Закладочки 2. Разности [Антон О'скоттский] (fb2) читать онлайн
- Закладочки 2. Разности 211 Кб, 19с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Антон О'скоттский
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Антон О'скоттский Закладочки 2. Разности
Традиционные два слова от автора
За год у меня накопилось множество отрывочков, эпизодов, просто коротеньких историй, в которых участвуют и уже известные многим персонажи, и новые герои. Что-то обязательно войдет в будущие книги, а что-то так и останется набросками. Не пропадать же добру! Понравится – заходи ко мне на страничку, а лучше сразу подписывайся, чтобы не пропустить новое и интересное! https://vk.com/udaw92
Дух
Он всегда рядом. Он ждет. Он терпелив. Он любит праздники. Очень любит. Он их придумывает. И дарит людям. Лучший праздник – Новый год. Он ждет его особенно. Он чувствует его приближение. Он готовится. Скоро настанет его час. Он позволит навеселиться. Он подождет до утра. А потом придет. Придет за всеми. Он лишит сил. Он возьмет за горло. Он иссушит нутро. Он сожмет голову. Крепко, до нестерпимой боли. И будет ее кружить. Он заберет все мысли. Он заберет все желания. Он щедро одарит жаждой. Неутолимой жаждой. И сделает своим рабом. Не побороть его. Не победить его. Только отогнать. Но он будет ждать. И будет дожидаться. Он терпелив. Он неумолим. Он ненасытен. Он обязательно придет наутро. Злой китайский дух. Имя ему Бо Дун.
«Против всех»
– Здравствуйте! Иванов? Петр Васильевич? Вчера Вы были на выборах. И проголосовали против всех. Нет, я не из полиции. Мы представляем другую организацию. У меня мало времени, прошу, выслушайте внимательно, вопросы потом. Вы проголосовали против всех. Отпечаток пальца поставили? Хорошо. Позвольте свериться. Вы подходите. Мы предлагаем Вам отправиться в новый неизведанный мир. Да, такая возможность есть. Нет, жену взять нельзя. Она голосовала за действующего президента. Все необходимое Вам предоставят. Думать некогда! Согласны? Поставьте отпечаток здесь и здесь. Всего доброго! На следующий день население страны уменьшилось на треть. Как еще быстро и просто набрать десять миллионов добровольцев для тотальной колонизации Марса?
Первые трели
Вот и весна настала. Снег сошел почти окончательно. Просыпаются после недолгой зимней спячки перфораторы. С первыми лучами солнца, даже не позавтракав, принимаются они долбить уютные гнезда и заводят брачные песни, призывая самок. Но самки любят поспать. Нескоро еще пробудят их настойчивые призывы перфораторов. Лишь в начале лета, нагуляв жирок, к перфораторам присоединятся ударные дрели, чтобы образовать семейства и уже вместе продолжать долбить и расширять гнезда для нового поколения. Скоро, скоро начнут стучать молодые молоточки и кияночки, с раннего утра и до поздней ночи радуя умиляющихся родителей. К середине зимы новое поколение войдет в силу и тоже начнет готовиться к недолгой спячке, нагуливать жирок, пробивать в стенах уютные гнездышки. Чтобы проспать до тепла и продолжить круговорот жизни.
