Дети Кронарха. Путь Наследника [Артем Буряк] (fb2) читать онлайн

Артем Буряк Дети Кронарха. Путь Наследника

Пролог

Человек — самое странное и таинственное существо. Он является как истребителем тайн, так и их источником, потому что если бы не было человека, то и тайны некому было бы разгадывать. Иными словами, человек сам себе выдумывает и ищет проблемы, не может без них жить. И если они совсем пропадут, то жить ему станет скучно. Без маломальских проблем человек начнет деградировать, болеть и умирать. А это значит, что нельзя жить без засевшей в голове мечты, интересной и нужной цели.

Эта история о необычном человеке, который с самого рождения был не таким, как многие другие. Он жил в мире под названием Тертус. Этот мир не образовался сам по себе, его создал вполне определенный Творец. По легендам древних, Создатель, или Всеотец, как его еще часто называют, появился в необъятной пустоте и начал расти, развиваться. Постепенно он создал мир, а потом породил Марану — любимую дочь, которая была первым живым существом на единственной планете. Затем они вместе начали развивать жизнь, а все живые существа стали их детьми. Звучит подобное несколько странно, если воспринимать Создателей по образу и подобию людей. Но если рассматривать их как Высших творческих существ, то все становится вполне правильным и понятным. Тем более, что это люди обрели подобие своих Создателей, а не наоборот. Причем подобие это до сих пор очень относительное. Вскоре начались те самые проблемы, о которых говорится выше. С одной стороны, Создатели были не вполне готовы стать хорошими родителями, с другой — люди не понимали, как им стать хорошими детьми. В итоге случилась беда — люди и их Создатели оказались разделены. Они потеряли связь, способность общаться. Как в любом подобном случае, когда дети теряют своих родителей, людей охватил страх. Конечно, подобное нельзя сравнивать с ребенком, заблудившимся в лесу, ведь это совсем другое. Но некоторые схожие детали весьма заметны. Люди потеряли не просто своих создателей, но учителей, стали утрачивать понимание своего предназначения, пошли на поводу у своих тел, совсем позабыв о том призрачном подобии, которое в них заложено. Они начали дичать, терять силу и дух. Высокие и благородные цели сменились низкими и никчемными. Это стало происходить повсеместно и очень быстро. Казалось, что человечество станет ничем не отличимо от других животных, но у Создателей все же оставались верные и чистые дети, которые всеми силами пытались замедлить отвратительный процесс. Но и у них не вышло. А когда казалось, что все уже совсем потеряно, появился новый луч надежды. Это был юноша семнадцати лет от роду, который жил в диком племени, и никто никогда бы не подумал, что он может хоть как-то повлиять на ход вещей в мире. Еще немного и видеть такую необходимость никто бы не смог. Но это был необычный юноша. Он не отличался большим умом или силой, разве что любопытство его своей громадой, могло поразить любого, словно полная луна на южном небе. Его необычность скрывалась глубоко внутри, поэтому просто так наружу она выбраться не могла. До нее еще нужно достучаться, да аккуратно, чтобы не повредить.

***

Я открыл глаза. Мое тело находится в центре всепоглощающей бездны. Пытаюсь осмотреться, но в кромешной пустоте нет ничего, только я. Вдруг я почувствовал слабое подергивание пространства. Пустота как будто слабо, а потом со все большей силой начала беспорядочно двигаться. Но через мгновение все прекратилось и меня вновь окутал покой. Становится страшно. Я не могу шевелиться. Пытаюсь закричать, но нет ни звука, ни даже ощущения, что я способен на крик. Я чувствую, как что-то в горле срывается, на губах и во рту появляется соленый привкус крови, а через мгновение я уже не чувствую ни губ, ни вкуса, ни тела. Ничего не вижу и не слышу. Становится еще страшнее, потому что я не могу понять где я? Что мне делать? Может, я умер или просто ослеп, оглох? Постепенно приходит понимание, что я нахожусь здесь очень долго. Я тысячи лет нахожусь в центре пустоты, тысячи лет прошли в один миг. Значит, у меня нет тела — я тень…

Чувствую странное нарушение в пустоте. Будто грядет что-то великое, необъятное. Внезапный, мощнейший столб света ослепляет меня, но это неправда. Я был в пустоте и не мог видеть. Я знаю это теперь, потому что есть свет, я его вижу, а значит, я не ослеплен, а прозрел. Но, находился ли я в бесконечном свете всегда, или он появился только что. Что это такое? Я совершенно не понимаю, кто я. Я всегда был тенью, или стал ею? Любое рождение сопровождают перемены. Это могут быть муки и боль, радость, счастье, а может страх? Так всегда было или будет. Я родился? Но где я и когда? Я человек, или был человеком?

Через мгновение столб света становится крохотным огоньком. Но в пустоте он бесконечно огромен и будет необузданно и неистово сиять миллионы лет. Они снова проходят в один миг. Все это время я здесь, охраняю пламя, берегу его.

Теперь я маленькая точка в центре белого огня и окутан не пустотой, но светом. Свет не может быть таким же бесконечным, как ничто. Мне посчастливилось увидеть его начало, а то место, куда дотянутся его лучи, станет границей, отделяющей мир света от мира пустоты. Но вдруг что-то изменилось. Свет уплотняется и, скрутившись в петлю, взрывается бесшумной мощью, выталкивая меня из себя. Мое тело стремительно несется в бесконечную даль, увлекаемое светом. Вскоре я преодолел границу мира света и устремился в мир без него — черный и холодный. Свет придал мне огромную скорость, и я влетел, казалось, в самое сердце тьмы. Отсюда тот бесконечный огонь, в котором я побывал, вновь кажется крошечной искрой. И крошечный огонек начал угасать. Он медленно меркнет, кажется, что он умирает. Я совсем не долго был с ним, но мне очень жаль его. Мне не верится, я не хочу, чтобы он пропал. Свет иссякает, его лучи больше не достигают меня во тьме, теперь ее очередь нести меня к свету — и она несет. Но поздно… Свет исчез, тьма уплотнилась, а пустота вернулась. Я снова один во всепоглощающей бездне. Но теперь все не так. Я чувствую холод. Ужасный холод раздирает мое тело на части, словно стая призрачных темных ледяных волков. Они рвут мою плоть, оставляя рваные раны. Я вижу свою сияющую во тьме кровь и понимаю, что свет сделал меня живым. У тени не было крови, а у меня есть. Она сочится из ран и обволакивает меня, собираясь в неповторимую подвижную живую форму. Сияющим алым узором она ежесекундно принимает самые разные, но симметричные и прекрасные формы вокруг меня. Волки растворились в пустоте, а я медленно засыпаю, чтобы проснуться кем-то другим…

Глава 1

— Смотрите, он просыпается! Дайте ему воды, он, наверное, хочет пить. — незнакомые голоса выдернули меня из тягостного забытья.

Я открыл глаза. Закатные лучи солнца пробивались сквозь листья неизвестного мне растения, покрывающего хижину, в которой я лежал на охапке увядшей травы, постеленной на деревянный помост. Вокруг меня много незнакомых, с удивлением и любопытством смотрящих на меня людей.

— Не толпитесь, дайте ему пройти! — безбородый мужчина в странной для моих глаз одежде поманил кого-то рукой. Толпа начала расступаться, а мужчина начал осматривать мою голову, трогать лоб и щупать пульс на шее.

— Эй, парень, как ты себя чувствуешь? — безбородый был невысокого роста и на вид ему было лет сорок.

Он суетливо растолкал медленно расступавшихся людей, и паренек лет пятнадцати подскочил ко мне, протягивая кружку с водой. Пить действительно очень хотелось, сильно болела голова, бока и левая нога. Я попытался приподняться, но тело онемело и слушалось плохо.

— Где я, кто вы такие? — пить почему-то было трудно и неудобно.

— Мы нашли тебя на берегу реки. Не знаю, что с тобой приключилось, но ты лежишь здесь целый день, и боюсь представить, сколько ты пролежал до этого. Меня зовут Трован. Мы ловим рыбу здесь для нашего поселения. Так как ты себя чувствуешь? Ты болен чем-то?

— Нет, но тело болит и нога.

— Это заметно, ты весь в синяках, тебя избили?

— Нет, я плохо помню, что случилось, но меня точно никто не бил.

— Ладно, полежи пока, приходи в себя. Если хочешь есть, мы принесем вяленой рыбы.

Я поблагодарил странное, но дружелюбное племя за заботу, но есть еще не хотелось. Так что я немного полежал и попытался вспомнить, что же со мной произошло. Обрывочные воспоминания всплыли сразу, но связать их вместе я смог только к вечеру. Как раз в это время у рыбаков был ужин. Они позвали меня к общему костру и очень кстати, потому что есть захотелось очень сильно. Не удивительно, что всем было очень интересно кто я и как оказался в реке, так что, Трован снова начал задавать вопросы.

