Стихи о Боге [Леонид Александрович Машинский] (fb2) читать онлайн

Краткое предисловие

Данные стихотворения выбраны из нескольких сборников автора последних лет в основном по принципу присутствия обращения к Богу или отсылки к Богу. Сами сборники стихотворений были привязаны к временам года, поэтому в них очевидны сменяющиеся сезонные циклы. Цели выборки прагматические – найти и использовать чужой опыт и ощущения как подсказки.

Николай Игнатович

Зимнее солнцестояние

А небо что-то говорило

На непонятном языке,

И удивительная сила

Была в лесу, была в реке.

Рвало препоны солнце с юга,

Но север был к светилу глух,

К земле зачаточная вьюга

Слетала в виде белых мух.

Бог избавлял меня от фальши,

Вскрывая прыщики ума;

И время продолжалось дальше,

Теперь оно звалось зима.

Прогулка под звёздами

Вот я, под звёздами бродя,

Вот я, дыша простором тёмным.

Вот мир, без свай и без гвоздя

Стоящий теремом огромным.

От страха в зарослях зверьки

Кричат как маленькие дети.

Вот две моих пустых руки,

Едва заметных в звёздном свете.

Вот надо мной прошла сова,

Осведомилась, что за диво.

Вот подбираю я слова,

Чтоб было просто и красиво.

Присутствуя сейчас и здесь,

Забыв зачем, забыв откуда,

Себя и лес, и космос весь

Осознаю как Божье чудо.

Спячка

Под тяжёлым слоем снежным

Сердце вздрагивает, плача.

Предо мной лежит задача:

Сном забыться безмятежным.

Сердце, глупое, не надо!

Бесполезны эти муки,

После встреч – всегда разлуки,

Спать спокойно – вот отрада.

Спит трава под одеялом,

Спят усталые лягушки

В мёрзлом грунте, без подушки.

Снег растёт на почве салом.

Сердце, в этом белом жире

Отдохни без сновидений!

Для бессонных вдохновений

Нет причины в целом мире.

Не смущайся! Чудо будет.

Мы не станем ждать ответа.

В свой черёд наступит лето.

Бог захочет и разбудит.

Болезнь

Заглянет солнышко в окно

И белый потолок согреет.

Вблизи Земли оно одно

Так украшать углы умеет.

Никак не отыщу я страх,

В себе как в грядке корни роя.

Там только тёплый мягкий прах

И ощущение покоя.

Не жду и не боюсь конца,

И не удерживаюсь в теле,

И на ладони у Творца

Покоюсь, словно в колыбели.

Радость

Радость – просто ниоткуда,

Радость – просто из меня;

Радость утреннего чуда,

Радость солнечного дня,

Радость терпкая заката,

Радость мятная от звёзд.

Это радость виновата

В том, что мир красив и прост.

Благодарность

Мир – добрый, мягкий и сладкий,

Как девичьи плечи.

С миром моим всё в порядке,

Пусть он быстротечен.

Пусть он обманчив и краток,

В нём плюсов немало -

Есть и бессмертья зачаток,

И правды начало.

Мир, данный нам – это чудо,

Чудом мы дышим

И можем даже отсюда

Подняться выше.

И я, имея столь много,

Умом своим тварным

Как могу Богу

Не быть благодарным?

Возвращение

За стеною солнце землю жарит,

Выступая с неизменным блеском.

Загодя проснувшиеся твари

Вяло вверх ползут по занавескам.

Я пойду по насту прямо в гору,

Вверх по простыне крахмальной марта.

Что с горы открыться может взору?

Белизной запятнанная карта.

От сверканий временами зренье

Меркнет, облик тени создавая

Там, где только яркое горенье

И свободы сфера голубая.

Облаками помыслы проходят,

Чистоту весны не нарушая;

И с небес вручается природе

Радость, не испытанно большая.

Я боюсь в потоке задохнуться.

Но лицо простору подставляю…

Скоро птицы, скоро все вернутся -

Аккурат к обеденному чаю.

