Конец священного круга [Ростислав Васильевич Кинжалов] (pdf) читать онлайн

РОСТИСЛАВ КИНЖАЛОВ

ИСТОРИЧЕСКАЯ
ПОВЕСТЬ

ЛЕНИНГРАД
«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1988

Р 2 + 902
К41

Все переводы из «Пополь-Вух», «Летописи какчикелей»
и других литературных произведений древней Мексики
сделаны автором книги.

РИСУНКИ И ОФОРМ ЛЕНИЕ
С. О С Т Р О В А

4802000000-107 „

М101Т03Г=^88“ ^^®“ ®®

ISBN 5—08—000058 — 9

© Издательство «Детская литература», 1988

ПРЕДИСЛОВИЕ

U o A e e ста лет н азад в непроходимых тропических лесах Ю жной Мексики случайно
была обнаруж ена колоссальная каменная скульптура весом в несколько тонн, и зоб раж авш ая
человеческую голову в причудливом головном уборе. Несколько позж е стали известны и
другие каменные головы подобного облика.
Ученым уж е давно было известно искусство ацтеков и майя — тех народов, которых
в XV I веке встретили испанские завоеватели^ устремивш иеся в Мексику з а золотом.
В разруш енных испанскими конкистадорами городах аборигенов было обнаружено много
скульптур и рельефов, отраж аю щ и х высокую культуру ацтеков — столица их государства
Теночтитлан находилась на месте современного города Мехико, — а такж е народа майя,
ж ивш его в восточной части Мексики. Но им эти колоссальные головы были чужды.
П рош ло много лет, прежде чем археологи, изучавш ие древние культуры Мексики, пред­
ш ествовавш ие тем, с которыми встретились испанцы, открыли археологические памятники,
уходившие в глубь веков. И тогда тайна загадочны х каменных голов была раскрыта. Они
оказались принадлежащими древней культуре ольмеков — народа, ж ивш его в X V —IV веках
до нашей эры. Р. В. Кинж алов, известный этнограф, изучающий культуру Средней Америки,
избрал этот период древней истории Америки для своей повести. Об археологическом изуче­
нии этой культуры р асск азы вается в заключительной части книги «П о следам сыновей бож е­
ственного ягу ар а». Н адо заметить, что назначение монолитных каменных голов в культе
ольмеков было научно установлено автором книги.
Археологические работы показали, что у ольмеков уж е сущ ествовало государство с р а з ­
витым социальным расслоением, ими были созданы монументальные памятники архитектуры,
скульптуры и настенной живописи. Д ош ли до нас и замечательны е памятники искусства, но
орудия труда ольмеков изготовлялись из камня и дерева, так как металлы были им ещ е не­
известны. Сложные религиозные представления этого народа были основаны на обож ествле­
нии природы, и особое значение в культе имели кукуруза — основной продукт питания —
и ягуар, считавшийся тотемным животным и прародителем ольмеков.
Ольмекская культура была распространена на широкой территории — в Мексике, Г в а ­
темале, Коста-Рике, С альвадоре и Н икарагуа.
И сторическая повесть Р. К и н ж алова «Конец священного круга» расск азы вает о своеоб­
разных обычаях этого исчезнувшего ныне народа. Причем в основу р а с ск а за положены наход­

ки уникальных произведений ольмекского искусства — монументальных каменных голов, их
культовое назначение научно обосновано автором. Установлено, что ольмеки избирали
юношу, который с момента избрания воплощ ал в себе духа кукурузы и в течение года пользо­
вался всеми привилегиями ж ивого бож ества, а потом приносился в ж ертву. Человеческие
жертвоприношения во всех культурах древней Мексики были распространены. Каменное
изображ ение головы, связанно^ с культом и установленное на свяш^енном участке, по рели­
гиозным представлениям ольмеков должно было обеспечить хороший урож ай кукурузы.
По представлениям древних индейцев Мексики, мир р азви вал ся по циклам в сто четыре
года. Д л я предотвращ ения мировой катастроф ы по истечении этого «свящ енного круга» тре­
бовалось совершение многочисленных сложных обрядов, что и отраж ено в повести Р. Кинжалова, названной им «Конец свящ енного круга». А втор с этнографической достоверностью
расск азы вает о жизни ольмеков, их религии, выступавшей основной формой идеологии и при­
носившей страдания народу. Р. К инж алов, крупный ученый, труды которого хорош о известны
научному миру, выступает и как популяризатор, автор литературного произведения, показы ­
ваю щ его жестокий мир древних народов Америки. В 1976 году вы ш ла из печати его повесть
«Воин из Киригуа», откры ваю щ ая ж изнь народа м айя в V III веке нашей эры. Она ср азу ж е
привлекла к себе внимание и в ы зва л а большой интерес у читателей. Необходимо отметить, что
новая книга Р. К и н ж ал ова — первое (и у нас, и з а рубеж ом ) художественное произведение
о загадочн ы х ольмеках.
В свою повесть «Конец священного к руга» наряду с трагической историей девушки и
юноши автор вводит вторую сюжетную линию — р асск аз о знатном египтянине, который
беж ал из Е ги пта от гнева ф арао н а, попал к финикийским мореплавателям — торговцам —
и во время путешествия при разр ази вш ей ся буре был занесен к берегам Мексики. Этот р а с ­
сказ напоминает теорию знаменитого путешественника по океанам Тура Хейердала, считав­
шего такие дальние случайные плавания исторической реальностью ; кстати. Тур Хейердал
допускал связь ольмекской культуры с Египтом.
Р. К и нж алов в основу этой сюжетной линии кладет замечательны е древние египетские
документы конца X II века до нашей эры, соответствующ ие одному из периодов истории ольме­
ков, расск азы ваю щ и е об ограблении гробниц царей и цариц в Ф ивах. Это протоколы допросов
грабителей, их показания, решения судей, в них упоминается много имен. В вынужденное
путешествие к берегам далекой от Еги пта Мексики автор и направил знатного египтянина,
помощ ника градоправи теля Фив, посмевш его нарушить покой царей Египта в фиванском не­
крополе. Т акая вымышленная автором ситуация ож ивила повесть и св я зал а расск аз о древ­
них ольм еках с хорош о известной читателям культурой Д ревнего Е ги пта конца XX династии.
История беж авш его от царского гнева египтянина, достоверно описы ваю щ ая разграблени я
царских гробниц, перекликается с подлинной древнеегипетской повестью о Синухете, и скав­
шем убеж ищ е у сирийцев з а пределами Египта. С вязь культуры Д ревнего Е ги пта с ольмеками
представляется мне удачным авторским приемом, приближающ им малоизвестную древнюю
мексиканскую культуру к известной ребятам древнеегипетской культуре.
К сожалению, древняя культура Средней Америки мало известна советским школьникам,
так как коллекции древних памятников Америки в м узеях М осквы и Л ен ин града незначитель­
ны, а в учебниках эта культура так ж е не представлена. П оэтому историческая повесть Р. Кин­
ж ал о в а , интересная и достоверная, помож ет читателю познакомиться с культурой одного из
очагов мировых цивилизаций.

Академик Б. Б. Пиотровский

ОСНОВНЫЕ ДЕЙСТВУЮ Щ ИЕ ЛИЦА

Ш а н г — земледелец из рода Кааб.
Т у г-А н с ё н г — его брат, скульптор.
О ш-Ч 0 4 — их мать.
Т и а н г — дочь земледельца из рода Цокай.
М а а ш — ее дядя.
А и а й б-У н г й р — старший жрец бога кукурузы, затем верховный
жрец столицы.
М и ш п и т и а к у к — жрец, приближенный Анаиб-Унгира.
Т у м ё х-Ц а X й н г — старший жрец Сердца земли — бога земле­
трясений и подземного мира.
Н и а н г-Х и н а X — главный жрец молодого божества кукурузы.
Б е л ё н г-Х и ш — старший жрец бога солнца.
А х-М а ш — жрец — блюститель календаря и погоды.
И ш-К а н-Л е 6 ш — верховная жрица Матери богов Текайма-Пойа.
С у э м б а х а м б н — египетский вельможа, помощник градоправи­
теля Фив — столицы Верхнего Египта.
П а в е р а а — правитель западной части Фив, начальник охраны
царского некрополя.
Н е б м а а т р а н а х т — визирь фараона, наместник Фив, начальник
Суэмбахамона.
М е л ь к а р т-М а ш а л — финикийский мореход и торговец.
Н е с у б а н е б д ж ё д — фараон Нижнего Египта — Дельты.
А х-Ш о 6 ч — старый скульптор, учитель Туг-Ансенга.
Н а м-Ц у к — его дочь.
А х - Ш а к а н — начальник скульпторов Ниваннаа-Чакболая.
И р и н е ф ё р — египетский кормчий на службе у Суэмбахамона.
К у б к у — карлик, шут при дворе ольмекского правителя.
Х а н Г-Н о к-П ИНГ — ольмекский царевич, второй сын правителя.
Т е н ё-Т у в у й к — придворный Ханг-Нок-Пинга.
Т е н ё-Т у н г — придворный ольмекского правителя.

ПРОЛОГ
1. Два брата

СЕЛЕНИЕ ХОКТУНГ,
БЛИЗ САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Стоял ЗНОЙНЫЙ полдень. Хотя солнце только угадывалось в сероватой,
застилавшей небесную гладь пелене, от него исходил одуряющий жар.
Раскаленная земля потрескалась, листва деревьев поникла. Дышалось
с трудом: уже третий день не было ни малейшего ветерка. Жители столицы
ольмекского государства, великого города Ниваннаа-Чакболая*, и земле­
дельцы рассыпанных поблизости от него селений с нетерпением ждали
сезона дождей — времени прохлады, влаги и обновления природы.
Все наиболее значительные и важные части города были размещены
на громадном плоском плато, имевшем причудливую форму и крутые
склоны. На нем располагались храмы божеств, площади для священно­
действий, дворцы и дома знатных владык — вельмож. А ниже, вокруг пла­
то, в рощах, остававшихся островками девственного леса — могучих
джунглей, раскинулись небольшие поселения. В них жили те, кто обраба­
тывал поля, отвоевывая место для них у буйной тропической растительно­
сти, кто засевал их, собирал урожай и создавал своим трудом все необходи­
мое для жизни обитателей Верхнего города.
В Хоктунге, одном из таких поселков неподалеку от Ниваннаа-Чакбо­
лая, в этот знойный полуденный час царила тишина и покой. Все, кто мог,
укрылись в жилищах и отдыхали, пережидая самое тяжкое время дня.
Только в одном переулке слышались детские голоса.
В прохладной тени могучей ветвистой сейбы* у хижины земледельца
сидели два мальчика. На первый взгляд они не были похожи друг на друга,
но что-то неуловимо общее, родственное проскальзывало в их чертах. Пер­
вому было лет десять, второму — года на два-три меньше. Старший сосре­
доточенно лепил из большого куска влажной глины голову брата, по време­
нам остро и внимательно взглядывая на него.
‘ Слова, отмеченные звездочками, смотри в конце книги, в «Словаре незнакомых слов».
9

— Повернись немного левее, Шанг! — скомандовал юный скульптор.
— Я устал сидеть неподвижно, Туг-Ансенг, отпусти меня! — взмолился
младший. — Я хочу побегать! И хочу увидеть, что у тебя получается. По­
хож я на себя?
— Еще немного, ихцин*, подожди, еще одно мгновение... сейчас я
кончу, и ты все увидишь! — отвечал отрывисто Туг-Ансенг. Его пальцы
проворно мяли податливую глину.
За разговором дети и не заметили, как, бесшумно ступая по жухлой
траве, к ним приблизились двое мужчин и остановились поодаль, внима­
тельно наблюдая за происходящим. Старший из подошедших — ему было
лет двадцать восемь — тридцать — прошептал чуть слышно своему
спутнику:
— Вот будущий лем-хоолом!* Я говорю о младшем! А старший будет
скульптором!
Его собеседник, юноша с узким, птичьим лицом, ответил почти­
тельно:
— Ты всегда удивительно прозорлив, почтеннейший Анаиб-Унгир! Да
сбудутся неукоснительно твои предначертания и на этот раз!
Они приблизились к братьям, и Анаиб-Унгир спросил их, стараясь при­
дать голосу ласковый оттенок:
— Как вас зовут, дети?
Мальчики подскочили, словно уколотые шипом, и обернулись. Увидев
перед собой незнакомцев в богатой одежде и украшениях, они почтительно
поклонились.
— Меня зовут Туг-Ансенг, о владыка, — ответил слегка дрожавшим
голосом старший, — а моего младшего брата — Шанг.
— Какие хорошие имена, — сказал ласково Анаиб-Унгир, но глаза
его оставались по-прежнему холодными. — Ты действительно будешь
силен, как тапир, а твой брат вырастет стройным, как пальма! Прекрасные
имена даны вам! И будущее ваше будет прекрасным!
Личики братьев покраснели от смущения и удовольствия. Удостоиться
такой похвалы от старшего человека, и не просто старшего, а от незнако­
мого владыки, — какая почесть!
— А кто ваши родители?
— Мы из рода Кааб, — ответил Туг-Ансенг, — нашу мать зовут ОшЧоч, а отца — Саник, он земледелец из этого селения.
— Поистине все складывается счастливо! — воскликнул Анаиб-Унгир,
обращаясь к своему спутнику. — Д аж е имена благоприятствуют!
— Да, это великое знамение! — согласился тот, почтительно склоняя
голову.
— Будьте здоровы и благополучны, Туг-Ансенг и Шанг! Придет
время, и мы еще увидим друг друга, а пока прощайте! — сказал АнаибУнгир.
— Прощай, о владыка!
— И непременно возвестите вашим родителям, дети, что сегодня с вами
беседовал старший жрец великого Зеленокудрого* и остался доволен, что
у них такие хорошие сыновья, — добавил спутник Анаиб-Унгира.
10

Туг-Ансенг и Шанг опустились на колени и с трепетом и почтением гля­
дели на взрослых. Им стало даже страшно от неслыханной чести, внезапно
обрушившейся на них.
— Идите, дети, идите! — махнул рукой старший жрец.
Обрадованные разрешением, братья вскочили с коленей и устремились
в соседнюю рощу, чтобы там шепотом еще раз поговорить друг с другом
обо всем случившемся. Брошенная глиняная поделка осталась лежать на
траве.
Жрецы молча смотрели вслед исчезнувшим в зарослях детям. Затем
младший (его звали Мишпитиакук) наклонился и взял в руки вылеплен­
ную голову.
— Очень похож, — заметил он, — у старшего мальчика безусловно
есть способности к ваянию.
— Еще один знак, — отозвался Анаиб-Унгир. — Родные руки лучше!
И старший жрец двинулся дальше по улице селения. Мишпитиакук,
бросив глиняную голову, последовал за ним.
Когда вечером дети, перебивая друг друга и безмерно волнуясь, расска­
зали родителям о неожиданной встрече, у Ош-Чоч по щекам потекли ра­
достные слезы.
— Может быть, наши дети будут счастливее нас, — сказала она с
робкой надеждой, — если старший жрец Зеленокудрого о них поза­
ботится.
— Все может быть, — ответил ей задумчиво Саник, — но пока дети
должны забыть об этом происшествии. Надежды — опасная вещь! Не на­
поминай мальчикам о случившемся, и они быстро забудут. А сбудется, что
суждено волею богов!
Жрецы продолжали свою прогулку. Покинув Хоктунг, они довольно
долго шли по извилистой тропинке среди возделанных полей, а потом
вступили в новое селение.
Когда священнослужители проходили мимо скромной, но чисто при­
бранной хижины, четырехлетняя девчушка, игравшая перед ней, взглянув
на Анаиб-Унгира, вдруг стремглав кинулась к хлопотавшей у зернотерки
матери. Наверное, ее испугал вид незнакомого и необычно одетого
человека.
Припав к склоненной родной спине, малютка горько, взахлеб рас­
плакалась.
— Тише, тише, Т и ан г!— сказала, успокаивая ее, мать. — Что ты
плачешь? Что испугало мою хорошую девочку?
Но Тианг замолкла и успокоилась только тогда, когда высокая фигура
старшего жреца скрылась из виду.
В эту ночь Анаиб-Унгир увидел удивительный сон: на его груди сидела
маленькая лево^ка и своими крошечными ручками сжимала ему горло так
сильно, что жрец начинал хрипеть и задыхаться.
Анаиб-Унгир встал, выпил воды, немного походил по комнате, снова
лег и скоро заснул.
На следующий день он совершенно забыл об этом странном ночном
кошмаре.
И

2. Десять лет спустя
ОКРЕСТНОСТИ САН-ЛОРЕНСО,
МЕКСИКА

Время едва ли не самое важное из всего, что принадлежит челове­
честву.
Время стремительно, беспощадно и мстительно.
Человек бессилен хотя бы на мгновение остановить его бег. Но он и
всесилен над временем, если может заполнить его постоянным трудом, и-бо
любое творчество — это победа над забвением, а следовательно, и над
всепоглощающей бездной времени.
Рукопись, картина, статуя, музыка, здание, чертеж машины — это
сгусток мыслей и чувств, это запечатленный кусок времени, это преодоле­
ние его неотступного движения.
Движение времени порой кажется человеку неравномерным. Бывают
минуты, которые можно с трудом резать ножом, как густой вар, так плотно
и медленно течет время. Есть годы, которые уносятся, как дым по ветру,
тают, как парок дыхания на морозе. В счастье время течет быстро, в не­
счастье времени просто нет, оно исчезает. У молодого каждый день продол­
жается бесконечно, вмещая множество событий, у старого человека год
пролетает, как день, потому что старики живут, уже ничему не удив­
ляясь.
Осознание человечеством понятия времени было колоссальным интел­
лектуальным завоеванием. Вначале отрывочное, робкое — день сменяется
ночью, а ночь — днем, — это понимание через такие вехи, как создание
календаря (лунного, солнечного, по планете Венера) и часовых механиз­
мов, через циклические явления, начиная с сезона и кончая мирозданием,
ведет человечество к осознанию узловых проблем как его собственного
развития, так и всей необъятной Вселенной. Учение о необходимой смене
общественных формаций и гипотезы о разбегающихся галактиках обязаны
своим существованием далеким людям палеолита, впервые задумавшим­
ся над понятием времени. Но путь познания тернист, и на этом пути у чело­
века было немало ошибок. Мы увидим это в нашем дальнейшем повество­
вании.
Казалось, время незаметно текло над Ниваннаа-Чакболаем. В постоян­
ном размеренном ритме сменяли друг друга дни и ночи, сезоны года. Д е­
ревья расцветали, приносили плоды, отдавали жаждущей земле семена,
погружались в покой и снова покрывались цветами. Земледельцы труди­
лись на полях, ремесленники — в мастерских, распоряжались ими и пиро­
вали в своих дворцах владыки, жрецы провозглашали молитвы богам
и следили за исполнением необходимых ритуалов... Представлялось, что
так было всегда, так есть и так будет вовеки... И неожиданные несчастья,
иногда прерывавшие размеренность жизни, только подчеркивали ее не­
изменность.
13

А между тем каждый день, каждая ночь приносили ничтожные, не­
заметные изменения. Они собирались, скапливались и постепенно обнару­
живали себя. Старики умирали, так и не поверив и не поняв, что они стали
стариками. Рождались и росли дети, подростки становились взрослыми.
За прошедшие десять лет многое изменилось в жизни Шанга, ТугАнсенга и Тианг. Так и не увидев детей счастливыми, умер Саник. При
расчистке нового лесного участка его придавило большое подгнившее дере­
во. Только через два года после его внезапной гибели начало сбываться
предсказание старшего жреца Зеленокудрого. Начальник всех скульпто­
ров города самолично явился в хижину за Туг-Ансенгом и увел его, сказав,
что по повелению свыше мальчик будет учиться искусству ваятеля. С тех
пор Ош-Чоч и младший брат очень редко видели Тур-Ансенга: он жил со­
всем в другой части великого города и его нечасто отпускали повидаться
с родными.
Шангу исполнилось восемнадцать лет, и он, пройдя необходимые,
но простые обряды посвящения в земледельцы, работал, как и его отец,
на полях.
Произошли изменения и в жизни Анаиб-Унгира: он стал верховным
жрецом города Ниваннаа-Чакболая, а следовательно, и высшим духовным
сановником всей страны. Погрузнело его тело, глаза глядели еще более
холодно и жестко. Теперь он почти не выходил из Верхнего города (хотя
знал в се ), а если такое случалось, рабы несли его на пышно украшенных
носилках. Анаиб-Унгир был счастлив тем, что его боялись. Мишпитиакук
по-прежнему оставался самым близким ему человеком.
Новые владыки, новые жрецы становились на место умерших. Старшим
жрецом Сердца земли — страшного бога подземного мира, землетрясений
и вулканов — был избран уже пожилой Тумех-Цахинг, славившийся своим
благочестием, суровостью и неуклонным соблюдением обрядов.
Разрастался и рос Ниваннаа-Чакболай. Великолепные дворцы гордо
возвышались на месте старых невзрачных зданий. Правитель поощрял
строительство.
Прошедшие годы были на редкость урожайными, и подати поступали
владыкам и в государственную казну полностью и без задержек. Оживи­
лась торговля. Из столицы в далекие страны часто уходили торговые
караваны. Они возвращались через полгода или год, груженные редкост­
ными и ценными товарами: самоцветами, благовониями и плодами боже­
ственного дерева какау, из зерен которых изготовлялось чудесное укреп­
ляющее питье для владык.
Тианг стала уже почти взрослой девушкой, ей исполнилось пятнадцать
лет. Словно оправдывая свое имя, она вытянулась и действительно стала
походить на молодую стройную сосенку. За это время от острой желудоч­
ной болезни разом умерли и ее родители, и младший, едва начинавший
ходить братишка. Сироту приютил ее дальний родственник, отец двух
детей, вечно угрюмый и недалекий вдовец М ааш.
Тианг целый день хлопотала по хозяйству, и в жизни ее совсем не было
места радостям.
Но теперь нам придется на время расстаться со страной ольмеков, или,
14

как они сами называли ее, Красной землей. Перенесемся мысленно отсюда
через Атлантический океан и Средиземное море в Древний Египет, Кемт —
Черную землю. Странные нити случая, а может быть, и судьбы соединили
однажды жизнь обитателя страны Кемт, жителя долины Нила, с далекой
ольмекской землей.
В отличие от молодой ольмекской державы Египет к тому времени про­
существовал как единое государство уже более двух тысячелетий. За свою
долгую историю Кемт знала и небывалое величие, и периоды упадка, двор­
цовых смут, беспощадных всесокрушающих народных восстаний. В это
время Египет фактически был разделен на два самостоятельных царства:
Верхнее — со столицей в древних Фивах — и Нижнее, где в городе Танисе
правил фараон Несубанебджед

ГЛАВА I

БЕГСТВО
ФИВЫ.
ЕГИПЕТ.

Мы уходим отсюда, мы уходим далеко...

«пополь-вух»*

«Сокол взлетел!»
Хотя принесший известие уже давно выскользнул из комнаты, страш ­
ные слова все еще продолжали звучать в ушах Суэмбахамона.
Итак, все раскрыто! Дело только во времени... Придут ли за ним через
два часа или через несколько дней, все равно! Сперва позор ползупдих
слухов, гнев фараона и всемогущего жреца Амона — истинного владыки
страны, медленная пытка суда, в котором, может быть, будут восседать его
бывшие подчиненные, а затем — кол! Деревянный кол, раздирающий
внутренности, долгие муки, невыносимая, все сжигающая ж аж да и позор­
ная, без погребения, без мумифицирования и гробницы, смерть! Зачем,
зачем он польстился на мертвые сокровища давно мертвых владык страны
Хапи?* Это они, видно, мстят за нарушение их вечного покоя, за ту страш ­
ную участь, которая ожидает всякого египтянина, лишенного достойного
погребения!
Но почему он думает о суде? Почему он потерял свою рассудительность,
которой так славился? Разве не было предусмотрено то, о чем ему сейчас
сообщил, сам того не ведая, вестник? Нет, он, Суэмбахамон, всегда тщ а­
тельно обдумывал все, что ни делал. И случайное раскрытие его тайны
было тоже предусмотрено и продумано им. Значит, надо только следовать
заранее составленному плану. Разве не стоит на Ниле давно приготовлен­
ная для бегства барка? Только быстрей, только не терять драгоценного
времени!
Теперь к помощнику градоправителя великих Фив, казалось, вернулось
его обычное спокойствие. Не спеша, как всегда величаво, он поднялся
с кресла, подошел к окну и слегка хлопнул в ладоши.
—
Упряжку с Быстрым Меру и Великолепным к выходу из сада! Быст­
ро! — приказал он вбежавшему молодому рабу.
Что будет с женой и детьми? Об этом он еще успеет подумать в дороге.
Сейчас важно одно: быстрее оказаться на корабле! И побыстрее отплыть!
2

Р Кинжалов

17

Суэмбахамон позволил себе только несколько мгновений постоять
перед большой скульптурной группой, изображавшей его покойных родите­
лей. Отец и прижавшаяся к нему мать, как всегда, спокойно и благожела­
тельно смотрели прямо перед собой, на устах их играла полуулыбка. Низко
склонившись, сын отдал им последний поклон и тихо выскользнул из ком­
наты. Ему почудилось, что брови отца стали хмуриться, словно он начал
осознавать случившееся...
Когда вельможа проходил по еще полному утренней свежести саду, он
мучительно заставлял себя шествовать, как всегда, неторопливо. Никто не
должен догадаться, что он куда-то спешит: ищейки суда потом будут до­
капываться до каждой мелочи, ничто не должно навести их на след! Ж аль
только, что он не сможет попрощаться с детьми... Ведь он их никогда уже
не увидит! Мгновенная судорога сжала горло Суэмбахамона. Но все, что
он делал, он делал для них!..
У задних ворот в почтительной позе стоял Нури — домоправитель. Он,
конечно, не мог не проводить своего господина. Ну что ж, пусть он знает,
куда Суэмбахамон направляется так рано утром.
—
Хочу искупаться в священном Хапи. Пусть госпожа завтракает без
меня!
Управляющий был слишком хорошо вышколен, чтобы выразить свое
удивление причудой господина. Он согнулся в глубоком поклоне:
^ — Да, повелитель! — И нерешительно добавил: — Госпожа Реннеферт будет огорчена...
Не отвечая ему, вельможа вскочил на пестро раскрашенную легкую
колесницу, принял из рук раба-конюха поводья. Быстрым движением он
послал коней вскачь.
Улицы столицы были еще почти пусты. Лишь изредка мимо Суэмбаха­
мона мелькали испуганные грохотом колесницы водоносы и мелкие торгов­
цы со своими нехитрыми товарами, нагруженными на терпеливых малень­
ких осликов. Длинные высокие стены, ограждавшие дворцы с их службами
и большими садами, постепенно стали уступать место более скромным
домам чиновников, а затем появились и совсем бедные низкие лачуги, на­
скоро слепленные из ила и камыша. Повеяло свежестью: воды Нила, преж­
де отгороженные от дороги дворцовыми участками, теперь беспрепятствен­
но овевали путников своим животворным дыханием.
Хотя движение на дороге стало более оживленным, помощник градо­
правителя продолжал нещадно гнать коней: жалеть их не приходилось, а
кто бы ни увидел его на этой дороге, все равно не добавит ничего нового
сыщикам. Трудное начнется дальше!
Еще несколько минут бешеной скачки, и Суэмбахамон начал при­
держивать лошадей. Вот и давно избранное им на случай несчастья
место.
Торопливо сойдя с колесницы, он привязал коней к стволу высокой
пальмы и спустился к воде. Если посланцы визиря не явятся к нему в дом
в течение двух часов, то первую тревогу поднимут его домашние. Следова­
тельно, в его распоряжении немногим более этих двух часов. Надо скорее
уйти отсюда!
18

