Мой огненноживящий Ангел «Честь»… он Есть [Юрий Георгиевич Занкин] (fb2) читать онлайн
- Мой огненноживящий Ангел «Честь»… он Есть 1.1 Мб, 37с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Юрий Георгиевич Занкин
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Юрий Занкин Мой огненноживящий Ангел "Честь"… он Есть
Обрюзг
Обрюзг…
Завял…
Заплесневел я
в неприкаяньи
лихом…
Истлевшее
тряпьё стараний…
горит
безмолвья
фитилём.
Душа
Бредёт
попом расстригой
в пустыне
потемневших
дум…
Подвигнулся
безмолвья
тиной
мой
чахлый… «присмиревший
ум».
Зрачок вылизывает
мерно
бессмысленности немоту:
ни пол – клочка…
ни пол – обрывка:
прикрыть желаний
наготу…
прикрыть писаний
маету.
Моё безделие
внимает
моей
кончине
благодушно…
Истёк
я
временем
напрасным
желанным тлением
придушен… И
с
тем
засох!..
и с
тем засох!..
Я был
обрюзг и
одинок… по жизни тускл…
по смерти —
плох.
Я был
«обрюзг»:
«жить»
нету
сил…
Куда же
ты исчез, мой
Ангел?..
Полез «в
бутылку»,
и
с бутылкой…
там, в Небесах,
исчез…
Там…
в Небесах,
исчез…
Я долго
ждал… за
ним полез…
нашли
мы
с ним
ещё бутылку…
а
третий Ангел к
нам
прилез…
распили эту
мы бутылку…
затем
ещё…
затем
ещё…
…Вот
Небеса
исчезли…
Земля
исчезла…
Вот
всё исчезло…
а
третий
Ангел пух
роняя,
качнувшись, молвил
вниз
икая: «Зачем
я с пьяными
шутами на
Небеса полез?
Зачем
полез…
коль всё
исчезло…
Земля
исчезла… и
я исчез…
…Вот
Мозг исчез…
мой
бедный
Мозг Доподлинно
Исчез… Должно…
быть
был:
мысль пьяну
лил…
и
вот исчез…
всплакнул…
и вновь
исчез»…
мой бедный
Мозг
без всякого
ну хоть
какого
Смысла…
на Небо
затемно
полез… и вот…
исчез… горел,
сгорел… под
«огне —
лунным пеплом» как
новым и
бессмысленным
умом
мой Мозг
исчез…
…вот
вновь
исчез…
а с
ним
и я – «безумный
лунный пепел»
на веки
вечные
исчез… а
с
ним и
я… зачем – то «был»…
мысль
пьяну
лил… глотнул
вина…
ещё вина…
всплакнул… и
вновь исчез:
мой
бедный Мозг
Доподлинно
исчез… …и
вновь…
исчез…
Зачем – то
был…
Зачем
он
Был… и вновь…
Зачем – то
Был…
…Исчез…
…Зачем – то…
…Был…
…Исчез…
…Исчез…
…Исчез…
Дождь
До – о – о – ждь…
мутно…
холодно,
и
сыро…
И
сыро…
…Вот капля потекла…
за
шиворот…
Вот ветер…
Вот Дума
шелохнулась… и
остыла!
И
остыла. Давно
здесь
дождь…
Давно
тоска…
Давно здесь
холодно…
и
сыро.
И
сыро…
Мне Ангел
ткнул
в лицо
крылом:
«Вставай,
Изгой…
пошли Домой…
Дождя
здесь не было…
и
нет…
и ветра нет…
нет
ничего… нет
больше
ничего…
Исчезло всё…
Здесь
только
Ангелы:
один нос
красный…
другой
нос синий… и
оба
пьют… и
темень льют…
А
с ними Тот,
Кому
здесь всё
постыло…
Тем
более
постылые
и
пьющие от
мёртвой
скуки
Ангелы…
Он нам Сказал
ещё…
что мы – то
Ангелы…
но только
пьющие от
мёртвой
скуки тех…
кто
там, внизу…
исчезли
там: внизу…
что мы
теперь
бездомные
бродяги
Ангелы…
что
мы теперь
никчёмные
летяги
Ангелы…
«Он» нам
Сказал
ещё: «Подвиньтесь
Ангелы…
налейте бедному
Изгою,
Ангелы…
пока
ещё вы
живы,
бездумны
Ангелы…
…Мы
одиноки… О, как
мы
одиноки… напьёмся…
в последний
раз
тоской
зайдёмся…
зальёмся
Ангелы…
пока ещё
вы живы…
бездомно
живы
Ангелы…
…тоскливо
Мы живём…
бездумно – горько
пьём…
никчёмные…
напрасные…
тоскующие
над
этой рюмкой…
вот этой…
последней
рюмкой
Ангелы… прекрасные
лишь в
горнем Небе…
прекрасные
лишь «Дома»
Ангелы…
а
здесь как
на
чужбине пусто… О,
как
нам
грустно…
безумные…
напрасны
Ангелы…
Напрасно
пьют… напрасно в Небо
горечь
льют…
бездомные
на дольней
тверди
Ангелы…
О,
как вы
одиноки,
Ангелы…
да
и
лететь
вам
некуда… да
и лететь вам
некуда:
усните…
…Ангелы…
усните… Ангелы…
…усните…
…Ангелы
…Усните…».
Зелень
Унылый
глаз…
пал… Сатаной
на дно
стакана:
Мир!..
мутной
Гранью зеленён!..
Но где – то
там: где высоко – о – о!..
Ах,
как
высоко – о – о!
зияет рана: «Мир мутен…»
Мир
мутен…
но и я ж…
и я
ж, —
как чёрт
дурён.
И
я ж – как
муть…
сумел
же «зеленью»…
на
вновь сгоревший
мир
взглянуть!..
сгоревший,
обгоревший…
Мой Ангел…
подпалил
мне
грудь… и
я ж при
том как
чёрт…
«зелёный обгоревший
чёрт»!.. и
я ж…
и я ж…
во
мне вся
муть…
коль
принял
этим днём
«на грудь»…
Во
мне не пьян
один не
пьющий
Ангел… Сказал
мне: «Пей!.. Залейся
хоть
«зелёный
чёрт»…
Ты зелен
есть… а
я
есть жёлто —
красен…
Огнём был
ясен…
«Зелёное» легко»
горит.
Гори, гори,
мой
мутный брат…
зелёный
обгоревший
брат»…
зелёный
обгоревший брат…
Ты
«зелен» есть…
а
я
есть «жёлто —
красен»…
сгорели
оба мы…
Огонь был
ясен…
ещё
Огонь
прекрасен был…
Ты как
всегда
напрасен
есть,
а
я
есть жёлто —
красен,
ты
как всегда
ужасен
есть…
А
я как есть
прекрасен… а
я
прекрасен
есть… тобой
сгоревшим
ясен есть…
сгоревший
Ангел тоже
ясен…
Теперь ты
мной
прекрасно
ясен…
прекрасный
Ангел
ясен
есть…
Ты мной
во мне
Иной сгорел…
во мне
«Ином»…
Горел… сгорел…
и
потому как
есть… ты не
вполне
напрасен
есть…
ты также
мной… во мне —
«Иной»…
истлевшим пеплом
жизни
той…
теперь иной…
прекрасно
ясен есть…
и потому к тебе
со мной
пришла
благая
весть… как Честь:
«Ты…
Ангел… Ты тоже
Ангел… хотя
и пьющий Ангел…
И
всё ж… ты
«Есть»…
Ты
«Есть»… ты…
«Есть»… как
«Честь»… Ты
«Есть»…
как
«Честь»… Ты
«Есть»…
Звонарь
Чуть двинул
ветер
ветку…
А ветка —
звонаря!.. Звонарь
взлетел спросонок,
и проревел:
«…Пора – а – а!..».
Качнулся к
поднебесью…
Хватил! колокола…
и
простонало
местью:
«Пор – а – а же, брат…
Мильоны лет
«пора»… За столько
лет
исчез Тот Свет…
Рванём
колокола… качнём
колокола…
Где Свет?
Где
Свет?..
Бьют в Пустоту…
Бьют в
Пустоту
одни колокола…
Одни
колокола…
Где Свет?..
Где
Свет?..
Гудят
колокола:
«Проспал
ты
Свет…
но
Слышишь
звон…
исчез Тот Свет…
ввязался
стон:
сказали ж… «Нас
Оставил
Он…».
Сказал мне тот,
кто
был не
трезв…
ещё
безумен… был
ещё сказал
мне он:
«Кто Сотворил
нас
тоже Был
Нетрезв.
…Ещё
Безумен
Был.
И
оттого безумны
мы… И оттого
и
мы пьяны…».
И
всё ж… зачем
я
столько пил?..
зачем
я столько
пил… когда б
не пил… то
был давно бы
Шестикрыл… то
был
давно бы
Шестикрыл…
Огнём
б волшебным
мозг
прошил…
уста бы
чистые пришил…
Но
оттого я
столько пил…
что
был
тосклив,
плаксив,
уныл… безумцем
слыл…
Сидел
в тюрьме: в
никчёмной
брошенной судьбе…
глядел
в закрытое
оконце, и видел:
сгинул
Шестикрыл…
а с
ним и
я, а… с
ним
и я…
уснул с
открытыми
глазами… в тоске
по «Лучшему
себя»…
в тоске… по «Горнему
себя»… я
жизнь
свою «пришил»…
глаза я
вновь
закрыл… глаза я
вновь закрыл…
…и зашептал
уже
«усопший»: «Вот
Я… прими
ничтожного
меня… прими
никчёмного
меня…
прими
заблудшего меня…
И всё ж я…
«был»…
я
«был»…
В ответ я
слышу:
«Опять
«балбес напился…
во
сне себе
явился… явился
«пьяный
Шестикрыл»… тосклив,
плаксив,
бранчлив,
уныл…
в тоске по
«Лучшему
себя»…
«пустую
жизнь» себе
«пришил»,
И о
«потерянной»
Судьбе блажил
бездомно
рьяный
Шестикрыл…
в Холодный
Век «горящий
снег»
шельмец ловил…
безумно
пьян… Но…
легкокрыл…
Но…
легкокрыл…
…безумно пьян…
…Безумно
…легкокрыл…
Люблю я эту дурь…
Льётся
музыкой сладкое
слово…
И струится
под
«нежность» перо…
Над
унылою памятью
снова Красота
будто тешит
чело.
Мысль
прозрачна как
взгляд у невесты…
Сеет ветхую
ясность лазурь…
Миг… затих…
пламенея
и
млея…
пламенея
и млея: Всё
вокруг – в
шевелении
бурь…
Всё вокруг —
в
ожидании
бурь. Всё —
Заря,
всё Восход…
всё от
бурь – вся
лазурь…
Вот и
Ангел болезный,
лазурь… подвинув
мне шепнул
напоследок:
«В Небе
смыло лазурь…
А Земля —
это пыль…
от взбесившихся
бурь…
Вышло
время «лазури»…
Пришло
«время для бури».
«Ну и что ж…», —
я ответил
ему, – «Лучше буйная
девонька – дурь,
чем
старухина
ветхость —
«лазурь».
Я давно уже выпил
«лазурь»… эту
счастливо
ясну
лазурь…
Ну и что?..
а теперь
мне по
нраву
бездомная дурь.
…Лучше
выпью
безумно смертельную
«дурь»…
чем ловить
бесконечно
в пустующем
вечно стакане
неизменную
трезву
«лазурь»… Кто – то
Мыслил
болезни…
и
ждал бесполезно:
будто
ясна «лазурь» казнит
Тёмную «Дурь»…
Это вряд ли…
а по мне, —
лучше
юная задница —
«дурь»… чем
старухина ветхость —
«лазурь»…
А
по мне…
выпью «дурь»…
А по
мне…
выпью «дурь»…
Медь и всадник
Медный
Всадник
жадно
скачет…
шевелит
гранит подковой.
Постамент оледенелый сатанеет
пылью новой…
Конь
Забился… ветром
сизым… Всадник —
сжатыми устами… Если
в этом —
безысходность… что же,
друг мой,
было с
нами?..
Было с
нами?.. Кто же
мы?.. И кто
тот Всадник?..
Жадно
скачет Истукан…
медно
стонет
конь – проказник…
Воздух…
Ангелы
из меди…
все на праздник…
медно праздник.
