Сон наяву [Павел Чук] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
СОН НАЯВУ.
Михаил – средних лет мужчина в самом расцвете сил. Коренной москвич, а ещё – писатель. Писал статьи в фантастические журналы, «недонаучные» рассказы, о якобы встречах с инопланетянами и всякую такую лабуду, за которую хоть как-то, но платили. Сейчас собирался пойти на очередную «вечеринку», чтобы провести приятно время, завести знакомства, да и выпить-закусить на халяву.
Утро. Как болит голова. Во рту пустыня Сахара. В голове колокольным набатом раздаются отдалённые звуки, сильнее и настойчивее призывая очнуться. Открой глаза! Необходимо сфокусировать зрение и понять, где находишься. О, я все-таки дома. Не поехал значить куролесить по Москве реке. Но, что это за шум.
Звонок в дверь. Вставай и идти открывать. Может пожар, а обо мне забудут, и пройдёт жизнь, так и не начавшись. Хотя, в таком состоянии, наверно, лучше умереть.
Михаил с большим трудом встал и пошёл к входной двери. Звонили настойчиво. И кто же это? И домофоны стоят, и консьержка сидит. А вот на тебе, шастают всякие. Михаил открыл дверь, и на пороге оказался почтальон, обычный такой почтальон, как показывали в старых фильмах в кепке на голове, с большой сумкой через плечо.
– Вам телеграмма – молния. Распишитесь, – сказал почтальон и подсунул Михаилу бланк доставки корреспонденции.
«Хм. Чудны крестьянские дети», – подумал Михаил, ставя закорючку в бланке, – Интересно, кто ж это такой пользуется до сих пор почтой, вместо «мыла» и всяких мессенджеров, – уже вслух сказал Михаил, закрывая за почтальоном дверь.
Отправителем телеграммы оказалась крестный – брата по материнской линии Сергей Фёдорович. Лет тридцать назад, уехавший из, как говорил «пыльного города» в Тайгу, куда-то между Кемерово и Томском. И вот получена телеграмма от него.
Михаил задумался, сколько же крестному лет, наверно под девяносто. В телеграмме Сергей Фёдорович просил крестника приехать к нему на ст. Тайга Кемеровской области не далеко от города Анжеро-Судженска.
Заварив чай, приведя мысли в порядок, Михаил сел за стол и стал думать. Он, уже сорокалетний мужчина, дважды женат, дети, но видеться с ними бывшие не разрешают. Работает, пишет какие-то низкопробные заметки. А как, в свои двадцать лет, после окончания журфака хотел написать, создать что-то такое, равное по силе как…, как «Война и Мир» Л.Н.Толстова, «Мастер и Маргарита» И.Ф.Булгакова, ну или произведение, не уступавшее по глубине и смыслу Братьев Стругацких, К.Чапека… Да и крестный его всегда помнил, присылал подарки, одним из них – нож ручной работы, даже сейчас Михаил хвастается перед друзьями. За последние годы Михаил ничего толкового написать не может, редактор смотрит на него косо, грозится вывести «за штат». Да, решено, сменю обстановку!
"Денег чуток есть, время тоже. Отпуск через неделю. Поеду к крестному съезжу, проведаю", – подумал Михаил и через неделю, собрав вещи, взяв с собой нетбук и пару толстых тетрадей, купив билет на самолёт, полетел в Кемеровскую область.
* * *
Добираться пришлось, на перекладных. Но найти адрес, указанный в телеграмме, не составило труда. И вот крестник стоит рядом с двухэтажным зданием и не решается войти. Похороны. У входа прощаются с пожилым мужчиной – дедушкой. И в гробу Михаил узнал крестного.
– Проходи сынок, из далека приехал? – спросил кто-то из стоящих рядом.
– Да, мать. Из далека, крестный это мой. Не успел. Он телеграмму прислал, а я не успел, – ответил Михаил.
Похороны прошли буднично. Соседи уже всё организовали, и Михаилу оставалось только принимать соболезнования.
На следующий день, Михаил в квартире, где жил его крестный разбирал бумаги, вещи. Жалел, что не успел приехать.
– Миша, ты здесь, – раздался голос из-за двери, и в помещение вошла соседка Марфа Петровна, – я тут пирожков принесла, и ещё Фёдорович просил передать, – и бабушка протянула сложенный в несколько раз тетрадный листок, мелко исписанный карандашом.
