Сколько стоит один шаг? [Людмила Леонидовна Бержанская] (fb2) читать онлайн

моему папе

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Любовь Антоновна – 60 – 62 лет. Высокая, статная, элегантная.

Виктор – 35 – 37 лет. Невысокий, худощавый, очень просто одет, но, при этом. в нем видна врожденная воспитанность.

Антон – 35 – 37 лет. Высокий, интересный, холенный.

Римма – 35 лет, жена Антона. Высокая, пикантная женщина.

Анна – 35-37 лет, небольшая, полненькая, с энергичной манерой разговора.

Елена – 35 – 37 лет. Полная женщина, озабоченная больше всего проблемами своей семьи.

Девочки и мальчики 16 – 17 лет, пришедшие на празднование 9 мая.

I ДЕЙСТВИЕ

Открывается занавес.

Парк. На одной скамейке сидят несколько девушек – старшеклассниц, на другой – мальчишки их же возраста, на третьей – Любовь Антоновна.

9 мая. Играет музыка. Бравурная сменяется грустной. Вся обстановка говорит о празднике.

Поет одна из девушек. Это, скорее, речитатив:

Война, война, ах, как далеко,

Почти что, не слышны нам взрывы,

А память в душах так глубока,

И стыд, что мы остались живы.

После первого куплета смотрит, какое производит впечатление. Мальчики, явно, заинтересованы ею и ее подругами.

Любовь Антоновна: (Слушает, смотрит с интересом, обращается к девушке.) Деточка, а кто автор этой песни?

Девушка: (Удивленно, она не заметила на скамейке, вдалеке, Любовь Антоновну.) Витька Симонов, наш местный, начинающий бард.

Любовь Антоновна: Сколько же лет, этому начинающему?

Девушка: Лет 30.

Любовь Антоновна: В 30 лет начал писать стихи и песни?

Девушка: Не знаю. Это первая его песня, которую я услышала.

Любовь Антоновна: Она вам понравилась?

Девушка: Да. А почему это вас удивляет?

Любовь Антоновна: Меня удивляет то, что 30 летний молодой человек пишет песни о войне, и что у вас есть желание их петь.

Девушка: Но почему? Хорошие песни всегда хорошие.

Любовь Антоновна: Нет-нет, мне, просто, казалось, что для вашего поколения эта тема далека и чужда.

Девушка: Простите, а у вас есть дети?

Любовь Антоновна: Есть.

Девушка: Им далека эта тема?

Любовь Антоновна: Нет.

Девушка: Тогда почему вас удивляет, наш интерес к таким песням?

Любовь Антоновна: Я, наверно, неправильно выразилась – радует.

Девушка: Потому, что чувствуете в этой памяти дань уважения к себе?

Любовь Антоновна: Я не думала об этом. Но вы, скорее всего, правы.

Девушка: Скажите, а когда уйдет ваше поколение, что тогда нам останется уважать?

Любовь Антоновна: Не поняла? Что вы имеете в виду?

Девушка: Я понимаю, что можно уважать людей, которые сделали доброе дело. Назовем это подвигом. Но проходит время – и их уже нет, они ушли из жизни. Извините, что я так жестоко.

Любовь Антоновна: Нет-нет, все правильно. Я с интересом слушаю вас.

Девушка: Остается исторический факт. Разве можно уважать историю? Факт он и есть факт.

Любовь Антоновна: Можно уважать или не уважать память?

Девушка: Интересная мысль. Нужно запомнить (пауза). А ваши дети уважают память?

Любовь Антоновна: Они уважают меня.

Мальчик: А как же быть с погибшими? Уважать мертвых?

Любовь Антоновна: Ребята, вы решили загнать меня в тупик?

Мальчик: (Настойчиво). Нет.

Любовь Антоновна: Тогда я не поняла вопроса?

Мальчик: Мне кажется, что уважение может быть к личности, а не вообще.

Любовь Антоновна: Что такое “вообще”?

Мальчик: Например, государство.

Его перебивает девочка.

2 девочка: Скажите, за что уважать государство, которое способствовало этой войне?

Любовь Антоновна: Ребята, вы заставляете меня задумываться, на старости лет, над вопросами и ответами, которых раньше не было.

Мальчик: Ну, во-первых, какая “старость лет”? Вы очень привлекательная и элегантная женщина. Я это вам, как мужчина, говорю.

Любовь Антоновна: Товарищ “мужчина”, вы даже не представляете, насколько мне приятно. Хотя бы потому, что мои внуки всего на пару – тройку лет моложе вас. А “во-вторых”?

Мальчик: А во-вторых, это же хорошо, что мы, молодые, можем задать вам (пауза), старшему поколению, серьезные вопросы, на которые нужны серьезные ответы.

Любовь Антоновна: (Улыбаясь). Я благодарна вам за это.

2 девочка: За что?

Любовь Антоновна: За такую умную беседу (пауза). Но ведь государство – это люди.

Мальчик: Вот-вот, о руководителях государства я и говорю. Их тоже надо помнить и уважать? А может, лучше уважать простого солдата, который не разбирался в этой грязной политической волоките, а просто не хотел, чтобы во главе его страны стояли люди с немецкими фамилиями?

Любовь Антоновна: Какая ты умничка. Ничего, что я на “ты”?

Мальчик: (Смутившись). Да, все нормально. (Продолжает). Вы со мною, то есть с нами, не согласны?

Любовь Антоновна: Не совсем.

2 девочка: С чем?

Любовь Антоновна: Немецкая фамилия – это еще не гарантия врага. 30 лет во главе всех нас была грузинская фамилия.

2 девочка: Я не о фамилии, я о подчинении.

Любовь Антоновна: Ну, уж, подчинения наша страна хлебнула по полной программе.

Мальчик: Я не о том. Ну, ладно. Ответьте мне на такой вопрос: патриотизм – это сердце или разум?

Любовь Антоновна: Не знаю. Сердце обязательно, а вот насчет разума не думала.

2 девочка: (Очень настойчиво). Посмотрите, сколько мы задаем вопросов, и на большинство из них вы не знаете ответов.