Медно
пьют… и темень
льют…
Медь на
пули
раздают бесы – медны…
А
не медны
души – бедны
мрут
как мухи…
душам «медь»
ту
в глотку
льют… воры —
вредны…
врут
судейским… судьи ж
медь бредны
«за «Правду»
выдают…
эти судьи…
судьи стервы…
судьи
мёртво бледны…
медно
льют
и
медно
бьют… Русь на
жертвы
раздают…
эти Тени…
Тени
мёртво следны…
жертвы ж вздохи
издают…
кровь
благую
отдают… эти
жертвы: вечностью
победны…
песнь «о Правде»
напоют…
водку ж «жизни»…
«новой жизни»…
эти жертвы
пьют
и
льют…
пьяные для
«вечной жизни»…
трезвые ж
они…
зловредны…
Трезвые ж… они…
зловредны…
…Трезвые… …они…
Зловредны…
…Зловредны
Трезвые…
Они…
Зловредны…
Без времени
Тяжело без
времени,
тяжело без племени,
бродить
по лесу
синему,
отведав злого
инея: мороза забубённого,
синюшного,
студёного… И
думать думу
тяжкую, невольную
и вязкую:
«…Всё – тлен…
Всё —
тлен!..».
«БЫТЬ» тяжело…
Гнить на
земле безумно
тяжело:
Всё —
тлен!..
Вот и верный
дружок
мой сердешный,
дружок
мой небесный
сбежавший
от верных и
райских сияний…
в сомненьях забился:
«И я
тлен?..».
И голос суровый
вбил в
крылышки
гвоздь…
вбил в крылышки
гвоздь:»…
Бессмысленный
тлен.
На этой
земле даже
Ангелы – тлен…
Сбежали
от «Смысла»…
И пили
Без всякого «верного
Смысла»… «неверные
Ангелы»
тлен…
бессмысленный
спившийся ген:
искали:
«Иного»:
нашли свой
бездомный
взбесившийся мен:
«живого»…
сменяли на
«мёртвого»…
«живого»…
познали
как
«мёртвого»…
…Безвременья
плен…
«живого»
зачали…
слепили же
«мёртвого»…
искали
здесь ангела мягкого…
нашли
беса твёрдого…
как лунь —
остромордого…
тот
бес
исступлён…
тот
бес…
искуплён…
тот…
бес…
Тот бес…
изумлён…
…Тот…
бес…
тот Бес
окрылён…
Тот…
Бес…
Вся ночь с утра
Я ночью
Утра жду…
лишаясь
сна.
А утром Подгоняю
время…
желая дня…
А днём
всё также мне
охота
ночи…
чтобы
заснуть – проснуться:
Свет бьётся
в
очи…
Свет
бьётся
с
ночи.
И
всё
с утра…
весь
смысл с
ночи.
И
снова
в очи
Свет… Свет…
Грядущий
Свет.
От первой
до последней
ночи:
Свет…
Свет…
Родящий
Свет…
«Так есть ли
этому
конец,
мой Ангел?».
Ответил
Ангел
пух роняя:
«…Так
вот и
он: Конец…
Конец
«Всему»,
пришёл
Конец
«Всему»…
…Хм…
смотри – ка…
и
снова
нет…
Пока
что не было
и нет.
И слава
Богу, снова
нет… а вместо
нас с тобой —
один
«Грядущий Свет»…
во
Тьме
ночной…
от первой
до последней
ночи…
родящий заново…
палящий
заживо
горящий
Змей завился…
в грядущем
пепле
«живьём» явился…
быльём
забился… наследный
принц наш —
«Огне – Бред»…
и будучи
уже
«живым»…
вновь
став
Живым
«Огнём… в
живом и
горячичном
сне прилёг…
и вновь
забылся
сгоревший
принц наш…
вновь
став
«Огнём»… «Живым
Огнём»…
«Огне Живым
быльём»…
затем
взбесился
и напился…
хотя б при
том
не
удавился…
И
это,
слава богу,
хорошо…
И
это…
слава богу…
хорошо…
…и это…
…хорошо…
…так Хорошо…
Ветер
– Эй – й – й!
Мой Ветер
Одичалый…
Ты
сегодня
Дивный Малый:
Свистнул в
ухо!..
Хвост
поджал я…
Волком
вою
в
даль
глухую, —
потому как
бросил
сбрую…
и
забыл…
когда…
и где…
Конь
буланый бродит
рядом. Мне
не мчать на
том
коне… мне не
слышать
ветра
свиста…
Мне
не
гнать за лешим в
гать, —
потому как «блудный
Ангел»…
вздумал за
ухо
держать…
Он как тень…
под тенью
я… пьёт
как чёрт…
как
нехристь
я…
Он завыл…
а с
ним и
я:
…«Жизнь
пропил…
…пропил…
свинья»…
К Пушкину…
Я
Пушкина листаю…
как молитву…
Осенним
слогом…
и лукавым
ритмом…
Мне снится
с – о – о – н:
как нежно
зачаровано
перо…
Как вторит
волшебству
восторженная лира…
небрежно
тронув
совершенства
дно!..
…Что’ —
миг…
Что ‘—мир!..
Что‘ – жизнь!!
Что’ —
тлен!!!..
Когда душа
Вселенной
правит…
и рифма
жу – у – у – тко
позабавит
куплетом тронув
Божество.
«Всё» —
«Пушкин»…
Бес – «Пушкин»…
в
смирительной
рубахе
«Пушкин»…
в палате
тусклой
снова «Пушкин»…
а в
«пушкине»…
безумен
я… Безумен
бес…
а от
хвоста
бесовского…
до
пят бесовских…
безумен
ль тот… кто вторит:
«пушкин»…
кто снова
в
нежити…
услышав.
голос: мой
голос
«пушкин»… отважен
Мир: сойти
с ума…
но
и
отважен я…
сойти
с
ума…
во мне —
недуг…
Недуг:
бесовской
памяти:
мой голос
«пушкин»… во
мне
отвязная чума…
во
мне
недуг…
недуг…
бесовской
нежити… «немая
огненная
Тьма»…
схватившая
меня за горло…
«о пушкине»
Хрипяще
горло:
О…
Ты – ы – ы,
столь многолика…
Святая Огненная
Тьма».
О…
Ты – ы – ы… благая
сущность
Света: бездомного
Живого
Света…
И
Мать родившая
Его…
Немая
Огненная
Тьма…
Отважен
мир:
отважен
«Новым»
Мир…
«Всё – «Пушкин»…
сойти с
ума… отважен
«пушкин»…
отважна
эта
Тьма от
Света… отважна
вверенная
Тьма
от
Света…
благая
гибельность Ума:
благая
«в пушкине»…
безумна «Тьма»…
от «Света»…
Всё —
«Пушкин»…
…Тьма…
безумна…
блаженная от
Света
Тьма…
блаженна…
блаженна гибельность
Ума… от
Света…
Блаженна
«в Пушкине»:
Безумна
Тьма…
Безумна
Тьма от Света…
Безумна…
Эта
Тьма
От Света…
безумна…
Эта…
…в пушкине…
безумна…
безумна
эта
…Тьма…
…безумна…
безумна эта
Тьма…
…Безумна…
Един наш крест
Един
наш
Крест.,
одна нам и
осина: ты
«удавился»…
и во мне
сироткой
твой ледащий
«трюк»…
А потому,
мой друг…
не тереби осину…
не обрывай
сердечну
пуповину…
и
не веси на
ветке
«вдруг»…
Ты —
«удалился»… ну
и мне
«каюк».
А это
больно… А
это больно…
…а потому…
надумаешь
«уйти»… не
забывай
меня: такого
же
«сиротку», друг…
Быть
одному…
здесь одному…
«сироткой»
одному…
а
это больно…
А это… больно…
Так
это
больно…
Мне
больно… …больно…
…«Сироткой»
одному…
…Мне больно!.
Студень
…Пил
ложками любовный студень.
Гонял за шиворотом
вшей…
Рвал голыми
руками въевшийся
ошейник…
и
плёл…
любовную тоску о
Ней»…
о «Лучшей»…
о самой
«Лучшей»…
кто из
меня… и
вместо гиблого меня:
об «Огненно – живящем
Ангеле»
Судьбы
моей…
Иной Судьбы…
взамен вот
этой… моей
бессмысленной судьбы…
…Искал,
ведь, Слово:
хотел,
вот, выразить
печаль
от
тусклого
судьбы
меча…
Но недостало
сил…
начать жить
снова…
и…
думать!
…думать!..
думать!..
думать!!
что
жизнь под пепел
горяча…
Бог с
ней:
с несбывшейся
мечтой…
Бог
с
ней… и с
этой
жизнью. Себе не
смей…
а
мне налей,
мой
правильный
летяга Ангел…
Возьми
с собой
кусок судьбы
моей…
возможно,
ты изменишь
её:
пропащую судьбу
мою… мой
трезвый…
правильный
бедняга Ангел…
и забери
любовь мою…
а
иначе
пропью
любовь мою…
вот
эту: мою
последнюю
любовь…
Мою
последнюю любовь…
Но
сразу улетать
не
смей…
Пока
ещё
не смей…
возьми
с
собой
ещё
мечту мою…
наследную
мечту
мою…
о
«Лучшей
жизни»… взамен
вот этой
утраченной…
и
бесполезной
жизни… привитой
кем – то,
…и мной пропитой
жизни…
Однако ж…
не смей
расстаться вот
с этой
последней моей
минуткой…
Пока ещё
не смей!.. Пока ещё
не смей…
Оставь
ещё одну
минутку мне…
ещё
одну
минутку мне,
последнюю
минутку мне…
оставь…
оставь…
неверную
минутку
мне…
оставь!..
…А
впрочем…
Бог
с
ней…
Бог… с
ней…
…Бог…
с
ней…
К «лучшему человеку»
Ты скажи
мне вот
о
чём, «Лучший Человек»…
Что ты
стонешь
о
«былом», унося
свой
век?
Чья Рука?..
Какая Воля,
жизнь
Твою тая,
занесли
на этот
берег:
в синие
края?
Чья Любовь?..
Откуда
Семя?..Где ты
взял
лихое
бремя
чтобы
высечь так
меня?..
Ты скажи
мне вот о
чём…
«Лучший
Человек»…
ЧТО
для человека
«Горе»?..
ЧТО
от «Горя» —
человек?
… Унося
свой век…
что здесь
делал человек…
в свой
последний
бег…
покидая
этот брег… этот мёрзлый
брег…
…Ты скажи
мне
вот о чём:
куда
сгинет человек?..
Куда
сгинул
человек…
…Зачем…
…выпал… Летом…
снег…
…Зачем…
Выпал…
Летом…
Снег… Зачем…
Алёнушка
За окошком…
две дорожки…
Небо синее…
А за
небом
голубым —
зорьки
тихие…
А за зорьками —
Иванушка:
он зовёт
красу – Алёнушку:
«Где Ты,
Зорька тихая
коса
русая…
очи синие?..».
Он
зовёт
понапрасну:
Нет Алёнушки!
Нет
Алёнушки!
…Бровь заломлена…
Губа закусана…
Нерв
стучит: «Как пусто
мне!..».
За углом
Разбойнички попрятались,
за калиткой
ветер свищет…
хлопнет
ставней…
треснет веткой, —
оборвётся
всё…
заскрежещет…
Страшно
голому,
страшно сирому…
на трубе
филин плещет…
«Расскажи
мне, няня,
сказочку…
про
Алёнушку,
про
салазочки…»
«…Пошла
за водой Алёнушка…
Салазочки
опрокинулись, —
вода вылилась:
приморозило
Алёнушку…
с
той поры
сидит
у окошка
Алёнушка:
боится
носик высунуть…
носик
высунуть:
А
ну
как мороз
носик сгубит…
носик
сгубит… А
Иванушка,
голь суконная, —
рядом
ходит,
песню воет: «Ах,
ты,
русская печаль, оконная!..
печаль
оконная…».
…Сладка
песнь…
к зиме —
песнь…
Вот и
Ангел примёрз…
снежинкой к
стеклу…
и Ангел
снежинкой
растаял
в
стекле…
к зиме
должно
быть и Ангел…
и
Ангел…
в
зиме…
В зиме…
должно
быть… и Ангел…
И Ангел…
в Зиме…
Келья
В пещере —
келья…
Монах
у
камелька…
глядит
в сечёное
оконце…
В
окне исчезнувшее
солнце —
оставило
вечерний сумрак…
Луны…
туманные
рога…
Два
седока в ущелье
кружат:
«Рогатый»…
а за
спиной
у
Тьмы – Славянская
Жена…
Славянская Жена…
Уж
тыщу лет коня – времён
дурачит, недвижно
мёртво скачет…
«недвижно
Ветхий» Сатана…
«недвижно лживый»
Сатана…
Монах вздохнул…
Одной рукою сдёрнул
кожу…
Другою
сжал угли
из
камелька: «Терпи ж,
монах!..
