Ведьмак. Назад в СССР [Игорь Подус] (fb2) читать онлайн

Игорь Подус Ведьмак: назад в СССР

Глава 1 Полковник

Москва.

2015 год.

Чувство опасности проявилось, уже ставшим за долгие годы обыденным, весьма странным способом. По затылку внезапно проскочил ледяной сквознячок, и это несмотря на то что на мне сейчас одет зимний бушлат с погонами полковника.

Повинуясь инстинкту, я раздавил дымящийся окурок и провел рукой по поднятому меховому воротнику. Затем отодвинул тяжёлую портьерную штору и проверил закрыта ли балконная дверь конспиративной квартиры. Обычная двушка находилась в типовом спальном микрорайоне, на двенадцатом этаже, неприметной Московской многоэтажки. Напротив, торчал точно такой же жилой человейник, так что я не опасался, что кто-то ненужный заметит идущий от экрана телевизора тусклый свет.

Нет всё закрыто, так что ледяному сквозняку взяться неоткуда, а значит вполне возможно опасность подстерегает где-то совсем рядом.

Последний раз ледяное дыхание, мой затылок ощущал пару лет назад, прямо перед выдвижением на позиции двух групп захвата, собиравшихся зачистить от террористов самолёт с заложниками.

Тогда, будучи командиром спец подразделения, занимающегося силовыми операциями МВД РФ, я среагировал мгновенно и отдал команду придержать выдвижение моих парней всего на пару минут, и как оказалось тем самым спас их жизни. Через минуту террористы взорвали хвост самолёта, и попытались во время завязавшейся перестрелки добить оставшихся в живых заложников. В результате, тщательно спланированный план операции, пошёл по одному месту. Часть заложников погибла, ранение получила пара тяжёлых из штурмовой группы, но всё равно с задачей подразделение справилось.

И это был далеко не первый раз, когда предвещающий сложности холодок, проскальзывающий по затылку, спасал жизни. Хотя чаще всего после очередного проявления странной особенности моего организма, ничего не происходило, так что в надёжность природного дара я до конца не верил.

А вот те из моих парней кто знал о странной способности отца-командира верили и из-за этого за глаза называли меня Ведьмаком, взяв за основу мой старый позывной.

Медленно пролистав на большом экране телевизора серию изображений, транслируемых с камер наружного наблюдения, установленных над входом в квартиру, в подъезде и контролирующих двор многоэтажки, я ничего подозрительного не заметил. И лишь после того как немного успокоился, снова уселся на одинокий стул и уставился на крохотный экранчик кнопочного телефона, над которым уже просидел пол дня, весь вечер и часть тревожной ночи.

— Валера, сынок, ну что же ты не набираешь отца командира? — не сдержавшись проговорил я и в тот момент, когда рука потянулась к почти пустой пачке сигарет, аппарат натужно завибрировал, и принялся бодро перемещаться по стеклянной поверхности журнального столика, прямиком к его краю.

Подхватив едва не шлёпнувшийся на пол телефон, я посмотрел на экран и лишь убедившись, что вызов проходит через специальное приложение, дешифрующее не отслеживаемый, цифровой поток данных, принял вызов.

— У аппарата.

— Всё подтвердилось — коротко ответил знакомый голос и на моей душе заскребли кошки.

— Валера, это точно? — Переспросил я, не желая верить словам оперативника, работающего под прикрытием в одном из финансовых холдингов моего лучшего друга.

— Да, сейчас скину всю инфу по выделенному каналу.

— Жду — буркнул я и уставился на экран обычного на вид смарт телевизора.

На нём тут же появилась шкала загрузки, фиксирующая поток входящих данных.

— Файлы ушли — раздалось из телефона.

— Принял — ответил я и сразу выдернул флешку из разъёма телевизора.

Захотелось сразу всё просмотреть и лично во всём убедиться, но я понимал, что здесь запускать алгоритм расшифровки не на чем, так что придётся ехать в расположение вверенного мне подразделения спецназа и работать там.

— Валера, сынок, ты сделал всё что смог. Так что сейчас же бери свою жопу в руки и пулей вали из высокой башни. Если надо я отправлю навстречу группу прикрытия. Сам сейчас же выдвигаюсь в контору, там в течении часа соберу всех наших. Как появишься, будем решать, что делать с тем дерьмом что ты накопал.

— Шеф, сейчас вырваться не смогу. Это будет подозрительно, к тому же хочу ещё кое-что проверить. Я тут заметил подозрительную активность службы безопасности холдинга, мне кажется Дипломат задумал что-то нехорошее.

Произнесённая отповедь меня не устроила.

— Валера мля, бросай всё и рви когти любым доступным способом. Это приказ. И запомни, теперь у нас двадцать четыре часа на всё про всё. Через сутки Дипломат улетит за кордон и нам его не достать.

— Петрович, всё проверю и сразу свалю. Обещаю — послышалось из трубки, и я невольно поморщился, ибо знал с этим упёртым гадом спорить бесполезно.

— Принял. Жду. Конец связи — коротко пролаял я и сразу отключился.

После этого высыпал в пепельницу всё что осталось от раскрошенной в кулаке, последней сигареты и подхватил с журнального столика наградной пистолет Стечкин, с очень интересной гравировкой на золотой пластине.

«2009 год. Подполковнику Строеву Геннадию Петровичу, Командиру спец роты особого назначения, подразделения ОМСН „Витязь“. От президента РФ. Награда за неоценимый вклад в установлении мира в Чеченской республике»

Сунув пистолет в спец кобуру, вделанную в полковничий бушлат, я ещё раз быстро пролистал пультом картинки с камер наружного наблюдения и выскочил из квартиры. Спустился на всякий случай пешком, затем вышел из подъезда и почти сразу же был профессионально принят, на подходе к припаркованному внедорожнику Тойота.

Спецы появились словно из воздуха, так что мне, полковнику спецназа, не дожившему двух лет до шестидесятилетнего юбилея, ничего было им противопоставить. Ведь в отличии от героев голливудских боевиков, способных раскидывать с помощью голых кулаков и приёмов кун-фу десятки натренированных и тяжело вооружённых бойцов в полной броне-экипировке, я такого не умел.

Так что будучи ещё крепким, но пожилым воякой, я почти ничего не успел сделать. До «Стечкина» добраться даже не пытался, как и до ножа на поясе, впрочем, и облегчать задачу ребяткам не хотел, так что умудрился двинуть одному локтем в нос, а другому впечатал ребристой подошвой ботинка по коленной чашечке.

Как результат, меня за секунду завалили в снег и умело растянули, словно выброшенную на берег морскую звезду. Следом последовал молниеносный обыск с изъятием всего колюще-режущего и огнестрельного. В процессе стандартной процедуры меня пару раз как положено пнули для острастки, но не только ничего не сломали, а даже не оставили следов на морщинистой физиономии.

Из-за профессионального сдвига, в процессе я успел оценить работу спецов, так как не только сам долгие годы учил своих парней подобному, но и сам за почти сорокалетний стаж в силовых структурах, не один десяток раз применял умения в деле.

По ходу представления я выставил ребяткам твёрдую пятёрку с минусом и даже скорбно порадовался тому что не только в моей конторе готовят подобных специалистов.

Затем меня спеленали пластиковыми хомутами, надели мешок на голову и закинув в подъехавший микроавтобус, куда-то повезли. Нет, я честно пытался рассчитывать скорость движения и считать повороты, но уже через сорок минут понял, что смог вычислить только примерное направление, в котором двигается транспорт.

А когда меня выволокли из микроавтобуса, пересадили в другую машину и наконец сняли с головы мешок, я крайне удивился представшей взору диспозиции. Машиной, в которой я теперь находился, был мой древний «УАЗ Патриот», и стояла она в моём же старом гараже, находящемся за заброшенной стройплощадкой на окраине новой Москвы.

Увидев двух спецов в чёрном, шарящих по просторному гаражу, способному легко поместить две легковушки, я сразу понял какая именно участь мне уготована. Из-за заморозки стройки, свет в гараже отрубили три года назад, так что ребяткам пришлось завести генератор и включить газовый обогреватель. Затем они подключили строительную переноску, и яркий пучок света ударил по машине сбоку, очертив на стене чёткую тень сидящего внутри человека.

Рот был не закрыт, но я знал, пытаться заговорить с теми, кто готовит моё постановочное самоубийство, бесполезно. Придётся ждать появления настоящего бенефициара происходящего действа, который как я надеялся не сможет не поговорить со старым другом в последний раз. А в то что Дипломат появится лично, сомнений не оставалось, ибо если бы его спецы собирались просто меня убрать, то сделали это сразу, ещё на стоянке либо в микроавтобусе.

И как оказалось старый, но прожжённый жизнью полковник спецназа, коим я являлся, как всегда не ошибся. Через пяток минут, когда спецы закончили приготовления, снаружи подъехала машина и в распахнутой створке гаражных ворот, появилась до боли знакомая, статная фигура, облачённая в дорогущее итальянское пальто.

Выбравшись с заднего сидения Бентли, Дипломат вошёл внутрь, коротко приказал всем выйти и прикрыть за собой ворота гаража. Затем зам министр энергетики РФ, Ржевский Сергей Валерьевич, по совместительству являющийся вот уже как без малого сорок лет, моим лучшим другом, подошёл к открытому боковому окошку автомобиля и присел на подлокотник старого кожаного дивана.

— Ах, Гена, Гена, что же ты мать твою натворил — скорбно проговорил он, с вполне искренним сожалением в голосе и недовольно покачал головой.

Вслед за этим ворота гаража снова распахнулись, и внутрь проскользнул ещё один персонаж, увидеть которого сейчас я точно не ожидал. Это был ещё один мой друг с не менее увесистым стажем. Действующий генерал ФСБ, Пичугин Антон Львович, встал рядом с Дипломатом, картинно сложил руки на груди и замер.

— О Антоша, дружище, а ты какими судьбами здесь? — искренне удивлённо поинтересовался я.

Одетый в строгое, чёрное пальто, как всегда подтянутый генерал, недовольно хмыкнул, затем поправил очки в золотой оправе и вкрадчиво заговорил:

— Да вот Гена, похоже нам на старости лет, придётся самим решать кое какие всплывшие проблемы.

— И какие же Антоша у нас с тобой проблемы?

— У нас, кроме застарелых личных тёрок почти никаких, но между тобой с моим компаньоном по бизнесу похоже внезапно нарисовались — генерал ФСБ кивнул на Дипломата.

— Антоша, честно, не думал, что предстоит тебя здесь увидеть — признался я и тут же добавил. — Вы же оба знаете, договориться со мной по этому поводу полюбовно не получится.

— Знаем. И кстати то что мы все собрались здесь — это точно не моя инициатива — признался генерал.

— Ну раз не твоя, может подержишь старого друга сутки в гараже, Дипломат улетит за кордон, а потом мы с тобой выпьем бутылочку коньяка у тебя в кабинете на Лубянке и подробно доложим куда надо про все его дела? А потом ты уйдёшь в почётную отставку. Антоша, ты же знаешь в этой стране тебя точно не посадят, что бы ты не сотворил — небрежно предложил я, отлично понимая, что этот фантастический сценарий точно не исполнится.

— Я же тебе говорил — генерал ФСБ посмотрел на молчавшего замминистра — Зря мы вообще приехали, твои спецы и сами бы управились.

— Антон Львович, выйди — буркнул Дипломат.

Генерал не стал упираться, и кинув на меня наполненный раздражением взгляд, зашагал к воротам.

— Ну что Гена, может всё-таки поговорим? — предложил настоящий руководитель всего этого балагана, как только стальная створка захлопнулась.

— Ну давай поговорим — согласился я.

— Гена, твоего человека вели с самого начала и чуть с опозданием, но взяли. Чудом уворованную в башне «Федерация» инфу, перехватили. Копию, отправленную тебе, тоже изъяли. Электронщики подтвердили, дальнейшее распространение данных вовремя пресечено. Ты понимаешь, что это значит?

— Да.

— Гена, у тебя, за долгую, сорокалетнюю службу в органах, появилось очень много врагов. Ты же понимаешь, что если ты внезапно уйдёшь навсегда, то со мной и Антошей это даже никак не свяжут?

— Да, ну а если кто-то из моих парней всё-таки додумается и сам на тебя выйдет?

— Не Гена, не выйдет. Я знаю, из-за твоей извечной, чрезмерной конспирации, ты никому заранее не сообщил о сути проблемы и тем самым сам обрубил все концы. А в тот момент, когда тебя будут с почестями хоронить, я задействую свои связи и добьюсь того чтобы твою контору возглавил мой человек из подконтрольной силовой структуры.

Слушая бывшего друга, я понимал, что все обещания он точно исполнит. Ржевского всегда ценили за то, что он никогда не молол языком впустую и реализовывал всё обещанное. Из-за этого мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки и захрустели от напряжения.

— Дипломат, ну и как мы дожили до такого? — спросил я, обращаясь скорее к себе и коря именно себя дурака за то, что за столько лет так и не разглядел предательства.

Зам министр тяжко вздохнул.

— Гена, ты знаешь я об этом думал и пришёл к выводу, похоже ты всегда втайне мне завидовал. Ведь учиться в краснознамённом институте КГБ СССР имени Дзержинского должен был ты, и только из-за твоего глупого залёта туда попал я. Кстати если бы ни это, то Полина тоже с тобой не рассталась, а так она перешла в руки победителю. В ином случае ты бы возможно смог сделать такую же карьеру как моя и поиметь всевозможные блага.

Выслушав старого друга, я усмехнулся, неожиданно осознав, до какой степени он ошибается.

— Нет Дипломат, а вот тут ты не прав — не смог смолчать я. — Никогда я тебе не завидовал. Знай, я свою жизнь прожил как должен был. А все твои должности, трубопроводы, вышки, яхты и миллионы зелени, мне и даром не нужны.

Дипломат оскалился, показав идеальные не по возрасту, ряды новеньких виниров.

— Гена, ой только не строй из себя праведника и бессребреника. Насколько я знаю ты тоже не в типовой квартирке живёшь, а в хоть и скромном, но домике, разместившемся в хорошем Подмосковном посёлке. Да и твоя машинка не один миллион рублей стоит. Знай, я за тобой долго и пристально слежу, так что кое-что накопал и даже имею что предъявить куда надо.

В словах бывшего друга имелась толика правды и от этого у меня защемило сердце. Нет, после окончания высшей школы милиции в 1978 году, я долгое время ничем не порочил честь мундира. Взяток не брал, по головам тоже не лез, хлебные места так меня и вовсе никогда не интересовали. Своих подчинённых тоже старался вовремя одёрнуть, не позволяя зарываться. И даже в начале девяностых какое-то время держал марку. Но потом насмотревшись на то, как мои пацаны после ранений, полученных в горячих точках, не обеспечиваются ничем, начал восполнять про. б государства доступными методами.

Сначала во время одной из операций, мы присвоили часть дохода наркоторговцев, из бывших советских республик средней Азии. Затем распотрошили схрон крупной группировки подмосковных рэкетиров. Следом технично изъяли сейф с общаком, безвременно почившего во время задержания, авторитетного вора в законе.

Со временем так и повелось. Не системное, аккуратное изъятие финансовых средств, там, где это практически не оставляет следов. Львиная доля всего шла на сложные медицинские операции за границей моих парней, реабилитацию раненых и полное обеспечение ставших инвалидами бойцов. Остальное уходило на обустройство быта служащих пацанов.

Кому-то покупалась скромная квартирка, кому-то рабочая машинка, другим помогал с семейными проблемами. Себе тоже брал, но совсем немного, и из этого немногого, большая доля уходила на приобретение различного спецоборудования, беспилотников, транспорта и экипировки, которым власти страны отнюдь не рвались обеспечивать одно из своих элитных подразделений, зачастую выполняющего боевую задачу в любых уголках мира.

А самое главное, мы никогда не забирали у тех, кого нельзя, а потрошили только тех, на ком клейма ставить негде. Да и больше чем нужно не брали, и затыкали лишь те пробелы в финансировании, которые по идее должно было закрывать неблагодарное государство.

Но несмотря на это, я до сих пор чувствовал свою персональную вину за каждую незаконно присвоенную копейку.

— Ты прав Дипломат, я уж точно не святой, да и пацанов своих всегда отмазывал несмотря ни на что, скрывая их косяки и залёты — проворчал я и тут же заметил, как на лице замминистра появилась улыбочка победителя. — Но зато родину свою я как ты точно продавать не собирался.

Улыбка тут же слетела с холёного лица, периодически перепрашиваемого ведущими пластическими хирургами, затем кожа покрылась нервными морщинами и из-под них, появился тщательно скрываемый звериный оскал.

— Родину! — Прорычал бывший друг. — Эта Рашка, мне никакая не родина. Это место где можно славно приподняться на фоне бестолочей и долбодятлов. Легко заработать гору бабла и поиметь всех, кого захочешь, но это точно не то место, за которое стоит умирать! — Воздев пятерню, Дипломат принялся перечислять, загибая пальцы. — Народ — полное дерьмо! Повсюду откаты и вор на воре! Тупица на тупице! Менталитет основной массы населения ниже плинтуса. Куда не упадёт взгляд вечная провинциальная, беспросветная хтонь и мрак! — Он клацнул зубами от злости и потряс сжатым кулаком, под которым на запястье загремели эксклюзивные швейцарские часики, ценой в пару вечнозелёных миллионов. — Ты знаешь Гена, я ведь когда-то давно тоже считал себя патриотом, а потом, когда Союз Советских начал разваливаться понял, что такие устаревшие понятия как родина, государство, отчизна, это полная херня.

— Да уж, хорошо же ты это всё скрывал. И так долго — пробурчал я, когда он замолк.

Услышав замечание, Дипломат гаденько оскалился.

— Я скрывал?! — Воскликнул он возмущённо. — Да в тех кругах, где я вращаюсь, больше половины делают тоже самое. Знаешь, лет десять назад я присутствовал на одном затяжном банкете, происходящем на океанской яхте одного нашего известного олигарха. Так вот обмывали крупную сделку по продаже на запад кое чего ценного, связанного с обороноспособностью страны. В сделке участвовали чиновники высшего уровня и шишки из министерства обороны, покупателями выступали в те времена условно нейтральные силы, теперь подчёркнуто враждебно настроенные к Российской Федерации. Я был посредником и не мог не присутствовать, так что мне пришлось трое суток слушать бесконечные тосты высших чиновников и поседевших генералов, «про дедов которые воевали», «любимую родину» и за то, «что мы обязательно бахнем, но потом». Так вот именно тогда Гена, в окружении генералов и толпы голых эскортниц, я прозрел окончательно и понял, что мне со всеми вами не по пути. — Бывший друг тяжко вздохнул. — Эту страну уже не изменить. Теперь она просто плацдарм для моего рывка, а остальное мне не важно. И я даже не хочу знать, что с этим грёбанным государством произойдёт после меня.

Внезапно гаражные ворота со скрипом отворились, прерывая поток откровений Дипломата, и внутрь проскользнул один из спецов в чёрном. Смерив меня холодным взглядом профессионала, он подошёл к хозяину вплотную и вкрадчиво заговорил:

— Сергей Валерьевич, окно возможности стремительно закрывается. Моим людям нужно успеть сделать всё правильно и убрать следы.

— Да, конечно. Сколько времени у меня осталось? — немного раздражённо спросил Дипломат.

— Край, две-три минуты. Через сорок минут вы должны засветиться в отеле Ритц-Карлтон.

— Ясно. Дай мне минуту и покажи на что нажимать, я сделаю всё сам.

Спец кивнул, и протянул Дипломату обычный на вид автомобильный пульт.

— Красная кнопка, два раза, сразу перед выходом из гаража — прошептал он и скользнув к воротам, исчез в проёме.

После этого Бывший друг снова посмотрел мне в глаза.

— Ну вот и всё Гена. Уговаривать пойти на попятную не буду, это всё равно бесполезно. Ты дружище как был упёртым совком, с которым нельзя договориться, так им навсегда и остался. А напоследок признаюсь в одном. Помнишь тот инцидент в советской высотке, после которой тебе перекрыли дорогу в институт КГБ. Так вот знай, ты должен был ещё тогда сдохнуть и освободить мне дорогу, но случайно выжил. А потом ты оказался мне полезен, и я тебя использовал все эти годы словно волкодава, со стопроцентной гарантией убирающего конкурирующих хищников с моей дороги. Ты же не думаешь, что поступающая тебе инфа приходила с неба, и всё твоё самовольство терпели просто так?

Выслушав признание, я невольно сглотнул и ощутил шрамы, навсегда оставшиеся на шее от заточки, проткнувшей её насквозь почти 40 лет назад.

— Значит это был твой план? — недоверчиво спросил я и в этот миг в мозгу сложился воедино пазл, собравший все несуразицы, недомолвки и несоответствия, постоянно проявляющиеся в процессе нашей долгой дружбы и тесного сотрудничества.

— План, не совсем мой, но в 1978 тебя едва не убили именно из-за меня. А потом всё как-то завертелось, и ты не просто стал полезен, и даже не сознавая этого пару раз спас мою жизнь и карьеру. Гена, мне правда жаль, но теперь я должен доделать лично то, что не доделал сорок лет назад.

— Последняя просьба — выдавил я из себя и уже поднявшийся Дипломат замер. — Мой человек. Если хоть капля нашей прежней дружбы в тебе ещё жива, прошу не убивай его. Всё равно через пару тройку месяцев то что знает Валера станет неактуальным, и он перестанет быть опасным.

Выдержав долгую паузу, бывший друг коротко кивнул.

— Хорошо, я подумаю. Возможно такой спец мне и самому в будущем пригодится. А теперь последний вопрос. Гена, ты знаешь, как ребятки из твоего подразделения, называют тебя за глаза, за твоё чудесное умение предугадать приближение опасности?

— Ведьмаком, это мой старый позывной, ещё с Афгана — вымолвил я и невольно оскалился в улыбке, вспомнив своих бойцов.

— Да именно Ведьмаком. Так вот Ведьмак, Геннадий из Рязани, на этот раз ты нихера не угадал и за это тебе придётся заплатить по самому высокому тарифу, так что прощай родной — нагнав пафоса проговорил Дипломат, затем отойдя от машины, уже на пороге дважды демонстративно нажал на красную кнопку.

После этого сначала захлопнулась заслонка вентиляционного отвода, выводящего наружу выхлопные газы от бензинового генератора. Следом загорелась конфорка газовой плиты и начала медленно накаляться металлическая пластина, на которой стоял баллон пропана.

А после того как ворота захлопнулись, сознание окутала горечь разочарования. А ведь я всю жизнь чувствовал подвох. Звериная чуйка бойца всегда кричала — что-то не так, но я всегда отмахивался. И даже найдя полгода назад косвенный компромат на друга, я решил несколько раз всё перепроверить, тем самым подставив под пулю своего лучшего оперативника, ставшего за десять лет подготовки практически приёмным сыном.

А теперь старый дурак, прозрел, и именно в тот момент, когда пришла пора умирать и уже точно ничего не изменить.

Эх жаль, теперь уж точно не провернуть фарш обратно! Второго шанса не бывает, ибо чудес в природе не существует.

Прошло всего пару минут, а я уже ощутил первые признаки воздействия угарного газа, вытесняющего последний кислород из внутреннего пространства гаража. Начало плыть сознание, а свет переносной лампы необычно чётко очертил предметы и неестественно выделил сгущающиеся тени.

В памяти снова всплыли воспоминания о том дне, когда, будучи едва получившим погоны свежеиспечённым лейтенантиком милиции, которого в группе школы милиции называли Гена из Рязани, я повёлся на подначивание, как теперь оказалось своих мнимых друзей и совершил возможно самую главную ошибку в жизни, чьи последствия нагнали через столько много лет.

И именно в этот момент я яростно захотел всё исправить. Напрягшись из последних сил, я попытался разорвать стягивающие тело хомуты, но уже через полминуты почувствовал, что начинаю терять сознание.

И в тот самый миг, когда глаза начали закрываться и вокруг заметались вызванные кислородным голоданием фантомные образы, я увидел, как тень моего силуэта на стене отделилась от автомобиля и поплыла в сторону запертых ворот гаража.

Глава 2 Отборочная комиссия

1978 год.

Лейтенант Гена Строев.

Только вчера получивший новенькие лейтенантские погоны милиционера, Гена Строев, стоял по стойке смирно перед членами вневедомственной комиссии, состоявшей из дюжины весьма авторитетных персон, имеющих доступ к его личному, тщательно засекреченному делу. И несмотря на то что сейчас он должен был ловить каждое слово говоривших про него, в сознании не переставая крутились обрывки странного видения, приснившегося накануне и походившего на чужой кошмар, случайно залетевшего в его голову.

Что это было? Я не понял и если честно, то сама суть произошедшего осталась за гранью разумных объяснений. Странный, плоский киноэкран, занимающий половину стены. Чёрная коробочка с подсвеченными кнопками. Странные машины. Странно вооружённые и экипированные бойцы во всём чёрном. Мелькающие в зоне видимости незнакомые люди, неуловимо похожие на моих сильно постаревших друзей. Обрывки странных разговоров и неописуемое чувство утраты чего-то очень важного, навеивающее вселенскую тоску.

Как только весь этот спектакль закончится, надо будет обязательно выпить с пацанами или даже лучше напиться до чёртиков и наконец забыться — разумная мысль пришла в голову, и я продолжил, как уже битый час до этого, слушать вполуха как меня откровенно обсуждают. Причём члены комиссии упорно делали вид, что самого свежеиспечённого выпускника высшей школы милиции здесь и в помине нет.

— А что у него с политической подготовкой? — В очередной раз перефразировав свой единственный, повторяющийся из раза в раз вопрос, спросил весьма серьёзного вида гражданин из ЦК КПСС, козыряющий значком ленинской премии, прицепленном на лацкане пиджака.

Отвечать взялся декан факультета.

— Основы Марксизма-Ленинизма, история партии, научный коммунизм — все экзамены курсант Строев сдал на отлично. Комсомолец. Членские взносы платит вовремя. Порочащих звание советского гражданина связей, не имеет. Присланный из КГБ экстрасенс полиграфолог, провёл с каждым кандидатом по четыре сеанса полного псианализа. Выяснилось: в дело партии кандидат искренне верит, коммунистические идеалы всецело поддерживает, реально, а не на словах готов находиться на острие борьбы с преступностью и злотворным влиянием западной пропаганды на советское общество.

— Ясно — сказал задавший вопрос товарищ из ЦК и первый раз оторвавшись от перелистывания бумаг, соизволил взглянуть на меня. — Молодой человек, а вы то сами, что думаете о своём вступлении в Коммунистическую Партию Советского Союза?

Этот неожиданный вопрос, вывел меня из оцепенения и заставил выкинуть из головы весь тот бред что я видел накануне ночью.

— Если родина скажет надо, а мои товарищи выдвинут, то я напишу заявление — мигом нашёл чем ответить я.

— А почему до сих пор не написали? Другие кандидаты на зачисление в краснознамённую, институт КГБ имени Дзержинского, сделали это ещё неделю назад.

А вот эта информация меня обескуражила. Странно, но почему-то мои лучшие друзья Дипломат с Антошей про поданное на рассмотрение заявление в члены партии мне ничего не сказали. Хотя из-за суеты с последними экзаменами, и последовавшим за этим вручением дипломов и лейтенантских погон, им скорее всего было не до этого?

— Уважаемые члены комиссии, безусловно я бы тоже вместе с ними написал заявление, но, если честно считаю, что пока сделал слишком мало для советского общества и попросту недостоин столь высокой чести, стать членом Коммунистической Партии Советского Союза. Окончив высшую школу Милиции, я только начинаю свой путь, так что моё возможное вступление в партию будет зависеть от того как я себя проявлю.

Услышав мою отповедь, партийный деятель из ЦК явно нехотя кивнул и принялся что-то помечать на разложенных перед ним листочках.

Воспользовавшись этим, с самого крайнего места за столом, встал незнакомый учёный в тёмных очках с явно азиатскими чертами лица. Насколько я знал он представлял исследовательский центра Капицы, занимающийся экстрасенсорикой, биоэнергетикой, телекинезом и всяческими другими паранормальными явлениями. Именно этот центр с самого начала обучения предоставил секретных инструкторов и курировал наш не совсем обычный спецкурс школы милиции.

— Лейтенант Строев, а опишите нам пожалуйста свои экстрасенсорные и биоэнергетические таланты, проявившиеся во время обучения на спецкурсе — совершенно неожиданно попросил он, тем самым нарушив негласное табу, не позволяющее рассказывать об этом прилюдно.

Всё то долгое время, пока все члены комиссии въедливо обсуждали семейное положение, спортивные достижения и успеваемость кандидата в институт КГБ, незнакомый учёный упорно молчал и не проронил ни слова, а теперь зашёл с самых крупных козырей и тем самым меня смутил.

Это напрягло, ибо в советском обществе было непринято прилюдно обсуждать паранормальные проявления и всякую экстрасенсорику, едва не возведённую коммунистической партией в подобие замшелого оккультизма. К тому же многочисленные подписки о неразглашении, которые я давал, не позволяли раскрыть рта.

На самом деле учёные и разумеется политическая элита СССР отлично знали, что всякое паранормальное начало явственно проявляться лет 25–30 назад, но говорить об этом вслух было не принято. А всякое публичное обсуждение простыми гражданами так и вовсе пресекалось. Так что единственные места где про это свободно гуляли сплетни и слухи, были многочисленные кухни и курилки.

Однако это негласное правило не распространялось на учёных и специалистов определённого рода. Государственные исследовательские центры в СССР уже пару десятков лет изучали паранормальные проявления и людей, получивших от природы некие экстрасенсорные таланты.

Вот и сейчас услышав вопрос учёного, большинство членов комиссии недовольно нахмурились, а партийный работник из ЦК так вовсе фыркнул и принялся что-то яростно записывать в маленький блокнотик, тут же извлечённый из внутреннего кармана пиджака.

Напряжение в учебной аудитории повысилось и это заставило меня уйти в себя на несколько секунд, дабы собраться с мыслями. А после паузы я негромко заговорил:

— Спец приборами зафиксирован паранормальный магнетизм второй степени, по шкале измерения Курчатова-Капицы.

— А в чём он проявляется физически? — Не удовлетворившись моим куцым ответом, спросил учёный, несмотря на азиатские черты лица, идеально говоривший на русском.

— Могу взаимодействовать на расстоянии с металлическими предметами, в меньшей степени с разными видами каменных пород, некоторыми минералами.

— Каким образом происходит телекинетическое взаимодействие?

— Притягиваю к себе, поднимаю на дистанции, могу швырнуть, не касаясь руками — ответил я и на этот каверзный вопрос.

— Какой конкретно радиус воздействия телекинетического дара и какой максимальный вес вы можете поднять? — Не унялся въедливый учёный.

— Мелкую медную монетку могу поднять на удалении в четырнадцать метров. Над собой поднимаю на высоту в двенадцать с половиной метров. Зафиксированный максимально взятый вес, это двухпудовая чугунная гиря, оторванная от пола на двенадцать сантиметров.

— С металлами всё ясно. А как обстоит дела с инертными и нейтральными материалами?

— Влияние на камень, дерево, пластик, по нисходящей константе. Камень, все показатели телекинетического магнетизма минимум в два раза хуже, остальное поступательно всё ниже и ниже. На воду и воздух влияние минимальное, близкое к нулевым показателям. Однако замечено аномальное повышение экстрасенсорного влияния на замороженную воду. Лёд, при определённых обстоятельствах реагирует практически как обычное железо. Специалисты делали тесты, но так и не выяснили причину, по которой это происходит.

— А как обстоят дела со взаимодействием с аномальными энергетическими потоками? Лейтенант, судя по широте спектра магнетизма, вы должны их чувствовать.

— Огонь. Я чувствую источник горения, находящийся даже за глухой стеной. Если рядом горит костёр, могу одномоментно переместить пламя на несколько метров и к примеру, поджечь ветку дерева.

— А сам без спичек поджигать умеешь?

— Да, но не всегда получается — проговорил я смущённо, словно признаваясь в чём-то очень запретном.

— Продемонстрируй — потребовал учёный и некоторые члены комиссии, сидящие за длинным столом, возмущённо заёрзали, однако, вслух возражать не стали.

— Прямо здесь? — переспросил я, не поверив ушам, так как во время учёбы подобное разрешалось делать только в специально оборудованных местах.

— Да, именно здесь. В спец приложении к твоему досье указано, что влияние на стихию огня минимальное, так что аудиторию ты спалить точно не сможешь.

— Хорошо, я попробую — недовольно пробурчав, я протянул руку перед собой и сложил пальцы определённым образом, как это учил делать инструктор из научного центра. Затем уставился в определённую точку и мысленно потянулся к, прячущемуся у меня где-то глубоко внутри, источнику телекинетического магнетизма, при этом я представил перед собой разгорающееся пламя свечи.

Вздохи и кряхтения, сидящих за столом, мешали сконцентрироваться и если бы ни особо хорошее вечернее освещение довольно таки тёмной аудитории, то у меня точно ничего не получилось. А так внезапно сгустившиеся в углах резкие тени, словно придали мне некую уверенность.

Большой палец надавил на подушечку среднего и по телу от плеча к кисти руки проскочил электрический разряд, мне оставалось только вовремя щёлкнуть пальцами и вытянуть вверх указательный.

В результате щелчка появился сноп искр из которого появился крохотный язычок пламени, трепыхающийся на кончике указательного пальца. При этом огонь не обжигал, а лишь едва заметно покалывал кожу, будто аккуратно пробуя плоть на вкус.

И всё же чужие брезгливые взгляды подействовали, через пару секунд я потерял концентрацию и огонёк потух. Следом, как всегда после чрезмерного напряжения в глазах потемнело и по затылку ударил откат, при этом все тени в аудитории стали на пару секунд полностью чёрными.

— Товарищи, я не понимаю, зачем нам проводить именно здесь и сейчас все эти оккультные эксперименты?! — Наконец не выдержав, воскликнул, ставший пунцовым гражданин из ЦК партии. После этого возгласа за столом возмущённо загалдели все кроме учёного, декана факультета и ректора школы милиции.

Сидевший во главе комиссии комитетчик постучал по графину толстенной перьевой ручкой, и когда все немного успокоились, властно заговорил:

— Товарищи, я с вами полностью согласен. Рустам Умарович ну что же вы так с нами?.. Профессор, прошу на этом закончить с вашей прикладной экстрасенсорикой. Подобные эксперименты нужно проделывать в специально отведённых местах, под присмотром специалистов и чисто в научных целях.

— Да, Владимир Евгеньевич, хорошо — явно неодобрительно начал учёный и неожиданно громко щёлкнув пальцами, воздел указательный вверх, показав всем трепыхающийся огонёк. — Но есть одно, но. Там, где будет в будущем служить наш молодой лейтенант милиции, ему пригодятся все его неординарные умения. И даже более того, ему придётся развивать то чем его наградила природа. Так что я должен был проверить, стоит ли на него вообще тратить наше с вами время.

В конце концов незнакомый мне профессор настоял на своём и больше не требуя демонстрации, продолжил не особо приятный опрос, продлившийся ещё долгих пятнадцать минут.

Всё это время недовольная рожа гражданина из ЦК краснела всё больше и больше. Комитетчик так и вовсе ушёл в себя, как казалось, превратившись в гранитный камень, а все остальные раздражённо качали головами и яростно перешёптывались.

И как я знал это была вполне нормальная реакция облечённых властью товарищей. Все обычные люди, не чувствовавшие ничего из широкого экстрасенсорного спектра, описанного ещё академиками Курчатовым и Капицей, и старательно делали вид что подобного не существует.

На территории СССР существовало негласное табу на распространение информации из-за этого в среде простого народа только крепли гулявшие слухи и сплетни, делавшие всех одарённых шарлатанами. Этому способствовала государственная пропаганда, не позволявшая принять реальные изменения в природе, которые неминуемо продолжали медленно происходить.

За эти 10–15 минут мне пришлось рассказать о чувствительности к экстрасенсорному воздействию и поведать о странной холодной аллергии окутывающей затылок при приближении к аномальным источникам паранормального спектра и зонам повреждённой реальности.

Ещё я рассказал, что два года изучал особую технику жестов, рекомендованную инструкторами из научного центра. Она помогала концентрироваться, одномоментно взаимодействовать с некоторыми инертными соединениями, повышать эффективность и время действия магнетического телекинетического воздействия.

При этом я как всегда умолчал о некой тяге к всевозможным теням, на которые можно было влиять при определённых обстоятельствах. Ещё я умолчал о редких вхождениях в некий странный транс, когда всё происходящее вокруг заметно замедлялось на пару-тройку секунд. Про это я пока не говорил никому, решив для начала во всём разобраться самостоятельно.

Судя по лукавому выражению азиатского лица профессора, он уловил что я что-то недоговариваю, впрочем, к его чести настаивать и требовать всех ответов на многочисленные вопросы прямо сейчас проф не стал, и в конце концов похоже просто заставил себя остановить навязчивый опрос и тем самым позволил вмешаться председателю комиссии и сменить тему разговора. Комитетчик не преминул этим воспользоваться и перешёл к рутинному обсуждению моей кандидатуры.

В результате меня ещё минут пятнадцать гоняли по разным темам, связанным с юриспруденцией, моей службе в армии и уже прошедшей короткой стажировке в обычном отделении милиции. Продолжая переспрашивать и что-то уточнять, к моему облегчению, члены комиссии наконец подвели некий итог и совершенно неожиданно отпустили меня из аудитории.

Причём как показалось, несмотря на провокативный перформанс профессора, почти все присутствующие остались довольны собеседованием. Когда я выходил, лишь партийный деятель из ЦК и комитетчик, сидели с задумчивыми лицами и почему-то недовольно переглядывались.

А на первом этаже в вестибюле меня ожидала парочка моих друзей, уже прошедшие собеседование ранее. Все остальные претенденты на зачисление в институт КГБ давно разошлись и лишь эти двое остались, вместе с присоединившимся к ним Севой.

Двухметровому сибирскому увальню, способному гнуть подковы руками, из-за не ахти какой успеваемости, направление на собеседование в институт КГБ не светило и присутствовал он здесь, лишь желая морально поддержать членов нашей неразлучную четвёрки.

— Ген, ну что там? Чего так долго? Не сильно тебя пытали? — Осыпал меня вопросами наш круглый отличник Антоша и нервно поправил очки, которые как мне казалось он не снимал даже во время сна.

— Да Геннадий, что-то тебя там подзадержали. Наверное, пропесочили как следует? — добавил блондинистый красавчик лейтенант, прозванный Дипломатом, из-за своего отца, работающего в МИДе. Неожиданно он, ловко сжав кулак, несколько раз ударил по нему сверху ладошкой, эмитируя однозначно звучащие скабрёзные хлопки.

— Не парни, вроде всё норм — ответил я неуверенно. — Хотя, кто его знает, кого они из нас таких хороших выберут.

— Во, во, это точно. Кто его знает? — пробурчал Дипломат, являющийся старостой потока и заодно неформальным лидером коллектива. Именно он верховодил и в нашей небольшой компании близких друзей. — Ну и? Если мы уже отстрелялись, так не пора бы нам это дело и отметить — добавил он и широко улыбнулся, своей немного необычной для советского человека, практически голливудской улыбкой.

— Так чего ждём? — подхватил предложение Сева, единственный из нас одетый не по форме, а в обычные кеды и спортивный костюм общества «Динамо». — Пока вас комиссия сношала, я тут добежал до вино-водочного и затарился не по-детски. Так что у меня уже всё с собой.

Сева тряхнул объёмным, кожаным портфелем и в его необъятных недрах столкнулись бутылки спиртного.

— Ой Сева, да знаю я что у тебя там за пойло с собой — пренебрежительно проворчал Дипломат и недовольно покачал сивой головой. — Опять трёхтопорного портвейна набрал, да взял кольцо краковской с сырками дружба и студенческим батоном.

Услышав как всегда точное предположение Дипломата, Сева обиженно оттопырил губу.

— Экстрасенс хренов. Что, содержимое моего портфельчика своим рентген-зрением просветил? — недовольно предположил он.

— Да вот ещё. Делать мне нечего. Силёнки тратить чтоб потом откат словить, и раскалывающуюся башку пивом и цитрамоном лечить. Сева, родной, да я тебя и так насквозь вижу — Дипломат весело отмёл догадки сибирского увальня и заговорщицки мне подмигнул.

Эти дружеские подначки могли продолжаться ещё долго, но тут со своего насиженного места, как всегда находящегося вплотную с длинными рядами пустых крючков для верхней одежды, поднялась техничка, облачённая в тёмно-синий халат, которую все называли не иначе как тётя Маша. Резко уйдя в боевой раж, поджарая, пожилая женщина, стремительно рванула к нам.

Я сразу понял зачем она летит к нашей группке молодых лейтенантиков, допоздна задержавшихся в субботу на вверенной ей территории, и потому инстинктивно отступив на один шаг, спрятался за плечом Севы.

— Так охламоны — с ходу начала тётя Маша и её испепеляющий взгляд сначала прошёлся по каждому, а затем задержался на стоявшей у двери швабре, с накинутой на ней влажной тряпкой. — Если все ваши собеседования закончились, то берите свои фуражки в зубы и валите пока я вас как следует тряпкой не отхлестала. — Закончив с предварительными угрозами, тётя Маша указала на массивную дверь, ведущую на выход и умело варьируя тоном голоса, продолжила как бы сменив гнев на милость. — Имейте совесть мальчики. Уже одиннадцатый час, а мне ещё за вами полы придётся подтирать. Илы вы сами хотите напоследок этим заняться?

Услышав грозные требования технички, Дипломат как всегда хотел начать возражать и в процессе обязательно ввернуть что-то особо едкое, поднимающее градус никому ненужного спора. Однако, я его вовремя одёрнул за рукав, затем молниеносно вышел вперёд, надел фуражку и по-щегольски хлопнув каблуками,отдал техничке честь.

Все остальные и даже Дипломат повторили мои телодвижения, а Сева будучи в гражданке, возложил брякнувший портфель на коротко стриженную голову и приложил мозолистые пальцы штангиста к правому виску.

— Тётя Маша, извольте разрешить начать выполнять ваш приказ и удалиться с территории вверенного вам объекта — насколько возможно выспренно и напыщенно спросил я и лицо технички расплылось в улыбке, прорвавшееся на поверхность сквозь монолит напускной серьёзности.

— Разрешаю. Валите отсюда охламоны, пока ветер без камней — тут же соизволила позволить она и в этот миг я понял, что возможно вижу тётю Машу в самый последний раз.

Сюда мне возвращаться незачем, ведь распределение выпускников высшей школы милиции и оглашение результатов собеседования, пройдёт через неделю совсем в другом корпусе ведомственного учебного заведения МВД. Там рядом с библиотекой имеется большой актовый зал и удобное фойе, где всё это делать уместнее.

Когда мы строем выходили из вестибюля, я шёл последним. В самый крайний миг тётя Маша, которую я с самого первого дня учёбы подозревал в наличии у неё некого скрытого экстрасенсорного дара, неожиданно придержала меня за рукав и глядя словно сквозь в пустоту, монотонно зашептала:

— Сынок, будь сегодня ночью поосторожнее — едва расслышал я её предупреждение и в тот же миг за спиной захлопнулась массивная дверь. Следом по затылку прошёлся морозный ветерок, никак не способный появиться здесь, ввиду очень тёплого летнего вечера. Одновременно с этим в сознании снова промелькнули обрывочные образы из кошмарного сна. Однако, уже через мгновение я всё это выкинул из головы и в припрыжку догнал удаляющихся друзей.

Глава 3 Дружеская попойка

А через пять минут мы сидели в чёрной «Волге», подаренной Дипломату его отцом, занимающим очень ответственную должность в МИДе СССР.

— А давайте начнём с этого — тут же предложил хозяин автомобиля и открыв бардачок, вытащил оттуда немного пузатую, прямоугольную бутылку с чёрной этикеткой. — Это Джек Дэниэлс. Виски. Недавно папаша из США целый ящик привёз, вот я одну в честь получения звёздочек, у него из бара и умыкнул.

— Ух, ты ж мать её так через коромысло — восхищённо воскликнул Сева, вольготно расположившийся на заднем сидении рядом с Антошей, затем он яростно расчесал короткий ёжик рыжих волос и его здоровенная рука словно змея вырвалась вперёд и выхватила бутылку из цепких пальцев Дипломата. — Жак Даньск — прочитал увалень этикетку и тут же попросил — Дипломат, а можно я потом бутылочку заберу?

— Сева, да без проблем, отвезёшь её в свой колхоз, наполнишь самогоном, и все деревенские девки твои будут.

— Так это, они и так все мои — не поняв суть подколки, пробасил Сева и тут же грубо свернув пробку, втянул носом аромат заокеанского вискаря. — О, и правда. Этот Жак прямо как дедов самогон воняет, который он на лечебных травках настаивает, а потом им людей от радикулита лечит.

В ответ Дипломат только фыркнул и полез в бардачок за дежурными гранёными стаканами.

Выпив по пятьдесят грамм, компанией было принято разумное решение переместиться в менее палевное место, подальше от комплекса зданий высшей школы милиции МГБ СССР, в которой мы провели последние три года.

Вариант с рестораном был отметён сразу, так как в один из немногих до сих пор работающих Московских заведений, в это время суток пробиться, да ещё и в субботу, было совершенно невозможно, даже имея в активе совокупные связи отцов Дипломата и Антоши.

Именно из-за этого коллегиально было принято решение устроиться подальше от чужих глаз, в ближайшем Подмосковье, вблизи парковой зоны, примыкающей к зоне ответственности одного из обычных отделений милиции, где мы, ещё будучи курсантами, все вчетвером отбывали короткую практику.

А уже на месте, буквально через полчаса неспешной беседы, переходящей в дружескую попойку, да под свежие хиты советской и иностранной эстрады, негромко доносящиеся из колонок ужасно дефицитной в СССР кассетной стереомагнитолы, «Becker Mexico Casette», скончалась 0.7 бутылка американского вискаря и пришло время Севе доставать из портфеля один из пузырей дешёвого портвейна, с тремя красными семёрками на этикетке.

Дипломат конечно же поморщился при виде бутылки, но возражать не стал и сразу протянул опустевшую тару.

— Ладно, так и быть лей своё пойло — проговорил он и дождавшись нескольких характерных бульканий, предварительно сморившись, понюхал резко пахнущее содержимое гранёного стакана. — Тёплая, мог бы и охладить — брезгливо добавил он.

— Без проблем — согласился Сева.

Затем рыжий увалень поочерёдно дотронулся указательным пальцем до каждого стакана и провёл ладонью по дну бутылки. Каждый раз после его прикосновений по портвейну проскакивали несколько аквамариновых искорок и на стекле появлялся иней.

Как только он проделал свой фирменный фокус с моим стаканом, я почувствовал, как грани стакана заледенели.

— Ну что парни, за нас — начал тост резко повеселевший Дипломат.

— И за то чтобы у нас получилось всё что мы задумали — скромно добавил Антон.

— И чтобы нам за это как следует по шее не надавали — вставил Сева.

— Ага, и счастья для всех даром, и чтоб никто не ушёл обиженным — добавил я, вычитанной из какой-то книги цитатой, и в полутьме послышался звон столкнувшихся стаканов.

— А что будет дальше, ну после этого вашего кгбэшного собеседования? — поинтересовался Сева, как только все выпили.

— Да ничего особенного — принялся разъяснять Дипломат. — Сейчас комиссия пару часиков посовещается и рекомендует КГБ выбрать из всех претендентов двоих или троих, не больше. А через недельку, прямо после распределения выпускников школы милиции, нам объявят кому именно повезло.

— Двух-трёх, а почему в этот институт КГБ не возьмут всех скопом? — Не удовлетворившись ответом, поинтересовался Сева. — Вообще не понимаю, как можно выбрать из вашей семёрки, вы же все там сплошные круглые отличники и спортсмены, кто-то КМС по боксу, кто-то по борьбе или самбо как Генка и все медали гребёт на ведомственных соревнованиях, Дипломат вон в сборной РСФСР по гребле, и во всесоюзных призёрах два года подряд ходит, а наш Антоша вообще цельный мастер спорта по шахматам и с самого Карпова однажды обыграл. Разве в КГБ не пригодятся сразу все шестеро?

— Да понимаешь Сева, конечно мы бы все там пригодились — начал отвечать Антон. — Но ты пойми, это же первый экспериментальный набор в институт КГБ, на только что созданный страшно засекреченный факультет парапсихологии и прикладной экстрасенсорики. Туда же со всего союза сейчас студентов набирают. Там будут все, начиная с молодых офицеров, только закончивших морские, сухопутные и авиационные военные училища и заканчивая выборными выпускниками самых престижных гражданских вузов СССР. На весь союз всего тридцать два места, так что квоты распределены заранее. И кстати расскажу вам по секрету, отец сказал, что всё это дело курирует сам Андропов. Причём он лично просматривает записи собеседований, так что та телевизионная камера что стояла в углу аудитории — это не бутафория а реальная видеосъёмка.

— Да ну, сам Андропов — недоверчиво прошептал Сева, и забывшись хлебнул прямо из бутылки.

— А вот я в это верю — сказал я. — Тот, кто первым окончит этот факультет со временем возглавит целое направление в КГБ, ГРУ и других спецслужбах СССР.

— Да, по сути дела, это настоящий пропуск в элиту страны — согласился Дипломат задумчиво.

— Ну элитой или нет все станут, я не знаю, но после трёх лет специализированного обучения оттуда выйдут специалисты экстра-класса — мечтательно заключил Антоша.

— Согласен — снова буркнул я, понимая к чему он клонит.

Каждый год по всему миру появлялись всё новые и новые темпоральные микроаномалии. Иные почти безопасны и закрывались с помощью установок, генерирующих высокочастотное электромагнитное излучение, а вот некоторые постоянно выкидывали всякие неприятные сюрпризы в виде неизвестных науке живых тварей, представителей внеземной флоры, страхолюдных насекомых, призрачных существ и разного иного, зачастую опасного непотребства.

Те службы ликвидации, которые занимались устранением паранормальных проявлений, зачастую просто не имели нужного количества персонала с правильной квалификацией. Из-за этого кое где не успевали принять меры и вовремя уничтожить опасные аномалии. А ещё чаще делали это на отшибись, в последствии сталкиваясь на том же месте с той же проблемой.

Москву и прочие крупные города СССР надёжно прикрывали специальные команды учёных ликвидаторов, подкреплённых группами военных и милиционеров, находящихся под подпиской о неразглашении. А вот в отдалённых регионах и советских республиках, дела обстояли не так уж и хорошо. Местное руководство зачастую замалчивало проблемы и старалось не привлекать внимание центральной власти, дабы не попасть в поле зрения проверяющих органов и не снизить свои статистические показатели.

Как не странно, но партийных деятелей разного уровня — это положение дел устраивало, и чаще всего проблему забалтывали, прикрывшись девизами и взятыми обязательствами. В результате зачастую на местах за дело бралась советская армия и местная милиция, привлекающая всяческих полупрофессиональных энтузиастов и местных учёных.

Именно из-за этого некоторые понимающие товарищи в верхах и изучающие паранормальные явления ведущие учёные, предложили создать единую всесоюзную систему устранения всяких непонятных проявлений неизведанного. Первым идею создания поддержал министр внутренних дел СССР, Щёлоков.

Как раз мы и являлись одним из первых выпусков высшей школы милиции, начавшей подготавливать подобных специалистов. Следующими эту идею подхватили в КГБ СССР, которая и должна была всё это дело в будущем возглавить.

— Да уж — проговорил я, прервав затянувшуюся паузу на обдувание, во время которой Сева разлил по стаканам остатки первой бутылки портвейна. — У нас по радио и телевидению, больше про всякие надои и урожаи рассказывают. А про то что по всей стране настоящие оккультисты и доморощенные колдуны плодятся как кролики ни слова.

Высказавшись, я выпил, не чокаясь и все остальные последовали моему примеру. А следом, едва выхлебав всё из стакана, заговорил Сева:

— Это ты Генка точно подметил — даже я помню, когда был малой на все три ближайших колхоза, с десятком деревень и одним большим селом, только одна бабка ведунья имелась, помогающая бабам рожать и раздающая травки с целебными отварами. Это конечно ежели не считать моего слепого деда щукаря, предсказывающего погоду, да лечившего радикулиты с язвами. А в этом году я зимой ездил в отпуск, и узнал из слухов что сейчас на той же территории нашего крохотного района, почитай с десяток всяких ведуний, повитух и даже заклинательниц имеется. Кроме этого пара мужиков себя в тайне колдунами кличут, а один агроном так и вовсе говорит, что теперь чувствует землю под ногами и может как-то там на неё влиять.

— Ага, деревенский маг земли, как в британских сказках. — Дипломат презрительно фыркнул.

— Ну маг не маг, но мой батя хоть и бригадир механизаторов, и вообще идейный коммунист, не ведущийся на всякие суеверия, но признался, что тому агроному доверяет. Да там у нас теперь и в тайге начало изредка встречаться всякое непонятное, а на кладбищах ночью чудится совсем уж непотребное. Я вот тут давеча размышлял и теперь считаю, что где-то рядом с селом имеется необнаруженная аномалия. А местный участковый настоящий дундук. На все жалобы деревенских отвечает, что это всё сплошные суеверия и даже в район ничего не сообщает.

— Вот для того чтобы такого впредь не происходило, мы и пойдём учиться в вышку КГБ. Имея в кармане нужные корочки и полномочия, от нас так просто не отмахнутся — таинственно проговорил Дипломат и подставил стакан для новой порции портвейна из только что откупоренной бутылки. — Антош, а ты то что воды в рот набрал? Ведь это ты наш теоретик. Может что добавишь по этому поводу? — потребовал Дипломат и похлопал по плечу сидевшего сзади товарища.

— Молчу, потому что точно знаю, всей этой заразы с каждым годом будет становиться всё больше и больше. Парни, да не тупите — внезапно воскликнул он и щурясь в полумраке салона Волги, осмотрел наши лица. — Ведь нам даже на занятиях почти всё подробно разжевали.

— Откуда такие выводы? И что нам там такого нам разжевали? — не совсем понял я.

— Да Ген, всё же просто — начал быстро тараторить Антоша, явно дошедший до первой стадии своей алкогольной кондиции, при которой у него всегда развязывался язык. — Как известно из официальных источников, вся эта экстрасенсорная хрень началась в 1945 году, сразу после первого реального испытания ядерного оружия в США. Манхэттенский проект. В тот момент, когда в штате Нью-Мексико взорвалась «Штучка», что-то неуловимо изменилось в психо-астральном поле планеты, наличие которого в наше время признали все ведущие мировые учёные.

— Говорят, в исследовательском центре Капицы есть установка, фиксирующая малейшие изменения в этом поле — полушёпотом прокомментировал Дипломат.

— Так вот, в конце сороковых, когда учёные только намекали на появления этого поля, а первые микроаномалии едва проклюнулись, начали проявляться первые экстрасенсорные способности у людей в самых разных странах. И уже тогда это не выглядело как шарлатанство и фокусничество. А когда США скинули ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, психо-астральное поле планеты покрылось хроно-реверсивными трещинами первого типа. И вот после этого начали появляться первые аномалии в СССР на Урале, в США — Йеллоустоун и пустыня Невада, Африка — Сахара. Япония — в окрестностях городов подвергшихся ядерной бомбардировке. И ещё много где ещё.

— Ты будешь все места перечислять, где обнаружили первые проколы в поле? — Спросил я, вспомнив частично засекреченный список известных аномальных проявлений, зафиксированных учёными и военными за последние 30 лет.

Однако, севшего на любимого конька Антошу, уже было не остановить.

— Нет, всё перечислять не буду, но я уверен, что даже если бы все страны одномоментно перестали испытывать ядерное оружие, то аномалии и люди с проявившимися данными продолжили появляться, но менее ударными темпами чем сейчас.

— Значит, когда СССР начали свои ядерные испытания, это уже никак ни на что не повлияло? — Задумчиво спросил Дипломат, и тут же недовольно фыркнул, случайно отхлебнув из стакана.

— Вообще я не должен вам всё это рассказывать, но всё-таки расскажу— неожиданно заговорщицки зашептал Антон. — Вы же знаете кто мой отец?

— Да знаем, большая шишка из ЦК партии — вставил Сева.

— Так вот он, в отличии от некоторый, из-за рубежа вискарь ящиками не возит, но зато самую свежую научную литературу каждый месяц получает пачками — многозначительно прошептал Антоша, дав понять, что периодически почитывает всякую запретную в СССР западную периодику. И я этому факту вполне поверил, так как с его отличным знанием сразу нескольких языков, никаких преград не оставалось. А тем временем Антоша продолжал: — У нас в Союзе об этом не особо любят распространяться, но ведущие учёные отлично знают, что весь мир потихоньку катится к чему-то большему. Процесс запущен и его теперь не остановить и вполне возможно он приведёт нас к настоящему Армагеддону.

— Ну ты это и загнул — недоверчиво пробурчал Дипломат.

— Может немного и загнул, я точно не знаю. Однако могу утверждать, что за ближайшие 40–50 лет вся привычная жизнь на Земле может кардинально измениться. Посудите сами, с каждым годом сила экстрасенсорного воздействия одарённых повышается, всё больше и больше проявляются паранормальные явления. Вот, например, ты Сева у нас можешь взаимодействовать с водой. Умеешь одним прикосновением менять её агрегатное состояние.

— Ну да, могу заморозить, а вот кипятить ни хера не умею — проворчал увалень, и снова принялся разливать собственноручно охлаждённый портвейн в подставленные стаканы.

— А сколько ты мог три года назад воды заморозить одномоментно, чтоб потом в обморок не упасть от отката?

— Ну не знаю, до поступления стеклянную поллитру мог превратить в ледышку — вывел Сева, после короткой паузы.

— А сейчас сколько можешь заморозить?

— Да хоть целое ведро или даже два. А ещё я недавно научился над собой дождь дистанционно морозить и в град превращать, и теперь под ним могу не мокнуть.

— Вот видишь, твоя сила экстрасенсорного влияния перманентно растёт. А ещё прибавь сюда технику усиливающих воздействия жестов и стиль дыхания повышающий концентрацию, которыми нас обучали инструктора из научного центра. Кроме этого я читал что на западе внедряют новые технологии и усиливают воздействие с помощью полупроводников и высокочастотных серебряных катушек, запечатанных в изолированных объектах. Кстати я думаю наши учёные сейчас занимаются чем-то похожим.

— А ещё есть непонятные артефакты, изъятые из некоторых редких аномалий, перед их уничтожением. Говорят, что кое какие из них могут концентрировать стихийные силы природы. — Озвучил я тему что была табуирована, но слухи ходили и мне всегда очень хотелось, когда ни будь самому лично что-то из подобного запретного пощупать руками. — Так и что тебя так беспокоит? — Поинтересовался я, почувствовав тревогу в голосе Антона.

— Я боюсь, мы тут за железным занавесом постепенно стагнируем, из-за нехватки свежей информации — Ответив на вопрос, он спрятал дрожавший стакан, и заговорил более уверенно. — Хотя с другой стороны, научные направления, связанные с паранормальными явлениями, у нас в союзе стремительно развиваются и это значит, что за такими как мы будущее. Так что нам придётся держаться вместе — заговорщицки заключил Антоша и над его вытянутой рукой появилась крохотная светящаяся сфера.

— А вот это уже похоже на тост — провозгласил Дипломат и мы все дружно чокнулись. — А насчёт суеверий и замалчиваний, так вы парни и сами видели во время практики что творится вокруг — продолжил он, как только мы выпили. — И это происходит практически на окраине столицы нашей родины. Вот, например, наш Гена во время стандартного патрулирования засёк что-то непонятное, кажется если я не ошибаюсь, вон в той новенькой шестнадцатиэтажке. — Дипломат указал через лобовое стекло, на торчавшую из-за деревьев парковой зоны жилую свечку, находившуюся всего в каких-то пятистах метрах от нас. Именно на неё я, с периодичностью раз в две-три минуты, непроизвольно бросал задумчивые взгляды. — Гена что-то учуял неправильное, доложил стажирующему куратору, а что ему тот ответил?

— Пацан, не лезь куда не надо и прекрати гнать суеверную пургу — дословно повторил Антоша, лично присутствующий при разговоре с командиром взвода ППС, капитаном Шматько.

Всё о чём вспомнил Дипломат было чистой правдой. За двое суток до окончания практики в местном РУВД, ещё будучи курсантами, во время обыденного патрулирования территории новенького, ещё строящегося микрорайона, я в разгар солнечного дня заметил странные тени, ползущие вверх прямо по панельной стене многоэтажки. Затем почувствовал ледяное дыхание неугомонным затылком. Тогда мы прошлись по подъезду, и я даже в какой-то момент учуял, что вполне возможно на одном из верхних этажей происходит нечто паранормальное.

Однако услышав мой рассказ, капитан Шматько лишь отмахнулся и вкрадчиво объяснил, что мне не стоит лезть туда, куда собака свой нос не совала, а иначе я не получу хорошую запись в лист стажировки. Впрочем, я не успокоился и в последний день практики положил ему на стол рапорт, который он скорчив кислую рожу, спрятал в свой сейф, тем самым всё похерив.

А между тем даже сейчас, пока мы отмечали окончание важного собеседования, мой взгляд продолжал цепляться за торчавшую из-за деревьев многоэтажную свечку, скача от одного редкого светящегося окна к другому, а в мозгу крутились неприятные вопросы, заставляющие задуматься о том, что же так меня беспокоит? Кроме этого тот, условно чужой сон, всё так же не давал покоя.

— Да нет, не может быть. Не верю. Аномалия, так близко, прямо на окраине Москвы, её бы давно обнаружили — проговорил Антоша, как самый умный и вечно во всём сомневающийся член нашей небольшой компании.

— А я Генке верю — возразил Сева. — Раз он сказал, что там что-то стрёмное есть, значит там точно, что-то стрёмное есть. Вы же сами помните, как на первом году обучения всех минусов отправили на прочёсывание Измайловского парка. Искали потерявшуюся десятилетнюю пионерку. Так вот тогда именно Генка что-то учуял и указал старшему группы направление где нужно обязательно посмотреть.

Сева был прав. Тогда мой затылок почуял сквознячок и в очередной раз подсказал что рядом опасно. Немного покрутив головой, я понял откуда веет отвратным холодком и указал инструктору направление.

А через пятнадцать минут группа ликвидаторов именно там нашла небольшую аномалию с умирающей девчонкой внутри. Курсантов к зоне оцепления не подпустили, но через полгода тот самый инструктор, показал группе слайды из засекреченного уголовного дела, снятые на месте ликвидации аномалии.

Кадры были страшные. Между двумя обычными на вид раскидистыми клёнами образовался своеобразный неестественно выглядевший, выпуклый карман с неким растением в середине, проросшим из оплавленных трещин в окаменевшей земле.

Похожее на грибницу растение, густо оплело девочку чёрными корешками, глубоко вошедшими в её плоть, словно пыталось создать нечто безобразно симбиотическое. Дополняли отвратную картину несколько очень красивых, неземного вида радужных цветков, которые скорее всего и привлекли играющую в прятки школьницу.

Инструктор вкратце рассказал суть дела. Выяснилось, что в момент обнаружения девочка ещё дышала и даже слабенько, но говорила. Однако, как только спецы начали отделять вросшую в тело корневую систему, она забилась в агонии и больше в сознание не приходила.

По группе потом долго гуляли слухи, что она не умерла и её до сих пор держат в каком-то исследовательском центре. Кстати именно тогда нам первый раз показали кинокадры, на которых с помощью портативных, высокочастотных, электромагнитных резонаторов, ликвидаторы убирают все следы проявившейся аномалии.

— А ещё помните, как Генка рассказывал, что во время службу в армии учуял, что в сержанта, командира отделения, проник астральный подселенец.

— Не подселенец, а так называемый фантом — уточнил Антоша и нервно отхлебнул из запотевшего стакана.

— Да какая разница? — отмахнулся Сева и снова принялся всем разливать.

— Большая — возразил Дипломат. — Фантомы — это быстро развеивающиеся психоэмоциональные сгустки энергии. Они могут проникнуть в тело человека, контактирующего с аномалиями четвёртого типа, но быстро и бесследно исчезают, чаще всего, не успев причинить никакого вреда. А подселенцы — это большая редкость. Они психоэмоциональные отражения чего-то неизведанного. Проникают в сознание и могут существовать там в симбиозе с человеком долгое время, постепенно формируя новую личность. Обычно всё кончается очень плохо, постоянно слушающий чужие голоса человек, становится агрессивным и постепенно сходит с ума, но бывают и редкие исключения.

— Согласен — сказал я, и продолжая не сводить глаз с окон многоэтажки, чокнулся с протянутыми стаканами. — Тот точно был фантомом. Сержант Зайцев подхватил его в увольнении, скорее всего у закрытой шахты. Я всё понял, когда он начал ходить по ночам словно лунатик и нести какую-то околесицу про взорванные храмы падших богов и навсегда потерянный мир. А затем затылок как всегда предупредил что пора с этим что-то делать.

— И что с ним сделали? — Спросил Дипломат.

— Его забрали санитары, он отлежал пару месяцев в военном госпитале где его несколько раз пропустили через электромагнитный резонатор и прокололи курс какой-то химии. А затем сержант вернулся в часть и спокойно дембельнулся — коротко рассказал я, а сам вспомнил навсегда постаревшие глаза молодого парня. Прошло четыре года, но мне всё ещё казалось, что сержанта Зайцева не долечили. Пару раз мне даже приходила мысль проверить, как он там поживает на гражданке.

— Гена, всё это как-то странно. По какой причине ты постоянно влипаешь в какую-нибудь потустороннюю хрень. Вот со мной никогда ничего подобного не происходило. Даже интересно почему? — Спросил Дипломат.

— Не знаю. Наверное, притягиваю всякое непотребство. Биомагнетизм второй степени пока мало изучен. Вот и сейчас не могу сидеть спокойно и постоянно думаю о том, что там за херня может происходить. — Я указал пустым стаканом на верхние этажи многоэтажки.

— Так давайте сейчас вместе сходим и всё проверим — неожиданно предложил Дипломат. — Тихенько пройдёмся снизу до верху по этажам. Я уверен, что там ничего нет, и тебе всё это показалось.

— Плохая идея. Мы в форме и под шафе — недовольно пробурчал Антоша.

— Ай, да не ссы. Шуметь не будем. Одна нога здесь другая там. Пятнадцать — двадцать минут и вернёмся. — Дипломат посмотрел на стушевавшегося Антона с укором.

Если честно меня и самого подмывало предложить нечто подобное, но я не решался предложить, не желая подвергать парней риску.

— А если потом за это по шее получим? — Ещё раз попытался возразить Антоша и его осоловелые глазки тревожно забегали под окулярами очков.

— Да нет Дипломат прав, надо сходить. Иначе покоя не будет — проговорил я вполголоса. — Антош, обещаю, мы одним глазком посмотрим и сразу назад. Если что-то почуем, сами лезть не будем и сразу отзвонимся куда надо. Сева, ты как, с нами?

В ответ на мой вопрос Сева порывисто кивнул.

— Да я за любой кипишь кроме голодовки — заявил он и протянув вперёд заиндевевшую бутылку, принялся быстро разливать остатки портвейна, умело определяя в полумраке количество налитого по булькам.

— Ну тогда товарищи офицеры вздрогнем — предложил дипломат и сквозь свежий хит Юрия Антонова «Забыть бы» звучавший в салоне «Волги», снова раздался стук столкнувшегося стекла.

В результате мы залпом выпили остатки реально противного пойла, и это даже несмотря на то что оно было хорошенько охлаждено. А уже через десяток минут наша дружная четвёрка мушкетёров-милиционеров стояла немного в сторонке от круга света, уличного фонаря, освещавшего приветливо распахнутый подъезд шестнадцатиэтажки.

Глава 4 Полный залёт

— Ну что парни, заходим? — опасливо прошептал Сева, при этом нерешительно топчась у дверного проёма, ведущего в подъезд.

— Да идём уже — негромко пробубнил Дипломат и подтолкнул здоровяка.

Меня же подталкивать не пришлось, так что обогнав мнущихся друзей, я первым вошёл внутрь и пройдя мимо стенгазеты домоуправления с портретом Гагарина, остановился у лифта. И как только я замер и огляделся, затылок обдало мелкой изморозью.

Идущий позади всех, пошатывающийся Антон, мигом уловил мою настороженность.

— Почуял чего? — Спросил он испуганно.

— Вроде да. — Я кивнул. — Пойдём пешком. Останавливаемся на каждом этаже, и продвигаемся дальше. Если кто чего почует, сразу говорите.

Все закивали, соглашаясь с моим нехитрым планом действий и стараясь не шуметь, потопали вслед, штурмовать лестничные пролёты. Сейчас был второй час ночи, так что почти все счастливые обладатели новеньких квартир уже спали. Привлекать внимание жильцов точно не хотелось, из-за этого все передвигались практически на цыпочках.

За время подъёма до десятого, невидимые ледяные снежинки несколько раз таяли на затылке. А ещё мне периодически казалось, что тени за мусоропроводом, как-то странно сгущаются. На двенадцатом по затылку побежали холодные мурашки, так что я ненадолго замер, пытаясь прислушаться к себе и определить откуда веет неестественным холодком.

— Это оно? — Настойчиво переспросил Антон, и сняв запотевшие очки, принялся их рьяно протирать. При этом его повело в сторону, и если бы не подхвативший его Дипломат, то он обязательно упал.

— Да. Эта херь точно где-то на верхних этажах. Прямо сейчас чувствую что-то стрёмное, причём намного сильнее чем в первый раз.

— Наверное это спиртное так действует — предположил, едва устоявший на ногах Антон. — В прошлый раз ты был трезв как стёклышко. Я читал в западном научном журнале о экспериментах во Франции. Там специально поили человека, одарённого экстрасенсорными способностями, и он некоторое время чувствовал воздействие микроскопических аномальных зон, гораздо чётче и ярче чем до этого.

— Парни, а я ведь тоже что-то чую — неожиданно прошептал Сева, всё это время продолжавший яростно втягивать воздух носом.

— Да и я только что ощутил нечто непонятное — констатировал Дипломат. — А это значит, что Генка не ошибся, и где-то здесь таится какая-то хрень.

— И что дальше? — Поинтересовался Антон и пьяно икнул.

— Давайте так, пока мы не наломали дров, Гена с Севой пройдутся по трём верхним этажам, я с Антошей потихоньку обойду тринадцатый, потом встретимся где-то наверху у лифта — Предложил Дипломат, при этом продолжая держать за воротник кителя, мотыляющегося Антошу. — Я видел на углу дома новенькую телефонную будку, так что, если определим где именно источник, сразу спустимся и сообщим куда следует.

Выслушав вполне разумный план, я кивнул соглашаясь.

— Так и сделаем. Значит мы с Севой прочёсываем все коридоры начиная с шестнадцатого этажа, а вы просмотрите тринадцатый этаж и ждите нас у лифта. А дальше решим.

— Предупреждаю сразу, увидите что-то странное сразу валите и зовите нас — неожиданно приостановив нашу пару, предупредил едва державшийся на ногах Антон, и икнув, принялся махать у меня перед носом указательным пальцем. — Сегодня мы под шафе, так что даже если чего найдём, не лезем. А с самого раннего утра я обещаю не просто позвонить куда надо, а задействовать все связи любимого папочки. Только боюсь, что тогда кое кому из местного отдела милиции, придётся оторвать от стула свою толстую задницу, всё досконально перепроверить и принять меры.

Так и порешили, Дипломат с шатающимся Антошей зашли в один из четырёх коридоров с квартирами на 13 этаже, а мы Севой быстро поднялись по лестнице на шестнадцатый.

А едва я оказался на крестообразной развилке расходящихся от лифта коридоров, то сразу понял, что предмет поиска находится именно здесь. И даже более того, я сразу безошибочно указал в какую сторону нам нужно идти.

Распахнув фанерную дверцу, ведущую в точно такой же, как и другие типовой коридор, я указал съёжившемуся Севе на голубенькую детскую коляску, стоявшую возле одной из квартир и одними губами прошептал:

— Жди здесь. Я быстро проверю и сразу назад.

Всё поняв, Сева послушно замер, заняв указанную позицию и зачем-то поднял кулаки, будто собравшись с кем-то начать драться. Я же медленно побрёл дальше, при этом чувствуя, как с каждым шагом всё сильнее леденеет затылок.

Внутреннее напряжение начало нестерпимо нарастать, и по телу побежали ручейки силы, взявшиеся из неизвестного источника. Послышался едва заметный металлический скрежет и краешком глаза я заметил, как лежавший под одном из ковриков запасной ключ от квартиры, выполз оттуда и принялся дёргаться, реагируя на каждый мой шаг.

Решив кое-что проверить, я поднял сжатый кулак, и в него начала вливаться сила. Этому приёму меня обучил один из работающих индивидуально инструкторов, прямо перед выпуском. По идее теперь я мог нанести спец удар способный раскрошить кирпич, находящийся в метре от меня.

Непонятно откуда взявшаяся дурная сила продолжила вливаться через тело в кулак, и теперь если бы я даже захотел, то не смог разжать пальцы, пока куда-нибудь не солью набравшуюся мощь.

В ставшим неимоверно длинным коридоре, было десять дверей, пять слева и четыре справа, последняя располагалась в тупике и именно туда меня и влекло предчувствие чего-то нехорошего.

Три лампочки в матовых плафонах отлично освещали пространство коридора, но несмотря на это я начал замечать резко уплотнившиеся и ставшие тёмными немногочисленные тени, и чем ближе я подходил к нужной двери, тем слабее становился свет и больше становилось сгущающихся теней.

А в тот момент, когда мне оставалось сделать всего каких-то пять-шесть шагов до квартиры находящейся в тупике коридора, висящая прямо над головой лампочка, предательски заморгала, словно приказывая остановиться. И в этот момент тени бешено заскакали вокруг, и я наконец понял, что с самого первого шага по коридору меня подспудно смущало.

Двери! Почему их десять, а не одиннадцать как в других коридорах?! И почему на месте где должна находиться ещё одна квартира, сейчас кусок сплошной стены, как и везде выкрашенный зелёной краской на три четверти, от пола покрытого шахматной плиткой.

И в тот момент, когда эти все вопросы сумасшедшим калейдоскопом промелькнули в голове, лампочка в очередной раз моргнула, и моя собственная изломанная тень стремительно промелькнула по пустой стене, оставив после себя контур проявившегося дверного проёма, рядом с которым я прямо сейчас и стоял.

Морок развеялся, и я узрел распахнутую настежь дверь, короткую прихожую и большую залу, из которой на меня пахнуло лютой и какой-то совершенно чуждой, первобытной стужей, нисколько не походившей на обычный холод.

Затем в помещении загорелась ещё одна лампочка и я увидел девушку, лежавшую на огромном, цветастом ковре посреди зала. Длинные, русые волосы закрывали лицо, не позволяя его рассмотреть. Короткое платьице в горошек задралось, соблазнительно оголив ягодицу молоденькой стройняшки и как мне показалось рядом с телом растеклась лужа бурого цвета, подозрительно правильной формы. Последнее что бросилось в глаза, это кровоточащий разрез на запястье.

Увиденное напрочь выветрило весь алкоголь из мозгов, заставило застыть на месте и начать судорожно соображать.

Что же делать дальше? Спуститься вниз, и вызвать из таксофона кого положено? Или постучать в соседские двери? А может просто свалить, ведь мы все пьяные и как назло до сих пор в милицейской форме? А если она ещё жива и ей нужна помощь?

Прикусив от волнения губу, я, судорожно перебирая варианты, провёл взглядом по длинным белым ножкам, облачённым в лакированные туфельки на каблуках, затем невольно подметил несколько грубых разрывов на коротком белом платьице в чёрный горошек, при этом напрочь забыв, что могу потянуться дистанционно и даже на таком расстоянии попытаться почувствовать тепло человеческого тела.

А в тот миг, когда я вспомнил о этой своей особенности, незнакомка едва заметно шевельнула рукой с разрезанным запястьем и застонала. И тут я не выдержал и сорвался с места. Сделав несколько быстрых шагов вперёд, я напрочь перестал думать о последствиях и пересёк короткую прихожую. Влетев внутрь залы, мигом огляделся и убедился, что внутри больше никого нет. Затем я наступил на ковёр и попытался наклониться к телу стонущей девушки.

А уже в следующий миг случилось то чего я уж никак не ожидал. Стены начали расходиться, словно раздуваясь и значительно увеличивая объём помещения. Восточный ковёр стал намного больше. А затем зал как бы провалился внутрь своего же сильно искривлённого зеркального подобия.

Фуражка слетела с головы от резкого рывка, и в этот миг я осознал, что провалился в настоящую аномалию, присосавшуюся через прокол в пси активном астральном поле Земли, к вполне реальному объекту.

О подобных карманах, частично находящихся совсем в другом, неподвластном пониманию измерении, нам рассказывали инструктора на секретных лекциях, на которые допускались курсанты только после подписания отдельной бумаги о неразглашении.

Подтверждая мою догадку, стены зала, пол и потолок значительно раздулись в объёме, а на ковре с лежащей в середине длинноногой девушкой, мгновенно проявилось подобие начертанного кровью круга, со сложной, многолучевой фигурой внутри, оплетённой сотнями рунических строк, отдалённо походивших на обрывки арабской вязи, скрещенной с древней клинописью.

