Позывной «Хоттабыч» 5. Кто к нам с мечом? [lanpirot] (fb2) читать онлайн

Позывной "Хоттабыч" #5. Кто к нам с мечом?

Глава 1

1943 г. Вековечный Рейх.

Ораниенбург. Концентрационный

Лагерь «Заксенхаузен».

— За героя Вековечного Рейха! — перекрикивая пьяный ор подчиненных, громко провозгласил штандартенфюрер СС Антон Кайндль, комендант «Заксенхаузена», высоко поднимая очередную стопку, до краев наполненную шнапсом. — За оберфюрера СС, кавалера ордена Рыцарского Креста Железного Креста с дубовыми листьями и мечами! За нашего доблестного Роберта Хармана, господа офицеры!

Ну не мог пронырливый комендант концлагеря бездарно просрать такую шикарную попытку — прогнуться под персону, обласканную высшим руководством Германии, осыпанную высокими званиями и наградами Вековечного Рейха. Как говорится, не лизнешь, где нужно — не заснешь «в тепле»! А Кайндлю очень хотелось подольше задержаться на тепленьком и уже нагретом его задницей кресле коменданта концлагеря, которое будет куда как предпочтительнее «увеселительной» поездки куда-нибудь на восток, в зону ожесточенных боев с Красной Армией.

Уже основательно набравшиеся эсэсовцы одобрительно зашумели, наполнили стопки и с удовольствием присоединились к Антону. Кайндль залихватски накатил очередную дозу спиртного, даже не вспомнив, какую по счету. Где-то на самом краю сознания слабо забрезжила мысль, что такое поведение ему не свойственно. Но эта мысль как забрезжила, так и канула в пучине других, более комфортных соображений. Штандартенфюреру уже давно не было так спокойно и беззаботно, в окружении преданных подчиненных, сослуживцев и соратников по партии. Выпитый шнапс приятно согревал тело и душу.

«А ведь этот страшный и полубезумный русский Маг-старикан неожиданно оказался прав со своим дурацким обычаем, — подумалось коменданту, когда он с аппетитом вгрызся в кусок сочного жареного окорока, — такого единения со своими подчиненными он не испытывал еще никогда в жизни. И это оказалось неожиданно приятным ощущением.

— Зиг Хайль! — во всю глотку заорал Антон Кайндль, не сумев сдерживать распиравшее его чувство гордости за свою принадлежность к высшей немецкой расе. — Слава Великому Фюреру! Слава Великому Вековечному Рейху! Слава Великой Германской нации!

— Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль! — с воодушевлением заревели упившиеся в хлам эсэсовцы, из тех, кто еще оставался в состоянии членораздельно выражать свои мысли и эмоции. Остальные лишь невнятно мычали, вяло дергая расслабленными членами, в жалких попытках «кинуть зигу».

Антон скосил глаза на сидевшего рядом оберфюрера, уронившего голову на грудь и не подающего никаких признаков жизни, разве что текущей из приоткрытого рта слюной, капающей с подбородка на форменные черные брюки с лампасами.

«А этот Хартман, на первый взгляд, выглядит как редкий служака-простец, — с одобрением подумал Антон, — не сноб и не аристократ голубых кровей, как тот же привередливый говнюк барон фон Эрлингер, что постоянно презрительно морщит свою лощеную харю при общении с комендантом. А чем, скажите, он лучше его, Антона Кайндля? Да они с ним даже в одном звании, но это не мешает господину барону цедить слова «через губу», как будто комендант концлагеря — человек второго сорта! А этот оберфюрер оказался крутым мужиком, — с потаенной завистью мысленно произнес комендант, — не погнушался даже по русскому обычаю выпить одним махом чертов стакан шнапса, наполненный до краев! Сам бы Антон так точно не смог…»

Штандартенфюрер в очередной раз оглядел упитого вусмерть виновника торжества, пребывающего в блаженной отключке.

«А ведь и вправду говорят, — вновь подумалось Антону, — Des einen Tod, des andern Brot^[1]. Однако русские, Кайдль неоднократно слышал это от узников Заксенхаузена, говорят иначе: что русскому хорошо, то немцу — смерть!»

И кто бы что ни думал на этот счет, эти восточные варвары правы. Для этого не нужно было далеко ходить — оберфюрер СС Роберт Хартман и те из парней охраны, кто тоже не испугался выпивки по русскому обычаю, тому полнейшее подтверждение — все лежат пластом: кто мордой в салате, а кто и вовсе под столом. А столетний русский старик — живее всех живых! Даже глазом не моргнул! Поэтому Великий Фюрер как никогда прав — этих восточных дикарей следует уничтожать! Выкорчевывать и выпалывать с лица земли сотнями, тысячами, миллионами! Освобождая такое необходимое жизненное пространство для немцев и родственных им народов. Что он, Антон Кайндль, комендант концлагеря «Заксенхаузен» с превеликим рвением и делает ежедневно! И эта работа приносит ему настоящую радость и удовлетворение. Иначе проклятые унтерменши, плодящиеся со скоростью кроликов, заполонят всю планету!

— Х-х-херр комендант… Антон… — К Кайндлю, едва держась на ногах, приблизился начальник концлагерного гарнизона охраны — гауптштурмфюрер Вебер с наполненной стопкой в руке. — Позволь… выразить тебе свое… моё… наше… всеобщее оф-ф-фицерс-с-ское уваш-ш-ше-ение… — залепетал он заплетающимся языком.

— Ты… меня уважае-ш-шь? — ответно проблеял штандартенфюрер, пытаясь собрать в кучу глаза, все время норовящие разбежаться в разные стороны.

— К-к-конечно! — Мотнул головой на расслабленной шее и едва-едва удержался на ногах гауптштурмфюрер. — Т-так-к-кого н-нач-ч-чальника, — речь Вебера становилась с каждым произнесенным словом все более и более невнятной — количество выпитого им спиртного уже побило все рекорды и высоты, которые он когда-либо «брал на грудь», — и днем с огнем не найти! За Антона, камрады! — собравшись с силами, провозгласил гауптштурмфюрер и, отсалютовав стопкой коменданту, влил шнапс себе в глотку.

Пальцы Вебера разжались, и опустевшая стопка выпала из его руки. Глаза гаупштурмфюрера потухли и «закатились» вподлобье, а он сам, как стоял, так и рухнул на пол лицом вниз, словно подрубленное дерево, попутно сшибив несколько стульев.

— Набрался, скотина! — добродушно произнес Кайндль, ощущая к отрубившемуся начальнику охраны одни лишь только теплые чувства.

Однако, отряд не заметил потери бойца — гупштурмфюрера даже с пола никто не поднял, так и оставив лежать среди перевернутых стульев.

— Ничего, один раз живем! — Отмахнулся от не свойственного поведения собственных подчиненных Кайндль. — Иногда полезно и немного расслабиться… Вон, барон фон Эрлингер, и тот сегодня набрался как свинья, не погнушавшись нашей, совсем не высокородной компанией. Кстати, а куда он пропал? — Комендант завращал головой, пытаясь отыскать барона, но фон Эрлингера среди тех, кто еще умудрился «выжить в развернувшемся вокруг алкогольном катаклизме», не обнаружилось. — И русских ублюдков тоже давненько не видать… К-к-камрады! Дрррузья мои, — выкрикнул штандартенфюрер, — кто-нибудь знает, куда подевался Иоахим с русскими Магами?

— Да идет в пень эта надменная морда! — Донеслось до коменданта нелициприятное высказывание одного из пьяных офицеров в адрес барона.

— Без этой чванливой сволочи веселее! — Поддержал его сослуживец. — Пусть валит на свою Берлинскую кафедру трупорезов!

— Правильно! Нах его! Задолбало это мурло! — Посыпались недовольные возгласы со всех сторон.

— А вот с русским дедом я бы еще выпил! — неожиданно заявил кто-то из толпы. — Прикольный старикан, но до чего обидно, камрады, что он обставил нас, как безусых юнцов! Хочу взять реванш!

— И я хочу!

— И я!

— И я…

— Головка от кия! — Разом перекрыв разноголосицу голосов, раздался от дверей громкий скрипучий голос. Мой.

Пока офицерская братия обсуждала свои насущные проблемы и напрочь нереализованные амбиции, я — безумный русский старикан, как меня называли на этом гребаном сборище нацистской нечисти, вновь появился на месте мною же и организованной попойки.

— И кто из вас, мелкие засранцы, хочет бросить мне вызов? — нарочито грубо рыкнул я, проходя в столовую. Следом за мной незаметной тенью проскользнул внутрь и князь Головин.

— Я! — чуть ли не единогласно прокричали эсэсовские офицеры.

Хорошо же с ними командир поработал! Прямо любо-дорого посмотреть, как они сами себя довели до состояния конченых алкашей.

— И вы, желторотые соплежуи, действительно думаете, что сможете меня перепить? — Продолжил я изгаляться над цветом местного офицерского собрания.

— Да! — ответили дружным ревом уханьканные в какаху нацики.

— Тогда вооружайтесь стаканами, девочки! Сейчас русский дедушка покажет, как нужно правильно водку жрать!

«Хоттабыч, — раздался мысленный голос командира у меня в голове, — можешь этого не делать. Я легко могу сейчас их всех «положить», даже особо не напрягаясь…»

«Не-е-е, Петрович, — настроившись на нашу общую «Ментальную волну», отправил я командиру ответочку, — дай повеселиться старичку! Когда еще нам доведется так весело провести время?»

«Ну, давай, старый, — мысленно усмехнулся командир, — научи этих засранцев напоследок нашу Рассею-матушку уважать!»

«А вот за это не переживай, командир! Все будет тип-топ!»

Пока мы мысленно трепались, фрицы спешно вооружались гранеными стаканами. Желание повторить мой недавний подвиг завладела всеми без исключения, не без помощи командира, естественно. Даже Антон Кайдль «неожиданно поддался» на мою провокацию и поставил на краешек стола полный стакан шнапса.

— О! — произнес он, когда его разбегающийся взгляд наконец-то сумел сфокусироваться на улыбающемся лице князя Головина. — Ваше сиятельство, а не подскажете, куда исчез барон фон Эрлингер? Он ведь ушел вместе с вами?

— Иоахим занемог, — ответил коменданту Александр Дмитриевич. — Его утонченная натура оказалась не в состоянии переработать то количество выпивки, которое он умудрился в себя влить.

— Я так и знал, что он чертов слабак! — презрительно бросил Антон, не переставая примеряться, как половчее подхватить полный стакан спиртного зубами с краешка стола. Но ему никак не удавалось удержать равновесие — едва он закладывал руки за спину и слегка наклонялся, как тут же валился вперед. — Для настоящего мужика глоток шнапса — это как глоток воздуха… — При очередной попытке он все-таки не удержался на ногах и рухнул мордой на край стола, наконец-то уронив стакан. Разлитый шнапс потек тонкой струйкой на пол. — Verdammte Scheiße^[2]! — Комендант заревел, словно подстреленный охотниками медведь, судорожно вошкаясь на полу рядом с вырубившимся гауптштурмфюрером Вебером.

Ему с трудом удалось подняться на карачки, явив миру свою окровавленную разбитую харю.

— Герр Кайндль… — Кинулся к начальнику один из подчиненных, похоже, единственный еще не пропивший мозги до конца, либо более других стойкий к сопротивлению Ментального давления князя Головина. — У вас кровь!

— Mir ist es scheißegal^[3]! — Кайндль безумно улыбнулся, сплевывая на пол пару выбитых передних зубов. — Я вам не какой-нибудь мелкий дрочила, а настоящий крутой мужик! — Он размазал ладонью кровь по лицу и с помощью подскочившего офицера поднялся на ноги. — Стакан мне! Полный! Я вам всем докажу, сукины дети, что Антон Кайдль не тварь дрожащая, а право имеет!

Надо же, а мы, выходит, и Достоевского на досуге почитывали?

— Похвальные знания русской литературы, Антон, — Усмехнувшись в бороду, я поставил опрокинутый стакан и наполнил его шнапсом по самый поясок. — Давай, мужик, намахни стописят, — подтолкнул я его в спину. — Только теперь не выё..вайся, а рукой бери — без зубов это и вовсе невыполнимая задача! — Я поставил рядом с его стаканом еще один и тоже наполнил его по самый край. — Это мне — за компанию, чтобы тебе не скучно было! — И я весело подмигнул коменданту. — А вы ждите, молокососы! — бросил я остальным фрицам. — Дедушке немного размяться надо!

Чокнувшись стаканами с комендантом, я медленно высосал шнапс, громко крякнул и занюхал спиртное кончиком своей отросшей бороды.

— Хор-р-рошо пошла! — воскликнул я, переворачивая стакан и ловя капли шнапса кончиком языка. — А ты чего вылупился, словно бык на новые ворота? — бросил я коменданту. — Пей уже! Давай! Ты ж мужик!

Кайндль после моих слов тоже принялся судорожно вливать себя «живую водичку», время от времени сотрясаясь в рвотных спазмах. Но ему все-таки удалось победить неподъемную дозу спиртного и опустошить стакан до дна.

— А… ик… все видели? — победно выкрикнул он. После чего он несколько секунд простоял, покачиваясь, с глупой улыбкой на лице, а потом, закрыв глаза, рухнул навзничь прямо на валяющегося у его ног Вебера.

— Покойся с миром! — хрипло произнес я, оборачиваясь к оставшимся «в живых» эсэсовцам. — Вы еще не передумали меряться пиписьками, задроты?

— Найн!

— Ну, тогда поехали, малышня…

Буквально через десять минут наша грандиозная попойка подошла к своему логическому окончанию — весь офицерский состав охранного гарнизона «Заксенхаузена» в полнейшем отрубе валялся на полу.

— Ну, теперь-то твоя душенька довольна? — словами старика из «Золотой рыбки» со смехом произнес Александр Дмитриевич, прохаживаясь между телами похрапывающих на полу нацистов.

— Довольна, но не совсем, — ответил я, залихватски подкрутив пальцами кончики усов, чтобы они воинственно уставились в небеса. — Вот когда отправим в ад всю эту сволочь, тогда и будет моя душенька полностью довольна!

— Что ж, — коротко кивнул князь Головин, звонко хлопая в ладоши, — тогда за дело! Пора приближать этот волнующий момент! Зови своих дохлых «опричников».

Как бы там ни было, но я за последние несколько часов немного настрополился управлять своими новыми возможностями, что даровало мне Кромешное Проклятие. Да и потусторонняя Тварь — некогда зовущаяся Хозяином Кладбища, а ныне носившая «почетное звание» первого мобилизованного Некрокомандующего моей маленькой Красной Армией Зомби, отзывающегося на позывной майор Легион, нимало мне в этом помог. Самое главное — он был разумен, и сумел дать мне «обратную связь» на мои новообретенные способности.

Так что теперь я спокойной «выпустил» Некроэнергетическое «щупальце», которое, спокойно пройдя сквозь стену, нашла двух усовершенствованных бароном фон Эрлингером мертвяков, ожидавших моей команды. Они спокойно стояли в ночной темноте, переодетые в эсэсовскую форму солдат охранного гарнизона концлагеря. Солдатикам в эту ночь просто не повезло пройтись в карауле рядом с лабораторией почившего профессора Некрологии. Мои Упыри (теперь уже точно мои), охраняющие вход в подвал, умудрились их успешно поймать, убить, раздеть и частично схомячить. А после этого они еще и переоделись в добытую форму, постаравшись как следует замаскироваться под обычных служак гарнизона!

Причем, насчет маскировки в эсэссовскую форму, я даже и не подумал им приказать. Инициативные оказались ребятки, и бошки у них работают как надо, несмотря что мозги в черепушках давно протухли. Когда до нас с командиром дошло, насколько эти Умертвия опережают в своем развитии своих тупых Зомби-собратьев, нам едва не поплохело. Вы только представьте, что произошло бы, если бы подобные Некросолдаты в массовом порядке отправились на фронт? Вот то-то и оно! Вовремя мы здесь объявились, чтобы прихлопнуть профессора фон Эрлингера, оказавшегося на редкость гениальным ублюдком, разработав оружие столь страшной силы.

Заслышав мой зов, двое из ларца, получившие веселые клички «старшина Бим» и «сержант Бом», стремительно ворвались в столовую. Самое интересное, что они легко контролировали свои эмоции, получив от меня недвусмысленный приказ «затаиться» и не трогать никого живого. Ведь теплое живое существо для немертвых Тварей, как красная тряпка, на которую они бросаются, как взбесившиеся быки. И остановить их практически невозможно, если непосредственно не контролировать сам процесс, как это и делают Маги-Кукловоды. Но мои бойцы легко прошли и это тяжелое для них испытание, так ни на кого и не набросившись.

— В общем так, парни, — произнес я, с удовлетворением оглядев хари своих молодчиков, измазанные подсыхающей кровью, и указал на Роберта Хартмана, — берите вот этого дядю и тащите его к машине.

Глава 2

Бим и Бом молча подорвались с места и, ухватив что-то бормочущего в пьяном забытьи оберфюрера Хартмана за руки и за ноги, потащили его на улицу.

— Ну что, адьос амиго! — с удовлетворением оглядев поле синей битвы, произнес я. — Надеюсь, что черти в аду не дадут вашим нежным задницам заскучать…

— Тьфу на тебя, Хоттабыч! — Не сдержался командир, брезгливо поморщившись.

— Ты, о чем подумал, Петрович? — Захохотал я, взглянув на князя Головина ехидно прищурившись.

— А ты, о чем? — почуяв подвох, переспросил командир.

— Я — о раскаленной сковороде. А вот ты…

— Все, хватит, старикан! Не будем терять времени! — Съехал с темы Александр Дмитриевич, резко направившись к выходу из столовки.

— А то знаю я вас, аристократов с голубой кровушкой, — продолжая ворчать, пошел я следом за князем Головиным. — С вами надо ухо востро держать… — И вновь дико заржал. Видно, зеленый змий вновь начал свою неспешную циркуляцию в моей крови, основательно вдарив по моей и без того «сорванной с нарезки» головешке.

На улице Умруны запихнули так и не очнувшегося Робку на заднее сидение его личного автомобиля и замерли неподвижными истуканами, ожидая дальнейших распоряжений.

— Ну что, — поинтересовался у меня Александр Дмитриевич, — поехали?

— Погодь, командир, давай сначала нашего нализавшегося немецкого камрада отправим отсюда подальше, — предложил я. — Пусть к родителям уедет… А я постараюсь не задеть тот район.

— Хорошо, — согласился со мной Головин. — Тогда нужно разыскать водителя сего чудного аппарата. — И он провел рукой по гладкой полировке черного «Мерседеса».

— Я, кажется, знаю, где он может обретаться — в гарнизонной казарме, — произнес я, покручивая кончик своего длинного седого уса. — Вроде бы туда его Кайндль определил, пока Робка должен был здесь обитаться. Сейчас отправлю за ним своих бойцов…

— Каких бойцов? — Неожиданно переполошился командир. — Этих? — И он указал на застывших подле автомобиля Бима и Бома.

— А ты других здесь видишь? — вопросом на вопрос ответил я Головину.

— Сдурел совсем, старый? Или хмель последние остатки мозгов затуманил? — Грозно навис надо мной командир. — Ты хочешь всю казарму раньше времени переполошить, заслав туда этих красавцев? — Недовольно указал он на мой существенный просчет.

— Идешь ты, пляшешь! — Я звонко хлопнул себя по лбу ладонью. — Совсем дед последние мозги пропил! Сейчас сам схожу…

— У тебя другая задача, Хоттабыч! — Остановил мой порыв командир. — Оставь это мне.

Я увидел в Магическом Зрении как от князя Головина в сторону казармы выстрелили Силовые ниточки его Ментального Дара, разворачиваясь в уже знакомую мне «Ловчую Сеть». Ага, вот как он собрался притащить сюда водителя «Мерина» — просто внушить ему эту мысль. Здорово придумал! И ходить никуда не надо! А ведь и я б так мог… Даже моего сопутствующего Дара вполне хватило бы для такого нехитрого фокуса. Вот только додуматься самостоятельно до этого я так и не сумел. Залил, старый, зенки. Хорошо, что командир рядом! Вместе с ним мы и горы свернем!

Дар князя Головина оказался как всегда на высоте — не прошло и пары минут, как мы услышали дробный перестук сапог бегущего к автомобилю денщика и водителя нашего высокопоставленного фрица. Не обращая никакого внимания ни на нас, ни на наших продвинутых Зомби, водитель запрыгнул в салон, завел машину и стремительно покинул территорию концлагеря. На пропускном пункте, оборудованном лишь шлагбаумом — центральные ворота после моего Силового вмешательства еще не успели восстановить, машину оберфюрера беспрекословно пропустили. И вскоре она, промчавшись по дороге мимо аккуратных домишек мирно спящих бюргеров, скрылась из моих глаз.

— Ловко ты это провернул, командир, — с легкой завистью к отточенному до идеального Дара князя Головина, произнес я. — И ведь при этом ни слова не произнес!

— Учись, старичок, пока я жив, — усмехнулся Александр Дмитриевич, — иногда в нашем деле главное не сила, а умение!

— Типа, тяжело в учении — легко в бою? — Выдал я известный афоризм Александра Васильевича Суворова. — Плавали, знаем! Вот прихлопнем фашистскую гадину, отправлюсь прямиком к нашему дорогому Кощеюшке на обучение — он еще тот профессор кислых щей. Он-то меня как раз всему плохому и научит.

— Уже научил, — слегка поморщившись, произнес Головин, окинув меня оценивающим взглядом.

А выглядел я еще тем красавцем. Самое смешное, что бухал я с немцами именно в таком вот непотребном виде — прогнившего клыкастого мертвяка, попорченного Кромешным Проклятием. А вот чтобы меня не раскусили, Александр Дмитриевич все это время натурально дурил эсэсовцам головы. Всем сразу! Одновременно! И никто не догадался, что привычный им старикан, на самом деле сейчас совсем не такой, каким кажется! А можно было просто их прибить, чтоб не мучились. Хоть при помощи Ментального Дара князя Головина, хоть при помощи моего, вернее любого из моих сопутствующих.

Да взять хотя бы Заморозку — самый первый Дар, пробудившийся у меня в этом мире. С нынешним Резервом я легко мог превратить всю столовку в филиал Студеного Ада, а гребанных эсэсовцев в настоящие произведения искусства — ледяные статуи какой-нибудь шизанутой Снежной Королевы. Но за все их смертные грехи безболезненно умереть во сне — слишком уж простое и легкое наказание. Не-е-ет! Пусть еще немного помучаются, падлы! Пусть их, сука, живьем обглодают бессловесные бойцы майора Легиона! Для начала… А после — в аду… Хотя, это я уже говорил. Что-то частенько стал дедушка повторяться.

— Ладно уже тебе, командир, дедушку старого третировать! — Я нарочно попытался нахмурить брови и сделать обиженное лицо, однако мои действия произвели эффект абсолютно обратный ожидаемому.

— Не делай так больше, Хоттабыч! — слегка отшатнувшись от меня, на полном серьезе предупредил меня товарищ оснаб. — Если не хочешь, чтобы я тебе мозги вскипятил, или всю обойму выпустил!

— А в чем проблема, командир? — Алкогольные «пары» все еще затуманивали мне рассудок, но с каждым мгновением соображать становилось все легче и легче. Похоже, что со временем нужно будет искать другой способ как следует расслабляться — с алкогольным опьянением мой организм «Асура новой формации» уже справляется на раз-два.

— А ты себя в зеркало видел? — нервно усмехнулся командир. — Не суетись сейчас, — заметив, как я заозирался в поисках зеркала, произнес Александр Дмитриевич, — потренируешься как-нибудь на досуге.

— Хорошо, — понятливо кивнул я — мне и самому жуть, как интересно стало: а чего это у меня с рожей приключилось? — Переходим ко второй части Le ballet de la Merlaison^[4]?

— Хоттабыч, ты умничать завязывай! — проворчал Александр Дмитриевич. — Я-то потомственный князь, и по-французски меня с детства натаскивали, и историю королевских и аристократических родов в меня едва ли не кувалдой в черепушку вдалбливали. Но у тебя-то с твоими четырьмя классами церковно-приходской такие познания откуда?

— Оттуда! — голосом пьяного Никулина из «Бриллиантовой руки» коротко, но многозначительно заявил я. — Фильмы у нас там, — намекая на свой альтернативной и потерянный мир будущего, напомнил я князю Головину, — хорошие снимали. Жалко, что у вас подобных еще нет…

— Ничего, у нас еще все впереди! — оптимистично заявил товарищ оснаб.

— Поживем — увидим, — с изрядной долей скептицизма, вздохнув, произнес я. — Очень на это надеюсь. А теперь, командир, давай уже продолжим надирать нацистские задницы!

— Давай, — не стал спорить Головин, — вызывай из подвала своего протеже.

«Слышишь меня, Легион?» — Не знаю на какой-такой «волне», но у меня с этим Высшим Умертвием образовалась устойчивая «мыслесвязь», которую, впрочем, не мог засечь даже Александр Дмитриевич.

«Слышу, Госп… товарищ полковник! — быстро поправился бывший Хозяин Кладбища, а ныне — командир первого боеспособного Некроподразделения Красной Армии, дожидающийся моего «звонка» в подземном бункере фон Эрлингера.

«Твой выход, товарищ майор! — Отдал я недвусмысленный приказ. — И чтобы ни одна сволочь не смогла спастись от наших бойцов!»

«Будет исполнено!» — Прошелестел в моей голове голос Легиона, и мое мертвое воинство хлынуло к выходу из подземного каземата.

Ну, а мы с командиром в сопровождении «неразлучных близнецов» старшины Бима и сержанта Бома направились в сторону тюремного здания — «Целленбау», где содержались заключенные. По спешно разработанному нами плану, мы должны были для начала освободить обычных узников, а уже после, разрушив Защитные Заклинания зоны «А», где нацисты содержали в Магическом Стазисе тело Якова Джугашвили, освободить его для дальнейшей пересылки Порталом прямиком в Москву.

Мы уже подходили к большому т-образному строению тюрьмы, когда из морозильных подвалов, минуя больничные бараки, на трассу для испытания обуви выплеснулась толпа моих тихих и бессловесных бойцов под предводительством майора Легиона. Впереди моего победоносного воинства, как ужас, летящий на крыльях ночи, гордо вышагивал Хозяин Кладбища. Клочья непроглядного мрака, тянулись за ним, трепеща за плечами, словно раздуваемый всеми ветрами плащ потустороннего Всадника Апокалипсиса. Ну что ж, так оно и есть — Апокалипсис в Заксенхаузене наступил!

Зомби, полностью подвластные воле майора Легиона, я предпочел не вмешиваться в процесс избиения конченых нацистских маньяков, мгновенно рассредоточились по всему внутреннему пространству концлагеря. До меня донеслись первые возгласы ужаса и заполошные крики, наполненные страданием и болью, когда мои слегка перемороженные ребятки с радостью приступили к своей кровавой жатве. Застучали автоматы патрулей охраны, находящейся в карауле, но они быстро смолки — пули не причиняли моему воинству ровно никакого вреда.

Никто не ожидал такой аномальной активности мертвяков, и охрана в первую очередь была настроена на борьбу с обычными людьми, или Магами, находящимися в заключении. Да и весь офицерский состав, способный погасить вспыхнувшую панику среди своих подчиненных, в данный момент бессовестно дрых в местной столовке, нагрузившись шнапсом по самые брови.

По прошествии буквально нескольких минут весь концлагерь был оккупирован мертвецами и полностью оказался в наших руках. Я и не думал, что все окажется настолько быстро. Но майор Легион показал себя достойным командиром, четко выполнив все мои распоряжения. Дело оставалось за малым: вскрыть тюремный блок, не дав мертвецам отведать такого манящего и горячего мяса заключенных. К моему несказанному удовольствию Высший Умрун справился и с этой задачей четко и без сбоев.

Обычный тюремный корпус не предназначался для Магов, поэтому никакой Магической Защитой оборудован не был. Охранников быстро растерзали Зомби-Красноармейцы после чего, найдя ключи от запоров у одного из обглоданных до самых костей охранников, мы зашли внутрь тюремного барака. По моему молчаливому мысленному распоряжению Бим и Бом быстро отомкнули замки и распахнули двери.

Привлеченные подозрительным шумом у дверей начали скапливаться изможденные узники, облаченные в ветхие лохмотья, бывшие не так давно полосатой тюремной робой. Один из них — некогда крепко сбитый мужик, к ненешнему моменту основательно схуднувший, но жилистый, решительно растолкав собратьев по несчастью, выбрался на продол и, припадая на одну ногу, направился в нашу сторону. Следом за ним потянулись еще несколько заключенных, видимо, составляющие костяк местного сопротивления.

— Подполковник Северский… — остановившись в паре метров от нашей весёлой гоп-компании, хрипло произнес хромец, настороженно косясь то на меня, то на стоявших за моей спиной бледнорожих «ординарцев», морды которых были основательно перемазаны свежей кровью. Да и я сам выглядел еще тем красавцем. — Я так понимаю, что вы здесь главный?

— Главный здесь он, — указав кивком головы на командира, произнес я. — А я осуществляю силовую поддержку операции по освобождению узников концлагеря «Заксенхаузен», — как само собой разумеющееся отчеканил я, выпятив грудь колесом и клацнув зубастой челюстью.

— П-п-простите… т-т-товарищи? — Подполковник даже начал заикаться от неожиданности. Похоже, у него наступил полный разрыв шаблонов. — Так вы… наши… с-с-советские?..

— Народный Комиссариат Обороны! «СМЕРШ»! — не зная, что сказать, выпалил я на одном дыхании. — Полковник Абдурахманов! А это товарищ оснаб…

— Товарищ оснаб? — Челюсть у Северцева едва не пробила бетонный пол тюремного барака.

— Тебя как звать, подполковник? — спросил Головин у заключенного, пребывающего в полнейшем ступоре.

— Д-данила Петрович…

— Вот что, Данила Петрович: собирайтесь, ребятки — кончились ваши беды! — выступив вперед, распорядился Александр Дмитриевич. — Время не ждет! Выходите на плац, только организованно! Без паники! Наши Некробойцы-Красноармейцы вас не тронут!

— Некрбойцы-Красноармейцы… — эхом отозвался совсем уж сбитый с толку Северский.

— Подполковник! — Жестко вывел из прострации заключенного товарищ оснаб. — Назначаешься ответственным за вывод и эвакуацию своих… ребят! Выстроишь их на плацу в колонну… Хоттабыч, у тебя сквозь Портал сколько человек за раз можно провести? — уточнил у меня командир.

— Думаю трое-четверо без проблем.

— В общем, так, Северский, — продолжил отдавать распоряжения Головин, — строишь всех в колонну по три и ждешь моего распоряжения! Приказ понятен?

— Так точно, товарищ оснаб! — отрапортовал подполковник.

— Тогда действуй, а у нас еще одно дельце осталось… — Командир стремительно развернулся на пятках и вышел из барака.

— За мной! — бросил я «братцам» и пошел следом за Головиным.

Нам действительно оставалось сделать последний «рывок» — освободить из плена Якова Джугашвили. Но в отличие от остальных узников, его содержали в специальном отделении тюремного помещения — зоне «А», предназначенной для содержания особо ценных заключенных. Поэтому и защищена эта зона по высшему разряду.

Едва я появился на улице, возле меня неожиданно «материализовался» из ночной темноты майор Легион. Вот только что его не было, и вот он уже стоит рядом со мной, кутаясь в свой длинный плащ, сотканный из непроглядного мрака.

— Ты так больше ко мне не подкрадывайся! — предупредил я его. — А то прибью ненароком и не посмотрю, что ты под моим началом обитаешь!

— Виноват, товарищ полковник, — прошелестело Существо. — Больше не повторится!

— Что у тебя? — Я остановился возле дверей в зону «А» и начал разглядывать в Магическом Зрении светящиеся Охранные Заклинания. Что с ними делать, я пока еще не представлял.

— Ваше задание выполнено. — Отчитался о «проделанной работе» Хозяин Кладбища. — На территории лагеря не осталось ни одного живого врага. Мертвые либо съедены моими подчиненными, либо поставлены в строй! Ожидаю дальнейших указаний.

— Молодец! — Одобрительно произнес я, не отрывая взгляда от защищенных стен тюрьмы для особо важных «персон». — Сейчас разберемся с последней проблемой, получишь дальнейшие указания…

Пока я трепался с Легионом, князь Головин, используя свой Ментальный Дар, заставил открыть ворота и выйти из зоны «А» засевшую внутри охрану. Это он хорошо придумал, ведь защитные Формулы, в изобилии нанесенные на стены, пол и потолок напрочь блокировали у Мага, находящегося внутри помещения, любые проявления Силы. Превращая его, по сути, в обычного неодаренного человека. Ведь только так можно было удержать в заточении могучих Силовиков врага.

«Старшина Бим, — дернул я по связующему каналу одного из «братьев», доставшихся мне в наследство от профессора-Некроманта, — проверь, как работает эта Защита».

«Слушаюсь, товарищ полковник!» — И живой мертвяк «с низкого старта» стремительно заскочил в распахнутые двери вип-тюрьмы для Магов.

Глава 3

— Стой! — возопил вслед старшине Биму майор Легион, попытавшись перехватить управление продвинутым Умруном из «моих рук». — Назад!

Но Хозяин Кладбища не успел — уж очень стремительным и подвижным оказался новейший экземпляр Некробойца. Не чета обычным тормознутым Зомби, да еще и охлажденными в морозилке до состояния твердой деревяшки. Да и не сработало бы на них Умение Высшей Нежити подчинять себе более слабых Некросуществ. Ведь основной особенностью моих «братцев» была именно их автономность существования, поддерживаемая вживленными в мертвые тела Магическими Кристаллами-Накопителями. А «управление» этими бойцами нужно было настраивать заранее… Хотя, в этой области я еще «плаваю» и не совсем освоился. И вот, послушно заскочив в дверной проем, мой боец натуральным образом вырубился, как будто кто-то повернул ему рубильник, выключающий питание. Он завалился на пороге, словно подрубленное древо, мгновенно превратившись в кусок тухлого мяса с костями, чем, в общем-то, и являлся.

— Как так-то?! А? — Раздосадовано хлопнул я себя ладонями по ляжкам.

— Не нужно было его туда посылать, — разноголосо пропел уже намного спокойнее Легион, привычно прогоняя на «подвижном» лице десятки разных обличий. — Эти Защитные Формулы его попросту выпили…

— Что значит выпили? — Я повернулся к Высшей Нежити, неразрывно связанной со мной Магической клятвой верности.

— В нем не осталось ни капли Энергии! — подключился к разговору командир, указав на вживленный в плоть Бима Кристалл, неожиданно переставший светиться.

— А если «зарядить», опять оживет? — поинтересовался я, не желая терять такую исполнительную боевую единицу.

— Я-мы не знаем, — покачав головой, ответил Хозяин Кладбища. — С такими Существами мне-нам еще не приходилось работать. Но обычного Некробойца из моей-нашей «армии» после такого воздействия повторно не поднять и не поставить в строй.

— Печально, — вздохнул я, — а я к нему уже так привык… Ну-ка, сержант Бом, осторожно вытащи своего братца, — распорядился я. — Только сам по-дурости не подставься под удар!

Послушный моей воле мертвяк живо подскочил к двери и, вытянув жилистую руку, зацепил братца за пятку. После чего одним махом выдернул его на улицу.

— Сюда его тащи! — Призывно махнул я рукой. — Попытаемся реанимировать бедолагу.

Бом сноровисто подтащил братца ко мне, волоча «сослуживца» за ногу прямо по земле. Я присел перед мертвецом на корточки, оглядев его Энергетическую структуру с головы до ног. Командир оказался прав — в нем не наблюдалось ни капли Силы, которая и питала экспериментальное Некросущество, позволяя ему существовать абсолютно автономно от Мага-Кукловода, каким являлось большинство Некромантов врага.

Ну что ж, попробуем… Я положил свою когтистую лапу поверх потухшего Кристалла, и пустил Проклятую Силу тонкой струйкой в Накопитель. Поначалу у меня ничего не получилось — Энергия попросту рассеивалась в окружающем пространстве. Возникало такое ощущение, что накопительный Артефакт под воздействием Защитного Заклинания, охраняющего тюремный блок для вип-персон, полностью вышел из строя. Черт! А я еще рассчитывал использовать старшину Бома в дальнейших операциях…

Я удвоил свои усилия, пытаясь вколотить в испорченный Накопитель хотя бы один эрг Некроэнергии, но тщетно — Кристалл никак не реагировал на мои потуги, отказываясь «заводиться». А я все давил и давил Силой, которая уже клубилась туманной чернотой вокруг моей руки и уже была явно видна невооруженным взглядом.

— Хоттабыч, хватит! — не выдержал князь Головин, прикоснувшись рукой к моему плечу, покрытому шипастыми костяными пластинами. — Похоже, с ним все кончено.

— Да чтоб ты провалился, гребаный урод! — в сердцах выругался я, непроизвольно вкладывая в поток, идущий к Кристаллу, чертову уйму Сил.

Скопление Темной Энергии над моей рукой уплотнилось, превратившись в этакую локальную грозовую тучу. Внутри нее что-то громко заворчало, и в Накопитель ударила угловатая изумрудная молния, заставив Кристалл засверкать в ночи ярким зеленым фонариком. Я увидел, как от Кристалла по венам и артериям мертвяка разбегаются во все стороны Энергетические потоки изумрудного цвета, заставляя конечности Умруна подергиваться, как от электрического удара.

— Вот так, мля! — победно выдохнул я, когда старшина Бом открыл свои мутные и снулые, словно у дохлой рыбины, глазенки.

Однако, буквально через несколько мгновений, глаза Бома налились тем же изумрудным светом, а его бледная физиономия начала странную трансформацию: нижняя челюсть увеличилась в размерах, стала чрезмерно массивной и квадратной, выехав вперед. Из нее, словно грибы поле дождя, вылезли дюймовые клыки. Нос же, наоборот, съежился и сморщился, покрывшись кожаными складками и практически исчезнув. Лоб слегка уменьшился и уехал назад, покрывшись шипастой костяной броней, а из висков, прорвав бледную синюшную кожу, выехало два острых рога.

— Вонючий случай! — Присвистнул я от изумления, наблюдая, как трещит ветхая одежда на раздувающемся теле измененного мертвяка.

Сквозь прорехи в ткани полезли острые шипы и костяные пластины, которыми, словно доспехами начал покрываться «воскресший» экспериментальный образец Зомби. Такую броню, наверное, не всякая пуля возьмет.

— Немыс-с-слимо, Го-осподин… — слегка заикаясь, словно поцарапанная пластинка, прошипел у меня под ухом Легион, позабыв все инструкции о том, как меня следует называть. — На такие преобразования мертвой плоти способны только Истинные Повелители Мрака и Хаоса! Даже мне-нам не подвластна такая перестройка организмов Некросуществ… Я-мы вас поздравляем с этим поистине великим достижением, Господин! — подобострастно произнесло Высшее Умертвие. Думается мне, что в его глазах я существенно подрос в потустороннем «табеле о рангах». А у них «там», выходит, жесткая иерархия, мать её ети!

— Чуть позже мы это обсудим, майор, — бросил я Легиону, поднимаясь на ноги.

Следом за мной на ноги резко подскочил и старшина Бом, в нынешнем виде больше смахивающий на рогатого носорога-переростка, закованного в костяной панцирь. От него прямо-таки веяло мощью и силой. Такой бугай если и захочет когда-нибудь убиться о крепкую толстую стену, то не всякая стена подойдет — пробьет насквозь, как лист хлипкого гипсокартона.

— Да уж, нихрена себе размерчик! — Оглядев снизу вверх, еще и основательно подросшего Бима, присвистнул я. — Повышаю тебя в звании — будешь теперь лейтенантом. Понял, убогий?

— Так точно, товарищ полковник! — утробно проревело существо, сверкая светящимися изумрудными зенками.

— Вот и ладушки… — кивнул я. — Командир, может, хватит в игрушки играться? Недосуг нам сейчас всякие Защитные Ребусы разгадывать. Давай, я вдарю по этому вертепу? Аккуратно так, а? Расколбашу стену с этими Рунами и Формулами…

— Попробовать можно… — продолжая сомневаться, произнес Александр Дмитриевич. — А если Якова ненароком зацепишь? Или Сила в разнос пойдет? У тебя же её немеряно…

— А я очень постараюсь Яшку не зацепить, командир…

— Ладно, — махнул рукой Головин, — попробуй. Но если что, я тебе сам голову сниму!

— Да я, разве, против, товарищ оснаб? — Я натурально отыграл возмущение, в спешном порядке активируя свой основной Дар.

Сердце вновь застучало паровым молотом в моей груди, раскручивая неведомый Силовой маховик. Земля под моими ногами мелко завибрировала, но это была всего лишь «побочка», основный выплеск пришелся на ближайшую к нам стену. Сперва она тоже мелко затряслась, словно резонируя в ответ на дрожание земной тверди. Штукатурка мгновенно покрылась мелкими трещинками, которые, поначалу боязливо, а после все смелее и смелее начали распространяться по всей поверхности стены. Я вяло шевельнул рукой, и вся эта шелуха моментально отвалилась, окатив нас пыльным потоком и мелкими крошками.

Открывшаяся моему взору кирпичная кладка засияла похлеще елочной гирлянды, сверкая впечатанными в обожженную глину Волшебными Рунами и Знаками, складывающимися в замысловатые Формулы Магической Защиты. Каждый кирпичик в этой стене был сделан на заказ одной очень продвинутой в этом вопросе французской фирмой — Домом Кюри. А после оккупации Франции войсками вермахта, у величайших мировых Артефакторов в области Защиты от Магических Проявлений остался лишь один потенциальный заказчик подобных изделий — Вековечный Рейх. Все остальные теперь довольствовались либо хилыми поделками доморощенных Спецов Артефакторики, либо тем, что осталось в наследство из довоенных поставок.

Такую красоту действительно жаль было портить, но по другому разобраться с этой проблемой, попросту не было времени. Если информация о захвате «Заксенхаузена» до его полнейшего уничтожения каким-то образом просочится в Берлин — сюда в срочном порядке выдвинутся самые элитные войска Рейха, имеющие в своем составе нехилое количество Магов-Силовиков. И сможем ли мы с командиром, даже задействовав нашу армию Зомби под началом Хозяина Кладбища противостоять им — большой вопрос. Но если так случится, то наша миссия со стопроцентной вероятностью окажется полностью проваленной. А этого мы с командиром никак не могли допустить!

Был и еще один не менее насущный вопрос: сумеем ли мы отбрехаться перед нацистским руководством по поводу уничтожения концлагеря, находящего в опасной близости от столицы Вековечного Рейха? Но шанс, несомненно, был, недаром мы сломали с командиром столько копий, когда до хрипоты спорили и бились над решением этой проблемы. Пока все шло по заранее разработанному плану. Дай Бог, оно и дальше так будет продолжаться!

Я слегка сжал кулаки, и кирпичную стену расколола змеящаяся трещина, разрастающаяся в своих размерах.

— Ну что, поехали? — Бросил я, не оборачиваясь.

— Хоттабыч, только аккуратно! — донесся до меня голос командира, теряющийся в громком треске лопающихся кирпичей.

— Не ссы, командир прорвемся! — Я точно представлял себе расположение тюремного помещения, в котором фашистские ублюдки содержали Якова Джугашвили, и старался, по возможности, чтобы основной удар не пришелся на стены его темницы. Поэтому и действовать приходилось филигранно, хотя мне намного легче было бы сровнять всю эту халупу с землей. Я постепенно наращивал давление Силы — стена трещала, кирпичи лопались, разрушенные Магические Знаки и Формулы переставали светиться. Возможно, что Защита уже отключилась, но я не хотел рисковатьпопусту.

Еще один рывок, и мой неукротимый Дар одним могучим таранным ударом разнес в крошево Магически усиленную стену. Только кирпичные осколки со свистом разлетелись по сторонам. Пара крупных кусков довольно болезненно прошлась по моим ребрам, на миг выбив из легких весь воздух. Стоявший рядом командир тоже болезненно вскрикнул. Видимо, досталось и ему. Все вокруг заволокло красной пыльной пеленой, скрыв стену от моего взгляда. Я закашлялся, хватанув полной грудью этой красной пыли. Рядом засипел князь Головин. Только майор Легион, да оба «брата-акробата» никак не отреагировали на «кирпичную бомбардировку». Оно и понятно, что мертво умереть не может.

Когда пыль немного рассеялась, во всей красе проявилась картина разрушений, нанесенных супер-пупер Защищенному зданию моей Силой. И счет шел явно не в пользу Дома Кюри. Да французы и не рассчитывали, что усиленную стену будут разрушать таким вот варварским способом. Стена перестала существовать, частично разлетевшись на куски, а частично провалившись внутрь. Был правда еще один неприятный момент — с этой стороны здания тоже содержались узники. И некоторым из них не повезло — похоронило под большими обломками разрушившейся стены.

— Хоттабыч! Я же просил… — нервно произнес командир, когда осела пыль.

— Сейчас поправим! — Я тоже увидел, как в одном месте из-под обломков точат подергивающиеся в конвульсиях ноги.

Сила вновь потекла через меня и остатки кирпичной стены, послушные моей воле, взмыли в воздух, освобождая придавленных людей.

— Братцы — тащите их быстрее на улицу! — отдал я приказ бывшим «близнецам».

Мертвецы метнулись в очищенное помещение — весь мусор, обломки мебели и кирпичей я удерживал своей силой под самым потолком. Так что пострадавших быстро вытащили на свежий воздух и положили рядком на землю. Всего пострадавших оказалось трое: двое эсэсовских Магов охраны, судя по званиям и нашивкам в рангах не ниже Магистров, несущих службу в особо охраняемом секторе. Этих было не жалко, да они ничего и не могли мне противопоставить, поскольку сами находились в секторе, начисто блокирующем любые проявления Магии.

Я прищелкнул пальцами, указывая на вражеских офицеров:

— Этих отдайте майору Легиону — пусть рекрутирует! Говорят, что из Магов получаются самые устойчивые и сильные Зомби…

— Г-гос-п-подин… — Хозяин Кладбища одним невероятным рывком — только что был неподалеку и вот уже нависает над неподвижными, но все еще живыми телами врагов. — Товарищ полковник, — поправился он под моим негодующим взглядом.

— Так-то лучше, товарищ майор! Запомни — нету у нас господ! Кончились все в семнадцатом! Что хотел?

«Можно я-мы «ассимилируем» в себя-нас этих Осененных Дарами?» — воспользовавшись мыслеречью произнес он, осторожно поглядывая на меня.

«Ассимилируем? — приняв его "игру", так же мысленно ответил я. — Сожрать, что ли хочешь?»

«Поглощение еще живой плоти Магов, напитанной Силой, благотворно действует на мой-наш потенциал», — чистосердечно признался Хозяин Кладбища. — Вы же все-равно не оставите их в живых…»

«Не заслужили они пощады!» — согласился я с доводами Легиона.

Но мне как-то не по себе, кормить живыми людьми постороннюю… Так, стоп! Я взял себя в руки. Это надо еще прикинуть, кто тут потусторонняя Тварь? Хозяин Кладбища, который не мыслит другого существования, ибо он такой от «рождения», или демоны-шайтаны в черной эсэсовской форме, только внешне ничем не отличающиеся от человека? Что касается меня, то я для себя все решил — и это явно не мой верный Умрун!

«Насколько вырастет твоя Сила, майор?» — напрямую спросил я его.

«Существенно, товарищ полковник, — пошелестела разноголосица Хозяина в моей голове. — Живые Маги, да еще и в довольно высоких рангах — редкий ингредиент…»

«Твоего меню?» — криво усмехнулся я.

«Да, — не стал скрывать Легион, — это моя-наша суть. Ибо такими меня-нас создали Повелители Мрака и Хаоса. Другого существования для подобных Некросуществ, к моему-нашему великому сожалению, не предусмотрено. Простите, товарищ полковник, если невольно оскорбили ваши чувства».

«Понимаю, майор. Поэтому и не осуждаю. А усиление твоей боевой мощи может нам пригодиться. И пусть мне потом придется за все ответить — действуй, майор! Только постарайся сделать все так, чтобы никто не заметил, — распорядился я. — Пусть этот грех ляжет грузом только на мою душу…»

«Никто не заметит, Гос… товарищ полковник! А я отслужу».

— Хоттабыч! Хоттабыч! — Командир чувствительно тряхнул меня за плечо. — Ты чего не отвечаешь? Заснул? Сплохело? Ты не молчи, старик! От тебя сейчас все зависит! Только от тебя, понимаешь?

Я мотнул головой, прогоняя подальше мутные и невеселые раздумья, оставившие чудовищную горечь в моей душе. Которая, как мне мнится, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь, какой бы длинной она не была. Но сейчас нужно забыть про розовые сопли и не наматывать их горестно на кулак. Самоедство и самобичевание оставим на мирные времена — враг не дремлет!

— С мной порядок, командир! — отозвался я, вновь вгоняя себя в боевой настрой. — Задумался немного, что делать с этими фрицами.

— А чего тут долго думать? — с удивлением посмотрел на меня командир. — В расход их — и точка!

Эх, знал бы ты, товарищ оснаб, над какой дилеммой я сейчас бился… Но, естественно вслух я этого не произнес. У командира и других проблем хватает, чтобы еще за мной сопли подтирать.

— Майор Легион! — с металлом в голосе произнес я. — Привести приговор в исполнение.

— А с третьим что делать? — поинтересовался Высший Умрун, склонившись над маленьким человечком с большими залысинами, лицо которого было мне отчего-то очень хорошо знакомо. — Это тоже Маг, и не слабый по Силе.

Я присел на корточки перед этим человечком, основательно помятым опрокинутой мною стеной, чтобы получше его рассмотреть.

— Вонючий случай! — воскликнул я, наконец узнав это сухощавое лицо с узкими губами и высокий лоб с большими залысинами, частенько мелькавшие еще в моем мире по ящику на плакатах современных укронацистов. — Ну, здравствуй, Степа…

Глава 4

— Ты его знаешь, Хоттабыч? — Командир тоже наклонился над раненным заключенным.

— Еще как знаю… — Я хищно усмехнулся. — Имя этого деятеля даже в моем времени было у всех на слуху. Не думал, что вот так с ним встречусь.

— Заинтриговал, старичок, — ответил князь Головин. — И кто же это?

— Степан Бандера — один из лидеров украинских националистов. Активно сотрудничал с немцами…

— Так он же здесь — в «Заксенхаузене», — перебил меня Александр Дмитриевич, чего-то недопоняв, — значит — против немцев.

— В моем мире его выпустили в сорок четвертом для продолжения антисоветской борьбы... И оно аукнулось России даже через восемь десятков лет! Его нельзя отпускать…

— В расход? Как фрицев? — Командир поднял на меня глаза.

— Нет, — покачал я головой, — нужно отправить его с нашими в тыл. Пусть кремлевские Мозголомы его как следует потрясут — информация о националистическом подполье на Украине лишней не будет. Да и мои, — я постучал указательным пальцем по виску, — данные им в этом помогут.

— Согласен, — кивнул Александр Дмитриевич.

— Ты можешь его «выключить» на время транспортировки? — поинтересовался я у командира. — Чтобы лишнего шума не наделал — так-то он, говорят, неслабый Одаренный.

Командир положил руку на холодный лоб Семена Бандеры и на минутку сосредоточился:

— Сделано, Хоттабыч. Я погрузил его в искусственную кому. Теперь он никому вреда причинить не сможет. И вывести его из этого состояния абы кому не удастся — только Силовик рангом не ниже Мордовцева или Капитонова. А такие спецы у нас, знаешь ли, на каждом углу не валяются.

— Отлично! — Я обрадовано потер руки и громко крикнул, обернувшись в сторону плаца, на котором продолжали выстраиваться в колонны истощенные узники концлагеря:

— Подполковник! Северский! Подойди на минутку! И возьми с собой пару ребят покрепче!

Подполковник не замедлил явиться по моему зову с двумя парнями, которые несмотря на крайнюю степень истощения, старались держаться «молодцами».

— Вот что, Данила Петрович, берите это тело, — распорядился командир, — и храните его пуще глазу! По прибытии на родину сдадите его в особый отдел. Скажете, что так распорядился оснаб Петров. У этого гада в голове масса важной информации — пусть наши Силовики-Мозголомы с ним поработают, как следует. И да, передай еще, что он сильный Маг…

— А он не очнется по дороге? — уточнил подполковник.

— Нет, гарантирую, что не очнется. Все запомнил, Северский?

— Так точно, товарищ оснаб! — четко отрапортовал Данила Петрович. — Берите его, парни и тащите к нашим, — отдал он указание своим помощникам. — Разрешите вопрос, товарищ оснаб?.. — немного нервно спросил Северский и неожиданно запнулся.

— Ну же, Данила Петрович, — после секундного ожидания ответно спросил Головин, так и не дождавшись от освобожденного из плена подполковника самого вопроса, — что хотел?

— Каким образом вы нас… эвакуируете? — наконец выдавил он осипшим голосом. — До Союза далеко… даже до линии фронта… не пешком же мы туда пойдем? Если планируете захватить железнодорожный состав, то далеко мы все равно не уедем… — вопросы постепенно набирали обороты, просыпаясь на товарища оснаба, как из рога изобилия. — Да и оружия у нас нет, чтобы прорываться с боем… Гарнизон тут не очень многочисленный — все, что можно, мы уже собрали. Да и Силовиков, кроме вас, у нас и нет. А в самолет мы не влезем — нас тут… Люди волнуются. Впервые забрезжила хоть какая-то надежда! Но вы не подумайте чего — мы все готовы умереть! Как один! Но не как бессловесные скоты, которых на бойню… А с оружием в руках!

— За это не переживай, Данила Петрович! — по-отечески успокоил взволнованного подполковника Александр Дмитриевич, положив ему руку на плечо. — Есть у нас один хитрый спец по эвакуации людей из самой глубокой задницы — всех переправим. Не расстраивайся понапрасну — скоро сам все увидишь. А сейчас подожди, я тебе самого ценного человека под охрану передам… За него уж точно головой будешь отвечать!

Пока командир успокаивал переволновавшихся узников, майор Легион, рассыпавшись непроглядным туманом, скрыл тела эсэсовских Магов от чужих глаз. А когда туман развеялся — на земле не осталось даже и следа. Оперативно же он отвел всем глаза и схарчил гребаных ублюдков! Но за всеобщей суетой и в ночной темноте ни один из присутствующих даже не придал этому значения — помер Максим, да и хер с ним. Это просто я отчего-то расчувствовался, старая сентиментальная развалина!

— Хоттабыч, пора за Яковом... — напомнил мне командир, но я и без него уже знал, что делать.

— Не надо никуда бежать! — остановил я князя Головина. — Я сейчас сам… Только бы не уронить…

— Кого уронить? Куда уронить? — неожиданно засуетился командир. — Хоттабыч, ты чего творишь?

— Не шуми, Петрович, а то и вправду уроню! — произнес я, едва сдерживая свою безудержную Силу, которая клокотала во мне, старалась вырваться и разнести здесь, нахрен, все в полнейшие сопли. Но я терпел, работая с Энергией филигранно и тонко, как настоящий мастер-ювелир. И скажу без ложной скромности, мне это вполне удавалось.

Где распологается камера Якова, я знал. Побывали мы там с командиром в сопровождении напыщенного донельзя барона-Некроманта Иоахима фон Эрлингера, подвизавшегося на «полставки» еще и Мозголомом, благо сопутствующий Дар у него присутствовал, да еще и не самый слабый. Жаль, конечно, что не на благие дела он свою Силушку, Богом даденую, расходовал. Вот и поплатился, попав под мою горячую руку. Ибо нефиг над людями так бесстыдно изгаляться! И каждому воздастся по делам его! И каждому воздастся по вере его^[5]! И я в этом случае отнюдь не исключение.

Так что с помощью выращенных Энергетических «отростков» я без труда выломал дверь в камеру, где нацистские Ироды содержали Яшку. Затем, подхватив его при помощи своего Дара вместе с прозекторским столом, вырванным одним незначительным усилием из бетонной стяжки, потащил его к разрушенной стене. Самым сложным в этом процессе оказалось постоянное сдерживание рвущейся на свободу Силы. Не напортачить бы! Не поломать Яшку — он ведь не бессмертный Титан, а всего лишь обычный человек. Если по чести, то не совсем обычный — перспективный Силовик и сын Вождя… Но в первую очередь — человек. Нежный и хрупкий, которого мне случайно заломать, как два пальца об асфальт!

Но я справился! Когда металлический стол с телом лейтенанта Джугашвили повис в воздухе на высоте второго этажа, командир просто охренел. Но после моего предупреждающего окрика прекратил суетиться и послушно ждал, пока я не опущу ценный груз на землю. И я все сделал в лучшем виде — комар носа не подточил!

— Принимай, Данила Петрович! — с облегчением выдохнул я, когда летающий стол воткнулся ножками в землю. — Вот за сохранность этого груза я с тебя точно по полной спрошу!

— Это он… тот… о ком я думаю? — Бледный, словно спирохета, никогда не видевшая солнца, Северский сбледнул с лица еще больше, превратившись в подобие бестелесного привидения. Я и не думал, что такое вообще возможно. Но так или иначе, его предположение оказалось верным. О том, что в «Заксенхаузене» содержать такого узника, знали практически все: и охрана, и заключенные. Однако, кроме коменданта Кайндля, профессора фон Эрлингера и его помощников, Якова никто не видел воочию. По концлагерю ходили только слухи, которые никто не собирался ни подтверждать, ни опровергать. Ходят, ну и пусть себе ходят.

— Яков Джугашвили, — командир припечатал подполковника еще крепче, словно гвозди в крышку гроба вгонял, — старший сын товарища Сталина! Понимаешь степень ответственности, Данила Петрович?

Подполковник судорожно сглотнул, нервно дернул щекой, но заставил себя выпрямиться и встать едва ли не по стойке «смирно»:

— П-понимаю, товарищ оснаб! Сам сдохну, а…

— А вот этого не нужно, подполковник! — Не дал ему закончить фразу Головин. — После всего вами пережитого — вы, сука, жить должны! Да просто обязаны! И его, — командир указал на неподвижное тело, лежащее на металлической столешнице, — передать отцу в целости и сохранности!

— С-самому?.. — Вновь судорожно сглотнул подполковник Северский.

— Да! — Резко «рубанул» князь Головин. — Самому товарищу Сталину! Лично в руки! Считай это своим боевым заданием!

— Так точно, товарищ оснаб! — отбросив всякие сомнения, проревел подполковник. — Передам! Лично в руки! Товарищу! Сталину!

— Ну вот, молодец! — По-отечески улыбнулся Александр Дмитриевич. — Так держать! Берите Якова — и в строй! Сейчас будем вас на родину эвакуировать. Правда, Хоттабыч?

— Воистину так! Готовь людей, подполковник! — И я ему весело подмигнул.

— Знать бы к чему… — тяжело вздохнул Северский. — Сложно подготовить людей к неизвестности.

— Пошли, родной, — я взял подполковника под локоть, — так и быть, проведу с вами инструктаж.

Подойдя к толпе бывших узников концлагеря, выстроенных, как и распорядился ранее командир в некое подобие походной колонны «по три», я, добавив в голосовые связки толику Силы — для усиления громкости, крикнул:

— Здорова, братишки! Как жизнь молодая?

Гудевшая ранее, как разбуженный пчелиный улей, человеческая масса изможденных оборванце замолкла, как по мановению волшебной палочки. Ближайшие ко мне ряды слегка отпрянули назад, разглядев в темноте, разгоняемой прожекторами уничтоженной охраны мою мерзкую зубастую физиономию. Однако задние ряды, которым было хуже видно, не сдали позиций, остановив, в общем-то, их ожидаемый порыв.

— А ты кто будешь, мил человек? — раздался из толпы дрожащий старческий голос. — Или не человек ты вовсе? Уж больно на рожу страшен!

— Человек я! А что на рожу страшен — так с нее воду не пить! Издержки это от применения Силы, опасной для самой жизни! — Немного слукавил я, чтобы у людей было хоть какое-то объяснение, произошедших со мной перемен. — Но вам бояться нечего! Это проклятые фашисты пусть от моей рожи в штаны навалят! — В строю раздались слабые смешки — дело пошло на лад. — Зовут меня Гасан Хоттабович, Фамилия — Абдурахманов! Полковник управления «СМЕРШ», действующего в глубоком тылу врага!

— А ты правда нас домой отправишь, Гасан Хоттабович? — выкрикнул тот же дрожащий голосок.

— Правда, ребятки! Чистая правда! Через полчаса будете дома!

— Это каким-же-то способом? — Не поверили мне.

— А сейчас сами все и увидите! — Я повернулся к строю узников спиной и уже привычно открыл Портал. Самый большой, какой только был в состоянии открыть. Яркий свет развернувшегося Пространственного Перехода на мгновение меня ослепил, но я отчетливо слышал, как он потрескивает во вновь установившейся тишине ночной Баварии. Проморгавшись, я вновь обернулся к безмолвной толпе узников, что в изумлении смотрели на переливающийся всеми цветами радуги Портал.

— Теперь слушайте меня внимательно! — крикнул я во всеуслышание. — Вот эта светящаяся хрень — Пространственный Переход. Всего лишь один шаг за границу света — и вы в тот же момент окажетесь в Москве! Слышите, ребятки? Один шаг…

Толпа узников заволновалась, забурлила, как вскипающий чайник, но подполковник Северский не дал ей превратиться в неуправляемую орду.

— Разговорчики в строю! А ну в колонну по три — становись! — Зычно скомандовал он.

И как ни странно, но его начальственный рык мигом купировал весь разброд и шатание. Уже спустя пять минут узники выстроились во вполне себе приличный строй. Не для парада, конечно, но под пиво потянет. — Шагом а-а-арш! — Последовало распоряжение «командования». — За границу света не заходить!

И колонна изможденных людей неуверенно сдвинулась с места. Я посторонился, пропуская первые ряды к развернутому Порталу. Проходя мимо, подполковник Северский выпрямил ссутуленные плечи и отдал мне честь, приложив развернутую ладонь к полосатой тюремной шапочке. Следовавшие за ним бывшие пленные бойцы Красной Армии тоже выпрямляли спины, поднимали головы и отдавали мне честь.

— Ура! Ура! Ура-а-а! — крикнул подполковник Северский, исчезая в ярком сиянии Портального Круга.

— Ура-а-а! — подхватили в колонне.

И такое воодушевление слышалась в этих надтреснутых и сорванных голосах измученных непосильными истязаниями людей, уже давно распрощавшихся с любой надеждой на благополучный исход, что я мне стало ясно — мы с командиром все сделали правильно! Не смотря ни на что — правильно!

Из проходящей мимо колонны выскочил древний дед, истощенный до состояния скелета и бросился мне на шею, невзирая на мою Кромешную Ипостась.

— Храни тебя Господь, полковник Абдурахманов! — задыхаясь и кашляя, прошептал он мне на ухо знакомым голосом. Вот, оказывается, кто кричал мне из толпы. — А то, что рожей страшен — не беда! Закончится война — найдем тебе хорошего Целителя… Спасибо за все!

Он смахнул ветхим рукавом тюремной робы выступившие слезы и вновь нырнул в текущую мимо меня вереницу узников, постепенно втягивающуюся в открытый Портал. Переход, впервые открытый в таком масштабе и на такое расстояние, пожирал целую прорву Сил. Даже мой, казалось бы, безразмерный Резерв, ощутимо просел, но я продолжал удерживать Пространственный Переход. И держал его до тех пор, пока в нем не скрылись последние узники «Заксенхаузена». Как же мне хотелось проследовать за ними и оказаться на родине, подальше от всего этого дерьма. Но время для этого еще не пришло. Но я надеюсь, что оно обязательно придет… Только хотелось бы побыстрее!

Когда потухли последние отблески портала, я с облегчением выдохнул. Нам с командиром все-таки удалось спасти от неминуемой гибели такое количество людей... Наших людей… А это — дорогого стоит! И в их числе находился тот, кого уже и не надеялся увидеть живым (но не скажу, что здоровым) Иосиф Виссарионович. И я надеюсь, что его сумеют поставить на ноги наши советские Эскулапы-Целители.

— У нас получилось, Петрович! — не скрывая от Головина радостного оскала, весело прорычал я. Ну что, командир, начинаем третью часть гребаного Марлезонского Балета?

— Начинаем, — дал отмашку командир.

— И все у нас получится, — промурлыкал я себе под нос, ища взглядом моего верного «Санчо Панса» — майора Легиона.

И он не замедлил появиться передо мной, соткавшись из ночного мрака, словно почувствовал, что я его ищу.

— Вызывали, товарищ полковник! — прошелестел он «по уставу».

И это «вызывали» отчего вызвало у меня приступ безудержного смеха. Я ржал, как умалишенный и ничего не смог с этим поделать. Командир и Хозяин Кладбища стойко наблюдали за моим нервным приступом, ничего не предпринимая. Командир — потому что он уже неоднократно являлся свидетелем моего неадекватного поведения, а майор Легион — он Нежить, пусть и Высшая, наделенная неслабым интеллектом, но Нежить. Ко всему прочему, он — мой подчиненный и слуга, связанный со мною какой-то там Магической Клятвой, с которой мне только еще предстояло разобраться. Так что он рожей не вышел, чтобы мне указывать.

В общем, вволю отсмеявшись, я вытер своими когтистыми граблями выступившие из глаз слезы и облегченно выдохнул.

— Ты в норме, старичок? — наконец-то произнес князь Головин. — А то, может, пришло время лекарство принять?

— Ну, нет, командир, — мотнул я головой, — сейчас мне, наоборот, надо как следует раскочегариться, чтобы спровадить эту гребаную богадельню прямиком в ад!

— Какие будут указания на мой с-с-счет, товарищ полковник? — подал голос и майор Легион и уставился на меня своей все время «текущей» физиономией.

— Значит, так, дружище, — произнес я, — слушай внимательно и запоминай — второй раз повторять не буду. Для начала выведешь свою лихую бригаду за забор и наведешь основательного шухера в этом гребаном городке, жителям которого на все пох! Даже на то, что буквально в десятке метров от их теплых и уютных норок убиваю людей! Сотнями, тысячами, десятками тысяч... Ну, ничего — сейчас они за все ответят! Ведь отвечать всегда приходится и не только за преступные действия, но и за равнодушное бездействие.

Глава 5

1943 г. Вековечный Рейх.

Берлин. Принц-Альбрехт-Штрассе, 8

Резиденция Гестапо

В доме восемь, на небольшой и относительно спокойной улице (несмотря на то, что она была расположена в самом центре Берлина) Принц-Альбрехт-Штрассе, в здании бывшего музея по истории костюма, некогда имевшего отношение к прикладному искусству и народному творчеству, Великий Жрец, а также рейхсминистр Вековечного Рейха и «прочая-прочая-прочая» рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, словно в насмешку над культурой и искусством, разместил свое ненаглядное детище, входившее в структуру министерства внутренних дел Германской Империи — Гестапо!

И это здание Тайной государственной полиции, вольготно расположившееся в укрепленном районе под названием «Цитадель», стало со временем главной резиденцией рейхсфюрера «Черного Ордена» СС, вселяющей неудержимый страх и поистине потусторонний ужас в сердца миллионов простецов и не только. Даже законопослушные берлинцы старались обходить этот «тихий» квартал десятой дорогой.

Цепные псы рейхсминистра не только переоборудовали сам музей, они также перестроили и прилегающие к нему дома. Там, где некогда находились «витрины» с выставочными экспонатами, оборудовали камеры для арестованных, а в помещении некогда огромной библиотеки Великий Жрец оборудовал свою тюрьму — «Колумбию», заставляющую трепетать от ужаса, тех, кому уже довелось туда попасть и тех, кто все еще пытался увильнуть от этого «сомнительного удовольствия». «Колумбия», по сути, являлась «тюрьмой внутри тюрьмы». Здесь гестаповцы держали, допрашивали, истязали своих наиболее опасных противников. Эта тюрьма, конечно, по известности не шла ни в какое сравнение с недавно разрушенным легендарным «Абаканом» — русской тюрьмой для Магов, но тоже заставляла трепетать души многих Осененных, порабощенной военной машиной Германии Европы.

Известие о том, что концлагерь «Заксенхаузен» перестал существовать, как, впрочем, и большая часть Ораниенбурга и его окрестностей, застала рейхсфюрера Гиммлера именно здесь, на Принц-Альбрехт-Штрассе, восемь, в его рабочем кабинете в здании тайной полиции Вековечного Рейха. Да он и сам уже почувствовал неладное, ощутив даже находясь в Берлине несколько смазанных подземных толчков, похожих на слабое землетрясение. Поначалу он списал эти толчки на последствия от разрыва бомб во время недавнего авианалета русских на столицу Германской Империи. Но что-то здесь было не так…

Великий Жрец пережил в своей жизни не один авиационный налет и не одну бомбежку — и ощущения сотрясения земли от разрыва упавшей бомбы разнились с тем, что в тот момент испытал рейхсфюрер. А испытал он в тот момент необъяснимое ощущение какой-то подступающей беды. Глобальной и неумолимой, надвигающейся со скоростью разогнавшегося локомотива, остановить который будет не просто сложно, а вообще невозможно. Такого отчетливого и отдающего прахом и смертью «привкуса», что приключилось нечто ужасное и непоправимое, Великий Жрец уже давно не чувствовал.

Он даже ненароком подумал: уж не открылся ли у него очередной Дар — Предвестника. Хотя, это никчемное проявление Силы было не в чести у Магов, ведь оно ничего не могло поведать о предстоящих событиях, как у тех же Оракулов или Провидцев. Предвестники могли лишь ощущать общее возмущение Силовых Полей и приближение какого-то важного события, но никакой конкретики выдать они были не в состоянии.

Рейхсфюрер едва сдержал свою Силу, готовую вырваться из-под его контроля, чтобы разом не умертвить всех присутствующих в резиденции Гестапо сотрудников. Пусть и с большим трудом, но ему удалось успокоиться и погасить уже готовую сорваться с цепи «Пелену Могильного Праха». Набирать заново ценные кадры, а особенно шефа полиции — группенфюрера Генриха Мюллера, ему абсолютно не хотелось.

Однако новости, доставленные Гиммлеру, были неутешительны: в опасной близости от столицы Вековечного Рейха была задействована такая могучая Сила, о которой сам рейсхфюрер мог только мечтать. Подверженный тотальному разрушению район, невозможно было бы одномоментно разрушить и сотней боевых армейских Магов вермахта. А чертов русский возрожденный Асур, которого с таким трудом удалось вывезти из Советского Союза, сделал это уже во второй раз, если считать еще и стертый с лица земли легендарный Абакан. То, что это дело рук Асура, Генрих ни секунды не сомневался. Почерк разрушений один в один напоминал строчки из секретной докладной записки Роберта Хармана, написанной после возвращения в Рейх.

Кстати, о судьбе Горного Льва так же ничего не было известно. Сгинул ли он в «Заксенхаузене» или выжил? Это волновало Гиммлера не меньше закономерного вопроса: по какой же такой причине эта ужасная трагедия могла вообще произойти? То, что русский старик, в смертном теле которого и возродился легендарный Великан Святогор, тысячелетия назад обитающий в Рипейских Горах и, по непонятным пока причинам, сгинувший там же, не совсем адекватен, Харман со знанием дела докладывал непосредственно своему вышестоящему руководству — то есть ему, рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. А он так и не удосужился установить хоть какую-то защиту от разрушительного Дара древнего Существа.

Ведь ни один из Ритуалов Призыва подобных существ не закончился благополучно! Вспомнить хотя бы Призыв Сущности Вия… Почему же он, Великий Жрец Черного Ордена, решил, что на этот раз все пройдет как по нотам? Почему понадеялся на благополучный исход? Неужели из-за Хартмана, которого с подачи умников из «Наследия предков» определили в ранг особо уникальных Специалистов — Внерангового Мага Удачи? Похоже, что это было именно так, ведь все немыслимые по своей сложности операции, на успешное исполнение которых аналитики РСХА отводили не более сотых долей процента, при участии этого бывшего горного стрелка проходили без сучка, без задоринки.

Примерно через полчаса после первого сообщения о чудовищных разрушениях в городе и прилегающих к нему окрестностях, о немыслимых даже по меркам военного времени жертвах, к рейхминистру внутренних дел Вековечного Рейха начала стекаться более детальная информация, позволившая ему если не облегченно вздохнуть, то хотя бы на время перевести дух. Все оказалось не так просто и однозначно, как казалось на первый взгляд. И если не знать этих подробностей, то на предстоящем докладе Великому и Ужасному в своем гневе Фюреру ему однозначно не сносить головы. Однако, нынешнее положение дел давало ему некую надежду, что предстоящий разговор с первым лицом Империи он как-нибудь переживет и даже постарается извлечь из него кое-какую выгоду.

Ведь этот Асур, как показала практика, на деле являлся таким оружием массового поражения, какого на сегодняшний момент не существовало во всем мире! А эти гипотетические байки сторонников научно-технического прогресса, подвизавшихся на ниве разработки оружия, основанного на поражающих факторах ядерного и термоядерного взрыва, не годились даже в подметки к ужасающему своей Силой Дару древнего Существа. И оставлять такую силу в Советском Союзе рейхсфюрер просто не имел права. Нет, он все сделал правильно, сумев обеспечить его доставку в Рейх! И последние доклады с места событий это подтверждали этот момент в полной мере! И он, Великий Жрец, вновь «на коне», на зависть всем заклятым «друзьям», коих у Гиммлера имелся целый воз и маленькая тележка.

А согласно последним сводкам, возрожденный Асур оказался, не менее, чем героем Вековечного Рейха! А его вмешательство в ситуацию не только «не причинило вреда», но еще и спасло столицу от возникновения куда больших проблем. Как доложил один из чудом выживших сотрудников местного гестапо Ораниенбаума, город и его окрестности подверглись жесточайшему нападению огромного количества простейших Некроконструктов — самых примитивнейших Зомби. Но их количество просто зашкаливало все разумные пределы! Мертвецы, предварительно растерзав всех живых в «Заксенхаузене» — и охрану, и заключенных, выплеснулись умело управляемой кем-то толпой в мирно спящий город. Который никто и ничто уже не мог бы защитить и спасти.

По имеющейся у Рейхсфюрера информации «в закромах» одного из исследовательских центров Некромантии, расположенного в концлагере «Заксенхаузен», до недавнего момента было складировано для дальнейшего подъема в форме простейшей Нежити и отправки на фронт в действующие войска Вермахта более нескольких десятков (а, возможно, и более сотни) тысяч мертвецов. А это, на минуточку, практически боевой корпус Некроконструктов! И, возможно, что не один! И если бы эта лавина живых мертвецов, смердящая тленом и сметающая все на своем пути, хлынула в Берлин… Кому-то бы точно не поздоровилось!

Остановить эту лавину, конечно бы, остановили — несколько могучих Некромантов в столице все же имелось. Да и сам Великий Жрец имел неслабый навыки по работе с мертвой плотью. Но в этом случае все решало бы время и местность: неожиданность нападения, которого никто не ожидал и высокая заселенность столицы Вековечного Рейха, привело бы просто к кошмарным последствиям. А при самом плохом раскладе Берлин мог бы основательно опустеть.

Как же так могло произойти? — задавался вопросом рейхсфюрер. Диверсия русских Магов-Некромантов? Но, насколько Гиммлер располагал сведениями о боевых Силовиках русских — ни одного Некроманта на службе в Красной Армии не было! Он не сомневался, что подобные Дары время от времени появлялись среди Осенённых на территории Советского Союза, но благодаря полному неприятию подобных проявлений Силы коммунистическим руководством страны, а особенно самим Сталиным, некогда закончившим духовную семинарию. Несмотря на то, что Усатый Красный Дьявол и отринул Веру в Иисуса Христа, встав на кровавую революционную тропу, однако к Некромантическому Искусству до сих пор испытывал острое отвращение. Нет, это явно не Иваны. Тогда кто? Inselaffen^[6]? Маловероятно, хоть у них и имелись сильные Заклинатели Нежити. Amis^[7]? Точно нет! Лягушатники? Смешно!

Оставался лишь один вывод, напрашивающийся сам собой: во всех этих бедах виноваты сами немцы! Как так, спросите вы? А так! Жопоруких идиотов, совершающих по своей дурости, халатности, оплошности, либо самой обычной невнимательности, чудовищные преступления, хватает и в рядах стержневой нации. Срочно были подняты служебные записки в Управление концентрационных лагерей от некоего барона Иоахима фон Эрлингера, профессора-Некроманта Берлинского филиала «Аненербе», которые хотя бы слегка пролили свет на истинное положение дел в «Заксенхаузене»: Некромантов в лагере смерти, кроме самого барона не было! И это было нарушением всевозможных служебных инструкций, запрещающих работу с Нежитью без минимальной двойной подстраховки собратьев по Дару. О чем фон Эрлингер настойчиво упоминал за последние пару месяцев аж целых пять раз, требуя прислать в «Заксенхаузен», хотя бы одного Некроманта со средним Даром, или двух с малым. Или, на худой конец, пятерку стажеров-Некромагов только-только прошедших процесс Инициации.

Но, видимо, его просьбы попросту проигнорировали. Такое поведение не редкость для чиновников из рейхсканцелярии, а особенно из Управления концентрационных лагерей. Да и время нынче такое: тяжелая ситуация на фронтах требовала присутствия на полях сражений все большего и большего количества Кукловодов-Некромантов, которых русские Маги старались уничтожать в первую очередь. Некромантов даже не брали в плен, предпочитая сразу убивать. Для обладателей Дара Повелителей Смерти даже был разработан специальный боеприпас для снайперов, получивший название «с горячим Ленинским приветом», пробивающий практически любую Магическую Защиту.

А поскольку концентрационный лагерь, расположенный в Ораниенбурге умерщвлял и «перерабатывал» ежедневно сотни и тысячи заключенных, его Некротический Астральный Фон всегда «плавал», держась у самой границы критических значений. После которой существовала высокая вероятность самопроизвольного зарождения Высшей Нежити, подобной Хозяину Кладбища или Гиблому Умертвию. Скорее всего, именно это и произошло. А поскольку «Заксенхаузен», кроме всего прочего, являлся еще и накопителем мертвых тел, ожидающих оживления Некромантами-Кукловодами, возродившееся на территории концлагеря Потустороннее квазиживое и относительно разумное Существо с большой долей вероятности могло самостоятельно поднять на ноги весь этот запас умерщвленного материала.

Несколько подобных случаев, но куда более меньших масштабов, были зафиксированы на самой заре становления Некромантического Искусства в Германской Империи. Прецеденты с зарождением Хозяина Кладбища с трудом, но удалось купировать, пусть и с огромными жертвами в войсках, задействованных для решения возникших проблем. Однако, по сравнению с нынешним случаем, все это было лишь возней в детской песочнице — таким запасом «замороженного мяса», как в «Заксенхаузене», похвастать никто не мог. И самое страшное — все погибшие в схватке с зародившейся Высшей Нежитью автоматически вставали на её сторону, если их до этого не успевали окончательно обглодать ожившие мертвяки. И без того огромное войско Хозяина Кладбища могло пополняться так же с городских и сельских погостов, древних могильников и курганов. И чтобы остановить эту стремительно растущую орду могло не хватить никаких сил!

Прикинув, как гипотетически могла развиваться ситуация, Гиммлер зябко передернул плечами. Все могло быть плохо. Очень плохо. Даже очень и очень плохо. Выходило, что этому русскому старику-Асуру, впору ставить памятник в центре столицы. Если бы не его быстрая реакция…

Нет! — Рейхсфюрер мотнул головой, прогоняя непрошенные мысли. Страшное не случилось, а с тем, что произошло, он как-нибудь постепенно разберется. Сейчас нужно было срочно подготовить доклад фюреру, который, несомненно, с минуты на минуту вызовет рейхсминистра к себе на ковер. И, если что пойдет не так, Гиммлеру не поздоровится. В связи с непростой ситуацией на фронтах, Великий Фюрер в последнее время постоянно не «в духе». И выдержать его «гнев» — задача не из легких.

И еще один момент волновал Великого Жреца: что же произошло с невероятно везучим Магом Удачи Робертом Хартманом? Выжил ли и в этот раз фартовый пройдоха? Если выжил, уцелев в подобной мясорубке, может быть стоит его держать поближе к себе? Везение, как утверждал один из яйценголовых профессоров «Аненербе», изучавший феномен Хартмана, имеет свойство накапливаться и распространяться в окружающем пространстве. Может быть и ему, Генриху Гиммлеру будет перепадать от щедрот Судьбы, что, не скупясь, отвешивала Горному Льву такие подарки? Над этим стоило подумать, но не сейчас. На данный момент перед рейхсфюрером стояла другая задача: постараться элементарно выжить после аудиенции с Главой Вековечного Рейха. А это еще та задачка!

— Руди! — громко позвал рейхсминистр своего личного секретаря — штандартенфюрера СС Рудольфа Брауна, ожидающего приказов Гиммлера по уже устоявшейся привычке за дверями его кабинета.

Верный референт Великого Жреца не замедлил явиться на требовательный зов хозяина.

— Вызывали, майн рейхсфюрер? — услужливо вытянулся у входных дверей нескладный и длинный Браун, блеснув круглыми линзами очков.

— Вот что, Руди, — нервно произнес Гиммлер, — распорядись, чтобы наши люди срочно нашли оберфюрера СС Роберта Хартмана… Если он еще жив, — криво усмехнувшись, добавил Генрих. — В первую очередь пусть попытаются связаться с его родней, проживающей где-то по соседству с районом разрушений. Возможно, что он первым делом кинулся спасать именно их.

— Слушаюсь, герр рейхсминистр! — прищелкнул каблуками начищенных сапог секретарь и, развернувшись, вышел из кабинета шефа.

Вернулся назад он буквально через несколько минут.

— Вы были правы насчет Хартмана, Генрих (в виду долгой совместной службы Брауну разрешалось называть Гиммлера по имени), — сообщил секретарь. Оберфюрер на проводе, господин…

Глава 6

1943 г. Вековечный Рейх.

Бавария. Поместье Хартманов.

Открыв глаза, «непотопляемый» Горный Лев, единственный в своем роде Внеранговый Маг Удачи, герой Вековечного Рейха и оберфюрер СС, увешанный высшими орденами Германской Империи, как праздничная елка в преддверии Рождества, первым делом схватился руками за разламывающуюся с жесточайшего похмелья голову, которую опрометчиво осмелился оторвать от подушки.

— А-а-а!!! — сипя, выдавил он пересохшим горлом, массируя пальцами виски, в которые долбился пудовым молотом какой-то до ужаса настойчивый молотобоец, видимо в поисках выхода.

«Мама дорогая! Да нахрена же я вчера так напился? — метались в голове Роберта Хартмана путанные обрывки таких же похмельных, как и он сам, мыслей. — Это все чертов русский старик Хоттабыч со своим чертовым русским обычаем, от которого я сегодня с утра чертовски хреново себя чувствую…» — А вот по-русски ли так хреново себя чувствовать после попойки, Роберт совершенно не знал. У этих русских все не как у обычных и добропорядочных немцев… На этом месте мысль оберфюрера окончательно заплутала и затерялась где-то на периферии его сознания, и голова Хармана, испустив душераздирающий стон, вновь рухнула на подушку. Но насладиться блаженной тишиной я ему, конечно, не дал — ибо нефиг!

— Ну и любитель же ты причитать, Робка! — рявкнул я ему прямо в ухо, отчего наш немецкий камрад вздрогнул и вновь вцепился в башку руками. — Такое ощущение, что столетний старикан это ты, а не я!

— Oh, mein Gott! — тягуче простонал Роберт, стараясь по возможности больше не дергать головой. Он скосил один глаз, пытаясь таким способом выхватить меня, до этого тихонечко сидевшего рядом с его кроватью на табуреточке. — Любитель причитать? — просипел он, так и не отрывая головы от подушки. — Я ведь еще ни слова не сказал, Хоттабыч!

— Хочешь обидеть старика, мальчишка! — презрительно скривившись, буркнул я, наклоняясь к самому лицу оберфюрера. — Я ить, на минуточку — Силовик-Мозголом! — напомнил я бывшему альпийскому стрелку, а ныне Магу редкой Специализации. — А твои жалкие и убогие мыслишки вот такими буквами у тебя же на роже и написаны, — подначил я немчика. — Считываются на раз, даже без напряга! Дрянь у тебя Защита черепушки! А ты же, еще и Маг-Менталист, пусть недоделанный и небольшого ранга, но своей безопасностью должен был озадачиться в первую очередь! — продолжал я отчитывать «национального героя Германии», словно нашкодившего сопляка. — Никто! Запомни: никто чужой не должен вот так запросто копаться у тебя в тупой головешке, словно в собственном гребаном чулане! — Продолжил я воспитание нашего весьма перспективного союзника, на данный момент уже имеющего свободный доступ ко второму лицу Империи — рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. А в ближайшем будущем, возможно, и к самому проклятому Алоизычу, чтобы его черти драли раскаленной кочергой, намылиться смогет! — Содержимое твоей тупой башки, Робка — твое богатство! Только твое! И никакая посторонняя сволочь, типа чертового русского старика Хоттабыча, — не удержался я и дословно повторил его собственное мысленное изречение, — не должна уловить твои грязные и похотливые мыслишки!

— Какие грязные и похотливые мыслишки, дед? — не понял моих аллегорий Роберт. — Ты, вообще, о чем? Мне от тебя скрывать нечего!

— А это не важно, что нечего! Когда появится чего скрывать — будет уже поздно! — победно закончил я распекать продолжающего болезненно морщиться Робку.

— О, моя голова! — простонал оберфюрер в очередной раз. — Больше никогда не буду так нажираться! Как вы столько пьете у себя в России?

— Э-э-э! — в очередной раз презрительно фыркнул я. — Это разве пьете? Вот раньше я мог свободно четверть выкушать… — как говорил один незабвенный товарищ. — Не, ну, конечно, был романтизьм… закуска! Это сейчас романтизьма нету… Ты знаешь, что такое «четверть», Робка?

— Четверть литра? — осторожно предположил Хартман, памятуя, как предыдущим вечером одним разом намахнул эту самую четверть литра. От этого воспоминания он даже передернулся, до сих пор чувствуя во рту отвратный дух вчерашнего перегара.

— Тю на тя, скаженный! — по-русски произнес я и хрипло рассмеялся. — Четвертьведра — вот это настоящая четверть! А четверть литра — это так, чекушка! Ты запоминай, мелкий, в жизни всяко пригодится! А теперь давай, лечится будем… — И я протянул фрицу наполненную шнапсом рюмку, которую заблаговременно приготовил пока он спал.

— Nein-nein-nein! — словно заведенный, вновь запричитал Хартман, отмахиваясь от рюмки, которую я настойчиво совал ему прямо в нос. — Ихь больши бухать не будет! — на ломанном русском «бодро» заявил немец, забыв даже о головной боли. Он отодвигался от меня на кровати, пока не уткнулся макушкой в стенку за спиной.

— Ты это, Робка, давай не кочевряжся! — Я сурово сдвинул лохматые седые брови. — Дедушка плохого не посоветует! Вот опохмелишься для начала — сразу жизнь другими красками заиграет…

— Найн, Хоттабыч! — Завошкался на кровати оберфюрер, чувствуя, как что-то, словно железными тисками сковало его дрожащее тело и слегка вздернуло над кроватью. Хорошо быть гребаным Силовиком! — Я сдохну сейчас! — простонал он напоследок.

— Не дергайся, дурашка! — ласково произнес я, поднося рюмку к его бледным потрескавшимся губам. — Дедушка, хоть на лекаря университетов не кончал, но подобные недуги лечит как бог! Пей, Робка! Пей, дорогой! — И я одним махом опрокинул стопку в его рот, открывшийся нараспашку, словно у рыбы, выдернутой из воды умелым рыболовом.

Да и попробовал бы он его не открыть — ноздри-то я ему Силушкой осторожно передавил, лишив свободного доступа кислорода. У меня как в армии — не забалуешь: не умеешь — научим, не хочешь — заставим! А нам с командиром сейчас был нужен более-менее вменяемый оберфюрер Хартман, а не этот скулящий и воняющий кусок похмельного дерьма, который не в состоянии даже слова нормально произнести. Я его мог бы сначала и Малым Исцелением попотчевать, но не хотелось «размениваться» зазря — вдруг не поможет. А вот рюмочку на опохмел — самое оно!

Возможно, для кого-то будет удивительно это услышать, но в свое время мне эту прописную истину разжевал умудренный опытом пожилой врач — настоящий профессор-нарколог. Как бы это ни было неприятно, но справиться с похмельем надежнее всего именно путем правильного опохмела. Иначе придется ждать, пока все процессы алкогольной интоксикации завершатся сами. Часиков через десять после обильных возлияний нужно выпить стопочку крепкого алкоголя, либо эквивалентную дозу другого напитка. Поскольку активность одних ферментов стимулирует другие, повторный прием спиртного вновь активирует весь обменный каскад, и токсичный ацетальдегид быстрее окислится до безопасных молекул. Ага, вот какие умные слова дедушка знает! Не пропил еще все мозги-то!

Однако этот добрый совет не подходит регулярно употребляющим лицам, тем более откровенный алкашам — утренняя рюмка у них закономерно приведет к тяжелому запою! Лучше, друзья мои, конечнго, и вовсе водку не пить! Трезвость, оно понятно — норма жизни! Водку пить — с бесом дружить! И все такое прочее… Но если уж надрались… Лечитесь правильно, товарищи дорогие! Можно и таблеточками: аспиринчиком, парацетамолом и всякой прочей гадостью. Но поговаривают, что они в реакции с алкашкой печень еще больше разрушают, чем сам алкоголь! Так что, ну их в пень! Как по мне — так лучше по старинке! Как-то прожили без всех этих пилюль! А может, это просто я такой замшелый пенек и ретроград! Вот сейчас Робку опохмелю, а после можно и Малым Исцелением по нему пройтись… О! Смотри-ка, порозовел уже! Действует мое лечение! Воистину — действует!

— Ну что, ожил, бедолага? — Довольно проскрипел я, сбрасывая путы Гравитации с тела Хартмана и подсовывая ему под нос заранее приготовленную миску с квашенной капустой, раздобытой на кухне.

Оно бы лучше соленым огурчиком, но чего не нашлось, того не нашлось. А вот квашенной капусты у Хартманов — просто завались, словно у них дядя сторожем живет на капустной фабрике, так у него этой квашеной капусты — просто завались! Вот и шлет… кому попало^[8]! Недаром англичашки называют немцев обидным прозвищем — «Kraut», что, собственно и означает «квашеная капуста»^[9].

— Лучше бы я вчера умер, — проворчал Роберт, похрустывая капустой на зубах. — Вот что вы, русские, за люди-то такие? Как еще не вымерли при такой жизни? — разговорился он между делом, оживая прямо на глазах.

А ведь работает старый дедовский способ! Незаметно для Хартмана я еще прошелся по нему Малым Исцелением, и Робка просто расцвел: глаза заблестели, плечи распрямились. Немец с изумлением осторожно покачал головой из стороны в сторону, словно не веря, что терзающая его головная боль куда-то испарилась. Но голова «молчала», как будто молотобоец, терзавший его бедную черепную коробку, взял бессрочный выходной.

— А вот так и живем — хлеб жуем, — усмехнулся я, наблюдая, как преображается альпийский стрелок.

Хартман поставил миску с квашеной капустой на резную прикроватную тумбочку, откинул одеяло и опустил босые ноги на пол. С минуту он сидел на краю, задумчиво шевеля пальцами и не смея поверить, что его отпустило.

— Занятно… — произнес он. — Я словно у настоящего Мага-Целителя побывал… Ничего не болит, не ломит и не ноет, словно и не пил вчера…

— Ты, Робка, дедушку слушай! — наставительно произнес я. — Дедушка плохого не посоветует!

— Ага, не посоветует… — Хартман поморщился, вспомнив вчерашнюю попойку и доверху наполненный стакан шнапса.

— А если уж насоветовал, — продолжил я свою мысль, — то дедушка всегда знает способ, чтобы практически нивелировать гребаные последствия своего плохого совета! Так-то, малец!

Харман поднял на меня свой взгляд, видимо в поисках насмешки в моем лице, но я был серьезен, как никогда.

— Вас, русских, никогда не понять нам, немцам…

— Думаешь, что ты один такой, непонятливый? — Я вновь усмехнулся и продекламировал с чувством незабвенные строки Федора Тютчева, написанные этим выдающимся поэтом сотню лет назад:

— Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать –

В Россию можно только верить.

Хартман, благодаря нашему тесному общению, уже довольно сносно говорил по-русски, поэтому без проблем уловил основную суть этих стихотворных строк.

— Зря наше руководство затеяло эту войну… — тихо произнес он, опустив глаза и глядя куда-то в пол. — Ничем хорошим она не закончиться…

— А ты только сейчас начал это понимать, Робка? — Я удивленно вскинул брови. — Это было ясно с самого начала! Ни одна война не принесла миру ничего хорошего! Только кровь, боль и страдания тысячам… Да что там тысячам — миллионам людей по всему свету! И самим немцам в первую очередь!

— Да… — уныло кивнул Хартман. — И самим немцам…

— Подумай об этом на досуге, сынок, — произнес я с горечью на устах. — Хорошенько подумай!

Хартман слегка заторможенно кивнул, все еще пребывая в своих невеселых мыслях, а затем вдруг судорожно огляделся:

— А я, вообще, где, Хоттабыч? Ведь это точно не «Заксенхаузен».

— А ты что, реально не узнаешь? — Я хохотнул «в кулачок». — Вроде, и не так уж много вчера выпили, чтобы у тебя память напрочь отшибло.

— Это же… моя спальня… — как-то неуверенно произнес оберфюрер. — В родительском доме… Как я сюда умудрился попасть, старик?

— А ты не помнишь? — Я хитро прищурил левый глаз, состряпав откровенно удивленную харю. Конечно же я лукавил, так как отлично помнил, каким образом Робка был доставлен в дом своей матери.

— Упомнишь тут… — Вновь надулся, словно индюк Хартман. — Ты же меня и споил, старик! Обмить, Робка! — обвиняюще ткнув в меня пальцем, по-русски произнес оберфюрер, да еще и ловко пародируя мои интонации. Комик, блин, недоделанный! Но до чего же похоже у него вышло, словно я сам на себя взглянул со стороны. Только говорок картавый немецкий с акцентом убрать — и точно от оригинала не отличить! — Обмить — это есть карашо! Очень карашо! — продолжал обвинять меня немчик во всех грехах, размахивая руками. — Да я, млять, чуть не помер! — вновь перейдя на немецкий, с чувством выругался он.

Однако, от меня не укрылось, что матерок, используемый Хартманом в своем обиходе, сугубо наш, отечественный. Растет пацан! Скоро совсем обрусеет. Оно и понятно, кто с нами поведется…

— Шёл трамвай десятый номер,На площадке кто-то помер,Тянут-тянут мертвецаЛанца-дрица-гоп-ца-ца! — продекламировал я «овеянному легендами» эсэсовцу еще одну знакомую мне с самого детства пеню-считалочку^[10].

Едва пришедшее в норму лицо Хартмана вытянулось в изумлении:

— А причем здесь трамвай?

— А ты так и не догадался, умник? — Не удостоил я Роберта внятным ответом.

— Нет, — мотнул он головой.

— Тогда проехали! Далековато тебе еще до понимания нашего русского менталитета! — с чрезвычайно глубокомысленным видом произнес я. — Вот как догадаешься — вернемся к этому разговору.

— Нет, Хоттабыч, — судорожно мотнул головой оберфюрер, — не втягивай меня больше в свои безумные игры! Мне и одной оказалось достаточно! — произнес он, намекая на вчерашнюю попойку. — У нас, у немцев, все понятно! Все по полочкам разложено! От того у нас и порядок! Ordnung muss sein^[11]!

— А хочешь, я тебе анекдот расскажу? — неожиданно предложил я. — Про ваш хваленый орднунг, который на сегодняшний день Германии, увы, не поможет. Если сумеешь уловить подтекст, можешь считать себя настоящим знатоком широкой русской души.

— Рассказывай.

— Ну, слушай: лето 1942-го. На главный вокзал в Берлине приходит мужик.— Когда поезд на Мюнхен?— В 16 часов 15 минут 35 секунд!— Как? Даже с секундами?— А что вы хотите? Война!

В тот же день другой мужик — естественно, по-русски — спрашивает на Павелецком:— На Саратов когда паровоз?— Должен был в два. Теперь, возможно, пойдет в шесть, хотя не исключено, что перенесут на завтра. А то и совсем не будет.— Как же так?— А что вы хотите? Война!

Глава 7

Ну, естественно, что тайна широты русской души Роберту Хартману сегодня не покорилась. Это ничего, у него будет еще время поработать над собой. Поэтому, чтобы не занимать все еще тяжело поскрипывающие похмельные мозги оберфюрера этой непосильной задачей, мы плавно переключились на решение других, более легких и насущных вопросов. Например, о том, что ни концлагеря «Заксенхаузен», ни самого города Ораниенбурга с некоторыми ближайшими окрестностями в природе на данный момент попросту не существует. Вот, прям, ваще-ваще… И самое главное, не я эту тему поднял. Просто Робка, вдруг, ни с того, ни с сего, придя в себя, неожиданно засобирался обратно. Ну, в лагерь…

— Так, говоришь, я сам домой с банкета поехал? — спросил Хартман.

— Ну, не то, чтобы сам… — Я пожал плечами. — Тебя водитель отвез.

— Черт знает, что такое! Ничего не помню! Словно отрезало все после выпивки! — продолжал возмущаться Робка, поднявшись с кровати и напялив на себя выглаженную и вычищенную услужливым ординарцем форму. — Я ведь и руководству ничего не успел доложить… — засуетился оберфюрер. — Вы с Александром Дмитриевичем со мной поедете или останетесь у матушки в гостях? — поинтересовался он.

— А ты куда это собрался, милок? — Как бы исподволь подошел я к самой главной на сегодняшний день проблеме.

— В «Заксенхаузен» съезжу, — ответил Хартман. — У меня пакет из Рейхсканцелярии остался, надо передать его коменданту лично в руки.

— Ты… как бы это… не спеши, Робка… Не нужно тебе уже в концлагерь заезжать… — стараясь особо не нагнетать обстановку, произнес я.

— Это еще почему? — удивился Хартман. — Я все-таки вчера передал этот чертов пакет? Ну, вот ни черта не помню! — Он усиленно морщил лоб, действительно пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера.

— Насчет пакета не скажу, — ответил я, — мне о нем ничего не известно. А ехать туда не нужно по другой причине — его нет…

— Чего нет? — не понял моего расплывчатого ответа оберфюрер. — Пакета нет? Потерялся? Уничтожен? Как это произошло?

— Да чего ты прицепился ко мне со своим пакетом? — Я изобразил, что постепенное «закипание». — Я ж сказал — не в курсе я за твой пакет! Вот «Заксенхаузена» нет! И Ораниенбурга тоже… нет… А какие у тебя проблемы с гребаным пакетом –разбирайся сам! — Выдал я наконец на одном дыхании, даже глазом не моргнув.

— Как нет? — Похоже, что после такого известия, ноги Хартмана реально перестали его удерживать в вертикальном положении, и он со всего маха шлепнулся обратно задницей на кровать.

— Так нет… В тартарары провалились, как Абакан! — Окончательно припечатал я Хартмана своим заявлением. — Дедушка немного Силы не рассчитал… — И я виновато развел руками.

Хартман обхватил дрожащими ладонями седеющие виски. Хоть волосы на голове драть не начал, а то с него станется: ведь он сейчас думает, что это всё — конец такой блестящей и стремительной карьеры, а возможно и самой жизни.

Он поднял на меня глаза, в которых стремительно разгорался огонек отчаяния:

— Что же ты наделал, старик? За что ты их так, Хоттабыч? Ты действительно безумен, дед…

— А ты меня, сопляк, не попрекай во всех грехах, не разобравшись! — рявкнул я на него, да так, что стекла в окнах задребезжали, а дощатый пол вздрогнул.

Нужно было немного осадить нашего хлопца, чтобы не надумал себе чего. Вот и приложил малую толику Сил, так сказать, для достоверности. — По-твоему, выходит, я совсем сбрендил?

— А как прикажешь это понимать?! — прокричал мне в ответ Хартман, с хрустом сжимая кулаки, даже не обращая внимания на подрагивание стен спальни. — Лагерь… да что там лагерь! Ты одним махом уничтожил целый город с людьми! Невинными людьми… Ты на самом деле настоящее чудовище, старик!

— Уничтожил-таки, да! — Я почувствовал, что меня тоже начинает «заносить» — кое в чем Роберт все-таки прав. И у меня на душе тоже не птички поют. — Но зато они умерли мирно, быстро, сразу и без мучений! А иначе — их живьем уже сглодали бы Зомби! Рвали бы своими черными зубами их теплое мясо, дымящееся свежей кровью! А тех, кого не доели — шагали бы уже в сторону Берлина в составе основной орды Ходячих! И в твоем поместье, чтобы ты знал, мы с командиром уничтожили не меньше пары десятков мертвяков, пока ваше оберфюрерство беспробудно нежилось на мягкой и тепленькой перинке у мамки за пазухой!

— Ы-ы-ы… — Только и сумел выдавить Роберт после моего сверх эмоционального «спича». — Какие Зомби? Ты о чем, старик?

— Обычные Ходячие мертвяки, — я выдохнул, тоже стараясь успокоиться. Не думал, что меня настолько «затянет» в круговорот самоедства. — Че, ни разу с Ходячими не сталкивался? — Я выдернул из кармашка кусочек «кощеева успокоительного», передернул плечами — гадость еще та, и захрустел жесткой бурдой, автоматически стряхивая крошки с бороды и усов. Меня слегка попустило, и стены тут же перестали ходить ходуном.

— Видел… — заторможено произнес оберфюрер. — Но кто мог повести их на Берлин? Прорыв русских Некромагов? Так глубоко в нашем тылу?

— Окстись, Робка! Включай уже мозги — я тебя основательно подлечил! Зомби — это ж ваше, чисто немецкое изобретение! У русских нет никаких Некромагов, а те, что были — уж сгинули давно в Абакане! Да и сам Абакан — тю-тю…

— Тогда кто?

— Дед Пихто! — Выдохнул я ему прямо в лицо. — Ваши же гребаные Некроманты и прошляпили! Маги, сука, недоделанные! Ты что-нибудь о спонтанном зарождении Высших Некросущностей слышал?

— Ну… отдаленно… краем уха… что-то…— жалко проблеял оберфюрер, опустив глаза.

— Одним словом, нихрена ты не знаешь! — Безжалостно подвел я итог его терзаний. — А мне вот наш незабвенный Кощеюшка успел поведать об условиях появления ентой гребаной аномалии. Он-то, как-никак, за счет своего Кромешного Проклятия и считается одним из Первых Повелителей Нежити. И с Некроэнергией ему куда как плотно поработать в свое время пришлось.

— Так ты не просто так… Хоттабыч…

— Ты уж дедушку совсем-то сбрендившим не считай! — строго произнес я, не отводя взгляда от «потухшей» физиономии оберфюрера. — У меня, в голове хоть и «ку-ку» без часов, но до такого… Дерьмовый Некромант этот ваш фон Эрлингер — за Некротическим Фоном концлагеря совсем не следил. Вот и допустил превышение критической величины! А если уж от простой сырости всякая гадость заводится, то от Зашкаливающей Мертвецкой Энергии, по моим самым скромным прикидкам, не меньше, чем Хозяин Кладбища возродился. Вот он-то в свой Крестовый Поход против живых свою Орду Ходячих и поднял. А мертвяков в «Заксенхаузене» по морозильникам несколько десятков тысяч заныкано было, а то и сотня! Теперь прикидываешь, чем могло обернуться это нашествие, не «купируй» я его в самом зародыше? А потягаться Силушкой с Хозяином Кладбища не каждый Некромаг сможет!

— Хоттабыч, прости дурака… — наконец-то выдавил из себя оберфюрер. — Я ж не знал…

— А должен был первым делом это выяснить! — Продолжал я макать Хартмана мордой в дерьмо.

Пусть привыкает, ему еще много какого дерьма разгребать придется, особенно, если у нас с командиром все получится. А у нас обязательно все получится, несмотря на тот факт, что наша миссия — чистейшей воды авантюра! Многие могли бы возразить, что с такими-то возможностями можно была стереть с лица земли не только «Заксенхаузен» и Ораниенбург, но и сам Берлин, со всей его руководящей верхушкой. Не буду лишний раз лукавить — такая задача действительно мне по плечу, но есть одно большое «но»! Кто даст мне стопроцентную гарантию того, что гребаный фюрер будет уничтожен? Нет, я хочу встретиться с ним лицом к лицу, глаза в глаза… И тогда посмотрим: чье кунг-фу круче?

Это, конечно, дурь несусветная: ну кто, скажите, допустит до тела фюрера какого-то странного типчика, в состоянии одним махом стирать с лица земли целые города? Да к тому еще и русского! Роберт отлично справился с поставленной руководством задачей и вытащил меня из Союза. Этим он, по мнению фрицев, оставил с носом товарища Сталина, лишив такого опасного и мощного оружия. А теперь, после очередной потрясающей всех и вся ужасающей демонстрации моей немеряной Силы, пусть даже и направленной на защиту столицы Вековечного Рейха от управляемой Хозяином Кладбища Орды Ходячих Мертвецов, они и вовсе не знают, чего от меня дальше ожидать.

Ведь в любой момент может статься и так, что неуправляемое разрушительное оружие в виде безумного и выжившего из ума старика с очень редким Даром Потрясателя Земной Тверди, может повернуться и в сторону «радушных» хозяев Германской Империи. Да мало ли чего мне в голову взбредет? Старческое слабоумие, деменция, повышенная раздражительность или обычный насморк, и нате — на месте пока еще цветущего и пахнущего Берлина, а то и всего их Вековечного Рейха огромная дыра в огненную Преисподнюю. Куда им, в общем-то и прямая дорога.

Только вот, думается мне, что при таком раскладе добра не будет ни нашим, ни вашим! Не известно еще, чем откликнутся для старушки Земли эти мои «оперативные вмешательства»? Какими катаклизмами одарит планета следующие поколения человечества? И что-то не по себе мне от этих мыслей становится… Как бы не затянуть всех своими тупыми действиями в еще более глубокую задницу, чем та, в которой мы все сейчас находимся. Это только с первого раза кажется, что хуже уже некуда, а на самом деле всегда можно пробить это днище и ухнуть туда, откуда возврата точно не будет. Никому и никогда, поскольку не останется ни людей, ни, возможно, и самой земли.

Все эти невеселые мысли в одно мгновение пролетели у меня в голове, но делиться ими с Хартманом, я и не думал. А с командиром мы все это продолжали обсасывать уже не один день, но так и не пришли пока к единому мнению, что же должно последовать за нашими недавними и очень разрушительным действиями. На данный момент мы с князем Головиным сошлись лишь в одном, что наша афера с нашествием Зомби на Берлин удалась. Правда, для этого пришлось пожертвовать несколькими тысячами мертвяков, которые, якобы, умудрились прорваться к самой столице, покинув эпицентр уничтожения. На самом же деле, это была четко спланированная акция, и майор Легион с успехом её выполнил.

После чего большая часть наших Некробойцов была переведена «в режим подземной консервации», а попросту закопалась в землю, до объявления часа «Ч». Сам же майор Легион, Силы которого в последнее время достигли и вовсе невиданных для его класса Нежити высот, получил новое задание — навести основательного шороха в концлагерях Дахау, Бухенвальде и Равенсбрюке, расположенных на территории Германии. Ну а там — будем посмотреть, если сами уцелеем, чем еще занять такого полезного служаку.

Насчет уцелеем, у меня тоже имелось свое мнение, как говориться, хрен оспоришь, хоть командир и считал иначе. После моей Силовой акции по уничтожению территорий Вековечного Рейха, чуть ли не непосредственно прилегающих к столице, меня должны были непременно уничтожить. Ну, сами посудите: хотели бы вы постоянно сидеть верхом на пороховой бочке, которая в любой момент может взорваться и разнести в клочья не только вашу любимую задницу, но и все остальное? Конечно, в ближайшее время меня должны будут убрать.

Я думал, что иного мнения в этом вопросе быть не может, но командир сумел меня удивить, не согласившись с такой постановкой вопроса. Он считал, что меня должны отправить куда-нибудь в зону боев, чтобы испытать в действии. Однако, по его мнению, отправят меня не на восточный фронт, а подальше, например, в Северную Африку, где в мае капитулировали итало-немецкие войска. Типа этакого «Оружия возмездия». Хотя, возможно, и еще куда-нибудь пошлют, но только не для противостояния Красной Армии. Для отправки на восточный фронт мне нужно будет доказать свою преданность или, хотя бы, терпимую лояльность ницистско-гитлеровскому режиму. Однако, мне интересно, какую кость они мне собирались бы бросить, если бы я, к примеру, согласился? Ну, ничего, поживем-увидим! Помирать за просто так, я не собираюсь!

— Хоттабыч… не держи зла… — Хартман набрался храбрости и смело взглянул мне глаза. — Погорячился я в своих выводах…

— Ага, — я тоже успокоился, да и «успокоительное» последнего костлявого Асура начало действовать, — проехали! Дедушка не злопамятный, понимает в жизни чуток… — Продолжить я не успел, на улице послышались какие-то крики и заполошная стрельба. — Что за хрень там твориться? — недовольно буркнул я, подрываясь на улицу из спальни Роберта.

Оберфюрер, на ходу подхватив портупею с кобурой со спинки стула, бросился за мной к выходу. Проскочив небольшой коридорчик и прихожую, мы выскочили на мощеный камнем двор поместья Хартманов. Ну, как поместья — небольшого ухоженного коттеджа. Пока Роберт спал, мы с командиром успели все в округе хорошенько рассмотреть. Поселок, где проживала престарелая матушка нашего немчика, был небольшим, я бы даже сказал, что это — маленькая аграрная деревенька, все население которой составляли немецкие фермеры. Кто выращивал скотину, кто разводил кур, кто занимался посадками. У Хартманов тоже были свои площади для посева, хлев и конюшня.

Однако, после смерти отца Роберта все это «хозяйство» простаивало. Посевные угодья матушка оберфюрера сдавала в аренду своим соседям по сходной цене, поскольку ей одной было сложно со всем этим управляться. А использовать труд бесправных остарбайтеров^[12] ежедневно угоняемых в Германию десятками тысяч, ей не позволяло чувство собственного достоинства, железная вера во Всевышнего и убеждение, что в мире не существует людей второго сорта.

Кстати, именно этот момент, в основном и послужил в прошлом причиной переезда семьи Хартманов из столицы Рейха в сельскую местность, где процесс избиения и травли людей «второго сорта», был не так широк и не столь бросался в глаза. Вот, значит, отчего Робка не превратился в напрочь отшибленного на голову нацика — воспитание не позволяло! Так что от меня фрау Габриэлле — матери нашего немецкого камрада, большой земной поклон.

Выскочив во двор, я тут же наткнулся на командира, ведущего беглый огонь из пистолета по растянувшимся вдоль забора Ходячим. Но большого вреда Живым Мертвякам это не наносило. Рядом заполошно поливал Умрунов из автомата Робкин ординарец. Но больше всего меня поразила престарелая фрау Габриэлла, что без проявления страха потчевала нападающих на её поместье трупаков из какой-то мощной берданы. И если выстрелы товарища оснаба и немца-водителя лишь изредка сваливали с ног подгнившие фигуры Восставших, вырывая клочки плоти из их и без того изуродованных временем тел, то каждый выстрел из дробовика фрау Габриэдды гарантированно разносил в сопли подгнившие черепушки нападавших.

— Что за дела, Хоттабыч?! — мысленно воскликнул товарищ оснаб, заметив мое появление во дворе. — Что творит твой майор Легион? Он совсем свихнулся?

Я, не отвечая командиру на этот не заданный вслух вопрос, потянулся своим Проклятым Кромешным восприятием к гребаным Умрунам, скопившимся у самой ограды коттеджа. Пока еще они не успели прорвать наше хлипкое «укрепление» и пробиться внутрь. Но так долго продолжаться не могло…

Глава 8

Толпа Мертвяков за прутьями ограды продолжала расти с каждой пройденной минутой. Металлические прутья кованной забора поместья, хоть и выглядели крепким и непреодолимым препятствием для тупых Зомбаков, ощутимо подрагивали от навалившегося на него веса нападавших, готовых снести все со своего пути за кусочек свежего живого мясца. Возможно, металлическое препятствие и выдержало бы эту нагрузку без особого ущерба, однако, высота заборчика — едва-едва достающего мне до середины груди, оставляла желать лучшего. Скопившиеся у ограды Мертвяки под давлением напирающих со спины «коллег», падали им под ноги. И, по моим скромным прикидкам, через полчаса-час вал мертвых тел, скопившихся у основания забора, поможет Ходячим перехлестнуть невысокую ограду.

— Хоттабыч, ну, чего молчишь?! — Вновь ввинтился в мою голову нервный мысленный голос товарища оснаба. Вслух он старался ничего не говорить, чтобы не выдать Роберту Хартману, да и всей его небольшой семейке нашей с командиром тайны, кто же на самом деле спровоцировал эту волну Ходячих трупов. — Что произошло? Отчего нас атакуют Зомби? Разве мы не оговорили всё с Легионом?

— Погодь, командир, не суети! — раздраженно бросил я в ответ, не зная, что ему ответить. — Дай, соображу, что вообще за дерьмо тут происходит? — Мое поверхностное «сканирование» Мертвяков не принесло никаких результатов — я напрочь не видел в них никакой связи с майором Легионом. И самое странное, что они никак не реагировали и на мои потуги связать их своей Силой Кромешного Проклятия. Я для них как будто совсем не существовал, как и они для меня, если конечно не рассматривать вашего покорного слугу, как один из видов «горячего закусона» для Зомби. Не думал, что такое вообще возможно. Однако, получите и распишитесь, товарищ полковник!

— Хоттабыч, падла ты, сутулая! — не выдержав моей заторможенности, выругался в сердцах командир. — Разуй глаза, старый! На нас Упыри прут, словно кто их сюда специально сгоняет! Сделай уже что-нибудь!

— Да не дергай меня, Петрович! Тут какие-то странности на каждом шагу творятся! Я на этих Умрунов никак повлиять не могу! — сообщил я эти «веселые» новости Головину. — Пытаюсь разобраться, как такое вообще может быть…

А ну-ка? Я внимательнее пригляделся к продолжающим прибывать Мертвякам. Какой же я все-таки тормоз паровозный! Это же не наши трупоходы, а какие-то левые! Как же я с первых минут этого не понял? Вся окружающая нас Орда Ходячих находилась в крайне «запущенном» состоянии: очень далеко зашедшей степени разложения и облаченной в живописные сотлевшие обноски разных исторических эпох! Как будто какой-то шутник не придумал ничего лучшего, как накопать подобных Упырей на ближайшем кладбище и запустить их всех в нашу сторону. Черт, а похоже, что так оно и есть! Вот только кто их поднял? Присутствия даже отголоска Сил нашего «ручного Хозяина Кладбища» и в помине не было. Уж кто-кто, а я реально могу это почувствовать.

— Командир, теперь ты глаза разуй! — Вернул я ответочку командиру. — Это не наши Некробойцы, а мертвяки с ближайшего кладбища! Легионом здесь даже и не пахнет!

— Тогда, кто их поднял, если не ты или Легион? — озадачился моим ответом командир, ловко прострелив точным выстрелом очередную черепушку с давным-давно сгнившим содержимым. Однако никакого ощутимого результата это не принесло — Зомбарь лишь разжился еще дополнительной дыркой в башке, при этом ничуть не потеряв в подвижности. Тогда, как каждый выстрел из дробовика матушки Роберта, гарантированно лишал мертвяка головы, упокаивая его, но уже гарантированно в очередной раз.

— Петрович, да заканчивай ты херней маяться! — произнес я вслух. — Ему твои попадания, как мертвому припарка! А действительно, — весело хохотнул я, — точнее и не скажешь! Никогда не думал, что настолько все у меня в жизни перевернется! Робка! — окликнул я Хармана, что по примеру командира безрезультатно всаживал пули в толпу Умрунов. — Дробовики в доме еще найдутся?

— Должны быть! — отозвался Горный Лев.

— Тогда будь другом, поищи! — попросил я. — И чем больше найдешь — тем лучше! И скажи этому своему секретарю, пусть тоже зря не корячится — толку с таким противником все-равно не будет!

Я не прислушивался, но Робка что-то крикнул своему денщику, и его автомат перестал стрекотать. Только редкие выстрелы фрау Габриэллы продолжали разносить головы атакующим нас Мертвякам.

— Мама! Мама! — крикнул Роберт, отвлекая старушку от увлекательнейшего в её жизни развлечения. — Остановись на секундочку!

— Ненавижу Некромантов и их дьявольские создания! — с ненавистью прошипела явно достойнейшая женщина, сразу заработав у меня еще большую кучу очков. — Как только Господь их терпит на нашей грешной земле, может мне кто-нибудь сказать?

— Браво, фрау Габриэлла! — Я подошел к маленькой бабульке и, наклонившись, поцеловал ей узкую и сухую ладошку, остро пахнувшую свежим порохом. — Совершенно с вами согласен: всех Некромантов — на жаркий костер!

— Инквизиции на них нет, на этих проклятых еретиков! — Согласно кивнула головой ярая приверженка католической церкви. — Знали бы вы, герр Хоттабыч, с каким бы удовольствием я на угольки их костра плеснула бы маслица! — Произнесла она, сверкнув глазами, одновременно вскидывая свою бердану к плечу и разнося чердак еще одного ретивого Зомби, умудрившегося едва-едва не перевалиться через ограду.

— Теперь я понимаю, в кого пошел Робка! — Запанибратски хлопнул я подошедшего оберфюрера по плечу.

— Ну, так! — Подбоченилась раскрасневшаяся от моих топорных комплиментов фрау Габриэлла. — Хотя его отец тоже был еще тем сорванцом! Но нам удалось воспитать правильного сына… Вот только не нравится мне его нынешняя служба, — не таясь, произнесла она, — как и не нравится нынешняя верхушка нашего Рейха! Ну, скажите на милость, чем провинились пред ними бедные евреи и цыгане? И на кой черт этому пустобреху Адольфу нужно было развязывать эту чудовищную войну с русскими? Он совсем свихнулся, забыв, чем обычно заканчиваются для нас такие финты ушами! Немцы еще умоются кровью…

— Мама! Перестань! — рявкнул на старушку Хартман. — Думай, что говоришь!

— А вот ты бы послушал внимательно, Робка! Мама плохого не посоветует! — возразил я оберфюреру. — Фрау Габриэлла, приятно удивлен вашему трезвому взгляду на происходящее вокруг э-э-э… Как бы это помягче сказать?

— Дерьмо! — прищурившись, и без всякого наигранного смущения выдохнула старушенция, перезаряжая свой убойный инструмент. — Называйте все своими словами, Гасан Хоттабович! Все, что происходит сейчас в Германии, назвать иначе, чем вонючим дерьмом, просто язык не поворачивается! И все мы, немцы, будем отмываться от этого прилипчивого дерьма еще годы и десятилетия…

— Мама! — вновь воскликнул Хартман, хватаясь руками за голову. — Побойтесь хоть Гестапо…

— А ты мне рот не затыкай, сынок! — фыркнула фрау Габриэлла, разнеся точным выстрелом еще одну голову. — Бояться я буду только Божьего Гнева, что обязательно падет на наши головы… Да он уже пал! — И старушка указала на беснующуюся у забора толпу Живых Мертвяков. — Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! И земля извергнет мертвецов! — процитировала она строчки из Библии. — Только не так это должно происходить! Все извратили проклятые Некроманты!

— Простите великодушно, что прерываю ваш религиозный диспут, — деликатно вклинился в нашу культурную беседу командир, — но мы, как бы, в осаде…

— И правда, — словно опомнилась старушка, — прут клятые Упыри, словно им тут медом намазано! Так и забор скоро снесут! Вон смотри, как костлявая ведьма Ингрид выеживается! Как при жизни донимала меня сучка несносная, так и сдохнув, все норовит мне кровинушку свернуть! — И она точным выстрелом из дробовика размозжила уродливую голову невыносимой соседки, покрытую трупными пятнами.

Ну, бабка! Ну, огонь! У такой на пути лучше не становиться — втопчет в землю и не заметит! Повезло Робке с мамашей! Вот, ей-ей, повезло! Да он за этой сухонькой невзрачной старушкой как за каменной стеной!

— А как у нас с «тылами»? — между делом поинтересовался князь Головин. — Не прорвутся оттуда?

— Нет, — качнула головой старушка, — оттуда не пройдут — там у нас высокий каменный забор. Нужно очень сильно постараться, чтобы его перемахнуть. Но делать действительно что-то надо… Одними дробовиками не отобьемся!

— Может, огнем их? — предложил Хартман, прикинув один из вариантов. — Сольем бензин из машины…

— Попробовать, конечно, можно, — ответил Александр Дмитриевич. — Но это их ненадолго задержит. Тут надо чего-то помощнее… — И он с надеждой посмотрел на меня.

— Я пытаюсь взять их под контроль, командир, — мысленно ответил я Головину. — Но у меня до сих пор ни черта не выходит! Словно кто-то или что-то блокирует мои усилия. Я даже циркуляцию Некроэнергии в их телах разглядеть не могу! И в чем проблема понять не могу…

— Ты поторопись, старичок! — попросил Александр Дмитриевич. — Лучше вдарь своей Землетряской, а думать после будешь.

— Хм, если бы все было так просто, — ответил я уже вслух. — Я, конечно, могу попробовать, но боюсь, что до особой филигранности в этом деле мне, как до луны пешком. Как бы не отправить нас всех следом за «Заксенхаузеном» и Ораниенбургом, — добавил я уже мысленно, чтобы не пугать старушку раньше времени. Хотя её, наверное, хрен такой новостью проймешь.

— Ну, ты уж постарайся не угробить нас между делом, Хоттабыч, — вновь ввинтил командир.

— Эх, брода моя, многогрешная… — по-стариковски закряхтел я, дернув волосок из бороды. — Трах-тибидох-тибидох! — И на первую партию беснующихся Умрунов, подпирающих металлическую ограду забора, словно свалился огромный кусок невидимой глазом скалы.

Вонючую жижу, в которую не замедлили превратиться ближние к забору ряды Мертвого Воинства, расплескало по всей округе, оставив после себя широкую просеку. Ну, и всем нам тоже неслабо так досталось от моих «щедрот».

— Мля! — гулко выругался командир, сплевывая на землю попавший в рот тухляк и протирая кулаками глаза от мелких гнилых ошметков. — Хоттабыч, твою так! Хоть бы предупредил, показушник хренов!

— Миль пардон, мадам! — Не обращая внимания на ругань товарища оснаба, я подскочил к старушке, забрызганной тухлой зомбячьей требухой с ног до головы. Только глаза «светились» на её лице, густо измазанном черной мертвячьей гнильцой. А запах стоял — просто непередаваемый!

— Не суетись, бородач! — неожиданно весело рассмеялась фрау Габриэлла. — Не сахарная — не растаю! Лучше вдарь еще разочек, если сможешь, а то вторая партия, того и гляди через забор перевалится! Только ограду смотри, не повреди! — предупредила она меня.

Вот, молодец бабка! Прямо-таки железная леди! Если бы не моя супружница, которая, правда, еще и знать не знает, что она моя — вот ей-ей женился бы на этой бойкой старушенции! И плевать на то, что немка! Хотя, поговаривали знающие люди, что немки в постели чрезмерно холодны и безынициативны, не то, что жаркие француженки. Но и не такие бревна, как надменные англичанки. Эх, жаль, попробовать не довелось… Если выживу и хоть немного омоложусь, как Кощей обещал, обязательно к своей благоверной вернусь, чтобы вновь завоевать её любовь! Одна она у меня такая, другие и близко не стояли! Главное — надежды не терять!

А пустое пространство возле ограды вновь полностью забили мертвяки, не сделавшие никаких выводов из печальной участи, постигшей их, таких же тупых, собратьев. Я окинул оценивающим взглядом примерный фронт работ, «скрутил» свою силу в полукольцо, чтобы охватить ударом еще и «флаги» поместья и немного придержал Гравитационный Молот над нашими головами, стараясь как можно точнее прицелиться. Остаться без какой-никакой защиты, пусть и состоящей из обычного кованого забора, который до сих пор не сумели преодолеть даже самые шустрые Зомби, отчего-то не хотелось. Воздух под чудовищным напором гравитации протестующее загудел.

— Предупреждаю! — памятуя о претензии командира, выкрикнул я во все горло и опустил Силу на очередную партию гниющих отбросов.

Съеденные тленом черно-синюшные тела относительно свежих мертвяков, а также тела их, более потраченных неумолимым временем собратьев, «сложились» с сочным хрустом и влажным чпоком. Меня обдало отвратно воняющей жижей куда сильнее, чем в предыдущий раз. А вот фрау Габриэлла и командир, сделав соответствующие выводы, вовремя укрылись за небольшим стволом толстого дерева, произраставшего во дворе.

Я «отозвал» Гравитационную Аномалию, опоясавшую поместье Хартманов полукругом, дожидаясь очередного подхода Ходячих. Можно было, конечно, накрыть и большую площадь, но насколько? Даром тратить драгоценную Силу совсем не хотелось, хоть её у меня как дурака махорки. Все-таки я надеялся на душевную встречу с Адольфом Алоизычем и его прихвостнями, хоть и вероятность этого была невысока. Однако, если вдруг такое чудо произойдет, мне могут понадобиться все Резервы.

Будет огромным фиаско, если для победы не хватит какой-нибудь малости. Потому что возможностей главного нациста никто из нас не представлял. На что способен этот Монстр, не смог разузнать ни один из «Штирлицев», внедренных разведкой, как в структуру СС, так и в руководство вермахта. Так что рассчитывать в этом случае придется только на себя любимого. Даже командир мне здесь ничем не поможет. Думается, что масштаб Сил в этом противостоянии, ежели оно случится, там будет совсем иного порядка. Так что расслаблять булки не стоит!

На этот раз очередная волна «убогих» накапливалась у ворот куда как дольше предыдущих. Да и состояние Ходячих было намного плачевнее, если не сказать больше — никакущим, словно к нашему поместью стягивались все более и более древние Умруны. Вон тот «красавец» без нижней челюсти в треуголке на лысой черепушке, покрытой пучками редких волос, в некогда богатом и расшитом золотом камзоле, явно лет триста как где-то вялился — на мумию натурально похож. Да и остальная мертвая братва не далеко от него ушла. А вон там, с краю, и вовсе наблюдается какой-то рыцарь в кольчуге, шлеме и драном грязно-белом плаще с красным крестом, распихивающий товарищей по несчастью щитом и мечом. И судя по голым желтым костяшкам, вся его требуха сотлела и рассыпалась прахом столетий этак семь назад, если не больше.

— Командир, ты это видишь? — Я ткнул пальцев вдоль забора, указав на крестоносца, явно вернувшегося из загробного мира. — Такое ощущение, что свеженина закончилась и поднимаются все более древние захоронения.

— Не удивлюсь, если вскоре скелеты неандертальцев и кроманьонцев из земли полезут! — согласился со мной командир.

— Не переживай, Петрович, этих тоже с говном смешаем! — крикнул я, охаживая повышенной гравитацией очередную партию скопившихся у забора Зомби. Эти почти не брызгали зловонной жижей, а в основном весело хрустели, словно ломающиеся сухие веточки. — Габриэлловна! — окликнул я старушку, тебе навоз перепревший не нужен? Под огурчики-помидорчики? Под капустку, например?

— Да не! — отмахнулась бабулька. — На кой мне столько говна? А вот соседи, из тех, кто фермерствует, с удовольствием возьмут!

— Ох, Габриэлловна, боюсь, что после сегодняшней веселухи, соседей у тебя не останется! Вот совсем!

— Пусть тогда катятся в ад, твари безбожные! — громко рыкнула фрау Габриэлла. Я даже не ожидал, что такое немощное тело может издавать такой громкий звук. Хотя, возможно, что она тоже из слабеньких неинициированных Одаренных. Ведь взялся же у Робки откуда-то дар Мозголома. Может, как и от преставившегося отца, так и от боевой мамашки. — Сколько я с ними ругалась, чтобы они бедных остарбайтеров не третировали, да не истязали на непосильных работах! Ведь они, нелюди, к ним хуже, чем к скотине бессловесной… А это же люди! Живые люди…

— Похоже, что живых в этом районе больше не осталось, фрау Габриэлла! — произнес я, в который уже раз прессуя скопившийся Ходячий мусор у прутьев ограды. — И какая же стерлядь нам все это устроила?

Глава 9

Я планомерно утюжил оставшихся мертвяков, размазывая их раз за разом по сырой земельке, пузырящейся тухлым фаршем и щедро сдобренным костяным крошевом разной степени сохранности. Воздух, основательно насыщенный миазмами разложения, сгустился до такой степени, что хоть ножом его пластай и на хлеб намазывай. Дышать стало не просто трудно, а совсем невыносимо. Трупный запах заполонил всю округу, а земля, наверное, пропиталась продуктами тлена на метры в глубину. Даже, если все закончиться благополучно, проживать в этом поместье будет просто невозможно. Этот мертвячий дух будет выветриваться не один месяц.

Ручеек Ходячих практически совсем иссяк. И сейчас к ограде подбирались лишь отдельные «инвалиды» в очень плачевном состоянии: истлевшие, буквально до самых костей. Однако, даже полностью лишенные мышц, они продолжали ковылять в нашу сторону, словно им тут медом намазано. Правда, расторопностью первых волн они не обладали и едва-едва шевелились, словно плыли в густом тягучем киселе. Чей же Проклятый Дар заставлял их позабыть про мирное упокоение и отправиться в новый Крестовый Поход против живых? И этот вопрос меня очень волновал, ведь я до сих пор так и не сумел разглядеть даже своим Кромешным Зрением Потоки Сил, заставляющих двигаться их напрочь нежизнеспособные тела.

Продолжая, но уже с заметной ленцой, давить подгребающих к нам протухших «тараканов», я попыталсяпоймать «в эфире» майора Легиона. Ну, должны же быть какие-то плюшки от нашей Магической Связи? Могли же мы с ним общаться невербально, пусть и на меньших расстояниях. После нескольких бесплодных попыток достучаться до бывшего Хозяина Кладбища, я услышал в своей голове слабый отклик Высшего Некросущества, поставленного мной на службу Миру, Порядку и Справедливости во всем мире:

— Господин? — В мыслеголосе Высшего Некросоздания сквозило явное удивление, похоже, что человеческие эмоции ему совсем не чужды.

— Какой я тебе, твою медь, господин? Опять двадцать пять? — Для начала стоило немного взбодрить моего преданного Умруна, а то без пригляда он вновь распоясался, гад! Но, черт побери, я действительно был рад его услышать!

— Товарищ полковник! — мгновенно поправился майор Легион. — Что случилось? Мы же с вами четко обговорили мои-наши дальнейшие действия…

— Случилось, майор, случилось! — Я, чтобы зазря не терять времени, перебил Хозяина Кладбища. — У нас тут небольшое локальное нашествие Восставших Мертвецов. Ничего не хочешь мне сказать?

— Никак нет, товарищ полковник! — четко отрапортовал Легион. — Все подчиненные Некробойцы моего-нашего подразделения находятся под моим-нашим неустанным контролем! — О, как я его вышколил! Любо-дорого послушать! Настоящий служака до мозга костей… Или, что там у него вместо этого? Хотя, если хорошенько подумать, Хозяин Кладбища — это как-бы такой «общий» разум из поглощенных человеческих, и не только, «Эманаций». И кого там у него в головешке нет? И вояк разносортных там до кучи — целый воз наберется, да еще и маленькая тележка.

— Тогда отчего здесь творится такая лютая хрень? — Я задумался на мгновенье, размышляя, как лучше сформулировать очередной вопрос, чтобы мой подчиненный Умрун поскорее понял, что я от него хочу получить. — Такое ощущение, что ко мне Ходячие со всех ближайших кладбищ и склепов собрались.

— Кладбищ? — неожиданно переспросил меня Легион. — С чего вы это взяли?

— Так у меня, к твоему сведению, глаза на месте! И уж современного мертвеца я от сдохшего чертекогда крестоносца отличить сумею! И да, — припомнил я еще один очень странный момент, — эти Упыри меня вообще игнорируют! А я даже их Энергетических Потоков разглядеть не могу, а не то что управление перехватить!

— Похоже, что это моя-наша вина, — после недолгого молчания ответил майор Легион.

— И чего же такого ты натворил, друг мой ситный, что все мертвецы в округе стали на ушах ходить?

— Ничего особенного, — пришел ответ от майора Легиона, — я-мы только наведались на ближайший местный погост…

— Твою медь, я так и знал — вот, где собака порылась! И, скажи мне на милость: нахрена ты туда потащился? Своих Умрунов недостаточно?

— Такова моя-наша природа Хозяина Кладбища, товарищ полковник — Некроматериала мне-нам всегда недостаточно. Я-мы должны постоянно развиваться, я-мы постоянно должны набираться Сил и расти. Но на кладбище я-мы отправились не за этим, я-мы еще не совсем освоились с предыдущим Энергетическим скачком, оказавшимся на редкость резким и стремительным. Чтобы усвоить эту Энергию нужно время…

— Да твою же… — мысленно выругался я. — Давай ближе к телу! Зачем ты туда поперся?

— Это кладбище оказалось на редкость древним. Здесь предавали земле мертвецов еще в незапамятные времена… И не только людей… И не только умерших естественным путем… Здесь когда-то творилась настоящая Темная Волшба — не чета нынешней! Мне-нам на мгновение показалось… — Легион запнулся, но тут же продолжил, — что древний Могильник еще «дышит» той, древней, очень древней Волшбой! Если бы мне-нам удалось поглотить хотя бы её крохи — я-мы бы существенно Возвысились.

— Магия Асуров? — понятливо хмыкнул я. — И как, удалось поглотить?

— Нет, эта Волшба куда древнее Титанов, Асуров и Богов! Даже Кромешники не могут соперничать с этой Силой. Есть мнение, что она вообще не из нашего мира…

— Не из этого мира?! — пораженно воскликнул я, но рта так и не раскрыл. Ведь я тоже не из «нашего» мира.

— Так считают некоторые ученые, — пояснил майор, — чьи эмоциональные слепки содержит мой-наш Эгрегор. Как на самом деле — не знает никто!

— Даже Создатель?

— Еще одна недоказуемая легенда. — Мне даже показалось, что Легион иронизирует над своим романтично настроенным господином-командиром. — Не имеется ни одного доказательства его существования. Хотя легенды и сказки на этот счет имеются у всех народов, когда-либо существовавших на земле.

— Согласе… — Договорить я не успел, потому что командир резко тряхнул меня за плечо, едва не оборвав мою мысленную связь с Хозяином Кладбища.

— Хоттабыч? Ты здесь?

— А? — Я вздрогнул и посмотрел на Головина. — Здесь я, здесь, — поспешил я его успокоить. — Я тут на связи с майором Легионом…

— Да подожди ты! — нервно воскликнул командир, указывая куда-то рукой. — Ты это видишь? Что происходит, старый?

— А что происходит-то? — Я на самом деле сначала не понял, на что мне указывает товарищ оснаб. Но стоило мне немного присмотреться, как я понял, что перед оградой фахферкового коттеджа фрау Габриэллы творится что-то и вправду непотребное.

В тонне перемолотых в полную кашу Умрунов, вбитых Гравитацией в раскисшую землю и расплесканных жижей по всей округе, проходила какая-то нездоровая реакция. Похоже, что это дерьмо неожиданно «забродило» — начало пузыриться само собой и исходить паром, пока еще слабым и жидким. Но, чем активнее клокотало гнойное дерьмище, тем гуще и осязаемее становился исходящий с его поверхности пар. А вот дальнейшее и вовсе поставило меня в тупик: одновременно клокочущая и дымящаяся масса поползла и начала «самостоятельно» собираться в одном месте в этакую гигантскую дурнопахнувшую фрикадельку.

А вы представьте себе то количество восставших Умрунов, которых я попросту вколотил в землю. Представили? А вот теперь поднапрягитесь, чтобы представить себе этот мясной «шарик» из перемолотых мертвячьих останков. Скажу сразу, не каждому эта задача по плечу — представить себе огромный, уже величиной с небольшую гору, истекающие зловонной жижей тонны гниющего мяса. Мне-то легко все это и воочию лицезреть — ничего внутри даже и не дернулось, а вот слабых желудком, каким оказался Робкин денщик, тут же вывернуло наизнанку. И не единственный, причем, раз! Да, не завидую я ему, этак вечно по жизни тощим, голодным и злым будешь шариться, а я толстым, добрым и ленивым всю жизнь хотел быть. Только пока не очень-то у меня получалось… Ладно, вот разгребу все дела, порешаю все проблемы и займусь тренировкой лени и доброты. Должны же они, как и другие рефлексы нарабатываться?

— Товарищ полковник, — мысленная связь с майором Легионом до сих пор не прервалась, и он вновь затараторил на разные голоса у меня в голове, — что у вас сейчас происходит?

— Как тебе сказать? — Я действительно задумался над описанием происходящего на моих глазах. — Я тут немного разбушевался и покрошил несколько тыщонок оживших Мертвяков в однородную Некромассу. Но теперь эта вот масса под воздействием каких-то Сил, которых я не могу распознать, начинает собираться в одну большую кучу…

— Пузыри на поверхности Некромассы? Туман, дым или пар, словно она вскипает? — Словно доктор, занимающийся сбором анамнеза у больного, начал закидывать меня вопросами Хозяин Кладбища. — А куча формируется в виде идеального шара?

— Ну, насчет идеальности ничего не скажу, но шарик воочию наблюдаю…

— Господин, бегите оттуда! — неожиданно наплевав на все мои установки, заверещал мой верный Умрун, что у меня в башке зазвенело. — Немедленно!

— Это еще с какого перепуга? — Я, конечно, прислушиваюсь к своим подчиненным, но хрен его знает, что у него там в башке творится. — Меня каким-то вонючим куском мяса не напугать! И не с такой хренью справлялся!

— Такого вы еще не видели, Господин… - Хм, я реально слышал в многоголосице майора Легиона натуральный, ничем не прикрытый страх. Даже не страх, а ужас. И это у него — Потусторонней Твари? У Высшего Некросущества Хозяина Кладбища? Никогда бы не поверил в это, если бы сам не услышал. - Я-мы, похоже, действительно были правы, когда отправились на местное кладбище, — продолжил свой рассказ майор Легион.

— Да что такого—то в этом чертовом кладбище? — не выдержав, перебил я майора.

— Мне-нам показалось, что на этот древний погост до сих пор хранит слабые Эманации Драмагара… Но это были совсем не Эманации! Это был сам Драмагар, ослабевший от тысячелетней спячки. И мое-наше появление на его кладбище, пробудило его, — слегка нервно замолчал Хозяин Кладбища.

— Драмагара? — переспросил я, споткнувшись о новое слово в своем лексиконе. — Это еще что за мерзкая хрень, и с чем её едят?

— Боюсь, Господин, — я поморщился, но не стал в очередной раз одергивать Хозяина — время нынче дорого, — это Драмагар пожирает любую живую активность — Прану, не брезгует и Маной, стремясь привести все вокруг к одному знаменателю — тихому и спокойному погосту…

— В смысле?

— Случались времена, когда эти Твари превращали в «тихие и мирные» кладбища и погосты целые континенты. Когда жизнь на планете замирала и едва теплилась. И только объединенными усилиями Дивного Народа и Кромешного Царства, этих тварей практически повсеместно удалось перебить. По крайней мере, так гласят Анналы Дивного Народа…

— Дивный народ? Это еще что за нафиг? — От обилия новой информации у меня уже голова распухать начала. Или это из-за мысленного общения с Хозяином Кладбища? Так долго поддерживать связь, да еще и на солидном расстоянии, мне еще не приходилось.

— Это Альвы, Господин, — послушно пояснил мне майор Легион, — или, как их еще называют Жители Холмов, Древние, Старшие, Высокие…

— Не части, товарищ майор! — волевым усилием перебил я Легиона. — Потом нюансы обсудим! Так откуда взялся этот твой Драмагар, если их еще хрен знает, когда перебили?

— О Драмагарах ничего точно не известно, товарищ полковник, — Легион наконец-то вспомнил о приказе не называть меня господином, — одни домыслы и древние легенды. Причем легенды тех рас и народов, которых сейчас уже и не встретить на земле…

— А как же эти твои… как их?.. — Я поморщился, слово крутилось «на языке», но я никак не мог его «ухватить». В башке крутилось что-то непотребное типа «канал-анал». — О! Вспомнил! Анналы Дивного Народа?

— Эти Анналы тоже своего рода легенда, — огорошил меня Легион. — В моем-нашем Эгрегоре присутствует Эманация одного ученого, профессора-археолога, которому, якобы, довелось прикоснуться к этим Анналам.

— И чего же ты мне голову морочишь, майор? — Я с трудом, но удержал себя в руках. — У тебя вся история вилами по воде написана! Тут, понимаешь, такое творится, а он вокруг, да около хороводы водит. Нет, чтобы помочь чем…

— Так я-мы уже помогаем, Господин! — опять сбился Легион. - Бегите оттуда немедля! Спасайтесь, безумцы! Противостоять Драмагару в одиночку бессмысленно и невозможно, Господин!

— А кто тебе сказал, что в одиночку? — презрительно фыркнул я. — Мы с командиром одного Титана уже уработали, думаю, что и с твоим хваленым Драмагаром управимся!

— Даже некоторые Титаны и Боги старались обходить вотчину Драмагаров десятой дорогой… А как звали того Титана? — поинтересовался он между делом.

— Да какая теперь разница? Гиперионом его кликали. Слыхал за такого?

— Не может быть! Ведь это один из Первого Поколения? Беспощадный Солнечный Дар…

— Не помог ему его хваленый Дар! — Не без некоторой гордости сообщил я эту информацию своему подчиненному. — Дедушка тоже кой-чего может, когда его основательно в угол загонят!

— Тогда, возможно, у вас есть еще шанс… — Сквозь силу, но признал такой вариант развития событий майор Легион. — Но будьте крайне осторожны, Господин, я, тотчас же выдвигаюсь к вам на помощь!

— Ладно, убогий, хорош трындеть! Нам еще здесь порядок наводить. За сим отключаюсь…

— Хоттабыч, есть успехи — удалось что-нибудь узнать? — Едва мой взгляд приобрел некоторую осмысленность, накинулся на меня командир.

— Удалось, — утвердительно кивнул я. — Только ничего хорошего Легион не сообщил. Против нас с тобой очередное чудо-юдо выползло — Драмагаром кличут. Этого уродца на Земле не видели тысячелетиями, даже памяти о нем среди людей не осталось! Гребаного Титана Гипериона хоть в древнегреческих мифах упоминали, а об этом Драмагаре только нелюди помнят... Да и то на уровне слухов и и догадок.

— Блин, старичок, — командир, выслушав неутешительные новости, отнюдь не потерял присутствия духа, а лишь усмехнулся, — вот отчего нам с тобой везет, как утопленникам?

— Так, похоже, карма у нас такая — постоянно задницы разным Тварям надирать! — поддержал я его скрипучим смехом. — Пошли в поход за одной сволочью, а уже нескольких прикопали!

— Вот, то-то и оно! — согласился со мной князь Головин. — Хоть какая-то иформация об этом Драмагаре имеется?

— Этот древний говнюк, как поведал Легион, больше всего любит тишину и покой, и совсем не любит живых. Если ему дать волю, то он превратит весь мир в одно большое кладбище, не оставив вообще никого — ни нас, ни фашистов. Но у нас с тобой, командир, есть небольшой бонус…

— Чего есть? — переспросил командир, видимо незнакомый с подобным термином.

— Маленький такой подарочек от Удачи — премия! — улыбнувшись, «перевел» я на знакомый язык Головина. — Эта Тварь долго дрыхла и основательно ослабела. А так, говорят, когда они пребывали в самом рассвете Сил, их даже Титаны не решались задирать… Ох, еп! Смотри, командир, чего за оградой творится!

За оградой действительно происходило нечто неординарное: мясной комок, достигший небывалых размеров, неожиданно начал исходить какой-то густой черной слизью, похожей на расплавленный гудрон. Слизь постепенно полностью окутала скатанную в гигантский шар метрвячью требуху, а по её поверхности побежали «электрические» темно-фиолетовые разряды. Отливающий густым Мраком шар, начал колыхаться и вздрагивать, словно эти разряды причиняли ему невыносимую боль. Ну, по крайней мере мне так казалось.

Я на мгновение бросил взгляд на застывшего рядом со мной командира, который со слегка приоткрытым ртом неотрывно наблюдал за разворачивающимся перед нами представлением. Робка и его денщик тоже застыли во дворе соляными истуканами, не имея сил оторваться от завораживающего действия. Одна лишь фрау Габриэлла не проявила ни капли удивления, словно такие безобразия, творящиеся за оградой её дома, происходили едва ли не каждый день. Железная бабка, что и говорить!

— Фрау Габриэлла, не принесете холодненькой водички? — вежливо попросил я её. — Пожалуйста! А то в горле слегка пересохло, — виновато разведя руками, пояснил я.

— Погуляли вчера знатно? — усмехнулась старуха, направляясь к дому.

— Ага, есть такой грешок, — не стал я спорить. — Попить бы… А то после, боюсь, совсем некогда будет…

— Эх, мужики, — фыркнула фрау Габриэлла, — вам бы только выпить! Сейчас морса смородинового принесу. — И она скрылась за дверью коттеджа.

А протухший шарик начал стремительно трансформироваться, постепенно вытягиваясь в длину. Черная блестящая субстанция постепенно впитывалась внутрь формирующегося на наших глазах гигантского тела, превращая «вытянутую колбасу» в нечто белесое, огромное и снабженное ко всему тому же огромной зубастой пастью, в которую легко бы могла заехать целая полуторка. Колышущаяся студенистая белесая туша шевельнулась, слегка приподнялась над землей передней зубастой частью, а затем опала. Мощеный камнем двор под нашими ногами ощутимо вздрогнул. А бедный Робкин ординарец даже не удержался на ногах.

— Нихрена себе могильный червячок вымахал, командир! — Хохотнул я, наконец разобравшись, кого мне напоминает этот чертов Драмагар.

— Согласен, впечатляет, — кивнул командир, не отрывая взгляда от извивающейся туши.

— Да фигня, Петрович, земельку я и посильнее колыхнуть могу.

На «морде» свежеиспеченной из тухлого дерьма Твари неожиданно прорезалось с десяток мутных огромных глаз, взгляд которых сошелся точно на нас с командиром.

— Чует, падла, кто здесь Царь Горы! — обрадованно воскликнул я, тоже заметив появившиеся глаза. — Будет, чего на жопу натягивать! Или чего там у него вместо? Гузно? Хвост? Клоака? Натянем со всем уважением и на эту «филейную часть!

Дверь коттеджа распахнулась, и появившаяся на пороге старушка громко крикнула:

— Роберт, мальчик мой, тебя к телефону! Из Берлина звонят! Подойдешь?

Глава 10

1943 г. Вековечный Рейх.

Берлин. Принц-Альбрехт-Штрассе, 8

Резиденция Гестапо

— Герр рейхсфюрер? — Донесся до Гиммлера взволнованный голос Роберта. — Оберфюрер СС Хартман у аппарата…

Связь была отвратной, в динамике что-то мерзко скрипело и трещало, а голос горного стрелка, доносился, словно тот сидел в глубокой металлической бочке и постоянно заглушался каким-то низким ревом, как будто рядом трубил разгневанный бегемот. Генриху доводилось бывать на сафари и охотиться на этих мирных и абсолютно не страшных на первый взгляд животных. Но это только на первый взгляд: стоило разозлить эту жирную бестию, подранив её — и от вопля разгневанного бегемота могли лопнуть барабанные перепонки, человека, находящегося в этот момент неподалеку. Ведь устрашающий рев этой огромной водяной свиньи можно было услышать в радиусе ста километров.

— Жив? — облегченно выдохнул в трубку Великий Жрец.

Он до последнего надеялся на благополучный исход. Иначе, какой Роберт Харман Внеранговый Маг Удачи? Но чертов Горный Лев вновь доказал, что для него недаром выделили целую неизведанное ранее Магическое Направление. Жаль, что на данный момент он единственный в своем роде, и Гиммлер не мог позволить пустить столь редкого специалиста на опыты. Хотя яйцеголовые умники из «Наследия предков» его давно уже об этом просили.

«Интересно, — мелькнула в голове Гиммлера шальная мысль, — а если в упор выстрелить этому Хартману в голову, что произойдет? Пистолет не выстрелит? Осечка? Дрогнет рука?»

— Яволь, герр рейхсфюрер! — четко выдал на том конце провода до чертиков везучий жучара Хартман. — Жив-здоров, как говорит нас русский субъект.

— Что у вас произошло в «Заксенхаузене?» — не теряя времени даром, потребовал ответа Гиммлер.

— Точно сказать не могу, я не обладаю Даром Некромагии, — произнес Роберт. — Но, похоже, что в концлагере возродилась опасная древняя Тварь — Хозяин Кладбища.

— Я так и думал! — не скрывая своей радости от подтверждения спрогнозированных им событий, произнес Гиммлер — фюреру будет, о чем доложить.

Да, ему, Гиммлеру, будет высказано и поставлено на вид — ведь «Инспекция концентрационных лагерей, это вотчина СС… А следовательно — его, Гиммлера сектор ответственности. Тот, кто плетет против него всевозможные интриги, получит хороший шанс укусить его побольнее. И, возможно, у него это получится. Но настоящей трагедии, которая могла бы произойти — не случилось! А все из-за того, что именно ему удалось заполучит в свои руки, вернее, вывезти из Советского Союза практически вменяемого возрожденного Асура! И, если бы не его присутствие в «Заксенхаузене», что оказалось большой удачей, им бы сейчас пришлось отзывать с фронта незаменимых Некромагов, чтобы остановить нашествие неподконтрольных Рейху Зомби.

Кстати, и ответ об удачном разрешении кризиса, рейхсфюрер видел в нахождении рядом с русским Асуром именно Роберта Хартмана. Удача, как обычно, не оставляла своего баловня без поддержки! И, кстати, горный стрелок, мог бы стать в последствии тем самым козырем — настоящим джокером в его рукаве. Не зря Гиммлер его «холил и лелеял», поднимая в чинах и постепенно приближая к себе. Как утверждали те же яйцеголовые: Удача, точно так же, как и откровенная Невезение или Непруха, чудовищно «заразны», если длительное время находиться рядом с человеком, особенно Магом, подобным оберфюреру Хартману.

Конечно, Генрих будет скорбеть, находясь у всех на виду, о тысячах и тысячах погубленных жизней настоящих немцев — стержневой нации Вековечного Рейха. Но на деле рейхсфюреру было на них откровенно наплевать, поскольку всех боеспособных мужчин уже давно призвали в доблестные ряды вермахта, остальные — ненужный балласт. Он бы с радостью обменял еще столько же жизней на очередное «Wunderwaffe», соразмерное этому русскому старикану.

— Неожиданно мембрана динамика телефонной трубки издала такой рев, что Гиммлер на мгновение отодвинул её подальше от своего уха.

— Что это, Роберт? Что у вас там происходит? — спросил он, когда в трубке установилась относительная тишина.

— Здесь становится жарковато, герр рейхсфюрер! — ответил Горный Лев. — Сначала мы отбивали очередное нападение Зомби, восставших на ближайшем кладбище…

— Так Хозяин Кладбища не уничтожен? — воскликнул рейхсфюрер, в душевном состоянии которого вновь наметился нехороший «дисбаланс».

— Нападение спровоцировано другим Древним Существом, — доложил Хартман. — Мой «поднадзорный» сообщил между делом, что это некий Драмагар…

— Драмагар? — переспросил рейхсфюер. — Никогда о таком не слышал. Что это за Тварь?

— Это такой огромный зубастый могильный червяк, размером с целую гору. Он собрался из измочаленных русским стариком останков Зомби с кладбища и сейчас, наверное, планирует нас всех сожрать, — не стал скрывать очевидного Хартман. — Если мы погибнем, герр рейхсфюрер…

— Не сметь погибать! — брызжа слюной, закричал в трубку Гиммлер. — Приказываю уничтожить эту Тварь! Либо продержаться до прихода помощи! Я срочно поднимаю в ружье столичный гарнизон СС… Держись, Роберт! Держись боец! Ты еще нужен Вековечному Рейху! — пафосно произнес он напоследок. — Зиг Хайль!

— Яволь, не сметь погибать, герр рейхсфюрер! — отчеканил Хартман. — Зиг Хайль! — И положил трубку.

Выйдя вновь во двор, Хартман огляделся, прикидывая, что изменилось за время его отсутствия. А ничего, в общем-то, и не изменилось: чудовищных размеров червяк все еще продолжал вяло шевелиться на перепаханной Хоттабычем до черноты некогда зеленой лужайке перед забором. Он все так же громогласно ревел, да так, что закладывало уши, полностью окутавшись потрескивающими фиолетовыми разрядами неведомой Магии.

Хоттабыч, проявляя чудеса выдержки, с удовольствием прихлебывал смородиновый морс из охлажденного в погребе глиняного кувшинчика, нахваливая его, а заодно и его старушку мать. Которая, к слову сказать, за последний час настолько пошатнула семейное «миропонимание» Роберта, что он даже слов подходящих для этого не смог подобрать. Ну, вот никогда бы он не подумал, что его матушка окажется настолько невозмутимым бойцом, каких и у него в полку горных стрелков еще и поискать. Матушка и раньше была суровой на воспитание нерадивого отпрыска и скорой на расправу, но чтобы настолько… Вон, его ординарца, навязанного Хартману в Берлине, до сих пор подтряхивает, а престарелой маме — «божьему одуванчику», хоть бы хны! Она как будто бы попала в привычную для себя среду, проявляя невиданную ранее выдержку и невозмутимость.

«Нет, мир действительно сошел с ума! — подумал оберфюрер, покачав головой. — И если они выживут и в этой переделке, нужно будет основательно пересмотреть свое отношение к матери».

— Сынок, морса хочешь? — вывела его из задумчивости фрау Габриэлла. — Наши гости его уже успели оценить.

— Спасибо, фрау Габриэлла! — поблагодарил её Александр Дмитриевич, возвращая пустой кувшинчик. — У меня в имении когда-то готовили нечто подобное, но ваш — лучше!

— Вы мне льстите, князь! — Старушка сделала вид, что несколько смущена подобной похвалой. — Однако мой морс действительно неплох — ягода в этом году отличная!

— Истинная правда! — громогласно заявил я, возвращая и свой кувшин старушке. — Так пил бы и пил! Спасибо, Габриэлловна, не дала старику умереть от жажды!

— Ой, да ладно тебе, борода! — Отмахнулась от моих слов старушенция, но я-то видел, да еще и чувствовал своим Мозголомным Даром, что ей действительно приятно. — Так принести тебе, сынок?

— Да, мам, тоже не помешает горло промочить, — согласился с ней Роберт.

— Я сейчас, — произнесла старушка. — Александр Дмитриевич… — Она чопорно поклонилась князю Головину. — Хоттабыч, не скучайте тут без меня, мальчики! — И весело нам подмигнула.

Наш веселый ржач на мгновение заглушил даже рев гребаного червяка, продолжающего мерзко вошкаться на полянке перед домом. Бабка — огонь! И попадаются же такие «затейницы» и среди гансова племени. Такое «бойкое» поведение больше подходит нашим, русским женщинам, которые и коня на скаку, и в горящую избу… Вот, грех признаваться, но нравится мне она! Даже жаль, что я несвободный… А так, сразу бы под венец!

— Что делать будем, Хоттабыч? — едва стих «веселый», а скорее всего — нервный смех, полюбопытствовал Александр Дмитриевич. — Мне здесь абсолютно ничего не светит…

— Попробовал уже его своем Даром приложить? — догадался я.

— Попробовал… — с видом крайнего неудовлетворения признался командир. — Только у этой Твари либо совсем мозги отсутствуют в моем понимании, либо ему мой Дар Мозголома — что слону дробина! Никакой реакции! А ведь я почти весь свой Резерв в эту атаку ухнул! В старые времена я таким наскоком целому кавалерийскому дивизиону мозги одним махом выжег! А эта гнида хоть бы почесалась! Не берет её мой Дар…

— Да, — я задумчиво поскреб ногтями затылок, — попытка — не пытка…

— Как сказать, — фыркнул товарищ оснаб, — я едва на ногах держусь!

— Ну, что — пора и мне тряхнуть порохом в ягодицах! Надеюсь, что он еще не весь в превратился в старческий песок … Ну что, командир, — я глубоко и шумно вздохнул, насыщая легкие кислородом, — погнали наши городских?

— Давай, старичок! — согласно кивнул Александр Дмитриевич, — на тебя одна надежда!

— Эх, где наша не пропадала?! — крикнул я, ужу привычно пуская в разгон свою «вторую ипостась» — доставшуюся мне по наследству Святогорову Силу. Уж, если с помощью и этой Силы мне не удастся раздавить эту вонючую гадину, то уж и не знаю, можно ли вообще с ней бороться какими-нибудь доступными нам способами? Но, как говорится, не разбив яиц, яишенки не откушать! Главное, чтобы яйца оказались не в твоих штанах!

Сердце привычно застучало со скоростью парового молота, разогревая и разгоняя холодную старческую кровь по всем жилам, а заодно и разгоняя свою Энергетическую Систему до «космических скоростей». Перед глазами заплясали разноцветные мушки, когда я, не скупясь и особо не заморачиваясь с количеством расходуемых Сил, зачерпнул их щедрой горстью из своего Резерва. Пространство передо мной резко заиграло абсолютно другими «красками», стало предельно четким и резким, каким никогда не бывало в реальной жизни.

Я не только стал лучше видеть, а, черт побери, я столько всего стал замечать вокруг, на что раньше никогда не обращал внимания. Я видел, а точнее сказать — чувствовал, каждую травинку, каждую пылинку, каждую самую мелкую мошку в ближайшем обозримом пространстве. Наверное, так видит сокол или орел, ищущий себе добычу с высоты птичьего полета. И от его орлиного взора не укроется ни одна мышка, суслик или иная мелкая тварь. А раз такое происходит со мной, это значит, что моя Энергетическая Система, «оставленная в наследство» Великаном Святогором, вышла на «рабочий режим».

В этот раз я не пытался как-то сдерживать, либо экономить свои разрушительные Силы — прятаться и скрываться здесь было не от кого — все свои: командир и Робка — проверенные уже не в одной схватке товарищи. Фрау Габриэлла, уверен, тоже не будет плести интриги за моей спиной, а денщик Хартмана слишком напуган, чтобы вставлять палка мне в колеса. Да и не будет он этого делать по одной простой причине — жить-то ему хочется! Даже очень и очень хочется! Но, тем не менее, он среди нас самое слабое звено.

Едва Святогорова Сила мягко тюкнула меня по темечку, наливая Энергией мои старческие, но уже и не столь дряблые мышцы, как в самом начале моего пути в этом странном альтернативном мире, мои ноги, вывернув камни мостовой, погрузили в ставшей податливой землю практически по щиколотку. Да, деваться мне некуда — не носит Мать Сыра Земля носителя могучей Святогоровой Силы. Но это означало и другое — что я готов вновь постоять за Землю Русскую… Хотя, как бы это не показалось парадоксальным, в настоящий момент я стоял за проклятую фашистскую Неметчину!

Однако я предпочитал думать, что на этот раз я сражаюсь за наши жизни: командира, Робки Хартмана и его матери, оказавшейся старухой хоть куда. Вот за их будущее, я и буду сражаться! Посмотрим, как этот гребаный зубастый слизняк выдержит мой первый удар. Проклятая Тварь словно почувствовала мою решимость и мою силу, и вновь встала «на дыбки», уносясь зубастым и глазастым «концом» куда-то в облака. Ну что ж, пора начинать…

— Командир, — не выпуская из вида белесое и рыхлое тело, взметнувшееся на высоту десятиэтажного дома, произнес я, — вы бы укрылись где от греха подальше… Габриэлловна, у тебя подвал в хате есть?

— Есть, — мгновенно откликнулась старушка, — хороший, просторный и глубокий погреб имеется. Со всеми удобствами, — дополнила она. — Я там при авианалетах русских всегда отсиживалась.

— Как думаешь, взрыв бомбы выдержит? — поинтересовался я.

— На совесть строили, — гордо проворчала старушка, — прямое попадание выдержит!

— Ой, ли, Габриэлловна? — хохотнул я, на секунду обернувшись к бабульке. — А не свистишь ли ты, старая?

Фрау Габриэлла усмехнулась, сморщившись, как печеное яблоко, и весело мне подмигнула:

— Так если и насвистела немного, какая разница? Другого убежища все одно днем с огнем не найдешь!

— Твоя правда, мать! — скрепя сердце, согласился я с доводами старушки, все одно укрыться больше негде. — Давайте тогда все в погреб! — безапелляционно распорядился я. — Хрен его знает, чем у нас дело кончится?

— Надери ему задницу, как следует, борода! — произнесла фрау Габриэлла, покосившись на вытянувшегося за оградой гигантского червя. — Другого варианта я от тебя и не ожидаю! Будут еще тут всякие опарыши свои правила устанавливать! — недовольно фыркнула она. — Я тебе за это даже прощу, стьарый, что ты мне во дворе всю мостовую изговнял!

— Ладно, Габриэлловна, не трынди! — Отмахнулся я от бабки. — Живы будем — не помрем, а «мостовую» твою я починю… Если останется, что чинить. — Я усмехнулся в бороду, ведь что-то мне говорило, что мы с этой Тварью тут камня на камне не оставим. Может, это во мне еще и Дар Провидца проклевывается? Хотя, в этом случае не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что на дурничка этого Монстра не осилить. — Все, валите уже! Мне за вами сейчас некогда будет сопли подтирать! — рявкнул я. Разрушительная Сила Святогора во мне уже рвалась на выход. Кому-то сейчас очень сильно не поздоровиться!

— Хоттабыч, — крикнул командир с порога, когда все остальные уже убрались в дом, — держись, старичок!

— Вот так всегда, — недовольно проворчал я, — нас е.ут, а мы крепчаем!

Выждав еще пару мгновений, чтобы люди успели убраться в погреб, я со всей дури обрушил чудовищный удар на наглого мерзопакостного Червя. Получи фашист гранату! Даже окружающий воздух застонал от в разы увеличившейся гравитации на отдельно взятом пространстве, мгновенно нагревшись до нестерпимых температур, а после и вовсе воспламенившись. Даже я, находящийся в отдалении, почувствовал порыв горячего воздуха, растрепавшего мою длинную седую бороду.

Однако, к моему несказанному удивлению, проклятая Тварь играючи перенесла мое нападение. Её лишь вдолбило на несколько метров в мягкую землю, да слегка опалило уродливые волоски, то тут, то там торчащие на её мерзком студенистом теле. Жирная безобразная туша лишь на первый взгляд выглядела рыхлой и мягкой, а на самом деле оказалась настолько крепкой, что мой первый и, как я думал, сокрушительный удар прошел даром. Её не размазало по земле, не расплескало вонючей жижей по сторонам, как это происходило с приснопамятными Зомби. Да она даже не нисколечко не сплющилась от моего удара! Сдается мне, что это гребаное чучело сможет выдержать и куда более мощный удар…

Глава 11

В общем, мы так и продолжали стоять, прожигая друг друга ненавистными взглядами. Да, как-то и не думал я, что мой первый удар эта сволочь так играючи отобьет. А Силушки я туда вложил — дай-то Боженька! А эта Тварь её даже за легкую щекотку не приняла. Похоже, что эти фиолетовые разряды, колючим ковром покрывающие складчатую шкуру Драмагара, служили этаким Защитным Покровом, что сумел с такой легкостью выдержать чудовищную нагрузку. Печально, но пока не смертельно… Ничего, Резерв у меня «лужёный», сейчас мы тебя по второму разу отоварим! Со всем нашим прилежанием!

Я вновь черпанул Энергии из Резерва, прикидывая уже наметанным взглядом, как бы половчее шандарахнуть это гребаное убожество. И на этот раз мне придется действовать намного тоньше и филиграней, если я не хочу в придачу угробить еще и своих друзей. Земная поверхность мелко-мелко задрожала, а мои ноги еще сильнее погрузились в почву, почти по колено. Сколько я ни думал над этой проблемой, ничего придумать так и не смог. Даже советы умудренного опытом Кощея не помогли. Похоже, что это сродни «законам природы», с которыми мне справиться пока еще не по плечу.

Земля тяжко вздохнула от моих непомерных требований, но, пусть и нехотя, но исполнила то, что я от нее потребовал, используя Дар Потрясателя Земной Тверди. Почва под раскачивающейся «каланчой» резко разошлась в стороны, открывая моему взору темный бездонный «колодец», протянувшийся до самых земных недр, куда Драмагар со свистом рухнул.

— А летать-то ты, красавчик, похоже, и не научился за туевую хучу лет! — удовлетворенно произнес я с какой-то ядовитой злобой. — Чтоб ты, сука, в кипящей магме захлебнулся и сгорел!

Я выждал несколько мгновений, все еще не будучи уверенным, что этот червяк-переросток не воспарит, аки птаха над моим проломом, давая Драмагару время рухнуть как можно ниже. А еще лучше бы в тот самый огненный Ад, где ему несколько тысячелетий прогулы ставят. Но летать, похоже, этот Монстр так и не научился, к моему величайшему облегчению. После чего я поспешно сдвинул края пролома, ударяя друг о друга истерзанными моим Даром земными плитами, с целью еще раз проверить шкуру Драмагара на прочность.

Земля дрожала, стенала, но послушно сходилась и расходилась раз за разом, стреляя по сторонам разбитой в труху каменной пылью. С каждым ударом я все глубже и глубже тонул в земле. Когда я решил, что уже хватит, то с трудом выдернул из почвы застрявшие по колено ноги и обессилено упал своей костлявой задницей на камни мостовой. Клокотавшую во мне Силу я еще не собирался отпускать, перестраховываясь по давней привычке, поэтому моя задница тоже принялась проваливаться в землю, постепенно выдавливая камни.

Я оглядел окрестности, переводя дыхание. Кто бы что не говорил, а управление такими колоссальными потоками Магической Энергии ужасно выматывает. Оно как будто вынимает саму Душу, оставляя в груди зияющую пустоту. Отчего так происходит, я хотел поинтересоваться у Кощея. Но, как обычно, не успел — нашлись более важные дела и проблемы, требующие немедленного разрешения. К моему глубокому сожалению, «пряничный» фахверковый домик фрау Габриэллы существенно пострадал от устроенного мною землетрясения. Черепичная крыша провалилась, стены растрескались, да и само строение основательно перекосило на одну сторону.

Но с другой стороны: оно устояло и не завалило схоронившихся в глубоком погребе людей. Очень близких мне людей, пусть с некоторыми из них я и суток не знаком. Если понадобиться, то мы с Робкой и товарищем оснабом быстро приведем домик в относительно сносное состояние. Однако, есть у меня огромные сомнения, что после всего, что здесь случилось, храбрая старушка останется доживать в нем остаток своих дней. Вся округа продолжала отчаянно смердеть мертвечиной измочаленных мною же Ходячих. Жить здесь будет совершенно невозможно в течении длительного времени.

Я немного посидел, постепенно погружаясь задницей в землю и наслаждаясь наступившей тишиной. Мысли бежали вяло, напряженный организм требовал небольшой разгрузки, но я продолжал поддерживать Дар в боевом состоянии. Так, на всякий пожарный. И оказалось, что совсем не зря… Сначала я почувствовал какую-то подозрительную вибрацию, идущую откуда-то из глубины. У меня от неё и от нехорошего предчувствия даже зубы заныли. Вибрация нарастала, а слышимый поначалу неясный шум — усиливался. Наконец истерзанная полянка вспухла горбом, во все стороны полетели куски земли, и засвистели камни, словно выпушенные из пращи какого-то исполина.

А после, презрев все законы тяготения, из открывшегося пролома в воздух натурально взлетела титаническое веретенообразная туша Могильного Червя, вращающаяся вокруг своей оси. Жаль, что похоронить «живьем» в толще планеты эту Тварь у меня так же не получилось. Выходит, что эта редиска, этот нехороший восставший из небытия Драмагар, выскочил, сука, как черт из табакерки, разогнавшись в земной коре, словно гигантский бур. Даже взлетел «в поднебесье» по инерции. И ведь не зажарился, гад, в расплавленной магме, как я ни старался.

Чем же мне еще его отхреначить, чтобы уж наверняка проняло? Можно было его еще Заморозкой приласкать, но по сравнению с Даром Потрясателя, эта сопутка и яйца выеденного не стоит. Не буду даже и пытаться… Я продолжал размышлять над этим неразрешимым вопросом, пока Драмагар продолжал набирать высоту, двигая по широкой дуге. Он постепенно замедлял свой полет и прекращал закручиваться спиралью. Прикинув точку его вероятного приземления, я охнул от осознания того факта, что эта падла сейчас грохнется точно на проваленную крышу коттеджа фрау Габриэллы, окончательно расхреначив домик в щепки, и похоронит под обломками моих друзей. А этого я точно не допущу!

Не заморчиваясь «умными выкладками» по филигранной работе с такой драгоценной Магической Энергией, что постоянно вдалбливал мне в головешку Кощей, я окружил покосившуюся хижину Силовым Колпаком такой мощности, что его, наверное, не удалось бы прошибить даже ядерной бомбой. И пусть, что потери просто чудовищные, а КПД — ноль целых хрен десятых процента, но я со спокойным сердцем смотрел как извивающийся в воздухе червяк переросток хряпнулся со всей дури о мою Магическую Защиту. Мало того, я умудрился превратить Силовой Купол в этакое подобие «детского солнышка» с выступающими во все стороны острыми «лучами» Силы, на которые и наделось гребаное насекомое!

И вот тут я в первый раз торжествующе воскликнул, поскольку защиту гадского опарыша наконец-то удалось пробить:

— Есть контакт! Чё, Тварь, не нравиться угощение? Это тебе не протухший фарш тоннами лопать!

Драмагар судорожно извивался, пробитый насквозь острым Силовым «копьем», в жалких попытках соскользнуть с него на землю. Но я старался не давать ему такой возможности, накачивая «копье» Силой и увеличивая в размерах. Из пробитой сквозной дыры, что постепенно расширялась, на силовой купол хлестала вонючая черная кровища, похожая на расплавленный гудрон, которым хозяйственные горожане заливают по весне прохудившиеся крыши гаражей. Вскоре домик фрау Габриэллы уже невозможно было рассмотреть, зато полусфера Силового Купола теперь была видна даже невооруженным глазом любому простецу, не осененному Магическим Даром. Вот только простецов в ближайшей округе совсем не осталось.

Пойманная «на крючок» Тварь дернулась в очередной раз, громогласно взревела, а после перешла на протяжный скрипучий визг, мотаясь из стороны в сторону как припадочная. Я тряхнул головой, прогоняя боль: от этого истошного визга, переходящего в ультразвук, у меня даже из ушей кровь пошла и начало двоиться в глазах. Силен, падла, этот засохший кусок бронтозаврова дерьма! И боюсь представить, какой мощью он обладал, когда находился в полном рассвете сил.

Фиолетовые разряды, ранее покрывающие сплошным ковром белесое жирное тело, теперь переместились в район огромной раны этого Монстра, которую я продолжал методично расширять. Червяк забился еще сильнее, затем резко дернулся, разрывая в клочья свою тушу с одной стороны и, наконец-то, вырываясь на свободу.

— Твою в душу мать! — выругался я, пытаясь сообразить, как мне ловчее развить достигнутый успех.

Тварь, продолжая истошно верещать, вошкалась на земле, сконцентрировав фиолетовые «молнии» вокруг постепенно затягивающейся раны. Медленно, но затягивающейся. Так что с регенерацией у нее все нормуль, не хуже, чем у вашего покорного слуги. Вот только это отнюдь не радовало меня. Если срочно что-то не предпринять, Драмагар полностью восстановиться, а я опять останусь у разбитого корыта. Пока я выигрываю «по очкам», но клятый Червяк еще не успел нанести мне ни одного удара. А вот каким он будет, тот удар, и сумею ли я его выдержать, и не сдохнуть за раз, при всех своих новых особенностях организма, вопрос еще тот…

— Ладно, разоритель кладбищ, — ворчливо произнес я, вновь разжигая в своей груди Энергетический пожар, — попробуем приложить тебя Гравитацией еще разок.

На этот раз я задействовал для своего удара едва ли не четверть своего «бездонного» Резерва, который на самом деле бездонным никогда и не являлся. Просто непомерно большой по сравнению с основной массой Осененных. Гравитационные Кулак, который я сконцентрировал над израненной тушей Древнего утырка, заставил воспламениться сжатый воздух еще до моей атаки. Червяк, пытающийся залечить свою жуткую рану и не обращающий на меня никакого внимания, неожиданно замер и «напрягся», словно почувствовав какой-то подвох. И через мгновение электрические разряды, которые, по всей видимости, выполняли еще и роль этакой своеобразной Силовой Защиты, принялись стремительно разбегаться по жирной туше, стараясь полностью её накрыть.

Я не смог сдержать зловещей ухмылки — проклятая мерзопакостная гадина явно не успевала. И я резко обрушил сжатую до чудовищного давления Силу на её незащищенный «хвост». Словно сгорающая в атмосфере комета мой Магический Кулак, оставляя в воздухе слепящий огненный хвост, впечатался в жирное тело, неокутанное фиолетовыми разрядами Защиты, «расплескивая» его в жирную зловонную жижу. Тварь взыла так, что меня на мгновение вышибло из сознания.

— Твою же медь… — придя в себя, просипел я враз пересохшим горлом. Перед моими глазами во всей красе развернулось светлое безоблачное небо. Выходит, что лишившись сознания, я упал навзничь, продолбив в мостовой двора значительное углубление, в котором сейчас и лежал. — Вот это перепало дедуле! — Я с трудом поднялся на четвереньки, помотал трещавшей от боли головой, пытаясь прийти хоть в какую-то, но норму. А что голова болит, так это хорошо, значит, она все еще находится на своем месте.

Я мельком взглянул на поле битвы. Получилось? Серьезно? Я протер глаза кулаками, боясь, что мне это все привиделось во время обморока. Но ничего особо не изменилось — у гребаного Драмагара отсутствовало более трети его желеобразного кольчатого тела. И ему это явно не пришлось по нутру. Так его, знай наших!

Но радость моя была совсем недолгой. Чудо-Юдо Рыба-Червь, престав верещать, вновь начала подтягивать к себе размолотые в кашу моим молодецким ударом останки своего хвоста. Вновь покрытые черной слизью и перемешанные с жирной землей ошметки поползли к истерзанному Драмагару. Нужно было срочно что-то предпринимать, для закрепления достигнутого успеха. Жахнуть молодецким ударом еще разок, пока эта Тварь вновь не собралась? Но принять решение я не успел, откуда ни возьмись на растерзанную тушу Червя накинулись, словно стая саранчи на посевы, изрядное количество Ходячих, появившихся невесть откуда. Они облепили белесое тело, как муравьи личинку майского жука и… Я не поверил своим глазам — эти пришлые Зомби начали вгрызаться в раны Драмагара своими зубами! Да они же его просто жрут, как любую другую живность. А некоторые из Ходячих принялись пожирать прямо с земли куски Червя, исходящие черной жижей. Хотя он, вроде бы, и не совсем живой…

— Господин! Господин! Я-мы успели! — ворвался в мою голову радостный мысленный возглас майора Легиона. — Вы живы! Вы выстояли в одиночку против этого Древнего Ужаса и даже смогли ранить его…

— Легион? — Признаться, я был не то что рад появлению своего подчиненного, я просто был вне себя от счастья. Не знаю, насколько он сможет мне помочь, но его помощь явно не будет лишней. — Ты еще и наших Некробойцов с собой умудрился привести! Молодец, твою в коромысло! Думаешь, наши Ходячие его так запросто схарчат?

— Не хочу обнадеживать вас, мой Господин, но я-мы боимся, что это не под силу нашим бойцам… — невозмутимо разбил в пух и прах мои надежды Хозяин Кладбища. — Но часть Его Сил они поглотят вместе с Его плотью!

— Его Силы? Эта не та ли черная жижа, которой сочиться эта Тварь? — догадался я, наблюдая, как мои оживленные покойнички наперегонки и с похвальным рвением поглощают эту густую маслянистую субстанцию за обе щеки.

— Так точно, товарищ полковник! — подтвердил мою догадку майор Легион. — Это Энергия иного мира, но она вполне усваивается Мертвой Органикой Зомби, делая их выносливее и сильнее. Именно поиском малых крох Энергии иного мира я-мы и были заняты на местном Кладбище. Но мне-нам даже не приходило в голову, что на этом погосте находится в спячке один из уцелевших Драмагаров!

— Да уж, удружил, нечего сказать, — буркнул я, но вовремя остановился — ведь не со зла Легион так поступил, и не специально. Кто же мог подумать, что из небытия восстанет еще одна страшная легенда? Вот то-то и оно! Но надо, по идее, уже привыкнуть — рядом со мной постоянно происходит подобная хрень. — Не дергайся напрасно, майор, твоей вины в этом нет. Да и сделанного обратно не воротишь…

Хотя, я бы мог вновь повернуть время вспять, правда, на совсем уж небольшой промежуток времени, как делал это во время нападения Гипериона. Вот только что это мне даст? Возможность собраться с силами? Как бы не так! Борьба с неподъемным Маятником Времени может окончательно опустошить Резерв, и тогда я окажусь на пороге схватки с Драмагаром полностью лишенным Сил. И тогда итог нашего противостояния будет печален, даже к бабке ходить не надо, чтобы его предсказать.

— Господин? Товарищ полковник? — забеспокоился Хозяин Кладбища, когда я, замолчав, погрузился в свои невеселые мысли. — С вами все в порядке?

— Гражданин-товарищ-барин, дай закурить! — пропел я вслух вспомнившуюся мне строчку из песни Сашки Розенбаума — уж очень она перекликалась со словами Легиона. — Табачка дымок щекочет ноздри босякам. А за папироску тётка очень просто мне насыпет семечек стакан… — Кстати, а курить действительно захотелось. — Нормально все со мной, товарищ майор, — добавил я по мысленной связи. — Сам-то где?

— У-ш-ш-е-е-е рядом, на подходе, — прошелестело в голове.

— А бойцы как здесь оказались раньше тебя?

— Я-мы их законсервировали в этом районе, — пришел быстрый ответ. — И как только я-мы смогли их почувствовать, то тут же отдали приказ выдвигаться на помощь. Держитесь, Господин! Вместе у нас возможно есть шанс…

— Шанс, он не получка не аванс! — вновь промурлыкал я вслух песню из какого-то советского мультфильма^[13]. — Он выпадает только раз! Фортуна в дверь стучит, а вас — дома нет!

Связь с майором Легионом резко прервалась. Что ж, если помощь поспеет, я буду только рад. А пока и за поднятых «по тревоге» Зомби спасибо! Они, довольно-таки здорово, оттянули на себя внимание Драмагара, продолжая стремительно отрывать куски от его жирной туши. Однако и Тварь не теряла времени даром: видимо, не сумев подчинить своему влиянию нападающих на нее Живых Мертвецов, она распахнула свою огромную пасть, усеянную несколькими рядами острых зубов, и, в свою очередь, бросилась стремительно пожирать моих доблестных Некробойцов.

Глава 12

Несмотря на то, что Драмагар пожирал моих бойцов десятками и сотнями, быстро справиться с ними у него ни хрена не получилось. Тогда он слегка поменял тактику — принялся кататься по земле, давя своей, пусть и израненной, но тяжеленной тушей моих бессловесных Некрокрасноармейцев. То ли за время спячки это древнее угребище действительно ослабело сверх всякой меры, но никаких Магических фокусов, кроме чудовищной по скорости регенерации, да поразительной неуязвимости, не показывало. Не знаю, может быть просто готовит какую-нибудь убойную атаку.

Я, наконец-то основательно придя в себя от звукового удара Червя, начал чувствовать нападающих на него бойцов. Ведь, как-никак, это все-таки были Зомби, поднятые именно вашим покорным слугой при помощи возможностей, дарованных мне Кромешным Проклятием, и только позже переданных под командование майора Легиона. И теперь я мог спокойно взять «бразды правления» Ходячими в свои руки.

Несмотря на то, что они четко выполняли приказ майора — нанести моему противнику как можно больший ущерб, особой сообразительностью Зомби не отличались, и в большинстве своем гибли исключительно по своей природной тупости. Это вам не продвинутые Бим и Бом, которые сами с усами, а за простыми Зомби нужен глаз, да глаз. Я ловко ухватил управляющие марионетками «ниточки» и, создав в голове несколько равноценных потоков сознания (спасибо за науку товарищу оснабу и Кощею), принялся умело лавировать группами тупых Умрунов между острыми зумами Драмагара и его неподъемной тушей, умело отгрызая сочные куски его истекающей чужеродной Энергией туши.

Некоторое время мне довольно успешно удавалось уворачиваться от его атак и не давая восстановить свое тело. Однако, Драмагар, в отличие от моих Зомби, тупым абсолютно не был, и очень быстро вычислил, кто умело руководит толпой Умрунов, наносящих Древнему существу чувствительный урон. Чудовище встрепенулось, и с удвоенной активностью принялось кататься по земле, давя моих мертвых бойцов, и истребляя их чудовищными зубами. Как я понял позже, этот финт ушами оказался отвлекающим маневром, чтобы раздергать моё «размноженное» сознание и притупить бдительность.

Когда эта цель была достигнута, Драмагар резко содрогнулся, сбрасывая с себя вцепившихся в его тушу Зомби и резко прыгнул. Сука, я даже и не думал, что такое неповоротливое, жирное и безногое Создание может скакать как твоя гребаная блоха или кузнечик. Драмагар реально взмыл в воздух, наплевав на всемирный закон тяготения. Да и я прошляпил этот его кульбит, хотя можно было бы подрезать ему крылышки, «слегка» придавив к земле при помощи своего Дара, но я был слишком занят, увлеченно руля своими послушными Некросолдатами.

Как следствие — никуда убраться с пути Драмагара я не успел, так же, как и задействовать свой Дар для отражение его неожиданной атаки. Толстая отвратительная туша, распахнув свою зубастую пасть, стремительно падала на меня с небес, как подбитый силами ПВО бомбардировщик. Секунды неожиданно стали плотными, вязкими и обжигающими, словно густой горячий кисель, но никакого влияния на Маятник Времени я на этот раз не оказывал, поэтому резко увернуться от раскрытой пасти не смог.

Но, даже учитывая этот эффект «растягивания времени» находящимся в критическом состоянии организмом, все происходило очень быстро. Я даже моргнуть не успел, как достигший земли гребаный Червяк заглотил меня своей огромной смердящей пастью вместе с солидным куском земли. Свет вокруг меня померк, и я оказался внутри Древнего Чудовища, съеденный заживо! Вот это дожился старикан! Чего только со мной в последнее время не происходило, но, чтобы вот так, целиком, да со всеми потрохами меня в один присест заглотили — впервые.

Я уже привычно перешел на Магическое Зрение и, царящая в желудке Драмагара темнота, меня абсолютно не смущала. Нужно было осмотреться и прикинуть: как жить-то дальше? Я ж теперь, как пророк Иона^[14], выходит… Только трое суток в этой клоаке мни чего-то сидеть совсем не климатит! Нет, помолиться Господу нашему, конечно, никогда не поздно. Но на Бога надейся, а сам не плошай! Придумаю чего-нибудь, только осмотрюсь для начала.

Я стоял по колено в какой-то отвратной жиже в гигантском желудке Червяка, который мерзко и медленно сокращался. Кстати, эта жижа, которую я посчитал за желудочный сок, начала неприятно обжигать ноги с первых мгновений моего здесь нахождения. «Пищевой мешок» Драмагара походил на большую пещеру, забитую останками моих бойцов, уже во второй раз (надеюсь, что окончательный) погибших смертью храбрых в жестоком противостоянии с превосходящими силами противника. Их еще трепыхающиеся изломанные тела, погруженные в едкую жидкость, на удивление быстро разлагались, растворяясь без следа в желудочном соке Чудовища.

— Господин?! Товарищ полковник?! — вновь донеслись до меня взволнованная «мыслеголосица» майора Легиона. — Я-мы уже рядом! Будем через пять-десять минут…

— Можешь особо не спешить, майор, - спокойно ответил я, — этот петушара гамбургский меня проглотил.

— Нет!!! — чересчур уж нервно воскликнул мой верный Умрун. — Не падать духом! Не сдаваться! Сопротивляйтесь! Не дайте ему поглотить и переварить вашу Сущность…

— Ты за кого меня принимаешь, щегол? — Мне даже смешно стало от подобных предположений Легиона. — Дедушка — русский! А русские — не сдаются! Вот сейчас слегка перекурю, и устрою этому утырку такое несварение… А ты пока подгребай, может, действительно твоя помощь понадобится. А то этот поц какой-то неубиваемый попался! — честно признался я.

— Это же Драмагар! — как само собой разумеющееся произнес Хозяин Кладбища. — Через пять минут будем!

— Сука, ну до чего же здесь отвратно воняет! — пробурчал я вслух, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. Курить хотелось после всего произошедшего — аж спасу нет! Я вытащил из кармана мятую пачку сигарет. — Словно в жопе побывала! — Недовольно сморщился я, ковыряясь в поисках хоть одной целой сигаретки. На мое счастье таковая обнаружилась. Немного её расправив, я зажег на кончике пальца небольшой огонек и с наслаждением раскурил влажноватый табачок. — А жизнь-то налаживается! — Выдохнув клуб дыма, произнес я, размышляя, что же мне дальше предпринять. Ноги, погруженные едкий кислотный желудочный сок Твари, пекло все сильнее и сильнее. Не знаю, насколько меня хватит, но эта сволочь явно «задумала» переварить дедушку, как и его поднятых мертвяков.

Драные штаны и ошметки ботинок уже «дымились», постепенно расползаясь слизью, и скоро я буду натурально так сверкать голым задом, если, конечно, не выберусь отсюда в ближайшее время. Но я старался не нервничать, курил неспеша, наслаждаясь каждой затяжкой. Присесть бы еще, для полного счастья… Но тут, сука, совсем «не убрано» — замараться боюсь!

Догоревший окурок обжег кончики пальцев и, мигнув яркой искоркой, утонул едкой клоаке желудочного сока. Вот и отдохнул… Пора и за дело приниматься, пока мой запал никуда не улетучился. Сердечко вновь застучало, словно разгоняющийся локомотив на металлических стыках рельс и взорвалось потоком Силы, расходящейся от меня в разные стороны. В желудке Драмагара тут же стало намного просторнее. Подожди, уродец, я тебя еще «надую», словно гребаную жабу через вставленную в задницу соломинку! Посмотрим, такой ли ты прочный изнутри, как снаружи?

Я продолжал давить Потоком Силы, все расширяя и расширяя внутреннее пространство желудка Древнего Монстра. Что, неслабо тебя распучило? А дедушка такой, от него запросто можно смертельное несварение заработать! Когда «Сфера» моего Силового воздействия достигла совсем уже невероятных размеров, ко мне в голову вновь постучался майор Легин:

— Господин, я-мы на месте? А что с Драмагаром такое происходит? Он раздулся и стал похож на шар.

— А что, так сложно догадаться? — усмехнулся я, и не думая ослаблять давление. — Отведи-ка лучше бойцов в сторонку, сейчас эта Мразь лопнет, словно штопаный гандон!

— Слушаюсь, товарищ майор! Отходим! — Четко выполнил мои указания Хозяин Кладбища.

А я продолжал раздвигать «горизонты» моего Силового Воздействия. Плоть заглотившего меня Червяка, натянувшись до предела, затрещала от испытываемого напряжения. А на некоторых участках, видимо источившихся до безобразия, начала просвечиваться, пропуская внутрь солнечный свет.

— Ведь есть… есть у тебя предел прочности, собака, ты, сутулая! — пыхтел я, не жалея истощающегося на глазах Резерва. — Порву, как тузик греку! Вот ей-ей! На кусочки, на клочочки, на тряпочки! — подбадривал я себя, чувствуя, как из носа на бороду хлещут потоки крови. Такого напряжения я не испытывал, даже откатывая назад Временной Маятник. Обессиленный после тысячелетней спячкми Драмагар оказался крепким орешком, даже не чета упокоенному мной Титану Гипериону. Теперь понятно, почему с ними не могли вот так запросто справиться ни Асуры с Богами, ни Кромешники с Дивным Народом. И только совместными усилиями этих пришельцев из-за «грани» этого мира удалось победить…

«Неужели у меня не хватит Сил?» — с ужасом подумал я, оценивая остатки Магической Энергии в практически опустошенном Резерве.

И тут проклятая Тварь не выдержала и «взорвалась» черно-кровавым фонтаном. Так, сука, так держать!

— У вас получилось, господин! — завопил, но уже вслух майор Легион, налетев на меня как ураган, едва я появился в поле его зрения, облепленный с ног до головы тухлыми ошметками лопнувшего Драмагара и черной липкой субстанцией, которая мгновенно принялась испаряться на солнце, превращаясь в темный летучий пар.

— Получилось, — кивнул я, обнимая Хозяина Кладбища, как лучшего друга. — Но боюсь, приятель, что это временная победа. Сейчас эта тварь начнет обратно собираться из того дерьма, в которое я её превратил. А у меня Силы почти на исходе…

— Нужно действовать немедленно! И тоже лишить Драмагара остатков Сил! — воскликнул Легион, резко отстранившись от меня.

— Я пробовал, но у меня ничего не вышло… — с усталостью в голосе, произнес я — что и говорить, вымотался я знатно.

— Надо спешить! — Легион протянул руку и провел ладонью по моему плечу, собирая в горсть испаряющуюся черную слизь. — Нужно не дать ей улетучиться…

Я почувствовал, как от Хозяина Кладбища по мельчайшим ниточкам-связям отходит к подконтрольным Зомби неоднозначный приказ! Пожирать останки Драмагара, а особенно черную концентрированную субстанцию его потусторонней Силы со всевозможной скоростью! Едва этот приказ дошел до наших Некробойцов, он накинулись на разбросанные по округи ошметки Могильного Червя, исходящие густой слизью его Силы, как взбесившиеся электропылесосы. Они неистово принялись набивать рты кусками тела Драмагара, проглатывая их не жуя, да еще и с силой пропихивая их руками в глотки.

Ух! — Я даже передернулся от отвращения, настолько неприглядно все это выглядело со стороны.

Легион же, толи почувствовав мое отвращение, толи ему было все равно, как поглощать Силу поверженного Древнего Монстра, поступил намного «культурнее» своих подопечных — он просто впитал черную слизь прямо сквозь кожу ладони.

— Простите, Господин, — прошелестел он надтреснутым голосом какого-то умудренного годами старца, чьи посмертные Эманации содержались в его Эгрегоре, — но я тоже присоединюсь к своим бойцам! Чем больше Силы Драмагара мы успеем поглотить, тем слабее он окажется в будущем противостоянии.

Рассыпавшись темным дымком, так похожим на тот, что сейчас источали зловонные останки нашего супротивника, Хозяин Кладбища стремительно нарезал круги по разрушенному двору усадьбы Хартманов, поглощая Силу врага, почти к ней не прикасаясь. Но с каждой каплей поглощенной Силы, его бесплотный дымчатый туман становился все насыщенней и насыщенный. Тупые Зомби, конечно же, были лишены такой возможности и пожирали Силу обычным способом — через рот вместе с огромными кусками белесой плоти.

И к этому моменту животы самых резвых из них уже раздули до непомерных размеров. Но они, не обращая на этот факт никакого внимания, продолжали жрать, жрать и жрать… Сдается мне, что даже если их животы и треснут, не выдержав запихиваемого в них объема мертвой плоти, то они все равно не остановятся в этом безумном круговороте поглощения. Пока на временно оставшимся за нами «поле боя» шло отвратительное пиршество Умрунов, я осмотрел остатки домика фрау Габриэллы, развалившего окончательно и похоронившего под обломками моих друзей. Но я не кинулся тут же их освобождать — неизвестно еще, чем окончиться наша схватка с Драмагаром? Насколько сильно мы его успеем пощипать, лишив части Магической Энергии?

Да, я не тешил себя иллюзиями, что мои Некробойцы умудрятся поглотить все «до копеечки. Но именно от их прожорливости сейчас многое зависело. Если его не удастся повергнуть с помощью майора Легиона и его бойцов, боюсь, что наши часы будут сочтены. Так что пусть командир с Робкой, его матерью и берлинским денщиком продолжают отсиживаться в погребе — так у них, может быть, появится шанс выжить… Маленький, неказистый… Ну, а вдруг? Всегда хочется верить в хорошее.

Среди суетящихся Мертвяков мой взгляд неожиданно выхватил два «тела», превышающие в размерах обычных Зомби раза в полтора. Приглядевшись к их мощным фигурам, защищенным мощной шипованой костяной броней, я с изумлением признал в них дух неразлучных «братьев» Бима и Бома, которые с момента нашей последней встрече существенно изменились и заматерели. Если внимательно присмотреться, то за их плечами можно было увидеть трепыхающиеся на невидимом глазу ветре плащи из непроглядного Мрака, в какой закутывался и сам Хозяин Кладбища.

А ребятки времени даром не теряют — прокачиваются, как могут, стремительно поднимаясь в «уровнях». Они, с определенностью, уже далеко ушли от обычных Зомби, приближаясь, если уже не переросли, уровень Рыцарей Смерти. Похоже, старший командный состав моей маленькой Некрокрасной Армии майор Легион себе вырастил. Решено, с сегодняшнего дня, если выживем, будут Бим и Бом будут повышены в званиях до капитанов.

Драмагар тоже времени даром не терял, и его «грозовое облако» тоже стремительно темнело и увеличивалось в размерах, втягивая в себя «испаряющуюся» Энергетическую Субстанцию, которую не успели подобрать и поглотить мои верные Умруны. И этой Энергии, к слову сказать, он собрал уже немало. Едва «тучка» преодолела некую критический уровень, бесхозные куски мертвечины, бывшие некогда телом Червя, начали стягиваться в одну точку, и вновь кучковаться в уже знакомый мне шар.

— Не дай ему восстановиться, Легион! — предупреждающе воскликнул я, надеясь, что майор увлеченный сбором «дармовой» Энергии Драмагара, меня услышит.

— Принято, Господин! — прошелестело у меня в голове, видимо, в этой кондиции Хозяин Кладбища мог общаться только невербально. — Начинаем, ребятки! — Похоже, что эта команда меня уже не касалась, а была обращена непосредственно к Биму и Бому. А смотри-ка, как он перехватывает мою манеру общаться. Надо же, ребятки… — И я усмехнулся в бороду, наблюдая, как стремительно парящая «тень» Хозяина Кладбища останавливается, и развернувшись к «туче» Драмагара стремительно бросается в бой.

Глава 13

Нечаянно разбуженный майором древний Демон и Хозяин Кладбища, находящиеся оба в какой-то странной нематериально-Силовой форме, рванули навстречу друг другу. По всем расчетам они должны были столкнутся над полянкой, уже перепаханной до голимого чернозема жирной тушей Могильного Червя и ногами моих послушных мертвецов, да и я сам тоже приложил к этой вопиющей разрухе свою руку, раздирая земную поверхность на части силой своего Дара. На данный момент уже невозможно было представить, что здесь некогда существовал довольно-таки зажиточный немецкий поселок. Все, что можно, было — уничтожено, растерзано, раздавлено и растоптано…

Пока я «скорбел», а, вернее, скорбел мой внутренний хомяк — ведь сколько разнообразного добра без всякого смысла уничтожено, растерзано, раздавлено и растоптано, противники стремительно сближались. Интересно, а они пройдут друг сквозь друга, как обычный пар или дым, или сольются в некую смесь? Мне действительно интересно было это узнать, ведь не так уж и давно я покинул свой родной мир, где законы физики работают, как им и положено, и никой Магии и в помине нет. Но нет, никто из противников и не подумал сливаться в совместном «экстазе», вместо этого они с чудовищной силой столкнулись лоб в лоб, словно два разогнавшихся паровоза мчащиеся навстречу друг другу по одной ветке с подачи безумного стрелочника.

Но куда там каким-то паровозам, даже груженым снарядами и взрывчаткой, когда две, визуально нематериальные стороны, обе выглядевшие как небольшие и не очень страшные грозовые тучки, налетели друг на друга… Хренануло так, что земля реально содрогнулась от дикого ужаса! Вспышка чудовищного взрыва обожгла сетчатку глаз, а меня сшибло с ног ударной волной такой силы, как будто чертовым тараном долбануло! Я даже в воздух подлетел, а после протащившись кувырком по земле не один десяток метров, едва сумел затормозить при помощи своего активированного Дара.

Из носа и ушей уже в который раз хлынула кровь, в очередной раз заливая засохшую кровавой коростой бороду, что торчала во все стороны словно иглы напуганного дикобраза. От порток, растворенных желудочным соком Червя, практически ничего не осталось, и свежий ветерок «приятно» освежал изодранную об острые камни и песок мою филейную часть. В глазах плясали «зайчики», но зрение, слава Создателю, критично не пострадало!

