Мишель [Иннокентий Маковеев] (fb2) читать онлайн

Маковеев Иннокентий Мишель

Глава 1

Ясное осеннее утро. Под каблуками шуршит листва, в наушниках играет музыка.

— Мика, глупышка! — нарушает идиллию знакомый голос.

Мне послышалось другое слово, каким часто обзывают таких, как я, девушек. Я оборачиваюсь:

— Белла, иди сюда! — Я заключаю подругу в объятия. — Откуда ты, чудо?

— Зашла в одно местечко, — уклончиво отвечает Белла и подмигивает.

— Колись, где была! — Я толкаю локтем подругу.

— Где была, там тебя могут больно уколоть. — Она щипает меня за бок. Наверное, посещала клинику. Как же я ненавижу ходить к врачам!

В колледж я езжу на метро. Хочется иметь личный автомобиль. На нём я бы передвигалась по городу, избегая неприятностей. Отец думал купить мне автомобиль, но в его компании дела идут плохо — союзная экономика переживает кризис.

В вагоне метро группа сверстниц смотрит на меня с неприязнью. Хочется накинуть на голову капюшон куртки, прикрыть свою необычайную красоту, которая считается подозрительной. Да, я прекрасна. Спасибо маме и папе. Но я никому не похвастаюсь, что у меня отличная генетика. Родители просили не говорить ничего такого. Меньше чем за год моя привлекательность превратилась в моё проклятье. Белла замечает недоброжелательные взгляды, заслоняет меня собой.

— Спасибо, — говорю я одними губами.

Подруга у меня красивая, у неё правильные черты лица, ухоженные чёрные волосы, стройная фигура. Однако, Белла не из таких, как я. Её такой не считают. Раньше я не могла отличить таких, как я, девушек, от остальных, а теперь наловчилась. Преимущественно, мы выше, крупнее, у нас крутые бёдра, тонкая талия, пышная грудь, идеально симметричное лицо с широкими губами. У многих таких, как я, глаза чудные или чудные. Они чуть лучатся (генетический дефект) и якобы завораживают мужчин. О таких, как я, ходят дичайшие слухи. Я ничему не верила, но стала сомневаться, когда погибла старшая сестра Дианн.

Выйдя из метро, мы с Беллой направляемся в двухэтажное здание Соважского колледжа искусств. Я и подруга учимся на первом курсе по специальности «Актёрское мастерство». В гардеробе колледжа сдаём верхнюю одежду. Рядом с аудиторией нам встречаются два широкоплечих парня. Я иду прямиком на них. Парни прижимаются к стенке, чтобы уступить дорогу. Белла вопросительно смотрит на меня.

— Что, Белла?!

Подруга закатывает глаза:

— Что с тобой творится?!

— Ничего. — Я делаю невинное лицо.

Аудитория холодная. Я зябну в бежевом платье. Белла оделась теплее в фиолетовый свитер и чёрную юбку. Жан один из самых умных ребят в группе кивает мне с первого ряда. Вероятно, я ему нравлюсь. Я чувствую, когда мне симпатизируют. Мы с Беллой поднимаемся на последний ряд. Со звонком в аудиторию входит преподаватель истории Леон Мартинес. Ему 30 лет. Черноволосый, с высоким лбом и широко поставленными глазами. Одет в тёмно-синий костюм. Леон прочитает для нас специальный курс лекций о войне. Скоро 125-я годовщина победы над Генезией. Прежде чем приступить к занятию, преподаватель окидывает взглядом таких, как я, девушек. Хотя, может быть, я себе накручиваю.

«Как звали предводителя самой безжалостной армии мира?» — задаёт вопрос Леон и сам отвечает. — «У него было несколько вымышленных имён. История запомнила его как Генетика. Однажды корпорации и фонды решили завладеть ключевыми богатствами планеты. На Ближнем Востоке они привели к власти Генетика. Он основал страну Генезию, а столицу назвал Настоящим Эдемом. Корпорации и фонды поставили Генетику задачу сменить режимы стран региона. Для достижения цели Генетик применял самые жестокие средства: террор, казни, массовые убийства. Влияние Генезии росло: Ближний Восток, Передняя Азия, Северная Африка. На чёрном рынке Генетик сбывал нефть и алмазы, торговал людьми, на вырученные деньги покупал оружие, технику, лаборатории. Разведка передовых стран сообщала, что Генетик проводит эксперименты над людьми. Одна группа стран выступила с предложением провести против Генезии военную операцию, другая группа из-за лобби корпораций и фондов настояла лишь на введении санкций. Зачатки Генезии появлялись в Южной Америке, Южной и Восточной частях Азии. Получив передовые военные технологии, Генетик стал способен бросить вызов всему остальному человечеству. Был обычный летний день, когда войска Генезии без объявления войны, атаковали границы десятков стран по всему миру. Солдаты Генетика не ведали пощады. Они являлись последователями ужасной идеологии генез-социализма, главной идеей которой было заменить несовершенное общество, созданное несовершенным Богом, на совершенное общество от творца Генетика. Армия Генезии уничтожала мирное население на оккупированных территориях, массово обращая людей в…»

На эффон приходит сообщение. Я отвлекаюсь. Страшно представить, что нас всех, сидящих в аудитории, могло вовсе не быть, мы бы не родились, если бы наши предки не выиграли войну.

Кто написал мне? Разблокировав телефон, открываю приложение:

Доброе утро, Мишель! Это Николас Моро. Как у тебя жизнь?

Николас вожатый из летнего лагеря. В этом году я не поехала на смену. В июне умерла Дианн, я была полностью раздавлена случившимся. Пишу ответ:

Привет, Николас. Всё хорошо.

Я вчера ездил в лагерь. В домике юношей я нашёл поделку, её Джеймс сделал для тебя. Может встретимся? Я передам тебе её.

Ого! Моё сердце сжимается от грусти. Джеймс мой бывший. Если так можно сказать о парне, с которым я почти поцеловалась, иногда держалась за руку и всегда очень ласково общалась. Он нравился мне. Думаю, мы бы стали отличной парой. Но Джеймс не вернулся из летнего лагеря… Август и начало сентября я ходила с родителями к врачам и психологам. Меня посмотрели, поговорили со мной, отчасти я оправилась от ударов судьбы. Что за поделку Джеймс сделал для меня перед смертью?! Я не успокоюсь до тех пор, пока не получу её! Дрожащими пальцами набираю послание Николасу:

Да, хорошо. Я ещё не знаю, когда смогу. Напишу тебе.

Прочитав тревогу на моём лице, Белла спрашивает:

— Всё в порядке?

— Нет.

— Кто написал?

Я вздыхаю.

— Вожатый… В лагере Джеймс успел сделать для меня какую-то поделку.

— Ничего себе!

Белла сочувственно кладёт руку на моё плечо.

Оставшуюся часть лекции я ничего не делаю. В голове крутятся разные воспоминания.

Когда звенит звонок, аудитория приходит в движение. У выхода меня караулит Жан. Он рыжеволосый и полноватый. Перед тем как заговорить, Жан поправляет очки.

— Мика, привет.

— Привет.

— Помочь тебе с историей?

Я чувствую, что краснею.

— Да, было бы славно. — Я расплываюсь в улыбке.

— Ну, тогда я напишу тебе или позвоню, и мы договоримся о встрече… — Жан смущается. Видимо, не был готов, что я запросто соглашусь.

— Он тебе разве симпатичен? — спрашивает Белла наедине.

— Мы просто позанимаемся.

— Чем вы позанимаетесь? — Белла выгибает правую бровь.

Многие парни остерегаются меня из-за сплетен. Хотя бы Жану я интересна. Таких, как я, девушек в группе ещё три. Они стесняются своей внешности, не красятся, ходят на занятия в кофтах с капюшоном. Я одеваюсь в модные платья, пользуюсь косметикой, веду себя гордо. И девушкам, которых можно назвать обычными, это очень не нравится. Их восемь в группе.

В аудитории поменьше я двигаюсь между рядами парт. За моей спиной громко фыркает Луиза. Похоже, ей не понравился аромат жасмина моих духов. Она шёпотом произносит оскорбительное слово. Её подруги повторяют за ней:

— Пустовка, пустовка, пустовка…

Я хочу развернуться и потаскать за волосы парочку обычных девушек, но Белла толкает меня вперёд, чтобы избежать конфликта.

Все удивляются, как это мы с Беллой дружим. Она обычная, я нет. Дело вот в чём: статистика говорит, что на десять девочек рождается шестеро мальчиков. Это явление называют эхом войны. Учёные полагают, что природа таким образом отреагировала на войны: рождается больше девочек, на планете случается меньше войн. При такой демографической ситуации часть девушек останется без пары. Обычные боятся, что это будут они, потому что такие, как я, привлекательнее. Отсюда берётся вся неприязнь, и поэтому о таких, как я, распускают слухи. Но Белле не важно, кто там что болтает. Подруга знает, как мне непросто приходится.

Сев на место, я жду, что Луиза снова попытается меня задеть. Сердце колотится в груди. Приятное чувство от беседы с Жаном растворилось, как растворяется сахар в кипятке.

Вторая пара по дисциплине «Сценическая речь». Элиан Вьен маленькая смуглая преподавательница приходит с опозданием.

— Сегодня мы поговорим об активизации и укреплении мышц дыхания, опоре дыхания, — говорит она. — Существует три типа дыхания: верхнегрудное, нижнегрудное или диафрагмальное и брюшное. Все эти три типа необходимы при нормальном дыхании. Но самым физиологичным является брюшное дыхание…

Пока преподаватель рассуждает о дыхании, я пыталась нормализовать собственное дыхание. Нужно успокоиться. Глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох.

У меня большой дыхательный объём лёгких, потому что я с детства люблю плавать. Вспоминается как прошлым летом, когда моя жизнь была радостна и безоблачна, в лагере мы с Джеймсом ныряли в озеро. Один из нас оставался на пирсе и засекал время. Потренировавшись, я научилась обходиться без воздуха намного дольше Джеймса. Однажды я провела под водой целых четыре с половиной минуты. Как-то раз я следила за погружением Джеймса, и меня позвала Хлоя (приятельница, она живёт в другом городе, всегда приезжала в лагерь в мою смену). Она отвлекла меня всего на несколько секунд. Посмотрев на дно, я не увидела Джеймса. Сердце ёкнуло в груди. Я, не думая, кинулась в воду. На глубине я увидела, как красиво преломляются лучи света, как они угасают. Неожиданно кто-то обнял меня сзади. Это был Джеймс. Он таился под пирсом. Джеймс коснулся губами моих губ. Я начала обвивать его ногами, прижимать к себе. В этот момент у Джеймса закончился воздух. Он стал быстро всплывать. Ему не удалось полностью воплотить свою задумку. Я очарованная и заворожённая ещё полминуты пробыла под водой. Мать Джеймса Элисон Руже работает журналисткой на республиканском канале. Когда поползли слухи о таких, как я, она попыталась запретить Джеймсу общаться со мной. Ей это не удалось. Мы с Джеймсом продолжали видеться, но он стал вести себя скромнее, сдержаннее. Наверное, Элисон постоянно стращала его байками о таких, как я. Весной мне исполнилось 18 лет. «Ты расцвела, как прекрасная роза», — написал Джеймс в поздравлении с днём рождения. Несмотря на предостережения Элисон, он проявлял ко мне всё больший интерес, и я чувствовала, что наша с ним дружба вот-вот перерастёт в нечто потрясающее. Но Джеймс поехал один на смену в лагерь, сильно там скучал по мне и решил сбежать, но не сумел переплыть озеро. Тело до сих пор не нашли. Странные обстоятельства. Я скорблю и помню.

— Пара закончилась! — тормошит Белла. — Идём перекусим. Что с тобой сегодня происходит?

— Воспоминания нахлынули, — бормочу я, постепенно возвращаясь к реальности.

Мы с Беллой задерживаемся у зеркал. Я всматриваюсь в своё отражение: безукоризненно очерченное лицо заспанное, широкие брови нахмурены, полным губам отлично подошла новая красная помада, длинные чёрные волосы заплетены в тугую косу, перевязывать не нужно.

В автомате с питанием покупаю кофе и шоколадное суфле, Белла берёт себе кусочек торта и пряный чай. Мы сладкоежки.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашивает Белла и внимательно смотрит мне в глаза.

— Иногда, как сейчас, мне кажется, что всё самое лучшее осталось позади, — вздыхаю я, повесив голову.

— Ох, Мика, ты ещё очень и очень молода. Сейчас поднимем тебе настроение. — Белла достаёт из сумочки листовку, на которой крупными буквами напечатаны два слова: «Бесплатное тату».

— Где взяла?!

— Недалеко от дома открылся тату-салон, и в социальной сети проводили розыгрыш. В кое-то веки я что-то выиграла. Утром забрала купон.

— Хочешь отдать мне?

— Держи! — Белла суёт мне листовку.

— Спасибо.

— Пошли завтра утром?

— Вместо истории?

— Мы итак всё знаем о войне. К тому же Жан тебя будет натягивать.

— Что он будет делать?

Белла потешается надо мной. Задорное настроение подруги передаётся и мне. Я позволяю себе улыбнуться.

— А что случилось вчера в клубе, когда ты заговорила с тем парнем? — интересуется Белла.

Накануне я попала в неловкую ситуацию. Я решилась поболтать с незнакомым парнем, но неожиданно засмущалась. Мне пришлось уйти, когда высоченная особа из таких, как я, обняла парня. Я почувствовала, что потерпела фиаско, хотя ничего серьёзного вроде бы и не замышляла.

— Я хотела с ним поговорить, но передумала. А потом нарисовалась та шпала…

— Тебе не повезло, что он оказался занят.

На последней паре преподавательница тучная женщина разглагольствует об истории косметики. Я в это время размышляю, какую татуировку себе сделать и в каком месте.

— Ты домой? — осведомляюсь я у Беллы одновременно со звонком.

— Нет, забегу к маме в магазин.

Я по-детски надуваю губки — поеду на метро одна.

— Давай запишемся на спектакли, посвящённые войне, — предлагает Белла.

В информационном терминале мы ищем спектакли, в которых не сформирован театральный коллектив. Я записываюсь на роль партизанки в постановке «Западная Руна». Белла выбирает себе роль медсестры в другом спектакле. Я посмотрю игру подруги, а она мою.

На улице я обнимаю Беллу:

— Пока, детка!

Оставшись без покровительства, на всякий случай накидываю на голову капюшон. Надеюсь, никто ко мне не привяжется.

Глава 2

Я живу с родителями и двумя сёстрами в большой четырёхкомнатной квартире в высотке. Не хочется переезжать в более скромное жилище, а всё к этому идёт. Открываю дверь. Тишина. Родители на работе. Сёстры: средняя Лианн на продлёнке в школе, младшая Голди в яслях. Мама вечером заберёт сестёр.

За полдня я успела проголодаться. На кухне серый упитанный кот торопится к холодильнику, клянчить еду. Я стараюсь не замечать кота, а вот сёстры явно пытаются сжить его со свету: треплют, дёргают, бьют, бросают. Это папа предложил купить кота. Он думал, что так мы будем его меньше доставать.

Беру в холодильнике салат из кусочков помидор, мясной нарезки, яиц, сыра; прихватываю минеральную воду. В микроволновку ставлю разогреваться курицу в сливочном соусе. Плотно пообедав, плетусь в свою комнату. Раньше в комнате жила Дианн. Сестра переехала к своему будущему мужу Брюсу, но комнату хотела оставить за собой на всякий случай. Освободившаяся площадь пустовала недолго. Я заняла комнату. Дианн спорить не стала. Пройдя по белоснежному мягкому ковру, плюхаюсь на постель. Удобно, комфортно, но чего-то не хватает. Вчера я поздно вернулась из клуба, недосып быстро даёт о себе знать. Я стягиваю с себя платье и колготки, заворачиваюсь в половинку одеяла. Полежу немножко. Сквозь дрёму слышу мелодичный звук эффона (пришло сообщение). Мне уж не приподняться.

— Мика, соня! — будит малышка Голди.

Смотрю на часы. Наступил вечер. Я проспала кучу времени.

Голди вскарабкивается на постель. Я приподнимаюсь на локте и заглядываю в голубые глазёнки сестры.

— Что интересного у тебя сегодня произошло? — спрашиваю я.

Малышка будто ждала моего вопроса, вздрогнула, прижалась ко мне личиком.

— Красная машинка… — Голди всхлипывает. — Машинка ко мне не ехала…

— А почему не ехала?

Сестрёнка сбивчиво объясняет:

— Мы сидели кружком и отпускали машинку в центр кружка. Машинка поднималась на подъёмнике, меняла направление и… и ко мне не ехала, не поворачивалась. Один раз поехала… Но девочка рядом посчитала, что машинка едет к ней и схватила раньше меня…

— Ну, успокойся… Вырастешь у тебя будет своя красная машинка, и ты сама поедешь, с кем захочешь и куда захочешь. — Я ласково глажу Голди по спинке. Малышка поднимает голову и глядит на меня с вниманием. Её пухлые розоватые щёчки все заплаканные.

В комнату входит мама. Она веснушчатая, с густыми тёмными волосами. Одета в элегантное платье-рубашку кремового цвета. Последние месяцы мама очень собрана. Постигшая нас беда, принесла большую печаль, маме досталась самая лихая часть. Устала она? Конечно, устала! Что у неё там на душе?! Не могу себе представить, мне не 39 лет, и я не вынашивала ребёнка месяцами, не растила его годами и не теряла в один ненастный день.

— Как дела в колледже? — интересуется мама. Она садится на кровать рядом со мной и Голди. Малышка переползает от меня к ней.

Я всегда говорю родителям, что у меня всё нормально, даже если плохо. Со своими проблемами я как-нибудь сама справлюсь, только бы лишний раз не огорчать маму и папу.

— Готовимся к годовщине победы в войне, — бодро отвечаю я. — И я буду участвовать в спектакле.

— Когда премьера?

— Ой, я не посмотрела, но вы, конечно же, приглашены.

— Это будет твой дебют? Мы с папой обязательно придём.

— И я! — подхватывает малышка Голди. Сестра обнимает маму за талию.

Я признательно улыбаюсь им.

— Папа придёт поздно, — говорит мне мама. — Соберёмся вместе, есть важный разговор. И-и-и, Мика, сколько раз тебе говорила — не спи днём.

Взяв Голди на руки, мама уносит сестру.

У меня плохое предчувствие. На семейных советах родители предупреждают, с какими трудностями нам предстоит столкнуться в ближайшем будущем, ещё мы вспоминаем Дианн.

Ополоснувшись в душе, тщательно расчёсываю волосы. Затем смотрю эффон. Белла написала:

Уснула что ли?! Ты выбрала татуировку?

Да, поспала… С тату пока не определилась. На видном месте делать боязно.

Жан ещё днём прислал мне сообщение:

Мика, ты свободна завтра после учёбы?

Давай у тебя дома позанимаемся, что скажешь?

В библиотеке сидеть не охота, к себе не пущу — здесь у меня девичий рай. Жан быстро отвечает:

Договорились.

Белла присылает мне подборку татуировок. Листаю все подряд: бабочки, феи и ангелы, сердечки, звёзды, музыкальные ноты, пламя, птицы и животные, цитаты, стихи, фразы. Ознакомившись с подборкой, посылаю короткий ответ Белле:

Я хочу всё!

После ужина сижу в комнате сестёр. Голди смотрит мультики. Я глажу волосы малышки, они у неё классные, пушистые, золотятся на свету. Мы мешаем Лианн делать уроки. Она постоянно жалуется. Лианн 10 лет. Она отличница, умница. У неё милое лицо с маленьким прямым носом. Свои светлые волосы Лианн только собирается отращивать.

— Мика, а почему у нашего кота такой лоб маленький? — вдруг спрашивает Голди.

— Ну, потому что он кот.

— А-а-а. Но лоб у него всё равно маленький.

В девятом часу вечера входная дверь начинает открываться. Мы идём в прихожую встречать кормильца. Скинув плащ, папа ослабляет узел галстука. Его причёску полубокс растрепал ветер. Папа приглаживает волосы рукой. Он не брился несколько дней, на сухощавом лице образовалась щетина. Голди обнимает папу, затем неожиданно пытается укусить. Дианн, я и Лианн так не делали, а малышка почему-то стала кусачей. Унявшись, Голди заводит речь о красной машинке. Лианн хвастается школьными отметками. Папа немногословен с сёстрами, потому что голоден. На кухне он с превеликим удовольствием ест крем-суп из тыквы и мясо с рисом. Затем вся семья перемещается в гостиную. Я, Лианн и Голди устраиваемся на диване. Родители встают посреди комнаты. Папа говорит:

— Хорошая новость — мы пока никуда не переезжаем.

— Здорово, — натянуто улыбаюсь я.

— Лианн, нам с мамой нужно кое-что у тебя спросить. — Папа подходит к сестре. — Как ты считаешь, к тебе в школе хорошо относятся учителя, одноклассники?

Лианн растерянно пожимает плечами.

— Да нормально, — бормочет она.

— Не замечала ничего необычного?

Лианн неопределённо качает головой.

— Что-то странное творится. — Папа почёсывает подбородок. — У нас с мамой недоброе предчувствие. Дочери, пожалуйста, будьте осмотрительны. Повторю то, что уже говорил вам сотню раз — не разговаривайте с незнакомыми людьми, не слушайте то, что они говорят, не ходите с ними, кем бы они не представились. Понятно?

Сёстры кивают. А я злюсь — ко мне относятся, как к ребёнку.

— Лианн, если мама вдруг не сможет забрать тебя после школы, то она вызовет тебе такси и отправит его номер СМС-сообщением. Ты должна будешь сверить номер и, если он полностью совпадёт, сесть и поехать. Денег с тебя не попросят, но всегда держи телефон рядом и проверяй заранее заряжен ли он. Хорошо? Ты всё поняла?

— Да. — Скрестив руки, Лианн придаёт себе защитную позу. Она не считает себя наивной и глупой девочкой.

— Отлично. Анжел, уложи младших в кровати.

— Ещё рано! Ещё рано! — в один голос протестуют сёстры.

— И-и-и… в среду мы поедем на могилу Дианн.

Мама уводит сестёр умываться и готовиться ко сну. Папа молчит, ждёт маму, это не к добру.

Через десять минут возвращается мама. Она плотно прикрывает за собой дверь.

— Мика, ты теперь старшая и полгода как совершеннолетняя — присматривай за сёстрами, — просит папа, берёт меня за плечо и пристально смотри мне в глаза. — После того, что случилось с Дианн и Джеймсом, тебе лучше пока не заводить знакомств с молодыми людьми.

— Ты сейчас в таком возрасте… сама понимаешь… — продолжает мама. — Мы нашли одного очень хорошего специалиста, он тебя посмотрит, ладно?

— Итак смотрели! — взрываюсь я. — Всё со мной в порядке!

Я трижды ходила летом к разным гинекологам, с меня довольно!

— Дианн тоже чувствовала себя нормально…

Родители скрыли от меня, что произошло со старшей, но я подслушала их разговоры — у Дианн врачи поздно обнаружили скрытую болезнь, которая обострилась к концу беременности. Сестра не выдержала родов и погибла вместе с ребёнком.

Мама садится рядом со мной, вкладывает свои руки в мои. Папа говорит:

— Мика, мы с мамой тебя очень любим. Хотим, чтобы ты была счастлива, радовалась жизни. Ты дорога нам, пожалуйста, береги себя.

Родители крепко обнимают меня. Растрогали своей заботой. Пожелав им доброй ночи, иду чистить зубы. Пытливо изучаю себя в зеркале. Да, родилась красивой, но буду ли я счастлива? Ложусь в кровать и беззвучно плачу в подушку. Я безумно скучаю по Дианн и Джеймсу.

Глава 3

— Опоздаешь в колледж! — говорит мама, уходя на работу.

— Сама встану! — отвечаю я и снова погружаюсь в сон.

Лежу и лежу, как вдруг раздаётся звонок в квартиру. Плетусь открывать дверь. Белла — кто же ещё.

— Давай шевелись или ты вообще не собираешься идти на занятия? — торопит подруга.

— Поставь чайник, — прошу я.

Заскочив в душ, сушу волосы феном и бережно расчёсываю. Затем надеваю чёрное платье с баской.

Утром у меня скромный аппетит. Ем лёгкий йогурт, пью чай с тостами.

На улице свежо, гуляет холодок. Следую за Беллой. Волнение нарастает. Перед дверью тату-салона подруга толкает меня локтем и спрашивает:

— Готова?!

— Нет проблем, — вру я и захожу внутрь.

Тату-салон напоминает медицинский кабинет. В углу стоят кушетка и столик. На белых стенах развешены электронные плакаты с изображением татуировок. Тату-мастер приглашает нас жестом руки. Парень сухощавый, с длинными тёмными волосами. Одет в серую футболку и чёрные джинсы. На всю руку у него татуировка большой цветной дракон. Натужно сглотнув, выуживаю из сумочки купон, который дала мне Белла, и протягиваю тату-мастеру. Он спрашивает:

— Что набить?

Я оглядываю электронные плакаты. Хочу всё и ничего. Мой взгляд останавливается на татуировке в виде бантов.

— Б-банты объёмные на ягодицах, — отвечаю я крайне неуверенно.

— И покрупнее, — смеётся Белла.

Я снимаю куртку, ложусь на кушетку. Мурашки бегают по коже. Я мысленно готовлюсь испытывать боль. Тату-мастер берёт специальный пистолет и приступает к делу. Вместо красящего пигмента он вносит мне под кожу пикодиоды, которые будут светится. Приходится потерпеть, пока меня жалят, словно осами. Время от времени мы с Беллой переглядываемся, подруга подбадривает меня улыбкой.

Тату-мастер выполняет работу за час, потом объясняет, как через приложение на эффоне управлять пикодиодами. Подразобравшись, я делаю себе белые банты с чёрной обводкой — так татуировка подойдёт к платью.

Глядя в зеркало, мы с Беллой приходим в восторг. Мои банты смотрятся дерзко и сексуально. Кожа на ягодицах покраснела, зудит и болит. Но это того стоило.

Платье лишь наполовину прикрывает татуировку. В колледже заметят. Как-то я не сообразила.

Напоследок тату-мастер говорит мне не забывать заряжать пикодиоды от мобильного телефона.

— Буду ждать снова. — Парень машет нам рукой.

— Придём, если выиграем ещё купон, — смеёмся мы с Беллой. — Почаще устраивайте розыгрыши.

В колледже я чувствую себя неловко, часто поправляю платье и мысленно прошу не оборачиваться тех, кто проходит мимо. Хорошо, что большинство студентов на занятиях.

На вторую пару мы с Беллой тоже опоздали, поэтому идём коротать время в столовую. Я покупаю эспрессо-макиато. Попивая напиток, медленно отхожу от пережитого стресса.

— После занятий я к Жану, — делюсь планами.

— Только не показывай ему татуированные ножки, — предупреждает Белла. — А то сведёшь с ума…

Подруга осекается, прикрывает рот рукой:

— Ой, прости меня. Мне не следовало так говорить.

— Ничего. Ты ведь имела ввиду другое.

Перед звонком на перемену идём к аудитории, где будет последняя пара. Я прижимаюсь к стене, чтобы отсрочить появление пикантной новости.

Наступает большой перерыв. Приходят одногруппники. Почему-то на мне они задерживают взгляды. Что происходит? Или я себе накручиваю?

— Классное тату, — делает мне комплимент Жан, улыбаясь от уха до уха.

— Спасибо, — отвечаю я, скрывая удивление.

— Ну, увидимся после занятия.

Я киваю.

Откуда Жан знает?! Я хмурюсь. Мы с Беллой озадаченно смотрим друг на друга.

— Может быть, что-то уже попало в сеть, — шепчет на ухо подруга.

— Читаешь мои мысли.

Белла шустро заходит в интернет с телефона. Через каких-то десять секунд она начинает сдержанно смеяться:

— А вот и твои ножки!

Я смотрю на дисплей и краснею от смущения — в социальной сети в группе «Подслушано в Соважском колледже искусств» полчаса назад анонимно опубликована моя фотография с комментарием: «Мишель Ру и её новое тату. Ловите, пока кожа ещё горячая». Получается, в коридоре какой-то студент любовался моей спиной, обратил внимание на банты и щёлкнул их. Фотография собрала немного лайков, её никто не прокомментировал.

Набрав полную грудь воздуха, прохожу в конец аудитории. Кому интересно, тот обернётся и удовлетворит своё любопытство.

На лекции по истории кинематографа пожилой преподаватель рассказывает об отважных фронтовых журналистах, которые освещали события войны. Мы смотрим документальные фильмы. В первом бомбардировщики союзников летят под прикрытием истребителей и вдруг ни с того ни с сего начинают падать, словно потеряв крылья. Во втором солдаты союзников, не прикрываясь никакими силовыми щитами, идут в атаку и оказываются под ужасным градом пуль и снарядов. Со стратегической высоты оператор снимает их прорыв. Солдатам удаётся штурмом взять форпост. Всеобщее ликование. Победа! Но внезапно всё пространство вокруг озаряет яркая вспышка света, следует хлопок и мощное сотрясение. Грибовидное облако вдали стремительно растёт и поднимается высоко в небо. Происходящее кажется чем-то противоестественным. Оператор в камеру успевает попрощаться со своей семьёй, потом приходит ударная волна и уносит его в вечность. Какими же раньше люди были бесстрашными, какими жертвенными, какими отважными! Во время спектакля мне предстоит перевоплотиться в одного такого смелого и храброго человека.

К концу пары желание идти к Жану полностью пропадает. Мне просто хочется домой. Однако поздно отказываться.

— Может завтра в клуб? — предлагает Белла.

— Напиши мне.

Я прощаюсь с подругой и следую за Жаном. Мы оба молчим. Мне неудобно начинать разговор первой.

Жан ютится в квартире-студии, расположенной неподалёку от колледжа. Мебели мало: односпальная кровать, шкаф, кухонный гарнитур, диванчик, столик, пара стульев. Из плюсов студии: всё находится близко. Из минусов: может развиться клаустрофобия.

Жан помогает мне раздеться. Он ждал гостью — в студии наведён порядок.

— В живую банты смотрятся намного красивее, чем на фотографии, — льстит Жан. Испытывая неловкость, я поправляю платье.

— Но нужно было делать татуировку в свободное от учёбы время. Преподаватель по истории довольно строгий. Он отметил в журнале прогульщиков и сказал, что спросит их на семинаре.

Не повезло мне. Я прячу лицо в ладони.

— Расскажи мне всё по порядку! — прошу я и сквозь пальцы наблюдаю, как отреагирует Жан. Он делает сочувственный вид.

— Чай?

— Да, пожалуй. О-о, а ты знаешь историю разгрома Западной Руны. Я записалась в спектакль об этой битве.

— Кого будешь играть?

— Партизанку.

— Похоже, у тебя одна из главных ролей. Слышала что-нибудь о Ларе Леман?

С ролью я прогадала.

— Кто она?

— Это длинная история. Какой будешь чай?

— А какой есть?

— Эрл Грэй.

— Давай.

— Тебе сколько кубиков сахара?

— Три.

Мы садимся за стол. Жан протягивает мне кружку с напитком и начинает рассказывать.

Руны — это форпосты Генезии с военными производствами, госпиталями и лабораториями. Они строились для осуществления блицкрига, позволяли быстро лечить раненых и перегруппировывать войска. Ещё в них выращивались генно-модифицированные культуры. Учёными после войны было установлено, что солдат Генезии в старости ждал бы рак из-за употребления продуктов, произведённых в Рунах, а их потомки страдали бы хроническими заболеваниями. Получается, что после победы население Генезии не сумело бы построить совершенное общество, обещанное Генетиком.

Армии «Центр» союзников в ходе наступления удалось оттеснить войска Генезии к Западной Руне. Но проводить решающий штурм было крайне рискованно. Армия понесла большие потери, провизия оставалась только захваченная — вредная, ощущалась острая нехватка боеприпасов. Подмога не успевала подойти, а передышку врагу давать было нельзя. Поэтому командование армии «Центр» союзников приняло решение взять Руну во что бы то ни стало. Партизанское движение во время войны практически отсутствовало — армия Генезии не оставляла позади себя людей, способных на сопротивление. Все здания проверялись сенсорами, жители сгонялись в концентрационные лагеря, где обращались в «Пешеходов». Только в деревнях и дальних селениях образовывались небольшие отряды партизан. Один такой отряд пробился к армии «Центр» союзников накануне штурма. Партизаны доставили экологически чистые продукты и натуральное мясо животных. У армии «Центр» союзников были только генно-модифицированная провизия Генезии. На солдат она действовала губительно. Пища придавала сил, но при этом сильно изнашивала органы. В период войны множество человек заболели онкологическими заболеваниями, развившимися после употребления еды Генезии, которую саркастически называли «Пищей Богов». Партизаны отдали полезные продукты ударным отрядам армии «Центр» союзников, а сами взяли себе генно-модифицированные. Лара Леман дочь командира партизан влюбилась в бойца ударного отряда. Чувства оказались взаимными. Боец просил Лару, чтобы она поела свою деревенскую еду и родила ему здоровых детей. А девушка сомневалась, будет ли светлое будущее, если боец не поест нормальной пищи и не сможет полноценно сражаться. Они спорили, какую еду кому есть. В конце концов, боец поддался уговорам Лары: она съела вредную пищу, а он здоровую. И они вместе легли спать. Ранним утром армия «Центр» союзников вступила в один из самых кровопролитных боёв всей войны. Солдаты союзников брали один рубеж обороны Генезии за другим. Натиск был отчаянный и бескомпромиссный. К ночи ценой сотен тысяч жизней армии «Центр» союзников удалось штурмовать Западную Руну. Большинство ударных отрядов погибли в ходе боёв. Уцелевших солдат тоже ждала смерть. В Руне находились бомбы, и войска Генезии, отступая, уничтожили павший форпост, чтобы технологии Генетика не оказались в руках союзников. От Руны осталась пустошь, укрытая пеплом. Поле битвы послужило коридором для прибывших с других континентов армий. Спустя два года цепь Рун, тянущаяся до Генезии, была уничтожена. Столицу государства Настоящий Эдем взорвал сам Генетик, обратив заодно и себя в пыль. Историки утверждают, что к тому времени он полностью обезумел.

— А что случилось с Ларой? — спрашиваю я.

— Неизвестно. Наверное, она оказалась в зоне поражения во время взрыва. Выжили только те, кто ушёл в тыл перед битвой. Они и поведали миру эту трагическую историю любви.

Я понимаю, что история Лары отчасти выдумана. Союзники при помощи пропаганды поднимали боевой дух в войсках.

Дальше Жан рассказывает о предпосылках к войне, о первых наступательных операциях Генезии, о концлагерях и «Пешеходах», об огромных потоках беженцев. Я почти не слушаю — настроения нет никакого.

— Ты голодна? — спрашивает Жан.

— Не особо. Дома перекушу.

— В принципе, основное я изложил.

— Да? — Я растерянно моргаю глазами. — Спасибо, что помог разобраться.

Я по-дружески обнимаю Жана. Он пробует прижаться ко мне, но моё тело этому противится.

— Побежала я, благодарю за чай.

— Может в следующий раз посмотрим фильм?

— Хорошо.

Перед тем, как закрыть дверь, Жан смотрит пристально мне в глаза, хочет что-то сказать, но не решается.

В вагоне метро битком. Большинство пассажиров закупились продуктами — впереди центральный выходной недели. Новые технологии повысили производительность труда, и люди стали работать ещё на один день меньше. Некоторые страны предпочли отдыхать три дня подряд, а у нас решили разделить выходные, чтобы люди не загуливали.

Дома мама и сёстры. Побегав рядом со мной, малышка Голди пальчиком указывает на мои ноги:

— Вон там у неё светится!

Ничего не утаишь. Вздохнув, демонстрирую сёстрам свои банты.

— Хочу такие же! — говорят в один голос Лианн и Голди, трогая мою татуировку. — Мама, идём туда же и сделаем мне такие же!

Сёстрам ещё рано делать татуировки. Мама изобретает способ, как утешить Лианн и Голди. Она подвязывает им на ножки ленты. Забавная получается картина.

Помню, как два года назад Дианн проколола себе пупок. На следующий день я потащила маму в больницу и проколола свой.

Уйдя в комнату, учусь настраивать банты. Завтра моя татуировка будет чёрной-пречёрной.

Глава 4

Будильник эффона срабатывает рано, как в учебный день. Потянувшись, встаю с кровати, выглядываю в окно. Свинцовые тучи затянули небо, Соваж мрачен. В прошлый раз, когда ездили на могилу к старшей, погода была тоже ненастная.

Я отчётливо помню лицо Дианн, лежащей в гробу. Прекрасное лицо, какое бывает у девушки в 22 года. Накладывать грим не пришлось. Лицо сестры не успело сделаться синим и мертвенным, будто магией оно сохранилось таким, каким было, когда у неё билось сердце.

Приняв душ, иду на кухню, откуда доносятся голоса. Все завтракают. В воздухе витает вкусный аромат свежей выпечки.

— Мика, поторапливайся! — просит мама, беря Голди за ручку.

Лианн встаёт из-за стола, и троица уходит одеваться. Я остаюсь наедине с папой. Он допивает какао.

Налив себе чай, беру с тарелки круассан с малиновым джемом.

— Показывай, что там у тебя, — говорит папа. Вчера он задержался на работе и не видел, что я с собой сотворила.

Я дико смущаюсь. Как бы выкрутиться?

— Давай, давай, — не отстаёт папа.

— Ну, хорошо. — Я поворачиваюсь к нему спиной, демонстрируя татуировку. Знала, что так будет, и надела короткие домашние шортики.

Изучив банты, папа поднимает большой палец вверх, затем опускает вниз, потом опять поднимает вверх. Он смеётся надо мной одними глазами. Я строю ему рожицу, съедаю круассан и иду одеваться. Вскоре семья собираемся в прихожей, и мы дружно выступаем.

На парковке садимся в серебристый внедорожник, который полгода продаётся на всех известных сайтах, куда можно подавать бесплатные объявления. Я говорила папе не загибать цену. «Нормальная цена, продадим», — спорил он со мной. С другой стороны, хорошо, что папа не послушал моих советов — так у нас в семье до сих пор есть приличный автомобиль.

Папа едет на окраину города. Гляжу в окно. Не понятно, крапает дождь или нет. Дороги и тротуары сухие, но это ни о чём не говорит. Между высотками могли растянуть энергетические поля, и тогда капли падают на них, затем стекают в систему орошения. Папа останавливается возле цветочной лавки купить белых гербер. Любимые цветы Дианн, мои любимые.

В дороге мною овладевает дикая тоска по Дианн. Потеряв сестру, я потеряла уверенность в будущем. Если Дианн была обречена на смерть при родах, то это может произойти и со мной, и с младшими. Так родители считают.

Миновав подъездную аллею, внедорожник въезжает на территорию трёх примыкающих друг к другу кладбищ. Первое кладбище солдатское с могилами павших воинов союзников. Второе кладбище «Дошедших» с братскими могилами «Пешеходов» — простых людей из разных стран мира, которые по чужой воле прошли половину Европы сюда к нам, служа живым щитом для армии Генезии. Третье кладбище общественное с могилами горожан.

Внедорожник проносится мимо сотен каменных изваяний и останавливается напротив высоких железных ворот. Голди захотелось в туалет. Пока с ней возятся, я иду по узкой дорожке к могиле Дианн. За железной оградкой могилы старшей с краю стоят скамеечка и столик, в центре бетонное основание, уложенное плиткой; на подставке установлена вертикальная стела из тёмного мрамора с надписью; внизу лежит надгробная плита. Я вынимаю из пакета плюшевого медвежонка в прозрачной герметичной обёртке. В детстве мы ссорились с Дианн из-за игрушки. С кем медвежонок будет спать ночью? Кого он больше любит? Забирай сестра. Теперь он только твой, теперь он будет видеть только твои сны. Кладу игрушку и вдруг понимаю, что-то не так. В цветнике нет белых роз-подснежников. Почему не выросли их семена? Ясно, почему! Кто-то выдернул растения и посадил вместо них чёрные генно-модифицированные розы-сорняки. До чего же они уродливые! На надгробном камне вдруг замечаю выцарапанные слова: «Губительница», «Пустышка». Я прихожу в ярость. Сердце будто укололи шипом. Очень больно. Хочется плакать, невыносимо хочется. В интернете я читала про сообщества, члены которых полны неприязнью к таким, как я. Почему-то уверена, что без них тут не обошлось.

О-о нет — Лианн близко! Я скорее прикрываю оскорбительные слова парой сырых листков. Затем выдираю розы-сорняки. Цветы пустили корни в надежде перезимовать. Вместе с кусками земли засовываю растения в пакет. Как назло я без перчаток, и поэтому пачкаю себе руки, укалываю их о шипы, царапаю. Успеваю немного примять землю, прежде чем Лианн достигает могилы. Скорбь на лице сестры сменяется замешательством. Она хмурится. Я стараюсь вести себя невозмутимо. Сжимаю руки в кулаки, чтобы выступившая из царапин кровь не закапала на землю.

Появляются родители с младшей.

— Грязнуля! — бросает мне Голди, указывая на испачканные руки. Обычно ей такое говорят.

Мама сурово глядит на Голди, и сестра тут же замолкает. Я прячу за спину набитый розами-сорняками пакет. Хорошо, что он непрозрачный. О чём подумали родители?! Сейчас они ничего не скажут.

Папа кладёт на цветник букет белых гербер. Мама ставит свечку. Мы обнимаемся. Вновь читая надгробную надпись, я вспоминаю старшую.

Дианн Ру

22.05.2168 — 08.06.2190

Любимая дочь, сестра.

Незабвенная невеста.

Последние два слова поцарапаны лезвием. Папа щурится, как сыщик заметивший улику. Я бы съездила с ним до одного дома и в два счёта распутала бы это преступление. Мой круг подозреваемых узок.

— Ладно… идёмте, — говорит мама.

— Я схожу ещё на одну могилу? — прошу я.

Мама понимающе кивает:

— Подождём тебя в машине.

Я прихожу к простой могиле без оградки, вернее сказать, это кенотаф. Прямоугольная надгробная плита выполнена из чёрного гранита. На плите изображён парень с добрым красивым лицом: большие глаза, прямой нос, толстые губы — Джеймс. Полгода назад я виделась с ним, ощущала тепло его тела.

Когда Джеймс пропал, я потеряла главную мечту своей жизни. Он был мне бесконечно дорог, но я не торопилась признаваться в своих чувствах и буду долго корить себя за это.

Джеймс Руже

25.12.2172 — 12.07.2190

Любимый сын.

Правда найдёт нас.

Скорбим…

Меня беспокоит мама Джеймса. Элисон ищет правду о таких, как я. На похоронах она смотрела на меня обвиняющим взглядом. Элисон как-то поняла, что Джеймс пытался удрать из лагеря из-за меня. Думаю, после случившегося она убеждена, что такие, как я, приносят беду в дом.

Я ухожу от могилы Джеймса с тяжёлым сердцем.

Плутаю по кладбищу, мне встречается знакомая могила с винтажной оградкой и высокой плитой.

Брюс Хилл

11.02.2165 — 15.06.2190

Любимый сын и брат.

Брюс жених Дианн. Они планировали сыграть свадьбу после рождения ребёнка. Когда сестра не перенесла родов и погибла вместе с малышом, Брюс отказался жить без неё… без них… Его родители с самого начала с осторожностью относились к Дианн, ко всем нам, и после трагедии обрушились с критикой на маму с папой. Мол, их предупреждали, что всё может так плохо кончиться. Мне кажется, мама с папой от части винят себя в смертях Дианн и Брюса. Чтобы больше ничего плохого не стряслось, они теперь внимательно присматривают за Лианн и особенно за мной, потому что я уже в том возрасте, в котором можно иметь детей.

Думаю, кто-то из родственников Хиллов или их друзей посчитал, что гибель Брюса лежит на плечах Дианн и отомстил ей, осквернив могилу. Нужно быстрее разобраться с этими нелюдями.

Раздаётся клаксон внедорожника. Я хочу ещё раз вернуться на могилу сестры. Нельзя. Хочу просто обернуться. Тоже нельзя. Рядом с выходом установлен умывальник. Я привожу себя в порядок. Вода ледяная.

Открыв багажник внедорожника, кладу в уголок пакет. Меня заждались:

— Что так долго? — интересуется мама.

— Поплутала.

В поездке мы делимся разными историями про Дианн: как сестра поскользнулась на паркете, как порвала платье на следующий день после покупки, как шесть месяцев скрывала от Брюса беременность иводила его за нос, как, как, как…

Мама и сёстры высаживаются у подъезда дома. Я остаюсь в машине и жду, пока папа запаркуется.

— Что там у тебя? — спрашивает он, заглушив на стоянке мотор машины.

Я показываю пакет в багажнике. Папа разворачивает его, ворошит содержимое, хмурится.

— И плиту попортили… — говорю я.

— Как твои руки?

— Ну, так.

Я демонстрирую ладони — кожа вся изранена. Папа открывает автомобильную аптечку.

— Сильно ты… придётся потерпеть…

Папа бережно обрабатывает раны и ссадины раствором. Больно щиплет. Я закусываю нижнюю губу.

— Ничего, заживёт. Лучше?

— Жжёт.

— Потерпи, дочь.

— Нет проблем.

— Думаешь, это они сделали? — Папа пришёл к такому же выводу.

— Кто-то из них…

— Вроде, неплохие они люди… Я поговорю с ними. А маме ни слова. Потом сам ей всё скажу…

— Действуй папа, или я сама до них доберусь.

— Завтра позвоню знакомому мастеру. Он приведёт плиту в порядок. И когда в следующий раз поедем к Дианн, я заранее всё поверю.

Я одобрительно киваю.

У дома папа бросает пакет в мусорку с такой силой, что он лопается по шву и едва не взрывается, как грязевая бомба. Выпустил пар. Лучше не бесить моего папу. Его горячность передалась и мне.

Глава 5

Вечером в социальной сети приходит сообщение от Беллы:

Готова к вечеринке?! Вход свободный и два коктейля бесплатно. Я заеду на такси в десять.

Если честно, я очень ждала этого сообщения. Хочется отвлечься, после того что я пережила на кладбище. Думаю, парочка крепких коктейлей, танцпол, громкая музыка — это то, что мне необходимо. «Просто пойду потанцую», — говорю себе, однако, частичка меня ухмыляется и заявляет, что я бессовестно вру. Да, родители просили меня не общаться с молодыми людьми, но всё равно я инстинктивно пытаюсь привлечь к себе внимание противоположного пола, к примеру, накануне сделала изящную татуировку. Я явно нуждаюсь в контроле. Пишу ответ Белле:

Ты проследишь, чтобы я вела себя правильно?

Да, конечно, я присмотрю за тобой.

У меня два часа на сборы — с запасом. Расчесав длинные волосы на две стороны одинаково ровно, мою голову шампунем, затем сушу волосы и снова расчёсываю. Я постоянно сохраняю чёткую линию, разделяющую волосы. В итоге получается именно та причёска, которую хотела: прямые волосы с прямым пробором по середине головы.

Нижнее бельё надеваю белое с тач-пуговками — писк моды. Маленькие застёжки по бокам трусиков и застёжки на лифчике расстёгиваются отпечатком пальца. Мой эффон обменивается информацией с застёжками. В специальном приложении создан список, куда я вношу отсканированные отпечатки. Сейчас бельё запрограммировано на мои отпечатки и Джеймса. Его пальчики я отсканировала больше года назад, пока он дремал. К несчастью, мы с Джеймсом не успели стать парой, и он не воспользовался возможностью, которой я его втайне наделила. Надо бы удалить отпечатки Джеймса из приложения, но я всё забываю. А когда до этого доходит дело, у меня рука не поднимается. Вот и сейчас нет абсолютно никакого желания оставлять себя единственной в списке доступа к тач-белью. «Вдруг Джеймс каким-то образом выжил и объявится?!» — посещает меня невероятная мысль в такие моменты.

«Платье… платье, платье, платье…» — размышляю я, стоя у открытого шкафа. Платьев у меня не так много. Одно есть очень красивое: короткое, нежно-розового цвета, с сеточкой на талии. Его и снимаю с вешалки. В приложении эффона делаю свою татуировку розовой. Пикодиоды бантов послушно меняют цвет на новый, выбранный из палитры.

Затем крашусь, как мама советовала: наношу на лицо чуть-чуть тонального крема, одним карандашом подвожу брови; создаю слабые тени; другим карандашом подвожу глаза; наношу тушь, немножко пудрюсь, создаю румяна и крашу губы недавно открытой красной помадой. Из зеркала на меня глядит бесподобная девушка. Но почему она так тяжело вздыхает?! Безупречная, но никем нежеланная, никем нелюбимая.

Духи у меня перевелись, однако есть отличная туалетная вода. Её ароматная композиция вызывает ассоциации с райским цветочным садом — так написано на упаковке. Распыляю туалетную воду на запястья, на впадинку между ключицами, на шею и на мочку уха.

Я готова, и время осталось. Иду перекусить. На кухне хлопочет мама.

— Куда такая нарядная собралась? — спрашивает она.

— На вечеринку. Вернусь поздно. Может переночую у Беллы.

Мама смотрит на меня пристально, отпускать не хочет, но и обидеть боится.

— Я ведь тоже была в твоём возрасте, ходила на танцы и на них, между прочем, встретила твоего папу.

Ого, я вступаю в клуб посвящённых. Я не знала, как родители познакомились.

— И как же это случилось?

Мама застенчиво улыбается.

— Любовь с первого взгляда и баста! — Мама открывает шкаф-термостат и достаёт бутылку красного вина. — Поищи штопор.

Я отыскиваю приспособление в ящике стола и передаю его. Умело открыв бутылку, мама снимает бокалы с рейлингов и наполняет вином. Я никогда не пила с мамой. Сжимая в руках бокал, стесняюсь, как будто мне 14, а не 18.

— Когда ты встретишь свою судьбу, то обязательно испытаешь особую тревогу, особое волнение, возбуждение. — Мама глядит мне в глаза. — Твоё сердце замрёт на миг, и ты поймёшь, что он — твоя остановка. Танцуй с ним, но не торопи события. Готовь вначале на слабом огне… — Мама поднимает бокал. — Мика, ты такая красивая выросла и заслуживаешь самого лучшего. За тебя, дорогая, салют!

— Салют, мама! Спасибо!

Мы чокаемся бокалами. Я выпиваю глоток восхитительного молодого вина с фруктовым ароматом. Наслаждаясь напитком, мама посматривает в окно. Папу вызвали на работу. Мама будет дожидаться его, нальёт себе ещё вина, будет скучать и ни за что не уснёт без ласки любимого мужчины. Я завидую ей доброй завистью.

Допив бокал, иду одеваться. Мои ножки от ушей на высоконьких, прозрачных, словно из хрусталя, каблуках.

— Пока, дорогая, — говорит мама.

Я наклоняюсь, давая поцеловать себя в лоб.

На улице поздний вечер, темень. Мне свежо, ощущаю вкус вина на губах, в голове играют лёгкие нотки похмелья. Появляется волнение — скоро я окажусь в тёмном зале с незнакомыми людьми.

Такси приезжает без опоздания.

— Мика, ты просто огонь! — восхищается Белла моими макияжем и причёской. Мы с подругой ребячески целуемся в губы.

— А ты чудесна!

Белла выглядит прекрасно. Накрашенное нежное лицо, волосы завязаны сзади узлом. Она совсем как одна из «нас». Не знаю можно ли считать это комплиментом.

Ну вот, у меня опять просыпается совесть. Узнав о гибели Джеймса, я много и часто плакала. Горе, сравнимое с потерей сестры. Пол-лета мама утешала меня. Врач, к которому меня водили, посоветовал не замыкаться в себе, больше общаться со сверстниками, проводить время активно. Уже второй месяц я хожу на вечеринки, и мне лучше. Может из-за танцев — выплеска энергии, может из-за коктейлей, а может просто из-за того, что проходит время, и я что-то забываю. Джеймс бы хотел, чтобы я радовалась, веселилась, встретила кого-нибудь и была счастлива. Но совесть иногда, как сейчас, просто съедает меня, мучает, говоря, что ещё рано кутить, влюбляться, жить полной жизнью. Я чувствую, душевный разлад усилится, если меня постигнут новые неудачи и разочарования.

Такси останавливается напротив небоскрёба с горящими вывесками. Белла оплатила поездку при заказе. Позже сочтёмся с подругой, хотя она всегда против того, чтобы я переводила ей деньги.

Следую за Беллой в огромный вестибюль здания. Вежливый гардеробный робот из белого пластика забирает у нас верхнюю одежду. Поблагодарив его, идём к лифту. Белла гримасничает, пытаясь меня развеселить. Она видит, что я какая-то очень серьёзная и напряжённая, словно впереди важное мероприятие. В ответ я растягиваю губы в улыбке, но ненадолго. Белла трогает сеточку моего платья и одобрительно кивает. Я, в свою очередь, касаюсь светло-голубого платья подруги.

— Классное, — говорю я.

Плечистые охранники в чёрных пиджаках стоят у выхода из лифта. Посмотрев на нас, они жестом руки приглашают пройти дальше. У скучающей девушки на стойке мы получаем браслеты клуба «Скай Флай» и карточку на два коктейля.

— Будешь класть какие-нибудь деньги? — осведомляется Белла.

Тут своя система оплаты.

Я отрицательно мотаю головой. Два коктейля для меня оптимально, если больше, то неизвестно чем дело закончится.

Посетителей кот наплакал. Зачем мы притащились так рано? Есть и плюсы — бар свободен. Устроившись на высоких стульях, Белла сразу заказывает у робота-бармена оба коктейля и велит мне поступить таким же образом. Кто-то желал промочить горло.