Суэмбахамон разделся и сложил свои одежды аккуратной кучкой. Все
это будет не раз осматриваться и проверяться, малейшее отступление от
обычного вызовет добавочные подозрения. Так, все в порядке! Конечно,
удивит само купание: вельможа один, без слуг отправился в такое пустын­
ное место, когда рядом с садом есть собственная великолепная купальня!
Но и Реннеферт, и слуги подтвердят, что в последнее время он иногда про­
делывал такое. Вернее всего сочтут за обычную причуду, а тогда и гибель
его припишут какой-нибудь случайности. А все это оттянет и запутает
следствие.
Теперь надо надеть другую одежду. Из-под обломков камня, лежавших
на берегу, вельможа вытащил скромное одеяние ремесленника. Оно немно­
го пожелтело, тем лучше... Только бы не наткнулся сейчас на него какойнибудь мадж ай*: такое переодевание, конечно, возбудило бы любоцытство,
а может быть, и вызвало подозрения. Скорее, как можно скорее! Теперь
надо вымазать лицо и руки илом священной реки...
Взгляд помощника градоправителя упал на массивные кольца на
пальцах. Это надо сохранить, он просто не может расстаться с ними. Как
трудно снимаются! Сюда их, в набедренную повязку. Скорее, как можно
скорее!
Через две минуты, бросая вокруг боязливые взгляды, переодетый до
неузнаваемости вельможа быстро отошел от ставшего опасным места.
Один из жеребцов упряжки. Великолепный, внезапно вскинул голову
и протяжно зарж ал, словно прощаясь с хозяином.
Он двинулся по берегу, как бы направляясь обратно в Фивы. И это тоже
было продумано заранее: если поверят, что он утонул во время купания, то
тело будут искать ниже по течению. Если ищейки-маджаи все же будут
разыскивать преступника, то, конечно, среди выходящих из города, а не
входящих в Фивы.
Но удача в этот день не покидала Суэмбахамона. Не было видно ни
маджаев, скачущих по дороге и встревоженно озирающих всех прохожих,
ни плывущих в лодках его собственных слуг. Все кругом было спокойно
и обыденно. А через иолчаса он встретил того, о ком мечтал, не смея особен­
но надеяться, потому что это было самым слабым звеном в его тщательно
продуманном плане, — старого рыбака. Тот сидел у лодки, печально рас­
сматривая свой скудный улов.
— Перевези меня на берег Запада, отец, — попросил он, — мне срочно
надо быть там, и я хорошо тебе заплачу!
Старик сперва посмотрел недоверчиво, но, получив вперед два медных
кольца, успокоился и обрадовался неожиданному приработку. Скоро тро­
стниковая лодчонка уже пересекала Нил.
Рыбак ни о чем не расспрашивал Суэмбахамона, чему тот был очень
рад. Вероятно, он принял его за подгулявшего накануне ремесленника не­
крополя. Высадив его на западном берегу, рыбак наставительно сказал ему
вслед:
— Помни, что палка надсмотрщика любит гулять по спине пьяницы!
Суэмбахамон постарался придать лицу виноватое выражение и быстро
удалился от берега. Но как только увидел, что перевозчик отправился в
19

обратный путь, он вернулся назад и через несколько минут уже стоял около
своего корабля.
Это была быстроходная небольшая барка для путешествий по Нилу,
внешне ничем не примечательная. Экипаж ее состоял из двух особо дове­
ренных рабов, трех матросов и кормчего. А в двух небольших, но тяжелых
сундучках, заботливо спрятанных на ее борту, заключалось теперь все
богатство беглеца.
Кормчий Иринефер, казалось, совсем не удивился появлению своего
господина в такой необычной одежде. Он молча склонился перед Суэмбахамоном, всем своим видом давая понять, что ждет приказаний.
—
Немедленно
отплываем,
направление — Дельта! — отрывисто
сказал помощник градоправителя. — Я отдохну в каюте.
Пока Суэмбахамон переодевался с помощью раба Кени в обычное для
его сана платье, причальные канаты были отвязаны и барка устремилась
в путь. Беглец улегся на ложе и попытался заснуть, но сон не шел: слишком
велико еще было возбуждение.
Суэмбахамону так и не было суждено узнать, что его бегство было на­
прасным. Следствие по поводу разграбления царских могил началось толь­
ко через месяц, когда все разговоры о его неожиданной гибели в водах
Нила уже стихли. Никто из допрашиваемых не назвал его имени, потому
что не знали его, а те, кто знали, благодаря своему высокому положению
и щедрым подаркам сумели уклониться от следствия. Он не знал, что его
жена Реннеферт и дети были обласканы фараоном после такой неожидан­
ной и нелепой гибели главы семьи. Суэмбахамон так никогда и не узнал,
что он бежал напрасно!

ГЛАВА II

ГРАБИТЕЛИ ЦАРСКИХ МОГИЛ
НИЛ.
ЕГИПЕТ.

Был доставлен Аменпанефер, сын Инхернехета, мать его Мери из
Куша, каменосечец храма Амона, подведомственный первому жрецу
Амона. Он был допрошен избиением палкой и выламыванием рук и ног.
Он сказал: «Я отправился к гробницам Запада Города с ворами, уже
бывшими вместе со мной у гробниц Запада Города. Мы унесли то серебро
и то золото, которое было найдено нами в гробницах, и жертвенный сосуд,
найденный нами в них. После того как мы схватили мои медные зубила
в наши руки, мы открыли саркофаги медными зубилами, бывшими в на­
ших руках. И мы унесли внутренние деревянные гробы, в которых было
золото, и мы взломали их; и мы предали их огню ночью внутри гробниц;
и мы собрали то золото и то серебро, которое было найдено в них; и мы его
украли; и мы разделили его между собой».
(ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ОБВИНЯЕМЫХ В ОГРАБЛЕНИИ ГРОБНИЦ,
ШЕСТНАДЦАТЫЙ ГОД ЦАРСТВОВАНИЯ РАМСЕСА IX ')

Лежа у себя в каюте, Суэмбахамон мысленно перебирал все звенья зло­
счастной цепи событий, начавшихся так невинно...
А началось все с того, что могущественный П авераа, правитель зап ад­
ной части Фив, начальник охраны всех царских кладбищ, как-то показал
ему массивный анх* на изящной, но тоже массивной цепи. Обе вещи были
из золота с невиданным дотоле Суэмбахамоном красивым розоватым от­
тенком. Помощник градоправителя не был, как некоторые вельможи,
особым любителем или знатоком старины, но он невольно отметил и древ­
ность изделий, и редкий, энергичный и грубоватый стиль работы. Особен­
но же его привлек необычный цвет металла.
Хотя Суэмбахамон и скрывал это, настоящей страстью и влечением
в его жизни было золото. Блеск и неповторимая приятная тяжесть этого
драгоценного металла околдовывали его, и он мог часами сидеть, перекла­
дывая из ладони в ладонь массивный золотой слиток, чувствовать его гнет,
любоваться переливами света на его отполированной поверхности (поэто­
му он и не любил вещей с гравировкой или инкрустациями). Редкие цве­
та — зеленое, розовое, белое золото ^ — приводили Суэмбахамона в не­
истовый восторг.
Когда он, завороженный цветом золота, спросил П авераа, откуда у него
такие вещи, начальник некрополя ответил неопределенно, что это, мол, чейто подарок, а чей, он не помнит. В конце же дружественной беседы, длив­
шейся около двух часов, тот вдруг сказал: «Мне показалось, что тебе по­
нравился анх. Прими его от меня в подарок, я буду рад, если ты согласишь­
ся. Но прошу об одном: не надевай его при торжественных выходах!»
‘ Перевод Н. С. Петровского.
^Древнеегипетские ювелиры с помощью особых присадок умели придавать золоту разные
цвета.
21

«Здесь-то я и должен был заподозрить что-то неладное, — мысленно
сокрушался теперь Суэмбахамон. — Если бы я отказался от такого щедро­
го и неожиданного подношения, все пошло бы по-другому. Но увы, я, как
жадная обезьяна, хватаю щ ая финик, принял анх!»
Д а! Старинный «знак жизни» был всего лишь приманкой, а он, как глу­
пая рыба, проглотил ее и оказался на крючке. Теперь опытному рыболову
оставалось только немного поводить добычу, перед тем как вытащить* ее из
воды. А П авераа был опытным ловцом слабых душ.
Когда через месяц по столице поползли слухи о том, что неизвестные
грабители взломали и разграбили гробницу царевны Тахордуэнист, Суэм­
бахамон по-настоящему испугался. Теперь он понял, откуда был анх. Он
запрятал драгоценность в тихом уголке своего загородного сада и с трепе­
том стал ждать неприятностей.
Однако ничего не случилось. Слухи о грабеже постепенно стихли, а
вскоре все Фивы заговорили о ссоре начальника некрополя П авераа и на­
местника города Небмаатранахта. Причины ее были неясны, и остроумцы
столицы изощрялись в самых разнообразных догадках. Сам наместник
как-то доверительно сказал Суэмбахамону, что подозревает Павераа
в омерзительных делах.
Приблизительно еще через месяц высокий и плечистый детина с не­
приятным лицом, несмотря на все трудности, добился приема у заместителя
градоначальника. Он сказал, что у него срочное и секретное сообщение.
Когда писец, повинуясь знаку Суэмбахамона, вышел, посланец положил
к ногам вельможи небольшой сверток и, шепнув: «П авераа шлет тебе семе­
на вечного лотоса», исчез.
Суэмбахамон с трудом донес домой этот сверток. Он уже догадывался,
что в нем находится. Закрывшись в спальне и приказав себя не тревожить,
вельможа вскрыл неожиданное подношение. В нескольких слоях плотного
полотна были завернуты десять кирпичиков золота. Все они были, как вид­
но, очень высокой пробы: очевидно, вещи, пошедшие на переплав, были
взяты из древних гробниц, когда еще не употребляли различных сплавов.
Суэмбахамон был обрадован вдвойне. Во-первых, он увеличил свое
сокровище. С нежностью вельможа укладывал кирпичики в огромный ларь
кедрового дерева, стоявший около его ложа. Во-вторых, хотя на слитках не
было обычного знака «нефер» — «доброе», указывавшего на то, что золото
прошло проверку в государственной сокровищнице, все же это был металл,
а не изделия из него. Следовательно, размышлял помощник градоправите­
ля, уличить его по этому золоту никак нельзя. В тот вечер он был особенно
ласков со всеми домашними.
Через два дня Суэмбахамона пригласил к себе в гости начальник закро­
мов фараона Мааннахтуф. Только когда любезный хозяин, показывая
гостю сад, привел его в уединенную беседку, где сидел П авераа, и, извинив­
шись, покинул их, помощник градоправителя понял, в чем дело.
Павераа был на этот раз немногословен и энергичен. Он уже не разли­
вался в длинных речах, как в предшествующую встречу.
«Получил ли ты золото, которое я послал тебе с Хонсуэмхебом?» —
сразу же спросил начальник некрополя, опустив обычные приветствия.
23

«Д а !» — ответил смущенно Суэмбахамон, поняв, что посетивший его
детина и был этим самым Хонсуэмхебом.
«Хорошо! Каждый месяц он будет доставлять тебе на дом такое же
количество — по десять дебен* золота. Подумай, как и где ты будешь
встречаться с ним. Вот как высоко ценю я нашу дружбу. Но конечно, знать
о ней не должен никто: это ни к чему. Кстати: ты часто видишься с Небмаатранахтом, не было ли у вас разговора обо мне?»
С несвойственным ему смущением, запинаясь, Суэмбахамон рассказал
П авераа о своей беседе с чати*.
«Ну, в этом ничего нового для меня нет, — заметил хладнокровно
начальник некрополя, — но если ты, почтенный Суэмбахамон, услышишь
от Небмаатранахта что-либо важное для меня, ты, конечно, не откажешься
сообщить мне об этом, как другу! — И затем, пригнувшись, почти касаясь
лица собеседника, П авераа добавил тихо: — Не бойся! Никто и никогда не
узнает, откуда у тебя это золото! Если же вдруг сверх ожидания возникнет
какая-то опасность, я пришлю к тебе гонца со словами: «Сокол взлетел!»
Запомнил? «Сокол взлетел!» Это будет сигнал опасности. А теперь прощай!
Не следует, чтобы нас видели вместе!» Начальник некрополя бесшумно
исчез за виноградными лозами, оплетавшими беседку, а Суэмбахамон
долго еще сидел на скамье, растерянный и взволнованный.
Из него сделали платного соглядатая! Он, один из вельмож двора ф а­
раона, чья жена — певица великого бога Амона, стал шпионом у грабите­
ля, у гнусного осквернителя царских могил! Может быть, завтра оскверни­
тели проникнут и в гробницы его собственных предков! Нет, конечно, они
этого не сделают, П авераа такого не допустит! Уж он-то знает, чьи могилы
будут грабить, а может быть, и сам указывает какие? Не в его интересах
раздраж ать Суэмбахамона, недаром он так щедро вознаграждает его за
молчание. Д а, именно за молчание, ведь он, Суэмбахамон, ничего полезно­
го ему не сделал, даже не сказал ничего нового...
Постепенно краска вернулась на щеки вельможи. Он глубоко вздохнул,
сорвал цветок, рассеянно понюхал. Мысли потекли спокойнее.
Д а, осквернение гробниц — дело ужасное, поступок, который мерзок
небесам. Но можно ли назвать Павераа первым, кто осмелился на такое?
Суэмбахамон вспомнил рассказ своего прадеда, который в молодости
исполнял приказ самого великого фараона Усермаат-Расетепенра-Рамессу-Мериамона. По повелению благого бога ^ прадед устроил каменоломню
из пирамиды фараона Снофру в городе Джед-Снофру и возил оттуда плиты
для построек царя в Нен-Несут. Выходит, даже великий повелитель Египта
был осквернителем покоя древних властителей. Ибо, успокаивал он себя,
в глазах богов одинаковая мерзость: отнять у покойного золото или ка­
мень. А сам он, Суэмбахамон, ни разу не коснулся (и не коснется!) своими
руками чужого праха. Это делают другие, на их плечи и головы ложится
тяжесть греха. Золото, приходящее к нему, неизвестно какого происхожде­
ния. Может быть, Павераа даже отдает ему свои слитки, доставшиеся ему
в наследство!
‘ Умерший фараон обожествлялся и получал название «благого бога»
24

Окончательно успокоив сам себя, Суэмбахамон вышел из беседки
и с любезной улыбкой на губах отправился разыскивать Мааннахтуфа. На
пиру он был весел и разговорчив, и никто не заметил, что в этот раз он вы­
пил вина больше, чем обычно.
И все-таки разговор с начальником некрополя не выходил из головы
хитрого и трусливого вельможи. Суэмбахамон стал вынашивать план свое­
го спасения на случай, если эта позорная история откроется и его имя будет
смешано с грязью. Среди других решений лучшим ему казалось тайное
бегство в Дельту, под покровительство Несубанебджеда. Обстоятельства,
казалось, благоприятствовали ему. Повелитель Нижнего Египта, могу­
щественный фараон Дельты Несубанебджед, после многочисленных подар­
ков и кое-каких услуг вот уже два года называл себя другом фиванского
вельможи и, непрестанно посылая гонцов с письмами, звал его к себе
в гости.
Однако Суэмбахамон не торопился расстаться с родным городом.
Причиной тому было не только время, постепенно рассеявшее его страхи,
но и золотые слитки, регулярно отяжелявшие его сундуки.
Д ва раза помощник градоправителя узнавал, что Небмаатранахт з а ­
сылал в некрополь своих шпионов, и сообщал об этом П авераа через верно­
го Хонсуэмхеба. Не удивительно, что ищейки пропадали бесследно. Прави­
тель города не понимал, почему срывается задуманное, и приходил в не­
истовство, но заподозрить своего помощника не мог.
И все-таки содеянное вскрылось! Каким образом? Суэмбахамон беспо­
койно заворочался на своем ложе... Впрочем, какое это имеет теперь значе­
ние? Сейчас важно одно: быстрее достигнуть владений Несубанебджеда.
Только там он будет в безопасности.
Интересно: кто будет судьями при расследовании грабежа гробниц?
Конечно, сам Небмаатранахт, затем великий дворецкий, опахалоносец
фараона Иниса, еще кто-то из царских писцов... Суэмбахамон вспомнил
клятву, которую должен был принести всякий, выступающий по такому
судебному процессу. Торжественные и суровые слова звучали в его ушах:
«Как существует Амон, как существует правитель, да живет он, здравст­
вует и благоденствует! Если будет обнаружено, что я общался с грабителя­
ми из числа этих грабителей, да буду я изувечен...»
Холодный пот покрыл все тело Суэмбахамона. Видение суда устрашило
его. Разъяренный градоправитель — его помощник оказался предате­
лем! — не поскупится на самые изощренные пытки. Беглецу показалось,
что даже корабль замедляет свой ход. Скорее, скорее выбраться из преде­
лов Египетского царства!
В дверь каюты просунулась голова рабаПенниута.
— Угодно ли господину обедать?
После молчаливого кивка Суэмбахамона раб исчез и скоро вернулся
с подносом. На плоских деревянных блюдах лежали две холодные жареные
утки, овощи, фрукты, стояли кувшины со сладким вином и водой. Только
после первой чаши и ложки редьки в меду вельможа почувствовал острый
голод и вспомнил, что за целый день еще ничего не ел. Все кушанья показа­
лись ему необыкновенно вкусными, и блюда скоро опустели. Отяже­
25

левший от еды и вина Суэмбахамон снова прилег на ложе и незаметно
для себя уснул.
Спал вельможа долго. Когда он проснулся, в каюте уже было темно.
Покряхтывая, Суэмбахамон выбрался на палубу. Корабль продолжал свой
неустанный бег на север; рулевой чуть слышно мурлыкал себе под нос не­
затейливую песенку. Все вокруг было тихо и безмятежно. Медленно про­
плывали назад темные купы рощ на берегах, иногда вспыхивали одинокие
огоньки селений.
Полный Неферхотеп-Хонсу* спокойно сиял с неба. Серебрился под его
лучами Хапи. И вдруг сердце Суэмбахамона сж ала острая тоска, она была
почти физически ощутима, как боль. Ведь через несколько дней он навсегда
расстанется с этим привычным миром, в котором он родился, вырос и на­
деялся умереть! Никогда, никогда больше он не увидит Хапи, не напьется
его сладкой воды. В удачу, выпавшую некогда беглецу Синухету ^ вель­
можа не верил. Такие поступки не прощаются!
Суэмбахамон резко повернулся и вошел в каюту. Он впервые почувст­
вовал на своих глазах горькие слезы изгнанника.
‘ В древнеегипетской повести о Синухете рассказывается, как приближенный фараона,
убоявшись гнева своего повелителя, бежал в пустыню, долго прожил среди кочевников, но
потом был прощен, снова призван в Египет, где и обрел прежнее благополучие и счастье

ГЛАВА III

ИСПЫТАНИЕ
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Они были флейтистами, певцами, стрелками из
выдувной трубки, художниками, скульпторами, рез­
чиками по камню, ювелирами.
«ПОПОЛЬ-ВУХ>

Туг-Ансенг волновался. Юноша не замечал ни свежести раннего утра,
ни ласкового ветерка, обдувавшего его разгоряченные щеки. Сегодня у
него был очень важный день: ему должны поручить изготовить вещь, после
которой его будут считать уже не учеником, а мастером. Какое ответствен­
ное дело! Справится ли он? И что будет с ним, если его постигнет.неудача?
Только после полудня юношу призвали к дому начальника скульпторов.
В тени строения на большой циновке сидели пять самых уважаемых и ста­
рых мастеров, в том числе и Ах-Шооч, наставник Туг-Ансенга. По его обыч­
но спокойному лицу было видно, что и он сам сильно взволнован. Такое
испытание бывает раз в жизни, и по работе ученика судят, каков и его
учитель. Ведь создать произведение искусства — это одно, а научить это­
му — совершенно другое.
Ах-Шакан, начальник скульпторов Ниваннаа-Чакболая, внимательно
оглядел склонившегося в глубоком поклоне Туг-Ансенга, почему-то по­
качал головой и, помедлив, сказал:
— Скоро закончатся твои годы учения, о юноша! Семь долгих лет ты
впитывал знания от твоего учителя Ах-Шооча. Теперь тебе настало время
доказать всем нам, что ты учился не напрасно и овладел всем, что мог дать
тебе наставник. Песок быстро впитывает воду, но так же быстро она и ухо­
дит из него. Труднее насытить водой глину, но она прочно держит жид­
кость, особенно если ее обжечь. Теперь мы увидим, из какого материала
тебя создали боги...
Он оглянулся на мастеров. Старики утвердительно закивали головами.
Лишь Ах-Шооч оставался недвижим, лицо его застыло каменной маской.
Сделав паузу, Ах-Шакан продолжал:
— Сейчас я вручу тебе прекрасное изделие камнерезов. Много дней
провели они, обрезая, обтачивая и шлифуя этот великолепный и драгоцен­
ный камень. Теперь настала твоя очередь. Ты должен украсить этот пред27

мет своим рисунком и вырезать его уверенно и осторожно. На нем надо изо­
бразить священного младенца. Срок для работы дается тебе небольшой —
полторы луны Через этот промежуток времени мы снова соберемся здесь
и примем от тебя выполненное... Работая, ты все время должен помнить
что топор — это триединое целое. Он — орудие в руках бога дождей, еле
довательно, податель влаги, благодаря ему податель нашей жизни обрел
первое кукурузное зерно — пищу для человека. Но топор и орудие смерти
И нефрит тоже триединство. Он — символ воды, зеленой растительности
но он же и кровь! Помни об этом непрестанно!
Ах-Шакан развернул белую тряпку, лежавшую у него на коленях, вы
пул из нее какой-то предмет и протянул испытуемому.
Это был продолговатый топор из великолепного сине-голубоватого
нефрита. Камнерезы действительно изготовили его на славу. Острия,
плавно изогнутого, страшно было коснуться, а шлифовка была такой со­
вершенной, что орудие казалось влажным, словно окунутым в воду.
Темный румянец пополз по щекам юноши. Ему доверили такую вещь!
Туг-Ансенг знал, что, если он испортит топор, не хватит труда всей его
жизни, чтобы заплатить за него.
Один из мастеров наклонился вперед и что-то шепнул на ухо Ах-Шакану. Тот добавил:
— Это священная вещь, и предназначена она для самых великих и тай­
ных обрядов. Поэтому, чтобы не осквернить ее, ты пройдешь очищение,
тебя запрут в хижине в лесу, и никто в это время не должен видеть ни твоей
работы, ни твоего лица. Пищу тебе будут приносить к порогу ночью. Когда
пройдет необходимый срок, за тобой придут. Прощай, о Туг-Ансенг, мы все
желаем тебе упорного труда и удачного завершения!
Юноша осторожно завернул драгоценность в тряпку и, отвешивая
поклоны, удалился. М астера молча смотрели ему вслед.
— Он справится, — произнес наконец один из стариков, — видно, что
он выполнит задание.
Ах-Шакан снова покачал головой. Чувствовалось, что его одолевали
сомнения, но сказать об этом вслух он не решался: в такой ответственный
момент неосторожное слово могло принести облако неудачи испытуемому.
Вечером того же дня четверо младших жрецов отвели Туг-Ансенга
в глубь леса, где уже была сооружена легкая временная хижина, почти
шалаш. После необходимых церемоний очищения, когда его окурили
травами и окропили священной водой*, юношу оставили одного. На чисто
выметенном и посыпанном крупнозернистым розоватым песком полу хижи­
ны были разложены на циновке все необходимые инструменты — резцы,
бамбуковые сверла. Скромное ложе из свежих ветвей было покрыто грубой
тканью, рядом лежала еда на сутки. Снаружи, по углам сооружения, дыми­
лись четыре курильницы, благовонный дым должен был отгонять злых
духов.
Эту первую ночь и половину следующего дня Туг-Ансенг бездействовал.
Он был в полном отчаянии и даже ни разу не взглянул на топор, положен‘ Примерно сорок три дня.
29

ный им в самый дальний угол жилища. Ему казалось, что он ничего не
сможет сделать, все его знания, опыт и воображение словно улетучились.
Только в следующий полдень после короткого получасового сна на солнце
он наконец решился взять в руки топор. И снова безупречный блеск камня,
совершенство формы привели его в отчаяние. Горечь комом стала в горле.
У него никогда не хватит смелости провести резцом хотя бы раз по этой
великолепной гладкой поверхности! Он сразу же все испортит!
С ощущением полной беспомощности и безнадежности своего положе­
ния юноша улегся внутри хижины и после долгого и бесцельного рассмат­
ривания звезд, видневшихся через плетенку из тростника, заменявшую
в хижине крышу, наконец крепко заснул.
Туг-Ансенг спал долго, он проснулся лишь перед самым восходом солн­
ца. Лес был заполнен криками птиц. Изредка слышался голос обезьяныревуна, еще не улегшейся спать. Перед входом юноша заметил три тыквен­
ные чаши с едой. Кукурузная каша в одной из них была еще теплой, и ее
запах приятно щекотал ноздри. Ученик скульптора сразу вспомнил, что он
еще ничего не ел с утра позавчерашнего дня. Быстро покончив с кашей,
Туг-Ансенг съел всю еду, что была в хижине, слегка стыдясь чувства пробу­
дившегося голода. После этого он снова улегся на циновку...
Проворочавшись в течение получаса с боку на бок, Туг-Ансенг встал
и опять развернул камень. Он долго вглядывался в его поверхность, но
струившиеся в прозрачной глубине нефрита прожилки ничего не подсказа­
ли ему. А ведь он как-то должен использовать их в своем рисунке. Хороший
мастер обязан видеть все особенности камня, должен суметь выявить их, а
не заглушить. А вот этот кружок почти в самом центре топора — что с ним
делать?
Туг-Ансенг отложил в сторону драгоценный предмет и бессмысленно
уставился на яркую весеннюю зелень леса. Он словно чего-то ждал. Текли
минуты, но юноша не двигался и по-прежнему смотрел в одну точку.
И вдруг — о чудо! — перед его невидящим взором словно всплыл, сло­
жившись из узора переплетенных ветвей и лиан, какой-то рисунок. Это был
Кьяахоль-Болай — предок ольмекского народа, божественный младенец,
полуягуар-получеловек. Но в этот раз он виделся Туг-Ансенгу вовсе не
милостивым, хотя из его головы и вырастал длинный стебель кукурузы —
символ его доброты. Нет, Кьяахоль-Болай явно сердился, и его полурас­
крытый рот словно издавал недовольное рычание. А кружок в камне ока­
зался просто крупной серьгой в его ухе!
Туг-Ансенг на мгновение закрыл глаза, чтобы лучше удержать видение,
а затем опрометью бросился к циновке с инструментами. Конечно, здесь
леж ала гладко выструганная дощечка и несколько хорошо отожженных
мягких угольков. Промелькнула в голове благодарная мысль о заботли­
вости учителя: он предусмотрел все! Но она быстро исчезла, потому что
в мозгу молодого скульптора все ярче вырисовывался облик божественного
младенца. Рука будто летала над дощечкой, пытаясь закрепить в рисунке
найденный образ. Юноша стирал проведенную линию и снова проводил ее,
в нетерпении крошил уголек, слишком крепко нажимая на него, быстро
брал следующий...
30

