Непутёвая [Дамара Дамара] (fb2) читать онлайн

Дамара Дамара Непутёвая

Модные в наше время психологи имеют привычку делить людей на несколько типов. Насколько такая классификация близка к реальной жизни, к реальной ситуации – не мне судить. Просто есть люди успешные от рождения и…все остальные. Впрочем, таковых большинство. Но речь далее пойдет не о большинстве, а о тех, чью жизнь иначе как сплошным курьезом не назовешь. Представьте себе рыжеволосое, конопатое чудо в смешных очочках. Вечно лохматое и одетое так, что не поймешь какого Оно пола. Так вот, это я – Маргарита. Сокращенно – Марка. С таким имечком только и жди, как бы почтовым штемпелем не зашибли (это была шутка…).

Класс у нас прикольный и очень дружный. Все стараются друг друга как-то поддержать, помочь, если нужно. Жаль, что это ко мне не очень относится. Не в том смысле, что я ни с кем не дружу – это со мной стараются общаться как можно меньше! Ой! Я решилась высказать эту, самую тайную, самую страшную мысль: весь класс старается избегать и всячески не замечать меня! Это очень грустно!

А недавно и единственная подруга сказала, что я стихийное бедствие и от меня надо держаться подальше. Она отвернулась меня в тот момент, когда мне так нужна была ее помощь и поддержка.

***

Я шмыгала носом, стараясь не разреветься до того как уткнусь носом в Иркину теплую и уютную жилеточку, шлепая пешком три квартала до ее дома. Мне срочно нужно было рассказать о том, какие сволочи и гады все парни. Но что я застала дома у Ирочки? У моей подруги были гости, вернее гость. И это оказался человек, из-за которого мне сейчас так плохо – Антон с последней парты.

Я растерялась и стояла, не зная, что сказать. А Ирка, радостно щебеча на тему, что так рада меня видеть и нам нужно очень многое обсудить, попыталась вытолкать меня на лестничную площадку. Но не на ту напала! Закусив губу, я рванула в Иркину комнату, решив поговорить сразу с ними обоими. Со мной бывает такое в сложной ситуации: я зажмуриваю глаза, отключаю все чувства и иду напролом.

В общем рванула я по коридору, Ирка за мной. А я колготки вчерашние забыла из джинсов вытащить! Колготина, оказывается, на полметра вылезла из штанины и малоаппетитным червяком тащилась за мной всю дорогу. Подруга на нее в пылу погони наступила, я красиво полетела, врезалась в шкафчик с какой-то мелочевкой… Короче, картина маслом: сидим мы с Иркой на полу, в коридоре, вокруг осколки, обломки, Ирка за губу держится, на шум и мой любимый из комнаты высунулся…

Вот тут Ирку и прорвало: она орала, чтобы я убиралась вон, что я стихийное бедствие и иначе как в наморднике меня на улицу выпускать нельзя.

Вытащенные из штанины колготки я намотала на дверную ручку Иркиной комнаты и гордо удалилась.

Теперь боюсь идти в школу. Эх, заболеть бы! Но, я с детства была на редкость здоровым ребенком, ни одна из школьных эпидемий не могла заставить меня покинуть школьную скамью. Грустно было в разгар эпидемии гриппа сидеть в полупустом классе, отдуваясь перед учителем за всех больных счастливчиков. Но в этот раз мама видимо поверила моим красным глазам и шмыгающему носу и оставила меня дома.

***

Вообще-то я неплохая девчонка, так сказал мне сосед, Вадик, если не считать моей феноменальной способности попадать в различные неприятности. Почти успокоил…

На общем фоне моей невезучести неумение готовить как-то теряется, но именно с этого и началась странная история, приключившаяся со мной в прошлом году. Вернее, началась она с сообщения, отправленного одному симпатичному мальчику. Он мне давно нравился, и я решила не терять времени даром. В общем, пригласила его на романтический ужин к себе в гости.

Предполагалось, что Ирка приходит ко мне с утра (дело было в субботу), мы с ней готовим ужин, она топает домой, а я весь вечер в раю…

Ага. Размечталась…

Ирка с самого утра упылила с родственниками на лыжную базу и мне пришлось взять приготовление ужина полностью на себя.

Я вполне удачно развела сухое картофельное пюре водичкой – выглядело очень даже аппетитно. А дальше начались проблемы:

Мороженые котлеты оказались замороженными на совесть, пришлось класть на сковородку всю упаковку сразу. Потом я вспомнила, что забыла налить масла на сковороду и налила! Правда, чуть-чуть мимо. Соседи вызвали пожарных, но к их приезду мне удалось справиться с пламенем самостоятельно, при помощи воды из чайника и кухонного полотенца.

Едва я выпроводила пожарных и орущих соседей, как в дверь позвонили. Я заметалась по квартире, в попытке замести следы нынешнего погрома, но поняла, что это невозможно.

К счастью за дверью был не приглашенный Костя, а сосед Вадик, который только что вернулся с тренировки и, узнав от родителей о происшествии, сразу рванул ко мне. С первого взгляда оценив обстановку, скомандовал мне, чтобы несла ведро и тряпку.

Через полчаса квартира сияла. Но тут в дверь опять позвонили. На этот раз это был действительно Костя.

Вечер оказался просто «безумно» романтичным: мы сидели втроем и играли в карты, жуя сделанные Вадиком бутерброды, а там уж пришли мои родители и Костя с Вадиком отправились по домам.

Костя меня никуда так и не пригласил, а потом я узнала о его встречах с Ленкой из параллельного класса.

Да не так уж он мне и нравился!

А вот Антон… Антон – это совсем другое дело! Придя к нам в школу, он сразу сел за мою парту, настроив против себя добрую половину класса, впрочем, ненадолго: уже через неделю Антон был, наверно, самым популярным человеком в школе. Оказалось, что он серьезно занимается какой-то там борьбой, и занял первое место на соревнованиях, о чем и был показан репортаж по телевизору.

Девочки сразу же решили, что Антон «красавчик» и «обаяшка», влюбившись в него все сразу. А парни по утрам стали пожимать его мужественную руку (м-да-а, пошла патетика ).

Я же была на седьмом небе от счастья: самый популярный мальчик в школе стал приглашать меня в кино и на прогулки. И, что самое главное, мальчишки в классе стали воспринимать меня как человека. Про девчонок я промолчу – весь гадюшник настороженно притих, ожидая дальнейшего развития событий.

