Полёты в фазе быстрого сна [Борис Викторович Сударушкин] (fb2) читать онлайн

Борис Викторович Сударушкин

Полёты в фазе быстрого сна

Фоном к началу этой истории является моя первая работа после окончания Университета, а также события, последовавшие после моего ухода оттуда на преподавательскую "ниву"… А работать я начинал в Питере в "Доме Дружбы c народами зарубежных стран", что был на Фонтанке – в том самом Шуваловском Дворце, который после развала размещавшихся в нём Советских структур Обществ дружбы с зарубежными странами, Фонда мира и Комитета защиты Мира, был передан под нынешний Музей Фаберже.

В мои обязанности, кроме обычных у всех референтов Дома Дружбы дел по организации пребывания иностранных делегаций, входило также кураторство так называемой Комиссии Солидарности с народами Азии и Африки.

Дело в том , что в Питере не было отделения Советского Комитета Солидарности стран Азии и Африки – была лишь эта общественная Комиссия в Доме Дружбы, в которую входила профессура Восточного факультета, сотрудники Института Востоковедения и несколько деятелей науки и искусства, которые как-либо были связаны с международными обменами.

Вот именно это кураторство Комиссии Солидарности и познакомило меня с Авелино – чернокожим студентом Питерского "Первого Меда" из Экваториальной Гвинеи.

Вообще, для решения проблем иностранных студентов в СССР существовала отдельная организация – в Питере она называлась "Совет по делам иностранных учащихся" и располагалась в нашем-же здании Дома Дружбы. Но бюрократическая особенность заключалась в том, что иностранные студенты в СССР не были однородной массой – среди них были стипендиаты разных государств, были частные лица, а также, среди прочего, были и стипендиаты Комитета Солидарности… И вот, каждый раз, когда им нужно было на каникулы лететь на родину, они все приходили ко мне, чтобы получить печать в обходной листок, свидетельствующую о том, что Комитет Солидарности не возражает против поездки, и никаких невыполненных обязательств по линии стипендии за ними нет – такая вот формальность. Печати ставились автоматически, но процедура должна была быть соблюдена… Это была самая лёгкая из моих многочисленных обязанностей. Ничто не предвещало каких-либо осложнений по этой линии…

Но, однажды случилось непредвиденное:

Позвонили с вахты и спросили может ли кто-нибудь принять двух африканских студентов… Я попросил пропустить их ко мне и стал рыться в столе в поисках печати, будучи уверен, что речь как всегда о штампе в обходник для выезда на родину…

Но на этот раз события стали развиваться неожиданно…

Когда они вошли, я сразу узнал одного из них – Бокари был нашим стипендиатом из Первого Медицинского института. Вместе с ним пришёл африканец невысокого роста, который сразу расплылся в белозубой улыбке…

– Борис, у нас есть официальная просьба, -начал Бокари. – Вот познакомьтесь, это студент пятого курса Первого Меда – Авелино. Мы живём с ним в одной комнате в общежитии. Он хочет стать стипендиатом Комитета Солидарности…

– Этот вопрос я не решаю, – ответил я. – Вам нужно обращаться в Москву…

– Мы знаем, но там требуют характеристику по месту региональной Комиссии Солидарности, – сказал Бокари, – а это именно Вы…

Я на секунду задумался и Бокари добавил:

– Я ручаюсь за него, он сейчас Карла Маркса читает…

Меня улыбнуло, но виду я не подал:

– Я посоветуюсь, – сказал я. – Никогда таких вопросов не возникало…

Они ушли, а я понял, что надо звонить в Москву.

2

Если бы моя непосредственная начальница была на месте, она бы решила этот вопрос сама – но она была в отпуске. Председателем местного Питерского Комитета защиты мира, по линии которого я числился в штате, был поэт Михаил Дудин, но исполнял свою должность он на общественных началах, никогда ни во что не вмешивался и появлялся у нас лишь пару раз в месяц – его функции были представительскими и текущими делам он не занимался. Приходя к нам на второй этаж , Михаил Александрович обычно приглашал всех обедать в кафе на первом этаже и часто сам платил за нас. Он был человек-праздник – и я очень любил его… Однажды, после очередного приёма, проходившего в Доме Дружбы по линии международных связей Профсоюзов, он, уходя с мероприятия, с хитрым выражением лица продекламировал мне на ухо внезапно посетившую его рифму с двусмысленным по тем временам содержанием : "На всех банкетах Профсоюзы крепят с Рабочим Классом узы".