Действительно, Кьяахоль-Болай получался совсем не такой, как обыч­
но изображали его мастера. Голова была повернута в профиль, что помога­
ло выявить недовольный или грозный оскал божества, ноздри трепетали от
гнева. Тела видно не было, Туг-Ансенг нарисовал только украшенную
браслетом правую руку, крепко прижатую к груди... Из головы появлялся
толстый кукурузный стебель — обычный символ божественного мла­
денца...
Композиция на оборотной стороне сложилась в сознании сразу: она
должна была изображать схватку двух сил — добрых помощников Вели­
кой Матери богов и их противников, слуг страшного Сердца земли. Воору­
женные палицами, они яростно сражались друг с другом. Но исход битвы
был уже предрешен заранее: несмотря ни на что, Кьяахоль-Болай появится
и принесет людям обильную пищу...
С этого часа молодой скульптор не замечал ничего, кроме работы. Ли­
хорадка творчества захватила его полностью. Он машинально ел; охвачен­
ный усталостью, засыпал на несколько часов, не выпуская из рук топора.
Рисунок с дощечки был перенесен на поверхность камня при помощи з а ­
мешанной на смоле красной краски, и юноша работал резцами, высверли­
вал углубления бамбуковыми трубочками, заменявшими сверла, полиро­
вал готовые части изображения мягкой пемзой и тонко выделанной шкурой
мертворожденного олененка. Он забыл все, в том числе и счет дней...
Когда работа была закончена, Туг-Ансенг бегло оглядел ее и, завернув
снова топор в тряпку, положил драгоценный предмет около пустых чаш изпод еды на пороге хижины. Странное безразличие и какая-то опустошен­
ность овладели юношей. Теперь он ясно видел все недостатки своего произ­
ведения, но ни за что не смог хотя бы еще раз прикоснуться к нему. Моло­
дой скульптор с наслаждением выкупался в протекавшем неподалеку от
его временного жилища небольшом ручье и лег спать. Впервые после нача­
ла работы юноша спал спокойно и долго.
Прислужник, приносивший по ночам пищу испытуемому, немало уди­
вил Ах-Ш акана, когда положил перед ним сверток с топором. С начала
срока прошло всего двадцать дней, и работа не могла быть выполнена.
«Значит, — размышлял начальник скульпторов, и лицо его нахмури­
лось, — юноша просто не справился с заданием и возвращ ает вещь в знак
отказа от всех претензий. Не случайно что-то в этом Туг-Ансенге сразу
не понравилось мне...»
Вдруг на лбу Ах-Ш акана выступил холодный пот. Не сломал ли парень
топор? При сверлении или грубом нажиме резца такие происшествия
могут случиться... Что же тогда он, Ах-Шакан, скажет верховному жрецу?
И начальник скульпторов мысленно проклял и Туг-Ансенга, и Ах-Шооча,
уговорившего его отдать такую ответственную работу ученику, пусть и хо­
рошо показавшему себя. Нет! Больше он никогда не будет так рисковать!
«П равда, — вспомнил Ах-Шакан, — сам великий жрец рекомендовал
когда-то принять этого мальчика в обучение. Значит, и ответственность за
совершенное в конечном счете лежит на самом Анаиб-Унгире». Эта мысль
немного успокоила начальника скульпторов. И все-таки сколько будет
лишних хлопот и волнений!
31

Долго, ox как долго сидел Ах-Шакан, не решаясь дотронуться до леж а­
щего перед ним свертка. Наконец он развернул его и при первом взгляде
на топор буквально оцепенел. Этот ученик, этот мальчишка оказался
превосходным мастером! Он выдержал испытание, и выдержал его
блестящ^.
С повеселевшим лицом Ах-Шакан приказал слуге немедленно призвать
сюда Ах-Шооча, а сам прикрыл драгоценность тряпицей и стал мысленно
подсчитывать все приятное, что может выделить ему верховный жрец за
такую быструю и великолепную работу.
Ах-Шооч не замедлил появиться. По его лицу было видно, что он не
ждал ничего хорошего от этого неожиданного вызова. Ах-Шакан не отка­
зал себе в удовольствии повторить с ним то, что пережил сам. Сперва он
кратко известил учителя Туг-Ансенга, что юноша прислал топор назад. По
встревоженному вопросу: «Вещь цела?» — начальник скульпторов не без
удовольствия отметил, что думают они совершенно однаково. Он притво­
рился, что еще не смотрел изделия, а ожидал Ах-Шооча. С позволения АхШ акана Ах-Шооч заметно дрожащими пальцами сдернул тряпицу. Беспо­
койство на его лице сменилось живым интересом, удивлением, а потом —
глубоким удовлетворением. Оба скульптора долго смотрели на лежавший
на земле топор. Наконец Ах-Шооч поднял его и еще раз тщательно осмот­
рел со всех сторон.
— Мне кажется, что испытание он выдержал, — нарочито сдержанно
произнес Ах-Шооч, — очевидно, избранный для работы месяц был благо­
приятен...
Теперь Ах-Шакан мог уже не скрывать своих чувств. Сановитость и
важность сразу слетели с него, и перед Ах-Шоочем появился талантливый
мастер и тонкий ценитель прекрасного.
— Выдержал? — негодующе переспросил он. — Признайся, Ах-Шооч,
что ты, опытный мастер, не мог бы сделать лучше! А я, — начальник
скульпторов невольно понизил голос, — наверное, исполнил бы даже хуже.
Ты посмотри, какая у него сила воображения, необычна и смела компози­
ция, и все это при такой уверенности линии. И не забудь: задание исполне­
но меньше чем за половину отведенного ему времени! Туг-Ансенг — пре­
красный мастер уже сейчас, а в будущем — поверь мне — превзойдет всех
нас! Боги щедро, очень щедро одарили его...
— Что же, — согласился Ах-Шооч, — наверное, ты прав! Кажется,
этого юношу тянет к крупным формам. Работа по нефриту не его удел.
И тем не менее он справился с нею отлично. Но прошу тебя, поговори с ним
о своих работах и, когда представится возможность, дай ему исполнить
объемное и большое произведение!
— Хорошо! — кратко ответил начальник скульпторов. — А пока давай
завтра соберем старейшин, и пусть они подтвердят наше мнение.
Утром следующего дня ласковое прикосновение к плечу разбудило ТугАнсенга. С тех пор как юноша убедился, что топор взят, он сделался вялым
и спокойным. Может быть, таким образом он невольно избавлялся от твор­
ческих мук и напряжения предшествующих дней. Он предпочитал не ду­
мать, как будет оценена его работа и что ждет его в будущем.
32

— Учитель! — растерянно* воскликнул Туг-Ансенг, быстро вс кивая
на ноги. — Я не ждал тебя!
— Уже не учитель, а твой старший собрат, — серьезно прои sc АхШооч. — Привет тебе, мастер скульпторов, самый молодой ваятел 1иваннаа-Чакболая!
Он крепко обнял смущенного юношу и продолжал:
— Приведи себя в порядок, и идем на совет старейшин. Ты хорошо вы­
полнил задание, и я горжусь тобой! Уверен, что сегодня тебе единогласно
присудят это звание, ты доказал, что заслужил его! Но через два дня я
хотел бы тебе кое-что показать и потом серьезно побеседовать. За это
время ты отдохнешь и от работы, и от почестей нынешнего дня. Итак, не
забудь: мы встретимся через два дня в моем доме, после того как спадет
жара. А теперь иди и готовься!
Собрание мастеров высоко оценило работу Туг-Ансенга, ему едино­
гласно присудили звание мастера. Юноша услышал много лестного. Затем
последовала длительная, но волнующая церемония посвящения ученика
в мастера, а после этого — празднество в доме Ах-Шакана.
К матери Туг-Ансенг добрался только поздним вечером. И Ош-Чоч,
и младший брат после всех волнений этого длинного дня теперь с замира­
нием сердца слушали подробный рассказ юноши о всех событиях. Вопреки
обычаю, они засиделись далеко за полночь, но все трое были необыкновен­
но счастливы.

ГЛАВА IV

СОВЕТ ЖРЕЦОВ
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

И тогда все владыки собрались на совет...
«пополь-вух;.

На следующий день Анаиб-Унгир созвал совет жрецов великого города
Ниваннаа-Чакболая.
Степенно и важно входили они в большой храм при святилище богов.
Первым, как всегда, явился Мишпитиакук. Он заметно потолстел за про­
шедшие десять лет, держал себя теперь с значительно большим достоинст­
вом, но перед Анаиб-Унгиром заискивал по-прежнему. За ним, бормоча
что-то непонятное себе под нос, пришел старец Ах-Маш, как всегда рас­
сеянный и углубленный в свои календарные расчеты. Торжественно внес
свое тучное тело Нианг-Хинах, главный жрец молодого бога ишима*. Он
весь излучал сияние: приближался главный праздник его божества. Высо­
кий и худой Тумех-Цахинг, жрец страшного бога подзем.ных недр и земле­
трясений, как всегда появился незаметно, казалось, он возник из воздуха.
Даже жрецы сторонились его и держались с ним крайне почтительно.
Окруженный толпой учеников, в зал шумно вошел Беленг-Хиш, самый
молодой и блестящий среди собравшихся. Анаиб-Унгир встретил его
изысканно вежливо, но сразу было видно, что они недолюбливают друг
друга, как это часто бывает у соперников. Верховная служительница М ате­
ри богов Текайма-Пойа, носившая одно из имен своей богини — Иш-КанЛеош, вошла медленно и как будто неохотно: очевидно, предстоящие р аз­
говоры совсем не радовали ее. К ней сразу же направился Беленг-Хиш, они
уединились в наиболее удаленном от Анаиб-Унгира уголке и начали пере­
шептываться. Ученики и прислужники бога солнца почтительно стали в от­
далении, образуя что-то вроде живого занавеса, отделявшего беседующих
от верховного жреца.
Последним в зале появился правитель Ниваннаа-Чакболая, мужчина
средних лет с худым, озабоченным лицом. Сложная татуировка испещряла
его щеки. Отвечая на почтительные поклоны собравшихся, он подошел
к Анаиб-Унгиру и после нескольких приветственных слов уселся на единст35

венное в зале сиденье. Повелитель страны был одет в простую белую на­
кидку безо всяких украшений. Не сопровождал владыку и никто из вель­
мож: на этой беседе из-за ее исключительной важности могли присутство­
вать только посвященные высокого ранга.
Убедившись, что все приглашенные уже находятся в зале, Анаиб-Унгир
начал тихим голосом свою речь.
— Мы собрались здесь, чтобы решить несколько очень важных дел, —
сказал он. — Приближается срок выбора очередного лем-хоолома. Благо­
детельный посев должен быть произведен через три года, считая от этого,
но надо заранее позаботиться и о камне, и о достойном представителе.
Священная игра, следовательно, должна состояться через два года. Я не
ошибаюсь в своих расчетах, мудрый Ах-Маш? — обратился он к храните­
лю календаря.
— Нет, нет, все совершенно правильно! — рассеянно отозвался тот,
не отрываясь от рукописи, которую держал в руках.
— Благодарю тебя! Итак, со сроками все ясно. Посев будет, как всегда,
произведен на священном поле. Мы получили от начальника скульпторов
Ах-Ш акана новый топор, изготовленный одним из учеников. Если совет
одобрит его, то можно будет приступить к церемонии освящения. Он ведь
у тебя, почтенный Мишпитиакук? Покажи, пожалуйста, его благоче­
стивым!
Мишпитиакук повиновался приказанию верховного жреца. Топор пере­
ходил из рук в руки, вызывая сдержанный гул одобрения.
— Великолепный нефрит, и цвет его очень подходит для священного
дела! — воскликнул радостно Нианг-Хинах. — Где ты достал его, мудрый
Анаиб-Унгир?
— Этот кусок давно хранился в наших кладовых, — ответил верховный
жрец, — но он считался плохим из-за тусклости верхнего слоя. Я отдал его
искусному камнерезу, и он выявил, что сердце у камня чистое.
Нианг-Хинах, все еще не решаясь передать топор соседу, задумчиво
взвесил его на руке.
— У него и тяжесть, необходимая для великого обряда, и изображения
очень хороши! — заявил наконец он. — Я думаю, что мы можем принять
его и освятить!
Предложение жреца молодого бога кукурузы было принято остальными
без возражений. Только Тумех-Цахинг сердито сверкнул глазами и под­
жал тонкие губы, но не промолвил ни слова.
Приступили к освящению. Была принесена большая чаша, наполненная
священной водой, разожгли высокие курильницы. Под звуки торжествен­
ного гимна, который пели все присутствующие, Анаиб-Унгир, бормоча мо­
литвы, трижды окунул топор в чашу, а затем провел его над дымом куриль­
ниц. Его сменил Тумех-Цахинг, проделавший то же самое. Он произносил
слова молитвы энергично и отчетливо.
Пение гимна прекратилось. Все собравшиеся молча и настороженно
следили за выполнявшими обряд. Малейшее упущение в ритуале — и бес­
ценная вещь станет бесполезной. И тогда таким топором можно будет
только рубить деревья...
36

Последнее трехкратное погружение совершил Нианг-Хинах, но уже
молясь про себя. Наконец на широкой полосе зеленой ткани топор поднесли
к правителю, и он прикоснулся к нему правой рукой. Освящение было з а ­
кончено. Верховный жрец передал священный предмет Нианг-Хинаху,
в храме которого топор должен был сохраняться до необходимого времени.
— Кто же будет избранником? — вдруг спросил Беленг-Хиш, и в его
голосе послышалась скрытая насмешка. — Ты, как всегда, уже позаботил­
ся и об этом, мудрый Анаиб-Унгир?
К немалому удивлению присутствующих, верховный жрец кратко и спо­
койно ответил, что об этом не задумывался и что поиски будут производить,
как и следует по установлениям, жрецы бога ишима. Нианг-Хинах засиял
от удовольствия; Мишпитиакук, хотя и знал нечто большее, не пошевелил
ни одним мускулом лица при неожиданном заявлении Анаиб-Унгира.
Только Беленг-Хиш был явно недоволен сдержанным ответом верховного
жреца, казалось, он искал повода для ссоры. Но в этот раз он промолчал.
Тогда в поддержку жреца солнечного божества неожиданно выступила
Иш-Кан-Леош. Правда, внешне ее речь не имела ничего общего со словами
Беленг-Хиша.
— Старые обычаи приходят в забвение! — гневно провозгласила
она. — Почему же ты, Анаиб-Унгир, не подумал и не позаботился о новом
лем-хооломе? Ты — верховный жрец, и если этим не занялся Нианг-Хинах,
то ты, именно ты, должен был заставить нерадивого жреца выполнить свои
обязанности. Я уже не говорю о том, что Великая М ать богов давно нахо­
дится в забвении. Приношения поступают в ее храм все реже и реже, бла­
гочестие среди простого народа падает. Вот уже семь лет, как Четырехли­
кой не приносили Большую жертву. Разве не ты как верховный жрец дол­
жен был найти для богини красивую девушку? Через три месяца будет
осенний праздник Текайма-Пойа. Не медли, о Анаиб-Унгир, подумай об
этом!
Слова жрицы сразу же были подхвачены Беленг-Хишем, который з а ­
явил, что подобные упущения недопустимы. В плавной, цветистой речи он
намекнул, что совет может избрать и другого первосвященника, если
Анаиб-Унгиру не под силу его почетные обязанности.
Жрецы в смущении переглядывались. Открытое нападение БеленгХиша и Иш-Кан-Леош на верховного жреца беспокоило их: это означало,
что надо принимать серьезное решение. Кроме того, прежде чем высказать­
ся, хорошо было бы знать, чью сторону в споре возьмет живой бог — пра­
витель Ниваннаа-Чакболая. А он пока только слушал и молчал.
Затянувшуюся паузу прервал Анаиб-Унгир. Очень спокойно, ласковым
голосом, словно он говорил с балованным ребенком, верховный жрец
заявил:
— Мудрая Иш-Кан-Леош совершенно права! Разве мы можем забыть
Великую Мать богов перед праздником ее возлюбленного сына! Конечно,
жертва будет принесена. Но искать ее не надо: ваш слуга, о мудрейшие,
уже позаботился об этом. А не говорил я лишь потому, что считал уместным
возвестить это в конце нашего собрания. Но воля великой жрицы Четырех­
ликой для меня закон! Если она хочет знать имя избранницы, то она его
37

услышит, у скульптора Ах-Шооча, почтенного и доброго человека, есть
дочь по имени Нам-Цук. Эта девушка красива и добродетельна. Она будет
достойной жертвой для богини на осеннем празднике!
О словах Беленг-Хиша Анаиб-Унгир и не упомянул, словно их и не бы­
ло. Иш-Кан-Леош, озадаченная таким быстрым исполнением своего тре­
бования, вопросительно поглядывала на жреца солнца. Но тот, убедив­
шись, что большинство собравшихся не на его стороне, предпочел промол­
чать. Вместо него внезапно возвысил свой голос Тумех-Цахинг.
— А думает ли кто-нибудь о жертве моему господину. Сердцу зем­
ли? — с горечью спросил он. — Или сам бог должен искать себе жертву?
При этих словах все присутствующие содрогнулись: они слишком хоро­
шо знали и страшные обряды этого божества, и суровый характер ТумехЦахинга. И каждый, даже Беленг-Хиш, внутренне порадовался, что вер­
ховный жрец не он и что отвечать на такой вопрос придется Анаиб-Унгиру.
Но последний показал, что он достоин своего высокого сана. Не торо­
пясь, Анаиб-Унгир сказал спокойным голосом:
— Особому подобает особое, о Тумех-Цахинг! Надо, чтобы жертва
была достойна твоего бога, здесь не подобает просто какой-нибудь юноша.
Будем молиться Сердцу земли и ждать его знамения. А пока я хотел бы
просить тебя о другом. Знаете ли вы, мудрые, — обратился он ко всем при­
сутствующим, — что в селении Тахкум-Чаканг, совсем рядом со столицей,
обнаружен молодой земледелец, почти каждодневно предающийся страш­
ному греху — пьянству?
Ропот удивления прокатился по залу. Все переглядывались. Действи­
тельно, наверное, близок конец света, если появляются такие нечестивцы.
Неслыханно!
— Он бьет жену и даж е выходит нетрезвым на улицу! — вставил
Мишпитиакук.
— Ужас, ужас! — послышались возгласы жрецов. — Подумайте,
к чему это может привести! Наказать! Наказать!
— Его надо немедля достойно наказать! — горячо воскликнул ТумехЦахинг.
— Вот об этом я и хотел просить тебя, мудрый служитель Сердца зем­
ли, — сказал Анаиб-Унгир. — Возьмешься ли ты за исправление не­
честивца?
Тумех-Цахинг радостно согласился и обещал провести церемонию
в ближайшие дни. Он был явно доволен. Остальные про себя еще раз вос­
хитились мудростью верховного жреца.
Совещание было закончено и все уже собрались расходиться, когда
раздался жалобный голос хранителя календаря:
— О Анаиб-^н 1 ир, когда же мы обсудим новый вид календаря, кото­
рый я предлагаю?
Ах-Маш неожиданно повернулся к правителю:
— О великий! Нельзя жить при таком несовершенном летосчислении.
Подумай, через каждые сто четыре года обозначения повторяются...
Правитель бесстрастно окинул взглядом фигуру жреца и ничего не от­
ветил. Тогда поспешно вмешался Анаиб-Унгир.
38

— я обещаю тебе, мудрый Ах-Маш, что при следующей встрече мы об­
стоятельно обсудим предлагаемое тобой нововведение, — сказал он. —
Эта тема слишком значительна, чтобы заниматься ею наспех. Ты приго­
товишь нам в письменном виде все расчеты...
Хранитель календаря покорно выслушал решение верховного жреца,
повернулся и, еще больше сгорбившись, направился к выходу, но его тут
же догнал Беленг-Хиш.
— Как ты думаешь, мудрый Ах-Маш, сочетать священный круг с боль­
шим периодом? — спросил он. — Это меня очень интересует! Не сможешь
ли ты мне хотя бы вкратце рассказать о твоих замыслах...
— Основная мысль моя состоит в следующем, — обрадованно загово­
рил старый жрец. — Природа времени не кругообразна, не циклична, как
мы думаем. Иными словами, время не замкнутое кольцо, а бесконечная
лента, тянущаяся от прошлого к бесконечному будущему...
— Очень глубокая мысль, — сказал торжественно Беленг-Хиш, хотя
по выражению его лица было ясно, что он ничего не понял.
Обрадованный хранитель календаря, крепко уцепившись за руку жреца
солнца, на ходу продолжал с жаром что-то объяснять ему. Странная пара
вышла, провожаемая неотрывным взглядом Анаиб-Унгира.

ГЛАВА V

ПРОГУЛКА С УЧИТЕЛЕМ
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Камни стен, изваянья немые из яшмы льют безмолвье на площади...
р. ОБРЕГОН МОРАЛЕС. ГРОМКОЕ БЕЗМОЛВИЕ

с невольной робостью Туг-Ансенг приближался к дому своего учителя.
Он и раньше неоднократно бывал там, но теперь, смущенный своим новым
званием и предстоящей беседой, чувствовал себя очень неловко.
Около дома юношу встретила дочь Ах-Шооча, Нам-Цук, и застенчиво
поздравила его с удачным завершением испытания. Туг-Ансенгу уже давно
нравилась эта тоненькая хрупкая девушка, бесстрашно взявш аяся за хо­
зяйство, когда Ах-Шооч потерял жену, но он никогда не решался подолгу
разговаривать с ней при прежних посещениях дома. То ли на него невольно
подействовало полученное им звание мастера, то ли подтолкнула на это
явная радость, светившаяся в глазах Нам-Цук, но в этот раз их разговор
оказался более продолжительным. Ни с кем, даже с матерью и братом,
Туг-Ансенг не говорил так откровенно. Он рассказал девушке о первых
днях отчаяния и неверия, когда оказался в лесной хижине, рассказал о ра­
дости и трепете внезапного озарения. Сочувственные вздохи и возгласы
Нам-Цук подбодряли его. Они настолько увлеклись разговором, что только
голос Ах-Шооча из глубины дома, осведомившегося, с кем она говорит,
заставил их опомниться. В смущении юноша торопливо попрощался с до­
черью мастера и поспешил в дом.
Ах-Шооч, однако, не выразил никакого недовольства. Он ласково при­
ветствовал Туг-Ансенга, усадил его на циновку и после нескольких обыч­
ных слов начал торжественно и серьезно:
—
Каждый мастер не может быть безграничным в своем творчестве,
иначе он ничего не достигнет. Чем раньше молодой ваятель осознает свое
истинное призвание, тем лучше, тем плодотворнее будет его работа. Перед
тобой, Туг-Ансенг, начало большой дороги, и ты уже сейчас должен вы­
брать, по какой стороне тебе следует идти! В нашем деле можно всю жизнь
заниматься резьбой по нефриту, обсидиану, серпентину, аметисту, халце­
дону и другим замечательным породам камней, можно изготовлять из этих
материалов статуэтки божеств, магические орудия жрецов и различные
41

амулеты. Меня это особенно привлекало. Прошедшее испытание показало,
что и ты здесь не лишен способностей. Но есть и другое... Многих мастеров
привлекают большие по размерам произведения: стелы, алтари...
— Учитель, — горячо воскликнул Туг-Ансенг, — я давно уже думал
об этом! Не случайно я растерялся, когда узнал, что мне предназначено
в качестве испытания украсить топор...
— Подожди, Туг-Ансенг, — прервал его Ах-Шооч, — не торопись с от­
ветом! Прежде посмотри некоторые мои работы по нефриту, затем мы со­
вершим прогулку к храмам. И только потом ты ответишь на мой вопрос.
Согласен?
От волнения у юноши пересохло в горле, и он только кивнул.
— Прекрасно! — произнес Ах-Шооч. — Так мы и поступим. Сначала
посмотри вот на это!
Учитель достал из неглубокой продолговатой корзины, стоявшей рядом,
три небольших предмета и разложил их перед юношей. Туг-Ансенг долго
глядел на них, не решаясь прикоснуться ни к одной из вещей. Наконец он
осторожно взял в руки маленькую, всего в человеческую ладонь, статуэт­
ку — изображение Кьяахоля-Болая. Облик божественного младенца не­
привычен: без единого атрибута или символа божества. Напротив, все го­
ворило о простом, земном и человеческом. Еще неуверенно ступающий пух­
лыми ножками по земле ребенок шел навстречу матери. Ручонки его были
вытянуты вперед, ища успокоения и поддержки в теплых материнских ру­
ках, из широко раскрытых глаз лились крупные слезы, полураскрытый рот,
казалось, издавал жалобный плач. Переживания маленького существа, на
минуту предоставленного самому себе и испугавшегося этого, были переда­
ны столь выразительно, что не могли не потрясти молодого скульптора.
Туг-Ансенг, глядя на эту статуэтку, удивился творческой смелости АхШооча. Мысленно сравнивая ее со своими работами, юноша особенно ост­
ро почувствовал, как ему еще далеко до такого совершенства и мастерства.
Это чувство еще более усилилось, когда Туг-Ансенг, бережно отложив
в сторону статуэтку Кьяахоля-Болая, взял в руки вторую вещь — топор.
На нем были выгравированы несколько изображений, имевших, очевидно,
символический характер: здесь были и стилизованный початок кукурузы,
из которого выходили три цветка, и боевая палица, и скрещенные руки,
и три обсидиановых острия, и еще какие-то, более сложные символы...
Исполнение было безупречным, размещение и группировка знаков — со­
вершенной.
Ах-Шооч, наблюдавший за реакцией ученика, тихо произнес:
— Этот топор заказан мне правителем, да славится трижды его имя!
На нем изображены события его царствования. И мне здесь далеко не все
понятно, смысл этих знаков известен только посвященным. Все символы
мне начертил на бумаге верховный жрец, я только сгруппировал их и пере­
нес на камень.
Чем дольше смотрел Туг-Ансенг на топор правителя, тем тверже стано­
вилось его убеждение, что он не рожден быть мастером обработки нефрита.
Чтобы немного успокоиться, он взял в руки последнюю вещь. Это была
небольшая лодка-плоскодонка, также вырезанная из нефрита. Синевато­
42

прозрачные бока ее невольно напоминали о воде, по которой должно было
скользить суденышко, а беловатые пятна на концах камня, казалось, были
нанесены мастером, а не самой природой, чтобы выделить нос и корму,
украшенные тонкими врезанными рисунками. Они изображали лицо Пове­
лительницы воды с характерным угловатым вырезом на лбу. Вся вещь,
такая простая на первый взгляд, была в действительности шедевром как
по замыслу, так и по исполнению.
Ах-Шооч был явно доволен и, когда Туг-Ансенг с невольным вздохом
наконец отложил лодку, сказал:
— Первую вещь — статуэтку божественного младенца я делал для се­
бя. Много лет мне пришлось отказывать во всем, чтобы заработать средст­
ва на такой большой и безупречный кусок нефрита. Но я ее никому не
уступлю, хотя почтенный Анаиб-Унгир, как-то раз случайно увидав ее,
сулил мне неслыханное вознаграждение. Я хочу, чтобы эта работа осталась
в семье и после моей смерти как память обо мне. Правда, — его лицо при
этих словах слегка омрачилось, — я не знаю, кто будет муж моей дочери.
Некоторые люди ради богатства готовы на все...
Затем, словно для того, чтобы переменить тему разговора, выдававшую
его постоянную заботу и показавшуюся ему слишком личной для беседы
с учеником, Ах-Шооч взял в руки топор и продолжал:
— Проэту вещь ты уже знаешь. Я нарочно немного задержал ее у себя,
чтобы ты смог ее увидеть. Лодка же заказан а мне жрецами для святилища
на острове Усокиток-Петенг, и я тоже на днях отошлю ее...
Старый скульптор замолчал и посмотрел на Туг-Ансенга, словно при­
глашая его высказаться. Юноша с трудом облизал пересохшие от волнения
губы и произнес, запинаясь:
— Учитель, только теперь я понял, как велико твое дарование и как я не
способен. Никогда не смогу я достигнуть таких высот, как бы ни старался.
Нет и не может быть у меня такого понимания нефрита, как у тебя!
— Не надо спешить, Туг-Ансенг, — прервал юношу учитель. — Ты мо­
лод, ты только начинаешь работать, и никто, в том числе и ты сам, не может
сказать, что будет достигнуто тобой к закату жизни. А позвал я тебя се­
годня не для того, чтобы ты, смотря на чужие работы, пал духом. Наоборот,
ты должен сегодня выбрать свою истинную дорогу. Поэтому укрепись
духом, сейчас мы отправимся с тобой на священный участок, где ты уви­
дишь настоящие произведения нашего благородного искусства!
Ах-Шооч заботливо убрал свои скульптуры в корзину с хлопком, под­
нялся и, знаком пригласив ученика следовать за ним, вышел из дома.
У очага, стоя на коленях, хлопотала Нам-Цук. Увидев подошедшего с от­
цом Туг-Ансенга, девушка вспыхнула. На краткое уведомление Ах-Шооча,
что он уходит, Нам-Цук сбивчиво произнесла, что собиралась угостить его
и гостя свежими лепешками.
— В другой раз, — сказал Ах-Шооч и, видя явное огорчение дочери,
добавил: — Я надеюсь, что Туг-Ансенг еще не раз придет к нам!
Не менее смущенный, чем Нам-Цук, юноша пробормотал, что он тоже
надеется на это, и, бросив последний взгляд на отвернувшуюся девушку,
торопливо двинулся вслед за своим учителем.
43

