единственное, есть момент, который меня немного смущает. Смотри, какую заметку мне прислали про Темникова…

Я отправил Гринго ссылку на статью о пароме в Майами и продолжил:

– В этой заметке Темникова именуют «генеральным директором биомедицинской исследовательской компании». Биомедицинской – а ты говоришь об исследованиях в сфере строительства. Нет ли в этом некоего… противоречия?

– Нет. Потому что я знаю про это. Просто хотел оставить на десерт, – рассмеялся Гринго. – Это еще одна рабочая тема для отмыва денег. Когда Тема сбежал в Майами в 2013 году, он прихватил с собой разработки компании «Миракс-фарма»… помнишь такую?

Я утвердительно кивнул:

– Конечно, помню! Они, как пылесос, выкачивали деньги с 2006 по 2008 год якобы на создание лекарства против рака, но я всегда считал, что это скорее плата «Миракса» за площадку под строительство жилого комплекса «Миракс-Парк» на территории медицинской академии на западе Москвы. Так сказать, трудоустройство ученых под благовидным предлогом.

– Тут ты прав. Лекарства они не создали, но Темников прекрасно воспользовался этой темой в США для легализации выведенных из «Миракса» денег. Вот, зацени.

С этими словами Гринго перекинул мне схему еще из десятка компаний со стрелками движения внушительных сумм. В самом центре была компания «Vector Vitale», директором которой числился Темников.

– Вывески разные, – продолжил Гринго, – но схема и люди те же. И хочу заметить, что организацией такой прачечной Темников начал заниматься еще году этак в 2008-м. И Полонский не мог не знать, куда и сколько они выводят бабла. Поэтому, когда Кучер в 2010–2013-м кричал: «Украли! Украли!», он, мягко говоря, лукавил: уж кто-то, а ПСЮ точно знал, в каких закромах лежат эти активы. Такие дела.

– Крутая работа, Гринго, – совершенно искренне сказал я. – Похоже, ты и правда нашел, куда утекли деньги «Миракса»!

– Да ладно, это наша общая заслуга, – с улыбкой сказал Гринго.

– Но та папка с файлами … хэш… ты же нашел ее сам, без моей помощи!

– Ну, как сказать. По факту, нашел я ее после того, как прочел твой первый черновик.

– А как нашел?

– Это долгая история… но суть даже не в этом. Если бы ты не начал публиковать свои черновики, я бы никогда не взялся искать «золото Миракса». Продолжал бы считать Полонского главным… в сливе денег «Миракса», которые он либо профукал, либо спрятал подальше от глаз акционеров, инвесторов и дольщиков. И никогда не узнал, что у этой истории были другие «герои».

Что после суда и признания Полонского виновным в хищении средств дольщиков именно «Тема» был единственным из штата компании, кто не просто остался при своих, а в корне изменил свою жизнь и живет… ну, прямо скажем, в шоколаде. Темникову было выгодно вот это вот «шоуменство» ПСЮ. Пока Кучер дрался на ТВ с конкурентами, ел галстуки, откровенничал из камеры СИЗО, портрет самого Темникова постепенно размывался, и его фамилия забывалась. Ты заметил – его даже в соцсетях нет, ни в инсте, ни в фейсбуке, нигде. Вскорости он стал для многих лишь «одним из», как и ты, как и Адикаев с Луценко – одним из бывших партнеров, которые якобы предали и разорили Полонского. Этакое мифическое зло, без какой-то особой конкретики. Было что-то такое, да уже забылось.

– Действительно, удобно. Хотя, думаю, публику уже давно не особо волнует и сам Полонский. Для них сегодняшний ПСЮ – всего лишь клоун с ТВ и интернета.

– Да-да! Как какой-нибудь Джигурда – уже никто и не помнит толком, почему этого чела зовут во все ток-шоу, кроме как ради эксцентричных выходок. Так и с Кучером было. Помнишь, как он в 2017-м потрудился клоуном-статистом, этакой куклой из шоу на «НТВ», на выборах президента РФ, и сцепился со своим «главным конкурентом» за место…

– С Собчак?

– С Навальным. Когда они оба, имея судимости, пытались баллотироваться на пост президента.

– Не помню. Я не очень следил за кукольным театром «Выборы в РФ». Никогда не любил НТВ.

– Ну как же. Их «случайная» встреча, когда они документы в ЦИК пришли подавать на выдвижение – вот это был спектакль, даже не спектакль, а реслинг в духе Пелевина. Камеры федеральных каналов, фотокорреспонденты, а Навальный Полонскому при встрече демонстративно руки не подал, Полонский ему прокричал: «Навальный, ты отстой! Понял?» – Гринго ухмыльнулся. – Театр театром, но пока ПСЮ развлекался, деньги обманутых вкладчиков продолжали отчищаться в компаниях Темникова. Инновационные методы отмывакапитала, что тут скажешь.

