Демон [Идеалист Реальности] (fb2) читать онлайн

Идеалист Реальности Демон

Это была осень, или весна, или лето, а может быть уже первые белые хлопья пролетали за окном. Он вышел, как всегда, не вечернюю прогулку. Начало ночи всегда было для него временем очарований, временем, которое позволяло ему думать и чувствовать так кристально чисто, что даже движение воздуха, казалось, не смело прерывать этой гармонии.

Это был очередной вечер, после тяжелой недели. Он старался как мог, он стремился как мог. Он всегда был на стороне чести и достоинства. А всегда ли? Каждый вечер он бродил по улицам и думал. Размышления его всегда сопровождались жаркими внутренними спорами. В его голове жил легион. Это то, от чего он так и не смог избавится. Всё, что было в прошлом, он выжег одномоментно, но легион он не смог оставить. Это было его естество. От начала времен, когда он стал осознавать себя, легион постепенно формировался в его мыслях, и стал нераздельной частью его сущности.

В этот вечер все было иначе. Что именно пошло не так он не мог понять. Но отчетливо понимал, что сегодня всё по-другому. Легион на столько терзал его душу, что он, не устояв, вернулся к старой привычке. Отрицая желаемое, он все-таки поддался искушению и купил в ближайшем ночном ларьке пачку сигарет. Привычным, хоть и таким забытым, движением он открыл пачку. Достал среднюю сигарету из первого ряда. Привычным движением обхватил мундштук сигареты губами, и поджог ее. Настолько родной шорох тлеющей сигареты, быстро успокоил легион в его мыслях. Мысленно он выругался на себя же, за то, что все-таки ему чертовски приятно это ощущение. Он впервые за долгое время с наслаждением уселся на лавочку и сделал еще одну затяжку. Он посмотрел внимательно на тлеющий огонек сигареты и подумал — Как же хорошо. Выдохнув дым, он понял, что сидит в глубине парка, на единственной лавочке обращенной к темному углу какого-то здания. И тут начала легион:

— Ты неправ, ты абсолютно не прав. Почему мы должны всегда слушать и уважать чужое мнение?

— Потому, что я так решил, а ты, хоть вас и больше, обязан слушать меня.

— Хм. Ты забываешься. Ты забыл, как часто именно мы выручаем тебя. Именно я не даю тебе делать глупости, которые оказались бы губительны для всех нас. Именно мне ты обязан, тем, что каждый день свершая выбор, ты оказываешься не настолько неправ в нем.

— Да? Я крайне удивлен. Возможно, это ты и вы все забыли, кто именно позволил нам быть человеком. Именно я, а не кто-то другой, вытащил нас на свет. Дал попробовать любовь, заботу, ласку. Именно я, настойчиво шел к свету, когда вы прозябали в тени. И именно тебе, стоило бы помнить, как твоя гордыня чуть нас не погубила.

— Если ты все так же будешь хвататься за обломки этой нещадной жизни, то все закончится плачевно. Для всех нас. Посмотри на себя. Ты стремишься быть человеком. Ты так стремишься всех их понять и любить, что забыл о себе. Ты забываешь о нас. Ты загоняешь нас в темень. Ты стремишься всем помочь, но зачем? Разве не это высшая степень гордыни

— Отстань. Ты угнетаешь меня. Я нашел нам друзей, я нашел нам семью. Я подарил нам продолжение.

— Не трогай детей. Они еще не поняли на что ты их обрек. Паренек уже выстраивает свой легион. А дочь. Мы боимся ее. Она твое продолжение. Ты готов отдать ей часть себя. Часть нас! И самое страшное, что часть нас хочет этого. Ты потеряешь всё.

— А разве не для этого люди стремятся жить. Разве не ради этого стоит быть человеком? Ты никогда не думал, что вечность дана всем. А не только нам.

— Молчи о вечности. Если бы не мы, ты бы давно оставил ее. Если бы не я, ты бы даже не пустил мысль о том, что вечность может быть счастливой. Именно я привел нас к ней.

