Измена. Я тебя прощаю [Тина Джель] (fb2) читать онлайн

Измена. Я тебя прощаю Тина Джель

Глава 1

— Ты спала с моим мужем? — я долго репетировала эту фразу, но голос мой всё равно предательски дрогнул.

Я должна решить этот вопрос сейчас, пока не вернулся Петя. Потому что это невозможно. Этого просто не может быть. Это какая-то ошибка.

Мы так хорошо посидели с ним перед его поездкой. Он был таким внимательным, таким ласковым, таким невероятно нежным. Вспомнили нашу первую встречу. Я опять хохотала до слёз. Каждый раз, когда мы вспоминаем наше знакомство, я хохочу, не могу сдержаться.

Он пожелал мне хорошего вечера с подругами. Сказал, что позвонит при первой же возможности. Попросил быть аккуратней и не заигрывать с посторонними мужчинами. Поцеловал и уехал.

Всю дорогу, пока ехала в ресторан, представляла, как сделаю ему сюрприз на годовщину нашей свадьбы. Улыбка не сходила с моих губ. Хотелось обнять целый мир и со всеми поделиться своим счастьем.

В ресторане все уже были в сборе. Не хватало только Зои — моей лучшей подруги. Она, как всегда, задерживалась.

О том, что пришла наша королевишна, мы поняли по направленным в нашу сторону мужским, восхищённым взглядам. Высокая, длинноногая, с копной каштановых волос и соблазнительной улыбкой, везде, где бы она не появлялась, она привлекала к себе внимание.

Зоя неторопливо подплыла к нашему столику, поцеловала девочек, и уселась между нами, закинув одну ногу на другую, оголяя их почти до самого неприличия.

— А меня что, даже не поцелуешь? — я сделала обиженное лицо и ткнула пальцем в щёку, показывая место для поцелуя.

Она нехотя приподнялась с диванчика, наклонилась ко мне, выгибаясь кошкой, и громко чмокнула, оставляя яркий след красной помады на моей щеке.

С Зоей мы дружим с детства. Вместе закончили балетную студию. Вместе прошли с ней через боль, слёзы и детские переживания. Ей прочили большое будущее. Но она, неожиданно для всех, взяла и всё бросила.

— Как работа? — равнодушно поинтересовалась она.

— Нормально, — я махнула рукой, — не жалеешь, что не пошла со мной?

— Нет, Дин, не жалею. Надоело. Нормального мужика хочу, а не этих — изобразила жестом наездника, — с походкой Чарли Чаплина.

Я прыснула, вспомнив походку наших мальчиков-танцоров.

— Ну знаешь, моя мама говорит, что каждый день благодарит всех богов за то, что они послали ей моего папу, а он у меня, сама знаешь, — я изобразила руками наездника, передразнивая её. — И для нас с сестрой она мужей подбирала из папиной деревни. Она тогда изучила всех парней, подходящих нам по возрасту. — Я опять прыснула, вспомнив эпопею с женихами. — Помнишь же, родители были категорически против Пети.

Она пристально на меня посмотрела своими серо-зелёными глазами:

— Маме твоей повезло. И папа твой не танцор. Хотя, может, они и правы были.

Я в недоумении уставилась на неё.

— Выйдем, поговорим, — предложила она, — пока девочки тут семейную жизнь обсуждают. — И не дожидаясь моего ответа, встала и поплыла на выход.

— Ты так и не бросила? — спросила я, догоняя её и немного смущаясь от мужского внимания направленного сейчас на нас.

Она ничего не ответила. Достала сигареты, задумчиво прикурила, уставившись куда-то вдаль.

— Не дыми на меня, — я отошла, чтобы не дышать сигаретным дымом.

— Как муж? — холодно спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Хорошо, — я невольно улыбнулась, вспоминая любимого мужа и наш вечер перед его отъездом, — уехал на рыбалку с друзьями. Знаешь, я тоже каждый день благодарю судьбу за то, что она свела меня с Петей. Мне с ним очень повезло. Не знаю, кто ещё смог бы терпеть мою работу, гастроли мои постоянные, да ещё эта учёба. Всё! Сдаю осеннюю сессию и ухожу лет на шесть в декрет. — Радостно поделилась я своими планами.

— Дин, вот не понимаю, как ты со своей работой, умудряешься оставаться такой наивной? Твой драгоценный Петя, изменяет тебе.

Мне как будто ударили под дых. Резко закончился кислород. Я уставилась на неё, хлопая губами, как рыба, выброшенная на сушу, пытавшаяся продлить свою предсмертную агонию.

Мой Петя? Мой единственный мужчина, который заменил мне всех: маму, папу, друзей и был для меня центром вселенной, мне изменяет? Ложь! — хотелось крикнуть громко, но получилось только жалко прошептать:

— Неправда…

— А ты спроси у сестры.

Нокаут…

— Ляль? — напомнила я сестре о своём существовании, специально называя её так, как ей никогда не нравилось.

Она на это не отреагировала, только громко выдохнула.

— Ты спала с моим мужем? — повторила я свой вопрос, в глубине души ещё на что-то надеясь.

— Хочешь, я приеду? — несмело предложила она.

Тишина…

— Скажи мне просто: да или нет.

— Я не могу, — прошептала она, громко всхлипывая.

— Значит, да.

Мой привычный мир только что раскололся на множество мелких осколков, а вместе с ним разлетелось на куски и моё сердце.

Глава 2

Не помню ничего. Всё как в тумане. Даже не поняла кто мне вызвал такси и кто оплатил.

Помню только испуганные глаза Альбины, которая приехала специально ради этого вечера и как Эля подошла ко мне и обняла меня, помню. А вот что она мне сказала — не помню. Да и не важно это сейчас. Что она мне может сказать? Что я дура? Так мне и без неё вчера это сказали — достаточно.

Слёз нет. Ступор какой-то. Пока ехала, все ногти изгрызла. Давно этого не делала. Очень давно. С того самого момента, как познакомилась с Петей. До сих пор живы ощущения, когда он первый раз взял мои ладошки в свои и начал целовать мои пальчики, а мне неудобно и страшно, что вот он сейчас увидит мои огрызки и начнёт смеяться или целовать перестанет. Никогда больше не грызла, и вот…

Я тогда так хотела ему понравиться. Влюбилась в него, как ненормальная. С первого взгляда влюбилась. На всё была готова ради него, на любые жертвы. Готова была отказаться от карьеры, учёбы, да от всего готова была отказаться, лишь бы рядом с ним быть. Дома сидеть готова была, ждать его с работы и детей рожать, сколько скажет. С родителями тогда сильно поругалась. И на седьмом небе от счастья была, когда он предложил с детьми не спешить и с родителями подружился.

Боже! Может он и не хотел детей со мной? А я дура мечтала, и планы строила всё это время…

Выхожу из такси. Тело ватное, ноги не слушаются. Перед глазами плывёт всё.

Открываю калитку, и меня радостным танцем встречает Олли — как всегда. На мгновение кажется что ничего не случилось. Что всё это мне снится. Вот сейчас я открою глаза, и всё вернётся и будет как прежде.

Пёс обнюхивает меня и начинает нарезать круги, жалобно поскуливая. Может есть хочет? Или пить?

Чешу её за ухом: «Подожди малыш» — начинаю метаться из угла в угол.

Не понимаю что делать, куда идти, с чего начать, как первый раз в дом вошла. Всё ново, всё незнакомо. Всё не так как прежде.

Олли рядом идёт: не скачет, не прыгает вокруг меня, как делает это всегда. Бредёт, понуро опустив голову и грустно смотрит на меня своими пронзительными, карими глазами из под длинных ушей.

Когда мы заехали в этот шикарный дом в центре города со своим двориком и террасой, я очень хотела себе кошку. Мне так хотелось, чтобы меня кто-то встречал дома, когда мужа нет. Очень скучала по нему. Но муж принёс мне Олли — бассет-хаунда и сказал, что с кошкой она вряд ли уживётся. Я сначала даже немного обиделась, но потом очень привязалась к этой очаровашке, с большими, немного грустными, глазами — полюбила её всем сердцем. И Олли меня полюбила, встречала меня в любое время дня и ночи. Не отходила от меня ни на шаг, когда я возвращалась домой после гастролей или если дома несколько дней не была. Муж даже ревновал её ко мне, в шутку конечно.

В последнее время, она почему-то не жаловала его, постоянно устраивала демарши, убегала, когда он пытался взять её с собой. Вчера убежала и спряталась. Ни уговоры, ни угрозы, ничего не помогло. Упёрлась и не захотела ехать с ним.

Может она что-то чувствовала? — осеняет меня. Может поэтому она в последнее время такая беспокойная. Говорят, у бассетов потрясающий нюх. Они не переносят посторонних запахов и ищут раздражитель до последнего, пока не найдут.

Господи! Даже собака всё знала. Все всё знали, кроме меня….наивной…

От осознания всего этого, становится так плохо, что сил нет стоять. Сползаю на корточки, чтобы не упасть, сворачиваюсь клубочком. Вою. В голос вою. Олли бегает вокруг меня, скулит. Тыкается в меня своим мокрым носом, а у меня сердце вдребезги, осколки в разные стороны разлетаются — не собрать уже. Всё тело болит. Никогда мне так больно не было.

Даже когда пальцы в кровь сбивала на репетициях перед концертами, даже когда с травмами выходила на сцену, потому что заменить было некому, так больно не было.

И страшно…

И посоветоваться не с кем и помощи попросить не у кого.

С детства меня окружали любящие и любимые: мамочка моя, папа — Дед Мороз и волшебник, бабушки, дедушки, да много всех. А сейчас даже поговорить не с кем.

Кому рассказать, что моя маленькая сестрёнка, с которой я играла в куклы и которой косички заплетала, спит с моим мужем.

Боже! Лала! — так не хочется в это верить.

Даже в страшном сне такое не могло присниться. Не верю. Всё ещё не верю.

Элька мне постоянно говорила, что надо быть бдительнее и не стоит так безоговорочно доверять мужу. Но она про всех мужчин так говорит. Она такая. Своего мужа скрутила в бараний рог и держит в ежовых рукавицах — говорит мой муж.

Вспоминаю Петю и паника с новой силой накрывает. Сердце бешено колотится. Дыхание сбивается. Не могу в это поверить. Не хочу.

Он же никогда не давал мне поводов сомневаться в его верности. Или давал? Почему я ничего не замечала? Так верила ему. Доверяла. Всегда, всегда слушала его.

Знобит. Сворачиваюсь калачиком рядом с собакой. Она скулит жалобно, начинает слизывать своим шершавым языком мои слёзы. Обнимаю её, прижимаюсь к её тёплому боку. Не представляю чтобы я сейчас делала без неё. Единственное живое существо, которое меня не предало и осталось со мной сегодня…

Сил нет совсем. Выдохлась. Не знаю что делать…

Глава 3

Около пяти лет назад

— Девушка, — послышался рядом приятный мужской голос, но я не обратила на него внимания.

Пыталась дозвониться до папы, который упорно мне не отвечал. Что делать? Впервые папа мне доверил сделать что-то самой и я опять влипла. Слёзы фонтаном брызнули из моих глаз.

— Девушка, а вы не могли бы совсем чуть-чуть отойти назад. — донёсся до меня тот же голос.

Он что со мной разговаривает?

Отрываю взгляд от телефона, поворачиваюсь в сторону голоса и упираюсь взглядом в парня, выглядывающего из приоткрытого окна чёрного мерседеса. Красивый.

Я непроизвольно шмыгнула носом, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Что ему надо?

Парень снял солнечные очки и сделал странный жест рукой в направлении «назад», обворожительно улыбаясь. Обалденная улыбка — подумала я и оглянулась, — никого. Развернулась в недоумении, удивлённо уставившись на него, разводя руки в разные стороны, всем своим видом показывая, что я его не понимаю. Что надо-то?

Он смешно закатил глаза, но раздражённым не выглядел. Скорее весёлым.

Как-то странно он очки держит — посмотрела на его левую руку. Он заметил мой взгляд и резко руку убрал. Вышел из машины и быстрым шагом направился в мою сторону. Я уставилась на него завороженно. Интересный…

Не очень высокий, может чуть выше среднего, но хорошо сложен. И походка такая: лёгкая…, красивая, мужская какая-то. Нет этих нарочито выворотных стоп, как у Чарли Чаплина, к которым я привыкла. Я непроизвольно свела носочки в шестую позицию, вспоминая походку балетных мальчиков, которая меня уже изрядно бесила.

И эта кипельно-белая рубашка так красиво оттеняет его загорелую кожу. И улыбка эта его игривая, так и хочется улыбнуться ему в ответ.

Он так быстро ко мне подлетел, что я даже ничего сообразить не успела. Осторожно взял меня за локоть, потянув в сторону.

Я вытаращила на него глаза от неожиданности: это ещё что за дела?

Он замер на мгновение, чуть наклонился к моему лицу, обдавая меня приятным ароматом луговых трав.

— Что случилось?

Я не сдержалась, втянула носом воздух и опять всхлипнула.

Кто-то громко начал сигналить, требуя освободить дорогу. Мужчина просто поднял руку, показывая, что он их слышит и просит подождать.

— Что случилось? — повторил он, наклоняясь ещё ближе к моему лицу.

Я показала рукой на свою красную Микру:

— Дверь захлопнула.

— И ключи в машине оставила? — договорил за меня он.

Я кивнула.

Он настойчивее потянул меня за локоть, ласково приговаривая:

— Давай я сейчас припаркуюсь вот сюда, — показал рукой под мои ноги, буквально силой стаскивая меня с места, к которому я приросла намертво, — освобожу дорогу и помогу тебе решить проблему. Договорились?

До меня наконец дошло, чего он от меня хочет. Стало немного неудобно. Но возможность всё исправить и не палиться перед папой, сыграло сейчас решающую роль. Я активно закивала в знак согласия, ускоряя шаг и освобождая место, под облегчённый выдох молодого мужчины.

Надеюсь, он не сбежит от меня, как только припаркуется. Мне нужно забрать эти чёртовы документы на квартиру. Сегодня.

Глава 4

Около пяти лет назад

Папа попросил меня забрать документы на квартиру, которую он мне подарил. Родители не хотели, чтобы я снимала жильё или, что ещё хуже, жила в общежитии. Хотя в общежитие я бы с удовольствием пожила. Говорят там весело.

Неделю назад, я прошла отбор в республиканский ансамбль народного танца. Вернее, — не прошла. Меня взяли вторым педагогом в детскую группу коллектива и танцором второго состава кордебалета. Это означает примерно точно, что я никогда не выйду на сцену, если не случится чудо.

В чудеса и волшебников я уже не верила. Единственным волшебником, который точно исполняет желания — был мой папа.

Но на сегодняшний день это было единственной возможностью вырваться из под тотальной опеки родителей.

Можно было бы поступить куда-нибудь учиться. Только куда? Всю свою жизнь я занималась балетом, из-за него же, времени на остальные предметы оставалось катастрофически мало. Учителя снисходительно ставили четвёрки, махнув на меня рукой, да и то после папиных визитов. Хореографического отделения в нашем институте Искусств не было, а в Москву или ещё куда-нибудь, родители меня отпускать боялись.

В свои почти девятнадцать, я даже в кино, на вечерний сеанс, без разрешения родителей сходить не могу. Девчонки надо мной уже смеются.

Оставался всего один вариант для меня, с которым папа согласился. И это самое настоящее чудо. И если бы был третий состав, я бы согласилась и на него.

«Не ссы, прорвёмся — подбодрила меня Зоя»

И пошла со мной на просмотр. Её, конечно же, пригласили сразу в основной состав, попросили только волосы покрасить в чёрный цвет.

Всё время, пока меня мучили, она нагло заглядывала в класс, всем своим видом показывая, что она со мной. Меня наверное из-за неё и взяли. Балетмейстер таким взглядом на неё смотрел, только слюни не текли. Хотя у меня идеальная внешность для них, даже волосы красить не надо — свои чёрные, как у папы. Но эти пара сантиметров, которых якобы им не хватает. Блин, все же прекрасно знают, что дело не в них, но поделать ничего нельзя.

«Надо же с чего-то начинать самостоятельную жизнь, — поддержала подруга»

И после просмотра, мы пошли с ней в кафе отметить мою первую, самостоятельную, победу.

Папа сразу же подыскал мне квартиру недалеко от работы и попросил сегодня забрать на неё документы, потому что у него — важное совещание.

Я так обрадовалась, что мне доверили наконец что-то важное и вот…: захлопнула свою малышку вместе со всем содержимым. Так расстроилась, что не смогла сдержать слёз.

Стою около центрального входа офисного центра, где мне нужно забрать документы и наблюдаю, как парень, который обещал мне помочь, ловко паркуется на место, где я стояла всего несколько минут назад, одновременно с этим, разговаривая по телефону.

Надеюсь он про меня не забыл?

Не успел он выйти из машины, как к нему подлетела длинноногая девица, в обтягивающем платье, которое больше открывало, чем закрывало, и буквально повисла на его шее.

Неприятно…

Вот мне должно быть всё равно сейчас, с кем он стоит и обнимается, а мне почему-то неприятно.

— Петя, — донёсся до меня её томный голос ….

Петя, значит…

Начинаю нервничать. Сколько можно ждать? И девица меня эта сейчас бесит и я совсем неуверена, что он про меня помнит.

Эх…, жаль, что Зоя сегодня не смогла со мной поехать, она бы смогла решить эти вопросы. Ну уж точно не стояла бы как истукан, боясь произнести слово и не жевала бы сопли вместо того, чтобы проблемы решать.

Он аккуратно отодвигает от себя девицу и легко шлёпает её по попе. Она заливается звонким смехом, а я краснею.

Ни чего себе! Средь бела дня, в толпе народа…

Чувствую себя так, как будто в замочную скважину подглядываю. Не хочу на них смотреть, но взгляд оторвать просто невозможно.

Уговариваю себя отвернуться и не пялиться на посторонних мужчин, но тут к нему подходит высокий, симпатичный парень с длинным металлическим прутом: обнимает девушку за плечи и что-то спрашивает у Петра.

Пётр смотрит на меня, тыкая пальцем в мою Микру.

Я поспешно кивнула и выдохнула — не забыл.

Парень с прутом, бодренько так, направился к моей малышке. Что он хочет с ней сделать? Меня же папа убьет!

Я засуетилась: непонятно у кого сейчас спрашивать, к кому обращаться?

Решила всё-таки обратиться к Петру, я уже как бы с ним разговаривала немного, мы уже почти знакомы, даже имя его знаю. Развернулась, — блин, рядом с ним уже другая девушка стоит. Он прям нарасхват у женщин. На этот раз, вполне приличная: в узкой тёмной юбке с разрезом и светлой блузе, в туфлях на невысоком каблуке, со светлыми волосами, убранными в гладкий, высокий хвост. Может коллега?

Они о чём-то мило поговорили, а потом он поцеловал её…в губы.

Чёрт!

Неприятно.

Мне опять неприятно. Ругаю себя, бубню под нос: «вот сейчас он мне машину откроет, документы заберу, и не увижу его больше никогда — не парься и успокойся».

***

— Готово, — выкрикивает парень, и я разворачиваюсь в его сторону.

Ого! Дверь открыта. Когда он успел?

Рванула к своей малышке и буквально столкнулась там с Петей. Он придержал меня за плечи:

— Осторожно…

Подняла голову, встречаюсь глазами с его дерзким взглядом — щёки запылали моментально. Поспешно отвела глаза, голову опустила. Тычу пальцем в дверь, пытаясь совладать с волнением:

— А с ней ничего не случилось?

Он глянул на парня, вскрывавшего мою машину…

— Ничего, не переживай, — тот махнул рукой, — как будто ничего и не было. Петь, я пошёл, у меня там ещё дел дофига сегодня.

Протянул Петру руку, махнул мне и ушёл. Я даже спасибо не успела ему сказать. Неудобно как-то.

— Я должна что-нибудь? — спросила у Петра, строгим голосом, как мне показалось.

— Да…

Опешила. Посмотрела на него. Суда по машине, он вообще не бедствует. И деньги возьмёт? Интересно сколько? У меня денег-то вообще хватит на всё это? В мои планы совсем не входило к папе сейчас обращаться с этим вопросам. Я что ли всё-таки влипла? Блин…

Стою, жду. Поглядываю на него.

А он улыбается и смотрит…

Так смотрит сейчас на меня, что мне хочется спрятаться от его взгляда подальше и поглубже. Или хотя бы в зеркало посмотреться, для уверенности — вдруг со мной что-то не так: спина там белая или поп-корн висит на губах. Я тихонечко провела ладошкой по губам для собственного спокойствия — вроде ничего нет.

Он усмехнулся, слегка приоткрыв губы, а меня как током прострелило и воздух в лёгких закончился. Если он сейчас не прекратит меня разглядывать, я грохнусь в обморок. Вот прям здесь, посреди стоянки.

Стала вспоминать, какое у меня бельё, если вдруг платье задерётся…

Мы с сестрой смеялись постоянно над бабушкой, которая нам талдычила при каждом удобном случае: следите за своим бельём, вдруг что-то непредвиденное случиться, а у вас трусики некрасивые. Вот он, случай непредвиденный, а я даже не помню, что на мне надето.

— Ужин мне должна, — прервал он мой внутренний диалог, ошарашив в очередной раз, но в чувство немного привёл.

Уставилась на него, пытаясь понять: серьёзно он сейчас говорит или шутить?

— Это шутка?

— Нет.

Не смеётся. Смотрит серьёзно, пристально, немного прищурив карие глаза. Красивые такие…глаза — утонуть можно, и не выплыть.

— Приготовить? — сказала, а потом подумала.

Как я его кормить этим ужином буду? В контейнере привезу? Хотя можно пирог наверное — перебираю в голове варианты.

Хохочет. Немного отлегло. Шутит значит.

— Можно и приготовить…. Хорошо готовишь? — заглядывает мне в лицо. — Пригласишь к себе в гости?

Я обалдела в очередной раз. Что он имеет в виду сейчас? Уставилась на него, как ненормальная, не понимаю, что делать Жаль, что Зои нет — не помешала бы мне сейчас её поддержка.

— Может чай? — неуверенно предлагаю.

Не реагирует.

— Кофе? — жалобно смотрю на него и начинаю опять паниковать.

— Согласен. — кивает. — Идём, я знаю, где здесь хороший кофе делают, заодно и об ужине договоримся.

Выдыхаю. Пока кофе пьём, можно будет у Зои совета попросить. Бросаю взгляд на часы — первый час, а мне нужно до часу забрать документы.

— Слушай, — наглею, — а можно я сначала документы заберу, а то они на обед уйдут, а потом кофе?

— Где твои документы?

— «Флагман» — говорю название холдинга, — сейчас офис посмотрю. — лезу в машину за документами.

— Неважно, найдём. Ты только ключи не забудь, а то мы до обеда с тобой точно ничего забрать не успеем.

Со мной?

Он точно это сказал?

— У меня такое впервые…. — начинаю оправдываться.

Я и правда, всегда очень аккуратна и внимательна. Прежде чем из дома выходить несколько раз всё проверю и перепроверю. Папа мне машину доверил, только после того, как сам со мной поездил несколько дней. Никогда со мной такого не случалось. Переволновалась. Столько событий за несколько дней.

Он никак не реагирует на мою тираду — улыбается. Отворачиваюсь и делаю вид, что что-то ищу в машине, чтобы он не видел моих пунцовых щёк. Успокаиваюсь немного. Всё ещё раз проверяю.

Протягивает мне руку, когда я наконец выныриваю из машины:

— Идём.

Не беру его руку. Ещё не хватало за руку с ним идти на глазах у всех. Вдруг его девушка где-то здесь работает. Стыда не оберёшься, если увидит.

Не возмущается, подставляет мне локоть. Осторожно кладу ладошку на его предплечье, почти на весу держу. Так волнительно мне сейчас. Пульс учащается, стараюсь дышать тихонечко, чтобы он ничего не заметил. Иду за ним, не дышу почти.

Накрывает мою ладонь своей, заглядывает мне в глаза:

— Как зовут тебя, чудо?

Сердце ухает вниз от его пронзительного взгляда и от голоса его.

— Динара — выдыхаю.

— Сокровище значит…мамино…

— Угу…, и папино…

— А я Пётр

Боже! На меня никто, никогда так не смотрел. Я умру сейчас…

Глава 5

В очередной раз телефон взрывается песней Кристофа Моэ. Эта песня у меня стоит на мужа. Он говорил, что только со мной понял, о чём поёт исполнитель.

Слёзы опять застилают глаза от воспоминаний. Не вижу ничего. Олли уже даже не скулит, — плачет вместе со мной.

— Олли, пожалуйста, не надо, — шепчу собаке на ухо.

Прижимаю её к себе или прижимаюсь — не понятно сейчас. Всю ночь она со мной рядом просидела. Глаз с меня не спускала. Не отходила ни на минуточку. Как только я открывала глаза, она вставала и смотрела на меня своими невозможно умными глазами, жалобно поскуливая. Всё понимает, сказать только не может.

Смотрю на телефон, разливающийся трелями: «Где же оно счастье, где? Где оно? Ну и где?».

Не выдерживаю пытки и со всей дури шарахаю его об стену — в хлам, как сердце сейчас моё. На мелкие осколки.

— Идём Олли, покормлю тебя.

Как будто легче стало.

Открываю шторы — день. Даже не заметила, как утро наступило. Как в бреду всё это время провалялась.

Автоматически насыпаю собаке корм, наливаю воды — она жадно начинает есть. Глажу её, целую, плачу…

— Прости меня Олли, прости — виноватой себя чувствую перед ней.

Она ведь как ребёнок, ничего сама не может: ни воды налить, ни еды себе насыпать, а я нюни распустила. Дверь на улицу открыла, пусть прогуляется. И себя надо в порядок привести. И решить, опять же, что дальше делать. Оставаться здесь не хочу. Не смогу. И идти то особо некуда. Ладно, для на чала — в душ.

Даже пену смыть не успела — отчаянный лай собаки слышался даже сквозь шум воды и закрытую дверь. Что там случилось опять? Всех соседей сейчас переполошит.

Выбегаю, накинув на мокрое тело, халат и слышу непрерывную трель звонка. Кого нелёгкая принесла? Смотрю в домофон — Элька. Блин!

— Ты с ума сошла? — обрушивается она на меня, не успев зайти, — там с ночи тебя все ищут. Муж твой мне телефон оборвал. С утра названивает, на уши всех поставил. Родители твои едут, не могут дозвониться до тебя. Я как дура, всё утро не спала. Передёргалась, а мне нельзя, сама понимаешь. — поглаживает свой, выпирающийся животик.

Вроде и срок небольшой у неё, а такая кругленькая уже стала. Хорошенькая такая.

— И успокой уже своего зверя, — недовольно смотрит на Олли.

— Она не кусается…

— Ага, все вы так говорите, а потом страшные истории случаются. Убери собаку и впусти уже меня. Или ты там прячешь кого-нибудь? — смеётся, — а то мужа нет, телефон молчит, в дом не пускают…

Чешу Олли за ухом, прошу замолчать. Она послушно, уходит в сторону, но глаз с гостьи не спускает.

Подруга показывает ей язык и не церемонясь идёт прямиком на кухню.

— Я телефон разбила, — сажусь на стул, ноги подкашиваются.

— Аа, спокойно реагирует она, — покормишь? Что кстати вчера случилось-то? Я так ничего и не поняла. Ты случайно не беременная у нас, лица на тебе не было. Я чуть не родила от страха раньше времени.

— Извини, — плохо стало. Съела наверное что-нибудь не то.

Лезу в холодильник, отвлекаюсь.

— Вот я и говорю, может у тебя там есть уже кто-нибудь в животике, тест делала?

Отрицательно мотаю головой.

— Что будешь?

— Всё буду, мой проглот ест всё. Я скоро ходить не смогу, буду кататься как шарик. Альбина вчера, очень расстроилась. — перескакивает с темы на тему. — Она выбралась в кои веки из своей деревни — потусить хотела. Из меня, сама понимаешь, тусовщица сейчас не очень. Ты всех перепугала и уехала. Зоя тоже куда-то технично слиняла, вслед за тобой. Она вообще в последнее время странная ходит. Не знаешь, всё у неё нормально?

— Не заметила, а что с ней?

Наливаю в стакан воды и залпом выпиваю.

— Не знаю, что с ней. Хотела у тебя спросить. Говорят, она дяденьку нашла. Может в этом дело.

Я напряглась так, что аж ноги свело.

— Кто говорит?

— Кто-кто, муж говорит.

— Чей? — в жар бросает.

— Дин, не тупи, а? — закатывает глаза, — чей муж? — мой конечно! Он встретил её в ресторане, буквально несколько дней назад. С конкурентом Пети твоего она там сидела. Он тебе ничего не говорил?

Из моих рук выскользнула тарелка…

— Да что с тобой? — Эля отодвинула меня. — сядь, посиди, не мельтеши тут. Где у тебя совок, веник?

— Я сама — надо успокоиться.

— Дин — доносится в спину — муж твой звонит.

Не реагирую. Иду в ванную. Включаю холодную воду, умываюсь, причёсываюсь. Не тороплюсь. Шарю по ящикам: может валерьянка какая-нибудь хоть завалялась — ничего. Медленно всё делаю, как в замедленной съёмке, время тяну. Не хочу с ним разговаривать.

Захожу в кухню, Эля уже себе всё разогрела…

— Тебя только за смертью посылать. Я Петю вроде успокоила, но он уже едет. — она умудрялась жевать и говорить одновременно. — Сказала ему, что ты телефон грохнула — пусть новый покупает, нечего расслабляться. А ты, давай приходи в себя и надо встретиться в ближайшие дни, пока я не уехала. Считаю, что вечеринка вчера не удалась и требую продолжения банкета. Мы и так-то в последнее время не видимся почти, а если я уеду, то вообще непонятно когда встретимся.

— А что за мужик у Зои? — перебиваю её трескотню.

Мысль откуда Зоя всё знает — не даёт мне покоя.

— Ну как я поняла, — переключается сразу, — это директор Орнамента. Самой интересно. Спроси у мужа, он должен знать про него всё.

У меня затряслись губы…

— Дин, ты чего, — она подскочила, — вы поругались что ли? Ты поэтому такая… — прижала мою голову к своему животу, — успокаивайся давай. Ты что как первый день замужем, как будто не ругались никогда. Смотрю даже маникюр вон, опять зубками начала делать.

— Никогда, — выдавила я сквозь слёзы и сжала ладони, спрятав ногти.

— Да ладно тебе, я со своим каждый день раз по десять ругаюсь. Если бы я на каждую ссору так реагировала, уже давно бы с ума сошла. Знаешь же, я и в небеременном то состоянии не подарок, а сейчас вообще ни на что спокойно реагировать не могу. Помиритесь. Вон он мне спать всё утро не давал, заставил встать и ехать к тебе. Тебе крупно повезло, что я рядом живу, а то бы МЧС с полицией и пожарными тут тебя в засаде держали, пока твой Петя не вернётся.

— Эль, у тебя дача свободна?

Она наливает мне воды и грозит пальцем, отрицательно мотая головой:

— Даже не думай. Не дури. И я в этом участвовать не буду, потому что твой муж, за тебя, перемелет меня в бетономешалке и закатает в асфальт.

— За меня? — не сдержалась.

— За тебя Дин, где он ещё жену найдёт, которая скандалов не устраивает и неделями дома не бывает. Не жизнь — малина.

— Ты что-то знаешь?

— Не знаю ничего. Зато тебя я знаю и мужа твоего знаю — быка племенного. За ним бабы, что тогда, что сейчас вереницами ходят, ничего не изменилось. И ты не изменилась, как была святая простота, так и осталась. Очнись уже.

— Добить меня хочешь?

— Разозлить тебя хочу и… — не успела договорить.

Отчаянно залаяла Олли, а вслед за ней затрезвонил звонок.

— О… а вот и он — подруга подняла палец, с торжественным выражением лица.

— У него ключи…, - опять затрясло.

— Значит родители.

— Чьи родители?

— Твои, Дина родители. Ты что забыла? Ну и видок у тебя. Давай дуй в душ и приводи себя в порядок, а то всем нам капец сегодня придёт. Подумают, что это я вчера, нехорошая такая, тебя споила. Не торопись, я тебя своим беременным животом прикрою…

Глава 6

Элька сегодня, как энерджайзер, спасала меня по всем фронтам, — трещала без остановки, отвлекая на себя внимание. Когда я вышла к родителям, мама меня даже не заметила, так увлечённо они беседовали с моей подругой — не до меня им было.

Подошла к ней, поцеловала. Она окинула меня критическим взглядом и недовольно поджала губы:

— Это что за штаны у тебя непонятные? Ты в этом мужа своего встречать собралась? И бледная ты какая-то, иди-ка быстренько приведи себя в порядок, не позорь меня. Я тебя не так воспитывала.

Началось!

— И чем ты мужа своего собралась кормить? У тебя в холодильнике шаром покати…

Элька сидела и строила мне рожицы, из-за маминой спины. Зараза…

— В морозилке мясо есть и салат можно сделать.

— Ты салатом, мужчину хочешь накормить? Динара, доченька, мужчину нужно кормить и ублажать, а не травой потчевать, — покачала укоризненно головой, — где твоё мясо?

Я открыла морозильник, она начала тщательно изучать его содержимое, вытаскивая из него продукты и внимательно их рассматривая. Отложила то, что ей показалось подходящим и пошла с ревизией по кухне: открывая все ящики и шкафчики.

В последнее время я почти не готовила. Сестра приходила раньше с учёбы и когда я возвращалась, ужин был уже готов. Я радовалась её помощи — удобно же. Чёрт! Когда она съехала? Неделю-две назад?

— Петя когда приедет? — мама закончила ревизию моих запасов и прервала мои размышления.

— Она телефон разбила, я же вам говорила Наташа Васильевна. — пришла на помощь подруга.

— Я помню, — мама посмотрела на меня обескураженным взглядом, но вы же разговаривали утром, так? И где Лала? Что у неё за дела, что за друзья в выходной день, когда семья собирается? Я же просила вас с Петей следить за ней. Я сегодня ещё с ним поговорю серьёзно на эту тему. — с этим строгим выражением лица, я знакома с детства. Это значит, что она поговорит, и поговорит очень серьёзно.

Я отвернулась к морозильнику и начала перекладывать с места на место уже сложенные и переложенные, продукты, чтобы она не заметила моего напряжённого лица и трясущихся рук.

— Ладно, иди с папой поздоровайся и приведи себя в порядок. И чтобы я штанов этих больше на тебе не видела, — подытожила она тоном, не терпящим возражений, — а я быстро приготовлю что-нибудь. Ужас, что твориться! — повернулась к Эле и замурлыкала сладким голосом: — солнышко, я так о внуках мечтаю…

А у меня от её слов ком в горле застрял. Без ножа меня режут…

Папа на меня даже не посмотрел. Как всегда, висел на телефоне. Подошёл, потрепал меня по макушке, поцеловал в лобик и продолжил свои важные переговоры.

Я проверила Олли и пошла наводить красоту: накрасилась, чуть ярче, чем обычно, распустила волосы и собрала их сначала в хвост, но потом решила заплести французскую косу. Повертелась перед зеркалом — красиво, давно я так не делала. Открыла шкаф и вытащила новое платье, но потом вдруг решила надеть старое, то, в котором я была, когда познакомилась с Петей: лёгкое, в меру открытое, красивого светло-зелёного цвета с россыпью каких-то неизвестных мне жёлтых цветочков. Петя тогда сказал, что я в нём очень хороша. Я его с того дня больше и не надевала, оставила, как память. Сегодня надену, больнее всё равно уже быть не может.

По радостному повизгиванию собаки, поняла, что муж приехал. Пульс резко набирает обороты и идти никуда не хочется. Сейчас бы спрятаться в тёмный уголок и поплакать в одиночестве, а не гостей веселить и мужа ублажать, как мама говорит. Но отступать некуда. Вздохнула — вздохнула, расправила плечи, подняла подбородок и пошла… встречать любимого мужа.

Опёрлась плечом об дверной косяк, не решаясь сделать шаг внутрь, чувствуя себя так, как будто я пришла в гости без приглашения: Эля сидела и опять жевала, мама ей весело что-то нашёптывала, прижимая к груди букет полевых цветов, не иначе, как от Петеньки. Меня никто не замечал.

Муж стоял и увлечённо беседовал с папой. Такой же красивый как в первый день нашей встречи. Ничего за эти годы не изменилось, ещё красивее стал. Его гибкое и сильное тело, сводит меня с ума. Эти тёмные, почти чёрные волосы, которые лежат сейчас в безупречном творческом беспорядке, мне нравится перебирать и накручивать на пальцы. И эта улыбка его игривая и этот прищур его невозможно красивых глаз… Всё родное такое, до одури…

Пульс зашкаливает от эмоций переполняющих меня сейчас. С ума по нему схожу. С самой первой встречи с ума схожу, ничего не могу с этим поделать. Не знаю, как буду жить без него.

Он почувствовал мой взгляд и повернулся. Замер на мгновение, осматривая меня пристальным взглядом с ног до головы. Кивнул папе и быстрым шагом направился в мою сторону, взяв со столика пакет и букет из мелких роз, нежно- пудрового цвета.

Дыхание перехватывает, когда он подходит.

Обнимает меня крепко, гладит, а я задыхаюсь от его близости, от запаха его задыхаюсь.

Целует, смотрит на меня.

— Обалденная, — шепчет. — Помню это платье, ты в нём красивая такая, невозможно глаз оторвать.

Целует опять.

Дрожу вся, так волнительно…, как будто все чувства обострились и нахлынули с удвоенной силой. Такие острые — ранят.

— Соскучился по тебе невозможно, сокровище моё, — обнимает, говорит что-то…

Не слышу ничего. Смотрю на маму, она с умилением смотрит на нас, пальцем слезинки смахивает. И мне тоже заплакать хочется от всего этого. Сдерживаюсь. Сглатываю слёзы.

— Что с твоим телефоном? Чуть с ума вчера не сошёл, — протягивает мне пакет.

— Что это? — первые слова, которые удаётся вымолвить.

— Телефон.

Достаю коробку — новый айфон, последняя модель.

Папа радостно заулыбался, мама так и держит руки у груди, букет свой прижимает. Эля даже жевать перестала.

Не знаю, что делать. Обнимаю его, целую, в знак благодарности — перед родителями неудобно, не поймут…

— Пойду цветы отнесу…, - дёргаюсь.

— Динуль, давай здесь поставим, тоже хочу полюбоваться на эту красоту, — мама берёт букет из моих рук, — и все за стол. — Командует. — И Лале позвоните уже кто-нибудь, пока я стол накрываю. Динара, сестре позвони.

— Пусть папа звонит, — голос дрожит, — я тебе помогу.

— Я позвоню, — говорит мой муж.

Серьёзно?

Глава 7

Что он ей сказал такого, что она приехала?

Смотрю на мужа: как посмотрел на неё, как взглядом проводил, когда она с мамой из комнаты вышла.

Красивая она. На маму похожа. Такая же высокая, длинноногая, с копной густых каштановых волос и глазами цвета чайной розы. Мамина дочка, любимица её. Когда успела вырасти? Вздыхаю, как бабушка, и невесело улыбаюсь сама себе: я ведь тоже с мужем познакомилась перед своим девятнадцатилетием…

Я тогда поверить не могла, что он меня на свидание пригласил. Сам Петя Фомин, один из самых завидных женихов нашего города, пригласил меня на свидание! Меня, девочку, которая только закончила школу. Разве это не чудо!?

Я радовалась, как ребёнок, когда на работе меня перевели в основной состав, после его визита. А у нас тогда вообще только несколько свиданий было, мы даже ещё и не целовались по-настоящему.

Я поверить не могла своему счастью, когда он меня замуж позвал — летала, ничего не видела вокруг.

Сердце кровоточит от воспоминаний. Забыть бы всё, да не могу…

Наблюдаю за ними, когда она заходит. Как ведут себя. Как друг на друга смотрят. Ничего особенного, заняты постоянно: она с мамой, он с папой. Со мной она только не разговаривает, даже не подходит, а так — всё по-прежнему.

Такое напряжение, что всё тело болит. Я как оголённый провод сейчас: дотронься и током шарахнет.

За Элей муж приехал, она ко мне подходит:

— Справишься?

Усмехаюсь:

— Угу…

— Давно Лала не живёт у вас?

— Знаешь что-нибудь?

— Нет, ничего не знаю. Просто ни одна идиотка не оставит своего мужа с половозрелой девицей дома надолго, даже со своей любимой сестрёнкой. Я бы никогда так не сделала. Давно тебе об этом хотела сказать…

— Я идиотка…

— Ты не идиотка, Динуль, ты…, - замялась…

— Что, слов нет?

Фыркает мне на ухо…

— Почему такой вопрос? Кто наговолил нехорошего тебе?

— Догадайся…

— Догадалась. Выдохни и расслабься, всё ещё вилами на воде писано. Я ж тебе говорила, что она с дяденькой связалась, владельцем Орнамента. Я офигела, когда мне муж сказал. С её то возможностями, вот ни за что не поверю, что она к нему вдруг любовью воспылала. Слушай, я сейчас круг почёта сделаю и домой, а то даже мой терпеливый муж может разозлиться, — хихикает. — А ты не пори горячку, я попробую что-нибудь узнать про них.

Обнимает меня:

— Я люблю тебя Дин, знаешь, да? И в любое время звони…

Глажу её хорошенький животик — на счастье. Обнимаю. Не справилась бы без неё сегодня…

Ужин уже плохо помню. Пчелиный улей: жужжит, жалит иногда, не чувствую особо ничего. Устала.

И это состояние неопределённости бесит уже. Не знаю что делать. Не знаю как спать с ним буду, и как вести себя с ним, тоже не знаю. Не знаю, как у него спросить и что спрашивать вообще.

Хоть Эля и говорит, что ругаться не зазорно, я ругаться не умею. Никогда с ним не ругалась. Да и по жизни ни с кем почти не ругалась.

Никогда не слышала, чтобы мои родители ругались или выясняли отношения. Может и были у них разногласия, они столько лет вместе, но их выяснения отношений обходили нас сестрой стороной.

Они для меня всегда были примером. Я мечтала о такой семье как у моих родителей: любящей и уважающей интересы друг друга.

Петя заходит бесшумно, как всегда. Чувствую это по тихому щелчку двери, по лёгкому колебанию воздуха и по его запаху. Он невозможно вкусно пахнет: свежескошенной травой, чистым воздухом, как после только что закончившейся грозы и чем-то ещё, мною до сих пор неразгаданным.

Его запах забирается мне в мозг, проникает под кожу, я захлёбываюсь им — дурею от него.

Берёт пижаму, которую я держу в руках, и бросает её на пол:

— Не люблю пижамы…

Мурашки разбегаются по коже…

Разворачивает меня к себе. Обнимает меня. Целует.

— Соскучился нереально, — шепчет, — не мог дождаться, когда все разойдутся сегодня. Готов был уже тебя у родителей украсть.

Ладошки мои в руки берёт, начинает пальчики мои целовать…

Каменею…

— Расслабься, — гладит меня всю.

А я расслабиться не могу. Про сестру думаю, которая опять у нас в доме спит, про родителей…

— Нет, — шепчу, одними губами. Руки отдёргиваю, пытаюсь его остановить

Не реагирует. Ещё крепче обнимает, прижимает к себе, целует везде.

— Нет, — говорю громче.

Замирает на мгновение, но руки тут же продолжают своё путешествие по моему телу.

