Ковид, как доктор прописал [Анатолий (Анри) Семенович Шварц] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Анатолий (Анри) Шварц Ковид, как доктор прописал
Он сидит напротив меня и не спеша что-то потягивает из своего бокала. Культурно, не причмокивая от наслаждения, но явно получая от напитка удовольствие. – Чай? – интересуюсь я. –Не-а, – качает в ответ седая голова. – Кофе? – не унимаюсь я. – Не-а,– мямлит он. – Неужели вам позволено на рабочем месте, -картинно удивляюсь я, – причащаться, да еще тем… –Тем чем? –Чем тем? Игра слов при желании может продолжаться бесконечно. – Но-но-но, – грозит мне его указатильный палец. – Меру знай, а о пьянстве забудь, как о страшном сне. – При этом губы его сами собой причмокивают, видимо в такт его фривольным мыслям. Страшные сны не для его желаний. А вот возможности… Возможностей у него, я думаю, даже больше чем желаний. – Нектар, – возвращает он меня в реальность, пристально глядя в свой бокал и почесывая левой рукой свою правую босую пятку. Пятка скрипит как новая десятидолларовая купюра. Очень знакомый мне хруст. 0н сидит напротив меня в белом балахоне. Очки его скатились на самый кончик длинного носа, он смотрит задумчиво поверх них, да, пожалуй, и поверх меня.Затем, нехотя обмакнув свой палец в блюдце с дурно пахнующей жидкостью, похожей на урин, да именно так, из песни, как говорится, слов не выкинешь, начинает переворачивать страницы моего дела. – Итак, папка номер десять тысяч такая-то, – говорит он мне. То есть моя папка, то есть вся моя прошедшая драма, трагедия, комедия от начала и до конца. Балахон невозмутимо читает вслух. – Фамилия, – делает он многозначительную паузу. Ну и голос у него! Как мерзкий скрежет по стеклу. – Это ты? – спрашивает он меня. – Это я, – признаюсь я. – Правильно, – говорит он. – Это еще ты. – Это еще я, – покладисто соглашаюсь я и помогаю на всякий случай. –Хорош, привлекателен и… –Это еще чем привлекателен? – перебивает он меня. – Не знаю, – отвечаю я. Я и на самом деле не знаю, чем. – Вам лучше знать, – ехидничаю я. – Просто я чувствую именно так: хорош и все. Он смотрит на меня как снайпер, нашедший мишень, и молчит. – Понимаю, – соглашаюсь я с его молчанием. Но не совсем… – А если я хорош тем, что все у меня еще впереди? – иду я на компромисс. –Впереди видится очень туманно, – произносит он, сдувая пылинку с края стола в мою старону. –За перед я как-то был всегда спокоен, – возмущаюсь я. – Постепенно курвишься, – более утверждает он, чем спрашивает. – Постепенно? – переспрашиваю я. – Постепенно, – продолжает он игру, перебрасывая мне мое же слово. Пинг-понг в общем. – Как это? – Так это, – ухмыляется он. – Сучка, – мысленно парирую я. – Еще какая, – произносит телепат, перелистывая страницы в папке. Я жду с нетерпением. Каждый хочет о себе знать больше, чем знает сам. –Так, – говорит он. – расслабься. В университете у тебя более менее. В общем, – вздыхает он, – могло быть и хуже. Я даже рад за твой университет. Я расслабляюсь. – Я тоже рад за мой университет. –Далее, – читает он. – Жил, учился, пил как все, трахался больше, чем надо, – он цокнул языком. – Но в общем, – теперь он сдул пылинку со своего рукава в мою сторону, – в общем, это не помешало тебе стать доктором. Да, – соглашаюсь я с ним, – стал, – и добавляю, чтобы побаловать его слух, – к удивлению.– И без паузы проказливо спрашиваю. – А вот если бы я…, – но концовка фразы застревает у меня в горле. – Ну,– понукает он меня как лошадь. – Если бы ты что? – Вот если бы я больше.. – Я снова замолкаю. Пауза. – Больше чего? – нетерпеливо спрашивает он. – Конкретно, больше чего? – Ну, – решаюсь я, – конкретно гак конкретно. Трахался если бы больше, потянул бы на академика? – Смолкни, животное, – брезгливо кривит он рот. – Положение не зависит от количества. Положение зависит от качества. – Но кажется, все были довольны… – Вопрос качества заключается не в том, кто доволен и не в том, чем. – А в чем? – настораживаюсь я. – А с кем. Понимаешь, с кем?