На берегу [Ольга Владимировна Кузьмина] (fb2) читать онлайн

Ольга Кузьмина На берегу

Список претензий был длинный – на трёх листах. Зачитывал его староста медленно, водя пальцем по корявым строчкам:

– Маланья, кузнецова жена, бельё стирала, так её Водяной испужал до того, что она все рубашки мужнии упустила. А их волной унесло.

– Да не стирала она, а с полюбовником в ракитнике валялась! – вскинулся Водяной. – Со студентиком из города! И рубашки ему же подарила.

– Поклёп это! – Фигуристая Маланья протолкалась сквозь толпу деревенских, встала, подбоченившись, рядом со старостой. – Есть у тебя свидетели? А ежели нету, так и булькай себе под корягой, а честную женщину не позорь!

– Да у меня полна река свидетелей!

– Русалки не в счёт, – важно сказал староста. – Знамо дело, они с твоего голоса поют. Наших представь, из крещёного люда.

Водяной беспомощно оглянулся на своих. Русалки смущённо потупились, бесы из омута недобро поглядывали на людей, но молчали. Здесь, на берегу Нечай-реки собрались все – и водные, и лесные, и болотные. На полосе разлива, что ни берег, ни река, триста лет как решались споры между деревенским людом и теми, кто на этой земле испокон веков обитал. Честно решались, по договору. И жили всегда мирно. Хлебные поля урожай давали сам-десять. Деревья на дрова без топора падали – обвязывай верёвкой и волоки в деревню. Рыбаки вдоволь рыбы добывали. Бабы в лес шли по грибы-ягоды – с полными лукошками возвращались. Лихие люди до деревни не добирались, в болотах пропадали.

Лишнего с деревенских никогда не требовали. Всего-то – в лес идёшь, поклонись Лешему, оставь на пне угощение в чистой тряпице. Топором зря не размахивай, лесных жителей не пугай, ни силков, ни капканов не ставь. Водяному уважение окажи, коня пожертвуй по весне. Летом русалок порадуй – оставь на ивах и берёзах полотна на рубашку, ленты в косы.

Последнее время жадничать стали деревенские. Вместо коня чучело соломенное повадились топить, вместо лент очёски оставлять. Случалось, что и зверей без спросу добывали. Но никогда до такого не доходило, чтобы на голубом глазу напраслину возводить, да ещё столь нагло.

– Неспроста это, – шепнул Водяной на ухо Лешему. – Стоит за ними кто-то, подзуживает.

– Узнать бы, кто, – пробормотал Леший, – да рыло ему начистить.

– Силантия Кузнеца в лесу сосной задавило, – продолжал староста, ободрённый молчанием нечисти, – а вины его перед Лешим никакой не было. Произвол, стало быть!

Леший с досадой крякнул. Он в тот день к соседу стадо зайцев перегонял. Что беда с кузнецом случилась, только с чужих слов узнал.

– Подрубленная была та сосна, – попытался оправдаться Леший, уже зная, что всё без толку. – Белки видели.

В толпе деревенских глумливо хохотнули.

– Ты ещё жуков-короедов в свидетели пригласи! А ежели и подрубленная, так это бобры, небось, постарались. А их черти из омута подучили!

Бесы заворчали, недовольно поглядывая на Водяного.

– Доколе терпеть-то будем, батюшка? Только глазом моргни, мы этих охальником мигом вразумим! Узнают, где раки зимуют!

– А болотники совсем распоясались, – торопливо зачастил староста. – Проезжих купцов зарезали и утопили…

– Что?! – дружно возвопили болотные кикиморы. – Может, ещё скажешь, что и товары мы разграбили? А ежели домовых кликнуть? Не в твоём ли погребе те товары сыщутся?!

– Цыц! – Коряжистый Болотник погрозил своей свите пудовым кулаком. – Неча напрасно глотки надрывать. Домовые супротив своих хозяев не пойдут, сами знаете.

– Так что же нам, молча утираться?!

– А не нравится, так убирайтесь с нашей земли! – наперебой загомонили деревенские. – Не надобны вы нам! Дело своё не делаете, урожай всё хуже год от году!

