Введение в общую культурно-историческую психологию [Александр Александрович Шевцов] (fb2) читать постранично

Александр Александрович Шевцов Введение в общую культурно-историческую психологию

© Издательство “Тропа Троянова”, 2000

© Я.Темная, оформление, 2000

Я есть. Это я знаю. Точно. И есть мир вокруг…Я его ненавижу! Не знаю почему! Не спрашивай. Просто ненавижу и все! А то сам не знаешь, почему!

Быть искренним – это так трудно! Даже с самим собой. Попробуй. Что я, дурак, что ли?!

Так больно быть дураком… Но уж лучше дурак, но сам по себе! Сам себе хозяин! И никого не впускать. Закрыться, и никого не впускать! Как-нибудь и без вас проживу. Почему? Просто.

В это «просто» ткнул меня носом, как котенка в дерьмо, старый дед в русской деревне, куда я приехал в этнографическую экспедицию много лет назад. Просто – значит, сложнее некуда. Значит, настолько сложно, что словами не выскажешь. Но при этом – общечеловечно. Это значит, что я это выразить не могу, но если ты человек, то ты меня поймешь. Поймешь, потому что это то, что ты обязательно проходил и проживал. Если ты человек, конечно…А раз проживал, то пойми без слов, не мучай меня. Не заставляй страдать, переживая все это еще раз, потому что помочь-то все равно не сможешь. Даже если психолог. Нет у нас такой психологии, которая могла бы помочь жить! Почему? Не спрашивай, блин!..Твою мать! Что ты, не человек, что ли? Русского языка не понимаешь?!

Я есть. Это точно. И я хочу жить. В мире. Где же еще? Но я хочу быть себе хозяином, я хочу жить, как я хочу. И я не хочу, чтобы меня мотало и швыряло потоком жизни, как щепку или кусок грязи. Не хочу, потому что знаю, что это возможно. Все возможно. Я это видел. Меня этому учили. Правда. Правда, я ничего не понял и ничему не научился. Но это тогда, сразу. Потом я кусал локти и учился сам.

Вот тогда, чтобы понять таких простых деревенских дедков, я занялся этнопсихологией. А она естественно переросла в психологию культурно-историческую. Историческую, потому что уже поздно, все ушли, и остались только локти. Чтобы кусать… или сосать. А культурную, потому что у нас была культура. Может быть, мы ее и просмотрели, но она была. Своя великая русская культура!

Мне бы только ее понять…и тогда можно жить.

Раздел I Исходные

Введение

Прежде чем начать исследование, на мой взгляд, необходимо понять, что ты хочешь и хотя бы кратко определить способ, которым оно будет вестись. Поскольку тема исследования во многом является исторической – основная задача рассказать о становлении культурно-исторической психологии как науки – следовательно, и задачей этой книги я, в первую очередь, вижу именно описание того, что считается данной наукой. Дать описание предмета исследования – отнюдь не то же самое, что просто рассказать о нем. Дать описание в данном случае значит предельно кратко и по возможности точно изложить основные содержательные куски учения в той системе, то есть в тех взаимосвязях, которые обеспечивают его работоспособность. Это возможно при соблюдении двух условий: наличии четкой цели описания и правильном выборе языка повествования. По сути, эти два условия, цель и язык, на мой взгляд, являются достаточными для определения или разработки любого метода, включая и научный. Очень похоже, что проблема метода, так много обсуждавшаяся за последние века, возникла только потому, что творцы методов при их создании скрывали свои истинные цели, для чего использовали особые языки, которые можно назвать «научными» или «символическими», но в традиционной культуре они больше известны как «тайные».

Целью этой работы является поиск возможностей сделать культурно-историческую психологию, которую мой опыт позволяет рассматривать как самую перспективную из действительно психологических школ, прикладной и объяснительной. Иначе говоря, я бы хотел иметь не просто науку, а действенный инструмент, который помог бы мне жить лучше, меняя себя и свое психологическое окружение в соответствии с моим представлением о счастье.

В отношении же языка еще придется подумать. Каким-то образом надо найти ответ на вопрос: какой же язык нам нужен, чтобы сделать такую науку.

Одна из сложностей с языком, которую я сейчас хочу показать, безусловно, имеет всеобщий характер, но многими исследователями, и в частности, П.Серио (Seriot), на работу которого я буду опираться, рассматривается как относящаяся лишь к социалистической действительности. Могу сказать, что, на мой взгляд, описываемое явление, с одной стороны, имеет место в любой стране, а с другой, в любом сообществе, в том числе и научном:

«Бытует мнение, – пишет Серио, – будто в СССР и других социалистических странах существует некий особый язык (Langue). Это явление уникально в своем роде: это язык власти…

Этот язык, известный во Франции как “langue de bois”, или “советский”, якобы обладает рядом признаков: магичностью, таинственностью, тяжеловесностью и максимальной непрозрачностью» (Серио, с.83).

Далее я просто приведу подборку из цитат, которая достаточно полно обрисовывает это явление:

«Большинство критиков