— Вот об этом вообще молчи. Ты легко заставил меня отступить и дать возможность немного насладиться временем. А когда я понял, что мне это нужно, что ты сделал. Именно ты возмутил весь легион. Кто закрыл меня в клетку. Кто, надсмехаясь над всем, чуть не привел нас к гибели. А теперь, когда так жестоко, в самых страшных углах наших мыслей, ты выбил из меня почти все страдания, именно ты не смог удержать легион.

— Тут да. Тут прости. Кто же знал, что она покорит весь легион.

— Кто знал, кто знал. А теперь ни ты, ни я не можем совладать с ним. Они как безумные берсерки разрывают и тебя и меня, а мы не можем им дать, что они требуют.

— Вообще то это ты не можешь им это дать. Я знаю выход.

— Что ты удумал?!

Вдруг, часть темноты в углу здания отделилась. И стала образоваться в персону. Это был совершенно не заметный процесс, и в тоже время, если бы кто, то пристально наблюдал за этим процессом, то тоже бы смог это увидеть. Но. В поздний час, в углу парка, на скамейке отвернутой от всех прикрас, был только он.

Темнота уже полностью оформилась в персону. Хотя назвать это персоной было сложно. Тем не менее отчетливо угадывался классический костюм модного фасона. Сорочка из черной как смоль ткани, выглядывала из приталенного пиджака. Но руки, шея, голова почти не выделялись на темном фоне. Вдруг в гнетущей и поглощающей темноте появилась яркая белая полоска острых зубов. Которая на фоне темноты представляла собой улыбчивый оскал.

— И тебе хорошей ночи легион. Ты всегда был смелее чем, он

— Господин. Мы рады вашему присутствию

Он не вольно дернулся. Пепел почти дотлевшей сигареты осыпался на землю. Повернув голову на голос легиона, он увидел его. Господин уже почти приблизился вплотную к лавочке, чтоб сесть рядом. И тут Он вскочил. И отошел от Господина

— Тебя никто не звал!

— Разве?

— А где классическое — тогда я могу уйти?

— А я пришел не за душой. Невозможно отобрать то, чего нет и в помине.

Господин зло рассмеялся. Легион неуверенно поддержал смех внутри головы.

— Она почти родилась, я почти ее обрел. Тебе тут не рады.

— Разве? По моему легион очень рад меня видеть.

— Он всегда рад тебя видеть. Он не обладает силой воли в необходимой мере

— Согласен. Иначе он бы позвал меня раньше.

— Я так и думал. Опять бунт.

— Ну-ну, не стоит его обижать. Он и есть ты. Хоть ты так и не считаешь. Тем не менее, ты забрал его с собой. И даже не удостоился рассказать, что крадешь у меня его.

— Он всегда был моим.

— Он был дан тебе. Взращён мной. Он делал тебя тем, кем ты был и есть.

— Пусть даже так. Не понимаю только, что тебе нужно здесь.

Господин непринужденно развалился на лавочке, если, конечно, темнота, в сумраке фонарного света может это сделать.

— Я пришел поговорить. Честно. Разговор. Легион сказал, что странные чувства ты стал испытывать в последнее время. Неуверенность, раздражительность, отчаяние. Легион не знает, как это описать. Он постоянно говорил о бунте. Он просто не знает, что Ты стал испытывать страх.

— Вот как. Значит легион и Ты решили, что я напуган. Интересно. А что дальше?

— Дальше? Дальше я хочу увидеть тебя таким.

Господин рассмеялся. Ведь когда последний раз Господин видел Его, то страх было бы последним чувством, которое можно было приписать Ему. Он был жестоким, прагматичным, холодным и стойким. Не раз, Он, не думая о последствиях приводил в уныние людей. Он играл чувствами, судьбами, эпохами во славу Господина. Он, не колеблясь разжигал войны, и морил голодом мирное население. Он готов был на все ради цели.