Видимо в миг моего появления в этом кусочке иной реальности, сработала одна из моих неконтролируемых экстрасенсорных способностей, на пару-тройку секунд, замедляющих сам ток времени. Это я определил по сильно сгустившемуся воздуху, практически не дававшему двигаться и слетевшей милицейской фуражке, продолжавшей едва заметно вращаясь, медленно удаляться.

Воспользовавшись моментом полного оцепенения, моя память позволила воссоздать точное теоретическое описание подобного явления, данное инструктором из научного центра.

Астральный разрыв, с клоном кусочка провалившейся реальности, может появиться вблизи людского жилища, либо в местах ранее подверженных периодическим, негативным, эмоциональным всплескам, крупной людской массы.

Конечно это далеко не кладбище, или давно заброшенная церковь, поле сражения, либо место, на котором было массовое убийство людей, но в остальном всё сходилось.

В результате определённой специфики так называемых паранормальных аномалий четвёртой и пятой степеней, они способны легко мимикрировать, маскируясь под реально существующие фрагменты поглощённых объектов и кусочки ландшафта. Таким образом аномалия становится не определяемой для взгляда обычного человека.

Сам размер и пропорции значительно варьируются по неизвестным учёным причинам. Иногда внутренний объём аномалии составляет всего десяток квадратных метров, но в редких случаях она занимала территорию в несколько гектаров. А если имеются определённые предпосылки, то площадь аномалии может значительно увеличиться засечёт дублирования больших участков любой поверхности.

Попав внутрь аномальной зоны, даже обычный человек начинает чувствовать опасность. А если же аномалия нейтрально-стабильна, то из неё можно выйти тем же способом, которым человек туда попал, но если человек будет продолжать по незнанию продвигаться вперёд или упорно искать иной выход, то он начнёт плутать по кругу и топтаться практически на одном месте.

Так что выражение «заблудиться в трёх соснах» совсем не абстрактно, а становится вполне реальным.

Сам же внутренний хроно-поток внутри аномалии протекает совсем по-другому чем снаружи. Так что зафиксированы случаи встречи с пропавшим сутки назад человеком, утверждающим что он заблудился в лесу или на заброшенном промышленном объекте, пару недель назад.

Кроме этого в нестабильных аномалиях встречается всякое. Иногда попадаются некие агрессивные представители условно неземной флоры и фауны, нападающие на всё, что движется, при первой же возможности. Иной раз попадаются призрачные существа, разной степени агрессивности и настоящие явно рукотворные объекты неизвестного происхождения, и редкие артефакты, каким-то непостижимым образом, способные войти во взаимодействие с экстрасенсорными способностями одарённого человека. Именно они представляли для науки особую важность.

В случае обнаружения любых паранормальных аномалий, подготовленному специалисту следует оцепить периметр, не допуская к опасной зоне гражданских. Затем следует вызвать службу ликвидации, а если это сразу невозможно сделать, представителей местной партийной власти, органов правопорядка и военных.

Пронёсшийся в голове кусок лекции дал понять, что я нарушил все правила, притом сразу и бесповоротно. А едва признание своих ошибок дошло до сознания, время вернулось в нормальное состояние, и я по инерции заскочил в начерченный кровью значительно увеличившийся круг, и наконец смог склониться над вновь застонавшей девушкой.

Едва мои пальцы дотронулись до её шеи, как по ним пробежал шокирующий электрический разряд, сопровождавшийся нестерпимым потоком парализующего суставы, лютого холода. А затем само девичье тело пришло в движение. Молниеносно переместившись, словно изгибающаяся как угодно акробатка, девушка оттолкнулась от ковра и прыгнув, обхватила меня ногами и руками, да с такой нереальной силой, что я почувствовал себя оказавшимся зажатым в тисках.

При этом расходящееся по швам платье в горошек, нещадно затрещало, а вцепившиеся в меня невероятно острые коготки, легко проткнули китель и глубоко вонзились в кожу на спине. А затем я увидел прямо перед собой чересчур белое, красивое лицо с огромными миндалевидными глазами и как показалось светящимися жёлтым светом радужками. При этом кожа незнакомки едва заметно просвечивалась и под ней была хорошо видна паутина сосудов и капилляров.

— А вот и тот, кого мне обещали — томно проговорила резко ожившая незнакомка и нереально широко улыбнулась, при этом оголив ровные ряды чересчур остреньких зубов.

В этот момент я попытался вырваться из захвата, но частично парализованное тело плохо слушалось. Всё что мне удалось, это переместить центр тяжести вперёд, и со всех сил нырнуть вперёд, упав прямо на оказавшуюся подомной девушку.

Однако вместо треска сломанных костей, я услышал её заливистый смех. Причём, не переставая смеяться, она резко изогнулась, и каким-то непостижимым образом смогла справиться с девяностокилограммовым, мускулистым мужским телом и перекрутившись вместе со мною, мигом оказаться сверху.

Затем я увидел прямо перед собой, торчавшую из прорехи в разодранном платье, вздёрнутую девичью грудь с набухшим соском. Тело девушки продолжало соблазнительно содрогаться от заливистого смеха, а прямо перед носом дергался кусочек белой ткани в чёрный горошек с прицепленным к нему обычным комсомольским значком.

А затем я снова обратил внимание на её красивенькое лицо, и явственно увидел, как сквозь чёткие черты начинает проступать лик хищницы. И в тот момент, когда я понял, что всё идёт по одному месту, она прижалась ко мне всем телом и я почувствовал, как ряды остреньких клыков, впились мне в шею.

Послышалось смачное чавканье, сопровождающееся импульсивными подёргиваниями, похожие на рывки подминавшей жертву хищницы, и с каждым новым похожим на оргазм качком девичьего тела, я всё больше чувствовал, как в тело вгрызаются зубы, а из организма начинает выходить сама жизненная сила.

И в самые последние секунды осознания самого себя я вспомнил о Севе. Собрав последние силы, я попытаться позвать друга на помощь, но из-за того, что невероятно сильные конечности продолжали меня держать во всё сжимающихся тисках, из горла, вырвался лишь длинный протяжный хрип отчаяния.

Беспросветная паника охватилосознание, и перед затуманившимся взором, замелькали изломанные тени, к которым я инстинктивно потянулся последними мыслями, всего за мгновение до того, как навсегда провалиться в непроглядную тьму посмертия.

Глава 5 Теневик

Я чувствовал, как с каждым ударом замедлялось биение сердца. Слабость поражала напряжённые мышцы, а угарный дурман туманил голову и смешивал спутанные мысли. А в какой-то момент само сознание совершенно неожиданно выскользнуло из тела, и потеряв с ним контакт, воссоединилось к ползущей тенью. Затем силуэт на стене, каким-то непостижимым образом, отделился от физической оболочки и потёк дальше.

Если бы я был религиозным, то возможно тут же уверовал во что-то сверхъестественное и даже помолился напоследок, но в высшие силы я не верил, так что даже бывших друзей, ставших моими судьями и палачами, проклинать не стал.

Выскользнув вместе с тенью из заполненного угарным газом гаража, я увидел несколько машин, удаляющимся по засыпанной снегом дороге, виляющей вдоль покосившегося забора замороженной стройки.

А затем проявившая собственную волю тень, потянула меня в сторону и тут же окунула в кромешную тьму. А перед тем как даже призрачный свет навсегда потух, я увидел стремительно уменьшающиеся красные стоп огни последней машины.

Мою сущность бросило в эпицентр крутящегося торнадо и яростно закружило. Кромешная тьма навалилась со всех сторон, не позволяя даже понять где верх, а где низ. Понятие о времени тоже исчезло, так что осознать сколько я вращаюсь в этой непроглядной пустоте было нереально. Нет, я пытался сосредоточиться и о чём-то подумать, но страшные перегрузки и резкие рывки вытряхивали из призрачного остатка сознания все мысли, не давая даже смутной надежды на чём-либо сконцентрироваться.

А по пришествию несоизмеримого количества циклов этого безумного кружения, когда я уже перестал бороться с ураганом и ощущать саму свою суть, всё резко прекратилось. По какой-то причине стихия отпустила, и оставила меня свободно парить в полной невесомости.

Нет, непроглядная тьма никуда не делась, но теперь я мог хотя бы попытаться снова себя осознать. Со временем по крупицам начали появляться воспоминания, словно просачиваясь сквозь мрак. А затем я вспомнил кем был раньше.

Меня предали и убили — первая разумная мысль заставила напрячься и в этот миг я увидел слабую искорку света, моргнувшую где-то очень далеко впереди.

Я не знал могу ли передвигаться в таком состоянии, но инстинктивно подался вперёд, желая понять, что там так соблазнительно помаргивает. А когда искорка начала пульсировать чаще, во мне зародилась и начала теплиться смутная надежда, вернувшая в один миг все воспоминания о прошлом.

Если я мыслю, то возможно пока не умер? А вдруг кто-то из моих парней заметил, что я веду себя подозрительно и решил по собственной инициативе подстраховать отца-командира? А если они успели прийти на помощь и спутали все карты моим бывшим друзьям? Так что скорее всего сейчас я лежу в реанимационном отделении, под действием медицинских препаратов, вызывающих странные видения.

Родившиеся вопросы, позволили сделать первые выводы и подкрепили надежду, придав сил. В результате я почувствовал, что начал передвигаться быстрее. И даже более того, в процессе полёта ощутил свои конечности и понял, что они точно не связаны. Правда теперь казалось, что вместо костей и мышц оболочка наполнена невесомой ватой, позволяющей едва заметно шевелиться и плыть в нужном направлении.

Тем временем искорка превратилась в крохотный круг помаргивающего света, окружавшего нечто отдалённо знакомое. Приблизившись вплотную, я увидел горящую нить накаливания, заключённую в стеклянную колбу.

Это была обычная лампочка. Причём старая. Присмотревшись, я рассмотрел на стекле клеймо завода производителя, мощность в ваттах, напряжение сети, цифровой гост и знак качества времён СССР.

Странно, разве такие лампы до сих пор используют? — Спросил я себя и тут же вспомнил что в подвале моего старого гаража наверняка осталась висеть подобная, ещё советская лампочка.

А стоило мне приблизиться ещё ближе, вольфрамовая спиралька часто заморгала. Это позволило увидеть ещё один кружок света, находящийся на некотором удалении и чуть ниже.

Среагировав на появление новой цели, я, почувствовав странную тягу и поплыл вперёд. В результате добрался до ещё одной, не так ярко горящей спиральки, окружённой тоненькой стеклянной оболочкой.

При приближении эта нить накаливания, как и первая заморгала чаще и ярче. А в момент наивысшего пика свечения неожиданно высветила чуть ниже кусочек текста и частью портрета улыбающегося Юрия Гагарина. Протянув едва заметную, ставшую призрачной руку, я дотронулся до вырезки из журнала и сразу отдёрнул пальцы, так как они провалились сквозь бумагу.

— Что за хрень? — Задав вопрос пустоте, я огляделся и увидел следующий источник света, находящийся в другой стороне от обнаруженного первым.

Добравшись до нового светлячка, я внезапно понял, что на этот раз лампочка окружена забрызганным побелкой матовым плафоном. Снова оглядевшись, увидел чуть выше ещё одну точно такую же лампу в плафоне. А дальше пришло осознание, что всё это неспроста и меня охватил настоящий охотничий азарт.

Я плыл от одной лампочки к другой, словно стремящийся к свету мотылёк, и в какой-то момент понял, что по изломанной спирали поднимаюсь всё выше и выше вверх. При этом чем дальше я плыл по неизведанному маршруту, тем больше замечал случайно высвеченные места, являющиеся частичками чего-то явно большего.

В одном из лучиков отражённого света, проявился фрагмент обгоревшего потолка с приклеившимся огарком настоящей спички, в другом месте лучик отразился от расколотого плафона и подсветил длинное горлышко пустой бутылки. Кроме этого, во время очередного перелёта, я увидел нарисованную на округлой поверхности, красным карандашом, эмблему клуба «Спартак». А ещё я иной раз различал во тьме рубленные очертания чего-то монолитного и смутно знакомого.

Улетая всё выше, я подсознательно чувствовал, что выполняю некое своё предназначение. Но что будет дальше? — Я не мог даже предположить. Возможно там наверху окончательное забвение или напротив продолжение бесконечного путешествия.

А что если я умер и это, то самое пресловутое посмертие? Возможно оно как раз и состоит из последнего мига существования человеческого сознания, растянувшегося на веки вечные по воле отмирающих нейронов головного мозга.

А что потом? Преображение в нечто новое, по воле неведомых высших сил в которые я по-прежнему не верю, или бесконечное блуждание по нескончаемой спирали медленного угасания?

Пытаясь размышлять во время полёта, я в конец запутался в количестве обнаруженных лампочек и бросил их считать. А когда нашёл следующий источник света, ошарашенно замер, ибо больше не наблюдал ни одного нового светлячка.

Крутясь на месте, я не решался отлететь от часто моргающей вольфрамовой спиральки, освещающей крохотный кусочек покрашенной в зелёный цвет стены, ибо теперь реально боялся потеряться в наслоении монолитных теней и потерять кончик единственной путеводной нити, состоящей из изломанной цепочки закручивающихся в спираль светлячков.

В конце концов взяв себя в руки, я отругал подсознание за нерешительность и направился туда где по идее должна была находиться следующий источник света. Но едва я отплыл на значительное расстояние, вокруг начал сгущаться холодный озноб, быстро окутывающий ватное тело.

И в миг появления смутно знакомой стужи я ощутил надвигающуюся опасность. Тут же проявились первые признаки инстинктивно подступающей паники. Возможно ещё секунда и я бы кинулся назад к едва мерцающему, и ставшему крохотным, знакомому светлячку, но совершенно внезапно в пределах видимости вспыхнула новая метка, на этот раз светящаяся кроваво-красным.

Приблизившись к красному кружочку вплотную, я увидел, что это обычная подсвеченная изнутри кнопка, кое-как замалёванная засохшей краской. Несмотря на странный вид, неяркий кружочек света, оттолкнул подступающий, пронизывающий холод, и заставил крепко призадуматься.

И что теперь, и зачем она здесь? Может я должен попытаться нажать на эту чёртову кнопку, или наоборот просто ждать что произойдёт дальше?

Замерев в нерешительности, я словно заворожённый продолжал смотреть на кнопку и в какой-то момент она неожиданно потухла, а ей на смену чуть выше вспыхнул светящийся квадрат. А затем совершенно неожиданно прямо сквозь меня прошли две угловатые тени и в тот момент, когда это произошло, внезапно активировался мой слух, позволивший уловить звук настоящих, человеческих голосов.

— Всё, дело сделано. Антоша, валим отсюда. Притом срочно — сказала та тень что была повыше, при этом сильно растягивая буквы словно в замедленной записи.

Обе тёмные фигуры, теперь отлично просматривались на фоне столбика света, идущего от квадрата, и потому я сразу различил на головах говоривших, фуражки.

— Ты уверен, может заберём увальня? — Спросила тень поменьше и в этот миг до меня начало доходить суть происходящего.

— Нет, действуем как договаривались. Дальше пусть без нас — ответила высокая тень.

Затем послышался звук закрывающихся створок лифта и тени медленно поплыли вниз вместе с единственным источником света. А всего за миг до того, как они исчезли, я успел увидеть стенку с настоящим прямоугольным зеркалом в котором отразились чёрно-белые лица говоривших.

У первого из-под сдвинутой на затылок милицейской фуражки топорщились сивые волосы, а второй нервно поправлял знакомые запотевшие очки.

Да это же Дипломат и Антоша, только очень молодые, времён выпуска из милицейской школы. Эту догадку подтвердил лейтенантский погон, замеченный на плече одного из них.

— Да что за херь?! — попытался выкрикнуть я, при этом продолжая прислушиваться к хоть и сильно растянутым, но всё-таки узнаваемым звукам, доносящимся со стороны опускающейся вниз кабины лифта.

Как только свет потух, холод снова начал окружать невесомое тело. Это заставило завертеться на месте в поисках нового источника освещения. В результате я случайно пересёк невидимую стену, провалился сквозь неё и увидел целую цепочку огоньков, идущих почти по прямой снизу-вверх.

И в этот миг я наконец осознал куда именно и в какой временной промежуток попал. На максимальной скорости рванув наверх и добравшись до самого верхнего электрического огонька, я снова проломился сквозь невидимую стену. С другой стороны, увидел ещё одну лампочку в плафоне, кидающую блики на дверной проём с очертаниями длинного коридора, освещённого сразу несколькими лампами.

Зелёные стены практически не различались, но зато теперь я мог распознать чёткие тени всего находящегося внутри коридора. Слева стояла коляска. Рядом замер высокий силуэт здоровяка. Ещё дальше на крючке висел велосипед. На полу виднелись едва заметные коврики, лежащие на шахматной плитке, а по бокам размещались двери квартир.

А в тупике коридора я увидел ещё один источник света, отлично освещающую чёрный прямоугольный портал справа. В добавок я без труда определил кто именно стоит перед дверным проёмом. И только в тот момент, когда я собрал все картинки воедино, сложный пазл сложился в моём сознании.

Сколько же прошло времени с тех событий? Кажется, около сорока лет. Да это же почти вся осознанная жизнь, оставившая десятки боевых шрамов на моей морщинистой роже солдата. Именно за эти годы сформировалась личность, и я стал тем, кем являлся до сих пор.

Получается, что сейчас я каким-то непостижимым образом вернулся в тот самый злополучный день, когда несколько лучших друзей, выпускников высшей школы милиции, едва получившие погоны лейтенантов и бурно обмывавшие окончание тяжёлого собеседования, попёрлись в одну из новеньких многоэтажек чтобы кое-что проверить.

Как результат, именно в этот день я едва не погиб от руки вора-рецидивиста и навсегда распрощался с мечтою поступить в краснознамённый институт КГБ имени Дзержинского. Сева попал в замес прицепом вслед за мной и едва не вылетел из органов, а двое наших друзей чудом вывернулись и теперь я понимал, как именно у них это получилось.

И во всём этом, даже несмотря на предательство друзей, был виноват только я. Ведь это именно я тогда не смирился с решением ленивого куратора, не обратившего внимание на рапорт молоденького курсанта. Тогда во время стандартного патрулирования жилого микрорайона, я заметил гражданина, очень смахивающий на вора-рецидивиста, обвяленного во всесоюзный розыск.

Кроме этого, тупая идея проверить во время дружественной попойки тот подъезд где я видел преступника, тоже принадлежала мне. Да и в открытую квартиру, с лежавшей на ковре бездыханной девушкой, меня тоже никто насильно не заталкивал.

Потом оказалось, что девушка была подставной, и её так и не нашли вместе с тем, кто пробил мне заточкой шею.

Калейдоскоп воспоминаний прокрутился в сознании и в этот миг пришло понимание по какой причине я здесь оказался. Осознав всё, я на максимальной скорости рванул вперёд, желая лишь одного, попытаться предотвратить событие, перевернувшее всю мою дальнейшую жизнь.

Поначалу казалось, что я успеваю, но в последний миг перед соприкосновением, моя молодая копия сделала шаг вперёд и исчезла в зияющем провале. Долетев до проёма, я нырнул следом и тут же попал в паутину из вспыхивающих при прикосновении нитей, обильно раздающих парализующие удары. Дабы это прекратилось пришлось замереть на месте, а едва прейдя в себя я понял, что полностью парализован и завис посреди крохотной прихожей. В результате, мне пришлось наблюдать за развивающимися событиями в качестве безмолвного зрителя.

А стоило мне сфокусировать взгляд, как я увидел, что и на этот раз всё протекает хоть и совсем по-иному, но не менее хреново.

Фуражка с красным околышем валялась на ковре вверх козырьком, попав в растекающиеся полукругом кровавые ручейки. Моё же распластавшееся, молодое тело в милицейском кителе, лежало в центре начертанной кровью пентаграммы, и его оседлала весьма подвижная черноволосая девица, облачённая в остатки, напрочь изодранного светлого платья в чёрный горошек.

Двигаясь словно заправская гимнастка, она плотно прижималась ко мне грудью и часто содрогаясь в походивших на оргазм конвульсиях, соблазнительно оттопыривала полностью оголившиеся ягодицы. При этом её челюсти буквально вонзались в мою шею и не то грызли плоть, не то пытались пить кровь из рваной раны. А ещё девица периодически поднимала голову и заливисто, словно сумасшедшая, хохотала.

И в тот момент, когда она это делала, на стене с весёленькими обоями, проявлялась неестественно выглядевшая, раскалённая сетка трещин, из которых буквально сочились мелкие сгустки тьмы.

И чем чаще она отрывалась от раны и хохотала, тем ветвистее и шире становились эти трещины.

Всё это непотребство продолжалось пару минут, а затем всё резко изменилось. Залитый кровью, оскаленный рот девицы в очередной раз распахнулся и из него вместо хохота вылетел гортанный речитатив. Как только первые звуки непонятной скороговорки ударили по ушам, из окутанной трещинами стены начало выбираться нечто тёмное, отдалённо походившее на корявый, почти человеческий силуэт.

Устрашающего вида, новый персонаж яростно дёргался, пытаясь пролезть через узкие, раскалённые шрамы и рьяно царапал обои невидимыми когтями, оставляя на них глубокие борозды. И чем больше он прорывался, тем чётче прорисовывались его отвратные очертания. А в тот момент, когда он пролез по пояс, у чёрного силуэта вспыхнули нечеловеческие глаза, горящие неестественным жёлтым огнём. Следом распахнулась пасть зверя, ощетинившаяся рядами кривоватых клыков.

Уловив направление голодного взгляда прорывающегося гада, я инстинктивно смог сжать кулаки, но так и не смог сдвинуться с места. Тем временем девица снова запричитала, выплёвывая очередную скороговорку. Среагировав на неё, ярко полыхнули огнём трещины, и неожиданно пропустили рвущегося к моему молодому двойнику неведомого зверя.

И в миг его высвобождения, один из хлынувших из трещин тёмных сгустков, стремительно пересёк неестественно увеличившуюся в размерах типовую залу и влетев в коридорчик, пронёсся сквозь меня. И как только он прикоснулся к моему теневому силуэту, я почувствовал разряд неведомой энергии. Дёрнувшись я разорвал нити и буквально вырвал призрачное тело из оцепенения.

— Вот суки! — Выпустив из себя своеобразный боевой клич, я рванул вперёд, и сходу влетел внутрь, мерцающей кровавым светом, неимоверно сложной пентаграммы. И как только я пересёк границы нескольких кругов, то мигом ощутил влившуюся в тело силу и даже смог увидеть свой, ставший материальным силуэт.

Принявшие нормальный вид ноги, внезапно коснулись пола. Быстро определив приоритеты, я в одно движение перепрыгнул девицу, продолжавшую восседать на моём молодом двойнике и рванул к противоположной окружности пентаграммы. А дальше сработал не расчёт, а скорее мой инстинкт прожжённого бойца. Продолжая движение, я сжал кулаки и на противоходе, почти без замаха, влепил с правой в голову, стремительно приближавшегося зверя.

На этот раз кулак не прошёл насквозь, а встретился с чем-то неимоверно твёрдым. Смачный хлопок сопровождался характерным хрустом ломающихся костей. В то же мгновение впереди ярко сверкнул фонтан искр, полностью проявивший худющую и явно мужскую рожу, начавшего белеть ирода. При этом я успел увидеть раздробленную пасть с неестественно вывернутой челюстью и целый веер, выбитых клыков, разлетающихся в разные стороны.

Жёлтые, наполненные безумием глаза, ярко вспыхнули и практически полностью проникший в пределы кровавой пентаграммы, частично материализовавшийся зверь, пулей вылетел наружу и с разгона впечатался в стену, из которой только что выбрался.

А в следующий миг из горящих трещин вырвались десятки чёрных отростков, похожих на изломанные человеческие руки. Обхватив бьющегося в агонии зверя, они начали его буквально ломать и затягивать внутрь провалов. При этом материализовавшиеся части тела зверя начали рассыпаться серо-жёлтой трухой, а неестественно исказившаяся побелевшая рожа, истошно завопила нечеловеческим голосом.

Не став досматривать чем это непотребство закончится, я резко развернулся и сделав пару шагов, схватил за сивые волосы, полуголую девицу, теперь истошно орущую в один голос с разрываемым хищником.

Затем я рванул её за волосы со всех сил, и хоть и с трудом, но сумел оторвать её от моей молодой копии. При этом фонтан крови вырвался из рваной раны на шее и окатил меня с ног до головы.

Однако оказавшаяся в моих руках тварь была невероятно сильной, быстрой и гибкой. Мигом среагировав на нападение, она попыталась вырваться, при этом ловко выкручиваясь из захвата. Судя по сноровке, скорее всего у неё бы это обязательно получилось, но обдавшая меня молодая кровь, каким-то непостижимым образом подбросила немного новых сил, позволивших чудом удержать тварь.

В следующий миг я оценил обстановку и понял, что даже несмотря на подарочный приток дурной мощи, не смогу долго сопротивляться. А стоило мне оглядеться по сторонам как решение проблемы пришло, само собой. Оторвав тварь от ковра, за который она пыталась цепляться, я пару раз быстро крутанулся её вокруг своей оси словно раскручивая метательный шар на цепи, и в нужный момент отпустил волосы извивающейся девицы.

В результате она стремительно вылетела за пределы пентаграммы, и последний раз сверкнув голым задом, с разгона проломила оконную раму, находящуюся в десятке метров от продолжавшего валяться тела двойника.

Послышался звон разбитого стекла и удаляющийся в ночи истошный крик, как мне показалось наполненный вселенским отчаянием. А как только последнее стёклышко упало на пол, в зале повисла напряжённая тишина.

Обернувшись, я посмотрел на своего покрытого кровью двойника и сразу же заметил, что в ране на шее шевелится, отвратительный, чёрный сгусток. Наклонившись, я мимолётно оценил нечто мерзкое, похожее на чёрную кляксу и не раздумывая ни на секунду, схватил присосавшуюся пиявку и потянул её на себя.

Скользкая тварь так просто не давалась, так что я запустил пальцы левой руки глубоко в шею и принялся вырывать осклизлое существо с удвоенной силой. При этом мой молодой двойник забился в конвульсиях и мне пришлось придавить коленом бьющееся тело к полу.

И в тот момент, когда у меня начало что-то получаться, я внезапно заметил, что моё только что материализовавшееся тело, начало истекать призрачным туманом, становясь полупрозрачным.

Сознание охватило отчаяние, и я уже понимая, что не успеваю, рванул осклизлую сущность на себя. При этом яростный рык загнанного зверя вырвался из моего горла и именно он по какой-то непостижимой причине, добавил ту толику силы, которой так не хватало.

Сгусток чёрной материи не выдержал напора, и я смог его вырвать из раны. Извивающиеся червеобразные щупальца вновь потянулись к лежащему телу, но я, не дав им шанс зацепиться за плоть, выкинул мелкую тварь за пределы пентаграммы

И как только комок шевелящейся черноты пересёк невидимую черту, пентаграмма ярко полыхнула огнём, подпалив тварь прямо в полёте.

Шлёпнувшись о покрытую весёленькими обоями стену, горящий сгусток, попытался рвануть назад, но столкнувшись со стеной призрачного огня, вспыхнул ещё ярче. А затем комок и вовсе превратился в извергающийся гейзер и потеряв ориентацию, принялся биться об пол.

Потеряв интерес к происходящему вне пентаграммы, я быстро осмотрел своё бездыханное молодое тело и понял, что если я что-то не сделаю, то двойник точно умрёт. Попробовав дотронуться до той области где находится сердце, я почувствовал едва заметное биение и внезапно увидел, как моя рука начала превращаться в серую взвесь.

Призрачный туман провалился сквозь порванный, милицейский китель и проник в тело двойника, при этом до меня дошло, что его сердце начинает биться более уверенно.

А уже через мгновение я начал превращаться в растекающуюся, призрачную тень, причём само сознание начало подводить и поплыло, полностью потеряв ориентацию в пространстве. И последним что я успел сформировать, перед тем как бесследно исчезнуть, было моё осознанное желание, вдохнуть жизнь в гибнущее, молодое тело.

Глава 6. Пробуждение

До ушей донёсся монотонный скрип, идущий откуда-то издалека. Скрип периодически усиливался будто приближаясь, затем начинал затихать и снова возвращался. Эти шумовые циклы продолжались какое-то время, а когда прекратились я начал потихоньку ощущать своё тело.

Первыми шевельнулись пальцы на руках. Затем на команду сознания среагировали ноги, и едва заметно изогнулись в коленях. Вслед за этим появилось безумное желание сглотнуть слюну, но в горле оказалось до такой степени сухо, что вместо глотка у меня получился судорожный вдох. После этого шею обхватила душащая боль, заставившая замереть на месте и вообще перестать дышать.

Да уж, в моём преклонном возрасте если оказался в больничке с отравлением угарным газом или ещё с чем серьёзным, то лучше лежать тихо и стараться не шевелиться без разрешения.

Открыв глаза, я увидел над собой множество раз перебеленный потолок с тёмными разводами в углах. А ещё там висел матовый плафон с обычной лампочкой. На этот раз она не горела, а свет поступал со стороны огромного окна, чьи мутные очертания я едва различал из-за троящегося изображения.

А когда боль в шее немного утихла, я буквально на несколько миллиметров повернул голову, при этом почувствовав, что шея закреплена в жёстком корсете. Сверху на стойке узрел закреплённый стеклянный бутылёк с остатками жёлтой жидкости. От неё к руке шла прозрачная трубка капельницы.

Что за херня? — Спросил я себя, ещё раз оценив обшарпанный потолок и тысячу раз перекрашенную деревянную раму с кое-как замалёванными побелкой стёклами. — Я жив. А это значит, что мои парни спасли отца-командира и успели вытянуть из гаража, по итогу так и не ставшего крематорием.

Сразу вспомнились образы пришедшие в медикаментозном бреду. Подобного этому, слишком реального кошмара с настоящим кровавым представлением, я раньше во сне никогда не видел. Поэтому разумные вопросы, на которые не имелось ответов, начали сами рождаться в сознании, размножаясь в геометрической прогрессии.

К чему мне привиделся весь этот бред с моей молодой копией, бешеной девицей и полузверем, вылезающим из стены? А ещё это почти реальное, дословно повторяющееся собеседование, на котором я каким-то образом смог зажечь себе палец? А потом попойка и Сева охладивший бутылку портвейна лёгким прикосновением? Именно там два друга предателя меня вынудили своими подначками, влипнуть в весьма нехорошую историю.

Я вспомнил всё, причём вспомнил в двух несильно различающихся вариантах. Причём бред с пентаграммой, увиденный с разных сторон как бы сводил это всё воедино.

Прервав мои размышления где-то рядом со скрипом отворилась дверь. Затем раздались поспешные шаги и в поле зрения появилось миловидное девичье лицо. Белый, больничный чепчик, едва прикрывал её каштановые кудри.

— Милый, да ты уже очнулся — проворковала медсестра, и я почувствовал, как её пальцы проверили крепление иглы, вонзённой в сгиб руки. — Ничего, сейчас ещё глюкозу поставлю, и ты живо придёшь в норму — пообещала она и принялась возиться с капельницей.

Сразу захотелось задать десятки вопросов молодой красотке, годящейся мне во внучки. Во-первых, я хотел узнать, что со мной и где именно я нахожусь? Затем желательно понять почему в обшарпанной палате нет охраны? А если она есть, почему ко мне никто не подошёл из моих бойцов, как только я очнулся?

Но едва я попытался хоть что-то внятное прошептать, из горла вырвался хрип, сопровождаемый новой волной тупой боли.

— Нет, нет милый, молчи. Доктор сказал, что тебе пока нельзя даже шептать. Он обещал зайти и осмотреть, когда ты очнёшься. А потом если он разрешит я дам тебе попить — проворковала медсестричка и смочив марлю в кружке с водой, промокнула мои пересохшие губы.

Обходительная девочка — вывел я и невольно улыбнулся, ибо упорно называть милым, сильно пожилого морщинистого мужика с покрытой шрамами рожей, словно у старого уличного кота, то ещё удовольствие.

И всё-таки я недооценил своих парней. Похоже они по-тихому разместили меня в некой районной больничке, находящейся далеко за пределами Москвы, и приставили специально обученный и любезный персонал. Оно и правильно, если меня положить в частный медицинский центр, то там такого пациента быстро отыщет тот кому не следует, а в подобных заведениях враги будут искать в самую последнюю очередь.

И всё-таки крайне смущало что никого из моих бойцов рядом нет. После того что произошло они должны охранять палату и внутри и с наружи тремя рядами оцепления.

А в том, что это обычная палата я ни капли не сомневался, ибо давно в прошлом мне не раз приходилось отлёживать бока в подобных условиях, после очередного ранения.

Тем временем снаружи снова раздался скрип несмазанного колёсика медицинской кушетки, проехавшей мимо палаты. После этого любезная медсестричка закончила все процедуры и ушла. А я остался в одиночестве и принялся следить как медленно уменьшается количество раствора глюкозы в пузырьке ёмкостью в 400 миллилитров.

И всё это время я ожидал что сейчас двери в палату распахнутся и внутрь ворвётся кто-то знакомый, узнавший, что я очнулся, однако, мои ожидания так и не оправдались ни через час, ни через два. За последующие пять-шесть часов, кроме симпатичной и очень любезной медсестры, в палату не зашёл никто.

Зато, внимательно следя за действиями девушки, я узнал, что в другом конце довольно таки большого помещения лежит ещё один пациент, которого практически не слышно. Это удивило, но не особо. Возможно так надо, чтобы не привлекать лишнего внимания к моей персоне.

Постепенно за огромным окном начало смеркаться, и меня начало рубить. В результате я продремал до тех пор, пока в палате не включили свет, вслед за этим внутри появился новый персонаж.

К кровати подошёл врач лет 45 на вид, в допотопно выглядящих роговых очках, на худощавом лице. Откинув лёгкое одеяльце с простынкой, он принялся меня молча осматривать.

Из-за обхватывающего шею и часть спины корсета, фиксирующего тело в одном положении, сфера видимости была минимальной, так что конкретно за его действиями я наблюдать не мог. Однако я услышал, как он расстегнул какие-то застёжки под моим подбородком. Затем размотал повязку и начал придирчиво прощупывать подбородок и шею. При этом доктор водил по коже неким прибором от которого исходило тепло и шёл приятный, мягкий свет.

Процедура продлилась минут пятнадцать и в её конце я заметил капельки пота, почему-то появившиеся на лбу и висках врача, несмотря на то что в палате было свежо.

Закончив осмотр, он застегнул шейный корсет, и наконец обратил внимание на мои зрачки, всё это время мотающиеся по глазницам с целью привлечь внимание.

— Да что вы молодой человек так волнуетесь? — Совершенно без издёвки поинтересовался он. — В таком состоянии как ваше это ни только противопоказано, но ещё и вредно. А говорить и вертеть головой даже и не пытайтесь, иначе все процедуры будут напрасными и швы не приживутся. А на ваш немой вопрос, что со мной? Я отвечу сразу. Организм сильный. Процесс интоксикации почти позади. А раны скоро затянутся, и вы сможете разговаривать. Хотя предупреждаю сразу, из-за сильного повреждения голосовых связок, вы свой голос скорее всего не узнаете. А теперь лежите спокойно, я должен провести последнюю часть лечебной процедуры.

Коротко обрисовав непонятную ситуацию, врач снов достал невидимый мною, засветившийся прибор, и принялся им водить вдоль шейного корсета. На этот раз в области позвоночника появилось сильное жжение и это возродило некие тревожные подозрения. Однако уже через пару минут врач выключил прибор и волны неприятной вибрации прекратили терзать позвонки.

После этого врач снял очки, тяжко выдохнул и зачем-то закатил зрачки кверху. Казалось, что он устал с момента появления в палате так, словно всё это время грузил мешки с цементом.

Странно всё это. И всё-таки я скорее всего ошибался, и это какой-то известный в узких кругах доктор из частной клиники, практикующий особые методы лечения. А ещё удивило упоминание о ранах. Неужели в процессе освобождения меня подранили?

Новые вопросы заклубились в голове, а затем я расслышал голоса за закрытой дверью палаты. Это врач разговаривал с медсестрой.

— Наташа, значится так. На ночь пациенту поставишь натрия хлорид с нашей сывороткой. Пускай отоспится, а то организм хорошенько потрепало, боюсь, как бы новый кризис из-за утомления не нарисовался, а утром можешь аккуратно дать попить отвар. Думаю, уже можно. Второму пациенту поставь двойную дозу обезболивающего. Там я уже сделать ничего не смогу.

— Артём Абрамович — заговорила медсестра. — К пациенту вот уже как четыре дня люди пытаются прорваться. Старшую сестру в приёмной, совсем одолели. Что будем делать?

— Наташенька, ну раз сильно рвутся, если с утра всё будет нормально, то впусти после обеда, я думаю это не помешает. И ещё одно, утром можешь перевести пациента в сидячее положение, пусть хоть в окно посмотрит. Вечером проведу последнюю процедуру регенерации, и если всё срастётся, то он сможет попытаться встать на ноги и возможно попробовать заговорить.

Короткий разговор обнадёжил и породил новую порцию вопросов. И самый главный — какого хера здесь происходит? В то что моих оборотней в погонах может удержать старшая медсестра я точно не верил.

В итоге после постановки ещё одной капельницы глаза начали слипаться, и я начал отрубаться даже несмотря на то, что всё это время рьяно пытался просчитать все возможные варианты событий произошедших в реальности.

А перед тем как глаза окончательно закрылись, в свете дежурного освещения мне причудилось, что тени в тёмных углах потолка едва заметно шевелятся. Однако тут же списав иллюзию на действие медицинских препаратов, я спокойно сомкнул веки и мгновенно провалился в очень глубокий сон.

В нём я в очередной раз оказался в Афганистане. Сорок лет назад в составе сводного отряда МВД СССР я обучал местных правоохранителей в Кабуле. Однако из-за специфики своей специализации, мне и самому часто приходилось лично сопровождать подготовленные группы афганской милиции, проводящих рейды в наиболее криминальных районах города, на рынках и пригородах Кабула.

Вот и в этом сновидении, молодой старлей Гена Строев, нёсся по узенькой, извилистой улочке с автоматом наперевес, пытаясь угнаться за убежавшим далеко вперёд отделением афганских милиционеров. Место действия и что именно происходит я определил сразу. Это были задворки центрального рынка, где как выяснилось из наводки местного информатора, базировалась перевалочная точка наркоторговцев, связанных напрямую с душманами, обменивающих опий сырец и готовый героин на оружие у кабульских торгашей.

Первое несоответствие событиям я приметил сразу. Такого массивного кожаного наруча на руке, с приклёпанными медными пластинками, гравированными рунами непонятного происхождения, лишь отдалённо напоминающими нашу кириллицу, я никогда в жизни не носил.

А начав присматриваться к другим деталям, я сразу обратил внимание что вместо штатного АКС-74, сжимаю укороченный АКС-74У с явно нештатным коллиматорным прицелом и длинным советским глушителем ПБС-4, наверченным на короткий ствол. Но самым непонятным, едва не повергнувшим меня в культурный шок, была рукоять с гардой, прикреплённая под левой рукой, словно гладиус римского легионера, прямо на лифчик с магазинами. Присмотревшись повнимательнее я увидел не то короткий палаш в кожаных ножнах, не то настоящий абордажный кортик.

И снова снится какой-то бред — успел подумать я и в этот момент мой двойник грубо заорал на убегающих афганцев.

— Бача! Мать вашу! Назад, гоу хор! Харам! Вот бараны! — Хриплые требования, перемешанные с ругательствами, вырвались из горла, но было уже поздно.

Кривоватая каменная кладка дувала взорвалась, накрыв крупными обломками бежавшего первым милиционера. Сначала я подумал, что это взрыв фугаса, но взрывная волна по ушам не дала, да и мелких осколков почти не было, зато из клубов пыли донёсся металлический лязг и заполошно застрекотали автоматы, оставшихся на ногах афганцев. Причём как я сразу подметил они стреляли без разбору во все стороны.

Инстинктивно прижавшись спиной к каменно-глиняному дувалу, я поднял автомат, и стараясь не задеть фигуры милиционеров, принялся работать одиночными, прямо через плотные клубы пыли, по непонятному серо-синему пятну, стремительно передвигающемуся между стенами тесной улочки.

В процессе пару пуль свистнули над головой, ещё одна ушла в тележную колею под ногами, но я, не замечая дурных рикошетов, продолжал раз за разом жать на спусковой крючок. Причём сразу подметил, если судить по странной отдаче автомата, ксюха не была заряжена обычными патронами 5.45 калибра. А уже меняя магазин реально узрел, что полный набит семёрками.

Как только патрон зашёл в патронник, крики и чужая стрельба затихли, а через еще одно мгновение я наконец увидел в кого стрелял. Из рассеивающихся клубов пыли выскочил синекожий, полуголый мужик, двухметрового роста с двумя парами мускулистых рук вместо одной. Причём все четыре руки яростно размахивающих сразу четырьмя кривыми клинками, выказывая кошачью ловкость хозяина.

Вырвавшись на простор, синекожий оскалился по-звериному, и громогласно взревев, принялся ловко рубить, покрытыми зазубринами саблями, двух остававшихся в живых афганских милиционеров.

Ракшас — название человекоподобной зверюги появилось в голове и я, прижав автомат к стене, выпустил одной длинной очередью весь магазин, при этом игнорируя тех, кто мог случайно попасть под дружественный огонь.

При этом я явственно видел, что все пули по какой-то необъяснимой причине отклоняются от открытых мест и бьют синекожего прямо в серебристый нагрудник, покрытый каким-то сложным восточным орнаментом.

Казалось, что поначалу синекожий не замечал пуль, монотонно колотящих в закрепленную цепями нагрудную плиту, но как только он справилась с последним местным, ракшас воздел все четыре окровавленных клика к небу и ещё громче взревев, рванул в мою сторону. При этом я даже на расстоянии в 15 метров видел, как воинственно топорщатся его крашенная хной острая борода и длинные усы.

Магазин опустел, я скинул его на узкую дорогу и перезаряжаясь на ходу, припустил по изгибающейся улочке в обратном направлении. Стрельнув пару раз на бегу, начал водить носом по сторонам будто что-то выискиваю. Затем увидев сбоку деревянную калитку, вышиб её с ноги и резко развернувшись, выпустил остатки магазина в преследователя.

На этот раз нагрудная плита снова притянула все пули, но в тот момент, когда в неё впечаталась последняя, удерживающие её цепи лопнули, и дымящаяся защита синекожего полетела в узенькую канаву. Судя по новому гневному рёву такой расклад тому явно не понравился. Наклонив голову словно бык и широко расставив руки с клинками, он ринулся в мою сторону, явно не для того чтобы обнять и пощекотать.

Правда, чем весь этот бред закончился я так и не узнал, так как странный сон резко оборвался. А на своеобразном стоп-кадре так и оставшемся стоять перед глазами, были мои руки. Выпустив дымящийся автомат, правая нырнула в подсумок лифчика и вырвала оттуда гранату Ф-1, зачем-то плотно обмотанную блестящей на солнце, толстой цепочкой, с парой дюжин прямоугольных бляшек, нанизанных на неё с помощью золотых колечек.

Очередной бредовый кошмар. Да что за медицинскую наркоту они мне вкалывают — подумал я, и неожиданно почувствовав, что кто-то стоит рядом с кроватью, открыл глаза.

— Милый. Не ёрзай, сейчас подниму — с нажимом потребовала знакомая медсестричка, и я действительно почувствовал, как покрытое холодным потом тело, медленно переламывается в пояснице.

А через минуту медленного подъёма, который производила медсестра с помощью специального барашка с ручкой, головная часть кровати приподнялась на 75 градусов.

Теперь я полусидел и мог хорошенько рассмотреть огромное окно и большую часть палаты. Внутри ремонтировавшегося ещё при «царе горохе» помещения, стояло ещё три кровати, и лишь самая дальняя из них была занята.

Однако меня сейчас наличие подозрительно тихого соседа по палате ни капли не заинтересовало, ибо то что я увидел за наполовину замалёванным побелкой стеклом поражало до глубины души.

Да мать его так раз этак, какого хера здесь происходит? — Спросил я себя, ибо кроны зелёных деревьев снаружи в разгар зимы я точно увидеть никак не ожидал.

Глава 7. Посетители

Я рассматривал зелёные кроны тополей, усыпанных ватными серёжками, с летающим словно снег пухом, и не верил своим глазам.

— Извини милый, окна открыть не могу, иначе пуха налетит — сразу предупредила медсестричка. — А теперь открывай рот, доктор наказал напоить тебя лечебным отваром.

Просить меня открыть рот, было необязательно, ибо он у меня итак был раззявлен от удивления. Моё несостоявшееся убийство в гараже, произошло в Январе, сразу после празднования старого Нового Года, а сейчас за окном вовсю летел тополиный пух. В Московском регионе такое происходит до конца Июня.

Получается, что я пролежал в коме почти полгода. Подобного точно не ожидалось. Зато сразу отпал мучительный вопрос, почему же меня никто не охраняет? За то время пока я валялся мумией в заштатной поликлинике, смертельно опасная ситуация скорее всего каким-то образом разрулилась или моя инфа протухла и стала совсем неактуальной.

Короче, что-то кардинально поменялось и обо мне все либо благополучно забыли, либо контролируют дистанционно, собираясь для чего-то использовать.

Догадка заставила ещё раз осмотреть доступную часть палаты, особенно цепляясь взглядом за углы, розетки и идущие вдоль стен провода. На допотопных больничных тумбочках было чисто, не считая стоявшей на моей солдатской, эмалированной кружки. На деревянном подоконнике лежала сильно потрёпанная стопка журналов, видимо оставленная прошлыми пациентами.

Присутствия хоть какого-то гаджета или вмонтированной камеры наблюдения я не заметил. Впрочем, если спецы захотят, чтобы никто не нашёл установленной следящей аппаратуры, то они это легко сделают. Так что реально обнаружить профессиональные средства объективного контроля, можно только с помощью специального электронного оборудования.

В связи с этим всем безобразием, родился ещё один вопрос. Кто же меня сюда поместил, друзья или враги, в последнюю минуту отменившие мою ликвидацию?

Все эти судорожные мысли, проносились в голове мечущимися табунами, пока в моё горло, через засунутую в рот прозрачную трубочку, вливалась едва тёплая, горьковато-сладковатая жидкость. И несмотря на неоднозначный привкус какой-то химии, иссохшийся организм, воспринимал это варево словно манну небесную.

В результате в кровь тут же хлынули, выработанная в гипофизе, избыточная порция эндорфина, заставившая закатить глаза от удовольствия. При этом я почувствовал, как под накинутой простынкой шевельнулось моё мужское достоинство, напомнившее пожилому полковнику, что оно всё ещё при нём.

— Ну всё пока хватит — сказала медсестра и вытянула трубку. — После обеда дам ещё попить. Рано утром приходил доктор и разрешил принять посетителей. Так что сейчас всех запущу. Только смотри, Артём Абрамович старого-настрого запретил тебе пытаться говорить и лишний раз шевелиться. Так что давай милый обойдёмся без всяких дружественных объятий и крепких рукопожатий.

После этого, ласковая медсестричка удалилась, а ещё через десяток минут в коридоре послышался топот и в палату гурьбой ввалились те, кого я уж точно не ожидал тут увидеть.

Первым, широко распахнув двери, вбежал Сева, одетый в свой любимый спортивный костюм общества «Динамо» и с сетчатой авоськой в руке, наполненной яблоками и апельсинами. А вслед за ним чуть менее шумно вошли Дипломат с Антошей.

Увидев старых друзей, я оторопел не от того что точно не ожидал их тут увидеть, а от того что они были молоды и явились в совсем уж невообразимом составе.

Что за бред? Какого чёрта здесьпроисходит? — Я задавал себе эти вопросы, так как сейчас передо мною стояли два экс друга, едва не отправившие меня в будущем на тот свет. Причём в своём молодой ипостаси. А ещё тут присутствовал воплоти, и широко лыбился, здоровяк Сева, который как я отлично помнил геройски погиб при попытке предотвращения ограбления ювелирного магазина, в 1978 году. А это произошло всего спустя месяц, после получения лейтенантских погон и выпуска из высшей школы милиции. Сей факт я отлично помнил, ибо Сева перестал дышать, когда я его лично тащил к машине скорой помощи, почти 40 лет назад.

Внезапно в голове снова прокрутился весь тот бред что я видел в кошмарных снах. А вслед за этим пришла робкая догадка что вполне возможно, всё это был не такой уж и бред.

Вот старый дурак! Да как же я не догадался! Так получается, что я прямо сейчас нахожусь в своём молодом теле!

И как вообще это возможно? Ведь во сне происходили какая-то совсем уж альтернативная хрень, лишь отдалённо напоминающие реальные события. Путешествие в полной темноте, по спирали из лампочек. Безумные твари в той квартире. Кружение в кромешном мраке, вместе с собственной тенью.

Отрывки воспоминаний, с вкраплениями нереальных элементов, снова промелькнули перед глазами

Очень давно в начале двухтысячных, мне попадались на глаза книги о всяческих попаданцах, и кое-что отрывочно я даже читал в командировках, ради того, чтобы немного отвлечься от обыденности, но поверить в происходящее на страницах фантастических романов я никак не мог. Этому мешал моя неистребимая вера в реализм. И вот теперь передо мною разыгралась сцена, будто взятая из одной из тех книг, а я опять не хочу верить в то что это всё реально.

Фантастичность действа подкреплял эффект дежавю. Внезапно я вспомнил что нечто похожее на происходящее сейчас я уже наблюдал много лет назад. Тогда я так же лежал в палате, правда совсем в другой. Да и лечил меня другой врач, а ухаживала другая медсестра. Но несмотря на эти отличия, я почти дословно помнил о чём будет говорить троица друзей и даже более того, я знал, что за особа женского пола прямо сейчас стоит в больничном коридоре и мнётся, не решаясь войти.

— Генка, да ты нас до усрачки напугал — пробасил Сева и было бросился обниматься, но видимо тут же вспомнив строгие инструкции медсестрички, сразу отскочил.

— Да я, когда услышал от Севы про твою разорванную шею, подумал всё, кранты нашему Гене из Рязани — добавил Дипломат, а стоявший за ним Антоша часто и нервно закивал.

Как я и предполагал ситуация повторялась почти в точности. Вот прямо сейчас Дипломат начнёт меня грузить тем как они все за меня переживали, а затем затянет долгую песню имеющую главный посыл, меня пристыдить за необдуманность действий.

А ещё он несколько раз намекнёт на то что я это сам всё затеял, а они пошли за мной по пьяни, чтобы поддержать друга, желавшего срочно проверить свою догадку. А в распахнутую дверь квартиры, где мне распотрошили шею, так меня и вовсе никто не просил заходить. Ведь договорились же, если что сразу свалить и сообщить куда надо по телефону.

Антоша будет поддакивать и сыпать слегка вывернутыми фактами. А Севе, не знающему о том, что на самом деле произошло, останется только тяжко вздыхать, мычать что-то невнятное, оправдываясь тем «что он стушевался и не успел вовремя прийти на помощь». При этом он весь разговор будет виновато глядеть в пол.

Короче, именно так все себя и повели. Правда теперь в разговоре всплывали намёки на реальное применение экстрасенсорных навыков и краткий рассказ о аномалии, которую Сева тоже видел.

Однако, я помнил, что видел Дипломата с Антошей в лифте и слышал обрывок их разговора. А значит теперь знал точно, что мои молодые друзья каким-то образом напрямую причастны к случившемуся. А ещё я помнил то запоздалое признание Дипломата в гараже.

Получается, что в обоих вариантах, очень похожих событий, они хотели меня зачем-то подставить или даже убить. Так что теперь вся наша мнимая дружба, не стоила и ломанного гроша. Сейчас в палате находился всего один человек которого я был искренне рад видеть, и это был Сева.

Принятие нового, породило кучу новых вопросов. И самый главный — какого лешего я делаю в 1978 году в своём молодом теле?

Именно этот вопрос я себе задавал пока слушал, и дабы убедиться, что это не очередной сон, я даже заставил себя поднять руку и долго рассматривал пальцы словно вижу их в первый раз.

Сразу пришло понимание, что несмотря на царапины и некую помятость это точно рука молодого человека. А в какой-то момент я и вовсе попытался себя укусить за палец, и это вызвало реальную боль.

— Ну короче Гена расклад такой — начал Дипломат, переходя к последней стадии обработки, во время который я несколько раз для вида кивал. — Ты и Сева залетели по полной. Тебя вытащили ликвидаторы и увезли на скорой, Севу забрали до выяснения, а потом он дал показания прокурорскому следаку, имеющему нужный допуск к секретности. Теперь скажу, как есть на самом деле. Мой папа лично звонил и о всём узнал. Короче, вам с Севой труба. Сам понимаешь, алкоголь в крови, ношение формы не при исполнении и всё остальное. — Дипломат тяжко и картинно вздохнул. — Если не разжалуют по полной и не выкинут из МВД, то оставят, но точно пройдутся катком по комсомольской линии, и всяких выговоров с занесением в личное дело накидают. После этого в самом идеальном случае, вас отправят служить в жопу мира, причём с большим испытательным сроком. Сам понимаешь об КГБ, теперь можешь забыть.

— Да уж, обосрались по полной — пропыхтел Сева, словно озвучив мои мысли.

— А вот с нами, коленкор другой — продолжил Дипломат после небольшой паузы. Несмотря на его умения всех уболтать, было заметно, что сейчас ему сложно мешать коктейль из лжи с правдой. — В тот момент, когда на тебя напали в той грёбаной аномальной квартирке, мы с Антошей вышли из подъезда, потому что ему стало плохо. И пока он блювал за детской площадкой я слышал, как с грохотом вылетело окно. А потом понимаешь, такое дело, подъехал патрульная милицейская машина, скорая, потом прибыла команда ликвидаторов с усилением из спец-роты ППС. Короче мы заходить и вмешиваться побоялись. Сам понимаешь, мы в форме, да ещё и пьяные. Но скажу сразу, если бы знали, что тебя там едва не убили, то вели бы себя по-другому.

Буквально промямлив последние слова, Дипломат осёкся, и вперёд вышел Антон.

— Гена, понимаешь, весь этот залёт, пролетел у нас с Дипломатом над головой словно сноп артиллерийской картечи. Мы нигде не засветились, да и Сева нас не сдал — бодро начав, Антон тоже начал мямлить. — Остаёшься ты и твои показания. Медсестра сказала, что ни сегодня так завтра ты заговоришь и к тебе придут из прокуратуры. Начнут задавать вопросы, и от того как ты будешь ответишь, будет зависеть вся наша дальнейшая судьба. От себя добавлю. Гена, честно, рушить свою едва начавшуюся карьеру, не хочу.

— Так что ты об этом думаешь? — Вкрадчиво спросил Дипломат, поддержав Антошу. — Даш против нас показания или нет? — Спросил он и в спёртой атмосфере палаты прямо-таки зависло напряжение.

Во время одностороннего разговора, я с некоторым проклюнувшемся злорадством, ожидал появления этих сложных, гнилых вопросиков. Нет, просто так спускать на тормозах всё то что они сделали я точно не собирался, но и действовать неприемлемыми для себя методами точно не буду. Поэтому я, немного выждав, отрицательно покачал головой, настолько сильно позволял это сделать обвивавший шею корсет.

И этот ответ был искренен, впрочем, как и в прошлый раз. Ввалить псевдодрузей прямо сейчас конечно можно, но стоит ли через себя переступать? Теперь я в курсе всего расклад, и им можно будет правильно воспользоваться. Зная их дальнейшую судьбу можно попытаться её немного подкорректировать, чтобы душа любой компании и покоритель женского пола, Дипломат и его не в меру умный, прихвостень Антоша, прочувствовали реальную жизнь своей шкурой.

К тому же я понимал, что у мажористого Дипломата отец работник МИДа СССР, занимающий весьма солидную должность, позволяющую колесить по всему миру. У Антоши папочка ничем не хуже. Партийный работник с огромным стажем, пол жизни заседающий в Московском горкоме. А дед так и вовсе, возглавляет какую-то комиссию в ЦК коммунистической партии и насколько я слышал его связи ещё сильнее. По крайней мере он ездит на охоту не только со всей верхушкой политбюро, но и с самим Брежневым, а это многого стоит.

Уж они-то точно, несмотря на любые мои показания, смогут отмазать своих любимых отпрысков. А вот нам с Севой в случае чрезмерной болтливости, уж точно не поздоровится.

Несмотря на то что принятие новой реальности пришло всего десяток минут назад, я решил, что если некие непонятные силы, дали мне шанс прожить свою жизнь повторно, то можно попытаться кое-что подправить, а возможно даже и изменить некоторые события, негативно повлиявшие на историю всей страны. А первое что пришло в голову, это однозначное желание не допустить чтобы погиб Сева.

Дипломата же с Антошей можно оставить на потом, тем более как хорошо известно, месть, поданная в холодном виде, намного слаще. А уж я постараюсь сделать так, чтобы все их связи и высокопоставленные родственнички не смогли им помочь. Да и ставшие на моём пути враги точно поплатятся.

Поняв, что я согласился с тем что их не стоит сдавать, парочка псевдо друзей выдохнула. А через пару минут все расслабились и разговор сам собой перешёл в другую плоскость. Мои друзья, как и раньше принялись поддевать друг друга, и трепаться о том о сём.

В результате Сева поведал как провёл последние два дня, то сидя внизу в приёмной, а то и вовсе ночуя в комнате отдыха санитаров при местном морге. Дипломат же с Антошей наперебой рассказали про то что периодически приезжали, подкидывали Севе харчей, а их отцы сделали всё чтобы мне создали в больничке лучшие условия содержания.

А затем Сева и вовсе разошёлся.

— Генка смотри, такого ты ещё не видал! — Неожиданно пробасил здоровяк и принялся яростно водить ручищами над головой, словно пытаясь насильно согнать воздух в одно место. При этом на меня пахнуло холодком, словно из кондиционера, а с потолка начали медленно кружась, спускаться настоящие снежинки, тут же тающие при попадании на лицо и руки.

И только в эти секунды я осознал, что попал совсем не в своё прошлое, а в альтернативную версию мира, в котором возможно проделывать подобные фокусы. А это значит мне и самому придётся заново учиться всем тем непонятным штучкам что я видел во сне.

Дипломат с Антошей продолжали делать вид что всё нормально, но я-то чувствовал, всё что им надо они выяснили и теперь хотят побыстрее свалить. Их рты улыбались, но глаза говорили, что им далеко не весело. А в как-то момент наконец решившись, Дипломат снова заговорил о деле, скорее всего для того чтобы побыстрее от меня отделаться.

— И кстати ещё одно. Сева, тебя это тоже касается — начал он, резко став серьёзным. — Отец узнал, заседание дисциплинарной комиссии назначено на семнадцатое. Прямо в день распределения выпускников школы милиции. Как я понял с самого утра в актовом зале пройдёт распределение. Затем объявят фамилии поступивших в институт КГБ. А уже после этого комиссия будет разбирать твои с Севой дела.

— Значат оставят нас напоследок — пробурчал Сева и поймав одну из последних снежинок, растёр её между пальцами.

— Да, всё верно. К этому времени торжественная часть закончится и примутся за вас. Предупреждаю сразу, вам двоим нужно присутствовать там лично, тогда всё обойдётся малой кровью, в ином случае, итог будет стопроцентно негативный. Надеюсь ты Гена через пару дней оклемаешься и сможешь там появиться. И ещё одно, запомни, таких как мы не любят ни шишки из МВД, ни товарищи из партийных органов, так что заруба будет знатной. Со своей стороны, обещаю, мой отец сделает всё возможное, чтобы вас наказали не сильно. Дед Антоши тоже в теме.

— Кстати, он подсылал кое-кого к тому капитану что курировал нашу практику. Хотел всё выяснить — наконец решился встрять Антоша. — Очень жаль, но твоего рапорта у капитана не нашли. Кроме этого он ушёл в полное отрицалово. Так что сразу имей это ввиду.

А вот это я и баз него знал. В прошлый раз пухлый капитан Шматько тоже ушёл в несознанку и утверждал, что я никакого рапорта не писал. Шкурник, сразу инстинктивно прикрыл свою задницу. Кстати в прошлой жизни я про него благополучно забыл и не наказал за явный подлог. Возможно в этот раз у меня до него руки дойдут.

— Гена, ты должен там появиться — ещё раз настойчиво посоветовал Антон. — Иначе всё что наши родственники для тебя сделали… — он махнул рукой не договорив.

Я кивнул соглашаясь, и после этого вся троица снова направила тему разговора, в более спокойное русло. Они трепались о чём-то отвлечённом и незначительном, в то время как я лихорадочно соображал, желая понять зачем Дипломату с Антошей мне помогать. Для чего они меня так жёстко подставили я уже догадался, но зачем им было нужно чтобы я остался в структуре МВД СССР я пока не осознавал.

В какой-то момент я снова заметил, что парочка экс друзей хочет побыстрее свалить и мне стало противно. А ведь в прошлой жизни в такой же ситуации я этого не замечал. Один лишь Сева явно никуда не собирался.

Исправить ситуацию помогла появившаяся медсестра. Зайдя в палату, Наташа молниеносно переместилась к кровати, и одарила троицу посетителей неким особым взглядом, дающим понять, что им пора.

Кто и где учит медицинский персонал технике особых взглядов было неизвестно, но даже меня проняло, и я едва не начал сворачивать простынку. Кстати продавщицы в советской торговле тоже могли проделать нечто подобное и успокоить разъярённую очередь одним единственным взглядом.

Правда в их случае больше действовали магии, шокирующе яркого макияжа, поднятых выше возможного предела крашенных бровей и стиля правильной игры золотыми кольцами, обвивавшими все до последнего пальчики степенных матрон. Мой большой опыт говорил, что подобное раньше практиковалось на всей необъятной территории СССР, но, после того как союз распался, мастера быстр выродились, так и не передав секретов мастерства следующим поколениям.

Тем временем медсестра взяла двумя пальцами сетку с яблоками и дефицитными апельсинами и принялась их внимательно рассматривать.

— А вот это добро я, пожалуй, конфискую — тут же заявила она. — Отдам при выписке, половину, разумеется если пациент будет себя хорошо вести. А вам ребятки уже давно пора. Ему нельзя долго напрягаться, тем более общаться он с вами всё равно толком не может.

Повернувшись, медсестра направилась к выходу, но на пороге остановилась.

— И кстати, та девушка что топчется в коридоре, может вы позволите ей поговорить с Геной с глазу на глаз. Ведь она явно этого жаждет, но почему-то не решается войти.

Своей короткой тирадой, медсестра подтвердила версию моих воспоминаний, с ожидающей в коридоре Полиной. А это значило, что прямо сейчас повторится тот самый неприятный разговор, что в прошлом едва не выбил меня надолго из колеи.

— Полина попросила её привезти. Хочет с тобой поговорить — явно нехотя признался Антоша.

Я кивнул отлично понимая, что самой неприятной части мне всё равно не избежать. Правда на этот раз именно эта часть меня так сильно зацепить не могла. Уж больно много времени прошло, так что всё давно перегорело. К тому же хорошенько побившая меня жизнь внесла свои коррективы в отношения с Полиной.

Именно так я думал, однако, как только парни попрощавшись свалили, а Полина проникла в палату и прикрыла за собой дверь, моё молодое сердечко начало отплясывать джигу. И несмотря на все эти годы, при виде идеальной ипостаси моей бывшей, я внезапно почувствовал, что само моё новое тело не хочет от неё отказываться.

Короче совсем уж холодной и отрешённой встречи не получилось. Полина учуяла моё волнение и явно заметила мои пальцы, трясущиеся от притока дурного адреналина. Немного постояв у входа, девушка подошла ближе.

Она выглядела именно такой какой я её запомнил. Туфельки на коротком каблучке. Строгое приталенное платье, с частично закрывающим шею воротничком и комсомольским значком с левой стороны груди, всё это безуспешно пыталось скрыть её точёную фигурку гимнастки. А собранные в длинную косу чёрные волосы ещё больше подчёркивали тщательно скрываемую сексапильность 22 летней студентки МГИМО.

К тому же я отлично знал, как она выглядит без всего этого. Фантазия помогла представить её обнажённой и это тут же возбудило молодой организм. А чтобы она не дай бог случайно не заметила нормальной реакции здорового тела, мне пришлось поджать ноги.

— Я всё знаю — объявила она, прервав затянувшуюся паузу. — Какой же ты Генка дурак. Ты же знаешь мою мать? И понимаешь, что после того что ты натворил, она поставит на наших отношениях жирный крест.

Я кивнул соглашаясь, и не выдержав её пронзительного взгляда, немного отвёл глаза в сторону. Видеть, как она плачет, мне точно не хотелось, а в прошлый раз этим самым, сложный разговор и закончился.

В это момент я внезапно вспомнил где именно и при каких обстоятельствах с ней познакомился. В 1976, по приглашению Антоши, я случайно попал на загородную вечеринку, устроенную отпрысками высокопоставленных функционеров советского государства.

Полина: Староста группы студентов МГИМО. Комсорг комсомольской организации института. Мастер спорта по художественной гимнастике. Отличница и одна из лучших студенток. Так что я сам до конца не понимал, почему она вообще обратила на меня внимание и в один миг дала отворот всем многочисленным поклонникам, в числе коих числился и Антоша с Дипломатом.

А в итоге я даже не заметил, как у нас всё завертелось, и стало серьёзным до самого предела. И вот уже как полгода, мы хоть и робко, но начали строить планы на совместное будущее.

Сама Полина оказалась на той вечеринке советских мажоров совсем не случайно. Её мама занимала одну из ключевых должностей в министерстве культуры СССР и под её властной рукой находилось «Главное управление издательств, полиграфической промышленности и книжной торговли».

Её папа, не вылезающий из-под каблука жены, являлся председателем Верховного Суда РСФСР, и участвовал во всех самых знаковых процессах.

Более того, вполне здравствующий дедушка Полины, начинал свой путь ещё до Великой Отечественной, и участвовал в изобличении Ежова. Во время войны занимался юридическим сопровождением работы СМЕРШа, а после участвовал в Нюрнбергском процессе и ещё много в чём другом, не предающемся огласке. Именно он заложил фундамент их клана.

Короче семейка солидная. Советская элита из элит. С такими не забалуешь. Насколько я понял из сбивчивых намёков Антоши, семья моей избранницы восприняла наши отношения неоднозначно. Первым делом они пробили мою подноготную, достав из давно сгоревших шкафов все скелеты, доставшиеся мне от родственничков. Затем трижды просветили рентгеном меня самого и только потом, с большим скрипом, разрешили встречаться с их продолжательницей рода.

И как мне сразу дали понять, ключ доступа к Полине был выдан одноразовый, и при первом же залёте, его навсегда отберут. А если это случится меня сразу сотрут из памяти и переведут в касту навеки отверженных.

Мама Полины терпела моё появление в жизни дочери, но сразу определила перечень определённых стандартов, которым я должен соответствовать. Так что по большому счёту, вся эта моя затея с поступлением в институт КГБ имени Дзержинского, на 70 % была вызвана именно желанием хоть как-то соответствовать стандартам высокопоставленной семьи.

И вот теперь, как и в прошлый раз, получалось, что я облежался по полной. Нет, насколько я помнил, уже после выписки из больницы и дисциплинарной комиссии, я пару раз пытался с нею поговорить, но разговора не получились.

Она считала, что своим залётом я её предал, и потому постаралась навсегда скрыться с экрана моего радара, задействовав для этого нескромные возможности своей семьи. Я же назначил себя виновным и со временем перестал стучаться в закрытую дверь, и даже более того больше не мешал личной жизни бывшей девушки, которая через годы всё равно неминуемо пересеклась с моей.

В следующий раз по-настоящему мы столкнулись в конце восьмидесятых при очень нехороших обстоятельствах, но это была уже совсем другая история, никак не относящаяся к этой.

Вспоминая былое, я молча слушал её аргументированные определения, перемежающиеся с минутами скорбного молчания, и старался не шевелиться. Сейчас я ничего не мог изменить. Папа Полины уже в курсе событий, а когда обо всём узнает её мать и дед, то доступ к комсомольскому телу будет закрыт на долгие годы.

— Теперь ты понимаешь, что ты натворил? — Проговорила Полина, скорее не спрашивая, а словно зачитывая приговор. До этого она успела высказать всё что обо мне думает и озвучить все претензии.

Поняв, что это и есть та самая точка, я так и не посмотрев ей в глаза, кивнул соглашаясь со всеми обвинениями и тут же почувствовал острую боль, пронзившую шею.

Максимально холодный приём подействовал и на этот раз она не разревелась в самом конце. По её щекам проскользнула пара слёз, а затем она, ещё раз обозвав меня «дураком», ушла в закат.

Во время последних секунд аудиенции, перед глазами промелькнули образы, отображающие все самые интимные подробности наших прошлых встреч. Неожиданно я вспомнил все прикосновения, жаркие поцелуи и не только, к этому прибавились воспоминания о том, что будет дальше. Всё это накрыло раздваивающееся сознание, и в этот момент я понял, что не отступлю и попытаюсь всё изменить чего бы мне это не стоило.

Нет, я не собирался прямо сейчас, сломя голову бросаться на монолитную амбразуру, выстроенную её семейством, но придёт время, и даже они не смогут меня остановить.

— Мы ещё повоюем — прорычал я не своим голосом, как только захлопнулась дверь, и уставившись на советскую эмалированную кружку, неожиданно взмывшую в воздух и зависшую над тумбочкой.

А затем я инстинктивно протянул руку вперёд и со всех сил резко сжал кулак, сливая всё накопившееся во время разговора внутреннее напряжение, в начавшую сминаться жестянку.

Глава 8. Полковнику никто не пишет

Вечернюю капельницу мне ставила незнакомая хмурая медсестра в возрасте. Как только восстанавливающая сыворотка попала в кровь, я провалился в глубокий сон и снова переместился совсем в иное место.

На этот раз вокруг раскинулось заснеженное кладбище, над которым звучала немного замедленная, оркестровая версия «Прощания славянки». Судя по смутно знакомому антуражу, кладбище было совсем непростое, а знаменитое Новодевичье. Зимнее солнышко скрывали тёмные тучи, и, хотя вокруг было чересчур сумрачно, я почему-то знал, что это день.

Точка обзора находилась между веток деревьев, метров на семь выше поверхности земли, из-за этого сразу выявилась очень странная особенность. Периметр кладбищенского забора окружал бесцветный полумрак, а едва выделяющиеся ландшафт и строения представляли из себя нагромождение ломаных теней, разной степени серой тональности.

И лишь ближайший сектор, занимающий нескольких сотен квадратных метров, был правильно освещён и расцвечен почти натуральными красками. Из-за этого творящееся внизу действо выглядело не совсем реальным. А что именно происходит в прямой зоне видимости я определил сразу и безошибочно.

Там хоронили меня.

На центральной алее, окружённой выстроившимися в ряды памятниками генсеков, президентов и мэров, стоял кортеж похоронной службы, с монструозным, траурно украшенным, катафалком посередине, и несколькими не менее мрачно выглядящими машинами сопровождения. Кроме этого тут присутствовала целая кавалькада, по большей части дорогих автомобилей, тёмных цветов, рядом с которыми кучковались перекуривающие водилы и охранники.

А в глубине кладбища, за несколькими рядами могил всяческих государственных деятелей, заслуженных артистов и писателей, разместилось неровное каре присутствующих на моих похоронах.

Слева выстроился военный оркестр, напротив в два ряда стоял взвод почётного караула с карабинами СКС, взятыми на плечо. Над ними развивалось алое знамя спецподразделения с траурной лентой, а впереди стояли офицеры, державшие на кумачовых подушечках государственные награды. Духовые инструменты отливали начищенной медью, отражающей кумач, а в контраст им поблёскивали серебром и золотом, примкнутые штыки и ордена на подушечках.

Прямо подо мною замер плотный строй людей в форме, слившийся из-за скученности в почти единую толпу. Быстро пробежавшись глазами, я насчитал с полсотни чинов МВД, с пяток генералов и ещё столько же представителей сухопутной армии и флота, ВВС, спецслужб и смежных силовых ведомств, облачённых в полные мундиры.

А за ними, сохраняя видимость строя, замерла группа крепких, молодых парней в камуфляже и краповых беретах. Почти все из последней роты спецов, подготовленных непосредственно под моим руководством.

Вокруг группками стояли ветераны, с которыми я нюхал порох в различные периоды своей долгой службы и которых не раз лично вёл в бой и отправлял на задания.

Некоторые уже инвалиды, на заслуженной пенсии, другие сами давно стали командирами смежных подразделений силовиков, третьи до последнего времени оставались в моём подчинении. Сразу бросилось в глаза, отсутствие львиной части самых опытных бойцов, видимо прямо сейчас выполняющих долг на западных рубежах страны.

А на другой стороне, словно олицетворяя совсем иной магнитный полюс, замер рассеянный полукруг тех, кто по роду деятельности был обязан тут присутствовать. Несколько Московских судей и ведущих юристов страны, пара-тройка высокопоставленных правительственных чиновников и несколько политиков разной степени узнаваемости со своими свитами.

А в центре всей этой явно выделяющейся группы, прямо у накрытого триколором гроба, на местах, обычно предназначенных для родни, стояли мои экс друзья, самолично устроившие скоропостижное упокоение, виновника столь представительного собрания.

Дипломат замер в центре первого ряда, словно скала. Невероятно дорогущее, расстёгнутое пальто, от «Брунелло Кучинелли», открывало вид на не менее дорогой, итальянский костюм. Профиль римского императора и вообще весь его не по возрасту цветущий вид, как бы настоятельно требовал, прямо сейчас начать лепить с замминистра прижизненный памятник. А ещё присутствуя на этом месте, он давал понять всем, кто именно самый главный, на происходящей церемонии прощания с усопшим.

Рядом стоял, одетый во всё чёрное, генерал ФСБ, Пичугин Антон Львович, а справа, немного спрятавшись за могучее плечо Дипломата, замерла высокая, стройная женщина в шляпке и тёмной вуали от «Версаче», едва закрывающей верхнюю часть лица.

Полина. Её бы я узнал даже надень она паранджу. Несмотря на весьма серьёзный возраст, лицо статной женщины не растеряло привлекательность и не утратило те самые неуловимые черты, что всегда притягивали и манили мужиков. Конечно же усилия самых дорогих пластических хирургов мира невозможно было скрыть до конца, но без выдающихся природных данных, такой эффект достичь точно невозможно.

Как подтверждение этого, рядом с ней замерла её дочь, почти точная копия юной мамы. По крайней мере от Антона, по идее являющегося её биологическим отцом, в ней не имелось ни капельки.

Обзор сверху позволял опознать всех присутствующих и первое что бросилось в глаза, отсутствие командира моего штаба, по идее являющегося прямым преемником. А вот это было точно нехорошо.

Скорее всего и до майора Карпова на всякий случай добрались цепкие ручки моих друзей. Догадку косвенно подтверждала неявка пары самых опытных оперативников и нашего системщика, занимающегося электронной безопасностью спецподразделения.

Если судить по временному отрезку пребывания в новом варианте реальности, практически копирующем моё прошлое, и сопоставить с этой действительностью, то с момента смерти полковника Строева по идее прошло четверо суток. А отсутствие некоторых самых преданных сотрудников намекало на то, что особое спецподразделение или уже прибрал к рукам тот кому не следовало, либо нехороший процесс протекает прямо сейчас, скорее всего при прямом участии высших чинов МВД и ФСБ РФ.

Моего агента, внедрённого в структуру коммерческого холдинга Дипломата, я увидеть и не ожидал, оставалась надежда что бывший друг внемлет последней просьбе и не прикопает ценного сотрудника.

А ещё я не наблюдал на лице Дипломата никакого беспокойства, значит он успел спокойно слетать за кордон и пообщаться с о своими западными друзьями. И раз он теперь лично командует этим показательным выступлением, то получается, что мой экс дружок смог решить все проблемы и удержать едва не выпущенного на свободу, крайне опасного джина правды, способного смести его с пьедестала власти.

Едва я успел сделать первые выводы, оркестр перестал играть «Прощание славянки» и замер по стойке смирно, после этого Дипломат шагнул к окружённому венками гробу и по-хозяйски положив на него руку, начал громко декламировать, хорошо поставленным, непоколебимо начальственным голосом.

— Мой друг Полковник спецназа Геннадий Петрович Строев, который для многих из здесь присутствующих являлся отцом-командиром, всегда был предан своей стране. Это не секрет что именно его спецподразделение всегда с честью выполняло самые сложные и опасные задания нашей родины. — Дипломат сделал театральную паузу и многозначительно на всех посмотрел. — А ещё мой друг Гена Строев всегда был занозой в заднице у всех, кто пытался ему мешать работать, даже не смотря на их высокие звания и солидные должности. Да что там говорить, он мог заставить шевелиться даже тех, кто ему был не по рангу и не редко проворачивал шестерёнки государственного бюрократического механизма, добиваясь целей не подвластных другим, более высокопоставленным товарищам.

Да уж, а всё-таки Сева не зря окрестил моего заклятого экс друга именно «Дипломатом» в таком далёком 1976 году. Говорить властно и красиво, да так чтобы его слушали все без исключения, он умел всегда и это ему не раз помогало добиваться того чего он хотел и чего требовал от жизни.