Любовь Антоновна: Да. Увидела (пауза). Это очень хорошо.

Мальчик: Почему?

Любовь Антоновна: Вы свободней нас.

1 девочка: Вот поэтому мы не хотим, чтобы вы указывали нам дороги. Мы все равно по ним не пойдем.

2 девочка: (Язвительно). Один мальчик в городе Самаре, правда, говорил маме, что пойдет другим путем.

Мальчик: И пошел, и привел.

В это время выходит Анна с букетом цветов. Она ищет знакомых. Видно, что здесь была назначена встреча. Увидев Любовь Антоновну, беседующую с ребятами, останавливается.

Любовь Антоновна: (Увидев Анну). Анна, здравствуйте. Как я рада вас видеть. (Обращаясь к девушке). Милая, извините, пришел дорогой мне человек.

Девушка: Ну, что вы, я рада за вас. Нам было очень приятно с вами побеседовать (пауза) и интересно.

Любовь Антоновна: (Ко всем). Всего вам доброго, дорогие. (Обращаясь Анне). А я, уж, подумала, что у вас изменились обстоятельства, и вы не придете.

Анна: Ну, что вы! Это одна из самых лучших традиций, которая сохраняется.

Любовь Антоновна: А ваши ребята придут?

Анна: Обязательно. У нас сегодня, только по секрету, программа на весь день.

Любовь Антоновна: А почему “по секрету”?

Анна: Решили сделать вам приятный сюрприз.

Любовь Антоновна: Тогда, почему выдаете друзей?

Анна: Я не выдаю, я предупреждаю вас и прошу изменить собственные планы.

Любовь Антоновна: Так что же на сегодня намечается?

Анна: Где-то, через полчаса, соберутся все, и поедем к нам домой отметить праздник.

Любовь Антоновна: Нет-нет, я к этому не готова.

Анна: (Настойчиво). Простите, а как к этому нужно готовиться?

Любовь Антоновна: Не знаю, не думала.

Анна: (Продолжает) И потом поедем на кладбище. Не отказывайте, прошу вас.

Любовь Антоновна: Ну, что вы! С каждым годом все меньше людей хотят мне сделать добро.

Анна: (Удивленно). Почему?

Любовь Антоновна: Просто, каждый занят своими делами, не до сантиментов.

Анна: А вы часто со своими знакомыми или близкими вспоминаете войну?

Любовь Антоновна: Нет.

Анна: Почему?

Любовь Антоновна: Не знаю. Наверно, не чувствовала интереса.

Ребята с начала прислушиваются к разговору, а потом быстро уходят.

Анна: Любовь Антоновна, но, ведь, вы были на фронте до конца войны?

Любовь Антоновна: Нет. Я была ранена в 44 и все. Отступали со мной, побеждали без меня.

Анна: У вас много наград?

Любовь Антоновна: Нет.

Анна: Почему?

Любовь Антоновна: Не знаю.

Анна: У папы тоже не много. Два ордена.

Любовь Антоновна: Ваш сын-то их хоть видел?

Анна: Да.

Любовь Антоновна: Гордится?

Анна: Да (пауза). И с дедом любил поразмышлять о прошлом.

Любовь Антоновна: Папа не утомлял его воспоминаниями?

Анна: Не знаю. (Пауза). Вот мое детство прошло в воспоминаниях о войне. Лет через 20 после войны (пауза), папа рассказал, что участвовал в параде Победы в качестве приглашенного зрителя.

Любовь Антоновна: Интересно. Я этого не знала.

Анна: Потому, что у него был один из первых орденов Красной Звезды.

Любовь Антоновна: А, понятно.

Анна: Он говорил не о штандартах, не о счастье победы…

Любовь Антоновна: А о чем?

Анна: О мыслях недоучившегося историка, глядящего на ликование.

Любовь Антоновна: Он помнил свои мысли?

Анна: Да. Рассказывал, что среди этого осуществившегося счастья, так долго ожидаемого, он стоял один. У него было чувство непонятного одиночества.

Любовь Антоновна: Мне это понятно.

Анна: Почему?

Любовь Антоновна: Понимаете, человеческое одиночество, по большому счету, это одиночество души (пауза). Каждый год, когда я прихожу сюда, чувствую тоже.

Анна: Может, от потери близких, тех, кто нужен душе?

Любовь Антоновна: Да.

Анна: Папа рассказывал, что не мог понять ликования тех, у кого в душе были могилы.

Любовь Антоновна: Может, для успокоения придумали очередной пафос: счастье со слезами на глазах (пауза, с грустной усмешкой). Одного не поняли, что пафос – не признак величия (пауза).

Анна: А еще папа говорил, что не мог тогда оторвать глаз от красоты Василия Блаженного.

Любовь Антоновна: Знаете, мне это понятно. Я тоже себя когда-то поймала на этом.

Анна: (Продолжает). И еще он думал: почему в такой огромной стране, которой бог дал столько богатств, и столько сильных людей, на главной площади столицы стоит памятник блаженному и рядом лобное место (долгая пауза). Он говорил: его не покидало чувство, что радость и счастье были блаженны. И что уже тогда зарождалась какая-то боязнь расплаты за победу.

Любовь Антоновна: Неужели он тогда это понимал?

Анна: Нет, мне кажется, он, скорее, чувствовал.

Любовь Антоновна: Господи, но, ведь, ему не было и 25.

Анна: А война за плечами?

Любовь Антоновна: Да, война – это страшный жизненный опыт.

Анна: Мне кажется, что выбранная профессия тоже располагает к подобным раздумьям (пауза). Он до конца жизни вспоминал войну, анализировал. Сотни раз, передумывал события тех лет.

Любовь Антоновна: Знаете, Анечка, по большому счету, в каждом из нас остались осколки войны.

Анна: И они не дают жить?

Любовь Антоновна: Нет, немножко не то. Просто живешь с этой памятью, меряешь все на “ту” жизнь.

Анна: Я видела по папиной жизни, насколько это тяжело.