Я сжимаю его ладони своими.

Он останавливается, смотрит на меня…:

— Критические дни? — целует опять, — не страшно…

— Ты не слышишь меня, — почти кричу. — я сказала, — нет.

Убираю его руки с себя, делаю шаг назад. Обнимаю себя руками.

Он тяжело дышит. Глаза горят, желваки ходят на скулах, сжимает сильно кулаки…

Мне страшно. Я не видела его никогда таким.

Грубо берёт меня за плечи, смотрит на меня незнакомым мне взглядом:

— Что не так?

Всхлипываю…Страшно так становится.

Отпускает. С силой пинает кресло, оно опрокидывается с грохотом. Поправляет спортивные штаны, которые не успел снять и выходит.

Сжимаюсь вся.

Собака подскакивает, за дверью. Скулит недовольно.

— На место — говорит ей громко. Голос злой, незнакомый. — На место, кому я сказал. Разбаловала тебя хозяйка, совсем от рук отбились.

Больно до безумия.

И страшно…

Глава 8

Кто-то дышит мне в коленки… Олли? Мне приятно. Тепло. Спокойно. Протягиваю руку, чтобы потрепать за ухом свою любимицу и замираю. Не она. Эти волосы невозможно перепутать ни с кем. Эти короткие, немного жестковатые волосы — мой антистресс. Накручиваю прядку на палец, закапываюсь в его волосах, царапаю знакомый до боли затылок.

Лёгкий выдох мне в коленки.

Вздрагиваю…

Смотрю на него, родной такой, до боли…

— Прости, малыш. Прости, — не трогает меня. Коленкицелует. — Так соскучится по тебе, не смог вовремя остановиться. Давай я тебя на кровать перенесу. — смотрит на меня, ждёт разрешения. — Я не трону тебя, если ты не хочешь, не бойся. Просто буду лежать рядом…

А я в глазах его тону. Как будто забываю про всё: что вчера было — забываю. Не думаю о том, что завтра будет…, не хочу. Устала.

Руки протягиваю ему.

Он поднимает меня своими сильными руками. Смотрит так, как будто первый раз видит. Даю ему себя рассмотреть. Дрожу…Не от холода дрожу, нет. От взгляда его дрожу, от близости его…

— Обними, — сама предлагаю.

Обнимает бережно, нежно, крепко. Убаюкивает в объятиях, успокаивает, согревает. Целует в макушку.

Кладу голову ему на грудь. Запах его вдыхаю. Дыхание его слушаю: тихое сейчас, прерывистое.

Господи, блаженство такое.

— У тебя есть презервативы? — шепчу. По спине его глажу.

Отклоняется. Смотрит пристально.

Удивлён…

— У меня жена есть, зачем мне презервативы? — тихо говорит.

— Я таблетки не пью, — смотрю на него. Глаза его хочу видеть.

— Прекрасно. Давно пора…

Замираю. Я тоже удивлена. Не ожидала.

— Девочку хочу, дочь хочу, — продолжает и обхватывает мою голову ладонями, смотрит в глаза мне, — На тебя похожую, такую же красивую. Чтобы глаза такие же бездонные — глаза целует. — И губы чтобы тоже, как у тебя — проводит пальцем по моим губам. Очень хочу — шепчет так, что я опять дрожу. — И сына хочу. Но сначала девочку, Динару ещё одну маленькую. Сокровище ещё одно моё. Баловать её хочу, капризы её выполнять, на руках носить….Очень хочу.

Сама к нему тянусь. Обнимаю его. Сильнее прижимаюсь. Я мечтала от него эти слова услышать… Всегда мечтала.

Он отвечает. Обнимает сильно. По спине гладит. В волосах носом закапывается. С шумом запах мой вдыхает….

Спину его царапаю, не могу от кожи его оторваться. Захлёбываюсь от его близости. Слёзы по щекам ручьями льются

Собирает губами мои слёзы, губы мои целует, шею. Шепчет что-то мне на ухо. Не торопится. Гладит меня нежно. Везде гладит…

Находит губами мои губы и целует. Жарко. Страстно.

Я отвечаю ему. Мы целуемся. Целуемся. Целуемся. Остановиться не можем.

Он поглощает меня постепенно, затягивает на глубину. Я позволяю ему себя поглощать. Выпивать себя разрешаю. Тону в его поцелуях. От запаха его дурею, голову теряю. Тону в своих чувствах, в нём тону. Не могу от него оторваться. Подаюсь ему навстречу. Сильнее прижимаюсь.

— Люблю тебя, — шепчет мне.

— И я люблю, — сразу отвечаю, не задумываюсь.

Всё сегодня не так, как раньше. Всё по-другому. Всё ярче, жарче, всё острее. Но я не боюсь. Ничего не боюсь. Лечу на яркий огонь, как мотылёк, чтобы сгореть дотла, без остатка.

В голове термоядерный коктейль из боли, ненависти и любви.

Но ещё никогда мне не было так легко.

Так свободно. Горько. Сладко.

Всё, как в первый раз…

Как в последний…

***

Резко сажусь на кровати. Оглядываюсь — никого. Петя меня не разбудил. Он никогда меня не будит, если уезжает рано — даёт поспать.

Чёрт! Мне же на работу. Нашариваю в тумбочке телефон: десять минут девятого. Фух…, мне к десяти — успею. Тут до филармонии идти минут десять — пятнадцать, время есть ещё.

От мамы сообщение: «ты не проводила своего мужа на работу!» Добавляю от себя: «Не накормила завтраком и не погладила чистую рубашку. Безобразие!» Представляю мамино недовольное лицо — улыбаюсь.

Откидываюсь на подушку. Тело приятно поламывает, как после интенсивной тренировки, но я не чувствую себя усталой. Наоборот, энергия бурлит, клокочет и выливается через край. Хочется бегать, прыгать и танцевать. У меня была волшебная ночь. Потягиваюсь, так не хочется вставать. Так бы и валялась сейчас до вечера…

Вечером поеду к сестре. Решено. Ну не верю я ей. Не верю. Ну это же просто невозможно. Надо поговорить с ней.

С ним? И с ним надо поговорить. Обязательно.

Начну с сестры. После работы позвоню ей. С этой мыслью я подскакиваю с кровати и открываю шторы.

Яркое солнце сразу же заливает комнату тёплым светом, но нет ещё изнуряющей жары. Погода с утра прекрасная, как моё настроение. Ласковый ветерок проникает в открытое окно. Подставляю лицо под его нежные дуновения. Наблюдаю, как собака радостно скачет по двору и гоняет разноцветных бабочек. Улыбаюсь…Хорошо мне сейчас.

Заставляю себя оторваться от этой сказочной картинки за окном и напоминаю себе, что сейчас вообще-то утро понедельника и на работу пора, а ещё надо проверить еду и воду для собаки. Разворачиваюсь, чтобы бежать вниз и наталкиваюсь взглядом на коробочку: Pandora. Даже подпрыгиваю от возбуждения. Начинаю быстро-быстро разрывать упаковку: браслет — «Розовое мерцание». Чёрт! — то, что я хотела.

Кручусь вокруг своей оси от переизбытка эмоций и бегу вниз, напевая под нос незатейливую песенку «Хочешь», которая звучит сейчас из каждого утюга, как говорит моя мама.

Даже не бегу — парю в воздухе, такая лёгкая я сейчас, что не чувствую ничего под ногами. Пока лечу вниз, отвечаю на зазвонивший телефон: «Динара Ралифовна, — разливается в трубке томный голос секретарши мужа. Вас просили разбудить»

«Я разбудилась, спасибо. — отвечаю и отключаюсь» — не нравится она мне.

Приятно, что он не забыл про меня, но мог бы и сам позвонить.

Олли радостно прыгает вокруг меня, повизгивая. Я прыгаю вместе с ней, глажу её, целую в нос. Она фыркает смешно, я опять смеюсь…

— Всё, Олли, всё, — чешу её за ухом, — мне на работу пора.

Она недовольно повизгивает, но времени на игры уже нет.

Бегу в душ, по дороге вспоминая, что за выходные не подготовила себе балетки на классический экзерсис. Надо разбить пуанты, они у меня уже с лентами — пойдут. Кидаю их на кровать и быстро в душ. Делаю всё быстро: быстро купаюсь, быстро сушу волосы и быстро одеваюсь. Складываю аккуратно чистую форму, хватаю пуанты и начинаю вспоминать где у нас молоток. Или чем его можно заменить. Дверь жалко. Пуанты жёсткие, могут и дверь повредить. Это маленькие когда были, не думали особо, разбивали пуанты дверью. Мама потом ругала меня, когда я пуантой косяк поцарапала.

Можно, кстати, молоточком для мяса поколотить — мысль. Опять бегу вниз, на кухню. Пробегаю мимо кабинета. Резко разворачиваюсь, дёргаю дверь — открыта. Заглядываю осторожно, — вдруг тут что-нибудь тяжёленькое есть? Осматриваю комнату.

Я сюда практически и не захожу никогда. Да и муж тоже не работает в кабинете. Если что-то и делает дома, то или в гостиной или в спальне. Не нужен особо ему этот кабинет.

Захожу, оглядываюсь, вдыхаю в себя воздух. Пахнет Петей, как ни странно, немного кожей и деревом. Странно, что здесь так ярко слышится его аромат. Обхожу стол от Карим Рашида, который муж очень долго выбирал, а потом ещё несколько месяцев ждал.

На кресле стоит его портфель. Значит он всё-таки заходит сюда. Пальцы на руках самопроизвольно шевелятся. Никогда не лазила в его вещи. Даже карманы всегда просила его самого проверить. А уж про сумки и телефоны и говорить нечего.

На мгновение замираю…

Открываю портфель, руки дрожат… Преступником себя чувству. Заглядываю внутрь…

Чёрт! Не верится…

Руками глаза закрываю. Не хочу в это верить. Стою, дышу, настраиваюсь, смелости набираюсь.

Убираю руки с лица и вытаскиваю упаковку презервативов из портфеля.

Вскрытая…

«У меня жена есть, зачем мне презервативы!» — звучат его слова сейчас в моей голове.

Я и правда идиотка…

Спускаюсь на пол. Опираюсь спиной на стол. Опять дышу. Пытаюсь успокоиться и дыхание успокоить. Сердце так бешено стучит, что вот-вот выпрыгнет из груди. Но слёз нет.

Что там пишут про стадии принятия? Какая сейчас у меня стадия?

Беру себя в руки и звоню на работу, говорю, что сегодня меня не будет- отравилась. Не могу сейчас на работу ехать. Мне надо подумать.

Весь основной состав сегодня вечером вылетает на гастроли, от которых я отказалась, чтобы побыть с мужем. Дура!

Поднимаюсь и с каким-то остервенением высыпаю из портфеля всё содержимое на стол. Презервативы пытаюсь разорвать — не рвутся, прочные зараза… Разрезаю ножницами, разбрасываю их по комнате.

Ничего не болит. Даже сердце. Пустота только…

Глава 9

Видеть никого не хочу.

Говорить ни с кем не хочу.

Ничего не хочу.

Спускаюсь вниз и зову собаку:

— Гулять Олли…

Она радостно заскакивает в машину, вертится в ней ещё какое-то время, не может угомониться от радости, но потом видит совсем не жизнерадостную хозяйку и наконец успокаивается на своём месте. Смотрит осуждающе на меня, думает наверное: ну сколько уже можно страдать!?

Согласна Олли, самой противно. Но пока вот так, терпи меня такой. Хозяев не выбирают, увы.

Не успеваю доехать до проспекта, как звонит телефон — коллега. Блин, как не вовремя всё. Не отвечаю, но он перезванивает опять. И опять…

Прижимаюсь к обочине.

«Динарочка, что там с тобой случилось? — манерно распевает в трубку Венер, — Заболела, говорят?»

«Отравилась вчера. Гости были»

«Жрать не нужно всё подряд в выходные. А то нажрёте окорока за праздники и таскай вас потом, надрывайся» — выдаёт тираду коллега.

Я вдруг неожиданно шмыгаю носом…, не сдержалась…

«У тебя что там ещё и сопли что ли? Ой, ну Дин, ну ты прям девочка-инвалид у нас: из носа течёт, из жопы тоже. Партнёрша моя, поехать не может, — продолжает он как ни в чём ни бывало, — так что предлагаю тебе чемоданы собирать. Я узнал, у тебя виза есть. Тебя запасной ставили».

«Есть» — потом ему про жопу припомню. Главное, не забыть.

«Вот и отлично. И у тебя на всё про всё есть четыре часа времени. Давай, лечи свой понос и подгребай. Сегодня вечером в Москву вылетаем»

«А Айгуль? Она же вроде первой запасной была?»

«Дин, ну не конючь, а. Она ж корова тяжёлая. Я надорвусь её таскать опять. Давай быстро соглашайся. Я вообще сказал уже, что ты согласна».

«Может тебе подкачаться немного?» — не выдержала я, вспомнив про жопу.

«Динарочка, ты совсем с ума сошла? Это же Япония! Япония! — повторил он. — Это тебе не плюшки лопать дома на диване. Это совсем другой мир. И деньги другие, хочу тебе напомнить. Не у всех есть богатый муж, как у тебя, так что давай поднимай свой тощий зад и собирай чемодан. Помоги мне заработать на безбедную старость. А я пока передам, чтобы на тебя всё переделывали»

«Да чем тебе мой зад не нравится?» — огрызнулась я. Итак самооценка ниже плинтуса, а тут ещё умник доморощенный комплиментов отвалил. Обидно.

«Мне твой зад очень нравится, только ты у нас жена примерная и муж у тебя суровый. А в Японии его не будет. Он там случайно не рядом с тобой сидит?» — ржёт засранец.

Может и правда, рвануть сейчас в Японию? Развеяться, с мыслями собраться, сил набраться и решить что делать дальше…

«Ладно» — соглашаюсь.

«Алилуя! Динарочка, люблю тебя страстно. Повиси-ка, — женский голос прорывается сквозь наш разговор, — Прикинь, а, — возвращается ко мне Венер, — ходят тут малолетки всякие, откуда только имя моё знают, ссыкухи, — Я побежал тогда ещё раз скажу, что ты едешь. В четыре часа с чемоданом чтобы была. Надо ещё костюмы подготовить».

И отключился.

Вот как всегда, наговорил кучу гадостей и убежал не попрощавшись.

И что мне сейчас делать? Куда собаку деть? Домой отвезти? А вдруг муж мой суровый домой не придёт и что?

Муж, муж, муж — сердце опять защемило.

Олли, как почувствовала, — жалобно заскулила сзади.

Поворачиваюсь к ней: — извини солнышко, планы изменились. Не обижайся на меня. Мне это очень сейчас нужно. — глажу её.

Звоню подруге. Она, как будто ждала моего звонка, до гудков ответила:

— Дина, что я узнала, что узнала, — возбуждённо затараторила она.

— Эль, подожди, не трещи пожалуйста. — перебиваю. — Ты можешь Олли забрать? Я на гастроли уезжаю… — теперь она меня перебивает не дослушав:

— Я не поняла, а муж у тебя куда делся? Она же съест меня вместе с проглотом моим и не подавится даже. Мне зачем такие риски? Муж то куда делся? С тобой на гастроли едет?

Молчу, не знаю что ей ответить…

— Ты что, плачешь там что ли? — спросила, не дождавшись от меня ничего.

— Ага…

Слёзы неожиданно ручьями полились по щекам, застилая глаза и мешая говорить.

— Петя мне изменяет, — громко высмаркиваюсь и опять всхлипываю, — ты Олли возьмёшь на время, я в Японию лечу.

— Ты где сейчас? — спокойно спрашивает она.

— На проспекте.

— Офис мужа твоего далеко?

— Нет…

— Дина, слушай меня внимательно. Олли я не возьму, потому что для неё, я вот сейчас даже про себя не говорю. Для неё, — повторяет, — это плохо. Для неё — это стресс. Поэтому, ты сейчас, вытираешь сопли и едешь в офис своего мужа.

— Я никогда к нему не ездила просто так, без предупреждения.

— Вот и зря. Сегодня едешь без предупреждения. Слышишь меня?

— Угу…

— Заходишь к нему в офис вместе с собакой и оставляешь свою псину у него. И не вздумай даже его предупредить. Поняла? Паркуешься рядом с его мерсом, можешь его даже поцарапать гвоздиком, разрешаю. И идёшь своей летящей походкой, прямиком к нему. Открываешь дверь, можно ногой, заходишь не останавливаясь. Только нигде не тормози. Поняла? — тишина. — Не слышу…, - я молчу, — аллё гараж?

— Ясно.

— Умница. Тогда сопли свои вытри. Губы накрась и вперёд. А мы пока поедим с моим проглотом и могу к тебе прикатить. Как тебе план?

— Чёрт!

— Не чёрт, не чёрт, а классный план! Давай Дина, не боись! Мы за тебя тут топим вместе с проглотом, не подведи нас!

— Еду!

— Молодец! Динара чемпион! — орёт так, что я от телефона в страхе отпрянула, — чуть не оглохла. Бедный её малыш, уже наверное подёргивается от такой мамочки. Она же вечно у нас на взводе немного.

Так…: сопли вытерла, губы накрасила, как подруга сказала. Уже даже и страха нет. Еду, с Олли беседую, как ненормальная. Рассказываю ей всё, повторяю всё, что подруга мне наговорила, чтобы настроиться и не передумать. Хорошо, что никто не слышит, а то так и в психушку недолго загреметь.

Паркую машину, беру собаку, поднимаю подбородок и чётким шагом направляюсь в офис. Представляю себя со стороны, и смешно становится: такая дама с собачкой идёт на дело. Даже улыбаюсь.

Никто меня на входе не останавливает. Все знают меня в лицо, хоть я и редко здесь появляюсь. Прохожу до самого офиса без остановки. Иногда только шаг замедляю, когда замечаю, что сильно разгоняюсь.

С грохотом открываю дверь в офис и быстрым шагом прохожу вдоль стойки рецепшена. Секретарша подскакивает и начинает кричать, что туда нельзя — Петр Валентинович очень занят, у него совещание с партнёрами.

— Мне надо, — говорю не своим голосом и быстро открываю дверь, пока она меня не остановила.

Картина открывшаяся перед моим взором, меня на мгновение выбила из колеи и я чуть было не дала заднюю. Но сзади меня уже подпирала подскочившая секретарша и отступать мне было просто некуда. В кабинете сидела… Зоя, моя лучшая подруга до недавнего времени, а над ней нависал мой разъярённый муж. Я такого злого мужа никогда не видела. Он аж красный весь был. Казалось, что он вот-вот сорвётся и грохнет её.

— Что ты ей сказала? — орал он во весь голос, нависая над ней. Орал так громко, что не слышал, как открылась дверь.

— Всё, — ответила она спокойно, ехидно улыбаясь.

— Исчезни тварь, пока я тебя не прибил, — и я поняла, что мужа своего знаю очень плохо или совсем не знаю. Он никогда на меня не орал. Да я вообще не слышала, чтобы он голос на кого-нибудь повышал.

— А раньше говорил, что тебе всё во мне нравится, — она выгнулась в талии, потянувшись к нему.

А я замерла бездыханной статуей, от осознания того, что она сейчас сказала. Чёрт! Он что, спал с ней? Вот же гадство! Меня начала накрывать паника, сердце колотилось так, что выпрыгнуть из груди было готово. Я начала пятиться назад… Но тут на Зою остервенело залаяла Олли. Сзади, меня уже подпирала, забежавшая на шум испуганная секретарша: она попыталась отодвинуть меня в сторону и что-то сказать в своё оправдание дорогому шефу.

Зря она это сделала, конечно. Олли тут же повернулась в её сторону и зло огрызнулась.

Она мгновенно выскочила из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Наше неожиданное появление можно было вполне сравнить с эффектом разорвавшейся бомбы. Даже мой муж не сразу сообразил, что произошло.

Олли рычала и рвала поводок, пытаясь дотянуться до Зои. Я не останавливала её. Стояла и смотрела на них. Мне было приятно видеть испуганное лицо своей бывшей подруги и недоумение на лице мужа. Где-то там, у меня в глубине, тоже сидела сволочь и гадина, с которой я до сегодняшнего дня, была не знакома.

Первым пришёл в себя муж. Он, до боли родным жестом, провёл по своей безупречной причёске, сделав её ещё безупречнее, и сделал шаг в мою сторону.

Но я не дала ему подойти. Протянула руку и попросила остановиться. Мне нужно было сделать всё быстро и по возможности на него не смотреть.

— Я сегодня улетаю, — быстро начала я говорить, — а потом, когда я прилечу, мы с тобой всё обсудим. Следи пожалуйста за Олли и не води в дом посторонних женщин. Для собаки это стресс.

Присела, поцеловала любимую собаку. Пообещала ей, что как только вернусь, сразу же заберу её к себе. Развернулась и вышла.

— Охранять, — послышался громкий голос мужа и его лёгкие шаги за моей спиной.

— Динара, подожди..

Иду, не останавливаюсь. Самое главное для меня сейчас, не смотреть на него и не позволять ему ко мне подойти, а с остальным я справлюсь.

— Дина…

Не отвечаю. Не поворачиваюсь. Убыстряюсь насколько могу. Мне надо отсюда выйти.

Я была абсолютно уверена, что он не будет устраивать разборки на работе. Не будет поднимать шум и привлекать к себе внимание скандалом.

Я не такая уж и дура, как они все думают.

Глава 10

Пётр

Кровь закипает в жилах, в висках пульсирует…Сжимаю кулаки, аж кости хрустят.

Она что ушла? Ушла из-за этой дуры и даже не захотела со мной поговорить?

Не верю!

— Пошла вон отсюда, — возвращаюсь в кабинет. Не смотрю на неё. Видеть не хочу эту стерву. Подхожу к окну и наблюдаю, как Динара выезжает со стоянки. Колотить начинает, как будто разряд электрошокером получил… Всё равно не уедешь далеко. Найду.

— Вон пошла! — разворачиваюсь.

— Мы не закончили ещё, — смелая какая. — ты мне обещал…

Подскочил к ней, как ошпаренный. Руками за стол вцепился, чтобы не вмазать ей сейчас…

— Ничего не получишь, пошла нахрен отсюда, — смотрит своими наглыми глазами, — собаку спущу даже руки марать не буду об тебя.

— Пожалеешь, я предупредила — встаёт наконец.

— Уже пожалел — ушла бы уже быстрее, видеть её наглую рожу не могу больше.

— Олли, не мельтеши, сядь, — переключаюсь на собаку и показываю место около дивана. Не было бы собаки рядом, точно бы сорвался и наделал глупостей.

Дёрнул меня чёрт с ней связаться, что баб мало вокруг? Бурлящая внутри энергия требует выплеска — пнул дверь со всей дури. Дверь с грохотом захлопнулась.

Не помогло…

Как не вовремя всё…

Начинаю нарезать круги по кабинету. Надо успокоиться.

Достаю коньяк — не пью никогда днём, но внутри сейчас такая буря, что разрывает на части.

Сажусь на диван с бутылкой, подзываю собаку. Глажу её — не успокаивает даже она меня сейчас. Смотрит на меня как-то осуждающе или я гоню уже ….:

— Олли, не грусти, мы вернём тебе хозяйку, — она скулит в ответ, как будто понимает всё, зараза такая.

Чёрт!

«Валер, зайди» — звоню другу.

Не время сейчас сидеть и ждать…

«Срочно, да» — уточняю.

Делаю глоток прямо из бутылки. Не хочу бокал искать и секретаршу эту дебильную видеть не хочу. Откуда она вообще у меня взялась? Ничего толком не умеет. Надо сказать, чтобы убрали.

— Оо, — заходит друг и по совместительству начальник охрана, — это по какому поводу ты решил напиться средь бела дня? Праздник? Похороны? Олли, девочка, — переключается на собаку, треплет её по загривку. Она радостно фыркает, приветственно постукивая хвостом. — Тебя жених мой уже заждался, поедешь ко мне?

— Найди мне всё по Макарову. — перебиваю его беседы с собакой, — всё, даже то, чего найти невозможно. — делаю ещё один глоток из бутылки.

— Орнамент?

— Да

— Это из-за неё?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — не факт, что если бы её не было он не попытался под меня копнуть… — подношу бутылку к губам

— Не увлекайся, — Валера выдёргивает бутылку из моих рук, — Чего она хочет?

— Бутылку верни. — протягиваю руку, но он ставит бутылку на стол и садится в кресло напротив, — Сам знаешь чего она хочет… Ну и ещё дом, который нельзя оформить. Говорит, что у неё или у него, я не понял, есть что-то на меня. Типа, когда я дом расселял, кто-то там был сильно недоволен и у них есть компромат на меня. Могут доказать незаконность расселения. У меня есть по этому поводу подозрения. Проверь всё по дому на Мяги. Ну и вообще по тому району всё проверь, там тогда такая неразбериха была, могли что-нибудь и упустить. И по Макарову мне всё…, ни за что не поверю, что он чист и безгрешен аки девственница.

— Все знают, что у Макарова куча скелетов в шкафу припрятано, но никто ничего откопать не может. Он всё очень хорошо спрятал. Но если у него действительно что-то серьёзное на тебя, тебе с отцом поговорить надо. Они же вместе начинали когда-то, много интересного друг про друга могут рассказать.

Ржёт…

— Вот про то, что у Макарова не совсем понятный брак и странная жена — это он не скрывает. Тут даже копать глубоко не надо. Я недавно конкурентов просматривал, так он в открытую на сайтах знакомств регистрируется. Уж не знаю, до Зои это было или во время, но я его нашёл на парочке. Ищет партнёрш себе для свободных отношений и нечастых встреч. Зоя там тоже, кстати есть, может они там и нашли друг друга. Она девка красивая. Он мужик богатый. Спелись. Давай на выходные к родителям твоим съездим? С батей твоим поговорим. Я тоже их давно не видел. По пирожкам мамы твоей соскучился. — постукивает себя по животу. — Динара у тебя никуда не уехала?

— Динара всё знает. — встаю и беру опять бутылку. — Надо с ней сначала вопросы утрясти. Мама не слезет с меня живого, если я без неё приеду. Она же для неё любимая доченька. Мы должны были в эти выходные к ним поехать. — вспомнил и злость опять накатила.

— Ну и придурок ты Фомин, такую девочку прощёлкал. — забирает бутылку у меня. — если она решит с тобой развестись, я её поддержу.

— Ты не оборзел? — бесит меня сейчас. Смотрит на меня и нагло ржёт и сделать я ему ничего не могу. Столько всего вместе прошли. Армию вместе прошли, не самую простую, куда меня отец в наказание за хорошее поведение, отправил. Валера тоже тогда со мной пошёл. Мог бы и не ходить, бросить меня одного на произвол судьбы, а он рванул за мной.

— Нет, не оборзел. Дина девочка зачётная, не тому досталась только.

— Валер, даже не вздумай к Дине подкатывать. — закипаю от его наглости. — Сестрой её можешь заняться. Она свободна.

— Не…, есть бабы, с которыми я не связываюсь, ты же знаешь — она одна из них. Сорян, — разводит руки, — испортил, теперь мучайся сам.

— Там не всё так однозначно, — вспомнил аж противно стало. — я даже и не помню ничего…

Дине было столько же лет, как и её сестре, когда я с ней познакомился. Только она совсем девочкой была. Совсем не такой, как её младшая сестра. Какой-то настоящей что ли. Такой нежной, трепетной, дрожала как осенний листочек под моими руками: от страха дрожала, от желания, от любви. У меня никогда не было таких девочек. Никто никогда не смотрел на меня такими глазами. Никто никогда меня так не любил. Я просто не мог её никому отдать. И сейчас не отдам.

— Ладно понял я всё, — пойду.

— За Диной присмотри….

— Присмотрю, не переживай…

— Присмотри, значит — присмотри. Никаких подкатов. Прибью. И не посмотрю, что ты мой лучший друг.

— Не прибьёшь, — ржёт гад, — кто тогда твои проблемы с бабами решать будет. За несколько лет, первое нормальное дело, да и то из-за бабы.

— Раньше ты что-то не жаловался.

— Ну мы взрослеем Петь. И раньше ты женат не был. А в последнее время я даже в гости к тебе заходить не хочу — перед Диной неудобно.

— Маячок ей поставь. И попроси кого-нибудь, чтобы присматривали за ней. Она совсем ребёнок ещё. Ещё влипнет куда-нибудь.

— Она не ребёнок. — усмехается придурок, — давно уже не ребёнок. Она женщина. И красивая женщина, хочу тебе напомнить. Никто, кроме тебя, ребёнка в ней не видит. Очнись.

— И когда ты успел в ней женщину рассмотреть? — смотрю на него и не могу понять: он серьёзно это сейчас мне говорит или как?

— Да в первый день, когда в коридоре встретились, если помнишь, тогда сразу и увидел. Только она никого кроме тебя не видела, ни тогда, ни сейчас. Маячок у неё есть. На машину поставлю, на всякий случай.

Он что, помнит когда первый раз Дину увидел? Офигеть!

Звоню Динаре, как только закрывается за другом дверь.

Что…? Меня заблокировали? Да быть не может такого!?

Эле…

«Пошёл в жопу» — это мне?

«Валер, — ору в трубку, срывая голос, — узнай мне всё про неё, всё! Куда едет, на сколько, с кем…Понял?»

«Про Зою, что ли? Я же тебе сказал, — сделаю»

«Да какая Зоя на…фиг. Мне плевать на неё с высокой колокольни. Про жену мою всё узнай»

«Петь, присмотрю, чтобы с ней ничего не случилось, я же говорил. А всё узнавать? — нет. Это не мои обязанности»

Псих берет …

Телефон в стену летит — в хлам.

Глава 11

Динара

Собираю чемодан не глядя. Бросаю в него всё подряд. Не понимаю, что мне с собой брать. Вообще ничего не понимаю.

Надо побыстрее отсюда слинять пока он не приехал, но сил нет совсем. Осознание того, что случилось, высосало из меня всё до последней капли. Всё, чем я жила до сегодняшнего дня, во что верила — рухнуло.

Всё валится из рук. Голова совсем не соображает.

Сажусь в кресло, утыкаюсь носом в коленки, голову руками накрываю.

Боже…

Я влюбилась в него сразу. Вот как только увидела его, так сразу и влюбилась…

Помню, как металась по квартире, перед нашим первым свиданием, не могла сообразить, что надеть, какую причёску сделать, да о чём с ним говорить вообще. Я и на свиданиях-то до этого ни разу не была. То, что в школе было, вообще не считается. Меня родители не отпускали особо никуда. Каждый шаг мой контролировали. С девчонками, и то, только днём встречалась. А тут сразу — свидание. Настоящее. Я в шоке. Волнуюсь страшно.

Девчонки приехали на помощь почти полным составом. Альбины только не было — не смогла.

— Кто такой, — начала с самого интересного Зоя, мелко тряся плечами по-цыгански.

Я в ответ, просто пожала плечами:

— Петя его зовут…

— Где познакомились? Давай рассказывай, не томи, интересно же…, - поддержала её Элька.

— На парковке. Ездила за документами на квартиру и на парковке познакомилась. Он мне с машиной помог. — Улыбаюсь. Смешно сейчас вспоминать, как я там опрофанилась.

— На какой? Дина, давай уже рассказывай. Из тебя вечно всё клещами надо всё вытягивать, — нетерпеливо заныла Эля.

— Да «Флагман», офис на проспекте.

— Петя, говоришь? «Флагман», говоришь…, - Зоя воткнулась в телефон. — Это не он случайно? — поворачивает экран.

Я посмотрела на экран её телефона: с экрана смотрел на меня Петя, сияя своей сногсшибательной, белозубой улыбкой.

— Он…, а ты откуда его знаешь?

— Дина, — она уставилась на меня удивлённо, — да это же Петя Фомин, его все знают. Ну ты же с ним обедала, ты говорила. И ничего не заметила?

— Нет…, — я растерялась, даже я, знала эту фамилию. — А что я должна была заметить?

— Ну как же, у него же на левой руке указательного пальца фаланги нет. Не видела?

— Нет…, не видела ничего, — только сейчас, когда она мне сказала, я вспомнила, что он и правда немного странновато поджимал пальцы левой руки. Я это сразу заметила. Но так, чтобы вот прям в подробностях, — ничего не видела. Не до этого мне было. Я там, пока мы обедали, на него смотрела и думала — как бы мне, ненароком, едой не поперхнуться, так волнительно было.

— Ну ты даёшь, Дина! Да это же все знают. В общем, — она наклонилась над столом, — говорят, он по молодости куролесил не по-детски. Оргии вселенские устраивал. До сих пор, некоторые с ностальгией их вспоминают и по углам шепчутся. Папаше его это всё надоело, ну он его в армию исправляться и отправил. Может там, конечно, ещё что-то было… Кто-то говорит, что он его туда отправил, чтоб его не посадили. Но если это так, то дело замяли. В армии у него тоже не всё спокойненько протекало. Я не очень хорошо разбираюсь, но он вроде не при штабе сидел. В какую-то заварушку попал и ему этот палец, то ли отстрелили, то ли сам он по неосторожности его себе покалечил. Точно не могу сказать. Но то, что у него нет фаланги, все знают. Ещё, говорят, что он по пьяни дурак бешеный. И сейчас не пьёт вообще. Типа его клинит, или он потом ничего не помнит. Надо уточнить этот момент, на всякий случай. Ещё друг у него есть классный…, - она облизнулась и наконец остановилась, а я покраснела, вспоминая его друга…

Я чуть сквозь землю не провалилась, когда его красавец друг на весь коридор залепил: — Петь, ты когда у нас на детей перешёл? Что-то я не заметил этого момента…

— Заткнись и исчезни, — жёстко отреагировал Петя

А я с силой вцепилась в его локоть, аж пальцы судорогой свело.

Он наклонился тогда ко мне, посмотрел как-то странно на меня и извинился. И всё — я пропала.

Зоя не заметила моего смущения, продолжала тараторить, как ни в чём не бывало:

— Там модель просто: высокий голубоглазый блондин. Тоже не женат, но, увы и ах, — показательно тяжело вздыхает и разводит руки в разные стороны, — из простой семьи: мама — учительница, папа алкоголик. Нам такие не нужны.

— Ничего себе…, - только и смогла вымолвить я…

Она вдохнула свежего воздуха в свою немаленькую грудь и продолжила с ещё большим энтузиазмом:

— Обалдеть! Наша скромница Динарочка отхватила себе самого завидного жениха в нашей деревне. — Возьми меня с собой, а …, - сложила ладони вместе и сделал жалостливые глазки, — вдруг он с другом придёт, а? Да и группа поддержки тебе не помешает.

— Так, группа поддержки, — Эля хлопнула по столу, — пыл свой умерь. У тебя своих предостаточно, разберись с ними сначала. Дина, — поворачивается ко мне, — мы тебя сейчас накрасим, причёску сделаем и приоденем. Петя этот, глаз от тебя оторвать не сможет. Только следи, чтобы он не пил. Если вдруг заметишь, что он наливает себе пиво безалкогольное, встаёшь и бежишь куда подальше, теряя тапки. Ясненько?

Я засмеялась…

Зоя выдала привычное:

— Ладно мамуля, уговорила на этот раз…

А Эля добавила строгим голосом:

— И смотри у меня, чтобы не баловались там на первом свидании. Помнишь же, что перед твоими родителями я своей задницей отвечаю. Вернее, бабуля рискует своей задницей. а она у нас дама уже солидная, ей переживать нельзя. Так что ведите себя прилично, а я тебя проверять буду, — показательно погрозила мне пальцем….

И мы все дружно заржали.

Я сказала родителям, что я поехала в гости на дачу к подруге, чтобы они мне разрешили не приезжать домой на выходные. А Эля уговорила бабушку нас подстраховать.

Звонок…

Я подскочила с кресла в панике…Кто?

Глава 12

Заметалась по комнате, как ненормальная…

Неужели я уснула и проспала всё на свете?

Смотрю на часы — нет. Как в пропасть провалилась. Ощуение, что вечность прошла, а на самом деле прошло-то всего минут десять от силы.

Одёргиваю себя и пытаюсь собраться с мыслями: у Пети ключи, кто ещё? Жаль, что Олли нет, с ней как-то всегда спокойнее. Она до звонка гостя чувствует и даёт время на подготовку.

Собираю в кулак всё своё мужество и смотрю в домофон — Эля.

Чёрт!

Чуть с ума не сошла от перенапряжения. Выдыхаю…

Элька забегает и сразу пытается заграбастать меня в свои объятия:

— Иди сюда моя хорошая, — разводит руки, — обниму тебя. Можешь даже поплакать у меня на груди, разрешаю. Тебе сегодня всё можно.

— Не надо Эль, — делаю шаг назад, — наплакалась я уже. Не жалей меня. Помоги лучше собраться, а то я подвисаю страшно, никак с мыслями собраться не могу.

Ничего не спрашивает больше, бодрым шагом профланировала в дом, даже есть не попросила.

— Куда намылилась?

— На гастроли пока, а там посмотрим…

— Надолго?

Вот чувствую, что не это она хочет у меня сейчас спросить, но терпит. Из последних сил терпит.

Поворачиваюсь к ней и сама озвучиваю то, о чём даже думать не хотела:

— Петя мне изменяет, — вздыхаю, тяжело мне это сейчас говорить, но надо. Чувствую, что надо проговорить всё. Для себя. Проговорить и поверить во всё это окончательно, — с сестрой изменяет. С Зоей и ещё наверное с кем-нибудь, — развожу руки открываясь. смотрю на неё. Жду.

— Поплакать точно не хочешь? — хлопает по своей груди…

— Нет, — отрицательно мотаю головой. — Не хочу. И времени у меня в обрез. Не до слёз мне сейчас.

— Ты надолго? — без лишних слов она начинает складывать мои вещи в чемодан отработанными движениями.

Когда-то мы вместе занимались балетом. Но в пубертатный период она резко поправилась и всё забросила. Сказала, что с такой большой задницей её только в стриптиз возьмут, но она к этому пока не готова. Не настолько у неё всё плохо и не так сильно она влюблена в танцы.

— Примерно на месяц, может чуть меньше. Не уточняла. Я не должна была ехать, я вообще там третьим составом у них стояла. Да и не хотела я …., - начинаю опять раскисать вспоминая мужа, но беру себя в руки, — там кто-то не смог и Венер подсуетился.

— Это тот петух крашеный?

— Эль, я посмотрела на неё укоризненно, — он артист. Забыла что ли как им непросто по жизни идти? — хотела пошутить, но получилось, кажется, не очень. С такой кислой миной, как у меня сейчас, шутить вообще противопоказано.

Она махнула рукой:

— Ладно, потом куда?

— Не знаю. Подыщу себе за это время что-нибудь.

— А я знаю, — она встала, упёрла руки в бока, и в упор на меня посмотрела, — у тебя дом есть и квартира есть. Даже не думай ничего искать. Муж твой пусть ищет себе жильё и сестра твоя — змея подколодная, пусть выметается из твоей квартиры. Я ей сама позвоню и всё ей скажу. И Зое позвоню. Дин, прости меня, — она всхлипнула, — я ведь знала, что она сволочь хорошая, но даже представить не могла, что она до такого опустится.

Я обняла её:

— Тебе нельзя волноваться, успокойся, — погладила её красивый животик…

— Мой проглот, парень закалённый, — она фыркнула сквозь слёзы, — к маминым истерикам привык. Кремень парень будет. — вытирает слёзы тыльной стороной ладони.

— Дать сопливчик?

— Давай, и себе возьми. Да побольше… — Узнаю неунывающую подругу.

Наконец исчезло напряжение, витавшее между нами, когда она зашла. И мы дружно высморкавшись, продолжили мои сборы.

— Хочешь сплетнями тебя развлеку, раз уж плакать ты отказалась на моей груди?

— Давай, — в голове моей появилась ясность и я уже осознанно начала упаковывать чемодан, — что там у тебя?

— В общем, там Зоя наша, гадина такая, и правда связалась с владельцем Орнамента — конкурентом, — она замялась, прокашлялась и посмотрела на меня.

Я кивнула, разрешая ей говорить.

— Не знаю, что их связывает, не думаю, что любовь вселенская у неё открылась вдруг к этому дяденьке, он ей так-то в отцы годится. Скорее всего — деньги. У неё же с детства идея фикс была, помнишь? Богатый муж, по любому. Её неблагополучное детство, просто так для неё не прошло, оставило свои отпечатки. Я не оправдываю сейчас её, — Эля поднимает руки, — ты не подумай. Я просто констатирую факты. — я киваю, соглашаясь.

Я знаю всё про её детство. Мы со школы вместе. Мои родители не приветствовали нашу дружбу, но мне было с ней интересно. Она для меня была, как окошечко в другой мир. Запретный для меня мир. Там, в её мире, было всё для меня незнакомо: ново, немного странно и страшно, но очень интересно.

Мы знали про её непростую ситуацию в семье и всегда её поддерживали и помогали ей. Она даже жила какое-то время у Эли, когда ей жить было негде. И деньгами мы ей помогали. От этого сейчас вдвойне больно.

— Может я конечно чего-то не знаю или не понимаю, но кроме денег причин их связи не нахожу. — продолжает рассказ подруга. — Он дядька взрослый. И, — она останавливается и поднимает палец, — бывший друг папы твоего…мужа. Почему они больше не общаются — не знаю. Тайна, покрытая мраком. У него, у этого кренделя, говорят жена шизанутая — страшная как чёрт, на полжизни его старше. Когда-то, она его отбила у девочки, которую он очень любил. Сделала с этой девочкой что-то нехорошее и женила на себе этого перца. Но детей у них общих нет. Он гуляет сейчас не по-детски, даже не скрывает этого. Но живут они почему-то вместе, не разводятся.

— А с девочкой что? — перебила я её

— С какой?

— С той, которую он любил.

Она пожала плечами:

— Уехала куда-то. Никто не знает.

— А что она с ней сделала? — мне почему-то стало не по себе от всего этого. Я даже про свои проблемы на время забыла.

— Да кто ж знает? Это ж было сто лет назад. Никто уже толком ничего и не помнит.

Зазвонивший телефон прервал нашу беседу. Мы начали оглядываться в поиске источника звука. Наконец Эля нашла свою сумку. Посмотрела на экран, прищурилась, и громко и чётко произнесла в трубку:

— Пошёл в жопу…, а потом продолжила, как ни чём не бывало, — Вот и скажи мне, зачем он ей? Только деньги.

— Может любовь? — предположила.

— У неё — вряд ли. У него — кто знает? Свидетели говорят, что он очень тепло к ней относится. — она развела руками. — Может молодость вспомнил. — И резко сменила тему. — Сколько у нас времени?

Я даже не спросила, кого это она сейчас так размашисто послала, глянула на часы:

— Минут десять-пятнадцать. Заболтались мы.

— Чемоданы закрываем и рванули отсюда, — командует она. — Смотри, мне всё равно сейчас делать нечего. — говорит на ходу, — Ты успокаивайся и пиши мне. Сестру твою из квартиры твоей я выгоню, даже не сомневайся. С домом я тебе помочь не смогу, но советую тебе дом мужу не отдавать. Ты его заслужила. Ни о чём не переживай. Отдыхай. Развлекайся. Если что, какое-то время поживёшь у меня или на даче. Потом решим.

Я махнула рукой:

— Давай потом об этом…

Мы присели «на дорожку» и побежали на выход…

— О, чёрт! — тихо воскликнула она, — в машину Дин, — подтолкнула меня к машине, помогая мне запихать чемоданы в багажник.