И вот они, события!

Началось с того, что Антон перестал мне звонить, а телефон его стал недоступен. В школе он был со мной вежлив и приветлив, а телефон, оказывается, сломался.

Привычно усевшись за мою парту, Антон с головой погрузился в дебри (для меня, по крайней мере) геометрии.

На следующем уроке он уже увлеченно спорил о чем-то с литераторшей, не обращая на меня внимания. И так до конца уроков.

После уроков Антон сообщил мне, что проводить до дому не сможет – есть срочные дела. И ушел восвояси.

Чувствуя себя брошенной и покинутой, я помчалась к своей подруге – Ирке. Что случилось потом, я уже рассказала. А теперь сижу вот дома одна, реву и мечтаю умереть молодой и красивой.

– Интересно, что рассказала Ирка в классе? И что обо всем этом думает Антон?

Только бы не пришел этот противный Вадик! Вот кого видеть не хочу, так это его.

***

Вечером ко мне в комнату вошла встревоженная мама.

– Как хорошо, что ты не пошла сегодня в школу!

– Что случилось, мам?

– Ты только не волнуйся, детка.

– Ма-а-м!

– Понимаешь, Вадик попал под машину… Он в больнице, в тяжелом состоянии. Мне позвонила Анна Павловна, она думала, что и ты тоже…

Мама глотнула, перевела дух: «Все ведь знают, что в школу вы идете вместе».

Слезы, которые и так были близко, хлынули потоком. И только одна мысль: «Как же я буду без Вадика?!» Я всю свою жизнь знала Вадика, сначала как сотоварища по песочнице, потом как одноклассника. Он всегда был рядом, был частью моей жизни.

Как же я его ненавидела, когда мама приводила мне его, как пример аккуратности и опрятности! И вот теперь больше его не увижу?

Только сейчас я заметила, что бегаю по квартире, одновременно натягивая куртку и кидая в пакет апельсины из вазы.

– Мам, я в больницу. Может, Вадику нужна моя кровь!

Вадика я нашла только ближе к ночи, объездив все больницы. К нему меня, разумеется, не пустили, сказали, что состояние тяжелое, но стабильное.

– Он не умрет? Правда не умрет?

– Не беспокойся, не умрет. Только как ты до дома доберешься, на улице такая темень?

– Я сейчас папе позвоню, он за мной приедет.

Тут-то и выяснилось, что телефон я забыла дома! Я уже приготовилась зареветь, представив перспективу прогулки по ночному городу, но тут раздался телефонный звонок. Медсестра громко переспросила фамилию. Это была моя фамилия!

– Такая не поступала.

– Ой, погодите. Такая рыженькая? В очках? Да, она здесь. Да, ничего с ней не случилось! Друг ее лежит в нашей больнице, в «травме». Приезжайте – конечно, приезжайте, а то мы не знаем, как ее домой отправить!

Через полчаса, уютно устроившись на заднем сиденье папиной машины, я слушала мамины всхлипывания на тему близкой потери любимой дочери. Честно признаться, до конца я маму не выслушала, проснувшись только от папиных слов: «Вылазь, бродяга, приехали!»

Не буду перечислять все, что мне говорила мама. Скажу только, что от домашнего ареста меня спас папа, вовремя напомнив ей, что я не просто так сбежала, а отправилась на помощь к другу.

На следующий день, вместо школы, я понеслась в больницу. Меня опять не пустили, сказав, что часы посещений после 16 часов и, вообще, Вадика готовят к операции. Пришлось идти в ненавистный класс.

К школе я подошла к середине второго урока. Уборщица, тетя Валя, всплеснула руками и кинулась меня обнимать: «Как же так, девочка, как же так получилось-то? Слава богу, ты живая хоть!» Я вырвалась из душных объятий: «Вадик тоже живой! Он поправится! Он обязательно поправится!» Слезы все-таки не удержались и хлынули настоящим потоком!

Я сидела в уголке и ревела, пока тетя Валя, потоптавшись в отдалении, не привела школьную медичку и психолога.

На занятиях я в тот день так и не была: проревевшись, была отпущена домой. Правда, домой я не пошла, а отправилась прямиком в больницу.

Вадик был в уже в палате, состояние его более не вызывало опасений у врачей. А в приемном покое я встретила его маму. Усталая и заплаканная, она обняла меня.

– Знаешь, Маргарита, а Вадик так рад, что ты вчера не пошла в школу! Хотя, говорит, что вдвоем лежать в больнице было бы веселее.

Он еще и шутит!

Со слов мамы Вадика я поняла, что ему еще повезло, он отделался сотрясением мозга и сломанной в двух местах ногой. Из-за переломов Вадику придется полежать в больнице, но врач оперировавший ногу заверил, что все будет хорошо. К Вадику скоро будут пускать посетителей. Скорей бы!

На следующий день пришлось идти в школу. Специально рассчитала время, чтобы придти к самому звонку. Зашла вместе с учителем. Математик у нас пожилой холостяк, ничем кроме своей математики не интересующийся. Меня он даже не заметил. А вот класс заметил… С воплями: «Марка! Маргаритка пришла!» все бросились ко мне. Ирка взвыла: « Маргошенька наша! Как же мы по тебе скучали!»

– Ага, так я тебе и поверила. Предательница!

И Антона где–то не видно.

Что-то всеобщая любовь и внимание начинают надоедать…

– А как Вадик? Почему вы в тот день шли не вместе?

К счастью урок всё-таки начался, и у меня появилась возможность обдумать причины сего приступа всеобщего обожания. Результат размышлений расстроил: обожание было направлено вовсе не на меня. Скорей бы уроки закончились!

На перемене я всем сообщила, в какой больнице находится Вадик, каково состояние его здоровья и пообещала передать пламенный привет от всего класса.

Остальные уроки прошли спокойно. Меня не спрашивали и к доске не вызывали. Ирка пообещала объяснить мне пропущенный материал, мы договорились встретиться у неё дома. А потом прозвенел долгожданный звонок! И я помчалась домой.

Обогнав всех, я первой выскочила из школьных ворот, и тут с обочины резко стартовал облезлый жигуленок. Резко вильнув, жигулёнок едва не сбил меня (Ох, еле отскочила в сторону!), а потом резко остановился и поехал на меня задом! Не знала, что так хорошо умею прыгать! Пришла в себя я, сидя на школьном заборе, вокруг столпились перепуганные одноклассники.