— Ну что, вспомнил что-нибудь? Хотя бы имя свое? — рыбаки тихо загоготали.

— Да, меня Джоджо зовут.

— Уже хорошо. Ты, наверное, кочуешь? Странно, что ты один.

— Нет, мое племя не кочует. Разве что на зиму мы в пещеры уходим.

— И далеко твое племя расположилось?

— Не знаю. Я совсем не понимаю, где нахожусь. Тут все такое незнакомое. Деревья, звуки, запахи… Словно я на другой земле.

— Не переживай, найдем мы твое племя. Расскажи для начала, что с тобой приключилось, что вспомнил? — вспомнил я пока не много, но добрая компания и еда благоприятно повлияли на мою голову.

— Помню пещеру, я прятался от медведя, реку переплыл…

— То есть ты потерял сознание, когда спасался в реке от медведя?

— Нет, я переплыл реку и обосновался на ночлег на берегу. Нашел пещеру, а потом точно не помню, что произошло.

— Постарайся забраться подальше, как ты начал свой день, куда ходил, что делал. Так будет проще вспомнить последние события.

— Ну, хорошо… Я собирался пойти к Вечной поляне, чтобы проверить, не поспели ли красные ягоды. Ведь уже конец весны, а это то самое время, когда они должны быть в самом соку. Кроме того, многие звери их тоже любят, а значит, можно поохотиться. Если принесу зайца или птицу, вождь похвалит меня перед племенем за усердие, и это послужит поводом больше меня уважать, ведь я самый младший в племени. — когда я говорил, что сейчас весна, рыбаки переглянулись, но ничего не сказали, мне это показалось немного странным.

— А что, в твоем племени не уважают молодых? — удивился Трован.

— Не совсем. Я самый любопытный, и часто лезу куда не следует. За это мне нередко приходится терпеть всяческие упреки и даже получать незаслуженные наказания. Понятно, что все мои беды происходят от любопытства, но победить его я не в силах. — люди вокруг снова тихонько загоготали. Похоже, их веселят мои ответы.

— Ладно. А родовое племя твое как называется? — продолжал донимать вопросами безбородый. Но опасности я не чувствовал и рассказывал все с некоторым удовольствием.

— Мое племя называется Тиматак, но родился я в других местах, и никто толком не знает, кто я и откуда, потому что кода-то давно в лесу на маленького меня наткнулись охотники. Это произошло неподалеку от Вечной поляны.

— Ну, а где эта Вечная поляна находится? Я не припомню ни племени с названием Тиматак, не знаю ни единой поляны, которую называют вечной.

— Племя Тиматак с незапамятных времен живет в долине реки Кая у высокой горной гряды. Нашего вождя зовут Доро, и его знают во многих окрестных племенах. Если про поляну не слышали, так может его знаете?

Трован переглянулся со своими друзьями, но все только разводили руками. Ни племени, ни вождя, ни даже реки с таким названием никто не знал.

— Расскажи еще о своих краях. Быть может, твое племя попросту называет своими именами знакомые нам реки и горы.

— Постараюсь… Кая — самая глубокая река в наших краях. В ней много рыбы и другой живности. Я очень люблю рыбалку с острогой. Зверья всякого тоже много. Старик Колн рассказывал о бобрах ростом с человека, которые живут вниз по течению. Я никогда их не видел, но странные нагромождения поваленных деревьев и гигантские старые запруды могут служить подкреплением слов старожила, ему ведь уже сто пятьдесят один год. А вот сомы точно водятся, и размерами побольше некоторых дубов. Один рыбак в прошлом году уронил корзину для рыбы в воду и поплыл за ней. Место для ловли он выбрал опасное, рядом с глубоким омутом. Тут ловится большая рыба, пусть и не часто. Мы увидели, как под Гареном появилась водоворотная воронка и он скрылся в ней, не успев даже вскрикнуть. То был огромный сом, локтей, наверное, под сотню… Подобные опасности частенько нас поджидают в лесах и прериях, поэтому нужно быть достаточно опытным для одиночных походов…

— Все очень интересно, ты молодец, но нам сейчас это мало поможет. — с улыбкой перебил меня Трован. — Лучше расскажи о примечательных, особенных местах, которые ни с чем не спутаешь.

— Хорошо. Вечная поляна как раз очень примечательная. Ее в нашем племени многие считают проклятой. Я как-то встретил там оленя с двумя головами, и он меня очень сильно напугал. Но это случилось всего один раз, так что, может, он случайно туда забрел издалека. В племени мне никто не поверил тогда, но ходить на поляну стали реже. А меня почему-то все равно туда тянет несмотря ни на что.

Говорят, когда-то в сердце будущей поляны упала звезда, а ее падение увидели охотники. Поваленные деревья раскидало по краям воронки, как солому. На сто шагов вокруг упавшей звезды не было даже травы, только голая земля и огонь. Охотники были неподалеку, и, когда прибыли на место падения, звезда была еще жива, но быстро умирала. На небе она сияла бело-голубым светом, а здесь гасла, меняя цвет с желтого на красный, а потом почернела. Многие захотели посмотреть на звезду, но на следующее утро она бесследно исчезла. А охотники, увидевшие ее, через некоторое время пропали. Так появилась история о проклятой звезде. Когда поляна заросла травой, на ней стали расти самые крупные и вкусные ягоды. Наверное, Туго сбросил ее с неба, потому что она приносила беды в его небесных краях, и теперь она хочет искупить свою вину, помогая ягодам стать такими большими.

— Интересная история, а кто такой Туго? Это ваше божество?

— Нет, это самый главный дух. Его больше других почитают в нашем племени, потому что он первый появился в бесконечной тьме.

— В бесконечной тьме… Что-то это мне напоминает. И он создал небо и землю?

— Ну, вроде того. Он целую вечность о чем-то думал и решил умереть, покинул тело и стал самым первым духом, а из своих останков он сотворил землю, Солнце, звезды и всех, кто живет на свете. Когда мы умираем, наши души устремляются к Туго, и он решает, как с ними поступить. Банду сказал, что души всех шаманов возвращаются назад на землю. Поэтому они могут говорить с другими духами и управлять погодой, огнем и еще много чем…

— А Банду — это ваш шаман?

— Нет, Банду — сын шамана. Я ведь уже все про охоту, рыбалку, грибы и ягоды знаю, вот и захотел поучиться у него, но он сам еще мало что умеет. Зато он рассказал мне предание про Туго. Я не совсем понимаю, как такое могло произойти, но, наверное, в мире духов так бывает.

— Скорее всего это нелегко — умереть, чтобы дать жизнь чему-то еще, а?

— Не знаю. В конце концов он же и не умер как бы, раз еще способен влиять на погоду и дарить удачу охотникам. Все это мне пока непонятно. И все-таки мне кажется, что Туго просто дурак. Зачем умирать, когда тебя не мучает ни голод, ни холод, нет никаких забот и никакой зверь тебе не страшен? Но стоит поменьше об этом рассуждать, а то он может увидеть мои мысли и наказать за них. Когда-то охотник Маро, преследуя оленя, поскользнулся и не смог поразить добычу. От досады он выкрикнул, что это Туго виноват, и назвал его оскорбительными словами. После чего в дерево рядом с ним ударила молния, оно треснуло, и одна из отлетевших щепок попала Маро прямо в глаз. Теперь мы не говорим и не думаем о Туго плохо.

— Но ты все же думаешь?

— Нет. Ну, сейчас да, а обычно — нет. Вы меня спросили, вот я и подумал. Теперь буду ждать шишку в лоб.

Трован и его друзья расхохотались.

— Ничего, ты уже получил «шишек» в реке. Расскажи еще про поляну и реку, про медведя. Вспоминай.

Я наморщил лоб и напряг память. В туманном воображении начали мелькать смутные картинки недавних приключений.

— Да, кое-что всплывает в голове. Я вспомнил дорогу к поляне, как быстро добрался… Полдень еще не наступил. Ветер доносил аромат полевых цветов и спелых красных ягод. Став на четвереньки и пытаясь не шуметь, я аккуратно пробрался через колючие кусты. Трава не очень высокая, и мне были хорошо видны окрестности. На поляне никого не оказалось, и я начал собирать ягоды. Урожай в этом году оказался отменным. Видимо, ягодки завязались раньше обычного. Почти полная корзина набралась за два часа! — я показал руками размеры моей корзины.