Но я отвлёкся от темы …

Конечно, в той ситуации нужно было звонить в Москву непосредственно в Советский Комитет Солидарности стран Азии и Африки …

Я был знаком с несколькими референтами этого учреждения, так как они сопровождали иностранные делегации, которые я принимал в Питере, помогая "убивать двух зайцев" для московского начальства – освободиться в Москве на weekend от докучливых гостей и, заодно, решить вопрос с культурной программой…

Я стал звонить в Москву…

– Знаем мы эту ситуацию, – сказал мне по телефону московский референт, – попал ты, Борис, конкретно… У этого твоего Авелино ещё месяц назад папа был министром в Экваториальной Гвинее , но умудрился поссориться с Президентом этой самой Гвинеи до такой степени, что чуть ли не в партизаны бежал из столицы… Короче, этот их Президент собственноручно вычеркнул всех его родственников из списков живых и мёртвых – соответственно плакала и гвинейская гос.стипендия твоего Авелино – а это вообще-то плата за обучение. Его теперь должны отчислить из Института по этой причине – вот он и прибежал к тебе, чтобы перевестись на нашу "стипендию"…

– Так чего делать-то? – поинтересовался я, не понимая, почему это я "попал конкретно".

Ответ был примерно следующий: " Вопрос этот как-бы щекотливый. Экваториальная Гвинея нам не самая дружественная страна и умаслить вновь появившегося сильного оппозиционера, дав его сыну стипендию Комитета Солидарности, было бы может быть полезно. Ну, а если в результате всё повернётся иначе? Если с Экваториальной Гвинеей отношения испортятся из-за поддержки сынка оппозиционера этой самой "стипендией", а оппозиционеры окажутся ренегатами? … Короче, где-то там в Международном Отделе ЦК они сами не знают чего делать, а решение принимать надо. Вот и решили переложить ответственность на какого-нибудь стрелочника – вот это счастье к тебе и приплыло…Им там наверху вроде как вообще всё равно, плевали они на эту Экваториальную Гвинею – главное перед начальством на кого-нибудь всю вину свалить если дело повернётся в плохую сторону… Гвинеец-то этот не в Москве учится , а у вас в Питере, а ты, типа, курируешь в Питере Комитет Солидарности, так ? Значит формально ты и должен с ним поработать и нам рассказать, что он за человек – можно ли ему доверять? Ну, а если что, то и ответственность на тебе – сошлются на тебя при "разборе полётов" если "полёты" будут не удачными – и так далее, и тому подобное …"

– Не слАбо так, – пробормотал я.

– Действуй, Боря, – сочувственно усмехнулся в трубке бодрый голос. – Удачи…

3

Надо сказать, что в Африке целых три Гвинеи – просто Гвинея [столица Конакри], Гвинея-Бисау и Экваториальная Гвинея, о которой речь… Микроскопическое государство, население которого в момент описываемых событий не доходило и до половины миллиона человек. Чуть позже, в начале девяностых годов, страна, казалось, неожиданно поймала свой шанс – открытые на шельфе огромные нефтяные месторождения принесли сказочные богатства местной олигархической верхушке – это обстоятельство сыграло трагическую роль в данной истории, которую вам предстоит прочитать в этом рассказе…

Вообще, то, как я повёл себя в ситуации с Авелино идеально объясняет почему я не продолжил свою трудовую деятельность в качестве гос.служащего или дипломата или , как у нас говорят – "бойца невидимого фронта"… Дело даже не в том, что никуда из вышеперечисленного меня никто не приглашал. Дело в том, что мой подход к проблеме оказался абсолютно не совместим с полагающимся по должности у тех людей, которые работают в этих сферах… Ни соображения осторожности, связанные с будущим собственной карьеры, ни соображения государственной целесообразности – ничто из этого даже не постучалось тогда в мою голову. Единственное, что меня поразило в данной ситуации – это то, как ужасно, проучившись "на отлично" столько лет сложнейшей специальности – медицине – быть отчисленным на пятом курсе просто потому, что где-то на родине кто-то с кем-то поссорился… Это, и только ЭТО соображение определило ход моих действий…

…

Я написал для Авелино великолепную характеристику и отправил в Москву. Он стал стипендиатом Комитета Солидарности и вскоре благополучно получил диплом врача… Надо ли говорить, что мы подружились?