Терпение нам
гоже…
Уж тыщу
лет…
Уж тыщу
лет… недвижно
скачет…
недвижно мир
дурачит…
недвижно
мёртвый Сатана…
А
я
терплю. Как
я
терплю? Молюсь
о «Праведном Огне»…
мне б
вспыхнуть «Праведным
Огнём»… Мне б
вспыхнуть в «Праведным
Огне»… в
«Огне Времён»…
в
«Огне Живых Времён»…
сгорит
недвижно
мёртвый Сатана…
недвижно
ветхий
Сатана…
Когда – то…
давным – давно,
в
Игре Времён…
в Игре «Живых
Времён»… была
мне
верная
жена… Ты ж
не
виновна…
была
обманута…
и мир
обманут
был…
он
обманул тебя
и мир,
он
умертвил
тебя
и
мир…
ты
ж не
виновна…
была
обманута…
и Мир
обманут
был…
Пусть
я
погибну…
во имя «Светлого
Огня», во имя
«Оживившего Огня»…
Огня
«Живых
Времён»…
палящего «недвижный
этот
мир»…
крушащего
недвижно
лживый
мир…
Творящего
затем
«Живой
и Новый Мир»…
Да,
я
исчезну…
в «Огне Времён»…
став
этим «Новым
Временем»…
Зато
Спасу
я
Мир… Спасу
я
и тебя… Жена…
и
потому сгорю
в «Огне»…
в подвижном и
«Живом» во мне…
Терпи ж
и
ты,
Жена…
Твой Дух
проснётся
снова… и Лучший
Мир
возникнет снова…
вдохнётся
жизнь в
«Живое»
снова… Вселенная
родится
с
нова…
исчезнет
ветхий
Сатана…
Ты ж
не исчезнешь в
вечной
тьме…
в холодной
гибельной
зиме… ты
не
замёрзнешь…
Ты не
замёрзнешь…
терпи ж и ты…
Терпи ж и
ты,
Жена…
Терпи ж
и
ты…
Бахчисарай
Бахчисарай…
Фонтан…
Слеза Гирея
точит
розу…
Бюст
Пушкина
залитый в позу…
туманно на слезу
глядит.
…Шум детских
голосов…
Стук обуви
о
мрамор…
В саду
льёт
дождь…
Скучающие дамы
бредут в гарем…
В проходе
Тёмном…
зловеще не
заблещет
шлем.
…Нет евнуха!..
Ремонт в
саду…
Наложницы
уснули… А
выше православный
скит
блаженно
помнит
маету: «Здесь
роза спит…
и плача над
уснувшей
розой
уснул затравленный
пиит… тоской —
слезой залил
Луну…
Свет от
Луны
пал
на засохший
куст… пал на
засохший куст…
на
мёртвый и недвижный
куст…
во тьме
зацвёл
уснувший куст…
и будто
вновь стоит
в цвету… «тоской —
слезой облитый»
куст… а на
яву
уж мёртвый куст…
во сне привиделось
«Начало»: сквозь
лунный сон
расцветший
куст…
ещё недавно
гиблый
куст…
Пиит здесь
оживил
«Луну»: сквозь
лунный сон
зажёг
Звезду…
воздвигнул Тёмную
Луну…
на оживление всех «мёртвых»
подвигнул
спящую
Луну.
При
жизни
был рабом
у Солнца…
теперь
сам
пестует
звезду…
На оживление
«уснувших»
во
тьме
зажёг
«звезду – Луну»…
как – будто
вновь ожил…
ожил,
подлунный
маг…
сам
оживляет «мёртвых»…
сам
вдохновляет
«мёртвых»:
Стихами…
балует Луну…
стихами…
оживил
Луну…
стихами…
Ветка
Стена – вот…
Вот – часы…
Вот —
рама!
За рамой бьётся
ветка,
издёрганная
под курок.
Нет за
окном…
ни
яду…
ни нагана…
Но ветка
Бьётся,
выбивая «срок»…
А
вот и
рок:
трепещет ветка под
«курок».
Скажи мне,
Ангел, в этот
срок: пошто
за каменной
стеной…
трепещет
ветка?..
пошто испуганною
птичкой во
мне
забилась эта
ветка…
и тут же
жми
на свой
курок…
я
отработал
свой урок…
и потому
исчезну в
«срок»…
я
получил под
зад пинок:
я
поиграл…
а
вот и
«рок»: подходит
срок… я проиграл…
жми… жми
на
«курок», моя
«испуганная
птичка»… привет
тебе,
«Юдифь —
с косичкой»…
привет тебе,
моя
любовь: Любовь —
с «предсмертьем»
перекличка…
тебе привет… смертельна
Новь:
и там
и здесь эпилептична
моя
вспорхнувшая с
Небесной ветки…
всё та ж
«запутанная» птичка…
…Всё та ж…
сквозь
бренный
хаос – сон…
поющая о
Хаос – Небесах
Безумная
«певичка»…
тебе
привет…
тебе
привет
моя
«смертельная
сестричка»…
Тебе
Привет…
У зеркала
Две
Тени стоят —
по
ту… и
эту
сторону стекла…
какая
более реальна…
Должно
быть
та, что более
печальна…
Та
у которой стеклянно
дрогнула слеза…
стеклянно
выпала
слеза…
И
Там и
Здесь я
вижу
Тень…
и там
и
здесь…
вздыхает
день…
и
там и здесь
две
Тени…
тоска от
бдений:
и там
и здесь…
тоска – а…
тоска – а – а…
…тоска – а – а – а…
И всякая
мне
пальцем
в грудь: «Исчезнешь сам…
истоптан
путь… исчезнет
даже «тень
твоя»…
сверкнёт
лишь зеркало
к исходу
дня…»
А я
смотрю… и
в самом
деле:
нет меня…
по
эту
сторону
нет тени…
по
ту… нет
даже лысого
меня… Пустое
зеркало
«бредова
пня»…
что ж я
«здесь»
делаю коль
нет
меня…
в разбитом
зеркале…
пустого
дня…
осколком
зеркала…
осколком зеркала…
осколком
для…
да…
для чего
я
жил!..
гулял
и
пил… а умер
от чего…
а
умер для
чего»…
…а умер…
Прелюдия любви
Вон в
Зеркале…
должно быть
я: синеет нос…
раскисши
губы…
В зрачках
мутнеют
два верблюда,
и «рыбий»
глаз
задрал свой
угол,
и смотрит
мрачно
и лениво…
На бледных
щёчках
тень пугливо
черкнула «вумные»
круги…
В
ноздрях
порхают мотыльки:
почуяли
любовный запах…
На бледных от мороза
лапах
бредут кудесники
любви.
Разбросаны
повсюду стрелы:
в
углу мерещится
одна…
Лежит на
ушке локон
белый… а в
локоне
горит
слеза…
Чернильный
глаз упился
разом…
метнулся медным
унитазом:
шепнул на
мне: «…Я
у окна…».
Смотрю в окно:
синеют ночи…
Затёртый диск
затёрто
квохчет: «Та память —
чушь!
Та
память – дрянь!..
Нельзя в
пятак упрятать
лань…
А
в
скуку обернуть…
прелюдию
Любви…
В
ноздрях
порхают
мотыльки…
почуяли любовный
запах…
наследный
этой
жизнью запах…
от
Ангелов
Сладчайший запах…
от
Ангелов тончайший
запах:
сгорают тени —
мотыльки:
бреду в
прелестниках любви…
сгорела
тень
моей судьбы…
моей
исчерпанной
судьбы… теперь
ненужной
мне судьбы…
и,
слава
богу,
всё сгорело…
и даже
тень моей
луны…
слезливой,
скаредной
луны… до селе
державшая
мою
бессмысленную тень…
вот
это
всё бессмысленно
сгорело… бессмысленно
сгорело…
Вот брошу
пить…
начну
совсем
иную
«нить»…
скакну в
«Ином»
в душевну
прыть, хорош
мне: выть…
выть
на Луну…
найду
иного трезвого
«как
Солнце»
Ангела…
и
брошу прежнего…
слезливого
и
нудного
в
подлунном мире
Ангела…
и
пьющего со мной:
смоею
ветхою
тоской…
ненужного мне
боле
Ангела…
Вот
только
я… и
Ангел мой…
мы
оба бросим
пить…
Вот только
я…
и
Ангел
мой…
и Ангел
мой…
и Ангел
мой…
Дальний остров
Вот
сон Мерещится…
Вот
ва – а – лится перо…
Пора б
Заснуть… увидеть
синий
Остров…
На Острове
гуляет
ди – и – ивное вино…
и валит
на
глазах…
мой бедный
остов.
Мой бедный
остов…
Вот – время
снов…
вот время
снов и
островов…
скорей на
Остров!.. наследный
этой жизнью
Остров.
Прощай, мой
бедный старый
остов!..
Прощай
и ты,
моя любовь…
Тебе – в Небесный
Океан…
А
мне – на Остров:
мой дальний
и
последний
Остров… и всё
что было
в этой
жизни…
уже
прощай…
и даже ты, моя
тоска…
и
даже тень моей
тоски…
последней в
этой жизни
каменной
тоски… вот
это всё…
земное
рабское пустое…
прощай…
Последним сном…
где
более
не снится ничего…
где
более
не будет
ничего…
а
с ним и
«я»…
…тот… кого
«как
не было
и
«нет»… и более не
будет никогда…
останется
кусок «огня»…
от
тени
мёрзлого меня…
а
с
ним и я…
прощай…
прощай, мой друг…
прощай,
мой
«мёрзлый и
Тоскливый друг»,
…Прощай…
Прощай… мой
друг…
…Прощай…
Крестьянин ночью
Крестьянин
ночью гонит
лошадёнку… Огнями
не
маячит близкая
изба…
Вот —
перепутье!..
Крест
дороги незнакомой
пугает
душу
мужика…
…Завыли волки…
филин
ухнул… Упала
рядом
близкая
звезда…
Мужик
Зажмурился…
и
ухкнул: «…Ух!
милая!..
гони же!!.. Из
трёх
дорог…
да вынесет
одна»…
Из
трёх дорог…
из трёх
суде’б…
Дороги
Крест:
везений
случай…
Мне
ветр
навывает
«случай»:
Судьба
и вздорна…
и
вольна… душа
бездомная
видна: «Дороги
Крест…
видений Случай»…
мне
Ангел на
шею вздёрнул
Крест: «Держи
окрест:
Дороги Крест…
Судьба ж
и
вздорна…
и темна…
душа
безмолвная видна:
видений:
Случай:
«Иного
Крест»…
с
благословения
Творца:
сомнений Случай:
«Держи свой
Крест:
Безумный:
Крест… Мой
ум… Мой
«огне – вздорный – ум»
должно
быть
взбесится в
падучей…
при том
держа
свой
«Огне – Случай – безумный
Крест»… держу…
держу окрест
видений
Случай… в мороз
наследный
и
трескучий
держу
«Бессмысленный
свой Крест:
Дороги
Крест, —
видений Случай»…
…смотрю
окрест…
не
вижу более:
…Где
Крест?..
но вижу:
здесь… кругом:
промёрзлый
лес…
а в нём —
примёрзлый
снег…
…и
вот
лошадка околела…
уснул тот
лес…
а с ним и
я, —
блажной…
бездомный…
…и дремучий…
Держа
свой Крест…
на веки
вечные:
видений Случай:
Я
вижу – Крест:
«Дорог окрест»… и
сонный и
промёрзший лес…
а
за
пределами Земли
держу держу
свой
Огне – Случай:
…Всё то ж…
Дорог окрест…
… Дороги Крест…
Видений…
Случай…
…Везений…
Случай…
Гвардейский вальс
Коляска
скачет
мимо
ветхого гранита…
Коляска
бьётся
из давно минувших
дней…
Шарф вьётся
на
ветру!..
и тихо плачет
на
землю дрогнувший
елей…
Труба сверкнула
медным
увяданьем…
чуть
слышно
звякнул юный
аксельбант,
прижав к груди
гвардейское
рыданье: «рулеткой»
брякнувший
наган.
…Коляска бьётся…
коляска
скачет…
Елей
же льётся…
от ветра
плачет.