Любовь Антоновна: Как?

Анна: Ну, не мог он переступать.

Любовь Антоновна: Это, в самом деле, тяжело (пауза). Как подумаю, что из войны ведь никто не вышел морально и физически здоровым. . .

Анна: А в чем это ощущалось?

Любовь Антоновна: Понимаете, мы все с ужасом увидели, что обесценивание человеческих жизней не закончилось войной.

Анна: (Пауза). Мы к этому почти привыкли (пауза). Нас, ведь, воспитывали так, что только смелые люди могли побеждать.

Любовь Антоновна: Нет. В бою, в первую очередь, пьяные. Потому, что в слове “смелость” заложена обесцененность жизни.

Анна: Мне папа говорил, что в первом бою первый выстрел из страха.

Любовь Антоновна: Правильно говорил и честно.

Входит Римма, Антон и Елена с цветами.

(Чуть ли не хором): Привет. Мы вовремя? Не опоздали? Любовь Антоновна, вы долго нас ждали?

Любовь Антоновна: Нет-нет (оборачивается). Здесь были мальчики и девочки, взрослые школьники.

Римма: Они вас развлекали?

Любовь Антоновна: Ну, как вам сказать. Интересные ребята, умные, хорошие (пауза). Господи, мы же год не виделись! Расскажите, как ваши дела, что нового, интересного.

Антон: Любовь Антоновна, мы сейчас пойдем, решим организационные дела, а потом, за поминальной рюмкой, наговоримся вдоволь.

Елена: Мы отлучимся на полчаса, а вы с Анютой идите домой, и ждите нас (пауза). Или мы вас.

Римма: Вы же понимаете, что все, как всегда, в последнюю минуту.

Любовь Антоновна: Вы все работаете, всем некогда.

Римма: А вы?

Любовь Антоновна: Конечно. Как всегда: сестра врача.

Антон: Что это вы так скромненько? Медицинские сестры всегда в почете.

Любовь Антоновна: У больных и то не у всех.

Елена: А у врачей?

Любовь Антоновна: (Молчание).

Антон: (Обнимая Римму и Елену, старается загладить затянувшуюся паузу). Все. Все. Мы вас покидаем.

Уходят.

Любовь Антоновна: Анечка, давайте зайдем в магазин. Я куплю коробку конфет к чаю.

Анна: (Твердо). Не надо. У нас все есть.

Любовь Антоновна: Я, ведь, не сказала, что у вас нет. Я просто хочу купить.

Анна: (Твердо). Не надо. Сегодня мы вместе с вами поминаем всех наших родных (пауза). Как жаль, что поминаем. А как хотелось бы за столом, все вместе.

Молчание.

Анна: (Старается изменить тему). Любовь Антоновна, расскажите что-нибудь о себе.

Любовь Антоновна: Вам интересно? Мне всегда казалось, что моя жизнь, мои чувства, мои воспоминания – только мои. Зачем отягощать других?

Анна: Любовь Антоновна, знаете, когда я говорю с вами, у меня такое чувство, что папа сейчас подойдет, и мы продолжим вместе беседу. Вы – моя память о папе, вы – живое воспоминание, вы для меня – папино тепло.

Любовь Антоновна: Деточка, о чем вы хотите слышать? Я не могу говорить о военном героизме. Для меня – его, просто, не было. Это был долг и страшная работа, и еще – страшная жизнь. Для меня нет слова “патриотизм”, есть слово “совесть”. Знаете, если бы я не была тогда молода, то, скорее, всему этому подходит (пауза) – кровавое существование.

Анна: (Перебивая). Но, ведь, вы были молоды?

Любовь Антоновна: Была. И поэтому все, что было, можно назвать жизнью. Хотя бы, потому, что была любовь.

Анна: Была?

Любовь Антоновна: Была (задумалась). Ужасное сочетание: любовь и прошедшее время.

Анна: Но ведь память не дает любви оказаться в прошлом.

Любовь Антоновна: Дает (задумалась). Любви нужны ощущения: руки, губы, волосы, тело.

Анна: Но, ведь, вы не забыли?

Любовь Антоновна: (Очень грустно). Да, по большому счету, мне, кроме чувства, нечего помнить.

Анна: Как нечего?

Любовь Антоновна: Вот так – нечего. Мне было 17, а ему 18. Я не знала мужчин, а он – женщин (очень долгая пауза), и не узнал.

Анна: Господи, ради бога, извините меня.

Любовь Антоновна: Нет-нет. Я благодарна вам за то, что, хотя бы, слушаете (пауза). Некому, за всю жизнь некому было даже сказать.

Анна: Неужели некому?

Любовь Антоновна: Не знаю: может, не хотела, может, боялась, может, охраняла то единственное, что стоило в жизни охранять.

Анна: А дети?

Любовь Антоновна: Маленькими их оберегала. А теперь они взрослые. Теперь я могу только бога просить, чтобы хранил их (пауза). А 18-ти летнего мальчика, давно мертвого мальчика, я охраняю.

Анна: Но, ведь, дальше была долгая жизнь?

Любовь Антоновна: Была.

Анна: Семья. Ваши дети.

Любовь Антоновна: Все это есть. Нет того мальчика. Нет.

Анна: Но, ведь, с годами память и чувства приглушаются?

Любовь Антоновна: Приглушаются, когда приходит другое чувство. А, если нет? Помните у Тургенева: любовь, как листья дуба – старые опадают только тогда, когда появляются новые.

Анна: Не появились?

Любовь Антоновна: После войны осталось мало здоровых мужчин, выбирать было нечего.

Анна: Совсем нечего?

Любовь Антоновна: Совсем (пауза). Вот и пошла, за кого пошла (задумалась). Всю жизнь я молча говорила себе: если бы Витенька был жив, в какой бы нежности жила я, в какой ласке росли бы наши дети.

Анна: У вас не нежный был муж?

Любовь Антоновна: Не знаю. Не нужен был ни тогда, ни потом, ни даже сейчас, когда в земле. Не нужен.

Анна: Что, плохой человек был?