Стажер
Мелкий Бес кутался в шерстяное одеяло перед экраном. По экрану медленно ползла кривая накала. Ну, как кривая – вполне себе прямая. На самом минимуме. – Что-то у тебя тут прохладно, – Большой Бес появился так незаметно, что от неожиданности Мелкий Бес подпрыгнул. – Средняя температура в пределах… – Средняя температура по региону тридцать шесть и шесть, – констатировал Большой Бес, – новенький, да? – Второй день. – Ну и как? – Бесит! – от одеяла пахнуло паленой шерстью. – Запомни, ты не должен беситься – ты должен бесить. Да так, чтоб жара в аду стояла от накала страстей. Ладно, давай посмотрим, что там у тебя. Покажи статистику. Да нет, не общую – индивидуальную. Ого! Да у тебя весь накал идет от топа. Плохо. Запомни, эти и так будут выдавать нагора. Тебе надо довести до белого каления тех, кто в оранжевой зоне. А в идеале раскалить хотя бы до красна зеленых. Вот, например, этот. Давай, работай! А я посмотрю и подскажу, если что. Поехали по порядку. Мелкий Бес послушно открыл личное дело «зеленого»: – Общее. Политика – только в отдельных случаях, когда касается его или близких. – Дальше. – Религия. Только отдельные моменты. – Понятно. Дальше. – Семья. – О, вот тут давай поподробнее. Личная жизнь всегда приносит плоды. – Супруга. Бесит, что она бесится. А бесит ее он сам. – Какими действиями? – Никакими. – Прекрасно. Замкнутый круг – отличное средство. Попробуй усилить, но аккуратно, чтоб не разошлись. Такой фактор воздействия надо использовать обязательно. Но очень осторожно. При достаточном умении только этим можно до белого каления любого довести! Дети есть? – Да. Тут тоже замкнутый круг. Подросток, пубертат, на нервы действует отлично. – Подробнее. – Уроки. Алгебра, геометрия, русский, литература… да практически все! И стоит отвлечься – делает абсолютно ничего. На просьбы не реагирует… – Работает? – Работает. – Ничего не трогай!!! – Общая обстановка, – продолжил Мелкий Бес, – нагнетание по всем фронтам на данного субъекта действуют, но слабо. Больше извне, чем лично. – Оставь. Здесь много не добиться. Что там дальше. Финансы? Это тоже хорошо. Что здесь? Ого! Полгода не работает, этим бесит в частности еще и супругу, отлично! Вот он круг! Сделай чтобы так и продолжалось. Но иногда подкидывай ему крошки. А почему не имеет дохода? – Мои крошки его не устраивают. – Я его отлично понимаю. Небось, и подкидываешь самое невкусное? – Разумеется! Знаешь, как бесится? – А сам он чем заниматься хочет? – Хочет быть настоящим писателем. Ха! – А сразу сказать мог? Поди сделал так, чтобы его не издавали? – Его даже в интернете не читают! – Вижу. А теперь включаем голову. Если он будет нагнетать, и его будут читать, представь, сколько людей будет беситься? Это же такой великолепный инструмент! Из искры разгорится пламя! Открой ему полный доступ. Знаешь такую поговорку: бойтесь своих желаний – они имеют свойство исполняться. Пускай почувствует себя настоящим писателем – вот тогда по-настоящему взбесится! – Там еще есть. И все на финансы завязано. Машина, например, старая, ломающаяся в самый неподходящий момент. Компьютер – нет, ноут – тоже старый и помирающий. – Кредиты? – Ипотека, и та на супругу, но бесит. – Ладно. Теперь переходим к самому интересному. Повседневные мелочи. Кажется, немного, но в сумме могут дать результат больше, чем все основные вместе взятые. – Ну, пробки, хреновая музыка из машин гремящая, матерящиеся дети. Собираться куда-нибудь вместе с семьей – он уже собран, а остальные только начали. Расписания, график, реклама, холодные звонки постоянные. – Личное? – О! Тут я постарался. Безграмотные тексты, отвратительные сюжеты, заезженные темы, банальщина во всех проявлениях – и всего этого я ему насыпал за последние месяцы столько! А еще вдохновение на минимум выставил. – Выставь на максимум. Он же должен нагнетать! – А если не будет нагнетать? – Дашь ему работу. Хорошую, довольно интересную и выгодную. Так, чтобы времени и сил писать не оставалось. Это его гораздо больше бесить будет, проверено.