— Кто? — шепнула я ей на ухо, обнимая.

— Давай рви когти и не оглядывайся…

Глава 13

Срываюсь с места со свистом. Не оглядываюсь.

Я итак знаю, кто там…

Чувствую.

Сердце заходится в бешеном ритме. Кровь приливает к голове, до боли в висках. Но паники и страха нет. Всё внимание на дороге. Концентрация на пределе. Выполняю привычные манёвры, благо дорога мне хорошо знакома. На подсознательном уровне уже всё прописано, даже думать не надо. Только внимание.

Да и с машиной своей я срослась уже давно. На слух её чувствую, глаза не нужны. Сколько раз муж мне пытался купить что-нибудь посолиднее, как он выражался, но я свою малышку люблю. Да и без надобности мне солидная машина. Я никуда особо и не ездила. Только по городу. Даже к родителям он меня с водителем отправлял. Иногда правда я своевольничала и гоняла сама, когда он был в отъезде. Ругал он меня всегда за это, если узнавал. Типа опасно же ехать по трассе. Волнуется он. Гад!

Еду с превышением, но мне везёт — ни машин, ни людей в это время особо нет.

Он не должен за мной поехать. Не должен. Не будет за мной бегать. Зачем я ему с такой-то скамейкой запасных?

Но хочется уже побыстрее доехать до места и сесть в автобус, а лучше — в самолёт.

Ехать совсем недалеко и в обычные дни я хожу на работу пешком — люблю прогуляться. С чемоданами же далеко не убежать.

На въезде на стоянку филармонии, звоню Венеру, чтобы помог мне разобраться с багажом.

Дружу с ним практически с первого дня моей работы здесь. Своеобразный он конечно, манерный весь такой. Но у нас вообще нормальных мало. И в отличии от многих других — нормальных, он мне никогда не гадил из-под тишка, и никогда меня не подводил. Всегда за меня заступался.

— Ну слава яйцам! — разливается его манерный голос в динамике, раньше чем я что-либо успела сказать. — Динарочка, ты меня чуть до инфаркта не довела. Ты что творишь вообще. Я тут уже успел все трусы и чайники твои концертные в баулы покидать. А тебя всё нет. Ты за что так со мной?

— Разгрузиться помоги, — перебиваю его тираду…

— Должна будешь

Бросаю трубку и встаю рядом с автобусом, где уже все собрались. Гул стоит такой, что разобрать ничего невозможно. Тут и артисты и провожающие, орут все. Никто не обращает на меня внимания. Все заняты своими делами, кроме администратора, с которой я не жаждала встречи сейчас, совсем. Надеялась, что пронесёт. Но нет, — не пронесло.

— Фомина, чтоб тебя, — орёт она своим зычным басом, — ты что творишь вообще? Венер тут за тебя, можно сказать, голову на плаху положил, а ты звезда такая, шляешься где-то, подводишь нас всех.

Гул затих и все с интересом уставились на меня.

В обычное время я бы струхнула и быстренько извинилась, но сегодня мне всё равно. Не обращаю на неё внимания. Начинаю вытаскивать чемоданы.

Её у нас боятся все, без исключения. Даже мужики взрослые боятся, скрутит в бараний рог одной левой — любого.

Венер выскакивает из-за автобуса и чмокает её в щёку:

— Зубайдушечка, — угомонись дорогая, мы мигом, ты даже моргнуть не успеешь, а мы уже в автобусе сидим, никто ничего и не заметит, — манерно зачёсывает волосы своей пятернёй назад и бежит ко мне.

— Десять минут у вас на всё про всё и по матрёшкам! Всем! — объявляет она ещё громче, но уже не так грозно, и отходит в сторонку покурить.

Остальные тоже, под шумок, решили подымить перед дальней дорогой.

Венер быстро закидывает мои вещи и закрывает багажный отсек. Я успела. Можно выдохнуть.

— Машину отгоню, — смотрю на Венера, — место мне займи у окна.

— Уже занял, — гладит меня по голове, — со мной сидишь красотка.

— Дина — раздаётся рядом знакомый голос и я подпрыгиваю.

Сердце в пятки уходит.

— Это что за крашеный петух рядом с тобой?

Что он делает здесь? Муж прислал? — проносится в голове.

— Не твоё дело, — поднимаю взгляд.

— Ух ты, дерзкая какая стала, — смеётся, — умница.

Смущаюсь от его похвалы. Щёки краской заливаются. Всегда смущаюсь, когда его вижу. Хоть и прошла куча времени с нашей первой встречи, и он больше никогда не позволял себе никаких сомнительных шуточек в мою сторону, я смущаюсь.

Он улыбается. Открыто. Хорошо.Улыбается своей фирменной, немного бесшабашной улыбкой.

Успокаиваюсь, тоже улыбаюсь.

Прошу Венера подождать меня в автобусе. И он послушно отходит в сторону и присоединяется к кучке любителей подымить, хотя сам не курит. Посматривает на меня, контролирует ситуацию. Девочки же откровенно рассматривают Валеру и даже не скрывают этого. Понимаю их. На такого сложно не засмотреться: высокий голубоглазый блондин, с невероятной улыбкой. Когда он улыбается, мир становится как будто ярче и красочнее. Я сама иногда засматривалась на него, хоть и замужем была и мужа своего любила до одури.

— Ты что делаешь здесь? — наконец отмираю.

— Тебя провожаю…

— Аа, — не знаю, что ему сказать на это, растерялась опять.

— Дина, — он наклоняется к моему лицу, обдавая меня своим дыханием, — давай с тобой договоримся сейчас, если тебе что-то будет нужно, то ты мне звонишь в любое время дня и ночи, независимо от твоих отношений с мужем. Договорились?

— У меня всё хорошо, мне ничего не надо…

— Я знаю малыш, что у тебя всё хорошо. По-другому просто быть не может.

— Я не малыш, — огрызаюсь.

— Извини, — поднимает руки, — но знаешь же, некоторые вещи проще мужчине сделать, чем девочке: кран там починить например, шкаф подвинуть или колесо поменять. Ммм? — серьёзно смотрит, только в глазах бешеные чертята скачут.

Я помялась немного и обнаглела:

— Слушай, раз уж ты сам предложил, можешь машину мою в сервис загнать? А то там тук-тук что-то.

— Да не вопрос вообще, ключи давай. Посмотрим где там тук-тук. Тебе её потом куда?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — потом решу. Позвоню тогда?

— Конечно. Обнимемся?

— Обойдёшься, — смеюсь.

— Ну тогда в щёчку тебя поцелую? — не сдаётся.

Киваю и показываю пальцем место куда можно поцеловать. Он наклоняется, но не целует, а шепчет:

— В автобус, быстро…

***

Влетаю в автобус. Поняла уже всё.

В жар бросает и одновременно трясёт мелкой дрожью — страшно.

«Что это за прекрасный принц Динарочка» — несётся от кого-то мне в спину.

Венер толкает меня в кресло, почти у самого входа и садится рядом. Он, кажется, всё уже понял. Съезжаю вниз, почти на пол сажусь. Интуитивно закрываю лицо руками.

Венер закрывает шторку и подхватывает меня. Вытягивает из под кресла, прижимает к себе.

Утыкаюсь в его грудь носом.

Колотит нереально, аж зубы стучат.

Зачем он приехал? Что Ему надо от меня? Унизить меня хочет? А Валера зачем припёрся? Может зря я ему ключи от машины оставила…

Чёрт! Как всё непонятно…

Вокруг суета. Шушукания. Все ломанулись к окнам — бесплатный концерт сегодня показывают. В главной роли — муж мой, вход свободный.

Девчонки начинают громко и с выражением комментировать происходящее: — «наша скромница себе любовника завела, — громко объявляет коллега и партнёрша по номеру». И все начинают дружно похихикивать.

Я впиваюсь пальцами в грудь Венера, не контролирую себя.

— Тшшш, — он отдирает мои руки и обнимает. Легко поглаживает спину. Успокаивает.

— Что мне делать? — собираю пальцами его футболку в гармошку, — может выйти?

— Не вздумай. Сиди тихо, без тебя разберутся.

— По местам расселись быстро. Отлипли от окон, — командует Зубайда и все начинаю нехотя рассаживаться по своим местам. — Двери закрываем и вперёд. Время.

— Не могу, дорога перекрыта. Вон смотри, машина поперёк дороги стоит. — отвечает ей водитель

— Дверь открой, — как-то очень спокойно реагирует наш администратор.

Никто ей не перечит. Ей вообще никто никогда не перечит.

Шум открывающейся двери и все затихли. Дышать перестали, в ожидании сольного выхода нашего администратора. Когда наша Родина-Мать выходит на авансцену — все молчат.

— Эй, петухи ощипанные, — этим голосом легко можно построить роту солдат, — чьё корыто модное стоит перед нашим автобусом? Даю вам пять минут на то, чтобы морды друг другу набить и корыто с нашего пути убрать, иначе беру кувалду и отхожу эту модную тачку так, что отец-производитель не узнает.

Тишина…

Один-два-три — считаю. Ничего не происходит. И…

Мы тронулись?

Мы едем…. Да, мы едем…. Точно. Мы точно едем…

Чувствую, как покачивается автобус выполняя манёвры в узких переулочках центра города, как начинает набирать скорость выезжая на шоссе.

И вместе с размеренным покачиванием автобуса, на меня волнами накатывает осознание того, что произошло…

Смогу ли я зализать свои раны вдалеке от него?

Трясёт мелкой дрожью. Слёзы ручьями по щекам. Отходняк начался. Разом все чувства нахлынули: боль, обида, разочарование и жалость. Так жалко себя становится. За что мне всё это? Я ведь просто его любила…

Стискиваю зубы, чтобы не разрыдаться в голос и нечаянно цепляю зубами кожу на груди Венера…

— Эй, — вскрикивает он, — не здесь же, а? — отодвигает мою голову от себя аккуратно. — Давай, Динарочка, успокаивайся. Всё хорошо.

Я отпрянула от него, как от прокажённого:

— Ты что, даже так умеешь?

— Конечно! — ухмыляется. — А ты думала я дебил? Смотри что покажу…, - наклоняется ко мне и берётся пальцами за кончик своих идиотских усиков, тянет и они плавненько так — отклеиваются. — Ну как тебе?

— Ух ты, — выдыхаю, — намного лучше тебе без них. А волосы?

— Блин, Дин, — волосы крашу, да, потому что я, — наклоняется к моему уху, — рыжий!

— Да ладно?

— Да, представляешь! Мама у меня рыжая, папа — рыжий, ну и я тоже. — ржёт, — как же по другому-то, я же их сын. А рыжим, сама понимаешь, в нашем славном коллективе — не место. Вот и приходится краситься. Парик не прокатит. Ещё слетит нафиг. Или кто-нибудь из вас, толстожопых, — опять включает манерное растягивание, — стащит его с меня прямо на сцене. И останусь я без премии, как рыжий.

Я смеюсь, так забавно он это всё рассказывает.

— Венер, слушай, — наклоняюсь к его уху — ты не видел, они там сильно друг друга поколотили? — волнуюсь за них.

— Нет, не сильно, не переживай. — непривычно его нормального видеть, как будто и не он совсем, а кто-то другой, незнакомый. Только глаза его на меня сейчас смотрят, красивые такие глаза, цвета чайного дерева. — Не успели. Их наша мама разогнала. Да успокойся ты — гладит меня по голове, как маленькую. — синяки мужчин украшают. До твоего приезда всё пройдёт и забудется. Спи давай, а то дёрганная вся, лица на тебе нет.

— Динара…, - через сиденье перевешиваются девочки, — а что это было там на стоянке? А? Ты же у нас вся правильная такая? Это кто такой тебя провожал?

По автобусу волной прокатились шепотки и хихикания…

Я сжалась вся от напряжения…

— Кыш отсюда, — повернулся к ним Венер

— Так, ржач прекратили, — Зубайда берёт ситуацию в свои руки, — объявляю час тишины. Кто нарушит, высажу посреди дороги и потопаете с чемоданами обратно домой.

Все резко замолкают…Не родился ещё такой смельчак, чтобы с нашей Зубайдой в споры вступать.

— Венерчик, ты у нас уже без униформы что ли? — смотрит на соседа, улыбается. Я даже и не знала, что она у нас улыбаться умеет.

— Так паспортный контроль скоро, — включает манеры Венер, — могут ведь и в самолёт не пустить. Вживаюсь в роль.

По автобусу опять пронёсся дружный смешок…, но на этот раз ей даже говорить ничего не пришлось — взгляда хватило.

— Фомина, — никогда по имени меня не называет. — ты у нас с Венером в гостиницу заселяешься.

Глава 14

Пётр

«Эй петухи ощипанные…» — раздался зычный бас перекрывающий все голоса вокруг.

Я ошалел от неожиданности и встал как вкопанный…

Баба. Это баба орёт.

Невысокая, коренастая, с чёрными волосами, собранными сзади. Смотрит на нас своими чёрными глазками — в упор. Вроде ничего особенного, страшная даже, но такая энергетика от неё прёт, моща такая… Такая точно коня на скаку остановит, и не одного …

— Это кто Валер? — меня с армии никто так не строил. — Это она нам сейчас? Ничего себе баба бессмертная….

— Администратор, — дышит тяжело, никак успокоиться не может. Волосы на голове поправляет. Отрастил волосы, как баба блин.

Я тоже дыхание восстановить не могу — разозлился не на шутку, когда его рядом с Диной увидел. Рукавом рубашки губу вытираю. Всё-таки разбил мне губу — сволочь.

— Я бы её на работу взял — на стройку. Мужиков строить.

— Или ко мне можно. — предлагает Валера, — В сопровождение кому-нибудь. С такой не забалуешь. Ключи давай, — протягивает руку, — эта точно разнесёт твою тачку на раз, за ней не заржавеет.

— Там жена моя, если ты забыл…, поговорить с ней хочу.

— Отпусти её, пусть едет. Отдохнёт немного от тебя, успокоится. У тебя сейчас веселье такое начнётся, что мало никому не покажется. Не надо её втягивать во всё это говнище… Разберись сначала в своих делах.

Лезу в карман за ключами, а перед глазами опять картинка всплывает, как Валера жену мою целует. Взрываюсь моментально.

— Ты целовал её придурок, — кидаюсь на него с кулаками, — я тебе сказал — присмотреть, а не подкатывать к ней.

— Не целовал я её, — держит меня за руки. У самого глаза горят бешеным огнём. Готов в любую минуту мне лобешником своим нос разхерачить.. — Она не разрешила…

В груди тёплой волной разливается удовлетворение: моя Динара не разрешила себя поцеловать другому… Умница девочка. Одна на миллион.

Ладно. Протягиваю ему ключи…

И наблюдаю, как автобус отъезжает, кровь в голову ударяет. Умом всё понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Не должна она была уезжать. Кулаки с силой сжимаю. С трудом сдерживаю себя.

В груди всё клокочет. Так и хочется раздолбать этот автобус, в бочину на скорости въехать. Корёжит всего. Не хочу её отпускать. Моя ведь. Моя от кончиков пальчиков на ногах, до макушки. Вся моя.

— Давай я сейчас машину Динары отгоню на стоянку и отвезу тебя домой. Ты опять за руль пьяным сел… — смотрит недовольно, надзиратель.

— Я не пьяный…

— А то я не вижу…

Не отвечаю на его выпад.

— За машиной завтра водителя отправь, пусть к дому подгонят.

— Её в сервис надо. Дина просила.

— Тебя просила? — вспыхиваю опять. — Ты мне, её мужу, сейчас говоришь, что, она просила тебя отогнать её машину в сервис, а не меня?

Мать твою…

— А тебя она не успела попросить, — отбегает и садится в машинку Дины, а я начинаю нарезать круги. Хожу и пинаю бордюры от злости, отшибая себе пальцы.

Не успела она меня попросить…

Гадство!

Дико хочется сейчас что-нибудь сломать…или подраться с кем-нибудь. Или напиться в стельку, на худой конец.

— Поехали ко мне, — предлагаю, как только друг возвращается, — напьёмся. Не хочу в одного напиваться. Да и нельзя мне, знаешь же.

— Поехали дорогая, — обнимает меня за плечи и на нас сразу начинают оглядываться любопытствующие, — напьёмся с тобой, как в старые добрые времена и уснём в одной кроватке. — ржёт придурок.

Отталкиваю его от себя, но злость немного отступает. Сам начинаю ржать…

— Куда она? — спрашиваю, немного успокоившись.

— В Японию.

— Далеко…

— Попроси её протез тебе на палец привезти — ну не говнюк, а? — там такие пальчики делают — не отличишь от настоящего.

— Я же тебе не якудза. И у меня не мизинец, а указательный, напоминаю, если ты забыл. — разжимаю кулак и смотрю на свой указательный палец. — Это сколько мне надо пальцев порубать, чтобы от мизинца до указательного дойти. Может тебе напомнить, кто мне его оттяпал?

— Может тебе напомнить, почему я это сделал? — бросает мяч на мою половину поля Валера.

— Помню я, помню. Спасибо друг, — хлопаю его по плечу, — я твой вечный должник. Всё и всех готов тебе отдать, кроме Динары.

Ухмыляется придурок…

— Когда она приедет?

— Через месяц.

— Хорошо. Поехали тогда. Нечего здесь больше делать.

Пусть едет. Пусть. Вернётся — посмотрим. Костьми лягу, но никому её не отдам.

Верну.

***

— Есть хочешь? — спрашиваю у друга, как только заходим в дом.

— У тебя есть что поесть?

— Дофига. Тёща нам тут наготовила запасов, на неделю хватит, — по привычке говорю «нам», всё ещё не верю, что Дина уехала. Она никогда не уезжала так надолго — это было моим условием. Она никогда не нарушала наши договорённости. — Посмотри в холодильнике.

— Хорошая у тебя тёща, повезло тебе. — Вытаскивает из холодильника мясо. — Ммм, выглядит обалденно, аж слюни потекли.

— Хорошая — усмехаюсь. — Знаешь же сколько я очки зарабатывал, чтобы они мне Динару отдали. Разогрей сам. Я не хочу пока, — вообще есть не хочу, кусок в горло не полезет сейчас, после всего, что произошло.

Даже аппетитные ароматы, витающие сейчас по кухне, не пробуждают во мне ответных реакций.

— Ну, предположим, основные очки твой отец за тебя заработал. Тебе только надо было паинькой быть. Лала донесёт, как думаешь? — медленно начинает разрезать сочный кусок мяса.

Разливаю по бокалам коньяк и залпом выпиваю. Ставлю с грохотом бокал на стол. Злость берёт…

— Не помню я ничего. Клянусь тебе — не помню. Пьяный был. Проснулся — она рядом.

Лала вообще девочка странная. Совсем на Динару не похожа. Ходила непонятно в чём по дому, вела себя непонятно как. Иногда даже при старшей сестре. Могла завалиться рядом со мной на диван, типа фильм посмотреть. Вопросы всякие откровенные задавала, которые молодые девицы, задавать не должны. В таких условиях даже импотент бы не выдержал.

— Слушай, — разливаю очередную порцию, — я вообще старался с ней поменьше наедине оставаться. Мы тогда засиделись в клубе с мужиками. Дины дома не было. Вернулся поздно, пьяный в дрова… Не помню, как домой зашёл и вообще ничего не помню… Проснулся, она рядом. На мне практически лежит — голая. — Опрокидываю очередной бокал. Не смакую сегодня, не наблюдаю, как по стенкам бокала медленно сползают «ножки», напиться хочу. — Вот что ты на меня уставился? Огрызаюсь на друга, — я не пытаюсь тебя сейчас убедить в том, что я чист и безгрешен, но я же не полный отморозок, чтобы любовницу тащить в кровать, где с женой сплю.

Как вспомню, так опять псих берёт.

С бодуна проснулся, чувствую дыхание чьё-то рядом, и запах в ноздри бьёт незнакомый…

Подумал, что с перепоя, с нюхом у меня что-то приключилось или может Динара, поменяла что-нибудь — удивился. Она никогда не пользовалась ничем ароматным, особенно на ночь. Я её об этом просил. Она сама по себе очень вкусная девочка, без всяких приправ. Иногда я, как маньяк, мыться после концертов ей не давал. Она смеялась надо мной, стеснялась, но я хотел аромат её тела услышать, вобрать его в себя, попробовать на вкус…

Провожу рукой, хочу поближе её к себе притянуть и подскакиваю … Чёрт!

Я — голый, Лала на мне…

— Не полный отморозок, не полный, — глумится друг. — Ты же говорил, что она девственницей была. — поднимается и убирает за собой использованные тарелки в посудомоечную машинку, — зря ты отказался. Очень вкусно.

— Это не я говорил, это она…. — не реагирую на его выпады.

— А ты …это…, - Валера делает удивлённое лицо и разводит руки, — ты же вроде у нас не первый день замужем — ржёт говнюк.

Замахиваюсь на него бутылкой… — выводит меня сегодня.

Собака подскакивает и начинает недовольно рычать.

Ух ты блин, заступница униженных и оскорблённых…

— Олли, — говорю строгим голосом, — я хозяин — не забывай. Ставлю бутылку на стол и наклоняюсь к ней. Чешу её за ушами. Люблю этого собакена, и Динара её любит.

Успокаивается. Ложится, укладывая свою морду на лапы, продолжая внимательно за нами наблюдать своими грустными глазами. Всё понимает. Хорошо, что говорить не умеет. Ухмыляюсь про себя.

Разливаю очередную порцию, пока Валера рассказывает Олли про её жениха.

Не берёт меня коньяк сегодня совсем…

Надо было водку пить.

— Всё было, — возвращаюсь к его вопросу, когда он садится на свой стул, — но не помню как. Я даже матрас менял. Подозрительно, конечно. Там как будто кабана завалили, но … — тру переносицу, противно всё это вспоминать, — я ей операцию предлагал, если уж ей так дорога её невинность. Непонятно кому она нужна сейчас, но может ей так спокойнее. Она поплакала обиженно, отказалась, но зато съехала.

— К врачу сходить не предлагал? Провериться… — серьёзен, как на работе. Надо же. Обычно придурок, придурком. Любит под дурака закосить.

— Предлагал.

— А она что?

— Отказалась и поторопилась съехать…, - Всё-таки берёт — уже по барабану всё.

— Капец, ты влип. И с Зоей этой, надо было давно завязывать. Хотя сейчас она тебе помогла даже в какой-то степени. Она, думаю, не догадывается об этом, но если бы не она, и её угрозы, мы бы скорее всего и не дёрнулись так быстро. Дождались бы, когда объекты останавливать начали. Она, кстати, откуда всё знает?

— Не верю, что она на меня что-то накопала такое, чтобы у меня серьёзные проблемы были. Она же тупая, как валенок. Её вообще жизнь к другому готовила. — провожу языком за щекой.

Валера ржёт:

— Хорошо подготовила её…жизнь. — глаза пьяные загораются.

— Хорошо, — подтверждаю, — всё умеет. Зря ты от неё отказался. — предлагал ведь ему несколько раз её на себя оттянуть, но он ни в какую — принципы у него видишь ли. — Ей тупо деньги нужны. Мужа богатого цепануть у неё никак не получается, она денег решила срубить. Только аппетиты у неё драконовские, от скромности она не умрёт точно. — зверею опять, когда вспоминаю.

— Да проблема не в ней вообще. По крайней мере, что касается бизнеса. Под тебя сам Макаров из «Орнамента», давно копает, как оказалось. И, похоже, планы у него серьёзные. Ты ему нигде дорогу не переходил?

Начинаю ковыряться в своих пьяных мозгах, стараясь что-нибудь вспомнить, но там ничего — пусто. Не помню, чтобы мы пересекались в последнее время.

— Не помню такого. Ну не будет же он из-за неё договорённости нарушать? Это глупо. Мы не мешаем друг другу, — трезвею даже, — они ещё с отцом договаривались, когда рынок делили. Никто никогда ни к кому не лез, палки в колёса не вставлял. — ты же знаешь об этом.

— А сейчас по ходу нарушают…

— Уверен?

— Уверен. Сам же сказал, что Зоя сама не накопала бы ничего серьёзного. А у тебя всё серьёзно. Откуда она знает — загадка. Может он чего лишнего сболтнул, при встрече — ржёт, — если она всё умеет, то мог и забыться ведь и забыть даже…, как некоторые.

— Это ты о чём вообще сейчас? Язву желудка не боишься заработать?

— Это я о том, что в жизни всякое случается, — берёт бутылку и сам разливает. — Давай до завтра доживём. Мне девчонки знакомые из департамента должны доки передать. И надо ехать к отцу твоему. Без него, боюсь, сложно будет.

— Чёрт… Не хотел я без Дины к ним ехать. Знаешь же, как они к ней относятся.

— Она на гастролях, какие проблемы? Что она раньше на гастроли не уезжала? Тебе по любому надо свою задницу сейчас вытаскивать, с Динарой или без. У тебя могут со дня на день стройки приостановить, из-за ошибок в проекте, неожиданно обнаруженных перед сдачей объектов. Проверки эти инициировал Макаров. Где-то ты ему дорогу перешёл. Так что придётся прогнуться и поехать к отцу.

— Нихрена себе, — я присвистнул, — точно Макаров?

— Точно… — поднимает бокал. — Давай по последней и на боковую. Завтра уже не до девочек будет, — ржёт. — Зоя откуда про Лалу знает, ты мне так и не ответил?

***

— Они практически одновременно пришли ко мне на работу отношения выяснять…Одна — шептала и плакала, вторая — ухмылялась, грозила и требовала, размахивая какими-то бумагами.

Смотрю на удивлённого Валеру и взрываюсь:

— Кто посадил ко мне в предбанник эту клушу? Откуда она вообще взялась? Я уже несколько раз просил её убрать. Она пока глазками похлопает, губками пошлёпает, пока выползет из-за стола на своих километровых каблуках, там кто угодно прорваться может. Где мой секретарь вообще, куда делась?

— Петь, — поднимает руки, — ну я этими вопросами не занимаюсь как бы…

— А кто занимается? — наклоняюсь к нему, опираясь руками на стол, — ты должен был пробить человека, который сидит рядом со мной и имеет доступ к документам. У меня дверь настежь, кто хочет, тот и заходит. Я хожу и офигеваю от всего этого в последние дни. Ты её смотрел?

— Ну если она у тебя сидит, значит смотрел…

— А без если?

Он ухмыльнулся, как кот мартовский, только ещё не облизнулся:

— Смотрел, Петь. С точки зрения опасности она чиста: не опасна, не наблюдалась, у конкурентов не работала.

— Она и с точки зрения мозгов — чиста. Себе её забирай, чтобы я её больше не видел. Устроила мне какой-то проходной двор и цирк. Вчера утром с поставщиком сидели, так она нам сначала кофе несла минут сорок, потом ставила его на стол ещё минут двадцать. А потом развернулась и пока шла до двери, чуть раза три не грохнулась на своих каблучищах. И это ещё не всё, — тычу в него пальцем, — у неё ещё и юбка сзади была настежь. Уж не знаю, чем она занималась там, пока кофе нам готовила, но застегнуть юбку она забыла. Хорошо, что поставщик из своих, а то бы не отмылся от такого позорища. Он ржал до слёз, чуть под стол не свалился, потом ещё просил на бис этот спектакль повторить, никак выгнать его не мог. Ты чего ржёшь как ненормальный? — нависаю над ним.

— Косяк блин, извини, — произносит он сквозь смех, — у тебя просто секретарь срочно уехала, по семейным обстоятельствам, мы вот подобрали быстренько из того что было в запасе. Я думал она нервничает, вот и подвисает…

— Нервничает…, - передразниваю его, — когда ты её проверял, она тоже нервничала?

Не отвечает гад… Вытирает слёзы, выступившие от смеха.

Я бы тоже поржал вместе с ним сейчас, только эта неожиданная замена вылилась для меня такими проблемами, что смеяться я ещё непонятно когда буду. Как бы всё это разгрести побыстрее.

Даже в страшном сне не снилось, что Динара что-то может узнать. Нельзя ей было всё это знать. Не для неё это.

— Ладно, пойдём спать. — встаю. — Завтра день предстоит непростой. Да и не берёт меня сегодня ничего. Только хуже становится. Разберёшься там сам?

— Конечно, разберусь. Я тоже спать, — не первый раз остаётся, знает где что лежит.

— Олли, — зову собаку. Хочу, чтобы рядом была, сглаживала моё одиночество сейчас и плохое настроение.

Она послушно бредёт за мной и укладывается перед входом в спальню.

Динара так и не заправила кровать и подарок не взяла. Браслет так и лежит на столике. Не похоже на неё. Она никогда так не делала…

Что случилось?

Что ей наговорила эта сволочь? Почему она её послушала, а со мной не захотела разговаривать? Никак в голове всё это не укладывается. Она же моя девочка. Не могла она просто так ей поверить.

Плюхаюсь на кровать прямо в одежде. Беру в руки её подушку. Нюхаю.

Запах просто нереальный… Внутри борьба стихий: злость, недоумение и нежность — всё перемешалось.

Она ребёнком совсем была, когда мы познакомились. Но пошла со мной, не задумываясь. Не плакала, не рассказывала страшилки и ничего не просила. Про «замуж», даже не заикалась. От такой её решительности я на какое-то время засомневался, что она девственница. Но она сказала: — хочу, чтобы это был ты.

Только потом узнал, что всё это для неё непросто было. Что родители ей уже давно жениха подготовили, а она, рискуя всем, пошла на такой шаг. Поразился просто, как такая маленькая и хрупкая девочка, так стойко держала удар. Ни разу не пожаловалась. Случайно узнал — подруга её сказала, Эля.

Не смог её потом оставить. Хоть и не планировал жениться в ближайшие лет десять. К родителям сразу повёз. Она им очень понравилась, она наверное всем нравится. Особенно родителям и бабушкам. Моя бабушка от неё без ума, а мама вообще её дочерью считает. Иногда кажется что любит её больше меня.

Надо поговорить с ней.

Обязательно надо с ней поговорить.

Я смогу её убедить в том, что всё, что ей наговорила подруга — бред.

Надо до её приезда решить с ними все вопросы.

Чёрт! Ведь не планировал заводить постоянных любовниц. Вообще больше одного раза ни с кем никогда не встречался.

Подскакиваю с кровати. Стаскиваю с себя всю одежду, как привык, и бросаю её на пол.

Начинаю вспоминать, где были мои вещи, когда я проснулся с Лалой.

Валялись на полу, вот примерно на том же месте, где и сейчас.

Я сам тогда разделся до гола, как делаю это всегда и ничего не убрал по пьяни. Ей даже раздевать меня не надо было. А что потом? — пусто. Надо попытаться вспомнить.

Холодный душ бодрит и немного проясняет мозг.

Вспоминаю, что документы на дом, который хочет от меня Зоя, лежат в портфеле, в кабинете. Надо глянуть и Валере не забыть передать. Пусть помониторит. Что за дом вообще. Где она его взяла.

Дёрнул чёрт, меня с ней связаться…

Но кто бы знал?!

Познакомился я с ней в клубе, уже после свадьбы. На нашей с Диной свадьбе её по каким-то причинам не было. Там же в клубе, в туалете, мы и углубили наше знакомство. И продолжать с ней отношения я не планировал вот вообще. Для меня это была разовая акция. Но она, каким то удивительным образом, постоянно встречалась на моём пути. Вот где я, там и она. Странно это всё. И никогда ни в чём не отказывала. Было даже удобно.

Потом, когда мы встретились на дне рождении у подруги Дины, я, конечно, охренел, мягко говоря. И понял, наконец, почему я её постоянно встречаю. Она тупо знала, когда Дина уезжает и просто вылавливала меня по клубам.

Надо ещё и водителя, проверить. — приходит в голову мысль. Или поменять. Слишком уж часто она по моему маршруту ходила.

Сразу ей сказал, чтобы она не вздумала появляться в нашем доме. И до минимума свёл её общение с женой. Не нарушала она договорённостей никогда. Что случилось?

Чёрт! Даже представить себе не мог свою жену и эту шалаву вместе.

Иду быстрым шагом — не терпится. Энергия прёт. Хочется прямо сейчас все вопросы решить и в Японию. А что? — можно и так. Может даже и лучше так будет.

И сразу заделать спиногрыза. Не выпущу из дома, пока не подтвердится беременность. Давно надо было….

Открываю дверь…

Да твою ж мать…

(P.S. Якудза — Японская организованная преступность — требует от своих членов абсолютной преданности. Провинившихся сурово наказывают. Одно из таких наказаний — юбицуме — ритуал отрезания фаланг или даже целых пальцев).

Глава 15

Динара

Как в тумане всё: шум, суета, детские крики и громкие объявления — мимо. Не понимаю ничего и не слышу половины.

Венер ведёт меня, как куклу и дёргает за верёвочки. Куда тянет, туда и иду. Что говорит, то и делаю. Улыбаюсь и голову поворачиваю, тоже по его знаку, как на сцене. Давно с ним в паре стоим, с закрытыми глазами его понимаю. На каком-то подсознательном уровне его чувствую.

Встали в очередь на регистрацию. Опёрлась на него спиной, глаза прикрыла. Усталость дикая какая-то навалилась, а мозг не отключается. Мысли крутятся, кружатся, мучают меня…

К нам никто не подходит — рядом администратор. Шушукаются между собой, но мне сейчас всё равно.

— Чуть не опоздал, с вами встану, — раздаётся рядом запыхавшийся мужской голос.

Приоткрываю глаза: Лёшка стоит. Зубайда на него только внимательно посмотрела и отвернулась. Вот что он делает, чтобы ему всё с рук сходило? Всегда опаздывает. Даже на сцену в последний момент выбегает, всех до инфаркта скоро доведёт, и — ничего: ни предупреждений тебе, ни лишения премии.

— Динар, ты чего такая бледная, Болеешь что ли?

— Отойди от нас чудовище поганое, понос у неё, — выдал в своей манере Венер.

Я ткнула его локтем в бок, он показательно согнулся, чуть не уронив меня.

Лёшка меня подхватил и закатил глаза:

— Как ты его терпишь вообще, хамло это беспардонное? — искренне возмущается он, хотя прекрасно знает, что Венер у нас всегда такой — Дина, переходи ко мне, на руках тебя носить буду, — приобнимает меня за плечи.

— Ваня узкоглазый, уйди отсюда по добру по здорову, пока я не разозлился — Венер оттаскивает меня от Лёшки, — иди давай к своей Мандуде толстожопой, а мою не трогай — руки оторву.

— Слушай, ты, Салават рыжий …

Я закатила глаза и дёрнула за руку Венера. Эти их вечные перепалки на тему: почему это Лёша Иванов — брюнет с раскосыми, карими глазами, а Венер Гималетдинов замазывает веснушки и красит волосы в чёрный цвет.

Прибила бы их сейчас обоих…Без них тошно.

— Уф алла, — рядом останавливается наш трюкач Ришат.

И у него сразу же перед носом нарисовался кулак нашего администратора:

— Проставляешься, когда прилетим. И это ты ещё легко отделался. — ставит его перед фактом Зубайда.

Он поспешно кивает и вытирает рукавом пот со лба.

— Малыш, — тут же хлопает его по плечу Лёшка, — иди давай в хвост, к девочкам. Заодно и подружку себе по футону (японский матрац) там присмотри. Настал твой звёздный час. — разворачивает его лицом к хвосту очереди и подталкивает в спину.

На последней вечеринке, наш Ришат перебрал и ходил со всеми делился своими переживаниями: как это так, вот он уже год в коллективе, а так ни с кем из девочек и не переспал…

Теперь его постоянно по этому поводу подкалывают все кому не лень: и парни и девчонки. Бедный Ришат.

Я проследила за ним взглядом. Вроде нормально его девочки приняли.

Мы так все вместе и зашли в самолёт: я, Венер, Зубайда и Лёшка. Все вместе и расселись. Больше никто ко мне не подходит. Рисковать никто не хочет. Даже не представляла никогда, что прятаться буду за спиной нашего администратора, боялась её всегда. А сегодня она мой щит. Без неё не вытянула бы всё это, и без Венера.

Душа дико боли. В клочья просто разорвана.

Руки к груди прижимаю, чтобы не так больно было, отворачиваюсь в окно, наблюдаю, как самолёт заходит на взлётную полосу. Побыстрее бы уже взлетели. Оставить хочется всё здесь и забыть…

Нам лететь почти двое суток, с двумя пересадками: в Дубаи и в Джакарте. Надо отдохнуть обязательно. Иначе не выдержу.

Венер укладывает меня, накрывает двумя пледами. Я холодная, как ледышка. Никак согреться не могу.

— Налей ей чуть-чуть коньячку, — Зубайда передаёт Венеру бутылку Hardy.

Ничего себе у нас администратор гурман. Я даже в себя немного пришла от этого открытия. Я не очень хорошо разбираюсь в алкогольных напитках, но папа Пети, большой знаток и ценитель. Когда мы гостим у них, он всегда меня утаскивал в свои погреба и долго и подробно рассказывал о своих приобретениях. А ещё и попробовать мне всё это наливал.

Хорошие они у него. Очень их люблю.

Hardy мне даже нравится. Знаю этот коньяк. Его конечно лучше в бокале употреблять и после еды, в качестве дижестива, но даже без бокала, сейчас, аромат распространяется невероятный.

Венер наливает мне в одноразовый стаканчик. Не пожалел. Плеснул от души.

— Пей давай, страдалица наша. Не стесняйся, все свои. Сколько не выпьешь, я допью.

Я глянула на Зубайду: ни один мускул на её лице не дрогнул. Показалось только, что глаза её смеются. Может она не такая уж и зануда?

Вдохнула в себя аромат ванили, сливы и печёного яблока с корицей и сделала большой глоток. Не смакую сегодня, как меня папа учил, да и за «ножками» на одноразовом стаканчике не понаблюдать.

Коньяк обжигает слизистую, но тут же наполняет меня своим теплом и насыщенным ароматом грецкого ореха, гвоздики, дуба и душистого перца. Тепло приятной волной растекается по телу.

Допить всё не смогла. И глотка хватило. Отдала стакан Венеру.

Он не глядя, опрокидывает в себя всё, что там осталось и садится рядом.

— Попробуй уснуть, отдохнуть тебе надо. Я откину кресло, как только взлетим. Пушиночка наша — пристёгивает меня и поправляет пледы.

Закрываю глаза. Но уснуть не получается.

Проваливаюсь в какое-то забытьё.

И там слышу его голос, дыхание его…

Вздрагиваю…

Просыпаюсь вся мокрая…

Венер начинает меня гладить, покрывало поправлять, успокаивать и я опять проваливаюсь в какую-то яму.

Он приглашал меня на свидания. Самые настоящие. Это были первые мои настоящие свидания.

Мы ходили с ним в кино, в рестораны или просто гуляли. Иногда он возил меня за город или ещё куда-нибудь.

Я почти никогда не знала, когда он приедет. Но всегда ждала. Он звонил всегда неожиданно. И я делала всё возможное, и даже невозможное, чтобы освободить время и побыть с ним.

Сначала это были редкие свидания: раз в две недели или даже в три, потом свидания стали чаще — почти каждый день. Я была счастлива…

А потом он меня поцеловал. Поцеловал по-настоящему и… пропал.

Я считала недели, дни, часы и минуты, а его всё не было. И я не знала, что мне делать.

Мне хотелось позвонить ему и спросить: почему? Что я сделала не так?

Или доехать до его работы, встать где-нибудь в сторонке и наблюдать за ним. Узнать, что он делает, с кем встречается… Или может он уехал? Или заболел? — нет, лучше уехал.

Но каждый раз, когда руки чесались, и больше невозможно было терпеть, я выключала телефон и прятала его от себя. И ни разу не проехала мимо его офиса, как бы сложно для меня это ни было.

Родители всё настойчивее тиранили меня по поводу знакомства с перспективным и, главное, подходящим мне по всем параметрам, женихом. А я всё тянула и тянула. Не могла даже представить, как я буду целоваться с кем-то другим, кроме него …и жить. Как я буду жить с другим? Мне никто больше не нужен. Уж лучше одной.

А когда я уже почти перестала его ждать, он приехал. Приехал за мной на работу. С огромным букетом роз. Тех самых, которые я очень люблю. Я говорила ему об этом. Говорила, что мне не нравятся большие розы, они мне кажутся пафосными и очень серьёзными. Мне нравятся: маленькие, нежные, с невероятно сладким ароматом.

Я летела ему навстречу и ничего не могла с собой поделать.

И согласна была на всё…

***

Ничего не боюсь.

Не думаю ни о чём…

Не думаю о том, что будет завтра. Хочу сегодня.

Всё хочу. С ним хочу.

Так люблю его, что сама к нему иду.

Не могу больше ждать его неделями. Невозможно это. Хочу быть рядом с ним, хочу чтобы он был со мной рядом…

Таю под его руками. Плавлюсь от его поцелуев. Сама к нему тянусь.

Он не торопится.

Не спешит никуда.

Всё делает медленно. Гладит медленно, ласково без нажима, без спешки. Раздевает медленно, аккуратно, осторожно. Целует нежно, долго, неторопливо…

Сердце заходится от его поцелуев, дышать забываю. Прижимаюсь к нему и сама уже ему помогаю.

Волнительно немного, но не стыдно. Совсем не стыдно…

Глажу его. Смотрю на него. Изучаю. Не хочу ничего пропустить. Запомнить каждое мгновение хочу.

Что люблю его сказать ему хочу. Мне хочется, чтобы он это знал. Чтобы знал, что не просто так я с ним пошла…

Дотрагиваюсь до его лица, но он берёт в свои руки мои ладошки и начинает пальчики мои целовать. Закаменела вся, так неудобно стало за свои ногти.

— Расслабься — тихо говорит.

Закрыла глаза на мгновение. Он остановился.

— Посмотри на меня сокровище моё, — шепчет. — Смотри на меня, хочу глаза твои видеть.

Распахнула глаза. Смотрю на него…

Дрожу от его прикосновений. От поцелуев его дрожу. От близости его дрожу. Дышу через раз.

— Не бойся ничего, — шепчет мне в губы и целует. Так нежно, так тягуче и так сладко.

Не боюсь…. Подаюсь ему навстречу. Забываю обо всём на свете…

— Мне в душ надо — шепчу.

А голос дрожит и дыхание всё ещё сбивается… Но страха нет. Совсем нет.

— Не надо сейчас тебе в душ. Отдохни. Я помогу тебе потом. — прижимает меня к себе сильнее.

Утыкается носом в мою шею, громко запах мой вдыхает, а я сильнее к нему прижимаюсь. Чтобы в одно целое с ним слиться. Так хорошо мне сейчас.

И ничего мне больше не надо.

Только он и его объятия сейчас…

— Ты с ума сошла, — шепчет мне Эля у себя на кухне, — тебя родители прибьют. И меня прибью. Тебе если меня не жалко, хоть бабушку мою пожалей. Она же ни в чём не виноватая…

Делает жалостливое лицо, но тут же взрывается:

— Что ты лыбишься, как блаженная, Дин? Ты вообще в своём уме? — она ходит по кухне и размахивает руками, — Я же тебе говорила: только невинные поцелуйчики. Блин! У тебя же встреча с женихом скоро. Тебе там принца нефтегазовой промышленности подобрали, а ты тут Пете Пупкину решила отдаться. Ой, что будет — завопила она, как профессиональная плакальщица.