– Пьяный какой-то!

– Да какой пьяный?! Он же специально Марку сбить хотел!

– Надо в полицию!

Но тут выяснилось, что номера машины никто не заметил. И даже цвет никто не смог назвать с уверенностью.

Ну, всё, с меня хватит.

– Ребята, вы как хотите, а я домой пошла.

Где уж там. Весь класс вызвался меня провожать. На подъездных бабушек это произвело неизгладимое впечатление! Стоя, руки по швам, около подъездной скамейки, бабульки на каждое: «Здрасте», отвечали: «Здравствуйте, ребята».

Едва я зашла домой, зазвонил мобильник. Звонок был от Вадика.

– Привет, Марка! Я тебе хотел раньше позвонить, да подумал что телефон ты, скорее всего, дома забыла.

– Ой, Вадик! Ты наверно экстрасенс?

– А ты его когда-нибудь не забывала?

– Ну, ладно-ладно. Сам-то ты как?

– Перевели в палату, телефон отдали. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное, но это не телефонный разговор. Не могла бы ты прийти ко мне в больницу? Только осторожнее!

Пронеслась мысль, что Вадику уже доложили о недавнем происшествии.

– Ты уже знаешь?

– О чём?

– Да так, ни о чём. Потом расскажу.

– Марка! Ты, перед тем как будешь выходить, выгляни в окно. Ладно, до встречи! Жду!

Наскоро проглотив, не разогревая, сосиску и картофельное пюре, помчалась к двери.

Вспомнила Вадиково предостережение. Осторожно, из-за шторки, выглянула в окно.

Двор как двор! Бабульки на скамейке, кто-то переезжает – дюжие мужички грузят мебель в машину, пара парней моет машину у песочницы. Наверняка бабульки это и обсуждают.

– Постойте. Мыть машину во дворе зимой? Что-то странное… И парни тоже странные… Хотя, в свете последних событий и не того можно напугаться! Чушь какая-то… Ладно, бежать надо!

Я подошла к двери, осторожно выглянула наружу. Переезжал кто-то с первого этажа, там было шумно и суматошно.

Закрыв дверь, отправилась вниз по лестнице. Чуть не придавленная шкафом, вывалилась на улицу.

Из-за грузовой машины виднелись парни, моющие легковушку, но шкаф, едва не придавивший меня, встал между мной и ними. Невидимая со стороны двора, я трусцой ломанулась вдоль дома.

***

Вадик мне очень обрадовался, да и я, признаться, тоже. Швырнув на тумбочку ноутбук, Вадик воскликнул: "Привет, двуногим!".

Два мальчика из палаты – один с левой рукой в гипсе, а другой с правой, пошли к выходу. Вадик сразу стал серьёзным.

– Рассказывай, что случилось!

– Да, ничего особенного. Просто какой-то алкаш чуть не сбил меня у школы на облезлой какой-то "копейке".

– Алкаш? Да именно эта "копейка" сбила меня!

Я стояла, с трудом переваривая услышанное: "Значит это не случайность?"

– Наконец-то поняла! Марочка, над тобой нависла страшная опасность! Это связано с твоим прошлым.

– Да, какое у меня прошлое?

– Не перебивай! И Вадик спросил, помню ли я своих родителей?

– Конечно, помню! Ты, что сдурел?

– Маргарита! Нынешним родителям ты не родная! Когда мы играли с тобой в песочнице, ты вспоминала маму-Аню. Потом ты перестала её вспоминать. Я твои рассказы запомнил, потому что мне было обидно – у кого-то есть целых две мамы, а у меня одна.

Мы росли, и твои рассказы стали мне казаться глупостью, детскими фантазиями. Но, недавно я шёл домой с тренировки, и ко мне подошла пожилая женщина – не старушка, но в годах. Она стала меня расспрашивать, знаю ли я Маргариту Осинцеву. Я сказал, что не знаю и вообще иду в этот дом в гости. Лицо этой женщины было хоть и морщинистое, но всё в веснушках, как у тебя!

Женщина вынула из кармана конверт, подала мне и попросила занести в твою квартиру, назвав её номер. Я не решился сразу это письмо тебе отдать, ты тогда была и так расстроена.

– Это когда же?

– Да, когда у тебя пожар был, помнишь?

– Ага, такое забудешь…

– К тому же, прости меня, пожалуйста, я прочитал это письмо. Да, это нехорошо и всё такое… Но, оно не было запечатано и мне стало интересно. А когда я его прочёл, то решил, вообще, его тебе не показывать. А тут эта машина… Короче, вот письмо. Читай!

Письмо было написано мелким аккуратным почерком. Я начала читать:

"Здравствуй, доченька! Не удивляйся. Люди, которых ты считаешь своими родителями, тебе не родные и по-настоящему тебя зовут Маргарита Андреевна Семёнова, а я твоя мама. Обстоятельства так сложились, что мне пришлось от тебя отказаться. Не вини меня, а лучше читай дальше.

Мой отец был очень влиятельным человеком. Он устроил мой брак с молодым человеком – своим подчинённым, льстивым и очень амбициозным. Я не была уже юной девушкой и женихи не выстраивались в очередь, поэтому ухаживания этого мужчины встретила со всей душой. Мы поженились, но прожили вместе не долго – через два года моего отца не стало, его делами стал заниматься муж. А мне он купил однокомнатную квартирку и перевёз туда мои вещи. Потеряв, одновременно, отца и мужа я впала в тяжелейшую депрессию. А тут ещё, выяснилось, что я беременна! Не знаю, как я тогда выжила: выйдя замуж, уволилась с работы, назад меня уже не взяли, пришлось устроиться уборщицей в Домоуправление. Мне не хотелось жить, не хотелось есть, вставать с постели. Только ради будущего ребёнка я вставала, запихивала в себя кусок хлеба и шла на работу. Так прошло полгода. Стало как-то легче, привыкла, что ли? До декретного отпуска оставались считанные дни.

Я шла на работу, потихоньку, останавливаясь передохнуть. На пешеходном переходе меня чуть не сбила машина. Из машины выскочил мой бывший муж, стал орать, что таких неповоротливых коров мешающих движению надо заранее отстреливать. Я, молча, попятилась на обочину, надеясь, что Андрей меня не узнал. На тот момент это было для меня главным.