Первый раз
Нормальные люди сидят в тепле, в сухости, телевизор смотрят… Но вот идут два ненормальных. Пять минут назад пельменная, в которой они пытались дождаться дальнобоя до Казани, закрылась. Машины кончились. Ночь, луна и тишина. Они закуривают и начинают долгий спуск с холма. Под ногами множеством огней раскинулась Елабуга. Город спит. Эти двое еще не осознали, что все уже случилось. Понимание придет позже. Сейчас они весело балагурят, переживая доселе незнакомые ощущения. Впереди их ждет еще многое. Случайное знакомство с коммуной местных неформалов. Долгая ночь с пивом и гитарой. Похмельное утро с бычками «Примы», обжигающими пальцы и губы. Прогулка по городу в компании симпатичных девушек. Макароны с тушенкой и снова пиво и бычки «Примы». Ночное стояние у поста в Челнах в ожидании хоть кого-нибудь, готового подвезти до Казани. Забытый в гостях паспорт и удивительное его возвращение. А еще волнующиеся родители, потерявшие двух олухов, которые сутки назад выехали из Бугульмы. Но это все потом, когда-то. А сейчас два раздолбая шагают вдоль дороги, вспоминая, как оно все было. В первый раз всегда страшно. Особенно в одиночку. Поэтому они были вдвоем. Пять утра. Десять километров пешком под лучами восходящего солнца бабьего лета. Мертвое время – нет ни людей, ни машин. Они шагают по обочине, постепенно удаляясь от дома. Под ложечкой посасывает. Это предвкушение чего-то удивительного, прежде не пережитого. Легкий страх, жуткий интерес, ожидание чуда. И свобода. И тишина. Они барахтались, два юнца, впервые оказавшиеся в постели опытной женщины по имени Трасса. Она загадочно улыбалась, иногда подбадривала, подталкивала, учила. Учила любить. Любить по-настоящему, искренно, всем сердцем. Любить Ее. И они учились. С рвением девственника, неожиданно дорвавшегося до настоящей женщины. Они шли до объездной, так и не рискнув поднять руку на единственную проехавшую мимо машину. Первый взгляд. Тот самый, который определяет все дальнейшие события. Еще не поздно ретироваться, испуганно потупившись. Но разве кто-то отступит? Точно не эти двое. И вот уже первое прикосновение. Траса молчаливо подбадривает: смелее! Подними руку, почувствуй, заговори с незнакомцем! Он не откажет. Чувствуешь? Нравится? Первый порыв, первое движение. И вот уже за спиной первые километры настоящего автостопа. Но не торопитесь, мальчики. Любить надо неспеша, медленно, аккуратно. Прочувствуйте ваш первый раз. Второго первого раза никогда не будет. Не остановить пылкие юношеские порывы. Двое щурятся на солнце, голосуют там, где никто не остановится, едят бутерброды с чаем и снова голосуют. Не торопитесь, подсказывает Трасса, все получится. И получается. Медленно, коряво, но так захватывающе! Вечер. Набережные Челны. Двое путников уже устали. Начинает пропадать первый запал. Азарт уже не тот. Но отступать поздно – теперь надо дойти до конца. Не только получить удовольствие самому – насладить ее. И она благосклонно позволяет продолжить неумелые ласки, помогает, подталкивает в нужную сторону. И вот он – шестисотый «Мерседес», настоящий! Молодцы, ребята, превосходно! И напоследок КамАЗ до подъезда. Полночь. Удивленные родственники. Они ведь и не ждали никого. Тем более в такое позднее время. А двое улыбаются, счастливые, удовлетворенные, наполненные эмоциями. У них получилось! Они смогли! Они не разочаровались и не разочаровали. Они научились любить. Любить Ее. Той любовью, которая навсегда.
Станция «Спортивная»
Думаю, практически каждый житель Санкт-Петербугра (в недалеком прошлом – Ленинграда) бывал на станции «Спортивная». Да и многие гости северной столицы посещают эту станцию хотя бы для того, чтобы прокатиться на недавно открывшемся здесь траволаторе. Но речь пойдёт не о нем. Впервые спустившись с поверхности, любой отправляется ждать поезда в центр и… не дожидается. Только через пару минут озадаченный одинокий пассажир обнаруживает отсутствие рельсов под платформой. И лишь затем отыскивает спуск на второй ярус. Там, кстати, тоже не хватает рельсов с одной стороны. Но это уже другая история. А мы поговорим об исчезнувших рельсах первого яруса. Станция «Спортивная» проектировалась еще при советском союзе, стройка началась