Мало-помалу танцпол заполняется красивыми соважанками. Девушки ухоженные, как домашние кошки. Их дорогие маникюры на руках люминесцируют, словно светлячки. Много женщин с изменённой внешностью. Пластические хирурги сделали их похожими на молоденьких девушек, но я распознаю кто есть кто. По глазам — у женщин они потускневшие, не буйные, по одежде — на женщинах или свободные платья, или туники; по движениям — женщины не такие гибкие и резвые. Большинство этих женщин потеряли надежду найти спутника жизни, и поэтому они здесь попросту пьянствуют, ведут себя развязно. Если подумать, причина их несчастья — эхо далёкой, далёкой войны.

Появляются девушки из таких, как я, но постарше, возраста Дианн. Они с парнями. Успели завести отношения, до того как поползли слухи. Приходят мужские компании. Такие, как я, девушки и обычные танцуют в разных местах площадки. Белла тянет меня в «смешанную зону». С обычными держи ухо востро, могут ударить локтем. Я, на всякий случай, дистанцируюсь от них. Первую минуту я двигаюсь вяло, затем становлюсь раскованной. Глядя по сторонам, в который раз отмечаю, что такие, как я, почти не курят, если пьют, то умеренно.

Белла трогает меня за ягодицу шутя, напоказ. В ответ я глажу живот подруги. Парни, танцующие рядом, улыбнулись, сглотнули. Им понравилось увиденное. Но наши с Беллой забавы не идут ни в какое сравнение с великолепным, страстным танцем на подиуме девушки-ангела из таких, как я, одетой в белое боди. Один из мужчин неожиданно кланяется ей и опускается на колено. От обожания? Или устал? Охранники быстро удаляют мужчину с площадки, попробуют вразумить его, если не получится, попросят взять такси и поехать домой, а будет сопротивляться, получит чёрную карту и целый год не сможет посещать это заведение.

В клубах я веду себя осторожно, мало кому улыбаюсь, всё из-за одного случая. Месяц назад на похожей вечеринке я познакомилась со стажёром полиции. Он был с другом. Я танцевала с ним, он обнимал меня за талию, иногда его губы находились близко от моего лица. Первый серьёзный звоночек прозвучал, когда стажёр предложил своему другу потанцевать со мной. Тому хватило ума отказаться. Затем случилась непонятная мне вещь: стажёр начал напиваться и, напрочь забыв обо мне, пошёл в другой клуб или бар. У выхода он махнул рукой в мою сторону и сказал другу невнятно: «Да ну её!». Помню, как опёрлась на боксы, куда люди кладут личные вещи для хранения, и горько заплакала, размазывая тушь вокруг глаз. А Белла села передо мной на карточки и говорила что-то важное, поучительное. Потом подруга поднялась, приставила палец к виску и сделала себе воображаемый выстрел в голову, потрясла меня за плечи и, подытоживая, сказала, что я вела себя, как провинциальная дура. Она пообещала, что впредь не позволит мне быть такой наивной и глупой. Белла храбрилась, я это понимала. Подойди стажёр к подруге, а не ко мне, мы бы с ней поменялись местами. И уже я бы читала нотации зарёванной Белле. Позже в тот же вечер ко мне подошёл порядочный молодой человек (как мне показалось), он предложил познакомиться, был искренен, но я отказала. Настроения не было никакого. Как бы всё повернулось, если бы я встретила его первым? Этого я уже не узнаю никогда. Что теперь жалеть? Может быть, я случайно столкнусь с ним где-нибудь в общественном месте, или он придёт сюда сегодня. Маловероятно, но хочется верить в сказки.

Потерпев фиаско, я сделала выводы. Если начинать общение, то с трезвым человеком, и на вид он должен казаться хорошим. Конечно, можно попасть на хитрющего разводилу, но в какой-то момент он покажет своё истинное лицо, станет наглым, и так я догадаюсь, что он полное ничтожество.

Глядя на пьяных в дым взрослых особ, понимаю — я никогда не буду той, которая соврёт симпатичному молодому человеку, сказав, что она занята, той, которая после пожалеет об этом и будет ждать следующего раза и снова будет не готова, снова что-то ляпнет, снова после пожалеет, и так пока не подурнеет, не сделает пластику, не наденет свободное платье и не станет зрелой женщиной, напивающейся в лоск. Я не сделаю подобной ошибки и скажу: «Да, можно познакомиться».

Печально, что на всех других вечеринках никто мною не заинтересовался.

— Хочешь познакомиться? — Таинственный незнакомец трогает меня за талию.

Я хочу ответить — «Да», как и было задумано, но увы и ах: мужчина лет на 15 старше меня, это, конечно, не приговор, дело в другом — у него неопрятный вид, и он много выпил (разит алкоголем). Очевидно, ему не нужны длительные отношения.

— Нет, извините, — отвечаю я.

Летом психолог, между делом, рассказала мне, что есть несколько способов отказа, и я сейчас выбрала неудачный вариант — прямой отказ. Если бы я выдумала достойную причину, то таинственный незнакомец сразу бы отстал, а так нет, продолжает танцевать, акцентируя на мне своё внимание.

Почему я не соврала, что у меня есть молодой человек, и что он наблюдает за нами? Да, нарушила бы собственное правило. А так приходится спасаться бегством. Хорошо, что я умею растворяться в толпе, прямо как это делают в фильмах. Раз и меня нет на танцполе. Таинственный незнакомец в недоумении крутит головой.

— Не мой вкус, — материализуюсь я возле Беллы. Подруга пьёт третий коктейль на баре, хотя должна была приглядывать за мной.

— Мика, тебе не угодишь! — Ей легко говорить, она видела таинственного незнакомца только издалека.

Мы идём в туалет, а после туда, где потише, перевести дух. Чувствую, что пьянею. Два парня, одетые в чёрное, беспокоят нас:

— Девушки, может выйдем на свежий воздух? — предлагает один и достаёт из кармана электронную сигарету. — Тут есть балкон. Поговорим. Что скажете?

Белла играючи отшивает парней — вытянув перед собой раскрытую руку (её жест «притормози-стой»), говорит им с расстановкой:

— Нет, спасибо.

Парень, обратившийся к нам, хочет что-то ещё сказать, но махает электронной сигаретой, и они с другом уходят.

— Мутные они какие-то, — роняет Белла.

Я опускаю ресницы в знак согласия.

Вскоре у меня появляется догадка, почему к нам могли подойти. Мы встали прямо у ящика-автомата с чёрными и золотыми люксовыми презервативами. Я кивком головы делаю намёк Белле, и мы меняем место отдыха.

Позже на танцполе я вдруг замечаю одного из тех мутных ребят. Он странно смотрит на меня, явно что-то замыслил. Мне везёт — парень подкрадывается к другой девушке (или женщине), нагло схватив её, закидывает на плечо и уносит с площадки. Со мной бы у него не прошёл подобный номер — слишком большая.

Я поражаюсь молоденькой девчушке из обычных. Вот как она может широко улыбаться тощему лысому мужчине с заострившимися скулами и страшными глазами, в которых расширены зрачки? Неужели не ясно, с ним что-то не так и от него нужно держаться подальше.

Обычно мне нравится смотреть в зеркалах клуба, как я танцую, но не в этот раз. Меня совершенно неожиданно охватывает чувство безнадёжности, безвыходности. Чтобы я ни делала, какой бы хорошенькой ни была, я не буду счастлива, не буду окружена любовью и заботой милого мужчины. Не знаю откуда берутся эти мысли. Может быть, алкоголь приоткрыл завесу, за которой скрывалась правда. Страх одиночества довлеет надо мной уже в таком раннем возрасте.

Иду вдоль танцпола сказать Белле, что скоро можно вызывать такси. Отыскиваю подругу глазами. Она встретила знакомую и болтает с ней. Повернув голову, я неожиданно налетаю на мужчину. «А ты куда смотрел, а?!» — хочу я спросить. Так больно столкнулись, кость в кость. Хочется отплатить ему.

— Извини, — говорит мужчина.

Так и быть, мирюсь:

— Ладно, ничего.

Он высокий (иначе я бы попросту снесла его), спортивного телосложения. Одет в белое поло и джинсы. Ему лет 28, не больше. Причёска короткая, как у папы, глаза ясные, живые. Симпатичный.

Мужчина смотрит на меня, а я на него, и мир вокруг словно останавливается. Мужчина пытается обойти меня, а я его. В результате мы плотно прижимаемся друг к другу, потому что сделали зеркальное движение навстречу. Я внезапно понимаю, что не прочь познакомиться с мужчиной.

— Пойдём выпьем по коктейлю? — предлагаю я, взяв его за затылок.

Мужчина невесёлый, как и я. Но, кивнув, соглашается и позволяет себе слабо улыбнуться. Честно, я совершенно не была готова к такому повороту событий.

— Что будешь? — спрашивает мужчина на баре.

Моё сердце учащённо забилось. Я так волнуюсь, будто от выбора коктейля зависит моя жизнь.

— Секс на пляже, — отвечаю я чересчур громко.

Между мной и мужчиной пробегает странный электрический разряд. Зря я заказала коктейль с сексом, вернее коктейль, в названии которого есть слово «Секс». Да, что со мной такое?! На пальцах показываю количество коктейлей: две штуки — другой для Беллы. Получше рассмотрев мужчину, я прихожу к выводу, что знаю его. Память отыскивает печальное воспоминание: похороны Дианн, её жених Брюс кладёт на могилу цветы, сзади стоят его родственники и друзья, среди этих людей был и мужчина, который сейчас покупает мне коктейли. Тогда он обнимал девушку. Её мне заслонили.

Точно: у этого мужчины просто не может никого не быть. «Мика, это нереально, остановись», — подсказывает интуиция. — «Но ты только посмотри какая у него крепкая спина, сильные плечи, шея…» — любуется мужчиной моё внутреннее я.

Мужчина поворачивается ко мне и протягивает коктейли, которые я уже не хочу брать. Подходит Белла и тыкает в него пальцем:

— Кто это?!

— Всё в порядке. — Я использую жест подруги «притормози-стой».

Ой, я даже не удосужилась спросить, как зовут мужчину, и сама не представилась. Быстро исправляю оплошность:

— Ах, да, меня зовут Мишель, для друзей просто Мика, а тебя? — Я забираю у мужчины коктейли и отдаю один Белле. — Ты ведь был на похоронах моей сестры?

— Да, верно, был, я — Кристофер, — приятным голосом отвечает мужчина. Когда он дружески жмёт мою руку, мне кажется, что он сжимает моё сердце.

— Это Белла, — представляю я подругу. Она делает маленький реверанс.

«Может быть, Кристофер на похоронах был с приятельницей или сестрой?» — мысль утешает меня. Была не была, рискну. Что-то мне очень хочется рискнуть.

Сделав глоток коктейля, отдаю стакан Кристоферу. Видно, что он трезвый и вообще ничего пил. Чем и занимался? На танцполе и в баре я его ни разу не видела.

— Идёмте танцевать. — Белла оставляет коктейль на стойке и тянет нас за собой. Подруга украдкой подмигивает мне, намекая, что Кристофер может оказаться достойным моего внимания. Да, я определилась с тем, кому позволю сегодня за собой поухаживать.

Кристофер танцует легко, двигаясь в такт музыке. Я нервничаю, часто тыкаю Кристофера пальцем в живот, инстинктивно желая спровоцировать. Это не работает. Кристофер только улыбается в ответ. Белла замечает его скромность и идёт мне на подмогу. Подруга играючи толкает меня, и мне ничего не остаётся, кроме как навалиться на Кристофера и обнять. Он удерживает меня за талию, я чувствую необъяснимый трепет. Проведя рукой по его гладким волосам, велю ему допивать коктейль и заказывать новый, да покрепче.

На баре обменявшись с Кристофером номерами телефонов, я понимаю, что миссия выполнена. Можно в любое время уезжать домой и завтра ждать звонка. Кристофер наверняка пригласит меня на свидание. Я скажу, что подумаю и ещё перезвоню, или лучше так: скажу ему перезвонить позже и потом уже соглашусь встретиться. «Эй планировщица, он ещё здесь и, между прочим, смотрит на тебя», — подсказывает моё внутреннее я. Что мне сделать?! Я обворожительно улыбаюсь Кристоферу. Взяв со стойки коктейль, касаюсь губами — напиток очень жгучий. Отдаю стакан Кристоферу.

Во второй раз мы с ним танцуем близко друг к другу, иногда плотно прижимаемся. Кристофер раскрепостился. Когда он на секунду отвлекается, я шутя задираю его поло кверху. И что на меня нашло?! Слава богу, Кристофер реагирует сдержанно, чуть улыбаясь. У меня вся челюсть наливается сладостью, но я терплю и не разрешаю себе получить удовольствие: хочу поцеловать Кристофера! Желание огромное. Ох, что это?! Мне вскружили голову: тёплое дыхание Кристофера, запах его горячего тела, аромат его духов, его доступность (вернее, дружелюбность… доброжелательность). Моё необычное состояние усугубляется алкогольным опьянением. Вдобавок, вокруг темно, и мало кто заметит, что мы сделаем. Я одурманена, околдована, очарована этим мужчиной. Кристофер касается моих губ своими, или это делаю я, неважно, но в последний миг мы удерживаемся от поцелуя и признательно глядим друг на друга. Я понимаю, что Кристофер гораздо больше, чем просто хороший человек. Где же он был раньше?!

Кристофер отлучается в туалет. Я вру ему, что мне тоже нужно. Вместо этого сажусь в коридоре на кожаный чёрный диванчик. Делаю вид, что отдыхаю, а глаза зорко посматривают в сторону туалетов. Сердце учащённо колотится. Я вся, как на иголках. Чем я занимаюсь на самом деле? «Мика, признайся себе, ты караулишь Кристофера!» — моё внутреннее я потешается надо мной. Да, как же это глупо! Сильный трепет, волнующая надежда, нестерпимое ожидание — со мной такого давно не было, может никогда. Я дико нервничаю, сжимаю ладони в плотные кулачки и тупо гляжу на них.

Вскоре Кристофер возвращается ко мне. И чего я так переживала?! Мы снова идём на танцпол. Белла присоединяется к нам. От выпитых коктейлей подруга раззадорилась.

На подиуме девушку-ангела из таких, как я, сменяет другая зажигалочка, невысокого роста, бойкая. А-та-та: она, маленькая цацуля, совершает специально для Кристофера два изящных движения, и они перемигиваются. Я ничего не знаю, стараюсь не обращать на это внимания, вероятно, они друзья.

Позднее на баре Кристофер здоровается с полноватым ди-джеем в кепке. Получается, он с ним тоже знаком. Ди-джей кивает мне и что-то говорит Кристоферу. Мне не слышно из-за музыки, но вдруг я понимаю, что умею читать по губам. Ди-джей спросил: «Ты разве знаешь её?» Ответ Кристофера остаётся для меня загадкой, так как я стою сзади, и мне не видно его лица. Ди-джей бросает на меня быстрый взгляд и произносит ещё одну фразу, которую мне так же удаётся расшифровать. Ди-джей предостерёг Кристофера: «Аккуратней, она же…» и тактично умолк, не завершив предложение, будто почувствовал, что я ловлю каждое его слово. Ди-джей допивает сок, как ни в чём не бывало вежливо улыбается мне и, хлопнув Кристофера по плечу, направляется к пульту играть сет.

Я стараюсь не подавать вида, но произошедшее больно меня задело и одновременно отрезвило, привело в чувство, мне будто к носу поднесли нашатырь. Что я делаю?! Я же испорчу жизнь Кристоферу! Я представляю для него опасность! Когда Кристофер отлучится, нужно будет взять Беллу под руку и уйти. Самое верное решение. Уберегу Кристофера. Только бы он сейчас не догадался, что я расстроилась и не стал меня жалеть, ведь расплачусь.

Кристофер открывает для меня бутылочку воды, я пью. Он снова приглашает меня танцевать. На площадке я почти сразу совершаю ошибку: рефлекторно красиво взмахиваю длинными волосами. И как я не сообразила, что Кристоферу это очень понравится? Он берёт мои волосы и медленно пропускает через пальцы сверху-вниз, внезапно трогает мой живот. Я в ответ ладонью касаюсь его рельефного пресса. «Смотри не перевозбудись», — моё внутреннее я грозит мне пальцем.

Начинается медленный танец. Беллу приглашает таинственный незнакомец, которому я отказала. Подруга соглашается, но сразу предупреждает его о чём-то. Наверное, чтобы вёл себя прилично. Мы с Кристофером плавно двигаемся в танце. Я поворачиваюсь спиной. Он обнимает меня за талию, потом кладёт руки мне на живот. Прикосновения его ладоней вызывают у меня в животе сладкий спазм. В отражении в зеркале мы с Кристофером замечательно смотримся вместе. Не пойму только: Кристофер это всё делает из симпатии ко мне или из сочувствия? Не важно. Этот танец прекрасное окончание вечера. Пора оборвать с Кристофером знакомство.

Когда снова начинает играть быстрая музыка, ко мне нетвёрдым шагом подходит Белла. Подруга сильно обнимает меня, криво улыбнувшись, принимается дышать мне прямо в ухо. Это важные звоночки.

— Мы, наверное, скоро домой, — прощаюсь я навсегда с Кристофером.

— Сейчас?! — уточняет он.

— Скоро.

Я хмурюсь. Зря я дала Кристоферу свой телефон. Будет завтра звонить, найдёт в социальной сети, добавит, начнёт писать, а мне ничего не останется, как игнорировать хорошего человека. Ох, совесть меня замучает. Но Кристоферу и вправду лучше держаться от меня подальше.

Белла потирает лицо, пытаясь немного взбодриться.

— Давайте я вас отвезу, — предлагает Кристофер.

— Да, поехали, вместе, — с доверчивостью ребёнка соглашается Белла.

Ну, спасибо тебе, подруга.

В лифте я украдкой снова изучаю лицо Кристофера — идеально пропорциональные черты, большие голубые глаза, полные губы. Кристофер очень похож на Джеймса, только старше. И голос у него такой же.

Кристофер помогает мне накинуть пальто. Белла вежливо отказывается от его помощи.

На улице воздух чист и свеж. Я дышу полной грудью. Достав брелок из кармана, Кристофер нажимает кнопку, и через полминуты ко входу подъезжает чёрный флагманский седан какой-нибудь сотой серии выпуска. Двери открываются автоматически. Шикарный автомобиль. Как там говорится в рекламе: динамичный дизайн?

Кожаные сиденья — просто не встать. За рулём Кристофер дует в специальную трубочку. Мотор не запускается. «Позвольте мне вас довезти», — говорит из динамиков цифровой голос компьютера. Он вычислил, что Кристофер много выпил. Поездка закончилась не начинаясь, но мне приходит на ум одна идея.

— Дай я попробую! — прошу я и тянусь к трубке, похожей на кальянную.

Папа научил меня водить автомобиль, и я кое-как сдала на права. Конечно, у меня мало практики, и поэтому всё равно будет лучше доверить управление Кристоферу. Вдобавок, я боюсь разбить классный седан и попасть на кругленькую сумму.

Дышу в трубку. Компьютер обидно отвечает, во-первых, что не знает меня, а во-вторых, что мне не нужно предъявлять водительские права для проверки: я тоже не могу управлять автомобилем.

— Белла, попробуешь? — предлагаю я подруге.

— Нет, я точно нет, — икает Белла. Подруга пьянеет на глазах. Дома ей обязательно нужно будет плотно перекусить и выпить чаю, иначе утром похмелье замучает.

— Ладно, доверимся автопилоту, — говорит Кристофер. — Куда вам?

Я не хочу говорить, где живу, решаю соврать (назвать другой дом неподалёку), но Белла простодушно называет оба адреса с номерами квартир. Молодец подруга, продолжай в том же духе, и Кристофер узнает о нас всё.

Когда автопилот подбирает оптимальный маршрут движения, седан плавно стартует. В клубе было не до разговоров, однако в тихой обстановке можно спросить Кристофера о чём-нибудь напоследок.

— Кем ты работаешь? — интересуюсь я.

— Я танцовщик…

— Танцуешь стриптиз в клубах? — уточняет Белла. — Сегодня, кажется, не было твоих выступлений? Жаль. А когда будут? А то подойди в следующий раз к Мике, она тебе засунет денежку под резинку трусов, но с тебя потом приватный танец.

Широко улыбаясь, подруга толкает меня локтем. К сожалению, не сильно, потому что мне вдруг захотелось вывалиться из автомобиля, совершить несколько кувырков, отряхнуться и пойти домой пешком. Всю ночь я протанцевала со стриптизёром?! Пусть догадка Беллы будет ошибочной, пожалуйста. Да, Кристофер знаком с ди-джеем и цацулей-зажигалочкой, но это ведь ничего не значит? Так? «Просто мир тесен», — успокаиваю я себя. Я закрываю глаза, таю дыхание и чуть ли не молюсь.

— И-и-и ещё я хореограф, — невозмутимо продолжает Кристофер. — Мы делаем крупные концерты, используя самые разные танцевальные направления, иногда добавляем элементы стриптиза, раздевания. Я лично отвечаю за направление, которое называется постмодерн.

Я не знаю куда девать улыбку. У Кристофера нормальная работа. А то мне уже рисовалась картинка следующих выходных: Белла силком тащит меня в клуб, чтобы посмотреть, как Кристофер будет крутить передо мной мускулистыми бёдрами и в конце танца снимет трусы прямо перед моим лицом. Шок. Хотя, если подумать, я бы заплатила Кристоферу за приватный танец, из любопытства, просто посмотреть, как это бывает, и чтобы всё осталось только между нами — полная анонимность. От последней мысли, мне даже становится немного жалко, что Кристофер не стриптизёр.

— А мы с Микой учимся в Соважском колледже искусств, будем актрисами.

Мы подъезжаем к дому Беллы. Великолепно. Больше подруга не успеет ничего разболтать.

— Ходишь в одиночку по клубам? — осведомляюсь я у Кристофера.

— Вообще-то нет, никогда. Зашёл поговорить кое с кем.

— А-а.

Помахав Кристоферу рукой, Белла целует меня в губы.

— Прямиком домой поедешь ты? — гипнотически голосом уточняет подруга и щурится.

— Конечно, — говорю я почему-то крайне неубедительно.

Беллу развезло на воздухе, она устала и не в силах больше меня оберегать. Подруга вылезает из машины, хлопнув дверью, плетётся к подъезду.

Автомобиль едет дальше. Я не знаю, что делать, покусываю, то верхнюю губу, то нижнюю. На подлокотнике начинаю нажимать на все кнопки подряд, веду себя, как малышка Голди, когда ей дают пульт от телевизора. Внезапно сбоку подлокотника выдвигается минибар с шампанским. Упс, я что-то не то нажала.

— Хочешь ещё выпить? — оживляется Кристофер и поворачивается ко мне.

— Нет, нет. — Я пытаюсь убрать минибар, но не знаю, как.

— Смотри сама, это очень вкусное шампанское.

Я беру из минибара золотистую сверкающую бутылку. Надпись заманчивая: «Юбилейный 100-ый послевоенный урожай».

— Ну, давай выпьем, — неуверенно говорю я. — Пересаживайся.

Зачастую страх обидеть человека отказом, сильнее страха пойти у него на поводу.

Салон просторный, и Кристофер, не останавливая автомобиль, легко перелезает ко мне. Затем он открывает бутылку и разливает шампанское по бокалам.

— Салют! — говорит он.

— Салют!

Из-под опущенных ресниц наблюдаю, как Кристофер осушает бокал, потом пью напиток сама. Послевкусие сладкое. Кристофер не соврал — отличное шампанское.

Автомобиль вдруг замедляет ход, останавливается, дверь автоматически открывается. Быстрая поездка. Всё потому, что от дома Беллы до моего рукой подать.

— Спасибо за вечер. Я позвоню тебе завтра? — Кристофер забирает у меня бокал.

Сказке конец? Я недовольно поджимаю губы. «Мика, вежливо попрощайся с мужчиной и домой! На выход! Живо!» — приказываю я себе. Внезапно мне становится страшно вот так выходить, но и оставаться боязно наедине с обаятельным мужчиной.

Я высовываю ногу из автомобиля, берусь за ручку двери, приподнимаюсь. Нет, я не могу. Залезаю обратно и закрываю дверь.

— Может к тебе в гости заедем, ненадолго, посмотрю, как ты устроился? — говорю я и сразу хочу взять свои слова назад, хочу привстать, но упрямлюсь, сопротивляюсь сама себе. Рядом с Кристофером я другая.

Он медлит с ответом, толи колеблется, толи даёт мне время одуматься.

— Поехали, — наконец, соглашается Кристофер. — Кальян будешь?

— Нет, спасибо.

Кристофер снова наполняет бокалы. Автомобиль берёт с места.

— Мика, я очень рад, что познакомился с тобой. Ты превосходная… в смысле я хотел сказать: ты выглядишь превосходно. За тебя! Салют!

Кристофер выдаёт себя с головой.

— Салют!

Я зарделась. Приятно, когда тебе делают комплементы и, когда в честь тебя произносят тосты.

Запомню момент навсегда: в салоне автомобиля играет тихая музыка, я ощущаю на себе тёплое дыхание обаятельного спутника, в бокале шипит шампанское — идиллия.

Кристофер отыскивает в минибаре банку с ананасами. Насадив на единственную вилку кусочек фрукта (или ягоды), Кристофер кормит меня. Я подумываю отобрать вилку, но это будет невежливо.

Вторая бутылка шампанского без фиксатора, пробка может выстрелить в салон автомобиля и отрикошетить, например, мне в голову. Поэтому я прошу Кристофера не рисковать и открыть бутылку снаружи. Обаятельный спутник послушно следует моему совету и, высунувшись в окно, поворачивает пробку, она тут же улетает в соседний автомобиль. Я качусь со смеху. Как чувствовала, что Кристофер ошибётся. Сейчас нас подрежет потревоженный автомобиль, из него выйдут четверо амбалов и побьют моего обаятельного спутника. Даже страх появляется. Но, похоже, в другом автомобиле тоже кто-то напившийся — нас никто не преследует.

У Дианн глаза лучились сильнее, чем у меня и реально очаровывали. Помню, однажды сестра ходила весёлая, очень довольная, всё посмеивалась и призналась мне, что одними глазами заставила Брюса кончить. Я, конечно, не поверила. Думаю, Дианн пошутила, радовалась по какому-то другому поводу. Хотя, попробую. Я смотрю на Кристофера и концентрируюсь. «Обними меня или кончи», — гипнотизирую я. Ноль реакции. Кристофер продолжает мило меня разглядывать. Не сработало. Понимала же, что всё это ерунда. Рассмеюсь сейчас — глупостями занимаюсь.

Меня вдруг осеняет: бокалы, шампанское во льду, ананасы в банке, кальян — уж не приготовлено ли это всё было для кого-то другого? Или Кристофер вышел на охоту, искал себе подругу? Мысль напугала меня. Спрашивать боязно, но я решаюсь:

— У тебя есть девушка? — Смотрю Кристоферу в глаза, чтобы он не пытался врать.

Кристофер медлит, отвечает честно:

— Мы в ссоре.

«Почему я раньше не спросила?!» — удивляюсь я себе. Потому что боялась именно этого. «Остановите, я выйду здесь!» — хочу я злобно прорычать. Свет в салоне как будто тускнеет, в шампанском словно разом лопаются все пузырьки. Вечер не мог быть настолько идеальным — в глубине души я это понимала. Интересно, девушка Кристофера обычная или из таких, как я? Если из таких, как я, то совесть меня съест.

Всё сходится: Кристофер запасся вкусностями и дорогими винами, чтобы, помирившись с девушкой, сразу роскошно отметить с ней это событие. Да уж, все эти угощенья предназначались не для меня.

Я натужно сглатываю.

— Дак может не поедем? — разом угасаю я.

— Ну, мы почти на месте.

Кристофер привирает, потому что мы ещё минут 15 кружим по пригороду. Молчание длится и длится. Я как-то даже примиряюсь с нелепым положением, в котором очутилась. Сама виновата. Так-то я и не хотела продолжать с Кристофером общение. Зачем поехала? Далеко от дома меня завело любопытство к мужчине, проявившему ко мне интерес.

С Кристофером неплохо бы договориться о поездке к семье Брюса. Выясню, кто побывал на могиле Дианн, оставил оскорбительные надписи и поработал с цветником. Если мой обаятельный спутник согласится составить мне компанию (свой план я ему, конечно же, не раскрою), то до этого момента, так и быть, буду поддерживать с ним дружеские отношения.

Автомобиль паркуется возле двухэтажного дома с большими окнами. Фасад дома выполнен из белого камня, смотрится красиво.

Кристофер протягивает мне руку и, не выпуская моего запястья из тёплых пальцев, ведёт внутрь дома. Руке восхитительно до мурашек. Мое дыхание учащается, сердце бьётся сильнее.

— Давай я помогу снять пальто, — предлагает Кристофер. Я разрешаю. — Ого, какие у тебя банты!

Мда, Кристофер только сейчас заметил татуировку. Я прохожу за ним в огромную гостиную. С краю расположен бар с пятью высокими стульями. Слева установлены пилон и кованый подиум (стакан), в клубе были похожие. Пилон и подиум девушки Кристофера?! Что она тут вытворяла ему?! Новые открытия разжигают во мне противоречивые чувства: смущение; злость на Кристофера за то, в какое дурацкое положении он меня поставил; досада, что я не его девушка; зависть, что я не она; радость, что Кристофер привёл меня сюда, а значит, оценил, сделал равной своей девушке, пусть и на время. В центре свободное пространство и, судя по специальным окнам-зеркалом, гостиная способна превращаться в репетиционный зал для небольшой группы танцовщиков. В углу есть деревянная лестница, уходящая на второй этаж.

От выпитых коктейлей и шампанского я скоро взорвусь. Зря я в клубе вместо того чтобы сходить в туалет, караулила Кристофера.

— Мне надо в комнату для принцесс, — с намёком говорю я.

— У меня такой нет, — шутит Кристофер. — Справа по коридору, принцесса.

После туалета возвращаться не спешу, решаю немного осмотреться. В ванной у Кристофера находится джакузи мечты размером с маленький бассейн, наверное, вчетвером можно вместиться. Странно, у зеркала в стаканчике только одна зубная щётка. На полочках я не наблюдаю ни шампуня, ни бальзама, ни геля, ни скраба, ни ватных палочек и дисков, ни расчёсок, ни всего остального, что могло бы принадлежать девушке. Может быть, Кристофер выдумал её, чтобы меня позлить?

Кристофер ждёт у барной стойки с новой порцией шампанского.

— Хочешь перекусим, посмотрим фильм или сериал, — предлагает он, протягивая мне бокал.

— Покажи мне дом, — прошу я. — Что у тебя там? — я тыкаю пальцем в сторону лестницы, уходящей наверх.

— Спальня.

— Покажи, где ты спишь.

Кристофер пожимает плечами, берёт меня за руку и ведёт на второй этаж. Я немного плыву, голова кружится, перехватываю руку Кристофера поудобнее.

В центре спальни стоит широкая кровать два на два метра. Я провожу рукой по белому шёлковому постельному белью, приятно. Проверяю жёсткость матраца. Главное, не соблазниться и не лечь.

Здесь тоже нет вещей девушки. Нет её фотографий. Я прихожу к единственному логическому заключению:

— Кристофер, признайся, у тебя никого нет! Чего ты храбришься?!

Он, удивлённый, хочет возразить, но я беру его за подбородок и жадно целую, не разнимая губ, мы падаем на постель. Я обнимаю Кристофера, одновременно расстёгиваю ремень его джинсов, затем молнию.

— Мика, не надо, — шепчет Кристофер. — Ты будешь жалеть. Я и вправду поссорился со своей девушкой.

Но мне уже не остановиться. Я напрочь потеряла над собой контроль. «Если прекратишь, пожалеешь ещё больше», — говорит мне другая я — сладострастная. Неужели ты, Кристофер, привёз прекрасную принцессу за тридевять земель ради того, чтобы сказать ей нет?! Я тебе не верю!

Заняв сидячее положение, Кристофер касается руками моего лица, испытующе глядит на меня. Интересно, насколько адекватно я выгляжу?

— Мишель, давай не будем? — пытается Кристофер меня укротить.

Он берёт мои руки. Я быстро освобождаюсь. Целомудрие Кристофера только подстёгивает, заводит. Сегодня я принцесса, и я хочу всё! Стянув платье через верх, отбрасываю. Любовную прелюдию я видела только в фильмах. Но там обычно обрывают постельную сцену и сразу показывают, как наступает утро, люди просыпаются счастливыми, вместе завтракают, и расстаются по пути на работу.

Что дальше мне делать не представляю. Доверюсь интуиции. Я касаюсь пальцем передней тач-пуговицы лифчика, она слабо вибрирует — «Ошибка». Наверное, попала по краю. Касаюсь снова, застёжка срабатывает и чашечки соскальзывают с грудей в стороны. Я со страстью прижимаю Кристофера к себе. Он тут же добирается губами до правого соска сжимает его, тянет, щекочет языком. Одновременно Кристофер охватывает мою левую грудь ладонями и начинает мять. Мои соски отзываются на нежность, твердеют и набухают. Я испытываю невероятные ощущения. Издавая громкие стоны, отдаюсь наслаждению, моё тело пронзает приятная судорога.

У Кристофера эрекция, я чувствую. Импровизирую дальше. Касаюсь тач-пуговок по бокам трусиков и бельё спадает. Запускаю руку в боксеры Кристофера. Кое-как мне удаётся достать из трусов твёрдый член. Кульминация: я слегка привстаю и рукой подстраиваю член.

— Стой, я сперва надену… — успевает сказать Кристофер, прежде чем я сажусь.

— А-а-а! — я стараюсь не сорваться на крик и не выдать себя.

Приятного мало, блин.

— Ты что девственница?! — удивляется Кристофер.

Сразу меня раскусил, видимо, ему тесно.

— Тогда… можно и так…

«Да, замолчи ты», — хочу я воскликнуть. Потом смекаю о чём вообще говорит Кристофер. Нужно предохраняться, хотя я слышала, что без презерватива ощущения приятнее. Не знаю, не знаю. Я двигаюсь с большой амплитудой, и Кристофер несколько раз выскакивает из меня. Приходится поправлять член рукой и снова впускать в себя. Подобрав ритм, я нахожу правильное движение, при котором Кристофер почти выходит из меня, но всё-таки остаётся внутри. Кристофер целует меня в ключицу, покрывает поцелуями мои шею и грудь. Постепенно мои ощущения сменяются на другие, чудесные. Лавина чувств внутри меня нарастает, готовясь обрушиться. Кристофер во мне становится всё больше и больше, неожиданно член начинает ритмично сокращаться, извергаясь в меня, толчки следуют один за другим. Я вдруг чувствую неизбежность наступления чего-то роскошного. Выпустив Кристофера из себя, принимаюсь брызгать. Из меня вырываются громкие стоны. Со мной творится что-то восхитительное, сокрушительное, неистовое, наверное, это и есть оргазм.

— Ого, да у тебя сквирт! — запыхавшись, говорит Кристофер.

Я устало падаю на постель. Кристофер обнимает меня, чтобы я не укатилась и не упала.

Судороги обеих ног, сводит мышцы живота, руки беспомощно цепляются за простыни — оргазм сотрясает меня всю, бурный, долгий, изнуряющий. Только через полминуты я немного успокаиваюсь и ко мне возвращается способность мыслить. Я очень надолго запомню этот высший момент сексуального наслаждения. Я часто и прерывисто дышу. Да, было здорово. Первый в жизни восторг.

— Невероятно! — впечатляется Кристофер моему оргазму, поглаживая меня по животу. Но он не мой мужчина, а я не его девушка! Я для него никто!

Утомлённая кое-как заворачиваю себя в одеяло, как в кокон, и начинаю рыдать, громко, навзрыд, горько всхлипывая. Со стёртых губ срываются слова отчаяния:

— Я «Пустышка» и меня никто не полюбит!.. Я «Пустышка» и меня никто не полюбит!..

— Мишель, успокойся, пожалуйста. Ведь, всё же хорошо.

Я не слушаю Кристофера. Я извиваюсь, брыкаюсь, сопротивляюсь ему, а он всё крепче и крепче обнимает меня. Зачем Кристофер это делает? Он отыскивает моё зарывшееся в одеяле лицо и принимается покрывать мои щёки поцелуями, осушать мореслёз, в котором я хотела утопиться. Ощущая мужскую ласку, на миг закрываю глаза, расслабляюсь и забываю кто я, где и с кем нахожусь.

Глава 6

Неохотно открываю глаза. Горькое утро настало. Уткнувшись в одеяло лежит Кристофер. Он абсолютно голый. Похоже, мы так и уснули в борьбе. Мне очень стыдно за то, что вчера я так разоткровенничалась перед ним. Что теперь он обо мне думает?

Медленно-медленно выбираюсь из закрученного одеяла, как из спального мешка. Кристофер в любую секунду может проснуться. Что тогда я буду делать? Как поведу себя? Света в комнате достаточно, чтобы разглядеть капли засохшей кровь на простыни, на полу, на валяющихся боксерах Кристофера. Первая мысль — сбежать. Тихонько одеться, вызвать такси и уехать. Потом не отвечать на звонки Кристофера, «гаситься», и авось всё обойдётся. Хотя, наверное, он ничего не предпримет, не станет разыскивать меня, забудет, у него есть девушка. Такое отношение будет для меня обидней всего. Прикрыв одеялом кровь на полу, пинаю под кровать боксеры Кристофера. Картинка становится лучше.

Накануне я испытала величайший восторг в своей жизни, плата за это: болезненное чувство у сосков и внизу живота, мышцы ног неприятно потягивает, как бы не свело. Отыскав в сумочке эффон, осторожно сканирую пальцы Кристофера. Добавлю в список доступа к своему тач-белью. Ох, трачу драгоценное время на ерунду, балую себя. Я проспала всё на свете. На эффоне пропущенные звонки и сообщения от мамы, папы, Лианн, Беллы, Жана. Я даже не помню, когда поставила телефон в беззвучный режим. Нужно дать о себе знать. Отыскиваю бюстгальтер и трусики, поднимаю с пола платье и на цыпочках выхожу из спальни. В ванной бедному тельцу хочется принять расслабляющее джакузи, но нет времени, да и боязно, вдруг заявится Кристофер, прыгнет ко мне и начнёт приставать. «Да, конечно, включи воду, раскинься, дождись его здесь!» — предлагает другая я — сладострастная. Появляется соблазн так поступить. Но мне лучше не мечтать, мои мечты никогда не сбываются. Скорее, Кристофер, зайдя в ванную, сразу выйдет и бросит из-за двери: «Мишель, вставайте, ваше такси скоро приедет». Нет, я не дам ему меня унизить.

Торопясь, заскакиваю под тёплую струю воды. Беру шампунь и гель Кристофера. Аромат нерезкий, можно спутать с женским. Быстро высушить длинные волосы без фена непростая задача, приходится использовать четыре больших махровых полотенца и хорошенько потрудиться расчёской.

Набираю родителям сообщение:

Доброе утро. Извините, что не отвечала. У меня всё отлично. Я на лекции по истории,

впереди семинар, на перемене буду повторять, поэтому позвоню вам в обед. Целую.

Мика.

С Жаном и Беллой я увижусь в колледже и узнаю, зачем звонили. Сейчас главное — как можно скорее вызвать такси и выйти на улицу. На эффоне открываю приложение заказа такси, в котором у меня скидка 25 %.

— Мишель?! — вдруг доносится голос Кристофера.

Не успела! Первые мысли, как у воровки, затаиться, затем начать скрытно пробираться к выходу.

— Мишель?!

Ох, думаю, ничего страшного не случится, если я покажусь хозяину дома. Кристофер, увидев меня, наверное, скажет: «А-а, конечно, иди, иди». Он будет холоден и неприветлив.

— Я ещё здесь, — откликаюсь я.

В коридоре появляется Кристофер. На нём тёмные брюки и серое поло. Выражение лица доброе, на губах играет безмятежная утренняя улыбка.

— Собралась уже?

— Да, мне нужно идти.

Не будет препятствовать, сам предложит вызвать такси.

— Давай позавтракаем, это быстро.

Хочет красивее расстаться со мной.

— Нет, спасибо.

— Давай я отвезу тебя. Скажи куда?

Зачем Кристофер это делает? Я хмурюсь.

— В колледж, я опаздываю.

Кристофер встаёт совсем близко со мной.

— М-м-м… как ты пахнешь, — улыбается он и гладит мои волосы.

— Да, да. — Бросив на Кристофера быстрый взгляд, прохожу мимо.

Я делаю вид, будто тороплюсь, будто учёба для меня важнее, чем завтрак вместе с Кристофером, а это не так. Я хочу поесть с этим мужчиной, но не потому что безумно голодна (а я безумно голодна), по другой причине, которую всеми силами стараюсь скрывать от себя самой. Кристофер не должен догадаться, что теперь я буду думать только о нём, как провела чудесный вечер с ним и лучшую ночь. Сутками напролёт я буду вспоминать все детали нашей встречи, неустанно и отчаянно. Пройдёт много времени, прежде чем я забуду Кристофера и то, что было между нами.

Накинув пальто, выхожу из дома, не дожидаясь Кристофера. Встаю у задней двери автомобиля — лучше сяду назад. Но Кристофер, прикинувшись дураком, открывает для меня переднюю дверь. Я сердито смотрю на него. А он невозмутимо отворачивается, садится за руль, затем успешно проходит тест на алкоголь. Мы выезжаем.

Хочется поинтересоваться у Кристофера про вчерашнее, но тогда он спросит меня о том же самом, и я окажусь в затруднительном положении, потому что мне всё очень понравилось. Нужно соврать Кристоферу, сказать, что я так сильно напилась, что перепутала его со своим молодым человеком или вообще мужем. И попросить Кристофера оставить всё в тайне. Но есть одна большая загвоздка — Кристофер у меня первый. Как я это объясню? Получается до этого мои отношения с кем-то были скромными. Да, Кристофер не поверит мне, но, может быть, ни о чём не станет спрашивать. Попробовать что ли?

— Кристофер, я перепутала…

— Что перепутала? — Кристофер обворожительно смотрит на меня. Вот как ему тут соврёшь?!

— Перепутала… какой сегодня день… Не важно…

— Какие ощущения?

Зря я открыла рот.

— Ой, отличные. А у тебя?

— Тоже отличные, всё было круто, — врёт и не краснеет Кристофер.

Отняв от руля правую руку, он кладёт её поверх моих рук, лежащих на коленях, и гладит костяшки пальцев. Мой пульс мгновенно учащается. Я едва сдерживаюсь, чтобы не кинуться на Кристофера, как ночью, и горячо не поцеловать его, но тогда мы куда-нибудь врежемся.

— Музыку? — спасает нас Кристофер.

— Давай.

Музыка отвлечёт меня. Я смотрю в окно, только не на Кристофера. Он — запретный мужчина для меня, но очень соблазнительный.

В динамиках зазвучала знакомая песня.

— Под которую вчера танцевали? — интересуюсь я.

— Да, но это инструментальная версия. Думаю, поставить под неё танцевальный номер.

— Скинь мне, я буду слушать… в смысле как-нибудь послушаю…

Кристофер кивает.

Через 20 минут седан плавно останавливается напротив колледжа.

— Когда у тебя заканчиваются занятия? — пытается выведать Кристофер, сердит меня.

— А что?

— Пообедаем вместе?

Из вежливости хочет накормить меня. Ну, пускай успокоит свою совесть, а то ведь не отвяжется.

— В час.

— Хорошо, тогда до встречи.

— Да.

Краем глаза замечаю, что Кристофер тянется ко мне, чтобы обнять, а может ещё и поцеловать. Что делать?! Он не мой мужчина! Я судорожно целую пальцы своей руки, и касаюсь ими губ Кристофера. От волны смущения я не способна смотреть ему в глаза. Он нарочно не открыл дверь автоматически, суетливо делаю это сама. Вот уже собираюсь выпорхнуть из автомобиля, но я не отстегнулась от ремня безопасности, он удерживает меня. Судорожно запускаю руки в замок, открыть не получается, пальцы скользят. На выручку приходит Кристофер. Он ловко нажимает на красную пластиковую кнопку, освобождая меня. Представляю, какое жалкое зрелище я здесь устроила. Скрываюсь от Кристофера в дверях колледжа. Теперь можно расслабиться.

Прокрадываюсь в аудиторию. Преподаватель истории Леон Мартинес смотрит на меня ястребиным взглядом. Я сглатываю.

— Извините, — роняю я и, осмелев, иду на место рядом с Беллой.

— Мишель Ру, верно? Вам не давали разрешения сесть. Почему вы опаздываете? Почему вы прогуливаете занятия?

Я замираю, будто поражённая лучом холода.

— Лекции для свободного посещения, — холодно отвечаю я. — А раз я опоздала, значит на то была веская причина.

— И какая же?

Проглотив язык, я растерянно моргаю, пока ответ не приходит в голову:

— Я позже вам всё скажу.

К концу пары мы с Беллой придумаем отговорку.

— Хм, Мишель, вы не посещаете лекции, потому что прекрасно знаете предмет? Что ж я готов, не откладывая дел в долгий ящик, оценить вас прямо сейчас.

На губах преподавателя играет усмешка:

— Прошу к доске. Блесните на сегодняшнем семинаре.

— Что рассказать? — от моего вопроса одногруппники пускают первые смешки.

— Начало войны, её ход и развитие, — ухмыляется Леон.

Я в розовом вечернем платье встаю у кафедры совершенно неподготовленная.

— Ну?! — преподаватель быстро теряет терпение. Он попытается меня проучить, чтобы другим неповадно было, чтобы другие не смели относиться к его предмету пренебрежительно.

Я оглядываю аудиторию. В первом ряду Жан шевелит губами, что-то подсказывая. Встревоженная Белла не знает, как мне помочь с последней парты. Криво улыбаясь, Луиза и её гадкие подруги предвосхищают мой провал. Один из парней снимает всё на телефон.

— Между прочем, на лекциях я уже разобрал ряд ключевых вопросов, которые войдут в билеты, но вам, видимо, плевать на историю, ведь вы то оказались тут, в настоящем. Живёте здесь и сейчас, да?

— Мне не плевать! — огрызаюсь я, озлобившись. Нервы шалят, но нужно взять себя в руки.

После гулянки ум вялый. Потуги что-то вспомнить, что-то осмыслить, ни к чему не приводят.

— Садитесь вы — Пус… тая ваша голова!

Аудитория вместо того чтобы рассмеяться, напряжённо затаила дыхание — Леон едва не оскорбил меня.

Чувство публичного унижения вдруг провоцирует мою память невероятным образом, я вспоминаю всё и сразу: школьные уроки истории, главы учебников, документальные и художественные фильмы, обрывки передач и ток-шоу с военными экспертами, индивидуальное занятие с Жаном. Огромный поток знаний вихрем проносятся в моём мозгу, затем из множества информации рождается упорядоченный, стройный ответ.

— С вами всё в порядке? — Леон изображает на лице тревогу.

Видимо, у меня тряслась голова, и преподаватель решил, что я вот-вот упаду в обморок.

— Да, я готова отвечать, — говорю я звенящим, чужим голосом.

Хмыкнув, Леон качает головой. Он ничуточки в меня в не верит.

— Вперёд.

Я начинаю с рассказа об уникальной сыворотке Генетика, усилившей граждан Генезии и мобилизовавшей их организмы под наиболее агрессивную внешнюю среду: под войну. Плата за это была высокой: годы жизни.

Потом я говорю о так называемых «Ударах Генетика». Первый удар Генетик нанёс в космосе. Военные Генезии взломали боевые спутники космических держав и направили их друг против друга. В результате сеть интернет была разрушена, коммуникация и навигация оказались затруднены. Вторым ударом Генетик уничтожил гиперзвуковыми баллистическими ракетами столицы ведущих государств, наиболее развитые города, и ключевые военные объекты. Ответным огнём Генезия была стёрта с лица земли. Но Генетик и его армия укрылись в бункерах и первых Рунах. Они развязали тотальную войну. Последующими ударами Генетика стал ряд наступательных операций войск. Солдаты Генезии вторгались в уцелевшие города по всему миру и разоряли их. На оккупированных территориях Генезия строила укреплённые сооружения, названные Рунами. В них концентрировались войска для очередных наступлений. Генетик нанёс страшный удар по захваченному мирному населению. Он применил особое биологическое оружие, создав первых настоящих Зомби, названных «Пешеходами». Население городов и деревень сгонялось в концлагеря. Пленникам ставили прививки, якобы улучшающие генетику. Им обещали, что после этого они смогут стать полноправными гражданами Генезии. Но прививка содержала опасный вирус. Инкубационный период занимал три дня. За это время организм человека серьёзно деградировал. Человек лишался осознания собственного «я», становился инвалидом. Ухудшение было необратимо. Войска Генезии гнали «Пешеходов» от одного города к другому. Использование инвалидов в Европейской части континента было достаточно эффективным — ими разминировали минные поля, прикрывались, как живым щитом, устрашали. Силам сопротивления приходилось отстреливать «Пешеходов», потому что они являлись рассадником множества болезней, их тела сжигали или закапывали. Убийство безоружных людей зачастую наносило психологическую травму солдатам сил сопротивления, так как уничтожали мирное население собственного государства или соседнего. «Пешеходы» выпивали запасы пресной воды, съедали урожаи в полях. Они были малоагрессивные, чаще всего умирали от голода, инфекции или пневмонии.

На первом этапе войны армии сил сопротивления обладали низкой боеспособностью. Странам потребовалось время, чтобы избрать новые правительства, наладить производство оружия, скоординировать действия, объединится в союз. Генезия воспользовалась своим стратегическим преимуществом. В первые месяцы войны будущим союзникам приходилось постоянно отступать вглубь своих стран, сдавая высоту за высотой, рубеж за рубежом, город за городом. Самолёты выводились из строя импульсными пушками. Войска Генезии не имели авиации и зачищали небо даже от перелётных птиц.

Применив варварские методы ведения войны, Генетик рассчитывал истребить остальное человечество и построить на Земле совершенное общество идеальных людей: «генез-социализм». Генетик считал себя творцом, превзошедшим самого бога. В лабораториях Рун предпринимались попытки создания идеальной расы людей с безупречной генетикой. Они должны были стать венцом всей авантюры. Но армия Генетика была сравнительно невелика и стала уязвима, растянувшись по континентам. Наступление по всем направлениям выдохлось. Вдобавок Генетик совершил ошибку с выбором главного фронта: Восточного в Евразии. Генетик зря попытался покорить огромную страну с сильно разбросанными населёнными пунктами. Именно там его войска впервые были опрокинуты назад, это сделала армия Континентальной Державы. Теряя на полях сражений десятки тысяч солдат, Континентальцы бились отчаянно, были неуступчивы. Генетик сумел добраться до гор, разделяющих материк на две части света. Однако затем его основная группировка войск была разгромлена, а полчища «Пешеходов» перемёрзли в одну свирепую зиму. На западном фронте перегруппировавшиеся армии союзников перешли в наступление, штурмовали Западную Руну. Наступил переломил в войне. В Европе высадились армии с других континентов, были созданы мировые войска. Остатки главной армии Генетика не успели вернуться с восточного фронта, чтобы защитить столицу Генезии Настоящий Эдем. Континентальцы рассеяли их по огромным лесам своей страны. Генезия не капитулировала. Её солдаты даже будучи окружённым не сдавались, предпочитая погибнуть в бою. Когда все войска Генезии были уничтожены, а Руны разрушены, оказалось не с кем подписывать соглашение об окончании войны — вражеское государство, полностью прекратило своё существование. Генезия, как цивилизация, исчезла.

Аудитория поражена моим ответом, чего нельзя сказать о Леоне. Преподаватель задумчиво потирает подбородок:

— Вы так занимательно всё нам рассказали, но совершенно не упомянули один вид оружия. Генетик применял его только при отступлениях, а вот союзники намного чаще пускали его в действие. Как же оно называется?

Я смотрю на преподавателя с вызовом:

— В современном обществе мы не заговариваем об этом оружии.

Леон хмыкает.

— Наш предмет история, и здесь вы, не стесняясь, можете сказать нам его название, если, конечно, вы знаете?

— Ядерное.

— Так, и-и почему же мы стараемся не упоминать его?

— Поколения, не познавшие ужасов войны, не должны хвастаться разрушительными бомбами. Мы не видели, как люди горят заживо, как обугливаются. И не способны в полной мере представить себе устрашающую мощь ядерного оружия.

— Вашу зачётку. — Леон приглашает меня к столу.

Зачем преподавателю моя зачётка? Если только он не собирается поставить мне положительную отметку.

Я подхожу к преподавательскому столу, достав из кармана эффон, проецирую энерго-лист зачётки. Леон своей шифрованной ручкой получает доступ к зачётке, выбирает дисциплину (история) и фамилию (Мартинес).

— Тройки я так полагаю вам будет достаточно? — преподаватель вопросительно смотрит на меня.

Я вздыхаю, ничего не ответив, отворачиваюсь, но посматриваю на верхнюю строку в зачётке. Леон ставит экзаменационную отметку «5» (отлично).

— Свободны. — Леон поднимает на меня глаза. — Извините меня, пожалуйста, — прибавляет он тихо.

Я киваю и выхожу из аудитории. В висках стучит кровь, чувствую, что вспотела от напряжения. Плетусь в туалет, умываюсь, захожу в кабинку. Мне стыдно за то, что произошло на семинаре. Я должна быть лучше, умнее, тогда меня будут уважать. До перемены нахожусь в прострации.

— Ты здесь? — Белла аккуратно постукивает по дверце кабинки.

— Да.

— Что это вообще было?

— Понятия не имею, наверное, я всезнайка. С тобой позаниматься за деньги?

Мы хихикаем. Я открываю дверцу для Беллы. Подруга садится ко мне на колени.

— Как тебе вчерашний вечер? Домой, очевидно, не заходила?