Вот и сейчас всего за каких-то пять-семь минут немного помпезной речи, он сумел вкратце пересказать все мои достижения, лестно отзываясь о ком следует из присутствующих и филигранно вплетая в траурную вязь слов язвительные шуточки, заставляющие улыбаться даже ветеранов. При этом он не преминул упомянуть о всех стадиях нашей дружбы, разумеется не забывая напомнить о себе любимом. Причём я знал, всё это он не заучил с бумажки, написанной специально обученным помощником, а импровизируя, взял прямиком из своей башки.

Одним словом, настоящий «Оратор», с большой буквы.

Эх, его бы таланты да в пользу обществу — с сожалением подумал я и неожиданно осознал, что возможно я первый кто смог поприсутствовать на своих собственных похоронах и послушать главную траурную речь.

А тем временем Дипломат продолжал заливаться соловьём.

— А ещё мой друг Гена Строев был беззаветно предан своему отечеству, и как, наверное, вы все отлично знаете, служил не за звания и награды, а за совесть. Ведь имея такой послужной список и выдающиеся организаторский дар как у него, он мог давно стать главой любой силовой структуры и носить заслуженно генеральские погоны. Но наш Гена Строев был не таким, вместо этого он долгие годы продолжал служить в одном и том же подразделении, как бы оно не называлось, Оперативный Полк Милиции в давно исчезнувшем СССР, старый ОМОН, или новый ОМСН, в обновлённой России. Именно этому служению он и посвятил всю свою жизнь.

Хорошо поёт, прямо заслушаться можно. Вон даже моих парней проняло, перестали перешёптываться и внимательно внемлют — чисто на автомате подметил я.

— И куда бы не забросила родина моего друга Гену Строева, в Афганистан, Чернобыль, Африку, Сирию, на ближний восток или в Южную Америку, в любой точке Мира, он делал то что от него требовалось. Сейчас большая часть его парней выполняет боевые задачи на западных рубежах нашей страны, и я верю, даже после его внезапного ухода совсем в иной мир, они не посрамят светлую память нашего ворчливого Ведьмака, Гены из Рязани, как я знаю вы все, называли его за глаза.

Едва прозвучали последние слова моего некогда лучшего, а теперь уж точно бывшего друга, самолично отправившего меня на тот свет, к закрытому гробу подошла похоронная команда солдатиков, занявшаяся своими прямыми обязанностями. А когда гроб опускался в могилу, один за одним грянули три холостых залпа, сопровождаемых звуками ожившего военного оркестра.

А всё-таки неплохие похороны псевдо-дружки мне устроили. Явно не поскупились и притом дёрнули кого следует за нужные связи и выбили мне место на одном из центральных рядов, самого престижного в Москве, Новодевичьего кладбища, где такое место, как предоставленное моей скромной персоне, продаётся только по большому государственного уровня блату и по цене новенького Бентли. Наверняка и поминки устроят на загляденье, закрыв на спец-обслуживание какой-нибудь из самых элитных ресторанов столицы.

Военные музыканты продолжали играть, пока присутствующие поочерёдно сыпали горсти земли в могилку. А я постепенно начал замечать, что сектор обзора постепенно сужается и тьма начинает заволакивать мрачное небо и переступив через кладбищенскую ограду, окружает становящийся мизерным островок реальности.

Последним что я увидел, был вспорхнувший с ветки ворон, в чьей тени как оказалось всё это время и находился точка моего обзора.

А затем я снова проснулся в обшарпанной палате, в лежачем положении, а над головой, на стойке, висела очередная банка чего-то лечебного, вливаемого в кровь через прозрачную трубку капельницы.

Рядом стояла знакомая молоденькая медсестричка, которую как я ранее подслушал звали Наташа. Она прикусила губу и неотрывно смотрела на тумбочку, на которой валялся кусок смятой и перекрученной до неузнаваемости жестянки, оставшейся от эмалированной кружки.

— Ну что милый, проснулся? — спросила она, резко переключившись, после того как заметила, мои открытые глаза. — Вот и хорошо. Сейчас придёт доктор, будет осматривать.

Через десяток минут в палату действительно вошёл знакомый врач в роговых очках и сразу приказал медсестричке запереть дверь на замок.

— Ну что ж молодой человек, приступим — сказал он и присев рядом на стул, принялся распаковывать шейный корсет.

Затем он развязал повязку, и я снова ощутил раздражающее жжение в области позвоночника. При этом в поле зрения опять появился ровный свет, заставивший задаться вопросом. Каким миниатюрным прибором пользуется док? Ведь когда он заходил, ничего с собой не принёс, а руки держал в немного растянутых карманах, белого халата.

Скосив взгляд, я попытался рассмотреть, что у него в плавно передвигающихся ладонях и внезапно увидел, что ровный свет идёт прямо от промелькнувших пальцев. Поначалу я подумал, что это мне причудилось, но в какой-то момент доктор потёр ладонь об ладонь, и я убедился, что они реально источают свечение.

Сотня новых вопросов возникла в голове, и неожиданно на некоторые из них подсознание начало отвечать, причём развёрнуто и с использованием явно заученных научных определений.

«Паранормальный эффект Бакулева-Амосова»

«Ещё в конце пятидесятых, зарегистрированы редкие случаи фиксации излучаемого человеческим организмом экстрасенсорного, регенерационного поля, ближнего действия. Позволяющего в краткие сроки, заживлять повреждение мышечных тканей и кожных покровов различных живых организмов»

«Дальнейшие исследования выявили, опытный врач-нейроэмпат, способен реконструировать сосудистую систему и частично восстанавливать связи нервной системы, разорванные в момент механического повреждения. Кроме этого сейчас проходят опытные эксперименты, выявляющие расширенные возможности спектра применения регенерационного поля, на повреждённые органы и участки головного и спинного мозга».

«Примечание: врачу-нейроэмпату, после каждого сеанса регенерации, требуется выделять время, для восстановления способности. Если этого не делать, во время сверхурочной работы многократно увеличивается шанс возникновения опасной ситуаций, приводящей к критическим ошибкам и способным не только покалечить, но и убить пациента»

Кусок текста всплыл в сознании, а вместе с ним хлынули немного изменённые воспоминания моего двойника. Собирать их воедино прямо сейчас было сложно, но кое-что сопоставив, я пришёл к выводу, что наш жизненный путь отличался совсем минимально.

Доктор заметил, что я посматриваю на его светящиеся подушечки пальцев и невольная усмешка тут же появилась на его напряжённом лице, а когда он закончил сеанс регенерации, то указал на смятую кружку.

— Проявление спонтанного магнетического телекинеза, понимаю — многозначительно проговорил он, выказав свою осведомлённость. — Значит вы молодой человек правильно восстанавливаетесь, так что силы к вам постепенно вернутся. Однако, пока советую воздержаться от практических занятий. А вот всё остальное — врач повернулся к замершей медсестре и обратился к ней. — Наташа, значится так, прямо сейчас пациента следует прокапать тем составом что я приготовил ночью, а затем прямо сегодня-же нужно чтобы он встал и начал ходить по палате. Перетёртую, больничную пищу потреблять разрешаю, но предупреждаю сразу, поначалу будет больно глотать, однако очень скоро всё прейдёт в норму. Я в этом более чем уверен.

А пока доктор раздавал воодушевляющие наказы, я случайно заметил, что по потолку начинают гулять едва заметные тени, которых как бы там не должно было быть. Поначалу подумалось, что мне показалось, но потом я убедился, кляксообразные изломанные тени действительно вылезали из тёмных углов и начали концентрироваться в одном месте, прямо над кроватью с моим тихим соседом по палате.

Доктор заметил мой ошарашенный взгляд, метающийся по потолку, и с подозрение оглядевшись, внезапно спросил:

— Ты видишь в палате, нечто необычное?

Не собираясь от него что-либо скрывать, я указал на теневое пятно, сформировавшееся над кроватью единственного соседа по палате. Теперь казалось, что оно постепенно становится трёхмерным и начинает всё больше походить на вуаль, готовую в любой момент опуститься вниз.

— А что именно ты видишь? — с явным интересом поинтересовался доктор, и указав на мою шею, тут же добавил. — Можешь говорить вслух. Я разрешаю, только пока делай это медленно.

— Та-м, сгу-ща-ют-ся те-ни — буквально по слогам произнёс я, совсем не своим, очень хриплым голосом, и увидел как услышавшая меня медсестра, невольно содрогнулась. Одновременно с этим мою гортань как будто проскребли железной щёткой.

— Рассказывай подробнее, что за тени? Я тоже чувствую, что пациент уходит, но ничего подобного не вижу — потребовал явно заинтересовавшийся врач.

— Тени необычные. Едва заметные. Практически призрачные и словно готовые опуститься вниз — постарался как мог объяснить я, теперь более уверенно, так как с каждым словом говорить становилось всё легче и легче. Однако хрипотца никуда не делась, и даже более того, наоборот начала превращаться в весьма странный, смутно знакомый тембр.

— Очень интересный эффект — проговорил доктор и в этот момент умирающий пациент слабенько застонал.

Врач встал, подошёл к нему и вынув явно заранее приготовлений шприц из тумбочки, ввёл желтоватый состав прямо в клапан капельницы, отмеряющий скорость введения дозы некого медицинского раствора. Затем он принялся водить над головой пациента едва засветившимися подушечками пальцев.

Процедура продолжалась минут десять, при этом едва проклюнувшийся тревожный холодок начал лизать кожу на моём затылке. А затем теневая вуаль реально оторвалась от потолка и начала медленно спускаться на пациента, при этом я сразу понял, что сейчас он умрёт.

— Ушёл без боли — констатировал врач через полминуты и отошёл на пару шагов. — Наташа, зафиксируй время смерти 8 часов 37 минут утра. Затем он вернулся ко мне и вкрадчиво попросил: — Молодой человек, вы всё равно останетесь здесь, попрошу вас внимательно понаблюдать и запоминать все процессы, которые вы посчитаете необычными, до тех пор, пока за телом не прибудут санитары. А завра с утра я зайду, и мы обязательно обо всём этом поговорим.

Дав задание с обещанием, доктор ушёл, а я ещё час следил за едва заметной игрой теней, иногда боязливо вылезающих на потолок из тёмных углов и спускающихся к усопшему. А перед тем как в палату зашла пара санитаров, в некогда белых халатах и ввезли каталку, я увидел кусок настоящей сгустившейся тьмы, отделившийся от стены и на мгновение попытавшийся присосаться к бездыханному трупу.

После этого я на подсознательном уровне понял, что всё окончательно закончилось.

Бездыханное тело соседа увезли санитары, после этого медсестра поставила очередную капельницу. Конечно же я не был в курсе, что за смесь лекарства содержит в себе белёсая жидкость, попадающая в кровь, но сразу почувствовал прилив сил.

А после обеда, состоящего из едва подслащённой, перетёртой гречневой каши с молоком и превращённого в жиденькое пюре картофельного супа, я встал и начал сначала медленно, а затем всё увереннее и увереннее передвигаться по палате, нарезая круги и бродя вдоль огромного окна.

Наблюдать из него за происходящем снаружи стало наибольшим подарком. Обзор был совсем небольшой, на проулок с курилкой, выходящий на кусочек широкой улицы, едва просматривающейся из-за двух больничных корпусов. Но даже этого мне хватило, чтобы окунуться совсем в другую эпоху.

Мне было интересно всё. Красные флаги, воткнутые в специальные крепления, вделанные в угол мед корпуса. Редко проезжающие по улице новенькие и не очень автомобили, советского образца. Вышагивающие по тротуару люди, облачённые совсем не в такую мрачную одежду, как это любят показывать в голливудских фильмах. А ещё присутствовали едва доносящиеся звуки города, которые я как оказалось отлично помню. Всё это походило на тщательно подготовленную киноплощадку, идеально воссоздающую атмосферу конца семидесятых годов, так называемого расцвета застоя в СССР.

При этом я без остановки обдумывал всё то необычное что происходит вокруг иразмышлял о своём нынешнем положении. Я размышлял, при этом пока не спеша строить планы на будущее.

С подлыми друзьями надо что-то решать, но это не сразу. Полина — а ведь её поведение тоже не особо понятно. Да и если проанализировать прошлый вариант жизни, то она там меня несколько раз расчётливо использовала, а я снова и снова вёлся как пацан. Нет уж такого больше допускать нельзя.

Если всё будет идти примерно по прошлому сценарию событий, то меня знатно покидает. Командировка в Афганистан, Московская Олимпиада-80, Чернобыль, поездки в Африку и Южную Америку. А что если попытаться что-то изменить?

Зависнув почти на час, я с трудом смог себя заставить оторваться от вида за окном и решив отвлечься поднял с подоконника неполную подшивку потёртых журналов «Аврора» за 1972 год.

А едва я раскрыл страницы наугад и прочитал нечто смутно знакомое про некоего Реда Шухарда, гибнущего в аномалии и тем самым спасающего молодого юношу Артура, продолжившего путь по зоне, двери палаты распахнулись и на пороге появилась медсестричка Наташа.

Я поднял глаза и в этот момент пробивающиеся сквозь ветви тополей, шаловливые лучи невероятно яркого, летнего солнышка, просветили словно рентгеном её лёгкий, белый халатик, легко высветив всё, что ранее скрывалось от моих глаз.

В результате игры света, стройное, девичье тельце теперь прикрывала лишь ставшая прозрачной ткань, беленькие трусики в мелкую бубочку, да комсомольский значок, по случайности попытавшийся скрыть левый сосок, аккуратной и явно упругой груди. Увиденное мигом выкинуло из сознание все тяжкие раздумья, и мозг начал порождать в меру распущенные, порнографические картинки, свойственные к спонтанной генерации, любому мужчине правильной ориентации, при виде красивого женского тела.

Молодой организм среагировало правильно, и мне пришлось прикрыть взбудораженный мужской орган пологом больничного халата. А затем моё подсознание зажило своей жизнью и принялось настоятельно требовать общения с женским полом.

— Ну что ж Геннадий Петрович, вперёд, к звёздам. Терять то тебе уж точно терять нечего. Как там пелось в той надоедливой песенке, которую постоянно крутили радиостанции в прошлой жизни — «Полковника никто не ждёт» — прошептал я одними губами и улыбнулся, замершей на пороге Наташе.

Глава 9 Наташа

Однако опыт прожитых лет, помог усмирить тестостероновый бунт молодого организма. Справившись с мыслями о всяком непотребном, я повёл себя корректно, не позволяя даже намёком, зацепить медсестричку,

Тем временем Наташа заставила протянуть руку и ловко попав в вену что-то ввела из стеклянного шприца. Затем среагировав на мой вопросительный взгляд, лучезарно улыбнулась.

— Это живчик. Секретная разработка Артёма Абрамовича. Скоро ты сам всё почувствуешь — коротко объяснила она.

И через пару минут я действительно почувствовал двойной прилив сил. Тело наконец начало работать как положено. Первым делом я смог легко отжаться от пола семьдесят раз, при этом остановившись не из-за усталости, а потому что побоялся продолжать нагружать едва восстановлявшийся молодой организм.

Несколько довольно сложных гимнастических упражнений, придали уверенности, и я начал обдумывать открывающиеся перспективы. Несмотря на всё ещё ноющие раны на шее, теперь я ощущал себя так как не ощущал очень давно, и это позволило отвлечься от всплывающих тяжких дум и не проходящего желания отомстить бывшим друзьям.

Медсестричка периодически заглядывающую в палату и в один из заходов поставила у кровати спортивную сумку Севы.

— Твой рыжий здоровяк приходил, его не пропустили так он сумку со шмотками оставил и на словах передал «чтобы ты завтра прибыл в школу милиции на дисциплинарную комиссию, иначе всем нам хана». Так и сказал «всем хана» — проговорила Наташа и покачала головой. — Только навряд ли Артём Обрамович тебя гена выпишет.

— Выпишет, куда он денется — проговорил я, понимая, что уже сейчас в принципе готов уйти.

Медсестричка печально вздохнула и ушла, а я быстро осмотрел спортивный костюм общества динамо и кеды, выбранные Севой для передвижения по Москве до курсантской общаги.

Наташа приходила ещё несколько раз и явно не для вида интересовалась как я себя чувствую, при этом было заметно, что её подмывает о чём-то поговорить. Но пока я бродил кругами по палате, она не решается завести серьёзный разговор. И всё-таки после ужина, прямо во время снятия последних бинтов с шеи, она наконец не выдержала.

— Милый Гена, а почему ты всё время молчишь? — спросила Наташа и я уловил в её голосе тень некой претензии. — Артём Абрамович ведь разрешил разговаривать?

— А чего болтать попусту? К тому же в горле до сих пор словно кошка когти точила — ответил я, при этом пытаясь понять на чей именно неуловимо похож мой новый голос.

— Как чего болтать, дурачок, ты же четверо суток молчал. Я, так вообще, когда первый раз увидела твою шею, подумала, что ты никогда больше не заговоришь — скороговоркой пролепетала Наташа, продолжая снимать последние витки бинта.

— Что, там совсем всё плохо? — поинтересовался я.

— Поначалу так и было, а теперь вроде зажило, но выглядит необычненько. Артём Абрамович сказал, что шрамы точно останутся. Да ты сам посмотри, разве такое уберёшь?

Маленькое, круглое зеркальце, заключённое в синенькую пластмасску, появилось из кармана белого халатика и пока Наташа снимала ватно-марлевую накладку, я успел быстро рассмотреть своё лицо.

Оно оставалось точно таким как на старых фотографиях. Нос дважды сломан, но вправлен правильно. Под правым глазом детский шрам, от вылетевшего из костра, куска взорвавшегося патрона. Правда сами глаза немного выбивались. Взгляд слишком оценивающий, будто вырванный из прошлого прожжённого полковника спецназа. К тому же на висках я заметил едва заметные проседи. А в остальном обычное лицо спортивного, молодого парня, 23 лет отроду. Как казалось со стороны, не особо отягощённого чрезмерными умственными усилиями.

Следом я осмотрел рану, появившуюся из-под повязки. Складывалось впечатление что мою шею разорвал волк, затем немного погрыз и только потом оставил в покое. Все соединения живой ткани практически срослись и только в паре мест были видны следы от снятых швов. А ещё было видно, что вся эта шрамированная мозаика собрана из кусков плоти, и от неё в разные стороны расходится паутина рубцов, причём самый длинный из них проходил по подбородку и цеплял щёку.

— Да уж, такое под рубашкой не спрячешь — пробормотал я, впрочем, без капли сожаления и тут же вспомнил аккуратный шрам на шее оставшийся после удара заточкой в той прошлой жизни.

Тогда трёхгранный клинок пробил шею насквозь, чудом не задев ни одного важного сосуда и только немного повредив трахею. Зажившие пробоины напоминали об неприятном инциденте всю мою прошлую жизнь. Однако ничего похожего на эти уродливые повреждения раньше точно не было.

— Тебе придётся носить шарф, или завязывать шёлковый платок. Я видела, такое Московские фирмачи носят. Говорят, это даже модно — проговорила медсестричка и с явным интересом, принялась гладить пальчиками каждый шрамик, при этом вызвав у меня прилив крови, там, где положено у молодого мужчины.

Выслушав её предложение, я желая отвлечься от снова нахлынувших, несвоевременных желаний, представил себя с повязанным атласным платком, и невольно оскалился. Нет уж, обвязываться шёлковыми лоскутами я точно не буду, да и длинные шарфики, это тоже не то. Меня и так всё устраивает, а кому не нравится, пусть не смотрит.

Медсестричка продолжала ласково трогать шею, при этом лепеча о всяком неважном, перескакивая с тему на тему и затевая разговоры на всякие отвлечённые сюжеты, но мой нюх опытного оперативника сразу дал понять, что за всей этой мишурой скрывается то о чём она действительно хочет, но почему-то не может начать говорить.

В результате я узнал, что она учится в Московском, ордена Ленина, государственном медицинском институте имени Пирогова, и совсем недавно перешла на третий курс. Затем выяснил, что она приехала из Смоленской области, с родины Гагарина. Живёт у очень сварливой двоюродной тётушки в переделанном чулане. И именно из-за этого берёт двойные и тройные смены и предпочитает спать в сестринской.

Следом она раскрыла секрет почему в палате больше никого нет. Палату, расположенную в тупиковом коридоре, верхнего этажа одного из корпусов Боткинской больницы, выделили специально, для пациентов, подвергшихся всяческому непонятному, паранормальному воздействию и допуск в эту часть строго ограничен при помощи грузового лифта открывающего створки только обладателям специального ключа.

Наука пока не могла много чего объяснить и из-за этого таких пациентов решили лечить отдельно, при этом набирая медперсонал дающий подписку о неразглашении. А сам врач хирург, Артём Абрамович Кац, был специально поставлен сюда как единственный специалист в больнице, явно проявивший недюжинные экстрасенсорные способности.

Причём я даже ни о чём разоткровенничавшуюся Наташу не спрашивал, и понимая, что она явно рассказывает больше чем нужно, просто вовремя от времени вставлял пару слов, направляя тему практически одностороннего потока ценной информации.

Наконец явно с неохотой оторвавшись от моей шеи, она принялась прибираться в палате при этом продолжая болтать. И всё это время мой заинтересованный взгляд невольно следил за её действиями, не давая покоя молодому организму. А когда она раскрыла неприметную дверь, ведшую в отдельный санузел, и я услышал звук льющейся воды, всплывшие в сознании сексуальные образы снова начали одолевать.

Геннадий Петрович, ты чего? Она же тебе едва не во внучки годится, старый ты козёл — обругал я себя и подняв голову уставился на появившуюся Наташу.

— Как ванна наберётся, будем мыться — предупредила она, вернувшись в сильно забрызганном халатике.

— Ну мыться так мыться — согласился я.

Услышав реплику, она как-то странно на меня посмотрела.

— А ну ка повтори, только прибавь ещё больше хрипотцы — неожиданно потребовала Наташа.

Я повторил фразу, прибавив нужного тембра в голос и сразу понял, почему она заставила это сделать.

— Ну точно, как я раньше не поняла! — воскликнула она. — Да твой голос почти один в один как у Высоцкого.

Я это уже понял и мне стало немного не по себе, ибо подобного точно не ожидалось.

— А ну ка выдай ещё чего ни будь этакого? — потребовала раскрасневшаяся медсестричка.

— Не Наташ, даже не проси, петь и читать стихи, точно не буду, ибо не умею — тут же взмолился я, среагировав на просьбу, дублированную сверкнувшими глазками красавицы.

— А зря, у тебя бы отлично получилось, если закрыть глаза, никто бы даже не заметил разницы — протараторила она и на секунду скорчила вопросительную мину.

— А вот тут ты не права. Разницу сразу можно почувствовать — не согласился я. — Высоцкий, это не просто голос, это намного больше. Конечно его можно спародировать или даже неплохо эмитировать, но эмоциональную волну, идущую от, богом поцелованного, талантливого человека, воссоздать всё равно не получится — искренне объяснил я, ибо в прошлой жизни незадолго до Московской Олимпиады-80, чудом попал на его последний концерт актёра, прошедший в НИИ эпидемиологии, рядом со станцией метро «Водный стадион».

Так вот несмотря на то что Владимир Семёнович уже тогда явно выглядел не очень здоровым человеком, от него шла ошеломительная энергетика, сбивающая наповал даже тех, кто не воспринимал его в записи.

Присев рядом на табуретку, Наташа снова начала мяться и тут уж не выдержал я.

— Наташ, ну спрашивай, что там у тебя?

Я бы не стал задавать этот вопрос, но молодой организм желал продолжить общение с симпатичной медсестричкой. И если честно я больше не желал его сдерживать, буквально чувствуя установившийся контакт.

— Та девушка, что к тебе приходила — робко начала Наташа. — Что она для тебя значит?

Прозвучавший вопрос был с подвохом. Если скажу, что она никто в моей жизни, то совру как ей, так и себе. Несмотря на долгие годы параллельного сосуществования с Полиной, каждый раз, когда мы пересекались, хоть и тень былой искры, но всегда проскакивала и иногда это приводило к довольно непредсказуемым результатам. А последний разговор с её молодой копией произошедший накануне прямо здесь, только подтвердил, что ничего не закончено. Однако и преувеличивать важность, давно перевёрнутой страницы наших отношений я тоже не хотел.

— Наташ, у нас с ней всё очень сложно.

— Совсем сложно? — пролепетала погрустневшая медсестричка.

— Да нет, не так как это выглядит со стороны. Я знаю дело молодое, так что скоро всё пройдёт — практически честно ответил я.

Наташа, призадумалась на пару секунд, будто прислушиваясь к себе, а затем словно переключившись, указала на дверь у окна.

— А теперь милый Гена быстро дуй в душ. Раз ходишь и отжимаешься, значит сам сможешь за собой поухаживать. А я тебе пока постельное поменяю и принесу полотенце со свежей пижамой.

— А спинку потрёшь? — на автомате брякнул я и внезапно заметил, как Наташа сверкнула глазками.

Вот старый осёл — снова обругал я себя за несдержанность и покорно направился к едва приоткрытой дверце, из которой валили клубы пара и доносился звук льющейся воды.

В покрытой белым кафелем комнатке со свисающем с потолка душем и сливом посередине немного вогнутого пола, меня ожидала настоящая ванна, наполненная едва не до краёв, такой горячей водой, что, едва ступив в неё, мне пришлось замереть. Закинув халат на небольшую ширму, я оценил горячий пар, идущие от открытого крана и начал медленно погружаться, а затем не боясь расплескать воду, окунулся с головой и ощутил настоящую эйфорию.

Быстро привыкнув к приятному жару, я не стал перекрывать кран, не желая, чтобы вода стала не такой нестерпимо горячей. За замалёванным белой краской окном было темно, а я лежал и грел молодые косточки, доставшиеся по наследству от моего двойника. При этом все нехорошие мысли улетучились, и мои глаза невольно начал искать женские черты в мерно поднимающихся клубах пара.

А затем позади послышался едва слышный скрип фанерной дверцы и уши уловили лёгкие шажки босых ног, топающих по кафелю. Сознание тут же дорисовало картину происходящего позади и напрягшееся молодое тело среагировало правильно.

— Вставай.

Услышав однозначный приказ Натальи, я едва порывисто не вскочил, но всё же чудом сдержался.

— Зачем ты пришла? — с предательской дрожью в голосе, спросил я.

— Ты же просил «спинку потереть». А ты что подумал?

— А это. Да сколько угодно — проговорил я и медленно поднявшись дабы не расплескать воду, встал посреди полной ванны.

После этого я явственно почувствовал её взгляд, придирчиво осматривающий мускулистую спину, и то что находится ниже. При этом мне захотелось прикрыть ставшее каменным мужское достоинство, но я сдержался.

— Не смотри, хочу ножки погреть — проговорила Наташа и я сначала услышал, как расстёгиваются пуговички, а затем краешком глаза уловил, как на стоявшую сбоку ширму, ложится влажный от пара медицинский халатик.

А в следующий миг я почувствовал, как по спине лёгонька прошли её пальчики, гладя шрамы, оставшиеся после инцидента в многоэтажке.

— Это дело женских рук — констатировала Наташа.

— Скажу сразу, в тот момент мне приятно точно не было — я зачем-то попытался оправдаться.

Вслед за этим спины коснулась мокрая мочалка.

— А ты спортивный — выдала Наташа короткую характеристику, и я почувствовал, как к мочалке присоединился скользкий кусок мыла.

И пока она тёрла мне спину я буквально почти перестал дышать. При этом во мне боролось нестерпимое желание, которое пыталась унять рассудительность и опыт прожитых лет.

— Если стесняешься, то не стоит, я тебя уже мыла дважды, так что чего я там не видела? — сообщила Наташа и я ощутил, как намыленная мочалка начала гулять по всему что находится сзади и моим бокам. А через пару секунд мочалка прошла по животу и как бы случайно задела то что не положено. — Ой, похоже я видела не всё — проговорила девушка и я почувствовал, что она замерла.

И в этот момент всё то молодое и здоровое из чего я теперь состоял, обрушило последнюю преграду рассудительности и взяло верх. Рука самостоятельно протянулось к сильно запотевшему зеркалу, висящему над раковиной, и размашистым штрихом стёрла влагу. При этом моему взору открылся прекрасный вид на полуголую медсестричку, стоявшую позади в одних трусиках.

Посмотрев на меня с немым укором, она внезапно виновато улыбнулась и после этого меня было уже не остановить. Резко развернувшись я приподнял её почти невесомое тело и прижал к себе, а в следующий миг почувствовал, как её влажные губы впились в мои.

А затем началось то о чём детям до поры до времени лучше не рассказывать. Трусики нам не помешали и молодые тела едва не слились воедино во время спонтанного акта. И в отличии от меня, скачущая в моих крепких руках Наташа ничем себя не сдерживала, так что её частые вскрики обильно отражались от кафельных стен, заводя моё естество ещё сильнее.

Чересчур сильное возбуждение привело к тому что уже через минуту наши тела задёргались в экстазе. Однако это нас явно никак не удовлетворило. Молодые тела требовали продолжение, и оно не заставило себя ждать.

Порванный кусочек ткани в бубочку полетели на мокрый пол, а я, резко развернув Наташу, уставился на её белые ягодицы, в отличии от остального тела, явно много лет не подвергавшиеся влиянию солнечных лучей.

Выгнувшись словно кошка, Наташа игриво вильнула задком и это заставило меня прекратить созерцать и заняться делом.

Нет, всё то время пока мы продолжали, меняя диспозицию, перемещаться по ванной комнате, где-то глубоко во мне периодически пытался проснуться старый брюзга. Но едва он начинал капать на мозги, как в дело вступали обильно попадавшие в кровь гормоны, тут же стирающие все следы, оставшиеся от несвоевременного напоминания кем я был ещё несколько дней назад.

И я уверяю вас наш с Натальей затяжной спринт, совсем не походил на тот комсомольский перепихон по-быстрому, каким его представляли в СССР.

К тому же по какой-то необъяснимой причине все чувства обострились до предела и в один момент наивысшего пика, мне даже показалось что чугунная ванна под нами приподнялась над полом и начала раскачиваться с нами в такт.

А когда за окном начало светать мы всё ещё лежали с Наташей в ванне, наполненной едва тёплой водой. Я отрешённо думал о том, что натворил, а она не переставая болтала о чём-то очень отвлечённом.

Но в какой-то момент Наташа перестала лепетать что-то о советском кино и внезапно встрепенувшись, быстро взглянула на циферблат наручных часиков, накинутых на хромированный столбик ширмы. Затем резко оторвав голову от моей груди, она пулей вылетела из ванны, при этом обдав веером брызг.

— Вот блин, совсем забыла! — воскликнула она, и принялась лихорадочно вытирать большим полотенцем с чёрным больничным штампом, загорелое тело с явно очерченными белыми участками нежной кожи, судя по виду, никогда не подвергавшейся солнечному излучению. Затем она на ходу накинула сырой халатик и вылетела из ванной комнаты.

Но уже через пяток секунд она ворвалась назад и принялась лихорадочно вытирать мокрую голову, при этом так интенсивно дёргая белыми грудями, интересно наклонившись и соблазнительно выгнувшись что мне снова её захотелось. Наконец закончив, она принялась молниеносно собирать всякую мелочь, часики, связку ключей, зеркальце. Последними она схватила протянутые мною разорванные трусики, которые тут же сунула в карман расстёгнутого халатика.

— Ген, а ты что разлёгся?! — возмущённо воскликнула она, явно заметив возбуждённый элемент моего экстерьера, появившийся над поверхностью воды. — Пулей в кровать, иначе накажу.

Отдав приказ, Наталья чмокнула меня в щёку и выскочила наружу, тем самым лишив весьма возбуждающего зрелища. А едва я вернулся в опустевшую палату и облачился в чистую пижаму, она вернулась, в совершенно сухом халате и приколотым к волосам чепчике с вышитым красным крестиком.

А через пару минут, как только она закончила прибираться, в палату вошёл сам доктор Кац, собственной персоной. От меня не ускользнул его подозрительный взгляд, сначала пробежавшийся по неправильно застёгнутой пижаме пациента, затем по едва приоткрытой двери санузла и наконец остановившийся на всё ещё очень сырых волосах раскрасневшейся медсестрички.

— Наталья, а принеси-ка нам чайку — попросил он и выпроводив девушку за дверь, уселся рядом на табуретку. Затем он многозначительно покачал головой и принялся осматривать едва зарубцевавшиеся шрамы.

— Ну и что тут у нас? — пробурчал док и в этот момент мне почему-то стало ужасно стыдно.

Глава 10. Доктор Кац

Во время процедуры, врач принялся дотошно расспрашивать о том что я видел подле покойника, при этом требуя поподробнее рассказать о странных тенях.

Закончив осмотр, он записал всё услышанное в блокнотик, и с сожалением посмотрел на кровать без матраса, на которой вчера умер его пациент.

— Я долго изучаю подобные явления — неожиданно признался док. — Те экстрасенсорные умения что свалились на таких как мы, позволяют взглянуть на жизненные процессы совсем под другим углом.

— Артём Абрамович, вы это про что? — спросил я, желая ещё больше расширить кругозор, ведь теперь мне предстояло существовать несколько в иной реальности, хоть и маскирующейся, но всё же значительно отличающейся, от той где полковник Строев существовал раньше.

Док выдержал паузу, словно собираясь с мыслями, а затем принялся объяснять.

— Ну, например, вы видите странные тени начинающие сгущаться прямо перед смертью человека, я же просто чувствую, когда рядом кто-то умирает. Другие одарённые ощущают нервный озноб или видят призраков, а большинство так совсем ничего не видят и не ощущают, старательно избегая что-то в себе открывать. Все мы отличаемся и секретная экстрасенсорная классификация, принятая советскими учёными не совсем верна. Например, некоторые мои умения сродни телепатии. Нет, я не слышу мысли, но иногда ощущаю эмоции, исходящие от людей. Остальное вы уже видели. Кроме регенерации я при желании могу без рентгена просветить ту или иную область организма — откровенно признался врач. — Я видел краешком глаза справку, взятую из вашего личного дела и теперь знаю, что у вас Геннадий паранормальный магнетизм второй степени и странная чувствительность к огню.

Я кивнул.

— И как у вас это всё началось? — вкрадчиво поинтересовался док.

— Если я правильно помню, то всё началось ещё в школе — признался я, ведь теперь мог реально фрагментарно восстановить не совсем свои воспоминания, очень схожие с собственными, но кое в чём значительно отличающиеся.

— А можно поподробнее. Мне это очень интересно? — попросил док и в этот момент в палату зашла Наташа.

Пройдя на цепочках, она поставила на тумбочку два гранёных стакана с чаем в мельхиоровых подстаканниках и стрельнув глазками, стремительно удалилась.

— Доктор, я мог бы рассказать поподробнее, только извините у меня после произошедшего путаются воспоминания — проговорил я и указал на голову.

— Ничего, я помогу вам их восстановить — уверенно сказал док и подняв едва засветившийся кончик указательного пальца, дотронулся до моего правого виска. — Закройте глаза и начинайте.

Последовав его совету, я почувствовал, как разом рухнули все барьеры и сознание начало легко отвечать на любые запросы. А затем, собравшись с мыслями, я принялся на ходу озвучивать воспоминания, мигом приходящие из глубин памяти и теперь состоящие из двух тесно переплетающихся версий.

— О пацаны, Генка подкидыш, нарисовался! — Выкрикнул Витька Бык, главарь местной ватаги подростков, носящий своё грозное прозвище из-за не по возрасту развитого телосложения.

Объявив о моём появлении, Витька спрыгнул с остатков кирпичного забора, некогда отгораживающего дворы двух совершенно одинаковых двухэтажных рабочих казарм ещё царской постройки. Затем он, широко ощерившись, замер, ожидая что я сейчас дам дёру.

Однако именно сегодня я был почти готов, так что вместо того чтобы в очередной раз пустить стрекоча, стремясь добраться до входа в ту часть многокомнатной казармы где мы жили с дедом, я наоборот застыл на месте. В голову сразу пришёл наш с дедом короткий разговор, произошедший накануне.

— «Харе бегать!» — Строго гаркнул дед, после того как увидел из окна коммуналки, как я убегаю от местных пацанов. — «Ещё раз увижу, сам отдеру солдатским ремнём, да так, что потом, пока все звёзды с жопы не сойдут, за партой в школе сидеть не сможешь». — Схватил меня за шиворот, он притянул мою тушку к себе и немного приподнял над полом. И это несмотря на весьма преклонный возраст. — «Генка, мы Строевы, никогда, ни от кого, не бегали, так что и тебе я этого не позволю».

— Так они ж толпой лезут и на год-два все меня старше — было начал жаловаться я, вспомнив ту единственную попытку отбиться от местной шпаны, при помощи кулаков, что предпринял после переезда к деду из школы интерната.

— «Когда твой батя сбежал на фронт в четырнадцать, все фрицы тоже были его постарше, однако он сдюжил. Я тоже ни разу не оплошал ни в перовую мировую, ни в гражданскую, ни в отечественную» — вкрадчиво прорычал дед и указал на приоткрытый шкаф, где висела солдатская гимнастёрка, увешанный как советскими орденами и медалями, так и царскими крестами всех четырёх солдатских степеней. — «Не можешь справиться кулаками, бей камнем. Не помогает камень, бери крепкий кол и лупи им. А если и это не поможет, начинай баран думать тупой башкой, как справиться с теми, кто будет продолжать тебя доставать если ты будешь и дальше бегать».

Грозное дедово напутствие предавало сил, к том уже теперь мне казалось, что я всё досконально продумал.

И как только Витька Бык понял, что я могу в этот раз не успеть убежать, он рванул вперёд. Я сделал вид что среагировал с запозданием, но в последний момент увернулся от широко расставленных рук и ломанувшись через кусты, рванул ко входу в казарму.

Услышав ругань и треск сухих веток за спиной, я понял, раздосадованный Витька решил гнаться до конца. А добежав до парных дверей, вместо того чтобы распахнуть правую ведущую на лестницу, уходящую вверх, я нырнул в открытый проём ведущий вниз.

Подвал занимал полноценный уровень под бывшей рабочей казармой и имел единственный вход, запирающийся только на ночь. Заметив мою оплошность, Витька победно воскликнул и тут же попавшись на мою уловку, поскакал по ступенькам следом. Частый топот, сообщил что он точно не один, но сейчас мне не это было начхать.

Внизу темно как в склепе, однако, как раз это мне было на руку. Ещё в интернате я подметил одну свою странную способность. Я намного лучше, чем другие дети видел в темноте, причём даже забежав с яркого света в кромешную темень, сразу начинал размечать очертания крупных предметов.

Ряды подвальных дверей, строго распределённых по комнатам коммуналок, замелькали со всех сторон, а я продолжал бежать, безошибочно сворачивая на развилках, дабы не попасть в один из многочисленных тупиков.

А сзади доносились яростные угрозы в конец обозлившихся преследователей. Во время забега по заранее изученному лабиринту, я услышал, как кто-то со всей дури впечатался в сбитую из досок дверь одного из подвальчиков, затем раздался визгливый мат, столкнувшихся в темноте подручных Витька.

Преследователи не успокаивались и продолжали погоню, отлично понимая, что иного выхода из подвала попросту нет. В конце концов я пересёк его весь и вбежал в совершенно пустое помещение, предназначенное для хранения зимних запасов угля. Здесь я притормозил и принялся судорожно шарить в темноте руками, продвигаясь вдоль деревянной загородки.

Однако, пройдя её до конца, я к своему ужасу так и не нашёл черенка лопаты, который здесь заранее оставил вчера вечером.

Вот мля — ругнулся я про себя, уже ощущая миазмы зарождающейся паники. Затем я резко развернулся в сторону широкого прохода, и в эту секунду, в него кто-то ввалился.

— Ну что сучёныш, попался?! — Предвкушая расплату, гаркнул Витька, и я услышал, как чиркнула головка спички по картонному коробку.

В трёх метрах от меня появился ярко вспыхнувший огонёк, осветивший красное лицо запыхавшегося от бега Витьки. Он был здоров как молоденький бычок, а ещё на два года старше и на голову выше, к тому же за его спиной успел появиться один из его дворовых прихвостней. Но даже несмотря на это всё, я поднял сжатые кулаки, решив, что сегодня попытаюсь ещё раз отбиться, несмотря ни на что.

Рванув вперёд, замахнулся и со всех сил влепил кулаком, целясь прямо в горящую спичку освещающую нос Витьки. При этом инстинктивно ожидал, что, как и в прошлый раз получу прямой с ноги в живот. Однако этого не произошло, впрочем, удар в нос тоже смазался.

Вместо этого костяшки лупанули по его пальцам, выбив спичку. И в этот самый момент, когда я уже смирился с тем что меня сейчас будут лупить ногами, произошло то чего я точно не ожидал. Выбитый огарок спички взорвался яркими искрами, от которых по необъяснимой мне причине вспыхнул мой кулак, да так ярко словно его облили бензином.

Стоявшие на пороге пацаны опешили от необычного зрелища, и в ярком свете, идущем от пылающего кулака, я увидел испуганные выражения мальчишеских лиц. Ринувшись на них, я успел ударить всего один раз по уху Витьки, а потом они убежали.

Через пару минут кулак потух, и я выбрался наружу. При свете солнца осмотрел руку, однако на коже не нашёл никаких следов, и лишь рукав шерстяного свитера сильно обуглился

Да что за бред, всё было совсем не так — возмутился я.

Приготовленный заранее черенок от лопаты был там, где я его оставил, и Витька Бык тогда получил им хорошенько по лбу, от чего у него на всю жизнь остался шрам. После этого местная шпана от меня отвязалась навсегда, и иначе как Генкой психом, во дворах рабочих казарм, меня больше никто не называл.

Раскрыв глаза, я увидел озадаченное лицо доктора.

— А вот это интересно — проговорил он, после длинной паузы. — У вас Геннадий словно две очень похожие версии наслаивающихся воспоминаний. Это странно, хотя если честно, то с первой минуты как я вас увидел, почувствовал нечто необычное.

Я сразу врубился куда он клонит и задал волнующий вопрос:

— И что же вы почувствовали?

— Это очень странно. Раньше мне уже приходилось встречать несколько пациентов с явными признаками вселения. Вам это преподавали инструктора из научного центра Капицы. Что вы об этом знаете?

— Иногда частично разумные сущности, проникающие через проколы в психоэмоциональной оболочке нашего мира, захватывают тела и подчиняют мозг людей. Обычно это заканчивается очень плохо — на автомате озвучил я всплывшую в сознании инфу.

И в этот миг по лицу дока, проскочила нервная судорога. Он тяжко вздохнул, видимо вспомнив нечто нехорошее из своего прошлого.

— Так вот в вашем случае у меня сразу возникла тень подозрения насчёт вас, но потом сколько бы я раз не прощупывал вас ментально, во время сеансов регенерации на сей счёт, результат был отрицателен. Короче, ничего не подтвердилось. Вы именно тот, кем являетесь, а вашу некую едва заметную раздвоенность я никак объяснить не могу. Хотя, если представить себе, что идентичны ментальный двойник вашего сознания захватил едва не погибший мозг? Да нет — это какой-то бред. Подобных случаев нигде в спецлитературе не описано.

Доктор отмахнулся и отрицательно покачал головой.

Однако он не плох — подумал я, неожиданно осознав, что не такой уж и непроницаемый. Похоже в этом варианте реальности ко всем можно подобрать ментальный ключик. Эта сторона заинтересовала, и я решил разузнать побольше.

— А чем был болен погибший пациент? — спросил я решив зайти издалека.

— Некая новая напасть, появившаяся год назад — начал объяснять док. — Насколько я знаю, пациент был студентом университета имени Патриса Лумумбы, занимался мелкой фарцовкой и в какой-то момент неожиданно пропал на несколько дней. А недавно его нашли за городом, рядом с дачным посёлком Переделкино, в совершенно измождённом состоянии.

— Переделкино? Интересное место — проговорил я, вспомнив что ранее не раз там бывал. — И что же там с этим студентом РУДН?

— В результате медицинского исследования выяснилось, что всего за трое суток 24 летний студент, вполне спортивного телосложения, потерял треть своего веса. При этом все органы получили глобальный иммунный удар или как его называют цитокиновый шторм, практически уничтоживший часть живых клеток. Вполне здоровое сердце, превратилось в дряхлое сердце старика. Лёгкие почернели и потеряли половину массы, словно после пятнадцати лет непрерывной работы с кислотами в экстремальных условиях. Всё остальное не чуть не лучше, а про разлагающуюся печень так я вообще умолчу. Я пришёл к выводу что за короткий срок он постарел лет на тридцать-тридцать не меньше. Соответственно органы не выдержали такой усиленной перегрузки и пошли в разнос.

— Док, вы упомянули что такое уже случалось?

— Да, была пара случаев, я участвовал во вскрытии до смерти изнеможённых тел, но подобный, ещё живой пациент раньше мне не попадался.

— А ещё вы обмолвились, что существовала возможность его спасти?

Док кивнул.

— Но мне не позволили, а теперь скончавшийся пациент, самим фактом своей смерти, заставил меня пол дня убить на составление отписок, для всевозможных инстанций Минздрава и местных партийных органов. А ведь самое страшное это то, что если бы они развязали мне руки и выделили настоящую операционную, больше средств и персонал, то я бы реально попробовал его спасти.

— И чем всё это могло закончиться?

— Долгой жизни я бы ему конечно не гарантировал, но точно смог частично восстановить рабочий функционал организма, так что пять-шесть лет он бы точно прожил — печально заключил док. — Но мне не дали разрешение на срочное хирургическое вмешательство, и это очень прискорбно. Конечно я бы мог обратиться к одному влиятельному человеку, но тогда меня бы обязательно поставили перед трудным выбором.

— Я или он?

— Да, заниматься сразу двумя сложными пациентами мне бы не позволили и от этого опускаются руки. Они все не понимают, без практики умения экстрасенсорного врачевания невозможно развивать, и из-за этого я чувствую, что топчусь на месте.

— Странно, я думал, что вам наоборот помогают. Но почему они вам мешают?

Выслушав очередной мой специально просто сформулированный вопрос, врач снял очки и принялся их долго и нервно протирать платочком.

— Понять важность происходящих изменений, мешает косность руководства советского здравоохранения — наконец покончив с очками, эмоционально заявил он. — В результате моих титанических телодвижений, продолжавшихся пять долгих лет, я с боем выбил эту палату в Боткинской больнице, и одну единственную медсестру, задействованную в процессе лечения на сто процентов. И кстати Наташу, как и меня, сразу загнали под подписку о неразглашении. И даже более того, сотни предписаний министерства здравоохранения, теперь ограничивают мою деятельность, а десятки всевозможных инспекторов постоянно следят чтобы я ничего не нарушил.

— Да уж. Так далеко не уедешь — проворчал я, понимая о чём он говорит, ибо мне самому в прошлой жизни приходилось постоянно бороться с зачастую ненужными, ограничительными сводами устаревших инструкций и всяческими государственными контролёрами, следящими за их строгим соблюдением. — Артём Абрамович, скажите, а во время моего лечения, вы следовали всем предписаниям вышестоящего начальства и кураторов из Минздрава СССР?

Услышав вопрос, док вымученно улыбнулся.

— Если бы я следовал инструкциям и боялся запретов, то вы бы молодой человек скончались на этой койке четверо суток назад. Если честно Геннадий, то вам вообще очень сильно повезло, что тогда было именно моё ночное дежурство в хирургическом отделении — признался он и тяжко вздохнул. — Нет, хорошенько заштопать шею и даже сшить рассечённые сосуды смогли бы и без меня, но справиться с токсинами, проникшими в ваш организм, не смог бы никто. Кстати это очень интересный случай. Токсины каким-то образом ввели вас в очень глубокий летаргический сон, значительно замедлили все процессы, протекающие в организме, и тем самым, практически остановили кровотечение. Именно это и позволило скорой помощи довезти вас до операционной. А затем эти же токсины начали медленно вас убивать.

— Всё было совсем плохо?

— Да, не то слово. Ведущий хирург больницы, предварительно посовещавшись с главврачом, решил вас списать в расход, прямо во время проводимой мною операции. А я настоял, чтобы они отдали сложного пациента мне, и уже в палате нам с Наташей пришлось снова вскрывать раны и почти целый день проводить весьма экспериментальные процедуры очистки. Кстати мне удалось найти и извлечь несколько странных чужеродных образований, продолжавших вырабатывать токсины. Сейчас я их изучаю.

— Ну вы же справились? — с не прикрытой тревогой спросил я, сразу вспомнив ту чёрную тварь с щупальцами, которую, будучи в непонятном физическом состоянии, смог лично вырвать из раны на шее.

— Да, всё чисто, я просветил вас с головы до ног. Но сразу оговорюсь, раньше подобное у меня не получалось. Правда один бы я точно не справился, и, если бы наша любезная медсестричка Наташа не помогла, результат мог быть плачевным. Её дар не столь ярко выражен как у вас или у меня, но удерживать уровень кровеносного давления на минимуме, иногда это критически важно. А после незаконной операции я всё снова зашил и понадеялся, что молодой организм вкупе с медикаментозными вливаниями, справятся.

— Вы меня спасли и что теперь об этом думают главврач и тот старший хирург, которые меня списали?

Док улыбнулся, первый раз за всё время крайне откровенного разговора.

— Люди не любят признавать свои ошибки, так что я уверен, мне всё это обязательно выйдет боком. Однако, я не сожалею о том, что сделал. Я получил бесценный врачебный опыт, да и вам помог выкарабкаться, остальное всё лирика.

— Спасибо Артём Абрамович — вполне искренне поблагодарил я. — С меня причитается.

— Кажется я понял по какой причине вы внушаете доверие — неожиданно проговорил док после длинной паузы.

— И по какой же?

— Этот ваш новый голос, он действительно похож на голос Высоцкого. Это немного гипнотизирует. Геннадий, а вы не пробовали почитать стихи или что-то спеть из его репертуара.

Ну вот, и док туда же — подумал я, тут же вспомнив идентичную просьбу Наташи.

— Артём Абрамович, а вы случайно не забыли, что ещё вчера утром вы мне не то что петь, а и говорить не разрешали?

Услышав мою отповедь, доктор ударил себе ладошкой по лбу и сам перевёл разговор на другую отвлечённую тему. Разговор лился дальше, но в какой-то момент я заметил, что он, хочет затронуть какую-то важную ему тему, но почему-то не решается.

В итоге взявшись сразу расставить все точки, я сам задал вопрос, прервав его на полуслове:

— Док, давайте рассказывайте, что там вас так волнует?

Кац резко замолчал, вроде как замялся, но тут же взял себя в руки.

— У меня есть одна просьба — проговорил он немного дрогнувшим голосом. — Наташа, она чувствительна к силе, и явно вами увлеклась. Так вот Геннадий, я попрошу вас не злоупотреблять её доверием и некоторой беспомощностью.

Выслушав просьбу, я всё понял и мне стало не по себе. А ведь он её скорее всего в тайне любит и тщательно это скрывает. А чувства выражает, окружая её своей опеке, скорее всего даже не надеясь на взаимность.

— Док, я всё понял, можете не договаривать — сказал я, сразу врубившись в положение дел. — Кружить ей голову в пустую не в моих интересах — вполне искренне сообщил я.

Нет, я знал, если бы на моём месте была моя молодая копия, не понюхавшая пороху и не прожившая долгую жизнь, то другой я наверняка повёл себя иначе и обязательно увлёкся медсестричкой. Однако теперешний я понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Хотя если уж до конца быть честным, Наташа не была той, кого бы я захотел забыть. Да и встретиться с ней ещё раз, если бы она разумеется захотела, я бы не отказался.

— Ну вот и хорошо — удовлетворённо проворчал док и хлопнул себя по коленкам. — А теперь молодой человек мы будем готовить вас к выписке, а то как я слышал вам сегодня надо успеть на одну не совсем приятную церемонию.

В тот момент, когда он это проговаривал в палату вернулась Наташа. Услышав последнюю фразу, она нахмурилась и едва не выронила пустой поднос.

Док принялся тщательно заполнять амбулаторную карточку, а Наташа стояла за его спиной и смотрела на меня с немым укором, словно это именно я потребовал себя срочно выписать.

Не известно, чем бы эти все гляделки закончились, если бы в палате внезапно не появились новые персонажи.

Сначала послышался звук открывающихся лифтовых створок, а затем в приоткрытую дверь степенно прошествовали трое. Два незнакомых статных мед работника в белых халатах и молодой мужчина в синей форме работника советской прокуратуры.

— Гражданин Строев, не надо так спешить — с ходу выдал молоденький прокурор, с петлицами юриста третьего класса, на форменном синем кителе. — У меня к тебе имеется несколько неприятных вопросиков.

Глава 11. Допрос и выписка

Небрежно кинув фуражку на тумбочку, работник советской прокуратуры указал мне на табуретку и принялся подчёркнуто медленно расстёгивать кожаную папочку с гербом советского союза и надписью СССР.

— Строев Геннадий Петрович? — вопросительно констатировал он и уставился на меня.

— Да — подтвердил я.

— Ну что же ты Гена, заставляешь работников советской прокуратуры за тобой по больничкам бегать? А тут к тебе ещё и не всегда пускают, говорят, что пациент мол лежит без чувств и вообще не разговаривает после сложной операции. — Юрист третьего класса с претензией осмотрел покрасневшую Наташу. — А между тем когда я являюсь в Боткинскую снова, всего через каких-то два дня и о чудо, вижу, что первичное медицинское заключение, в котором указано что дескать ты валяешься при смерти — ошибочно. Нет правда, товарищи медики, посмотрите сами, не слишком ли здоровеньким выглядит ваш Геннадий Строев?

Посмотрев на замерших на пороге докторов, юрист третьего класса недовольно покачал головой.

— А теперь оставите нас одних, я потом с вами всеми ещё поговорю.

И едва прокурорский работник успел закончить с угрозами и дежурными претензиями, как я его узнать. Вернее, я увидел в нём того, кого в благословенные девяностые брал со своими ребятками, и лично вытаскивал за яйца из Подмосковного особняка. Как сейчас помню, обвинение — многочисленные взятки и тесные связи с криминальными авторитетами.

Юрченко Валерий Львович, к тому времени станет старшим советником юстиции новой России. Воры в законе будут париться с ним в баньках, вместе со жрицами продажной любви и выдадут ему прозвище «Юрчик». А он за нескромные пожертвования начнёт разваливать для них уголовные дела, сливать железобетонные доказательства, собранные следствием и отмазывать от тюрьмы тех, за кого уплачено.

Насколько я знал из секретной части его личного дела, во времена СССР Юрчик себя ничем знаменательным не проявил и был обычным формалистом, как говорится «отрабатывающим номера». Ему было явно наплевать на те уголовные дела, которые он курировал, и при первой возможности будущий Юрчик технично сбрасывал всё самое сложное на плечи своих коллег.

Такие как он, чересчур расчётливые и недальновидные работники прокуратуры, за время службы в органах, мне встречались часто, и я считал, что они намного опаснее просто дураков, оказавшихся не на своём месте.

Из-за формализма и нежелания копаться в мелочах, они не видели того что лежит на поверхности и в моей практике несколько раз, это приводило к настоящим трагедиям государственного масштаба.

— Так чего ты Гена молчишь? Не хочешь ли и мне поведать о своём залёте? Расскажи, как и где выпивал со своим рыжим дружком? Почему не давал спать советским гражданам посреди ночи? И каким образом попал в чужую квартиру и ввязался там в пьяную драку с неизвестными уголовными элементами? — не унимался Юрчик.

Выслушав его, сидевший где-то у меня очень глубоко внутри, едва вылупившийся из школы милиции, лейтенантик Генка Строев, затрепетал словно осиновый лист, съёжившись от чувства вины, а прожжённый мент, глава спецподразделения, полковник Геннадий Петрович Строев, лишь оскалился и скрипнул зубами от злости, потребовал тут же сломать Юрчику нос.

В результате я немного охолонул и пошёл по своему пути. Вытянув шею, я стянул несколько витков простого бинта и показал едва зарубцевавшуюся сеть шрамов, сейчас походивших на то на паутину, не то на многолучевую звезду.

— Извини, лично прийти не мог, нужно было мальца подлечиться — ответил я, специально обратившись на ты.

Увидев раны, Юрчик брезгливо поморщился, но тут же взял себя в руки и воткнувшись глазами в стопку бумаг принялся озвучивать протокол осмотра, заключения экспертов и описание места происшествия.

Ну тут было всё как обычно. Первый сигнал от бдительных граждан поступил тогда-то и во столько-то. Наряд милиции прибыл во столько-то. Скорая во столько-то. Соседи и свидетели показали то-то и то-то. Криминалисты выявили то-то и то-то. Медики дали заключение, такое-то и, такое-то.

Слушая его, я невольно сопоставлял показания свидетелей и то что видел лично, и невольно морщился. Получалось что ничего странного никто и в упор не заметил. Да и про группу ликвидаторов, прибывших на место происшествия одной из первых, упоминалось лишь вскользь, да и то в таком смысле что они только помогли милиции оцепить место и на время эвакуировали жителей верхних этажей здания.

И самое главное в описании с места происшествия совсем не упоминалась аномалия в квартире. Да и про мною лично выбитые зубы, вылетевшие веером из пасти того, кто вылезал из стены, тоже ни нашли. Раскалённых трещин в стене тоже никто не заметил.

Всё что обнаружили криминалисты, это персидский ковёр с неимоверно сложной пентаграммой, как выяснилось нарисованной человеческой кровью, да несколько обрывков женского, ситцевого платья в чёрный горошек. Кстати тщательно сделанный рисунок пентаграммы тоже прилагался, и будущий прокурор Юрчик не преминул мне его показать.

Кроме этого он зачитал описания следов борьбы, выбитой оконной рамы и отметин на стенах, оставленные не обнаруженным милиционерами строительным инструментом. Как выяснилось на тротуаре, под окнами квартиры были найдены битые стёкла, отпечаток упавшего тела, кровь и обрывки одежды идентичные найденным в квартире.

— Короче так гражданин Строев, дела твои совсем плохи. Вот эта абракадабра была намалёвана человеческой кровью — Юрчик протянул мне лист с тщательно скопированной, неимоверно сложной пентаграммой, которую я наконец смог хорошенько рассмотреть. — Как выяснилось, на обрывках платья женская кровь, причём рядышком с твоею. Ну и что ты молчишь? Может расскажешь, что произошло той ночью или будешь упираться?

Выслушивая его явные претензии, я вспоминал как это было в прошлый раз. Тогда мне тоже задавал неприятные вопросы дознаватель, но всё обошлось простыми объяснениями, да рассказом свидетелей, которые видели выходящую из подъезда парочку. Кстати в последствии напавших на меня так и не нашли. А тут напротив, как предполагало следствие, я сам по пьяни ворвался в квартиру и вполне возможно выкинул в окно некую неизвестную особу женского пола.

А если прибавить сюда, следы крови, все эти обрывки платья в горошек и найденные женские туфли, то мои перспективы уйти от обвинения становились с каждой минутой всё призрачнее. Но самое главное в принципе в реальности всё так и произошло, и это всё усложняло.

— Валера, а что мне упираться, расскажу всё как было на самом деле — смиренно проговорил я своим новым хриплым голосом, при этом назвав Юрчика по имени, отлично зная, что он не представился в самом начале специально, чтобы я начал переспрашивать, как к нему обращаться.

— Слушаю — буркнул он, явно не найдя что бы ввернуть едкое, и при этом явно не понимая откуда я знаю, как его зовут.

— Записывай. 11 июня, 1978 года, сразу после собеседования в школе милиции, я, лейтенант милиции, Строев Геннадий Петрович, вместе с моим товарищем, лейтенантом милиции, Морозовым Всеволодом Васильевичем, отравились в парковую зону, расположенную рядом с шестнадцатиэтажкой в которой в последствии произошло происшествие — начал я подчёркнуто протокольным языком и сразу увидел, что Юрчик действительно начал быстро записывать. — Мы сидели на лавочке. Вели себя тихо. Ничего не нарушали. Обмывали получение лейтенантских погон, и по ходу действа распили бутылку портвейна «Три семёрки». И в тот момент, когда мы с товарищем собрались убыть в расположение ведомственного общежития в котором проживали, я услышал крики доносящиеся со стороны высотки. Как результат, будучи хоть и не находящимися при исполнении, но настоящими блюстителями советского правопорядка, мы не смогли не среагировать, и направились прямиком к данному зданию. А уже оказавшись рядом, мы повторно услышали доносящиеся сверху крики и решили подняться на верхние этажи и всё проверить.

— И почему же вы два пьяных обалдуя сразу не позвонили в милицию? — не сдержался Юрчик.

— Правильное замечание. Действительно, мы собирались сразу же позвонить в ближайший отдел, но в новенькой телефонной будке рядом с шестнадцатиэтажкой ещё не повесили аппарат — тут же отбрехался я. — В связи с этим мы поднялись на лифте на четырнадцатый этаж и принялись обходить все коридоры с квартирами снизу-вверх. В результате на шестнадцатом была обнаружена открытая дверь квартиры. Оказавшись рядом первым, я увидел лежавшую на ковре девушку и предварительно предупредив что я сотрудник милиции, зашёл внутрь, где сразу был атакован неизвестными. Ну а дальше я ничего не помню. Судя по ранениям на шее, могу предположить, что у нападавших имелась собака. Очнулся я уже в этой больничной палате. Во всём произошедшем прошу винить только меня, и за всё это я готов понести любое административное наказание.

— Вот так значит, административное наказание — будущий Юрчик недовольно фыркнул. — А уголовку ты не хочешь себе на шею повесить? Твоим статусом потерпевшего и свидетеля можно легко подтереться — снова вытащив листок с пентаграммой он принялся им трясти пред моим носом. — Все эти художества нарисованы кровью, причём по мнению экспертов использовано 3.5 литра крови единственной особы женского пола. А без такого количества крови выживают далеко не все. К тому же внизу на асфальте та же кровь, следы падения и обрывки платья. Получается, что без четверти два ночи, о чём сообщил свидетель «Н», видевший вас в дверной глазок именно в это время, ты в состоянии алкогольного опьянения проник в подъезд вместе с сообщником и ворвался в чужую квартиру. И скорее всего натворил там всякого, о чём теперь не хочешь говорить. Так что теперь именно ты уже точно бывший милиционер, Гена Строев, главный мой подозреваемый.

— А можно посмотреть — попросил я, уловив нечто ускользающее и протянул руку к листку.

— Да на, смотри, не жалко — милостиво произнёс Юрчик, теперь сидевший на больничной табуретке с видом победителя и передал мне листок.

Я его тут же положил на крышку тумбочки и принялся внимательно изучать пентаграмму, словно пытаясь запечатлеть в мозгу каждый элемент и разыскивая нечто ускользающее, способное мне помочь.

Очень сложная геометрическая фигура со множеством лучей и пересекающихся прямых линий, была окружена тремя идеально вычерченными кругами. И каждая линия с окружностями была буквально оплетена многочисленными группами странных рун, походивших на смесь арабской письменности и древнейшей клинописи. Причём как я подметил даже отдельные группы рун отличались разными наклонами и своеобразными изгибами.

А после двухминутного изучения пентаграммы меня буквально осенило. Я сразу понял, что же меня изначально беспокоило и усмехнувшись протянул листок назад.

— Гражданин прокурор, так во сколько ты говоришь меня видел твой свидетель «Н»? — подчеркнуто фамильярно поинтересовался я.

— Ровно в 1 час 48 минут ночи — ответил Юрчик.

— Точность до минуты, похвально.

— Да, «Н» сразу посмотрел на часы и пошёл вызывать милицию.

— А может этот «Н» засёк во сколько минут второго вылетела оконная рама?

— Засёк, ровно в 1 час 56 минут ночи, он услышал, как падают стёкла.

— Вот, именно. А во сколько там прибыл первый наряд Милиции на место происшествия, не напомнишь?

— Дежурный по отделу получил сигнал о прибытии по рации от наряда ровно в 2 часа 2 минуты. К чему ты клонишь? — не выдержав прорычал Юрчик.

— Да так, ни к чему. Просто мне стало интересно как я за 14 минут смог добраться до квартиры на шестнадцатом, ворваться внутрь и устроить там погром с дракой. Затем я каким-то непостижимым образом слил кровь с некой особы женского пола, выкинул её из окна, получил серьёзные ранения и отрубился. А между всеми этими безусловно очень важными занятиями, я видимо решил заняться творчеством и нарисовал чрезвычайно сложный чертёж кровью, причём без всяких промышленных циркулей и двухметровых линеек. А так-как у меня в запасе имелась ещё прорва времени, я успел вычертить каллиграфическим почерком все эти сложные закорючки, похожие на арабские письмена, скрещенные с клинописью.

Резко вырвав листок из моих рук, Юрчик посмотрел на него и нахмурился. Затем засунул его назад в папку и одарил меня испепеляющим взглядом.

— А может кровь слили до тебя?

— Так если слили до меня, то какие ко мне претензии?

— Значит будешь упираешься и умничать — приговорил Юрчик зло и порывисто протянул мне листки с протоколом допроса. — На прочитай и распишись на каждой страничке.

Взяв листки я быстро всё перечитал, убедившись, что Юрчик ничего не прибавил от себя, и максимально размашисто расписался внизу каждой страницы, а там, где оставались свободные места поставил жирные буквы Z, дату и время окончания допроса.

Это Юрчику явно не понравилось, но он промолчал. Затем он, захлопнув папку, схватил фуражку и было направился к выходу, но на пороге палаты резко обернулся.

— Я с тобой ещё не закончил — пригрозил он. — Когда мы найдём тело жертвы, я приеду за тобой лично.

— Ну удачи — искренне пожелал я, отлично понимая, что никакого тела никто и никогда не найдёт. — А пока Юрчик как говорится «нету тела — нету дела».

Последнюю свою фразу я сказал вполголоса, но возможно Юрчик что-то и расслышал, ибо именно после того как я договорил, он резко отвернулся, и не попрощавшись удалился, при этом со всей дури захлопнув дверь.

Я понимал, что он закусил удила и скорее всего ещё появится, но сейчас самое главное было то что пока я отбился. А дальше будем посмотреть. И кстати ещё одно мне не понравилось, по итогу разговора у меня сложилось впечатление что извечный формалист Юрчик, как-то лично заинтересован в моём деле. А если это именно настоящий организатор моего залёта, его руками хочет меня достать?

Теперь, в то что это проделки Дипломата с Антошей я больше не верил. Конечно они были в курсе и меня подставили, но дальше действуют явно совсем не они. Тот, кто это затеял на несколько порядков более влиятельный, и в этом теперь я был уверен на сто процентов.

И всё это означало что и в будущем меня ожидают нехорошие сюрпризы.

А через полчаса, когда я оделся и был готов, появился док с кипой бумажек в руках.

— Как самочувствие? — поинтересовался он.

— Норма. Я так себя уже лет тридцать не чувствовал — ответил я не капельки не приврав.

Суставные боли в коленях больше не беспокоили, как и некоторая скованность в движениях, которую я начал ощущать лет пятнадцать назад, после ранения осколком ВОГа, застрявшего в районе позвоночника. Бесследно исчезли все болячки и следы от ранений, которые обильно раскидали по поджарому телу полковника, прожитые годы и личное участие в боевых действиях. И даже периодический приход всяких странных видений во сне и бессонная ночь, проведённая с Наташей, не мешали чувствовать себя вполне нормально. Короче, молодой, выносливый и спортивный организм работал как новенькие часы. Про остальные плюсы даже и упоминать не стоит.

— Тридцать лет — проворчал док и видимо оценив шутку, улыбнулся. — Мне с боем, но позволили вас выписать — тут же признался он. — Правда пред выходом, вам нужно им показаться.

— И в чём заключалась проблема с моей выпиской?

— Слишком короткий срок восстановления после получения таких ранений. Я же говорил, они упорно не желают признавать, что менее чем за неделю я поставил на ноги того, кого они списали.

— Артём Абрамович, и я вам за это по гроб жизни благодарен. С меня магарыч — пообещал я и насколько это возможно задрав ворот олимпийки, застегнул молнию, прикрыв большую часть шрамов. — Если надо пусть осматривают, с меня не убудет.

— Я чувствую мы ещё с тобой Геннадий увидимся — неожиданно проговорил Кац и в этот момент в палату вошла Наташа.

Вела она себя подчёркнуто по-рабочему и никак не реагировала на мои взгляды, ни пока мы шли по коридору, ни когда ехали вниз втроём в грузовом лифте. И лишь в тот момент, когда мы выходили, она молниеносно сунула мне в руку записку и припустила вперёд, быстрее чем это было необходимо.

Проходя по длиннющему коридору, доктор очень тихо заговорил:

— Геннадий, если они будут вас расспрашивать о всяком разном, что вы видели, я надеюсь вы найдёте что им ответить.

— Артём Абрамович, а я ничего такого-этакого и не видел, ибо всё это время лежал под капельницей да пил таблетки с микстурами — мигом ответил я, гася в зачатке беспокойство дока.

— Вот и хорошо — проговорил он и сделав ещё один шаг, распахнул дверь смотровой, где уже ждали десяток врачей обеих полов в белых халатах, которые тут же заставили меня раздеться до трусов и принялись придирчиво осматривать.

При этом два явно самых авторитетных члена этой белой банды, постоянно задавали каверзные вопросики. Я отвечал односложно, строя из себя недалёкого незнайку и постоянно талдыча, что в чудесном исцелении виновно моё богатырское здоровье и регулярные занятия спортом.

— Да на мне всегда всё заживало как на собаке. Только йодом надо вовремя мазать и бинтом заматывать — громогласно объявил я, в тот момент, когда одна импозантная высокая дама в очках, изящно наклонилась, и едва не стянув солдатские трусы, принялась ощупывать мой живот в районе шрама, оставшегося от давно вырезанного аппендицита.

Такой близости с женской головы моё мужское достоинство не потерпело, и я почувствовал, что ещё пара-тройка секунд подобного контакта и может случится неприятный казус.

Правда в этот момент недовольно выглядевший главврач всё же смилостивился и дав отмашку, остановил выездное представление кунсткамеры.

В результате у меня сложилось стойкое впечатление что доктора Каца всё равно попытаются сожрать, не сегодня так завтра или послезавтра. А ещё я понял, что с теми, кто чувствует нечто необычное, что-то может и в состоянии использовать свои экстрасенсорные способности, в этой версии СССР ни хрена не церемонятся

Белая братия удалилась восвояси, и как только я оделся, док с Натальей вывели меня в вестибюль приёмного покоя.

— Геннадий, вам пора. Если задержитесь хоть на пару минут, они придумают что-то новое и обязательно вернутся. И тогда вас заставят сдать кучу анализов. Я такое уже видел — с ходу заявил Кац и указал на тяжёлые створки дверей.

Я посмотрел на Наташу, стоявшую в несколько метрах от нас. Она не выдержала взгляда и резко развернувшись, начала быстро уходить по коридору, ведущему в чрево мед учреждения.

Поняв, что последнего разговора пока точно не получится, я протянул доку руку, и он тут же мне в неё вложил тетрадный листочек в клетку.

— Вот Гена, возьмите. Я знаю, наша встреча неизбежна. Здесь мой рабочий и домашний номера телефона. Кроме этого тут телефон тётки Наташи. Если вы до меня не дозвонитесь, то Наташа всегда меня сможет найти где бы я не находился. Это проверено на практике.

— До свидания, Артём Абрамович. И ещё раз спасибо за всё, надеюсь, что когда-нибудь отплачу вам с полна — сказал я и мы пожали руки.

Когда я это говорил я не произносил дежурную фразу, как сделал это в прошлый раз, совсем с другим врачом. Тогда я был молод, глуп и не ценил то что для меня сделали, а теперь с высоты прожитых лет, я осознавал цену своих обещаний. А ещё я понимал, что такого медицинского специалиста как док, нужно держать вблизи и ни за что, не терять из виду.

Распахнув тяжёлые створки и выйдя наружу, я замер на пороге и буквально перестал дышать, ибо только в этот момент осознал, что попал совсем в другой пространственно-временной континуум в котором существует прежнее СССР.

Глава 12. МОСКВА-1978

Вздохнув полной грудью, я прочувствовал каждой клеточкой весь спектр, казалось забытых оттенков до боли знакомых чувств и запахов, вызвавших приступ лютой ностальгии.

Снаружи царил летний, солнечный день 1978 года. Из открытого окна дома напротив доносился рычащий голос Высоцкого, рассказывающий под гитару о пользе утренней гимнастики.

Сбежав с лестницы, я вышел на уличный тротуар, и едва не был затоптан стайкой пионеров в красных галстуках и белых рубашечках, гордо несущих над головами, огромную модель авиалайнера «ТУ-154».

Посмотрев им вслед, узрел двух дородных тётушек, которые в отличии от меня спокойно переговариваясь, рассекли словно два ледокола пионерскую ватагу, даже не обратив внимание ни на модель самолёта ни на галдящих школьников.

Вслед за этим, мимо, на велосипеде, неспешно проехала молоденькая почтальонка в беретке, с дерматиновой сумой за спиной, плотно набитой письмами и газетами. Среагировав, я ошалело огляделся по сторонам и в этот момент меня захлестнул целый калейдоскоп образов, словно вырезанных из старых фильмов и собственных воспоминаний.

Натянутая над дорогой ярко красная растяжка с лозунгом «МИР. ТРУД. МАЙ.»

Тополиный пух, клубящийся над городом словно волшебный летний снег.

Красные флаги на углах зданий.

Степенно проехавший по дороге, автомобиль «Москвич-407» в отличном состоянии.

Усатый дворник в длинном фартуке, собирающий осыпающиеся тополиные серёжки в огромный мешок и при этом подпевающий рычащему Высоцкому.

Голова неожиданно закружилась, словно от переизбытка кислорода и дабы меня не повело словно пьяного, я присел на бортик основания кованного забора, окружающего огромный комплекс медучреждений.

Получалось что даже меня, уже пожившего в этот временном отрезке, до такой степени проняло, что стало не по себе. К тому же в голове продолжала назойливо крутиться совсем иная картинка, изображающая жизнь в СССР. И она, эта чёртова картинка, была напрочь испохаблена прожитыми годами и личным опытом.

Странно, почему у меня в голове, кроме детских, зачастую светлых воспоминаний, напихана куча всякого мрачного мусора и прочего наносного дерьма? Как я мог практически забыть это всё. А ведь вокруг, счастливые лица детей, размеренный ритм Московской жизни, не такая уж и мрачная одежда на советских гражданах, и главное атмосфера полного спокойствия, так непохожая на гипертрофированно-ускоренную действительность из будущего.

Даже сейчас я вижу прогуливающихся, улыбчивых студенток в цветастых платьях, и догоняющего их парня с гитарой в широких джинсах, водолазке и пижонской кепочке. А навстречу им степенно топает пожилой мужчина в светлом, летнем костюме, держа за руку подпрыгивающего от счастья внучка детсадовского возраста. И всё это точно не напоминает то, как эта эпоха показано в большинстве фильмов и описана в львиной части чернушных книг.

А больше всего меня удивили те обычные для СССР элементы городского интерьера, про которые я по какой-то причине напрочь забыл. Киоск «СОЮЗПЕЧАТЬ» на углу. Рисованная афиша кинотеатра, зазывающая на премьеру фильма «Версия полковника Зорина». А чуть подальше на другой стороне улицы, торгующая семечками бабулька, а рядом жёлтая бочка с надписью КВАС и сидящая на обычном стуле продавщица в условно белом халате. С другой стороны, дом пионеров в самом конце улицы, и зелень, вокруг одна сплошная стена зелени из которой виднеются очертания и крыши строений.

Всё вместе это оказывало ошеломляющий эффект, только сейчас позволяющий осознать куда именно и в какое время я попал.

Взяв жёлтую бочку с квасом за ориентир, я заставил себя подняться и направился прямиком к ней. Не опасаясь перешёл, практически пустую дорогу, с редко проезжающими изделиями советского автопрома и остановился только радом со скучающей продавщицей в обильно накрахмаленном чепчике.

Среагировав на её оценивающий взгляд, я сунул руки в карманы олимпийки и достал всё что там находилось. Раскрыв ладони, увидел в одной сложенный тетрадный листок, переданный доктором Кацем и скомканную записку Натальи, которую она сунула мне в лифте. В другой ладони лежала положенная Севой горсть советских монет разного номинала, смятый рубль и неизвестно как туда попавшее зеркальце всё той же Наташи.

Решив с записками разобраться потом, я спрятал всё обратно, оставив в руке только деньги. Быстро пересчитав, определил, что там 84 копейки и один бумажный рубль. Неплохая сума получается для 1978 года. Можно целый день ездить на метро, пересекая Москву из угла в угол, сходить в кино и ещё вполне хватит на пару бокалов пива, пирожок с ливером, беляш, бутылку лимонада «Буратино» и мороженное пломбир в вафельном стаканчике.

— Бокал — сказал я продавщице и неожиданно понял, что несмотря на прошедшие годы, безошибочно отсчитал именно столько мелочи, сколько надо, закинув в пластиковую мисочку две трёхкопеечные монетки.

«3 копейки — стакан. 6 копеек — бокал. 12 копеек — литр. 36 копеек — трёхлитровый бидончик. 40 копеек — бидон с горкой.» — Весь этот нехитрый шифр, навеки высечен в сознании любого советского человека.

