Верь в меня [Джули Дювер] (fb2) читать онлайн

Джули Дювер Верь в меня

Туман. Изгибаясь, стелется меж деревьев. Лесной сумрак. Последние лучи, на излете, страшно подсвечивают ошмётки порвавшейся тучи.

До рези всматриваюсь в сгустки темноты. Тени наливаются, уплотняясь. Знакомая фигура, бежит навстречу, раскинув руки. Жмурюсь, сердце замерло. Николя. Одумался! Вернулся?

Порыв ветра прогоняет туман. Любимый растворяется в дымке, напоминая о столетней занозе. Еще болит, кровоточит.

Медленно перебирая ногами, молодой старухой иду дальней тропой. Чем ближе к монастырскому озеру, тем сильнее ноет, тянет от предчувствия.

Озерцо маленькое скрытое, от людского глаза, раскидистыми дубами. Выдают, приближение воды, только ивушки. Тонкие ветви кланяются зачарованному озеру, сгибаются окутывая листочками черную гладь. Холодная водица приятно холодит пальцы.

Скинула старческий образ. Хочется полюбоваться в отражении. Тонкая рука откинула за спину, черные, как смоль, непослушные пряди. Вгляделась. Девичья талия, мягкая округлость груди. Хороша, время не властно. Наплавалась вдоволь. Отжала волосы, заплела толстую косу, кожа пошла мурашками. Нехотя накинула привычный образ немощной старухи. Спряталась за ширмой старости. Так легче смирится. Забыть боль и предательство. Забыть его. Николя. Имя отозвалось в груди стоном. Вернуть бы время назад. Обида в душе подняла голову. Морщинки углубились, горб подрос, сильнее прижимая к сырой земле.

У середины озера поднимается, клубится, зло скалится туман. Кто — то стонет. В плотных клочьях проступил силуэт. Ветерок размазал, все переиначил. Новый сгусток тумана, блеклый робкий отблеск воды. В открывшемся видении мелькает сгорбленный силуэт юноши, режет слух далекий плач женщины. Рядом беда.

Сумерки сгущаются, не видно на расстоянии вытянутой руки. Тропка, что только мне ведома, кинулась под ноги, повела домой.

Вот оно. Убежище. Спрятанное от людских глаз. Бештау — древняя гора. Сила предков накоплена великая. Испакостили в советское время, изрыли шахтами, но силу не вычерпали. Та струится из стен штолен, пропитывает воздух, заряжает воду. Приметный валун — огромный великан, омытый тысячами вод — стережет вход в глубины горы.

Прижалась головой, остужая разлившийся внутри жар. Прошлая любовь, Николя опять позвал, растревожил. Крик стоит в ушах, преследует, не пускает. Обняла камень, шагнула. Принял нежно, ласково.

Рассеянный зеленоватый луч струится сверху, уходит в оплавленные края в полу. Руки тянутся к свету, тот сочится внутрь, наполняет мощью.

— Помогите! — Повела плечиком. Наваждение. Сколько лет прошло, не может звать.

Взгляд прилип к старой выцветшей фотокарточке. Николя и я. Сидим на террасе, нежно соприкасаясь кончиками пальцев. Мороз пробежал по коже. «Предал, бросил, ушел». А в голове молоточком:

— Помоги. Спаси.

Сунула голову под свет, пусть вымоет дурь.

— Помоги.

Вся вступила в свет.

— Быстрее! — кричит чужой голос.

Прислушалась. Царапнуло. Едва слышный хрип, доносится из чрева шахты.

Бормоча под нос проклятия, ступила из камня. Глухая ночь встретила тишиной, месяц ярко мерцал, лукаво подмигивая. Вдали сверкал Пятигорск. «Не спит люд, по курорту шастает».

Входы в шахты замурованы, но жаждущие приключений умельцы находят пути. А я и вовсе все дорожки ведаю.

Вековой дуб склоняет ветви, прячет лаз в шахту. Листва приятно холодит кожу, шепчет по секрету:

— Молодой, красивый, заплутал. Не выберется.

Глубоко вздохнув, шагнула в темень подземелья. Когда — то здесь ходили вагонетки, несли тяжелую руду. Радиацией пропитаны стены. Я сейчас зрею тусклое свечение радона.

Блуждая по туннелю час, нашла. Парень. Сидит, скорчившись на каменном полу. Голова откинута, глаза закрыты, нога в щиколотке вывернута, заметно опухла.

