Земля незнаемая. Сборник [Владимир Васильевич Зенков] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Даниил вспомнил, как на недавней пирушке черниговец Беловолод Просович осторожно завел речь о возможной неудаче. Игорь уставил на него бешеные глаза, процедил:
– Хочу копье преломить в конце поля Половецкого.
Неистовой водей своей переломил всех. Даниил вздохнул: сила солому ломит. Копыта коней зашуршали в палой листве, крепко запахло сырой прелью. Колонна втягивалась в сумрачный распадок, пронизанный золотыми солнечными стрелами.
Длъго ночь мрькнетъ
Заря светъ запала
Мгла поля покрыла.
Щекотъ славий успе;
В распахнутый полог шатра тянуло теплым влажным запахом листвы и молодой травы, мокрой землей. В недалеком ракитнике одурело заливался соловей. Даниил отбросил перо, сдвинул в сторону деревянные дощечки, покрытые воском, для скорой записи. Бережно приподнял пергамент, покрытый вязью, полюбовался.
Прошла спазма, стиснувшая горло, уходила постепенно сладкая боль, что наполняла сердце, оставляя светлые слезы, покой и опустошенность.
Он несколько раз перечитал написанное, уже не вникая в смысл, вслушиваясь только в музыку стиха. Хорошо! Он знал, что хорошо, что на всем Божьем свете никто лучше не напишет.
Закинул руки за голову, потянулся. Красноватый скудный язычок каганца всколыхнулся, затрепетал.
В голубом, размытом лунным светом, проеме полога появилась темная рослая фигура, согнувшись, бесшумно скользнула внутрь. Человек, споткнувшись о ноги спавшего у входа гридня Луки, ругнулся сквозь зубы матерно, выправился как кошка и с размаху опустился на затрещавший ивовый лежак.
Хороший приятель, сотник Трибор, белозубо ухмыльнулся:
– Пишешь, Боян?
Даниил с удовольствием посмотрел на него. Рослый, сухой, с шапкой спутанных русых кудрей. Глубокий вырез кожаной замасленной подкольчужницы открывает мощную мускулистую шею.
Расстегнул пряжку пояса, ловко стащил перевязь меча, бережно уложил его возле себя. Вытянув длинные ноги, кокетливо воткнул в кошму звездчатые угорские шпоры.
Даниил засмеялся:
– А ты, брат, от нагайки вовсе отказался?
Трибор вспыхнул, загорячился:
– Ты, друже, зря смеешься. Чего животину нагайкой пороть, тут только чуть под бока поддал – и летит, как птица. Угры, брат, не дураки, шпоры – доброе дело.
Даниил хмыкнул:
– То-то ты своему аргамаку намедни бока дегтем мазал. Какая разница – нагайкой ты его исхлещешь или шпорами затерзаешь.
Трибор махнул рукой:
– Чего с тебя взять, сынок боярский, ты в лошадях ни клепа не смыслишь.
Даниил, нагнувшись, потянул к себе Триборов меч – длинный, тяжелый, с серебряным яблоком на крыже.
– Небось франкский?
– Какое там, – Трибор ревниво перехватил меч, наполовину вытянул из ножен. Блеснул розоватый змеистый булат. С гордостью показал глубоко вырезанную надпись “Феодор делал”.
– Нашей работы, киевской. Гляди-ка, крыж сборный, нынче уже таких не делают. Нынче все цельнокованные, барахло.
Глянул в голубой разрез полога, прислушался к соловьиному пению, вздохнул:
– Хорошо бы сейчас бабеночку молодую. Позоревать бы с ней. А, Даниил?
Даниил засмеялся:
– Вот, подлец, ненасытный. Сколь девок перепортил, гляди, родня вязы свернет.
Трибор махнул рукой:
– Ништо, обойдется. Небось не нажалуются.
Лицо его в мерцающем свете каганца стало мягким:
– Они меня, чай, любят.
Потянул к себе пояс, стащил с него объемистую баклажку:
– Давай-ка ренского хлебнем. Княжий гридень Любомир достал.
Даниил скривился:
– И охота тебе с ним дружбу водить? Ни силы, ни ума – холуй холуем.
Трибор хорошо хватил из баклажки, перекосился “ну и кислятина”:
– Добро тебе, боярскому сыну, на батькиных вотчинах. Опять же угров посетил, у франков бывал. Даже в монастыре ошивался. Самому Святославу люб. А я что? Из детишков пожалованных. Вотчины не имею, княжеский надел поверстали скудный. Одна надежда в тысяцкие выскочить. А это дело, брат, такое – хоть какой рубака да умница будь, а коли князь не приласкает, так и не видеть ничего.
Любомир, возгря кобылья, хоть чистая баба, а князюшке нашептывать умеет. Большое, брат, дело. Я ему намедни уж поклонился двумя кусками веницейского оксамита, да полотками гусиными копчеными, да окороков парой. А я ведь не один. Сколь ушлых сотников в тысяцкие мечтают выскочить. Кто более поднесет, тому и светит. Так-то, Боян. Да, вот еще что, – Трибор поскреб золотистую щетину, – ты собери-ка все цидулы свои, да отдай мне. Время походное, мало ли что может случиться, а я сохраню надежно.
Я в грамоте не силен, а только вижу – что-то важное ты пишешь,
Последние комментарии
10 часов 21 минут назад
10 часов 38 минут назад
11 часов 3 минут назад
11 часов 34 минут назад
12 часов 41 минут назад
14 часов 22 минут назад