Когда в очередной летний день, дед посылал меня за квасом, закидывая прямо в бидончик монетки, я всегда просил тётю на разливе наполнить бидон с горкой. И кстати не разу за всё время, я не принёс домой больше двух третей вверенной мне ёмкости, ибо не остановиться и не приложиться к холодному квасу по дороге, причём несколько раз, было попросту невыполнимой задачей. По крайней мере, я на сто процентов уверен, за всё время существования СССР, ни одному ребёнку или подростку, этого сделать так и не удавалось.

Именно так с высокой горкой пены и наполнила бокал дородная тётушка, сидевшая на разливе. Я искренне её поблагодарил и принял пузатую ёмкость из сосискообразных пальчиков. Затем резко выдохнув, приложился губами и принялся яростно заглатывать не в меру холоднючий квас.

Глаза сами закатились от нахлынувшего блаженства. И всё-таки да, это было то самое чувство секундной эйфории, доставшее меня прямо из детства. Последний раз подобное я ощутил ещё при Горбачёве, а потом в благословенные девяностые, культуру делать настоящий хлебный квас благополучно похерили, как и много чего остального.

То, что я пытался пробовать потом ни шло ни в какое сравнение с этим нектаром советских богов, пищевой промышленности, чей секрет они унесли вместе с собой в период полукриминальных ваучерных приватизаций.

Напиток был настолько хорош, что даже повреждённая гортань не осмелилась поднять тревоги и с удовольствием причастилась к поглощению резковато-сладостной неги.

Бокал мигом опустел и в голове родилась, казавшаяся единственно разумной мысль, тут же заказать второй. Однако в памяти тут же всплыли последние настоятельное предупреждения врача не злоупотреблять холодным, и в конце концов они победили. Предупреждение доктора Каца, дало леща страстному желанию продолжить пить от пуза и загнав его под шконку, заставило руку отдать пустой бокал тётеньке.

Словно почувствовав мои терзания, та милостиво улыбнулась, засветив две золотые коронки и указала на капающий кран.

— Парень, а может ещё? — поинтересовалась общепитовская соблазнительница и тут же выдала мне подробную характеристику: — А то выглядишь так будто квасок лет пять не пивал.

— Не, не пять, а все двадцать пять — честно признался я. — Так что спасибо, но мне на сегодня пока хватит.

— Ну смотри сам. — Она снова усмехнулась, а когда я отходил то услышал её хохоток и шутливое замечание обо мне, выглядевшим слишком молодо для не пившего квас цельных 25 годков.

После выпитого бокала кваса я почувствовал себя намного лучше. Мозг получил заряд бодрости, все извилины встали на место и принялись быстро производить автоматическую ориентацию на местности.

А уже через минуту я бодро брёл к стадиону «Динамо», рядом с которым расположилась одноимённая станция метро. При этом я продолжал вести себя как турист, попавший в Москву первый раз и из-за этого вертящий головой на все триста шестьдесят градусов.

Город я знал на зубок, так что сознание автоматически отмечало те места, до которых ещё не добрались цепкие руки новоиспечённых российских буржуев прихватизаторов и будущих мэров столицы нашей родины.

К своему удивлению по дороге я нашёл совсем немного зданий, навсегда вычеркнутых из городского ландшафта, зато засёк сотни мелких элементов, отвечающих за антураж конца семидесятых.

Но больше всего меня, как и прежде поражали встреченные люди. Одного взгляда на них хватало, чтобы из головы сразу начинали улетучиваться подозрения и тревожные мысли.

Все, будь то явно приехавшая из сельской местности, женщина с перевязанными бечёвкой необъятными чемоданами, либо прогуливавшаяся вдоль Ленинградского шоссе, пожилая, супружеская пара, явно коренных москвичей, смотревшая на колхозницу как бы немного свысока, но без чванливого презрения, все они излучали стабильность, несмотря на окружавшие их совершенно разные обстоятельства.

Правда наблюдая за этой кажущейся идиллией, я отлично осознавал, что где-то в глубине общества давно зреет то, что его разорвёт, когда наступят новые времена. И самое прискорбное это то, что поговорка о рыбе, гниющей с головы, оказалась на 100 % верной.

Чисто на автомате я подошёл к заплутавшей колхознице и помог ей найти, пересекающий Ленинградку, подземный переход, ведущий прямиком к стадиону Динамо. Попытался предложить помочь донести чемодан, но не смог их вырвать из цепких пальцев сельской жительницы, судя по говору и обмолвкам прибывшей с Кубани на съезд передовых доярок.

А через десять минут я уже добрался до станции метро «Динамо» и зайдя в павильон с колоннами, совал в приёмную прорезь турникета пятикопеечную монетку. Спустившись на эскалаторе, я будто снова вернулся в 2015 год, ибо поначалу мне показалось что внизу ничего не изменилось.

Красный и чёрный мрамор, оникс и фарфор. Фигуры спортсменов на пилонах и вечные мраморные лавочки. Впрочем, подкатившие к перрону вагончики метро старого образца, быстро напомнили какой сейчас год.

Войдя в вагон я его быстро осмотрел и сразу опознал как родного. Ведь скорее всего я в нём много раз раньше ездил лично, впрочем, как и миллионы граждан СССР, живущих или посещающих столицу.

Здесь тоже было всё знакомо. Трафаретные надписи с предупреждениями на стёклах дверных створок. Алюминиевые таблички. Старая схема метро, на которой не было даже намёка, на станции что построят потом.

За тот короткий отрезок времени, что я провёл за пределами медучреждения, мои экстрасенсорные данные никак не проявили себя. Ничего необычного я тоже не замечал, но именно тут в этом вагоне внезапно ощутил, небольшой приток сил, словно накопившихся здесь эманаций, оставшихся от людских толп.

Ещё на перроне я посмотрел на часы и выяснил что сейчас без двадцати одиннадцать. В самом разгаре первая половина рабочего дня, и по такому случаю в идущем по кольцу поезде, народу не было совсем, если не считать пары работников метрополитена и одинокой девушки в очках, читающей книжку в самом дальнем углу вагона.

Опасность не ощущалась, но из-за потока проходящей сквозь меня силы, я чувствовал некоторое растущее напряжение.

Сев на обтянутую дерматином лавочку, я не смог удержаться и достав записку от Наташи раскрыл её.

«ДУРАК!!!»

Единственное слово с тремя восклицательными знаками, заставило улыбнуться.

— Знаю — прошептал я, соглашаясь с выданной характеристикой и спрятав записку, принялся с любопытством осматривать через окно, каждую из невероятно красивых станций, на которых останавливался поезд.

За стеклами вагона, повсюду царствовал ещё сталинский ампир, изображающий в разных видах рабочих и колхозниц, красноармейцев и инженеров с пионерами. И всё это окружали советские аббревиатуры, колосья пшеницы, гербы союзных республик и кумачовые стяги.

И сколько бы я не всматривался никаких различий с тем что я помнил не замечал. Из-за этого складывалось полное впечатление что это не чужая, а именно моя реальность.

Это напомнило о дисциплинарной комиссии, на которую мне предстоит сегодня же явиться, буквально через несколько часов.

Путешествие по помпезно-величественному кольцу быстро закончилось, и я пересел на Добрынинской на более скромную ветку Метро, оказавшись в точно таком же вагоне и на том же месте. Тут я сразу убедился, что пассажиров стало ещё меньше.

А уже на следующей станции в двери вошёл седобородый старик с клюкой, которую он использовал словно прогулочную трость. И как только он сделал первый шаг внутри вагона, по моему затылку проскочила морозная снежинка, заставившая быстро оглядеться по сторонам в поисках возможной опасности.

Тем временем старикашка подошёл вплотную и несмотря на то что в вагоне была куча свободных мест, уселся прямо, напротив. Сложив морщинистые руки на посеребрённую рукоять, в виде головы цапли с длинным клювом, он поправил вельветовый пиджачок и уставившись на меня, принялся довольно бесцеремонно рассматривать.

Несмотря на его вызывающие действия, выгладил он подчёркнуто интеллигентно, и, если бы ни это, то я бы обязательно поинтересовался какого хрена он уставился. Однако ехать оставалось недолго, так что я решил его просто проигнорировать. Играть в гляделки с дедом тоже желания не имелось, ибо мне было точно не до этого. Продолжая его не замечать, я попросту продолжил смотреть сквозь него, фокусируя взгляд на окне.

Правда, как оказалось, терпеть такой откровенны игнор дед не собирался.

— Кха-кха — кашлянув в кулак, он укоризненно покачал головой и громко стукнул кончиком трости по полу, явно привлекая моё внимание.

— Вопросы? — хрипло процедил я и мигом поймал его немигающий взгляд.

— Да, пожалуй, один только что родился — ответил дед. — Молодой человек, а откуда это у вас такая интересная аура появилась?

— Не понял? — буркнул я и вопросительно на него уставился.

— Вот и я не понял? — повторил он за мной. — Вы молодой человек чьих будете? Светлых или может быть тёмных?

Последний вопрос деда обескуражил, и я снова огляделся по сторонам ожидая подвоха.

— Нет, вы меня неправильно поняли. Простите старого дурака — неожиданно смущённо начал он оправдываться. — Это я так, как обычно страстно желаю всё узнать заранее. Знаете, очень долго живу, но чрезмерное любопытство так и не растерял. Люблю спойлеры, и поэтому всегда не выдерживаю и сразу после прочтения завязки любого детективного романа, делаю быстрые выводы и сразу лезу на последнюю страницу и читаю её несколько раз подряд. Ведь там всегда указано кто убил графа, садовник или шофёр графини, или сама графиня вместе со своим любовником инспектором полиции. Из-за этого я часто пропускаю саму суть, а это очень нехорошо…

Старичок продолжал нести чушь, а мне резко захотелось встать и выйти на следующей же станции. Правда понимание того что до «Беляево» осталось ехать совсем чуть-чуть заставило меня взять себя в руки и остаться.

Кроме нас двоих вагоне почти никого, если конечно не считать пары-тройки одиноких пассажиров, сидящих очень далеко. Сам словоохотливый старичок на вид выглядел совсем уж субтильным, божьим одуваном. Да и судя по молчавшему детектору в затылке, сейчас тут ничто не вызывало у меня чувство реальной опасности.

Немного успокоившись, я попросту встал и дабы наконец прекратить словесный понос старика, отошёл как можно подальше и вцепился в хромированную перекладину над головой. При этом я продолжал наблюдать за бубнившим старикашкой, через отражение в стекле.

— Ну ничего скоро приедем и обо всём узнаем — услышал я ещё одну фразу, которую старикашка кинул мне вслед перед тем как окончательно замолчать.

Тем временем поезд остановился на Калужской, и пассажиры начали бодро выходить из вагона. Я же на автомате отвлёкся от силуэта сидящего деда, дабы получше рассмотреть видневшиеся за стеклом, на стене туннеля большие буквы. Л У Ж…

А едва створки за спиной начали закрываться, все звуки, идущие с перрона, неожиданно исчезли и затылок окатило люто холодным сквознячком.

Прочувствовав опасность собственной шкурой, я молниеносно развернулся и быстро осмотрел совершенно пустой вагон. Три из четырёх пар раздвижных дверей были плотно закрыты, а находящиеся передо мною створки закрылись лишь на половину.

Осмотрев обезлюдевший перрон и мраморные колонны, под которыми начали необычно увеличиваться тени я невольно поёжился. И самым хреновым в этой ситуации было то, что вслед за исчезновением людей, снаружи начали медленно меркнуть все электрические фонари.

— Да что за херня — прорычал я и в этот момент увидел, что на том месте где сидел словоохотливый старикашка, по-прежнему лежит его клюка с головой аиста.

Глава 13 Аномалия

Протиснувшись наружу я ступил на перрон, и тут же почувствовал непонятно откуда взявшийся лютый холод. Затылок вмиг словно покрылся инеем и начал настоятельно рекомендовать вернуться в вагон.

Солдатская чуйка тут же подтвердила, что происходит нечто совсем хреновое. Причём мой былой опыт в данной ситуации был полностью бесполезен, ибо это совсем чуждая территория.

С левой стороны перрона донёсся вой ветра и странный треск. Следом налетел ледяной ветер, после чего температура начала так сильно понижаться что я был вынужден заскочит назад в остающийся тёплым вагон. Затем я засёк, как на плитах платформы стремительно формируются кристаллы льда, а ближайшая колонна на глазах покрываться белым инеем. Но самое странное было то, что на температурный режим внутри вагона, это никак не отразилось.

Пройдя вагон насквозь, я открыл переходную дверцу крохотного тамбура и перешёл в следующий вагон, находящийся ближе к голове поезда. Тут тоже одна из пар створок, ведущих наружу, была наполовину приоткрыта. Стремительно добравшись до неё, я выглянул наружу и увидел ту самую колонну.

— Не понял — буркнул я и пошарив взглядом по сторонам, увидел дедову клюку, лежавшую на том же самом месте. Затем почти сразу нашёл за стеклом буквы …Л У Ж… на стене туннеля.

Получалось что я каким-то непостижимым образом попал в тот же самый вагон из которого только что вышел. Начав экспериментировать, я ещё несколько раз быстро переходил из вагона в вагон, но каждый раз возвращался назад, по сути дела путешествуя от тамбурного перехода, находящегося в одном конце вагона до тамбурного перехода, расположенного напротив в другом конце.

Путешествие в обратном направлении закончилось с тем же результатом. А тем временем снаружи окончательно потухли электрические огни, и если бы не источник тусклого света, кидающий блики откуда-то слева, то кроме поблёскивающего инея на колоннах, и мраморных плитах перрона, там ни видно было ни зги.

Умные мысли в голову не приходили так что я решил кое-что проверить. Взяв из кармана горсть монет, я бросил их на пол, затем протянул руку и попытался заставить подняться самую крупную. Дармовой силы вокруг хватало, так что медный пятак послушно зашевелился и подёргиваясь как паралитик, начал левитировать. Отступая назад, я потянул его за собой и снова открыв дверцу перехода, прошёл в условно соседний вагон.

Вернувшись к раскиданной горсти мелочи, я убедился, что теперь зажатого в руках пяточка на полу не хватает. Получалось что я физически оказывался в одном и том же вагоне, причём по какой-то причине, не наблюдая появления своего двойника, который по идее, в тот момент, когда я захожу с этой стороны, должен выходить с противоположной.

— Очень интересно, но ни хера не понятно — пропыхтел я и принялся лихорадочно разбирать каждый аспект, кажущейся безвыходной ситуации. Для этого пришлось поднапрячься и заставить себя вспоминать чему учили моего молодого двойника, на спец занятиях, проводимых инструкторами из научного центра Капицы.

О том, что я попал в некую странную аномалию я допёр сам. Вагоны бесконечно дублировались в какую бы я сторону не направлялся, причём не в зеркальном порядке, а повторяя всё в точности. Судя по информации всплывшей в голове, учёные называли это мгновенным переносом рабочей массы. Причём перенос массы сопровождался хроно-сдвигом, не позволяющим увидеть себя в момент самого переноса.

Оказалось, что подобная аномалия была подробно описана, и она кардинально отличалась от той что я наблюдал ранее в одной злополучной квартире. В вагоне размеры предметов и габариты стен не изменялись, оставаясь такими как в реальности.

Поначалу наиболее вероятным вариантом определения данной аномалии стал всплывший в сознании секторальный морок, вполне возможно каким-то образом материализованный болтливым старикашкой. Правда этот вариант был сразу отметён, ибо как утверждали учёные в момент действия секторного морока, рецепторы на коже человека не фиксировали резких повышений или понижений температуры, не происходящих физически в реальности.

Как я выяснил в дальнейшем, для большего понимания сути разных аномалий, ещё двадцать лет назад академики Курчатов и Капица, собрали описания всех обнаруженных проявлений непонятного в единую трёхмерную таблицу. Правда попытка разбить их по группам и классифицировать сотни, зачастую сверхъестественных аномалий, быстро провалилась, ибо никакой стройной стабильности и закономерности, при их появлениях выявлено так и не было.

В результате всеми была принята вольная классификация аномалий, созданная ликвидаторами и лишь частично повторяющая первичную таблицу учёных мужей.

Именно эта, плавающая классификация ликвидаторов, заученная моим двойником наизусть и появилась у меня перед глазами. Позволив оценить спектр и даже перечислить вслух, все названия, чаше всего встречающихся аномалий.

— Зеркальные, Псевдо-зеркальные, Фантомные, Секторный морок, Зверинец, Оранжерея, Водяной, Болото, Пески, Бездна, Дутыш, Лабиринт, Дубляж, Лава, Артефакт, Торнадо, Липучка, Экстремально-горячие, Экстремально-холодные — а вот тут стоп.

Перестав перечислять, зачастую названные для удобства, и чаще всего встречающиеся подвиды аномалий, вбиравшие в себя ещё по несколько десятков немного отличающихся проявлений силы, я сопоставил информацию, которую имел, с той что всплыла в голове, и неожиданно пришёл к странному выводу. То место куда я попал, не может быть какой-то определённой, ранее описанной аномалией, и скорее всего является своеобразным конструктом из двух или даже трёх разных проявлений сверхъестественного, каким-то образом сросшихся в нечто единое.

Вагон метро — это явно нечто псевдо-зеркальное, легко и бесконечно жонглирующее переносом массы. Перрон с колоннами, грубо продублированы и вырваны из нашего мира в некий меж пространственный карман, видимо для сцепки двух никак не состыковывающихся аномалий. А третьей аномалией является та, что пока находится не в пределах моей видимости. Однако, судя по оглашённой классификации ликвидаторов, она точно является Экстремально-холодной.

Оставались неразрешимыми ещё несколько наболевших вопросиков. Что собственно мать его так раз этак тут происходит, и какая падла меня в это втянула? Но больше всего меня интересовало, что с этим всем дерьмом делать и каким образом можно попасть назад?

Все эти эксперименты и бешеный умственный процесс заняли всего несколько минут. Сидеть на жопе ровно и ждать помощь я не собирался, так что вместо этого снова полез в щель, желая увидеть всё что находится за пределами доступного сектора обзора.

Выбравшись наружу я съёжился от пронизывающего холода и потопал дальше. Ледяной ветерок перестал задувать, но несмотря на это температура на перроне понизилась где-то до -40 -45 градусов. Ко всему прочему затылок сразу принялся бить в колокола, настойчиво сообщая что тут намного опаснее чем внутри тёплого вагона.

Мигом поняв,что надо ускориться, я зашёл за колонну и быстро огляделся. Увиденное поразило. С правой стороны побелевший от кристалликов льда перрон уходил метров на пятьдесят дальше и резко обрывался, словно отрезанный кромешной тьмой. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что туда ходить точно не надо.

А вот картина что открывалась слева была более интересной и выглядела совсем уж фантастически-нереальной.

Метрах в 25–30 перрон обрывался, выходя на настоящую заснеженную равнину. Снаружи было условно светло словно пасмурным днём. Из-за совокупности характерных факторов, с этой точки перрон выглядел словно выход из туннеля, над верхней кромкой которого нависают сосульки. Дополняли картинку, самые близкие к выходу наружу, гранитные плиты пола, покрытые настоящими снежными наносами.

Снаружи всё выглядело ещё чуднее. Снежная равнина была неоднородной. В километре впереди виднелась полоска настоящего, скорее всего елового леса, а над деревьями вздымались настоящие горы, сплошь покрытые сплошными снежными шапками.

Кроме этого метрах в трёхстах, от выхода из своеобразного туннеля из белого наста торчало какое-то полуразрушенное строение, имеющее несколько ярусов в высоту. Издалека оно походило на каменный или даже возможно железобетонный форт.

Расстояние до строения невелико и в принципе туда можно было добраться, даже в моём лёгком, спортивном костюме. Хотя если подумать, непонятной глубины снег и гуляющая снаружи пурга, могут сильно замедлить процесс перехода.

— Надо думать головой, а не жопой — проговорил я, при этом выпустив огромный клуб пара из лёгких, и в этот момент рядом с ухом просвистела пуля, звонко ударившая в колонну за спиной. А следом, с запозданием, по туннелю пронёсся раскатистый звук выстрела.

Осколок мрамора рассёк кончик уха, и я рванул назад в вагон, тут же окунувшись в спасительное тепло. Лихорадочно соображая, что делать дальше, я на автомате ещё раз зачем-то прошёл через тамбурный переход и тут же вернулся к наполовину раскрытым створкам.

Так. Гена стоп! Без паники, выдохни и начинай думать тупой башкой — приказал я себе.

Что мы имеем? Аномальный вагон — тут тепло. Замороженный перрон — справа тёмный тупик, один вид который заставляет стыть кров в жилах. Слева, обрубок туннеля выходящий на оперативны простор, откуда и распространяется лютая стужа.

Что я видел? — Очень далеко, горы в снегу. Чуть ближе покрытый снегом еловый лес. Ещё ближе, непонятные развалины, засыпанные всё тем же гребанным снегом. А ещё молодые глазки помогли засечь вспышку выстрела, в одной из широких бойниц третьего яруса развалин.

Снайпер. Расстояние — 300–350 метров, не больше. Судя по характерному раскатистому звуку выстрела, стрелял из Мосинки — это я определил сразу и безошибочно.

Причём стрелял из удобного положения, но почему-то не попал. А это значит, что неизвестный враг, как снайпер, полное фуфло. Я бы с такого расстояния, даже со стандартного прицела, себя, стоящего на месте, точно снял.

Получается, что он либо ни хрена не профессионал, либо у него большие проблемы со зрением. Сделав поспешные выводы, я достал из кармана Наташино зеркальце и снова выскочил из вагона.

Снаружи прижался спиной к ледяной колонне и вытянув руку перед собой, посмотрел через зеркальце на выход из туннеля. И то что я увидел, мне снова не понравилось.

Прямо сейчас ко входу приближался лыжник. Из-за его широкого плеча торчал длинный ствол винтовки, а рядом бежали две не то извалявшиеся в снегу овчарки, не то пара настоящих, но очень драных, волков. Человеческий силуэт казался непропорционально огромным, скорее всего из-за шапки ушанки и тяжёлого полушубка, будто сшитого из нескольких плохо выделанных шкур.

Но самое хреновое. Даже с такого расстояния, в трясущемся от холода зеркальце я разглядел, что на груди стрелка висит автомат, судя по деревянному прикладу и кожух с характерными прорезями, скорее всего «ППШ-41». Лавине пуль из него мне противопоставить сейчас точно нечего, так что мои мизерные шансы остаться живым, начали стремительного улетучиваться.

— Бля! — коротко ругнувшись. Я быстро вернулся в вагон и огляделся. Затем схватился за хромированную перекладину для рук и со всей дури рванул её на себя.

Молодой силушки хватало, но для того чтобы хотя б расшатать крепления мне пришлось повиснуть на соседней перекладине и несколько раз ударить по ней ногами. Выплеснувшийся в кровь адреналин помог и дело потихоньку пошло, так что буквально через полминуты, я смог с трудом выдрать из паза крепления полутораметровую трубу.

— Однако хоть что-то — проговорил я, пробуя хромированную трубу на вес.

А уже в следующий миг я замер, так как увидел в узком дверном проёме пса, застывшего с поднятой холкой, возле заледеневшей колонны.

И его видок мне никакого эстетического удовольствия точно не доставил. Видно в прошлой жизни это действительно была какая-то помесь немецкой овчарки и волка, а теперь в трёх метрах от меня стоял явно давно мёртвый, скалящийся зверюга, которому видимо и дышать больше нет необходимости.

Шерсть клочками, и кое где облезла. Повсюду старые раны, покрытые чёрной коркой. Мышцы на правой ноге порваны, но это не мешает псу стоять ровно. Одного глаза не хватает, но зато второй мутный, без зрачка и буквально источает льдисто-бирюзовый свет.

Сделав шаг вперёд, я попытался сунуть трубу в проём и попробовать достать мёртвого пса, пока он тут один, но как только кончик трубы вошёл в проём, то сразу отскочил назад, будто столкнувшись с чем-то невидимым.

— А это что за нах?! — в сердцах рыкнул я и тут же получил ответ из не совсем моей части глубинной память.

«Практически все физические объекты, насильно вырванные из дублированных аномалий, невозможно оттуда достать, пока по невыясненным наукой причинам»

Но если отсюда ничего нельзя вынести, то может и сам неизвестный стрелок не сможет проникнуть внутрь? Подобный паритет меня бы вполне устроил — прикинул я и в этот момент услышал приближающиеся, тяжёлые шаги.

Первым из-за колонны появился ещё один отвратно выглядевший, мёртвый пёс. У этого ужасающего вида глаза были на месте и так же, как и у первого светились льдисто-бирюзовым. Однако у него напрочь отсутствовал хвост и часть задней лапы, и из-за этого пёс прихрамывал и опирался на торчавший обломок жёлтой кости.

А следом за четвероногой тварью, из-за колонны появился, более чем двухметрового роста, стрелок. Брёл он, не спеша и немного заторможено, но несмотря на это от него веяло такой лютой опасность, что я невольно поёжился и энергично потёр, резко заледеневший затылок.

Выглядел он мягко сказать странно. Шапка ушанка была расстёгнута, и связана колечками с водружённым сверху американским десантным шлемом, времён второй мировой войны. В высокие унты заправлены солдатские ватное штаны, а могучее тело покрывал полушубок, грубо сшитый из нескольких кусков не особо сочетающихся шкур. В свою очередь из-под него виднелся неровный край настоящей кованной кольчуги. И всё это было хорошенько обмотано какими-то грязно-белыми тряпками и перевязано десятками ремней, огрызков портупей и парашютных строп, на которых висели коробчатые подсумки для винтовочных патронов, и брезентовые для дисков к «ППШ-41».

Кроме этого на огромном здоровяке было в избытке навешано всякого разного. Сбоку виднелся отлично узнаваемый, деревянный короб с торчавшей рукоятью маузера. На шее и руках, намотаны бечёвки со свисающими рунными амулетами и пентаграммами.

А ещё имелись фляги, котелки, пузатые перемётные сумки с грубо вышитым орнаментом. За спиной висел рюкзак, а в креплении на широком поясе, настоящий боевой топор чекан и огромный финский тесак в закрытых ножнах.

Из-за многочисленные шрамов и густой бороды, едва не наползающей на чёрные глаза, рассмотреть лицо стрелка я смог с трудом, и определил сразу только одно, он точно не азиат. Ну и самое главное, в отличии от своих псов он был точно живой, ибо из его рта при дыхании обильно шёл морозный выхлоп.

Встав напротив мы долго и оценивающе осматривали друг друга. При этом когда взгляд здоровяка упал на сжимаемою моими руками трубу, он невольно усмехнулся, показав хоть и жёлтые, но явно крепкие зубы. А через пару секунд он перестал скалиться и заговорил:

— Твой, выходить — безапелляционно приказал он хриплым басом. — И я делай из тебя ледяной человек. Твой потом жить и ходить за моя долго-долго.

Глава 14. Поединок

— Твой, выходить — безапелляционно приказал здоровенный мужик хриплым басом. — А потом я делай из тебя ледяной человек. Твой потом ходить за моя долго-долго.

— Нет — ответил я и тряхнул вырванной трубой.

— Твой, выходить. Иначе мой стрелять, а потом всё равно делай из тебя ледяной человек — пригрозил стрелок и потряс ППШ, который сжимал в мозолистых ручищах.

— Ну так стреляй — предложил я и увидел, как на его лбу напряглись морщины. — Если бы ты мог, то давно меня пристрелил, грёбанный ты тупой обалдуй. Ведь так?

В ответ великан гневно рыкнул, и грубо пнув одного из зомбопсов, порывисто подался вперёд, замерев всего в тридцати сантиметрах от наполовину распахнутых дверных створок.

— Мне обещай тебя, тёмный человек! — гневно и с явной претензией начал он. — Я заплатить осколком переходный кристалла, за свой новый ледяной ходок. Ты должен выходить и стать холодным.

— Кому я должен я всем прощаю — процедил я сквозь зубы, ибо информация о странной перепродаже, без моего ведома, неким тёмным человеком, мне совсем не понравилась. Никогда не любил, когда кто-то кого-то продаёт, переводя человека в разряд вещи.

— Тогда я сам буду войти и буду забрать своё — грозно пообещал великан и принялся буквально по сантиметру придирчиво осматривать створки, заиндевевшие окна и корпус вагона.

Я же стоял и перебирал в голове всевозможные варианты оказания хоть какого-то сопротивления, но как не старался, хоть более-менее подходящего плана придумать не мог.

Поджигание пальца тут явно не поможет. Поднимание монеток тоже бесполезно. Сразу вспомнилось как я смял кружку в больничке, даже её не касаясь. Однако, как у меня это получилось я так и не понял. Так что повторить этот фокус к примеру, с яйцами здоровенного обалдуя, считающего живое содержимое вагона своей собственность, я бы точно не смог.

Единственное что я смог извлечь из воспоминаний своего двойника, способное хоть как-то помочь встретить противника, была возможность вливать силу в кулак. Этому обучал боевой инструктор на индивидуальном занятии в школе милиции.

Воспользовавшись всплывшей подсказкой, я мысленно потянулся к окружающим меня потокам силы, излучаемым аномалией и тут же почувствовал, как от плеча к пальцам правой руки потекла неведомая мощь. Правда сделать в точности так как учил инструктор у меня не получилось, и сила вместо того чтобы накапливаться в кулаке, начала сливаться в трубу, которую я сжимал и концентрироваться уже там.

К чему именно это приведёт было непонятно, но я, инстинктивно решив, что это поможет, мешать процессу не стал и даже наоборот постарался его зациклить и поставил вливающиеся потоки в режим своеобразного автопополнения.

И как только я закончил, последние, судорожные приготовления, стрелок перестал методично осматривать вагон и снова уставился на меня.

— Моя войти. Твоя заплатить большой цена — словно последний раз грозно предупредил он, затем порывисто сорвав с шеи исчерченный рунами костяной амулет и воткнул его в проём.

При этом стрелок сам рванулся вперёд, прижав плечом, заискривший амулет. После этого проявилась полупрозрачная оболочка аномалии, начавшая выгибаться словно натянутый целлофан, по которому часто пробегают яркие энергетические искорки.

А через пару секунд я увидел, как створки дверей начали выгибаться и со страшным треском, медленно, расползаться в стороны. При этом оба зомбопса ломанулись снизу, давя на прогибающуюся оболочку, причём один из них сразу прорвался практически на половину.

Мгновенно среагировав, я, размахнувшись, насколько позволял вагон, влепил ему хромированной трубой по башке, со всей дури. А в следующий миг я едва удержал в руках свое единственное оружие, так как с него сорвался заряд энергии, усиливший удар в десятки раз.

Голова мёртвого пса раскололась на двое, а тело кубарем вылетело наружу и с громогласным стуком шмякнулось об мраморную колонну. Увидев отличный результат, я невольно оскалился и попытался ударить по частично прорвавшейся голове здоровяка, который начал реветь словно настоящий медведь.

Однако тот вовремя среагировал на замах и наклонившись, ловко подставил под трубу каску. В результате лязг метала и сноп искр, был всеми моими достижениями. Раздался новый безумный рёв и в следующий миг полупрозрачная преграда начала с треском рваться, впуская внутрь поток лютой стужу вместе с наполовину прорвавшемся мужиком.

Я попытался воткнуть в него трубу и оттолкнуть тяжеленную тушу, но стрелок отпустил автомат и перехватив трубу за другой конец, начал вырывать её из моих рук. При этом он прокладывал столько сил, что она начала выгибаться и мне пришлось отпустить своё единственное оружие и отбежать на несколько метров.

Я чувствовал, как постепенно в правый кулак начинает набираться энергия, но отлично понимал, времени накопить достаточно хронически не хватает. К тому же как подобраться к такому детине на дистанцию удара я в душе не знал.

Осмотрев вагон ещё раз, я принялся судорожно просчитывать варианты, и пока больше никто не прорвался, отбежал как можно дальше, к переходу между вагонами.

А тем временем, практически пробившийся внутрь здоровяк, в конец запутал в своей сбруе согнутую трубу, и в конец разбушевавшись, начал яростно её мотать, при этом разрывая стропы и ремни, оплетающие его могучий торс с ног до головы.

Резко навалившись в последний раз, он ворвался в вагон и громко взревев от накрывающей ярости, откинул трубу в сторону вместе с запутавшейся автоматным ремнём и перемётной сумой. И в этот момент я увидел, как «ППШ-41» слетел с его торса и вместе с котелком и сумой, грохнулся на пол.

Однако вместо того чтобы подобрать оружие, стрелок сорвал с пояса боевой чекан и безумно оскалившись, рванул в мою сторону.

— Твоя умереть! — взревел он, скалясь словно зверь.

В этот момент одноглазый зомбопёс прорвался внутрь и проскочив между ног хозяина, устремился ко мне. Я заставил себя простоять ещё несколько мгновений смирно, и только в тот момент, когда псу оставалось преодолеть последние три метра, заскочил в открытую дверь тамбура и захлопнув её, оказался позади противников в другом конце вагона.

Безумный план, использовать механику аномалии, переносящую массу в противоположную часть вагона, сработал, правда оставалась вероятность что противник зайдёт за мною и потому я замер, готовясь сорваться с места в том или ином направлении.

Однако всё вышло так как я и предполагал. Взревев от очередной волны нахлынувшей ярости, гигант развернулся на месте, и насколько это возможно быстро понёсся в мою сторону, при этом его мёртвый пёс снова его обогнал.

Времени оставалось совсем чуть-чуть и потому я, схватил валяющийся на полу автомат за порванной ремень и рванул к двери, из которой вышел всего несколько секунд назад. Вывалившись с другой стороны, я, ловко подхватив ППШ, по памяти изготовил его к стрельбе. Затем взял на мушку затылок здоровяка и выпустил длинную очередь, опустошив добрую треть дискового магазина.

Однако вместо того чтобы точно попасть в отлично просматриваемую мишень, все до одной пули полетели веером во все стороны, обильно дырявя стены, стёкла, пол и потолок вагона.

Результат обескуражил, и я невольно проверил не крив ли ствол, посмотрев на него через прорези в кожухе. Никаких дефектов не обнаружилось, и я для проверки выпустил ещё одну короткую очередь в начавшего поворачиваться здоровяка, с тем же неудовлетворительным результатом.

Все пули ушли в молоко, причём на этот раз я заметил, как они начинали резко отклоняться, не долетев пары метров до противника.

Получив новую вводную, я буквально опешил и в этот момент между ног здоровяка снова проскочил зомбопёс и рванул ко мне. На автомате взяв его на прицел, я выпустил пару коротких очередей и неожиданно увидел, как пули порвали шерсть на поднятом загривке, а одна так и вовсе подсекла переднюю лапу.

Правда пса это не остановило. Явно сбавив темп, он продолжил маниакально загребать перебитой ногой, при этом яростно скалясь словно в последний раз.

— Да, сука получай! — в сердцах выкрикнул я и встав на одно колено, выпустил длиннющую очередь по псу, раздробив ему голову и буквально напополам разрезав пулями позвоночник.

Выбросив последнюю гильзу ППШ-41 замолк, и даже несмотря на то что я выпустил всё без остатка, дважды мёртвый, практически разорванный надвое зомбипёс, продолжал ковыряться и пытаться ползти в мою сторону.

Увидев поверженную тварь, бородатый детина снова яростно взревел и громко топоча, ещё быстрее рванул ко мне. Однако я опять не позволил ему добраться и пройдя через аномальный тамбур, выскочил с противоположной стороны вагона.

И что теперь? — спросил я себя и выдернув барабанный магазин, посмотрел на пустую прорезь. Надежда увидеть там хотя бы один патрон не оправдалась и потому я, тяжко вздохнул.

Патронов нет. Труба согнута в бараний рог, так что теперь удар деревянным прикладом ППШ выглядит более предпочтительным. На полу кроме нескольких порванных ремешков, котелка и перемётной сумы ничего нет.

Конечно я могу продолжать и дальше бегать от здоровяка, мгновенно перемещаясь из одного конца вагона в другой, но возникает вопрос на сколько меня хватит. Уже сейчас температура в вагоне упала где-то до минус десяти. Пока я бегал это не ощущалось. Но пройдёт с полчаса, и я начну околевать и действовать намного заторможённое. К тому же имеется вероятность что стрелку надоест за мной гоняться, и он вспомнит о маузере, находящийся в деревянной кобуре и просто меня застрелит.

По результатам мозгового штурма я принялся снова обшаривать вагон в поисках хоть чего-то полезного. Подхватив оброненную перемётную суму стрелка, я быстро вытряхнул её содержимое, но не заметил ничего полезного, между мешочками с дурно пахнущим содержимым.

Другого выхода не оставалось, так что я снова прошёл через крохотный тамбур, захлопнув дверь перед самым носом рычащего здоровяка. А дальше я продолжил выполнять одну и туже рутинную операцию, дожидался, когда выкрикивающий проклятия, неутомимый противник, подойдёт, и мгновенно перемещался в другой конец вагона, оставаясь там почти на полминуты.

Так продолжалось циклов 30–35 и с каждым из них в вагоне становилось всё холоднее и холоднее. И вот когда я в очередной раз переместился, мой взгляд снова пробежал по пробитым пулями сиденьям и неожиданно зафиксировался на трости болтливого старичка так и остававшейся лежать на том же месте, где он её оставил.

А что, если он оставил её там не просто так? — внезапная догадка едва не заставила ударить себя по лбу, при этом подвергая тупую голову риску, слить в этом ударе всю накопившуюся в правой руке, дурную силу аномалии.

И в этот момент прозрения, я решил действовать. Снова дождавшись, когда пыхтящий как паровоз детина до меня доберётся, я шагнул в тамбур и сразу побежал, направляясь к трости, находящейся ровно на середине вагона. Однако, стрелок тоже что-то почувствовал и на этот раз намного резвее чем прежде понёсся навстречу.

Увидев это, я не позволил себе паниковать и продолжил нестись вперёд, при этом расшвыривая гильзы, и по пути перепрыгнув ещё шевелившийся кусок плоти, оставшийся от зомбопса. А наконец добежав я схватил клюку с дерматинового диванчика и неожиданно ощутил, что она неимоверно тяжёлая и будто сделана не из дерева, а целиком выкована из железа.

И как только я это прочувствовал, вся накопившаяся в руке сила, одномоментно перелилась в трость с головой аиста на конце. А затем мне пришлось отскочить в сторону, так как воздух в том место где я только что стоял, разрезало острое лезвие боевого топорика.

При этом оказавшаяся рядом здоровенная туша стрелка, рванула вперёд желая сбить с ног. Я же, чудом увернувшись, успел запрыгнуть на сидение, уходя от столкновения, и инстинктивно, наотмашь ударил противника оголовьем трости. Затем рванул увязшую клюку на себя и потеряв равновесие упал.

Ожидая удара тут же прикрылся тростью и в этот миг рёв смертельно раненого зверя, взрывной волной прошёлся по вагону, оглушив меня и выбив все до одного стёкла. А вслед за этим стрелок качнулся и упал рядом со мной, от чего вагон ещё раз содрогнулся.

Взглянув на лицо врага, я увидел вместо правого глаза зияющий провал. После этого мой взгляд перескочил на окровавленный клюв цапли и в этот момент до меня дошло что именно произошло.

Резко вскочив я зябко поёжился, ибо теперь в оставшийся без стёкол и защиты вагон хлынул лютый мороз, мигом заставивший зубы отплясывать джигу. Вслед за этим начало медленно затухать электрические освещение. И только в этот момент я неожиданно осознал, что за время, проведённое в аномальном вагоне, я не разу не заметил ни одной тени.

Осознание этого факта удивило, и я устало опустился на обтянутое дерматином сидение. Сейчас я чувствовал себя напрочь вымотанным и поэтому в голове не имелось не одной разумной мысли, подсказывающей что предпринять чтобы пережить холод.

Между тем свет продолжал затухать, а мороз с каждой секундой крепчал всё больше, как бы намекая что рассиживаться точно не время.

Посмотрев на лежащую, бездыханную тушу, я поставил кончик трости на пол и в тот же миг вагон затрясло. Одновременно с эти начало происходить то чего я уж никак не ожидал. Туша поверженного врага дёрнулась и сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее заскользила к выходу, а вместе с ней туда же направились все разбросанные вещи стрелка и даже по-прежнему шевелящиеся останки мёртвого пса.

Я смотрел как всё, включая гильзы от ППШ, вылетают из вибрирующего вагона через развороченные двери. Складывалось впечатление что его прямо сейчас яростно трясёт неведомый великан, вытряхая всё лишнее. Однако меня это действо никак не задело и лишь только в тот момент, когда последняя гильза заскакала по полу и вылетела в выбитое окно, вагон тряхнуло так, что я дабы не слететь с сиденье, выпустил трость и она шлёпнулась на пол.

А когда я наклонился чтобы её поднять, в вагоне резко включился свет, и я явственно услышал, ударившее по ушам, объявление диктора:

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Беляево. Уважаемые пассажиры, будьте взаимно вежливы, уступайте места инвалидам, пожилым людям и пассажирам с детьми»

Содрогнувшись от неожиданности, я разогнулся и тут же замер, ибо прямо напротив меня сидел тот самый седобородый старикашка и лучезарно улыбался.

Поезд тронулся, а он, схватившись за рукоять своей трости, потянув её на себя и громко, с выражением заговорил:

— Ой спасибо, молодой человек. Помогли дедушке его клюку поднять, а то у меня косточки старые. Боюсь если в очередной раз согнусь, могу и не разогнуться.

Продекламировав, явно дежурный текст, дед резко дёрнул трость на себя, выказав недюжинную силу и вырвал её из моих околевших пальцев. После этого он удовлетворённо улыбнулся и внезапно подмигнул мне.

Я сидел, отогреваясь после пребывания в холоде и не знал, что делать. Встать, и дать деду хорошенького леща, ведь он явно как-то замешан в том, что со мною только что произошло, или же напротив обнять деда и поблагодарить за помощь, которую он вполне возможно мне оказал.

Правда уже через секунду оба варианта были выкинуты в мусорку, и я выбрал трети — разрешающий продолжать сидеть на жопе ровно, молчать и смотреть на него в упор не сводя глаз.

— Не парень, ты у нас не свет и не тьма — наконец выдал он. — Ты тень, как она есть. Не замечаемая никем, непреклонная и преследующая всех без исключения.

Выдав характеристику, он снова замолчал и вытащив из кармашка вельветового пиджака ажурный платочек, принялся тщательно оттирать оголовье трости от крови стрелка.

— Кто ты? — напрямую спросил я.

— Не сейчас. Вполне возможно, что совсем скоро мы с вами молодой человек ещё увидимся, вот тогда и поговорим. А сейчас пожалуйста подберите уже свой заработанный трофей, а то он так и будет лежать, и привлекать внимание тех, кого точно не стоит привлекать — договорив, он указал кончиком трости на пол передо мной, и я там действительно увидел гранёный кусок чистейшего горного хрусталя, величиной чуть меньше моего кулака.

На автомате подняв, на ощупь, обжигающе-ледяной кристалл, я узрел проскочившую в нём аквамариновую искорку и вопросительно уставился на продолжавшего лыбиться старичка.

— Что это? — спросил я.

— Ваш трофей или награда. Называйте, как хотите. Я не претендую. Как говорится, что с бою взято — то свято.

— Зачем это мне?

— Я думаю вы потом сами разберётесь и с трофеем, и с тем что вы в нём найдёте. А теперь молодой человек вам стоит поспешить иначе вы опоздаете туда, где вас очень сильно ждут — и как только он это сказал, диктор объявил станцию и поезд остановился на перроне станции Беляево.

— Ну и что это было? — спросил я себя, уже стоя на перроне и провожая отходящий состав, в котором остался сидеть по-прежнему улыбающийся старичок.

Глава 15. На перепутье

Во время пятнадцатиминутного, пешего похода от Метро до ведомственной общаги, школы милиции, я думал о произошедшем в аномалии, и всё это время перед глазами стояла улыбка странного деда.

А ведь если б ни его клюка, то я навсегда остался там. И вполне возможно прямо сейчас бродил по снежной пустоши, освещая следы на снегу, аквамариновыми глазами.

Я так и не понял, что за стрелок на меня напал, но был уверен свои обещания он точно мог исполнить. А ещё у меня родилась пара животрепещущих вопросиков. Что за тёмный продал меня поверженному стрелку, и какого хера, но вообще решил, что может распоряжаться моей шкурой?

Однако одно я понял точно. Этот непредвиденный заход в аномалию, сто процентов как-то связан с тем кукловодом, что подставил меня в прошлый раз. Затраченные им ресурсы слишком велики и это только подтверждает высокий статус невидимого кукловода.

В связи с этим автоматически всплыл главный вопрос. По какой такой важной причине нужно убирать такую сошку как я со сцены, причём убрать наглухо, не считаясь с возможными потерями?

А ещё меня вымораживало, что вся эту экстрасенсорная хрень, владение непонятными силами и всякое разное паранормальное составляющее этой реальности, тщательно прячется под штукатуркой времён СССР моей молодости.

Мир как я заметил практически ничем не отличался, вплоть до мелочей, но то что я чувствовал делало меня не совсем тем, кем я был раньше. К тому же теперь мне казалось, что я вижу советских людей насквозь. Скорее всего сказывался опыт прожитых лет.

Уже на подходе к общаге, я для эксперимента принялся концентрировать внимание и практически мигом засёк десяток парней, толкущихся в парковой зоне, возле рядка лавочек. Они маскировались под шахматистов, но одного взгляда мне хватило чтобы определить, что это тусуется мелкая фарца.

В сумках скорее всего западные шмотки, джинсы, пластинки да всякая подобная хрень, промышленное производство которой по какой-то необъяснимой причине не могла освоить советская легкая промышленность.

Если честно я всегда не понимал, почему руководство страны добровольно рыло для СССР могилу долгие годы. Ведь всё элементарно, если народу нужны ставшие модными джинсы, почему оперативно не освоить выпуск необходимых тканей и не организовать за краткое время пошив. Так и со всем остальным. Формальный подход приводит к нулевым результатам. А резкие смены курса и вскрытие застарелых нарывов к развалу страны.

Подойдя к знакомой общаге, я остановился. Волнения и в помине не появлялось, но зато возникло сомнение и родился вопрос, а стоит ли туда вообще заходить? Ведь теперь я, конечно если захочу, могу стать вольной птицей и свалить куда пожелаю, перестав быть марионеткой.

Однако, уже через секунду я откинул сомнения и потянул тяжёлую дверь на себя.

Внутри общаги никаких проблем не возникло. Вахтёрша Мария Ивановна, обвела меня цепким взглядом, старой НКВДшницы и выдала ключ от комнаты. Машинально поднявшись на третий, я отсчитал четвёртую дверь с лева и сунул ключ в замок. Он подошёл, так что я не ошибся.

Войдя внутрь, очутился в той самой комнате что помнил из прошлой жизни. Моя кровать справа, а слева кровать Севы. В углу гири и гантели, на полке мои кубки и медали самбиста рядом с Севиными по силовому многоборью и штанге.

Книги, конспекты и даже одежда, вся была та же самая из моего прошлого. И даже выпрошенный на один день у знакомого, немного великоватый китель лейтенанта милиции с фуражкой, имелись в наличии.

А рядом на столе лежала записка от Севы, которую я мог и не читать, ибо её содержание знал наизусть.

Гена, одевай то что я достал, бери ноги в руки и галопом дуй в 4 корпус. В час закончится распределение выпускников и объявят тех, кто поступил в высшую школу КГБ СССР, а затем дисциплинарная комиссия примется за нас. Кровь из носа, но ты должен успеть, иначе нам точно хана.

Сева.

П.С.

Китель с Фуражкой великоваты, но другого достать не смог.

Сейчас пять минут первого. До четвёртого корпуса идти минут двадцать, значит успеваю. И даже более того, в прошлый раз распределение выпускников и последующее за этим объявление короткого списка зачисленных в школу КГБ, затянулось почти на час, так что времени у меня предостаточно. Так что лихорадочно собираться как в прошлый раз, я не стал.

Скинув спортивный костюм, я сходил в душ, распложённый в конце коридора и обмылся холодной водой, так как горячей как обычно в наличии не имелось. Затем вернулся, обработал йодом царапины на ухе и руках, и уже было начал одеваться, но в последний миг замер. А затем и вовсе улёгся в свою старую кровать и принялся размышлять.

А если тут практически всё повторяется и глобальные события идентичны уже произошедшим в моей реальности, то не открывает ли это мне кое-какие перспективы.

Пока я двигаюсь по чётко очерченной судьбой тропе, преодолевая всякие необычные помехи. Да я даже знаю в точности чем закончится дисциплинарная комиссия.

А что, если мне проявить самостоятельность и попробовать куда-то свернуть. Например, вообще не явиться на комиссию? Или вовсе уйти из органов? Свалить в солнечное Сочи или даже за кордон? Ведь зная, что к чему я мог бы быстро поправить своё благосостояние, заняться к примеру фарцовкой, или стать подпольным цеховиком клепающим джинсу?

А ещё я, немного покопавшись в закромах памяти, могу вспомнить пару-тройку случаев нахождения кладов и даже определить, где они прямо сейчас лежат в первозданном состоянии. Кроме этого у меня имеется информация о нескольких подпольных миллионерах, прямо сейчас занимающихся антиквариатом и обменом валюты, приходящей от фарцовщиков.

Хотя нет, это не моё. Достать много денег конечно можно, но бесцельно лежать после этого на берегу моря, рядом с очередной красоткой, я точно долго не смогу. Я и в той жизни мог устроить себе нечто подобное, но так и не устроил, предпочитая заниматься совсем иными делами.

Хотя, насчёт в меру развратных представительниц женского пола, нужно подумать.

А что если у меня получится что-то изменить? Например, предотвратить Чернобыльскую катастрофу или предупредить о землетрясении в Армянской ССР произошедшем в 1988 году. А ещё есть Афган, популист Горбачёв со своей перестройкой и сухим законом, распад СССР, «благословенные» девяностые с бесконечной бандитско-рейдерской вольницей, едва не закончившейся распадом Российской Федерации.

Если удастся разорвать цепь катастрофических событий, ну, например, устранить Горбачёва или главного инженера Чернобыльской станции Дятлова, по чьей причине случилась авария. Ведь имея такие специфические навыки как у меня, я это спокойно могу устроить.

И что будет потом? Что-то изменится или нет? Ведь в конце концов неизвестно, как поведёт себя временной поток, подвергающийся незапланированному изменению глобальных событий. А вдруг он начнёт сопротивляться?

А чего собственно я сам хочу? Хотелок, как выяснилось много, но я понимал, нужно начинать с чего-то малого, чтобы выяснить, смогу ли я реально хоть что-то реально изменить.

В этот момент осознания основных задач, мой взгляд упал на плохо проявленную фотографию, где мы с Севой стояли в спортивном зале, школы милиции. И этого взгляда хватило, чтобы я окончательно определился с приоритетами.

Надо спасти Севу, иначе через месяц его не станет. На ничем не примечательном дежурстве, в составе усиленной группы ППС, он отправится на срочный выезд, из-за сработавшей в ювелирном магазине сигнализации. И именно там его и застрелят оказавшие сопротивление грабители. Я тогда приехал поздно и не успел подставить другу плечо.

Теперь я знаю, что произойдёт и буду готов. А для того чтобы быть с ним в тот момент рядом и всё предотвратить, я прямо сейчас должен поднять задницу с кровати и повторно отправиться на неприятное судилище, о котором у меня ещё с прошлой жизни остались горькие воспоминания.

Сейчас надо действовать оперативно, а потом можно расквитаться с двумя «друзьями» предателями и наконец разобраться что за чертовщина вокруг меня происходит.

Вскочив с кровати, я спрятал под шкаф практически ледяной на ощупь, хрустальный трофей и принялся быстро облачаться в великоватую для меня, форму лейтенанта милиции.

А уже через 25 минут, я вошёл в длиннющее фойе четвёртого корпуса, предназначенное для торжественных построений курсантов высшей школы милиции и принялся продвигаться вдоль ряда окон, курсируя в толпе молодых лейтенантов, уже прошедших распределение и получивших назначение.

При виде меня, приглушённый шёпот практически смолк. Я почувствовал на себе взгляды разного спектра осуждения, уже распределённых сокурсников, собранных с трёх параллельных потоков, но вместо того чтобы невольно съёжиться, как это делал в прошлый раз, я пошёл прямо.

Излишнее и зачастую негативное внимания тех, кого я потом знал долгие годы, мне сейчас было по барабану. Так что я продолжал продвигаться дальше словно ледокол, оказавшийся в окружении ледяных глыб.

Одно плохо, чувствовать себя совсем уверенно мешал великоватый китель. Правый погон постоянно норовил слезть с плеча и это выбешивало и порождало ощущения что я не в своей тарелке.

Некоторые парни здоровались за руку, другие сочувственно кивали, но большинство либо делали вид что не замечают проходящего мимо залётчика, либо и вовсе кривились при моём приближении.

Я же чисто на автомате пересёк длинное фойе и пройдя мимо бюста Ленина, со стоящим рядом в стеклянном шкафу бархатисто-алым стягом учебного заведения, вошёл в тень колонны и там замер в ожидании.

И как только я оказался в тени, про меня все словно в один миг благополучно забыли и как ни в чём не бывало, продолжили довольно-таки громко перешёптываться. Я же ради проверки памяти принялся осматривать каждого и вспоминать, что с ними стало через без малого сорок лет.

Первым на глаза попал младший лейтенант Юра Селиванов. Он единственным из всей нашей группы получил младшого, из-за небольшого залёта. Ещё будучи курсантом, дежуря на КПП, он по незнанию не пустил на территорию и нагрубил сынку какого-то генерала МВД. — Хороший мужик, в двухтысячных дослужился до генерал-лейтенанта новой полиции, и уже будучи на пенсии, до сих пор имеет вес в структурах МВД. Кстати, на моих похоронах он точно присутствовал.

Рядом с ним стоит здоровяк, Боря Кравцов. — В начале девяностых будет с позором уволен из МВД, и сядет за злоупотреблением служебным положением и связи с криминальным миром. Потом быстро откинется с зоны и станет директором охранной фирмы, тесно связанной с Ореховской группировкой. Кончит плохо, после очередного передела, его так и не найдут.

Следующий, Вася Климов. Староста паралельной группы, Позывной Клим. — Уже будучи майором, будет командовать двумя ротами спецов во время первой войны в Чечне. Героически погибнет, попав в засаду под Гудермесом. Я тогда командовал бешенной ротой контрабасов всего в десятке километров, но о его смерти узнал намного позже.

Коля Заяц, что-то шептал на ухо Климу. — В конце девяностых станет начальником одного из Московских ОВД. — сядет за взятки и крышевание наркодиллеров с сетями точек продающих проституток.

Паша Серов — Афган, фугас, инвалидность.

Нурлан Садыков — зам министр МВД нового Узбекистана.

Витя по кличке Перекати-поле — московский угрозыск. Затем центральный главк. Следователь по особо важным делам. Ушёл на пенсию, сажал помидоры. Но и там его достали старые враги. Его заказали. Я лично присутствовал на похоронах, а потом помог наказать всех причастных.

Аслан Хашиев из параллельного. — Первая чеченская, полевой командир. Лютый зверь, режущий глотки направо и налево своим бывшим коллегам. Нашёл его со своими парнями в одном из ингушских горных селений. Долго разговаривал, но он обманул и едва меня не зарезал. Пришлось брать его лично. До приговора он не дожил.

Увидев его, я невольно напрягся, а мои пальцы сжались в кулаки.

Я обводил взглядом толпящихся молодых лейтенантиков, и как выяснилось мог почти каждому не только предсказать его судьбу, но и поведать много чего интересного о их делах.

Да уж «благословенные» для некоторых девяностые, хорошенько переломали судьбы почти всех присутствующих.

Кто-то заберётся на самый верх карьерной лестницы. Кто-то зависнет внизу или на полдороги. Другие уйдут в криминал, а, например, невзрачно выглядевший Коля Субботин, через десяток лет получивший кликуху Субботник, так и вовсе, как следует из его уголовного дела, лично прострелит голову своему лучшему другу по школе милиции, Боре Вяткину, с которым они прямо сейчас стоит рядом и ржёт, рассказывая политические анекдоты.

Сейчас в том времени откуда я пришёл, добрая треть присутствующих уже в могилах. Часть на пенсии, кто-то живёт за границей, распавшейся СССР. И лишь единицы до сих пор в строю, причем по обе стороны закона.

Однако существовала вероятность что моё появление внесёт в их судьбы определённые коррективы.

Кое кого не обнаружив, я ещё раз осмотрел толпу и убедился, что в фойе отсутствуют все претенденты на поступление в высшую школу КГБ. А кроме этого тут не было Севы.

— Не, ну что там так долго! — возмущённо воскликнул стоявший поодаль Вадик Орлов, который в будущем станет замом одного из Московских префектов. Затем погорит на взятках и откатах. Избежать наказание помогут влиятельные друзья.

— Да там всё ещё пытают наших претендентов. Их вон сколько, а козырных мест всего два — объяснил кто-то сведущий, из толпы.

— Зачем вообще нужна эта кутерьма с распределениями— возмутился Вадик. — Ведь всем итак ясно, из какого ГУВД или РУВД тебя направили учиться, туда назад и отправят.

— Ну не скажи — возразил кто-то кого я плохо видел и поднял бумажку над головой. — Меня, например, направили в кавалерийский дивизион, вместо того чтобы отослать обратно в Луганск.

И как только неизвестный это озвучил, я сразу опознал в нём Вову Севера. С которым мы не раз пересекались по службе и даже помогали друг-другу.

— Тебя то конечно, хвосты коням крутить, ты ж у нас из бывших казачков.

— Не, бывших казаков не бывает — ответил Север и запрятал бумагу.

Весь этот балаган мог продолжаться ещё долго, но тут двери, ведущие в предбанник актового зала, распахнулись и в фойе все замолчали.

А затем я увидел выходящих оттуда претендентов, первыми из которых шли Дипломат и Антоша. И как только они появились Дипломат победно воздел руки вверх. Антоша тоже скромно махнул. Это означало что у них, как и в прошлый раз всё получилось.

— Ну ничего, мы ещё посмотрим, как у вас всё это пойдёт дальше и к чему приведёт — процедил я сквозь зубы и зло оскалился, отлично понимая, что на этот раз, я всё это дерьмо просто так не проглочу.

Глава 16. Дисциплинарная комиссия

За построением выпускников я наблюдал из-за колонны. На залётчика никто не обращал внимание и меня это вполне устраивало. Последние, напутственные речи отзвучали, и молодые лейтенанты устроили салют из мелких монеток, после чего начали стремительно очищать вестибюль.

В результате внутри остался один Сева. Стоя у входа в актовый зал, он словно заблудившийся щенок, переминаясь с ноги на ногу, наблюдал за выходом из корпуса, и явно ждал меня.

— Что стоим? Кого ждём? — поинтересовался я, подойдя сзади.

— Успел! — воскликнул Сева, а затем облегчённо выдохнул. — А то я уж думал, что тебя не отпустили.

— Да куда они денутся, я уже давно здесь. И кстати посмотри, как, мне идёт этот мешок картофеля вместо кителя? — спросил я и принялся в очередной раз поправлять сползающий погон.

— Ну извини, на вещевом складе меня послали. Сказали всё выдадут по новому месту службы. Так что другого не нашёл. Отдал бы свой, но ты в нём утонешь.

— Ты готов? — спросил я, закрывая тему.

— Не знаю. Что-то мандраж по ногам лупит. Я было туда сунулся, хотел кое-что разузнать, но меня сразу выгнали. Сказали, вызовут. Но дядьки там сидят дуже серьёзные. Боюсь Гена хана нам — констатировал явно поникший Сева.

Дальше он стоял, опустив взгляд в пол, словно провинившийся школьник, а я гонял нехорошие мысли.

Получалось что в прошлой жизни он именно из-за моего залёта не уехал на Урал, откуда его послали учиться. А оставшись здесь, он погиб, хоть и косвенно, но тоже по моей вине.

В тот момент, когда нас вызвали, я перебирал в голове варианты, позволившие бы ему, останься в живых и самым простым, как казалось, был вариант где Севу, с позором увольняют из органов.

В совершенно пустом актовом зале, прямо на сцене, под плакатом «УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И ЕЩЁ РАЗ УЧИТЬСЯ!», стоял длинный стол, накрытый красным сукном. И за этим столом уже устроилась дюжина членов дисциплинарной комиссии. Как оказалось, большинство из них я помнил.

Председателем был снова комитетчик, насколько я понял из воспоминаний молодого двойника, бывший главой и на комиссии по отбору в институт КГБ. Рядом сидел декан спец факультета. Чуть дальше серьёзный гражданин из ЦК КПСС, козыряющий значком ленинской премии. Любопытный учёный, азиатской внешности, которого председатель называлпрофессором, тоже присутствовал и опять сидел с краю. Остальные в прошлый раз почти молчали, но лица я помнил. Неизвестными мне были два майора из МВД и некий молодой гражданин в костюме с отливом, судя по комсомольскому значку и блестящим глазам, являющийся неким комсомольским функционером.

Но самое плохое тут отсутствовал тот единственный человек, который в прошлый раз и протянул нам с Севой руку, вытянув из болота. Как раз он в последствии и был нашим отцом командиром. И это всё меняло.

Первым взял слово один из майоров. Сначала он зачитал милицейские рапорта, затем показания свидетелей происшествия, а следом предъявил мед справки от лечащего врача и результаты освидетельствования на предмет обнаружения алкоголя в крови.

И как только тема о наличии алкоголя подтвердилась, со своего места вскочил гражданин из ЦК и тыча в нас пальцем, принялся распекать двух несознательных лейтенантов, устроивших ночной дебош. Причём, по его словам, получалось, что мы проникли в многоэтажку, ворвались в жилище советских граждан, устроили там форменные беспорядки с дракой, при этом я каким-то образом сам себе нанёс ранения.

Неизвестный комсомольский работник его всецело поддерживал, задирая ещё выше волну возмущения, поднятую членом ЦК. От него сыпались обвинения, перемешанные с цитатами Брежнева и бесконечные осуждения недостойных молодых Ленинцев, не оправдавших доверие партии и комсомола.

Кроме этого некоторые присутствующие им периодически подгавкивали и строя серьёзные щи на рожах, беспрерывно качали головами, выражая своё искреннее возмущение.

Таким образом нас рьяно пропесочивали больше часа, это было похоже на то что со мною происходило в прошлый раз, но умноженное в добрый десяток раз. Ибо такого спланированного брызганья слюной от возмущения и желания сейчас же растерзать провинившихся я точно не помнил. И это наводило на определённые мысли.

Имея такой опыт как у меня, я сразу смекнул что нападение тщательно спланировано. Причём все роли расписаны заранее, и даже председатель дисциплинарной комиссии, комитетчик, тщательно следит и не даёт вставить ни слова декану с профессором.

Это наводило на совсем уж нехорошие мысли. Я отлично видел, что нас хотят грубо слить, причём тот, кто руководит этим балаганом, вполне возможно находится не здесь. либо ведёт себя тише всех.

Бороться с подобным было бесполезно, и, если честно, никто и не пытался.

Урвав момент в конце часа эмоционального избиения, в поток обвинений сумел вклиниться декан факультета, скромно сообщивший, что раньше подобного за нами не замечалось и это первый случай. Затем он коротко рассказал о нашей учёбе всё самое хорошее и упомянул о положительных характеристиках, выданных инструкторами из центра Капицы. Правда при упоминании наших с Севой спортивных достижений его быстро срезали, не дав договорить.

А после того как он окончательно замолчал, слово взял комитетчик. И в этот момент я понял, что для нас с Севой всё точно идёт по одному месту.

— В результате, я бы сказал преступных действий, этой нетрезвой парочки лейтенантов, было опорочено, почётное звание сотрудников Советской милиции. И это делает ещё более тяжким тот факт, что одному из них была выдана рекомендация нашей комиссии, на зачисление в ордена Ленина, Краснознамённый институт КГБ, имени Дзержинского, созданный при совете министров СССР. — председатель пронзил меня испепеляющим взглядом и поиграв желваками продолжил. — Моё предложение такое. Разжаловать в рядовые обоих залётчиков. Этого определить в вечные постовые с испытательным сроком — он указал на съёжившегося Севу. — А второго выгнать из органов с волчьим билетом, дабы другим неповадно было. И кстати уголовное дело до сих пор расследуется, и ещё неизвестно что там всплывёт и к каким выводам придут работники прокуратуры. Как мне самому кажется, эти ребятки что-то недоговаривают.

Едва комитетчик закончил почти все члены дисциплинарной комиссии рьяно закивали и подняли новую волну галдежа. Оставшимися сидеть спокойно остались только декан и профессор. В этот миг я понял, из-за отсутствия того, кого тут не хватает, мирно это дело не закончится.

И что же делать. С волчьим билетом дорога в органы закроется навсегда. Из комсомола выкинут автоматом. Да и один нехороший прокурорский работник, узнав о итогах заседания, может начать копать ещё сильнее и точно постарается на меня навешать всякого разного. Нет, посадить точно не посадит, но путёвку за сто первый километр, точно организует, причём с очень нехорошими пометками в личном деле.

Если честно, то на все эти выкрутасы новой реальности мне было наплевать. Руки, ноги есть, Советский Союз большой, так что я себе занятие точно найду. Но есть Сева, на которого итоги дисциплинарной комиссии подействуют убийственно. Если его сделают вечным постовым, то история с убийством сотрудника при исполнении повторится, и он точно погибнет, и я ему ничем не помогу, ибо буду куковать за 101 километром.

Через некоторое время я смогу вернуться в Москву и отомстить всем причастным, но это совсем другая история.

От осознания безысходности, мои кулаки невольно сжались от злости.

А ведь я всю жизнь был ментом, и проживая вторую точно не желал вкусить нечто новое, а хотел почти точно такую же. При этом я желал постараться исправить кое-какие ошибки и не позволять гибнуть друзьям. А если удастся сломать систему и изменить хоть что-то глобальное, то это будет лучшей для меня наградой.

После комитетчика, все начали выступать один за одним, и каждый старательно втаптывал нас ещё сильнее в дерьмо. А пока они говорили перед глазами стояли довольные рожи Дипломата и Антоши.

В то что они пошли на предательство из-за этого гребаного направления в институт КГБ я больше не сомневался. Конечно они пешки в этой игре, но очень важные и подлые пешки, в моей прошлой жизни ставшие настоящими ферзями.

А что бы было, если нашей школе милиции выделили три престижных места в институте КГБ, а не два. Возможно тогда у Дипломата с Антошей не имелось причин меня подставлять? Однако места выделили два и им пришлось меня убрать с пути. К тому же не надо сбрасывать со счетов фактор Полины. Я стал главным претендентом на её сердце и это скорее всего стало последней каплей.

А ещё я отлично помнил о том, что мне сказал дипломат в гараже, перед тем как активировать пульт. И если сопоставить это с тем что произошло в этой реальности, получалось они хотели не просто вывести меня из игры, а желали убить. И для этого здесь использовались не простые уголовники, а реальные потусторонние твари, причём уже дважды.

Всё сходилось, однако, сейчас меня больше интересовало несколько иной вопрос. Неплохо бы узнать кто тот кукловод что руководит этим балаганом, ведь теперь, после инцидента в метро, я уверен, банальное моё устранения с пути бывших друзей, это только повод. И если я не найду и не устраню сам этого кукловода, то неприятности продолжат сыпаться, цепляя всех, кто окажется рядом.

В процессе явно спланированных выступлений я ощущал, как в актовом зале постоянно повышается напряжение, и это начало сказываться на моём состоянии. Бессонная ночь с Наташей, потом срочная выписка с допросом. Непредвиденно проведённый консилиумом врачей. И наконец выматывающий поединок в метро, всё это сказалось на физическом состоянии молодого организма.

Едва заметно шатнувшись, я почувствовал, что сейчас из носа может пойти кровь. Немного приподняв подбородок, я шмыгнул носом и тут же почувствовав во рту железистый привкус. Как не странно, но это помогло выкинуть все ненужные мысли из головы.

Стараясь стоять ровно, я слушал очередной нелестный оборот отправленный в мой адрес, и в этот миг почувствовал, как лютая злость на всех присутствующих начинает накрывать сознание. И словно учуяв мой зов, накапливающаяся в помещении сила, начала самостоятельно вливаться в руку. А вслед за этим мой гневный взгляд, словно снайперский прицел, начал гулять по лицам сидячих, будто выискивая с кого именно начать экзекуцию.

А потом неожиданно пришло отрезвляющее осознание, что ещё несколько секунд выискивания наиболее гнусной рожи и планка может упасть. Закрыв глаза, я попытался успокоиться, и в этот миг передо мною предстала та самая невероятно сложная пентаграмма, точную зарисовку которой мне позволил хорошенько изучить, обломавшийся работник прокуратуры по кличке Юрчик.

Даже единственного взгляда хватило чтобы чисто на автомате выделить несколько структурных частей из которых состояла пентаграмма. Сплетённые в сложную фигуру лучи и линии, обозначали нечто конкретное и совершенно мне неведомое. Круги, судя по эффекту от их пересечения, концентрировали энергию и защищали процессы, происходящие в центре. А вот переплетающиеся кусочки неведомых рун, явно отвечали за структуризацию неких сил и обращали их во что-то конкретное. Именно эти кусочки неведомого текста меня больше всего и заинтересовали. Я прямо сейчас мог выделить несколько десятков элементов, обозначающих нечто отдельное.

А что, если попробовать — сказал я себе и совсем уйдя в себя, выбрал один из небольших кусочков находившийся за пределами трёх охранных кругов. Затем вытянул палец и воспользовавшись тем что рукав кителя был слишком длинным, принялся чертить на сукне, в точности повторяя все изгибы и закорючки похожих на арабские символы, смешанные с клинописью.

И в тот момент, когда я за последней закорючкой, нарисовал похожий на свёрнутую змею символ, по телу пробежал импульс, буквально пнувший меня в затылок. Причём с такой силой, будто меня реально огрели дубинкой.

Глаза резко открылись, и в этот момент я увидел со стороны себя, стоявшего рядом с Севой по стойке смирно.

Что за …?! — не понял я и попытался сдвинуться с места, но у меня это не получилось. Оглядевшись, я осознал, что в совершенно бестелесном состоянии, нахожусь в пяти метрах от своего тела, прямо на том месте где заканчивалась моя же тень.

Окружающий антураж резко изменился. Солнечный день за окнами померк, а все тени наоборот стали резкими и чересчур выпуклыми, словно они пытались материализоваться.

Кроме этого я увидел на стенах тонкие трещинки и клубки паутины и углах. Ещё имелись ранее незамеченные потёки на потолке и пятна на полу, выглядевшие не особо привлекательно.

Но самое главным, заставившим оглядываться по сторонам, было свечение окружающее каждого присутствующего. Я догадался что это и есть те самые пресловутые ауры, про которых раньше только слышал и поспешил всё подробно рассмотреть, пока эффект не пропал.

У склонившего голову здоровяка Севы аура была особенной и словно сотканной из аквамаринового кружева. Моё же тело окружал сплошной серый саван без каких-либо проблесков. И лишь только присмотревшись внимательно я заметил, что он периодически немного раздваивается.

У большинства из сидевших за столом свечение было невзрачно-сероватым с явными проблесками разных ярких цветов. У члена ЦК и комитетчика спектр был побогаче, но сверху проскакивали портящие картинку тёмные пятна, похожие на капли нефти, загрязняющие воду.

Практически сразу привлекли две особенные ауры у людей, сидящих за столом на самых крайних местах относительно друг друга. Профессора восточного вида окружало нечто ало-оранжевое с вкраплениями светлых пятен. А невзрачного мужчину в другом конце стола, опоясывал настоящий сгусток тьмы, из которого в разные стороны тянулись десятки изгибающихся нитей, уходящих к людям в стены и пол.

Увидев эту тьму, я сразу понял, кто тут представляет ту силу, которая кушать не может как желает меня уничтожить. Так вот он какой. Сидит сбоку, нос крючком, круглые очёчки, невзрачный и почти незаметный тип. Участие в обсуждении практически не принимал, предпочитая кивать и отмалчиваться, и за всё время кинул только одну нелестную реплику. И в то же время, минимум две нити тянулись от него к члену ЦК. Ещё по одной цеплялись за комсомольского работника, комитетчика и одного из майоров. Того что зачитывал протоколы и показывал справки о медицинском освидетельствовании.

Инстинктивно захотелось подойти и подёргать за эти отвратно извивающиеся ниточки, однако прикованность к одному месту не позволила это сделать. Я начал наблюдать за окутанного тьмой невзрачного человека и он видимо что-то почувствовав заёрзав на стуле и потянулся к графину.

Мне хотелось проследить за его действиями, но тут позади раздался звук открывающихся дверей, и я резко развернулся. При этом успел удивиться, увидев двоих вошедших, и ярко белую ауру окружавшего одного из них. А уже в следующее мгновение, всё вокруг резко поменялось и меня буквально швырнуло обратно в собственное тело.

Ощутив руки и ноги, я пошатнулся, но Сева успел подставить плечо, не дав завалиться. А в это время встал председатель комиссии и громогласно объявил:

— Итак товарищи, мне кажется тут всё ясно.

— Пора решать — вторил ему член ЦК партии.

— Да всё правильно, предлагаю перейти к голосованию — подхватил комсомольский работник.

Появившихся позади меня людей, они старательно пытались не замечать, но я видел, как забегали их глазки и затряслись ручки.

И в тот момент, когда я уже подумал, что у сидящих за столом всё прокатит с места встал профессор и указал за наши спины.

— Товарищи, а мне кажется, что перед тем как принять окончательное решение, мы должны выслушать ещё одного человека — предложил он неожиданно громогласно и все присутствующие явно нехотя замолкли.

А затем из-за наших спин появился подполковник МВД, чьё присутствие предполагалось с первой минуты. Батя — именно так я называл его в прошлой жизни очень долгое время, пока он не передал бразды правления созданного им специального подразделения ОМОН в мои руки.

А вслед за ним вперёд вышел тот самый странный старичок, встреченный мною в Метро. Дойдя до первого ряда, он тут же по хозяйски уселся на одно из сидений и начал бесцеремонно рассматривать членов комиссии.

При появлении парочки все явно напряглись и нервно переглядываясь, уселись на свои места. Комсомольский работник так и вовсе принялся наливать воду из графина в стакан, при этом половину едва не расплескав.

Воспользовавшись молчанием, только что усевшийся старикашка, постучал знакомой тростью по полу и тут же заговорил.

— Итак, товарищи, сразу прошу меня извинить за то, что я сегодня припоздал. Знаете, в кои то веки попал в Метро, а там приключился час пик и я немного растерялся. Но я думаю, мне как самому старшему из здесь присутствующих, это вполне простительно — начал он так же словоохотливо как при первой нашей встречи. — Я вижу вы уже успели разобрать недостойное поведение двух молоденьких лейтенантов, которые стоят в проходе. И вы даже вынесли им довольно-таки суровый приговор. Знаете, скажу сразу, я полностью согласен со всеми доводами, которые вы приводили и с выводами, к которым пришли. И я считаю за то, что они натворили по неопытности и глупости, лейтенанты должны ответить по полной. И они безусловно заслуживают прочувствовать на своей шкуре самую высшую степень общественного порицания, но существует одно, но. — Старичок поднял указательный палец и показал на потолок. — Сейчас наша родина, СССР, каждый день сталкивается с новыми вызовами в связи с происками западных спецслужб и появлением всяческих неподконтрольных экстрасенсов, начавших влиять на жизнь Советского общества. В связи с этим, нам не стоит сразу рубить головы с плеч, а наоборот стоит дать последний шанс себя проявить, подготовленным в школе милиции специфическим специалистам.

— Но позвольте! — дрожащим голосом выкрикнул комсомольский работник. — Они в пьяном виде устроили дебош, нарушили покой Советских граждан и теперь должны ответить за свои поступки.

— Молодой человек, я же уже говорил, я полностью с вами согласен — резко перехватив нить разговора, встрял старичок. — У меня есть интересное предложение, которое не только не позволит им уйти от ответственности, но и заставит работать на благо общества в очень суровых условиях, под довольно-таки серьёзным контролем. И даже более того мы установим испытательный срок, во время которого любое их нарушение приведёт не только к увольнению из органов, но и к более суровому наказанию, разумеется согласно своду законов прописанных в конституции СССР. Так что я считаю, учитывая всё вышеперечисленное мы должны дать им второй шанс.

— Ну не знаю — заговорил, взявший себя в руки член ЦК. — Они всё равно должны ответить….

— И с вами я полностью согласен — сказал старикашка и пригладил седую бородку. — Как раз на последнем пленуме ЦК партии Советского Союза, выступал товарищ Громыко и ясно дал понять, что мы должны повсеместно внедрять новые технологии и укреплять обороноспособность нашей страны. А МВД СССР как раз и является одной из линий обороны стоячей на страже спокойствия наших граждан. В связи с этим нам точно не стоит пренебрегать помощью молодых подготовленных специалистов. Я надеюсь никто из присутствующих не будет спорить с товарищем Громыко? — Неожиданно грозно спросил он и обвёл всех резко потяжелевшим взглядом.

Слабеющее с каждой репликой, сопротивление членов комиссии, продолжалось минут десять, но постепенно они начали сдаваться и в конце концов председатель комитетчик, явно примирительно, заговорил:

— Ну допустим. Мы разрешим им служить в органах дальше, но кто возьмёт их на поруки и, кто в конце концов будет за них отвечать своей головой.