– Твоя правда. И что будешь делать теперь со всеми этими материалами? Их вполне хватит, чтобы родилось громкое уголовное дело и, возможно, не одно – ну, насколько я могу судить.

Гринго пристально посмотрел на меня через веб-камеру и медленно произнес:

– Я тут, пока этим всем занимался, обдумал все и пришел к выводу, что надо попытаться продать эту папку с компроматом Темникову. Деньги пополам. Как тебе такое предложение? Как насчет не просто «по ильфо-петровски» пощупать Корейко за вымя, а взять его за яйца, а?

Я ошарашенно уставился на экран.

О чем он вообще? Он это что, всерьез?

– Ты… ты хочешь его шантажировать что ли? – уточнил я, немного отойдя от первоначального удивления. – Но это же… противозаконно само по себе. Получается, мы нашли улики преступления и продаем их преступнику.

– Да, понятно, определенный риск есть…

– «Определенный риск»? Серьезно? Я уж не говорю про самого Темникова. У этого парня сотни миллионов долларов и уйма связей. Если он решит, что забрать у тебя папку будет проще, чем ее выкупить, выбор будет очевиден. Да и вообще – чего стоит папка с распечатками? Это, по факту, лишь ворох бумаг, а твое расследование спокойно существует в цифровом виде.

– В том-то и дело, Макс. Я продаю не сами данные. Я продаю алгоритм, как их можно найти. Если даже я. – Гринго ухмыльнулся. – Смог во всем разобраться, программисты более высокого уровня, не говоря о юристах, сделают это еще быстрей и легче. Просто, видимо, никто до сих пор не озаботился этим вопросом всерьез. Следовательно, с помощью моего алгоритма Темников сможет максимально усложнить жизнь тем, кто решит поискать деньги «Миракса» в будущем. А может…

Он запнулся.

– Что – «а может»? – нетерпеливо спросил я, втайне подозревая, что ответ меня не обрадует.

– А может, я сам это сделаю для Темникова – за определенное… вознаграждение.

Воцарилась тишина. Она была настолько кристально-чистой, что я, кажется, мог слышать сбивчивое дыхание Гринго, находящегося от меня в нескольких сотнях километров. Мысли разлетелись на множество осколков, но теперь, словно под действием незримых магнитов, снова потянулись друг к другу.

– То есть ты готов не просто отдать ему свою схему, но запутать след так, чтобы Темников спал спокойно? – уточнил я.

– Прежде чем решить, что я сбрендил, посмотри на это немного с другой стороны. Если следы буду путать я, цепочка останется мне известна – просто она станет очень сложной и запутанной. Но я в любой момент смогу пустить ее в ход…

– Если от тебя не избавятся раньше, – цинично сказал я.

Тут Гринго наконец заколебался. Похоже, он все-таки не был готов к такому развитию событий, или просто о нем не думал.

– Неужели нет какого-то другого способа заработать на этих данных? Легального способа?

– Какого? Устроить аукцион папки с документами? – усмехнулся Гринго.

– Нет. Это, конечно, утопия. Собрать силовиков США и РФ, бандитов, обманутых дольщиков и прочих пострадавших от «Миракса» в одном аукционе… Но к слову об аукционе. А что если выпустить NFT-токен книги? Я, возможно, и не разбираюсь в каких-то технических нюансах до конца, но знаю, что рынок невзаимозаменяемых токенов – так называемых NFT – сейчас демонстрирует невероятный рост. Например, торговая платформа «Nifty Gateway» объявила о беспрецедентной продаже картины «Crossroad» художника Бипла, как произведения цифрового искусства, на котором был изображен нервирующий мир своими твитами персонаж, за ошеломляющие 6,6 миллионов долларов. Слышал о таком?

– Слышал… – ухмыльнулся Гринго. – Правда, сначала решил, что тут не хватает, в этой сумме, еще одной шестерки, чтобы я поверил! Хотя, учитывая, что там изображен Дональд Трамп… чьим помощником и поверенным лицом в Москве был Феликс Сатер. До сих пор не верю, как такая картина могла уйти за без малого семь мультов грина! Одного не пойму: какой нам с этого прок? По сути, NFT – это модный сейчас хайп, не более. И покупка картины – апогей этого хайпа. Ну, то есть я просто не хочу врать и лукавить. Я искренне считаю, что ажиотаж вокруг этой темы искусственно формирует сообщество держателей крипты. И вот, чтобы поддерживать и пампить ее стоимость, они придумали новый рекламный ход. Праздник должен длиться вечно… пока не наступит криптозима, – рассмеялся Гринго.

