ЛёКа [Тоска Фэнтези] (fb2) читать онлайн

Тоска Фэнтези ЛёКа

Пролог

Легкий морозец давал знать, что осень уже близится к завершению, и скоро наступит зима. Ноябрь в этом году выдался на удивление теплый и сухой, золотая листва, слетевшая с деревьев, до недавнего времени ковром покрывала землю. Сейчас ковер поблёскивал слоем инея и похрустывал под колесами машины.

Пионерлагерь был давно заброшен и напоминал больше руины и помойку — дачники из поселка по соседству установили у его ворот мусорный бак. Горожане, не хотевшие чтобы мимо их домиков, ездил мусоровоз, решили, что там мусорке будет самое место. А, как известно, мусорка, как и дурь в голове, набирается чаще, чем ее вывозят. Вот и стояла полуразрушенная арка ворот, утратившая всю свою красоту, потрескавшаяся и исписанная шпаной всех поколений. «Катя плюс Саша равно Любовь», «Петя лобзик», «Толик…» дальше старательно замазано и подписано дрожащей детской рукой «Кто так обзывается, тот сам так называется» и гора всякой дряни, наваленной рядом. Люблю отчизну я, но странною любовью.

Всю эту красоту, нахмурившись рассматривала женщина, сидевшая за рулем машины. Смотреть на все это было не только больно, но и… хотя нет, просто больно. Дружба, которая, казалось, выдержит все, «И подвальную сырость, и коронавирус» как пела модная певичка по радио, рассыпалась так нелепо и банально. Даже представить невозможно было, что столько лет дружбы разрушатся из-за какого-то сопляка. Даже не умника, не красавца, не спортсмена, просто никакущего. Ни рыба ни мясо. Не стоявшего ни одного жесткого, черного, как смеялись между собой подруги, «конского» волоска на темной головке Кати, ни слезинки из тех литров соленой воды, которые вылились из глаз самой Лены. Сколько лет то уже прошло…

— Вы прибыли к месту назначения, — вежливый голос навигатора прервал размышления.

Она совсем не собиралась сюда, но по иронии судьбы именно ее, инженера, отправили на осмотр участка, который когда-то давно был пионерским лагерем «Заря». Елена заглушила двигатель и потянулась к телефону. На нее как из рога изобилия посыпались сообщения из рабочих чатов, и она лишь усилием воли подавила желание начать копаться в них.

Мир без меня не рухнет, а если и рухнет, то и вместе со мной, — телефон был отключен и отброшен на соседнее сидение. — Подумать только, последний раз здесь была в шестнадцать лет, а сейчас мне хорошо за 40. Время летит беспощадно, стирая из памяти лица, но предательски намертво впечатывая поступки и эмоции.

Катька? Где-же она сейчас.… Когда-то любимая подруга, самый дорогой и близкий человек, записочки, от которой до сих лежат где-то в коробке, запихнутой в дальний угол кладовки, чтобы случайно не наткнуться, виделась семнадцатилетней Лене такой-же как она. А какие идеалы могут быть у двух провинциальных девочек из семей среднего достатка? Поступить в институт, и не в абы какой местный Пед, а в Ленинград, найти любимое дело, жить по совести и чести. Они даже придумала себе прозвище, оду своей дружбе — ЛёКа, — соединив свои имена в одно. Только вот дружить оставалось им пару месяцев, а дальше дороги, разойдутся словно две параллельных прямые и не встретятся больше.

— Ни-ког-да, — пробормотала Елена и, наконец, вылезла из машины.

Лагерь, пусть грязный, заброшенный, но такой щемяще родной манил к себе. И Елене казалось, что как только она переступит через арку, то из снова станет той Леной — высокой, пухловатой и стеснительной комсомолкой из последнего детского лета.

Глава 1. Орлята учатся летать

Тогда в июле 89-го солнце было в зените. Его обжигающие лучи грели стволы сосен, отчего их смола отдавала воздуху такой запах, что его можно было вспомнить и дождливой осенью, и морозной зимой.

Пионерский лагерь «Заря» был одним из многих таких же лагерей, разбросанных по просторам Союза: кучка деревянных домиков на отшибе, речка да лесок за дырявой оградой.

У нее как раз и стояла небольшая кучка подростков. Среди них мялись две старшеклассницы: Леночка и Катя, постоянные посетители лагерей, приехавшие в этом году первый раз вожатыми. Хотя лето было прохладным, только в июле пришли по-настоящему жаркие деньки, Ленина кожа уже была довольно посмуглевшей — солнце любило девушку и щедро усыпало ее лицо веснушками и родинками, а волосы наделяло выгоревшими прядками. Катя была полной противоположностью крупной, высокой и светловолосой Лене. Короткая стрижка темных волос обрамляла круглое личико, кожа была светлая и тонкая, легко сгорающая на самом слабом солнце.

Лена оглядела своих будущих «коллег»: пара-тройка парней, брат с сестрой как две капли воды, похожие друг на друга.… Среди всех ей была близко знакома только Анька — давняя подруга Кати, которая решившая впервые поехать за компанию. Лена была тому рада, но, заметив, как быстро Аня стала строить глазки Вове — одному из близнецов, успокоилась. Им с Катей никто не помешает.

Из-за угла показалась старшая вожатая, Светлана Владимировна. Она не первый год работала в лагере, и сыскала себе славу цербера, готового откусить ногу любому желающему нарушить строгий лагерный режим. Ребята закатили глаза: когда она уже на пенсию уйдет, немолодая вроде тетка. Лена понимающе смотрела на них: не признаваться же, что наличие предпенсионного цербера ей играло на руку. У Лены, той еще трусихи, всегда было оправдание, чтобы не делать ничего «запретного»: можно было сделать вид, что ты только «за», жалко, только, что Светка бдит и ничего не получится.

— Так, уважаемые, — отчеканила вожатая. — Сразу скажу, что вы тут не на курорте, а приехали выполнять полезное и важное дело, и быть достойным примером для наших пионеров.

Лена покосилась на Катю, которая при словах «быть примером», как всегда насмешливо слегка скривила уголки рта, и про себя улыбнулась.

Светлана Владимировна выдержала паузу, мол постойте и подумайте об этом, а потом продолжила нравоучения:

— А тебе, Дорофеев, как только наглости хватило сюда снова заявиться. Последний шанс тебе даем, еще такое повториться вылетишь сразу и никакой бумаги о педпрактике не получишь.

Некрасивый, паренек в грязных штанах, непонятной растянутой отцовской футболке и смятых кедах лишь ухмыльнулся и уже открыл рот, чтобы выдать колкость в ответ. Однако остроумной шутки не суждено было прозвучать, вожатая скомандовала: «За-а-а мной», и кучка подростков, гомоня и толкаясь, таща за собой, спортивные сумки, набитые вещами походные рюкзаки, и, конечно, гитару, поплелась вглубь лагеря.

Лена переплела свои загорелые пальцы с фарфоровыми пальчиками Кати и улыбнулась ей:

— Пошли. Я уверена, эту смену мы будем вспоминать в и 80 лет, когда будем больными старухами, листать фотоальбом.

— Это я буду старушкой, а ты будешь 79-летней женщиной в самом расцвете сил, — усмехнулась Катя, которая была на год старше. И две подруги бросились догонять остальных.

В старом здании было душно и влажно, все там драили к приезду пионеров. Лица будущих вожатых покрылись испариной, девочки обмахивались панамками, парни утирались краем футболки. Было желание скорее все закончить и убежать к реке, на которой стоял лагерь.

Сегодня был первый и последний выходной день перед началом смены. Он давался для того, чтобы вожатые чуть обжились, пришли в себя. Чтобы им начитали такое количество инструкций о том, как себя вести с капризничающими детьми из младших отрядов, как оказать первую помочь при солнечном ударе, порезе, да и мало ли еще чем… Можно было хоть сразу без училища идти работать медсестрой или воспиталкой. Но, конечно, шумные подростковые головы интересовало совсем не это: они присматривались друг к другу.

Леночка, в тайне мечтающая о светлой любви как из сказки, уже более внимательно разглядывала ребят. Вот стоит Дорофеев, ну и придурок! Он самый опытный среди всех, уже третий год приезжает. За два прошлых лета ни разу даже словечком, не перебросились. Он таскался с малышами, пока Лена с Катей были в старших отрядах, и они виделись пару раз за смену. Лене за столько лагерных лет перевлюблялась, наверно в половину лагерных обитателей, начиная от шепелявящего Ваньки, давшего ей свою порцию компота до тайных страданий по лагерному физруку, который был на лет на десять старше. А вот Сережи Дорофеева в рядах покорителей Лениного сердца никогда не было, что само за себя говорило.

И, казалось, только Кате было все равно на всех. Она равнодушно и спокойно вытирала потные ладони об юбку. Была бы ее воля, она бы в этом году осталась дома, вечно Ленке больше всех надо.

Катя заметила на себе чей-то взгляд. На нее косился тот самый Дорофеев, который был отчитан старшей вожаткой. Взгляд Сережи перехватила и Лена, сразу помрачнев.

«Еще один, голубчик. Ему-то куда!» — Лена сомневалась, что Катя его вообще помнит. В этот раз никакой зависти к подруге не было, уж больно неказистым был парень. Опять посмеемся вместе, подыщем вместе какую-нибудь банку, чтобы поставить туда полузавядший букетик, один из которых вечно таскают Катькины кавалеры, и на этом все закончится.

Лена же засматривалась на светловолосого и голубоглазого парня с нашивкой самолета на кармане рубашки. Она уже знала из разговоров, что его зовут Саша, и он собирается поступать в летное училище. Ни о романтике, ни о прогулках под луной Лена даже и не мечтала, в тайне надеясь, что они просто будут в одном отряде и смогут переброситься парой слов ни о чем.

— Лена Самойлова и Валера Четнов — 3 отряд; Катя Михайлина и Сережа Дорофеев — 4 отряд, — голос вожатой выдернул ее из размышлений. — Час на то, чтобы распаковать вещи, дальше — инструктаж. Свободны.

Понятно, она сама мимо Саши, ну как всегда. А этому Дорофееву как подфартило! Жаль Катьке-то все равно, если эта шпана будет к ней лезть.

Но вышло по-другому, совсем не так, как думала Лена. Когда Сережа подошел к девушкам, Катя неожиданно спросила: «А что случилось с тобой в том году?».

Нет, это был обычный и простой вопрос для обычного и простого человека, но Катя таким не была. Очень редко она первая проявляла интерес, позволяя в первую очередь развлекать себя.

— А пошли я твои вещи снесу, может по дороге что-нибудь и скажу.

Катя едва заметно улыбнулась и протянула парню сумку. В это время к Лене подошел щуплый паренек, не по погоде одетый в длинную рубашку и куртку, и это в 30 градусную жару.

— Валерик, — серьезно представился парень, поправив на носу очки.

— Фигерик, — оторвав взгляд от удаляющейся Катиной спины, огрызнулась Лена и с кислым лицом потащила свой рюкзак к корпусу.

Глава 2. Есть одна награда — смех!

Очутившись в своей комнате в корпусе, Лена прямо в одежде плюхнулась на кровать. Ничего, ничего. Сколько таких пережили и тебя переживем. Никакие парни не изменят того, что она для Кати самый родной человек, ближе чем кто-либо.

«Л-у-ч-ш-и-й д-р-у-г», — посмаковала эти два слова Ленка. Есть самый лучший напиток — яблочный сок и есть все остальное, есть самая лучшая песня — «Арлекино» и есть все остальное, есть самый близкий человек — Катя и есть все остальные. Точнее нет никого остального. Других друзей или даже просто хороших знакомых, с которыми можно было бы перекинуться парой слов, у девушки не было. Она была словно лошадь: нервная, крупная, с шорами на глазах, позволяющими видеть только одно. Школьницей Лена не понимала, насколько вся ее жизнь сошлась на Кате.

«Зато сейчас понимаю», — зябко поморщилась Елена и подошла к корпусу. Их смена оказалась последней, лагерь уже тогда нуждался в ремонте, и его планировали закрыть на год для масштабной реконструкции и отделки. Год растянулся на два, а там случился распад Союза и маленький, обветшалый лагерь на окраине провинциального городка стал никому не нужен. Дверь в третий корпус была кое-как заколочена досками, которые отодрать мог любой желающий.

«Вот я и отдеру», — не очень решительно подумала Елена. Может ну их всех, эти сны, историю, которая произошла будто в прошлой жизни, людей, чьи лица уже почти стерлись из памяти. Но дверь поддалась, а значит отступать уже было поздно.

А Ленка пока просто раскладывала вещи, улыбаясь самой себе. Она очень любила лагерь и верила, что эта смена будет особенной. Сюда, тихоню и домоседку отправляла ее мама, надеясь, что ее тепличное растение наконец найдет себе друзей, а не будет таскаться только с этой Михайлиной, которая крутила ей как хотела. Маме Лена не верила и лишь огрызалась на эти слова, впрочем, не очень то и злобно. Все равно, что думает мама, если можно жить целый месяц в чудеснейших деревянных домиках (если повезет, то в комнате с Катей), купаться в мелкой, неторопливой речке (с загорающей в это время на берегу Катей), играть в классики, резиночки, догонялки (с неуклюжей, как и она, Катей), что угодно делать вместе с лучшей на свете Катей. Сама же героиня Лениного сердца, лагерем не горела, сюда ее отправляли вечно-работающие родители, но проводить время с Леной ей очень нравилось, и к оставшимся в городе друзьям и подружкам тянуло слабо.

«Да лучшая ты у меня, лучшая», — иногда с улыбкой, иногда с усмешкой успокаивала ее Катя. Девушка не понимала тягу Лены к выделению самых-самых из самых-самых, но особо и не возражала. «Опять дурит», — думала она.

Глянув на часики на запястье, Лена поняла, что уже совсем скоро начнется инструктаж. Она одернула дешевое летнее платье в цветок, нацепила панамку и бегом спустилась на крыльцо. Мысль о том, почему так и не пришла ее соседка по комнате, промелькнула в ее голове, но быстро исчезла: «Не с Катей-же».

Ее занимали размышления о том, как они проведут остаток дня и вечер. Конечно же, сходят к речке, может быть пройдутся до источника, еще нужно будет заглянуть и посмотреть в каком состоянии будут комнаты, где будут вестись кружки. Сама Лена хотела организовать книжный клуб и читать с бывшими первоклассниками: они вместе узнают про Незнайку, Витю Малеева, Электроника… Девушка горела книгами и хотела поступать на филологический факультет. «А вот Кате бы стоит заня-…»

Лена пулей влетела в кабинет и обомлела. Место рядом с Катей, неизменно предназначенное для нее уже было занято и кем! Старшая вожатая еще не пришла, поэтому помещении стоял гул голосов. Но громче всего звенел заливистый Катин смех и рядом с ней щербато и некрасиво улыбалась эта тварь Дорофеев.

У Лены заколотилось сердце, но он скомандовала себе: спокойно. На негнущихся ногах она пододвинула стул и подставила его к Дорофееву и Кате.

— Ну как, успела все вещи разобрать? — как можно более буднично поинтересовалась она. Почему она его сразу не отшила-то?

— Ага, — кивнула Катя, и улыбнулась. — Сходим потом, посмотрим, как другие девчонки устроились?

Затея не особо привлекла Лену, она хотела, наконец, снова остаться вдвоем, но промолчала.

— И я с вами, девчонки, за компанию.

— К девочкам в комнату нельзя, — нахмурилась Лена.

— Ой, да ладно, у входа в корпус подойдет. А я и Санька возьму, — воодушевился Сережа, — ты, Ленка, на него явно заглядывалась.

Лена не отреагировала.

Общее совещание прошло скучно и нравоучительно. Лена ерзала на стуле, косясь в сторону Кати и Дорофеева. Парень отпускал едкие подколки в адрес вожатой, шептал истории из жизни, которых было столько, что казалось, половину из них он выдумал сам. Лена поневоле и сама увлеклась рассказами, которые все же предназначались не ей, а Кате. Под конец собрания она была уже абсолютно спокойна и расслаблена, предвкушая ближайшие три недели.

К девочкам они так и не пошли: день выдался жарким, и было решено не тратить время на ерунду, а пойти купаться. Осталось дело за малым: забрать купальники и плавки, и все сначала направились к корпусу, где жила Лена.

Вскоре четверо ребят стояли у крыльца корпуса: Сережа с Сашей и Катя с Леной. Парни, как и обещали, остались сидеть на лавочке снаружи, а девочки зашли в старенькое здание.

— Как он тебе? — осторожно спросила Лена.

«Начинается», — пронеслась мысль в голове у Кати, и та поморщилась.

— Да никак, мы с ним общались-то пару часов, а ты уже мне очередного кавалера нашла.

Лена развела руками, мол, кто тебя знает:

— Но…

— Лена, хватит! Эту крепость ему не взять. Конец разговора, — рассмеялась Катя и собиралась уже открыть дверь, как ее со всей силы распахнула девушка с облаком волос на голове. Подруги едва успели отпрыгнуть.

Она была взволнована и заплакана: кудрявые волосы торчали во все стороны, рубашка была криво застегнута, а в руке она сжимала сумку, вывернутую наизнанку. Из открытой двери виднелась комната, где был полный беспорядок.

«А вот и моя соседка, я как всегда везучая».

— Девки! Всё! Меня убьют дома! — она с воем запустила девушек в комнату и села прямо на пол.

— Ничего себе ты жару дала, — отодвинула Лена ногой трусы в горошек, валяющиеся посреди комнаты. — Вместо инструктажа ты решила устроить здесь ураган.

— Ага, а ты бы потащилась слушать этот бубнеж, если бы у тебя пропал кошелек? — огрызнулась Аня и заревела еще сильнее.

«А я бы и потащилась…..», — подумала Лена, а вслух сказала: «Может быть, ты его по дороге где-то потеряла?»