Священный участок — огромное поле около главных храмов — был
расположен на плато. Когда старик и юноша, достигнув склона плоско­
горья, начали подниматься вверх, Ах-Шооч, задыхаясь, остановился. Пе­
реведя дух, он сказал Туг-Ансенгу:
— Главное в нашей жизни — это труд. И хорошенько запомни: он
должен быть непрерывным. Каждый день делай свое дело, пусть понемно­
гу, но обязательно каждый день! Мне приходилось видеть прекрасных
мастеров, которые, надеясь на свои способности, не работали по месяцу,
а потом в течение нескольких дней пытались выполнить свой замысел.
И что же? Почти всегда их работа, несмотря на все усилия, оказывалась
хуже, чем скульптура не такого даровитого, но зато неустанно трудившего­
ся человека. Рывком осилить в нашем деле нельзя ничего! Впрочем, — он
топнул ногой о землю, — этот пример должен говорить тебе больше, чем
все мои слова!
— А при чем здесь эта гора? — удивился Туг-Ансенг. — Какое отноше­
ние она имеет к искусству ваяния?
— Разве ты не знаешь Историю нашего плоскогорья?
Ученик отрицательно качнул головой.
— Так слушай. Когда-то здесь, на этом месте, простирались огромные
болота. И вот наши далекие предки начали носить корзинами землю. К аж ­
дый ольмек приносил сюда ежедневно по две корзины земли — утром и
вечером. Так возникло гигантское плато — результат непрерывного труда
и бесконечного терпения!
Туг-Ансенг огляделся. Мысль о том, что эта чудовищная по объему ра­
бота была выполнена человеческими руками, не умещалась в голове. Он
всегда думал, что плато — творение могучего бога земли.
— А здчем надо было воздвигать такую гору? — наконец робко спро­
сил юноша.
— Во-первых, наши предки пришли на эту равнину с гор, они хотели
видеть перед собой хотя бы напоминание о своей далекой родине. А вовторых, ты еще очень молод и никогда не видел в своей жизни наводнений.
Когда боги разгневаются, они насылают на наши земли воду. И тогда все,
кроме этой горы, оказывается залитым. Только здесь можно спастись от
наводнения. Но пойдем, время уже позднее!
Через десять минут подъема, когда Ах-Шооч и Туг-Ансенг достигли
вершины плато, солнце уже низко стояло над горизонтом. На священном
участке, полностью свободном от деревьев и покрытом особой низкорослой
густой травой, в разных местах и, казалось, в совершенном беспорядке
стояли большие скульптуры. Косые лучи солнца хорошо освещали их.
Учитель и ученик подошли к первой — могучему алтарю, высеченному
из одного гигантского куска базальта. На передней стороне его из ниши,
похожей на раскрытую пасть ягуара, выдавалась монументальная статуя.
«Дарователь жизни и существования» будто бы выходил из земных
глубин. На вытянутых руках он держал мирно спящего младенца. Лицо
божества было спокойно и благожелательно. Весь его облик словно гово­
рил подошедшим: «Теперь вы, люди, будете жить без забот. Вот мой драго­
ценный подарок вам — священное зерно кукурузы, с таким трудом и опас­
44

ностями добытое мною в таинственных глубинах земли!» По бокам алтаря
высеченные в низком рельефе фигуры жрецов благоговейно созерцали со­
вершающееся на их глазах чудо.
У Туг-Ансенга снова захватило дух от волнения. Какая огромная рабо­
та была проделана создавшим этот памятник мастером! Опасность невер­
ного расчета, которой он боялся при работе над топором, здесь подстере­
гала ваятеля на каждом шагу. Стоило ему ошибиться только в одной точке,
и весь монумент был бы безвозвратно испорчен. А такую ошибку сделать
очень легко: достаточно нескольких неверных ударов резцом! Юноша
вспомнил, сколько нечеловеческих усилий надо затратить множеству лю­
дей, чтобы доставить сюда такую глыбу камня из каменоломен. Они распо­
ложены очень далеко от Ниваннаа-Чакболая, на склонах погасшего вул­
кана. Камень надо спустить по горному склону до реки, погрузить на креп­
кий плот и затем вверх по течению привезти в город. Нет, никакой кусок
нефрита не может сравниться по ценности с этим монолитом! И в то же
время Туг-Ансенг, невольно стыдясь стоящего рядом учителя, чувствовал,
что именно такая работа, подчинявшая огромную неподатливую массу
камня воле человека-творца, привлекала его неизмеримо больше, чем изя­
щество и филигранная точность в изделиях Ах-Шооча. По сравнению с не­
фритом, здесь все было грубо, но объемно и величественно. Здесь мастер
боролся с недвижным каменным гигантом и, напрягая все силы, побеждал
его, а не приспосабливался к изменчивому, как вода, характеру нефрита.
Туг-Ансенг несколько раз обошел алтарь и осмотрел скульптуру с р аз­
ных точек. И всякий раз он удерживал невольно рвавшийся с его губ воз­
глас восхищения. Какое замечательное произведение! И какой изумительн^»1Й мастер! Как он умел находить такие простые идейственные решения!
Если бы можно было стать его учеником!
Ах-Шооч, внимательно следивший за юношей, спросил его наконец
тихим голосом, нравится ли ему эта скульптура.
— Да, — пылко ответил молодой ваятель. — Очень нравится. Кто
создал этот алтарь?
— Тугрутах, он умер несколько лет тому назад. Но пойдем дальше,
здесь есть и другие скульптуры, достойные твоего восхищения!
Учитель и ученик прошли мимо мелкой лагуны, в которой резвилось
огромное количество жаб. На недоуменный взгляд Туг-Ансенга старый
мастер кратко сказал:
— Это — священная пища жрецов, это — тайна!
Вторая вещь, к которой Ах-Шооч привел своего ученика, не вызвала
у юноши особых эмоций, пожалуй, даже оставила его внутренне холодным.
Это была большая статуя правителя. Он сидел, скрестив ноги, на возвыше­
нии и бесстрастно смотрел поверх их голов куда-то вдаль. В руках, опущен­
ных на колени, покоился символ его безграничной власти — короткий
жезл. Но, несмотря на §се мастерство в передаче сидящей фигуры, на тон­
кость отделки украшений, эта величественная скульптура не вызвала ни­
какого отклика у Туг-Ансенга. Почему, он осознать не мог.
Ах-Шооч не задал молодому скульптору ни одного вопроса и повел его
дальше.
45

Они прошли мимо небольшого водоема, окруженного густыми заросля­
ми камыша, и юноша увидел три больших памятника, расположенных поч­
ти рядом друг с другом.
Ничего подобного он до сих пор не видел. На гладкой красноватого
цвета земле покоились три колоссальных изваяния человеческих голов
в шлемах игроков в мяч. Все они изображали юношей. Казалось, эти голо­
вы принадлежали трем великанам, покоящимся где-то глубоко внизу,
в земных недрах, и высунувшим головы оттуда, чтобы осмотреться. На гу­
бах юношей играла улыбка, выражение их лиц было спокойным и добрым.
— Что это, — невольно прошептал Туг-Ансенг, поддаваясь странному
очарованию, исходившему от изваяний, — что это такое, учитель?
Ах-Шооч, также погрузившийся в задумчивость, когда они подошли
сюда, чуть помедлив, ответил:
— Сперва осмотри их как следует. И знай, что каждое изваяние от­
стоит друг от друга на тринадцать лет. Первое — самое недавнее, его сде­
лал десять лет тому назад теперешний начальник скульпторов Ах-Шакан.
Конечно, в исполнении, именно в исполнении, а не в замысле, ему помогали
и другие мастера. Эти работы всегда бывают срочными!
Туг-Ансенг начал осмотр с левой скульптуры, самой старой. Юноша
быстро подсчитал, что она была выполнена тридцать шесть лет тому назад,
еще задолго до его рождения. Обойдя ее кругом, он заметил, что задняя
сторона скульптуры почти не обработана: несколькими глубокими линиями
были лишь помечены нижний край шлема и выступившие из-под него
пряди волос. Значит, памятник был предназначен только для рассмотрения
спереди. В обработке ушей и зрачков глаз явно были видны еще старые
традиции, они не удовлетворяли Туг-Ансенга, воспитанного на достижени­
ях его учителей. Средняя голова была в этом отношении лучше. Но некото­
рая скованность черт, необычное исполнение шлема выдавали, что па­
мятник создан более двадцати лет тому назад.
Больше других юношу поразила голова, выполненная Ах-Шаканом.
Ему казалось, что он узнал бы изображенного юношу, встреть он его в го­
роде. Крупный короткий нос с широкими крыльями, энергичный рисунок
рта со сжатыми губами, волевой подбородок, ровные полукружия бровей,
широко раскрытые глаза — все это имело неповторимый живой облик. Д а ­
же в деталях украшения шлема чувствовался безупречный и строгий
вкус ваятеля.
Туг-Ансенг повернулся к Ах-Шоочу.
— Больше всего мне понравилась голова, созданная начальником
скульпторов, — откровенно признался он, — хотя и две предшествующие
тоже работы выдающихся мастеров. Но скажи мне, учитель: почему у всех
них был один, и очень странный, замысел — изобразить только голову без
тела и в таких колоссальных размерах?
— Разве ты никогда не слышал о лем-хооломах? — вопросом на во­
прос ответил Ах-Шооч.
— Никогда!
Старый скульптор почему-то оглянулся, хотя они были совершенно
одни, и начал рассказывать приглушенным голосом:
46

— Это поле — священное, все памятники на нем посвящены божествам
или их олицетворителям на земле (как наш трижды великий владыка)
и имеют глубокое таинственное значение. Таковы и эти головы. Они изо­
бражают юношей, в которых воплощался дух молодого бога нашей свя­
щенной пищи — ишима, без которого невозможно существование челове­
ка. Ты слишком молод и не помнишь предшествующего праздника в честь
этого божества, он бывает раз в тринадцать лет. Жрецы, выслушав волю
богов, по известным только им признакам избирают безупречного юношу;
целый год он является живым богом ишима. По прошествии двенадцати
месяцев здесь воздвигают его изображение, и оно своей магической силой
обеспечивает нам хорошие урожаи благословенного зерна в течение по­
следующих тринадцати лет. Это великий и торжественный праздник. Тебе
недолго ждать его, он настанет через два года, и ты увидишь все обряды
своими собственными глазами, ведь ты теперь взрослый и полноправный
член общины. Но это еще не все. Тринадцать лет — это четвертая часть
священного круга в пятьдесят два года. Когда этот цикл завершается и
счет годов начинается заново, происходит великое обновление. Если жрецы
подают знак, что переход к новому кругу завершился благополучно
(а в конце каждого цикла может наступить конец света и все существую­
щее погибнет), то сменяется все: одежда, домашняя утварь, храмы получа­
ют новую облицовку, а старые изображения воплотителей духа ишима
уничтожаются. Если пожелают боги, доживешь ты и до этого великого со­
бытия, оно настанет через пятнадцать лет!
Аш-Шооч замолчал, переводя дух после длинной речи, начатой вполго­
лоса и законченной шепотом. Туг-Ансенг был потрясен: как много важного
он не знал... Вот что значит так рано потерять отца!
— Но почему же все-таки изображается только одна голова божест­
ва? — наконец спросил он. — Это тоже имеет какое-то сокровенное зн а­
чение?
— Очень большое, — отвечал учитель. — Голова — это символ, свя­
щенный прообраз драгоценного зерна, из которого произрастают все бу­
дущие урожаи. А тело — несущественно, оно не что иное, как пустой* поча­
ток, поддерживающий это зерно!
— А почему все они в шлемах? — снова спросил юноша.
— Это ты сам узнаешь в свое время при свершении обрядов!
На поле появились три жреца, несшие дымящиеся курильницы. Увидев
их, старый скульптор заторопился.
— Пойдем, Туг-Ансенг, — сказал он, — хоть мы здесь и находимся
с разрешения верховного жреца, все же не годится нам мешать священно­
служителям в их занятиях! Ты видел уже достаточно, чтобы решить, влекут
тебя в скульптуре большие объемы или малые! Теперь я жду ответа!
— Прости меня, учитель, — сразу же ответил Туг-Ансенг, — но вот эти
памятники, — он показал на колоссальные головы, — решили мою судьбу.
Я хотел бы работать над крупной скульптурой. Еще раз повторяю: прости
меня за это решение!
К удивлению юноши, Ах-Шооч отнесся к его решению совершенно
спокойно.
47

— я давно это чувствовал, — признался он, — и уже просил Ах-Шакана взять тебя к нему в помощники. Ты был хорошим учеником. Надеюсь,
что ты окажешься еще более хорошим мастером.
Туг-Ансенг начал горячо благодарить Ах-Шооча, но тот решительным
жестом прервал его слова и быстро пошел к спуску с плоскогорья.
Обратный путь учитель и ученик совершали молча. Только перед самым
расставанием, когда они остановились на развилке дорог, Ах-Шооч, не гля­
дя на юношу, сказал:
— Ты уже стал мастером. Не пора ли тебе, по древнему обычаю, при­
нести к какому-нибудь дому связку дров?
Туг-Ансенг вспыхнул. Было принято, чтобы юноша, желающий посва­
таться к девушке, приносил к дому будущего тестя охапку дров. Дальше
уже дело вели родители жениха и невесты. Но у Туг-Ансенга не было отца.
— Я еще не думал об этом, учитель, — запинаясь, ответил он.
— Ну, если тебе кто-нибудь приглянется, я с удовольствием выступлю
при сватовстве в роли твоего отца, — пообещал Ах-Шооч.
При этих словах в сознании юноши всплыло милое личико Нам-Цук,
и Туг-Ансенг едва слышно вздохнул.
— Спасибо тебе, учитель, — горячо сказал он, — спасибо за все!
— Помни, что любой человек в нашем городе будет рад назвать тебя
своим зятем, — продолжал ласково Ах-Шооч, — и прими мой последний
совет: не медли с женитьбой. А завтра являйся пораньше к Ах-Шакану
и проси его участия и помощи!
Не слушая больше сбивчивых слов благодарности юноши, Ах-Шооч по­
шел к своему дому. Туг-Ансенг долго стоял на перекрестке в глубоком р аз­
думье. Свежий запах шел от трав, остывавших после дневного зноя. Чуть
слышно пищали, направляясь на охоту, летучие мыши. Смутно белели
в ярком свете звезд расходящиеся дороги.
Юноша не спал всю ночь. На следующее утро, поговорив с матерью и
собрав охапку дров, молодой скульптор отправился к дому Ах-Шооча.
Прохожие, видя свадебную связку, сочувственно улыбались ему. Д ож дав­
шись, когда из дома вышла Нам-Цук, Туг-Ансенг торжественно положил
связку хвороста около очага. Девушка негромко ахнула, румянец покрыл
не только ее лицо, но и шею. Закрыв лицо руками, она бросилась назад
в жилище. Туг-Ансенг повернулся и, широко улыбаясь, быстро пошел к на­
чальнику скульпторов.

ГЛАВА VI

ВСТРЕЧА
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Как ты медленно падаешь на дно моего сердца!
р ОБРЕГОН МОРАЛЕС СТРОКИ СТАРОЙ ЛЕГЕНДЫ

Свадьба Туг-Ансенга и Нам-Цук была веселой. Радовался Ах-Шооч,
принявший предложение молодого скульптора с неприкрытым восторгом.
Плакала от радости Ош-Чоч, вспоминала свою давнюю свадьбу. Светились
лица жениха и невесты.
На свадьбе брата Шанг и увидел впервые Тианг, одну из подружек
Нам-Цук. С этого дня Шанг начал мечтать о встрече с девушкой, ему по­
стоянно виделись ее огромные диковатые глаза.
Но дни земледельца, как и дни девушки, волей судьбы ставшей хозяй­
кой осиротевшего дома, заполнены работой. Прошло немало времени, пока
юноше удалось увидеть Тианг, и, как водится, эта встреча была случайной.
Селения, в которых жили Тианг и Шанг — Тахкум-Чаканг и Хоктунг, — были соседними, но между ними простирались большие участки
леса и засеянные поля. Однажды Шанг получил приказание от анчуктека * Хоктунга отнести большой кувшин свежего меда старому жрецу
Чахилю в соседнее селение. Не подозревая о том, что его ждет, юноша
неохотно пустился в путь. Велико было его изумление, когда, придя в Тахкум-Чаканг и после расспросов разыскав хижину Чахиля, он увидел около
нее Тианг.
От смущения первой оправилась девушка; она сразу же узнала Шанга,
но не подала вида.
— Что тебе здесь нужно, юноша?
— Мне сказали, что это дом жреца Чахиля, а я послан к нему с пору­
чением!
' — Да, это его дом, но сам жрец сейчас находится в святилище. А чего
ты хочешь?
— Анчук-тек Хоктунга прислал ему мед, вот он! — И юноша протянул
Тианг кувшин.
— Поставь сосуд сюда! — приказала девушка и более мягким тоном
добавила: — Ты, наверное, устал, путь сюда от Хоктунга не близок, при­
сядь и отдохни!
4

Р Кинжалов

49

Обрадованный Шанг поспешил присесть у входа. Мысль о том, что он
скоро должен будет уйти, а знакомство с понравившейся ему девушкой
еще не состоялось, подстегнула юношу.
— Разве ты дочь жреца? — спросил он.
Тианг сделала вид, что только теперь узнала юношу.
— Я ведь тебя где-то видела, — сказала она задумчиво, — но не могу
вспомнить где.
— Ты была подружкой невесты на свадьбе моего брата Туг-Ансенга, —
напомнил ей Шанг, — я сразу узнал тебя!
— Да, да, теперь я припоминаю!
— Туг-Ансенг очень счастлив! — сказал Шанг.
— Счастлива Нам-Цук! — возразила ему девушка. — Она ведь давно
любила твоего брата!
— Разве? — искренне удивился юноша. — Как хорошо все сложилось!
— А как Туг-Ансенг стал скульптором? — спросила Тианг. — Вы же
земледельцы, и он должен был стать таким же, как и ты?
Шанг не заметил, что девушка невольно выдала свой интерес к нему.
Он покачал головой и медленно ответил:
— Это странная история! Когда мы были детьми, Туг-Ансенг все время
лепил из глины всякие игрушки. Один раз нас увидел во время игры тепе­
решний великий жрец. Он предсказал, что нас ждет великое будущее, что
Туг-Ансенг станет скульптором. Наши родители очень радовались его сло­
вам. Через десять лет в наш дом пришел мастер Ах-Шооч, посмотрел рабо­
ты Туг-Ансенга и сказал, что возьмет его в ученики. Так он стал скульпто­
ром, а теперь — мастером и зятем мастера. Его отличает сам начальник
ваятелей Ах-Шакан. Это великая честь для сына простого земледельца.
— А в чем же твое величие? — невольно сорвалось с губ девушки.
Только потом, осознав, что она могла этой фразой задеть Шанга, Тианг
немного смутилась.
Но юноша не заметил этого. Глядя на Тианг по-прежнему радостными
глазами, он просто ответил:
— С меня вполне хватает величия Туг-Ансенга! Я счастлив уже этим.
— У тебя доброе сердце, Шанг, тебя будут любить за это! — Девушка
доверчиво положила руку на его плечо. — Так, как все любят Чахиля:
он старый, но очень добрый. Я помогаю ему по хозяйству: он совсем одинок.
А зовут меня Тианг, и живу я рядом, в семье моего дяди М ааш а!
Шанг понял последнюю фразу как знак к прощанию, поднялся и, з а ­
пинаясь, сказал:
— Я ухожу... Но я... хотел бы снова увидеть тебя. Это возможно?
Глаза Тианг вдруг так заискрились, что юноша почувствовал неволь­
ный трепет.
— Ты не застал Чахиля и поэтому должен прийти сюда завтра, — ска­
зала ласково девушка, — наверное, жрец захочет поблагодарить твоего
анчук-тека. Может быть, и я буду здесь завтра. Я здесь очень часто бываю.
Прощай!
И, резко повернувшись, так, что взметнулись края ее длинной юбки,
Тианг исчезла в глубине хижины.
51

Юноша не помнил, как добрался до своего селения. Все время перед
ним стояли лучистые глаза девушки, ее тонкая и гибкая фигурка. В ушах
звучал ее звонкий голос.
Над вершинами деревьев засверкала своим чистым блеском Вечерняя
звезда. Глаза Шанга обратились к богине.
«О добрая и великолепная, сотвори чудо, пусть эта девушка станет
когда-нибудь моей женой! Прошу тебя, дай мне только это счастье! Все
жертвы мои будут принадлежать тебе — пусть Тианг станет моей женой,
только она и никакая другая!»
Дрожащий огонек звезды поднимался все выше в вечернем небе; спра­
ва гулко гукнула сова. Все приметы были счастливыми и сулили исполне­
ние желаний.
Казалось, благосклонность богини уже начала сказываться. Анчук-тек
встретил Шанга не так сурово, как ожидал юноша. Выслушав сбивчивый
рассказ о том, что мед он оставил в доме, а самого жреца не застал, прави­
тель Хоктунга распорядился: «Завтра утром снова сходи туда и обязатель­
но дождись жреца! Скажешь, что мед от меня, и передашь привет. Мало ли
кто ему приносит подарки — надо, чтобы мудрый Чахиль знал, что это
мой дар!»
Шанг не мог прийти в себя от радости. Как все хорошо складывалось!
Он-то боялся, что анчук-тек будет бранить его за задержку, а у разгневан­
ного начальника трудно получить разрешение на отлучку. А здесь получа­
лось все наоборот: сам анчук-тек посылает его снова в Тахкум-Чаканг.
Не иначе как это ответ на его молитву! И юноша благодарно взглянул на
Вечернюю звезду.
Ночь Шанг почти не спал. Как только он забывался в короткой дре­
моте, перед ним появлялось улыбаюш^ееся личико Тианг. Странно: во вче­
рашнем разговоре с ним девушка не улыбнулась ни разу, а во сне она была
так весела и ласкова. Юноша вскакивал, пил воду и, вздыхая, ложился
снова. Как долго тянется эта ночь! Когда же взойдет заря!..
Наконец рассвело. Шанг быстро умылся, торопливо позавтракал и
сразу же отправился в путь.
Как ярко светило этим утром солнце! Как самозабвенно пели птицы,
каким свежим и ароматным был легкий утренний ветерок! Как коротка и
радостна была дорога в селение Тахкум-Чаканг для юноши, торопящегося
на свидание с любимой!
Но беды и неожиданности таятся впереди, и позади, и вокруг нас!
Когда Шанг подошел к дому жреца, то увидел у двери маленького су­
хонького старичка. Чахиль сидел на скамеечке и грелся на солнце. Увидя
юношу, он ласково приветствовал его и спросил, не он ли принес вчера мед.
Когда Шанг добросовестно отбарабанил слова анчук-тека, Чахиль попро­
сил передать благодарность за подарок и, видя, что огорченный посланец
собирается уйти, улыбнулся.
—
Тианг, девочка, — позвал он, глядя внутрь хижины, — ты что же
не хочешь поздороваться с нашим гостем?
Из хижины появилась порозовевшая от смущения Тианг. Д аж е неопыт­
ный Шанг и то понял, что девушка ждала его прихода. На ней была новая
52

юбка, шею обвивало тройное ожерелье из душистых семян карина. Она
застенчиво приветствовала юношу.
— Присядь, посланец анчук-тека! — продолжал старик. — Сейчас
Тианг угостит нас свежими лепешками с тЪоим медом! Подкрепись перед
обратной дорогой!
Лепешки, быстро испеченные Тианг, показались Шангу удивительно
вкусными. Прекрасно подходил к ним и густой ароматный мед. Но все трое
ели мало. В основном беседу вел жрец; Шанг почтительно и кратко отвечал
на его вопросы. Тианг вообще молчала, изредка поглядывая на юношу,
и при каждом взгляде девушки его обдавало жаром.
Когда трапеза была закончена и Шанг начал прощаться, Чахиль оста­
новил его и, заглянув на секунду в хижину, вручил ему небольшой глиня­
ный сосудик.
— Это ты передашь от меня анчук-теку, — сказал он, — пусть натира­
ет этой мазью ноги на ночь, тогда он забудет про ломоту в костях.
Шанг заботливо спрятал лекарство в набедренную повязку, снова по­
благодарил старика за внимание и повернулся, чтобы уходить, но услы­
шал слова Чахиля:
— Ты сегодня забыла принести мне воды, Тианг! Иди к источнику, это
по дороге с нашим гостем, он поможет тебе.
С забившимся сердцем Шанг еще раз поклонился доброму старику и
молча двинулся рядом с девушкой. Когда они подошли к ручью, то р аз­
говорились.
О, эти долгие беседы у ручья! Какой влюбленный во все века не бла­
гословлял его журчание, сулящее возможность желанной встречи! В этот
день Чахилю пришлось ждать воду достаточно долго... Несколько раз юно­
ша провожал девушку почти до хижины жреца, но вода, как назло, в по­
следний момент как-то проливалась, а принести полупустой кувшин было
никак нельзя. В конце концов, когда влюбленные договорились, что через
день, к вечеру, они снова встретятся у ручья, чтобы погулять, вода была
благополучно доставлена в хижину.
Поставив сосуд, Тианг обняла шею Чахиля и мимолетно прижалась ще­
кой к его морщинистому лицу.
— Какой ты добрый и как ты все понимаешь! — горячо прошепта­
ла она.
— Может быть, — с неожиданной горечью отозвался тот, — но доб­
рота умирает с человеком, и ничего не остается.
— Остается память о доброте, — задумчиво сказала девушка, — а это,
по-моему, самое лучшее, что может остаться от человека...
В лице старика что-то дрогнуло; Чахиль отвернулся и тихо про­
изнес:
— Тебе давно пора идти домой, скоро вернется с работы дядя!
Когда дядя и дети после ужина наконец улеглись спать, Тианг долго
стояла на коленях перед маленькой статуэткой Матери богов, мысленно
повторяя вновь и вновь исступленную мольбу; «О всемогущая, сделай,
чтобы этот юноша был моим мужем, только моим! Сделай Шанга моим, на­
всегда моим!»
53

Лицо Матери богов с застывшей на губах улыбкой благосклонно взи­
рало на молящуюся.
На следующее утро анчук-тек Хоктунга получил приказание выделить
двадцать человек для перетаскивания на священный участок огромного
камня, привезенного к границам города на большом плоту. В число их по­
пал и Шанг. Целых двенадцать дней триста человек, согнанных из всех
окрестных селений, надрываясь, тащили непокорную глыбу сперва на бе­
рег, потом по специально устроенной дороге и наконец подняли ее на вы­
соты центрального плато. Д ва раза на подъеме камень соскальзывал вниз;
шесть человек было убито и вдвое больше покалечено.
Всеми работами руководил жрец Мишпитиакук. Он сам не знал отдыха
и не давал другим. Когда глыба была поднята и ее устанавливали около
огромных голов, на священном участке появился Анаиб-Унгир. Он молча
наблюдал за работающими. Один раз Шангу показалось, что глаза вер­
ховного жреца остановились на нем с каким-то странным выражением.
«Неужели он еще помнит меня?» — удивленно подумал юноша. Но, пораз­
мыслив, решил, что ошибся. Прошло десять лет, неужели верховный жрец
будет помнить каждого встретившегося ему когда-то на дороге маль­
чишку?