— Но вдруг на поляне появился странный запах. Я сразу же прильнул к земле и осторожно осмотрелся. Запах шел со стороны кустов неподалеку. Он не то, чтобы очень сильный, но за годы странствий я научился отличать важное от пустого. С минуту все было спокойно, но вдруг послышалось сопение, а затем чавканье. Это зверь пришел из леса на запах ягод. Он тоже почувствовал, что на поляне кто-то есть, и затих, а когда я перестал шевелиться, он успокоился и продолжил есть. Сначала мне было не понятно, кто находился в кустах. Я попытался отползти подальше, но как только пошевелился, чавканье прекратилось. У зверя был острый слух, и его повадки всё больше пугали. Но, как оказалось, испугаться нужно было намного раньше. Послышался звук тяжелой поступи и треск сучьев. На поляну вышел большой черный медведь. Матерый самец ростом с двух человек и с пятерых, когда встает на задние лапы. От такого не убежать… Даже не знаю, как я его проглядел. Медведи, даже самые крупные, очень осторожны. Этот почувствовал присутствие чужака и потому обеспокоенно вертел головой. Я замер в надежде, что он просто уйдет… Но медведь оказался любопытным и с негромким ворчаньем встал на задние лапы. Осмотревшись, он побрел в мою сторону. Я понимал, что если подпущу его слишком близко, то, когда он меня обнаружит, обязательно испугается и нападет. Тут мне несдобровать. Значит, остается единственный вариант — бежать без оглядки прямо сейчас. Вдруг мне повезет, и он не погонится, может, ягод объелся, например. Конечно, медведи очень быстрые, отлично плавают и лазят по деревьям. Если бы я заметил его раньше, то известил бы о своем присутствии — так часто делают охотники, потому что сытые и спокойные медведи не очень- то любят ввязываться в драки — но теперь он слишком близко. Пытаясь не делать резких движений, я снял корзину, — может, она привлечет мишку — медленно встал и спокойно пошел в сторону леса. Медведь заметил меня и, вращая ушами, растерянно смотрел в мою сторону. Но через пару секунд он взревел и галопом помчался за мной. Похоже, я его все-таки напугал, а может, он погнался за мной по другой причине, тогда это стало совсем неважно. Я стрелой полетел к лесу. Как только забежал под сень деревьев, тут же направился к самым густым кустарникам. Позади слышится хруст сучьев и треск взрывающихся кустов — преследователь нагонял. Отчаянье придавало мне немыслимую скорость, но этого оказалось недостаточно. Через мгновение я почувствовал сильный удар. Медведь сбил меня с ног и отшвырнул в сторону. Перелетев несколько крупных кустов и чудом не получив серьезных ранений, я кубарем покатился вниз по крутому, неожиданно появившемуся склону куда-то вниз. Ничего не видя и не соображая, я падал и кувыркался через колючие и не очень кустарники, пока не плюхнулся в реку. В этот момент моя сумка, лук и связка стрел разлетелись в разные стороны. Только амулет удачи остался болтаться на груди. Попав в воду, я принялся неистово грести руками и ногами. Пускай от этого скорость почти не увеличилась, но мне было немного легче от осознания того, что я стараюсь изо всех сил.

Медведь не полез за мной в воду. Берег был слишком крутой, и он то тут, то там неуклюже пытался спуститься, но у него ничего не получалось. Его лапы соскальзывали, огромные когти не могли хорошо зацепиться за скользкую, глинистую почву, а лапы плохо удерживали массивное тело на крутом склоне. Я заметил это, когда доплыл уже до середины реки. Течение было спокойным, но мощным, потому что в том месте очень глубоко. Меня быстро сносило вниз по течению. Грести назад — значит попасть в лапы к медведю, так что пришлось плыть к другому берегу. Прошло не меньше пятнадцати минут прежде чем я, уставший, с трясущимися конечностями, выбрался на сушу. Тяжело дыша от усталости, я перевернулся на живот и осмотрелся. Левый берег оказался пологим и заросшим густым лесом. Но возвращаться по этой стороне мне опасно, так как здесь намного больше дикого зверья, а еще сюда иногда заходят охотники из чужих племен. Встречи с ними не всегда заканчиваются хорошо, особенно для одиноких путников.

Медведь мог находиться рядом еще довольно долго, несколько часов уж точно. Это означало, что, когда станет достаточно безопасно для возвращения, будет вечер. А по темноте возвращаться слишком страшно, тем более в мокрой одежде. И потому я решил переночевать где-нибудь неподалеку, а на следующий день отправиться домой. А это означало, что мне следовало найти хорошее место для ночлега. Я брел вдоль берега и размышлял. Я всегда так делаю, когда странствую один, так получается меньше уставать от скучной дороги.

— Как ты только волкам не попался в своих размышлениях? — со смехом перебил меня Трован.

— Ты прав, иногда так задумаюсь, что на деревья натыкаюсь. Везло, наверное.

— Ладно, продолжай свой рассказ, извини, что перебил, нам всем очень интересно. — рыбаки одобрительно загомонили.

— Хорошо. Эта часть приключений помнится мне довольно четко.

Вскоре я приблизился к скалам у реки. Вечер был уже на носу, в мокрых шкурах бродить по лесу у реки довольно неприятно, особенно на пустой желудок. Я подумал, что в скалах наверняка найдется укромное местечко, а может, и пещерка.

Так и случилось. В нескольких сотнях шагов от берега я нашел небольшую пещеру. Перед входом в высокой траве зеленела рукотворная полянка со следами костра. Пару недель назад здесь кто-то останавливался. Их было четверо или пятеро, они расчистили место от травы и кустов, сделали кострище. В пещере оказалось три настила из веток и старой травы, значит, три путника отдыхали, пока остальные следили за костром и охраняли вход. Через полчаса моя одежда и мокасины уже сохли у костра, а я жарил пару ящериц, пойманных неподалеку. Поворачивая палочки с ящерицами, я думал о том, как мне повезло спастись от медведя и найти такое хорошее место для ночлега. Думал, что на следующий день вернусь в стойбище и все расскажу друзьям. Если бы на моем месте оказался друг Банду, то он точно наврал бы, что убил медведя, но его тело упало в реку и уплыло вниз по течению, или еще что-нибудь придумал бы.

До вечера я просидел у костра, размышляя о всяком. Время тянулось так долго, что хотелось вернуться в племя сегодня же, но опыт подсказывал, что медведь может быть совсем рядом, и лучше дождаться завтрашнего дня.

На вечерней заре стало довольно прохладно, и я переместился в пещеру вместе с костром. После вечернего перекуса, мне захотелось осмотреть свое убежище получше. Вооружившись горящей веткой, я пошел по расширяющемуся проходу. Мои предшественники оказались неплохими художниками и изобразили с помощью древесного угля свои приключения на стене и сводах пещеры.

Это были охотники, которым повезло с добычей — парой крупных оленей — и они решили остановиться здесь на отдых. Скорее всего, рисунки оставили члены племени Тотоке, так как их земли ближе всего к нашим. Окончив осмотр наскальных образов, я отправился дальше. Мое убежище уводило куда-то вглубь скал. Любопытство заставляло идти все дальше, чтобы полностью исследовать пещеру, но ее конца все не было видно, а огонь на ветке почти угас. Когда я уже подумал, что нужно вернуться, до меня донесся странный звук. Какой-то приятный звон совсем рядом будто манил меня, и я прошел еще немного вперед. Пещера сделала небольшой изгиб, за которым оказалась большая подземная зала. Освещавший мою дорогу огонь совсем пропал, оставив в руках лишь тлеющую палку, но это меня уже не волновало. Впереди, на другой стороне залы, лежало нечто удивительное. Таинственный предмет, сияющий фиолетово-голубым светом. Наверное, это он испускал приятный звук, заманивший меня сюда. Я отбросил в сторону бесполезную деревяшку и аккуратно пошел к свету. Предмет освещал собой большую часть пещеры, и я хорошо разглядел свисающие со сводов и торчащие из каменного пола острые камни. Шаг за шагом я подкрадывался к голубому огню, а звон все усиливался. Меня немного смущало то, что источник звука был не там, где горел магический огонь, но я уже был не в силах отвести от него взгляд. Чудо из чудес заставило забыть об осторожности, и я как-то неловко оступился. Моя правая нога с треском провалилась под пол пещеры. Зала тут же заполнилась звонким журчанием подземной воды, и я понял, что именно этот звук привлек меня. Течение оказалось очень сильным, а русло потока — скользким. Пол вокруг растрескался и обрушился в поток. Я попытался уцепиться за что-нибудь, но все вокруг быстро рушилось, и я полностью провалился в подземную реку. Дыхание перехватило. Ледяная вода несла меня по гладкому скользкому руслу. Временами я погружался с головой, но в основном успевал надышаться, потому что встречалось достаточно много карманов и полостей с воздухом. Пролетев, как щепка, несколько десятков шагов, я понял, что русло стало очень извилистым и непредсказуемым. Брызги с силой били в лицо, когда удавалось высунуть голову для глотка воздуха, из-за чего я не мог хорошо вдохнуть. Становилось страшно, ведь вскоре я мог сильно нахлебаться воды и утонуть. На крутых поворотах я сильно бился боками и локтями. Высунув руки из воды и не встретив препятствия, я понял, что проход стал достаточно большим, чтобы можно было высунуть голову и надышаться. Я сделал это и с жутким хрипом глубоко вдохнул. Вокруг ничего не было видно. И потом я сильно ушиб голову. Холод исчез, все исчезло. А очнулся я здесь, с вами.