От ветра —
вальс…
и вальс… И
вальс…
снежинок бело —
вальс…
Вздохнул
протяжно
бледный Ангел:
«…Два
такта с тенью…
на третий такт…
его
последний, его
наследный
от
пули меченой…
«гвардейский
Бело – вальс»…
Совсем
ещё юнец…
Совсем ещё
юнец…
а вот, поди ж
ты – тоже
Ангел, —
только
«беглый…»… и
снежно
плачет…
увечно
скачет…
в коляску битую…
убитым
мальчиком…
гвардейским
мальчиком
его сердечный…
его
увечный… от
ветра
«беглого»…
снежинок
«бело – вальс»…
…поди ж
ты…
совсем
ещё
юнец…
…а вот…
уже
обледенел…
седой
юнец
обледенел…
Там, в
темноте
крамешной…
чуть
слышным
«бело – вальсом»…
юнец при
том…
обледенел…
юнец
при том…
седой
юнец…
…обледенел…
Смысл мудреца
«…Смысл
мудреца —
в уме
упечатленном»…
В
уме упечатленном».
Мудрец
Изрёк последний
волос
теребя…
«В уме
зудящем
и
нетленном…
спалившем жирный
зад
скорбя…
о
том… что.
мысли тухнут…
лениво
блудят
на
бегу. Пусть
всё
что
гнило, – гнилью
рухнет,
оставив
мне… «Без умья
конуру…».
Изрёк Мудрец,
и с тем
замёрз, оставив
миру
Правды Воз:
дыру от грёз
в
огонь – мороз…
и Небо взошедших
заново,
упавших
затемно…
безумных
«живо – звёзд»…
Шёл век
лихвы
его
«нечеловечьих
Грёз»…
трещал
при
том в уме
творца как
Мудреца
блажным
безумьем…
шальным безумьем…
лихой
«Огонь – мороз»…
Шёл
снег беды
его «заголосивших
бредом
Звёзд»…
Шёл
век Войны: с ничтожеством,
земным
ничтожеством…
упал
на Землю… на
мёрзлую
лихую Землю…
разумный
снег
упал…
растаял
же
безумным
Ангелом —
всё тот же
снег
из
диво – Звёзд… слепив
себя как
огне – бредом
живо —
грёз…
спалив себя…
слепив Себя…
явив
Себя…
как
юный и
зловещий
Мозг…
в блажном
безумье
выпал Мозг…
Единый Мозг
из
живо —
грёз… ожил
безумьем Мозг —
Мороз…
спалив холодное
«Безумье»…
слепив холодное
«Безумье»…
явился
Мозг
из
«живо – грёз»…
явился
Мозг…
… явился Мозг…
из
Живо —
Грёз…
Явился…
«Огне —
Мозг»…
Явился… Заблудился…
Судный ангел
Мне
Было холодно…
и
мрачно! На стылых волнах
злобы
мачта
прорвала Неба
полотно… Из
той
дыры – дождь
звёзд не
хлынул!.. я влез
на мачту…
дождь
подвинул:
за
той дырой —
ещё
дыра…
А уж
за ней —
собачья
конура…
… Скрипел мороз.
Шёл
снег из
звёзд…
Стряхнул снежинку
с плеч
долой…
весь в
белом тихий
бледный
Ангел:
Шепнул
на мне: «Ну, что ж
и я
как снег…
как бегло —
белый
снег…
я
также белый…
я
также
беглый… и
я замёрз… замёрз
как
снег… как
грустный и леденящий
снег…
растаял
же… как
блудный
Ангел…
во
мне заплакал
Судным
Днём…
безумный
беглый древний
Ангел…
во мне без
звучно…
без умно…
уж
пьяно…
хныкал Ангел…
…Во мне
безумно…
…хныкал
Ангел…
Во мне
Безумно…
Прощание с Изгоем
Вот
это —
волки…
бегут в
метель.
Вот…
путник
поздний в загривок
гонит
лошадей…
…Останется
пустой
постель…
Меч… Плаха…
Топоры…
Железная
гортань скрежещет
непотребным
звуком.
Железный
вепрь
железным
луком… бьёт
на бегу живую
лань!..
Всё
перемешано:
дары
и пули…
В Одессе ночью
древний
жулик…
забросил в мой
карман лихую
длань…
Нашёл
пятак…
и
выйдет пряник…
«Эй, Ваня,
подавай – ка
сани… и
пару
пегих
лошадей…
…чтоб
гнали так
как Пётр
Русь…
чтоб
лёд
дрожал… летел
гранит…
и грозно
вторил
наизусть: «Убит!
убит!..
убит!!..
убит!!!..
а
также ты
убит…
…Вот тени
мёртвых… вдоль
питерской
дороги
столбы
из
мёртвых:
столбы
мелькают…
едут
сани…
споткнулись кони…
ездок
наш
вывалился
в
снег в
ледащий
и
горящий
снег… промёрз
до
смерти…
…склонилась
пара
пегих… над
уже
пустым челом…
«Прощай же,
древний жулик…
ты
вышел
весь…
тебе
и
поделом… сгорел
на
огненном
ветру… на мёрзлом
огненном
снегу…
Тебе
и
поделом…
прощай
бессмысленный
Изгой…
Как вор…
как раб…
слепой бессмысленный
«герой»… Герой
«Отчаянья»!..
Прощай…
а с
ним и
я… слепая
тень
отшедшего
Изгоя… спалённый
След ушедшего
Изгоя…
а с ним
и
«я» уже
прощай…
вот это всё – земное
рабское
пустое… вот
это всё…
прощай…
с тобой
исчезло
на бегу…
себя
сам
вывалил в
снегу… на мёрзлом
огненном
снегу…
прощай,
Изгой… прощай
замёрзшая
пустая «тень»…
слепая
огненная… «тень…
того
что
было…
бессмысленно
уныло…
вот это всё…
уже
прощай…
прощай,
мой
пьяный, и
во мне
«отшедший» друг…
…Уже
прощай…
прощай,
мой
друг…
…Прощай…
Быть может…
Быть
может
тлеть осталось…
вовсе
ничего…
Быть может
где – то
рядом
бродит
голос странный…
Вольётся
в грудь!..
Надсадит липкой
раной…
И – за
собой на
самое пустое
Дно…
Быть
может —
вовсе
ничего…
Быть может…
И даже
тень
моя… «быть может»…
и
даже
«тень
моей тоски»…
последней в
этой жизни…
каменной
тоски…
И
даже
ты,
Хранитель мой,
должно
быть
тоже был
«быть
может»…
Быть
может
вовсе «Ничего»…
…Вот
и
закончилось…
всё…
вот и
закончилось…
вот
жизнь
закончилась…
…«быть
может»…
Её душа
Её
душа —
в кристалле тайном…
Её
душа – в толчке
случайным…
Ловлю
как – будто со вниманьем…
Скользнёт
и
молвит:
«Не та в нём
явь. Не тот в
нём сон,
и
потому
опять не он…
…Опять не он».
Её душа
в
овале томном.
Её
душа… в сказанье
тёмном:
коснётся… молвит:
«Не та
в нём
явь… не тот
в
нём сон.
И
потому
опять не он.
Опять
не он…».
Пошто же Ангел
мой
волшебный… я
этой
вечностью
Любовной… Тобой
в свой
век приговорён…
везде мерещится:
«Не
он… Опять
не
он…».
«Любовью»
брошенный…
Тобою
огорошенный…
лихой
судьбой подкошенный,
и
всё ж…
к Твоим ногам
подброшенный… мне
всё
мерещится:
«У милых
и
волшебных
ног…
У милых и волшебных
ног… я
жив…
чуть жив…
вот
умер я…
вновь
уме я:
«Не он»…
всегда
не
прежний… хотя и
нежный… и
потому я
для
неё
всегда «не он»…
я
вновь «Иной»…
вот
сгинул
прежний… и
вновь
«мятежный»…
и потому
опять
«не он…
не
он»…
я вновь
«не он»…
Я для
Неё…
всегда
«не
он»…
«Не он»…
Я
для неё…
…«Не он»…
Умирать бессмысленно
Есть
Воля – чтобы
не
проснуться…
Есть
Разум – смертный
сон
унять.
Есть
Смерть, – великое
«хотенье»: из
сна себя
в мир
не
являть…
«Смерть —
благодать…
Смерть —
благодать»…
Грозит мне сверху
кто – то
в
белом:
«Хорош нам
врать
«про
Благодать»… Когда
от мыслей
«бедного Изгоя»…
шевелятся
лишь
ветры…
бессмысленные
ветры…
Он,
этот ветер,
ничего
не стоит…
Изгой
сам ничего не
стоит…
Бессмысленная
смерть
«Изгоя»
ничего не стоит…
А
на
бессмысленном
ветру… так
грустно
умирать… так
пусто умирать…
безвкусно
умирать…».
…Холодный ветер…
в пустынный
вечер…
…«пустому» ль
мне
сейчас вот…
здесь вот
умирать…
без
всякого
ну хоть
какого
смысла… сейчас
вот…
…«бессмысленному»
мне…
…а
почему б
и нет…
быть
может
да…
быть может
нет… и
весь
ответ…
Быть
может
был… быть
может
умер я…
быть может…
нет.
…И
вот ответ…
быть
может…
Нет…
Быть
может…
Пора увяданья
Пора
увяданья бежит
от угара…
Пора
увяданья
дрожит от
пожара…
Пора
Увяданья раскрасилась
нервно…
и бросилась
в
омут горячих
снегов.
Пора увяданья
расшаркалась жарко…
Пора
увяданья
вздохнула:
«Как ярко!..
Подальше…
подальше…
скорее подальше…
от рыжего
трепета
огне – стихов…
Снег перв…
Снег – нерв!..
Мой Ангел
прав… Опять
он
прав: «Держись
подальше
«огне – снов»…
сказал
мне
Ангел:
«Сгоришь…
от невозможности
сказать
сгоришь:
бессмысленно
сгоришь».
Опять он прав…
Мой Ангел
прав:
…Сгораю,
Ангел…
Хотел
уснуть…
прохладой
льдов… А, вот,
сгорел в огне
из снов:
«бессмысленно
алевших… не
высказанных
мной…
ещё
при жизни…
алевших жадно…
ещё
при жизни…
убогой
жизни…
вот
этой
пропитой и
пролитой
жизни…
…хотел
иной
ещё
невысказанной
жизни…
а вот
истлел… в
холодном
пепле…
бессмысленно
алевших слов…
Хотел
Иной,
ведь, жизни…
из
облака сгоревших
снов… хотел
иной…
я
лучшей жизни…
…хотел… но
не сумел…
и не посмел:
не вышло
ничего…
бессмысленно не
вышло…
в
недвижном
пепле
слов – лгунов
опять
не
вышло,
осмысленно
сказать…
не
вышло…
мне недостало
огне – слов…
не
вышло…
мне «огненно»
сказать…
в последнем сне
про
«огне —
нову – жизнь»…
осмысленно
сказать
не
вышло…
под этот
сон: под
«пепел – сон»…
под
«пепло —
жизнь»…
…Не вышло…
мне
огненно пожить
не
вышло…
всю эту
жизнь
мою хотел
иных
я Огне – Слов…
но
вот… не
вышло…
магически
пожить не
вышло…
Увы…
волшебных Снов
узреть
не
вышло…
не слышно
было
правдивых и
волшебных
Слов…
Магически
Сказать…
Уснуть
Магически…
…не вышло…
на веки
быть…
из века в
век… сгореть…
гореть…
магически
стареть…
не
вышло…
и умереть при
том
не
вышло…
Увы…
при том…
опять…
как должно…
умереть…
магически
не вышло…
не вышло…
…И
вновь…
не
вышло…
Луна нагая
Распалось
тело…
Разлетелись
мысли…
Лишь где – то
возле
тихо тлеет
светлячок.
Луна
нагая надо
лбом
повисла…
Как
рухнет?..
Вдоль?..
Иль
поперёк?..
Коль рухнет
вдоль…
то выползут
обломки.
Коль – поперёк…
то меркнуть
пустоте!
Какой резон —
мне
тихо
иснуть…
коли
Луна
повисла…
в
шумной
наготе?..
…Шумна
Луна…
безумно
пагубна
она: моя любовница
Луна…
чтобы
спалить
меня до тла…
Беспутно
тешится
она:
моя красавица
Луна.