– Сами виноваты! – огрызнулся Полевик. – Землице отдыхать надобно, а вы ей продыху не даёте.

– Да продать они хотят нашу землю!

Этот звонкий голос услышали все. Люди примолкли, опасливо озираясь. На берегу закрутился пылевой вихрь, засвистел и обернулся полевым бесом Анчуткой.

– Сговорились они лес и реку немчуре продать! Деревья повырубят и за море отправят, а на Нечайке плотину поставят и фабрику!

– Откуда знаешь? – сурово спросил Леший.

– Пелагея сказала.

Леший переглянулся с Полевиком. Водяной и Болотник подались ближе к ним. Смыкая ряды, зашипели по-змеиному кикиморы и бесы. В словах Анчутки не усомнился ни один. Его зазнобу – домовушку Пелагею – знали все. И всем эта любовь была, как соринка в глазу. Бесы дразнились, русалки дулись, домовые грозили рогатому ухажёру рёбра пересчитать. Ну где это видано, чтобы домовушка с полевым бесом сошлась? Несуразица и глумление выходит!

Кикиморы болотные пари заключали: как скоро Пелагея Анчутке вторую пару рогов наставит. А вот поди ты – против своих пошла, как говорится, сор за околицу вынесла, предупредила.

– Стало быть, вы нам про нарушения закона талдычите, а сами предательство замыслили? – Леший выпрямился, став с вековую сосну ростом. – Забыли, кто на этой земле хозяева? Так мы напомним.

– И следа от вашей деревни не останется! – Водяной махнул перепончатой лапой.

Вода в реке всколыхнулась, лизнула берег. Зло и радостно взвыли бесы.

– Стойте! – Анчутка заметался между Лешим и Водяным. – У них чернокнижник! Тот самый студент из города!

Отступившие деревенские вытолкнули вперёд сутулого, бледного парня в чёрном сюртуке и с толстой книгой в руках. День был облачный, но за студентом тянулась длинная тень, колыхалась, как живая.

– Демон… – выдохнул Леший. – Они вызвали демона!

Студент раскрыл книгу и гнусаво завопил, напрягая горло:

– Взываю к Тебе, о Великий Хозяин Тьмы, Хозяин ночи, Хозяин зла! Заклинаю тебя именем Всемогущего Бога, явись ко мне и выполни мою просьбу!

– Да слышу я, не надрывайся. – Тень поднялась, оказавшись вровень с Лешим. Сверкнули раскалёнными углями глаза. – Ну что, хозяева, надоели вы гостям. Сами уберётесь или придётся когти о вас марать?

Полевик шагнул к Лешему, встал плечом к плечу. За ними взбурлила, помутнела Нечай-река. Водяной с Болотником смешивали свои силы. Испуганно перешёптывалась мелкая нечисть. Ежели дойдёт до боя, им не выжить. Но ни один не попытался улизнуть.

– Наша это земля, – глухо сказал Леший. Он уже оценил силу демона. Не сам хозяин Пекла, но и не мелкая шушера. Такой дыхнёт – на мили окрест пепелище оставит. – Не уйдём.

– Что же вы такие упрямые? – Демон вздохнул. Воздух вокруг него потемнел от смрадного дыма. Люди попятились, зажимая носы. – А хотите, я замолвлю словечко кому надо? В Пекло вас примут. Сначала, понятно, при котлах париться придётся, зато потом, если старание проявите, до больших чинов дослужитесь.

– Засунь своё словечко, и язык заодно, себе в задницу! – прохрипел Болотник, с трудом поднимаясь на полурыбьем-полузмеином хвосте. Грузное тело норовило завалиться на бок. – Драться, так драться.

– Дратьс-ся? – с присвистом переспросил демон. – Будет тебе драка, гнилушка трухлявая! И углей от вашего леса не останется. А реку я до дна вскипячу, славная уха будет.

– Э, нет! – всполошился староста. – Мы так не договаривались! Господин студент, усмирите своего чёрта, пока он нас не разорил!

