Путешествие [Андрей Бехтерев] (fb2) читать онлайн

«Открой свою тень, как дверь, и ты найдешь за ней своё солнце»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

1. Приглашение

Ролль открыл глаза. Было темно. За стеной второй час играла музыка – длинная, одинаковая. Ролль помнил, что это «Картинки с выставки» Мусоргского, но не мог понять, зачем играет эта музыка. Холодный влажный туман медленно вползал под одеяло, делая реальность еще более зыбкой. Кто-то сидел здесь. В другой раз, он бы испугался или хотя бы зажег свет, но сейчас ему было не до этого. Ролль закрыл глаза.

Ролль открыл глаза. Было все так же холодно и темно, но что-то произошло. Ролль щелкнул по выключателю. Свет был тусклым. Тьма не хотела отступать. Ролль выкарабкался из-под одеяла, нащупал рукой рубашку. Что-то лежало на столе. Ролль опустил ноги на ковер, стал искать тапочки. Тапочек не было. Ролль встал на ковер босыми ногами и медленно подошел к креслу. На столе лежал чистый лист бумаги, чернильница и большое перо. Ролль медленно, боясь потревожить свою гудящую голову, опустился в кресло. Рядом стояла бутылка водки. Ролль протянул руку. Водки было немного, грамм 100. Закуски на столе уже не было. Мусора и крошек тоже. «Может быть, это она прибралась», – подумал Ролль и неожиданно для себя улыбнулся. Он испугался своей улыбки. Ему совсем не хотелось улыбаться, но он не мог ничего с собой поделать. «Хорошо водку не забрала», – пробормотал он вслух и засмеялся. Голова мгновенно отреагировала на смех. Ролль зажмурил глаза от боли. Он приложился губами к бутылке и сделал несколько глотков. Водка показалась ему необыкновенно вкусной, родной. Ролль взял в руки перо со стола. Повертев перо в руках, Ролль после некоторого раздумья окунул его в чернильницу. Он стал размешивать чернила. Чернила были густыми. Достав перо, он провел им по стенке чернильницы и занес над чистым листом. Он стал думать, что же ему написать. Ему не хотелось так просто пачкать бумагу. Ничего не приходило в голову. Капля чернил на конце пера становилась все больше и уже готова была сорваться…

– Хочешь увидеть, как восходит солнце? – раздался голос. Ролль открыл глаза. Он лежал, закутанный в одеяло. Было всё также темно, но тьма приобрела очертания. Все что вокруг тьмы стало сумрачно-серым.

– Вы кто? – спросил Ролль без особого удивления. Он так и думал, что всё чем-нибудь таким и закончится.

– Ты получил Приглашение, – ответил голос.

– Какое приглашение? – не понял Ролль.

– Я – твой Проводник, – не отвечая на вопрос, сказала тьма.

– Одно из двух, – вслух подумал Ролль, – или все это бред и тогда никакой разницы, что будет дальше, или…

Ролль задумался.

– Ты разве не хочешь увидеть свое солнце? – спросила тьма, прерывая, ставшую занудной, паузу. Роллю послышалась в голосе насмешка.

– Мое солнце – это мое личное солнце? – после паузы спросил Ролль.

– Да, – с готовностью ответила тьма.

– Любопытно, – усмехнулся Ролль, – вы не из туристического агентства?

Тьма не ответила.

– Это было бы забавно, – продолжил Ролль. – "Ваше собственное солнце сделает из вас полноценный курорт с 5-процентной скидкой". Непонятно, но заманчиво.

– Не разговаривай, – сказала тьма, – собирайся.

– А если я не буду собираться? – спросил Ролль.

– Тогда ты останешься здесь.

Ролль опять задумался. Ему не хотелось оставаться здесь.

– Может быть, ты хочешь вернуться в ту комнату? – спросил Проводник.

Ролля передернуло. За стеной соседка продолжала выстукивать из дешевого пианино «Прогулку». Музыка становилась все безнадежней. Ролль поднял голову и, прищурившись, стал вглядываться в темный силуэт, ведущий с ним беседу. Временами силуэт совсем пропадал, временами становился почти явным и отчетливым. Вдруг Ролль заметил, что из тьмы вырисовывается, что-то длинное, острое, устремленное вверх. Он сразу решил, что это штык винтовки. Неприятная дрожь пробежала по спине.

– А зачем вам винтовка? – спросил Ролль.

– Что бы ни сбиться с пути, – голос стал протяжным и вкрадчивым, как туман, – вставай…

Ролль встал …

Кусок тьмы становился то отчетливей, то снова растворялся в сумерках.

– Можно я что-нибудь возьму с собой? – спросил Ролль, нервно застегивая рубашку. Он никак не мог согреться.

– Зачем? – спросил Проводник.

– Не знаю. Просто хочется что-нибудь взять с собой. Почему бы ни взять с собой то, что тебе хочется? – Ролль стал впотьмах шарить по столу. – У меня тут совсем немного. Совсем немного. Пара вещичек.

– Глупости. Не трать время.

– Мы опаздываем? – спросил Ролль.

– Пошли, – ответил Проводник.

– Куда? – спросил Ролль, вставая. Голова стала легкой. Водка подействовала.

– За мной.

Проводник шагнул в сторону стены. Ролль пошел следом. Он не знал, куда идет. Перед ним открылась черная дверь. Ролль шагнул в нее. Дверь закрылась и Ролль очутился в тесном замкнутом пространстве. Ролль вспомнил, что это шкаф, его старый шкаф, в который он кидал все, что не попадя. В шкафу было безумно тесно. Ролль всегда боялся замкнутых пространств. Он даже в лифте ездил только, когда хорошее настроение. Ролль попытался поднять руку, но не смог. Какая-то вешалка уперлась в спину. Не выдержав, Ролль закричал…

– Жизнь – это два эскалатора. Под правой ногой – эскалатор ведущий вниз, а под левой – вверх. И когда нас раскорячит таким образом, мы начинаем кувыркаться на месте. И тут как у кого получиться. Один бежит, другой скачет, а третий – просто получает, то в лоб, то под зад и за все говорит: «Спасибо». А ведь можно просто изловчиться, выгнуться ласточкой на одной ножке и тебя неудержимо понесет вверх. То есть можно просто поймать волну. И тогда для того, что бы добиться успеха, тебе уже ничего не надо будет делать, потому ты сам будешь своим успехом, твой успех будет внутри тебя.

Сергей со всей силы щелкнул центральным нападающим по шайбе. Ролль отбил вратарем удар. Шайба отлетела к его защитнику. Ролль не спеша, скрипя рычажками, стал сооружать собственную атаку.

– Что же ты не изогнешься ласточкой и не станешь собственной удачей? – спросил Ролль, усмехнувшись.

– Так я про что и говорю – про чувство равновесия. Если вместо того что бы носится во все стороны просто почувствовать свою судьбу, не как неумолимый рок, и не как полную свободу, а как движение в противоположных направлениях, то не останется другого вопроса, как вопрос равновесия. И тогда ты поймешь, что то, что кидает нас вверх-вниз – это всего лишь волны. И что можно на них просто болтаться, а можно прыгнуть на доску, и тебя так понесет, что «прощай, дорогой».

Ролль мощно щелкнул правым крайним из-за синей линии. Шайба попала в штангу и отлетела в поле к левому крайнему Роллиного нападения.

– Тебе везет, – сказал Ролль.

– Ничуть, – ответил Сергей, – я тоже тогда в пустые ворота не попал.

– Тоже мне сравнил: пустые ворота и штангу. Ну и как скоро ты вспрыгнешь на свою доску?

– Ухмыляешься?

– Нет. Просто хочу успеть помахать тебе ручкой.

– Как-нибудь прыгну. Однажды получиться. Главное равновесие. Вскочить-то на волну не сложно, а вот удержать равновесие – это трудней. Бывают же моменты, когда нас несет вверх. Волна пришла. И мы тут не при чем. Просто пришла волна. Можно ждать, что волна будет вечно нести тебя вверх, что ты все время будешь купаться в пене. Но в действительности, вода проходит, и ты опускаешься вниз и ниже. Раз так случиться, два, и ты становишься философом, мол, «жизнь – это зебра» и прочая фигня. И так будешь качаться всю жизнь, любуясь редкими героями, которые проносятся мимо и думать: «ну везет же людям». Хотя на самом деле – удача – это не больше, чем волна, которую надо поймать.

Ролль сделал неплохую передачу от бортика на центрального нападающего и тот мощным штыковым ударом вогнал шайбу под перекладину.

– 4:4, – сказал Ролль, довольно улыбаясь. Они играли до пяти.

– Подумаешь. Всего-то ничья, – сказал Сергей, взбрасывая шайбу в центре. Вбрасывание выиграл Ролль, но шайба отскочила к защитнику Сергея.

В этот момент послышалось, как открывается входная дверь. Вскоре в комнату вошла Нина, жена Сергея.

– Ну, вы и карикатуристы, – недовольно мотнула она головой, – два лба режутся в настольный хоккей.

– А что делать?– ответил Сергей. – Монитор сгорел. В нормальный хоккей и не поиграешь.

– Может быть, для разнообразия, пойдете денег заработаете?

– Деньги? – переспросил Сергей, не отрываясь от игры, – а что это такое?

– Он скоро волну поймает, – сказал Ролль, переходя в контратаку. – Тогда у него на левой ноге вырастет серебряное копытце, и он тебя озолотит.

– Рога у него скоро вырастут, – возразила Настя, – красивые такие, ветвистые. За Ваней, Сереженька, в садик сегодня ты пойдешь.

– Сегодня твоя очередь, – ответил Сергей, пытаясь перехватить передачу с фланга.

– Мне Катька ведро вишни выделила. Я сейчас вареньем займусь, – ответила Нина.

– Тогда с тебя на пиво, – сказал Сергей.

В этот момент Ролль сделал очередной прострел вдоль ворот. Сергей попытался перехватить передачу и срезал шайбу в собственные ворота. Ролль подбросил руки вверх и издал победный вопль.

– Блин, – стукнул по полу Сергей, – что за фигня.

Нина, громко вздохнув, покачала головой…

2.Проводник

«Любая вещь может стать главной в твоем путешествии. Для этого достаточно забыть ее дома»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

– Почему ты стал кричать, когда за тобой закрылась дверь?

– Не знаю. Я просто боюсь замкнутых пространств. У меня, наверное, клаустрофобия.

– Но любое пространство, в конце концов, замкнуто. Ты боишься любого пространства?

– Нет. Просто существует же какой-то предел несвободы. Когда нельзя пошевелиться.… Это очень… это очень грустно. Тем более этот шкаф. Я ненавижу этот шкаф.

Ролль и Проводник ехали на большом автобусе. Узкая дорога петляла по зеленой равнине. За окном был странный пейзаж, что-то пасторальное. Бесконечная деревянная ограда вдоль дороги, пасущиеся вдалеке коровы, какие-то босоногие дети, старики. Кресло было удобным. За окном было сумрачно, в салоне тоже. Автобус слился с окружающим его миром. Сумрак за окном, был продолжением сумрака в автобусе. Почти все кресла в автобусе были заняты пассажирами. Правда, они были не совсем реальными. Пассажиры то выплывали из сумрака, то снова в нем растворялись. Их движения были замедленными. Слова, которые они говорили, гасли, не успевая сформироваться в звук, и превращались в шелест. Одна женщина, сидящая напротив Ролля, постоянно пыталась улыбнуться, но у нее не получалось. Зато Проводник, выплыв из тьмы приобрел вполне реальные черты. Он был средних лет, где-то около сорока. У него была аккуратная короткая стрижка, и небольшая бородка. Волосы были с сединой. Он походил на ковбоя с рекламы «Marlboro». На нем были штаны защитного цвета, черная толстовка, горные ботинки. Время от времени Проводник посматривал на свои огромные наручные золотые часы, на редкость не гармонировавшие с его предельно простым обмундированием.

– Это не был шкаф, – сказал Проводник, – это была дверь, через которую ты вышел в пространство, не имеющее границ.

– Вы имеете в виду этот автобус? – спросил Ролль.

– Эти горы.

Проводник показал в окно. Ролль посмотрел в окно и действительно, по правую сторону автобуса показались синие, теряющиеся в облаках, горы. Они были словно с декорации голливудского фильма. Ролль никогда раньше не видел настоящих гор. Те горы, на каких он был, были слишком доступными, что бы им удивляться, просто покрытые лесом, холмы. Сейчас же за окном были настоящие горы. Их вершины терялись в низких облаках, а те, что показывались в разрывах, впечатляли своей величественностью. Ролль прижался лбом к стеклу и не мог оторваться. Он, вообще, был впечатлительным.

– Это Гималаи? – спросил Ролль.

– Нет, – сказал Проводник, – это просто горы.

Ролль задумался.

– Каждый твой страх – это дверь, за которой дорога, – прервал его раздумья Проводник.

Ролль оторвал голову от окна. Проводник смотрел вперед, в проход между кресел.

– Я не понял, – сказал Ролль.

– Каждый страх – это дверь, за которой дорога, – повторил Проводник.

– По моему, страх – не очень приятное чувство, – сказал Ролль, – и не очень опрятное и вряд ли делает кому-то честь.

– Страхи – это мертвецы, которые охраняют сокровища.

– Хотя преодоление страха,– продолжил Ролль, не обратив внимание на слова Проводника, – это, может быть, и есть жизнь, то есть, то чем люди живут. И то чем человек гордится, говорит обычно об его слабых сторонах. Это, как чучела убитых зверей или снятые скальпы.

Проводник выслушал Ролля.

– Преодоление страха, – сказал он, когда Ролль закончил, – это страх страха. Это достаточно бессмысленное занятие, потому что страх нельзя преодолеть. Страх – это дверь. Пытаясь его преодолеть, мы игнорируем его и тем самым еще прочнее запираем эту дверь от себя.

– А что за дверью?

– Дорога и свобода.

– Свобода от страха? – спросил Ролль.

– Нет. Это открытие новых измерений жизни, это другая свобода. Такая свобода только снится смельчакам, которые стыдятся своих страхов, которые пытаются ничего не бояться. Когда человек воюет со своим страхом, страх обычно поддается и отступает. Он становиться призрачным, далеким и напоминает о себе только время от времени. Человек думает, что он становится смелым, а он становится слепым. Болтая ножками над пропастью, он закрывает от себя пропасть. Все двери заперты, ключи на крючке, а человек считает себя героем. Человек теряет саму возможность открыть в себе собственные тайны, собственные возможности. Если ты боишься замкнутых пространств, то ты можешь ежедневным сидением в какой-нибудь стеклянной банке натереть себе большую мозоль и перестать обращать внимание на этот страх, но если ты откроешь этот страх, как дверь, то ты станешь другим, и для тебя не будет больше замкнутых пространств. Любое пространство станет открытым. И так обстоит с любым страхом. Скажем, если ты откроешь страх высоты, то для тебя уже не будет высоты, а если откроешь страх смерти, то для тебя уже не будет смерти. Страх надо любить и лелеять. Тот, кто ничего не боится, самый безнадежный из всех умирающих.

– Любопытно, – сказал Ролль. Ему действительно было любопытно. – И как открыть свой страх?

Проводник первый раз за всю дорогу взглянул на Ролля.

– Во-первых, – сказал он, – не пытайся преодолеть его, во-вторых: держи глаза открытыми, когда он приходит, а в третьих, – Проводник сделал паузу, – страх всегда открывается сам, и ты ничего не можешь сделать, что бы открыть его. Это – подарок, а подарок нельзя купить. Его можно только получить.

Автобус продолжал мчаться по зеленой равнине, зажатой с двух сторон горами.

Ролль еще раз нажал на кнопку звонка. Он нервничал. Что бы как-то успокоится, он выпил по дороге бутылку крепкого пива, и что бы, ни дай бог, от него не пахло алкоголем, заел жвачкой. Перед самым порогом он прилепил жвачку к перилам лестницы и несколько раз вдохнул. Никто не открывал. Ролль еще раз взглянул на часы. Он опаздывал всего на 15 минут. «Иногда надо приходить во время», – подумал Ролль. Он уже повернулся на лестничной площадке в сторону лифта, как за дверью, послышался шорох. Ролль вытянулся перед дверью и еще раз вдохнул-выдохнул.

– Кто там? – раздался голос за дверью. Голос был женский.

– Я к Александру Павловичу, – сказал Ролль.