За что ж
так жжёт меня
у дна моя
волшебница
Луна? Я
так любил
тебя,
Луна…
и
посему
сгорел до
тла…
пусть
будет
мне венцом у
дна
меня
сгубившая
Луна…
…Вот
я исчез…
а
ранее
исчезло Солнце…
Вот
Мир
исчез…
и мы
у дна…
сгорело…
всё…
всё
сгорело… осталась
только
эта
ведьма:
меня
уже
Иного…
меня
уж
«неживого»…
меня
зачавшая
в бумажном
пепле…
в безумно – лунном
пепле… меня
сгубившая…
без
тени умысла
и зла…
…Привет
тебе,
мой пепел:
бумажный
лунный пепел…
«без тени
прежней жизни…
без тени
прежней
жизни…
без
прежнего «по логике
вещей»
ума… привет
тебе,
безумный
лунный
пепел…
люблю
тебя, моя
Луна… без
всякого
ума… но
и
без
зла… во
мне —
бумажный
лунный пепел…
по мне
тоскует
спящая…
в последний
раз
уснувшая…
со
мной во
мне
красавица
Луна:
в моей
могилке рядом…
со
мной…
во мне…
уснувшая
Луна…
во мне
уснувшая Луна…
…Тоскую…
Тоскую
Тоскую
отчего…
Тоскую
потому,
что вяжется
хомут…
поставлено
клеймо: «Любить
ни
как-нибудь,
любить из
тёмных
складок сложивших
соль беды:
жил
«не Творец»…
и умер
молодец…
и потому
не
жив, не мёртв…
Зачем
я
жил? Куда
я плыл?..
Жил
не
Творец…
и умер
под конец…
не жив не
мёртв… не сделав
в этой
жизни ничего
путного…
и потому
тосклив…
местами
сладок…
но падок
до Любви…
ещё
как падок.
Её
люблю
как
ненавижу…
Её
Люблю… как
ненавижу…
Её…
Ту,
которой
нет… на белом
свете
Её
нет… не
будет
никогда…
ловлю припадок
от Любви!..
Я
«жив» как
«мёртв»…
И
потому я
безнадёжно
нищ…
от безнадёжности
Любви…
сгораю
от
любви…
и угасаю
для
Любви… И потому…
я
безнадёжный
прыщ…
на
теле бытия…
до
безнадёжности
любви кормлю
«конфетами
любви»
несущих в
Некуда…
моих
бессмысленных
лошадок…
моих
припадочных
лошадок… но
падок
до
любви… ещё
как
падок…
всё
тот
же я…
всё тот
же
я: «сбежавший
от
себя:
сбежавший
в «Некуда»:
в бессмысленную
жуть
возлюбленную
суть… я
пьян безумной
жутью…
вчерашней
мутью
пьян…
я —
выпавший в
бумажную
Любовь… бессмысленный в
себе
не для
себя любовный
колдовской
осадок: я
этой жутью…
вот этой
сутью…
местами
нищ…
особенно
когда я
выпью…
но
без Любви… безумной
колдовской
Любви… на
вверенном листке
бумаги…
черчу
послание
себе:
ужасно
гадок для
иных,
но в то же
время
от Любови…
сам по
себе
я
сладок…
ловлю
бессмысленный…
блаженнейший…
в себе не
для Себя
Припадок: Я —
Сладок
для
Любви…
Я Сладок…
ещё как…
Сладок… …Я…
Женат
Ну
и
я женат…
Ну и
я
богат…
Ну и
я, как месяц
ясный, —
шнур
серебряный
гривастый…
подпоясал…
и на небо!..
В
небе, братцы, —
благодать:
Дева —
Месяцу гадать:
«У тебя, мой
друг неясный, —
ум забавный…
но напрасный…
У тебя,
мой друг
ненастный, —
будет
се́ребро сползать.
Бойся «Дев»!
Гнев —
от «Дев»!.. за
всех
подлунных милых
дев… кого
оставил
ты…
давно оставил
ты… к
тому ж
ты – «Рыба»,
а не
«Лев»…
к
тому ж
ночь тёмная
и
ночь безумная…
и есть
та
Дева»…
во мне
та
«Дева»…
и эта
пьяная
Луна…
всё
в ней,
в Луне, —
до пьяного
венца…
для моего
конца…
от «Дев»…
и
слава богу
что
смерть
приму…
милых от
дев…
куда ж я
денусь от
венца:
любовного во
мне
«косца»…
к тому ж…
я «Рыба»…
а
не
«Лев»…
к тому ж
я «Рыба»…
Мерещится мне
Стучится в
раму
хладный
ветер…
Стучится в
память зыбкий
сон:
мерещится…
вот рвутся
«нити»!..
Прервались
Будто… Видишь, —
Он
забрёл в
заоблочные
дали…
Оттуда
смотрит с
высоты…
глядит печально
и
тоскливо: «Мне
ты
не мил
до зевоты.
Мне ты не
мил!.. Ждать
нету сил…
когда ты
тоже станешь
Ангел…
Верни
Мне
«Ангела», дебил…
верни хотя бы
«тень от
Ангела»…
верни хоть
головешку Ангела…
сгоревшего
от боли… безумной и
несчастной
доли… в твоей
намеренной
неволи… верни
бродящего… верни
ледащего
бессмысленного вот
этой
жизнью… твоей
никчёмной
жизнью…
такого
вот
беспутного в
твоём
безумье Ангела…
верни
хотя бы
смысл:
«я тень от
пьянства Ангела»…
…вот
как – то
так…
вот
как – то
так… в
безумии
моём блажила
моя
надравшаяся
тень: «тень —
пустодень»… «тень
пустотень»
в
намеренной
неволе…
вот
как – то
так… …Однако…
всё ж…
Зачем споил
я вдребезг…
благого
Ангела…
Зачем
споил…
вот
как – то
так…
вот
как – то
так…
Про петухов
Стишков
просвистано
ни
мало…
ни мало
сгублено
годков.
Вот
и
сегодня ночкой
алой
сидел до
первых
петухов.
И будто утро
не
явилось…
и мне
петух
не свил
зарю…
в зубах всё тот
же свист
трёхмилый
всё
также
квохчет:
«Я
не могу – у – у…
Я
убегу.
Я
убегу – у – у…».
Тут
Ангел мой
полез
«в бутылку»…
свернул
поникший
гребень петуху:
«Заткнись, певец…
заткнись
слепец:
«Ку – ка – ре – ку…
Ку – ка – ре – ку…
Я не
могу – у – у…
Я
убегу – у – у…».
Куда
ж
ты денешься… куда ты
денешь
свой «венец»…
пока
ещё
ты не мертвец…
и
не пропел
тебе «Конец»…
когда
ещё мы
столько не
допили…
а
лучше
попросту
заткнись, «беглец»…
коль не
возник
в тебе
«пипец»…
…ты в
доску
пьян… ты
просто
пьян… пока
ещё ты
пьян…
ещё
ты жив…
пока
ты
жив…
ты
просто жив:
пустой…
«живой
надравшийся
наглец»: пока
ещё ты
ПРОСТО
жив…
пока
ещё
мы
столько
не
допили…
а коли
жив, —
пей «будто жив»…
какой
же
ты при
том
«мертвец»…
да ни
какой… ты
жив…
Ты
жив…
когда ещё
мы
столько…
не
до ныли… не
до
пили…
ты
жив…
ты
ПРОСТО
жив…
Вот
как – то
Так… вот
как – то
Так…
Пьяный выстрел
Два длинных
старых пистолета… лежат
на письменном
столе.
Луна качнулась
в небе ветхом, —
отбросив
молнию в стекле…
Один из
двух —
заряжен будто…
Другой с обломанным
курком…
Рука ласкает
поминутно то «тот»…
то «этот»…
…«Нет,
не то… рука
чужая
пулю вбила…
Чужой
глаз жмурился
в
мишень…
Чужой
шаг кинулся
к
барьеру!..
из старины пальнула
тень… Чужая
тень,
чужие пули…
Чужой и выстрел:
смерть
чужая…
…Качнулся Ангел
смерть
не зная…
И
вот
исчез…
И,
вот исчез…
А
с
ним и
я… исчез…
Тогда…
или сейчас…
Тогда…
или,
сейчас… Зачем
же третий… тот
третий…
под
пулю случаем
полез…
под пулю
прошлую полез…
Вот
он тогда…
вот
я
сейчас
исчез…
коль
мы исчезли…
зачем
же
«третий»…
тот
«третий»… под пулю
пошлую
полез…
случайно
были…
случайно
сгнили…
и
он, кто
случаем сломал
курок…
и
я кто сделал
тот
давнишний
пьяный выстрел…
случайно
он
тогда… случайно
я
сейчас исчез…
…Тогда
или
сейчас… Тогда
или сейчас…
Не
вижу
разницы…
судьба – проказница
не
чует
разницы:
«тогда…
или
сейчас»…
…уймись,
негодница…
смерть в
суе – вольница.
…Тогда…
или
сейчас…
Тогда… или
сейчас…
Сладкий нож…
Надо
мною нож
горит…
А
во Тьме злой
глаз
косит…
«Нож»,
и «глаз», —
два
следа
милой:
ухмыльнувшейся,
постылой… Сладко
мне
и горько
мне: чуять
хладность
на челе…
Видеть
руку, глаз,
шальной:
«остеклившийся»
немой: «будешь
ты
ничьим, мой милый!..
Станешь
ты ничьим,
«не мой».
…Сладко
мне
и горько мне —
чуять
ночку
по
зиме…
Видеть руку,
глаз
немой, – ушибившийся
и злой:
«Станешь
ты ничьим,
унылый… не
останешься
живой…».
Ангел
мой…
режь
меня…
кромсай меня…
нож
твой выручит
дразня…
нож хорош
к
исходу
дня…
голова
скатилась
бедная
моя…
всё поёт
«о ночи»…
…Ночь
пришла… не
вижу
«дня»…
Вижу «ночь»…
одну лишь
«ночь»… только
«ночь»…
вижу:
малый: жив
ещё… жив ещё
испитый малый…
по судьбе
катился малый…
может
быть… скатился
«зря»…
может быть
он сгинул…
«зря»…
сгинул
«зря»…
…а
может
и нет…
О «вечном»
Мне бы
«Слово» выдавить
о
Вечном»…
Мне
бы рот
в блаженном
растянуть. Мне
бы клясть «Иуду —
быстротечность»…
и
ни как-нибудь, в – рог…
в небыль
гнуть.
Мне бы сесть
на стог…
и в даль
глухую… в голос
выть
на звёздный
лес:
«Воссияй же,
Золотая Сбру’я!..
Здесь
я…
Вот
Я – блудный
Бес…».
Тут и Ангел
встрепенулся,
и
шепнул мне:
«Вот
«балбес…
Ты
давно уже
не Ангел…
но
пока ещё не
Бес.
Ты вполне
земной балбес…
вой не
вой на
«звёздный
лес»…
Меньше
пей,
«давно не
Ангел»… меньше
вой под
звёздный блеск…
ты
с Земли ещё
не
слез…».
Хорошо…
пусть я
балбес…
Кто ж завёл
меня в
невечность… носом
ткнул
в змею – увечность…
нашептал
про
Звёздный «блеск»?..
Пусть
невечный
я балбес…
но
балбес сей
носом чует…
звёзды чует…
пьяные – но
чует…
на Земле
он чует…
звёзды…
пьяные…
но
всё же
звёзды…
…На
Земле завыл
«балбес»…
и навеки
в
ней
исчез: «Тут я был…
водку
лил…
носом землю
рыл… и в Земле
зарыт
«балбес»… и
навеки в
ней
исчез: «Здесь
я был… пил
и лил… скоротечну
муть чернил…
вечной
новью, —
пьяной кровью…
бесполезный
мозг зарыл:
в доску
пьян…
но
легкокрыл… Но…
легкокрыл…
…Но легкокрыл…
Ах!.
Ах,
схватиться
б!.. Ах,
укусить б!..
Не пить не
есть:
трясти зубами
«дуру – клеть»…
Вопрос
не в том, —
что
«клеть» открыта…
А
в том что, «клетка» —
в зубы
вбита… И
там оставлено
забыта… А в
клетке
жмёт
«старуха – смерть»:
во мне
с рождения… из медных
прутьев
та
клетка
вита…
та клетка вита…
та
клетка
медная
закрыта… а
в глотке
воет…
а в завтра
воет
злата медь…
И стыдно
воет… так
стыдно
воет… «Ах,
медно
как!.. Ах, медно так
и
умереть б!..
победно так…
и
замереть б…». Под
звуки медные гуляет
в
завтра
«огне – смерть»…
и там
оставлено забыта…
под трубы
медные и
отпереть б
ту
клетку…
навеки
так… в «огне
живом»… в «огне
благом»… победно
так… умом рехнуться…
навеки «тронувшись»
Умом… сдуреть бы
так…
под Трубы
медные…
так вот б…
от жизни сей… иным
благим…
как я… как «с дуба
рухнувшим Меня»…
ту дверь
от Ада… ту
дверь
от Ада…
и
отпереть б…
победно
так…
и умереть б!..