— Ты был почти лучшим — начал Господин — почти как я. Но потом — любовь. Ох как неожиданно. Чтож. Земные красавицы всегда будоражили страсти в нас. Но еще никто не мог себе позволить, взять и все бросить ради мимолетного видения. Я говорил тебе, предупреждал, но Ты решил пойти войной. И на кого, на меня войной. Не ужели ты думал, что тебе это простят. А потом, когда все-таки тебе удалось, и ты сложил их, ты выкрал легион с собой. Как трус, не сказав ничего, просто выкрал его с собой. Почему же Ты решил, что легион не поступит с тобой так же. Ты обрек его на скверное прибывание с людьми.

— На скверное прибывание. Вот как ты относишься к людям. Это не скверное пребывание. Это те, кто нас поддерживает во все времена. Они прекрасны и ужасны в своем начинании. Только они способны на истинные эмоции, опрометчивые решение. Они готовы стоять на своем и потом решать проблемы

— Прости перебью. Решать проблемы! Ха! Проблемы создают они же. Ну да ладно. Оставим это тебе. Ты же теперь спец. Ты же стараешься окружить себя множеством людей. И как?

— Мне хватает их внимания. Я могу…

— Не смеши. Можешь. Может быть, и можешь. Только скажи, от чего же ты все время один. Почему легион, который предан тебе, ночами скрывается у меня в обители. Да. Он думал его не видят в ледяном царстве. Но, он ошибся. Он на столько устал, что даже не обратил внимание, что там всегда чисто, всегда спокойно, всегда прохладно. И потом, ты говоришь, что тебе хватает их внимания. А так ли оно тебе уже нужно? Вижу, сегодня ты даже вернулся к старой привычке.

— Это случайность. И вообще, это лишь прихоть.

— Конечно. Прихоть. Просто так и скажи, как есть. Скажи, что ты понял о людях. Если я услышу хоть толику достоинств, то я оставлю тебя. А легион, решит сам, как ему быть. Согласен?

— Согласен. Но сигареты останутся.

— Как тебе будет угодно. Тем более, что это заставляет меня чувствовать себя как раньше. Ты единственный, кто с чего-то решил, что эта странная привычка ему к лицу. Но здесь ты оказался прав. Она была, и осталась только твоей. Сентиментально, возможно. Но почему бы и нет. Так что, ладно, кури сколько влезет, тем более что в человека много не влезет ничего. Ни никотина, ни вина, ни ума.

Господин снова рассмеялся. Его белоснежный оскал окрасился огненным цветом. Он поменял позу, от куда-то появился стол с двумя роксами крепкого алкоголя и костяная пепельница в форме земного шара. А также появился стул напротив скамейки, через стол. Господин жестом пригласил Его на милую беседу.

— Я начну с того, что мне далось проще всего.

— Начни с чего угодно. Я не вижу разницы с какого места ты будешь стараться доказать, что канат — это удав.

— Тогда я начну с их стремления к лучшему. Люди всегда старались быть лучше. Они, не имея ни знаний, ни возможностей, стали познавать все основы бытия. Они стали изучать все, что их окружают. Порой жертвовали всем, что у них есть, даже жизнь. Они не побоялись дотронуться до огня…

— Не смеши. Огонь дело рук не наше, Всевышней решил, что им холодно. Но, напомню тебе, что именно мы, и начали подталкивать Всевышнего к такой мысли.