Депрессия

Лицо – как будто горькое что скушал,

И – только бы не делать ничего -

Не двигаться, не лезть в чужую душу

Из панциря дрянного своего.

Не знаешь, что бы съесть, противна водка,

О куреве – и думать не моги.

Какой-то хворью мучится серёдка,

Но правильно работают мозги.

Всё внешнее мгновенно утомляет

И раздражает, даже мёд – не мёд.

И сердце не кипит и не пылает,

А словно стало пеплом, но живёт.

И так лежу на дне, не умирая,

Но телом словно съёжившись на треть,

И знаю: Радость, вестница из рая,

Вернётся – стоит лишь перетерпеть.

Оптимистичное

Всегда есть поводы для слёз,

И всё же жизнь – не вся для плача.

Есть колдовство цветов и звёзд,

Есть вдохновенье и удача.

Не так уж полон мир скорбей,

Чтоб слишком в рай спешить отсюда.

Иди вперёд и не робей -

Глядишь, и доживёшь до чуда.

Любви достойна наша явь

И даже то, что ночью снится.

Так радуйся и Бога славь,

Гуляй как ветер, пой как птица!

***

Вот так и живу потихоньку,

Гуляю по белому свету.

Свернёшь от дороги в сторонку -

А там притаились секреты.

Ну что' мне до глупого града,

Где дни, словно светлые ночи?

Туда из Господнего сада

Душа возвращаться не хочет.

Вздыхает весна за кустами,

И небо над полем – как знамя.

Уж лучше в навозе с жуками,

Чем в тесном аду с дураками.

По поводу птиц

Меня интересуют птицы -

Зарянки, сойки, зеленушки,

А также славки и синицы,

Дрозды, овсянки и кукушки.

Я много всяких видел птичек

И многих птичек слышал тоже,

Но не усвоил их привычек,

Не научился петь похоже.

Как птицы Божие красивы

И как легки! В них – образ Духа.

Многообразные мотивы

Они в моё внедряют ухо.

И я, один из тех, кто вышел

Из обезьяньего народа,

Перстом указываю выше:

Смотрите, птицы. Вот свобода.

***

У меня открылось ухо -

Узнаю' теперь дрозда.

Значит в почве мозгодуха

Углубилась борозда.

Отыскав предмет досуга

В отдаленьи от столиц,

Отличаю друг от друга

Пенье некоторых птиц.

Но в оркестре – слишком много

Инструментиков живых.

Вразумления у Бога

В дар прошу, чтоб слышать их.

После Пасхи

Красно-бурые колбаски

С тополиных плеч опали.

Легче стало после Пасхи -

Точно вдоволь мы поспали.

Темнота сменилась резко

Солнечною полосою,

И до утреннего блеска

Звёзды вымыты росою.

От природы – дух чудесный,

Он избавит от мигрени.

А глазам – в пространстве тесно

От настойчивой сирени.

Бог есть

За волком, за волком и за лисицей,

За смутной чертою, за зыбкой границей,

За тем поворотом,

За тем косогором,

За тихим полётом,

За ветром нескорым,

В шуршащих и льющихся травах и кронах,

В закрытых вселенных, в запретных эонах -

Там горестей много

И радостей много,

Но нет эпилога

И Бога…

И всё-таки есть! – Он и выше и ближе,

Он в спёртом дыханьи, Он в мартовской жиже,

Всегда и везде, прямо здесь, прямо рядом;

А ты от Него убегаешь за кладом,

И сам ты – лишь лёгкая взвесь,

Лишь ставшая воздухом весть:

Бог есть.

Присутствие

Приятный, тёплый, тихий вечер,

И не особенных хлопот.

В стихи слагая части речи,

Вдоль леса делаю обход.

Мир слишком кроток, слишком краток;

Знак скрыт в узорочье густом.

Неисчислимые загадки -

Под каждой травкой и кустом.

Напрасный стыд – не знать пароля,

А знать его – напрасный труд.

Бессилен разум, тщетна воля

Одна любовь уместна тут.

Не ту ли мысль, жужжа в полёте,

Мне несколько попутных мух

Внушает, что под видом плоти

Я здесь присутствую как дух?