Платье выдало меня.

— Да.

— И что было?

— Поехали к нему домой, выяснилось, что он в ссоре с девушкой, которая танцует ему на пилоне.

— Но несмотря на это у вас всё равно был…

— Как ты поняла?!

— От тебя пахнет им. Ох, ты дурёшка. — Белла обнимает меня. — Теперь не отступай. Он позвонит тебе?

— Заедет. Пообедаешь с нами?

— Нет, у меня дела. Давай в выходные?

Чувствую радость и печаль. Мне очень хорошо рядом с Кристофером, но его сердце занято. Как быть?

На последней паре я витаю в облаках. Записывать ничего не хочется. Я переживаю из-за Кристофера. Кто я для него: дырка от бублика, приятель, друг? Пялюсь на тёмный дисплей эффона в надежде, что он загорится, и мне поступит уведомление о том, что Кристофер добавил меня в социальной сети или, что написал мне сообщение. Ничего нет. Наверное, Кристофер уже забыл обо мне, а его предложение перекусить вместе было несерьёзным.

После занятий я прошу Беллу подождать меня. Уединившись в закутке колледжа, устраиваю конференц-связь с родителями. Мама почти сразу всплывает на экране, папа долго не снимает трубку, однако тоже отвечает.

— Привет, — говорю я. — Что вы переживаете?

— Мика, перезванивай сразу, как увидишь пропущенный, неважно сколько времени на часах, это обязательно, — говорит мама.

— Где вчера ночевала? — спрашивает папа.

Так и хочется спросить родителей: «Что-то случилось?».

— У Беллы, — отвечаю я сердито.

— Как обстановка в колледже? Вернее, как дела в колледже?

— Я досрочно сдала экзамен по истории.

— Молодец, — хвалит мама.

— Спасибо. Я обещаю внимательнее следить за звонками и не давать вам лишних поводов для беспокойства.

— Ладно, пойду работать. Мика, будь на связи, хорошо? Целую вас с мамой. — папа отключается.

— Как вчера погуляла, встретила кого-нибудь?

— Нет, мы потанцевали с Беллой и всё.

— В тебе что-то изменилась, — говорит мама. — Ну, до вечера.

Я смущаюсь и поджимаю губы.

— Пока.

Мама посылает воздушный поцелуй и разрывает конференц-связь.

Сунув эффон в карман, спешу на улицу к Белле. Схватив подругу под руку, боюсь отпускать. Сердце волнительно бьётся. Вдруг Кристофер всё же приедет.

— Не уходи, — прошу я Беллу. — Он скоро будет, подвезёт.

— Да мне идти пять минут.

— Нет-нет.

Подходит Жан.

— Привет, — говорит он мне.

Жан писал и звонил, а я только кивнула ему один раз на перемене.

— Привет, прости, что не ответила тебе… Не успела.

— Похоже, тебе больше не нужна моя помощь по истории.

— Есть и другие предметы.

— Да, но может просто сходим перекусить?

— Хорошо, только не сегодня.

Я бы могла всё переиграть, но лучше поскорей завершить историю с Кристофером и перестать думать о нём.

Подъезжает чёрный седан и сигналит, привлекая внимание студентов. Кристофер думает я забыла, как выглядит его автомобиль?! Нарочно сердит меня. Открывается почему-то задняя дверь. Я пугаюсь. Что если Кристофер помирился со своей девушкой, и они приехали сюда разбираться?

— Я напишу тебе, — говорит Жан.

— Ну, пока.

Жаль стёкла седана затонированы, и я не вижу кто внутри. Ладно уж, сяду. Делаю жест рукой, чтобы Белле тоже открыли дверь.

— Знакомьтесь, мой друг Рафаэль, — представляет Кристофер второго пассажира.

Автомобиль стартует. Рафаэль поворачивается к нам с улыбкой на лице. У него тонкие губы, вздёрнутый нос, модная причёска с длинной чёлкой. Внешность приятная. Одет Рафаэль в кожаную куртку и джинсы.

— Он тоже хореограф, — прибавляет Кристофер.

— Поставишь мне что-нибудь на пилоне?! — шутя, обращается к Рафаэлю Белла и, если подумать, выдаёт сразу две тайны. Во-первых, что я ей всё рассказала. Во-вторых, что я сильно удивилась, увидев в доме Кристофера пилон.

— Это не совсем моё направление танцев, — отвечает Рафаэль. — Кристофер, попроси Фло… помочь. — Рафаэль сделал заминку, потому что Кристофер ему шикнул.

— Ой, остановитесь! — Белла поздновато спохватилась, автомобиль уже проехал супермаркет.

— Тебе нужно в магазин? — интересуется Рафаэль.

— Моя мама тут работает.

— Пойти что ли с тобой, куплю у вас что-нибудь.

Белла только за. Мне становится любопытно, чем у них дело закончится.

— Пересаживайся, — говорит мне Кристофер.

Я испытываю радость, оказавшись рядом с Кристофером.

— У Рафаэля есть девушка? — осведомляюсь я. Вдруг Белла им заинтересуется.

— Нет. С кем вы стояли?

— Одногрупник, помог мне сдать историю.

— До сессии?

— Дело в том, что я умница.

— Не сомневаюсь.

Мой желудок предательски урчит. Я дико смущаюсь.

— Всё понял, — улыбается Кристофер и жмёт на газ.

Вскоре седан останавливается возле высотки. Мы заходим в ресторан, расположенный на первом этаже. Играет мелодичная музыка. Зал большой, светлый. Столики есть на двоих и на четверых. Тут, наверное, дорого. Лучше бы я пошла с Жаном в более скромное место. Кристофер кивком предлагает занять столик в углу. Мне всё равно, я очень хочу есть. Как только опускаюсь на стул, понимаю, что сделала ошибку, пойдя на поводу у Кристофера. Он садится не напротив меня, а сбоку, очень близко.

Официант в коричневом фартуке приносит меню. Он осторожно разглядывает меня, пока я листаю страницы.

— Готова? — поторапливает Кристофер. Он опирается рукой на моё бедро и заглядывает мне в меню. Его прикосновение отдаётся во мне приятным импульсом. Я рефлекторно прижимаю ноги плотнее. Я дошла до десертов и теперь понимаю, что нужно быстрее сделать заказ и убрать руку Кристофера.

— Салат «Цезарь» и большой стейк с картофелем фри, — говорю я неожиданно охрипшим голосом.

— Что будете пить? — спрашивает официант.

— Минеральную воду.

— Может быть вино? — предлагает Кристофер.

— Нет, мне ещё предстоит разговор дома. — Ой.

— Мне тоже самое, но без салата.

Я откладываю меню. Кристофер выпрямляется и оставляет моё бедро в покое. Дотронувшись до меня, он вызвал сладкое чувство, оно медленно тает во мне.

Я нервно разминаю руки — впервые обедаю с мужчиной в ресторане.

— У тебя проблемы из-за вчерашнего? — спрашивает Кристофер.

— Нет, — вру я.

— Я чувствую, ты напряжена. — Кристофер снова поглаживает моё бедро. Хочется скрестить ноги.

— Рядом с тобой это моё обычное состояние. А ты напряжён?

Я смело кладу руку прямо Кристоферу на пах. Он явно не ожидал от меня такого поступка. Инициатива перешла ко мне. Ого, у Кристофера эрекция. Я натужно сглатываю. Получается, он хочет… Вау.

— Давай расслабимся и поедим, — предлагаю я и отпускаю Кристофера. Он ухмыляется.

Официант приносит блюда и минеральную воду.

— А почему ты не на работе? — интересуюсь я, уплетая за обе щёки. Еда очень вкусная. Когда я жую, прикрываю рот рукой. Мама шутит, что так я похожа на обезьянку.

— Мы как раз начинаем подготовку к масштабному танцевальному шоу, которое покажут по республиканскому каналу.

— А-а.

— Предварительные кастинги на носу. Они будут проходить в кинотелевизионном комплексе. Можешь тоже принять участие. Но отбор на первый этап довольно строгий.

— Нет, спасибо.

Очень хочется попросить Кристофера: «Не смотри. не смотри, как я ем!». Он смущает меня, приходится быстро всё съесть.

— Молодец, — Кристофер поглаживает меня по животу.

Я рефлекторно пытаюсь втянуть в себя живот, но он полон еды, и у меня ничего не получается.

Я чувствую, что у нас с Кристофером скоро состоится откровенный разговор. Думаю, он боится огорчить меня. Я сама виновата, поступила безрассудно. Я отказалась признавать, что у Кристофера есть девушка и занялась с ним любовью. С одной стороны, он, наверное, хочет попросить меня оставить всё в секрете, с другой опасается разбить мне сердце на тысячу мелких осколков, которые я потом буду долго собирать. Сытый человек реагирует спокойнее. Полагаю, поэтому Кристофер сперва пообедал со мной. Мне не хочется говорить по душам. Вот бы сохранить недосказанность навсегда.

Я намереваюсь сама за себя заплатить, но Кристофер прислоняет свою карту к терминалу раньше.

— У тебя карта привязана к номеру телефона? — спрашиваю я на улице.

— Да.

— Я переведу тебе. Сколько я должна?

— Я не взял чек.

— Вернёмся? Или давай прикинем.

— Я тебя угостил.

Пусть свою девушку угощает и тратится на неё.

— Посмотри потом выписку по счёту и сообщи мне, хорошо?

— Хорошо, раз ты настаиваешь. — Кристофер недоволен, я тоже.

Мне на ум вдруг приходит идея: «Если Кристофер даст мне порулить, то мы ни о чём толком не поговорим — всё внимание будет сосредоточенно на моём неопытном вождении».

— Можно я поведу? — прошу я. — Пожалуйста. Я буду осторожна.

Кристофер искоса глядит на меня, затем неохотно протягивает брелок. Я нажимаю одну из кнопочек, и двери седана открываются, но не в стороны, как до этого, а вверх. Автомобиль приобретает совсем крутой вид. Сняв каблуки, занимаю удобное положение на водительском сидении, настраиваю зеркала. Кристофер пристёгивается и намекает мне сделать тоже самое. Взяв руль и положив ноги на педали, я резко стартую, не оценив ситуацию на дороге.

— Воу, полегче! — Кристофер нажимает пару кнопок на панели, и седан сразу начинает ехать плавнее.

— Что ты сделал?

— Ограничил скорость для безопасности.

— Ну, хорошо.

Навигатор проложил оптимальный маршрут к дому, но я боюсь отрывать взгляд от дороги.

— Направо получится короче, — заранее предупреждает штурман Кристофер.

Несмотря на лимит скорости у меня всё получается: обгоны, перестроения, торможения. Кристофер одобрительно качает головой. Я переезжаю через мост, гоню седан по набережной, хочу повернуть на вторую полосу, чтобы совершить очередной обгон, но не тут-то было: автомобиль не слушается руля. Через мгновение по соседнему ряду со страшной скоростью проносится грузовик. Он бы точно в нас врезался.

— Повезло. — Кристофер делает вид будто утирает пот со лба. — Ты смотрела на индикатор слепых зон?!

— Э-э… нет. — Я упустила этот момент.

— Вон он. — Кристофер указывает на лампочку, расположенную сбоку над панелью, она загорается жёлтым и предупреждает о едущих машинах, которых не видно ни в окна, ни в зеркала.

— Подожди, а почему автомобиль не повернул?

Кристофер едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Кажется, я догадываюсь, что его смешит:

— Ты сразу, как мы выехали, включил автопилот?!

Я отпускаю руль и колочу Кристофера в грудь. Он заключает меня в объятия:

— Я спас нам жизнь.

А Кристофер прав. Я чуть до беды не довела, пытаясь избежать серьёзного разговора. Да уж, теперь я ещё и в долгу перед ним.

— Отключи автопилот, я проеду пару улиц. Движение тут несильное. И сам гляди в оба.

Кристофер отпускает меня, вздохнув, нажимает кнопки на передней панели.

До этого момента всё что я делала за рулём — это дополняла работу автопилота. Он слушался меня, пока я не совершила ошибку. Сама я еду почти так же, только медленнее. Успешно добравшись до своего дома, останавливаю седан на обочине подальше от других машин. Не хватало ещё устроить аварию на парковке.

Расчёт оправдался — мы с Кристофером не обсудили ничего важного. Сейчас мы попрощаемся, неделю будем переписываться в социальной сети, затем нам это надоест и через месяц молчания тихонько удалимся из списка друзей. Уверена, Кристофер сделает это первым.

— Что дальше? — осведомляется Кристофер. Вот что у него на уме?!

— По домам.

— А вечером ты свободна, поужинаем у меня?

— Чего поужинаем?! — Я злюсь. — Только что ели. Всё, Кристофер, можешь больше не стараться!

Чего он добивается?! У него же есть девушка. Хочет показаться совсем добрым и вежливым?!

Кристофер хмурится. Похоже, я немного обидела его.

— Я приеду в восемь. Если хочешь, спускайся.

Я вздыхаю.

— Ладно, прости меня. Я ценю то, что ты делаешь. — Повисает молчание. Я думаю, как поступить. — А то джакузи в ванной у тебя работает?

— Да. А что?

— Давай тогда так: я поужинаю с домашними и выйду в девять. У тебя выпьем чаю, но сперва я приму джакузи. Идёт?

— Идёт.

— Приму одна.

— Хорошо, я буду дежурить за дверкой, вдруг ты поскользнёшься или ещё что-нибудь случится.

— Что может случиться?

— Ну, не знаю, — протягивает Кристофер, заговорщически поднимая вверх брови и морща лоб.

— Договорились. Хоть я тебе и не доверяю.

Наверняка Кристофер не приедет, найдёт одну из тысячи отговорок. Я стану переживать, у меня начнётся новый трудный период. А если свидание всё же состоится, то я так расслаблюсь в джакузи, что перестану волноваться, и мне будет легче говорить о неприятном. Может быть, удастся разузнать о девушке Кристофера. Вдруг они вовсе не в ссоре, а просто живут по отдельности. Если выясню, что Кристофер нагло врал мне, тогда на прощание я врежу ему по миленькой физиономии.

— Мика, иди ко мне, обнимемся. Или боишься? — Кристофер широко раскрывает руки.

— Да, боюсь. — Боюсь обнять тебя слишком сильно.

Я прижимаюсь к Кристоферу, закрыв глаза, глубоко вдыхаю его свежий запах, который меня пьянит. Кристофер тянется ко мне губами, хочет поцеловать, но для меня это запретное наслаждение. Кристофер не мой мужчина, и нам вообще не следует встречаться и проводить время вместе.

— В следующий раз, — вру я и страстно целую Кристофера в щёку.

Наедине с этим мужчиной, я в любую секунду могу утратить над собой контроль. Почему так? Открыть правду, значит, причинить себе боль.

До вечера отдыхаю дома. Много раз хочу позвонить Кристоферу и уточнить, не изменились ли планы. Но не решаюсь набрать номер.

В половину седьмого возвращаются родители с сёстрами. Я выхожу в коридор. Мама говорит мне:

— Завтра к нам приезжает тётя Саманта с близняшками. Они погостят до конца недели. Мика, ты на это время переберёшься к сёстрам.

Близняшки из таких, как я. Белокурые куколки возраста Лианн. Вместе с ними сёстры будут весело проводить время, дома воцарится хаос.

— Я могу ночевать у Беллы, и здесь будет посвободней, — говорю я странные вещи. «Мика, ты чего подстраховываешься? Неужели рассчитываешь, что Кристофер будет гостеприимен к тебе?» — язвит моё внутреннее я.

От папы я выслушиваю очередную порцию наставлений:

— Мика, ты взрослая. Но у тебя мало опыта, и ты всё ещё способна совершить детскую ошибку. Только сейчас с рук тебе это не сойдёт. Ставки возросли. Мир представляется тебе таким же безопасным, каким он был два года назад, год назад, но кое-что изменилось, понимаешь, и следует быть на чеку.

Я подыгрываю папе, киваю.

— Папа, я умная и сильная.

Сжав кулаки, демонстративно поднимаю руки над головой и напрягаю мышцы. Папа потирает подбородок.

— Ладно, можешь ночевать у Беллы, но появляйся дома и держи эффон рядом.

На кухне я помогаю маме накрыть на стол. Когда раскладываю по тарелкам салат, она берёт мои длинные волосы и собирает их в конский хвост.

— Какой у тебя засос на шее. — Мама аккуратно касается кровоподтёка.

Очевидно, Кристофер накануне увлёкся, лаская меня. Эх, мама слишком хорошо меня знает, она что-то заметила, едва я показалась ей на глаза.

— Когда познакомишь нас?

— Да это случайно вышло. Зачем его вам показывать? Разберёте ещё на сувениры.

Повернув голову, я искоса наблюдаю за мамой. Она легко улыбается, играя моими волосами.

— Как его зовут?

— Кристофер.

— И давно ты с ним встречаешься?

— Недавно.

Мы знакомы с Кристофером 18 часов, и наш статус не определён.

— А почему только сегодня я увидела на твоём лице счастье?

Счастье?! На моём лице?! Надо сходить к зеркалу и посмотреть, как оно выглядит.

— Потому что, он только недавно сделал мне приятное.

— Поцеловать тебя так? — Мама снова касается кровоподтёка на моей шее.

— Да.

— Хочешь у него пожить? — прямо спрашивает мама.

— Нет. Не знаю. Как получится. — Мне не верится, что мы с мамой это обсуждаем. Где-то кроется подвох.

— По какому адресу? Я должна знать, на всякий случай.

Повисает молчание. Я не запомнила, где точно живёт Кристофер.

— Я на эффоне разрешу тебе отслеживать моё местоположение, и ты всегда сможешь знать, где я, — нахожу я решение.

— Хорошо.

Мама отпускает мои волосы и обнимает. Скоро придётся соврать ей, что мы с Кристофером решили расстаться, и она поддержит меня.

Поужинав, я готовлюсь к прощальному чаепитию. Надеваю белую блузку и серые джинсы. Косметику тратить не стану, всё равно лезть в джакузи. И если я буду обычной и непримечательной, то Кристофер быстрее выбросит меня из головы.

Сама не зная почему, несколько раз выглядываю в окно раньше времени. «Не приедет, не должен», — думаю я, уже чувствуя глубокую досаду.

К дому подъезжает чёрный седан и тут же сигналит. Кристофер совсем что ли?! Зачем подгоняет? Вряд ли ведь соскучился. Родители могут обратить внимание на сигналящий автомобиль. Нужно быстрее спускаться. Накинув пальто, говорю, что ушла, и следую к лифту. Кристофер звонит, но я сбрасываю. Перед тем как выйти из подъезда, в приложении эффона выбираю татуировке узор в виде чешуи русалки.

Глава 7

— Как прошла вторая половина дня? — интересуется Кристофер, когда я сажусь в автомобиль. Мы обнимаемся, как пара влюблённых. Странно всё это. Вдохнув приятный тёплый запах Кристофера, я закатываю глаза.

— Супер, — бросаю я. — У тебя всё приготовлено?

— Да.

— Спасибо. — Склонив голову набок, я раскрываю губы, тянусь к Кристоферу, как будто желая поцеловать. Мой обаятельный спутник наклоняется ко мне, в предвкушении закрывает глаза, попадаясь на мою удочку. Губы Кристофера утыкаются мне в ключицу, я в это время нажимаю пару кнопок на передней панели.

Кристофер выпрямляется и вопросительно смотрит на меня. Я невинно кусаю нижнюю губу, тут мой эффон издаёт короткий звук: Белла написала.

Ты снова поехала к нему?

Откуда знаешь?

Идёт молва…

Получается, с Рафаэлем вы подружились…

Да, он и о тебе спрашивает.

Надеюсь, ты ничего такого не рассказала?!

Не знаю, нет.

Как бы подруга чего не проболтала. Я нервничаю, ёрзаю на сиденье.

— С кем ты там общаешься? — спрашивает обделённый вниманием Кристофер. Как невежливо с моей стороны.

— А вот, секрет, — кривляюсь я.

— Давай я тебе помогу. — Кристофер отнимает от руля руку, намереваясь взять у меня эффон.

— Руки свои убери! — Я закрываю телефон широкой спиной.

— Я сейчас включу автопилот.

— Мы и так едем на автопилоте от самого моего дома! Не знаю зачем ты вообще держишь руки на руле! — Я хохочу от души, в припадке смеха бью по подлокотнику.

— Ах ты… умница моя. Запомнила, значит, как ставить машину на автопилот? Вот ещё смотри и запоминай. — Нажав на передней панели пару других сенсорных кнопок, Кристофер открывает незнакомую мне вкладку меню и изменяет угол чего-то с 90 до 180 градусов.

Неожиданно спинки обоих передних сидений начинают плавно опускаться назад. Затем сиденья придвигаются друг к другу. Зря я пошутила, очень даже зря. Потянув меня за плечо, Кристофер ложится. Я нахожусь в сидячем положении, но до тех пор, пока не устаёт пресс. Затем ложусь к обаятельному спутнику. Что остаётся?

— Давай я заберу телефон, чтобы он нам больше не мешал. — Кристофер протягивает руку. Я отворачиваюсь и прячу эффон. Обняв меня сзади, Кристофер обшаривает мои карманы. Он вовсе не ищет мой телефон, а мнёт мою грудь через ткань, сжимает ягодицы и бёдра. Неужели так соскучился по мне, по моему телу?! Моё сердце начинает бешено колотиться, я задыхаюсь.

— Мика, ты чего дрожишь?

— Ничего, — полушёпотом отвечаю я, стараясь не потерять голову.

Я пытаюсь спастись общением:

— Когда ты мне расскажешь про себя, расскажешь, что у тебя случилось? — хрипя, спрашиваю я.

— Сразу после тебя.

— Почему так? — Я поворачиваюсь к Кристоферу. Он берёт моё лицо в ладони.

— Потому что тебе интереснее, а я готов подождать.

— Ну и жди сколько влезет. — Я показываю язык.

Быть ли мне откровенной с Кристофером? Узнаю о нём, о его девушке, но это может оказаться неравноценным обменом информацией.

Губы Кристофера находятся так близко, что я не могу отказать себе в удовольствии и не попробовать их на вкус. Неужели я тоже соскучилась?! Кристофер запускает руку в пальто, охватывает мою левую грудь и, нащупав через ткань сосок, тянет его. Я стону. Кристофер вбирает в себя мои стоны, сжимает мой сосок. Моё тело пронзает сладкая судорога.

Кристофер сводит меня с ума долгим страстным поцелуем. Поездка заканчивается в тот момент, когда он расстёгивает нижнюю пуговицу моего пальто. Какое-то время мы продолжаем лежать, лаская друг друга. Потом я вытираю ладонью распухшие губы. Кристофер даёт мне руку, чтобы вместе подняться. Ох, я будто пьяная. «Вели отнести тебя в тёмную спальню», — требует сладострастная я. В трусиках у меня мокро. Я держу рот на замке, мне нельзя окунаться с головой в наслаждение.

Кристофер ведёт меня в дом, снимает моё пальто, сам раздевается. Затем мы идём в ванную.

— Может я схожу за шампанским, и мы вместе посидим в джакузи? — предлагает Кристофер.

— Что?.. Да… Отличная идея. — Я вру. Кристофер дал мне время слегка успокоиться.

— Серьёзно?

— Иди скорей.

Я толкаю Кристофера в спину. Недоверчиво косясь на меня, он выходит из ванной. Я быстро закрываю дверь на защёлку.

— Мика! — стучится Кристофер, догадавшись, что я обвела его вокруг пальца.

— Через 20 минут ставь чайник.

— Ты точно там разберёшься? Давай я тебе покажу.

— Что?! Нет! Ни за что!

— У джакузи несколько режимов. В навесном шкафчике лежат аромамасла и пена.

Я чувствую, что Кристофер приник к двери.

— Да-да, поняла, спасибо.

— Тебе точно не нужна моя помощь?

— Нет! Всё! Прочь!

Нельзя давать Кристоферу уговаривать себя, потому что у него это получится. Искушение сдаться, распахнуть дверь и впустить Кристофера велико. В моей ещё одурманенной голове возникают глупые мысли другой я — сладострастной: «Есть вероятность, что Кристофер не помирится с девушкой. Он возьмёт и станет твоим, а ты его. Мика, тебе не следует ничего бояться, открой защёлку». Я пересиливаю свои похотливые желания. Хватит отдаваться мечтам и Кристоферу в них. Хватит строить воздушные замки.

Полностью раздеваюсь, включаю воду. Джакузи начинает наполняться. Заглянув в навесной шкафчик, беру колбу со светло-жёлтыми шариками, согласно этикетке это фруктовая пена с ароматом манго. Имбирное масло пока оставляю. Рядом на полке лежат белые полотенца. Они как-то сдвинуты. Я запускаю руку в полотенца и вытаскиваю банку с лепестками роз и жёлтую сияющую упаковку. Кристофер это спрятал. В упаковке 12 золотистых презервативов с очень хорошей смазкой, ускоряющей наступление оргазма у девушки. В описании говорится, что одновременно оба партнёра достигают оргазма лишь в 27 % случаев, и что с этим надо что-то делать, так как обоюдное удовольствие является главным в сексуальных отношениях. Я немного просветила себя. А Кристофер — наивная душа. Хочется торжественно рассмеяться: я желанна мужчине, у которого есть девушка. Я перепрятываю презервативы и довольно улыбаюсь.

Кристофер не тревожит, наверное, смотрит телевизор или пытается помириться кое с кем по телефону. Всё, хватит, нужно перестать думать об этом мужчине и максимально расслабиться.

Держась за металлический поручень, поднимаюсь по двум ступенькам на бортик джакузи. Массажные места отличаются размещением массажных форсунок и их размерами. Выбираю место с шестью форсунками среднего размера. Джакузи имеет аккуратные изгибы, позволяя мне удобно расположиться, вытянуть руки. Голову откидываю на мягкий подголовник. На дисплее необходимо выбрать один из трёх режимов: гидромассаж, аэромассаж, турбопул. Включаю последний. Круговые потоки воды и воздуха начинают мягко и глубоко воздействовать на моё тело, усиливая кровообращение, тонизируя мышцы.

Лежу и лежу, изящно двигаю ножками в воде и вдруг понимаю, что это джакузи семейное — имеется специальное местечко для малыша. Может, до Кристофера в доме жила молодая семья? «Да, утешай себя, Мика», — издевается надо мной моё внутреннее я. М-да. Почему здесь установлено такое джакузи?

Пена с запахом манго отвлечёт меня от недобрых мыслей. Сыплю шарики в воду на глаз. Что-то не так: пена поднимается слишком высоко. Я выскакиваю из джакузи. Пена растёт и растёт, сползая на пол. Кристофер подсунул мне испорченные шарики?! Вряд ли я не рассчитала количество. Если открою дверь, то окажусь голой в руках Кристофера? Выбора нет. Белоснежная гора пены подступает всё ближе.

— Кристофер! — кричу я. — Пены слишком много!

Я открываю дверь. На удивление Кристофер тут как тут.

— Попалась! — смеётся он, держа в руках распылитель. — Это «Адская Пена».

Кристофер смотрит на меня с плотоядным блеском в глазах. Я скорей кутаюсь в пену.

— Сделай уже что-нибудь, — прошу я.

Первым делом Кристофер опрыскает ту часть ванны, в которой находилось джакузи. Белая пышная стена начинает растворяться под действием распыленного вещества. Мы с моим молодцеватым союзником переламываем ситуацию. Повернувшись, Кристофер неожиданно обращает своё оружие против меня. Предатель!

— Ты этого не сделаешь! — Я топаю босой ножкой.

Видя решительность в хищном лице Кристофера, я пячусь назад, прижимаюсь спиной к холодной плитке. Потом картинно задираю руки вверх. Кристофер пшикает в меня три раза, и облачко на моём телеисчезает. Я инстинктивно бросаюсь к Кристоферу. Он не должен видеть меня обнажённой при свете. Он трогает меня одной рукой за грудь, другой за ягодицу. Я краснею. Не могу приструнить Кристофера — мои мышцы размякли в джакузи. Кристофер пользуется моей слабостью. Он видит, что я сильно смущаюсь, испытывая сексуальное возбуждение. Я наваливаюсь на него, вынуждая пятиться к джакузи. Бедром ощущаю его эрекцию.

— Попробуй водичку! — говорю я.

Кристофер упирается ногами в бортик, и я с плеском роняю его воду. Он пытается увлечь меня за собой, но у него ничего не выходит — я скользкая. Привстав, Кристофер подманивает меня пальчиком, полагая что я добровольно соглашусь лечь с ним в джакузи. Смешной. Я отрицательно качаю головой.

— Какая ты стала гладенькая, — улыбается Кристофер, подметив, что я выбрила себе лобок.

Принимая днём душ, я решилась на эпиляцию. Хотела ведь взять купальник, но передумала.

Кристофер медленно стягивает с себя мокрую футболку и отбрасывает. Озорно ухмыляясь, он снова подманивает меня. Нельзя позволять Кристоферу так жадно глазеть на моё мокрое тело.

— Ну держись! — Я кидаюсь к джакузи, чтобы обрызгать Кристофера, ослепить, а потом завладеть полотенцем.

Нет! Кристофер ловко хватает меня, тащит в воду. Чего повелась на провокацию?! Кристофер кладёт меня на полочку, глубиной сантиметров 20. Удерживая рукой мою голову, он наклоняется ко мне, но не целует, он хочет получить разрешение, любое. Я чуть приоткрываю губы, и Кристофер жадно целует меня, проникая в рот языком. Я обхватываю его за шею. Свободной рукой Кристофер скользит вниз по моему телу к ягодице, прижимает наши тела сильнее. В лобок мне утыкается его твёрдый член. Но как Кристофер быстро и незаметно стащил с себя джинсы и боксеры?! Если только он не был в одних джинсах, которые расстегнулись на касание тач-застёжки. Долгий бурный поцелуй кружит мне голову, я перестаю мыслить. В какой-то момент Кристофер аккуратно высвобождает меня из объятий. Я раскидываюсь. Открыв шкафчик, Кристофер ищет между полотенцами заветную упаковку. Она пропала?! Кто это сделал?! Неужели всё отменяется?! Я не успеваю пожалеть. Со знакомой озорной ухмылкой на лице Кристофер кладёт свой внушительный член мне на живот. Примерка при свете пугает меня. Член Кристофера достаёт мне до нижнего пресса. Как он в меня вчера поместился?! Я натужно сглатываю. Кристофер делает вид, будто не замечает мою обеспокоенность, умело подстраивается и медленно проникает в меня на всю глубину. Из моего рта вырывается стон. Превосходное ощущение полноты! Кристофер начинает плавно двигаться. На моих глазах он снова и снова развеивает мои опасения — его член входит в меня и замечательно выходит. Я испытываю потрясающее, восхитительное, волшебное чувство, когда Кристофер растягивает меня, наполняет изнутри собой! В ванной раздаются звуки шлепков и плеска воды. Кристофер топит меня в наслаждении. Его глаза горят, дыхание тяжёлое. Он мнёт мои груди по очереди, нежно сжимает пальцами соски. Я стону и стону. Частота проникновений увеличивается. Член Кристофера растёт во мне. Изумительное ощущение внизу живота достигает высшей точки. Я выгибаюсь, предчувствуя прекрасную разрядку. Шлёп, шлёп, шлёп, сейчас всё случится… Нет! Кристофер за какой-то миг до наступления моего оргазма выходит из меня и роскошно и великолепно кончает один, закрыв глаза. Эгоист! Его белая жидкость выстреливает в воздух. Капелька летит прямо мне в рот. Ам, не вкусно. «Что ты наделал?!» — хочу я упрекнуть Кристофера. Пожевав во рту плотную солёную капельку, глотаю. «Спасибо» Кристофер: весь мой живот теперь усеян россыпью белых сгустков, самый большой переполз в пупок и заполнил его. Я провожу ладонью по сгусткам. Они липкие, размазываются. Крупный сгусток зацепился за серёжку в пупке. Тут нужна салфетка. Кристофер, словно извиняясь, стирает с меня сгустки маленьким полотенцем. Ему очень хорошо, он улыбается. А я, неудовлетворённая, едва ли не хнычу:

— Почему так? — Неприятное послевкусие густой капельки заставляет меня хмуриться.

— А ты хочешь детей? Мы ведь не предохранялись.

— А что, было бы славно, — почему-то я говорю эти слова слишком серьёзно, поэтому тут же прибавляю: — Шучу, ты всё правильно сделал. Но я хотела, чтобы ты оставался во мне до конца.

— Сейчас мы найдём презервативы, и я останусь в тебе до конца.

— Размечтался! — Я сползаю с полочки.

Мне становится обидно до слёз, что я вот так без остатка отдалась мужчине, который мне не принадлежит. Хочется поплакать, но Кристофер не должен этого увидеть. Мне не нужна его жалость. На ум приходит идея:

— Вдохни поглубже, — прошу я Кристофера и увлекаю за собой под воду. Мы сливаемся в поцелуе. Мои слёзы растворяются в сотнях литрах воды. Постепенно я успокаиваюсь, расслабляюсь. Внезапно меня рывком поднимают из воды.

— Чего ты?! — Я вытираю глаза.

Кристофер крепло держит меня за плечи.

— У меня закончился воздух. Я подумал и у тебя тоже. Ты как? Не теряла сознание? Воды не хлебнула?

Кристофер что-то сильно встревожился.

— Нет, конечно. Я умею надолго задерживать дыхание.

— Теперь буду знать.

— Ты приготовил мне халат?

— Да, конечно. Забыл принести.

Голый Кристофер подобен древнему богу. Когда он встаёт во весь рост, я заворожённо смотрю на него. Член лишь немного уменьшился.

С трудом выбираюсь из джакузи. Ноги ватные.

— Давай я тебя вытру, — предлагает Кристофер.

— Смешно. Передай полотенце. — Я протягиваю руку.

— Доверься мне.

Кристофер встаёт сзади. Я вполоборота слежу за ним. Он бережно вытирает моё тело сверху-вниз, целуя меня в шею, в спину, в поясницу, в ягодицу. Я закатываю глаза от удовольствия. Жаль ласка не длится вечно.

— Моя очередь. — Я очень осторожно прижимаю полотенце к телу Кристофера, оставляя его влажным, но без капель. Потом я целую Кристофера в щёку, дав понять, что закончила. Он расплывается в улыбке. Наверное, вытер бы себя дополнительно, но из вежливости не делает этого.

Пока я закручиваю волосы для просушки, мастеря на голове тюрбан, Кристофер ходит за халатом и заодно прикрывает свою наготу.

— Кстати, тебе снова написал какой-то Николас… что-то по поводу Джеймса, — эти слова Кристофера многое меняют в наших почти приятельских отношениях. Я с упрёком смотрю на него:

— Ты взломал мой эффон?! Испортил, наверное!

— Нет, ты чего? Он сам разблокировался на отпечаток пальца.

Чёрт, видимо, я добавила Кристофера не только в список доступа к тач-белью.

Кристофер достаёт из кармана мой эффон.

— Давай сюда! — строго говорю я. — И свой тоже давай!

— Как пожелаешь. — Кристофер ухмыляется и протягивает мне оба телефона. На такое я не рассчитывала.

Пять минут я нервно изучаю содержимое эффона Кристофера. Сердце колотится. Ничего. Эффон «постиран» — все звонки и СМС удалены, в социальной сети переписка с девушкой отсутствует, в приложении «Селфилайф» нет ни одной их совместной фотографии. Кристофер играет со мной в игры. Не смешно. Показав ему язык, вручаю эффон обратно. Он в отличие от меня обзавёлся важной информацией.

— Поставь чайник, — говорю я. — И больше без фокусов.

Я отлучаюсь в туалет, но на самом деле заглядываю во все подряд комнаты. Маленькие роботы-пылесосы при моём внезапном появлении разбегаются и прячутся в плинтуса. Сама не знаю, что ищу. Вскоре я пугаюсь своей находке — в доме есть детская комната с яркими цветными обоями, специальными заглушками на розетках, правда, из мебели только шкаф. Конечно, как я раньше не подумала: у Кристофера уже должны быть дети! Сколько ему?! 28?! Конечно, должны быть! Куча детей, двое минимум! Девушка Кристофера, может быть, приходится ему женой. Я ведь не спрашивала про это, и Кристоферу не составит труда выкрутиться. «Да, в ссоре с женой. Я был пьян и сказал не совсем точно. Прости, Мика.» — скажет он. Кристофер, наверное, снял кольцо с пальца. Я вообще не обратила на это внимание. Поражаюсь собой. Должно быть, девушка (жена) Кристофера выехала отсюда вместе с вещами и забрала их детей. Почему она так могла поступить? Уличила его в измене? Так и знала, что Кристофер обманывает меня. Вероятно, я не первая девушка, которую он сюда привёл.

Я сбита столку, не знаю как поступить. Нервно ломаю себе руки. Сердце больно ноет в груди. Лучше не закатывать истерику. Поблагодарю Кристофера за хороший вечери и уйду. Затем коротко напишу ему, что у меня есть молодой человек, мы были в ссоре, но помирились. И предупрежу, что больше нам нельзя встречаться. Но Кристофер обязательно что-нибудь спросит про «вымышленного». Он придёт к выводу, что после нашего романа, меня уже не ждёт ничего хорошего с «вымышленным». Вероятно, предупредит меня об этом и что-то предложит. Тогда я отвечу ему, что это наше с «вымышленным» дело, как нам выстраивать отношения и на этом попытаюсь закончить общение. Вроде неплохо придумано.

Идя по коридору обратно, я размышляю о том, что конкретно мне может предложить Кристофер. «Предложит стать его любовницей?!» — зря мне в голову пришла эта дурная мысль, потому что я тут же принимаюсь обдумывать условия, на которых соглашусь быть любовницей. Кристофер должен сам забирать меня, отвозить обратно, должен быть ласковым и нежным, должен дарить цветы, засыпать со мной, вместе просыпаться. Всё должно быть роскошно, чтобы я могла переносить боль, муку и страдание, находясь рядом с прекрасным мужчиной, которому никогда не стану женой, которому никогда не рожу сына. «Просто наберусь опыта, воспользуюсь Кристофером, чтобы позже выстроить серьёзные отношения с кем-то другим», — утешаю я себя. «Мика, хватит врать себе — тебе невыносимо расставание с этим мужчиной!» — ох, правду говорит моё внутреннее я.

Я вхожу в гостиную, съедаемая противоречиями. Вероятно, я разрушаю чужую семью. Что делать? Хорошо бы выяснить все обстоятельства.

— Что со мной происходит?! — вслух спрашивает Кристофер сам себя, пристально глядя в своё отражение в зеркале на баре. Он удивляет меня. Действительно, что с ним? Переживает, что обманывает меня? Нет, тут что-то другое, сильное, глубокое. Почувствовав моё присутствие, Кристофер поворачивается ко мне. Выражение лица вроде обычное. «Что с тобой было?» — боюсь я спросить.

— Заблудилась? — Кристофер встаёт совсем близко.

— Немного.

Я беру Кристофера за руки, смотрю на пальцы: ни кольца, ни полоски от него. Успели развестись?

— Что-то случилось? — Кристофер пытливо заглядывает мне в глаза.

— Нет, ничего.

Он заметил во мне перемену, подозревает. Минимальные актёрские навыки тут меня не выручат. Кристофера необходимо отвлечь, или он догадается, что я практически разоблачила его, и не станет ничего рассказывать.

— Отдохнул уже? — Запустив руку между полами халата Кристофера, касаюсь члена.

— Осторожнее.

Я поглаживаю твердеющий член, не решаясь охватить. С улыбкой на лице Кристофер поворачивается боком, берёт мою руку и показывает, каким движением необходимо стимулировать. Сначала я легко скольжу рукой вверх-вниз, затем сжимаю крепче член и стимулирую жёстче. Кожа на члене особенная, тонкая и подвижная. Возбуждая Кристофера, я и сама не на шутку завожусь. В благодарность он страстно целует меня, кусая нижнюю губу, потом верхнюю. Его дыхание становится громким, как и моё. Все плохие мысли улетучиваются, сердце вновь колотится от счастья, ноги слабеют. Внезапно прервав поцелуй, Кристофер берёт меня за запястье и ведёт в спальню. Я не сразу соображаю, что сделала — я отвлекла Кристофера прелюдией, после которой занимаются любовью. Почему я не проявила большую изобретательность?

В комнате полумрак. Я ложусь на постель и развязываю пояс халата. Достав откуда-то упаковку из фольги, Кристофер разрывает её и раскатывает фосфорный презерватив по члену. Я сглатываю. Член светится в темноте, как зелёный неоновый фонарик, продолжая впечатлять меня своим размером. Кристофер ложится ко мне и раздвигает мои ноги. Полы моего халата сползают, обнажая грудь.

— Готова? — спрашивает Кристофер. Я ничего не отвечаю.

— А-а-а, — вырывается у меня гортанный стон, когда Кристофер толчком входит в меня.

Первое ощущение неописуемо, к нему невозможно привыкнуть, его хочется испытывать снова и снова, бесконечно. Крепко держа меня за плечи, Кристофер начинает двигаться быстро и напористо. Ох, я таю под ним. Испытывая потрясающие чувства, я судорожно хватаю Кристофера, глажу его тело. Мне не хватает дыхания. Глубокие чувственные проникновения Кристофера доводят меня до полного исступления, до умопомрачения, до белого каления. Мышцы деревенеют, кожа покрывается капельками пота. Восторг близок, как никогда. Нет! Издав стон, Кристофер вбивается в меня мощным ударом и кончает раньше наступления моей бурной радости. Упав рядом со мной, он замирает. Я зарываюсь лицом в подушку и улыбаюсь. Всё равно мне было здорово.

Похоже статистика не врёт, что всего в 27 % случаев пары достигают оргазма вместе. У нас с Кристофером на данный момент показатель даже выше 33,(3)%. Впрочем, гордиться нечем.

У меня возникло ещё одно предположение, почему они могли поссориться — Кристофер самодовольный и самовлюблённый, следит только за своими оргазмами. Я по-прежнему сильно возбуждена и готова сделать ему решительное замечание. Наши с ним глаза встречаются.

— Что такое? Не кончила? — Кристофер, что смеётся надо мной?!

— Нет, как видишь. — Я обиженно поворачиваюсь спиной.

Кристофер кладёт руку мне на живот. Я пытаюсь спихнуть её локтем. Но, когда Кристофер вводит в меня два пальца другой руки, я перестаю шевелиться.

— Дать тебе кончить? — следует глупый вопрос. Я выгибаю спинку, предполагая, что так Кристоферу будет удобней, доставлять мне удовольствие. — И ты мне всё расскажешь?

У меня нет выбора — мне необходим оргазм, как воздух.

— Ну ладно, а потом ты мне свою историю, — я опять захрипела.

— Как ты умудряешься ещё и торговаться?

Кристофер медленно вращает длинными пальцами у меня внутри. О-о как же приятно! Я стону. Щекой чувствую дыхание Кристофера. Он целует меня в шею, затем нежно покусывает мочку моего уха. Его пальцы скользят по стенке влагалища и натыкаются на небольшой упругий бугорок. Я вскрикиваю от внезапного захватывающего чувства. Что это было?!

— Мика, это твоя точка «Джи», — поясняет Кристофер. Он сжимает бугорок пальцами, теребит вверх-вниз, вправо-влево. Божественно!

Кристофер ласкает меня губами, шумно дышит мне в ухо, грубовато стимулирует бугорок у меня внутри. И мой организм ошибочно считает, что Кристофер во мне, что он занимается со мной любовью. Моё тело наполняется тугой сладостью, затем накатывает восхитительный, волшебный оргазм. Я бурно взрываюсь, кончаю, выкрикиваю имя того, кому обязана своим восторгом:

— Кристофер!

— Так-то лучше. — Кристофер медленно удаляет из меня мокрые пальцы, поглаживает моё влагалище, три раза легко хлопает по нему, потом вытирает пальцы о мою ягодицу.

Я жадно хватаю воздух, приходя в себя. Первое о чём думаю: «Только что я променяла свои тайны за 20 секундный массаж бугорка внутри! Меня нагло надули!».

— Ну, кто такой Джеймс? — дав мне немного перевести дух, начинает расспрашивать Кристофер. Я не хочу ничего говорить о Джеймсе. Потому что он мёртв. А кто виноват? Я. Почему? Потому что я «Пуст…». Вот такая сразу же образуется логическая цепочка.

— Говори, не бойся. Это останется между нами… и не изменит моего отношения к тебе.

Я недоверчиво хмыкаю.

— Джеймс мой хороший друг. Вернее, был моим хорошим другом.

— И где он сейчас?

— Уплыл.

— Куда?

— Куда?! Куда?! Не важно! Далеко! Очень далеко! Он не вернётся больше никогда!

Я выхожу из себя.

— Мика, перестань говорить загадками, иначе я не буду позволять тебя кончить.

Я хныкаю — вот неудача.

— Ладно, слушай. Этим летом Джеймс уехал в лагерь без меня. Я не смогла выбраться по ряду причин. Мы общались по видеосвязи. Как-то он предложил купить модуль, с помощью которого можно касаться человека на расстоянии.

— И он трогал тебя?

— Один раз… Во время видео-свиданий я всегда надевала на голое тело жёлтую футболку Джеймса (однажды отобрала её, уж очень она мне понравилась). Когда мы общались, мои соски твердели и разбухали. Джеймс это замечал, я видела. Он смущался, краснел, и мне на душе становилось тепло и приятно. Как-то я хотела показать ему оставленную котом царапину на животе, но неожиданно задрала футболку до верха. Джеймс налюбоваться не мог на мою грудь, охватил её «энергетическими» ладонями и пришёл в полный восторг.

— Да, у тебя прекрасная грудь. — Кристофер берёт в ладони одну из моих грудей, теребит указательными пальцами сосок.

Моё дыхание сбивается, я продолжаю:

— У меня тогда все уехали, и я пообещала Джеймсу, что если он окажется в городе, то получит гораздо больше виртуальной забавы. Всё что ему нужно было сделать: это рано утром переплыть озеро с гидромешком, переодеться и сесть на рейсовый автобус. Я уже готовилась провести с ним несколько ночей…

— Парень утонул в озере. — Кристофер обнимает меня. — Я помню эту новость.

— Не знаю, что пошло не так… Джеймсу было по силам переплыть озеро… Пропажу лодки сразу бы заметили, а спасательный жилет слишком приметный в воде… Но почему он не подстраховался плавательным поясом или ещё чем-нибудь…

Я не заметила, как расплакалась. Я много думала: «Что же приключилось на озере. Как произошла трагедия Джеймса?».

— Ты не виновата. — Кристофер губами стирает мои слёзы.

Я сбивчиво завершаю свой рассказ:

— Николас — наш вожатый из лагеря хочет отдать мне поделку, которую сделал для меня Джеймс. Вот он и пишет мне сообщения.

— Прости меня, — искренно извиняется Кристофер, глядя мне прямо в глаза. — Прости, что разбередил рану. Я не знал, что летом тебя постигла ещё одна утрата. Ни за что бы не заговорил об этом. Зря я всё это затеял. — Он сожалеет.

— Ладно, ничего. — Я редко всхлипываю и потихоньку успокаиваюсь.

Кристофер разминает мне плечи, затем трапеции, решается проверить влагалище. Там мокро и горячо — падка я на ласку и нежность этого мужчины.

— Давай только без «светлячка», — прошу я. С презервативом как-то не очень.

— Но утром тебе обязательно нужно будет выпить таблетку.

— Идёт.

Я поворачиваюсь к Кристоферу, целую его. Он ложится сверху, вторгается в меня, вбирая в себя мой крик. «Настоящее наслаждение полностью принадлежать Кристоферу, отдаваться ему так!» — это слова другой я, сладострастной. Лаская мой клитор рукой, Кристофер поначалу двигается медленно и плавно, затем всё быстрее. Я подхватываю его ритм. Моё тело обливается потом, тяжелеет. Рукой я отыскиваю «мешочек» Кристофера, похожий на флягу из кожи, слабо сжимаю его и разжимаю, массирую.

— Кончаешь со мной?! — ещё спрашивает Кристофер.

— Ещё как! — воплю я и, достигнув пика, сотрясаюсь сокрушительным струйным оргазмом, который Кристофер накануне назвал сквиртом, и мне из любопытства пришлось прочитать про это статью в интернете.

Издав рычащий возглас, Кристофер изливается в меня и падает рядом. Моё тело бьётся в конвульсиях. Я брызгаю. Едва не скатываюсь с кровати. Кристофер успевает схватить меня.

— Ты невероятно кончаешь! — восторгается он и, раздвинув рукой половые губы влагалища, наблюдает, как я добрызгиваю сок.

— Хорошая девочка, хорошая. — Глаза Кристофера горят. Он получает огромное удовлетворение, доставляя мне величайшее удовольствие.

Когда я унимаюсь, Кристофер отпускает меня, ложится рядом. Мы обнимаем друг друга. Я не нарадуюсь всему тому, что между нами происходит.

— Кристофер, я поплачу, ничего с собой не могу поделать, — выдавливаю я вместе с первым рыданием.

— Тише, тише. — Кристофер ласково поглаживает мои волосы. — Чего ты?

— Расскажи мне про неё, — прерывистым голосом прошу я. — Всё расскажи.

Кристофер делает глубокий вдох.

— Обещаешь, что чтобы я не рассказал тебе, ты всё равно уснёшь со мной?

— Да. — Я перестаю плакать, прижимаюсь к Кристоферу сильнее, и вся обращаюсь в слух.

— Мы вместе с первого класса. В школе она записалась на одни направления танцев, я на другие. В ней был развит дух соперничества, и она не стеснялась употреблять гормональные препараты. Казалось бы, танцы не олимпийские игры. Я, конечно, ничего не подозревал. Она пила и противозачаточные, пока мы не решили завести ребёнка. Мы начали потихоньку готовить дом к новому маленькому обитателю. Но у нас вдруг не получалось забеременеть. Она из-за этого стала переживать, волноваться. Её подруги беременели, а она нет. Это вылилось в своего рода состязание, в котором она уступала другим девушкам. Поначалу она винила во всём меня, но доктор в больнице сказал, что дело в ней. У неё случился гормональный сбой. Результаты медицинских анализов стали ударом для нас. Что только после этого я ей не предлагал, чтобы утешить: попробовать искусственно забеременеть, забеременеть от другого мужчины, суррогатное материнство, стать приёмными родителями, взять для пробы робота-ребёнка. Она и слышать ничего не желала, для неё всё это было бы поражением. Она то и дело вымещала на мне свою злобу, срывалась. Так не могло больше продолжаться, нужна была пауза. Месяц назад она вдруг взяла и уехала в деревню к маме, поправить здоровье. Я пообещал ей, что буду ждать её возвращения столько времени, сколько ей понадобиться, чтобы прийти в себя, стать прежней. В деревне у неё есть давний поклонник. Может она с ним теперь выстраивает отношения и скоро сообщит мне об этом.

— У меня нет слов. — Сказать, что я поражена — ничего не сказать.

В истории Кристофера я как-то вообще ничего не угадала. Значит, у его девушки возникли проблемы, и она испортила их отношения. Кристофера мне жако, а её нет. Её я не знаю.

Кристофер грустит, а я мысленно держу кулачки за парочку, которая находится в неизвестной деревне в десятках километров от нас и, которая, возможно, как и мы, лежит в одной постели, разговаривает о чём-то или занимается страстной любовью. Если Кристофера жестоко бросит девушка, то я уж его поддержу, утешу, ещё как! Но я не буду бескорыстна, ведь пора бы себе уже признаться — я люблю Кристофера всем сердцем и хочу провести рядом с ним всю свою жизнь.

Сон ко мне не идёт. Я много думаю о нас с Кристофером.

— Кристофер… — я проверяю не уснул ли.

— Что, Мика?

— Раз ты испытываешь такие сильные чувства со мной, то, скорее всего, уже не будешь по-настоящему счастлив со своей девушкой. Вы не любите друг друга так, как надо любить… Я с тобой не буду ссориться… — Играю ва-банк с минимальными шансами на успех.

— Ох, Мика, ты такая глубокая, — шепчет Кристофер, поглаживая нижнюю часть моего живота.

— Спасибо, — благодарю я и тут же догадываюсь, что Кристофер одновременно сделал комплимент и подшутил. — Это я-то глубокая! Я тебе сейчас покажу! — Я хочу заломить Кристоферу руку, но он легко высвобождается и крепко сжимает меня в объятиях.

— Теперь если она вернётся, я не знаю, что мне делать, потому что, Мика, полюбил я тебя за то короткое время, которое мы провели вместе, — признаётся Кристофер, смотря мне в глаза и, нежно поглаживая мою щёку костяшками пальцев.

Я скорей зарываюсь лицом в подушку и улыбаюсь широченной улыбкой. Чувства оказались взаимными. Теперь ясно, почему я так сильно волновалась.

— Спокойной ночи, — шепчет Кристофер.

— Спокойной.

Вот бы девушка никогда-никогда не приехала.

Мы с Кристофером пару минут шевелимся, ёрзаем, пока наши руки, ноги и тела не сплетаются в одно целое.

Внезапная мысль тревожит меня. Кристофер об этом не скажет, но его девушка игрок. И когда она рано или поздно узнает обо мне, то воспримет меня как вызов, как соперницу и может вернуться не из любви к Кристоферу, а просто только, чтобы мне всё испортить. Может быть, Кристофер сам рассчитывает, что она отреагирует подобным образом. Тогда он, используя меня, вернёт девушку и попытается наладить с ней отношения. Ох, эта догадка теперь не даст мне покоя. Утро вечера мудренее.

Глава 8

Просыпаюсь рано. Сон рядом с Кристофером глубокий, питательный. Мышцы тела приятно побаливают после вчерашнего. Осторожно высвобождаюсь из-под рук Кристофера и, надев его халат, пропитанный пьянящим запахом, спускаюсь вниз приготовить завтрак.