— Я не знаааю, не знаааю…. — вопль мог продолжаться бесконечно, но такого счастья ему не было предназначено — девушки услышали стук в окно. Они обернулись и рассмеялись: им стучал Дорофеев, сидя на плечах у Саши.

— Вас слышно на весь лагерь, — Саша разминал плечи, после того как с них слез Сережа.

— Анька, может, разделимся и поищем пропажу по дороге, где мы шли? — предложила Катя.

— Да там и делиться нечего, одна прямая, можно всем вместе идти, хотя… — Аня задумалась. — Ленка, а давай останемся прибираться. Так-то нам еще здесь жить.

— Дело говоришь, Ань. Может, найдем быстренько и сразу купаться, — Сережа склонился как рыцарь и протянул руку, стоявшей в окне Кате. — Спускайтесь мадмуазель, нас ждут поиски сокровищ в размере тряпочки 10 на 10 и двух советских рублей.

— К сожалению, ваш верный конь вас сейчас оставит. С вами так и весь вечер прошататься можно. Салют, до завтра! — посвистывая, пошел к своему домику Саша.

Глава 3. Свою жизнь для тебя превратит в цветы

— Все, Лена, бери тряпку, а я пока все в сумку запихну, — скомандовала Аня.

Ленка начала злиться: без Кати, без Саши, зато с дурацкой Анькой, которая нужна ей как корове седло. И ведь не бросишь, комната и вправду наполовину ее, да и третьей лишней тащиться… Но мог бы, кретин, хоть из вежливости предложить. Нет же, лучше просто проигнорировать. Вот почему так всегда… Для всех есть Катя и эта…ну как там еще… Вместе с ней.

— Еще увидимся вечером, Лен, — Катя положила ей руку на плечо.

— Не утруждайся. — Лена, не поворачиваясь к ней, начала ожесточенно тереть спинку кровати влажной тряпкой.

Катя, не говоря не слова, вышла и также молча вместе с Сережай удалилась в сторону лагерных ворот.

— Лен, а у тебя друзья-то еще есть? — тихо сказала Аня.

Лена промолчала.

— Может оставишь Катьку в покое, без нее у тебя будто жизни нет. Все вокруг Михайлиной крутится. Может ты…это самое?…

— Это у тебя в башке что-то крутится вместо мозгов! — Лена бросила тряпку. — Ты… Ты просто всем вечер испортила!»

— Испортила? Я испо-о-о-ртила? — Облако на Анькиной голове превратилось в грозовые тучи. — А ты меньше на всех волком смотри, тогда и «испорченных вечеров» не будет.

Анька ожесточенно тряхнула сумкой, и из нее вывалился кошелек.

— Ого… — в ступоре смотрела на валяющуюся вещичку девушка.

— Подкладка дырявая наверно… — Лена сдула прядь с лица. Ссориться с соседкой больше не хотелось. Пропажа нашлась, Катя скоро придет. Мир снова обрел свои краски.

Повеселела и Аня.

— Ну не обижайся на меня, — она обняла Лену, — наговорю ерунду, сама потом жалею.

— И ты меня прости, — улыбнулась Лена. — А друзья… Конечно у меня есть, только они в городе, письма буду им писать.

Лена врала, и никаких друзей у нее не имелось, и писать было не кому, только родителям. Но портить момент примирения не хотелось, и она была готова сказать что угодно. Оставшаяся часть уборки прошла мирно, но очень долго. Казалось, что побывал тайфун, а не девушка семнадцати лет.

Лена то и дело поглядывала в открытое окно. Катя не пришла, когда небо стало оранжевым, не было ее когда оно покраснело, а сейчас когда лагерь «Заря» накрыла темнота было совершенно ясно: сегодня ее не будет.

— Слушай, а Кати все нет. — Лена еще раз выглянула в окно, пытаясь разглядеть знакомый силуэт. — Они же должны были хотя бы прийти и сказать, что ничего не нашли.

— Целуется, наверно, с этим уродцем в кустах, фу-у-у, — Аня зевнула, лениво развалившись по кровати.

По Лене пробежали мурашки, но тут ей словно стрельнуло в голову: уродцем! Раз даже Аня это видит, то Катька тем более! А, значит, она просто обиделась на грубый выпад и сидит у себя.

— Пойдешь к ней?

— Не-е, я лучше тут поваляюсь. Только ты давай недолго, я спать лягу и дверь закрою, будешь через окно лезть.

— Да я быстро, — Лена пулей выбежала из домика. Вечер был свежим, пахучим и тихим, именно таким, которые так любила Лена, и ей безумно захотелось сейчас быть с Катей. Но подруги не оказалось в домике. Ни в нем, ни на пляже, ни на главной аллее, куда она отправилась с Дорофеевым. Где жил Сережа, она не знала, зато видела, куда уходил Саша.

«Может.… Сходить к нему.…Давай-давай, не вечно же мне быть тенью Кати».

Но и Саши у себя не оказалось. Его сосед, помощник Лены по отряду, Валера, сказал, что Тихомиров куда-то ушел, перед ним не отчитывался, а сам Валерий собирается спать, чего и многоуважаемой Елене советует.

«Ну и черт с ними всеми, — плюнула Лена — пойду спать, пусть сами разбираются».

Лена долго ворочалась, отмахиваясь от мыслей и комаров и, наконец, все же встала чтобы проверить Катю: вдруг что-то случилось и надо идти сообщать главной вожатой.

В одной ночнушке, на цыпочках, чтобы не будить Аню, она проскользнула и уже

скоро была у Кати.

Лена решила заглянуть в окно. Комната подруги выглядела также как и ее собственная. Две кровати, две тумбочки, стол и шкаф. Катя мирно спала, а рядом с ней у подушки лежала охапка ромашек.

Лена устало поплелась к корпусу, шлепая надоедливых комаров, то и дело шипя от того, что в босые ноги впивались мелкие сосновые шишки.

Она заметила фигуру, сидящую на ступеньках своего домика.

«Саша?», — с надеждой подумала она. Воображение девушки сразу нарисовало букет ромашек, который в свою очередь достался бы ей… Ведь они могли договориться с Дорофеевым, когда сегодня днем ждали тут девчонок, и тогда… Вся бы обида на Катю, на Сережу, на весь мир бы прошла.

Но на ступеньках сидел сам Сережа, с засунутой за ухом ромашкой.

— Как ночная пробежка? — ухмыльнулся парень. Странный ты наряд для марафона выбрала.

— А кто сказал, что я марафон бегала? Сегодня может быть Иван Купала, и я искала костер чтобы прыгать через него? Сорочка — самое то.

Вне Кати Дорофеев не вызывал неприязни, скорее даже наоборот. Из-за некрасивого лица его было настолько сложно воспринимать как парня, так что Лене сейчас было все равно, что стоит она с одной рубашке, и чешет волдырь ногой.

— А кошелек мы не нашли. Пришлось будить Аньку, чтобы ей это сказать.

— Так вы бы еще больше шатались…, — Лена присела рядышком.

— Катя захотела ромашек набрать. Мы втроем с ней ходили, и как-то время пролетело.

— Втроем?

— Наш Александр быстро освободился от написания письма своей прекрасной даме и присоединился к нам.

Лена грустно подперла подбородок рукой. Ромашки… Ну и бред какой-то она себе придумала.

— Ладно, Сережа, я пойду спать, а ты можешь хоть всю ночь сидеть, — девушка встала и потянула на себя дверь.

— Слушай, Лена… А Кате есть, кому писать письма?

— На деревню дедушке, — вздохнула Лена и скрылась в домике.

Глава 4. Это любовь моя

— Кто шагает дружно в ряд, пионерский наш отряд, — пропела на ухо своей соседке Аня. В отличие от сонной Лены только поднявшей голову от подушки Анька была бодра и весела. Ее белая футболка обтягивала ладную фигурку, а синие шорты, слишком короткие, чтобы их могла позволить себе надеть Лена, врезались в зад.

— Рота, подъем! Сегодня у нас тренировочная зарядка, перед тем как буду делать ее с пионерами.

«Упражнения как упражнения, что их на ком то тренировать…» Физкультура была не самой сильной стороной Лены, предпочитавшей бегать не на ней, а от нее. Нехотя она поднялась и потянулась.

— Давай быстрее, — Аня выглянула в окно, — уже некоторые к реке поперлись.

Стадиона в лагере не было, и зарядку проводили на поляне ближе к берегу. Там, на корнях старой сосны, уже сидели близнецы и Анька, увидев Вову, занервничала и громко зашептала Лене: «Как я выгляжу?»

— Как взрыв на макаронной фабрике», — послышался голос сзади. За ними шли Саша и Сережа.

— Это они так незаметно подкрались?.. — начала Аня.

— …Или ты орешь на весь лагерь, — продолжила Лена.

— Эй, и меня подождите! — компанию догоняла проспавшая Катя.

— Хочу вам объявить, что Екатерина Великая вчера проспорила мне, пообещав, что сегодня появится на сим мероприятии в числе первых, — заявил Сережа, когда все уже лежали и пытались отдышаться, после того как их полчаса гоняла Аня.

— Послушать интересно, да кушать хочется сильнее, — в тон ему заявил Валера, надевая на нос очки.

— А наша Катрин пообещала, что выполнит при всех любое желание Сержа, — поддержал его Саша.

Лена покосилась на лежащую на ее плече Катю: это было совсем на нее не похоже. Та встретилась с девушкой взглядом, но сразу отвела.

— В общем…, — Сережа стал серьезным, — Катя, я хочу донести тебя до столовой.

Все сразу прыснули: настолько нелепо звучало желание.

— Неси, — не обращая ни на кого внимания, спокойно улыбнулась Катя.

Но ее успели они выйти на главную аллею, как в след послышался ор.

— Ну-ка быстро опустил! — к ним направлялась разъяренная старшая вожатая. — Не смей при детях повторить.

— Нам пора, — в один голос сказали близнецы и понеслись к столовой.

— И нам, — за ними последовали Саша с Валерой

— Ой, а мы-то как спешим, — Аня потянула Лену, но та осталась стоять как вкопанная. Нет, Катю она не оставит. Как же стыдно и неловко, за нее и почему-то даже за себя.

— Кать..? — она одернула футболку на подруге, которая уже стояла на земле.

— У-жас — только и успела сказать красная как помидор девушка.

— Позорище. — прошипела старшая вожатая, глядя на Катю. — Второй день поди знакомы, а уже чуть ли не в кусты лезут.

— Светлана Владимировна, успокойтесь, пожалуйста, это шутка такая, просто шутка, — попыталась сгладить ситуацию Лена.

— Говорите мне, что хотите, только Катю не трогайте, — Сережа заслонил ее собой.

— Вылетишь как пробка, рыцарь, — парировала вожатая и отправилась к своему корпусу.

Утреннее событие произвело на всех значительное впечатление будто, каждый был виновен в чем-то неприличном, только непонятно в чем. К обеду должны были привезти пионеров и до него все делали дела как будто на автомате: сделали уборку в своем корпусе, застелили постели, накрыли стол для младших отрядов.

До приезда оставалось минут двадцать, и Катя с Леной наконец уединились на пляже, как и хотели еще со вчерашнего дня.

— Ты вообще веришь, что мы теперь вожатые? Что это наша последняя смена? И наше последнее лето… — спросила Катя, зарывая ноги в горячий песок.

— Последнее школьное лето, — уточнила Лена, — дальше только больше.

Ветер развевал волосы Лены, топорщил макушку Кати.

— У тебя галстук совсем развязался, Кать, — Лена потянулась к подруге, чтобы поправить, но вместо этого прижалась губами к теплой щеке. Лена считала, что у каждого человека свой запах, не духов — души. Катя всегда пахла сочной, спелой антоновкой — сладкими поздними яблоками

— Я бы хотела вечно так с тобой сидеть, — прошептала Лена.

— И я, — согласилась Катя.

Глава 5. Не расклеится от дождей и вьюг

Колонна автобусов с пионерами наконец подъехала к «Заре». Толпы гомонящих детей с чемоданами вывалились из автобуса. Лена подняла над головой табличку «Третий отряд», пока Валера пытался перекричать стоящий гам:

— Третий отряд, строится здесь. Ау-у, третий отряд.

Проверив детей по списку, Лена кивнула парню: все здесь.

— За-а-а мной, — скомандовал он с интонацией очень напоминающей Светлану Владимировну. Отряд потопал за ним.

Направляясь к воротам, Лена заметила, что Сережа что-то втолковывает старшей вожатой, тряся перед ее носом списком со своим отрядом. Она перевела вопросительный взгляд на Катю, стоящую с у входа с детьми.

— Уже потеряли одного, со смехом ответила та. Катя держала за руки двух девочек. Судя по их красным глазам и текущим носам, за час в пути они уже успели соскучиться по маме и закатить по этому поводу концерт.

Лена улыбнулась своим мыслям. Она не сомневалась, что когда-нибудь лет через десять-пятнадцать они с Катей также отправят свои детей в «Зарю».

Следующие пару дней они почти не виделись: новоиспеченных вожаток поставили на младшие отряды. Лена бегала как белка в колесе: нужно было за всеми уследить, успокоить, вытереть нос. Она и не представляла, насколько сложной окажется работа, и сама вместе с детьми ложилась в тихий час досыпать, пока за всем приглядывал Валера.

Несмотря на некоторую чудаковатость парня, они хорошо сработались, и Лена была ему благодарна за время отдыха, которое он ей давал. Но как же не хватало гулянок и свиданий, о которых мечтала Лена. Вечером, смотря на то, как красится Анька, чтобы убежать к Вове, девушка лишь вздыхала. Повезло, достались дети постарше, с ними хоть договориться можно, а с малышами, что…

— Валера, последи, пожалуйста, за ними, я сейчас подойду, — полдник закончился, и пока Валера собирал детей, Лена подошла к Кате, которая пересчитывала своих ребят.

— Ну как ты? — Лена дотронулась до спины Кати.

— Замечательно, честно говоря. — Девушка расплылась в улыбке. — Лучшего помощника чем Сережа, мне не найти. Кстати, он тебя с Сашей гулять зовет после отбоя, сходим вместе к источнику?

— А детей куда оставим? — сникла Лена.

— Так отбой в 10 часов, мы пойдем ближе к полуночи. Сегодня веселые старты у наших отрядов, Аня их так загоняет, что будут спать без задних ног.

Теперь оставалось лишь дождаться вечера, но до него у Лены еще было одно важное дело.

«Лена, а что мы сегодня обсуждать будем?»

Как и хотела Лена, ее поставили вести кружок чтения. Но к ней пришли не первоклассники, а ребята постарше, лет 13–14, поэтому и литература была другая.

— Что-то будем, — невнятно произнесла Лена, раскрыв створки старого книжного шкафа.

— Пиковую даму читали? — Лена вынула томик Пушкина из шкафа. — Или только вызывали?

Два часа тянулись долго и для детей, ожидавших ужастик, и для Лены, постоянно поглядывающей на наручные часы. В соседнем кабинете что-то пилили и строгали, пахло гарью от прибора для выжигания. Иначе говоря, атмосфера к чтению классика не располагала.

— Все. — Лена, наконец, захлопнула книжку, — Идите в столовку.

И сама, поставив книгу на полку, отправилась за ними.

В столовой ее встретил обеспокоенный Валера:

— Маше нехорошо, — он кивнул на бледно-зеленую девочку.

— И зачем ты ее сюда привел? — Лена прижала ладонь ко лбу девочки. Лоб был горячим и мокрым, судя по лицу Маши, от вида еды ее подташнивало.

— А что ты предлагаешь? Бросить остальных и заниматься только ей?

Лена тихо застонала: вечер отменялся, нужно будет присматривать за девочкой.

— Мы в медпункт. Передай Кате, что сегодня все отменяется. Она поймет, о чем я.

Лена схватила девочку за руку и потащила к выходу. Идти было недалеко, но состояние Маши не внушало никакой уверенности. «Хоть бы не вырвало» — молила про себя она. К счастью, все обошлось и целостность платья была спасена.

Катя пришла к ней, когда она сидела в коридорчике медпункта и ждала пока медсестра осмотрит девочку.

— В следующий раз обязательно погуляем, — с этими словами она протянула Лене, оставшейся без ужина, булку.

Но и в следующий раз все сорвалось: старшая вожатая поймала Аньку на курении и пообещала устраивать ночные обходы совместно со сторожем, проверять вещи и вообще устроить сладкую жизнь. В это никто особо не верил, но в первую ночь решили посидеть тихо.

Когда в третий раз Катя предложила идти в четвертом гулять, Лена устало спросила:

— Катя, скажи честно, это же желание Коли, а не твое?

— Он хочет, чтобы мы все повеселились и отдохнули.

— Катя, он хочет, чтобы вы с ним остались наедине. Без детей, без нас, без надзора. Мы нужны тут только для вида. У Саши… у него есть девушка. А я, как всегда, третья лишняя.

Катя не стала спорить:

— Я ничего не чувствую, он для меня друг, с ним легко и хорошо. Но я не хочу быть его девушкой. Что ты думаешь об этом всём?

— Я думаю, что нам уже надо начинать к концерту готовится. Всегда удивлялись, почему тянут до последнего, а теперь мы сами вожатые, и ничего не готово. — Перевела тему Лена. Разве непонятно было, что она обо все этом думает?

— Увидимся тогда послезавтра на нем, — Катя нахмурилась и собралась уходить.

Серьезно? Катя, которая терпеть не могла обсуждать симпатии, обиделась на нее из-за Дорофеева? Из-за того, что она впервые отказалась рассуждать на тему любит ли Катю ее поклонник или просто не может жить без нее.

Катя сделала шаг и обернулась:

— Мы завтра идем вдвоем. Ты все верно сказала, он хочет побыть наедине. И Лена… Будь более открытой людям. Свет клином на мне не сошелся.

Глава 6. Последняя дискотека

Что сказала Катя Лене? Да ничего особенного, совет был явно дельным. Но Лена, прокручивая его в голове, раз от раза все сильнее обижалась на него. Словно в кривом зеркале, для Лены слова Кати приобретали иное значение.