Но наша дружба не закончилась после его отъезда из СССР. Как оказалось, это было лишь предисловием к дальнейшим драматическим событиям…

…

Всем известно, что конец восьмидесятых годов в СССР сопровождался наплывом в страну многочисленных зарубежных проповедников от всевозможных церквей и сект, появлением в России так называвшихся неформальных общественных организаций и активизацией всякого рода международных контактов.

В силу своих профессиональных обязанностей я оказался в самом центре этих событий.

По линии антивоенного движения нашими особо активными зарубежными партнёрами оказались американские и европейские квакеры – в прошлом христианская конфессия, которая с середины 17 века в Великобритании, а потом и в США, проявляла себя как очень активная общественная сила, занимавшаяся благотворительностью, антивоенной пропагандой и демократизацией конфессиональной жизни – в истории России им особо импонировало толстовство с его "непротивлением злу насилием".

В личном плане квакеры оказались удивительно милыми и приятными людьми. В то время я ещё не был крещён как Православный и, по молодости лет, проявил искренний интерес к этой организации – некоторые из представителей их общины до сих пор являются моими зарубежными друзьями и регулярно присылают рождественские открытки с подробными письмами о том, чем был знаменателен для них очередной прошедший год…

Я пишу об этом для того, чтобы стало понятно почему только лишь гвинеец Авелино и двое-трое европейских квакеров остались среди моих личных друзей после того, как накануне развала СССР, я покинул Дом Дружбы, предчувствуя последовавший вскоре развал этой организации…

В начале девяностых я уже преподавал английский язык в Технологическом институте и воспоминания о Доме Дружбы ограничивались перепиской с некоторыми квакерами и, конечно, с Авелино, который, получив диплом и покинув СССР, осел не у себя на родине, а в Стокгольме…

4

В 1990-м году мои зарубежные друзья пригласили меня в Молодежный летний квакерский лагерь в Норвегии – не просто отдохнуть, а принять участие в модных тогда дискуссиях на темы построения нового мирового порядка в условиях Горбачевских реформ , падения Берлинской Стены и демократических перемен в Восточной Европе. Я был подходящей фигурой для таких мероприятий – хорошо говорил по английски, поднаторел в международных связях , и при этом уже был простым преподавателем ВУЗа, а не функционером советской организации, репутация которой за рубежом была противоречива… Кроме того, квакеры мечтали, что я организую в Питере общину их религиозной конфессии – к этим мечтам были основания, так как я начал интересоваться религиозной литературой, которой они меня обильно снабжали. Вообще, в те годы это было массовое явление – зарубежные христианские [в основном протестантские] общины и проповедники активно искали адептов в стремительно демократизировавшемся СССР… Сразу скажу, что после нескольких лет плотных контактов с квакерами по всему миру, я всё-же сделал другой выбор и в 1994 году принял крещение в Русской Православной Церкви…

Но тогда был год 1990 и я поехал по квакерскому приглашению в Норвегию… Ехать я решил поездом Питер-Хельсинки, затем паром Silja Line в Стокгольм, и из Стокгольма поездом в Осло. Выбор сухопутного маршрута был не случаен – мой гвинейский друг Авелино, уже пару лет живший в Стокгольме, пригласил меня по дороге остановиться у него на пару дней. Мы договорились, что я посещу его на обратном пути.