Холодильник полон еды, но сделаю простой омлет. Зачем баловать Кристофера? Разбиваю три яйца в миску, солю, добавляю нарезанной зелени и взбиваю венчиком. Сильно не утруждаюсь. Выливаю приготовленную смесь на сковороду, нагретую с маслом на огне. Лопаткой перемешиваю омлет. Дальше завертываю одну часть омлета к центру и присыпаю тёртым сыром. Потом завертываю другую часть омлета, и жарю пока яичная смесь не становится плотной.

— Я когда-нибудь встану раньше тебя? — Кристофер подкрадывается сзади и обнимает меня за живот. Я вздрагиваю от неожиданности. На Кристофере белая футболка и серые шорты с тач-молниями по бокам.

— О-о почти готово, — говорит он. — Подожди, я сделаю нам тосты.

Кристофер целует меня за ушком, в щёку, в ключицу. От удовольствия я закатываю глаза. Рука слабеет, и я едва не роняю лопатку на пол.

Отпустив меня, Кристофер кладёт два куска белого хлеба в тостер и нажимает кнопку. Я тем временем делю лопаткой омлет. Часть, побольше, кладу Кристоферу. Так приятно готовить с тем, кого ты любишь. Я улыбаюсь от радости, тут же прячу свою улыбку. Чего стесняюсь?

Накануне я не сказала Кристоферу о своих чувствах, поскромничала. Он понимает без слов, что я испытываю к нему. Кристофер переживает за нас. Думаю, поэтому он дразнит меня, сердит, злит, развлекает, отвлекает. Он превращает наши отношения в игру, чтобы они не казались такими серьёзными, какими являются на самом деле, и чтобы я испытала меньше досады, боли и обиды, если вдруг всё, что мы строим с ним, полетит в тартарары.

Кристофер садится не напротив, а рядом. Похоже, хочет испортить мне аппетит.

— Ой, я перепутала тарелки, — говорю я и назло беру себе его порцию.

— Халаты тоже перепутала? — ухмыляется он. — Тебе разве не показался он великоват?

— Нет. — Я делаю невинное лицо.

Кристофер кладёт руку мою голую коленку, начинает поглаживать, поднимается повыше.

— Я не могу так есть! — Я делаю губы уточкой.

— Может быть, подождёт?

Ничего себе намёк! У меня перехватывает дыхание. Я вспыхиваю.

— Может… — Сглотнув слюну, я откладываю вилку.

Встав с табуретки, развязываю халат. Тело дрожит от возбуждения. Кристофер поднимается следом за мной, проводит пальцами по тач-молниям, и шорты спадают на пол. В порыве страсти я прыгаю на Кристофера, обвиваю ногами, жадно целую его в губы. Он, подхватив мои бёдра, входит в меня. О-о это всегда так необычно приятно. У меня вырывается стон. Кристофер кладёт меня на свободное пространство стола. Я расцепляю ноги, Кристофер закидывает их к себе на плечи. Взявшись руками повыше моих коленок, он проникает внутрь меня целиком. Так плотно! Ах! Неземное наслаждение! Кристофер начинает двигаться быстрее и быстрее. Он хрипло дышит, стонет. Меняет угол и глубину введений. Совершенное чувство! Блаженствуя, Кристофер снова и снова трётся пружинистым членом о мою переднюю стенку влагалища. Я откидываю голову и упиваюсь сладострастной негой. Кристофер качает меня вперёд-назад. Ритм невероятный. Я на грани. С резким сильным толчком Кристофер внезапно изливается в меня. Не в силах больше сдерживать напряжение внизу живота я бурно кончаю сразу после него. Оргазм затмевает рассудок. Тело содрогается в судорогах. Я брызгаю. Кристофер прижимает мои бёдра к себе. Я цепляюсь за него, чудом не сбрасываю наш завтрак и едва не падаю со стола. Кристофер трётся носом о мою шею, покрывает моё лицо поцелуями. Я улыбаюсь, постепенно открываю глаза.

— За тобой нужен глаз да глаз, — ухмыляется Кристофер, растирая мой сок по футболке. — Успокоилась?!

— Да… вроде бы.

Кристофер бережно усаживает меня на табурет и, надев шорты, уходит сменить футболку. Я лучше пока здесь останусь — халат толком не могу завязать. Пробую есть остывший завтрак.

Возвращается Кристофер.

— Какие планы на сегодня? — интересуется он, тоже принимаясь за еду.

— Особо никаких. Учёба. А у тебя?

— Репетиция в центральном зале Соважа.

— Ясно. Не получи там растяжение или травму.

— Беспокоишься за меня?

— Очень… вернее немножко.

— Кино посмотрим вечером?

А следом Кристофер спросит начало каких фильмов я предпочитаю. Ему хватит пяти минут, чтобы охмурить меня.

— Попробуем. Купи сладкого попкорна.

— Хорошо.

Что Кристофер делает? Неужели у нас с ним настоящие отношения, и мы будем встречаться каждый день? У меня началась сладкая жизнь? Или это сладкая мука?

Когда пьём чай, Кристофер нарочно берёт себе из вазы самую вкусную шоколадную конфету с орешком внутри.

— Ну, вот… — Я обиженно делаю губы уточкой.

— Хочешь миндалинку?

Я обрадованно киваю. Кристофер демонстративно кладёт себе в рот конфету целиком, заставляя меня хмуриться.

— Иди сюда. — Он целует меня и передаёт мне языком цельный орешек. Чутье подсказывает: «Где-то здесь кроется подвох».

Пользуясь случаем, Кристофер запускает руку между моих ног и принимается мять мой крупный клитор. От неожиданности я раскусываю орешек. Моё дыхание становится громким и частым. Я закатываю глаза от наслаждения. Кристофер хватает меня за ягодицы, поднимает рывком и снова укладывает на стол. Я наблюдаю, как он принюхивается ко мне, точно любознательный зверёк, начиная с шеи и вниз, к плечам, между грудей, у подмышек, к животу, у лобка, к ногам, у бёдер, к подколенным впадинкам. Мои естественные запахи возбуждают Кристофера. Его синие глаза горят желанием. Стянув с себя шорты, он водит головкой члена по моему влагалищу. Дразнит меня.

— Пожалуйста! — молю я, отыскав его руку, сильно сжимаю.

Кристофер медленно нанизывает меня. Я издаю стон. Закинув мои ноги к себе на плечи, Кристофер берёт меня за бёдра, отрывает от стола. Специально приподнял. Снова метит в переднюю стенку влагалища. Нащупал слабое место и бьёт туда своим членом, тыкается, сводя меня с ума. Внизу моего живота творится что-то волшебное. Упругий член Кристофера двигается вглубь меня и обратно, как великолепно смазанный поршень. Я едва держусь руками за край стола. Признания любви сливаются с дыханием, с рычанием. Лицо горит в местах десятков поцелуев. Толчки грубеют, тяжелеют. Моё тело сжимается в сладкой судороге. Запрокинув голову вверх и плотно сжав челюсти, Кристофер посылает сильный удар и извергается в меня. Я крепко зажмуриваюсь и кончаю одновременно с ним. Миг истинного блаженства. Я потрясена бурей эмоций и чувств, испытываемых с этим мужчиной. Когда я рядом с ним, у меня вырастают крылья.

Дрожащие вдохи и выдохи, и бархатная тишина. На этот раз я меньше брызгаю. Может быть, Кристоферу не придётся менять футболку.

Под чутким руководством слезаю со стола.

— Спасибо за восхитительный омлет, — улыбается Кристофер.

— И только за него? Не за что.

— А что с твоими ладонями? — Он только сейчас заметил, выпуская мои руки из своих.

— Я укололась о шипы роз.

— Кто подарил?

— Всё тебе и расскажи.

Я вдруг вспоминаю, что хотела съездить с Кристофером кое-куда.

— Ты, когда в последний раз навещал семью Брюса? — спрашиваю я.

— А что?

Мне нужно выяснить, кто осквернил могилу Дианн.

— Давай проведаем их, узнаем… как живут…

— Думаю, им до сих пор непросто. Как и вас, их постигла горькая утрата. Брюс должен был возглавить компанию отца. Его ждало отличное будущее.

— Поехали прямо сейчас?

— Ты уверена?

— Да, сейчас утро, они должны быть дома.

Я хватаю Кристофера за мокрый затылок и страстно целую, проникая в его рот языком. Затем резко отстраняюсь и ухожу переодеваться.

Вскоре мы с Кристофером встречаемся в гостиной. Я стараюсь не смотреть на стакан и пилон. Замечаю партию коробок, сваленных в углу.

— Что это? — спрашиваю я.

— А-а это… возьми себе одну, — ухмыляется Кристофер.

— Что это? — Взяв в руки коробку, сразу догадываюсь обо всём по картинке: мужчина и девушка в разных помещениях, будто бы находятся на расстоянии, приставка воссоздаёт им друг друга в виде прозрачного гладкого образа.

— Фу-у, дистанционка. — Я морщу нос.

— А я пару раз занимался, — признаётся Кристофер, злит меня. — Зато безопасно, без обмена жидкостями.

Да-да, а ещё без обмена дыханием, теплом и всем на свете. С этой штуковиной я точно не кончу. Откуда у Кристофера столько коробок с интимным устройством? Вряд ли он распространитель. Значит, приставки принадлежат его девушке.

— Кстати, установи себе «Прикосновение», — говорит Кристофер. — Я не заметил этого приложения на твоём эффоне.

— Чтобы ты меня трогал во время звонков?! Ни за что! К тому же батарейка мигом сядет в ноль.

— Вдруг мне захочется коснуться тебя, почувствовать, что ты рядом. Порой это так важно.

Да, иногда люди преодолевают сотни километров пути, чтобы на пару минут приласкать дорогого им человека.

— Ладно, установлю.

— Идём?

— Пошли.

— Забыла коробочку.

Я вздыхаю и беру с собой обманщицу чувств.

В седане я делаю из указательного и большого пальца колечко и смотрю через него, как Кристофер рулит. Плавно поворачиваю колечко, будто настраивая резкость фотокамеры. Кристофер голубоглазый, губастый, с сильной шеей. Самый ли красивый он мужчина из всех, которых я встречала? Безусловно. Отдаст ли мне другая девушка его без боя? Хотя, чего я волнуюсь? Пока всё замечательно, я в центре радуги, я в центре внимания Кристофера. Он косится на меня, подавляя ухмылку на лице, наверное, хочет спросить, чем я маюсь.

Пока едем, я вспоминаю последний год жизни Дианн. Сестра долгое время скрывала от Брюса свою беременность. От меня тоже, и от родителей, и от многих других. Она делала это шутя, играючи. Но, когда я обо всём узнала и заглянула в светлые глаза Дианн, то нашла в них страх и испуг. Забеременев, Дианн нарочно поссорилась с Брюсом, чтобы не жить вместе, и переехала к подруге. Позже сестра улетела на море в самый дешёвый отель, но путёвку купила аж на целый месяц. Вернулась «шоколадкой». У неё начал расти животик, но она нам сказала, что пополнела от обильной еды. Брюс догадался, что Дианн беременна, когда она уже была на шестом месяце. Он, не задумываясь, сделал ей предложение и она, не задумываясь, ему отказала. «С животиком в свадебном платье?! Нет! Лови момент после рождения малыша!» — отшутилась Дианн (она это мне рассказала). А через два месяца они погибли, каждый по-своему. Вот как так?!

Седан паркуется возле белого трёхэтажного особняка. Семья Брюса тоже живёт в пригороде. У меня по спине пробегает холодок. Может, зря я сюда наведалась.

Отец Брюса открывает дверь. Они с Кристофером здороваются. Он замечает меня, смущённо кивает. Наверное, думал увидеть на моём месте другую девушку. Мать Брюса сидит на кухне. Родителям лет по 45, одеты в деловом стиле, имеют важный вид, на их лицах заметна некоторая подавленность, следы печали и горести. На меня они посматривают с укоризной. Наверное, считают меня огромной пиявкой, присосавшейся к Кристоферу. Я была готова к такому отношению. Родители Брюса полагают, что беда, произошедшая в наших семьях, является подтверждением слухов и домыслов. Но, как бы то ни было, они производят удовлетворительное впечатление. Мы беседуем совсем просто: «Как дела? Нормально.», «На работу скоро? Да.», «Чаю? Да, пожалуйста.» На Кристофера направлены немые упрёки родителей Брюса: «Где твоя девушка?!», «Что ты такое делаешь?!», «Лучше не рискуй, ты же видел, что случилось с нашим сыном!». Кристофер чувствует себя неловко. Всё равно родители Брюса проявляют ко мне терпимость. Ни вражды, ни презрения я не наблюдаю. Они обеспокоены моим неожиданным появлением в компании Кристофера — друга семьи, судьба которого им небезразлична. Однако я сильно сомневаюсь, что родители Брюса каким-то образом причастны к осквернению могилы Дианн. Что ж придётся искать дальше.

Только я хочу прикинуть, кто бы ещё это мог быть, как на кухню входит «она» — младшая сестра Брюса. Ей 14. Тощая, низкорослая, с короткими жиденькими волосами. Одета, как мальчик, в футболку и джинсы. Когда наши с ней глаза встречаются, я непостижимым образом догадываюсь, что это её рук дело. Девочка пугается меня. Выпив пару глотков чаю, она уходит к себе, под наспех выдуманным предлогом, якобы не все вещи собрала в школу. Я немного выжидаю, потом спрашиваю, где находится туалет, и отправляюсь разыскивать девочку. Поднявшись на второй этаж, прислушиваюсь — звуки в конце коридора — там её комната. На цыпочках подбираюсь к двери и начинаю наблюдать за девочкой через большое зеркало шкафа-купе. Шпионская хитрость из фильма реально работает. Сестра Брюса выводит из состояния сна ноутбук, открывает в социальной сети какую-то группу и пишет туда сообщение, которое мне удаётся прочитать, обладая идеальным зрением. Девочка попросила о помощи: что у неё дома «Пуст…» и ей грозит опасность.

— Маленькая злодейка! — сержусь я и вхожу в комнату. — Удали это сообщение, живо! И брось эту группу! Всё что там говорят неправда! Они все лгуны!

— Откуда тебе знать?! Ты одна из «этих», и не можешь посмотреть правде в глаза — обычный защитный механизм! — Сестра Брюса ожесточилась, но в её широко раскрытых глазах читается ужас.

Да уж, девочке основательно промыли мозги. Похоже, после трагедии в семье, у неё развилась настоящая фобия к таким, как я.

Я припираю сестру Брюса к стенке:

— На кладбище твоих рук дело?!

Молчит.

— Одна или с дружками из вашей группы?! — Я понимаю, что не одна. Одна бы не решилась. — Натворишь ещё что-нибудь, тебе конец! Поняла?! Моргни, если поняла!

Сестра Брюса моргает. Я не почувствовала, как локтем сильно сдавила девочке горло. Она начинает терять сознание или делает вид. Я отступаю на шаг. Девочка падает на кровать и зарывается в одеяло. Будет ей урок.

Сбегаю вниз по лестнице и даю отмашку Кристоферу.

— Мы уходим! Спасибо за гостеприимство!

Сестра Брюса вот-вот должна разрыдаться, ведь я унизила её в собственном доме — она сама виновата.

Кристофер догоняет меня во дворе. Из верхнего окна до нас доносятся голоса родителей Брюса:

— Она тебе что-то сделала?! Не молчи!

Прыгнув в автомобиль, я чувствую себя в безопасности. Кристофер, сев за руль, с недоумением смотрит на меня.

— Разговор не задался. — Я невинно пожимаю плечами. — Не будем говорить об этом, хорошо? А теперь газуй с места, как это делают в фильмах, пожалуйста.

Миссия выполнена. На душе не очень. Безрадостная победа.

В тихой поездке дремлю. Почувствовав свежее прикосновения губ Кристофера, открываю глаза. Нет, ещё не приехали. В чём дело?

— Может сейчас заедем в аптеку? — предлагает Кристофер. — Ты сразу купишь? Сперва тебя продиагностируют приборчиком на предмет противопоказаний, но это быстро.

— Нет-нет, я сама. Это моё личное.

— Ну, смотри. Не примешь таблетку, придётся жить со мной.

— Мечтатель. — Я строю рожицу, хотя дело серьёзное. И почему я забыла о том, что нужно купить и выпить противозачаточное средство?

Седан останавливается у колледжа. На прощанье я жадно целую Кристофера, запустив руки в его волосы.

— Звони! — бормочу я.

Облизывая распухшие губы, Кристофер кивает.

На учёбе скукотища. Белла не пришла. С Луизой и её подругами я обмениваюсь колкостями. Едва не доходит до открытого противостояния. Но обычные решают отступить подобру-поздорову.

После первой пары я иду к автомату, покупаю пачку крекеров и томатный сок. Сидя в полупустой аудитории и вкушая солёненькое, я вспоминаю сладкие моменты утра. Крошки нападали мне между ног. Я стряхиваю их, одновременно воображая, как головка члена набухает во мне, и Кристофер извергается в меня. Неожиданно наступает секунда слабости, я не контролирую себя, моя рука сжимает пах. Открыв рот, я закатываю глаза и издаю тихий блаженный стон. Что на меня нашло?! Взяв себя в руки, я воровато озираюсь. Не заметил ли кто?! Жан с первого ряда наблюдал за мной! У него отвисла челюсть. Я краснею от смущения, потом спокойно убираю пачку крекеров и утыкаюсь в эффон. Поеду-ка лучше домой.

В метро часть людей косо на меня смотрит. Я обращаю внимание на двух парней и девушку, стоящих в конце вагона. У всех короткие стрижки, одеты в чёрное, руки держат в карманах. Они тихо переговариваются, вероятно, что-то замышляют. Чувствую тревогу. Жаль Беллы нет рядом. Один из парней вдруг направляется ко мне. Его рука в кармане что-то сжимает и поворачивает. Внезапно две девушки из таких, как я, встают со мной плечом к плечу. Парень резко останавливается. Дождавшись станции, он быстро выходит из вагона, не оборачиваясь. Его друзья следуют за ним.

— Не езди одна, даже днём, — предупреждает меня красивая девушка.

Она очень похожа на меня только ниже ростом и волосы у неё каштановые. Девушка суёт мне в руку газовый баллончик:

— На какой выходишь?

— Через одну.

Она секунду думает.

— Домой?

Я киваю.

— Мы тебя проводим.

По пути мы с девушками обмениваемся номерами телефонов. Их зовут Зое и Леа, полагаю, я очень скоро подружусь с ними. Они милашки моего возраста. Чересчур насторожённые.

У дома я искренно благодарю Зое и Леа за то, что они за меня вступились. Кто знает, чем бы дело закончилось, если бы их не оказалось рядом.

Пообедав, я решаю набрать номер Кристофера:

— Я вернулась домой. Ну что, во сколько сеанс в твоём кинотеатре?

— Рано ты…

— У тебя как со временем?

— Продюсер хочет изменить один из танцевальных номеров. Мне скоро ехать. Не знаю, как долго всё это продлиться… Может кино завтра? Ты не обидишься?

Я выпячиваю нижнюю губу.

— Я много думала о тебе, о нас, соскучилась…

— А ты сейчас одна?

Я загораюсь. Правильный вопрос.

— Да, одна, а что?

— Может ты запустишь приставку из коробочки, которую взяла у меня?

При мысли о дистанционке фыркаю. Кристофер разочаровывает. Не на это я рассчитывала. Но хоть какое-то удовольствие.

— Давай попробуем, — сделав вздох, отвечаю я.

— Тогда действуй согласно инструкции, и очень скоро мы будем вместе, — завершает разговор Кристофер. Да уж, «будем вместе».

Достав из шкафа спрятанную коробку, снимаю с неё обёртку, открываю, знакомлюсь с инструкцией. В принципе ничего сложного. Я кладу приставку на стул напротив кровати, подключаю блок питания к розетке, и включив устройство, синхронизирую с эффоном через приложение. Остаётся ждать звонка.

Приставка гарантирует абсолютную безопасность, никакого обмена жидкостями, это считается преимуществом, на коробке даже нарисованспециальный значок с щитом, отбивающим сперматозоиды. Хотя я слышала, что какая-то девушка умудрилась забеременеть во время сеанса дистанционки, и подала на компанию производителя приставок иск в суд.

Заиграла мелодия эффона. Мне было бы очень неловко, если бы позвонил не Кристофер, а кто-нибудь другой. Но это он. У меня дух захватывает, сердце учащённо бьётся. Принимаю вызов.

— Теперь расслабься, — говорит Кристофер. Его голос искажённый, программный. Следовало отключить это в настройках, однако уже поздно.

— Где ты? — Я обвожу взглядом комнату. — А где я у тебя?

— Пока нигде. Секунду…

В инструкции рекомендуют закрыть глаза. Вскоре я понимаю почему: приставка создаёт лишь расплывчатый образ Кристофера. Вот бы электричество сейчас отключилось в квартире. Ладно потерплю. Стараясь не глядеть, впускаю в объятия призрачного Кристофера.

— Ты боишься меня? — спрашивает он. — Дрожишь.

— Нет, — вру я.

Первую минуту я ничего не чувствую, кроме боязни. Происходящее похоже на сон. Кристофер создан из энергополя шёлкового, сухого. Он белый, полупрозрачный. Я нагреваю его. От статики волоски на коже встают дыбом, губы слегка пощипывает при поцелуе. Призрачный Кристофер стягивает с меня трусики, раздвигает мои ноги и плавно входит. Большой палец одной его руки порхает по клитору, пальцы другой руки тянут мой набухший сосок. Мне хорошо, тело сотрясают чувственные толчки, но напряжение внизу живота не растёт, сладость не бурлит во мне. Открыв глаза, вижу перед собой матовый манекен, которой я облизала. Да, это не то, что мне нужно. Я обхватываю призрачного Кристофера и, прижав к себе, крепко стискиваю. Приставка издаёт предупредительный звук. Тогда я сдавливаю призрачного Кристофера что есть сил, и он со словами «Воу-воу, Мика, полегче!» распадается на множество огоньков. Этот «салютик» знаменует конец виртуального акта любви.

В инструкции написано, что у приставки есть ограничения по воздействию на тело партнёра, чтобы нельзя было дистанционно причинить боль или использовать устройство в злых целях.

Набираю Кристофера:

— Видишь!.. — Я часто дышу. — Эта штуковина не может передать все чувства, которые я испытываю к тебе! Тебе же всё равно в город?! Я жду, уверена, тебе по пути!

Я схитрила, но, думаю, вряд ли теперь возбуждённый Кристофер успокоится. На другом конце линии слышу громкое частое дыхание.

— Специально ведь сломала, — говорит Кристофер. — Никто в жизни меня так не обнимал.

— Это далеко не всё на что я способна.

— Ладно, Мика, выезжаю, готовься, времени у нас будет мало.

— До скорой встречи.

Надев трусики, отправляюсь на кухню поставить чайник.

Сладострастная дрожь, трепет. Я стучу пальцами по столу, нервничаю. Знаю, Кристофер будет со мной нежен, и сделает мне много приятного. Но как это всё случится между нами? Манящая неизвестность, предвкушение чуда.

Звонок в домофон. Подбегаю к станции и, не спросив кто пришёл, посылаю сигнал открыть дверь. А если это сосед забыл ключ, почта или дети играются? Зачем-то иду в одну комнату, потом в другую. Звонок в квартиру. Моё сердце бешено стучит. Возвращаюсь к двери, поворачиваю замок — Кристофер, сосредоточенный, уверенный в себе, глаза хищно сверкают. Он невероятно красивый. Потратил драгоценные минуты, чтобы купить букет красных роз. Зачем?!

— Спасибо. — Я вежливо принимаю подарок, пускаю Кристофера в прихожую и, положив цветы на столик, бросаюсь на гостя. Во мне бушует желание. Запрыгнув на Кристофера и обвив его ногами, даю подсказку:

— Моя комната в конце коридора налево.

Наши губы сливаются в страстном поцелуе, языки пылко борются друг с другом. Кристофер уносит меня в комнату и кладёт на постель. Я будто одурманена, не знаю, что делаю, может помогаю ему снять одежду, может мешаю, может срываю. Кристофер стаскивает с меня трусики и вторгается. Я издаю громкий стон. О-о как же восхитительно принимать Кристофера в себя! Он опирается на локти, берёт в ладони моё лицо. Я ощущаю на себе часть веса его тела. Смотря мне в глаза, Кристофер движется напористо входя в меня и выходя. У него шумное дыхание, но поцелуи ласковые. Мои мышцы ниже живота твердеют, наливаются сладостью. Потрясающая нагрузка, удивительное воздействие на организм! Сильное чувство стремительно нарастает, затмевая сознание.

— Мика, кончи, — рычит Кристофер. Как будто у меня есть выбор?! Я же не укротительница оргазмов! Сколько смогла продержалась, но больше не могу, не могу, обмякаю, кончаю, что-то кричу. Тело сводят судороги. Я стону, брызгаю, парю в небе. Рефлекторно свожу ноги вместе. Хочется выпустить Кристофера из себя, поцеловать с благодарностью и лечь полежать, отдохнуть. Но Кристофер, не ослабевая ритма, продолжает двигаться. Он преувеличивал своё удовольствие! Кристофер берёт меня за лодыжки и наклоняет мои ноги к моей голове. Сильно, властно. Я беззащитна. Двигая бёдрами, Кристофер чередует глубину проникновений. Я опять на грани. Как так?! Ещё раз?! Я не выдержу! Меня сотрясает второй неистовый оргазм. Я зачем-то пытаюсь подняться. Не выходит. Я зачем-то пытаюсь цепляться за Кристофера. Без толку. Кристофер ускоряется. Его член создаёт во мне невероятную плотность. Проникновения глубокие и мощные. Ну может хватит! Что Кристофер со мной делает?! Оргазмы набегают волнами один за другим, кучные, выразительные. Я сбиваюсь со счёта.

— Кристофер, кончай! — молю я. После резкого, грубого удара Кристофер извергается в меня долго, обильно. Затем обессиленно падает рядом со мной, прижимается ко мне.

Боже, что сейчас было? Буря утихает, усталые поцелуи, неровные вдохи и выдохи. В пьяной голове одна мысль: «Я люблю этого мужчину».

Я ложусь на бок. Лицу придаю непроницаемое выражение. Кристофер пристально глядит на меня, когда на секунду закрывает глаза, я кидаюсь с кровати. Он удивительно ловко хватает меня одной рукой за щиколотку, другой за коленку, тащит обратно и, осторожно укусив меня за мясистую ягодицу, отпускает. Плотоядный.

В ванной набираю в ладони холодную воду. Всё ведь отлично? Но почему тогда я реву и смываю слёзы? Другая девушка испытала с Кристофером гораздо больше радостей и, наверное, способна вернуть его, когда пожелает. Мне невыносимо больно думать, что она может так сделать.

Поплакав и освежившись, иду обратно в комнату. Кристофер разлёгся на кровати, дивная нагота лениво прикрыта скомканным одеялом. Он то ли уснул, то ли просто отдыхает, не понять. «Может сфотографировать его на память?» — приходит на ум шальная идея. Руки чешутся взять эффон. Передумываю. Не отваживаюсь. Но поддаюсь соблазну и тянусь мять его тело. Это всё, при определённом стечении обстоятельств, может стать моим, только моим: вот эта широкая спина (я сжимаю и разжимаю упругую кожу), вот эта лопатка, вот этот бок, с которого начинается рельефный пресс, вот эта сильная ягодица.

— Мика, что ты делаешь? — Не спит!

— Ничего. — Я живо убираю обнаглевшие ручонки.

Отталкивая мысль, что могу потерять Кристофера, тянусь к нему губами. Целовать его это наслаждение. Провести бы с ним так целую вечность.

Увы и ах эффон Кристофера вибрирует. Отодвинувшись, вытираю пухлые губы ладонью. Кристофер не думает отвечать на звонок. Он встаёт и говорит серьёзно:

— Мика, всё что между нами происходит — невероятно. Мне не с чем сравнить, правда.

Я вдруг замечаю на его лице помимо влюблённости, восхищения и благодарности, следы внутренней борьбы. Откуда они взялись? Может быть, позже он мне расскажет?

Отпускаю Кристофера таким. Голая провожаю до двери, закрываю за ним. Я испытываю два чувства: грусть разлуки, радостную надежду нового свидания. Утомлённая, ложусь в постель и закрываю глаза.

Просыпаюсь от звуков в прихожей. Мама вернулась. В комнату прибегает Голди, большими глазками смотрит на меня, переводит взгляд на приставку. Сейчас малышка подумает, что в неё можно играть, запустит и….

— Иди ко мне. — Я отвлекаю Голди, широко раскидываю руки. Малышка прилипает ко мне.

— Как дела? — ласково спрашиваю я. — Приехала к тебе машинка?

— Только мамина. А это тебе подарили большой букет?

— Да. — Я забыла спрятать цветы.

— Кто?

— Один мужчина, я ему очень интересна.

— О-о-о, — разевает ротик малышка.

Накинув на себя халат, отношу Голди в другую комнату и ставлю мультики. В коридоре встречаю маму. Оглядев меня с ног до головы, она прищуривается. Что-то снова заметила.

— Я поставила цветы в вазу с водой, — говорит мама.

— Спасибо. А то я сама как-то не сообразила.

— Наверное, ты занималась чем-то более важным.

— Наверное.

Счастливая улыбка выдаёт меня. Я краснею пристыжённая. Пока мама не начала меня расспрашивать, ухожу в комнату прибираться. Приставке место в мусорном ведре, но я не решаюсь выбросить, прячу.

Ужинаем снова без папы. Что он скажет о букете? Точно задаст неудобные вопросы. Я должна быть к этому готова.

Мама достаёт жаркое из духовки. Голди, поглядев на блюдо и вдохнув его вкусный запах, восклицает:

— «Дец» мама! — Малышка имела ввиду: «Молодец мама!». Сестра целует свою маленькую ладошку и подставляет ручку «Дать пять».

Я с удовольствием ем свинину с картошкой и тоже хвалю хозяйку дома.

Во время чаепития Голди задаёт вопрос, от которого я улыбаюсь:

— Мама, а кто откусил печенье? — Малышка держит в руках две неполные печенюшки.

— Да никто Голди, просто печенье обломалось.

Малышка испытующе смотрит на маму, тряхнув головкой, принимается грызть одно из печений. Забавная.

Вернувшись в комнату, от нечего делать скачиваю на эффон приложение «Камаконструкции» с всевозможными позами для занятия любовью. Приложение простенькое — на кровати располагаются два человечка из палочек, синий — он, розовая — она. Всё условно. У неё на голове бантик, грудь в виде пупырышек, будто кожу оттянули в плоском месте. Она невероятно гибкая, гнётся, но не ломается, как проволочка.

Проецирую человечков на середину комнаты, увеличиваю в размерах. Кручу их, верчу, себя запутать хочу. Лёжа, стоя, сидя, поперёк, на корточках, на голове — как они это делают, что творят! Периодически я запускаю проекцию заново, чтобы вернуть сладкую сине-розовую парочку в исходное положение. Вспоминая в каких позах мы с Кристофером занимались любовью, у меня, как в колледже, появляется желание стиснуть себя в паху. Добавляю в «избранное» позы, которые можно попробовать в будущем. Жаль я не супер гибкая.

Неожиданно в комнату входит Лианн. Я едва не роняю эффон, затем быстро выключаю режим проекции.

— Ой, прости! — Лианн прикрывает лицо ладонями.

— Да, ничего, заходи.

— Да, в следующий раз.

Сестра притворяет за собой дверь. Неловко получилось. Надо быть осторожнее, изучая такие вещи.

Звоню Белле. Не берёт. В социальной сети подруга была 30 минут назад, я опоздала. Заиграл рингтон эффона. Белла? Нет, Кристофер. Я скучала и переживала. Всякое могло случиться.

— Как у тебя прошло? — спрашиваю я и улыбаюсь.

— Только из душа. Устал. Как ты себя чувствуешь? — Голос у Кристофера странный, грустный. Или я накручиваю себе.

— Я? Хорошо. А что будет завтра?

— Новый день.

— А какой он будет?

— Лучше, чем сегодняшний.

— Ты обещаешь?

— Да.

Потом мы долго прощаемся: десять раз «я тебя целую», десять раз «пока-пока», звонок окончен, печаль-тоска.

Внешне всё прекрасно. Похоже на идеальный шторм. Погода в одночасье может перемениться, и наш с Кристофером корабль любви перевернёт гигантская волна. Или айсберг подплывёт незаметно в холодной ночи и пропорет все отсеки любви, останутся лишь отсеки дружбы, приятельства, но их будет недостаточно, чтобы удержать на плаву наш корабль, тогда отношения утонут, погрузятся на глубокое илистое дно.

Взволнованная, ложусь в кровать ждать лучшего завтра.

Глава 9

Утром мама говорит мне, что мы едем к врачу, и я понимаю: этот день ни за что не будет лучше вчерашнего.

По пути в «самую хорошую» клинику Соважа татуировке бантам ставлю узор в виде красного креста, мысленно повторяю себе, как мантру, одну фразу — «Я здоровая, здоровенная, здоровская».

После смерти Дианн меня осматривали дважды. Первый врач быстро меня отпустил. Наверное, потому что она была из таких, как я. Затем её перевели в уборщицы. Как так получилось? Неужели из-за слухов?

Наш внедорожник останавливается возле клиники, состоящей из нескольких серых корпусов с окнами-витражами. Внутри очень чисто. Пройдя два светлых коридора, мы с мамой садимся на стулья напротив кабинета с золотистой табличкой «Ален Ребер главный акушер-гинеколог». К больничному запаху тут примешался ещё какой-то — приятный, особенный. Я принюхиваюсь, но не успеваю его узнать — мама приносит кофе, аромат которого перебивает интересный запах. Рядом на столике разложены всякие буклеты. Я беру один из них скоротать время ожидания.

Через 15 минут над кабинетом загорается жёлтая лампа. По коже пробегают мурашки — мне идти. Взглянув на маму, я вижу, как ей неловко. Она считает себя виноватой в моих неприятностях. Прежде чем встать, я ласково улыбаюсь ей и крепко сжимаю её руку.

Открыв дверь, я едва не налетаю на девушку — высокую стройную блондинку. Она очень холёная. Одета в платье цвета карамели. Девушка немного пугается меня, затем глядит на меня с отвращением. А ведь до этого она радовалась. Неужели настолько сильно опасается таких, как я?

Врач в белом халате проводил девушку. Он ободряюще говорит ей на прощанье:

— Всё у вас теперь хорошо, просто пейте витамины и пищевые добавки, о которых мы с вами говорили.

— Мишель Ру? — обращается врач ко мне.

Я смущённо киваю.

— Ален, — представляется мужчина и жестом приглашает зайти. — Прошу вас.

Врачу лет 40, среднего роста, сухощавый, русые волосы заметно поседели.

Натужно сглотнув, я нетвёрдым шагом иду вглубь кабинета. Мебель и оборудование белого цвета и на колёсиках: стойка с компьютером, кушетка, стол, ширма, светильник.

— Имеются жалобы? — Ален садится за стол.

— Нет, — неуверенно говорю я.

Конечно, после занятий любовью с Кристофером у меня были специфические ощущения, в том числе болевые, но никому лучше об этом не знать. Это моя маленькая плата за удовольствие.

Ален не задаёт других вопросов. Полагаю, мама, чтобы укоротить этот сеанс, заранее многое рассказала врачу обо мне. Я всегда делилась с ней интимными подробностями своей жизни. Мама знает, когда у меня начались первые менструации, что они регулярные; что никаких гинекологических и инфекционных болезней я не переносила, что у меня нет хронических заболеваний и, что не было беременностей и абортов. Ален располагает устаревшей информацией лишь по таким вопросам: «Живу или нет половой жизнью? Предохраняюсь или нет? Чем предохраняюсь?».

— Можете проходить. — Ален глазами указывает на ширму, за которой установлено гинекологическое кресло. — Снимите всё ниже пояса и располагайтесь там.

Неохотно слушаюсь врача.

Гинекологическое кресло выглядит дорого, имеет элегантный дизайн, каркас обтянут бесшовным влагостойким материалом синего цвета. Поместив бёдра на специальные опоры, я чувствую себя беззащитной.

Как Ален отреагирует на мои банты с узором в виде красного креста? Только сейчас я понимаю, что это была плохая идея.

Интересно Ален заметит что-нибудь?

— Начали половую жизнь, — говорит врач, проделав какую-то минимальную работу.

Я становлюсь вся пунцовая от смущения. Да уж, порой я недооцениваю профессионализм людей. Молчу, пристыжённая. Хочется свести ноги вместе, но опоры удерживают меня в унизительном положении.

— Что ж, я тогда проведу гинекологическое обследование «в зеркалах» и прощупаю матку с ее придатками, — говорит Ален.

«Прекрасно!»

Обычно в это время я уже ухожу из подобных кабинетов, но в этот раз попалась. Растерянно моргаю Алену, давая согласие осмотреть меня. Честно говоря, я подготовилась к подобному развитию событий — прочитала две статьи в интернете.

Ален пальцами осторожно раздвигает мои большие и малые половые губы и вводит в меня «зеркала» — инструмент напоминает клюв из прозрачного пластика. Затем врач нажимает на специальный рычажок, который раздвигает «зеркала» внутри влагалища, стенки расправляются, полость влагалища и шейка матки становятся доступными для осмотра. Ощущения так себе. Я стараюсь не напрягаться, дышу ровно. При помощи тампона Ален проводит забор небольшого количества выделений из влагалища, шейки матки и мочеиспускательного канала для анализа мазка на микрофлору, ещё врач делает небольшой соскоб из канала шейки матки для мазка на цитологию. Удалив «зеркала», Ален приступает к бимануальной пальпации (кажется, так это называется). Одну руку врач кладет на живот выше лобка, указательный и средний палец другой руки вводит глубоко во влагалище и ощупывает шейку матки; той рукой, которая положена на живот, он ощупывает тело матки, маточные трубы и яичники. Щекотно, но приятного мало.

— Шейка матки чистая, выделения умеренные, размеры матки и яичников в пределах возраста, — сообщает Ален. — Посмотрим ещё результаты анализов, пока можно заключить, что вы здоровы и способны забеременеть.

«Родить бы в будущем ребёночка Кристоферу», — мысль поднимает мне настроение.

Есть проблема: если Ален позвонит родителям и сообщит им результаты анализов, то они узнают, что мы с Кристофером зашли далеко в отношениях.

Я благодарю врача за работу и оставляю ему свой номера телефона. Надеюсь, он наберёт одну меня.

Выйдя в коридор, я энергичным голосом говорю маме:

— Всё хорошо. Я же говорила вам с папой нечего беспокоиться.

Испытав облегчение, мама гладит меня по спине. В ответ я крепко обнимаю её.

Мама отвозит меня в колледж. Мы прощаемся. Когда семейный внедорожник скрывается из виду, я начинаю переходить дорогу. Вдруг понимаю, что на меня со страшной скоростью несётся серебристый автомобиль. Я замечаю его в последний момент. Совершив длинный прыжок, растягиваюсь на тротуаре. Автомобиль резко тормозит, останавливаясь в пяти метрах от того места, где мгновение назад была я. Исполненная яростью я вскакиваю на ноги, бросаюсь к автомобилю, хочу открыть дверь, но ручек у машины нет. Сквозь тонировку вижу, что салон пуст. Кто меня так разыграл?! Я негодую. Неожиданно автомобиль газует и уносится прочь.

— Ого, это же была Мистериа! — Парень из колледжа провожает взглядом автомобиль. — Мика, ты в порядке? — Увидев гримасу злости на моём лице, он тактично проходит мимо.

Я слышала об этом навороченном автомобиле с искусственным интеллектом и энергетическим подушками безопасности. Но, когда на тебя движется масса железа, инстинкт самосохранения заставляет реагировать.

У гардероба встречаю Беллу:

— Выспалась? — интересуется подруга. — На историю-то можешь не ходить.

— Если и выспалась, то по другой причине.

— С ним?.. — Белла замечает, как я свечусь.

— Вчера… Ты не перезвонила мне, общалась с Рафаэлем?

— Прости, так получилось. Вы пойдёте с Кристофером на вечеринку? Рафаэль приглашает.

— Ой, даже не знаю, надо будет спросить Кристофера.

— Не сможет — всё равно идём, за компанию.

— Ну, наверное, я пойду, — выдавливаю я. Так-то у нас с Кристофером перенесено кино.

— Никаких, наверное.

Белла берёт меня под руку и почему-то ведёт обратно к выходу.

— А занятия?

— Какие такие занятия? Всё отменили — экскурсия в музей Войны.

— Эх, я не посмотрела расписание, осталась бы дома.

Или скорее напросилась бы к Кристоферу в гости, или съездила бы с ним на его работу.

На парковку колледжа заезжает арендованный красный автобус. Я сажусь спереди у окна, Белла рядом. Луиза и её подруги дистанцируются от нас подальше. Жан глядит на меня, заняв место напротив. Я испытываю неловкость, краснею. Накануне мне не повезло быть уличённой в шалости: доставила в аудитории себе маленькое удовольствие. Но больше такое со мной не повторится. Преподаватель истории Леон несколько удивляется моему участию в экскурсии. Проходя мимо, он кивает.

Колонна броневиков создала на дороге большой затор. Что военные делают в городе? Готовятся к параду? Целый час добираемся до седьмого округа Соважа. Автобус паркуется возле монументального здания с узкими окнами. «Мемориальный комплекс «Победа» — гласит надпись над его входом. Внутри нас встречает экскурсовод невысокого роста, лысый. Мужчина представляется Шарлем. Чувствую, мероприятие будет долгим — в здании три подземных этажа. Первое просторное помещение, куда сразу попадаем — Зал Памяти. Освещение тусклое, пол из тёмного мрамора, вдоль серых стен на пьедесталах размещены электронные Книги Памяти, по одной на каждое союзное государство. Точечные лампы роняют на них холодный свет.

К нашей Книге Памяти выстраивается очередь. Одногруппники захотели ещё раз взглянуть на своих предков, которые спасли мир от генез-социализма. Мы с Беллой дожидаемся своего права воспользоваться книгой. Подруга первая прикладывает ладонь к сканеру и вводит пароль доступа к личным данным. На дисплее Книги Памяти появляется вся известная родословная Беллы — восемь поколений. Отдельно выделяются предки, которые сражались на фронте и совершали трудовой подвиг в тылу. Полная информация о них хранится здесь на жёстких дисках: биографии, снимки, видео и аудиозаписи.

— Тебе есть кем гордиться, — говорю я.

— Да. А теперь ты давай. — Белла сторонится.

Со второй попытки я угадываю собственный пароль, и на экране всплывают данные лишь о пяти послевоенных поколениях. Так каждый раз. Моя родословная берёт своё начало с «Переписи Победителей», которая состоялась уже после войны. Конечно, электронную базу до сих пор обновляют, отыскивая в земле всё новых солдат, но о моих дальних предках пока нет сведений и, к сожалению, я не знаю какими были их судьбы.

— Ух ты, сколько девочек у вас в роду, — подмечает Белла. — И всё многодетные семьи.

— Ага. Бедные наши папы.

Родня у меня есть даже в самых дальних союзных странах. Они всё время зовут нас к себе и сами приезжают. Победа в войне сплотила народы, открыв границы. Во всём мире действует безвизовый режим.

На следующем этаже Шарль показывает нам один из немногих сохранившихся снимков Генетика. На фотографии вождь Генезии не один, со своей женой. Они стоят на фоне песчаных дюн. Пара хорошо смотрится вместе. Мужчина молодой, привлекательный. Его жена красивая, она чем-то напоминает мне Дианн.

Глядя на фотографию, я вспоминаю кое-что, о чём мы стараемся не говорить. Генетик был невероятно талантлив, но направил свой гений против человечества. Это мы дали причину нас ненавидеть. Однажды Генетика предали корпорации и фонды, которые сами привели его к власти. В Генезии произошла попытка государственного переворота. В жуткой газовой атаке столицы, погибла жена Генетика, носившая его ребёнка. Говорят, Генетик тогда поседел за одну ночь, изменился до неузнаваемости и замыслил ужасные вещи. Поэтому те, кто смеет обожествлять Генетика, называют его падшим ангелом. Будто бы он желал добра людям, устанавливая свои порядки, но, когда мы искалечили его душу, он перешёл на сторону зла. Похоже, нам до сих пор неудобно и стыдно признавать, что это чудовище, этого монстра породили мы сами.

— Мой дед бился с ним, — говорит старичок в сером плаще. Он смотрит на снимок безотрывно, не моргая. — Генетик полагал, что он бог, и что его выродки всех нас истребят. Чёрта с два!

Шарль спорит с ним:

— К столетию победы рассекретили ряд документов. В их числе было письмо одного из военачальников Генезии, в котором он писал своему другу, что Генетик с самого начала понимал: его ждёт сокрушительное поражение. Зачем он всё равно развязал войну — вопрос, ответ на который мы уже не узнаем никогда.

Пропустив слова экскурсовода мимо ушей, старичок пренебрежительно поворачивается к другому экспонату.

Если Генетик осознавал, что не победит, зачем устроил весь этот кошмар? Хотел проучить нас? Или таким жестоким способом объединить? Наверное, это была безумная и отчаянная попытка мести за смерть семьи.

Дальше мы с группой переходим в Зал Военных Вождей, где находится галерея орденоносцев: главнокомандующих, генералов армий и адмиралов флотов союзников. Голограммы изображают их крупные бюсты. На мундирах орденоносцев теснятся десятки боевых наград и медалей. Затем посещаем Зал Славы, где увековечены имена героев союзных государств, всех тех, кто внёс особый вклад в победу над врагом. Тысячи имён светятся, как звёздочки, на фоне огромного цифрового полотна. Находясь в таком месте, я начинаю чувствовать жизнь острее и понимаю, насколько этот мир бывает хрупок. Генетик приложил огромные усилия, чтобы всё разрушить, и нашим предкам пришлось заплатить немыслимую цену, чтобы всё отстоять.

Экскурсия завершается в парке мемориального комплекса, где под открытым небом расположена выставка военной техники — более 600 единиц, собранных со всех союзных стран. Каждый танк, самолёт, вертолёт, каждое артиллерийское орудие, каждая ракетная установка состояли на вооружении армий союзников и принимали участие в войне с Генезией. В искусственных водоёмах «плавают» боевые катера. В леске воссоздали сооружения партизан: землянки, окопы, наблюдательную вышку и командный пункт. Есть экспозиция железнодорожных войск с бронепоездом, и сектор с инженерно-фортификационными сооружениями, траншеями. Навсегда запомню самую жуткую машину тех времён: с огромным механизмом впереди и толстыми цепями. Она разрубала толпы «Пешеходов» на куски, расчищая армиям союзников дорогу к Рунам.

Поблагодарив Шарля за интересно проведённое время, наша группа садится в автобус и уезжает. Вернувшись в свой район, мы с Беллой прощаемся:

— До вечера! — говорит подруга.

— Хорошо.

Нужно уточнить у Кристофера планы на вечер. Звоню ему. Разговор сразу заходит про таблетки, о которых я напрочь забыла.

— Ты купила, приняла?

— Собираюсь… Спасибо, что напомнил.

— Не откладывай, иначе они окажутся неэффективными, и соблюдай рецепт.

— Хорошо, буду.

Как-то Кристофер слишком сильно за это тревожится.

— Что делаем вечером? — интересуюсь я.

— Мы ещё не закончили с новой хореографией…

— А Белла и Рафаэль зовут нас в клуб…

— Рафаэлю хорошо: он не участвует в номере. Давай я заберу тебя после клуба, если будет не слишком поздно…

— Забирай. Пока.

Я чувствую обиду.

— Подожди. Хочешь я тебя поцелую?

— Где и когда?

— Через приложение.

Я вздыхаю.

— Ладно, сейчас.

Свернув в закуток, запускаю приложение «Прикосновение». Модуль эффона проецирует бледное лицо Кристофера и его правую руку. Он нежно касается меня костяшками пальцев и целует шёлковыми прохладными губами. Я закрываю глаза и будто переношусь с холодной улицы куда-то к нему. Щекотный, сухой поцелуй скрашивает испорченное настроение. Шёпотом я ласково прощаюсь с Кристофером, питая надежду увидеться с ним позже. Мне тут же поступает другой звонок. Смотрю на дисплей. Номер скрыт. Кто это? Снова Кристофер? Я отвечаю. Сразу раздаётся жуткий зловещий свист — «Ссуу… Пуусс…». Чёрт — приложение запущено! Внезапно проецируется чья-то рука и хватает меня за горло. Отпустив эффон, я пытаюсь вырваться. В настройках приложения сила воздействия выставлена по умолчанию, и руке удаётся крепко вцепиться в меня. Защита всё не срабатывает, а силы уже начинают меня покидать. Мне везёт — эффон «умирает» прежде, чем умираю я — батарейка полностью садится. Рука из энергии исчезает, эффон падает на асфальт. Ух, к счастью, экран не разбился. Что это было?! Сбой системы?! Или кто-то ошибся номером?!

Когда поставлю эффон на зарядку, позвоню Кристоферу и расскажу о происшествии, вернее происшествиях — я забыла поведать ему, что меня едва не сбил автомобиль. Хотя нет, лучше не волновать Кристофера перед репетиции. Ещё необходимо изменить настройки приложения «Прикосновение», пока оно меня не убило.

Мама и сёстры возвращаются домой раньше обычного. Следом приезжает с вокзала тётя с очаровательными дочерями-близняшками.

Я и Голди отправляемся в магазин за конфетами для гостей. Идём долго, хоть малышка и старается семенить короткими ножками.

— Купи мне сырок, — встав у витрины, просит Голди, а сказала, что пошла со мной за компанию.

Наглядевшись на яркие обёртки сырков, малышка говорит:

— Нет, купи три. — И показывает мне четыре пальчика. До чего смешная.

Я не покупаю Голди сырков, потому что они есть в холодильнике. Но малышке до них не добраться. Чтобы она отстала, обещаю выдать ей один сырок к чаю.

Покупаю у продавщицы полкилограмма шоколадных батончиков.

На улице Голди говорит:

— В лицо ветер дует, хочу на ручки.

— Никаких ручек, Голди.

Дома я застаю неожиданную гостью — Элисон, мать Джеймса. Что ей здесь надо?! Неужели пришла сообщить новые подробности гибели Джеймса?! Его тело наконец-то нашли?! «Нет, Элисон здесь в роли журналистки!» — догадываюсь я по планшету и энерго-листкам разложенным на кухонном столе. Матери Джеймса чуть больше 40 лет, у неё морщинистое лицо, короткие русые волосы собраны в пучок на затылке, одета в серый пиджак и чёрную юбку. Стараясь скрыть личную неприязнь, мы подозрительно глядим друг на друга. Я медленно пересыпаю конфеты из кулька в вазу, слушая разговор Элисон с мамой.

— Я провожу одно расследование, до его окончания не хочу посвящать вас в детали, но совсем скоро оно будет показано по республиканскому каналу, — говорит мать Джеймса. — Мне для статистики нужна информация о вашей семье. Вы не могли бы заполнить электронную анкету?

Мама собирается посмотреть вопросы.

— Нет. — Я вдруг поворачиваюсь к Элисон. — Нет! — повторяю твёрже. — Уходите! — Я в одно движение оказываюсь возле стола и, увидев первый вопрос анкеты: «У вас многодетная семья, в которой все дети девочки?», комкаю энерго-листок и бросаю в окно. Энерго-листок тут же возвращается в память планшета.

Мама ещё пытается извиниться за мой поступок. Зачем?! Элисон не испугалась и не смутилась. Привыкла к таким ситуациям на работе. Она подавляет ехидную усмешку.

Сжав руки в кулаки, я ухожу в свою комнату. В шкафу отыскиваю белый кружевной купальник. Вообще-то это не совсем купальник, это боди. Только проплавов в нём целую смену в лагере, я поняла разницу: ткань у одежды очень тонкая и просвечивает, особенно, если намокает. То-то на меня все тогда смотрели, как на ошалелую.

Вначале прошлого лета я плавала в этом боди с Джеймсом в их надувном бассейне на даче. Мы и джакузи делали — с помощью шланга запускали воздух в воду. Я играючи прижималась к Джемсу, обнимала, мои соски утыкались в его грудь, мой лобок тёрся о его бедро. А Элисон тогда была ещё менее строга и лишь ревностно наблюдала за тем, как я соблазняла её сына.

Примеряю боди. Долго же я его не носила, стало совсем в обтяг. На ноги надеваю свисающие исполосованные джинсы. Используя аэрозольный распылитель, лак для волос и заколки, делаю у себя на голове простенькие ушки из волос. Теперь можно вернуться и позлить Элисон своим внешним видом.

— Мама, я сегодня в клуб, — привлекаю к себе внимание на кухне.

— Подтяни джинсы, — приказывает она.

Элисон щурится, в тёмных глазах появляется металлический блеск. Интересно, сдержится? Или будет здесь брызгать слюной? Где её сын, а где я, и что я творю? Пускай Элисон думает, что я дурная, бесстыжая, бессовестная. Только бы сюда больше не совалась.

— Я тоже хочу такие дырявые джинсы, — бросает мне одна из близняшек.

Из моих джинсов дизайнер убрал минимум половину материала. Бёдра, коленки, икры сильно оголены.

Двоюродные пришли за конфетами. Девочки одеты в розовое и белое платья с большими бантиками на поясе. Взяв вазу, увожу сестёр подальше. Скорей бы мама уже попрощалась с Элисон. Я показываю близняшкам свою комнату, в которой они будут спать. Где буду сама ночевать, пока не знаю. Надеюсь у Кристофера. Так-то мы с ним уже готовы жить вместе. Хорошо, по крайней мере, я к этому готова, в качестве эксперимента. Дух захватывает, как представлю, что это случится.

— Как вам в начальной школе? — интересуюсь я у двоюродных.