– Такая позиция имеет место, но, как блокчейн-евангелист, я верю в технологии, а не в хайп криптовалют. Я не рассказывал тебе, что имею два патента в США по блокчейн-разработкам – «контроль качества продукции» и «верификация политиков»?

– Нет, не рассказывал, – покачал головой Гринго. – Я, конечно, понимал, что мы многого друг о друге не знаем, но не подозревал даже, что ты в такой продвинутой теме завяжешься!

– Еще года четыре назад я бы сам не подумал, что когда-нибудь буду рассуждать о токенах и блокчейнах, – усмехнулся я. – Ладно. О тех патентах я как-нибудь при случае расскажу подробней, сейчас речь все-таки не о них конкретно, а о том, что́ мы можем из NFT-технологии извлечь. По сути, NFT, насколько я ее понимаю, заключается в регистрации «права собственности» на цифровой объект в блокчейне. Токен не взаимозаменяемый, потому что он представляет уникальный объект и сам по себе уникален. Они зародились в индустрии компьютерных игр, где персонажей, артефакты и прочие фичи, вроде оружия и брони, могут использовать только те, кто их купил.

Гринго улыбнулся – судя по всему, онлайн-баталии были ему знакомы не понаслышке.

– Здесь же можно создать виртуальную гоночную трассу и зарабатывать на взносах игроков, которые хотят ее использовать, – продолжал я. – Поэтому неудивительно, что на игровые объекты приходится значительная доля рынка NFT. Но вот что насчет не-игрового контента? По логике вещей, если кто-то покупает NFT на цифровое изображение, то это вовсе не означает, что остальные больше не смогут просматривать его и делиться им друг с другом. Отнюдь, все остается в интернете как было, но фанат – владелец NFT просто получает новый формат для понта, способ похвастаться и заодно финансово поддержать любимого художника, спортсмена и любого человека, который делает что-то достойное восхищения.

– Ну, понятно, – со знанием дела проворчал Гринго. – Цифровой коммунизм с нарциссическим флером.

– Да, наверное, эта концепция пришлась бы по душе идеологам коммунизма, – кивнул я. – Объект остается как бы общим, но при этом создатель получает финансовое вознаграждение, а покупатель – повод для удовлетворения эго. Но боюсь, что в цифровых технологиях современные «красноперые» шарят так же плохо, как в создании справедливого социального строя, так что надежд мало. Впрочем, назвать криптовалютное и блокчейн-сообщество «коммунистическим» или «альтруистическим» будет настоящим скамом, прости за оксюморон, – добавил я. – Современное крипто-сообщество вполне капиталистическое и держится на постоянном зарабатывании денег. «Быки», «медведи», «пузыри» и «единороги» – всё как на привычном фиатно-финансовом рынке, и загадочный Сатоши Накамото со смарт-контрактом биткоина здесь главный виртуальный крипто-гений. Буквально Сорос, Ротшильд и Рокфеллер в одном лице. Успех криптолоидов зависит от массового распространения блокчейн-технологий, а для этого нужны не только новые продвинутые технологии, но и постоянный хайп, чтобы этими технологиями начинали пользоваться. Перефразируя скамовый лозунг компартии СССР: «Все во имя человека, все во благо человека!» – «Все во имя юзера, все во благо юзера». Криптоиндустрия в своих вайтпейперах для инвесторов это постоянно постулирует, хотя и тогда, и сейчас все понимают фундаментальную «фейковость» этих букв. Рынок предметов искусства подходит для этого идеально: большие продажи и крупные суммы сделок привлекают внимание «гомо сапиенсов», недоумевающих, с какой стати кто-то платит столько денег за то, что для большинства кажется бесполезной вещью. Дальше работает самый банальный сарафан. Но, помимо хайпа и спекуляции, у NFT есть реальные сферы применения, где эти цифровые технологии способны принести пользу: их можно успешно применить к правам собственности на что угодно, от финансовых инструментов до земельных участков. Для продажи цифровых единиц выбросов углеродов, уничтожающих природу – чтобы финансировать технологии по ее сохранению. Или их можно использовать для отслеживания цепочки поставок от источника до конечного потребителя, что сделает процесс создания ценности прозрачным – о чем, собственно, мой первый патент Quality Product Ecosystem.