Это не путевЫе заметки и я не собираюсь описывать маршрут или пребывание в лагере и в семьях квакеров…Мои старшие по возрасту норвежские друзья Турид и Эгиль Ховденак и их дети, мои ровесники: Эспен, Арнэ , Стиг, младшая приёмная дочь Ховденаков Фаузия, удочерённая ими в Бангладешских трущобах Читтагонга – они навсегда останутся в моём сердце, и пусть благословит их Господь… Но писать я буду о другом – основные события этого рассказа произошли уже на обратном пути – в Стокгольме…

5

Авелино совсем не изменился за два года. В Швеции он не работал по специальности, но жил в шикарной квартире в Эстермальм – одном из престижнейших районов Стокгольма.

Когда я уселся в мягкое кресло посреди сверкающей европейской чистотой гостинной, он немного виновато сказал:

– Ты сегодня переночуешь в другом месте – мне друзья оставили ключи от пустующей квартиры для тебя. Понимаешь, неожиданно приехали важные люди – мои соотечественники – сегодня у нас с ними здесь поздний ужин и кое-какие дела не для посторонних : ты ведь помнишь ситуацию с моим отцом. С тех пор ничего не изменилось…

– Политика? – спросил я.

– Немножко политика, немножко маленький бизнес, – поморщился он, явно не желая вдаваться в подробности. – У меня сейчас здесь сестра гостит, так вот даже её "выгоняю", и попрошу переночевать там-же, вместе с тобой…

Я вопросительно улыбнулся и он захохотал:

– Ну, если ЧТО, то ты ведь только с серьёзными намерениями, правда?… А если с серьёзными, то у моих будущих племянников должен быть только законный папа…Это ты учти !!! – и он погрозил мне пальцем, заливаясь смехом…

6

Итак, его сестру звали Дэлия, но она сразу попросила называть её Дэла… Ей было 20 лет… И все мужики пялились на неё, когда мы шли на квартиру по улицам города Стокгольма…И мне это было приятно… И я ещё не знал, что ожидало меня ночью… и утром… и siempre… and ever… and after…

7

А ожидало меня то, что через 5 минут после того как поужинав, мы разошлись по комнатам – она пришла ко мне в пижаме … Будто так оно было и задумано… Будто и не подразумевались другие варианты, и я даже подумал не подстроено ли всё это моим другом Авелино специально?

Но даже не в этом дело… Меня тогда поразило то, что на её лице светилась такая счастливая белозубая улыбка, что вспомнились негритята из мультфильма Чунга-Чанга…Как-то у нас в России в таких ситуациях выражения лиц другие – хотя может я в этом плане маловато повидал на своём веку – спорить не буду…

Она всё с той же сияющей улыбкой села с ногами на тахту, сняла пижамные штаны и, взяв себя руками за щиколотки, раздвинула пятки как можно шире и выше, склонив голову на бок и ещё ярче улыбаясь в наслаждении от произведённого впечатления…

… …

Потом, уже засыпая в обнимку с ней под одним одеялом , я ловил себя на мысли – "неужели это всё не подстроено Авелино, а происходит по её искреннему желанию?"

Этот день был субботой … Для понимания того, что случилось утром это чрезвычайно важно…

8

Утром мы позавтракали и в состоянии абсолютного счастья отправились по едва просыпавшемуся городу в сторону апартаментов Авелино…

Мне казалось, что в старых клипах незабвенной группы ABBA на песни "That's me" и "Summer night city" были эпизоды снятые утром в Стокгольме, и мне захотелось вместо описания города сослаться на них. Но пересмотрев эти клипы, я понял, что многое забыл – на одном видео сняты эпизоды белых ночей, а вовсе не утро, а на другом – хмурый полдень… Интересно, кстати, что мы Белые Ночи ассоциируем только с Питером, хотя и Осло, и Стокгольм, и Хельсинки в этом плане ничуть не отличаются от моего родного города…

Подходя к дому Авелино, мы издали увидели у главного входа полицейские машины с мигалками… Ещё через минуту Дэла тревожно сказала:

– Посмотри без меня, что там происходит – у меня визы нет и все документы просрочены. Мне опасно с полицией иметь дело…

Не подавая вида, но уже предчувствуя , что именно нас коснётся то, что происходит в доме, я оставил её на углу перекрёстка и отправился на разведку, лихорадочно соображая как бы выяснить всё, не вызвав подозрений в чём бы там ни было и, соответственно, избежать каких-либо вопросов со стороны полицейских.