Замок щелкнул, дверь плавно отворилась. За дверью никого не было.

– Проходите, – сказал тот же голос. Ролль протиснулся в дверь. Дверь закрылась за ним. За дверью стояла девушка. Она была в цветной майке, темных шортах и босиком.

– Проходите, – сказала девушка, показывая в сторону зала. Ролль не нагибаясь, стащил с себя ботинки, аккуратно запинул их в угол прихожей, после чего прошел в зал. Девушка, прошла следом.

– Александр Павлович скоро придет. Вы подождете? – спросила девушка.

Ролль кивнул.

– Присаживайтесь.

Ролль сел на одно из кресел и поставил свой пакет рядом.

Девушка села напротив.

– Может быть, чай? – спросила она.

– Нет, спасибо, – ответил Ролль. Повисла пауза.

– Вы его дочь? – спросил Ролль, желая завязать беседу.

– Да, – сказала девушка, – а вы кто?

– Я принес свои работы показать, – Ролль кивнул на свой пакет. – Мы договаривались.

– Вы – художник? – спросила девушка.

– Что-то вроде.

– И как вас зовут?

– Меня зовут Ролль.

– Роль? – удивленно переспросила девушка и улыбнулась, – вы еще и артист?

– Нет, – улыбнулся Ролль, – какой из меня артист. На самом деле меня зовут Роланд, но это имя мне кажется очень дурацким, поэтому мне приятней, когда меня называют просто Роллем.

– Вы думаете, Ролль – менее дурацкое имя? – засмеялась девушка.

– Во всяком случае, короче, – ответил Ролль, – а как вас зовут?

– А нас зовут, почти так же как вас, – улыбнулась девушка. – Нелли.

– Очень приятно, – улыбнулся Ролль. Девушка была симпатичная и Ролль уже забыл, зачем пришел.

– Можно взглянуть на ваши рисунки? – спросила Нелли.

– Пожалуйста, – с готовностью сказал Ролль и достал из пакета пачку листов, – не очень ровные работы, но ждать собственных шедевров, это может быть … долго, – пробормотал он, пытаясь сострить. Он протянул пачку. Девушка взяла и стала смотреть. Смотрела она, не спеша, тщательно рассматривая каждый рисунок. Работы были выполнены тушью и акварелью.

– Ну, как вам? – спросил Ролль, когда девушка просмотрела несколько рисунков.

– Во всяком случае, оригинально, – сказала Нелли.

– Спасибо, – ответил Ролль.

– Вы думаете, что «оригинально» – это комплимент? – спросила Нелли, отрываясь от просмотра.

– Наверное, – неуверенно сказал Ролль.

– Или вы думаете, что быть не таким, как все, значит, быть лучше всех?

Ролль не знал, что сказать.

– Честно говоря, я тоже, так думаю, – улыбнулась Нелли.

– Да, – сказал Ролль.

– Что «да»? – спросила Нелли.

– Просто «да» – улыбнулся Ролль.

Нелли хмыкнула и опять склонилась над рисунками.

– Вот это мне нравится, – сказала она, показывая Роллю один из листов. – Напоминает джина в бутылке.

Ролль улыбнулся.

– Представьте себе, я это и хотел нарисовать. Это как бы… – Ролль замер, не зная, сумничать или не стоит.

– Что «как бы»? – спросила Нелли.

– Ну, это как бы, гармония динамики и статики. Это сила, которая зажата в 4-х стенах. Но сила не страдает от этого. Она умиротворена, потому что именно благодаря этим стенам она ощущает свою силу и стены благодарны этой силе, за то, что она наполняет их энергией. Ну, или что-то вроде того.

– Вы еще и разговариваете?

– Нет, – смутился Ролль, жалея о своем сбивчивом объяснении, – просто хочется поумничать. А вы рисуете?

– Мы? – Нелли задумалась. – Нет, не рисуем.

– А что же вы так задумались?

– Просто думала, сказать правду или соврать.

– И решили сказать правду?

– Нет. Решила соврать.

Ролль улыбнулся.

– А я-то вам поверил, – сказал он.

– Вы очень доверчивый.

– Нет. Просто расслабился. Почувствовал себя, как дома.

– В четырех стенах?

– Да.

– А я не просила вас чувствовать себя, как дома.

– Боитесь?

Девушка улыбнулась.

– О-чень – с улыбкой, по слогам, сказала она. – Значит, тебя зовут Ролль? Ты, наверное, студент?

– Конечно. В технологическом учусь, на втором курсе.

– На кого?

– На экономиста.

– Класс, – улыбнулась Нелли, – а рисуешь откуда?

– Я «художку» закончил. А ты чем занимаешься?

– Тоже учусь. На географа.

– Географа? Это что такое?

– География – это наука. А еще я занимаюсь каратэ. У меня чёрный-пречёрный пояс. Может все-таки чаю?

– Я не люблю чай.

– Тебя никто не заставляет его любить. В графине – самогон. Будешь?

– А Александр Павлович скоро придет?

Нелли посмотрела на часы и кивнула.

– Тогда не надо – сказал Ролль.

3. Зеркала

«Зеркало – это возвращение. Но возвращение – не есть путь».

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

Автобус остановился. Пассажиры стали плавно подниматься со своих мест и двигаться к выходу. Проводник сделал знак Роллю. Ролль поднялся. Они прошли по проходу, вышли на улицу. На улице моросил дождь. Было сыро и неуютно. Под ногами была грязь. Пассажиры разбрелись кто куда. К Проводнику подбежал небольшого роста человек в зеленных штанах, с плоским лицом и узкими глазами. Ролль про себя назвал его «китайцем». «Китаец» подошел к Проводнику.

– Что стало с дорогой? – спросил Проводник.

– Дорогу размыла. Наводнение было. Река совсем плохой. Дальше пешком, – закричал человек, хитро улыбаясь. Он походил на официанта, который ожидает законных «чаевых». Проводник пренебрежительно взглянул на него.

– А вы куда? – продолжал вертеться возле них «китаец». – У меня лошади. Довезти, так довезу.

– Нет, – отрезал Проводник.

– А водка есть? – «китаец» залез в карман своей фуфайки, вытащил из него помятые купюры. – У меня есть деньги. Дайте водку.

– Нет водки, – сказал Проводник, интонацией подчеркивая, что разговор окончен.

– Это деньги – настоящий, хорошие деньги, правда, – продолжал убеждать «китаец».

Проводник кивнул Роллю и, отодвинув « китайца», пошагал по обочине дороги. Ролль пошел следом. Пассажиры исчезли. Вокруг был лес, настоящая тайга. С правой стороны дороги была широкая бурная река. Река размыла берег, и часть дороги рухнула. Ролль подошел к самому краю. Вода была внизу, в метрах 5-6. Она была пугающей. В пене мелькали поломанные ветки. Ролль отошел от края и побежал за ушедшим вперед Проводником.

– Нам далеко? – спросил Ролль Проводника, спустя полчаса.

– Успеешь устать, – ответил Проводник, не оборачиваясь.

– И где-то здесь должно взойти мое солнце?

– Да. Если оно взойдет, то здесь.

– Оно может не взойти?

– Конечно. Разве ты можешь поднять солнце?

– Я не пробовал, – сказал Ролль.

Они продолжали идти вдоль речки. На другом берегу были сизые каменные скалы, утыканные соснами. В небе, как плохо смешанные краски клубились облака. Гор не было видно из-за скал.

– Здесь недавно было наводнение, – сказал Проводник, – дорогу размыло, раньше автобус ходил до поселка. А сейчас километров 5 пешком лишних. К тому же мост снесло.

– А нам надо будет через речку?

– Да.

– А как же мы перейдем без моста?

– Есть еще один мост. Рядом с поселком. Он ближе разрушенного. Но после него придется делать крюк километров десять.

Вскоре появились дома. Это были небольшие деревянные постройки, в основном, двухэтажные. Несколько домов, стоявших ближе к берегу скособочились и держались непонятно на чем. У них подмыло фундамент. Ролль и Проводник прошли через небольшую безлюдную деревушку, и подошли к мосту. Мост был поврежден. У него снесло одну из опор. Но железные листы с правой стороны были целыми и поэтому Проводнику и Роллю переправится на другой берег, не составило никакого труда. За мостом дорога пошла вглубь леса. В лесу было темно и сыро. Дождь прекратился, но все равно было зябко. Тропа была широкой. Ролль пытался не отставать от размашисто шагающего Проводника. Когда крюк был сделан, они вышли из леса на опушку, прямо к разрушенному мосту. От моста остались только висящие над черной бурлящей водой, куски перил. Их дальнейший путь шел в сторону от реки. Тропинка разрослась и превратилась в широкую дорогу. Мокрая земля под ногами сменилась шуршащим пешком и гравием. Гул воды сменился шорохом стоящего стеной с двух сторон дороги, леса.

– А вы хорошо знаете путь? – спросил Ролль, пытаясь нарушить затянувшуюся паузу.

– Хорошо, – сказал Проводник.

Через полчаса с правой стороны дороги, на опушке леса показалось большое здание. Оно было за оградой и сделано в виде пагоды. В ограде была калитка. Перед оградой – беседка. К деревьям, растущим рядом с пагодой, были привязаны разноцветные лоскуты ткани. Проводник остановился перед оградой. Ролль тоже остановился.

– Это Бурхан, – сказал Проводник, указывая на здание.

– Что такое Бурхан? – спросил Ролль.

– Храм. Местный храм.

– А у здешних какая религия? – спросил Ролль.

– Религия? – переспросил Проводник. Похоже, он не понял вопроса. – Это просто храм. Зайди – посмотри, если хочешь, только не долго. Я подожду здесь. Покурю.

Ролль открыл калитку и вошел в ворота. Проводник сел на лавочку и достал из-за пазухи фляжку. Ролль подошел к пагоде. Вокруг было тихо, ни души. Дверь была деревянной. На двери красной краской были нарисованы какие-то иероглифы. Ролль потрогал дверь. Она была сырая. Ролль открыл дверь, сделал несколько шагов и остановился. Дверь плавно закрылась за ним. Видимо была на пружине. Стало темно. Пахло ладаном. Темнота медленно прояснилась. Храм был совершенно пуст. Одни голые стены. Только красный огонек светился в центре. Ролль медленно пошел вперед по скрипящему деревянному полу. Пол скрипел громко. Ролль пытался ступать мягче, но пол все равно скрипел. Огоньком была свеча. Она стояла на железной тарелочке, которая была подвешена на нить. Нить уходила высоко-высоко вверх, под потолок. Ролль так и не понял, почему свечка горит таким неестественно красным цветом. Ролль обошел вокруг свечи. Постоял немного, надеясь что-то услышать или понять, но никаких озарений в голову не приходило. Смотреть было не на что. Ролль пошел к выходу. Закрыв за собой дверь, он вернулся к беседке. Проводник сидел на скамейке и курил.

– Ты долго, – сказал он.

– Разве? – удивился Ролль. – А я думал быстро.

– Как тебе бурхан? – спросил Проводник.

– Странный какой-то, – сказал Ролль, – не на что смотреть.

– А разве свеча не горела? – спросил Проводник.

– Горела, – согласился Ролль.

Проводник бросил сигарету и встал. Они пошли дальше. Минут через 15 они свернули с широкой дороги и по небольшой тропинке пошли вглубь леса. Рядом с тропинкой журчал ручей.

Вскоре, после очередного поворота, Ролль увидел в просвете между деревьями, горы. Они были неестественно большими и серым росчерком коряво закрывали собой большую половину неба. Ролль опять засомневался в реальности этих гор. Слишком уж они были монументальными.

– Красиво, – сказал Ролль Проводнику, указывая на горы. Проводник молча кивнул. Они шли дальше. Горы, то появлялись в просветах, то снова исчезали за деревьями. Каждое новое их появление удивляло Ролля. Он каждый раз не ожидал, что они будут так высоко…

– Я принес тебе зеркало.

Ролль чуть не подпрыгнул от неожиданности. Рядом с ним семенил молодой человек. Лицо у молодого человека было маленьким. На нем была майка с короткими рукавами. Он быстро перебирал ногами, пытаясь успеть за Роллем.

– Это не простое зеркало, – продолжил молодой человек, переходя на шепот. – Это зеркало разбито. Оно превращено в набор осколков.

Ролль не стал останавливаться. Он боялся отстать от Проводника и заблудится в незнакомом лесу.

– Вы кто? – спросил Ролль молодого человека. Молодой человек бросил настороженный взгляд в сторону Проводника и быстро вложил в руку Ролля какой-то холодный предмет.

– Что это? – спросил Ролль, пытаясь разглядеть предмет.

– Это зеркало, – ответил молодой человек, – разбитое зеркало. Это мы с вами. Ведь кем мы рождаемся? Мы рождаемся, как зеркало, целыми и непорочными. А потом, бац, и трещины во все стороны. И самое смешное, что там, где нас разбили, тот черный треугольник, та черная дыра, которую в нас сделали, мы начинаем считать собой, чем-то исключительным, каким-то своим «я». И то расколотое изображение, которое получилось, мы начинаем считать своим индивидуальным видением мира. Получается, что единственное место, где нас нет, становится нашей индивидуальностью. Это же глупо. Ведь так?

– А ну брысь, – вдруг громко сказал Проводник, остановившись. Видимо он услышал их беседу. Ролль что-то хотел возразить, но его собеседник исчез так же внезапно, как появился, оставив в руках у Ролль свое зеркало. Зеркало действительно было разбитым. Ролль поднес его к лицу, пытаясь увидеть свое отражение, но ничего не увидел.

– Выбрось, – сказал Проводник, – собираешь всякую дрянь.

Ролль послушно бросил зеркало в траву.

– Еще пройдем с полчаса и устроим привал. Главное дойти до озер, – сказал Проводник, и они пошли дальше.

Вскоре земля под ногами сменилась мокрым песком и большими валунами. Идти стало сложней. Приходилось постоянно следить за дорогой, что бы ни споткнутся о камни.

Вдруг впереди показалась лошадь. Она была оседланной, но всадника на ней не было. Она не спеша, шла им навстречу. Проводник прошел мимо лошади, не останавливаясь. Он даже не посмотрел на нее. Ролль на всякий случай прижался к краю тропинки. Он побаивался лошадей. Лошадь медленно, уткнувшись взглядом в землю, прошла мимо них, словно не заметила.

– Что это? Это лошадь? – спросил Ролль, догоняя Проводника.

– Лошадь, – ответил Проводник, не останавливаясь.

– А почему она без всадника?

– Сегодня ты спрашиваешь, почему лошадь без всадника, завтра спросишь, почему всадник без головы. Откуда я знаю.

Дорога становилось все сложней и сложней. По камням идти было неудобно, многие из них переворачивались под ногами. Проводник кивнул Роллю, и они свернули с тропинки. Они пошли прямо по лесу, по траве. Трава была высокой и мокрой. Спортивные штаны Ролля сразу промокли. Роллю пришлось немного отстать, что бы его ни било ветвями от впереди идущего Проводника. Тропика шла параллельно основной дороге, и они свернули на нее, как понял Ролль для удобства. Но удобства не стало больше.

Вдруг между деревьями мелькнул костер. Ролль сначала подумал, что ему показалось, но он мелькнул еще раз, уже ближе. Приблизившись, Ролль увидел у костра расставленную палатку и несколько человек. Люди сидели вокруг костра. Проводник прошел мимо них. Люди его даже не заметили. Ролля же они приметили издалека. Один из них показал на Ролля рукой.

– Здравствуйте, – хором сказали люди, когда Ролль, подошел к ним.

– Здравствуйте, – ответил Ролль и остановился. Проводник тоже остановился, шагах в пяти. Люди, похоже, так его и не замечали, словно он был невидимым. Пожилая женщина отошла от костра и подошла к Роллю.

– Вы знаете, – сказала она, хватая Ролля за руку, – вам не стоит ходить одному. На перевале – снег. Вам следует быть осторожным и не подниматься выше облаков. Ведь облака наши единственные защитники. Кто еще поможет нам, защитит нас, если однажды взойдет солнце?

Ролль выдернул свою руку.

– Я не знаю вас, – сказал он, недовольно. Ему не понравилось фамильярность женщины

– Ой ли? – засмеялась женщина.

Ролль вопросительно посмотрел на Проводника. Проводник демонстративно зевнул. Ролль растерялся и не знал, что предпринять. Женщина тоже молчала. Увидев, что Ролль в недоумении, Проводник усмехнулся и махнул рукой на женщину. Женщина тотчас отскочила к костру.