«Она просто наплевала на меня. Если бы я ей действительно была дорога, разве она бы так мне сказала? Я бы сделала ради нее все, отдала, что угодно, а она…» Пелена застилала глаза Лены. Ей просто плевать на меня, я одна из десятка ее друзей. Да кто он такой вообще? Что ему нужно от нас?

Катя сдержала свое обещание избегать Лену до самого концерта. Более того, она перевыполнила план и даже на нем не подсаживалась близко к девушке и не смотрела в ее сторону.

После концерта началась дискотека, и среди толпы детей всех возрастов Лена совершенно потеряла Катю с Сережу. Наконец, она не выдержала и решила подойти к кому-нибудь из знакомых, чтобы найти подругу. Ближе всего к ней сидел Саша, поэтому Лена решила направиться к нему. Однако подойдя к парню Лена заметила, что на Саше не было лица.

— Все нормально? — девушка решила отложить свои расспросы на потом.

Саша вертел в руках маленькую деревянную шкатулку. «Подарок девушке», — догадалась Лена. Вот что за шум был в соседнем кабинете!

— Красивая… — шкатулка была сделано криво, но явно со старанием.

— Нравится? Дарю.

Лена непонимающе смотрела на парня. Саша хмыкнул и высунул из кармана письмо.

— Не хочет, говорит, ждать пока я там отучусь в летном. — как можно более небрежно бросил он.

— Далеко училище от нас? — Лена не знала, что ей сказать. Как вообще кто-то мог бросить такого как Саша? Как вообще кто-то мог так просто взять и отказаться от отношений? Интересно, какая она тогда, его девушка? Воображение рисовало длинноволосую красавицу, этакую куклу Барби местного разлива.

— Далековато, часов 20 на поезде. Виделись бы пару раз в год…

Саша снова пошарился в кармане, вытянул затертое фото, и показал Лене. На Лену с него смотрела самая обычная девушка: обычное круглое лицо, обычный нос картошкой, обычные глаза с обычными ресницами. Такую в толпе не заметишь, что он вообще в ней нашел…

— На тебя похожа, — удовлетворенно кивнул сам себе Саша.

Они оба замолчали. «Вот это да» — подумала Лена. — Мне обижаться или радоваться?»

— Не берешь презент? Ну ладно, — и не дождавшись Лениного ответа, Саша поставил шкатулку на землю и пнул ее в кусты. Деревянная коробочка подлетела от удара и, расколовшись напополам в воздухе, и скрылась в густых зарослях акации.

— Во! — он тыкнул пальцем куда-то в заросли. Из них, шипя от колючих веток, выбиралась Катя.

— Лена, — Катя впилась в ее руку и потащила за собой вглубь кустов. Ветки акации хлестали по лицу, а тело заплеталось словно в паутине. — Мне надо кое-что тебе сказать.

Дрожащей рукой Лена сняла листок с волос Кати.

— Я встречаюсь с Сережей.

— Но ты же… — во рту пересохло, и фраза оборвалась на середине. — Ты говорила, что ничего не будет, и вы просто друзья…

Она обманула меня, точнее… Головой Лена понимала, что все к этому идет, но не хотела верить.

— А наши шутки про то, что мы всегда вместе… Я не хочу, чтобы теперь с отношениями, я ушла на задний план.

— Лена, очнись. — Катя закатила глаза. — Все останется как прежде, это все та же я, тут ничего не поменяется. Просто теперь в моей жизни будут и отношения. Первые в жизни.

Катя крепко сжала Лену в объятиях.

— Я правда не понимаю, почему ты так все близко к сердцу воспринимаешь

Две подруги долго стояли, обняв друг друга. Первые отношения. Может, он правда приворожил Катю. Что такого произошло за эту неделю, что ее неприступная крепость пала. Катя и Лена почти не общались: казалось, что все было против этого.

— Расскажи мне о нем, — попросила Лена. Она почувствовала, как Катя улыбнулась в темноте.

— Знаешь, за мной много кто бегал… Ты удивлялась, что я всем отказываю. Но они не видели во мне меня, ту, которой я действительно являюсь. Им хотелось быть с милой, маленькой, тихой девочкой. Я не могла вести себя, как хочу, говорить, что хочу. У них это не укладывалось в голове. С Сережей все по-другому. Я с ним себя чувствую как с тобой, мне не нужно притворяться. Он любит меня такой, какая я есть. И я… Я тоже его полюблю.

Полюблю…

— Ты хочешь сказать… — начала Лена.

— Давай не будем о чувствах, — оборвала ее Катя. — Мне хорошо с ним, это самое важное.

Глава 7. Непростое украшение

«Мне хорошо с ним, это самое важное» — Елена передразнила голос в ее голове. Она уже час сидела на жесткой ржавой сетке кровати, предаваясь воспоминаниям.

События были так давно, что женщина старалась полностью восстановить цепочку. Катя не выходила у нее из головы последние полгода. Почему так получилось, Елена не знала, но каждую ночь ее мучали кошмары давно минувших дней. Обычная вроде история, у каждого второго такая. Подростковая дружба, первая любовь, гормоны, истерики, все была как у всех. Но когда спустя н-ное количество лет просыпаешься в липком поту с чувством вины, жить становится очень сложно.

Да за что себя винить то? Два раза в одну реку все равно бы не вошла.

«Так, — напряглась Елена, — дискотека… А после нее…»

— Лена, — Катя горячо зашептала на ухо, — Приходи, куда источник вытекает к реке… Сейчас всех уложим, и обязательно приходи. Ты взяла колечко сюда?

У Лёки были одинаковые колечки. Однажды, не сговариваясь, они купили дешевые пластмассовые кольца и, увидев их друг на друге, окрестили колечками дружбы. Лена кивнула. Ее кольцо лежало в ящике тумбочки, ей хотелось иметь его рядом с собой, но потерять где-нибудь в лагере, пока возишься с детьми совсем не желала.

— У меня тоже! — у Кати горели глаза. — Все, я побежала помогать Сереже, а ты уговори Валеру.

Лена смотрела ей вслед. Она видела перед собой прежнюю Катю, которая дорожила ей и любила ее. Хотелось раствориться в ней, быть ее полной копией, сиамским близнецом.

«Валера, кольцо, дети, Катя, кольцо, дети, Катя, Катя, Катя» — мысли носились в Лениной голове, пока сама она ходила кругами по площадке.

— Валера! Собирай детей, сегодня ты следишь за ними и вообще…

Валера оторопело смотрел на лицо Лены, ее сияющие глаза и покрасневшее лицо. Он привык к тому, что из девушки было не выдавишь и слова.

— На свидание идешь? — Валера подозрительно покосился на Лену.

— Да-а, — Лена смеялась. — С такой красавицей, ты бы упал. Признаюсь тебе по секрету, но я ее дружу.

«В стельку, — пришел к выводу Валера. — такую к детям нельзя, еще вожатой сболтнут».

— Ладно иди в корпус или куда ты там собиралась. Побыстрее только.

Лена побежала. «Я столько за всю жизнь не бегала, сколько за неделю тут», — промелькнула мысль.

Скоро она уже сидела на берегу, крутя то самое злополучное кольцо на пальце. Катя бесшумно подошла к ней:

— Раздевайся.

Лена округлила глаза.

— Ты чего?

Катя расстегивала сарафан.

— Сейчас пойдем в воду.

— Так я не взяла с собой ничего, — обомлевшая Лена отвела взгляд от нагого тела подруги.

— Просто верь мне.

Лена начала стягивать платье.

— Я не просто так тебя позвала к месту, где источник вытекает к реке. Говорят, что когда-то давно он был освящен. Я хочу закрепить нашу дружбу, чтобы мы были связаны навсегда. — С чувством произнесла Катя.

— Как крещение что ли? — Лена с сомнением смотрела на спокойную гладь мелкой речки.

Катя кивнула.

— Ты же знаешь, что родителей я почти не вижу, часто живу с бабушкой. Она человек старых устоев, и вера для нее значит очень много. Бабушка говорит, что крещение необходимо человеку для спасения, но я во все это не верю. Зато я верю в тебя и в нашу дружбу. Я знаю, что ты будешь со мной несмотря ни на что.

Луна отразилась на дешевом пластике на пальце Кати.

— А колечки — это наши крестики, — догадалась Лена.

Девушки зашли в прохладную воду, держась за руки. Река серебрилась от лунного света, делая момент поистине волшебным. Лагерь спал, и Лене казалось, что она все выдумала. Не было этого вечера, ни Сережи и его любви, ни Саши с уже никому не нужной шкатулкой, были только они вдвоем.

— Знаешь, я совсем не чувствую себя святой, — Лена вынырнула из воды, и ее мокрые волосы закрыли оголенную грудь. — Наоборот, я никогда не была настолько свободной.

— Чувствую себя русалкой, — согласилась Катя.

— Побудем вместе завтра? Я опять попрошу Валеру последить за детьми.

Катя замялась.

— Лена, понимаешь… мы же теперь встречаемся. Он хочет больше времени со мной проводить. Без чужих смешков и переглядок.

— И без меня? — Лена почувствовала как в холодной воде ей стало вдруг невыносимо жарко, будто кто-то, не жалея подлил кипятка.

— Лена, прости, — Катя бросила виноватый взгляд. — Не думай, что я отношения ставлю выше друзей.

Лена поплыла к берегу. Сердце гулко билось, а в голове снова была каша: к чему было все это?Бабушка, крещение, колечки.… Еще бы на крови поклялись, а потом как ни в чем не бывало, она бы побежала на свидание.

Лена сама не понимала, чего она хочет добиться. Разве ей хочется, чтобы Катя была одинока и никому не нужна? Нет, конечно. Лена искренне верила в то, что она желала своей подруге самого лучшего. Может быть ей нужен Сережа? Да боже упаси, кому он сдался.

Ты же не хочешь ни с кем отношений, ты хочешь, чтобы ТЕБЯ любили и о ТЕБЕ заботились. Не хочешь ты ни новых друзей, ни знакомых, хочешь только не чувствовать себя одинокой. Вечной тенью Кати. Подружкой на вторых ролях.

Лена вылезла из воды и стала одеваться.

— Лена, подожди. — Катя бултыхала к берегу. В отличие от Лены она плавала очень плохо, и даже речка, напоминающая длинную лужу была для нее испытанием.

«Да пусть хоть помрет» — Лена сама ужаснулась своим мыслям. Нет, я же не такая.

— Все, вставай, здесь уже воды по колено. — Лена села на бревно, положив голову на колени. Смотреть, как Катя выходит из воды, капельки воды стекают по ее телу, она ерошит мокрые волосы, было бы совсем невыносимо.

— А ты не думала приглядеться к Валере? Ну и что, что он страшненький, зато умный, ответственный. И без больших запросов. — Катя сочувственно смотрела на подругу.

«Уеду, — Лена бросила ненавидящий взгляд. — Москва, Ленинград хоть Камчатка. Лишь бы подальше от нее»

Глава 8. Я шут, я Арлекин, я просто смех

«Московское время 9 часов. Сегодня плюс 30–32, солнечно».

Все пионеры с замиранием сердца слушали радио, раздающееся по «Заре». Скоро середина смены, жара продолжается, значит только одно — вот-вот наступит день Нептуна.

— Узнает Светка, где раки зимуют, — Аня с мерзким хихиканьем потерла ладошки. — Буквально.

Написание сценария праздника полностью принадлежало вожатым. Возможно, это было единственное мероприятие в лагере которое руководство никак не контролировало, и каждый год вожатые старались оторваться на нем по полной.

Анька выбрала себе роль Кикиморы и сейчас начесывала свои и без того пушистые волосы. Лена, крутя на пальце вчерашнее кольцо, бросала взгляды на Катю. Катя, морская разбойница, в бандане и с деревянным мечом за поясом намазывала Сереже-пирату фингал вокруг глаза. Быстрые пальцы проворно растирали уголь, и Сережа щурился как довольный мартовский кот. Такая неподдельная радость блохастного, тощего бандюги, укравшего у нерадивой хозяйки самый толстый и лучший кусок колбасы.

О том, что они встречаются, знали теперь все. Серега, уже не скрывая влюбленного взгляда, попытался притянуть к себе Катю, отшагнувшую, чтобы рассмотреть получше боевую раскраску, но потерпел неудачу. Катя, плотно сжав губы, выпуталась.

«Так тебе и надо», — позлорадствовала Лена, прекрасно знавшая, как не любит Катя все телячьи нежности на публику. Настроение сразу улучшилось

Лена распускала свою косу. Русые волосы легли мягкой волной и Лена довольно запустила в них пальцы. Каждый день она заплетала их и сейчас, распустив, чувствовала себя красивее, чем обычно. Конечно, волосы на празднике промокнут, а потом на палящем солнце высохнут в солому, но сейчас после косы она чувствовала себя почти красивой. Лена была одной из русалок и подобрала себе длинную юбку и стащенную у мамы из дома белую майку. Она покрутилась на месте: заметят ли ее преображение?

— Неплохо, — Валера-Тритон нацепил на голову картонную корону.

Пугать малышей Лене с Катей быстро надоело: вошли в раж Сережа и Саша, поэтому можно было отдохнуть в теньке. Катя довольно вытянула худые ноги и стащила с головы пиратскую бандану.

— Дуешься за вчерашнее? — она обратилась к Лене, накручивая на палец тряпочку минуту назад бывшую головным убором. И не дав Лене ответить, хлопнула себя по бедру:

— Вот заразы, неужели и сюда протащили — она ткнула пальцем на сидящих неподалеку девочек из отряда близнецов. У одной из них была «чихалка». Несмотря на запрет гаданий, каждая вторая в лагере имела при себе дневничок в котором было подробно расписано в какое время и что будет означать твой чих. Помимо чихалок, были спотыкалки и даже икалки, но пользовались они меньшей популярностью.

— Хм-м, — протянула Лена, пылинка попала ей в нос и вместо ответа она громко чихнула. Хотелось пообижаться на Катю, но смысла в этом никакого не было. Будь Катя хоть сто раз виновата, все равно она не признает вину. Легче сразу сделать вид, что ничего не было, проглотить обидное упоминание Валеры, чем совсем лишиться общения.

Тем временем к маленьким девочкам подлетели несколько чумазых чертиков из же отряда и потянули упирающихся гадалок к воде. Чихалка осталась валяться на песке, листки тонкой тетрадки в клеточку листал ветер.

Катя на цыпочках по горячему песку проскочила к ней и, зацепив тетрадку двумя пальцами, также вернулась обратно.

— Сейчас глянем, — она начала листать.

Девочки уже вылезли из воды и робко смотрели в сторону вожатых. Сережа, подскочив к подругам, легонько тыкнул Катю в бок игрушечной саблей.

— Ты не спеклась еще, бандитка? Могу сбегать столовую за водой. — Он заметил чихалку, и девчонок, от робости не знающих как ее забрать. — У кого взяла?

— Конфисковала, — Катя показала ему язык, но заметив напрягшуюся Лену протянула девчонкам тетрадку.

— Ты чего, Ленок, — Катя обвила Лену сзади. — Сама не своя как приехали сюда.

— Мне сложно привыкнуть, что ты вот.. — Она кивнула на Сережу, в стороне рассматривающего вместе с пионерками читалку. — С ним.

Лена наконец призналась в том, что и так было понятно и очевидно для всех Простое признание о том, что ей сейчас сложно далось сложнее чем все брошенные на эмоциях фразы

— Мне стыдно, Кать.

Праздник подходил к концу, и пионеры потихоньку начали разбредаться по лагерю

— И у тебя скоро суженый появится, — примирительно сказала Катя. — Чихалка врать не будет

— Обязательно, — Лена натянуто улыбнулась. Катя опять все свела к отношениям, словно не видя ничего кроме них. Говорить о чем-то дальше было бессмысленно.

Катя вызывала симпатию и умиление, Лена же постоянно оставалась в тени, что до боли в груди ее обижало, и она ненавидела себя за эту обиду. Но несмотря ни на что, как только они оставались вместе, все обиды исчезали, и подруги словно растворялись друг в друге. Часто непонятно было Лене чего она боится: то ли того, что из них двоих выберут Катю, то ли, что она сама влюбится и забудет о Лене, утечет от нее словно песок из-под пальцев.

Глава 9

У меня ее лицо, ее имя

— Лена, вставай, — Аня трясла спящую Лену. — Катя уезжает.

— Что… Куда уезжает? — Лена разлепила глаза и тут до нее дошло. Катя уезжает?!

Она вскочила с кровати.

— Я сейчас бегать ходила, — объясняла Анька, пока Лена судорожно одевалась. — Увидела как она с воспиталкой и Серегой шла к воротам. Она попросила тебя разбудить.

«Еще раз мне придется бегать в этом лагере и следующая на отъезд отсюда буду я», — Лена, задыхаясь, бежала к воротам.

Скоро у арки она увидела бледную низкую девушку в коротких шортах и длинной футболке и парня в грязных штанах и несвежей майке, сжимающего набитую сумку. Поодаль стояла высокая крупная женщина лет 50, обмахиваясь панамой и неодобрительно посматривающая на пару.

— Ты отряд с кем оставил, Сережа? — Лена наконец была у входа и услышала отрывок разговора.

— Здравствуйте, — она кивнула старшей вожатой и оттащила Катю в сторону. — Что происходит? Куда ты уезжаешь?

— Домой. Кажется, что моя смена закончилась. — Катя попыталась улыбнуться. — Родителей срочно вызывают в командировку, кому-то нужно следить за бабушкой.

— Автобус скоро, — напомнил Сережа. — Пошли.

— Катю пойду провожать я, — вмешалась вожатая. — Вы идите к себе в корпус.

Лена и Сережа поплелись обратно вглубь лагеря. Солнце уже встало и стало припекать.

— Нас возможно вместе поставят, — протянул Сережа. — К твоему большому сожалению.