– вещает он мне с улыбкой мудреца. –Жаль, не доработал, – печалюсь я. – Не та карта выпала. –Ну, ну, ну, – успокаивает он меня. – Доработаешь мысленно в воспоминаниях о днях минувших. – Я не теоретик. – Но к сажалению уже и не практик,– мягко улыбается он. «Ему бы к зубному сходить, бормашина по его улыбке плачет Да и хорошо бы, без наркоза», – мечтаю я – Кстати о картах, – возвращает он меня в действительность. – Много играл? – Играл. – Во что? – интересуется он. – Сами же сказали. В очко. – Карты у нас не в почете. – Жаль. Жаль, – повторяю я. – А где в почете? – Где, где? Нигде, – резюмирует он и после паузы глубокомысленно добавляет. – Вижу, ты в картинках не простак. – Не простак, – соглашаюсь я. –Проверим. – Он с шумом перелистывает страницы и шепотом спрашивает. – Когда после третьей карты недобор, стоит ли брать еще одну? – Как повезет. – В том-то и дело, – вздыхает он. – Не везет.– Ладно , -чешет он за ухом. -Пойдем дальше. – Пойдем, – киваю я согласно. – Женился. Скурвился, – продолжает он листать мое дело. – Скурвился, потому что женился? – спрашиваю я. – Нет, – возражает он. – Сначала женился, а затем скурвился. – И так бывает, – соглашаюсь я. – А дальше, – продолжает он листать страницы моей папки, страницы разнных цветов, от самых белых, блестящих, как в жизни, до самых черных, траурных как в жизни, и укоризненно качает головой. – Ужас! Ужас! Ужас! – Я? – спрашиваю я с тревожно. – Это еще я? Он смотрит на меня безнадежно, качая своей седой головой, и молчит. –Это еще я? чуть ли не кричу я. – Не кричи, – говорит он. – Ты – зто ты. Но ты уже и не ты. – Я не понимаю, – удивляюсь я и развожу руками. – Неужели скурвившийся я -это не я? – Понимаешь, – объясняет он мне, – если бы ты оставался самим собой, то у тебя был бы шанс стать членом нашего коллектива и поболтаться здесь наверху. Но так как ты прятался за обстаятельства и возводил это в свое оправдание, то умножая это на степень содеянного, сам понимаешь, дорога тебе вниз, в самую что ни на есть Жосминду. – В самую что ни на есть? – ужасаюсь я. – Еще глубже, чем ты думаешь, – подтверждает он. И тут я замечаю, что свою-то жосминду он аккуратно опускает на три подушки. А ноги свои пристраивает поудобнее в тазик с водой, чтобы грибки на ногтях не подсыхали. Я хихикаю. –Накувыркаешься здесь с вами, – реагирует он на мой смех. – Не то что голова в вареную репу превращается, но и ноги начинают ходуном ходить. Ведь не каждый из вас от нас по своей воле уходит. Кто-то для ускорения и в хорошем пинке под зад нуждается. Заметь, служу-то я не в театре,– вздыхает он тяжело. Так и быть это я замечаю, а еще замечаю, как дверь отворяется и в помещение входит непонятная мне личность, облаченная в такой же белый балахон. Личность подходит к столу и о чем-то долго и нудно перешептывается с моим визави. Затем поворачивается ко мне тем, что называлось лицом и я понимаю, что дела мои пропащие, потому что передо мною стоит знакомый мне до боли следователь Василий Васильевич. А ты что здесь делаешь? – удивляется он и тут же захлебывается от смеха.- Твое место в самом что ни на есть низу. Внизу! Внизу! Внизу! Правда, если тебя там примут, дружок. – А ежели нет? – жалобно вопрошаю я. – А если нет, тогда распилят,– обнадеживает меня Василий Васильевич. «Сказать ему, кто он есть?» – думаю я: «Так не поверит. Правду все принимают в штыки. Заныть? Не услышит. Себе в жилетку поплакаться? А если..? А вдруг он захочет еще больше меня унизить? Жертву жалеют, чтобы еще больше унизить. Может все-таки похныкать?» И я хнычу. – Мне что, вообще места нигде нет? Я хочу здесь быть.