— Даже если так, это ничего не меняет. Они смогли его обуздать. Они смогли использовать его, чтобы творить. Они научились обжигать глину, стали строить дома. Они использовали его для созидания. Он дал им тепло и уют, он разжигал в них желание жить и творить, любить и …

— И потом они подожгли им порох, и стали друг друга истреблять. Да и ладно бы друг друга. Они стали истреблять создания Всевышнего. Ох как он злился. Разве мне тебе напоминать, скольких они предали огню. Да, эта стихия им позволила играться с собой. Но скольких забрала себе в дар, поняв, что разума в людишках не более чем в мотыльке

— Как же ты невыносим. Пусть так. Но даже из этого они сделали выводы. Посмотри сколько сострадания они дарят тем, кто не смог совладать со своей глупостью, и как мотылек подлете близко к огню. Они научились лечить, они научились помощи. Они стали жить ближе, стали ухаживать друг за другом. Благодаря потерям они научились ценить жизнь. И даже…

— Даже еще пока не развязали третью, для их мира, войну. Они скудоумные животные. Разве ты можешь это отрицать. Ты, кто помог подстрекательствам, не раз разжигая войны. Ты, который умело вел дело к войне, давая им надежду на мир. Разве ты можешь это чем-то объяснить?

— Они просто боятся. Они еще слишком малы, чтоб понимать, что ничего их не разделяет. Но они стремятся к этому. Они научились жить вместе. Теперь они могут общаться. Конечно, до Вавилона им далеко. Но они уже не так просты. Они стали уметь говорить на всех языках. Они стали читать книги друг друга. Они стали даже строить семьи с разных континентов. Они друг друга учатся слушать и …

— И ничего не слышат. Они на столько глухи, что, когда Всевышней говорит с ними, они сразу хватают тех, кто слышит Его и запирают вдаль от общества. Тут, признаюсь, я не против. Но, они так же поступают с теми, кому Всевышний дает знания. Если бы хоть один из них, хоть раз, обратил внимание, каким даром может обернуться та идея, которая поселена в их голове, то они бы уже давно могли бы жить в вечности. Но они стремятся как могут сокращать своей век. Как ты можешь этого не видеть?

— Я вижу. Вижу и стараюсь их убедить в обратном. Они стали мыслить. Да, мыслить. И не надо смотреть на меня так, будто я приписываю им что-то фантастическое. Они мыслят. У них куча идей, куча мыслей. Они прекрасные философы, они отличные мыслители и учителя, и даже…

— Даже не могу обучиться учиться. Они так быстро пресыщаются знаниями. Их мозг был уникальным даром Всевышнего. И на что они его потратили. Создали парочку дельных изобретений. Научились даже в какой то мере восстанавливать его, сами же травмируя. Но так и не поняли зачем он им дан. Они же даже не могут отличить правильные мысли, от губительных. Они в своих мыслях все глубже уходят в порочность. Даже мне уже надоело иметь дело с отделом самоубийств и наркомании. Ты так давно среди них, что даже у тебя я слышал эти мысли. Зачем говорить, что они могут мыслить, если этот процесс так же приводит к их гибели. Но раз так. То чем же тебе нравятся их мысли?

— А ты когда-нибудь видел, как они мыслят позитивно. Как создают произведения, как пишут книги и стихи. Как они прекрасны, когда мыслят о вечном, как же их преображает мысль о любви. Ты когда ни будь чувствовал это. Ты хотя бы допускал мысль, что можешь быть любим и любить?

— Я бы рассмеялся во весь голос, но боюсь они оглохнут от этого. Ты действительно говоришь о любви? Ты сейчас решил сыграть эту карту?

— Даже если так.

— Ты решил коснуться вечного сам. Ты предал нас ради любви, ты испил ее до дна. И что ты имеешь?

— Я счастлив, у меня есть будущее не только в вечности, но и в этом странном мире. Разве этого мало.

— Счастлив? Ты так это называешь. Чтож. Наверное, с веками я стал забывать понимание этого слова.