накануне Перестройки. Думаю, всем известно, что прокладка тоннелей метрополитена процесс, завязанный сам на себя. Идет проходческий щит – громадная махина, выгрызающая породу. Идет она по рельсам. Вынос пробивного оборудования невелик. Он позволяет уложить рельсы непосредственно перед основным механизмом. Причем все это на тот момент было автоматизировано до такой степени, что нехватка дорожного полотна в нужный момент могла привести к полной остановке работ. В строительстве «Спортивной» принимал участие активист-стахановец, герой труда, заслуженный метростроевец (замазано). На начало строительства станции (замазано) числился бригадиром одной из смен проходчиков. (замазано) уже полгода ждал, когда его повысят до начальника смены, а потом и до начальника участка и честно вкалывал как проклятый. И в субботу, и в воскресенье, и даже в день рожденья. Но его старания не спешили оценить по достоинству. А тут еще Перестройка грянула. Бюджет попилили, зарплату задержали на полгода, и не то что повышение – увольнение грозило герою труда (замазано). Просто потому что всех тогда увольняли, кто не желал еще немного подождать. (замазано) разочаровался и в коммунистах, и в демократах. И уже готовился действительно уволиться. Но тут появился американский шпион. Дело в том, что метрополитен – объект не просто секретный, а сверхсекретный. Хотя, в принципе, ничего особенного под землей нет. Ну разве что правительственная ветка Санкт-Петербург – Москва – Новосибирск. Но про нее никто никогда не расскажет – вот это действительно сверхсекретная тайна. А американский шпион просто предложил (замазано) большие деньги и место в токийском метрострое. И всего-то нужно было затормозить строительство как можно сильнее. Герой труда, проходчик-стахановец, обиженный на весь свет, отлично знал, как можно легко и быстро застопорить строительство. Какими бы ни были строители метро героями и трудоголиками, есть даты, по которым ни один человек в Советском Союзе, а потом и в России, не станет трудиться. 9 мая 1989 года (замазано) отвел один из проходческих щитов за границу станции «Спортивная» и самолично снял и вынес на поверхность 6 пролетов рельс вдоль платформы. И отдал проходившим мимо пионерам, которые радостно сдали рельсы на металлолом в ближайшем приемном пункте. Технология прохождения тоннелей метрополитена оказалась нарушена. Непоправимая ошибка вынудила приостановить работы почти на полгода. За это время в спешном порядке искались пути выхода из кризисной ситуации: рельсов и так не хватало, несмотря на то, что они подлежат строгой отчетности. Все ведь хотят кушать, а когда зарплату не платят полгода, сдашь на металлолом не то что рельсы – проходческий щит. Если сумеешь его, конечно, на поверхность вытащить. Инженерная мысль вскоре предложила выстроить новую станцию, чуть поглубже. Благо расположение грунтовых вод – главного врага питерского метро – позволяло. В то же время все силы отдела безопасности Ленинградского тогда еще метрополитена были брошены на розыск виновника. Однако (замазано), не без участия американского шпиона, удавалось оставаться в тени и продолжать подрывную деятельность. В ночь с 31 декабря 1989 года на 1 января 1990 года (замазано) вновь удалось проникнуть на дублера уже наполовину построенной станции «Спортивная». Более того, ему удалось вновь провернуть уже испытанный план. Но на этот раз (замазано) не удалось сплавить украденные рельсы пионерам. Потому что к тому времени пионеров не осталось. Зато он встретил безработного гражданина без определенного места жительства. Этот гражданин согласился помочь (замазано) избавиться от металлолома. Но, поскольку в праздники ни один пункт приема вторсырья не работал, гражданина задержал наряд милиции. После недолгих расспросов, следователю (тоже замазано) удалось выяснить личность (замазано). Но к тому моменту американский шпион уже переправлял (замазано) в Токио по северному морскому пути на ледоколе «Ленин» под видом уссурийского тигра. Дальнейшая история американского шпиона и (замазано) туманна. А на станции «Спортивная» к 1997 году все-таки смогли запустить движение, использовав оставшиеся рельсы и пустив дополнительный эскалатор между ярусами.