– У него на север в тайге избушка, охотничал он, – продолжила Марфа Петровна, – ты бы сходил в неё, посмотрел, что там и как. Может, чего дельного найдёшь.
– Хорошо, тётушка. Схожу, но не знаю, где избушка и как найти, – ответил Михаил.
– Так что искать. Листок-то почитай, там всё и указано, и последняя просьба. Уж не побрезгуй, сходи… , – и протянула амулет – патрон на толстой кожаной тесёмке, – сосед просил это закопать у него рядом с избушкой. Сама-то не дойду, а что приехал, то молодец. Вот и исполнишь последнюю волю крестного, – закончила говорить соседка.
В листке, переданном соседкой, подробно описывалось, как пройти к избушке Фёдоровича. Местные так называли, по отчеству. Так же подробно описаны рекомендации, что и сколько с собой брать. Сколько еды, какие тёплые вещи.
Идти пришлось несколько дней. Михаилу, неприспособленному к пешему путешествию, это «приключение» далось с трудом. Пару раз заплутав, все-таки на третий день пришёл в нужное место. И обнаружил там одноэтажный деревянный сруб, поставленный на опушке. Замка не было, просто приставленная палка к двери. Внутри земляной пол, печка «буржуйка» с запасом дров, посуда, шкуры. В сенях Михаил обнаружил полную бочку солёного мяса, во дворе колодец.
«Да, – подумал Михаил, – хорошо здесь. Тишина, останусь наверно на денёк-другой, может, сюжет какой придумаю, а дома напишу». С этими мыслями стал обустраивать жилище.
На следующий день Михаил, взяв лопату, пошёл искать место, где «захоронить» амулет крестного. Этот амулет оказался необычным. Михаил, конечно, видел амулеты в виде патронов, но у них высверлена гильза, а у крестного прожжено отверстие в пуле.
Погода испортилась. Небо затянуло тучами, заморосил дождь. От нечего делать Михаил сел писать. Так как электричества не было, начав писать в нетбуке, Михаил понял, что тот скоро «почит смертью храбрых», и стал переписывать в тетрадь. Работа спорилась. Даже не ожидал, что за десяток дней напишет сорок страниц текста, уже «отредактированного» и выстроенного в логическую цепочку. Прерываться не хотелось, и Михаил делал перерыв только на то, чтобы умыться, приготовить чай, нарезать кусочки мяса и сесть писать. Так, незаметно прошли несколько недель. За это время Михаил похудел, сбросил десяток лишних килограммов, хорошо себя чувствовал и самое главное – закончил произведение.
Название для романа Михаил так и не придумал, ну не назовёшь же, написанный в жанре «катастрофа, апокалипсис» роман «Летняя радуга».
Сюжет прост: медленно начинается «экономическое» противостояние США и Китая, в него ещё включается Европа и Северная Корея. Постепенно накручиваются взаимные экономические ограничения, когда Китай принимает решение отказаться от использования доллара во всех международных расчётах и переходит на расчёты только в Золотом Юане. Что фактически двигает к краху доллар США. Политики стран собирают большую двадцатку мировых держав, в ходе этой встречи какие-то «радикалы» производят подрывы взрывных устройств в здании, где проходят переговоры. Погибают семь руководителей держав. Начинается военное противостояние, вводится военное положение. Начинаются сначала приграничные конфликты. США выводит военный флот к прибрежным странам восточного полушария. Проводятся вылеты самолётов, для поражения наземных целей. Применяются ракеты средней дальности, а потом и очередь доходит до применения стратегического ядерного оружия. Ракеты взаимно пускают: Китай, Израиль, Пакистан, Индия, Иран, Европа, Россия, Америка. И начинается светопреставление. Главный герой произведения Михаила, смотря за происходящим, потихоньку с семьёй готовится к БП1. Он «выживальщик» и удаётся выжить в этой круговерти, но все-равно в конце произведения погибает, спасая семью – сына, жену от неминуемой гибели.