9

Мне повезло – соседом Авелино по лестничной клетке оказался американец и, стоя у парадной двери, он на английском эмоционально пересказывал ночные события дознавателю…Полицию вызвал именно он, когда под утро увидел как посторонние люди африканского происхождения выносят мешки с их этажа, при этом явно пытаясь избежать посторонних глаз. По прибытии наряда было обнаружено, что дверь квартиры Авелино прикрыта, но не заперта на ключ – везде следы обыска и возможно пыток – кровь, прикушенное полотенце, использовавшееся, видимо, как кляп , но ни живого ни мёртвого Авелино нигде не нашли… Через час на месте уже работала следственная группа, которую мы с Дэлой и увидели у дверей…

…

Нужно было сориентироваться в ситуации. Мои отпечатки пальцев наверняка остались в его гостиной, также как и следы пребывания там Дэлы – мы были последними кто его видел, и этот факт очень не нравился мне, хотя обстоятельства всё-же не бросали на нас никакой тени – было ясно, что мы в этой истории люди случайные. Но всё упиралось в нелегальный статус Дэлы в Швеции – прежде чем "сдаваться" нужно было собраться с мыслями…

Вот так в течение нескольких минут всё изменилось и новая реальность стала тревожно вырисовываться в моём сознании:

– Его похитили и будут требовать деньги у отца, – сказала Дэла. – Я уверена, что он жив и это всё нефтяные разборки на родине.

– Твой отец связан с торговлей нефтью?

– Авелино говорил, что ты знаешь, кто мой отец…

– Ну, отчасти да…

– Тогда ты понимаешь, что назвать торговлей то, о чём мы говорим – это слишком нежно…

Я промолчал… Если кому интересно что имела ввиду Дэла, можете погуглить Экваториальную Гвинею в википедии – и дальнейших вопросов по поводу этого диалога у вас уже не возникнет…

Но в тот момент наши проблемы были сугубо конкретны и серьёзны…

Вопросительно глядя мне в глаза, она охарактеризовала ситуацию :

– Я даже боюсь сейчас возвращаться в квартиру где мы спали – мне негде теперь ночевать…

Стало понятно, что мой отъезд на родину откладывается – невозможно бросить в этой ситуации девушку, с которой провёл ночь накануне…

И ещё я подумал, что столь подходящее к моменту русское слово "......" напрасно не является литературным выражением…

10

Как я уже сказал, этот день был воскресеньем… Именно этот факт определил ход моих дальнейших действий…

Что можно было предпринять в чужой стране , да ещё на обратном пути в СССР, когда деньги уже на исходе, и по тем временам финансовых пополнений с родины ждать было не от кого ? Я-то мог в тот же день сесть на паром и отправится по своему обратному маршруту в Хельсинки и далее в Питер, но как быть с Дэлой, которая твердила, что ей теперь ночевать негде, а её брат и спонсор неизвестно жив ли вообще…?

И вот тут-то воскресенье сыграло свою роль… Мне сразу пришло в голову, что можно обратиться к местным квакерам, которые в любой стране при любых обстоятельствах как раз по воскресеньям встречаются на своих молитвенных собраниях – и хотя шведских квакеров среди моих знакомых не было, я был вхож во все квакерские общины мира просто потому, что в любой момент мог связаться со своими друзьями – их единоверцами – и получить любые рекомендации… Одним из важнейших направлений квакерской деятельности является помощь беженцам, и я инстинктивно чувствовал, что лучшего варианта для хоть какого-то решения проблемы у нас с Дэлой не было…

Оставалось найти телефонный справочник и узнать адресс местной квакерской церкви [так называемого Дома Собраний] … И надо было спешить – во всём мире каждое воскресенье в 10 утра начинаются квакерские молчаливые молитвенные собрания, которые продолжаются час. После этого небольшая трапеза [просто чай] и беседа – максимум ещё минут 30 – и все расходятся…