— В классе таких, как мы, семь. Шесть мальчиков из девяти дружат только с нами и играют на переменах. Восемь обычных девочек обижены на нас из-за того, что мы лучше.

Сестра говорит так, будто играет в стратегию. Когда я училась в школе, мы об этом не думали. Наверное, потому что были самыми ранними из поколения, и нас так не выделяли, как сейчас.

Вскоре слышу хлопок входной двери и позволяю себе расслабиться. В доме теперь все свои.

Глава 10

До вечера вожусь с сёстрами. Сладить непросто со всеми. Ужинаем мы мясными консервами, привезёнными тётей. Двоюродные пресытились едой из банок, для них готовим макароны. Тётя рассказывает, что завод, на котором она работает, получил большой республиканский заказ.

Тётя старше мамы на три года. Они очень похожи, но тётя полнее. Мы беседуем на общие темы, советуем, как с пользой провести время в Соваже, куда сходить с близняшками, что купить.

Подкрепившись, я вдруг вспоминаю, что до сих пор не поставила эффон на зарядку. Делаю это. Телефон включается. Мне сразу звонит Белла:

— Ну чего, ты идёшь?

— Да, раз обещала. Завозилась с младшими и забыла, что у меня сел эффон.

— Спускайся, мы скоро будем.

— Да-да.

Эффон заряжается совсем чуть-чуть. Надеюсь, проработает несколько часов, и я смогу позвонить Кристоферу.

Мама с тётей уединились на кухне. Я решаю немного подслушать их беседу.

— У троюродной погибла дочь… всё очень похоже… — тихо говорит тётя.

— А что с её молодым человеком? — спрашивает мама.

— В больнице… у него возникли проблемы со здоровьем… Я не понимаю, чему верить, и что мы можем сделать. Мне своим старшим уже бесполезно что-то объяснять.

— Моя Мика стала кое с кем встречаться…

— Расскажи ей правду о Дианн…

— Я думаю, Мика догадывается что к чему…

— Мама, я пошла. — Я показываюсь на глаза.

Жалею, что шпионила. Лучше бы я не знала, что родственница погибла.

Тётя смотрит на меня с жалостью. Мама тоже. Чувствую, она вот-вот расплачется. Мне тоже ужасно хочется зарыдать.

Ничего не видя перед собой, плетусь к лифту. Забившись в угол кабины, наконец, даю волю слезам. Неужели то, что говорят о таких, как я, правда? Невыносимо больно, мучительно думать, что смертельные случаи с такими, как я, не могут быть простыми совпадениями.

Белла звонит. Я не отвечаю. Подавляя всхлипы, пытаюсь успокоиться. Платком аккуратно поправляю косметику.

На улице мне мигает фарами автомобиль. Не такси. Автомобиль причудливой формы, напоминает тот, который едва не сбил меня сегодня. Подхожу ближе. Задняя дверь открывается. Заглядываю в салон. За рулём Рафаэль, Белла устроилась рядом с ним.

— Привет, — роняю я и сажусь в машину.

— Привет. — Рафаэль подмигивает в зеркале заднего вида.

— Мы тебя заждались, — Белла качает головой.

— Классный автомобиль. Много таких в городе?

— Не очень. У моей сестры такой. А что? — Рафаэль резко даёт задний ход.

— Ничего. — Я вжимаюсь в сиденье.

— Крутые ушки из волос себе сделала, — говорит Белла, наливает бокал шампанского и протягивает его мне. — Ты чего грустишь?

— Уже ничего. — Я беру бокал и выпиваю залпом.

Мне не следует забивать голову мрачными мыслями. Будь, что будет.

— Кальян? — предлагает Рафаэль.

— Да, пожалуй.

Я медленно вдыхаю дым, расслабляюсь. Пью шампанское, пьянею. И мир вокруг вновь кажется мне вполне симпатичным. Жаль рядом со мной нет Кристофера. Он — моя любовь, самый милый сердцу человек.

Приезжаем в клуб. Я снимаю куртку в гардеробе. Белла тут же хватает меня за руку.

— Ты сошла с ума?! — Подруга улыбается мне в ухо.

Я сейчас засмеюсь. Я оделась слишком дерзко. Рафаэль невольно изучает мою грудь через кружево боди. Лучше бы полюбовался Беллой. Она надела красивое чёрное платье с глубоким вырезом.

Клуб большой — два этажа, с разной музыкой для разных возрастов. Мы располагаемся за столиком внизу. Рафаэль делает заказ официантке.

— Всё будет роскошно! — заявляет мне Белла.

Спустя пять минут официантка приносит бутылку шампанского и три тарелки с фуа гра. Дорогое удовольствие. Хорошо, что Рафаэль угощает.

— За вас очаровательные девушки! — Рафаэль поднимает бокал, смотря мне в глаза. — Салют!

— Салют! — Я чокаюсь с Беллой, потом с ним.

Я пью, закусываю, во рту создаётся контраст вкусов: кисловатого шампанского и нежной печени утки.

Когда мы с Беллой выходим в туалет, говорю:

— Может сбежим отсюда?

Вот Рафаэль расстроится. Мы с Беллой смеёмся. В зале подруга встречает знакомую, и к столику я возвращаюсь одна.

Рафаэль расстёгивает верхнюю пуговицу своей голубой шёлковой рубашки, затем протягивает мне коктейль:

— Бери с собой, потанцуем.

На площадке я двигаюсь не очень резво. Скучно без Кристофера. Рафаэль серьёзный, часто поправляет свою модную чёлку. Волнуется, что ли? Чего волнуется? Потеряв терпение, я беру его за затылок:

— Хочешь мне что-то сказать — скажи!

— Мишель, я…

Неожиданно какая-то шустрая девушка толкает меня в спину. Мне не удаётся её хватить, и она тут же сбегает. Я всем весом наваливаюсь на Рафаэля. Он удерживает меня, лицом зарываясь в моих волосах и прижимаясь к моей груди. Подоспевшая Белла смеётся над нами.

— Помогла бы лучше, — выпрямляясь, говорю я.

Зазвучала медленная музыка. Нужно уходить с площадки. Вдруг происходит непонятная мне вещь: Рафаэль приглашает на танец не Беллу, а меня. На что он рассчитывает? Я беру его руку и отдаю Белле. По пути к столику встречаю вожатого из лагеря — Николаса. Он коренастый, невысокий, одет в цветную футболку и джинсы.

— Что не отвечаешь мне в сети? — гнусавым голосом спрашивает Николас.

— Ой, я случайно пропустила сообщение, — вру я.

— Мм… После клуба можно заехать ко мне, заберёшь поделку Джеймса, а потом я подброшу тебя до дома.

— Да уж поздно будет. За мной приедет мой мужчина.

— Что?!.. Ладно… Пока…

Мой ответ удивил Николаса и озадачил. Наверное, он подумал, что я меньше чем за полгода забыла Джеймса. Это не так. Да, я влюбилась в другого. Но Джеймс навсегда останется в моём сердце.

Можно с Кристофером заехать к Николасу, но я не хочу его вмешивать. У нас особенная история, и она не должна переплетаться с моим прошлым.

Возвращаюсь за столик. Вскоре подходят Рафаэль и Белла. Мы молчим. Подруга расстроена. Я не могу найти слова, чтобы утешить её. Рафаэль заказывает нам «коктейли дружбы». А как всё замечательно начиналось.

Звонит Кристофер. Ну, наконец-то!

— Когда домой собираешься?

— В принципе готова.

— Тогда выходи, я жду.

Белла протанцевала бы с Рафаэлем до утра, но это одно несчастное приглашение меня на медляк разрушило подруге все планы. Я представляю какого ей. Она теперь думает, что Рафаэлю интересна я, а у неё уже появились чувства к этому мужчине. И как ей быть? Дать ему шанс, вдруг он изменится? Бывает и такое.

Из клуба уходим вместе. Рафаэль уговаривает Беллу поехать с ним. Полагаю, между ними состоится серьёзный разговор.

На улице обнимаю Беллу и шепчу на ушко, чтобы не унывала:

— Эй, всё образуется. Чего ты? Ну выпил человек лишнего?

Кивнув, подруга натягивает на лицо улыбку. Так-то лучше.

Для меня открывается задняя дверь седана. Я нервно хмыкаю — Кристофер опять с кем-то. Сажусь в машину. Кристофер приехал с девушкой! Я пугаюсь. Что если это его девушка? Что если они помирились? Тогда он сейчас попрощается со мной навсегда. Да нет, быть такого не может!

— Знакомься — Фифи, мы вместе работаем, — мягко говорит Кристофер.

Девушка поворачивается ко мне и приветливо улыбается. Симпатичная — у неё смуглое лицо, тёмные волосы.

— Припозднились, не устали? — в моём голосе звучат истерические нотки.

— Бывает. Сперва завезём её, хорошо?

Мне в моём состоянии лучше молчать. Вроде бы Кристофер ничего плохого мне не сделал, не унизил меня и не оскорбил, но я так им недовольна. Я так много всего испытываю: досаду, возмущение, злость, ревность. Гневаюсь на Кристофера, как богиня. Чего взбесилась?

Стоп. Я видела эту девушку в клубе, когда познакомилась с Кристофером — та маленькая цацуля-зажигалочка, с которой он перемигивался. Неужели Кристофер в тот вечер пытался с ней помириться, но у него не вышло. А затем я столкнулась с ним. Всё почти сходится — эта девушка танцовщица. Но во время выступлений в клубе она не использовала пилон, а он там был установлен. Я цепляюсь за эту мелочь. Хоть бы не она.

В дороге Кристофер пытается меня разговорить. Он считает мои ушки из волос забавными и милыми. Однако, из-за присутствия незнакомки я не способна ему нормально отвечать. При том, что девушка молчит — сидит себе и сидит.

Седан где-то останавливается. Девушка обнимает Кристофера за шею и тепло прощается с ним. «Давай быстрее, а то догоню!» — хочу я ей сказать, но не решаюсь. Она вылезает из машины, закрывает дверь.

— Мика, пересаживайся. — Кристофер поворачивается ко мне с премилой улыбкой. Наверное, специально подбросил девушку, чтобы посердить меня.

— Да тут пять минут до моего дома, чего и пересаживаться, — язвлю я.

— Тогда я к тебе сяду.

— Рискни.

Кристофер включает автопилот и лезет назад. Я готовлюсь сопротивляться, но шансов у меня мало — пьяненькая. Кристофер с лёгкостью убирает мои руки в сторону, поворачивает меня, обнимает сзади. Затем он прижимается лицом к моему лицу. Я целую его в щёку и на этом ограничиваюсь. «Кто-то там обещал не обижаться на Кристофера и никогда с ним не ссориться», — сладострастной не нравится моё поведение. Пусть брюзжит.

— Тебе, наверное, жарко? — Кристофер расстёгивает молнию моей куртки, кладёт руки мне на грудь. Поняв, что я без бюстгальтера, он берёт пальцами мои соски и тянет. Соскучился. Моё тело выгибается на ласку. Я стараюсь не стонать, глубоко и часто дышу. Внизу животу ощущаю знакомое приятное напряжение. Нужно признаться: Кристофер имеет огромную власть надо мной. Чтобы упиваться негой счастья, я без возражения отдаю ему себя целиком. Правой рукой Кристофер спускается вниз к моему животу, начинает ласкать меня между ног. Боже…

— Ты в купальнике? Где думала плавать?

— А что? — Я захрипела. — Может у меня есть от тебя секреты?

— Я знаю: они есть. Прости, что сегодня не получилось сходить с тобой в клуб.

— Да ничего.

— У меня дома в подвальном этаже есть небольшой бассейн. Могу сауну поставить нагреваться?

— А что Фифи ты это не предложил? Отдохнули бы с ней после тяжёлого дня?

Кристоферзагадочно улыбается. При помощи своего эффона он дистанционно включает сауну. Потом затыкает мне рот страстным поцелуем. Его язык встречается с моим языком. Мы ложимся. Кристофер охватывает мои груди, принимается мять их. Я стону от удовольствия. Кристофер вбирает в себя мои стоны. Я задыхаюсь. Как же мне хорошо. Я близка к тому, чтобы кончить прямо здесь. «Нет, не надо», — я сдерживаюсь кое-как. — «Лучше позже вместе с Кристофером испытать восторг. Я же не эгоистка, в отличие от некоторых.»

Пленив меня и очаровав, Кристофер спрашивает:

— Как прошёл день?

— Нормально, — бормочу я. — Ездила с группой на экскурсию в музей войны. Было интересно.

— А до экскурсии было что-то?

Я щурюсь. Кристофер, что случайно видел меня с мамой возле клиники?

— Нет, — вру я и неубедительно пытаюсь возмутиться: — Что за вопросы?!

— Ничего. — Кристофер замолкает. Вот и отлично.

В автомобильном люке наблюдаю чёрно-серое небо. Тучи сгущаются.

Я хотела рассказать Кристоферу о сегодняшних инцидентах: о серебристой машине, которая едва не наехала на меня, о руке, которая едва не задушила меня, о Рафаэле, который пригласил на танец меня, а не Беллу. Но, чтобы не портить радостное свидание, помалкиваю.

Седан паркуется у дома Кристофера. Мне совсем не хочется вылезать из уютных рук любимого человека. Пролежать бы так всю ночь, испытывая дурманящую близость, наслаждаясь ненасытными губами.

Кое-как поднимаюсь, поправляю одежду. Кристофером ведёт меня в подвал дома. Помещение просторное, обложено плиткой песочного цвета. Рядом с входом бильярдный стол и массажное кресло, в другом конце бассейн и сауна. Мы раздеваемся в комнатке с деревянными скамейками и вешалками. Я остаюсь в боди, Кристофер в серых боксерах. Сняв заколки, я расчёсываю длинные волосы, перехватываю их резинкой, делая «конский хвост». В приложении эффона татуировке подбираю голубой цвет из палитры.

— Как тебе? — Я поворачиваюсь спиной к Кристоферу.

— Красиво. — Он садится на одно колено.

— Не кусай.

Кристофер осторожно сдавливает зубами кожу на моей ягодице. Плотоядный. Мне щекотно.

Кристоферу приходит сообщение на эффон. Он читает его, хмурится, и, кажется, сразу удаляет. Я вопросительно смотрю на Кристофера. В его глазах растерянность. Он невесело улыбается. Сообщение взволновало его. Кто мог потревожить Кристофера в такое позднее время? «Она»?! Нет, не важно. Какое мне дело? Вмешиваться ещё буду.

Идя в сауну, я неожиданно натыкаюсь на пилон. Почему я не заметила его сразу? Похоже, пилон проходит сквозь все этажи дома. Да уж. Девушка танцевала Кристоферу здесь, возбуждала его, а потом они занимались страстной любовью до самого утра. «Мика, перестань дразнить себя!» — вмешивается моё внутреннее я. Мужаюсь. Прохожу мимо пилона. Когда-нибудь я его точно демонтирую.

Сауна прогрелась до 70 градусов по Цельсию. Жарища. Мы быстро покрываемся капельками пота и краснеем, как маков цвет. Кристофер соревнуется со мной, кто продержится дольше. Его распаренное тело вызывает во мне горячее желание, но я боюсь упасть в обморок и поэтому никак не проявляю своих чувств. Скромно сижу на лавке с глазами полными вожделения и похоти. Поджимаю губы, чтобы не облизнуться.

— Ну, как тебе? — спрашивает Кристофер.

— Очень… — многозначительно отвечаю я.

Когда Кристофер из ковша плескает водой на раскалённые камни, я выскакиваю из сауны. Больше нет сил терпеть. Кристофер догоняет меня, берёт за руку и отводит в душ. Прежде чем включить воду, он жарко целует меня в губы. Я закрываю глаза, предполагая, что сейчас всё начнётся. Неожиданно нас окатывает ледяной водой. Я вскрикиваю и прижимаюсь к Кристоферу, пытаясь согреться. Он дёрнул за ручку на цепи, опрокинув на нас ведёрко со студёной водой. Я дрожу от холода, но не злюсь на Кристофера.

— Провёл меня, значит, — говорю я. — Надеюсь, в последний раз?

Кристофер бы отшутился, но, похоже, я попала в десятку, ему сложно мне ответить, или неубедительно соврать, или сказать честно, что он ещё обманет меня.

Ополоснувшись под тёплым душем, мы идём окунуться в бассейн. В воде я прижимаю Кристофера к бортику, обнимаю, висну на нём. У Кристофера эрекция — его тело жаждет меня. Мы плескаемся, смеёмся. Кристофер вроде бы хочет приступить к самому главному, но откладывает на потом, или даже противится своему желанию. Почему так? Вдруг Кристофер восстанавливает отношения со своей девушкой, а нашу с ним «лавочку» собирается прикрыть. Если прямо спрошу об этом, и Кристофер подтвердит моё предположение, то это будет означать конец всему. Такая правда мне не нужна, я боюсь её, лучше уж недомолвка.

Выбравшись из бассейна, я подхожу к пилону, хватаюсь за него руками и повисаю на нём. Почувствовав в себе силы, цепляюсь ногой за пилон под коленом и лезу наверх. Кристофер готовится ловить меня.

— Мика, слезай, пожалуйста, — просит он. — Из тебя ещё не весь алкоголь выветрился.

Я делаю на пилоне стойку на руках в шпагате, затем медленно вращаюсь вниз, хочу совершить переход в другое положение, но Кристофер мне мешает. Тогда я закидываю ноги ему на плечи. Не ожидала, что у меня получатся трюки. Кристофер с удивлением смотрит на меня. О-о он подбородком почувствовал тач-пуговку моего боди, расположенную у промежности. В его глазах появляется хищный блеск. Вероятно, он проверил в моём эффоне, что находится в списке доступа к моему тач-белью. Удерживая мои ягодицы, Кристофер кладёт меня на бильярдный стол, затем касается указательным пальцем тач-пуговки между моих ног, боди расстёгивается.

— Попытайся не ёрзать. — Кристофер вводит в меня два средних пальца правой руки, упирает в одну стенку влагалища, в другую. Я стону. Большим пальцем другой руки он мнёт мою драгоценную жемчужинку — клитор. Я провожу ногтями по груди и прессу Кристофера, оставляя белый след. Внутри себя ощущаю прекрасный жар, напряжение, сжатие.

— Трахни меня! — приказывает Кристоферу другая я — сладострастная. Она совсем распоясалась.

Стянув боксеры, Кристофер наклоняется и плюёт мне во влагалище. Разве так можно?! Затем он подстраивает член и плавно входит в меня, помещаясь во мне целиком. Я вскрикиваю. Весь день мечтала почувствовать Кристофера в себе. Он охватывает мои ягодицы, повыше приподнимает мой таз и движется сильными толчками, наслаждаясь мной — наловчился тереться о переднюю стенку влагалища. Ах, какое же сладкое чувство! Кристофер натужно дышит, хрипит. Он протягивает большой палец к моему рту. Я присасываюсь к нему, как…не хочу говорить этого слово, ну ладно, как к пустышечке, «чмок». Страстно посасывая и покусывая палец, я рукой щипаю Кристофера за грудь, тяну к себе. Он убыстряет ритм. Его чувственные проникновения под верным углом, доводят меня до исступления. Я ощущаю внутри себя сильное напряжение члена Кристофера — кончает. Не в силах терпеть, как он извергается в меня, я взрываюсь дивным, неистовым оргазмом. Кристофер крепко держит меня, пока изливается мне внутрь, и пока я бьюсь в судорогах восторга. Мой оргазм длится и длится, превосходно расслабляя меня. Я обрызгала Кристофера соком.

— О-о, Мика… — Кристофер берёт моё лицо в ладонь. — Ты такая красивая, сексуальная, ты так всегда возбуждаешь меня, не представляешь, как… Я никогда не испытывал ничего подобного. У нас с тобой всё так здорово получается.

— Да? Правда? Думаешь, у нас получится? — Я имею ввиду серьёзные отношения.

— Да, — на секунду позже, чем я ждала, выдыхает Кристофер. Он лукавит. Он не знает, что будет.

Отдышавшись, я слезаю с бильярдного стола, через верх снимаю боди и бросаю на стул.

— И куда ты такая собралась? — снова заводится Кристофер.

— В душ, — игривым голосом говорю я. — Идёшь?

Он соглашается.

В душе беру с полочки мыло, тут же его роняю, пытаюсь поднять, но вместо этого наступаю сверху, и оно выстреливает Кристоферу в пятку. Да уж, я поспешила: мало отдохнула — руки до сих пор дрожат, ноги ватные. Оргазм потряс меня сильнее, чем я думала.

Кристоферу сам поднимает мыло.

— Повернись спиной. — командует он.

— Не буду, — отвечаю я, а моё тело уже само подставляет спину.

Кристофер медленно намыливает меня, массируя мои шею, плечи, груди, живот, бёдра. Когда мне в ягодицу утыкается член, я выгибаюсь, издаю тихий стон.

— Что, Мика, ещё трахнуть тебя? — Кристофер использовал словечко меня сладострастной. Зря она его произнесла.

Я согласно качаю головой.

Положив руку мне на лобок Кристофер, толчком вторгается в меня. Восхитительная полнота! Почти сразу член выскакивает из меня. Очевидно, я как-то не так стою. Кристофер легонько наклоняет меня. Я берусь руками за штангу душа. Надеюсь, крепление выдержит. Кристофер задаёт ритм, его пальцы мнут мой крупный клитор. Я подхватываю движение, толкаясь навстречу. Ощущения восхитительные! Сердце колотится, пульс зашкаливает, кровь клокочет. Мокрые шлепки кожи о кожу становятся громче, грубее. Хрипя, Кристофер нежно целует меня в лопатку. Я растворяюсь, не могу мыслить, не могу дышать. Мы с Кристофером кончаем поразительно одновременно. Со стоном он выдыхает моё имя, я его. Я снова брызгаю соком. Сведенные судорогой ноги подкашиваются. Кристофер подхватывает меня. Одновременно он изливается мне внутрь. Мы отшатываемся к стенке и скользим в угол. Мои струйный оргазм невероятно яркий, продолжительный, изнуряющий. В руках Кристофера я забываю обо всём на свете.

— Я кое-что понял… — шепчет Кристофер.

— Что?

— Безопаснее, когда ты лежишь на ровной поверхности.

— Ты так говоришь, потому что я ещё не попадала тебе пяткой в глаз.

— Вчера я увернулся.

Переведя дух, я приподнимаюсь и нетвёрдым шагом встаю под струю. Кристофер держит меня за талию. Поцеловав мою шею, он сморит на меня сбоку. В потоке воды я глубоко дышу ртом, жмурюсь. Кристофер как-то догадывается, что я реву. Он останавливает ласки:

— Что с тобой?

Я поворачиваюсь.

— Ничего. — Я прижимаюсь к Кристоферу. — Просто я так счастлива.

Мы стоим, обнявшись, многое желая сказать, но говорим только главное: «Я так люблю тебя сегодня». Кристофер хотел избежать близости со мной. Я не знаю почему, знаю другое: что способна разжечь огонь в этом мужчине, мне нужно лишь быть самой собой.

Выключив воду, Кристофер достаёт из навесного шкафчика белые полотенца. Он бережно вытирает меня, я его. Любуюсь Кристофером, трогая его, я опять вспыхиваю, внизу живота скапливается горячая кровь.

— Массаж? — Кристофер указывает глазами на массажное кресло.

Я отрицательно мотаю головой:

— Нет, я хочу поскорей оказаться с тобой в постели на «безопасной, ровной» поверхности.

Взяв Кристофера за член, веду его вверх по лестнице. «Это он сделал меня такой похотливой!» — оправдываюсь я перед собой. Душ освежил Кристофера, его член твердеет у меня в руке.

В спальне я падаю на кровать. Кристофер раздвигает мне ноги и входит. У меня вырывается гортанный стон. Как хорошо! Кристофер пытливо смотрит мне в глаза.

— Что? — спрашиваю я не своим голосом. — От напряжения у меня венка проступила на лбу?

— И это тоже. А ты выносливая. С тобой я так быстро восстанавливаюсь. И хочу тебя снова и снова.

— И я тебя хочу… постоянно.

Я ерошу волосы Кристофера. Он наклоняется и властно целует меня, просовывая мне в рот свой язык. Мы держимся за руки. Я громко стону. Кристофер повторяет свой излюбленный приём — приподнимает мой таз, и начинает при каждом проникновении тереться членом о переднюю стенку влагалища. Я ловлю удары, сладко тая под телом любимого мужчины. Темп невероятный. Я трепещу, растворяюсь в ощущениях. Внизу живота всё сжимается.

— Кончай! — шепчет Кристофер, и я послушно распадаюсь на тысячу кусочков, бьюсь в судорогах оргазма. Зажмурив глаза и откинув голову, Кристофер извергается в меня. Я хочу перекатиться с боку на бок, но Кристофер удерживает меня, и я не падаю на пол.

— Побудь ещё во мне, пожалуйста, — прошу я.

Я провожу рукой по сильной груди Кристофера, по его уставшему прессу вниз, беру его «мешочек» и принимаюсь массировать.

— Мне очень нравится с тобой… вечера… восторги… — признаюсь я.

— Восторги? Ты так это называешь? А почему после них ты обычно плачешь?

— Сама не знаю. Это такое сильное, незабываемое переживание, такая невероятная разрядка для моего оргазма… в смысле организма.

Кристофер восхищённо улыбается. Его глаза горят. Он доволен, что делает меня счастливой.

Наступившую паузу, мы заполняем нежностью. Гладим друг друга, ласкаем губами. Я чувствую, как силы возвращаются к Кристоферу. Он растёт во мне. Я продолжаю сжимать и разжимать его «мешочек». Мало-помалу полудвижения сменяются чувственными толчками. Я выгибаюсь. Кристофера охватывает мои бёдра, проникает в меня. Снова и снова он утыкает член в мою точку «Джи». Я стону, круговыми движениями разминаю клитор. Обливаясь потом, немею, достигая очередного пика блаженства.

— Давай, Мика! — хрипит Кристофер.

Не в силах больше сдерживаться я испытываю новый неистовый оргазм. Бессловесно воплю. По телу волнами прокатываются судороги. Рефлекторно поджимаю ноги. Радостная, тянусь поцеловать Кристофера. Но он кладёт руку мне на грудь, раздвигает мои ноги и, продолжив двигаться, заставляет меня опять кончать. Передняя стенка влагалища пылает, пульсирует. Я откидываю голову. Волны наслаждения затопляют меня. Кристофер достигает своего пика и обильно извергается в моё дрожащее лоно, затем устало падает рядом со мной.

— Потрясающая ночь, — бормочу я.

— Да… Мика, я всё сегодня, ладно? — Крисфтоер вдруг становится серьёзным, тыкается в меня губами и так быстро засыпает, что я не успеваю ничего ему ответить.

Я думала поговорить с ним, а теперь буду всю ночь гадать, что было не так. Может всё было не так? Наверное, Кристофер устал на репетиции и хотел просто отдохнуть вместе со мной, а я занялась с ним любовью, лишила его последних сил, поступила эгоистично. Теперь бы дождаться утра и выяснить в чём всё-таки дело.

Кристофер разлёгся на половине одеяла, другой половиной я укутываю его, а сама голая пристраиваюсь рядышком. Следя за глубоким дыханием любимого мужчины и слушая как барабанит дождь за окном, вспоминаю, что не поставила эффон на зарядку. Неплохо бы спуститься за ним, сядет ведь за ночь. Но я почему-то боюсь выскользнуть из постели даже в туалет.

Глава 11

— Соня… — слышу приятный голос Кристофера.

Я открываю глаза. Кристофер в куртке, стоит у кровати:

— Я вчера не поблагодарил тебя — спасибо… И спасибо за одеяло, но лучше бы укрылась им сама. — Он задумчивый, взволнованный, но со мной пытается быть ласковым и милым.

— Куда ты? — Я вздрагиваю, как испуганный зверёк. Кристофер уходит от меня!

— По делам до вечера. Ты хочешь оставайся здесь. Или я вызову тебе такси. Например, через час?

Какие могут быть дела в выходной день?!

— Можно я поеду с тобой?

— Извини, мне не в город.

Это что, намёк?! «Кристофер едет к своей девушке в деревню! Она позвала его к себе!» — громко кричит моя интуиция.

Я пытаюсь оценить сложность ситуации. Если я сейчас брошусь в объятия к Кристоферу, расплачусь, ещё раз признаюсь ему в любви, останется ли он со мной, выберет ли он меня? Нет, я должна быть гордой, я должна его отпустить.

— Ясно, — отвечаю я. В горле нарастает ком. — Позвонишь мне?

— Да, конечно. Мика, всё в порядке?

Я зарываюсь в одеяло. Ну зачем он спросил?!

— Кристофер, иди туда, куда тебе нужно, а вечером мы с тобой поговорим.

— Кстати, я приготовил завтрак, он в холодильнике.

Я подавляю стоны и рыдания, становлюсь невероятно злой. Если Кристофер только тронет одеяло, я начну ожесточённо отбиваться, и меня разберёт истерика. Я нахожусь на грани, испытываю самые ужасные чувства.

Но дверь тихонько закрывается. Через 30 секунд слышу рокот мотора, звук колёс. Затем воцаряется тишина. Как же непросто справиться с собой. Отбросив одеяло, стираю ладонями с лица лужицы слёз и поднимаюсь с постели. Кристофер заботливо принёс в спальню мою одежду и тапочки. Я сама виновата — ночью долго не засыпала, утром Кристофер, наверное, не смог меня разбудить, а так было бы время, чтобы попробовать удержать его.

Я быстро осознаю — останусь здесь, буду метаться по дому, как по клетке, покоя мне не будет. Выуживаю из кармана джинсов эффон, Он вот-вот разрядится. Ого, уже 11 часов. Белла написала в социальной сети:

Рафаэль в машине вчера признался, что перепутал нас. Ему, действительно, нужно меньше пить.

Белла верит в сказки мужчин, я тоже пытаюсь, это больно.

Николас тоже написал, никак не угомонится:

Мишель, а может сегодня заберёшь у меня поделку Джеймса?

Я долго откладывала это дело. Встретиться что ли с Николасом где-нибудь поблизости?

Или попросить приехать сюда? Плохая идея.

В интернете ищу ближайшие кафе.

Давай встретимся в кафе «Мираж», посмотри, где это. За полтора часа доберёшься?

Николас отвечает на удивление быстро:

Идёт.

Эффон отключается. К счастью, в прикроватной тумбочке я нахожу зарядное устройство.

Одевшись, иду умываться, потом на кухню. Аппетита практически нет. Неизвестность тяготит. Возможно, я провожу в этом доме последние часы. А может быть, Кристофер обсудит в деревне со своей девушкой то, как они расстанутся навсегда. Вот было бы счастье.

В холодильнике обнаруживаю миску с салатом из ломтиков ананаса и груши, покрытых тёртым сыром. Заправляю салат майонезом и ем. Пища лёгкая, самая утренняя. Затем пью чай с круассаном. Мне становится получше. Руки чешутся позвонить Кристоферу, но сделаю это позже. Угадать бы момент, когда он приедет к девушке.

На комоде у входной двери Кристофер положил зонт, рядом магнитный ключ от дома.

Идя в кафе, я задумываюсь: «Может Фифи и есть девушка Кристофера?» Вчера в машине она увидела меня, поняла, что я реально существую и встречаюсь с Кристофером. Вот она и спохватилась. Мне в голову приходит идея: «Что если найти Фифи в социальной сети и узнать, чем она сейчас занимается? Сделаю вид, что хочу с ней подружиться».

Мокрые улицы безлюдны, изредка проносятся машины. По зонту стучат капли дождя, под ногами комкается жёлтая каша из листвы. При каждом движении ощущаю приятную мышечную боль. Такое чувство, будто я позанималась в зале с персональным тренером, который не давал мне пощады.

У кафе я решаюсь: «Сейчас за чашечкой ароматного напитка отыщу в интернете Фифи и пообщаюсь с ней». Но тут же спохватываюсь: «Я оставила эффон на зарядке». Придётся потерпеть. И Кристоферу теперь тоже не позвонить. Я вздыхаю от досады.

Я пришла первой. Официантка наливает мне кофе. Николас не появляется. Вдруг он перенёс время? Без эффона мне не выяснить.

Через 15 минут слышу, как к кафе подъезжает машина. Входит Николас. Ему 32 года, курносый, с жёстким ртом. На голове залысины. Он одет в потёртую коричневую куртку и чёрные брюки. Сев напротив меня, Николас небрежно отмахивается от официантки и протягивает мне розу. Ого. Джеймс славно поработал в мастерской лагеря: он сделал для меня большую медную розу. Я беру её, вращая, внимательно разглядываю. На стебле изящно выгравированы слова: «Мишель — девушке, которую я никогда не забуду».

«Я всегда буду тебя помнить Джеймс», — говорю я одними губами.

Николас кладёт на стол свои мощные ручищи. В лагере он говорил нам, что является местным чемпионом по армрестлингу.

— Мишель. — Вожатый пристально смотрит на меня. — В лагере я заметил кое-что крайне любопытное, это связано с Джеймсом. Хочешь, прокатиться, ты сама всё увидишь. Можем прямо сейчас…

Я не знаю, что ответить. На одной чаше весов — Джеймс и наше с ним прошлое, на другой — Кристофер моё настоящее и будущее. Нет, я должна вернуться в дом, позвонить любимому мужчине, ждать его.

— Мишель, поверь, ты не пожалеешь. Это станет ярким воспоминанием о Джеймсе. — Николас так хорошо уговаривает, словно готовился, подбирал слова.

— А сколько времени займёт поездка?

— Отсюда? Всё вместе около трёх часов.

Время у меня есть, а вот желание, не знаю. Я колеблюсь, но всё же в конце концов соглашаюсь.

Красный пикап Николаса движется по лесной дороге. Впереди виднеются большие ворота в лагерь.

В пути мы с вожатым почти не разговаривали. Слушали радио. Каждый думал о своём. Я сосредоточенно смотрела в окно — надеялась увидеть Кристофера, как он возвращается в город ко мне. Увы. Наверное, Кристофер ещё у своей девушки, или он ехал по совершенно другому маршруту. Однажды сквозь вуаль дождя вдали мне почудились очертания седана Кристофера. Но это оказался мираж. Миражом ли была наша с Кристофером любовь? Невыносимо думать, что счастье было понарошку.

Пикап проезжает мимо главного корпуса и столовой. Здания выполнены из кирпича. Дальше рядками до самого озера выстраиваются деревянные домики. На берегу озера причал для лодок и пляж, где мы с Джеймсом загорали. Пикап останавливается возле двухэтажных домов, в которых во время смен живёт обслуживающий персонал лагеря. Сейчас дома покинуты и напоминают загородные дачи.

— Ты не против, я выпью чаю, а потом мы с тобой сходим на место, — говорит Николас, глуша двигатель.

Следую за вожатым в дом. Запах внутри тяжеловат. Мебель почти везде старая. Я остаюсь ждать в комнате. Николас уходит на кухню и через пять минут возвращается со стаканчиками чая. Один протягивает мне:

— Попробуй, он травянистый.

Я беру стаканчик, отпиваю. Напиток какой-то странный, невкусный. Никаких трав не наблюдаю. Может вода плохая или чайные листья залежавшиеся?

— У меня здесь есть свой сад, весной мы бы могли гулять по нему, быть счастливы вместе, — вдруг говорит Николас.

— Чего? — Я пытаюсь скрыть удивление.

— Хочешь попробовать?

— Ты будешь счастлив, но без меня.

— У тебя разве есть кто-то?

Я делаю ещё один глоток напитка. У-у-у всё с меня хватит этой дряни.

— Я же тебе говорила. У меня есть мужчина, с которым я хочу быть. Пойдём лучше посмотрим, что там сделал Джеймс. Мне это сейчас важно. — В моём взгляде просьба. Я не понимаю Николаса.

— Я знаю, как погиб Джеймс. Рассказать тебе? А потом я поведаю тебе ещё одну правду.

Боль сжимает сердце. Николасу удалось меня ошеломить, но я стараюсь казаться невозмутимой.

— Давай, говори.

— Летом на смене я подглядел ваш откровенный видео-разговор с Джеймсом и принял решение спасти именно тебя. А Джеймс бы не сумел этого сделать, понимаешь?

Я в ужасе мотаю головой. Что со мной?! Я дурнею!

— Мишель, ты же видишь, что творится в интернете, что говорят о таких, как ты. Можешь сколько угодно обманывать себя, но страшные события скоро неминуемо произойдут! Переживём бурю здесь, вместе, я уберегу тебя.

— Нет, — глухо говорю я. — Нет… Это ты помешал Джеймсу переплыть озеро?

Николас медлит с ответом.

— Я не спас его, чтобы спасти тебя. Он бы не сумел защитить…

— Он бы всё сумел!

— Мишель, я не позволю тебе уйти отсюда и погибнуть. Я представляю: тебе страшно, по твоему телу разносится наркотик. Но, когда всё плохое случится, а ты будешь в безопасности, то ты щедро отблагодаришь меня. Ты позже осознаешь правильность моего поступка.

Я ведь чувствовала неладное, и всё равно угодила в ловушку!

— Я со всем справлюсь и такие, как я, тоже, тебе не нужно беспокоиться, — чудовищно неубедительно говорю я. — Николас, меня же будут искать…

— Я всё рассчитал. Полиции я скажу, что от нахлынувших воспоминаний о Джеймсе у тебя началась истерика, ты ринулась в лес, в котором вы часто с ним гуляли, а я не сумел тебя остановить. Мне поверят, потому что вы ведёте себя необычно. Тебя не найдут, станут считать пропавшей без вести. И так ты избежишь охоты, которую на вас объявят. Вас всех очень скоро лишат прав, разлучат с семьями, арестуют.

Николас говорит ужасные вещи. Я не знаю, что сделают с такими, как я. Сейчас это не важно, сейчас главное вырваться отсюда.

Будто ничего произошло, я спокойно ставлю чай на подоконник окна, а внутри меня паника. Концентрировать внимание удаётся всё хуже. Я чувствую, как попавший в организм яд подобно змее медленно обвивает тело. Я затравленно смотрю на Николаса, затем обвожу взглядом комнату, тускнеющую на глазах. Что делать?!

Начало бегства спонтанное, необдуманное — я бросаюсь к дверному проёму. Николас преграждает путь. Изловчившись, я захожу вожатому за спину и толкаю его в бок изо всех сил. Отшатнувшись, он спотыкается о неровность пола и падает, ломая головой стул.

Уношу ноги. Входная дверь заперта на ключ. Вернуться? В комнате слышу шевеление. Нет. Нужно двигаться куда-то дальше. Я не была в этих домах, не знаю планировки. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, лихорадочно хватаясь обеими руками за перила, как за зацепки. Нетвёрдым шагом иду по коридору. Нахожу открытую комнату, прячусь в ней. Комната проходная: есть другая дверь. Или мне это уже мерещится. Комната обжита, раскиданы вещи, одеяло на постели скомкано, на тумбочке телефон. Телефон! Хватаю его, блокировка снимается отпечатком, на заставке моя фотография в вечернем платье из социальной сети. Это телефон Николаса?! Что у него с головой?! Но какую же глупость он совершил, записав отпечатки моих пальцев в списки доступа. И откуда у него они вообще взялись? С трудом набираю экстренный номер. Секундное ликование сменяется отчаянием: сеть в доме отсутствует или специально заглушена, мой сигнал спасения расшибается о невидимую преграду.

Если начать баррикадировать одну дверь, Николас метнётся к другой. Продолжить бегство? Искать оружие? Поздно. В коридоре слышу треск дощатого пола. Смотрю какие есть приложения в телефоне. Найти бы звуковое или световое, а лучше шокерное. Есть! «Мистик»! Запустив приложение, забиваюсь в угол. Купол энергии обводит свет вокруг меня, делая невидимой.

Ручка двери плавно поворачивается, в комнату входит Николас. Он не вооружён, но зол и очень опасен. На лбу ссадина, образовывается гематома. Вожатый стремительно пересекает комнату, бросая быстрый взгляд влево, вправо. Он открывает следующую дверь, ступает за порог, неожиданно замирает. Неужели обратил внимание, что на тумбочке отсутствует телефон?! Николас возвращается на середину комнаты, пристально озирается. «Заметил!» — понимаю я, когда вожатый вдруг поворачивается ко мне. Но, как?! «Мистик» плохо преломило падающие на меня лучи света?! Не суть. Купол энергии исчезает раньше, чем Николас касается его рукой: приложение «невидимости» очень быстро разрядило телефон. Я выпрямляюсь насколько возможно. Живот мучительно скрутило, меня знобит, тело будто сковали стальными обручами, рук не поднять. Без всякой надежды на успех я кидаюсь на Николаса. Он вцепляется в меня мёртвой хваткой. Рука, возникшая накануне из эффона, душила меня в десять раз слабее. Я запаслась воздухом, но что толку? Я не могу разжать руки, сдавившие мне горло. В глазах темнеет, я словно погружаюсь ниже и ниже в беспросветную бездну озера, в которую это чудовище уже утянуло Джеймса. Ещё миг и моё сознание меркнет, как дисплей севшего телефона.

Глава 12

Полумрачная комната. Лампочка на стене тускло горит жёлтым светом. Напротив меня на двух лапах стоит красивое изящное создание. Оно удивительное. Я наблюдаю за ним, оно за мной. Создание напоминает пантеру, шерсть идеально чёрная, блестящая. Из-под шерсти выступают жилистые мышцы, выдаются полные груди. Хвост висит в воздухе. Особь крупная, очеловеченная. Я любуюсь созданием. Оно любуется мной, лукаво улыбаясь, облизываясь. Оно подманивает меня лапой. Я подхожу ближе, как любопытный ребёнок. Создание тоже идёт навстречу мне. Встав с ним лицом к лицу, я вдруг замечаю — это я, я стою напротив зеркала, это моё такое отражение. Я наклоняю голову в сторону, создание повторяет за мной. Я отступаю на два шага назад от зеркала, но создание вдруг остаётся на месте. На лице создания игривая гримаска внезапно сменяется на серьёзную, враждебную. Обнажив короткие клыки, создание в один большой прыжок оказывается возле меня, набрасывается, начинает терзать мою плоть, рвать мощными клыками, впиваться в шею, раздирать когтями.

— Не-е-ет! — кричу я и просыпаюсь. Где я?! Я абсолютно голая в постели! Кто-то рядом держит меня! Я принимаюсь биться, как бешеная.

— Мика, тише, тише, — я узнаю голос Кристофера. — Успокойся. Дурной сон привиделся?

Я, изумлённая, киваю. Я вся липкая от пота. Мне приснился кошмар! Стоп. А что именно было кошмаром?!

Я судорожно сжимаю Кристофера в объятиях, будто он спас мне жизнь. На тумбочке замечаю подключённый к шнуру питания эффон. Значит, я всё-таки поставила его ночью на зарядку. Дремля, забеспокоилась, что забыла это сделать, и мне приснились эти странные сны, вернее, сон во сне. Ох, эти невероятные подробности гибели Джеймса. Вожатый был чудным, но, чтобы он оказался таким злодеем? А Кристофер — неужели он мог вот так запросто бросить меня и уехать к своей девушке в деревню? Удивительная штука подсознание, как оно сочиняет из наших страхов и переживаний невозможные сны. Но, когда ты находишься внутри этих снов, ты веришь в происходящее. Но вот наступило утро и всё позади, колдовской мир, в котором я пребывала, разрушен. Впереди чудесный день вместе с моим любимым Кристофером.

— Мика, мне нужно задать тебе очень серьёзный вопрос. — Кристофер берёт меня за плечи, внимательно смотрит мне в глаза. — Ты вчера употребляла какие-нибудь наркотики?

Я растерянно моргаю. Только я разделила сон и явь, как они вновь слились воедино. Что действительно произошло и когда? Мне срочно необходимо во всём разобраться.

— Ты вчера уезжал днём? — спрашиваю я.

— Да. Ты разве не помнишь? Что ты делала без меня?

Ответ Кристофера пугает меня. Я закрываю лицо руками и начинаю размышлять. Получается, Кристофер всё же укатил к девушке. Я встретилась с Николасом в кафе, затем мы поехала в лагерь, там что-то произошло, что-то плохое, вожатый пытался сделать меня своей пленницей.

Перекатившись по постели, я зарываюсь в одеяло.

— Да, похоже, я вчера чем-то отравилась, — вру я. — Меня не тошнило?

— При мне нет. А продукты были из моего холодильника?

— По-моему, нет. Включи телевизор, пожалуйста.

Кристофер хочет ещё о чём-то спросить, но я жестом руки указываю ему на пульт, отвлекая его.

Пятнадцать минут смотрю утреннюю программу. Страх сгущается во мне. Дожидаюсь восьмичасовых местных новостей. Ведущая сразу ошарашивает меня. Главное событие выпуска: лесничий лагеря «Восход» обнаружил накануне вечером за территорией учреждения труп мужчины. Лесничий узнал покойника. Им оказался один из вожатых лагеря 32-летний Николас Моро. По словам лесничего, на теле вожатого было множество рваных ран. Полиция предположила, что вожатый Николас Моро мог случайно встретить в лесу дикого зверя, который его растерзал. Ведущая предупреждает быть бдительными жителей близлежащих к лагерю деревень — в окрестностях шастает опасный хищник.

Значит, мне каким-то чудом удалось вырваться из лап Николаса и сбежать. Наверное, вожатый ринулся за мной в лес и там встретил зверя, который его убил. Как я под наркотиком добралась до дома Кристофера. Этот вопрос остаётся открытым. Вероятно, меня выручило подсознание.

— Чаю? — предлагает Кристофер.

— Да, спасибо, — отвечаю я так, будто он полицейский, а я свидетель убийства.

Что было, когда я пришла к Кристоферу? Что ему известно? Так просто не выяснить. Он подозревает меня.

Кристофер приносит мне чай. Крепко сжимая чашку, я пью напиток мелкими глоточками. Легчает. Внезапно раздаётся мелодичный звонок в дверь. Я вздрагиваю, едва не роняю чашку. Кристофер спешно натягивает джинсы и футболку. Я смотрю по сторонам — нигде нет моей одежды. Звонок не умолкает. Кристофер кивком указывает мне на халат, висящий на стуле. Затем спускается вниз.

Слышу, как открывается дверь, слышу незнакомые голоса. «Это не ко мне, это не ко мне», — мысленно держу кулачки.

Кристофер возвращается и говорит мягким голосом:

— Мика, спустись, пожалуйста, в гостиную, с тобой хотят поговорить… из полиции…

Я испуганно смотрю на него, смотрю с надеждой, что он выведет меня из дома через другой выход. «Поздно», — говорит разум. Тяжело вздохнув, иду за Кристофером.

В гостиной двое следователей. Как они меня нашли? Отследили местоположение эффона? Дело серьёзное. Один следователь постарше, другой помоложе. Одеты в серые плащи, на плечах следы дождя. Лица хмурые. Мы обмениваемся кивками. Следователь постарше обращается ко мне:

— Мишель Ру, это вы, здравствуйте, я агент Ланс Коло Соважское бюро расследований. Вы узнаёте этого человека? — Ищейка показывает мне фотографию Николаса.

— Да, это вожатый из лагеря, где я отдыхала несколько лет подряд.

— Вы слышали, что с ним случилось?

— Мы смотрели новости, — отвечает Кристофер вместо меня. Он встаёт сзади. Его поддержка мне сейчас крайне необходима.

Ланс угрюмо косится на Кристофера, затем переводит взгляд обратно на меня.

— Вчера приблизительно в 12:45 вы виделись с Николасом в кафе «Мираж»? Не так ли?

— Да, верно.

Следователь помоложе записывает каждое слово в планшет.

— Это Николас предложил вам встретиться?

Я нервно потираю руку.

— Да, он всё хотел отдать мне одну поделку.

— Поделку?

— Её летом на смене в лагере сделал для меня мой друг.

— Почему он сам не передал её вам?

— Джеймс погиб в лагере.

— Джеймс Руже?

Как следователь так сразу догадался? Вероятно, запомнил происшествие на озере.

— Да.

— Хм…А что было после вашей с Николасом встречи в кафе?

Я медлю с ответом. Хочется признаться следователям, рассказать правду: то, что помню, то, что мне снилось. Но я так запуталась, что было, а чего не было, поэтому решаю соврать:

— Николас передал мне поделку, мы немного поговорили, и он подвёз меня сюда.

— Можно посмотреть записи с камер дома?

Я поворачиваюсь к Кристоферу, в моих глазах паника. Меня вот-вот поймают на лжи.

— Они отключены, — выручает Кристофер. — Всё забываю вызвать техника.

— И потом вы больше никуда не ходили?

— Никуда.

— Вы готовы подтвердить её слова? — Ланс переводит лукавый взгляд на Кристофера. Похоже, у следователя есть информация о том, что какое-то время Кристофера не было дома.

— Я приехал вечером, около семи, на ждала меня, приготовила ужин.

— Вас душили? — внезапно поражает меня своим вопросом следователь помоложе.

— Что?! — Я рефлекторно ощупываю шею рукой.

— Накануне вас душили через телефонное приложение?

Почему им это известно? Почему им столько всего известно?

— Да, было. Я подумала, кто-то ошибся или вирус.

— Мы выяснили — это Николас Моро пытался задушить вас. Он следил за вами, используя хакерскую программу. В лагере «Восход» в подвале одного из домов обслуживающего персонала мы обнаружили останки тела Джеймса Руже. Мы полагаем, Николас Моро причастен к его смерти и, скорее всего, он готовил на вас покушение. Скажите, был ли у него какой-то мотив совершать преступления? Встретившись с ним в кафе, вы не заметили ничего странного?

Я закрываю рот ладонью. Мне больше не нужно сдерживать страх. У меня появилась причина испугаться и ужаснуться.

— Николас был задумчив, а больше я ничего не заметила. Он предлагал мне съездить лагерь, сказал, что осенью там красиво. Но я отказалась из-за дождя. Думаете это он убил Джеймса?

— Это устанавливается. Во всяком случае, Николас скрывал смерть человека. Знаете, что-то во всём этом не сходится. Вы позволите нам провести несколько быстрых тестов?

— Пожалуйста.

Кристофер сильно щипает меня, намекая, что я совершила ошибку. Так оно и есть. Следователь помоложе за плащом прятал чемодан. Засада. Следователь кладёт чемодан на столик, открывает его, достаёт первый прибор.

— Дайте свою правую руку, — командует он. Я протягиваю. Следователь надевает мне светящийся колпачок с проводком поочередно на каждый палец.

— Левую руку.

Следователь проделывает ту же операцию с моей другой рукой.

— Я возьму кровь для общего анализа?

Я неуверенно киваю. Следователь обрабатывает мой палец раствором, затем укалывает его миниатюрным шприц-пистолетом с трубкой.

Компьютер в чемодане начинает анализировать собранные образцы. Следователь, глядя на дисплей компьютера, говорит:

— Под вашими ногтями обнаружена кожа человека. Сейчас компьютер сверится с базой данных и определит кому она принадлежит.

Ланс внимательно следит за мной. Он расстегнул плащ. Его рука находится рядом с кобурой наручников. Он что собирается меня задержать?! Если найденная под моими ногтями кожа принадлежат Николасу, то следователи решат, что я боролась с ним и… Не может быть!

От напряжения у меня кружится голова, как бы не затрястись. Кристофер придерживает меня за талию.

— Наверное, это моя кожа, — спокойным тоном говорит он.

И в правду компьютер показывает, что под всеми моими ногтями скопилась кожа Кристофера. Странно всё это. Я озадаченно поворачиваюсь к Кристоферу. Он, подняв бровь, устало улыбается мне.

Следователь хмурится, когда на дисплее появляется информация о том, что токсины в моей крови не обнаружены. Он искал наркотик. Наверное, полиция нашла у Николаса запрещённые вещества. Прибор ошибся? У меня не может быть такого высокого уровня метаболизма.

— Так, а сейчас я считаю ваш «Эмоциональный след». — Потерев руки, следователь достаёт из чемодана прозрачный светящийся шлем с проводком и надевает его мне на голову.

Компьютер анализирует состояние моего головного мозга. На дисплее появляется график.

— Реакции достаточно сильные, — говорит следователь.

Убийство человека, особенно совершённое впервые, накладывает психологический отпечаток. Если я кого-то убила накануне, то компьютер это вычислит и выдаст особый «Красный график». Я смотрела детективы и знаю, как это всё происходит. Теперь я убеждена — следствие считает меня главной подозреваемой в убийстве Николаса. Вероятный мотив: я каким-то образом узнала, что Николас убил Джеймса и решила отомстить.

— Просто вчера она вела себя, как дикарка, — снова помогает мне Кристофер. Он задирает футболку и демонстрирует следователям свою спину — она вся исцарапана. Да Кристофер весь какой-то подранный! Как я не обратила внимание — засосы на шее, покраснения на лице и руках.

Компьютер покопался в моей черепушке, но ничего не отыскал.

— Что ж, понятно. Спасибо. Вам ещё есть что нам рассказать? — Следователь явно разочарован. Он выключает компьютер, закрывает чемодан.

— Нет, это всё.

— Мы ещё с вами свяжемся. — Ланс протягивает визитку. — Если вспомните что-нибудь важное — позвоните нам.

— До свидания. — Кристофер делает шаг к двери.

— Да, ещё, можно взглянуть на поделку, которую сделал для вас Джеймс Руже. Простое любопытно.

Ланс опытный следователь: он обратил внимание, как сильно я нервничала, рассказывая о встрече с Николасом в кафе.

— Сейчас.

Я испуганно смотрю на Кристофера. Он кивает мне, отпускает меня. Вздохнув, иду наверх, размышляя что бы такое принести следователю. Наверное, ничего. Скажу не нашла. За вечер потеряла памятную вещь. Может следователь дурачит меня, и поделка Джеймса находится у него в качестве важной улики? Бегло оглядывая спальню, я неожиданно замечаю на комоде медную розу. Беру её и отношу. Кристофер знал, что я легко найду розу, поэтому не стал мне ничего говорить.