Перечитав, исправив, подправив получившийся объёмным роман, Михаил с удивлением обнаружил, что находится один в тайге уже больше месяца. Время пролетело быстро. Его, наверно, уже разыскивают, да и неизвестно, что с работой. Надо возвращаться к людям, назад. Здесь, в лесу, последняя воля крестного выполнена. Погода наладилась, дождь, ливший неделями напролёт, прекратился, и больше ничего не удерживает…
Когда вернулся в посёлок, встретила Марфа Петровна, которая не удивилась, что Михаила так долго не было. С её слов, Фёдорович уходил на полгода в свою избушку. Так что подумала, что и крестник ушёл туда пожить немного. Выдав доверенность какому-то местному адвокату на вступление в наследство, Михаил со спокойной душой полетел домой, в Москву. С рукописью, состоявшей из двух толстенных тетрадей, уже не расставался ни на мгновение. Михаил уже сидел в самолёте и размышлял, как все-таки хорошо в Тайге.
* * *
Добравшись до дома, Михаил первым делом позвонил знакомой, которая подрабатывала «набором текста», и договорился о встрече. По дороге в редакцию встретился.
– Привет, Маша, – радостно сказал Михаил.
– Привет, привет, что у тебя. Я за город на недельку собираюсь на дачу, – торопливо сказала Маша.
– Работу хочу подбросить, выполнишь "срочно"? – перешёл к делу Михаил и протянул тетради.
– Не раньше, чем через неделю, на дачу говорю ж уезжаю. Дела там, – осмотрев объем работы, сказала Маша.
– Сойдёт, – недолго думая, ответил Михаил, – к себе в «Мухосранск» едешь?
– Да, туда, – улыбнувшись, ответила Маша, – всей семьёй едем. Муж говорит, что-то затевается, и решили побыть подальше от Москвы. Школа у детей закончилась. У нас отпуск, а на Турцию, не говоря про Сочи, денег нет.
– Ах, да, он же у тебя повёрнутый на апокалипсисе, – ухмыльнулся Михаил, – обойдётся, не в первой!
– И я об этом говорю! – сказала Маша, – но уж решили, так решили. Потом адрес скину на телефон, сам приедешь, заберёшь готовый материал.
На этом и расстались. Михаил поехал дальше в редакцию, а Маша по магазинам, делать необходимые закупки.
Редактор встретил Михаила угрюмо. Кричал сильно. Спасло Михаила только то, что осталась телеграмма, и догадался распечатать информацию метеоцентра. Погода «нелётная» и добраться просто никак не мог, даже если хотел. Сети не было, а стационарный телефон не работал, обрыв линии связи. Эти обстоятельства Михаила и спасли от неминуемого увольнения за прогул.
Успокоившись, редактор снова вызвал Михаила, и выдал ЦУ2 о написании пары статей в следующий номер. Удивление у Михаила вызвало оживление и беспокойная суета у соседей в отделе международной политики. Они, размеренные и томные никогда не «бегали» по этажу, не суетились, а мерно и чинно переливали воды «из пустого в порожнее». А сейчас носились «как угорелые» из одного кабинета в другой.
На выходе из офиса Михаилу повстречался знакомый, такой же «писака» – международник Алексей.
– Здравствуй, Лёха! – радостно сказал Михаил, – как там башня в Пизе, не рухнула?
– И тебе не хворать, «любитель тарелок и зелёных человечков», о, да ты похудел, заболел, что ли или влюбился? – обменялся любезностью Алексей.
– Слушай, что творится? Такого бедлама ещё никогда не видел! – спросил уже серьёзно Михаил.
– За новостями-то следишь? – удивлённо уставившись на Михаила, сказал Алексей.
– Нет, а что такое? Я, только что считай, из тайги вышел, даже телик не включал ещё, – ответил Михаил.
– Ну, так посмотри, даже на правительственных каналах эта инфа в ТОПе мелькает, – сказал Алексей и быстрым шагом удалился в сторону автостоянки.
«Во дела, война, что ли началась? – подумал Михаил, но сразу отмёл эту мысль. Какая война, у нас, как сказал наш Президент, такое совершенное оружие, что остальные «как папуасы с Новой Гвинеи против танков».
Придя домой, Михаил все-таки включил телевизор на новостной канал. Там было как обычно. Ничего нового: «война санкций», взаимные обвинения и все в таком духе.
«Ничего не изменилось», – подумал Михаил и со спокойной душой лёг спать. День выдался беспокойный сегодня.
Проснувшись рано утром, Михаил привёл себя в порядок, перекусил дежурным бутербродом и отправился на работу. В метро было столпотворение, не говоря о много километровых пробках на дорогах. Ещё обратил внимание на большие очереди около банкоматов и банков.