Любовь Антоновна: Да, нет. Наверно, не плохой. Не нужен (пауза). Чужой (пауза), не мой.

Анна: Так больше никто и не встретился?

Любовь Антоновна: Понимаете, пока подросли мужчины в нашей стране, женщины состарились (пауза). Кто в одиночестве, кто, как я.

Анна: (Стараясь сделать разговор мягче). Но ведь большая часть людей, к сожалению, не находит свою половину – смиряются, успокаиваются, становятся терпимее и равнодушнее.

Любовь Антоновна: Я начала с конца, с равнодушия.

Анна: Ну, хоть, ни с ненависти.

Любовь Антоновна: Вообще-то, ненависть тоже чувство, и многие от него получают удовольствие.

Анна: Вы ни разу не пытались изменить свою жизнь?

Любовь Антоновна: Нет. Я еще на войне, совсем девочкой, поняла, что важное решение – это шаг по проволоке, и никто не знает, что внизу. А вдруг там пропасть?

Анна: Но, ведь, жизнь, все равно, ставит перед выбором, все равно, наступает момент, когда нужно сделать шаг, первый шаг.

Любовь Антоновна: Понимаете, когда есть выбор, тогда, наверно, нет этой психологической пропасти (длинная пауза). А на войне этот первый шаг – самое тяжелое, самое страшное.

Анна: Папа говорил, что, когда начинается атака, оторвать голову и тело от земли невозможно.

Любовь Антоновна: (Молчание). И этого одного шага достаточно, чтобы все рухнуло в твоей жизни. Один шаг – и его не стало.

Спускается, в это время, экран, на котором кадры войны: молоденький солдат поднимается в атаку, делает шаг, выстрел и он, замертво, падает.

Любовь Антоновна: Неужели, это моя судьба (как всхлип души)?

Во взгляде, вздохе, повороте головы – воспоминание, как прикосновение любви.

Любовь Антоновна: Видите, как оказалось: мне не пришлось его жалеть, не пришлось в нем разочаровываться.

В Любовь Антоновне столько томления по любви, которую отняла война.

На экране – воспоминания: она, молодая, в окопе с мальчиком. Они так нежны, так трепетны друг другу. Они так счастливы.

Конец I действия

II ДЕЙСТВИЕ

Комната в доме Антона и Риммы, хорошо обставлена, чувствуется достаток, накрыт праздничный стол.

Заходит Римма, за ней Елена. Заканчивают сервировку стола.

Антон: (Радушный хозяин). Смотрите, как все здорово успели.

Римма: Твои друзья будут довольны.

Елена: А почему его? За эти годы мы стали и твоими друзьями.

Римма: Лен, я как подумаю, что со школьных лет вы вместе, с ума сойти.

Антон: Все всегда удивлялись: столько было друзей, а остались: один мальчик, то есть, я и две девочки – Анька с Ленкой.

Римма: А как мы познакомились с Любовь Антоновной?

Елена: Аню папа познакомил с ней.

Римма: Они были вместе на фронте?

Елена: Нет. Их познакомил Комитет ветеранов войны.

Антон: Какая она умная и приятная женщина.

Римма: И грустная.

Елена: Ну, почему же? Смешливая, анекдотец всегда к месту вставит.

Римма: А глаза всегда грустные.

Антон: Ну, у меня жена такая тонкая – все видит.

Звонок в квартиру. Входят Любовь Антоновна и Анна.

Антон: Входите (пауза). У нас все, как по нотам. Нигде не опоздали.

Римма: Что ж, сразу к столу?

Любовь Антоновна: Обождите, обождите. Дайте осмотреться, еще раз поздороваться, помыть руки, а потом…

Елена: А потом – по приготовленной программе.

Любовь Антоновна: (Глядя на стол). Да, приготовлено выше всякой программы – всяких похвал.

Римма: (Нетерпеливо). Все, моем ручки – и за стол.

Любовь Антоновна и Анна выходят.

Антон: Как, все хорошо. (Обращаясь к жене). Римка, все-таки ты у меня – молодец.

Римма: (Игриво). Стараюсь (глядя на стол). Ой, Тон, а хлеб?

Антон: Как всегда. Все-все иду. Один момент.

Уходит.

Входят Любовь Антоновна и Анна.

Римма: У нас – заминка с хлебом.

Любовь Антоновна: Тогда разрешите заполнить паузу (садится за пианино, начинает играть и петь речитативом)?

Как много лет, как много лет,

Все, что прошло, все так далеко,

Душа хранит печальный след,

А мне – все так же одиноко.

Елена: А дальше?

Любовь Антоновна: Это последний куплет песни, можно только сначала.

Римма: Так, что нам мешает?

Входит Антон.

Антон: Я. Вот теперь, уж, точно за стол.

Все садятся за стол.

Антон: Я сегодня единственный мужчина за этим столом, давайте первый тост за здоровье присутствующих.

Все пьют, начинается разговор в перерывах между едой.

Елена: Любовь Антоновна, вам детки в саду задавали каверзные вопросы?

Любовь Антоновна: Скорее, умные, на которые не всегда могла ответить.

Елена: Мой маленький…

Любовь Антоновна: (Перебивает). А сколько ему?

Елена: (Продолжает). Четырнадцать. Спросил: почему в мирное время убийство – преступление, а в военное – доблесть?

Антон: Умными мы вырастили детей.

Римма: Мыслят свободно.

Анна: Ответить нечего.

Елена: (Продолжает). Знаете, что он мне еще недавно заявил: “Мама, ты говоришь, что я должен вырабатывать в себе человеческие качества. Ты имеешь в виду только положительные?”

Анна: Умный мальчик.

Елена: (Продолжает). Вы послушайте дальше: “Но, ведь, человек должен иметь и отрицательные. А какие отрицательные – ты мне разрешаешь иметь?”

Римма: (Глядя на Антона). Ну, и вопросики. Хотя мы уже через это прошли.

Елена: (Продолжает). Нет, вы слушайте, слушайте: “Ты же хочешь, чтобы у меня было достоиство, благоразумие, благородство, добродетель”.