– Ну, пусть ты плюс-минус прав, – нехотя признал Гринго. – Как нам это поможет продать – причем легально – токен с компроматом на «Миракс»?

– Речь не о продаже компромата, – пояснил я, – а о токене на рукопись книги, но я пока не понимаю, как это реализовать. Надо подумать, посоветоваться со знающими людьми. С ходу не скажу. Давай свяжемся через неделю, обсудим…

– Макс, – перебил меня Гринго. – Я ждал этого момента уже давно. Годы, можно сказать. У нас есть документы, которые раскрывают схему вывода средств «Миракса». В ней может быть заинтересован конкретный покупатель. А ты… ты предлагаешь продать рукопись книги, ценность которой… ну, прямо скажу, сомнительная. Давай так. Ты проработай механику продажи NFT-книги, а я пока подумаю, как можно реализовать мою идею. Кстати, может быть, ты подскажешь мне надежного человека, который сможет с этим помочь? Человека из Штатов, который проконсультирует, как мне сделать это… менее противозаконно?

– Интересный у тебя подход, – сказал я. – Законный шантаж – это что-то новое. Думаешь, кто-то захочет участвовать в подобном?

– Я ничего особенно не думаю, – признался Гринго. – У меня есть папка, я хочу получить компенсацию за те страдания, которые свели моего папу в могилу. Компенсацию за мои нервы, когда я понимал, что потерял самого близкого человека на свете и ничего не могу поделать с этим, ощущение полного бессилия… понимаешь? Я ничего не могу исправить уже, время вспять не повернешь, папу не вернешь. Но они… он должен заплатить!

Гринго сорвался на крик, но тут же взял себя в руки и чуть более спокойно продолжил:

– Просто скажи, есть ли у тебя надежный человек там… в Майами – было бы вообще идеально!

– Дай-ка подумать…

Откинувшись в кресле, я погрузился в размышления. Пожалуй, только сейчас я впервые понял, насколько по-разному мы смотрели на это расследование. Наверное, лет десять назад, когда внутри меня кипел гнев, я бы, как минимум, задумался об идее Гринго с продажей папки, но теперь… Теперь у меня была совсем другая жизнь, и я больше не жаждал возмездия. Мне хотелось высказаться и отпустить прошлое. Для Гринго же дело, похоже, оказалось слишком личным, и он мечтал о мести, о личной вендетте со всеми участниками событий вокруг Киевского проекта «Миракса».

«Вы отобрали у меня отца – вы должны заплатить, иначе я отберу у вас все» – вероятно, нечто вроде этого, пусть и менее пафосное и утрированное, пульсировало у него в голове.

Вендетта не входила в мои планы. И я вспомнил о человеке, способном отговорить Гринго от опрометчивого поступка.

– Ну… в общем, кажется, один надежный человек у меня есть, – наконец сказал я. – Это девушка, очень толковый юрист… мы с ней познакомились на Коста-Рике в 2012 году, во время кругосветки. Катались вместе на серфе перед переездом в Никарагуа. Потом она помогала мне получить лицензию по импорту и продаже сигар в США, а в 2017 году консультировала меня как раз по проекту блокчейна и криптовалют.

– Звучит… интересно, но насколько она надежна? – нахмурился Гринго.

– Надежно – это как раз про нее, – подтвердил я. – Сейчас она частный детектив во Флориде, открыла свою контору… Не знаю, насколько ее заинтересует твой кейс с папкой, но, как минимум, она сможет объяснить тебе все варианты действий и последствий…

– «Раскулачивания Корейко», – сказал Гринго и мрачно усмехнулся.

– Вроде того, – медленно кивнул я. – В общем, ты пока поговори с детективом, напиши ей, что от меня, думаю, она выслушает. А я пока постараюсь придумать, как нам заработать не шантажом, а законно. Потерпи, думаю, направление с NFT правильное.

– Ладно, тогда жду контакты детектива и озарений по поводу законного заработка.

– Добро, – кивнул я.

Он отключился, а я вдруг подумал, что разлом поколений 70-х и 2000-х все-таки пролегает не в цифровой продвинутости и отсутствии таковой, а между «Глухарями» Розенбаума и «Новым мерином» Моргенштерна.

Глава 23. Дейл. Исчезновение

Судя по тому, что Гринго уже не в первый раз вспомнил про Корейко в контексте нашего импровизированного расследования, старая повесть «Золотой теленок», написанная Ильфом и Петровым, вскружила киевскому программисту голову. Принять вымышленную историю времен советского НЭПа за реальный алгоритм заработка мог только молодой и наивный интернет-селянин, не понимающий, насколько реальная жизнь изменилась сто лет спустя после описанных в книге событий. В реальной жизни не будет автора, который защитит любимого героя от врагов, подарит счастливое спасение из беды и воскресит.