– Или ты остаешься здесь или идешь за мной, – сказал Проводник, подойдя к Роллю, – если ты будешь останавливаться перед каждым, кто хватает тебя за руку, мы никогда никуда не придем. Ты идешь или остаешься?

– Иду, – сказал Ролль и посмотрел в сторону костра. Женщина и ее спутники молча смотрели на Ролля. Роллю показалось, что женщина в отчаяние, но в нем не проснулось сочувствие.

– Кто эти люди? – спросил он Проводника. Проводник не ответил. Он усмехнулся и молча пошел дальше. Ролль пошел за ним. Они снова вышли на тропинку. Опять под ногами зашуршал песок. Дорога стала ровной. Идти стало легко. Ролль забыл про усталость.

Спустя некоторое время между деревьев опять мелькнул костер. Он был еще больше, предыдущего. Возле костра опять были люди. Они, увидев Ролля, встали и чуть не вприпрыжку подбежали к краю тропинки. Люди дружно поздоровались с Роллем. Ролль поздоровался в ответ, но останавливаться не стал. Ему не хотелось останавливаться. Что-то заранее раздражало его в этих людях. Он сам не знал что именно. Люди, судя по их позам, что-то хотели сказать или просто поболтать. То, что Ролль не остановился, их расстроило.

– А автобус доехал до поселка? – крикнул один из них вслед Роллю. Крикнул с такой интонацией, словно ждал, что в ответ ему бросят спасательный круг. Но раздражение Ролля стало еще больше.

– Нет, – крикнул он в ответ, не оборачиваясь. Проводник шел все быстрее и быстрее. Ролль стал отставать. За очередным поворотом опять под самое небо взметнулись горы. Ролль никак не мог к ним привыкнуть.

Потом появился еще один костер и произошло тоже самое. Люди встали, поздоровались с Роллем и явно ожидали большего, чем дежурная улыбка и не менее дежурное «здрасьте». Проводник шагал впереди, словно траулер, тянущий за собой тяжелую баржу. Потом показался еще один костер, следом за ним еще, но уже с другой стороны. И опять были люди. И опять они бросили свои дела, что бы поздороваться с Роллем. На этот раз Ролль даже не поздоровался в ответ. Он уткнулся в дорогу и пытался идти по следам Проводника. Так он меньше уставал. Потом костры стали мелькать один за другим. Такое впечатление, что здесь был туристический слет. Какие-то люди здоровались с Роллем, спрашивали, откуда он идет. Ролль иногда здоровался, иногда нет, а на вопросы, если и отвечал, то коротким «не знаю».

Вскоре лес расступился. Дорога повернула, и они стали идти вдоль гор. Опять появились валуны, и начался подъем. Горы теперь не исчезали за деревьями, а неподвижно замерли по левую сторону. Они не стали ближе. Они стали выше и заслонили собой почти все небо. Где-то внизу, за деревьями стала шуметь невидимая горная река. Костры, похоже, прекратились. Ролль стал отставать, слишком уж быстро шагал Проводник. Заметив это, Проводник остановился и подождал Ролля.

– Ты хочешь знать, кто все эти люди? – спросил он, когда Ролль подошел к нему.

– Да, – ответил Ролль.

– Это люди, которых ты забыл, – по слогам сказал Проводник.

– Забыл? – не понял Ролль.

– Это люди, которых ты забыл, – повторил Проводник.

– Откуда они здесь?

– Они здесь, потому что ты – здесь. Ты их привел с собой.

Ролль задумался.

– И как мне относиться к этим людям?

– Не обращай на них внимания, – продолжил Проводник. – Чем больше ты будешь обращать на них внимания, тем меньше сил у тебя останется на восхождение. Это мусор. Так и относись к ним как к мусору?

– Я забыл столько людей? – спросил он.

– Ты забыл гораздо больше. Этот лес огромен.

– Но среди них может быть что-нибудь важное для меня. Может, имеет смысл кого-нибудь вспомнить?

– Как может быть важным, то, что не важно?

– А что они хотят от меня? – не унимался Ролль.

– Я думаю, ничего. Ты правильно делаешь, что не останавливаешься. Пройти мимо – это единственное, что они достойны. Это просто дребедень мимо, которой надо пройти, не обращая на нее внимания. Пусть о них помнят другие. Если ты хоть кого-нибудь из них вспомнишь, тебе захочется вспомнить всех и тогда хана. Ты просто пустишь здесь корни. Останешься здесь. Сам станешь одним из этих признаков. Ты хочешь стать призраком?

– Нет, – искренне ответил Ролль.

– Я тоже не хочу, – сказал Проводник, – так что давай. Уже скоро озера, а там галлюцинации кончатся.

– Вы этих людей называете галлюцинациями? – уточнил Ролль.

– Нет, – ответил Проводник, – это ты эти галлюцинации называешь людьми.

– Мне показалось, что они не видят вас?

– Все-то тебе кажется, – усмехнулся Проводник, – не отставай.

Проводник опять зашагал вперед, но уже не так быстро. Дорога стала еще сложней. Приходилось прыгать с камня на камень и постоянно смотреть под ноги. Песок временами превращался в болотистую кашу, в которой вязли кроссовки.

Вскоре по правую сторону среди леса блеснуло озеро. Оно было гладким, как зеркало. Среди окружающих его угрюмых сосен, оно выглядело, как грань огромного бриллианта, такого огромного, что целиком его земля не в состоянии была вынести и поэтому оставила на поверхности, только одну его грань. Проходя мимо озера, Ролль услышал детский плач. Он пригляделся и увидел среди травы, на берегу озера, маленького ребенка, который плакал. Ролль, не выдержав детских всхлипов, сошел с тропы. Пробравшись через высокую мокрую траву, он подошел к ребенку и сел на корточки рядом с ним. Ребенок уткнулся лицом в колени и рыдал. Ролль коснулся руками его плеча.

– Я тоже тебя забыл? – спросил он ребенка.

Ребенок не отвечал.

– Кто ты, я хочу тебя вспомнить, – сказал Ролль.

Ребенок поднял голову и Ролль с удивлением увидел, что это совсем не ребенок, а маленький карлик со скособоченным лицом.

– Кто ты такой что бы меня забывать? – недовольно спросил он визгливым голосом. От слез не отсталость и следа. – Что за отвратительная привычка у всех этих прохожих. Дураки вы. Понятно? Дебилы. Шли, так и идите. Катитесь себе дальше и быстрее. Нечего тут останавливаться. Прямо и не сворачивая. Не цепляйтесь за меня. Я этого не выношу.

Ролль, не ожидавший такого злобного отпора, вскочил на ноги. Кто-то ткнул его в бок. Ролль обернулся. За спиной стоял Проводник.

– Ну и что, – сказал Ролль, не желая оправдываться. Проводник усмехнулся. Они вернулись на тропу.

– Ты смотрел им в глаза? – спросил Проводник.

– Кому?

– Людям, прохожим, всем им.

– Да, смотрел – ответил Ролль.

– И что ты там видел?

– А что там может быть? – спросил Ролль. – Глаза, как глаза.

– Нет. Это не просто глаза. Посмотри внимательней.

– Озеро тоже зеркало, до тех пор, пока в него не бросят камень.

Ролль повернул голову и увидел того молодого человека, который давал ему зеркало. Он также семенил рядом, как будто никуда и не исчезал. Он косился на шагающего впереди Проводника, боясь его.

– Вот и получается, что человека не может родить невинность, – зашептал молодой человек. – Только, когда невинность разбита вдребезги, когда окружающий мир становится кучей осколков, только тогда появляется человек во всей своей красе. И ту черную дыру, тот отпечаток камня, от которого разбегаются трещины, то место которое, вообще не способно ничего отразить, человек считает своей душой, своим «я», своим разумом, в конце концов. И, действительно, человеческая душа становится бесконечно загадочной. Вселенная становится твоей личной Вселенной, потому что она разбита тобой. О, вся эта наша индивидуальность, весь наш личный взгляд на мир. Но пора уже, в конце концов, понять, что это не Вселенная разбита, а мы сами разбиты. Что это не Вселенная – набор осколков, а мы – всего-то набор осколков. Вся наша неповторимость только следствие насилия. А относится к тому камню, который разбил нас, как к Богу, это же, по меньшей мере, безумие. Разве ты не хочешь вернуть себе невинность, чистоту? Стать одной из граней огромного бриллианта мирозданья?

Ролль остановился, но почти сразу перестал следить за блуждающей речью молодого человека. Он пытался разглядеть его глаза. Но его лицо было словно затянуто дымкой. Глаза постоянно скрывались в темноте. Вдруг эта дымка прояснилась, и Ролль вздрогнул. Глаз у говорящего не было совсем. Вместо глаз из глазниц что-то торчало. Ролль пригляделся и понял, что это треугольные уголки целлофановых пакетов для мусора. Приглядевшись, Ролль понял, что эти пакеты уже набиты мусором по самый верх. Молодой человек, заметив замешательство Ролля, замолчал. Ролль оттолкнул его.

– Пошел отсюда, – закричал Ролль, не выдержав отвращения. Молодой человек тотчас дернулся в сторону и исчез. Проводник, наблюдавший за этой сценой со стороны, одобрительно улыбнулся.

Лекция называлась «Верообразования». Читал ее Василий Игнатьевич Курбатов, кандидат философских наук, автор нескольких достаточно известных книг. Аудитория была слишком большой для такого рода выступлений. Она была заполнена чуть больше, чем наполовину. Ролль сидел рядом с Нелли и пытался слушать лектора. Нелли сначала записывала, потом бросила и только изредка помечала что-то в своем красивеньком блокноте. Ролль положил на исписанную парту клочок бумаги и стал его разукрашивать, но чернила его ручки сразу закончились. Ролль стал слушать внимательней, но не мог уследить за ходом мысли лектора. Время от времени Ролль бессмысленно обводил не пишущей авторучкой большую на пол парты нарисованную русалку. Русалка была разноцветной, сине-черно-красной. Ее предельно кудрявая прическа плавно переходила в рыбью чешую. Лицо у русалки было еще более рыбьим, чем хвост. Такое впечатление, что русалка была не девушкой у которой по воле случая выросли хвост и чешуя, а огромной рыбиной, в которой внезапно проснулось что-то человеческое. Ролль вспомнил старую басню о том, что человек получился оттого, что какая-то обезьяна случайно облучилась. «Хорошо, что это была обезьяна», – подумал Ролль, переводя взгляд с русалки на Нелли. Нелли, подперев ладошками подбородок, упрямо слушала лектора.

– Дай, пожалуйста, ручку на секундочку, – шепотом попросил Ролль у своей подружки. Нелли взглянула на Ролля, дала ему ручку и опять уставилась на лектора. Ролль нашел под русалкой немного свободного места и размашисто вывел подпись: «Рыбина любви». Потом он 2 раза обвел надпись и стал прорисовывать тень. Нелли толкнула Ролля в бок. Она губами попросила вернуть ручку. Ролль вернул.

«Давай съедим друг друга» – написала Нелли в блокноте и показала надпись Роллю. Ролль нерешительно кивнул в знак согласия. Нелли тихо засмеялась. Тем временем лектор вышел из-за кафедры и поднял руку, прося внимания.

– В заключении, – сказал он, – я хочу рассказать о своей новой книге. Я практически закончил ее. Книга будет называться «Бытие и за-бытие царя Кырэна».

Лектор сделал еще одну паузу, налил из графина прозрачную жидкость и выпил ее залпом, словно водку. Впрочем, это, может быть, и была водка.

– Какого царя? – басом спросила маленькая квадратная девушка в толстых очках с 3-го ряда.

– Кырэн, – повторил лектор, – царь Кырэн.

– Первый раз слышу, – изображая удивление, сказала та же девушка.

– Немудрено, – согласился лектор. – Знаете, я хотел бы прекратить на этом научную часть лекции, и вообще закончить лекцию, а в заключении рассказать вам одну историю, которая со мной приключилась около года назад.

– Конечно, – опять сказала девушка с третьего ряда, так будто кроме нее в аудитории никого не было.

– Это очень странная история, – продолжил лектор, опять встав за кафедру, – больше сказка, чем история. Говорю это сразу, что бы вы относились к ней соответствующе. Это произошло со мной во время экспедиции в район Восточных Саян. Восточные Саяны – это в Сибири, недалеко от Иркутска. Меня пригласили вэтнографическую экспедицию. Я никогда не был в тех местах, поэтому мне было любопытно. Местные жители там, в большинстве своем, буряты, типа, монголы. Никакой особой истории они не имеют. Обыкновенная малая народность. Шовинизм, алкоголизм. Короче, поехали мы в Восточные Саяны. В Восточных Саянах есть район, который называется Тункинские Гольцы. А рядом с этими Гольцами расположена Тункинская долина. Мы туда и направились. Место там весьма живописное. Горы, пусть и не самые высокие, но красивые. Говорят, что-то вроде Альп по размерам и виду. Походили мы по бурятским селам, попытались разговорить местных старожилов. Ничего особого мы не услышали. То есть, для меня не было ничего интересного, а мои товарищи записывали все подряд. Работа такая. Они, буряты эти, странные. Вроде, как водку увидят, улыбаются, а если спросить у них где, что находится, так тебя обязательно пошлют в противоположном направлении. Ходили мы там с неделю. Пока не раздали всю водку. Потом на автобусе вернулись назад, в Иркутск. Кстати, вы, может быть, слышали про наводнение в прошлом году под Иркутском? Никто не слышал?

Никто не откликнулся.

– Там было, достаточно, сильное наводнение, – продолжил лектор, – и оно было как раз в тех местах, где мы были, но уже после нас. Размыло дороги, мосты посносило, дома. Даже утонул кто-то. Как наводнение спало, я решил сходить в Тункинскую долину самостоятельно. Я задержался в Иркутске и мне захотелось сходить на Шумак. Так называется один курорт, прямо в горах, как раз на этих Тункинских Гольцах. Я хотел пойти туда с кем-нибудь, но желающих составить мне компанию, не было. У всех были дела. Шумак – это абсолютно дикий курорт. Там нет никакой цивилизации, ни электричества, ни радио. Единственное на чем туда можно добраться цивилизованным путем – это вертолет, а так транспорт туда не ходит. Пешком от ближайшего населенного пункта – 3-4 дня пути. Местные буряты могут довезти до курорта на лошадях, но это будет стоить 300-400 долларов, а вертолет из Иркутска стоит всю тысячу. Зато пешком – совершенно бесплатно. Дорога туда трудная, но народ ходит. И не только туристы. Все кому не лень. Приезжают со всей страны, кто лечиться, кто просто отдохнуть, потому что место красивое, легендарное. Река, лес, кедры, горы со всех сторон. Высота – километра полтора над уровнем моря. На Шумаке по преданиям лечился Чингисхан. Там много минеральных источников, есть радоновые ванны, лечебные грязи. Там построена деревня. Я думаю, что ее построили еще в комсомольские времена, когда считали долгом все строить и обустраивать. Избушки свободного пользования. Источники, ванны – все оборудовано, подписано. Есть даже стенды, что-то вроде: "охраняйте природу – не ходите по газонам". Короче, коммунизм в отдельно взятом лесу. Для бурятов – это святая земля. Правда, таких святых мест у них там много.

Короче, я взял у друга палатку, набрал разной туристической ерунды, бутылку водки на случай натурообмена, на автобусе доехал до ближайшего к Шумаку населенного пункта, встал на тропу и пошел. Дорога интересная – водопады, горы, грибы, цветы. И вот, на вторые сутки, днем, после продолжительного и трудного подъема, а потом не менее утомительного спуска, я вышел на поляну. На поляне было бурятское зимовье. Зимовье – это избушка для охотников. Там время от времени останавливаются пастухи, которые иногда навещают своих полудиких коров, пасущихся в долине, между горными хребтами. У зимовья сидел бурят неопределенного возраста (по-моему, все буряты, расставаясь с детством, уходят в какой-то неопределенный возраст). Я подошел к буряту, поздоровался. На тропе традиция – всегда друг с другом здороваться. Бурят поздоровался в ответ и спросил сигарету. Это тоже традиция. Я угостил и сел рядом на обточенное бревно. Мы поговорили о погоде. Дежурная тема на все случаи. В общем, все было, как обычно, но тут вдруг… – лектор сделал паузу и улыбнулся. – Пауза для того, что бы подчеркнуть важность минуты.