В редакции встретился знакомый Жека.
– Привет, Миха! Займи штуку до получки, а то что-то банкоматы не работают сегодня, а жрать хочется, сам понимаешь, – с натянутой улыбкой сказал Евгений.
Михаил ещё перед поездкой снял наличность с карточки. Думал, в такой глуши, куда он собирался, деньги понадобятся, а с карточкой бегать, искать, куда её засунуть, чтобы обналичить – только время терять. И не факт, что найдётся банк или банкомат.
– Возьми, – порывшись в портмоне, протянул купюру Михаил, – что случилось-то?
– С Луны свалился? – удивлённо спросил Жека, принимая купюру.
– Нет, только из отпуска вернулся – вчера.
– Сегодня на бирже во время «азиатской сессии»3 бакс рухнул на 10% ко всем валютам, – начал говорить Жека, – китайцы заявили, что отказываются от доллара и переходят на расчёты только золотом. Вот такая ерунда. Хана по ходу баксу настала. Если они (янки) чего не придумают, конечно.
– А нам то, что? – удивлению Михаила не было придела.
– Что, что… сам подумай, что… . Вся мировая экономика только на доверии к баксу-то и держится. Китайцы производят чуть ли не 70% всех материальных товаров. Производство всё в Китае. Вот и подумай, что и как. Лучше спроси у Лёхи. Он там, что-то готовил совместно с РБКашниками4, прогноз какой-то.
В тот день найти Алексея не удалось, пройдя в рутине и каком-то нервном напряжении. Пришла СМСка от Маши. Она подробно описала, как добраться до дачи. И ещё просила приехать в выходные.
Дома Михаил включил телевизор и услышал анонс предстоящей срочной встречи глав ведущих держав Мира во Франции. Такие встречи готовят несколько месяцев, а сейчас все двадцать «вершителей» мира договорились о встрече за неделю.
«Весело, получается, все-таки серьёзно закручивается. Может и мне кое-какие запасы на чёрный день сделать?», – подумал Михаил. Через три дня собирался приехать к Маше на дачу, надеясь, что текст будет набран и готов к показу редактору.
Выходные наступили, и Михаил поехал за город к Маше. Предварительно созвонившись, взял с собой пару бутылок спиртного и мороженого детям, и с гостинцами поехал к ним в гости.
Встречал Михаила муж Маши – Дима. Бывший спортсмен, а теперь работал инструктором по туризму. Вот и попал под влияние выживальщиков, которые к нему на занятия нечасто, но приходили группами по пять человек.
– Здравствуйте, я Миша, Маша просила приехать в эти выходные за рукописью, – у калитки сказал Михаил.
– Привет, я Дима, проходи. Не бойся Жучки – не кусается, – сказал Дима, беря за ошейник здоровенную овчарку.
Сидя за столом в комнате небольшого деревенского дома, они тихо разговаривали. Дети уже легли спать. Наступила ночь.
– Послушай Миш, это ты написал, ну то, что жена набирает? – в очередной раз спросил Дима, – мне жена давала почитать.
– Я, – не стал отпираться Миша.
– Читал сам, что написал, – спросил Дима, – посмотри вокруг, ты же написал то, что сейчас фактически происходит.
– Вряд ли, я же не пророк. Образуется, – сказал Миша, – это фантастика в жанре апокалипсис, вы же – сурвайверы смысл жизни в этом видите. Покричат, поорут и образуется.
– Не образуется. Чует, что не зря с Машей и с нашей командой схроны готовили, и бункер организовали в лесу у одного нашего знакомого. Если так пойдёт дальше, с семьёй туда двинем. Это вёрст 200 на восток ещё.
– А как же рукопись? – спросил Михаил.
– Ещё не закончена, мне два дня осталось, не успеваю. Могу по «электронке» скинуть, как только закончу, – вступила в разговор Маша.
– Хорошо. Как только закончишь, скинешь на мыло, адрес знаешь. Тетради тогда потом заберу. И окончательный расчёт тогда будет, так нормально?
– Хорошо. Всё, мальчики, давайте идите спать, я вам в бане постелила. И поговорите ещё, главное не пейте много, и баню не спалите, – улыбаясь, добавила Маша.
***
Михаил не задумывался и не связывал события, описанные в произведении с происходящим в мире. Но параллели просматривались чёткие.