ГЛАВА VII

НАКАЗАНИЕ НАКАХОНА
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Вот как они наказывали таких людей.

«пополь-вух»

Работы по доставке камня были закончены поздно вечером, при свете
факелов. Вместе со всеми Шанг с трудом добрел до родного селения. Ска­
зывалось неимоверное напряжение сил и постоянное недосыпание. С тру­
дом умывшись, юноша улегся, и темная бездна сна сейчас же поглотила
его.
Спал он в ту ночь беспокойно. Юноша все время видел ускользавшую
от него Тианг. Лицо девушки было грустным. Шанг пытался настичь ее,
но ноги его не слушались, и он все время падал на землю...
От кошмара его избавил резкий голос глашатая:
—
Люди селения Хоктунг, идите на площадь селения Тахкум-Чаканг!
Идите в Тахкум-Чаканг — таково повеление нашего владыки! Люди Хоктунга, спешите в Тахкум-Чаканг!
Было раннее утро. Из всех хижин Хоктунга выглядывали разбуженные
люди, переглядывались, окликали друг друга, спрашивали, что случилось.
Но глашатай уже ушел, и никто ничего не понимал. Кое-где уже потрески­
вали огоньки очагов: заботливые матери и жены спешили приготовить
пищу перед дорогой.
Шанг наскоро проглотил несколько холодных лепешек и помчался
в Тахкум-Чаканг. Р аз туда собирают жителей Хоктунга, размышлял он, то,
наверное, он сможет наконец повидать Тианг!
Но как ни спешил юноша, войдя в Тахкум-Чаканг, он увидел, что на
площади уже собралось множество людей. Кроме местных жителей здесь
были и люди из других селений. Все стояли лицом к еще пустому центру
площади. Разговаривали вполголоса. Из обрывков фраз Шанг понял, что
и здесь никто ничего не знал.
Юноша осторожно пробирался между стоявшими, разыскивая глазами
Тианг. Ему сопутствовала удача. Скоро он увидел девушку: она стояла ря­
дом с пожилым мужчиной, очевидно ее дядей, и двумя детьми — мальчи­
ком и девочкой. Проявив немалую изворотливость, Шанг устроился прямо
55

за спиной Тианг и, так же как и остальные, принялся глядеть на центр пло­
щади. Так как при этом перед его глазами все время оказывались густые,
распущенные по плечам волосы Тианг, то удовольствие его было совер­
шенно полным. Очень хотелось хоть раз прикоснуться к этим прядям, но
благоразумие удерживало его.
Дядя что-то тихо сказал племяннице, и она повернула к нему голову.
Теперь Шанг заметил, что девушка побледнела и осунулась, щеки ее вва­
лились. Чувство радости сменилось беспокойством. Не заболела ли она?
Чудесные волосы плохо расчесаны, старая юбка... Что случилось? Но з а ­
говорить в присутствии дяди юноша все-таки не решался.
Словно услышав его тайное желание, М ааш начал протискиваться впе­
ред; вскоре от племянницы его отделяло уже по крайней мере три ряда
зрителей. Тианг и дети остались стоять на прежнем месте. Юноша восполь­
зовался благоприятной случайностью.
— Тианг! — тихо позвал он. — Здравствуй!
Девушка не шевельнулась, только мочки ушей ее порозовели, значит,
она услышала обращенные к ней слова. Она не обернулась и промолчала,
как будто ничего не случилось.
— Что случилось с тобой, Тианг? — в отчаянии взмолился юноша, уже
не обращая внимания на стоявших рядом.
Дети, на плечах которых лежали руки Тианг, обернулись, и мальчик
сказал удивленно:
— Тианг, с тобой говорят! Разве ты не слышишь?
Девушка обернулась и метнула на Шанга рассерженный взгляд.
— А, это ты! — сказала она холодно. — Где ты пропадал, юноша?
Ведь ты, кажется, хотел прийти сюда десять дней назад?
Бедная Тианг не заметила, что выдала свою тайну: она огорчалась, что
его нет, она считала дни! Но Шанг все понял, и радость снова вернулась
в его сердце.
— Я не виноват, Тианг! — горячо зашептал он. — Анчук-тек послал
меня перетаскивать великий камень. Я не мог отлучиться, хотя, — Шанг
еще более понизил голос, — все время думал о Чахиле и о тебе! И постоян­
но хотел тебя увидеть!
— Я беспокоилась о тебе, я бог знает что передумала, — так же горячо
вырвалось у Тианг, — и я тосковала...
Хриплый низкий возглас тяжелых деревянных труб заглушил послед­
ние слова девушки. На площадь вступила процессия жрецов Сердца земли
во главе с Тумех-Цахингом. Им предшествовали пять трубачей и три б а­
рабанщика. Собравшиеся, тесня друг друга, почтительно уступали дорогу
кортежу. В наступившей тишине Тианг едва слышно шепнула юноше:
— Договорим после, не уходи!
Шанг отодвинул плечом соседа, протиснулся вперед и встал рядом
с Тианг.
Жрецы выстроились полукругом, за ними виднелись анчук-теки Тахкум-Чаканга, Хоктунга, Цолохчена и других окрестных селений. Все они
были в праздничных одеждах, у каждого в руке была тяжелая палица,
унизанная обсидиановыми остриями.
57

Снова, леденя кровь, взвыли трубы. Рассыпалась сухая и четкая дробь
барабанов. Их тревожный ритм сжимал сердце, предвещая что-то необыч­
ное и жуткое. Из группы жрецов выступил Тумех-Цахинг, встал в самом
центре площади, поднял руку. Барабанная дробь оборвалась.
— Люди Ниваннаа-Чакболая, слушайте! — торжественно провозгла­
сил жрец. — Слушайте волю великого бога! Моими устами с вами говорит
Сердце земли. Среди вас живет отступник, поправший законы страны. Он
будет наказан!
Тумех-Цахинг замолчал и обвел глазами первые ряды стоявших на пло­
щади. Под его тяжелым взглядом люди бледнели и горбились. Казалось,
страх становился физически ощутимым, с силой давил на плечи. После
паузы жрец отрывисто приказал:
— Введите преступника!
Из-за расступившихся анчук-теков показались два стражника, воло­
чивших под руки мужчину: ноги его почти не слушались. Дойдя до ТумехЦахинга, они толкнули провинившегося, и тот упал перед жрецом на коле­
ни. От жрецов отделился еще один, подошел и встал рядом с ТумехЦахингом. Тот сказал отрывисто, обращаясь к подошедшему:
— Возгласи закон!
— «Никто не смеет пить каече *, не достигнув пятидесяти двух лет, —
начал читать наизусть звонким голосом молодой жрец. — И хот, кто до­
стиг старости, может выпить лишь одну чашу по разрешению жреца, но
так, чтобы не опьянеть...» ^
Тумех-Цахинг, резким жестом прервав чтеца, спросил обвиняемого:
— Сколько тебе лет, Накахон?
— Тридцать один, — глухо ответил тот, потупившись.
Жрец кивнул головой, давая знак чтецу продолжить.
— «Пьянство — это корень и причина всякого зла и всякой погибели.
Каече и пьянство — причина всех разладов и всех распрей, всех возмуще­
ний и всех печалей в городах и в селениях. Пьянство подобно вихрю, кото­
рый разрушает и раздирает все. Оно подобно зловредной буре, приносящей
с собой только злое. Перед насилием, инцестом *, кражей, грабежом, ру­
ганью и лжесвидетельством, перед злобными слухами, клеветой, беспоряд­
ками и ссорами — перед всем этим всегда идет пьянство».
Чтец сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжал:
— «Если человек будет уличен в пьянстве, если он покажется пьяным на
улице, если его найдут бесчувственным на улице, если он будет блуждать
неверными шагами и петь, один или вместе с другими, он будет наказан...»
— Пощады! — завопил обвиняемый. — Молю о пощаде, благочести­
вый!
И Накахон подполз на коленях к Тумех-Цахингу. Тот брезгливо от­
шатнулся.
— Ты мог бы заслужить пощаду, если бы ты пил вино в своем доме
и тебя никто не видел бы и не слышал! — гневно произнес ТумехЦахинг. — Тогда ты принял бы спокойную смерть! Но ты, шатаясь, брел
‘ Здесь и далее приводится подлинный ацтекский текст.
58

по улице, ты оскорблял слух своих односельчан гнусной бранью! Нет, тебе
не будет пощады!
И, обращаясь к анчук-текам, уже вышедшим перед строем жрецов, Тумех-Цахинг приказал;
— Дайте преступнику заслуженную смерть!
Приблизившийся первым анчук-тек Тахкум-Чаканга нанес Накахону
удар палицей по плечу. Сухо хрустнула переломленная кость. Анчук-тек,
отступая, воскликнул:
— За людей Тахкум-Чаканга!
Обвиняемый завыл. Один за другим выступали анчук-теки, выкликая
названия своих селений, один за другим сыпались удары тяжелых палиц.
Вой Накахона сменился стонами, хрипом, а затем прекратился. Накахон
уже не шевелился, а наказание все еще продолжалось.
Стоявшие вокруг смотрели на происходившее с суровым одобрением.
Ни у кого, даже самых молодых, казнь не вызвала ужаса или испуга. Ни
один не отвел глаза. Пьянство для лгс^дей того времени было одним из са­
мых ужасных преступлений, и пивший вино без разрешения знал, что его
ожидает.
Наконец старший жрец Сердца зёмли поднял руку. Уставшие анчуктеки снова выстроились за неподвижной линией жрецов. ТумехЦахинг провозгласил:
— Преступник получил наказание, но он будет лишен погребения!
Бросьте его тело на съедение шакалам!
Стражники подняли останки Накахона и понесли к лощине. Народ на­
чал медленно расходиться, уже слышались разговоры. Анчук-теки и жре­
цы, предводительствуемые Тумех-Цахингом, также покинули место казни.
Тианг обратилась к Шангу.
— Так ты действительно был занят? — спросила она мягким голо­
сом. — А мы очень беспокоились за тебя!
— Хочешь, я сведу тебя к этому камню? — ответил юноша вопросом на
вопрос.
— Конечно, хочу!
— Тогда я приду к ручью, где ты берешь воду, завтра вечером, рань­
ше это никак не удастся! Ты сможешь освободиться?
— Хорошо, я буду ждать!
Обрадованный юноша поспешил за односельчанами, а Тианг долго
смотрела ему вслед. На ее глазах показались слезы счастья: наконец-то
любимый назначил ей свидание!

ГЛАВА VIII

ЛУННАЯ НОЧЬ
САН-ЛОРЕНСО
МЕКСИКА

Мы утром в город вернемся
Р ОБРЕГОН МОРАЛЕС
СТРОКИ ЛЮ БВИ

Охваченный волнением и нежностью, Шанг поджидал Тианг в услов­
ленном месте у ручья. Уже давно стемнело. На безоблачном небе показа­
лась из-за вершин деревьев полная луна; выше ее блестела Вечерняя звгезда. В селении все уже спали, оттуда не доносилось ни единого звука; все
вокруг дышало спокойствием. Мирно журчал ручей.
Это была удивительная ночь — ночь их первого свидания! Лунные лу­
чи играли на струях ручья и глянцевитых листьях фикусов. В глуби леса
вились хороводами вереницы светляков — алых, золотистых и синих огонь­
ков. Пронзительно трещали цикады, вдали самозабвенно пел пересмешник.
Томительно благоухали ночные цветы.
Девушка появилась бесшумно. Было видно, что и она с трепетом ж д а­
ла этой встречи. Волосы Тианг, ниспадавшие на худенькие плечи, были
тщательно расчесаны; отпечатки свеженаложенных на кожу рисунков
были четки и еще не расплылись. Новая темно-синяя юбка, широкий пояс
из оленьей кожи и ожерелье из душистых семян составляли ее празднич­
ный наряд.
Тианг появилась и сразу же быстро заговорила, чтобы преодолеть
смущение и неловкость. Ведь это было первое свидание в ее жизни!
— Ну что же, ты покажешь мне свой камень? Он действительно очень
большой?
Шангу хотелось схватить ее в объятия, немедленно признаться в любви.
Как она была прекрасна сейчас! Блестящие от возбуждения огромные гла­
за, полураскрытые розовые губы, разметавшиеся по плечам черные ло­
коны...
— Самый большой камень, какой я видел за всю свою жизнь, — уверил
Шанг. — И мы сейчас отправимся туда, правда, это довольно далеко!
И они двинулись в путь. Тропинка петляла среди деревьев, свет луны
только иногда прорывался сквозь густую листву, и было довольно темно.
61

Но оба они были почти лесными жителями и поэтому шли уверенно и быст­
ро. Конечно, Шанг под предлогом помощи скоро завладел рукой девушки,
и Тианг не сопротивлялась. Узкая теплая девичья ладонь покоилась в его
сильных пальцах и только иногда трепетала, словно стремясь что-то ска­
зать.
Вначале они шли молча. Необычность встречи и полная тишина во­
круг, пребывание наедине смущали их. Первым заговорил Шанг. Указав
на Вечернюю звезду, он сказал девушке:
— В тот вечер, когда я первый раз говорил с тобой, я просил ее о новой
встрече. И желание мое исполнилось!
— Как удивительно! И я считаю эту звезду своей покровительницей.
Я часто смотрю на нее по вечерам и поверяю ей свои надежды и просьбы.
Совсем недавно я молила ее...
Тианг осеклась. Но в этот вечер Шанг понимал все с полуслова. Он
остановился, нежно привлек девушку к себе и спросил:
— Ты тоже просила, чтобы мы снова встретились?
— Да! — чуть слышно прошептала Тианг, укрыв свое лицо на его
груди.
Тонкий, нежный и волнующий запах ожерелья дурманил голову юноши.
Все казалось ему невероятным.
— Дорогая моя, я полюбил тебя сразу же, при первой встрече, я не мог
прожить ни одного дня, не думая о тебе, — горячо зашептал Шанг, крепко
обнимая девушку. — А мне казалось, что ты то сердишься на меня, то рав­
нодушна ко мне...
— Я полюбила тебя с первого взгляда, когда увидела на свадьбе...
А когда ты исчез, решила, что не нравлюсь тебе, и очень горевала, — при­
зналась Тианг.
Влюбленные сели на ствол поваленного дерева. Исчезла сковывающая
их неловкость, теперь один стремился рассказать другому о каждой мину­
те, проведенной без него, вспомнить любую самую незначительную подроб­
ность их коротких встреч...
— Я завтра же пойду к твоему дяде и буду просить тебя в жены, — ска­
зал счастливый юноша.
— Что ты, Шанг! Он никогда на это не согласится! Кто же будет гото­
вить ему и сиротам пищу? Кто будет заботиться о доме? Нам надо ждать,
пока не подрастет его дочь. Через четыре года она уже сможет заняться хо­
зяйством, и тогда я буду свободна! Мы должны подождать, Шанг... Ведь
ты меня не разлюбишь за это время? Четыре года пройдут совсем неза­
метно...
— Незаметно? Четыре года, целых четыре года! — Юноша помрач­
нел. — Какой длинный срок... Разлюбить я тебя не смогу, даже если и по­
желаю! В тебе — вся моя жизнь. Кто и что я без тебя? Сухое дерево,
иссякший источник, погасший костер! Но я боюсь...
— Чего же?
— Так. Не знаю. Вдруг испугался за тебя... Как будто что-то должно
случиться... Боюсь, что ты разлюбишь, что с тобой случится какая-то беда!
На днях я опять видел плохой сон: ты уходила куда-то вниз, глубже и глуб­
62

же, я старался вытащить тебя из ямы и не мог, руки были как ватные.
Вдруг с тобой что-то случится... Ты можешь полюбить другого...
Тианг отстранилась, побледнела, но голос ее звучал по-прежнему ровно
и твердо:
— Не надо бояться за меня, милый, я сильная и сумею постоять за се­
бя! И я никогда не разлюблю тебя, слышишь, никогда!
Шанг с сомнением покачал головой.
— Ну а если что-нибудь случится со мной, — спросила Тианг, — что
сделаешь ты?
— Не знаю, — растерянно сказал юноша.
— А я знаю. Если что-нибудь произойдет с тобой, я буду мстить!
— Кому?
— Тому, кто помешает нашему счастью! Любому! Любой девушке, ко­
торая встанет между нами, даже царевне. Так и знай!
Шанг тихо засмеялся и снова привлек девушку к себе.
— Никакая девушка не встанет между нами, любимая, потому что
я не могу представить себе кого-то красивей тебя! Мы всегда будем
вместе. Но четыре года слишком долгий срок...
— Ну, может быть, это будет и через три года! Сестренка растет быстро
и очень понйтлива. Да ведь теперь тебе и не собрать ценных вещей для по­
дарка дяде, только что была свадьба Туг-Ансенга... Хорошо еще, что АхШооч не чает в нем души и половину подарков выделил ему из своих же
вещей. А мой дядя не таков!
— Это верно, мы очень бедны. Но я не могу жить без тебя!
— А мы будем часто встречаться. Ты же сам сказал, что нас никто
не сможет разлучить!
И Тианг впервые сама обняла юношу. Они долго сидели молча, тесно
прижавшись друг к другу; глаза их затуманились. Минуты текли незамет­
но. Наконец Тианг спохватилась:
— Наверное, уже поздно. Мне пора бежать домой!
— Но ты должна все-таки взглянуть на мой камень! Пусть и он будет
свидетелем нашего счастья, раз он видел мои мучения. Пойдем к нему, хотя
бы ненадолго!
Они встали с древесного ствола. Тианг ласково погладила его шерша­
вую поверхность, он был немым участником их объяснения. Украдкой де­
вушка отломила маленький кусочек коры — на память — и спрятала
за пояс.
Идти пришлось довольно далеко. Когда они подымались на высоты
плато, луна уже заметно склонялась к закату, но свет ее был еще по-преж­
нему ярок. Юноша и девушка подошли к гигантским головам, стоявшим
у края священного участка.
Лунный свет падал прямо на лица изваяний. Они улыбались странной
вечной улыбкой, но выражение глаз казалось грустным, почти скорбным.
Полузакрытые губы словно хотели и никак не могли вымолвить какое-то
особенное слово.
— Ой, что это такое? — Тианг схватилась за руку Шанга. — Милый,
я их боюсь!
63

Юноша недоуменно пожал плечами.
— Что это такое, я не знаю и сам! Ведь здесь священное поле, и все из­
ваяния посвящены богам. Если чего и надо страшиться, то гнева божеств
и жрецов. Я не уверен, можно ли вообще приходить сюда. А статуи — чего
же бояться их, они каменные и тихие...
— Нет, нет, пойдем отсюда, — настаивала Тианг. Голос ее дрожал. —
Я не хочу здесь оставаться!
— Ну посмотри хоть раз на мой камень, — сказал улыбаясь юноша.
Его забавляло, что Тианг, такая бесстрашная полчаса тому назад, испу­
галась теперь каких-то каменных голов. Сам он уже привык к ним во время
работ и забыл, что при первой встрече они поразили и его. — Вот видишь,
над чем мы трудились!
В один ряд с головами был водружен огромный округлый кусок базаль­
та, по очертаниям отдаленно напоминающий шар. Высота его превышала
рост не только девушки, но и юноши.
— Представляешь, как нам пришлось потрудиться, чтобы вкатить его
на такую высоту? — спросил Шанг. — Он все время норовил скатиться
вниз, но мы его переупрямили!
Юноша ласково прикоснулся к камню.
— Камень, смотри, вот моя невеста! Правда, она хороша?
Шанг, смеясь, пытался повернуть девушку лицом к статуям, но она
упорно отворачивалась от них. Наконец, побежденный ее молчаливым со­
противлением, он потянул Тианг за руку, и они быстро побежали вниз по
склону.
Уже занималась заря, когда влюбленные расстались, несколько раз по­
обещав друг другу встретиться завтра. Но приближавшееся событие опять
помешало их встрече.

ГЛАВА IX

ПЛЕННИКИ ОКЕАНА
АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН.

Снаряди себе ладью с экипажем...
СКАЗКА «ЦАРЬ ХЕОПС И ВОЛШ ЕБНИКИ» '

Суэмбахамон в простой льняной одежде сидел на корме корабля под
навесом из пестрой ткани и безучастно смотрел на воду. Океан вот уже не­
сколько дней был необычайно тих, почти зеркален. Солнце стояло прямо
над головой, было очень жарко, но легкое движение воздуха умеряло
духоту.
Прошло уже более двух лет с того беспокойного утра, когда вельможа
покинул такую далекую теперь египетскую столицу.
Старую истину «Друзья познаются в несчастье» Суэмбахамон скоро
проверил на собственном опыте. Правитель Нижнего Египта Несубанебджед хорошо относился к нему, пока он был вельможей в Фивах. Но он из­
менил свое поведение довольно быстро. Сперва владыка Таниса ^ принял
Суэмбахамона, кйк говорится, с распростертыми объятиями. Очевидно, он
надеялся, что египтянин явился к нему с каким-то важным и тайным
дипломатическим поручением. Были и тайные аудиенции, и пышные много­
людные пиршества. Однажды Несубанебджед даже прозрачно намекнул,
что младшая из его дочерей — стройная голубоглазая царевна — согласна
стать женой дорогого гостя.
Шло время. Суэмбахамон никак не отозвался на лестное предложение.
Вероятно, это явилось первым толчком для подозрений. Затем было зам е­
чено, что за три месяца с лишним к гостю не прибыло ни одного гонца из
Фив, да и он не отправил ни одного письма в столицу. Для тайного, но пол­
номочного представителя фиванского двора это было немыслимо. Хотя
владыка Нижнего Египта не смог выпытать у Суэмбахамона, а соглядатай
у его слуг ничего определенного, положение вепхей говорило само за себя:
вельможа либо был изгнан, либо бежал от гнева фиванского фараона.
‘ Перевод И. Г. Лившица.
^ Столицей Нижнего Египта в то время являлся город Танис
5

Р Кинжалов

65

После этого Суэмбахамон перестал существовать для Несубанебджеда.
Его пребывание в стране терпели, и только. Уже не было ни доверительных
разговоров, ни даже аудиенций при царских выходах.
Вот тогда-то никому не нужный и ничем не занятый Суэмбахамон начал
совершать долгие прогулки по зарослям Дельты на небольшом челноке.
Сопровождал его только раб Пенниут, сидевший на веслах. Добровольный
изгнанник охотился на диких уток, ловил рыбу, размышлял о странных
причудах судьбы. Ему было скучно, и он жаждал деятельности. По време­
нам фиванца охватывали приступы отчаяния и тоски. Глухой жгучей тоски
о жене Реннеферт, о детях, о прежней, невозвратимой жизни в своем
дворце...
Однажды, забравшись далее обычного, Суэмбахамон наткнулся на не­
большую группу моряков. Они отдыхали возле корабля, вытащенного на
песчаный берег. Египтянин с помощью Пенниута, владевшего многими
языками, разговорился с капитаном — невысоким жилистым мужчиной
средних лет. Его густая черная борода, горбатый, как клюв ястреба, нос,
сверкающие глаза и быстрые жесты выдавали в нем финикиянина. Дейст­
вительно, как скоро выяснилось, Мелькарт-Машал был уроженцем велико­
го города Тира, много плавал и много повидал.
Финикиянин умел рассказывать. Перед зачарованным Суэмбахамоном
вставали волны Великой зелени \ с шипением накатывавшиеся на низкие
борта кораблей, он чувствовал свежий запах морского ветра, оставлявший
легкий привкус соли на губах мореходов, видел узкую полосу берега, не­
прерывно сопровождавшую их слева... По словам М елькарт-Машала, сам
он неоднократно уходил на своем суденышке далеко вдоль побережья Ли­
вии, успешно торговал с прибрежными племенами и всегда возвращ ался
с большой прибылью.
Почувствовав заинтересованность собеседника, финикиянин, ласково
заглядывая в лицо Суэмбахамона,наконец вкрадчиво спросил:
— Почему бы господину не принять участие в наших торговых пред­
приятиях? Гость великого царя Несубанебджеда спокойно наслаждался
бы охотой и празднествами, находясь'здесь; все хлопоты и тревоги доста­
лись бы нам, мореходам. Единственно, что требовалось бы от господина, —
это немножко денег, которые через несколько месяцев вернулись бы к нему
с лихвой...
Суэмбахамон задумался. Драгоценности, главным образом самоцветы,
привезенные им с собой, расходились здесь быстро, слишком даже быстро.
Что будет с ним, когда все его ценности уйдут? И у кого он сможет просить
здесь помощи? Почему не рискнуть? Если он потеряет эти деньги, то лишь
приблизит на несколько дней неминуемое!
— Дай мне день подумать, — отрывисто сказал египтянин, — и скажи:
где мне найти тебя?
Мелькарт-Машал, низко кланяясь, уверил вельможу, что готов ждать
еще трое суток. После этого срока, прибавил он с огорчением, они должны
будут отправиться в путь, чтобы не упустить благоприятных ветров. СуэмВеликой зеленью египтяне называли Средиземное море.
67

бахамон может не беспокоиться, он сам, Мелькарт-Машал, придет в дом
к господину, он знает, где живет гость фараона. Пусть только тот назначит
удобное для посещения время.
Они договорились встретиться через день после полуденного отдыха.
На обратном пути Пенниут, ставший во время изгнания доверенным
лицом своего хозяина, попытался убедить Суэмбахамона, что финикиянам
вообще не стоит доверять, а уж этому бродяге из зарослей в особенности,
но вельможа сердито оборвал его и приказал молчать.
Через день, как было условлено, Мелькарт-Машал был допущен
к Суэмбахамону, и вельможа вручил финикиянину мешочек с полусотней
золотых колец и небольшой, но чистой воды рубин. Он уже снова загорелся
надеждой на обогащение и за прошедшее после встречи время трижды уве­
личивал намеченную им первоначально сумму.
Финикиянин два раза тщательно пересчитал кольца и задумался.
«Здесь слишком много, господин, — сказал он наконец с явным сож а­
лением. — Мой корабль небольшой и, не сможет взять столько товаров.
А доверить твои деньги еще кому-нибудь я не решусь. Поэтому я возьму
у тебя только половину и этот драгоценный камень. Если все будет благо­
получно, — финикиянин благоговейно коснулся рукой висевшего у него на
шее амулета, — и мы вернемся с прибылью, то тогда можно будет купить
другой корабль, побольше...»
Суэмбахамон с неохотой взял отложенные Мелькарт-Машалом два­
дцать пять колец и пожелал мореходу счастливого ветра.
«К ак только мы возвратимся, я явлюсь к тебе, господин, с полным отче­
том! Не беспокойся! А за доброе пожелание — спасибо! Да помогут нам
могучие боги моря и ветра!»
На следующей прогулке Пенниут ворчал вполголоса, но так, чтобы его
господин мог слышать все сказанное им: «До чего же хитер этот финикия­
нин! Вернул половину: больше взять не могу! Мошенник хорошо рассчи­
тал, что такие слова вызовут доверие. Теперь остается только готовить сот­
ню мешков для прибыли — по три на каждое кольцо. Боюсь, что ждать
придется слишком долго!»
Суэмбахамон рассеянно смотрел на медленно скользившую мимо лод­
ки зеленую стену высоких тростников и слегка улыбался. Он почему-то
был уверен в честности Мелькарт-Машала.
Теперь дни изгнанника потекли по-иному. К тоскливым думам о прош­
лом прибавились размышления о том, где в настоящее время находится ко­
рабль финикиянина, как идет торговля и что привезут мореходы из этого
путешествия. Суэмбахамон очень досадовал, что не расспросил подробно
Мелькарт-Машала о предполагаемом маршруте. Он два раза призывал
к себе своего кормчего Иринефера и долго беседовал с ним, но тот всю
жизнь плавал только по Нилу и не мог сообщить хозяину ничего нового и
интересного.
Через три месяца, вопреки ожиданиям Пенниута, уже начавшего ехид­
но поглядывать на хозяина, Мелькарт-Машал вернулся. Вечером, когда
уже стемнело, он появился перед домом Суэмбахамона с двумя матросами,
сгибавшимися под тяжестью объемистых мешков. С низкими поклонами
68