Кое как я дошла до работы, а там уж вызвала скорую. Родилась ты крошечной. Маленький красный комочек в кювезе. Решила назвать тебя Маргаритой, Ритулькой. А потом раздался телефонный звонок. Звонил бывший муж, твой отец. Я опущу все эпитеты, которыми он меня наградил. В общем, из его слов следовало, что ты не его ребёнок, и он не намерен тратить на тебя деньги. Что у него другая семья и родятся свои дети.

Я испугалась! Вдруг он решит избавиться от тебя! Такой человек не остановится и перед убийством!

В палате со мной лежала одна женщина. Её ребёночек не выжил. Я предложила ей взять моего ребёнка. Да, это звучит дико и цинично! Но, в тот момент я не видела иного выхода: ты должна была пропасть, затеряться. Дело шло о твоей жизни!

Решилось всё быстро и просто.

Из больницы я ушла одна, а ты была выписана под другой фамилией. Но мы с тобой не потерялись, я стала твоей кормилицей и няней. Ты звала меня мамой Аней. Когда ты подросла, наше внешнее сходство стало очевидным. Чтобы избежать лишних вопросов, мне пришлось уехать. За тебя я была спокойна, приёмные родители тебя искренне любили.

Сначала мы с ними переписывались, а потом я вышла замуж. Муж не знал о тебе, да и портить твою жизнь мне не хотелось. Переписка прекратилась. А потом вы переехали.

Шли годы. У меня родились дети (у тебя есть два брата). Потом из газет я узнала о гибели твоего отца и о том, что умер он бездетным. Ты была его единственным ребёнком – жаль ненужным. Теперь ты являешься законной наследницей его состояния. Правда, о тебе никто не знает и есть еще один претендент на наследство – племянник отца.

Ты должна сама решить, нужно ли тебе это богатство. Мой адрес и телефон возьмёшь у родителей.

Я хочу тебе только счастья, деточка».

Письмо обрывалось неожиданно, как бы на полуслове. И как ни странно, оно меня не удивило. Будто бы я уже давно всё это знала и жила с этим.

Родителей я любила, но относилась к ним скорее как к друзьям. И почему-то, не задумывалась как у черноволосой мамы и блондинистого папы, родилось такое рыжее чудо.

Раздумья прервали вернувшиеся гипсовые мальчики. Оживлённо разговаривая, они повалились на скрипучие кровати.

Сказав, Вадику, что мне пора я отправилась к выходу.

– Будь осторожней, Марка! – вслед за Вадиковым восклицанием последовал дикий хохот гипсовых мальчиков.

Я не обернулась.

***

Сидя на лавочке в приёмном покое ещё раз перечитала письмо, думая о том, что у меня есть только один верный человек – Вадик.

Мучительно хотелось зареветь: "Ну что я скажу маме, которая, как оказалось, и мамой-то мне не является?" Жила себе жила, такая непутёвая, и вот на тебе! Сюрприз! Всякие машины давят, новые мамы появляются…

Как дошла до дома – даже не знаю, весь путь прошёл как во сне. Очнулась уже у подъезда. Парни машину уже помыли, из-под днища торчали ноги одного из них. Второй слонялся рядом. Увидев меня начал яростно пинать по пяткам первого. Потом схватил телефон.

– А Вадик-то прав! Я в опасности! Осознав это, я поскакала вверх по лестнице, ключей при мне не оказалось. Паника захлестнула с головой! В это время дома никого нет, но я начала отчаянно нажимать кнопку звонка. И, чудо! Дверь открылась! На пороге стояла моя мамочка. Я с рёвом кинулась к ней на шею, причитая: «Мамочка, мамулечка, как же я тебя люблю! Как же я соскучилась!» А потом мы долго сидели, обнявшись, на диване. Мама гладила меня по голове, шепча что-то ласковое и мне было так хорошо!

Проснулась я на том же диване. В комнате было уже темно. С кухни в комнату пробрался жёлтый лучик света. На кухне же слышались тихие голоса. Подкравшись, к двери, услышала разговор родителей. Не моих родителей! Ужасы сегодняшнего дня, было, нахлынули на меня вновь, но мамины слова заставили прислушаться: «Леш, когда же мы расскажем ей правду?».

– А что случилось?

– Ну, ты же читаешь газеты! Её отец, её НАСТОЯЩИЙ отец умер. Девочка имеет право знать правду!

– Но зачем? Её мать давно не появляется. Может, её уже в живых нет. Мы вполне обеспечены, кроме как на Маргариту, тратить деньги некуда. Не знаю как ты, а я считаю Маргариту своей дочерью, и намерен сам позаботиться о её будущем!

– Ну, что ты всё про деньги! У неё есть родня, про которую мы должны рассказать, а выбор она сделает сама.

– Родня? Её мать вынуждена была спрятать дочь от папаши, а родне она совсем не нужна! И речь идёт как раз о деньгах! О наследстве. Да Марку прикончат, едва только узнают о её существовании!

– Но она единственный ребёнок Андрея.

– А наследник там один – её двоюродный брат! И он не потерпит конкурентов.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Стараюсь быть в курсе. Правда, не хотел, чтобы обо всём этом узнали вы с Маркой. И на это, как видишь, есть причины.

– Так, что же делать будем?

– Молчать. Мы ничего, ничего ей не скажем! Наша девочка в опас…

Он не успел договорить. Я влетела в кухню со словами: «Что вы не будете говорить? Я и так, знаю что чужая вам!» На секунду повисла тишина, пока мама пыталась набрать воздуха в лёгкие. Отец так и остался стоять с открытым ртом.

Не помню, что я там кричала… Прервал меня спокойный голос отца: «Это даже хорошо, что ты всё знаешь – одна гора с наших плеч. Пойми, девочка, ты нам не чужая. И если ты знаешь об обстоятельствах твоего появления в нашей семье, то нас не осудишь. Твой отец был страшным человеком, но с его смертью опасность над тобой повисла ещё большая. Мы пытались тебя спрятать, уберечь, только у жизни свои законы.

– Ну, что мне теперь делать, пап? Вы всю жизнь мучились со мной, непутёвой, а я и не ваша дочь даже.

– Мы не мучились с тобой, Маргарита. Ты была и остаёшься для нас самым дорогим человечком, нашим единственным ребёнком… Голос мамы сорвался, и она поспешно отвернулась к раковине.

