В мире животных [Александр Павлович Зубков] (fb2) читать постранично

Не знаю, зачем я вернулся. Мне было неплохо и там, где я был до этого. Но уже за много дней до решающего мгновения я понимал, что никуда не денусь и в назначенный час отправлюсь в путь. Неизбежность этого иногда пугала меня и заставляла в слепой ярости сжимать зубы. Иногда я храбрился – говорил себе, что я свободный человек и вполне могу остаться. Но даже тогда я чувствовал, что моё напускное бахвальство не стоит ломаного гроша.

Если меня спросят о причинах моего решения, ничего вразумительного я не отвечу. Причины эти лежат вне сферы слов. А в последнее время я кроме того ясно чувствую, как я уже сказал, предопределённость всего, что вершится на этом свете.

Скорее всего, это был сон. Да, именно так. И ведь не зря я употребил слово «вернуться». В сущности, я животное, зверек. И потому неудивительно, что вопреки здравому смыслу я двинулся в путь. А удерживало меня лишь одно человеческое свойство – инертность или консервативность. Человек, как известно, ко всему привыкает и очень неохотно и боязливо рвёт с прежним образом жизни. Что ж, убеждал я себя, привыкну и здесь. Так и случилось.

Это не произошло, конечно, легко и сразу. Первоначально меня одолевало гнетущее чувство растерянности и страха. Зачем я вернулся? – снова вопрошал я себя. Ведь однажды уже был исход – и неизбежный, как всегда – из этого мира. Стоит ли после этого вступать на прежний путь? И опять я принимал нелепую позу свободного духа и начинал даже вертеть в руках компас, как бы собираясь убраться восвояси. Когда компас разбился, я вздохнул и произнес перед собой какую-то сумбурную речь – не помню точно её содержания. Через два дня я с содроганием понял, что есть еще звёзды, и мой душевный покой на короткое время снова был нарушен. Ах, право, зачем на свете так много призрачных вещей, вуалирующих фаталистичность всего земного в ненужные и развращающие символы? Слава Богу, что со временем человек начинает относиться иронически к этим покровам. И теперь я со смехом взираю на глупую Полярную звезду, которая уже не пробуждает во мне никаких желаний.

Я благодарен Еноту, который первым встретил меня. Поначалу мы плохо понимали друг друга. Наверное, это оттого, что мы шли разными путями во время моего отсутствия. Он изменился, шерсть на груди стала иного оттенка, иной стала форма зубов, ушей. Да и я, наверное, претерпел какие-то необратимые метаморфозы. Каждый из нас, понятное дело, гордился своей новой сущностью, полагая её чем-то существенным и единственно верным. И когда прошли первые деликатные чувства встречи, мы почти только тем и занимались, что подтрунивали друг над другом, а иногда дело доходило и до почти злобных стычек. А ведь мы были с ним по-своему мудры и понимали нелепость всего этого. Однако же проклятый бес нетерпимости поминутно искушал нас.

Вторым сильным ощущением были проснувшиеся воспоминания. Когда серп луны медленно проходил свой путь между кронами деревьев, в туманных сумерках зазывали подруг соловьи, а ранним утром трава была в прохладных каплях росы и птицы подымали гвалт, приветствуя восходящее солнце я с изумлением говорил – Господи, ведь было так! – и эти нелепые тривиальные пробуждали в моей душе чувство щемящей тоски, от которой негде было укрыться. Впрочем, и это переживание, как и все сильные чувства, было непродолжительным. Вскоре я, как ни пытался, не мог уже понять, что же заставляло меня со слезами на глазах провожать взглядом крадущийся в небе месяц.

Итак – свершилось. Я вернулся, и пути назад, по-видимому, нет. Да и сколько же можно метаться? Высочайшая мудрость жизни – найти свой маленький уголок и тихо и спокойно встречать каждодневно светило, с благодарностью принимать отпущенные тебе провидением радости, переносить выпавшие на долю беды, состариться в этом уголке и тихо уйти под выдержанные и умеренные соболезнования нескольких близких существ.

Случилось так, что судьба свела меня с термитами. Я не роптал на неё. Термиты, так термиты, сказал я, и почувствовал даже что-то вроде гордости за своё спокойное отношение к происходящему. Термиты, конечно, имеют много недостатков – за всё время я не слышал ни одного слова из уст термитов, они объясняются мимикой и жестами. Научиться понимать их не так просто, путь к пониманию всегда труден, но это возможно, я убедился на собственном опыте. Можно даже найти величайшие достоинства и свои несомненные ценности в этом способе общения, увидеть подлинное величие в отличной от нашей морали, и желать слиться с их обществом. Конечно, вполне это невозможно, ты всегда будешь несколько чужим, иногда сфальшивишь в их стройном хоре. Не надо изображать из себя стопроцентного термита – всё-таки ты не совсем термит. Ты просто существо, уважающее и в пределах своих возможностей понимающее их, и на этом основании ожидать соответственного отношения к себе.

Иногда их поступки вызывают нечто вроде чувства недоумения. Один из них залез мне в ухо и