В зале послышался редкий смех, как реакция на шутку.

– Короче, как-то вдруг, – продолжил лектор, – этот бурят мне сказал про красного волка. Это было очень внезапно, ни с того ни с сего. У бурятов, вообще, манера говорить очень внезапная. Бурят сказал, что он «видел красный волк». Кто кого видел, разобрать было трудно, но «красный волк» для меня само по себе было интересно. Я ничего не слышал о том, что в тех местах водятся красные волки. Я подумал, что неправильно понял и переспросил. Бурят сказал, что видел красного волка и прибавил достаточно сложную фразу, звучащую примерно так: «царь Кырэн рядом». Я хорошо изучал местный этнографический материал, легенды, традиции, готовился по полной программе, но о царе по имени Кырэн я ничего не слышал. Вообще, никаких царств на этом месте не было, даже легендарных. Поэтому я с любопытством переспросил: «что это такое за царь Кырэн?». Бурят вопросительно и долго посмотрел на меня оценивающим взглядом, после чего развел руками. Жест походил на знак безграничного поклонения.

– Это дух? – спросил я, потому что древняя бурятская культура, включает в себя поклонение предкам.

– Нет, – покачал головой бурят, – какой он дух. Царь Кырэн может все, что захочет и он хочет все. Он и не заканчивается нигде. Он – не горы, он – не небо. Это кончается, а он нет.

– Нигде не кончается? – переспросил я. – Это как бы Бог?

– Нет, – покачал головой бурят, – зачем Бог? Царь Кырэн нигде не заканчивается. Сегодня он оставляет след, а завтра идет по следу, но уже по твоему.

Бурят замолчал. Меня смутило его красноречие. Смутило то, что его незнание русского языка временами совсем пропадало.

– Расскажи мне про царя Кырэна, – попросил я. Мое любопытство выросло до жутких размеров. Наконец-то я услышал что-то интересное. Я почувствовал в словах этого невзрачного бурята тайну, а тайны нынче большая редкость. Я не простил бы себе, если бы наша беседа на этом и закончилась. Но бурят не стал отвечать на мою просьбу. Он докурил сигарету и бросил ее на траву. Вся его разговорчивость мгновенно улетучилась в неизвестном направлении. Он упрямо смотрел в сторону. Я достал пачку сигарет и протянул ее буряту. Бурят молча взял пачку, взглянул, сколько в ней сигарет осталось, положил пачку в карман своей фуфайки и снова отвернулся в сторону. Прошла еще минута. Я не собирался уходить. Я решил, во что бы то ни стало разговорить его.

– Водка есть? – спросил, наконец, бурят. Спросил так, словно сжалился. Тут моя водка и пригодилась. Я достал бутылку и протянул ее своему собеседнику. Бурят взял бутылку и сразу стал возиться с крышкой. Крышка была запаяна в пленку. Бурят достал из кармана большой охотничий нож, содрал пленку. Свинтив крышку, бурят сделал несколько глотков прямо из горла и довольно крякнул. Потом он сорвал какую-то травку и затолкал себе в рот. Потом закрутил крышку, проверил не протекает ли она и засунул бутылку в карман вслед за сигаретами, после чего достал сигарету и еще раз закурил.

– Царь Кырэн жил чёрте когда, – сказал он, наконец.

– Это было давно? – спросил я.

– Давно, – кивнул головой бурят, – я же сказал, чёрте когда.

Я понял, что «чёрте когда» означает очень давно, но мне хотелось уточнить.

– Он жил раньше Чингисхана? – спросил я.

– Раньше, – сказал бурят уверенно. Правда, судя по интонации, имя Чингисхан ему ни о чем не говорило.

– Откуда вы знаете, когда он жил? – спросил я.

Бурят сделал вид, что не понял вопроса. А, может быть, на самом деле не понял.

– Он был царем, – вдруг воодушевлено сказал бурят, таким тоном, будто я выразил сомнение в этом. – Тогда здесь было настоящее царство. Огромное царство. Кто только нам не кланялся. Великий был царь. До того, как он отправился в Путешествие, он был самым великим царем.

– А что стало после путешествия?

– После Путешествия остался только чистый лист бумаги и чернила. Черные чернила на конце пера.

В общем, это завязка. А потом бурят выпил всю водку. Выпросил у меня все мои деньги, где-то рублей 700. Сделал это он профессионально, с необыкновенной легкостью. Такая легкость свойственна, как мне кажется, всем полудиким народностям. Чем высокомерней на них смотришь, тем быстрее исчезают твои деньги. Потом мы ночевали вместе. В его зимовье. Бурят рассказал мне столько всего про Царя Кырэна, что я еле переслушал. Целый эпос. Причем все времена и обычаи были очень перепутаны. В древнем бурятском никому неизвестном царстве, похоже, были и телевизоры и порножурналы и зажигалка Zippo и даже ссыльный декабрист, которого Царь Кырэн лично хотел научить летать. «Но он даже со второго этажа не смог полететь, – объяснил бурят, – шею сломал». Временами бурят говорил по-русски чисто и литературно, временами вообще, ничего невозможно было понять. Царь Кырэн судя по рассказу, действительно был каким-то Богом, впрочем, весьма странным и сомнительным. «А почему про Царя Кырэна никто не знает?» – несколько раз спрашивал я. Бурят, похоже, так и не понял моего вопроса. Во всяком случае, ответа я не получил. Потом мне стало плохо. У этого бурята, похоже, была своеобразная энергетика. У меня начались галлюцинации. Я перестал удивляться. Поплыли какие-то цветные круги под глазами. Потом бурят станцевал очень странный танец, потом стал летать по зимовью самым настоящим образом, потом окончательно пьяный свалился спать на нары. Я лег рядом и тоже уснул. Утром бурята не было. Я побродил вокруг, подождал его, пока не понял, что это не имеет смысла. Я понял, что этого бурята я больше не увижу, а если увижу, то не по своей воле. Основную часть беседы я записать на диктофон. Я решил прослушать запись. Запись оказалась ужасной. Практически ничего не было слышно. Это было плохо. Я схватил карандаш и стал записывать то, что осталось в памяти от вчерашнего разговора. Такая история. Сейчас я уже думаю, что этот бурят и есть тот самый Царь Кырэн, тот самый царь, который жил до Чингиз-Хана.

– Похоже на сказку, – сказала девушка с третьего ряда.

– И пусть, – согласился лектор, – если хотите, то можете воспринимать этот рассказ, как рекламу моей будущей книги. У нее будет название «Бытие и за-бытие царя Кырэна». В ней будет изложена основная часть нашей беседы, а также мои собственные фантазии и рассуждения на эту тему. Я уже привык к усмешкам и недоверию, потому что часто рассказывал эту историю своим знакомым. Я и сейчас не пытаюсь заставить вас мне поверить. Мне достаточно того, что я знаю, что говорю правду. Впрочем, мой лирический финал затянулся. Время вышло, и я не смею больше вас задерживать. До свидания и спасибо, что пришли.

Все стали вставать. Лектор стал складывать свои бумаги в портфель. Нелли взглянула на Ролля и улыбнулась.

– О чем думаешь? – спросила она.

– Ты улыбнулась, – ответил Ролль.

Они спустились к гардеробу, оделись, вышли на улицу, дошли до остановки, поймали маршрутное такси и сели вдвоем на заднее сиденье.

– Как тебе лекция? – спросила Нелли.

– Нормально.

– Что тебе в ней больше всего понравилось?

– Байка про царя, конечно. Во всяком случае, забавно. А тебе?

– Мне тоже, – сказала Нелли. – Я даже представляю себе этого царя. Глаза, губы, борода, прочие царские аксессуары. Грозный нос и рост метр пятьдесят. Б-р-р-р.

– А что ты думаешь насчет верообразований?

– Я думаю, чур меня. А что, ты, правда, хочешь меня съесть? – улыбнулась Нелли

Ролль смерил взглядом свою подружку и утвердительно кивнул.

4. Харабадан

Человек – самое домашнее из всех животных.

Из книги премудрости Царя Кирена

После озер Проводник решительно свернул в сторону гор. Вскоре горы из величественного пейзажа превратились в тропинку, уходящую круто вверх. Земля захлюпала под ногами. Ролль пытался аккуратно прыгать с одной травяной кочки на другую, как это делал Проводник, но все равно быстро промочил ноги. Потом грязь кончилась, и начался мох. Мох был мягкий, податливый, проваливался почти по колено. Дорога становилась все круче и круче. Ролль сильно устал. Наконец, Проводник остановился и сел прямо в мох. Ролль доплелся и плюхнулся рядом. Мох был, как пуховая подушка.

– Мы скоро придем? – спросил Ролль, тяжело дыша. Проводник утвердительно кивнул.

– И куда мы придем? – уточнил Ролль. Проводник ничего не ответил. Похоже, его озадачил вопрос.

– Попробуй ягоду, – сказал он вместо ответа.

Проводник показал на маленькие кустики, растущие в траве. Они были увешаны ягодами. Проводник сорвал несколько ягод и демонстративно положил их себе в рот. Он словно объяснял, как надо правильно есть. Ролля рассмешил этот жест.

– Попробуй. Это – голубика, – сказал Проводник.

Ролль нашел в полумраке небольшие круглые синие ягодки и, в точности скопировав жест Проводника, положил их в рот. Ягода была кислой, но приятной на вкус. Если бы между вкусом и цветом существовала какая-нибудь связь, Ролль назвал бы вкус ягоды – голубым. Обобрав всю ягоду вокруг себя, Ролль переполз на новое место. Проводник тем временем нашел во мху кедровую шишку и стал выковыривать из нее орехи.

– Это кедровые орехи? – спросил Ролль. Проводник кивнул.

– А можно попробовать?

– Они не спелые еще. Попробуй, если хочешь.

Проводник бросил Роллю свою шишку. Ролль взял ее и пальцем сковырнул несколько чешуек. Пальцы сразу же испачкались в липкой смоле. Ролль выковырял один орешек, раскусил его зубами. Зернышко было сырое и безвкусное. Губы тоже испачкались в смоле. Ролль разгрыз еще пару орешков, отбросил шишку в сторону и снова стал собирать ягоду.

Потом они опять пошли в гору. Подъем стал еще круче. Вскоре мох сменили огромные камни, по которым приходилось прыгать с одного на другой. Это могло бы быть занятно, если бы не было слишком утомительно. Потом камни сменила трава и твердая земля. Подъем стал почти вертикальным. Ролль цеплялся за ветки деревьев, за кустарник, за траву, за все что попало, для того, что бы ни соскользнуть вниз. Карабкаться пришлось около получаса. Ролль окончательно выдохся.

Проводник остановился где-то вверху. Ролль дополз до него. Проводник тоже устал.

– Сейчас отдохнем, попьем чаю, – сказал Проводник. – Здесь зимовье. Метров 200 до него, не больше. И не в горку, а так, вдоль линии леса.

Они отдышались и пошли по еле заметной тропке. Трава была скользкой. Ролль поскользнулся и упал. Проводник даже не обернулся. Ролля обиделся, но надо было идти. Тропа пару раз нырнула вверх-вниз, после чего они вышли на небольшой ровный участок, на котором стояло зимовье. Это был деревянный сруб с крышей и трубой. В метрах 5-6 от зимовья, перед склоном, между двумя деревьями был прибит шест. Под шестом горел костер, на шесте висел котелок, что-то варилось. Проводник сел около костра и закурил. Ролль сел рядом.

– Здесь кто-то есть? – спросил Ролль.

Проводник кивнул.

– В зимовье?

Проводник кивнул еще раз.

– И кто там?

Проводник бросил сигарету в огонь.

– Пошли, познакомлю.

Ролль без особого желания встал. Подойдя к зимовью, Проводник открыл маленькую дверь и, нагнувшись вошел внутрь. Ролль нырнул следом. В зимовье было темней, чем на улице. Потолок был низкий. Посредине зимовья стоял деревянный стол, по обе стороны которого были нары. На столе горела свеча. За столом кто-то сидел. Ролль не мог разглядеть его. Только силуэт. В углу трещала дровами маленькая железная печка. Проводник жестом показал, что бы Ролль садился. Ролль плюхнулся на лавку.

– Это он? – взвизгивающим голосом спросил темный силуэт. Проводник не ответил. Он взял с печки чайник.

– Я пока чай заварю – сказал Проводник Роллю и вышел.

– Зачем отвечать на глупые вопросы, тем более, когда сам их задаешь? – сказал силуэт и захихикал. Ролль тоже хотел улыбнуться из вежливости, но передумал. Нары были жесткими. Сидеть было неудобно.

– Ты тоже молчать хочешь? – спросил силуэт. Ролль пожал плечами.

– Меня зовут Харабадан.

– Очень приятно, – сказал Ролль.

– Это не обязательно. Но если тебе настолько приятно, то я могу еще раз повторить. Меня зовут Харабадан. Опять приятно?

– Н-нет, – неуверенно ответил Ролль.

– Тебе, наверное, было приятно услышать свой голос, ага?

– Наверное, – кивнул головой Ролль. Ему не нравилась нахальная интонация силуэта, но он боялся ему грубить.

– А ты говори – говори, – опять засмеялся Харабадан, – чем больше ты будешь говорить, тем больше ты сможешь скрыть.

– Мне от вас нечего скрывать.

– Конечно, когда утку поймают, выпотрошат, вывернут наизнанку и посадят на спицу – ей тоже становится нечего скрывать.

– Я не утка.

– Я заметил, но это исправимо, – силуэт опять затрясся от смеха в темноте. – Слова замечательны тем – продолжил Харабадан, отсмеявшись, – что они ничьи. Ты берешь чужое и выдаешь за свое. Ага?

– Не знаю, – ответил Ролль.

– Я говорю про слова. Ты не знаешь, что такое слова?

– Это то, – Ролль на секунду задумался, – с помощью чего мы говорим.

– Говорим правду или говорим ложь?

– То, что хотим сказать.

– Это когда холодно или когда тепло?

– То есть?

– Для чего человек носит одежду? Для того, что бы ни замерзнуть. А для чего тогда же он носит одежду, когда тепло? Я читаю тебя насквозь, от головы до сердца. Я вижу, как лопаются твои слова, словно пузыри. Будешь ли ты настолько целомудренным, что бы хоть чуть-чуть приодеться?

Ролля передернуло. Темный силуэт внутри зимовья качнулся, махнул руками, и в зимовье стало светлей. Не то что бы зажегся свет, просто темнота стала не столь навязчивой. Ролль сумел разглядеть того, кто разговаривал с ним. То, что Ролль увидел, ему не понравилось. Ему захотелось на свежий воздух… Просто дышать… Даже идти… Ролль не встречал такого, даже в кино. Харабадан был в сером балахоне. У него была большая голова, что-то вроде рта внизу, а все остальное место занимали глаза. Их было непонятно сколько, разных размеров. Они шевелились, передвигались. Одни – моргали, другие пристально разглядывали Ролля.

– Кто вы? – спросил, наконец, Ролль.

– Меня зовут Харабадан.

– Вы не человек?

– Я – не домашний человек.

– Что такое «домашний человек»?

– Это человек, который строит дом. Это самое домашнее из всех животных. Все, что попадается ему на пути, он пытается превратить в стены. Он носит одежду, говорит слова, топчется вокруг себя, как садовник.

– Но вы были человеком?

Харабадан засмеялся.

– Конечно. Все, в конце концов, были когда-то человеками.

– И как вы стали другим?

– Ты тоже хочешь, что бы у тебя вся морда была в глазах?

– Нет. Просто интересно.

– Нелли такая девушка, что можно без устали, – не с того ни с сего, сказал Харабадан. Ролля передернуло. Он хотел спросить, откуда он знает про Нелли, но еще раз взглянув во все его глаза, передумал.

– Я не хочу, что бы у меня вся морда была в глазах, – пробормотал он.

– Да, – усмехнулся Харабадан, – ее утонченный эстетический вкус не одобрит.

В этот момент дверь зимовья открылась. Вошел Проводник. Он принес чайник и поставил его на стол.

– Свежий чай, – сказал Проводник, – с «сахан-дайлей».

Ролль ничего не сказал. Ему было неприятно, что это непонятное существо говорит ему про Нелли.

– «Белые крылья» с тибетского, – добавил Проводник, ни к кому не обращаясь.

Проводник достал с полки пару кружек, поставил их на стол, разлил чай из чайника.