Отец подошёл ко мне, приобнял за плечи, мягко спросил: « Я хочу знать, кто и что рассказал тебе. Взамен, я расскажу тебе всё, что знаю сам».

Я сходила в прихожую за письмом, родители по очереди его прочитали. На маму напал очередной приступ рыданий, а отец начал задумчиво расхаживать по кухне.

– Знаешь, дочь, когда твоя родная мать исчезла, я даже обрадовался. Думал, вот теперь мы заживём нормальной жизнью обычной семьи с ребёнком. Переехали в другой город, ты постепенно забыла «маму Аню» и стала нам по-настоящему родной. Всё было замечательно. А тут из газет узнаю о смерти твоего биологического отца. Сначала заинтересовался не очень, потом позвонил бывший сосед (мы и после переезда сюда поддерживали с ним дружеские отношения) и сообщил, что нас разыскивала твоя бывшая няня. Я понял, что твоя мать жива и сам занялся её поисками. Нашёл быстро и без особых проблем. Она хотела встретиться с тобой, поговорить. Но я запретил. Не хотел ломать нашу жизнь, нашу семью. Не хотел подвергать нас опасности…

Анна вроде бы согласилась со мной, но поступила по-своему, написала это письмо.

Да-а-а, шила в мешке не утаишь! Вот как всё получилось… Теперь ты наверно нас возненавидишь?

– Ну, что ты, пап! У меня всю жизнь была одна семья, родители, которых я очень люблю. Я не представляю своей жизни без вас! И, вообще, не представляю, что мне сейчас делать. Я хочу больше узнать о себе, познакомиться со своей мамой и братьями, но я не хочу потерять вас. Вы моя семья! И я знаю об опасности – меня пыталась сбить машина, сбившая Вадика.

Тут мама закатила глаза и начала оседать, заваливаясь на бок. Мы с папой кинулись к ней и со всего маху встретились лбами. Я отлетела в сторону, из глаз сыпались искры и слёзы. Папа же ухитрился в последний момент поймать маму и уложить её аккуратно на пол. Прижимая локоть к подбитому лбу, прошипел: "Воды!" Я с трудом поднялась, всё вокруг шаталось и норовило куда-то сбежать. Добрела до раковины. Забыла, как открывается кран. Прошла целая вечность, прежде чем мне удалось набрать воды. Папа всё так же стоял на коленях, придерживая голову мамы, которая вдруг открыла глаза и жалобно повела взглядом вокруг. Я вдруг оказалась рядом, поднесла кружку к маминому рту: "На, мамочка, попей!" Мама отхлебнула из кружки, посмотрела на меня и зарыдала.

Остаток вечера прошёл, весьма, своеобразно: мы все дружно лежали на диване с влажными полотенцами на головах. У нас с папой на лбу наливались сиреневым громадные шишки, а у мамы от пережитого приключилась жестокая мигрень. По телевизору с выключенным звуком шла какая-то белиберда, и мы все беззвучно пялились в молчаливый экран. О случившемся, в тот вечер, не было произнесено ни слова.

На следующее утро у меня кружилась голова и подташнивало. Только я всё равно решила идти в школу. На носу четвертные контрольные, пропускать занятия никак было нельзя. Папа довёз меня до школы и сказал, чтобы я ждала его после занятий. День прошёл как в бреду, к концу уроков я уже себя не помнила из-за назойливых расспросов одноклассников. Пол класса пошли меня провожать. Каким же счастьем было увидеть папину машину за воротами!

Я попрощалась с ребятами и, с облегчением, плюхнулась на переднее сидение машины. Папа тронулся, со стоянки следом вырулила ещё одна машина и последовала за нами. Глянув в зеркало заднего вида, папа нахмурился, но ничего не сказал. А мне было не до того. В покое нас оставили лишь у въезда во двор.

Уже сидя за столом на кухне папа сказал, что мы с Вадиком завтра уезжаем в санаторий для детей с нарушением опорно-двигательного аппарата. У меня отвисла челюсть.

– Не поняла, пап! Я вроде здорова, а Вадик так, вообще, в больнице лежит.

– Тут и понимать нечего. Вадик уже дома, ему нужно пройти курс реабилитации, а у тебя в детстве был инфекционный артрит. Нужно подлечить твои слабые суставчики.

– Но Вадику и вставать-то нельзя. Как его могли отпустить из больницы?

– Ни о чём не волнуйся. Лучше зайди к себе в комнату!

Не понимая ничего, я отправилась в свою комнату. Открыла дверь и… обнаружила в комнате Вадика! А ещё его и свою маму. Вадик сразу же затараторил о том, как это здорово – вырваться из больницы. В санатории, наверняка, будет весело.

– Тебе, Маргарита, я жалую великую честь быть главным водителем моей шикарной кареты!

Тут я посмотрела вниз, и поняла, что Вадик сидит в инвалидном кресле.

– Это и есть та самая карета?

– Ну да! Правда, шикарная?

– Безумно!

Обмен любезностями прервала мама: "Доченька, папе стоило больших усилий устроить две путёвки в столь срочном порядке. Надеюсь, ты не откажешься от поездки?"

– Да не откажусь! Только объясните, кто за меня ходил в поликлинику за справками и направлениями?

Вошедший в комнату папа воскликнул: "Дочь, а тебе это интересно? Главное-то, всё решено».

– Собирай вещи. Выезжаем.

Спорить больше не было сил. На секунду вспомнилось, что ранее говорилось о завтрашнем выезде. И тут я с грохотом обрушилась на пол, споткнувшись об огромную сумку, стоящую посреди комнаты. Переполох, возникший после этого, вытеснил остатки мыслей из моей головы. Очнулась я уже у подъездной двери.

У подъезда стоял здоровенный мебельный фургон с гостеприимно распахнутыми задними дверцами. Вадика вместе с инвалидной коляской закатили вовнутрь фургона, следом запихнули меня и закинули сумки. Двери захлопнулись, мы очутились в кромешной темноте. К тому же фургон тронулся, и я свалилась на кучу сумок с багажом. В панике взвыла: «Вадик! Ты где?»