– Выходит, нет, – отвечает он мне. – Все места заняты. – Как заняты? -возмущаюсь я. Ну откуда во мне живет эта ересь? Но надо же обязательно спросить.– Неужто оплачены? – Не юродствуй, – отрезает он и поворачивается к своему коллеге. Полагаете, он хочет узнать о каком-нибудь мало-мальском месте для меня? Так нет, видите ли, я для него мордой не вышел. –Почему этот юноша здесь? Не ржавеет железный Феликс? – Да вот бумага из ада прилетела, – отвечает тот нехотя. – Читайте вслух, – приказывает Василий Васильевич. – Вслух так вслух, – седая голова декламирует с выражением и с выражениями. А в заключении зачитывает резюме: «Ад не резиновый». – Подпись? – интересуется Василий Васильевич. – Вот, – показывает тот бумагу . – От кого? -интересуется дотошный следователь. – От того, кто по водной глади рая на яхте гоняет. – А вторая от кого? – интересуется Василий Васильевич. – От того, кто в аду жар в жаровню поддает. – От него самого? – недоверчиво перепрашивает следователь. – От него самого. Василий Васильевич вертит бумагу в руках. – Шутки шутками, но на самом деле места все вышли. Нет как нет. Все забронировано. – И повернувшись ко мне, задает риторический вопрос. – А ты что считаешь, что у нас есть? Есть?! – Есть! – бодро отвечаю я. – И для меня, надеюсь, тоже.. – А ты считаешь, что если демократия, – возмущается Василий Васильевич, – то значит… – Обязаны, – подсказываю я. – Обязаны,– ловит он автоматически мою подсказку, – обязаны подбирать все, что плохо лежит – острова, идеи, людишек? И мы берем! -Василий Васильевич громко хлопает ладонью по столу. Его коллега от неожиданности вскакивает с места. Вода из тазика выплескивается на пол. – Только не жмите на красную кнопку! – умоляюще просит он.– Еще не время, еще не час! Он падает на стул и вытирает рукавом пот со лба. – А вот по существу данного вопроса. Как полагаете – Обязаны, – грустно повторяет Василий Васильевич. -Не оставаться же ему нигде и ни в чем. Распилят. – А нам что? Снова санкции? Как всегда неработающие? – А хрен его знает. Может, на этот раз будут и работающие. – Я не хочу, – подаю я голос, – чтобы по-живому пилили. Больно. – Да ты уже не живой. – Все равно больно, – говорю я. – И маму жалко. – Раньше надо было думать о маме. – Сначала о Родине, – возражаю я, – а потом о себе. Нас так в школе учили. – Сволочь? – спрашивает Василий Васильевич у своего коллеги, указывая на меня пальцем. –Сволочь, – соглашается тот. – Да еще какая! Какая? – мне становится даже интересно. – Назовите, пожалуйста, степень. – Степень свою ищи в таблицах Брадиса. – А это кто такой? – не унимаюсь я. – Прокурор из Челси или…? – Каких-то пять минут назад в академики кто-то метил, – ехидно замечает белая голова. – Брадис – в академики? – удивляюсь я. – Не знаю. Не был. Не привлекался. – Родственников за границей тоже нет, – дополняет список Василий Васильевич, качая головой. – Да, – киваю я.– И шмыгнув носом, плаксиво ною. – Я хороший. А они там не берут, здесь не берут. Видите ли, мест у них нет. Распилить каждый может.– Сказал и замолчал. – Воняет? спрашивает Василий Васильевич своего коллегу. – Еще как. – А еще будет? – Еще как, – отвечает тот. – В том-то и дело, – резюмирует следователь. – А мы обязаны дать ему срок. – Не хочу срок, – перебиваю его я. – Пусть уж лучше пилят. – Не спеши, – останавливает меня коллега Василия Васильевича и успокаивающе добавляет. – После срока распилят. – Демократия, – продолжает следоватиль, – должна предоставлять индивидууму все возможности и давать ему возможность нести ответственность за последствия их реализации, иначе… В помещении повисает глубокая пауза. – Иначе распилят тех, кто принимал решения?