…Победно
так
…Победно…
так…
Снег – перв!
Снег первый
лёг… и первым
комом… отбросил
в небе блеклые
круги…
Снег
первый стаял
вон
за
тем
холодным домом…
Оставив
серую неясность
в пол – неба
выпуклой дуги.
Снег
первый лёг…
Меня
для таянья
завлёк!..
Зачем, мой
первый чистый
снег на
белой
старой голове,
меня для
гибели
стерёг?..
Сейчас…
или
потом
Сейчас…
или потом?.. Не
вижу разницы…
мой белый
Ангел… мой
снежный Ангел…
мой
чистый
Ангел… под
снегом беглым…
«последним
днём»
меня стерёг…
и
«белизной»
во
мне залёг…
меня
«увечного»
пресёк…
Сейчас
или
потом…
сейчас или потом…
Не
вижу
разницы.
Привет…
тебе,
подружка белая
моя…
пошто
Старуха дразнится…
привет
тебе, моя проказница…
моя
«красавица»…
старуха – смерть…
я жду тебя…
я жду
тебя…
Ищу…
тебя…
…Ищу…
…Тебя…
Полотно…
Надулась
линия…
блеснула как
струна!..
И
молнии зиг – заги на
влажном полотне
трепещут…
Сломался
воздух вздохом
в пол – лица…
Зрачки
расширены – сквозь
воздух
блещут…
…Огромен
рот…
мазками терпкими
душа
из
яблока глазного
льётся…
Пронзает
миг!..
а за
душой —
рука выводит
«соль»…
над «смыслом» бьётся:
«Рисуешь тень…
всего
лишь тень…
всего лишь
«вброшенную
тень»…
На полотне…
на
рваном
полотне…
твой
дух… на
волю тёмной птицей
рвётся…
та
«птица» —
тень…
всего лишь
тень…
«случайно
вброшенная
Тень»… твой
Дух и
есть
та
«тень»… случайно
с «верху»
сброшенная
«птица – тень»…
и «тень»
та
над
тобой… случайно
над твоей
кончиной…
случайной «огне —
пустотой»
взовьётся…
затем с
тобой
слегка сольётся…
опять
ты – «тень»…
и «тень»
рисует
«Тень»…
рисуешь «Огненную
Тень»…
рисуешь
вечно
безупречно,
живой
иль
мёртвый, рисуешь
вечно…
бунтуешь
вечно…
и
увечно…
бунтуешь…
пьяной «кистью»…
во
всякий
день…
бунтуешь
вечно —
скоротечно…
слепил
сердечными
штрихами
случайно
жертвенную
сень.…
Душа ж забилась
с
расширенного в пьянстве
глаза
магически —
творящими
«мазками»…
с Душой явилась и
случилась…
всё та
же… Огненная
Тень…
всё
та же…
Огненная
Тень…
всего
лишь Тень…
рисуешь
вброшенную
Тень…
на кончике пера
сверкнула
Огненная
Тень…
так и
случилось…
Случилась… всего
лишь
Тень…
я
был… я
плыл…
как Тень… всего лишь
Тень… я
Был по
жизни…
Был… но
вот
уплыл… из
жизни… я
уплыл…
а ныне плыл…
уже
как Огненная
Тень… уже —
как Огненная – Тень…
Я плыл…
…Я в Нове
Был… Я…
Был…
Я
с Нова «Был»…
…как Огненная
Сень…
Мысль неумелая
Вот эта
мысль…
как
неумелая
стрела:
того,
во что пустили…
не
застала…
Зияло там Ничто…
Зияло
там
Ничто…
синела
одичало
Пустота…
Стрела блеснула!..
…ещё
сверкнула!..
И пропала:
мысль – неумелая
судьбой не
стала…
была…
сверкнула одичало
от
начала… и
«чёрным
вороном тоски»
устав
от
жизни… от мутной
и
никчёмной
жизни…
вот…
пропала…
пропала
даже
«смысла»
тень:
«ничтожеством
Судьбы» был
я…
и «Чёрным Вороном
Тоски»
был
я…
увы
мне «Ворону»!..
Мысль ж «Ворона»
такая вот
была:
«То был
не я!».
Здесь,
на
Земле…
Изношенной
и
брошенной
Земле… то
был
«не я»…
во мне
застыла…
безумно
легкокрыло
«Иная
Вечная Земля»…
какая
будет
тогда
когда я
буду
тем, кем «должен
быть»… кем
буду «вечный
я»…
во
мне «Ином»: во
мне
уже тогда вполне
«Живом»… взойдёт
Иная
Лучшая Земля…
«Живая
Новая Земля»…
А
ныне…
во мне уже давно
больном… во
мне
ещё пока
вполне
«земном»…
звенит:
«Что ж…
что было
здесь… то
было
зря»…
что было
здесь…
то
было…
зря…
Восстановительные звуки
Хрустят
осколки – черепа…
И
кости —
мысли вымалывают
стуки…
Мороз по
коже…
осколки
леденят!..
И
мутят,
мутят душу осколочные
звуки.
Осколкам
нет
числа.
В осколках —
новь!
В осколках —
кровь!..
Хрустит
Творца «Осколочная
Бровь»: «Всё это
так…
всё
это
для тебя во
Мне —
Строительные
Звуки:
По
Смерти
верной
твоей
«восстановительные…
Для Жизни
Новой…
Игры
Бредовой…
для
Жизни
Новой Лучшей
твоей…
благие
звуки»…
Всё
это
так… «осколки» эти
для
«Творца во мне»…
наследные,
строительные
по гробовой
доске
моей… во
мне
уж
«новом»,
во мне
«кайловом»
гудят
«строительные:
для Жизни
Новой Двухголовой:
и
«там: на
Небесах»… и
«здесь: на вверенной
пока
Земле»…
бессмертны
муки»:
волящие…
палящие
живьём.
Благие…
Благие
«Огне —
Звуки»…
Немые…
«Огне —
Стуки»…
…немые…
Евпаторийская молельня
Храм
белый…
купол
блещет.
В коляску
с
маленьким калекой
с
Небес
холодный
дождик хлещет…
Шеренга
нищенок
у входа в
божий
Храм.
Косит
«юродивым» – не
в бога,
но в
сатану
уверовавший Хам…
…Надежда
в – Вере…
Вера
же
в – Любови…
Слеза
щекочет
от
забитой
православной нови…
от забытой
православной
нови: «Возлюблен
будь!»…
Исчерпан
путь…
твой
нищий
и напрасный
путь…
Темно
Бессмысленно здесь
было…
что
«было» то
и
сплыло… и
больше не
вернуть…
надеждой рухнувшей
уныло:
пропахшего
земной
могильной пылью…
«в
любви
калеку»…
истратившего «пьяную
любовь» на
пыль и
пустоту…
вот
к
этой
жизни… больше
не
вернуть…
растраченной
и
бесполезной
жизни
больше
не
вернуть…
но…
всё одно…
«Возлюблен
будь,
калека…
земной
калека
ступивший…
в сознании
«Живом»…
в сознании
«Ином»…
уже в
благую «Огне – Жуть»…
о том
кричала
сдавленная
грудь: «Вставай,
калека!..
…калека
из
могилы…
вставай
живьём
на «Огне —
Путь»…
Вставай!..
Вставай!..
Калека…
в тебе
теперь
Иная
Суть…
исчезла
всяческая муть…
Вставай!.. Живи!..
под
«Огне – Жуть»…
Вставай!..
исправленно —
исчерпанный
«Калека»…
Вставай!..
Вставай!..
и сердце
прихватить…
и сердце
прихватить…
в Новейшем
Бытие —
как «Огненную
Ново – Суть»…
Блаженный,
не забудь…
при том…
Вставай!..
Вставай,
Калека…
…Вставай!..
Чернила тишины
Разлиты в
комнате моей…
чернила
Тишины…
Их
ем!..
Их
пью!.. Слегка в
бумагу
тереблю…
Аккорд безмолвия
люблю!..
Ещё
люблю
всё ли’хое:
«предчувствие
Чернильной
Темноты»…
…Ловлю
её:
чернильную чертиху
я
ловлю…
в
бумагу тёмною скоблю…
моё
писанье тихое…
моё
желанье
ли’хое…
с тем
я
тебя
люблю, – моя
возня
с чертихою…
мою
постель с
шутихою
делю…
мою
подземную
постель…
И
вот
терплю…
терплю… под
свой конец»
терплю…
Терплю
я
свой намеренный
«конец»…
я
«Темноту»
люблю…
под
каменный
плитой
я буду ждать
известье
тихое:
ко мне придёт
желанье
ли’хое:
под
каменной
плитой
найду
любовь с шутихою…
влюблён
я
в «смерть с
чертихою»…
Ловлю
я
«ли’хое»…
я
«Темноту» скоблю…
в ней
я
себя
гублю…
в
ней
я себя
гублю…
ловил —
люблю…
люблю…
ловлю…
чертиху
милую под
каменной плитой…
Безумную ловил…
люблю…
зачал я с
ней
безумных и
лихих
чертей… «огне —
чертей»… с
тем
сжёг – пустую
жизнь…
забыл немую
жизнь…
отныне «чёртом»
говорю…
пишу
я
одновременно
безумным
в его лукавстве…
тихим
«чёртом»… Я
вновь горю,
и говорю…
и говорю при
том:
я
путь прошёл
«сгоревшим
чёртом»…
Я в «подземелие»
сошёл…
найду…
я в
«огне
подземелии»…
чернила
тишины…
Люблю… с тем
я себя как
горе —
Автора ловлю…
с
тем
я и горю… как
говорю:
Любил…
люблю…
я чёртом
говорю… лукавым
«чёртом»
сгорел… вот…
вновь горю
и
говорю:
«Я здесь
пожил…
и
сгинул я «лукавым
чёртом»…
вот
с тем
я
и говорю…
Лукавым…
и безумным
Чёртом…
с тем я
горю…
и говорю…
Лукавым… Чёртом…
я горю… и
говорю…
Полное согласие с автором…
Согласен
был купить
его
этюд…
Согласен
Автор был
писать —
и небо…
и
церквушку…
И
холм!.. А
за
холмом
намалевать
клетушку
откуда
облака – как
коршуны
снуют: меня
как Автора
клюют.
Им б
всё
клевать: меня
и Автора пугать…
и в место
тёмное
зазвать:
меня…
«как огне – Автора»…
Оставил,
Он —
меня Оставил…
«как
Автора»…
у Главного
Холма Оставил…
На
битву
с
Чёрным Вороном
Оставил… меня
«как Автора»: пишу
последний свой
этюд: «собой»
как «Автором» дышу…
«собой» как
Автором дышу…
…на тёмном
небе
вороны снуют…
меня
«как
Автора»
прибьют…
ищу
последний
свой
приют: собой
«как
Автором»
дышу…
пишу посредством
«Автора»…
припомнив
«Голос – Автора»…
припомнив
«Имя
Автора»…
пишу…
пишу…
Припомню
«Душу
Автора»… Пишу
по
Мысли
Автора… Пишу…
Пишу…
в земле сырой…
«землёй» уже
дышу…
…И всё же…
я
пишу…
рассыпав
пепел Автора…
посеяв
Бремя
«Автора»…
посеяв
Семя
«Автора»…
Дышу…
Дышу…
пишу…
Между «этим» и «тем»…
Между
«этим» и «тем»
берегами
переброшена
«нить»: Голос
Ангела и трепетная
душа…
Между
«этим»
и «тем»
что – то вяжется…
Но
не нами…
после
смерти
моей
пошлют
в
«никуда»
Плохиша:
жил как
не был»…
между
«этим» и
«тем» – что – то
тонкое…
может
быть и
Надежда…
Только
с пьяного ль
глаза
сиганёшь
ли
«отсюда»
«туда»
не дыша…
Коль
дыханье прервёшь:
«нить – сиротку»
пропьёшь…
вот
и повод для
гадюки – судьбы…
протянуть
и связать
«не шиша»:
жил как «не
был»… «Нить»
тонка: жил
как
«не был»…
вот
и
нет
дурныша: «жил
как
не
был»…
лишь по
смерти
и «был»… лишь
по смерти
я
памятно
клятвенно
«огненно жил»…
с
этой
смертью моей…
между
«этим» и
«тем»…
я как —
будто б
«ожил»!..
вот
и
нет
«плохиша»…
с этим ветром
благим
отлетела
душа…
«жил
как
не был»… больше
нет… нет в
уме
«не шиша»…
потому что…
на ум —
насадил
муляжа:
«жил
как
«не был»… жил
как «не
был»… …отлетела
душа… Был
как
«не был»…
полетела Душа!..