Из темноты донёсся Вадиков голос: «Я здесь, Марка!» Цепляйся за что-нибудь, а то упадешь! Ага, «упадешь»! И так уже упала…

Устроившись удобнее среди багажа, я задумалась. Глубоко задумалась. Честно сказать, задремала. Разбудил меня яркий свет и голос папы: «Просыпайся, соня!». На улице было уже утро.

Фургон стоял у крыльца серого, приземистого здания. Нас выгрузили. Я зевала. Вадик тоже выглядел не очень: бледный и усталый. Даже обошелся без обычных шуточек.

Потом пришел папа, и объявил, что пора заселяться. И мы отправились вверх по пандусу, который занимал половину крыльца. Я толкала Вадикову коляску, которая ехала вовсе не туда, куда мне надо было. Пандус показался размером с Эверест.

Потом папа уехал домой, и потекли наши лечебно-процедурные будни. Скукотища! Тем более, что санаторий был почти пуст.

Вадик лихо прыгал по всему санаторию на костылях, отказываясь от любой моей помощи. А я набрела на библиотеку и целыми днями валялась с книжкой.

Телефон я забыла дома, пришлось надеяться на Вадика, каждый день названивавшего родителям.

Новостей из дома никаких не было, вернее, все там было по-старому. Хотя, нет. Папа съездил в город, где я родилась, и узнал что старенький заведующий тамошним роддомом погиб! По версии следствия, он неосторожно переходил дорогу.

Жуткое совпадение! И совпадение ли? Тем более что Вадик стал какой-то нервный и дёрганный. Явно что-то не договаривает… А потом пропал мой папа. Об этом сообщили Вадику его родители.

Мама забилась в ванную и тихо скулила-причитала. Перепуганная мама Вадика вызвала скорую. После отъезда врачей мама заснула и из ее разжавшейся руки выпал измятый конверт. В конверте оказалась короткая записка: «Если тебе муж нужен живым – отдай девчонку».

Озадаченный капитан-полицейский долго опрашивал всех жителей дома, но откуда взялся этот конверт так и не выяснил. Спящая, под воздействием лекарств, мама тоже ничего не могла объяснить.

Сообщая мне эти новости, Вадик посмотрел на меня подозрительно: «Только не вздумай!» Он просто читает мои мысли! Но, делать нечего – еду к маме.

После отбоя я удалилась в свою палату. И, как ни странно, проспала всю ночь спокойно как младенец.

Утренние процедуры тянулись бесконечно, обед, казалось, состоял из одних опилок… Да ещё Вадик, не отпускавший меня ни на минуту! Он даже потащился за мной в библиотеку, ядовито осведомившись там: « Монте Кристо ты дочитала не далее как позавчера, решила освежить в памяти?»

– У-у-у, зануда! – ( это я пробурчала про себя) и схватив книгу рванула в палату. Вадик, прыгая на костылях, безнадёжно отстал.

Постепенно, в санатории установилась тишина: персонал собрался в столовой, охранник отправился в обход. Я, кое-как одевшись, выскочила на улицу, добежала до игровой площадки и засела в сугробе под детской горкой. Степенно шагающий по дорожке, охранник меня не заметил.

Так, из корпуса выбралась. Теперь бы пробиться через охрану, сидящую в сторожке на воротах. Как назло, ни одной идеи! Но тут сторож вышел из сторожки и не торопясь направился в сторону корпусов. Прячась за сугробами, я рванула к сторожке.

Наружная дверь оказалась закрытой на щеколду – не проблема. И вот я на свободе!

Странно, что побег мой ещё никого не всполошил – кругом видеокамеры. Но, видимо, заболтавшиеся между собой охранники не слишком-то следят за происходящим на мониторах.

По прикатанной снежной дороге, я помчалась через лес туда, где гремела поездами железная дорога.

Интересно, заметили мой побег в санатории?

Станция оказалась совсем недалеко: через пять минут я была уже там. На путях стояла электричка. Подсадив какую-то старушку, я прошла в вагон.

Поезд тронулся, а я, наконец-то, смогла выдохнуть. И тут-то выяснилось, что у меня нет денег! Они лежали в куртке, в плотно застегивающемся кармане. Потеряться не могли.

Вадик! Вот почему он оставил меня в покое – думал, что без денег я не убегу! Наивный! Что же мне делать-то? Ведь меня ссадят с поезда и вернут обратно в санаторий! И я не доберусь до мамы. И не спасу папу. Слёзы хлынули из глаз. Я даже не сразу почувствовала, как кто-то положил мне руку на плечо. Оглянувшись, увидела ту самую старушку: «Что случилось, деточка?».

– Я, я деньги потеряла. Меня теперь ссадят с поезда, а моей маме так плохо… Я еду к ней!

И тут я заревела в голос.

– Ну, ничего-ничего. Не волнуйся. Доедешь ты до своей мамочки! Где она живёт-то?

Я назвала город.

– Это недалеко. Старушка задумалась: « Восемь остановок, по-моему».

Подошедшему контролёру она показала свой билет и сказала: « Внученька чуть не опоздала на поезд, в кассу не успела. Можно ей оплатить проезд здесь?». Контролёр побурчал, но протянутые старушкой деньги взял. Взамен выдал бумажный талончик и посоветовал впредь так больше не делать.

Старушка спросила меня: «Часто ли я езжу по железной дороге, вот так, одна?» Я честно призналась, что впервые в жизни. Потом добавила: «Я даже не знала, куда идёт этот поезд…». Старушка округлила глаза, но ничего не сказала.

Постепенно и незаметно для себя, я рассказала ей всю историю. Она слушала молча. Только качала всё время головой. И тут вагонный динамик что-то хрипло пробурчал. Старушка засуетилась, стала собирать свои баулы: «У тебя всё получится, деточка. Удачи!»

Я помогла ей спуститься из вагона, а потом смотрела из окна, как запыхавшаяся женщина, что-то быстро говоря, берёт её вещи. Вновь захотелось плакать, но за окном показались пригороды. Поезд остановился, и вагон сразу стал маленьким и тесным – столько набилось народу.

***

С вокзала домой я шла почти час. Пришла уже в кромешной темноте. Ключи, как ни странно, оказались в кармане. Я открыла дверь. В коридор вышла всклоченная, пошатывающаяся женщина. И голосом мамы, правда, слабым и больным, спросила: «Саша, это ты?»

– Ма-ам?

Мама пошатнулась и стала сползать по стенке.

– Мама-мамочка, что с тобой?