мореход разложил перед фиванским вельможей их содержимое: пучки
прекрасных страусовых перьев, фаянсовые статуэтки богов, несколько
свертков пестрых сидонских тканей, ожерелье из крупных янтарных бусин,
коробочку с драгоценными ароматическими смолами, три амфоры со зн а­
менитым, густым, как мед, вином из храмовых давилен Тира и, наконец, два
тяжелых мепючка с золотым песком. Увидев недоуменный жест Суэмбахамона, указавшего на вино, ожерелье и ткани, Мелькарт-Машал объяснил,
что некоторые товары, привезенные с ливийского побережья и неинтерес­
ные для его нанимателя, он обменял в гавани у своих соотечественников.
Фиванец сиял. Его доверие и надежды полностью оправдались. Он вы­
нул из ларца пригоршню золотых колец и, не считая, щедрым жестом про­
тянул их финикиянину. Но тот, отступив на шаг, покачал отрицательно го­
ловой: «Нет, господин, мне не надо награды! Пока не надо! — поправился
он. — Если ты намерен продолжать торговлю, то сейчас понадобятся боль­
шие деньги. Надо покупать другой, большой корабль. А потом мы со­
чтемся!»
Суэмбахамон думал недолго. Разм ах предложения привлекал его. Он
поставил единственное условие: с Мелькарт-Машалом должен отправить­
ся и его кормчий-египтянин; пусть он привыкнет к дальнему плаванию по
Великой зелени.
Когда разговор зашел о сумме, необходимой для покупки корабля, фи­
никиянин уже не уменьшал предлагаемого, а, наоборот, просил дать по­
больше.
«Чем больше у меня будет денег, тем лучший корабль мы сможем при­
обрести, — убеждал он. — Купить плохое судно — значит больше риска
потерять и его, и меня. Кроме того, для двух кораблей надо много товаров.
В этот раз я хочу проплыть дальше — до Нового города, основанного не­
давно моими земляками далеко на западе. Там, говорят, можно приоб­
рести совершенно диковинные вещи...»
Новый договор был торжественно скреплен чашей вина.
Мелькарт-Машал ушел, нагруженный золотом и сопровождаемый
Иринефером. Последний был очень обрадован новым поручением хозяина.
Сидеть в полной праздности ему давно уже надоело.
Суэмбахамон предусмотрительно поторопился сообщить о своем тор­
говом предприятии владыке приютившей его страны. Он понимал, что вез­
десущие шпионы царя рано или поздно все равно донесут ему о происшед­
шем. Было готово у фиванца и умягчительное преподношение — янтарное
ожерелье. Он только колебался, кому подносить его: самому царю, его стар­
шей жене или голубоглазой царевне. «Женское воздействие несомненно
сильнее, — размышлял вельможа, — но подарок, поднесенный одной жен­
щине, конечно, возбудит зависть и злобу другой, а это опаснее расположе­
ния». Наконец он мудро решил, что царь Дельты сам лучше разберется,
кому следует передать полученное им диковинное украшение.
Очевидно, что-то уже дошло до ушей Несубанебджеда, и его любопыт­
ство пробудилось. Поэтому аудиенция была получена Суэмбахамоном
очень быстро. Янтарное ожерелье — вещь необычайно редкая и ценная
в этих краях — было встречено весьма благосклонно. С таким же распо­
69

ложением и пониманием отнесся царь и к намерению Суэмбахамона рас­
ширить свои торговые операции. «Только, — подчеркнул он, — в казну
должен поступать определенный, небольшой налог после каждой удачной
экспедиции». После этих слов фиванец был отпущен. Потом он узнал, что
драгоценный подарок достался одной из младших жен повелителя.
Уже после ухода гостя владыка Дельты вспомнил, что так и не намек­
нул ему о странных вестях, дошедших до него из Фив: Суэмбахамона там
считают утонувшим. Но, подумав, царь решил, что так даже лучше: он же
не знает причин, побуждавших такого знатного вельможу скрываться
в его стране.
Теперь изгнанник зажил новой жизнью, он поверил, что удача наконецто вновь повернулась к нему лицом. Суэмбахамон приобрел пару прилич­
ных коней, хотя до прежних фиванских скакунов им было далеко. Вслед за
расположением царя к нему вернулись и знакомые; он устроил для них не­
сколько празднеств.
Результаты второго плавания превзошли все его ожидания. Суэмба­
хамон стал теперь по-настоящему богатым человеком. Правда, длилось
оно значительно дольше: мореходы вернулись только через десять месяцев.
Иринефер был в полном восторге и от нового корабля, и от плавания и не­
сколько вечеров подряд рассказывал своему господину о происшествиях,
казавшихся тому волшебными сказками. Особенно красочно старый корм­
чий описывал торжища Нового города, с их разноязыкими участниками и
всевозможными диковинными товарами. По его словам, несмотря на свою
молодость, этот город уже стал важным торговым центром.
Мелькарт-Машал, очевидно, преднамеренно задержался со своим по­
сещением: финикиянин явно выжидал, когда Иринефер расскажет все
Суэмбахамону, а рассказы эти произведут желанное воздействие. Начал
он с неприятного: напрямик объявил, что желает за свои труды и посред­
ничество получать четвертую часть от всей прибыли.
Суэмбахамон нахмурился. Мысль о том, что ему придется расстаться
хотя бы с четвертью полученного, показалась ему невыносимой. Дух нажи­
вы, сосредоточенный в Фивах только на золоте, а теперь распространив­
шийся на все, окончательно овладел им. Заметив, как изменилось лицо
фиванца, Мелькарт-Машал добавил с приятной улыбкой:
—
Но тебе нет нужды об этом заботиться, господин! Все причитающее­
ся мне я уже удержал, когда отдавал твою большую, — он подчеркнул вы­
разительным жестом рук, насколько часть Суэмбахамона превосходила
его, — твою большую долю честному Иринеферу. Все, что прислано те­
бе, — это твое, и только твое!
Суэмбахамон долго молчал. В нем боролись радость и горькое созна­
ние, что прибыль могла быть еще больше. Кроме того, ему было неприятно:
хитрый торговец все рассчитал и сделал, даже не поговорив с ним. Ирине­
фер хотя и видел все, но ничего не понял, — значит, как его доверенное ли­
цо кормчий был бесполезен. Вероятно, именно в эту минуту у вельможи и
зародилась первая, еще неясная мысль о личном участии в плаваниях. Н а­
конец он овладел собой, поблагодарил финикиянина и спросил, когда и
куда тот думает отправиться в следующий раз.
70

Мелькарт-Машал понял, что самый опасный момент их встречи уже
прошел, и быстро заговорил:
— Надо повторить плавание в Карт-Хадашт! Теперь я знаю, какие то­
вары там пользуются наибольшим спросом, и мы можем загрузить оба ко­
рабля именно ими. Но надо торопиться, скоро этот путь станет известным
всем мореходам и в гавани Нового города будет тесно от прибывших ко­
раблей!
— Хорошо! — согласился
Суэмбахамон. — Начинай
готовиться.
Сколько тебе нужно для этого денег?
Необходимая сумма была вручена Мелькарт-Машалу, и он удалился.
Вельможа призвал к себе Иринефера, и их беседа опять затянулась до
полуночи. Теперь Суэмбахамон принял окончательное решение о своем
участии в предстоящем плавании.
Он снова сумел получить аудиенцию у царя Нижнего Египта, во время
которой объяснил ему, что хочет совершить плавание вдоль ливийского по­
бережья. Мысль эта чрезвычайно понравилась владыке Дельты. Втайне
правитель сам неоднократно мечтал о возрождении былого могущества
Египта, когда корабли Черной земли везли дань из покоренных сирийских
и финикийских городов. Но, будучи дальновидным и терпеливым полити­
ком, Несубанебджед понимал, что первым шагом здесь должно явиться
объединение Верхнего и Нижнего царств. Сил же для этого у него пока не
было. Поэтому любое предприятие, каким-то образом увеличивавшее бо­
гатство и мощь его царства, получало его полное и горячее одобрение. Он
обещал Суэмбахамону, что дом и все домочадцы фиванца во время его от­
сутствия будут находиться под царским покровительством, и даже предло­
жил путешественнику для сопровождения десяток воинов. От последнего
Суэмбахамон вежливо отказался.
Когда Мелькарт-Машал узнал о намерении фиванского вельможи
плыть вместе с ним, он пришел в ужас. Чуть не плача, он долго убеждал
Суэмбахамона отказаться от этого опрометчивого желания, долго говорил
об опасностях, ожидающих их, о трудностях и лишениях. Но все эти лив­
шиеся потоком слова финикиянина только укрепляли непреклонность
Суэмбахамона. Наконец после торжественных воззваний к Баалу, Мелькарту, Ашторет, Амону, Хонсу и еще дюжине финикийских и египетских
богов и богинь, чтобы те сняли с его головы всякую ответственность за
жизнь и здоровье вельможи, Мелькарт-Машал согласился. Было условле­
но, что Суэмбахамон поплывет на корабле финикиянина «Цалим-Баал»,
а «Амон доволен» — второй корабль — поведет Иринефер.
Плавание оказалось на редкость спокойным и благополучным. После
первых двух трудных дней египетский вельможа привык к качке. Как вы­
разился Мелькарт-Машал, у него были прирожденные «морские ноги». Го­
ловным шел корабль финикиянина, а за ним, в некотором отдалении, «Амон
доволен».
Суэмбахамон целые дни проводил на корме судна, сидя под полосатым
тентом и глядя на волны. Зрелище это ему очень нравилось и никогда не
надоедало. Попутный ветер, надувая паруса, быстро гнал корабль вперед,
посвистывая в снастях. На душе у фиванца было спокойно, бездумно и лег­
71

ко. На ночь подходили к берегу, устраивались в какой-нибудь тихой бухте и
высаживались для ночлега у устья говорливого ручья или небольшой
реки. Иногда — в определенных местах — корабли оставались подольше,
появлялись местные жители и устраивалось торжище. Вначале Суэмбахамон прилежно наблюдал за всеми процедурами обмена и старался высчи­
тать свою долю, но потом он убедился, что это чрезвычайно трудно, и мах­
нул на все рукой. Заметив это, Мелькарт-Машал успокоился, и их отноше­
ния снова стали дружественными, а со стороны финикиянина почтитель­
ными.
Окрестности и природа Нового города очень привлекли египтянина,
и он даже начал серьезно подумывать: а не обосноваться ли ему здесь на­
всегда? Ранним утром, когда корабли подошли к Карт-Хадашту, перед его
взором раскрылось незабываемое зрелище. На большом полуострове, от­
деленном от материка узким перешейком, высился исполинский холм. На
вершине его был расположен собственно город — небольшая кучка белых
зданий, казавш аяся, по сравнению с Фивами, Мемфисом или городами
нильской Дельты, совсем ничтожной. Со стороны материка город был
огражден грубо сделанной, но достаточно мощной стеной. Ниже Бирсы —
так называлась эта часть города — красивые рощи сбегали вниз по склону
холма. На перешейке тоже стояли какие-то здания, очевидно связанные
с гаванью, — возможно, склады. Свежий ветерок, наполненный сладким
запахом деревьев и трав, шел от этой земли, радостно смеялось утреннее
солнце, небо было высоким и синим. Все это наполняло душу Суэмбахамона удивлением и восхищением.
Стоявший рядом с ним Мелькарт-Машал, словно угадав мысли фиван­
ца, вздохнул и произнес: «Вот где я хотел бы окончить свои дни! Если
Баал и пуамы * будут ко мне благосклонны и я разбогатею, то обязательно
поселюсь здесь и выстрою себе вон там прекрасный дом. — Он указал ру­
кой на северный склон холма. — Подумать только, что Карт-Хадашт осно­
ван всего тридцать лет тому назад. Он еще совсем младенец, этот город.
Но он вырастет и превратится в великана. Со временем он перерастет и
свою мать — могучий Тир *. Поверь мне, господин, этому новорожденному
суждено большое, может быть, даж е великое будущее! — Помолчав, фини­
киянин добавил: — Мы, жители Тира, часто называем основанные нами
города Карт-Хадашт. Это имя всегда приносит благополучие и успех, мы
уже убедились...»
Когда корабль приблизился к гавани, Суэмбахамон заметил, что при­
рода словно позаботилась о безопасности Карт-Хадашта со стороны моря:
везде поднимались крутые, почти недоступные утесы, вход в гавань —
единственное удобное место для высадки — легко можно было защитить
двумя—четырьмя башнями. А уязвимая часть — подход с материка —
уже была укреплена защитной стеной.
Когда «Ц алим-Баал» и «Амон доволен» вошли в гавань, то Суэмбаха­
мон поразился числу стоявших там судов. Да, Мелькарт-Машал был прав:
город несомненно расцветет, если уже сейчас привлекает к себе стольких
торговцев!
Финикиянин сразу же сошел на берег, а Суэмбахамон остался на бор­
72

ту. Он наблюдал за деловой суетой, царившей в гавани, и впервые за путе­
шествие почувствовал усталость и скуку. Нет, не рожден он для торговли!
Мысль о том, что он должен бы был вот так бегать, пересчитывая тюки и
мешки и потея от усердия, показалась ему отвратительной. Может быть,
ему и суждено быть странником, но торговцем он не станет никогда! Н а­
прасно он, вельможа по рождению и званию, опустился до участия в таких
низменных делах, лучше было бы по-прежнему давать мореходу деньги,
а самому оставаться в стороне. Суэмбахамон вздохнул и пошел к себе
в каюту.
Через два часа, однако, его настроение изменилось. Явился МелькартМашал, сопровождаемый вежливым молодым человеком — придворным
царя Карт-Хадашта. Последний с низкими поклонами объявил египетско­
му вельможе, что его господин приглашает Суэмбахамона к себе в гости
на все время пребывания в городе. Очевидно, Мелькарт-Машал за эти два
часа успел сделать многое.
Переодевшись в праздничную одежду, Суэмбахамон вместе с придвор­
ным — его звали Адгербаалом — отправился в город. Мелькарт-Машал
остался на корабле, объяснив, что займется выгрузкой товаров и размеш,ением их у знакомых купцов.
Как только они ступили на берег, Адгербаал, сносно говоривший на
наречии жителей Дельты, вежливо сообн;ил гостю, что обычно все приез­
жие приносят жертву могущественной покровительнице города — богине
Танит. Если господин не возражает, то они сделают то же самое. У Суэмба­
хамона сперва промелькнула неловкая мысль, что у него нет жертвы, но,
оглянувшись, он увидел следовавшего за ними матроса с клеткой в руках.
Ловкий финикиянин позаботился и об этом. Прежняя египетская нетерпи­
мость к чужеземным богам уже давно отошла в прошлое, и вельможа со­
гласился с предложением почтить местное божество.
Адгербаал подвел его к маленькому храму, стоявшему у подножия хол­
ма, объяснив, что это святилище — Танит путевой, покровительницы всех
моряков. Главная же святыня города — статуя божества, привезенная
из далекого Тира, находится в кремле— Бирсе.
«Может быть, со временем, господин, ты увидишь и саму Танит-ПенэБаал-Элиссу», — туманно пообещал придворный.
Внутри храма было полутемно и прохладно. Слабо освещенная двумя
светильниками статуя крылатой женщины в длинном одеянии и с лунным
диском в руках, прижатых к груди, показалась Суэмбахамону невзрачной
и варварской по грубости раскраски; он привык к изысканной тонкости
работ египетских мастеров. Передав золотое кольцо и двух голубей по­
дошедшему жрецу и бросив несколько зерен ладана на рдеющие угли ку­
рильницы, путешественник вышел из храма и присоединился к Адгербаалу,
ожидавшему его снаружи.
Чем выше они поднимались по склону холма, тем шире и величественнее
становился вид на окрестности. Сине-зеленые воды залива, золотой песок,
молодая зелень дубов — все привлекало взоры Суэмбахамона. На ходу он
сорвал травинку, растер ее между пальцами и с наслаждением понюхал.
Сказывалась тоска по земле, порожденная долгим плаванием.
73

Царь, или, вернее, князь Карт-Хадашта принял египетского гостя с не­
обычайным радушием. Причины его он откровенно объяснил Суэмбахамону
при первой же встрече: «К нам не так уж часто попадают такие знатные
лица. А вельможу, занявшегося торговлей, я вообш,е встречаю первый раз
в жизни! Благополучие и расцвет нашего города целиком зависят от тор­
говли... — Он на мгновение запнулся и добавил тоном примерного учени­
ка: — И от нашего владыки, царя Тира, конечно! Поэтому мы рады привет­
ствовать у себя такого гостя, как ты! Надеемся, что тебе здесь понравится.
А мы постараемся, чтобы от посещения Карт-Хадашта у тебя остались
самые приятные воспоминания!»
Князь сдержал слово. Гостю были отведены во дворце три комнаты и
приставлено несколько расторопных слуг. Суэмбахамона развлекали изо
всех сил: устроили несколько пиршеств с настоящими тирскими танцовщи­
цами, жонглерами и акробатами, загородные прогулки. Один раз ему даже
показали невиданного зверя пустыни: на длинных, словно ходули, ногах
покоилось мелковатое туловище со странным горбом посередине. Малень­
кая голова на причудливо изогнутой шее мерно покачивалась в такт боль­
шим шагам. Суэмбахамон слышал о верблюде, но никогда не видел его.
Финикияне называли его «гимел». Больше всего поразило и развеселило
фиванца поведение животного: когда слуга нарочно разозлил его, гимел
двумя меткими плевками залил дерзкого с головы до ног клейкой слюной.
«Гимел — неоценимый помощник в странствиях по пустыне, — объяс­
нил всюду сопровождавший Суэмбахамона Адгербаал. — Он ест самые
жесткие колючки и может обходиться без воды от трех до семи дней. Он
чувствует приближение песчаной бури за несколько часов. Гимел обидчив,
вы сами это видели, его нельзя не только бить, но даже погонять никому,
кроме хозяина. Зато бежит он быстрее лошади. К езде на нем, правда, надо
привыкнуть, потому что его размашистый бег вызывает у седока тошноту,
совсем как во время качки на морском корабле. Не хочет ли господин испы­
тать быстроту и надежность гимела?»
Но Суэмбахамон, взглянув на свою белоснежную одежду, отказался.
Ему почему-то показалось, что животное сразу сбросит его на землю и без­
жалостно оплюет.
Через несколько дней появился довольный Мелькарт-Машал с изве­
стием, что все привезенные товары удачно проданы. Теперь надо решить,
что покупать для обратного путешествия. Во время этого разговора и воз­
ник новый крутой поворот в жизни египетского изгнанника.
Князь Карт-Хадашта, присутствовавший при беседе Суэмбахамона
с мореходом, заметил, что торговля с Дельтой становится уже всеобщим
занятием и поэтому приносит мало доходов. Что же касается Крита, то
теперь этот остров посещать не стоит, там дела пришли в расстройство. Да
и на материке ахейцев не лучше, у них сейчас смутные времена... Надо
искать новые пути и новые места. Наиболее смелые моряки уже совершали
плавания к Туманным островам ‘ и даже далее, к берегам моря, где рож­
дается янтарь. Вот куда надо направлять теперь корабли!
'Туманные
74

о с т р о в а — Британские острова

Мелькарт-Машал, неутомимый бродяга и искатель приключений, сразу
загорелся. Олово, в изобилии добывавшееся на Туманных островах, поль­
зовалось во всех странах Внутреннего моря ^ большим спросом. Привезти
оттуда большой груз этого металла означало для финикиянина быстрое
и окончательное обогащение, после чего он мог спокойно поселиться в Но­
вом городе, будущее его было бы обеспечено. Правда, путь к этим островам
далек и опасен: корабли должны были выйти за Столбы Мелькарта ^ и
плыть по Внешнему морю
Но опасность подстерегает моряка всюду:
утонуть можно и возле самой безопасной гавани, пираты могут захватить
судно именно в водах Внутреннего моря — за Столбами Мелькарта их
нет, — а прибылей здесь значительно меньше. И Мелькарт-Машал стал
уговаривать Суэмбахамона решиться на новый маршрут.
«Господин может спокойно гостить в Карт-Хадаште, а мы совершим
плавание за оловом на Туманные острова. Если же там мы сможем приоб­
рести и немного янтаря, это будет совсем прекрасно. А после распродажи
привезенного в Карт-Хадаште корабли доставят господина домой, в Дель­
ту. Князь прав: надо плыть на Туманные острова!»
После недолгих уговоров Суэмбахамон согласился: возможность боль­
шой наживы привлекала и его.
Мелькарт-Машал сразу же развил кипучую деятельность. Палубы
обоих кораблей были зашиты досками: волны Внешнего моря были огром­
ными и могли легко захлестнуть судно. Он сумел договориться с опытным
кормчим Арнтом Алетной, тирсеном* по рождению, уже побывавшим на
Туманных островах, — проще говоря, сманил его за небывало высокую
оплату. Готовились большие запасы пищи и воды, были приобретены самые
интересные, по мнению знатоков, для обитателей далеких стран товары,
главным образом благовония. Через две недели корабли были готовы
к отплытию.
В последние дни египтянином снова овладела тоска по родине. Его не­
удержимо тянуло в родной дом в Фивах. Суэмбахамон почти лишился сна
и в часы долгой бессонницы все время размышлял, каким образом он мог
бы получить прощение фараона и вернуться к покинутой им семье.
Решение пришло неожиданно: он должен сам возглавить экспедицию
на Туманные острова! После такого путешествия, обогащенный опытом
и деньгами, он, конечно, сможет добиться аудиенции у владыки Верхнего
Египта и вымолить себе прощение! Если же он привезет с собой еще и не­
сколько хороших кусков янтаря, то половина двора сразу окажется на его
стороне. А сколько дней он сможет развлекать фараона рассказами о своих
приключениях! Итак, решено: он плывет с Мелькарт-Машалом.
Когда Суэмбахамон объявил о своем намерении князю Карт-Хадашта,
тот воспринял его слова совершенно спокойно, словно речь шла о неболь­
шой загородной прогулке. Правитель Нового города попросил египтянина
на обратном пути обязательно остановиться у него, тот обещал.
‘ В н у т р е н н е е м о р е — название Средиземного моря у финикиян.
^ С т о л б ы М е л ь к а р т а — Гибралтар.
^ В н е ш н е е м о р е — название Атлантического океана у египтян.
75

Услышав о решении, Мелькарт-Машал слегка усмехнулся и заметил,
что господин скоро станет настоящим «князем моря» К Суэмбахамон, не
очень понявший остроту финикиянина, счел полезным пропустить его слова
мимо ушей. На этот раз Суэмбахамон хотел плыть на «Амон доволен»
вместе с Иринефером.
До Столбов Мелькарта корабли дошли за десять дней вполне благопо­
лучно. Поначалу ветра не было. Окрашенные в желтую краску весла рвали
блестящую морскую гладь — плети надсмотрщиков вынуждали рабовгребцов отдавать все свои силы. Потом паруса наполнились, и корабли
поплыли уже без весел. Казалось, все предвещало удачное и спокойное
путешествие.
Когда высокая стена пролива справа и смутно видневшиеся слева зеле,
ные холмы медленно расступились, открывая путь во Внешнее море, а з а ­
тем растаяли позади, сердце Суэмбахамона тревожно забилось. Шедшие
ровной чередой огромные валы Внешнего моря бросали суда как щепки,
и только теперь египтянин осознал, на какое рискованное и опасное дело он
решился. Да, это была вовсе не Великая зелень, как называли оставшееся
позади море египтяне, или Внутреннее море, как справедливо говорили о
нем финикияне! Здесь все было иным — грандиозным и жутким.
Д аж е когда Суэмбахамон, плывя по Великой зелени, не видел берегов,
он сознавал, что они где-то здесь, рядом, чувствовал их. А тут была равни­
на неба и равнина моря — безбрежность и бесконечность, от которой з а ­
рождался леденящий душу страх. Хотелось уткнуться лицом в палубу,
чтобы ничего не видеть и не слышать. Не помогал и вид второго корабля:
на могучей груди океана он выглядел так же ничтожно, как след мухи на
царском обелиске! Пронзительные крики чаек, провожавших суда, к аза­
лись погребальными воплями плакальщиц.
Но человек привыкает ко всему. Вскоре Суэмбахамон уже спокойнее
смотрел на окружающее и надоедал новому кормчему вопросами, скоро ли
они прибудут на Туманные острова. Арнт Алетна в ответ только неопре­
деленно хмыкал или кратко говорил, что все в руках богов. А через день
пришла беда.
Буря нагрянула совершенно неожиданно. Резко усилился северный
ветер, по небу понеслись тяжелые тучи, извергавшие потоки дождя. Сразу
исчез из виду корабль Мелькарт-Машала. Повинуясь резким крикам корм­
чего, матросы спустили паруса, но и это не помогло. «Амон доволен» стал
беспомощной игрушкой ветра и волн; его со страшной быстротой куда-то
несло. Суэмбахамон, закрывшись в каюте, то жарко молился о спасении,
то впадал в полузабытье.
Когда через сутки буря утихла, кормчий и Иринефер пришли к владель­
цу с неутешительными известиями. Их отнесло далеко к югу, где, по словам
кормчего Арнта, никто никогда не бывал. Мелькарт-Машал или погиб, или
безвозвратно потерялся. Волны смыли трех матросов, сам корабль был
сильно поврежден. Оставалось только отдать себя в руки богов и ждать
чуда.
* Так финикияне называли особо удачливых пиратов.
76

Наступил штиль, поднятые было паруса беспомощно повисли, но «Амон
доволен», повинуясь какому-то загадочному течению, медленно продвигал­
ся к югу. Солнце поднималось в небе все выше и круче, ж ара усиливалась.
Хорошо еще, что воды и припасов на борту оставалось много. Все же по
предложению Арнта рационы были сокращены. Суэмбахамон теперь про­
водил все дни на палубе. Беспредельная ширь океана угнетала и разд раж а­
ла его
Устав глядеть на волны, фиванский вельможа взял лежавший рядом
с ним папирусный свиток, оказавшийся прощальным подарком повелителя
Нижнего Египта. Это была редчайшая книга — сборник стихотворений
женщины-фараона, великой Хатшепсут-Нинсут-Ра*. Неторопливо развер­
нув его, Суэмбахамон начал читать знакомые и любимые строки:
Р аза в четыре колотится сердце,
Когда о любви помышляю
Шагу ступить по людски не дает,
Торопливо на привязи скачет
При мысли о милом терпеливее будь, мое сердце
Бейся по крайности медленней раза в четыре’ ’

Суэмбахамон оторвал глаза от строк и задумался, невидяще смотря
в слепящую солнечными бликами гладь океана
...Да, очевидно, эти темные слухи, передававшиеся на ухо от деда к вну­
ку и от бабушки к внучке, были верны. Царица любила своего главного
зодчего — красавца Сенмута! И эти стихи тому свидетельство! А он воз­
двиг великолепный, необычайной красоты, храм, посвященный ей, возмож­
но сам сочинил и стихотворные надписи над рельефами. Не удивительно,
что Х^тшепсут, как рассказывают, была отравлена... Во всяком случае,
статуи царицы были по приказанию ее преемника разбиты, а имя на релье­
фах выскоблено И все же эта пара оставила о себе вечную память: она —
своим постоянным стремлением к миру, великолепными постройками, на­
конец, этими пламенными стихами, он — своим искусством и мучительной
смертью...
Тихо подошел Иринефер, поклонился и, стараясь говорить бесстрастно,
сообщил: «Господин, кормчий Арнт говорит, что надвигается новая буря!
Что мы должны делать?»
Перевод Веры Потаповой