Последняя половина истории погрузила меня в воспоминания так глубоко, что я полностью забыл о слушателях и окружающем мире, смотря в одну точку и пытаясь воссоздать мельчайшие детали. Остальные смотрели на меня и слушали едва дыша.

— Да, парень. — первым нарушил молчание Трован. — Удивительная история с тобой приключилась. Но нам по-прежнему непонятно, откуда ты взялся. Ни скал, ни пещер в округе нет, только леса. Да и племена давно перевелись в наших краях — все стали жить у нас.

— Но что же мне теперь делать? Я должен попытаться найти дорогу к своим.

— Не переживай понапрасну, отдохни пока. Когда наберешься сил, мы отправимся к Нире, нашей мудрейшей. Она поможет тебе и покажет дорогу к племени, а если что, можешь остаться с нами. И племя твое прихватим, вам поди непросто живется?

Я не стал отвечать на его странный вопрос, ведь никому «просто» не живется. В ответ на мое молчание он лишь загадочно улыбнулся.

После ужина я получше познакомился с рыбаками, поговорил с ними. К этому времени мне стало намного лучше, больные места перестали беспокоить и я дал волю своему любопытству. Странная одежда рыбаков привлекла мое внимание. Она была мягкая, прочная и хорошо согревала. Мне очень захотелось такую, несмотря на то, что она определенно была не прочнее моего покрова из обработанной оленьей кожи и заячьих шкурок. Рыбаки многое рассказали мне этим вечером. Одежда у них сшита из льняной ткани, которую получают из растений, что меня поразило и я сначала не очень поверил, что такой материал можно добыть из травы.

Трован оказался рыбником — лидером рыбаков. Они уходят из своего поселения и целую неделю ловят рыбу, добывают другие припасы, встречающиеся на реке. У них есть приспособления, которые называются повозками. С их помощью припасы доставляются в поселение — город. Он называется Кромен. Его населяет много людей, которые живут в хижинах из камня — так мне объяснили. Поэтому Трован ловит здесь рыбу так долго, ведь большому количеству людей нужно много еды.

Чем больше мне рассказывали, тем меньше я верил этим рыбакам. Слишком уж много удивительных и странных вещей у них в городе. Можно подумать, что они хотят меня съесть, но почему тогда раньше этого не сделали? Обманывать нет смысла, ведь я иду с ними и все увижу своими глазами. И какой дурак будет делать хижину из камня? Это как вообще можно сделать? С такой работой умрешь от усталости, прежде чем закончишь строительство. А вот повозки мне понравились. Уж если у них такие штуки водятся, то, может, и каменные хижины есть. Заметив мой интерес к устройству повозок и в особенности к колесам, Трован сказал, что в городе я увижу еще больше чудес. Может, он просто хвастун, но даже несмотря на уйму недоверия, посмотреть на Кромен мне хотелось все сильнее и сильнее… Примерно в одиннадцатом часу вечера все, кто не должен был работать, отправились спать. Часть рыбаков должна скоро уйти на ночной лов, и я не стал мешать им готовиться. Но твердо решил, что наберусь смелости и завтра обязательно помогу им с рыбалкой.

Я всегда добывал рыбу своей счастливой острогой. Никто в Тиматак не мог поймать рыбы больше, чем я. Пришлось рассказать об этом рыбнику, чтобы он меня зауважал. Утром я отправился с рыбаками на лов — хотел принести пользу своим спасителям, а заодно показать свои умения. Для рыбалки они использовали странные приспособления под названием «уды». Я сделал серьезный вид, но очень хотелось рассмеяться — этими палками с нитью невозможно ничего поймать! Но, через некоторое время, я в полном недоумении наблюдал за рыбалкой кроменцев. Эти волшебные удочки сами ловят рыбу! Я не мог оторваться от созерцания этого интересного и очень азартного процесса, а когда мне дали попробовать, то восторг чуть не разорвал на множество мелких кусочков мою душу! Я решил больше не хихикать над новыми друзьями и относиться к их чудесам повнимательнее. Трован не ловил рыбу, но следил за порядком и за другими членами группы, отдавал распоряжения. Его все слушались и уважали.

— Не дергай так сильно, плавнее. Вот, клюет. Ага… Осторожно, подсекай. Вот, молодец! — я выкинул на берег крупного карася. — А ты смышленый, быстро учишься! — учитель хихикнул. — Вот попадешь в город, столько чудес насмотришься, уверен, тебе там понравится.

— Я тоже так думаю, и мне уже не терпится там оказаться! А когда мы отправимся в путь?

— Если улов будет удачным, то сегодня же, после полудня. Нам нужно заполнить все наши ящики и корзины. Только после этого мы сможем уйти. К счастью, мы уже почти закончили.

— Здорово! А долго придется идти?

— Не очень, если погода будет хорошая и ничего необычного не случится, то завтра к полудню будем в городе.

— Отлично! Я помогу вам с ловом, чтобы быстрее отправиться!

— Хорошо, бери эту удочку и лови на здоровье. — Трован протянул мне заветный предмет. — Но предупреждаю: так как ты человек целеустремленный, а это сразу видно, не вздумай устраивать соревнования с другими рыбаками. Удочками мы ловим только вот эту рыбу, которая в корзине, — Трован указал на плетенку с некрупной рыбешкой. — Мы ловим ее для развлечения между сменами, иногда едим в походе, а в город почти не берем, слишком мелкая. Ее можно солить и сушить, но городские жители ждут крупную, хорошую рыбу. Мелкую любой поймает…

Основной улов приносят рыбаки с сетью и бреднями. Эту рыбу ты можешь посмотреть в солевых бочках, которые в повозках стоят и в свежих запрудах — мелководьях, огороженных сетью, чтобы рыба оставалась живой до конца лова. Я это к чему… Ты ведь был одним из лучших добытчиков в своем племени и, верно, захочешь проявить себя. Не нужно это. Просто лови в свое удовольствие.

— Спасибо, Трован, не стоит беспокоиться об этом. — я отвернулся и принялся за рыбалку, а Трован постоял еще с минуту и ушел руководить дальше. А ведь он оказался прав. Я действительно мог не оправдать собственных ожиданий, а это влечет за собой потерю хорошего настроения. Доро всегда говорит: «Веселый дух — лучший друг удачи, а здоровью — родной брат». Что ж, сильно ускорить начало возвращения в город мне не удастся, но это не значит, что не нужно стараться!

Улов оказался отменным, и рыбалка на этой неделе подошла к концу. Все засуетились и начали собираться в дорогу. Всего в группе двадцать рыбаков, а таких групп больше десятка в Кромене, и они рассредоточены по окрестным рекам и озерам. У всех четко распределены обязанности как во время лова, так и во время передвижений, а также при подготовке к переходам. Меня удивило то, как быстро они свернули свой большой лагерь. Основную часть улова и снастей рыбаки погрузили на повозки, в которые запряжены большие кони. Таких зверей я раньше не видел. Они очень похожи на крупных оленей без рогов, только намного сильнее. В первую повозку всегда запрягают самого опытного коня, а остальные идут следом за ним. В этой повозке обычно едет лидер, потому Трован погрузил в нее свои вещи. А мне он разрешил ехать вместе с ним.

Вся добыча распределилась по специальным ящикам. В них припасы долго не портятся из-за специального покрытия внутренней поверхности, которое бережет рыбу и не дает ей сильно нагреваться. В дороге Трован рассказал мне немного о Кромене. В особенности касаемо рыбаков. Все они живут в одном районе города и делятся на смены. Всего есть четыре смены, каждая из которых одну неделю в месяц занимается рыбалкой. Так же устроено у охотников. Есть районы ремесленников, которые делают все, что потребуется рыбакам и охотникам, а также землепашцам, портным и скотоводам. Мне было очень интересно, хоть я до конца не понимал все то, о чем говорил рыбник.