— Я возьму на себя эту ответственность — неожиданно сказал молчавший до этого Батя и тут же представился. — Подполковник Калинин Васили Палыч, командир роты специального назначения, второго спец полка патрульно-постовой службы, Московской милиции.

— И чем они у вас будут заниматься — поинтересовался председатель.

— Пахать, с утра до вечера. Я не буду вдаваться в подробности, но скажу одно, именно моя рота работает с научными специалистами из службы ликвидации, так что расслабиться у этих двоих не удастся — пообещал Батя и с хрустом сжав кулак, показал где мы у него окажемся.

И всё-таки не смотря на лишние движения, в этот раз всё получилось почти так, как и в прошлый. Мы с Севой попали в тоже самое подразделение, правда теперь занимающееся ликвидацией неизведанных науке паранормальных проявлений. Правда перед тем как отпустить из актового зала, нас разжаловали в младшие лейтенанты и ещё раз хорошенько пропесочили для острастки.

После этого уже в фойе нас вывел сам Батя и предварительно взглядом раздав лещей, приказал чтобы мы завтра же утром прибыли в расположение подразделения.

В результате из здания 4 корпуса мы выбрались на немного трясущихся ногах уже вечером и сразу же направились в сторону общаги. И несмотря на усталость и всё что сегодня произошло, я почему-то чувствовал себя намного увереннее.

А по дороге я заметил волгу Дипломата, стоявшую в подворотне. Захотелось сразу подойти и кое что прояснить, но я не стал, ибо знал что пока не время. К тому же я почувствовал что за особа женского пола сидит рядом и куря сигарету за сигаретой, внимательно следит за мной через лобовое стекло.

Глава 17. Логово Советских Ведьмаков

В общаге хотел серьёзно поговорить с Севой, и кое-что ему объяснить по верхам, не вдаваясь в подробности, ибо не хотелось использовать друга совсем уж вслепую. Но как только я дополз до кровати сразу отрубился.

На этот раз мне снилась не та реальность где я прожил долгие годы. В альтернативный Афганистан с размахивающими саблями, синими ракшасами, я тоже не попал.

Вместо этого едва сон накрыл, я очутился в весьма странном месте, походившем на каменистую пустыню, с раскиданными как попало остатками некогда высоченных стен, составленных из покрытых трещинами блоков.

Это походило на давно заброшенный и частично засыпанный песком гигантский лабиринт. И в этом лабиринте разумеется творилась какая-то чертовщина.

В почти бесплотном состоянии, я очень долго брёл сквозь толпу частично материализованный теней. Большинство были едва заметны и сразу расступались при моём появлении, но некоторые напоминали вполне человеческие силуэты. Одни из них стояли смирно, а другие пытались преградить дорогу и притормозить продвижение. Из-за этого постоянно приходилось увёртываться, а иногда и вовсе буквально продираться сквозь плотную толпу.

Кроме них попадались тени состоящие из серой, клубящейся хмари, которые я уже сам инстинктивно обходил стороной. При этом кое где в лабиринте встречались светлые участки, но меня к ним не подпускала неведомая сила. Как выяснилось позже, именно она то меня постоянно и подталкивала, заставляя без остановки брести вперёд.

Я не знал сколько прошло времени, но в какой-то момент, очень далеко впереди, появился мечущийся сгусток тьмы, от которого во все стороны разбегались задетые им тени. Когда я приблизился, сгусток заметался с удвоенной силой и начал увеличиваться, а затем и вовсе резко рванул ко мне и остановившись, замер напротив. И в этот момент где-то в его глубине начало что-то материализоваться.

В поле зрения появились очертания полунагого женского тела, облачённого в рваные лоскуты, оставшиеся от короткого, белого платьица в горошек. И как только я начал смутно догадываться кто передо мною, во тьме проявилось, подтверждающее мою догадку, красивое лицо, обрамлённое пепельными волосами.

Мелкие капельки крови заменяли веснушки на белой коже, а безумная улыбка оголяла ряды неестественно острых резцов. Дополнял картину, медленно сочащийся алый ручеек, спускающейся с краешка растянутого рта на подбородок и капающий ярко алым на торчавшую из рваной прорехи, оголённую грудь.

— Я найду тебя и заберу своё — пообещала старая знакомая и в этот момент я проснулся.

— Да мля, как же вы все задрали, своими угрозами — в сердцах прошептал я, усевшись на краю кровати. — Один уже забрал своё, теперь молча лежит где-то в снегу с пробитой башкой и даже не жужжит.

— Что ты там бормочешь — спросил проснувшийся Сева и посмотрел на наручные часы.

— Да так о своём. Спи. Ещё только три ночи.

— Поспишь тут с тобой. Ты в курсе что пока ты дрых мне вестовой принёс полностью заполненные обходные листки, так что нам даже книги в библиотеку сдавать не надо. А ещё пока я шмотки в чемоданы собирал, нам зампотыл школы милиции, новенькие погоны младших лейтенантов передал. А затем комендантша общаги приходила, приказала чтобы край в 7:00 мы ключи сдали. Короче все хотят, чтобы мы отсюда побыстрее свинтили.

— Заботятся — проговорил я и Сева недовольно фыркнул.

— Я думал будет хуже — честно признался он.

— Могло быть хуже, но кое-кто очень странный почему-то вмешался. — Я вспомнил произошедшее накануне.

— А меня на посёлке родня ждёт. Дед самогона нагнал, а мать с отцом наверняка всех соседей дважды обошли и предупредили что сынулька с учёбы не сегодня так завтра точно вернётся. Машка Сидорова с Иринкой Панкратовой наверняка из бани не вылезают, тоже готовятся. Ай..! — Сева махнул в сердцах рукой в мою сторону, и я почувствовал настоящую волну холода, от случайно высвобожденной им силы. — Вот Ген скажи, как я теперь там с позором появлюсь и главное, когда? Они то думали я рядом служить буду. Участковым стану. Сеструха меня в письмах нашим Аниськиным обзывала. А теперь получается я никакой нахрен не Аниськин а настоящий фантомас на испытательном сроке.

— Ничего Сева, отработаем залёт и через год сможешь перевестись к себе. Я думаю с этим, проблем не будет. А через пару лет тебя сделают участковым, будешь самогонщиков ловить да браконьеров по тайге гонять — подбодрил я друга, при этом стараясь не задевать за живое. — А теперь давай спи, завтра трудный день и послезавтра тоже не менее трудный. — Честно посулил я и снова улёгся, поняв, что на такой минорной ноте разговора не получится.

Если честно, то зная свой взрывной в прошлом характер, я удивлялся как вчера сдержался. Если бы не неясная ситуация с Севой, которая меня постоянно притормаживала, то я бы точно послал всех на три весёлых буквы и попытался разобраться с тем непонятным тёмным типчиком, чья аура испускала чёрные ниточки, дёргающие некоторых членов дисциплинарной комиссии.

Размышлял о всяком я снова заснул и на этот раз обошлось без грёбанных снов. А в пол восьмого утра, мы с Севой уже стояли с чемоданами у КПП, расположенного в ближайшем Подмосковье, второго полка патрульно-постовой службы Московской милиции, который в 1988 году переформируют в отряд Московского ОМОНа.

После предъявления предписания с документами нас немного промурыжили и пропустили. Затем мы зашли в главный корпус и тут меня ожидал первый сюрприз.

В стеклянном аквариуме к которому мы приближались, всецело правила, одна отлично мне знакомая по прошлой жизни, золотая рыбка.

Это была роскошная девица, носившая тайное прозвище Рыжая. Огненные волосы томной красавицы, вырывались из-под кокетливо-набекрень закреплённой пилотки и практически закрывали погоны младшего прапорщика. И вроде как казалось со стороны, что вся её форменная одежда строго уставная, но любому нормальному мужику хватало одного взгляда, чтобы осознать, что сидит она на ней как-то слишком возбуждающе.

Рыжая, всё это отлично знала и пользовалась этим по полной. Милое личико ангелочка, хорошенько её маскировало, а выпуклая, там, где надо, фигурка, вкупе с врождённым актёрским талантом, делали её непобедимой в любовных перипетиях.

Но я-то отлично знал, что скрывается за этим всем, выставленным специально на показ. А там прямо сейчас скрывалась расчётливая стервочка, крутящая мужиками как ей угодно и в будущем превратившаяся в настоящую, матёрую стерву, высшего пошиба.

Та Рыжая, которую я знал, всю свою жизнь крутила мужиками как хотела, меняла их как перчатки и использовала по полной. Однажды это даже привело к тому что два лучших дружбана офицера ОМОН, которые были не разлей вода, из-за неё стрелялись в стрелковом тире.

Ребятки тогда едва не поубивали друг друга. ЧП получилось громкое, и их после госпиталя быстро выперли из органов. Но на допросах каждый из них так и не признался, что за особа послужила причиной вызова на дуэль. А сама Рыжая как ни в чём не бывало, уже через неделю закрутила с подполковником из главка и легко увела его из семьи.

Меня в своё время рыжая тоже едва не зацепила, и, если бы я тогда долго не горевал от разрыва с Полиной, непонятно чем бы всё дело закончилось. А потом я её вовремя раскусил и долгое время старался держаться подальше, даже не смотря на то что она ко мне явно тянулась.

Короче перед нами с Севой сидела настоящая хищница, которая своими большими, часто моргающими, голубыми глазками, золотыми локонами и длинными ресничками, самозабвенно создавала вид ангелочка воплоти.

Во время тщательного изучения наших предписаний, Рыжая часто и томно вздыхала, при этом круча завитой локон тоненьким пальчиком. А затем мой опытный глаз подметил как она, потянувшись за лапкой, лежавшей на верхней полке, принялась специально выгибаться, словно потягивающаяся кошка, при этом отколячивая орехоподобный зад, заключённый в натыкавшуюся до упора форменную юбку.

Стоявший рядом Сева, невольно сглотнул слюну, а я усмехнулся, вспомнив что Рыжая постоянно устраивала подобное, в тот момент, когда в поле зрения её бульдозера прирождённой сексапильности, появлялся свежий объект мужского пола.

Наконец найдя некие записи, она резко изменилась в лице и снова смерила нас, но теперь не сексуальным, а вполне прагматичным взглядом, тут же измерившим и оценившим нас явно с некой другой точки зрения.

— Так вас младшие лейтенантики за залёт к ведьмакам сослали? — немного разочарованно пролепетала она и надула пухлые губки. — Сочувствую.

Дав своё заключение, она резко подобралась, сев ровно и прекратив свою ловлю на живца. Затем Рыжая подняла трубку телефона и принялась о нас кому-то сообщать.

Мы же с Севой невольно переглянулись, и я призадумался.

Не понял. Что за ведьмаки? В моём прошлом такого явно неофициального названия, наше спецподразделение точно не носило. Я вообще это слово первый раз услышал от своих бойцов только в девяностых. Поначалу они начали называть меня Ведьмаком за глаза, а уже в Чечне ко мне сам прилип позывной «Ведьмак». Потом ребятки показывали мне какие-то книги одного поляка, но я их сам кажется не читал.

— Значится так — заговорила Рыжая, снова обратив на нас внимание. — В штаб полка вам тащиться без надобности. Всё делопроизводство и постановка на учёт в роте ведьмаков свои. Так что идите вон по тому коридору до конца, дальше лестничный пролёт вниз, а там уж вас встретят, напоят и обуют.

Максимально размахнувшись, Рыжая громогласно поставила штемпели на наших предписания и отпихнула их от себя, всем своим видом показав, чтобы мы валили.

— Спасибо Верочка — громко сказал я и закинул туристический рюкзак на плечо. После этого развернулся и медленно направился к указанному коридору, при этом я не сводил взгляд с огромного зеркала, весящего рядом с гардеробной, для того чтобы увидеть её реакцию.

Услышав своё, ненавистное ей имя, Рыжая вскочила со стула и принялась гневно стрелять глазками в нашу сторону. А я шёл и ехидно улыбался, отлично понимая почему она так делает. Записанное в паспорте имя Вера она почему-то ненавидела всей душой, и требовала, чтобы все поклонники её называли не иначе как Ника.

— А откуда ты её знаешь? — спросил Сева, как только мы скрылись с глаз Рыжей.

— Да так, догадался — нагнав таинственности ответил я и указал себе за спину. — Значит так Сева. Скажу сразу. На Рыжую, слюни не пускай, эта тётя плохая и всё равно тебе не по зубам. Да и не нравятся ей слишком крупные мужики, я это точно знаю. И главное, не вздумай попасться на её уловки, она может попытаться тебя охмурить, имея чисто спортивный интерес.

— Ну охмурит на раз, и чо?

— Да то. Ты потом мучиться будешь без толку. Эту ядовитую мамбу нужно держать на максимальном расстоянии, иначе и не заметишь, как она тобой крутить начнёт.

— А так и не скажешь. Красивая чертовка — с сожалением пробурчал Сева, когда мы начали спускаться вниз.

— Это да, хороша. Но вот именно что «чертовка».

Сева хотел ещё что-то спросить, но в этот момент открылась массивная железная дверь с глазком посередине, ведущая в подземный этаж. Найти расположение спец роты патрульно-постовой службы именно здесь, я точно не ожидал, ведь раньше тут всегда находились склады и стрелковый тир.

К нам навстречу вышел молодой капитан милиции в портупее. С пистолетом «ТТ» в кобуре, вместо обычного «Макарова». Это удивило. А ещё меня удивило то что я отлично знал Витю Кремнёва, командира роты ОМОНа. В девяностые он носил позывной Кремень. И именно он стал командиром московского ОМОН уже в двухтысячных. Но насколько я помнил он никогда не служил в моей спец роте.

— Ну что алкоголики, заходите — с ходу заявил капитан и отошёл в сторону.

Как и предполагалось, никакого большого тира со складами за дверью не оказалось. Зато вместо него имелось нормальное расположение подразделения, собранного по армейскому образцу.

Впереди длинная взлётка с обычной тумбочкой и дневальным, а по бокам бытовка, каптёрка, туалет, душевые, канцелярия командира роты, несколько кабинетов без табличек, ленинская комната и оперативная оружейка, с большим окном выдачи и выделенной нишей для зарядки-разрядки оружия.

Дальше располагалась не совсем обычная казарма с отдельными кубриками на четверых и стоявшими в них двуярусными кроватями. А уж совсем в отдалении, просматривался неплохой спортивный уголок и несколько железных дверей, на том месте, где раньше висели мишени тира.

Первым делом Кремень приказал нам скинуть поклажу в бытовку и сразу завёл в кабинет командира роты. А вот тут как раз было всё так как я помнил. Массивный, старинный стол за которым сидел подполковник Калинин. По правую руку от него стенд с полками где стояли фотографии и награды, полученные спортсменами роты, а по левую потёртый кожаный диван, а над ним красный персидский ковёр, увешанный коллекцией холодного оружия, которая в прошлой жизни, после ухода Бати на заслуженный отдых, по праву перешла в мои руки.

Полковник Калинин Василий Палыч, после вынужденного ухода по здоровью в отставку, забрал с собой только наградной пистолет «ТТ» выданный ему за войну в Египте. Сейчас же подполковник Калинин был в самом рассвете сил, и представлял из себя настоящего волкодава, способного справиться в рукопашную с любым из нас. И мне было приятно видеть его именно таким.

— Значится так, граждане алкоголики, дебоширы и залётчики, тунеядцами я вам стать не дам — с ходу заявил Батя, сразу взяв быка за рога. — Вы у меня весь испытательный срок будете летать аки духи. И я не посмотрю на ваши хиленькие погоны с одной звёздочкой. Каждую неделю будете у меня сдавать Сталинскую норму ГТО и стрельбу. В полковой спортзал, ходить каждый день. Бокс, самбо, рукопашный бой, бег, борьба, дзюдо, и всякие иные ногодрыжества, кроме разумеется бальных танцев, приветствуются. Если не увижу высоких спортивных результатов пеняйте на себя. Вам всё ясно!

— Так точно! — выпалили мы хором с Севой.

— Ну а раз ясно, считайте, что первые полгода вы бесправные стажёры, и имеете в роте такие же права как рядовой состав и сержанты. Вас заселят в кубрик, и пока вы не заслужите место в офицерском общежитии, вашем куратором и практически родным папочкой, станет командир взвода дистанционной поддержки капитан Кремнёв.

Прояснив нам за жизнь Батя вышел из-за стола, и сменив тон, продолжил, при этом наполнив металлом голос так, что даже меня немного пробрало.

— И если на частоту, то я бы вас в своё боевое подразделение брать не стал. Однако вас залётчиков, порекомендовал один уважаемый человек. Так что вы не только меня, но и его подведёте если ненароком снова обосрётесь. И запомните парни, мы тут одна команда и я вас оглоедов взял на поруки не для того чтобы вы напрочь похерили свою жизнь, а для того чтобы сделать вас достойными погон, которые вы по недоразумению ещё носите.

И ещё одно, я прочитал ваши личные дела, и хочу вас попробовать в деле, а то учёные ликвидаторы давно сели мне на шею и ножки свесили. А у меня из чувствующих эту экстрасенсорную хрень только капитан Кремнёв, прапорщик Яманов да два сержантика Петров и Баширов. Но они все самоучки без подготовки, а вас на спецкурсе гоняли, инструктора из центра Капицы.

Короче посмотрим, что вы там можете, да заодно первый боевой опыт получите. Но предупреждаю сразу, у нас секретность не такая как в школе милиции, так что, если на выезде увидели нечто необычное держите всё при себе и ни девушке, ни маме с папой, ни пол слова, иначе надолго уедете снег убирать, туда где всегда холодно и снега хватит и вашим нерожденным детям.

Бумаги, которые нужно подписать уже с утра лежат в канцелярии и ещё одно, наше подразделение вроде и относится ко второму патрульно-постовому полку, но вы подчиняетесь лично мне, и, если и командируетесь туда, то только на стандартное суточное дежурство. А теперь лейтенантики валите с моих глаз, а понадобитесь сам вызову.

Кремень вышел из кабинета вслед за нами и сразу завёл нас в канцелярию для подписания кучи бумаг о неразглашении. А затем он принялся нас везде водить и все показывать.

Меня удивило наличие в роте особого отдела и оперчасти. А ещё тут имелся склада НЗ и вторая, большая оружейная совмещённой с мастерской.

Оказалось, что действующего в поле, личного состава, в роте всего 75 бойцов без нас с Севой. Кроме этого работает оперчасть и несколько следователей ведущих засекреченные дела, данные о которых идут напрямую в московский главк. Сама рота работает только с ликвидаторами из центра Капицы и из-за этого к полку относится как-бы косвенно. По этой причине между подполковником Калининым и командованием полка ППС всё время возникают тёрки.

Капитана Кремнёва, я знал по прошлой жизни, так что к нему подход знал. Из-за того, что мы были командирами смежных и часто соревнующихся подразделений. Раньше я часто с ним спорили, толкались плечами, но все непонятки всегда решали не затягивая.

Он командир московского ОМОНа, я командир особой роты спецов, подчиняющейся напрямую Московскому главку. Друзьями никогда не были, из-за хронической неуступчивости Кремня. Немного сблизились во время первой чеченской, так как приходилось прикрывать друг другу спину. После этого установился шаткий паритет и два медведя уживались в большой ОМОНовской берлоге, стараясь не заходить на территорию друг друга.

Молодой Кремень словно почувствовал родственную душу и из-за этого контакт между нами сразу наладился.

— А как личный состав полка относится к тем, кто проходит здесь службу? — спросил я его, вспомнив резко поменявшееся отношение Рыжей, когда она узнала где мы будем с Севой служить.

— Всё очень сложно. Тут же почитай все переведённые из других подразделений. Собрали почти каждого со всей территории Союза, тех кто сталкивался с чем-то паранормальным и остался в живых. А ещё эта секретность и повышенные должностные оклады. Короче парни в полку нас мягко говоря недолюбливают.

— И в чём это выражается?

— Ребятки из других рот могут цеплять в спортзале или столовой, в связи с этим мой приказ, не поддавайтесь на провокации, ППС потрещат немного, позадирают мальца и замолкнут. И ещё одно, если вас подловят даже высокие чины МВД и начнут вопросы задавать, рот сразу на замок, все разговоры только через командира роты. Если у кого из них имеется допуск, то отчёты по работе с ликвидаторами они получат и без вас.

— А что за странное прозвание роты? — поинтересовался я, вспомнив реплику Рыжей, презрительно упоминавшей ведьмаков.

— А это. Да не обращайте внимание. Это нам один польский полицейский подкузьмил. Звали его Анджей. Полгода назад к нам прикомандировали пятерых пшехов и пару полицаев из ГДР, для обмена опытом. Во всех странах варшавского договора, тоже создаются подобные подразделения, занимающиеся ликвидацией аномалий, так что такое бывает. Правда у них такой секретности как у нас не разводят. Так вот этот Анджей возьми, да несколько раз прилюдно и назови нашу роту ведьмачьей, а нашего отца командира ведьмаком. Я надеюсь объяснять, что потом случилось не надо?

— Прижилось про ведьмаков?

— Да не то слово. Теперь за глаза тут нас только так и называют.

После короткого разговора, Кремень отвёл нас на вещевой склад, совмещённый с большой оружейной мастерской, и там нас ожидала куча сюрпризов. На вещевом нас окинул взглядом опытный старшина и выдал точно по размеру полный комплект милицейского обмундирования. Разумеется, погоны, шевроны и всякие звёздочки с кокардами, мы должны были прикреплять и пришивать сами.

Моё удивление сразу вызвал полный комплект «ОЗК» со странным масочным респиратором вместо противогаза, бронежилет «ЖЗЛ-74» и милицейский, прорезиненный плащ со специальным креплением для скрытого ношения «АКС-74У». Кроме этого нам выдали портупею и кобуру для пистолета «ТТ».

Следующая неожиданность нас ждала, когда окошко в свою пещеру богатств, приоткрыл пожилой прапорщик и принялся перед нами выкладывать то, что нам положено. Оценив арсенал, я опешил.

Тут даже пистолеты «ТТ» были не обычные, а с аккуратно приделанным переходником для глушителя. И кстати в комплект шёл настоящий глушитель, судя по маркировке, произведённый небольшой партией на одном из тульских заводов. Подобное я часто встречал в девяностые, но там в большинстве своём был самопал.

А когда передо мною положили вместо «АКС-У74» нечто похожее, но явно альтернативное, я и вовсе подумал, что снова заснул и вижу сон.

Вытянув из брезентового подсумка один из четырёх магазинов, я мгновенно опознал в нём семёрочный, под АК-47. А это под патрон 7.62 вместо положенных 5.45.

Если честно, то подобную самодельную переделку я видел на востоке, но никак не думал, что кто-то надумает производить такое оружие в СССР. А тут вот она ксюха, под патрон 7.62, «АКС-У47-В2», произведённая тульскими оружейниками и оснащённая съёмным глушителем. На ствольной коробке клеймо и заводской номер. Имеется год выпуска, и судя по номеру их наклепали не менее нескольких тысяч штук.

А кроме глушителя к ней в комплект шёл подствольный фонарик, совмещённый с дополнительной рукоятью для более надёжного хвата при стрельбе.

Заметив моё удивление кремень начал объяснять:

— На обычное дежурство, в составе усиленных сводных патрулей, это всё добро брать не нужно. Надевается обычная форма. Вооружение пистолет «ТТ». Привлекать внимание обычных граждан точно не стоит. А вот на ликвидаторские вызовы, экипируемся по полной, потом покажу как, и заставлю сдавать нормативы.

— А что там бывает опасно? — спросил Сева, который внимал каждое слово, при этом периодически открывая рот от удивления.

— Да нет парни, обычно ликвидации аномалий протекают спокойно. Делаем двойное оцепление, вскрываем люки, ведущие в канализационную систему если они есть и проверяем каждый уголок, на предмет непрошеных гостей. А затем прибывают учёные ликвидаторы, и стирают аномалию наглухо с лица земли. А если надо, то и повторяют процедуру дважды. Наша же задача, чтобы гражданские случайно не влипли куда не следует и не видели то чего не положено.

— А тогда зачем всё это? — переспросил Сева и указал на арсенал.

— А зачем. Периодически группам тяжёлых, сопровождающих ликвидаторов, приходится устранять всяких нехороших тварей. Когда разрешат, дам почитать отчёты. А сейчас могу рассказать про то что сам видел. Полгода назад из практически стёртой аномалии выскочила тварь похожая на сухопутного осьминога с колючками. Таких же мелких мы уже встречали, но эта была массой в четыре центнера.

— И что трудно пришлось — спросил я.

— Да не то слово. Тварь прорвала оцепление и точно ушла бы, но мои парни прижали её к стене детского сада и сначала расстреляли из автоматов, а потом сожгли напалмовыми взрывпакетами.

— А что если бы эта штука убежала?

— Да хрен его знает, что там будет. Учёные говорят, что почти вся эта чужеродная флора и фауна, вне аномалии живёт пару-тройку часов, не больше. А потом сама сдыхает. Однако одну тварь уничтожила боевая группа КГБ в туннеле, недалеко от кремля. Так что даже за эти часы жизни, любая тварь может не только напугать до икоты толпу людей, но и кого ни будь покалечить или даже убить. В Москве и Подмосковье за этот год уже найдено минимум пятнадцать трупов, с необычнымиповреждениями. В большинстве случаев найти концов не смогли, хотя наша долбанная оперчасть и старается.

Я подметил, как при упоминании группы занимающейся расследованием, Кремень презрительно скривился, невольно выразив своё к ним явно нехорошее отношение.

— Ладно, а теперь парни дуйте и сдавайте оружие и амуницию в оперативную оружейку, а сами потом готовьте форму, завтра у кого-то из вас с утра начнётся первое суточное дежурство в составе сводного патруля ППС.

До своего кубрика мы с Севой добрались только к вечеру и сразу принялись подготавливать форму, ибо как оказалось именно мне, завтра предстояло снова вкусить всю прелесть повторной Милицейской жизни.

Глава 18. Позывной — «Мороз»

С обмундированием мы провозились до самого вечера. Опытный старшина не подвёл, и примерка показала, что всё сидит по фигуре. Нашившись и нагладившись в волю, мы развесили вещи по шкафам и когда в расположении стало совсем тихо, наконец смогли сразу после отбоя пошептаться.

— Как это нам ещё каски не выдали — проворчал Сева и указал на комплекты летней и зимней формы, весящие рядом с новенькой парадкой.

— Эх, Сева, Сева. Ты опять не читаешь то что подписываешь — по-отечески пожурив друга, я недовольно покачал головой. — Мы за каски уже расписались и они, как и ОЗК с бронниками, будут нас ждать в оперативном шкафу. Видел комнату рядом с оружейной, как я понял там у каждого, свой шкаф. Правда такого шлема как на нас записали, «СТШ-75» кажется, я раньше не встречал. Но судя по аббревиатуре шлем с титановыми пластинами, а значит осколки неплохо держит.

— Патрулировать город в каске и броннике. А её это ОЗК. В нём летом вообще сдохнуть можно. — Сева недовольно фыркнул.

— Да это только на вызовы к ликвидаторам. Завтра с утра я пойду на развод в обычной форме, и с «ТТ» в кобуре.

— Я думал, что всё будет совсем по-другому — недовольно пробурчал Сева.

Если честно, то я и сам думал, что всё будет по-другому. Количество оружия и спектр выданной амуниции, настораживали. А это я ещё не учитывал спец боеприпасы, которые наверняка имелись, но с которыми нас пока не ознакомили. Если бы подобное начали выдавать в девяностые, то я бы даже не удивился, но сейчас то на дворе стоял только 1978 год.

Всё это наводило на нехорошие мысли. Подразделение явно подготавливают к ряду настоящих широкомасштабных спецопераций. В моё время подобного точно не наблюдалось. Спец роту ППС, привлекали часто, но больше к поимке сбежавших с зоны зеков или к обезвреживанию опасных преступников.

В те времена открыто про терроризм даже не заикались, а всё вуалировали. Однако после Мюнхенской Олимпиады, все подразделения спецов, по всему Союзу, начали подготавливать к операциям по освобождению заложников, и ведению боя в городских условиях. Об этом не особо распространялись, но потом это помогло.

Во время командировки в Афган я знал, что делать, а в девяностые с горящими точками и бандитскими вольницами и подавно. Но это уже совсем друга история.

Сейчас же в стране царил застой и правила коммунистическая партия с её бессменным генеральным секретарём Леонидом Ильичом Брежневым. Снаружи было спокойно, а попав в расположение подразделения, я внезапно ощутил напряжение, которое буквально витало в воздухе. Оно было схоже с тем что я ощущал в «благословенные» девяностые, когда Московский ОМОН могли в любой момент кинуть в настоящую мясорубку.

Вот и сейчас я чувствовал, что грядёт нечто нехорошее и это напрягало.

В Ленинской комнате стоял телевизор, и до отбоя я на целых полчаса приобщился к значимому источнику информации. Сначала в программе «Время» говорили про пятилетки, урожаи и комсомольские бригады, самоотверженно строящие БАМ. Затем рассказали про рост показателей в тяжёлой и лёгкой промышленности и долго мусолили что-то про гимн и конституцию СССР, обсуждаемые на последнем пленуме ЦК КПСС.

Следом показали награждение передовиков производства, животноводов и хлопкоробов. Последние насколько я помнил прямо в эти годы занимались приписками в промышленных объёмах.

Затем коротко презентовали кинофильм, который я уже видел, и показали короткие интервью со сьёмок молодого актёра Золотухина. И всё это вместе ничем не отличалось от того что я видел в иной реальности в этот же промежуток времени. Из-за этого я ещё больше настораживался, подсознательно чуя что опасность ходит где-то рядом.

Найдя в Ленинской комнате подшивку журналов Техника-молодёжи за 75–77 годы, я быстро их пролистал, нашёл пару статей, которых там раньше точно не было, о экстрасенсорике и краткое описание процесса биомагнетизма. Пригодилась память и тот факт, что эти журналы в своё время были зачитаны мною до дыр.

И всё-таки кое-что в публичной сфере отличалось и это позволяло представить, что у меня появится шанс что-то изменить.

Завтра мне предстояло первый раз заступить в патруль ППС по городу. Насколько я понял рядовой состав роты в этих целях не привлекался. Офицеры же входили в группы патрульных по очереди и очень редко. Меня же как одного из новичков залётчиков, сразу решили окунуть по полной, чтобы не расслаблялся. Если честно, то будучи командиром подразделения, я поступал точно так же.

— На смотри. — Неожиданно Сева достал из кармана спичечный коробок и передал его мне. — Это я чисто на автомате, в той долбанной квартире на полу насобирал, после того как тебя нашёл. Хотел показать сразу ещё в больничке, но как-то не задалось.

Открыв коробок, я увидел с дюжину зазубренных клыков, совершенно белого цвета, которые едва заметно фосфоресцировали в темноте. Откуда они, понял сразу, ведь это я их лично выбил у того непонятного чёрта, вылезающего из раскалённых трещин в стене.

— Странные какие-то, с зазубринами. — Я, потрогал пальцем один из клыков и почувствовал, что зубцы острые.

— Аккуратно, не порежься.

— Экспроприатор, а чего ты улики учёным ликвидаторам не сдал?

— Да так, подумал пригодятся. — Замялся Сева. — А потом я случайно их намочил и понял, что это надо оставить тебе.

— И что с ними не так, кроме того, что они светятся?

— Если клык сунуть острым концом в любую жидкость, то он начинает её всасывать. Короче, словно шприц работает, и тут же выпускает струйками из корневища. Я там в каждом нашёл два канала с ругой стороны.

— Интересная хрень — удивлённо прошептал я.

— Да, а ещё клыки меняют оттенок цвета, если использовать к примеру морс, станут красными, а если зелёнку позеленеют.

— Да ты Сева не только экспроприатор улик, но ещё и экспериментатор — проговорил я, и невольно улыбнулся, ещё больше смутив друга.

— Знал бы что будешь скалиться не показал бы — пробурчал Сева в ответ и делано надулся.

— Да ладно, всё правильно сделал, у меня есть кому их показать — шепнул я примирительно, при этом вспомнив про спасшего меня доктора Каца.

И разумеется перед глазами тут же появилась Наташа, причём подлый молодой мозг выдал её изображение в тот момент, когда она, едва накинув халатик на мокрое тело, металась вокруг ванны, в которой я лежал, и собирала свои разбросанные вещи.

Это сразу вызвало понятную реакцию организма.

А вот с ней у меня всё сложно. С одной стороны, к Наташе конечно же тянет, но с другой, что я сейчас могу ей дать? Тем более что серьёзные отношения мне строго противопоказаны. А просто так глумить голову хорошей девушке, не хотелось. К тому же док просил хорошенько всё обдумать, перед тем как делать поспешные шаги.

Опыт подсказывал что ни к чему хорошему эти отношения сейчас не приведут. Так что пусть она остынет, перетерпит, а потом будем посмотреть. — Решил я, неожиданно осознав, что если бы был реально молод, то точно наломал бы дров.

Так что пока, чтобы не видеться лишний раз с моими спасителями, придётся зубки чёрта придержать для лучших времён.

Решив отвлечься и заодно проконсультироваться с единственным хоть немного разбирающемся в теме человеком, находящемся в шаговой доступности, я вытащил рюкзак из шкафа, и запустив руку, вытянул кусок хрусталя. Затем посмотрел на так и плавающую между гранями одинокую аквамариновую искорку, и протянул странный артефакт Севе.

— На, посмотри. Может ты разберёшься? Эта хрень внутри, светится как твоя аура.

Искорка мгновенна отразилась в ставших большими глазах друга, и я почувствовал, как от него пахнуло холодом.

— Это чего? — с благоговением прошептал он.

— Трофей — честно ответил я.

— Откуда?

— Из Метрополитена.

— Вот ёж твою меть. Холодный как лёд, а влага на нём не конденсируется — проговорил Сева, затем аккуратно взял кристалл и тут же прислушался. — А силищи то сколько дикой, и именно моей. А ещё вижу его как-то странно, словно это крохотная форточка, ведущая в зимний лес.

— Может ещё чего чуешь?

— Чую, что эта штучка не отсюда. Помнишь, как мы мечтали хоть один артефакт из аномалий увидеть в живую, так вот это точно один из них, клянусь соседским поросёнком.

— Да я уже понял. — Я указал на искорку. — Тот старикашка, который командира роты на дисциплинарный совет привёл нас спасать, обмолвился, что внутри что-то для меня есть.

— Ну-ка, ну-ка. Сейчас попробую поковыряться — Сева протянул палец к аквамариновой искорке, и та, откликнувшись, забилась о оболочку хрустального кристалла.

А затем от неё к пальцу протянулась льдинка, вокруг которого начали с треском образовываться острые, ледяные кристаллы.

— Эй, дед Мороз, стоп! — приказал я шёпотом, и с трудом оттянул Севину лапу от артефакта. — Не здесь, а то заметят.

— Ага, понял. — Кивнул он соглашаясь.

Встав, мы в солдатских тапочках направились к бытовке. Когда проходили мимо сидевшего за небольшим столиком, дежурного по роте, тот хотел подняться, но я указал ему жестом чтоб сидел и не дёргался.

А через минуту бытовка была закрыта на ключ изнутри. Сева стал рядом с гладильной доской и положив артефакт, принялся снова над ним колдовать. На этот раз искорка сразу откликнулась и ледяные кристаллы начали бодро расти, оплетая пальцы здоровяка и норовя забраться на его ладонь и запястье.

— Не холодно? — поинтересовался я, немного оторопев от подобного действа.

— Ген, ну ты же знаешь, я как Павка Корчагин, меня холод щадит.

И едва Сева договорил, кристаллики льда резко ускорили свой рост и за считанные мгновения, добравшись до его локтя, продолжили продвигаться дальше.

— Слышь, Павка, может ну его нах? — предостерёг я и уже хотел вмешаться, но Сева отмахнувшись, быстро зашептал:

— Не, Ген, не ссы. Кажется, я за что-то ухватился. Сейчас попробую вытянуть.

Я увидел, как он вцепился в батарейную трубу и начал дёргать на себя, теперь сросшуюся с его рукой и ставшую неподъёмной хрустальную друзу. Вены на его мощных ручищах штангиста, вспухли. На пол начали осыпаться материализующиеся снежинки. При этом кристаллики льда продолжали неуклонно расти и начали приближаться к максимально напряжённой дельтовидной мышце.

— Ну?

— Не могу достать. Ещё б чуть-чуть — Сева в сердцах рыкнул.

— Ай сейчас — сказал я и схватив Севу за плечо, потянул на себя.

И в тот миг, когда мне показалось что покрытая льдом рука начала потихоньку выбираться из морозного капкана, через моё тело прошёл энергетический импульс, вошедши в плечо Севы.

После этого по затылку ударил откат и в глазах потемнело. Я бы точно упал как подкошенный, но в обморочное состояние мне не дала провалиться волна чужеродного холода, мигом окружившее тело.

А когда я раскрыл глаза, подумал, что точно сплю. Я вместе с оцепеневшим от неожиданности Севой, стояли по щиколотку в снегу, а учитывая, что на ногах кроме спортивного трико и тапочек ничего не имелось, удовольствия это не вызывало.

— Сева, что за..?! — воскликнул я, неожиданно увидев, что он держится за огромный кусок хрусталя, в глубине которого метается аквамариновая звёздочка, величиной с мой кулак.

— Не знаю — проговорил Сева и огляделся.

Я воспользовался его примером, я, ежась от лютого холода, осмотрелся. И единственного взгляда мне хватило чтобы понять где именно мы оказались.

Вокруг нас расстилалась та самая снежная пустошь, которую я видел в аномалии, но совсем с другого ракурса. Метрах в трёхстах торчали занесённые снегом развалины некого сооружения, явно военного назначения. В паре километрах позади, раскинулся зимний лес. Чуть в стороне можно было рассмотреть замёрзшее озеро, без единой снежинки на льду. А ещё дальше, окружая пустошь со всех сторон, возвышались снежные горные шапки.

Сам кристалл горного хрусталя торчал из наста, недалеко от высоченной скалы в котором виднелся знакомый туннель, с заиндевевшим перроном и рядами колонн. А прямо у входа, скопированного аномалией кусочка метрополитена, из наметённого сугроба торчали лыжи. Рядом с ними лежало тело поверженного мною врага, и все его вещи с оружием, которые выгребла из аномального вагона неведомая сила.

Из глубинной памяти, оставшейся от меня молодого, тут же всплыл обрывок мутной беседы, которую вели, я, Сева, Дипломат и Антоша. Так вот Антоша тогда поведал об одном мифическом артефакте, якобы хранящемся в научном центре Капицы. Так вот он утверждал, что с его помощью можно попасть в находящуюся незнамо где аномалию.

Быстро сопоставив этот рассказ с реальностью, до меня внезапно дошло, что возможно этот миф не такие уж и мифический.

— Вот засада. Ну дед, ну зараза! — в сердцах ругнувшись, я дёрнул за рукав футболки затравлено оглядывающегося здоровяка, и рыча от гнева проговорил — Сева, походу это портальная ловушка.

— Что за ловушка? Ген, где мы? — не вкурил он.

— Объяснять сейчас, только время без толку терять — ответил я и стараясь не потерять тапочки в снегу, насколько смог быстро, обошёл хрустальную глыбу.

Короткого осмотра хватило, чтобы понять, что глыба по форме полностью идентична артефакту подобранному в метро.

— Сева, нам надо отсюда убираться — вывел я, чувствуя, что ещё минут 10–15 и реально навеки замерзну.

— А может осмотримся? Тут интересно — неожиданно промычал Сева, которому в отличии от меня, тут было явно не так уж и холодно. — Вон глянь, кажется там кто-то стоит.

Резко обернувшись, я посмотрел куда он указал, и действительно увидел легко узнаваемую человеческую фигуру, появившуюся на том месте, где только минуту назад лежал поверженный враг. Пурга не давала хорошенько рассмотреть, но я сразу заметил единственны глаз мертвеца, светящийся аквамариновыми искорками.

От увиденного мне поплохело, и обернувшись я со всех сил, толкнул Севу к распухшей копии артефакта.

— Дед Мороз, мать твою, я сказал, быстро хватайся за грёбанную глыбу, подзывай эту летающую херь и вытаскивай нас отсюда! — грозно приказав, я указал заледеневшим пальцем на аквамариновую звёздочку, хаотично летающую в хрустальной глубине.

Услышав приказ, Сева съёжился и явно нехотя положил ладонь на хрустальную глыбу. В отличии от первого раза, звёздочка несколько секунд выкобенивалась, но потом словно нехотя, подплыла к ладони друга. Вслед за этим повторился процесс заморозки, только в более замедленной интерпретации.

А пока это происходило, я подпрыгивал и ежесекундно тревожно озирался, ожидая всего самого хренового. И это хреновое разумеется не заставило себя ждать. Стоявший до этого, более чем двухметровый мертвец, неожиданно сделал первый шаг, и косолапя словно медведь, побрёл в нашу сторону, при этом я отлично рассмотрел, что у него в руке по-прежнему зажат, выглядящий устрашающе боевой чекан.

— Вся, чую, схватился — наконец сказал Сева, и я увидел, что он дёргает на себя руку, замороженную по самое плечо.

Поняв, что пора, я уцепился за него, но вместо пронзившей тело повторной волны силы, почувствовал тонкий ручеёк, неспешно утекающий от меня к Севе. Нет, я сразу понял, что процесс пошёл, но вот только подготовка к перемещению явно затягивалась.

А тем временем гигантский мертвец продолжал неумолимо приближаться, и он наверняка пробил нам головы своим боевым чеканом, если бы в тот момент, когда я наконец хорошенько рассмотрел его безумный оскал, нас хорошенько дёрнуло, и выкинуло, с другой стороны.

— Что это было? — немного заторможено проговорил Сева.

— Грёбанная награда, спрятанная в законном трофее — не попадая зуб на зуб ответил я, т тут же включив в розетку огромный утюг принялся об него греться.

— А там хорошо. Место силы — мечтательно изрёк Сева.

— Конечно, Мороз хренов. Я и не думал, что тебе там может не понравиться.

— А можно мы, когда ни будь вернёмся и хорошенько там осмотримся? — не унялся Сева.

— Конечно можно, какие наши годы, только давай так. Оденем тулупы и возьмём с собой пулемёт с гранатами.

Внезапно я увидев на лице друга довольную улыбку и понял, что он решил, что я согласился.

Подобрав кусок хрусталя с пола, я быстро сунул его в карман трико и указал на выход.

— Всё Сева, теперь носящий позывной Мороз, пошли отсюда. А то завтра мне рано вставать.

А уже лёжа на кровати, Сева снова зашептал.

— Кстати Ген, этот твой новый голос, когда ты на меня заорал на той стороне, я понял, он реально похож на голос Высоцкого. Кстати ты после больнички не пробовал петь?

— Сева, бля, и ты туда же. Ещё раз повторю для особо одарённых, петь не буду. Всё, а теперь давай спать, дед Мороз хренов. — пробурчал я, и всё ещё продолжая дрожать о холода, отвернулся к стене, при этом завёртываясь в казавшееся неимоверно тёплым солдатское одеяло.

Глава 19. Патруль

Сразу после получения «ТТ» в оперативной оружейной и придирчивого осмотра формы капитаном Кремнёвым, я прибыл на развод полка ППС. Тут всё было чётко и как говорится, по фэншую. Дежурный по полку распределил сотрудников по усиленным номерным патрулям, затем нарезал зоны ответственности и поставил задачи.

А вот дальше началось самое интересное. Старшим моей группы разумеется оказался тот, кого я хорошо знал по прошлой жизни. Старший лейтенант Гамалеев, носил характерную кличку Каратист, из-за своего фанатичного пристрастия к этому восточному виду единоборств.

Даже в те времена, когда я служил с ним в одной роте, его точно нельзя было назвать любезным человеком. Он был заносчив и всегда считал себя правым во всём. Иногда подобный сдвиг случается у спортсменов бойцов, тратящих треть жизни на тренировки и из-за этого почему-то считающих себя непобедимыми.

Но именно в этот день Каратист превзошёл сам себя. Едва я появился у жёлто-лимонного уазика с гербами СССР на дверях и синей полосой, выделяющей белое слово МИЛИЦИЯ, он сразу задрал нос и вместо того чтобы ради проформы хотя бы познакомиться, указал мне сначала на собачник, а затем как бы смилостивившись, на заднее сидение, где уже сидел молоденький сержант. И на этом его чудачества не закончились, а наоборот всё только началось. Как только уазик тронулся, Каратист вперил в меня немигающий взгляд, прямо через зеркало заднего вида и через губу заговорил:

— Младший лейтенант, короче слушай сюда. Считай, что ты сейчас птенец, выпавший из уютного гнездышка, оккупированного кучей бесполезных ведьмаков, а наш дружный экипаж тебя временно подобрал. Я командир усиленного патруля номер 52 и мне твой ком роты не указ, так что мои приказы тебе придётся выполнять беспрекословно. А если будешь путаться под ногами и мешать, то пеняй на себя. Напишу рапорт и тебя как известного залётчика быстро вы. ездят из полка ППС.

Если бы каратист высказал мне это всё один на один, то я бы быстро разъяснил его печени что к чему, и всё его зальное ногодрыжество ему бы точно не помогло. Но он говорил свою речь в присутствии сержантика и водилы, носящего погоны рядового. Причём делал это спецом, чтобы зацепить меня посильнее.

Бурлящий в моём молодом теле тестостерон, тут же потребовал мгновенно наказать наглого идиота, пользующегося служебным положением. Сидевший во мне полковник был солидарен с решением, но тщательно скрывавший свою настоящую личность, поддельный я, сумел сдержать едва начавшую подниматься волну гнева.

Нет, так просто спускать всё на тормоза я не собирался, ибо, отлично зная неугомонного Каратиста понимал, случай наказать его по полной ещё подвернётся, причём довольно-таки скоро.

— Ну что молчишь, младшой? — продолжил Старлей после долгой паузы, во время которой он явно хотел насладиться моим смущением. Но я эмоцию не выдал, сделав вид что его не слышу, и это его проняло.

Выждав, я посмотрев в зеркало на ухмыляющегося старлея, и нагло хмыкнул.

— А чего воздух попусту гонять. Ты же сказал всё что хотел. Я услышал.

Такой ответ его явно не устроил, правда если чисто формально, то и причин продолжать доколупываться до новенького, причём на ровном месте, вроде как, и не оставалось.

В итоге, грозно поиграв желваками, Каратист промолчал, и в этот же самый момент, до сидящего внутри меня и съевшего в таких делах собаку, полковника дошло, что за этим наездом стоит ещё кто-то, кому я по какой-то причине пришёл дорогу. И это было странно, ибо в расположении подразделения я пробыл всего сутки.

Усиленные городские патрули подчинялись напрямую оперативному дежурному МВД по Москве, так что извилистый маршрут милицейской машины, формировался практически на ходу. Телефонистки-операторши, дежурной части, гоняли нас от места к месту по всей белокаменной, целый день, без продыху.

У пивнушек мы подбирали пьяных и отвозили в ближайший вытрезвитель. В парковой зоне, нашли потерявшегося ребёнка и вернули зазевавшейся мамаше. Рядом с гостиницей помогли сотрудникам КГБ в гражданке погонять фарцовщиков.

После обеда и ближе к вечеру, начали попадаться случаи посерьёзнее. Семейная ссора, едва не закончившаяся поножовщиной. Вызов к ресторану рядом с которым два горячих гостя столицы, бурно выясняли отношения, не определившись кто из них больше кавказец.

Такая кутерьма с постоянными переездами по городу, продолжались до двух часов ночи. А после двух, всё резко поменялось как по мановению волшебной палочки. Поначалу удивившись, я тут же вспомнил что это вполне нормально. Последние передачи, идущие по телевизору, закончились, и Москва времён СССР, просто взяла и благополучно уснула.

Городской трафик упал до нуля, так что колеся по ночной Москве мы не встретили на дорогах ни одной машины, кроме несущейся на вызов с проблесковыми, одинокой скорой помощи.

Как я успел заметить, целый день Каратист вёл себя более-менее прилично. Да и если честно, то доколупаться до меня было в принципе не за что. Ручки помнили, так что справиться со служебными проблемами конца семидесятых, времён Брежневского застоя, мне было не сложно.

Знал, что и как нужно делать, и как вести себя в той или иной ситуации, я мог заполнить любой протокол с закрытыми глазами и выписать штраф за переход в неположенном месте, пальцами ног. Кроме этого я легко вспомнил, лишь единожды взглянув на лица, как зовут нескольких сотрудников милиции, работающих в вытрезвителях. Смог без подсказки вызвать по рации гаишников на ДТП, случайным свидетелем которого мы стали, недалеко от старого Арбата.

Однако практически сразу стало заметно, Каратист периодически отходит в сторону, в сложных ситуациях, как бы предоставляя мне возможность расхлёбывать всё самому. Он явно хотел подловить молодого сотрудника, но у него это так и не получилось. Особенно удивил тот момент, когда я с сержантском разнимал дерущихся кавказцев, а старлей стоял рядом с машиной и делал вид что ничего не происходит.

Но самое интересное, я это всё практически не замечал, ибо целый день любовался городом, будучи не в состоянии себе в этом отказать. Давно забытые звуки духового оркестра, доносящиеся из парка, покоряли своей простотой. А молодые люди, гуляющие по вечерней Москве, не вызывали желание проверить их карманы, на предмет нахождения наркосодержащих средств.

После двух ночи мы прибыли в одно из небольших отделений милиции, находящегося практически в центре Москвы. Тут доложились дежурному по городу, предупредив что находимся на месте временной дислокации, и устроились в комнате отдыха дежурной части.

Насколько я помнил такое раньше часто практиковалось. Усиленные патрули ППС, дежурили до восьми утра, а так как ночью вызовов было раз-два и обчёлся, в целях экономии казённого бензина их сажали на определённые точки покрывающие определённые районы Москвы.

Таким образом у оперативного дежурного по городу, под рукой всегда имелся мобильный резерв, готовый выдвинуться по первому же вызову. В то же время, сами уставшие патрульные, могли отдохнуть до конца дежурства, заполнить бумаги и подготовить протоколы к сдаче, если они имелись.

Вот и сейчас мы вчетвером устроились в просторном помещение, больше похожем на школьный класс, со стоящими рядами столов и стульев. Конечно в отделении имелась и более комфортабельная комната для отдыха с топчанами, но кто же нас пришлых туда запустит?

Водила и сержант сразу сдвинули стулья у дальней стены и принялись подготавливать лежбище, я же сел на подоконник и принялся рассматривать девственно чистое садовое кольцо.

Каратист не выдержал, и небрежно кинув планшетку на одну из парт, подошёл ко мне. Выставить меня некомпетентным за целый день у него не получилось, и это означало, что сейчас из него начнёт прорываться всякое разное. Я это понимал и упорно не замечал его присутствия, страстно желая, чтобы он сам первым начал неприятный разговор.

И вот простояв так с минуту он наконец нашёл что спросить:

— Почему в роте ведьмаков выдают ТТшники?

— Так положено — односложно ответил я.

Каратист презрительно фыркнул.

— Дай посмотреть — потребовал он и протянулся к моей кобуре

— А вот это не положено — не менее односложно отбрил я и уверенно отвёл его руку.

— Чего! Как старший патруля, приказываю, предъявить оружие к осмотру! — не сдавшись воскликнул он, а я краешком глаза увидел, как сержант с водилой вскочили и уселись за парту словно школьники.

— Вот когда сдам «ТТ» в оружейную комнату. Приходи и, если тебе выдадут смори сколько вздумается. А сейчас я при исполнении и никому оружие отдавать не собираюсь. — Отбрив Каратиста ещё раз, я посмотрел ему прямо в глаза и вкрадчиво продолжил. — А вообще старлей что ты от меня хочешь? Что, мирно не живётся?

Задав неудобные вопросики, я невольно усмехнулся, увидев, как заиграли напряжённые желваки на его широких скулах.

— Чего я хочу? — грозно повторил он, стараясь перерычать мой новый хриплый голос. — Хочу, чтобы ваша рота нахлебников, со всеми вашими гребаными тайнами, секретностью на пустом месте и привилегиями с надбавками, свалили из второго полка ППС.

— Ну так, а чего ко мне привязался? Напиши рапорт высокому начальству, авось они тебя послушают — ехидно посоветовал я и хищно ощерился, показав зубы.

Судя по сделанному Каратистом шагу назад и тут же принятой стойке, ему люто захотелось мне втащить с ноги. И несмотря на расслабленную позу я к этому был вполне готов. А ещё я был готов обломать того, кто вбил себе в дурную башку, что он по какой-то причине круче всех на свете и продолжает в себе культивировать это заблуждение. Ведь все знают на каждую хитрую гайку, найдётся свой персональный болт с резьбой.

Причины такой лютой ненависти я не понимал, и если уж на частоту, теперь жаждал её узнать. Ведь в прошлой жизни Каратист был заносчив, но до такого маразма точно не доходил.

— Младшой, не бурей — прорычал он зло, видимо наконец решившись перейти к главному. — Ника из дежурной части. Какого хера ты к ней яйца катишь?

И как только он это сказал, всё встало на свои места. Видимо так как я назвал Рыжую ей не понравилось, и она руками своего воздыхателя Каратиста, решила со мной по-быстрому разобраться.

— А, ты про ту Рыжую из аквариума. Кажется, её Верочкой кличут. Так у нее на лице не написано, что она чья-то собственность. Да и золотого колечка на пальце я тоже не заметил — походя проговорил я, желая подцепить Каратиста ещё больше, и он разумеется повёлся.

— Она Ника! И она будет моей! — рявкнул тот грозно, и я снова улыбнулся ещё больше его дразня.

— Сталей, ну твоя, так твоя, только есть одно, но, Верочка то об этом хоть знает?

— Да откуда ты знаешь, как её зовут?! — внезапно выпалил он, и я снова подумал, что сейчас мне попытаются прорубить фанеру с ноги.

Однако этого снова не произошло, и я внезапно понял, что где-то глубоко в нём сидит нечто заставляющее в себе сомневаться.

— Откуда я знаю, как её зовут? — повторил я его вопрос. — Да всё очень просто. Вот, например, ты — судя по стойке, каратист, а значит и погоняло тебе дали в роте ППС идентичное. Вот с рыжей практически такая же история — загадочно заявил я и как ни в чём не бывало, отвернулся к окну и принялся в отражении стекла, следить за покрасневшим лицом оппонента.

При этом мой взгляд случайно перевёлся на смирно сидевших за столом сержанта, и внезапно я заметил, как его тень начала едва заметно подёргиваться, а затем и вовсе поплыла по стене, едва от него не оторвавшись.

Это тут же заставило выкинуть всю дурь из головы и напрячься. Оглянувшись я посмотрел на продолжавшую дёргаться тень сержанта и в этот момент в коридоре послышался топот и в комнату ворвался сотрудник дежурной части.

— Парни, подъём! — воскликнул он с порога. Срочный выезд! В Историко-краеведческом музее, сингалка сработала!

Глава 20. Тёмный

Едва мы подъехали к музею, сразу стало понятно, вызов не ложный. Монструозные двери центрального входа были распахнута настежь, а в глубине фойе, едва подсвеченного дежурным освещением, кто-то лежал. В добавок, вторая по счёту ажурная решётка слева, была сорвана с развороченного оконного проёма и лежала на асфальте.

Судя по всему, её скорее всего вырвали при помощи автомобиля. Потом один из злоумышленников разбил окно и проникнув во вспомогательное помещение музея, открыл массивные, деревянные двери изнутри.

Я и не заметил, как чисто на автомате, ТТ оказался у меня в ладони. Дослав патрон, я плотно прижал руку с пистолетом к солнечному сплетению и во избежание случайного выстрела, упёр палец в предохранительную скобу.

Зайдя внутрь, вслед за выскочившими первыми сержантом с Каратистом, я сразу скользнул в левую сторону, и едва взглянув на растянувшееся на полу тело смотрительницы музея, взял под контроль широкую лестницу уходящую на второй этаж. вместе с коридором, пронзающим первый уровень и ведущим к отдельным залам музея. Затем прислушался, но подозрительных звуков не уловил. Зато я увидел трёх обалдуев, вставших над телом женщины в синем халате и едва не выругался.

Быстро подойдя, я старательно продолжая контролировать все входы, опустился на колено и проверил пульс. К моему облегчению, хоть и слабенько, но он прощупывался. Женщина едва дышала, однако видимых повреждений на теле я не заметил.

— Жива. Вроде не ранена. Надо вызывать скорую — выпалил я и посмотрел на Каратиста, который отойдя к распахнутой двери бытовки, стоял на пороге, и даже не вынув пистолет из кобуры, отрешенно рассматривал разбитое окно.

Затем он неожиданно встрепенулся и зачем-то отбежал к широченному коридору, ведущему к залам с экспозициями. Тут он принялся бешено крутить готовой, при этом хаотично водя лучом ручного фонарика, по стенам с картинами. Поняв, что он растерян, я ещё раз осмотрел женщину, и взяв в помощники сержанта, аккуратно вынес её из здания. А затем указал раскрасневшемуся напарнику на лежавшую на асфальте.

— Сержант, значит так, вызывай по рации помощь. Будь всё время тут. Следи за входом. Приедет скорая, покажешь смотрительницу, скажешь, что у неё скорее всего сердечный приступ. Сам с ней ничего не делай.

— Чего рекомендовался! — выкрик, выскочившего из музея Каратиста, который видимо наконец взял себя в руки, заставил меня оскалиться

— Не начинай — процедил я, старательно сдерживаясь.

— Слышь молодой, сам не начинай. Я командир патруля! Сержант, бегом за мной! — громко скомандовал каратист и развернувшись, зашёл в музей

Понимая, что спорить с упёртым старлеем бесполезно, да и не время, я, добрался до рации и принялся передавать оперативному дежурному ориентировку и обрисовать ситуацию. А в конце я чётко по буквам проговорил специальный код, вызова ликвидаторов, который меня заставили заучить ещё накануне.

К тому моменту, когда я снова добрался до распахнутых дверей музея, Каратист вместе с двумя ппсниками, скрылся из виду. Скорее всего пройдя по центральному проходу, они начали осмотр разветвляющихся коридоров первого этажа.

Я попытался понять куда именно они ушли, и тут услышал глухой грохот, идущий со стороны лестницы, ведший на второй уровень музейного здания. Холодный сквознячок тут же прошёлся по затылку, и всплывшее нехорошее предчувствие, заставило забить на приказ старлея.

Кротко ругнувшись, я снова вырвал пистолет из кобуры и на предельно возможной скорости поскакал вверх по лестнице.

И пока я бежал, глухие удары продолжали доноситься. Это помогало ориентироваться, так что я проскочив мимо музейных коридоров второго этажа, без раздумий направился выше. На третьем структура здания немного поменялась и мне пришлось выбрать один из трёх расходящихся коридоров.

Продвигаясь вдоль стены, я старался не топать. А проходя мимо каждого закрытого зала, осматривать массивные двери на предмет повреждений. таким образом добравшись до очередного перекрёстка, сразу заметил, отсутствие статуи на одном из постаментов. Судя по осколкам бетона, торчавшим креплениям и сорванной медной табличке, статую Христофора Колумба кто-то совсем недавно грубо выдрал и унес.

Причём на полу остались ребристые следы ботинок, ведущие в проход с указательной надписью: «Инки. Доколониальная культура Южной Америки и империя Ацтеков».

Взведя курок, я направился дальше и тут же почувствовал, как с каждым шагом, чужеродный холод всё сильнее тревожит затылок, одновременно с этим начал появляться слабенький поток силы, частицы которой неминуемо концентрировались в моём теле.

Я понимал, что тут происходит нечто паранормальное и явно опасное. Инстинктивно хотелось развернуться и убежать. Однако вместо этого я заглянул за угол и увидел следящую картину.

В самом конце плохо освещенного коридора, клубилась непроглядная тьма, из которой и раздавался редкий приглушённый грохот, сопровождающийся треском расщепляемого дерева.

А на удалении пары метров от тьмы, лежал сержант, над которым медленно крутилась настоящая веретенообразная воронка крохотного торнадо. Она состояла из тёмной субстанции, перемешанной с серой хмарью. А внутри, периодически отделяясь от тела ппсника, проскакивали яркие искорки, подсвечивающие застывший силуэт левитирующего человека.

При этом некие изломанные тени в панике метались по стенам, будто в поисках выхода. Именно глядя на них, я внезапно почувствовал, как тёмный силуэт зависшего человека, каким-то образом высасывает саму жизненную энергию из распластавшегося на полу тела сержанта.

Переваривая увиденное я на миг замерев, а затем явственно услышал грубое английское ругательство, донёсшее из тьмы прямо перед очередным ударом. И именно звук иностранной речи подействовал словно отданная команда на старт. Прицелившись в прикрытый воронкой силуэт, я принялся выпускать пулю за пулей, при этом продвигаясь вдоль стены, короткими шажками.

Поначалу это не вызвало никакого видимого эффекта, кроме резкого удвоения количества искорок, но уже после третьего выстрела я заметил, как воронка потекла и начала теряя форму, распространяться словно чёрная клякса, во все стороны.

А едва пустой магазин ударился о паркет, я услышал гневный возглас на совсем уж непонятном языке. В следующий миг остатки воронки буквально взорвались, неестественно клубящейся тьмой, которая пройдясь по длинному коридору волной цунами, заполонила всё пространство вокруг.

И едва тьма всё поглотила, очередная искорка отделилась от сержанта, и в её отблеске я успел увидеть направляющийся ко мне, размытый силуэт человека, с бездонно тёмными провалами, зияющими на месте глаз.

Мгновенно сменив магазин, я, не видя даже своих рук, дважды выстрелил в то место где был хозяин тёмной воронки, а затем начал пятиться, прижимаясь к стенке. Однако вместо гулкого звука выстрелов, до ушей донеслись резкие щелчки, а вместо вспышек, ствол сверкнул странными отблесками, едва осветившими мушку пистолета. Однако даже несмотря на это, я уловил колотящий звук пуль, бьющихся о стену.

Промахнулся — понял я, а уже в следующий миг по моему затылку отвесили крепкую затрещину, от которой в глазах пробежал хоровод искры. Если бы не привычка, во время тренировки по пулевой стрельбе на сверх короткие дистанции, держать пистолет обеими руками, прижав их к солнечному сплетению, то я бы точно его выронил.

Снова прижавшись к стене, я быстро выстрелил три раза, немного смещаясь при каждом отблеске и пытаясь определить местоположение противника. А затем почувствовал мощный удар ногой в левый бок, от которого упал на одно колено. Следом ещё один удар обрушился на спину, свалив на пол.

Крякнув, я резко развернулся и выпустил ещё две пули, туда где точно должен был находиться противник, и снова услышал, как куски свинца шмякаются об потолок. Захотелось следом выпустить последнюю пулю оставшуюся в магазине, но я сдержался, понимая, что возможно неимоверно шустрый противник больше не даст мне перезарядить пистолет.

Резко перекатившись, я снова прижался плечом к стене и начал подниматься. А едва я встал на ноги, новая мощная оплеуха, раскрытой ладонью, обрушился на ухо. А вслед за этим, сквозь звон, до перепонок донёсся голос нападающего.

— Майкл, ты прав, какие же они жалкие эти обезьяны — проговорил неприятный голос на английском, с сильным восточноевропейским акцентом

По роду службы, мне пришлось большой промежуток времени общаться с поляками именно на английском. Так что ярко выраженный польский акцент я определил безошибочно.

— Лех, хватит играть, заканчивай с обезьянкой! — резко выкрикнул второй голос, доносящийся словно из-под толщи воды и снова грязно выматерился, причём характерно, так как это делают американцы.

А вслед за этим я опять услышал крушащий дерево удар.

— Нет Майк, этот слизняк прервал мою трапезу. А я не люблю, когда у меня забирают законную добычу.

И как только он договорил, мне снова прилетело по уху, да так, что я едва не отправился в нокаут.

— Если не играть с жертвой, то не интересно находиться в этом мешке с бесполезными костями. — Едва невидимка это проговорил, я снова выстрелил, ориентируясь на звук, но тут же услышав шлепок пули о стену и издевающийся хохот оппонента.

А затем до ушей донёсся новый глухой удар чего-то массивного и треск разрываемого дерева.

— Лех, я пробился. Сейчас заберу вещь.

Воспользовавшись секундной заминкой я выщелкнул магазин, затем вырвал последний из сдвоенного подсумка, и воткнул его в рукоять «ТТ», следом попытался дослать патрон, но в этот миг на тело один за одним обрушилась серия мощных боксёрских ударов.

И пока я чудом удерживая пистолет, пытался прикрыть живот и бока, из моей головы не выходило чувство что я делаю что-то неправильно, не понимая правил игры и упуская суть происходящего.

Судя по мастерской обработке моей тушки, противник явно знал куда и как бить, при этом я понимал, что он мог бы вырубить меня с пары ударов, но явно сдерживается. А ещё я осознал, что несмотря на кажущую неуловимость и быстроту, он никакой не призрак а вполне даже человек, или некая сущность, находящаяся в живом теле. А если это так, то это тело можно подстрелить и свернуть ему шею.

Однако навыки опытного бойца в этом деле мне не помогли бы. Нет, я попытался отмахнуться пару раз, но даже не задел невидимого противника. Тактику поведения нужно было срочно менять, но я не мог додуматься, как именно.

В конце концов, получив пару десятков ударов в корпус, я понял — мне поможет только чудо.

А что, если?! — странная идея тут же пришла в голову, и в тот же миг новый удар прилетел прямо в нос, из которого брызнула кровь.

— Лех, да что ты возишься. Я забрал вещь. Кончай его. Нам надо уходить — потребовал американец, и в этот момент я решил что пора пробовать.

— Ну вот и всё обезьянка. Нам пора — проговорил хозяин окружающего мрака и я понял сейчас или никогда.

Пистолет, с мигом досланным патроном, перескочил в левую руку, а правая поднялась вверх. Затем повинуясь ментальному приказу, собранная в теле сила ушла куда нужно и я щёлкнул пальцами, породив сноп нестерпимо ярких искр, которые словно фотовспышка, легко разогнали тьму, на пару мгновений высветив окружающее пространство.

Я успел засечь силуэт человека, находился всего в метре от меня. Затем рядом блеснуло штыкообразное лезвие с выделяющимся желобком кровостока.

Инстинктивно отпрыгнув в сторону, я уловил движение и услышал удар острия в стену. Снова щёлкнул пальцами, и воспользовавшись новой вспышкой, выстрелил в силуэт от бедра три раза, практически не целясь.

Противник ускорился и попытался отскочить, но я буквально прочувствовал, как минимум две пули попали в цель. Выстрелив наугад ещё раз, я снова щёлкнул, и на этот раз на указательном пальце наконец-то осталось трепещущее пламя, начавшее буквально пожирать клубящийся вокруг мрак.

— Этот грёбаный обезьяна! Это точно он, тот двойник! Но как?! Почему он здесь? — услышав крики убегающего, я трижды выстрелил по стремительно удаляющемуся силуэту, но не попал, лишь выбил фонтанчики штукатурки из стены.

— Уходим! — взревел второй, а затем обе фигуры в конце коридора, исчезли за углом.

Держа руку с горящим пальцем перед собой, словно фонарь, я понёсся следом, а когда добежал до угла, услышал звук вдребезги бьющихся стекол. Завернув, я успел увидеть выбитый оконный проём, и даже выстрелить в выпрыгивающую фигуру, но явно не попал.

Отлично понимая, что магазин пуст. Я ещё пару раз щелкнул курком об боёк и подбежал к окну. Посмотрел вниз и увидел лишь выбитую ажурную решётку, валяющуюся рядом со статуей Колумба, торчавшей из цветочной клумбы головой вниз.

Несмотря на весьма приличную высоту, выпрыгнувшие ушли, и это только подтвердило, что они точно не обычные люди.

Дежурный свет вернулся и я, потушив палец, побрёл назад, при этом пытаясь галстуком остановить кровь, продолжавшую течь ручьём из сломанного носа. Остановившись перед выбитой створкой неимоверно массивной двери, я заглянул в выставочный зал и увидел разбитый стенд перед диаграммой, изображающей Ацтекскую пирамиду, с окружающими еётолпами коренных американцев, проводящих некий религиозный ритуал.

Продолжая стоять, я обхватил нос и вызвав волну боли, как мог вправил его. Посмотрел на посечённый пулями коридор, и увидел оставшийся торчать из стены клинок, с очень короткой рукоятью. Быстро подойдя, я с трудом выдернул серебристое лезвие из штукатурки, и неожиданно почувствовав, что именно так и надо сделать, сунул его за голенище сапога.

Затем подошёл к лежавшему сержанту, осмотрел его и понял, что он хоть и живой, но выглядит очень хреново. Видимых повреждений не обнаружилось, но зато щёки молодого парня неестественно впали. Глаза же теперь окружали огромные тёмные круги, словно он не спал целую неделю.

А в тот момент, когда я начал его тормошить, желая привести в чувства, в конце коридора появился запыхавшиеся старлей с водилой.

— Младшой, Ты чего мать твою натворил!? — с ходу начал наезжать Каратист. — Зачем стрелял? Куда? Что с Колькой?

Сыпля вопросами, перемешанными с обвинениями, он на ходу обшаривал пространство максимально округлившимися глазами и как заведённый лягушонок, вращал головой.

А когда старлей подошёл, сержант пришёл в себя и начал слепо озираться. Я помог ему встать на подгибающиеся ноги, и в процессе убедился, разительные перемены мне не показались. Ещё сегодня утром он был пушащим здоровьем парнем с намечающимися щёчками, а сейчас он выглядел словно после двухмесячного беспробудного запоя, причём такого, в процессе которого он всё это время глушил чистый спирт, не разу его из принципа не запивая. Ко всему прочему сержант явно похудел килограмм на 10–15 и его шатало, а когда он попытался что-то выговорить, из рта послышался сухой скрип вместо вразумительной речи.

А затем его и вовсе вырвало чем-то отвратно кровавым. Дабы его меньше тревожить, я усадил его к стене и едва расслышал, как он шепчет о том, что ему никогда не было так херово.

И в этот момент я вспомнил всё что увидел за последний десяток минут и сопоставив данные призадумался, ведь как мне показалось, именно о подобных симптомах, упоминал в своём откровении доктор Кац, когда рассказывал про погибшего студента.

Всё это время, Каратист продолжал нарезать круги, ошалело оглядывая повреждения стен и выбитую дверь с окном. Неожиданно подойдя сержанту, он грубо схватил его за плечо и начал яростно трясти.

— Что тут произошло?! Рассказывай! — потребовал он.

Увидев, что он хочет его насильно поднять, я подскочил, и с ходу отпихнул старлея.

— Оставь парня. Очухается, потом спросишь — прорычал я, загородив сидящего.

— А ты сука ведьмачья заткнись и не указывай?! — резко взъярившись, Каратист подскочил ко мне и попытался схватить за грудки, но я сделал быстрый шаг в сторону и со всех сил снова толкнул в бок, проносящееся мимо тело.

Он едва не упал, а затем резко развернувшись встал в стойку, и в этот самый момент в конце коридора появились сразу две группы спецов, по пять человек в каждой. И похоже облачённые в ОЗК и бронежилеты ребятки, были из состава именно моего нового подразделения.

Две группы тяжелых, поблёскивая зелёными шлемами, умело продвигались вдоль стен. Одна впереди, вторая уступом заметно приотстав. Как я сразу заметил, первая взяла нас на мушки автоматов.

Во избежание эксцессов, я расстегнул ремень с кобурой и сразу откинул его от себя, а затем встал лицом к стене и расставив ноги намного шире своих плеч, упёр ладони в стену, при этом положив их на выбоины, оставшиеся от моих же пуль.

— Ну шяс начнётся — прошептал я и замер, стараясь даже не дышать, дабы не получить лишнего по молодым почкам.

Глава 21. Ликвидаторы

Я, украдкой наблюдая как цепочка тяжёлых приближается и неожиданно явственно почувствовал ладонями кусочки свинца, застрявшего в стене. Пуля под левой вошла в кладку и там намертво засела. А та что справа пробила штукатурку и сплющилась, столкнувшись с закалённым, дореволюционным кирпичом. Причём я неожиданно осознал, что при желании могу её извлечь на расстоянии с помощью магнетизма.

Каратист опешил при появлении группы зачистки и ошалело вертел головой, глядя то на меня, то на подбирающихся бойцов. Однако его пожалели и не став грубо ронять, турнули разок глушителем под рёбра и разоружив, почти любовно повернули к стене, поставив в позу молящегося рака. Водила смекнул что именно происходит, так что воспользовавшись моим примером, успел сам скинуть кобуру с «Макаровым» и встать к стене.

— Парни, всё нормально. Стойте спокойно и не шевелитесь — начал инструктировать один из бойцов второй группы, облачённый в жёсткий масочный респиратор, позволяющий иметь большой сектор обзора чем обычный армейский. К тому же он был оснащён крохотным внешним динамиком. И хотя тот неприятно хрипел при усилении звука я сразу узнал голос капитана Кремнёва. — Вас сейчас просветят, затем спустят вниз и выведут из музея.

Объяснив, что к чему, Кремень отправился дальше, при этом осматривая заинтересовавшие его детали и аккуратно переступая разбросанные гильзы и капли моей крови.

Через минуту он скрылся в зале, оставив нас на попечении пары бойцов. А я краешком глаза заметил появление новой группы персонажей в ОЗК синего цвета. Эта пятёрка ликвидаторов была увешана оборудованием с ног до головы.

Впереди брёл худой и высокий ликвидатор с прибором в вытянутой руке, мощный фонарь бил с его плеча ослепляя, а из продолговатой прорези на приборе, периодически появлялся широкополосный лазерный луч, проходивший по всем поверхностям снизу-вверх. При этом я заметил начавшие фосфоресцировать следы, на том месте где лежал сержант и кое где на полу и стенах. Следы продолжали светиться какое-то время, и снова вспыхивали при прохождении нового лазерного луча.

Шедшая за ним пара грибоподобных ликвидаторов, несла за ручки тяжёлые, переносные резонаторы, отдалённо походившие на продолговатый футляр для музыкального инструмента, совмещённый с бум боксом. Пучки экранированных кабелей от приборов, уходили к ним за спину, где в коробах помещались мощные аккумуляторные батареи.

Что именно у них за оборудование я понял сразу, ибо в памяти мигом всплыли фотографии и кадры спец фильма, показывающего как с помощью коротковолнового резонатора уничтожается мелкие аномалии.

Четвёртый ликвидатор шёл с прибором, который я точно никогда раньше не видел. Он держал за боковые ручки металлическую коробку, пристёгнутую к парным ремням на поясе и плечах. На передней плоскости аппарата находилось нечто походившее на мутное око, в глубине которого метались призрачные тени.

Делая аккуратные шажки, учёный медленно водил оком из стороны в сторону и не сводил глаз с прикрытого бортиком и подсвеченного зелёным светом, монохромного экрана, расположившегося на верхней плоскости прибора.

Рядом со мной он надолго задержался, и надсадно дыша, через включенный динамик словно Дарт Вейдер, долго водил своим кубиком вдоль моего позвоночника. А когда он, хмыкнув, прошёл мимо, я успел заглянуть в выпуклый монитор и увидел рельеф всех стен и фигуры людей, подсвеченных немного отличающимися, яркими пятнами, разных оттенков зелёного.

Замыкал процессию ещё один ликвидатор с пришитым к рукаву красно-золотым погоном внутренних войск МВД СССР со звездой майора. В отличии от остальных ликвидаторов, вооружённых только пистолетами, под правой рукой майора, свисал короткий ремень с похожим на ксюху коротким автоматом, с коробчатым магазином, торчавшим из пистолетной рукоятки.

Первичный осмотр продолжался минут десять и всё это время, стоявший у стены Каратист возмущённо бухтел под нос что-то про субординацию и про то что он будет жаловаться.

После осмотра в коридор вернулись Кремень и два ликвидатора, майор и тот что с кубическим прибором, отдалённо похожим на небольшой ламповый телевизор.

— Кто из них? — коротко спросил майор и Кремень указал на меня. — Его за мной. Сержанта вниз на носилках, передать в скорую. Остальные пока на месте.

После этого мне позволили отлепиться от стены, и я под конвоем побрёл за парой бойцов, нёсших сержанта на носилках и майором. И едва я двинулся с места вслед мне в голос заорал Каратист:

— Всё правильно, это всё он! Я сегодня же напишу рапорт…

Среагировав на его выкрики, майор вернулся назад и одной чёткой подсечкой сбил старлея на пол, затем вытащил наручники и ловко застегнул их на запястьях.

— Этого раздеть и запихнуть в мобильную камеру дезактивации на четыре часа. Просветить дважды, а потом доложить мне.

— Кремень — я по старой привычке выпотом окликнул капитана и указал на носилки с сержантом.

— Что тебе? — раздражённо спросил капитан.

— Сержанта надо срочно везти в Боткинскую. Там доктор Кац. Ему такие пациенты попадались, так что должен помочь.

— Я понял — буркнул капитан, после небольшой паузы, во время которой буравил меня глазами. Затем он обогнал носилки и начал спускаться впереди всех.

А меня остановили на втором этаже, завели в помещение с надписью: «РЕСТАВРАЦИОННАЯ» и поставили к закрытому стеклом стенду, на котором расположились помеченные бирками предметы старины разной степени потрёпанности.