Спрятав лицо в колени, мама прошептала: « Из-за тебя Саша погибнет».

– Не погибнет, мам! Я завтра пойду к этим бандитам, и они вернут папу.

Мама молчала.

Я кое-как дотащила её до постели. Укрыла. Она спала, тихонько постанывая. Видимо действовали лекарства.

В тёмной квартире стало совсем тихо. И страшно. Выходить из родительской спальни, идти через кромешную тьму коридора в свою комнату? Ну, уж нет!

Я тихонько сняла куртку, притулилась на краешке папиной половины кровати. Раздеваться до конца и забираться под одеяло почему-то не захотелось. Укрылась своей же курткой.

***

Уже засыпая, услышала какой-то странный шум в квартире. Сквозь стекло двери замелькал свет фонарика. Не помня себя, я скатилась вниз под кровать. Дверь открылась, чьи-то ботинки протопали мимо меня к маме.

– Где твоя рыжая стерва? Мама что-то невнятно пробурчала. Раздался звонкий шлепок оплеухи. Мама заплакала. Я перестала дышать, боясь нечаянно себя выдать. Из коридора раздался шёпот: «В квартире её нет!»

– От этой тоже ничего не добьёшься. Пойдём!

– А если что…

– Ничего она не вспомнит. Наркоманка.

Вскоре в квартире вновь стало темно и тихо. Только раздавались мамины стоны и всхлипывания. Я тихонько выползла из-под кровати и ползком же отправилась к двери. На ощупь нашла в темноте ботинки, надела куртку и вышла в тёмный подъезд. Спустившись до второго этажа, услышала тихий разговор внизу: «Там в квартире собака, шум поднимется. Может выцепим завтра на улице?»

Это они о квартире Вадика! У них у одних в подъезде есть собака – пудель Гриша. Что делать? От страха отнялись ноги и я, уже привычным способом – ползком, переместилась глубже в тень за мусоропроводом. Голоса стихли и по лестнице зашуршали тихие шаги. Прошли мимо, поднялись выше и за одной из дверей раздался звонкий лай. Гриня знает шаги всех обитателей подъезда и их друзей и не лает, но стоит появиться чужаку – держись! Весь дом узнает о твоём появлении.

Не дожидаясь возвращения бандитов, я осторожно начала спускаться вниз. Дверь, подпёртая коробкой, противно пикала. Я без усилий протиснулась в щель и вышла на улицу. Из подъезда послышалась громкая ругань. Стало ясно, что те мужчины сейчас выйдут.

Ой! Что делать-то? Метнулась к стоящим во дворе машинам. Присела за одной из них. Отсутствие шапки и варежек немедленно почувствовалось – уши и руки стали замерзать. Машинально нажала на ручку дверцы машины, около которой спряталась. Дверца подалась, я залезла вовнутрь и устроилась на заднем сиденье – в машине хоть ветра нет, и с улицы меня не видно. Как оказалось, спряталась я вовремя – из подъездных дверей вышли двое мужчин и направились прямо к стоянке. Я сползла с сиденья и сжалась в комочек на полу. Быстрые шаги прохрустели по снегу, передние двери машины распахнулись, и я оказалась придавлена подавшимся назад сиденьем. Туша, приземлившаяся на него, продавила не только сиденье, но и казалось, вся машинка просела в ужасе. Второй бандит плюхнулся на пассажирское сиденье.

Машина завелась и дребезжа тронулась. Вот это я попала, так попала! Только бы никому из бандитов не приспичило оглянуться назад!

***

Сколько мы ехали – не скажу. Как мне показалось, часа три – не меньше. У меня затекло всё тело. Ноги отмёрзли напрочь. Каждая кочка отдавалась болью в скрюченном теле. При этом я не то чтобы шевельнуться – дышать боялась. На моё счастье машина гудела как трактор и я надеялась, что меня совсем не слышно.

Бандиты почти всю дорогу молчали, изредка бросая друг-другу отрывистые фразы. Несмотря на неудобную позу, меня стало клонить в сон. И, кажется, я успела задремать… Меня резко придавило водительским сиденьем. Водитель рывком выпихнул себя из машины. А у меня дыхание спёрло от страха: "Лишь бы не открыл заднюю дверь!" В машине стало светло от наружного освещения. Я нагнулась ещё ниже.

На улице ругались. Похоже, мои попутчики матом рассказывали кому-то третьему о своей неудачной поездке, а тот в ответ орал, что эти их объяснения Сёме будут по барабану (Фраза звучала по-другому, но я же, приличная девочка!).

Когда голоса стихли, я осторожно приподнялась. Стёкла остывающей машины стремительно запотевали. Скоро через них я ничего не разгляжу. Так, что вокруг? Вроде забор. На заборе фонарь, скорее даже – прожектор, ярко освещающий территорию. Ворота. Машина стоит у ворот на расчищенной от снега дорожке. По краям дорожки тёмная масса кустов и ёлок. Впереди, большой домище с ярко освещённым высоким крыльцом. Людей вроде не видно. Интересно, я очки забыла в санатории или потеряла? Ой, у меня в глазах темнеет! Тьфу-ты, прожектор выключили. Мне это на руку.

Кое-как наощупь открыв дверь машины, выползла на дорожку. Ног не чувствую. С кряхтением начала вставать и тут меня прошиб холодный пот: камеры! Они обязательно должны быть здесь! Не думая сиганула в кусты. Рухнула лицом в сугроб. Я ж без варежек! Холодно-то как! Кое-как смахнула снег с лица и обледеневших рук, потом, пригнувшись, побрела вдоль кустов. В зарослях снега было немного. Только очень темно. Хоть вылазь назад на дорожку. Нееетушки! Прорвёмся!

Куда прорвёмся, и куда я вообще иду – в тот момент подобных мыслей в голове просто не было. Руки замёрзли, зубы выбивали мелкую дробь. Но хоть ноги начали отходить! Больно. Терплю.

Я дошла до дома. Постояла, выглядывая огоньки камер. Вроде что-то светится у крыльца. Где ж вы, мои очочки!? Не выбираясь из кустов, решила обойти дом вокруг. Все попытки спрятать кисти рук в рукава куртки провалились. К концу зимы я неплохо подросла и рукава стали коротковаты. Трясясь от холода, я брела по сугробам дальше.

