Повесть о песнях [Лина Черникова] (fb2) читать постранично, страница - 4

загонять прогульщиков на лекции и настроил на победу над физматом. Жаль, что я не записала подробности нашей подготовки. И думали, и репетировали, и убегали из института к ночи, пока не захлопнут перед нами двери в общежитие. Главной была Валя. Чтобы не только она одна пела, включали ее и в дуэт, и в трио, и в квартет. Но вытягивал ее голос всех помощников.

Алла мастерски танцевала. Особенно красив был гопак в маминой украинской одежде. А стихи читали, конечно, лучше физиков. Первое место – наконец- то за филологами!

Надо продолжать писать о Валином пении. Но сделать бы еще одно отступление. «Старшие товарищи» решили неугомонную студентку сделать секретарем комсомольской организации всего огромного филологического факультета. Это еще до подготовки к смотру. И на обычном комсомольском собрании решили сделать и какие-то перевыборы или выборы кого-то куда-то. Я никогда не знала, о чем говорили на таких собраниях:

читала что-то нужное, доучивала немецкий, проводила время с пользой. В конце собрания поставили ящик для голосования, раздали бюллетени с фамилиями, и я с этой бумажкой выскочила из актового зала, чтобы найти Харчевникова и спросить что-то о моей курсовой работе. Прибежала в зал, когда заканчивалось голосование. Что-то зажатое в руке мне мешало, а, так это же бюллетень с фамилиями! Немного разгладила помятый листок, бросила его в ящик и уселась читать стихи Вознесенского, который тоже должен был присутствовать в курсовой. Услышала свою фамилию и поздравление с чем-то: оказывается, за Расторгуеву проголосовали единогласно и теперь я тот секретарь, кого мы выбирали. Щекам стало жарко: я же не вычеркнула свою фамилию, значит, и я сама за себя голосовала! А почему же не вычеркнули мою фамилию те студентки, которых я с такими же дурами предлагала менять свободу на лекцию? Ясно было по нашему поведению, что мы ненавидели даже слово « карьера», но все же… Откуда появилось это знакомое по газетам и ТВ слово «единогласно»? Все в стране знали, откуда это единогласие и поднятые вверх руки все до одной. Теперь и я узнала, как это делается на своем опыте. Ладно, уж, годик потерплю…

Помню два случая из своей секретарской работы. Мне дали ребят – это называлось «бюро». Мы жили – не тужили до подготовки победы над физматом. Однажды я написала объявление: собраться на заседание бюро в кабинет философии. Появились ребята, знакомые лица. А в конце этого узкого кабинета уселась девушка, явно, не с нашего факультета. Полусидя на столе, я попросила студентов поискать по группам ребят с талантами для выступления на сцене. Все, на этом наше заседание закончилось. А тут подскочила ко мне та дамочка и чуть ли не с оскорбленными слезами стала мне выговаривать: а где протокол, а кто «за» и кто «против» и другие подобные глупости, которых народ насмотрелся по ТВ, когда обязательно показывают какие-то значительные пленумы компартии.

– Зачем писать, работать надо, – прервала я возмущение формалистки, быстро уходя от нее. Но этим выговором на ходу дело не закончилось. Меня разыскал секретарь комсомола всего института и серьезно доложил, что меня вызывают для проработки в горком Грозного.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Что ты! Не боюсь я никаких горкомов! Вот нечего им делать, придется время терять…

Нашла я это величественное здание, нашла среди уймы кабинетов табличку «Первый секретарь…».

– Здравствуйте! Меня, наверное, вызывали: «кто, «за?», кто «против?»

Этот молодой секретарь был нормальным человеком. Посмеялся и отпустил с миром.

Вот и вся моя секретарская работа. Да, еще был случай. В Экажево, ингушском селе наш факультет поработал недели две на уборке урожая, мы ломали кукурузу. Уже закончили работу, но нас не отпускали, потому что колхоз не мог найти транспорт, чтобы отвезти студентов к поезду. Надоело ждать, сколько можно бездельничать! Кто-то предложил идти большой группой к председателю колхоза – жаловаться. Кто-то составил речь. Примерную.

– Лина, пойдем!

Я вдохнула. Нашли командира, а что я смогу сделать? Пришли и всей гурьбой встали около двери. А меня подтолкнули вперед. За столом сидел и наш декан. Он понял наш протест и видел, как меня выставили для… чего?

– Лина, – хмуро сказал он. – Идите, еще один вечер пойте песни. Утром поедем.

Вот и вся моя официальная работа. А когда говорят, почему распался Советский Союз, то я точно знаю: из-за формализма. Недалеко от Ералиевской школы в Казахстане соседствовал райком партии и все знали, что работали там три человека, а остальные перекладывали бумаги с места на место. Члена партии нельзя было не только осудить, но и выгнать с работы – это позор для компартии. Одного беднягу переводили на наших глазах с одной работы на другую, но он заваливал все, что ему предлагали. Слышала, как выхоленный армянин из санэпидстанции открыто говорил, что надо постараться здесь вступить в партию, а то на Кавказе это обойдется в тысячу рублей. И это такая великая руководящая сила, которая вела страну, куда? И дорулила