Ланс внимательно изучает поделку, читает гравировку. Мы со следователем одновременно замечаем вмятинки по середине стебля розы, оставленные как будто зубами. Загадочно посмотрев на меня, Ланс возвращает розу:

— Красивая. Ваш друг был способным.

Когда Кристофер провожает следователей до двери и закрывает за ними, я выдыхаю с огромным облегчением. Я ни в чём не виновна. Я не помню кусочка своей жизни. И, может быть, никогда не вспомню, что стряслось в том роковом доме. Неведение делает мою совесть чистой.

Мне ужасно хочется плакать. Столько всего приключилось за последние сутки: меня заманили, отравили, пытались пленить, останки Джеймса наконец-то нашли, полиция подозревает меня в убийстве, Кристофер остаётся моим возлюбленным, сердечным другом и хранителем, но, есть вероятность того, что он скоро помирится со своей девушкой, а со мной порвёт.

Нельзя пока лить слёзы. Вдруг следователи вернутся и скажут, чтобы забыли задать ещё вопрос.

— Идём со мной, быстро, — отвлекает Кристофер. Он хватает меня за руку и ведёт куда-то. Так обычно я поступаю, когда малышка Голди хочет расстроиться из-за какой-нибудь ерунды. Переключаю её детское внимание, и она тут же успокаивается.

В соседней комнате Кристофер пультом включает телевизор и выводит на экран изображение с камер своего автомобиля. Следователи подстраховались: заблокировали служебной машиной седан (на случай, если бы подозреваемая попыталась скрыться со своим любовником, который, возможно, замешен в преступлении). Кристофер дистанционно разворачивает камеры заднего вида автомобиля, настраивает у них звук. Я наблюдаю, как следователи докуривают электронные сигареты, отпускают пару фраз о седане, затем принимаются обсуждать ход следствия:

— Проклятый дождь смыл следы, — сердится ищейка помоложе. — Думаешь, она могла использовать технику «наложения» эмоций?

— Не знаю, ей всего 18, но она определённо что-то скрывает.

— Ну, чего только не пишут про таких, как она.

— У меня обе дочки… как бы тебе сказать… красавицы… и про них шипят, что они из таких… а я за них жизнь готов отдать.

— Извини. Получается, на девушку у нас ничего нет.

— Это пока.

— Статистика говорит, что они практически не нарушают закон, ты веришь в это?

— Нет.

Помолчали.

— Видел, что она сотворила со своим любовником?! — продолжает ищейка помоложе. — Может всё-таки она?

— Страсть и зверство — разные вещи. Как она вернулась из лагеря? На дороге не была замечена. Никто её не подбирал. Любовник не мог её привезти: установлено — его седан долгое время находился в деревне в другой стороне. А по лесу азимутом до сюда 62 километра. Сколько часов потребуется чтобы преодолеть такое расстояние по пересечённой местности?

— Хм. И ещё эта история с останками подростка… скверное дело…

Следователи забираются в служебную машину и уезжают.

Мне страшно смотреть на Кристофера. Что он теперь обо мне думает? Обо всём произошедшем? Если начнёт задавать вопросы, ничего не расскажу, не хочу, чтобы он был замешен. К тому же правда может испугать Кристофера, оттолкнуть от меня, а я очень боюсь его потерять. Буду держать рот на замке.

— Иди сюда. — Кристофер заключает меня в объятия, плотинарушится, я начинаю горько рыдать. Ноги неожиданно подкашиваются. Кристофер подхватывает меня и уносит в постель. Я обвиваю его, точно лоза, и забываюсь в нём.

Просыпаюсь от звонка в дверь. Первая мысль: «Следователи нашли новые улики и сейчас меня арестуют».

— Не бойся, — шепчет Кристофер. — Это привезли твою новую одежду.

— А где моя старая одежда?

— Похоже, ты её потеряла.

Кристофер уходит вниз. Я не знаю, что думать. Куда я умудрилась подевать одежду в том состоянии, в котором была? Возможно, следствие скоро ответит на этот вопрос.

Кристофер приносит цветные пакеты:

— Откроешь сама?

— Давай.

Я достаю из пакетов разные упаковки и надрываю их. Кристофер заказал мне: нижнее бельё, носки, джинсы, футболку, кофту, шапку, курточку и ботинки.

Сбросив перед Кристофером халат, я беру леопардовые трусики и медленно натягиваю их. Затем надеваю пятнистый лифчик, несколько раз поправляя грудь. Смотрю на Кристофера — его голубые глаза горят страстью.

Удивительно: вся одежда подходит мне.

— Как ты так точно подобрал размер? — спрашиваю я.

— Я сфотографировал тебя голую и загрузил в приложение, которое определило твои размеры.

— С ума сошёл! Уверена у них украдут эту фотографию и выложат в сеть, или даже они сами её продадут.

— Мика, я пошутил.

Кристофер не говорит правду. Я хмурюсь.

— А если ищейкам станет известно, что ты заказал мне одежду? Подозрительно…

— Извини, я тогда ещё не знал в какую передрягу ты попала, думал ты…

— Что я? Решила кайфануть? Ты мой кайф! — Я прижимаюсь к Кристоферу. — Что было вечером между нами? Скажи честно.

— У-у словами не описать. Когда я пришёл, ты принимала душ. Я подкрался к тебе, и вдруг заметил, что ты какая-то не такая. Ты накинулась на меня, и мы занялись дикой любовью…

— Прости. — Я снова собираюсь плакать. Мне стыдно за то, что я сделала с Кристофером.

— Не извиняйся. Всё хорошо. — Кристофер тепло целует меня в губы. Чувство вины исчезает.

Странно: все мышцы болят, усталость невероятная.

— Будешь ужинать? — спрашивает Кристофер.

— А сколько времени?

— Восемь.

— Ого.

— Ты очень крепко спала.

Мы спускаемся на кухню. Кристофер разогревает еду. Я включаю телевизор, смотрю не кабельный канал, а записи новостей из интернета. Один журналист вспомнил эпизод полугодовой давности: напившая студентка занялась сексом прямо в клубе. Девушка была в состоянии сильного алкогольного опьянения и буквально лезла целоваться ко всем посетителям подряд. Кто-то подстроился к ней сзади, задрал платье и воспользовался её слабостью — «животное». Этим «животным», как выяснил журналист, оказался Николас Моро. Случившееся тогда расценили как мелкое хулиганство. Обоим участникам грозило административное наказание, но по горячим следам удалось найти только студентку. Я даже припоминаю фото из клуба: девушка с открытым ртом облокотилась на колонку, из-за спутавшихся волос её лица не видно, за ней в темноте кто-то стоит. Похоже, после этого «успеха» Николас совсем обнаглел: дерзнул напасть на меня — монстр. Следователи до сих пор не могут точно сказать: был ли вожатый зверски убит или его загрыз лесной зверь.

Кристофер диву даётся, когда я подчистую съедаю три порции жаркого. Да, я отхожу от потрясения, аппетит проснулся, зароились первые мысли о том, чтобы заняться любовью с Кристофером. Наверное, Кристофер близок к тому, чтобы наладить отношения со своей девушкой, и ему многого стоило провести со мной этот день, никуда не ездить. Кристоферу будет правильнее вернуться к своей девушке — следователи обязательно что-нибудь найдут на меня, и тогда я отправлюсь в тюрьму. Зачем Кристоферу переживать за меня, ломать свою жизнь. Пусть будет счастлив.

Мысль всё потерять угнетает, печалит, но я борюсь с собой. Я здорова, свободна, в судьбе моей ещё ничего не ясно, и Кристофер рядом.

Родители меня точно хватились и беспокоятся. Уединившись, звоню маме:

— Прости, что пропала. Телефон плохо работает, только это заметила. У меня всё хорошо.

— Когда дома покажешься? Папа в командировке, я взяла один день в счёт будущего отпуска, чтобы провести его с тётей и её дочерями. Нам не помешала бы твоя помощь, присмотреть за детьми.

— Хорошо, завтра, обещаю.

Не знаю следит ли мама за местными новостями. Она не говорит о происшествии в лагере. Но когда полиция сообщит, что они нашли останки Джеймса, родители посочувствуют мне и, скорее всего, зададут неудобные вопросы про Николаса.

Глава 13

Вспышка. Прекрасное лето. Ослепительное солнце. Зелёное дышащее поле. Я в светлом платье с цветочным принтом. Боже, как мне легко! Ветер играет в волосах, колышет платье, овевает ноги прохладой. В моих руках счастье: чудесный ребёнок. Он плотно завёрнут в белоснежную простыню. Это мальчик. Крупненькие черты лица, пухлые щёки. Глаза голубые, как камешки бирюзы — напоминают мне глаза Кристофера. Малыш спокойный, обезоруживающе смотрит на меня. Я иду по тропинке, уходящей за горизонт. Гуляю. Неожиданно луг обрывается. Внизу тёмная, зловещая бездна начинает затягивать солнечные лучи, голубизну небес, весь свет, все краски. Я не успеваю прижать к себе ребёнка — сверхъестественная сила из бездны огромным чёрным щупальцем вырывает у меня малыша и утаскивает во мрак. Я, не думая, бросаюсь за ним, до боли вытянув руки вперёд.

Оковы кошмарного сна спадают, я просыпаюсь.

— А ты была такой сговорчивой, — улыбается Кристофер.

— Что?

— Во всём со мной соглашалась.

А-а, видимо, Кристофер задавал мне дурацкие вопросы, подшучивал. А я не контролировала себя и отвечала глупости.

— Не делай так больше. Мне приснилось что-то плохое. Что я тебе отвечала?

— Спросишь у меня, когда я буду спать.

Я бью Кристофера кулачком по плечу.

— Держи. — Кристофер протягивает мне золотистый чехол для эффона с дополнительным аккумулятором. — Это чтобы ты всегда была на связи, и чтобы… ну ты поняла.

— Спасибо за аксекссуар. — Я оговорилась.

— За что, за что? — Кристофер наклоняется ко мне, и я чувствую, как между нами пробегает электрический разряд.

— За всё. — Я обнимаю его.

— Нам пора.

— Куда?

— Пока мы спали, началась новая неделя. Тебе нужно заниматься.

— Давай останемся здесь, пожалуйста.

— Не сегодня. Идёшь вечером в кино?

— Идёшь.

Кристофер предложил мне новое свидание, а до него, наверное, снова поедет в деревню к девушке. Чего переговариваются? Расстались бы лучше.

За ночь я восстановилась. Сны не радуют, но ничего страшного, так и должно быть после случившегося, это временно.

Мы с Кристофером умываемся, затем пьём кофе. Я делаю пару сэндвичей и беру их с собой. Пока едем в колледж, я с эффона шастаю в интернете: подвижек в расследовании нет. Всё складывается хорошо. Но что скажет криминалистическая лаборатория после изучения улик? Завершён ли обход территории? Все ли свидетели найдены и опрошены? Неужели вообще ничего не найдут?

Главная новость, которую обсуждают: на красной ковровой дорожке прямо перед объективами фотокамер со звезды известной телепередачи хакеры скинули платье, взломав тач-застёжки. Хакеры порылись в шмотках телезвезды не буквально, а виртуально: в сеть попал список десяти мужчин, на которых было запрограммированно тач-бельё девушки. Мне кажется, это хайп, шумиха, таким образом телезвезда себя пиарит. В своём блоге она пишет, что её пригласили в жюри танцевального конкурса. Теперь ясно с кем будет сидеть Кристофер за одним столом. Бедный — телезвезда выест ему весь мозг во время передачи. «А ещё запрограммирует на него своё тач-бельё», — подумав об этом, я даже немного ревную.

Седан останавливается у колледжа. Я вздыхаю.

— Позвоню, — говорит Кристофер.

Я провожу подушечками пальцев по безупречному лицу обаятельного спутника, беру его руку, прижимаю костяшки его пальцев к своим губам. Что бы я делала без Кристофера? Где была бы сейчас? Мы нежно целуемся, совсем не так, как обычно. Нам тяжело даётся прощание. Кристофер опаздывает — его телефон в кармане постоянно вибрирует. Мне мучительно думать, что он опаздывает к девушке.

Встречаюсь с Беллой в аудитории.

— Ты знаешь?! — говорит подруга, подняв брови.

— Про Николаса — да, — тихо отвечаю я.

— Ты с ним разговаривала накануне и такое произошло! Ну дела!

— Да, бывают же совпадения. — Нужно быстрее сменить тему разговора. — Как Рафаэль?

Белла махает рукой.

— Понятия не имею, как он так ошибся.

— За ним нужен глаз да глаз.

— Купила новую футболку? — Белла замечает у меня на боку неоторванную бирку и берёт её посмотреть.

— Кристофер зачем-то подарил. Я живу у него, пока дома гостят родственники.

— О-о, я искренно рада, что у тебя с ним всё серьёзно. — Белла гладит моё плечо. — А с девушкой он расстался?

— Она уехала, если вернётся, Кристофер скажет ей, что теперь он со мной.

Лучше пока не раскрывать подруге изнанку своих отношений. Вдруг мои подозрения оправдаются.

Первая пара тянется долго. Ох, как же хочется выяснить, где Кристофер и с кем. Проще всего позвонить ему, но тогда он заподозрит меня в ревности. Есть и другой план, придуманный мною позавчера. Прямо не терпится приступить к его воплощению.

На то, чтобы найти Фифи в социальной сети у меня уходит пара минут (девушка есть у Кристофера в друзьях). Маленькая цацуля «Онлайн». Подпустим вероятную соперницу поближе. Добавляю её в друзья. Вдогонку посылаю сообщение:

Привет! Кристофер познакомил нас на днях, помнишь? Ты не могла бы мне помочь?

Если проигнорирует меня, это будет многое значить. Фифи играет на нервах, или дразнит меня, или просто отвлеклась — не читает сообщение десять минут. Потом всё-таки набирает ответ:

Привет. Что тебе нужно?

Я хочу удивить Кристофера. Давай я всё расскажу при встрече. Сможешь через час?

Извини, я не могу сегодня.

Она с Кристофером что ли?! Ревность жалит меня, как шершень. Так и быть один раз уроню собственное достоинство:

Пожалуйста, это займёт всего полчаса! Это очень важно!

Полчаса, точно?

Да.

Где хочешь встретиться?

Где тебе удобно?

У Соважского спортивного комплекса.

Договорились.

А-та-та: в друзья маленькая цацуля так и не добавила.

— Белла, у меня кое-что намечается, — говорю я. — Прикроешь на занятиях, ладно?

Не буду вплетать подругу в свои интриги.

— Расскажешь потом?

Я неохотно киваю.

Со звонком забираю куртку из гардероба и на свой страх и риск одна спускаюсь в подземку. Газовый баллончик, который мне дали мне Зое и Леа, лежит дома. Если что-то замечу — побегу.

В вагоне метро я сутулюсь, чтобы казаться меньше. Как же это глупо. Через окно замечаю, как в соседний вагон входит группа молодых людей. Они оглядывают пассажиров. Неужели ищут таких, как я? На всякий случай я выхожу на ближайшей станции и делаю пересадку.

Низкорослая цацуля Фифи дожидается меня у входа в спортивный комплекс. Она в белом пуховике. На плече висит большая тренировочная сумка.

— Ну, что у тебя? — бросает Фифи.

Признаюсь, я думала она не придёт; или придёт вместе с Кристофером, и мы начнём выяснять отношения. Импровизирую:

— Я… я хочу станцевать Кристоферу стриптиз, — выпаливаю я.

Фифи вздыхает:

— У тебя есть костюм?

— Ну… ведь не важно, что снимаешь, важно, как?

— В принципе да. Ладно, иди за мной, только постарайся схватывать всё на лету, времени мало.

Девушка Кристофера не стала бы помогать мне. Сочла бы это за дерзость: она сама не так давно танцевала Кристоферу приватные танцы на пилоне и, наверное, не только на пилоне. Или Фифи подыгрывает мне? С хитрецой девушка?

Я следую за маленькой цацулей в раздевалку спортивного комплекса. Девушка достаёт из сумки костюм, в котором танцевала в клубе, и протягивает его мне. В таком костюме танцуют гоу-гоу, а не стриптиз. Но это лучше, чем ничего. Фифи предпочитает кокетливый стиль: пышная чёрная юбка из нейлона и расшитый стразами яркий лиф. Юбку я натягиваю без проблем: на поясе эластичная резинка. А в лиф моя грудь еле-еле влезает. Фифи переодевается в свободный серый костюм, в котором танцуют постмодерн.

Мы идём в небольшой зал с зеркалами.

— Сперва подбери музыку, пару каких-нибудь чувственных песен, которых тебе точно хватит, чтобы раздеться. Свет в помещении сделай тусклым. — Фифи включает приятную мелодию на своём телефоне, затем двигает стул в центр зала. — Не спеши что-либо снимать, ходи вокруг мужчины, прикасайся к нему, перебирай пальцами его волосы и постепенно входи в ритм.

Фифи упругими шагами ходит вокруг стула, потом начинает танцевать. Я запоминаю движения девушки.

— Заранее подумай какие вещи снимешь: до нижнего белья, топлес, полное обнажение. Если будешь на каблуках, не снимай их. Почувствовала музыку и начинай раскачиваться, смотри на своё тело, ласкай бедра, шею, живот, закрывай и открывай ноги. Переводи томный взгляд на мужчину, поддерживай с ним зрительный контакт. Если стоишь спиной, смотри через плечо. Во время танца не позволяй прикасаться к себе. А сама делай с мужчиной, что хочешь: облизывай, щипай, мни тело, кусай мочку уха. Не давай ему остыть. Нежно соблазняй его, своди с ума от желания, постоянно дразни, играй с ним.

Маленькая цацуля такое вытворяет!

— Чулки медленно сворачивай по всей длине ноги. Юбку или трусики сперва оттягивай вниз на пару сантиметров, а потом только снимай. Лиф лучше снимай отвернувшись, отпуская его на пол. Затем поворачиваешься, руки держишь на груди.

Фифи мнёт свою небольшую грудь через ткань, я при этом чувствую себя неловко.

— Стянув основной предмет одежды на пол, выходи из него. Не приседай низко, старайся не сгибать ноги. У тебя длинные волосы, используй их: оттягивай и давай им упасть на лицо мужчины. Руки находятся в постоянном контакте с телом. Ты должна представлять, что это мужчина тебя трогает. Двигай бёдрами. Твой пах должен находиться около колена мужчины. Имитируй поцелуй, но не касайся губ, задерживавшись у лица мужчины, резко отстранись. Касайся мужчины разными частями своего тела. Сядь ему на колени и подвигайся. Обопрись на него, пусть он почувствует твоё дыхание, услышит стон. Вдыхай запах мужчины. Ласкай себя в разных позах. Попробуй извиваться и ползать вокруг мужчины.

Когда Фифи заканчивает танцевать, мне хочется её по-ребячески шлёпнуть, но я сдерживаюсь.

— Используй рюши, кружева, чулки, подвязки и так далее. Надень пару аксессуаров — перчатки, повязку и строй из себя невинную девушку. Мужчин это заводит.

— А Кристофер видел твой стриптиз?

Фифи отворачивается, делая вид, будто не слышала моего вопроса. Мне кажется у неё с Кристофером что-то было, или она хотела быть с ним. Но я почему-то не сомневаюсь, что эта маленькая цацуля — девушка Кристофера.

— Попробуй ты. — Фифи запускает музыку сначала. — Не беспокойся: дверь в зал я заперла.

В течении 20 минут я двигаюсь то на полу, то стуле. Подхожу к стулу, отхожу от него, подползаю к нему, отползаю, сижу сверху. Фифи даёт мне советы, делает замечания. Я снимаю лиф, потому что он больно врезался мне в грудь. Цацуля останавливает меня:

— Ладно, хватит. Я скину тебе в социальной сети пару видеоуроков, поупражняешься самостоятельно.

— Спасибо, что помогла.

Фифи своим видом показывает, что спешит. Если спрошу у неё про Кристофера, она наверняка ответит: «Давай в следующий раз поговорим?». А этот следующий раз, когда будет? Никогда? Жалко.

Идя в раздевалку, я вижу, как в соседнем зале разминаются два десятка танцовщиков. Фифи кивает мне на прощанье и направляется к группе. Я переодеваюсь. Костюм гоу-гоу оставляю у шкафчика цацули. Прежде чем уйти, изучаю здешнее расписание: своим уроком стриптиза я задержала занятие танцевальной группы Фифи.

До дома прогуляюсь: недалеко. Стыжусь ли я своего поступка? Стыжусь. Но зато на душе спокойнее.

Дома Голди, подставив детский табурет, роется в холодильнике.

— Так, где тут колбаска? — бубнит малышка.

Кот тут как тут: лапами опёрся на полку холодильника, водит носом и даёт Голди «мяукотельные» подсказки. Малышка может шлёпнуться и больно ушибиться. Я беру её на руки.

— Там есть колбаска? — спрашивает Голди.

— Кто тут хомячок? — Я щекочу пальцем животик малышки.

Смех Голди раскатывается по кухне, как золотые монетки.

Приходит мама и уносит малышку купаться, обещая потом покормить её.

Тётя с дочерями устроились на моей кровати, смотрят фильм по телевизору. Двоюродные подмечают, что на мне другая одежда. «Где рваные джинсы и боди?» — немой вопрос на лице близняшек. Сделав невозмутимый вид, я открываю шкаф и отыскиваю чулки с подтяжками, кружевное бельё, обтягивающее платье — всё чёрного цвета: мой комплект одежды на вечер. Если решусь станцевать Кристоферу стриптиз.

Отложив комплект, присоединяюсь к просмотру фильма, параллельно в эффоне листаю ленту новостей. Ого, в расследовании случилась подвижка. В одной из близлежащих к лагерю деревень у помойки нашли одичавшую собаку. Она набросилась на офицера полиции, её застрелили. Теперь следствие считает, что собака растерзала Николаса Моро. Судмедэксперты не сумели точно установить, кто покусал и погрыз Николаса, но они оставляют вероятность того, что вначале это мог сделать человек, а затем уже бездыханное тело нашла собака и обглодала. СМИ пишут, что в ходе следствия случайно были обнаружены останки считавшегося пропавшим без вести Джеймса Руже. Покойный Николас Моро, скорее всего, был свидетелем гибели подростка и спрятал его тело. Почему он так поступил, выясняется.

Может быть, одичалая собака, действительно, бродила возле лагеря, не знаю. Меня ужасает вся эта история. Вот, кажется, она и закончилась, но мне ещё очень и очень страшно. Наверное, будет разумно никому не рассказывать, что год назад на смене в лагере я посмотрела все сезоны сериала — «Как в 22 веке избежать наказание за убийство».

Пью чаю с бергамотом, успокаиваю себя. Мне звонит Ален Ребер. У меня было несколько пропущенных от врача, но я не хотела ни с кем говорить. Пора бы ответить Алену, а то вдруг он наберёт мамин номер. Выйдя на балкон, принимаю вызов.

— Мишель, я наконец-то дозвонился до вас. Это Ален Ребер.

— Здравствуйте, извините, что не перезвонила.

— Я хочу сообщить вам: результаты показали, что вы абсолютно здоровы, а ещё что вы беременны — самая ранняя стадия.

— Спасибо… что так настойчиво звонили.

— Вам нужно сходить в поликлинику и женскую консультацию, возьмите с собой маму за компанию. Скажите радостную новость будущему отцу, думаю, он тоже захочет к вам присоединиться.

— Да, хорошо. Ещё раз спасибо вам.

Меня, будто окунули в ледяную прорубь — паника. Я тут же вспоминаю, как обещала Кристоферу, соблюдая инструкцию, пить таблетки. И чего не зашла в аптеку?! Бью себя ладонью по лбу — вот сглупила. Конечно, ничего этого бы не случилось, если бы Николас не напал на меня. Вдобавок я много беспокоилась за наши отношения с Кристофером. Моё внимание было сосредоточенно совершенно на другом.

Признаюсь — я всегда немного боялась, а вдруг мне не дано стать мамой. И вот выясняется, у меня будет ребёнок. Как уж тут отказаться от такого прекрасного подарка? Никак. Я чувствую, что со мной произошло что-то невероятное, огромное и удивительное. Часть меня даже хотела ребёнка. Я мечтала о настоящей любви, о создании семьи в будущем, о том, что мы с Кристофером укатим на автомобиле с открытым верхом в ярко-оранжевый закат. Грёзы, они такие. Что теперь будет?! Как он воспримет?!

В мозгу творится работа. Как действовать? Станцую Кристоферу стриптиз, займусь с ним любовью, потом сообщу новость — вроде неплохо придумано. Расслабленный и довольный Кристофер отреагирует на мои слова как минимум сдержанно, или вовсе обрадуется, кто его знает.

Досмотрев фильм, тётя с дочерями начинают собираться в торговый центр. В комнату заходит мама.

— Мика, ты с нами? — спрашивает она.

— Нет… я лучше позанимаюсь. — Необходимо готовиться к свиданию с Кристофером, набираться смелости.

Чувствую, у мамы имеются ко мне вопросы, но при тёте она не задаёт их. Гляжу в зеркало. Ох, у меня напуганный вид и одновременно счастливый.

Закрывшись в комнате, включаю ноутбук и смотрю видео-уроки, присланные Фифи. В принципе, всё понятно. Надо пробовать. Надеваю чулки и платье — не те, в которых пойду на свидание. Ставлю в центр комнаты стул, кладу на него подушку. Скачав эротическую музыку на эффон, включаю её и принимаюсь двигаться, периодически глядя в ноутбук. Не знаю, как со стороны, но складывается впечатление, что двигать бёдрами и изгибаться у меня очень даже получается. Подушку на стуле приходиться взбивать снова и снова.

В пять часов вечера звонит Кристофер. Я нервно потираю руки — приступаем:

— Когда заедешь? — спрашиваю я.

— Я пока не смотрел расписание, — как-то серьёзно отвечает Кристофер.

— И не смотри. Там же много залов и сеансов. Пойдём на тот фильм, который будет начинаться.

— Уверена?

— Да. Когда приедешь, поднимись ко мне… у меня дома никого нет…

— Я буду через час. И давай лучше не рисковать. Жду тебя внизу.

Кристофер только что избежал близости со мной? Похоже, всё плохо: он съездил к девушке, и они о чём-то договорились. Неужели о том, чтобы помириться? Не знаю какие теперь у меня шансы на успех. Планировщица из меня ужасная. Ну, посмотрим.

Меняю нижнее бельё на чёрное. Натягиваю чулки и поправляю кружевной рисунок, чтобы встал правильно. Поверх трусиков надеваю пояс с четырьмя подвязками на тач-зажимах. Креплю тач-зажимы строго перпендикулярно краю чулка, регулирую натяжение, затем прохожусь по комнате — чулки не спадают и не перетянуты. Готово. Натягиваю платье. Татуировке бантам задаю особый цвет из палитры: #0a0a0a (чёрный янтарь). Делаю простенький макияж: наношу на лицо немного тонального крема и пудры, подвожу глаза карандашом, создаю тени цвета шоколада; в конце наношу два слоя туши на ресницы. Если бы накрасилась безукоризненно, то дала бы Кристоферу почву для размышлений. Яркой красной помадой на губах попытаюсь отвлечь внимание от своих беспокойных глаз. Это важно, Кристофер не должен ничего заподозрить.

Время вышло. Пора кормить дракона. Я собрана, как никогда в жизни. Выглядываю в окно — Кристофер приехал. Не посигналил, это на него непохоже.

Из зеркала лифта на меня смотрит потрясающая, удивительная, несчастная девушка. Какие у неё сочно напомаженные губы — взгляд не оторвёшь.

Сев в автомобиль, хватаю Кристофера за затылок, целую со страстью. Неторопливо вливаю в поцелуй свои переживания и страх. Кристофер отвечает мне, но без огня. Устал за день? Хочу спросить красавца, как он провёл день, но тогда ему придётся врать или недоговаривать. Мне такое не нужно.

Кристофер жмёт на педаль газа.

— Определилась с фильмом?

— Что-нибудь фантастическое.

Нужен фильм, в котором не будет сцен любви. Пусть Кристофер отдохнёт до стриптиза.

— Про космос?

— Ты мой космос.

Я тянусь снова поцеловать Кристофера, но он как будто не заметив этого, обращается к компьютеру автомобиля.

— Давай посмотрим, что идёт в прокате.

Потыкав по дисплею на передней панели, Кристофер включает трейлер фильма «Эпоха Псайборга». Сюжет я бы навала типичным для такого жанра: человечеству грозит гибель от страшного злодея Псайборга. Супергерои планеты бьются с пришельцем на подступах к солнечной системе. Параллельно космонавты союзных стран устанавливают на спутники Земли новый вид оружия, способный уничтожить врага. Смогут ли супергерои задержать грозного инопланетянина, пока обычные люди совершают трудовой подвиг? Скоро мы это выясним.

— Сеанс уже через 20 минут. — Кристофер сверяется с часами.

— Поторопимся.

Пролетев два квартала, седан заезжает на парковку торгового центра. Мы идём в центр, поднимаемся на третий этаж в многозальный кинотеатр. Дожидаемся очереди у кассы. Кристофер покупает места в третьем ряду — лучше ничего нет. Перед входом в зал установлен пластиковый робот. Он сканирует билеты и выдаёт нам 3Д-очки. В зале уже во всю крутят трейлеры фильмов. Вместо кресел тут двух, трёх и четырёхместные диванчики. Напротив них столики. Мы занимаем трёхместный диван. Одно место остаётся свободно. Надеюсь, никто не купит на него билет и не помешает нам.

Почти сразу подходит официантка.

— Что будем? — спрашивает меня Кристофер. — Может пиццу и вино?

Я одобрительно киваю. По-хорошему, пить мне уже нельзя, но, если откажусь, на меня ляжет бледная тень подозрения.

Начинается фильм. Обняв Кристофера, я ложусь на диване, свесив ноги. Официантка приносит заказ, кладёт поднос на столик. В полумраке я вижу её укоризненное лицо — ей не очень-то понравилось, как я разлеглась. Однако сделать мне замечание она не решается. Я беру кусочек пиццы, пробую. Но лишь одно тесто! Потому что вся жирная горячая начинка свалилась Кристоферу между ног! Я смотрю на него, с сожалением поджимаю губы. Он сердится. Взяв со стола салфетку, я стряхиваю начинку с брюк. Ого, у Кристофера эрекция. Я выпрямляюсь. Мы неловко переглядываемся. Его тело, как обычно, хочет меня. После инцидента ем пиццу осторожнее, над столиком. Выпиваю два бокала вина: уж очень вкусное, уж очень я нервничаю. В фильме много экшена и циничных диалогов супергероев с колкими фразочками. Любовную линию тоже никто не отменял — тут я просчиталась. Два космонавта, мужчина и женщина из разных союзных стран, выполняя тяжелейшее задание по установке оружия на спутники Земли, влюбляются. В концовке фильма, когда оружие уничтожает инопланетянина Псайборга, парочка занимается любовью в душевой кабинке космического корабля. Какой-то сценарист-умник догадался отключить им гравитацию — пусть голые парят в невесомости в водном шаре с кислородными масками. В общем фильм меня разочаровал и всё из-за одной этой сцены — она слишком невероятная, у нас с Кристофером сегодня такого точно не будет.

— Понравилось кино? — спрашивает Кристофер, когда мы выходим из зала.

— Все супергерои задаваки вот и погибли. — По правде говоря, мне их жалко.

— Студия планирует перезапуск вселенной, поэтому так получилось. Но ведь они сделали своё дело.

Неожиданно мы встречаем маму с тётей и сёстрами. Они ходили на мультик в соседнем зале. Лианн и Голди с удивлением смотрят на Кристофера.

— Кто этот дядя?! — спрашивает малышка.

— Это Кристофер, дядя Брюса, — выбора нет, представляю будущего отца моего ребёнка, который ничего ещё не подозревает, вежливо улыбается маме, тёте, сёстрам. — Помнишь такого? — Я наклоняюсь к Голди.

Малышка позабыла, ничего не помнит, не помнит Брюса — жениха Дианн, но неуверенно мотает головкой и умолкает. Обошлось. Конечно, Кристофер не дядя, а друг Брюса, но малышке нужно по-особенному всё объяснять.

— Вы уже ходили на игровую площадку? — интересуюсь я.

— Да, — сухо отвечает мама.

— Ясно, ну, мы пошли.

— Бегите.

Интересно, была ли уже моя мама знакома с Кристофером? Она что-то попыталась вспомнить. Вдруг у Брюса в гостях мама видела Кристофера с девушкой? Вполне может быть. Думаю, наедине она скажет мне об этом.

Мы садимся в автомобиль. Кристофер вставляет ключ зажигания, но не спешит заводить мотор.

— К тебе? — спрашиваю я и кошусь на него.

Молчание. Кристофер проводит рукой по волосам и вздыхает:

— Мика, мне нужно сказать тебе кое-что важное…

— Нет, не говори. Давай у тебя дома объяснимся?

На лице Кристофера замечаю следы внутренней борьбы. Несмотря на мою просьбу, он всё равно пытается сказать мне то, что запланировал. Тогда я делаю рукой характерный жест у него перед лицом: показываю пять пальцев и свожу их вместе — «Больше ни слова». Мне кажется, я никогда в жизни не источала такую властность. Неопределённо качнув головой, Кристофер всё-таки поворачивает ключ зажигания. Неужели он собирался порвать со мной на парковке торгового центра, потом подвезти до дома, по дороге успокоить, утешить, примирить с мыслью, что он снова вместе со своей девушкой, а мы будем друзьями, хотя это невозможно? Мне страшно. Судя по всему, в деревне Кристофер помирился с девушкой, и она сказала ему расстаться со мной, но сделать это вежливо. Теперь ясно почему Кристофер такой задумчивый и сдержанный, почему не ставит машину на автопилот и не лезет ко мне обниматься. Я могу сейчас выйти посреди улицы и больше мы с Кристофером, наверное, не увидимся. Если он всё для себя решил, то мне пора.

— Кристофер, остановись здесь, пожалуйста, — говорю я, сглатывая ком в горле.

Кристофер бросает на меня быстрый взгляд и плавно сбавляет ход автомобиля. В висках стучит кровь, голова кружится, тянусь к ручке двери. Кристофер не спрашивает, куда я собралась, он понимает. Если когда-нибудь Кристофер встретит меня с ребёнком, я не признаюсь ему, совру, что ребёнок от другого мужчины, с которым я счастлива. Кристофер никогда ничего не узнает.

Медленно оттягиваю ручку двери, но не до щелчка.

— Нет, ничего, едем дальше, — бормочу я, сцепляя руки вместе. Я струсила!

Меня вдруг осеняет: Кристофер тоже боится разлуки, вот и не делает того, что ему велела девушка, потому что это неправильно. Я небезразлична Кристоферу, и он не знает, как ему быть. Попытаюсь провести с ним ночь, расскажу о беременности. Затем дам ему время разобраться в своих чувствах и принять решение.

Дома у Кристофера в гостиной делаю намёк:

— Устал, наверное? Поднимемся сразу наверх… — Я кусаю нижнюю губу и поднимаю брови.

— Ты точно готова?

— Я — да, а ты? Мы ведь занимались любовью вечером после случившегося, просто я была не в себе.

Кристофер пожимает плечами. Так, это не сработало, переходим к плану «Б». Я правильно поступила, что не сняла каблуки.

— Мика, я должен…

— Присядь-ка нехочун! — Оборвав Кристофера, я подвожу его к стулу и усаживаю. — Закрой глаза!

Кристофер слушается, молодец. Он по-настоящему рассердил меня. Скоро ведь будет умолять, чтобы я легла с ним в постель. Включив музыку на эффоне, запускаю руку в шевелюру Кристофера и принимаюсь ходить вокруг стула, вспоминая в каком порядке буду раздеваться. Отступив на два шага, стягиваю платье через верх и отбрасываю подальше. Всё или ничего. Иду ва-банк.

— Открывай глаза, — приказываю я.

Я стою перед Кристофером в кружевном чёрном белье и чулках. Иду к нему, неотрывно смотря в глаза, осёдлываю его и вдыхаю его запах от груди до подбородка. Ам, кусаю мочку уха Кристофера, пожёвываю. Двигаюсь на нём вверх-вниз, вверх-вниз. Чувствую его эрекцию. Дыхание Кристофера учащается, моё тоже. Я стону, будто он глубоко во мне, трётся членом о переднюю стенку влагалища. Кристофер заворожённо наблюдает, возбуждается, но не тянет ко мне свои руки. Отпустив его мочку уха, медленно облизываю у его лица свои губы по очереди верхнюю, нижнюю. Взяв руку Кристофера, касаюсь ей тач-застёжки в центре лифа. Чашечки раскрываются. Неожиданно я соскакиваю с бёдер Кристофера и отступаю на два шага. Отвернувшись, отбрасываю лиф к платью. Смотрю из-за спины: глаза Кристофера пылают похотью. Я поворачиваюсь, держа ладони на груди, но мои набухшие твёрдые соски торчат между пальцев. Лицо Кристофера расплывается в порочной ухмылке. Он думает я сделала ошибку — я издеваюсь над ним. Опять сажусь на Кристофера, охватив снизу свою грудь, демонстрирую её. Вытянув шею, Кристофер пытается поцеловать мой сосок правой груди. «Увы, не успел», — когда он кончиком носа касается моей кожи, я резко отстраняюсь, встаю на ноги. Обхожу стул, наклоняюсь, беру в ладони лицо Кристофера, поворачиваю к себе. Он снова хочет поцеловать мою грудь. Ещё чего. Мои длинные волосы внезапно спадают ему на губы. Кристофер утопает в моих волосах, пробует их убрать. «Ой извини, я не заметила», — я сама отвожу волосы от его лица. Встав напротив Кристофера, ласкаю себя руками, как он желал бы меня ласкать. Оттягиваю трусики, стоном прошу помощи снять их, вдруг отказываюсь: «Сама справлюсь». Поворачиваюсь боком, спускаю трусики вниз, падаю на колени и, выгибая спину, ползу к стулу. Положив трусики себе на ладонь, массирую рукой Кристоферу пах. Я воспроизвожу ритм, в котором его член входит в меня. «Разве ты этого не хочешь?» — Я ухмыляюсь. Губы Кристофера разжимаются, он слегка жмурится. Устраиваюсь на Кристофере сверху и даю коснуться тач-зажима на своём поясе. Подтяжки по очереди отстёгиваются. «Спасибо, дальше сама», — благодарю я одними глазами. Кристофер собирается схватить меня за ягодицы.

— Нет! — Я отталкиваюсь от его груди.

Встав на ноги, делаю два шага, поворачиваюсь к нему лицом. Не сгибая коленок, стягиваю пояс вниз, выхожу из него. Выпрямившись, медленно, скатываю первый чулок, потом так же медленно второй. «Длинные ноги, поэтому так долго», — извиняюсь я, поднимая брови. Двигая бёдрами, открываю правую ногу, левую, закрываю обе. Подхожу к стулу, поворачиваюсь, опираюсь Кристоферу на грудь, сажусь на него сверху и начинаю двигаться. Он толкает меня бёдрами навстречу. «Через ткань брюк никак, да? Печально». — Я поджимаю губы, поглядев на Кристофера. Дальше поступаю озорно: резко поворачиваюсь к Кристоферу, будто желая утолить накопившуюся страсть, но лишь целую его в щёку, затем поворачиваюсь и выхожу из комнаты.

Кристофер наивно предполагает, что я приготовила ещё что-то. Нет, достаточно. В прихожей надеваю куртку и, хлопнув дверью, иду гулять. Под курткой я абсолютно голая. Знал бы кто. Кое-кто знает. Заметив преследование, ускоряю шаг. Потом перехожу на бег трусцой. Я насмешливо улыбаюсь Кристоферу — спохватившись, он выбежал на улицу, не надев верхнюю одежду. Кристофер догоняет меня, хватает и несёт в дом. Он держит меня крепко-крепко. Я чувствую, как сильно он хочет меня, как ещё никогда не хотел.

— Бесстыжая девка! — рычит Кристофер.

Я заливаюсь багрянцем. «Беременная от тебя бесстыжая девка», — чуть не выпаливаю я.

— Что ты со мной делаешь?! — Кристофер качает головой.

Поднявшись в спальню, он бросает меня на кровать. Я подлетаю на матраце вверх-вниз. Очевидно, я перестаралась: Кристофер не собирается тратить время на прелюдию и ласки. Спустив брюки, он лезет ко мне. Волнуясь, я быстрее расстёгиваю молнию куртки, вынимаю одну руку из рукава, но вторую не успеваю — Кристофер хватает мои тонкие лодыжки и, наклонив мои ноги к изголовью кровати, толчком вторгается в меня. Я издаю гортанный стон, с удовольствием начинаю принимать удары. Кристофер глубоко насаживает меня, врезается снова и снова. Моё тело трепещет под ним. Я откидываю голову и растворяюсь в Кристофере. Он покусывает мой подбородок, щёки, страстно целует меня в губы, овладевая языком. Мы задыхаемся, стонем, покрываемся росинками пота. Кристофер перевозбужден. Он стремительно достигает вершины, и прошептав моё имя, обильно струится, наполняя меня. Я смутно осознаю, что сама всё это время терпела, сдерживалась, была на грани. Зажмурившись, я восхитительно целебно кончаю и долго пульсирую под Кристофером, разбрасывая брызги, содрогаясь в судорогах очищающего оргазма.

— Тебе было хорошо? — уткнувшись лицом в мою шею, выдыхает Кристофер. — Я не сильно тебя…

— Нет, всё было очень…

Кристофер ложится рядышком. Я даю ему отдохнуть, сама перевожу дух, тая дыхание, готовлюсь к важному разговору.

— Кристофер… — я проверяю не уснул ли он. Мне тревожно, появляется боязнь, но растеряться нельзя.

— Да, Мика?

— Тут такое дело: я случайно забыла про таблетки, о которых мы с тобой говорили, — виновато признаюсь я. — А на той неделе в целях профилактики я посетила гинеколога, он взял у меня анализы, выяснилось: я забеременела.

— Что? — Кристофер переваливается на бок, пристально смотрит на меня. Он потрясён. Я не скрываю стыда.

— Я беременна. Этот ребёнок наш. Мне сегодня позвонил врач и сообщил. — Я очаровательно улыбаюсь, а мои глаза полны страха. Хорошо, что в спальне полумрак, и мы с Кристофером толком не видим друг друга.

— Зато нам сразу стало это известно, — ободрительно говорю я.

— Мика! — разочарованно вздыхает Кристофер. Я подвела его.

Я кладу руки на плечи Кристофера, с силой прижимаю его лицо к своей груди. Он высказывает замечания, однако они звучат глухо:

— Как ты могла быть такой невнимательной?! Как ты могла так ошибиться?! Ты взрослый человек или нет?!

От дыхания Кристофера мои груди становятся горячими и влажными. Я пододвигаю свои соски к его губам. Кристофер отвлекается, начинает целовать, щекотать, покусывать мои соски. Он отыгрывается на них. Я стону. Утром соски будут болеть. Я жертвую ими. Кристофер сосёт то одну грудь, то другую, потом плавно входит в меня. Его член обретает упругость, ласкает меня, наполняет, бьёт. Беспокойные выдохи сменяются радостными стонами. Кристофер, оказавшись сверху меня, двигается в неистовом ритме. Я выгибаюсь и принимаю его атаки. Подушечкой большого пальца он дразняще мнёт мой клитор. Ощущения восхитительные: я на гребне волне, в центре радуги, в невесомости. Я не могу дышать, сердце выскакивает из груди. Сильные толчки, нежные поглаживания, вкусные поцелуи. Нет! Я пасую, схожу с дистанции, меня сотрясает яростный, всепоглощающий оргазм. Кристофер впивается пальцами мне в бёдра и, глубоко проникнув в меня, извергается. Я бьюсь в конвульсиях, несвязно извиняюсь перед Кристофером, благодарю его, восхищаюсь им. Он молчит, расслабляется, зарывшись в моих волосах.

К горлу подкатывает комок. Я продолжаю сбивчиво признаваться:

— Я рада, что беременна от мужчины, которого люблю… Ребёнок не осложнит нам жизнь. Да, неожиданно, но так получилось. Хочешь, помогай.

Это блеф. Без Кристофера я не представляю, что мне делать.

— Мика, я люблю тебя и, конечно, помогу, — говорит Кристофер то, что хотят слышать мои уши. Но насколько он искренен? — Обсудим это серьёзно, всё обдумаем… завтра… Ты должна знать кое-что…

Неужели Кристофер всё равно исполнит поручение девушки и расстанется со мной, после того что было между нами?

— Говори, — мой голос дрожит, я дрожу.

— Я специально подождал несколько дней, пора тебе сказать: когда я пришёл в субботу вечером, в душе ты стояла уже чистая, но перед тем, как ты набросилась на меня и начала целовать, я заметил, что убегающая вода была мутная от крови или, во всяком случае, красноватая.

«Фу-у-у», — я расслабляюсь. Это такая для меня ерунда! Боже, а я себе столько всего напредставляла, навыдумывала. Чуть просто так не вышла из автомобиля и не бросила Кристофера. «Воображение — прекращай!» — мысленно грожу себе кулаком. Если бы Кристофер обо всём узнал, точно покрутил бы пальцем у виска.

— У меня иногда ни с того ни с сего течёт кровь из носа, к тому же я могла запачкаться, когда добиралась до сюда, мне ведь было плохо, — предлагаю я свои версии.

— Ну да.

Кристофер сомневается. Отравленная, ослабленная — разве я могла в таком состоянии дать бой Николасу? Убеждена: я просто чудом унесла ноги. Но Кристофер мне не верит и будет побаиваться меня какое-то время. Это и хорошо, и плохо. Произошедшее безусловно повлияло на нашу любовь. Подножка? Нет, наоборот, толчок вперёд. Теперь мы будем всегда вместе, заодно, и будем бережнее относиться друг к другу.

Кристофер, наверное, порвал с девушкой. Или она бросила его и ушла к поклоннику. А Кристоферу неудобно мне признаться. Уточню, как закончились их отношения, и прекращу думать о девушке.

— Утомилась? — шепчет Кристофер. — Засыпай.

— Спокойной ночи, Кристофер.

— Спокойной, Мика.

Кристофер ездил по самым обычным делам, а я дразнила себя, подозревая, что он встречается с Фифи, хотя она городская.

Нет, сегодня я не получу желанный ответ: Кристофер уснул сном младенца. Подожду до утра. Мурашки по коже, как воображу какие нас с Кристофером ждут заботы: сообщить родителям о моей беременности, посетить врачей.

Глава 14

— Так, Мика, она едет сюда, — слышится растерянный голос Кристофера. Крайне неприятное объявление.

Кристофер тормошит меня. Когда сознание, кряхтя, включается, я как-то сразу догадываюсь, о ком идёт речь. Это не сон, всё происходит наяву.

Приподнявшись, я сжимаю край одеяла.

— И чего? Что ты ей скажешь? — Я пытаюсь сосредоточить взгляд на Кристофере.

— Не знаю. Но тебе лучше с ней не встречаться. Отправлю тебя домой, ей всё объясню и потом расскажу тебе. Хорошо?

Я сонно киваю. Хочется зарыться обратно в одеяло, и чтобы этот день начался заново, по-другому, как угодно, лишь бы не так.

Получается, интуиция меня не подвела. Кристофер виделся с девушкой. Они заключили уговор. Но Кристофер его нарушил. Вместо того, чтобы бросить меня, он провёл со мной незабываемую ночь. Абсолютно правильно поступил. У нас с ним родится ребёнок, мы построим настоящую семью. А с той девушкой у него нет будущего. Могу представить, какая она сейчас злая, мчится сюда на всех парах.

Кристофер уходит умываться. Я разбираю свою одежду, принесённую им из гостиной. Надеваю бюстгальтер и платье. Трусики бросаю на кровать. Падают комочком, поэтому расправляю их. Так-то лучше. Раскидываю чулки по углам спальни, пояс с тач-подтяжками кладу в одеяло. Ерундой маюсь, но настроение улучшается. Я ехидно улыбаюсь, представляя, как девушка, споря с Кристофером, зайдёт в спальню и увидит тут такое.

Спускаюсь в ванную. Кристофер закончил чистить зубы. Беру щётку из его рук. Неожиданно раздаётся звонок в дверь. Через мгновение ещё один. Кто-то настойчивый. Полиция? Нет, увы, хуже: девушка Кристофера. Я слышу, как она пытается открыть своим ключом входную дверь, заблокированную изнутри.

Кристофер берёт меня за руку и уводит в комнату.

— Подожди здесь, — ласково просит он, костяшками пальцев касаясь моей щеки. Я хочу поцеловать Кристофера, но он отворачивается и уходит.

Входная дверь открывается, и я слышу нервный голосок девушки:

— Кристофер, всё, довольно этих игр! У тебя серьёзные проблемы!

Она угрожает Кристоферу! Я рефлекторно хватаю ручку двери. Пойду-ка утихомирю девушку!

— Перестань, пожалуйста. Не следовало тебе приезжать. — Кристофер вежливо успокаивает девушку. Зачем?!

— Она ещё здесь?!

— Да. Идём на кухню, поговорим.

Я не могу понять, знаком ли мне голос девушки. Фифи?! Возможно. При мне она не говорила повышенным тоном. В матовом стекле двери вижу крупный силуэт девушки. Она высокая. Я робею: что если девушка из таких, как я? У меня просыпается совесть. Хотя это может быть оптический обман, и за дверью находится маленькая цацуля.

Силуэт девушки пропадает. Спустя три долгие мучительные минуты Кристофер приходит за мной. Он развёл нас с девушкой, как укротитель на арене, чтобы мы не сцепились. Лично я былаготова вступить в конфликт после того, что девица тут устроила.

— Ты ничего не забыла взять? — спрашивает Кристофер, глядя на мои голые коленки.

— Не знаю, если найдёшь что-нибудь, верни.

Я насмешливо смотрю на него из-под опущенных ресниц. Он перестаёт быть серьёзным и ухмыляется.

— Идём.

На улице нет автомобиля девушки. Вероятно, она приехала на такси. Кристофер открывает мне пассажирскую дверь седана.

— Ты не боишься, что без водителя меня оштрафуют? — спрашиваю я.

— Надеюсь, тебя не остановят.

Я пристально смотрю Кристоферу в глаза:

— Ты сам всё ей скажешь? Я могу помочь.

Я приподнимаюсь с сиденья, но Кристофер берёт меня за плечи.

— Да, сам, пока ни о чём не беспокойся.

Я ещё немного сопротивляюсь, затем неохотно пристёгиваю ремень безопасности.

— Звони… И-и Кристофер, такое ведь больше никогда не должно повториться.

— Да, не повторится… Мика, ты веришь в Бога?

Что за вопрос?

— Иногда.

Кристофер отводит от меня задумчивый взгляд и плавно закрывает дверь. Потом он с телефона запускает мотор седана, задаёт ему маршрут. Автомобиль выруливает на улицу, и Кристофер исчезает в зеркале заднего вида.

Наедине с собой я успокаиваюсь, начинаю мыслить лучше. «Что-то не так. Что-то не сходится. Где-то подвох», — щурюсь я. Кристофер понимал: ситуация деликатная. На такси я бы могла отказаться уезжать от него, поэтому он не пожалел для меня своего автомобиля. Почему он решил говорить с девушкой один на один? Она ему всё ещё важна. Вопрос насколько.

Седан везёт меня через центр Соважа. Кристофер не берёт трубку. Я так быстро сдалась и позвонила ему, не ожидала от себя. Гудки эффона заглушает грохот колёс здоровенного грузовика, едущего навстречу. Никогда таких не видела: грузовик занимает сразу две полосы. Он перекрывает движение. На моих глазах образуется пробка. Грузовик сопровождают полицейские на мотоциклах. Они подъезжают к автомобилям, стучатся в окошко и просят заехать двумя колёсами на обочину, временно освободить дорогу. Автопилот, конечно же, не выполнит манёвр, и Кристоферу дадут штраф. Я нервно кусаю губы. Другие автомобили расступились, настаёт очередь седана, а автопилот не понимает, что от него требуется.

Подъезжает полицейский в круглом сверкающем шлеме и стучит в окно. Я опускаю стекло.

— Где водитель?

— Ушёл за кофе, — вру я.

— У вас есть права?

— Не взяла с собой.

— Ничего страшного. Я вам разрешаю, на этот раз. Только быстрее, пожалуйста.

— А что везёт грузовик?

— Городская аккумуляторная батарея.

— На замену?

— Нет, новая.

Мы с полицейским странно глядим друг на друга. Я пересаживаюсь на водительское сиденье, скрестив пальцы наудачу, беру руль. Медленно-медленно въезжаю на обочину. Поражаюсь, когда грузовик движется мимо меня: аккумулятор громадный, весит десятки тонн, маскирующего цвета, военная разработка. Зачем потребовался?

Дальше еду без инцидентов. Оставляю автомобиль на парковке у дома. Кристофер или сам его заберёт, или отправит обратно, но это рискованно — пустой седан могут эвакуировать.

Мама дома. Почему не на работе? Подходит ко мне. Лицо озабоченное, руки сцеплены в замок.

— Я помню Кристофера, — мягко говорит мама. — Будьте осторожны.

— А что?

— Вы ведь ещё не думали создавать семью, заводить малышей?

— Конечно нет! Ничего такого! С чего ты взяла?! — Я смущаюсь, краснею. Я знаю откуда у мамы взялись эти вопросы: слухи из интернета про таких, как я.

— Просто, я за тебя беспокоюсь.

— Всё будет хорошо. — Я заключаю маму в объятия.

Слухи слухами, а у нас с Кристофером скоро будет ребёнок. Родственники придут в восторг, когда это случится. Сёстры обрадуются малышу и полюбят его.