Валюта
Василий сидел на унитазе и читал газету. У каждого человека есть привычки. Полезные, бесполезные, вредные. У каждого они свои. Но есть привычки, объединяющие семьи, селения, страны. Даже нации. Привычка читать в туалете как раз из таких. В последнее время эта привычка вновь заняла лидирующие позиции. Не потому что в туалет стали ходить чаще. И не оттого, что заняться стало больше нечем – желающий всегда придумает, чем заполнить свободное время. Причина повышения количества сортирных читателей до смешного проста: в уборные вернулись газеты. Да-да, старые, пожелтевшие, заполненные убористым мелким шрифтом в несколько столбцов листы, нередко заранее порванные на удобные для использования по прямому назначению клочки. Хотя, признаться, истинные ценители печатного слова сперва изучали все заметки на развороте и лишь потом отрывали самые скучные. Василий был как раз из таких. Итак, он сидел на унитазе и упоенно вникал в новости полугодовой давности. – Смотри-ка, Маш! А рубль-то, оказывается, снова упал! – Какой рубль? Дружок твой что ли с лесопилки? – Его зовут Роберт, – поправил из уборной Василий, отметив для себя, что такое прозвище сослуживцу еще не давали. Ну ничего, когда снова упадет по пьяни, можно будет пошутить, возьмем на заметку. – А кто ж тогда снова упал? – Рубль. Так в газете пишут. – Да твоей газете уже сколько лет-то? Про рубли, доллары и прочие евры забыли уже давно! Не нужны они никому. Ты лучше послушай, что по радио передают! Маша прибавила громкости. Так, что до туалета донеслись слова диктора: – Финансовые новости. Туалетная бумага выросла на два пункта и теперь стоит триста восемь граммов гречки за рулон. Согласно прогнозам аналитиков, рост индекса туалетной бумаги продолжится до конца сентября. По мнению экспертов, после окончания сбора урожая гречихи курс стабилизируется и может даже несколько снизится. Но на сильные колебания курсов остальных валют это не должно повлиять. – Говорила тебе, покупай бумагу! – проворчала жена, убавляя громкость приемника. – Так гречка дешевле выходила! Да и сейчас курс вполне адекватный. Не один к одному. – И то хорошо! Да только сейчас на гречку мало что купишь. У всех ее навалом. А ведь год пролежит – и в цене упадет. Ты в курсе, новый урожай дороже прошлогоднего! А через год все твои запасы вообще ничего стоить не будут! Нахрена ты тогда сразу полтонны купил?! Взял бы хоть половину бумагой! – Я и взял половину бумагой, если не помнишь! – Василий оторвал от газеты кусок с телепрограммой, использовал его по прямому назначению и смыл за собой унитаз, – только кому-то, видите ли, срочно платье понадобилось. А за гречку его не отдавали. Конечно, на самом деле, все было не совсем так. Маше удалось сторговаться так, что треть цены все-таки гречкой взяли. Не по курсу, разумеется. Оба помнили еще, как люди стихийно сметали с полок магазинов все съедобное, способное храниться не меньше полугода. Потом у людей кончились деньги, и ажиотаж спал. Теперь в каждом доме разместился маленький филиал склада стратегического хранения. Но вся проблема заключалась в том, что со складов положено списывать продукты с истекающим сроком годности. А списывать оказалось некуда. Единственным «долгоиграющим» продуктом, занимавшим немалую часть практически каждого домашнего хранилища, осталась туалетная бумага. Очень быстро рулон превратился в валюту. Экономика неожиданно легко перешла на новые рельсы. Теперь все взаиморасчеты велись с помощью бумаги и гречки. Да, как ни странно, эта крупа тоже превратилась в деньги. Просто ее было у всех так много, что и за год не съесть, даже если питаться исключительно блюдами из вышеозначенной гречки. Но на полях уже собирали новый урожай самой ценной крупы. Если старые запасы не использовать, неминуем дефолт и – соответственно – новый кризис. А страна еще от старого не оправилась. Сейчас разрабатывался новый законопроект, посвященный сроку использования съедобной валюты. Но простые люди уже смекнули о несостоятельности еды как средства оплаты. Теперь каждый здравомыслящий человек старался брать исключительно туалетной бумагой. Но государство продолжало выплачивать пособия и зарплаты всем бюджетникам пресловутой гречкой. Пополам с туалетной бумагой. Так что мешки с крупой в доме Василия и Маши только прибывали. Единственным местом, где можно было относительно легко избавиться от нажитого, оставались гастрономы. Но и там гречку принимали лишь в оплату за товары повседневной необходимости. И то без особого энтузиазма. Самой твердой валютой, как и следовало ожидать, осталась жидкая. Поллитровка не потеряла своей стоимости, но и не подорожала особо. Правда за гречку водку до сих пор никто не продает. Зато отдельные умельцы навострились варить самогон из гречки. Таких по новому законодательству приравняли к фальшивомонетчикам, но особо не преследовали. Сложно доказать стало, что доморощенный алкоголь производится для продажи: никто не менял «гречевку» ни на исходный продукт, ни даже на туалетную бумагу. Маша бросила взгляд на почти собранный на плите самогонный аппарат: – Когда ты уже закончишь? Нормальной еды хочется! Гречка эта уже в печенках сидит! Василий тщательно вымыл руки и появился из ванной: – Терпение, Маш, терпение. Нельзя торопиться. Змеевик – штука тонкая. С ним просто так по улице не пойдешь – первый же гвардеец загребет. Он умостился на табурете. На столе перед Василием лежали медные трубки. Когда-то они были частями тормозных систем советских автомобилей. Каждое воскресенье Василий отправлялся на ближайшую барахолку и обменивал драгоценную туалетную бумагу на запчасти от «Жигулей» и «Москвичей». Потом тщательно мыл, скреб, драил ершиком. Теперь, вроде, достаточно, чтобы собрать из отдельных кусочков длинную медную спираль. Василий включил в сеть паяльник: – Терпение, Машенька, – ласково повторил он, – скоро, совсем скоро заживем как все нормальные люди.