«Хотя и с натяжкой», – успокаивал себя Михаил.
Следующая рабочая неделя началась опять с очередей в банки. Цены на топливо, хлеб росли понемногу, но чуть ли не каждый день. На работе стали выгонять народ в неоплачиваемые отпуска. И вот как гром среди ясного неба, в пятницу, во время второго дня встречи большой двадцатки произошло то, чего боялся Михаил, что было ключевым и отправным моментом произведения: покушение на глав государств. Теперь не осталось сомнений, надо бросать все и уезжать как можно дальше от больших городов и военных объектов.
Побросав вещи в автомобиль, Михаил решил поехать на дачу к другу писателю. Уже в пути с ним связалась Маша и сказала, что они уезжают из деревни. Рукопись оставит в столе под скатертью в комнате. Ключ от дома будет под половицей слева в выемке. И советовала как можно скорее тоже покинуть город, так на всякий случай.
Выезд из города стал просто адом. Многокилометровые пробки – это ещё не все. Стояла неимоверная жара, такая температура была только в 2010 году, когда горели торфяники вокруг Москвы. На второй день Михаил добрался до приятеля, бывший редактор фантастического журнала Степан Николаевич. Мужчина пенсионного возраста, который и дал путёвку в жизнь Михаилу, напечатав первый рассказ в одном из номеров журнала. Даже разница в возрасте более двадцати лет не оказалась помехой приятельским отношениям.
– Проходи, Миша, располагайся. Молодец, что приехал, проведал старика, а то тут уже совсем от жизни отстал. Как моя-то благоверная оставила меня, так только тут теперь и обитаю. Детей из-за границы не дозовёшься. Вот один и один, даже начал клубнику выращивать от нечего делать, – обрадовался приезду Степан Николаевич.
– Здравствуй, дядя Стёпа, – сказал Михаил, и они обнялись. Долго не виделись… .
«Мы же вспоминаем человека только тогда, когда нам что-то от него нужно, а так, чтобы просто приехать, даже позвонить «нелишний раз» часто становится таким не преодолимым препятствием», – уже про себя подумал Михаил.
– Ты по делу, или просто «мимо проезжал», – уже сидя за столом, спросил Степан Николаевич.
– По делу, посоветоваться решил, дядя Стёпа, – начал повествование Михаил. Рассказывал всё и подробно. О том, как уехал в Тайгу. Как там жил, писал, как вернулся назад, как и что в мире происходит, и какие политические осложнения. Показал написанное произведение, которое все-таки Маша набрала и скинула на «мыло».
Степан Николаевич долго сидел, читал его труд. Делал у себя в блокноте пометки. Михаил уже думал оставить и пойти спать. Но Степан Николаевич не отпускал. То просил чай заварить, то в сельпо сходить за пряниками, то со стола прибраться. Когда стемнело, Степан Николаевич, дочитав на нетбуке произведение, позвал в очередной раз Михаила.
– Сильно написал, нечего сказать. Ошибки логические есть, но незначительные, – выдал рецензию Степан Николаевич, – показывал кому?
– Нет, дядя Степа, только закончили набор текста. Тут вот ещё, какое дело, почти все, что написал чуть больше месяца назад, начинает сбываться.
– Да, да. Ты рассказывал, что в мире творится, я-то отстал совсем, даже интернета тут нет, и телефон только проводной, вышки понаставили, а связи нет. Послушай, ты забери свою рукопись, пусть у тебя будет, и концовку перепиши. Главного героя нехорошо в первой книге на растерзание отдавать. Пусть сын подрастёт чуток.
– Дядя Степа! Всё сбывается! Всё, что написал. Если ещё ударят ракетами, то это будет конец всему, – чуть не крича уже, сказал Михаил.
– Концовку перепиши, – спокойно ответил Степан Николаевич и пошёл спать.
Михаил в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич – дядя Степа спокойно воспринял происходящее. Даже выслушав рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел моменты, которые автор упустил. И почему Степана Николаевича не волнует то, что происходит в мире.
С этими мыслями и придя к выводу, что при первой возможности заберёт рукопись, Михаил уснул.
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.
Михаил хоть и городской житель, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя, сделала своё дело. Михаил постепенно забыл о том, что творится вокруг.
