Истина [Иван Бурдуков] (fb2) читать онлайн

ИСТИНА

(ПОЭМА ОБ АРХЕТИПАХ)

I

В день пасмурный, в день моего сказания,

Герой наш придавал момент воззвания

Своей душе вольнолюбивой,

Мятежной, склонной сочинять мираж.

Походкой медленной, ленивой,

Собою наполняет уличный пейзаж.

II

Горит обычно месяц без одежды.

Ветра свистят, как в голове невежды.

В пустынной воле распростёртой

Оратор громким бархатным звучаньем,

В изношенной шинели и потёртой,

В дискуссии с попутчиком – молчаньем –

III

Он раскрывается и честен в изложеньи.

Порой невластны ему предложенья.

Он путник всей природной суеты:

Вещает мудро радостные фразы;

Пеаны воздаёт, как дочери цветы, –

Мир наполняют сладостные сказы.

IV

Один на улице и без души вокруг –

Он этим чувством опьянён и свой досуг

Проводит так, как разум не просил.

Напротив, по веленью сердца-друга,

Переборов себя, ему хватило сил

Понять, что жизнь и жить – его заслуга.

V

Он прежний смысл сразу потерял,

Друзей, семью и прямо так сказал:

«Я недостоин жить средь вас,

Быть равным вам, приняв императив.

Хотел как вы быть, но сейчас

Мне равным горько быть, себя же оградив».

VI

Затея странной мысли несусветной

Закабалила мозг его и вдруг заветной

Новящевой идеей озаримый: быть одним

Всю жизнь, не видеть стоны мирских бед,

И вспыхнут как однажды все огни.

Не хочет думать, что придёт его черед,

VII

Чтоб по ту сторону сойти благодаря

Тому, что люди, как закатная заря,

Как настоящая чумная сила,

Ведут к известному печальному краю́.

И оттого жизнь в обществе не мила

И все гниют в потерянном раю.

VIII

Он убеждён, что, нет, не воротится.

Душа скрипит – ему пришлось проститься

Со всеми, кто его любил и любит,

И отойти из мрачного жилища

Подальше, ближе к небу – не погубит

Никто его там. Будет пища

IX

Нетленного спасителя – природы.

И зреть он будет небосводы.

И прав он будет пред собой и людом,

Ибо никак не изменить наш мир:

Неисправимы все и постоянно, всюду

Проходит похотливый вечный пир;

X

Законов, правил ритуальные табу

Ведут в людских умах борьбу

И жизни «верный путь» предполагают,

Что каждый человек кто в зеркало глядит

Не узнаёт себя и то не замечает.

И что ж такое существо родит?

XI

Герой кочует и маршрут ему неведом.

«Куда податься?» «Чем дышать?» Как следом

Идёт совсем нежданно неизвестный.

Оборотившись, наш герой оцепенел:

Увидел: дух седой пред ним прелестный, –

Язык героя тот же час окостенел.

XII

– Приветствую тебя, мой милый друг, –

Приятным голосом промолвил дух. –

Я призрак Истины в мирской среде,

И вечность средь людей бродила.

Служить мне суждено одной звезде –

Я к мыслящим стремящаяся сила.

XIII

Я мудрых лиц перевидала кучи,

Невежественные гоняла тучи.

В античной Греции выслушивала речи,

Там многое пленило моё сердце.

С Ньютоном про Коперника сгорали свечи.

И о Ньютоне я беседовала с Герцем.

XIV

Меня искали и блуждали по путям

Изведанным и неизведанным стезям.

Схоластов помню, культ божественный,

Мне доводы их, честно, далеки́;

Поэтов глас до этих пор торжественный

Журчанием в ушах стоит реки… –

XV

Герой немного выслушал тот дух,

Ему её слова тепло ласкали слух.

– Прости меня, но почему ко мне ты

Пришла, сей разговор ведёшь предивный? –

Сказал он, без вопросов получив ответы,

Узрев на лик миражный миловидный.

XVI

– Рассказом увлеклась. К тебе за тем явилась,

Тебе чтобы – достойному – сказать на милость

Свою историю и вековую цель

Познания нетленных благ Вселенной, –

Она произнесла. Подуло холодом. Шинель

Повыше подтянул герой и ленной

XVII

Походкой следовал за ней и свой рассказ

Просил продлить (то для неё – указ).

– Когда-то род был начатый людей:

Развёртывание*, дарован разум им.

Все как дитё – что в сердце лиходей

Ещё младенцем спал, непостижим

* Эволюция

XVIII

И непригляден смысл деяний пошлых.

Тотемы, идолы историй прошлых,

Где анимизм всем объяснял весь мир,

Происхождение явлений, свет и темь,

И кто по жизни их ведущий командир –

В общем, с людьми пришёл и бог наземь… –

XIX

Вела она о божествах рассказ, мой чтец.

– Юпитер, Яхве, Зевс, Христос и Бог-отец,

Кетцалькоатль, Тор, Перун и остальные,

И множество ещё богов придумал человек.

В них воплощал он прихоти больные:

Из бога-взяточника делал оберег.

XX

Обожествляли власть, я помню, раньше

И тем сильнее, чем период дальше.

В Египте, например, там фараоны

Потомками богов дерзить считались,

И синтоисты, цезари, наполеоны

От этого никак не отказались.

XXI

Во всех религиях и верах – человек –

Он этой разностью своей меня привлек.

Столпы легенд смогла я, разглядела,

Фантазий уймы мысль петляли,

И нет у них в грезах предела,

Не думали б – не создавали.

XXII

Мне близок принцип кантианства,

Гармония и путь конфуцианства,

Платона школа мне приятна,

Восточных стран чарует даосизм,

И Диогена мысль понятна,

И благородный подлинный буддизм.

XXIII

Гласят легенды вавилонов сход,

Откуда и пошёл язык, народ.

До Дарвина теорий всяких помню –

В находчивости люди молодцы:

Всегда пытались дать названье корню.

И вечно юному внушали суть старцы.

XXIV

А что уж говорить о мифах древних,

Пути Геракла и Ясона, и человечно гневных

Богов, их драм и их комедий;

Библейский Кайн – символ обиды;

Эллинских эпопей-трагедий;

Сказ утопичной Атлантиды;

XXV

И вечный пир в Асгардской Вальгалле;

И райский сад нерукотворный на скале,

Где восседает разный всетворитель.

В народе Бог – главнейший драматург;

А где-то правил чтец, судья-руководитель;

А где-то просто – изначальный демиург.

XXVI

Сваливший минотавра хитростью Тесей,

Как и Горгону победивший полубог Персей.

Рукою Феба, сверженный в пяту Ахилл.

Хаген, убивший Зигфрида таким же толком –

В единственное место, где был хил,

В единственное место, где душа осколком

XXVII

Давала смертный отблеск человека.

Вздымает солнце и бежит по рекам –

То мчится Су́рья в запряжённой колеснице,

Как Апполон несётся, как и Сол,

И держит вожжи намертво в деснице

Надёжный солнечный посол.

XXVIII

Во многих мифах воплощалось зло в дракона*,

Так и Фафнир не избежал сего канона.

Вот вспомни и шумерского Ишкура,

Убившего дракона Иллуянку, и Пифона

Стрелой пронзённая была прочная шкура,

Как молнией повергнул Зевс Тифона.

* Либо змеёй (Апоп)

XXIX

В небесный свод стекают яркие меандры,

Ввиду дарованному людям духу саламандры

Храбрейшей волей смелым Прометеем.

Гуманный роковой соблазн Пандоры

(Заклю́ченной в узы́ с Эпиметеем)

Подобен Евы плод. И яблоки раздора

XXX

Рассыпались по всей земле, и человек

Черту греха тотчас же пересек, –

Тем люди объясняют всю природу,

Своих поступков диких тягу.

Пусть так, пусть, это им в угоду:

Тянуться увальнями к благу.

XXXI

Богами войн разнёс резвый аллюр:

Наземь спустился Марс, Арес и Тюр,

А Морриган своей красой затмила

Всех женских лиц прекрасный взор,

Мужчин тотчас ошеломила

И принесла наземь раздор.