«жил
как не был»…
По прослушивании совместной постановки оперы К. Дебюсси «Пелиаз и Мелизанда»
Париж
Сегодня
выл
со сцены…
Гудела возле
Русская
Труба. И
то и
это выводило…
ту муть, —
какую
замутили:
Париж… Славяне…
и
водный
Автор:
«Клод – Тишина»…
С тем
и
хандрить… парижну
воду – сладко
пить… и
русску – водку
горько
лить. Мне томно —
горько – сладко
выть:
здесь
горько жить…
но сладко
умереть…
на
месяц
выть… пусть
пьяно
быть:
Венеру велено —
любить.
Да,
я
люблю… при
том
скулю: «Венеру
вверено
люблю».
Да,
я
люблю…
«Венеру
ли’хую
томлю»:
петелечку я
тихо
вью… на
эту
жизнь…
я что – то
вижу…
припомнил:
из гроба
радостно
встаю…
…я
«огне —
вижу»… себя не в
пьянстве…
себя не
в
пьянстве
я
томлю… себя…
же
Ангелом
ловлю…
поймал на
трезву голову:
себя…
как
«огне —
Ангела»… себя
я
в Нове
вижу…
себя
я
«Огне —
вижу»…
я вижу
«огне Ангела»…
собой как
пьяным
Ангелом…
я
славно так…
я
«огненько»… в
себя
«огонь» волью…
«собой»…
я огне —
Ангелом… я
пью
безумну жижу…
Я
эту
«огне – жижу»…
её…
я ныне
вижу… Я…
Вижу… я
Это
Вижу…
…Я…
Вижу…
Случайный шестикрыл
Случайно
книгу взял…
Случайно
лист
открыл…
И вижу:
око отварено
широко,
и смотрит
буравя
Мир: …Туда, —
где
Ужас
мается…
где канул
Шестикрыл.
Случайно
был… Случайно
взвыл…
Случайно жизнь
свою пролил
на
этой
огненной бумаге…
должно
быть бес
случайный…
случайно
пьяный
Шестикрыл…
скользнул…
безумной
кляксой
по бумаге:
«Случайно
был… случайно
выл… шестым
крылом
случайно… чернильной
кляксой…
…скользнул…
и
улетел
совсем случайно…
недавний,
и
безумный Шестикрыл:
в бумажном
небе
«бес случайный»…
Случайно
был… случайно
ныл:
«Я
здесь
случайно…
на перепутье…
…жизнь свою
пропил…
навзрыд
случайно…
пролил
пустую
жизнь
задев
крылом…
случайно…
случайный и
беспутный Шестикрыл…
он
был… и выл
случайно…
он
этот
мир…
в себе
случайно…
оставив
жить
себя
случайно…
он
этот мир…
в себе
случайно… он
сам
в
себе…
себя
случайно…
случайно
и…
Открыл…
с
тем
сгинул
случайный
бес:
случайный
Шестикрыл…
с
Тем
Сгинул
Бес
Случайный…
Случайный…
Шестикрыл…
…Здесь
выл и
ныл…
И
Сгинул…
Бес… Случайный…
По прослушивании оперы К. Вебера «Волшебный стрелок»
Семь
пуль
отлито… А
вывалилось две…
Ворон же
пять убито…
А
в глотку
кость
завита… валяют
немцы
на
магической трубе.
… Уснул Стрелок:
Он
был
убит
и
одинок…
У немцев
вывалился
Рок… а
в нас
их
кость
забита… в
пустой душе —
лихая кость…
на мёртвой
ноте
«немцем»
вбита:
«Вам —
ржавый
гвоздь»…
Нам —
ржавый гвоздь…
У них —
выл «Рок»…
А в
нас
их «Гость»…
как
в душу
гвоздь…
на
мёртвой ноте…
вот этой
гаммой…
немецкой
атональной
гаммой
влито…
К нам
пьяный ржавый немец —
гвоздь…
восстал как
неизбежный
Гость… душа
ж его давно была
гвоздём…
вот этим
заржавленным
гвоздём…
к земной российской
каменной
тоске…
сподвижно намертво
прибита…
У
них выл рок…
а в нас их
Гость
как в душу
немец —
гвоздь…
…тоска… тоска…
российская
тоска
как
вся вот
эта наша…
безумна
жизнь…
…убита:
…Был
немец – Гость
как
в душу
Гвоздь…
с тем
жизнь…
вот
эта жизнь…
гвоздём
из
Немчины
прибита…
У них
выл Рок…
…А в нас
их
Гость… как в
Душу – немец —
гвоздь…
…Душа… …прибита…
…Душа… …прибита…
Мой автор
Мне
Автор
Вплёл… неведомое
Слово…
А в
тело
ввил
верёвку звонаря:
пихнул
под зад:
«Давай – ка,
Брат, всё
с Нова!..».
Мой Автор
расстарался
для
меня…
В плечо
воткнул
семь
чёрных точек:
«Всех
точек
семь!..
Все – слева,
молодец…
В
тебе
есть
«Смысл»… коли
захочешь…
А
«смысла»
нет… и сам
Творец…
Лепи, —
коль жив…
себя
как «Автора»
лепи… тряси
«миры»…
лихой
звонец…
хоть и
пришёл
тебе
«конец»…
не потеряй, Шалун,
венец: пляши
на
собственных
костях… при
том что
в мире не
жилец…
Чего ж
тебе ещё
надо:
ты
был…
ты
есть
«живой мертвец»…
какой
из
«чернеца – беглец»…
да
никакой…
ты есть
«Наследник
Автора»… «Живого
Автора»… и
сам
себе
«огне —
творец»… в
себе:
самом «огне —
отец»:
Наследник
Автора…
и посему:
начнёшь с
себя…
насмешкой
Автора…
исходною могилкой —
как места
зарождения
Наследного
Себя
…как
Автора…
Иного Автора…
зачнёшь
с Себя:
«оживший
замертво»
наглец…
с кривой ухмылкой
в лике —
Автора… по
мере —
«Автора»…
благой
«мертвец»!..
Уснул… …из
чернеца возник…
… «Живец»…
«Живец»…
Усмешкой
Автора…
Насмешкой
Автора… …насмешкой…
Автора…
Рад себе
Я
узнал… в
нём себя:
Всё —
в нём
тоже: и глаза…
и
ухмылка… и
такой
же размыленный
взгляд.
Тот
же нос!.. Тот
же прыщ
на
угрюмой от
глупости
роже…
Но я
лучше…
я лучше,
должно быть!..
И
безумно,
безумно
вот этому
рад…
…Рад себе…
Рад
себе…
двое нас:
«Я»
и «прыщ»…
Но
«я».
лучше… я
лучше…
должно
быть.
И безумно,
безумно
я
«Лучшему»!
рад… «Худший»
«Лучшему»
рад…
Но
и «Худший»
мне
рад…
«Лучший»
тоже мне
рад…
я ж
обоим
вам
рад…
я ж
обоим
вам брат:
«Худший»
«Лучшему»
брат…
…брат… и
я этому
рад… и я
всякому
рад…
…«Худшему»…
…«Лучшему»… «белыми»
в «чёрных»
Играю…
«чёрными»
«белых»
Спасаю…
я
Игре
этой рад… вот
с Земли
убегаю…
с Неба
вновь
прилетаю на
Землю:
…«Худший»…
прими ж
меня,
коль я
лучшему
брат…
…«Худший»
«Лучшему»
брат…
я ж
обоим
собрат…
«Лучший»
«Худшему»…
рад…
«Худший»
«Лучшему»…
брат…
Апокалипсическая честь
Каблук
дрожит под
гамом ритма…
Бей,
барабан!.. Круши,
литавр!.. Как
сладко здесь,
и
не избито…
Глаза
безумны…
Нос дрожит…
Слюна
с губы
блаженством
брыжжит…
Бьют колокольчики
внутри, и
льют мозги
родящей
жижью.
Ударно
здесь…
…литаврно
здесь…
И
ритм здесь
есть…
И
ритм
как
весть: «Я
зажигаю
яростную
Месть…
Я отливаю
здесь
безумную
вонзившуюся
в горе – память
Честь:
Я «пулю —
Мысль» безумно
отливаю…
Я
отливаю
«Апокалипсическую Весть»…
как
«Месть»… как
мстящую
за
сирых…
за всех
убогих
сирых…
за
всех убогих
«Честь»!.. Я —
«плачущий
о сирых»… о всех
«живых»!.. кто
пострадал от
«мёртвых»…
тех
«мёртвых» кто
подлую и гибельную
жизнь
свою
желает
длить…
лакая
кровь
«живых»… тем
самым оживляя
«мёртвых»… тем
продолжая
«мёртвых»…
во все
века…
во все злосчастные
века… О!..
эта
«Весть»…
Апокалипсическая
Месть: «Я
Есть»…
О!..
эта
моя безумная и
радостная Честь:
«Я
Есть…
сжигая «мёртвых»… сам
сгораю… О!..
эта
моя
безумная и
радостная
Честь… сгорать
сжигая…
всех, всех
«мёртвых»…
О!..
я безумно
умираю… И,
слава богу,
я
сгораю…
О!..
эта
моя счастливейшая
радостная
смерть:
сгорать и
умирать…
сгребая
«мёртвых»… всех
«мёртвых» в кучу…
всех —
в
пепельную
кучу…
О!..
Всех… Всех…
О!.. от
Неба
радостная
Честь
как
Месть…
сжигать,
сгорая
самому,
за сирых
и
убогих…
за всех кто
пострадал
от
«мёртвых»…
я умираю…
О!..
эта… моя
лихая
и сладостная
Честь…
О!.. я
умираю…
я
радостно
так…
умираю…
О…
…Радостно так…
…Я…
Радостно так…
…умираю…
…О…
Ловлю себя
Прошло
лет
тыщу…
Или
больше…
как
я
стал
узнавать себя:
Вот это
«он»!..
Рот покривился
горше…
А
также
глаз шипит —
как
мудрая
змея…
…Ловлю
«себя»… Терплю
себя…
к тому ж…
я
узнаю
«себя»:
Во мне
нет
Ангела.
Зато во
мне —
за
сирых
мстящая Змея…
Во
мне нет
Ангела…
зато во
мне —
«Огнём
палящая… Огнём
родящая…
Огнём
ледащая»… во
мне
нет Ангела…
зато
во
мне… зато
во мне —
свой
хвост…
отгрызшая
Змея… от боли
жуткой… в
немой
неволи… в немой
неволе… под
стон
убогих…
свой
крест
несущая
Змея…
во
мне нет Ангела…
Зато
во мне…
«Огнём
волящая…
Огнём болящая…
вот – вот…
на
днях… во
«мне
искрящая
Земля»…
грядущий Ангел – пепел
мой
спалил вот
эту
Землю…
вот – вот
спалил давно
пустую немую
Землю…
Спалил
мой
Ангел… лихую
Землю…
или
вот – вот
он
спалит…
или
вот – вот…
спалил…
лихую Землю…
Земля…
горит…
Горит
моя
Земля… Спалил
он
Землю…
спалил он
Землю
Горит…
Горит
моя
Земля…
…Горит!.. а вместе
с ней… спалил
Меня…
На выставке полотен М. Шагала
Этот
славный
еврейский
мальчик: глаз…
наивен… и
рот – одуванчик…
ну
а чувством… А
чувством —
по
траве, по
кусточку, – на речку…
Плачет
плачет Слепой
Иудей
по «Местечку».
Мне б с
ним сметь…
Мне б
с ним
спеть:
«Жизни суть —
развесёлая
смерть.
Жизнь – есть
лёгкая
смерть…
пролетая
над городом
вместе с
игривой козой…
утверждаем:
«Жизни
суть – есть
летящая
вместе с
парящей козой
непреложная
смерть… Жизнь
есть месть —
«прилетевшая с
неба…
и упавшая с неба:
невозможная
год от года…
и день ото
дня… невозможная
клеть:
«жизни суть»…
Есть благая
летящая с Неба
вместе
с
игривой козой…
неуёмная
лёгкая Смерть»…
Жизнь —
есть
«плеть для
Козы
надо мной»…
Жизнь…
есть
Смерть…
Жизнь…
есть
лёгкая
Смерть…
…Эта… Жизнь…
Стена передо мною
Стена
передо мною… в
тыщу
с гаком
лет.
Я глупый
ум свой —
глупостью
умою… про то
что той
стены как – будто
бы и нет.