Следом зашёл майор и по-хозяйски усевшись за стол, снял респиратор. Если сказать, что я удивился, когда, увидев его лицо, то это значит сильно приуменьшить эффект.

Моему взору предстал сам Сергей Николаевич Нечаев, в будущем создавший в начале девяностых, элитное спецподразделение Управления Федеральной службы исполнения наказаний «Сатурн». С ним мы познакомились во время штурма Грозного.

Нечай был резок если этого требовала ситуация и одновременно хитёр как старый лис. Подобная гремучая смесь позволяла ему выходить из самых тяжёлых ситуаций, с минимальными потерями.

Увидев его более молодую копию, я невольно улыбнулся и тут же скорчил гримасу, ибо сломанный нос прострелила боль.

— Я майор Нечаев Сергей Николаевич. Командир спец роты внутренних войск, прикомандированное к научному центру Капицы, для оказания помощи в ликвидации паранормальных аномалий всех типов — развёрнуто представился он. — Мне доложили, что ты один из наших. А значит ты прямо сейчас под подпиской о неразглашении и частично в курсе происходящего. А ещё мне шепнули, что ты свежеиспечённый залётчик, попавший в нехорошую историю по пьяному делу, и взятый на поруки в спец роту второго полка ППС.

— Так точно, товарищ майор — коротко отчеканил я.

— Это хреново что точно, ибо картинка вырисовывается так себе — проворчал Нечай. — Ладно, про залёты узнаю потом. Надеюсь сегодня ты трезв?

— Как стекло.

— Тогда давай, младший лейтенант, коротко доложи, что ты видел? Почему ты продырявил все стенки из табельного «ТТ». И что тут собственно произошло? — потребовав ответ, он указал наверх, причём именно в том направлении, где породивший мрак странный человек меня чуть не убил.

Просить второй раз не понадобилось, так что я сразу начал говорить, стараясь обойтись без деталей:

— Старший патруля, оставил меня следить за входом, но через несколько минут как он ушёл осматривать музей, я услышал странные звуки и решил посмотреть, что к чему — вполне честно доложил я, отлично зная, что, если буду врать, хитрый Нечай обязательно на этом подловит.

Однако майор меня тут же перебил.

— Ещё раз спрашиваю, какого рожна ты попёрся наверх, а перед этим передал по рации спец сигнал, тем самым сообщая о обнаружении аномалии?

Этим вопросом он в один миг умело припёр меня к стенке, заставляя не только рассказать всё, но и упомянуть то про что я говорить не собирался.

— У меня есть способность ощущать всякую паранормальную байду. А ещё я заранее почуял что с сержантом случится что-то нехорошее и именно из-за этого хотел оставить его снаружи.

— Ладно, про твои способности, это потом. А сейчас коротко и по фактам доложи, что именно видел, во время инцидента.

— Зашёл на третий. Повернул на развилке к залу доколониальной культуры южной Америки. В конце коридора увидел клубящуюся тьму. Сержанта на полу и мужика, парящего над ним в странной воронке. Кроме него точно присутствовал ещё один персонаж, выламывающий дверь, скорее всего статуей Колумба.

— И что потом?

— А потом я начал стрелять.

— Ишь ты какой, сразу стрелять. И что помогло?

— Вроде да. Воронка развалилась, мужик перестал высасывать жизненную энергию из сержанта и переключился на меня.

— Бил сильно?

— Наоборот нежно, словно кот играющий с мышкой.

— Вижу — буркнул Нечай, и придирчиво осмотрел покрытое ссадинами и синяками лицо. — Чего не отбивался?

— Мужик породил мрак, он мешал. Пытался стрелять наугад, но патронов слишком мало.

— Ага. Видел. И что, ты палил во все стороны, и он отстал?

— Я палил, а он не отстал, и точно хотел добить.

— Откуда знаешь?

— Он предупредил, а потом ударил вот этим.

Я вытащил из сапога длинный клинок, больше похожий на серебристый штык с кровостоком, и положил на стол, перед майором.

Нечай тут же его схватил и внимательно осмотрел.

— Интересный режик. С историей. Посеребрённый, а сама основа клинка из дамасской стали. Видел я такие в одном нехорошем месте, и похоже теперь понимаю, что за подвид гадов, из клуба любителей вечной тьмы, на тебя напал — коротко охарактеризовав оружие и выдав своё предположение, относительно нападавшего, майор покачал головой. — А вот доцент из моей пятёрки, всё равно раззява, опять всё просрал, со своим бесполезным телевизором. И свой нагоняй ещё получит, за то, что такую заметную вещь из виду упустил, когда тебя просвечивал. Ну а теперь младший лейтенант ответь, зачем ты улику поднял и припрятал?

— Так получилось — почти натурально виновато проговорил я.

— Ладно, с законным трофеем потом разберёмся, а сейчас расскажи, каким образом ты умудрился его забрать у тёмного выродка?

— Я в него точно попал из «ТТ» пару раз, а потом они ушли через выбитое окно. Клинок же остался в стене.

— Прямо-таки попал в тёмного? — недоверчиво проговорил Нечай. — И как же в кромешной тьме у тебя это получилось?

— Пришлось включить свой свет — ответил я, и почувствовав, что смогу, поднял руку и щёлкнув, на пару мгновений вызвал трепыхающийся на пальце огонёк.

— Ясно, а как допёр что это поможет?

— Да никак, просто решил попробовать. Мне ещё инструктор в школе милиции говорил, что это пламя совсем не простое, и, если очень надо, может гореть даже под водой — объяснил я, озвучив очередное воспоминание, всплывшее из памяти молодого двойника.

— Ну тогда понятно почему после встречи с тёмным ты с сержантом остались живы. Если бы ни этот фокус с огоньком, то тебя бы точно распотрошили этой здоровой зубочисткой, а потом и сержанта бы добили, отдав вас в жертву одному грязному культу — майор указал на короткую рукоять. — Видишь насечки, обычно эти тёмные суки нашего брата в живых не оставляют.

— Ясно — прошептал я, сразу всё поняв.

— Может ещё чего подметил?

— Тот тёмный, он болтал на английском с польским акцентом, в второй, который выбивал двери зала, ругался как-то характерно. Похоже он американец.

Услышав это, майор вскочил с места.

— Откуда знаешь язык?

— Учительница в школе была строгая и по голове линейкой била — в очередной раз честно, ответил я.

— Эта информация про иностранцев всё меняет — проговорил Нечай и указал на меня. — Значится так залётчик, будет время допрошу ещё раз, так что не вздумай что-либо забыть. А сейчас заруби себе на сломанном носу, про болтовню тёмного на английском языке никому не слова. Тебя сейчас отвезут писать объяснительную и отчитываться за потраченные боеприпасы, пиши, что ничего необычного не видел, а стрелял из-за испуга. Если начнёт кто-то допытываться, уходи в несознанку. Скидывай на подписку о неразглашении и отсылай к своему прямому начальству. Короче держись, потом за тобой приедут и заберут, так что долго это не продлится. И главное запомни, чтобы не было никакой экстрасенсорной чуши, ни в одной собственноручно подписанной бумажке.

— А поверят? — спросил я, остановив уже направившегося к выходу майора.

— Конечно поверят. Проверено годами. Младший лейтенант, запомни, непосвящённые, хотят верить в то, что хотят. И их устраивает что ничего потустороннего на белом свете не существует. А вот за случайную стрельбу и расход боеприпаса, ты точно получишь по полной. Тебе всё ясно.

— Так точно.

— Ну а раз точно, то действуй — приказал Нечай и скрылся в коридоре.

После окончания короткого допроса, меня повели из реставрационной, повели вниз и на одной из милицейских машин, отправили в то самое отделение где наш патруль откликнулся на вызов.

Глава 22. Дважды меченный

Вспоминать, как меня избитого неким тёмным и не спавшего сутки, четыре часа подряд мурыжили, гоняя по кабинетам, я бы точно не хотел. Но две липовые объяснительные, шитый белыми нитками отчёт о происшествии, да бредовый акт на списание израсходованных патронов, я запомню на всю жизнь.

Кстати со следователем мне повезло. Получив ответы на серию дежурных вопросов, он, составил протокол, приобщил к нему первичную экспертизу, оперативно выданную специально обученным экспертом криминалистом из службы ликвидаторов, и смилостивившись, отпустил меня на все четыре стороны.

А вот на улице меня ждал неприятный сюрприз. Из полка ППС по мою душу приехал небольшой автобус ПАЗ. Как только я в нём оказался, сразу почувствовал затылком, наблюдение со стороны. В результате пришлось присмотреться к реденькому потоку машин, степенно перемещающемуся по Московским дорогам времён СССР. И именно там, буквально через пяток минут, я обнаружил чёрную Волжанку Дипломата.

Бывший друг явно не хотел приближаться и держался на расстоянии, но мой опытный глаз, сумел считать номера и в один момент даже рассмотреть лицо самого владельца, подаренного папочкой автомобиля. Кроме Дипломата в машине присутствовал ещё один неопознанный персонаж, зачем-то сидевший на заднем сидении.

Если честно, то увидеть сейчас бывшего друга, да ещё в подобной ситуации, я точно не ожидал, так что учитывая произошедший ночью инцидент, сей факт наводил на весьма хреновые мысли.

И в подтверждении нехорошего предчувствия, за пару километров до пункта назначения, по моему затылку снова заскакали тревожные снежинки, не предвещавшие нечего хорошего. Однако, как только я напрягся, дискомфорт от предчувствия опасности исчез, да и сама Волга почти сразу испарилась и больше не появлялась.

Неужели Дипломат как-то связан и с этим непростым ограблением музея? — задав себе вопрос я тут же вспомнил что тёмный в последние секунды перед бегством узнал меня, явно удивился и даже как будто чего-то испугался. А ещё он обозвал меня двойником.

В расположении второго полка ППС, я прибыл только после обеда и тут же попал в оборот оперативного отдела, как я понял занимающегося реальным расследованием преступлений, связанных с экстрасенсорикой и паранормальными явлениями.

Однако действие нового следователя и поведение пары присутствующих оперов, у меня вызвали кучу новых вопросов. Вместо того чтобы досконально меня допросить, и, если надо, поднажать на молодого сотрудника, добиваясь чистой правды, они всё записали с моих слов и зачем-то скорее для проформы хорошенько поугрожав, выгнали из кабинета.

По идеи от них скрывать ничего не стоило, так что я рассказал им почти всё, разумеется не упоминая клинок и придержав ту часть информации, что просил пока не озвучивать Майор Нечаев.

А после душа и ещё одной самостоятельной обработки ссадин и царапин, я проник в кубрик и завалившись на кровать, мгновенно уснул. Нет, в мои мозги снова пытались пролезть чудные сны и образы, но на этот раз само подсознание отказалось их воспринимать, посылая всё и вся по известному трёхбуквенному адресу.

Проснулся же я поздно вечером, от ощущения того что на меня кто-то упорно и многозначительно смотрит, причём как мне показалось и во сне и наяву. Во сне за мной следил едва различимый в сумраке мужчина в шляпе и пальто, стоявший посреди огромного зала с каменными колоннами, а в реальности на меня пялился Сева, сидящий на соседней кровати.

— Ген, не бережёшь ты себя — проговорил он, едва заметив, что я приоткрыл глаза, и тут же протянул гостовскую бутылку Ессентуков № 4. — На освежись, а то выглядишь так, будто тебя пожевали, а потом выплюнули.

— Не Сева, пока ещё не выплюнули — просипел я и прижал заиндевевшую бутылку с минералкой к раскалывающемуся затылку.

— Ген, ну это же первое дежурство? Как ты умудрился опять влипнуть?

Сева недовольно покачал головой.

— Да вот так и умудрился. Это, наверное, долбанный магнетизм, будь он неладен, притягивает ко мне всё паранормальное дерьмо.

— Твой пистолет привезли и сдали в оружейную комнату. Ротный оружейник хотел тебя разбудить пинками и заставить чистить. Короче, я уже за тебя почистил. А вод что делать с формой я даже не знаю. Китель рваный, всё в крови, фуражка вообще пропала. Всё остальное похоже менять придётся. Старшина конечно всё забрал в каптёрку, но выглядел так словно я порвал на лоскуты любимое платье его жены.

— Ясно — буркнул я и поморщился от тупой боли тут же простреливший затылок. По всему получалось, что передо мною нарисовался новый залёт. Я даже не знал, что теперь будет, и не понимал почему ком роты до сих пор меня не выдернул к себе в кабинет.

— Я тут переспрашивал кое у кого. Все говорят, что кипишь вроде как хотят замять. Кстати, опера из спец отдела, меня и вовсе выгнали, даже не дав задать ни один вопросик. Ох, чуб я, темнят они что-то ироды.

Сева продолжал говорить, когда на пороге появился капитан Кремнёв.

— Так, граждане залётчики одеваемся и за мной, оба — приказал он и подождав пару минут, повёл нас прямиком к кабинету командира спец роты.

У бати разговор был короткий. Мне опять по полной напихали огурцов, но не сильно. По всему было видно, скорее всего майор ликвидатор успел передать инфу, обозначив что не всё так однозначно. Меня разумеется пока отстранили от участия в любых патрулях полка ППС, а Севе приказали между дежурствами следить за мной чтобы я снова куда-нибудь не влип.

Получалось что теперь я должен был сидеть в расположении роты. Правда исключение тоже имелось. В случае реального вызова на устранение аномалии, мне дозволялось там присутствовать. Правда наш с Севой шаткий статус в этом случае предусматривает только вхождение во вспомогательную группу, задействованную в оцеплении, да и то на птичьих правах стажёров-наблюдателей.

После, оказавшегося мягким, нагоняя, я немного успокоился, неожиданно осознав, что местное правило стоять за своих вполне действует.

Правда уже на следующий день, рано утром, Кремень отвёл нас в Ленинскую комнату, и сразу опустил с небес на землю.

— Ну что товарищи комсомольцы, расклад намечается такой. Пока Гена отсыпался после своих похождений в музее, в полку ППС начался тихий кипишь.

— Что, наверняка Каратист? — спросил я, сразу поняв откуда дует ветер.

— Он самый. Несмотря на подписки о неразглашении, этому козлу всё неймётся. Правда одного я не понял, когда ты ему успел дорогу перейти и чем таким насолил?

— Наверное взаимная антипатия, на почве оказания знаков внимания, одной рыжей особе — почти честно ответил я

— Я не понимаю, и когда ты всё это успеваешь? — не сдержавшись, проворчал Кремень. — Короче так, ловелас хренов, Каратисту в секретной части, после того как он подал рапорт, быстро заткнули пасть, но он не унялся и решил попробовать достать тебя по комсомольской линии. А насколько я знаю в комсомольском комитете полка, у него есть друзья, так что тебя точно вызовут на проработку. А повод они найдут ты не сомневайся, тем более информация о твоём залёте с пьянкой и дебошем, находится в открытом доступе. Так что смотри, если они выпрут тебя из комсомола, сам понимаешь, чем это может грозить.

— Ничего, разберусь — отмахнулся я, отлично понимая, что неприятности всегда идут чередой. А проблема с комсомолом, на фоне других, не казалась такой уж неразрешимой. — А что там с остальными моими делами?

— Пока ничего, твои действия разбирает тот, кому положено. Но насколько я понимаю, если та информация что ты дал подтвердится, больших проблем не возникнет.

— А насчёт музейных фокусников, нет ничего нового?

— Это закрытая информация. Так что дятлы из оперчасти нам всё равно ничего не расскажут — проговорил Кремень и сморщившись, покачал головой, явно показав этим, что пока всё глухо.

— Особый отдел расследований, какие-то они там все странные. Не понимаю, как рота вообще с ними координируется? — спросил я, ибо общение с наезжающими операми мне совсем не понравилось. Я реально хотел с ними поделиться кое-какими идеями по поводу происходящего, но почувствовал, что этого точно не стоит делать.

— Координации с операми и следаками, особого отдела, у нас почти никакой. Даже командиру роты они не подчиняются, ибо как выяснилось недавно, их нахождение здесь курируют из самого КГБ. Да что там говорить, из-за этого даже майор Нечаев, командир всех сводных команд ликвидаторов с этими дундуками старается не связываться.

А вот это мне не понравилось. Получалось что вместо совместной работы, вырисовывается строгое разделение, создающее эффект испорченного телефона.

Следующие двое суток я восстанавливался, выбираясь из роты только на утреннюю пробежку и в спортзал. И всё это время я гонял в голове все известные мне факты, соединял так и этак события, и постепенно начал приходить к выводу, что нечто важное, мною доселе не замеченное, лежит прямо на поверхности. И разглядеть это нечто мне мешает запылённость взгляда.

В итоге я постепенно пришёл к тому что частью инфы должен поделиться с Севой, ибо без помощи друга разобраться будет сложнее. И как раз на третий день появился нужный повод для разговора вне расположения роты, получение денежного довольствия.

Когда начфин отсчитал мне в канцелярии роты цельных 144 рубля 80 копеек, то я очень удивился. В роте мы пробыли меньше недели, и за что на нас свалилось такое богатство, не понимал ни я ни Сева. А спросить мы не решились, потому что отлично знали, денег нам точно не добавят, а понять, что в финансовой части обсчитались и отнять по сотне, точно смогут.

В результате было принято решение выйти в город, и кое-что срочно потратить на мороженное с пивом. А уже после обеда, предварительно отпросившись у капитана Кремнёва, мы отправились гулять по столице нашей родины.

В результате побродив с часок по ближайшей парковой зоне, мы благополучно припарковались в летнем кафе, носящем поэтическое название «Юность». А затем под звучащую из колонок, песенку «Красной Шапочки», Сева заказал себе десяток пирожных картошка, четыре гранёных стакана любимого томатного сока с солью и огромную вазочку мороженного пломбир, с посыпкой из шоколадной крошки. Я был поскромнее, но в солнечный, летний день не отказался, от ледяной бутылки газировки «Буратино», пломбира в вафельном стаканчике и пары эклеров.

Потратив на всё про всё, четыре рубля с копейками, мы уселись на улице под зонтиком. Тут я решил до начала разговора, позволить Севе налакомиться вволю, при этом и сам с удовольствием приобщившись к сладким произведениям советской пищевой промышленности.

И по ходу дегустации я снова ощутил, что воспоминания меня не обманывают. Всё было вкусным и именно таким как я помнил. А мороженное так и вовсе легко превосходило, все те подделки, что я хоть и редко, но пробовал после девяностых.

Я сидел, рассматривал кажущихся светлыми Советских людей и долго не решался начать сложный разговор с Севой. А когда я наконец решился, мой друг всё понял, и перестав жевать, уставился на меня.

— Сева, а что бы ты сказал, если бы узнал, что в той шестнадцатиэтажке, нас с тобой специально поджидали? А та аномалия, из которой ты меня вытащил, материализовалась там не просто так?

— Не понял. И кому вообще, пришло бы в голову такое устраивать? — пробурчал Сева и одним глотком отпил полстакана томатного сока.

— Как кому? Ну, например, нашим друзьям товарищам.

— Антоше с Дипломатом? — проговорил здоровяк и явно напрягся. — А им то это зачем? Да нет, Ген — это полный бред.

Сева покачал головой.

— Дружище, а ты уверен, что это такой уж и бред? — Каждое слово давалось мне с трудом, но я отлично понимал, что рано или поздно этот неприятный разговор неизбежен состоится, так что я продолжил. — Представь, что бы произошло, если бы мы тогда просто выпили и разошлись? Мы бы с тобой отправились в общагу, а ребятки по домам. Не кажется ли тебе что тогда, одно из двух престижных мест на спец факультете в институте КГБ, досталось именно мне? А кому-то из них пришлось бы строить карьеру милиционера в МВД СССР.

Сева призадумался, и в этот момент я увидел, как наполовину заполненный стакан томатного сока, который он по-прежнему сжимал, начал покрываться инеем, а затем и вовсе красно-оранжевая жидкость начала вспучиваться, выпирая из себя острые ледяные кристаллы.

— Да нет — наконец промолвил он, и заглянув в заледеневший стакан, отодвинул его в сторону. — Связываться с некими потусторонними силами? Да у них точно не имелось такой возможности.

— У них конечно нет, а вот у их высокопоставленных родственничков хватает и связей, и ресурсов, чтобы подобное организовать.

— Но зачем им это? Просто из-за места в институте КГБ?

— Да нет Сева, тут нужно копнуть поглубже. Скорее всего наших друзей использовали и кстати, как я понял, продолжают это делать до сих пор. Правда, как это не прискорбно, но это не отменят тот факт, что они точно в курсе происходящего. Теперь я точно уверен, меня зачем-то хотят убрать с игровой доски любым доступным методом. Сева, ты помнишь тот хрустальный трофей, что ты каждую ночь достаешь из моего рюкзака и подолгу рассматриваешь. Так вот я нашёл его, когда победил посланного убийцу и выбрался из весьма опасной аномалии, в которую влетел в Московском Метрополитене. Кстати её частичку ты видел на той стороне ледяного портала. А ещё тот тёмный в музее, ведь он узнал меня и растерялся. А это значит, что я реально перешёл дорогу кому-то весьма влиятельному.

— Ген. А может ты слишком загоняешься? После тех событий что произошли с тобой за короткий срок, ты накрутил себя. Сам пойми, если ты и стал фигурой на подобной игровой доске, то она эта твоя фигура, такая маленькая, что её навряд ли заметят, те на кого ты намекаешь.

Сева как всегда пытался всё объяснить и всех помирить, старательно пытаясь не обращая внимание на факты.

— Согласен с тобой дружище, я конечно слишком мелкая фигура, но отлично осознающая, что по правилам шахмат, даже пешка может добраться до конца игрового поля и преобразиться во что-то большее.

Выслушав меня Сева снова призадумался.

Делиться с ним тем, что я уже прожил одну весьма насыщенную жизнь, и прибыл из очень похожей параллельной реальности, я боялся, ибо не понимал, как это отразится на его судьбе и удастся ли мне вообще его спасти.

— Я хочу напиться, прямо сейчас — неожиданно выдал Сева и отодвинул от себя тарелку с единственным недоеденными пирожным картошка.

— Ну так если белый хозяин хочет, то у нас есть таки возможность осуществить твоё непреодолимое желание — подхватив его предложение, я вытащил из кармана стопку десяток и пятирублёвок, и бросил их на стол.

— И пожрать хочу, причём мяса — тут же потребовал Сева, и вытащив свою пачку, накинул на мою.

— И мы это сделаем. Только с пользой для дела. Сева ты помнишь тот ресторан в которой по пятницам любит встречаться Полина со своими богатенькими друзьями?

— Да, ресторан «Арбат». Но там же дорого и нас навряд ли пустят.

— Пустят — уверенно заявил я. — И я точно знаю, там у нас появится возможность снова посмотреть в глаза нашим друзьям, и посмотреть, как они на это среагируют.

— А что дальше? — спросил Сева, невольно приоткрыв рот.

— А дальше Сева, война план покажет.

Небольшое отступление

Мужчина в шляпе и пальто, находился в катакомбах старинной известняковой каменоломни, вот уже как неделю и даже не подумал, что можно присесть на кресло, стоявший за одной из неровных колонн, поддерживающих изрезанный инструментами свод.

Всё это время он стоял неподвижно, боясь даже пошевелиться, дабы случайно не сбить тонкую эмоциональную настройку и неотрывно смотрел на очень редкую, водную аномалию, заключённую в настоящий, кубический аквариум, обложенный толстенными кусками оргстекла и оплетённый серебряными стяжками, образующими чёткий многогранный рисунок.

Чаще всего, в очередной раз, отлепившись от каменной кладки, перетекающая аномалия, начинала показывать всякую чушь, ловля эманации случайных людей, проезжающих мимо в поезде Метрополитена или живущих на первых этажах зданий. Город над головой находился слишком близко, так что подобного никак нельзя было избежать.

Но в редкие минуты и часы ментального спокойствия, аномалия показывала то, что он жаждал увидеть. Правда существовала ещё одна опасность, чаще всего она улавливала именно его, тщательно скрываемые, потаённые мечты и желания, и начинала транслировать вместо реально происходящих событий, отрезки альтернативного временного потока.

За подобным, практически всегда приятно наблюдать, и иногда из созерцания подолгу нельзя было выбраться, но сейчас ему нужна только правдивая информация и он каждый раз безжалостно прерывал ложные наваждения, заставляя аномалию работать правильно.

Внезапно, где-то очень далеко, в разветвлённых туннелях за спиной, раздались шаги. Невероятно чувствительные уши сразу, тут же измерили интервал между звуками, учли характерное шарканье и выбрав из многослойной памяти, нужные результаты, легко определив кто именно сюда направляется.

Поняв, что это ни его кормилец, мужчина невольно оскалился, ибо несмотря на напряжённое ожидание, сейчас он был не против немного подпитаться чужой жизненной энергией. А ещё он не хотел видеть особу, упорно продвигающуюся в лабиринте.

— Младший брат, как ты? — поинтересовалась она, войдя под свод зала.

— Как всегда, слежу — дежурно ответил он.

— Ну и как там поживают наши пришлые друзья?

— Делают то что изначально задумали.

Подошедшая особа недовольно фыркнула.

— Разве они не понимают, что случится если у них всё получится?

— Они всё понимают, но это не их земля.

— Младший брат, может ты забыл, она и не наша — уколола она.

— Мы тут появились раньше — не выдержав, заметил он.

— А как там тот двойник, которого ты обнаружил? — спросила она, явно желая уйти со скользкой темы.

— Его убьют, если мы не вмешаемся.

— Даже не проси, мы и не вмешаемся — уверенно сказала она и развернувшись, побрела назад, даже не попрощавшись.

После этого мужчина наконец пришёл в движение, посмотрел ей в след, и отойдя за колонну, тяжело опустился в старинное кресло. А когда её шаги окончательно затихли, он произнёс вслух единственную фразу:

— Слишком умные, глупцы — они не ведают что творят.

Глава 23. Фарцовщик — Вова Ферзь

Я отлично осознавал, в какое пафосное и престижное место, разумеется по Московским меркам конца семидесятых, мы идём. И понимал, что к выходу в свет надо хорошенько подготовиться.

В такой простенькой, как наша с Севой одежда, нас могли, даже при наличии денег, не пустить на порог ресторана «Арбат», ибо кое-где дресс-код существовал даже в СССР семидесятых. Да и проверенный тезис, сообщающий что встречают по одёжке, никто так и не смог отменить.

Однако вариант просто сходить в советский магазин и приодеться как надо, я даже рассматривать не стал, ибо понимал, одевшись там, мы бы не добились нужного эффекта и к тому же точно потратили львиную долю имеющейся наличности, которая нам была катастрофически нужна.

Так что немного подумав, я принял волевое решение, что пора наконец воспользоваться информацией, накопившейся у меня в голове, за время службы в органах. Лет за двадцать-тридцать своеобразная картотека, состоящая из всяческого преступного элемента, формируется в голове любого здравомыслящего сотрудника милиции. Обычно это помогает на лету оценить на что способен тот или иной индивид, знакомый по прошлым делам и не расходуя понапрасну времени, вычислить причастных к тому или иному преступлению.

Вот и на этот раз, я, немного погоняв в голове скопившуюся информацию, быстро вычислил того, кто мне может помочь. А как раз нужен мне оказался, старый мой знакомый и по совместительству знатный Московский фарцовщик, Вова Ферзь.

С начинающим банкиром и грязным приватизатором Вовой Ферзём, я познакомился в середине девяностых, когда моя группа спецов взяла его во время попытки рейдерского захвата одного из мелких Подмосковных предприятий.

В последствии Ферзь выкрутился и даже не сел, но крылышки и амбиции ему я подрезал знатно. А по ходу действа, из-за его чересчур наглого поведения, мне самому пришлось несколько раз допрашивать его с пристрастием, строя из себя того самого беспредельно страшного полицейского из голливудского кино, с которым лучше не связываться.

Уже на первой такой встрече, быстро стало понятно, что в душе Вова никакой не Ферзь а скорее боязливый фуфел, готовый сдать партнёров по опасному бизнесу ради того, дабы самому надолго не заехать на зону.

Собственно, его словоохотливость ему и помогла в тот раз остаться на свободе. А в последствии он и вовсе принялся мне сливать ценную информацию, о криминальных делах, творящихся в Москве девяностых и начале двухтысячных.

Первое время он это делал ради личного спокойствия и слива конкурентов, а затем подспудно чувствуя, что я его защищаю, уже по привычке.

Почти товарищеские отношения с бывшим полукриминальным воротилой, Вовой Ферзём, ставшим в двухтысячных, вполне приличным бизнесменом, Ферзевым Владимиром Борисовичем, я поддерживал до самого своего конца в той жизни, да и на кладбище во время своих похорон я его заметил.

Во время наших редких встреч, трепаться и рассказывать о былом Вова всегда любил, так что я знал подробно всю его подноготную. И вот именно этими знаниями я и решил сейчас воспользоваться.

Насколько я помнил, как раз в конце семидесятых, Вова едва не залетел под тяжёлую 88 статью УК РСФСР, и именно тогда, подтвердил на зоне свою кличку Ферзь, во время своего минимального пятилетнего срока.

А первый раз его начали так называть за то, что он не просто был молодым фарцовщиком, а являлся человеком, собравшим сплочённую группу себе подобных. Взявшись за дело с комсомольским энтузиазмом, студент Вова, распределил функции членов своей маленькой корпорации и установить в Москве настоящий фарцовочный ход.

Подчиняющаяся ему мелкая фарца выходили в поле, общалась с интуристами, и налаживали связи с серьёзными фирмачами. Другие получали от заряженных фирмачей страшно дефицитный шмот с электроникой и обменивали зелень на деревянные рубли, по хорошему курсу, значительно отличающемуся от установленного Госбанком СССР. Третьи, толкали дефицитный товар советским гражданам по очень нехилой цене и получали баснословный навар.

А сам Вова Ферзь всегда утверждал, что уже тогда сидел на вершине этой фарцовочный пирамиды и являлся главной перевалочной базой, распределяющей потоки ресурсов. Сам Вова в поле почти никогда не выходил и обслуживал только самых элитных клиентов в одной из своих квартир, специально снятых под склады фирменного шмота и превращённых в своеобразные бутики.

Он упоённо рассказывал, что делал это лично только из-за того, что во время продажи, часто общался со всякими артистами эстрады, и звёздами Советского кинематографа.

И как раз совершенно случайно я знал точно где именно находится его основная база, в которой он принимал сугубо творческую элиту и всяческих представителей московский богемы, желающих прикупить настоящий итальянский костюм или платье от «Диор» доставленное по заказу прямиком из Парижа.

Вот именно в эту конспиративную квартирку мы с Севой и отправились. Проехав на трамвае с десяток остановок, мы быстро добрались на место. Осмотрев невзрачное четырёхэтажное здание, ещё дореволюционной постройки, я поначалу начал сомневаться, но зайдя с чёрного входа в крайний подъезд, понял, что сомневался зря.

Подбор квартиры для устроения подпольного бутика, был идеален. Первые два этажа занимали мебельный магазин и конторы с офисами. Из-за этого дверные порталы первого и второго этажей, были заложены кирпичной кладкой. В результате подъездом выходящем на проулок, пользовались только несколько жильцов верхних этажей и элитные гости Вовы Ферзя.

А то что он находится тут, сразу подтвердила импозантная женщина в сетчатой шляпке и брючном полосатом костюме, вышедшая из обшарпанного подъезда и запрыгнувшая в бежевую Волгу с поджидающим шофёром. Ни одной отечественной шмотки я на ней не заметил, да и два цветастых и плотно набитых пакета, намекали что она прямо сейчас неплохо отоварилась фирменными тряпками.

Понимая, что в квартиру пробиться будет не просто, мне пришлось прибегнуть к маскировке. Сева быстро сбегал в галантерейный магазин и купил два больших чемодана по 16 рублей 75 копеек каждый, а затем дабы придать им видимость тяжести, запихнул туда кучу, выпрошенной у продавщицы, обёрточной бумаги, и по несколько кирпичей, найденных возле остатков старого решётчатого забора.

Затем я напялил на голову бейсболку, подаренную Севе на соревнованиях каким-то немецким штангистом.

Синяя, с белым полем и буквой, «А» впереди, она была единственной иностранной шмоткой имеющейся в нашем распоряжении.

Вот в таком виде я и направился в подъезд. Правда на подходе пришлось притормозить из-за очередного покупателя, подкатившего на уродливом «Renault 16» зелёного цвета.

Пришедшую в голову мысль, попытаться войти на его плечах, пришлось отмести сразу, ибо несмотря на закрывающие глаза солнцезащитные очки, я легко узнал звезду советской эстрады, не раз выступавшего на итоговой «Песне Года» в семидесятых и восьмидесятых годах. Пришлось обождать внизу полчаса и заходить, когда певец не покинет подпольный бутик, и сев в иномарку, не укатил в закат, под доносящуюся из приоткрытого окошка композицию «Mister» женского дуэта «Baccara».

Севе план категорически не нравился, но несмотря на это, он, предварительно погрозив мне пудовым кулаком, побрёл по лестнице следом и послушно замер на площадке между этажами. Подойдя к двери, я несколько раз нажал на звонок, повторив в точности как это делал эстрадныйпевец и скорее почувствовал, нежели услышал, как к очень мощно выглядевшей деревянной двери, подошли с той стороны.

Я ощутил чужой взгляд и сначала наклонился, продемонстрировав бейсболку, а затем поднял один из чемоданов и вожделенно погладил его верх. И лишь выждав после этого десяток секунд, громко заговорил:

— Да Ферзь, открывай уже давай. Я Валера, пришёл от Саши Худого, шмот припёр на сдачу — требовательно сказал я, упомянув одного из тех, с кем долгое время работал Вова Ферзь.

Через пяток секунд фразу пришлось повторить, ибо с той стороны шевелений не замечалось. И лишь после третьего, настойчивого повтора фразы, изнутри послышался звук открывающейся замочной скважины, а затем приглушённый голос Ферзя.

— А чего Худой сам не приехал? — с подозрением спросил он.

— Так у Саши сейчас самый чёс, вот он меня и прислал. Там в Интурист четыре автобуса фирмачей прибыло. Все жирные, сплошные Штатники и Бундесы. Вот он их там с самого утра и окучивает. А ты же сам знаешь, пока Худой все сливки не соберёт, он никуда с поляны не уйдет, жадоба хренов.

— Ну допустим. А почему я тебя не знаю?

— Так я раньше У ГУМа с Воркутой тёрся, музыку на костях, да западные пласты толкал. А к Худому совсем недавно приклеился, и теперь он меня бригадиром утюжков попрошаек хочет сделать — скороговоркой проговорил я и презрительно сплюнул, сделав вид что не разделяю широко известную жадность Худого, работающего администратором в гостинице «Интурист».

— Ну так оставляй чемоданы и уходи. А я всё оценю и вечером без обмана, выдам всё положенное лично Худому.

— Не Ферзь так не пойдет, мне бабки сейчас нужны, знакомый моряк-торгонавт, магнитофон привез двухвостный, японский. Его надо в течении двух-трёх часов кровь из носу забрать, а у меня двух сотен деревянных не хватает. Если время просру, моряк горячий товар дольше держать не будет. — Несмотря на мои уговоры я чувствовал, что слишком осторожный Ферзь явно срывается с крючка и потому зная его пристрастия, решил пойти с козырей. — К тому-же мне тут торговый флот СССР, пластов свежих прямо из Лондона подогнал, тут «Pink Fioyd» новый и «Led Zeppelin» с «Aerosmith». Мне шепнули ты в таком шаришь. Только Ферзь давай решай скорее, а то у меня часики тикают. Сегодня, если у тебя не сдам, то я к Воркуте к ГУМу мотанусь и оптом всё ему сдам.

Специально упомянув главного конкурента Ферзя, я поднял чемоданы и отойдя на шаг принялся ждать, при этом всем своим видом показывая, что мне всё это надоело и ещё пару секунд и я точно свалю.

И в эту секунду я почувствовал, что через тело начали проходить частички силы, видимо вызванные противоречивыми эмоциями человека, находящегося за дверьми. Воспользовавшись этим, я начал её потихоньку накапливать.

С полминуты ничего не происходило, а потом послышался звук проворачивающегося ключа. Затем дверь распахнулась на десяток сантиметров, приоткрывшись ровно на длину цепочки. Среагировав я тут же предостерегающе махнул рукой дернувшемуся Севе, и тот спустился ещё ниже, чтобы его случайно не заметили.

— Давай пласты сюда, я посмотрю, скажу, что по чём. Рассчитаюсь сразу — по-деловому предложил Ферзь, и его молодая рожа появилась в щели.

— Да Ферзь, задрал ты уже своей конспирацией, я тут курить, на обоссанной площадке, и ждать, пока ты насмотришься на пласты не собираюсь — зло сказал я и развернувшись, сделал шаг вниз. — Хочешь брать пласты, бери и весь шмот, а не хочешь, не трать моё время, оно нахер денег стоит.

Сделав ещё несколько шагов вниз, я уже подумал, что дверь, которую можно выбить только специальным тараном, сейчас навсегда захлопнется, но едва дойдя до середины лестничного пролёта, позади послышался звон цепочки и скрип раскрывающейся двери.

— Ладно, заходи. Только учти, я тебя не знаю, так что все дела делаем в прихожей.

— И что, даже пятьдесят грамм кофе с коньяком не накапаешь? — делано недовольно проворчал я, медленно возвращаясь к двери.

— Если пласты не палевые, а фировый шмот нормальный, то вечером встретимся в Арагви и я тебя там коньяка накапаю хоть литр. А тут точка рабочая, нечего кофеин распевать — выговорив, он придирчиво осмотрел мою рожу, на которой оставались едва заметные следы недавнего избиения, и только после этого отступив в сторону, пропустил.

А едва я зашёл внутрь совершенно пустой прихожей с одинокой вешалкой, дверь за мной захлопнулась. Внутри кроме Ферзя обнаружился молодой парень, небольшого роста, но серьёзного вида. Судя по сплюснутому носу и характерной внешности, скорее всего боксёр. Правую руку он зачем-то держал в широком кармане летней ветровки. Чисто на автомате я сконцентрировал внимание и почувствовал, что там находится нечто массивное и явно металлическое.

Это осложняло ситуацию, но не критично.

— Ну показывай — тут же потребовал Ферзь и я, поставив чемоданы протянул ему руку. Он машинально пожал её, а я вполне естественно сделал два шага к боксёру, протянул руку ему и поприветствовал: — Привет чел.

Тот немного растерялся и на автомате едва не вытянул из кармана пальцы с зажатым в них металлическим предметом. Я же, воспользовавшись его коротким замешательством, сжал кулак, и влив в удар те крупицы силы что успел накопить, врезал снизу в квадратную челюсть. А затем не дожидаясь результатов, резко развернулся и схватив за цветастую рубаху Ферзя, потянул его на себя и сделал подсечку.

Вова рухнул на паркетный пол как подкошенный и громко заверещал, но я сразу наклонился и коротко, без злобы, воткнул кулак ему в нос. Затем резко поднял его за шкирку и прижав к металлической пластине, укрепляющей дверное полотно с внутренней стороны.

— Вовочка, не ссы — это милиция — коротко объявил я и начал быстро вращать длиннющий ключ, воткнутый в самопальный замок.

А едва дверь приоткрылась, как стоявший с той стороны Сева, ворвался внутрь. Его цепкий взгляд быстро прошёлся по прихожей с длинным коридором и остановился на парне, лежавшем на полу. Увидев его, он зло зыркнул на меня и нахмурился.

— А чо? Братка, по-другому никак — отбрехался я и виновато пожал плечами.

— И что с ним теперь делать? — поинтересовался друг и от него явственно повеяло неестественным холодком.

Я указал взглядом на открытую дверь кухни, где присутствовала мебель.

— Привяжи его к стулу, и только смотри поаккуратнее, у него в кармане ветровки что-то нехорошее лежит. А я пока Вовочкой займусь.

Услышав мой нехитрый план, Сева взял лежачего за шкирку и словно он мешок муки, потащил его на кухни, при этом я услышал, как друг тихо меня материт. Тяжко вздохнув, я закрыл дверь и начал толкать Ферзя вперёд, при этом вытирая его лицом обшарпанные обои.

— Ну Вовочка Али-Баба, показывай где твои сокровища? — проговорил я ему на ухо, и он указал рукой на двойную дверь, ведущую в зал.

Походя пнув двери, я затолкнул его внутрь, завалив на персидский ковер и остановился на пороге, ибо передо мной предстала следующая картина. Вдоль всех стен стояли вполне современные шкафы и старинные шифоньеры, а выход на балкон и окно были завешаны плотными шторами и заложено картонными коробками.

А ещё тут присутствовали два кресла для клиентов, журнальный столик со стопками иностранных журналов, включенный цветной телевизор, двухкамерный холодильник ЗИЛ и ростовое зеркало.

— Ну что Вовочка мы с тобой делать будем? — поинтересовался я, отлично понимая, что бить его точно не хочу, ибо даже его молодую копию я не мог воспринимать как врага, в виду долгого и плодотворного общения с его двойником.

— Мусор, зови понятых, делай что хочешь. Всё равно не докажешь, что эта хаза моя. А зато я расскажу, как ты меня сюда силой затолкал и избил.

— И ты Вовочка думаешь, что твоих отпечатков мальчиков тут не найдут?

— А кто искать то будет. Приедут мусора, вещи изымут, и всё. А у меня ни одного зарегистрированного привода в милицию и нету. Работаю в мебельном что находится внизу, грузчиком. Получаю 90 р в месяц. Так что если и найдут отпечатки, то чо? Скажу, что это ты меня заставил всё тут область — нагло заявил Ферзь, который явно взял себя в руки.

В этот момент в комнату вошёл Сева и положил на журнальный столик бронзовый кастет. Затем он недовольно покачал головой, встал у одного из шкафов и скрестил руки на груди.

— Ну не хочешь сотрудничать по-хорошему, будем делать по-плохому — посулил я и отлично помня на чём именно первый раз взяли Вову Ферзя, всего то через полгода в этой же самой квартире, подошёл к холодильнику и заглянул в него.

Взяв две ледяные бутылки пепси-колы, я, открыв их об острый бортик холодильника и отдав одну Севе, посмотрел в глаза Ферзя.

— Ну так что Вовочка, мне продолжать?

— Да продолжай сколько хочешь, всё равно ничего не докажешь. Я рабочий класс, мать инвалидку содержу и Советска конституция меня защищает. А потом я про тебя сто процентов знакомому прокурору сообщу.

— Ну рас конституция тебя защищает то мне интересно, что в Уголовном Кодексе РСФСР сказано про это — проговорил я и выдернув электрошнур холодильника из разметки и вызвав страшный грохот, перевернул его на бок. А затем поддев снизу белую стенку нижней камеры, рванул её вверх.

Послышался треск. Огромный кусок жестянки согнулся в бараний рог, и под ним появилась ниша, вырезанная в скрипучем пенопласте. Рванув обёрнутый целлофаном длинный пакет, я одним движением вытряхнул его содержимое на пол и указал на перемотанные резинкой пачки долларов и немецких марок, рассыпавшиеся по ковру.

— Так что Вовочка? Что там по этому поводу говорит УК РСФСР? А я тебе сразу и отвечу, Уголовный Кодекс рисует тебе Вова Ферзь красивую бабочку, то есть 88 статью. А там насколько я помню предусмотрено до 15 лет решения свободы, а если есть отягчающие обстоятельства, то Советский суд тебе и вышечку может нарисовать. Так что гражданин, Ферзев Владимир Борисович, вам придётся пойти нам с коллегой навстречу.

Вмиг осознав, что попал по полной, Вова схватился за голову и принялся бешено вращать глазами, будто в поисках выхода, которого точно не имелось.

— Что вам надо? — наконец выдавил он из себя через долгую минуту и его ненавидящий взгляд упёрся в меня.

— Что надо, что надо? — мы хотим с тобой Вовочка крепко дружить и вполне возможно, я помогу тебе, мой старый дружище Вовочка, не сесть первый раз.

Глава 24. Непростая встреча в ресторане «АРБАТ»

А через два часа, из невзрачной подворотни, вышли два весьма прилично одетых товарища. Я не желал сильно выделяться, так что выбрал джинсы «Wrangler» с очень умеренным клёшем, красные кроссовки «Puma Clyde» и синюю водолазку, на пару тонов темнее джинсы. Кроме этого не смог себе отказать и прихватил ультрамодную куртку американских морпехов цвета хаки с соответствующей нашивкой на кармане.

Сева же поначалу фыркал, но затем войдя во вкус, как истинный сельский житель, остановиться не смог, так что его джинсами «Montana», из-за неумеренного клёша, при желании можно было подметать улицу. Модные шузы с устойчивыми каблуками, поднимали его, немалый рост ещё на 5 сантиметров, а огромная ковбойская бляха на ремне и цветастая приталенная рубаха, с правильно завязанным на шеи атласным платком, делали его похожим на очень поздоровевшего волка из мультфильма «Ну погоди».

Кроме этого он прихватил лёгкую кожанку, и точно заставил бы Вову Ферзя сложить бы туда все наши старые шмотки, но я ему не разрешил.

Дополняли наши образы солнечные очки авиаторы и японские часики. В результате из ничем не примечательных парней спортивного телосложения, мы превратились в объект внимания практически всех прохожих. Это мне не нравилось, но иного выхода я сейчас не находил.

— А сколько там было? — спросил Сева, когда мы спускались на эскалаторе к перрону Метро.

— Не знаю, на вид тысяч 80-100 долларов, западногерманских и финских марок — ответил я, сразу догадавшись о чём он.

— Это ж какие деньжищи? — прошептал Сева.

— По курсу госбанка СССР тысяч шестьдесят рублей. А если обменять у фарцовщиков, то все двести-двести пятьдесят.

— А почему мы их не забрали?

Услышав вопрос, я пристально посмотрел в глаза Севе.

— А зачем? Я бы и те две сотни рублей у Вовы из кармана не забирал, если бы знал, что нам хватит того что у нас есть. Ведь если честно, то он их не украл, а хоть и незаконно, но заработал сам. К тому-же я не верю, что деятельность таких как он невозможно пресечь, а значит это кому-то нужно. Да и если бы мы забрали кубышку Ферзя, то Вовочка мог бы наложить на себя руки или уйти на полгода в запой. А так пусть хорошенько перепрячет и лучше следит за своей безопасностью. Чую я братик Сева что этот король фарцы, нам ещё пригодится.

— Скажешь тоже, заработал. Он же спекулянт — пробубнил Сева. — На заводе и в колхозе столько не заработаешь.

— Не спекулянт, а предприниматель, занявший ту нишу, которую не смогло занять государство. А ещё государство могло бы пошевелиться, и оперативно организовать производство всех этих модных шмоток внутри страны, но это почему-то никому не нужно. А насчёт завода и колхоза, ты прав, там столько не заработаешь, но зато у честных людей никакого риска и стабильность. Да и сам понимаешь, несмотря на скромные заработки, каждый второй умудряется часть получки отложить на книжку в сберкассу.

— И всё-таки зря мы это всё взяли, теперь и мы с тобой преступники — неожиданно прошептал Сева, когда мы вошли в вагон, и почти все присутствующие начали на нас глазеть.

— Не взяли, а одолжили, но только безвозвратно. От Ферзя не убудет, а нам это для пользы дела. Без этого шмота нас в ресторан точно не пустят.

Дальше мы ехали молча, а когда прибыли на место было уже пол седьмого. Устроившись на другой стороне улицы, в тени раскидистых деревьев, мы принялись наблюдать за рестораном «Арбат», отлично понимая, что пока рано.

Там временем после семи, в ресторан начали активно прибывать советские граждане, желающие отдохнуть в пятницу после окончания рабочей недели. Их встречал на входе хмурый швейцар, и придирчиво всех осматривал, поглаживая роскошные усы. Большинство посетителей он запускал внутрь, указывая на тротуар лишь некоторым, по той или иной причине не понравившемся хозяину дверей. Увидев это Сева начал ныть, что уже пора, но я ему не позволил стронуться с места, сообщив что мы должны точно убедиться, что тот, кто надо придёт.

А чтобы друг перестал мандражировать, я вскрыл бутылку армянского коньяка, взятого из перевёрнутого холодильника Ферзя и отхлебнув пару глотков, протянул поллитру ему. А уже через несколько секунд мне пришлось её у него отбирать, так как его порция, выпитого для храбрости, вмиг ополовинила бутылку.

— Смотри кто приехал — неожиданно предупредил Сева и указал на стоянку, расположенную в стороне от ресторана.

Ярко красную вазовскую копейку, я узнал сразу, так что совсем не удивился, когда с водительского места вышла Рыжая, облачённая в полный боевой прикид светской львицы советского разлива. Короткое платьице, едва скрывала чулочки телесного цвета, а длиннющие каблуки-шпильки подчёркивали рельеф стройных ножек и оттопыривали упругий задок. Завитые в парикмахерской кудри, делали её огненную гриву поистине роскошной и притягивающей взгляды.

— А ничего так — проговорил Сева с неприкрытым вожделением и невольно сглотнул.

— Да Рыжая и не на такое способна — сказал я, вспомнив как она в немного более старшем возрасте, зажигала на ведомственных сабантуях МВД, кружа головы седоголовым полковникам. — Сева, я тебя предупредил, не вздумай. Запомни, она само зло воплоти, так что эту тётю трогать нельзя.

— Да понял я — проворчал друг. — Да и не для всего этого мы сюда припёрлись.

А тем временем недалеко от центрального входа в ресторан, расфуфыренную Рыжую, встретил Каратист. Одетый в недорогой, тёмный костюм и широким галстук, он выглядел так, будто прямо сейчас собрался жениться. Кивнув, он протянул эффектной девушке жиденькие букет, и я невольно фыркнул, неожиданно даже на таком расстоянии поняв, что веник состоит из десятка красных гвоздик.

— Вот жлоб, не мог розочек найти — проговорил я.

— Зуб даю, этот жлоб, сегодня здесь четверть получки оставит — констатировал Сева.

— Не братик, зная Рыжую скажу, что он отслюнявит официанту намного больше. Эта особа любит бывать в таких местах и отрываться по полной. Как бы Каратист вообще должен не остался — предрёк я и в этот момент швейцар на входе придирчиво осмотрев пару, остановил взгляд на шевелюре Рыжей. Затем он смилостивился и пропустил их внутрь.

— А она нам не помешает? — с тревогой поинтересовался Сева.

— Да нет, скорее она добавит изюминку в будущее представление — сказал я и снова хорошенько отхлебнул из ополовиненной бутылки коньяка.

Мы с Севой допили бутылку, ровно в 21:30 вечера. И когда я уже успел подумать, что все наши сегодняшняя подготовка была напрасной, прямо к центральному входу подкатила чёрная Волга дипломата и оттуда появился он сам, Антоша и ещё одна, смутно знакомая девушка, кажется одногруппница Полины. А затем, Дипломат раскрыл пассажирскую дверцу и элегантно протянув руку, помог выбраться самой Полине.

На этот раз она была на каблуках и облачена в широкий брючный костюм. Как не странно, но ещё больше подчёркивающий все плюсы стройной фигурки гимнастки. Изначально я не желал никак реагировать, но спрятанный где-то внутри меня Генка Строев, невольно сглотнул слюну и сжал кулаки, от всколыхнувшейся ревности.

При виде четвёрки, отлично одетых молодых людей, здоровенный швейцар выскочил навстречу, и широко раскрыв дверь ресторана, едва заметно поклонился, учтиво приветствуя. Однако молодежь не обратила на него внимания, и только проходивший последним Антоша, что-то сунул ему в карман ливреи.

После этого я выждал ещё пяток минут, а затем шлёпнув Севу по могучему плечу, изрёк:

— А вот теперь нам пора мой друг поесть свежего мяса.

Сказав это, я вышел из-за кустов и перепрыгнув оградку, принялся по прямой пересекать дорогу. При этом я вытащил из кармана похожие на автомобильные ключи на брелоке Мерседес и принялся их ловко крутить между пальцами левой руки. Пафосная вещь была взята в качестве трофея из коробки, лежавшей на журнальном столике Ферзя.

Сева же, воспроизвёл рёв спаривающегося тюленя, и последовав моему примеру, двинулся следом, отстав всего на пару шажков.

Из заведения гремела музыка, так что стоявшая справа от входа, в своеобразном закутке небольшая толпа девушек и парней, немного пританцовывала. Судя по всему, это были те, кому уже дали от ворот поворот, но всё же надеявшиеся попасть внутрь. Когда мы подошли, вся молодежь уставилась на нас, придирчиво оценивая модный прикид. При этом несколько девиц вышли вперёд, словно показывая, что если нас вдруг пустят, то они не против присоединиться.

Понимая, что сейчас никак нельзя обосраться, я сунул руку в правильный карман и вытянул тот универсальный ключ, который мне показался уместным. В результате, когда я взбежал на лесенку, и прижал раскрытую ладонь к стеклу, холодному взору швейцара предстала синенькая купюра, достоинством в 25 рублей.

Я отлично понимал, что скорее всего нас пропустили бы и за красненькую десятку, но в данном случае ошибаться не хотел. При виде четвертного, мимические морщинки на лбу швейцара разгладились и он, вожделенно улыбаясь, распахнул дверь. Затем он нас с Севой быстро осмотрел с головы до ног, задержав взгляд на ключах с брелоком, которыми я продолжал ловко крутить между пальцами. Увиденное его явно устроило, и он протянул руку. Я тут же её пожал, и синенькая купюра технично перешла новому владельцу в ладонь. Мы же с Севой под злые и томные вздохи толпы, проникли внутрь заведения.

А когда мы остановились между гардеробной и небольшим вестибюлем, швейцар захлопнул за нами дверь.

— А какие именно места вы желаете получить? — любезно поинтересовался он.

— Лучшие — выкрутив хрипотцу на максимум, заявил я, и показал краюшек ещё один, зажатый в кулаке, синенький четвертной купюры.

Вслед за этим я услышал громкий щелчок пальцами и стоявший у небольшой стойки администратор ресторана, резко повернулся к нам. При этом я увидел, как его надменный взгляд резко поменялся, когда швейцар показал однозначный жест, потирающими друг друга пальцами.

Подойдя ближе, я делано разгладил купюру, и вложил её в раскрытую папочку, лежавшую на стойке. Администратор, тут же её захлопнув и сунул под мышку, затем указал нам внутрь зала, где сейчас гремела, немного ускоренная музыкантами, перстня группы «Самоцветы» — «Всё что в жизни есть у меня».

— Какие именно места вас интересуют? — спросил он.

— Те, где лучше всего есть и пить. И разумеется, откуда недалеко ходить танцевать.

— Желаете сесть у сцены? — спросил он, и я, быстро оценив диспозицию, утвердительно кивнул.

А потом нас провели прямо по краю довольно таки большого танцпола, где вовсю зажигали человек тридцать немного подпивших советских граждан. Администратор остановился слева от сцены, на которой во всю надрывался вокально инструментальный ансамбль. Затем он размашисто сдёрнул с четырёхместного столика табличку с надписью «БРОНЬ» и указав на него, поинтересовался:

— К вам кто-то присоединится?

— Возможно — небрежно бросил я и словно в поисках знакомых, огляделся по сторонам.

А когда мы с Севой довольно таки удобно расположились на самых козырных местах, он остановил пробегающего мимо официанта с подносом и громко, чтобы мы слышали, приказал:

— Моих гостей обслужить в первую очередь и по высшему разряду — затем администратор повернулся к нам и учтиво склонившись, спросил. — Вас всё устраивает?

— Да — удовлетворённо ответил я и положил на-краюшек стола красненькую десятку, которая мигом оттуда исчезла, да так быстро, что я даже не заметил, когда администратор успел её выхватить.

Выполнив свой долг, он величественно удалился, а на том месте где он стоял, тут же появился освободившийся от подноса официант.

— Что желаете-с — немного заискивающе спросил молодой мужчина.

— Значится так любезный, коньяк пять звёзд, красное вино и шампанское, принеси сразу, причём по два пузыря. А всё остальное оформи красиво. Ну сам понимаешь, шашлык, икра, зелень, мясо, лаваш, цыплята табака, салаты-шмалаты, ну не мне тебя учить. И запомни, хочешь жирных чаевых, стол должен ломиться максимум через десять минут.

Официант щёлкнул каблуками и уже через три минуты на столе появились три вида алкоголя, бутерброды с черной и красной икрой и нарезанный лимончик. Воспользовавшись его оперативностью, я сразу налил нам с Севой по пятьдесят грамм пятизвёздочного армянского коньяка и помянув свою прошлую жизнь, махнул рюмашку не чокаясь, да под бутерброд с отличной черной икрой.

Горячие блюда и зелень начали появляться буквально через две-три минуты, так что изголодавшийся Сева, тут же накинулся на исходящий паром бараний шашлык с печёными овощами. Я тоже подхватил вилкой, сочащийся соком кусок мяса и продолжил обшаривать довольно-таки большой зал, в поисках компании бывших друзей.

Сцена для представления была готова, так что теперь оставалось привлечь внимание нужных актёров. На второй ярус ресторана я заглянуть не мог, а внизу я ни Полину с подругой, ни пару их спутников не обнаружил, зато я почувствовал на себе пронзающий взгляд, и быстро нашёл его источник.

Это была Рыжая. Она сидела в самом дальнем углу, за маленьким столиком, поставленным рядом со входом в туалет и наморщив красивый лобик, с претензией смотрела на нас с Севой. А напротив неё сидел Каратист. В этот момент он самозабвенно пытался запихивающий жидкий букетик гвоздик, а узкое горлышко длинной вазы и не видел куда устремлён взгляд его спутницы.

Да уж, места у них явно некозырные, да и судя по жалкому убранству стола, им едва успели принести какой-то салатик с бутылкой белого вина.

Широко улыбнувшись, я отсалютовал Рыжей наполненным шампанским фужером, и поймав официанта, принёсшего новую порцию дымящейся среди, указал ему на неё.

— Значится так, за тот столик с эффектной Рыжей девушкой, отнеси две бутылки шампанского, вазочку чёрной икры и фрукты с зеленью. Разумеется, всё запиши на наш счёт — приказал я и сунул официанту красненькую десятку в кармашек фартука.

— Сейчас сделаю-с — охотно откликнулся он и исчез из виду, а я, мигом забыв про Рыжую, принялся осматривать верхнюю галерею под только что зазвучавшую песню «Ты мне не снишься» неплохого Советского ансамбля «Синяя птица».

И буквально через пять минут, выпив с Севой ещё по пятьдесят грамм коньяка, я краешком глаза заметил подружку Полины, стоявшую у деревянного бортика верхнего яруса и смотрящую вниз, прямо на нас.

— Сева, наживку заколотили, так что приготовься — предупредил я друга, в это момент разделывающегося с цыплёнком табака и тут же плеснул ему дежурные пятьдесят грамм.

— Я как пионер, всегда готов — отчеканил он и чокнувшись своей рюмочкой о мою, выдал тост. — Ну за то, чтоб сегодня решились все непонятки.

Я с удовольствием выпил за это, при этом отлично понимая, что непонятки так просто не решатся, и их ком вместе с проблемами неизбежно будет расти.

А между тем на втором ярусе снова появилась подруга Полины теперь в сопровождении явно недовольного Дипломата. Потом позади них всего на секунду промелькнула сама Полина и подошёл Антоша.

На этот раз, в тот момент, когда я увидел Полину во мне практически ничего не всколыхнулось. Однако, при виде парочки бывших друзей, мне наоборот очень захотелось сделать какую-то глупость, например, прямо сейчас подняться и сломать каждому челюсть.

Кстати, из-за танцующих людей, выдающих целый спектр эмоции на танцполе, в воздухе хватало витающей дармовой силы. Она с момента моего появления в зале ресторана, постепенно проникала внутрь, наполняя тело и даря обманчивое ощущения всемогущества. И насколько я недавно выяснил, бить людей, даже без экспроприированного у Ферзя бронзового кастета, теперь лежавшего у меня в кармане джинс, надо аккуратно, иначе последствия могут быть плачевными.

Спустя пару минут, я наконец почувствовал, что нужный эмоциональный фон создан и пришла пора самому поучаствовать в начавшемся представлении. Посмотрев наверх я встретился взглядом с Дипломатом, и хоть тот достойно его выдержал, уловил как дрогнула его щека.

Через несколько секунд гляделок, дипломат, всего на миг перевёл взгляд на выход в вестибюль. В ответ я кивнул, поддержав его желание срочно поговорить и сразу повернулся к Севе.

— Пошли братка, пришла пора кое-что прояснить — сказал я и в этот момент ансамбль заиграл знакомую мелодию «ВИА Пламя», «На дальней станции сойду».

Поднявшись как по команде, мы словно два ледокола, пересекли входящий в раж танцпол насквозь, при этом никого не задев, и вышли к гардеробной. Затем повернули налево, и остановились лишь, дойдя до тупика, изукрашенного зеркальной мозаикой.

А вслед за нами вышли Дипломат с Антошей.

— Вы чего здесь делаете — с явной претензии, начал Дипломат.

— А что, два сотрудника Советской милиции не могут в свой законный выходной день, сходить в ресторан и немного расслабиться — с издёвкой прорычал я и увидел, как дипломата едва не перекосило. — Или у тебя с этим как-то проблемы?

— Но ты же знал, что это её любимое место. Она пытается тебя забыть, а тут появляешься ты. — Своей давно стухшей претензией, встрявший Антоша попытался задеть меня за живое, но я помнил всё и больше не собирался вестись на развод.

— Не понял, а что сейчас в СССР, существуют точки общепита, находящиеся в собственности у отпрысков Советской номенклатуры? Сева, ты об этом что-то слышал? — спросил я.

— Не Ген, про такое чудо я не слышал. У нас же в стране, как бы социализм, правит КПСС, и расцветает Советская эстрада. Короче полный зашибись — ответил Сева.

— Вот значит, как — проговорил Дипломат и я увидел, как его кулаки сжались. — А я думал, что мы договорились. Пойми Гена, Полина не хочет тебя больше видеть. И я надеюсь ты помнишь, что это не она, а ты её подставил?

После этого напоминания, атмосфера наэлектризовалась до предела. Высказанная претензия вызвала у меня спонтанную волну ярости, и мне нестерпимо захотелось врезать бывшему другу. Ведь он снова пытался сделать меня во всём виноватым. Однако, в тот момент, когда я уже собрался осуществить желание, по моей шее проскользнула ледяная снежинка, заставившая отвлечься и начать судорожно искать появившийся источник опасности.

Взгляд пробежался по фойе с гардеробной, но никого не обнаружил. Швейцар стоял на улице, а все посетители лихо отплясывали внутри ресторана. Однако я всё равно чувствовал, что несмотря на то что мы здесь одни, над нами с Севой начало довлеть что-то явно нехорошее.

Решив проверить, я по памяти быстро вывел указательным пальцем использованную ранее вязь из нескольких непонятных рун и снова выскользнул из тела, очнулся в своей собственной тени.

И в этом состоянии я снова увидел ауры, отображающие суть людей. Светлая аура Антоши, испускала странные оранжевые отблески, а тело Дипломата искрилось синим, и было окружено настоящей сферой, состоящей из застывших энергетических потоков, сейчас сжавшихся, и превратившихся, в немного подрагивающие пружины. И к каждому бывшему другу, сейчас тянулись знакомые мне тёмные нити, отображающие чьё-то удалённое влияние.

Особенно много нитей тянулись к Дипломату и не только заходили в его голову, но и буквально касались каждой из энергетических пружин. Мгновенно оценив ситуацию, я внезапно осознал, что смертельная опасность исходит именно от этих взведённых пружин.

По всей видимости это была некая новая ловушка, готовая в любой момент разрядиться в того, кто попытается причинить вред Дипломату. Я уже хотел прекратить сеанс осмотра, и в этот миг заговорил Сева.

— Ну вы и урюки — начал он грозно и зло оскалился. — Пыжитесь здесь, выставляете себя правильными. Но мы то с Геной теперь точно знаем, что это вы нас тогда подставили в шестнадцатиэтажке. А это значит, что ваша дружба никогда не стоила и ломаного гроша.

Глаза Антона резко расширились, а Дипломат явно захотел что-то сказать, но вместо этого выпустил из лёгких воздух и сделал шаг назад. Я не знаю, чем бы это всё закончилось, но в этот момент в вестибюле появилась Полина с подругой.

Буквально пробежав к выходу из ресторана, она одарила меня таким испепеляющим взглядом, что если бы я сейчас не находился в своей тени, то обязательно бы стушевался, несмотря даже на то что теперь я знаю почти весь расклад и понимаю кто она есть.

Причём, когда она вошла, я увидел, как к её светлой, с розовым оттенком, ауре, тянется точно такая же тёмная пить, заметно снижающая производимый на меня эффект.

Проскочив мимо, она с силой толкнула дверь и выпорхнула наружу, оставив в пространстве едва заметный астральный след.

— Вот видите, что натворили! — перейдя на фальцет, воскликнул переволновавшийся дипломат и опрометью помчался к выходу. А когда швейцар открыл перед ним дверь, я услышал, как он просит Полину остановиться.

Как мне показалось Антоша, хотел что-то сказать, но тут же отмахнувшись, пронзил гневным взглядом упёршего руки в бока Севу и направился следом за покинувшими ресторан компаньонами. А как только массивная дверь захлопнулась, я снова вернулся в своё тело, при этом почувствовав, что прямо сейчас чудом избежал смерти.

— Догоним? — грозно потребовал Сева и угрожающе щёлкнул костяшками пальцев.

— Обязательно догоним, но перед этим надо выяснить, что за кукловод, настырно дёргает за ниточки эти куклы — проговорил я и в сердцах ударил кулаком по зеркальной мозаике.

Тут же увидел, как по стене разошлись трещинки и выдернул маленький кусочек стекла, застрявший под кожей. Сразу после этого мне стало немного легче.

— Ген, а ты был прав, они точно замешаны — неожиданно вывел Сева и посмотрел на меня. — И что мы теперь будем делать?

Я замер, пытаясь свести воедино все новые вводные, и за эти несколько секунды, мне в голову внезапно пришла интересная идея.

— А дальше братик Сева, мы вернёмся в зал чтобы допить и доесть то что мы назаказали. А ещё, чтоб два раза не вставать, я хочу воспользоваться моментом и попытаться подключить к делу одну рыжую и весьма въедливую особу. Надеюсь с её помощью мы сможем добыть кое какую весьма секретную информацию, к которой она по случайности имеет доступ — сказал я заговорщицки и сделав шаг ко входу в зал.

— Ну ты же сказал, что с этой тётей нельзя связываться — намного обиженно пробасил Сева, и двинулся за мной.

— Ничего, мне можно. Я волшебное слово знаю — ответил я и обернувшись, подмигнул другу.

Глава 25. Рыжая (1)

Едва мы вернулись в зал, в ресторане зазвучала смутно знакомая мелодия, видимо обязанная заполнить паузы между песнями, заказанными подвыпившими посетителями. Немного прислушавшись я неожиданно опознал, сильно потерявший темп, хит девяностых и удивившись обратил внимание на тех, кто стоит на сцене. И практически мигом я опознал двоих, клавишника ансамбля и певицу.

А вот это интересно — подумал я и посмотрел на Рыжую, всё так же неподвижно сидящую за крохотным столиком, напротив что-то эмоционально рассказывающего Каратиста. При этом она периодически кидала на нас с Севой изничтожающие взгляды и томно вздыхая, потягивала шампанское из высокого фужера.

Её явно невесёлый вид, навел на интересную идею, способную помочь создать нужную атмосферу, для предстоящего разговора с Рыжей, не вызвав у неё агрессии.

Поймав за рукав официанта, я выудил из его фартука блокнот с шариковой ручкой. Затем вырвал пару чистых страниц и добавив пятирублёвку, вернув блокнот. Официант благодарно кивнул и побежал дальше, а я принялся быстро и по памяти записывать текст знакомой песни, навсегда отпечатавшийся у меня в сознании.

Тем временем, клавишник прочитал чьё-то очередное поздравление с юбилеем, и в зале зазвучал заказной медляк, «про шумящий клён, над речной водой». А в тот момент, когда я закончил писать, он же объявил короткий перерыв на перекур, которым я и решил воспользовался.

Подойдя к сцене, я протянул руку молоденькому пареньку.

— Кажется тебя Игорем кличут — уверенно сказал я.

— Да — ответил он и пожал руку, при этом его едва пробившийся усики встопорщились, а на лбу появились морщинки. Видимо талантливый музыкант начал судорожно вспоминать, где мог слышать мой хриплый голос.

— А меня зовут Гена. Ты как, куришь? — спросил я после короткого представления и протянул ему раскрытую пачку сигарет «Мальборо», как и всё остальное экспроприированных у Вовы Ферзя.

Будущая звезда российского шоу-бизнеса вытянул сразу пять штук и раздал их членам группы. Последней подошла вокалистка, и я, тут же выудив из кармана бензиновую зажигалку «Зиппо», дал прикурить той, кто, если ничего не изменится, начиная с девяностых, каждый год, будет устраивать чёс по территории Российской Федерации и бывшим республикам СССР, регулярно собирая огромные концертные залы и стадионы.

— А вас, насколько я знаю, зовут Ира.

— Да, Ира — не особо приветливо подтвердила она, и выпустив вверх струйку дыма, сложила руки на груди.

— А как вы Ира посмотрите на то, если я попрошу вас спеть одну новую песенку, а вы Игорь с ребятами ей в этом поможете — предложил я и не скупясь выложил на колонку три синенькие купюры по 25 рублей каждая.

Глазки у всех присутствующих мигом заблестели.

— Из чьего репертуара песня? Мы мульти инструменталисты, так что можем всякое — проговорил Игорь и придавил купюры бутылкой «Боржоми».

— Понимаете тут дело деликатное. Мне край как необходимо впечатлить одну скучающую девушку и для этого нужно спеть нечто свежее и особенное. Кстати, вот текст самой песни и запись короткого объявления — сказал я и протянул Игорю два листочка, специально исписанных печатными буквами, дабы все могли легко прочитать. — Мелодия музыки почти та же что вы недавно использовали в проигрыше между заказами. Только надо будет немного ускорить темп, и в тех местах на припеве где я поставил восклицательные знаки, сделать акцент ударными.

Игорь, с явным интересом принялся читать стихи, которые напишет через десяток лет, а Ира лишь для вида заглянула в листок и явно не заинтересовавшись, отошла на пару шагов.

— Скажу сразу, если бы это была даже неизвестная, но стоящая вещь, то я бы сделала, — сходу заявила она и оценивающе меня осмотрела. — А ваша молодой человек художественная самодеятельность — это, пожалуй, без меня.

— Даже не знаю, текст может и подойдёт, но это же надо репетировать — внезапно вступился за меня Игорь и резко замолчав, принялся следить, как я медленно подсовываю под бутылку Боржоми ещё один четвертной. — А хотя? Ир, ну посмотри сама. Ты же хотела себе первую сольную песню, мне кажется эта вполне подойдёт.

Игорь подошёл к ней и показал бумажку с текстом, и только после этого она взяла её и принявшись вышагивая по сцене, полушёпотом читать. Шла секунда за секундой и в какой-то момент я внезапно заметил, как она начала пощёлкивать пальцами в нужный такт.

— Даже не знаю согласится ли — прошептал Игорь и тяжко вздохнул, поглядев на сотню, лежавшую на колонке.

— Зато я знаю. Если Ира умная, то согласится.

— Кстати, похожий текст и у меня как-то крутился в голове, но я не успел записать.

— Да не парься Игорёк, такое бывает, одинаковые идеи приходят незнакомым людям.

И как только я это сказал, молодая певица вернулась к нам и потрясла бумажкой.

— Текст, я бы немного подправила, но это всё потом. А сейчас у меня родился один вопрос. Потом, я смогу её исполнять?

— Без проблем, Ира, если вам подойдёт забирайте навсегда. Музыка Игоря, так что я не претендую ни на что. Только попрошу одно, сделайте красиво, как вы можете.

— Дай пару минут и сделаем в лучшем виде, не сомневайся — протараторил обрадованный Игорь и смахнув банкноты с колонки, спрятал их в карман. После этого я заранее всех поблагодарил, пожал руки музыкантам и уже хотел вернулся на место, но клавишник меня придержал. — Гена, послушай, твой голос, ты случайно не родственник?

— Нет Игорёк не родственник. Просто совпадение — ответил я, догадавшись о ком он и предвещая его следующий вопрос, продолжил. — И сразу скажу, петь его песни никогда не пробовал и не собираюсь.

Отойдя от сцены, я снова почувствовал затылком пристальный взгляд Рыжей.

— Ты опять задумал нечто нехорошее? — поговорил Сева, как только я уселся рядом с другом.

— Даже не знаю, а вдруг прокатит. Сева, братан, запомни, если всё выгорит, то мы оперативно получим нужную информацию. А это сейчас самое главное. Так что смотри будь начеку и готовься ко всему — предупредив, я сунул ему львиную долю наших наличных активов, оставив себе красненькую десятку да пару рублей с мелочью.

Сева нахмурился, но деньги забрал, а потом налив по пятьдесят грамм коньяка, произнёс тост:

— Ну чтоб у нас хоть что-то сегодня получилось.

Чокнувшись, мы выпили, и как только свежая порция коньяка разлилась по напряжённому телу, клавишник Игорь постучал костяшкой пальца по микрофону, вызвав живейший интерес у зала, за короткий перерыв, изголодавшегося по музыке.

— Друзья, а сейчас мы исполним нашу новую композицию, у которой пока нет названия. Песня исполняется впервые, по просьбе нашего очень дорогого друга Геннадия, младшего лейтенанта Московский милиции. Он посвящает её одной грустной особе по имени Вероника. А я, пользуясь своим положением, объявляю в зале ресторана белый танец. Так что дамы приглашают кавалеров.

Посмотрев на Рыжую, я увидел, что она резко выпрямилась. Её оживившийся взгляд сначала заметался по сторонам, а затем остановился на мне. И в этот самый миг грянуло вступление. Начавшийся бравурный проигрыш, мигом вызвал ажиотаж и на танцпол, как по команде, начали выбираться особы женского пола всех возрастов. Одни направлялись к тем, кого хотели пригласить, а другие вели за собой тех, с кем пришли в ресторан.

При этом обзор тут же закрылся, и я перестал видеть Рыжую, прямо в тот момент, когда в ресторане зазвучал бархатный голос Ирины.

«Младший лейтенант сидит в сторонке

Бирюзовый взгляд как у ребёнка

Что-то не танцует, что-то не танцует он»

Красивый, с лёгкой хрипотцой, тембр Иры прошёлся по залу словно плеть и заставил подняться со своих мест тех, кто изначально даже не собирался танцевать. К Севе тут же подбежала миниатюрная девушка с косичками, лет восемнадцати на вид, и схватив здоровяка за руку, потащила его за собой. Не в силах сопротивляться, он затравлено посмотрел на меня, а уже через пару секунд, я увидел, как он энергично отплясывает рядом с девушкой, при этом стараясь аккуратно размахивать своими ручищами, явно опасаясь кого-либо задеть.

За считанные секунды, количество ритмично двигающихся людей увеличилось в два раза. А затем грянул припев, и я невольно посмотрел на Ирину, явно не ожидавшую такого взрывного эффекта.

«Младший лейтенант, мальчик молодой

Все хотят потанцевать с тобой

Если бы ты знал женскую тоску

По сильному плечу»

Ира, наблюдала за танцующей толпой, максимально расширившимися глазами и продолжала петь, лишь иногда заглядывая в бумажку. И в тот момент, когда я уже подумал, что не учел нечто важное и Рыжая не придёт, сбоку кто-то подошёл и положил руку мне на плечо.

Подняв глаза, я увидел огненные локоны и встрепенувшийся внутри меня, щегол Генка Строев, опешил, от неожиданности.

— Потанцуем — прочитал я по её губам и вместо того чтобы степенно подняться, вскочил с места.

— Без проблем — ответил я, даже не пытаясь перекричать гремящую музыку. После этого Рыжая вцепилась мне в руку и буквально потащила на танцпол.

Воспользовавшись моментом, я загнал молоденького лейтенанта подальше и притянул к себе начавшую двигаться девицу. Её бюст были побольше чем у Наташи или Полины, так что наливные груди меня встретили первыми и тут же попытались бортануть.

Мужики не танцуют — пробубнил я себе под нос и неожиданно почувствовал, что начинаю вполне адекватно двигаться, правда при этом стараясь, держаться поближе к партнёрше.

А вот рыжая вела себя так, будто она вырвавшаяся на свободу молодая кобылица. Принявшись размахивать огненной гривой, девушка вмиг очистила окружающее пространство, тем самым позволив себе ещё сильнее развернуться.

Во время её одиночного выступления я иногда касался её бёдер, и при этом каждый раз чувствовал, как по пальцам проскакивают возбуждающие разряды, вызывающие несвоевременное желание.

И в тот момент, когда она наконецразошлась по полной, зазвучал третий заключительный повтор припева.

«Младший лейтенант, бередит сердца

Безымянный палец без кольца

Только я твоей любви ни капли не хочу».

Последняя строчка повторилась трижды, а следом донёсся последний аккорд. И как только барабанщик поставил точку, я внезапно осознал, что Рыжей этого явно не хватило.