XXXII

Кровь хлынула, мятежный приступ гнева

Всех разобщил: на «право» и на «лево».

Во время войн меня бывало мало

И время декадентства, запущенья

Меня как будто смертную сражало,

Но в битвы зрела точно в отраженье.

XXXIII

Суть человека знать о себе даст:

Идея в нём сидит и хочет новых каст –

Людей делить на нужных и ненужных.

Хоть будет «нужный» принципат

Далёк от благородства, вовсе – чуждый;

И будет даже хуже – психопат.

XXXIV

Скажу тебе историю, которая случилась.

Одним умом она однажды говорилась.

Христос явился миру в День Господен.

Пришли три ратных, кинули в острог:

«Зачем-де чтоб ты был у нас свободен?

Вот крест твой, небо – вот твой Бог.

XXXV

Известна нам мораль твоих заветов,

А что ответы – нам полно ответов.

Давно написан славный катехизис,

Где, как в брошюре, “да” и “нет” даны

Забыли мы про клерикальный кризис:

Все обделённые, однако – все равны.

XXXVI

Ты дал нам вещь, которой можно

Заставить мыслить непреложно

В ключе, который нужен нам,

Всех рассадить в земле по сорту,

Заполонить битком Бедлам,

Чтоб не примкнуть оттуда к чёрту».

XXXVII

Людей от обезьян отъединил Хёни́р,

Однако здесь не всё – ведь без Глейпнир

Никак не обуздать поток разумной магмы.

И вместе с разумом познали люди скуку,

Работа опостыла, захотелось гаммы –

Безумие и ум воздвигли войны и науку.

XXXVIII

И потому ли просветив людей Энли́ль

Направил против них своих могучих сил?

Я не судья, но прорицая силой Фригг

Гляжу на люд пустой, беспечный,

И их зловещих войн, интриг

Снаряд прям в грудь летит картечный.

XXXIX

Их разум, гений – прочная станина,

Как не прискорбно – скользкая стремнина.

Война людей – проблема всех людей

Неважно кто твердит, что непричастен:

Пока властву́ет надо всем злодей,

То непричастный – тот сильней несчастен.

XL

Словом, конец описан был давно

Не случаем в умы людей было дано,

Что битва грянет и Армагеддон

Маренским духом жизнь всю поглотит;

Великой Кальпы зарёй алой Аваддон

Людской удел тотчас отяготит:

XLI

Любой не сможет высказать упрёк –

И захлестнёт мир жданный Рагнарёк.

Гляди, ведёт всё к этому концу.

И сожалеть ли, гневно жизнь винить?

Её винить ли? Вам же то к лицу!

Армагеддон стремитесь вы же и творить?

XLII

С эпохой ум людской всё тлеет,

Ко мне всё чаще каждый злеет.

Колодец бросил охранять Мимир,

Никто к нему не жаждет приближаться.

Во всяком воет свой Фенрир,

С цепи вот-вот должен сорваться. –

XLIII

Герой наш слушал дух приятно,

Всё было складно и понятно.

Его томил вопрос, ответ лишь только ей

Доступен был: – Я знал людей, любил,

Но вдруг познал: людской ручей

Со мной не в путь, он лишь губил

XLIV

Меня, мой дух травил невежественной целью

И моя лодка на ручье столкнулась с мелью.

– Другие только так тебя поймут,

Смогли себя понять насколько:

Понять себя – то самый сложный труд.

Себя им не дано понять нисколько.* –

*Трудно открыть человека, а себя самого всего труднее; часто лжет дух о душе.

Ф. Ницще

XLV

Она ответила, как будто данный

Вопрос был ею давно жданный.

– Однако знай, урок мой для тебя:

Поймёшь других, в себе начнёшь петлять

Устроена так странная судьба:

Дано себя или людей понять.

XLVI

Сейчас же люди дна себя достигли:

Мамоне бьют челом и алтари воздвигли,

Жуиры посмотрела я кругом,

Всем должное – набить желудок,

Все глупым заняты трудом,

Закон – всем бог, мораль, рассудок.