Перерождение
Это был знак. Знак 3.31 «конец зоны всех ограничений». Знак, данный свыше. То есть с высоты примерно трех метров. Точно по голове. Перед глазами фиолетовые пятна. Женский голос спросил: – С тобой все в порядке? Живой? – Вроде. – Тошнит? Голова кружится? Круги перед глазами? – Кажется, только круги. – Вставай! Только медленно. Держи руку! Подняться получилось. Немного пошатывало. – Садись, поехали! В глазах все еще пятна. Машина. Большая. Три ступеньки – грузовик. – Тебе бы поспать, ложись на спалку! Девушка – или женщина – водитель большого американского грузовика?! Вот свезло-то! Если бы еще не этот дурацкий знак! В сон действительно клонило. *** – Водить умеешь? – У меня только «Б». – «Б» каждый дурак купить может. Водить умеешь? – Умею. – Тогда садись за руль, а то я что-то устала. Ноги вытянуть охота. – А если остановят? – Не остановят. Ближайшие пару сотен ни одной деревни. Управлять «Кенвортом» оказалось приятно. Громадный, мощный, стремительный грузовик посвистывая турбиной легко взбирался на подъемы, аккуратно ложился в повороты, послушно откликаясь на движения мягкого руля. Разве что с американской коробкой передач подружиться оказалось непросто – но тут дело привычки. Действительно, если умеешь водить, то быстро освоишься с любым автомобилем. *** – Через один километр пятьсот метров поверните направо. До боли знакомый женский голос заставил вздрогнуть. Ее голос, женщины, сидящей рядом. Сидевшей. Пусто на пассажирском сиденье! Может быть, ушла назад, в спальник? Пускай отдыхает, может, действительно никто не остановит. – Поверните направо. Ну нет! Не может же такого быть! Быстрый взгляд за спину. Пусто. Поворот. Остановиться. Проверить. Открылась дверца. Она уже стояла на обочине с рюкзаком за плечами: – Спасибо! Мне дальше прямо. Удачи! – Кто ты?! – Одни зовут меня Дорога, другие Трасса. – Подожди, я хотел спросить… Но она уже хлопнула дверцей. Трасса лучше знает, что тебе нужно. Главное – научиться ее слушать и понимать. Она обернулась: – Шершавой!
Смыслик
Однажды несколько лет назад мы с ребятами сидели на кухне, пили пиво и рассуждали о смысле жизни. Много вариантов смысла было предложено, начиная от классического "построить дом, вырастить сына и посадить дерево" и до самых фантастичных… К единому мнению мы так и не пришли. Да и возможно ли прийти к единому мнению по такому сложному вопросу в компании радостных раздолбаев?! Но начало было положено. Через несколько дней во время очередной нетрезвой посиделки друзья решили подшутить надо мной. Когда все были уже навеселе, они преподнесли мне подарок – моего любимца и по сей день. Он был небольшой, но тяжелый и прямоугольный – Смотри, – сказали они тогда, – помнишь, мы говорили о смысле? Так вот, смысла мы так и не нашли. Поэтому решили поискать хотя бы что-то на него похожее. Это – Смыслик. Он поможет тебе отыскать твой смысл, а потом ты нам про это расскажешь. Смеялись все. Долго. Один я сидел, тупо уставившись на белый параллелепипед силикатного кирпича, на котором с одной стороны каллиграфическим почерком было начертано его имя. Сначала я тоже посмеялся над удачной шуткой. И даже забрал Смыслика с собой, аккуратно положив его на дно рюкзака под дружный хохот окружающих. Я и сам в тот момент улыбался, подыгрывая шутникам и заставляя всех вокруг хохотать до упада. На следующий день я проснулся в привычном состоянии несильного похмелья и от нечего делать решил сходить проветриться в парк и пропустить с товарищами по бутылочке пивка. Странно, всегда вечер заканчивается пьянкой, а утром, несмотря на то, что денег в кармане со вчера осталось максимум на пачку дешевых сигарет, откуда-то