– делает предположение седая голова.. – То бишь нас, – ставит точку Василий Васильевич. –А если посмотреть на это дело под другим углом? Убийств за этим типом нет? Нет. Грабежей нет? Нет. – Нет, – подтверждает его коллега. – На протесты он не способен? – Не способен. Подличал по мелочи. На сдачу. Так, мелкая подлость, одна, другая, безобидная. С кем не бывает? – Совершенно трезвый взгляд на вещи, – вклиниваюсь я. – Но мест в аду все равно нет, а нам он категорически не подходит. Тем более, что у нас мест тоже нет, – морщит лоб Василий Васильевич. – Неужели бронь? – испуганно спрашивает его коллега. – Вот те на! – возмущаюсь я. – Конституция гарантирует нам права и обязаности… – Твои права остались на Земле, забудь о них, – перебивает мою речь белоголовый. – На Земле это закреплено тем строем, который является гарантом Конституции, – пытаюсь я им помочь решить мой вопрос на законных основаниях. – Ваши права умирают вместе с вами, – парирует он. – Нет, – говорит Василий Васильевич, – это не нам решать. Не компетентны. Но заморочиться с кипой бумаг нам придется. Не хотелось бы, но… –Как это «не хотелось бы»? – снова вклиниваюсь я. – Делайте свою работу! – А это что такое? – интересуется следователь у своего коллеги, не замечая моих реплик и указывая, видимо, на новое распоряжение, спущенное сверху. – А, отвечает тот. – Так, распоряжение для проформы. На нашу работу никак не влияет. – Да, – соглашается с ним Василий Васильевич, прочтя написанное и возвращая бумагу белоголовому.– Уже не актуально. Дураков больше нет. Но тем не менее выполнять распоряжение придется. – Горе ты мое, – обращается он ко мне после некоторой паузы. – Прививки от коронавируса есть? Ну, там Пфайзера, Модерны, АстраЗенека, Спутника? – Нет, – решительно возражаю я. – Нет? – удивленно, а затем радостно переглядываются они и еще раз спрашивают меня чуть ли не хором.– Нет? – Нет, – отвечаю я. – Дураков нет. – Папку с его делом в сейф! – не слушая меня, весело приказывает Василий Васильевич. – А тебе, – обращается он ко мне, – тесты во все доступные места. Затем карантин. Карантин – обязательно, а потом прививки и Пфайзера, и АстраЗенеки, и Вектора и всех существующих на на сегодняшный день вакцин. И моли бога, чтобы к этому времени их, то бишь вакцин, не стало еще больше. – Но, – пытаюсь я прервать его бесчеловечный монолог. – Никаких «но»! Тебе положены все зарегистрированные и все незарегистрированные вакцины. Заразишь здесь всех наверху. И что?! Катастрофа! Внизу ковид – это как доктор прописал. Внизу – это можно Это даже приветствуется. На то он и ад. Но наверху – ни-ни!– Василий Васильевич шаловливо грозит пальцем и хохочет, как гром в майскую грозу. – Есть все -таки свои прелести у пандемии, – не унимается он. Отсмеявшись положенное время, он интересуется у меня. – Вопросы есть? – Вопросы есть, -отвечаю я. – Что пьет ваш коллега? – и как бы оправдывая свой бестактный вопрос, мямлю. – Извините, в горле пересохло. – Правильно, что пересохло. Подожди, скоро на горшок спокойно не сходишь, – утешает он меня и, обращаясь к коллеге, приказывает. – Дай ему глоток! После второго глотка я ощущаю, что впадаю в нирвану. – Что это? – спрашиваю я. – Это нектар из желаний, – долетает до меня издалека голос седой головы. – Какая прелесть, – думаю я, – этот нектар из желаний. А может быть…? «Все равно распилят», – проносятся чьи-то слова вдогонку моим мыслям.
Последние комментарии
13 часов 53 минут назад
18 часов 8 минут назад
20 часов 26 минут назад
22 часов 16 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад