Если бы не война [Александра Олеговна Корончик] (fb2) читать постранично, страница - 2

может, в Берлине. Еще лучше этого. Тогда согреюсь, его платок надев.

Очередь.

Все стихло. Волчок, рыча, помчался на солдат.

Выстрел. Пес заскулил и замолчал.

Если бы не война

– Ах, хорошо! В Германии весна раньше, чем у нас приходит. Вроде апрель только, а солнышко, тепло. Скажи, Петь!

– Правда, хорошо. Если б не война, никогда тут и не оказались.

Два солдата шли, поправляя вещмешки за спинами, по неизвестной им германской деревеньке. Природа вся дышала началом новой жизни, уже пробивалась первая трава, солнце давало тепло, а деревня стояла тихая, словно вымерла.

– Наши, что ль, были уже тут? – Спросил солдат повыше и покрепче, которого звали Ваней.

– Да должны были. Кажется, следы наших машин. По грязи ехали, – ответил Петя, доставая папироску.

– Оставишь покурить. Весь табак уже свой извел. Может, хоть тут где возьмем.

– Думаешь, ждут тут тебя, – ответил друг, смеясь. – Наши, гляди, уже все посметали. Даже люди не выходят.

Они прошли вдоль нескольких домов, видно, наспех брошенных. Только где-то вдалеке из какого-то дома шел дымок, на него приятели и шли. Поднялись на небольшую горку и увидели всю деревню целиком. Много домов, люди там жили, но попрятались в свои дома, позакрывали двери и ставни. Солдаты увидели лишь силуэт девочки, которая, сидя на коленях, зарывала руками яму. Они подошли ближе, девочка подняла на них взгляд, и мужчины увидели грязное, заплаканное лицо маленькой немки, которой не больше 10 лет. Левая щека ее разбита, косички сбиты, платье и руки в земле.

– Stehen! – крикнула девочка, начиная снова плакать. Пусть солдаты и не знали немецкого, но это слово они поняли и остановились. У колен ребенка лежал пистолет.

– Мы не сделаем тебе ничего плохого, – сказал Ваня, поднимая руки и делая шаг вперед.

– Stehen! – крикнула она сильнее, взяла пистолет и наставила его на солдата.

Девочка начала рыдать, задыхаясь, она что-то говорим им, переходя на крик, ее трясло от ужаса того, что она пережила накануне прихода этих солдат. Мужчины не понимали ни слова из речи девочки. А она говорила им:

– Стойте на месте! Стойте, не подходите, а то я убью вас! За что вы это сделали? Моей сестре было 16! Зачем вы пришли?! Мы отдали вам всю еду, которая была у нас, прося только не трогать! Что мы сделали? В чем мы виноваты? А вы? Зачем взяли мою сестру, избили ее, а потом начали насиловать, – тут девочка перешла на истеричный крик. – Она кричала, она так кричала, а вы только смеялись! Один, второй, третий, вся в крови. Вы смеялись! Я подбежала к одному с криками оставить ее, но он ударил меня, я упала на землю. Вы смеялись. Она перестала кричать и глаза ее не закрывались. Тогда вы просто выкинули ее и пошли дальше. Я долго смотрела на нее, говорила с ней, умоляла, чтоб она начала моргать, а она все смотрела и смотрела, но глаза ее не видели. Я сейчас закопала ее рядом со своей матерью, которую вы пристрелили, когда она выбежала из дома. Никто не мог ей помочь, все попрятались в своих домах. В чем она была виновата? В чем?! А сейчас вы пришли, чтоб сделать то же самое со мной? Нет, я вам не дамся.

– Мы не обидим тебя. У меня дочка твоя ровесница. Отдай нам пистолет, – попробовал Ваня еще раз успокоить ребенка.

– Нет! Не подходи!

Девочка приставила пистолет к своей голове и нажала на курок. Выстрел. Ваня и Петя бросились к девочке, которая лежала на земле рядом с могилами своей сестры и матери. Никого больше и не было у этого ребенка. В светлые косички попала грязь, кровь. Она смотрела и смотрела синими глазами, но глаза ее не видели.

– Что мы наделали? – сказал Ваня, сидя на коленях над трупом девочки.

– Да что мы сделали-то?

– Что же мы наделали? – повторил Ваня, не отрываясь глядя на нее. – У меня дочь – ее ровесница. Такие тоже косички светлые. В маму.

– Война, – сказал Петя.

– Война, – отозвался Ваня.– Но почему?

– Вань, надо закопать труп.

– Да, конечно, – солдат закрыл глаза ребенку, которые кроме войны ничего и не видели.

Вдвоем Ваня и Петя быстро вырыли яму, положили туда труп. Они работали механически, не думая ни о чем. Только Ваня замер, когда первая земля упала на платье девочки, он смотрел в ее лицо и боялся ее забыть. Петя ударил его по плечу, и мужчины продолжили свою работу. Они забыли про еду, которую хотели взять в этой деревне, забыли про табак. Шли молча, думая, если б не война, никогда тут не оказались.

Письмо

И я лежу уже десятилетья

в земле чужой, я к этому привык.

И слышу: надо мной играют дети,

но я не понимаю их язык.

А.Дольский

В этом году осень в Варшаву пришла рано – конец сентября, и над городом уже висят тяжелые серые тучи, листья опали и лежат, вбитые в землю многочисленными башмаками людей, спешащих на работу. Рано утром низко стелется туман, заставляя водителей автомобилей зажигать фары, моросит дождь. Я, не торопясь, шел, глядя по сторонам и вдыхая в легкие влажный воздух. Автобусы и машины стояли суетливой очередью на светофорах, готовые ринуться вперед,