— К твоему тоже, — тем же тоном ответила Лена. — Да и с чего бы вдруг? Куда я своих детей оставлю?

— Вожатка хотела Аньку к тебе на отряд сунуть. Со взрослыми и одному можно. А тебя ко мне пихнут.

— Почему бы Аню к тебе не поставить? — поморщилась Лена.

— Мы оба у нее на плохом счету, не хочет нас сводить, — развел руками Дорофеев.

Лена припомнила самый первый день. «Вылетишь если еще раз такое устроишь».

— Ты же в прошлом году уже был вожатым, только мы совсем не общались.

— Был-был, — хмуро кивнул Сережа. Они уже дошли до корпуса, где жил он вместе с Сашей. — Ну давай я пошел.

Сережа дал понять, что разговор окончен и зашел внутрь.

Лена по привычке бросила взгляд на руку, но часов на запястье не обнаружила. Забыла, пока собиралась. Интересно, сколько сейчас времени? Она решила сама узнать у старшей вожатой, кто заменит Катю на отряде. Может быть, мне все же стоит попробовать наладить с ним отношения. Катя же не игрушка, чтобы ее делить.

Лена протерла ладонью старую деревянную лавочку и села. В теньке было прохладно и тихо. Лагерю оставалось еще минут сорок сна, перед тем как он ожил бы как муравейник. Но пока все было тихо, и большая часть его обитателей видела самые сладкие сны. Лена и сама задремала в ожидании вожатой, повесив голову на грудь.

Светлана Владимировна уже успела вернуться и стояла рядом со спящей Леной. «Хорошая девчонка, умная» — вожатая разглядывала девушку. Сделала только из Михайлиной какого-то идола и таскается за ней хвостиком. Смотреть жалко.

Светлана Владимировна, держась за поясницу, присела рядом и откинулась на спинку лавочки. Еще чуть-чуть, вот и еще одна смена прошла. Когда-то она сама юной девушкой-вожатой приехала сюда впервые и влюбилась в «Зарю». Лагерь настолько засел ей в душу, что повлиял на всю ее жизнь. Света решила: буду учителем. Вот только оказалось, что любовь детям Света спутала с любовью к лагерю. Когда вместо просторного леса, уютных домиков и горячего июльского солнца она оказалась в душном кабинете с тридцатью головами, Света подумала, что расплачется. Неудобная шуршащая блузка все время выправлялась, туфли, взятые у подружки, жали, а ее рассказ о Восточно-Европейской равнине оказался совсем никому не нужен. Нужно было убежать сразу же, прихватив в собой глобус и карту под мышкой, но уже Светлана Владимировна решила подождать: стерпится-слюбится. Стерпелось, но не слюбилось.

«Самая лучшая работа для женщины», — убеждала она себя, но сердце звало в «Зарю».

«Как на курорт» — из года в год смеялся муж, когда начинались сборы в лагерь. Дети в срочном порядке рассовывались по бабушкам: сначала на неделю в Нижний Новгород, потом в Краснодар. Писались бесконечные списки дел для мужа и указания для своей матери и свекрови. Затем с антресолей доставалась старая спортивная сумка и туда складывался годами выверенный набор вещей. Только в желтом шумящем автобусе Светлана расслаблялась: скоро «Заря».

Дети уже давно выросли, но радость от лагеря осталась. Светлана никогда не была на море, кто знает, может морской прибой смыл бы любовь к лагерю. Но женщина оставалась верной мелкой речке.

Она с нежностью бросила взгляд на Лену: девчонка также любит «Зарю» как и она!

Скупая на радость, Светлана видела искорки в глазах Лены, каждое лето, когда она приезжала в лагерь.

Прямо перед девушкой и женщиной возникла крупная бабочка-шоколадница.

— Смотри, — толкнула Лену вожатая. — Какая же тут у нас в «Заре» красота!

Лена встрепенулась и посмотрела на Светлану:

— Катя села на автобус?

Нет, и эта такая же. Всем нужны любови да страдания, а «Заря»…

— Села. — с неудовольствием встала вожатая. — Ты теперь с Дорофеевым на отряде, Степанова вместо тебя будет.

Утренний горн дал начала новому дню в лагере.

Глава 9. Давайте жить дружно

Все раннее утро, они сторонились друг друга: пока Лена ждала девочек, не понимающих куда делась Катя, Сережа с мальчиками уже ушел на зарядку. На зарядке у реки им пришлось как самым последним встать, где придется, а после этого еще и выслушивать выговор от вожатой за опоздание: одна из девочек не хотела идти без Кати.

Услышав в свой адрес много неприятных слов, Лена заметила, что все ушли. Сережа, ничего не сказав, увел отряд завтракать в столовую. Лишь когда они сидели в столовой он нарушил тишину.

— Сегодня по расписанию посадка и прополка цветов на клумбе за главным корпусом, — объявил он планы на день.

— Думаешь, они справятся? — Лена с сомнением посмотрела в сторону детей. Малыши сидели неподалеку от вожатых, тошнились от манной каши. — Маленькие же совсем.

— Куда денутся, — Сережа погрозил кому-то неопределенному кулаком. — С нами будет второй отряд, вот они и займутся посадкой, а мы полоть будем. Идите пока инвентарь получать.

— А ты не хочешь вместе ходить, мы все же оба вожатые? — не выдержала Лена и с вызовом посмотрела на парня.

«Ну, давай, поставь меня на место, — злилась она. — Еще раз покажи, что кроме Кати ты никого не признаешь».

— Почему не хочу? — спокойно сказал Сережа. — Я считаю, что с человеком нужно говорить на его языке. Я вас давно приметил, тоже не первый год в «Заре». Вот с кем ты успела подружиться?

«Началось», — Лена закатила глаза.

— А это какое отношение к инвентарю имеет?

— Самое прямое, — Сережа улыбнулся. — Ходишь вечно с серьезным видом или насупившись, звал вчетвером гулять — не пошла, от Кати ни ногой. Ну раз не хочешь ни с кем общаться, то пусть по-твоему. Поставили вместе, значит, будем только по делу.

Лена открыла рот: так вот как ее со стороны видят. Лена не знала, что и сказать: всю жизнь она думала, что находится в тени, не заметно ни для кого. А тут…

Сережа одним глотком допил чай:

— Третий отряд собирается, — он громко огласил на всю столовую и опять повернулся к Лене.

— Перчатки и цапки возьмешь в сарайчике у сторожа, лопаты Саня принесет, а мы пока пойдем к корпусу. — Сережа, подтягивая все те же грязные штаны, пошел с детьми к выходу из столовой

Домик, где жил сторож и сарайчик, где хранились всякие инструменты, находились в дальнем конце лагеря. Весь лагерь был далеко не новый, но эти два сооружения, казалось, были построены во времена царя Гороха. Единственное, что было новым, так это блестящий серый замок, навешенный на сарай и стоящий как половина зарплаты сторожа. Что там такого было прятать — непонятно, тем более дверь в сооружение можно было легко проломить.

— Дядь Юр, — Лена заколотила по оконному стеклу домика. Сторож и зимой и летом жил в лагере и плевать хотел на все подъемы в 8 утра, линейки, зарядки и так далее и тому подобное и из этого выходящее.

«Спит скорее всего», — подумала Лена и заколотила еще сильнее.

— Ленка, хватит долбить, — в домике зашебуршали, и дверь открыл старичок, похожий на сморщенный мухомор, в теплых валенках и накинутой кофте.

— Не замерзнете? — Хихикнула Лена. — Ой, — она заметила в руке деда ключ. — Он мне как раз и нужен.

— Не дам, — отрезал дядя Юра. — Сам открою. Шурик вам лопаты уже отдал?

Он протянул Лене перчатки, мешки и тяпки.

— Должен сегодня.

Дядя Юра, кряхтя, провернул ключ в замке и повесил его на гвоздь внутри домика, дверь которого никак не запиралась. Лена с интересом наблюдала за этой сценой. Оглядевшись, Дядя Юра вытащил откуда-то кирпич и приложил им дверь. Для надежности.

— Пошли, я гляну, что он там настругал.

За главным корпусом уже копошились дети, а Сережа и Саша вертели в руках какую-то кривую палку.

— Это что такое? — Дядя Юра тыкнул перед собой.

— Черенок, — Саша приладил к нему лезвие лопаты и протянул сторожу.

Дядя Юра повертел его в руках.

— Что смотрите? Берите пока цапки, начинайте полоть.

Лена повернулась, чтобы позвать девочек и раздать им инструменты, но тут услышала треск.

Дядя Юра переломил черенок лопаты об колено.

— Понаделали говна, — сторож выругался, и под смех детей направился к себе.

Лена и Сережа тоже согнулись пополам от смеха, смотря на растерянного Сашу, держащего в каждой руке по части лопаты

Ситуация разрядила обстановку, хотя Лене и пришлось на свечке читать детям лекцию о словах-паразитах. Совместными усилиями двух отрядов клумба была готова.

Саша и пара его подопечных сбегали к реке и набрали воды в лейки.

— Какие вы молодцы, ребята, так слаженно работали! Скажем спасибо друг другу! — Лена счастливо захлопала в ладоши.

— Давайте куски черенка тоже используем? Как колышки, — предложил Сережа. — Подвяжем наши кусты пионов.

— Отличная идея, — Лена закивала. Кусты были большие и без подвязки лежали, распавшись на половине клумбы

Лена сгребла куст руками и смотрела сверху на Сережу, обматывающего вокруг него веревку. Что я, правда, так прицепилась к нему. И внешность не та, и характер не тот, да еще и с Катей…

— Прости меня, — вырвалось у нее.

— Значит, мир? — Сережа поднял голову на девушку

— Ребята, давайте жить дружно, — заключил Саша.

Глава 10. Раз словечко, два словечко

Вечером после отбоя Лена села писать письмо Кате.

В ее семье письма многочисленным родственникам писала в основном мама. Она закупалась конвертами, открытками ко всем возможным праздникам и после ужина садилась за стол в Лениной комнате сочинять поздравления.

Лена, следуя примеру мамы, тоже уселась за стол и бодро написала:

Дорогая Катя!

У нас все хорошо!

На этом ее вдохновение кончилось: писать в лагере было особо не о чем.

До свидания, ваш сын, дядя Шарик. — дописала Лена фразу из мультфильма и скомкала листок.

Хотелось написать что-то красивое, душевное, что могло порадовать Катю. Пока на повестке дня был только ругающийся дядя Юра. Посидев над пустым листком еще десять минут, Лена решила прогуляться, проветрить голову.

К вечеру сильно похолодало — по радио в столовой еще днем передавали, что грядут дожди. Сейчас же небо было ясным и звездным. Невдалеке шумел сосновый лес, потрескивали фонари на главной аллее. Кое-где в окнах корпусов горел свет: вожатые еще не легли. В здании, где жило руководство, одно окошко подсвечивалось синим — смотрели телевизор.

Лена нашла скамейку подальше и достала листок

Катя!

Послышались шаркающие шаги и Лена подняла голову. К ней шел, загребая длинными ногами, Сережа.

— А тебя почему не позвали? — удивился он.

— Куда меня должны были звать? — Лена отложила письмо в сторону

— Видел, как Анька с близнецами куда-то поперлась, — парень раскинулся на лавке.

— А, — выдохнула Лена. — Это ж Анька, зачем ей куда-то звать. Мы не подруги, так, соседки. Тем более… — подколола она его. — Я же хожу, насупившись, зачем меня кому-то звать?

Вместо ответа Сережа вытащил листок, на который сел, не заметив.

— Письмо сочиняешь?

— Пытаюсь, — Лена вытащила листок у него из рук. — На ум вообще ничего не идет.

— А как же…, — Сережа хитро прищурился.

— Нет, — Лена помахала руками, — писать про сторожа я точно не хочу. Катя не оценит.

— Еще как оценит, — помотал головой парень, взяв ручку.

Дорогая Катя! Начал писать он. Как добралась до дома? Весь лагерь по тебе уже очень скучает, особенно дядя Юра, сломавший от отчаяния черенок лопаты.

Лена рассмеялась:

— Ну, такое я и сама написать могла.

— Но не написала, — подмигнул Сережа и продолжил:

Как бабушка? Надеемся, что старушка здорова или хотя бы жива

Лена повертела пальцем у виска и вычеркнула второе предложение.

Елена и некто С.

— Ну и что это за письмо в три предложения? — Лена улыбнулась.

Уже второй раз она убеждалась в том, что с Колей было легко. Нужно «всего лишь» было забыть о том, что он парень Кати.

— Смотри какое небо, — Сережа задрал голову.

— Ой, звезда падает, — Лена тоже посмотрела вверх. Светящаяся частичка метеора пронеслась по бархатному черному небу и сгорела где-то за макушками сосен.

— Загадывай быстрее желание.

Лена, закрыв глаза, сжалась: «Загадываю, чтобы ты оставил нас двоих в покое».

Ответ от Кати пришел быстро: вечером следующего дня.

Дорогая Елена!

Доехала нормально, Светка не спускала с меня глаз до остановки. А дальше час трясучки по плохой дороге — и я дома.

Как же невыносимо в городе! Асфальт раскален до предела, в квартире духота. Завидую, что ты сейчас в лагере, представляешь? Каждый год я ныла, что хочу остаться дома, а сейчас бы все отдала, чтобы быть на природе. Бабушка хорошо себя чувствует, зачем меня сюда выдернули — не понятно. Наверно, перестраховались.

Но еще чуть-чуть и я свихнусь с ней. У ба совсем крыша с церковью едет, наверно бы убила меня, узнав про наш "ритуал".

Кстати, помнишь Наташку Фомину, с которой я тебя знакомила пару месяцев назад? Она мое единственное спасение. У нее родители уехали на дачу, и теперь квартира свободна!! Жаль, что долго у нее не побудешь — бабушка требует, чтобы я с ней сидела.

Кручу сейчас наше колечко и очень скучаю уже!! Узнай у Сережи, ему пришло от меня письмо?

К.

Наташа не нравилась Лене больше всех Катиных подруг. Она быстро вошла во вкус взрослой жизни, не стесняясь получать от нее полное удовольствие.

Лена нашла Сережу, гоняющего в футбол на поле рядом с рекой.

— За детьми Валера приглянет, — крикнул он ей, давая пас парню из старшего отряда.

Лена прислонилась спиной к дереву и стала наблюдать за игрой. Из всех игроков, хорошо играл только Саша, аккуратно и точно ведя мяч. Подопечные носились как одурелые, пытаясь выбить мяч даже у товарища по команде. Сережа где-то был в своих мыслях. Его отсутствующий вид быстро начал раздражать увлеченных игрой ребят.

— Серега, свали, — Вова толкнул его плечом выбивая мяч из-под ног.

Сережа не стал спорить и ушел с поля.

— Пришел ответ от Кати, — Лена улыбнулась. — Спрашивает, получил ли ты ее письмо?

Сережа мрачно кивнул.

— Дождь собирается, пойдем в столовую.

В столовой было совсем мало народа, ужин был еще не скоро. Гремели посудой поварихи, шептались девочки, забежавшие переждать непогоду.

— Нехорошо мы поступили, оставив детей на Аню с Валерой, — заволновалась Лена. Они сидели у окна и смотрели на барабанящий дождь

— Нормально, — махнул рукой Сережа. — Там же не все: часть на кружках, часть с Санькой играла… Мы же не надзиратели, а вожатые.

— Может расскажешь тогда, что такого в прошлом году случилось что тебя хотели выгнать?

Разговор затянулся надолго. Сережа был хорошим рассказчиком. Лена узнала, что его подговорили на слабо стащить яблок у дачников, а эти придурошные взяли и накатали в отдел образования на лагерь. Оказывается, что уже не первый год у них с огорода всякая шпана таскает, а на ерунде поймали его. Лена слушала, открыв рот. Она забыла, что перед ней сидит парень Кати, которого она на дух не переносит просто из-за факта его существования. Сережа был хорошим рассказчиком. Нет, не просто хорошим (что язык у него подвешен, Лена поняла еще в первый день на инструктаже), а отличным, выдающимся. Простую историю он мог разыграть как настоящий спектакль, вставить уместный комментарий или остроумную шутку.

— Тебе бы в актеры только и идти, — сказала насмеявшаяся Лена.

Раздухорившийся Сережа довольно улыбался в ответ. Дождь уже давно прекратился, и ребята смотрели из окна на появившуюся на небе радугу. Лена краем глаза покосилась на Сережу: да, красоты нет. И все же, она поняла, чем он зацепил ее подругу, и в глубине души «простила» ее за эти отношения.

Под вечер Лена предложила опять написать письмо, но Сережа отрицательно помотал головой и повел детей смотреть мультики на простыне.

Позже она решила дождаться, когда Катя напишет сама: ее гулянки Наташкой должны быть интереснее чем лагерные будни. В эту ночь, Лена впервые за всю смену спала крепко. Ее сон не нарушали ни дети, ни храп Аньки, ни мысли о Кате.

Глава 11. И я курю, а ты конфеты ешь

Первое, что увидела Лена, открыв глаза — это письмо Кати лежащее на тумбочке.

— Думаешь, голубиная почта? — Аня подпрыгивала рядом. — А вот это Аня пробежалась утра до почты в поселке.

— Ну, допустим, ты бежала за сигаретами в ларек по соседству, — Лена вскрыла конвертик.

— Пф-ф, — фыркнула Аня, совсем не обидевшись, и выскочила из комнаты.

Письмо пахнуло незнакомыми духами,

Лена, это просто отвал.

Натка позвала своих подруг и устроила девичьи посиделки. Они, конечно, все красотки с начесами и накрашенными глазами. Я среди них простушка из деревни. Наташка предложила меня накрасить и переодеть, словно в каком-то кино про золушку. Клаудия Шиффер отдыхает.

Они такие… Взрослые? Хотя старше нас с тобой на пару лет. Знаешь, по крайней мере, не сижу круглыми днями с бабушкой, хотя приходится вылезать на цыпочках, когда она засыпает. Слава богу, что ложится в 8 вечера.