— Эль, он Фомин Петя, смею тебя поправить! — поднимаю я палец, а у самой улыбка до ушей. Я действительно улыбаюсь сегодня, как ненормальная. Просто не могу ничего с собой поделать. Губы сами растягиваются в улыбке. — Он сказал, что он мужчина…

— Что? — не даёт мне договорить подруга и опять подскакивает со стула, — а ручки у него есть? Мужчина он…, - передразнивает меня.

— Фу, Эля, какая гадость, — я сморщилась.

— Не фу, не фу, а жизненная необходимость. Иногда единственная, — я уставилась на неё удивлённо, а она посмотрела на меня, загадочно прищурилась и махнула на меня рукой — ладно, маленькая ты у нас ещё. Что с принцем своим делать будешь?

Блин, вот старше меня всего на какой-то год, а вечно мамочку из себя строит.

— Я замуж за него не пойду. — Эля вытаращила на меня глаза. — И он не принц нифига. Так, сын принца сына принца, седьмая вода на киселе, ничего особенного. — смотрю на неё и смеюсь. — Ну если уж серьёзно говорить, то он всего лишь сын топ менеджера нефтеперерабатывающего завода. Так что нечего и заморачиваться.

— Дина, — подруга потянулась руками ко мне через стол и я интуитивно отпрянула от неё. — Ты что говоришь вообще, а? Сын топ менеджера нефтеперерабатывающего завода — это больше чем принц! — заговорщицки зашептала она. — Папа тебя прибьёт. И я сейчас даже не говорю про твою маму. Тебя отлучат от семьи, лишат содержания и отберут все подарки.

— У меня есть работа, — я тоже начинаю шептать, — и если что, ты же пустишь меня пожить на свою дачу пока я жильё не найду? Я подумала, я могу заявление в общежитие написать. У нас дают общагу иногородним. Многие там живут, и ничего.

Она обречённо садится на стул и откидывается на спинку…

— Что, всё так плохо, что ты в общагу собралась?

— Всё очень хорошо, Эль. Я так его люблю. — я опять мечтательно улыбнулась.

— О боже, дай мне сил понять и вытерпеть эту ненормальную, — вскидывает руки к потолку. — пусть женится тогда, нефиг. — уже зло произносит она.

Я смеюсь и начинаю е тискать:

— Эля, мы едем к его родителям. Эля я счастлива. Эль, подстрахуешь меня, на следующие выходные, а? Ну пожалуйста? — сажусь перед ней на корточки и делаю жалостливое лицо.

— Дина, нет! Я жить хочу. Я ещё очень молода, чтобы умереть от рук твоего отца или визга твоей мамы. Нет, Дина!

— Ну пожалуйста…пожалуйста, — я готова заплакать сейчас.

— Ладно, — соглашается она, чуть подумав, — но с условием! — поднимает палец, — он приходит с тобой на мой день рождения. Или никак.

Глава 16

— Так! Внимание всем! — Громкий бас нашего администратора перекрыл все голоса и шумы на несколько километров вокруг.

Даже маленькая улыбчивая японка, сопровождающая нас, на мгновение застыла с неопределённым выражением лица.

Я не чувствую такой уж сильной усталости, несмотря на долгий перелёт, ноги только какие-то ватные. Но это от перепадов давления и долгого сидения на месте.

Я даже смогла поспать пока мы летели из Джакарта. Там уже была такая усталость, что просто невозможно было не отключиться. Тем более, что, то Венер, то Лёха, который оказался очень интересным и весёлым парнем, мне регулярно давали пригубить коньячок. Они оказывается друзья. Вот кто бы знал?!

— Времени на отдых и восстановление — нет. — продолжает Зубайда. — Кто не знает, то мы сюда не отдыхать приехали. — обвела всех внимательным взглядом. — Едем по всем крупным городам. Их двенадцать. В каждом по одному — два выступления. Будет ещё несколько маленьких городов. Об этом скажу отдельно. И, как всегда, несколько сборных солянок. На восстановление около суток, кроме «семи девушек» — они участвуют в местном корпоративе уже завтра. — она сделала паузу. — На Kawasaki, в Токио — и многозначительно улыбнулась.

Все дружно зашептались…

— Венер, это что? — спросила я у него тихонечко.

— Деревня необразованная, — прошипел он — ты не знаешь Kawasaki?

— Нет, — прошептала я почти про себя.

— Даже мотоциклы не знаешь что ли? — манерно распевает он.

— Нет, — я отрицательно помотала головой.

— Тишина, — призвала нас к дисциплине Зубайда и не дала мне узнать подробности.

Маленькая симпатичная японка мило, но немного растеряно улыбалась на переднем сиденье, рядом с нами. Я тоже ей улыбнулась, она радостно мне закивала.

— Едет основной состав. Фомина, ты в составе, — смотрит на меня.

Я быстренько киваю, хотя для меня это очень и очень неожиданно. Была уверена, что не дадут мне выйти на сцену, буду на подхвате.

— После выступления будет, — она замолчала и скривла нос, — точно не знаю, что там будет. Сегодня мне должны предоставить информацию, но предполагаю, что-то типа закрытой вечеринки. Все выступающие приглашены на это закрытое мероприятии. По форме одежды и остальным правилам сообщу дополнительно, как только меня проинформируют. Кроме наших семи красавиц, костюмеров и меня, едут помощниками Иванов и Гималетдинов.

По автобусу пронёсся недовольный гул…

— Молчать, — продемонстрировала свой голос в полной красе наша администратор и все незамедлительно замолчали. Японка даже улыбаться перестала. — Заселяемся мы в традиционный отель — рёкан. Спать будем на полу, да, но зато при отеле есть горячие источники, где можно будет отдохнуть и восстановить силы. Всем — она ещё повысила громкость, — прошу помочь нашим девушкам, потому что им сейчас сложнее всех. Они идут первыми, а первым всегда сложно. И от их успеха завтра, во многом зависит наш общий успех. И, — она замолчала, окидывая нас взглядом, — наш доход.

— Ура, мне сегодня можно оторваться — весело воскликнул мылыш Ришат. И по автобусу прошелестел дружный смешок.

— Ты у меня без трусов отсюда уедешь непонятливый наш, — Зубайда подлетела к нему и схватила его за ухо, — замучаешься проставляться, весельчак.

Японка так удивилась, что глаза её стали совсем не по-японски круглыми.

Ришат втянул голову в плечи, но улыбаться не перестал.

Автобус плавно остановился и мы все дружно прилипли к окнам, рассматривая окрестности, в ожидании разрешения выйти.

— Идем, — протянул мне руку Венер, как только открылись двери.

Я посмотрела на Зубайду, она одобрительно кивнула и пошла на выход. Все по очереди начали к ней подходить. Я встала в конце очереди. Венер утащил меня в сторонку.

Я немного повозмущалась, но возмущаться с Венером — себе дороже. Да и лезть в толпу кричащих коллег мне совсем не хотелось, тем более, что толпа эта быстро рассосалась.

Зубайда сама к намподошла, когда все разошлись:

— Динара, — она знает моё имя? Я удивлённо вытаращила глаза — ты заселяешься с парнями.

Она что, не шутила что ли? Рядом стояли только Венер и Лёшка. Я открыла рот от удивления.

— Поёдём дорогая, подхватил мои вещи Венер, устроим сегодня весёленькую ночку. Ты будешь в восторге, обещаю.

Я не сдвинулась с места.

— Заткнись уже, а? — посмотрела на него Зубайда и повернулась ко мне. — Тебя девчонки заклюют сейчас. А этот — она показала почему-то только на Венера, если будет наглеть — дай знать, я с него шкуру спущу.

Я кивнула. В какой-то степени я даже с ней согласна. И тут дело даже не в драке, перед отъездом. Просто, совершенно неожиданно, меня поставили в номер, где я была всегда запасной. В основном составе выходила всего-то пару раз. А тут сразу …бац, и в составе. Такого у нас не любят.

Посмотрела на Венера, — он стоял и ждал меня, как всегда паясничая и улыбаясь. За углом мелькнул зад Зубайды.

— А где Лёшка? — спросила у него.

Венер ещё ладно, я его знаю. Мы с ним столько уже вместе пережили и объездили, уже как брат с сестрой. А вот Лёха? Я с ним даже почти не разговаривала никогда.

Он наклонился и прошептал на ухо:

— Нету

— А куда делся? — не поняла я его.

— Исчез… — ещё загадочнее ответил он.

Я посмотрела вокруг… — никого.

— Аа, — вдруг осенило меня.

— Ага, — заржал он, — идём давай. Была команда привести красавиц в форму. Будем тебя в форму приводить.

***

— Заметила? — Лёха наклонился к моему уху, — вон тот узкоглазый смотрит на тебя весь вечер, глаз не спускает.

Я фыркнула…

— На себя в зеркало давно смотрел? — ткнула со всей силы его кулаком в плечо и чуть руку не отшибла, — блин! — замахала ладошкой — у тебя там что, кирпич?

Он засмеялся и поиграл на публику мышцами под рубашкой.

Забыла совсем, что у наших мужчин-стройняшек, мышцы каменные. Лёха так вообще, как оказалось, из балетных, об него можно иголки ломать.

— Дина, — подтянулся Венер, — ты что забыла сколько нам вас за день таскать на себе приходиться? Убить нас можно только выстрелом в зад, да и то в расслабленном состоянии. Хочешь попробовать? Я расслаблюсь. Разворачивается ко мне спиной.

— Да ну вас, — я отвернулась. Надоели. — Продолжайте давайте свои высокохудожественные размышления.

Достали уже меня сегодня своими обсуждениями таблеток для нейтрализации запаха кала: вот нет ли тут у японцев таблеточек, чтобы проглотил и туалет потом розами благоухал или сакурой, в зависимости от того, что девушка предпочитает. Придурки.

Демонстративно отвернулась от них. Сижу, глазею на всех…

Девочки все быстренько разбежались после выступления и нашли себе собеседников. Зубайда тоже куда-то ушла. Эти двое дико увлечены насущными темами. А одной мне неудобно разгуливать.

Нас очень тепло сегодня приняли. Я не ожидала, что суровые бизнесмены и мотогонщики, а мероприятия было именно по случаю, то ли презентации нового мотоцикла, то ли по случаю какой-то мотоциклетной победы, так тепло примут лирический танец. Может им легенду рассказали перед выступлением, говорят, они очень сентиментальны.

В подробности я, конечно, не вникала. Просто не успела, хоть и дико интересно мне тут всё. Но времени пока просто не было. Я ещё и не готовилась к этой поездке.

Еле проснулась сегодня. Кажется, организм сказал — хватит и отключился. Венер меня с трудом растолкал утром. Так расслабилась в источниках, что ползком до лежака доползла. Все прелести местных туалетов, я естественно, не рассмотрела. Но уже столько наслушалась про них с утра, что уже ничего и изучать не надо, сама могу кого угодно просветить.

Этого мужчину я заметила во время выступления, когда поднимала глаза. Каждый раз, когда поднимала глаза, а в этом танце мы их поднимаем всего три раза, вот каждый раз он на меня и смотрел.

И сейчас сидит и смотрит.

Отодвинулась. Прячусь за парней.

— Дин, смотри, вон тот узкоглазый на тебя весь вечер пялится, — практически один в один повторила мне фразу, появившаяся из неоткуда Зубайда.

— Я только что об этом ей сказал, дорогая, — пропел Лёшка, положив свою руку на её внушительный зад.

— Руки убрал, — жёстко осадила она его, — тут народу дохренища.

Он убрал руку и недовольно отвернулся, перегородив своей спиной весь вид. Затолкал руки в карманы и нервно перекатывается с пяток на носочки, нервируя своим видом всех нас.

Она подошла и легко похлопала его по плечу.

Он сразу же удовлетворённо заулыбался и подобрел.

Так интересно за ними наблюдать. Я даже представить не могла, что они могут встречаться: молодой балбесина и взрослая, серьёзная женщина. Да мы к ней даже подойти близко боялись. Как он вообще на это решился?

Я всегда думала, что такая разница в возрасте — это плохо. У меня никогда не было знакомых, чтобы женщина была намного старше своего спутника. Мужчина должен быть старше, и всё! А вот смотрю на них и совсем ничего плохого в их отношениях не нахожу. Может дело всё-таки не в возрасте?

— Дина. смотри, смотри, он разговаривает с нашим переводчиком — почти закричал Венер.

— Хватит пялиться на него, я сбегу от вас сейчас. — запаниковала я. Ну сколько можно? — Может уйдём отсюда, а? — повернулась к Венеру.

— Иди сюда, ненаглядная моя — он обнял меня за плечи, — мы тебя задёшево никому не отдадим.

Ткнула его локтем в бок. Ну не придурок ли?

За перепалкой не заметили, как к нам подошла переводчица.

— Господин Акихиро, — смотрит на меня, — хотел бы с вами поговорить.

— Кто такой? — без церемоний вмешалась Зубайда.

— Господин Акихиро, акционер Kawasaki, курирует направление мотоциклов. — лучезарно улыбаясь, объявила она.

— Я замужем — выпалила я, срабатывая на опережение.

Лёшка прыснул у меня за спиной.

Зубайда хмыкнула.

Венер начал нарезать круги, причитая и вспоминая всяких женщин и гадов.

Переводчица замерла от неожиданности, но тут же улыбнулась и сказав:

— Я уточню, — отправилась уточнять.

— О мать моя женщина, — завопил мне в ухо Венер. — ну ты хоть бы спросила сначала, чего он вообще от тебя хочет.

— Отстань от неё, — резко обрубила его истерию Зубайда. Никуда она одна не пойдёт. Тут в этих крупных компания, сплошь и рядом одержимые психи работают. Пусть он сначала нам расписку напишет, что он потом с пятисотого этажа без парашюта не сиганёт, когда Динара уедет. Но денег они нам отвалили хорошо, — она довольно улыбнулась.

Я заслушалась и пропустила момент, когда переводчица к нам опять подошла.

— Господин Акихиро приглашает вас всех завтра на мотогонки. Это будет показательный заезд, для спонсоров. Но там будут участвовать также русские мотогонщики из Владивостока и Уссурийска. Господин Акихиро думает, что вам это может быть интересно и он будет рад если вы будете присутствовать. — и уставилась на меня.

— А кого всех? — выпалила я, не подумав.

Переводчица опять задумалась и ушла уточнять информацию…

— О, Дина, у тебя там ещё много вопросов в запасе? Давай их все ей уже напишем и отдадим, пусть на все нам ответит этот чудный господин с непроизносимым именем. А то эта бедолага будет ходить туда-сюда пока не упадёт. — пропел Венер.

Ходить туда-сюда, по-видимому, надоело всем и японец, забив на вежливые расшаркивания, сам направился в нашу сторону.

Высокий какой? — подумала я.

— Не японец нифига, — задумчиво произнёс Лёха.

— Всё Динар, попалась, мы тебя сейчас на мотоцикл обменяем, — как всегда, пошутил Венер и сразу же получил в ответ грозный взгляд Зубайды.

Она громко прокашлялась, как перед важными переговорами…

Глава 17

Пётр

— Ну что, получилось? — смотрю на листы разложенные у Валеры по столу с наклеенными кусочками. — А тут что? — тяну картонную коробку на себя, морщусь и отодвигаю.

— А…, это? — он вдруг отрывается от бумаг и оживляется, — это я тебе могу моментом склеить. Будут лучше прежних. — заглядывает в коробку и усмехается, — улучшенная версия: прочные, негнущиеся, с участками дополнительной стимуляции. — поднимает сжатый кулак, — специально для ветеранов вмф.

Клоун.

— Можешь себе забрать, дарю. — не в настроении я сегодня.

Какого чёрта я притащил эти документы домой? Никогда ведь ничего не оставлял дома. Да и Динара тоже никогда не заходила в кабинет, ей там делать нечего. Со мной бывало пару раз зашла, и всё. И презервативы ещё эти…

Невезуха какая-то.

— Что там у неё? — сажусь в кресло. Разговор долгий предстоит. — Что за дом?

— Отличный дом, знаешь ли. Я бы тоже от такого не отказался. Центр города, тишина, никакого общественного транспорта. Мечта просто, а не дом. Недалеко от тебя, кстати. Только одна небольшая проблема есть…

— Заметил я эту проблему. Это не проблема, при желании. У меня дом тоже из реестра памятников архитектуры. Всё можно сделать.

— Твой дом начинал расселять ещё твой отец. Там жильцы, если я хорошо помню, бежали из этой развалюхи с радостью. Он всех расселял с улучшением. Тут совсем другая ситуация. Там музей сейчас находиться. По-тихому ничего не получится. Я надеюсь, ты не собираешься этим заниматься?

— Нет, — я откинулся на спинку кресла.

— Что-то неубедительно ты мне сейчас ответил, — Валера уставился на меня в упор.

— Не знаю. Мне нужно чтобы она от меня отстала окончательно и бесповоротно. Хочу с ней договориться и к Динаре махнуть. Думаю там проще с ней будет договориться, без лишних свидетелей.

— С каких это пор ты стал у нас таким наивным? — так и смотрит на меня, даже не смеётся. — Считаешь, что она слезет с тебя после того, как ты ей всё сделаешь? Не вздумай даже.

Не слезет. Прав он.

— Да и не получится, боюсь, тебе никуда сейчас поехать. — начинает раскачиваться на стуле и бесить меня. — Не до Японии тебе сейчас. Сегодня мне документы девчонки передали из департамента строительства. У тебя всё не просто плохо, а очень плохо. Есть серьёзный риск, что стройки могут остановить, а там уже всё распродано. Хай поднимется нешуточный. Да и потери, сам понимаешь, будут не копеечные. И пока я ничего толкового не могу придумать, чтобы это всё тихо прикрыть.

— Юристы что говорят?

— Юристы в мыле, ищут варианту. Сейчас пытаемся накопать что-нибудь на Макарова, но у него так глубоко всё зарыто. Хрен чего откопаешь.

— Это точно он?

— Точно. Он инициировал проверки — сто процентная информация. А проверка, если им надо, может найти даже иголку в стоге сена, сам знаешь. Даже если они ничего криминального в результате не найдут, могут остановить стройку на неопределённое количество времени, пока ты в трубу не вылетишь. Он тебя с Зоей видел где-нибудь?

— Да кто его знает…, — я пожал плечами, — мы в таких местах с ней встречались, там кто угодно может увидеть. Думаешь из-за неё он на такое пошёл? Что-то не верится мне.

— Не знаю. Но всякое может быть. Он её спонсирует очень хорошо — проверенная информация. Ни с кем в последнее время не встречается. А она бегает втихаря к тебе. Никому бы не понравилось, но чтоб так…?

— Дерьмо…

— Да не то слово. К отцу твоему надо ехать, он должен про него что-то знать. Точно тебе говорю. Они работали вместе.

— Слушай, — взрываюсь, — ну ни за что не поверю, что у него нет слабых мест. У всех есть. Найди.

— Есть у него слабые места, — задумался. — Точно знаю, что на него было заведено несколько уголовных дел, но сейчас всё бесследно исчезло. Была у него любовь, говорят, дикая. И там какая-то запутанная история: то ли он её подставил, то ли её подставила его сегодняшняя жена. Скорее всего жена его, потому что там… хабалка такая, руку не глядя откусит. Старше его на много-много лет. Вот как-то она отодвинула эту девочку. И ей тогда очень серьёзно досталось. Таскали её по всем инстанциям. А потом она бесследно исчезла и все дела на него закрыли.

— Найди её. Не может быть такого, чтобы человек исчез бесследно. — встаю, — сколько у нас времени есть.

— Время есть немного. Сейчас юристы работают, чтобы отсрочить остановку объектов. Сделаем всё возможное, знаешь же?

Киваю.

Знаю, что друг меня никогда не подводил. Бесит иногда дико, но ещё ни разу меня не подводил. Столько с ним всего вместе прошли…

Подхожу к двери и что-то меня торкает:

— Слушай, у тебя время есть сейчас?

— Да не очень, а что хотел? — отрывается от телефона.

— С Лалой хочу поговорить, поехали со мной…

Валера глаза вытаращил:

— Тебе свечку подержать? — ухмыляется придурок. — Я так-то с удовольствием, знаешь же, но вот встреча у меня тут срочная по твоему вопросу наметилась. В другой раз, обязательно. Не забудь пригласить.

Пропускаю его подколки:

— Поговорить с ней хочу. Закрыть тему.

— Аа, — уже серьёзно реагирует друг, — ну тогда удачи.

Еду и опять прокручиваю в голове ту злополучную ночь. Вообще ноль — ничего не помню. Что мы там пили тогда? И не только пили. Да я был в хламину, меня водитель домой затащил, как он говорит, что я мог вообще в том состоянии? Надо было сразу к врачу везти. Но эти её слёзы, блин. И похмелье ещё дикое, голова вообще плохо соображала…

Динара совсем другая. Даже плачет по-другому. Она когда плачет, её прижать к себе хочется. Помню наш первый раз, очень хорошо помню. Никогда не забуду…

Останавливаюсь, почти у самого подъезда. Хочу, чтобы в кафе пришла, чтобы не наедине. Тут пешком можно дойти, недалеко. Ещё со времён, когда Динара здесь жила, знаю все заведения в этом районе. Мы много с ней гуляли. Ни с кем так много за ручку не гулял.

Усмехаюсь сам себе. Выхожу из машины, чтобы позвонить…

— Ах ты гад такой! — слышится знакомый голос, — я тебя дома жду, а ты….

Поднимаю голову и офигеваю — Эля, в окружении местных бабушек.

Замер от неожиданности.

— Ты что здесь делаешь? — спрашиваю первое, что пришло в голову.

— Как что делаю? — визжит она, — тебя жду! Пусть твоя любовница малолетняя, выметается из моей квартиры…немедленно.

Да что она несёт вообще?

Эля вдруг хватается за свой живот и закатывает глаза…

Беременная же, может плохо?

Подхожу ближе.

— Эль, тебе плохо? Давай я тебя домой отвезу…

— Никуда я с тобой не поеду, — она начинает всхлипывать, — видеть тебя не хочу больше.

Пытаюсь подойти объяснить всё.

Но бабушки хором, начинают что-то орать в мою сторону, руками размахивать. Только скалки в руки им не хватает.

Разворачиваюсь и сажусь в машину. Не знаю как на это реагировать. Не люблю скандальных и сволочных баб.

Отъезжаю.

Псих берёт, аж колотит. И не огрызнуться, беременная же.

Успокоиться пытаюсь.

Что она вообще там делает? — вопрос, скорее, риторический.

Надо вернуться, поговорить. Объяснить ей всё.

Чёрт! Просто фейерверк подарков какой-то…

Глава 18

Динара (Япония)

Джетлаг накрыл всех. Разницу в четыре часа не получилось проскочить незаметно, да ещё после такого долгового перелёта. Даже вчера было попроще. А сегодня все сонные и злые.

С утра пораньше была первая полноценная репетиция и все были такие варёные и на нас так орали, что сейчас совсем ничего не хочется.

Может получится у меня отмазаться от этой неожиданной поездки. Так не хочется.

Растянулась после душа на лежаке, ноги повыше закинула, глаза закрыла. Пятнадцать минут тишины и покоя, пока Венер в душе.

Но отключиться не успела: телефон пиликнул — Эля.

«Привет! У тебя там есть интернет в этой жопегеографии?»

«Есть. У нас в каждом номере есть смартфон с интернетом, по которому можно звонить и даже брать с собой»

«Сядь»

«Я лежу»

«Это хорошо»

Нервно стало, стопы сами задёргались…

«Я вчера мимо твоей квартиры проезжала и решила к сестре твоей зайти. Так вот, она меня не пустила. Сказала, что у неё дела срочные. Времени нет у неё, в общем»

«Не вставай пока»

Ещё и палец в рот сам полез на маникюр, от напряжения.

«Я там с бабушками села поговорить, сама же знаешь, я просто так не ухожу. И муж твой подъехал. Дин, нормально всё?»

«Нет»

Плачу…

«Продолжай»

«Но он не убежал. Правда. Сам ко мне подошёл…В общем я не знаю…Он уехал потом и мужу моему позвонил, спросил всё ли у меня нормально. В общем, я не знаю…»

Пауза…

«Я там конечно спектакль устроила. Ну сама понимаешь, я просто не могу по другому, но он ничего…В общем я не знаю Динар…»

«И я не знаю»

«Мне потом Лала позвонила и сказала, что отдаст ключи в ближайшее время. Ну я не деспот же, дала ей время, чтобы она что-то подыскала для себя. Вот. Ты жива?»

«Да»

«Дин, я в общем не уверена ни в чём…»

«Я знаю Эль, что это правда»

«Ну в общем, если что можно заявление на развод через госуслуги подать. Ну не разведут вас так, но попугать. Но я не знаю. Может поговорить сначала?»

«Не знаю»

Венер вышел из душа.

— Дин ты чего? Ты плачешь что ли? — подошёл ко мне.

Я попросила его выйти.

Он как-то очень быстро собрался и вышел, даже не сказал ничего, только перед тем, как дверь закрыть, обернулся и внимательно посмотрел.

Я отвернулась.

Не хочу никуда ехать. И видеть никого не хочу.

Что я там буду делать? Какие гонки? Я так далека от всего этого, что даже не представляю, что это вообще такое.

Неожиданно желающих посетить это мероприятие, оказалось так много, что мне даже стало неудобно перед этим японцем. Почти все девочки у нас, как ни странно, большие любители мотоциклов. Вот кто бы знал?

Лёха настаивает, что он не японец нифига, потому как уж очень он высок и разрез глаз у него не японский. Как он их различает?

Я посмотрела в интернете и большой разницы не обнаружила.

Венер же, как всегда, меня успокоил: — не парься Дин, он же сам напросился!

И сегодня с утра пытает меня саундтреком Сатори, который ему прислала его знакомая специально для мотогонок.

Ничего так…атмосферный…

Японец оказался вполне себе приятным мужчиной: много смеялся, шутил, делал комплименты и просто прекрасно говорил по-английски. Мне с моим английским и рот то открывать было неудобно. Я вроде всегда справлялась, а тут слово вымолвить было страшно.

Он ещё так мило наклонялся, когда что-то спрашивал, и от него так ненавязчиво веяло ветром и…морем. Непривычно, но не противно. Даже приятно.

Петя всегда нёс с собой луговые травы. Я так люблю этот его запах — родной, до мурашек.

Скучаю сильно по нему. Вот каждую свободную минуту скучаю. Если бы не Венер, который ни минуты покоя не даёт, сдохла бы от тоски.

И по Олли скучаю…

Я там что-то отвечала этому японцу. Даже толком и не помню, что я ему отвечала. Сейчас кажется, что я только кивала и улыбалась, как дура. Но он так внимательно слушал мой бред, что я готова была сквозь землю провалиться.

Не знаю что делать…

Венер почти беззвучно просочился через дверь.

Я повернулась в его сторону

Лег на пол рядом с моим лежаком и руки сложил на груди.

— И долго ты тут лежать в позе мертвеца будешь?

— Долго, пока не умру. Сейчас ещё Лёха придёт полежать. Не любишь ты нас Дина совсем. Без ножа режешь. Я же всю жизнь мечтал на настоящие Kawasaki посмотреть, с детства собирал их модельки. У меня есть почти все их Ninja. Ты сейчас, можно сказать, лишила ребёнка мечты…

— Да ладно? — удивил. Я села. — А я читала, что они не очень, — решила я поделиться с ним тем, что успела прочитать, но посмотрела на его сморщенное в недовольной гримасе лицо, и замолкла.

— Я не знаю, что ты там прочитала. Для меня они лучшие. — он сел в позу лотоса — Ты знаешь вообще, что в две тысячи восьмом году Кавасаки выставили на гонку байк, который можно купить в обычном магазине и в итоге Марко Меландри на этом байке пришёл вторым после Вали Росси, который откатал на Ямахе, стоимостью крымского моста. У них даже спонсора тогда не было. — на одном дыхании выпалил Венер. — Мотоцикл, который может купить каждый, в обычном магазине, способен конкурировать с супер дорогими спротбайками. Представляешь!? Дина, не убивай меня, а… — Он опять вытянулся в позе мертвеца.

— Так он же всех пригласил, не только меня.

Молчит. Даже глаза закрыл.

Может сказать ему, что я не слышала никогда ни про Марко Меландри, ни даже про Кавасаки. И на мотоцикле ни разу не сидела.

В дверь постучали…

***

— Открыто, — прокричал Венер не вставая с пола.

В комнату влетела Зубайда, даже не разувшись, как здесь принято. За её спиной маячил Лёшка.

— Это что за явление на полу валяется? — нахмурилась она.

Венер указал на меня большим пальцем, оставаясь валяться на полу с закрытыми глазами.

Она мельком глянула на меня и всё поняла, уточнила только:

— Совсем никак?

Я отрицательно помотала головой.

Больше не сказав никому ни слова, она резко развернулась и вышла.

Лёшка не торопясь разулся и уселся на миниатюрный столик, подложив под зад подушку. Столик под его весом захрустел, но он специально по нему ещё поелозил своей задницей, проверяя его на прочность, наконец, удовлетворённо стукнул ладонью по краю: — ни чё так, крепенький.

И вроде успокоился.

Венер молча поднялся и начал демонстративно нарезать круги.

— Ну хватит вам уже — не выдержала я, — одевайтесь и проваливайте отсюда, а то не успеете.

— Мальчики, быстренько собрались и на выход, там нам судно подогнали. Все уже в сборе, вас только не хватает. — Скомандовала, влетевшая в комнату Зубайда.

— Аа, — начал было Венер, кивнув в мою сторону подбородком, но она его перебила.

— Я его пригласила завтра на наш концерт, сказала, что Динара будет рада его там видеть. Ничего страшного, сильнее любить будет. — скинула обувь и прошла.

Я вытаращила на неё глаза. Так просто?

— И я тоже не поеду, устала. — добавила она. — А вы что расселись? — она по очереди посмотрела на парней, — вы у нас не девочки, вас ждать не будут. Так что брысь отсюда.

Тишина….

Я растворяюсь в этой тишине…

Сижу обняв коленки и уткнувшись в них подбородком и покачиваюсь в медитативном забытье.

Зубайда устроилась в плетёном креслице и тоже уставилась задумчиво в окно.

Хорошо здесь…Необычно, непонятно и непривычно, но всё равно хорошо. Просто райский уголок в нескольких минутах от многомилионного мегаполиса.

Очень приятный и вежливый персонал. Все в национальных одеждах — атмосферно.

В первый день нам очень подробно всё объяснили, чаем и сладостями угощали. Венер их ещё мучил вопросами разными. Он готовился к этой поездке, да и поболтать любит. Но потом, всё равно, умудрился запахнуть кимоно в другую сторону, как покойник, когда в баню пошёл. Забыл, что сначала запахивается правая пола халата, затем левая.

Ужин в стиле кайсэки — поразил. Никогда такого не видела. Было так много всего и всё это было так красиво и оригинально сервировано, что перед ужином мы бегали несколько минут с телефонами, чтобы запечатлеть всё это великолепие. Некоторые умудрились попробовать если не всё, то почти всё. Вроде все живы сегодня.

Я бы хотела здесь ещё немного пожить, именно в этом отеле. Насладиться этой тишиной и атмосферой. Жаль, что мы переезжаем через несколько дней…

Говорят, сами японцы, хотя бы раз в году проводят ночь в такой гостинице, чтобы отдохнуть, восстановиться и окунутся в атмосферу традиционной Японии.

— Пойдём ко мне, покурим, — первой нарушила тишину Зубайда, оторвавшись наконец от вида за окном. — Знаю. — опередила она меня. Со мной посидишь.

— А тут разве можно курить? Нигде же нельзя…

— Ну Япония вообще по своим законам живёт. Ты разве не заметила? У них на улице нельзя курить. Везде на дорогах знаки запрещающие расклеены. Зато в общественных местах можно всё, — усмехается, — и курить тоже. Идём. Ты ела сегодня?

Я кивнула.

— Я всё равно закажу что-нибудь. Мне тут ещё сакэ подогнали, щас попробуем.

Непривычно так видеть нашего администратора в обычной обстановке. Оказывается она вполне нормальный человек и даже не страшный. Я так её боялась всегда.

Улыбаюсь…

— Любишь его? — вдруг спросила она, когда из номера вышла японка, принёсшая нам чай и сладости.

Слёзы на глаза навернулись, не смогла ответить. Просто кивнула.

— Я тоже когда-то любила, — вдруг задумчиво произнесла она, прикуривая сигарету, — так любила, что жизни своей без него не представляла.

Я затаила дыхание и ждала…

— Я из района сама. Школу только-только закончила тогда, поступать готовилась. А он к нам на практику приехал, в наш дом культуры. Красивый такой, модный. Дискотеки у нас проводил, на гитаре играл, песни про любовь пел. Все девчонки за ним бегали, а он почему-то меня выбрал. — она замолчала.

— А потом? — не выдержала я.

— А потом он уехал, а я осталась. Отец заставил меня от ребёнка избавиться. У нас же все друг друга знают, в нашей деревне, понимаешь, перед соседями неудобно, а дочь переживёт. Всё равно порченная, уже никому не нужная. — Она прикурила вторую сигарету, — не очень удачно всё прошло. Криворукий доктор попался, — прокашлялась, как будто в горле у неё запершило, — Ну что, выпьем? — посмотрела на меня уже привычным взглядом.

Мне так захотелось её обнять сейчас, но я не решилась.

Подняла маленькую чашечку и глотнула.

— И вы больше с ним не встречались никогда?

— Дина, — она усмехается и доливает в мою чашечку сакэ, — мы с тобой здесь распиваем алкогольные напитки вдвоём, давай уже на «ты», а. А то я начинаю чувствовать себя преступницей, как будто малолетку спаиваю.

Я засмеялась…

— А ты его больше никогда не видела? — повторила я свой вопрос и как-то, неожиданно, это легко у меня получилось.

— Видела, конечно. Только не осталось больше у меня тех восторженных чувств к нему — разочарование только…

— А Лёшка? — осмелела я после второй порции сакэ.

— А что Лёшка? Сейчас немного опыта наберётся, заматереет и уйдёт в свободное плавание. Он талантливый. Лентяй, правда, пинать его постоянно надо. Но с его данными и внешностью, его везде возьмут. Помогу ему.

— А ты? — мне стало за неё обидно.

— А я что? Я найду другого. — она невесело усмехнулась. — Мне сорок, ему двадцать пять. Тут даже и говорить не о чем. Отпущу его, как только окрепнет. Ну давай ещё по напёрсточку и хватит тебе уже, а то завтра не встанешь. — Она наклонила голову, разливая сакэ и мне опять показалось, что глаза её заблестели. Когда она подняла глаза, на меня смотрел уже привычный взгляд нашего администратора. — А ты встреться с этим… Как там его?

— Акихиро.

— О, ты даже запомнила, как его зовут!? — она засмеялась своим хриплым смехом. — Попробуй. Пока есть возможность. Разреши ему за тобой поухаживать. Мужчинам это нравится. Тебя же никто с ним спать не заставляет. Просто на ужин сходи. Поговори. Ты же ни с кем, кроме мужа и не встречалась никогда. Тебе даже сравнить не с кем. Давай, — она подняла напёрсток, — не бойся ничего.

— Он может и не придёт больше…, - несмело предположила я.

— Ещё как придёт, — загоготала Зубайда.

Я обняла её перед уходом. Может это, конечно, четвёртый напёрсток добавил мне смелости, но мне очень хотелось её отблагодарить: она первый человек, который так откровенно обсуждал со мной взрослые темы, не поучая меня при этом.

А вечером я отправила заявление на развод …

Глава 19

Он пришёл на концерт…

Сразу же после концерта, за кулисы мне передали цветы. Розы. Розовые.

И записку…

Лёшка, накануне вечером, меня просвещал. Говорил, что японцы вообще цветы женщинам не дарят и если он придёт с цветами, то он стопудово не японец.

Но артистам-то цветы дарят, — японец значит.

Весь вечер наперебой парни делились впечатлениями о мероприятии, которое я пропустила. Они были в восторге, впечатлений куча, на год вперёд хватит. Наделали фотографий, познакомились с гонщиками с Дальнего Востока и даже пообщались с самим японцем.

В основном с ним общался Лёшка. Он у нас лучше всех английским владеет. В Англии жил и работал какое-то время, поднатаскался.

Говорит, что у этого японца, действительно есть предки не японских кровей и что он долго жил в Америке и сейчас часто там бывает по работе и не только по работе. И довольно часто бывает в России, как ни странно. В основном, конечно, на Дальнем Востоке, но залетал и в Москву и даже в Сочи. В общем, он — Нео, сделал свой вывод Лёха.

А я втихаря надеялась, что этот Нео, не придёт…

Вчера нажала на «отправить» с закрытыми глазами, руки дрожали так, что останавливаться приходилось, чтобы дрожь унять. Потом сразу всё закрыла и полночи не могла уснуть.

Мысли всякие в голове вертелись. Всё думала: может поторопилась я? Может поговорить надо было сначала?

Вспоминала его. Улыбку его бесшабашную, от которой губы сами растягивались в ответной улыбке. Глаза его, в которых вечно черти скачут и ты готов за ними пойти куда позовёт и сделать что скажет. И руки его особенные и губы…

Ворочалась от этих воспоминаний: всё неудобно было, всё не так.

Если бы не Венер, так и не уснула бы, но он цыкнул на меня грозно, и мне пришлось затихнуть и я, как-то незаметно для себя, провалилась в сон.

Может не отправилось ничего? Надо проверить…

Но утром было уже не до чего: ранний подъём, завтрак, репетиция…, - день пролетел незаметно, даже думать времени не было.

Перед концертом не стала заморачиваться, натянула быстренько укороченные хлопковые брюки и белую блузку. Волосы закрутила в низкий пучок. Всё равно в косы заплетать придётся для концерта.

Венер завалился почти без стука, чтобы забрать концертные чемоданчики с личными аксессуарами и гримом.

Посмотрел на меня, скорчил недовольную мину, подхватил чемоданчики и вышел, кинув на последок:

— Переоденься несчастная…

Я ломанулась за ним, но воткнулась носом в дверь, которую он захлопнул и держал, чтобы я не вышла.

Вот взрослый детина, а ведёт себя как ребёнок… Опять цирк устроил.

Я подёргала, постучала:

— Выпусти придурок…

— Даже я с тобой в таком виде никуда не пойду, первоклашка великовозрастная. Ты ещё давай два хвостика себе сделай. — громко шептал он через щёлочку приоткрытой двери.

— Это удобно и я видела в чём ходят японки… — я пыталась эту щёлочку расширить и просочиться сквозь неё, но он не поддавался.

— А ты не смотри на них, — перебил он меня, — им показывать нечего. А у тебя ноги есть Дина, в отличие от многих местных. Платье быстро натянула или я тебя отсюда не выпущу.

И я натянула платье…

Скромное, но совсем не балахон, как здесь многие носят, умудряясь оголять, при этом, по самое не хочу свои ноги… И лёгкое. И чуть выше колен.

Когда я вышла из здания, он уже стоял и ждал меня.

Все наши сразу же высыпали на улицу по неотложным делам и откровенно пялились на нас, пока Зубайда своим рыком не загнала всех в автобус.

Какое-то мгновение он на меня просто смотрел и улыбался, сверкая своими белоснежными зубами. А я как дура краснела и не могла сообразить, как мне себя вести, переминаясь с ноги на ногу.

— Что бы ты хотела на ужин? — не стал он тянуть, к моему превеликому счастью.

Я пожала плечами:

— Что-нибудь японское…

Не засмеялся и не улыбнулся даже. Просто кивнул и указал на чёрный спорткар, стоявший неподалёку и мною неопознанный. Я таких никогда не видела. Надо будет у Венера спросить потом, что это за автомобиль такой.

Я шла и втихаря пялилась на его обувь — кроссовки. Красивые, дорогие кроссовки. Парни мне весь день втирали, что они тут ходят в остроносых ботинках, на несколько размеров больше, которые сами же называют лыжами. Типа из-за того, что им часто приходится обувь снимать, они покупают обувь на несколько размеров больше.

Придурки. Опять прикололись. Прибью их когда-нибудь.

Он чуть наклонился, чтобы открыть мне дверь своего автомобиля, обдавая меня свежестью ветра…и немного моря…

Я вдохнула его запах и шагнула внутрь…

***

Он показал мне Японию…

Японию прекрасную, туристическую, яркую, которую нам показывают по телевизору, и другую Японию — свою.

Японию, которую он любил и которую я сохраню в своём сердце навсегда. О которой буду вспоминать ещё очень и очень долго и о которой когда-нибудь я расскажу своим детям.

Я думала, что мы уедем из Токио и самое большее на что рассчитывала — это встретиться с ним перед нашим вылетом домой. Но он сказал, что Япония не Россия, она не такая большая и очень-очень быстрая. А он любит скорость и приедет ко мне в любой город.

И он приезжал…

И мы с ним гуляли по ночным улицам городов, перекусывая в ночных кафешках, где я знакомилась с уличной японской едой. Ходили в рестораны, которых здесь было великое множество, и были они не только японскими, вопреки всеобщему мнению. Он водил меня в такие заведения, о которых я может что-то и слышала, но никогда даже не планировала побывать. В некоторых из них было очень откровенно и даже немного стыдно, но интересно. Петя меня и в обычные ночные клубы очень редко выводил, а уж что говорить про заведения с пикантными и откровенными программами, про такие я типа даже и не слышала никогда.

Мы с ним поднимались к действующим вулканам, закапывались в горячие пески или просто бродили по пляжу, болтая ни о чём.

Любовались закатом с моста, который построил маг, в городе Сага, ради которого специально гнали за сотни километров, чтобы провести на нём несколько минут и потом вернуться обратно.

Когда спускались по тёмному тоннелю в ад, в буддийском храме, я крепко держала его за руку.

Когда плавали посмотреть на водоворот Наруто, в самый пиковый момент, который только можно было поймать в это время года, я не отрываясь смотрела на бурлящую, морскую пучину, в которую мы неслись на всех парах, а он всё это время, не отрываясь, смотрел на меня.

Мы катались на мотоцикле и он крепко прижимал мои руки к себе, а я визжала как ненормальная, упиваясь скоростью, ветром и какой-то дикой эйфорией махом обрушившейся на меня. Сильнее прижималась к нему, прячась от ветра, а он ещё крепче прижимал мои руки к себе и гнал с бешенной скоростью, от которой напрочь сносило крышу…

Он был высоким, гибким, с длинными чёрными волосами, которые он собирал в небрежный пучок или просто завязывал в хвост. И с пронзительным взглядом, раскосых, почти чёрных глаз.

Когда он начинал меня просвечивать своим взглядом, чуть наклоняя при этом голову, как это, наверное, свойственно всем высоким мужчинам, я не выдерживала и отворачивалась. Он сразу менялся и становился мягче, нежнее и понятнее.

Он ни о чём меня не спрашивал. Я ничего ему не рассказывала и тоже ничего у него не спрашивала.

Он приезжал ко мне в самые отдалённые города Японии, но я так и не поняла, чего он от меня хочет и как мне с ним себя вести.

С Петей мне было всё ясно сразу. Я влюбилась в него, как ненормальная, а он почти сразу обозначил свою позицию. Сказал, что ему нужна женщина, и что он не может ходить со мной за ручку месяцами. И я, не раздумывая, согласилась на его условия. А тут?

Я начинала думать, что он просто японец, а они все сдержаны и непонятны.

Но он дарил мне цветы, что в этой стране совсем не принято.

И оказывал знаки внимания, что тоже не очень здесь распространено. Местные мужчины, как нам рассказали, считают, что ухаживать должны не они, а женщины, поскольку выходя замуж, жена нигде не работает и находится на полном обеспечении мужа.