вдруг снова появляется пиво и все начинается сначала. И к вечеру ты снова оказываешься в веселой ржущей в десяток глоток компании. И вдруг начинаешь в очередной раз задумываться о смысле жизни. В парке под любимой елочкой уже сидели несколько страдальцев из вчерашней компании и неспеша обсуждали, где бы найти денег хотя бы на пару литров благословенного тусовочного напитка из солода и хмеля. А у меня вдруг неожиданно обнаружился в одном из карманов невесть когда заныканный стольник. Кто-то сразу же сорвался в ближайший магазин. Я же сбросил с плеча рюкзачок, и тот с глухим ударом упал у моих ног, чувствительно задев ботинок. Я в недоумении приподнял его и вдруг осознал, что весит он несколько больше, чем обычно, а на дне его проступают угловатые очертания. Недолго думая, я запустил руку внутрь и удивленно уставился на находку. Воспоминания о вчерашнем вечере медленно стали всплывать в похмельном мозгу. Смыслик! Да, так его назвали… Тогда я еще не понимал всего смысла происходящего и решил просто продолжить вчерашнюю шутку. Я осторожно положил своего питомца посередке между всеми страждущими и стал его ласково поглаживать и говорить с ним. Народ сначала недоуменно таращился на меня, но вскоре до них дошло, что же на самом деле происходит. И все дружно стали помогать мне ухаживать за Смысликом. На вечернее продолжение пьянки в тот день я идти отказался. Вместо этого я вернулся домой и начал упаковывать свой дорожный рюкзак. Я давно не ездил автостопом – и вдруг меня потянуло на трассу. Так потянуло, что я понял: откладывать ни в коем случае нельзя! Смыслика я положил в середку, аккуратно завернув его в спальник. Остальных вещей набралось не так уж и много. Потому я просто побросал их в оставшееся пространство и, закинув рюкзак на спину, вышел из дома. До конца лета я путешествовал автостопом и успел исколесить чуть ли не полстраны. Каждый вечер я распаковывал рюкзак и на костре готовил ужин. Потом доставал спальник и разговаривал со Смысликом. Теперь это был не просто кирпич. Он действительно стал мне родным, моей семьей, моим напарником, моим другом. Иногда в отблесках ночного костра я замечал, что он по-настоящему живой, и мне казалось, что он что-то знает о Смысле… Возможно, когда-нибудь Смыслик подрастет, научится разговаривать и тогда мне все поведает. А пока я просто заботился о нем и говорил, не ожидая в скором времени получить ответы не свои дурацкие вопросы. Вернее, всего на один дурацкий вопрос: в чем Смысл? С ней я повстречался совершенно неожиданно. Говорят, случайных встреч не бывает. И самые неслучайные встречи должны казаться случайными. Я в этом убедился. Она тоже ехала автостопом, и на каком-то отрезке дороги нам оказалось по пути. Тогда я и предложил ей пойти в паре. Она с радостью согласилась, и в тот момент между нами завязалась теплая дружба. Через пару дней выяснилось, что у нее тоже нет конкретной цели путешествия – она просто отправилась автостопом куда глаза глядят. И вот тогда я в нее влюбился. И я познакомил ее со Смысликом. Сначала я немного боялся, что она примет меня за ненормального. Но на деле она приняла все серьезно и не стала подшучивать, как это стали бы делать прежние друзья, подарившие мне питомца. Поначалу мне казалось: она просто поддерживает мои философские размышления из интереса. Позже я осознал, что мы оба ищем одно и то же, и ищем это одинаковыми способами. Тогда я полюбил ее навсегда. Теперь мы с ней вместе. Автостоп и пиво отошли на второй план. Друзья уже так не прикалываются. Они смотрят на меня по-другому после того, как я им сообщил: – Вы отказались от Смыслика, отдали его мне. А я его выращу, и он станет Смыслом.