– Пей – сказал он Роллю. Харабадану он не предложил. Ролль отхлебнул из чашки. Чай был ароматным.

– Ненавижу чай, – сказал Харабадан из своего угла, – и чайников.

Проводник ничего не сказал.

– Я подожду тебя на улице, – сказал он Роллю, – допей чай и выходи.

Проводник вышел. Пахнуло холодом.

– А он хороший проводник? – спросил Ролль Харабадана. Он не был уверен, что грамотно сформулировал вопрос, но ему хотелось хоть что-нибудь узнать про своего Проводника.

– Гораздо лучше всех, – хихикнул Харабадан.

– А есть еще другие проводники?

– Нет, конечно.

Свеча стала дрожать. Харабадан опять погрузился во тьму. Наступила пауза. Ролль не хотел ее нарушать. Он почувствовал какой-то туман внутри. Огонек расплылся, отделился от свечи. Он отделялся долго, словно время остановилось, но потом, вдруг сорвавшись, стал метаться по зимовью, как сумасшедший мотылек. Ролль глотнул чаю. Стало еще хуже. Свет совсем погас. Харабадан скрылся во тьме. Мотылек продолжал метаться по комнате… Ролль увидел в углу огромное красное лицо на всю стену. Оно мерцало, словно было наполнено изнутри горящими углями. Только глаза были черными и не пропускали свет. Ролль посмотрел на место, где сидел Харабадан и не увидел его. Зато вся стена покрылась глазами. Глаза бурлили, лопались. Это было невыносимо. Роллю стало совсем душно. Он встал со скамейки, докарабкался до двери и кубарем вывалился на свежий прохладный воздух. Проводник сидел у почти потухшего костра и курил. Увидев, что Ролль вывалился, он усмехнулся. Ролль с трудом встал на ноги. У него кружилась голова.

– Всё? – спросил Проводник у Ролля.

– Да, – сказал Ролль, переводя дыхание.

– Тогда пошли.

Ролль кивнул, и они пошли дальше.

Из книги «Бытие и за-бытие царя Кырэна»:

… Царь Кырэн был младшим сыном царя Холтогола. У него было два брата. Старшего звали Илтыкшин, среднего – Ухгунь. Матушку царя Кырэна звали Кынгарга. Царь Холтогон был внуком знаменитого царя Зун-Мурино, героя битвы при Култуке…

…Кырэну было 12 лет, когда его старший брат Илтыкшин взял его с собой в город Даммаск. После торжественного приема у местного правителя им предложили подняться на самую высокую башню города. С башни открылся чудесный вид. Весь город был как на ладони, на огромной ладони рыночного факира, которого они вчера смотрели. Маленький Кырэн мог смотреть на город только сквозь изгибы причудливой резной решетки из слоновой кости, которая служила для безопасности. Тогда Илтыкшин, решив помочь брату увидеть город во всей красе, взял его за пояс и одним движением посадил на перила. Кырэн, увидев под собой огромную пропасть, стал извиваться в руках брата. Он хотел кричать, но не мог. Илтыкшин увидев, что брату не по себе, захотел вернуть его на место, но Кырэн вцепился пальцами в перила. Его удалось поставить на место только с помощью охраны. Кырэн встав на ноги, неподвижно смотрел перед собой и не мог сказать ни слова. С пальцев капала кровь. Один ноготь так и остался застрявшим в слоновой кости. Много позже это место показывали туристам, как одну из святынь. Многие считали расцарапанную слоновую кость подделкой, но это не была подделка. Первое, что сказал маленький Кырэн, встав на ноги было: «вниз». Вся делегация быстро спустилась. Внизу мальчик успокоился, и когда они остались вдвоем с братом, Кырэн сказал: «Пропасть – это крылья вывернутые наизнанку». Илтыкшин удивленно посмотрел на мальчика и позвал писаря-переводчика. Илтыкшин приказал ему записать сказанное Кырэном. Писарь записал. Позже это высказывание вошло в книгу, получившую название «Книга Премудрости Царя Кырэна»…

…Когда Кырэн повзрослел. Его стали учить. Среди предметов основными были военные дисциплины. Кырэн проявлял удивительную неспособность к ним. Единственное, что далось ему сразу и без труда – это верховая езда и стрельба из лука. От всего остального, такого, как многодневные переходы, упражнения с мечом, щитом, он смертельно уставал и начинал капризничать. Даже носить доспехи полагающиеся ему, как сыну царя, Кырэну было не по силам. Он не мог находиться в доспехах более 5 минут. Он просто сбрасывал их, говорил, что они его душат. Ухгунь – средний брат, посмеивался над ним.

Однажды Ухгунь показывал Кырэну свой любимый удар мечом с правой руки. Младший брат, два раза попробовал повторить этот удар. У него не получилось. Кырэн, отбросил меч в сторону. «Послушай, Кырэн, – сказал Ухгунь, – поверь мне. Тут нет ничего сложного. Каждый может сделать это». «Если это может сделать каждый, то почему это должен делать именно я? – ответил Кырэн. Ухгунь решил пожаловаться на Кырэна старшему брату Илтыкшину. Старший брат, сказал, что раз Кырэн не хочет, то и не надо. Ухгунь не успокоился и пошел к отцу. Отец, выслушав жалобу, послал за младшим сыном. Когда Кырэна привели, царь сказал ему:

– Сын, почему ты не хочешь учиться?

– Разве нужна причина для того, что бы ни хотеть? – вопросом на вопрос ответил Кырэн.

– Но ты должен учиться.

– Должен кому?

– Я думаю, что сам себе.

– Почему я должен делать то, что не хочу?

– Потому что в жизни часто приходится делать то, что мы не хотим ,– сказал царь. – Надо привыкать к тому, что нам не нравится.

– Зачем привыкать к тому, что не нравится?

– Что бы воспитать в себе волю.

– Вы воспитываете волю, делая то, что вам противно, – сказал Кырэн, – я же буду воспитывать волю, делая то, что я хочу.

– Но нельзя же все время делать то, что ты хочешь.

– Почему? – не унимался молодой Кырэн. Его забавлял этот спор с отцом.

– Потому что у тебя ничего не выйдет, – ответил отец, который тоже был, не прочь поболтать.

– Но, отец, многие люди умудряются всю свою жизнь делать то, что им не нравится, почему же у меня не может получиться обратное.

– Но если ты будешь делать только то, что тебе нравится, то ты, вряд ли чего-нибудь добьешься в жизни.

– А, по-моему, единственное, что имеет ценность в жизни – это подарки, а подарков нельзя добиться, – сказал Кырэн. На этом их разговор и окончился. С тех пор Кырэн перестал заниматься фехтованием…

…Настал удивительный год в истории Царства. Первым умер Ухгунь, средний брат. Говорили, что ирбис забрал его душу. Ухгунь убил ирбиса случайно, во время охоты. Убить ирбиса считалось плохой приметой. Ухгунь расстроился и на обратном пути умер. Говорили, что это дух ирбиса убил его. Узнав о смерти Ухгуня, заболел царь Холтогол. Через месяц умер и он. Старший брат Илтыкшин не захотел царствовать. Он пришел к Кырэну и сказал, что уходит в горы, к монахам. Кырэн кивнул в знак согласия. Кырэн принял царство и проводил брата. Стал Кырэн царствовать. Кырэну было 19 лет…

… У царя Кырэна была жена – царица Аршан. Они были знакомы с детства. Они всегда были вместе. Аршан всегда была царицей. У них были очень странные отношения. Странно даже говорить про эту странность. Доподлинно известно только, что у Кырэна было еще 8 жен. Но однажды царь понял, что все его жены и есть его единственная царица Аршан. Сведения о смерти царицы Аршан, также как и смерти царя Кырэна отсутствуют…

…Однажды в их царство приехал известный книжник. Он много слышал о царе Кырэне и хотел проверить слухи, которые ходили о нем по миру. Он приехал инкогнито и жил, как простой путешественник в гостинице. Он изучал происходящее, слушал байки на базаре. Его удивляло, что жители относятся к царю, как к Богу. По мнению книжника, обожествление монархов свойственно государством с жестким аппаратом насилия. Здесь же государство было больше патриархальным. Однажды он услышал, что на площади перед дворцом будет представление. Он взял блокнот и ручку и пошел на представление. На площади было много народу. Посреди было возвышение. Бородатые мужчины били в барабаны, создавая праздничное настроение. Народ танцевал. Танцевал, пока не появился Царь Кырэн. Он вышел на балкон со всеми своими женами и сел на золотой трон. Барабанщики смолкли. Настала полная тишина. В наступившей тишине на возвышение вывели 10-летнюю девочку, раздели ее, обвеяли дымом и перерезали горло. Потом ее кровью стали окроплять народ. Книжник, не ожидавший такой развязки, был в ужасе. Он заплакал первый раз за 6 лет. Книжник убежал с праздника, ночью он не мог уснуть, а утром решил встретиться с царем. Царь его принял. Они долго и продолжительно беседовали. Царь Кырэн позже назвал этого книжника «Ыхе-Гир» (непереводимая игра слов, одно значение – «одноглазый», другое – «сам себе мудрец»). Еще царь Кырэн сказал о Ыхе-Гире: «Его знания настолько глубоки, что ему никогда из них не выкарабкаться». Беседа с Царем напугала книжника. Он уехал из Царства совершенно сбитый с толку. До конца своей долгой жизни, он пытался забыть про Царя Кырэна и про свой разговор с ним, и сложно сказать удалось ему это или нет…

…Все началось и закончилось Путешествием. Говорят, что однажды царь Кырэн проснулся. За окном шел дождь. Царица спала рядом. Царь встал. В комнату вполз тяжелый туман, холодный, сметающий все очертания. Царь зажег свет и увидел на столе чернильницу и перо. Рядом с чернильницей лежал чистый лист бумаги. Это было Приглашение. Царь поднял перо, и капля чернил упала на чистый лист…

5. Тибельти

«Женщина может раздеваться бесконечно»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

Проводник и Ролль стали спускаться к реке. Спуск был крутой. Ролль цеплялся за все что попало: траву, ветки, колючий кустарник. Проводник, как показалось Роллю, просто слетел вниз на невидимых крыльях. Когда Ролль, наконец, спустился, Проводник уже устал отдыхать.

– Разуйся и закатай штаны, – сказал Проводник. – Вода глубокая. Так не перейдешь.

Ролль сел на камень, снял кроссовки и закатал штаны. Река шумно бежала по камням и в сумраке походила на серебристую косу неведомой царицы.

– Я видел следы красного волка, – сказал Проводник.

– Он опасен?– спросил Ролль.

– Он не любит путешественников.

– А мы путешественники?

– Ты – путешественник.

Проводник, широко расставляя ноги, пошел по перекату. Ролль, дождался пока Проводник перейдет, и шагнул следом. Вода была ледяной. Течение сильным. Растягивать это удовольствие не было ни малейшего желания. В глубоких местах течение было настолько сильным, что стоило больших усилий, что бы устоять на ногах. Перейдя через речку, Ролль присел рядом с Проводником на большой камень. Ступни заледенели. Ролль потер их руками. Это не помогло. Тогда он просто обулся и встал. Проводник ждал его. Дальше дорога взяла резко в гору. Восхождение было очень тяжелым. Ролль попросил Проводника передохнуть.

– Отдыхай – сказал Проводник и сел на мох. Ролль сел рядом, потом упал и закрыл глаза. Он не заметил, как уснул…

– Вставай.

Ролль одним движением вскочил на ноги. Проводник стоял и задумчиво смотрел в небо.

– Ветер сменился, – сказал он, – погода может испортиться.

Проводник кивком головы показал Роллю, что пора идти и пошел по тропе. Ролль пошел следом. Дорога стала легкой, мягкой. Ролль чувствовал себя отдохнувшим. Ему не давал покоя только, что приснившийся сон. Он никак не мог его вспомнить.

Вдруг откуда-то с гор, издалека, ветер стал доносить обрывки песни. Песня была на непонятном, почти не человеческом, языке. Пела женщина. Ее голос, то приближался, то исчезал. Ролль хотел остановить Проводника, что бы прислушаться и услышать, но не как не мог догнать своего спутника. Проводник опять превратился в кусок тьмы, о котором давал знать только серый туман вокруг. Песня стала ближе и отчетливей. Песня была грустной, похожей на большое, затерянное в лесах озеро, чей красотой никто никогда не любовался. Ролль остановился. Проводник остановился в ту же секунду, словно был тенью Ролля.… Тогда лес вспыхнул. Верхушки деревьев стали переливаться от сиреневого к фиолетовому. Туман задергался по нелепым траекториям, словно кто-то стал раскачивать землю. Ролль наконец-то разобрал слова песни. Мелодия была не гармонизированной, абсолютно не европейской, что делало каждое слово песни неожиданным.

…Уходящему в руки – посох.

На удачу – все звезды неба.

Без ума от боли

Расплескаться волей.

Погребите меня просторно,

Спеленайте в холодный сумрак.

Сердце разобьется

До восхода солнца.

Отпевайте меня спокойно,

Забывайте меня спокойно.

Раскрошила хлеба

Больше я не дева

Уходящему в руки посох.

На удачу – все звезды неба…

Дальше начиналось сначала. Голос то становился громче, то куда-то исчезал…

– Пошли, – тихо сказал Проводник. Песня тут же смолкла. Лес стал обычным. Ролль тряхнул головой, что бы сбросить с себя наваждение. Они двинулись дальше. Вскоре дорога стала неровной. Тут и там были поваленные деревья. Наверное, здесь прошел ураган. Постоянно приходилось сходить с тропы и карабкаться на толстые стволы. Вывернутые корневища в темноте напоминали огромных кикимор, сбежавших из детских сказок. Ручейки струились прямо по траве. Ролль вспомнил сон. Сразу и до последней детали…

Ему приснился красный волк. Начался сон с того, что Ролль сидел в траве играл на пластиковой флейте-сопрано. Он пытался сыграть что-нибудь пасторально-пастушечье, но постоянно сбивался на, веселый до тупости, «коровий марш». Красный Волк появился сразу. Он подошел к Роллю так близко, что стало нечем дышать. У Волка были глаза из бирюзового камня и золотой ошейник с рубинами. «Я искал место рядом с тобой, – сказал Волк, – но такого места нет. Я могу быть или в тебе или без тебя. И только». Потом они пошли. Сначала – по траве, потом – по тропинке, потом – по стеклянному мостику, по камешкам – пока не вышли к большому белому дому с колоннами. Если бы Роллю разрешили придумать имя этому дому, он назвал бы его «Финиш», потому что было бессмысленно искать что-то более законченное и правильное. Волк прошмыгнул в полуоткрытую дверь. Ролль не стал открывать дверь шире, а протиснулся так. Вслед за Волком он поднялся по лестнице и вошел в зал. В зале Ролль понял, что этот Дом всего на всего лазарет. Зал был заставлен длинными белыми столами. На столах лежали огромные рыбы, круглые с серебристой чешуей, надутыми губами. Это были гигантские караси. Лица у рыб были старыми, морщинистыми. Ролль подошел к одной из них. Рыба шевелила губами. Подойдя еще ближе, Ролль увидел, что рыба хлебает какую-то жидкость из маленькой ржавой консервной банки. Ролль услышал шаги за спиной и обернулся. К нему подошла молодая девушка в белом халате с подносом. На подносе стояло несколько консервных банок с жидкостью.

– Вы уже оплатили путевку? – спросила девушка.

– Нет, – ответил Ролль.

– Тогда я вас не буду кормить.

– А рыбы не задохнутся? – спросил Ролль.

– Сначала оплатите путевку, а потом я буду вас кормить, – не обратила внимания на вопрос девушка.