Это сбивало с толку.

Он вёл себя совсем не по-японски и по-японски одновременно.

Уже в самом конце нашего путешествия, он привёз меня в сад, от красоты которого сердце останавливалось, а на глазах моментально наворачивались слёзы. И сказал:

— Ты должна приехать сюда в марте, когда цветёт сакура …

— Но ведь это почти через год?

— Да, почти через год…

И замолчал…

Только смотрел…

А потом поцеловал, обдавая меня волной свежести и наполняя меня ею изнутри.

Я закрыла глаз…

Он не обнимает меня, не прижимает к себе, только обхватывает мою голову ладонями, чуть придерживая её…

Целует нежно, осторожно, умело…

Я отвечаю ему, но не подаюсь ему навстречу, не проваливаюсь в этот поцелуй, не тону в нём, не теряю голову …

Интересно он чувствует?

Он чувствует…

Освобождает мои губы и утыкается носом мне в макушку.

Мне это не нравится, но он молчит.

И я молчу…

И каждую ночь, когда я остаюсь одна, я вспоминаю Петю. Уже, конечно, нет той дикой боли, которая меня разрывала в первые дни, но я всё ещё ничего не забыла.

Недели через две, может больше, я всё-таки проверила своё заявление, его подтвердили.

И я выбрала дату нашего развода.

Глава 20

Пётр

Утро выдалось просто прекрасным, как и все последние дни, вот уже почти четвёртую неделю.

Не успел я выйти из дома, как мне позвонила любимая тёща:

«Петя, — резко начала она, не дожидаясь моего ответа и по её тону я понял, что ничего хорошего она мне сказать не хочет, — это правда, что у вас с Динарой проблемы?»

Охренел и напрочь забыл, как её зовут.

«Не понял? Откуда такая информация? Я не в курсе — включаю дурака».

«Лала сказала, что Динара хочет переехать в свою квартиру? Я тоже ничего не поняла. Она когда приезжает?»

Кровь в голову резко ударяет, интуитивно начинаю кулаки сжимать…

Далеко пойдёт эта девочка, ещё и Зою переплюнет.

«Всё хорошо у нас. — сдерживаюсь из последних сил. — А Лала давно уже с нами не живёт, как она может знать, что у нас происходит, — не жалею её, не хочу. Да и не до неё мне сейчас».

«Как не живёт? Я же вас просила? — с неподдельным ужасом в голосе, простонала тёща»

«Ну она девочка совершеннолетняя, сама в состоянии решать, где ей жить и с кем».

«Петя? — как то растеряно пролепетала она»

«Я здесь, слушаю вас внимательно»

«И давно она не живёт с вами?»

«Не помню»

И даже вспоминать не хочу.

«И как мне её найти? — удивила прям»

«У неё телефон есть, позвоните»

«А Динара, когда приезжает?»

«Через три дня. Ей тоже можете позвонить, но лучше напишите, — иду ва-банк, — из-за разницы во времени, она не всегда может ответить. Мы с ней ночью разговариваем, — вру».

«Хорошо, я позвоню, и поговорю с ней»

«Она тоже не обязана за Лалой следить, — не сдерживаюсь. Надоело всё. Да и свалили всё на Дину, нашли крайнего и безотказного. — У неё работа и я есть, напоминаю вам».

Молчит…

«Наталья Васильевна, — вспомнил наконец имя, — я очень спешу сейчас. Могу вам вечером перезвонить, если у вас вопросы остались. А Лале вы сами наберите пожалуйста. Она жива-здорова, видел её несколько дней назад»

Отключаюсь…

Пофиг, что она будет недовольна, вообще сейчас на всё пофиг.

Внутри всё клокочет от злости. Вот же сволочь малолетняя!

Ведь разговаривал с ней несколько дней назад. И показалось даже, что мы с ней договорились, а оказывается — нет. Гадина мелкая.

Вытащил её на разговор. Непросто это оказалось и не с первого раза у меня это получилось. Пришлось караулить её около института и там же тащить в людное место. Не хотела она там беседовать. А я не хотел с ней наедине встречаться. Непредсказуемая девочка. Не верю ни одному её слову.

— И что же мне сейчас делать? — шепчет, когда я ей в очередной раз рассказал всё про наши отношения, которых нет, и в этой жизни не предвидится.

— А что другие делают? Не ты первая и не ты последняя по пьяни девственность потеряла. Но я ничего не помню, — руки поднимаю. — Я тебе говорил. И даже вспоминать ничего не хочу. Если тебе она дорога, готов оплатить операцию, но больше ни на что не рассчитывай. И не лезь больше к пьяным мужикам в постель. — последний мой тебе совет. — Говорю тихо, не одни сидим. Вокруг толпа студентов, все глазеют.

— Я не про это, — шепчет еле слышно и начинает плакать.

— А про что? — не понимаю её

— Меня замуж выдают, за бывшего жениха Динары. Она от него отказалась. Я тоже не хочу…

— А я тут причём? — офигеваю просто. — С родителями разговаривай. Не хочешь, не выходи. Никто тебя не заставит. Динару же никто не заставил.

— …, - шепчет что-то себе под нос.

— Что? Не понял я ничего. — наклоняюсь к ней.

— Я с тобой хочу…, ты же знаешь, что тебя люблю….

Отпрянул.

Пялюсь на неё, как дебил. Врёт? Точно врёт…

Растерялся сначала. Не готовился я к такому вообще. Готовился к другому.

— Ничем не могу помочь. У меня жена есть. Сестра твоя. — вспомнил, как она ко мне в постель ловко запрыгнула и сразу всё встало на свои места.

— А если…? — опять плачет.

Сколько можно рыдать уже? — бесит нереально. Я таких плачущих девочек никогда не встречал.

— Что если?

— Ну мы же спали с тобой, — смотрит на меня в упор.

Не могу сдержать улыбку. Усмехаюсь. К этому я уже готовился.

— А если, то тогда звони. Будем тест делать и по результатам обсуждать варианты. Мне терять нечего. Динара всё равно всё уже знает. Ты сама ей, кстати, рассказала.

Мотает отрицательно головой.

— Это не я.

— Да без разницы кто рассказал. Это уже не важно.

Быстро она с мамой своей поделилась о наших с Динарой проблемах. Ангел просто, а не девица. Театральный кружок, как минимум, посещала. А я её ещё пожалеть хотел. Нафиг-нафиг. Даже видеть больше не хочу.

Динара так и молчит. Пишу ей везде — не отвечает. Даже представить не мог, что моя девочка может быть такой упёртой.

Из-за этого геморроя с судами, поехать к ней так и не получилось. Жаль. Нам очень нужно было поговорить. И отдохнуть вместе нам давно надо было. Вот приедет и отдохнём.

Надо попросить подготовить варианты.

Скучаю по ней сильно. Неожиданно. Никогда не расставались с ней так надолго. Не знал даже, как она мне нужна.

Собака ещё постоянно ходит, вещи её нюхает, скулит, тоску наводит. Тоже скучает. Я, как собака, сплю с её подушкой, носом в неё утыкаюсь. Даже не верится.

Эля, благосклонно сообщила, что у неё всё хорошо, когда, наконец, соизволила мне ответить, после того, как я поговорил с её мужем. Об остальном сообщает Валера.

Неправильно это всё.

Ладно, ждать осталось недолго, скоро приедет.

Гоню. Дел море. К родителям сегодня ещё ехать, придётся с отцом проблемы обсуждать. Спасибо Зое.

Даже предположить не мог, что одноразовая связь, приведёт к таким проблемам по всем фронтам: с женой, с бизнесом.

Почему он просто ко мне не подошёл? Он же не баба, мог же сказать, чтобы я к ней не лез. Она мне нафиг не нужна. Я и встречался то с ней от случая к случаю, когда Динара уезжала.

Ну хоть эта не лезет ко мне больше, не надо вопросы её идиотские решать, всё на другой уровень перешло. Хоть что-то хорошее в этой дерьмовой ситуации.

Вбегаю в кабинет и наконец-то вижу на месте моего секретаря. Первая радостная новость за последние недели.

— С возвращением, — рад искренне её присутствию.

Она встаёт,улыбается, как то …виновато?

— Вам кофе, как всегда?

— Да, принесите. И Валеру мне срочно.

Не успеваю даже комп включить, как с кофе заходит, Ставит на стол. Быстро, привычно. Но не уходит.

Голову поднимаю. Кивком подбородка вопрос задаю. Вижу, что волнуется. Не выдерживаю: — ну не томите уже, что у вас?

— Там письмо пришло. Заказное. — Молчит. Меня потряхивать начинает. — Динара на развод подала.

Нет.

***

Я не дам ей развод…

Просто в голове не укладывается это всё. Не верю, что она сама до этого додумалась. Она не могла. Она должна была хотя бы со мной поговорить.

Едем к моим родителям. Как ни печально и как бы я ни противился этому, но придётся просить помощи у отца.

Конкурент озверел. Там уже не просто проверки — в суд пошёл. Чего хочет доказать? Придурок.

Заехали ко мне домой, машину поменяли и собаку я забрал — пусть побегает за городом на просторе. Засиделась она совсем без Динары. Не получалось у меня с ней каждый день в парк гонять на пробежки. Хорошо, что дворик есть дома, а то бы ещё и собака с ума тут сходила вместе со мной. Скорее бы уже Дина приехала.

— Ты чего такой дёрганый сегодня? — Валера поворачивает голову в мою сторону на светофоре. — Не дёргайся. Найду я на него управу, вот увидишь. Или отец твой найдёт. — смеётся. — Время выиграли, есть возможность ещё сроки отодвинуть. Суд пойдёт навстречу. Так что не ссы, прорвёмся.

— Динара на развод подала, — не стал ничего скрывать. Всё равно узнает, да и помощь мне его нужна будет.

— Ого…, мне жаль.

Молчим…

— С кем она общалась в последнее время?

— Не понял?

— С кем она общалась в последнее время? Она бы сама не решилась. С родителями она на эти темы не разговаривает. А так, её всё устраивало. Я бы заметил, если бы ей что-то не нравилось.

— Считаешь, что, то, что она узнала про твои интриги с её сестрой и подругой — не проблема вообще? Ты когда таким тупым стал?

— Машину останови…, - закипать начинаю.

— Невтерпёж?

— Останови, — не могу сидеть больше.

Выпрыгиваю на ходу почти, когда Валера тормозит у развилки. Зову Олли и иду в поле. Надо проветриться.

Даже не предполагал, что Динара, что-нибудь узнает. Я не хотел этого. Она не должна была этого знать. Но это её тотальное доверие…, расслабило. Дурак я.

Он догоняет меня через какое-то время. Идёт рядом.

— Я не дам ей развод, — озвучиваю решение, когда немного успокаиваюсь.

— У вас детей нет, делить вам нечего. Если только собаку, — кивает на Олли, которая радостно нарезает круги и кого-то уже вынюхивает. — Вас разведут без проблем.

— Найди мне адвоката. Лучшего. Я не дам ей развод.

— Зачем тебе это, отпусти её.

— Слушай, — меня просто злость захлёстывает, — я послушал тебя и отпустил её в эту долбаную Японию. Жалею теперь. Не надо было её отпускать, надо было сразу вопросы решать, было бы намного проще. Развод я ей не дам. Даже говорить на эту тему не хочу. Адвоката мне найди, который выиграет мне это дело.

Не отвечает ничего, да и не нужен мне сейчас его ответ. Что он мне сейчас хорошего может сказать? — ничего. Нет таких слов.

Не стал ему рассказывать, что я за этот месяц, только волком не выл, как мне плохо без неё было. Даже видеть никого не хотел.

Мне надо с ней поговорить. Надо.

Да, я не ангел Но этого всего уже не исправить. Мы должны с ней договориться. Мы обязательно с ней договоримся.

Остаток дороги почти не разговариваем. Валера за рулём. Я в окно глазею: красиво у нас тут, а летом — особенно. Всё есть: и горы и леса и луга бескрайние, а уж рек и озёр сколько — сам ещё не все облазил, хотя отец меня с детства за собой таскает. Надо Динару прокатить, просто на машине с ней проехаться по окрестностям. Никогда не выезжали с ней вдвоём. Почему? Я не приглашал или она не хотела?

Столько вопросов…

Родители обрадовались нашему приезду. Давно не заезжал к ним, месяц почти, хоть и живут совсем недалеко. Они Динару, конечно, ждали. Мама сразу про неё спросила.

— А меня видеть не хочешь, совсем? — обнимаю её.

Красивая она у меня. Говорят, я на неё очень похож — должен быть счастливым, по любому.

— Когда привезёшь, Петь? — не унимается, — соскучилась по ней. Давно не видела. Она мне говорила, что будет завязывать с гастролями.

— Когда? — вырвалось.

— Серьёзно? — смеётся, — не шути так, а то подумаю, что живёте в разных домах. Руки мойте и за стол.

У меня сердце почему-то защемило в этот момент.

— Вы надолго? — отец появляется вслед за мамой.

— Завтра вечером уезжаем. — обнимает меня.

Я показательно обвисаю, как в детстве, типа сломал. Здоровый он. Высокий. Я так и не дорос до него.

— Тогда с утра на озеро сгоняем? Там и поговорим. — смотрит на маму. — Не хочу её беспокоить.

Пошёл после ужина собак своих проведать. Валера с родителями остался. Они его тоже давно не видели. Редко сейчас к нам заезжает. А так-то мы с ним с детства, они его хорошо знают, даже жил какое-то время у нас. Как второй сын, можно сказать.

Родители у меня совсем молодыми были, когда познакомились, и всю жизнь вместе. Отец души не чает в матери, кроме как «Наденька моя» — никак её не называет. Не слышал никогда, чтобы они ругались. Ну так, мама может пожурить немного, чтобы не расслаблялись, как она говорит. Но чтобы ругаться? — никогда.

Почему у них больше детей нет? Даже не задумывался раньше никогда на эту тему. Время конечно было тяжёлое, но это же не причина?

Выпускаю собак пробежаться. И сам с ними, как в старые добрые времена.

Домой, в город, забрал только Олли, как-то не смог с ней расстаться, да и Динаре она понравилась. Остальные собаки живут у отца.

Воздух свежий, травой пахнет — бежать приятно.

Возвращаюсь, мокрый весь. У собачьего вольера отец с Валерой стоят — не выдержали до утра. Решили сейчас поговорить.

— Не понимаю, — тихо говорит отец, — должна быть причина. У нас договорённость.

Валера смотрит на меня.

Снимаю футболку с себя, вытираюсь, время тяну. Впервые понял, что непросто это — правду рассказывать.

— Динара знает, — первый вопрос, после моего рассказа.

— Знает, — киваю. — На развод подала.

— Допрыгался, — смотрит куда-то в даль, не на меня даже. — Такую девочку просрал…

Спокойно говорит. От этого ещё хуже. Лучше бы ударил.

Валера незаметно растворился в пространстве…

— Плохо мне, па…

— Ну так хорошо, тебе было не хорошо, — молчит. Думает о чём-то своём. — С Макаровым я поговорю. Послушаю, что он скажет. Не хотел, конечно, я с ним в этой жизни встречаться, но если надо — встречусь. А ты Динаре дом оставь. Ей там удобно. Она привыкла и до работы недалеко. — наконец, поворачивает голову в мою сторону. — Да и заслужила она.

— Я не дам ей развод.

— Это не от тебя зависит. — разворачивается и идёт домой.

Догоняю…

— Я верну её…

Останавливается, плечами пожимает:

— Попробуй…

Глава 21

Динара (Япония)

— Ты чего припёрлась? — ласково встречает меня Венер, когда я возвращаюсь в номер, в последний день нашего пребывания в Японии.

— Я здесь с тобой живу, если ты забыл. Сам-то чего не спишь? Вставать уже скоро.

— Ну мы только разбежались. Мама нас всех разогнала по номерам, чтобы незапланированного цунами не случилось. А твой тебя отпустил что ли?

— Мы погуляли. Поздно же уже, вставать рано…

— И всё, а незабываемая страстная ночь в японском стиле? — он сел. — Последний день же.

— Ненормальный что ли? Он же знает, что я ещё не развелась, я ему говорила об этом…, - не успела я договорить…

Венер с шумом упал на свой футон, накрылся с головой одеялом и громко застонал…

— Дин, слушай, — наконец он вылез из под одеяла, всё ещё показательно постанывая, — если он завтра приедет тебя провожать, то я не знаю … Тогда ты просто обязана будешь замуж за него выйти, после всего, что ты с ним сделала…

Я не стала его слушать и отвечать ему не стала, взяла пижаму и пошла в ванную.

Я тоже не знаю… Я даже не знаю приедет он завтра или нет. Самой интересно. Он, как всегда, ничего не сказал.

Мы просто поужинали, а потом просто гуляли по побережью. Он держал меня за руку и перебирал мои пальцы своими. Сегодня он был разговорчив. Неожиданно. Спрашивал меня обо всём: о России спрашивал, о том, что мне нравится спрашивал, о себе рассказывал.

А потом он просто меня проводил.

Не верится, что завтра летим домой. Месяц пролетел, как один день. Столько всего произошло за этот месяц — не счесть. Я столько всего узнала здесь. Про себя многое узнала, да и про других тоже… Раньше как будто на другой планете жила, не задумывалась о многих вещах.

Домой хочу. Соскучилась очень по всем.

И не хочу домой, в то же время, — боюсь. Не знаю, что меня там ждёт.

— Дин — позвал меня Венер, как только я вышла из ванной, — ты как вообще смогла до своих лет так сохраниться, стесняюсь спросить, да ещё и в нашем развратном коллективе? — спать он точно сегодня не планировал.

— Напоминаю тебе, что я с первых дней с тобой в паре стою. Ты забыл что ли?

— Ну так ты в первый же день перед носом моим кольцом помахала. Я оценил его стоимость и решил с тобой не связываться, мне моя жопа дороже, — ржёт придурок.

Я точно тут что-то весёлое пропустила, если их даже Зубайда разгоняла, то было на что посмотреть. В последний день у нас все отрываются. Зато потом есть что забыть, как Венер говорит.

— Дин, давно тебя хочу спросить, — он вдруг становится серьёзным и трезвым, — у тебя подруга есть. Ты с ней несколько раз приходила: высокая такая шатенка, с зачётными сиськами. Её Зоя, кажется, зовут. Давно что-то её с тобой не видел

Я напряглась…

— Дай мне её телефон, а?

В жар бросило, как будто кипятком окатило.

— Зачем? — голос хрипит.

— Нравится она мне. Очень нравится, — честно отвечает он, — Искал её везде, не получилось. Помоги, а?

Ничего не могу сообразить. Паника неожиданно накрывает…

— Венер…, - слова пытаюсь подобрать. Он же друг мой. — она не очень хорошая. — самой смешно, ну вот как ему объяснить? — ты понимаешь..

— Дин, да ты не парься, — перебивает, — я знаю, что она не очень хорошая, — передразнивает, — что деньги любит, которых у меня не очень много, но может я смогу ей дать что-то другое, а? — усмехается.

— Так зачем тогда, если ты про неё знаешь? — никак понять не могу его.

— Да ни зачем Дин. Просто думаю про неё постоянно, с того самого момента, как увидел её в первый раз, когда она с тобой пришла. Так понравилась, что даже подойти побоялся, а ты же знаешь, мне так-то пофиг на всё, не стрёмно ничего. Так что не бойся. Я сам хочу этого. Хочу ошибиться, если так понятнее. Сгореть хочу, если нужно будет…

Смотрю на него, не знаю, что делать. Вот как я сейчас дам ему телефон, у неё же любовник. Богатый любовник. Ведь поиграет и бросит. А может даже и разговаривать не будет. Обидит.

Он не ждёт моих объяснений, продолжает:

— Вот ты любишь своего мужа?

Киваю…:

— Очень его люблю…Любила, — поправляюсь, а сама не уверена ни в чём сейчас. Не понимаю ещё ничего.

— Отказалась бы ты от всего того, что у вас с ним было? Представь, что ничего бы не было, что не встретилась бы ты с ним никогда, не любила бы его, не была бы счастлива с ним, и не страдала бы сейчас. Отказалась бы от всего этого, а?

Я задумалась…

Как можно от этого всего отказаться? Никогда не забуду, как я летела к нему, обо всём на свете забывая. Как целовал он меня, пошлости на ухо шептал, а у меня мурашки по коже разбегались от его голоса. Как ждала его, а потом забывалась в его объятиях…

— Нет, не отказалась бы. Никогда бы не отказалась.

— Ты счастливая Дин. Ты смогла полюбить, не побоялась. А это ведь не всем дано. Многие живут всю жизнь и никого не любят, не знают, что это такое. А ты знаешь. Не злись на мужа своего. Если бы не он, может ты бы тоже никогда про любовь ничего не узнала. Прости его. Он не виноват. А ты точно будешь счастлива, если не с ним, то с другим. Ты смелая. Таких, как ты мало, очень мало. Восхищаюсь тобой. — Он наконец делает паузу, — я тоже хочу это испытать. Не жадничай. Помоги. Дай мне шанс. Я очень этого хочу.

Эмоции волной захлестнули, слёзы ручьями по щекам текут. Сама не понимаю от чего плачу…то ли из-за себя, то ли из-за него….

— Ты чего там, плачешь что ли? — очнулся наконец он.

Шмыгаю, сама улыбаюсь уже…

— Иди ко мне, страдалица, обниму тебя. Не бойся, я трусы железные надену…

— Дурак!

Подушкой в него пуляю…

А утром он меня ждал на выходе из отеля…

— Ну всё Дина, ты попалась, — не смог промолчать Венер, — развестись ещё не успела, а уже в оборот взяли….

— Я ещё ничего не решила, — успела ответить я.

И села в автомобиль…

Глава 22

Когда уже летели домой, после пересадки в Дубае, меня вдруг начала накрывать нервозность.

Пыталась поспать, как все наши, но мысли вереницей крутились в голове, обгоняя друг друга, не давая отключиться.

Квартиру мою Эля отбила, ключи забрала, — жить есть где. Зубайда предложила подвезти меня и даже пожить у неё можно, если уж совсем всё плохо будет.

Точную дату и время своего возвращения, я не сообщала никому. Только Эля знает все подробности, больше никто. Даже родители не в курсе, когда я прилетаю.

Валере тоже ничего не писала. Не говорила ему, когда и куда мне подогнать машину, хоть он меня и просил об этом неоднократно. Решила сначала определиться с жильём, а потом уже с машиной вопросы решать.

В квартиру свою возвращаться, конечно, мне не очень хочется. Олли хочу забрать. Соскучилась по ней дико, а с ней будет непросто в квартире, ей простор нужен. Может всё-таки к Эле на дачу?

В общем, не понятно ничего пока…

Как-то так получилось, что Зубайде я смогла рассказать про свои проблемы. Мы сблизились с ней во время этой поездки. Даже не предполагала раньше, что когда-нибудь, вот так, по-простому, буду общаться с нашим администратором. И то, что я никому и никогда не рассказывала раньше, оказалось довольно просто рассказать ей. Не стала она меня жалеть, жизни учить меня тоже не стала, давя на меня своим богатым жизненным опытом. Не начала поливать Петю грязью, что было для меня важно. Просто выслушала и предложила помощь.

Венер, конечно, тоже знает о моих проблемах с мужем. И не только он. Все прекрасно видели спектакль устроенный им перед нашим отъездом. Венер только спросил тогда: — он тебя бьёт?

— С ума сошёл?

— Ну значит не сильно любит, — не смог обойтись он без шутки.

И больше не допекал меня расспросами, за что я ему безмерно благодарна. И Зубайде благодарна. Если бы она поселила меня с девочками, меня бы точно они запытали до смерти своими расспросами.

Весь этот перелёт, как будто на две части разделился…

Пока летели в Дубай, меня не отпускала Япония и Акихиро.

Про отношения наши с ним непонятные думала. Про его подарок, который я должна буду открыть дома. И про то, что он хочет ко мне приехать, тоже думала.

Я так до конца и не поняла, как я к нему отношусь. Мне было с ним интересно. И внимание его мне было приятно. Забота его приятна. Его интерес…

Я чувствовала, что я ему нравлюсь. По тому, как он на меня смотрел, как дышал рядом со мной. Как наклонялся ко мне и даже как глаза иногда закрывал. Я слышала, как билось его сердце, когда он приближался очень близко, никогда не нарушая границ при этом, им самим же установленных …

Только вот моё сердце не подхватывало его ритм в эти моменты, не начинало биться в унисон с его…

А мне кажется, он этого ждал…

И я ждала…

И эта сдержанность его и холодность … Немного настораживает это всё.

Не знаю…

Ничего пока не знаю…

Я бы неверное и подарок его не взяла, но он мне так его вручил — в самый последний момент. Передал двумя руками, как у них принято. Я растерялась, вспомнила, что подарки нужно тоже двумя руками принимать и схватилась за коробочку, а он — отпустил. И обнял. И мне эту коробочку даже сунуть уже некуда было и времени больше нет, — бежать пора.

Венер сказал, что это он меня замуж позвал, и, что хана мне пришла, если он старший сын в семье. Старший сын у них живёт с родителями и жена его, тащит на себе всё хозяйство.

— Я замужем так-то, — напомнила я ему.

— Да какая им разница. У них тут в Японии свои законы, им на наши — плевать. Так-что, Дина, валим отсюда быстрее, пока тебя в семейное рабство не заграбастали.

Подхватил меня и потащил. Я даже обернуться не успела. Семенила за ним, размахивая этой красивой коробочкой, на зависть всем.

Пока летели, несколько раз доставала её из рюкзака, пальцы аж судорогой сводило, как хотелось посмотреть на содержимое. Но каждый раз мужественно запихивала её обратно в рюкзак. Сказали дома, значит — дома.

Венер всю дорогу проспал, после бессонной ночи. Очень надеюсь, что забудет про свою просьбу. Не хотела бы я быть посредником в этих отношениях. Он не заслуживает такой подружки. Даже не знаю, что делать, если вспомнит.

На паспортном контроле меня уже колотило так, что зубы стучали.

Родной воздух. Родная речь. Разом нахлынули воспоминания…

Ничего не забыла. Как будто и не было этого месяца.

Ушла в себя, никого не вижу. Иногда поглядываю на Зубайду, она кивает. Успокаивает. Поддерживает.

Венер маячит где-то неподалёку: помятый, лохматый, не выспавшийся и злой. Не шутит почти. Отхожу от него подальше. Уверенна, что забыл про всё. За всю дорогу, ни разу не спросил. Но, на всякий случай — отхожу.

Догоняет меня, на выходе из аэропорта:

— Дина, ты мне телефон обещала…, - наклоняется, на ухо говорит.

— Не обещала я ничего, ты пьяный был. Приснилось тебе.

— Телефон дай, помоги товарищу. Не пьяный я был, не гони…

— У неё любовник есть, — встаю на носочки и тянусь к его уху.

Шумно, галдят все.

Оттаскивает меня немного в сторону. Приобнимает и продолжает ныть:

— Не важно это. Пофиг… Дай, не жадничай. Всё равно же найду, а так время сэкономлю.

Тянусь к нему, но не успеваю ничего сказать: перед моим носом проносится кулак… Даже моргнуть не успела — Венер резко отлетает куда-то в сторону…

Голову поворачиваю — муж мой стоит…разъярённый. Никогда его таким не видела.

— Стоять! — громкий рык Зубайды останавливает рванувших на помощь Венеру парней.

Все встали, как вкопанные. Даже муж мой.

— Дина, как ты живёшь с этим придурком? — не смог промолчать Венер, держась рукой за свой нос, из под которой тоненькими струйками стекает кровь, — он же дикарь…

Молчать! — остановила его Зубайда очередным своим рыком.

А я на всякий случай повисла на руке мужа…

Чёрт!

Как он узнал, когда я прилетаю?

Глава 23

Пётр

Крышу сносит, когда вижу, как Дину обнимает какой-то перец, а она ещё тянется к нему. Шепчет что-то ему на ухо. Не думаю в этот момент. Кулак сам летит в его сторону, успел только траекторию на ходу рассчитать, чтобы Дину не задеть и чтобы он её не зацепил в полёте.

Она сразу на руке моей повисла… Подтянул её к себе и пока не очухалась — поцеловал. Так соскучился по ней, не удержался. Она не оттолкнула, ответила. Сильнее прижал её к себе. Вкусная такая, нереальная просто. Оторваться невозможно. Так бы и не выпускал её…несколько суток…

— Кхм, — звучит над ухом.

Прижимаю Дину сильнее, чтобы не вырвалась. Губы её выпускаю. Смотрит на меня испуганными глазами и столько сейчас в этих глазах…. Сердце ухает от взгляда её…

— Динара, — напоминает нам о своём присутствии их монструозный администратор…

— Опять ты? — морщусь.

— Я, я…, - кивком головы просит Дину отойти…

— Эй, — не выдержал я, — она вообще-то жена моя…

— Не зли меня, мальчик…

Да охренеть просто!

Дина начинает выпутываться из моих рук…

— Я соскучился. — не выпускаю её. — Олли дома с ума сходит, ждёт тебя — запрещённый приём, знаю.

Она пытается разжать мои руки, вырывается…

Выпускаю её… Не силой же удерживать. Итак народ поглядывает с интересом в нашу сторону. Хорошо, что этот придурок свалил куда-то быстро, вместе с друзьями, не успели с ним толпу поклонников собрать.

Дёргаюсь. Смотрю на них, и не знаю, что делать буду, если она не подойдёт сейчас ко мне. Не отстану же. За ней поеду…

Идёт. Ко мне идёт. Отлегло немного.

Собираю её чемоданы на тележку, руку ей протягиваю.

Руку мою не берёт.

Быстро идёт на выход, своей летящей походкой. Засмотрелся.

Ладно. Пока так. Не буду на неё давить…

Следом иду…

Молчим почти всю дорогу: она в окно смотрит, я — на дорогу и на неё.

Хорошенькая сейчас такая. Загорелая. Чуть припухшая с дороги, немного усталая. Не накрашенная совсем. Но ей и не надо, она и так хорошенькая.

Губы свои пухлые кусает. Волнуется? Злится?

Я и сам волнуюсь. Неожиданно. Никогда так рядом с девушками не волновался.

Обнять её хочется, погладить, кожу её под своими ладонями почувствовать… Спугнуть боюсь. Пусть успокоится немного. Отдохнёт.

Держусь, самого трясёт, как дотронуться до неё хочется…

— Ты ударил моего друга, — вдруг говорит она глядя в окно, даже не поворачивается в мою сторону.

— Дина, — стараюсь спокойно говорить, да и нет больше той злости, как в первый момент, — не бывает у женщин друзей мужчин.

Разворачивается. Смотрит на меня своими бездонными глазами. Чуть прищуривается. А взгляд другой: дерзкий, незнакомый. Что она там делал в этой долбаной Японии? Никуда больше не поедет.

— Это у тебя не бывает друзей женщин, у других ещё как бывает…

Серьёзно она сейчас?

— Дина, он тебя обнимал…

Отворачивается. Опять в окно смотрит. Молчит.

Вот как с ней разговаривать? Не понятно…Мы не ругались с ней никогда. Никогда отношения не выясняли. Она вообще всегда для меня девочкой-ангелом была.

Доезжаем до дома…

Выскакивает из машину, я даже мотор заглушить не успел. Олли визжит от радости, круги вокруг неё нарезает. Динара хватает её, тискает, целует. Тепло так становится. Улыбаюсь.

Хватает собаку и домой бежит… Я за ними…

Я готовился к её приезду, цветы везде расставил….

Она, как будто, их не заметила. Глянула мельком и дальше побежала не останавливаясь. Никогда такого не было. Она очень любит цветы, всегда как ребёнок радовалась.

Начинает документы перебирать…

— Дина, — пытаюсь заговорить с ней …

Хватает сумку, кидает в неё всё. Так быстро всё делает, что я не успеваю реагировать. Просто фурия какая-то вернулась…

— Где моя машина? — наконец прерывает молчание.

— Во дворе стоит. Зачем она тебе сейчас?

Кивает, хватает сумку и бежит.

— Ты куда? — не выдержал я

— Я на развод подала…, - бежит вниз. От неё так и искрит, того и гляди вспыхнет. Бешеная девочка просто вернулась, незнакомая…

— Я знаю, — бегу за ней, — давай поговорим.

Резко разворачивается:

— О чём?

— О нас…

Смотрит по сторонам, как будто не слышит меня.

— Где машина моя? — почти кричит и чуть ли не топает ногой, когда не находит свою машинку во дворе.

— Вот, — показываю ей на красный Мерседес, который я ей купил к её приезду. Давно хотел ей машину поменять, а тут случай подвернулся удачный.

— Я хочу свою машину, куда ты её дел?

— Дина, твоей машине уже много лет, эта намного лучше, ты же знаешь. Не капризничай. Тебе же нравится моя машина. Эта почти такая же, даже лучше. Тебе даже привыкать к ней не нужно, ты уже на такой ездила.

Протягивает руку:

— Ключи, документы — а выражение лица такое…незнакомое.

— Что ты делала в этой Японии? — наклоняюсь к ней.

— Работала. — руку не убирает. — ключи давай…

Ничего себе!

— Что-то не похоже что ты там работала? Надо бы уточнить этот вопрос…

— А что по-твоему я там делал? — передразнивает…

Точно там у неё что-то случилось…Вот жопой чувствую. Надо дать задание, пусть узнают мне, чем она там занималась.

— Не знаю, что ты там делала, только дома ты тоже работала… — не успеваю закончить, перебивает…

— Дома у меня никогда времени не было ни на что. Я после работы домой бежала. Тебя ждала, дом этот огромный драила, готовила тебе, стирала. С Олли вечера проводила, пока ты развлекался.

Я ошалел…

— А зачем ты сама всё это делала? Я тебя никогда не ограничивал ни в чём. Ты могла себе кучу садовников нанять и ничего не делать.

— Садовников?

— С садовниками я погорячился, — поднимаю руки, — помощников могла кучу себе нанять, женщин — уточнил на этот раз. И со мной больше времени проводить..

— С тобой? — удивляется. — Да ты меня никогда никуда не приглашал.

— Приглашаю…

— Куда?

— Куда хочешь, туда и приглашаю. Хоть сейчас.

— Ключи давай… — не сдаётся.

— В машине всё

Разворачивается и идёт к машине.

Даже не говорит со мной.

— Дина, давай сядем и нормально поговорим. Я виноват… Прости. Поговори со мной…

Поворачивается ко мне:

— Ты спал с моей сестрой… — не вопрос — утверждение.

Не знаю, что ей сказать, но если ничего не скажу — уйдёт

— Я не знаю…

— Это как? — глаза прищуривает, голову чуть наклоняет. Не верит.

— Я не помню, правда, — развожу руки, — она говорит, что да, но я не помню….Я пьяный был. Дина — это правда. Я не знаю…

Смотрит на меня внимательно.

— Ты спал с моей подругой. Бывшей подругой… — поправляется.

— Дина…

Она вдруг размахивается и влепляет мне со всей дури оплеуху. Никогда не думал, что у моей хрупкой девочки столько сил. Аж голова дёрнулась.

Остановился на мгновение, не ожидал от неё такого.

Щека горит, руку прикладываю. Но злости нет. Заслужил, тут даже не поспоришь.

А она вдруг лезет на передний капот машины, задирая платье до самых трусиков, оголяя свою красивую попку. Классная такая. Хрупкая, тоненькая, но не костлявая. Всё есть. И попа и грудь. И эти ноги её бесконечные…Засмотрелся. Потискать хочется, руки чешутся.

Улыбаюсь, как дурак.

Что она делает? — очнулся.

— Ты что делаешь?

— Бант этот идиотский хочу сорвать. Ненавижу банты и розовый цвет…

— Да ладно? Почему никогда не говорила?

Подхожу, сдираю бант и бросаю его в сторону.

— Ты не спрашивал никогда.

— Ты могла бы просто сказать мне, я не знал — я растерялся сейчас, — я думал, что тебе нравится…

Не слушает меня. Открывает машину и бросает в неё сумку.

— Олли, в машину — командует.

— Эта моя собака…

— Ты мне её подарил.

Садится в машину, открывает ворота и газует…

Чёрт!

Она уехала?

Пинаю со всей силы ворота. Они издают неприятный звук, зубы сводит от этого скрипа. Или не от него сейчас зубы сводит…

Закрываю на мгновение глаза…

Я же с ума здесь сойду без неё….

«Валер, проследи… — звоню другу — и чтобы никто к ней близко не подходил».

Глава 24

Динара

Хотела с ним поговорить…

О нас хотела поговорить. Хотела узнать у него, как он может так целовать меня до полуобморочного состояния, а потом идти и целовать других… Как он может говорить — люблю, а потом спать с другими?

Но как только села к нему в машину, поняла, что говорить я с ним не смогу. Просто смелости не хватит всё ему сказать. Сил не хватит ответы его выслушать. Мужества не хватит всё это выдержать и не расплакаться. Не хотела, чтобы он слёзы мои видел.

Поэтому и сбежала…

Права была Зубайда. Рано ещё. Не время.

Отговаривала она меня ехать с ним. Боялась, что не выдержу.

Не выдержала…

Грудь болит так, что воздуха не хватает. Как рыбка, ртом дышу через раз.

Как забыть-то это всё? Господи!

И ладонь всё ещё горит…

Прохладная кожа руля, приятно охлаждает горящую ладонь…. Зря я отказывалась раньше от этой красавицы. Тут Петя был прав.

Эта просто услада для водителя. Идёт легко, бесшумно. Управлять таким автомобилем одно удовольствие. Всё сама делает. Я раньше часто брала «Мерс» мужа, когда он уезжал на рыбалку или охоту. У него для таких целей есть «Митсубиси пикап» и его «Мерс» вечно стоял без дела.

Поэтому я и отказывалась от новой машины. Зачем нам столько дорогих машин во дворе? Может зря? Надо было больше просить, как другие делают?

Меня езда за рулём автомобиля — успокаивает. Часто куда-нибудь с Олли выезжали. Она любит побегать на просторе. Когда ездили к родителям Пети, она ещё дома начинала радостно визжать, а потом всю дорогу нетерпеливо фыркала, в ожидании долгожданной свободы.

Нельзя ей на квартире жить. С тоски без меня помрёт, а я не смогу с ней постоянно находиться. На дачу наверное придётся ехать.

Так в мыслях своих закопалась, что не сразу поняла, что к родителям еду …

Ну и хорошо.

Давно не виделись. Заодно и поговорю с ними. Всё равно рано или поздно узнают. Лучше не тянуть. Отдохну, опять же, у них.

На подъезде к дому родителей Олли почему-то занервничала.

— Прости Олли, — поворачиваюсь к ней и приглашаю на переднее сиденье. — Погуляем потом, хорошо?

Она так недовольна, что из машины выходить не хочет. Пришлось вытаскивать. Ключей у меня нет, я про них даже и не подумала, когда к родителям направлялась.

Надо было позвонить хотя бы…. Ладно, если повезёт, то мама дома. Если не повезёт, то буду звонить. Всё равно она где-то недалеко в это время, скоро папа вернётся с работы, она не может пропустить этот момент — должна его встретить, по любому.

У подъезда встречаю знакомую соседку-бабушку. Она обрадовалась. Радостно рассказывает мне местные новости, пока мы едем с ней в лифте, половину из которых я не понимаю. Но вежливо ей улыбаюсь и киваю. Хорошая она, всегда мне нравилась. И Олли к ней благосклонно отнеслась, даже хвостом вильнула.

Желаю ей здоровья и выхожу на своём этаже. Она радостно мне улыбается, я тоже ей улыбаюсь. Приятно.

Звоню в дверь с улыбкой на лице…

Никто не открывает…

Уже телефон достаю, чтобы маме позвонить, но дверь неожиданно распахивается и перед моим носом появляется… Лала.

У меня брови на лоб полезли от неожиданности…

На мгновение мы обе замерли, уставившись друг на друга, но громкий лай моей собаки, прогремевший на весь подъезд, вывел меня из оцепенения.

Я отодвинула её и прошла внутрь, прямиком направившись в свою комнату.

— Что ты здесь делаешь? — послышалось мне в спину.

— К родителям приехала, — не поворачиваюсь и хочу просто закрыться сейчас у себя.

Но она идёт следом…

— А ты? — спрашиваю я без особого интереса, просто чтобы спросить. Всё равно она уже зашла ко мне, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.

— Меня родители забрали.

Я удивлённо на неё посмотрела.

— Твой муж сказал, что я у вас не живу, а живу непонятно где и непонятно с кем, поэтому меня забрали домой, — выговаривает мне претензию.

— Это не ко мне, — пытаюсь её перебить.

Но она настроена решительно. Готовилась наверное, в отличие от меня.

Стоит передо мной, кулаки сжимает. Щёки пылают от злости. В глазах ярость и ненависть мне незнакомые. Как будто не моя сестра передо мной сейчас стоит, а совершенно незнакомый человек. С этой я точно в куклы не играла.… Когда она такой стала? Почему я этого не замечала?

Я точно дура.

Не вижу ничего дальше своего носа и надеваю розовые очки едва проснувшись, прежде чем открыть глаза. Эля мне постоянно об этом говорит.

— Меня выдают замуж…

— Это не ко мне, — опять перебиваю её.

— Меня замуж выдают за жениха, от которого ты отказалась, — истерично продолжает она.

— Это не ко мне, — повторяю я и начинаю жалеть, что приехала сюда, — разговаривай с родителями.

Она не слышит меня.

— Почему тебе всегда достаётся всё самое лучшее? С детства слышу какая у нас замечательная и талантливая Динарочка. В лучшем коллективе республики работает, в ГИТИСе учится и мужа себе самого лучшего выбрала. Сама выбрала — тычет в меня пальцем, я отклоняюсь интуитивно, хоть она и не достаёт до меня. — Почему мне всё после тебя достаётся? Это нечестно! Я вещи твои с детства донашиваю, потому что Динарочка, ну такая аккуратная. — Кривляется. Смотреть противно. — После неё всё, как новое. Зачем же покупать, деньги тратить? Сейчас мне папа предлагает машину твою забрать. Потому что Петя, жене своей любимой, новый «Мерс» подогнал. А мне и старьё пойдёт!. Квартиру мне тоже никто не торопится покупать. А зачем? У тебя же квартира есть, а мне зачем? Даже жениха, от которого ты отказалась, мне сейчас впаривают… — переходит на крик. — Я сама хочу себе жениха выбирать!

Олли встаёт в боевую стойку рядом со мной и начинает тихо рычать. Лала вынуждена отступить к двери.

Дышит тяжело. Красная вся.

А меня раздирают противоречия: мне ей сейчас и нахамить хочется и жалко её …

Меня всегда родители держали в ежовых рукавицах. Я до замужества, выйти из дома без уважительной причины не могла. Любой мой шаг должен был быть одобрен и проконтролирован родителями.

Я вздохнула, когда из дома уехала. Человеком себя почувствовала. Никто не шпынял меня: за внешний вид, за чистоту, за готовку, за то, что я не так что-то сказала и сделала что-то не то, да за всё на свете мне мама могла замечание сделать. Даже за то, что вон там, за большим шкафом, стоящем у стены, есть невидимая щёлочка и в этой щёлочке спрятались две невидимые пылинки…

Я была невероятно счастлива, когда вышла замуж за Петю. С ним я почувствовала себя свободным человеком.