Ехать с новыми друзьями было очень приятно. Широкая дорога извивалась среди лесов и холмов. Разговоры с Трованом то и дело отвлекали меня от пути, как бы перелистывая страницы пейзажей вокруг. Иногда дорогу перебегал заяц, или испуганная косуля высокими грациозными прыжками устремлялась в заросли кустарника. Рассказы спутников о городе, его особенностях и необычных для меня вещах все больше разжигали любопытство. В разговорах я не заметил, как солнце склонилось к горизонту. Трован велел организовать ночлег, и через полчаса все расположились у костра в центре лагеря.

— Эй, Джоджо, помнишь, ты спрашивал о землепашцах? Так вот, у меня в сумке завалялось кое-что из того, что они делают. На-ка, попробуй. — Трован протянул мне ломоть подсохшего хлеба. В тот момент я не знал, что это и как называется, но хлеб мне очень понравился. Если бы я раньше знал вкусный и сытный хлеб, то мог уходить гораздо дальше от стоянки и дольше не беспокоиться о пропитании. Я поблагодарил Трована за все и отправился спать. Перед сном я все представлял, как могучие землепашцы не покладая рук добывают хлеб из земли. Новые впечатления никак не давали уснуть. Мне не терпелось попасть в Кромен. Я так мечтал о нем, что сон постоянно отступал. Поспав совсем немного, я оставил попытки и просто любовался звездами в ожидании восхода солнца. После завтрака мы отправились в путь, и я снова с восхищением наблюдал за тем, как быстро сворачивается походный лагерь. День выдался ясный, что еще больше подняло настроение. Но Трован заметил следы бессонной ночи на моем лице.

— Вижу, ты несколько взволнован, Джоджо?

— Спасибо за беспокойство, Трован, но все в порядке. Мне так хочется попасть в Кромен, кажется, там ждет что-то особенное. Поэтому я чувствую себя… как маленький ребенок, который остался один в лесу.

— Не стоит бояться, Джо. Там будет много нового, увидишь наши красоты. Если захочешь, останешься у нас — многие остаются. — Трован хлопнул меня по плечу.

— Ты меня не так понял. Я никогда не боялся оставаться в лесу. Но лес для ребенка — это нечто огромное и удивительное, полное тайн и опасностей. Он давно перестал вызывать у меня непонятный трепет, который сейчас вызывает Кромен. Раньше многие зимы ничего не происходило, а теперь я не знаю, чего ждать.

— Вот как? Тем не менее, ты не будешь один в этом лесу, я обещаю. И опасностей ты не встретишь! — Трован улыбнулся — Ты говоришь не так, как другие жители, пришедшие к нам из лесов. Думаю, ты понравишься Нире.

— Спасибо, рад это слышать!

— А кто тебя этому научил?

— Говорить? Не знаю, само как-то выходит. Я много общался с нашим шаманом и его сыном. Наверное, от них перенял.

Разговор с лидером группы взбодрил меня. Остаток пути я провел в приподнятом настроении, а непонятная тревога отступила. Спустя пару часов мы вышли из леса к предгорной долине. Отсюда я впервые увидел Кромен, и это было невообразимо! Пока еще солидное расстояние не позволяло полностью его оценить, но ничего сделанного человеком, да таких размеров, я никогда раньше не видел. Дорога извивается между невысокими холмами и упирается в высокие белые стены. Видно, что все сооружения за стенами тоже белого цвета, а в центре стоит высокая башня, имеющая две вершины. Город находится у основания высокой горы, так что его стены полукольцом примыкают к ее крутым склонам. Создается впечатление, что раньше гора была целой и нормальной, а город просто взяли и высекли из ее части. Когда мы приблизились, я смог разглядеть водопад, бьющий из отвесной скалы прямо в центр городского полукруга. Трован сказал, что здесь берет начало река Нека. Она снабжает город чистой водой и вытекает через решетки в стене. По Неке можно спуститься на лодке и попасть в полноводную реку Гаю, — ту самую, в которой меня нашли. Через полтора часа мы вошли в Кромен. Вблизи он оказался просто огромным. В высоких стенах распахнулись массивные ворота. Кто их открыл не видно — наверное сработало какое-то очередное хитрое приспособление. У ворот стоял всего один человек. Трован подошел к нему и заговорил, положив правую руку на его правое плечо.

— Здравствуй, Авар, надеюсь, в наше отсутствие не появились плохие вести?

— Здравствуй и ты, Трован. Нет, все хорошо, жизнь идет своим чередом. У вас, как я вижу, тоже нет проблем и, кроме улова, вы везете пополнение.

— Да, не зря ты стоишь привратником, все примечаешь. — Трован хихикнул — Ты прав, мы выловили юношу в реке. Говорит, что не из этих мест. Пусть встретится с Нирой.

— Конечно, кто как не Мудрейшая сможет ему помочь. Не смею вас больше задерживать, входите, заканчивайте смену.

— Спасибо, Авар, доброго дня.

Трован сделал знак, и наш небольшой караван углубился в город.

Множество людей в аккуратных одеждах, каких я никогда раньше не видел, ведь они сделаны не из шкур, снуют туда-сюда. Нас приветствуют и улыбаются. Здесь больше пяти тысяч человек и все друг друга знают. Многие, завидев Трована, спешат поздороваться с ним, расспрашивают о рабочей неделе, на что он отшучивается, да говорит о случайных новобранцах, косясь на меня. Я же не замечал этого, поглощенный осмотром города, его больших каменных домов, красивых ровных улиц, площадей и людей, все это населяющих. Меня нетрудно понять. Все невероятное, то, что не может даже присниться, собралось в одном месте! Дома из цельного белого камня, множество разных людей, а я до этого момента никогда не видел племен, состоящих более чем из сорока человек. Всюду вокруг конструкции и приспособления непонятного, но чудесного предназначения. Я впервые увидел фонтаны, статуи, росписи на стенах, площади, выложенные разноцветной плиткой. Трован не уставал отвечать на все мои вопросы, дождем проливавшимися на него с каждым новым поворотом. В то же время он спешил отправиться на «раздаточную площадь» — место, куда срочно должна быть доставлена свежая добыча. Там она будет распределена между населением, а лишнее отправится в «клодусы» — холодные пещеры. Для хранения продукты покрывают специальным составом, но чем быстрее они будет розданы, тем лучше. В моем племени все, что ты хотел получить, должно быть на что-то обменяно, либо добыто тобой лично. В Кромене можно получить все необходимое в обмен лишь на честный труд во благо города и его жителей.

Достигнув раздаточной площади, Трован выгрузил свой улов и уже готовую к употреблению вяленую рыбу. Ее сразу же начали разбирать люди, ожидавшие возвращения рыбаков. К некоторым из них подскочили женщины и с радостным визгом кинулись им на шею — видимо, жены. Я помог выгрузить рыбу, а после Трован подошел ко мне:

— Ну как, понравился город?

— Еще бы! Я никогда такого не видел и хотел бы остаться тут подольше! Надеюсь, это возможно?

— Конечно, не вижу препятствий с нашей стороны. Думаю, мы найдем тебе место. Но первым делом ты должен отправиться к нашей правительнице.

— Правительнице? Ты еще не рассказывал о ней…

— А ты не спрашивал, — усмехнулся Трован, — но я понимаю, тебе было не до того. — он улыбнулся. — Нашу правительницу зовут Нира, она самая старшая жительница Кромена и его основательница.

Я немного смутился, потому что город выглядит довольно старым.

— Основательница? Мне казалось, Кромену много веков, но, выходит, это не так? — Трован посмотрел на меня, не убирая улыбки с лица. — Ты во всем разберешься очень скоро. Если Нира сочтет нужным, расскажет о себе сама.

Я решил не расспрашивать больше Трована, раз он того не хочет. Но мне показалось странным, что он впервые не ответил на мой вопрос. Тем временем мы покинули площадь и направились к высокой раздвоенной башне. Я был полностью уверен, что правитель должен оказаться там и восседать в самом высоком месте города, но мы прошли мимо. Мы шли в лабиринте из белых домов, где нетрудно заблудиться, попав сюда впервые без провожатого. Вход в каждый дом был прикрыт занавеской, вышитой цветными нитями. То и дело встречались изображения животных и растений, каких-то инструментов. Это мог быть рисунок на стене или вышивка на занавеске. Трован сказал, что так обозначают себя семьи различных ремесленников. Охотники любят изображения животных, земледельцы, травники — растений. Пройдя по улицам, мы вышли к небольшой площади, за которой стояло красивое сооружение необычной формы — белоснежная пирамида без вершины, увенчанная каменным шаром. Она ступенчатая, на каждом ярусе видны дорожки, скамьи, а также живые деревья и цветы. Я насчитал четыре яруса. Слышно заливистое пение птиц, а звуки города будто приглушены в этом месте. Пройдя половину площади, я увидел лестницу, вырезанную посередине обращенной к нам грани пирамиды. Она ведет к основанию шара. На каждом ярусе был вход в пирамиду. В проеме самого верхнего показался силуэт женщины. Она остановилась у края лестницы и посмотрела на меня.