А пока у нас дома живет небольшой любимец. Он белый и прямоугольный. И зовут его Смыслик. Потому что он еще маленький и даже говорить пока не умеет… Но когда-нибудь он обязательно вырастет! Главное – не вырасти самим, и не перестать во все это верить!
Эдуард
Он был один из многих. Такой же как сотни, тысячи, миллионы других. По-своему уникальный, но мало чем отличающийся от остальных. Он был слеплен по образу и подобию, отштампован под единый стандарт, прошел огонь, но стал лишь тверже, уверенней, надежней. Он всегда готов был подставить плечо, занять место, полагающееся ему. Не важно, в первых рядах или замыкающим – ведь прикрывать тылы ничуть не менее важно, чем украшать фасад. Он мог оказаться в самых низах или вознестись почти до небес, где выше лишь крыша да космонавт Гагарин. Но судьба приготовила ему, пожалуй, самое ответственное место. Там, где справятся только самые сильные, самые закаленные, готовые пройти не только огонь, но и воду, и медные трубы. Труб ему, правда, так и не суждено было увидеть, зато с водой он познакомился тесно. Неспроста лишь самые крепкие, самые выносливые, самые смелые готовы встать у начала, послужить опорой, фундаментом для следующих, тех, кто проложит путь наверх. Те тоже занимали свои места, и никто не роптал. Ведь каждый должен быть на своем месте. Быть первым всегда трудно. Но ни один из разных, но таких похожих ни за что не променял бы судьбу первого на судьбу последнего. Пускай последние ближе к птицам, зато первые, хоть и ближе к земле, но именно они открывают дорогу наверх, позволяют другим подняться если не к самому космонавту Гагарину, то хотя бы к чайкам и голубям. Да, первый – не только сильный и выносливый. Первый еще и скромный, терпеливый, смиренный. Пускай те, сверху, кичатся высотой своего положения, а они, нижние, приземленные, будут гордо нести всех, кто выше. Но тех, кто оказывался над ним становилось все больше, они давили все сильнее, вжимая его в землю, лишая сил вдохнуть полной грудью. Ему удалось даже протиснуться в первые ряды, туда, где виден маленький кусочек голубого неба, а остальное закрывает куст шиповника. Но дышать от этого легче не становилось. Те, кто были ниже, не выдерживали, ломались, умирали, рассыпаясь в труху, но так и не дожидались смены. Тем, кто выше, тоже было нелегко. И среди них попадались недостаточно закаленные товарищи. И они тоже ломались, нарушая стройные ряды. В один солнечный день одновременно не выдержали сразу два соседа: верхний и нижний. Он один все еще старался удержать весь строй ровно, но мертвые прорехи разрывали не только его самого, но и связь с другими, такими же терпеливыми, но живущими на грани. В последний миг он осознал, что его ничто не держит. Он свободен. Он может перестать напрягать все жилы, удерживая остальных сплоченными. Сколько можно надрываться?! Сколько можно терпеть?! Его ничто не держит – он свободен! И он покинул ровные ряды. Выпал из общества таких же. Стал самим собой. И он первое, что он увидел – свое имя. Эдуард. Эдуард бросил прощальный взгляд на недавних друзей, соседей, сослуживцев. Таких же, как он. Только он уже не такой, как они. Он наконец вдохнул полной грудью. Он ощутил запах свободы. И он позвал за собой. Трещина в стене старой пятиэтажки выросла не за один день. И вот первый кирпич выпал из кладки. Вскоре за ним последовали другие. Ровно в полночь аварийный дом по улице космонавта Гагарина с грохотом обрушился. Те, кто были сверху смешались с теми, кто оставался внизу. Снова все стали равны. Многих, конечно поломало, но уже на следующий день появились люди, и забрали всех – и верхних, и нижних, и даже большинство поломанных. И первые стали последними, а последние – первыми. Но никто снова не роптал на судьбу. Они так воспитаны, они так созданы. Каждый займет положенное место и будет нести свою ношу, пока не сломается. А Эдуарда подобрал случайный прохожий, принес домой, отмыл, полюбовался. А потом взял с собой в автомобиль. С тех пор Эдуард повидал много интересного. Хотя, и потрудиться тоже пришлось. Ведь подпирать колесо автомобиля – тоже дело серьезное и требующее полной отдачи и сосредоточенности.
Последние комментарии
7 часов 15 минут назад
9 часов 46 минут назад
9 часов 54 минут назад
1 день 21 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 3 часов назад