Молодость [Александр Сергеевич Долгирев] (fb2) читать постранично, страница - 3

есть великая обязанность просвещать массы. Музыка просто существует, а массы сами выбирают, на что обратить внимание. Равно и кино: пусть зритель выбирает. У него всегда есть выбор между пошлой, отупляющей комедией-однодневкой и чем-то большим, величественным, но требующим труда для восприятия. И зритель выбирает. Разве виноват был де Сика, что зритель выбрал не его?

– Нет, но он мог бы попытаться сделать свой фильм более понятным, чтобы людям захотелось вникать в него.

– Но тогда почти весь киноязык, который он с таким трудом выпестовал и довел до финального монтажа, пришлось бы выкинуть и заменить на простой и очевидный, я бы даже сказал вульгарный, дидактический посыл в духе: «люди, не воруйте велосипеды!», а истинный посыл работы все же совершенно не в этом… Простите меня, Чиро, я вынужден попросить вас отложить нашу беседу – я уже опаздываю на встречу. Впрочем, если вы захотите продолжить, например, завтра, я обедаю на Пьяцца Навона каждый день где-то в четыре пополудни.

Юноша изрядно погрустнел и ответил немного упавшим голосом:

– Завтра я не смогу.

– Ну, как я уже сказал, Пьяцца Навона, в четыре пополудни, каждый день.

Сальваторе достал бумажник из внутреннего кармана пиджака, чтобы оплатить счет и на короткое мгновение открыл взору молодого человека маленький значок, приколотый к подкладке на левой стороне груди. Значок имел форму щита в цветах национального флага, на котором лежала фасция² – Сальваторе Кастеллаци был фашистом.

Глава 2

Негр

Несмотря на то, что Бруно Диамантино был тесно связан с кино, у Сальваторе он находился в другой категории. Если быть точным, то сразу в двух категориях: «Работа» и «Проститутки». Бруно имел тесные связи с Чинечиттой³ и занимался продюссированием, хотя в титрах его имя появлялось нечасто. Не желая обременять себя лишними печалями, Кастеллаци не особенно вникал в дела Диамантино, которые не касались их совместной работы.

Работа же заключалась в следующем: несколько лет назад Диамантино отыскал где-то в Специи молодого талантливого драматурга по имени Доменико Куадри. Куадри был совершенно нищ и неприкаян. Жил в городе один и зарабатывал тем, что охранял местный театр по ночам. Пьесы Куадри были хороши. Даже очень хороши. Кастеллаци более всех запомнилась история молодого человека, который делает стремительную театральную карьеру в Риме, попадает в римскую богему, в которой быстро проматывает весь свой талант и заработанные деньги, а когда он сам оказывается в нужде, новые «друзья» отказывают ему даже в ночлеге. Незамысловатый сюжет был написан с такой страстью и озлоблением, что обязательно бы нашел своего зрителя. Но нашел он Бруно Диамантино.

Бруно перевез Куадри в Рим, свел с несколькими нужными людьми и создал условия для работы. Диамантино хотел сделать из Доменико автомат по написанию киносценариев, но, то ли Куадри изначально был не готов к столичной жизни, то ли Диамантино слишком сильно на него давил, в общем, молодой человек больше сил вкладывал не в работу, а в безудержные вакханалии. Быстро пристрастившись к героину, Куадри стремительно катился под откос. В этот момент Диамантино и вспомнил о постаревшем и отошедшем от дел Сальваторе Кастеллаци. Они были лично знакомы еще с тех пор, когда Кастеллаци был неопытным сценаристом и помощником режиссера.

План Диамантино был прост и изящен. Бруно создал вокруг Куадри ореол таинственного художника, который бросил вызов закостеневшим нормам морали – это отлично оправдывало алкогольно-наркотические эскапады Доменико. Кастеллаци-же был истинным автором «проникнутых духом борьбы и молодежного бунта» сценариев и пьес, которые Диамантино выдавал за работы молодого гения. Таким образом, по сценариям Кастеллаци было поставлено уже три фильма, а Висконти имел серьезные планы на театральную постановку одной из пьес Сальваторе.

Кастеллаци не видел для себя причин отказываться потому, что, во-первых – изрядно соскучился по настоящей работе, а во-вторых – весьма кстати пришлись щедрые гонорары, предложенные Диамантино, и заметно поправившие немного подзапущенные финансовые дела Сальваторе.

В прошлую их встречу Сальваторе передал Диамантино новый сценарий про парня из деревни, который, перебравшись в город в поисках лучшей жизни, влюбляется в жену хозяина фабрики. Все, разумеется, заканчивалось плохо и было выдержано в настолько пролетарском и антибуржуазном настроении, что просто обязано было понравиться зажиточным буржуа – главным ценителям «неореализма». Впрочем, сперва придирчивый Диамантино должен был принять сценарий.

Бруно жил в сравнительно небольшой квартире, которая, правда, окнами выходила на Колизей. Сальваторе удивляло, что он никогда не видел, чтобы в этой квартире были другие люди, кроме хозяина и пожилой неразговорчивой домработницы, которая и открыла ему дверь. Диамантино был в дурном