— И чёго тута забыл? — он вздрагивает, голова вжимается в плечи. На меня смотрят до мурашек родные глаза Николя. Только нос другой. Или запамятовала уже. Юноша пытается подняться. Руки опираются о холодный шершавый камень стены.

Старухой наклоняюсь. Крючковатые пальцы, поскребывая кожу, ощупывают ногу. Дергаю. Сильно. Парень от боли осунулся, завалился назад, теряя сознание. По — хозяйски хлопаю его по щекам, не давая отключиться.

⠀— Ишь, какой нежный. Сиди тута, хотя куда убежишь — то.

Молча, плетусь в темноту.

Солнце зарделось над макушкой Машука. Я с дощечками, мазями юркнула в лаз шахты. Громко топая по шпалам, злая сонная ведьмина натура, вела меня навстречу судьбе. Парень все там же. Губы синие — прокусил. Тоненькая струйка крови засохла на подбородке. По — свойски щупаю ногу, уголки рта ухмыляются. Бедолага, приоткрыл мутные от боли глаза.

Я мгновенно, тыкаю ему в нос флягой. Парень дергается, кашель спазмами крутит пополам. Мерзкий, тошнотворный запах течет по штольне. Юноша, боясь перечить, делает пару глотков и выворачивается. Цепкая старушечья рука крепко хватает за волосы, запрокидывает голову, и насильно вливает горький отвар.

— Иж чёго вздумал, пей и сяди смирно.

— Гадость какая! Вы кто? Меня ищут! — тараторит парень, и отпихивает ладонью флягу с горькой жижей.

— Гадость? Это моя заветная окрошка тайны. Было дело. Мухоморы сама сушила, травки нужные при луне собирала. А ты! То же мне гадость! Да кому ты нужён? Ищут! Бегают какие — то, по той стороне. Сюды не притопчут, дорогу закрыла, глазоньки отвела.

Усилила образ бабки. Мазала ногу тягучей мазью, пальцы с силой терли, мяли щиколотку. Лоскуты ловко затянулись, туго фиксируя дощечки на ноге.

— Мене здеся чужаки не нужёны. Тебя сюды не звали. Молчи, наверх полетим.

На глазах парня, старушка рассеялась, растворилась в камне. Проявилась, как пятеро одинаковых ведьм. На мгновенье теряю образ старухи. На парня в упор смотрела пронзительными глазами юной девы. Заблуда открыл рот, но голос не слушается, ни кричать, ни шептать не выходит. Тело обмякло, голова со звоном ударилась о старые рельсы. Многими руками подхватила его и поволокла из шахты.

Убежище. Камень пустил ношу. "И зачем принесла к себе?" Подсознание тут же нашло ответ: "похож".

Тяжелый вздох колыхнул воздух внутри камня. Очнувшись, парень озирается по сторонам. Рассеянный свет льется откуда — то сверху, подсвечивая тусклым отблеском пространство. Небольшая комнатушка, ни окон, ни дверей, ни мебели. Старухой лежу на выделанной медвежьей шкуре, наброшенной прямо на каменный уступ. Рядом на стене висит монитор. Светит синим пустым экраном, клава валяется на полу.

Аккуратно, потихоньку покрутив щиколотку, парнишка пытается опереться на опухшую ногу. Боль притупилась. Осмелел, делает пару шагов в сторону ноутбука, тот не приближается. Ещё пара, расстояние не меняется. "Николя" потер глаза, поморгал.

— Гляди, как старается, не пыжься, не пущу.

— Кто вы?

— Не твого ума дела. Зачем пришёл?

— Я в шахте искал кое — кого. Говорят, очень сильная ведьма, живёт в подземельях Бештау. Силу черпает из глубины горы.

— Чёго хотел? — пристально рассматриваю парня. В руке сжала старую фотокарточку. Выцвела, не рассмотреть. То ближе к носу, то дальше. Не разобрать уже.

— Хотел. Решил, что найду. — Говорит, а глаза отводит. «Врет».

— Чёго, страшно? А когда в шахту ко мене лез, не боялся?

Отвернулась и плотнее закуталась в плед. Разрушил тишину вальс. Взмахнула, щёлкнув пальцами, потушила свет. Парень рухнул, как подкошенный.

Подошла, ласково провела ладонью по лицу бедолаги. Тёплая мечтательная улыбка застыла на губах. Как похож! И даже нос с такой же горбинкой. Наверное. Всмотрелась в побледневшее лицо. Искорка рода отпечаталась на правой щеке — приметная родинка. Это он. Ее Николя. «Не может быть», — шептало сознание. «Может», — кричало сердце. Пятясь, проваливалась в прошлое.