Антон: Молодец, парень.

Елена: Да, я от этого молодца скоро чокнусь. Он меня спрашивает: “А счастье ведь тоже должно быть?”

Антон: Конечно, а как же.

Елена: Вот-вот, он мне и отвечает: “Все предыдущее мне понятно, а счастье, ведь, не может быть в единственном числе. Тут нужно хотя бы двое”.

Раздается звонок в дверь.

Все удивлены.

Анна: Вы еще кого-то приглашали?

Антон с Риммой: (Вместе удивленно). Нет.

Елена: Ладно. Пойду, открою, посмотрю.

Выходит, через полминуты заходит и спрашивает.

Елена: Вы сантехника вызывали?

Римма: (Удивленно). Да. Но в праздник?

Антон: Иди-иди, раз, вызывала (пауза). Пришел, наверно, с надеждой, что нальют.

Римма выходит.

Елена: (Пытаясь разрядить обстановку). Хотела еще что-то рассказать интересное из умничаний своего обормота, но перебили, забыла.

Антон: Девочки, чего мы остановились (берет бутылку, наливает всем)? Наливаем, берем рюмочки и тост (обращается к Любовь Антоновне), Любовь Антоновна, мы вас слушаем, ваша очередь.

Любовь Антоновна: Тогда (задумалась): за память (пауза), за светлую их память (пауза), за нашу память. Что б ничего не забывалось (пауза). Давайте.

Все встали, не чокаются и пьют.

Анна: Мне кажется, что делаем недопустимую ошибку.

Антон: Какую?

Анна: Не отмечаем этот праздник с детьми. Они уже взрослые, надо бы.

Антон: А твой Сашка пошел бы?

Анна: Думаю, да.

Входит Римма.

Римма: (Обращаясь ко всем женщинам сразу). Девочки, быстренько налейте в хорошую рюмку, и на тарелку – закуску.

Антон: Сделал?

Римма: Сделал.

Антон: Все сделал?

Римма: Все сделал.

Антон: Ты спросила, сколько мы должны?

Римма: Он работник ЖЭКа. Пойди сам, и реши.

Антон: Хорошо (берет рюмку, тарелку и выходит).

За сценой раздаются возгласы удивления.

Входит Антон с рюмкой и тарелкой, и Виктор.

Пауза. Долгое удивление.

Анна: (Удивленно и радостно). Витя?

Елена: (Удивленно со смущением). Витя?

Антон: Рим, Это же Виктор. Ну, помнишь, мой школьный друг. Я тебе рассказывал.

Виктор: (Подходит к Любовь Антоновне, галантно) с праздником вас и с миром (представляется) Виктор.

Любовь Антоновна: (Отвечает с благодарностью). Любовь Антоновна.

Антон решил сократить паузу смущения.

Антон: Так, ребята, садимся и продолжаем. Слава богу, за столом еще один мужчина.

Виктор: (Удивленно). Ты один в этом цветнике?

Антон: (Играя). Представляешь, один (обращаясь ко всем). Рюмочки налиты, поднимаем, тост (смотрит на Виктора).

Виктор: За дружбу, за верность, за понимание, за любовь.

Антон: И все в одной рюмке?

Виктор: Ну, давай (обращаясь к женщинам), с праздником.

У женщин чувствуется замешательство. Они не знают, как себя вести.

Римма: (Соблюдая приличия). Виктор, Антон много мне рассказывал о вас.

Опять замешательство.

Виктор: Интересно, что?

Римма: (Не знает, что говорить). Ну, что в школе очень дружил с вами.

Смотрит на Антона, не понимая, как себя вести.

Антон: Витя, я что-то не то рассказывал?

Виктор: То.

Римма: Так вы учились в одной школе или в одном институте?

Виктор: В школе.

Римма: А какой институт вы заканчивали (и тут же понимает бестактность вопроса)?

Виктор: Я учился в Бауманском.

Антон: Мы потом поговорим, повспоминаем, а пока за дело.

Елена: Сколько можно?

Антон: Столько, сколько нужно.

У Риммы на лице явное удивление. Она не может соединить студента Бауманского училища и слесаря ЖЭКа.

Анна: (Деликатно). Сколько же лет, Витя, мы не виделись?

Виктор: Могу назвать точную цифру – пятнадцать.

Анна: (Кокетливо). Мы очень изменились?

Виктор: Изменились. Были славными девочками, а стали привлекательными женщинами.

Елена: Ну, ты, как был кавалером, так и остался.

Виктор: (Подыгрывая ей). А как же (обращаясь к Любовь Антоновне). Вы были на фронте?

Любовь Антоновна: Да.

Виктор: Всю войну?

Любовь Антоновна: Нет. До сорок четвертого.

Виктор: Так что, победный марш был без вас?

Любовь Антоновна: Без меня.

Анна: Витя, Любовь Антоновна была дружна с моим папой по Комитету ветеранов войны.

Виктор: Теперь родство понятно. Любовь Антоновна, ваши дети уже взрослые?

Любовь Антоновна: Да, вам ровесники. Я уже бабушка.

Виктор: Ну, о-очень пикантная бабушка.

Любовь Антоновна: Вы мне льстите.

Виктор: (Твердо). Нет. Я сказал правду.

Любовь Антоновна: (Смотрит на часы). Спасибо, люди добрые, за все, но мне пора домой.

Антон: Программа не закончена, нет-нет.

Любовь Антоновна: Не упрашивайте меня, не ставьте в неловкое положение. Девочки сейчас проводят меня, пройдутся по свежему воздуху и вернутся.

Любовь Антоновна понимает, что во встрече Антона и Виктора есть какая-то неловкость, которую им нужно решить вдвоем.

Любовь Антоновна: Девушки, давайте сделаем девичник и мальчишник. Вы не против?

Римма: Очень даже не против (обращаясь к Антону). Мы пошли, без нас не разоряйтесь.

Все женщины уходят.

Виктор: Не нравятся женщинам слесари ЖЭКа.

