Люди против нелюди [Николай Михайлович Коняев] (fb2) читать постранично

НИКОЛАЙ КОНЯЕВ
ЛЮДИ ПРОТИВ НЕЛЮДИ
Исторические и историко-литературные очерки

*

© Н. М. Коняев, 1999

«В ВЕЧНОСТИ ВРАТАХ…»
Господь явил умирающему Пушкину особую любовь

«Исполнить последний долг христианина…»

В истории всякого православного храма можно отыскать такие мгновения, когда все напряжение духовной жизни России сосредоточивается в его стенах или возле них. Иногда подобные мгновения неприметны для рассеянного взгляда, иногда — растягиваются на длительное время, и даже погруженные в житейскую суету люди ясно видят, что здесь вершится неземная история нашей страны. В истории санкт-петербургского храма во имя Спаса Нерукотворного Образа, что на Конюшенной площади, такими мгновениями стали февральские дни 1837 года.

1 февраля (по старому стилю), ночью, сюда принесли тело Александра Сергеевича Пушкина…

1

Тот, кому доводилось бывать в этом храме, не мог не заметить: каким бы пасмурным ни выдался день, за время, пока идет служба, забываешь о промозглой и слякотной погоде. Архитектор В. П. Стасов так спроектировал освещение храма, что из верхнего окна над алтарем все время льется яркий, подобный солнечному свет. Тут все понятно… В вышину, где нет никаких теней, вынесено застекленное желтым стеклом окно. Поразительно только, как точно рассчитаны архитектором расстояния, чтобы создать эффект живого солнечного света в храме. Но когда идет церковная служба, забываешь рационалистические объяснения, невольно воспринимаешь струящийся из алтаря солнечный свет как часть того великого чуда, которое творится во время литургии.

Таким же солнечным светом была освещена церковь Спаса на Конюшенной и 1 февраля 1837 года.

Пушкина должны были отпевать не здесь…

Сразу после кончины Пушкина появилось объявление:

Наталья Николаевна Пушкина, с душевным прискорбием извещая о кончине супруга ее, Двора Е. И. В. Камер-Юнкера Александра Сергеевича Пушкина, последовавшей в 29-й день сего января, покорнейше просит пожаловать к отпеванию тела в Исаакиевский собор, состоящий в Адмиралтействе, 1-го числа февраля в 11 часов до полудня.

Исаакиевский собор в Адмиралтействе (не надо путать с нынешним, не достроенным тогда Исаакиевским собором) был выбран по той простой причине, что он был приходской церковью семьи Пушкиных. Но по дороге туда похоронная процессия неизбежно должна была пройти мимо дома на Невском, где жил нидерландский посол Геккерн, и, чтобы не омрачать похоронное шествие эксцессами, император приказал провести отпевание в придворной Конюшенной церкви.

Как это ни банально звучит, но воля монарха тут явно совпадала с Божиим промыслом. Храм Спаса Нерукотворного Образа возникает в судьбе Пушкина задолго до императорского повеления. Еще 27 января, когда врачи первый раз осмотрели рану, решено было позвать священника.

— За кем прикажете послать? — спросил у Пушкина доктор И. Т. Спасский.

— Возьмите первого ближайшего священника, — ответил умирающий поэт.

«Ближайшим священником» оказался протоиерей Петр Песоцкий, настоятель храма во имя Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади.

2

Петр Дмитриевич Песоцкий был сыном священника, окончил курс Александро-Невской духовной семинарии, во время Отечественной войны 1812 года участвовал в походе в звании благочинного над духовенством С.-Петербургского и Новгородского ополчений. Награжден бронзовым крестом на Владимирской ленте, орденом св. Анны 2-й степени. Возведен с потомством в дворянское достоинство.

Как свидетельствуют очевидцы (княгиня Е. Н. Мещерская, князь П. А. Вяземский), отец Петр вышел от умирающего поэта со слезами на глазах. С трудом сдерживая волнение, он заговорил о благочестии, с коим исполнил свой христианский долг Пушкин, о необыкновенной силе его покаяния.

По-видимому, свидетельство это было встречено с недоверием. Причин тому несколько. Собравшиеся в квартире Пушкина люди принадлежали к высшему свету, а там к Православию относились достаточно формально. Все православные обряды исполнялись, но непосредственные проявления веры в Бога считались едва ли не дурным тоном. Второе обстоятельство — сама пушкинская дуэль. Церковь строго осуждала поединки, вызванные мотивами личного самолюбия.

Так или иначе, но смущение присутствующих не укрылось от священника.

— Я стар, — сказал он. — Мне уже недолго жить, на что мне обманывать? Вы мне можете не верить, когда я скажу, что я для себя самого желаю такого конца, какой он имел.