В гостиной работает телевизор. Мама выключила звук перед тем, как пошла меня встречать. На экране телевизора мелькают картинки: бездыханная собака лежит у помойки, рядом в грязи сидит полицейский с рваной раной; человек лежит ничком на земле в лесу, его обезображенное тело размыто пикселями. Мама знает, что нашли останки Джеймса, но не заговаривает об этом, не хочет бередить мои раны.

Вспоминая злополучную поезду с Николасом в лагерь, меня пронзает игла страха и ужаса. Какой трагической могла быть моя судьба! Но я прошла испытание и готова жить дальше, радоваться жизнью вместе с Кристофером.

— Мне на работу после обеда, — говорит мама. — Идём на кухню, поможешь с готовкой. — Она заметила, что я как-то напряжена и решила меня отвлечь. Я благодарна ей за заботу.

Я обжариваю на сковородке лук до золотистости, затем добавляю к нему нарезанные пластиками грибы. Мама готовит соус и мелко нарезает отваренное филе курицы. Мы смешиваем все ингредиенты в глубокой миске, выкладываем их в кокотницы и посыпаем сверху сыром. Ставим блюдо в духовку. Через 15 минут восхитительный жульен с курицей и грибами готов. Запах непередаваемый. Аппетит мигом просыпается. Лакомлюсь жульеном не спеша — чересчур горячий. У блюда образовалась запечённая сырная корка. Вкус очень нежный из-за сливок, которые мама добавила в соус.

Пообедав, мама уезжает на работу. Я иду в комнату, ложусь на постель. Испытываю приятное состояние сытости. Но мало-помалу меня охватывает чувство тревоги: долго Кристофер церемонится с девушкой.

Выглядываю в окно: его седан исчез с парковки. Вот и он звонит. Наконец-то!

— Как прошло?! — Я задыхаюсь. — Ты ей всё сказал?! Ты…

— Да.

— Как она восприняла?!

Кристофер тяжело вздыхает в трубку. У-у, наверное, девушка потрепала ему нервы. Быть может у неё случилась истерика?

— И-и, что дальше? — спрашиваю я.

— Как насчёт того, чтобы поужинать в ресторане «Эдельвейс»? Часиков в девять, сможешь?

— Конечно.

— Я вызову тебе такси.

— А что сам?

— Автомобиль на штрафстоянке. Не знаю успею ли забрать его.

— Прости.

— Да, ничего, кто знал. Тогда до встречи.

— Целую тебя.

Мы празднуем. Кристофер не очень-то был рад приглашать меня в самый роскошный ресторан Соважа. Конечно: он не хотел так рано делать мне предложение. Но что ему теперь остаётся? Я беременна от него, мы любим друг друга, мы столько всего успели пережить вместе. Впрочем, я пока не буду становиться женой Кристофера. Пусть сперва уживётся со мной.

Сегодня это произойдёт! Сердце учащённо бьётся при мысли, что Кристофер сделает мне предложение. Он растеряется, расстроится, когда я откажу ему. Мы проведём чудесный романтический вечер, я дам слово Кристоферу, что буду с ним, и намекну сделать мне предложение позже ещё раз.

Открываю шкаф. «Настало твоё время», — мысленно говорю я длинному платью огненно-оранжевого цвета с глубоким вырезом. Бюстгальтер надевать не придётся. Трусики подойдут нежно-розовые. Главное не сгрызть себе ногти, ожидая чудесный миг.

В полдевятого меня забирает такси и отвозит к ресторану. Кристофер не встречает у входа, наверное, попросту не успевает.

Я — красавица. Макияж превосходный себе сделала. У меня большие чёрные глаза, длинные ресницы, полные выразительные губы. Волосы заплела в боковую идеально ровную объёмную косу.

Высота небоскрёба «Эдельвейс» двести с лишним метров, вершина выполнена в виде соцветия сложной формы и состоит из корзинок, внутри которых расположены бар, ресторан и номера гостиницы. Я была здесь однажды, со смотровой площадки насладилась панорамой города. Слышала, что столики в ресторане забронированы на несколько месяцев вперёд, номера гостиницы никогда не пустеют. Ума не приложу, как Кристофер сумел выбить для нас столик.

Поднимаюсь на лифте. Наступает самый волнительный момент в моей жизни. Две недели назад я и вообразить себе ничего подобного не могла. За это время меня полюбил потрясающий мужчина, и он готовится сделать мне предложение.

Рафаэль приветствует меня в вестибюле ресторана, помогает мне снять куртку. Почему Кристофер не здесь? Рафаэль в отлично скроенном сером костюме, к тонким губам прилеплена услужливая улыбка. А-та-та: он украдкой изучает мою грудь через ткань платья.

— Где Белла? — спрашиваю я.

Рафаэль отрицательно качает головой, приглаживая ладонью модную чёлку.

— Звони ей, живо! — требую я. — Ласковым голосом проси, чтобы она брала такси и скорей приезжала сюда. Я вам обещаю праздник.

Согласится что ли на предложение Кристофера?

— Где столик? — уточняю я.

Рафаэль указывает на одну из трёх десятков корзинок из стали стекла и дерева.

— Делай то, что я тебе велела, — говорю я и следую в корзинку. Рафаэль пытается меня остановить, хочет что-то сказать, но не найдя нужных слов, от бессилия мотает головой и сторонится. Чего переживает?

Приоткрыв дверь в корзинку, я сразу понимаю: мне не сделают никакого предложения. Это ловушка. Кристофер пришёл с подругой, они тихо спорили, девушка умолкла на фразе: «Говорить буду я, ты итак уже постарался: ввёл Мишель в заблуждение».

Кто же всё-таки девушка Кристофера? Фифи?! Она?! Ну, конечно!

Робко заглядываю в корзинку. Конечно, нет! Совершенно другая девушка! Никогда её не видела! «Хотя нет, постой, не торопись с выводами», — моё внутреннее я прищуривается.

— Ты выбрал её?! — Я смотрю на сидящего за столом Кристофера, изо всех сил стараясь скрыть недоумение и обиду. Как так-то?! Ну, как так-то?! Почему её, не меня?!

Поджав губы, Кристофер скорбно кивает. По такому ужасному случаю он надел солидный чёрный костюм и серую рубашку. Я поворачиваюсь на каблуках, намереваясь немедленно уйти с высоко поднятой головой. Чувствую себя храбрым воробьём, которому здесь могут свернуть шею.

— Подожди, это не всё, — останавливает девушка. Она победила, теперь хочет поиздеваться, поизгаляться надо мной, под предлогом того, что нужно объясниться.

Девушка испытывает приятное возбуждение. Я особо не стала к ней приглядываться и напрасно — её лицо мне знакомо. Я сталкивалась с ней, причём недавно, но так сразу не припомню, где это было. Девушка одного возраста с Кристофером, старше меня лет на десять. Длинноногая красивая блондинка с пышной причёской. Ростом повыше меня. У девушки тренированные руки, плечи, шея. Наверное, продолжает регулярно упражняться на пилоне. На ней золотого цвета платье, облегающее её большую грудь и крутые бёдра. Настоящая глыба. Но, она не из таких, как я — скромное утешение.

Девушка стоит позади Кристофера, положив руки ему на плечи и прижав свою грудь к его затылку. Бесплодная породистая лошадка. Что она о себе возомнила?!

— Меня зовут Флора, — представляется девушка.

Я небрежно киваю. Она продолжает:

— Давай сразу к делу: что касается вашего с Кристофером ребёнка…

— Ребёнок останется, — обрываю я. Кристофер всё рассказал девушке о нас! Чем он думал?!

— Мишель, ты же понимаешь — никакого ребёнка не будет. Но ты можешь спасти себя и Кристофера. Тебе необходимо сделать аборт.

— Что?!

— Медикаментозный аборт. На такой ранней стадии, как у тебя, это безопасно и эффективно, осложнения редкость. Мы с Кристофером оплатим процедуру: примешь стероидный препарат, сходишь два раза на УЗИ и останешься жива.

— Не буду.

Ясно какую помощь мне обещал Кристофер и почему утром спрашивал религиозна ли я. Он задумался об аборте сразу как узнал о моей беременности. Что ж справлюсь сама. Возможно, я бы поразмышляла насчёт аборта и всё равно не решилась бы его сделать, однако, теперь мне ещё сильнее хочется родить ребёнка. Мы с Кристофером всегда будем связаны, а Флоре придётся с этим мириться.

— Не сделаешь аборт, умрёшь, как Дианн. Кристофер тоже умрёт. Ты же знаешь, что случилось с Брюсом.

— А ты что молчишь?! — Я поворачиваюсь к Кристоферу. — Скажи уже что-нибудь?!

Кристофер беспомощно разводит руками:

— Мика, я доверился тебе, полагал, ты отнесёшься ответственно.

Он невыносим.

— Мы оба были неосторожны. Ты тоже виноват. Твоя Флора не беременела вот ты и потерял бдительность. Ясное дело, нормальная девушка сразу забеременеет и сделает тебя счастливым.

Флора зло смеётся.

— Нормальная девушка?! Мишель, ты же «Пустышка»! Ты погибнешь и Кристофера за собой на тот свет потянешь! Перестань себе лгать!

Флора всё-таки дерзнула оскорбить меня.

— Мика, сделай аборт, пожалуйста, — говорит Кристофер серьёзно. — Это не шутки, тебе и вправду опасно быть беременной. Пожалуйста, сделай, прошу тебя, ради нашей будущей дружбы.

Я молчу. Что с Кристофера взять? Зря я оставила его одного с Флорой. Эта девица разжалобила его, напомнив об обещаниях, которые он ей дал.

— Кристофер согласился пройти курс лечения, — Флора поглаживает Кристофера по волосам, злит меня и одновременно мучает. — После контакта с тобой ему требуется помощь специалистов. Процесс восстановления крайне тяжёлый. У него будет период вроде ломки. Чтобы не возникло осложнений, мы просим тебя больше не вмешиваться в наши отношения.

Что Флора такое говорит? Кристофер чем-то болен? Я не понимаю её.

— Флора, природа создала тебя здоровой и красивой. Но ты испортила себя. Ты же бесплодная. Что тебе надо от Кристофера? — Неожиданно для себя я перехожу в наступление.

— Ах, вот ты как заговорила. Тогда знай: врач сказал мне — время для зачатия благоприятное. Я бы уже была беременна, если бы Кристофер не встретил тебя… Он пообещал мне, что расстанется с тобой, но уже не мог этого сделать, заболел тобой, потерял контроль. Поэтому я вмешалась. Как только он забудет тебя, у нас с ним всё получится.

— Очень сомневаюсь. У меня с Кристофером была и есть настоящая любовь, а вы с ним связаны прошлым, в котором у вас ничего не вышло. И сейчас у вас ничего не выйдет.

— Да, слухи о таких, как ты, не лгут, ты ловко очаровала Кристофера, но его любовь к тебе: болезнь. Пойми ты это. Твоя генетика: сплошная бутафория. Твоё обаяние неестественное. Кто тебя создал такую? Псих, развязавший глобальную войну? — Флора клевещет на меня, а Кристофер всему-то верит. — Ты исчезнешь из нашей жизни, но сперва, как миленькая, пройдёшь полную процедуру аборта!

— Нет, не стану.

— Хорошо, посмотрим с твоей стороны. Случится чудо, и вы с малышом выживите. Тогда я устрою так, что ребёнка отдадут нам с Кристофером, и мы будем растить его. Ты готова к этому?

— Рискни. Человеческая жизнь бесценна. Что бы ты ни говорила, чем бы ни пугала, мне плевать.

— Знала бы ты с кем связалась. Иди отсюда и жди звонка.

Я пренебрежительно мотаю головой, фыркаю и выхожу из корзинки. Напоследок искоса замечаю, как Кристофер, укоризненно глядя на Флору, выстреливает себе пальцем в висок.

Флора блефовала, что может забрать моего будущего ребёнка? Вообще Кристофер не допустит, чтобы она так поступила. Но судя по тому, во что Флора превратила его за полдня, мне нужно готовиться к худшему. Уверена, это она выбрала местом встречи шикарный ресторан, знала: я решу, что Кристофер предложит мне руку и сердце. Она нанесла мне сокрушительный удар.

Всего одна девушка, не будь её, я была бы счастлива, я бы цвела рядом с любимым мужчиной. Эх, не судьба. Вот почему не я первой встретила Кристофера?!

— Мика, возьми мою руку, идём со мной. — Рафаэль берёт меня под локоть и ведёт куда-то.

Наверное, пока я шла к лифту, у меня подгибались ноги.

— Ты как? — Рафаэль смотрит на меня с сочувствием.

Я молчу. Сердце выпрыгивает из груди, голова кружится. Чувствую себя, как после психологической пытки. Миновав длинный коридор, мы заходим в гостиничный номер. Рафаэль садит меня на кровать, затем достаёт из маленького холодильника бутылку воды и открывает её.

— Вот, держи, простая вода, выпей, станет лучше.

Я беру бутылку, делаю несколько глотков. Легчает.

— Тебе нужен свежий воздух.

Рафаэль ведёт меня на балкон, с которого открывается вид вечернего Соважа. Огни, фонари. Город светится, искрится, укрытый тёмным одеялом.

Я не заметила, как вцепилась бортик обеими руками. Рафаэль напрягается. Видимо, боится, что в таком состоянии я способна сигануть вниз. Вот был бы выход. Силовое поле подхватит.

Немного успокоившись, я вдруг вспоминаю, где видела Флору: в частной клинике, куда меня возила мама к гинекологу — рослая блондинка, которая испугалась меня в дверях кабинета. Там в коридоре я почувствовала знакомый аромат. Это был аромат Кристофера. Они ходили вместе. Он, видимо, отлучился в тот момент, когда мы с мамой пришли.

Если мне не изменяет память, Кристофер пытался выяснить в тот день, чем я занималась утром. Им с Флорой очень хотелось узнать, что я делала у платного врача.

Что там Ален сказал Флоре, прощаясь? Поправились, пейте витамины? Что-то в этом духе. Значит, девушка не соврала мне. Возможно, со дня на день состоится ночь зачатия. Флора будет отдаваться Кристоферу, как никогда прежде, и забеременеет от него. Нет, лучше не думать об этом. Я расстроилась и снова задыхаюсь. Настолько плохих чувств я никогда не испытывала.

Кристофер не бросил меня раньше только из-за нападения Николаса. Дал пару дней прийти в себя, и почти передумал расставаться со мной. Теперь понятно, как он, покупая мне одежду, верно выбрал размер: мы с Флорой почти одного телосложения.

Рафаэль осторожно придвигается ко мне, боится меня спугнуть, как чужую кошку.

— Мика, я извиняюсь за свою сестру и за Кристофера. Они давно вместе. Что с них возьмёшь? Я знаю: у тебя будет ребёнок. Я рад этому. Я считаю тебя роскошной девушкой и хочу быть с тобой, хочу любить твоего ребёнка, как своего, хочу делать тебя счастливой каждый день. А ты что скажешь?

Рафаэль родной брат Флоры? Я не знаю, что ему ответить. Я будто вообще не здесь. Рафаэль пользуется моим молчанием, целует меня в губы. Подхватывает меня на руки, уносит в номер и кладёт на постель. Я запускаю пальцы в его мягкие волосы и аккуратно тяну. Рафаэль начинает расстёгивать ремень своих брюк. Внезапно я сталкиваю его с себя, и сажусь сверху.

— Я могла бы страстно любить тебя, стать твоей женой, иметь от тебя много детей. Но я встретила Кристофера, и вряд ли теперь смогу его забыть.

Я беру в ладони мягкое лицо Рафаэля, прижимаюсь лбом к его лбу, вдыхаю его запах. Он, заворожённый, закрывает глаза. Я говорю:

— Полюби Беллу — она необыкновенная девушка.

Ложусь рядом с Рафаэлем. Мы лежим какое-то время неподвижно.

— Извини, — шепчет Рафаэль, потирая глаза.

— Да ничего. Проводи меня.

Мы выходим из номера. В вестибюле встречаем Беллу. Подруга в элегантном платье пудрового цвета с накладными карманами. Волосы ниспадают на одно плечо. Макияж на лице самый простой. Стало быть, Рафаэль послушался меня и позвонил ей.

— Что вы делали? — понурив голову, спрашивает Белла, подозрительно глядя на нас. Подруга думает, между мной и Рафаэлем что-то есть.

— Советовались, — смущаясь, уклончиво отвечаю я. — Идите ужинайте. Я возьму такси и поеду домой.

Я толкаю локтем Рафаэля.

— Да, идём. — Он протягивает руку Белле.

— А ты? — Подруга пристально смотрит мне в глаза.

— У меня нет настроения. Кое-что случилось… Рафаэль расскажет, но ты особо не переживай по этому поводу. Увидимся в колледже.

Белла не поняла меня. Надеюсь, Рафаэль сообщит ей плохую новость в конце свидания. В противном случае подруга наведается в корзинку к Кристоферу и Флоре и скажет им много неприятных слов.

Пожав плечами, Белла следует за Рафаэлем в общий зал. «На месте подруги могла быть я», — мысль не приносит мне утешения, не трогает сердце.

Накидываю куртку, спускаюсь в лифте и выхожу на улицу. Тихо, холодно. Такси? Я соврала не поеду.

За спиной слышу шаги, оборачиваюсь. Кристофер выбежал. Рафаэль ему подсказал? Ну, «спасибо».

— Я видела Флору в больнице… — Я хочу удостовериться в своих предположениях. — Вы вместе ходили?

— Да, — отвечает Кристофер, проводя рукой по волосам.

— Она теперь может иметь детей?

— Да.

Я отворачиваюсь.

— Мика, прости… прости, что так получилось… Забудь, что там наговорила тебе Флора. Ей сложно приходится. Она не такая.

— Кристофер, возвращайся обратно. Ты всё сделал.

Я плотно сжимаю губы, чтобы не вырвался стон. В голове мутится. Я смотрю невидящими глазами на проезжающие по дороге автомобили, против воли подхожу к краю тротуара. Я хочу жить, но тёмные щупальца внутри подчиняют меня, нарушают мой центр тяжести. Редкие машины проносятся. Будет ли мне больнее, чем сейчас? Успею ли я что-то почувствовать?

Неожиданно Кристофер бросается ко мне и крепко обнимает.

— Уходи, уходи! — молю я. Мы уже будто чужие. — Ты мне больше не нужен!

Прикосновения Кристофера невыносимы, они мучают меня, губят. Я задыхаюсь от горя, пытаюсь вырываться. Сейчас у меня начнётся истерика. Взглянув на Кристофера, я внезапно прекращаю сопротивляться: у него глаза мокрые и полны тревоги. Нет, Кристофер не плачет, но я вдруг понимаю: для него это тоже испытание, ему трудно. Он по-прежнему испытывает ко мне сильные чувства. Я буду не с ним, но всё равно буду ему дорога. Осознание этого кое-что меняет. Прижавшись к Кристоферу, я снова ощущаю особое тепло его тела, его запах. Как жаль, что он больше мне не принадлежит. Как жаль, что я проиграла.

— Всё нормально, можешь отпустить, — говорю я.

— Точно?

Я киваю.

— Я позвоню.

— Не нужно.

— Всё равно позвоню.

— Прощай, Кристофер.

Мы расстаёмся, как два совершенно обессиленных человека. Боль раздирает душу. Кристофер несколько раз оборачивается. Я провожаю любимого мужчину взглядом, утешая его и себя. Когда он скрывается из виду, у меня вырывается сдавленное рыдание.

На парковке вижу знакомый седан. Кристофер соврал мне, что его автомобиль угодил на штрафстоянку. Это была часть замысла Флоры, чтобы встретиться именно в ресторане. Ключом от квартиры провожу царапину по кузову седана. Уголки моего рта невольно приподнимаются. Утешаю себя. Но молекулы «живой краски» тут же перестраиваются, возвращая кузову автомобиля первозданный вид. Чёрт.

Рядом с седаном припаркована «Мистерия» похожая на ту, что едва не сбила меня. Автомобиль Флоры? Наверное, она не на шутку разозлилась, столкнувшись со мной в частной клинике. Проследила за мной до колледжа, используя свой автомобиль. Затем пустила его в меня, как ракету, в отместку за причинённое ей неудобство. У неё с головой всё в порядке? Я сильно сомневаюсь.

Плетусь по улице несчастная брошенка. Одна, как ветер в ночи. Слёзы заливают глаза. Как быть не знаю. Продолжить ходить по клубам? Найти другого мужчину? Зачем? Я от всех откажусь. У меня вырастет животик и придётся сидеть дома. От нечего делать зарегистрируюсь на дурацком платном сайте знакомств, указав, что у меня есть дети. Сомнительные личности будут писать мне, считая меня доступной. Вот кто они?! Неудачники или ничтожества?! Стоп. Зачем я срываю злость на неизвестно ком?

На эффоне пропущенные звонки от Беллы и два уведомления: «Разрешить контакту Зое отследить ваше местоположение»; другое аналогичное от Леа. Я разрешаю им это сделать. Через пять минут поступает СМС от Зое:

Подруга, ты оказывается совсем рядом с нами. Хочешь встретиться у входа в парк и немного прогуляться?

Строчу короткий ответ:

Согласна, подружки.

Расскажу Зое и Леа всё. Может у меня случится истерика. Может это то, что мне сейчас нужно. Ненадолго привожу лицо в порядок, чтобы расплакаться заново, сильнее.

Подхожу к парку. Светит фонарь. Малолюдно. Темноволосый парень в свитере с капюшоном приветливо машет рукой. Кто он? Друг Зое и Леа?

Парень вежливо протягивает мне руку. Мы здороваемся.

— Ты — нечто! — сразу делает он комплимент. — У меня брат погиб из такой, как ты.

Ошарашенная, я гляжу по сторонам. Я почти окружена неизвестными. Их лица искажены ненавистью. Что на них нашло?!

— Так ребята, а теперь спокойно утаскиваем эту «Пустышку» в парк. — Парень больно сдавил моё запястье.

Сердце выпрыгивает из груди, адреналин бушует. В панике я вдруг вспоминаю, что у меня при себе есть газовый баллончик. Выхватываю его из кармана и распыляю содержимое парню в лицо. Вывернувшись, освобождаю руку и пускаюсь наутёк. Другие неизвестные отчаянно пытаются меня схватить, но я демонстрирую поразительную ловкость и избегаю их нападений. Затем бегу, бегу без оглядки, уношусь прочь, как газель. На таких, как я, действительно, охотятся. За спиной раздаётся визжащий звук колёс. Я быстрее спускаюсь в метро.

Состав, как назло, не появляется. Слышу шаги на лестнице. Встав на край платформы, достаю эффон, включаю приложение «Мистик» и прячу себя при помощи купола энергии.

Появляются ребята, чуть не поймавшие меня у парка. Они обходят станцию, заглядывая в местечки, где я могла притаиться.

Проходит минута. Аккумулятор эффона вот-вот сядет, и я буду обнаружена. Неожиданно на дисплее всплывает уведомление: «Задействовать дополнительный аккумулятор?» Точно: Кристофер же подарил мне чехол с аккумулятором. Так не хочется использовать его. Но что остаётся. На кону моя жизнь. Если доберусь до дома, заряжу чехол с аккумулятором на 100 % и отошлю Кристоферу почтой.

Увеличив заряд эффона, скрываю себя до прибытия поезда. Специально сажусь за секунду до закрытия дверей. Неизвестные ребята успевают лишь дёрнуться в мою сторону.

Забившись в угол вагона, напряженно наблюдаю обстановку. Людей немного. На станциях одни входят, другие выходят. Может быть, где-то рядом существует угроза, но я случайным образом миную её. Через 15 минут я выбираюсь из подземки целой и невредимой. До дома рукой подать. Набираю Зое и Леа. Их телефоны выключены. Мне становится страшно за подруг. Я уцелела, а они?

Плавно отперев дверь в квартиру, на цыпочках крадусь в комнату. Что с моим лицом? Наверное, опухло, косметика размазалась. Я должна хотя бы ненадолго взять себя в руки: Зое и Леа в опасности. Включаю ноутбук. Подруги не появлялись в социальной сети с десяти часов утра. Перехожу на страничку мамы Леа. Женщина бьёт тревогу. Она опубликовала пост, посвящённый дочери. Заголовок крупными буквами: «Внимание! Пропал человек!» Имя, фамилия, возраст. Когда я смотрю на приложенную фотографию, мне кажется, будто это я, в другой одежде, с другой причёской. Ниже под фотографией приведена история исчезновения Леа. Когда она вышла из тренажёрного зала вместе с подругой Зое, на них в переулке напали неизвестные. Девушки сумели отбиться от нападавших и вызвали полицию. Сотрудники органов правопорядка, прибыв на место, никого не застали. Приметы Леа: каштановые длинные волосы, татуировка на запястье. Одета была в чёрные лосины и бежевую куртку. При себе имела большую серую сумку. В конце поста указан телефон, по которому следует сообщить любую информацию о местонахождении Леа. Ниже на стене странички размещён похожий пост, посвящённый Зое.

Подруги пропали. Возможно, во второй раз им не удалось защититься от нападавших. Или они затаились на время, пока всё уляжется.

Делаю на своей странице репост объявлений об исчезновении Зое и Леа. Обращаю внимание, что мне написали какие-то подозрительные люди. Они предлагают познакомиться, встретиться, прогуляться, посылают запросы отследить моё местоположение. Перехожу в настройки приватности и ограничиваю просмотр своей страницы, меняю аватар на картинку. Всех приславших мне сообщения добавляю в чёрный список и Кристофера заодно.

Звоню в полицию — иначе никак. Долго вишу на линии. Очевидно, в службу поступает много обращений. Наконец сотрудница полиции снимает трубку и представляется. Голос у женщины усталый и встревоженный. Собравшись с мыслями, я подробно рассказываю ей, что со мной произошло, и как это связано с исчезновением Зое и Леа. Моё предположение следующее: нападавшие отняли у подруг телефоны и теперь рассылают всем девушкам из их списка контактов запросы отследить местоположение; ответившим девушкам, злоумышленники предлагают встретиться и организуют на них засаду; с новыми жертвами злоумышленники получают всё новые телефоны и контакты. Я считаю, что этим занимается организованная группа.

Сотрудница полиции внимательно выслушивает меня, принимает моё обращение. Она сообщает, что в парк, где на меня напали, выслан наряд полиции — попытаются задержать преступников по горячим следам. Думаю, уже поздно. Эх я, побоялась звонить из метро — трусиха. Сотрудница полиции просит меня оставаться дома: ко мне приедет оперативная группа.

Ожидая полицию, я скачиваю на эффон приложение, с помощью которого составлю фотороботы — ускорю розыск подозреваемых.

Ужасный день. Судьба двух моих подруг неизвестна. Кристофер меня бросил, помирился с девушкой. Они планируют детей. Хотят, чтобы я сделала аборт — не дождутся.

Кровь стынет в жилах от сообщения на форуме. Независимая журналистка пишет, что правоохранительные органы замалчивают тысячи случаев нападений, на таких, как я, во всех союзных странах. Почему полиция не предпринимает решительных мер? Почему об этом боятся говорить? Мороз по коже. Я хлопаю крышкой ноутбука. Довольно.

За дверью с двумя замками пятого класса я уже не чувствую себя в безопасности. Зарываюсь в одеяло. Я измотана, изведена, издёргана, измучена. Даю волю накопившимся чувствам, рыдаю, пытаюсь забыться, горюю.

Глава 15

На часах полдень. Мама не смогла разбудить меня утром. Думаю, взглянув на моё лицо, у неё возник вопрос, почему я плакала.

Поднимаюсь с кровати. Бёдра и икры болят — вчера меня заставили побегать. Дисплей эффона посыпан солью — это мои высохшие слёзы. Оказывается, ночью я отправила Кристоферу два сообщения, очень глупых и наивных, с орфографическими ошибками, такими, что их не исправила программа. В сообщениях я в дурацкой форме выражаю свою обиду и боль. Сейчас мне стыдно, что я проявила слабость, написала несуразные вещи и унизилась перед Кристофером.

Ого: на эффоне в приложении я вчера составила четыре фоторобота нападавших. Оперативная группа так и не приехала домой. Вряд ли я не услышала их звонка.

Этого я очень боялась: Зое и Леа до сих пор не объявились — посты об исчезновении девушек висят на страницах их мам. Меня обуревает тревога. Посылаю обращение на электронную почту полиции, приложив фотороботы тех, кто на меня напал. Чем ещё помочь? Заглянуть что ли в участок?

Встав в ванной под струю, делаю воду погорячее. Пытаюсь немного отвлечься. «Если будет двойня, я разорю Кристофера на алиментах», — когда я вдруг думаю об этом, улыбаюсь краешками губ. Почему эта мысль согревает меня, питает? Потому что я могу усложнить Кристоферу жизнь? Нет, тут другое: нелепая надежда, что, если у меня родится много красивых детей, Кристофер так полюбит их, что вернётся ко мне. Вот была бы тройня!

Ложусь на кровать поперёк и тупо пялюсь вверх. Закольцовываю песню на эффоне, под которую мы с Кристофером танцевали в клубе, когда встретились. Под неё замечательно страдается. Я уже не раздавлена горем, не в слезах и соплях, но мне плохо.

Хожу на кухню перекусить. Я вынуждена есть, не из-за того, что хочу, а из-за того, что мой желудок теперь кормит не меня одну.

Раздаётся короткий мелодичный звук эффона: кто-то написал в социальной сети. Теперь это могут сделать только мои настоящие друзья. Это Белла:

О чём таком вы советовались с Рафаэлем?

А что?

После ужина он пригласил меня в номер, и мы целовались до самого утра.

Просто целовались?

Да. А ты, значит, поссорилась с Кристофером? Из-за чего?

Вообще-то мы расстались: он помирился с бывшей.

Обманывал тебя?! Вот сволочь.

Жизнь на этом не кончается. Так что…

Да, не раскисай, я навещу тебя.

Давай лучше куда-нибудь сходим завтра. Сегодня я хочу побыть одна.

Знала бы Белла, что я беременна, возненавидела бы Кристофера, а он друг Рафаэля. Ей будет сложно в их компании. Я рада за подругу, что у неё с Рафаэлем завертелись отношения. Есть повод приободриться.

На эффон поступает СМС: Кристофер пишет, злит меня. Он пишет лишь потому, что я заполучила себе его частичку. Я позабочусь о нашем ребёнке, отдам ему всю свою нежность, ласку, всё самое доброе и хорошее, что есть у меня. А Кристофер отказался от моей любви.

СМС приходят одна за другой. В сообщениях Кристофер приносит извинения за вчерашнее: «Всё вышло по-дурацки». Он выманивает меня на ещё одну встречу, просит прощения за то, что Флора была со мной чересчур резка. Посмотрим, как Кристофер запоёт, когда подруга отправит его лечиться «от меня». Последнее сообщение приятное: Кристофер пишет, что он многое сделает, чтобы мы стали хорошими друзьями, и что оставить ребёнка — правильное решение. Полагаю, они на пару с Рафаэлем образумили Флору, и теперь она отвяжется от меня.

Дверные замки пятого класса вдруг отпираются — три часа дня, а мама с сёстрами уже вернулись. Не из-за меня ли?

— Вы что раньше? — спрашиваю я и стараюсь улыбнуться сёстрам, чтобы спрятать грусть.

— Так получилось, — уклончиво отвечает мама. — Собираешься сегодня куда-нибудь?

— Нет.

— Хорошо.

— А что?

— Ничего. Ты обедала?

— Да.

Мама пристально смотрит на меня. До этого если я возвращалась домой расстроенная и заплаканная, ей приходилось уговаривать меня поесть. Маме не догадаться, какая во мне произошла перемена. Я бы сказала ей, что беременна, если бы отец будущего ребёнка не ушёл от меня. Теперь придётся скрывать. Главное, чтобы Ален не позвонил родителям. Папа ведь найдёт Кристофера и устроит ему взбучку. Я не прочь сама поквитаться с Кристофером. Например, заломить ему руку болевым приёмом, чтобы он просил пощады. Но затем мне хочется простить его и заняться с ним любовью — глупый поступок. Дело вот в чём: в глубине души я не жалею, что встретила Кристофера. Нам было здорово вместе.

На кухне мама наливает Голди особый чай «Паинька». Я подметила: если что-то произошло в яслях, малышка молчаливая и не бегает.

— Что это с Голди? — интересуюсь я у мамы наедине.

— Она утащила игрушку — ту красную машинку с подъемником, и воспитательница сделала ей замечание.

— А-а.

Придя в комнату сестёр, я обнимаю малышку:

— Ох, Голди.

— Машинка ко мне приехала, — грустно вздыхает младшая.

— Поссорилась с Кристофером, да? — вдруг спрашивает Лианн. — Я утром прочитала одну всплывшую СМС у тебя на эффоне.

— От вас ничего не утаишь.

— Я со своим тоже порвала сегодня на перемене.

— У тебя есть мальчик? Ты не должна была так делать.

— Помиритесь, тогда и мы.

Я удручённо смотрю на Лианн. Позже поговорю с сестрой, скажу не дожидаться меня и Кристофера — мы с ним никогда не помиримся. Дурацкий поступок Лианн задевает меня за живое. Я чувствую вину: не удержав Кристофера, я подпортила сестре отношения.

Вернувшись к себе в комнату, падаю на кровать, закрываю лицо руками. Лежу и лежу. Грустно невероятно. Вдруг меня осеняет: Кристофер не просто так пишет мне сообщения, беспокоится за меня, это сигнал, он хочет быть со мной, хочет изменить своё вчерашнее решение, потому что оно было неверным. Поговорив с Кристофером с глазу на глаз, я конечно же верну его. А Флора только всех с толку сбивает. С ней спорить бесполезно. Я понимаю, что могла вернуть Кристофера ещё вчера, когда он на прощанье обнимал меня у ресторана, но мне помешала моя гордость, которая была слишком уязвлена. Я и теперь не стану ронять собственное достоинство. Просто пойду и перезагружу наши отношения с Кристофером. Настроение резко меняется, я чувствую прилив сил, чувствую, что всё в моих руках. Надежда — именно тебя мне не хватало.

Где Кристофер может быть сейчас? У Флоры в деревне, у себя дома? Скорее всего на работе, на предварительном кастинге своего шоу. Ринусь туда наудачу.

Гляжу на себя в зеркале: губы обкусаны до мяса. Спасу их яркой помадой. В шкафу хватаю первое попавшееся платье. Расчёсываю волосы, минимально крашусь. В приложении на эффоне заказываю такси без водителя — после двух нападений лучше особо не рисковать.

В прихожей мама встаёт у двери. У неё обеспокоенный вид, она бледна.

— Мика, тебе нельзя на улицу.

— Почему?!

— Выходят демонстранты… Там небезопасно…

— Я на такси. Туда, кое-куда и обратно. Обещаю, ничего со мной не случится.

Мама видит: мне крайне важно уйти из дома. Тяжело вздыхает, сторонится. Если бы я успела рассказать ей, что на меня и моих подруг напали, она бы точно меня никуда не отпустила. Полиция может наведаться домой в любое время, поэтому мне следует поспешить.

Прыгаю на заднее сидение такси и еду в кинотелевизионный комплекс Соважа. Людей на улицах много, как в праздник, но только никто не веселится. Что они задумали? На всякий случай тонирую стёкла такси, делая их снаружи зеркальными. Пробок нет, я быстро добираюсь до окраины города. Территория кинотелевизионного комплекса огромная — это съёмочные павильоны и залы. Иду в центральное здание комплекса. Мне повезло: кастинг участников шоу недавно завершился. Танцовщики, их друзья, немногочисленные зрители уходят домой. Кто-то задержался в коридоре. Следуя их подсказкам, я отыскиваю небольшой зал. В нём уже никого нет. Двигаясь быстро и неприметно, проникаю за кулисы. Действую, как шпионка, не ожидала от себя.

В помещении, где частники проекта готовятся к выступлению, свет погашен. Раздевалки практически опустели. Голоса Кристофера там не слышно. Осторожно заглядываю в одну гримёрку, вторую, третью. Сердце вдруг заликовало — Кристофер. Он только что вышел из душа, на поясе придерживает полотенце. Кожа красная, волосы торчком, впрочем, подлецу всё к лицу.

Захожу в гримёрку.

— Мика, что ты здесь делаешь? — удивляется Кристофер.

Я налетаю на него и смачно целую. Чёрт, не рассчитала: мы стукнулись зубами. Во рту ощущаю привкус крови. Чья-то губа не выдержала удара и лопнула. Плевать. Наслаждаясь поцелуем, вдыхая запах приятный Кристофера, я теряю голову, забываю, что хотела сделать, что хотела сказать. Из рук выпускаю куртку, она падает на пол. Кристофер слабо мне сопротивляется. Провожу рукой по его прессу, запускаю руку под полотенце, охватываю возбуждённый член. Кристофер хочет меня. В принципе, я не против заняться с ним любовью. Не прерывая поцелуя, сажу его на стул, немного стягиваю платье, сдвигаю трусики и умело подстраиваюсь под член. Кристофер вдруг отворачивается от меня. Тогда я скидываю бретельки платья с плеч и прижимаю его к груди. Не проходит и трёх секунд, как губы Кристофера смыкаются вокруг моего соска — его любимое наслаждение. Он судорожно вздыхает и сглатывает. Кристофер узнал мои слабости, я нашла его. Он нежно обводит кончиком языка мои твёрдые соски, посасывает. Чувствуя ласку, я выгибаюсь. Со стоном ввожу Кристофера в себя, затем начинаю двигаться: привстаю, сажусь. Руками опираюсь на крепкие ягодицы Кристофера. Удобно, я всё контролирую, сама выбираю угол и глубину проникновений. Доставляю себе огромное удовольствие и Кристоферу тоже, хотя он старается этого не показывать. Его дыхание становится неровным, мышцы твердеют. Он откидывается на стуле. Я близка к восторгу, напряжена, но хочу, чтобы Кристофер кончил первым. Ускоряю темп, активно виляю тазом. С хриплым выдохом Кристофер вдруг изливается в меня, достигнув разрядки. Зажмурившись, я сладко кончаю вместе с ним. Мой оргазм яркий, длительный. Тело сводят судороги. Я зарываюсь лицом во влажных волосах Кристофера. Мы расслабляемся.

Электрошок. Любовь очнулась и задышала, состояние нестабильно, следует быть начеку.

Я пробою заговорить с Кристофером, но он молчит. Рукой легонько массирую его «мешочек». Пытаюсь снова возбудить Кристофера, сжимая и расслабляя мышцы влагалища. Легко двигаю тазом. Мало-помалу Кристофер растёт во мне. Я беру его за плечи, задаю ритм. Приятно трахаться по-своему. Ой, что я такое говорю? Запрокинув голову, отдаюсь восхитительным ощущениям. Неожиданно Кристофер впивается пальцами в мою талию, и начинает глубоко насаживать меня, рыча при этом. Я пробудила в нём огненную страсть. Контакт невероятно плотный. Движения вверх-вниз, взад-вперед, круговые, волнообразные. Мышцы моих ног деревенеют. Внизу живота такое сладостное ощущение! Приближается оргазм. Я увеличиваю его силу и мощь тем, что тоже вбиваюсь в Кристофера. Достигнув пика, взрываюсь и реальность исчезает. Благодарно обнимаю Кристофера, заливая его брызгами. Он с громким всхлипом кончает следом за мной, извергаясь в моё трепещущее лоно. Мы никнем.

Отдышавшись, я беру в ладони лицо Кристофера и говорю:

— Начнём всё заново, да, по нормальному?

Отведя усталый взгляд в сторону, Кристофер кивает.

— Славно. — Я энергично встаю с него, поправляю сбившиеся трусики, затем платье. — Как отдохнёшь, позвони мне, может быть у меня получится сегодня с тобой встретиться.

Кристофер раскинулся на стуле в задумчивости. Я кладу край полотенца на его бёдра. Затем подбираю с пола куртку и выхожу из гримёрки, стараясь делать твёрдые шаги.

Уже в конце коридора до меня начинает доходить абсурдность моего поступка. Это что было?! Я ведь не такая! Я совершила что-то очень дурное! Во рту нет посасывающей боли, значит, губа разбита у Кристофера. Когда сяду в такси, напишу ему сообщение и извинюсь.

Флора тут как тут: сталкиваюсь с ней в вестибюле. Я вновь становлюсь другой. Говорю первой:

— Кристофер утомился, долго с ним не разговаривай, у нас ещё планы на вечер.

Прелестное лицо Флоры мигом мрачнеет.

— Ах ты… паршивка! — Она хватает меня за руку, хочет отвести в сторонку. Но я встаю в стойку. Тогда Флора пытается меня тряхнуть, как погремушку. И снова у неё ничего не выходит — мои мышцы разогреты, я сопротивляюсь.

Флора жестоко подшутила надо мной, послав на меня свой автомобиль, грозилась отнять моего будущего ребёнка, запутала Кристофера и собирается отправить его в больницу. Нет, я не намерена всё это терпеть. Дам Флоре отпор.

Мы с ней сцепляемся руками. Я уступаю девушке, всё-таки она употребляла гормональные препараты. Но огрызаюсь:

— Смирись, тебе не разлучить нас с Кристофером!

Слова действуют подобно заклинанию, я ощущаю прилив сил, и у меня получается вывернуть Флоре руки, заставить её сесть на одно колено. Я переживаю странное чувство: вся напрягаюсь, затем из меня будто выплёскивается энергия.

— Хватит… хватит… — устало шепчет Флора.

Рывком она освобождает руки, вдруг хватается за живот, и её выворачивает наизнанку. Встав сбоку, я придерживаю девушку. Ей стало очень плохо — рвота обильная.

Около нас задерживаются люди.

— Вызовите скорую, пожалуйста! — прошу я зевак.

Одна полная женщина выуживает из сумочки телефон и набирает номер.

— Нет, мне не нужна твоя помощь! — Флора замечает, что это я не даю ей упасть лицом с собственную рвоту.

Она хочет меня оттолкнуть, но не может — совсем ослабла. Краем глаза смотрю на лужицу внизу: похоже, Флора отравилась полдником.

Проходит десять минут, Флоре не становится лучше. Ячувствую, у девушки поднялась температура, её знобит. Приезжает «Скорая». Вместе с врачом — невысокой худой женщиной я увожу Флору в машину. Я вру, что мы с ней подруги, и тоже еду в больницу. Поначалу я довольно спокойно смотрела на всё происходящее, но теперь мне по-настоящему страшно за здоровье Флоры. Набираю номер Кристофера. Увы, нет ответа. Кристофер отдыхает или не может прийти в себя, или не желает со мной разговаривать. Решаю послать СМС, но гудков уже нет — Кристофер выключил телефон.

Врач и фельдшер оказывают помощь Флоре. Девушку положили на кушетку животом вниз, голову повернули набок. Для дезинтоксикации ей внутривенно вводят раствор. Врач решает делать ли промывание желудка, даёт Флоре стакан воды. Девушка выпивает, и её сразу тошнит. Хоть дышит Флора хорошо и находится в сознании, значит, кровообращение у неё нормальное, и ей не требуется аппарат искусственного дыхания.

С включённой сиреной «Скорая» пролетает перекрёстки. Однако, мы всё равно попадаем в пробку. Нет, похоже, нас остановили. Что происходит? Я ничего не вижу сквозь белые стёкла. Доносятся голоса: водитель «Скорой» грубо общается с неизвестными, которые хотят заглянуть в салон — на кону жизнь и здоровье человека. Нас отпускают, но я в недоумении. Машины проверяют? Что происходит на улицах?

Я вдруг понимаю, что натворила в гримёрке. Вместо того, чтобы как обычно соблазнить Кристофера, я совратила его. Чувствую себя гадко.

«Скорая» тормозит у приёмного отделения. Врач и фельдшер увозят Флору на каталке в здание больницы. Я следую за ними до процедурного кабинета и остаюсь ждать на стуле в коридоре. Удостоверюсь, что с Флорой всё будет в порядке.

Атмосфера в больнице какая-то слишком напряжённая. Каждые пару минут доставляют пострадавших с ушибами, ссадинами, порезами. Некоторым людям врачи оказывают помощь прямо в коридоре.

Ко мне неожиданно обращается побитый мужчина — настоящий крепыш:

— Я бился за вас. — Он обнажает окровавленные зубы.

Я не понимаю о чём идёт речь, но вежливо отвечаю:

— Спасибо.

Крепыш принимает благодарность и, поправив компресс на лице, направляется в кабинет.

Чтобы на меня меньше обращали внимание, пересаживаюсь на крайний стул секции, прикрываю лицо рукой и ёжусь. Как же это глупо. Я думаю о Зое и Леа, волнуюсь за них. Переживаю, что занялась с Кристофером порочной любовью. Ох, зачем я стала бороться с Флорой? На меня накатывает усталость от всего того, что я устроила. Откидываюсь на спинку стула, веки тяжелеют. Нет, нельзя засыпать в таком месте! Но подремать-то можно? В какой-то момент я ослабляю контроль над дрёмой и погружаюсь в сон.

Меня будит незнакомый врач — лысый мужчина в очках. Он говорит, что мне можно навестить подругу. Я растерянно моргаю, вяло приподнимаюсь и следую за врачом в палату стационарного отделения. Я не следила за временем, не представляю, сколько продрыхла. Заглядываю внутрь палаты и быстро закрываю дверь обратно. Врач вопросительно смотрит на меня. Я уныло пожимаю плечами, не зная, что ему сказать. В палате был Кристофер. Он держал руку Флоры. Они о чём-то шептались, а на меня даже не взглянули.

Флора хитрюга: как только стало получше, вызвонила Кристофера. Неужели он, идя в отделение, не заметил меня? Вряд ли. Нарочно прошёл мимо.

Кристофер поди-ка сейчас искренно извиняется перед Флорой за то, что позволил себя совратить. Конечно же девушка простит его, и он, сжимая её руку, забудется вместе с ней. А я? Что мне делать? Я покорно жду у палаты. Тянутся мучительные минуты, я опираюсь спиной на прохладную стену, хочется сползти на пол — в коридоре нет стульев. Кристофер всё же выходит, лицо хмурое, в глазах тревога.

— Спасибо, — говорит он.

— Как она?

— У неё снова проблемы со здоровьем… Ты на неё так повлияла, понимаешь? Всё, что говорят про вас — правда.

Я мотаю головой.

— Кристофер, нет.

— Да, Мика, да. Оставь нас в покое, пожалуйста.

Я чувствую, Кристоферу больно мне это говорить. Он выглядит таким расстроенным. Я падаю духом, не зная, что ответить и что ещё сделать. Это конец.

Появляется Рафаэль. Кристофер протягивает ему руку и говорит глухим голосом:

— Отвезёшь её домой, ладно. Спасибо.

Кристофер кивает мне:

— Иди с ним.

— Пока, — выдавливаю я.

— Пока.

Тяжело вздохнув, следую за Рафаэлем, не оборачиваясь. Кристофер, наверное, сразу ушёл к Флоре. В горле стоит комок. Как бы не разреветься. Ничего не видя перед собой, плетусь на парковку и сажусь в автомобиль. Стёкла в салоне непроницаемые, даже лобовое.

— Так надо, — говорит Рафаэль, прочитав удивление на моём лице.

Он надевает специальные очки, на которые выводится изображение с передних камер и задних автомобиля. Берётся за руль, сосредотачивается.

— Ну, погнали. — Жмёт на педаль газа.

Похоже, на улицах какие-то волнения, и Рафаэль не хочет, чтобы я их видела. Мне всё равно. Я в глубокой печали.

Пытаюсь понять, что стряслось с Флорой. Неужели ей стало так плохо только из-за одного моего присутствия? Может у неё обострилась болезнь, которую она скрывала? Нет, скорее всего, это было отравление.

Слышу звуки сирен экстренных спецслужб, слышу громкий гул улиц. Автомобиль набирает ход. Вдруг раздаётся удар, затем лязг металла, сзади меня разбивается стекло. Это камни! Волна адреналина проносится по телу. Мы в опасности. Мчимся на полной скорости квартал или два, шум начинает стихать. Кажется, прорвались. Люди на улицах совсем с ума посходили.

Рафаэль на компьютере автомобиля делает стёкла прозрачными. Мы подъезжаем к моему дому.

— Ты как, в порядке? Не сильно испугалась?

Я растеряно мотаю головой.

Рафаэль останавливается у подъезда. Мы оба выходим. Рафаэль берёт камень с заднего сидения и выбрасывает в урну.

— Жалко машину… — хмурюсь я.

— Не беспокойся, у меня есть платная страховка.

— Спасибо. — Я обнимаю его.

— Побудь пока дома. Случилось кое-что очень серьёзное.

— Позвони мне, как вернёшься домой. Я хочу знать, что ты не попал в передрягу.

Рафаэль кивает.

— Мика, как ты сумела добраться?! Ты не ранена?! — Папа крепко обнимает меня на пороге квартиры. Сказать, что у него взволнованный вид, ничего не сказать.

— Когда ты приехал из командировки? Да что происходит?

— Тебе пока лучше не смотреть телевизор.

— Что там показывают? Я сейчас на эффоне зайду в интернет.

Из гостиной выглядывает мама.

— Ладно, иди-ка сюда, — она говорит тихо, наверное, боится разбудить Лианн и Голди. — Только, Мика, не принимай то, что там говорят близко к сердцу. И не впадай в истерику, не паникуй. Всё будет хорошо. Мы не знаем и не можем знать всех обстоятельств. И они не знают.

В комнате телевизор транслирует чудовищные новости. Консорциум независимых журналистов захватил вещание главных каналов и разоблачает таких, как я, в прямом эфире. В студии за длинным столом вижу Элисон — мать Джеймса. Ясно какое расследование она помогала проводить. Зря мама с ней разговаривала.

Журналисты полагают, что история таких, как я, берёт своё начало от войны с Генезией, когда в концлагерях и на оккупированных территориях сотням тысяч девочек до 12 лет были поставлены прививки, отредактировавшие их геном. Девочки не были обращены в «Пешеходов», уцелели, и их освободили в конце войны вместе с другими пленными. Журналисты убеждены: чудесное спасение детей было неслучайным, им позволили выжить, их даже кормили не генно-модифицированными продуктами.

Журналисты считают: эхо войны имеет искусственный характер, не природный. Когда привитые Генетиком девочки выросли и стали женщинами, они родили одних только девочек. На протяжении четырёх поколений подряд потомки привитых Генетиком девочек рожали девочек. Отсюда взялся перекос в рождаемости. У женщин было повышенное желание стать мамой, поэтому, как правило, они создавали многодетные семьи.

В пятом поколении если потомки привитых Генетиком девочек беременеют, ждут уже одних мальчиков и гибнут вместе с ними во время родов. У потомков проявился скрытый дефектный ген, ставший доминантным. Перед родами у них внезапно развивается патология.

В руках журналистов оказались секретные научные исследования, посвящённые таким, как я. Мы внешне привлекательнее. У нас более крепкий и сильный организм. После полового созревания у таких, как я, развивается гиперсексуалность. Оргазм наступает при незащищённом контакте, поэтому мы склоняем партнёра именно к такому виду половых отношений. Самое важное: между партнёрами во время совокуплений, устанавливаются крепкие мутуалистические связи — разновидность симбиоза, особая химия — один не может жить без другого; жизнь одного является обязательным условием существования другого. Как такое возможно? Ответ на этот вопрос находится за гранью современной науки, и лишь один человек знает, что он натворил — Генетик.

Для журналистов очевидно: если такая, как я, гибнет, то вскоре гибнет и её мужчина — он или накладывает на себя руки, или деградирует.

Такие, как я, могут вынудить мужчину, даже с которым не вступали в интимную связь, совершить рискованный и необдуманный поступок. Журналисты приводят пример: подросток попытался переплыть водоём, чтобы встретиться с одной из нас, но не рассчитал силы и утонул (Господи, они же имеют ввиду мой случай с Джеймсом!).

Установлено, что беременеют такие, как я, при первом же незащищённом половом акте. Никакие противозачаточные средства на нас не действуют. А ещё мы способны выбрасывать порции радиации и пагубно влиять на обычных женщин, делать их бесплодными.

Как только нас не называют в союзных странах: «Пустышки», «Куклы», «Матрёшки», «Амазонки», «Смертницы». Все страны мира «опустышены». Журналисты считают таких, как я, цивилизационным вызовом, колоссальной угрозой. Они предполагают, что потомки привитых Генетиком девочек (все такие, как я) являются оружием массового уничтожения новой формации. Как граждане своих стран журналисты призывают властей немедленно изолировать последние два поколения потомков привитых Генетиком девочек (То есть ещё и мою маму хотят забрать. Пусть попробуют!); требуют срочно заняться реабилитацией «опустышенных» мужчин, чтобы они смогли пережить разрыв мутуалистической связи (расставание с такими, как я); просят оказать поддержку «нормальным» семьям и предоставить обычным женщинам комфортные условия для рождения четырёх и более детей. Только при соблюдении всех этих условий у стран союзников есть шанс самосохраниться как нации, как цивилизации.

Я прихожу в настоящий ужас. Люди в телевизоре явно находятся не в себе. Если им вверят власть, они сделают со мной, с сёстрами, с мамой, что-то страшное.

Выступление консорциума независимых журналистов всколыхнуло весь мир. Показывают как люди толпами ходят по улицам, выискивая таких, как я, ломятся к соседям, если подозревают, что у них растут опасные красивые дети. Население разделилось. Есть те, кто выступает на стороне таких, как я, считая, что мы ни в чём не виноваты, жалея нас.

Папа не может позволить себе пойти на баррикады — стережёт дом.

В мегаполисах полиция разделяет шествия энерго-барьерами. Часть митингующих держит в руках оскорбительные плакаты с перечёркнутыми пустышками и перечёркнутыми силуэтами девушек с хорошей фигурой. Они требуют от властей провести референдум о немедленной изоляции потомков привитых Генетиком девочек и настаивают на том, чтобы нам нельзя было участвовать в этом голосовании.