Антон: Ну, а, если с высоким образованием?

Виктор: Нет его.

Антон: Как нет?

Виктор: Не закончил. Другое образование получил.

Антон: (Стараясь пошутить). ПТУ?

Виктор: Не угадал. Тюрьму.

Антон поражен. Не знает, как реагировать. Долгая пауза.

Виктор: Ну, что будем пить за встречу (в тоне – издевательство над самим собой), за радостную встречу (смотрит на Антона)? Не хочешь радостную, давай – долгожданную.

Антон молчит. Виктор ставит рюмку.

Виктор: Наверно, за ненужную встречу пить не стоит?

Антон: (Понимает, что его молчание становится неприличным). Нет, Вик, за радостную встречу.

Виктор: (С усмешкой) В чем же радость нашей встречи?

Антон: Во всем.

Виктор: (Смотрит очень насмешливо). Тебе необходим в друзьях слесарь ЖЭКа?

Антон: У меня был и есть друг: ты.

Виктор: Дружба подразумевает равенство.

Антон: Чего?

Виктор: Всего. В первую очередь, социального положения.

Антон: Во-первых, дружба предполагает взаимное понимание.

Виктор: А, во-вторых?

Антон: А, во-вторых, разве в детстве у нас было одинаковое социальное положение? Что-то не припомню.

Долгая пауза.

Виктор: Да, что толку, что мне было много дано: образование, воспитание, да и просто хорошее питание (пауза). Я мог позволить себе жить, согласуясь с собственным я (пауза). Теперь мы знаем, что благородные мысли рождаются только у сытых. Скажи, как может воспитывать ребенка человек, у которого вся жизнь: работа, еда, сон? Что может он позволить, а главное, чему может научить? Только благополучный может желать благосостояния ближнему. Человек должен быть сыт, сыт со дня рождения (пауза). Сколько примеров судеб, которые хранят память о голодном детстве, и страх, до конца дней, страх голода (долгое молчание). Я рос с тем, что жизнь для меня открыта со всеми ее перспективами. Ты рос с тем, что все, чего хочешь, надо добиваться непреодолимым трудом, расталкивая других, со страхом обвала в любой момент, Обвала всего, что с таким трудом добился. Я понимаю, что и ценишь ты свои успехи поболее, да и держишься более цепко (задумался).

Антон: Я слушаю.

Виктор: Кто сегодня ты и кто сегодня я. За семь лет сидения жизнь сломала меня. Это правда. А главное, что я узнал – это цену, которую нужно платить за благородство (пауза). Нужна ли она? Стоят ли результаты, такого количества погибших жизней и покалеченных судеб (грустно ухмыляется)? Я в твоих глазах жалкий сантехник, герой, переломанный судьбой (пауза). А может, соперник в жизненных предпочтениях (долгая грустная усмешка)? Или тот, кто другими путями, не такими как ты, шел к этой жизни (пауза)? Молчишь? Понимаешь, хотим мы этого или нет, у нас общее детство, в котором старались всех уравнять.

Антон: (Резко прерывает). За эти годы у каждого появились новые знакомые, но, ведь, никуда не делись старые. Ты обратил внимание, что в детстве мы сидели за общим столом, и сегодня тоже.

Виктор: Видимо, мы недооцениваем детские привязанности.

Антон: А я их и не оценивал. Просто рад, что они оказались сильнее предрассудков.

Виктор: Брось. Посмотри, как быстро убежали девочки.

Антон: Во-первых, они скоро придут, а во-вторых, правильно сделали: дали тебе возможность погасить смущение.

Виктор: Я не смущен.

Антон: Значит, им показалось (пауза). Вик, что случилось с тобой?

Виктор: Придется, повториться. Я с детства был сыт, доброжелателен, благороден (пауза). Если ты помнишь, меня интересовала душа.

Антон: Помню. Но сейчас вышеуказанные достоинства не соседствуют с полным желудком.

Виктор: Наверно (пауза). Я стремился к самоусовершенствованию, только не знал, до какой степени (пауза). Я даже не заметил, как стал врагом самому себе (пауза). Ты помнишь, как в нас вдалбливали любовь к человечеству, в которой нет ни капли любви к человеку.

Антон: Это ты понял только сейчас?

Виктор: Нет, но не так давно, как хотелось бы.

Антон: Ты продолжаешь самосовершенствоваться?

Виктор: Нет. Просто успокаиваю себя тем, что профессии физического труда нравственней, чем умственного.

Антон: Ты не хочешь рассказывать?

Виктор: Хочу. Я решил, что главная цель моей жизни – борьба за права человека. Я сделал этот шаг. Один шаг.

Антон: Его не нужно было делать?

Виктор: Не знаю. Но только те, кто возглавлял это движение, стремились, чтобы все было на виду, так сказать “под аплодисменты” (пауза). Но аплодисменты нужны актеру. А в данном случае – это заведомая фальшь. Понимаешь, делается, вроде бы, благородное дело, но с гнильцой.

Антон: Ты выходил на площадь?

Виктор: (С усмешкой). С группой товарищей.

Антон: Они потом тоже были товарищами?

Виктор: Не все.

Антон: Так что, правильно говорили древние: не заставляй человека переносить невозможное – он этого не выдержит.

Виктор: Не дураки были.

Антон: А как же с братством?

Виктор: Отношения между братьями тоже бывают разными.

Антон: Ты с ними сейчас поддерживаешь отношения?

Виктор: Нет – отработанный материал.

Антон: Ну, у тебя и формулировочки.

Виктор: За то, честно.

Антон: Должен сказать, что сантехник ты интеллигентный.

Виктор: Что воспитано, то воспитано.

Антон: Да (пауза). Я научился в этой жизни многому: казаться добрым (пауза), умным.

Виктор: Это очень много.

Антон: (С ухмылкой), Научи, как быть или казаться интеллигентным.

Виктор: Наверно, лучше просто быть.

Антон: Просто быть – это просто быть так воспитанным, и больше ничего. Понимаешь, такая малость.

Виктор: (Стараясь поменять тему). Когда-то было такое выражение – слуга народа. Ты из них?