***

За домом обнаружился комплекс беседок и сараев. Плюнув на осторожность, я подошла к двери самого основательного. Замок вдет в петлю, но не закрыт. Открыла дверь. Тьма кромешная. Несколько шагов вперёд – руки наткнулись на препятствие. Ещё одна дверь. Ощупала её. Деревянная, мощная. Ага, замок. Тоже просто воткнут в петли. Осторожно приоткрыла дверь. Пахнет землёй и сыростью. Что это? Голоса? Во тьме кто-то разговаривал! Далеко где-то и невнятно.

Вслушиваясь в голоса, сделала необдуманный шаг вперёд и с воплем полетела вниз по каким-то ступенькам. Врезалась плечом в толстую решётку. Решётка даже не покачнулась. Голоса стихли, где-то внизу зажёгся огонёк свечи. Хриплый голос (Ой, как похож на папин!) спросил: "Ты кто?"

– Маргарита, а ты…

– Ритка! Доченька моя!

– Папа!

– Ты откуда здесь?

– Не знаю, пап. Они обижали маму, а я убежала, спряталась в машину… мой голос сорвался.

– Пап!

– Всё хорошо, милая. Всё хорошо.

Отец поднялся к решётке, подал мне маленькую оплывшую свечку: "Дочь, видишь вон там, в углу на гвоздике ключ? Возьми его и открой решётку". Пока я пыталась дотянуться до ключа, отец продолжил: " Эти твари так издевались над нами – демонстративно вешали ключ на гвоздик, мол, попробуйте, доберитесь".

Я отдала отцу свечу и просунула ключ в замочную скважину. Решётчатая дверь открылась. Отец, было, бросился ко мне, но остановился: " Прости, дочь, несёт от меня как от бомжа. Почти неделю тут, в погребе…". И куда-то вниз: "Вась, пойдём!" Снизу поднялся человек в полицейской форме.

–Сань, давай запрём её здесь пока. Там опасно.

– Ага, щаз! Я развернулась к выходу из погреба, но была поймана за руку отцом. Ну и пахнет же от него! Отец прижал меня к себе и прошептал: "Доченька, это страшные люди, прошу, побудь здесь". И ушли, оставив мне свечку…

Спустя некоторое время мне стало невмоготу. Свечка треща, догорала и перспектива остаться одной в кромешной тьме меня не совсем радовала. Я осторожно приоткрыла дверь на улицу – тишина и, вдруг, хлопки. Ой, это же в доме стреляют! Туда же папа пошёл!

Я обежала вокруг дома к крыльцу. Дверь оказалась закрытой.

– Надо вызывать милицию – сказала я себе и побежала к воротам участка. С трудом в темноте открыла то, что, видимо, исполняло роль калитки. Выскочила на улицу. Куда бежать? Кругом заборы высотой с Эверест и сугробы около них.

Около одного из заборов на меня злобно загавкала собака. Я, изо всех сил крича: "Откройте! Пожар!" – затарабанила руками и ногами в ворота. Собака, исходя бешеным лаем, бросалась с той стороны на забор. Я орала с этой стороны. Наконец раздался окрик:"Амур, тихо!" Собака примолкла рыча. С той стороны забора раздалось: "Что случилось?" Я взвыла: "Дяденька, помогите, спасите! В соседнем доме стреляют, а там папа!"

– Хватит баловаться, девочка. Иди домой.

– Да какое там домой! Милицию вызывайте! Там бандиты! Они и вас подзорвут!

Ворота приоткрылись, вышел невысокий мужичок: "Объясни по-нормальному, что там случилось?" Я быстро рассказала, как нашла папу и полицейского закрытыми в соседском погребе, как они пошли безоружные в дом, и как я слышала выстрелы в доме.

Мужчина хмыкнул и набрал номер.

– Да, деревня Бухарино. Улица Подтопольная. Выстрелы слышны на участке номер 15. Фамилию хозяина точно не помню. Вроде Семёнов. Да, жду на улице. Хорошо.

– Девочка, пойдём в дом. Я теплее оденусь, а ты побудешь с моей женой.

– Но там папа!

– У тебя оружие есть?

– У меня тоже нет. Если там действительно бандиты, то лишним гражданским туда соваться нечего.

Угрюмо потащилась следом. Лохматый Амур, порыкивая, проводил меня взглядом, но с места не сдвинулся.

Жена у мужичка оказалась полненькой улыбчивой толстушкой. Она немедленно сняла с меня куртку, ботинки и вскоре я уже сидела в кресле, опустив ноги в тазик с горячей водой, прихлёбывая из кружки чай. На ручке кресла стояла тарелка с вкуснейшими булочками. Поначалу я скромно хотела съесть одну и не более, но булки исчезали во мне одна за другой, и не было мочи остановиться. Ага, ела-то чуть ли не сутки назад!

Наконец я отогрелась и наелась. Хозяйка забрала у меня тазик и надела мне на ноги колючие шерстяные носки: "Ну, теперь-то точно не заболеешь!"

От сытости и тепла сами-собой начали закрываться глаза. Женщина предложила мне показать мою постель, но в этот момент снова загавкал Амур, и в дом ввалилась целая толпа.

– Папа, я так волновалась! В доме стреляли. Я думала в тебя.

– Дочь, всё в порядке. Спасибо тебе. Ты у меня настоящая героиня!

Потом полицейские задавали кучу вопросов мне, папе и хозяевам этого дома.

Мужичок охал и возмущался: " А мы-то радовались – хорошие соседи, тихие. А они бандитами оказались! Людей похитили. Во жизнь-то!"

***

Спустя некоторое время жизнь нашего семейства пришла в норму. С папиным возвращением мама быстро пошла на поправку и постепенно стала той же весёлой и жизнерадостной оптимисткой, как и была раньше. Вадик, правда, долго дулся на меня, но потом простил.

Родная мама приезжала к нам вместе с моими младшими братьями. Теперь мы регулярно общаемся. Но моя семья здесь и только здесь.

Покушавшегося на нас родственника и его подельников посадили на много лет. Папа занимается оформлением моего наследства. Язвительный Вадик, конечно, хохмит и издевается – мол, богатая невеста теперь будет искать соответствующего жениха… А я, поняла, что я по-настоящему счастливый человек! Ведь у меня есть дружная семья и настоящие друзья, которые любят меня такой, какая я есть – неуклюжее и заполошное стихийное бедствие.