– И нечего тут стоять, – добавила она и стала ждать пока Ролль уйдет. Ролль пожал плечами и отошел в сторону. Он хотел найти убежавшего Красного Волка. Он увидел Волка с другой стороны этого огромного зала, рядом с широкой винтовой лестницей. Волк дождался пока Ролль подойдет и побежал по ступенькам вверх. Ролль поспешил за ним. Вскоре Волк опять скрылся из виду, и перед Роллем остались только уходящие спиралью вверх гладкие мраморные ступеньки. Лестница никак не хотела кончаться. Вскоре Ролль перестал чувствовать подъем, словно он топтался на одном месте, как белка в колесе… Следующее, что было во сне, это большой белый куб. Ролль оказался внутри этого куба. Куб был замкнут со всех сторон и не было даже намека на дверь. Было светло, хотя источника света внутри не было. Видимо он был снаружи. Весь интерьер состоял из толстых железных прутьев. Их было 12. Они пересекали куб. В центре комнаты образовывался еще один куб, только из прутьев. Прутья были старые, покрытые ржавчиной. Они очень сковывали и почти не оставляли свободного места. Ролль почувствовал приступ клаустрофобии. Ему захотелось добраться до противоположной стены. На четвереньках он прополз под прутьями. Добравшись до противоположной стены, он обнаружил, что ничего не изменилось. Все те же прутья были перед ним. Роллю стало еще хуже. Тут внезапно весь свет погас. Ролль замер. В темноте было легче переносить закрытое пространство. Вдруг в стенах куба сами по себе стали образовываться дыры, через которые в комнату врывался свет. Свет, без сомнения для Ролля был солнечный. Яркий, сочный. Но свет не был прямым. Он изгибался в пространстве по немыслимым траекториям, словно был внутри невидимых трубок. Когда все стены куба были продырявлены, солнечные лучи сложились в изящную фигуру. «Объемный иероглиф», – подумал Ролль. Иероглиф был настолько ослепительным, что Ролль стал задыхаться от восторга. Улыбаясь, он коснулся одного из лучей. Луч не прервался, а на ладони заиграл всеми цветами солнечный зайчик. «Как солнце может светить сразу со всех сторон?» – подумал Ролль. Как только он догадался, ему стало понятно, что решетки больше нет. На ощупь он стал водить рукой и не наткнулся на прутья. Тогда он шагнул вперед. Он был свободен…

Дальше Ролль сна не помнил. Наверно, дальше его и не было. Дорога тем временем не становилась легче. Бурелом продолжался. Приходилось карабкаться по деревьям, нырять в ямы. Проводник остановился и подождал Ролля.

– Сейчас будет вверх, там отдохнем, – сказал Проводник и полез в гору. Ролль сел на дерево, что бы отдышатся. Проводник стал исчезать вверху. Ролль поднялся и стал карабкаться следом. Сердце колотилось в ушах. В голове у Ролля не осталось ничего кроме бессмысленной напевки, которую он насвистывал на вдох и выдох. Подъем закончился также внезапно, как и начался. Корявый лес расступился и Ролль вышел на поляну. Посреди поляны стояло зимовье. Проводник сидел около входа и пытался развести костер. Ролль подошел к нему и сел рядом. Костер разгорелся.

– Это не наше зимовье, так что мы тут не надолго, – сказал Проводник. Ролль ничего не ответил. Он не мог отдышаться.

– Сейчас заварим чай и я схожу посмотреть дорогу. Ты сиди здесь. Отдохни, посмотри, поговори, – сказал Проводник.

– С кем поговорить? – спросил Ролль. Проводник, не отвечая, протянул Роллю котелок.

– Сходи за водой, – сказал он.

– А где здесь вода?

Проводник показал. Ролль оглянулся. За его спиной, среди деревьев было большое озеро, которое Ролль даже не заметил. Ролль спустился к озеру, зачерпнул воды и замер. Озеро было таким тихим и одиноким, что Ролль боялся пошевелиться….

– Ты скоро? – крикнул Проводник. Ролль очнулся и побежал к костру. Выпив чаю, Проводник ушел. Ролль допил свой чай и опять спустился к озеру. Он закатал брюки и зашел в воду. Поверхность зарябила. Вода была теплой, ил – мягким. Он пузырился под ногами. В метрах 2-3 от берега из воды выступал большой серый камень. Ролль добрался до камня и вскарабкался на него. Рябь стихла и Ролль замер вместе с озером…

– Зеркало стало озером, потому что видела слезы царицы, ожидающей своего царя, – услышал Ролль рядом с собой девичий голос. Ролль вздрогнул и повернулся. Прямо на воде, рядом с ним, сидела огромная птица с пестрым оперением. Оперенье мерцало в полумраке. На груди у птицы было ожерелье из маленьких колокольчиков. Каждый раз, когда птица поводила плечами, а она это делала постоянно, раздавался приглушенный звон.

– Ты кто? – спросил Ролль.

– Я та случайность, по которой ты здесь, – ответила птица и улыбнулась. Ролль вдруг заметил, что у этой птицы девичье лицо, голубые глаза и длинные волнистые волосы.

– Как тебя зовут? – спросил Ролль.

– Тибельти, – ответила птица. – Я – девица с одним крылом. Я потеряла крыло. Я могу летать и не могу.

– Где ты его потеряла? – спросил Ролль, не зная, что спросить.

– Там, – птица показала в сторону, – далеко. Теперь я без сердца.

– Без сердца? – бессмысленно переспросил Ролль.

– Да. Охотник с черными глазами украл его у меня. Он безжалостен ко всему, что просит жалости. Я не люблю его.

– И как ты без сердца?

– Без сердца, как без любимого. Одиноко.

– Без любимого? – еще глупей переспросил Ролль.

– Да. Мой любимый и был моим сердцем, потому что мое сердце и было моим любимым.

Наступила тишина. Только тихий звон колокольчиков нарушал ее. Роллю хотел опять услышать голос птицы.

– А твое сердце – он или она? – спросил он, наконец.

– Как, – улыбнулась птица, – разве ты не знаешь, что у мужчины сердце – «она», а у женщины – «он». Это для того, что бы человек ни умер от одиночества.

– Интересно, – сказал Ролль.

– Да, – согласилась птица, – это действительно интересно. Раньше одиночество было самым злым недугом. Люди, теряя друг друга, умирали. Тогда мужчина и женщина обменялись сердцами, что бы выжить. Но, теряя сердце, мы остаемся одни. Когда сердце с нами мы не одиноки, даже когда одни. А теперь я, как птица с одним крылом, которая может летать и не может.

Ролль взглянул на крылья птицы.

– У тебя красивые крылья, – сказал он.

– Спасибо, – улыбнулась птица и смущенно опустила глаза, – а у тебя глаза из какого камня? – спросила она, – что-то не разберу. Похоже на нефрит. Хороший цвет. Мне нравится.

– У меня глаза не из камня, – пробормотал Ролль, трогая руками свои глаза.

– Извини, – улыбнулась Тибельти, – все болтаю и болтаю. А ты видел нашу царицу?

– Нет.

– Она здесь, – Тибельти кивнула на озеро. – Это озеро – зеркало царицы. Она глядела в него на свою печаль, когда царь ушел в Путешествие. Зеркало любило свою царицу и забрало себе ее грусть и одиночество. Оно спасло царицу от смерти, потому что осталась царица без сердца. Стало зеркало – озером и до сих пор хранит отражение ее печали. Посмотри.

Ролль склонился над озером. Он долго ничего не мог разглядеть, пока откуда-то с самого дна не поднялось на поверхность женское лицо с восточными раскосыми глазами и с жемчугом, заплетенным в волосы. Приглядевшись, Ролль увидел, что, и глаза у царицы блестят, как две огромные жемчужины.

– Она плачет, – сказал Ролль, обернувшись к птице. Тибельти уже не было, только рябь пробежала по озеру. Ролль снова взглянул в озеро. Озеро стало пустым. Только черная вода. И тишины уже не было. Что-то будничное мешало стихнуть глади. Ролль встал с камня, спрыгнул в воду и пошел на берег, к костру. С горы спускался Проводник.

Кафе было сделано в русском стиле. Настолько русском, что столы были липкими и летали мухи. В воздухе носился сочный аромат водки. Похоже, что само сочетание самовара, деревянного оберега и резных окошек рождало этот запах. Сергей и Ролль сидели за столиком уже второй час. Торопиться было некуда. Деньги были. Сергей угощал. Они взяли еще графинчик с водкой.

– Хоть бы музыку включили нормальную. Все лучше бы было, – сказал Сергей.

– Не вижу разницы, – ответил Ролль.

– Вся разница в том, что музыка бывает не только идиотской.

– Успокойся, друг.

– А мне понравилась Нелли, – сказал Сергей. Накануне Ролль познакомил Сергея со своей подружкой. Они вместе ходили играть в боулинг.

– Ага, – ответил Ролль.

– Вы со стороны свежая парочка.

– Хватит язвить.

– Я серьезно.

– Тогда спасибо. Может быть, выпьем, товарищ?

– Ок.

Они выпили, закусили, обсудили сидящих за соседним столиком девушек, выпили еще. Сергею взгрустнулось.

– Что ты видишь, когда думаешь о смерти? – спросил он.

– Не знаю, – пожал плечами Ролль, – фигню всякую.

– А у меня такая картинка. Руки за спиной. Утро. Три пьяных солдата. Руки мои, разумеется,связаны. Ставят меня к стенке. Щелкают разные там затворы. Барабанная дробь. Хлоп и полный аминь.

– Где-то я уже это видел, – усмехнулся Ролль.

– Ерунда. Видел, не видел. Какая на фиг разница. На смерть авторские права не распространяются. Это просто состояние. Раз оно тебе нравится, значит, оно твое. Бери и пользуйся. Ставят к стенке, завязывают глаза. Джим Моррисон на подпевках. Просто жест. Чисто и красиво.

– Забавно.

– Еще как. Вообще, в любом жесте есть чистота, изначальность. Меня, например, надо время от времени расстреливать. Это как релаксация. Выходной день, когда не надо вставать в 7 утра.

Они налили еще себе и выпили.

– Давай все-таки попросим, что бы переключили, наконец, уже это дурацкое «Русское радио». Задолбали куплетами.

– Успокойся. Эта песня специально написана, что бы закалять нашу волю.

– Ага. Стану самураем и сделаю харакири этому кастрату.

– Не злись, пожалуйста, – серьезно сказал Ролль, – сидеть в кабаке, пить водку и злится на радио – это неправильно.

– Ты думаешь? Пожалуй ты – прав.

– Конечно, я прав, – согласился Ролль.

Девушки с соседнего столика стали собираться.

– Знаешь, что является альтернативой жизни? – спросил Сергей.

– Смерть? – вопросом ответил Ролль.

– Нет. Альтернативой жизни является другая жизнь. Я даже знаю, как эту другую жизнь обозвать. Я бы назвал ее «Жизнь навстречу». Как тебе название?

– Навстречу чему?

– Просто навстречу. Это, как in-out, внутри – снаружи. А смысл тут такой. Смотри. Время, как река уходит от нас. Мы бежим вниз по течению, пытаемся догнать, успеть, идти в ногу. А время все уходит и уходит. Чем быстрее мы бежим за ним, тем быстрее оно уходит. А что если просто… Ну, короче, смотри.

Сергей встал. Его стул чуть не упал. Ролль поморщился. Он не любил пьяные выходки.

– Может быть, сидя попробуешь? – попросил он Сергея.

Сергей махнул рукой.

– Не волнуйся. Я под контролем. Я просто хочу тебе показать для наглядности. Смотри.

Сергей выпрямился, насколько это возможно и поднял руку, указывая куда-то вперед. Он походил на Ленина из городского парка. Ролль повернулся, что бы посмотреть, на что ему показывает друг. За спиной сидели 3 молодых кавказца и недоуменно смотрели на Сергея.

– Я просто показываю, куда бежит время, – сказал Сергей, – именно туда оно уходит, мимо этих столиков, мимо этих стриженых узбеков. Оно утекает и его никогда не догонишь.

Сергей сделал жест в направлении кавказцев. Ролль поморщился. Ему не хотелось связываться.

– Впрочем, черт с ними со всеми, – сказал Сергей, – главное, фокус. Смотри.

Сергей, опустил руку, закрыл глаза, присел. Кавказцы напряглись. Сергей, как мог, подпрыгнул, и попытался в воздухе, повернутся на 180 градусов. Стул, разумеется, упал. Ногой Сергей немного зацепил стол. Но Ролль предусмотрительно поднял графинчик и тарелку с закуской. Сергей, не удержавшись, стал падать в сторону соседнего столика, за которым никого не было, но устоял. Он, действительно, был под контролем. Зафиксировав свое вертикальное положение, Сергей вернулся за столик. Ролль жестом изобразил аплодисменты. Сергей изобразил поклон.

– Короче, не совсем так, но смысл тот же. Поворот вокруг себя. Так что бы глаза оказались на затылке. То есть надо не бежать за временем вниз по течению, а повернутся лицом к течению, а? Как тебе мысль. И тогда время будет не вытекать из тебя, а втекать в тебя. Тебе не надо будет догонять его.

В это время к ним подошел охранник.

– У вас все в порядке? – спросил он, оценивающе оглядывая Сергея.

– Хочешь проконтролировать мой face? – спросил Сергей, даже не повернувшись к охраннику.

– У нас все нормально, – вмешался Ролль. Охранник посмотрел на Ролля.

– Ага, – мотнул головой Сергей, – мы пока еще живы. И если эта София Ротару, когда-нибудь закончится, мы не скоро умрем.

Охранник перебросил взгляд с Сергея на Ролля и принял решение.

– Вы уж здесь постарайтесь не сильно шуметь, – вежливо сказал он, – вы здесь не одни.

– Хорошо, – сказал, улыбаясь Ролль. – Будем шуметь не сильно.

– Ага, – сказал Сергей, – и спать пойдем домой.

Охранник отошел.

– Короче, ты понял про 180 градусов и глаза на затылке? – спросил Сергей

– Я не понял, как это сделать.

– Я тоже не знаю. Но как-то можно. Просто раз и все. Откроешь глаза, а они уже на затылке. Раз и два. Ты уже везде. Тогда любое пространство откроешь, любую высоту проглотишь. Улыбка будет шире морды. Конопли не надо. Супер?

– Супер, – согласился Ролль…

6.Колокол

ьчики

«Кто не рождается, тот умирает».

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

Проводник вел Ролля по лесной тропе. Тропа то ныряла вниз, то поднималась в гору. С левой стороны, далеко внизу петляла речка, с правой – почти отвесно вверх поднималась гора. То и дело тропинку пересекали ручейки, бегущие вниз, иногда достаточно бурные. Стало еще темней. Ролль устал и попросил привал. Они остановились на одной из полянок. Ролль сел на камень, а Проводник – на ствол сваленного дерева…

Ролль поднял голову и увидел, что все небо усеяно звёздами. Звезды были крупными. Между ними, как туман клубился Млечный Путь. Ролль подумал, что слишком светло, что бы звезды были такими яркими. Он опустил голову. Вокруг была глубокая ночь. Даже Проводника не было видно в темноте. Только черные тени деревьев подчеркивали размах неба. Ролль опять запрокинул голову. Небо стало еще ближе. Ролль вспомнил старую байку о том, что звезды на самом деле больше Земли, больше Солнца и что они кажутся нам маленькими оттого, что очень далеко от нас. Ролль засмеялся, настолько нелепой показалась ему эта байка. Он смотрел на звезды, пока не закружилась голова….

– Здесь остановимся, – услышал Ролль голос Проводника. Голос был издалека, с другой стороны. Ролль дернул головой и открыл глаза. Проводник стоял над ним. Опять стало по предрассветному сумрачно. Звезд на небе не было. Ролль осмотрелся. Вокруг были какие-то домики.

– Где мы? – спросил Ролль.

– Это источники, – ответил Проводник.

– Как мы сюда попали?

– Пришли, – усмехнулся Проводник. – Ты проспал всю дорогу.

Впереди послышался топот копыт. К ним подъехал всадник. Это был «китаец», точь-в-точь, как тот, что встречал их около автобуса. «Китаец» был в телогрейке и сапогах. За спиной болталось ружье, похоже, что самодельное. «Китаец» что-то спросил на непонятном языке. Проводник отрицательно покачал головой. Всадник дернул за поводья и поскакал дальше.

– Что он сказал? – спросил Ролль.

Проводник посмотрел на Ролля и не ответил.

– А кто он такой? – задал еще один вопрос Ролль.

– Местный, – ответил Проводник, – ты посиди здесь. Я сейчас.