Антон: Да. Но этой формулировки уже нет. Зачем быть слугой, холуем народа? Ведь, его место в коридоре.

Виктор: А как же быть с сущностью?

Антон: С этим сложнее. Холуй в должности – страшная вещь.

Виктор: А желающих толпы?

Заходят Римма, Анна, Елена.

Анна: (Энергично). Ну, что, ребята, пьем, беседуем, вспоминаем?

Виктор: (Подыгрывая ей). И пьем, и беседуем, и вспоминаем.

Елена: О чем беседуем?

Антон: О чем, о чем. О сегодняшних временах. О том, что сегодня пугачевщина конца 20 века.

Римма: Не поняла.

Виктор: (Объясняя очень доступно). Тогда грабилось, разбивалось, разрушалось.

Антон: (Продолжая). А сейчас: грабится, разрушается и увозится.

Анна: И это мы – культурный народ.

Виктор: Анечка, культура – это, ведь, не только созидание, это и сохранение.

Антон: Мы, как-то, удивительно умеем первое и, совершенно, не умеем второе.

Анна: Ну, почему, почему?

Римма: (Очень четко). Рабы (пауза). Вот почему (пауза). Конец 19 века, а в нашей необъятной – рабство (пауза). У человека ничего нет. Его продают, отрывают от детей, жены, близких, дома (пауза). Ему ничего не жалко (пауза) и никого.

Виктор: (Продолжает). Посмотрите, как возбуждают призывы к равенству и справедливости. Как кровожадны результаты добрых дел (пауза). Освобожденный раб, все равно раб, только очень жестокий (пауза). Воспитывают каждого человека и раба тоже. Только в лексиконе воспитателя нет слов: достоинство, уважение и самоуважение.

Все молчат.

Елена: (Решила сменить тему). Ребята, мы едем на кладбище?

Антон: Конечно (обращаясь к Виктору утвердительно), и ты.

Виктор: Вы хотите положить цветы или отслужить молебен?

Римма: Цветы обязательно.

Антон: Жаль, что Любовь Антоновна ушла.

Анна: Мне кажется, что она пошла на кладбище (пауза). Одна. Без нас.

Антон: Это ее право (пауза). Каждый несет свой крест в одиночестве.

Анна: Крест одиночества и разлук.

Елена: (Продолжая) И отчаяния, и ненужных, тяжких обязательств.

Виктор: (В тон всем) И уныния, и презрения, и обиды.

Конец II действия

III ДЕЙСТВИЕ

Около низкого забора, ограждающего небольшую кладбищенскую церквушку, стоит Любовь Антоновна.

Из церкви выходит Виктор. Увидев стоящую к нему спиной Любовь Антоновну, подходит.

Виктор: Любовь Антоновна, еще раз, добрый день.

Любовь Антоновна: Добрый.

Виктор: Девочки поняли, что вы поехали на кладбище (пауза). Они здесь (пауза). Вы их подождете?

Любовь Антоновна: Конечно (пауза). Они в церкви?

Виктор: Не знаю (пауза). Антон меня затащил туда. Сейчас выйдет. А девочек я там не видел. Может, медленно идут по кладбищу.

Любовь Антоновна: Почему “затащил”? Вам не нравится, находиться там?

Виктор: Я ни во что там не верю.

Любовь Антоновна: А во что там нужно верить? В Бога?

Виктор: Я не верю служителям Бога. Не верю в блеск (пауза). Все истинное и правдивое – проще, тише, спокойней.

Любовь Антоновна: А люди идут, и ищут там утешение, надежду и спасение.

Виктор: И вы тоже?

Любовь Антоновна: Мне нечего ждать (пауза) и некого.

Виктор: У вас, ведь, семья, дети?

Любовь Антоновна: Да. Двое: мальчик и девочка. У них своя жизнь.

Виктор: А у вас своя?

Любовь Антоновна: Для женщины жизнь – это забота: о детях, о любимом, о внуках.

Виктор: Но есть еще жизнь для себя, для своей души.

Любовь Антоновна: Это хорошо, только когда параллельно.

Виктор: Знаете, от вас веет покоем.

Любовь Антоновна: А мне казалось – одиночеством.

Виктор: Одиноки, в общем, все люди (пауза). Только не хотят себе в этом признаться (пауза). Человек рождается и умирает в одиночестве – это знали еще древние.

Любовь Антоновна: (Добавляет). И живут.

Виктор: (Задумчиво). И живут.

Из церкви выходит Антон, подходит к Любовь Антоновне и Виктору.

Антон: Любовь Антоновна, девочки оказались правы.

Виктор: Я это уже сказал.

Антон: Я рад, что мы еще раз сегодня встретились. В такой день (пауза). Мне кажется, что это нужно всем: и вам, и нам.

Любовь Антоновна: А где вы потеряли дам?

Антон: Не знаю. Думаю, что далеко они не ушли.

Любовь Антоновна: За кого вы молитесь, Антон?

Антон: Я не молюсь, я не умею и не знаю, как это делается. Я поставил свечи: за упокой и за здравие.

Любовь Антоновна: За здравие кого?

Антон: За ваше, моих близких, детей (пауза). Не помешает.

Любовь Антоновна: А я за упокой тех, кто тогда, очень давно, выиграл эту кровавую игру.

Виктор: Любовь Антоновна, не народ и не страна – победители в этой войне.

Любовь Антоновна и Антон: (Вместе). А кто?

Виктор: У победителя простое грузинское имя – Сосо.

Антон: (После паузы). Как это ни жестоко, но – правда.

Любовь Антоновна: (После паузы). Душа болит, не в состоянии в это верить, не хочет (пауза), не может.

Любовь Антоновну очень расстроило высказывание Виктора.

Любовь Антоновна: Если вы не против, пойду навстречу дамам.

Уходит.

Антон: Может, правда не всегда стоит того, чтобы ее говорили (пауза). Уж очень жестока.

Виктор: Правда редко бывает приятной.