Согласно китайской поговорке, когда вы кидаете палку, собака смотрит на палку, а волк – на того, кто ее бросил. Так вот Гринго в своем азарте, словно пес, бросился за сокровищами, в мыслях калькулируя прибыль, а я продолжал смотреть на своего врага и пока не понимал, возможно ли смотреть одновременно и на палку, и на бросающего.

Я понимал, что, учитывая личность Темникова, затея моего киевского знакомца обязательно закончится плачевно. Если программист пойдет к нему с предложением папки, «Тема» подставит его. Заявит вымогательство и обвинит Гринго (и, косвенно, меня), что все, что о нем написано, – это вымысел для вымогательства «честно» заработанных денег. И собранные киевским программистом улики превратятся не в доказательство вины Темникова, а в инструмент шантажа, и судебными органами США отныне и впредь будут восприниматься как фикция.

«И тогда все наши телодвижения окажутся совершенно напрасны».

Беседа с Гринго и его документы вывели меня из творческого ступора, и я продолжил работу над книгой, занявшись главой, посвященной подставным конторам Темникова и его друга Гурина. Параллельно я наводил справки по поводу NFT-технологий и ломал голову над тем, как нам использовать их для своих целей.

К сожалению, реальность нанесла мне трагический удар, заставив забыть на какое-то время обо всем на свете.

10-го марта мама прислала мне сообщение, что очень за меня волнуется, приложив скриншот коммента Полонского в твиттере от 26 февраля 2021 года под моей публикацией «История мираксздания» (финальный черновик № 9, «Уголовные дела Полонского) – «Привет максимка готовь вазелин».

Естественно, память тут же услужливо отозвалась флешбэком в декабрь 2009 года. Тогда Полонский на кураже операции по моему показательному уничтожению отправил маме письмо, в котором назвал меня вором и сообщил, что совсем скоро я сяду в тюрьму. В итоге маму увезли на скорой с инсультом, и она несколько месяцев восстанавливала здоровье.

Тогда все обошлось.

Теперь мама снова переживала за меня, и она была старше на 11 лет с того сложного времени. На следующий день, 11-го марта, несмотря на мои попытки ее успокоить, маму увезли в больницу с инфарктом.

19-го марта она умерла в клинике от повторного обширного инфаркта.

Новость о смерти мамы застала меня полуденным звонком лечащего врача за работой над книгой в кабинете, и, хоть окно было приоткрыто, казалось, что я заперт в абсолютном вакууме – какое-то время просто нечем было дышать. Боль утраты – и ярость к Полонскому. Она, эта ярость, тут же срезонировала с желанием Гринго отомстить за смерть отца.

Гнев просто обнулил здравый смысл, и очевидный криминальный уклон затеи киевского программиста скрылся за горизонтом и стал невиден из-за одержимости вендеттой.

Тогда я лишь чудом сдержался, чтобы не плюнуть на все и не ввязаться в авантюру с папкой. Я был в бешенстве. Не знаю, что бы сделал, окажись Полонский рядом… Мысли были самые разные. Но гнев плохой советчик, это правда. Нельзя было вестись на провокации ПСЮ и его «олигофрендов». Нам следовало действовать с холодной головой…

Вот только я пока не знал, как.

Несколько дней подряд после похорон мамы в столице бушевали грозы, и это была лучшая иллюстрация того, что происходило у меня внутри. Молнии – как яркие проблески мыслей, которые разрывают серую хмарь неба, но тут же растворяются в вечности. Гром – как отголоски прошлого, которое так хочется забыть, но они настигают тебя в дне нынешнем.

От ветра дрожали стекла в окнах, ветер рвался внутрь, будто хотел что-то сказать, что-то важное, срочное… но я знал, что это лишь пустой свист, отвлекающий от мыслей.

Абстрагировавшись от непогоды и других отвлекающих факторов, я сконцентрировался на поиске способов достичь желаемого.

Но жизнь расчертила сюжет неожиданным поворотом, когда вечером третьего дня, устав от добровольного заточения, я решил для разнообразия поработать над рукописью в сигарном клубе. Мне хотелось настроиться на определенную волну, но, признаться, я даже не думал, сколь удачной окажется моя вылазка.

Причем изначально ничего не предвещало. Я сидел за столиком в углу за ноутбуком, и от сонма здешних ароматов кружилась голова. Через призму плотного сигарного дыма объекты казались зыбкими, а контуры – нечеткими.