Я первый раз в ночной клуб пошла уже, когда замуж вышла. Надо мной Эля тогда смеялась: все после замужества с клубами завязывают, а наша Дина, только начала.

К Лале намного лояльнее относились. Она везде была, даже в ночные клубы ходила. Отпрашивалась, конечно, но её отпускали, а меня — нет, никогда.

Вот кто бы знал, что так всё закончится…

Горько так сейчас от этого всего…

Я успокоила Олли, потрепав её за ухом, чтобы она не растерзала мою сестру вместо меня.

И только было открыла рот, чтобы ей ответить, как в комнату ворвалась наша мама…

— Динара!?

Глава 25

— Лала, выйди пожалуйста, — не попросила — скомандовала мама, оценив ситуацию в комнате, — и приструни уже свою псину, — повернулась ко мне. — ты же знаешь, что я не люблю животных дома.

Я села в кресло и похлопала по коленкам. Олли радостно запрыгнула на меня, удобно устроившись на моих ногах, внимательно наблюдая за происходящим, своими грустными глазами.

Мама скривила недовольную мину, но ничего мне больше про собаку не сказала, дождалась пока выйдет Лала и села на кровать, рядом со мной.

— Что у вас случилось? — недовольно спрашивает она.

— Лала не хочет мою старую машину, хочет новую, — глумлюсь. Впервые в жизни, наверное. Но сейчас мне обидно… За всё обидно.

Она искренне удивлена…

— Чем плоха твоя машина? Петя сказал, что она в отличном состоянии. — смотрит на меня в замешательстве. — Ну ладно. С этим мы разберёмся. Что происходит вообще? Почему ты здесь? Почему не с мужем? Петя мне в последний раз столько всего наговорил…., - качает недовольно головой, — я никогда от него такого не слышала

— Я подала на развод, — не стала слушать её и тянуть тоже не стала.

— Динара…, - мама не говорит, выдыхает.

Она так обескуражена, что на какое-то время потеряла дар речи…

— Это невозможно!? Что случилось?

— Он изменяет мне…, - сил нет больше их жалеть и что-то придумывать.

Мама соскакивает с кровати и начинает ходить по комнате, заламывая руки.

Олли внимательно следит за её передвижениями…

А на меня вдруг накатила такая усталость и апатия. Хочется просто лечь и выспаться уже наконец, вытянув нормально ноги. И не видеть никого… И ни с кем не говорить… хотя бы сутки.

— Дина, доченька, послушай, — она возвращается ко мне, — это не трагедия. Это неприятно, да, согласна. Но в жизни всякое может случиться. Ты что думаешь, у нас с папой всегда было всё гладко, с его то работой и постоянными командировками. Да всякое было, знаешь… Но я всегда была умнее и терпеливее соперниц. Я знала про всех, но никогда не подавала вида. Поплачу, когда его дома нет, в подушку, чтобы никто не видел и делаю вид, что всё нормально. Никогда ему скандалов не устраивала. Всегда только хорошее настроение. Ну и где они сейчас? — она довольно хмыкнула. — Нет никого. А я здесь, — жена любимая. Не даром же говорят: «хороший левак укрепляет брак» — это отчасти правда. Мужчинам иногда нужно разнообразие, тут уж ничего не поделать. Главное, чтобы домой приходили. А домой они идут, если дома им комфортно и хорошо. Они терпеть не могут выяснять отношения и не любят скандалы. Так что ты сейчас поднимаешься и едешь домой. Сделай вид, что ничего не случилось… И вот увидишь, он будет у тебя шёлковым. Можешь делать с ним всё, что захочешь. Проси, что хочешь — всё сделает для тебя. Пользуйся случаем. Поднимайся давай.

Я сижу и не понимаю: она это серьёзно мне говорит?

— Маам, — пытаюсь до неё достучаться, — я не хочу делать вид..

— Нет Дина, нет, — не слышит, — Петя хороший муж, лучшего сложно найти, в наше время. Кругом сплошные алкоголики и тунеядцы. Уж поверь, я знаю. И Ты сама его выбрала. Не забыла? Так что не дури. Ты не разведёшься с ним. Я не позволю. И вам нужны дети. Обязательно. Я давно тебе об этом говорила. Вот прямо сейчас едешь и занимаешься своими прямыми обязанностями.

— Мама… — сон как рукой сняло

— Дина, если ты сама не поедешь, я позвоню Пете и скажу, что ты у нас. — достаёт телефон, — я не шучу.

Мне обидно. Мы не виделись больше месяца. Я прилетела с другого конца света, подарки им привезла, а сейчас меня, можно сказать, выгоняют.

— Ты выгоняешь меня?

— Нет, не выгоняю. Я не даю тебе наделать глупостей больше, чем ты уже наделала. Послушай меня. Я взрослый человек, у меня гораздо больше опыта. И я тебя люблю, ты моя дочь. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты не была дома больше месяца — я думала она об этом забыла, — сейчас ты должна быть с мужем.

Протягивает ко мне руки, но Олли рыкает на неё и она их резко отдёргивает и продолжает:

— И не приезжай больше к нам с собакой. Ты же знаешь, я не люблю животный в доме. От них столько грязи — брезгливо морщится.

Олли, как будто поняла, поднимает голову и недовольно взвизгивает, а у меня нет слов…

Я беру Олли на руки и выхожу, не попрощавшись. Мама ничего мне не говорит. Я не поворачиваюсь.

Лала сидит на кухне, дверь открыта.

Обуваюсь в коридоре и уже открываю дверь, но резко останавливаюсь и возвращаюсь…Иду на кухню в обуви, наплевав на стерильную чистоту, за которую так радеет моя мама.

— Я подала на развод, — говорю сестре на ухо. — Муж нужен?

Глава 26

Родители мои были против Пети. Вернее даже не против него лично, а против всех.

Они уже подобрали мне отличного кандидата в мужья: сына папиного друга — топ менеджера нефтеперерабатывающего завода, с которым папа дружил с детства и был родом из одной деревни.

В детстве мы с этим кандидатом, даже играли иногда вместе, когда меня отправляли в деревню к моей нанаечке.

Жалко, что её больше нет с нами. Такая она была хорошая. Добрая, тёплая такая всегда. Не помню, чтобы она когда-нибудь ругалась — никогда не ругалась. Не умела просто.

«Сокровище моё» — называла меня всегда…, как Петя.

Слёзы на глаза навернулись, когда вспомнила…Так мне её не хватает, она бы точно меня поняла сейчас…

Когда мне сказали, за кого я должна замуж выйти — я запаниковала. В детстве он меня постоянно обижал. Дразнил меня, задирал, даже ударить мог. Ему, конечно, доставалось за это, но от этого он ещё злее становился и, кажется, ненавидел меня ещё больше.

Я и видела то его в последний раз, когда мы подростками были. Он тогда был прыщавым, с писклявым, противным голосом, и всё таким же вредным и задиристым. Ну вообще не мечта.

Я выдохнула, когда родители посчитали, что мы ещё слишком молоды и несколько лет нужно подождать. Жениха моего отправили в Лондон, а мне разрешили работать и готовиться к замужеству.

А потом я познакомилась с Петей…

И всё…

Для меня больше не было вариантов. Только он.

Родители, конечно, были в шоке и даже хотели меня забрать домой, когда узнали, что я с парнем встречаюсь. Но узнав, кто папа моего парня, решили познакомиться и подумать.

Петя очаровал их сразу. Особенно мама была от него в восторге. Уж не знаю, понравился бы он ей также, если бы был сыном рабочего завода или сантехника. Но Петя не был сыном рабочего, он был сыном владельца крупного инвестиционно-девелоперского холдинга и это, скорее всего, сыграло определяющую роль.

Все тогда мне немного завидовали, а я была просто счастлива …

Сижу и не понимаю, что мне сейчас делать…

Надо решить уже куда ехать. Мотаюсь как неприкаянная, да ещё собаку мучаю. Страдает сейчас вместе со мной, поглядывая вокруг своими грустными глазами. Ей то за что всё это?

— Идём — зову её, — прогуляемся и съедим чего-нибудь.

Заодно и подумаем — уже про себя…

Зашла в кафешку при заправке. Села за самый удалённый столик. Боялась, что с собакой не пустят, но никто на меня даже внимания не обратил.

Столько сообщений на телефоне…Кто только не написал…

От папы: «кызым, делай так, как считаешь нужным. Помощь нужна?»

Опять слёзы наворачиваются — папочка мой… Всегда была его дочкой и похожа я на него. Только глаза мамины.

Венер постоянно надо мной прикалывается: «Динка, где глаза такие взяла? У соседа выкрала?»

Маму мою он не видел никогда, папу только.

Думаю, что папе написать, чтобы успокоить. Не знаю, что ему там мама наговорила. Не успеваю — телефон звонит.

Отвечаю интуитивно:

«Динарочка, доченька, прости меня — звучит голос Петиного папы»

«За что Валентин Викторович? — растерялась»

«За то, что сына плохо воспитал. Надо было пороть его в детстве, а мне всё жалко было. Да и Наденьку расстраивать не хотел, знаешь же, какая она у нас сердобольная».

Я улыбаюсь, когда Наденьку вспоминаю. Давно её не видела, соскучилась.

«Как она?»

Вздыхает…

«Плачет. Вот как узнала обо всём, так и плачет. Говорит, что Петьку домой больше не пустит. Ну я вообще-то не за этим тебе звоню. С этим мы справимся как-нибудь. Хотел сказать тебе, что дом твой. Если тебе там хорошо, то ты там и останешься. Я с Петькой по этому поводу уже говорил. Он, конечно, дел наворотил. — вздыхает опять. — Но он не сволочь, ты не думай … Дурной правда…, всегда таким был. Есть, наверное, в кого…, - откашливается. — Думал, он остепенился, повзрослел, а он… — молчит. Я терпеливо жду, когда он заговорит. — Или, если тебе там сейчас неприятно находиться, то у нас квартира есть, знаешь же. Мы там и не бываем почти никогда. Ты можешь там жить, сколько захочешь, хоть навсегда можешь её забрать. Как ты решишь…»

«У меня собака Валентин Викторович, ей сложно в квартире жить»

«Ну тем более, тогда я Петьке скажу, чтобы он тебе дом освободил. А ты где вообщесейчас?»

Я посмотрела по сторонам, соображая, где я вообще сейчас нахожусь …

«На заправке роснефти, которая на развилке стоит, недалеко от вас…»

«А тебе когда на работу? — оживился он»

«У нас неделя отдыха. С понедельника выхожу»

«Так давай к нам, а? Тут езды минут двадцать от силы. Я сейчас с водителем за тобой и примчусь, чтобы ты за рулём не сидела. Отдохнёшь у нас на свежем воздухе. Сил наберёшься. И Надюшка моя немного успокоится. Так она по тебе скучает. Все глаза уже выплакала».

Молчит…

Ждёт…

«Динарочка, того что случилось, уже не изменить. А ты ведь теперь и наша дочь тоже, — молчит опять. — А я через неделю в город поеду и тебя заодно подкину. Прослежу, чтобы там всё хорошо у тебя было».

Я всхлипнула. Так растрогали меня его слова сейчас.

«Хорошо»

«Тогда сиди там, я сейчас прямо и выезжаю. Уже на коне, можно сказать»

Родители Петины, ко мне всегда хорошо относились. Как-то приняли меня сразу. С того самого первого дня, когда мы к ним приехали. Никогда не лезли в нашу жизнь, в отличие от моей мамы. Но с ними всегда было тепло. А уж Наденька, так вообще чудо. Самый светлый человек на свете, как моя нанаечка, когда-то.

Я расслабилась и попросила чай поменять — остыл, пока я болтала.

Олли, тоже как будто, расслабилась. Лежала рядом, на всех лениво поглядывала. Не знает ещё куда мы с ней сейчас поедем, а то бы уже прыгала тут от радости.

Разливаю чай и беру телефон. Надо папе написать что-то, переживает наверное сейчас. Не успеваю опять…

Валера звонит:

«Дина, сиди там, где сидишь, я сейчас за тобой приеду — даже не поздоровался».

«В смысле?»

«Мама твоя позвонила, сказала, что ты уехала и тебя нужно найти. Сейчас ты сидишь там, где сидишь, — командует. Мы уже подъезжаем к тебе».

«С кем? — торможу»

«Муж твой тоже где-то там едет, но я быстрее буду, я уже недалеко от тебя».

Я не понимаю ничего…

Куда он подъезжает?

Сердце заходится в бешеном ритме…

Паника…

Хватаю Олли, быстро расплачиваюсь на кассе и бегу к машине.

Бензин — вспоминаю в последний момент.

Как назло, все колонки заняты, именно сейчас всем бензин понадобился. Встаю в очередь, дёргаюсь….

Выезжаю с заправки и перед моим носом резко тормозит машина — Валера.

Я тоже жму на тормоз, останавливаюсь. Блокирую двери и приоткрываю окно. Жду, когда он подойдёт.

Он быстро выходит и направляется ко мне, но ничего сказать не успевает. Буквально в ту же минуту рядом с моей машиной, тормозит чёрный Тойота Ленд Крузер, из которого выпрыгивает Валентин Викторович.

С облегчением выдохнула. Откинулась на спинку сиденья.

Давно не видела его, уже даже и забыла какой он красивый: высокий, статный. Петя ростом даже чуть ниже своего папы, на маму он больше похож.

Он уверенно отодвигает Валеру от двери моей машины:

— Что делаете здесь молодой человек?

— Валентин Викторович!? — не отвечает на вопрос, только разводит руки по сторонам.

Олли засуетилась на заднем сиденье, услышав его голос, радостно повизгивая в предвкушении встречи…

— Динарочка, иди в мою машину, а я с этим разберусь пока, — кивает на Валеру.

Я выхожу и открываю дверь Олли. Она пулей вылетает и начинает прыгать на месте от переизбытка эмоций. Никак не дождётся, когда уже сможет пробежаться. Засиделась она сегодня.

— Девушка, — звучит рядом незнакомый голос.

В суматохе никто не заметил, что рядом с нами остановился ещё один чёрный Крузер.

Все замолчали и уставились на мужчину, вышедшего из него.

— Это ваше? — протягивает мне мой телефон, который я по-видимому, в спешке, забыла в кафе.

— Мой, — киваю.

— Думал, что уже не догоню вас. Вы так резко сорвались с места.

— Доченька, иди в машину — мягко говорит Валентин Викторович и гладит меня по плечу.

Мне показалось или он сейчас чем-то недоволен?

Послушно иду в машину.

Наблюдаю за ними…

Мужчина посмотрел на всех по очереди, развернулся и быстро ушёл к себе.

Валера провожал взглядом его автомобиль, пока тот не скрылся за поворотом.

Валентин Викторович быстро с ним о чём-то переговорил и вернулся за руль, отправив своего водителя в мой «Мерс».

— Иди сюда моя хороша, — распахнул он руки, — хоть обниму тебя. Не видел давно. Не обращай внимания на этих придурков. Хорошо всё будет.

Показалось…

Глава 27

Чуть не опоздала на работу сегодня. Забежала в класс уже после поклона, когда все стояли на своих рабочих местах.

— Что, сложно после Японии на работу ходить? — съязвил педагог, которого на гастроли не взяли.

По классу пробежал лёгкий смешок…

Я подождала пока он снисходительно разрешит мне войти и пробежала быстренько на своё место. Посмотрела на сторону парней — Венера не было в классе.

Занервничала…

Не вовремя начала упражнение и заработала предупреждение. Все на меня зашикали. Никому не хочется до потери пульса одно и то же повторять.

Посмотрела на Лёшку, — он мне улыбнулся и махнул незаметно рукой, успокаивая.

Сосредоточилась на уроке и смогла поймать ритм.

Незаметно для себя втянулась в рабочий процесс.

В конце занятия Лёха подошёл и тихо прошептал: — к Душечке зайди.

— Где Венер?

— Нормально всё, потом…

И ушёл, чтобы не привлекать внимание.

Репетиций никаких сегодня не было, просто класс, поэтому всё закончилось довольно быстро.

Пока бежала в бухгалтерию, чтобы заполнить какие-то бумаги по командировке, встретила в коридоре Зубайду.

— Зайди, только без палева — громко прошептала она сквозь зубы.

Я кивнула и побежала дальше.

Когда всё закончила, побежала к ней. Уже подбегая к её кабинету, посмотрела по сторонам — никого. Толкнула дверь и быстро просочилась в кабинет.

Зубайда сразу же поднялась со своего места и закрыла дверь на ключ, по пути указав на стул: — садись.

Никогда раньше у неё не задерживалась, забегала иногда, но старалась побыстрее выбежать, как и все впрочем. Кроме, наверное, Венера. Ну и Лёхи, как оказалось.

Кабинет у неё такой же как и она сама: лаконичный, надёжный, немного суровый и без изысков. Но в нём комфортно. Убежать из него не хочется. Наоборот, мне спокойно сейчас здесь. И с ней мне комфортно. Такая тихая, надёжная гавань, где можно успокоиться и набраться сил.

Надо дома все розовенькие подушечки с рюшечками выбросить, которые мне притаскивали все, кому не лень — быстро промелькнуло в голове.

— Что с Венером? — спросила, как только Зубайда вернулась на своё место. — Я писала ему несколько раз. Он через раз отвечает. Всё как-то непонятно. И сегодня его тоже нет. Я уже дёргаться начала.

— Да нормально всё, не дёргайся.

— Там не сильно его…? — я показала пальцем на лицо.

Зубайда ухмыльнулась:

— Да не дёргайся ты, что для мужика один удар? — ерунда. Там синяк небольшой, до свадьбы заживёт. — она махнула рукой. — Ты то как? Как у тебя всё прошло? Ты меня, конечно, удивила — махнуть к родителям мужа… Лучшего варианта не могла придумать? Я всё хотела к тебе в гости нагрянуть, проверить, не силком ли тебя там держат, да задёргали меня здесь… Месяц не было, а тут как будто Мамай прошёлся, ничего не разобрать. Ладно, давай рассказывай…

— Да нечего особо рассказывать. Нормально всё. Правда. — смотрю на неё, улыбаюсь. — У него классные родители. Никогда никуда не лезли. Ну раньше, по крайней мере, никуда не лезли. Я там только спала, ела и гуляла. Ну и цветочками занимались с Наденькой. Мне даже чашку за собой помыть не давали. Видишь, какие бока наела — кладу руки на свои бока.

— Ну да, твои бока всем бокам бока. Всем бы такие бока, — Зубайда смеётся и кладёт руки на свои бока, — и что, даже в семью не просили вернуться?

— Нет, не просили — я отрицательно помотала головой, — мы про Петю вообще не разговаривали. Мама его только попросила меня не забывать их и не пропадать. Они мне дом оставляют. — Я усмехнулась, — правда не знаю, как я его содержать буду. Там одной коммуналки с мою зарплату, наверное. — развожу руки по сторонам. — Я же сама никогда не оплачивала ничего, точно даже и не знаю, сколько это всё стоит. Мне его папа сказал, чтобы я ни о чём не беспокоилась, но что он имеет в виду, я не знаю. Я не спрашивала. Я так подумала, что могу, если что, квартиру свою сдавать, если уж мне денег не будет хватать. Разберусь со временем…

— Разберёшься, конечно, куда ты денешься. Чай будешь? — вдруг спросила она.

Я кивнула, а она продолжила:

— Развод когда у тебя?

— Через неделю встреча, но мы с Петей этот вопрос не обсуждали. Мы вообще ничего с ним не обсуждали — не успели.

— Ну вас должны развести, рано или поздно, даже если он будет против. А он против, по-видимому…, - подумала немного, — ну так мне показалось. Не просто же так он прилетел за тобой…

Она ставит передо мной чашку с чаем.

Открывает окно и прикуривает сигарету.

— Я тут случайно, хвостатого принца встретила. Того, что провожал тебя, — уточняет, — видела его с нашим Ахтямычем. Они очень мило беседовали друг с другом, надо сказать. Они знакомы?

— Не знаю. — говорю почему-то шёпотом. — Я думала Петя знаком с кем-то. Меня же в основной состав не сразу взяли. Отправили сначала с детьми заниматься и в классе форму поддерживать. Петя, кажется, с кем-то разговаривал, чтобы меня перевели. Я так тогда поняла. Но с кем, я не знаю. Я не спрашивала никогда.

— Тебя не взяли? — она развернулась ко мне и выдала смешок, своим плотным баском, немного напоминающим своим тембром старинную виолу да гамба. — Эту толстожопую Айгуль взяли, а тебя нет?

Я не сдержалась и прыснула….

Про эту толстожопую Айгуль, мне Венер уже все уши прожужжал.

— Я попробую узнать, что он хотел, но не уверена, что получиться. Напрямую не спросишь, сама понимаешь. Если только он ко мне сам не подойдёт и вопросы всякие не начнёт задавать. Но думаю, этот лис хитрожопый, скорее к девочкам с вопросами пойдёт. А им уже рот не заткнуть, хуже только будет. Хотела просто тебя предупредить. Как там у тебя, кстати, с этим… — она замялась, — как его? Японцем, в общем?

— Пишет. Каждый день пишет и рассказывает о погоде, как Лёшка и говорил, — я захихикала, — Я тоже ему о погоде рассказываю, английский свой совершенствую. Но у меня тут косячок случился. — я замолкла и посмотрела на неё, — я не могу найти коробочку с подарком, которую должна была открыть дома. Она бесследно исчезла. Не знаю, что делать… Как ему об этом сказать, не знаю…

— Может выпала где-нибудь?

— Да может и выпала, только где? Непонятно… Я дома ещё не смотрела. Вчера же вечером приехала. Просто не успела. Но Петя собирал свои вещи, если бы дома выпала….

— Вряд ли тебе бы он её отдал — продолжила она за меня.

Я кивнула в знак согласия.

— Я всё-таки надеюсь, что она в вещах где-то затерялась. Проверю сегодня всё. Хорошо, что он не спрашивает меня про неё. Пока не спрашивает… Но рано или поздно надо же что-то сказать, даже если не спросит.

— Даже интересно, что он там тебе подсунул. Нет чтобы нормально подарить, как все нормальные люди, а тут всё загадки, да загадки. И правду говорят, что Японцы немного не от мира сего. Этот ещё более менее, даже на вменяемого местами похож, а в основной своей массе они не намного лучше инопланетян. — она опять гоготнула, — Хотя вон, наши красавицы, сидели в засаде и ждали — вдруг и им что-нибудь перепадёт. Ведь рванули бы не задумываясь. А ты у нас молоток. — Она сжимает кулак. — Тебя голыми руками не взять.

— Да он нормальный, — поднимаюсь. — другой просто.

Я не стала уточнять какой он, — другой.

А она больше не стала ничего спрашивать про него, просто кивнула.

— Спасибо тебе. У меня дома собака не кормлена, вещи не разобраны, — улыбаюсь и уже дохожу до двери, как вдруг вспоминаю про Венера. Разворачиваюсь. — Слушай, тут фигня такая. Венер просит у меня телефон Зои. Я не знаю, что делать. Говорит, что нравится она ему очень. Хочет встретиться с ней.

Зубайда смачно выматерилась, поражая меня разнообразием возможных матных конфигураций, на зависть всем сапожникам и сантехникам и сморщилась.

А я засмеялась. Так у неё это красиво получается…

— Я сказала ему, что она… — замялась, — не хорошая. Обманет ведь. Поиграет и бросит. Или даже не поиграет. В общем, не знаю…

— Да хрен бы с ним, если поиграет и бросит. Если бы так, то не страшно. Пострадает немного, раны залижет и дальше пойдёт. Сильнее будет. — вытаскивает очередную сигарету. — Обдерёт она его, как липку, вот что страшно. А у него мама больная, уход нужен. Сестре он учёбу оплачивает. Всех на себе тянет. Он скачет по работам с утра до утра. Только вот немного денег подзаработал. Не хватало ещё, чтобы он на эту шалаву всё спустил. Ладно, поговорю я с ним.

— Мне неудобно. Получается, что я его сдала сейчас. Он же доверился… — добавила я в замешательстве.

Ведь правда же доверился, а я…

Зубайда посмотрела внимательно на меня:

— А я с Лёхой поговорю, — подняла она указательный палец, — у него узнаю, может он что ему и говорил…Хорошо, что сказала. Ладно, иди давай. Сейчас народ ко мне посыпет, не хочу к тебе внимание привлекать.

Я обалдела немного от всего, что она мне сказала…

Про Венера думаю…

Вот никогда даже в голову не приходило, что у него всё непросто — балагур и весельчак. Всегда в хорошем настроении. И ведь даже словом не обмолвился ни разу, что у него какие-то там проблемы могут быть… Надо поговорить с ним, при случае. Может ему помощь нужна?

Задумалась…

Еду тихо, центр города, не разогнаться. Обычно я на работу пешком хожу, но сегодня мне ещё в магазин нужно заехать.

Это он мне?

Не сразу обратила внимание на ползущую рядом машину.

Осмотрелась по сторонам — вокруг никого.

Прижалась к бордюру.

Может знакомый?

Чёрный «Крузер» быстро меня обогнал и припарковался прямо перед носом моей машины. Из него в тот же миг выпрыгивает мужчина. Так спешит, что даже дверь не закрыл.

Быстрым шагом подходит ко мне.

Ого!

Это тот, что нашёл мой телефон?

Что он здесь делает?

Глава 28

Он сказал, что случайно увидел мою машину. Проезжал мимо и увидел. Решил подождать немного. Вдруг?

И ждать пришлось совсем недолго — я появилась практически сразу.

Подбежал, спросил: — как дела?

Всё ли у меня в порядке. Тогда в кафе, я такая растерянная была, как ему показалась. И кто это вообще был со мной. Правда папа? Что-то мы совсем не похожи….

Я растерялась немного от такого количества вопросов, но он вдруг остановился и улыбнулся, взъерошив свои русые волосы пальцами, как мальчишка.

— Слушай, извини. Я тут наверное закидал тебя вопросами, не обращай внимания. Я просто немного переволновался, когда увидел твою машину. Надо же, такое совпадение. Подумал, что грех не воспользоваться таким случаем и не пригласить красивую девушку …на ужин…

Я удивлённо вытаращила глаза.

— Ну ладно, на обед, — он поднял руки сдаваясь.

Я засмеялась…

— Я Андрей, а ты?

— Динара…

— Оо…, - не поняла удивился он сейчас или это он так восхитился, — можно Дина? — спросил.

Я кивнула, но подумала, что Петя никогда в первые дни нашего знакомства моё имя не изменял и знал, что оно означает. Мне это было приятно.

Отказалась я от обеда. Даже не из-за имени, нет, а просто так отказалась…

Он такой…, взрослый уже. Конечно не как папа, но лет сорок ему наверное точно есть. Но так, в принципе ничего, — сама себе улыбнулась про себя от этой мысли: хорошо сложен, высокий, худощавый, не дядька и не дедка. Такой…интересный, взрослый мужчина. Не обаятельный красавчик, как Петя, но и не страшный. Что-то в нём есть притягательное, мужское.

Он не расстроился. Кажется…

Ну и хорошо. Неприятно людей обижать, а тут вроде всё нормально.

Наговорил мне кучу комплиментов и сказал, что всё равно будет меня ждать в субботу на обед. Вдруг я передумаю…

Я так и не поняла, шутил он или серьёзно говорил? Странный какой-то.

Отъехала и забыла про него.

Надо ещё вещи разобрать. Разложить всё. Очень поздно вчера приехали, уже ничего не успела. Только продукты в холодильник закинула. Мне Наденька там столько всего надавала с собой, на месяц точно хватит.

Сложно поверить, но про Петю со мной за неделю не заговорили ни разу. Я знала, что они не будут меня мучить. Они не такие. Но даже я не верила, что они ни разу не вспомнят про сына при мне.

Они не вспомнили…, ни разу.

Я всю неделю в саду копалась с Наденькой. Мне и раньше нравилось цветами заниматься, но оказалось, что трудотерапия способствует укреплению нервной системы и здоровому сну — тут я с мамой Пети согласна на все сто процентов. Спала я после работы на свежем воздухе, как убитая.

Мы успели с Валентином Викторовичем даже на рыбалку съездить. На водичку посмотреть, как он говорит. Успокоить нервы и подумать в тишине.

Рыбок наловили, потрогали и выпустили. Они никогда их не приносят домой. Петя тоже никогда не привозил, выпускал всегда. Такая рыбалка странная у них, без рыбы.

Очень спокойно всё прошло. Я заодно и джетлаг прошла без проблем. Никуда не надо было бежать, спокойно перестроилась на новое время.

Только про Петю постоянно думала.

Пыталась его понять.

В последний день, когда я бежала в кабинет Валентина Викторовича, куда меня отправила Наденька, он с кем-то грубо ругался по телефону. Мне показалось, что с Петей. Я напряглась немного, никогда грубостей от него не слышала, но ждать и подслушивать не стала. Постучалась и зашла. Он сразу же прервал свой разговор и ни один мускул на лице его не дрогнул, не выдал его плохого настроения. Как будто ничего и не было минутой ранее.

Привёз меня домой, помог разгрузиться и уехал.

Дома стерильная чистота.

Безжизненная. Неприятная. Пустая.

Петя, по-видимому, вызывал клиниг, перед моим приездом. Нет нигде ни пылинки, — всё блестит.

Только цветы везде расставлены свежие и постель в спальне не поменяна. Её он не поменял.

А я так и не смогла там спать…

Полежала на нашей кровати, накрыв лицо его подушкой, вдыхая его запах — запах луговых трав. Так скрутило, что не смогла там находиться.

Грустно. Одиноко. Больно.

Хорошо, что Олли рядом, а то бы с ума сошла здесь одна.

Решила пожить пока в гостевой.

Может потом…попозже, когда я смогу всё забыть…

Когда-нибудь…

Когда меня отпустит это наваждение и я не буду сходить с ума от его запаха и от него самого….

Время лечит.

Все так говорят…

Буду в это верить. Ещё прошло так мало времени…

И с Акихиро тоже непонятно что делать. Он так и пишет каждый день.

Я проверила всё, что только можно проверить. Прошлась дорогой, по которой бегала, когда только приехала из Японии, как минимум, десять раз — никаких следов коробочки, нет.

В машине я всё уже посмотрела.

Есть маленький шанс, что она выпала у родителей. Очень маленький шанс. Я там не лазила в рюкзак, хорошо помню. Подарки родителям у меня были в отдельной сумке. Но я всё равно написала папе.

Папа ответил почти сразу:

«Посмотрю. Но пока ничего вроде не находили. Наверное, я бы услышал об этом? Ты как моя малышка?»

«Хорошо, пап. Не волнуйся»

«Помощь точно не нужна?»

«Нет, спасибо»

Блин!

Неудобно как.

Ладно, поговорю ещё немного с ним о погоде и наверное буду признаваться. Как долго он не будет меня спрашивать о своём подарке?

Элька хочет заключить пари и говорит, что он будет молчать, пока я первая не заговорю на эту тему.

Смешная она…

Договорилась с ней встретиться в эту субботу. Давно не виделись. Она говорит, что стала похожа на беременную корову и не хочет разговаривать со мной по видеосвязи, иначе я испугаюсь и не захочу с ней встречаться, с толстухой такой. А она соскучилась.

Интересно на неё посмотреть…

Собрала между делом все розовенькие подушечки по дому и сложила в большой мешок — надо отвезти куда-нибудь. Маленьким девочкам должны понравиться. А я уже выросла из них.

Плохо мне здесь без него. Плохо.

Не спится…

Подскакиваю постоянно: то воды попить, то цветы понюхать, то в спальню нашу захожу.

Аромат цветов повсюду. Они напоминают мне о нём. Не хочу их выбрасывать, пусть будут…

И браслет, который он мне подарил перед отъездом, так и лежит на столике… Пусть лежит…

И постель не хочу менять…

Всё потом…

***

Венера не было на работе несколько дней.

На звонки не отвечает.

Написал только:

«Говорить неудобно. Всё нормально, всё потом. Нос зажил, синяки прошли. Мужу привет. Не грусти там без меня»

Придурок.

Я передёргалась вся из-за него. Подходила несколько раз к Лёшке, он тоже говорит, что у него всё нормально. Маму возит по больницам.

В один из дней не выдержала и написала ему:

«Венер, может тебе помощь нужна? Я могу на машине твою маму отвезти куда надо»

«Кто доложил?»

«Не скажу»

«А я догадался. Получит он у меня …Вано узкоглазый, и булочек его Айгуль купи побольше, чтобы у него пупок развязался. Тебя, кстати, кому подкинули, подкидыш?»

«Никому, одна шляюсь, как сиротинушка горемычная. Не любит меня никто»

«Пошляйся немного ещё, скоро приду, приголублю тебя. Только мужу своему не говори, а то я больше не хочу своим красивым носом рисковать. Всё, не плачь, убежал».

Как с ним разговаривать вообще?

А я и правда, как сиротинушка осталась…

Эля уехала с мужем куда-то и приедет только в конце недели.

Петя пропал. Не появляется вообще. Непривычно.

Но я же этого хотела? Правда ведь?

У нас с ним встреча через несколько дней. Интересно, он сам придёт или адвоката своего отправит. Мы так с ним ничего и не обсудили. Может разблокировать его? Поговорить?

Не знаю…

Ничего не знаю.

К родителям ехать не хочу, даже разговаривать с ними не хочу. Хоть мама и делала несколько попыток поговорить со мной, но я ей всегда отвечала, что очень занята.

Что она мне может сказать, кроме того, что сказала?

Я бы с Лалой, конечно, поговорила, но я не могу. Я трусиха. Боюсь услышать от неё подробности про них с мужем. А я не хочу этого слышать. Пока мне об этом никто не рассказал в подробностях, у меня остаётся маленькая надежда, что этого не было.

Я боюсь…

С папой только переписываюсь и созваниваюсь каждый день с Наденькой. Даже Валентин Викторович не звонил в эти дни. Наденька говорит, что занят он пока. Срочные вопросы возникли на работе, требующие его присутствия.

Что там у них могло случиться?

Он уже давно не участвует в рабочих делах компании. Все вопросы решал Петя. Так, изредка, приезжал: поговорить, на людей посмотреть, бумагами пошуршать, как он шутил всегда.

В конце недели Венер наконец появился. Как всегда весёлый и беззаботный. Волосы его довольно сильно отросли и веснушки на летнем солнце проступили буйной россыпью. Ему идёт. Такой милашка он оказывается со своим цветом.

— Ты без униформы сегодня? — рассмеялась я, когда он меня закрутил при встрече в ритме своего танго.

— Нафиг, ничего же нет пока. Перед отпуском только, кажется, что-то там высвечивается, Душечка говорила. Отдохну немного. Как вы вообще краситесь постоянно? Как непросто быть девочкой! — показательно тяжело вздыхает.

— Я не крашусь. Не знаю, как все. Как ты? Как мама? — задала сразу все вопросы, пока он не убежал.

— Динка, — он не слушает меня, — у меня скоро будет мотоцикл. Представляешь!? — опять закружился. — Я тебя прокачу, когда мне его привезут…

— Как мама, — перебила я его.

— Да нормально, — он вдруг становится серьёзным, — она дома сейчас, ей лучше. Врачи говорят, что нормально для её ситуации.

— Расскажешь?

— Потом, когда некоторым пенделей надаю, — посмотрел на Лёху и засмеялся, — ты то как?

— Хорошо всё.

Надо допытать его, конечно. Но он такой скрытный оказался. Кто бы знал.

Неделя, несмотря ни на что, пролетела незаметно.

Хорошо, что есть работа…и Олли. Я с ней при каждом удобном случае выезжала в парк или за город. И гуляла.

Гуляла, пока не уставала, чтобы засыпать и не думать.

Не думать ни о чём…

С нетерпением ждала субботы, чтобы встретиться с Элей. Поболтать. Подзарядиться от неё её неиссякаемой энергией и позитивом.

Ей уже через несколько месяцев рожать. Так жду этого момента. Хожу по магазинам и перебираю детские вещички. Надо начинать уже покупать подарки, хоть она и против. Не хочет заранее ничего готовить — плохая примета, говорит.

А я ей не скажу… — улыбаюсь своим мыслям.

В субботу, с утра пораньше сгоняла с Олли прогуляться в парк, чтобы она не скучала без меня.

Выехала заранее, ещё в магазин заехала, да и дома сидеть не хотелось совсем. Погода прекрасная стоит. Лето в разгаре.

Так увлеклась в магазине изучением детских вещичек для подруги — такое всё маленькое, хорошенькое, аж плакать хочется от умиления, что чуть не проворонила время.

Выскочила уже в последний момент и когда подъезжала к месту встречи, Эля мне позвонила:

«Динарка, сорян. Что-то мне нехорошо. Давай перенесём, а?»

Я испугалась…:

«С малышом всё в порядке?»

«С малышом всё нормально, только из больнички. Всё проверили. Он бодр, весел и с удовольствием играет в футбол у меня в животе. Это я, наверное, проглодит, что-нибудь не то съела. Давай перенесём. Или может завтра ко мне?»

Я замолчала, думая, что же делать мне сейчас. Не хочется домой.

«Слушай, а может ты сходишь, пообедаешь с тем, который тебя приглашал, чтобы время зря не пропадало? — перебила она мои мысли — Заодно и проверишь, ждёт он тебя или обманул, засранец»

«Да я не хотела с ним встречаться. Не понравился он мне. Он же взрослый совсем.»

«Так ты с ним и не встречайся, никто тебя не заставляет с ним встречаться. Ты поешь и уходи. Он же на обед тебя приглашал. Вот и пообедаешь. — оптимистично разложила ситуацию подруга. — Там же близко всё. Интересно даже, сидит он или нет. Иди, Дин, посмотри. Тебе надо побольше на свидания ходить, практики набираться, а то так и останешься у нас старой девой. Напиши мне потом»

И отключилась.

Я постояла, подумала. И пошла.

Посмотрю, если его нет, то уйду и пообедаю где-нибудь в другом месте. Просто не хочу домой сейчас.

Что мне дома делать? Опять про Петю думать?

Нет, не хочу.

Ресторан дорогой.

На входе подбежали и спросили: ждут ли меня.

Я назвала его имя.

Спросили, как меня зовут.

Я сказала.

К моему удивлению, меня сразу же куда-то повели.

Он сидел за столиком… один.

Встал, завидев меня, заулыбался широченной улыбкой, как будто и правда рад меня видеть.

Отодвинул мне стул, как только я подошла.

Я опешила от неожиданности. Но мимо стула не промахнулась. Села.

Непривычно всё.

Он смотрит на меня, улыбается. Спрашивает что-то.

Я тоже пытаюсь выдавить из себя улыбку. Сама волнуюсь дико. Не знаю как себя с ним вести.

Взяла в руки меню. Прикрылась, чтобы скрыть своё смущение.

Занервничала. Сама не поняла от чего. Решила отойти на минуту, в дамскую комнату — носик припудрить и мысли в порядок привести.

Он опять встал, когда я поднялась.

Галантный какой?!

Потянула дверь туалета на себя, но она не закрылась.

Испугалась. Дёрнулась.

Но запах луговых трав, просочившись в мои ноздри, выбил из моей головы напрочь остатки здравого смысла.

И я обмякла в его руках…

Глава 29

Пётр

Противно…

От самого себя сейчас противно. Злюсь на себя, не могу понять, как такое могло произойти…

Я же не насильник…

Никогда такого не было, чтобы кого-то упрашивал или силой брал…

Никогда…

Я ведь просто хотел её предупредить. Хотел сказать, что не она ему нужна, этому говнюку. Он меня закопать хочет вместе со своей мамашей. Никак угомониться не могут. Решил через неё мне насолить. Другого способа, по- видимому, не нашёл.

Дерьмо!

Но когда почувствовал её в своих руках — не удержался…

Этот её запах умопомрачительный, от которого думать перестаёшь, эта дрожь её, которая электрическим током прошибает всё тело и начинаешь дрожать вместе с ней и уже ничего невозможно контролировать…собой не владеешь…И кожа эта её бархатная под руками, от которой оторваться невозможно и стон этот её в губы…

Мурашки по коже дружной россыпью разбежались, когда вспомнил…

Предохранители напрочь сорвало. Всё поплыло перед глазами, думать перестал, слышать перестал, соображать перестал. Только она. Только её вижу, только её хочу…

Господи!

Какая же она всё-таки…: сладкая, невозможно вкусная, отзывчивая, нереальная просто…Никто с ней не сравнится, нет больше таких и не будет никогда… Моя девочка. Моя.

Что я наделал…

Что теперь делать?

Чёрт!

Сижу в машине и никак не могу переварить всего, что случилось.

И горько и сладко мне сейчас. Просто разрывает на части от всех этих противоречий. От бурлящего в крови адреналина разрывает… От нежности дикой разрывает… И от любви к ней разрывает…

Люблю…

Хоть вставай сейчас и бегай вокруг дома этого, пока силы не закончатся, чтобы успокоиться.

Для неё был этот дом. Для нас. Для нашей семьи, для детей наших…

И как же дерьмово сейчас от всего, что произошло…

Дерьмово от того, что потерял её, не ценил, не берёг… Да никогда даже и не задумывался, что она может исчезнуть из моей жизни. Она же ребёнок совсем, ей даже и идти то особо некуда. К её мамаше что ли шальной? Так та её первая и выставит за дверь. Динара наверное даже об этом и не подозревает. Всех любит. Никогда слово плохого, ни про кого не скажет…

Правильно отец говорит, — дурак. Жалеть буду до кровавых соплей…

Жалею. Уже жалею…

Но ведь не оттолкнула же она меня, нет. Я бы почувствовал, если бы ей что-то не понравилось. Я чувствую её…Никого, никогда так не чувствовал…

Она ответила.

Ответила. Это точно. Это невозможно перепутать ни с чем.

Ответила, как раньше. Ответила, как всегда отвечала…

Затянула меня в это сумасшествие ещё глубже. Так глубоко, что выбраться было уже нельзя — невозможно… Только упасть…и пропасть, вместе с ней…

Она растворяется в моих руках, плавится, горит, отдаётся вся без остатка, без страха, без сожалений…Всегда так было, с самого первого раза. И сегодня тоже так было. Отвечала так, как будто завтра конец света и ничего больше не будет…Никогда. Ни для кого…

Она всегда была такой…, - бесстрашной.

Я провалился в неё, утонул в её глубине, накрыло меня… Ничего уже нельзя было сделать…

А потом просто: — уходи…

Лучше бы оплеуха…

Я хотел ей помочь. Хотел помочь ей привести себя в порядок. Побыть ещё немного рядом. Поддержать её хотел.

Но она повторила: — уходи…

И всё.

И даже не повернулась ко мне. Просто стояла и ждала, когда я выйду.

Я вышел.

Вышел и сидел в машине. Сидел и надеялся, что он ничего ей не сделает.

Успокоился, когда она вышла через несколько минут, — одна. И поехала домой. Попросил проследить за ней, чтобы самому не светиться. Сам потом уже к дому подъехал.

Так и сижу около дома….

Зачем она ему? — не выходит из головы. Прибью, если ещё раз увижу его рядом с Диной — однозначно, даже разбираться не буду.

Она здесь не при чём. Пусть со мной разбирается. Тем более, что Дина, вообще никогда никого не обижает. Она даже злиться не умеет.

Нет, — умеет. Вспомнил и улыбнулся сам себе. Умеет она злиться, ещё как, умеет.

Хоть в Японию её отправляй…

Нет, в Японию нельзя…

Там я не смогу её контролировать. Да и малахольный какой-то пишет ей про погоду постоянно оттуда. Придурок. Даже я уже в подробностях знаю, какая в Японии сегодня погода. Ему девушка красивая телефон дала, а он ей наяривает неделями про погоду, цветочки и птичек.