Канон

Уходит солнце за дремучий бор,

На берегу реки всё меньше света.

А в голове моей – всё тот же вздор,

И все мои вопросы – без ответа.

Полны лесные глуби полусна,

Как брошенная путником квартира.

Всем мыслям человечьим – грош цена,

И бесполезны – все уловки мира.

И я хочу, я вынужден принять,

Хоть ропщет ум без умолку мятежный:

Всё сущее есть Божья благодать,

Есть то, что хорошо и неизбежно.

Жизнь стои'т

Дело, видите ли, в том,

Что желания сбываются.

Жизнь на берегу крутом

Ждёт, стоит, не обрывается.

Можно повернуть назад

Запылённые сандалии

И найти заветный клад,

И влюбиться, и так далее.

Можно что-то вроде крыл

Отрастить себе в забвении.

Поглядят и скажут: "Взмыл!"

И застынут в изумлении.

Жизнь стоит. Душа летит,

Ведь она от Бога лётчица -

Поднимается в зенит,

Здесь ей быть уже не хочется.

По поводу птиц 2

Нет-нет, а взгрустнётся по поводу птиц,

Что песен весёлых уже не слыхать

И радость, в пределах известных границ

Своё отшумев, начинает стихать.

Иду, а в лесу – напряжённая тишь -

Как будто похмельем томятся певцы.

Ну что же ты, дрозд? Ну, о чём ты молчишь?

Неужто о том, что слетели птенцы?

Слетели, и стало пустыней гнездо,

И смысла рассыпался хрупкий дворец.

Надеяться легче на что-нибудь до,

А после – мерещится только конец.

И, если не связывать новой семьёй

Себя, то останется только еда.

Есть время теперь, и, казалось бы – пой,

Да что-то не хочется – вот в чём беда.

И я вот боюсь потерять ремесло,

И даже под осень от страха пою.

Кто знает – когда ещё будет тепло -

Грядущей весной или только в раю.

***

Совершая нахоженный путь,

Я в лесочке присел отдохнуть.

Жизнь – война, но погибнуть в бою -

Грех спешить, скромно пиво я пью.

Мир един, всяко можно идти -

Все ведут на Голгофу пути.

И, чем уже тропа и кривей,

Тем последние будут первей.

Цена

Луг давно уж не выглядит свежим,

В нём полно буроватых прорех.

Нас тепло посещает всё реже

И, вернувшись, находит не всех.

И стоим мы торжественным строем,

Дозревая в зерно не спеша.

Если мы хоть чего-нибудь стоим,

То цена – это наша душа.

Костёр

Дотлевают в костре головешки,

Но уже незаметным огнём.

Так и мы, без особенной спешки,

На Земле подымим и уйдём.

Время жизни горит как полено,

Сажа – чёрная, а пепел – бел.

Состояние лёгкого тлена -

Вот удел человеческих тел.

Но куда мы уходим, сгорая,

И каких достигаем орбит?

И какая такая вторая

Жизнь в эфире душе предстоит?

Не довольно сознанье ответом,

Всё охота ему как змее

Ускользнуть – только бы не об этом -

Не про смерть, не про небытие.

Только сколько б мы кож ни сменили,

Сколько б ни накрутили колец,

Избегая суровостей были,

Всё равно наступает конец.

Здесь надолго не выйдет остаться,

Всех лежит в Неизвестное путь.

И не знаешь – за ветки цепляться

Или к краю себя подтолкнуть.

Лист

Так довольно часто бывает:

Свежий ветер тебя сдувает,

И летишь ты не хуже моли

По параболе через поле.

Что-то было. Да, что-то было.

Вот сейчас напрягусь и вспомню.

Эти сферы вращала сила,

Всех придуманных сил огромней.

Был и я, и внутри процесса

С удовольствием кувыркался.

О, прекрасное чувство веса,

Чувство тела партнёрши в вальсе!

А теперь – чем и ка'к я буду,

Унесённый из этой яви?

И какому причастны чуду

Души прелых листов в канаве?

Вечно новый

Иссякает быстро дней вода,

Глянешь – а уже пуста крыничка.