Ночью третьего дня Михаил проснулся от яркого света. Ночью светло как днём. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло десятки солнц. От яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на пару минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасы. На неделю переждать хватит. Пошли, Миша. Тёплые вещи только захвати, прохладно там».
Быстро вернувшись в комнату, Михаил покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом, и с нехитрым скарбом пошёл к входу в погреб, который в комнате, где ночевал дядя Степа.
Погреб дяди Степы, мягко сказать, большой. Наверно, занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а главное, весь периметр заставлен соленьями-консервами. На удивлённый взгляд, дядя Степа только ответил, что это осталось от прежних хозяев. Он только навёл в нем порядок, да благоверная приложила руку.
Эти два дня они провели в подвале, не выходя наверх. В основном спали, иногда кушали консервы, поглощали таблетки с йодом, запивая компотом из банок. На третий день, выбравшись из подвала, обнаружили пасмурное небо в больших «тучных» облаках. Солнце видно не было. Обычный пасмурный день. Только вокруг на горизонте зарево пожаров, кругом дым и пепел. Но дачный посёлок оставался практически нетронутым. Осмотрев окрестности, пришли к выводу, что скоро пойдут в эти края беженцы.
Только сейчас стало заметно, что Степан Николаевич за эти пару дней сильно «сдал», прям, резко постарел, осунулся, морщины стали выразительными, и взгляд безумно уставшего человека. Под вечер Степану стало плохо, не мог вставать с кровати, только лежал и смотрел в потолок. Михаил не знал, что делать. «Скорая помощь» в таких условиях не приедет, да и не дозвониться. Связь отсутствует. Соседей нет, или разбежались, или ещё сидят, попрятавшись у себя в домах.
– Михаил, – хриплым тихим голосом позвал Степан Николаевич, – всё. Моё время пришло. Я вот лежал и думал. Забери рукопись. И перепиши произведение заново. Не пиши в этом жанре, – ухмыльнулся он, – пообещай, что исполнишь просьбу.
– Степан Николаевич, вы бредите, – стал говорить Михаил, – какая рукопись, какой роман, что твориться вокруг, сами ж видели. Мне до неё двести вёрст идти. Да и поправитесь. Сейчас чай наведу, в аптечке в машине кое-какие таблетки нашёл, в дальнюю поездку собирал. Тут и сердечные и всякие обезболивающие. Не волнуйтесь, поставим на ноги. А там и дальше думать будем, что делать.
– Нет, Миш, пора мне, чувствую, что скоро. Все-таки выполни просьбу. Не отказывай старому человеку, – сказал Степан Николаевич.
Михаил ничего не стал отвечать. Так как сам понимал, что Степан Николаевич уже смирился со смертью и не борется за жизнь.
На следующий день Степан Николаевич умер. Тихо, во сне. Похоронив во дворе дома, Михаил сел за стол, помянул друга парой рюмок «чемергеса»5 и стал думать, как быть дальше. Оставаться здесь одному, да и ещё ждать, пока придут беженцы, не вариант. Он один, а их будет много. Не справится, тем более люди, как он понимал, злые и готовы на любые действия, чтобы продлить агонию. Ещё его волновала последняя просьба умирающего, почему просил пойти за рукописью, переписать её?
Михаил пробыл в доме Степана Николаевича ещё один день. Погода не улучшалась. Серость, пыль, пепел не развеивали даже поднявшийся сильный ветер. Несколько раз за день шёл дождь. Михаил, как только мог, закрыл окна и замазал щели окон. Старался не выходить из дома без какой-либо надобности. То есть совсем не выходить. Пища и вода у него в доме. Точнее не вода, а компот. Много банок компота, это как рассказывал дядя Стёпа, ещё его жена делала заготовку, так и осталось с того времени.
Решив, что оставаться здесь больше смысла нет, Михаил, собрав нехитрый скарб, сделал запас пищи и питья. Раздобыл автомобильный атлас и стал прорабатывать маршрут. Надо идти на восток. Но это далеко, и неизвестно, что ждёт на пути. Оружия у него нет, так, пара кухонных ножей и топор. Вот и все оружие. Подумав ещё некоторое время, Михаил все-таки решил сначала вернуться за рукописью в деревеньку, где оставили Маша и Дима.
До нужного места Михаил планировал добраться максимум за неделю. Всего-то чуть меньше двухсот километров. Но для неподготовленного человека, тем более, когда вокруг творится чёрт знает что, это оказалось смелым планом.