Но в данный момент не эти физические неудобства меня тревожили и брали «за живое»: воздушная схватка двух Монстров — Драмагара и Хозяина Кладбища и не думала завершаться. А вот для львиной доли моих Умрунов она закончилась навсегда: кого-то из них, кто оказался в зоне поражения, разорвало в мельчайшие клочки, кого-то размазало о землю чудовищным давлением ударной волны, оставившей под местом столкновения воронку гигантских размеров.

Что происходило на месте столкновения, разобраться было решительно невозможно. Клубящийся черный туман озаряли изумрудные и фиолетовые молнии, вырывающие куски из сгустков Мрака. Где кто находится из супротивников, я не мог различить при всем моем желании. Кто из них берет верх в этом непонятном бушующем сполохами молний черном поднебесье, я тоже не понимал. Две похожих «формы» противников настолько смешались и переплелись между собой, что казались единым целым. А может, так было задумано майором с самого начала, и победитель в этом противостоянии должен полностью поглотить побежденного без остатка.

— Держаться… нету… больше сил… — Укололо меня в мозг прощальное послание Легиона. — Прости… Господин… не рассчитал Сил… не оправдал надежд…

— Не сметь подыхать, майор! — Заорал я как в Ментальном, так и физическом плане. — Не сметь!!!

Неожиданно мое запястье полыхнуло обжигающей болью, заставив на мгновение скосить глаза — «Печать Хаоса», что сковывала нас с Хозяином Кладбища крепче любых наручников, сверкала многообразием заключенных в нее Рун и Знаков. Чтобы это могло означать, я догадывался — моему майору Легиону приходилось действительно туго! И если ничего не предпринять, гребаный Драмагар поглотит его без остатка! Выживу ли я после этого — дело десятое, ведь если Древний монстр нас победит, боюсь, что с ним не справятся даже объединенные силы планеты. Если, конечно, сумеют объединиться…

Не придумав ничего лучшего, я направил поток Силы, все то, что осталось от некогда бездонного Резерва прямиком в тускнеющую на моих глазах «Печать». Меня словно кто-то «под руку» подталкивал — это должно помочь! Хоть немного, хоть на мгновение, но должно! Печать вновь вспыхнула, полоснув меня по руке нестерпимой болью. Но я почувствовал, что вложенная в нее Энергия будет доставлена по назначению.

— Спас…ибо… Гос…

— Рви его, Легион! — перебил я майора, продолжая вливать в «Печать Хаоса» остатки Сил. — Вали гада, а я поддержу!

И вот Резерв опустел, но я не остановился на этом, продолжая пережигать свою Жизненную Силу — Прану в Магическую Энергию. Пусть ценой собственной жизни, но этого бессмертного Монстра нужно остановить! Сдается мне, он будет куда как страшнее Алоизыча. С Адольфом наши войска под командованием Иосифа Виссарионовича и без меня справятся, а вот с напрочь неубиваемым Драмагаром — есть определенные сомнения. Поэтому, нужно мочить эту Тварь в сортире любыми способами!

Клубы Мрака в небе ускорили свое движение, заклубились, словно потревоженные сильным порывом ветра. Многочисленные росчерки изумрудных и фиолетовых молний расчертили небосклон, что вновь стало больно глазам. Я отвел взгляд в сторону, но не перестал напитывать «Печать» переработанной из Праны Силой. Что происходит «в небесах», я мог только догадываться. Но если в ближайшие пару-тройку минут не произойдет существенного перелома — я обречен. Силы стремительно таяли, мне даже пришлось шлепнуться голым задом на землю, дрожащие ноги не держали.

— Гос-с-сподин… хватит! — донесся до меня слабеющий мыслеголос майора. — Побереги остатки… Жизненных Сил… Нам его не одолеть…

— Дави… дави гниду… — произнес я напоследок, чувствуя, как свинцовыми веригами на меня наваливается слабость. Голова закружилась, и я с большим трудом удержался от потери сознания. Вливание Силы в «Печать Хаоса» остановилось — я больше не мог преобразовывать Прану в Магическую Энергию. Ресурс выработан практически в ноль. Не знаю, насколько меня хватит, но чувствовал я себя вновь как жалкий столетний старикашка. Теперь я даже задницу не смогу самостоятельно оторвать от земли, чтобы встретить смерть подобающим воину образом — на ногах и в бою…

— Все кончено… — едва слышно прошептал я одними губами, приготовившись подыхать.

Но не тут-то было: появившиеся у меня за плечами с обеих сторон «два брата-акробата» — Бим и Бом, бережно взяв меня подмышки, вздернули на ноги, словно я совсем ничего не весил. Да это и не мудрено — раскормились мои продвинутые Умруны за последнее время до невообразимых размеров. Да и сейчас время даром не теряли: я заметил, что от них во все стороны тянулись темные связующие нити, соединяющие моих офицеров с оставшимися Зомби, продолжающими пожирать остатки плоти Червя. И через эти нити к явно Возвысившимся Умрунам от каждого уцелевшего Ходячего к ним поступает переработанная Энергия чужого мира, бывшая некогда «ударной» Силой Драмагара.

— Товарищ полковник, — трубно проревел Бом, — разрешите вступить в схватку с противником?

— Твою мать… — едва слышно выругался я, на большее сил просто не хватило. — Чего сидим, кого ждем?

— Так субординация же, товарищ полковник, — прогудел в поддержку приятеля Бим. — без прямого приказа — нельзя!

— Это кто же вам такие задачи ставил? — Разозлившись, я даже почувствовал себя лучше. Эх, слишком велико было влияние барона фон Эрлингера при создании этих вот деятелей. Видимо, пресловутый немецкий орднунг он им на подкорку умудрился вписать. — Разбор полетов устроим позже… А теперь, ребятки, идите и покажите этой Тварюге Кузькину мать!

Я пошатнулся, но сумел устоять, лишившись опоры, когда набравшиеся Сил Умертвия рассыпались Мраком, подобно Хозяину Кладбища, и двумя черными хвостатыми кометами метнулись к сверкающей молниями «грозовой туче». А вот теперь посмотрим, кто кого? И как я сам умудрился забыть об этих бравых парнях? Просто не подумал, что они стали настолько круты, что по Силам вплотную приблизились к майору Легиону. А ведь молодцы, засранцы! Ну, с такими-то орлами, мы точно раскатаем этого ушлепка Драмагара в дырявый блин! Еще бы мои слова, да Господу в уши…

Они ворвались на «поле сражения», как два яростных стремительных урагана и моментально взбаламутили всю сложившуюся картинку боя, где наш майор уже едва держался из последних сил. Моментально сгустившиеся «тучи» Древнего Существа ответили на этот удар утробным ревом и участившимися всполохами фиолетовых молний, но я видел, что враг явно замешкался, не ожидая такого «подвоха». А два моих молодца, с лету врезавшись в Драмагара, породили еще пару чудовищных взрывов, вновь сваливших меня на землю.

Однако, на этот раз я находился куда как дальше, и сумел быстрее оправиться от очередного потрясения, да и глаза успел вовремя прикрыть рукой. Хотя кровь из моих многострадальных носа и ушей в очередной раз оросила стоящую дыбом бороду. Слегка повозившись, мне с трудом удалось развернуться в сторону воздушного сражения — обессиленное тело стало совсем уж непосильной ношей, руки так и норовили подломиться. А о ногах я вообще не вспоминал, словно их никогда и не было. А о том, чтобы занять вертикальное положение, даже и речи не могло идти — я и дышал-то теперь через раз!

А в сражение, после присоединения к майору Легиону неразлучно парочки продвинутых Умрунов — Бима и Бома, произошли просто кардинальные изменения: сполохи молний, озаряющие непроглядную черноту клубящегося в поднебесье Мрака, приобрели преимущественно изумрудный оттенок. Фиолет лишь изредка «искрил», вяло огрызаясь на мощные атаки заряженных на победу Некрокрасноармейцев. В небе только что пух и перья не летали, настолько рьяно принялись крушить врага «братья-акробаты».

— Давайте, ребятки, не подведите дедушку! — шептали непослушные губы. — Это есть наш последний и решительный бой… — затянул я из последних сил гимн Интернационала, и в этот момент в небесах что-то громыхнуло с такой чудовищной силой, что мир передо мной мгновенно померк. Я даже не успел подумать: что все — навсегда отпрыгался, похоже, старичок…

Очнулся я от обжигающей боли. Ощущение такое, что какие-то нехорошие поцы по локоть засунули мою правую руку в раскаленные угли, да еще их целенаправленно раздувают, чтобы мне жизнь малиной не казалась.

— Поганый случай! Не окочурился еще, что ли? — Я с трудом разлепил глаза и попытался «вытащить руку из костра».

— Лежите с-с-спокойно, Господин! — услышал я у самого уха меняющийся голос Легиона. — Ваша Искра Жизни почти угасла. Мне-нам стоило большого труда удержать её на краю…

— А какого дьявола у меня так рука горит, майор? — дернулся я, пытаясь поднести руку, которую грызла нестерпимая боль, поближе к лицу. Если бы левая чесалась, понятно — к деньгам, а вот когда правая полыхает, это к чему, майор?

— Печать Хаоса, Господин, — прошелестел разноголосицей Хозяин Кладбища. — Только через нее я-мы смогли влить в вас немного Праны, оставшейся от поверженного Драмагара.

— Порвали все-таки уродца? — довольно спросил я для проформы, хотя все было ясно, как белый день: если Хозяин Кладбища «жив-здоров», значит, загнулся-таки гребаный Драмагар.

— Ваше приказание выполнено, товарищ Полковник! — рявнули на два голоса неразлучные Бим и Бом, тоже находящиеся рядом, но вне поля моего зрения. — Кузькину мать показали! Совместными усилиями противник уничтожен!

— Ребята, ша! — Громкие голоса Умрунов болезненно резанули уши. Моим органам слуха сегодня основательно досталось «на орехи», а с чудовищным истощением как Жизненной, так и Магической Энергии, регенерация тоже существенно сбавила свои обороты. — Возьми на полутона ниже… Дедушка сегодня чуть не ушел в мир иной, так что поимейте сострадание — не орите, как перепуганные аборигены!

— Виноваты, товарищ полковник! — Существенно скинув децибелы, исправились мои неспокойные Покойнички.

— Вот, молодцы! Так-то оно куда как получше будет! — Я понемногу начинал оживать. — А ну-ка, приподнимите меня чуть-чуть… — Я почувствовал, как меня бережно подхватили подмышки и усадили, привалив спиной к чему-то твердому. — От лица командования, — произнес я, немного отдышавшись, — объявляю вам благодарность, орлы! За мужество и героизм в бою с превосходящими силами противника, вы, ребятки, отныне капитаны Первого Некроподразделения Красной Армии! Поздравляю с новыми званиями!

— Служим Советскому Союзу! — синхронно рявкнули бравые вояки с поправкой на мою болезненную реакцию — почти шепотом.

— А тебе, майор, земной поклон! — Не забыл я и про Хозяина Кладбища. — Если бы не ты — меня бы уже не было…

— Не нужно недооценивать Печать Хаоса, Господин! — произнес Легион. — Даже если погаснет ваша Искра Жизни, уйти на перерождение вы не сможете — пока я-мы существуем, как индивидуальность, вне Эгрегора, я-мы не дадим вашей бессмертной Душе вознестись на Колесо Сансары. Мы связаны неразрушимой цепью…

— Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! — С изумлением выдохнул я. — И что же, я тоже стану одним из твоих «лиц-сущностей»?

— Нет, Господин, не станете, — покачал головой Легион. — Скорее всего, вы переродитесь, но останетесь в этом мире…

— И в качестве кого же? — Мне уже и самому стало интересно, какая же участь мне грозит после смерти. — В подобного тебе Повелителя Нежити?

— Я-мы затрудняемся ответить на этот вопрос, Господин, — невозмутимо произнес Хозяин Кладбища. — Я-мы не обладаем необходимыми знаниями. Слишком много неизвестных факторов, с неизвестными вариациями и корелляцией их суммарного взаимодействия друг на друга. Я-мы можем лишь предполагать, учитывая еще и Кромешное Проклятие, что вы станете Высшей Нежитью, куда выше меня рангом. Примерного уровня Владык Тьмы… — подумав, добавил он. — Но это всего лишь предположения вашего покорного слуги.

— Н-да… Веселенькую перспективу ты мне нарисовал, дружище. Спасибо, что спас… — Я бросил взгляд на запястье, где продолжала сверкать «Печать Хаоса», слепя глаза.

— Это моя-наша священная обязанность — защищать своего Господина! — Элегантно поклонился мне Хозяин Кладбища. — Я-мы с вами связаны клятвой Повелителей Мрака, — вновь напомнил он мне, — которую невозможно разорвать, и за нарушение которой настигнет неминуемая Кара!

— Да понял, я! Понял, что фиг с этой хреновиной забалуешь…

— Хоттабыч, ты как старина? — Неожиданно прозвучал в моей голове мысленный голос князя Головина. — Жив, курилка?

— Командир?! — обрадовано воскликнул я. — Ты как? Все живы? Робка? Фрау Габриэлла…

— Твоими молитвами, старый! — Вот, узнаю командира, не теряет духа в любой ситуации, а ведь их, можно сказать, заживо похоронило в погребе фрау Габриэллы. — Как там обстановка наверху? Можно выбираться?

— Выбираться-то можно… Только для начала мне вас откопать надо — над вами земли, трупов и всякого хлама не одна тонна наберется. Ты уж немного потерпи! Не задохнетесь пока?

— Ты чего там опять учудил, Хоттабыч? — строго спросил товарищ оснаб. — Откуда новые трупы нарисовались?

— Так это наши Некробойцы, Петрович, павшие в очередной раз смертью храбрых! — сообщил я ему печальную новость. — Если бы мне Легион с «братьями» на помощь не пришел — тут и писец старику Хоттабычу!

Глава 14

Я порыскал глазами по сторонам, пытаясь определить место, где раньше находился «пряничный» фахверковый домик фрау Габриэллы. И вот ни херена у меня не получилось. Местность была настолько истерзана еще недавно полыхающей на этом месте битвой с Древним Существом, о котором не осталось воспоминаний даже в сказках и легендах.

— Командир, сейчас мы вас вытащим, — пообещал я Александру Дмитриевичу, — вот только место отыщем…

— В смысле, отыщем? — Вот теперь командир по-настоящему удивился, — настолько все плохо наверху?

— Ты себе даже не представляешь… Да чего я тебе объясняю — ты же к моему зрению спокойно можешь подключиться! — Неожиданно вспомнил я, какие «плюшки» могла предоставить наша Ментальная связь с командиром. — Давай, и сам все увидишь. Так сказать, в полной красе…

— Ох, ёп! — Не смог сдержать возглас изумления по жизни невозмутимый товарищ оснаб, когда ему открылся «лунный пейзаж» на месте некогда зажиточного поселка. — Нихренассе вы делов наворотили!

— Вот если бы ты мою рожу видел, командир, ты бы уже так не удивлялся, — нашел я в себе силы на самоиронию.

— Жаль, не могу, — той же монетой отплатил князь Головин. — Занятно, наверное, выглядишь?

— Выберешься — увидишь, — заверил я его.

— Хотелось бы еще разочек свежего воздуха глотнуть — а то он в погребе фрау Габриэллы слишком спертый, — «пояснил» командир, но я и уже и без сопливых разобрался, что стоит поторапливаться — воздуха в погребе, похоже, стремительно заканчивался. Так-то понятно, никакой вентиляции не осталось — все покрыто солидным слоем вывернутой земли. Если бы Драмагар одолел нас с майором, заживо похоронили, считай.

— Зато у меня тут так сладенько мертвечиной разит — закачаешься, командир, — бросил я напоследок, отдавая команду своим бравым Умрунам: найти и откопать! И незамедлительно! А я сам даже пернуть сейчас нормально не мог — сил едва-едва хватало, чтобы окончательно не отключиться.

— С удовольствием бы насладился этим благоуханием, — вполне серьезно ответил на это Александр Дмитриевич, и я понял, что дела у них идут действительно неважнецки. Надо поторапливаться!

Не знаю, какой там орган отвечает у Умурунов за чуйку на живых людей, но отыскали мои Зомбари заваленный землей погреб, где скрывался командир с компанией, очень оперативно. Так же оперативно они вгрызлись в почву без применения инструмента, словно заправские кроты, откидывая почву в сторону одними руками.

Когда в глубокой яме показалась крышка погреба, командир неожиданно вновь вышел на связь:

— Хоттабыч, к тебе фрицы скоро пожалуют! Ты бы услал, куда подальше, своих Живых Мертвяков, а то оказия приключиться может…

— А ты откуда знаешь, Петрович? — не подумав, перебил я Головина. — Ты ж в погребе под землей? Пока не вижу никого.

— Хоттабыч, ты что, забыл, кто я? — мягко напомнил мне Внеранговый Силовик-Мозголом. — Я, в отличие от тебя, Силу не тратил — «Ловчую Сеть» развернул. Тут к нам едва ли не целая танково-гренадерская дивизия «на выручку» прет! Совсем рядом уже, собаки!

— А какого дьявола они здесь так быстро нарисовались? — задался я этим вопросом.

— А за это — Роберту спасибо скажешь! Он так свое начальство взбодрил, что оно, похоже, пересралось. Вот и двинули Panzergrenadier совместно с Некромантами для защиты Берлина от очередного нашествия Зомби, да от какой-то неведомой Древней Твари, о которой никто и слыхом не слыхивал. Так что разгоняй свою веселую гоп-комнанию! Да поскорее! Не нужно фрицам знать об этих твоих способностях!

— Понял, командир! Сейчас всех отошлю…

Я слегка покрутил головой в поисках майора Легиона, продолжающего шнырять по полю боя и собирающего остатки Темной Иномировой Силы Драмагара.

— Майор! — мысленно позвал я Легиона. Я так скоро и говорить разучусь — в последнее время только мысленно со всеми и общаюсь.

— Да, Господин! — Мгновенно отозвался Хозяин Кладбища, не прекращая своего занятия.

— Тебе еще долго? Не всю Драмагарову Силу еще собрал? — поинтересовался я.

— Почти закончил, Господин! До такой степени Возвышения еще не поднимался ни один Хозяин Кладбища! Сомневаюсь, что теперь кто-то из моего-нашего Эгрегора сможет бросить вызов мне-нам… Мне! Бросить вызов мне! — Уже привычная многоголосица Хозяина Кладбища неожиданно сменилась одной единственной низкой «тональностью», похожей на рев медведя. — Мне кажется… — майор вновь использовал единственную форму для собственного обозначения, — я перешел на новый Уровень, Господин! Я чувствую, что общий Эгрегор Хозяина Кладбища мне больше недоступен! Я переродился! Я теперь новое, иное Некросущество! — В отныне единственном голосе Легиона сквозила ничем не прикрытая радость.

— И кто же ты теперь, майор? — с интересом спросил я.

— Думаю, что Лич, Господин! Но наша связь по-прежнему крепка! — Поспешно заверил он меня.

— Вот что, майор, заканчивай побыстрее — сюда движется целая прорва мотострелков, усиленных Некромантами. К тому моменту, как они до нас доберутся, тебя с Некробойцами здесь быть не должно!

— Я уже почти закончил, Господин! Ни единый Эрг Силы Драмагара не пропал зазря! — сообщил мне через мгновение новоявленный Лич. — Бойцам я уже отдал приказ…

Да я и сам уже видел, что с Живыми Мертвецами происходит нечто невообразимое — они один за другим, без видимых усилий погружались в землю, словно податливую трясину. Да и сами Ходячие, из тех, кто уцелел после боевого столкновения с Драмагаром, уже совсем не напоминают тех «задохликов», что я поднял в самом начале своего Кромешного «пути».Теперь это не разлагающиеся трупы, противоестественным образом возвращенные к жизни, а уже совсем другие Некросущества — сильные, злобные, надежно защищенные костяными наростами, словно броней и острыми зубами, каких не у всякого хищника встретишь, разве что у крокодила — этакие машины для убийства. Да они и в росте заметно прибавили, и тухлятиной от них разить практически перестало — переродились под действием поглощенной Энергии Драмагара. Не удивлюсь, если со дня на день у них и сознание «проснется», как и у капитанов — Бима и Бома. А если они так с землей управляться могут, чтобы она у них под ногами сама расступалась, значит, и Дар у них какой-никакой, а открылся! Надо будет опосля с Легионом на этот счет поговорить, разузнать, что да как? Да уж, заварил я кашу, да погорячее… Как бы её расхлебать, не подавившись неожиданным комком?

А измененные с помощью древней Силы Мертвяки продолжали стремительно проваливаться под землю, да с такой скоростью, что им бы, пооткрывав рты, позавидовали бы кроты или иные землеройки. Минут через пять рядом со мной осталось только доблестное командование моей маленькой Некротической Красной Армией — капитаны Бим и Бом, да майор Легион, мужественно выстоявшие в схватке с Драмагаром. Победители настолько древнего, могучего и практически бессмертного Существа, что меня просто оторопь брала.

— Бойцы замаскированы, товарищ полковник! — четко оттарабанил майор Легион, словно на параде. — Жду дальнейших указаний и распоряжений!

Я слегка пошевелился, обозначая, что еще нахожусь в сознании. Но о том, чтобы подняться на ноги, речь даже и не шла — сил у меня не было совсем. Никаких. Моя «Черная метка», то бишь «Печать Хаоса», с помощью которой майор Легион не дал мне постыдно сдохнуть, больше меня не терзала. Она «потухла», вновь превратившись в необычное переплетение вен и артерий.

Легион сообщил мне, что он перекачал в меня всю имеющуюся в наличие Драмагара Прану, и если мне нужно, то он готов с радостью добыть для меня еще Жизненной Энергии. Правда, для этого ему придется отправить в мир иной еще некоторое количество смертных, чтобы я сумел быстро и окончательно восстановиться. Но я ему запретил — пока не помер, и ладно! Я надеялся, что мой продвинутый организм нового Асура справится сам с этой проблемой. Не известно, правда, сколько мне придется ждать после такого надрыва всех Сил… Но над этим я решил подумать немного позже.

— Хвалю, орлы! — гаркнул я что было сил, но из моего горла вырвался только какой-то жалкий сип. Да, основательно я перенапрягся. — Значиться так: продолжать воплощение в жизнь операции под кодовым названием «Пришествие Хозяина»… Хотя, майор, ты вроде как уже и не Хозяин Кладбища. С призывом новых Некробойцов в Красную Армию проблем не будет?

— Никак нет, товарищ полковник! — не разочаровал меня Легион. — Теперь я любого Хозяина Кладбища запросто в бараний рог скручу! Да с моей бывшей ипостасью уже и капитаны, наверное, справятся…

— А что насчет подъема Ходячих? — поинтересовался я. — Это они теперь тоже могут?

— Нужно провести полевые испытания, — ответил Лич. — Насколько они видоизменились и Возвысились, можно узнать только опытным путем, товарищ полковник. Вполне допускаю, проявление у них подобного Дара. Если вы обратили внимание, даже наши обычные рядовые Некробойцы, освоили в результате поглощения крупиц Силы Драмагара навык «Плоть от плоти Земной», позволяющий им оперировать почвой: погружаться в нее и скрытно передвигаться под землей, подобно червям.

— Видел, майор, — вяло кивнул я, с таким упадком сил, даже слабенькие телодвижения давались с очень большим трудом. Я чувствовал себя полной квашней. — Очень полезное достижение! Из них получатся непревзойденные диверсанты! Продолжай развивать эти новые возможности!

— Слушаюсь, Госп… товарищ полковник! — заметив мой негодующий взгляд, поправился Лич.

— В общем, как-то так… — подытожил я. — А теперь — спустите меня в яму, товарищи Некрокрасноармейцы. — Я указал взглядом на настоящий котлован, вырытый неутомимыми Зомби, на дне которого виднелась не до конца очищенная от земли крышка погреба, где продолжали томиться мои друзья и соратники. — Откроете крышку погреба — и чтобы я вас не видел… вернее, чтобы никто вас не видел! Ферштейн, майор? — спросил я его по-немецки.

— Яволь, майн оберст! — С ехидной ухмылкой ответил так же по-немецки майор. Вот ведь язва какая! Но молодец — чувство юмора имеется. Он становится по-настоящему неоднозначной личностью. А у нас только такие и держатся!

Братья капитаны, бережно подхватив меня под руки, опустили в котлован и положили на мягкую землю наклонной стенки ямы.

— Теперь крышку распахните и уё! — распорядился я. — Как понадобитесь, я с вами свяжусь.

— Помните, что я всегда «на связи», товарищ полковник, — произнес Легион, пока Бим и Бом освобождали от остатков земли тяжелую крышку погреба.

— Бывайте, ребятки! — произнес я, слегка расчувствовавшись. Это странно признавать, но я прикипел к этим своим Умрунам. Мы же теперь с ними боевое братство, как ни крути! Совместные битвы, плечом к плечу, они объединяют, связывают неразрушимыми цепями, как оказалось, не только людей, но вот и таких противоестественных Существ. Хотя, это для моего мира они противоестественные, а здесь — в норме вещей.

Легион, Бим и Бом вытянулись по стойке смирно и на полном серьезе отдали мне честь. Затем братья-акробаты откинули крышку погреба и рассыпались темным дымом, словно их здесь и не было. Последним исчез, закутавшись в свой «Плащ Мрака», майор Легион, а я обессилено уронил голову на рыхлую землю котлована. Как же я устал!

Первым из погреба осторожно выглянул товарищ оснаб. Настороженно осмотревшись, он выбрался наружу и глубоко вздохнул.

— Все живы, командир? — проскрипел я, не отрывая голову от земли, следя за князем Головиным одними лишь глазами.

— Охренеть, Хоттабыч! — обеспокоено кинулся ко мне Александр Дмитриевич, оценив мое состояние и непрезентабельный внешний вид. — Ты где портки потерял?

— Шутник, да? — просипел я, с трудом выдавливая вымученную улыбку. Но на самом деле я был несказанно рад, что с моими друзьями и соратниками ничего не случилось. — Меня тут гребаная Тварь сожрать пыталась…

— И, похоже, она твоими штанами подавилась? — усмехнулся командир, опускаясь рядом со мной на колени.

— Похоже, что так… — Я хрипло рассмеялся, но мой «веселый» смех перешел в надсадный кашель, а из носа на бороду вновь потекла кровавая сукровица.

— Твою же… — ругнулся товарищ оснаб, бережно приподнимая и запрокидывая мне голову, чтобы остановить кровь.

— Не дергайся, командир — сейчас отпустит, — прокашлял я. — Просто я пуст. Ни Праны, ни манны в Резерве не осталось ни капли.

— Ты держись, старичок! — произнес Головин, вновь опуская меня на землю.

Я судорожно выдохнул и расслабился, закрыв глаза. Силы покинули меня окончательно.

— Хоттабыч! — Раздался надо мной веселый голос фрау Габриэллы. — Ты выглядишь как кусок старого дерьма!

Я открыл один глаз и взглянул на неунывающую старушку.

— А… Это ты, Габриэлловна? Жива, старая перечница? А я вот, слегка подустал… Извини, что не могу поцеловать тебе ручку — ноги совсем не держат…

— Жива, бородач, жива! Что со мной сделается? — Она задрала голову, осматривая осыпающиеся высокие стенки земляной ямы, в которой оказалась. — А вот ты, смотрю, совсем плох, даже штаны где-то потерял.

Ну, вот чего они все к моим штанам прицепились? Подумаешь, износился немного!

— И куда, скажи на милость, подевался мой дом? — продолжала допытываться старушка. Но я видел, что это она не из вредности, это она так меня стремиться поддержать, забалтывая на ходу.

— Кхе-кхе… — на этот раз притворно закашлялся я, потому как объяснять старухе, куда подевалась её хижина, совсем не хотелось.

Старушка, наплевав на любые условности, лихо вскарабкалась по осыпающейся почве на поверхность земли. Похоже, длительное сидение взаперти только добавило ей активности.

— Hundedreck^[15]! — Донесся её явно изумленный возглас с поверхности. — Как это возможно?

Старая немка было не просто изумлена, она по-настоящему пребывала в шоке, несмотря на весь свой прежний «боевой» задор. У нее попросту в голове не укладывалось, что подобную разруху мог устроить всего лишь один безоружный человек. К тому же глубокий столетний старец, ведь она сама спрашивала его о возрасте. Пусть и Маг, пусть и великой Силы, но сотворить такое по её мнению мог один лишь Господь, либо его низринутый с Небес сын — Сатана. Но, никак не человек! Не под силу такое смертным! Не под силу…

— Чего стенаешь, Габриэлловна? — тихо просипел я из ямы, но старушка, тем не менее, меня услыхала. — Дом жалко? Подожди, как я сил наберуся — новый тебе отстрою! Краше прежнего будет! Только это, давай строить в другом месте. Здесь, похоже, нормальной жизни долго не будет — вся округа Темной Силой Древней Твари пропитана… Смердеть мертвечиной будет хрен его знает сколько.

— Лежи уже, строитель хренов! — Ласково огрызнулась бабка. — У тебя и таких, как ты, руки под стройку не заточены! Недосуг настолько могучим Магам домики для никчемных старушек возводить. У них другое предназначение…

— Много ты знаешь, старая, — усмехнулся я. — И какое же, по-твоему, у меня предназначение? — подначил я её.

— Мир от разной Нечисти защищать! — Четко разложила она «по полочкам». — А все остальное — так найдется, кому доделать.

Ну, на этот убийственный довод я так и не нашелся, что ответить. Права старуха, во всем права! Ведь если не мы на защиту Мира встанем, то кто кроме нас? Ведь хватает в этом мире Злобных Тварей, что нормальных, хороших и добрых людей готовы со света белого сжить. И причем, большая часть из них не потусторонние Древние Монстры и Чудовища, а вполне себе люди… Вернее, нелюди, лишь внешне похожие на людей…

Неожиданно до моего слуха донесся далекий рев мощных дизельных движков. Похоже, наконец-то Берлинские мотострелки пожаловали к шапочному разбору. Нужно будет посоветоваться с командиром, что мы будем этим гребаным фрицам в уши лить.

Глава 15

Оберштурмбаннфюрер СС Руппрехт Вайнцирль, неожиданно назначенный экстренным распоряжением Великого Жреца командующим боевой группой Некромагов, выдвинувшихся в составе SS-Panzer-Division «Das Reich» (вернее небольшой её части, расквартированной близ Берлина)^[16] куда-то в район Баварской глубинки, напряженно всматривался в горизонт, затянутый темными клубящимися тучами, что озарялись многочисленными грозовыми сполохами явно Магического происхождения.

И эта картинка, что он имел возможность лицезреть собственными глазами, ему очень и очень не нравилась. Его «шестое» чувство^[17], развитое солидным боевым прошлым и опытом работы с Некросуществами, поведение которых обычно не поддается стандартной логике, прямо-таки вопило о поджидающей его опасности.

И пусть он, Руппрехт Вайнцирль, ни в коей мере не Пророк и не Прорицатель, ну, не досталось ему даже щепотки такого Дара, но своему чувству на опасность он доверять привык. И еще ни разу об этом не пожалел. Именно благодаря этому своему чувству, он умудрился уцелеть в мясорубке, устроенной обезумевшим русским Демоном — Вием, которого умудрились призвать и воскресить умники из Аненербе.

Тогда еще гауптштурмфюреру СС Руппрехту Вайнцирлю, как подающему надежды молодому Некромагу, выпала сомнительная честь осуществлять силовую поддержку этого крайне опасного опыта. Примерно за пару-тройку суток до начала Призыва этого древнего славянского толи Божества, толи Демона, чуйка Руппрехта просто «сошла с ума», требуя от молодого Некроманта бежать от этого места, закрыв глаза и заткнув уши.

Чего стоило гауптштурмфюреру устроить свой срочный отзыв с места событий, заслуживает отдельного рассказа. Но, так или иначе, его отозвали, заменив более опытным и могучим камрадом со схожей Магической Специализацией. Как итог: из тех, кто участвовал в этом научном эксперименте, и из тех, кто осуществлял силовую поддержку этой операции — не выжил никто!

А какими усилиями затем удалось обуздать пошедшее в разнос обезумевшее Возрожденное Существо, не разбирающее, где благодетели, вернувшие его к Псевдожизни, а где враги, которых оно должно рвать на куски, Руппрехт даже не представлял. Но слухи о потерях, ходившие в среде Некромагов Вековечного Рейха, били все мыслимые и немыслимые пределы и антирекорды. Но гауптштурмфюрер СС Вайнцирль находился в этот момент очень далеко от места событий, чему был несказанно рад.

После этого случая Руппрехт очень долго размышлял над случившейся катастрофой и никак не мог взять в толк: для чего умники из «Наследия» возвращали в наш мир именно почивших Божков противника? Ведь у немцев есть столько своих древних, исконных и величественных в своей Силе Богов: Водан — Верховный, Циу — Бог Войны, Донар — Бог Грома. Почему не вернуть именно их?

И лишь случайно пообщавшись с одним стареньким профессором-Некромантом, являющимся сугубо теоретиком, разрабатывающим новые Формулы подъема разнообразной Нежити, который и разъяснил тупому солдафону-Некроманту, что возрождать почивших Покровителей древних германцев политически и идеологически неграмотно! Ведь свихнувшийся славянский Божок, прихлопнувший между делом чуть ли не сотню опытных Магов-Некромантов, а простых солдат — и вовсе «без счету» — это одно. А вот свихнувшееся «родное» и почитаемое массами германское Божество, натворившее тоже самое — это абсолютно другое!

Вот и в этот раз, когда рейхсфюрер Гиммлер безапелляционно повелел оберштурмбаннфюру возглавить группу Некромагов, чувство опасности мгновенно «взвыло», а затем, вдруг, как-то успокоилось, словно «обозналось». За время движения к заданной точке, оно сообщало об опасности несколько раз. Но стоило Руппрехту немного снизить темп продвижения, чувство вновь затыкалось. Как будто от своевременности прибытия на указанное место зависела жизнь Вайнцирля. Похоже, что так оно и было, своей чуйке Руппрехт привык доверять.

Не доходя буквально пары-тройки километров до указанных координат, чувство опасности взвыло с такой невиданной силой, что Руппрехт отдал команду руководству мотострелков о временной приостановке движения. Команду выполнили без вопросов — ведь руководителем этой операции Великий Жрец назначил именно Некромага Вайнцирля. И за все придется отвечать именно ему. Пусть! Если придется, он ответит. А вот если его убьют — Руппрехту будет уже все равно.

Чуйка продолжала надрываться, пока оберштурмбаннфюрер настороженно разглядывал низкие тучи, озаряемые изумрудными и фиолетовыми всполохами, несущими в себе ощущение такой Магической Силы и Мощи, с которыми Руппрехт и рядом не стоял. Подошедшие к нему сослуживцы — Некроманты рангом пониже, тоже с затаенным страхом смотрели на разбушевавшуюся неподалеку «Стихию».

— Ты чувствуешь, Руппрехт, какие там задействованы Силы? — произнес гауптштурмюрер Стефан Фишер, обращаясь к старшему товарищу, как по возрасту и званию, так и по боевому опыту. — Некроэнергетический фон просто зашкаливает… Я даже не знаю, кто или что может вызвать такое возмущение?

— Мне доводилось быть в составе группы по упокоению возродившегося Хозяина Кладбища в концлагере «Собибор» в Польше. Тогда управление лагеря и штатные Некроманты прошляпили критический всплеск Некроэнергии… Потусторонняя Тварь была могучей, но… она совсем не дотягивала до такого… — И Вайнцирль указал на чернеющий впереди горизонт.

— Думаешь, что не стоит пока туда соваться? — наклонившись поближе к уху оберштурмбаннфюрера, прошептал Стефан.

— В этом «светопреставлении» нас походя размажут и не заметят этого! — так же тихо ответил Вайнцирль. — Не знаю, что за Чудовища там сцепились, но нам там явно ничего не светит, даже с поддержкой танков… Ты же видел, что здесь приключилось вчера…

— Кошмар, — передернул плечами Фишер, — целый город словно корова языком… Но у нас приказ самого Великого Жреца…

— И мы его успешно выполняем, Стефан, кто бы чего не думал…

Неожиданно вдалеке, где, по сей видимости, кипела битва неизвестных Титанов, сверкнула изумрудная вспышка небывалой силы, что на мгновение ослепила всех, кто в это момент с древним животным страхом вглядывался в мрачные грозовые тучи. Затем донесся гул, словно разом взорвался солидный боезапас, а затем земля взбрыкнула, как будто кто-то ей наподдал хорошего пенделя. Нацисты едва сумели удержаться на ногах.

— Доннерветер! — сквозь зубы выругался оберштурмбаннфюрер, стараясь проморгаться — в глазах плясали зеленые «зайчики». Однако, «чуйка» после этого мощного «взрыва» неожиданно вновь замолчала.

— Что это, Руппрехт? — севшим от страха голосом, просипел Фишер.

— Похоже, что у них определился победитель, — проанализировав ситуацию и приняв во внимание успокоившееся чувство опасности, предположил Вайнцирль, — либо все они сдохли! — И он вновь указал в сторону горизонта, где чернота постепенно рассевалась.

— Считаешь, что пронесло? — Фишер сомневался — продемонстрированная неведомыми Демонами Магическая мощь потрясала.

— Пронесло, — не вдаваясь в подробности, кивнул оберштурмбаннфюрер. — По машинам! — распорядился он, и через минуту колонна мотострелков вновь пришла в движение. Чуйка продолжала молчать, значит, все в порядке, рассудил Руппрехт, постепенно «выдыхая» и успокаиваясь.

Когда танковая колонна вошла в заданный квадрат, тучи окончательно рассеялись, и на голубом небосводе вновь засияло ласковое солнце. А вот развернувшаяся перед глазами оберштурмбаннфюрера картина, честно говоря, изрядно пугала. Впереди, насколько хватало глаз, лежала истерзанная чудовищными воронками дымящаяся земля, сплошь заваленная изуродованными трупами. Причем, даже на первый взгляд, было видно, что эти трупы — не первой свежести. А уж Руппрехт-то со своим Даром Некромага мог с уверенностью сказать, что все эти тела принадлежали именно Зомби, а не живым людям.

А остаточные Эманации Смерти просто выжги весь окружающий Эфир, не оставив даже толики Жизненной Энергии. Так что восстановить её в этом месте невозможно будет столетиями! Здесь не осталось даже вездесущих насекомых и червей, здесь долго ничего не будет расти — почва тоже глубоко пропиталась Некроэнергией. Это место стало настолько опасным для обычных людей, что задумай кто поселиться здесь — его ждет неминуемая, пусть и отсроченная, гибель. Он будет болеть и чахнуть до тех пор, пока не сойдет в могилу.

За все годы своей службы, оберштурмбаннфюрер не встречался ни с чем подобным. Даже в «Собиборе», где возродился Хозяин Кладбища. Подобное просто не укладывалось у Вайнцирля в голове. Такими Энергиями не могли оперировать обычные, даже самые Могучие Маги! Даже малая толика такого Потока Энергии (а ведь это были лишь остаточные величины!) запросто сожжет любого Одаренного! Причем, Некромаг отчетливо осознавал, что кроме обычной Некроэнергии, здесь была применена еще какая-то… неизвестная, но родственная Сила. Такого Спектра Магии не было зарегистрировано ни в одном Некромантическом справочнике, либо научном труде…

— Что же здесь произошло, черт побери! — выругался оберштурмбаннфюрер, размышляя о своих дальнейших действиях.

По распоряжению рейхсфюрера Гиммлера он должен был попытаться спасти и оказать посильную помощь оберфюреру СС Роберту Хартману и двум русским Магам-перебежчикам — Внеранговому Магу-Менталисту князю Головину и какому-то очень странному столетнему старику. И, что самое странное, высший приоритет спасения имел не камрад Хартман и, отнюдь, не русский аристократ-Менталист, а именно это «никчемный» старикашка. Чем же он так ценен для Рейха, Вайнцирлю объяснить так никто и не удосужился.

— И где же мне его здесь искать? — задумчиво обводя взглядом ближайшие окрестности, процедил сквозь зубы Некромаг.

По его мнению, в этом чудовищном хаосе бушевавших Сил не могло выжить ни одно живое существо. Куда уж там уцелеть столетнему старикашке!

— Герр оберштурмбаннфюрер! — К головной машине, из бронированной башни которой торчала голова Руппрехта подбежал гауптштурмфюрер Фишер. — Вон там, — он указал пальцем куда-то вдаль, — виднеется какое-то шевеление…

Вайнцирль вскинул к глазам бинокль, направляя его в указанном Стефаном направлении.

— Этого не может быть! — На краю высокого земляного бруствера он увидел абсолютно невредимую старушку. Живую! Как Неромаг он мог с уверенностью это утверждать. Невесть каким образом уцелевшая в этом аду старуха призывно махала руками, что-то при этом крича. Но что именно она кричала, Рупрехт никак не мог разобрать — далеко. — Правь туда! — Не отрывая глаз от бинокля, отдал распоряжение механику-водителю Вайнцирль. — Остальным — боевая готовность! Особенно Магам! Как Некромантам, так и остальным! — Чувство опасности молчало — можно и рискнуть.

Танк взревел и, выпустив вонючую струю сизого дыма, неспешно покатил к с странной бабке, осторожно объезжая особо глубокие воронки. Оберштурмбаннфюрер невозмутимо смотрел вперед, не обращая внимания на громкий хруст костей покойников, перемалываемых металлическими гусеницы боевой машины, на вонь мертвечины и наматываемые на траки сизые внутренности истерзанных тел. Этим опытного Некромага было не смутить, хотя из машинного отделения доносилась глухая и забористая ругань экипажа танка, которым подобное зловоние пришлось совсем не по нутру. Однако деваться бедолагам-танкистам было некуда, и они продолжали двигаться к намеченной точке, продолжая давить мертвые тела.

— Сюда! Сюда! — надрывалась фрау Габриэлла, продолжая призывно жестикулировать приближающейся танковой армаде.

— Габриэлловна, да не суетись ты так! — надсадно кашляя, просипел я. — И без того тошно! — Мое физическое состояние, временно восстановленное активированной «Печать Хаоса» и не давшее мне скоропостижно откинуться, вновь начало стремительно ухудшаться. После моей эпической битвы с Драмагаром, Маны в окружаем пространстве для её естественного восполнения не осталось ни капли, как, впрочем, и Жизненной Силы. А свой организм я, похоже, основательно подорвал и, чтобы восстановиться, он пожирал остатки моей Жизненной Энергии со скоростью взбесившегося электровеника.

— Заткнись, борода! — сурово зыркнув глазами, технично закрыла мне рот старая немка. — Я же вижу, что ты уже на ладан дышишь, Хоттабыч! И если эти вонючки не поторопятся…

— Хоттабыч, а она права! — присоединился к старушке и князь Головин. — Твоя жизнь даже не на волоске висит и оборваться может от случайного чиха! Надеюсь, что у них найдется хоть один вменяемый Медик.

— Может, попрощаемся на всякий пожарный случай, а, командир? — Я и сам чувствовал, что стоит мне только неосторожно «пернуть», как я отправлюсь в мир иной… Хотя, нет — не отправлюсь, мне это четко разжевал майор Легион. Что ж, стану реально крутой Нежитью, круче будут только вареные яйца и Чак Норрис!

— Держись, Хоттабыч! — Легонько сжал мое плечо Робка, и стремительно стал карабкаться на поверхность к матери, продолжающей стоять на краю ямы и «махать платочком» приближающимся танкам.

Судя по нарастающему звуку тяжелой техники, фрицы, отправленные Гиммлером нам на помощь, были уже совсем рядом. Я устало прикрыл глаза, медленно и неуклонно погружаясь «в полудрему». Мой истерзанный организм ослаб настолько, что начал постепенно отключаться — «мощностей» для его нормального функционирования совсем не хватало.

«А вот интересно, насколько уродливым ублюдком я стану?» — мелькнула последняя мысль, и я окончательно вырубился.

Когда тяжелая машина Вайнцирля практически доползла до старушки, рядом с ней «из-под земли» неожиданно показалась еще одна человеческая фигура, облаченная в легко узнаваемую черную эсэсовскую форму, да еще и с генеральскими знаками различия. Руппрехт мгновенно опознал в этом человеке оберфюрера СС Роберта Хатрмана, одного из тех, кого он должен был вытащить из глобальной задницы, в которую погрузился солидный сельскохозяйственный район Баварской Земли.

«Что ж, часть задания я уже выполнил, — удовлетворенно подумал оберштурмбаннфюрер, — будет, о чем рапортовать в Берлине».

— Глуши мотор! — зычно крикнул Руппрехт, выбираясь из бронированного танкового чрева и спрыгивая на землю. — Герр оберфюрер… — произнес Вайнцирль, но был беспардонно перебит сухонькой старушонкой:

— Слышь, молодой, Лекарь в твоей бригаде имеется?

Руппрехта, признаться, покоробило такое откровенное амикошонство, однако, когда оберфюрер Хартман мягко прикрикнул на старушку: «мама, не лезь пожалуйста — мы сами разберемся!», решил позабыть об этом инциденте.

— Оберштумбаннфюрер?.. — вопросительно произнес Хартман.

— Вайнцирль, герр оберфюрер! Руппрехт Вайнцирль! — залихватски прищелкнул каблуками Руппрехт, став еще любезнее, когда заметил высокие награды Рейха и небольшой, едва заметный значок Внерангового Мага на лацкане его мундира. Только вот указанная Специализация была оберштурмбаннфюреру абсолютно неизвестна.

— Eitler Pfau^[18]! — недовольно, но тихо фыркнула фрау Габриэлла, наблюдая за ужимками Руппрехта.

— Лекарь имеется, Руппрехт? — Хартман повторил вопрос, ранее заданный его матерью.

— Яволь, герр оберфюрер…

— Сюда его! Срочно!!!

Глава 16

Я очнулся от того, что в меня полноводным потоком вливалась Живительная Энергия — Прана. Дряблые мышцы мгновенно пришли в тонус и перестали беспомощно труситься и хвататься судорогами. В голове прояснилось, а тошнотворные ощущения куда-то стремительно исчезли, уступив место набирающему обороты чувству голода. Твою в коромысло! Да я сейчас целого слона за один присест готов сожрать!

«Так, спокойно!» — мысленно одернул я сам себя. Сначала надо разобраться, что со мной происходит, а уже потом думать, как заморить червячка, разросшегося до размеров гигантской Анаконды. Хотя, вроде бы, ничего страшного со мной не должно произойти — перед тем как отрубиться, к нам пожаловала спасательная команда из самого Берлина. И вроде бы даже Маг-Лекарь имелся… Если, конечно, это были не галлюцинации моего «воспаленного» сознания, впадающего в полнейшую прострацию от истощения каких бы то ни было сил.

Я осторожно приоткрыл один глаз и осмотрелся: я по-прежнему находился на дне глубокой ямы, вырытой моими Умрунами для освобождения командира и всех остальных из подземного плена. Возле меня на корточках сидел какой-то ушастый и конопатый фриц, постоянно шмыгающий носом и тревожно поглядывающий на часы.

— А! — радостно воскликнул знакомый, радостный и слегка пришепетывающий голос — Габриэлловна. — Не сдох-таки, старый? Только зря кучу нервов на тебя потратила!

— Не дождешься, Габриэлловна! — бодренько произнес я, пытаясь подняться на ноги, но конопатый фриц, сидевший рядом, не дал мне этого сделать крепко ухватив за плечо:

— Не надо резких движений, дедушка! Пранотранфузер слетит! А он еще далеко не пуст! В общем: сидите спокойно и дергайтесь — как раз выполните то, что доктор прописал!

«Что? Пранотрансфузер? Мне? — бешенным хороводом заплясали перегретые мысли у меня в голове. — Да что бы я… да чужую Прану, добытую абсолютно неприемлемым способом… да в себя пустил? Да как же мне жить-то теперь?»

— Отставить панику, товарищ полковник! — неожиданно долбанул меня по мозгам хлесткий окрик товарища оснаба, резкий, как удар кнута. — Развел тут сопли, понимаешь! Соберись! Ты не на детской прогулке и не в доме престарелых! Ты — на территории врага! Твоя задача — выжить и победить любой ценой!

— Выжить и победить любой ценой… — послушно повторил я, чувствуя настоящий стыд за проявленное малодушие. Влили в меня чужую Прану — и пусть! Пусть она послужит на благо правого дела, а не поганым фрицам! Прав командир! Расслабился я, когда должен быть как настоящий кремень!

— А сейчас подбери то, что распустил… Одним словом… как ты там в свое время говорил? Улыбаемся и машем?

— Улыбаемся и машем, товарищ оснаб!

— Вот и молодец, Хоттабыч! Крепись, старичок, еще ничего не закончилось…

— Понимаю… Только я абсолютно «пуст», командир, — еще раз напомнил я Головину о своем печальном состоянии. — Надо кумекать,как поскорее Ману восстановить.

— Ну, с Праной-то — сами фрицы помогли, — философски заметил командир. — Глядишь, и с запасами Маны поспособствуют… Так что кончай хандрить — нас ждут великие дела!

— Вот чего я в этом мире с лихвою хапнул — так это великих дел, — ворчливо заметил я. — Вот за что только не возьмусь — обязательно великим делом окажется!

— Знать, судьба такая! — весело заявил командир.

Я чувствовал, что с моим «выздоровлением» у него с души словно тяжелый камень упал.

— Ничего, командир, мы еще повоюем! — обнадежил я его. — Вона, какую мощную гадину заземлили! И с Алоизычем, Бог даст, управимся! Не такого уж и высокого полета пташка, если с Гиперионом, да Драмагаром сравнивать…

— Ой, Хоттабыч, не говори «гоп»! — осадил меня Александр Дмитриевич. — Это тебе, похоже, так вливания Живительной Энергии по мозгам бьет! Не петушись раньше времени, старый! Маны — ноль, Праны — только-только не закопали! Когда еще теперь в полную Силу войдешь?

— Понял, командир — не дурак, — ворчливо ответил я, хотя, не признать правоту товарища оснаба — нужно быть совсем идиотом. Это прилив чужой Праны мне действительно совсем критичность мышления отбил. Не ко времени я радоваться начал! Ох, не ко времени! Сейчас я действительно никто — ноль без палочки! Даже слабенькое смешное Колдунство, чтобы папироску просмолить, не осилю. А туда же — с Главфрицем силами меряться! — Но балбес, какесть балбес, Петрович!

— Хорошо, хоть сам это понимаешь, — удовлетворенно отметил командир. — Так что соберись и поправляй пошатнувшееся здоровье! А насчет «неправедной» чужой Праны — так фрицам, зато, не достанется! На благое дело пойдет! — Слово в слово повторилон мои недавние размышления. Вот ка не пытайся от него свои мысли стенкой отгораживать — все одно где-нибудь просочится! Мозголом от Бога!

— Умеешь же ты мозги вправлять, товарищ оснаб! — восхищенно протянул я.

— Что поделать, — мысленно вздохнул Александр Дмитриевич, — есть такая профессия…

— Родину защищать? — выдал я на автомате афоризм из кинофильма «Офицеры».

— Мозги вредным старикам на место ставить! — рассмеялся князь Головин. — Ну, и Родину защищать тоже. А вообще, хорошо звучит… — через мгновение добавил он. — Есть такая профессия — Родину защищать, — смакуя каждое слово, произнес он. — Это же про нас с тобой, Хоттабыч!

— И не только про нас, — добавил я, — это сегодня про весь советский народ!

— Согласен, — подытожил командир. — В общем, жри чего дают, старый, и харю не морщи! Твоя главная задача — как можно быстрей восстановить утраченный потенциал! Если это еще возможно…

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Справимся с поставленной задачей.

Я скосил глаза, на Пранотрансфузер, пришпиленный Медиком-фрицем к моему плечу. Кристалл-Накопитель помаргивал, значит процесс переливания донорской Жизненной Энергии еще не закончен. И да, я реально чувствовал, как стремительно меня отпускает смертельная усталость, едва не доконавшая меня после схватки с Драмагаром.

— Простите, герр оберфюрер, — обратился к Хартману Некромаг Вайнцирль, пребывающий просто в отличном расположении духа — его повышенная чувствительность на опасность опять не подвела, — может быть вы поможете прояснить: что вообще здесь произошло?

— Давай «без чинов», Руппрехт, — произнес Хартман, — так-то мы из одного Ордена СС — мы все камрады. Даже Великий Жрец не гнушается этого негласного правила. Мне доводилось общаться и с ним вот как с тобой, на «ты».

— Отлично, Роберт! — просиял Руппрехт. — Мне, конечно, не довелось еще испытать такого благоволения рейхсфюрера, но я несказанно рад, что мы понимаем друг друга! Прости, если, если задену что-то из секретного, но что, черт побери, здесь произошло? Я, как Некромаг, просто в шоке от того, какие Могучие Силы здесь бушевали буквально час назад! Как вы умудрились выжить в этом Армагеддоне? Куда подевались носители этих непомерных и запредельных Энергий? — Вопросы сыпались из оберштурмбаннфюрера, как из Рога Изобилия. — И почему этот отвратительный русский старикашка, который, согласно распоряжению Великого Жреца, имеет высший приоритет на спасение… до меня никак не дойдет, почему он, а не ты, Роберт?.. позволяет себе светить своей тощей голой задницей перед все народом? Почему он почти без штанов, Роберт? Эти лохмотья не в счет! Такой вид оскорбляет мои чувства и как представителя стержневой нации, и как офицера, в конце-то концов!

— Уф-уф-уф! — Осуждающе покачал головой Хартман, прикинув расстояние до Хоттабыча, которому сейчас оказывал помощь Маг-Медик. — Скажи спасибо, что этот мерзкий русский старикашка тебя сейчас не слышит. К твоему сведению, этот немощный дедок за последние сутки уничтожил в одиночку Хозяина Кладбища и несколько десятков тысяч подконтрольных ему Зомби!

— Не верю, чтобы этот унтерменш…

— Заткнись, Руппрехт! — рассерженной гадюкой зашипел Хартман. — Сколько Ходячих ты можешь поднять или упокоить за один раз? Ты, опытный Некромаг, с довольно-таки сильным Источником? Сотню? Две? Тысячу?

— Пятьсот тридцать три! — с гордостью сообщил Вайнцирль. И это действительно был отличный результат. — Из тех Магов, с кем мне доводилось нести службу, больше полутора тысяч не мог осилить никто! А этот старикашка…

— А этот старикашка умудрился остановить многотысячное нашествие Зомби! Правда, для этого ему пришлось снести с лица земли Ораниенбург…

— Так это он? — все еще неверяще ахнул Вайнцирль.

— А до этого, — невозмутимо продолжил Роберт, — перед тем, как покинуть Руссладию, он точно так же не оставил камня на камне от легендарного Абакана!

— Ы… — Оберштурмбаннфюрер на мгновение выпал в осадок от информации, что сообщил ему оберфюрер.

— Вот тебе и никчемный старикашка, Руппрехт! — усмехнулся Хартман, отечески похлопав по плечу застывшего соляным столбом Некромага. — И если ты думаешь, что это все его подвиги — я тебя огорчу: на его счету устранение еще двух Древних Существ, такой невиданной Силы, что Хозяин Кладбища нервно курит в сторонке! Результат последней схватки ты можешь наблюдать воочию, старина! — Роберт развел руками, акцентируя внимание оберштурмбаннфюрера на истерзанной земле, заваленной трупами. — Так что придержи язык, и найди этому голозадому русскому старику нормальные штаны, пока он не разнес в клочья весь ваш доблестный танковый дивизион с Некромантами в придачу. Да, и кроме штанов — все остальное тоже не помешает.

— Понял, герр оберфюрер! Немедленно обеспечим! — И Руппрехт стремглав кинулся выполнять распоряжение — после таких заявлений он стал реально опасаться разозлить этого очень странного старикашку. Теперь ему стало понятно, отчего Сам Великий Жрец так печется о нем. С такой-то Силищей, да против русских — можно реально в кратчайшие сроки вернуть все утраченные позиции! И чем черт не шутит, быстро решить итог этой затянувшейся войны! Но ведь этот страшный старикан тоже русский… Пойдет ли он против своих диких соплеменников? Хотя, недаром же он покинул свою родину, прицепом разрушив еще и Абакан, пугавший вот уже более столетия всю Европу, как, впрочем, и весь остальной цивилизованный мир?

Голова Руппрехта мгновенно распухла от тысячи мыслей, и он решил себя не терзать. Пусть Фюрер с Великим Жрецом ломают себе головы над этими неразрешимыми вопросами, а он займется разгребанием насущных проблем — для начала найдет этому старикану нормальные штаны.

Разрядив в ноль очередной Пранотранфузер, я довольно потянулся, до хруста в своих старческих суставах. Слабости как не бывало — чувствовал я себя просто великолепно. Почти, как до схватки с гребаным Драмагаром. Да и фрицы расщедрились, опустошив на меня несколько заряженных Кристаллов-Накопителей с Энергией Жизни. Что и говорить, я реально ожил!

А уж когда ко мне подошел в очередной раз конопатый и лопоухий Лекарь, протянув канолевый «танковый комплект», состоящий из черной суконной куртки, штанов и крепких ботинок, я и вовсе «растаял». Как же я утомился светить на всю округу своим голым задом, вызывая в рядах танкистов и Магов нездоровый интерес! А этот конопатый Медик-педик, так и вовсе смотрел на меня, как на исчадие ада. Нет, жизнь, несомненно, удалась! Еще бы помыться…

— Слышь, панцервафля^[19], — дернул я за лацкан куртки фрица, притащившего мне одежду и попытавшегося стремительно ретироваться, — где бы мне рожу умыть?

— А? — Даже испуганно «присел» на полусогнутые немец, взглянув поближе на мою харю, сплошь покрытую запекшейся кровью, как моей — свежей, так и протухшей мертвячьей. Да и несло от меня как… гхм… от старого скотомогильника, и это еще очень мягкое сравнение. А уж состоянием моей отросшей за время «заморских скитаний» бороды можно было не только детей ночами пугать — тут и взрослые фрицы, вона, как подальше от меня щимятся.

— Вода, говорю, есть где-нибудь? — повторно и едва ли не по слогам, словно для умственно отсталого, озвучил я свой вопрос. — Жалко новые шмотки в таком вот виде надевать…

— Чего бушуешь, красавчик? — Задорно окликнул меня женский надтреснутый голосок. — Может, я, чем помогу? — И подошедшая старушка звонко шлепнула меня сухой ладошкой по голой и неприкрытой заднице.

— Ох, и бедовая ты, Габриэлловна? — Ничуть не смутившись, обернулся я к обладательнице голоса. — Смотри, а то, как посватаюсь к тебе…

— Ой-ли, борода многогрешная? — Немка подбоченилась и подмигнула. — Я бы и сама не прочь, но ведь все ты свистишь, старый!

— Все-то ты, Габриэлловна, наперед знаешь, — я нарочито удрученно покачал головой. — Не досуг мне сейчас женихаться…

— Вот всегда у вас, кобелей, недосуг! — Не осталась в долгу немка. — Но тебе простительно, да и мне на кой такой старый пенек? Я-то, почитай, тебя на цельных тридцать годков младше! И помоложе могу себе сыскать! — Сверкая глазками, с вызовом заявила она.

— Помоложе — не значит лучше! — философски заметил я. — Такие, как я — товар штучный и редкий! — И я, приосанившись с гордым видом Наполена Бонапарта, засунул за пазуху руку сквозь прореху во френче, изрядно потрепанном судьбой и Драмагаром.

Черт возьми, да эти пикировки со старой плутовкой отлично подняли мне настроение! Психотерапия в чистом виде! От прежнего уныния по поводу полной потери Магических Сил не осталось и вовсе никакого следа! Жизнь хороша и прекрасна!

— Пойдем уже, болезный, — фрау Габриэлла весело поманила меня за собой, — покажу, где умыться сможешь.

Она первой выбралась из ямы, а я послушно следовал за ней. Буквально метрах в пятидесяти из развороченной груды камней бил сильный и чистый ключ. Рядом, в небольшой воронке, даже собралось небольшое озерцо. Ну, как озерцо — большоя лужа. Но вода в ней была чистая, и даже падалью совсем не воняла.

— Тут у нас речушка небольшая раньше была, — произнесла старуха, принимая из моих рук чистую одежду и башмаки. — Только ты её умудрился под землю загнать. Но вода сама выход нашла — её так просто, как человека, взаперти не удержать. Это надо как следует постараться…

— Так и я не хотел всего этого, Габриэлловна. — Сбросив с себя заскорузлые и окровавленные лохмотья, я быстро погрузился в воду. — Ух! — Помимо воли воскликнул я, вода была холодной, что натурально обжигала кожу. — Хорошо-то как!!! — Крикнул я, падая на каменистое дно и погружаясь с головой. Вскоре организм привык к низкой температуре, а по мышцам из-за резкого прилива крови разбежалось долгожданное тепло.

Я сидел под водой столько времени, насколько хватило воздуха в легких, надеясь размочить тот страшный колтун, образовавшийся в моей бороде. Естественно, что за такой короткий срок размочить его мне не удалось.

— Накось, лови! — Немка бросила мне кусок ткани, вырванный из моей старой одежды. — Почище выбрала. Потри себя хорошенько, Хоттабыч, вместо мочалки тебе будет.

Я с остервенением принялся оттирать кровь, грязь, тухлую слизь и едкий «желудочный сок», в котором всласть искупался, побывав в желудке Драмагара. Пусть и с большим трудом, но мне удалось соскрести с себя все это непотребство, вот только осталась одна проблема, с которой мне так и не удалось справиться — это моя борода. Пока я с ней мучился, фрау Габриэлла успела куда-то смотаться. Вернувшись обратно, она кинула мне солидный коричневый кусок хозяйственного мыла, явно раздобытый у запасливых танкистов. Когда постоянно руки «в говне»… Прошу прощения за мой французский — в отработанной смазке и прочих трудно отмываемых «прелестях» обслуживания двигателя, мыла нужно много.

Но даже разжившись моющим средством, отмыть мою некогда шикарную бороду оказалось непосильной задачей. Может быть, в хорошей баньке, да в горячей воде и удалось бы привести её в божеский вид, но о бане на сегодняшний момент я мог пока только мечтать.

— НУ что, старый, допрыгался? — Ехидно поинтересовалась старуха, оценивая результаты моих трудов. — Подплывай ближе, будем тебе бороду стричь! — И она показательно щелкнула невесть откуда раздобытыми ножницами.

Глава 17

1943 г. Вековечный Рейх.

Вестфалия.

Вот уже более пяти часов рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер трясся в личном автомобиле в сопровождении верной охраны, вооруженной до зубов не только Магией, но и обычными средствами истребления себе подобных. Эти бравые парни из «Черного Ордена», отобранные лично Великим Жрецом, были лучшими из лучших!

Каждый из них владел навыками оперативного управления Потоками Силы и ведения Магического боя не ниже, чем на уровне Магистра. Все они обладали мощными Источниками и солидными Резервами. Среди них преобладали Маги с преимущественно боевой специализацией Даров, но, даже опустошив свои неслабые Резервы, охранники рейхсминистра продолжали оставаться смертоносными машинами, что за счет специально разработанных секретных Техник, только на чистой «физике», могли на равных потягаться с подготовленными и заряженными Силой русскими Магами-диверсантами и остальными предателями Великой Германии.

В своей охранеГенрих не сомневался, его бравые ребятки уже неоднократно доказывали ему свою верность и высокий профессионализм. Покушения на Великого Жреца, хоть и происходили гораздо реже, чем на Фюрера Вековечного Рейха, но все-таки не были чем-то из ряда вон выходящим. Рано или поздно, но это обязательно случалось, поэтому Великий Жрец всегда был настороже.

Мало кто знал, что он является обладателем одной очень полезной вещицы — изготовленной в седой древности каким-то неизвестным Артефактором из частицы мощей мифического Ясновидца Тересия^[20], жившего в Древней Греции задолго до Троянской войны, в эпоху, когда еще Боги ходили по земле и легко общались со смертными.

Эту, на первый взгляд невзрачную безделушку привез из одной из своих многочисленных экспедиций Отто Ран, мир его праху! Отлично зная об неумной жажде рейхсфюрера ко всевозможным древним, мистическим и волшебным раритетам, имеющим свою историю, он преподнес найденный при раскопках в разрушенной катарской крепости Монсегюр небольшой нательный элконпион^[21] мятежного епископа Бертрана Марти (об этом свидетельствовала гравировка на оборотной стороне ковчежца), заживо сожжённого как опасного еретика на костре Инквизиции, но так и не отказавшегося от своих убеждений.

Причем, все эти события происходили в середине тринадцатого века, когда еще реальная Магия не вернулась в мир. Но, видимо, как у Святой Инквизиции, так и у еретиков-катаров было на этот счет иное мнение. Возможно, что те, и другие, обладали секретной информацией, недоступной обычным смертным.

Как бы то ни было, но элконпион, подаренный Отто Раном Великому Жрецу, оказался настоящим действующим Артефактом! Нет, с его помощью невозможно было предсказывать будущее, или заполучить Дар Предсказателя и Ясновидящего.

К слову сказать, на данный момент Гиммлер не знал ни одного Мага в мире, обладающего по-настоящему мощным Даром Пророка. Ни жалкий еврей Мессинг, напророчивший гибель самому Великому Фюреру, сбежавший из оккупированной немцами Варшавы и укрывшийся в Советском Союзе. Ни граф Вронский, чей слабенький Дар Прорицателя, а вернее Гадателя, действительно имеющий место быть, раскрывался только с помощью чтения астрологических таблиц. К тому потомок гордых аристо оказался «двойным агентом», работающим как на Рейх, так и Сталинскую разведку, не погнушался и в сорок втором году тоже сбежал к Вождю Красной черни. Ни тем более Алистер Кроули, позволивший себе высказывание в адрес Фюрера как о «Маге, который так и не смог понять истинную суть таинства Силы»!

А вот элконпион мятежного епископа Бертрана Мари оказался действенным Артефактом, пусть и осталось тайной за семью печатями, кто его изготовил. Однако, при постоянной носке он даровал своему владельцу неясные картинки грядущих событий, которые рейхсфюрер со временем научился безошибочно «считывать». Именно таким образом ему удалось предотвратить добрый десяток покушений, как на него самого, так и на Фюрера Тысячелетнего Рейха.