Каждый раз прощаться навсегда -

Может, и хорошая привычка.

Всё то тянет душу на минор,

Отчего бы ей не прыгать в плясе?

Из-за синих-синих дольних гор

Семеню домой, как странник в рясе.

Жизнь моя примерно хороша,

Вдоволь – и свободы, и покоя.

Я живу, с самим собой греша;

Дело до меня – кому какое?

Вот хожу, ласкаю ковыли,

Наслаждаюсь запахом медовым.

Бог меня пока не сдул с земли,

Сдует – стану где-то вечно новым.

***

Жизнь – красивая история,

Если издали взглянуть:

То я в небе, то на море я,

То по тверди торю путь.

То сижу я как привязанный

В тесном доме у печи,

То всем телом вслед за разумом

Мчу без видимых причин.

Вероятно, можно вычислить

Все витки моей души,

За ничтожно малым вычетом

Дней, когда я не грешил.

Дней, когда я Бога спрашивал,

Чем же радость хороша,

И нездешнего, но нашего

Чуда чаяла душа.

Вот дрожу я поздним листиком;

И пока держусь я тут -

Ни статистика, ни мистика

Мне ответа не дадут.

Похвальба

Мне нормально. Даже странно.

Ведь могло бы быть и плохо.

Я доволен жизнью данной

И не чувствую подвоха.

Бог даёт и кров и пищу,

Длит мои часы и годы.

От добра добра не ищут.

Гнёт меня лишь гнёт свободы.

Но себе такое бремя

Сам я выпросил на плечи…

Извиняюсь перед всеми:

Больше похвалиться нечем.

Стыд

Куда деваться от стыда? -

В тепло уюта? В пот труда?

В гармонию небесных сфер?

В двудольный песенный размер?

Зачем он нужен, этот стыд? -

Уже опять ты пьян и сыт,

И позабыл, о чём хотел,

Оставив совесть на похмел.

Ты знаешь с самых ранних лет,

Что должен будешь дать ответ.

Но, может быть, Господь простит?

А раз простит – зачем же стыд?

Вот так живём мы со стыдом,

Его сдвигая на потом,

И, в ожидании суда,

Мы умираем от стыда.

Смирение

Я иду сквозь мир садами,

Пахнет прелыми плодами.

Время тянется годами,

А проходит в краткий миг.

Лишь сморгнёшь, а фронт уж с тыла;

Неужели это было?

И откуда в сердце сила,

Чтоб смирять предсмертный крик?

Степь осенним пышет жаром.

Я всё думаю о старом:

Жизнь, полученная даром,

Отчего так дорога?

Роль ли странную играю

Я, стремясь от края к краю?

Собственно, я умираю -

Это что', удар врага?

Счастлив я. Кругом природа.

Только мало кислорода.

Но такая уж погода -

Всё вверху, а я внизу.

Листья ждут. Ни дуновенья.

Смотрят, спешившись, мгновенья,

Как большой мешок смиренья

Я до кладбища везу.

Странность

Дышит степь иссопом пряным.

Выстилая поймы днище,

Вдоль реки ползут туманы.

Во'роны ночлега ищут.

На селе шумят собаки.

Хоть луна всё ярче блещет,

Стали странными во мраке

Самые простые вещи.

Вот туман, лежит как манна,

И на ветер – ни намёка.

Я один, но как ни странно,

Мне совсем не одиноко.

Нет грибов

Октябрь. В лесу светло и сухо.

И лень всему внимать душой.

Я сосняком ползу как муха,

Один – по площади большой.

У солнца блеск – почти как в мае -

Каких тебе ещё погод?

Тащась, невольно привыкаю

К переступанию колод.

И ни единого грибочка! -

Выходит, шляюсь просто так.

Жизнь – непонятная отсрочка

Пред погружением во мрак.

Тишина и свет

Я опять не видал Леонид –

Помешала красотка Луна.

Но зато я слыхал, как стоит

И вращает миры тишина.

Днём сквозь щель в сером войлоке туч

Долька солнца упала звеня.