Нет, пусть здесь сидит, под боком. Под присмотром надёжнее. Разгребу сейчас проблемы и побольше времени ей уделять смогу.

Надо ей цветы отправить, не забыть — сделал себе зарубку в голове. Она любит цветы.

Почему я раньше не замечал, что она мне так нужна…

Я дурак?

Дурак я!

Мне ведь всегда с ней было хорошо. Именно с ней: маленькой, неопытной сладкой девочкой. Я же не просто так не смог её оставить тогда, после нашей первой встречи, как многих других. Я просто не хотел отдавать её этому дебилу жениху, которого ей родители подобрали. Я никому её не хотел отдавать. Хотел, чтобы она рядом со мной была. Всегда.

Я тогда всё сделал, чтобы её родители разорвали помолвку и разрешили мне на ней жениться. Она бы и так вышла за меня замуж. Но мне хотелось, чтобы всё было правильно и чтобы ей не нужно было выбирать между родителями и мной. Чтобы она была спокойна и счастлива.

Папа мой мне тогда, конечно, помог. Спасибо ему.

Задумался…

Как я мог её просрать?

Зачем мне нужен был весь этот хлам? Сам не понимаю…

По привычке?

Усмехаюсь сам себе: а вот сейчас нет её и никто не нужен…

Только она…

Глава 30

Динара

Я подождала пока он выйдет и закрыла за ним дверь.

Ноги дрожат.

Руки дрожат.

Голова не соображает.

Это что сейчас было?

Ухмыляюсь сама себе….

Нельзя мне с ним встречаться, нельзя.

Посмотрела на себя в зеркало. Умылась холодной водой, чтобы охладить пылающие щёки. Особо не помогло…Ладно, пойдёт и так.

Как смогла, привела себя в порядок.

Решительно подошла к столику. Андрей встал, завидев меня. Разглядывает меня с интересом, а мне неудобно. Спрятаться хочется.

Я не сажусь.

— Извини, — смотрю прямо на него, — мне нужно уехать.

— Что-то случилось? — лицо его кажется сейчас озабоченным и немного удивлённым.

Не отвечаю на вопрос:

— Мне нужно уехать. Прости меня пожалуйста, что так получилось.

— Конечно, конечно. Я могу проводить.

— Не нужно, я на машине.

— Тогда, может завтра? Или в другой день, когда ты сможешь?

Я автоматически киваю, сама не понимаю почему. Может потому что мне перед ним действительно неудобно. Может потому что, плохо соображаю сейчас. Но я соглашаюсь встретиться и поужинать с ним.

Он не кажется мне сильно расстроенным. Выглядит он вполне нормально. Не злится. Не психует. Абсолютно спокоен, на первый взгляд. Ну и хорошо.

Долго мне объясняет, куда он меня хочет пригласить на ужин. Рассказывает, как туда лучше доехать и почему именно туда. Несколько раз спрашивает, поняла ли я. Никак не может успокоиться. Наверное моё растерянное выражение лица, не внушает ему доверия.

Эх, знал бы он все подробности, не удивлялся бы сейчас моей тупости. Я итак делаю всё возможное, чтобы на лице моём хотя бы отголоски мыслей присутствовали.

А может всё-таки он заедет за мной? — мне становится плохо от его настойчивости.

А может меня проводить?

— Нет, не нужно меня провожать, спасибо. — повторяю уже не помню в который раз. — И я не заблужусь завтра, точно, — выдавливаю из себя улыбку.

Каждый раз останавливаю себя, чтобы не обратиться к нему на «вы». Он уже несколько раз меня поправлял. От этого тоже постоянно спотыкаюсь и долго подбираю слова. Некомфортно мне с ним. Какая-то неуютность присутствует, которую невозможно объяснить.

Он недурён собой, хорошо сложен, хорошо одет, с прекрасными манерами и очень вежлив со мной, а мне постоянно хочется спрятаться от него. Странно.

Я сказала ему, что была в том ресторане, и знаю прекрасно, где он находится. И что мне очень нравится, как там готовят. Я приеду — пообещала. Мне нужно, чтобы сейчас он отстал уже от меня.

И если бы сегодня не произошло то, что произошло. Я бы наверное больше никогда не встретилась с этим Андреем. А так…, и правда, неудобно как-то.

Он улыбнулся и отпустил меня, наговорив опять мне кучу комплиментов.

А я действительно знаю ресторан, в который он меня приглашает. И если бы я там не была ни разу, то подумала бы, что он меня грязно снимает, и приглашает в отель. Потому что навигатор ведёт в отель, и не все знают, что с обратной стороны там есть ещё и ресторан. Очень хороший ресторан. И дорогой.

Мы с Петей там были. И не раз…

Опять Петя…

Куда же без него — разговариваю сама с собой. Вся моя взрослая жизнь — это он. От этого не избавиться и никуда не деться.

С этим просто надо научиться жить. Только как?

Выхожу из ресторана, не оглядываясь. Быстрее бы уже сбежать отсюда.

Не хочу думать о том, что произошло.

Жалеть не хочу. Ругать себя — не хочу.

Какой смысл?

Всё уже случилось. Уже ничего не изменить. Моя бабушка мне постоянно про это говорила, когда я маленькая плакала, после того как делала, что-то не так и расстраивалась.

Мне просто не нужно с ним встречаться. Когда он рядом, у меня как будто мозги в кисель превращаются. Я перестаю соображать и себя контролировать.

Нужно просто постараться с ним не встречаться какое-то время. Пока не улягутся эмоции, не затрутся воспоминания, пока я не перестану так болезненно реагировать на его присутствие рядом со мной.

И надо как-то пережить сегодняшнюю ночь.

Особенно сегодняшнюю, когда после всего случившегося, сердце никак не может успокоиться, а мысли постоянно напоминают о нём. Снова и снова. И ничего невозможно сделать…

И запах этот его одуряющий, от которого не спасает ничего — даже душ. Он проник так глубоко мне в мозг, что просто так его оттуда не выцарапать…

И таблетки никакой нет от этого всего…

Я ходила по дому, набитому воспоминаниями, как старый бабушкин сундук, и не могла найти себе место.

В этот дом он меня привёз уже после нашей свадьбы. Мы вместе выбирали сюда мебель и декор. Здесь нет ничего лишнего. Нет ничего, чего бы я не любила. И каждая мелочь в этом доме, мне напоминает о нём.

Я гладила столешницу на кухне, тёмно серого цвета, похожую на мокрый асфальт, которую выбрала я, и вспоминала его…

Мы тогда только-только приехали с Майорки, и я была вся пропитана её атмосферой и средиземноморским стилем. Я не задумываясь ткнула в этот камень, когда мы выбирали мебель для кухни. Потому что там, у них, такой камень был почти везде, и мне очень хотелось в своём доме частичку тепла, солнца и той романтики, которую мне тогда подарил Петя. Когда мне позвонили из магазина и сказали, сколько это всё будет стоить, я дар речи потеряла. Сразу же предложила, что-нибудь другое подобрать. Но он только улыбнулся и сказал, что мы это возьмём, если меня всё устраивает и чтобы я не волновалась из-за денег. Это не мои проблемы.

Мне очень нравилось заниматься нашим домом. Я столько любви вложила в него. Чтобы нам здесь было хорошо. Чтобы детям нашим было здесь хорошо.

Я так о них мечтала…

Беру на руки Олли, сажусь с ней в кресло-яйцо от Арне Якобсена, которое выбирал Петя для себя, включаю фильм — так и засыпаю.

***

День пролетает незаметно…

Днём вообще всё намного проще. Можно придумать себе кучу дел, чтобы не думать.

Утром встала пораньше, с Олли по парку побегала.

Хорошо ещё, что ночью, как то перелегла на диван, а то бы ходила утром, как коряжка и скрипела конечностями.

Набрала она у меня тут килограммчик лишнего веса, надо согнать. Откормил её Петя без меня и гулял, наверное, с ней мало. А для собаки лишний вес — это очень неприятно. Намного страшнее, чем для человека.

У Эли, за болтавнёй, день махом пролетел. Даже не заметила, как вечер наступил.

Классная она такая стала. Вроде и не виделись-то чуть больше месяца, а изменения такие. Такой животик уже у неё большой. И ребёночек шевелится.

Так бы и сидела в обнимку с её хорошеньким животиком.

На ужин бы сейчас не сильно опоздать, а то совсем неудобно будет…перед этим Андреем.

Еду в ресторан, а сама думаю о том, что мне Эля рассказала: у Пети проблемы из-за Зои.

Я злюсь…

Сама не понимаю на кого. На всех злюсь.

И противно, в то же время. Как будто в грязном чужом белье копаешься.

Даже не представляла, что такие баталии из-за женщин, в жизни случаются. Думала, что такое только в кино возможно…

А может она ему нравится?

Как будто огненная стрела вонзается сейчас в моё сердце. Так нестерпимо больно становится.

С остервенением выжимаю педаль газа до упора. Хорошо, что сегодня ужин у меня. Если ещё куда-нибудь пригласит — пойду. Не хочу дома сидеть и мучить себя тупыми сомнениями и воспоминаниями — успокаиваю и уговариваю себя.

Но на этот раз я даже сесть не успела.

Пока шла к дальнему столу, за которым сидел Андрей, пыталась честно натянуть приветливую улыбку на своё лицо.

И только по колебанию воздуха и запаху трав, обдавшему меня сзади, поняла, что он здесь. Я даже отреагировать не успела, как Андрей уже держался за нос и смачно матерился…

Посмотрела на Петю…

Дёрнулась в его сторону, чтобы помешать ему, ударить Андрея ещё раз, потому что выражение его лица сейчас, не обещало вообще ничего хорошего. Но он опередил меня: резко перевернул тяжеленный стол, со всем его содержимым и поставив его на торец, закрыл меня от всех.

Я взвизгнула, от неожиданности, отскочив немного от стола, чтобы на меня не посыпалось всё, что уже на нём стояло. Повезло ещё, что на нём почти ничего не было.

Боже мой!

Мой муж — драчун.

— Охрана! — это кто визжит?

— Стой где стоишь, даже не дёргайся — это Петя

— Закопаю…

— Копалка сломается меня закапывать. Жену мою за километр обходишь — понял?

— Так она сама пришла, никто её насильно сюда не тащил. Может ты не всё про свою жену знаешь?

Ооо…!?.Я даже возмутиться не успела — по громкому мату и звукам ударов, поняла, что он и сам уже пожалел о своей несдержанности….

— Посажу…, - не нравятся мне его угрозы.

Дрожащими руками набираю Валеру и громко хриплю в трубку: — быстрее, Петя тут…дерётся…

— Дина, подъезжаем, пару минут потерпи — отключился.

Я стою за этим столом и ничего не вижу и, кажется, даже не слышу ничего.

Они там хоть живы?

Начинаю разбирать баррикаду, построенную Петей…и по шуму, визгам и суете понимаю, что кто-то зашёл.

— Дину уведите, быстро — Петя …

Неприподъёмный стол, который я только что пыталась безрезультатно подвинуть, — легко отодвигается, Валера протягивает мне руку и вытаскивает меня из укрытия.

— А Петя?

— Всё нормально будет он и не в такие заварушки попадал…

Я вытаращила глаза от удивления.

Но Валера не расположен сейчас к долгим беседам. Быстро передаёт меня какому-то парню.

— Уходишь быстро, с ним — показывает на парня. — Сейчас полиция приедет, тебя здесь не было. Поняла? С подругой какой-нибудь созвонись и скажи, что всё это время была у неё…

Глава 31

Пётр

— Я отключаю тебя от неё — орёт Валера, когда мы приехали из участка, — тебе, что проблем мало?

— Да что ты говоришь? — взрываюсь в момент. — Где там твои ленивцы ползали, на какой ветке сидели, когда должны были рядом с ней находиться? — останавливаюсь, смотрю на свои содранные костяшки и немного успокаиваюсь. — Незнаю, что бы там было, если бы я не успел подъехать И не мельтеши уже перед глазами, бесишь — ору в ответ.

— Да ничего бы там не было. Она даже не успела зайти. Петь, — наконец садится. — Ты совсем с катушек съехал?

Тоже сажусь, но успокоиться никак не могу…:

— Откуда он взялся, этот переросток маменькин, не хочешь мне рассказать?

Валера растирает виски пальцами.

Ночь уже. Мы несколько часов провели в участке и упорно топили там под дураков. Вернее дурак там был один — я. Я сидел и упорно доказывал, что мужик на меня косо посмотрел и я решил разобраться, чего это он на меня так странно пялится, чем ему моя рожа не понравилась? И всё, больше ничего и не было…

Хоть этот придурок и пытался доказать, что у него там была встреча с девушкой, но девушку найти не удалось. Все камеры сломались. Персонал, во главе с директором, никого не видел. Ущерб возмещён. Претензий — нет.

Я искренне покаялся в содеянном: — простите, не иначе как бес попутал, не буду больше.

Встретил знакомого, который меня радостно поприветствовал, по старой дружбе:

— Фомин, давно ты у нас не был. Говорят, женился?

— Женился, жена дома ждёт. Так что задерживаться у вас не могу, сами понимаете, человек я несвободный. Мне домой надо. Отпускайте давайте.

Все дружно поржали и отпустили нас по домам.

— Думаю, что это всё-таки случайность. — Валера чуть взбодрился, после двойного эспрессо. — Учитывая, как они с Диной встретились, скорее всего, она ему просто понравилась.

На этих словах я не сдерживаюсь и подскакиваю…

— Что-то он не сильно там бился за неё, если она ему так уж понравилась…

— Ну не все же кулаками вопросы решают, есть куча других методов, которые девушкам нравятся, — ржёт придурок. — Да сядь ты уже наконец — огрызается. — Сам подумай, он что из-за любовницы отчима своего будет впрягаться? Ни за что в это не поверю.

— Поковыряй, не нравится мне всё это…

— Поковыряю. Но у тебя сейчас другие проблемы. Тебе нужно с Макаровым разобраться, а не драться со всеми подряд. Ты же знаешь, что по краю ходишь. Тебе нельзя сейчас лишний раз рисковать. За тобой в любую минуту могут прийти. Ребята сейчас, во главе с твоим отцом, носятся, воюют за тебя, а ты нарываешься на каждом шагу. — недовольно морщится. — Даже не предполагал, что Макаров так озвереет из-за любовницы. Батя твой говорит, что скорее всего, у него ещё старые обиды взыграли. Не может он что-то там ему забыть. Ну и твои интрижки многочисленные с ней, — улыбается гад, — поспособствовали его хорошему к тебе расположению. Он по ходу к ней серьёзно относится. Квартиру ей купил, щедро финансирует её хотелки. Может в нём чувства, невостребованные долгое время, проснулись, ностальгия по потерянной когда-то любви. — вот загнул придурок. — Непонятно, как жена его на это всё смотрит, но похоже, он с ней договорился.

— А потерянную любовь его не получилось найти? — повторил я его слова.

— Нет, но отец твой говорит, что не надо её искать. Времени много прошло, уже всё забылось давно. Надо выруливать, как есть и договариваться.

— А он не договаривается?

— Нет, даже на встречи не идёт. Даже с отцом твоим встречаться не стал. Так что если этот хрен из министерства вдруг неожиданно вспомнит про взятку, то тебе нужно быть готовым ко всему. А ты, до кучи, ещё и с единственным сыном его жены сцепился. Нам только этого сейчас не хватало. У неё, кстати, связи хорошие. Она в своё время Макарова так отмыла, что там найти ничего невозможно. Перекопали всё — чист, аки младенец.

— Да я не боюсь. Что там они смогут придумать? Три года, максимум. Через год выпустят за хорошее поведение. Не буду я прогибаться под него. Мне на него насрать. Дина только тут одна останется.

— Дурак что ли, мы повоюем ещё.

— Знаю, но за Диной присматривайте. Если ещё здесь останется, то не страшно — заберу. А если уедет, к этому малахольному с хорошей погодой? Что там у неё кстати? Смотрел?

Валера морщится…

— Ничего там. Вообще ничего. И я не буду больше её переписку смотреть. Сам как — нибудь разберись с этим.

Я киваю. Понимаю его. Самому противно, но так уж вышло. Сорян друг, наколбасил я не по-детски.

— И я тебя отключаю от неё. Не нужны нам сейчас лишние проблемы. Сам за ней присмотрю…

Я встаю и наклоняюсь к нему:

— Сам значит…?

Он смотрит на меня как-то загадочно и вдруг абсолютно серьёзно выдаёт:

— Я на свидание её приглашал…

У меня сжимаются кулаки…

— Она отказала…

Выдохнул…

— Сказала, что никогда не будет встречаться с другом своего мужа, — помолчал, — даже бывшего…

Он встал, а меня как будто ушатом грязи облили.

— Так и сказала?

— Так и сказала…

Мы посмотрели друг на друга с минуту и я плюхнулся в своё кресло, как мешок с тем, что не тонет, обхватив голову руками.

Никогда ещё мне так дерьмово не было…

— Ладно, пойду я, надо поспать сегодня хоть пару часов.

— Завтра с утра мне юристов сюда, — посмотрел на часы, — сегодня.

Он кивнул и уже открыв дверь, подтвердил:

— Будут.

— Подожди, — останавливаю его. — Передай ей.

Отдаю ему коробочку, которая у Динары выпала из рюкзака в первый день её приезда из Японии.

Мне очень хотелось посмотреть на её содержимое. Хотелось узнать, что ей подарил этот…японец. Но я её так и не открыл, не смог. Посмотрим ещё, кто выиграет. Я просто так не сдамся.

Вкладываю её в руку Валере.

— А сам?

— Не могу сам. Не могу её сейчас видеть. Не сдержусь. Не хочу так.

Глава 32

Динара

Сегодня у нас последний рабочий день. И всё, — долгожданный отпуск. В этом году, как никогда, я ждала его. Уехать хочу. Развеяться немного. Чтобы ничего мне не напоминало о всех тех проблемах, которые преследовали меня здесь в последнее время.

Даже к родителям Пети не хочу ехать. Хотя они меня и не особо что-то приглашают. Странно. Звонят каждый день. Всячески меня поддерживают и помогают, а в гости не приглашают. Ну и ладно. Обойдусь.

Я не видела его больше месяца. Разблокировала его после нашего развода и хотела с ним поговорить, но сам он не приезжал, не писал, не звонил. И я тоже не стала навязываться.

Только Валера один раз заехал и передал мне коробочку. Я всё-таки выронила её дома. Он даже её не открыл. Надо же…

И я её не открыла. Пока не открыла. Поставила на столик. Смотрю на неё и думаю: вот завтра точно я её открою и узнаю, что он мне подарил, но наступает завтра и я снова и снова отодвигаю этот день «х». Не то, чтобы я чего то боюсь. Нет, не боюсь. Но я так и не поняла, как я к нему отношусь. Даже не знаю, как я буду вести себя при нашей встрече. Он не спрашивает меня ни о чём. Ждёт. Пишет каждый день.

Я сказала ему, что я развелась. И он сразу же спросил разрешение приехать ко мне.

До нашей встречи с ним остаётся чуть больше месяца, у меня ещё есть время подумать…

Я всё ещё скучаю по Пете, но со временем ощущения немного затёрлись и притупились. Нет уже той обжигающей боли, которую я чувствовала раньше, при каждом воспоминании о нём. Я уже сплю по ночам и даже думаю перебраться опять в нашу спальню. Но пока только думаю. Пока ещё не готова.

Он, как я и предполагала, на наш развод не пришёл. Отправил своего адвоката. Но я даже представить не могла, что он так легко даст мне развод. Мне даже немного обидно стало.

Но я же сама этого хотела? Правда? Я сама так решила и сама подала на развод. Что уж теперь жаловаться-то…

Надо учиться жить без него. И я учусь.

Адвокат так долго и нудно мне зачитывал список того, что я получаю при разводе, что сначала я думала, что он ошибся или перепутал, а потом так устала от всего этого, что думать совсем перестала. Только дома уже посмотрела на подписанные мной бумаги и ошалела. Что мне с этим всем делать? Я тут с коммуналкой-то целый день разбиралась, да и то с помощью Эли. Она мне подробный инструктаж проводила. Смеялась надо мной полдня потом.

А с этим что делать? Недвижимость, акции…

Элька сказала, что теперь я самая богатая невеста в нашей деревне и надо бы со мной чаще время проводить, пока я не зазналась. Смешная она. Учит меня уму разуму постоянно. Опытом своим делится.

Несколько дней я честно всё свободное время сидела и изучала своё богатство, которое мне отписал Петя. Устала, и поняла, что без помощников мне не обойтись.

Сначала хотела папе позвонить, посоветоваться с ним. Но потом, позвонила всё-таки Валентину Викторовичу.

«Мы с Петей развелись — начала я с главного»

«Я знаю моя хороша, но сейчас так наверное лучше для вас. Поживите немного отдельно, каждый сам по себе. Отдохните. Подумайте»

Он вздохнул тяжело, а я удивилась… — всегда думала, что они будут против нашего развода. Не знаю почему, но мне так казалось. А тут так легко…?

Ну ладно, значит так…

«Валентин Викторович, мне тут Петя — замялась, подбирая слова, — в общем всего передал…»

«Молодец — он очень позитивно принял эту информацию»

«Ага, молодец. — подтвердила я. — Только я не знаю, что с этим всем делать»

«Аа…, - наконец, он понял мой корявый вопрос — давай на недельке, я заеду к тебе, посмотрю что там, и вместе сообразим, что с этим делать. Разберёшься, не сомневайся»

«Может мне тогда где-нибудь поучиться ещё?»

«Если есть желание, то почему бы и нет. Я помогу. А ты когда свой Московский заканчиваешь?»

«Последняя сессия в сентябре и диплом потом»

«Тогда ты сессию сдавай и решим. Хорошо? Обсудим это всё ещё при встрече»

Уф, отлегло…

Опять меня к себе не пригласил. Или он в городе сейчас живёт, как Эля говорит. Что же там у них случилось то?

В последний рабочий день, мы с ребятами решили посидеть в ресторане. Зубайда с Лёхой, которые меня поддерживали всё это время. Ну и Венер, конечно. Куда же без него.

Он не спрашивал меня больше про Зою. Я успокоилась. Зубайда вроде провела там с ним профилактическую беседу. Он мне даже пальчиком погрозил, но говорить ничего не стал. Усмехнулся только.

— Динка, — налетел он на меня, как ураган, в последний рабочий день. — Мне мотоцикл пришёл, представляешь! Кавасаки, Динка. Без пробега по России. Я его уже опробовал. Зверь, не машина. Прокатишься со мной сегодня? — закружил меня, не дожидаясь моего ответа. — А тебе вообще можно на мотоцикле то кататься?

Я покраснела…

— Можно, конечно, я же не больная.

— Тогда давай, после работы, я тебя до ресторана домчу.

— Я на машине. Давай доедем, каждый своим ходом, а потом прокатимся на твоём звере. У тебя хоть шлем-то есть запасной?

— Есть конечно, я же уже катал… — и хитро засмеялся.

— Кого это ты там катал? — я упёрла руки в боки и скорчила недовольную физиономию.

— Девочек, конечно, ты же у нас замужем, — показательно тяжело вздохнул он.

— Я развелась вообще-то, ты забыл?

— Отлично! Значит сегодня тебя и покатаю, — и зашептал, прикрываясь ладонью, — надеюсь, муж твой бывший нигде не нарисуется?

Я ехала за ним по тихим переулочкам, где он мне демонстрировал, как разгоняется его зверь. Притормозила на минуточку, чтобы ответить Эле, которая обещала закатиться ко мне в гости на днях, потому что ходить она уже не может — только перекатываться.

Прибавила газу, чтобы догнать его и не сразу поняла что случилось…

Из переулка, прямо перед носом Венера, выскочила машина…

Я резко выжала тормоз до упора. Меня протащило ещё несколько метров юзом…

Я же видела, что она стояла…

Я точно это помню…

Он должен был его пропустить…

Водитель выглянул из машины и посмотрел, почему-то на меня…Я напряглась, а в голове промелькнуло: если он сейчас выйдет, то я за себя не ручаюсь — поеду прямо на него.

Но он уехал. Быстро сел, и со свистом рванул с места.

А Венер так и остался лежать на дороге сломанной куклой…

Глава 33

Пётр

— Можешь приехать…, пожалуйста, — сердце ёкнуло в груди от её голоса и затаилось в уголочке в панике. Никогда ещё мне так страшно не было.

— Что случилось? — почти шепчу, а сам уже подскакиваю и бегу на выход.

— Быстрее…пожалуйста…

— Ты где? — на ходу ору секретарю — Валеру срочно за мной.

— Проулок…, - а я останавливаюсь…

— Дина, я запросил твою геолокацию, открой мне её пожалуйста. Знаешь, как это сделать? — произношу чётко каждую букву. Спокойным, ровным голосом.

— Конечно…

— Умница, вижу тебя…еду. Минут двадцать придётся подождать. Справишься?

— Да.

— Только не отключайся пожалуйста, говори со мной, рассказывай что случилось… — молю.

— Венера сбила машина…

Сердце заходится в бешенном ритме и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выдать своего волнения и не нагнетать панику, чего сейчас делать никак нельзя.

— А ты? — выдыхаю и в страхе жду её ответа.

— Я в машине сижу.

— Продолжай, не молчи. — автоматически отмечаю, что говорит она относительно спокойно: не плачет, не истерит.

— Мы ехали в ресторан, по пустой дороге. Он на мотоцикле, я ехала за ним. Из дворов выскочила машина, прямо на него. — Она всхлипыват, — и всё. — Молчит. Думаю уже её окликнуть, чтобы она не молчала, но она продолжает сама: — это был Ниссан, кажется Ниссан Патрол — старый. Если я посмотрю на модель, то смогу сказать точно. Чёрного или тёмно-серого цвета, очень грязный. Я вызвала скорую и позвонила тебе. — она опять прерывисто вздыхает, как будто хочет заплакать, но через вздох продолжает: — он лежит, я хочу выйти …

— Нет, — выкрикнул я быстрее, чем успеваю подумать. — Дина, я уже рядом, пять-десять минут. Заблокируй двери и жди меня. Ты молодец. Ты всё сделал правильно. Его трогать сейчас нельзя — только хуже будет. Это должны сделать врачи. Не выходи, пока я не приеду — с трудом сдерживаюсь, чтобы не заорать.

— Я хотела вызвать полицию, но дозвониться с первого раза до них не смогла. Позвонила тебе.

— Умница. Вызывать пока никого не надо, я сам вызову. Сейчас просто говори со мной, не молчи.

Я приехал даже быстрее, чем планировал, и не успел остановиться, как она выпрыгнула из машины и кинулась к лежащему на земле Венеру.

Встала перед ним на колени. Ползает вокруг него. Говорит что-то.

В груди всё сжалось от этого зрелища. Прижать к себе её захотелось: маленькую, хрупкую, нежную девочку. Сердце остановить не могу, как подумаю, что с ней могло случиться непоправимое.

Перекрыл дорогу, выскочил — бегом к ней.

Поднимает свои огромные глаза: — он жив, — шепчет, — жив!

По щекам её слёзы катятся в беззвучном плаче, а мне утащить её отсюда хочется, чтобы она не видела этого всего.

Сажусь рядом с ней. Осматриваю потерпевшего: проверяю пульс — есть. Шлем осматриваю — доступ воздуха есть. Говорю ему, что всё у него будет хорошо, хоть он и не реагирует, но может слышать. Делаю всё по инструкции. Сейчас главное, чтобы скорая приехала быстро. Чтобы поймать этот «золотой час» после аварии.

Потом уже Динару поднимаю…

Прижимаю её, наконец, к себе. Слёзы её вытираю. Чувствую её всхлип, вздох. Прижимаю сильнее, не хочу, чтобы она это видела. Но она глаз от него оторвать не может: от тела, распластанного на земле в неестественной позе, от пятен крови вокруг и от трещины на его шлеме.

— Малыш, послушай меня — я ехал на твоей машине, поняла? — поворачивается ко мне, но не понимает. Повторяю: — я ехал на твоей машине, ты ничего не видела…

— Я скорую вызывала… — поняла всё.

Валера подбегает с первыми звуками серены скорой.

— Дина, где твой телефон?

— В машине…

Убегает…

— Я ехал на твоей машине — смотрит на меня. Я киваю. — и сейчас постарайся, пожалуйста, рассказать мне всё, что ты видела.

Не нравится мне всё это, отдохнуть бы ей сейчас не мешало.

— Парни где? — уточняю на ходу и веду её в свою машину.

— По кустам разбежались. Уходите, не рисуйтесь, подойду сейчас.

Всю дорогу, пока ехали в больницу, дышать боялся. Только воды ей дал. Смотрел на неё, контролировал её состояние. Она держится. Молодец. И рассказала всё спокойно, почти не сбиваясь.

Упёрлась и наотрез отказалась ехать домой. Непослушная какая стала — ухмыляюсь про себя.

Неужели её хотели убрать? — нет невозможно. За что?

Попугать?

Меня?

Венер причём?

Никак в голове пазл не складывается. Что-то не так в этой истории. Может случайность?

Не бывает таких продуманных случайностей — копать надо.

Усадил её пока бегал по врачам.

Хорошо поломали её друга. Но жизненно важные органы не задеты — будет жить. Молодой организм должен справиться — говорит врач. И хорошо, что в шлеме был, иначе результат был бы плачевным. Рисковый парень.

Сидит. Не плачет. Дрожит вся от напряжения. В руках пустую пластиковую бутылку мнёт.

Обнять её хочется, согреть — нельзя, останавливаю себя. Только чай.

Когда с чаем возвращался, рядом с ней уже друзья сидели. Администратор их грозный, наклонилась к ней, что-то спрашивает.

Подхожу неслышно, чтобы не помешать их беседе.

— Дина, всё хорошо будет — успокаивает её и даже голос у неё сейчас не суровый, ласковый даже. — Тебе нельзя волноваться, может домой всё-таки поедешь? Или нет, подожди, — выпрямляется и смотрит по сторонам, — я сейчас врача найду, чтобы тебя посмотрели…

Это она о чём сейчас?

Сжимаю одноразовый стаканчик так, что выплёскиваю кипяток на руку. Втягиваю через зубы воздух, — поворачивает голову в мою сторону.

Смотрит так, как будто взглядом проткнуть хочет… — ну это мы уже проходили. Не боюсь. Да и ситуация другая.

Уходит…

Присаживаюсь на корточки перед ней, другими глазами на неё смотрю. Рассматриваю. Мне же не показалось это, нет?

Она не говорит ничего. Только губы кусает. Стаканчик двумя руками обхватывает, смотрит на него — не пьёт.

Размешал сахар, палочку выбросил — пустые механические движения, чтобы паузу заполнить.

Сижу перед ней на корточках и не знаю, как с ней сейчас разговаривать. С чего начать. Как не обидеть и не отпугнуть.

Радуюсь, когда её уводят от меня. Дожил, с собственной женой поговорить боюсь.

Смотрю ей вслед. Ищу изменения в ней. Нахожу: походка другая, взгляд? А потом сам же это всё опровергаю: да я не видел её больше месяца.

Вру.

Я иногда приезжал и смотрел на неё. Но так, чтобы рядом — не видел. Придумываю сейчас сам себе желаемое. Может ошибся всё-таки, не так всё понял?

Не заметил, как администратор вернулась и жёстко оборвала мои сопливые размышления. Умеет она настроить на рабочий лад — надо отдать ей должное.

— Ты не спрашиваешь её сейчас ни о чём, — басит в мою сторону Зубайда, — и меня тоже…не спрашиваешь. — И тут же поворачивается в сторону высокого парня, который появляется из-за угла и показывает ему кулак, — Он всё таки встречался с этой шалавой?

Парень виновато смотрит на неё, двумя ладонями зачёсывая чёрные волосы назад и… кивает.

Она тут же выдаёт непереводимую словесную конструкцию и будь другая ситуация, я бы её точно записал, чтобы потом пугать окружающих.

— С кем встречался? — вмешался я, несмотря на её страшные угрозы.

Прищуривается, смотрит на меня внимательно.

— Пойдём, — указывает головой направление, — разговор есть. Раз уж ты оплачиваешь у нас это невесёлое мероприятие, хочу кое-что спросить, пока Динары нет.

— А с тобой приятно иметь дело…, - ухмыляюсь.

***

Полночи мы сидели в больнице, пока шла операция. Ждали. Надеялись и обсуждали случившееся.

Динара так и не поехала домой. Ей поставили какие-то капельницы и уложили спать до утра.

Мне хотелось с ней поговорить, уточнить, правильно ли я всё понял. Но спросить было не у кого. Она спала, а её администратор точно читала лекции партизанам.

Но зато она оказалась очень сообразительной и продвинутой дамой. Надо её к себе переманить. Такие кадры, на вес золота.

Ниссан Патрол, как Динара и сказала, стоял в переулке и выскочил прямо перед носом мотоцикла. Венер дёрнулся в последний момент, но сделать уже ничего не успел, хотя удар немного смягчил своим манёвром — подтвердил мужик из ближайшего дома. Машина была такой грязной, что номера рассмотреть было невозможно. Камер в этих курмышах отродясь не было. Найти эту машину сродни чуду.

Удалось вычислить машину, которая вела Венера. Она за ним ехала от самой филармонии и ушла в переулок только когда он выехал на прямой участок дороги.

Пока мы всё это раскладывали в больничном коридоре, несколько раз ловил панические атаки: а если бы Динара сидела у него сзади? А если бы он что-то ей сделал?

В такие моменты, как никогда, начинаешь понимать, как дорог тебе человек, которого ты мог потерять. Эти ощущения невозможно описать. Их сложно понять, не пережив это, не побывав в ситуации… на грани.

Подскакивал в панике, начинал нарезать круги. Умывался ледяной водой. Успокаивал себя тем, что она в порядке, что вот сейчас лежит здесь недалеко и спокойно спит. Только бы всё у неё было хорошо. Только бы вся эта ситуация не повлияла ни на что…

Никогда не молился и ничего не просил ни у кого, а сейчас молюсь….Молюсь, как могу. Молюсь, как умею. И благодарю всех богов, за то, что мне повезло. За то, что она ехала в машине и с ней ничего не случилось.

То, что Венер встречался с Зоей, в корне меняло дело.

Парни объехали почти все клубы за эти несколько часов, вместе с его другом, и нашли кучу свидетелей, которые видели их вместе.

Неужели и правда Макаров приложил к этому руку?

Он, что с катушек съехал?

Только вот доказать всё это будет очень непросто…Но можно попробовать.

Операция длилась несколько часов. Но мы все подскочили со своих мест и уставились на врача с молчаливой мольбой в глазах, когда он вышел к нам в холл.

Устало улыбнулся…

И мы все разом выдохнули…

— Срастётся, молодой. Шлем спас жизнь. Пусть потом на стену повесит. Хороший шлем. Спит пока, и ещё долго будет спать. Можете ехать по домам, отдыхать. Кто здесь главный? — окинул взглядом нашу могучую кучку.

Мы с Зубайдой синхронно сделали шаг вперёд.

Он махнул рукой, приглашая нас за собой.

Я обещал Динаре сделать всё возможное для него, и я сдержу своё обещание.

Она уехала из больницы с Зубайдой, когда мы закончили обсуждать ситуацию с доктором.

Я не стал её дёргать. Ей итак досталось. Ей нужно было нормально отдохнуть и успокоиться. И я, наверное, не самый лучший кандидат для всего этого сейчас.

Несколько дней, после происшествия, не находил себе места. Как шальной ходил. Как с ней поговорить? Как к ней подойти? — непонятно.

Да и привлекать к ней внимание, в этот период, тоже не хотелось. Нельзя, чтобы её со мной видели. Безопаснее так.

Подъезжал по ночам к дому, смотрел на тёмные окна, в надежде увидеть её. Но по ночам она спала. И посидев немного рядом, с когда-то нашим домом, — уезжал к себе.

У неё начался отпуск и она должна была уехать, но из-за Венера, отложила свою поездку. Специально ждал около больницы, когда она к нему приедет. Наблюдал за ней.

Ходил за ней по магазинам, как придурок малолетний. Смотрел куда она заходит. Видел, как она смотрит на детские вещи и не понимал, что мне делать.

Это правда?

Это, скорее всего, правда. Но она была всё такая же худенькая, такая же быстрая и подвижная. Ничего в ней на первый взгляд не изменилось. И я начинал сомневаться: а вдруг она ищет что-то для Эли? У той-то уже с закрытыми глазами всё заметно — ей рожать скоро.

В один из дней, не выдержал, и позвонил Эльке:

«Это не твой ребёнок, — окатила она меня грязной водой без подготовки, так, что я чуть не захлебнулся — не дёргай её, от тебя одни неприятности».

Болезненный узел завязывается в области груди…

Как так не мой?

У неё кто-то был?

Практически сразу после меня?

Японец?

Ломает так, что суставы на руках выворачивает, перед глазами мушки летать начинают…

Сижу, откинувшись на спинку кресла, воздуха не хватает. Темно, как будто свет выключили.

Нет больше ни красок, ни звуков…

И желаний больше нет…никаких.

Всё… — это конец…

Глава 34

Динара

Выхожу от Венера и глазам своим не верю — Зоя.

Ускоряюсь и иду прямо на неё. Никогда я ещё не была такой злой. Не вижу ничего вокруг. Только она перед глазами. Кажется, сшибу её сейчас, если она не отпрыгнет.

Она остановилась, в нескольких метрах от меня, в нерешительности. Но я не останавливаюсь.

Подлетаю к ней и толкаю её двумя руками. Сильно толкаю.

Она делает шаг назад от неожиданности. Потом ещё и ещё…, потому что я продолжаю наступать. Не могу остановиться. И никто меня сейчас не остановит. Нет такой силы.

— Пошла вон отсюда, — продолжаю толкать её. — Уходи, — кричу так, что на нас начинают оборачиваться.

— Он не спал с твоей сестрой, — кричит она мне в ответ и делает ещё один шаг назад, чтобы я её не затоптала.

Я останавливаюсь. Смотрю ей прямо в глаза. Тяжело дышу. Пытаюсь осознать, что она мне сейчас сказала. Но из-за дикого возбуждения и злости, смысл до меня доходит не сразу.

— Мне плевать, — рычу и сжимаю кулаки, готовая броситься на неё, если она сделает хоть шаг вперёд.

— Я видела его в тот день, он был в хлам. — Почти кричит. — На ногах еле стоял. Они что-то праздновали с друзьями, его оттуда вытащили практически. Он не мог… Невозможно это…

— А с тобой? Спал? — перебиваю её…

Она молчит. Тоже тяжело дышит… Не отворачивается, и глаз не отводит.

— Он мне нравился. Очень. Очень нравился, — повторяет она. — У меня никогда таких мужиков не было. Я всё сделала, чтобы он был со мной, — замолкает. — Но я ему была не нужна… никогда. Он никогда не относился ко мне серьёзно. Я тебе тогда это всё сказала, чтобы… — замолчала, — от злости, наверное, сказала. Он столько гадостей мне наговорил тогда…, оттолкнул меня, на глазах у всех. Посмеялся. А я ведь даже развестись его с тобой, никогда не просила…Я разозлилась тогда, отомстить ему решила…Не знала, что так получится всё…

— Это уже не важно, — пустота какая-то наваливается от её слов. Не радостно, не грустно и не больно мне сейчас — никак. — Уходи, — говорю уже спокойно, — я не пущу тебя к нему.

— Я не просто так к нему пришла…

— Я же сказала, — я опять взрываюсь, — уходи, пока я охрану не вызвала. Я тебя к нему не пущу. И не вздумай к нему приходить, ты ему не нужна.

Она постояла ещё какое-то время. Поникшая. Непривычная. Как будто и не Зоя, с которой я с детства знакома, а кто-то другой. Никогда её такой не видела. В глазах её слёзы сейчас стояли…

Резко развернулась и пошла к своей машине…

Через несколько метров остановилась, повернулась ко мне и одними губами прошептала:

— Прости…

Я никак не отреагировала на её «прости».

Мне её сейчас было не жалко.

Я простила ей свою жизнь. Давно простила. Но Венера я ей не прощу.

Никогда не забуду тот злополучный день: оглушающий звук удара, полёт его, почти над машиной и его тело, распластанное на дороге, в странной, неестественной позе… и эти пятна крови на асфальте — картина перед глазами стоит, как будто вчера всё это случилось.

Ногу его собрали по кусочкам и скорее всего, он ещё долго не сможет танцевать. А может быть и никогда. На работе, конечно, его столько времени держать никто не согласился. Ему пришлось уволиться.

Реабилитация будет очень долгой, несмотря на то, что Петя действительно сделал для него всё возможное и даже невозможное — договорился с лучшими врачами республики и Москвы.

Но он вполне может пойти в моделинг сейчас, там не такие серьёзные нагрузки. И таскать на себе никого не надо. С его-то фактурой, его должны взять, без проблем. Как только ему разрешат ходить, начнёт готовиться.

Зубайда сказала, что пошуршит связями и найдёт ему работу. А потом уже, как он сам решит. Может он и не захочет возвращаться в хореографию. Может что-то другое для себя найдёт.

Но, зная Венера, все уверены, что он ни за что не сдастся и восстановится полностью.

— Динка, — встречал он меня неизменной, лучезарной улыбкой, как только пришёл в себя, — ладно с тобой, я уж как-нибудь договорюсь. Надеюсь, простишь мне долги за мои былые заслуги перед тобой. А как я с мужем твоим расплачиваться буду, а? Натурой что ли?

— Дурак, — поддерживала его оптимистичный настрой и самой становилось легче и спокойнее от этого.

— И сиделку эту страшненькую ты мне специально выбрала, признавайся?

— Конечно! Чтобы ты лежал смирно, а не вертел головой по сторонам, рассматривая женские прелести. Тебе сейчас ничего нельзя, только тишина и покой. Потерпишь.

Он смешно фыркал и неизменно повторял, что мы женщины совсем не разбираемся в мужчинах, а уж в мужском здоровье и подавно. Их, мужиков, вдохновляют и в тонусе держат — женщины, а не безликие существа, которых я ему сюда посадила. А там где тонус, там и здоровье.

Однажды я не выдержала и откровенно поговорила с ним про Зою. Сказала ему, что я запретила ей сюда приходить. И пожалела потом об этом.

Он не стал ничего отрицать, только недовольно поморщился и повторил:

— Да я знаю, какая она, не надо мне ничего рассказывать. Но ты же, как никто знаешь Дин…: сердцу не прикажешь…

Что я могла ему ответить на это?

Я всю свою жизнь люблю одного мужчину, несмотря на кучу гадостей, которые я про него узнала. Я его даже ненавидеть не могу, хотя он столько боли мне причинил.

Но и счастья он мне подарил столько, что невозможно измерить ничем, и забыть невозможно. Никогда не забуду. Теперь уже точно.

Эля мне рассказала про их разговор. Я немного опешила сначала, но надеялась, что он всё-таки захочет обсудить со мной эту тему.

Но он молчал.

Не звонил. Не писал. И не приезжал.

И я перестала ждать.

Ну и ладно…

Мы и без него не пропадём…

Глава 35

Пётр

— О…, что это ты здесь изучаешь? — Валера, как всегда, ввалился без предупреждения и уселся в моё кресло, уставившись в монитор ноутбука.

Я подошёл и свергнул открытые страницы.

— Серьёзно? — не унимался он, — тебя можно поздравить?

