Жажда [Алексей Витальевич Мекка] (fb2) читать онлайн

Из ржавой тачки доносятся вопли. Красный кадиллак прогнил насквозь и скоро дожди начнет заливать салон через дыры в крыше. Появились они либо от старости, либо из-за буйного нрава прошлого водителя, помноженного на ствол двадцать второго калибра.

Крики не стихают. Девушка вопит так, что стекла начинают трескаться.

Ее никто не слышит.

Отчаяние нарастает подобно столбику термометра в салоне автомобиля. Подобно желанию парня, что сидит рядом с ней.

Перестань ерзать, сука!

Слов не слышно. Они тонут во всеобъемлющем отчаянном вопле.

Стекла запотели. Испарина, пропитанная мускусным запахом стекает по лобовому, попадает в воздуховоды и распространяется по потрохам автомобиля, пропитывая его насквозь.

Заражая.

Пробуждая ото сна.

Превращая бесполезную, бесполую железяку в пропитанную ненавистью и сексуальной неудовлетворенностью зверюгу.

Это была первая интересная мысль в голове Дага за последние несколько месяцев. Первая мысль которая действительно заставила шевелиться его мозжечок.

Девка все орала Она продолжала вопить, даже когда Даг, оставив всякие попытки снять с нее лифчик, откинулся на спинку кресла, открыл окно и закурил.

Она сидела рядом на пассажирском, умалишенно таращилась на него и, прикрывая грудь, кричала, словно была рождена для этого момента.

Надрывно и самоотверженно.

Когда нервы сдали, Даг, крепко ухватив зубами сигарету, открыл пассажирскую дверь и дал пинка своей спутнице. Следом вылетела и ее сумочка.

Красный кадиллак завелся со звуками раскрывающихся врат ада. Выхлопные газы подобны проискам черной магии, а капающее из двигателя масло – крови нерожденных, собирающейся в лужицу на сухом асфальте.

Он вывернул руль и покинул переулок, оставляя за собой кровавый след.

Кап-кап

Красная дорожка протянулась за ним почти через весь город.

Отблескивая яркими городскими огнями. Пропитывая дорогу. Подобно вирусу или идее, что засели в самом дальнем уголке головного мозга.

Никак не добраться.

Не искоренить.

Можно лишь воплотить.

Он никак не мог отделаться от нее Никак не мог оставить ее где-нибудь на дороге Бросить, как бросил свою девушку. Как бросил в грязном переулке последнюю спутницу.

Как бросал многих.

Оставляя их гнить в кабаках неподалеку от парка за городом.

Даг не мог зацикливаться на каких-то вещах слишком долго, а чаще всего просто не обращал на них внимания, оставляя где-то позади. Насущное казалось ему несущественным и не нужным, подкрепляя образ его жизни.

Плохая еда.

Плохая одежда.

Старая машина.

Бывшие женщины.

Только эту потребность, этот голод он не мог утолить в полной мере. Не мог заглушить в постоянной тоске движения, тоске жизни, похожей на бег хищной кошки. Они похожи. Точно хищник, он двигался по дороге. Без страха. Без слабости.

Лишь мысль.

Мелкая мысль.

Никак не отделаться.

Никак.

Не выбросить.

Да, что же это…

Что если все именно так?

Что если именно этого всегда и не хватало?

Этого чувства.

Отдаленности.

Знакомости.

Родства, которого он так страстно искал между ног чужих женщин.

Они все глупы и жадны. Себялюбивы и беспринципны.

Злобны.

Жалостливы.

Они не те, кого он искал всю свою жизнь. Не те, кому хотелось довериться и отдаться.

Они не такие.

Их нельзя любить. Нельзя страдать из-за них.

Можно лишь трахать.

Трахать.

Трахать.

Использовать из, чтобы заглушить Это.

Эту злобу.

Этот голод.

Их нужно потрошить. Пить их кровь, утоляя свою жажду, после – бросать в костер их обглоданные кости, чтобы двигаться дальше, выстраивая себе дорогу из раздробленных черепов.

Она не такая. Не похожа на них. Ей можно доверять. Отдаться и забыться в ее теплых объятиях.

Можно быть с ней искренним, ведь мы знакомы столько лет.

Даг заглушил двигатель в конце квартала, оставшись наедине с одиноким фонарем и парой мусорных баков, неподалеку от своего дома. Он потер глаза и закурил, не открывая окно.

Сколько лет… сколько лет

Он провел рукой по вытертому до дыр рулю.

Мы уже не то, что прежде. Не так хороши.

Брось.

Ты знаешь, о чем я.

Только не надо перебивать. Дай договорить.

Дорогая.

Любимая.

У меня нет никого роднее тебя.

Нет, и никогда не будет.

Он вынул из бардачка бутылку без этикетки и жадно отхлебнул, словно стараясь заглушить жажду.

Что?

Ты тоже хочешь?

Тоже не прочь?

Какие проблемы.

Он перевернул бутылку и начал усиленно поливать все вокруг себя. Заднее сидение, приборную панель.

Каждый дюйм, попавшийся на глаза должен быть проспиртован.

Ну, как?!

Достаточно?!

Хватит тебе?!

Может, сигаретку?!

Хочешь?!

Хочешь, я тебя спрашиваю?!

Давай закурим!

Спичка чиркнула о приборную панель, оставив за собой черный след, который тут же превратился в огненную полосу.

Никогда не любил пьющих женщин.

Машина полыхала изнутри, но Даг так и не пошевелился. Он продолжал сидеть и смотреть до тех пор, пока огонь не поглотил его глаза. Смотреть, как погибает то, что он больше всего любил.

То, что больше всего ненавидел.