Я посмотрел на часы. Было уже четверть одиннадцатого…В те времена мобильники только входили в моду, и в Стокгольме ещё были телефонные будки, где лежали телефонные книги… Лихорадочно листая страницы в поисках адреса, я приказал Дэле вызывать такси…

11

Мы вошли в помещение квакерского молитвенного дома на Kristinehovsgatan в 10.50… Пройдя в комнату собраний , мы сели на свободные стулья …

Оглядевшись вокруг я попытался успокоиться и присоединится к присутствующим в молчаливой квакерской молитве, которую многие путают с медитацией… Хотя мы пришли к самому концу молчаливого собрания, никто даже глазом не моргнул, продолжая сосредоточенно вслушиваться каждый в себя среди почти звенящей тишины, которая всегда так таинственно сопровождает общение квакеров со Всевышним…

Мои тревожные мысли стали постепенно приходить в порядок и наступило какое-то душевное умиротворение. Дэла с умилительной любознательностью украдкой поглядывала по сторонам, но ярко белые белки глаз на фоне черного цвета кожи выдавали её любопытные взгляды и отсутствие молитвенной сосредоточенности…

Вдруг я заметил наискосок от себя Айри Рикберг – финку, которая только что была со мной в лагере в Норвегии, а чуть подальше ещё одного парня, которого тоже встречал там же – даже не знал, что он швед…

12

Короче, в этот раз, послемолитвенное чаепитие шведских квакеров было целиком посвященно разборам наших с Дэлой "полётов"…

Видимо традиции веками преследовавшейся секты формируют характер адептов, а десятилетия постоянного противостояния иммиграционным властям в борьбе за права беженцев не оставляют иллюзий – никто даже не предложил попытаться поговорить с полицией или непосредственно обратиться к властям. Было принято во внимание то, что Дэла, оказывается, – католичка . Кто-то из присутствующих сказал, что лично знаком с неким "братом Джованни" – большим человеком в Стокгольмском отделении Каритас – международной католической благотворительной миссии. Надо понимать, что Швеция страна лютеранская и католиков там немногим больше 1 %…

Ещё до того как остыл чай в чашках, по телефону для нас была назначена встреча с "братом Джованни" и записаны все квакерские контакты на случай если в Каритас найти помощь не удастся…

13

Вот таким образом , с надеждами отправились мы пешком по пасмурному Стокгольму знакомиться с "братом Джованни" в штаб-квартиру Каритас …

14

Джованни удивил нас, предложив остановится лично у него. Возможно такое отношение было связано с тем, что мы попали к нему не обычным образом, а по дружеской просьбе знакомых, но сейчас мне кажется, что монашеское одиночество сыграло свою роль : всё-таки мы были вполне приличными и, главное, интересными для него людьми – среди его клиентов большинство вообще были полуграмотными, а поболтать он любил как все итальянцы, но с одним отличием – его интересовали высокие и интеллектуальные темы – и в этом я очень скоро убедился …

Нам нужно было хотя бы несколько дней, чтобы понять как Дэла должна была действовать – связаться с отцом , выяснить ситуацию с Авелино, да и вообще – как ей строить жизнь дальше и на какую страну ориентироваться – пытаться легализоваться в Швеции или рассмотреть другие варианты?… Я решил остаться вместе с ней у Джованни на несколько дней, чтобы уехать уже в уверенности, что события приняли контролируемый характер, намечены цели и начаты действия для их достижения…

15

Уже исходя из одной только приставки к имени Джованни – Fra Giovanni – где Fra это сокращение от fratello – брат – понятно, что Джованни был монахом. Это был немного полноватый мужчина лет сорока с живыми весёлыми глазами…Первый же наш с ним разговор за ужином в день знакомства вывел нас на столь любимые им интеллектуально-богословские рассуждения. Он буквально поймал меня на случайной фразе. Рассказывая о сидящей здесь же с нами и жующей макароны Дэле, я произнёс слово, употребляемое в английском языке в значении "неопределённое положение, не решённая участь" , слово, имеющее латинские корни и вполне определённый смысл также и в итальянском языке. Я сказал:

– She is in limbo now…

– Do you know what is "limbo" ? – улыбнулся он и глаза его засверкали в предвкушении интересного разговора, – У вас в православии ведь нет понятия "чистилища" и limbo. У вас душа после смерти проходит мытарства, а не чистилище …

– Не одно ли это и тоже? – спросил я, заглотив "наживку"…

Не буду пересказывать всю нашу беседу о том, что ожидает всякого после смерти при переселении в мир иной – мы ещё беседовали, когда Дэла уже ушла спать. И когда она вышла, Джованни вдруг сказал мне поразительную вещь:

– Красивая какая африканка – и фигура, и вообще…

– Разве монахам можно обращать на это внимание? – подколол его я, и улыбнулся, чтобы это сошло за шутку.