Сейчас же элконпион «молчал» и Генрих мог немного расслабиться. Его дорога лежала прямиком в средневековый замок Вевельсбург, являющейся настоящим оплотом «Черного Ордена», его резиденцией и тренировочным центром Магов СС, где с помощью проведения сложных и совершенно секретных Магических ритуалов, «ковалась» элита Вековечного Рейха.

Гиммлер мог бы легко воспользоваться самолетом, чтобы быстрее добраться в резиденцию своего Ордена, Великим Жрецом которого он по праву считался, однако он решил проехаться в Вевельсбург на автомобиле, чтобы немного развеяться и хоть ненадолго выбросить из головы массу накопленных проблем, требующих его постоянного участия.

Однако, после всего произошедшего в «Заксенхаузене» и его окрестностях, после доклада Гиммлера, Фюрер отчего пришел в крайнюю степень возбуждения и назначил своему верному рейхсминистру встречу в Вевельсбурге, хотя до этого он ни разу там не появлялся с момента приобретения и реконструкции замка. Отчего Величайшему Магу Тысячелетнего Рейха понабилось встречаться именно в Орденском замке, Гиммлер мог только догадываться. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, Генрих отправился в Вестфалию на автомобиле, пытаясь совместить приятное с полезным. Фюрер должен был вылететь из Берлина личным спецбортом.

Гиммлер бросил взгляд на часы — время еще было, по приезду в замок, он все успеет подготовить для Фюрера, как тот просил… А сейчас… сейчас Генрих просто наслаждался поездкой и с удовольствием вспоминал события девятилетней давности, когда в 1934-ом году он обнаружил развалины замка Вевельсбург в Вестфалии, южнее города Падерборн, неподалеку от овеянного легендами Тевтобургского леса. Это мощное защитное сооружение построили в начале семнадцатого века по приказу архиепископов Падерборнских в качестве второй резиденции. Однако, название замка по какой-то причине закрепилось в честь одного из его следующих владельцев — рыцаря-разбойника Вевеля фон Бюрена.

Репутация у сего места среди смердов сложилась откровенно жуткая: на протяжении семнадцатого века в стенах замка были запытаны до смерти тысячи пленников, обвиненных Святой Церковью в ереси и колдовстве.

Вевельсбург неоднократно подвергался захватам и разрушениям: в период Тридцатилетней Войны замок пал под натиском шведской армии, и его удалось отстроить только благодаря князю-архиепископу Теодору-Адольфу фон дер Рекке. А в 1815-ом году, когда Вевельсбургом завладела Пруссия, в северную башню ударила молния неожиданно спонтанно пробудившегося Мага-Громовержца, одного из первых Одаренных аристократов в Пруссии — ибо наступала «Эпоха повторного обретения Силы», и сказочные Маги становились реальностью этого мира. После того, как в замок ударила молния чудовищной Силы, в Вевельсбурге начался пожар, после которого уцелели лишь наружные стены.

На разрушенный и пребывающий в запустении замок первым обратил внимание Гиммлера, а после и заинтересовал в его приобретении и самого Фюрера, старейший из Имперских Магов — Карл-Мария Виллигут^[22].

Его древний Род не растерял былых Знаний о природе Магических Сил, а бережно сохранил их с «Темных Времен Потери» до «Эпохи повторного обретения Силы». В средневековых схватках уцелело, правда, не все, но Карл-Мария щедро поделился с Германией, тяжело поднимающейся с колен после поражения в Первой Мировой, своим «Родовым наследием».

С подачи Гиммлера Виллигут был назначен главой отдела СС по изучению ранней германской истории и истории Магии, а также плотно сотрудничал с многочисленными и разветвленными институтами «Аненербе», завязанными на изучение Рунологии и Магической реконструкции древних Заклинаний. И именно Вилигут, по праву считающийся наставником Рейхсфюрера на пути к званию Великого Жреца, вдохнул жизнь в полузабытую легенду о «Последней битве у березы», в которой армия Запада должна была схлестнуться с армией Востока.

В то время Гиммлер всерьез предполагал, что страны Востока могут напасть на Европу, так что Вилигут обрел в нем верного союзника. По легенде в жестоком бою победят белокурые, голубоглазые арийцы, которые встретят врага в несокрушимом бастионе. По мнению Виллигута, оплотом человечества в будущей схватке и должен был стать Вевельсбург.

Старый Маг-аристократ с упоением погрузился в изучение истории разрушенного замка, раскопав поистине занимательные сведения. Оказалось, что на этом самом месте в 782-ом году Видукинд Саксонский, вождь саксов, дал бой армии Карла Великого и победил франков. Здесь же римляне под командованием Публия Квинтилия Вара разбили лагерь, чтобы сразиться с германскими борцами за свободу и независимость. Но армия и ее предводитель полегли в битве в Тевтобургском лесу.

Так же недалеко от Вевельсбурга находилось лесное святилище Экстернштайне, с древних времен привлекающее паломников со всего мира. В скалах Экстернштайне высечено множество исторических и святых барельефов, а возле самой вершины притаилась небольшая молельня, подобраться к которой не так уж и просто.

Более того, согласно заключениям экспертов «Наследия предков», замок был расположен на пересечении нескольких сильных Энергетических Линий, и это означало, что Силы Земли были сосредоточена в его фундаменте, выстроенном в форме треугольника и могли быть в любой момент использована в ходе Магических ритуалов с целью повышения Магического Ранга братьев по Ордену.

Возможно, именно поэтому рейхсфюрер принялся за серьезную реконструкцию замка, на которую только в течении первого года было угрохано более пятнадцати миллионов марок. Всего же Гитлер выделил на восстановление «Орденского оплота» двести пятьдесят миллионов марок: работы по утвержденному «на самом верху» плану должны были закончиться лишь в начале шестидесятых годов. И вот тогда-то Вевельсбург заработает в полную силу, как это было задумано. И тогда уже никто и ничто не сумеет победить Великую Арийскую Империю!

«Пока же, имеем то, что имеем… — задумчиво улыбнулся своим мыслям Гиммлер. — Но это еще не предел!»

Однако, рейхсфюрер СС, при мощной поддержке главы Вековечного Рейха, не только реставрировал Вевельсбург, но и превращал его в мощную неприступную крепость. Им было принято беспрецедентное решение о переселении жителей всех окрестных деревень, а места бывшего проживания простецов сравнять с землей. На освобожденном месте, согласно грандиозным планам рейхсфюрера, должен был вырасти по своим размерам монументальный комплекс, в стенах которого находились бы не только новые башни и дворцы, но и собственный аэродром. Согласно тем же колоссальным планам Гиммлер мечтал выстроить мощную внутреннюю инфраструктуру Орденского замка: в Вевельсбурге должны были появиться собственные водохранилище и электростанция, а от самого замка отходить несколько подъездов к ближайшей автостраде.

Рейхсфюрер планировал вырастить из Вевельсбурга «нечто», куда более солидное, нежели, чем даже резиденция Папы Римского — Ватикан. Пока же строительные работы были временно приостановлены — до более благополучных времен. Пришлось даже расформировать созданный в окрестностях Вевельсбурга концентрационный лагерь Нидерхаген, заключенных которого использовали в качестве бесплатной рабочей силы во время реконструкции замка. Правда и дохли они, как мухи: из четырех тысяч военнопленных от усталости, жестокого обращения и проблем со здоровьем скончалось более тысячи двухсот. Еще пятьдесят шесть были расстреляны. Но Гиммлер об этом абсолютно не сожалел: надо будет — пригонят еще, а врагов Вековечного Рейха нужно уничтожать.

Не смотря на все перипетии реконструкции разрушенный замок был восстановлен. А рейхсфюрер разослал своих эмиссаров по всей Европе. Они грабили музеи и частных коллекционеров, отбирали лучшие экспонаты (как Магические Артефакты, так и обычные произведения искусства и культуры) и переправляли их в Вевельсбург. Каждая из комнат Замка получила свое собственное оформление, состоящее из подлинных предметов разных эпох: картин, скульптур, мечей, щитов, доспехов, драгоценностей и одежды, которая принадлежала известным историческим личностям. Комнаты представляли собой иллюстрацию традиций, образа жизни, свершений и верований арийцев.

Когда в Вевельсбурге проходили встречи высших чинов СС, Адепты Черного Ордена каждый раз получали новые апартаменты. Великий Жрец считал, что это поможет им пропитаться духом эпохи, стать ближе к истории и религии своей нации. Только он сам он никогда не менял комнату и никому даже не позволял заходить в нее (кроме Фюрера, конечно, но он никогда до нынешнего случая и не посещал отреставрированную резиденцию СС), когда его не было на месте. Его личные апартаменты были оформлены в честь Генриха I Птицелова. Это был любимый исторический персонаж рейхсфюрера, с которым он всерьез отождествлял себя, надеясь, что реинкарнация существует на самом деле.

Вскоре в Вевельсбурге появился музей арийской культуры, одним из главных экспонатов которого считалось копье Судьбы, или копье Лонгина. Этой пикой римский сотник якобы пронзил бок Иисуса Христа, распятого на кресте. В свое время Адольф Гитлер в так называемый «венский период» приказал вывезти его из Вены в Нюрнберг (Святое копье было одним из атрибутов императорской власти). Гиммлер же настоял на том, чтобы переправить могущественный Артефакт в Вевельсбург.

И вот, наконец, из-за массивных деревьев Тевтобургского леса показалась вершина горы, на которой и расположилась мрачная цитадель «Черного Братства».

Глава 18

Автомобиль рейхсфюрера вырулил на подъездную дорогу к замку, упирающиеся в главные ворота Вевельсбурга. Если смотреть на замок с высоты птичьего полета, то становилось понятно, что дорога ассоциируется с древком боевого копья, а сам замок, выстроенный в нехарактерной для замков Европы форме треугольника — с его наконечником, вложенным, как в чашу, в Северную башню. Копье Лонгина и Чаша Грааля — символизм, говорящий сам за себя.

Едва машина въехала во внутренний двор Вевельсбурга, к автомобилю Великого Жреца стремглав бросился комендант Орденского замка обергруппенфюрер СС Зигфрид Тауберт. Похоже, что к приезду шефа он готовился, заранее отслеживая приближение к Вевельсбургу его приметного кортежа.

Дождавшись, когда вышедший из автомобиля водитель Гиммлера откроет заднюю дверь, а рейхсфюрер выберется на древнюю мостовую дворика, Зигфрид вытянулся, выпятив вперед грудь, и рявкнул:

— Зиг хайль, герр рейхсфюрер!

— Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! — подхватили эсэссовцы замковой охраны.

Гиммлер небрежно отсалютовал им согнутой в локте правой рукой с открытой ладонью и произнес:

— Зиг хайль, господа! Вольно!

— Как добрались, Генрих? — участливо поинтересовался у высокого начальства обергруппенфюрер.

Тауберт был особой приближенной к высшему эшелону Вековечного Рейха, и имел возможность, а самое главное — негласное разрешение Великого Жреца, обращаться к нему в неформальной обстановке по имени.

Это благоволение Гиммлера дорогого стоило. Зигфрид помнил, как резко был снят с поста его предшественник — Манфред фон Кнобельсдорф, чем-то не угодивший рейхсминисту. Ему не помог ни высокий Магический ранг, ни древнее аристократическое происхождение, ни поддержка самого Вейстхора^[23], имеющим на тот момент огромное влияние на Гиммлера!

А Тауберт ни в коей мере не хотел лишиться этого теплого местечка, даровавшего ему такое количество привилегий. Ну где еще, скажите, может собраться за раз такое количество высокопоставленных собратьев по «Черному Ордену»? Самые-самые сливки Вековечного Рейха? Высшие Маги Германии? Только здесь, в Орденском Замке Вевельсбург! Да и само нахождение в стенах Замка даровало пусть и медленный, но стабильный прирост в Магическом Ранге, путем усиления Источника и расширения Резерва. И Зигфрид был прекрасно осведомлен, в чем же заключается секрет его Магического роста.

Самым важным местом во всем Вевельсбурге по праву считалась Северная Башня. Ведь именно здесь находился «Зал обергруппенфюреров», или «Зал баронов», как его называли Младшие Братья, не имеющие возможности усесться в одно из тринадцати резных и именных кресел «Круглого Стола» (где Тауберг тоже имел свое место, и как обергруппенфюрер, а также, и как комендант Вевельсбурга). Но каждый из них, кто удостаивался высокой чести хотя бы на мгновение посетить сие недоступное простым смертным место, первым делом утыкался в выгравированную над входом в зал на мертвой латыни фразу одного из Великих библейских Пророков — Пророка Исайи: «Domus mea domus orationis vocabitur», что в переводе означало — «Дом мой наречется домом молитвы».

Несмотря на тот факт, что эти слова появились задолго до того, как замок перешел в владение «Черного Ордена», ведь под «Залом обергруппенфюреров» раньше находилась молельня — это изречение можно было по праву считать верным. Ведь Великий Жрец, ни много, ни мало, а делал все возможное, чтобы насадить новую религию во главе с Адольфгроссефюрером в роли Истинного и Единого Наместника Бога на всем земном шаре!

Ведь именно Вевельсбурге планировалось устроить настоящий центр нацистской «Новой Религии», изначально создававшейся в недрах СС как синтез язычества древних германцев и истинного, еще «не отравленного евреями» Христианства и Магического оккультизма. И это, к слову сказать, у него неплохо получалось… Получалось до того самого момента, пока победоносная германская армия отчего не забуксовала в холодной Русландии.

«Но это лишь временные неудачи, — мысленно убеждал себя Генрих, направляясь в сопровождении коменданта прямиком в «Зал обергруппенфюреров». — Временные неудачи…»

— Генрих, — Тауберт оторвал рейхсфюрера от невеселых мыслей, — может быть сначала перекусите с дороги? Наш повар — Себастиан, приготовил для вас просто волшебные и восхитительные блюда…

— Прежде всего дело, Зигфрид! — не сбавляя шага произнес Гиммлер, придирчиво оглядывая окружающую обстановку. Но все вокруг просто блестело и сверкало, так что к коменданту пока вопросов не возникало. — Через несколько часов здесь будет Сам!

Комендант сбился с ритма, едва не запнулся и побледнел сильнее, чем накрахмаленная фирменная рубашка под черным генеральским кителем.

— С-сам? — заикаясь, произнес он. — Г-грос-с-се Фюрер? Здесь?

— Да, — коротко ответил Генрих. — Гроссе Фюрер. Здесь.

— Но… ведь за столько лет Он здесь ни разу не появлялся… Почему вы не сообщили мне об этом заранее, герр рейхсфюрер?

— И что бы от этого изменилось, Зигфриг? — Гиммлер слегка притормозил и резко обернулся к коменданту замка.

Тауберт испуганно отпрянул, не ожидая такого поворота событий.

— Так что бы изменилось, Зигфрид? — повторил, цедя слова сквозь зубы, рейхсфюрер.

— Нич-ч-чего бы не изменилось, Великий Жрец! — Обергруппенфюрер застыл по стойке смирно пред главой СС, преданно «поедая» его немигающим взглядом. — У меня всегда все в порядке! Но ведь это же сам Фюрер… — выдохнул он напоследок.

— Сам Фюрер, — согласно кивнул Гиммлер, успокаиваясь. — Расслабься, Зигфрид, не ты один приходишь в полное смятение только от одного слуха его прибытии…

— Так он будет… или…

— Будет, Зигфрид, обязательно будет! Но об этом не распространяются заранее.

— Понял, герр рейхсфюрер! Секретность?

— Не без этого, — кивнул в ответ Гиммлер и, развернувшись, продолжил движение.

В «Зал баронов» — округлую комнату гигантских размеров, над которой и возвышалась Северная башня замка, Гиммлер влетел на всех парах. Зал, украшенный его личным гербом, а также множеством других геральдических знаков и рыцарских гербов «Черных Братьев» был, как всегда, великолепен и торжественен. Именно такого эффекта и добивался Генрих.

В зале двенадцать колон, двенадцать дверей и двенадцать ниш для окон, а на полу, прямо посередине зала — исходила непроглядным Мраком в Магическом зрении от переизбытка закачанной в нее Силы двенадцатиконечная Свастика — «Черное солнце». Именно этот знак и насыщал весь замок Энергией, позволяющей Братьям по Ордену повышать свой Магический потенциал в стенах Вевельбурга.

Почему же именно двенадцать? Гиммлер просто обожал «пускать пыль в глаза», обыгрывая даже самое простое собрание «Баронов» так, словно он был королем Артуром, а начальники отделов СС — рыцарями Круглого стола. И тех, и других было ровно двенадцать. Ну и он — Великий Жрец, тринадцатым — надо всеми! Кроме Фюрера, конечно. Но Адольф предпочитал не вмешиваться в дела своего верного пса, пока тот действовал в его интересах.

Но не «Зал Баронов» был самой главной и неотъемлемой частью Орденского Замка, а Святилище, что находилось непосредственно под «Залом обергруппенфюреров». Древний склеп — вот настоящее Магическое Сердце Вевельсбурга, позволяющее выращивать настоящих могучих Магов.

Именно в этом склепе и проводились самые кровавые оккультные ритуалы, позволяющие ковать из Черных Братьев настоящее смертоносное Оружие для Вековечного Рейха. Каждый кандидат, претендующий на вступление в «Черный орден СС» должен был пройти здесь ритуал «Крещения кровью». И, если выживал, получал личный наградной Орденский знак — серебряное кольцо «Мертвая голова», неразрывно связывающая «Черных Братьев» в единый и непобедимый «Германский Магический Организм».

Неторопливо прошествовав сквозь «Зал обергруппенфюреров», Гиммлер спустился по лестнице в склеп и так же внимательно его оглядел: на полу посередине склепа находилось небольшое углубление, похожее на каменную купель, вокруг которой располагалось двенадцать пьедесталов — по числу мест за «круглым столом». Внутри каменной купели была начертана Свастика, так же сочившаяся Энергией, как и Свастика в «Зале Баронов».

Только сила эта была изначально Огненной^[24], поскольку и предназначение у этого Магического Знака, было абсолютно иным — в случае смерти одного из членов «Черного ордена» его тело, помещенное в это углубление должно было сгореть от Магического излучения Свастики, а оставшийся прах следовало поместить в урну и поставить на один из пьедесталов на вечное хранение.

«Зал славы павших» — гробница, в которой достойнейшие из Рыцарей СС найдут свой вечный «покой». Именно в этом месте будущие поколения, как предполагалось, будут преклонять колени перед основателями тысячелетнего Рейха. Ведь в этом склепе, по задумке Гиммлера, должны были отпевать высших чинов СС, которым выпала честь слиться в неистовом Огне Свастики со своими героическими предками в некое подобие Национального Общегерманского Эгрегора — непобедимого Духа-Защитника, берегущего Вековечный Рейх от любых напастей и бед.

Работать по этой секретной тематике начинал еще его незабвенный учитель — Карл-Мария Виллигут. Но в тридцать девятом году их дорожки неожиданно разбежались… Чем же сумел прогневить Фюрера этот поистине могучий Маг, чья родословная тянулась от самого вождя Арминия, победителя римлян, так и осталось для Генриха одной большой загадкой. Однако, за всей этой возней с отстранением старого Вейстхора от лидирующих позиций, ощутимо чувствовалось присутствие возле Гитлера еще одного «фаворита» — тибетского ламы, «Человека в зеленых перчатках».

Но, так или иначе, наследник Древних Знаний был постепенно отодвинут в тень, лишен доступа ко всем проектам, в которых участвовал, а после и вовсе исключен из рядов «Черного ордена СС», с возвратом именного перстня, что было и вовсе делом немыслимым! Из СС можно было «уйти», разве что ногами вперед… Но для старого Мага отчего-то сделали исключение из правил.

Однако работа, начатая опальным бригадефюрером, продолжилась и без его непосредственного участия. И Артефактные кольца «Мертвая голова», были очень важным и существенным моментом во всей этой, поистине величайшей задаче. Ибо через эти, невзрачные с первого взгляда кусочки металла, осуществлялась глобальная Магическая связка со всеми «Черными Братьями», где бы они ни находились.

В этом же склепе рейхсфюрер «хранил» кольца «Мертвая голова», чьи владельцы были убиты во время войны. Гиммлер, выгнав из «Зала Славы» неотрывно сопровождающего его Тауберта, при помощи сложного Заклинания погасил полыхающую Магическим огнем Свастику. Затем, на подгибающихся ногах приблизился к Алтарю — гигантскому Кристаллу-Накопителю, искусно сокрытому в середине купели и не просматривающегося сквозь пламя Свастики.

Чудовищная по своей силе Энергия, исходящая от Алтаря, не просто сшибала с ног, она еще и мутила сознание. Но Великий Жрец упорно шел к своей цели. Он должен выполнить свое предназначение и запечатлеть Души погибших в Братьев в Алтаре, превратив их в нематериальных защитников Орденского Замка, а в будущем и всего Вековечного Рейха в целом.

Движение давалось с трудом, но он шел, не выпуская из глаз светящийся огнем Кристалл, в который были вплавлены «Мертвые головы» погибших Братьев. Это были серебряные кольца, украшенные оскаленным черепом с костями, свастикой, руной «Хагалаз», являющейся символ неразрушимого Братства и двумя рунам «Совило» — двойным символом Победы.

На внутренней стороне было выгравировано имя владельца, фамилия, дата вручения, «заверенные» личным Магическим оттиском Гиммлера и аббревиатура «S Lb», которую можно было расшифровать как «Его любимцу». Такие кольца получали только лучшие и достойнейшие из эсэсовцев, прошедшие «Кровавое Посвящение». Украшение носилось на безымянном пальце левой руки черепом к себе.

Все эти Ритуалы, торжественные клятвы и Магические Символы и Руны давали понять каждому бойцу СС, что он являлся не просто членом элитного подразделения — он был посвящен в Рыцарский Орден и в этом несовершенном мире являлся Высшим Существом, существовавшим вне человеческих законов, вне законов Добра и Зла, подконтрольный лишь Старшим Братьям, Великому Жрецу и Новому Мессии, Богу на земле — Фюреру и Канцлеру Вековечного Рейха — Адольфу Гитлеру.

Великий Жрец наконец-то сумел приблизиться вплотную к Магическому Кристаллу. Откуда у Фюрера появился этот поистине небывалый Артефакт, Генриху так и не удалось узнать, хотя он и приложил в свое время массу усилий. Просто в один прекрасный момент он появился в купели «Зала славы павших» словно по мановению волшебной палочки.

Никто, ни бывший комендант Вевельсбурга, ни охрана замка, не смогли пояснить на этот счет ничего вразумительного. Момента, когда артефакт возник в склепе, никто не заметил. А Виллигут, впервые его узрев, произнес шепотом лишь одну фразу — «С помощью этой реликвии Германия сумеет поставить на колени весь мир!»

Именно Вейстхор с помощью своего Родового Наследия и разработал то самое «взаимодействие» между Братьями по Ордену с помощью личных колец «Мертвая голова», неразрывно связавшее их в «Черный Орден СС». В течении всей жизни обладатель кольца отдавал малую толику своих Магических Сил на общее «благо» — которое накапливалось в Артефактном Накопителе, но в критический момент он мог воззвать к Старшим Братьям, и с ним так же щедро делились накопленной Силой. Никто из Высших Магов, даже «Баронов СС» и самого Великого Жреца не был освобожден от этой почетной миссии — каждый из них не реже, чем два раза в год был обязан появиться в Магическом круге «Зала обергруппенфюреров» и пожертвовать львиную долю своего Магического Резерва для возвышения Фатерлянда.

Однако, у всякого Магического воздействия, а особенно у воздействия Высшего Порядка всегда есть своя цена: «Мертвая голова» настолько срасталась со своим носителем, что проникала даже в его Душу, лишая как посмертия, так и последующего перерождения. Только сам Вейстхор и Великий Жрец смогли преодолеть и справиться с последствиями ношения эсэсовского перстня.

Да, Родовое Наследие старика Виллигута оказалось поистине «темным» и было проклято Святой Церковью еще в средние века, а сам Род подвергался гонениям со стороны католической церкви и был проклят Папой Римским за еретические обряды и нежелание уничтожить дьявольскую книгу. Эту ненависть к роду Виллигутов христианская церковь пронесла сквозь века, ведь даже сама фамилия — Виллигут переводилась как «бог воли», что согласно мистической терминологии означало «падшего ангела».

Что касаемо колец — душа погибшего Рыцаря не отправлялась по «надлежащему» ей маршруту, вливаясь в Колесо Сансары, проходя циклы перерождения, а оставалась «запертой» в Артефактном кольце «Мертвая голова», созданном безумной и темной Магией Древнего Рода Виллигутов. И каждое такое кольцо было обязано вернуться в Орденский Замок. Таким образом, лишенные посмертия Души Черных Братьев должны были со временем слиться в один мощный Эгрегор Духа-Защитника настоящих Арийцев.

Об этом знал каждый посвященный Рыцарь, получавший кольцо из рук Великого Жреца. Но до сих пор еще никто не отказался от этой почетной судьбы…

Великий Жрец вынул из небольшой шкатулки, инкрустированной серебряными Свастиками и связками Рун, символизирующими вечную жизнь, десяток новых колец, присланных с фронта. С сожалением и скорбью покатал их на ладони, а затем, направив поток Энергии в руку, произнес Заклинание. Небольшой участок Кристалла-Накопителя слегка «потек» и размягчился, после чего Гиммлер по очереди вдавил все персти в ставший податливым камень.

— Да пребудете вы вовеки, Братья, на страже Фатерлянда! — торжественно произнес он фразу, полную настоящего сакрального смысла. — Да пребудет Рейх во веки веков!

Глава 19

Погрузившиеся в Артефакт кольца на мгновение сверкнули, насыщая Кристалл дополнительной Силой — самой мощной Энергией на всем белом свете — Энергией бессмертной человеческой Души, а затем погасли. Ранее блестящий чистым серебром металл колец вначале потускнел, а после и вовсе покрылся черным налетом, как будто и он — умер навсегда вместе со своим владельцем.

Гиммлер отступил на шаг от Алтаря и с удовлетворением оглядел дело своих рук. Энергия, сконцентрированная в Кристалле-Накопителе за прошедшие годы, выросла неимоверно. На сегодняшний день рейхсфюрер даже примерно не мог оценить количество Силы, поглощенное Артефактом. А Магические приборы, позволяющие оценить содержание Силы в обычных Кристаллах-Накопителях, не выдерживали и «сгорали», либо «сходили с ума», стоило только занести их в склеп.

Кроме самого Великого Жреца никто и никогда не прикасался к Алтарю. Мало того, никто, кроме Генриха, старика Виллигута и Фюрера вообще не знал ни о его существовании, ни о его высоком Предназначении. Правда, самого Гиммлера терзали смутные сомнения насчет причастности «Человека в зеленых перчатках» к появлению столь мощного Артефакта в Вевельбурге, но он предпочитал хранить эти сомнения внутри себя.

Уж слишком много странностей творилось вокруг этого хитрожопого узкоглазого тибетца, позволяющего себе безнаказанно давать советы Самому… Чего Генрих никогда себе не мог позволить. Но ничего, когда-нибудь «черный день» обязательно наступит и для этой «горной обезьянки» в желтой кашае и кислотно-зеленых перчатках.

Гиммлер выбрался из купели и вновь активировал приготовленной заранее Формулой огненную Свастику. Взметнувшиеся в углублении неистовые языки Магического Пламени, вновь скрыли из глаз «кольценосный» Артефакт. Гиммлер отступил еще назад и прищурился — пламя лизнуло обжигающим жаром его незащищенную кожу, быстро нагрев даже тонкие металлические дужки его круглых очков.

Еще раз бегло оглядев «Зал славы павших» и, не найдя, к чему придраться, рейхсфюрер покинул склеп. На лестнице возле закрытых дверей его появления послушно дожидался комендант «Орденского Замка».

— Я доволен твоим управлением Вевельсбургом, Зигфрид! — похвалил обергруппенфюрера Гиммлер, на секунду останавливаясь напротив верного служаки. — Какие успехи за последнее время? — поинтересовался он, поднимаясь по древним каменным ступеням на поверхность. — Рост Магического потенциала не замедлился?

— Не замедлился, Генрих! — с воодушевлением доложил Тауберт, семеня следом за шефом. — За последние полгода удалось возвыситься на целых две Ступени!

— Серьезно? — Гиммлер вновь остановился и повернулся к коменданту. — Настолько быстрый прогресс? За полгода на две ступени? Тогда как и за все предыдущие годы ты вырос только на две? — Гиммлер с изумлением уставился на Зигфида.

— Так точно, майн рейхсфюрер! — по-военному четко отрапортовал обергруппенфюрер, позабыв о разрешении Гиммлера общаться «без чинов». — Я сам был поражен до самой глубины души…

— Так ты у нас, выходит, дорос тихой сапой до Ранга Гроссмейстера? — прикинув в уме уровень развития Тауберта, полуутвердительно поинтересовался рейхсфюрер. — До Мага Вне Категорий тебе остался последний шаг?

— Виноват… — потупился Зигфрид. — Это был неожиданный прорыв…

— Невероятно! — в волнении воскликнул Гиммлер, в порыве обнимая Тауберта за плечи. — Ты понимаешь, Зигфрид, что это значит? Понимаешь? — Гиммлер отстранился от обергруппенфюрера и встряхнул его, вцепившись скрюченными пальцами в лацканы мундира.

— Мы на правильном пути? — немного встревоженно спросил комендат.

— Это значит, что предположения старины Виллигута подтвердились на все сто… Нет! На все двести, триста, тысячу процентов! Даже по самым смелым прогнозам постоянное нахождение в Орденском Замке на протяжении пяти лет не должно было выпрыгнуть за три Ступени! И мы даже это посчитали настоящим чудом! Но увеличить врожденный Талант на две Ступени за полгода… А в общем — на целых четыре! Генрих, ты меня сегодня несказанно порадовал! Готовься добавить к дубовым листьям своего «Рыцарского креста» еще и пару мечей^[25]!

— Служу Фюреру и Фатерлянду! — истово проревел Зигфрид, преданно пожирая глазами Великого Жреца.

Да, это был очень существенный прорыв. Просто глобальный! Ведь такое быстрое повышение Мага в Рангах, по расчетам его старого учителя могло означать только одно — Алтарный Камень, установленный в «Зале славы павших», наконец-то вышел «на рабочий» режим! И он не только оправдал ожидания Гиммлера, но и намного превзошел их!

Ведь такое положение дел открывало поистине волшебные перспективы, от которых просто захватывало дух! Ведь это позволяло не только поднимать Силовой Уровень действующих Операторов Энергетических Потоков, но и пестовать новых, с иголочки Магов, собирая Осеннных детей в стенах Вевельсбурга! Они будут здесь возвышаться практически с самого рождения под наблюдением Черных Братьев, что одновременно тоже будут повышать свой Магический Ранг! А с такой сильной гвардией Рыцарей СС Вековечному Рейху не страшен никакой враг!

В приподнятом настроении Гиммлер вошел в «Зал Баронов» и уселся на свое место. Зигфрид, повинуясь указующему жесту рейхсфюрера занял свое кресло и затих, стараясь не мешать всесильному Великому Жрецу размышлять. А Генрих действительно расслабился, откинувшись на резную спинку кресла и закрыв глаза. Рейхсфюрер чувствовал буквально каждой клеточкой, как его тело омывает поток слегка колючей, но несомненно «родственной» Темной Энергии, струящейся от Свастики, начертанной на полу «Зала обергруппенфюреров».

Конечно, такой стремительный рост, какой показал Зигфрид, ему «не светил», все-так Великий Жрец уже являлся Внеранговым Магом, определить пределы могущества которых было весьма затруднительно. Но он, все же ощущал, что его Сила его Источника, пусть и по капле, но нарастает. И этот факт его не просто радовал, это факт его восхищал!

Через несколько минут он открыл глаза и посмотрел на коменданта, продолжающего сидеть, затаив дыхание.

— Я что-то еще должен знать? — хрипло спросил Зигфрида Гиммлер, потирая покрасневшие глаза. Влияние Потока Темной Энергии из льющейся второй Свастики всегда повышало у Генриха артериальное давление. При длительном воздействии Силы сосуды в его глазах лопались, полностью заливая кровью глазной белок.

— Да, майн рейхсфюрер… — немного помявшись, словно в нерешительности, произнес Тауберт. — Даже… не знаю… может быть, это я просто сошел с ума…

— Что ты мнешься, как невинная девица перед е..ей! — рыкнул на пунцовеющего генерала Гиммлер. — Рожай быстрей! Что могло тебя так взволновать, Зигфрид?

— Герр рейхсфюрер… Генрих… Мне кажется, он живой… — заикаясь, несвязно заговорил Тауберт.

— Кто живой? — резко бросил Гиммлен, переходя из расслабленного состояния в степень крайнего возбуждения. Если это то, о чем он подумал — сегодня по-настоящему великий день!

— Замок… — собравшись с духом, решительно произнес комендант. — Понимаете, герр…

— Без чинов, Зигфрид! — резко прервал его рейхсфюрер. — И рассказывай, как можно подробнее! — распорядился он.

— Хорошо, — с облегчением выдохнул Тауберт, поборов нервный мандраж. Он отбросил все мысли в сторону, сосредотачиваясь на предстоящем разговоре. — Понимаешь, Генрих, в последнее время меня посещают странные ощущения, что Вевельбург пытается со мной общаться…

— В чем же выражаются эти твои ощущения? — задал Гиммлер наводящий вопрос.

— В чем? — переспросил Тауберт, потеребив себя за кончик седеющего уса. — Он… он словно транслирует мне свои желания…

— Замок? — вновь переспросил Гиммлет.

— Замок, черт его побери, Генрих! Я могу поклясться, что это чертов замок! Я просто не знаю, что мне думать! Я не хочу, подобно Виллигуту загреметь в психушку^[26], а после — навсегда распрощаться со службой!

— Успокойся, Зигфрид! — рявкнул на Таубега Гиммлер, утомившись слушать его жалкое нытьё. — Ты же боевой офицер! Я понимаю, что с тобой твориться что-то непонятное, но, уверяю, ты не свихнулся!

— Не свихнулся? — облегченно выдохнул комендант. — Ты уверен в этом, Генрих? Когда начинаешь «разговаривать» с неодушевленными предметами — с каменным замком, как по мне — это настоящая «клиника»!

— Поспешу тебя разочаровать, Зигфрид — в некоторых легендах могущественные Маги умели разговаривать и с солнцем, и с ветром, и с деревьями! И, как показала практика, это было написано отнюдь не для красного словца.

— Это ты о русских сказках? — усмехнулся Зигфрид, потерев подрагивающей рукой гладковыбритый подбородок. — Они же, русские, сплошь сумасшедшие твари!

— В этом-то ты прав, — согласно кивнул Гиммлер. — Но, стоит признать, что Магическая выучка и боевой дух у них на высоте. Так что с замком? Меня интересуют подробности!

— Последних пару недель я… я «чувствую», когда в замке происходит какой-нибудь непорядок. Например, три дня назад в винном погребе неожиданно рухнули подгнившие полки, однако, каким-то чудом не разбились бутыли с дорогими коллекционными винами. Но если бы я не поспешил, они бы точно разбились. Мне словно в ухо кто-то нашептал, куда надо идти… Или вот, чуть раньше, после проливных дождей потоками воды подмыло землю, разрушив под южной стеной фундамент. Из-за чего, могла осыпаться часть кладки. Но мне, опять же, словно подсказал кто, направив в нужное место! Понимаешь, Генрих? И таких случаев, чтобы перечесть, не хватит пальцев на руках. А еще я знаю, что нужно сделать в ближайшее время, чтобы после не расхлебывать серьезные последствия… Меня словно кто-то направляет…

— Может у тебя открылся Дар Прорицателя? — продолжал допытываться Генрих.

— Глубоко сомневаюсь, Генрих, — мотнул головой Тауберт. — Это что-то иное, я не вижу будущего — я просто улавливаю «пожелания» самого замка.

— Хорошо, Брат, — задумчиво ответил рейхсфюрер. — Иди, распорядись, чтобы накрывали на стол. Я сейчас подойду.

— Слушаюсь! — Комендант порывисто встал, и поспешно удалился из «Зала Баронов», оставив Гиммлера в одиночестве.

Генрих вновь закрыл Глаза и расслабленно откинулся на едва ощутимо хрустнувшую при соприкосновении кожу спинки сиденья. Он вновь полностью погрузился в поток Энергии, идущий от Свастики, но его мысли в этот раз не ползли еле-еле, словно отожравшиеся змеи или беременные черепахи, а неслись бешенным галопом, словно стремительный табун диких мустангов.

Если дела обстояли именно так, как сообщил обергруппенфюрер СС Тауберт, значит, первый этап обретения «сознания» Эгрегором, созданным их с Виллигутом стараниями, подошел к своему логическому завершению. Дух-Защитник, скрупулезно выращиваемый уже в одиночку Великим Жрецом с помощью вливаемой в Накопитель Силы и Душ павших Братьев, заключенных в Алтарном Камне, наконец-то сформировался! Он уже почти «осознал» себя, распространяя влияние пока еще в пределах Орденского Замка, но в будущем, основательно окрепнув и поглотив не одну тысячу Душ, он сможет накрыть своей «Аурой» весь Вековечный Рейх, а в итоге и весь завоеванный немцами мир!

Правда, до этого знаменательного события пройдет еще не один год, а, возможно и не один десяток лет. Но то, что это случиться еще при его, Гиммлера, жизни, рейхсфюрер ни капли не сомневался. Такого же мнения придерживался и сам Фюрер, поддерживая как «морально», так и материально, любые эксперименты Великого Жреца в этом секретном проекте. Жаль, конечно, что по настоянию Фюрера пришлось отлучить от этой разработки Виллигута…

Ведь никто из его подопечных и не догадывался, по какой причине «отправили в утиль» старейшего и опытнейшего Мага в Рейхе. Информация о содержание поистине первого Оккультиста Германии в психушке отнюдь не повлияла на отношение Гиммлера к Карлу, она была лишь прикрытием для того, чтобы хоть как-то обосновать отставку старика перед лицом остальных Братьев. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Генрих нет-нет, да и заскакивал к учителю за консультацией.

— Как же мне его не хватает! — удрученно произнес рейхсфюрер, с трудом успокаивая расшалившиеся нервы.

Итак, во-первых, — Гиммлер решил разложить все по полочкам, так ему было проще координировать свои дальнейшие шаги, — результат налицо — Дух-Защитник проявил свою Сущность, выбрав коменданта замка объектом транслирования своих мыслей и желаний.

— Еще бы, он выбрал кого другого! — усмехнулся Великий Жрец.

Ведь Тауберг был назначен на этот ответственный пост по сути лишь по одной единственной причине — он оказался отменным Эмпатом с неразвитым Даром Медиума. Причем сам Зигфрид абсолютно этого не осознавал.

К слову, с его приемником — первым комендантом Вевельсбурга оберштурмбаннфюрером СС Манфредом фон Кнобельсдорфом было все как раз наоборот — он все прекрасно осознавал и чувствовал «Ауру» еще только нарождающегося Духа, отчего пугался сам, не понимая, что происходит, и заражал неосознанным страхом своих подчиненных. И именно этот факт послужил настоящей причиной его «скоропостижной» отставки.

Гиммлеру не нужны была преждевременная огласка результатов сверхсекретного проекта. Фюрер и в этот раз полностью подержал его вынужденное решение. Вообще Фюрер очень живо интересовался результатами проекта, получившего одноименное с замком название — «Вевельсбург».

Во-вторых: в результате проведенной еще с Виллигутом работы, на все стены замка, на полы и потолки, были нанесены многочисленные Рунные Формулы, Магические Знаки, Цепочки Заклинаний, призванные взаимодействовать друг с другом и Алтарным Камнем, постепенно поглощающим Души погибших Братьев. Даже камни брусчатки внутреннего замкового двора были выложены специально структурированным образом в одну БольшуюЭнергетическую Печать, котору невозможно было рассмотреть невооруженным взглядом. Но если вглянуть на этот двор в Магическом Зрении, да еще и с высоты птичьего полета — все становилось на свои места. Замок во всем своем хитросплетении Энергетической Геометрии выглядел единым организмом. Псевдоживым, подобно Некромантическим Кадаврам Высшего Ранга, но до сей поры лишенным «полноценной Души» и самосознания.

Но, наконец-то, дело сдвинулось с мертвой точки — и Дух-Защитник себя «осознал»! Не до конца, пока еще примитивно, но начало положено. И «осознал» он себя, как и предполагали его Отцы-Создатели — Гиммлер и Виллигут — не иначе, как Вевельсбургом! Орденским Замком! А своими «голосом», «руками» и проводником своих желаний, он не мог назначить никого иного, как эмпатически настроенного Медиума — коменданта замка Зигфрида Тауберта. Так что обергруппенфюрер стал ни много, ни мало, а составной частью стремительно развивающегося Духа-Защитника — Вевельсбурга.

— Да, — решительно произнес Гиммлер, «сдабривая» свои слова отменным выбросом в пространство Энергии — сформированной в виде личного Магического оттиска рейхсфюрера в окружающем Эфире, — отныне и присно, и во веки веков, нарекаю тебя Вевельсбургом!

И он был готов поклясться, что ощутил, как теплая Силовая Волна окутала его тело, отозвавшись радостью на его слова. Как будто неразумный щенок вильнул хвостом в ответ на доброе слово, произнесенное хозяином в его адрес.

Глава 20

Самолет Фюрера технично приземлился на военном аэродроме, расположенном вблизи Бюрена. Отсюда до Орденского Замка СС было совсем рукой подать — не более десяти километров. Если бы Гиммлеру к нынешнему моменту удалось бы претворить в жизнь план архитектора Германа Бартельса, то самолет Главы Вековечного Рейха приземлился бы на аэродроме Вевельсбурга. Но грандиозный масштаб реконструкции резиденции верных ему «Schutzstaffel»^[27], затеянный главой СС, требовал поистине непомерных колоссальных затрат и не только финансовых.

Но Фюрер целиком поддерживал эту очень затратную статью расходов — изначальную затею опального Мага-бригадефюрера СС Карла-Марии Виллигута, подхваченную его верным учеником Гиммлером, он оценил по достоинству. Создание бестелесной Сущности Духа-Защитника нордической расы будущих господ и повелителей всего мира было поистине выдающимся экспериментом современности. Это признал даже «духовный наставник» Фюрера — всемогущий тибетский лама, глава тайного «Ордена Зеленого Дракона» и «Человек в зеленых перчатках», так ни разу и не открывший свою истинную Сущность даже самому Гитлеру.

Отчего «Человеку в зеленых перчатках» не пришелся по нраву престарелый Маг Виллигут, Гитлеру было непонятно. От прямого ответа тибетский гуру технично ушел, и Фюрер до сей поры маялся догадками на этот счет. Но лама буквально продавил «силой» это свое (по мнению не только Гиммлера, но и самого Адольфа) не самое лучшее решение, выдав взамен несколько древних Магических секретов «Зеленых Драконов».

И Адольф, скрепя сердце, отдал своему верному псу Гиммлеру «отмашку», и Виллигут был бессовестно «спущен в унитаз». Хотя, останься он на службе, его опыт и Оккультные Знания, несомненно, принесли бы Рейху еще немало пользы. Однако, Гиммлер в силу хороших отношений с престарелым бригадефюрером, частенько с ним советовался по тем или иным возникающим вопросам, пусть, и тайно от Фюрера. И Карл-Мария не отказывал своему единственному ученику. А вот Древние Трактаты, переданные Фюреру главой «Зеленого Дракона», оказались поистине бесценными.

И еще… Адольф был слишком многим обязан «Человеку в зеленых перчатках». Ибо без него не было бы ни Великого Фюрера, ни самого Вековечного Рейха…

Забравшись в поджидающий его у трапа самолета автомобиль, неожиданно для себя Гитлер погрузился в воспоминания более чем двадцатилетней давности, когда ему, тогда еще довольно молодому и героическому ефрейтору, кавалеру ордена Железного Креста первого класса и неинициированному Одаренному с посредственным Источником и неясным Даром, довелось служить в Красной Армии. Он не любил вспоминать об этом постыдном факте «коммунистического прошлого» своей биографии и, уже придя к власти, постарался вымарать его всеми возможными средствами. А у Фюрера и канцлера Вековечного Рейха, к тому же еще и сильнейшего Мага Вне Категорий на завоеванной территории практически всей Европы, средств для этого было вполне достаточно.

Однако, если бы все повернулось иначе, кто его знает, сумел бы он настолько Возвыситься? Ведь именно в те кровавые революционные дни становления Баварской советской республики ефрейтор Адольф Гитлер и встретил «Человека в зеленых перчатках», который смог перевернуть весь его мир.

Февраль 1919 г.

Баварская советская

республика. Мюнхен.

К концу одного из самых смертоносных конфликтов мировой истории — Великой войны, когда большинство монархических империй натужно трещали по швам, когда даже самым яростным скептикам стало казаться, что всемирная революция черни, за которую так рьяно агитировали российские большевики, не такая уж, в общем-то, и утопия. В отдельных городах, да и в целых регионах Европы вспыхивали кровавые мятежи, в результате которых к власти приходили Советы рабочих и солдатских депутатов, пытавшиеся в меру сил и возможностей повторить опыт революционной Советской России, только так, как они его себе представляли.

В результате на Дунае возникла Венгерская советская республика, по соседству — Словацкая, в Ирландии образовалась советская республика в городе Лимерик, страной Советов на коротких двенадцать дней стал Эльзас… В Германии, восставшие смерды (не без поддержки «сочувствующей» аристократии, ибо без какого-либо Силового содействия немецким пролетариям было не выстоять против настоящих Магов с длинной родословной) провозгласили Бременскую и Баварскую советские республики.

В последней в числе прочих военных оказался и двадцатидевятилетний ефрейтор Адольф Гитлер, узнавший о крахе Германской империи, еще находясь в военном госпитале в Померании, куда он попал после приснопамятной французской атаки с применением боевого отравляющего вещества, известного в Германии как «Желтый крест»^[28].

Восстановив в госпитале временно утраченное после газовой атаки зрение, будущий диктатор вернулся к своему полку в Мюнхен, откуда в 1914-ом году уходил на фронт добровольцем.

Поначалу произошедшая революция произвела на Адольфа неизгладимое впечатление: за два дня до прекращения Великой войны она навсегда покончила с Германской империей, а за четыре — пала 700-летняя монархия Виттельсбахов в Баварии. И хваленые Маги-аристократы, которые так кичились не только своим древним происхождением, но и неимоверной (по меркам простецов) Силой, не смогли ничего с этим поделать.

Одним словом, седьмого ноября восемнадцатого года антивоенный митинг, собравшийся в Мюнхене, неожиданно перерос в настоящее восстание. К вечеру мятежники сформировали Революционный рабочий совет, провозгласивший Баварию свободной республикой. Король Людвиг III под прикрытием Магов личной охраны бежал из города, бросив на произвол судьбы все, что было ему дорого.

Советом было сформировано временное правительство, в котором премьер-министром и министром иностранных дел избрали Курта Эйснера^[29], который с самого начала заявил, что его программа в корне отличается от программы большевиков и гарантирует защиту частной собственности.

Но не все пошло гладко, как мнилось большинству воодушевленных революцией «карбонариев»: условия жизни в послевоенной баварской столице ухудшались с каждым днем. Росли цены, не хватало топлива, продуктов, работы. И после убийства Эйснера правительство объявило о самороспуске. Рабочие бастовали. Радикалы левого толка, бойкотировавшие новые выборы, усилили агитацию за передачу всей власти Советам. К концу марта в Мюнхене фактически установилось двоевластие: новое правительство во главе с социал-демократической партией против сформированного левыми Центрального совета.

В ночь на седьмое апреля делегаты последнего, добившиеся поддержки гарнизона и нескольких партий, собрались в бывшей спальне баварской королевы во дворце Виттельсбахов, распределили ключевые посты во главе Баварской советской республики и составили прокламации, чтобы оповестить город о перевороте.

Гитлер в это время уже вернулся в Мюнхен, и его, бывалого фронтовика, избрали в реввоенсовет роты.

Именно в тот момент, когда сослуживцы, практически единогласно выдвинули его на эту ответственную должность, будущий вождь немецкого народа впервые в жизни получил частицу власти над другими людьми, пускай и в пределах только своего подразделения.

Много позже, ужу будучи Главой Вековечного Рейха, Гитлер публично утверждал, что твердо решил посвятить себя политике, причем заведомого правого толка, еще в ноябре 1918-го года. Однако, многие из его сослуживцев прекрасно помнили, что с провозглашением Баварской советской республики он, отнюдь, не покинул Мюнхен, чтобы, в соответствии с заявленными во всеуслышание убеждениями, примкнуть к противникам революции, а как раз наоборот — влился в систему.

Даже после того, как власти объявили о необходимости сформировать для защиты революции Красную Армию, он не демобилизовался, как, например, его друг Эрнст Шмидт, а с особым рвением включился в этот революционный круговорот событий — должность в солдатском совете начала прививать ефрейтору вкус к власти, и начинающему политику это весьма и весьма пришлось по душе.

Первая встреча Адольфа с «Человеком в зеленых перчатках» произошла именно в это время в охваченной революционным движением столице Баварии. И Гитлер вновь, как наяву, переживал те давние события. Это случилось в конце февраля девятнадцатого года, когда пронзительный холодный ветер выдувал последнее тепло из-под видавшей виды худой и поношенной солдатской шинельки, в которую был облачен Адольф. Он дрожал, втягивая голову в плечи, чтобы удержать хоть капельку тепла, но все его ухищрения не приносили сколько-нибудь существенного облегчения.

В этот день новорожденная Баварской социалистическая республика оплакивала своего революционного лидера — Курта Эйснера, «зажаренного» заживо монархистом-аристократом графом Антоном фон Арко ауф Валлей точным разрядом молнии. Дар Громовержца у графа-монархиста оказался настолько силен, что, несмотря на мощную Магическую защиту премьера, играючи её пробил. Террориста-Мага, опустошившего одним махом весь свой Резерв, повязали, но Эснера было уже не вернуть.

Отдать Курту Эйснеру последний долг собралась многотысячная толпа рабочей черни, солдатни и сочувствующей революции баварской аристократии. Все видные деятели революционного Мюнхена шли в первых рядах за гробом премьера. Не избежали этого и бойцы Баварской Красной Армии. Среди красноармейцев, провожавших своего безвременно почившего лидера в последний путь, был и Адольф Гитлер.

Огромная толпа тянулась за гробом, разливаясь по центральной улице бушующим потоком, которому, как казалось тогда Адольфу, не будет конца. И вот в один из моментов, когда уже совсем задубевший на холоде Адольф, мечтал лишь о теплой казарме, он и увидел его — «Человека в зеленых перчатках». Маленькая фигурка, «завернутая» в ярко-желтый кусок материи, одиноко и незыблемо стояла посередине людского потока.

Сначала Гитлер решил, что все это ему кажется — галлюцинация на фоне усталости, недоедания и холода. Он протер глаза ледяными кулаками, но фигурка лысого человечка в ярком одеянии, разрезающего похоронную процессию, словно острый нож кусок масла, никуда не исчезла и не испарилась.

Но самое странное было не это — толпы людей текли мимо нее, но ни у кого не вызывали изумления. А ведь человек в своей явно легкой и летней одежде, был чужероден всему окружению. Как яркий луч света в кромешной темноте. Не замечать его было попросту невозможно. Но, тем не менее, его никто не замечал, не толкал, не набрасывался с кулаками. Для всех остальных он, как бы, и не существовал.

Решив проверить свою догадку, Адольф толкнул локтем в бок своего приятеля — Вилли Брауна:

— Дружище, ты видишь этого чудака, замотанного в желтую тряпку?

— Ка-к-кого чудака, Ади? — Нижняя челюсть продрогшего до самых костей Вилли уже явно подрагивала, вынуждая его заикаться.

— Вон того — лысого! — Ткнул пальцем в направлении странного человека Гитлер. — Он настолько выделяется из толпы, что не заметить его просто невозможно!

Вилли, ежась от пронизывающего ветра, поводил взглядом туда-сюда, явно никого не замечая:

— Не придумывай, Ади — нет там никого такого! Ты просто переутомился! Оно и понятно, на такой дневной пайке легко ноги протянуть! А с голодухи какая только чертовщина не померещится?

— Ты прав, Вилли, — Гитлер послушно кивнул, а после тряхнул головой, чтобы отогнать настойчивое видение, но оно не желало пропадать. Мало того, лысая галлюцинация в желтом балахоне, презрев все законы физики (не иначе сильный Маг под действием какого-то Заклинания, решил для себя Адольф — считать себя окончательно съехавшим с катушек, он откровенно не собирался), не шевеля ногами, «поплыл» над землей сквозь траурную процессию по направлению к изумленному ефрейтору.

Несмотря на всю абсурдность ситуации, странного «желтого» человека до сих пор никто не замечал, хотя среди толпы, идущей за гробом премьера, было достаточно Осененных очень высокого ранга. У Гитлера даже мелькнуло предположение, что на него навел Морок какой-нибудь высококлассный Маг-Менталист. Но он тут же откинул это предположение: ну для чего редкому Специалисту подобного класса наводить Морок на какого-то жалкого ефрейтора? Да у него даже Дар как следует не определился, да и Источник с Резервом просто смешные. Да на него даже не стали тратить время в полку, чтобы Инициировать его «спящие» Магические способности!

Похоронная процессия продолжала неспешно двигаться по проспекту, а «призрак» спокойно «плыл» против течения толпы, не испытывая при этом никаких неудобств — люди сами обтекали одинокую фигуру, упорно продолжая её не замечать. Его лица Адольф до сих пор не мог разглядеть, а вот сверкающие неземным светом глаза, казалось, заглядывают ему прямо в душу.

И от этого взгляда по спине продрогшего ефрейтора побежали холодные струйки пота. А после этого его кинуло в жар, невзирая на холод и промозглый ветер. Фигура «призрака» стремительно скользила прямо к Адольфу, не думая уклоняться от плотной толпы. Для нее словно бы не существовало посторонних, кроме Гитлера. И наступил такой момент, что и для Адольфа перестали существовать все остальные. Он механически переступал ногами по мостовой, местами спотыкаясь на неровных булыжниках, но видел перед собой всего лишь одну фигуру, бритоголовую, завернутую в длинную желтую тряпку и абсолютно без лица. И лишь пронзительный взгляд сверкающих на безлицом лице глаз вспарывал Гитлеру мозг, словно острый скальпель полкового хирурга…

И если бы кто-нибудь в тот момент спросил его, как такой бред может иметь место, Адольф бы, несомненно ответил, что это гребаная Черная Магия! И всех гребаных Колдунов нужно срочно отправить на костер, как это было в далекое и благословенное время Святой Инквизиции, поскольку он сейчас абсолютно ничего не мог противопоставить приближающемуся к нему Магу. И это не только пугало Гитлера до усрачки, а ведь он не был трусом, но это поднимало в его душе и еще и такую жгучую ненависть, какую он не испытывал никогда в жизни.

Время неожиданно замедлилось, словно сгустившись в тягучую субстанцию, а «безлицый» и лысый Маг рывком приблизился к Адольфу на расстояние вытянутой руки. Гитлер замер напротив пугающего незнакомца, который не спускал с него взгляда.

«Это я удачно «зашел»! Ты мне подходишь! — неожиданно раздался его шелестящий, словно шорох пересыпающихся сухой песчинок в песочных часах, прямо в голове Адольфа. — Из тебя может выйти толк!»

«Кто ты?» — не открывая рта, мысленно спросил незнакомца Гитлер. — «И зачем я тебе?»

«Всему свое время! — бесстрастно отозвался Маг. — У меня на тебя большие планы, человечек! Придет время, и мы еще встретимся… — Его глаза полыхнули пожаром, а Гитлеру показалось, что и весь его мозг обдало нестерпимым адским огнем.

Боль была такой непереносимой, что Адольф потерял сознание. Очнулся он от того, что его резко хлестал по лицу Вилли Браун, пытаясь привести в чувство.

— Что со мной? — прохрипел Гитлер, вяло пытаясь уйти от очередного удара приятеля.

— Очнулся, Ади? — с тревогой произнес сослуживец, останавливаясь. — Похоже, сомлел… У тебя кровь носом пошла и глаза закатились, — добавил он.

— Очнулся… — глухо произнес Адольф, поднося руку к лицу — действительно, его усы насквозь пропитались горячей и тягучей жидкость, а во рту стоял солоноватый металлический привкус. — А где?.. — Хотел он спросить о странном человеке, которого не обнаружил рядом, но вовремя передумал. Может, и вправду это была всего лишь галлюцинация?

Глава 21

После той памятной встречи с неизвестным Адольф несколько недель не мог прийти в себя. Он болел долгих две недели, подчас с трудом поднимаясь на ноги поутру. Особенно его донимали чудовищные головные боли, практически всегда оканчивающиеся судорогами с кровавой рвотой. Однако, основательно проблевавшись, пусть и «со скрипом», но он принимался за выполнение своих непосредственных обязанностей в солдатском совете. К тому же эта деятельность, по сравнению с военной службой, импонировала ему все больше и больше.

Свое недомогание Гитлер до последнего не связывал со встречей с «Человеком в зеленых перчатках», а списывал на недолеченные последствия отравления «горчичным газом». Это косвенно подтверждал и полковой Лекарь, отчего-то не дезертировавший из Баварской Красной Армии, как это сделали практически все его Одаренные сослуживцы-Медики. Являющийся довольно-таки посредственным Магом, случайно Пробудившимся в каком-то сельском захолустье, в семье обычного фермера, Лекарь попросту так и не сумел поставить Гитлеру вменяемый диагноз. Ведь он, просто-напросто, являлся обычным Даровитым-Коновалом, пользующим гарнизонных лошадей. И только отсутствие других Медиков позволило ему работать и с людьми.

Как бы то ни было, но по истечению второй недели Адольфу стало легче: головные боли практически сошли на «нет», что недоделанный Маг-Лекарь тут же записал на свой счет. И этот момент практически совпал со становлением Баварской советской республики, в которой теперь верховодили исключительно коммунисты, и которым в тот момент несомненно симпатизировал будущий Фюрер Германского Рейха.

— Сегодня наконец в Баварии утверждена диктатура пролетариата! — возвестили коммунисты народу.

Компартия полностью контролировала правительство — Исполнительный совет, и старалась действовать по образцу Советской России: национализировала банки, ввела рабочий контроль над производством и цензуру в прессе, сформировала Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией… Коммунисты видели, как пассивно себя вел гарнизон во время путча, и все силы бросили на вербовку солдат в Красную Армию, ведь в Баварии началась настоящая гражданская война. Коммунисты записали в красноармейцы даже русских военнопленных из окрестных лагерей.

И Адольф тоже положил немало сил, агитируя простецов на вступление в БКА. И самое интересное, что народ очень даже велся на его «пропаганду», массово вербуясь в солдаты. Через некоторое время Гитлер сумел понять, что «всему виной» его, наконец-то, пробудившийся Дар, сделавший из никчемного ефрейтора-солдафона первостатейного политического оратора. Однако, стремительно меняющаяся ситуация в Баварии заставила его в очередной раз пересмотреть свои «убеждения».

Противоборствующие коммунистам «силы» обратились за помощью к властям Германии, и те охотно предоставили свои войска. Так же против не успевшей крепко утвердиться на ногах Баварской социалистической республики выдвинулись фрайкоры — добровольческие формирования из демобилизованных бойцов правых взглядов. И это были самые яростные враги коммунистического режима.

Так же набирала обороты и информационная война: с самолетов на баварскую столицу сыпались листовки с призывами не поддерживать красных и обещаниями вскоре избавить горожан от «русского террора» — ведь лидеры мюнхенских коммунистов в основном были выходцами из России еврейских кровей, и их противники вовсю использовали в прессе главный страх националистов — теорию о мировом еврейском заговоре, представляя создание Баварской социалистической республики его частью.

Слухи об этом и о бесчинствах коммунистов в Мюнхене стремительно распространялись по Германии, негодовали все незнакомые с настоящим положением дел, и республика фактически оказалась в изоляции. В самом же Мюнхене население устало от революционных потрясений, и стоять насмерть за коммунистов против численно превосходящей армии, в составе которой было солидное количество Осененных аристократов, готовы были немногие. Паника постепенно нарастала.

Неожиданно для самого Адольфа руководство Красной Армии приказало расстрелять нескольких заложников-аристократов из общества Туле^[30], арестованных по подозрению в шпионаже. Весть об этой расправе изрядно добавила мотивации противнику республики, бойцы которого считали себя спасителями граждан от зверского коммунистического режима.

Находясь в Баварии, Гитлер ознакомился с трудами основателя этого общества — Рудольфа фон Зеботтендорфа, привлекшего к деятельности «Туле» более 250-ти человек в самом Мюнхене и еще более полутора тысяч его членов, рассредоточенных по всей Баварии. Среди них были известные журналисты, писатели, поэты, преподаватели университетов и армейские офицеры, большая часть из которых были Магами. С некоторых пор и сам Гитлер причислял себя к их числу.

Идеология общества базировалась на концепции германского расового превосходства, антисемитизме и пангерманской мечте о новом могущественном Германском Рейхе, именно эти идеи и привлекли внимание будущего Фюрера. Как и многие другие подобные общества в Баварии, да и в Германии в целом, общество Туле широко использовало для своих целей Мистические Формулы и Символы, например, Свастику, и сложные тщательно разработанные Магические Ритуалы.

Девиз общества гласил: «Gedenke, dass Duein Deutscher bist. Halte dein Blut rein!»^[31]

В период существования Баварской советской республики члены общества просачивались в армейские подразделения, проводили в них агитационную работу и пополняли запасы оружия и снаряжения для свержения коммунистического режима. Именно члены «Туле», как Гитлер выяснил позже, готовили покушение на одного из руководителей Баварской республики Курта Эйснера, однако их планы опередил граф Антон Арко-Валли, молодой офицер еврейского происхождения, которому было отказано в приеме в члены общества. Решив продемонстрировать своим обидчикам пример отваги, он-то и убил Эйснера ударом Магического Электричества в феврале 1919-го года.

Узнав о расстреле, Гитлер, неожиданно для себя (словно кто нашептал), проявил чудеса красноречия, используя свой спонтанно инициировавшийся Дар «убеждения», и «уговорил» палачей отсрочить казнь на несколько суток.

А уже на следующий день передовые отряды контрреволюционеров прорвались в город. Вскоре с Баварской советской республикой было покончено. Победители устроили ответные репрессии, по малейшему подозрению убивая даже мирных жителей.

Так, фрайкоровцы расстреляли два десятка рабочих из католического Общества святого Иосифа, собравшихся поговорить о театре, приняв их за сходку «красных». Что до реальных издержек «коммунистической диктатуры», то цитата из полицейского отчета по итогам революционных событий говорила сама за себя: «Если не принимать во внимание неудавшийся расстрел заложников-аристрократов, приходится признать, что во время правления советского правительства не было ни убийств, ни поджогов, ни изнасилований, ни крупномасштабных грабежей продовольствия, ни всеобщей экспроприации частной собственности».

Однако сам Гитлер к тому моменту уже основательно разочаровался в «коммунистической идее» и активного участия в обороне Мюнхена не принимал, а после прихода Фюрера к власти все сведения о его деятельности в Баварской советской республике по понятным причинам активно «подчищались», вплоть до физического уничтожения свидетелей^[32].

Адольф, видевший падение «красной» Баварии изнутри, окончательно уверовал в мировой еврейский заговор. С другой — он увидел, как действует «пропаганда», усиленная его Даром на сограждан и сослуживцев: «ибо пропаганда является тем же орудием борьбы, а в руках знатока этого дела — самым страшным из орудий во всем мире», — напишет он много позже, и постреволюционый Мюнхен, в котором возобладали уже правые настроения, стал самой подходящей средой для новоиспеченного политика и пока еще неинициированного Мага Адольфа Гитлера.

Австрийца арестовали вместе с сослуживцами в казарме, однако скоро отпустили — за него замолвили словечко спасенные от расстрела члены общества «Туле». И он, неожиданно для себя, стал сотрудником комиссии по расследованию революционных преступлений. А уже летом инициативного ефрейтора, оценив его достоинства, как непревзойденного оратора, умеющего своим словом и Даром «зажигать» толпы людей, направили на курсы военной пропаганды, где он отточил навыки, завел полезные знакомства и начал собирать вокруг себя верных единомышленников. Так началось восхождение Гитлера как будущего Фюрера Вековечного Рейха.

Так же большую роль в его становлении «большой политической фигурой» сыграли члены общества «Туле», ведущие на тот момент переговоры с основателем Немецкой рабочей партии Антоном Дрекслером, работавшим в мюнхенском железнодорожном депо, о том, чтобы наладить связь с рабочим классом и распространять в их среде свои националистические идеи.

Даже после поражения республики Гитлер не потерял симпатий к социализму и, по настоянию своих друзей из «Туле», в скором времени вступил в Немецкую рабочую партию, главным отличием которой от прочих «пролетарских» партий был открытый антисемитизм. Впоследствии Гитлер развил её идеи в своей собственной партии — Национал-социалистической рабочей партии (НСДАП), причём, некоторые пункты её программы были насквозь социалистическими: запрет частной собственности на землю, запрет на продажу земли, конфискация прибылей военных предприятий, рабочий контроль над администрацией заводов и фабрик, национализация крупных предприятий.

Но это все случиться позже, а в девятнадцатом году, сойдясь «накоротке» с одним из основателей баварского отделения Германского Ордена и руководителем «Туле» — бароном Рудольфом Зеботтендофом, отнюдь не скрывающим своего темного Некромагического Дара, а даже нарочно выставляющим его напоказ среди членов тайного общества, Гитлер, наконец, получил часть ответов на свои вопросы касающиеся реальности встречи с «Человеком в зеленых перчатках».

На протяжении веков среди немецких Магов-аристократов ходили настоящие легенды об этом мифическом персонаже. Мало кто из ныне живущих мог похвастать встречей с этим выходцем из Тибета — предположительной прародины древних Ариев, где располагались благословенные Шамбала и Агартхи. Недаром же Гитлер спонсировал многочисленные экспедиции на Тибет почившего Отто Рана.