— Вот, тебя уже ждут. — Трован кивком головы указал в сторону женщины. — Не бойся, она добрая. — Мы подошли к основанию пирамиды. Он сделал небольшой поклон, не сводя глаз с правительницы. — Джоджо, ядолжен идти, мне не следует подниматься с тобой. Она мудра и расскажет тебе все, что ты должен узнать. — Трован похлопал меня по плечу и ушел в сторону района рыбаков.

Мгновение я стоял неподвижно. Уход единственного друга лишил меня чувства уверенности. Женщина наверху смотрела на меня. У нее красивые черты лица, волосы белые, но не седые. Она совсем не похожа на старуху. Вдруг, тревога прошла, я поставил ногу на первую ступень…

Глава 2

Предо мной стоит невообразимой красоты женщина, лет тридцати пяти на вид. Белое платье до пола с узором в виде ветвей растений, оплетающих ее тело, облегало стройную фигуру. Твердый взгляд иссиня-голубых глаз пронизывает насквозь из-под светло-русых узких бровей. А длинные светлые волосы пышными локонами окутывают ее, дотягиваясь до пояса. Кажется, что ее кожа и одежды излучают слабое сияние. Она улыбнулась и жестом поманила за собой. Мы вошли в просторную залу с колоннами, посреди которой стоит здоровенный круглый каменный стол с резными ножками, оформленными под древесные стволы с корнями, уходящими в пол. К столу от входа ведет синяя с красными краями ковровая дорожка. Через несколько распахнутых дверей видны коридоры, в которых то и дело мелькают люди в длинных одеяниях. Правительница подошла к столу, на котором стоит кувшин, кружки, блюдо с ягодами и легким движением руки отодвинула каменный стул, который, судя по своему объему и скрежету ножек по гладкому полу, весит не меньше взрослого лося.

— Садись, юный человек, ты, видно, притомился в дороге, — женщина отодвинула соседний стул и села, — здесь есть еда и немного нектара, угощайся, если хочешь.

Я был в легком ступоре. Совсем позабыв закрыть рот, я сел и уставился на Правительницу. То, что стул оказался мягче всего, что я ощущал в жизни, уже не так меня удивило, как могло бы — наверное, начал привыкать к чудесам. Аппетит и жажда улетучились бесследно.

— Не бойся, мой юный друг, — улыбнулась она. — Ты, верно, уже знаешь, что меня зовут Нира. Я не желаю тебе зла и хочу, чтобы ты рассказал, кто ты и откуда. — Нира закинула ногу на ногу и положила руки на колени, приготовившись слушать. Губы поначалу не слушались и вместо речи выходило бессвязное мычание.

— М… Ммм… Меня зовут Джоджо… Я из племени Тиматак, что под горой Торо. Несколько дней назад я отправился на Вечную поляну за ягодами, на меня напал медведь, и мне пришлось ночевать в пещере. Там я провалился в подземную реку, а потом меня нашел Трован. Теперь я здесь… — почему-то явственно ощущалось чувство стыда и смущения, будто я не достоин даже открывать рот в присутствии этой женщины.

— Хм, гора Торо, Тиматак? Я никогда не слышала таких наименований…

Правительница встала и подошла к одной из стен залы. Она взмахнула рукой, и на серой стене вспыхнул голубой рисунок.

— Подойди, пожалуйста, Джоджо. Перед тобой карта прилегающих к Кромену земель. Вот так, — она ткнула пальцем в конусообразный узор, — выглядят горы, а вот так — реки, а это леса. Здесь стоит Кромен, вот дорога, по которой вы шли от участка Трована. А это — она взмахнула рукой, и изображение уменьшилось, охватывая большую территорию — земли вокруг города на три дня пути. Ты что-нибудь узнаешь? — Я подошел к карте. Мне знакомы обширные территории вокруг Торо и горной цепи, к которой относится наша великая гора. Видеть все сверху очень непривычно и, напрягая воображение и память снова и снова, я убедился, что ничего на карте не соответствует известным местам.

— Странно… — сказала Нира, задумчиво всматриваясь куда-то сквозь стену. — Если тебя вынесла подземная река, а потом несло течением к промыслу Трована, то место твоего ночлега обязано быть на этой карте. Но его здесь нет, и я вижу, что ты не обманываешь меня… В таком случае кто-то прямо или косвенно помог тебе добраться до рыбацких угодий Кромена. Не волнуйся, мы найдем способ вернуть тебя домой. — Очаровательная улыбка вновь озарила лицо правительницы.

— По правде сказать, я бы хотел остаться здесь, хотя бы ненадолго, если можно. — Мне почему-то было стыдно говорить это, и я опустил глаза.

— Хочешь остаться? Разве тебя не ждут родные и не льют по тебе горькие слезы? — На секунду ее лицо стало серьезным, но спустя мгновение снова расцвело в улыбке.

— Нет, Великая правительница, я сирота. Люди из племени нашли меня ребенком, вырастили и научили жить в лесах. У меня остались друзья, и может, я увижу их когда-нибудь, но сейчас, я хочу остаться здесь и научиться тем чудесам, которые вижу на каждом шагу. В племени все привыкли к тому, что хищники, болезни или несчастья часто забирают его членов. Моя пропажа не вызовет особых переживаний. — Теплая улыбка правительницы и добрые слова вселили в меня уверенность. — Я бы хотел научиться добывать хлеб и делать уды, я могу вначале собирать для вас коренья или ловить зайцев, пока не смогу приносить такую же пользу, как другие жители.

— Мы примем тебя без всяких условий. В мире не так много людей, чтобы опасаться недостатка места в Кромене, Джоджо, а при необходимости его можно расширить. — Правительница непринужденно, но как-то величественно говорит со мной, прекрасные голубые глаза улыбаются несмышленому мальчугану. — Многие пришли к нам из лесов и теперь счастливо живут в этом городе, ведь именно для этого он был построен. Люди должны вместе противостоять опасностям и жить, не нарушая гармонии… Твой дом будет готов завтра, а пока ступай к Тровану, раз уж вы подружились. Спроси любого прохожего в городе, тебя отведут к его жилищу. Сегодня останешься у него, а с завтрашнего дня он начнет учить тебя нашим порядкам, тем более, что ему следующие три недели больше нечем будет заняться. Кстати, меня тоже ждут дела. Так что мы пока прощаемся с тобой, Джоджо. До свидания, юный друг, мы встретимся, когда ты выберешь себе профессию. — Правительница направилась к выходу из зала, но вдруг остановилась и еще раз странно посмотрела на меня, о чем-то задумалась и ушла.

Я так растерялся, что позабыл поблагодарить правительницу, от чего мне стало гадко и стыдно. Уходя, я заметил мужчину, все это время неподвижно стоявшего в темном углу у дверей залы. Мне не удалось хорошо его разглядеть, бросилась в глаза лишь лопата густой темной бороды, отросшей почти до живота. Этот человек показался мне подозрительным. Он слышал разговор и точно не хотел, чтобы его заметили. От этого стало на миг не по себе, но как только я спустился с пирамиды, его образ исчез из моей головы. Нужно было как можно скорее найти Трована.

Народ в Кромене оказался очень дружелюбным. Первый попавшийся прохожий согласился провести меня к дому рыбника. Мы немного побеседовали, по дороге, а я вместе с этим продолжал разглядывать город. Все сооружения здесь выглядят примерно одинаково. Белые каменные здания, не всегда правильной формы. Некоторые — совсем маленькие, другие — большие, в несколько этажей. Дом Трована оказался небольшим, с парой маленьких оконцев, расположился на краю квартала рыбаков. Его хозяин сидел в деревянном кресле у входа с кружкой в руках и о чем-то сосредоточенно думал.

— Привет, Трован! Меня направили к тебе. — Я весело подскочил к задумчивому человеку. Трован поднял глаза и отставил кружку в сторону.

— Я не сомневался, что так будет. Правительница сказала что-то интересное?

— Она расспрашивала обо мне, больше ничего. Скажи, она колдунья? Я видел, как она взмахнула рукой и на стене появилось изображение, а перед этим она двигала огромный стул!