— Даёшь, ещё раз, младшего лейтенанта! — чей-то возглас раздался из разгорячённой толпы замерших людей и его тут же подхватили десятки глоток, начавших скандировать законное требование.

И в этот момент меня едва не смела вырвавшаяся из людей энергия. Я инстинктивно попытался от неё закрыться и скинуть излишки куда угодно, и в результате подняв переполненную силой руку, внезапно увидел, как янтарное ожерелье на шее рыжей откликнувшись, поднялось. А затем от моих пальцев проскочили несколько импульсов, сливаемой энергии, притянутых самым большим куском отшлифованного янтаря.

В этот миг, следившая за сценой Рыжая, что-то почувствовала и резко развернувшись, зыркнув на меня так, будто я без спроса решил потрогать её грудь.

В этот момент внутри меня всё сжалось и в миг, когда я подумал, что всё сорвалось, снова зазвучало вступление «Младшего лейтенанта». Звуковая волна ударила по ушам. Рыжая неожиданно чмокнула меня в щёку и прильнула к моей груди словно ласкающаяся лисица.

— Спасибо что ты меня вытащил из болота — прошептала она мне на ухо, и снова отлепив своё разгорячённое тело, закружилась в танце.

И в этот момент в зале зазвучал голос певицы Иры, которому на этот раз вторил целый хор.

«Младший лейтенант сидит в сторонке

Бирюзовый взгляд как у ребёнка

Что-то не танцует, что-то не танцует он»

После этого разгорячённая Рыжая оторвалась как следует и потянув меня за руку, легко добралась до середины, подпевающего танцпола. Размахивая гривой, она привлекла к себе внимание, и явно не собиралась останавливаться, заводя не только меня, но и окружающих. А в какой-то момент она и вовсе в конец распоясавшись, схватила меня за руку и игриво хлопнула ею себя же по оттопыренному заду.

И как только это произошло я снова почувствовал холодок затылком и принялся обшаривать толпу глазами, в поисках опасности. Она обнаружила практически мгновенно. Каратист стоял на краю танцпола и буквально пожирал нашу танцующую пару осоловелым от выпитого смертного, ненавидящим взглядом.

Пиджак с галстуком он видимо снял и теперь остался в выпущенной из брюк, белой рубахе. А ещё я сразу заметил пустую бутылку из-под шампанского, которую он сжимал в трясущейся руке.

Я осознавал, что в данной ситуации надо срочно отвести Рыжую подальше от танцпола, но и вместе с тем понимал, установившийся между нами контакт слишком шаток и маятник её эмпатии может случайно качнуться не ту сторону в какую нужно мне.

Из-за этого я принял решение доиграть спектакль до конца, чего бы мне это не стоило.

В тот момент, когда Каратист наконец решился, повторное исполнение понравившегося шлягера как раз подходило к логическому завершению. Он, раскачиваясь начал протискиваться сквозь толпу, подбираясь к нам. Я же решил попробовать осуществить один внезапно пришедший в голову трюк, использующий магнетизм.

Сконцентрировавшись, я подождал, когда Каратист, резко скакнув вперёд замахнётся, и в последний миг схватив свою партнёршу за талию, убрал её из-под удара, при этом подставил под опускающуюся бутылку свою черепушку.

— Ведьмак, опять ты! — услышав истеричный вскрик старлея, я не позволил своей руке помочь жестом, а вместо этого представил у себя над головой защитную сферу, постаравшись влить всю до капли накопившуюся силу в материализацию блока. А уже в следующий миг я почувствовал удар, значительно приглушённый защитой и увидел веер разлетающихся осколков стекла.

Уловив в глазах Рыжей, смешанный с азартом испуг, я резко развернулся и накоротке пробил прямой ногой, по коленной чашечке Каратиста, да так стремительно, что в продолжавшей отплясывать толпе, этого никто не заметил.

После этого старлей рухнул как подкошенный, а взявшийся незнамо откуда Сева, встал между нами и как я заметил едва удержался чтобы ему не добавить. В этот момент музыка замолкла и среди раздавшихся аплодисментов и благодарных возгласов я расслышал голос Рыжей.

— У тебя кровь идёт — проговорила она мне на ухо, и я почувствовал, как к рассечению на темечке, прижался её платочек.

— Ничего, на мне заживает как на собаке — промолвил я, медленно разворачиваясь и внезапно почувствовал, что сзади начинается суета.

— Тебе нужно наложить швы и перевязать — томно сказала Рыжая и кинула через моё плечо наполненный презрением взгляд, тем самым мгновенно списав со счетов своего бывшего спутника, в этот момент начавшего орать что-то уж совсем невразумительное.

— У тебя же в машине аптечка есть? Так, пошли выйдем, там и перевяжешь — предложил я и предварительно посмотрев Севе в глаза, не дожидаясь ответа, потянул девушку за собой. Подойдя к нашему столику, я схватил две полные бутылки с шампанским и коньяком и показал их, покорно бредущей следом Рыжей. — А это для дезинфекции.

А через минуту мы вырвались из ресторана на улицу и пробежавшись, остановились только рядом с красной копейкой. Тут девушка вытянула из крохотной сумочки ключи. Я, увидев, как дрожат её руки и аккуратно у неё их забрал.

— Я сам поведу — решительно заявил я и открыв пассажирскую дверь, указал ей на сидение.

В этот решающий момент я успел подумать, что сейчас она начнёт вредничать, но вместо этого Рыжая покорно уселась туда куда я ей указал.

А буквально через минуту я вырулил с небольшой стоянки и направил машину в сторону ближайшей парковой зоны, где как я отлично помнил, имелась одна удалённая площадка, находящаяся в тени деревьев, подальше от любых жилых зданий. Именно там, как я надеялся, мне удастся с ней поговорить и возможно получить в последствии помощь.

Глава 26. Нападение

— Что это за место? — Спросила Рыжая, как только я припарковал красную копейку на краю окружённой деревьями, обширной и ровной площадки.

— Здесь собирается члены одного очень влиятельного игрового клуба. Видишь разметку на асфальте — я указал на белые полосы, рядки квадратиков и прочие метки, ровно выведенные белой краской. Рыжая, вытянула шею и с подозрением осматриваясь, а потом кивнула. — Так вот это всё городошники. Они очень серьёзные ребята. Кроме как ночью, сюда лучше вообще не соваться.

— А почему? — затаив дыхание спросила девушка.

— Да потому что это их место. И для проникновения в их круг придётся пройти обряд просвещения, и выдержать битву со всеми членами клуба по очереди. А ты знаешь главные правила тайного клуба городошников?

— Нет — проговорила девушка, которая почему-то вела себя совершенно не так как я это себе представлял.

Вместо показной разнузданности, я заметил в ней оттенок кротости и скрытой покорности. Это рушило все мои планы и выбивало из колеи. Именно из-за этого я и завёл этот глупый трёп.

Подняв палец, я продолжил.

— Первое правило клуба городошников, о нём никто не должен знать. Второе правило гласит, о клубе точно никто не должен знать. В их среде вообще много правил, но самое последнее объявляет, если ты осмелился прийти сюда, то тебе хоть раз, но придется сразиться.

— Да ну тебя, ты обманываешь. — Рыжая встрепенулась и шутливо ударила меня в плечо, кулачком. — Мой дед, пока был жив, несколько раз ходил в парк играть в городки и ни про какой клуб, и его правила, мне не рассказывал.

— Конечно не рассказывал, вспомни о первом и втором правиле клуба. О нём никто не должен знать. Вот поэтому тебе дедушка о нём и не рассказывал. Так что не удивляйся, когда два мужика куда-то быстро идут с чем-то длинным, плотно упакованным в бумагу, сто процентов, это они идут играть в один из филиалов секретного клуба.

Продолжая трепаться, я не понимал, как подобраться к сути проблемы, которую своими связями могла помочь решить Рыжая. Склонять её к чему-то непотребному и использовать в слепую я считал неправильным, ибо в этот период времени она ещё не превратилась в ту хищницу, использующую мужиков как вздумается.

Да и как я заметил, она хоть и была немного пьяна, но раздвигать передо мною ноги уж точно не собиралась.

— Хочу шампанского — сказала девушка и указала на прихваченных мной бутылку «Советского полусладкого». А едва я успел выстрелить пробкой в раскрытое окно, она выхватила из моих рук бутылку и распахнув дверцу, выбралась наружу. — Бери коньяк и за мной, я промою тебе рану. Коротко приказав, она защёлкала длинными каблучками по асфальту, а я невольно засмотрелся на её выдающуюся фигурку, некоторые элементы экстерьера которой, выпирали немого больше чем положено.

Выйдя следом, я догнал её у ряда прикрытых навесом лавочек для зрителей, над которым висела единственная включённая электрическая лампочка, и покорно наклонился, подставив голову для обработки. А едва армянский пятизвёздочный, полился по коротким волосам, я почувствовал её пальчики.

— Да, тут только небольшая царапина — констатировала она, затем отпила шампанского прямо из горла и прищурившись, посмотрела мне в глаза, будто собираясь задать нехороший вопросик.

И в этот момент, я снова ощутил шкурой чей-то чужой взгляд, а вслед за этим непростой холодок, проскочил по моему затылку, одарив ледяным прикосновением. Как не странно, но мне показалось что рыжая тоже это почувствовала и начав озираться прижалась ко мне. И в это момент я увидел, как кусочек янтаря, лежавший в выемке между её грудей, начал едва заметно святиться, при этом начав отдавать слитую мною силу назад. Как не странно, но это придало мне уверенности.

— Стой спокойно — прошептал я и повернувшись, принялся осматривать окружающие площадку, тёмные стволы деревьев.

При этом вокруг реально происходила какая-то чертовщина. Пробивающееся кое где из-за крон сосен парковое освящение, начало стремительно меркнуть, а на асфальте начал реально проявляться немного изломанный силуэт знакомой мне пентаграммы, казалось состоящей из собранных воедино теней. При этом моя собственная тень почему-то вытянулась и легла сверху. И остановилась только, встретившись со странным сгустком тьмы, вытекшим из-под невысокой ограды.

— Что это такое? — испуганно прошептала рыжая, которая буквально вцепилась острыми коготками в мои рёбра сзади, при этом трясясь как осиновый лист.

— Стой спокойно и не сходи с места. Я сейчас посмотрю — ответил я и чувствуя, что именно так и надо поступить, принялся чертить в воздухе перед собой, ту самую строчку символов, что помогали мне переместиться в тень и увидеть всё происходящее по-другому.

Идущей от куска янтаря силы вполне хватало, так что я легко выскользнул из тела и замер на том месте где расположилась растянутая тень моей головы. А уже в следующий миг я увидел обнажённую женскую фигуру, которую буквально обвивали постоянно двигающиеся, серые потоки чего-то призрачного.

— Мерзкий ведьмак, ну вот мы и встретились — скрипучий голос, и лицо девушки сильно изменились, но я сразу узнал ту что терзала молодое тело моего двойника, во время подставного ритуала, едва не закончившегося смертью в шестнадцатиэтажке.

— Кто ты? — спросил я вслух.

— Я та, кому обещали вернуть моего возлюбленного хозяина, и та которую так жестоко обманули и наказали, позволив лишь на краткий миг, краешком глаза, увидеть его силуэт, возрождающийся из призрачного пепла. А теперь я пришла отомстить и забрать своё, так что совсем скоро ты станешь моей послушной вещью.

От каждого её слова веяло лютой ненавистью. А ещё она постоянно двигалась и раскачивались словно маятник, будто не в состоянии оставаться на месте, и это позволило рассмотреть её тело, ставшее совсем уж неестественно безобразным.

Видимо после падения из окна, было сломано много костей. Теперь же они все каким-то образом срослись, но совершенно неправильно. Из-за этого тут и там из натянутой белой кожи, торчали рёбра и сегменты переломанного позвоночника. А само, обрамлённое пепельными волосами и некогда красивое лицо, теперь было неестественным образом вытянуто и обзавелось, кривоватым, звериным оскалом.

Коротко оглянувшись, я на удалении пятнадцати метров, увидел собственную фигуру, всё так же окружённую едва заметно раздваивающимся серым саваном, а прямо за нею будто пылал костёр. Аура Рыжей, буквально сливалась с её волосами, превращаясь в своеобразную проекцию не обжигающего пламени. И к этому оранжево-алому протуберанцу ни вела ни одна нить, сообщающая что она под чьим-то контролем.

А ещё я успел заметить поток силы, продолжающий исходить от куска янтаря. Сила вливалась и концентрировалась в сжатых кулаках, всё больше и больше предавая мне уверенность. Желающая отомстить тварь, это явно чувствовала, и видимо поэтому старалась держаться подальше. Делая десяток ковыляющих шагов в право, а затем влево, она топталась, словно боясь переступать границу серого круга, обвивающего пентаграмму.

— Слушай комсомолка, а может разойдёмся краями? — спросил я, уловив её неуверенность и при этом вспомнил комсомольский значок, свисающий с обрывка платья в горошек и бьющий по её соску, во время первой встречи.

Услышав вопрос, девица резко замерла и оскалилась в противоестественной улыбке, при этом на краюшках её чересчур огромного рта появились кровавые пузыри.

— Комсомолкой, была та пустышка, в чьём теле я смогла проникнуть, через крохотный прокол в защите этого непуганого мирка, после долгих веков скитаний в прахе давно погибших миров. Когда я заберу твою сдвоенную силу тени, я смогу легко сбросить эту прохудившуюся шкуру и выбрать себе то тело, которое только захочу. К примеру, мне нравится оболочка огненной девицы что прячется за твоей спиной. Ведь эта дура непроходимо глупа, раз не пользуется тем разрушительным началом, которым одарил её один из павших.

После её откровений, в сознании появилось смутное описание, захвата сознания человека потусторонней сущностью. Именно из-за возможности такого захвата, ликвидаторы обязательно носят ОЗК, контактируя со всеми видами аномалий. Простая прорезиненная ткань отлично экранирует и не позволяет сущности проникнуть в тело.

Инструктор из школы милиции рассказывал, что обычного прижывальца можно выгнать из сознания с помощью высокочастотных электромагнитных импульсов. Однако иногда это сделать не получалось и получившийся опасный симбиоз приходилось изолировать от общества, дабы не позволять подпитываться чужой энергией. Однако и это не всегда помогает.

Неожиданно изломанная тварь перестала ходить и расставив руки, принялась заливисто смеяться, практически так же как она это делала в первую нашу встречу. Я понял, что сейчас что-то произойдет и невольно напрягся, ожидая самого плохого.

И едва я это сделал, меня буквально вышвырнули из собственной тени, совсем в иное место. Причём теперь я материализовался в своей призрачной ипостаси, имеющей сходство с вполне нормальным телом. В точно таком же я находился, когда проник за границу пентаграммы начертанный на ковре в злополучной аномальной квартире.

Инстинктивно посмотрев вверх, я действительно увидел ту самую пентаграмму, но теперь вычерченную кровью на облупившейся потолке. Все её линии, едва заметно святились и каким-то образом отбрасывали ажурную тень на пол, покрытый вздувшимися остатками паркета и строительным мусором.

Посмотрев по сторонам, я определил, что нахожусь на верхнем этаже ветхого, некогда жилого, многоквартирного дома. Всё стены были кем-то снесены, а потолок теперь поддерживали только несущие колонны, да кирпичные дымоходы каминов.

Кроме призрачного света пентаграммы, этаж освещали отблески городского освещения, проникающее через, оставшиеся без стекла, оконные проёмы.

И как только я материализовался, стоявшая в метре от границы пентаграммы девица прекратила безумно хохотать и принялась быстро начитывать какую-то тарабарщину. Поначалу я не понял зачем она это делает, но потом увидел, как на её расставленных в стороны руках, начинают расти немного изогнутые когти, больше похожие на боевые клинки.

Поняв, что ночь становится томной, я попытался отступить, но сделав всего десяток шагов назад, упёрся спиной в невидимую стену, обозначающую границы, отражённой пентаграммы. Деваться было некуда, так что я продолжая судорожно соображать, начал готовиться к неминуемой схватке.

Снова сжав кулаки, я почувствовал, как, не взирая ни на что, в призрачное тело, тонкой струйкой потекла сила. При этом я явственно ощущал затылком, горячее дыхание Рыжей, скорее всего находящейся на другом краю города.

— Как тебе моя ловушка? — поинтересовалась отрастившая клинки, безобразная тварь.

— Смотри сама в неё не попадись — вырвалось у меня и в поисках решения проблемы я снова осмотрелся.

— А сейчас я буду рвать твою мерзкую сдвоенную душонку — предупредила закончившая отращивать когти тварь, в тот же миг превратилась в серо-белый росчерк, пронёсшийся по дуге, вдоль границы пентаграммы.

В последний момент я успел инстинктивно дёрнуться, и тут же почувствовал, как острые клинки прошли сквозь тело, окатив его волной боли. Отскочив внутрь пентаграммы, я получил ещё несколько скользящих порезов спины и скрепя зубами простонал от нестерпимой боли, будто рвущей само моё естество.

Посмотрев на раны, я увидел рассечённую призрачную плоть, края которой тлели и искрили. А в следующий миг до ушей донёсся шёпот Рыжей и боль начала утихать. Между тем тварь сатанински засмеялась и принялась с невообразимой скоростью метаться по кругу, будто в поисках лазейки ведущий внутрь пентаграммы. А потом я увидел, как она, материализовавшись в трёх метрах от меня и максимально вытянувшись на одной ноге, попыталась меня достать веером клинков.

В результате я получил ещё пару неслабых порезов и вскочив на ноги, принялся увёртываться от всё новых и новых атак. Я старался держаться в центре, но тварь перемещалась так стремительно, что я никак не мог избежать новых тлеющих порезов, появляющихся на моей призрачной оболочке.

Так что уже через минуту меня покрывала целая сеть тлеющих рассечений, которые нестерпимо болели и причиняли не ощутимые ранее страдания. А ещё я явственно осознал, что если это не прекратить, то вместе с этой моей теневой копией, будет уничтожено всё то из чего я состою.

Но самое страшное, вертясь как уж на сковороде, я не понимал, как можно избежать неминуемого, перманентного уничтожения.

Нет я пытался отмахиваться кулаками, но ничего кроме вызова взрывов сардонического хохота у мечущийся твари, не добился. За прошедшие две минуты боя, я лишь однажды смог удачно выставить переполненной силой кулак и отразить один из серии шокирующих ударов.

Я снова и снова безрезультатно пробовал отбиваться и со временем почувствовал, что с каждым полученным порезом начинаю всё медленно двигаться и реже укорачиваться. При этом отлетающие от меня искорки, тлеющей призрачной плоти притягивались к пентаграмме на потолке, делая её всё ярче и ярче.

И когда этот ком нестерпимой боли и страданий начал достигать своего апогея, я каким-то чудом смог взять себя в руки. Шёпот Рыжей и последние крупицы воли, заставили меня прекратить бороться и сконцентрироваться на поиске иного выхода.

Замерев в центре пентаграммы, там, где как мне казалось, сыплющиеся со всех сторон порезы, наносили меньше повреждений, я принялся смотреть по сторонам в поисках хоть каких-то подсказок.

Первыми я увидел сетки дымящихся трещин, появившиеся на полу, стенках и несущих колоннах, причём я неожиданно подметил, что по всей видимости, не способная остановить свой боевой танец тварь, старательно уклоняется от этих мест. И дабы в очередной раз меня достать, выбирает другие, зачастую изломанные траектории движения.

Это знание мне помогло выбрать то самое, совсем не явное, на первый взгляд место, внутри пентаграммы, до которого ей было сложнее всего дотянуться. Таким образом меня сзади начали прикрывать, раскалённые трещины, ветвящиеся по одной из несущих колонн.

Видимо почувствовав, что я адаптируюсь, тварь заметалась, и ускорив темп принялась яростно кружась вокруг. При этом она продолжала доставать, выбивая из меня крупицы силы, но теперь от половины ударов острых когтей я просто уклонялся.

Таким образом перемещаясь по небольшому сектору, я едва не споткнулся о стопку кирпичей, выпавших из повреждённой каминной трубы и решив попробовать, подхватил с пола один из них. Часть оставшейся сила послушно влилась в столетний брусок обожжённой глины, и я его тут же метнул, пытаясь попасть в продолжавшую хохотать тварь.

При этом я по наитию правильно просчитал траекторию и поймал её в тот момент, когда она вильнула, уклоняясь от двух раскалённых трещин, появившихся на полу. Кирпич ударил её в бок, и впечатал в одну из колонн, да так сильно что с потолка посыпалась пыль.

Яростно заверещав, тварь тут же вскочила и снова меня достала. Однако в этот момент я увидел, что от обвивающих её призрачных потоков, во все стороны полетели куски, чего-то явно мгновенно материализованного.

Убедившись, что это работает, я схватил ещё один кирпич и метнул его. Но на этот раз, тварь, успела уйти в боевой режим и смогла увернуться, при этом яростно ругаясь на неизвестном мне языке.

Воспользовавшись тем, что она начала двигаться немного медленнее, я метал кирпич за кирпичом, при этом сумев попасть ещё дважды. После получения удара она каждый раз падала, но тут же вскакивала, продолжая отвечать своими клинками.

Кирпичи быстро кончились, и я замер, держа в руке самый последний. Было видно, что удары наполненных силой кусков глины не прошли даром, но этого было явно мало. Вражина продолжала метаться, орать в голос и доставать меня, с каждым разом причиняя всё больше и больше боли, делая её нестерпимой.

Передаваемая Рыжей сила помогала всё меньше, и я осознал что если я ничего не предприму, то закончусь совсем скоро.

Во время схватки я заметил, что в отличии от меня, бешено носящаяся сука, способна махать удлинившимися конечностями, внутри пространства границ пентаграммы и именно этим я решил воспользоваться.

Улучив момент я, будто неловко укорачиваясь, сделал несколько шагов вперёд, тем самым специально подставляя себя ещё сильнее. Тварь это тут же заметила и яростно вопя, сделала стремительный рывок по дуге, оказавшись прямо передо мной.

А едва это случилось, я почувствовал, как острые когти протыкают мою призрачную плоть насквозь. Нестерпимый поток боли едва не выкинул меня из сознания и если бы не по-прежнему чувствующееся дыхание Рыжей, буквально обжигающее затылок, то я бы точно не смог сделать то что сделал.

Схватив тварь за неправильно сросшуюся руку, я рванул её на себя, и завалившись на спину, попытался затащить её внутрь пентаграммы. Однако она оказалось настолько быстрой и сильной, что исполнить задуманное в полной мере, у меня не получилось.

Растянувшись на полу, я увидел, что тварь, каким-то чудом успела вырвать когти свободной конечности из моей плоти и вонзила их в пол на всю глубину.

При этом она осмысленно на меня посмотрела и оскалилась, словно дав понять, что раскусила мой план.

— Сука! — слово вырвалось из моей глотки и я, резко навалившись на по-прежнему удерживаемую конечность твари, со всех сил ударил кирпичом по её запястью.

После этого едва не оглохнув от вскрика, и повторил свой удар. Тварь билась и пыталась вырваться, но я, прижав коленом сустав, продолжал исступлённо бить в одну точку, до тех пор, пока не хрустнула кости и перебирая ладонь с когтями с треском не отделилась от тела бьющейся в агонии твари.

После этого я поднял отвратительный трофей и закинул его в разбитую кирпичную трубу.

Увидев это, тварь взревела и вырвав из пола когти единственной руки, рванула ко мне. Правда тут её ждал полный облом, влив все последние крохи силы в единственный удар, я взмахнул рукой и влепил кирпичом по её мерзкой роже, отбросив на несколько метров.

В тот же миг кирпич упал на пол, и я почувствовал, что опустошён до донышка. Продолжая стоять на месте, я смотрел как всё новые искорки, отделяются от моей иссечённой плоти и продолжают вливаться во всё больше и больше разгорающуюся пентаграмму над головой.

А потом оставшаяся без конечности тварь начала подниматься, и я снова увидел улыбающийся оскал на её непропорциональном лице. И в тот момент, когда я подумал, что проиграл, несмотря на всё то что успел сделать, под тварью неожиданно разошлись извилистые трещины.

Она попыталась отскочить в сторону, но её буквально поймали на лету несколько изломанных призрачных конечностей, вырвавшихся из пылающего провала. Потянув на себя, они принялись легко ломать её тело, грубо заталкивая внутрь пышущего огнём неровного провала.

При этом во время малоприятного зрелища, тварь продолжала биться в агонии и выкрикивая проклятия, тянуться в мою сторону. В эти мгновения я буквально явственно чувствовал, что её навсегда изгоняют за пределы нашего мира, причём без возможности восстановления хоть в каком-то виде. От осознания, тотального и безвозвратного уничтожения закружилась голова.

А в тот момент, когда последний кусок её плоти был затянут внутрь, пентаграмма над головой взорвалась. Рухнувший на меня поток силы, погрёб под собой и вышвырнул назад в моё же тело.

Резко очнувшись, я почувствовал за спиной сильный жар и девичьи коготки, сцепившиеся в мои рёбра. А ещё я увидел, что водолазка буквально порезана на лоскуты, и прямо на глазах в прорехах затягиваются вполне реальные свежие шрамы и длинные порезы, сплошь покрывающие моё тело.

— Я всё видела — прошептала Рыжая, и я резко развернувшись посмотрел в её горящие глаза.

— И что теперь? — спросил я, при этом почувствовал прилив дурной силы.

А в следующий миг с моего, на глазах регенерирующего тела, начали с треском слетать остатки одежды. Закончив срывать драные лохмотья, Рыжая неожиданно сделала мне подсечку и завалив прямо на асфальт, тут же оседлала. К этому моменту я уже был перевозбуждён до предела, так что ни капли не удивился, почувствовав, как проникаю в её нестерпимо горячую плоть.

Она коротко вскрикнула и начала яростно скакать, размахивая реально светящейся огненной гривой, а я не сдержавшись схватился за ткань её короткого платья и с треском разорвал её, высвобождая на свободу крупные груди, начавшие бешено подскакивать в такт хозяйки.

Глава 27. Рыжая (2)

— Дай сигаретку — потребовала Рыжая и я выудил из кучи разрезанного тряпья чудом сохранившуюся пачку Мальборо.

Под утро, после бурно проведённой ночи, мы переместились на заднее сидение красной копейки. Я сидел, а Рыжая полулежала, закинув ноги мне на колени. За окнами начало светать и я, не отказав себе в эстетическом удовольствии, откровенно рассматривал красивое тело нагой девушки.

Посмотрев на кончик сигареты, Рыжая напряглась и после того как он начал тлеть, удовлетворённо кивнула. Затем заметила мой заинтересованный взгляд, гуляющий по её прелестям и подобрав порванное платье, прикрыла вздымающиеся груди.

— Разодрал напрочь. Как же я теперь матери покажусь? — высказав претензию, она затянулась и выпустила в мою сторону струйку дыма.

— А мне и идти то не в чем — ответил я и показал на кучу собранного тряпья, оставшегося от модной одежды. Затем не выдержал, забрал у неё зажжённую сигарету и затянулся, хотя и обещал себе бросить курить, после того как очнулся в молодом теле.

— Да это не беда — отмахнулась она. — В багажнике старая спецовке деда. Она стиранная так что до расположения роты доберёшься.

Выслушав её, я призадумался. Да уж, что-то не везёт мне с одеждой в новом мире. Представляю себе, что бы произошло, если я при выходе в город, облачился в очередной раз выданную форму, а утром попытался сдать её остатки на вещевой склад для обмена. А так, дорогих по меркам этого времени шмоток, реквизированных у фарцовщика Вовы Ферзя, мне не жалко.

Ночью, во время коротких перерывов на подышать, я пытался поговорить с Рыжей, но она словно страшась принять реальность, снова на меня накидывалась, будто пытаясь выплеснуть наружу, внезапно разбуженную энергию необузданного огня, которая по всей видимости спала в ней долгие годы. В результате травка рядом с нами пару раз загоралась и в конце концов это едва не привело к пожару. А одну из скамеек мне и вовсе пришлось буквально тушить народными методами.

— Янтарь в маминых бусах почернел. Придётся выкидывать и врать что потеряла фамильную реликвию — констатировала Рыжая, и вытянув из-под себя бусы, показала оплавленные камни, теперь похожие на куски чёрного воска.

— Если бы не сила из этого янтаря, и не твоя помощь, то я бы точно не выжил — благодарно проговорил я.

— Я знаю. — Рыжая кивнула и отобрав у меня сигарету, снова затянулась. — Я всё видела, словно смотрела через твои глаза. Поначалу испугалась и хотела убежать, но потом почувствовала, что во мне что-то раскрывается.

— Получается ты тоже одарена силой.

— Ты хочешь сказать, что я настоящая ведьма? — Рыжая презрительно фыркнула.

— Огненная ведьма. А что, это звучит неплохо.

— Огонь, он всю жизнь мне снился каждую ночь. Я всегда чувствовала, что как-то с ним связана и не могла оторвать взгляд, когда рядом что-то горело. А однажды в школе, классе в шестом, мы пошли в поход всем классом, и вечером прыгали через пионерский костёр. Я тогда споткнулась и упала в огонь. Одежда сильно обгорела. А когда физрук меня вытащил, на теле не нашли ни одного ожога или волдыря.

— Значит всё это спало где-то глубоко внутри тебя. Вот, например, я тоже немного могу — сказал я и щёлкнув, показал, родившийся на указательном пальце огонёк.

Рыжая тут же повторила, и её язычок пламени оказался больше и горел намного ярче чем мой.

— Значит все слухи про вашу страшно засекреченную роту ведьмаков правдивы? — спросила она, водя из стороны в сторону пылающим пальцем.

— Смотря какие. Как я понял, обычно такого бедлама как сегодня со мной ни с кем не происходит. Рота работает штатно, ездит по выездам и помогает учёным ликвидаторам избавляться от редко встречаемых паранормальных аномалий.

— А кем была та тварь? — неожиданно спросила Рыжая, продолжая завороженно смотреть на саморучно порождённый, и совсем не обжигающий хозяйку, огонь.

— Я не сильно разбираюсь. Судя по всему, она некая разумная сущность, похожая на остатки чужого сознания. Проникла сюда через одну из аномалий и поселилась в теле обычной девушки. Если когда-нибудь узнаю подробности у инструктора из научного центра Капицы, обещаю, обязательно расскажу.

— Когда она провалилась в тот огненный провал, мне показалось что её словно стёрли навсегда. Её последний крик был потусторонним, и словно ногтями цеплялся за саму душу.

— Похоже именно так и есть. Она не просто изгнана за пределы нашего мира, а уничтожена.

Рыжая кивнула и снова затянувшись, принялась ловко пускать дымные колечки, при этом разрывая их огнём.

— Теперь я чувствую, что могу взглядом поджечь что угодно. И как мне дальше с этим жить? — спросила она.

— Привыкнешь. К тому же сила не будет тебя вечно переполнять. По моим наблюдениям её вдоволь только рядом с аномалиями и в местах где слишком много людей, переживающих сильные эмоции. Возможно в твоём случае будет помогать открытый огонь. А в остальном смотри сама. Если скажешь, что готова к чему-то большему, то я наверняка хоть и не сразу, но найду человека, способного тебе помочь развиваться дальше. Но предупрежу сразу, тебя сто процентов заставят подписать кучу бумаг о неразглашении. Да и в Союзе нерушимых, экстрасенсорные дары — это не благо а скорее бремя. Так что если захочешь, чтобы никто об этом не узнал, я могила — уверенно заявил я.

— Я подумаю — пробормотала она, и сунув окурок в пепельницу, зажгла от пальца новую сигарету. — Гена, то что произошло с нами сегодня ночью, это для меня не свойственно. Я обещала себе больше никогда не поддаваться на мужские уловки, после прошлых отношений. Но из-за этой всей чертовщины не сдержалась.

— Понимаю.

— Да что ты понимаешь! — неожиданно воскликнула она и пламя вмиг превратилось в клубящийся шарик, зависший над её ладонью. — Я обещала больше никогда не влюбляться и не влюблюсь, чего бы это мне не стоило.

— Вероника, успокойся, я и не претендую на твоё сердце — честно ответил я, после короткой паузы. — Помочь-помогу чем угодно, но отношения и я, это сейчас понятия несовместимые. Сама видишь, мне бы для начала со всей этой потусторонней хернёй разобраться, которая происходит вокруг в режиме нон-стоп.

— Ясно — буркнула девушка, явно не особо удовлетворившись моим ответом. — А теперь скажи мне Гена, зачем ты затеял этот спектакль в ресторане? Ведь тебе что-то от меня было изначально нужно, или ты хотел насолить этому заносчивому придурку, решившему что я его вещь?

Услышав вопрос, я понял, что отмолчаться не удастся, к тому-же более подходящего момента попросить об услуге, я бы точно не нашёл.

— Нет, Каратист мне по боку. Просто я случайно узнал в каком архиве работает твоя тётя — начал я говорить честно, отлично понимая, что сейчас очень рискую. Однако опыт подсказывал, если передавлю или начну сильно вилять, то она может сорваться с крючка. Именно из-за этого я решил спросить напрямую. — Мне нужна информация о всех членах, очень странной дисциплинарной комиссии, которая меня едва не выгнала из органов.

— Хочешь узнать кто именно руководил процессом? — тут же догадалась рыжая и её шарик огня начал понемногу увеличиваться.

— Я уже вычислил реального кукловода — уверенно сказал я, вспомнив невзрачного человечка за столом, чья аура сочилась тьмой. Именно от него расходились десятки, мерзко извивающихся чёрных нитей. — Надо узнать кто он, где обитает, чем дышит и какое положение в Советском обществе занимает. Чую, он далеко не один такой.

— Ничего не обещаю, но я попробую. А теперь Гена расскажи мне о своих злоключения? — походя согласившись помочь, она, неожиданно успокоилась и взмахнув рукой, выкинула клубок огня в окно, словно он был обычным снежком.

Я проследил как он пролетел с десяток метров, и столкнувшись с асфальтом, ярко заискрил. Потом сгусток всепожирающей энергии, превратился в маленький гейзер, извергающийся обугленными кусочками ещё с десяток секунд. Эффект походил на кумулятивный, но значительно замедленный. Впрочем, даже несмотря на это, я был уверен, что оставшаяся в асфальте дырка не меньше двух десятков сантиметров в глубину.

— Расскажу обо всех злоключениях, но только не сейчас — пообещал я, после долгой паузы.

— А почему не сейчас?

— По двум причинам, во-первых, к восьми я должен явиться в расположение роты, а во-вторых ты случайно не забыла про секретный клуб городошников, на чьей территории мы находимся. Ведь они пташки ранние, а сегодня суббота. Короче, если эти пожилые парни явятся, а тут мы, рядом с дырой в их любимом асфальте, с нами разберутся жёстко, несмотря на то что мы из органов.

Рыжая усмехнулась и аккуратно провела пальчиками ног, там, где надо.

— Согласна, если они такие же серьёзные парни, каким был мой дед, то голыми жопами и твоим возбуждённым органом мы их не распугаем. Правда я думаю у нас ещё имеется пять минуточек — сказала они и убедившись, что я готов ко всему, откинула своё разорванное платье.

А перед тем как она накинулась на моё, пока комсомольское тело, я снова увидел в её сверкнувших зрачках пляшущие огоньки.

Глава 28. Исследовательский центр академика Капицы

Москва. 1978 год.

Исследовательский центр академика Капицы.

Подземный уровень № 3.

Отдел обнаружения и отслеживания паранормальных явлений.

— Четвёртый сектор. Наблюдаю затухающий энергетический всплеск. 774 по шкале Курчатова. Сигнал скачет по соседним секторам, точные координаты определить не могу — выдал один из дежурных операторов псиоников, носящий позывной Чёрный-четыре.

Оторвав ладони от контактных ручек, торчавших из туши детектора аномалий, он подошёл к сетке координат, прочерченных прямо на двойном стекле, между которыми просвечивался топографический план Москвы, и обвёл оранжевым фломастером обширную область.

— Энергетический всплеск, одиннадцатый и двенадцатый сектора. Координаты размыты и цепляют Московскую область. В пике 774 единиц по шкале Курчатова. Паранормальное проявление быстро затухает — практически вторила ему оператор, носящая позывной Красная-два, и пометила несколько квадратов, затронутых аномальной активностью.

— Два идентичных проявления, в пике по 774 единицы каждое. Это точно не совпадение — задумчиво проговорил доктор парапсихологии, Феоктистов Аркадий Карлович, руководящий отделом мониторинга, и повернулся к двум аналитикам, сидящим за пультом в операторской. — Получается, что у нас сразу две самоустранившиеся аномалии.

Нажав на несколько тумблеров, Аркадий Карлович вышел на связь с полевым командиром, координирующим действие всех четырёх групп зачистки, среагировавших на срочный вызов. Вот уже более двух часов они колесили по Москве в поисках визуального подтверждения, паранормальных проявлений.

— Майор Нечаев, вы хоть что-то обнаружили? — спросил учёный.

— Ничего не понимаю. Показания переносных детекторов хаотично меняются каждую минуту, из-за этого приходится гонять кругами по городу. Пробовали триангулировать метки совместными действиями групп, но и это не получилось. А совсем скоро в Москве рассветёт, и мы не сможем увидеть даже спектрального засвета. Однако, дежурный эмпат из третьей группы ликвидации, явственно уловил отражённый импульс от эффекта изгнания.

— Изгнание? Но кто мог решиться начать ритуал изгнания без разрешения соответствующих структур? — удивлённо проговорил Аркадий Карлович. — Хотя я, пожалуй, соглашусь, зарегистрированный пик двух аномальных проявлений в 774 единицы. Это очень много. Значит это действительно изгнание пришлой сущности. Именно это объясняет, начавшийся процесс самоликвидации парного аномального проявления.

— Скоро к нам присоединятся две резервные группы. Они обязательно продолжат поиск — пообещал майор Нечаев.

— Это правильно, надо попытаться хоть что-то найти. И Семён Николаевич, будьте готовы к индивидуальному сеансу связи с шефом. Я сейчас спущусь прямиком к нему.

Отключив канал связи, доктор наук прошёл к гермодверям и стоявший рядом прапорщик внутренних войск, провернул барашек запора, выпуская его в коридор. Дойдя до грузового лифта, Аркадий Карлович сунул в прорезь считывающего устройства, индивидуальную перфокарту, затем зашёл внутрь кабины, и он на пару секунд задумался, перед тем как нажать на самую нижнюю, тринадцатую по счёту кнопку.

Дежуривший внизу офицер, открыл окошко своей бронированной будки и сообщил что академик Капица находится в своём подземном кабинете. У Аркадия Карловича это вызвало невольное облегчение. От грузового лифта в кабинет вёл прямой коридор, оканчивающийся ещё одним пропускным пунктом. Это позволяло не выходить в огромный отсек хранения потусторонних артефактов, находящийся слева. И не искать академика в зоне с исследовательскими лабораториями, размещёнными справа.

Из-за содержимого хранилищ и сути проводимых экспериментов, прирожденный эмпат, Аркадий Карлович, всегда чувствовал себя внизу очень неуютно. Ведь не зря таких как он к подобным работам практически никогда не привлекали, иначе частые нервные срывы были бы необратимы.

Всунув перфокарту в очередную прорезь, Аркадий Карлович дождался, когда в стене скроется толстенная переборка и подошёл к сейфовым дверям, перекрывающим путь в кабинет шефа. При этом взгляд учёного невольно упёрся в большую нишу справа, с глазком настоящей видеокамеры, спаренной со стволом пулемёта «ДШК», находящегося в титановом броне-кожухе, подвижной турели.

Дежурный офицер предупредил шефа, так что ждать пришлось недолго. Дверь отворилась и войдя в огромный кабинет со стенами уставленными книжными полками, Аркадий Карлович увидел академика, как всегда что-то печатающего на громогласно щёлкающей клавиатуре. Два ламповых монитора были направлены на него, так что в отражении очков Петра Леонидовича Капицы, учёный рассмотрел зелёные строчки с данными, стекающимися сюда со всей необъятной территории СССР и стран членов Варшавского Договора.

— Аркадий Карлович, присаживайся. Кофе будешь — тут же по-простому предложил шеф и указал на одно из удобных кресел.

— Если кофе без коньяка, то не буду — заявил Аркадий Карлович.

— Значит будет с коньяком — проговорил академик и нажал на кнопку селекторной связи.

— Пётр Леонидович, вам что-то нужно — тут же поинтересовался девичий голос.

— Леночка, принеси нам два кофе с коньяком, лимончик и бутерброды с черной икрой.

— Будет сделано — сказала секретарша и селектор щёлкнул отключившись.

— Ну что Аркадий Карлович, судя по только что пришедшим данным, нам срочно необходим новый мозговой штурм? — спросил шеф и снял очки.

— Да, а Москве продолжает происходить нечто неладное. За две недели пять зарегистрированных аномальных всплесков и всего одна обнаруженная и уничтоженная аномалия. Всё остальное исчезает перед нашим носом как по мановению волшебной палочки.

— Ты прав Аркадий, происходит нечто непонятное. Я связывался и с представителями тёмных, они утверждают, что это не они. Да и судя по тому, что все главные фигуры попрятались, они чего-то реально боятся.

— А что сказал старикашка?

— Пресветлый старикашка, как всегда много говорит, но при этом ещё больше темнит. Я чувствую, он точно знает, что происходит, и как всегда предоставляет нам право разобраться самим. А сам вмешается в самую последнюю минуту.

— Кто с ним общался?

— Майор Нечаев.

— Ясно. Этого не обмануть.

— Это да. С его врождённой способностью не подвергаться влиянию и видеть, когда даже одержимый чуждой сущностью человек врёт, он словно ходячий детектор правды.

— Кстати, он сейчас на выезде. Ищет остатки только что исчезнувших аномальных всплесков. Его можно привлечь к беседе как эксперта, работающего в поле — посоветовал Аркадий Карлович.

— Хорошо, я сейчас подключусь к его каналу связи.

Пока академик переключал тумблера, одна из книжных полок отъехала в сторону и из открывшегося коридора вышла девушка с подносом в полевой форме лейтенантавнутренних войск. На подносе стояли дымящиеся чашечки с кофе, нарезанный лимон и заказанные шефом бутерброды с черной икрой.

Аркадию Карловичу разу бросился в глаза, обвивающий тонкую девичью талию ремень, с дополнительными подсумками для магазинов и неуставная кобура с пистолетом Стечкин внутри. Для быстрого доступа к оружию, прикрывающий оружие клапан отсутствовал. Учёный отлично знал, что несмотря на улыбку и нежный вид, в случае чего, боевая секретарша академика, воспользуется оружием без промедления.

А когда она вышла, из хриплого динамика, раздался голос майора Нечаева.

— Пётр Леонидович, приём стабильный, так что я на связи — отчеканил командир сводных групп ликвидаторов и на фоне послышался звук тарахтящего автомобильного мотора.

— Майор, вы ознакомлены со всеми новыми данными? — спросил академик.

— Да.

— Что вы об этом думаете и какие выводы уже сделали?

— Что-то грядёт, явно нехорошее. Возможно будет серийный прорыв аномалий, как в семьдесят шестом. Когда на неделю пришлось закрыть три станции Московского метрополитена. Но я склоняюсь к тому, что это всё подготовка к некоему весьма опасному ритуалу.

— Значит всё-таки тёмные — проговорил академик Капица и нахмурился.

— Да, но только не наши доморощенные, а некто залётный из-за бугра.

— Значит те данные про странных воров, ограбивших краеведческий музей, подтверждаются.

— Да они общались на английском. По косвенным признакам один из них американец, а второй выходец из Польши. Так вот, поляк точно одержим инородной, тёмной сущностью, причём судя по силе воздействия на окружающих, он из свежих, ещё не отказавшихся от подпитки грубыми методами.

— А что конкретно они украли? — неожиданно спросил Аркадий Карлович, почувствовав, что это важно узнать.

— Это Туми, ритуальный нож Инков. Именно подобными осуществлялись жертвоприношения на вершине пирамиды. Судя по всему, вещь настоящая, правда не пойму зачем она им, ведь из миллионов исторических артефактов земной истории, только единицы могут излучать аномальную энергию и взаимодействовать с тем или иным оттенком из широкого спектра паранормальных сил. В течении пяти лет этот музей дважды проверялся ликвидаторами и ничего подозрительного там не обнаружили — отчитался майор.

— Я о подобном уже думал — начал Аркадий Карлович, после того как одним глотком выпил горьковатый кофе. — А что, если мы использовали неправильный алгоритм поиска. Мы проверяли антиквариат и исторические артефакты на предмет аномального проявления, свидетельствующего о накоплении энергии, ну а если представить себе, что источник энергия давно пересох и вещь находится в условно нейтральном режиме. Она же сможет по-прежнему проявить себя, но только после соответствующего ритуала. Тёмные, намного лучше нас в этом разбираются и могут взаимодействовать со всякими тонкими материями инородного свойства. Например, тот детектор аномалий что стоит в центре прогнозирования, он же тоже создан при их непосредственном участии, из материалов нашего мира с использованием одного единственного чужого артефакта, взятого из аномалии.

— А вот это интересно — проговорил академик Капица и первый раз отхлебнул начавший остывать кофе. — Майор, а что с тем парнем из школы милиции МВД, за которым вы с недавних пор наблюдаете?

— Судя по собранным данным, он принимал непосредственное участие в двух из пяти аномальных событий и есть подозрение что этот список не полон. Две недели назад в шестнадцатиэтажном доме его едва не убили. Затем он очень быстро восстановилсяв Боткинской и судя по всему сразу же влип в какой-то таинственный инцидент на одной из станций метро. Что там было мы так и не выяснили, но ваш центр мониторинга с большим запозданием зафиксировал небольшой всплеск. К тому же, рядом был замечен наш пресветлый старикашка.

— Пожалуй соглашусь, если парень находился рядом с энергетическим всплеском? В такие совпадения я не верю. — Академик, отставил чашечку и начал что-то быстро набирать на клавиатуре.

— А дальше больше — продолжил майор. — Инцидент в музее с кражей. Возмущение силового поля минимальное, но молодой сотрудник милиции снова оказался в эпицентре событий. Причём принял непосредственное участие, стрелял в залётного тёмного и кажется даже ранил его. По крайней мере следов попадания двух пуль мы так и не обнаружили. Я его коротко допросил и выяснил что он хоть и что-то не договаривает, но на вопросы отвечает вполне честно. Ваш приказ пока его не трогать, выполняется неукоснительно. Из-за этого пришлось отложил повторный допрос и пока запретить контактировать молодым офицерам с инструкторами центра.

— А КГБ в курсе ситуации? — не выдержав спросил Аркадий Карлович, перейдя на шёпот.

— Конечно в курсе, но по какой-то причине пока в наши дела не вмешиваются.

— Вы установили визуальную слежку за парнем? — практически перебил Капица майора, явно с целью прервать скользкую тему, внезапно всплывшую в разговоре, который могли прослушивать комитетчики.

— Нет, никакой слежки. Конкретно в его случае подобное осуществить практически невозможно. У младшего лейтенанта не особо сильные, но весьма разносторонние способности. Так что слежку он сразу учует. И кстати насколько я знаю его сейчас нет в пункте дислокации спец роты ППС. Так что я не удивлюсь если и в возникновении этой двойной аномальной области, проявившейся в совершенно разных частях Москвы, он каким-то образом замешан.

— Прошу не упускайте его из виду — неожиданно попросил Аркадий Карлович, у которого во время беседы перед глазами начали приносились странные и пугающие видения, как всегда приходящие в подобных ситуациях. — Я чувствую, что совсем скоро что-то произойдет, причём это что-то может перерасти в инцидент глобального масштаба.

— Майор, вы всё слышали? — спросил академик, всегда в таких случаях серьезно относящийся к внезапным предвидениям ведущего аналитика.

— Да я всё понял. Держу руку на пульсе — ответил майор и отключился.

После этого академик Капица встал из-за стола, явно давая понять, что он спешит и аудиенция окончена.

— Посмотрим к чему это приведет — начал он. — А пока будем следить за развитием событий. И кстати Аркадий Карлович, вы помните сросшуюся с потусторонним растением девочку пионерку. Так вот она наконец очнулась и осмысленно заговорила, на смеси русского и ещё одного неизвестного нам языка. Не хотите принять участие в разговоре?

Вспомнив отвратительный вид получившегося симбионта, спрятанного в одном из экранированных контейнеров хранилища, Аркадий Карлович невольно скривился и покачал головой.

— Нет уж — сразу отказался он. — Подобные зрелища не для меня.

— А жаль, может хотя бы вы смогли что-то почувствовать. Ведь та группа профильных исследователей, что приедет через неделю, из Горького-33, весьма холодные ребята и долго рассусоливать не будут. Боюсь, что мы получим образец для опытов, а не нормальный контакт с неизведанным, приводящим к новым открытиям.

Глава 29. Перед первым выездом

— Гена, ну ты и козёл — с ходу заявил Сева, как только я добрался до нашего кубрика.

— Коллега, полностью с вами согласен — ответил я устало, и скинув потёртую спецовку, завалился на кровать.

— А где иностранные шмотки? — тут же возмутился Сева.

— Всё братик, кирдык барахлу. Как легко пришли, так легко и ушли с концами. Ну туда им и дорога. Нечего нам привыкать, к тому-же это всё тлетворное влияние запада, пытающегося с помощью джинс и хард-рока, развратить Советского человека.

— Ты чего несёшь? Я тебя нормально спрашиваю, куда ты дел шмотьё? — требовательно переспросил Сева, и я увидел, как он заглянул в открытый шкаф где на вешалке аккуратно висел полный комплект фирменной одежды, выданный ему Вовой Ферзём. Там же сиротливо пристроилась одинокая курточка американского морпеха, что я оставил в ресторане, когда быстро ретировался с Рыжей.

— Сева, дружище, я же тебе говорю, обменялся не глядя. Ведь мне как гражданину СССР, старая спецовку деда Рыжей намного ближе к телу, чем все эти западные тряпки — ответил я и почувствовал, как глаза начинают слипаться.

Правда сразу отрубиться, Сева мне не позволил. Внезапно я почувствовал, как от него пахнуло лютым холодом, а затем моего тела коснулось нечто ледяное. Открыв глаза, я увидел заиндевевшую бутылку лимонада «Дюшес», лежавшую у меня на животе. При этом Сева сидел рядом на табуретке и довольно щерился.

— Ну и как там Рыжая? — поинтересовался он.

— Девчонка огонь — вполне честно ответил я, точно не собираясь вдаваться в подробности, при этом отлично понимая, что Сева не такой и не станет просить рассказать про интимные детали.

— А меня не хочешь спросить во сколько я вернулся и как погулял?

— Конечно хочу — проговорил я, уже поняв, что от разговора уйти не удастся. — Сева, братик, расскажи пожалуйста и как ты погулял.

— Нормально. Натанцевался под твоего лейтенанта на всю жизнь. А когда его исполнили в двенадцатый раз, на бис, я расплатился с официантом и по тихому улизнул, не попрощавшись с девчонками.

— А чего так? Мог бы продолжить банкет.

— Не, я и так вместе с чаевыми почти всё отдал. Так что у нас с тобой осталось до следующей получки 24 рубля 75 копеек.

— Ну, такие деньжищи, это же неплохо — проговорил я и внезапно насторожившись прислушался. Сева, а кстати, куда девалась вся рота. Я пока сюда добирался кроме дежурного по роте и дневального никого не заметил.

— Почти всё на каком-то срочном выезде. Остальные к нему готовятся. Так что спи, пока у тебя есть пара часов, а то я чую, если вокруг начался такой кипишь, то нас с тобой тоже подтянут.

Едва Сева смилостивившись, разрешил поспать, я тут же провалился в глубокий сон, в котором увидел Рыжую. Облачённая в тлеющую милицейскую форму. Она шла по улице и яростно водя руками, поджигала дома и деревья потоками пламени, срывающимися с её пальцев.

А ровно через три часа семнадцать минут меня разбудили. Сева грубо растолкал и уже через пять минут мы оба стояли, в предбаннике оружейной мастерской, и смотрели в глаза бородатого старшего прапорщика.

— Значатся так охламоны. Где-то там наверху, вы выше меня по званию и можете этим козырять, но здесь вы всё для меня сынки. Так что сейчас всасывание ту информацию, которую я до вас донесу и возможно в случае чего, это поможет вам выжить — с ходу заявил он и указал на полный комплект амуниции и оружия ликвидатора, одетый и подогнанный на ростовой манекен. — Точно такие же комплекты находятся в оперативной оружейной, в ваших индивидуальных шкафах.

— Товарищи старший прапорщик, мы уже туда заходили, одевались и всё подгоняли — предупредил Сева.

— Я в курсе, и объяснять, как одевать бронежилет, носить ОЗК и крепить укороченный автомат к кронштейну, находящемуся под мышкой, точно не буду. Я здесь для того чтобы ознакомить вас со спец боеприпасами и средствами взрывного поражения. Вытянув автоматный магазин из брезентового подсумка, он ловко выщелкнул несколько патронов на стоявший между нами стол для сборки-разборки оружия. — Это спец патрон номер один, разработанный для подразделений сопровождающих ликвидаторов — тут же принялся объяснять оружейник.

Я взял один из патронов и сразу понял, что он имеет ввиду. Судя по весу, пороха в гильзе было меньше положенного, для более эффективной стрельбы с глушителем. А сама свинцовая пуля, разрезана крест на крест. Получившиеся выемки заполняли спаянные вставки из какого-то сплав с чёрными вкраплениями.

— А это зачем? — не выдержал Сева.

— Спец патрон. Навес пороха меньше, для стрельбы с глушителем. Прорези, специально для раскрытия при ударе свинцовой пули калибра 7.62. Вставка из сплава со специальным химическим реагентом. Под вставкой капсула с зажигательной смесью. Магазинов с такими патронами у вас в оперативном комплекте пять. В пистолеты «ТТ», во время боевого выхода заряжается нечто подобное. А теперь самое главное, вам приказано выдать по четыре свет шумовые гранаты специального назначения «Огонёк». Так вот ваши подсумки с ними закрыты пломбами и не просто так. Если вас возьмут на выезд, то вы парни будете сто процентов стоять во втором обводе оцепления и вам это точно не пригодится.

А едва оружейник начал объяснять устройство гранат, со стороны расположения роты послышался сигнал тревоги, а затем в мастерскую ворвался капитан Кремнёв.

— Петрович, это всё потом — сходу сказал он и посмотрел на нас с Севой. — А вы оба давайте за мной, похоже у вас сегодня намечается день посвящения в ликвидаторы.

Глава 30. Засада

В оружейной комната нас с Севой никто не подгонял. Несмотря на зачисление в штат роты, двух младших лейтенантов все воспринимали как пришлых стажёров. Про инцидент в музее во время первого дежурства знали, но насколько я понял никто у общительного Севы, так ничего и не спросил.

У второго ряда индивидуальных шкафов, прямо за нашей спиной, группа тяжёлых облачалась в ОЗК и броню. Крепкие ребятки немного с высока посматривали на необстрелянных стажёров, а мы в ответ косились на них, подмечая в каком именно порядке они надевают непривычную амуницию. Первое что бросилось в глаза это настоящий противопульный кинетический щит, у одного из бойцов и необычный «ПКМ» с коротким прикладом в руках у старшего прапорщика, как я понял заправлявшего в небольшой, слаженной группе.

Пулемёт выглядел странно. Вместо приклада торчал жёсткий набалдашник. Ствол был укорочен на треть и обзавёлся банкой нехитрого глушителя. Всё явно подгоняли для более удобной работы в помещениях.

В сочетании с остальными подмеченными особенностями, это удивляло. Раньше я использовал подобное, но впервые приобщился к нововведениям только в девяностые, когда, во время боевых действий в Чечне, лично водил штурмовые группы на приступ забаррикадированных зданий, либо выбивал из подземелий и канализаций засевших боевиков.

Увиденное означало что спец подразделению пришлось адаптироваться. И теперь они были готовы к появлению вполне реальных тварей, иногда вылезают из аномалий. Пока я мало разбирался в местном бестиарий, но уяснил одно, тварей периодически приходится уничтожать.

Капитан Кремнёв с парнями из взвода наружного охранения, успели подготовиться к выезду первыми и теперь сидя на табуретках, ожидали инструктажа в ленинской комнате. Судя по спокойствию бойцов, и некоторым подслушанным перешёптываниям, все знали, что идёт рутинный поиск остаточных проявлений паранормального свойства.

Как я понял Москва и Московская область были разрезаны на сектора, а те на квадраты. Теперь же шло их тщательное прочёсывание. Кроме этого кто-то из бойцов обмолвился что это обычно заканчивается обнаружением остатков всякой потусторонней хрени, которую забирают учёные.

Закончив в оружейке, мы с Севой вышли на взлётку и к нам сразу подошёл Кремень. Придирчиво осмотрев каждого, он подёргал ослабленный ремень укороченного автомата и удивлённо покачал головой, увидев, что я использовал жгут, словно пружину. На автомате подогнав всё под себя, я учёл длину приклада и решил, что так будет лучше. Кремень поначалу явно хотел сделать замечание, но потом понял идею разумного рационализаторства и удовлетворённо кивнул.

— Значатся так парни, задача у вас простая — с ходу начал он короткой инструктаж. — Во время поквадратного прочёсывания нашей зоны ответственности, лучше помалкивайте. Покатаемся по городу часа три-четыре и вернёмся в расположение роты. Тут такое бывает довольно-таки часто. Опыт ваш нулевой, так что всё подмечайте и мотайте на ус. Объект интереса пока не найден, так что выезд как бы учебный, но я вам советую воспринимать всё серьёзно.

— А если окажется что выезд не учебный? — тут же не выдержав спросил Сева.

— А если не учебный, то после того как я вас поставлю в боевого охранение внешнего периметра, вы разуете глаза по шире и будете смотреть по сторонам. И запомните самое главное, никуда без приказа не лезьте и следите за тем что делают остальные.

Кремень проводил индивидуальный инструктаж минут пять, и всё это время я подспудно чувствовал, что весь этот кипишь происходит из-за меня. Ночной инцидент, начавшийся с изгнания чужеродной твари и закончившийся бурным контактом с Рыжей, каким-то образом засекли.

Если честно, меня подмывало поговорить с командиром взвода откровенно, и объясниться, но каждый раз как я собирался открыть рот, что-то меня останавливало этого не делать. В результате я отложил всё на потом, а перед самым выходом отозвал Севу в сторону и спросил:

— Дружищею, а тот кусок хрусталя, что ты любишь по ночам рассматривать. Он сейчас где?

— В твоём рюкзаке.

— Возьми-ка его с собой.

— Нахрена — не понял Сева.

— Я казал, возьми. Вдруг пригодится.

Сева кивнул и за минуту до того, как все направились к переходу, ведущему к подземной стоянке, сбегал в кубрик. В результате уже через десять минут мы добрались до служебного автотранспорта и погрузились в два обычных на вид хлебных фургона установленных на базе «ЗИЛ-131».

Тут к нам присоединилась пара учёных в синих ОЗК. Один с громоздким микроволновым излучателем, служащим для устранения аномалий, а второй с кубическим сканером, похожим на небольшой телевизор с ручками.

У капитана имелась рация, так что всю дорогу, мы слушали переговоры командиров групп, переполненные специализированными терминами. В результате мы с Севой несколько часов провели сидя на обтянутой дерматином лавке и парясь в ОЗК. Спасало одно, вентиляция в поддельной хлебной будке, была что надо.

Бойцы помалкивали и я, воспользовавшись этим, принялся обдумывать запутанную ситуацию, в которую попал. Если честно, то, когда я затевал провокационный поход в ресторан, итог предполагался совсем иной. А в результате поговорить нормально с бывшей девушкой и взять за шкирку бывших друзей не получилось, зато, как и предполагалось получилось вывести их из себя. Теперь они сто процентов дадут знать об инциденте кому следует и мне надо будет готовиться к следующему раунду весьма опасной игры, в которой живцом по прежнему останусь я.

А вот как раз в этом вопросе, мне может помочь Рыжая. Со своими связями, она способна отыскать любую доступному в СССР информацию. Если честно, то в процессе знакомства, обнаружить в девушке стихию огня я никак не ожидал, и теперь был мягко говоря озадачен. Ведь в прошлом, будучи по настоящему молодым сотрудником МВД, я несколько раз едва не попадал на уловки Рыжей и со временем начал считать её стервой, шагающей по спинам стелющихся перед ней мужиков.

А теперь она показала себя совсем с иной стороны, и из-за этого я категорически не понимал, как выстраивать с ней дальнейшие отношения, при этом осознавая, что без её помощи мне точно не обойтись.

Четырёхчасовой выезд подошёл к концу, и в тот момент, когда хлебный фургон направился в сторону расположения второго спец полка ППС, все бойцы облегчённо выдохнул. Однако радость личного состава длилась недолго, на середине пути пришёл приказ разворачиваться.

А затем я услышал в эфире странные переговоры и невольно напрягся.

«Полста пять, всем коробочкам, у нас засвет. Сектор одиннадцать, пятый и шестой квадраты»

«Коробочка один, координаты получены. Выдвигаюсь»

— Коробочка два, координаты получены. Выдвигаюсь — проговорил Кремень и открыв окошечко что-то приказал водиле.

После этого мы целых два часа куда-то ехали, при этом часто поворачивая, а когда я уже успел подумать, что на этот раз пронесло, ЗИЛ остановился и заглушил двигатель.

Выбравшись из фургона, я убедился, что снаружи вечереет. Кремень вместе с ликвидаторами на пару минут исчез из виду, а вернувшись повёл бойцов вдоль кирпичного забора, перемежавшегося с рядами покосившихся сараев.

Выставляя оцепление, он загнал нас с Севой на ряд маленьких сарайчиков и приказал сидеть тихо. Судя по моим наблюдениям, оцепление должно было следить за порядком вокруг четырёхэтажной постройки дореволюционного вида, которая видимо и была предметом пристального интереса ликвидаторов.

Присев у ствола дерева, я прислушался к своим ощущениям и сразу почувствовал, как от некогда жилого, а теперь подготовленного под снос дома, веет холодком. Однако несмотря на это затылок упорно молчал. Осмотрев здание, я всего на секунду уловил на четвертом этаже, красноватое свечение, но оно тут же исчезло.

Через несколько минут рядом с парадным подъездом, начала собираться штурмовая группа, одновременно с этим прямо под сараями встал Кремень, и я снова услышал переговоры доносящиеся из динамика его рации.

— Полста пятый, оцепление выставлено — доложил капитан.

«Полста пятый, группа зачистки готова»

«Полста пятый группа ликвидаторов готова»

«Меня не ждать. Немного запаздываю, так что не упускайте светлое время и заходите. Старший прапорщик Яманов, если что учуешь, сразу отводи людей»

Знакомый голос майора Нечаева раздал приказы и несколько секунд в эфире звучал белый шум.

«Всем приготовиться. Сводная группа заходит внутрь объекта»

После доклада прапорщика, я увидел, как шестеро штурмовиков в зелёных ОЗК змейкой проникли внутрь, а вслед за ними туда же направились четверо ликвидаторов в синем.

«Первый этаж. Всё чисто. Аномальная активность по счётчику, ноль точка один, ноль точка три».

Услышав первый доклад, я почувствовал, как вокруг растёт напряжение и в моё тело начали проникать крупицы силы. Однако затылка так и не коснулась ни одна холодная снежинка.

«Второй этаж. Пока всё чисто. Аномальная активность ноль точка четыре, ноль точка семь»

Следующий доклад пришёл через три минуты, при этом мой природный детектор опасности по-прежнему молчал.

«Третий этаж, наблюдаю остаточный засвет. Визуальных следов аномалии — пока ноль. Фиксирую аномальную активность один точка два, один точка семь. Судя по направлению засвета, остатки аномалии на четвертом»

«Прапорщик, продолжай, через десять минут прибуду со второй группой»

«Всем приготовиться. Группа выдвигается на четвёртый. На площадке между этажами активность, два точка два, три точка один»

Пока группа поднималась снаружи совсем стемнело и теперь я наблюдал как в оставшихся без стёкол оконных проёмах, скачут лучи мощных фонарей.

Личный детектор опасности по-прежнему упорно молчал, но несмотря на это я чувствовал, как всё больше и больше частичек силы цепляются за меня, скапливаясь в конечностях и где-то глубоко внутри.

Спустя минуту после последнего доклада я внезапно увидел, как лучи фонарей заскакали по стенам и колоннам четвёртого этажа, при этом откидывая во все стороны неестественно дёргающиеся тени. И в этот момент мне стало не по себе, ибо я мгновенно узнал это место.

— Сева за мной! — тут же скомандовал я, и спрыгнув с сарая, опрометью побежал к зданию. Поравнявшись с капитаном Кремнёвым я сдёрнул мешающий респиратор и на ходу закричал — Кремень, отзывай оттуда группу! Срочно!

— Ты что творишь?! Строев, назад!

Крики капитана гремели за спиной, а я продолжал нестись, стараясь как можно быстрее преодолеть пятидесятиметровый отрезок, заваленный кучами останков деревянных перекрытий, перемешанных со штукатуркой.

А когда мне осталось бежать метров пятнадцать, я краешком глаза заметил скачущего следом Севу. Тот словно трактор пёр напролом по горам мусора, при этом разметая заросли лопухов и сбивая высокие ростки молодого репейника.

У самого ближайшего оконного проёма наши пути пересеклись, и я, показывая другу пример, на ходу вскинул автомат и упёр приклад в плечо. Тот недовольно промычал нечто невразумительное, но мои движения повторил.

И в тот момент, когда я забегал по куче мусора, выброшенного из оконного проема, над головой раздался оглушительный хлопок. На миг приостановились я увидел, как из всех окон четвертого этажа одновременно вырвалась, уже знакомая мне непроглядная тьма. Причём она тут же застыла, словно замерзшие клубы маслянисто чёрного дыма. Вслед за этим тоже самое произошло с окнами третьего этажа.

Запрыгнув внутрь здания, я успел пробежать половину расстояния до центральной парадной, когда тьма, словно взрывная волна, выплеснулась с лестницы и вырвавшись одновременно словно отовсюду, заполонила окружающее пространство.

И в тот же миг к моему затылку словно прижали кусок ледяной глыбы. Это мгновенно отрезвило и позволило понять, что моё проверенное временем чувство опасности, каким-то образом блокировалось со стороны.

Пробежав по прямой ещё несколько метров, я на ходу сдёрнул прорезиненную перчатку и щёлкнул пальцами. Огонёк послушно появился над кончиком указательного и развеяв тьму, осветил сферу в несколько квадратных метров.

Услышав позади топот, я резко оглянулся и увидел вынырнувшего из тьмы Севу.

— Я тебя чуть не потерял. Странная темень, словно застывший дым. Да её даже фонарь не прошибает — пробурчал Сева и указал на квадратный фонарик, приделанный к лямке бронежилета. И только в этот момент я заметил, что луч его включённого фонаря действует только в пределах сферы, излучаемой подёргивающимся огоньком.

Приблизив палец, я дотронулся до фонарика Севы и в тот же миг, ярко вспыхнувший электрический луч пробил темноту и освятил лестничный пролёт. Ради эксперимента я снова его отпустил и луч прямо на глазах начал затухать.

Включив своей фанатик на плече, я добился точно такого-же эффекта и сконцентрировавшись, попытался перенаправить часть вливающуюся в тело энергию прямиком в источник электрического света. После этого потушил палец и убедился, что фонарь по-прежнему ярко горит, легко разгоняя плотную тьму.

— Пошли наверх. Только давай аккуратно — проговорил я и показал на лестницу, со стороны которой доносились непонятные звуки, отдалённо похожие на шуршание и резкий треск.

— Ген, а может остальных обождём? — робко предложил Сева.

— Не братан, не обождём. Чую я, они сюда войдут не скоро.

Выслушав меня, Сева кивнул, а я направился вверх по лестнице, при этом стараясь водить лучом фонаря из стороны в сторону.

Практически сразу стало понятно, что этот необычный луч на какое-то время оставляет подсвеченный след на всех поверхностях, который лишь с запозданием в одну-две секунды начинает заполнять непроглядная тьма. Это позволяло передвигаться более-менее нормально.

Поднявшись до второго этажа, я сначала услышал негромкий хлопок отдалённого взрыва, а затем начал различать звуки отдельных выстрелов и автоматных очередей. Получалось что наверху прямо сейчас шёл бой.

— Сева ты слышишь? — спросил я, начиная ускоряться.

— Да, наши лупят в кого-то без остановки — ответил он, и сверху тут же донёсся отзвук ещё одного взрыва.

А между вторым и третьим луч фонаря высветил человеческий силуэт в синем ОЗК. Слепо водя рукой, один из учёных ликвидаторов продвигался вдоль стены. Причём я сразу заметил, что на месте его правого уха теперь находится кровавое месиво.

Попав в луч света, молодой учёный зажмуриться, а затем начал дёргать за открытую кобуру, оставшуюся без пистолета Макарова. Подойдя ближе, я схватил его за руку, и он тут же вскрикнул. Среагировав, я направил луч фонаря на его окровавленную кисть и увидел многочисленные проколы похожие на следы зубов и два пальца, висящих на лоскутах кожи.

— Т-т-там, в-во т-тьм-ме, он-ни. М-м-м-н-но-о-го — быстро зашептал парень, буквально захлёбываясь нервным заиканием. Затем он начал бешено вращать глазами и внезапно увидев ограждение лестницы, тут же вцепился в него целой рукой и начал спускаться вниз.

— Может перевяжем? — предложил Сева и указал на продолжавшую спускаться фигуру.

— Нет. Если выйдет наружу, ему там помогут, а нам сейчас надо туда. — Я указал наверх, где в этот момент заработал пулемет.

А едва мы добрались до третьего, сверху донеслись сразу два, хоть и сильно приглушённых тьмой, но явно сильных взрыва. После этого со всех щелей повалили клубы пыли, а вместе с ней вниз по лестнице рванул чёрный силуэт.

Не знаю, как, но я инстинктивно определил, что это не человек и встретил несущуюся в нашу сторону корявую фигуру длинной очередью на пол магазина. Сева тоже присоединился и в результате неизвестный агрессор получил минимум два десятка прямых попаданий.

Десятки зажигательных капсул сработали, превратив противника в букет извергающихся бенгальских огней, в результате он запнулся на пол дороги и кубарем скатился вниз. А уже на площадке яростно забился и не по человечески заверещал, дёргая непропорционально длинными конечностями, заканчивающимися острыми когтями.

Это оставило меня отскочить и выстрелить одиночными ещё несколько раз. Причём теперь в ярком луче фонаря я смог рассмотреть странную тварь.

Неправильно составленное тело, дёргающегося существа, окружала тьма, струящаяся словно настоящий пар. Через неё просвечивался белёсый скелет, лишь отдалённо походивший на человеческий. При этом голову твари окружал ореол тьмы из которого торчали окровавленные челюсти с несколькими рядами кривых клыков. Кроме этого я рассмотрел хаотично раскиданные органы и часто бьющийся комок плоти в центре, от которого во все стороны уходили разветвлённые сети сосудов.

Быстро сообразив, что это скорее всего сердца, я прицелился и выстрелил. Сразу после этого тварь затихла и продолжая щёлкать челюстями, начала буквально скручиваться в позу эмбриона.

— Гена, это чо за херня? — проговорил Сева, и я увидел, как он направил ствол автомата вверх.

— Сейчас узнаем — ответил я и направился у сторону лестницы, откуда всё ещё доносились звуки пулемётных очередей, к которым теперь прибавился неприятный скрежет.

Глава 31. Кукловод

Следующая тварь на нас выскочила, когда до четвертого этажа оставалось пройти половину лестничного пролёта. Попав в круг света, существо сипло заверещало, на ультразвуковых частотах, и тут же отхватив от нас две короткие очереди, сдёрнуло в кромешную темень.

Наконец выбравшись на простор оставшегося без стен этажа, я стремительно провёл фонарём по кругу, и в свете его затухающего следа, увидел следующую картину. Остатки штурмовой группы, бились с кружащимися вокруг потусторонними существами, метрах в сорока пяти от нас, прямо на том самом месте где на потолке виднелись остатки недавно выжженной пентаграммы.

А недалеко от них зиял знакомый мне провал с раскалёнными краями. Видимо после того как я, будучи в теневом образе, сумел заманить туда тварь, он так и не затянулся.

Однако спокойно рассмотреть всё подробно нам не дали. В десяти метрах за колонной сразу с пол дюжины тёмных сущностей, терзали разорванное надвое тело в обрывках синего ОЗК. Увиденное заставило меня зло оскалиться и сорвать пломбу с ряда подсумков на поясе.

— Сева глаза! Кидаю «Огонёк»! — громко предупредив напарника я вытащил вполне привычного вида брусок и влил в него добрую половину, скопившуюся в руке энергии. Затем вырвал чеку и метнул гранату за колонну.

Яркая вспышка едва не ослепила, прямо через сжатые веки, следом по ушам ударил приглушённый тьмой хлопок. Раскрыв глаза, я направил луч фонаря на фонтанирующий искрами очаг возгорания и увидел охваченные пламенем, мотающиеся фигуры тварей.

— Сева, аккуратно поработай по ним. Только давай одиночными — по старой привычке, отдав приказ другу, я отбежал от лестницы и прижался к одной из колонн.

А через секунду буквально почувствовал опасность, исходящую сверху и задрав ствол автомата, выпустил две короткие очереди по чёрной кляксе, стремительно приближающейся прямо по потолку.

Видимо искрящие пули попали куда надо и исходящее маслянистой тьмой, потустороннее существенно, рухнуло вниз и принялось сворачиваться в позу эмбриона.

А в это время Сева продолжал методично выпускать пулю за пулей, расстреливая пылающих тварей. Решив добить почти пустой магазин, я быстро выпустил остаток по ближайшему противнику и тут же поменял его на полный.

— Сева, харе. Давай сюда.

Новый окрик, заставил здоровяка скинуть пустой магазин и на ходу перезаряжая автомат, рвануть ко мне. Дотронувшись до его фонарика, я слил в него побольше энергии, и он снова заработал. А в следующий миг нам пришлось рухнуть на паркетный пол, так как по потолку над головами прошлась пулемётная очередь.

Тьма сильно гасила звуки, так что надежды докричаться до группы штурмовиков не имелось никакой. А вот дать о себе знать, чтобы в суматохе случайно не пристрелили, необходимость появилась. Вырвав ещё одну гранату, я вбросил её в сторону отбивающейся группы, предварительно не вливая в брусок ни капельки силы. В результате она взорвалась, оставив после себя только небольшой засвет. И как мне показалось его заметили.

Перебегая по очереди от одной колонны до другой, нам несколько раз пришлось отгонять одиночных тварей. При этом чем ближе мы подходили, тем отчётливее я мог рассмотреть, что конкретно происходит под остатками пентаграммы.

Ближе всего к нам стояли здоровенный прапорщик Яманов с пулемётом «ПКМ» и ещё один боец, с «ТТ» в руке. Прапорщик видимо давно скинул масочный респиратор и свирепо озираясь, водил коротким стволом с банкой глушителя, из стороны в сторону. При этом он периодически лупил короткими очередями, по подскакивающим тварям, попавшим в кроваво-красный ореол, исторгаемый провалом. Второй боец тщательно прицеливался из пистолета и умело добивал тех, кого срубал пулемет.

Судя по исходящим тьмой останкам потусторонних существ, эти двое настреляли не менее двух дюжин тварей и похоже не собирались останавливаться.

Ещё пара штурмовиков замерли у них на флангах и методично шмаляли одиночными из автоматов не давали тварям добраться до тех, кто находился в тылу группы.

А в это время, позади них, у самой кромки провала работали трое. Коренастый боец с громоздким кинетическим щитом, словно робот вздымал щит вверх и лупил его кромкой по сгусткам тьмы, периодически выползающим из пролома. А пара замерших рядом ликвидатора в синих ОЗК, держась друг за друга, направляли раструб тяжёлого излучателя прямо в провал. При этом было видно, что аппарат вместо того чтобы просто вибрировать, бьётся в их руках, словно настоящий отбойный молоток.

Ещё один боец лежал на полу, и судя по тёмным разводам на бронежилете, он был по крайней мере тяжело ранен.

Ситуация была явно критическая. Несмотря на то что штурмовики сдержали первый натиск, потеряв только двоих, вокруг них продолжали кружиться не менее четырех дюжин тварей, напоминавших чёрные сгустки жутко верещащей и клацающей зубами ярости. И судя по россыпям гильз под ногами, патронов у ребят оставалось от силы на одну-две минуты интенсивного боестолкновения.

А между тем всего за минуту наблюдения я заметил, как из огнедышащего провала выскочили по крайней мере ещё два сгустка ожившей тьмы.

И чем ближе мы приближались к пролому, тем сильнее меня пронизывала сила, частички которой надолго задерживались внутри. При этом я начал подмечать что по какой-то необъяснимой причине, нас с Севой твари почему-то игнорируют, и лишь оказавшись совсем рядом начинают реагировать агрессивно.

Следом я вывел ещё одну особенность. В момент, когда луч света ловил одно из тёмных существ, оно почти не секунду замирало, а потом слепо бросалось в сторону, сталкиваясь с каминными трубами и колоннами, попадавшимися на пути. Мы с Севой этой особенностью пользовались и потому обошлись почти без стрельбы.

Когда до группы бойцов оставалось метров пятнадцать я бросил ещё одну гранату, стараясь попасть в поток мечущихся в темноте чёрных фигур. Глухой взрыв с неяркой вспышкой привлёк к нам внимание, и я, воспользовавшись этим, медленно провёл лучом фонаря по тварям, постаравшись их распугать.