Военные предотвращают развитие хаоса и анархии. К 4 часа утра они блокируют вещание телеканалов. В города вводится военная техника. Экстренная служба новостей сообщает, что скоро состоится выступление президента республики.

Я не сплю. Уснёшь тут? Родители тоже не ложатся. Сидим тихо, как мышки. Говорим вполголоса. Я боюсь выглянуть в окно, словно меня может выцеливать снайпер. Папа приготовил молоток, на всякий случай.

Николас пытался предупредить меня, заманив в свою ловушку. Лавина нарастала и вот обрушилась, накрыв мир враждой. Я могла бы сейчас быть узницей вожатого, считаться пропавшей без вести. Мурашки в который раз пробегают по телу. Как тогда уцелела? Что сейчас со мной будет?

По телевизору звучит гимн — начинается трансляция из резиденции президента. Лидер республики стоит у трибуны в просторном кабинете. Мужчина среднего роста, нос с горбинкой, тёмные волосы красиво уложены. Одет в тёмно-синий костюм и белую рубашку. Лицо хмурое, серьёзное. Прежде всего президент говорит, что он является гарантом прав и свобод всех граждан. Ему известно о проблеме. Он говорит, что союзные учёные день и ночь ищут способ, как вылечить таких, как я, и что нас обязательно спасут.

— Референдум?! Какой референдум?! — изумляется президент. — Выделить часть нашего общества по генетическому признаку и лишить свободы, будущего?! Не в этом ли состоял сакральный замысел варварской идеологии Генетика? В преддверии годовщины войны мы должны быть едины, сильны, помнить уроки, которые нам преподал безумец. Это его последний удар по нам из далёко прошлого. Вместе мы выдержим испытание, сбережём поколение будущего. Да поможет нам Бог…

Глава 16

Две недели спустя.

В интернете развернулась большая дискуссия. Многие считают, что власти предпринимают неверные действия, и понятно почему: будто бы такие, как я, родились у президентов, политиков, бизнесменов, военных; все-все эти важные люди не могут пойти против собственных жён и детей, ведь если они совершат геноцид над такими, как я, то лишат себя будущего. Опасная ситуация, если верить всяким смутьянам.

Я не представляю, какова расстановка сил, но таких, как я, оставили в покое. Консорциум независимых журналистов публично извинился за то, что оклеветал нас. Говорят, они пошли на сделку со следствием, чтобы избежать реальных сроков наказания. Я навсегда запомню растерянное лицо Элисон, когда просила прощение у таких, как я. Людей, бунтовавших на улицах, разогнали. Усиленные отряды полиции в городах не допускают, чтобы таких, каа я, оскорбляли, принижали, преследовали.

Тысячи схваченных девушек были освобождены. О жертвах умалчивают, но всем ясно: их не могло не быть. Зое и Леа выжили. Я навещала их в больнице. Они рассказали, что их избили на улице, увезли в пригород и бросили в погреб дома. Когда президент резко осудил нарушение прав и свобод таких, как я, то люди, удерживающие девушек, поняли, что их ждёт наказание, и выпустили своих узниц. Зое и Леа не повезло. Им пришлось спасаться самостоятельно: похитители оставили их погребе, а сами сбежали. Зое и Леа удалось взломать дверь и выбраться наружу. Они опасались нового нападения, прося помощи в соседнем доме. Ещё боялись, что жители настроены против них, и что полиция их арестует. К счастью, ничего такого не произошло.

Все слушания по делам о нападениях на таких, как я, проводятся в закрытом режиме. По телевизору показывают прежнюю жизнь, но как раньше не будет уже никогда. Мама с тяжёлым сердцем каждый раз отпускает меня на учёбу. Я сходила всего на две репетиции, и мне разрешили играть в спектакле. Таких, как я, люди теперь ещё сильнее побаиваются. А кто-то ещё сильнее жалеет. Преподаватели делают мне послабления. Знакомые студенты угодливо кивают, так, будто у меня на тонком пояске платья висит кобура с пистолетом. Отношение Беллы ко мне не изменилось. Мы с ней не обсуждаем произошедшее, будто не было заговора журналистов и дней беспорядков.

Кристофер написал, что Флора потихоньку выздоравливает. Расставание даётся мне не так тяжело, как я себе представляла. Полагаю, потому что Кристофер не спит с Флорой. Плохо думать об этом, утешать себя этим каждый день, но я ничего не могу с собой поделать. Кристофер прислал мне вещи, которые я у него нарочно оставила. В ответ я отправила ему большую коробку с добром, что он подарил мне, засохшие розы тоже приложила.

Скоро придётся рассказать родителям о беременности. Вот это будет день. Была идея позвать Кристофера, но он поди-ка не согласится. Хорошо Ален не позвонил маме после попытки разоблачения таких, как я.

За 14 дней мы с Кристофером лишь однажды коротко поговорили. Я лежала бочком в своей постели, вдруг ощутила чьё-то присутствие, обернулась — Кристофер с улыбкой на лице подстроился сзади. Внезапно он проникнул в меня и, подвигавшись, проворно кончил. Я открыла глаза при наступлении оргазма. Попыталась схватить Кристофера, но в комнате его и след простыл. Тогда я сграбастала телефон с тумбочки и набрала его номер, чтобы разобраться. И тут догадалась — это был эротический сон, мне привиделся Кристофер, моё тело тоскует по нему: послевкусие сладкой жизни. Кристофер не мог взять трубку. Он лечился в больнице. Я так думала. Да и на дворе была ночь. Я сбросила звонок, подошла к зеркалу, в полумраке поглядела на себя. Неожиданно зазвучал рингтон. Моё сердце ёкнуло, я засуетилась, зачем-то отложила эффон. «Мика, решайся, бери», — сказала я себе и ткнула на зелёный кружочек.

— Привет, случайно набрала, пока, — сказала я быстро в трубку.

— Подожди, ты как? — приветливо спросил Кристофер.

— Я? Всё та же. — Я отключила связь. И когда мне снова снились подобные сны, кончала, но уже не звонила Кристоферу. Я перестала много думать о нём. Возможно, Флора добилась своего, упекла Кристофера в лечебницу, разрывать наш с ним опасный «симбиоз» пока не случилось беды, и, может быть, сейчас лучшие специалисты-психотерапевты борются с его страшным недугом — любовью ко мне. Злюсь, как вспоминаю свою любовную эпопею, но так или иначе она завершилась, а жизнь продолжается.

Я выхожу из семейного внедорожника — мама привезла меня в колледж на премьеру спектакля. Все билеты (двести штук) куплены, вернее, розданы студентам и учителям. Будет аншлаг. Я испытываю приятное волнение.

Мама и сёстры направляются в зал через главный вход. Я захожу в служебный и попадаю в царство платьев и костюмов, их здесь уйма, они развешены вдоль всего коридора и все подписаны. Платья и костюмы сделаны из множества материалов — пластик, винил, латекс и других. Здесь есть комната быстрого переодевания. Она предназначена для тех актёров, которые по сценарию играют нескольких персонажей. Актёры будут забегать в эту комнату и при помощи ассистентов моментально преображаться. У меня всё просто — одна роль, один костюм. Только бы не сплоховать, не забыть слова, не выйти из образа. Женские гримёрки ближе к кулисам, чем мужские. Моя очень узкая. Из мебели два столика, стул и раковина. На вешалке висит костюм партизанки, состоящий из кителя и брюк защитного цвета. На полу кожаные ботинки. В них во время репетиции я мигом натёрла мозоли. Поэтому сегодня на пятках у меня пластыри.

Я переодеваюсь. Приходит старшекурсница, гримирует меня и закрепляет микрофон.

— 30-минутная готовность! — доносится из коридора голос преподавателя, ставящего спектакль. Мужчина строгий, особенно придирается к тем, у кого ведёт свой предмет. При мне подтолкнул студента, который встал на сцене не в том месте.

Я сосредотачиваюсь, повторяю слова, вхожу в образ. Для меня самое сложное место в спектакле: «сцена холодного поцелуя» (так я её окрестила). Меня поцелуют в губы, и я должна буду ощутить этот поцелуй. Но я чувствую поцелуи только одного мужчины — Кристофера. Когда в номере отеля меня целовал Рафаэль, я ничего не ощущала.

Сцена первая: я — Лара Леман с отцом командиром партизан и нашим отрядом прорываемся сквозь полчище «Пешеходов» к полевому лагерю армии «Центр» союзников. В спектакле это выглядит так: поднимается занавес, декорации — лес, я стою с шестью актёрами на краю сцены, мы переговариваемся, света становится всё меньше и меньше, вдруг начинает играть резкая музыка, как из фильма ужасов, на нас с другой стороны сцены бредут «Пешеходы» — актёры в рваной одежде, наложенный грим сделал их лица безобразными. Мы расталкиваем «Пешеходов», сбиваем их с ног, переступаем через них, идём от одного края сцены до другого, и там встречаем актёров в военной форме — ударную группу армии «Центр», которая выдвинулась к нам навстречу.

Прибытие в полевой лагерь, моё знакомство с бойцом из ударного отряда, быт лагеря, заседание командования в главном штабе, вылазка разведывательного отряда, небольшая стычка с противником — сцены сменяют одна другую при помощи эффектных переходов от затемнения или полузанавеса, до перестановок декораций в дымовой завесе. Надувные конструкции военной техники моментально заполняют пространство сцены и также быстро исчезают. Ни у нас, ни у зрителей нет времени расслабиться. Декорации потрясающие — палатки, техника, штабы, деревья и кустарники — всё напечатано на новеньком 3-Д принтере. Министерство образования не пожалело денег на спектакль по случаю годовщины победы. А стипендии учащимся не повысили. Звуковые эффекты пугают некоторых зрителей. Из-за кулис наблюдаю, как малышка Голди на своём месте закрывает лицо ручками и пережидает пока уродливые «Пешеходы» уйдут со сцены.

Наступает вечер перед атакой Западной Руны. Я устраиваюсь на стогу сена с полюбившимся мне бойцом ударного отряда (самодовольным вполне симпатичным студеном, учащимся на два курса старше). Я убеждаю его поесть деревенскую пищу, а сама травлюсь генно-модифицированной. Мы пьём вино (виноградный сок). Я бросаю взгляд в зал и напрасно. Кристофер пришёл на спектакль! С Флорой?! Нет, её нет. Когда встречаюсь с Кристофером глазами, строго говорю:

— Нет! Нет! Нет!

Я потерялась. Нужно было сказать одно «да», потому что боец спросил, может ли он меня поцеловать. В зале все улыбнулись. И Кристофер тоже. Вот негодяй, подпортил мне жизнь, да ещё мешает заниматься искусством. Боец не был готов, что я ему откажу, да ещё в такой форме. Импровизирую, сама его целую. Ничего не чувствую. Мы с бойцом ложимся на траву и засыпаем. Свет гаснет. Сцена окончена.

Увы и ах, мне некому пожаловаться, чтобы Кристофера немедленно вывели из зала.

Развязка. Утро. Ударный отряд с боем прорывается на территорию Западной Руны. Раздаётся хлопок. Свет гаснет.

Следующая сцена. Бушует война, я помогаю раненному солдату. На широком полотне позади меня спроецирована Руна, она похожа на промышленный район, но на её территории стоят бункеры. Неожиданно Руна взрывается. Сцену заполняет дым. Стремительно набежавшая ударная волна, поглощает меня вместе с последними оставшимися в живых солдатами армии «Центр». Западная Руна Генезии разрушена. Победа союзников! Пыль оседает, вокруг никого и ничего — пустошь.

Далее идёт преобразование одной сцены в другую: будто проходят годы, на месте битвы растут травы и деревья, цветут цветы, строятся поселения. Затем выходят все актёры, и мы благодарим наших предков за то, что просто позволили нам родиться в этом мире и насладиться его красотой. Зал стоя аплодирует. Занавес опускается.

Премьера закончилась. У меня масса эмоций. Не дай бог мне попадёт за сцену «холодного поцелуя». Нам обещали премии за спектакль. Сейчас найду Кристофера и сделаю ему строгое замечание.

Зал опустел, в вестибюле Кристофера нет, за кулисами тоже. Не успела. Он сбежал, оставив для меня огромный букет белых роз в гримёрке. Издевается?! Его там что вообще от меня не лечат?! Наверное, Флора обратилась к шарлатанам псевдопсихологам, которые дурят их и берут с них крупные суммы денег. В цветы вложены записка с комплиментами, мол, я здорово играла. Кристофер совсем что ли?! Я в недоумении и сильно возмущена. Позвонить Кристоферу? Вот ещё. Вместо этого набираю номер Фифи:

— Привет, я подумала стать участницей танцевального конкурса.

— Хех, привет. Мишель, это невозможно: предварительный кастинг завершён.

— Ну, наверное, ещё есть способ попасть к вам… пожалуйста… мне очень захотелось…

Фифи вздыхает.

— Попробую устроить, но ничего обещать не могу.

Пока собираюсь, цацуля перезванивает.

— Нашла решение, — говорит она полушёпотом. — На кастинге была одна девочка, которой ещё рано участвовать в подобных шоу, но для рекламы ей разрешили выступать. Готовя номер, девочка получила травму. Я уговорила её не рисковать и прийти в следующем году. В общем, ты выступаешь вместо этой девочки…

— Спасибо, я твоя большая должница.

Мне совестно, что я потеснила девочку. Но зато она побережёт своё здоровье.

— Я приеду в кинотелевизионный комплекс часа через два, — говорю я. — Поможешь с хореографией?

Фифи вздыхает:

— Позвонишь.

Устрою Кристоферу «незабываемый» танцевальный конкурс.

Прибегает Голди и тыкается носом в белые розы.

— Как чудесно! — восторгается малышка.

Вслед за Голди в гримёрке появляется Лианн. Она тоже с удовольствием вдыхает свежий аромат букета. Третьей в гримёрку заходит мама. Я задержалась, и они искали меня.

— Мика, поздравляю, без сомнения, у тебя есть талант. — Мама обнимает меня. Я чувствую, что она испытает за меня гордость. Жаль папу вызвали на работу, и он посмотрит спектакль только в записи.

Я бы оставила букет в гримёрке для местной уборщицы, но сёстры не позволят мне так поступить. Делать нечего, отдаю розы им.

На улице встречаюсь с Беллой.

— Бесподобная игра! — Подруга обмахивает себя рукой, как веером.

— Спасибо. Через неделю твой выход.

— О-о я жду, — Белла вздыхает. — Мы с Рафаэлем собираемся в клуб. Идём вместе с нами, тебе нужно развеяться.

— Пока не знаю. Есть тут у меня одно дельце.

— Рафаэль сказал, что пригласил Кристофера, вы поговорите…

Я медлю с ответом. Подозрительно всё.

— Ого какой букет у тебя тащит сестра. От поклонника? Или от «него»?.. Он приходил что ли?..

Мы с Беллой наблюдаем, как Лианн несёт в автомобиль здоровый букет. Голди следует рядом с сестрой. Личико у малышки напряжённое, сосредоточенное — она на подстраховке.

— Ага, цветы от «него», — признаюсь я Белле. — И мы с ним обо всём уже поговорили, так что…

— Надеюсь, ты передумаешь.

— В любом случае позвоню и проконтролирую, чтобы тебя вернули домой.

Белла смеётся.

— В магазин к маме? — спрашиваю я.

— Опаздываю.

Поцеловав подругу в щёку, залезаю в семейный внедорожник. Всю обратную дорогу придётся дышать ароматом роз и волей-неволей думать о Кристофере. Открыть окна нельзя — холодно будет.

Дома кладу в сумку два комплекта одежды для танцев и две пары обуви. Может быть, Фифи одолжит мне какой-нибудь костюм, размер только у нас сильно отличается.

— Куда тебя отвезти? — спрашивает мама, задержав меня в прихожей.

— Не нужно, я на метро. Конфликт исчерпан. Ведь исчерпан?

Поколебавшись, мама отпускает меня одну на улицу. Так-то я везучая.

Быстрым шагом иду в метро. Полицейские патрулируют каждую станцию. Несмотря на принятые меры безопасности я всё равно начеку и крепко сжимаю в кармане новый газовый баллончик. Немногие из таких, как я, сейчас ездят на метро.

Добравшись до кинотелевизионного комплекса, созваниваюсь с Фифи.

— Я совсем близко. Встретишь меня?

— Да, давай. Я пока тут нашла местечко нам для тренировки.

— Отлично.

Захожу в главное здание комплекса. Фифи уже в вестибюле. На девушке синяя кофта-кенгуру и спортивки.

— Можно установить «стакан» для моего выступления? — спрашиваю я.

— Ты выбрала, что будешь танцевать?

— Что-нибудь клубное.

— Понятно, — протягивает Фифи. Похоже, цацуля крайне низко оценивает мои шансы попасть в следующую стадию проекта. Я туда и не рвусь.

На шоу приходят первые гости, а у меня ещё ни музыки, ни хореографии, ничего. Фифи показывает мне раздевалку. Я переодеваюсь в чёрные полупрозрачные топ и шорты, влезаю в тёмно-серые туфли на высоком каблуке. Татуировке бантам задаю цвет из категории избранных: «чёрный янтарь».

Мы переходим в маленький зал. Пятнадцать минут я двигаюсь под энергичную музыку на площадке, которая заменяет клубный «стакан». Фифи со скучающим видом делает мне редкие замечания.

— Давай добавим что-нибудь из постмодерна, — говорю я. — Мне бы тунику…

Я смотрю на Фифи с просьбой. Она пожимает плечами.

— Пойду поищу. А ты подбери музыку.

У меня есть время отдохнуть и попить воды. С треком для второй части номера я заранее определилась: медленный танец, под который мы с Кристофером танцевали. Как следует подразню сегодня одного из двух главных наставников проекта.

Фифи приносит светло-фиолетовую тунику с глубокими разрезами по бокам. Одежда удобная, не стесняет движений. Сменив каблуки на балетки, я пробую себя в новом танцевальном направлении. Фифи ставит мне простенькую программку. Благодаря актёрским навыкам я верно передаю эмоции. Но на сцене перед зрителями, перед Кристофером сделать это будет куда сложнее.

У меня не осталось времени, чтобы повторить номер целиком.

— Если что-то забудешь, импровизируй, — улыбается Фифи, удовлетворённая проделанной работой. — Я передам выбранные треки ди-джею.

— Попроси выключить свет в момент смены музыки. Я накину тунику.

— Первый этап — обычные выступления.

— Пожалуйста.

Фифи вздыхает.

— Если спросят, кто тебе помогал — не говори обо мне.

Я киваю.

Фифи провожает меня в зал, где разместили участников проекта. Танцовщики сидят на матах, скамеечках, кто-то прямо на полу. Двое парней разминаются перед зеркалами, одна девушка демонстрирует идеальную растяжку на хореографическом станке. Камеры под потолком снимают нас.

— Спасибо, — Я обнимаю Фифи. — Почему ты это для меня делаешь?

— Я… понимаю твоё стремление.

— Правда?

— Я запомнила твой взгляд, когда ты села на заднее сидение автомобиля Кристофера — взгляд очертя голову влюблённый девушки. Ты любишь Кристофера и попытаешься своим выступлением его вернуть.

Я, удивлённая, теряю дар речи.

— Удачи. — Фифи хлопает меня по плечу и уходит.

Слова цацули для меня — настоящее откровение. Я начинаю сомневаться в том, с какими намерениями явилась сюда.

Устраиваюсь на скамеечке. Напротив меня по телевизору начинают транслировать шоу. На сцену роскошного зала выходит красивая ведущая в длинном синем платье. Она представляет четырёх членов жюри. Двое — знаменитости: юморист-шоумен и звезда известной телепередачи (та, у которой хакеры недавно взломали тач-бельё). Двое — профессиональные хореографы-продюсеры: озорной парень в кепке, и Кристофер. Члены жюри поднимаются со своих мест и приветствуют гостей. На Кристофере белая рубашка и чёрные брюки. Стилист сделал ему безупречную прическу: «полубокс» с ровным боковым пробором. Рафаэль и Фифи расположились в зале рядом с членами жюри. Их задача просто наблюдать. Они позже будут ставить хореографию тем танцовщикам, которых отберёт Кристофер. Этот конкурс, выявляющий таланты — известная франшиза идёт во всех союзных странах. Формат шоу всегда примерно одинаковый.

Ведущая вызывает на сцену первого участника. Я отвлекаюсь от трансляции и получаю личный номер с эмблемой конкурса. Я не проходила предварительный кастинг, и организаторам неизвестна моя история. Девушка-ассистентка отводит меня в специальную комнату. Сев на стул, я на камеру коротко рассказываю о себе. Я — Мишель Ру, местная — из Соважа. Мне 18 лет. Я не занимаюсь танцами профессионально, но люблю танцевать. Зачем я участвую? Я пришла на проект, чтобы утереть нос одному танцовщику-зазнайке. Кому именно? Секрет. Хочу ли я победить? Да, конечно.

Последнее соврала. С пузиком на заключительных этапах конкурса мне делать нечего.

Вернувшись обратно, принимаюсь следить за выступлениями участников. Каждый номер длится около двух минут, затем члены жюри делятся впечатлениями и объявляют решение. Юморист-шоумен всегда веселит шутками выходящего танцовщика и подбадривает его. Часто он не соглашается с мнением Кристофера и парня в кепке. Телезвезда тоже спорит с профессиональными хореографами, симпатизирует участникам, говоря им всякие глупости.

Кристофер, сидящий за столом членов жюри, отличается от того Кристофера, которого я знаю. Он серьёзный, строгий, придирается к хореографии участников, к их артистизму и выбору музыки. Если Кристофер сомневается в конкурсанте, то просит исполнить танец другого направления. Слушая как Кристофер говорит другим колкие замечания, я робею. Что если я сейчас выйду, плохо станцую, и он раскритикует меня перед всей республикой? Я, конечно, сама буду виновата, но такое точно ему не прощу. Я пойду к столу членов жюри и, как следует, тресну Кристофера. Надеюсь, охрана не успеет меня остановить.

В основном отбирают участников танцующих или постмодерн, или ультра-контемпорари. Считается, что они более универсальные танцовщики и на следующих этапах проекта сумеют справиться со сложной хореографией. По сравнению с этими участниками я — откормленная детка. Они прыгают так высоко, словно подлетают на батуте. Растяжка у них невероятная. Многие делают акробатические трюки.

Если участник прошёл дальше, он, ликуя, убегает со сцены и делиться своей радостью с нами. Если потерпел неудачу, плетётся расстроенный, отрицательно качает нам головой и начинает собирать вещи. Статистика неутешительная: из пяти конкурсантов четверо отправляются домой. Две девушки из таких, как я, станцевали отлично и отобрались.

Наконец, ассистентка громко называет моё имя. Я направляюсь по коридору, ведущему на сцену. Камера вверху следует за мной. За кулисами ведущая шоу спрашивает готова ли я, какое у меня настроение. Я отвечаю, что у меня настрой боевой, что всё отлично. По правде говоря, я очень сильно переживаю. Перед спектаклем не испытывала такого мандража.

Я встаю у микрофона посреди тёмно-синей сверкающей сцены. Зал коротко мне аплодирует. «Стакан» для выступления вынесен и установлен за мной. Он выше, чем я думала. Я оглядываю членов жюри. Делаю вид, будто не узнала Кристофера. Он тоже прикидывается слепым. Другой хореограф-продюсер — парень в кепке отмечает, что я легко одета. Спрашивает, есть ли мне 18, только ли гоу-гоу я умею танцевать. Я даю короткие исчерпывающие ответы. Кристофер молчит, словно воды в рот набрал. Юморист-шоумен, не теряя времени даром, трунит его:

— Ты чего притих? Подожди, а не с этой ли милой девушкой тебя видели в клубе? Между вами сколько лет разницы?

Кристофер подносит палец к губам, призывая помолчать. Зрители в зале смеются — какой конфуз.

Флоры нигде не видно. Или отдыхает дома, или до сих пор не выписалась из больницы.

Ассистент уносит микрофон. Я занимаю исходное положение, бросив тунику в двух метрах от «стакана». Замысел номера у меня простенький, хотя и его могут не понять, тогда потом придётся самой всё рассказывать: девушка-зажигалочка потрясающе танцует в клубе, а на душе у неё кошки скребут — мужчина, которого она любит больше жизни, далеко, и девушка не знает вернётся ли он к ней. Играет бойкая музыка. Я изящно двигаюсь, гибко наклоняюсь, энергично перехватываю руками перила. Этого мало, нужна фишка. Внезапно я ставлю ногу на перила и прыгаю со «стакана». Я на огромных каблуках и могу подвернуть себе ноги при приземлении. Зал вскрикивает, или это так громко кричит Кристофер. Свет вдруг гаснет. Сгруппировавшись в воздухе, я нажимаю особые кнопки на обуви. Каблуки складывается, туфли превращаются в балетки. Я приземляюсь на носочки и сразу делаю кувырок. Отыскав тунику, быстро надеваю через голову. Свет включается. Зрителем с облегчением выдыхают. Звучит медленная песня. Вторая часть замысла: девушка-зажигалка, вернувшись домой, влезает в свободную одежду и не может найти себе места, мучается. Внезапно её мужчина стучится в дверь. Девушка впускает его. Перед ним она счастливая и жизнерадостная. Ему не догадается, что она страдала, что он сильно был ей нужен. Легко перемещаясь по сцене и двигаясь по полу, я чувствую, как мелодия и слова песни глубоко трогают меня. Музыка стихает. Я замираю в финальной позе. Бурные аплодисменты зала переходят в овацию. Ассистент выносит микрофон обратно. Но я вдруг понимаю, что не способна произнести ни единого слова: к горлу подступил ком. Мне досадно и больно. Почему? Я не знаю. Я думала, что почувствую облегчение, однако, его нет.

— Хореография ваша? — интересуется член жюри: парень в кепке. — Куда вы?! — бросает вслед: я ухожу со сцены.

Ведущая дежурит за кулисами. Она просит поговорить хотя бы с ней. Я не могу, мне плохо. Прошу не снимать меня. Плетусь сразу в раздевалку. Надеюсь, камеры меня здесь не найдут. Умываюсь, может немного плачу, легчает. И что на меня нашло? Видимо, появление Кристофера на спектакле — его новое внимание ко мне, разбередило рану в сердце.

Вынимаю из сумки вещи. Вдруг дверь раздевалки плавно открывается. Входит Кристофер. А-та-та: Фифи подсказала ему, где меня искать.

— Отличный танец и игра в спектакле тоже была на высоте, — мягко говорит Кристофер.

Я отворачиваюсь от него.

— Испугала прыжком — у меня сердце замерло. Ты бы прошла в следующий этап, если бы не наша беременность.

— Наша?! — изумляюсь я, фыркаю и оборачиваюсь к Кристоферу, возмущённая.

— Да, я признался почему ты ушла…

— На камеру?! Шоу, да?! Подняла тебе рейтинги?! Не за что!

Я складываю руки на груди. Кристофер хочет ухмыльнуться, но передумывает.

— Флора извиняется, что не смогла сразу меня отпустить, и что сделала столько глупостей. Но гораздо больше глупостей совершил я. Я оставил тебя одну в трудный момент, здорово накосячил и прошу прощения… Флора уехала из страны, поправит здоровье, потом начнёт всё заново.

— Всё заново с тобой?

— Ну, если ты скажешь, что никогда не простишь меня, то…

Раздаётся шлепок — я схватила Кристофера за руку. Как-то рефлекторно получилось.

— Понятно, — протягиваю я, будто ничего не произошло.

— Пусти, я подожду за дверью, пока ты переоденешься.

— Губа у тебя зажила?

— Остался небольшой сгусток. — Кристофер нащупывает языком место, где его губа лопнула.

Он понимает меня с полуулыбки, наклоняется ко мне и страстно целует в губы. Мой язык начинает жадно ласкать его. Я запускаю пальцы в шевелюру Кристофера, прощай укладка стилиста. Кровь бурлит, пульс участился. Я увлекаю Кристофера на скамейку, обвиваю ногами. Он стаскивает с себя брюки и, сдвинув мои короткие шорты, проникает в меня. Я издаю гортанный стон. Я радостно улыбаюсь, ликую — Кристофер любит меня! Он так влюблённо смотрит, в его глазах пылает огонь. Мы медленно движемся, дополняя блаженство друг друга. Наши дыхания смешиваются. Одной рукой Кристофер поддерживает меня за ягодицу, другой мнёт грудь через ткань топа. Кристофер сильно возбуждён и атакует пружинистым членом моё самое чувствительное место — переднюю станку влагалища. Мои мышцы внизу живота деревенеют, и я кончаю, роскошно, ярко, с брызгами. Кристофер, достигнув вершины, выдыхает моё имя, плотно сжимает челюсти и струится в меня, уткнувшись лицом в мою шею.

В сладкой истоме мы лежим в обнимку на составленных скамейках. Неудобно, плевать. Я ерошу волосы Кристофера. Он гладит моё лицо костяшками пальцев.

— Я скучал, — говорит Кристофер.

— Я тоже, безумно. Больше не уйдёшь от меня?

— Никогда.

Мы с восхищением смотрим друг на друга. Он мой, я его, навсегда. Меня переполняет восторг и любовь. Возникает новое желание. Я подстраиваюсь под член. Кристофер плавно входит в меня. Я раскидываюсь на скамейках. Кристофер, двигая бёдрами, задаёт чувственный ритм. Он нежно покусывает и целует мою шею, подбородок, щеку. Я стону, таю, пульсирую. Кристофер стягивает мой топ. Его ладони охватывают мои груди. Его пальцы теребят и тянут мои набухшие соски. Я откидываю голову и растворяюсь в ощущениях. Скамейки ходят ходуном, скрипят. Жар во мне восхитителен. Я жмурюсь и кончаю. Тело сводит сладкая судорога оргазма. Из меня снова летят брызги. Одновременно с мощным толчком Кристофер извергается, наполняя меня. Затем он падает боком на край скамейки.

— Это было… — Кристофер закатывает глаза.

— Не говори…

Я расслабляюсь, спрятав лицо у него на груди.

— Шоу, наверное, завершили без меня, — говорит Кристофер. — Продюсер будет не очень доволен.

— Прости.

— Это того стоило.

Переведя дух, начинаю собираться. Мне звонит Белла, наверное, хочет узнать планы на вечер. Кристоферу тоже кто-то звонит. Он показывает экран телефона: Рафаэль. Сладкая парочка сговорилась. Похоже, Рафаэль рассказал Белле, что я заявилась на шоу. Мы с Кристофером принимаем вызовы.

— Ты чего не сказала мне, что выступаешь в танцевальном шоу? — Белла немного обижена. — Я бы посмотрела на тебя.

— Устроила кое-кому сюрприз.

— В клуб?

— Можно.

— Как прошло то?

— Давай не по телефону.

Кристофер подслушивает.

— Я в комплексе, примчалась на такси, как узнала про тебя. Мне долго ждать?

— Нет, мы скоро… я скоро…

Встречаемся с Беллой и Рафаэлем в вестибюле и идём на парковку. Подруга смотрит, как я крепко обнимаю Кристофера, и понимает, что мы снова с ним вместе.

— Лучший танец дня, — застенчиво говорит мне Рафаэль.

— Спасибо, — бормочу я, смущаясь и краснея.

Мы до сих пор испытываем неловкость после поцелуя в номере и откровенного разговора.

Сажусь в машину к Кристоферу, Белла к Рафаэлю. В дороге переписываюсь с подругой, посмеиваясь. Кристоферу любопытно, что мы обсуждаем. Он постоянно косится на меня. Кстати, обсуждаем его. Беллу интересуют подробности:

На коленках прощенья просил?

Нет, но вообще был момент, когда он находился на коленках.

Мика, фу!.. Если я верно подумала.

И как он?

Неплох.

Мика, фу!

Улыбнувшись, поднимаю глаза на Кристофера. Он собрался отнять у меня эффон. Я прижимаюсь к окну. Кристофер, не дотянувшись до эффона, сжимает моё бедро.

В клуб приезжаем рано: ещё пускают за полцены. Охрана на входе усилена полицейским с оружием. Такие, как я, несомненно это оценят. Женщина в окошке ставит нам по очереди на запястье красную печать с эмблемой клуба. Шоу-программа начнётся через час. Много свободных мест.

Мы идём на бар. Когда я заказываю себе сок, вместо коктейля, Белла подозрительно смотрит на меня.

На площадке я плотно прижимаюсь к Кристоферу, одурманенная его близостью, пылко целую его в губы. Кристофер отвечает мне своей страстью, и мир кружится вокруг нас.

Позже Кристофер отлучается в туалет. Я караулю его у бара. Как же это глупо. Почему я боюсь, что упущу Кристофера прямо из-под носа?!

Возвращаясь ко мне, Кристофер вдруг сталкивается с потрясающей девушкой из таких, как я. Мы с ним так же столкнулись, когда познакомились. Девушка похожа на меня, но младше, лет 17 не больше, отличная фигура, ухоженное лицо, чёрные длинные волосы, одета в короткое красное платье. Я подхожу к Кристоферу, обнимаю его, затем смотрю на девушку. Она сконфузилась при моём появлении. Мол, ничего такого не помышляла.Ведь не помышляла? Не так давно я повела себя подобным образом, в такой же ситуации. Вдруг я догадываюсь: это ещё одна особенность таких, как я: мы не конкурируем между собой.

Я отпускаю Кристофера и трогаю за плечо проходящего мимо парня (кажется, ничего такой):

— Угости мою подругу коктейлем, — прошу я.

Незнакомец, посмотрев на меня, затем на девушку, неуверенно соглашается.

— Иди с ним. — Я подмигиваю такой, как я. Смущённая девушка признательно кивает мне и следует за парнем. Кто доктор-сват, а?

— Твоя родственница? — Кристофер такой смешной.

Я закатываю глаза, оставляя его вопрос без ответа.

Мы танцуем ещё полчаса. Я осушаю бутылочку воды. В ногах появляется усталость. Предлагаю Белле поехать домой. Подруга и слышать ничего не желает. Спустя всего несколько минут она оступается и, едва не подвернув ногу, расплёскивает коктейль.

— Действительно, пора. — Белла крутит в мокрых пальцах пустой стакан.

Наши мужчины за столиком о чём-то разговорились. Я бормочу Кристоферу на ухо:

— Принцесса готова ехать в замок.

Он довольно улыбается.

Уходя, глазами отыскиваю ту молоденькую девушку из таких, как я. Она сидит на барном стуле и выпивает с парнем. «Аккуратней», — мысленно предупреждаю я её.

На улице ощутимо похолодало. Наскоро прощаюсь с Беллой и Рафаэлем:

— Отличный вечер, — говорю я, по очереди обнимая друзей.

— Какие планы на выходные? Кое-кто заявил мне тут, что готовит великолепные стейки. — Белла чересчур сильно толкает Рафаэля в плечо. Тот усмехается.

— Договоримся.

Я забираюсь в седан. Кристофер, нажав кнопки на передней панели, делает из сидений постель. Мы ложимся, наши губы сливаются в страстном поцелуе. Мы не можем оторваться друг от друга и не заметим, как автомобиль Рафаэля и Беллы потеряется в лабиринте пустынных городских улиц. Мы с Кристофером так сильно увлечены друг другом, там сильно любим друг друга, и у нас ещё очень много времени впереди. Понимая всё это, я испытываю потрясающие чувство полного счастья.

Глава 17

Семь месяцев спустя.

Робкие лучи солнца заглядывают в спальню. Кристофер свернулся калачиком на постели. Я лежу рядом, жду его пробуждения, любуюсь им. Как прекрасно было нам говорить о многом и ни о чём, а потом заниматься любовью далеко за полночь, и быть уверенными в том, что завтра всё повторится.

До родов меньше двух недель. Ждём. Совсем скоро лягу в больницу. Заранее. Недавно мне сделали генетическую прививку. Всем таким, как я, их ставят. Чувствую себя хорошо. Последнее время спать неудобно. Каждый вечер маленькая депрессия: «Как уснуть с таким большим животом?».

Когда на следующий день после спектакля и выступления в танцевальном шоу вернулась от Кристофера домой, призналась родителям что беременна. Они удивились, испугались. Посовещавшись на кухне, хотели предложить мне сделать аборт, не испытывать судьбу, не полагаться на авось. Я подслушала спор родителей, но они не решились мне сказать ничего такого. Поехали с мамой в женскую консультацию. В дороге я задала ей уйму вопросов. ПДР (предварительную дату родов) определили на середину июля.

Поначалу я совершенно не чувствовала, что во мне кто-то поселился и не признаётся. Белла, узнав о ребёнке, попыталась воссоздать хронологию событий, что в какой последовательности происходило. Не из-за малыша ли Кристофер ссорился со мной, или наоборот мирился. Мне удалось запутать Беллу. Всем твержу, что мы с Кристофером планировщики.

Токсикоз явился нежданно-нагадано. Как-то в обед я с удовольствием поела всякой всячины, а спустя четверть часа еда попросилась обратно. Я довольно стойко переносила трудности: диету, сонливость, головные боли. Очень хотелось колбасы. Несмотря на особое питание в весе я понемногу прибавляла.

Сходили вместе с Кристофером на скрининг. Там предположили мальчика. Врач успокоил нас: малыш развивается прекрасно, отклонений нет. После этого я начала присматривать вещички нашему мальчугану. Купили всё самое крупное: коляску, кроватку, сиденье в машину.

К 13 неделе токсикоз от меня отстал. Я часто подходила к зеркалу. Животик начал округляться.

— Заметно? — спрашивала мнение Кристофера.

— Нет, Мика, у тебя всё отлично, — отвечал он.

Тут я обижалась, иногда до слез. Тогда я могла заплакать из-за всякого пустяка.

Второй триместр выдался лёгким. Меня не тошнило. Животик ещё был небольшим. Я ела что хотела, гуляла по улицам в свободных штанах. Малыш давал о себе знать, слабо копошился, я умилялась. В то время я всецело осознала, что стану мамой.

Однажды за мной шли два парня. На улице было тихо, и я услышала их разговор.

— Должна быть красивой.

— Попа — настоящий орешек.

— Давай, подойди.

Один из парней обогнал меня, хотел что-то сказать, но, поглядев на мой животик, мигом передумал, пропустил вперёд.

— Чего ты? — спросил его друг.

— Она с икрой.

Не удержавшись, я громко рассмеялась. Они повеселили меня.

В колледже я исправно занималась, до тех пор пока животик не начал приносить неудобства. Тогда я стала обучаться дистанционно. Если бы взяла академический отпуск, то Белла перешла бы на следующий курс без меня.

Последние два месяца беременности даются мне непросто. Продолжаю зверски поедать содержимое холодильника. Малыш регулярно жалуется на «стеснённые жилищные условия». Многие вещи стали мне малы. Все прогулки от одной скамейки до другой — поясница побаливает, стараюсь выгибаться поудобней. Отекают ноги. Частенько бегаю в туалет.

Поселилась у Кристофера. Мама с папой постоянно звонят, подбадривают. Приезжали к нам сюда. Папа познакомился с Кристофером. Они поладили, хотя я не уверена в этом. Папе не понравилось, что Кристофер старше меня, что у нас с ним слишком быстро всё закрутилось-завертелось, и что я забеременела до брака.

Белла и Рафаэль, как и я с Кристофером, встречаются уже восьмой месяц. Выходные мы почти всегда проводим в одной компании.

Я обещала Кристоферу, что не буду с ним ссориться, но иногда не обидеться просто невозможно. Первые три месяца мы регулярно спорили по поводу танцевального шоу. Он отсеивал девушек из таких, как я, придирался к ним. Конечно, я вступалась. Очень неприятно было смотреть по телевизору, как Кристофер резвился на сцене с участницей шоу — гибкой и прыгучей худышкой. Вообще-то они будто бы страдали. Худышка покидала Кристофера, мучаясь. На протяжении всего танца Кристофер пытался не дать девушке уйти от него, но в конце номера она это сделала. И мне стало гораздо легче, хотя я знала, что это всё шоу, постановка, понарошку, что Кристофер специально для меня сделал такую хореографию, чтобы его бросили. В их танце было много разных поддержек. Я смотрела и терпела, развалившись на диванчике. Малыш внутри зашевелился, наверное, хотел поддать отцу. Потом в спальню вернулся Кристофер (он ходил в душ). Наклонившись, Кристофер поцеловал пузико, успокоил нас. Шоу показывали не в прямом эфире (производили монтаж), поэтому мы смотрели конкурс вместе. Я не сдержалась и сказала Кристоферу, что один из подхватов он выполнил неверно, рисковал девушкой. Кристофер тактично промолчал, прилёг ко мне.

Комнату дома я пока оставила за собой. Лианн давала недвусмысленный намёк, что ей нужна отдельная площадь. Сестре тесно с Голди. Малышка бывает дерётся и капризничает. Эти аргументы были мною выслушаны и безосновательно отклонены. Чего страхуюсь?

В апреле у мамы был юбилей: 40 лет. За день я предупредила Голди, чтобы поздравила маму, как только встанет.

Следующим утром на кухне:

— Голди, ты ничего не хочешь сказать нашей маме?

— Нет, я ем и нема, как рыба. — Забыла всё напрочь. Маленькая ещё она.

Кристофер, конечно же, сделал мне предложение и я, конечно же, отказалась. Вся в Дианн и ничего тут не попишешь. Кристофер думал, что прекрасно изучил меня за короткий промежуток времени и, когда после чудесного ужина в ресторане я сказала ему «нет», вначале решил, что я попросту переволновалась. Тогда я снова ответила, что не выйду за него замуж, пока что. Кольцо взяла. Как не взять? Роскошное такое, из белого золота, со вставкой из одного бриллианта. Красуется теперь на безымянном пальце моей правой руки. Каждый раз когда Кристофер видит, как я налюбоваться не могу этим колечком, он довольно улыбается.

Родители Кристофера живут в другой стране союза. Они всё не могут выбраться к нам — границы перекрывают. Я приняла от них поздравления по телефону.

Флора нас навещала. Как мне показалось, она стойко пережила расставанием с Кристофером, выглядела хорошо, однако, после чашки чая почувствовала слабость и вызвала себе такси. Обещала зайти ещё как-нибудь. Не сложилось.

Зое и Леа забегали в гости. Подруги выписались из больницы, снова красотки, ни следа от побоев. Они пережили испытание, выпавшее на их долю.

В конце весны с семьёй ездили на могилу Дианн. В цветнике выросли белые розы. У Дианн тихо, в такой тишине можно провести вечность.

Найденные останки Джеймса захоронили в кенотафе. Я побывала у него, нахлынули воспоминания, домой вернулась грустная.

Дело вожатого Николаса Моро считается закрытым: несчастный случай. Следователи больше ко мне не приходили. Я стараюсь забыть эту жуткую, будто из триллера, историю. Мне снились какие-то несуразные сны, но, похоже, я никогда не вспомню, что на самом деле произошло со мной в лагере. Подсознание скрывает от меня все подробности и тем самым защищает.

Данные о родах таких, как я не публикуют. Возможно, дела обстоят плохо. Сведений о результатах лечения нас тоже нет. Конечно, мы с Кристофером сильно переживаем из-за этого.

Как-то я смотрела телевизор в спальне. Вошёл Кристофер. Он принёс чай. Протянул мне кружку. Сделав глоток, я посмотрела с вниманием в его глаза цвета драгоценной бирюзы. Кристофер был расстроен. Он выключил звук у телевизора.

— Я кое-что понял… — начал Кристофер. — Вы каким-то непостижимым образом выбираете только тех, кто не сможет без вас жить. Мика, если умрёшь, я…

— Тсс… перестань… — остановила я его.

Я не была готова к такому разговору, хоть и понимала, что он может состояться, но не оплошала, ответила:

— Если со мной что-то случится, горюй сколько тебе влезет, но воспитай сына, его уж я точно рожу живёхонького, это я тебе обещаю. Найди себе новую девушку, пусть у вас родится девочка, и пусть дети станут друзьями навеки.

Я взяла кружки с чаем, хотя Кристофер сделал только один глоток из своей, и пошла на кухню их мыть. Выплакалась там и после того раза больше не давала волю слезам. Позже я видела, как грустит Кристофер, оставшись наедине с собой. Он боится нашей с ним гибели, боится, что мы повторим судьбу Дианн и Брюса.

Однажды в интернет вбросили ряд фотографий с умершими при родах такими, как я, и Кристофер снова начал: если я… если мы… то на небесах найдёмся… Я сказала ему замолчать — то, что произойдёт, не зависит от нас. И вдруг мне в голову пришла мысль, глупая, невероятная: что если я властна над собой, что если я управляю оружием, которое в меня внедрили. Мы не такие, как все, стало быть, устроены совершенно особым образом. Утром, днём, вечером, я не молю, я требую от своего организма выжить, родить ребёнка и остаться жить в этом мире.

В спальне звенит будильник. Кристофер открывает глаза и приподнимается на локте.

— Снова не спится? — ласково спрашивает он. Его сонные глаза щурятся.

— Ага.

— Как он? Не буянит?

— Нет.

Кристофер улыбается, берёт в ладонь моё лицо, и я словно перетекаю из себя куда-то к нему. Мы нежно целуемся, затем идём умываться.

Позавтракав, Кристофер отправляется на работу. Он ставит хореографию одной паре для съёмок клипа. Чтобы не тосковать по нему, занимаю себя домашними хлопотами, готовкой, поглядываю детские вещички в интернет-магазине, начитываюсь.

В полдень раздаётся звонок в дверь — Белла сердитая и возбуждённая.

— Мика, наших мужчин очень скоро отнимут у нас, — вздыхает подруга.

— Всё так серьёзно? — Я впускаю Беллу в дом.

— Военные модули монтируют днями и ночами. Их уже не по одному десятку в каждом округе.

Я разделяю тревогу Беллы. Мы идём на кухню. Чай с шиповником успокоит нас.

После праздника победы в городе остались военные. Они разворачивают свою инфраструктуру. Инженеры проводят испытания гигантского силового купола, который накроет все округи Соважа. Официально не объявлено, но всем уже известно, что началась вторая война с Генезией. Один за другим союзные государства вступают в конфликт. Немыслимо, невообразимо, но Генетик выжил. Он пребывал во сне, заменял клетки тела клетками своих копий того же возраста и постарел всего на каких-то три или четыре года. В интернете было опубликовано обращение Генетика к человечеству, в котором он приказал нам сдаться без боя. Первый удар приняла на себя Континентальная держава. Из страны регулярно происходят утечки информации. У Генетика армия людей лояльных ему на генетическом уровне. Они таились в скрытой Руне в горах. Сейчас группировка Генезии продвигается вглубь материка, создавая новые Руны. Континентальцам на подмогу брошены регулярные армии союзников. Остановить врага в этот раз будет сложнее. У Генетика новое поколение «Пешеходов». Они быстрее двигаются, более устойчивы к заболеваниям, дольше выживают при минусовой температуре. Военная стратегия Генетика претерпела изменения. Его армия взрывает электрические кабели, питающие город. Ликвидировав энергетическое поле, солдаты Генезии идут на штурм города, выпуская впереди себя полчище «Пешеходов». Военные эксперты выдвинули ряд гипотез почему Генетик пробудился в наше время. Ведь он мог создать ещё более кошмарную сыворотку, в которой бы дефектный ген у таких, как, я, стал доминантным не в пятом поколении, а в 10 или 20. Но он этого не сделал, побоялся, что его организм не выдержит столь долгий сон. С помощью таких, как я, в ближайшие годы Генетик рассчитывает уничтожить союзные элиты и большую часть среднего класса — обескровить человечество. А с рабочими и крестьянами он собирается расправиться собственноручно. Генетик полагает, что его диверсия полностью деморализует людей, сломает хребет народам и нациям. Он жаждет довершит начатое: построить на планете генез-социализм.

Все в республике ожидают скорой мобилизации и введения военного положения. Мы с Беллой страшимся этого дня. Наши мужчины отправятся в армию, затем на войну. Мороз по коже, как подумаю, что Кристофер будет биться с тем, кто исковеркал мою генетику, генетику таких, как я.

— Ты отпустишь Кристофера? — прерывает молчание Белла.

— Меня не спросят. Он сильный и здоровый, так что…

— И Рафаэль тоже уйдёт… наестся там генно-модифицированных продуктов, покалечится, погибнет, а до этого успеет спутаться с безмозглой «Пешеходкой» и подцепить от неё венерическое заболевание…

— Белла!..

— Что, Мика?! Это война!

— Выбрось эти мысли из головы или скоро начнёшь сходить с ума.

Белла злится на весь мир, через минуту овладевает собой, мужается:

— Прости. Тебе труднее, чем мне. — Белла смотрит на мой громадный живот. — Ты лучше справляешься.

— Делаю всё что в моих силах.

Если Кристофера заберут, то у меня всегда рядом будет его маленькая копия.

— Белла, а ты не думала?..

— Я уже… — Подруга просияла. — Срок три недели…

Я подхожу и крепко обнимаю ещё одну будущую маму. Белла с радостью принимает мои поздравления. Мы ещё немного разговариваем, затем подруга уезжает в колледж на консультацию перед экзаменом.

К вечеру начинает прихватывать животик. На эффоне включаю счётчик схваток: полтора часа, час, 30 минут — тренировочные схватки. Кристофер возвращается с работы. Это немного успокаивает. Спустившись ужинать, я хожу рядом с Кристофером, не зная, говорить или не говорить.

— Ты что рожаешь? — как-то догадывается он о моих опасениях.

— Нет, — неуверенно отвечаю я. Внутри чувство новое, особенное.

Поев, беру Кристофера за руку и вожу по дому. Показываю, что нужно взять, где это лежит, даю список необходимых документов и номера телефонов. Затем напуганного Кристофера отправляю спать. Выпив две таблетки спазмолитика, принимаю тёплый душ в ванной. То особенное чувство никуда не девается. Неужели малыш просится сейчас, пораньше? Устроившись рядом с Кристофером, пытаюсь уснуть. Не получается. Схватки всё более сильные. Но боль терпимая. Что делать? Лежу на кровати, время летит, а может остановилось.

Беру с тумбочки эффон. На дисплее высвечивается: 3.15. Решаюсь позвонить Алену.

— Да, Мишель, здравствуйте. — Ален снимает трубку в самый последний момент. Я разбудила его. — У вас что-то случилось?

— Здравствуйте, извините, что так поздно. Не могу уснуть. У меня схватки, нерегулярные, тянущие, боль постепенно нарастает.

— Собирайтесь и езжайте в роддом, — сонный голос Алена становится твёрдым. — Я предупрежу врача, принимающего роды.

Так и знала. Тормошу Кристофера.

— Что? — спрашивает он шёпотом.

— Поехали.

— Началось?

— Да.

Мы быстро одеваемся, затем вместе собираем сумку.

В пути я размышляю: «Сейчас меня посмотрят, окажется ложная тревога, но домой не отпустят, придётся лежать у них, хотя до ПДР ещё много времени».

Кристофер останавливается на парковке роддома. Я боюсь открывать дверь автомобиля.

— Мика, спасибо, — благодарит Кристофер.

— И тебе.

Помолчали.

— Знаешь, я готов снова проделать с тобой этот путь.

— Ну уж нет. — Я скрещиваю руки на груди.

Поглядев на блеск алмаза обручального кольца, смягчаюсь:

— Так будет ещё один раз, а может два, но точно не больше трёх или четырёх.

Мы смеёмся.

Я оставляю Кристофера в коридоре роддома, а сама заходу в кабинет. Ко мне вызывают дежурного врача для проведения осмотра. Появляется невысокая полная женщина в белом халате. Она задумчива. Избегая моего взгляда, врач больно щупает меня в гинекологическом кресле и заключает:

— Начало родового процесса, раскрытие три-четыре сантиметра.

У меня захватывает дух. Неужели это со мной происходит?!

Дежурный врач велит медсёстрам оформлять меня не в дородовую, а сразу в родзал. Не зря мы готовились. Я и Кристофер переодеваемся. Нас отводят в родзал. Помещение стерильное, установлено много разного оборудования, в центре кушетка. Я раздеваюсь до ночнушки и ложусь. Кристофер садится на стул в углу. Когда я периодически смотрю на него, он поджимает губы и всячески гримасничает, пытаясь меня подбодрить.

Врач, принимающий роды, приезжает быстро — на дворе ночь, дороги пусты. Женщине лет 45, стройная, сухощавая. Она напряжена. Одновременно с ней в кабинете появляются двое военных врачей, одетых в белую форму. Они не вмешиваются. Кроме меня, на них никто не обращает внимания, будто они не существуют. Военные врачи берут мою карточку со стола и начинают изучать. Может быть, набираются опыта? На войне случается принимать роды.

Мой врач спрашивает меня:

— Когда было последнее УЗИ? — Какую бы дату я ни назвала, ответ будет таким: «Это давно».

Мой врач просит медсестёр привезти аппарат УЗИ прямо сюда и вызывает узиста. Приходит немолодая женщина. Она датчиком исследует плод. Ребенок лежит правильно, всё в полном порядке. После этого мой врач просит меня немного подремать, перед тем как мы приступим.

Поверить не могу, ещё только один раз прилягу, потом напрягусь и прибавлю кроху жизни на планете. А для нас с Кристофером малыш будет чудом из чудес. Когда мне в пелёнку завернут мальчика, и я нагляжусь на него вдоволь, возьму эффон и разошлю всем родным и близким короткий СМС: «Мы родились!».

Животик прихватывает, однако, мне удаётся расслабиться. Закрываю глаза и будто растворяюсь. Внезапно до меня доносится вой сирены. Я бы приподнялась, но почему-то не могу.

— Мика! Мика! — смутно слышу голос Кристофера. — Что с ней происходит?!

— Всё в порядке, пожалуйста, пройдёмте с нами, — незнакомый мужской голос.

— Что вы делаете?! Пустите меня к ней!.. Мишель не отключайся! Мишель!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17