В этот момент за соседним столиком парень по телефону громко рявкнул:

– Регистрируй сайт NFT by me, это будет лучшим брендингом для NFT-проекта!

Я даже перестал стучать по клавишам и искоса посмотрел на парня. Лет 35-40, стильный, в клетчатых синих брюках. Меня давно не удивляли совпадения, поэтому, когда он закончил разговор, я просто подошел к нему и сказал:

– Простите, я… услышал фразу про NFT и решил подойти, познакомиться. Я просто прямо сейчас об этом пишу.

– Надо же, – ухмыльнулся парень. – Какое совпадение. Ну, присаживайтесь, поговорим.

Он представился Дейлом Сноуболлом, сразу предупредив, что это его псевдоним, под которым он существует в публичном пространстве.

– Вообще я IT-шник, фанат блокчейна и большой любитель сигар, – вещал Дейл, пока мы утопали в клубах дыма. – Раньше, можно сказать, был хакером – в 98-м году, например, хакнул «Windows», чтобы на халяву играть в игры.

Он поведал, что давно вертелся в теме NFT и в первую очередь занимался механикой верификации подлинности произведений искусства. Потом добавил:

– Зацени прикол: недавно один хитрый китаец токенизировал «Мону Лизу» как свою картину, – сказал Дейл, раскурив сигару.

– Да ладно? – хмыкнул я.

– Угу. – Дейл закивал, хотя вопрос был задан всего один. – Находятся и такие… индивиды. А «Nike» подает на одного баскетболиста в суд, поскольку на карточке с фото, которую он продал за несколько сотен тысяч долларов, он забыл закрасить логотип спортивной фирмы на майке, и они сочли это упущенной выгодой! Так что с NFT все непросто, там куча подводных камней…

Учитывая спонтанность встречи, мы договорились на следующей неделе покурить моих сигар и обсудить все более детально. Оказалось, Дейл слышал про Total Flame, но никогда не курил. Идея сделать специальный токен с рукописью романа «Мираксздание» и попробовать продать его на цифровом аукционе Сноуболлу понравилась.

– Но учти, много ты на этом не заработаешь, – сразу сказал Дейл. – Оптимистичная цель – пара сотен тысяч долларов, получится или нет – время покажет.

– Пара сотен тысяч! Возможно, для NFT-рынка это мало, но меня, как писателя, это вполне устроит, – сказал я. – Да и потом, мне больше интересно стать первым, кто продаст книгу-токен.

– Это будет прикольно, согласен.

Когда прощались, я пообещал прислать ему первые главы романа на почитать и подумать, как это можно обернуть в NFT.

«Интересно, что на это скажет Гринго?..» – думал я, возвращаясь из сигарного клуба.

Но узнать это мне было не суждено: аккаунт моего киевского товарища в «зуме» бесследно исчез. Когда я попытался отправить Гринго письмо на электронку, оно вернулось назад с комментарием: «Такого адреса не существует». Потом звонок на мобильный – с тем же результатом.

«Данный вид связи недоступен для абонента».

«Как это понимать? – размышлял я после очередной тщетной попытки связаться с Гринго. – Куда он делся?»

Киевский программист исчез из моей жизни так же неожиданно, как и появился несколько месяцев назад. Что я о нем знал? Только то, что он сам мне рассказал, и косвенные подтверждения друзей, что он тот, за кого себя выдавал.

В поисках исчезнувшего программиста я отправил письмо моей знакомой, детективу из Майами, чтобы узнать, не связывался ли Гринго с ней. Через пару дней пришел ответ:

«Да, он писал, но мы не договорились: дело слишком мутное, чтобы за него браться».

«Может, он все же решил рискнуть и продать папку напрямую, и Темников до него добрался?» – подумал я.

Косвенно эту догадку подтвердил тот факт, что вскоре со мной через местный мотоклуб связались байкеры из Майами. Они поинтересовались, чего я хочу от Темы, я ответил, что готов обсудить это в личной беседе, мои контакты у Темникова есть. После этого снова воцарилась тишина.

Все это казалось донельзя странным, но книга была почти дописана, и мне оставалось только попытаться реализовать мою идею с выпуском NFT-рукописи, а для этого Гринго мне был не нужен.

Что-то с ним пошло не так, но что?

«Возможно, я никогда не узнаю. И… ладно».

В конечном счете, мы с Гринго были всего лишь случайными попутчиками – я изначально не собирался озолотиться, а хотел всего лишь закончить книгу, и продажа токена должна была стать финалом романа и способом честно заработать, вернуть мне хотя бы малую часть тех денег, которые задолжал после нашего разрыва Полонский.

