Олеся из Вещего леса [Олеся Николаевна Коломеец] (fb2) читать постранично, страница - 4

кого-то давно не секрет. Лишь читающим жизни былины открывается жизни ответ.

~

Она пришла, сотканная из света, и преобразилась – облачилась в земные одежды. Волосы, будто порхающие крылья бабочек, спали каштановым каскадом, глаза-кристаллы засверкали зеленым отливом. Она поприветствовала стихии: вспыхнуло ярче солнце, затрепетали кроны деревьев, зажурчали ручьи, земля обдала ароматом трав и цветов. Она пожала руки, обняла, улыбнулась каждому и всему миру. Пространство наполнилось любовью: так богиня преобразилась в женщину, первую женщину моего рода

~

Уменьшая пропасть между собой и Богом, я увеличивал пропасть между собой и людьми. Я не хотел, но, зачастую дорога оказывалась меньше самого пути. Я шёл по степям, по бурелому, я шёл ночами, я шёл один, я шел неспешно и быстрым шагом, среди развалин и вечных льдин. Я не роптал, я был смиренным, не ведал милости, не ждал наград, и на рассвете я встретил Бога, а он отправил меня назад. Иди, сказал, обратно к людям, ищи меня в глазах других, в природе, в детях, в доме, в книге, в быту, в молитве, в делах мирских.

~

Как изменился мир, смотри, мы уже другие. Сколько пространства для жизни, нового, светлого, неизведанного. Всё по-другому, кто-то там на небе как-то по-другому вращает колесо жизни: по-другому светит солнце, плывут облака, сковывает мороз. Замираю в ожидании.

Смотрящий видит. Чувствующий чувствует. Спящий спит.

~

Просыпается ведьма во мне: ведущая, знающая, ступающая босая по мху, по городскому асфальту. Всё ей по плечу. Что по нраву – собирает в корзину души: там и камни, и сухоцветы, и платье цвета морской волны. Волосы расплетает, опавшие лепестки цветков вишни вплетает в маршруты дня, идёт по городу среди людей, но всегда одна. Знает многое, молчит, держит поле своей глубиной, закрывает на миг глаза, мчит в другие галактики, в северные леса, возвращается с подарками – в руках черника и бирюза.

Мир так устроен: нужно давать и брать. Закон равновесия такой: не получится хлопать одной рукой. Иногда ведьма томится: берет многое, ничего не отдавая взамен, но потом вспоминает, что держит поле своей тишиной, на весах к хаосу добавляет покой, выдыхает и спокойно засыпает собой.

Городской ведьме тоже ведомо многое, как и её лесной сестре, с ней говорят улицы и дома, подмигивают окна, ветер приносит обрывки фраз, звенят колокола. В каждом послании смыслы, загадки, ответы, знаки судьбы: слушай – не слушай, в городе ты не найдёшь тишины. Град переполнен звуками, град звучит, ведьма внимает ему и мчит: на самокате навстречу ветру, волосы распустив, по параллелям и встречным своего пути.

На перекрестке линий толпа и куча зевак, где не узреть ничего – для неё новый знак.

~

Маски более не под силу: слишком искусственны, слишком тяжелы; мы стали прозрачными, почти невесомыми, мы – более не мы. Остро ощущается всё ненастоящее, больно отзывается старая броня, в запотевшем зеркале кто-то отражается, если присмотреться – я уже не я. Самости не терпится сбросить шелуху, облететь окрестности, обогнать пургу; самости так хочется слиться с пустотой и без лишних образов стать самой собой.

~

Ну что я могу ему сказать? Что Бог существует, что он внутри? Сказать: останови мысли, закрой глаза и смотри. Не мне учить его, где искать Бога. Может его Бог не внутри, может его Бог – дорога, по обеим сторонам которой растут ели. Может его Бог – небо с облаками из ваты, из которых приходят метели. Может, Бог его – это развилки, которых обязательно три.

И дорога, по обоим сторонам которой растут ели, и небо с облаками из ваты, из которых приходят метели, и развилки, которых обязательно три: я закрываю глаза и смотрю – мой Бог внутри.

~

Мне надоела эта война, я скидываю оружие, снимаю доспехи. Мне не нужна ни вечная слава, ни жалкая пародия успеха. Какой глупостью было снова поддаться вере, что эта война уж точно что-то изменит. Как жаль потерянного времени, и тех, кто всё ещё верит. Я уходил, как от огня уносил оттуда ноги, покуда есть ещё куда идти, покуда с нами родные Боги. Мне что-то кричали в спину, а я уходил стремительно. И Боги смеялись при этом, и смех их был так заразителен.

~

Что я сделать могу, чтоб уменьшить этот кромешный ад? Отвоюй у него кусочек земли, посади там из яблонь сад. Где темно, обязательно на контрасте свет, а в саду этом можно встречать не один рассвет. Сколотить из доски и лавку, и прочный стол, усадить за него друзей, усадить врагов. Напоить всех чаем из диких трав, исцелить всех разом от горьких травм. Там, где ты – там свет, там любовь и лад, тень дубов, и дом, и из яблонь сад.

~

Лети, моя птица, – расправь свои крылья – на север, ко правде, в родную столицу. Видала ли там знакомые лица? Плескалась ли там в холодной водице? А мне не напиться, здесь не напиться. А мне за тобою на север сгодиться?

~

Отгорел костёр осени, отгорел, теперь остался только тот, который у тебя внутри – следи за его пламенем, следи. Его хотят задуть ветра зимы: зима про смерть, про остановку, про лёд, сковавший всё вокруг, и трещинами