Никто не исчезает навсегда [Catrine Crane] (fb2) читать постранично, страница - 3

терзания ребенка. И девочка, умная не по годам, это понимала, поэтому никому не открывала свою печаль. Потом боль притупилась и особенно остро напоминала о себе в моменты одиночества и обиды. Аде казалось, будь рядом отец, он непременно нашел бы нужные слова. Девочка сделала его своего рода личным супергероем, который мог спасти от любой напасти и несправедливости, если бы только смог оказаться рядом.

С матерью они сильно отдалились друг от друга. Лина Фостер тяжело переживала потерю мужа и в своем горе совсем позабыла о ребенке, который остро нуждался в поддержке и любви. Ада ее не винила, но в душе таилась обида. Ведь ей тоже было сложно, а вместе они бы может быть преодолели потерю гораздо легче.

Итак, в свои десять лет Ада стала совсем взрослой и теперь заботилась о себе сама. К совершеннолетию она чаще вспоминала об отце уже со светлой грустью и любила лелеять в памяти особенно дорогие сердцу моменты. Но боль, которая возвращалась время от времени стала гораздо сильнее, беспощаднее, острее. Она наступала стихийно, пусть теперь редко, но выжигала внутри все живое. После таких внезапных визитов Аде требовалось прилично времени, чтобы оправиться и прийти в себя.

Акт третий. Июнь 2345 года. Важное решение.

В очередной раз внезапная боль пришла в день выпускного бала. Ада вертелась перед напольным зеркалом в своей комнате. Погода стояла чудесная, солнце озаряло светлое девичье жилище и бликами играло на стенах. Сегодня пройдена очередная ступень, окончена школа. Не просто так, Аду наградят как лучшую ученицу выпуска, она будет говорить речь для всех выпускников. Поправляя локоны и макияж, расправляя элегантно струящееся платье цвета шампанского, Ада про себя повторяла слова, которые скажет через пару часов тысячам сверстников. Вдруг в сердце больно укололо, девочка подумала о том, как бы сейчас гордился ей отец. Этой искры хватило, чтобы разжечь выжигающее пламя внутри. Ада замерла и устремила взгляд прямо в зеркало, слезы бесконтрольно катились по щекам. Сейчас он вошел бы в комнату и сказал: «Моя принцесса стала совсем взрослой» и потрепал бы за волосы. Ада непременно бы завозмущалась, мол не порти прическу старик. А он продолжил бы говорить какая она красивая и умная и что лучшей дочери он и желать не мог. Она снова отшутилась бы и сказала бы, что пошла вся в отца. Потом они вышли бы из комнаты, папа поторопил бы маму, которая красила бы губы любимой алой помадой. Мама снова бы смеялась и обнимала отца. Она была бы жизнерадостной и энергичной, как прежде, при его жизни, а не хмурой и безразличной, как сейчас. Горе поглотило ее с головой. В машине с открытым верхом они резво ехали бы к школе и светились от счастья.

Больно думать об этом. Ада так и стояла, боясь пошевелиться. Вдруг выжгло на столько, что можно рассыпаться прямо на месте от любого малейшего движения. Так чувствуется боль утраты спустя годы. Собрав волю в кулак, девочка вытерла слезы и тихо проскользнула в кабинет отца. Она часто грустила тут по нему, ведь в этой комнате все осталось нетронутым. Мать не заходила сюда со дня смерти И́́́вана Фостера. А Ада любила перебирать вещи отца и читать научные труды. Так она сохраняла связь с частичкой его жизни. Девочка взяла толстую пачку страниц, сшитых нитками, и удобно устроилась в кресле, не думая о том, что помнется платье. Сейчас ничего не заботило ее кроме боли от отсутствия отца. Ада листала станицы, погруженная в свои мысли и совсем потеряла счет времени. В кабинет постучали, и девушка вздрогнула, так будто делала что-то противозаконное. Она не хотела, чтобы мать застала ее за воспоминаниями и в растерзанных чувствах. Ада боялась этого столкновения двух болей, поэтому при матери всегда скрывала свои чувства, старалась выглядеть уверенной и стойкой. Будто боль утраты прожита и забыта, будто она смогла жить без сожаления, ведь когда не стало отца, Ада была совсем ребенком.

В дверь просунул голову темноволосый худощавый юноша.

– А это ты, Сидни, проходи.

Сидни – одноклассник и лучший друг Ады. Подающий надежды юноша. Ему прочили головокружительную карьеру в генной инженерии и развитии искусственного интеллекта. Его школьные проекты поражали выдающихся ученных, а научные институты соревновались в предложениях, чтобы заманить парня к себе. Правда в других областях Сидни отставал, а точнее был ленив. Как он всегда говорил Аде, не хочет тратить время на то, что ему не интересно, лучше все вкладывать в науку, не отвлекаясь на остальной шум.

– Опять тут зависаешь? Нам ехать пора. Сказал твоей матери, что ты все прихорашиваешься, как знал, что ты тут.

Ада не смутилась, но с глубокой скорбью опустила блуждающий взгляд в пол. Сидни знал про нее практически все. Единственный человек, которому она доверяла все горести и радости, все самые сокровенные секреты и раскрывала потаенные уголки души.

– Знаешь, Сидни, как ты думаешь, можно ли оживить андроида?

Сидни подавил нервный смешок, но Ада, не обращая внимания и не поднимая глаз,