К слову сказать, слухи о «неуловимом» и практически бессмертном тибетском главе «Ордена Зеленого Дракона» ходили не только среди монарших и аристократических родов Европы, но и в холодной и дикой Русландии. Поговаривали, что главным инструментом «Ордена Зеленого Дракона» в России считался Григорий Распутин, получивший свой Дар именно из рук загадочного тибетского ламы, с которым повезло повстречаться и Гитлеру.

К тому же, с помощь барона Зеботтендофа, Гитлеру удалось инициировать свой главный Дар — завораживать толпу, вести за собой лишая собственного мнения и наплевав на все существующие законы мироздания. А взамен — эта толпа придавала ему такую Мистическую и глобальную Силу, которую не был в силах превозмочь ни один из самых могучих Внеранговых Магов. Никто из приближенных Фюрера не знал, сам ли он излучает эту Силу, которая передается толпе. Или наоборот — это толпа напитывает его своей нескончаемой Энергией.

Но каждый из Магов, находившихся рядом с руководителем Вековечного Рейха понимал, что Фюрер — не один из них. Природа его Магической Силы была совсем иного рода, нежели у всех остальных. И делиться этой тайной Гитлер ни с кем не собирался. Некоторые ученые из «Аненербе», на полном серьезе предполагали, что его Сила была сродни «божественной», когда многочисленная «паства» своими «молитвами» кормит «божество» своей несокрушимой Верой. И эта Вера является той концентрированной Энергией, возносящей Божество на недосягаемый и сверкающий Олимп. Однако, сколько истины было в этих предположениях, не мог сказать никто, поскольку изучить природу Силы не представлялось возможным.

Да и сам Адольф не знал этого до того момента, пока в начале тридцатых годов в очередной раз на его пути не появился «Человек в зеленых перчатках», несколько раз уверенно предсказавший победу НСДАП на выборах в Рейхстаг, причем с указанием точного числа набранных ими мест. На все остальные вопросы Гитлера мифический тибетский лама отвечал, что время еще не пришло.

И лишь в тридцать четвертом году, совместив посты «фюрера и рейхсканцлера», вновь появившийся «неуловимый лама» (все предыдущее время Гитлер не оставлял попыток отыскать место, где тот скрывался) заявил:

— Вот теперь ты готов по-настоящему Возвыситься! У твоих ног будет лежать весь мир!

Воспоминания промелькнули перед «глазами» Гитлера, пока он ехал из аэропорта в Вевельбург, где его должен был дожидаться Генрих Гиммлер — Великий Жрец Черного Ордена СС, собравшего все самые мощные ритуалы и разработки ушедших в прошлое орденов «Туле», «Врил», «Германенорден» и Древние Знания «Ордена Зеленого Дракона», переданные в безвозмездное пользование Фюреру «Человеком в зеленых перчатках».

Сегодня рейхсфюрер СС будет посвящен в высший сан — Мастера Жертвоприношений и завершит Таинство, начатое бессмертным тибетским ламой десятилетие назад. И оттого, насколько успешно пройдет этот Ритуал, будет зависеть дальнейшая Судьба Вековечного Рейха. Однако, сомнений по этому поводу Фюрер почти не испытывал, все это уже давно было предсказано тем же «Человеком в зеленых перчаткам» с пугающей точностью. Могучий Дар Ясновидца у безликого Мага когда-то поражал Гитлера, но даже к таким Чудесам со временем привыкаешь.

Автомобиль Гитлера миновал распахнутые резные ворота реконструированной крепости и вкатился во внутренний двор замка. Водитель остановил машину в одном ряду с личным автомобилем Генриха, и фюрер довольно кивнул — верный министр опередил своего единственного шефа, ибо выше Фюрера не может быть никого! А если все пройдет успешно, как задумано, тогда даже самые сильные и древние Божества, а не только дикие русские унтерменши, не смогут покуситься на его могущество! И уж тогда весь мир точно будет лежать у его ног и униженного целовать его начищенные до зеркального блеска сапоги! Всегда и во веки Веков!

В самом лучшем расположении духа Адольф распахнул дверцу, не дожидаясь, пока её откроет водитель и твердо, как победитель, ступил на мостовую внутреннего двора Вевельсбурга.

— Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! — заметалось испуганное эхо, отражаясь от замкнутых треугольником стен замка Черного Ордена.

Глава 22

После торжественной встречи первые лица государства уединились в личном кабинете Гиммлера. Фюрер занял большое и удобное кожаное кресло в углу, не став выгонять главу СС с насиженного места за большим раритетным резным дубовым столом восемнадцатого века производства Чиппендейла. Пока Великий Жрец перебирал бумаги и, переданные ему Гитлером, жадно вчитываясь в строки, Адольф наслаждался прохладным пивом, шумно отхлебывая пенный напиток из запотевшей кружки.

Гиммлер, прекрасно знавший об этой маленькой слабости Фюрера, приготовил его заранее. Дорогое шампанское и французский коньяк Гитлер обходил стороной. На официальных мероприятиях и приемах бокал игристого напитка он еще мог осилить, но предпочитал исключительно пенное. Любовь к пиву у Адольфа появилась в молодые годы, как, впрочем, и у большинства немцев, не принадлежащих к классу аристократов. Еще не будучи на посту главы Фатерлянда, Гитлер предпочитал поддерживать дружеские беседы за кружечкой пивка.Именно за пивом были оглашены первые идеи фашистской партии, и именно с пивом было связано и первое тюремное заключение будущего Главы Германской Империи — за учинение в Мюнхене «пивного путча»^[33], он провел в застенках долгие девять месяцев! 

За это время соратники по партии навестили его раз триста! Как думаете, что они ему приносили в качестве передач? По закону, каждому заключенному разрешали передавать шестьдесят пол-литровых бутылок пива в месяц. Передачи для Гитлера с горем пополам втискивали в эти дозволенные лимиты, так что даже в заточении Гитлер выпивал минимум две бутылки пива в день. А уж заняв пост рейхсканцлера, пиво стало присутствовать на его столе постоянно. Обед и ужин обязательно сопровождались кружкой этого прохладного терпкого напитка.

Пока Гиммлер изумленно «пучил глазки», изучая предоставленные для ознакомления секретные (даже для него!) документы, Фюрер продолжал наслаждаться отменным «Хофбрау», которому он был верен много лет. С кружкой пенного именно этой марки Гитлер писал главный труд всей своей «Майн Кампф» — и оно того действительно стоило!

Наконец рейхсфюрер перевернул последний лист, захлопнул папку и с печатью глубочайшего изумления на лице взглянул на главу государства:

— Так вы все это время знали обо всем, майн Фюрер?

— Да, Генрих, — ответил Адольф, устанавливая полупустую кружку на деревянный подлокотник кресла. — Я сделал эти записи со слов «Человека в зеленых перчатках» еще десять лет назад! Его Дар Ясновидящего просто потрясает! Не правда ли, мой друг? Мне кажется, что он просто какой-то сказочный «Повелитель времени», что прозревает грядущие события через целые десятилетия. И заметь, этот чертов тибетец ни разу не ошибся, даже в самой мелочи!

— Это просто поразительно, майн Фюрер…

— Адольф, — поправил его Гитлер. — Какие между нами счеты, Генрих? Ты тоже не последнее лицо в Рейхе. Глупо рассчитывать на успех, не имея верных соратников, не так ли?

— Но… если ты все знал заранее… — заторможено пытаясь уложить в голове сенсационную информацию, произнес Гиммлер, — зачем мы полезли в эту заведомо проигрышную партию с Советским Союзом? Ведь судя по этим бумагам, — он положил ладонь на зарытую папку, — план «Барбаросса» был заведомо провальным!

— Ты думаешь, что все так просто, Генрих? — Гитлер в несколько больших судорожных глотков допил остаток пива. — Думаешь, зная предстоящие события наперед, я не пытался все это время что-нибудь изменить?

— Пытался? — севшим вдруг голосом просипел Гиммлер.

— И не однократно, Генрих, — с удрученным видом заявил Фюрер. — Но как бы я не старался все изменить, результат оказывался именно таким, как это было предсказано… Словно само Мироздание противилось этим изменениям, постоянно сталкивая события в «набитую колею»… У меня даже сложилось такое впечатление, что все события контролируются какими-то неведомыми нам Высшими Силами, типа неумолимого Рока и неизменной Судьбы… И перевернуть их, разыграв по собственному хотению — не под силу простому смертному… Даже Магу Вне Категорий…

— Записи в папке заканчиваются весной этого года, — немного помолчав, произнес Гиммлер.

— Это так, — подтвердил Адольф. — Именно на этой дате и останвил свое повествование «Человек в зеленых перчатках», когда мы виделись с ним в последний раз.

— Когда это было? — не вытерпев, поинтересовался рейхсфюрер.

— После этой встречи ты отправил в отставку старика Виллигута, — не стал скрывать Гитлер. — Он настоял, взамен открыв мне несколько Магических секретов, результаты которых мы с успехом применяли на фронте.

— Но конечный результат не изменился, — констатировал Гиммлер.

— Ни на йоту, — кивнул Фюрер. — И еще — именно он установил в замке Алтарный Камень. Думаю, более чем царский подарок за отстранение от дел всего лишь одного жалкого старика.

— Более чем. — Гиммлер кивнул. — А как же остальные события? После весны сорок третьего?

— Я задал ему этот же вопрос, Генрих, — ответил Гитлер. — Остальное я сообщу, когда придет время — вот, что он сказал мне тогда.

— И это время пришло? — волнуясь больше прежнего, спросил рейхсфюрер.

— «Человек в зеленых перчатках» появился вчера, — произнес Адольф, отвечая на вопрос Гиммлера, — впервые за столь долгое время. «Время пришло!» — именно такими были его первые слова.

— Что мы должны сделать, Адольф? — Рейхсфюрер подобрался, стараясь не пропустить ни единого слова Гитлера.

— Он появился сразу после твоего сообщения о трагедии в Баварии… — словно находясь в трансе, глухо продолжил Фюрер. — Возрожденный Асур в теле русского старика… Мы должны принести это Существо в жертву, заколов на Алтарном Камне

— Всего-то? — криво усмехнулся Гиммлер, обессилено откинувшись на резную спинку антикварного кресла. — Ты же читал мои сводки по этому проекту? — вкрадчиво спросил он Гитлера. — Этот, на первый взгляд никчемный старикан, «играючи» разрушил Абакан! Абакан, Адольф! — горячась, воскликнул он, с трудом справляясь с нервной дрожью. — Его не смогли взять приступом лучшие и могучие Маги русского царя! А этот чертов ублюдок сделал это без чьей-либо помощи! В одиночку! Он нашел тайную страну Агартхи, которою все наши исследователи так и не сумели отыскать! Возродил к жизни еще одного сказочного русского Демона-Некроманта — Кощея, а после — выстоял в смертельной битве против легендарного древнегреческого Титана, выползшего из самого адского Тартара, куда его спровадили с огромным трудом и потерями сами Олимпийские Боги! А мы — отнюдь не Боги, Адольф! Его не смогли убить ни Хозяин Кладбища, ни еще одна пробудившаяся древняя Тварь — Драмагар, о которой молчат даже легенды и предания, настолько она стара! Как мы, жалкие смертные, отнюдь не Боги и не Титаны, сможем его убить?

— Вот этим клинком. — Гитлер невозмутимо открыл небольшой кожаный портфель, с которым не расставался с момента встречи с тибетским ламой.

На этот стильный аксессуар Главы Вековечного Рейха было нанесено столько Защитных Формул, что у Генриха, взглянувшего на него в Магическом Зрении зарябило в глазах от прорвы Энергии закачанной в эти Охранные Знаки. Да любого прокусившего на портфель Фюрера попросту разорвало бы на мелкие кусочки, вздумай он поинтересоваться его содержимым. Рейсфюрер не знал ни одного Мага в своем окружении, кто отважился бы на подобный «подвиг».

Скорее всего и в стане врага такого «неубиваемого» Специалиста не существовало. А вот насчет того же возрожденного Асура, после того, что он умудрился сотворить за такое короткое время, у Гиммлера были определенные сомнения. Ему уже начинало казаться, что уничтожить этого мерзкого старикашку невозможно. По крайней мере теми средствами, которые были у него под рукой. Да, собственно, и у всего Вековечного Рейха тоже, о чем он и поспешил предупредить Гитлера:

— Может быть, мы спешим, майн Фюрер? Может быть, стоит использовать это Существо против наших врагов, согласно первоначальному плану? К тому же он сам, по-моему, не против…

— Ты испугался, Генрих? — Тут же «прокусил» панические настроения верного пса Гитлер. — Я тоже рассуждал подобным же образом до встречи с «Человеком в зеленых перчатках». Но ты же видел, что его Пророчества сбываются с поразительной точностью!

— Он предсказал нам победу в этом безумном «мероприятии»? — с надежной спросил Гиммлер.

— Да, — стараясь вложить в эти слова как можно больше уверенности, произнес Фюрер.

Но Гиммлер, пусть и с трудом, но почувствовал в этом утверждении некую фальшь, которую так и не сумел окончательно «заретушировать» Глава Вековечного Рейха. Гиммлер слишком давно был знаком со всеми его «фокусами» и играми с сознанием оппонентов, что чувствовал даже самый мелкий обман. И еще — его Артефакт, не единожды спасавший ему жизнь, проявлял какую-то смутно определяемую активность. Но какой-либо конкретики от него не поступало, что «слегка» нервировало рейхсфюрера. Но что-то обязательно должно было произойти… нечто особо важное, обязательно повлияющее на дальнейшую судьбу самого Гиммлера — однозначно!

— Вы уверены в этом, мой фюрер? — набравшись решимости, Генрих взглянул в темные глаза диктатора. — Я готов без раздумий отдать жизнь за Вас и за будущее Фатерлянда, но… — запнувшись на секунду, рейхсфюрер продолжил:

— … если есть хоть капля сомнений, что Ваша бесценная жизнь в опасности — я против! — Гиммлер выдохнул, он всегда был умен и изворотлив, выдавая одно за другое. — Рейх не выстоит без своего Фюрера против такого количества врагов! Ведь вы — это и есть сам Рейх! Его Душа, Честь и Сила! — ввинтил он напоследок, выдав свой личный страх, за обеспокоенность судьбой Гитлера. Проведя долгие годы бок о бок с Фюрером, Гиммлер прекрасно разбирался в его «маленьких» слабостях.

— Мне, конечно, понятна твоя обеспокоенность моей безопасностью, Генрих, — расчёт Гиммлера полностью оправдался — Гитлер-таки поддался на его грубую лесть. Как бы это не показалось странным, но такой подход к Фюреру у Генриха всегда срабатывал. — Что же касаемо сомнений… От тебя, верного соратника, я не буду этого скрывать — четкой раскладки грядущих событий я в этот раз не получил.

— Тогда, что же он сказал? — Вновь навострил слух рейхсфюрер.

— Он сказал так, я запомнил это дословно: если мы умертвим это Существо, сумевшее превозмочь даже неистовую Силу Драмагара — Рейх будет Тысячелетиями править миром! А его верные сыны — Адепты Черного Орденавстанут со временем в один ряд с древними и бессмертными Богами! Не это ли достойнейшая цель для нас, Генрих?

— Цель, несомненно, достойная, — согласился с Фюрером Генрих. — Меня настораживает это «если мы умертвим». А если нет? То этот Асур умертвит нас?

— «Человек в зеленых перчатках» сказал, что Асур сейчас слаб, — произнес Гитлер, но рейхсфюрер видел, что его тоже гложут сомнения, — слабее, чем когда-либо. Его Резерв пуст, а Источник основательно поврежден после схватки с этой неведомой никому Тварью — Драмагаром. Но старик этого пока не понял. Сейчас он ничем не отличается от простого смертного! И другого шанса у нас не будет, Генрих!

— Откуда этот тибетец все это знает?

— Я не могу тебе этого сказать, мой друг, — Фюрер мотнул головой. — Но мне доподлинно известно, что ему сотни лет… Есть неопровержимые доказательства. Но даже я до сих пор не знаю, кто он такой.

— Ты ему веришь, Адольф? — отбросив все условности, напрямую спросил Гиммлер.

— До сих пор у меня не было причин в этом сомневаться, старина. Все, что он мне сообщал — всегда и полностью подтверждалось. Я готов рискнуть! А ты, Генрих? Ты хочешь стать бессмертным Существом с Божественными возможностями? Так давай сделаем это вместе! Ты — моя правая рука, Великий Жрец и Глава Черного Ордена СС! — пафосно изрек Гитлер, сверкая глазами от перевозбуждения.

— Может быть, лучше я один? А вы, майн фюрер, вернетесь в Берлин — ваша жизнь бесценна!

— Нет, Генрих, — усмехнулся Гитлер, — в этом и заключается основное условие «Человека в зеленых перчатках» — я, как глава государства, должен присутствовать при этом ритуале! И именно я должен буду «выковать» на Алтаре наше главное Оружие — Непобедимый Дух Вековечного Рейха! И после его создания Фатерлянд, покрытый славой побед, будет незыблем в веках! — с видом опытного прорицателя, произнес Фюрер. — И даже Первому Рейху — Священной Римской Империи, просуществовавшей без малого тысячелетие, не сравниться с нами! Четвертому Рейху не бывать! Наш Третий Рейх будет существовать вечно^[34]! Именно мы, Генрих, подчиним себе весь мир!

«Надо же, как его понесло!» — не опасаясь, что Фюрер «подслушает» его мысли, подумал Гиммлер, точно зная, что Ментальным Даром Глава Вековечного Рейха не обладал.

Однако, в пафосных фразах Гитлера содержалось именно то, за что Генрих с радостью продал бы собственную Душу да хоть «несуществующему» еврейскому Богу, или ими же придуманному Дьяволу. По крайне мере, так утверждал его незабвенный Учитель Карл-Мария Виллигут. Старик Вайстор приписывал древним германцам историю, культуру и религию такого возраста, который намного превышал общепринятые мнения академических исследователей древней истории.

Его собственная хронология начиналась за многие тысячелетия до известных всему миру древних царств, в те времена, когда на небе сияло три солнца, а земля была населена гигантами, карликами и другими, по-видимому, мифологическими существами. И, как оказалось, старик не так уж был неправ, по крайней мере «яйцеголовые» ученые из «Наследия» популярно доказали, что Гиганты-Титаны реально топтали старушку Землю на заре времен.

Сам же Виллигут провозглашал истинной ирминистскую^[35] религию прабога Криста, которая по его мнению была универсальной верой для германцев до тех пор, пока ее авторитет не был подорван отколовшимися вотанистами^[36], а после — первохристианами, которые нагло узурпировали и само его светлейшее имя — Крист, переиначив его в Христа.

— Ну что, ты со мной до конца, Генрих? — Глаза Фюрера неожиданно полыхнули завораживающим огнем, которым он мастерски подчинял себе миллионы простецов.

С Гиммлером, конечно, такой простой «фокус» бы не прошел — он тоже являлся неслабым Магом Вне Категорий. Но он и без этого с потрохами принадлежал Великому Фюреру Тысячелетнего Рейха, полностью разделяя его стремления к мировому господству и достижения личного Могущества и бессмертия. Так что ответ в этом случае мог быть только одним:

— Яволь, майн Фюрер! Я с пребуду с тобой до конца времен!

Глава 23

После того, как я отскоблил с себя сгустки крови, слизи и грязи, и слегка размочил в холодной воде родника свою некогда шикарную бороду, превратившуюся в один кусок говна, слипшийся от всяческого непотребства, меня тут же взяла в оборот фрау Габриэлла, грозно щелкая перед моим лицом огромными портняжными ножницами. И где только такие раздобыла? Неужели у кого из танкистов такая хрень в бардачке валяется среди разнообразного инструмента?

— А ну, тпр-р-ру! Не дергайся, борода! — зычно скомандовала мне старуха, словно осаживая застоявшегося на месте борзого скакуна, когда я неосторожно одернул голову от острозаточенного металла, пролетевшего в миллиметре у моего лица.

— Да ты мне так нос отхватишь, красавица! — Не остался я в долгу. — И так бородой жертвую, а без носа вообще, какой из меня жених?

— Не гневи Господа, Хоттабыч! — ворчливо произнесла немка, ловко отхватывая добрый кусок бороды. — Куда тебе женихаться? Женихалка уж поди давно отсохла за ненадобностью? А все туда же, — беззлобно проворчала она, продолжая ловко орудовать неудобным инструментом, — все вы мужики — кобели! Даже в сто лет не угомонитесь никак, хоть и взять с вас в этом возрасте и уже неча!

— Так это у вас, у баб, все просто… — Я с удовольствием продолжал пикировку со старой немкой, острой на язычок.

— Это еще почему? — не дала мне закончить фразу пожилая фрау, едва не отхватив в запальчивости мне кусочек уха.

— Э-э-э! Габриэлловна! Поаккуратнее давай! — Натурально возмутился я, хватаясь за поцарапанное ухо. — Еще и уха меня лишить задумала? А все у вас просто, потому как баба всегда может — но не всегда хочет! — выдал я ей избитую, но от этого не ставшую менее актуальной истину. — А мужик, — я приосанился, — всегда хочет, но не всегда может! Вот такая шутка природы, выходит, Габриэлловна. Тебе ли не знать?

— Ладно, помолчи, старый, пока точно нос не отмахнула, — ворчливо произнесла немка, принимаясь подравнивать мои усы. — Ну, вот, — наконец с удовлетворением произнесла она, отступив на шаг, чтобы оценить результат своей работы, — опять на человека стал похож. А то без страха на тебя и взглянуть нельзя было — ну чистый Мефистофель во плоти!

— Ну, Мефистофелю, положим, до моей бороды, как до луны пешком, — со вздохом произнес я, трогая руками свою нынешнюю куцую бороденку. — Когда еще такая отрастет?

— Снявши голову, по бороде не плачут, — слегка перифразировала немка известное изречение. — А для тебя, Хоттабыч, похоже, что это меньшее изо всех зол.

— Проницательная ты наша! — усмехнулся я. — А голову я все-таки еще надеюсь поносить… какое-то время, — ощерившись в довольной улыбке, добавил я.

— Так ты ее уже потерял, голову-то! — фыркнула старушка, пряча ножницы в карман передника, который тоже раздобыла невесть откуда. — Еще до нашей с тобою встречи потерял, — подвела итог своим рассуждениям фрау Габриэлла. — У кого голова на плечах имеется, подобной «дичи» не творят! — И она развела руками, указывая на то безобразия, что я устроил с её родным поселком.

— Не-е-е, мать, не мы такие — жизнь такая! — произнес я еще одно расхожее изречение, известное, наверное, каждому в моем родном мире.

Боюсь разочаровать многих поклонников кинофильма «Бумер», в котором прозвучала данная фраза, но на самом деле это «насквозь философское» высказывание принадлежит немецкому промышленнику династии Крупп — Альфриду Круппу. Известному в нашей истории, как «фюрер военной экономики», построивший гигантскую промышленную империю на бесплатном труде военнопленных Третьего Рейха в период Второй мировой войны. Только скажет он её ни где-нибудь еще, а на заседании Нюрнбергского трибунала. Но в этом мире до него еще надо дожить.

Вот кого бы я еще с удовольствием размазал, как вонючего клопа, так это гребаного Круппа, и всю их клятую семейку! Это же уму непостижимо: как в середине двадцатого века в «цивилизованной» Европе развернули рабовладельческие рынки? А ведь это реальность не только моего родного мира, но и этого тоже — крупные немецкие концерны натурально закупали военнопленных и насильно угнанных в Рейх. Остарбайтер мог попасть либо на промышленное предприятие и жить в рабочем лагере, либо на ферму к какому-нибудь бауэру и жить там. Промышленное предприятие означало ад. Рабочие лагеря выглядели как концентрационные. Строили их рядом с заводами или фабриками крупные промышленные концерны — это «Опель», «Сименс», «Крупп» и многие другие.

Эти бараки насквозь продувались ветром, внутри стояли нары в два ряда. Русских, украинских и белорусских рабочих на ночь запирали на засов, на ноги им одевали деревянные колодки. Официально задокументировано, что в цехах заводов «стального короля» Круппа висел плакат «Славяне — это рабы». Среди работников была очень высокая смертность, но поскольку концерны закупали рабов оптом, жизнь одного человека в принципе не играла никакой роли.

Немецкие толстосумы-промышленники натурально думали, что поток этой рабской рабочей силы с Востока будет неиссякаем. Покупать можно будет всегда — сколько угодно и кого угодно! Так что сотней рабов больше, сотней меньше — никакого значения это не имеет. Поэтому кусочек сорокаграммового эрзац-хлеба в день, в котором муки было от силы всего двадцать процентов, пустая баланда, колодки на ногах — вот достойная участь этих рабов! Пусть дохнут — туда им и дорога!

Я вспомнил, как в родном мире освобождал наших парней и девчат из нечеловеческих условий, почти не отличающихся от «лагерей смерти», на которых тоже пришлось неоднократно бывать, и в ярости заскрипел зубами. Хорошо еще, что я был абсолютно выжат в Магическом плане, а не то бесследно бы растворился в полях Баварии еще один целый танковый корпус, отправленный мне «в помощь»…

— Ты чего это так зубами скрипишь, Хоттабыч? — Заметила мое состояние старая немка. — И харю перекосило, так что в нее сразу плюнуть захотелось? — не скупилась она на красочные эпитеты. — Это все глисты, борода, — неожиданно произнесла она, чем существенно разрядила накаленную обстановку. — У моей золовки муж так же зубами скрипел, пока глистов не потравил…

— Знаешь что, Габриэловна? — взяв себя в руки, спокойно произнес я. — У нас в России живет сейчас одна мудрая женщина, почти такая же, как и ты, — не удержавшись, польстил я старой немке. — Так вот она как-то сказала: есть люди, в которых живет Бог. Есть люди, в которых, живет Дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты^[37]. Так это, оказывается, она обо мне! И как я этого сразу не понял?

— Ох, старик, с тобой не соскучишься! — От всей души рассмеялась немка. — Эта ваша русская дама — действительно очень умная женщина. Только послушай теперь, что я тебе скажу: в тебе, Хоттабыч, одновременно живут и Бог, и Дьявол! И такой гремучей смеси я никогда в жизни не встречала.

— Конечно, не встречала, — ворчливо произнес я, натягивая на себя старые, но чистые шмотки, выделенные мне танкистами, — и Бог, и Дьявол, да еще и глисты до кучи! Тут действительно в пору башку потерять.

— Ты ее не потеряешь, Хоттабыч, не такой ты человек, — с видом бывалой Ясновидящей, принялась «пророчить» немка. — Да и вообще — человек ли? Разве простому смертному под Силу такое сотворить? — Она с сожалением оглядела чудовищные разрушения, причиненные этому зеленому и цветущему краю нашей возней с Драмагаром. — Надеюсь, что когда-нибудь ты честно расскажешь мне, старый, кто ты на самом деле такой?

— Может быть, как-нибудь и расскажу, — туманно пообещал я ей. — Вот только немножко дерьмо разгребу, что в мире накопилось, а там и в гости жди!

— Ох-ох-ох! — печально вздохнула фрау Габриэлла. — Дерьма в мире столько, что никакой жизни не хватит, чтобы его до конца разгрести! Мне уж точно не дожить до этих счастливых дней…

Ну, до чего же проницательная старуха! А такой продукт, как дерьмо, действительно неистребим. Мне ли, столетнему старикану, этого не понимать?

— Поверь, старому, Габриэлловна — доживешь! — безапелляционно заявил я, закрывая тему — ко мне подошел командир, явно горя сильным желанием, о чем-то срочно поговорить. — Извини, красавица — служба, — виновато развел я руками. — И, кстати, спасибо! — Я опять провел ладонями по лицу, ощупывая обрезанную под самый корень бороду. — Ровно хоть постригла, командир?

— С пивом потянет! — не удержался и подначил меня князь Головин. — Лет на тридцать помолодел.

— Серьезно? — Я делано вытянул физиономию, изображая крайнюю степень изумления. Для старухи-немки, естественно.

А та, словно опомнившись, тоже бросила на меня внимательный взгляд:

— А ведь и вправду, словно посвежел… Ведь если б не знала, сколь тебе, старый, сказала б что ты одногодок Клейнермана, а ему — чуть за семьдесят. А ты даже помоложе его выглядишь.

— Ну, земной тебе поклон, Габбриэлловна, — я шутливо поклонился немке «в пояс», — прям вот чичас побегу молодых девок охмурять!

— Язык у тебя, старый, без костей! — ругнулась фрау Габриэлла. — Пойду, пока поищу, чем бы вас накормить, горемычных, — произнесла она напоследок, оставляя нас с командиром наедине.

— Ты как себя чувствуешь, Хоттабыч? — первым делом осведомился Александр Дмитриевич.

— Бывало лучше, — ответил я, — но жаловаться грех… С физикой, можно сказать, порядок — сколько Праны в меня гребаный фриц-Лекарь влил. А вот с Силой проблемы… — хмуро добавил я. — Не восстанавливается никак! Я словно выжатый лимон — ни капли Маны во мне нет! Я тут попробовал по старой памяти немного Праны в Ману «пережечь»…

— И? — Командир подался ко мне поближе, настороженно оглядываясь по сторонам, да еще и сканируя своим Даром ближайшие окрестности. Не хватало еще, чтобы нас фрицы подслушали.

— Хрена лысого! — в сердцах выругался я, нервно хрустя судорожно сжатыми кулаками. — Словно сломалось во мне что-то, командир, — выдал я товарищу оснабу свои предположения. — Может, ты знаешь, что со мной?

— Есть кое-какие предположения, — кивнул командир. — «Перегорел» ты слегка, старичок. Полностью обнулился, как ушедший в глубокий разряд аккумулятор. Теперь, чтобы тебя «реанимировать», нужен основательный толчок…

— Какой? — с надеждой взглянул я на командира, рассчитывая на то, что не все еще потеряно. Если я не смогу больше пользоваться своим Даром, вся наша миссия летит псу под хвост!

— Нужен Поток Силы большой мощности… А в твоем случае, — командир смерил меня скептическим взглядом — очень большой мощности! Я даже не уверен, что мы сможем с тобой раздобыть такой Накопитель… Тут бы отлично подошел тот Энергетический «сгусток», что остался от Гипериона…

— Это финиш, командир, — прошептал я обреченно, у меня даже сил не осталось на бесполезные ругательства. — Ты же знаешь, что просто так в Агартхи не попасть!

— Знаю, слышал, как Кощей пояснял, что его Благословенная Страна расположена то ли в каком-то специальном «измерении», толи в «пространственном кармане» рукотворного присхождения...

— Так и есть — мы с тобой туда попасть только Порталом сможем, а у меня Силы нет! Так что Энергия Гипериона — не вариант. Другое что-то придумать надо! И как можно быстрее!

— Да, это на сегодня основная задача, — согласился командир. — Ты отдыхай, а я попробую у Хартмана Кристалл-Накопитель помощнее выпросить. Может, и с небольшим количество Маны сумеем тебя «завести».

— Давай, командир, попытка — не пытка: авось получиться?

— Пока кроме, как на авось, нам надеяться и не на что, — не стал спорить Головин, отправляясь на поиски оберфюрера.

Пока он ходил, вновь вернулась фрау Габриэлла и, практически, взяв меня за руку, отвела на полковую кухню, которую практичные фрицы уже успели разбить на относительно чистом пространстве, свободном от гниющих кусков растерзанных во время нашей с Драмагаром схватки. Это они хорошо придумали, подальше расположиться — тут, хоть не воняло, как в запущенном морге.

Пока я шел до кухни под ручку со старой немкой, немцы-танкисты, да, в общем-то, и сами Маги, к этому моменту основательно наслышанные про мои подвиги, опасливо уходили с моего пути. Было видно, что такое проявление Силы многие из них лицезрели воочию в первый раз. Да и мои похождения в Заксенхаузе и окрестностях, окончившиеся уничтожением всей злобной Некроактивности, а прицепом и всего живого на огромных площадях, стремительно обрастали слухами и домыслами. Ведь даже по меркам Внеранговых Магов, «зачистить» такую внушительную территорию за такое короткое время было просто немыслимо.

Я видел страх в глазах рядовых простецов, видел бурлящую ненависть во взглядах Магов-Некромантов, ведь у многих из них на «зачищенной» от Нечисти территории проживала родня, друзья и знакомые. Да, многие из них были готовы разорвать дикого русского Мага-старикана на кусочки прямо сейчас, но было одно очень большое «но»… Такая наглядная демонстрация моего нереального могущества легко и быстро остужала даже самые горячие головы. Поэтому им только и оставалось, что бессильно скрипеть зубами и, опустив глаза, убираться прочь с моего пути.

Мы подошли к чудом уцелевшему во время схватки пятачку растительности в несколько деревьев, между которыми расторопные поварята натянули тент из брезента. Под тентом они сколотили несколько лавок и столов из подручного материала, а рядом со столами походная кухня пускала приятный дым из трубы, перебивающий время от времени приносимый ветерком неистребимый запах мертвечины.

Так что, когда толстяк-повар в слегка измазанном золой переднике поставил передо мной большую оловянную миску наваристой каши с мясом, да еще и не меньшую порцию квашенной капусты, я накинулся на еду с таким аппетитом, как будто не ел добрую сотню лет!

— Слышь, любезный, — звонко прищелкнул я пальцами, останавливая повара, спешащего поскорее удалиться от меня подальше, — выпить есть?

— А? — сбледнув с лица, что-то жалко проблеял фриц. Видимо от страха до него не сразу дошел смысл моей просьбы.

— Выпить, говорю, найдется? — едва ли не по слогам, как для умственно отсталого, повторил я.

— Чай на столе… — едва справляясь с охватившей его дрожью, произнес немец. Однако его толстые, мелко подрагивающие щеки и зубная дробь, выдавали его с головой. Неужели я выгляжу в его глазах таким уж монстром? Да он, наверное, думает, что я живую человечину на обед с удовольствием трескаю? Или, вообще — мертвечину?

— Чай я и без тебя вижу, чай не слепой! — недовольно нахмурив брови, чем вызвал еще большую панику в глазах толстяка, произнес я с набитым ртом. Хорошо, что он хоть не обосрался прямо тут от ужаса, бедолага. — Покрепче выпить есть чего? Водка? Спирт? Шнапс на худой конец?

— Спирт… есть… — закивав головой, словно запущенный резким подзатыльником китайский болванчик, выдавил через силу повар.

— Так чего встал столбом? Тащи же его быстрей, пока я здесь все опять не разнес! — рявкнул я, загребая прямо пятерней горсть квашенной капусты и запихивая её себе в рот. — Раффлабифься мне сфофно фуфжно! — хрустя капусткой и стирая рукавом стекающий по подбородку рассол, прошамкал я.

Повар вздрогнул и припустил без оглядки куда-то в сторону обоза, где, видимо и хранил затребованный мной неприкосновенный спиртной запас. А капустка, действительно оказалась недурственной! Повар отсутствовал совсем недолго, я даже прожевать то, что в рот засунул, как следует и не успел, хоть работал челюстями, словно бык, жующий свою бесконечную жвачку. Осторожно поставив на краешек стола бутылку спирта и пустой стеклянный стакан, повар вновь поспешил ретироваться. На этот раз я его даже и не подумал останавливать — пусть себе валит, пока окончательно не обделался.

— Габриэлловна, а ты чего как неродная? — обратился я к старушке, стоявшей все это время рядом со мной, но так и не усевшейся за стол. — Давай со мной по стописят, а? А то одному как-то не по себе — я ж не алкаш какой, да командир с Робкой, как назло, где-то пропали!

— А и давай, борода! — Старушка решительно махнула рукой и уселась за стол напротив меня. — После всего, что пережить довелось, и выпит не грех!

Я вылил на землю чай из металлической слегка мятой кружки и до краев заполнил ее спиртом, после чего плеснул чуть-чуть на донышко в принесенный поваром стакан.

— Водичкой разбавить, Габриэлловна? — поинтересовался я у бабки.

— Вот еще! — фыркнула старуха. — Зачем хороший продукт переводить?

— Вот это по-нашему! — Довольно кивнул я, цепляя своими скрюченными пальцами кружку. — Будем, что ль?

— А тебе не многовато ли, борода? — Оценив величину дозы, которую я собрался одномоментно заглотить, произнесла немка. — Сдохнешь ведь…

— Не дождесси, старая! — усмехнулся я и, слегка стукнув мятым оловянным донышком своей тары о край её стакана с чувством, с толком и расстановкой, а еще и с большим удовольствием медленно втянул в себя по-настоящему горючую жидкость.

Глава 24

Хоть пожилая немка и была особой не особо впечатлительной, но с каждым моим глотком её глаза раскрывались все шире и шире, превращая её в основательно пожившую на свете лупоглазую аниме-девочку. Я же продолжал смаковать эту убойную для простого человека дозу спирта. Но я-то уже им не был — этим простецом, а гребаного Асура, в которого я постепенно превращался, одним стаканом водки не пронять! Уже проверено и неоднократно. И то, что во мне Магии ни на грамм не осталось, на это свойство моего организма ну никак не влияет.

В общем, бабка, открыв рот смотрит, а дедка — просто заливает в себя с преогромным удовольствием грамм триста неразведенного спирта. К слову сказать, ничего необычного в этом не наблюдаю. Да у нас так дохренища народу живет, разве что дозы поменьше за один присест. Хотя, знавал я и таких уникумов, что, не будучи никакими Асурами, запросто могли заложить за воротник и побольше. И такое бы здоровье, да на благо страны…

Спирт, полыхнув в желудке, погнал волной по жилам животворящее тепло и приятно нахлобучил по темечку. Напряжение, продолжающее удерживать меня после битвы с Драмагаром, наконец-то действительно отпустило и я сумел расслабить.

— Уф-ф-ф… Хорошо… — прошептал я едва слышно. — А ты чего тару греешь, Габриэлловна? — прикрикнул я на старушенцию, продолжающую пялиться на меня с приоткрытым ртом. — Аль передумала?

— Силен, разбойник! — Ошеломленно покачала головой пожилая немка и, громко выдохнув, залпом всадила порцию неразведенного спирта. — Ха-а-а! — оторвавшись от стакана, прошипела она обожженным горлом.

Но я успел вовремя подсуетиться, запихнув в её распахнутый морщинистый рот, которым она судорожно всасывала воздух, добрую жменю квашеной капусты. Старуха благодарно кивнула и захрустела капустой.

— Развлекаетесь? — раздался голос командира за моей спиной.

— Обижаешь, командир, — нарочно попенял я Головину на несправедливое замечание, — снимаем мандраж после боя. Наркомовские сто грамм… — по-русски добавил я.

— Как я погляжу, тут не сотня, — усмехнулся Александр Дмитриевич, — тут куда больше!

— Ну, так и я за целую дивизию, а то и за целый корпус отдуваюсь, — и не подумал смущаться я. — Садись, командир, перекусим, пока при памяти.

— Перекусить, это можно, — согласился товарищ оснаб, присаживаясь на лавку рядом со мной. — Что дают? О! Каша и квашеная капуста? — радостно произнес он, заглядывая в мою тарелку.

— Хороша закуска — квашена капустка! — произнес я, слегка плеснув спирта в опустевшую кружку. — Ты тоже прими, Александр Дмитрич, чай в подвале сидючи, тоже перенервничал?

— Было немного, — не стал скрывать командир. — Ведь наше убежище легко могло и в братскую могилу превратиться. Вернее, почти превратилась… — добавил он, поднимая кружку со стола.

— Давай, командир, — я плюхнул немного спирта в освободившийся бабкин стакан — на вопросительный взгляд она лишь отрицательно мотнула головой, — чтобы хрен им всем на воротник! — задвинул я небольшой тост. — Мёртвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно^[38].

— Согласен! — кивнул князь Головин.

Мы чокнулись и выпили. Пока «разбирались» со спиртным, испуганный фриц-поваренок притащил еще одну тарелку каши и, поставив её перед командиром, стремительно удалился. Головин набросился на еду с повышенным аппетитом, ну, так аперитив в виде дозы неразбавленного спирта очень этому способствует. Вопросами о наших дальнейших действиях я командира не напрягал, пусть едой насладится как следует — неизвестно, когда мы перекусим в следующий раз. Поэтому, поглядев на весело перемалывающего кашу Александра Дмитриевича, тоже накинулся на еду, да так, что за ушами затрещало.

Тишина, установившаяся за столом, нарушалась лишь перестуком оловянных ложек по донцам таких же оловянных мисоНа это к с равномерной щелканьем метронома. Фрау Габриэлла, уткнув острые локти в грубую столешницу, положила подбородок на ладони и с какой-то потаенной нежностью наблюдала за нами с командиром. Похоже, что её слегка накрыло алкогольной расслабленностью. Все-таки тоже по самому краю прошла, а могла запросто отдать Богу душу.

Однако, нашу гастрономическую идиллию разрушил появившийся Роберт Хартман.

— Вот вы где! — крикнул он, подбегая к нашему столу. — А я вас обыскался… — Он остановился у стола, снял фуражку и отер рукой выступивший на лбу пот.

— А мы и не скрывались, Робка. — Я проглотил остатки каши и вытер тыльной стороной ладони свою ныне куцую бороденку и усы. — Садись и ты с нами — чаю попей. — И я недвусмысленно указал на початую бутыль спирта.

— Действительно, сынок, садись, поешь с нами, — «подключилась» старая немка. — С утра ведь маковой росинки во рту не было!

— Господа, я даже не знаю, как сказать… — выдохнул Хартман, обессилено падая на деревянную лавку. — Тут такое дело…

— Так ты сперва поешь-попей, — фыркнул я, — какие дела на голодный желудок?

— Вы не понимаете! — нервно воскликнул Роберт. — Со мною сейчас связались из резиденции рейхсфюрера… Вам, господа, назначил аудиенцию Сам… — Харман даже задохнулся от осознания важности доводимой до нас информации. — Сам Великий Фюрер! Понимаете вы это или нет? Поступил приказ срочно доставить вас в Орденский замок СС — Вевельсбург, где вы и встретитесь с Главой Вековечного Рейха! — Он выпалил все это на одном дыхании, а потом «оплыл» на лавке, словно из его тела кто-то сумел вынуть все кости.

— Ну и фигли? — Делано невозмутимо пожал я плечами. — Это не повод ходить голодным! Война — войной, аудиенция — аудиенцией, а обед по расписанию! — И я деловито облизал налипшие на ложку остатки каши.

Хотя, сказать, что я расстроен — это вообще ничего не сказать! Вот оно — гребаный фюрер сам напрашивается на неприятности, а у меня Маны нет! И самое главное — она и не думает восстанавливаться, словно какая-то гребаная фигня случилась с моим Источником. То есть все, ради чего и затевалась наша с командиром заброска (по крайней мере в моем представлении) натурально шло коту под хвост. Ну или псу, что совсем не важно, поскольку, что у одного, так и другого под хвостом находится одна неприятность под названием жопа. Так вот и мы с командиром на данный момент находились не абы где, а в полной жопе!

— А ну прекратить панику! — рявкнула на сына старушка, не хуже заправского фельдфебеля. — Подумаешь, в какой-то Вевельсбург к какому-то фюреру пригласили, — наморщила она нос. — Это не повод аппетит хорошим людям портить! — она продолжала недовольно высказывать обоснованные претензии сыну, даже не задумываясь о последствиях. Что она смелая старуха, я уже давно понял. — Давай, соберись, тряпка, а то смотреть на тебя тошно! Поешь-выпей с уважаемыми людьми, как Гасан Хоттабович предложил, а потом уже о делах будете говорить!

Роберт заторможено кивнул, все еще находясь под впечатлением новостей, а фрау Габриэлла нацедила спирта в освободившийся стакан, который вложила сыну в руку.

— Пей! — чуть ли не в приказном порядке заявила она.

И Роберт, слушая мать краем уха, и явно не обратив внимание, что она там ему подсунула, махом влил содержимое стакана себе в глотку.

— А-гха! — закашлялся он, когда неразведенный спирт опалил ему глотку. — Гха-гха-гха! — не переставая кашлять, со свистом втягивал он в себя воздух.

— Успокоился, мой мальчик? — вкрадчиво осведомилась фрау Габриэлла, милостиво подвигая к нему тарелку с квашенной капустой. — Закуси скорее, сыночек!

Даже не знаю, хотел бы я такую безбашенную бабку себе в матери, или ну его нафиг-нафиг? Я взглянул на Робку, жадно пожирающего капусту прямо из миски, словно свин помои. И плевать на высокое звание оберфюрера, когда мать заругает. Нет, Габриэлловна явно наш человек, вона, как быстро Робку взбодрила и в норму привела.

Робка дожевал капусту, выпил через край остаток рассола и облегченно выдохнул:

— Успокоился, мама… До сих пор не понимаю, как это у тебя получается?

— Так я ж мать! — гордо заявила старуха, подвигая сыну свою, так и не тронутую миску с кашей. — Давай, поешь вот — еще легче станет!

На этот раз Робка беспрекословно навалился на кашу, гремя оловянной ложкой по оловянной чашке. Настроение, как и аппетит был возвращен мамой, ну и небольшой дозой медицинского спирта в надлежащую форму. Мы же с командиром внешне молча и лениво наблюдали за насыщением Хартмана, а вот на нашем «внутреннем уровне» кипели настоящие страсти.

— Командир, что делать будем? Вот он — шанс! Он нам сам в руки пришел, а я так бездарно облажался…

— Мы облажались, Хоттабыч, мы! — заявил командир, пытаясь хоть каким-то Макаром меня приободрить. — А по-другому мы бы просто сдохли! Ты об этом почаще вспоминай, чтобы в панику не впадать.

— Я и не впадаю… просто обидно как-то стало… ведь одним махом можно было придавить сученыша! И всю его кодлу поганую, кто бы рядом оказался.

— Совсем Источник не работает? — еще раз уточнил Головин.

— Совсем не работает, командир — ни капли в Резерв не упало! Можно, конечно попробовать Прану в Ману пережигать, но сколько там её будет?

— Не густо получится, — согласился Александр Дмитриевич, зная примерное «грабительское» соотношение превода Жизненной Энергии в Магическую, — даже если мы все Пронотрансфузеры по округе соберем и тебя от них запитаем. Нужен Накопитель большой мощности. Только, думается мне, мы такой не раздобудем…

— Ничего, Петрович, будем импровизировать, — схохмил я, пытаясь хоть как-то привести себя в норму.

— То есть ты от аудиенции у Гитлера не отказываешься? — хохотнул Головин.

— Смеешься, командир? Мы столько к этому шли, чтобы на финише съехать? Не-ее, хочу взглянуть в глаза этой гниде и, хотя бы, в харю его мерзкую плюнуть! А лучше до того момента с моим Источником разобраться…

— Если бы все так легко было, — с горечью произнес командир, — но пытаться восстановить твой Источник будем обязательно...

Когда мы закончили мысленное обсуждение дальнейших этапов терпящей крах операции и вернулись к реальности, Робка уже доел кашу и попивал чаек, принесенный все тем же толстопузым поваром-немцем.

— Эй, любезный! — окликнул я фрица. — Нам тоже чая принеси! И покрепче!

Стоило лишь заикнуться — и парящие кружки с чаем стояли напротив каждого сидевшего за столом. А помимо этого поваренок притащил еще и свежую выпечку! И как они, сука, это делают? Я тут же ухватил еще пышущую жаром булочку и вонзил в нее зубы. Твою мать, незабываемые ощущения свежей хрустящей выпечки на зубах! Кто его знает, может наслаждаюсь в последний раз? На приеме у Алоизыча могут и не угощать таким вот чудом…

Так что надо натрескаться этой свежей выпечки вволю, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях. Я вспомнил, как в последний день своей жизни в родном мире выперся на улицу в кои-то веки именно за свежей выпечкой. И ведь вроде совсем недавно все это произошло, а как еще одну жизнь прожил. Жалко будет, если в этот раз бл.дское отродье раздавить не удастся. Ведь это сколько жизней спасти можно, как с нашей, так и с немецкой стороны! Ведь и среди немцев нормальные люди есть, вон, как Робка с Габриэлловной.

— Роберт, — произнес князь Головин, — а не найдется ли у тебя Накопителя с Магической Энергией? Нам бы помощнее — Хоттабыча после боя протестировать хочу, — с ходу придумал он обоснование. — А Силу мы потом обратно в Кристалл сольем, как только свои выкладки проверим…

— Александр Дмитриевич, после того, что Гасан Хоттабыч сотворил, ему памятник надо поставить! Ведь сколько народу эта Тварь могла загубить? — с воодушевлением произнес Хартман, за что заработал одобряющий взгляд матери. — Не надо ничего сливать! Только вот какой мощности Кристалл-Накопитель вам потребуется?

— Самый большой, какой сможешь найти, — попросил командир. — Мощность — это основной параметр.

— Сейчас посмотрю, что можно найти у танкистов, — не стал рассиживаться Роберт и вылез из-за стола. — Но не думаю, что найдется очень большой мощности…

— Ты своих Некроматьегомагов потряси! — предложил я, переводя стрелки на включенных в состав танкового корпуса «труподелов». — Они, по всему видно, ребятки денежные, — пояснил я свою мысль, — аристократы голубых кровей!

А оно и невооруженным глазом было видно, что Маги-Некроманты даже не скрывают презрения по отношению к обычным танкистам. Все то время, что они пребывали здесь, аристократы общались только в своем привилегированном круге, явно тяготясь присутствием простецов и брезгуя даже приближаться к черни.

— Хорошего пацана воспитала, Габриэлловна! — произнес я, после того, как Роберт отправился на поиски нужного нам Кристалла-Накопителя. — Несмотря на все его мерзкое окружение, не скурвился парниша, и чести своей офицерской не растерял.

— Эх, это мало я его еще порола, Гасан Хоттабович, пока он маленький был, — неожиданно с ностальгической паволокой в глазах произнесла она.

— Это почему же? — Честно говоря, меня поставило в тупик заявление старой немки.

— А потому, что как был дураком малолетним, так дураком, но уже взрослым, так и остался! — жестко произнесла она.

— Ну, несправедлива ты к сыну, мать, — осуждающе покачал я головой. — Кем-кем, а дураком он явно не является. Был бы дурак, так высоко бы не поднялся…

— С этой нынешней властью, — старуха экспрессивно сплюнула на землю и дергано раздавила плевок подошвой, — я бы на одном поле ср.ть бы не села! А он поднялся… Ты же знаешь, старый, чем выше в таком случае подъем, тем эпичнее будет падение. Сидел бы уже на жопе ровно в своем горнострелковом полку, подальше от начальства и поближе к кухне! А такая близость к «бесноватому», скажу честно, меня очень настораживает и, если не сказать — пугает. Утянет он его с собой в адскую пропасть…

— Не переживай, Габриэлловна, — постарался приободрить я отчего-то вдруг упавшую духом боевую старушку, — постараемся удержать его от такого падения.

— Уж ты постарайся, борода! — Фрау положила свои морщинистые руки на мою ладонь и проникновенно посмотрела в глаза.

— Сделаем все возможное! Правда, командир? — произнес я то, что она хотела от меня услышать.

— Сделаем, фрау Габриэлла, — подтвердил мои слова Александр Дмитриевич. — Обязательно сделаем! Роберт нам же, как родной стал — столько всего вместе пережили и не описать словами.

— Вот, сынок, спасибо! — прослезилась старуха. — Мне ведь, кроме вас и надеяться не на кого. А на сердце у меня камень, ровно с тех пор, как он в Берлине у Гиммлера побывал! Чтобы ему пусто было, этому проклятому Колдуну! Не спокойно у меня на сердце, ребятки…

— А у кого сейчас спокойно, мать, когда такие дела в мире творятся? — ворчливо заметил я. — Эта война только вашего «бесноватого» радует, да его прихвостней, а для остального народа — только боль, кровь и страдания. Что у наших, что у ваших.

— Прав ты, борода, — кивнула старуха. — Во всем прав. Только вот пока этим страданиям конца края не видно.

Не прошло и получаса, как вернулся вновь запыхавшийся, но довольный Хартман.

— Вот! — С победной улыбкой на лице он выложил на стол перед нами довольно крупный Кристалл-Накопитель, переливающийся мягким «неоновым светом». — Кое-как выбил у одного из этих спесивых Некромагов, — похвастался он. — Если бы не бумага, подписанная самим рейхсфюрером, предписывающая оказывать любое содействие и реквизировать для неотложных нужд любые средства, в том числе и Артефакты, хрен бы мне чего обломилось! Подойдет такой экземпляр? — поинтересовался он. — Большего, к сожалению, не сыскать.

— Попробуем, может, и подойдет… — Не отрывая взгляда от светящегося Кристалла, кивнул командир. — Спасибо, Роберт!

— Мама, пойдем, поговорим пока мы не уехали, — предложил старушке Хартман, без слов уловив, что нам нужно остаться наедине. Хотя, может и просто решил с матерью попрощаться.

Едва они отошли, я тут же накрыл слегка подрагивающими ладонями Накопитель. От того, смогу ли вновь запустить Источник на выработку Магии зависело многое… Вернее, от этого зависело все. И я напрягся изо всех сил.

— Ну? Хоттабыч? Как? — минут через десять решился окликнуть меня командир. — Хоть что-нибудь получилось?

— Это кранты, командир… — хрипло произнес я. — Я вообще Силы не чувствую…

Глава 25

Командир обеспокоенно посмотрел мне в глаза:

— Совсем ничего не чувствуешь?

— Совсем… Словно я вновь простым человеком стал… Без Дара…

— Подожди-ка, старичок… — поспешно произнес Головин, разворачивая в воздухе уже привычную мне «Ловчую Сеть». — А…

— «Сеть» вижу! — обрадованно перебил я Александра Дмитриевича, легко заметив, как распространяются в окружающем пространстве нити Ментального Заклинания. — С Магическим Зрением никаких проблем не наблюдается! — облегченно выдохнул я.

— Ну, значит, простецом тебе уже не стать, и не надейся! — подначил меня командир, для поднятия моего слегка просевшего морального духа. — Что-то случилось с твоим Источником…

— Что могло с ним случиться?

— Я не Медик, ни Целитель — точно сказать не могу, — развел руками командир. — Могу только предполагать, и свои предположения уже озвучил. Возможно, не хватает Мощности Потока — Кристалл слабоват.

— Так может, ты меня приложишь хорошенько каким-нибудь мощным Ментальным Заклинанием? Это ведь тоже можно считать направленным Потоком Силы, только не «сырой», а видоизмененной с помощью твоего Дара.

— Слабенькое Ментальное Заклинание тебя явно не возьмет, зря, что ли, я тебя учил? А от серьезного как бы у тебя мозги не закипели… Хотя, идея несомненно хорошая, — немного подумав, все-таки согласился он с моими доводами. — Да и Сопутка у тебя соответствующая имеется… Может, и стоит попробовать тебя аккуратненько чем-нибудь «приласкать»… — произнес задумчиво Головин.

— Так давай, командир, чего ждать-то? — встрепенулся я.

— Давай подождем немного, — предложил командир. — Ты едва-едва с того света выбрался, а мой Ментальный Удар тебя вообще может доконать.

— Да куда тянуть-то, Петрович? Не сегодня-завтра у самого Алоизыча в гостях окажемся… — Я подозрительно огляделся по сторонам — авось, кто из фрицев «уши греет»?

— Насчет подслушки можешь не переживать, — догадавшись, чего это я так увлеченно вращаю головой, усмехнулся товарищ оснаб, — моя «Сеть» не позволит. Она у меня не только на поиск заточена.

— Давай, долбани меня, да посильнее! — вновь «слезно» попросил я Головина. — Авось поможет? Я в порядке, ты же сам видел, сколько в меня Праны фрицы из своей адской машинки закачали…

— Отстань, Хоттабыч! — отмахнулся от меня командир. — Тут мне решать, когда ты к такой «процедуре» будешь готов. Да и то, я еще до конца не уверен, стоит ли?

— Нет у нас времени на лишние раздумья, Петрович! — вновь заканючил я, пытаясь склонить командира к «Силовой акции». — Шибани Мозголомкой, как друга прошу!

— Да иди ты в пень, старый! — вновь выругался командир. — А если у тебя Дар через час сам собой восстановился бы, а тебе уже все мозги «сожгу»? Festina lente — поспешай медленно, как говорили древние римляне! — перевело с латыни командир. — Слыхал такое выражение, Хоттабыч?

— Кто берет махом — кончает прахом, — вместо ответа мрачно привел я еще одну интерпретацию этого крылатого латинского выражения, приписываемого Октавиану Августу, внучатому племяннику Гая Юлия Цезаря. — Тише едешь — дальше будешь! Поспешишь — людей насмешишь! Поспешай, да не торопись! Дело верши, да не спеши…

— Все-все-все, Хоттабыч! — Головин поднял руки с раскрытыми ладонями на уровень плеч. — Сдаюсь!

— Понимаю я все, командир, — я тяжело вздохнул, — но как бы потом поздно не было.

— Если ничего больше не придумаем, обещаю — вдарю по твоим мозгам так, что мало не покажется!

— Я на тебя надеюсь, Петрович, — произнес я, положа руку на Кристал и в очередной раз пытаясь почувствовать «пропавшую» Силу. Ведь вот она — рядом, я даже уже руку протянул, но коснуться так и не смог. Как ни пыжился и не старался — ни-чег-го! Пусто! Зеро! Вот, значит, как себя чувствует Силовик-инвалид — и близок локоть, да не укусить!

— Хватит, Хоттабыч! — приказал остановить самоистязание князь Головин. — Будешь пытаться не чаще раза каждые три часа, — безапелляционно заявил он.

— В этом есть какой-то смысл, командир? — ехидно поинтересовался я.

— Совершенно никакого, — даже не стал ничего придумывать он, чтобы хоть как-то обосновать свои требования. — Однако, это поможет тебе не зацикливаться на проблеме. А то упадешь через час от истощения, что мне с тобой потом делать?

— А с чего ты взял, что я от истощения свалюсь?

— Если бы ты сейчас на себя посмотрел — никаких вопросов бы не возникло, — произнес князь Головин. — И не забывай, что я, как-никак Внеранговый Силовик-Мозголом. Ты еще подумать не успел, а я уже все знаю! — И он мне весело подмигнул.

Вот ведь фрукт! А ведь я ему даже завидую — так стойко держать удары судьбы, это дорогого стоит! Я вот за всю свою столетнюю жизнь, так и не научился. А ведь серьезная усталость действительно навалилась после моих неудачных попыток растормошить Источник. Да еще такая, как будто я сначала беспробудно бухал, потом всю ночь вагоны разгружал, а после всего этого боролся с жесточайшим похмельем! И как я этого сразу не заметил?

— Странно… — задумчиво произнес я. — Откуда такая дикая усталость? Ведь я, по сути, ничего такого не делал?

— Тут я тоже тебе ничем помочь не смогу, — пожал плечами Александр Дмитриевич. — Возможно, у тебя проблемы нетолько с Источником, но и со всем организмом. Предположение на правах бреда: может этот ископаемый Драмагар на тебя какое-нибудь посмертное Проклятие навесил.

— Хочешь сказать, что Проклятия реально существуют? — усомнился я в словах командира.

— А твое Кромешное Проклятие? — напомнил он мне об известной «проблеме».

— Ну, там скорее мутация под действием неизвестного науке Силового Излучения, типа радиационного…

— Причем тут радио? — не понял меня командир.

— Не радио, Петрович, а радиация, — поправил я его. — Ионизирующее излучение. Абсолютно не Магического Действия. Это потоки фотонов и других элементарных частиц или атомных ядер, способных ионизировать вещество. Неужели никогда не слышал?

— Так, слышал краем уха, — неопределенно мотнул головой командир. — Физика, что ль?

— Физика, командир. Знаешь, кому в моем мире достались почетные лавры первооткрывателей этого явления? Они за него даже получили Нобелевскую премию!

— И кому же? — с интересом произнес товарищ оснаб.

— Супругам Кюри! — огорошил я его своим заявлением.

— Дом Кюри? — Удивленно вскинул брови князь Головин. — Они же поголовно Осененные! Ты же знаешь, что в сфере Магических Защитных Заклинаний и Конструктов им нет равных! Причем тут открытия по физике?

— Это здесь они Осененные Маги, а у меня они простые ученые. Ну, как простые, — я усмехнулся, — гениальные. И не только по физике, но еще и по химии! Да у них вся семейка прославилась на ниве научных открытий по физике и химии. А вот в вашем мире с этим, похоже, не сложилось? Неужели Магия оказалась более перспективным направлением исследований?

— Не знаю, — пожал плечами князь Головин, — как у них с этим… Слава Дома Кюри нашего мира — именно Силового направления.

— Чудны дела твои, Господи, — произнес я. — При всей схожести миров — разница, как говорится, на лице! — И я весело хохотнул.

— Все шуточки шутишь, старый? Значит, точно на поправку пошел! — копируя интонации профессора Виноградова, произнес, прищурясь, командир.

— Твои бы слова, да Богу в уши, — скептически произнес я, вновь накладывая руки на Магический Накопитель. — Нет, тля, ничего не чувствую! Как обрезало! — вновь расстроено произнес я.

— Что-то, Хоттабыч, ты в последнее время Господа часто поминать начал, — заметил командир. — Смотри у меня! Даже не думай!

— Не дождешься, Петрович! — уже привычно отмахнулся я. — На мне даже принцип двум смертям не бывать, а одной не миновать — не работает. Плавали — знаем!

— Слушай, старичок, я вот чего у тебя все спросить хотел, — немного чувствуя себя не в своей тарелке, поинтересовался Головин, — ты не жалеешь, что попал в наш мир?

— А чего мне жалеть? — На этот вопрос у меня давно был заготовлен соответствующий ответ, только вот никто до сего момента так и не удосужился мне его задать. — Меня там ничего больше не держало: сослуживцы и друзья, да и ты в том числе — на кладбище. Детей и даже внуков я пережить умудрился, а правнуки, наверное, о моем существовании даже не знают. Хотя, может просто забыли за давностию лет. Не знаю, одним словом… Я был старой никому не нужной развалиной, задержавшейся так долго на этом свете. Ты даже представить себе не можешь, командир, каково это — быть никому не нужным? Ни стране, ни родне, ни даже самому себе! Знаешь, чего я больше всего хотел? Сдохнуть побыстрее! Обрыдло все! А здесь, я какую-никакую, а пользу приношу. Так что мне, считай, несказанно повезло, что я у вас очутился, да еще с такими возможностями… Но и те про..ать умудрился в самый ответственный момент! — с горечью добавил я.

— Отставить заниматься херней, товарищ полковник! — со сталью в голосе произнес Головин. — Жив-здоров, а голова на плечах! Если в ближайшее время твой Источник не восстановится — будем импровизировать! Отступать поздно, да и некуда — за нами вся Русь Матушка! Предстоящую задачу понял, товарищ полковник?

— Так точно, товарищ оснаб! Задача ясна, как ясен пень! — Да, умеет командир придавать мыслям нужное направление.

— Тогда подбираем сопли и движемся на аудиенцию к Гитлеру. Не просто же так он тебя видеть желает?

— Между прочим, ты тоже в списках приглашенных, — напомнил я Головину. — И еще не ясно, кто ему больше нужен.

— Ну, так-то Внеранговые Силовики-Мозголомы на дороге не валяются, — согласно кивнул Александр Дмитриевич. — А сейчас прекращаем бесполезный базар — я снимаю «Сеть». Все насущные вопросы с этого момента обсуждаем в Ментальном Пространстве.

— Понял, командир! — понятливо кивнул я. — Убирай заклинание — нечего даром драгоценную Ману расходовать. Она тебе еще понадобиться может.

Я понаблюдал в Магическом Зрении, как истаивают в воздухе тоненькие ниточки Заклинания «Сети», деактивированного командиром. Ну, что ж, я готов рискнуть! Как, впрочем, и командир. Нужно звать Хартмана и отправляться к злобной теще на блины, то бишь к гребаному фюреру на аудиенцию.

Робку специально звать не пришлось, он уже закончил разговаривать с матерью и, заметив, что мы освободились, поскакал чуть ли не вприпрыжку в нашу сторону.

— Ну что, господа, готовы прокатиться до Вевельсбурга? — чрезмерно бодрым голосом поинтересовался он.

— Слышь, Робка, ты бы уже завязывал с господами, — ворчливо поставил я ему на вид. — Какие из нас господа? Может Александр Дмитриевич и подходит под это определение — урожденный князь, как-никак, а меня от этого коробит! Прямо до зубовного скрежета. Мы ж с тобой уже не один пуд соли съели, боевые товарищи, как-никак! Можешь смело нас так и называть…

— Ну… неожиданно замялся оберфюрер. — Все товарищи у нас с «той стороны» — в Советском Союзе… — Постарался сгладить острые Хартман. — Не поймут меня господа Некромаги…

— Хочешь сказать, что все товарищи для вас могут быть только врагами? — Недовольно поморщился я, понимая, куда клонит оберфюрер. — Но вы же промеж собой камрадами зоветесь?

— Да, — согласно кивнул Хартман.

— Так это ж по-вашему товарищ и есть! В общем, зови меня камрадом, а о «господах» чтобы я от тебя больше не слышал!

— Договорились, Гасан Хоттабович, — не стал спорить со мной Хартман, видимо считая это очередным заскоком безумного русского деда. А может быть, я ошибаюсь, и такая покладистость — следствие глубокого его ко мне уважения, после того что я сотворил с непобедимыми Древними Монстрами — Титаном Гиперионом, Хозяином Кладбища и Драмагаром.

А вот то, что это не следствие страха, я был уверен на все сто — так-то я, как-никак, настоящий Силовик-Мозголом… Ладно-ладно, это командир выяснил, Харман ведь тоже являлся хоть и слабеньким, но Ментальным Магом и мои «происки» у него в голове мог вполне обнаружить. Ну, а с Головиным ему тягаться не с руки.