ГЛАВА X

ДВЕ ВСТРЕЧИ У РУЧЬЯ
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

...Где светлый ключ, спускаясь вниз,
серым камням точит слезы...
А. к. ТОЛСТОЙ

Ручей — это не только место, где встречаются влюбленные или соседки,
любящие посудачить о чужих делах, пока стирают белье. Иногда здесь
случаются и другие, более важные события, хотя вначале они кажутся со­
всем малозначительными.
Как-то утром Тианг отправилась за водой; она любила брать ее в уеди­
ненном месте, выше по течению. Уже издалека она заметила у ручья стран­
ную маленькую фигурку; судя по росту, это был ребенок, но тюрбан с длин­
ным пером на голове мог принадлежать только взрослому человеку. По­
дойдя ближе, девушка поняла, что перед ней карлик. Сидя на большом
плоском камне и как-то неудобно изогнувшись, он что-то делал с пяткой
левой ноги.
Услышав шаги, маленькое существо обернулось, бесцеремонно устави­
лось на Тианг своими черными глазками и недовольным тоном спросило:
— Что тебе здесь нужно?
— Я пришла сюда за водой, как всегда, — отвечала девушка, — но
если я мешаю тебе, то могу уйти.
Карлик молча вскочил и попытался уйти, но тут же с невольным стоном
снова опустился на камень. Его маленькое сморщенное личико исказилось
от боли, а на глазах выступили слезы.
Добрая душа Тианг не выдержала. Она опустила кувшин на землю
и приблизилась к карлику. Его беспомощность и явное страдание тронули
девушку.
— Тебе плохо, — участливо спросила она и чуть не добавила «малень­
кий», но вовремя спохватилась, — почтенный?
— Мне в пятку попала игла дикобраза, сломалась, а кончик остался, —
отрывисто сказал карлик. — Я не могу его вытащить. Вот и все!
— Может быть, я смогу помочь тебе?
— Попробуй!
79

Карлик снова уселся на камень, вытянул ногу, а девушка склонилась
над ней. Вытащить обломок иглы оказалось делом совсем не легким. Зано­
за целиком ушла в пятку, и оттуда слегка выступал только ее толстый ко­
нец; вокруг него уже начинала образовываться припухлость. Несколько
раз Тианг пыталась ухватить кончик иглы ногтями, но они соскальзывали.
Карлик терпел молча, но всякий раз при неудаче скрипел зубами.
Наконец Тианг решительно наклонила голову и ухватила занозу зуба­
ми. Игла была вытащена.
Потерпевший хотел сразу же встать, но девушка удержала его.
— Теперь ты должен подержать ногу в холодной воде, чтобы спала
опухоль и прошла боль, — сказала она. — Посиди здесь у ручья, сюда ни­
кто не приходит, и тебе будет спокойно. А я сбегаю в селение к нашему
жрецу. Он опытный лекарь и, наверное, даст какую-нибудь мазь, чтобы
скорее зажило...
— Хорошо, — сказал карлик. — Иди, я буду ждать.
К счастью, Тианг застала Чахиля в его хижине. Старик, услышав взвол­
нованный рассказ девушки о случившемся, потрепал ее по плечу и, порыв­
шись в своих запасах, дал крошечный горшочек с мазью и кусок хлопко­
вой ваты.
«Н амаж ь как следует всю пятку, — сказал он, — и дай остаток мази
твоему карлику. Наверное, это Куоку * — придворный шут правителя.
Первый раз в жизни мне приходится помогать такому важному лицу! Беги
скорее: эти люди обычно нетерпеливы!»
Девушка нашла карлика на том же месте. Он сидел, опустив ноги
в воду, и задумчиво глядел на густые заросли другого берега. Услышав
шаги, он обернулся и недовольно заметил:
— Ты не очень-то торопилась!
Тианг ничего не ответила. В ней боролись и раздражение, и жалость.
Став на колени, она тщательно смазала больное место мазью, приложила
вату и крепко обвязала ногу чистой тряпочкой.
Человечек приподнялся и попробовал осторожно ступить на поранен­
ную ногу. Очевидно, боль стала меньше, потому что он сделал несколько
шагов довольно свободно. Затем, остановившись, карлик сказал:
— Спасибо тебе, девушка! Знай, что ты помогла Куоку — увеселителю
нашего великого правителя. Я никогда не забываю ни сделанного мне
добра, ни причиненного зла. Поэтому всегда можешь рассчитывать на мою
помощь. А как зовут тебя?
— Мое имя Тианг из рода Цокан, живу здесь, в селении Тахкум-Чаканг!
— Прощай, девушка Тианг, и будь здорова и счастлива!
И Куоку повернулся, собираясь уйти, но Тианг воскликнула:
— Подожди, о почтенный Куоку! Возьми с собой остатки мази и вече­
ром перед сном снова помажь рану. Так велел жрец Чахиль.
Карлик взял горшочек, еще раз поблагодарил и медленно удалился.
Девушка долго смотрела ему вслед. Несмотря на богато расшитую набед­
ренную повязку, ожерелье из раковин и тюрбан с пером голубой сойки,
Куоку казался ей маленьким обиженным ребенком, а вовсе не важным
80

придворным, находившимся вблизи самого правителя Ниваннаа-Чакболая. Чуткое сердце подсказало ей, что важность и напыщенность этого
маленького существа просто маска, за которой скрывается беззащитность.
И ей стало жаль Куоку.
Через три дня карлик снова появился у ручья. Когда Тианг набрала
воду и собиралась уйти, сзади нее раздался писклявыц голосок:
— Здравствуй, девушка Тианг! Твоя мазь очень помогла мне, как ви­
дишь, теперь я хожу совсем хорошо!
Из кустов на другом берегу вышел Куоку. Очевидно, он провел здесь не­
которое время, поджидая ее. Быстро перебравшись через ручей, он прибли­
зился к Тианг и, достав из набедренной повязки ожерелье из пестрых рако­
вин, протянул его удивленной Тианг.
— Вот, возьми, это тебе от меня за лечение!
Девушка отвела его руку.
— Лечила тебя не я, а наш жрец Чахиль. Он дал мазь, он и посовето­
вал, что делать. Это красивое ожерелье по праву должно достаться ему,
хотя он не любит и не носит украшений. Я могу передать ему твой подарок
как знак твоей признательности.
Куоку быстро спрятал ожерелье за спину.
— Я не знаю никакого Чахиля! — сердито воскликнул он. — И оказала
помощь мне ты, а не какой-то здоровенный как жердь молодой жрец. Кто
вытащил кончик иглы зубами из моей пятки? Разве это был твой Чахиль?
Бери ожерелье сама и сейчас же надень его, не то я брошу его в воду!
Тианг невольно улыбнулась.
— Мой Чахиль, — медленно сказала она, — очень старый и очень
добрый человек. Он вполне мог бы быть моим дедушкой. И кстати, ростом
наш жрец чуть побольше тебя, поэтому нехорошо называть его жердью!
— Все равно лечила меня ты. Я верю теперь, что жрец Чахиль добрый.
Прошу тебя, возьми мой подарок!
— Спасибо, благодарю тебя, почтенный Куоку!
Тианг взяла ожерелье и надела его на шею. Карлик с довольным вы­
ражением лица внимательно смотрел на девушку.
— Ты стала еще красивее, — сказал он, — это украшение очень идет
тебе!
Тианг покраснела, низко поклонилась в знак благодарности и взяла
кувшин,- собираясь уйти.
— Подожди, — попросил Куоку, — посиди со мной еще немного, я
хочу поговорить с тобой.
Девушка послушно присела на камень. Карлик остался стоять, но не
говорил ни слова.
— Как же ты занозил ногу, почтенный Куоку? — спросила Тианг,
чтобы как-то прервать наступившее молчание.
— Во-первых, не называй меня «почтенный», не такой уж я знатный, да
и по возрасту далеко не стар, — быстро сказал карлик, усаживаясь подле
Тианг, — можешь просто говорить Куоку! А во-вторых, знай, что моя
жизнь при дворе не такая уж сладкая. Конечно, я ем лучше, чем многие
вельможи, сплю под красивым покрывалом и часто вижу великого правите­
6 Р Кинжалов

81

ля. Но быть игрушкой — смешно и горько! Молчи, молчи! — сказал он,
заметив протестующий жест Тианг. — Не надо говорить, что ты думаешь
по-другому. Я в этом убедился, я уже знаю твое доброе сердце, поэтому
и говорю тебе. Только тебе! — подчеркнул он. — Ведь я совершенно оди­
нок, у меня ни родных, ни близких, мне не с кем поделиться. И когда меня
охватывает по временам отчаяние и горечь, я ухожу в лес и брожу там
день-два. В это время я ничего не вижу перед собой и, как дикий зверь,
ломлюсь прямо через чащу. Вот как попала в мою ногу игла дикобраза. Но
теперь я благодарен ей, из-за нее я приобрел друга. — И карлик протянул
девушке руку.
Тианг молча крепко сж ала ее. Куоку поднялся.
—
Я буду навещать тебя иногда, — сказал он, — и всегда мы будем
встречаться у ручья. Я не хочу приходить в твое селение!
Карлик повернулся и быстро засеменил к дороге. Его маленькая фигур­
ка была жалкой и трогательной. Слезы навернулись на глаза девушки,
и она ласково провела рукой по ожерелью, словно Куоку мог это увидеть.
И в то же время, радуясь и стыдясь этого чувства, она подумала: какое
счастье, что и Шанг, и она — нормальные люди и им не суждено возбу­
ждать у людей любопытство и сожаление.
Тианг рассказала обо всем и Чахилю, и Шангу. Отношение их к проис­
шедшему было различным. Жрец откровенно порадовался успеху своей
приемной дочери (он считал Тианг именно таковой), а молодой земледелец
рассердился. Он долго доказывал девушке, что она не должна была прини­
мать подарок, и просил ее больше не встречаться с карликом. Только ласко­
вые слова Тианг успокоили его, и он перестал ревновать свою любимую
к Куоку.
Через несколько дней произошла другая встреча, имевшая для Тианг не
менее важные последствия. И опять это случилось если не у самого ручья,
то совсем неподалеку от него.
Набрав воды, девушка выбралась из зарослей на дорогу и пошла к се­
лению. Навстречу ей двигалась небольшая группа людей с носилками
в центре. На них сидел какой-то знатный человек, потому что перья его
головного убора были блестяще-зелеными. Носильщики быстро прошли
мимо девушки. Тианг скромно потупила голову, не глядя на встретивших­
ся, как и подобало женщине из простого народа при встрече с сановником.
Каково же было удивление Тианг, когда через минуту она услышала за
собой быстрые шаги. Те же самые носилки появились перед ее глазами, но
сопровождавших их людей уже не было. Догнав девушку, носильщики по­
шли медленнее, явно стараясь держаться рядом с ней. Получилось, что
Тианг как бы сопровождала знатного путешественника.
Некоторое время девушка шла, опустив голову и будто не замечая ни­
чего, но постепенно ускорила шаг, чтобы избавиться от странного соседст­
ва. Это ей не удалось: натренированные скороходы-носильщики легко об­
гоняли ее.
Наконец девушка решилась посмотреть на носилки. В них сидел в не­
брежной позе юноша чуть постарше ее; головной убор, нефритовые брасле­
ты и ожерелье, веер в руках — все обличало знатность происхождения
82

и высокий сан. Он в упор, ничуть не стесняясь, разглядывал ее и чуть-чуть
улыбался. Наверное, он был даже красивым, вот только чересчур большой
рот с узкими бледными губами...
Покраснев от смущения, Тианг отвела взгляд от молодого вельможи
и пошла нарочно медленно, но носильщики, словно отгадав ее намерение,
также замедлили шаг. Все оставалось по-прежнему, но теперь девушка
чувствовала на себе пристальный взгляд, он словно оплетал ее клейкой
паутиной.
Вдали показались первые хижины селения. Привлеченные редким зре­
лищем — носилками с знатным лицом, — стайкой слетелись мальчишки
и пошли рядом с Тианг. Это немного подбодрило девушку. Юноша коснул­
ся веером плеча переднего носильщика, и тот спросил у ребят:
— Как называется ваше селение?
— Тахкум-Чаканг! — разноголосым хором ответили они.
После этого носильщики, повинуясь новому знаку, остановились, р а з­
вернулись и быстрым шагом устремились назад. Мальчики побежали за
ними, а девушка облегченно вздохнула.
Она никому не сказала об этой странной встрече, но на душе у нее не­
сколько дней оставался какой-то горький и тревожный осадок.

ГЛАВА XI

ИЩИ, КУОКУ!
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Искать и не найти,
Найти и не сдаваться...
р. л. СТИВЕНСОН

Тианг варила похлебку из фасоли. Солнце уже прошло более половины
своего пути, и сприготовлением обеда следовало поторопиться. Вокруг
было почти безлюдно: мужчины и подростки работали в полях, дети, уто­
мившись после игр, спали кто в тени деревьев, кто в хижинах; женщины
хлопотали около очагов.
Вдруг кто-то тронул девушку за плечо. Она обернулась и увидела
Куоку.
На этот раз карлик был одет особенно пышно. Его набедренная повязка
была богато расшита красными нитями, к тюрбану было прикреплено длин­
ное белое перо, а на груди висело новое ожерелье. Он весело улыбался.
— Привет тебе, о Тианг! — сказал он. — Я принес своей спасительнице
радостную весть. Скоро ты станешь богатой и знатной госпожой!
Тианг выпрямилась, встала с коленей и недоуменно посмотрела на не­
ожиданного гостя.
— Здравствуй, Куоку! Почему ты пришел к нам? Ты же сам говорил,
что не хочешь приходить сюда, в селение, а будешь встречать меня у ручья.
Что-нибудь случилось с тобой?
— Случилось, да, но не со мной, а с тобой! Разве ты не слышала, что я
только что сказал тебе: «Скоро ты будешь богатой и знатной!»
— Как это может быть? Что ты говоришь, Куоку?
Карлик уселся подальше от очага и начал рассказывать:
— Вчера меня призвали ко второму сыну правителя, не к наследному
царевичу, а к Ханг-Нок-Пингу. Он сказал мне очень благосклонно:
«Я знаю, что, несмотря на свое имя, ты очень быстро двигаешься, Куоку!
Ты смышлен и хитер. Прошу тебя, отправляйся в селение Тахкум-Чаканг,
найди там одну девушку, — тут он довольно точно описал тебя, — и узнай,
как ее зовут и кто ее родственники. Иди же быстро и ищи ее, Куоку! Ищи!»
Выйдя от царевича, я, конечно, расспросил его приближенных, и они пове85

дали мне, что на днях Ханг-Нок-Пинг увидел на дороге какую-то девушку;
она так понравилась ему, что он решил сделать ее своей женой. Скажи: я не
ошибаюсь, это действительно была ты? Ты видела царевича?
Девушка стояла неподвижно, уставившись в одну точку. Обрушившее­
ся на нее несчастье словно оглушило ее. Ох, Шанг, Шанг, что же теперь
делать?
— Я видела какого-то молодого вельможу, но не знала, что он царе­
вич, — ответила наконец Тианг, лихорадочно соображая в то же время,
может ли она полностью довериться Куоку. Но потом, вспомнив дерзкий
и липкий взгляд Ханг-Нок-Пинга, решилась.
— Послушай, Куоку, — девушка ласково коснулась его руки, — я
хочу сказать тебе то, о чем никто еще не знает. Но ты совсем недавно
обещал мне свою помощь...
Словно задохнувшись, она замолчала и после паузы, показавшейся
озадаченному карлику очень долгой, закончила:
— Я люблю юношу из соседнего селения, и мы втайне договорились,
что через два-три года он возьмет меня в жены. А твоего царевича я с пер­
вой встречи возненавидела так, что скорей умру, чем соглашусь быть его
женой. Помоги мне, Куоку!
Карлик в смятении вскочил и засеменил вокруг очага. Радость, с кото­
рой он сообщил новость, исчезла с его личика, на котором сразу же прояви­
лось множество тонких морщинок.
— Чем же я могу помочь тебе? — наконец с трудом выговорил он. —
Воля царевича — закон для всех, и для твоего дяди тоже! Д а он просто
обрадуется, услышав эту новость! Подумай: ты станешь женой царевича,
правда, третьей (две у него уже есть), но все-таки женой царевича!
— Я все сказала, Куоку! — жестко сказала Тианг. — Если не сможешь
помочь, не надо! Умереть я сумею, не бойся!
Маленький человечек в отчаянии всплеснул руками:
— Как вы, молодые, не цените жизнь! Умереть — и все! А что будет
делать после этого твой юноша? Тоже умрет! Нет, не смей ни говорить, ни
думать о смерти! Помочь тебе просто не в моих силах, единственное, что я
смогу, — это сделать вид, что ищу тебя. Ведь никто не знает, что я знаком
с тобой! Но такие поиски могут продолжаться дня два, не больше, дальше
уже обойдутся без меня... Что же делать?
Тианг подняла опущенную голову.
— Я пойду к Чахилю, тому жрецу и лекарю, который исцелил тебя, —
сказала она. — Он старый и мудрый, может быть, придумает что-нибудь.
Пойдем к нему вместе, Куоку!
Карлик отрицательно покачал головой.
— Нет, пока нам не следует показываться вместе. Я буду бродить по
селению и делать вид, что ищу тебя. Нет ли в вашем селении девушки, похо­
жей на тебя? — И, не ожидая ответа на свой вопрос, Куоку безнадежно
вздохнул и продолжил: — К вечеру я вернусь во дворец и сообщу, что ни­
кого не нашел. Завтра я приду снова и наконец найду тебя. Итак, завтра
днем мы поговорим, а к закату солнца царевич уже будет знать твое имя
и родственников. Большего я сделать не могу! Иди же к жрецу!
86

Девушка, бросив все дела, кинулась к хижине Чахиля, а карлик принял­
ся расхаживать по Тахкум-Чакангу, стараясь держаться подальше от дома
М ааша.
Старый жрец, как обычно в полудреме, грел свои кости на солнце. Вы­
слушав сбивчивый рассказ Тианг, он спросил:
— Кто же твой избранник? Это тот юноша, что приносил мне мед? Ах
так. Ну конечно, я так и думал! Как его зовут? Шанг? Хорошо, я помогу
тебе...
Чахиль задумался и после нескольких минут молчания продолжал:
— Куоку может завтра вечером сказать царевичу, что нашел его
избранницу. Ничего не бойся, я помогу тебе, и все будет хорошо! Ты уви­
дишь сегодня своего Ш анга?
— Да, он хотел вечером встретиться со мной, — застенчиво прошепта­
ла Тианг.
— Пусть он сразу же придет ко мне. Не бойся, я задержу его не надол­
го. До этого ничего не говори Шангу об этом событии, иначе он наделает
глупостей. Вы, влюбленные, как птицы, обязательно садитесь на ветки,
намазанные клеем К Потом можете гулять хоть всю ночь, тогда ты ему все
и расскажешь. А теперь иди, занимайся своими делами и не беспокойся.
Да, вот еще что. Когда твой дядя возвратится домой, сразу же пришли его
ко мне. Он у меня пробудет тоже недолго и не встретится с твоим Шангом,
не бойся!
Тианг опустилась на колени и прижалась щекой к острым коленям
старика. Из глаз ее наконец-то брызнули слезы.
— Спасибо тебе, трижды благодарю тебя, мудрый и добрый! О, если
бы ты смог помочь мне избавиться от этого ненавистного супру­
жества...
Чахиль погладил склоненную голову девушки.
— Иди и не страшись! Этого брака не будет, и ты еще родишь твоему
Шангу кучу здоровых и красивых ребятишек! Беги домой!
Зардевшаяся Тианг вскочила с колен и, поклонившись жрецу, убежала
уже совсем с другим настроением. Она верила в мудрость Чахиля. А ста­
рик, посмотрев ей вслед, покачал головой и тихо произнес:
— Бедная, бедная моя девочка! Сколько еще горя ожидает тебя! Судь­
бы избежать невозможно!
М ааш явился под вечер, почтительно и с некоторым страхом приветст­
вовал жреца. Чахиль жестом приказал ему сесть и начал без всяких всту­
пительных слов:
— М ааш, мимо тебя пройдет большое счастье, но ты должен не огор­
чаться этому, а радоваться! Знай, что через несколько дней, может быть
даже послезавтра, к тебе придут с лестным и неожиданным предложением.
Ты должен будешь привести этого человека (а он будет знатным лицом)
прямо ко мне. Не смей говорить ни «да», ни «нет», все в руках богов, и они,
предвидя это событие, уже вынесли свое решение и известили меня. Их
устами могу и буду говорить только я! Запомни это!
‘ Древние жители Мексики ловили птиц, смазывая ветви деревьев специальным клеем.
87

Земледелец снова почтительно поклонился и, немного помявшись, не­
решительно спросил:
— А могу я сейчас узнать: что же это за счастье, которое пройдет мимо
меня?
Чахиль задумался, взвешивая про себя, стоит ли что-либо открыть
М аашу. Наконец, решив, что полная неизвестность может взбудоражить
его собеседника и тогда неожиданное предложение будет слишком боль­
шим искушением, он сказал:
— Почему же нет? Царевич Ханг-Нок-Пинг захочет взять в младшие
жены твою племянницу. Но боги этого не хотят и не допустят! Вот и все!
На губах М ааш а показалась недоверчивая улыбка.
— Царевич? Прости меня, мудрый, но это невозможно! Он же даже не
знает ее. Д а и на что ему нужен брак с простолюдинкой?
— Вот я и говорю тебе, что этого не будет! А теперь иди, подходит
время моей вечерней молитвы!
Ошеломленный М ааш удалился.
Буквально через несколько мгновений перед жрецом выросла фигура
Шанга. Юноша приблизился совершенно беззвучно. По его лицу было
видно, что Шанг и польщен таким необычайным вызовом, и немного взвол­
нован.
— Садись! — пригласил его Чахиль.
Юноша отрицательно качнул головой.
— Не подобает мне сидеть перед тобой, о мудрый! Я лучше постою!
— Пусть будет так! — согласился жрец. И, глядя в упор на посетителя,
он вдруг резко спросил: — Скажи: ты любишь Тианг?
Шанг вздрогнул — вопрос был слишком неожиданным и прямым, —
но потом, собравшись с духом, тихо ответил:
— Да, я люблю ее... Больше жизни...
— Хорошо! А теперь скажи мне: изменится ли твое отношение к ней,
если ты услышишь о Тианг что-нибудь плохое?
На этот раз юноша не медлил с ответом. Глаза его загорелись, руки
сжались в кулаки, и, подавшись весь вперед, он возмущенно воскликнул:
— Кто может сказать о ней что-то плохое? Тианг такая хорошая!
— Может быть, я не так выразился, — медленно произнес старик, при­
стально наблюдая за собеседником, — повторю по-другому. Что будет,
если ты узнаешь, что брак с этой девушкой принесет несчастье ее мужу? Ты
по-прежнему будешь любить ее?
— Пусть будет несчастье, только чтобы Тианг стала моей женой! —
последовал быстрый ответ.
Морщины на лице старика распустились в улыбке. Минута прошла
в молчании.
Потом Чахиль сказал:
— Не думай, юноша, что я испытывал тебя! Просто, рассматривая свя­
щенный список предсказаний, я увидел какие-то печальные предвидения
и хотел предупредить тебя об этом. Сейчас ты пойдешь к Тианг, и она рас­
скажет тебе об одном событии. Но ты не волнуйся: ничего плохого с ней не
случится. Запомни это твердо: с Тиа«г ничего плохого не будет! А если я
88

и сказал что-нибудь не так, то ведь я — старик, мои глаза уже плохо видят
и я могу ошибиться. Можешь идти!
Встревоженный юноша, не тратя времени на прош.ание, пустился бегом
к месту свидания.
—
Самый настоящий лем-хоолом,— пробормотал Чахиль, глядя ему
вслед. — Только бы Анаиб-Унгир не увидел его! Бедная Тианг! Бедная де­
вочка! Однако посмотрим священные свитки, мне надо подготовиться как
следует и выбрать подходящий день.
Чахиль вынул из плетеного короба рукопись, развернул ее и, устроив­
шись у светильника^ углубился в чтение.