Проводник ушел. Ролль сначала сел на траву, но через какое-то время поднялся и решил прогуляться. Вокруг была настоящая деревня, правда совершенно безлюдная. Недалеко от того места, где он сидел, протекал ручей. Точнее было небольшое болотце, из которого вытекало несколько ручейков. В некоторых местах песок бурлил, и на поверхность воды поднимались пузырьки. Ролль, понял, что это и есть источники. Аккуратно ступая по мокрому песку, он подошел к одному из источников, потрогал воду. Вода была теплой. Ролль попробовал ее. Вода была солоноватой. Для ручейков кем-то были сделаны деревянные желоба, на некоторых из них были лопасти, приводимые в движение водой. Лопасти тихо шелестели в тишине. С одного из желобов вода стекала на турбину, которая вращала пластмассовую белочку. Над ручейками стояли вытесанные из дерева, в пол человеческих роста, идолы. Лица идолов были похожи на лица местных «китайцев». На некоторых идолах были выцарапаны непонятные знаки. Вверху, над источниками была небольшая беседка. Ролль поднялся к ней, по выложенным каменным ступенькам. Ему стало любопытно. В беседке, на столике были разложены различные, в большинстве своем, безыскусные поделки из дерева в виде кинжалов, расчесок, кукол, монеток. Все напоминало о людях, но самих людей не было. На деревьях тут и там были повязаны ленточки. Ролль спустился к источникам. Еще раз попробовал воду. Он пил ее с ладоней, пока не напился. Напившись, он пошел к домикам. Ролль подошел к одному из них. Снаружи домик был исписан непонятными знаками. Двери были открыты. Ролль заглянул вовнутрь. Внутри было пусто. Стояли крепко сбитые нары, в углу была печь. Ролль вышел. Он не знал, куда идти дальше…

Вдруг вдали он услышал пение, потом смех, потом опять пение. Прислушавшись, Ролль услышал аккомпанемент гитары. Ролль пошел на звук. Вскоре он увидел костер и тени людей вокруг него. Чем ближе Ролль подходил к костру, тем темнее становилось вокруг. Когда Ролль подошел, стало совсем темно. У костра сидело человек десять. Их силуэты качались вместе с пламенем костра, иногда взлетая почти до неба, иногда почти полностью растворяясь во тьме. Девушка с гитарой пела грустную песню об одиноком моряке, который не как не мог понять плывет ли он или стоит на месте, потому что во все стороны был океан. «Если не будет берега, то, как отличить идешь ты или стоишь?» – глубокомысленным вопросом закончила песню девушка. Люди заговорили. Слов было не разобрать. Они сливались с треском дров и вскоре Ролль перестал отличать, где слова, где треск. Костер разгорался все ярче и ярче. Потом началась следующая песня. Еще более заунывная. Ролль поднял голову вверх, вслед улетающим икрам. Над головой опять были звезды. Ролль подумал, что между звездами и горящими углями есть какая-то связь, но эта мысль только мелькнула в его голове …

– Хорошо, что ты никуда не уходил – услышал Ролль за спиной. Это был Проводник.

– Пора идти, – сказал он. Ролль встал и пошел за Проводником. Было совсем темно. Проводник зажег фонарик. Они шли между деревьев по еле заметной тропинке. Ролль услышал звон. Звенели колокольчики. Их было много. И близко и далеко. Они заполняли всю тьму, двигались в пространстве. Ролль подумал, что так на слух должно выглядеть звездное небо.

– Что это за звон? – спросил Ролль.

– Это лошади, – ответил Проводник.

– Зачем им колокольчики?

– Что бы они ни потерялись.

Проводник остановился.

– Мы пришли? – спросил Ролль.

Проводник кивнул и погасил фонарик. Ролль остался один на один с темнотой. Когда глаза привыкли, он с удивлением обнаружил, что не один. Вокруг были люди. Они сидели на некотором расстоянии друг от друга. Сидели прямо на траве, сложив руки на коленях. Они напомнили Роллю статуи египетских кошек. Ролль, что бы чувствовать себя удобнее, тоже сел и сложил руки. Сев, он увидел, что сидит лицом к чему-то большому и темному, расположенному в центре. Ролль решил, что это алтарь и что он присутствует на церемонии. Вскоре земля стала раскачиваться. Медленно, необычно, словно задышала. Алтарь стал светиться изнутри красным светом. Потом к алтарю подошел высокий мужчина в белом. Он был похож на священника. В руках у него было ведерко и кисть. Он обошел вокруг все более и более разгорающегося алтаря, сделал широкий, непонятный жест и стал брызгать кистью на поверхность. Вверх по сложным траекториям стал подниматься дым. От алтаря вместе с дымом стал распространяться запах. Запах был сладким и не очень аппетитным. Он был похож на запах жареной крови. Дым над алтарем становился все гуще и гуще. Вскоре сквозь дым стал проступать силуэт дерева. Ствол и ветки дерева блестели золотом. Как оно появилось на алтаре, Ролль не заметил. Сначала силуэт был неясным, призрачным. Но чем больше священник поливал кровью алтарь, тем отчетливей становилось это дерево. Ролль разглядел на его ветвях стеклянные шары. Когда дерево над алтарем стало совершенно отчетливым, священник отбросил ведро и, взмахнув руками, резко шагнул в сторону. Он исчез в темноте. Остался только алтарь и золотое дерево над ним. Земля перестала дышать. Алтарь потихоньку стал гаснуть. Через некоторое время он погас совсем. Только дерево все также возвышалось над ним. Ролль опять услышал звон колокольчиков. Вся тьма вокруг наполнилась этим звоном. Ролль посмотрел вокруг себя и увидел, что вокруг него звезды. Он был посреди звездного неба. Прямо через него медленно проплывал Млечный Путь. «Что это?» – прошептал Ролль растерянно. Звезды качались, как фонарики. Переливались, становились то больше, то меньше, то ближе, то дальше. Рассыпались аккордами. Беспорядочно, гармонично. Земля ушла из-под ног. Люди исчезли. А, может быть, просто превратились в звезды. Ролль увидел, что небо над головой стало красным, переливающимся, словно горящие угли. В этот момент, что-то горячее больно ужалило Ролля в грудь. Ролль стал долго и медленно падать….

Проводник стоял над Роллем и ждал, когда он очнется.

– Что? – спросил Ролль, не понимая, где он.

– Пора, – сказал Проводник, – время кончается.

Было сумрачно. Они были вдвоем посреди пустой деревни. Проводник дождался, когда Ролль поднимется и умоется. После чего они пошли дальше.

из интервью, которое дал Царь Кырэн Ыхе-Гиру.

Ыхе Гир сидит на ковре в огромном зале с колоннами. Царь Кырэн сидит рядом. Слуги ставят перед гостем фрукты и удаляются.

Ыхе Гир Знаете, я не люблю делать комплименты сильным мира сего, но ваш дворец меня поразил.

Царь Кырэн Спасибо.

Ыхе Гир (улыбаясь) Я очень удивлен. Я вообще-то любитель загадок, так сказать коллекционер загадок. Загадки – разгадки – это мое хобби. Так вот, ваш дворец – настоящая загадка. Он одновременно похож на бескрайнее поле и в тоже время ясно, что это царский дворец.

Царь Кырэн Я сам его построил.

Ыхе Гир Правда?

Царь Кырэн Правда. Это мой Мавзолей.

Ыхе Гир Мавзолей? Погребальное сооружение?

Царь Кырэн улыбается.

Царь Кырэн Вы так метались по коридорам, что еле вас догнал.

Ыхе Гир Простите?

Царь Кырэн У вас странная привычка. Вы сначала входите, а потом пытаетесь открыть дверь.

Ыхе Гир Гм. Допустим.(пауза) А еще знаете меня удивил ваш народ. То есть, это вполне обыкновенный народ. Я объездил почти весь свет и видел все имеющие смысл города. По всем приметам я все это уже 100 раз видел. Эти грязные крестьяне, коровы, эти базары, ремесленники, полиция, эти глиняные чашки, овощи, фрукты, одно и тоже, но во всем этом есть какая-то нереальность, какая-то отстраненность. Я, собственно говоря, и провел здесь так много времени, потому что не мог разгадать это ощущение. Я относил его к высокогорному воздуху и этому величественному пейзажу с заснеженными вершинами. Но сейчас я все понял. Пока я ожидал Вас, я смог все понять. Там, в вашем городе, нет ничего не обычного. Тайна здесь. Тайна в вас и в вашем дворце, а то, что там внизу, в городе – это эхо от колокола. Эхо, которое только что отзвучало. Какая-то пустота, особенная тишина. В городе царит ощущение чего-то, только что закончившегося. Осталось только присутствие звука, а самого звука нет. Понимаете?

Царь Кырэн Вы ошибаетесь на счет города. Город не просто эхо. Это столица моего страха. Будете вино?

Ыхе Гир Пожалуй, да. Интересно попробовать ваше вино.

Слуга приносит вино. Ыхе Гир пробует его.

Ыхе Гир М-м. Какой загадочный вкус. Из чего оно сделано?

Царь Кырэн Секрет.

Ыхе Гир А понятно. Но все равно фантастический вкус (качает головой). Удивительное вино. Но продолжим. Так вот. Я много собирал сведений о вас, чем больше я собираю сведений, тем меньше остается понятного. Но прежде я хотел бы сказать вам о вчерашнем празднике. Я вас видел там. Этот праздник, честно говоря, поразил меня невиданной жестокостью. Я и не думал, что в наше время такое возможно. Собственно говоря, я за этим и шел сюда, что бы выразить свой протест, вчерашним убийством. Это было кошмарно. Столько народу и эта маленькая бедная девочка. Совершенно беззащитная. Зачем вы ее убили? У меня до сих пор перед глазами смиренное выражение ее лица. Я первый раз заплакал за последние шесть лет. Я не мог уснуть этой ночью.

Царь Кырэн Вы не видели ее лица.

Ыхе Гир Нет, вы ошибаетесь. Я видел ее лицо.

Царь Кырэн Вы видели свои слезы.

Ыхе Гир Но ей же было больно.

Царь Кырэн Что вам до ее боли? Вы просто видели кровь, и ваша голова улетела вслед увиденному, как шар в кегельбане. Голова не успокоилась, пока не сбила все кегли.

Ыхе Гир Хорошо. Оставим это. Я не хочу сейчас ругаться и спорить о культурных отличиях наций, о цивилизации, о черных дырах менталитета. Мне хотелось бы обсудить все это с вами, но я хотел узнать бы о вас самое главное, а все остальное, если останется время. Сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов.

Царь Кырэн Задавайте.

Ыхе Гир Это убийство было частью культа?

Царь Кырэн Это была невзначайность.

Ыхе Гир Что такое невзначаность?

Царь Кырэн Невзначайность – это естественность, это – жизнь. Там где нет невзначайности, там я не хочу быть.

Ыхе Гир Извините.

Ыхе Гир достает карандаш и быстро пишет в своем блокноте.

Царь Кырэн Вы всегда бежите вперед, куда бы вы ни пошли.

Ыхе Гир Гм. Интересно. Так вот. Знаете, я тут записал 3 наиболее употребляемых слова, когда речь заходит о вашей религии, вашем культе. Она полны некой сакрифакции, то есть таинственности, священной таинственности. Вы знаете, о чем я?

Царь Кырэн И о чем вы?

Ыхе Гир О трех словах, некоем триединстве, основе вашей странной религии.

Царь Кырэн И что это за слова?

Ыхе Гир Эти слова: «Подарок», «Приглашение» и «Путешествие». Вам эти слова знакомы?

Царь Кырэн Так же как и вам.

Ыхе Гир Между этими тремя словами, насколько я понимаю, есть связь. Но смысл их для меня не совсем ясен. Больше всего я разобрался с подарком. Смысл такой, что то, что получаешь незаслуженно имеет большую ценность, чем то, что ты заслужил. Так?

Царь Кырэн пожимает плечами.

Царь Кырэн Подарок – это рождение.

Ыхе Гир Рождение?

Царь Кырэн Да. Рождение – это единственное, что естественно в этом мире.

Ыхе Гир Рождение чего?

Царь Кырэн Просто Рождение. Если ты не рождаешься, то умираешь.

Ыхе Гир записывает услышанное.

Ыхе Гир И кто же дарит подарок?

Царь Кырэн Нет.

Ыхе Гир Что нет?

Царь Кырэн «Нет» – это мой ответ на ваш вопрос.

Ыхе Гир задумался, потом кашлянул и продолжил.

Ыхе Гир Хорошо. А что тогда такое Приглашение и Путешествие?

Царь Кырэн На самом деле все это одно и тоже. Все это – Рождение.

Ыхе Гир Но путешествие в какую-то сторону или просто сам процесс?

Царь Кырэн Нет.

Глубокая пауза.

– А что здесь делают дети – продолжил разговор Ыхе Гир, боясь, что беседа на это так и закончится.

– Дети? – переспросил Царь

– Да. Я пока вас ждал, видел на площадке много детей. Они играли. Словно детский сад какой-то. Это все ваши дети?

– Да.

– У вас большое семейство.

– Да.

– Знаете, а к вам здесь относятся, как к Богу, и насколько я понимаю весь этот культ, есть часть поклонения вам. И у меня есть даже подозрение, что ту девочку в жертву принесли именно вам. Это так?

– Да.

– А вам не кажется странным, что вы – Бог, что вот я и мы так мирно беседуем. У вас полный дворец детишек. Я слышал, что у вас есть жены и в тоже время вы – бог. Что вообще такое Бог?

– Бог – это когда можешь говорить о себе от третьего лица. Бог – это дистанция.

Ыхе Гыр задумался, записал и наморщил лоб.

– Дистанция от кого?

– От себя.

– Знаете с Вами сложно спорить. Вы не оставляете мне свободного места, – засмеялся книжник.

– Зачем вам свободное место? – серьезно спросил Царь

– Что бы двигаться вперед.

– Что бы двигаться вперед свободное место только мешает.

Повисла очередная пауза.

– Получается, что вы некая сверхъестественная сила? – спросил Ыхе-Гир

– Да.

– И вы были когда-то человеком?

– Да.

– Получается, каждый человек может стать Богом?

– Откуда я знаю. По-моему вы больше похожи на каждого человека.

Книжник натянул на лицо улыбку, кашлянул и продолжил интервью.

– А вы могли бы продемонстрировать свою сверхъестественность?

– Зачем Вам?

– Мне так было бы легче понять вас. Говорят даже, что вы можете летать.

– Если я покажу Вам то, что вы не понимаете, то вы меня поймете? Знаете, вы похожи на человека, который стоит у горной реки и бросает через нее камень, надеясь, что вместе с камнем перелетит и сам. Я не вижу твоего страха. Я только вижу, как тебя несет течение, хлопает по твоей спине, но ты не можешь оглянуться, потому твой затылок надежнее твоего лба. До тех пор пока у тебя есть затылок, ты будешь умирать. Ты думаешь, что те же волны, что несут тебя, стучат и в мою спину. А, может быть, я уже умер? А, может быть, ты разговариваешь с собственной смертью? А, может быть, то царство-государство, в которое ты попал, тебе снится? А вдруг ты проснешься в порванном платье на заднем сиденье автомобиля? А вдруг твое подсознание давно продано дьяволу? Очнись, пока ты еще ребенок, очнись.

Царь Кырэн взмахнул руками, и книжник с ужасом увидел, что они сидят на вершине горы, что во все стороны пропасть. Бумаги книжника подхватил ледяной ветер и унес куда-то вниз. Царь Кырэн еще раз взмахнул руками, и стало темно. Где-то звенели колокольчики. Огромная звезда плыла прямо на книжника. Звезда была колючей и злой. Ыхе Гир хотел встать и отскочить в сторону, но не мог. Звезда приблизилась и щелкнул выключатель. Царь включил свет и сел в кресло напротив. Он налил книжнику вина и сказал:

– Пей.

Книжник коснулся губами стакана и стал судорожно глотать пронзительно сладкое вино.

Вскоре появились знакомые колонны, и царь принял свой прежний облик. У книжника кружилась голова. Он боялся потерять сознание.

– Вкусное вино, – сказал он, наконец, – фантастическое.

– Это кровь той девочки, – сказал царь, – чем не повод для убийства?

Книжник почувствовал, что теряет сознание…

…Книжник проснулся под одеялом. Было темно, горела свечка. Царь Кырэн сидел рядом и пристально смотрел на него. Книжник улыбнулся.

– Похоже, мне стало плохо?

Царь ничего не ответил.