А еще, как оказалось, Гиммлер и его ручные теоретики из «Анэнербе» отчего-то считали Робку единственным и неповторимым Магом Удачи, и даже пообещали внести эту уникальную Специализацию в Табель о Магических Рангах Вековечного Рейха! А это вам не хухры-мухры! Вообще-то, если основательно задуматься, что-то в этом есть… Ведь Хартман — единственный, если не считать командира, кто выжил после череды наших смертельных приключений по дороге в Рейх. Он реально счастливый жучара, как тут ни крути.

— Вы готовы отправляться, камрады? — принимая во внимание мои пожелания, поинтересовался оберфюрер. — Если какие-то проблемы — не спешите. Еще есть время перевести дух. Мы должны появиться в Вевельсбурге к завтрашнему вечеру. А перед этим привести вас в порядок. Не можете же вы появиться перед самим Фюрером в таком виде.

— А чем тебя мой вид так не устраивает, Робка? — вкрадчиво осведомился я, недовольно шевеля кривовато остриженной бородой.

— Ну… так это же сам Фюрер… — слегка побледнев, произнес Хартман, пытаясь сохранить невозмутимый покер-фейс. Но меня-то на мякине не проведешь! Волнуется, бедолага. Он, небось, своего бесноватого Адольфа никогда вживую и не встречал, только на фотках, да портретах. А тут такая оказия. Ну, и собственно, пропаганда у них вовсю молотит, представляя конченного утырка Алоизыча чуть ли не богом во плоти. — Нельзя к Главе Рейха в таком виде… не положено… — продолжал талдычить оберфюрер, зная, что, если я не захочу — то всей собранной здесь танковой бражкой, даже с поддержкой десятка далеко не самых слабых Некромагов, не удастся «нагнуть» дряхлого на вид старика Хоттабыча. Я, как тот Шалтай-Болтай, которого и вся королевская конница, и вся королевская рать… Только вот не знают они, что от меня на сегодняшний момент один пшик остался. Но я еще вволю попользуюсь своей «былой славой».

— Хочешь, скажу тебе, как на духу, Робка, — подпустив толику презрения в свой хрипловатый голос, произнес я своей фирменной недовольной манере, — плевать мне на все ваши великосветские условности с высокой колокольни! Я и в России перед царем-батюшкой на цырлах не ходил, и при Советах жопу никому не лизал! А когда недовольные моей независимостью товарищи, которые нам вовсе не товарищи, меня в Абакане заперли, пришлось им весь этот Абакан испортить! Да ты же сам там был, Робка, — напомнил я Хартману между делом, — и все сам своими глазами видел.

— Видел… — не понимая, что ему делать дальше со сбрендившим стариком-маразматиком, обладающим чудовищно сильным Даром, растерянно повторил за мной Роберт.

— Ну, что я хочу сказать — не повезло твоему Фюреру! Это ему со мной интересно встретиться, а мне, честно признаться — похрен! Стар я для таких встреч, а еще вымотался и устал, как собака. Может, перенесем намечающийся сабантуй? Или как-нибудь без меня, а?

— Как это? — Натурально опешил Харман. — Это специально… Фюрер… аудиенция… — Похоже, что критическое мышление оберфюрера дало сбой. Как бы я к нему не относился, он был не только настоящим немцем до мозга костей, но еще и настоящим офицером, для которого пресловутый немецкий орднунг и военная субординация — это краеугольные камни на которых стоял весь его окружающий мир. И выдерни из этого фундамента хоть один камешек, весь мир полетит в тартарары. Да, работать с ним еще, чтобы сделать не бездушную машину, а настоящего человека, не переработать! Но это задача на будущее, а пока достаточно мучить пацана, а то его еще апоплексический удар хватит.

— Ладно, Робка, едем — пошутил я мальца! — довольно хихикнув в кулак, произнес я, доставив себе невероятное удовольствие наблюдая вытянувшуюся физиономию Хартмана.

Глава 26

До столицы Вековечного Рейха мы добрались в сопровождении танкистов и Некромагов, словно под конвоем. А вот уже по прибытии мы с командиром уперлись и настояли, что дальнейшую дорогу в Вевельсбург хотим провести в спокойствии и тишине, а не глотая пыль, слушая лязг траков тяжелой техники, разбавленной ревом мощных двигателей и не дыша вонючим дизельным выхлопом. Да и чего такого может с нами произойти в глубоком-то тылу? Ну, разве что обнаружится еще какая-нибудь допотопная тварь, не вымершая тысячелетия назад.

Посопротивлявшись для проформы, Хартман связался со своим начальством и, пусть и с большим трудом, но таки выбил нам разрешение отправиться в Орденский Замок СС без какого-либо сопровождения. Однако, после этого долгого, но плодотворного разговора со своими фашистскими боссами, он выглядел не лучше выжатого лимона. Тем не менее нашей слаженной команде, состоявшей на данный момент из меня, товарища оснаба, Хартмана и его водителя-ординарца, предоставили комфортный автомобиль, взамен уничтоженного Драмагаром, на котором мы и должны были отправиться на запланированную аудиенцию к Адольфу Алоизычу.

После «торжественного вручения» транспортного средства мы отправились прямиком в баню. Где я, наконец-то, начисто вымылся, как, впрочем, и все остальные «участники регаты», насквозь пропитавшиеся трупными миазмами. Там же, в бане, ко мне притащили цирюльника, который из моего неровного «обрубка» сумел соорудить небольшую стильную бородку. А еще туда же прибыл классный портной, и за то время, пока мы отмачивали в горячей воде свои расслабленные телеса, он умудрился подогнать под наши с командиром размеры пару цивильных костюмов. Для Робки эта процедура была неактуальна, поскольку у него в запасе имелся совершенно новый парадно-выгребной черный эсэсовский китель.

И вот, благоухая дорогим одеколоном после стрижки, я расслабленно сидел в удобном кресле напротив растопленного камина и потягивал отличное немецкое пиво, за которое мне пришлось выдержать нехилую схватку с оберфюрером. Уж слишком переживал Роберт, в каком виде мы появимся на завтрашнем приеме у Гитлера.

Ну, а мне вообще было до лампочки, какой от меня будет идти перегар во время встречи. Да и вообще, какой может быть перегар от пива? Да моя ускоренная регенерация не оставит от выпитого пива никаких последствий уже через пару часов! Так что я без всякого зазрения совести продолжал наливаться пенным, закусывая его изумительно копченой рулькой.

За проведенные в бане несколько часов мы с командиром не преставали пытаться восстановить мой неожиданно засбоивший Источник. Для начала он пулял в меня слабыми Ментальными Заклинаниями, но никакого результата это ожидаемо не принесло. Да и проводить подобные опыты приходилось в отсутствии оберфюрера, который имея Дар Менталиста, мог что-нибудь заметить.

Заклинания средней степени тяжести я уже переносил с трудом, временами начисто вырубаясь то в небольшом теплом бассейне, то в парилке. Хотя, какая у них там парилка? Еле теплится! А мне так хотелось попариться в настоящей парной, чтобы от каждого движения вымоченного в кипятке веника таким жаром обдавало, чтобы ух-х! А у них — сплошной афугусc^[39], как его не называй. Мы с командиром только все камни залили, а настоящего пара так и не почувствовали. Однако Робке и этого хватило с лихвой — он выскочил из парной еще в самом начале нашего «веселья». А приставленного к нам ауфгусс-мастера тоже не надолго хватило. Конечно, какой же немец сравнится с русским в «банном искусстве»?

Одним словом, ничего у нас не получилось — Источник остался в таком же состоянии, а я до сих пор так и не сумел дотянуться до Силы в Кристалле-Накопителе. От использования более мощного Ментального Заклинания, способного действительно расплавить мне мозги, Головин отказался наотрез. Не факт, что поможет, а вероятность меня угробить, была куда как реальнее призрачной надежды, что все восстановится до прежнего уровня. Что дальше с этим делать, не было никаких мыслей ни у меня, ни у командира. И это по-настоящему вгоняло в уныние…

Вымытых, подстриженных и одетых «с иголочки», Хартман потащил нас в ресторан. А после, слегка разомлевших от бани, выпитого и съеденного, перевез в заранее забронированные номера в самом фешенебельном берлинском отеле. Но мне было недосуг любоваться изящной позолоченной лепниной «президентского» номера люкс, до которого нас с командиром проводили с непередаваемой помпой — я просто завалился спать. К собственному счастью, я настолько выдохся, что даже не переживал по поводу «сломавшегося» Источника, а мгновенно вырубился.

Спал я крепко и без сновидений, поэтому проснулся свежим, с ясной головой и в прекрасной физической форме. Я поднялся с кровати и прошлепал в туалет. После оправки естественных нужд, я открыл воду и ополоснул свою слегка помятую со сна физиономию, на которой отпечатались складки наволочки.

Пялясь на себя в большое зеркало, заключенное в большую и массивную позолоченную раму, я на несколько мгновений натурально завис над умывальником. И было отчего опешить: моя борода, аккуратно подстриженная немецким цирюльником и бывшая белоснежно седой еще вчерашним вечером, основательно потемнела.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов! — ошеломленно выдавил я, продолжая внимательно исследовать свою измененную физиономию.

А и было от чего прийти в крайнюю степень изумления, поскольку помимо потемневшей растительности, разгладились и стали не столь заметны глубокие мимические морщины. Вообще вся кожа на лице словно подтянулась, избавившись и от большей части атрофических морщин, которые и превращают лица глубоких стариков в подобие «печеного яблока». Да я за одну ночь, словно лет сорок сбросил!

Не знаю, что послужило причиной такого резкого скачка — заемная Жизненная Энергия, влитая мне фрицем-Медиком с помощью Пранотрансфузера, либо отчего-то поскакавшая семимильными шагами моя продвинутая регенерация. Но что я явно помолодел — неоспоримый факт, который, как говорится, на лице.

— Это ты как, Хоттабыч? — Командир, видимо заколебавшийся ждать, пока я выползу из ванной комнаты, застыл на пороге и натурально выпучил глаза.

— Сам в шоке, командир! — не отрывая взгляда от зеркала, хрипло выдавил я. — Лег старичком, а проснулся бодрячком…

— Мне бы так по утрам просыпаться, — хмыкнул Александр Дмитриевич, от внимательного взгляда опытного чекиста ничего не укрылось. — Интересно, сколько тебе сейчас? — оценив произошедшие со мной изменения, произнес он. — Восемьдесят? Не-е-е… Семьдесят? Тоже нет, слишком хорошо для этого выглядишь.

— По ощущениям — около шестидесяти, Петрович, — сомневаясь, ответил я. — Хотя, я уже и не помню, когда ощущал себя таким… молодым…

— В шестьдесят молодым? — не сдержав усмешки, спросил князь Головин.

— Доживешь до сотни, Петрович, тогда поймешь, что в шестьдесят — только-только жить начинают, на пенсию переходя…

— Источник не завелся? — неожиданно опомнился Головин.

— Сейчас! — Я сосредоточился, оценивая изменения, произошедшие с моим Резервом. Если Источник вновь заработал, то в Резерве должна была оказаться хотя бы капля такой необходимой сейчас Силы. Но… — В Резерве пусто, командир, — глухо произнес я вслух. — Даже не капнуло ничего за ночь. Можно, конечно, попробовать и с Накопителем… Но, боюсь, все осталось по-прежнему.

— Спокойно, без паники! — Непонятно кого, себя или меня, принялся успокаивать товарищ оснаб. — Разберемся по ходу пьесы!

Наверное, все-таки больше себя — успокоить «постороннего», то есть меня, Внеранговому Силовику-Мозголому, каким несомненно являлся князь Головин, можно было просто по щелчку пальцев. А вот с самим собой такой вариант, похоже, не прокатывает.

— Конечно разберемся, командир! — Без тени сомнения согласился я с утверждением Головина. — Как говорили в мое время некоторые маргинальные элементы и молодежь: говно-вопрос!

— Ну и нравы у вас там были, в будущем, — изумленно покачал головой товарищ оснаб.

— Ну так мы не из князей, царско-сельские лицеи, да пажеские корпуса, чай, не кончали.

— Ладно, хорош зубоскалить, старый! — Командир вновь выглядел собранным и готовым к любым действиям. — План такой: двигаем на встречу с Гитлером, и слушаем его предложения. Ведь не просто же так он захотел встретиться с нами лично?

— Ясен пень, что не просто так, — согласился я.

— А дальше — по обстоятельствам, но думаю, что в этот раз у нас с тобой ничего не получится…

— Ты защиту от прослушки выставил? — спохватился я.

— Да, — кивнул командир, — я контролирую окружающую нас мозговую активность на максимальной мощности. Но лишнего лучше не болтать! — И он постучал себя указательным пальцем по виску. — Если что используем Ментал. А теперь, Гасан Хоттабович, освободите ватерклозет, пожалуйста! Терпеть, уже никакой мочи нет!

Выспавшийся и цветущий Хартман появился на пороге нашего номера, когда мы уже успели привести себя в порядок. Сказать, что его удивило мое ночное преображение, это не сказать ничего. Несколько долгих минут он охал и ахал, хороводя вокруг вашего покорного слуги, словно вокруг рождественской елки, чем успел меня изрядно утомить.

— Робка, кончай уже эту нездоровую суету! — раздраженно рыкнул я. — Ты на мне сейчас дыру протрешь!

— Но как, Хоттабыч? — почти слово в слово повторил он восклицание командира, увидевшего меня поутру.

— Испугался, что меня твой фюрер не узнает? — ядовито осведомился я.

— Ты очень сильно помолодел… — Констатировал очевидный факт Роберт. — Это же настоящее чудо! — продолжал восторженно ахать оберфюрер. — В чем секрет?

— А кабы знать? — Пожал я плечами. — Может, на меня так переливание Жизненной Силы подействовало? Отстань, Робка — не знаю я, одним словом!

— Но процедура переливания Праны никогда не давала такого эффекта, — никак не мог успокоиться Хартман.

— Кому-то не давала, а вот мне дала, — ворчливо произнес я. — Ты ж знаешь, Робка, что у меня постоянно все не как у людей. Да и человек ли я вообще? Помнишь же, что утверждал Кощей?

— Что ты Асур новой формации? — уточнил Роберт.

Я согласно кивнул.

— Помню. Но, неужели такой эффект от простого применения Пранотрансфузера? Такой эффект всесторонне изучать надо!

— Ага, ты еще посоветуй меня в лабораторию «Аненербе» сдаться. Для опытов.

— Не-не, упаси Господь попасть этим безумным коновалам в лапы! — открестился Хартман. — Видел я, что они с людьми творят! И не только с людьми — пленным вражеским Магам тоже…

— Хорошо, что хоть сам это понимаешь, — произнес я, впиваясь взглядом в мужественную физиономию оберфюрера. — Слушай, Робка, жрать охота! Кормить нас сегодня будут?

— Обязательно будут, — наконец улыбнулся Хартман. — Могу распорядится, чтобы в номер принесли.

— Давай, распорядись! — Я довольно потер ладони друг о дружку. — Пусть тащат! И побольше! Побольше! И насчет курева распорядись! Закончилось уже!

Завтрак в номер оказался выше всяких похвал, так что накидались мы втроем — Роберт тоже не успел еще позавтракать, прямо-таки от пуза. А вот сразу после завтрака, дождавшись, пока мы с командиром выкурим по папироске, Хартман сообщил:

— Выезжать пора, камрады! Хоть аудиенция назначена на вечер, лучше появиться в Вевельсбурге заранее. К Главе Рейха не принято опаздывать.

— А сколько нам ехать? — поинтересовался я.

— Часов шесть-семь, если сильно не гнать, — сообщил оберфюрер.

— Нам собраться — только подпоясаться, — произнес я, поднимаясь на ноги.

На улице нас уже дожидался автомобиль Хартмана, в который мы и загрузились. Роберт сел рядом с водителем, а мы с командиром уже привычно развалились с комфортом на мягком заднем сиденье. Водитель пиликнул клаксоном, пугая носящихся перед «Мерином» мальчишек, и неспешно выкатился на оживленный проспект.

Практически всю дорогу я банально продрых, восстанавливая силы после нескольких безуспешных попыток дотянуться до Источника. Как я не пытался, все было зря — Магия для меня была абсолютно недоступна. Это понимал и сидевший рядом Головин, время от времени мысленно спрашивая меня об успехах. Но порадовать мне его было нечем. Жаль, что прихлопнуть Гитлера в этот раз не удастся. А ведь какая шикарная возможность представилась. И еще неизвестно, подфартит ли нам так в будущем или нет?

Но предаваться унынию — это не наш метод! Ближе к концу поездки, когда я уже успел убедиться в полном отсутствии эффекта от моих усилий вернуть утраченную Магию и восстановил силы, я принялся с интересом пялиться в окно на пролетающий мимо нас пейзаж. Обширные низменности пересекались холмистыми местами, сплошь заросшими буковым и елово-пихтовым лесом.

— Знаменитый Тевтобургский лес, — заметив мой интерес, произнес обернувшийся к нам оберфюрер Хартман.

— И чем же он так знаменит этот ваш лес? — страдая от безделья — дорога уже слегка набила оскомину, спросил я.

— О! — воскликнул Роберт, тоже уставший играть в молчанку. — Это не просто знаменитый, а по-настоящему легендарный лес! В сентябре девятого года в Тевтобургском Лесу произошла эпохальная битва между римскими войсками и рядом германских племён. Три римских легиона, шесть вспомогательных когорт и три алы под начальством нижнегерманского прокуратора Публия Квинтлия Вара попали тут в засаду и были уничтожены херусками, бруктерами, хаттами и сигамбрами под руководством выдающихся германских вождей Арминия и Сегимера. Во время трехдневной битвы погибло около двадцати пяти тысяч солдат! Бежать удалось всего лишь пяти тысячам! Квинтлий Вар покончил с собой! Стволы деревьев Тевтобургского леса еще долгое время были увешаны черепами погибших в битве легионеров, а немало римлян попало в плен к тем, кого они презрительно называли варварами! Так знатные патриции стали рабами — домашними слугами, пастухами и привратниками. Римский император Октавиан Август отпустил бороду в знак траура и бился головой о косяк, повторяя: «Квинтлий Вар, верни легионы»!

— Поучительная история, — произнес командир, когда Роберт остановился, чтобы перевести дыхание, — никогда не недооценивай своего врага! Кто бы мог подумать, что разрозненные племена презренных германцев сумеют объединиться и выступить против хорошо обученного, организованного и опытного римского войска, считавшегося в те времена и вовсе непобедимым?

— Так они не только сумели выступить, но и одержать сокрушительную победу! — с явной гордостью за своих далеких предков добавил оберфюрер. — Они сумели отстоять свою свободу и независимость от иноземных захватчиков!

— Тебе ничего не напоминает эта история, командир? — мысленно обратился я к Александру Дмитриевичу. — Кто бы мог подумать, что косорукие русские варвары, способные лишь жрать водку, да под балалайку плясать, сумеют надавать по шеям непобедимому фашистскому вермахту?

— Согласен, — так же мысленно ответил мне князь Головин, — ничего не ново под луной! Немцам нужно бы почаще вспоминать страницы собственной истории.

— Да ты посмотри на Робку, он, вроде бы, и вспоминает, только сделать соответствующие выводы не в состоянии.

— Тогда мы ему в этом поможем. И не только ему…

Командир замолчал, а вновь уставился в окно, где на горизонте вырастала мрачная громада Орденского Замка СС — Вевельсбург.

Глава 27

Еще на подъезде к замку я почувствовал висящее в воздухе «напряжение». Тонкое, едва различимое, но имеющее «привкус» чего-то знакомого. Но вот раскусить его до конца мне, отчего-то, не удавалось. Оно вертелось «на кончике, языка», но едва мне казалось, что я понял, в чем тут секрет, понимание тут же рассеивалось.

Мои жалкие попытки распознать странную «активность», так же ничего не принесли, даже после подключения Магического Зрения, которое продолжало исправно работать, невзирая на отказ Источника. Никакой Магической Активности в поле моего зрения не обнаружилось.

— Командир, ничего не чувствуешь? — спросил я Головина в Ментальном пространстве. — Меня терзают какие-то «смутные сомнения»… Но в чем проблема понять не могу.

— Никаких проявлений Магии не вижу, — тоже активировав Магическое Зрение, мгновенно откликнулся командир, — ни Заклинаний, ни Конструктов. Что конкретно беспокоит?

— Не могу вот так сразу сказать, — признался я. — Вроде что-то знакомое витает вокруг…

— Знакомое? — задумчиво переспросил Головин.

— Да, именно такое ощущение и возникает… Где-то рядом «зудит», но не определяется… — сумбурно пояснил я.

— А с чего ты взял, что это именно Силовое Воздействие? — после небольшой паузы уточнил Александр Дмитриевич.

— А если не Магическое, тогда какое? — затупил я, не понимая, куда клонит товарищ оснаб.

— Хоттабыч, с тобой действительно все в порядке? — Пронзительно взглянул мне в глаза командир и, я так подозреваю, проверяя мои «нейронные связи».

Но я и не препятствовал ему, пусть пошурует у меня в башке, как следует. Глядишь, и найдет с помощью своего Мозголомного Дара какой-нибудь психический «блок», не позволяющий мне использовать Источник по своему прямому назначению.

— А тебе там не видно, что ли? — ехидно поинтересовался я.

— Да, вроде бы, никаких отклонений, — не разочаровал меня князь Головин.

— Чё, ни разу не психический?

— Стабилен, как никогда, — серьезно ответил командир. — Немного маразма присутствует, но при твоем возрасте — это норма. А вот со склерозом, похоже, тебе еще работать и работать. Ну, забыл что ли, чем еще располагаешь, кроме Дара?

— Черт, как это я? — наконец-то дошло и до меня, на что намекает Александр Дмитриевич. — Проклятье Кромки! Значит, мертвечиной потянуло…

— Нет, — возразил Головин, — Некромагические проявления я бы тоже заметил.

— Хочешь сказать, очередная гребаная Тварь на подходе? Командир, у меня что, жопа медом намазана? — Продолжая возмущаться, я «прикоснулся» к Проклятию.

— Не знаю, что у тебя там намазано… СТОЯТЬ! — Ментальный возглас Головина едва не расколол мне черепушку.

— Командир, с дуба рухнул? — возмутился я, когда ко мне вернулась способность нормально соображать. — Так и обделаться недолго! А дедушка старенький — у него нервная система и без того разболтана, а памперсов в вашем мире еще не придумали…

— Да ты в свою «Кромешную» ипостась прямо в машине чуть не перекинулся, — сообщил мне Головин, неодобрительно покачивая головой. — Рожа побледнела, кожа трупными пятнами пошла, того и гляди, расползлась бы, оголив кости черепа! Роберт-то ладно, он тебя таким неоднократно видел. А водитель? Вот кто бы точно за рулем обделался. А с перепугу и всех нас мог угробить! Даже, если бы и не угробил, где бы тебе новые шмотки искали? Портной в Берлине остался.

— Серьезно?

— Еще как серьезно! Думаешь, зря я тебя Ментально приложил? Да у тебя лицо на мгновение в такую зубастую рожу превратилось, что мама не горюй!

Вот ведь незадача! Это хорошо, что командир вовремя среагировал! Однако и я кое-что успел «увидеть», находясь всего лишь секунду в Кромешной Ипостаси — от левой руки Хартмана тянулась в сторону эсэсовского замка какая-то смутная, едва видимая «сопля». Но то, что она есть — зуб даю! Разузнать надо, что это за хрень такая, и как она с моим Кромешным Проклятьем связана? Ведь в обычном Магическом зрении этой связи не углядеть!

Я пригляделся, но уже обычным зрением — на безымянном пальце Хартмана был надет эсэсовский перстень — обзываемый в простонародье «Мертвой головой». Я, держа под особым контролем свое Проклятие, чтобы ненароком не перекинуться в Кромешный облик, вновь взглянул через него на перстень оберфюрера. Да, так и есть — именно от кольца к Вевельсбургу тянулась связующая нить. Однако…

— Слушай, Робка, — вслух произнес я, зевая и потягиваясь, одним словом, делая вид, что эта поездка меня уж основательно притомила, — давно хотел поближе твое колечко рассмотреть. Да вот все недосуг было. А штучка, по всей видимости, замечательная.

— «Мертвую голову», Хоттабыч? — оживленно откликнулся Хартман, видимо тоже подзае… притомившийся от ничегонеделания.

— А у тебя еще Магические колечки имеются? — ехидно уточнил я.

— Хоттабыч, зачем тебе его кольцо? Это же простая железка, в которой ни Эрга Магии? Я таких колец много повидал…

— Погодь, командир, тут не все так просто, как кажется на первый взгляд! — «отбил» я ему ответное Ментальное сообщение. — Что-то с этим колечком определенно не так! Именно на него я и среагировал! Я только с Кромешным Навыком и рассмотреть-то сумел.

— Других нет, — произнес Хартман. — Да и «Мертвая голова» совсем не Магический Артефакт, — повторил он слова командира, — а скорее — персональный наградной знак, выдаваемый рейхсфюрером членам СС.

— Да как же? — удивленно произнес я. — Да на ём Рун, побольше, чем на иной собаке блох!

— Так это чисто декоративные Руны, — возразил мне Роберт, стягивая кольцо с пальца. — Держи. Можешь его, как следует, рассмотреть.

Я принял перстень из рук Хартмана: странное «щупальце связи» потянулось за ним. Однако, от кольца к Роберту тоже тянулся явно видимый след, словно «Мертвая голова» пометила своего владельца.

— Однако ходит среди офицеров СС одна байка, — пока я разглядывал серебряную «безделушку», продолжил шуточно просвещать меня оберфюрер, — что, если носить на пальце чужой перстень — долго не протянешь. Высосет постепенно чужая черепушка всю Жизненную Энергию, болезни продохнуть не дадут. Ну, а итог — сосновый крест на могилке. Чего только не навыдумывают!

Я крутил колечко в руках, едва слышно напевая себе под нос голосом артиста Табакова песенку Кощея из какой-то советской киносказки:

— Колечко-колечко, возьми человечка…

И я так думаю, при наличии такой «темной» связи между «Мертвой головой» и его хозяином, что неожиданно открылась мне, все сказанное Робкой по поводу болезней и смерти, для тех, кто вздумал бы воспользоваться чужим кольцом, очень и очень даже и могло быть на самом деле. Скорее всего, так оно и было. Не на пустом же месте эти байки возникли? А поскольку никто из Магов, как показал простой «эксперимент» с Головиным, этой связи напрочь не видел, такое свойство кольца записывалось в разряд слухов и страшных баек.

— Что ты там напеваешь, Хоттабыч? — не расслышав мое слабое мурлыканье, поинтересовался Хартман.

— Да, ерунда… — отмахнулся я от этого никчемного вопроса. — Слушай, а у всех эсэсовцев такие есть?

— Нет, — мотнул головой Роберт, — только у Магов. Поначалу перстень вручался лично Великим Жрецом Черного Ордена СС…

— Это Гиммлером, что ль? — Беспардонно перебил я его не желая выслушивать полный перечень чинов гребаного ушлепка.

— Да, рейхсфюрером, — кивнул Хартман. — И вручался перстень только Черным Братьям, Магам в рангах не ниже Гроссмейстеров. Они же одновременно и являлись старшими офицерами «старой гвардии». Однако, после тридцать девятого года правила выдачи «Мертвой головы» изменились. Личным приказом рейхсфюрера все признанные Маги, независимо от Специализации и Ранга, обязаны были вступить в Черный Орден. И каждый Маг получил такой именной перстень… Мне же, даже как офицеру горнострелкового полка СС, не обладающего Даром, до известного момента «Мертвая голова» была не положена.

«Лучше бы и дальше, Робка, оставался без этой гадости! Сведет она тебя в могилу! Как пить дать, сведет!» — подумалось мне, но вслух этого я произносить не стал.

Я присмотрелся: на внутренней стороне ободка кольца было выгравировано «S. Lb.^[40] R. Hartman» 14.06.1943 H.Himmler», а после дата выдачи и факсимиле личной подписи Гиммлера. Все правильно — именное, привязанное к владельцу проклятием, подобным Кромешному. И эта связь мне была отлична видна.

Наружная же сторона кольца кроме, собственно, черепушки-«мертвой головы», была украшена еще четырьмя Рунами, из которых известными мне были лишь Свастика, заключенная в квадрат и двойная Зига в круге, рядом с каким-то «гарпуном». Названий остальных двух — «И» в треугольнике и «солнышка» в шестиугольнике — я не знал, но с этим мне помог командир, популярно объяснив, чего какая Руна значит:

— Свастика — один из древнейших идеографических символов, символизирует бесконечность существования и цикличность возрождения. Название происходит от двусложного санскритского слова, обозначающего в переводе «благосостояние». Руна «Зиг» — атрибут бога войны Тора. Знак власти, энергии, борьбы и смерти. Руна «Хайльсцайхен». Знак спасения — символизирует Успех и Удачу.

— О, Робка, — довольно произнес я, — как раз твоя Руна, как Мага Удачи.

— Возможно, — не стал спорить оберфюрер, а князь Головин продолжил:

— И Руна «Хагалл», символизирующая несгибаемость веры Черного Братства, требовавшейся от каждого члена СС.

— Поражен вашими познаниями в этом вопросе, Александр Дмитриевич! — не покривил душой Роберт. — Не каждый немец имеет представление об этих Рунах.

— У меня были отличные учителя, — ответил командир. — А раздел Рунической Магии, пусть и в чисто теоретическом варианте — Менталисты с Рунами работают не так уж и часто, должен знать каждый уважающий себя Осененный.

— А почему Руны кольца не активированы? — поинтересовался я. — Ведь логично же, что если Руна нанесена, то она должна работать.

— Ты думаешь, что первый, кто задался этим вопросом? — усмехнулся князь Головин. — Я скажу больше, что если ты даже попробуешь напитать эти Руны Силой, у тебя ничего не получится.

— Да, Александр Дмитриевич прав, — согласно закивал со своего места оберфюрер, — «Мертвая голова» абсолютно невосприимчива к Магии. Хотя нанесенные на нее Руны, да и сам материал кольца должны отлично проводить Силу.

— Вот и нахрена оно такое нужно? — фыркнул я, продолжая наблюдать за связью кольца с Робертом при помощи Проклятого Зрения и стараясь не сорваться в свою Кромешную Ипостась.

Чем дольше я держал в руках «Мертвую голову», тем «тоньше» и эфемерней становилась «связующая нить», словно кольцо, снятое с пальца своего владельца, постепенно теряло с ним связь. Интересно, за какое время эта связь совсем разрушится? И если какая-нибудь закономерность, зависящая от продолжительности ношения этого перстня. Ведь Робка заполучил его не так уж и давно, только после возвращения из Агартхи и присвоение ему Ранга Мага Удачи.

А что происходит с теми, кто носит «Мертвую голову» годами? Если мне не изменяет память, утвердили кольцо в тридцать четвертом году. Скоро уже почти десятилетие пройдет, как первые Черные Братья СС приняли из рук Великого Жреца эту серебряную полоску из дубовых листьев, черепа и Рун. Кстати, по непонятной мне причине, это кольцо носилось черепом к себе.

— Ну… это очень почетно, быть приобщенным к Братству Черного ордена, — ответил на мой последний вопрос оберфюрер. — «Мертвую голову» нельзя купить или продать, равно, как и заказать дубликат или копию. Наказание в этом случае будет очень серьезным — вплоть до смертной казни для простецов. Ну, а все германские Маги и без того состоят в СС. Кольцо нельзя даже передать по наследству, а в случае смерти награжденного или «увольнения» из рядов СС — но таких случаев единицы… — Роберт задумался на мгновение. — Я припомню лишь один такой — очень странное удаление из рядов СС бригадефюрера Виллигута. Его именное кольцо было возвращено в Орденский замок Вевельсбург. А если владелец кольца погибал в бою, его соратники должны предпринять максимум усилий для возврата кольца и предотвращения его попадания в руки врагов

Да, точно, я слышал об этом и в моем мире, где кольца убитых офицеров СС использовались в экспозиции мемориала «Schrein des Inhabers des Totenkopfringes»^[41] в том же самом замке Вевельсбург. Если мне не изменяет память, то к январю 1945-го года большая из 14 500 выданных за все время существования СС колец были возвращены Гиммлеру. А весной того же года все кольца, хранившиеся в замке, по указанию того же рейхсфюрера СС были захоронены под искусственно вызванной лавиной. И в моем мире они не были найдены до самой моей смерти. По крайней мере, я о таком не слышал.

— В общем, кроме сплошного выпендрежа, никакой пользы от этой цацки. — Брезгливо поджав губы, я вернул перстень владельцу.

— Так уж и никакой пользы? — уточнил Ментально командир.

— Для кого-то, кто такие вот колечки навязал всем нацистским Магам, явная польза. Только вот в чем она, пока не выкупаю. Но одновременная связь перстня с владельцем и с Орденским замком — очень явная, если умеешь «видеть». Только вот разрази меня гром, кто еще обладает подобным Проклятием Кромки? Неужели их бесноватый фюрер? Или гребаный Великий Жрец? По прибытию в замок попытаюсь проследить эту связь, командир…

— Только осторожно, зря не нарывайся! — вновь напомнил мне прописную истину Александр Дмитриевич. — Без твоей Силы нас в два счета угробят!

— Не беспокойся, Петрович! — заверил я его. — Проклятием буду пользоваться аккуратно и незаметно. Ты больше никаких «внешних проявлений» Кромки у меня не наблюдал?

— Нет, — ответил командир, — кроме первого раза ничего больше не заметил.

— Ну вот, и ладушки! — произнес я напоследок.

Приняв кольцо из моих рук, Роберт вновь нацепил его на палец. И мне показалось, что он даже вздохнул с облегчением, когда оно вновь заняло положенное место. Похоже, что чем дольше контакт с этой чертовой «Мертвой головой», тем сильнее привыкание организма носителя на пока еще непонятное воздействие эсэсовского перстня. И нитка связи, протянувшаяся от кольца к замку, тоже, как будто бы, стала толще.

Очень интересно, что же там, на другом конце? Гитлер, Гиммлер, какой-то Источник Силы или Артефакт, что сродни по воздействию Кромешному Проклятию? Так что, похоже, что это невзрачное серебряное колечко — «Мёртвая голова» действительно имеет некий мистический смысл и практическое применение.

Мне отчего-то припомнилась одна статейка в желтой прессе, которую я читал еще в моем мире в девяностых, когда все газетные развалы и ларьки бывшего СССР заполонила масса подобной низкопробной литературы. Так вот, в ней приводились домыслы некоего доморощенного экстрасенса-астролога, что по замыслу Гиммлера и разработчика кольца Виллигута, кольцо должно было на астральном уровне связывать своего владельца именно с эсэсовским замком Вевельсбург. И даже кольца убитых в боях эсэсовцев, поступавшие на хранение в Орденский замок, были не просто «символом незримого присутствия павших товарищей по оружию», а должны были образовывать некую незримую, но очень мощную «Астральную Сущность», призванную поднимать моральный дух Черного Братства.

В моем родном мире все эти доводы, не стоящие выеденного яйца, естественно считались горячечным бредом сумасшедших писак, высасывающих сюжеты для своих статей прямиком из большого пальца левой задней ноги. Однако в этом альтернативно мире «меча и магии» я уже не был так убежден в безумии этих сумасшедших идей. По крайней мере, я воочию видел эти иллюзорные связи кольца с носителем и с Вевельсбургом. А вот что дальше, это, как говорится, будем посмотреть!

Глава 28

Не доезжая до массивных стен Вевельсбурга буквально сотни метров, мы были остановлены эсэсовским патрулем, стоявшим в дозоре возле наспех установленного полосатого шлагбаума, перегораживающего дорогу. Даже невооруженным глазом было видно, что этот пост установлен всего несколько часов назад, по всей видимости, в связи с появлением в Орденском замке бесноватого Адольфа Алоизыча.

Выходило так, что, несмотря на свою неимоверную Магическую крутизну (хотя, крут он только по слухам, и пока еще никто из советских Силовиков не пробовал эту крутость «на зубок»), единоличного Главу Вековечного Рейха все-таки охраняют. Причем охрана первого фрица состояла не из самых слабых Магов, да и пребывали они в званиях не ниже унтершарфюреров СС, а по-нашему — лейтенантов.

Вышедший вперед и остановившийся перед шлагбаумом коренастый гауптштурмфюрерпредупреждающе вскинул руку, приказывая шоферу остановить автомобиль. Водитель Хартмана придавил педаль тормоза, и черный «Мерин» замер как вкопанный. Пока командир взвода охраны неспешно топал к нам, у его подчиненных на руках зависли готовые вот-вот сорваться мощные боевые Заклинания.

Чего тут только не было: искрили колючие молнии, полыхали жаром готовые вот-вот сорваться огненные шары, а один молоденький худой летеха, с вытянутой как у коня физиономией, даже весь инеем покрылся, удерживая в руках огромную сосульку, размером с доброе копьё! И если вся эта Магическая хня полетит в нашу сторону, мало никому не покажется!

У нас и защитится-то нечем: Мозголом, якобы Маг Удачи, обычный простец и ваш покорный слуга, полностью утративший связь со своим Даром. И кто, скажите на милость, будет отбивать все эти смертельные Заклинания? Да никто из нас даже Защитный Купол поставить не сумеет, разве что у командира что про запас приготовлено? Ведь может он, пусть и чисто теоретически (портить отношения с гансами до встречи с Алоизычем было глупо), превратить мозги фрицев во взбаламученное дерьмо? Может!

Да и Робкина Удача, если у него действительный Дар, а не обычная фикция, может нас каким-нибудь образом спасти. И не спрашивайте меня как? Я о его Даре знаю не больше вашего.

Гауптштурмфюрер тем временем подошел к автомобилю и, слегка пригнувшись, заглянул в открытую «форточку» со стороны Хартмана.

— Зиг Хайль, герр оберфюрер! — поприветствовал он Роберта традиционной «зигой». — Гауптштурмфюрер СС Бруно Геше, — представился он старшему по званию. — SS-Begleitkommando des Führers^[42]. Проверка документов. Предъявите, пожалуйста!

— Конечно-конечно! — ответил Роберт, вынимая из кармана свой «аусвайс».

Пока он возился, я успел внимательно разглядеть перстень эсэсовца, от которого в сторону замка тянулась такая же темная «сопля», как и у нашего оберфюрера. От остальных офицеров, находящихся в боевой готовности, тоже отходили невидимые никому нити связи, теряющиеся за каменными стенами Орденского замка. Да и вообще, весь замок выглядел, словно опутанный темной паутиной — весь истыканный тысячами и тысячами отходящих от него эфемерных связей. С расстоянием связи истончались и исчезали из поля зрения, но, думается мне, что они никуда не пропадали, а накрепко «привязывали» носителей колец к замку.

Подозреваю, что связующих нитей ровно столько, сколько существует Черных Братьев — Магов Вековечного Рейха. Вот оно — настоящее логово врага, а отнюдь не Рейхстаг в Берлине, как в моем родном мире.

Роберт невозмутимо протянул документ офицеру охраны и замер, спокойно ожидая его вердикта. Он даже мысли не допускал, что его не пустят в Вевельсбург. Ведь именно для встречи с его русскими камрадами в Орденский замок и прибыл лично сам Фюрер.

Бруно долго и пристально изучал переданный документ и в обычном, и в Магическом Зрении, разве что на зуб не попробовал. И все это время его подчиненные в напряжении ожидали, не рискуя деактивировать свои боевые проявления Силы. Пару раз я почувствовал, что ко мне в голову кто-то пробует беспардонно ломиться, но моя Ментальная Защита устояла.

«Так ты, батенька, Мозголом? — Довольно ухмыльнулся я, заметив, как слегка перекосилось лощеная харя фрица, когда я ощутимо «придавил» своей Защитой его хилый Ментальный Щуп. — Это ты еще к товарищу оснабу в голову залезть не пытался, гад! — Злорадно подумал я. — А, нет, пытался… — Срисовал я забившуюся в нервном тике щеку гауптштурмфюрера. — Поделом ублюдку!

— Прошу прощения за задержку, господа! Служба! — произнес Бруно, снимая с нас Ментальное давление и возвращая документ Хартману.

— Не стоит извинений, камрад, — кивнул ему сквозь открытое окно оберфюрер, — таков порядок.

— Проезжайте, в замке вас встретят, — произнес главный охранник, делая знак подчиненным. — Пропустить!

Маги «поддержки», беспрекословно повинуясь указанию гауптштурмфюрера, развеяли свои убойные Заклинания и подняли шлагбаум. Водитель Хартмана неспешно повел автомобиль к большим воротам Вевельсбурга. Во внутреннем дворе нас действительно уже ждали — еще тройка эсэсовских Магов-охранников, стоявших за спиной пожилого обергруппенфюрера СС.

Едва автомобиль прополз под высокой аркой входных ворот, как я почувствовал навалившееся на мои плечи чудовищное «давление». Дыхание перехватило, что я в первое мгновение даже вдохнуть нормально не смог. В глазах поплыли разноцветные круги, а во рту поселился отвратительный привкус металла с мертвечиной.

Так же, совершенно на ровном месте, на меня навалилось необоснованно ощущение дикого ужаса. Я отрешился от всего происходящего, вгоняя себя в состояние короткого медитативного транса, которому меня обучил Кощей. За несколько глубоких вдохов-выдохов я сумел слегка сбросить со своих плеч непонятное давление и привести мысли в порядок и успокоиться. Ужас отступил, и я спокойно «расправил плечи».

— Командир! — не открывая глаз, на Ментальном уровне связался я с Головиным. — С тобой все в порядке?

— А в чем дело? — мгновенно откликнулся Александр Дмитриевич.

— Тут твориться какая-то чертовщина, — пояснил я. — Такое ощущение, что меня кто-то «на испуг» хотел взять, — поделился я возникшими соображениями. — Загнуть, так сказать, раком старика Хоттабыча.

— Нет, со мной все в порядке, — ответил товарищ оснаб. — Ничего «из ряда вон» не почувствовал. Сам как?

— Не дождутся! — недовольно рыкнул я. — Это дедушка еще их всех нагнет!

— Ты это, держись, старина! — ободряюще произнес Головин.

Я уже привычно скользнул Кромешным Зрением по фигурам нацистов-охранников и встречающему нас обергруппенфюреру. Твою же мать! Нить, связующая генеральское кольцо и теряющаяся где-то за толстыми замковыми стенами, была толщиной с хороший такой канат. Эта связь явно выросла не за один год! У стоявших за его спиной офицеров связующие нити были куда как пожиже. Кто же ты такой, дядя Фриц?

Но не этот факт поразил меня больше всего, когда мы выбрались из автомобиля, а внешний вид окружающих нас стен, каждый миллиметр которых был покрыт такой густой «вязью» многочисленных Формул, Знаков и Рун, что запестрело в глазах. Все это явно темное непотребство своим негативным воздействием так прессануло мою и без того разболтанную психику, что я на мгновение вновь «потерялся».

Совсем сомлеть и выпасть из окружающей реальности, мне не дал Александр Дмитриевич, основательно встряхнув мою вялую тушку и взбодрив едва не отказавшие мозги болезненным Ментальным Воздействием.

— Хоттабыч? Хоттабыч? — В Мыслеречи командира впервые за все время нашего знакомства я уловил тщательно скрываемые нотки паники. — Что случилось?

— Ты просто не представляешь, командир… — С трудом преодолевая накатившую слабость и тошноту, ответил я, переключаясь с Кромешного на Магическое Зрение. Я хотел еще раз убедиться, что в обычном Магическом Плане ничего из дьявольских знаков, начертанных на стенах Орденского Замка, не видно. Так оно и оказалось — значит, командир тоже ничего не видит и не ощущает. И как ему это объяснить, я не представлял.

— Что не представляю?

— Я не знаю, как тебе об этом рассказать… Но все стены здесь разрисованы какими-то «каббалистическими» Знаками…

— Я ничего не вижу…

— Знаю, я тоже смотрел Магическим Зрением… И эти… Знаки… они на меня негативно воздействуют каким-то непостижимым образом! Да я едва на ногах стою! — признался я своему боевому товарищу. — Будь другом, командир, держи меня под руку и не отпускай. Ноги совсем не держат…

Командир, улыбаясь подходящему к нам обергруппенфюреру во все тридцать два зуба, крепко ухватил меня под руку. А я, стараясь хотя бы не подавать вида и выглядеть бодрячком, почти повис на Головине.

— Зиг Хайль, господа! — вальяжно и всех скопом поприветствовал нас генерал.

— Зиг Хайль, герр обергруппенфюрер! — по-военному четко ответил Хартман, вытянувшись во фрунт и залихватски прищелкнув каблуками сапог.

— Здоровей видали, — ворчливо и по-русски выдал я в ответ.

— Гутен таг, герр обергруппенфюрер, — нейтрально произнес князь Головин.

— Давайте оставим формальности за стенами этого замка, оберфюрер, — произнес генерал, обращаясь к Хартману. — Мы тут не строевой подготовкой собрались заниматься.

— Яволь, камрад?.. — вопросительно уставился на обергруппенфюрера Роберт.

— Ах, да, — запоздало опомнился встречающий нас фриц, — разрешите представиться: Зигфрид Тауберт — комендант Вевельбурга.

— Роберт Хартман. — Слегка наклонил голову оберфюрер. — А это — наши русские друзья: князь Александр Дмитриевич Головин — Внеранговый Маг-Менталист и Гасан Хоттабович Абдурахманов — единственный в своем роде Маг-«Потрясатель Земной Тверди».

— Оу! — воскликнул комендант замка. — Премного наслышан о вас, господа, и о ваших, поистине немыслимых деяниях!

— Не такие уж они и немыслимые, — не выходя из образа ворчливого маразматического старика, презрительно процедил я.

— Я бы так не сказал, херр Абдурахманофф? — резонно возразил мне комендант.

А то я без него не знаю. Но из образа решил не выходить, еще крепче ухватившись за рукав командира — ноги отчего-то продолжали ощутимо подрагивать.

— Как вы находите наш Орденский Замок, господа? Не правда ли — он великолепен?

— Бесспорно, Зигфрид, бесспорно! — поддав восхищения в голос, восторженно отозвался Александр Дмитриевич, вращая головой по сторонам. — Можете мне поверить, как урожденному князю — восстановленных средневековых замков я в своей жизни повидал немало. Но ваш — просто поразителен!

— Мне пришлось немало потрудиться в свое время, чтобы замок не растерял своей средневековой привлекательности, — в довольной улыбке расплылся обергруппенфюрер от высокой оценки замка князем Головиным. — Но работы еще не закончены, если у вас будет желание, я могу показать вам архитектурный макет, чем будущем должен стать Вевельсбург. Вот это поистине будет настоящим чудом, достойным увековечиться в веках!

Как же, мечтай-мечтай, сволочь! Если у нас с командиром что-нибудь выгорит, я камня на камне не оставлю от этой противоестественной гадости! Вот только как-то не лучшеет мне совсем… Кажется, что мое состояние не стало секретом и для Тауберта. Неужели я так плохо выгляжу?

— Господин Абдурахманофф, вам нехорошо? — чрезмерно участливо поинтересовался комендант. — Вы сильно побледнели…

— Все со мной в порядке, — недовольно поджав губы сморщенный старческий «жемок», вновь желчно ответил я. — Просто растрясло старенького дедушку в машине за шесть часов езды. В моем возрасте такие длительные автомобильные поездки плохо переносятся…

— А вам, простите, сколько? — праздно полюбопытствовал фриц.

— Гасану Хоттабовичу сто два года, — видя мое печальное состояние, пришел на выручку командир, перетянув на себя внимание обергруппенфюрера.

— Оу! — вновь воскликнул Зигфрид. — Я бы вам столько не дал! Вы выглядите намного моложе. Мне шестьдесят два, а вы выглядите моложе моего камрада Виллигута, а ему семьдесят семь! Это настоящая Магия!

— Какая к еб..ям Магия? Просто наследственность хорошая, — ядовито буркнул я. — Может, хватит уже на улице языками чесать? И, надеюсь, кормить нас сегодня будут?

— Извините моего престарелого друга, Зигфрид, — вымучено улыбнулся князь Головин. — Старики они же, как дети малые — капризничают так же, когда устают…

— Все такими будем, — радушно произнес Тауберт.

«Если выживешь, сволочь недобитая!» — мысленно добавил я.

Будь моя воля, да пропавшая сила, я бы тебя прямо сейчас по самую маковку в землю бы вогнал! А пока, ладно — живи, я просто на будущее запомню.

— А сейчас — следуйте за мной, господа, — Тауберт величаво развернулся и зашагал в сторону виднеющихся неподалеку центральных дверей во внутренние помещения Вевельсбурга, — для вас приготовлен ужин. Повара у нас просто замечательные!

— Посмотрим-посмотрим, — проскрипел я и, поддерживаемый под руку командиром, поплелся за комендантом, шоркая ногами по брусчатке внутреннего двора.

Мордовороты охраны, до сего момента не проявляющие никакой активности, последовали за нами в небольшом отдалении, не выпуская из поля своего зрения. Похоже, боятся, падлы, и тихо ненавидят. Вона как глазенками сверкают, только дай команду — так сразу зубами нам в глотки и вцепятся. Видимо, тоже наслышаны о моих «подвигах» в Баварии.

— Зигфрид, а Фюрер уже прибыл? — поинтересовался у коменданта Роберт, идущий с нами бок о бок. — Не почтит ли он нас своим вниманием на ужине?

— Фюрер прибыл, как и Великий Жрец, — утвердительно произнес обергруппенфюрер, не оборачиваясь и не замедляя шага. — Но на ужине вы их не увидите — у высших руководителей государства много дел, которые не терпят отлагательств. Аудиенция назначена Фюрером на девять часов вечера, так что после ужина вы еще успеете как следует отдохнуть с дороги, — сообщил комендант Вевельсбурга.

— Вот это здорово! — обрадовано воскликнул я. — Вам, молодым, не понять, насколько тяжелым бременем давят на плечи прожитые годы…

— Ну, не такие уж мы и молодые, — усмехнулся Зигфрид. — Шестьдесят лет — это, конечно, не сто, но кое-какие старческие «прелести» мне уже вполне доступны. И даже высокоуровневые Целители не всегда способны надолго справиться с этими возрастными проблемами, — пожаловался Тауберт на свою тяжелую судьбу.

— Какие твои годы, милок, — усмехнулся я, нарочито тяжело поднимаясь по ступеням узкой винтовой лестницы, накрытой красной ковровой дорожкой, глушащей шаги. — Было бы мне сейчас шесть десятков, да я бы прыгал от радости!

— Не знаю, что и сказать, — произнес Таберт, останавливаясь на втором этаже перед массивной резной дверью, — не обладаю подобным опытом, чтобы с вами спорить.

Он распахнул дверь, и мы прошли в богато украшенный небольшой зал. В солидном камине потрескивали горящие поленья, забивающие идущим от них жаром запах стылой сырости и плесени. Вяло шевелились многочисленные штандарты и флаги с вышитыми на них причудливыми гербами. Ну, а уж красно-белых знамен со всевозможными вариациями свастик, имперских орлов с «дубовым венком и солнцем» — было просто неимоверное количество. В углах зала играли бликами начищенные до блеска средневековые доспехи. Посередине стоял огромный обеденный стол, занимая с такими же массивными резными креслами, выполненными не иначе, как из мореного дуба, едва ли не все свободное пространство. На белоснежной скатерти стояло три фирменных набора посуды, украшенных, как и все вокруг, неизменной левосторонней свастикой. Стол уже был накрыт по самому высшему разряду. Чего тут только не было: от холодных закусок из овощей, до черной икры.

— Присаживайтесь, господа, — с видом радушного хозяина развел руками обергруппенфюрер. — Можете приступать. А я вынужден вас покинуть на некоторое время — служба-с…

— Ступай себе, бедолага, — по-русски произнес я, падая в ближайшее кресло. — Мы тут и без тебя управимся!

— Что, простите, — не понял комендант.

— Гасан Хоттабович сказал, что мы сами управимся, — перевел фрицу командир.

— Приятного аппетита! — пожелал нам Тауберт. — Горячее вам сейчас подадут.

— Премнохо блаходарны, херр-нахерр… — скрипуче бросил я ему в спину и вновь по-русски. Но на этот раз гребаный говнюк даже не обернулся, аккуратно затворяя за собой тяжелую створку двери.

В проеме я заметил вытянувшихся по стойке смирно при появлении обергруппенфюрера тех самых троих мордоворотов, что сопровождали нас до «пиршественной» залы второго этажа. Да, охраняют нас на совесть. Зуб даю, что каждый из этих «товарищей», которые нам совсем не товарищи, Маги не из слабых. Но ведь тоже не лыком шиты… Вернее были… Что же, черт побери, с моим Даром происходит?

Кстати, оказавшись в этом помещении, я отчего-то почувствовал себя намного лучше — словно чудовищный груз с плеч сбросил. Голова прояснилась, руки-ноги перестали дрожать, как у немощного старикашки, каким я был всего лишь несколько месяцев назад. И, честно говоря, такие странности с самочувствием меня немного напрягали.

— Как себя чувствуешь, Хоттабыч? — вслух поинтересовался командир, заметив, как я облегченно расправил плечи и порозовел лицом.

— Полегчало… — выдохнул я. — Даже не знаю, отчего сомлел? Меня в машине никогда не укачивало, — добавил я для Роберта, чтобы хоть как-то оправдать перед ним свое недомогание.

— Да, выглядишь явно лучше, чем по приезду в замок, — отметил Хартман. — Я вообще не представляю, как ты с тем Червем справиться сумел…

— Так эта Тварь меня еще и проглотила… — Я даже плечами передернул от омерзения, вновь вспомнив подробности недавних событий. — Ладно, что было — то прошло! Жить дальше надо! Налетай, братва — подешевело! — И зачерпнув ложкой добрую порцию черной икры, отправил её себе в рот.

Минут десять после этого все усиленно и молча перерабатывали деликатесы, выставленные перед нами с барской руки иерархов Вековечного Рейха. Проголодались мы знатно, поэтому с удовольствием набивали животы. Однако какое-то неясное предчувствие не давало мне окончательно успокоиться. Оно зудело и зудело, как надоедливый комар перед ухом, которого никак не удается прибить. И когда я решил спросить об этом командира, то к своему удивлению обнаружил, что Ментальная связь мне недоступна. Вот прям совсем-совсем.

Похоже, мой Дар совсем «прокис» — первое, что пришло мне в голову. А затем я решил проверить еще одну догадку.

— Что-то у меня живот разболелся от обжорства, — вслух произнес я. — Александр Дмитриевич, будь другом, «отключи» мне на время с помощью своего Дара эти болевые ощущения. А то, боюсь, не засну.

— Что же ты так неосторожно, Хоттабыч? — обеспокоенно произнес Хартман, все-таки хороший он парнишка. — Нам же еще даже горячее не принесли.

— Не рассчитал дедушка свою норму, — виновато ответил я, пристально глядя в глаза командиру.

— Сейчас попробую, — тут же отозвался Головин, мгновенно оценив несвойственное мне поведение. Ведь он отлично помнил мою любимую присказку насчет «лишней» жратвы: чем добру пропадать — лучше пузо порвать! Да и не стал бы я жаловаться на такую малость, выпрашивая Ментальное обезболивание.

Командир на секунду застыл, видимо пытаясь прорваться в мое сознание с помощью своего Дара. И, судя по его выпученным от напряжения и изумления глазам, у него не очень-то получалось.

— Не могу… — наконец произнес он севшим голосом. — Дар «не работает»! — По интонации, с которой была произнесена сея историческая фраза, такая оказия с ним случалась не часто. — Похоже, что этот зал — Блокиратор Осененных!

— Я так и понял, — вполне спокойно произнес я, поскольку ожидал от фрицев чего-то подобного. — Но это не повод отказывать себе в удовольствии хорошенько пожрать!

— А как же больной живот? — воскликнул Робка.

— А, — небрежно отмахнулся я, вновь принимаясь за еду, — чего-то вдруг отпустило.

Однако, минут через пять я почувствовал, что у меня закружилась голова и начали холодеть руки. На моих глазах Робка беззвучно упал рожей в тарелку с объедками и затих.

— Ком-м-ман-дддир?.. — просипел я, чувствуя, как начал замедляться сердечный ритм, а стены перед глазами пошли в пляс.

Головин не ответил — его глаза закатились, голова упала на грудь, а из приоткрытого рта потекла на рубашку клейкая ниточка слюны.

— Траванули-таки, падлы… — просипел я передавленным спазмом горлом, прежде чем сознание окончательно меня покинуло.

Глава 29

— Товарищ полковник! Товарищ полковник! — Выдернул меня из небытия низкий знакомый «голос». Вернее, мыслеголос, поскольку он звучал только у меня «в голове».

— А, это ты, Легион? — узнал я верного майора, некогда бывшего Хозяином Кладбища, но после битвы с Драмагаром переродившегося в еще одно легендарное Некросущество — Бессмертного Лича. И именно после этого он обрел себя как полноценную личность, перестав являться набором каких-то обрывков эмоций и нереализованных желаний входивших в его изначальный Некромагический Эгрегор. — Я что, еще жив? — припомнив свое последнее воспоминание, тут же поинтересовался я.

— Пока еще жив, — ответил мне Легион. — Только без сознания.

— А как же ты до меня сумел достучаться, майор, если я без сознания? — задал я сам собой напрашивающийся вопрос.

— Наша неразрывная связь и Печать Хаоса это позволяют. Я до вас бы достучался даже во сне, товарищ полковник, — сообщил мне Лич.

Да уж, попал я как кур во щи! Что теперь делать, и ума не приложу?

— Помочь мне как-нибудь можешь, Легион? — без лишних экивоков спросил я майора. — Мне бы сейчас в сознание вернуться не помешало б. И вообще, ты где?

— Я скрытно двигался за вами, Господин. Сейчас нахожусь поблизости, возле замка, — ответил на второй вопрос Лич.

— Значит, помочь можешь? — вновь повторил я свой вопрос, «поморщившись» на господина. Ну какой, сука, из меня господин?

— Смотря о какой помощи идет речь? — уклончиво произнес Легион. — Вернуть вас в сознание, как и попасть в замок — не могу. На нем поставлена настолько мощная Защита… и отнюдь не Магического плана... Меня попросту развоплотит «в Пыль Хаоса», вздумай я её пересечь… — скрепя сердце, признался он. — И тогда я вам точно не смогу помочь.

— Значит, все-таки, чем-то помочь можешь? — уцепился я за его последние слова.

— Могу, товарищ полковник… но вам не понравиться, — запнувшись на мгновение, добавил он.

— Та-а-ак… — заинтересованно протянул я, — давай, выкладывай начистоту! В чем проблема? И давай уже на «ты»!

— Слушаюсь, Повелитель…

— Вот же, срань Господня, твою медь! Не Повелитель я тебе! И не Господин! Сколько раз повторять? Командир — да! Товарищ полковник — да! Но не Повелитель!

— Это Высшая Астральная Клятва, товарищ полковник, — донесся до меня мысленный смешок Высшей Нежити. — Ты можешь считать, как хочешь, — без особых проблем перешел он на «ты», — но стороны в ней четко поименованы. И ты — Повелитель!

— Да и хрен с ним: зови хоть горшком, только в печку не ставь! — Махнул я на все «рукой». — И почему же мне не понравиться твоя помощь? — Вернулся я к предыдущей теме.

— Вернуть тебя в сознание из-за стен замка я не могу, Повелитель, — сообщил мне Легион. — Вас с товарищами «опоили» Зельем Забвения, которое довольно сложно нейтрализовать. Вы все сейчас находитесь в состоянии близком к коме...

— А как же командир и Робка? — переполошился я. — Они тоже отравлены…

— Нет, для обычных смертных, пусть и Магов, прием этого Зелья не страшен — когда его действие закончится, оно просто сотрет из их памяти всего лишь несколько часов, дней или месяцев. Реакция сугубо индивидуальна. А вот для тебя, по сути уже не человека, но еще и не полноценного Асура — это критично! Ты можешь навсегда остаться в таком состоянии…

— И? — Нервно подстегнул я к продолжению ликбеза своего верного Умруна.

— Однако, ваши Энергетические Системы, еще не успели объединиться… — и без понуканий продолжил Легион. — И я, используя нашу Связь, могу попытаться «выжечь» одну из них — смертную. Но только если ты согласишься…

— Хочешь сказать, что я сдохну после всего этого? — перебил я своего Умруна — я, чай, не дурак, чтобы не понять, куда клонит Легион.

— Да, Повелитель, — подтвердил мои домыслы Высший Мертвяк, — вы умрете, но благодаря нашей связи твоя Бессмертная Душа не отправится на дальнейшее перерождение, а останется здесь, в мире смертных, а Энергетическая Система Асура должна её преобразовать… а вот что из этого выйдет, учитывая влияния Кромешного Проклятия… могу только предполагать…

Да уж, из всего этого может получиться очень отвратная дрянь, стоит только вспомнить моего хорошего приятеля Кощея.

— Слушай, а вообще какого дьявола эти педерасты хреновы меня траванули? — Пока я мучительно раздумывал, стоит ли соглашаться на предложение Лича (вот как-то не очень мне хотелось превращаться в уродливое и смердячее Умертвие), задал я Легиону очередной вопрос.

— В Замке явно готовится какой-то кровавый Магический Ритуал, — высказал своё очередное предположение Лич. — Я чувствую избыток Некроэнергии, даже находясь за стенами замка. И вообще, все это строение наполнено таким количеством Эманаций Смерти, как будто я нахожусь рядом с погостом, где одновременно готовятся к возрождению не менее десятка Хозяев Кладбищ!

— Хочешь сказать, так бывает? Сразу десяток?

— Нет, — невозмутимо ответил майор, — это я для сравнения. Количество Энергии в замке — просто колоссальное! Даже у Драмагара её столько не было!

— Мля! — Я выругался от собственного бессилия что-либо изменить, не помирая для этого. — Мне бы разведать, что там творится… Зуб даешь, Легион, что я «восстану» после смерти?

— Я не могу тебе солгать, Повелитель, — тут же пришел ответ. — Клятва не позволит! — напомнил он. — За её нарушение Печать Хаоса меня развоплотит!

— Понял, родной, — жаль тяжко вздохнуть нечем. — Короче, Легион, ради победы над этими тварями я и сдохнуть готов! К тому же, помирал уже — какой-никакой опыт, да имеется.

— Уверен, Повелитель? — вкрадчиво осведомился Легион. — Отыграть все назад я не смогу…

— Слушай, дружище, а после смерти я свой Дар смогу пользовать? — Неожиданно мне в голову пришла изумительная мысль: а вдруг после смерти Дар вернется? Не факт, но главное, чтобы это было в принципе возможно.

— Полной гарантии, конечно, нет... — Видимо, прикидывая какие-то неведомые мне варианты, Легион замолчал. — Но вероятность того, что сможешь — очень высокая… — Наконец-то разродился он.

— Тогда — готов! — решительно произнес я. — Если и не вернется Дар, то я хоть зубами Бесноватому в глотку вцеплюсь напоследок! А они у меня ого-го — любой крокодил обзавидуется! А вот если вернется — тогда, сука, точно никому не поздоровится!

— Таки готов? — с легким одесским акцентом уточнил Легион.

— Всегда готов! — жизнерадостно ответил я пионерским отзывом, а если бы мог — то и отсалютовал бы, как положено. — Он сказал: «Поехали!», — мысленно «загорланил» я первые пришедшие на ум строчки, особо подходящие к этому моменту^[43]. Хоть и не в первый раз помираю, а все равно, как-то не по себе:— Он взмахнул рукой.Словно вдоль по Питерской, Питерской,Пронёсся над Землёй…

Что там сделал со мной Легион, и какими способами он сумел дотянуться до моей почти бездыханной тушки через солидное расстояние и кучу навешанных на стены замка Защит, но результат его деятельности я прочувствовал на себе, даже находясь в бессознанке.

Сначала загорелась нестерпимым огнем рука, на которой располагалась пресловутая Печать Хаоса, поставленная такими же пресловутыми Повелителями Мрака и скрепляющая нашу нерушимую Клятву с Легионом. Затем, истошно трепыхнувшись несколько раз, мое изношенное старческое сердце начало мерно замедлять свой ход, словно у него, в конце концов, кончился «заряд».

— Повелитель, — догнал мое затухающее сознание предупреждающий возглас Легиона, — приготовься! Сейчас твою Душу выбросит из тела! Мне нужно немного времени на перестройку твоего организма на одну Энергетическую Систему! Потерпи, господин… — виновато добавил он. — Будет больно… очень больно…

— Много текста, майор! — оборвал я его сопливые сантименты. — Делай, что должно, а дедушка потерпит! Дедушка для нашей Победы за ценой не постоит!

Сердце стучало все реже и реже, и в один прекрасный момент замерло насовсем. Я буквально почувствовал сквозь зыбкую марь отравы, которой меня опоили гребаные фашистские ублюдки, как мое тело, выгибается дугой, а волна чудовищной боли, прорвавшаяся даже сквозь «отключку», заполняет меня целиком.

Таких ощущений я не испытывал никогда в жизни, казалось, что в каждую крошечную клеточку моего тела вонзили острые крючья и медленно отрывают их друг от друга, а каждый гребаный нерв и нервный узел поджаривают на медленном огне, постепенно погружая в раскаленную лаву. Но даже сквозь эту немыслимую боль я чувствовал, как мое тело становиться чужим, как цепенеют все мышцы. А затем…

Затем меня тряхнуло, словно ударило миллионом вольт атмосферного электричества, а после этого наступила такая легкость, которую я уже испытывал, померев в первый раз. Терзающая меня боль мгновенно исчезла. А из туманно-сумеречного «ничего», в котором я пребывал после отравления, меня резко выбросило в реальный мир.