ГЛАВА X II

ДЕНЬ ПАСУНГ
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Нищий — его знамение,
Бедняк — его знамение,
Несчастный простолюдин,
Бедный.
ПРЕДСКАЗАНИЯ ДНЕЙ
в РУКОПИСИ МАЙЯ и з К’АВА

На следующий день Тианг сказала Куоку, что он может сообщить о ней.
Обрадованный спокойным тоном девушки, карлик помчался во дворец. Там
он был без всяких помех допущен к Ханг-Нок-Пингу, который уже не раз
спрашивал о нем придворных. Молча выслушав радостное сообщение, ца­
ревич наградил усердного слугу драгоценным браслетом с собственной
руки. Что произошло потом и какие были отданы приказания, Куоку узнать
не смог, хотя ему этого очень хотелось. Правитель призвал карлика к себе:
властелин Красной земли после долгой и утомительной беседы с начальни­
ком торгового каравана, отправляемого в далекую страну, желал отдох­
нуть и развлечься. Весь вечер Куоку нес какую-то чепуху и кривлялся,
передразнивая то того, то другого придворного, а на душе маленького чело­
вечка было тревожно.
После таинственных слов жреца, воспринятых им как пророчество,
М ааш потерял покой. Он поздно уходил на работу и рано возвращался
с нее, долго сидел около хижины, украдкой поглядывая на племянницу.
И что в ней особенного? Девчонка как девчонка! С какой стати начнет
к ней свататься царевич, который небось не только не видел, но и не слы­
шал никогда про нее? Зачем она ему? Мало ли у знатных вельмож краси­
вых дочерей? С другой стороны, жрец никогда не говорил попусту, к его
мудрым советам прибегали жители не только Тахкум-Чаканга, но и других
селений. Наконец, этот карлик из двора правителя, наверное, не случайно
болтался последние дни около их дома. Может быть, это он расхвалил
царевичу красоту Тианг? Конечно, иметь зятем такого человека, как ХангНок-Пинг, невообразимое счастье! Тогда он, М ааш, уж наверное, не рабо­
тал бы, а только посиживал в тени да ел диковинные кушанья. Но Чахиль
сказал, что этого все равно не будет! Нет, такие загадки не для головы
простого земледельца! Будь что будет, только уж поскорее бы кончилось!
Посланец двора появился на третий день после сообщения Куоку, под
вечер. Его сопровождал анчук-тек Тахкум-Чаканга, и по тому, как почти91

тельно он относился к пришедшему, М ааш понял, что это важная персона.
На то же, впрочем, указывала и богатая одежда посетителя. Войдя, прави­
тель селения метнул быстрый взгляд на Тианг, возившуюся с сестренкой.
При виде важных посетителей все притихли.
— Нам нужно с тобой поговорить, М ааш! — сухо произнес анчук-тек.
Он казался чем-то недовольным или встревоженным. — Выйдем на воздух,
там будет удобнее!
Низко кланяясь, М ааш повиновался.
— Добрый М ааш, — не спеша заговорил посланец, когда они втроем
вышли из хижины, — мой и твой повелитель владыка Ханг-Нок-Пинг ока­
зывает тебе великую честь: он кладет у твоего очага вязанку дров!
Сказав важно эти слова, посланец опустил руку в мешочек, висевший
у его пояса, и медленно вытащил оттуда миниатюрную связку ровных,
сухих, тщательно отполированных палочек размером каждая не больше
мизинца. Это символическое подобие охапки топлива, которую, по обычаю,
приносил жених к дому невесты, он небрежным жестом протянул земле­
дельцу. Оба посетителя внимательно смотрели на М ааш а, очевидно ожи­
дая с его стороны взрыва радости, смущения или даже испуга.
К крайнему их изумлению, ничего подобного не произошло. М ааш
переступил с ноги на ногу, опустил голову и, сглотнув слюну, глухо
проговорил:
— Великий, такая честь не для меня! Чахиль сказал, чтобы вы сначала
пришли к нему...
Посланец двора, приняв слова земледельца за неуклюжую форму отка­
за, надулся как индюк, лицо его залила яркая краска, и он буквально заш и­
пел на М ааш а:
— Ты что, деревенщина, не понимаешь, что в таких случаях не тебе
рассуждать, кто и почему оказывает тебе честь?! Ты обязан стать на коле­
ни, мокрохвостая ящерица, и с величайшим благоговением принять свадеб­
ную связку! Ведь она от царевича, понял ли ты это? От царевича Ханг-НокПинга!
Он снова протянул маленькую связку земледельцу, но тот, не протянув
рук, чтобы принять ее, опустился покорно на колени и пробормотал, уже
окончательно устрашенный и опечаленный:
— Идите к Чахилю, я здесь ни при чем... Такова воля богов... Идите
к Чахилю...
Прежде чем разгневанный вконец посланец смог что-либо сказать или
сделать, молчавший дотоле анчук-тек вдруг схватил его руку с почетным
даром, отвел ее от головы М ааш а и быстро сказал:
— Подожди немного, владыка, давай разберемся! Чахиль вовсе не
отец какой-то другой девушки, как, очевидно, предполагаешь ты, а жрец
храма нашего селения. Поэтому М ааш и не думает отказываться от вели­
чайшей чести, оказанной ему, а просто предлагает сперва пройти к жрецу.
Такая преданность богам скорее заслуживает похвалы, а не укора. Но
разве ты не знаешь, добрый М ааш, что, по обычаю, следует сперва принять
охапку, поблагодарить принесшего, а потом уже идти в храм воздавать
хвалу богу?
92

Ободренный заступничеством анчук-тека, М ааш встал с коленей и
почтительно сказал:
— Я знаю обычаи, о великий анчук-тек, и, конечно, поступил бы так,
как ты говоришь, но мудрый Чахиль уже четыре дня тому назад предупре­
дил меня, что как только вы начнете свататься, я должен не давать ответа,
а просить вас сразу же идти к нему. Так я и сделал. Он сказал, что такова
воля богов!
Теперь пришла очередь удивиться анчук-теку.
— Как! — воскликнул он. — Чахиль знал, что мы придем к тебе, уже
четыре дня тому назад?
— Да, это так! — подтвердил М ааш. Смущение его и страх постепенно
исчезли. Жрец действительно мудр, если он наперед знал все эти странные
события!
— Этого не может быть! — запальчиво произнес посланец. — Я сам
узнал об этом поручении только в середине дня. Откуда вашему сельскому
жрецу знать мысли и намерения столь высоких особ?
— Мы сейчас отправимся к нему и все узнаем, — предложил анчуктек, — а пока, добрый М ааш, успокойся и забудь о сказанном нами. Если
нужно, мы вернемся сюда с Чахилем, и он сам скажет тебе, как ты должен
поступать далее!
Тене-Тувуик — таково было имя посланца — и анчук-тек двинулись
к дому Чахиля, и М ааш возвратился в хижину. Тианг украдкой вниматель­
но посмотрела на приемного отца. Серд^^е девушки учащенно билось: уда­
лось ли то, что так уверенно обещал ей старый жрец? На лице М ааш а явно
виднелись следы волнения, но он не сказал ни слова, и Тианг делала вид,
что она ничего не заметила. Скрывая свою озабоченность, девушка приня­
лась готовить ужин.
Некоторое время анчук-тек и посланец царевича шли в полном молча­
нии. Наконец Тене-Тувуик взорвался:
— Не понимаю, что это значит! С какой стати я должен идти с та ­
ким важным делом к простому деревенскому колдуну? Уж если потре­
бовалось бы, я посетил бы самого верховного жреца! М ааш обязан
был принять охапку, а затем и свадебные дары. Ты распустил своих лю­
дей, анчук-тек! Они тебя не слушаются! Мы найдем другого, более ре­
шительного...
— Нет, ты не прав, почтенный! — возразил спокойно правитель Тахкум-Чаканга. Казалось, высказанное прямо обвинение представителя
двора ничуть его не обеспокоило. — Во-первых, я ничего не знал о цели
твоего поручения, ты всего лишь просил указать тебе дом некоего земле­
дельца по имени М ааш, у которого есть дочь Тианг. Во-вторых, наш жрец
Чахиль действительно мудр, к его советам прибегают не только жители
нашего селения, но и жрецы Ниваннаа-Чакболая. Так что если он велел
М аашу (а заметь, он предвидел это!) не принимать охапку, то, поверь, это
все не простая случайность. Но вот и его дом. Сейчас мы все узнаем!
Они нашли Чахиля сидящим у светильника и читающим какой-то длин­
ный свиток. Увидев посетителей, старик отложил книгу и с усилием при­
поднялся.
93

— я ждал вас еще позавчера, владыки! — сказал Чахиль с едва замет­
ной усмешкой. — Садитесь, отдохните, да и мне, старику, трудно стоять
даже перед такими почтенными гостями. Поэтому присядьте!
Гости опустились на скамью, а Чахиль, также усевшись, обратился
прямо к Тене-Тувуику.
— Я знаю, с чем ты пришел в Тахкум-Чаканг, — сказал жрец, не дав
промолвить ни слова посланцу, — это великая честь не только для Мааша,
но и для всего нашего селения, и я был бы счастлив, если бы это могло
быть. Но этого не будет! Нет, я не могу допустить этого...
— Почему? — только и успел промолвить ошеломленный Тене-Тувуик.
— Тианг — хорошая, чистая девушка, но она рождена в день Пасунг!
Чахиль з1амолчал и мрачно посмотрел на посланника царевича.
— Ну и что же? — уже сердито отозвался тот, явно ожидая продол­
жения.
— Ты что же, владыка, не помнишь свяш,енных предназначений
дней? — возмутился жрец. Под его упорным взглядом посланец царевича
опустил глаза.
— Я плохо учился, у меня плохая память... — после паузы смущенно
пробормотал Тене-Тувуик. — Как только ты начнешь, я, конечно, вспом­
ню... И пойму, в чем дело...
— Мужчина, рожденный в день Пасунг, будет воином, подобным ягуа­
ру, — начал нараспев Чахиль жестким звенящим голосом, — окровавлен
будет его рот, окровавлены его руки-когти. Он будет победителем людей,
мучителем, притеснителем, приносящим смерть...
— Да, конечно, я вспомнил, — попытался вставить Тене-Тувуик, но
жрец, не обращая никакого внимания на его слова, продолжал:
— Женщина, рожденная в день Пасунг, будет ненавистной и ненави­
дящей, сеятельницей раздоров, она останется навеки бесплодной, ей не
суждено знать тяжести младенца, она принесет несчастье и раннюю без­
временную смерть своему мужу! Вот что значит быть рожденной в день
Пасунг. Так ты хочешь ранней смерти царевича? Ты действительно хочешь
ввести такую женщину в дом цравителя Ниваннаа-Чакболая?
Только теперь посланец наконец все понял. Холодный пот выступил у
него на лбу.
В умоляющем жесте он вскинул вверх руки.
— О мудрый жрец, откуда же мне было знать все это? Я лишь простой
исполнитель воли царевича...
— Теперь ты знаешь, почему я, узнав о будущем сватовстве, просил
сразу же прийти ко мне? Ведь если бы М ааш принял дрова, то тень смерти
уже лежала бы на владыке Ханг-Нок-Пи''нге!
Тене-Тувуик содрогнулся от ужаса. Поручение, казавшееся ему внача­
ле таким легким и почетным, теперь оборачивалось совершенно иной
стороной.
Он не знал, что ему делать. Несколько минут прошло в напряженном
молчании.
— А как же ты, мудрый Чахиль, узнал о том, что царевич собирается
взять в жены эту девушку? — поинтересовался анчук-тек.
94

— я гадал на священных бобах о грядущих событиях, — бесстрастно
отозвался жрец, — и они сказали мне все. Тогда я проверил день рождения
Тианг...
— Но может быть, здесь кроется какая-то ошибка, — заговорил не­
много оправившийся посланец, — почему ты, почтенный жрец, уверен, что
девушка родилась именно в этот день?
Чахиль лишь презрительно усмехнулся. На вопрос Тене-Тувуика отве­
тил анчук-тек:
— Чахиль как жрец должен знать и знает дни рождения и судьбы всех
жителей нашего селения. Не так ли, о мудрый?
— Конечно! Тем более что почти все родились на моей памяти. Как,
кстати, и ты, почтенный анчук-тек, это произошло в день Чапинг. Я уже
достаточно стар...
— Спасибо тебе, мудрый пророк! — сказал Тене-Тувуик. — Я доложу
все царевичу, как он решит, так и будет! А теперь прощай!
Нежданные посетители поспешно покинули дом жреца.
— «Как он решит, так и будет!» — издевательским тоном повторил
старик, когда они ушли. — Как будто не знаю я, что будет! Вся страсть
Ханг-Нок-Пинга сразу же пропадет, как только он почувствует опасность
для себя...
Когда посланец и анчук-тек отошли на порядочное расстояние, послед­
ний с любопытством спросил Тене-Тувуика:
— Ты действительно собираешься передать все царевичу?
— Не раньше, чем поговорю с верховным жрецом Анаиб-Унгиром, —
раздраженно'отозвался неудачливый посол, — не могу же я всерьез пола­
гаться на слова вашего жреца, каким бы мудрым ты его ни считал!
Анчук-тек хотел что-то возразить, но сдержался и только молча пожал
плечами. Усадив почтенного гостя в дожидавшийся его паланкин, он мед­
ленно пошел к своему дому.
В начале ночи в хижину Чахиля скользнула стройная фигурка Тианг:
бедняжке не терпелось узнать, чем же закончилось посещение знатных
гостей.
«Спи спокойно, дочка, — сказал ей ласково Чахиль, — и забудь обо
всем. Больше никто не потревожит тебя с этим сватовством. Ты будешь
женой не царевича, а простого земледельца».

ГЛАВА XIII

УРАГАН
САН-ЛОРЕНСО.
МЕКСИКА.

Лик земли потемнел, и начал падать черный
дождь...
«ПОПОЛЬ-ВУХ»

Тене-Тувуику пришлось проявить немало изворотливости, чтобы не по­
пасть в этот вечер на глаза царевичу. После бессонной ночи, заполненной
тревожными раздумьями, он чуть свет поднялся и, тайком выскользнув из
дворца, спешно отправился к верховному жрецу.
Не обращая внимания на протесты прислужников, посланец Ханг-НокПинга почти ворвался в комнату, где Анаиб-Унгир беседовал (если этот
разговор можно было назвать мирной беседой) с верховной жрицей Вели­
кой жабы — Матери богов.
— Как же могло получиться, что избранная тобой для жертвы девушка
Нам-Цук вышла замуж? — гневно вопрошала Иш-Кан-Леош. — Не твои
ли жрецы должны были следить за ее чистотой?
Анаиб-Унгир равнодушно пожал плечами.
— Стоит ли так волноваться, почтенная Иш-Кан-Леош, из-за совер­
шенно пустячного дела? — спокойно произнес он. — Д а, дочь скульптора
неожиданно быстро пленила ученика своего отца. Конечно, теперь она не­
достойна высокой чести, но разве мало других девушек? Д а, по правде
говоря, и следить за этой Нам-Цук должны были скорее твои жрицы и ты
сама, а не служители верховного жреца...
— Беленг-Хиш поступил бы не так! — упрекнула вконец рассерженная
Иш-Кан-Леош.
— Возможно, — так же невозмутимо согласился Анаиб-Унгир, но
глаза его остро блеснули, — тебе надо только подождать, когда он станет
верховным жрецом! — И после небольшой паузы, словно вспомнив что-то,
первосвященник продолжил: — Дочь твоего брата — прекрасная чистая
девушка и достигла расцвета своей юности. Разве она не превосходит во
всем Нам-Цук? Это была бы действительно достойная избранница для
великой Матери богов!
Иш-Кан-Леош задохнулась, охваченная страхом и стыдом. Ответный
удар был нанесен метко. Как жрица Иш-Кан-Леош понимала, что лучшей
7 Р Кинжалов

97

жертвы, чем ее племянница, не найти. Но все человеческое в ней бурно про­
тестовало. Единственная молодая поросль в ее семье будет срезана ее же
рукой! В мучительном раздумье верховная служительница Матери богов
медлила с ответом. Анаиб-Унгир пристально глядел на нее, и под этим цеп­
ким безжалостным взглядом Иш-Кан-Леош впервые почувствовала себя
совершенно беспомощной. Но прежде чем с ее губ сорвалось роковое
«Я согласна», верховный жрец, словно только что заметив присутствие
Тене-Тувуика, обратился к придворному.
— Что-нибудь случилось у царевича Ханг-Нок-Пинга, почтенней­
ший? — спросил он приветливо. — И чем я могу в таком случае помочь?
— О мудрейший из мудрых, — смущенно пробормотал Тене-Тувуик,
понявший теперь, что он ворвался действительно не вовремя, — прости
меня за мое неожиданное появление. Здоровье царевича Ханг-Нок-Пинга
и его семьи хорошее, благодарю тебя за внимание...
Анаиб-Унгир повелительным жестом призвал придворного быть крат­
ким. Тогда Тене-Тувуик, совсем смутившись, единым духом выпалил:
— Хорошо ли брать в жены девушку, родившуюся в день Пасунг?
Д аж е занятая своими невеселыми мыслями Иш-Кан-Леош удивленно
подняла голову и нахмурилась. Анаиб-Унгир посмотрел на посланца царе­
вича с явным сожалением.
— Вот что значит пренебрегать в свое время учением, — нравоучитель­
но произнес он. — Кто же может взять замуж девушку, рожденную в этот
день? Она будет бесплодной и убийцей своего мужа! Славную невесту ты
подыскал для своего сына, Тене-Тувуик! И даже не потрудился заранее
знать день ее рождения!
Придворный опыт подсказал Тене-Тувуику, что, взяв сейчас неприятно­
сти на себя, он вызволит царевича из щекотливого положения и тем самым
обеспечит его привязанность в дальнейшем. Поэтому, потупив голову, он
с сокрушенным видом признался верховному жрецу, что его сын влюбился
в простолюдинку и умоляет его о разрешении вступить с ней в супружество.
Но он, Тене-Тувуик, решил прежде всего узнать о предполагаемой невестке
у местного жреца, а тот предостерег его. Так как судьба сына для него
дороже всего, то он, боясь, что жрец что-либо напутал, осмелился потрево­
жить Анаиб-Унгира.
И первосвященник, и Иш-Кан-Леош, забыв временно о своих распрях,
принялись в один голос убеждать Тене-Тувуика «выбить дурь» из головы
сына. Разве можно идти против воли богов? Мало того, что выбор его пал
на простолюдинку, она оказалась еще рожденной в день Пасунг! Что за
молодежь пошла в наши времена! В старину молодой человек не посмел бы
и заикнуться о таких делах, а смиренно ждал бы выбора родителей...
— Пришли своего сына ко мне, — неожиданно закончил АнаибУнгир, — ИЯ назначу его священным слугой на остров Усокиток-Петенг.
Там он месяца за два забудет все свои глупости и станет примерным
юношей!
Неизвестно, как удалось бы придворному царевича вывернуться на этот
раз, так как мысль о том, что его Куисис будет прислужником жрецов на
страшном острове жертвоприношений, конечно, устрашила его, но, на
98

счастье Тене-Тувуика, в комнату поспешно вошел Ах-Маш, почтительно
поддерживаемый своим учеником.
— Плохие предзнаменования, великий жрец, — прошамкал он, подой­
дя к Анаиб-Унгиру. — Приближается ураган, и такой страшный, что я за
всю свою жизнь еще ничего подобного не видел. Надо срочно готовиться
к отражению бедствий...
— Что-то необычно рано, почтенный Ах-Маш, для этого времени
года, — медленно проговорил верховный жрец, но нахмурившееся лицо
его ясно показывало, насколько он взволнован этим известием. — Точны
ли твои сведения?
— Можешь не сомневаться, великий, грузик на волосе опустился на
четыре деления, да я и сам чувствую приближение бури: еле дышу. Это вам,
молодежи, все нипочем...
— Четыре деления! — повторил Анаиб-Унгир с явным страхом. — Это­
го никогда не бывало!
— Я уже тебе сказал, что не помню такого, а я прожил долгую
жизнь, — отозвался Ах-Маш.
По его бледному лицу было видно, что старику плохо. Он крепче оперся
на ученика.
— Мне худо, — прошептал он, — но я свой долг выполнил... преду­
предил.
И старый жрец, внезапно потеряв сознание, упал на руки растерявше­
гося ученика. Пока Анаиб-Унгир и Иш-Кан-Леош, поспешив на помощь,
укладывали Ах-Маша на пол и приводили его в чувство, Тене-Тувуик не­
заметно выскользнул из помещения.
«Скорей во дворец! — приказал он носильщикам, усевшись в палан­
кин. — Не жалейте ног, а думайте о целости ваших спин!»
В пути придворный размышлял с горечью о том, в какой водоворот
событий попал он из-за прихоти царевича. Надо во что бы то ни стало от­
влечь Ханг-Нок-Пинга от этой нелепой затеи с женитьбой; старый жрец из
селения Тахкум-Чаканг оказался полностью прав, не только Анаиб-Унгир,
но и верховная жрица Матери богов подтвердила это. Может быть, изве­
стие о приближающемся урагане поможет царевичу забыть о желании при­
обрести еще одну жену? Наконец, надо подумать и о судьбе собственного
сына. Анаиб-Унгир — человек весьма суровый и вполне может послать
бедного, ни в чем не повинного Куисиса на страшный Остров кремневых
ножей! А оттуда возвращаются далеко не все, да и вернувшиеся действи­
тельно сильно меняются, да только изменение это не радует родителей.
Во дворце служители встретили Тене-Тувуика с нескрываемым облегче­
нием: царевич рвал и метал, требуя немедленно доставить к нему пропав­
шего царедворца. Тене-Тувуик поспешно вошел в комнату, где находился
Ханг-Нок-Пинг, и, приняв смиренную позу, остановился молча перед ним.
— Где ты пропадал? — обрушился на него царевич. — Тебя нигде не
могли отыскать. Когда же ко мне приведут мою новую жену?
— Я заботился и хлопотал о твоем благополучии, великий владыка, —
отвечал тихим голосом придворный, — а девушка Тианг твоей женой не
будет! Если ты повелишь, я буду искать тебе новую жену...
99

— Как это — не будет? Что с ней случилось? — воскликнул обеспо­
коенный царевич. — Она заболела?
— Нет, владыка, с ней все благополучно. Но мудрецы говорят, что де­
вушка, рожденная в день Пасунг, принесет своему супругу несчастье...
— Так она рождена в день Пасунг! — произнес Ханг-Нок-Пинг сдав­
ленным голосом и погрузился в тягостные размышления.
Царевичу не надо было справляться у верховного жреца о судьбах
рожденных в тот или иной день. Он неплохо учился, а гороскопы его особен­
но привлекали; значение дня Пасунг Ханг-Нок-Пинг помнил отлично. Как
ни волновала его красота Тианг, жертвовать своей жизнью ради нее он
вовсе не собирался.
— Надеюсь, ты не вручил свадебной связки? — наконец осведомился
он. — Я не хотел бы быть связанным с такой девушкой ничем!
— Как это можно, царевич! — ужаснулся Тене-Тувуик, внутренне
ликуя, что злополучный день Пасунг так выручил его. — Я не сказал ей ни
одного слова!
И придворный поведал своему повелителю обо всех событиях сватовст­
ва, предусмотрительно умолчав, однако, что он предлагал М аашу связку
дров. По его словам выходило, что, как только он появился в Тахкум-Чаканге, его пригласили в дом жреца Чахиля.
— Как мудр этот старый жрец! — воскликнул царевич. — Наверное,
у него есть могучий гадательный кристалл, если он смог предусмотреть
такое неожиданное сватовство и заранее предостеречь меня. Надо будет
послать ему подарок! Он выручил меня из большой беды! Но смотри, ТенеТувуик, никому об этом происшествии ни слова, иначе тебе придется плохо!
Придворный молитвенно сложил руки.
— Возможно ли такое, владыка? Моя преданность тебе безгранична,
и я все хорошо понимаю. Кроме того, — добавил он, — я сейчас случайно
узнал у верховного жреца, что приближается ураган, какого еще никогда
не было. Так что будет не до лишних разговоров!
— Ураган? — переспросил Ханг-Нок-Пинг. — Если жрецы его пред­
сказывают, то это обычно сбывается^Какое бедствие для моего хозяйства!
Надо подумать, что мы должны предпринять. Позови сюда управителя,
Тене-Тувуик!
Пока царевич и его придворные совеш,ались, Анаиб-Унгир прибыл во
дворец и потребовал спешного свидания с повелителем Ниваннаа-Чакболая. Представ перед владыкой Красной земли, верховный жрец, как всегда
спокойно, сообщил ему о приближающемся бедствии, словно речь шла о
каком-то повседневном деле. Реакция правителя была достойной его высо­
кого сана. Не дрогнув ни одним мускулом, точно он был высеченной из
камня статуей, владыка выслушал горестную весть и приказал тотчас же
призвать к себе начальников каналов, скороходов, управителя двора и
анчук-теков ближайших селений. Когда они спешно собрались, повелитель
отдал несколько кратких и четких указаний. Скоро все участвовавшие
в этом небольшом совещании знатные лица уже занимались порученными
им делами, а скороходы, задыхаясь, мчались к анчук-текам отдаленных
городов и селений.
100

Между тем, казалось, ничто не предвещало бури: небо было чистым,
даже необычно голубым, ярко светило солнце, только легкий утренний
ветерок, дувший с далеких гор, постепенно затих. Воздух стал совершенно
недвижен, безжизненно опустились листья деревьев. В окрестных лесах
животные поспешно устремлялись в сторону, противоположную побе­
режью.
К полудню жара заметно усилилась. И сам город, и ближайшие селения
казались гигантским развороченным муравейником из-за необычного для
этого времени дня оживления. Хлопотавшие теперь повсюду люди — кто
укреплял насыпи, кто переносил припасы из Дома пищи в особо подготов­
ленные в отрогах ближайших гор тайники, кто защищал посевы — чувст­
вовали необычную духоту. Пот струился по лицам и спинам непрерывным
потоком. Вода, которую подносили дети в узкогорлых кувшинах, не при­
носила никакого облегчения. То здесь, то там слышался короткий вскрик,
а иногда и просто хрип, и кто-то падал на пыльную землю. Его быстро от­
таскивали в тень ближайшего дерева и оставляли там; времени заниматься
заболевшим или умершим не было. И правитель Ниваннаа-Чакболая.
и анчук-теки появлялись в самых неожиданных местах, полбадривая рабо­
тавших или наказывая не проявлявших, по их мнению, достаточных стара­
ний. В храмах торжественно вершились таинственные старые обряды.
Ровная серая пелена постепенно затянула все небо, а зной усилился еще
больше. Окрестности заволокло неподвижным белесоватым маревом; зд а­
ния на акрополе уже не были видны находившимся на равнине. Духота
стала нестерпимой. Кто-то из работавших воскликнул, что наступает конец
мира. Находившийся поблизости молодой жрец сказал отчаявшемуся:
«Этого не может быть! День, когда боги решают, продлить жизнь на земле
или уничтожить мир, наступит только через два года! А теперь будет лишь
большая буря! Ободрись, несчастный, и работай, иначе ты будешь пример­
но наказан!»
Повелитель Красной земли наконец отдал приказ: прекратить работы
и разойтись, чтобы укрыться. С горечью в душе он сознавал, что сделано
далеко не все, но одновременно сам чувствовал инстинктивное желание
куда-то бежать, скрыться, спрятаться от надвигающегося ужаса и поэтому
понимал этот страх в других. Кроме того, если бы ураган застал людей во
время работы, были бы лишние жертвы.
Тианг, работавшая, как и все жители Тахкум-Чаканга, мучилась стра­
хом за своего возлюбленного и Чахиля. Шанг был в своем селении, далеко
от нее, а старый жрец лежал дома, ему стало плохо еще утром. Как только
анчук-тек распустил работавших, девушка ринулась сначала по направле­
нию к Хоктунгу, но через несколько мгновений устыдилась и повернула
назад, к жилищу Чахиля. Ведь это именно он спас ее от ненавистного
брака, он сохранил ее для Шанга, а она оставляет беспомощного старика
совершенно одного! Нет, она должна быть около жреца!
Девушка стрелой влетела в хижину дяди и с одного взгляда убедилась,
что там все благополучно: М ааш сидел на глиняном полу, обняв детей, при­
корнувших около отца. Не тратя времени на объяснения, она повернулась
на пороге и исчезла. М ааш молча проводил ее взглядом. С момента памят­
101

ного разговора со жрецом он стал немножко побаиваться Тианг и предо­
ставил ей полную свободу.
Когда девушка так же стремительно появилась в доме Чахиля, сердце
ее вдруг наполнилось радостью, счастьем. У ложа старика сидел на корточ­
ках Шанг, смачивавший водой грудь неподвижно распростертого Чахиля.
Лишь слабое неровное дыхание, колебавшее ее, показывало, что жрец еще
жив.
— Шанг! Ты здесь! — радостно воскликнула девушка.
— Как только нас освободили от работы, я прибежал сюда, боясь за
тебя и почтенного Чахиля. Мать в безопасности в доме Ах-Шооча. Все они
беспокоятся за Нам-Цук, она ведь ждет маленького!
Тианг мимолетным ласковым движением коснулась плеча юноши.
— Все будет хорошо, милый! Ведь бури бывали и прежде. Как себя
чувствует наш добрый покровитель?
Неожиданно веки старика поднялись, и он, посмотрев на Тианг, про­
шептал:
— Мне лучше. Потрите сильнее грудь и дайте настойки вон из той ма­
ленькой тыквы...
Юноша тотчас же принялся энергично массировать грудь и руки Чахи­
ля, а Тианг напоила его настойкой из трав. Щеки старика заметно порозо­
вели, а дыхание стало ровнее и глубже.
Сильный раскатистый гул вдруг заполнил все. Как будто в комнату
влетел необычайно большой шмель. С каждым мгновением этот шум креп­
нул и приближался; уже был слышен резкий свист ветра.
— Подходит ураган! — сказал жрец. — Смилуйтесь над нами, боги,
и попхадите!
Юноша и девушка инстинктивно рванулись друг к другу и замерли
в крепком объятии.
Теперь это был уже не шум, а непрерывный^ надрывавший душу рев.
С еле слышным в нем треском сломалось первое дерево, за ним последова­
ло второе, третье, десятое... Ветер, казавшийся холодным после тягостной
духоты, пронизывал всю хижину... Стало темно почти как ночью...
Жители побережья с ужасом увидели, как из мутной мглы, метавшейся
над поверхностью океана, медленно поднялся бешено вертящийся гигант­
ский столб. Он тянулся все выше и выше, достиг наконец низких, быстро
летящих черных туч и уперся в них. Величественно и страшно смерч дви­
нулся с океана на материк. Предсказанный Ах-Машем ураган вступал на
Красную землю...

ГЛАВА XIV

ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ-ЗА МОРЯ
ПОБЕРЕЖ ЬЕ
МЕКСИКАНСКОГО ЗАЛИВА.
МЕКСИКА.

И вот действительно пересекли они море
и пришли туда...