XLVII

Все безрассудные, с рассудком или без

И слишком малых слово имеет вещий вес.

В благословении творца любви Эрота

Увидеть могут лишь вульгарный толк;

Эдипов комплекс и язык Эзопа –

Излюбленный стал всеми ручной волк.

XLVIII

Где больше правил и законов – меня мало,

Мне смысл всегда свобода придавала.

Так трудно мне сыскать здесь друга

Среди врагов моих неугомонных,

Среди считающих, что слыть заслуга

Рабами правил сумасбродных.

XLIX

Я в каждом нахожусь – и кто-то мой клеврет,

А кто-то жить ради меня даёт обет.

И помню изо дня в день бесконечно

Меня слоили и на части раздирали

Пираньи, голодом томимые извечно,

Своим невежеством меня пытали.

L

Великий сын достойный адмирал Колчак

В учебниках такой же стал как хан Кончак –

Любому преданному замыслу поборнику,

Смотреть на мир поэтому невмоготу,

Любому движимому помыслом угоднику

Не видно за туманом в мыслях правоту.

LI

Без чувств нет памяти, без памяти – ума*.

Идёт на мир ужасная чума –

Все чувства подменили вожделением,

И память стала пеной из слюней;

Стал ум сплошным одним стремлением –

Разбавить горечь тяжких дней.

*Вольтер

LII

Сократа, Бруно кончили невежды

И по своей вине остались без надежды.

Готовы усложнять и силы тратят,

Чтобы достойных угнетать, камнями бить.

Потом опять же сами платят, –

Ведь им с невежеством и жить.

LIII

Слепцами поддаются, словно Хёд,

Не зная, что бывает горек мёд.

А плутовской тлетворный Локи,

Напев слепцу разумному ушами,

Прицелив в брата взгляд жестокий –

Плут управляет существами.

LIV

Средь всех раздор несёт Гулльвейг;

И есть сейчас ли где Сольвейг?

Все чувства низменные, связи

Хилы под тяжким грузом ложным.

Стоят гигантские из грязи

Стелы́ людским грехам ничтожным.

LV

Подумай как созвучно божество вражды – Эрида*

Светлейшей вестнице богов и радуги – Ириде**.

И есть Тескатлипо́ка – такой бог,

Творитель мира, он же – разрушитель;

В умах людей он также смог

Стать фатума, удачи покровитель.

* Эрида – божество вражды.

** Ирида – вестница богов и радуги.

LVI

Не удивлюсь, что кто-то, оседлав Гайтана

Контуженный устоями Шайтана,

Утратив ясность жизни, без сознанья,

Чаруемый велением богини Аты,

Начнёт нести кругом одни страданья –

Уже в виду пронырливой Апаты.

LVII

Вся власть будет тирана-сумасброда,

И им решится: что для всех свобода.

А смерть, снующая по здешним землям

Пытается найти достойного адама.

Прислушиваясь к душам, сути внемля,

С послами гончими на гибель мечет Яма.

LVIII

Испытывая, муча, как Тантала,

Безвольных опускает вглубь Тартара,

В Аид спускает, там, где восседают

Три справедливейших судьи,

Которые умерших осуждают,

Ввиду не писанной в миру статьи.

LIX

Здесь вечность попадает в западню,

Ведь вечность равнозначна дню.

Здесь изнемог высокий духа взлет;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

O, veritas, что движет солнце и светила*…

*Отсылка к «Божественной комедии» Д. Алигьери, где словами «О, veritas» (лат. Истина) заменяется слово «Любовь».

LX

На грани привычное солнце предстало,

Фениксом словно из недр восстало;

Истина с нашим героем общались,

Дальше, всё больше, о многом и всяком,

В тайные знания углублялись.

Утро проснулось, люди все дьяком

LXI

Шли каруселью и важными лицами

Бдили героя, моргали ресницами –

Всё потому, что он им казался

Странным больным, говорившим с собою.

Истины дух ведь к нему призывался –

Только ему она стала рабою.

02.04.2015 – 24.05.2017