Лена с трудом продиралась сквозь Катино письмо. Предложения, словно мысли в Катиной голове скакали от темы к теме: в письме было обо всем и ни о чем. Катя так конкретно и не написала, чем они занимались и кто они — Наташины подруги.

А в лагере начались дожди, и здесь в такую погоду было решительно нечего делать. Лене же было на это все равно. «Я никогда не была настолько счастлива», — ловила она себя на мысли. Наконец-то и в ее жизни появился человек помимо Кати, с которым было также просто и свободно. Ревность к подруге отошла на второй план. Более того, Лена чувствовала себя спокойно, зная, что она не одна

«Ну и что, что мы с Сережей сдружились и проводим время вместе, — как бы оправдываясь, Лена говорила себе. — Катя же тоже не скучает».

Во время обеденного сна компания вожатых собралась в главном корпусе.

— Сыграем в почтальона? — предложила Аня, и все замешкались.

В лагере гласно или негласно многие уже были разбиты по парочкам. У Лизы, одной близняшек, был парень в городе, с Катей и Сережей было и так все понятно. Видимо флирт с Вовой зашел в тупик, и не желающая сдаваться Аня решила подключить тяжелую артиллерию

— Не знаю, — протянул Сережа, — хорошая ли это идея.

— Хорошая проверка на чувства, Сереженька, — Аня с вызовом смотрела на него.

— А, — махнул рукой Саша, — поехали. Кто первый?

Анька, улыбаясь. ю поставила стул и села спиной ко всем.

— Валерка, води, — приказала она.

Валера закатил глаза: только дураку не было понятно, что она подговорила его первым вызвать Вову. Он молча указал на парня.

— Какой цв..?

Не успел закончить, он как Аня выпалила:

— Красный!

Красный цвет в игре обозначал поцелуй, и Анька утащила не сопротивляющегося Вову в коридор.

— Ну, игру можно заканчивать — цель достигнута, — Сережа собирался уйти.

— Я сажусь, — заявила Лиза, — Лена водит.

— Какой цвет? — Лена осмотрела ребят: на Сашу показывать она не будет точно… Но и на Сережу тоже! Девушка остановила взгляд на Валере.

— Зеленый. — Лиза обернулась и увидела, что за ней мнется Валера.

— Чего? — смутился парень: зеленый означал желание

— Хочу мороженого из ларька в поселке, — заныла Лиза.

— Давайте вместе добежим, — засобирался Саша.

— Ну уж нет, пусть и Лена тогда садится, — Сережа подвинул к ней стул. — Сегодня в игре только девушки.

— А водит кто? — Лена поправила юбку и села.

Скрипнула дверь: вернулись Аня с Вовой.

— Я и вожу, раз желающих больше нет, — голос Сережи был спокоен и уверен. — Какой цвет?

Самый безопасный вариант — выбрать желтый: два вопроса наедине, но… Сережа водит, Валера занят… Остается… В висках застучало: пан или пропал.

— Красный! — вырвалось у Лены каким-то чужим голосом.

Поворачиваться назад было стыдно, и Лена сама красная как рак смотрела в одну точку. В комнате была тишина, от чего ей стало не по себе.

— Ладно, поиграли и хватит, — с натянутым весельем девушка поднялась со стула. Лена почувствовала, как ее кто-то тронул за руку и оглянулась. Ее взгляд натолкнулся на все ту же грязную и мятую футболку. Саша стоял вдалеке, разглядывая свои пальцы, а прямо перед ней был растерянный Сережа.

Глава 12. Все равно твоя подруга лучше

— Идите за мороженым, — севшим голосом сказала Аня, усадив Лену обратно.

В комнате опять стало тихо. Уже чуть слышно стучал слабеющий дождь, едва поскрипывали старые половицы в коридоре.

Аня была непривычно серьезна, она влезла на подоконник и не отрываясь смотрела на Лену, вжавшуюся в стул.

— Помнишь, была такая Катя Михайлина? — она оторвала взгляд от Лены и перевела его куда-то на стену за ней. — Подруга твоя, лучшая.

Лена нервно сглотнула.

— А что случилось то? Откуда мне было знать, кто там стоит? — Голос Лены подрагивал. — Что не так?

Что-то было явно не так, но осознавать это было слишком странно.

— Шалава ты, двуличная. — Аня брезгливо поморщилась. — Ты не давала Катьке жить, устраивала истерики из-за всего. С кем-то она познакомилась, с кем-то пошла гулять. Как же так, бросят нашу бедную Лену. Да даже нашу дружбу ты не переносила, а я знаю Михайлину с детства.

— К чему ты ведешь? — Лена оборвала ее. Она прекрасно понимала, к чему ведет Аня. В носу уже начало щипать, а в горле появился комок — нужно было закончить со всем побыстрее.

— Если у тебя есть хоть какое-то уважение к Кате, хватит лезть к Дорофееву

— Да мы просто в одном отряде — Лена едва сдерживалась.

Отвращение в Анином голосе сменилось злостью.

— У тебя на лице все написано. Знает кошка, чье мясо съела. — Аня хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка.

Лена осталась одна.

«Сейчас проревусь», — подумала она, но слезы, так предательски подступавшие к глазам, теперь не шли.

Лена вышла в коридор, потирая виски. Сейчас лучше всего забить голову делами. Тихий час подходит к концу, скоро должен был начаться ее литературный кружок. Лена взяла ключ от кабинета и провернула его два раза в скважине.

Окно в помещении было открыто нараспашку, на полу валялись бумаги, которые сдул ветер. На своем столе Лена заметила стаканчик подтаявшего мороженого. «Крем брюле» — поморщилась она. Подойдя поближе Лена увидела, что под ним лежит сложенный вчетверо листок.

Извини, что влез через окно — ключ от кабинета был только у тебя. Когда кружок закончится, зайди в пятый кабинет.

Твой любимый вкус не знаю, взял тот, что нравится Кате.

Я думала, что смена будет особенной, так и оказалось. Лена посмотрела на книги в шкафу, но зачем-то вместо них вытащила толковый словарь.

Особенный, прил. 1. Исключительный в каком-либо отношении; не обычный. 2. Не похожий на других; своеобразный. 3. Отличающийся от других по степени проявления; значительный. 4. Отдельный, особый

Особенный — еще не значит хороший. Иногда лучше быть с серой массой чем так отличаться.

— Сегодня поговорим о дружбе, — Лена отложила все книги в сторону и подперла лицо кулаком. Говорить о дружбе сегодня точно не хотелось.

Оттягивая время, она обвела кабинет глазами: вот и ко мне новеньких подсунули. Практика «подсовывания» была распространена в «Заре». Хулиганов и подобных личностей добровольно-принудительно переводили из кружка в кружок с надеждой, что их что-нибудь увлечет и избавит от дурных наклонностей. Помогало через раз, но администрация надежд не теряла.

— Давайте начнем вот с чего: каких литературных друзей вы знаете?

Нестройные голоса начала вспоминать все, что можно: от Чебурашки и Крокодила Гены (про них в кружке читали все) до Онегина и Ленского (о них не читал никто).

— Бред все это, дружба, — вдруг произнесла новенькая девочка. — Особенно от вас такое слышать. Она кивнула на Лену

Лена осмотрела девушку: Оксана старший отряд, лет четырнадцать-пятнадцать. Явно не из хулиганок, скорее, из рано повзрослевших.

— А что не так? — Лена вопросительно посмотрела на девочку.

— Да весь лагерь только и обсуждал, как вы с Катей милуетесь, а потом раз и все. До свидания Катя, привет Сережа.

— Мы вожатые одного отряда, — голос Лены уже сорвался на крик. Накрутить бы космы на кулак и протащить по всему лагерю. — Не слышала, чтобы вожатым кто-то запрещал общаться. Следи за собой или вылетишь отсюда.

Последнее предложение она процедила сквозь зубы. Можно было терпеть выходку Ани, имеющую какое-никакое право злиться на Лену, но соплячку, с которой она общается первый раз в жизни…

— Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, — безапелляционно заявила она. Бессовестная Оксана совсем не боялась Лену: толстуху и трусиху. И на кружок ей было плевать с высокой колокольни.

— Видимо, вы еще маленькие, чтобы серьезно обсуждать такие вещи — Лена перевела тему. — Всякий бред в голову лезет. Тогда обсудим русские народные сказки. Как раз для вашего возраста.

Глава 13. Финита ля комедия

В четыре часа Лена заглянула за дверь пятого кабинета. Он был буквально по соседству с ее собственным, здесь занимались выпиливанием и выжиганием по дереву. Именно тут вместе с детьми мастерил шкатулку для своей девушки Саша.

Занятие в кружке еще шло, Сережа показывал группе мальчиков, как правильно пользоваться выжигателем. Лена впервые видела его в другой одежде — на нем был рабочий халат, который сидел довольно комично.

— Лена, привет, — среди членов кружка была пара мальчишек из ее отряда, которые быстро заметили вожатую.

Сережа приветственно махнул рукой, и кинул Лене какую-то тряпку со стола.

— Зачем это? — Лена неуклюже поймав, развернула ткань и поняла, что держит в руках халат. Точно такой же был надет на Коле и пионерах

— Униформа обязательна для всех, — уголки рта Коли приподнялись. —

А вообще у тебя наряд сегодня красивый, не хочу, чтобы он испачкался.

Мальчишки постарше хихикнули и обменялись многозначительными взглядами. Им было вообще все равно, кто и с кем встречается: хоть с Катей, хоть с Леной, хоть с Наташей Королевой — сальных шуток на всех хватит.

Сережа услышал смешки и сдвинул брови.

Ребята замолчали, начав собираться на выход.

— Понимают тебя без слов, — со смехом сказала Лена, когда последний из ребят, толстый Яша, прошмыгнул мимо нее к выходу

— Выдрессировал, — Сережа сделал умное лицо. — Кубиков сахара потребовалась целая тонна.

Вышедшее после дождя солнце подсветило летающую в воздухе пыль, и Сережа в своем огромном халате был похож на Деда Мороза в окружении снежинок.

— Здорово тут у вас, — хотела сказать Лена, но, вдохнув воздух, закашлялась. «Дружбы между мужчиной и женщиной нет», — тонкий Оксанин голос прозвучал в голове Лены. Солнце зашло за серое облако, снежинки снова превратились в мусор, а Сережа из доброго Деда Мороза снова превратился в парня подруги.

— Если ты меня позвал, чтобы о поцелуе поговорить, то забудь уже, — совсем другим тоном вслух произнесла Лена.

— Да, это не обсуждается, — Сережа протер рукавом халата верстак. — Это же игра, выкинь из головы. — Он на секунду замолчал. — Лучше скажи, что тебе потом Анька наговорила.

— Ничего такого, Лена осторожно ушла от ответа. Сегодня, как и ближайшую неделю минимум ей придется делить с ней комнату. Лучше замять эту тему, и не нарываться на конфликт.

— Ладно, — скривил рот Сережа и начал стаскивать с себя рабочий халат. —

Пойду к ней, сам узнаю. А еще скажу, что ты жаловаться ко мне приходила.

«Гаденыш», — Лена едва не заскрипела зубами. Но тут заметила, что глаза парня как всегда смеются.

— Все еще так низко обо мне думаешь?

— Скорее боюсь, что тебе не понравится услышанное. — Лена закусила губу. — Аня считает, что я лезу к тебе, да и не только она…

Лена выдавила из себя улыбку:

— Вот такая я, шалава двуличная.

— Это чья цитата? — Лицо Сережи потемнело.

— Моя! — Лена с наигранной гордостью уперла руки в бока. Главное сделать ситуацию почти комичной ни о чем не думать. Лена попыталась улыбнуться еще шире, но некрасиво и предательски хлюпнул нос. «Не смей давить на жалость», — приказала она себе.

— Ты слов-то таких не знаешь, — Сережа не оценил юмора.

Лене внезапно стало жалко себя. Что она стоит и отчитывается как идиотка перед человеком, который кроме своей Кати никого не видит. Что им движет: жалость или банальная вежливость?

— Знаю, знаю. — Лена опустила голову в пол и начала ожесточенно стягивать с себя халат. Левая рука застряла где-то в рукаве: застежка на предплечье зацепилась за грубую ткань, и халат повис на Лене как парус.

«Финита ля комедия», — Лена закрыла глаза и шумно выдохнула. Даже такой момент превратился в фарс, цирковое выступление с клоуном Самойловой в главной роли. Не хватает только красного носа и рыжего парика.

Тут Лена почувствовала, как чужие руки пытаются нащупать застежку и освободить ее от халата и распахнула глаза.

Он дернул халат так, что Лена на секунду потеряла равновесие и, оступившись, плюхнулась на пол. Светка орать будет… На рукаве халата была дыра, продранная не в меру сильно дернувшим Сережей.

— Ладно, — Лена встала, отряхивая юбку платья. — Снесу Лизе в кружок, там зашьют.

Она снова перевела взгляд на Сережу. Лицо парня горело огнем. Лена подумала, что она впервые видит, как он злится.

— Извини…

«Неужели из-за халата так переживает».

Вместо ответа Сережа неуклюже, как халат минутами ранее дернул Лену к себе. Вцепившись в ее плечи длинными цепкими пальцами, он пару раз тряхнул растерянную девушку.

— Шалава сейчас в городе, — едва различимо злобно прошипел Сережа.

Лена вздрогнула, но сделала вид, что не заметила. Она болезненно восприняла стычки с Аней и Оксаной. До этого Лена всегда предпочитала либо отмалчиваться, либо соглашаться с людьми, была слишком незаметной, чтобы вызвать плохие эмоции. Не было сил разбираться еще и с тем, что имел в виду Сережа.

Глава 14. Оставайся, мальчик, с нами

Приближалась середина смены, а значит и горячо любимый пионерами родительский день. Вожатые тоже с нетерпением его ждали — пока за непослушными чадами будут присматривать родители, можно будет немного передохнуть.

— … Четнов, Дорофеев, — молодой физрук Антонов, расхаживающий по сцене, закончил подсчитывать вожатых. — Все на месте, можем начинать, Василий Андреевич.

Антонов спрыгнул со сцены и присел рядом с Сашей. Директор грузно поднялся с лавочки и, похлопывая скрученным сценарием о ладонь, взошел на сцену.

— Товарищи, — он откашлялся, — близится родительский день. Напомню, что пионерский лагерь «Заря» считается одним из лучших в округе, не ударим и сейчас в грязь лицом. Времена пошли непростые, нам нужно держать марку. Лагерю нужен ремонт, — уже в полголоса добавил он, обращаясь к вожатым, — не маленькие уже, все понимаете. Сделаем же так, чтобы каждый отдыхающий пионер, а значит и его родитель был доволен.

«И никаких жалоб в горОНО» — про себя добавил оно, с неудовольствием отметив, что Дорофеев восседает на скамейке своей собственной гадкой персоной.

Так, к приезду родителей готовились основательно: сторож дядя Юра вместе с пионерами старших отрядов косили траву на территории лагеря, отряды помладше мели дорожки и собирали ветки.

Пока Сережа и Валера развешивали гирлянду из бумажных флажков на главной аллее, Лена решила закрепить стенгазеты на стендах. Список тем, на которые рисовались газеты был избит, и сейчас перед ней лежали ватманы «Наш отряд», «За учебу», «Будь здоров», «Спорт — это жизнь».

«Катю было не заставить рисовать», — подумала Лена, вдавливая железные кнопки по углам ватмана. Когда приходило время готовить плакаты, будь то в школе на конкурс или как сейчас в «Заре» к родительскому дню, Катя всегда отнекивалась. Не потому что не умела рисовать — рисовала она отлично, а потому что из года в год все было одинаковым. У всех плакаты «Пионерская жизнь» с неотъемлемым горном, барабаном и красным галстуком? И мы нарисуем! У всех плакаты «Дружба»? И мы сделаем такой же с человечками разных национальностей, держащихся за руки!

Поэтому с Кати, творческой натуры, как ворча звала ее старшая вожатая, рисование перекладывали на ответственную Лену. Та вздыхала и своим ровным подчерком выводила ничего незначащие слова: «За солидарность, мир и дружбу», «Пионерским звонким маршем мы идем на помощь старшим» или какой-нибудь другой лозунг в зависимости от темы газеты. Затем доставала кальку и переводила на бумагу бесконечные серпы и молоты, знамена, пионеров, похожих на древнегреческих Кор своей идеальной застывшей улыбкой. Потом работа вывешивалась видное место, и все про нее забывали до следующего года, когда администрация требовала ее менять.

— Лена, глянь, — Саша, державший лестницу с Сережей, отвлек ее от стенгазеты. — Не криво висит?

— Гирлянду бы новогоднюю сюда… — задумчиво произнесла Лена, задрав голову. Флажки натянутые поперек аллеи от одного фонаря до другого придавали дух праздника.

— Обойдутся, — Сережа слез со стремянки. — Все равно родители будут обращать внимание только на свое чадо. Не померло ли оно тут от голода и нерадивых вожатых.

— Не волнуйся, меня здесь в родительский день не будет. Честь лагеря спасена, — Лена едва слышно похлопала ладоши.

— Тоже себе встречу с родителями собираешься устроить? — Поинтересовался Саша. С украшением аллеи было закончено, и Лена увязалась с парнями относить стремянку.

— Мимо, — Лена отрицательно покачала головой. — Хочу увидеться с Катей.

Тропинка быстро вывела их к сараю сторожа, но дяди Юры на месте не оказалось. Сережа отодвинул кирпич от двери и рукой нащупал сбоку ключ.

— Давайте быстрее, — Лена нервно высматривала на горизонте сторожа, словно смерть с косой. Какими бы ни были благими намерения у Сережи, он все же влез в пусть и дурацкий, но чужой дом.

— Готово, — стремянка стояла в сарае, а ключ снова висел на месте. —

Нужно было просто довериться Сергею, — он с довольной улыбкой взъерошил волосы Саше и Лене.