Я усмехнулся и пожал плечами:

— Не знаю…

— Это как? — он наклонился в мою сторону, прищурив глаза. — Или ты просто у нас так основательно к отцовству готовишься? Хочешь знать точно с какой стороны подойти, чтобы сын получился? Или девочку хочешь? — шут.

— Хватит, — прерываю его. — Я не разговаривал с ней, она уехала…Ты же знаешь, что я сейчас опасен для неё.

Не стал уж я ему докладывать, что мне там Элька наговорила. Не поймёт. Вернее, засмеёт.

Да я и сам не понимаю, что происходит у нас ней. Я не верю Эле и, в то же время, — верю. Дина была на взводе, когда уезжала. Там всё что угодно могло случиться, могла просто назло мне это сделать. Тем более, что этот фрукт японский, писал ей каждый день, после её приезда.

Да и сейчас пишет…, наверное. Зачем он ей пишет, если у них ничего не было? Писать учится?

Она точно ждёт ребёнка, я видел её у поликлиники несколько раз. И она изменилась. В ней произошли какие-то изменения необъяснимые, почти незаметные, но они есть.

Я не смог посчитать её срок, а в поликлинике, мне ничего не сказали — не дают они такой информации посторонним.

Я посторонний для неё. Непривычно и… непонятно. И принять я этого не могу.

На каком-то подсознательном уровне, я продолжаю считать её своей женой. Она для меня родной, близкий человек. Не могу её просто так взять и выбросить из головы.

Возможно, я только сейчас, потеряв её, понял, как она мне нужна. Как мне не хватает её: улыбки её не хватает, смеха её беззаботного не хватает, тепла её не хватает.

Вечерами я вспоминаю, как она бежала ко мне, не замечая никого вокруг, возвращаясь из поездок, как бросалась на шею, осыпая моё лицо поцелуями, не обращая внимания на окружающих. Все улыбались, глядя на нас, и… завидовали. Мне завидовали.

Помню, как прижималась ко мне по утрам, когда я её обнимал, как дарила мне себя и дрожала в моих руках от наслаждения. Я помню каждый сантиметр её тела, её умопомрачительный запах помню. Никогда она себя не сдерживала, не притворялась, не играла, отдавалась всегда до конца…

Разве можно такое забыть?

И всегда была только моим «сокровищем» — никому больше не принадлежала. Никогда.

Как я мог это всё не ценить?

Иногда я думал: может и пофиг на всё, неважно чей это ребёнок. Забрать и всё. А потом сомнения опять накатывали: а смогу ли я, вот так просто принять этого ребёнка, как своего?

Это же не игрушка, — это живой человек. Это на всю жизнь, уже не откажешься.

Весь месяц она провела в городе. Так никуда и не поехала. Навещала Венера каждый день почти, ездила к его маме.

В общем, спасала всех, как могла. Кроме меня.

Мне так больше ни разу и не позвонила. И ничего больше не попросила. Я, как и обещал, сделал для её друга, всё, что мог. Даже навещать его ездил несколько раз.

Знаю, что с родителями моими каждый день почти созванивается. Отец к ней часто заезжает, помогает. Но даже ему она ничего не сказала. И маме моей словом не обмолвилась, а ведь они общаются. Хорошо общаются, всегда были в хороших отношениях. Может маму попытать?

Она-то должна знать…

— Что хорошего мне сегодня расскажешь? — перехожу, наконец, к делу и по его недовольной гримасе, понимаю, что — ничего.

— Мы нашли эту машину. Но доказать связь пока не получается. Ищем методы воздействия, а это непросто, сам понимаешь. Нужно время.

— А времени нет…

— Нет, — подтверждает. — Больше нет. Ребята невозможное сделали, столько времени тянут….

— При самом негативном раскладе, постарайся сделать так, чтобы шумихи было поменьше. Дина сейчас в Москве. Сессия у неё. Не хочу, чтобы она нервничала. Отправь кого-нибудь к ней или сам поезжай. Нельзя её одну оставлять.

— Не, я с тобой останусь. К ней можно друзей отправить. С дамой этой суровой можно поговорить, очень интересная, кстати, дама. — загадочно усмехается. — Или маму твою. А я здесь полезней буду, всё равно она меня не любит так, как ты — переходит опять на стёб. — Слушай, может Зою попытать калёным железом, может она что знает?

— Да ну её в баню, — я аж подпрыгиваю от его предложения, — не трогайте её нафиг, она как мина замедленного действия…

— Она к парню этому приходила, к Венеру. — не успокаивается он. — Уж не знаю, чего она от него хотела, но вела она себя неожиданно скромно. Не рисовалась и сделала всё возможное, чтобы её не узнали. Я её узнал, просто потому что знаю её хорошо. Пришла к нему, несмотря на то, что с Макаровым каждый день видится. И он контролирует её, не просто так деньги в неё вкладывает.

— Не надо, бедовая она. — повторяю я. — Там волной даже самых невинных задевает. Поехали к моим лучше слетаем, с мамой надо поговорить. Успеем?

— Должны…

— А потом причёску мне сделаешь, модельную… — усмехаюсь и провожу по волосам руками, — как в старые добрые времена…

— Только времена недобрые. Может проскочим ещё?

— Не проскочим, поехали…

Надо с мамой поговорить обязательно, чтобы она была рядом с ней, если больше никого не будет. Она со своей, так и не разговаривает, а папы в таких делах, помощники никудышные. Нельзя её одну оставлять сейчас.

Подъезжаем, Олли мне на встречу выскакивает — соскучилась. А я то, как по ней соскучился. Тискаю её, она визжит от радости. По телу тепло растекается, как раньше, когда домой приходил и Динара меня с ней встречала. Вот ведь, даже собаку мне не предложила забрать — родителям отдала.

Родители на улице стоят…: одетые, как будто куда-то собрались.

Мама в платье строгом, волосы в косу заплела свои тёмные, красивая такая сейчас.

Куда это они?

Отец в брюках, рубашке. Стоит, нервно перекатываясь с носочков на пятки, кулаки в карманах сжимает.

Они что ругались?

— Вы куда это собрались? — они молчат, пришлось самому спросить.

— К вам, — спокойно ответила мама, а отец недовольно поморщился. — Из-за меня это всё, — и мы с Валерой синхронно потянулись корпусом в её сторону.

— Вернее из-за меня, — у отца сел голос и он громко откашлялся.

— Валь, — остановила его мама и посмотрела на меня. — Надо было уже давно с тобой поговорить, не ждать, когда рванёт. Всё равно, рано или поздно правда вылезла бы наружу. Это я виновата. Из-за меня весь этот цирк «шапито».

— Маам…? — проблеял я голосом подростка пубертатного периода…

Глава 36

Бегу по лесу и всё ещё до конца не осознаю что произошло…

В одночасье перевернулась вся моя жизнь. Всё рухнуло. Сломалось. Стало незнакомым.

Все, кого я любил и кому верил, оказались не теми, кем казались, и кем я их знал до сегодняшнего дня.

Пульс зашкаливает. Мозг кипит от всего этого.

Чтобы снять немного напряжение и спокойно подумать, я выпустил собак, и побежал с ними по лесу. Механические, однообразные движения — успокаивают. Способ проверенный неоднократно. Всегда так делал, когда нужно было подумать и успокоиться.

Прокручиваю в голове ситуацию и пытаюсь понять, как так получилось, что вся моя благополучная жизнь, покатилась под откос. Да с такой скоростью, что остановить этот состав, мчащийся вниз на полном ходу, кажется невозможным.

В двадцать шесть у меня было всё: умница и красавица жена, любящие родители, процветающий бизнес и куча денег, которые мне достались от отца. Тогда я чувствовал себя всемогущим. Не Богом, конечно, с эти я никогда не шутил. Но себе я не отказывал ни в чём. Жил на полную катушку, несмотря на женитьбу на самой очаровательной девушке на свете.

В тридцать, у меня нет ничего…

Нет жены, которая, возможно, беременна от другого. Нет отца, который был для меня примером во всём. И моя самая лучшая на свете мама, оказалась шкатулкой с кучей неожиданных и не очень приятных секретов.

И что с этим делать, я не знаю…

Я давно уже не бегал, так как бегал раньше. В последнее время, из-за проблем, которые на меня сыпались со всех сторон, с невероятной скоростью, времени не оставалось ни на что.

Но усталости нет. Не чувствую я усталости сейчас. Адреналин бурлит в крови и подгоняет вперёд. Остановился только, когда не увидел рядом собак.

И немного прочистились мозги…

Отдышался и уже пешком пошёл в сторону дома. На ходу вытирая краем футболки струящийся пот с лица.

Издалека увидел отца…

Он ждал меня около собачьего вольера, как всегда, когда мы хотели поговорить с ним по-мужски, без мамы.

Не знаю, сколько времени прошло с момента нашего разговора, сложно следить за временем в таком состоянии.

Но он меня ждал…

Я остановился в нескольких метрах от него.

Он всё также в брюках и рубашке, не переоделся за это время. Возможно, всё ещё планируют куда-то ехать? Заметно, что он сейчас волнуется. Да и я тоже волнуюсь, чего уж.

Стою и пытаюсь понять свои ощущения. Пытаюсь понять, что я чувствую к нему, после всего того что недавно узнал.

И про себя недовольно усмехаюсь…

Становится противно от своих недавних мыслей…

Что я делаю?

Он же вырастил меня! Проводил со мной всё своё свободное время, несмотря на то, что ему очень много приходилось работать. Носил меня на своих плечах, когда я был маленьким, чтобы я был самым высоким и видел дальше самой высокой горы.

Учил меня насаживать червяка на крючок и радовался вместе со мной первой пойманной рыбке. Подарил мне первую мою собаку, учил меня стрелять, и выживать в сложных условиях. Ну и в армию меня отправил тоже он, когда мы с ребятами разгромили ночной клуб, заслуженно отправил, тут даже не поспоришь.

Всё, что я умею — это всё он. Он во всём был для меня примером. И я всегда хотел быть похожим только на него: таким же сильным, уверенным в себе, умным, весёлым и…самым счастливым, как он сам неоднократно говорил. Я всегда гордился, особенно когда был маленьким, когда нам говорили, что у нас одинаковые улыбки, что жесты у нас одинаковые и вкусы тоже одинаковые….Ну и упрямство моё — это тоже от него. Ему об этом частенько напоминала мама, когда он мною был недоволен.

Да лучшего отца сложно представить!

Что изменилось сейчас? Почему я начинаю вести себя как маленький, капризный засранец?

Он не проявляет никакой инициативы. Просто стоит и ждёт.

И я улыбаюсь и первым делаю шаг ему навстречу …

Он облегченно выдыхает и улыбается мне в ответ.

Напряжение возникшее между нами после разговора, начинает исчезать. Становится опять тепло и легко…, как всегда. Как правильно. Именно так, как должно быть.

— Я виноват, только я — начинаю я, — ясли бы я не вёл себя как паршивое чмо, не было бы ничего этого…

— Ты виноват перед Динарой, очень виноват. И я надеюсь, что ты сможешь вымолить у неё прощение. Это будет непросто, но всё зависит от тебя. От твоего желания. Но и мама твоя тоже права, надо было давно уже тебе всё рассказать. Ты имел право знать это всё. — он, кажется, намеренно не называет его отцом, да и я тоже не могу. Даже в мыслях не могу. — Но ничего не происходило и я начинал сомневаться, что тебе это надо знать. Да и зачем бередить старые раны? — вздыхает. — А видишь, что произошло? Невинные люди пострадали. А ведь можно было избежать этих жертв, если бы вовремя всё сделали, — непросто ему слова даются, чувствуется это. — Я пытался с ним поговорить, но какой там. Он даже слушать меня не стал. Орал только: твой паршивец перешёл все границы, закопаю! В нём взыграли старые обиды. Никак не может мне простить, что я забрал себе его девушку, а тут ещё «мой паршивец» посягнул на его новую фаворитку… — разводит руки по сторонам.

— Он не знал, что мама ждала ребёнка?

— Нет, не знал. У него тогда были серьёзные проблемы с законом. Ему пришлось выбирать. И он выбрал свободу и жену, которая ему очень помогла. Я с женой его тогда договорился, она оставила маму твою в покое и мы сразу же поженились. Никто не знал, что ребёнок от него. Возможно, жена его догадывалась, но точно не знал никто. Макар был в бешенстве, когда узнал, что у нас родился сын. Он всегда считал, что она ему изменяла со мной, но это не так. Она никогда ему не изменяла. — Молчит задумчиво какое-то время прежде чем продолжить: — я его, в каком-то смысле, даже понимаю: для него это был вынужденный брак, жену свою он никогда не любил. Да и особа она, крайне неприятная, надо сказать. Там у него точно год за два идут. Но всё это не оправдывает его поступков, в его проблемах, никто не виноват. Можно было всё решить цивилизованно.

— А сын её? — вспомнил вдруг я. — Он то откуда взялся?

— Вот не знаю, — папа почесал затылок, взрыхлив пальцами свои всё ещё чёрные, с редкими седыми ниточками, волосы. — Думаю, что встретились они с Динарой всё-таки случайно на заправке. А вот потом, вполне возможно, что он её искал. Только зачем? Может понравилась она ему, а? — смотрит на меня и улыбается. — Но мы последим за этим — поднимает большой палец. — Не переживай. И не трогай его пока, я сам тут разберусь, если нужно будет.

Я киваю, соглашаюсь с ним.

— Слушайпа…, - назвал его, как называл всегда и он широко заулыбался, — мне уехать нужно. Срочно. Пока мою Динару там без меня не увели…

— Не уведут. Если любишь, — не уведут. Твоя мама когда-то любила моего друга, но я любил сильнее и я победил. Так что, не сомневайся. Если любишь, то не уведут. Любовь она всегда побеждает…

— А меня же выпустят сейчас? — вдохновил он меня своей речью.

— Выпустят, конечно. Завтрашнее слушание перенесли, юристы уже звонили. Макар взял паузу. Но я не думаю, что он будет топить своего единственного сына. Надеюсь успокоится, наконец, когда поймёт, что никто его не предавал. Он сам тогда заварил эту кашу и сам сделал свой выбор. Да и пора бы уже забыть старые обиды, столько времени прошло…

А я смотрю на своего отца и понимаю, что должен сейчас ему это сказать. Он это заслужил. И для меня, единственным отцом, навсегда останется — он:

— У меня всегда был только один отец, и сейчас ничего не изменилось. Ты же знаешь это, да?

Он подошёл и обнял меня своими сильными руками, как обнимал всегда: крепко и надёжно.

И мне, наконец, стало тепло и спокойно, как в детстве.

Я так и не дорос до его метр девяносто, да и пофиг уже…

— Тогда я побежал? — похлопал я его по плечу.

— Давай. Будем ждать вас с Динарой…

Я уже было развернулся, но вдруг вспомнил:

— Давно хотел спросить, почему у вас больше детей нет? Вы же совсем молодыми были, когда поженились…

Он помолчал немного, прежде чем ответить:

— У мамы твоей были очень тяжёлые роды. Она тогда многое пережила, непросто ей пришлось. И очень долго восстанавливалась. Ей нельзя было больше иметь детей. Да и времена у нас были другие, и медицина была другая. Но у нас будут внуки, — он хитро заулыбался, — надеюсь, больше одного…

— Будут, точно тебе говорю, — рванул было я к машине, но опять остановился…, - и я люблю тебя…и маму, передай ей. — Он кивнул и глаза его сейчас заблестели.

А я помчался вперёд, больше не останавливаясь ни на минуту.

Какая мне разница, чей это ребёнок?

Я сам во всём виноват, больше никто…

И я хочу свою Динару…

На всё ради неё готов…

Если надо, в Японию полечу.

Летел по трассе, не замечая никого и ничего. И уже на въезде в город, очнулся с колесом в открытом люке…

Да япона ж мать!

Глава 37

Динара

Я брожу по Москве и вспоминаю моё поступление и первую сессию.

Когда начала работать в ансамбле, Министерство культуры республики объявило набор в Москву, в ГИТИС. Туда, как правило, идут выпускники хореографических училищ, солисты оперных театров, ну и танцовщики разных ансамблей, чтобы корочку получить и не остаться без куска хлеба на пенсии.

Я тогда только-только замуж вышла. Посоветовалась с Петей и он меня поддержал. Мы вместе поехали поступать. И мне повезло — я поступила.

Я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

Мне казалось, что всё за что бы я не бралась, у меня получалось, когда он рядом. Он всё время был рядом со мной. Поддерживал меня, подбадривал. Говорил мне, что я самая лучшая и у меня всё обязательно получится. Никто никогда не говорил мне такого. Никто и никогда меня так не поддерживал.

Я танцами-то всегда занималась, потому что мама так решила, — чтобы быть красивой и удачно выйти замуж, как она говорила. А потом танцевать пошла просто потому, что делать больше ничего не умела. Женщина же, что с меня взять?

А Петя учил меня ничего не бояться, учил пробовать новое, учил рисковать и никогда не останавливаться на достигнутом. С ним вообще жизнь моя стала другой: яркой, разнообразной, насыщенной — такой, какой я её никогда не знала, живя с родителями до восемнадцати лет.

Кажется, я многому научилась рядом с ним — улыбаюсь сама себе.

Мне его не хватает. До сих пор не хватает. Но я больше не боюсь остаться одна. И он меня очень хорошо поддержал финансово, не обидел. Не ожидала я такого от него. Удивлена.

Он всегда был щедр, никогда ничего не жалел. Я и не просила, правда, особо ничего. Мне вроде итак всего хватало. Но он часто сам проявлял инициативу. И если уж я на что-то засматривалась при нём, получала это обязательно. И денег никогда не жалел. Я даже и не просила никогда, сам всегда переводил мне деньги.

Были у него конечно недостатки. Много. Он редко спрашивал, чего бы я хотела. Сам всё решал. Не всегда мне это нравилось.

Да я и сама не проявляла инициативу, не спорила с ним. Меня этому не учили. Мама всегда говорила, что женщина должна поддерживать своего мужчину во всём и делать комфортной его жизнь.

Ну я и обеспечивала ему комфортную жизнь — усмехаюсь. Чересчур комфортную, кажется.

Соглашалась с ним всегда. Не спрашивала его ни о чём. Даже если он домой поздно приходил, ни о чём его не спрашивала.

Верила ему.

Больно от этого. Всё ещё больно.

Но когда он был рядом, я забывала обо всём. С ним всегда было интересно. Он не давал скучать ни минуты. С таким энтузиазмом брался за воплощение своих идей, что остаться равнодушным было просто невозможно. Он заражал своим энтузиазмом.

Только с ним я могла смеяться до колик в животе и без сомнения идти на самые безрассудные поступки…

Гуляю сегодня по тем местам, где мы были с ним вместе. Брожу просто, наслаждаюсь хорошей осенней погодой. Присаживаюсь иногда, чтобы отдохнуть. На народ глазею.

Мама так и не приняла наш развод. Ну и ладно…

Папа говорит, что со временем она всё поймёт, но я слабо в это верю. Она не хочет ничего понимать, она уверена, что разбирается в жизни лучше меня, а я теперь в её глазах — неудачница. И это она ещё не знает про ребёнка.

Правда, она не в курсе, что я богатая неудачница. Но об этом я ей пока не скажу. Не хочу. Я про это даже папе не сказала.

А про Лалу даже думать пока не хочу. Может потом, когда-нибудь, но точно не в ближайшее время.

А сейчас нужно настраиваться на встречу.

Завтра встреча с Акихиро.

Волнуюсь немного…

Когда вернулась из Японии, у меня даже были мысли попробовать построить с ним отношения.

Я не чувствовала к нему таких сильных чувств как к Пете. Меня не ломало без него. Не было ощущения физической пустоты. Но он был мне не противен. Мне с ним было интересно. И я пыталась думать, что рядом с ним я смогу преодолеть свою болезненную зависимость. Ведь говорят же, что браки по расчёту, основанные на доверии и взаимоуважении — самые прочные. Я настраивалась и пыталась так думать.

Изучала всё. Японию изучала.

Страшно. Другая страна, другая культура. Там всё очень необычно и непривычно для нас. Погостить там иногда можно. Но жить? — не знаю. Непросто привыкнуть к их особенностям.

Думала: а вдруг он согласиться приехать к нам, в Россию? Вряд ли — сама же и опровергала свои безумные мечты.

Но вдруг он согласится жит в другой стране, не в Японии? Он очень много времени проводит в Америке, учился там. У него там много друзей. Летает туда постоянно.

Всё хотела с ним поговорить на эту тему.

А потом оказалось, что он ещё и единственный сын у родителей — Венер накаркал. А единственный сын, по их правилам, должен жить с родителями. И это меня настораживало сильнее, чем сама Япония.

Но всё решилось само собой. Какая Япония? Какой Акихиро? У меня ребёнок скоро родится. Надо о нём думать.

Хотела ему по телефону всё рассказать. Специально речь готовила, как дура, но он наотрез отказался слушать. Сказал, что всё равно он скоро прилетит и мы обсудим всё при встрече.

Блин! Не хотела его обманывать и обнадёживать тоже не хотела, но тут уж как получилось…

Зато подарок ему верну.

Всё так сильно изменились. Не считаю правильным принимать от него подарки. Нельзя так.

Когда узнала, что жду ребёнка, — муки принятия решения отпали сами собой. Всё стало ясно и понятно.

И хорошо стало. Спокойно.

Очень хотела ребёнка. Всегда хотела. Не так, конечно. Но уж как вышло. Он же не виноват, что мама у него такая.

Не скажу ему, самым любимым будет — улыбаюсь, и слёзы на глазах наворачиваются, при мысли о маленьком чуде под сердцем.

Надо же, столько лет жили. Не всегда предохранялись, иногда и таблетку забывала выпивать и — ничего. А тут, — бац и чудо!

Ни секунды не сомневалась в решении. Моё.

Никому не отдам.

«В Москве отличная погода. До встречи» — смеюсь.

Боже! — никак не привыкну, что все письма и разговоры начинаются с погоды.

Волнения больше нет.

Завтра всё решим.

Я думала он меня пригласит в японский ресторан, но он меня опять удивил и пригласил в «СибирьСибирь».

Я пришла чуть раньше назначенного время. Не стала заморачиваться по этому поводу. Чем быстрее мы поговорим, тем лучше для нас.

Но он был на месте и ждал меня.

Встал, привлекая к себе внимание, своей необычной экзотической красотой и пошёл мне навстречу.

Он невероятный — подумала я.

Мне очень повезло встретить его в тот адски сложный для меня период. Не знаю, чтобы со мной было, если бы я его не встретила. Или если бы я встретила кого-то другого. Он помог мне выдержать, стать сильнее и не разочароваться в мужчинах.

Если бы не он и если бы не Венер, я бы наверное тогда сдохла в страшных муках от боли и безысходности.

Я ему очень благодарна и просто не имею права его обманывать.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда я поставила на стол коробочку, которую так и не открыла.

Он наверное итак всё понял, без объяснений.

Но я ему рассказала всё: честно, подробно, не скрывая ничего.

Он не перебивал.

Ждал пока я закончу, а потом спокойно разорвал упаковку и достал оттуда… браслет. Отстегнул от него бабочек. Поднялся, и кивком головы попросил мою руку.

Я протянула кисть, а сама глаз не могу оторвать от двух красавиц лежащих на столе. Неужели это Бучин Йошиока? Да они же стоят, как самолёт! Даже не крыло от самолёта, а целый самолёт. Моя мама бы умерла на месте от разрыва сердца сейчас, если бы всё это увидела.

Две бабочки — талисман счастливой семейной жизни в Японии. Что он хотел этим сказать?

Он молча надел мне на руку браслет и сел на место.

Улыбнулся.

— Я же правильно понял, ты развелась с мужем?

Я кивнула, в замешательстве…

— Я буду рад, если ты захочешь со мной провести ещё время. Мы могли бы сходить куда-нибудь вместе или просто погулять. Это тебя ни к чему не обязывает. У меня масса свободного времени и я буду рад провести его с тобой. Ты не против?

И ни слова о том, что он прилетел сюда из-за меня.

— Нет, — я отрицательно помотала головой, поражённая его спокойствием.

Мне надо прийти в себя.

Это так неожиданно…

Его реакция…

Спокойствие его…

Взяла сумку, чтобы сходить в туалетную комнату и немного освежиться перед прогулкой. Автоматически посмотрела на экран телефона.

Открыла первое, даже не поняла от кого:

«Петя долетел? Не можем его найти, телефон не отвечает»

И ещё… И ещё сообщения…Бесконечные сообщения…

Мне стало плохо…

Глава 38

Пётр

Я не понял, где я оставил телефон. Понял, что у меня его нет, только в самолёте, когда объявили, что телефоны нужно выключать. Пошарил по карманам и не нашёл.

Этот открытый люк, выбил меня из колеи: пока вызывал эвакуатор, пока такси. Бегал так, что думать было некогда. На удивление билет купил сразу и сразу же пошёл на посадку.

Перед глазами, как в ускоренной съёмке, пролетали события последних часов. Похлопал себя по карману и улыбнулся, нащупав там коробочку.

Я купил Динаре кольцо. Давно купил. Практически сразу после развода. Но события развивались так стремительно и не всегда так, как хотелось бы, что подарить ей его, просто не было возможности.

А сейчас я ей его подарю.

И попрошу её выйти за меня замуж.

Ещё раз.

И навсегда.

Может быть она и не согласится выйти за меня замуж, но я буду ждать. Буду ждать столько, сколько потребуется. И буду просить у неё прощения. Всегда. За всё то, что ей пришлось пережить из-за меня.

И буду говорить ей, как я её люблю…

Господи! — да что же он так медленно летит? Добежать можно было быстрее.

Что там у нас с погодой? Нормально хоть всё? Никакого урагана не предвидится?

Сижу ёрзаю. Не терпится мне. Соседка смотрит на меня томным взглядом. Знаю я этот взгляд. Отворачиваюсь.

Даже разговаривать нет желания.

Скорее бы уже прилететь…

Выбегаю из зоны прилёта, ругая себя, на чём свет стоит. Столько времени придётся убить на новые сим карту и телефон. Драгоценного времени. Хорошо ещё, что документы не посеял. Придурок.

И куда мне? Позвонить ей? Нет.

«Валера, найди мне её…, пожалуйста — прошу, как нашкодивший малолетка»

«Блин…, - раздаётся непереводимая тирада вместо здрасьте, — ты куда пропал? Машину твою в сервисе нашли, битую, тебя нигде нет. Родители в предынфарктном состоянии, непонятно кого первым откачивать. Там уже даже Макарова на уши подняли…»

«Я телефон потерял, — прерываю его, — найди мне Дину. Где она?»

Валера помолчал немного…:

«В больнице она»

Моё сердце ушло в пятки. Ухнуло с такой скоростью, что кажется, остановилось — не выдержало. Непроизвольно прижал руку к груди. Рядом со мной остановился мужик и внимательно на меня посмотрел. Я поднял руку: типа — иди, всё нормально, а сам дышать не могу. Воздуха не хватает.

«Она? Ребёнок? — прохрипел в трубку, срывающимся голосом»

«Аа, — дошло до него, — вроде всё нормально. Мама твоя тут телефон обрывала. Я сейчас тебе координаты скину. Так всё нормально у тебя говоришь?»

Прибью когда-нибудь его…

Ладно, оставлю в живых, если у Дины всё нормально, так и быть…, пусть живёт. Пригодится ещё.

Как они здесь живут? Боже! Как?

Зачем им машины, если всё кругом стоит?

Таксист смотрит на меня недобрым взглядом, я отвечаю ему взаимностью.

Наконец, кто-то свыше, пожалел меня, и мы поехали.

Спасибо тебе — поднимаю глаза к небу.

И только бы у неё было всё хорошо…

«Ещё один?» — с интересом посмотрела на меня суровая женщина в регистратуре, когда я ей объяснил цель своего визита.

Пофиг…

«Ну этот вроде нормальный» — прилетает мне в спину, но я больше не останавливаюсь.

Она лежит с закрытыми глазами, с капельницей, в палате с закрытыми жалюзи окнами. Бледная немного. На руке браслет. Что это значит? Я же всё по Японии перекопал. Не было у меня ничего про браслет.

Повернулся к нему.

Он стоял у стены: высокий, красивый, немного задумчивый… Он вообще японец?

Сразу его заметил, но она важнее сейчас.

Кивнул мне и мы вышли.

— Всё хорошо. Она испугалась…, из-за тебя испугалась. Но сейчас всё хорошо, — какой английский! — она тебя любит. — Протянул мне руку.

— Спасибо, — что я мог ему ещё сказать?

Хороший мужик, но…, прости, — не отдам.

Я ещё немного посмотрел ему вслед…

И встал перед ней на колени.

Мне так много ей надо было сказать…

Глава 39

Динара

Я почувствовала его сразу. Это невозможно объяснить, но я чувствую его всегда: по колебанию воздуха, по запаху, по меняющемуся настроению, по ритму сердца, которое начинает набирать обороты при его приближении. Это необъяснимо и это не контролируемо. И сделать с этим ничего нельзя.

Это любовь.

Приоткрыла глаза.

Взъерошенный такой. Смешной немного. Родной.

Подумала, что если он сейчас подерётся, я его выгоню. Выгоню окончательно и бесповоротно.

Но он не подрался.

Они просто вышли. Поговорили и он вернулся. Один.

Я закрыла глаза, а он встал на колени и тихо зашептал:

— Люблю тебя… Дина, я так тебя люблю, что невозможно описать это словами. Нет таких слов. — молчит. — И прости меня. Динара, — растягивает моё имя так, как делает это только он, — «сокровище моё», я виноват перед тобой. Прости меня. Прости. Мне жаль, что я заставил тебя всё это пережить. Мне больно, когда я думаю о том, сколько боли я тебе причинил. Это правда, поверь. Ненавижу себя за это, но изменить уже ничего не могу. Если бы мог… — молчит. — Но я клянусь тебе, что больше никогда…Никогда — повторяет, — даже не посмотрю на других…. Палец себе отрежу ещё один, если когда-нибудь нарушу своё обещание. Мне плохо без тебя. И мне всё равно чей это ребёнок. Я люблю его и смогу стать для него самым лучшим отцом. Таким же, как мой отец…

Он это серьёзно сейчас про ребёнка? Он и правда думает, что у меня кто-то был? Дурной…

— Я всё слышу, — открываю глаза.

— Я могу всё повторить, — шепчет чуть громче.

— Что ещё ты там себе отрежешь?

— Дина! Это жестоко…, - сам улыбается.

— Не жестоко, не жестоко. Ну?

— Отрежу…

— Точно?

— Точно!

— Мы это всё запротоколируем и у нотариуса заверим. Все обещания твои.

— Без проблем. — соглашается. Надо же! — Замуж за меня пойдёшь? — открывает передо мной коробочку с кольцом. — примерь.

— Я была уже замужем, ты не помнишь? — сама руку протягиваю. — Красивое. Мне нравится. Спасибо! Но замуж пока не хочу.

— Ты отказываешь мне?

— Отказываю.

— А на свидание можно тебя пригласить? — никогда не сдаётся. — Я столько мест интересных хочу тебе показать. Тебе и нашему ребёнку. Ребёнку нужны положительные эмоции, а тебе нужно больше отдыхать на свежем воздухе. И не волноваться. Я читал.

Он читал? — удивил.

— Ну наконец-то нормальный муж объявился, — заходит в палату медсестра, — хоть поговорить можно. А то тут стоял какой-то неандерталец узкоглазый, ни слова по-русски не понимает. Как с таким вообще можно разговаривать? — искренне возмущается она. — А ты чего на полу расселся? У нас стулья есть. Да можно и на кровать присесть. Сейчас я ей всё уберу. И садись. Можешь даже и прилечь — хохотнула она.

Я открыла было рот, но Петя был быстрее:

— Врача где найти?

— Не надо её искать, сама она придёт. Сидите здесь, развлекайтесь, только не увлекайтесь сильно. Больница всё-таки, — поразила она меня своей игривостью.

Петя подождал, когда она выйдет.

Улыбнулся своей хитрой улыбочкой…

Наклонился и поцеловал…

— Разрешили… — прошептал, оторвавшись на мгновение.

И я, кажется, была сейчас не против…

Эпилог

Чуть более девяти месяцев спустя

Пётр

— Петь, так на тебя маленького похожа, я каждый раз как будто в прошлое возвращаюсь, когда её вижу. — мама ловко меняет моей малышке подгузник.

— На меня говоришь? — протягиваю руки. — Дай мне, сам хочу.

— Копия, фотографии надо достать. Посмотришь на себя маленького, — на моё «дай», она демонстративно отворачивается и прижимает мою принцессу к себе. — У неё даже родимое пятнышко на попке, как у тебя. Я тебя маленького часто в него целовала.

— Меня? В попку целовала? — поморщился, когда представил, — Что-то я не помню такого…

Мама хохочет…:

— Конечно не помнишь, ты же маленький был. — и чмокает мою малышку именно туда. — И не стой тут над душой, не отдам. Самой мало. Иди лучше Динаре помоги.

Не…, я конечно давно уже понял, что это мой ребёнок. Но Дина молчит, как партизан, а я не настаиваю. Если она так хочет, то я подожду.

Пошёл в туалет, посмотреть на свой зад. Не знал никогда, что у меня пятно на жопе. Не иначе, как от Макарова досталось, — это он у нас мастер жопных сюрпризов.

Даже звонит мне периодически. Чего звонит? — непонятно. Нам и говорить-то с ним не о чем. Так, встретимся иногда, посмотрим друг на друга и разойдёмся. Он типа выполнил свой отцовский долг, а я считаю, что ничего ему не должен.

Перед первой встречей, волновался, конечно. Давно его знаю. Даже пересекались неоднократно по работе. Но тёплых чувств друг к другу мы не испытывали никогда. И не общались никогда. Он всегда обходил меня стороной. Оно и понятно сейчас, почему он это делал — не мог простить моей маме измену. Дурак. До седых волос дожил, а так ничего в этой жизни и не понял.

Когда любишь, можешь всё простить. Ну почти…

Благодарен своей Динаре. Моя маленькая девочка оказалась сильнее, мудрее и умнее нас, взрослых мужиков. Восхищаюсь её мужеством.

И каждый день говорю ей спасибо, за то, что она со мной. И что люблю её…безмерно…

Подарил внучке электромобиль Ламборджини Венето. Ну не придурок, а?. Ещё бы настоящий подарил. Не наигрался мужик по ходу в машинки. Хотя прикольная, даже меня выдержала на тест драйве….

Только вот дед у нашей принцессы уже есть. Другого нам не надо.

Нифига не видно в это маленькое зеркало, в гостевом туалете — стою перед зеркалом голым задом кручу. Надо сюда уже наконец нормальное зеркало повесить. Мама, скорее всего, прикололась надо мной, а я пошёл жопу свою рассматривать.

Надо зеркало ещё одно найти… Куда оно делось, кстати? Всегда же здесь стояло?

— Малыш, зеркало в маленьком санузле стояло, куда оно делось? — говорю тихо, помешать ей боюсь.

Она сцеживается сидит, а мне так нравится на неё смотреть, когда она это делает. И нюхать её нравится. Ребёнком пахнет — непередаваемые ощущения.

Целую её. Она хихикает.

Красивая стала после родов. Как яблочко спелое налилась. Вкусная до безумия. Трогать её постоянно хочется. Гладить. Обнимать.

Она и беременная была красавицей. Почти до самых последних дней бегала. Неугомонная такая была. Всё ей хотелось переделать и перестроить. Я ходил за ней по пятам и ловил её повсюду. Страшно было — вдруг споткнётся или поскользнётся, она же спокойно ходить не умеет, постоянно летит куда-то.

Никогда не думал, что роды так меняют женщин. У неё даже взгляд другой стал: уверенный и до безумия обворожительный. Изменилась. Балдею от неё такой.

— Зачем тебе?

— У нового мастера стригся, — волосы поправляю, самому смешно. — хотел посмотреть, что там у меня сзади.

— Новый мастер у тебя кто? Мужчина, надеюсь? — до сих пор подкалывает меня.

Но я потерплю. И подожду.

— Конечно мужчина! Знаешь же у меня сейчас одни мужчины кругом, как ты и сказала дорогая. Я же подкаблучник. — подыгрываю ей.

— Повернись, посмотрю на тебя. — поворачиваюсь, сам ржать уже начинаю. — Отлично всё, как всегда. Мне нравится.

— Прогуляемся? — пофиг уже на жопу. — Показать тебе кое-что хочу. Если ты не устала, конечно.

Заливается звонким смехом…

— Я спала больше тебя. Спроси там у мамы, нам на ребёнка сегодня дадут посмотреть или как?

— Идём — протягиваю руку, — вернёмся — выкрадем. Сам уже соскучился.

Хочу озеро ей показать, там лилии зацвели. Хочу, чтобы она посмотрела на эту невероятную красоту. И ещё кое-что хочу…

Встаю на колено перед ней, как положено. Я готовился…

Она даже не ждёт, что я ей дальше скажу, начинает хохотать.

— Замуж за меня пойдёшь? — всю речь забыл от её хохота. Протягиваю ей коробочку.

— Оо…, - смотрит на её содержимое, — такого у меня ещё нет.

— Петь, ты, что не помнишь? Я была уже замужем…

— У нас ребёнок без отца растёт — привёл неоспоримый аргумент.

— Что это без отца? Ты сам согласился оформить отцовство, я тебя даже не просила об этом. И потом, знаешь, мой бывший муж мне очень хорошее содержание отписал. Я сейчас, с моими-то деньгами, которые он мне отвалил с барского плеча, хоть десятерых могу вырастить одна…мне ничего не страшно.

— Десятерых говоришь? — подхватываю её на руки под её звонкий хохот…

Около двух лет спустя

Динара

— Иди ко мне моя сладкая булочка, — Венер подхватывает бегущую к нему, и визжащую от радости дочь и высоко её подбрасывает.

А у меня сердце замирает от страха.

Они меня как будто не замечают. Он тискает её, кружится с ней. Она хохочет, разводит ручки в разные стороны, как птичка, отклоняется назад — летит. Ничего не боится.

— Осторожно, она же маленькая. — бегаю вокруг них…

— Я тебя ни разу не уронил, а ты у нас девочка… — посмотрел на меня внимательно, — тебе, что муж даже отдохнуть не дал? Деспот!

Я непроизвольно начала поправлять платье:

— А что, заметно уже?

— Оо…, - наклоняется ко мне и громко шепчет, глядя на подошедшего мужа, — это был сюрприз? Ну я же не знал, предупреждать нужно было…

— Так, булочку мою на базу верни, — муж протягивает руки, та хитро улыбается папиной улыбкой и с хохотом отворачивается, утыкаясь Венеру в шею.

— Обойдёшься, у тебя вон скоро ещё одна будет, или там пирожок? — начинают они свою весёлую перепалку, на радость ребёнку.

— Дина, не говори никому, кто там, — муж подходит и обнимает меня сзади, поглаживая мой чуть заметный животик, — особенно этому типу.

— Да и не надо, — Венер устраивает ребёнка себе на плечи и начинает с ней пританцовывать. Она визжит от радости на всю округу. — Я по бабкиным приметам догадаюсь. — останавливается наконец и я облегчённо выдыхаю.

— Так, ребёнка мне отдали — подаёт голос Зубайда.

— Ещё одна нарисовалась, — показательно недовольно ворчит Венер и отходит от неё на безопасное расстояние. — Поговорить надо, — поворачивается к Пете.

Они отходят в сторону. Шепчутся там о чём-то, а потом пропадают в доме, вместе с ребёнком.

— Ладно, ребёнка мне не дали сегодня потискать, ну хоть поговорим спокойно. — Зубайда по- хозяйски начинает разливать чай. — Как ты? Не устаёшь?

— Да нет. — сажусь на стул и на мои коленки тут же прыгает наша Слива, которую около года назад подарил мне Петя. Глажу нашу любимицу-кошку, она довольно мурлычет, ластится. Ласки ответной просит.

Из-за угла в тот же миг, выскакивает Олли и начинает пытать меня своим пронзительным взглядом. Чешу её за ушами и отправляю обоих погулять. На удивление, они подружились и громких разборок нам не устраивали с самого начала. Живут мирно. Даже играют иногда вместе. Хоть Олли и непросто было принять свою конкурентку.

— У меня помощников знаешь сколько, — разобралась наконец со своим зоопарком, — мне иногда ребёнка своего у деда с бабой приходится выпрашивать. Да и Петя помогает. Он с ней маленькой вообще мог ночью уйти в другую комнату, чтобы я поспала. И гулять может с ней часами. Он же, как батарейка- дюрасел, — в вечном движении, неугомонный. Со вторым — посмотрим. Его родители предлагают сразу меня забрать, чтобы мне не тяжело было, но он не хочет. Хочет, чтобы мы рядом были. Может няню возьму, подумаю, время ещё есть.

— Главное, чтобы он свою батарейку в нужное направление направлял, — как всегда, метко, комментирует Зубайда

Я прыскаю от её комментариев…

— Ну он старается, — поглаживаю свой уже заметный животик.

Зубайда ржёт своим заразительным баском.

— Няню-то, не боишься?

— Нет, не боюсь. Нельзя жить в постоянном страхе. Но няню буду сама выбирать — поднимаю большой палец. — С большой родинкой на носу.

— Правильно, — поддерживает. — и желательно поопытнее. А со своими общаешься? Нормально всё?

— С папой общаемся. Он к нам часто заезжает, на внучку посмотреть. А с мамой так, только по делу. Хоть я и вышла замуж опять за Петю и больше не неудачница, осадочек у всех остался. Но это скорее, я изменилась, по-другому стала с ней разговаривать. Для неё это непривычно. Лала уехала, папа ей разрешил. Добилась она своего. Звонила мне, извинялась. Я даже её выслушала. Но, если честно, не понимаю до сих пор зачем она это всё сделала. — развожу руки по сторонам. — И наверное никогда не пойму.

— Коза она, — не церемонится Зубайда, — не забивай себе голову. Тебе её мотивов и методов никогда не понять, да и не надо тебе. У тебя всё по-другому.

— Венер очень редко к нам заходит, — жалуюсь — Поговорить даже нормально не получается. Последний раз на свадьбе у нас был. И всё. Несколько месяцев мы его не видели. То у него показ, то съёмка, то дела какие-то. В кои веки в гости зашёл и то с мужем закрылся. Придётся мужа сегодня пытать. Вы видитесь? Как у него всё?

Зубайда недовольно морщится, а мне становится неспокойно…

— Кто там у вас хотел Зою пытать калёным железом?

Посмеялась бы сейчас, да не смешно…

— Валера хотел. Опаздывает он сегодня что-то. Кстати, спрашивал про тебя — вылетело само собой.

Она довольно ухмыляется:

— Помощь ему предложить хочу. Держать её буду… за ноги. Вниз головой…

— Что там опять? Расходились же? — тревожно становится.

— Расходились, да не разошлись. Когда у него денег не было, она к нему не пошла: не привыкла без денег — заработай. Не нужен был ей нищий Венер. Хотела и жирную рыбку богатого дядьки съесть и молодое тело поиметь. Венер, сама знаешь, денег заработал. Контракты у него сейчас по всему миру практически. Она и рада бы к нему уйти, да дядька богатый кислород перекрыл. Но это всё фигня. Ребёнок у неё будет.

Я ошалела…

— И Венер считает, что это его ребёнок. И естественно хочет его себе забрать. Знаешь же какой он. А Макаров ребёнка не отдаёт…

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Эпилог