Только что вокруг было сплошное туманное «марево», словно зихер у потерявшего настройку телеящика, а теперь вдруг «дали картинку». Я, неожиданно для себя, обнаружил, что болтаюсь в воздухе под сферическим куполом каменного потолка какого-то древнего замкового каземата.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь в довольно-таки просторном помещении, известном в моем мире, как «Зал славы павших». В свое время, когда старость, дряхлость и одиночество не оставили мне иного развлечения, как часами, днями, неделями и годами пялиться в гребаный зомбоящик, я любил разные исторические передачи, относящиеся ко временам моей молодости. Временами я натыкался на каналы типа ТВ3, РенТВ и иже с ними, крутящие в эфире разнообразную «мистическую» хрень. Не редкостью на этих каналах были передачи с громкими названиями: «Мистика Третьего Рейха», «Нацистский оккультизм», «Нордические сказки Анэнербе»…

Признаюсь, что одно время я даже на них основательно подсел, чисто гипотетические размышляя, могло ли быть во всей этой «левой» лабуде хоть какое-то рациональное зерно. Самое смешное, если учесть тот факт, что я попал именно в такой вот мир Магии и Оккультизма, рациональное зерно в этих передачах несомненно было.

Может быть, у Гитлера моего родного мира действительно были спецы-Магнетизёры, способные прозревать сквозь разделяющие барьеры видения Альтернативных Миров, подобных тому, в который и угодил ваш покорный слуга. А возможно, это мне наказание за неверие и скептицизм… Кто знает?

Итак, из тысяч просмотренных передач про оккультизм, в которых не раз, и не два транслировались фотографии и видео внутренних помещений Вевельсбурга, я и узнал «Зал славы павших».

Я оказался в одном из двух самых сакральных для эсэсовцев мест: нижнем зале, олицетворяющем «Вальхаллу» — древнескандинавские чертоги павших в боях воинов. По замыслу Гиммлера — это была гробница, в которой подохшие германские «рыцари» найдут свой вечный покой. В ней находились двенадцать пьедесталов, каждый из которых был помещен в отдельную нишу, а посредине стоял гребаный Проклятый Алтарь, похожий на Кристалл-Накопитель ну просто неимоверных размеров. Он-то как раз и изливал в окружающее пространство «тонну» Темной Энергии с явным трупным душком.

И еще один момент неприятно резанул меня «по глазам» — именно от этого, источающего Энергетические миазмы Алтаря, и отходили те самые тысячи связующих нитей, протянувшиеся из этого мрачно-торжественного подвала к каждому «Черному Брату» из СС, таскающему на безымянном пальце левой руки «Мертвую голову». Вот он — самый настоящий источник «коричнево-черной мировой чумы», который нужно уничтожить любой ценой!

Внутри концентрического углубления в полу — так называемой «купели», если я правильно помнил, рядом с излучающим Силу гигантским Кристаллом-Алтарем, стояли двое фрицев, облаченных длинные черных балахоны с глубокими остроконечными капюшонами.

А прямо перед упрятанными в тень капюшонов мордами этих двух гребаных фашистских педрил, прикованное толстыми цепями к Алтарю, висело бездыханное и скрюченное судорогой тело седобородого крепкого старикана — мое, по всей видимости. Я пригляделся повнимательнее — черт, точно моё! И чего это они со мною хотели сотворить? Ну, явно же не реанимацией отравленного Магическим Зельем организма занимались?

— Что приключилось с этой старой русской свиньей, Генрих? — донесся из-под капюшона противный дребезжащий голос одного из моих мучителей. — Такое ощущение, что он неожиданно решил сдохнуть! Ты, случайно, не переборщил с Зельем Забвения?

— Никак нет, мой Фюрер! — Называемый Генрихом скинул с головы капюшон и наклонился к моему телу, застывшему в нелепой и жалкой позе. — Все согласно рецепта, переданного вам «Человеком в зеленых перчатках».

Ба! Да передо мной, выходит, два главных засранца всея Германской Империи — рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, он же, сука — Великий Жрец и, собственно, незабвенный Адольф Алоизыч — бесноватый фюрер и канцлер Вековечного Рейха, на встречу с которыми я так спешил и рвался, и которых хотел раздавить, как ненавистных вонючих клопов, но так, чтобы от них даже мокрого места не осталось! Вот только мой Дар не вовремя подкачал…

Посверкивая стеклами круглых очёчков, Гиммлер едва ли не обнюхал мое бездушное тело, после чего прикоснулся пальцами к моей шее, видимо пытаясь прощупать пульс. А вот хрен тебе на постном масле! Дедушка реально отдал концы.

— Пульса действительно нет, мой фюрер… — Судорожно сглотнув, и с опаской косясь на Гитлера, тихо произнес рейхсфюрер. — Похоже… он действительно… того… — заикаясь от волнения, сообщил он эту скорбную новость Бесноватому.

— Чего, того? — донеслось из-под капюшона злобное и насыщенное ядом шипение, словно там прятался десяток раздраконенных гадюк.

— Он… сдох… майн фюрер… — Не зная, куда девать глаза и, явно боясь встретиться взглядом с Гитлером, потупился глава СС.

— Halt die Fotze, der Schwanzlutscher^[44]! — неожиданно заистерил Алоизыч, нелицеприятно отозвавшись о Великом Жреце. Видимо, для Гитлера он оказался не таким уж и великим. А в моей смерти Алоизыч, похоже, винил именно Гиммлера, которому и поручил травануть меня Зельем Забвения. Только так, легонько, не до самой смерти. А я возьми и откинь ласты в самый ответственный момент. — Wie hast du mich auf den Sack^[45]!

Эк, как его проняло от моей смерти! Фюрер затрясся, словно в припадке, сбрасывая со своего чердака остроконечный капюшон и «являя миру» весьма узнаваемую востроносую крысиную морду с короткой щеточкой усов на верхней губе. Что же эта падла хотела со мной сотворить? Не тот ли готовящийся «кровавый Магический Ритуал», о котором сообщил мне Легион?

— Почему, Генрих? Ну почему я должен сам всё контролировать?! — продолжал истерить Алоизыч, брызгая слюной на немного сбледнувшего Гиммлера. — Почему я ни на кого не могу полностью положиться? Даже на своего Великого Жреца, рейхсминистра? По сути — на мою правую руку в Рейхе? Мало того, что русские на сегодняшний день теснят нас по всем фронтам, так еще и…

Какую хню он продолжал дальше нести, я уже не слышал, потому как ощутил, что в мою призрачную Сущность, легко парящую под сферическим потолком склепа, на котором в Силовом Диапазоне исходила яростным Магическим Огнем гигантская Свастика (абсолютно не причинявшая моей свободной от тела Душе никакого вреда), буквально впилась какая-то «потусторонняя» Тварь, неожиданно и стремительно выскочившая из Алтаря, как чертик из коробочки.

Бесформенное облако, метнувшееся ко мне, на первый взгляд было похоже на гребаную эфемерную каракатицу — толи многорукое, толи многоногое. Но оно, резко выстрелив в мою сторону своими загребущими щупальцами, мгновенно удлинившимися сверх всякой меры, умудрилось опутать мое призрачное тело с головы до ног…

Глава 30

В первый момент я и не понял, как этой Твари удалось меня спеленать — ведь я сейчас, мать его, совсем нематериален! Но гребаной фашисткой шавке было на это, по всей видимости, откровенно насрать с высокой колокольни, или она просто об этом даже не догадывалась. Но самое невероятное предположение, которое молнией мелькнуло у меня в голове — Тварь, вылезшая из Накопителя, «по Энергетическому составу» была близкой к моей Душе.

Я это понял, когда она подтянула ко мне при помощи тех же «щупалец» свою бесформенную «тушу». А уже после в её клубящемся Темной Энергией теле начали стремительно меняться физиономии различных эсэсовских ублюдков. Черт, это мельтешение лошадиных фашистских образов внутри Твари, очень сильно напоминало состояние моего Легиона в первое время своего существования в качестве Хозяина Кладбища. Если не один в один, то очень и очень близко.

А когда я, попытавшись вывернуться из загребущих конечностей, заметил, что именно из её нестабильной туши, а не из Кристалла-Накопителя, тянутся многочисленные Связующие Нити к «Мертвым головам» всех живых эсэсовцев, я понял, из чего же в действительности состоит эта погань. А состоит она, ни много, ни мало — из поглощенных Душ гребаных нацистских ублюдков, отдавших концы! А остальные, выходит, намертво привязаны к ней с помощью колец. Да кто же ты такая, черти тебя дери?

Все мои попытки вывернуться из «силков», оказались совершенно безрезультатными — гребаная Тварина вцепилась в меня так, что и клещами не растащишь! Я вертелся, как уж на сковородке, мучительно пытаясь придумать, как освободиться из плена, но, как назло в голову ничего не приходило. А мой Дар, как и прежде, совершенно отказывался взаимодействовать с мощными потоками Силы, которой в этом каземате хватило бы с лихвой, чтобы низвергнуть в ад не только Орденский Замок, а и весь гребаный Вековечный Рейх.

И еще один момент обратил на меня свое внимание, несмотря на атаку Твари — едва она выскочила из «коробочки» и опутала меня своими гадскими щупальцами, два главных нацистских утырка «сделали стойку», словно охотничьи собаки, неожиданно взявшие потерянный след.

— Ты чувствуешь это, Генрих? — Первым дернулся Гитлер, словно от резкого удара хлыстом. — По-моему, взращенный нами Дух проявил несвойственную ему ранее активность?

Великий Жрец замер, словно прислушиваясь к чему-то, а затем крылья его носа шевельнулись, как будто он пытался уловить какой-то запах.

— Вы правый, мой Фюрер! — Хрипло произнес он, одновременно «вычерчивая» в воздухе скрюченными пальцами какие-то невидимые Символы. — Хранитель вышел на предполагаемую рабочую Мощность. Только непонятно за счет каких Резервов он это осуществил? Старик умер раньше, чем мы успели принести его в жертву…

Гребанные ублюдки! Вот, значит, кому они пытались меня скормить! Легион оказался прав насчет Ритуала!

Когда начерченные Гиммлером символы проявили себя, полыхнув Силой, толстенная Связующая Нить, выглядевшая куда как упитанней, чем у коменданта Вевельсбурга, и соединяющая перстень Великого Жреца с «Духом подземелья», начала неожиданно сокращаться, словно проталкивая что-то внутри себя от рейхсфюрера в сторону Призрачной Твари.

Ну, до чего же гнусное зрелище! Будь у меня реальное физическое тело, я бы точно блеванул от захлестнувшего меня омерзения! Но чего нет — того нет. А вот Адольф Алоизыч, дери его черти, оказался лишен подобной Связующей Нитки, и эсэсовский перстень с «Мертвой головой» на пальце не носил — похоже, он оказался много умнее своего подручного, либо знал куда больше.

Однако ни Гиммлер, ни его бесноватый начальничек этой противоестественной Связи абсолютно не видели. Они даже не понимали, какую Тварь взрастили на скормленных ей Бессмертных Душах своих «братьев» по Черному Ордену. Какая же конченная стерлядь подсказала этим гнидам, лишь по какому-то недоразумению похожими на нормальных людей, как вырастить подобное исчадие Ада? Ну, вот как-то мне не верится, что это они сами сообразили.

— Значит, — немного подумав, отозвался Гитлер, — старик подох не от Зелья, а от нападения на него самого Духа Защитника. Похоже, просто почуял «лакомый кусочек», — продолжал выдвигать догадки Адольф.

А кусочек действительно оказался «лакомый» — Тварь, продолжая крепко удерживать меня в своих щупальцах, неожиданно распахнула свою призрачную пасть, оказавшуюся усеянной крупными и острыми зубами и отмахнула от меня, а вернее от моей Бессмертной Души неслабую такую часть. Твою мать! Если так и дальше пойдет, то я могу реально слиться с ней в «пантепетическом экстазе»^[46].

— Так может его, на всякий случай, все равно проткнуть Жертвенным Ножом, мой Фюрер? — предложил Гиммлер. — А вдруг это подстегнет процесс трансформации его сознания? И послужит более легкому усвоению этого биологического материла. — И Гиммлер брезгливо пнул носком сапога мое бездыханное тело.

Но мне уже было как-то не до того, чтобы обижаться на такое пренебрежительное отношение к моим пока еще бренным останкам — надо было срочно что-то делать с безмозглой, но очень прожорливой Тварью, продолжающей с огромным наслаждением отгрызать от моей Души по кусочку.

— Пожалуй, ты прав, Генрих, — согласился с подельником Алоизыч, вынимая из широкого рукава объемного балахона уродливый клинок из черного вулканического стекла, от которого тут же начала распространяться в пространстве легкая изумрудная дымка.

— Господин… — донесся до меня слабый, почти на грани восприятия, Ментальный возглас Легиона. — Я закончил «настройку» покинутого тела. Приготовься в него вернуться…

Черт! Ответить Личу я не успел — окружающее пространство свернулось неожиданным рывком, погрузив меня в темноту. А после меня вновь затопила невыносимая боль. Однако, к своему немалому удивления я вновь ощутил себя «цельным» Существом (считать себя на данный момент обычным человеком было бы просто смешно). Правда, мое сердце не билось, остановившись, по всей видимости, навсегда. Но у меня вновь появились тело, руки, ноги и голова. А в этой голове — глаза.

И я их распахнул ровно в тот момент, когда напрочь отмороженный фашистский поц — Алоизыч, с каким-то остервенением вогнал мне в грудь по самую рукоятку острый каменный клинок.

— Сюрпри-и-из, конченый ты ублюдок! — Выхаркнул я ему в харю, чувствуя, как входящий в мое тело Жертвенный Нож распластывает на куски переставшее биться сердце.

Какими бы крутыми и могучими Магами не были оба этих урода, но фактор неожиданности действует на всех живых одинаково — дернувшись от испуга, они резко сдали назад. Бесноватый даже свой ножичек не вернул, так и оставив торчать его у меня в пробитой грудине. Но я был ни разу не против такого халатного отношения к незнакомому и явно могущественному Артефакту, поскольку странным образом почувствовал содержащуюся в нем «родственную» Силу. Которую судовольствием поглотил, превратив Жертвенный Нож в обычный острый кусок обсидиана.

— Вот, мля, — продолжил я с издевкой, обхватив ладонью рукоятку опустошенного Атефакта и небрежно вынимая его из раны, — только одёжку дедушке попортили, мелкие засранцы! Вы её, сука, шили, чтобы портить?! — гаркнул я во всю мощь моих мертвых легких, хрен его знает, работающих каким способом.

От абсурдности сложившейся ситуации рожи моих несостоявшихся мучителей максимально вытягиваются, а глаза натурально так вылезают из орбит. Алоизыча так и вовсе нервная икота пробила. Но как следует насладиться видом изгаженных штанов «повелителей мира» мне не удалось — впервые после битвы с Драмагаром отозвался мой «потухший» Источник! И в пустой, словно вакуумные просторы безжизненного космоса, Резерв хлынул по-настоящему ошеломляющий поток Силы, в котором я с непривычки едва не захлебнулся!

Откуда? — Я завращал головой, пытаясь определить, откуда на меня свалилось такое счастье? Неужели из Кристалла-Накопителя, к которому я оказался прикован цепями? Нет! Тварь, привязанная к Алтарю, не выпускает из него ни капли Силы. Энергия поступает из какого-то иного источника… Расположенного ровно над моей головой… Свастика на потолке? Да! Вот откуда хлещет в Резерв переработанная Источником Энергия!

Я неожиданно для себя громогласно заревел, прозевав момент, когда мое мертвое тело начало трансформацию в свою Кромешную Ипостась. А вот два отмороженных на всю голову говнюка, задумавших поставить на колени, да еще и загнуть рачком весь мир, этот момент явно не прозевали. Для них мое преображение явно оказалось сюрпризом, хотя уверен, что они досконально изучили отчеты Хартмана, в котором он дотошно расписал про все мои метаморфозы.

Но одно дело читать, а другое — воочию наблюдать перерождение тщедушного русского старикана в грозного могучего Монстра, от которого еще и явно несет Темной и неопознанной Энергией Кромки. Так-то, фраера позорные! Дедушка еще распустит ваши шкуры на лоскуты! Дайте мне только немного времени…

Я бросил беглый взгляд на свои руки, на которых стремительно отрастали чудовищные по своим размерам и остроте когти. Подозреваю, что и рожа у меня сейчас стала соответствующая моменту — с проплешинами гниющей ткани, сквозь которые прекрасно просвечивается моя желтая черепушка. Зубы в несколько рядов. Рост костяных пластин, покрывающихся шипами, я и сам мог рассмотреть во всей красе. Только жаль цивильного спинжака с карманами, пошитого на заказ в Берлине. Когда еще я себе такой позволю? Похоже, что никогда…

Я шумно втянул рваными ноздрями воздух подземелья, хотя дышать мне сейчас совсем необязательно. Так, привычка дурацкая осталась. Надо отвыкать — раз помер, значит, помер. И одним мощным ударом когтистой лапы разорвал сковывающие меня цепи. Жидковаты оказались, против моего Кромешного Боевого Комплекта.

Резерв стремительно наполнялся Силой, и я попробовал на мгновение прикоснуться к своему Дару и «активировать» Энергетическую Систему Асура. Однако это действо, уже давно ставшее привычным и простым, как три копейки, принесло мне неожиданно острую боль, едва не опрокинувшую меня обратно в беспамятство. Что за твою налево?

Гребаный Экибастуз, а про Тварь, присосавшуюся к моей Душе, я и позабыл! Зато она не позабыла обо мне, продолжая неторопливо перемалывать куски моей Бессмертной Сущности с неотвратимостью взбесившейся мясорубки. Эта мразота словно выжигала меня изнутри, причиняя немыслимые страдания, и не давая мне воспользоваться с размахом моей Силой. Её наличие в моем «внутреннем пространстве» отчего-то не давало мне как следует «раскрутить маховик» Гравитационного Дара, чтобы одним махом покончить с ненавистным Рейхом и его не менее ненавистными создателями!

Я шкребанул когтями по наросшей на моей груди костяной броне стараясь разорвать контакт с Тварью. Но, естественно, нифига этим не добился — мои острые «грабли» просто прошли сквозь её призрачные щупальца, не причинив не малейшего вреда. А я только содрал с себя ошметки разорванного вдрызг лапсердака. Простой «физикой» до этой Твари было не дотянуться. К тому же, с поглощением моей Души, она все явственней проявлялась в реальном мире. Теперь, чтобы её разглядеть, уже не надо было обладать Кромешным Зрением, достаточно было и обычного Магического.

— Майн Фюрер… — потрясенно пролепетал Гиммлер, указывая трясущимся пальцем в мою сторону. — Вы видите это?

— Bist du ein Strohkopf^[47], Heinrich? — недовольно прошипел Гитлер, продолжая настороженно следить за мной. После моей стремительной трансформации, приблизиться ко мне он пока не решался. Так же, как и не пытался Магически меня атаковать. Он словно что-то выжидал. — Я не слепой! Если ты это видишь, значит, и я тоже вижу!

— Виноват, мой фюрер! — тут же залебезил Гиммлер. — Но это значит…

— Это значит, что процесс все-таки пошел! — облегченно выдохнул Адольф. — Когда накопится критическая масса Эйдоса Жизни, Дух-Защитник настоящих арийцев перейдет на абсолютно новый уровень Силы! И тогда нас — настоящих хозяев этого мира, уже никто и ничто не сможет остановить!

И словно бы в ответ на его слова, Адская Тварь проявила себя во всей своей красе — трансформировавшись прямо на наших глазах из эфемерного сгустка клубящейся Темной Энергии в жизнерадостного подтянутого блондинистого арийца, словно сошедшего с нацистских плакатов, только макушкой под самый потолок. Однако, его гребаные щупальца, присосавшиеся к моей Душе, никуда не делись — он так и продолжал гасить во мне ту Божественную Искру, что зажег Создатель в каждом человеке. И если он её погасит…

— Повелитель? — зашелестел в голове голос Легиона, о котором я и вовсе позабыл со всей этой кутерьмой. — Что у тебя там творится? Я чувствую что-то очень и очень нехорошее! Не медли, Господин! Открой мне дорогу в замок — я помогу!

Точно! Путь эта образина из Алтаря и не дает мне как следует тряхнуть весь этот вертеп под названием Вековечный Рейх, но, чтобы разнести в мелкую щебенку стены Вевельсбурга, мне силенок хватит…

Сосредоточившись и постаравшись отвлечься от терзающей меня боли, не только физического плана, которая была лишь отдачей от уничтожаемой нацистским выродком моей Души, я «коснулся» своего Источника, оценивая его состояние. Источник молотил уже в полную силу, практически переработав Энергию полыхающей под потолком Свастики. Резерв, не сказать, чтобы полон, но даже с таким объемом Энергии я играючи мог повторить «Баварскую операцию» — его бы вполне хватило. Но чертова безмозглая Тварь каким-то образом перекрыла мне почти весь «кислород», оставив доступ лишь к тоненькой струйке Силы. Да и то, лишь по какому-то недоразумению.

Мелкая дрожь прошила древнюю гробницу Орденского замка, превращенную нацистами в логово Адской Твари, питающейся Бессмертными человеческими Душами. И если позволить ей продолжать и дальше расти, она поглотит весь мир! Из нее легко может получиться достойный преемник Драмагара. Неужели эти два дебила совсем не понимают, что они не смогут контролировать это Чудовище, когда оно основательно наберется сил и поумнеет?

А ведь они именно на это и рассчитывают, что он осознает себя! — неожиданно, словно открытую книгу прочитал я мысли этих двух отмороженных на всю голову утырков. Над вопросом, отчего настолько вырос в Магических Рангах мой Ментальный Дар, сумевший легко проломить защиту руководителей Вековечного Рейха, над которой работали лучшие нацистские Менталисты, я даже не заморачивался. Раньше такая задача была под силу разве что товарищу оснабу, но никак не вашему покорному слуге. Однако, подчинить своей воле этих двух высокопоставленных говнюков с помощью «Сопутки» не удалось.

На дальнейшие размышления просто не оставалось времени — еще чуть-чуть и Чудовище Вевельсбурга окончательно обглодает мою Душу! Нужно было поторапливаться. Возможно, Легион сумеет мне помочь, а иначе вскоре я стану лишь частью гребенной Твари! И я ударил по ближайшей ко мне стене Орденского замка всей той Силой, до которой сумел дотянуться.

Пол под моими ногами резко взбрыкнул и треснул, сбив с ног не только меня, но Гитлера с Гиммлером. А каменная стена каземата, расположенная в центральной башне Вевельбурга, разлетелась мелким крошевом, образовав пролом солидных размеров, в который стремительной тенью ворвался майор Легион. Немедля ни одного мгновения и не переходя в материальную форму, Лич накинулся на эфемерного Духа-Защитника Вевельсбурга. Парой резких ударов он под самый корень перерубил щупальца Твари, которыми она опутала мою Душу.

Чудовище недовольно заверещало, теряя осязаемую форму идеального лубочного эсэсовца и вновь превращаясь в эфемерный сгусток Темной Энергии. От его визга буквально кровь стыла в жилах, а главгады даже уши закрыли ладонями, чтобы уберечь их от повреждений. После мгновенной трансформации Чудовища две «тени», переполненные Силой, сшиблись друг с другом — «грудь в грудь», только перья и пух в стороны полетели. Сплетенные в один клубок они взмыли вверх, к потухшей Свастике и, пробив потолок каземата, продолжили свою эпичную битву в «Зале Баронов», посыпая мою облысевшую костяную башку осколками камня и штукатурной крошки.

Я быстро оценил состояние своего Дара: Сила в Резерве быстро прибывала — Источник принялся за опустошение одной из составляющих фашистского Алтаря. И теперь я без какого-либо ограничения мог использовать свои возможности. И я их использую со всем нашим старанием!

— Ну что, баста карапузики? Кончилися танцы? — Я недобро оскалился, хорошо, что зеркала здесь нет, а то бы и сам обделался от собственной зубастой «улыбки».

Но чертовы фрицы так просто отступать, тоже оказались не намерены — фигуры первых лиц Рейха окутались мерцающей пеленой Энергетических Доспехов. И судя по излучаемому свечению, таким Доспехом мало кто может похвастать. Пока я «раздумывал», раскручивая посильнее «маховик» моего Дара, Гиммлер меня атаковал мощной волной Магического Огня.

Камень купели вокруг Алтаря сначала потек, а потом забулькал, мгновенно вскипев от непереносимого жара. Да, удар оказался поистине чудовищным, и испепелил бы на месте любого, но только не меня. Не так давно мне пришлось пропустить сквозь себя Огненный Дар Титана Гипериона, а прыткому рейхсфюреру до живого олицетворения Солнца — как до луны пешком! Правда, кипящий камень слегка припек мне пятки, оставшиеся без обувки после перехода в Кромешную Ипостась. Но эту неприятность я как-нибудь перетерплю, да и какая обувка выдержит подобный жар? Так и так бы босиком остался.

Наверху, где шла эпохальная битва между майором Легионом и Тварью, выращенной фрицами, что-то продолжало громыхать, а в потолочный пролом сыпалась всякая дрянь. Похоже, что они там решили все основательно разнести. Что ж, велком! Ведь мы ради этого и заявились в этот гребаный вертеп, чтобы и камня на камне от него не оставить!

Глава 31

Пока я легко терпел все возрастающий жар, скрываясь от фрицев за потоками пламени, мне пришлось раскинуть «Ловчую Сеть» — нужно было отыскать, куда эти утырки поместили князя Головина с оберфюрером Хартманом. Я не хотел, чтобы мои боевые соратники, с которыми мы столько пережили, так бездарно погибли. Намечающаяся заварушка обещала быть очень жаркой, поэтому нужно было срочно их эвакуировать куда подальше от Вевельсбурга. Поймав в «Сеть» слабый Ментальный отклик командира, я понял, что они с Робкой так и остались запертыми в бессознательном состоянии в том самом зале, в котором нас всех и траванули Зельем Забвения.

К моему несказанному облегчению друзья оказались живы, пускай, и не совсем здоровы. Но, надеюсь, что здоровье им поправят там, куда я их собирался забросить — в Москве. Думается мне, профессор Виноградов сумеет справиться с последствиями отравления… Только надо еще как-то умудриться стянуть с Робкиного пальца это проклятое кольцо. Отчего-то не нравилась мне его связь с Тварью. Как бы не было беды!

Я, задействовав Дар, сдернул с руки Хартмана «Мертвую голову», правда, при этом умудрившись неаккуратно раздробить ему палец сконцентрированной Гравитационной Силой. Хорошо, хоть совсем не оторвал… Ну, вот не научился я еще пока филигранно ей распоряжаться. Если чего разрушить, проломить и низвергнуть в ад — это, пожалуйста, ко мне, а наоборот — уж увольте!

Разделавшись с перстнем, я сформировал прямо над столом Переходной Портал, а затем резко опустил его на так и не пришедших в сознание боевых товарищей, захватив попутно и весь стол вместе с несколькими креслами. Вот умора-то будет, когда на кремлевском дворе появиться из ниоткуда это неожиданное «чудо». Бывайте, мужики! Бог даст — свидимся! Ну, а на нет — и суда нет!

Портал, полыхнув напоследок, свернулся, унося в безопасные дали моих друзей. Ну, а я «засучил повыше рукава», радуясь, что наконец-то мне повезло — и я во всеоружии примусь за расчистку этих «авгиевых конюшен».

Я вновь «возвратился» сознанием обратно в гребаный каземат, в котором Гиммлер методически пытался поджаривать меня на адском огне. И в этом деле он оказался неожиданно хорош — вся так называемая «купель» едва ли не до самых бортиков оказалась заполненной пузырящимся расплавленным камнем. Вот, что значит постоянная многолетняя работа с Рунной Свастикой! Правда, со мной этот фокус не прошел, но любого другого он уже давно бы развеял по округе невесомым пеплом.

Однако, хоть мой видоизмененный организм пока еще успешно держался, однако ощущения были не из приятных! Пора уже заканчивать с этой комедией! Сила Гравитации послушно отозвалась, вновь оказавшись «в моих руках» — я уже и подзабыл, каково это — чувствовать себя практически всемогущим и непобедимым!

Хруп и хлюп! И от усердно напрягающегося Гиммлера, продолжающего до усёру потчевать дедушку Огненным валом растекается по полу лишь большая кровавая лужа. Я даже не ощутил сопротивления его хваленого Энергетического Доспеха. Однако, я успел заметить, как толстая «нить», связывающая Рейхсфюрера с Тварью, мгновенно «активировалась», унося на верхние этажи его призрачную фигурку. Похоже, что Эгрегор Чудовища пополнится еще одной проклятой Душонкой. Туда ему и дорога!

Со смертью рейхсфюрера огненные языки мгновенно опали, открывая мне чудесную «картину» — незабвенного Адольфа Алоизыча, забрызганного с головы до ног кровью и мелкой требухой своего безвременно почившего подельника. Повелителя Вековечного Рейха била крупная дрожь, с которой он безрезультатно пытался справиться. Левая щека же дергалась в нервном тике, поэтому мне казалось, что Гитлер безумно ухмыляется. Хотя ему в этот момент было явно не до веселья. Жаль, нельзя рассмотреть: обделался он уже или нет?

— Ну, родной, — я весело оскалился, клацнув зубами, — добро пожаловать в ад! Скоро веселые черти нашпигуют тебя кислыми яблоками через жопу и будут жарить на раскаленной сковороде!

— Рано радуешься, старик! — неожиданно огрызнулся Алоизыч. — Еще не все закончилось…

Это с чего этот говнюк так раздухарился? Весь замок неожиданно содрогнулся, а над нашими головами развернулось безбрежное темнеющее вечернее небо. Центральная башня просто перестала существовать. И это не ваш покорный слуга постарался…

— Господин! Помоги! — раздался в моей голове голос Лича. — Держаться… нету… больше сил…

— Как? — Я постарался перенаправить своему верному Умруну хоть толику своей Энергии, но этот вариант ожидаемо не сработал.

— Бим и Бом… где-то… рядом… я не могу дотянуться… Призови!

Черт! И как же я забыл об этой неразлучной парочке бывших продвинутых Зомбарей-Кадавров, вышедших «из-под скальпеля» незабвенного барона фон Элингера. По предварительной договорённости с майором Легионом, эти «братцы» были оставлены в запасе в виде «засадного полка».

— Держись, боец! — «телеграфировал» я Легиону. — Сейчас организую поддержку!

Для того, чтобы обнаружить моих Умертвий, знатно прибавивших в Ранге после битвы с древним Существом, мне даже «Ловчую Сеть» не понадобилось разбрасывать — я сразу почувствовал их сознания. Братцы совместно с остатками бойцов окопались на кладбище ближайшего к Замку городка, расположенного буквально в нескольких километрах от Вевельсбурга. На мой призыв они откликнулись мгновенно, прихватив с собой с погоста не только «старослужащих», но и вновь рекрутированных бойцов.

А ведь они и вправду неслабо прокачались с той битвы, раз самостоятельно смогли поднимать простейшую Ходячую Нежить. Поставив подчиненным задачу и направив в нужную сторону, братцы перекинулись в нематериальную форму и этакими «черными метеорами» со свистом бросились на выручку майору. Не прошло и пяти минут, как два крылатых Демона Смерти, сцепились с основательно потрепанным Духом-Защитником, позволяя своему командиру хоть немного перевести дух.

Пока я наблюдал за битвой, развернувшейся со свежими силами, в разгромленном каземате появилось несколько новых действующих лиц, окруживших вернувшего утраченного невозмутимость фюрера сплошным кольцом.

Коменданта замка и бугаев из внутренней охраны я узнал сразу, так же, как и эсэсовцев из «SS-Begleitkommando des Führers». Первым нанес удар тот самых худой летеха, что встретил нас на КПП с огромной сосулькой наперевес. Он и в этот раз не стал выдумывать ничего нового, а запустил в меня своим метательным снарядом, видимо надеясь пришпилить к Алтарю, как ученый-энтомолог майского жука булавкой.

Вот только его ледяное копье разбилось стеклянной крошкой о мой костяной доспех, даже его не поцарапав. А идущую следом Волну Холода я легко поглотил, поскольку имел в своем арсенале идентичный Дар Морозильщика. Как-то в самом начале своего пути именно эта способность у меня активировалась первой.

После этого меня в очередной раз попотчевали Огнем, Грозовыми Разрядами и прочей Магической хренью, от которой меня оградил, пусть и слегка просев, активированный Энергетический Доспех и прочный костяной панцирь. Я уже было совсем собрался размазать очередных защитничков Алоизыча в кровавый мясной фарш, в форму которого совсем недавно перешел их почитаемый эсэсовский начальник — Генрих Гиммлер, но меня кто-то бессовестно опередил…

Охранники, мгновенно утратив в лице все «краски жизни», начали бездыханными валиться под ноги своему фюреру. Алоизыч скрипнул судорожно сжатыми зубами, видимо записывая эту «маленькую» победу на мой счет. Но самое смешное, что в этот раз я ничего не делал, чтобы заставить этих ублюдков так синхронно склеить ласты. А проклинать ему стоило своего Духа-Защитника, ведь я прекрасно видел, как он выдергивал из еще живых тел Души ни о чем не подозревающих эсэсовцев. Выходит, что здорово потрепали эту Тварь мои парни, поэтому ей срочно и потребовалась «специфическая» пища для восстановления утраченных Сил.

Но, так или иначе, а битва Монстров продолжалась. А мы с Алозычем вновь остались тет-а-тет. Больше живых защитников у фюрера не было — кончились все. Вот теперь и посмотрим, насколько он крут.

— Все, старик, хватит! — произнес фюрер, неожиданно поднимая руки на уровень груди и демонстрируя мне пустые ладони — без подвешенных Магических заготовок. — Ну что нам с тобой делить? — Его голос звучал ровно и мягко, он как будто уговаривал непослушного ребенка отправиться бай-бай. — Места в этом мире вполне хватит на двоих…

Это он что сейчас, серьезно?! Мне такое предлагать… Хотя, какой-то резон в его словах есть… — Неожиданно мое сознание сделало какой-то «левый» выверт. — Надо их как следует обдумать… Так! Стоять! — До меня дошло, что это не мои собственные мысли, а наведенные гребаным Алоизычем. Так он что, Менталист? Нет, я бы почувствовал это — сам имею схожий Дар, пусть бы он и смог продавить мою защиту! Но для этого её хотя бы нужно разрушить, а она цела!

— Мы построим с тобой новый мир! — продолжал разливаться соловьем чертов Адольфишка. — Мир справедливости и чести! И мы пойдем в этот новый мир с тобой! Рука об руку…

И мне настолько захотелось построить с этим гадким… Нет, ну… не такой уж он и гадкий… Чтобы его черти драли в извращенной форме! — Я мотнул башкой и, немного придя в себя, насквозь прокусил своими акульими зубищами щеку. Боль на мгновение отрезвила, проясняя сознание. Так вот каким способом он охмурял свою многомиллионную «паству», призывая строить свой новый «арийский мир». А теперь вся эта Сила оказалась направлена лишь на одного меня…

То-то меня вштыривает не по-детски! Это что-то сродни Ментальному Дару, — метался я в своем сознании, выстраивая в нем все более мощные и высокие Ментальные стены, но от гребаного голоса Алоизыча это не спасало! Что же это, сука, такое? Сдерживаться становилось все труднее и труднее, а Гитлер с каждым произнесенным словом казался все «белее и пушистей», зовя меня с собой в настоящее светлое будущее.

— Хватит! — закричал я, судорожно мотая головой и закрывая уши руками.

И мне неожиданно полегчало, давление на мозг снизилось, пусть и немного. Похоже, что этот его Дар, чем-то сродни умению сладкоголосых древнегреческих Сирен, либо божественным голосам их славянских «родственничков» Сирина, Алконоста и Гамаюна^[48], действующих большей частью через вербальную составляющую.

Откуда же, интересно, у Гитлера оказался столь редкий мифический Дар? Но сдается мне, ответа на этот вопрос я так никогда и не узнаю… Однако, пора завязывать ломать эту комедию, пока меня немного отпустило, и пока этот гребаный ублюдок окончательно не свернул мне мозги набекрень. Источник в порядке — спасибо зарядке! Резерв заполнен…

И я ударил, размалывая в труху чудовищным Гравитационным Ударом тектоническую плиту, расположенную под моими ногами. Я старался обрушить в Пекло Преисподней как можно большую площадь вокруг себя, чтобы проклятый Адольф Алоизыч Шикльгрубер, он Гитлер, он же фюрер, он же Бесноватый и Остроносый Хорек и прочая-прочая-прочая, гарантировано не смог в очередной раз вывернуться и уцелеть. Чтобы сдох, сука, так уже наверняка!

Земля под моими ногами с утробным гулом ухнула куда-то вниз, а окружающее пространство заволокло поднятой пылью. Однако в Магическом зрении я прекрасно видел, как следом за мной в бездонную пропасть, созданную моими же титаническими усилиями, рухнул и фюрер. Его фигура, излучающая мощные Потоки Энергии, прекрасно просматривалась.

Мы со свистом падали в образовавшийся пролом, а рядом пролетали большие каменные обломки Орденского замка, едва не задевая наши тела. Гитлер в ужасе сыпал проклятиями и возможно, пытался подчинить меня при помощи своего Дара, чтобы я все исправил, но свист воздуха в ушах, не давал мне его расслышать. Я вновь задействовал свой Дар, чтобы подлететь к нему поближе.

— Адьес, амиго! — прокричал я ему на прощание, вновь за действуя Гравитационные Силы, чтобы остановить свое падение.

Фюрер неожиданно протянул ко мне свои руки со скрюченными пальцами, пытаясь повиснуть на шипах моей костяной брони. Но хрен ему! И я могучим ударом вбил ему в черепушку его острый нос. Не будет больше совать его куда попало! Гитлер обмяк, видимо потеряв сознание и, завращался безвольным «тряпочным» манекеном в потоке восходящего из разверзнутых земных недр теплого воздуха. Я наблюдал за ним, удерживая себя на одном месте, пока его бессознательное тело окончательно не скрылось из глаз.

— Надеюсь, «айл би бэка»^[49] не будет? — Удовлетворенно плюнул я ему вслед, чувствуя настоящее удовлетворение от проделанной работы. Теперь нужно помочь майору с ребятами успокоить «цепного пса» Гиммлера — и можно хоть помирать…

Неожиданно окружающее меня «пространство» замерло, превратившись в статическую картинку. Каменные глыбы прекратили свое падение, неподвижно зависнув в воздухе, пылевые завихрения зафиксировались этакими объемными инсталляциями. Что, черт возьми, происходит?

— Браво, Гасан Хоттабович! — раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос. И буквально в пяти метрах от меня соткался из пустоты абсолютно лысый маленький азиат — по виду тибетец, в ярко-желтой тряпке, обмотанной вокруг тщедушного тела и в кислотного цвета зеленых перчатках на руках. — Так поломать всю мою тонкую игру, над которой я корпел без малого столетие… — И лысый сморчок громко захлопал в ладоши. — Я просто поражен! Вас, милейший, просто не должно существовать в этом раскладе — но вы все-таки существуете… Неучтенный фактор, либо тупая шутка самого Мироздания…

— Ты кто такой, твою мать! — выругался я, но больше от осознания того, что не знаю, как себя вести в данной ситуации.

Ну, вот не ожидал дедушка, что в самый ответственный момент неизвестно из какой жопы вылезет какой-то лысый поц, и начнет нагло стебаться, опошлив всю торжественность момента. А я ведь к нему так долго шел…

— Фу! Как грубо! — неожиданно рассмеялся азиат. — Хотя, о чем это я? Я сам никогда не отличался излишней вежливостью! Да я в свое время сожрал даже собственных детей! Но ты, жалкий червяк, действительно сумел спутать мне все планы…

— Сожрал собственных детей? — До меня наконец-то начало доходить, кто передо мной, и что, собственно происходит вокруг. Отчего весь мир замер в полной неподвижности. — Кронос… — едва слышно прошептали мои губы.

— Титан Кронос! Повелитель этого жалкого мира…

— Бывший повелитель, — ядовито поправил я древнего гада, каким-то чудом выбравшегося из Тартара. Хотя, если вспомнить уничтоженного мною Гипериона, многорукие скелеты Гекатонхейров и одноглазые черепа Киклопов в разрушенной Агартхе — становиться ясно, кто за всем этим стоял. — Групповой побег из Тартара…

— А ты молодец, хоть и ничтожный червяк! — ухмыльнулся тибетец, сверкнув крепкими белоснежными губами. — Очень правильно распорядился наследством презренных Асуров, предавших своего истинного Повелителя! Но тебе осталось совсем немного — сегодня я тебя раздавлю, а затем поверну время вспять! Ненадолго, как планировал до этого, но у меня будет еще один шанс!

— Так все это было затеяно лишь с одной целью — вернуть тебя в прошлое? Что ты хотел этим добиться? Вернуть власть, переиграв Титаномахию?

— А бесхвостые бандерлоги наконец-то научились думать головой! — Довольно кивнул Кронос, сбрасывая с себя личину тщедушного монаха и представая предо мной в свое истинном гигантском обличье Титана. — Знал бы ты, жалкий навозник, как долго я ждал этого момента! — Похоже, что великого Кроноса пробило «на поговорить». — Как тысячелетиями мы с братьями томились в Тартаре, как они гибли, отважно сражаясь в Агартхе, чтобы один из нас (конечно же ты, — подумалось мне) смог выйти в мир и вернуть нам былое величие!

«Давай-давай!» — Мысленно подбадривал я еще одно неожиданно возникшее на моем пути Чудовище, может быть его проснувшаяся «сентиментальность» и желание выговориться, натолкнет меня на мысль, как победить это древнее окаменевшее дерьмо мамонта.

— Но у меня не было на это Сил! Тартар почти полностью поглотил их! — прорычал он. — Чтобы вновь восстановить былое могущество мне потребовалось бы целое тысячелетие! В тот момент я мог сдвинуть время буквально на какие-то крохи… А мне нужны были столетия! Пришлось изощрятся, направляя жалких людишек в нужном мне направлении, но даже так мне пришлось бы долго ждать. Помог случай — мне удалось отыскать настоящий Омфал^[50], а не ту пустышку, что установлена в Дельфах.

— Омфал? — не знакомый с таким термином, переспросил я.

— Тебе он известен как Алтарь в гробнице Вевельбурга. Именно с его помощью мне удалось вырастить Существо, одновременно принадлежащее к миру живых и к миру мертвых. И именно его Сила, когда он бы достиг своего настоящего могущества, и помогла бы мне переиграть Титаномахию!

— Но я все испортил? — довольно поинтересовался я, прекрасно зная ответ.

— Да, — признал очевидное Кронос, — ты оказался той самой мелкой песчинкой, попавшей в отлаженный механизм, и застопорившей его работу…

— А Гитлер? — Несмотря ни на что, мне все-таки хотелось утолить свой интерес. — Он каким боком оказался в твоих планах.

— Жалкий и никчемный человечишка, — презрительно процедил Титан. — Но мне с ним повезло, — признал-таки он, — его редкий Дар, который я помог пробудить, пришелся как нельзя кстати. И если бы ты все не сломал, с его помощью я собрал бы необходимую мне Энергию для переноса. Но у меня есть шанс все переиграть, а у тебя нет! — подытожив, громыхнул он, и время вновь вернулось к своему извечному движению.

Я увернулся от пролетевшей мимо каменной глыбы, не выпуская Кроноса из поля своего зрения. В руках Титана заклубилась Вековечная Тьма, которая выстрелила вверх, к поверхности земли, толстым дымящимся «языком». Прошло буквально несколько ударов сердца, как этот «язык» вернулся назад с добычей — выращенный эсэсовцами «цепным псом» Орденского Замка, которого фрицы называли Духом-Защитником. На поглощение этого Духа, у Кроноса ушли буквально какие-то секунды.

Сыто рыгнув, гребаный великан довольно усмехнулся и произнес:

— Размазать бы тебя, да мараться неохота. Но мы с тобой еще встретимся там, в прошлом, и тогда уже ты ничем не сможешь мне помешать!

Этот чертов поц, замерцав, словно закоротившая елочная гирлянда, исчез, видимо, применив свой чертов Дар управления временем. И это что же, все наши усилия коту под хвост? Что все это снова повторится? Во мне плеснула жуткая ненависть, разъедающая все границы разумного и заставив разогнаться до невиданных ранее величин мою Энергетическую Систему, доставшуюся мне в наследство от Святогора.

— Нет, сука, врешь! Так просто тебе не отделаться! — исступленно заорал я в опустевшее пространство и ухнул чертову прорву Сил, скопившуюся в Резерве, воздействуя на Маховик Времени.

Нормальное течение времени для меня сначала остановилось, а потом постепенно пошло вспять, постепенно набирая обороты, поскольку Сил я для этого не жалел. Падающие ранее глыбы и каменная крошка стремительно полетели вверх. А я на пределе всех имеющихся у меня Сил, попытался ускорить движение назад в потоке времени, что догнать убегающего Кроноса.

Я вспомнил, как уже проворачивал Маховик Времени, сжигая в топке своего Энергетического Сердца Асура чудовищное количество Магической Энергии, едва ли не до полного опустошения своего Резерва. Но, как и в предыдущий раз, так и в этот мне было откровенно наплевать, выживу ли я после этой попытки. Главное — остановить Кроноса, не дать ему повторить свою попытку вновь поставить раком весь мир! И если в прошлый раз я с остервенением бился за жизнь своего лучшего друга, боевого товарища и командира, то на этот раз я бился за будущее всего человечества!

В конце концов, путем неимоверного напряжения, я сумел-таки догнать гребаного Титана. Еще больше Силы ушло на то, чтобы синхронизироваться с ним в одном временном потоке. И едва мы с ним оказались в одной «временной капсуле» я резко потянул Маховик Времени в обратную сторону.

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, ЧЕРВЯК? — громыхнул Кронос, почувствовав неладное.

Но мне было плевать — Время замедлилось, а затем начало возвращаться к своему привычному ходу. Да и давить в обратную сторону было куда легче.

Титан же, в свою очередь, ввалил целую прорву Сил, чтобы добиться нужного ему результата. Время шло то вперед, то назад — мы перетягивали друг на друга это «одеяло» четвертого измерения, но никто не мог взять верх друг над другом. Но я знал, что Энергия запасенная Кроносом, не бесконечна — с каждым мгновением временной отрезок в прошлое уменьшается… А значит шансов на переигровку реальности у него остается все меньше и меньше…

Никто не уступал друг другу — и первым в нашей борьбе сдалось само Время! Механизм четвертого измерения неожиданно перестал поддаваться воздействию и застопорился. Окружающее пространство сначала стало «вязким», а после и вовсе «замерзло», ограничив нас с Кроносом в движениях. Мы оказались изолированы во Временной Капсуле от окружающего мира, словно насекомые, навечно застывшие в янтаре…

Эпилог

Быстроходный сторожевой катер неспешно рассекал холодные серые волны, что разлетались сверкающими брызгами, разбиваясь о его бронированные борта. Впереди уже можно было рассмотреть яркий огонек маяка, пробившийся сквозь рваные хлопья тумана. Именно на этот огонек, бьющий с небольшого одинокого острова, и держал курс малый боевой корабль, носивший гордое имя — «Хоттабыч», которое знал не только каждый уважающий себя гражданин СССР, но и вся мировая общественность, особенно перепуганные до усрачки деятели стран Оси^[51].

Товарищ Сталин стоял на носу катера, у самого фальшборта, и напряженно вглядывался вдаль, пытаясь рассмотреть вырастающие из тумана очертания приближающегося острова. Порывы промозглого ветра выбивали слезы из глаз и обжигали лицо, а колючие снежинки драли покрасневшую кожу, словно грубым наждаком. Но Вождь подлого люда и трудовой черни стойко переносил все погодные невзгоды, оставаясь на открытой палубе и не собираясь укрываться в теплой рубке до самого завершения пути.

— Иосиф Виссарионович! — раздался за спиной Вождя неодобрительный голос профессора Виноградова. — Вы же простудитесь…

— А для чэго же я вас с собой взял, уважаемый Владимир Никитич? — насмешливо спросил Сталин, обернувшись на секунду к своему личному Лекарю-Силовику. — Нэужэли ви простую соплю нэ сможэтэ вилэчит? — Сегодня в голосе Сталина кавказский акцент проявлялся больше обычного — Вождь волновался.

— Конечно смогу, Иосиф Виссарионович, — весело ответил профессор, придерживая одной рукой запахнутые на груди широкие лацканы драпового пальто, а второй придерживая шапку — стылый ветер не на шутку разгулялся. — Но вы же здесь не за тем, чтобы сопли лечить?

— Складываэтца такое ощущэние, товарищ доктор, — Иосиф Виссарионович усмехнулся в усы, на которых таяли снежинки, — что ваша фамилия совсэм не Виноградов, а какой-нибудь Рабинович или Фридман.

— Это отчего же? — удивился Владимир Никитич.

— Тожэ любите отвечать вопросом на вопрос. Но в цэлом вэрно сказали — ми здеэь нэ для того, чтобы сопли товарища Сталина лэчит. Но и уйти я сэйчас нэ могу… Нэ имэю права!

— Понимаю вас, Иосиф Виссарионович, — согласно кивнул профессор, — я сам до сих пор в себя не пришел… А уже сколько времени прошло…

Сторожевик тем временем подошел к небольшому причалу, команда засутилась, швартуя катерок и сбрасывая сходни на пирс. Сталин первым спустился по трапу и пошел по мощеной камнем дорожке к единственному строению на острове — высокому массивном постаменту, на котором был установлен величественный памятник длиннобородому старику-солдату, попирающему сапогами фашистского орла с венком и солнцем и сжимающему в одной руке карающий обоюдоострый меч, в другой, высоко поднятой над головой — сияющую негасимым Магическим светом Рубиновую Звезду.

— Ну здравствуй, старик Хоттабыч! — произнес Иосиф Виссарионович снимая с головы фуражку и кланяясь в пояс. Теперь из его голоса, звучавшего с большим уважением и скорбью, практически совсем исчез акцент. — Ты уж извини, что не сразу приехал, — продолжил он, разогнувшись. — Многое за тобой разгребать пришлось, товарищ Абдурахманов… Шутка ли, оставить на месте Вековечного Рейха лишь море… Кладбище Арийских Надежд… И так его теперь, не только у нас в Союзе зовут... А памятник твой, старичок — не иначе, как Недремлющим Оком Справедливости и Возмездия кличут… Или Оком Кремля, если коротко… Земной поклон… тебе… и спи спокойно! — Товарищ Сталин надел фуражку и, застыв по стойке смирно, отдал честь павшему герою.

Пока он стоял, его глаза скользили по бескрайним водным просторам, вспоминая, как буквально в один миг отдали концы и рассыпались прахом все эсэсовские Маги, оставив и без того отступающие войска вермахта без командования. Как в один миг едва ли не вся территория Вековечного Рейха, ухнула в Преисподнюю, оставив лишь ужасающей величины «воронку», которая за несколько месяцев наполнилась водой из Рейна, Эльбы, Одера и других мелких речушек…

Воспоминания Иосифа Виссарионовича неожиданно прервала стремительная призрачная тень, спикировавшая из поднебесья к подножию памятника.

— Здравия желаю, товарищ верховный главнокомандующий! — Тень мгновенно трансформировалась в крепкого мужчину, облаченного в черный длинный плащ. — Полковник Легион…

— Вольно, полковник, — произнес Сталин. — Лучше постоим… помолчим в тишине… Ты же знаешь — Смерть, она шума не любит… Помянем, ушедшего в Серые Пределы старика Хоттабыча…

— Простите, товарищ Сталин, но полковник Абдурахманов — никуда не ушел… Он где-то рядом, я чувствую это — мы связаны единой и нерушимой Клятвой Повелителей Хаоса! И я знаю, что он обязательно вернется!

КОНЕЦ

Друзья! Огромное всем спасибо, что были со мной все это время! Спасибо за поддержку, покупки, лайки и комментарии! На этом пятая часть похождений старика Хоттабыча подошла к концу, как, впрочем, и весь цикл. Осталось еще много не рассказанных историй, но это, возможно, будут ужу истории совсем другого цикла. Проект «Позывной Хоттабыч» — завершен.

Если продолжении будет, то не скоро — не в этом году точно.

Спасибо что вы есть! Вы самые лучшие читатели, каких можно только пожелать!

Всех Благ!

Примечания

1

Пословица образно выражает: то, что для сильного является развлечением, слабому причиняет страдание. Дословно: что одному — смерть, другому — хлеб.

(обратно)

2

.б твою мать! (нем.)

(обратно)

3

Мне пох.й! (нем.)

(обратно)

4

Марлезонский балет (фр.) — букв. «Балет дроздования», («Балет об охоте на дроздов») — балет в 16 актах, поставленный королём Франции Людовиком XIII.

(обратно)

5

«Воздам каждому из вас по делам вашим» — «Откровение Иоанна» 2:23; «Да будет тебе по вере твоей» — «Евангелие от Матфея» 8:13.

(обратно)

6

Островные обезьяны (нем.) — презрительная кличка англичан.

(обратно)

7

Американцы.

(обратно)

8

Хоттабыч перефразировал известную цитату кота Матроскина из м/ф «Простоквашино»: «У меня дядя сторожем живет на гуталиновой фабрике, так у него етого гуталина — ну просто завались, вот и шлет... кому попало».

(обратно)

9

Почему англичане так прозвали немцев, точно не известно. Существует несколько версий: из-за того, что квашеная капуста была национальным блюдом южных германцев; из-за рассказа Жюль Верна, где немецкий промышленник любил есть капусту. В связи с этим занятно вспомнить, что в послевоенные годы в лексиконе советской детворы бытовала обидная обзывалка: «Немец-перец — колбаса, кислая капуста», перечисляющая характерные черты германской национальной кухни.

(обратно)

10

Музыка — народная, слова — народные.

Правильные советские подростки узнавали эти строчки во время чтения «Золотого теленка» Ильи Ильфа и Евгения Петрова. А неправильные советские подростки узнавали про трамвай из песни в исполнении Аркадия Северного с затертых кассет или катушек. При этом у любителей запрещенного «блатняка» было явное преимущество перед читателями «Теленка»: Северный рассказывал, что было дальше, а Ильф и Петров обрывали песню на полуслове.

В литературных справочниках указано, что песня «Шел трамвай десятый номер» появилась не позднее 1930 года — что неудивительно, учитывая год публикации «Золотого теленка» (1931). Впрочем, известно, что подобные частушки с рефреном про «ланца-дрицу» появились еще до революции.

(обратно)

11

Порядок должен быть! (нем.)

(обратно)

12

«Остарба́йтер» ( нем. Ostarbeiter — «работник с Востока») — определение, принятое в Третьем Рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы. Германские официальные лица (в том числе и непосредственный автор термина Герман Геринг) обозначали этим словом «рабочую силу с Востока», родом с территорий Восточной Европы, в том числе УССР, БССР, РСФСР.

(обратно)

13

«Остров сокровищ», 1988 г., «Киевнаучфильм», реж. Д. Чернкасский, по одноименному роману Р.Л. Стивенсона.

(обратно)

14

Иона ‎ — ветхозаветный пророк Северного царства (относящийся к так называемым «малым пророкам»). Согласно легенде, за грех неповиновения Богу пророка Иону проглотил кит, и пробыл Иона во чреве кита три дня и три ночи. Поверженный в море и поглощённый китом, Иона не потерял присутствия духа, особенно когда увидал себя невредимым: в нём явилась надежда, что Бог даст ему снова увидать свет Божий и спасёт его из глубины моря. Он стал молиться Богу, каясь в своём грехе. Услышав эти молитвы, Господь повелел киту, и тот изверг Иону на сушу.

(обратно)

15

Дерьмо собачье! (нем.)

(обратно)

16

2-я танковая дивизия СС «Рейх» — тактическое соединение войск СС нацистской Германии. В реальной истории к концу 1943 года дивизия была полностью истощена жестокими боями с Красной Армией. По этой причине все боеспособные чины были сведены в боевую группу «Ламмердинг», оставшуюся на фронте. Остальная часть дивизии была в середине декабря 1943 года отправлена на восстановление в Германию. В альтернативном мире это произошло несколько раньше — летом 1943 г.

(обратно)

17

Шестое чувство — предугадывание или угадывание происходящих событий чувства человека или животного, помимо пяти «основных»: зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса.

(обратно)

18

Самовлюбленный павлин (нем.).

(href=#r18>обратно)

19

Панцерваффе (нем. Panzerwaffe — отсюда и Панцервафля Хоттабыча.) — танковые войска нацистской Германии, входящие в состав сухопутных войск вермахта и войск СС.

(обратно)

20

Тиресий — персонаж греческих мифов, слепой прорицатель в Фивах. Согласно древнейшим легендам, Тиресий был слеп: а ослепила его сама богиня Афина, чтобы он «не видел лишнего». Рассказывали также, что однажды он убил палкой совокупляющихся змей и за это был на семь лет превращен в женщину; а согласно некоторым источником, он жил столько же, сколько живут семь поколений, и менял свой пол каждые семь лет. Тиресий владел языком птиц и змей, был вхож к богам и легко спускался в преисподнюю, если ему нужно было пообщаться с умершими.

(обратно)

21

Энколпион, или Енколпион, или Енколпий (др. греч. — нанедренник, наперсник) -небольшой ковчежец прямоугольной, округлой или крестообразной формы с изображением Иисуса Христа или святых. Внутри энколпиона помещались частицы освящённой просфоры или мощи святых, чтобы охранить человека от различных напастей, особенно в дальних путешествиях или походах. Носится на гайтане или цепочке. Используется как наградной знак для награждения епископов при рукоположении (посвящении в сан).

(обратно)

22

Виллигут, Карл-Мария — (1866-1946), так называемый Распутин Гиммлера, достиг именно такого влияния на рейхсфюрера. Благодаря своей родовой памяти и порождаемым ею образам древней немецкой традиции, он стал любимым наставником рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и ему было дано официальное разрешение на исследования доисторического прошлого в СС между 1933-им и 1939-ым годами. За период своей службы он прошел путь от гауптштурмфюрера СС (капитан) до бригаденфюрера СС (бригадный генерал) — по личной рекомендации Гиммлера. Поскольку Гиммлер консультировался со своим наставником по самому широкому кругу вопросов, Виллигут принимал участие в разработке эмблемы Totenkopfring (кольца мертвой головы), которую носили члены СС и в концепции Вевельсбурга как ордена-замка СС и разработке других церемоний, ответственных за традиционную ауру идеологии СС: символы элитаризма, расовой чистоты и территориального господства.

(обратно)

23

Эсэсовский «псевдоним» Карла-Марии Виллигута. Именем «Weisthor» его наградило руководство СС. «Мудрый» (Weis), так как он относился к посвященным, и «Тор» (Thor) — имя древнегерманского бога грома.

(обратно)

24

Свастика — солярный знак, олицетворяющий небесный огонь.

(обратно)

25

Имеется ввиду, что обергруппенфюрер СС Зигфрид Тауберт уже награжден «Рыцарским крестом Железного креста с дубовыми листьями». Следующая степень этой награды — «Рыцарский крест Железного креста с дубовыми листьями и мечами».

(обратно)

26

В 1924 г. Виллигут против собственной воли был отправлен в клинику душевных болезней Зальцбурга; здесь его квалифицировали как психически больного и он оставался на излечении до начала 1927 года. На основании всех симптомов ему поставили диагноз шизофрении с мегаломанией и параноидальными расстройствами. Суд Зальцбурга признал его неспособным к ведению собственных дел на основании медицинского заключения. Именно этот факт, открывшийся рейхсфюреру через добрый десяток лет, послужил причиной отставки Виллигута из рядов СС.

(обратно)

27

СС — абр. от нем. «Schutzstaffel» — «отряды охраны».

(обратно)

28

Иприт или «горчичный газ».

(обратно)

29

Курт Эйснер — немецкий левый политический деятель и журналист, участник Ноябрьской революции, первый министр-председатель Народного государства Бавария. Был убит в Мюнхене 21 февраля 1919 года.

(обратно)

30

Туле — (Thule Gesellschaft), созданный по образцу масонских лож в Мюнхене после 1-й мировой войны орден, провозгласивший своими официальными целями изучение и популяризацию древнегерманской литературы и культуры. В действительности общество проповедовало крайний национализм, расовый мистицизм, оккультизм и антисемитизм. Общество являлось филиалом Тевтонского рыцарского ордена, чьи отделения были разбросаны по всей Германии, а штаб-квартира находилась в Берлине.

Свое название общество получило от легендарной земли Туле, о которой сообщал греческий географ Пифей. Туле толковали по-разному: как один из Шетландских островов, Норвегию (и в целом Скандинавию) или Исландию. Земля Туле считалась прародиной древней германской расы.

(обратно)

31

Помни, что ты немец. Держи свою кровь в чистоте! (нем.)

(обратно)

32

В официальной биографии Гитлер отмечал, что в своей единственной встрече с «красноармейцами» он «отстреливался от них из карабина при попытке ареста» и открещивался от участия в революционном движении, при этом стараясь физически устранить всех возможных свидетелей.

(обратно)

33

Баварский пивной путч — попытка государственного переворота, предпринятая Гитлером и его сторонниками 8-9 ноября 1923-го года в Мюнхене.

(обратно)

34

Третий рейх (нем. Drittes Reich) — нацистский термин, обозначавший Германию и ее режим в период нацистского владычества, в 1933-1945 гг. Немецкое слово reich обозначает «королевство» или «страну», и используется для обозначения понятия «империя». Термин «Третий рейх» подразумевает два различных смысловых ряда по три элемента в каждом. Первый ряд это последовательность Германских империй: Священная Римская империя германской нации, формально существовавшая вплоть до 1806 г., называлась «Первым рейхом»; Германская империя, существовавшая с 1871 по 1918 гг. была «Вторым рейхом»; «Третьим рейхом» именовалась империя, которую нацисты собирались основать. Вторым рядом является «духовная» последовательность, основанная на идеях христианского мистика XII в. Иоахима Флорского. Он рассматривал историю человечества, как последовательность трех тысячелетних царств: «царство Отца», «царство Сына» и «царство Духа Святого». Третье царство (именуемое нацистами «Третьим рейхом») должно было реализоваться в совершенном мире конца времен, а поскольку нацисты пришли к власти в последний век тысячелетия, Гитлер предсказал, что нацистский «Третий рейх» будет существовать тысячу лет. Но это в родном мире Хоттабыча. В Альтернативном же мире Магии Гитлер замахнулся на целую вечность.

(обратно)

35

Ирминизм — философское и эзотерическое учение в германской и нацистской мистике, ответвление ариософии противопоставленное вотанизму. Происходит от имени гипотетически-исконного германского бога войны Ирмина. В соответствии с идеями Вилигута ирминизм — оригинальная религия немцев, возникшая в 12500 г. до н. э., позже вытесненная франкским вотанизмом, а затем христианством.

(обратно)

36

Вотанизм или одинизм — философское и религиозное течение. Названо по имени верховного божества в верованиях древних германцев Вотана.

(обратно)

37

Цитата принадлежит Фаине Раневской.

(обратно)

38

Цитата из к/ф «Белое солнце пустыни», «Мосфильм» 1969 г., реж. В. Мотыль.

(обратно)

39

Ауфгусс (нем. Aufguss — «пар») — мероприятия, практикуемые преимущественно австрийцами и немцами в банной культуре для распаривания тела. Суть процедуры заключается в том, что несколько человек заходят в сухую сауну (90-100 °C), в которой посередине находятся раскаленные камни. Банщик (ауфгусс-мастер) небольшими порциями выливает на эти камни воду с эфирными маслами, в результате чего пар поднимается к потолку сауны. Он использует полотенце для того, чтобы разогнать пар сначала по всей площади потолка, а затем резкими движениями полотенца сверху вниз направляет горячий пар, который собирается под потолком сауны, на каждого присутствующего в сауне, либо на нескольких людей сразу. Затем он снова выливает немного воды на камни, и процедура несколько раз повторяется.

(обратно)

40

S. Lb. — «Seinem Lieben» с немецкого «моему дорогому».

(обратно)

41

Гробница владельцев кольца «Мёртвая голова» (нем.).

(обратно)

42

Отряд сопровождения фюрера (нем.) — личная команда телохранителей Гитлера.

(обратно)

43

«Знаете, каким он парнем был» — песня из цикла «Созвездие Гагарина», созданного в 1968—1971 годах Александрой Пахмутовой и Николаем Добронравовым. Лирический отклик известного творческого и семейного союза на гибель Юрия Гагарина, которого те знали лично и чью гибель остро переживали.

(обратно)

44

нем. — Заткни еб.льник, х..сос!

(обратно)

45

нем. — Как вы все меня за.бали!

(обратно)

46

Пантепетический экстаз — экстаз с ощущением слияния с космосом.

(обратно)

47

Strohkopf (нем.) — соломенная голова, чучело — любимое ругательство Гитлера в адрес человека с низким интеллектом. В декабре 1941-го года, после провала операции под Москвой, разъяренный фюрер обозвал «чучелом» фельдмаршала Вильгельма Кейтеля. Тот был настолько оскорблен, что едва не подал прошение об отставке и не застрелился. Его остановили лишь уговоры генерала Альфреда Йодля. «Bist du ein Strohkopf], Heinrich?» — в данном контексте эту фразу можно перевести с немецкого как: "Ты дебил, Генрих?"

(обратно)

48

Мифические райские птицы-дева из русского фольклора, образ которых восходит к древнегреческим сиренам. Птицы пленяют людей своим пением так, что «душа из тела исходит».

(обратно)

49

«I'll be back» (с англ. — «Я вернусь») — ставшая крылатой фраза андроида Т-800 из фильма «Терминатор», произносимая Арнольдом Шварценеггером.

(обратно)

50

Омфа́л (др.-греч. — пуп) — древний культовый объект в Дельфах, считавшийся Пупом Земли, центром мира. Древний миф утверждает, что омфал был именно тем камнем, проглоченным Кроносом вместо Зевса. Римский ученый Варрон упоминает предание, что омфал был могилой священного дельфийского Змея Пифона, то есть изначально представлял собой надгробный камень и мог служить точкой соприкосновения между миром живых и мёртвых, выступая истинным центром всего мироздания.

(обратно)

51

27 сентября 1940 года Германия, Италия и Япония подписали Тройственный пакт. Он оформил союз трех держав, получивших название «стран Оси». Позже к пакту присоединились Венгрия, Румыния, Словаки, Болгария, Югославия.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог

*** Примечания ***