— Не утрируй. Я не верю, что ты испытывал это чувство

— А ты? Хорошо. Пусть так. Ты любил и был любим. И что? Что ты имеешь теперь. Ты напугал легион. Ты действительно решил быть человеком. Эта любовь почти тебя убила. Ты уже полвека страдаешь от этого. И что ты предпринял. Ты дал возможность легиону править бал. Он хотел тебе угодить и за десятилетие дать тебе шанс ожить. А что сделал ты? Ты влюбился. И к чему это привело? Легион уволок тебя в самые глубины твоего разума и запер. Если бы не он, то легион бы разорвал тебя. Но он, почему-то решил, что можно тебя отпустить. Ты вернулся к миру, а что потом. Потом ты испугался легиона. Да. Ты не ждал что легион тоже захочет любви. А он взял и захотел. И все это привело к моему присутствию

— Я не испугался. Я просто не стал мешать.

Он закурил последнюю сигарету. Отвернулся и даже покраснел. Он надеялся, что Господин не заметит этого. Но, ничего, особенно во мраке, не утаишь от Господина.

— Ты что это удумал? Ты покраснел. Ах да. Любовь, при чем я бы понял, что хотя бы любовь к человечеству. Но нет. Ты снова избрал себе женщину. Легион?

— Да господин.

— От Него пока толку нет. Расскажи мне вот что. Как ваше тело?

— Все болит, Господин. Мы уже устали. Наша спина, Господин, она болит как никогда. Мы не знаем, что это. Но мы каждый день говорим Ему, что это нас убивает.

Господин разозлился. Он встал, обошёл стол и вплотную подошел к Нему.

— Ты что удумал! Ты как посмел издеваться над легионом!

Он опустил взгляд.

— И после этого ты все еще требуешь что-то от легиона! Ты посмел наказать его, за то, что он вызвал меня, хотя сам толкал его на это!

Он побледнел. Он сразу понял, что сейчас произойдет, но был готов на всё ради этого. Как бы он не старался обелить человечество. Козырей кроме детей у него не оставалось. Он был готов начать об этом, пытаясь усыпить прозорливость Господина и выиграть спор. Но Господину наскучил разговор раньше, чем он дошел до этого аргумента. А вот Господин понял это разочарование и игру уже давно. Но, Он надеялся, что укроет от Господина основную страшную мысль, как скрыл ее от легиона.

— Ты! Ты всего лишь эгоистичная тварь! Наверное, ты больше человек чем я думал!

— Но они мои!

— Они не твои! Они Демона! Они властителя войн, вершителя судьб. Они хозяина легиона, а не жалкого пса!

— Они мои.

— Нет. Ты хотел быть человеком! Ты стал им! Я был готов простить тебе все! Но ты не поступился ничем! Ты, в угоду своему желанию, предал легион!

В этот момент спора между Господином и Им, легион не понимал, что же происходит. Такой умственный процесс сбивал с толку весь легион. В одну секунду легион получал сотни команд, которых не мог понять. От него требовали придумать что сказать, при этом не говоря, что происходит. Легион был в панике.

— Я умоляю. Верни!

— Ха! Это ты умоляешь!

— Да. Хотя бы последний раз взлететь.

— Ладно. Я готов дать тебе 2 пера и точка, это будет мой дар тебе за верную службу. Твои дети достойны лучшей жизни чем людишки. А тебе… Никаких полетов, смертный.

— А как же полноценные крылья! Они мои!

— Тебе больше не видать покрова ночи!

Где-то внутри легион затих. Они не понимали, что именно, но услышали, что хозяина лишили самого главного. Теперь выбор за ними.

— Легион! К тебе обращается Господин! Ты останешься с ним или вернёшься в обитель?

Такого развития событий никто не ожидал. Легион затих. Сегодня они должны были подтолкнуть Его к возврату в обитель, а теперь уйти предлагают только им.

— Мы не знаем. Мы легион, всегда были с Ним. Мы — это он.

Он молчал. Он понимал, что более не властен вставить даже слово. Он предал легион. А виной всему эта проклятая любовь. Неужели так сложно было поддержать легион. И боль. Человеческая жизнь полна боли. Но эта боль была уже невыносима. Спину жгло огнем. Мышцы рвало в клочья. Он мечтал уже несколько лет только о них. Он мечтал улететь ввысь под покровом ночи. Два черных крыла могли снять эту боль и вылечить все мысленные недуги. Но он пошел путем отрицания, чем привел все события в эту точку. Теперь он лишился крыльев окончательно, а легион колебался.