– А я стал монахом из-за несчастной любви к девушке, – ответил мой новый друг, поставив меня в абсолютный интеллектуальный тупик.

Так как я растерялся и не знал что ему на это ответить, он продолжил:

– Я в 17-летнем возрасте решил, что Господь даст мне ту девушку во сне по моим молитвам, раз уж в реале она мне отказала … Я был в таком отчаянии, что думал – "какая разница, наяву или во сне?". Уговаривал себя тем, что во сне может даже и интереснее… Я даже стал читать научную литературу о снах . В так называемой фазе быстрого сна человек зачастую испытывает ощущения от сновидений намного превосходящие то, что может чувствовать наяву…Это не просто какие-то там эротические сны – я думал о соитии наших астральных тел, полном проникновении внутрь друг друга без какого-либо секса – мне казалось, что в Раю, где нет жён и мужей, а все пребывают "как Ангелы на Небесах" именно так свидания с любимыми и происходят…

– Ты и сейчас так думаешь? – спросил я, начиная приглядываться к нему с опаской.

– Нет, – рассмеялся он, – сейчас я об этом не думаю. Я уже давно забыл её…Мужчины в этом плане абсолютные гады – в её юности готовы на безумные кульбиты ради любви, а состарится она – одуванчика не подарят. А ведь это одна и та же женщина… Господь посмеялся над нашими страстями самим фактом увядания женской красоты…Поэтому лучше о душЕ думать, о сострадании и о Вечности – а девушки и красотки, это всё страсти-мордасти сплошные…

– Теперь вижу, что ты НАСТОЯЩИЙ монах, – пошутил я…

– Кстати, – сказал Джованни, – раз уж я вспомнил про сны…, ты никогда не задумывался из чего состоят видимые нами во сне образы?

Подождав секунду, пока я соображал, что же он имеет ввиду, Джованни съел маслину и продолжил:

– Вот когда смотришь на экран компьютера перед собой – там всё понятно, картинка создаётся ударом электронов по люминисцентному экрану – вполне себе материалистическое объяснение на первый взгляд. А вот закрой глаза и представь себе кролика – из чего этот кролик в твоём мозгу состоит? Ну, я имею ввиду его изображение, саму картинку? Из материальных частиц?… Ты усилием мысли создаёшь материальные объекты как Господь Бог или что ?

– Может быть это изображение кролика состоит из фотонов? – предположил я…

– Во первых фотон тоже материален, а во вторых фотоны при закрытых глазах в мозг не проникают…

– Электроны? – продолжал я гадать. – Но это тоже материальные частицы. Не можем же мы в своей голове по своему желанию материализовывать объекты усилием воли…

– Интересно, правда? – Джованни наслаждался беседой и чувствовалось, что не жалеет об оказанном мне и Дэле гостеприимстве…

– Так всё-таки, из чего состоит кролик, которого я вот сейчас вижу закрыв глаза? – спросил я и сам удивился своему наивному детскому любопытству и тому как захватил меня этот вопрос…

– А-ха-ха!!!, – Джованни наслаждался общением, – а теперь представь себе гипнотизёра, который не просто творит образы в своём мозгу, но заставляет целые группы людей увидеть этого кролика и даже играть с ним или ловить его в комнате – из чего состоит этот кролик, которого нет?…Или он всё-таки в каком-то виде есть?