— Нет, что ты. Она обычный человек, просто мудрый и много интересного умеет. Она разрешила тебе остаться?

— Да. Нира велела передать, что раз тебе нечего делать, ты научишь меня здешним порядкам. Завтра будет готов мой дом, а сегодня я останусь у тебя. Расскажи мне еще о ней. Она так прекрасна, не верю, что она не колдунья! — После разговора с Нирой меня переполняли эмоции. Хотелось узнать все и сразу, в груди полыхал огонь любопытства.

— Я простой рыбак, мне неведомы и неинтересны тайны правительницы. Я знаю только, что она добрый человек, который основал этот город, показал людям, что нужно делать, чтобы никто ни в чем не нуждался. Иногда к нам приходят новые люди, некоторые остаются. Я обучу тебя тому, что должен знать горожанин — житель Кромена. Потом ты выберешь ремесло, которым захочешь заниматься, и мы найдем тебе учителя. Если ты не станешь нарушать наши правила, то тебя ждет долгая счастливая жизнь кроменца. — Трован хлопнул меня по плечу и улыбнулся.

— А если буду нарушать? — Трован почесал подбородок.

— Вообще-то еще никто не нарушал… Правила простые, естественные. Лучше не думай об этом. А завтра я начну твое обучение. Вот, — Трован взял кружку и плеснул туда из кувшина, — хочешь яблочного напитка?

— Давай! — я взял кружку и отхлебнул кислой жидкости.

Мы прошли в дом рыбника. Как и другие, он был сделан из цельного, огромного камня. Внутри было две комнаты: жилая и хозяйственная. Мы расположились в жилой, в которой больше места, и стоят стол, стулья, пара кресел, пара больших стеллажей. Так же здесь множество предметов, которые я еще не знаю, на полу и стенах висят цветные шкуры с красочными изображениями разных рыб, которые называются коврами. До вечера мы беседовали о рыбалке, я рассказывал о своих приключениях в лесах, а Трован об интересных случаях на своей работе.

— А какие местные племена еще живут в окрестностях города? — меня очень интересовал этот вопрос. Вдруг, знакомое название услышу, или хотя бы намек на свое местонахождение.

— Никакие. — коротко ответил Трован, но мой пристальный взгляд заставил его рассказать подробнее. — Вернее, одиночки иногда встречаются, но очень редко. Крупные племена уже давно присоединились к Кромену и с нами живут сейчас их потомки. Жители не очень любят встречаться с этими одиночками, приходящими из дальних краев — ведь не известно, чего от них можно ожидать. Они всегда грязные, напуганные, больные. Удивительно, но ты не похож на тех, что я раньше встречал. — Трован, кряхтя, перенес центр своей тяжести на другую сторону тела, опершись правой рукой на подлокотник кресла. На столе лежала сушеная рыбина, которою хозяин потихоньку ковыряет уже не первый день.

— Наверное это от того, что мое племя ведет свой род от древних магов. У нас принято мыть тело, соблюдать порядок, следить за чистотой и запахом. Я встречался с другими племенами, у них такого нет.

— Значит, у тебя хорошее племя. А где вы живете, в пещере? — спросил Трован, отплевывая мелкие рыбьи кости.

— Нет, нам приходится кочевать время от времени. Но наши стоянки постоянные. Вот зимой, да, приходится перебираться поближе к пещерам.

— А что, в пещерах теплее? — Тровану между зубов угодила рыбья кость и он безуспешно пытается ее достать.

— Можно и так сказать. Ветра меньше, согреться у костра легче. Правда, пещеры и зверье любит, могут волки прийти или еще кто.

— И тогда вы с ними деретесь?

— Нет, в основном шумим, машем копьями, чтобы они испугались и ушли.

— Понятно. У нас такого не бывает. В основном все спокойно. И зимы очень мягкие — теплую одежду почти не достаем. Тебе понравится. — кость наконец-то выскочила и Трован смог говорить свободнее. — Наши жрицы легко находят общий язык с любой живностью. Хищники не нападают на наших животных и на людей тоже. Наши коровы и свиньи растут большими и здоровыми. Мяса всегда вдоволь, молока, сыра, сметаны — потом дам тебе попробовать. Охотники почти не нужны уже, они все скоро скотоводами станут — Трован немного злорадно хохотнул.

— А что, ты не любишь охотников? — удивился я.

— Не то, чтобы не люблю. У нас сними небольшое соревнование было. Вроде не понятно, кто нужнее: охотники или рыбаки. И так и эдак рассуждали, потом и в город слух прошел, появились сторонники у тех и у других. Потом начали наши возы сравнивать — чего больше привезли, мяса или рыбы. Магистры посмеивались над нами и только Нира прекратила наши соревнования. Слишком много стало появляться в городе и рыбы и мяса. Девать его было некуда, а мы все тащили, пытались доказать сто-то друг другу. В итоге даже в холодных пещерах еда портилась и приходилось ее выбрасывать. Нира запретила нам заниматься подобной ерундой и, конечно же, мы ее послушались. Но небольшая вражда осталась. А недавно появились достаточно сильные жрицы, которые так скотоводам помогли, что охота теперь совсем не в цене стала. Тем более, что мясо диких зверей всегда не такое нежное и вкусное, как у домашних.

— Я никогда не пробовал мясо домашних зверей.

— Значит, сегодня попробуешь! — улыбнулся Трован. — Вот проголодаемся и пойдем за мясом.

Наша беседа длилась до самого вечера. Было очень интересно говорить о вещах и делах Кромена. Многое оставалось не совсем понятным, но от этого только интереснее.

После ужина мы вышли прогуляться по городу, а когда вернулись, Трован достал штуку, похожую на носилки, и соорудил мне подобие кровати — приспособления для сна. В Тиматак мы спим на мягких подстилках из листвы, травы и шкур, а кровать — совсем другое дело! Трован лежал на своем ложе, а я на носилках. Мы лежали и говорили обо всем до поздней ночи. Я даже позабыл о том, что нужно обязательно хорошо выспаться, ведь завтра начнется мое обучение.

Глава 3

Следующие три недели я провел со своим другом и наставником. Каждое утро мы выходили из дома и Трован водил меня по городу или его окрестностям, показывал значимые места, рассказывал истории о них, знакомил с некоторыми кроменцами. Все кругом было очень интересно, поэтому я моментально впитывал новую информацию.

Мне стало известно, что Кромен существует более двух тысяч лет. Его основала Нира со своими учениками. Как я ни расспрашивал, Трован не говорил, откуда они пришли, мол, не знает, но я почему-то ему не верю. Город построили всего за несколько дней. Жителей сначала было немного, но со временем их численность росла. Первым сооружением стал «Храм Двух Начал». В нем обосновалась Правительница с учениками, а дома других людей постепенно строились вокруг. Вскоре появились районы Кромена. Ученики Ниры стали первыми наставниками для приходящих жителей города.

У нас в Тиматак ходят предания, что когда-то давно миром правили маги. Это сильные колдуны, которые намного сильнее любого шамана и были они великими детьми Туго. Они использовали магию, чтобы творить чудеса, побеждать чудовищ. Вот только даже в преданиях они не могли делать того, о чем я узнал здесь. Трован все равно убеждал, что первые ученики Ниры были вовсе не магами, но я так и не понял разницы, ведь они лечили раны и болезни прикосновением, лепили из камня, как из глины, зажигали огонь и перемещали предметы взглядом — и это далеко не полный перечень магических умений. Через некоторое время он все-таки опустил руки и разрешил называть их магами, но наказал, чтобы я всегда имел в виду, что это не так. А я праздновал его сдачу как свою маленькую победу.

Когда мы продолжили изучать историю Кромена, я узнал, как ученики стали учителями и начали обучать приходящих в город людей тем ремеслам, в которых больше всего разбирались. Эти маги уже давно умерли, но многие кроменцы до сих пор почитают их и часто просят о помощи в надежде, что будут услышаны.

