Исшедшие [Евгений Юрьевич Семенков] (fb2) читать постранично, страница - 3

и кепке.

– А как же без него, конечно…

– А из мясного что? – спросила полная женщина в клетчатом плаще.

– Колбаса копченая, тушёнка, ножки Буша, рыба мороженная…

– Рыба это не мясо!

– А табак привёз?

– Доставлен Петрович, как положено!

Водитель открыл задние двери и заскочил внутрь фургона. Толпа выстроилась в очередь. Через полчаса большинство горожан разошлось с располневшими сумками, и у машины осталось всего несколько человек.

– Никитишна!

– Ась?

– На неделю корреспондента пустишь к себе?

– Отчего ж не пустить, пущу!

Глеб отсчитал несколько сотен рублей и положил их на переднюю пластмассовую панель, затем взял свой плотно набитый камуфлированный рюкзак, открыл дверь и вышел из машины. Перескакивая через лужи и шлёпая по чавкающей грязи Сиренин добрался до навеса.

– Здравствуйте! – поприветствовал он пожилую женщину в платочке в красный горошек, с которой только что разговаривал Иванович – это я журналист.

– Ну добро пожаловать, – радушно ответила Никитична, – А как звать?

– Глеб.

– Хорошее, хлебное имя…

– А из какой газеты будете? – поинтересовался, стоявший за ней старичок в роговых очках.

– Из журнала «Страж Севера», – ответил Глеб и закинул рюкзак за плечи.

– Никогда не слышал, – пробормотал старик.

Из края очереди вышел плотный пожилой мужчина в кожаной чёрной куртке. Он персонально поздоровался с Глебом, поприветствовав его крепким рукопожатием:

– Петрович. С приездом в Северотожск.

– Глеб Сиренин.

– Так зачем приехал-то в такую глухомань?

– Буду у вас записывать старинные сказки, легенды, тосты… – пошутил журналист.

– Значит, ты попал по адресу… – усмехнулся Петрович, – заходи на досуге. Никитишна скажет тебе мой адрес.

– Скажу, скажу, пошли родимый, – позвала женщина Глеба. Она уже затарилась и держала в руке авоську полную продуктов.

– Иванович, до встречи через неделю! – попрощался журналист.

– Лады! – ответил водитель и помахал рукой.

Сиренин по-джентельменски забрал у Никитичны авоську и они под холодным дождём направились в сторону тоскливой боковой улочки.

4.

Улицы быстро наполнялись водой, по дороге уже плавал мусор и Глеб жалел, что не захватил с собой резиновых сапог, как у Никитичны, которая шла прямо по грязи как танк. Холоднющие капли скатывались ему за воротник, ботинки промокли и неприятно чавкали при ходьбе. Глеб про себя стал вспоминать нехорошим словом редактора и всю его затею. Сидит небось сейчас в тёплом кабинете, потягивает свою трубку и посмеивается, вспоминая о нём.

Пожилая женщина всю дорогу причитала то на погоду, то на Иваныча, у которого с каждым рейсом дорожал сахар.

Наконец они дошли до серого панельного трёхэтажного дома с облупившимися оконными рамами и разбитыми стёклами. Но кое-где окна были целы, некоторые из них были забиты досками, а из прорези торчали ржавые жестяные дымящиеся трубы, напоминающие дизельпанковскую вселенную.

На белой табличке, которая висела на углу дома, видимо ещё с советских времен, было написано «ул. Калинина», а снизу белой краской дорисована цифра 11. Около первого подъезда была навалена гора дров из разных обломков мебели.

Сиренин вошёл вслед за Никитичной в разрисованный подъезд со сгнившей входной дверью. Глеб поморщился от кислого затхлого воздуха. Стены лестничных пролётов были окрашены в тёмно-зелёный казарменный цвет. Краска местами облетела, была исписана неприличными выражениями и непонятными знаками. Под ногами захрустела осыпавшаяся штукатурка, когда они поднимались по лестнице на второй этаж. Никитична принялась возиться с навесным замком, на двери болтался на одном гвоздике, покрытый зелёной коррозией бронзовый номерок «25».

Наконец они вошли в прихожую. В помещении было тепло, немного сыровато, пахло нафталином и кошачьими отходами. Пожилая женщина зажгла толстую свечу, стоящую в стеклянном стакане на трюмо.

– А что света нет у вас? – поинтересовался Глеб, снимая с плеч тяжёлый рюкзак.

– Да нету милок. Мы тут как до революции живём, – засмеялась Никитична.

– Но я видел линии электропередач вдоль дороги.

– Электричество отключили ещё в девяностых… Давай-давай сюда свои ботиночки, я их на буржуйку поставлю, в момент высохнут. Да и сам располагайся.

Как только Никитична унесла мокрые ботинки журналиста, из кухни показалась белая голова кошки, которая с любопытством смотрела на гостя.

– Привет, – слегка махнул ей рукой Глеб.

– Это Мурка. Иваныч несколько лет назад привёз котёнка с Намыра. Чтобы скучно старухе не было. Проходи-проходи в зал голубчик.

Квартира Никитичны была обставлена в стиле 1980-х годов. Дряхлый раскладной диван, пыльная винтажная стенка с мутными стеклянными дверцами, чёрно-белый телевизор на ножках в углу, комод и пара кресел. Обои на стенах выцвели и местами отклеились, на потолке висела бесполезная пятирожковая люстра, а на полу лежал плешивый палас.

Центральное окно в зале было наполовину забито досками,