Я не знал что сказать, но попытался ответить:

– У нас в Советском Союзе был режиссёр Тарковский, который снял фильм Солярис – там в космосе мыслящий океан создал главному герою-астронавту материализованный образ его собственной молодой жены, которой уже в живых не было – просто копировал образ из памяти главного героя и воплотил в реале, причём с теми же психологическими чертами и со способностью говорить и обучаться и так далее…

– И чем у них это кончилось…с женой? – спросил Джованни…

– Не помню чем конкретно кончилось с женой, но сексом они занимались… Кстати, в результате главный герой фильма предпочёл остаться в некоем подобие рая, который ему этот Солярис воссоздал с точной копией его собственного дома и окружающей местности во всех деталях природы и земных красот … то есть он просто отказался возвращаться в реальность на Землю…

… …

Вот такие были у нас разговоры…

16

Через несколько дней, убедившись, что Дэла в надёжных руках людей, лучше меня знающих как ей помочь, я стал собираться в обратный путь…

… …

Она провожала меня на паром…

… …

17

Уже поднявшись на борт и увидев стройную фигурку вдали, я подумал, что покидаю свой дом …Хотя всё было наоборот… Такое странное чувство…

Но это были лишь "цветочки" – "ягодки" дозрели позже…

Ночью на пароме пришла в голову мысль – "а что дальше?". Почему вообще необходимо было расставаться? Что, собственно, не устраивало меня в перспективе остаться с ней навсегда? Было невообразимо представить нас вместе в СССР – мы ведь расистов осуждаем только издалека, а представьте себе продолжение этой истории в наших родных краях…

– А вот в Швеции, – шептал мне "внутренний голос", – всё было бы без проблем…

… …

На следующий день в Хельсинки я стоял на вокзале и боролся с желанием развернуться на месте и отправиться обратно в Стокгольм…

… …

Но всё же через несколько часов я пересёк границу СССР…

18

Но это ещё не конец…

Через пять месяцев я увидел её во сне…

…

Была уже зима, но мне вдруг приснилось, что я проснулся летом в лесу…Было ощущение абсолютной реальности происходящего и полная уверенность, что вся предшествующая жизнь была лишь сном.... а реальность – вот она вокруг: влажный мох под моими руками, тёплые капли только что прошедшего дождя, и белая ночь светящаяся с небес… Но как я попал сюда?…

Поднявшись на ноги, я увидел Дэлу перед собой. Эта белозубая улыбка Чунга-Чанга, этот черный ангелочек с белками огромных любопытных глаз:

– Что ты тут делаешь, моя хорошая…? – спросил я, обнимая её.

– Я подслушивала ваш разговор с Джованни, – ответил мне самый загорелый в мире ангел. – Вы тогда думали, что я пошла спать, а я одела пижаму и слушала, сидя под дверью…

– Ты наверное замёрзла ? Мы с ним говорили так долго…

– Нет, совсем нет… , – она обняла меня под рубашкой и я почувствовал, что она действительно вся тёплая. Глядя снизу мне в глаза, она сказала:

– Давай полетаем так, как рассказывал Джованни?

– Это как ?

– Друг в друге…одним телом…

– Что ты, ангел…ведь он говорил про сны.

– А мы сейчас во сне, – сказала Дэла…

Я не поверил ей, но почувствовал, что мы действительно одно тело и уже стремительно несёмся ввысь…

Лес остался внизу. Под светлеющим небом раскинулся пейзаж в сумраке белой ночи…

… …

Потом мы вернулись …

– Тебе пора просыпаться, – сказала Дэла, – но… пока мы ещё здесь, оставь мне того кролика, про которого рассказывал Джованни…

Не закрывая глаз, я представил себе кролика под ёлкой , и он сразу же появился там…Взглянув на нас , он хотел было убежать, но Дэла засмеялась и успела схватить его…Держа его на руках, она со своей сияющей улыбкой смотрела на меня.

– Только не прижимай его пузом к себе, – испугался я, – у кроликов очень сильные толчковые задние лапы, он брыкнётся и ударит тебя в живот…

Она послушно перехватила кролика под пушистое брюшко и, держа левой рукой за уши, осторожно повернула так, чтобы его лапы в случае чего не задели её…

… …

Так она там и осталась стоять, держа кролика на руках… даже после того, как я проснулся…

… …