И узрел я Божественный Луч,

И наполнил Он звоном меня.

И с тех пор – хоть я дома сидел,

Хоть читал, хоть глаза закрывал –

Свет во мне непрерывно звенел –

Не наскучивал, не убывал.

Вот придёт мне из города весть:

Мол, удачи по-прежнему нет.

Знаю я, что действительно есть:

Тишина и Божественный Свет.

Служба

"… губами шевеля…"

О.Э.Мандельштам

Я научился шевелить губами,

И нёбный шелест не перестаёт,

Как будто я стою в высоком храме,

Где служба непрерывная идёт.

Дым уличный шибает гиацинтом,

Дрожат как ноты тонких крон верхи.

И ангелы мне шепчут: "Не один ты.

Мы здесь. Мы тоже пробуем стихи.

Специально сели здесь за круглый стол мы,

Чтоб ты его нам яствами накрыл.

И те же, что в тебе проходят, волны

Энергию дают для наших крыл.

Барокко

То ли птицы поют о звёздах,

то ли звёзды поют о птицах,

То ли оперой стал сам воздух,

Воплотясь в голосах и лицах.

Как бы ни было время оно

К нам безжалостно и жестоко,

Дух, который выше закона

Явлен нам в торжестве барокко.

Мы с тобой непременно воскреснем

И по лестнице в небо полезем,

Чтоб услышать неспетые песни

Пёрселла и Перголези.

Детская молитва

Уходят леса в торжестве,

Неважно – зима или смерть.

Как нам обрести в естестве

Надежды надёжную твердь?

Мы просим, мы верим – Творца

Хоть грозен, но милостив суд.

Но правы ли мы до конца? -

Вдруг грешны? – и нам не дадут?

Молясь, мы слабеем в ногах

И плачем, отказа боясь;

И душу терзающий страх -

Как узел, скрепляющий связь.

Мы держимся крепко, мы тут,

Врыв корни, стоим как леса.

Отец, отложи строгий суд,

Яви лучше нам чудеса!

***

О ты, осенняя теплынь! -

Надежд бессильных пробужденье.

Лишь вслед зиме придёт спасенье.

Пока забудь, пока остынь.

В полях пожухших – пустота,

Лесов – почти прозрачны чащи.

Приходит праздник настоящий

Лишь после долгого поста.

Готовит логово медведь;

И мы хотим лежать нетесно -

Ведь для того, чтобы воскреснуть,

Сначала нужно умереть.

Переход

Сердце научилось удовольствие

Извлекать из холода и тьмы.

Необыкновенное спокойствие -

Перед наступлением зимы.

Тишина и благость бесподобная,

Ветерок, приятный для лица.

Может быть, вот так и жизнь загробная

Скромно начинается с конца?

Хорошо бы, если б дней на склоне я

Так же удалился от забот -

Чтобы не скандал и не агония,

А спокойный, мягкий переход.

***

Земля уже к зиме готова,

Почти смеётся, оголясь.

Но к ней не приспособишь слова

Хоть чуть похожего на грязь.

Она прекрасна и спокойна -

Нас, глупых деток, учит мать,

Как надо умирать достойно

И после смерти воскресать.

О вере

Каждому на свете одиноко,

В каждом есть немного от пророка.

Каждого страшит последний путь,

Каждый верит в Бога хоть чуть-чуть.

Если ж он твердит, что он не верит -

Непременно врёт и лицемерит.

Та хотя бы вера в нём жива,

Что не наказуемы слова.

В сердце есть у каждого заноза,

Каждому его обрыдла поза,

Каждый измениться был бы рад,

Каждый знает, что такое ад.

Во дворце не реже, чем в сарае,

Задают себе вопрос о рае.

Всех пугает простотой ответ:

Рай – не есть ли место, где нас нет?

Каждый, если б мог, предался ласке,

Каждый хочет очутиться в сказке,

Каждому несладко от забот,

Каждый – хоть недолго, да взгрустнёт.

Но молиться станем мы едва ли,

Чтоб всегда и всё за нас решали.

Лишь в предощущении конца -

Вся надежда наша на Творца.