— Во, — Лена скептически показал большой палец. — Конечно же, он поверит, что она туда сама вернулась

— Конечно же, он знает, что я ее вообще оттуда брал, — в тон ей ответил Сережа.

Для родителей не только приводили в порядок территорию, а готовили концерт. Не та самодеятельность для малышей от старших отрядов, а полноценное выступление. Отряд Лены и Сережи «Фантазеры» участвовал вместе с бывшим отрядом Лены «Веселые ребята» в небольшой пьесе по мотивам Красной Шапочки.

Сережа взялся руководить с таким рвением, словно в сказке участвовали не сопливые дети и угловатые подростки, а по меньшей меревыдающиеся актеры театра и кино.

Лене хотела сказать что-то про то, как ей легко и весело с ним общаться, и как она в сотый раз убедилась в том, что ошибалась на его счет. Но слова такие опасные, неоднозначные могли в одночасье испортить все.

— Мне что-нибудь нужно передать Кате? — Вместо этого спросила Лена. Упомянуть Катю — высшая степень доверия.

Сережа оторвался от сцены и посмотрел на Лену благодарными глазами.

— Тебе здесь будет лучше.

«Неужели он все еще ревнует Катю ко мне», — растерялась Лена. Но непривычная теплота в голосе, с которой он это произнес, никак не вязалась с этой мыслью.

— А, впрочем, твое дело, — в глазах Сережи заплавали льдинки, и он вновь погрузился в постановку.

Глава 15. Напиши мне письмо, хоть две строчки всего

Администрация не сразу отпустила Лену.

— Куда ты собралась? Михайлина без тебя что ли не проживет? — втолковывала ей Светлана Владимировна.

Лена была непреклонна. Катя без нее проживет, этого как раз она и боялась.

Катя продолжала писать о бабушке, но вскользь все чаще упоминала Наташу. Время от времени в письмах фигурировали уже неизвестные Лене люди.

Писать Кате ответ Лена не стала и, забрав письмо, они отправились к «Заре». Лена, аккуратно вскрыв конвертик, прямо на ходу читала письмо подруги. Продираться сквозь мелкий Катин подчерк было сомнительным удовольствием, тем более пытаясь поспеть за быстрым Сережей. Лена щурила глаза и почти беззвучно бормотала под нос.

— Слушай…, — Лена догнала Сережу. Она не знала с чего начать и по итогу спросила всё как есть. — Тебе Катя что-то рассказывала про их «девичьи посиделки»?

Сережа сорвал травинку и сунул ее в рот.

— Девичьи посиделки, — цинично хмыкнул он и отвернулся. Волосы парня перьями торчали на макушке, от чего он был бы похож взъерошенного воробья, если бы не его подавленный вид. — Водку там твоя Катя хлещет с парнями, — наконец выдавил он.

— Что? — фраза, которую сейчас услышала Лена, оглушила ее. О чем он вообще? Что за твоякатя, какое она отношение имеет к ее вопросу.

Сережа пнул подвернувшуюся шишку и также не глядя на Лену с неудовольствием сказал:

— Не понимаю, что с ней. Ее словно подменили, какие-то чужие квартиры, дискотеки, куча парней, алкоголь…

— Это все шутка, — у Лены прорвался нервный смех. — Она пишет, что сидит с бабушкой, ну хорошо… Сходила она к этой Наташке, но ведь ничего же не было.

Лена цеплялась изо всех сил за последнюю ниточку надежды.

— Катя не такая, — глухо произнесла Лена.

Сережа с жалостью взглянул на Лену:

— Дай-ка мне твое письмо.

Лена молча протянула ему конверт. Сережа пробежался глазами по письму и скривил губы:

— Интересно получается: уехал из лагеря один человек, а пишет письма нам другой. На, — он протянул Лене небольшую стопку писем, которую вынул из своего рюкзака. — Так делать нехорошо, но ты, кажется, совсем в неведении.

Елена поморщилась: это было начало конца. Что случилось тогда в ее голове, она не смогла бы объяснить и сейчас. Как могла такая любовь и дружба превратиться в отвращение. Не зря наверно говорят, что от любви до ненависти один шаг.

Письма лежали в хронологическом порядке — раздолбай Серега бережно хранил все весточки от Кати.

— Аккуратно только, — с болью в голосе произнес Сережа. Как бы он не злился на Катю, как бы не делал равнодушный вид, его любовь к ней никуда не ушла.

Елена похлопала по карманам и вытащила пачку сигарет. Забавно, но спустя столько лет ларек в поселке еще работал. Туда Елена без особой надежды заглянула, обнаружив, что свою пачку забыла дома. В ее детстве здесь сидела ярко накрашенная женщина неопределенного возраста. Она доставала деревянные счеты и гоняя пальцем кости, без зазрения совести обсчитывала своих покупателей. Елена вытащила из сыроватой пачки сигарету и сунула ее в рот. Сигарета тлела плохо, на вкус была противной и горькой. Женщина заглянула под кровати и провела рукой по гниющему полу. Вот эта доска! Нужно было только ее как-то приподнять. Спустя десять минут мучений маленький тайник открылся, и Елена нащупала деревянную шкатулку. Чернила от сырости потекли, а странички слиплись, но текст местами был еще читаем.

***

…Приятно удивлена, что вы писали мне вместе. Сережа, спасибо!

Я очень благодарна, что ты не оставил Лену одну, за это раскрою тебе небольшой секрет: завтра мы с Наташкой идем танцы! Я думала, что всю свою молодость просижу либо с бабушкой у телека, либо с Ленкой на лавочке во дворе. Очень надеюсь спереть у любимой бабули польские тени (зачем ей вообще они?) и дать Нате, чтобы она меня еще раз накрасила. С начесом, конечно, облом — короткие волосы торчат будто меня ударило током…

***

…Лена что-то говорит о моих письмах? Ради бога, молчи, иначе она этого не переживет. Так вот, Наткины подруги пронесли выпивку и пытались весь вечер меня споить.… А один из ее друзей вообще ужрался и начал ко мне лезть….

***

…Звонил отец, опять пилил мне мозг по поводу института. Тошнит от него, от «хорошей и стабильной карьеры, надежного будущего». Тошнит от вероятности торчать в местном НИИ за копейки, потому что моих предков все там знают…

Сегодня впервые не отказалась от предложения Иры и Наташи и выпила залпом стопку. Ха-ха, кажется, что пить я еще не умею…

….а спросят, почему от меня пахнет, скажу, что Анька курит, даже не совру, получается…

***

…Кажется, что вы с Леной сдружились. Я не прошу мне давать советы о том, как себя вести и что делать, Сережа. Мне советчиков и учителей хватает…

Лена перелистала пачку: письма закончились. Лена стояла в отупевшем состоянии.

Сережа смотрел на нее с растерянным видом. Он сам понимал, что невольно разрушил что-то, важности чего даже и не подозревал.

— Ты в порядке? — Он забрал у нее в письма.

Лена неясно мотнула головой:

— В родительский день я всё равно поеду к Кате в город, всё равно я здесь никому не буду нужна.

Сережа понимающе кивнул.

Глава 16. Дикая собака Лена

В поселке на остановке народа не было, что было совсем неудивительно — родительский день проводился в субботу, дачники уезжали в город вечером воскресенья. Старенький «ПАЗ», дребезжа, подъехал к девушке и с шумом открыл перед ней створчатую дверь. Выдав Лене желтоватый билетик, водитель стряхнул в окно пепел с бычка сигареты и слегка нажал на педаль газа. Автобус, переваливаясь с кочки на кочку, покатил в сторону города.

Очередное утро выдалось пасмурным и дождливым. Ливней не было, но мелкий нескончаемый дождик, казалось, уже капает всем на мозг. Сандалии Лены были грязными, а волосы распушились от высокой влажности. За окном был выученный наизусть пейзаж: пара мелких деревень, небольшой лесок, пригород. Чем ближе к Лене становилась Катя, тем сильнее хотелось выскочить из автобуса, разбив кулаком стекло с надписью «Запасный выход».

Лене открыла Катина бабушка — девушка не раз была у нее вместе с подругой, поэтому без труда нашла нужный адрес.

— Катя ушла в магазин, — пожилая женщина запустила Лену в квартиру. — Она теперь любит уйти за хлебом, а вернуться к ночи.

Надежда Петровна вернулась к вязанию, а Лене указала на книжный шкаф. Под мерное тиканье часов Лена бездумно листала первую попавшуюся книжку. Слова разбегались, не желая складываться в осмысленные предложения.

«Что я хоть взяла?», — Лена заглянула на обложку — «Дикая собака Динго. Есть дикая собака Динго, а есть дикая как собака Лена», — девушка вернула книгу на полку. Вот вам и дядя Шарик из неотправленного письма.

Часы пробили час, а затем второй. Катина бабушка уже дремала, а ее внучки по-прежнему не было. Лена барабанила пальцами по коленям. Последний автобус в поселок отправлялся довольно рано, можно было и не успеть. Не увидеть Катю, значит, еще неделю додумывать всё, что сейчас лежит где-то в комнате Саши и Сережи, домысливать и рисовать воспаленным умом картины произошедшего.

Ноги сами привели Лену к дому Наташи: ни за каким хлебом Катя не могла уйти так надолго. Булочная была через одну автобусную остановку, что в маленьком городе означало минут пятнадцать неторопливой прогулки. Да и вообще Катя вообще не любила долго гулять, тем более таскаться по продуктовым.

Лена ходила от подъезда к подъезду, пока на табличке у одного из них не увидела «Фомин Е. И., № квартиры — 69». Квартира Фоминых находилась на третьем этаже типичной хрущевки, такими был застроен ни то, что городок, но и половина страны. Лена заходила взад вперед по лестничной клетке. Что если она ошиблась, и Кати тут нет? Ната скорее всего и не помнит ее. Тряхнув подрагивающую руку, Лена надавила на дверной звонок. За те пару минут ожидания Лена успела пожалеть, что вообще уехала сегодня из «Зари» в темную неизвестность.

Вместо Наташи дверь открыл незнакомый парень с бритой головой и лет на пять старше. Лена втянула голову в плечи, стараясь не поднимать взгляд. Из квартиры звучала музыка и пахло чем-то горьким как полынь. «Шипка? — промелькнуло в голове Лены. Она не разбиралась в сигаретах — дома никто не курил, но Анька не раз жаловалась, что все нормальное сразу разбирают дачники. Остаются лишь белые пачки с вонючим отсыревшим табаком.

— Здравствуйте…, — промямлила Лена.

— Натаха, — свистнул парень и пропустил вперед Лену. — К тебе гости.

В квартире стоял легкий туман от того, что курили прямо тут, не выходя на лестничную клетку. Лена вспомнила пыльные снежинки из пятого кабинета. Тогда, они помешали сказать то, что она хочет, сейчас же туман резал глаза, словно не желая, чтобы она видела реальность такой, какая она есть.

Не вижу, не скажу, и слышать никаких объяснений уже не желаю.

— Катя у тебя? — Лена в толпе людей выцепила Наташу и под локоть вывела ее в коридор. Гостей было достаточно много, чтобы с равнодушием проигнорировать появление еще одного человека. В основном это были взрослые парни не самого трезвого вида, но Наташа не выглядела пьяной. Как и думала Лена, Наташа ее не сразу узнала — они виделись пару раз в прошлом году

— Я Лена Самойлова, подруга Кати Михайлиной, — начала нетерпеливо втолковывать непонимающей Наташе Лене. Только бы увидеть Катю и уйти.

— А-а-а, — Лена поняла, что Наташа так ее и не вспомнила. — Она в туалете блюет — беспечно махнула Ната и вернулась в гостиную.

— Катя…., — Лена увидела подругу, сидящую на кафельном полу, наклонив голову над унитазом.

— Лена? — Катя оторвалась от унитаза, но тут же прилив тошноты заставил ее склониться снова. Волосы Кати слиплись от пота и огромного количества лака для волос. Густая подводка потекла, а помада размазалась по щекам.

«Я вижу ее такой впервые».

— Наташа трезвая, ты-то чего так набралась?

— Ерунда, — рассмеялась Катя, словно не она сейчас сидела в раскорячку на полу, утирая рот ладонью. — Перебрала просто немного, со всеми бывает. Брат Наташи дембельнулся, празднуем.

Спрашивать, правда ли все то, что она писала Сереже, смысла не было.

— Почему ты мне ни о чем об этом не говорила? — со слезами на глазах спросила Лена.

— Чтобы вам было, что обсудить за моей спиной, — злобно ответила Катя. Она сразу поняла, к чему ведет Лена.

Девушка, опираясь на стену встала.

— Отдай Сереге, — Катя сунула Лене конверт. — Собиралась на почту, но… — она театрально обвела комнату рукой, — планы изменились.

— Нет, это ты изменилась, — Лена поднялась вслед за ней.

У Кати от злости перекосило лицо.

— Да что ты говоришь? «Я пойду на пение, а тебе, Катя, надо на лепение. Нарожаем с тобой детей, вместе в садике будут, а потом в одной школе», — похоже передразнила ее Катя. — Ты меня хоть раз спросила, чего я хочу?

— А ты меня? — Взвилась Лена. — Я всегда шла тебе на уступки.

Катя, задумавшись, замолчала и, подавив рвотный позыв, отчеканила:

— Я думала, что я потеряла себя. Но нет, это ты потеряла меня. И теперь, у тебя не осталось ничего.

Глава 17. Ветер перемен

— Идиотка, — подошва сандалий зло шлепала по мостовой. — Просто почувствовала свободу от родителей и пустилась во все тяжкие.

На последний автобус Лена едва успела — утренний водитель, увидевший в зеркало знакомую девушку, дал по тормозам. Автобус неспешно поехал по своему маршруту: пригород, пара деревень, небольшой лесок, поселок — конечная.

Письмо Кати прожигало насквозь сумку, стоящую на коленях, заставляло тлеть уже загорелую кожу. Жар проникал в мягкие ткани, добирался до костей.

Злость понемногу прошла, и теперь Лену не покидало ощущение, будто все происходит не по-настоящему. Катя уплывала от нее как песок сквозь пальцы. Да и была ли это Катя? Девушка из писем Сережи, незнакомка в квартире Наты.

«Что я сделала не так? Когда упустила момент?»

Автобус подпрыгнул на кочке и Лена, погруженная в свои мысли, уронила сумку. Нехитрое содержимое вывалилось на грязный пол. Лена потянулась за вещами: кошелек, связка ключей (к себе домой она так и не попала)… Где письмо?

— Держи, дочка, — жилистая, морщинистая рука положила ей на колени сложенный тетрадный лист. — Вылетела бумажка. Конверта нигде не вижу, — как бы извиняясь объяснила пожилая женщина.

Лена обшарила пол глазами. Конверта не было.

— Нагорьево, — буднично объявил водитель и нажал на кнопку. Мать, волоча с тяжелый пакет в одной руке и пятилетнего сыном в другой, медленно сошла по ступенькам и ступила на промокшую землю. Лена заметила, как ребенок держит в руке бумажную галку. Она была сделан на редкость удачно, видно, что малыш уже перевел на них десятки, а то и сотни тетрадных листков. Картину портитили только темные квадратики и какая-то надпись сбоку

«Конверт!!» — Лена аж привскочила.

— В Тараново кто-то выходит? — Водитель услышал в ответ тишину. — Ну, значит до конечной.

В этот момент Лена поняла, что проиграла. Тонкий конвертик был словно стеной отделяющей стабильную, надежную, правильную до скрипа зубов Ленину жизнь, от вихря Катиных мыслей, но сейчас она рухнула

Заглянуть в письма, которые ей дал Сережа, значило попытаться оправдать Катю, найти объяснения ее поступкам, прочитать это письмо — значит влезть в Катину, уже измененную душу. Влезть — значит предать ее.

Лена опустила глаза на беззащитный теперь тетрадный лист.

Попытайся меня понять, я больше не хочу отношений.

Жар добрался со самого сердца. Вопрос о чтении письма больше не стоял.

Мне становится все сложнее писать тебе в ответ. Сквозь твои письма я чувствую, что ты мой верный друг, но… Ты знаешь, что я всегда хотела, чтобы во мне видели меня. С детства я ненавидела, когда меня с кем-то сравнивают, кого-то ставят в пример. Но не потому, что хотела быть лучше. Мне в этом далеко до упорной, целеустремленной Ленки. Я просто хотела всегда быть собой: Катей Михайлиной. Но кто такая Катя Михайлина? Я будто струя воды из источника в «Заре» — приму любую форму. Я чувствую, как меняется страна, и, Сережа, мне очень страшно. Словно земля уходит из-под ног и исчезает последний островок стабильности, который был. Завидую тем, у кого есть установки и идеалы, потому что у меня ничего этого нет.

Поэтому я так боялась отношений: меня пугала мысль, что кто-то, для кого я всего лишь красивая картинка, заставит меня поверить в то, что я действительно такая: милая, скромная, хорошая и на этом… все? Но ты вернул мне меня. Я могла быть любой и верила, что смогу дышать свободно.

И только когда я уехала и осталась одна, я поняла, что с тобой я тоже задыхалась. Иногда заботы, любви и контроля в твоей жизни становится настолько много, что вместо опоры они становятся сетью, единственный способ избавиться от которой — это порвать со всем. Попытайся меня понять, я больше не хочу отношений. Прости меня, если сможешь.

К.

Автобус прибыл в поселок, и толпа пассажиров разбрелась в разные стороны, спеша успеть до своего участка пока снова не заморосил дождь. Лена, не разбирая дороги. шла к «Заре». Впервые слезы катились по ее щекам, не останавливаясь: она совершенно не знает Катю — письмо поставило бесповоротную точку на месте вопросительного знака. Человек жил, переживал, любил, веселился, страдал рядом с ней. Она считала ее лучшей подругой, но не представляла, что на самом деле творится в ее душе. Лене хотелось выть от жалости к себе и к Кате.