А ведь с учетом того, что моя доля была 2,5 % от прибыли всей группы компаний «Миракса», плюс проекты, в которых моя доля была 49 %, плюс нераспределенная прибыль за 2008–2009 годы, плюс выведенные активы в компаниях, где я был партнером…

С учетом всего этого набегали миллионы долларов… правда, к сожалению, набегали они на счета кого-то другого.

По самым оптимистичным прогнозам продажей токена я не отбил бы и сотой доли этой суммы, но этой цели и не стояло.

Я всего лишь хотел закрыть старый гештальт, «рассказать свою правду о судьбе “Миракса”», и был как никогда близок к этому.

Поэтому я решил продолжить общение с человеком, называющим себя Дейлом Сноуболлом, и занялся подготовкой токена с рукописью книги к ее продаже.

Глава 24. Пари. 20.02.2022

2021 г.

– Ну что там с романом? – прищурившись, поприветствовал меня вопросом Дейл.

Мы с ним находились в том же самом сигарном клубе, в котором познакомились полтора месяца назад.

Он только-только вернулся из Майами, куда летал на встречу с потенциальным инвестором его нового проекта в области нейросетей. Словосочетание «искусственный интеллект» Дейл не использовал принципиально, считая этот термин мифологизированным кликбейтом для задротов.

И, по ощущениям, Флорида благотворно повлияла на его настроение: он был даже дружелюбней, чем в наши прошлые встречи.

Я улыбнулся и, присев за столик, сказал:

– Готовится к публикации. Скоро должна выйти, а потом уже проведем аукцион NFT-цифровой копии. Ты, кстати, успел рукопись прочесть?

– Успел, – с загадочной улыбкой ответил Дейл. – Еще как успел.

Я нахмурился. Дейл откинулся на кресла.

– Тот инвестор из Майами, который хочет вложиться в создание моей нейросети для перевода языка попугаев… Это Темников.

– Да нет, – сказал я. – Да не может быть!

– Может, Макс, может, – ухмыльнулся Дейл.

Он вытащил из кармана мобильный и, разблокировав его отпечатком, заскользил пальцем по экрану.

– О нашем с тобой знакомстве я ему, уж прости, рассказывать не стал, чтобы не отбить желание закинуть денег в проект, – продолжал Дейл. – Но вообще, конечно, мутный тип. Все время натянуто улыбался, как будто что-то недоговаривал. Зато расспрашивал про Коста-Рику, где зарегистрирована моя компания «Parrot Speech Neuro Translator»… и, кажется, очень обрадовался моему ответу на крайне странный вопрос. Ну, точней, тогда он мне уже странным не казался.

– И что же он спросил? – нахмурился я.

– Спросил, выдает ли Коста-Рика споткнувшихся о фемиду бизнесменов. Программист у него, кстати, поприятней, плюс весьма толковый, – сказал Дейл. – Пару раз меня чуть в тупик не поставил своими вопросами. Шарит. Вот они оба. Это ж твой «Тема», правильно?

Дейл повернул телефон ко мне, и я уставился на экран. На стильном красном диванчике в просторной гостиной, улыбаясь, сидели двое – мой бывший партнер по бизнесу Максим Темников и его программист.

– Так что, это Тема? – уточнил Дейл, выводя меня из ступора. – Хороший у него особнячок, я тебе скажу. Не у всех на его острове такие, один из самых понтовых. Сразу видно, куда деньги ушли…

– Да, это Темников, – ответил я тихо. – А рядом с ним – Гринго.

– В смысле? – помрачнел Дейл.

Он повернул телефон к себе, посмотрел на экран, потом – на меня. Вид у него был обескураженный.

– Это вот и есть твой Гринго? – наконец спросил Дейл. – Который вытащил из смарт-контракта схемы «Миракса»?

Я кивнул. Хакер снова уставился на экран и пробормотал:

– Он мне был представлен как Андрей – IT-консультант Темникова.

– Прямо зверь с тысячей имен, – покачал я головой.

– Честно говоря, я что-то уже перестал понимать происходящее, – признался Дейл. – Как так?

– Одно из двух, – сказал я. – Либо он все-таки продал Теме папку с компроматом, и тот привлек его к «заметанию следов», либо…

Я запнулся, но под вопросительным взглядом Дейла продолжил:

– Либо он работал на него с самого начала…

– И тогда вся твоя инфа о схемах – гон? – докончил за меня хакер. – Но зачем вести тебя к Темникову? И какая между ними связь? Общие друзья свели, а после черновиков его к тебе подослали, чтобы пустить по ложному следу?