— Сева, бегом! — отдав приказ, я ломанулся вперёд, при этом не забывая на ходу расстреливать попадающиеся на пути чёрные кляксы и вопить во всё горло, предупреждая что мы мол свои. Сева, нёсся следом и делал то же самое.

— Стажёры! Мать вашу! Какого хера вы здесь забыли?! — выкрикнул старший прапорщик Яманов, едва мы предстали перед его мечущим молнии взором. Затем он среагировал на истошный вскрик твари за нашими спинами и целясь между нами выпустил, короткую очередь.

— Тут стреляли. Вот мы и не смогли пройти мимо — ответил я, прямо сейчас точно не собираясь что-либо объяснять.

— Быстро в круг. Пока эти суки притихли — грозно приказал свирепо выглядящий прапор и с подозрением посмотрел на мой фонарь. — Он у тебя горит. Какого лешего?

Вместо ответа я, проходя мимо, провёл ладонью по подствольному фонарю, намертво прикрученному к ручному пулемёту сбоку и в тот же миг из отражателя вырвался яркий пучок света, добивший до стены с оконными проёмами.

— Ух, ё! — прапор удивлённо крякнул и тут же поймав в луч света вцепившуюся в колонну тварь, сбил её с верхотуры короткой очередью.

— Парни, а может и патроны у вас есть? — тут же спросил стоявший рядом боец, и я ему без промедления передал два автоматных магазина и один пистолетный.

Ещё по одному автоматному и пистолетному магазину, Сева раздал тем бойцам, что стояли на флангах.

— Ну тогда пока живём. — Спросивший про патроны парень криво улыбнулся и подобрав с пола автомат, зарядил его.

— Живём, только до следующего приступа гребаных потусторонников, а дальше придется отбиваться вот этим — пробурчал прапор и сплюнув на пол, постучал по оголовью боевого топорика, тончайшего из петельки на поясе.

— А может наши скоро подтянутся? — мечтательно проговорил Сева в тот момент, когда я принялся ходить от одного бойца к другому, реанимируя их электрические фонари.

— Не стажёр, наши точно не подтянутся — уверенно сказал прапор и постучал по подсвеченным зелёным, цифрам на приборе, прикреплённом на его запястье. — Временной фактор внутри аномалии: ноль целых, запятая, два нуля, пять тысячных, если отскакивать от единицы реального времясчисления. А это значит, что пока тут протекает час, снаружи пройдёт секунд двадцать с небольшим.

Выслушав его, я понял, почему подсознательно чувствовал, что ждать помощь извне бесполезно. Получается, что даже если бы Кремень оперативно метнулся за нами, то в аномалии он появился только через полчаса после нас, никак не раньше.

— Так и что тогда будем делать? — поинтересовался как всегда любознательный Сева.

— Что делать? Что делать? Снимать штаны и бегать — проговорил прапор и снова зло сплюнув, указал на пролом, рядом с которым застыли два ликвидатора в синих ОЗК, по-прежнему удерживающих дёргающийся излучатель. — Если вон у тех двух комсомольцев не получится эту хрень заткнуть, то нам стажёр наступит полная кабзда.

Осмотрев казавшийся бездонным пролом, я увидел, как от работающего аппарата к воронке протянется поток подёргивающегося рябью воздуха. Этот поток легко сметал ежесекундно выбирающиеся отростки тьмы и воздействуя на ближайший край провала, медленно его затягивал, при этом восстанавливая изначальную структуру пола.

— Доцент! Давай там, поднажми! — выкрикнул прапорщик и в нашу сторону повернулся один из ликвидаторов.

Масочный респиратор, был разодран на двое части и свисал на лямках. Это позволяло рассмотреть молодое, сосредоточенное лицо парня, в покрытых трещинами очках и с большой шишкой на высоком лбу.

— Да жму я, жму! Только энергии точно не хватает — выкрикнул Доцент в ответ, и в тот же миг со всех сторон раздался истошный вой потусторонников.

— Парни, держать круг! — тут же взревел прапор и встретил волну приближающихся чёрных бестий шквалом свинца.

Я же, вместо того чтобы, как и Сева, присоединиться к начавшим отбиваться бойцам, перепрыгнул через лежавшее на полу тело, с затянутым резиновым жгутом обрубком руки, и встал позади двух ликвидаторов.

Быстро рассмотрев дёргающийся аппарат, я вытащил штык-нож и срезал с ручки для переноски резиновую накладку. Затем схватился за нагретый металл рукой и принялся переливать скапливающуюся во мне силу. Среагировав на это, микроволновый излучатель взбрыкнул и из широкого раструба, неожиданно ударил поток призрачно-серой хмари.

Действуя словно струя цемента, полупрозрачная хмарь начала заполнять одну из широченных трещин провала и тут же, к моему немалому удивлению, принялась материализоваться. Всего через секунду первая порция уже походила на быстро затягивающую провал, разбухающую строительную пену.

Стремительно передвигающаяся толпа потусторонников в миг почувствовала опасность и взвыв в два раза громче и противнее, пошла на новый приступ. И в этот самый миг поток силы многократно усилился и накрыл меня с головой. При этом уши перестали воспринимать звуки, а всё происходящее вокруг превратилось в испорченный диафильм.

Сначала, перед носом промелькнуло лицо Доцента, удивлённо уставившегося мне в глаза. Затем я увидел излучающего тьму, оскалившегося потусторонника, вырвавшегося из затягивающегося провала и теперь стремительно летящего в мою сторону. В следующем кадре я узрел промелькнувший над головой щит молчаливого бойца, сбившего на лету потусторонника и отправившего его обратно в бездну.

Сила пронизывала меня насквозь, тут же без остатка уходя в излучатель и буквально сотрясала моё тело, словно я держался за оголённые провода.

В какой-то момент рядом появился Севу, который зачем-то протягивал мне две гранаты. На автомате среагировав, я возложил на цилиндры свободную руку и влил в гранаты часть перенаправленного потока.

Затем я осознал, что точно не услышу предупреждение друга и зажмурился, а уже в следующий миг едва не ослеп от сдвоенной вспышки наиярчайшего света, пробившегося даже сквозь сомкнутые веки.

Но несмотря на всё это я, прикусив губу до крови, продолжал сжимать стальную ручку, отдавая ей всю протекавшую сквозь меня энергию без остатка. И я делал это до тех пор, пока не начал снова слышать и не почувствовал, как кто-то пытается отодрать от ручки мои пальцы.

— Стажёр, харе! Всё! Отпусти! — голос прапора буквально выдернул меня из океана напряжения и заставил открыть глаза.

— Всё! Эта хрень затянулась — сказал появившийся в поле зрения прапор, и я с трудом разжав пальцы, отпустил рукоять.

Затем сделал шаг назад и посмотрел по сторонам. Парни из группы тяжёлых штурмовиков, вместе с Севой и ликвидаторами, стояли вокруг и все без исключения с подозрением смотрели на меня. А вокруг них догорали несколько десятков тел потусторонников. Кроме этого я увидел, что ещё не меньше дюжинысвернувшийся сгустков тьмы валяются на полу.

Взглянув на то место где недавно зиял бездонный провал ведущий неизвестно куда, я убедился, что он полностью закрыт застывающим панцирем.

— Доцент, ну что там по твоим приборам? — нетерпеливо спросил прапор.

— Не знаю. Я таких показаний раньше не видел — проговорил молодой ликвидатор и посмотрел на светящийся зелёным экран сканера, испускающего, пробегающий по стенам, широкополосной лазерный луч. — Вроде всё надёжно закрыли, но аномальный временной фактор ни на единицу не изменился. Да и гребаная тьма, как видите, никуда не делась.

Пожав плечами, парень снял покрытые трещинами очки и в этот самый миг мой гудящий затылок накрыла нестерпимая боль.

Начав падать навзничь, я почувствовал, как тело подхватили крепкие руки Севы. А затем в луче своего фонаря я увидел, как по потолку поползли трещины. Выжженная пентаграмма начала распадаться на глазах, и её части вместо того чтобы начать опадать на наши головы, начали кружиться в серой мгле, образуя подобие водоворота.

Я хотел всех предупредить, но внезапно до меня дошло, что бойцы с ликвидаторами замерли на месте и теперь стоят, тревожно поблёскивая в миг остекленевшими глазами.

А затем я услышал голос человека, которого слышал единственный раз на дисциплинарной комиссии в школе милиции.

— Ох, какие-же вы всё-таки людишки предсказуемые твари. Сами прыгаете в простенькую ловушку, даже предварительно не подумав и хорошенько не оглядевшись по сторонам.

Глава 32. Тёмные дела

Едва смутно знакомый голос затих, неведомая сила потащила меня вверх, прямо через расступающийся поток крутящихся обломков. Залетев внутрь, я успел увидеть туннель, и в тот же миг само притяжение резко поменяло направление. Голова закружилась, а мечущийся взгляд упёрся в стену, покрытую шевелящимися отростками, с торчавшими во все стороны, опасно выглядящими шипами.

Пошевелиться я не мог, и потому попытался хотя-бы начать дышать ровно. Потянувшись к пробегающему мимо потоку силы я хотел впустить её в себя, но как не старался, подобрать хоть крупицу так и не смог. Сила обтекала, напрочь игнорируя и больше не желала со мной как-либо взаимодействовать.

Пытаясь лихорадочно оживить недавно приобретённые экстрасенсорные таланты, я пролетел метров пятнадцать по прямой, а дальше туннель резко оборвался. С трудом приподняв голову, я увидел впереди огромное технологическое помещение с железобетонными стенами и группу людей явно ожидавших моего появления.

В музее я не сумел подробно рассмотреть, едва не прирезавших меня грабителей, но то что они сейчас находятся среди присутствующих я почувствовал сразу. Хищно улыбающийся молодой тёмный, стоял рядом со стопкой железобетонных плит, а с другой стороны, держа дробовик, замер здоровенный детина в бронежилете и чёрной униформе, не имеющей каких-либо знаков различия.

А у серых, бетонных стен с потёками, стояли ещё с десяток вооружённых бойцов. Одного взгляда на них мне хватило, чтобы понять, все они профессионалы определённого профиля, весьма схожего с моим собственным.

— Ну что мент, не долго ты от нас бегал — проговорил молодой тёмный на вполне сносном русском, практически без польского акцента. Затем он схватил меня за брезентовый подсумок и потянул за собой. Здоровяк тоже подошёл, на ходу отстегнул соединительное кольцо, удерживающее ремень моего автомата и забрал его. — Ну ничего, скоро мы проведём небольшой ритуал и всё навсегда закончится и для тебя мент и для этого мерзкого городка, по недоразумению ставшего столицей коммунистического государства.

— Положите его на плиту и отойдите! — неожиданно приказал громогласно звучащий, голос кукловода, что я минуту назад слышал у себя в голове. Взглянув вверх я увидел его самого, стоящего на небольшой площадке, рядом с пролётом стальной лестницы, скрывающейся в железобетонных перекрытиях.

Кукловод по-прежнему носил кругленькие очочки, напяленные на крючковатый нос. Да и тот же самый строгий костюм, со значком «25 Съезда КПСС», приколотого на лацкан пиджака, он тоже не забыл надеть.

Дотянув меня до центра помещения, молодой тёмный грубо толкнул, почти бесчувственное тело, на стопку железобетонных плит, и в тот же миг я снова ощутил притяжение. Больно приложившись затылком о плиту, я попытался поднять руку, но она не пожелала меня слушать. В результате мне удалось лишь едва заметно шевельнуть указательным пальцем.

— Господин Кудрявцев, может нам пора покончить с этим делом? — с нажимом, спросил молодой тёмный и вытащив из кармана ветровки странный инструмент, продемонстрировал его кукловоду. И хотя предмет больше походил на детскую, золотую лопатку, с нанесёнными на рукоять символами, я подсознательно почувствовал, что от него буквально веет настоящей смертью. — Давайте не будем тянуть, а то ведь меня там ждёт неплохое угощение. — Тёмный указал инструментом на вход в туннель, где если запрокинуть голову я бы мог увидеть застывших на месте ликвидаторов, аномально перевёрнутых на девяносто градусов, относительно моего теперешнего положения.

Выслушав оппонента, кукловод по-звериному оскалился и на миг исчезнув, появился на нижнем ярусе бетонного основания, обвивающего помещение по периметру.

— Иной, ты слишком молод, и пока не способен постичь замыслы старших. И ещё одно, не забывай, что ты здесь только гость — с нажимом напомнил кукловод и недовольно покачал головой. — Эффект от ритуала Москва почувствует далеко не сразу, так что ты ещё успеешь забрать то что тебе причитается. Но перед тем как позволить тебе закончить начатое я должен ещё раз осмотреть тело первой жертвы и попытаться понять, что он такое на самом деле, один из нас или нечто с чем мы раньше не сталкивались.

Молодой темный презрительно фыркнул и многозначительно посмотрев на здоровенного американца, отошёл на несколько шагов.

— Лех, почему ты медлишь? Что не так? Выполни то для чего тебя наняли, а потом выводи нас отсюда — потребовал здоровяк на английском и скосил злой взгляд на застывшего в ожидании кукловода.

— Джо, я обещаю скоро всё будет исполнено, но нам придется немного обождать. Древний хрыч упёрся и хочет рассмотреть поближе подобранную нами жертву. И только прошу, не вздумай ему мешать, те инъекции что тебе годами вкалывали в подвалах Лэнгли, тут не помогут. Этот коммунистический выродок несмотря на свой хилый вид, очень силён, так что нам сейчас точно не стоит с ним связываться.

— Хорошо, я дам ему две минуты, но не больше — проговорил здоровяк и отойдя к стене, сунул в рот пластинку жвачки.

— Господин Кудрявцев, вам хватит двух минут? — спросил тёмный, перейдя на русский.

— Я тебе уже говорил, не называй меня господином, это в СССР не принято. И повторю ещё раз, не забывай, что ты в гостях. Так что я возьму у вас столько времени сколько мне понадобится — грозно высказавшись, кукловод исчез и тут же появился рядом со мною.

При этом как только он материализовался, пространство вокруг нас затянул полупрозрачный купол. Одновременно с этим я заметил как жующие жвачку челюсти здоровяка, застыли, так и не сомкнувшись. Получалось что вне купола временной поток замер.

А затем повинуясь яростному взмаху руки кукловода, само моё внутреннее естество вырвалось наружу и зависло над неподвижным телом. При этом я снова смог увидеть ауры окружающих людей.

Саван из тьмы полностью скрывал стоявшего рядом кукловода и только его лицо по-прежнему можно было хорошо рассмотреть. Как я сразу подметил, количество чёрных нитей заметно увеличилось. И теперь они, хаотично расходясь во все стороны, создавали вокруг хозяина нечто похожее на чёрную паутину, в эпицентре которой тот находился.

— Так-с, сейчас посмотрим — сказал кукловод вслух, и я увидел его длинные, сухие пальцы, которыми он начал медленно водить вдоль лежавшего тела. — Вот оно значит, как — немного озадаченно проговорил он через некоторое время. — Ну я так и думал, весьма хорошая маскировка. Да нет, даже не так, практически идеальный камуфляж. Серое на сером, да кто вообще сможет сразу обнаружить эту обычно выглядящую ауру, будто содранную с бесполезного человечишки? А ещё эта сдвоенная тень, скрывающая накопленную внутри силу. Так вот почему я сразу тебя не заметил. Эх жаль, что ты по глупости полностью себя исчерпал и теперь годишься только в жертвы. А ведь в том казавшемся безумным предсказании пресветлого старикашки, говорилось, что может появиться иной, способный открывать любые запретные двери? Кстати, именно это утверждение мы сегодня и проверим. Я уверен наперёд, что прокол получится на загляденье. А что если проколоть психоэмоциональное поле не получится?

Кукловод продолжал вести странный диалог сам с собой, при этом умудряясь даже вступать в спор со своей внезапно проявившейся второй личностью. При этом он упорно пытался сам себя в чём-то переубедить. Я мало что понимал из того что он плёл, и вывел только один факт — моя невесёлая участь точно предрешена.

Наконец резко прекратив пререкания с самим собой, кукловод громогласно хлопнул в ладоши и исчез. Я же рухнул в собственное тело, и только через пару секунд увидел его на лестнице.

— Можете начинать — коротко разрешил он и бесследно исчез.

— Джо, я же тебе говорил. Никуда этот камуняка не денется и выполнит все условия сделки.

Молодой тёмный оскалился и шагнул в мою сторону, по дороге вытягивая из-за пазухи странный инструмент, от которого явственно веяло смертью.

Глава 33. Перед ритуалом

— Начинаем?! — скорее потребовал, нежели спросил здоровяк, и не дождавшись ответа от тёмного, решительно направился ко мне.

Легко подняв конец толстенной цепи, на которой лежала стопка плит, он пристегнул блестящий наручнику к звену и сковал мою ногу. Потом обошёл и сделал тоже самое с другой конечностью.

А в это время тёмный продолжал с вожделением рассматривать золотой инструмент.

— Да Джо, пора начинать — наконец проговорил он и вокруг его тела начала сгущаться тьма.

Небогатое освещение, обеспеченное несколькими строительными фонарями, позволяло наблюдать за процессом, походившим на ловлю струящихся потоков чёрного дыма, начавших оплетать тёмного и порождать сумрачный вихрь над его головой.

Наблюдая за происходящим, мне сразу вспомнились изломанные фигуры полудиких потусторонников. Их вполне материализовавшиеся тела, точно так же, окружали потоки тьмы, словно пытаясь защитить их от света. Однако, как только потусторонник получал хорошую порцию свинца в странное сердце и начинал сворачиваться в позу эмбриона, потоки тьмы начинал исходить рассеивающейся сумрачной взвесью, постепенно истончаясь до предела. А едва тьма отступала, оголялось белёсое, осклизлое тело, смутно похожее на непропорционально собранное человеческое, обзавёдшееся острыми когтями и чересчур развитыми челюстями.

Кроме этого перед глазами предстал вид того существа, что в злополучной шестнадцатиэтажке, вызвала из похожего потустороннего пролома на стене, девушка с повадками вампирши. Монстр из стены хоть немного и отличалось от потусторонников, но явно был схож с ними.

Все эти процессы явно были сродни и это позволяло сделать некоторые выводы.

А что, если тогда вампирша, хотела вызвать к жизни из небытия существо, подобное этому тёмному? Он должен был занять моё тело, и скорее всего у него всё получилось. Но на пути желающей воссоединиться парочки иных появился я. Ворвавшись в эту реальность в теневом образе, я грубо прервал процесс вызова, к которому вампирша скорее всего очень долго готовилась.

Очень странно. Вполне возможно, что этого молодого тёмного, сейчас готовящегося к непонятному ритуалу, тоже кто-то вызвал или быть может он вселился в тело человека намеренно, после того как выбрался из случайно образовавшейся аномалии.

Судя по характерному акценту, основой ему послужил гражданин Польши или иммигрант живущий за пределами оной. А ведь может получится так, что этот поляк сам его и вызвал. Если судить по той информации что предоставляли моему молодому двойнику инструктора из научного центра Капицы, эта родившаяся в голове теория никак не конфликтовала с реальностью. Правда по какой-то причине, кое-что слушателям спецкурса не договаривали. Получается, учёным запретили разглашать некоторые аспекты.

И чьё же тогда тело занял сам кукловод? В том, что он тоже иной я больше не сомневался. К тому же я подсознательно чувствовал, что он очень стар и может намного больше этого молодого выскочки, заключившего с заинтересованными сторонами контракт. А ещё мне показалось, что я уже где-то видел смутно знакомое лицо кукловода, возможно в старой кинохронике или на исторических фотографиях.

Интересно, сколько иной может прожить в теле человека? И ещё одно, судя по прорвавшемуся во время моего обследования, раздвоению личности кукловода, до конца ли уничтожен тот в чьё тело он попал? Кстати по некоторым одиозным фразам, внутри молодого тёмного тоже оставались остатки изначальной личности, которая вполне возможно влияла на совершаемые им поступки.

Несвоевременно рождающиеся вопросы клубилось в голове, отвлекая сознание, судорожно пытавшееся найти выход из критической ситуации. Мои глаза не сходили с молодого тёмного. Вокруг него постепенно образовывался настоящий торнадо, состоящий из сумрачной энергии. Точно такой же как я видел в музее.

Медленно крутящийся сгусток темноты не был однородным и в проскакивающих сумрачных языках энергии, я мог увидеть воспарившую над землёй человеческую фигуру. Правда теперь, на промелькнувшем лице, вместо глаз зияли бездонные провалы.

«Ну что, ты готов?» — голос иного прорвался в сознание и эхом отразился от черепной коробки.

«Нет» — подумал я и как мне показалось меня услышали, ибо в голове раздался ехидный смех.

«Как там вы русские обычно говорите — „Позади Москва, отступать некуда“. Так вот мне интересно, что же вы скажите через пару лет, прошедших после окончания ритуала, когда вместо этого поганого городка, появится покинутая всеми болотистая пустошь, наполненная развалинами ваших древних святынь и опухолью из опасных аномалий, переходящих одна в другую»

«Иной, ты думаешь у тебя получится?» — спросил я мысленно, желая выяснить хоть что-то, ибо непонимание происходящего, не позволяло даже предположить, как с этим всем бороться.

«А почему бы и нет. Я мало помню из своей прошлой жизни, но я отлично помню, что уже проделывал подобное совсем в другой реальности. Так что повторить это я смогу легко, разумеется имея нужный инструмент, погубивший тысячи примитивных людишек и тебя как жертву, чья сдвоенная аура прогибает эту реальность»

Я не понимал по какой причине тёмный разоткровенничался во время долгой подготовки, но решил, что этим надо пользоваться и потому сформулировал для него следующий вопрос:

«Скажи, а зачем тебе это всё?»

Торнадо яростно дёрнулось вверх и зависло в трёх метрах над стопкой плит. Я уже подумал, что иной не станет отвечать, но в голове снова зазвучал его раздражённый голос.

«Эта реальность неправильно сконструирована. Спокойно живущих свой мизерный срок, обезьяноподобных существ, развелось слишком много, и этим стадом никто не управляет так как положено. А потому выделяемой силы слишком мало, и она не способна поддерживать истинный облик таких как я. Из-за этого нам приходится ютиться в ваших примитивных телах, являющихся лишь бледной копией наших собственных. К тому же это омерзительное соседство с остатками сознания бывшего хозяина телесной оболочки, иногда сводит с ума. А тот прокол в реальности что я сделаю сегодня ночью, поможет впустить сюда частички чего-то иного. Это испортит окружающее пространство навсегда, но зато повысит количество свободно текущей силы»

«А почему тебе помогают эти люди, разе они не понимают, на что подписались?»

Задав вопрос, я непроизвольно осмотрел закончившего меня сковывать здоровенного американца и спецов, стоящих вдоль стен. В том, что они хоть и не совсем обычные, но люди, я не сомневался.

«А ты подумай сам? Стадо обезьяноподобных людей, живущих на другой стороне глобуса, страстно возжелало навредить стаду, укоренившемуся здесь. Мне не важна та примитивная причина, по которой они добровольно решили разрушить свой мир, мне важно лишь одно, они не только согласились помочь, но даже бросились уговаривать, чтобы я запустил процесс как можно быстрее. И единственное их условие, это чтобы я начал с их ненавистных соседей. Глупые обезьяны даже не понимают, то что сегодня прорвётся здесь, очень быстро доберется и до них»

У меня в голове снова раздался ехидный смех.

Как не странно, но в чём-то тёмный был прав. В прошлой жизни я очень много наделал всякого. Большинство поступков безусловно помогало сдержать хаос, который несли всякие террористы, фанатики-сектанты и прочие сошедшие с катушек одиозные личности. Но иногда я хоть и вынужденно, но прикладывал руку к процессам, ведущим к саморазрушению цивилизации. Это часто заставляло задуматься о том сколько нам осталось. Ведь если, когда-нибудь к власти придет тот кому будет наплевать на всех остальных, он сможет спокойно нажать на ядерную кнопку перезагрузки, сидя в комфортабельном бункере, позволяющим лично ему, прожить его жалкую жизнь до конца.

Я лежал и думал о всём этом и тут совершенно неожиданно иной, дал понять, что во время завязавшегося диалога прослушивал мои мысли.

«Я мало что помню, но там, где я существовал раньше в своём истинном облике, произошло нечто подобное. Конечно там не было тех мерзких разрушительных бомб, которые здесь создали изобретательные обезьяны, но зато там, нескольким из нас, были подчинены слишком разрушительные силы, которые в конце концов и вызвали Армагеддон»

«И теперь ты хочешь уничтожить и этот мир?»

С претензией спросил я.

«А почему бы и нет, ведь в процессе можно наслаждаться видом. Так пусть же всепожирающий хаос придет сюда раньше намеченного срока. А теперь заткнись, мне пришла пора запустить финальный отсчёт»

Я хотел задать ещё несколько вопросов и возможно даже попытаться переубедить иного, но после его последней фразы почувствовал что контакт резко оборвался.

— Все к стене! — приказ тёмного разнёсся эхом по железобетонному мешку и люди в чёрном поспешно его выполнили.

Глава 34. Ритуал(1)

Внезапно из вращающего торнадо появился золотой кончик инструмента. С каждым витком тёмная стихия поначалу медленно, а потом всё быстрее и быстрее принялась раскручиваться золотой росчерк, превращая его в подобие сверкающего веретена, по миллиметру опускающегося вниз.

При этом я неожиданно ощутил, как само пространство, между мной и бешено вращающимся ритуальным орудием, уплотнилось до предела и начало сопротивляться, словно пытаясь не пропустить материализовавшуюся смерть, скорее всего забравшую тысячи жизней на вершинах пирамид.

Одновременно начало давить растущее вокруг напряжение, сопровождаемое яростным рычание тёмного. После сеанса телепатического общения, я по какой-то причине продолжал чувствовать его эмоции, так что сразу осознал, для него это далеко не лёгкая прогулка. Процесс явно давался иному не легко, но я чувствовал его непоколебимое стремление довести дело до конца.

Проснувшийся холод, начал медленно окутывать затылок, сообщая что если не придёт помощь извне, то инициатор всего этого непотребства обязательно осуществит задуманное.

Секунда шла за секундой, а устремлённое в мою грудь, бешено вращающее золотое сверло, никак не могло отделиться от раскрутившего его сгустка тьмы. При этом давление уплотнившегося воздуха, прижало моё тело к плите с такой силой, что я начал услышать, как скрепят мои рёбра и щёлкает выпрямляющийся позвоночник.

И не смотря на всё происходящее, в начавшее плыть сознание, так и не пришла даже тень реального решения проблемы. Нет, паниковать даже в, казалось бы, безвыходной ситуации я точно не стану, но и перестать бороться в ожидании неминуемого я тоже не смогу.

А тем временем вокруг крутящейся воронки начали рождаться негативные всполохи тёмной энергии, образующие ещё один сумрачный поток, несущийся чуть выше, в обратном направлении.

Краешком глаза я видел, как стоявших людей прижало к стенам, а одного из них, видимо занявшего неправильную позицию, оторвало от угловатого основания железобетонного обвода, и резко крутанув, размазало о поверхность переходного туннеля.

И как только это произошло, я подсознательно почувствовал, что совершающий ритуал молодой тёмный, получил резкий прилив сил. Кровь погибшего разметало по стенам. После этого иной буквально взревел от неистовства и принялся громогласно оглашать противоестественно звучащие словосочетания. Это походило на призывы неких потусторонних сил на помощь.

По всей видимости тёмному ему помогло, потому что золотое веретено наконец смогло отделиться от вращающегося сгустка тёмной энергии, и продолжило самостоятельно опускаться на меня.

И как только это случилось иной взревел от восторга. Затем его вращающийся торнадо начало замедлять свой бег, и в этот миг я ощутил, как он сильно устал. А ещё я понял, что в процессе он отдал слишком много своей личной жизненной энергии, и теперь безумно хочет подписаться ей из любых доступных источников. И где именно иной будет её брать я догадался сразу.

Тёмный сгусток энергии нервно дёрнулся, и сойдя с занимаемой позиции, поплыло в сторону туннеля, ведущего в аномалию, где по-прежнему стоял Сева с ликвидаторами. В этот миг я почувствовал, что их участь предрешена.

А на том месте где иной начинал свой ритуал, в пространстве появилась крохотная точка, от которой повеяло чем-то поистине потусторонним. Одного взгляда мне хватило, чтобы определить, что это и есть тот самый едва зародившийся прокол.

И как не странно, но в этот момент в моё мечущееся сознание пришло обманчивое умиротворение. В миг откинув все эмоций, я принялся вытягивать из памяти молодого двойника, всё что он знал о потустороннем пространстве, по какой-то неведомой причине, постоянно пытающимся прорваться в эту реальность из образующихся микротрещин.

Откинув всё ненужное и отложив явно непроверенные данные, я всего за несколько секунд собрал факты и сформировал некое определение, суть которого мне крайне не понравилась. Сейчас, этот наивный мир семидесятых, был явно не готов к тому объёму хаоса что может прорваться внутрь.

Бороться с одиночными аномалиями в СССР научились давно, но, если их будут образовываться сотни каждые сутки, это остановить не удастся никому. А если кто-то из власть предержащих додумается применить ядерное оружие, то это только всё ещё сильно усугубит.

Пришедшее осознание грядущего, дало возможность отрешиться от мыслей, направленных на собственное выживание, и заставило искать иной путь спасения, этого наивного временного отрезка, о котором у меня остались только самые приятные воспоминания. И в этот миг в сознании снова всплыл образ той самой пентаграммы, с помощью которой меня пытались уже дважды уничтожить.

Выделив знакомую строку непонятных символов я с трудом согнул указательный палец и принялся выводить закорючки прямо на железобетонной плите, надеясь, что отвернувшаяся сила снова придёт на помощь.

Однако, чуда не произошло и окружающая меня, капризная энергия так и не откликнулась. Нет, сдаваться я не собирался, так что исступлённо продолжил, чертить раз за разом одно и тоже, стирая кожу и ноготь на пальце. При этом я наблюдал как с каждой секундой, к солнечному сплетению, миллиметр за миллиметром, продолжает неминуемо приближаться, бешено вращающееся золотое веретено.

* * *

Сева.

Если бы не Генка, то мы бы точно не сдюжили — именно так думал Сева в тот момент, когда панцирь из материализовавшиеся серой субстанции, запечатал провал, по всей видимости ведущий в иное изменение.

Кроме внезапно открывшихся недюжинных способностей, его лучший друг, смог походя насытить две протянутые гранаты такой разрушительной энергией, что после спаренных взрывов, безумная атака загоревшихся потусторонников захлебнулась. В результате оставшимся без патронов бойцам штурмового отделения, удалось отбиться от последней атаки обезумевших тварей, при этом действуя только штык-ножами и прикладами автоматов.

Особенно хорошо поработал, превратившийся в берсерка прапор, пока Сева сворачивал голыми руками, голову пойманному потусторонника, прапорщик успел зарубить топором минимум четверых.

Правда потом им так и не позволили насладиться победой, ибо вокруг начался следующий раунд творящейся чертовщины. За секунду до того, как выжженная пентаграмма над головой распалась, превратившись в аномальный туннель, Сева почувствовал, что прямо сейчас что-то произойдет. Но всё что он успел сделать, до того, как впал в состояние ненормального оцепенения, это задрать голову вверх, и инстинктивно сунув руку за пазуху, схватиться за ледяной кусок хрусталя.

А дальше он наблюдал за всеми действиями, происходящими в неестественно повёрнутом на девяносто градусов железобетонном мешке. То, что там творилось с его другом, Севе не понравилось, но всё что он смог сделать, так это немного поскрипеть зубами от накатывающейся злости и ещё крепче сжать кусок хрусталя.

Сева видел всё. Как его друга придирчиво осматривал пожилой товарищи, ранее точно принимавший участие в дисциплинарной комиссии и как потом его руки и ноги сковали цепями. А ещё он почувствовал темную силу, излучаемую молодым, вертлявым пареньком, и совсем не удивился, когда вокруг того начала сгущаться тьма.

Творящийся там ритуал, заставил задуматься о всей этой чертовщине. Однако, понять зачем это всё, Сева так и не сумел, ибо у него было слишком мало доступной информации.

Ах если бы Генка поменьше темнил и держал его в курсе всего, то вполне возможно, Сева смог бы ему хоть как-то помочь, а не стоять соленым столбом в ожидании неминуемо херовой развязки.

А пока он пытался хоть немного разобраться в том, что происходит, в переходной туннель влетел крутящийся сгусток тёмной энергии, с пареньком внутри, и завис прямо над ними. И в следующий миг Сева почувствовал на себе голодный взгляд зверя, словно выбирающего наиболее лакомый кусок мяса, из лежавших на тарелке.

Вот сука, да он же собрался нас сожрать! — понял Сева и в следующий миг почувствовал, как вокруг застывшей группы, начало образовываться поле, высасывающее саму жизненную энергию.

А уже через пару секунд Сева увидел, как от ликвидатора, которого прапор называл Доцентом, отделилась яркая искорка и скрылась в медленно кружащемся тёмном потоке. Вслед за этим, точно такая же малая толика жизни вырвалась из стоявшего рядом бойца.

Не в состоянии что-либо противопоставить, Сева снова попытался призвать на помощь ту силу, что он чувствовал внутри хрустального артефакта, но тот снова не поддался и позволил забрать даже малую толику.

После того пробного нырка через ледяной портал вместе с Генкой, Сева почувствовал, что внутри куска хрусталя находится именно его стихия. Из-за этого, он не в состоянии с собой совладать, каждую ночь забирал артефакт из рюкзака и по долгу следил за аквамариновой искоркой, плавающей внутри угловатого куска, горного хрусталя.

Однако, все попытки с нею взаимодействовать заканчивались крахом, потому что эта вещь, была непонятным образом, неразрывно связана с Генкой. Видимо поэтому и тот портал, Сева смог открыть только при непосредственном участии друга.

Вот и сейчас он чувствовал, что артефакт ему помог остаться в сознании, но никак не защитил от состояния противоестественного оцепенения. В результате, всё что Севе оставалось, это смотреть, как раз за разом, от одного из бойцов отделяется искрящаяся толика жизненной энергии.

А через несколько секунд тёмный вампир добрался и до него. Сева почувствовал, как от его жизни немного отщипнули, и как показалось даже явственно услышал довольное чавканье зверя.

Не в состоянии что-либо противопоставить, он снова стиснул артефакт со всех сил и посмотрел на друга, к груди которого медленно опускался яростно вращающееся, золотое сверло. И в этот миг он даже на таком расстоянии, внезапно заметил, что Гена что-то чертит на плите, оставляя кровавый след стёртым пальцем.

А что если…?

Сева постарался сосредоточиться, так, как он это делал в тот момент, когда замораживал воду, и сконцентрировав внимание на плите, попытался мысленно создать энергетический мостик, идущий от ледяного артефакта, прямиком к размазанным каплям крови.

Как не странно, но на этот раз кусок хрусталя откликнулся и начал обильно отдавать частички силы.

* * *

В сотый или тысячный раз проводя кровоточащим пальцем по шершавой поверхности, я внезапно ощутил, что плита неожиданно откликнулась. Пришедшая на помощь ледяная энергия была совсем иной, но это не помешало воспользоваться её частичками.

Сумев зачерпнуть совсем немного бодрящей энергии, я в очередной раз начертал все закорючки и внезапно вырвался наружу из собственного тела. Оказавшись в образе призрачного теневика, я уже через мгновение сориентировался в пространстве.

Изломанных теней вокруг хватало, так что я прыгая от одной к другой, сразу рванул к проходу между аномалиями. Именно там медленно кружился сгусток сумрачной энергии, с находящимся внутри ненасытный вампиром, решивший подкрепиться жизненной силой застывших ликвидаторов.

Едва ступив на внутреннюю поверхность туннеля, я сразу почувствовал, как нечто непонятное пытается меня удержать, цепляясь коготками за ноги. Посмотрев вниз, я увидел те самые колючие отростки, по какой-то непостижимой причине существующие как в реальном, так и в теневом образе, способном контактировать с моей частично материализовавшейся тенью.

В результате дальше мне буквально пришлось продираться и тщательно выбирать места куда я ступаю, обходя стороной наиболее густо заросшие участки. Несмотря на это аномальная растительность, не сдавалась и цепляла меня до тех пор, пока я преодолевал полсотни шагов. В тот момент когда до края переходного туннеля оставалось около двух метров, я, увидал впереди наиболее густые заросли и остановился. Затем наступил на подвернувшуюся проплешину и со всех сил оттолкнувшись, прыгнул.

На последнем отрезке короткого полёта, направление притяжения резко поменялось, и я полетел вниз прямиком на тёмную сферу в которой сидел пирующий вампир.

Помня, что в теневом состоянии я могу взаимодействовать с вполне осязаемыми объектами, я тут же возжелал напасть сверху на гада, схватить его за горло и попытаться придушить. Однако, вместо этого теневик нарвался на настоящую стену, и получив вполне ощутимый удар ногой, рухнул на пол, рядом с разбитой каминной трубой.

А потом я увидел скалящееся лицо иного, и услышал в своей голове его мерзкий смешок.

«Глупый кусок обезьяны, неужели ты думал, что тебе поможет твой бесполезный теневик? Пойми, ритуал запущен и его уже не остановить. Так что просто отойди в сторону и не мешай мне насладиться моментом»

Глава 35. Ритуал(2)

Презрительно кинув несколько фраз, иной сразу отключился от канала телепатического общения, и продолжил свою отвратительную трапезу.

Получив отпор, я мигом понял, что сейчас нахожусь совсем в другой весовой категории, так что против такого врага, силёнок моего теневика явно не хватит. Однако сидеть и любоваться как из Севы вылетают аквамариновые искорки, отколотое от его жизни, я точно не собирался.

Как я сразу подметил, энергия продолжала по крупице поступать из непонятного источника. Однако, она отдавала ледяным сквознячком и была не совсем мне подвластна, так что вольготно пользоваться ею я точно не мог.

Оглянувшись по сторонам в поисках хоть чего-то полезного, я внезапно увидел своим вторым зрением, что в разбитой, каминной трубе что-то есть. Засунув призрачную руку по локоть, я обхватил нечто твёрдое и к своему немалому изумлению, извлёк оттуда женскую кисть с длиннющими металлизированными когтями.

Едва взглянув на отвратительную находку, я сразу вспомнил вампиршу, которая меня вытащила сюда в первый раз с целью убить. Именно тогда я сумел сломать ей кости руки и отрубить кирпичом её загребущую конечность

Отложив находку в сторону, я ещё раз огляделся по сторонам в поисках чего-то получше, и внезапно моё внимание привлекли разбросанные тут и там тела потусторонников. Тьма перестала их обвивать своим камуфлирующим саваном, и теперь я мог при помощи дополнительных возможностей своего теневого зрения, рассмотреть тела поподробнее.

И первое что мне сразу бросилось в глаза, у тех противоестественных тварей что свернулись в позу зародыша, до сих пор по венам бежала некая жидкость, перегоняемая едва заметно трепыхающимся, бесформенным мешком, даже отдалённо непохожим на нормальное сердце. И это всё значило, что в доброй половине уже поверженных, отвратных существ до сих пор теплится зачаток жизни.

Доконца, не соображая, что делаю, я снова подобрал окоченевшую до состояния деревяшки, кисть вампирши и воткнул длинные острые когти в плоть, свернувшегося потусторонника, целясь в то место где размещалось его корявое сердце.

Тело существа тут же распрямилось и его выгнуло дугой, а в процессе я почувствовал, как от потусторонника к трофейной кисти проскочил мощный разряд тёмной энергии. И в тот момент, когда я вырвал когти из окаменевшего сердца окончательно упокоившегося существа, я внезапно увидел, что они едва заметно светятся.

И хотя визуально это и не было видно, но второе зрение теневика легко определило, что энергетический контур когтей увеличился на десяток сантиметров. Решив проверить, я рубанул кистью мертвячки по кирпичу и тот разлетелся на куски, словно попав в дробилку. При этом энергетический контур когтей мигом уменьшился на пару сантиметров.

— А вот это интересно — проговорил я и в этот миг очередная аквамариновая искорка сорвалась с плеча Севы и устремилась к тёмному вихрю, висящему под туннелем межпространственного перехода.

Увидев это, я скрипнул от злости зубами и сорвался с места. Безошибочно выбирая нужные тела потусторонников, я побежал по кругу, втыкая когти в едва заметно бьющиеся сердца тварей.

Это было похоже на сбор отвратительного урожая, причём на скорость. Если бы кто-то сумел разогнать тьму и проследить за моими действиями, то он бы увидел, как мечущаяся из стороны в сторону, частично материализовавшаяся тень человека, оставляет после себя бьющиеся в агонии, осклизлые тела потусторонников, получивших последний удар окончательного упокоения.

Осознавая, как это важно, я за несколько минут оббежал все тела, в которых заметил признаки жизни и остановил себя только после того, как количество проткнутых потусторонников перевалило за пятьдесят особей.

Взглянув на скрытый контур удлинившихся когтей, я невольно опешил от количества переполняющей оружие, разрушительной силы. Теперь они могли легко достать того, кто находился на расстоянии в метр от неимоверно острых кончиков.

Решив проверить, я махнул кистью вампирши в метре от колонны и увидел, как из неё легко выбило целый фонтан раздробленных кирпичей.

Между тем ненасытный тёмный продолжал питаться жизненной силой ликвидаторов, не проявляя никакого интереса к моим действиям. Именно этим я и решил тут же воспользоваться.

Подняв одеревеневшую кисть словно дротик над головой, я рванул вперёд, искренне надеясь, что мой спонтанно придуманный план может случайно сработать.

Как я подметил ещё в первый раз, в отличии от обычного тела, теневик практически не уставал. Так что я, быстро набрав нужный темп, запрыгнул на прикрытую каской голову, сидевшего на полу бойца со щитом, затем ловко перескочил на плечо прапорщика и максимально оттолкнувшись со всех сил, воткнул клинки в окружающую иного тьму.

А уже в следующий миг меня стремительно прокрутило десяток раз подряд, словно я являюсь действующей лопастью вентилятора, и начало дёргать вверх-вниз с такой силой, что если бы я был в своём человеческом теле, то ни за что бы не удержался.

— У-у! Курва-а! ……!

Поток польских ругательств ударил по ушам, и я во время полёта ощутил, как меня несколько раз буквально лягнули ногами. При этом чёрный торнадо продолжал яростно дергаться между группой застывших ликвидаторов и входом в портальный туннель.

В процессе я внезапно заметил, как из мотающегося клубка вырвалась аквамариновая искорка и устремилась вниз, туда где стоял Сева.

— А, сука тёмная! Не нравится!? — зло воскликнул я во всё горло, при этом всего на пару мгновений прервав поток трёхэтажных польских ругательств, о существовании которых я даже не слышал.

В процессе я не делал попыток обуздать мечущегося противника, а просто пытался удержаться на теле яростно вращающегося потока тёмной силы.

И в какой-то момент, искры обильно брызнули во все стороны из крутящейся тьмы, а сам иной взвыл словно смертельно раненный зверь. При этом пошедший в разнос клубок тёмной силы, рванул вверх в туннель, и тут же попав в зону турбулентности, обозначающую место смены вектора притяжения. Затем окружающий нас тоннель яростно замельтешил словно оказавшись в испорченном калейдоскопе.

А через секунду прямо через моего теневика прошла взрывная волна, сопровождаемая оглушительным хлопком, и я скорее почувствовал, нежели увидел, как бесследно рассыпается сгусток тёмной энергии.

Буквально пропахав боком, покрытый зарослями, изгибающийся туннель, я вылетел пулей наружу и впечатался в железобетонную стену. Зрение восстановилось мгновенно, и поэтому я увидел торчавшую из серой поверхности руку вампирши, за которую я продолжал цепко держаться.

А уже в следующий миг, раздался грохот выстрела, и я почувствовал, как призрачное тело нестерпимо обожгло. В стену, на которой я всё ещё висел, ударил сноп картечи и тут же рассыпался красной трухой, словно картечины были вырезаны из некой редкой породы дерева.

Не прошло и мгновения, как моего теневика пробила очередь автоматных пуль, породив волну боли и оставив в нем десяток тлеющих дырочки. Ещё одна автоматная очередь и новая волна боли, вынудила начать действовать.

Плечо воткнулось в стену, и я дёрнул на себя кисть с увязшими клинками. Затем упал с высоты трёх-четырёх метров, прямо на голову одного из спецов в чёрном и получив новую обжигающую очередь в упор, мгновенно сориентировавшись, воткнул когти в подбородок противника. Причём голову человека пробило насквозь, вместе с бронированной каскеткой.

А в следующий миг меня снова настиг сноп деревянной картечи, вызвавшей короткий болевой шок. И в этот момент пикового показателя болевых ощущений, само время не несколько мгновений замедлило свой бег.

В результате, очень медленно разворачиваясь я смог хорошенько осмотреться и первым делом обратил внимание на стопку железобетонных плит, на которых растянулось моё бесчувственное тело. Золотое веретено продолжало неуклонно опускаться миллиметр за миллиметром и теперь до моего солнечного сплетения оставалось каких-то жалких 25–30 сантиметров.

При этом ритуальный инструмент вращался с такой немыслимой скоростью, что даже в период практически остановившегося временного потока, его невозможно было рассмотреть.

Скосив взгляд, я увидел минимум пятерых автоматчиков и здоровяка с дробовиком, и всё это оружие прямо сейчас неуклонно разворачивалось в мою сторону.

Кроме этого я наконец понял куда делось тело иного. После взрыва его тёмной защиты, он влетел вместе со мной в железобетонный мешок и попал во вращающийся наверху сумеречный круговорот.

Судя по содрогающемуся в судорогах телу иного, моё внезапное нападение его точно не убило. Но обильно капающая на пол кровь свидетельствовала, что достал я его неплохо.

А последним что я заметил, до того, как время вернуло свой привычный бег, была одна из цепей, сковывающих мою правую ногу. Звуки резко обрушились на меня со всех сторон, и я, коротко размахнувшись, ударил когтями по цепи, выбив их разлетающихся звеньев, сноп искр. Затем я тоже самое успел проделать с левой ногой.

— Огонь!!! — приказной рёв здоровяка с дробовиком, сопровождался выстрелом, толкнувшим меня в спину. А затем обжигающие пули начали часто пробивать призрачное тело, превращая теневика в настоящее решето, состоящее из тлеющих дырок, от которых растекались волны нестерпимой боли.

Дёргаясь из стороны в сторону, я пытался увернуться от пуль, но почти безрезультатно. Уж больно профессионально стреляли те, кто стоял вдоль стен. В момент остановки времени, в голове родился мутный план спасения, но теперь, когда нестерпимо жгучие пули начали настырно рвать призрачное тело, я почувствовал, как между пальцев просачивается и этот мизерный шанс.

Зарычав от злости, я рванул к ближайшему противнику и воткнул длинные когти в сердце, легко пробив бронежилет и пригвоздив его к стене.

— Минус два — начал я счёт и тут же получив очередь в бок, рванул к следующему заокеанскому спецу. Ловко поднырнув под длинную автоматную очередь, я одним движением перерубил обе его ноги, чуть пониже коленей. А затем не забыв посчитать третий минус, прыгнул в сторону следующего противника.

Таким образом, используя способ камикадзе, я сумел проткнуть ещё троих, доведя счёт до -6. При этом я наполучал столько попаданий, что волны нестерпимой боли начали прокатываться по призрачному телу каждую секунду, грозя перерасти в сплошную агонию.

Рванув к следующему противнику, я внезапно увидел у него в руке, вместо израильского «УЗИ», сверкнувший клинок, похожий на палаш с гардой. Не ожидая подвоха, я воткнул ему в бок когти и в следующий миг почувствовал, как палаш рассекает призрачную плоть теневика, отправляя в небытие мою левую руку.

И в этот миг я внезапно осознал, что без руки, теневику осталось жить от силы пару секунд. Поняв какую именно ошибку совершил, я вместо того чтобы рвануть к одному из трёх оставшихся противников, прыгнул к стопке плит и с размаха влепил клинками по цепи, высвобождая правую руку.

Сноп деревянной картечи тут же прошёл через голову, и уже в следующее мгновение я очнулся в собственном теле. При этом все фантомные ранения вмиг себя проявили, окунув меня в кокон, сотканный из агонизирующей боли.

И во время этих нескольких мгновений агонии, продолжающая висеть в пустоте точка прокола, притянула моё сознание ксебе, тем самым разрешив взглянуть на то что находится с той стороны.

Это было похоже на частично материализовавшийся, бесконечный отрезок хаоса, заполняющий собой всё многомерное пространство астрала. Не знаю, как я это вообще смог восприятья, но я внезапно ощутил появление невообразимых цветов, мешающихся со звуками и постепенно превращающихся в яркие запахи.

Мириады перезагружающихся миров, тут же взрывались, порождая фантастически правильные конструкты, в свою очередь исторгающие из себя несметное количества разнообразных существ, живущих от одного мгновения до бесконечности.

А затем я в очередной раз очнулся и прямо перед собой увидел бешено вращающееся золотое веретено, которому оставалось до поверхности бронежилета каких-то два-три сантиметра.

Правая рука и обе ноги были свободны, и я в принципе понимал, что именно нужно делать, но неимоверное давление воздушной массы по-прежнему продолжало прижимать к плите. Так что сдвинуться даже на несколько сантиметров, было проблематично. К тому же чрезмерная близость инструмента убийцы, не давала никакого пространства для манёвра.

— Джо, не дай ему уйти. Если он останется здесь до конца, ритуал сработает.

Услышал доносящийся сверху голос иного, я посмотрел на его кружащееся тело и понял, что несмотря на осмысленный выкрик у него всё плохо. Сумрачный круговорот энергии его не отпускал, и я не без удовольствия подметил, как он продолжает корчиться в судорогах.

И только осознание того, что с каждой секундой шанс выбраться становится меньше и меньше, заставило меня действовать грубо.

Схватив прикованной рукой за край плиты, я со всех сил потянул его на себя, тем самым сантиметр за сантиметром начав выбираться из-под опускающегося золотого веретена. Поначалу всё шло нормально, но как только я смог выбраться на половину, раздался выстрел и мне в бок вонзилась пара деревянных картечин.

Это заставило дёрнуться как ужаленному и выбраться одним движением, при этом хорошенько распоров плечо золотым инструментом.

А перед тем как упасть со стопки плит вниз, я успел увидеть трёх врагов, теперь неподвижно стоявших прямо напротив входа в межпространственный переход, и тем самым отрезавших мне единственный путь к отступлению.

И в этот самый момент мне первый раз повезло. Взгляд побежал по полу и сразу же обнаружил кисть вампирши, выроненную дезинтегрированным теневиком. Решив действовать сразу, я максимально быстро высунулся из-за укрытия и схватил своё единственное оружие. При этом несколько автоматных пуль, ударили в стопку плит, осыпав меня мелкими осколками.

— Почти выдохлась — прошептал я, после того как первый раз ударив по звеньям последней целой цепи, и увидел на металле лишь глубокие насечки.

В результате, чтобы разрубить всего одно звено, мне пришлось ударить по цепи раз десять, едва не ослепнув от разлетающихся искр.

Освободившись от пут, я снова задумался, так-как передо мной стояла ещё одна проблема. Я знал, стоит мне высунуться наружу и охраняющие переходной туннель, заокеанские спецы, меня сразу нашпигуют весьма странными пулями, работающими даже по призрачным целям.

Прочувствовав всю шаткость положения, я начал быстро шарить по подсумкам и кармашкам с целью найти хоть что-то полезное. Пистолет с автоматом были реквизированы, штык-нож тоже, но зато в неудобно расположенном подсумке, спрятанном под передней частью бронежилета я обнаружил последнюю гранату огонёк.

Чувствуя, что время катастрофически не хватает, я выдернул чеку и влил в цилиндр, всю противоестественную энергию, поступившую из непонятного источника. А затем я, расчётливо выждав ещё пару секунд, метнул гранату.

Прогремел взрыв. Я тут же выскочил из-за стопки плит, рванул к выходу и в следующий миг поймал полную порцию деревянной картечи в переднюю проекцию бронежилета. Такой напор, титановые пластины бронежилета выдержали с честью. Правда выстрел откинул меня назад на полтора метра и выбил из лёгких весь воздух.

Я взглянул туда, где после оглушительного взрыва, не ожидал никого увидеть, и стал свидетелем следующей картины. Пара заокеанских спецов застыли в неестественных позах замороженных насмерть людей, а тот самый здоровенный тип с дробовиком стоял внутри прохода, и не обращая внимание на вцепившиеся в его ноги заросли живой колючки, смотрел на меня, при этом держа дробовик словно это была бейсбольная бита.

А тем временем, золотое веретено вонзилось в верхнюю плиту из стопки, и она буквально взорвалась, по какой-то необъяснимой причине, поддавшись напору мягкого металла.

И все вырвавшиеся после взрыва куски бетона и арматуры, вместо того чтобы опасть вдоль стен железобетонного мешка, начали яростно раскручиваться в такт, сумрачного круговорота, осыпающего пространство рикошетирующими осколками.

Времени на раздумья не оставалось и поэтому я рванул прямиком к последнему противнику, в тот момент, когда один из кривых кусков арматуры вонзился в его бок.

Поняв, что это мой шанс, я поднырнул под бейсбольный удар прикладом дробовика и воткнул когти вампирши американцу в ногу, а затем сумел его с разгона опрокинуть.

А уже в следующий миг я получил оглушающий удар кулаком в ухо и полетел дальше. Несмотря на все полученные раны и непонятно как пережитый взрыв заокеанский гость и не думал сдаваться, а вместо этого вскочил и кинулся на меня.

И в момент нашего нового столкновения, в железобетонном мешке взорвалась следующая плита, окатившая нас мелкими осколками, и откинувшая взрывной волной метра на четыре вглубь туннеля.

Футбольный удар ногой поймал меня, когда я начал подниматься и несмотря на стоявший вокруг грохот, явственно услышал хруст сломанных рёбер. Однако я не остался в долгу, и когда американец попытался пнуть меня снова, он получил удар когтями вампирши, прямиком в бедро. Однако это его не остановила, и он кинулся в новую атаку

А потом мы, сцепившись принялись осыпать друг друга ударами. Он бил меня кулаком, больше похожим на кувалду, а я отвечал когтями вампирши. При этом мы катались по поверхности туннеля, не обращая никакого внимания на вонзающиеся в тело многочисленные колючки, и тянущиеся к нам отвратного вида, змееподобные отростки.

В этот момент схватки моё тело охватило неистовое исступление. И оно несмотря на раны и сыпавшиеся удары здоровенного врага, напрочь отказалось сдаваться, явно дав понять, что отсюда сможет уйти только один из нас.

Во время схватки я несколько раз хорошенько достал америкоса, пробив его щеку когтями и сильно распоров левую руку. В ответ каждый раз получая неплохую ответку справа.

Я не знаю, чем бы это всё закончилось, но в тот момент, когда взорвалась третья плита, стены туннеля начали яростно извиваться, словно они принадлежали живому существу.

При этом нас хорошенько по ним покидало, но даже несмотря на это, как только мы вскакивали на ноги, то сразу же бросились друг на друга. Не знаю, как у него это получилось, но в какой-то момент противник совершенно внезапно смог меня удивить, встретив левым крюком в челюсть и отправив в нокдаун.

Завалившись навзничь, я тут же попытался перекатиться в сторону, но в этот момент раздался новый взрыв и вокруг всё резко поменялось. Почувствовав кратковременный период полёта я крепко о что-то приложился и сверху на мня грохнулась тяжеленная туша, напрочь выбившая меня из сознательного состояния.

А сразу после этого наступила пора смотреть испорченный диафильм.

Первый раз приоткрыв глаза, я увидел прямо перед собой лицо американца, уставившееся на меня остекленевшими глазами, при этом из его виска торчали когти и окаменевшая рука вампирши, словно отдавала честь.

В следующий момент кратковременного просветления, я увидел извивающийся тоннельный переход, и на том его конце настоящий смерч, стремительно гоняющий по железобетонному мешку тысячи смертельно опасных обломков.

В какой-то момент раздался новый хлопок и явно оживший межпространственный туннель, одномоментно схлопнулся, оставив после себя огромную дыру в крыше, через которую теперь были видны звёзды.

Тьма снова навалилась, а затем я услышал сирену и опять приоткрыл глаза. На этот раз я увидел покрытое чёрными каплями крови, сосредоточенное лицо Севы, помогающего грузить мою израненную тушу во вполне обычную, Советскую скорую помощь, со знакомым с детства телефоном «03» на борту.

Я не знал сколько после этого прошло времени, но в следующий раз, я сначала услышал знакомый звук скрипучего колёсика, медицинской каталки. А распахнул глаза, увидел самую лучшую на сете медсестричку Наташу, смотревшую на меня с немым укором.

Глава 36. Кабинет Брежнева

Москва.

Кремль. 1978 год.

В приёмной, перед дверью в кабинет генеральный секретарь коммунистической партии Брежнева собрались две группы, представительных товарищей, державшихся на некотором расстоянии друг от друга. Оно и понятно, хотя все присутствующие отлично знали оппонентов, сейчас каждая фракция пришла отстаивать свою точку зрения и предлагать свой, единственно верный выход, из сложившейся сложной ситуации, так что панибратство и житейские разговоры, между представителями противоборствующих сторон, прямо перед сложными дебатами, были неуместны.

И только двое граждан, стоявших немного в стороне от своих товарищей, не сводили пронзительных взглядов друг с друга, словно предостерегая оппонента от необдуманных действий.

Стоявший на одном конце длинного, красного паласа, был облачён в чёрный костюм со значком «25 съезда КПСС» на лацкане. Крючковатый нос и кругленькие очки ничем не выдавали в нём человека, по-настоящему руководящего действиями обширного круга товарищей. И только немного неприятный, поистине тяжёлый взгляд, намекал что с ним лучше не связываться.

Стоявший на другой стороне длиннющего паласа, был облачён в немного неуместно выглядящий бежевый костюм и опирался на трость с головой аиста на оголовье. Его седая, тщательно причёсана бородка, воинственно топорщилась, а глаза лукаво прищурены.

Оба гражданина не выглядели напряжёнными, но если бы прямо сейчас им одели пояса с револьверами или дали в руки рапиры и кинжалы, то всем присутствующим сразу стало ясно, что они в любой момент готовы начать схватку.

В спёртом кремлёвском воздухе чувствовалось растущее напряжение, и непонятно чем бы эти гляделки закончились, если бы в какой-то момент монументальные двери не отворились и оттуда не вышел личный секретарь Брежнева.

— Товарищи, Леонид Ильич закончил работать с документами и готов вас принять. Проходите пожалуйста в его кабинет.

Секретарь отошёл в сторону и две группы начали подчёркнуто неспешно заходить, при этом, кидая на оппонентов нехорошие взгляды и вместо приветственных рукопожатий, небрежно кивая друг другу.

И как только все скрылись внутри просторного кабинета, а дверь закрылась, парочка оставшихся стоять на разных концах кремлёвского паласа, пошли навстречу друг другу, словно сходясь на ринге.

— Михаил Иванович. Как жизнь? Как семья? — первым поприветствовал, седобородый старик с клюкой. При этом он специально использовал, давно забытые, первые имя и отчество оппонента, которые кроме него никто не посмел бы использовать.

— Игорь Васильевич, и вам не хворать — ответил пожилой мужчина с крючковатым носом, отплатив той же монетой, ибо теперь старик по паспорту назывался совсем по-другому. — Моя семья, ну вы же знаете. Они не особо любят выходить в свет, вот и сидят по своим глубоким норам, всякие поделки делают да книжонки пишут, при этом никому особо не мешая. А как там ваши светлячки поживают?

— Мои, так они всё больше путешествуют. Понимаете, не могут усидеть в душной Москве, вот и колесят по необъятной родине и ближайшему зарубежью. Одни фольклор собирают в сельской местности, а другие редких букашек вылавливают да в банки садят для изучения.

— А здесь вы чего, Игорь Васильевич? Вас же вроде внутрь за большой стол, не приглашали?

Услышав вопрос, старик улыбнулся.

— Так и вас Михаил Иванович, за стол тоже никто не пустит. Так что у нас тут полный паритет, прямо как в нашем договоре отдельно прописано.

— Это да. Не пустят, ибо договоры нужно соблюдать неукоснительно всем сторонам.

Пожилой мужчина снял с крючковатого носа запотевшие очки и принялся протирать их платочком.

— Правда ваша, Игорь Васильевич, договор это наше всё, и если кто-то запускает в наш дом всяких опасных прошлых, то с него можно и спросить за это — вкрадчиво проговорил старик.

— Согласен Михаил Иванович, спросить то можно, но станет ли этот кто-то, на ваши вопросы отвечать? Ведь может получиться так, что всё это затеяно только для пользы общего дела. И от этого всем сторонам станет только лучше.

Выслушав отповедь, седобородый старик, покачал головой.

— А как же с кровушкой быть, она же не водица, прольётся так потом просто так не высохнет.

— Правда ваша, не высохнет. Но если она уже пролилась и там, и тут, то хороший хозяин её быстро подотрёт, чтоб значится тот, кому не надо, не заметил, да вопросов глупых не задавал.

Пожилой мужчина в черном пиджаке закончил протирать очки и снова их напялил на нос.

— Так что, продолжим жить по договору, или как? — неожиданно спросил седобородый.

— Если будем вообще жить, то только по договору — витиевато подтвердил оппонент и указал себе под ноги. — А ведь помнится при темнейшем, нас с тобой обоих в тот кабинет что был на этаж ниже, пускали и по долгу беседы вели.

— Да, были времена. Но тогда была большая война с чужаками, без нас бы не обошлось — вспомнив былое, старик тяжко вздохнул.

— А что, теперь война с чужаками закончилась? — неожиданно спросил мужчина со значком «25 съезда КПСС», и после этого оппоненты без лишних слов разошлись по своим углам.

* * *

Кабинет Брежнева.

Спустя четыре часа.

— Юра, ну что, ты об этом всём думаешь? — спросил хозяин кабинета у Андропов.

— Леонид Ильич, такое с кондачка не решает, а то затеем новый «Карибский кризис», а потом будем локти кусать, разгребая последствия.

— Так что ты тогда предлагаешь? Сожрать то, что у меня прямо в Москве, агенты ЦРУ с автоматами засады, на советских сотрудников милиции устраивают?

— Нет, такое мы без ответа не оставим. Нужно показать серьёзные намерения, Картеру с его конгрессом. Я предлагаю, принять предложение об ускорении процесса испытания нейтронного заряда.

— И когда всё будет готово?

— Леонид Ильич, я думаю к ноябрю полигон будет готов — ответил председатель комитета государственной безопасности.

— А что с милиционерами? Как считаешь, может их наградить? — спросил Брежнев и провёл ладонью по своим звёздам героя.

— Нет, пока рано. Пусть сначала мои сотрудники во всём разберутся, а то там в ведомстве Щелокова, какой-то форменный бардак творится.

Глава 37. Боевая тройка

Москва. 1978 год.

Исследовательский центр академика Капицы.

Подземный уровень № 13.

В кабинете академика Капицы собралась его боевая тройка, как он сам называл трёх собравшихся специалистов. Начальник отдела обнаружения и отслеживания аномальных образований, Феоктистов Аркадий Карлович, сидел по правую руку, а по левую устроился, только что вернувшийся из срочной поездки в Закавказье, профессор Дадаев Рустам Умарович, возглавляющий исследовательской отдел научного центра. А дальше всех стоял майор Нечаев, десять минут назад прибывший с места ЧП.

— …. Таким образом усилиями двух бригад ликвидаторов, аномалия полностью деактивирована и обезврежена. Погибший ликвидатор вывезен. Раненым оказана первая помощь. Все останки потусторонников и паранормальные образцы сейчас собираются и скоро будут переданы в центральную лабораторию исследовательского центра. Увы, но труп неизвестного мужчины забрали эксперты из КГБ. Отчёты о ЧП прямо сейчас составляются. По итогам инцидента я инициировал негласное расследование, пока своими силами. Сразу после проникновения дополнительных команд на территорию схлопнувшейся аномалии, почти все действующие лица опрошены и первые выводы можно сделать уже сейчас. Насчёт младшего лейтенанта Строева, вопрос открыт. Сейчас он в Боткинской больнице у доктора Каца. Если оклемается, то решайте сами что с ним делать. Моё мнение, его надо временно изолировать, пока вокруг него снова что-то не началось — вывел Майор Нечаев и закончив доклад, уселся в конце стола, готовясь ответить на любые неудобные вопросы.

— Судя по пришедшим первичным отчётам, это младший лейтенант Строев инициировал схлопывание аномалии? — В большей степени констатировал, нежели спросил академик.

— Да, сначала он самовольно покинул свой пост вместе с сокурсником из школы милиции. А в результате, эта парочка стажёров смогла проникнуть раньше всех в зону, находящуюся под действием аномального временного фактора. И так уж получилось, что они помогли штурмовой группе отбиться минимум от полутора сотен потусторонников.

— Полторы сотни. Это очень много. — Профессор Дадаев невольно присвистнул.

— Я бы сам не поверил, если бы не пересчитал их лично. Более того во время нахождения в эпицентре аномалии, Строев применил ранее неведомые паранормальные способности, и таким образом прервал некий крайне разрушительный ритуал. Я думаю ваши сотрудники сумеют выяснить что именно мы избежали, но судя по максимально пиковым показателям, зафиксированным приборами объективного контроля, это было нечто с чем мы раньше не сталкивались.

— А что не так с телом неизвестного? — поинтересовался академик.

— Мне не позволили с ним хорошенько поработать, но по косвенным признакам и найденным татуировкам, он американец. Вот что я успел изъять до прихода группы КГБшников. — Раскрыв подсумок, майор выгреб оттуда остатки разбитой рации, пару патронов 12-калибра, пачку жевательной резины без логотипа и коробочку с ампулами. Судя по всему, это элитный боец спецслужб США. Похоже это именно с ним схватился лейтенант Строев и едва не погиб.

— Каков характер ранений у лейтенанта.

— Больше десятка осколочных, причём парочка выглядит весьма серьёзно. Сильно распорото правое плечо. Многочисленные синяки и ссадины, но это главное. Я могу утверждать, что он побывал в наведённом иными межпространственном туннеле и несколько раз хорошенько приложился о стенки с тамошней недружелюбной растительностью. Надеюсь не надо объяснять присутствующим, что после этого происходит с обычным человеком. ОЗК порван в хлам. Бронежилет спас от быстрой смерти, но ноги, руки и тело, всё в колючках, активно выделяющих неизвестные науке токсины.

— Майор, почему он в Боткинской. По какой причине парня не привезли сюда — явно с претензией, спросил Капица.

— Первый раз на ноги его очень быстро поставили именно там. Я подумал, что так будет лучше.

— Сергей Николаевич, ты всё правильно сделал — поддержал майора профессор Дадаев и посмотрел в глаза академику. — Пётр Леонидович, твои местные эскулапы, большие специалисты в разделке туш всякой нежити, а тут нужен опытный врач с некоторыми специфическими способностями. Я давно втайне слежу за доктором Кацем. Он хирург от бога. Имеет немалый талант к экстрасенсорному целительству. Да и врачебной смелости ему не занимать. Если бы не тёмные пятна на его биографии, то он давно находился либо здесь, либо в медицинском центре Горького-33.

— Почему я о нём знаю, но очень мало? — с явной претензией проговорил академик.

— Нельзя объять необъятное. Пётр Леонидович, на твоих плечах все паранормальные дела, творящиеся на огромной территории СССР и частично всего мира, так что упустить из виду забракованного КГБ, одарённого медика, дело не хитрое.

— Доктор Кац справится?

— Надеюсь, но стопроцентной гарантии дать не смогу. Однако, из-за токсинов перевозить парня на самолёте в Горький-33 однозначно не советую.

— Ладно, это потом. Аркадий Карлович что у нас по первичному анализу аномалии?

Услышав вопрос, начальник отдела обнаружения и отслеживания аномальной активности, принялся передавать распечатки с графиками и столбцами цифр академику, при этом указывая на обведённые красным места.

— Изначально это была обычная трещина, связывающая аномалию с нижними планами оболочки нашей реальности, но в связи с появлением не совсем понятно влияющей на аномалии, фигуры младшего лейтенанта Строева, трещина превратилась в дикий провал. Дальнейшее низвержение в провал одного из иных, закрепил постоянный статус аномалии, запустив следующий цикл развития.

— Такс, и кто же там вмешался в процесс? И вообще почему мы не могли так долго обнаружить аномалию на окраине Москвы?

— Зафиксировано вмешательство очень сильного иного. Он прикрыл всё пологом отрицания и попытался использовать аномалию в неких своих целях. Судя по косвенным признакам иной скорее всего тёмный и конечно же местный. Кандидатур у меня парочка, но я склоняюсь к тому что тут приложил руку, хорошо всем известный товарищ, настоящую фамилию которого не стоит называть вслух. В связи с этим всем, подтвердить его причастность, и что-то ему предъявить, мы точно не сможем. А вот этот, уважаемый в определенных кругах гражданин, может сам на нас пожаловаться куда надо. У него есть весомый аргумент, младший лейтенант Строев, сто процентов принимал участие в несанкционированном изгнании скорее всего зарегистрированной в нашем реестре, иной сущности. — Учёный тяжко вздохнул. — Кроме этого хочу сообщить ещё об одном, пока неизвестным никому факте. Красная-два, засекла неподтверждённый другими эмпатами-операторами моего отдела, остаточный сигнал развоплощения ещё одного иного. Если она не ошибается, то зафиксирована очень сильная сигнатура. Источник сигнала не найден, но судя по характерному эху, инцидент произошел глубоко под землёй. Скорее всего это очень важно, но как это повлияет на наши дела, я не знаю.

— У меня погиб ликвидатор. Ещё один потерял руку. У других имеются серьёзно раненые, а мы в очередной раз не можем ничего предъявить этим тёмным гадам? — зло выговорил майор Нечаев.

— Именно так, если нет железобетонных доказательств их причастности, то даже и пытаться не стоит — честно ответил Аркадий Карлович. — Тем более, что как бы это не звучало, но пока у нас по потерям шаткий паритет. Один иной на одного ликвидатора.

— Ох уж эти ваши паритеты. Ну мы же знаем где обитают большинство из них, почему мы их терпим? Взорвать их норы к чёртовой матери! — майор зло скрипнул зубами, и сжав кулак, едва сдержался чтоб не ударить по столу.

— Сергей Николаевич, ты же знаешь полный расклад, доставшийся нам от предшественников — вклинился профессор Дадаев. — Иных на земле в сотни раз меньше чем экстрасенсорно одарённых людей. Гипотетически, часть из них как бы светлые, но подавляющее большинство условно тёмные. С ними на территории Советского Союза и Варшавского договора заключён пакт о ненападении и договор о нейтралитете. Иные обязаны помогать нам развиваться, а мы их не трогаем при условии, что их количество не будет специальным образом увеличиваться. Насколько я знаю, в Евразии, обеих Америках и Австралии существуют подобные договорённости и пока неохваченной территорией остаётся только Африка и Океания. Так вот если мы и сможем уничтожить большую часть наших доморощенных иных, то этим воспользуются все остальные. На нашу территорию хлынут тёмные, работающие на западные спецслужбы. Кроме них тут быстро появится всякие отверженные и иное отребье со всех уголков планеты. И пока мы не запустили многоступенчатую программу обучения одарённых, хоть как-то способных с ними бороться, что-либо противопоставить пришлым мы не сможем. Майор ты же понимаешь, что тут начнётся?

— Настоящая папанорманая вакханалия — проговорил Нечаев и недовольно покачал головой.

— Вот именно. Так что сейчас мы должны сконцентрироваться на нашей главной задаче, создании сети служб контроля и зачистки на территории, по крайней мере, СССР.

— Мне иногда кажется, что там этого не понимают — майор Нечаев показал на потолок.

Едва он это произнёс, Капица недовольно на него зыркнул и резко хлопнул в ладоши. В тот же миг немного помаргивающий свет ламп на потолке, капельку померк, и все услышали треск статических разрядов, скачущих по книжным полкам.

— На верху всё что нужно понимают, но трактуют события по-своему и из-за этого медлят и тормозят работу — объяснил академик вполне откровенно и тяжко вздохнул.

— Кто-то тормозит, а сотрудники КГБ так и вовсе, как будто специально мешают — перейдя на полушёпот, просипел майор.

— Так уж получилось, что из-за переформирования из НКВД, во времена Хрущева, они кое-что упустили и вступили в игру немного позже наших предшественников. А сейчас они хотят всё наверстать и конечно же возглавить. Их рвение конечно похвально, но то что Андропов не хочет работать с нами и делает ставку на иных, мне не по нраву. Он даже не понимает какую роковую ошибку может совершить. Приближать любых иных к руководству страны никак нельзя. Ведь будь они хоть светлыми, хоть тёмными, мы до конца так и не выяснили их конечные цели. В результате нам с вами надо быть всегда настороже. Так что не стоит доверять никому, не входящему в определённый круг — закончив с откровениями, Капица хлопнул в ладоши и свет в лампах снова загорелся, как и прежде, при этом едва заметно заморгав.

В тот же миг, призывно запищал коммуникатор, и академик нажал загоревшуюся кнопку, входящего вызова.

— Пётр Леонидович, на тринадцатом уровне, снова зафиксирован сбой в работе электросети. У вас в кабинете всё нормально?

— Да Леночка всё нормально. Пару раз моргнули лампочки не более того.

— Очень хорошо. Пётр Леонидович, тут ещё одно дело. По спец каналу, вышел на связь ваш старый друг, просит соединить.

— Леночка, ну раз очень просит, то конечно же соединяй — милостиво разрешил академик и посмотрел на присутствующих. — А вот и наш пресветлый старикашка объявился, посмотрим, что он скажет.

После полуминутного ожидания из динамиков раздался знакомый голос.

— Пётр Леонидович, здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Вы, наверное, уже поняли по какому поводу я вышел на связь?

— Могу предположить, у вас есть одна минута, для того чтобы объясниться — вроде как спокойно сказал академик Капица, но от его показного спокойствия внезапно замерцали лампочки в кабинете.

— Пётр Леонидович, прошу вас и тех, кто нас сейчас слушает, пожалуйста, не делайте поспешных выводов и не рубите с плеча. Позвольте нам самим во всём разобраться. Обещаю от себя лично, никто из причастных не уйдет от ответственности. И ещё одно, тот парень, Ведьмак. Кажется, я поначалу принял его за другого, и только теперь начал догадываться кто он на самом деле. Пожалуйста, какое-то время воздержитесь от его грубого исследования иначе это приведёт к возникновению новых проблем.

— Я обдумаю вашу просьбу. Чуть позже майор Нечаев с вами свяжется, и вы ему подробно расскажете всё что знаете. — Закончив говорить приказным тоном, Академик нажал кнопку отключения канала связи, затем посмотрел на майора. — Не понял, почему он назвал его каким-то Ведьмаком?

— Да это всего-навсего прозвище, пристало к спец роте второго полка ППС. Местный ментовские сленг.

— Ладно, майор, встретитесь с пресветлым дедулей и обо всём его подробно расспросите. А этого молодого ведьмака, если он оклемается, к службе пока не привлекать. По возможности следите за ним. Я хочу знать, чем он займётся. И готовьте в случае чего выписать ему путёвку за сто первый километр, подальше от Москвы. Сдаётся мне с ним всё очень непросто. А теперь все свободны, кроме Рустама Умаровича.

Когда все вышли, академик Капица пересел за стол напротив профессора и указал на тщательно упакованный свёрток, который Дадаев во время срочного совещания перекидывал из руки в руку.

— Ну давай Рустам, показывай. Я же вижу, что ты это нашёл. А самое главное расскажи, как тебе удалось это провернуть.

От автора

Первая книга цикла «Ведьмак: назад в СССР» полностью завершена.

Оглавление

Глава 1 Полковник

Глава 2 Отборочная комиссия

Глава 3 Дружеская попойка

Глава 4 Полный залёт

Глава 5 Теневик

Глава 6. Пробуждение

Глава 7. Посетители

Глава 8. Полковнику никто не пишет

Глава 9 Наташа

Глава 10. Доктор Кац

Глава 11. Допрос и выписка

Глава 12. МОСКВА-1978

Глава 13 Аномалия

Глава 14. Поединок

Глава 15. На перепутье

Глава 16. Дисциплинарная комиссия

Глава 17. Логово Советских Ведьмаков

Глава 18. Позывной — «Мороз»

Глава 19. Патруль

Глава 20. Тёмный

Глава 21. Ликвидаторы

Глава 22. Дважды меченный

Небольшое отступление

Глава 23. Фарцовщик — Вова Ферзь

Глава 24. Непростая встреча в ресторане «АРБАТ»

Глава 25. Рыжая (1)

Глава 26. Нападение

Глава 27. Рыжая (2)

Глава 28. Исследовательский центр академика Капицы

Глава 29. Перед первым выездом

Глава 30. Засада

Глава 31. Кукловод

Глава 32. Тёмные дела

Глава 33. Перед ритуалом

Глава 34. Ритуал(1)

Глава 35. Ритуал(2)

Глава 36. Кабинет Брежнева

Глава 37. Боевая тройка

От автора