По листьям снова застучало. Лена спряла письмо и подняла вверх. Прохладный дождь бил по лицу и стало немного легче.

У лагерных ворот она заметила Сережу, он высматривал ее.

— Поездка не удалась? — Вполголоса произнес он.

Вместо ответа Лена прижалась головой к его плечу. Лицо Лены опухло от плача, а волосы прилипли к щекам. Лена дрожала от холода, блузка и юбка промокли насквозь, ноги заляпаны грязью почти до колен — она шла напролом по всем лужам.

— Это от нее, — Лена, оторвавшись от Сережи, вынула мокрый листок.

Слезы опять полились рекой, а дождь словно не желая проигрывать полил еще сильнее.

— Всё потом, — Сережа неуклюже приобнял ее одной рукой и повел к домику.

Родители уже разъезжались по домам: концерт отыграли, а для долгих вечерних посиделок погода была, что называется, не лётная

— Иди давай, на сегодня хватит. С детьми я сам разберусь. — Сережа попрощался с Леной у крыльца.

В комнате Лену уже ждала Анька. Похоже, до этого она валялась на кровати — покрывало было смято, а раскрытый журнал валялся рядом. Но что-то заставило ее подняться, и сейчас она ледяным взглядом буравила Лену, стаскивающую одежду.

«Увидела, как меня Сережа провожал» — буднично подумала Лена.

— Шалава я, двуличная, — Лена усталым голосом ответила на немую агрессию. Сил чтобы вступать в перебранку не было. Анька скривилась и опять легла читать журнал, задрав ногу на ногу.

Лена укрылась с головой одеялом и свернулась калачиком к стенке. Бесконечный день закончился.

Глава 18. По любви хочу

Смена потихоньку приближалась к концу. Дети, уже успокоившиеся и привыкшие к лагерю, снова начинали ныть, но уже по другому поводу, нежели в начале смены. Даже самые нежные мамины дочки, плачущие по дому, обзавелись подругами и теперь отказывались уезжать из ненавистного в первые дни лагеря.

На зарядке Сережа все делал вполсилы, едва поднимая руки и ноги. Под глазами залезли тени, а само лицо имело синеватый оттенок.

— Я звонил ночью. Таскался по всему поселку, нашел наконец аппарат. — Отрывисто говорил Сережа. Казалось, что сжимать и разжимать губы ему было невыносимо сложно — Ее не было дома. Разбудил бабушку, она думала, что Катя спит. Сейчас был — звонил опять. Она накричала. Сказала, что теперь бабушка все знает и никуда ее не пустит. Повесила трубку.

Лена прикусила губу. Ну же, радуйся, Катя опять твоя. Они расстались, как ты и хотела. Но счастье совсем не ощущалась: Катя была далеко, а Сережа так близко, что Лена чувствовала, будто в этом письме Катя бросила и ее. Бросила, выбрав свободную жизнь и поиск себя. Теперь делить было нечего — они были в одной лодке, а точнее за ее бортом.

А лагерь жил как раньше, не обращая внимания, как изменились два человека. Все также по утрам будил пионеров и октябрят горн, дальше шла зарядка от Аньки или физрука, линейка, поход в столовую… и так далее до отбоя. Никому не хотелось упускать последних лагерных деньков: все чужое казалось мелким и незначительным. Были только новые друзья и новые влюбленности, которыми щедро одаривала всех «Заря». Лишь пара девчонок переглянулась, когда ветреный балбес Сережа вдруг появился на при полном параде: выглаженная рубашка вместо вытянутой грязной футболки, шорты, пусть не новые, но строгие как на картинках с пионерами и главное галстук — он сиял на его шее, но не как часть знамени, чего-то важного и далекого, но одновременно близкого и повседневного, а как протест. Весь его внешний вид противился Катиной «перестроечной» свободе, и он, потеряв ее, пытался зацепиться за что-то вечное.

Лене казалось, что она смотрит в зеркало, и вместо Сережи ей чуется она сама. Теперь они подолгу молча сидели вместе: аккуратные головы, опрятная, строгая одежда и два алых галстука, горевшие на шеях. Все было понятно и без слов.

— Я для нее на все готов. — Сережа сорвал травинку и сразу отбросил. В редкие моменты разговоров, он говорил только о Кате. Они шли после отбоя по узкой протоптанной дороге сквозь заросли травы. Невдалеке шумел камыш, перебивали друг друга сверчки и лягушки. — Она хоть тебе то пишет?

Лена заколебалась. Катя действительно ей писала: письмо пришло почти сразу после Лениного возвращения в лагерь. Катя в несвойственной ей манере извинялась за произошедшее. Лена вяло пробежалась глазами по письму и сунула его к остальным. Голова становилась чугунной при мысли, что нужно что-то отвечать, а взять в руки листок и ручку, казалось чем-то невозможным. Катя не успокаивалась и писала еще и еще. Ворох не отвеченных писем висел, словно камень на шее, утягивая Лену на мутное илистое дно лагерной речки. Не отвечать Кате было стыдно, а отвечать — невозможно. Ее письма постепенно становились все короче, и Лена, переборов себя, отправляла похожие отписки в ответ. Не перечитывая то, что написала, она засовывала письма в большой железный ящик на почте. В них Лена сухо сообщала, что все хорошо, в таком же вежливо отстраненном тоне получала ответы от Кати.

— Понятно. — Горько усмехнулся Сережа, по-своему истолковав молчание Лены.

Жалость к Сереже смешивалась с жалостью к себе и в сердце Лены превращалась во что-то липкое словно овсяная каша размазанная по щербатой столовской тарелке, но одновременно дурманящее словно запах сосновой коры, нагретой июльским солнцем. Камыши шумели невыносимо громко, обещая скрыть все, что будет сделано и сказано 25 июля 1989 года в пионерском лагере "Заря"

«Я люблю его. — В голове Лены все стало просто и ясно. — Я сделаю все, чтобы он был счастлив».

Глава 19. Все, о чем тревоги и мечты, это все ты

И Лена роковым образом сдержала свое обещание.

Хотелось врать себе, что Катя нужна ей любой, но волшебная дымка, обрамляющая ее подругу, рассеялась и словно под дуновением ветра окружила Сережу. С детства Лена носила очки: сказалась наследственность и рано возникшая любовь к книгам, но, казалось, что они все это время не выполняли свое назначение. Она словно видела Сережу впервые, будто все это время она позволяла своему большому минусу жить своей жизнью, и только сейчас картинка стала четкой и ясной.

Письмо Кате, игра в главном корпусе, посиделки в дождь в столовой.… Там он был настоящим: умным, отзывчивым, веселым. Катя по привычке забрала всё себе и выбросила, наигравшись.

Во время трудовой деятельности Лена наблюдала за Сережей, водящем малярной кистью по турнику. Он был с ней почти одного роста, немного сутулый и худощавый. Рука с выступающими венами динамично взлетала вверх и вниз, покрывая вертикальную стойку слоем краски. Сейчас он был одет ровно так же, как и в первый день: грязные треники и широкая футболка, парадная одежда, которую он носил после расставания с Катей, осталась в корпусе — вожатая не дала портить галстук. Сережины глаза были сосредоточенно прищурены, будто он не красил не турник, а часть ракеты, которую будут запускать в космос.

— Опять пытался поговорить с ней, — не отрываясь от работы, едва слышно проговорил он. Недалеко от них с Леной вертелись Валера с Сашей, вместе с парнями из старших отрядов, таская ветки для последнего костра. — Обозвала нытиком и кретином, сказала больше не звонить ей.

Теперь они неосознанно избегали называть имя Кати между собой, заменяя его местоимением.

— Может быть, тебе правда нужно отпустить ее? — неуверенным шепотом ответила Лена. Она аккуратно сунула кисть в ведерко и стянула перчатки.

— Я не хочу ее отпускать, — Сережа кинул свою кисть в то же ведро так, что брызги черной краски попали на голые Ленины ноги и потер глаза. На белых глазных яблоках выделялись ярко красные сосуды то ли от едкой краски, то ли от того, что Сережа готов был заплакать. — Но я не знаю, что мне нужно еще сделать. Я так… запутался, — он плюхнулся на стоящую рядом скамейку, роль которой выполняла доска, опирающуюся на два чурбана, и уткнулся лицом в ладони. — Только ты одна со мной возишься, ничего не просишь и ни на что не жалуешься.

— И мы пройдем через это вместе, — Лена сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь. Сережа не видел, что щеки Лены горели, и их красный огонь выдавал плохо скрываемое, гадкое, стыдное, но неотвратимое удовольствие: ему нужна она, а не Катя. Пока он сам этого не понимает, но нужно просто немного подождать, немного потерпеть и тогда он увидит, что никого лучше Лены для него нет, и не может быть.

— Я сделаю все, чтобы тебе стало легче, — Лена умоляюще смотрела на Сережу.

— Ты замечательная, — он обратил взгляд на Лену, и она увидела, как на его губах теплится слабая улыбка.

— Значит как всегда после отбоя?

Глаза Сережи потемнели, став глубокими как темное ночное небо, а улыбка сошла с лица. В нем словно что-то боролось, не давая дать ответ на Ленин вопрос.

— Не знаю… наверно… да… — наконец промямлил он и, подхватив ведерко с кистями, направился в сторону сарая сторожа.

Лена и Сережа встречались у берега реки, чтобы проскользнуть мимо острого взгляда других обитателей лагеря незамеченными. Сегодня была очередь Сережи проводить свечку, поэтому сразу после вечерней линейки, пока еще не пришла Анька, Лена проскользнула в комнату вожатых в своем корпусе. В полумраке комнаты она оглядела себя в зеркало и осталась недовольна. Перед ней стояла нахмуренная девушка с пушащимися волосами, убранными в пучок, из-за чего голые щеки казались еще толще. Нос, усыпанный веснушками, украшал расковырянный прыщ, а на ногах краснели волдыри от комаров.

Совсем не вовремя перед глазами возникла Катя, какую она видела в последний раз. С иссиня черными волосами, обычно гладкими и спадающими на узкие белоснежные плечи, а тогда начесанными и залитыми лаком. Она презрительно щурила карие, густо подведённые глаза, кусала накрашенные губы. Катя была красива и так, но Лене захотелось взять мокрую салфетку и стереть всё, оставив перед собой, в своем сознание только тот образ Кати, который был ей давно знаком и мил. Но как не пыталась Лена, перед ней стояла новая, чужая Катя, словно старшая сестра ее подруги

Луна вышла из облаков, и в комнате стало совсем светло. На циферблате часов было уже половина одиннадцатого, свечка должна была закончиться. Лена, стараясь чтобы половицы не заскрипели, проскользнула за Анькой и Валерой, держащим в руке зажжённую свечу, и направилась к пляжу. Сережи еще не было и Лена, стянув с себя сандалии, стояла по щиколотки в ледяной воде, пытаясь привести мысли в порядок. Здесь они купались с Катей, поклявшись быть всегда вместе, а теперь та же вода холодом обжигает ее одну.

Прошлое еще полчаса, а Сережа так и не появился. Лена вышла из воды и, ступив на холодный песок, начала обтирать ноги.

На пригорке возникла невысокая фигура человека, луна светила в спину и было плохо различимо лицо. Он кого-то высматривал, крутя головой в разные стороны, и остановив взгляд на Лене, сбежал вниз к ней.

Сережа бежал, зачерпывая полное кроссовки песка, спотыкаясь о развязавшийся шнурок. Он вплотную приблизился к Лене. В его глазах горел нехороший огонь, а грудь взымалась от прерывистого дыхания.

— Сережа, — только и смогла произнести Лена.

Не говоря ничего, он обнял руками ее талию, и Лена покорно закрыла глаза. Все течет, все меняется. Завтра придет осознание всего, сейчас есть только пляж и тепло чужого тела.

— Мне нужно будет уехать завтра, — Сережа оторвался от нее. — Ходил к старшей отпрашиваться.

— Так долго? Она же ложится спать почти сразу после отбоя.

— Понимаешь, — Сережа поднял маленький плоский камушек, присел и зажав между большим и указательным пальцем запустил его по воде. — … Три, четыре, пять, — под нос пробубнил он.

Сережа тянул время.

— Мне опять сбегать позвонить было нужно.

— Кому? — Лена почувствовала, как крупинки песка и ракушек впились ей в ступни.

— Другану надо помочь, — совсем другим окрепшим и уверенным голосом ответил Сережа. — На доверии, Лен, — он увидел замешательство девушки и опять притянул ее к себе.

— На доверии, — Лена выдохнула и прижалась Сереже.

Любить — значит безусловно доверять. Лена любила, а значит доверяла.

Глава 20. Яблоки на снегу

Поляна под последний костер в целях пожарной безопасности находилась в отдалении от лагеря. Уже сейчас там была сложена целая гора веток и бревен, не хватало только канистры бензина из сарая дяди Юры. Толстые бревна, приготовленные заранее, еще в начале смены, отсырели за несколько дней проливных дождей, и несмотря на то, что опять было сухо, к последнему костра они бы не успели высохнуть. Шли последние приготовления к послезавтрашнему вечеру: Валера вместе с группкой ребят из хора разучивал прощальные песни, девочки шептались по углам, обсуждая кому подписать пионерский галстук — показатель высшей симпатии в лагере.

После завтрака Лена еще раз пробежалась глазами по списку, висящему у входа в четвертый корпус. Все дети из ее отряда были при деле: кого-то сразу из столовой увел с собой Валера, часть мальчишек потащилась с Сашей на футбол, девочки вместе с Лизой в главном корпусе писали прощальные открытки для пацанов.

Ее литературного кружка сегодня не было и заняться было не чем, Лена была предоставлена самой себе. В одиночестве опять накатывали мысли о Кате. Да, она поступает неправильно, но разве сама Катя сделала все верно? Ей не нужен Сережа, не нужна его любовь и забота, она только брала у него, ничего не давая взамен, а потом бросила.

«Я совсем не хочу ее терять, — убеждала себя Лена, — мне важно, чтобы у нее все было хорошо. Но я совсем не знаю, что для Кати значит это слово».

В своих мыслях Лена ходила по кругу и в конце концов приняла решение: Катю, которую она знала и любила, уже не вернуть. Можно сколько угодно обманывать себя, говорить о принятии, только легче от этого не станет. Она позволит Кате жить, как она сама хочет, но и Катя должна будет принять то, что они теперь с Сережей вместе. Лена все расскажет, когда вернется домой из лагеря.

В голове немного просветлело, и накатывающая тошнота чуть отпустила. Вечером приедет Сережа, и они опять будут вместе.

Пока она решила зайти к Лизе и проверить своих девчонок. Для кружка кройки и шитья, где сейчас вовсю писались и рисовались открытки, был выделен большой просторный кабинет.

У стены к ряд стояли швейные машинки, а на плакатах на стенах румяная девочка показывала, как нужно обращаться с утюгом. В шкафу стояли книжки по шитью и вязанию, а также лежали кружевные салфетки с приколотыми булавками кусочками бумаги. К ажурной белой салфетке было прикреплена бумажка «Самойлова Лена, 2 отряд, 1987 год», Лена сама связала ее пару лет назад. Рядом лежала точно такая же, но с подписью «Михайлина Катя, 2 отряд, 1987 год», но никто не знал, что ее тайком ночью связала Лена.

Катя терпеть не могла вязать, ее нитки постоянно путались и завязывались узлами, петли съезжали со спиц и распускались. Светлана Владимировна, Светка, пыталась усмирить нрав воспитанницы и засунула ее в самый скучный по мнению Кати кружок. Лена открыла шкаф и пальцами смахнула пыль с салфетки. Тогда она не спала ночь, в темноте почти на ощупь распускала Катину салфетку и перевязывала ее заново.

Воспитательницы и вожатые были довольны: будет что показать на родительском дне, а тем временем Катя разминала мозолистые пальцы Лены, дремлющей на ее плече.

Сейчас же за партами сидели девчонки из ее отряда: их было немного, куда охотнее родители отпускают в лагерь мальчишек, чем маминых дочек. Вот высунув язык, выводит кривые буквы Аллочка Медведева, на пару со своей соседкой Жанкой, рисующей большой желтый цветок. А первый день смены их держала за руки Катя. За ними сидела Вероника Лобанова, тихая лопоухая девочка, она постоянно отпрашивалась у Лены просьбой сбегать в первый отряд к старшей сестре и ни с кем другим не общалась.

«Какие они все разные, — подумала Лена. — Мы три недели провели вместе, а я их почти не знаю. Сколько секретов таит в себе человеческая душа? Так ли просты как две копейки Алла и Жанна? Что творится в голове Вероники? Какие они, другие девчонки ее отряда?»

Лена молча кивнула заметившей ее Лизе и улыбнулась заметившим ее девочкам.

— Света, передай листок, — Лена отодвинула стул и села на заднюю парту.

Тонкая лягушачья ручка в цыпках протянула ей листок и железную банку из-под кофе с разномастными карандашами.

Лене хотелось порадовать Сережу, пусть глупым подарком. Она сложила листок пополам и быстро нарисовала на обложке открытки дурацкого усатого зайца со сломанным черенком лопаты, а внутри подписала лагерную кричалку:

Помни юные годы,

Помни светлые дни,

Помни лагерь Заря,

Где познакомились мы.

— Кому дарить собираешься, Лен, — около ее парты возникла Лиза.

— Не знаю, — Лена быстро засунула карандаши обратно в банку и встала. — На костре решу.

— Лиза, а как правильно "ромонтичный" или "рамонтичный"? — глупая Алла, подбежавшая к Лизе, дернула ее за край юбки.

Пока Лиза разбиралась со своей воспитанницей, Лена отправилась к столовой. У входа она соберет своих детей, и они пойдут обедать. Затем сон, свободное время, ужин, и уже потом должен приехать Сережа.

Слегка сводило живот от волнения и предвкушения.