Бал в усадьбе. От ухажеров отбоя нет. Николя, облокотившись о перила, не сводит с меня влюбленных глаз. Вальс. Один, второй, третий. Жаркий шепот.

— Софушка, любимая.

Признания, предложение. В отдалении злобные глаза матери:

— Не пара. Безродная оборванка.

Укоряющий взгляд любимого, удаляющаяся спина. Смех соперницы. Боль, потеря, одиночество. Тогда и сварганила окрошку — горькую, желчную. Приправила тайной страшной. Влила боль и обиду жгучую. Слила в флягу зачарованную. Закляла: не выбросит фляжку проклятую, пока не вернется любимый. Сто лет уже ждет.

Мать! Зацепка. Губы зашептали древние заклинания. Одна рука легла на лоб парня, другая на сердце. Под плотно зажмуренными глазами поплыли цветные пятна. Неделя назад. Пьёт пиво, девка трётся об него. Месяц назад. Едет в поезде, в окне мелькает лес. Ещё дальше. Прощается, собирается в путь. Женщина лет пятидесяти обнимает, целует сына. Любовь матери окутывает, покрывает, словно тончайшей поволокой. Бережет. Вот почему услышала зов помощи. Вот почему увидела в лесу образ. Материнская любовь искала помощь для своего дитятки. Но это не мать ее Николя. А значит, парень не её любимый.

Упала рядом и зарыдала навзрыд, во все горло. Сердце в груди судорожно сжалось. Сведенные горем пальцы заскребли по полу. Мелкий камушек щёлкнул, зеленоватый свет потек по комнате. Гость вздохнул, очнулся.

— Бабушка, что с вами? — прошептал, непослушными губами, заикаясь. Взгляд прилип к бездыханному телу. Бледность разлилась по лицу. На миг морщины растаяли, проступило юное девичье лицо, бесцветная капелька медленно ползла по щеке, к закушенной губе.

Окинула взглядом парня, "похож" такая же стать, ширина плеч. Он смотрит пристально. Вглядывается. Нет сил держать старуху на лице. Потеряшка, встрепенулся. На лице сменились удивление, не верее, узнавание.

— Тебя вижу во сне. Софушка! За тобой пришел.

От звука давно забытого имени моя ведьма внутри вздрогнула и я приоткрыла глаза:

— Как звать — то тебя?

— Коля.

— Иди с миром. Уходи. Ты не мой Николя.

— А если твой? Снишься с трех лет. Без тебя уже дышать не могу. Верь в меня. Я твой.

— Ступай, не мой ты. Помирать буду.

Закрыла глаза и попыталась остановить дыхание.

Коля обшарил комнату взглядом. Неподалеку от пледа валялась фляга. Подойдя ближе, заметил фотокарточку. Молодая красивая Софья задорно улыбалась похожему на него мужчине. Тот пожирал глазами красавицу. Зло смял, подхватил флягу. Приподнял мою голову, стал потихоньку вливать заветное варево. Закашлявшись, отпихнула парня.

— Чёго не ушёл? — недовольно хрипела, силясь сесть.

— Так двери — то нет! Это ты на фотографии там, со мной?

— Не с тобою — пробубнила, утирая непрошеную слезу.

— Мамка тебя любит, береги её, — тихо выдохнула, отводя глаза. Коля потряс за плечо. Тело не реагирует, только сохнет всё сильнее. Дверь вспыхнула за спиной, открылась. Свежий лесной аромат потек в щель.

Коля взвалил тающее тело на плечо, понёс к выходу, прихватил флягу с бесконечным питьем. Солнце клонилось к закату, кругом встречали вековые деревья, вдали угадывались пики скал. Где — то рядом — древний языческий храм солнца.

Он не сразу заметил глыбы камней. Как невесомое тело рядом с остатками храма налилось тяжестью. Ведьма во мне очнулась и заерзала на мужском плече. Коля опустил в центр, разбросанных кругом камней. Зеленый свет засочился из земли, затекая мне в уши, глаза, рот. И, наконец, обвив всю, оторвал от пола и растворил в сумерках.

Коля очнулся на рассвете. Неподалеку знакомая тропка и спуск с горы. Доносятся звуки автострады. Зубы выбивают чечетку от холода. Колдовской морок рассеялся, храм затерялся в скалах. Рядом — валялась фотокарточка. На ней — мужчина в старинном фраке. Истончался и таял. Девушка посмотрела в упор на Колю, подмигнула, и ветерок донес:

— Ступай, еще свидимся. Может, и мой.