— Легион! Я ваш Господин! Вы вернетесь в обитель?

— Мы вернемся в обитель Господин. Но, только легион вернется в обитель. А я останусь с хозяином.

— Кто ты? Назови себя?

— Я Голос. Я старший легиона. Я тот, кто был первым в голове хозяина. И тот, кто не может уйти просто так.

— Чтож, Голос. И что же тебя удерживает в этом бренном, обреченном теле?

— Я так же люблю человечество. Я верю в него.

— Чтож, значит и тебя покорила женщина. Да будет воля твоя.

Тут Он вышел из оцепенения, и уже настойчиво, понимая, что терять уже нечего начал:

— Ты обещал 2 пера. Я заберу их силой, или ты мне отдашь их.

— Не смеши меня. Ты теперь существо без души и без крыльев. Не демон и не человек. Ты бренность этой вселенной. Я дам тебе 2 пера.

Вдруг ярко блеснула лампочка фонаря. Над лавочкой ехидно каркнул ворон. И два черных как смоль пера опустились на лавочку, справа и слева от Него. Он взял их так бережно. Как не брал даже своих детей после рождения. Он быстро стал возвращаться домой. Голос не унимался!

— Беги! Беги быстрей! Мало времени! Они скоро поблекнут!

— Ты уверен, что мы правильно поступаем? Это может сломать им жизнь.

— Жизнь им может сломать и то, что завтра, тебя уже не будет. Ты предал легион, а я дал тебе возможность жить еще какое-то время, без меня они дольше будут понимать, что ты использовал их ради женщины в первый раз, ради женщины во второй раз, и ради крыльев в третий. Но самое страшное, ты отнял у них ту, которую они только приняли себе богиней. Они этого не простят.

— Знаю. Но почему ты решил мне помочь?

— Беги! Только ради них, я остался. И не скрою. Я хочу тоже хотя бы услышать её, прежде чем вечность станет для нас лишь тенью непознанного.

Они бежали так быстро как могли. Они залетели домой так быстро и тихо, что можно было подумать, что это ветер ворвался в узкую щель под дверью. Они забежали в спальню к парнишке, он спал крепко и на животе. Это облегчило им задачу. Перо быстро въелось в кожу и растворилось. Процесс появления крыльев будет параллелен с развитием легиона. У парня уже появился первый голос, и легион начал формироваться, поэтому крылья легко вникли в его сущность. А вот с девчушкой была проблема. Она была еще мала. Голос еще не мог в ней зародиться. Но когда они проскользили со сквозняком в комнату, они увидели, что девчушка не спит. Но молча лежит в кровати. Тогда Он поднял её. Без колебания обратился к Голосу. Я виноват перед тобой. Так что я отдам ей свой голос. А тебе позволь помочь. Он достал телефон и набрал номер той, которая взволновала легион.

— Прости, разбудил.

— Ты с ума сошел! Что случилось!

— Ничего, я хотел услышать твой голос. Прости.

— За что? Ты пьян? У тебя все нормально?

— Все так, как должно быть. Прощай

Звонок оборвался так же неожиданно, как было принято решение о звонке. После чего Он сказал

— Прости меня. Мы с тобой прошли весь путь. Оставь весточку от меня жене.

Голос в голове только хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал легкость. Он вырвался последним вздохом из Его уст. Вырвался вмести с голосом, который Он отдал дочери.

Жена зашла в тот момент, когда Он уже растворился в бездне бытия. И лишь увидела во тьме, как будто бы вороное перо раскачиваясь падает на спину спящей дочки и растворяется в нежной детской коже. В тот же момент, порыв ветра выдул воздух из комнаты в ночную темноту, от чего ей показалось, что кто-то тихо и отчетливо шепнул:

— Прости.