Что будто —
рядом
мы… Я —
блаженный…
и она – курносая
из
Фей…
Влюблён —
как сукин сын…
как
старый Маг…
Как – волшебство
зарывший
Чародей. Беда – от
Фей…
Беда от ней…
Всё
волшебство
закрыл – для
ножек…
всё волшебство зарыл
для
ножек… для
милых сладких
ножек…
для
тёплых и
курносых
Фей…
пропал бедняга
чародей…
к
любимым ножкам
бросив
змей…
волшебных
и
священных
змей…
Всё волшебство
он
бросил
к
ножкам…
к волшебным
ножкам…
Мой
Ангел
ножками топтал
моих
несчастных змей…
всех змей
я
бросил к
ножкам…
к любимым
сладким
ножкам
Ангела…
Какой
я, к чёрту,
Чародей!.. погиб
бедняга
Любодей…
сложил
всё
волшебство
своё к
любимым
ножкам…
Мой Ангел
ножками
топтал… сдирал с
них
шкуру…
мой
Ангел…
«ножками»
сожрал
моих
священных
змей…
мой
Ангел…
«с
ножками»…
без
крыльев…
Ангел…
но… этот Ангел…
«с ножками»…
…Он «с рожками»…
Я и она…
Паруса
расчехлены…
мачты
выпуклы. На
губах – две капли,
две слюны:
Оба
мы истреблены…
Оба
гиблы
мы…
Оба мы —
за гарпуны…
Оба
мы
зверны – грозны…
оба
мы
плывём
«на вы»!..
Оба мы
темны…
вольны. Оба
влипли
мы…
Пушки две
расчехлены…
«Оба»
мы пальнём…
ещё
как
пальнём…
увы!..
«Оба» мы
изумлены: оба
мы…
корсары мы…
В
гиблом
море… «шхуны»
две… две
тянущих
на
дно
шлеи – волны…
Оба мы
искривлены… Оба
мы…
лежим на
дне…
увы!..
Оба мы…
две
сгинувших
на дне
«змеи – волны»…
…эфемерны мы…
эфемерны
мы…
эфемерны…
…мы…
Отражения
Когда в ночи…
шары —
видения слоняются
как
фонари…
Когда уснувшие
днём
маги – тени
уткнулись
чёрным
до
зари…
Когда спит
ум…
и сон
лишь
брежжит… То в
сомкнутые плотно
вежды
корабль
рвётся: «Отвари!».
Я б дал
им путь,
когда б
посмел на
«них» взглянуть…
Но не
посмел
и не
сумел…
А «эти корабли»
уплыли…
А мне «их»
больше
не
вернуть…
А
мне не
встать на
«звездный»
путь…
на «звёздно —
верно —
ясный путь»:
Зачем
я
«был»… куда
я
плыл?..
Зачем
не
внял
я «звёздам
суть»…
Во мне
всё
та
же
жизни
муть…
А
в ней
я чую пьяну
жуть:
ко
мне
подплыл
зелёный брат
мой…
А
с ним
нам морем
«гибла
нудь»…
плывём,
плывём,
мой,
мутный брат…
должно
быть
в – Ад…
А
эти
корабли…
должно быть
в Рай
поплыли…
а
нам
икнуть… на
дно нырнуть… на самом
дне
слегка
всплакнуть: «Исчезла…
исчезла нам
по
жизни
суть»…
а эти
«корабли»…
должно
быть…
в
ближайший
Рай…
поплыли…
в
ближайший
Рай…
уплыли…
…Уплыли…
…в Рай…
Шекспиру – другу
Почто ты,
Друже,
меня оставил?..
Зачем
так мало
ты
мною
правил?.. …Иль
я
не
друг тебе уже?!..
Ну, да,
конечно… я —
малый
грешный… Но
ты и
сам, мой Друг
сердешный,
оставив
друга дорогого…
как
я
неправеден
«во
мне».
Мне
б Друга
милого
вернуть…
ступить
за
ним на
звёздный путь…
расчесть
по звёздам
«жизни
суть»…
Но
вижу в
зеркале
по роже – шут…
по
роже – шут…
а
в
сердце – нудь…
И
мне ль
взывать к
Великому?..
Исчезло «время
для
меня»…
Исчерпан
гибло
тусклый путь …
Он —
там… средь звёзд…
в его Небесной Силе…
А я
же здесь…
на самом
краешке
Земли…
среди увечно
пьяной
пыли…
Пью
жизнь… последнюю
я
пропиваю этой
жизни
муть:
«живу
без
звёздной
были…
ползу, ползу
болотно…
«как-нибудь»… живу
в
конечно —
гиблом иле…
…Увы…
я доживаю
«как —
нибудь»…
я
доживаю
этой жизни
суть…
вот
я
живу…
в
уме
живу…
живу
я ныне…
в заветной
«огненной
могиле»…
Я там…
я
бес…
я Там
живу…
…я
Так
живу…
…в небесной
Огне – Силе…
я
Там…
живу…
Миг малевал
Великий
Маг:
колдун
редчайший – «Человече»…
От Холода
и Тьмы
увечен…
Миг
Малевал…
Не сей!.. Но
вечен…
Писал,
писал – и, вот,
пропал…
неверной
кистью
искалечен:
…«Писал
сей
миг…
как вечен…
однако ж
миг —
был быстротечен…
явился вновь —
опять не
вечен… а
рисовал ж
его
«как вечен»…
задуман
был
как вечен… но
снова
выполз…
«быстротечен»…
Пусть
я
умру…
пусть я
умру:
не буду
вечен…
умру —
«как
быстротечен»…
Зато
скажу: «Я
всё же
был»…
и это
имя… единственное Имя
было
для
меня:
«Я всё
же был»…
явился в
жизнь
должно
быть
вечен…
а
отбыл
же из этой
жизни…
вовсе
«быстротечен».
Зато,
Он тот,
«другой», —
Кто
из меня… и вместо
«гиблого меня»…
из
мертвенных
осколков
пока
«невечного меня»
должно
быть… когда-нибудь…
и
слепится как
«вечен»… из
мертвенных
осколков
«отшедшего меня»…
должно быть
сложится
как вечен…
хотя и
умер
«быстротечен».
Пусть
и
«осколком»…
я всё
же
буду вечен…
когда-нибудь…
когда —
нибудь… и
где —
нибудь…
вновь
я умру… уже
умру…
«небыстротечен»…
тогда и
буду
вечен…
тогда
и
буду
безупречен…
должно
быть…
должно
быть…
«я внове
буду
человечен»… Я
буду…
должно быть…
может
быть… «я
буду»…
я
внове…
я внове
«буду
вечен»…
когда —
нибудь…
и где-нибудь…
Я…
Буду…
Вечен!..
Живоцвет
Разбросаны
«цветы —
стекляшки»…
Растворены повсюду
краски:
Названье
этому
не найдено…
Нет формы…
нет
начала…
Тем боле – нет
конца…
Была бы
воля оголтелая,
была б
рука осатанелая, —
собрала б
всё, что,
в цвете
бегало…
Настигла б
мигом «беглеца»…
Прекрасен цвет…
…Прекрасен.
«собранный
Букет»… Всё – в
«белый» цвет.
Неважно
что
мертвы стекляшки
слепившие
оживший
Свет…
Зато Прекрасен
цвет…
сквозь стёкла
мёртвые —
живьём
забился Свет…
пробился «Огне —
Бред»…
в «Единство
Белое»
зажёгся
Свет… Безумно
Новый
Свет… оживший
снова
белый
Свет…
«В Единство
Белое» из мертвенных
осколков
явился
«Огне – Бред»…
Теперь и смерти
будто
нет…
«Да…
в этом
«Живо – Цвете»
и смерти будто
больше
нет».
Сказал
мой Ангел,
и исчез… А с
ним
и
я – исчез…
Ну что ж…
зато на этом
белом свете
должно
быть
смерти
больше нет…
Пусть
умер я…
зато
из мертвенных осколков
отшедшего
меня…
сложился «Огне —
Бред»:
Во мне
истлевшем…
во
мне прозревшим
отныне…
смерти…
больше нет:
во
мне…
и от
меня…
должно быть…
вновь явился
«Живо —
Цвет»…
всем…всем
«живым»
большой
Привет: во мне
«бредовом»…
заложен
«бред – секрет»…
какой
при том во
мне и от
меня возможен
вред…
Да
никакой…
я прост… и
от меня
«безумен
рост»… Вот
я
какой:
вот
мой
секрет: во
мне
должно быть
«смерти
больше нет»…
Вот
я
какой… во мне «живом»…
всем
всем «живым»… большой
«живой»
Привет,
коль
в нас,
«живых»,
должно быть
смерти
больше нет…
…Вот
вам…
весь
мой…
«секрет»… от
Смерти…
Вам со
мной – Большой
Привет… её,
во мне и от меня…
на Белом
Свете…
Смерти
больше нет…
во мне…
и от
меня… Её…
как
нет…
как нет…
и от меня
во мне
Большой
Привет:
и
Смерти больше
нет… её
как нет…
как
нет… как
нет!..
Её…
как нет…
Коль скоро я умру…
Коль
скоро
я умру…
То на до
мной,
должно быть…
«Лучистый
Маг» взовьётся…
То
буду
я…
Или не я…
А может
кто
другой… такой же
как
и
я… хитрейший
и умнейший
Маг…
кто над Живым
лукавя и
скорбя
крадётся…
…А ныне
я лежу…
лежу
и
жду… Лежу
под
каменной
плитой…
лежу
и жду…
я смерти
жду… Во
мне
недвижно
и
покой…
во мне
покрылось
всё
золой…
И
я
спросил
в последний
миг… спросил
у
тени под
Луной…
у собственного
пепла
я спросил: «Кто ж
я
теперь
такой… и
что это
со
мной?».
Ответил
Пепел
мой…
слезу
роняя:
«Покой…
Покой…
тебе
один Покой…
Уснул
бедняга
под Луной…
под
ветхою
Луной…
«страдальцам
бедным»…
предписан
каменный
покой… под
пьяною
Луной…
«Страдальцам»… каменный
покой…
уснул бедняга…
…вот и закончился
Запой: уснул
Страдалец
под
Луной:
луной
утешен… и
успешен он
собственной
золой…
был
грешен… утешен
вечною золой… Утешен
вечною
тоской…
Страдалец
грешен…
безутешен… да
и помешан… слегка
помешен…
вот
он
помешен…
с
покойной лунною
золой…
покой…
покой… тебе
один
покой…
теперь
ты
суть
«утешен»…
покой… покой…
тебе один
покой… уткнувшись
в пепел…
в безумный лунный
пепел…
безумной
и уставшей
головой…
покой…
покой…
теперь
Тебе…
один
покой…
покой…
покой…
…теперь
Тебе
…теперь Тебе…
всегда…
Покой…
теперь
Тебе…
один покой…
…покой…
Два китайца
Двух
Китайцев
видал я на
этом
веку:
Су – дун – по…
И деда
моего
давнишнего друга…
Оба
старца —
бороды клинышком
на
ветру:
мне надежда…
и во мне
подпруга.
Сердце
стукнулось
волшебством…
побежало
с
верою… и
упруго…
Машут,
машут Деды
на
своём берегу:
«Помни
древний
китайский
Завет: «Эти
Двое – два осколка…
одного
и того же
Волшебного Круга:
«Тёмным»
был…
«Светлым» стал…
«Светлый»
встал… и убил
слишком
«Тёмного Друга»…
«Тёмный»
снова
Восстал
ради «Светлого
Друга…»
…«Светлый»
снова…
убил
ради Вечного
Круга:
ради
Вечного
Друга…
После того… как это тело сгорело
Солнечные
Бредни…
Обворожительные
Нощи… Хватает
жаркий
ум мои обугленные
мощи…
Я сладко
озираюсь
по углам: «…Как
здесь светло…
и как мятежно
тут… и там…
Как
Здесь светло…
что стало
засветло
темно…
Глаза Сгорели…
Зато
всё
видит мой
волшебный Ангел…
Глазами жаркими
мой
огненно манящий
Ангел…
Глазами
жадными
мой огненно
палящий Ангел…
меня
сманивший и
меня
спаливший…
и
вот…
вздохнувший:
«Прощай же,
Тень, моя…
теперь
и ты – как
я:
кусок
ожившего Огня:
мой
огненно – волящий,
мой
огненно —
болящий…
…живящий
в пепле
Ангел «Честь»…
Он
Здесь…
Он Есть…
Он…
Есть…».
Последние комментарии
9 минут 22 секунд назад
2 часов 40 минут назад
2 часов 48 минут назад
1 день 14 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 20 часов назад