Антон: Не нужно было (пауза). Понимать – это одно, а, когда тоже самое вслух…

Виктор: Не стоит говорить, что за жизнь есть одна плата?

Антон: Какая?

Виктор: Сама жизнь (пауза). Не обижайся, понимаешь, бывают моменты, когда чувствую, что сердце оглохло.

Антон: Но ты же умный человек: щадить людей надо.

Виктор: Не всех (пауза). И не всегда.

Пауза.

Виктор: А ты что стал верить в высший разум? Но, ведь, он дал человеку интеллект, стремление к познанию и прогрессу. И тут, без критического ума – никак. Неужели Богу нужны оппоненты?

Антон: Если я буду вести себя иначе, меня не поймут.

Виктор: Кто? Кому ты хочешь быть понятным?

Антон: Неужели, тебе нужно объяснять, что каждый выбирает собственный путь и собственные вершины.

Виктор: Ты прав. Только собственный путь совсем не всегда ведет к вершинам.

Антон: Я не хочу навязывать тем, кто окружает меня, собственное, мое личное миропонимание, потому что давно понял: каждый понимает только то, что ему сегодня близко, дорого и понятно.

Виктор: Но, ведь, еще с детства ты с такой тщательностью копил тот невидимый багаж, имя которому – интеллект. Ведь, это твой аргумент: Бог – это запросы сердца, а наука – запросы разума.

Антон: Я до сих пор так считаю.

Виктор: И даже тогда, когда стоишь со свечкой у алтаря?

Антон: Не заставляй меня говорить то, что я думаю.

Виктор: Я не заставляю, я прошу.

Антон: Но, ведь, ты понимаешь, что я буду говорить малопривлекательные вещи.

Подходит Анна.

Анна: Ребята, мы столько лет не виделись, сегодня такой день!

Виктор: Анка, твои призывы не по теме (обращаясь к Антону). Я слушаю.

Антон: Витя, Витя. Виктор. Победитель! Ты оказался заложником переоценки собственной значимости или значимости своей фамилии.

Пауза.

Виктор: Ты прав.

Антон: А сегодня ты ищешь оправдание всем прожитым годам (пауза) и находишь с большим трудом.

Виктор: Ты прав (пауза).

Антон: Мы росли вместе, мы читали одни книги, у нас были общие мечты. Поэтому мы так хорошо понимаем друг друга (пауза). Не смотря ни на что (пауза). Понимаем.

Виктор: Как давно я не слышал этого.

Антон: Чего?

Виктор: Понимаем друг друга.

Антон: (Пауза). Понимаем, чтобы поддержать, а не упрекать.

Виктор: Спасибо, Тон.

Антон: Ты еще помнишь, что меня так называли?

Виктор: Помню (пауза). Мне жизнь предоставила очень много времени для воспоминаний.

Подходит Елена, Римма и Любовь Антоновна.

Елена: А вот и мы.

Любовь Антоновна: Нашла.

Римма: Спешить некуда. Шли, беседовали (пауза), рассуждали.

Антон: О чем?

Елена: Обо всем.

Анна: День сегодня такой, что все разговоры вокруг одной темы.

Любовь Антоновна: К сожалению, тема войны – это тема смерти.

Антон: Любовь Антоновна, давайте лучше о чем-нибудь другом.

Любовь Антоновна: (В тон ему). О чем-нибудь другом – давайте завтра (пауза). К сожалению, между этими двумя понятиями стоит знак равенства.

Елена: Но, ведь, остались живые?

Любовь Антоновна: А сколько из них проживали жизнь, как подбитые птицы (пауза). Не можем мы согласиться с тем, что, придя из Вселенной, нужно возвращаться только обратно (пауза). Не может человек привыкнуть к расставанию навсегда. С родным, нужным, любимым (пауза). Не успокаивают доводы о естественности происходящего (пауза). Не успокаивают.

Елена: Я как-то задумалась, молодой человек перед угрозой ежеминутной смерти смотрит на небо?

Любовь Антоновна: Нет (пауза). Он думает о будущем, о жизни, об окончании войны.

Антон: (Задумавшись). Да (пауза). Нет у человека ни времени, ни желания задуматься о своей сопричастности Вселенной.

Римма: Ни в мире, ни в войне.

Долгое молчание.

Любовь Антоновна: Спасибо вам всем за сегодняшний день. Мне нужно идти.

Антон: Мы сейчас пойдем все вместе.

Любовь Антоновна: Нет-нет. Я сама.

Виктор: (Очень твердо). Я вас провожу.

Любовь Антоновна: Еще раз спасибо, и всех вам благ. До свидания.

Виктор: До свидания.

Любовь Антоновна и Виктор уходят.

      Молчание.

Антон: (Задумчиво). До свидания (пауза).

Римма: (Обращаясь к Антону). Ты расстроен?

Антон: Нет. Я потрясен.

Елена: Какой он был умницей.

Римма: Почему был?

Елена: Я неправильно высказалась (пауза). Ничего не могу понять. Что с ним случилось (обращаясь к Антону)? Ты можешь объяснить?

Антон: Могу (пауза).Но не сегодня и не сейчас.

Анна: Мне жаль его.

Антон: (Жестко). Не надо его жалеть. Он сам выбрал свой путь.

Римма: Каждый из нас выбирает свой путь, но не у каждого…

Елена: (Примирительно). А может, ему так комфортней?

Смотрит вопросительно на Антона.

Антон: Он все понял, но поздно.

Анна: А что же дальше?

Антон: Дальше? Жить (пауза). И просить Господа о снисхождении.

Долгая пауза.

Антон: Господи! Не дай унижений и оскорблений – душа наша насилия этого не выдерживает!

Елена: Господи! Помоги детям нашим обрести достойные цели в жизни. Придай их душам твердости.

Анна: Господи! Жалей того, кому нужна жалость, карай того, кто заслужил кару.

Римма: Господи! Сохрани нашу память!

З А Н А В Е С

Оглавление

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

I ДЕЙСТВИЕ

II ДЕЙСТВИЕ

III ДЕЙСТВИЕ