– Ты кого чёртом назвал, смерд?! – взвился демон. Тень, связывающая его с чернокнижником, натянулась.

Студент содрогнулся, лицо перекосилось судорогой. Побелевшие пальцы вцепились в кожаный переплёт.

– Заклинаю тебя именем… – голос студента сорвался. Он захрипел, выронил книгу и схватился за горло.

Люди потрясённо ахнули, когда из ниоткуда на раскрытые страницы опрокинулся горшок с горящими углями. Анчутка сорвался с места, засвистел, раздувая огонь.

Студент корчился на земле, лицо его посинело, глаза вылезали из орбит. Деревенские шарахнулись в стороны, судорожно крестясь.

– Кончай его, Пелагея! – крикнул Анчутка. – Не жалей!

Теперь все, кроме людей, увидели растрёпанную домовушку, злобно оскалившую зубы. Обеими руками она душила студента.

– Это тебе за Силантия! – По чумазому личику Пелагеи текли слёзы. – За то, что сгубил моего хозяина!

Студент обмяк. Тень оторвалась от его тела и отлетела в сторону. Демон потянулся, с удовольствием наблюдая, как догорает колдовская книга.

– Ловко сработано, – он уважительно кивнул домовушке. – Одобряю.

– Ты почему его не защитил?! – завизжала Маланья. – Обещал ведь!

– Потому что насчёт домовых уговора не было. – Демон ухмыльнулся. Молниями сверкнули длинные зубы. – А чернокнижник, который за спину свою не заглядывает, долго не живёт.

– Но тебе приказ был даден! – Староста ткнул трясущимся пальцем в сторону Лешего со товарищи. – Перебей их!

– От кого я приказ получил, того уже на этом свете нет. Впрочем… – демон вприщур оглядел сначала толпу деревенских, а потом нечистую силу, задержав взгляд на Болотнике. – Почему бы и не повеселиться? Я выполню любое желание… Нет, даже три желания того, кто принесёт мне этот нож.

Из тьмы вылетел чёрный, маслянисто поблескивающий клинок. С визгом, от которого закладывало уши, пролетел над берегом и вонзился в одинокую берёзу, растущую на пригорке в сотне локтей от сборища. Деревенские, толкаясь и отпихивая друг друга, ринулись следом.

– А вы чего ждёте? – демон повернулся к нечисти. – Ну-ка, кто быстрее?

Бесы с радостным улюлюканьем ринулись из реки.

– Стоять! – рявкнул Водяной.

– Не вмешиваемся, – поддержал его Леший. – Мы закон до конца соблюдём, а они… Земля им судья.

Демон недовольно хмыкнул. Бесы, стыдливо почёсываясь и пряча глаза, вернулись на свои места.

– Да мы что… Мы понимаем… Только поглядеть хотели.

Анчутка обнимал Пелагею, неловко гладил по дрожащим плечам.

– Не смотри, нечего на дураков смотреть.

Толпа деревенских редела на глазах. Люди сшибали друг друга с ног, били насмерть. Подростки дрались злее, чем взрослые. Разлетались в стороны выбитые зубы и клочки волос. Трещали кости. Тех, кто падал, затаптывали. Вёрткая Маланья первой добежала до берёзы, схватилась за нож. Кто-то метнул камень, угодив бабе в висок. Маланья кулём свалилась на землю. Над ней закипела схватка. Замелькали ножи и кистени. Демон урчал гигантской сытой кошкой.

– Радуешься, пекельная твоя душа? – прошипел Болотник. – Довёл людишек до края!

– Я?! – деланно изумился демон. – Они сами себя довели. А я так… подтолкнул малость. – Он мечтательно прижмурился. – Но теперь будет чем похвастаться. Может, меня даже повысят. А вам я верно говорю – перебирайтесь в Пекло. Целее будете. Людей всё равно не победишь. Эти передохнут, другие явятся и всё заново начнётся.

– Шёл бы ты… в своё Пекло! Без советчиков обойдёмся.

– Вот упрямые! – восхитился демон. – Ладно, если передумаете, зовите. Вас я всегда услышу. Даже тебя, коряга болотная. Люблю дерзких!