Сережа успел прямо к началу линейки и встал на противоположном конце от Лены. Глаза парня нервно бегали, каждые пять секунд он ощипывался: то пытался потуже затянуть галстук, то наклонялся, чтобы поправить шнурок.

— Где всегда, — только и бросил он, оставив проведение свечки и укладывание спать отряда на Лену. Ссутулившийся Сережа, сжав кулаки, быстрым шагом скрылся за кустами.

Лена, поддалкивая мальчишек, повела отряд к корпусу: вся радость от приезда Сережи слетела, обнажив неприглядную правду, которую Лена, как и много другое не хотела признавать: он бы никогда так не поступил с Катей. Представить, как Сережа холодно бросает ей короткую фразу, а затем уходит, оставив одну было невозможно. Чтобы не случилось, он всегда был с ней подчеркнуто добр, улыбчив и вежлив, и сама того не осознавая Лена желала от него такого же.

Закусив губу, она с мокрыми глазами смотрела, как укладываются спать девчонки.

«Как же так, он же был со мной так добр, сам первый проявил чувства, а сейчас будто забыл всё», — думала Лена, но пожаловаться было не кому.

Он ждал ее на условленном месте, сюда он и пошел сразу после линейки. Капельки воды стекали по лицу, Сереже было не хорошо, раз он решил умыться ледяной речной водой. Лена прятала за спиной открытку, не зная с чего начать: какой Сережа перед ней стоит? Вчерашний, который нежно обнимал ее или холодный сегодняшний?

— Все хорошо? — Он убрал прядку Лениных волос за ухо.

Можно выдохнуть, Лене просто показалось: он устал в дороге, у друга проблемы, кто-то нахамил в автобусе, да мало ли что может произойти.

Сережа мягко прикоснулся к Лениным губам, но ее вдруг словно ударило током. В распахнутых глазах расплывались песчаный высокий берег, лагерь неподалеку и высокие, уходящие макушками в небо сосны. Сережа не замечая этого, с закрытыми глазами гладил Лену по спине. От него шел кисло-сладкий, едва различимый запах яблок, Антоновка из сада бабушки. Так пах только один человек и Лена знала, что ошибаться она не может. Сережа ездил к Кате.

Глава 21. А любовь Катюша сбережет

— У нее был? — Лена со злостью оттолкнула парня от себя. Дурацкий заяц на валяющей на песке открытке с насмешкой оскалился: неужели поверила в сказку про «друга в беде».

— Да, я переживаю за нее, — вспылил Сережа. — Несмотря ни на что, Катя мне не чужой человек.

— Ну и что же было в городе, что ты сам не свой приехал?! — Ногти впились в ладонь, оставляя после себя полукруглые лунки. — Не принял тебя твой «друг» с хлебом с солью?!

«Сложно верить человеку, когда все началось с обмана, — Елена засунула письма себе в сумку. Она словно в трансе просидела несколько часов, держа размокшие куски бумаги в руках. — Зато в шестнадцать лет было легко верить в то, что все делается для твоего блага и с хорошими намерениями».

— Я сказал про друга, чтобы уберечь тебя, — Сережа поднял открытку с песка и аккуратно отряхнул. — Можешь мне не верить, но я же видел, в каком состоянии ты приехала в тот день от нее…

— Как замечательно! — Лена рассмеявшись, прервала Сережу. Каждое слово делало ей больно. — Можно страдать по одной, а целовать другую!

— Я ей не нужен, — нетвердым голосом произнес Сережа. — И сегодня еще раз убедился в этом своими глазами. Я просто хотел закрыть эту страницу своей жизни, последний раз открыто поговорив.

Злость внутри сдулась как воздушный шарик: Сереже больно, он хочет людям только хорошего, пусть и совершая ошибки.

— Она знает о нас? — Они направились обратно к лагерю. Атмосфера не располагала к долгим прогулкам.

Сережа отрицательно покачал головой.

— Просто сказала, что я могу встречаться с кем угодно лишь бы оставил ее в покое, — безучастно ответил он.

— Может быть, нет смысла тянуть?

— Может, — также безжизненно согласился Сережа.

— Ну вот и все, — утром Сережа показал Лене незапечатанное письмо.

— Не дашь мне прочитать?

— Зачем тебе лезть в эту грязь? — Сережа заклеил конверт и поморщился. От клея во рту стало кисло.

«Назад дороги нет», — подумала Лена. Может еще есть время выхватить, разорвать письмо, а с ним и отношения с Сережей.

— Иди один тогда, — она отвернулась от Сережи и поскребла ногтем деревянную стену корпуса, в котором он жил. Краска беспощадно слезла, а на душе было гадко.

— Я пошел, — развел руками Сережа.

— Иди глухо, — повторила Лена. Глупо было ждать, что он с радостью понесется на почту. Опять ее хрупкое счастье было в руках у Кати. Лена не сомневалась в том, что стоит Кате только намекнуть, и Сережа послушным псом будет лежать у ее ног.

Лена зажмурилась: пожалуйста, обернись, подбеги ко мне, соври, обмани, сделай что хочешь, но заставь поверить, что любишь меня, и Катя ничего не изменит.

Звук шагов удалялся и скоро затих: Сережа свернул за корпус и по главной аллее направлялся к выходу из лагеря.

— Уснула? — облокотившись на перила крыльца, поинтересовался Саша и, помолчав, добавил, — Дура ты, Ленка. Хорошая, но дура.

Саша, разумеется, все слышал, став невольным свидетелем разговора. Когда голоса затихли он решился, наконец, выйти из корпуса, но наткнулся на Лену. Она стояла вытянувшись по струнке с плотно прижатыми к телу руками и крепко зажмуренными глазами. Конечно, Лена не была похожа на спящую, скорее на солдата на карауле.

«Дура», — устало подумала Лена.

Тяжесть навалилась на все тело. Произошло слишком много всего для пары недель, Лена вдруг почувствовала что очень хочет спать. Она пощупала лоб.

— Не понимаю…, — вяло пожаловалась она Саше. Тело облило холодным потом, а перед глазами замелькали мушки. — Я в медпункт, — заплетающимся языком пролепетала Лена.

Ноги стали ватными, а в глазах потемнело. Уже не видя, Лена сделала шаг наугад и уткнулась лицом во влажную мягкую траву.

Длинные люминесцентные лампы потрескивали на потолке, заливая небольшое помещение холодным больничным светом. Лена лежала на неудобной холодной кушетке с мокрым полотенцем на лбу

Сквозь щель между ширмой и стеной она заметила Светлану Владимировну, сидящую за столиком медсестры. Она, облокотившись на него, дула на чашку с дымящимся чаем.

Лена спустила ноги на пол и села. Мокрое полотенце гулко шлепнулось на пол, и Светка вздрогнула.

— Ложись, ложись, — она мягко надавила на Ленино плечо, — ты приболела, отлежишься и к костру будешь как огурчик.

— Ни кто не заходил? — С надеждой поинтересовалась Лена.

Светка со вздохом встряхнула градусник и сунула Лене под мышку

— Черти-чё в эту смену творится, — по-бабьи пожаловалась она. — Медсестра вот уехала. Вожатые шастают туда-сюда, когда хотят, — она нахмурив брови посмотрела на Лену.

Вожатая вытащила градусник и подняла его на свет. Полоска ртути дошла до отметки 37, 5.

— Дорофеев заходил, только я не пустила. Тебе нужен покой.

Лена отвернулась к стенке

— Все, спи, — Светлана Владимировна щелкнула выключателем, и в домике стало темно.

Окно скрипнуло, и из раскрытой створки упал сложенный листок

«Больше никогда в жизни не напишу и записки. Хватит с меня», — Лена со стоном развернула бумажку.

Лена! Ты меня очень испугала, надеюсь, что сейчас с тобой все хорошо. Я рад, что был вместе с тобой в «Заре», потому что ты чудесная девушка. Дальше будет только лучше, поверь мне!

С.

Лена положила листок под подушку и закрыла глаза. Правление Кати закончилось.

Со временем Лениного выздоровления вожатая немного прогадала. Пионеры уже разошлись по корпусам, завтра после завтрака отъезд. Где-то неподалеку бренчал на гитаре Валера. Искры прощального костра улетали в звездное небо.

«Скоро август», — сонно подумала Лена и уткнулась в плечо Сереже. Смена в «Заре» закончилась.

— Помнишь, как в начале смены мы также сидели вместе под ночным небом?

Сережа бессмысленно чертил палкой по земле, не обращая внимания на Лену.

— Что-то случилось? — скорее по привычке, чем действительно волнуясь спросила Лена. Она была уверена, что все уже позади и ничего плохого с ними случиться больше не может.

Сережа бросил палку в костер и выдохнул.

— Мне ответила Катя. Написала, что желает нам обоим счастья. — Выдавил из себя он. — Подальше от нее.

Глава 22. Где-то я это уже слышал

В 9 утра к воротам «Зари» подкатил большой жёлтый автобус, и немолодой лысеющий водитель посигналил пионерам — пора было уезжать. Усадив своих детей и в последний раз пересчитав их, Лена уставилась в окно.

Ночь после признания на костре прошла в бреду. Чужой голос из ее горла успокаивал Сережу, чужие руки, растущие из ее тела, прижимали его к себе. Сережа со стиснутыми зубами бормотал ей что-то про Катю, про то, что пешком, напрямик через лес, уйдет к ней, лишь бы только она его приняла, и больше никогда ее не отпустит. Он во всех подробностях вспоминал про Катины руки, Катин смех, Катины губы и… продолжал сидеть у догорающих полешек, прижавшись, словно испуганный грозой ребенок, к Лене.

Спустя полчаса сталосовсем тихо, у костра остались только они вдвоем. Лена огляделась: заросли травы недружелюбно темнели, а дальше начинался лес.

— Пошли, — негромко позвала она, и он пошел.

Трава была холодная и влажная от выпавшей росы, осока резала загорелые руки и ноги, оставляя на них короткие и болящие ранки. Лицо Сережи темнело над ней, загораживая небо, а по нижней части тела растекалась тягучая боль. Ногти загребали землю, и по всюду на коже и на одежде оставались землисто-зеленые следы. Сережа глухо выдохнул и, отвернувшись от Лены, подтянул штаны.

— Встаешь? — Сережа протянул Лене руку.

Снизу вверх он казался непропорциональным и еще более дурацким, чем обычно, что придавало ему какой-то трогательный, беззащитный вид. Лена одернулась и села, по-турецки сложив ноги.

— Я люблю тебя, — внятно, словно объясняя себе самой, произнесла она.

Сережа присел на корточки, рассматривая Лену, словно в первый раз.

— Нужно идти в корпус, Лена.

Лена провела по острому краю травинки, отчего на подушечке пальца выступили пара красных капелек.

— Все хорошо, я догоню, — Лена откинулась назад на холодную листву, а Сережа не стал настаивать.

Сережа вообще никогда не настаивал, Елена вышла из домика и ступила на промерзшую землю. На улице заметно потемнело, что поделать, осень. Никогда не настаивал, никогда не злился, не повышал на Лену голос и не оскорблял. Он просто уходил: в себя, к кому-то другому или просто в никуда, оставляя ее барахтаться одну.

Весь его вид, напоминавший побитого щенка, нуждающегося в том, чтобы его обогрели, и приласкали, заставил Лену забыть о минутах боли и стыда на поляне. Пусть в сумке лежит вся смятая и грязная от травы и земли блузка, пусть придется объяснять маме от чего Катя больше не приходит в гости, а оставшись одной мучительно высчитывать по календарику начало менструации, сейчас это не важно.

Она повернулась к Сереже, сидевшему рядом с ней, и попыталась завести разговор:

— Мы же еще увидимся?

Нет, не так, Лена быстро поправила себя.

— Когда мы еще увидимся, Сереж?

Сережа совсем оброс за эти несколько недель, и так небрежная стрижка стала совсем буйной. Его ненадолго хватило одеваться подчеркнуто педантично, назло Кате и всем остальным, считавшим его лишь клоуном и придурком с ветром в голове. Протест был отброшен за ненадобностью и пропавшим у протестующего желанием сопротивляться.

— Не знаю… Хочу побыть один, — автобус подскочил на кочке, отбросив Лену к Сереже. На вытянутых руках он отодвинул от себя девушку и сдвинулся к самому краю автобусного сидения.

— Ты же знаешь, что я всегда рядом, — в носу защипало, а комок в горле не дал договорить. Разве это честно, что она пожертвовала ради него всем, а он так отворачивается.

Лена набрала побольше воздуха и продолжила:

— Я всегда рядом и всегда буду на твоей стороне.

Невдалеке показался вокзал с плотно сбитой толпой людей, прикладывающих ладонь козырьком ко лбу и всматривающихся, в ожидании автобуса. Это родители встречали своих детей, вернувшихся со смены в «Заре». Сережа накинул рюкзак на плечо и соскочил с автобусной ступеньки.

— Кате ты такое тоже говорила.

Глава 23. Друг мой, прощай!

Август тянулся бесконечно. Лена, укутавшись в старый вязаный свитер, сидела в гамаке, поджав ноги. Она в сотый раз перечитала записку от Сережи, подброшенную ей тогда в медпункт.

Тем вечером она не заметила телефонный номер на обратной стороне листка, а сейчас казалось, что звонить уже нет смысла. Она специально напросилась с родителями на дачу, чтобы помучать его, но мучалась только сама.

В конце недели не выдержала, сорвалась. Лена, не снимая верхней одежды, прошла в гостиную, где стоял аппарат и набрала впечатавшиеся в память цифры. Телефонный гудки и стук сердца эхом раздавались по квартире, прежде чем она услышала:

— Алло.

Голос мужской, не Сережин, но… Совсем знакомый.

— Алло, алло, говорите, — парень на другом конце провода нетерпеливо подгонял Лену.

Лена молча положила трубку и достала из кармана записку. На нее смотрела буква «С» вместо подписи в конце. Буква «С». Это не письмо Сережи. Тогда к Лене приходил Саша, на глазах у которого ей стало плохо.

Паззл сложился.

Лена свернулась калачиком, подтянув коленки к груди. Вот оно что получается. Катя никогда не принадлежала ей. Она росла словно одуванчик, попавший в трещину в асфальте маленьким семечком и готовый в любой момент улететь в поисках чего-то нового. Катя была сама по себе, оставленная родителями — фанатиками своего дела на попечение бабушке. И каким бы заботливым садовником не была Лена, как бы не был красив и отгорожен от всех невзгод высокой изгородью ее сад, ни полевые цветы, ни тем более одуванчики тут не растут.

А Сережа никогда не станет заменой Кате. Не той настоящей, а эрзац-Кате, существующей только в Лениной голове. Вот так дружбу Лена предала сама, а любовь, словно в отместку вернула должок

Часы на стене пробили четыре. Пора было возвращаться к родителям.

И снова дождь. Народ недовольно переступал с ноги на ногу, раздраженно высматривая автобус и бросая косые взгляды на более везучих из них, успевших влезть под крышу остановки.

Катя.

Она стояла среди них, маленькая, замерзшая, мокрая насквозь и совсем не желавшая замечать Лену. Лена со вздохом прошла вперед, и купол ее зонта накрыл голову девушки.

Катя притянула Лену к себе, уткнувшись носом в плечо.

— Я любила тебя, — прошептала Катя, — как никто другой. И сейчас люблю, и мне плевать на него, Лена! Мы обе наделали ошибок, но…

Лена почувствовала, что на том месте, где должно отчаянно гореть от волнения, сейчас тихо. Она больше не боится Катю, ту, которой она была в городе, во время смены в лагере, она не ненавидит Катю, отношения с Сережей, которой доставили столько боли, да и любовь к Кате, которая была раньше, осталась где-то далеко позади.

— Ты мне не веришь? — Катя подняла глаза.

— Верю, — Лена сделала шаг назад, — просто не люблю.

Автобус увозил Лену из города, а фигурка подруги, оставшейся на остановке, скоро стала совсем крошечной, словно оловянный солдатик из сказки Андерсона.

Вместо эпилога

Лена больше не видела Катю. Возможно, ее родителям предложили работу в другом городе, и они увезли свою непутевую дочь с собой. Сережа тоже затерялся где-то на просторах нашей необъятной родины. Говорят, что он так и не женился, оставив в своем сердце только Катю.

А лагерь потихоньку умирал, не зная, что пройдут годы, пока сюда вернется его воспитанница, потерявшая в нем всех, но нашедшая гораздо большее — себя.

Выходя из ворот, Елена остановилась, и прислушалась. Ехал мусоровоз, чтобы забрать помойку на свалку.

— Ну-ка, дамочка, отойдите, — крикнул водитель, сдавая назад.

Елена нащупала за пазухой письма и закинула их наверх контейнера. Кран с шумом опрокинул мусор в кузов, и водитель, посигналив Елене на прощании, уехал.

«Пусть прошлое остается в прошлом», — подумала женщина.

Голоса в «Зарю» больше не зовут.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Орлята учатся летать

Глава 2. Есть одна награда — смех!

Глава 3. Свою жизнь для тебя превратит в цветы

Глава 4. Это любовь моя

Глава 5. Не расклеится от дождей и вьюг

Глава 6. Последняя дискотека

Глава 7. Непростое украшение

Глава 8. Я шут, я Арлекин, я просто смех

Глава 9

Глава 9. Давайте жить дружно

Глава 10. Раз словечко, два словечко

Глава 11. И я курю, а ты конфеты ешь

Глава 12. Все равно твоя подруга лучше

Глава 13. Финита ля комедия

Глава 14. Оставайся, мальчик, с нами

Глава 15. Напиши мне письмо, хоть две строчки всего

Глава 16. Дикая собака Лена

Глава 17. Ветер перемен

Глава 18. По любви хочу

Глава 19. Все, о чем тревоги и мечты, это все ты

Глава 20. Яблоки на снегу

Глава 21. А любовь Катюша сбережет

Глава 22. Где-то я это уже слышал

Глава 23. Друг мой, прощай!

Вместо эпилога