– Как-то слишком сложно, – криво улыбнулся я. – Все-таки я не прокурор, какой толк от моих расследований?

Дейл задумался ненадолго, а потом спросил:

– А что с тем смарт-контрактом, который он потрошил, чтобы восстановить схемы «Миракса»? Есть возможность на него взглянуть?

– Да, конечно…

Понадобилось некоторое время, чтобы добраться до файла со схемами, но результат того стоил.

– Он гнал тебе, Макс, – наконец заключил Дейл, проведя какое-то время в просмотре директорий компа – по сути, препарируя смарт-контракт Гринго, как патологоанатом.

– То есть как – гнал? – нахмурился я. – Это все фейк?

– Ну, возможно, не все. Но дерево с папками и названиями документов посмотреть можно, а вот сами документы открыть пока что нельзя. То есть он не мог вытащить те файлы, которые тебе прислал, из этого смартконтракта.

– Поясни. Я пока не переварил фото, а ты на меня вывалил фейковость хэша. Дописать роман почти до конца и вдруг на полной скорости к финалу въехать в бетонную стену…

– Ну, смотри: дело в том, что твой «АндреГринго» видел только последний блок в цепочке. Все. Остальная цепочка заблокирована временным таймером.

– И когда откроются остальные блоки?

Стук пальцев по клавишам – и беспощадный вердикт.

– 22.02.2022 года. Тогда мы сможем прочесть документы.

– И узнать правду?

– Тут уж как повезет, – пожал плечами Дейл. – Возможно, там действительно есть настоящие схемы. Возможно, там даже будет инфа, кто на самом деле твой друг.

– Кто на самом деле друг Темникова, ты хотел сказать, – поправил я.

– Ну уж, не буквоедствуй, – сказал программист. – Ставлю на то, что он… кузен Темникова.

– Думаю, я бы знал, если бы у него был кузен, – заметил я.

– Разве? Мне кажется, ты знаешь о Темникове гораздо меньше, чем тебе бы хотелось, нет? Впрочем, неважно. Твоя версия?

– Ну, если мы играем, давай играть по-крупному: пусть будут… спецслужбы, – вспомнив о Добряке и Шраме, заявил я.

– Вот прямо так? То есть ФСБ…

– ФБР, – усмехнулся я.

– «Люди в черном», хотят вернуть Полонского на его планету, – хохотнул Дейл. – Но допустим. Пусть твой Гринго агент спецслужб. Зачем ему связываться с тобой? Ты с Полонским и Темниковым уже много лет дел не ведешь.

– Выведать, вдруг я знаю что-нибудь… этакое, – пожал я плечами. – Когда стало понятно, что ничего особо важного я не знаю, разорвал контакты. Все. Не мог же он знать, что мы с тобой знакомы.

– Ты ему не рассказывал?

– Не-а. Он пропал как раз после того, как мы с тобой впервые встретились.

Дейл усмехнулся чему-то, а я вдруг подумал – а случайным ли было наше со Сноуболлом знакомство? Что если они вообще с Гринго работают гуртом?

С другой стороны, Дейл прав – чем я им могу быть настолько интересен, чтобы они кружили вокруг меня с таким упорством? Сначала Гринго, теперь Сноуболл… Какую цель они могут преследовать? Свести меня с ума? Иных как будто бы не было.

– Ну так что, агент спецслужб – твое последнее слово? – отвлекая меня от мыслей, сказал Дейл и прищурился.

– Да, – кивнул я. – Агент спецслужб против кузена.

– Вот и забивай это в NFT книги. А покупатель токена, соответственно, узнает первым.

– А проверим через полгода.

– Идет.

Мы пожали друг другу руки. Пари было заключено.

Конечно, я не особо верил в реальность моей теории и предлагал ее скорей шутки ради, чтобы хоть что-то противопоставить Дейлу. Однако ближе к лету ко мне на почту неожиданно прилетело сообщение от моей знакомой, детектива из Флориды. Финал ее письма с постскриптумом показался настолько любопытным, что привожу его вольный перевод:

«…Не хочу распространять слухи зазря, но мои источники утверждают, что за Темникова всерьез взялись на самом верхнем уровне. Возможно, вскрылись новые факты. Посмотрим, во что это выльется. Буду держать в курсе.

P. S.

Пикантная подробность – Темников приобрел около 30 единиц оружия и разложил их по своей майамской вилле. Никогда раньше ни в чем подобном замечен не был при этом.

Похоже, готовится к долгой осаде.

Только от кого?..»

КОНЕЦ