– Где-то, – сказал, наконец, он, – жил мужчина. Однажды он проснулся утром со своей подружкой. Был выходной. Им не надо было спешить. Они долго валялись в кровати, чудачили, болтали. Потом мужчина пошел на кухню, поставил чайник, что бы сварить себе и подружке кофе, потом пошел умываться, почистил зубы, покрутился у зеркала, потом заварил кофе. Хотел идти в комнату, но вспомнил, что забыл побриться. Он включил горячую воду, подождал пока она прогреется, намылился пеной, стал бриться. Его подружка тем временем раздетая, лежала на ковре и ела вишню. Это все, что осталось от компота. Заблудившийся голубь стукнул в окно. Девочка от неожиданности вздрогнула и поперхнулась косточкой. У нее потемнело в глазах, она пыталась позвать своего мужчину, но не могла крикнуть. Чем больше она пыталась крикнуть, тем прочнее застревала косточка. Девочка свалила на пол банку с водой. Банка разбилась. Вода растеклась по ковру. Девочка упала на ковер и порезала руку. Мужчина побрился и вернулся в комнату. Он увидел, что его подружка лежит на спине, с неподвижным взглядом, с пеной у рта. Увидал осколки, порезанную руку. Кровь. Он подошел к девушке, коснулся ее и понял, что она мертва. Он стал носиться по комнате, потом оделся и выскочил на улицу. Он хотел позвонить вызвать скорую, милицию, пожарную, что угодно, но в том телефоне, который был у подъезда, кто-то перерезал шнур. Он побежал к магазину. Там было несколько телефонов-автоматов. Работал только один. Около него была очередь. Несколько человек. Он стал ждать. Минут через 15 подошла его очередь. Он набрал 03.

– Скорая помощь слушает, – ответил холодный женский голос с той стороны. Мужчина молчал.

– Говорите, – повторил голос. Мужчина повесил трубку. Он медленно пошел назад. Потом он вспомнил про деньги, нашел в кармане кошелек и вернулся в магазин. Он вернулся домой с водкой. Его подружка все также лежала на ковре. Мужчина, сдерживая тошноту и слезы одновременно, подошел к ней. Кожа девушки стала голубой. Он хотел поднять ее и положить на кровать, но она была такой холодной, что он испугался. Он просто взял одеяло и накрыл ее. Что бы ей не было холодно. Потом он пытался закрыть ей глаза, но у него не получилось. Он ушел в другую комнату, открыл бутылку и стал пить, потом он сходил на кухню и принес себе колбасы на закуску. Ближе к вечеру он еще раз вышел из дому и купил себе еще водки. Потом стало темнеть. Он сидел в кресле. У него стала болеть голова. За стеной девочка-соседка, собиравшаяся ехать в столицу поступать в консерваторию, методично играла что-то из «Картинок с выставки» Мусоргского. Было холодно и туманно. Вдруг молодой человек почувствовал чье-то присутствие. Он зажег лампу и увидел, что на столе что-то лежит. Он подошел к столу и увидел чистый лист бумаги, чернила и перо. Вот это, дорогой мой друг, и есть Приглашение.

Ыхе Гыр кивнул головой. Проснувшись, он сразу решил, что сейчас спокойно все дослушает, извинится и вернется в гостиницу, сложит вещи и уедет навсегда из этого царства.

– Вы действительно меня удивили, – сказал Ыхе Гыр, спокойно, – я никогда еще так не удивлялся, ну и напугали вы меня тоже. Я буду думать над тем, что вы сказали, и надеюсь пойму вашу религиозную теорию. А теперь, – Ыхе Гыр стал вставать, – если не возражаете, то я пойду. Я себя не совсем хорошо чувствую.

– Идите, – сказал Царь.

7. Шаги к солнцу

«Разница между проводником и конвойным при больших расстояниях стремится к нулю».

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

Ветер усиливался. Дорога стала плохой. Вокруг была грязь. Из грязи тут и там торчали большие камни, наполовину заляпанные мхом. Ролль прыгал с камня на камень, пытаясь не оступится в черную жижу. Проводник прыгал впереди, быстро и не оборачиваясь. Ролль поскользнулся на одном из камней и нога ушла по колено в грязь.

– Постой, – крикнул Ролль Проводнику. Проводник даже не обернулся. Ролль выдернул свою ногу и, хлюпая, поспешил следом. Он чувствовал раздражение и усталость.

Вскоре крутой подъем кончился, дорога хоть и продолжала быть в гору, но стала более пологой. Грязи стало меньше. Деревья кончились совсем. Они шли по долине. С двух сторон были горы. Высокие, неприступные. Вниз, текла достаточно широкая речка. Навстречу дул неприятный ветер. Ролль еще раз окликнул Проводника. Проводник остановился и подождал Ролля. Ролль попросил привал. Проводник согласился. Ролль упал на мокрую траву, пытаясь немного остыть. Оглянувшись назад, он увидел, что вслед им в долину заползает большое облако. Облако клубилось и переливалось.

– Что будет, если облако нас догонит? – спросил Ролль.

Проводник пожал плечами и стал вставать. Ролль недовольно отвернулся. Он устал и не хотел никуда больше идти.

– Вставай, – строго сказал Проводник, – нам осталось немного.

Ролль нехотя встал. Они пошли дальше. Все также в гору. Тропинка стала совсем сухой, но гораздо более каменистой. Вскоре облако догнало их. Ролль спиной чувствовал его приближение. Слышал гул. Облако навалилось на них. Оно оказалось мокрым, густым, как кисель. Ролль почти не видел своего Проводника. Тот изредка выныривал из тумана, как маяк, указывая путь.

Идти стало легче. Открылось второе дыхание. Вдруг в двух шагах от Ролля, разбрызгивая грязь, вперед проскакала лошадь. Она была неожиданно большой. Раза в два больше, чем обычная лошадь. Лошадь проскакала легко, высоко поднимаясь в небо, словно у нее были крылья за спиной. Она растворилась в тумане, естественно и легко, как будто сама была из тумана. Ветер в лицо усилился. Туман завихрился и разорвался на части. Ролль стал все больше и больше уставать. У него пересохло во рту. Что-то ему подсказывало, что капризничать бесполезно, что останавливаться нельзя. Облако исчезло. Ветер становился все сильнее и злее. Сердце стало стучать в висках. Ритм сердца становился все более быстрым. Дыхание не успевало за ним. Ролль стал шептать про себя какую-то непонятную ему самому считалочку. Он пытался ею как-то заглушить, забыть про усталость, успокоить дыхание. Туман совсем рассеялся. Горы угрюмо высились с двух сторон, все туже и туже сжимая долину. На вершинах сверкал снег. Проводник шагал впереди, не останавливаясь. Усталость и раздражение слились в одно чувство. Это чувство было где-то глубоко внутри, в животе. Оно становилось все больше и больше. Дыхание ушло из легких и осталось только во рту, на губах…

Ролль увидел вдали большой разноцветный шатер и услышал пение. Это пела та самая девушка, что пела в горах. На этот раз Ролль совсем не различал слов. Похоже, их и не было. Девушка была в синем, исписанном наивным золотистым орнаментом, платье. Девушка стояла в нескольких шагах от дороги, сложила руки на груди и выла. Глаза ее были открыты. Она смотрела куда-то перед собой. Он выла, выла и выла. Голос ее замирал где-то высоко в горах и снова возвращался. Проводник прошел мимо девушки, даже не бросив взгляд в ее сторону. Ролль тоже прошел не останавливаясь. Он не мог остановиться. Но он во все глаза смотрел на эту узкоглазую девушку, пытаясь впитать ее взглядом, вобрать ее в себя, забрать с собой. Что-то подсказывало ему, что эта девушка – черта за которой….

Девушка осталась позади. Ролль несколько раз хотел оглянуться, но усталость не дала ему. Ролль должен был идти впереди. Вскоре песня стихла, и вокруг не осталось ничего, кроме ветра и сердца стучащего в ушах. Сердце стучалось все быстрее и быстрее. Вскоре его стук слился в один непрерывный гул. Проводник остановился где-то вдали и сел на траву. Ролль покачиваясь, доплелся до него и рухнул рядом. Тропика кончилась и уперлась в подножье горы. Наверху блестел снег.

– Дальше вверх, – сказал Проводник. – Там – солнце.

Было утро. Выходной. Ролль без одежды лежал на полу, в зале. Нелли, тоже раздетая, сидела на нам верхом и рисовала гуашью на Роллиной спине. Она рисовала индейские знаки. Знаки были небольшими и покрывали спину в три полосы от лопаток до поясницы. Нелли замерла, грызя конец кисти в зубах и оценивая нарисованное.

– Можно посмотреть? – спросил Ролль.

– Смотри куда хочешь, – сказала Нелли и стала рисовать последний знак.

– Всё, – сказала она, ставя жирную черную точку, – готово. Лежи не двигайся. Я тебя сфотографирую.

– Я не хочу, что бы ты меня фотографировала. Я еще не умывался.

– Не ворчи, индеец. Твоя спина уже не принадлежит тебе.

Нелли встала, схватила с маленького столика фотоаппарат, выгнулась над Роллем и после длинной паузы сказала: «Ап». Сверкнула вспышка. Ролль попытался встать.

– Подожди, – сказала Нелли и снова запрыгнула на него верхом, – ты куда торопишься? Сегодня по плану у нас целый день валятся. С тебя еще, кстати, кофе в постель.

– Помню, – сказал Ролль, – принеси, пожалуйста, зеркало. Я хочу посмотреть.

– Не принесу, – возразила Нелли и легла рядом, – если ты посмотришь в зеркало, ты испортишь весь труд.

– Но должен же я знать, во что превратилась моя спина? – не унимался Ролль

– Я уже тебе сказала, что это не твоя спина.

– Ну, мне хочется.

Нелли недовольно хмыкнула, повертела головой, обнаружила на полу блокнот, дотянулась до него и на ощупь стащила со столика плохо наточенный карандаш. Она зубами погрызла карандаш, открыла блокнот и сунула его под нос Роллю.

– Смотри, капризный карапуз, вот этот квадратик – твоя спина, а на ней вот тут такие вот значёчки, – Нелли стала быстро махать карандашом по бумаге. – Bот такие три полосочки.

– Опять иероглифы, – усмехнулся Ролль. – Ты хочешь, что бы я стал краснокожим?

– Очень. Это буквы индейского племени Сиу.

– И что это значит? Я имею в виду, как переводится то, что ты написала?

– Зачем тебе?

– Просто интересно. Вдруг там написана какая-нибудь дребедень.

Нелли недовольно хмыкнула.

– Если бы я знала, что у тебя там написано, твоя спина была бы просто забором, на котором накарябали какой-нибудь мат.

– Почему именно мат?

– Потому что всё, что карябают на заборах – мат. Ты, вообще, кем хочешь быть? Самым быстрым, сильным и красивым буржуем или моим вигвамом?

– Конечно, твоим вигвамом, – сказал Ролль.

– То-то же, – довольно улыбнулась Нелли.

– Знаешь, почему мы вместе? – спросил Ролль.

– Знаю, – ответила Нелли.

– Почему?

– Ты первый говори.

– Так нечестно.

– Честно, – заупрямилась Нелли.

– Хорошо, – согласился Ролль, – мы с тобой вместе по двум причинам. Во-первых: потому что ты лучше всех на свете, а во-вторых: потому что мне очень повезло.

Нелли улыбнулась и погладила Ролля по голове.

– Молодец, – сказала она, – с меня конфетка.

– Теперь ты говори.

– Я не буду говорить, потому что твой ответ лучше. Ты выиграл и вот тебе приз.

Нелли схватила банку с крашеной водой и плеснула ее на спину своего дружка. Ролль от неожиданности вздрогнул и попытался встать, но у него не получилось.

– Возвращаю спину ее хозяину, – засмеялась Нелли, рукой смывая гуашь с Роллиной спины. Гуашь поплыла и образовала большое разноцветное пятно. Ролль, наконец-то смог сесть и стал отряхиваться. Нелли смеялась.

– Знаешь, на кого ты сейчас похож? – спросила она.

– На Микки Мауса?

– Нет. Ты похож на орла.

– Спасибо, – поблагодарил Ролль.

– Хотя, – Нелли смерила Ролля взглядом, – честно говоря, какой ты на фиг орел.

– И кто же я тогда?

– Ты – птица. Просто птица. Без имени, фамилии и прописки. Только что оперившаяся, но уже достаточно улетевшая. Знаешь, как птиц учат летать?

– И как же?

– Их подводят к краю обрыва и провожают пинком под зад, – Нелли изобразила пинок.

– А если у птицы не получится полететь?

– Значит, ей не повезло.

– Ты тогда тоже птица, – решил Ролль.

– Нет, я – не птица. Двух таких птиц небо не вынесет.

– А кто же ты?

– Я – солнышко, к которому эта птица летит.

– Но птица же никогда не долетит до солнца.

– Что еще за пошлости, – недовольно хмыкнула Нелли. – «Никогда» – это самое пошлое слово. Правильно говорится, что птица всегда будет лететь к своему солнышку.

– Хорошо, – согласился Ролль.

– И они всегда будут вместе. Я знаю, ты думаешь, что если две птицы плюхнутся в одно гнездо, то это и есть «together forether». По-настоящему вместе могут быть только птица и солнышко, к которому эта птица летит. Все остальное – ерунда.

Ролль улыбнулся.

– Хорошо, солнышко мое, пойду, поставлю кофе.

Ролль встал и пошел на кухню

– Постой, – остановила его Нелли, – дай мне вишню. Там от компота ягодки остались.

8. Пропасть

«Пропасть – это крылья вывернутые наизнанку»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна.

Маленькое облачко медленно проплыло прямо над головой, оставляя на земле прозрачную тень….

Вершина была рядом, но они никак не могли до нее дойти…

Ролль оглянулся. Земля была далеко внизу, словно на ладони рыночного факира…

Подъем стал пологим. …

Камни были покрыты мхом …

Снежные вершины были чуть выше, в стороне. Ролль хорошо отдохнул внизу и сейчас почти не устал….

Он чувствовал волнение. Судя по всему конец Путешествия, был рядом…

Стояла полная тишина. Все облака остались внизу. Небо было неопределенного серо-голубого цвета, словно толстый цветной целлофан натянули на раму…

Подъем закончился. Они были почти на вершине….

Совсем рядом…

Проводник сел на камень и Ролль увидел…

…Ролль увидел, как за плечами Проводника из сгустившегося сумрака медленно вырисовывается острый силуэт винтовки…

Проводник снял винтовку, выдвинул затвор, достал из кармана патрон. Ролль остановился рядом и в недоумении смотрел, как Проводник защелкивает затвор…

– Иди вперед, – тихо сказал Проводник.

– Но… – хотел возразить Ролль, но не нашел, что сказать. Сердце от внезапного страха стало беспорядочно ухать. Ролль понял, что больше не сможет сказать ни слова…

– Мы же почти друзья. Мы шли вместе. Мы вместе, – думал Ролль, но знал, что все это ерунда и неправда…

– Иди вперед, – повторил Проводник. Ролль пошел вперед. Он бросил последний взгляд на Проводника, непонятно зачем пытаясь прочитать, что написано на винтовке…

Кроссовки проваливались в мох. Ролль спиной чувствовал шаги Проводника. Ролль пытался то совсем не думать, то думать сразу обо всем, что-то вспомнить главное, но у него ничего не получалось. Он быстро выдыхал и судорожно вдыхал свежий воздух. Он боялся, что не успеет вдохнуть…

– Руки за спину, – сказал Проводник. Ролль послушно сложил руки…

Целлофановое небо натянулось, напряглось, словно было безнадежно беременным…

Небо замерло. Горы замерли. Воздух натянулся, как нить, готовая вот-вот порваться …

Ролль сделал шаг и поле кончилось. Прямо в шаге под ногами была пропасть….

Пропасть была огромной. Ролль остановился. Он вцепился глазами в пропасть и замер…

– Только не падать. Упасть, но сюда, на траву, на что-нибудь мягкое, – пронеслось в голове Ролля….

За спиной щелкнул предохранитель…

Ролль сжал зубы и набрал воздух…

Проводник спустил курок…

Пуля плавно вошла в спину Ролля, прошла сквозь сжавшееся в комок, сердце и вышла навылет…

Небо раскололось, по нему побежали во все стороны трещины. Сквозь трещины прорвались слепящие солнечные лучи. Солнце, царапаясь о края, вынырнуло наружу. От гор быстро побежали острые тени….

Ролль покачнулся и, глупо махая руками, полетел в пропасть…

2002 год, редакция 2017

Оглавление

1. Приглашение

2.Проводник

3. Зеркала

4. Харабадан

5. Тибельти

6.Колокол

7. Шаги к солнцу

8. Пропасть