Аквариум. Рассказы [Светлана Мятлик] (fb2) читать постранично, страница - 31

смотри, лежит, не шевельнется, притворяется старым корявым деревом!

   Я раздвинула колючие ветки малины и показала Аленке дракона.

   Он лежал на краю оврага, открыв пасть и тараща на нас круглые золотистые глаза. Внизу, у ручья, лениво бродили коровы и не обращали ни на нас, ни на дракона никакого внимания.

   Аленка недоверчиво хмыкнула и сказала:

– Ага, дракон! Бревно это просто! А сучки на лапы похожи!

   При этих словах дракон закрыл пасть и икнул. Аленка вздрогнула и спряталась за мою спину.

– Не бойся, – я уверенно похлопала ее по плечу, – он только малину и чернику ест, людей не трогает.

   Я отобрала у Аленки корзинку с черникой и поставила ее в траву перед драконом. Тот по-прежнему грустно на нас смотрел и не шевелился, кожа его сморщилась и еще больше стала похожа на древесную кору.

– Чего он не ест? – обиженно спросила Аленка из-за моего плеча. – Я тогда чернику домой заберу. Целый час собирала. И корзинку жалко.

   Дракон закрыл глаза и совсем одеревенел. Бревно бревном. А на носу лягушка пятнистая сидит.

– Он стесняется, и устал, наверное… – нерешительно протянула я. – Он, вообще, болеет. Крылья лечит. Вот залечит крылья, и улетит.

   Крылья у дракона были резные, темно-зеленые, очень похожие на заросли папоротника. Длинную спину укрывала плотная коричневая чешуя, а брюшко – нежная кожа, похожая на мох. Нарядный был дракон, я такого первый раз видела.

   Откуда-то из-за оврага донесся тревожный голос бабушки. Мелькнуло светлым пятном ее ситцевое платье.

– Пойдем, пойдем скорее! – сказала Аленка и потянула меня к малиннику. – Она сейчас сюда придет и увидит…

   Мы полезли обратно в заросли, колючки противно цеплялись за одежду и царапали голые коленки. Бабушка уже ждала нас на тропинке с большим бидоном ягод.

– А ваши где? – спросила она, одергивая мне платье.

– Потеряли… – вздохнула Аленка и жалостливо наморщила лоб. Очень ей не хотелось оставлять в лесу новую корзинку.

Мы вернулись к оврагу через неделю. Только что прошел дождь, и ноги скользили по мокрой траве, капли проникали через круглые дырочки в сандалиях и холодили подошвы.

   На поляне дракона не было. У самого края оврага, заросшего подорожником, чернело большое круглое пятно от костра. В центре кострища лежала одинокая зеленая бутылка и промокший коробок спичек.

– Спалили твоего дракона вместо дров – едко заметила Аленка, – или зажарили на шашлыки…

– Дура ты… – обиделась я. – Ничего не зажарили… Это он кого-то зажарил: видишь, только бутылка осталась от бедняги! А сам улетел. Крылья зажили, – и улетел!

   Мы порылись в папоротнике и нашли Аленкину корзинку. Черники в ней, разумеется, уже не осталось, и крышка из цветной соломки болталась на одной петле.

– Жалко корзинку… – вздохнула Аленка. – Надо было ему чернику прямо в траву высыпать, а корзинку забрать. И чего мы не догадались…

   Я молчала.

   Мы потом нашли скелет еще одного дракона: он нависал над оврагом, как гигантский мост, его длинные округлые ребра касались темной воды на самом дне. Но это был всего лишь скелет, и его глаза были черными и мертвыми.

   До сих пор я брожу по лесам и ищу своего дракона. Под ноги лезут какие-то дряхлые коряги, трухлявые пни, а порой очень даже живые мшистые крокодилы, но дракона нет… Надеюсь, что тогда он наелся черники, расправил свои зеленые крылья-папоротники и полетел домой, – в темную, непроходимую, дремучую чащу, туда, где полным-полно ягод, и где не водятся назойливые туристы.