Первые трудности начались с выхода на трассу. Поток людей, идущих, едущих, плетущихся кто на чём. Большинство на велосипедах и мопедах. Большие автомобили Михаилу не встречались. Пару раз военные и пожарники на своей технике, разогнав всех, промчались по дороге ничего, не объяснив и не замечая толпы людей. Михаил шёл в противоположную сторону от потока людей. На него смотрели «косо». Пару раз подходили группы крепкого вида парней с явным видом поживиться с его скарба. В первый раз спугнули военные, а второй раз удалось убежать.
Теперь Михаил шёл не по дороге, а параллельно, на расстоянии примерно километра. Трудность возникала ещё при пересечении рек. На мосты идти не решился. Все или под охраной неизвестных людей с оружием, или разрушены, что вносило свою лепту в продвижении к цели. Приходилось искать брод или лодку. Благо окрестные дома покинуты. Сильные пожары сами собой прекратились. Помог, ливший не переставая тройку дней дождь.
В одном из селений Михаилу пришлось остаться на пару дней. Общее состояние сильно ухудшилось. Вялость, слабость, металлический привкус во рту. Желудок отказывался принимать пищу. Его рвало. Ломило кости, дёсны кровоточили.
До цели оставался день пути. Отлежавшись и собрав последние силы, Михаил двинулся дальше. Он уже не скрывался. Шёл налегке. Встречный поток людей уменьшился. Встречались только такие же больные и обессилевшие. Но Михаил все шёл и шёл, исполняя последнюю волю друга.
С большим трудом, уже на закате дня Михаилу удалось отыскать тот дом, в котором проживали Маша с Димой. Дом покосился, крышу сорвало, но стены устояли. Найдя ключ в условленном месте, Михаил вошёл внутрь. В комнатах беспорядок. Отсутствие света и плохое самочувствие мешали быстро найти то место, где запрятаны тетради. Обнаружив в ящике стола свечи, Михаил обрадовался. Ему удалось отыскать рукопись, но сил не оставалось. Михаил перелистал тетрадь. Нашёл свободные страницы и начал писать. Руки не слушались, огрызок карандаша постоянно норовил выпасть из дрожащих пальцев, но он все писал и писал, иногда проваливаясь в забытьё.
Закончив мысль, Михаил перечитал последние строчки. Больше места в тетради не было. Уставший, но довольный закрыл тетрадь, откинулся на спинку стула и с довольной улыбкой на лице уснул.
Да, он переписал произведение, над которым работал больше месяца, меньше чем за одни сутки. Полностью изменил сюжет и жанр произведения. Теперь это не мрачный, веющий холодом и смертью роман, а навеянное жаждой жизни, любви и счастья произведение, о двух людях: парне и девушке, которые встречаются, влюбляются. Вместе проходят по дороге жизни препятствия, встречающиеся на пути, сохраняя любовь и верность. Хоть объем романа и уменьшился, но смысловая нагрузка не ослабла. Вот теперь Михаил сотворил произведение, достойное называться Романом с большой буквы. Жаль, конечно, что никто не прочтёт. Но Михаил доволен собой… .
***
Как болит голова. Во рту пустыня Сахара. В голове колокольным набатом раздаются отдалённые звуки, которые раздаются сильнее и настойчивее. Открой глаза! Сфокусируй зрение. Оглядись, и пойми, где находишься. Я… дома?! Звонок в дверь. Звонили настойчиво. Михаил открыл дверь, и на пороге оказался почтальон, обычный почтальон, как показывали в старых фильмах с кепкой на голове, с большой сумкой на плече.
– Вам телеграмма – молния. Распишитесь, – сказал почтальон и подсунул Михаилу бланк доставки корреспонденции.
«Телеграмма…», – удивлённо подумал Михаил, ставя закорючку в бланке, – Это уже было. Или у меня с головой, что-то, – уже вслух сказал Михаил, оглядываясь по сторонам, закрывая за почтальоном дверь.
Отправитель телеграммы его крёстный, брат по материнской линии Сергей Фёдорович.
КОНЕЦ.
Последние комментарии
3 часов 49 минут назад
6 часов 20 минут назад
6 часов 28 минут назад
1 день 17 часов назад
1 день 21 часов назад
2 дней 18 минут назад