Дымная тень полетела к берёзе. Побоище там уже закончилось, только слабо шевелился, булькая кровью, староста, силясь удержать в непослушных пальцах чёрный нож.

– Уб-б-ей…

– Это я с удовольствием! – Демон наклонился. Хрустнула шея, староста смолк.

Демон растёкся над мёртвыми и умирающими дымной пеленой. Леший отвернулся. Легко ли смотреть, как вползает тьма в глаза, уши и рты, гася последние искры жизни тех людей, кого ты ещё детьми знал?

Он оглядел своих. Лесные, речные и даже болотные стояли нахохлившись, понимали – не победа это, лишь отсрочка. Русалки всхлипывали.

– Всё уже, – сказал Болотник. – Сгинул пекельник. Своё забрал и утёк. А вы чего стоите?! – прикрикнул он на бесов. – Тащите мертвецов в трясину. Незачем им тут валяться.

– С младенцами что делать будем? – спросил Полевик. – Не оставлять же их в пустых избах с голоду помирать.

– Ну, девчонок я заберу, – сказал Водяной. – Будет русалкам забава. А мальчишек…

– Младенцев не троньте!

Все вздрогнули. Бесы, уже примерявшеся, как сподручнее волочь трупы, выронили ношу. На берегу второй раз творилось неслыханное: там, где недавно толпились люди, неровной шеренгой стояли домовые. Подрагивали, держась друг за друга и тараща круглые от ужаса глаза, но стояли живым заслоном, перегораживая тропу к деревне.

– Мы их сами воспитаем, – сказал приземистый домовой, заросший пегими волосами так, что только кончик носа виднелся. – По закону.

Леший с сомнением покачал головой.

– Справитесь ли? Эти тоже на ваших глазах выросли. Что же их закону не научили?

– Пытались мы, – пегий домовой вздохнул. – Сны насылали, знамения всякие… Да поздно спохватились. Впредь умнее будем.

– Пущай попробуют, – сказал Водяной. – Может, и выйдет толк. А иначе прознают, что деревня обезлюдела, и налетят стервятники. Всех не перетопим.

– Так и порешим, – Леший хлопнул ладонью об ладонь, как печать поставил.

Домовые дружно выдохнули. Пегий сверкнул глазами в сторону Пелагеи, которая стояла возле Анчутки, уставившись в землю и кусая губы.

– Уходишь, стало быть? Бросаешь дом свой?

– А что ей среди вас, трусов, делать? – Анчутка притянул домовушку к себе. – Пошли, лада моя, я для нас старую медвежью берлогу присмотрел. Обиходим, и в самый раз будет.

– Нет, – Пелагея отвела его руки. – Пойду я. У Силантия трое несмышлёнышей осталось мал мала меньше. Кто их на ноги поставит? Да и виновата я. Не с тобой надо было венки плести, а за Маланьей присматривать. Может, и не свихнулась бы с пути. И все живы бы остались.

– Да ты что говоришь?! – Анчутка всплеснул лапами. – Напраслину-то на себя не возводи! Ты спасла всех!

– Кого спасла, а кого и погубила. – Пелагея сурово свела брови. – Прощай. Не приходи больше на околицу, не выйду я к тебе.

Она развернулась и, не оглядываясь, зашагала к домовым.

– А я как же?! Как же я-то без тебя?! – отчаянно крикнул Анчутка.

Пелагея вздрогнула, но не остановилась.

– Пусть идёт. – Полевик сжал плечо Анчутки. – Каждому свой путь и своё наказание. И свой закон.

– Я всё равно ждать буду, – Анчутка упрямо вскинул рогатую голову. – Нет такого закона, чтобы не ждать.

– Жди, – кивнул Леший. – Может, и настанет такое время, когда один на всех закон будет. И жить все станем заедино.

Они примолкли, и так, в тишине, смотрели, как уходят к деревне домовые, и как исчезает, скатываясь за ними клубком, старая тропа. Когда-то протопчут новую? И какими они будут – новые люди?

– Жди, – повторил Леший. – Мы все ждать будем.