Ордана занималась животноводством, Арта — врачеванием. Цира хорошо разбиралась в выращивании растений и уходе за ними, она стала наставницей земледельцев и портных. Ей помогал Огдин, который умел обращаться с землей, делал ее плодородной. Вентор учил каменщиков и кузнецов. Не каждый мог постичь его науку, но в конце концов самые сноровистые научились повелевать камнем и металлом. Его последователи создавали все, что угодно из этих материалов, и очень быстро. Подобный мастер построил мой дом следующим утром после разговора с Правительницей. Трован специально привел меня посмотреть на «строительство», сославшись на то, что это часть моего обучения. Каменщик заставил кусок скалы вырваться из тела горы, и повиснуть в воздухе. Потом, замысловато водя руками в воздухе, он извлек из цельного, здоровенного камня все лишнее, сделав мой будущий дом. Мастер перенес жилище на специально подготовленное место, и домик был завершен! Первый мастер немного утомился от столь тяжелой работы, на его место пришел другой. Из оставшегося камня он сделал кровать, стол, три стула; спросил, что мне еще нужно в доме, но ответа не дождался, потому что я не мог говорить и, тем более, думать о насущных потребностях после увиденного. Я обомлел, а еще мне тогда были неизвестны те многочисленные предметы, которые облегчают быт, домашняя утварь, которая есть у каждого кроменца. Лишь через неделю я привык к чудесам Кромена и перестал относиться к ним, как… дикарь. Это облегчило Тровану поставленную задачу, и он стал рассказывать мне более сложные вещи.

После того как наметились основные районы, они начали заполняться жителями. Первыми горожанами стали люди из окрестных племен. Не сразу, но все они осознали выгоду проживания за белыми стенами. За века население многократно выросло и теперь представляет собой, как сказал Трован: «сложный гармоничный организм». Конечно же, основой процветания стало мудрое управление прекрасной Ниры. Каким бы сложным не называл кроменский «организм» Трован, если разобраться, то устроен он довольно просто.

Благоразумное счастливое население не может навредить себе, а рост и процветание являются всего лишь ненавязчивыми спутниками народа, достигшего гармонии. Таким образом, каждый кроменец четко знает свое место и дело. Работая в меру своих сил, он получает жилье, защиту и пищу. Нехитрые расчеты позволяют предсказать, через сколько лет в том или ином ремесле потребуется новая кровь. Детям, достигшим девятилетнего возраста, позволяется выбрать профессию из тех, которые будут лишены должного количества работников в недалеком будущем. Как правило, они чаще всего выбирают профессию своих родителей, но бывают исключения. Я предположил, что девять лет — это слишком рано для столь серьезного выбора. Трован согласился и сказал, что это минимальный возраст для такого выбора. В девять лет профессию начинают осваивать те дети, чьи родители тоже ею владеют. Пожилые люди вольны отказаться от работы, если она становится слишком тяжелой для них. Как правило, они становятся мастерами, обучающими молодежь.

В городе есть район рыбаков, с которым я уже познакомился, район животноводов и охотников, район ремесленников, куда входят портные, кузнецы и каменщики, район землепашцев, храмовый район, пирамида и несколько площадей.

В районе животноводов и охотников проживают все, кто связан с добычей мяса и птицы для города. Эти люди не только охотятся в лесах, но и сами разводят различных животных, которые кроме мяса дают шерсть, шкуры, молоко, яйца. Животноводство — это очень хорошая идея, жаль, в Тиматак не додумались. Портные и животноводы тесно связаны, их дома расположились пососедству с ремесленниками, но вышли из охотников, потому что им больше нравилось не охотиться, а обрабатывать шкуры, делать пряжу, ткани, а так же создавать хорошую обувь из жесткой кожи.

Район ремесленников снабжает город орудиями труда, приспособлениями и механизмами. Их труд важен для всех районов Кромена, ведь всегда нужны инструменты, одежда и различная утварь.

Землепашцы занимаются земледелием — занятием, также неизвестным моему племени.

Мне было очень интересно ходить с Трованом по полям, наблюдать за севом одних и уборкой других растений. Землепашцы умеют выращивать разные травы и деревья. Одни — для употребления в пищу, другие — для производства тканей и полотна.

Пирамида — покои Ниры и ее лаборатория. В ней она занимается своими исследованиями, отдельно от других магистров и Совета. А Совет — это главный магистр и главная жрица, которые принимают все решения по поводу деятельности «Храма Двух Начал». Этот храм — самое высокое здание в городе. Попасть туда может любой желающий, но стать учеником удастся не каждому. Тех, у кого есть способности, приглашают стать послушниками. После обучения мужчины становятся магистрами воли, а женщины — жрицами жизни или жрицами Мараны. Такое разделение не случайно. От природы у мужчин сильнее развиты способности к изменению материи, а у женщин — к управлению жизненной силой. Со временем все меньше людей рождается со способностями, позволяющими учиться в храме и это большая беда, потому что многие вещи в городе могут делать только они, например строить дома очень быстро.

Иногда обитатели храма выходят в город и помогают в ремеслах. Но чаще всего их помощь не требуется. В каждом ремесле есть мастера — бывшие послушники храма, которые не смогли стать магистрами, но освоили техники, полезные в том или ином деле.

Магистры способны голыми руками разделять или сращивать любые материалы, колдовать огни и другие чудеса. Жрицы помогают быстрее расти животным и деревьям, почти мгновенно лечат раны и переломы. Но Трован говорит, что это не основная их обязанность. Главная задача — помогать Нире в какой-то сложной и кропотливой работе, связанной с магией. Эта работа требует большого количества особых сил. Если магистр перестарается, то может серьезно обессилеть, и даже жрицы не смогут ему помочь, только время.

В итоге, каждый район производит что-то для города, и все это отправляется на центральную площадь. Здесь стоят лавки и крытые палатки, в которых все берут необходимые вещи или еду просто так. Я очень удивился этому когда узнал, но Трован объяснил, что на самом деле не просто так, а это плата за труд во благо Кромена. Еды здесь много — бери сколько хочешь, а утварь и предметы, которые можно найти в лавках, все равно по большей части нужны именно для работы, а значит для развития и процветания города. Бывали случаи, когда новички из диких земель забирали к себе в дом очень много еды. Это всегда заметно, и в таких случаях приходят магистры, забирают излишки, а нерадивые новички впредь ведут себя хорошо, потому что именно новые жители всегда как огня боятся магистров и их умений. Все это и многое другое Трован рассказывал и показывал мне в течение своего отдыха. Он, насколько мог, детально рассказал об укладе города, и теперь я тоже могу стать гражданином Кромена. Для этого нужно выбрать профессию и найти учителя. Можно подумать, что нет ничего проще. Но увидев все виды деятельности жителей города и попробовав себя в каждой из них, просто взять и выбрать одну мне оказалось слишком сложно. Интересно делать хлеб, строить и мастерить, ухаживать за животными, а про овладение магией даже подумать страшно! Что если меня научат владеть огнем и камнем? Что если я когда-нибудь вернусь в Тиматак и удивлю всех своими чудесами? Это будет здорово! Мне случилось увидеть, как магистр помогал соорудить дополнительное хранилище припасов в скале. Он стоял и как бы руководил каменными глыбами, вырывавшимися из скалы, и аккуратно складывал рядом с собой. Я сразу не заметил, что надо мной смеются, и полчаса простоял с открытым ртом, наблюдая за работой магистра. Он мял камень как глину, изготавливая из него посуду, вращая заготовку для придания гладкости. Как в сырой земле, он рылся в каменной глыбе, делая из нее основание фонтана для одной из площадей…

«Да, магистром быть, наверное, очень здорово. Но даже местные жители не все могут учиться в храме, а что скажут обо мне, когда я заявлюсь к Нире со своим выбором? Ох, меня засмеют, ох как они будут смеяться… С другой стороны, что здесь смешного? Наверняка все они сперва хотели быть магистрами, а потом выяснялось, что не хватает умений. Попытка — не пытка! Не возьмут, стану землепашцем и все! Что зря переживать? Значит, таким будет мой выбор. Магистр Силы Джоджо… звучит прекрасно!» — так я сам себя убеждал не трусить, а попытаться стать магистром воли.

В последние дни мне стало страшно и неспокойно. А в ночь перед выбором профессии это чувство достигло наивысшей силы. Непонятная тревога не давала спать, в голову лезли нехорошие мысли. Я боюсь, что у меня не получится, или я недостоин такой силы? Конечно, не достоин, как можно даже представить такое? Теперь воспоминания о своей решимости и то, что «попытка — не пытка», ушли в небытие. Простой дикарь из леса не может просить милости взять его послушником в огромный храм. — «Ха-ха! Это же Джоджо! Он хочет стать магистром, ха-ха-ха!» — Вот так это будет. Что же делать? Вскоре скверные мысли и тревога начали раздражать. Непонятное напряжение уже порядком надоело, ведь ничего страшного не произойдет, а меня трясет как перед смертью. Действительно ли для меня так важно попасть в храм? Что за вопрос, конечно важно! Меня научат управлять камнем и металлом, я буду могуч, как Туго, а если нет, стану охотником, или землепашцем, и ничего страшного.

Мысль о том, что в любом случае все будет хорошо, меня успокоила, настроение поднялось, на душе стало теплее. Я начал представлять, как раздвигаю горы руками, хожу по воде и даже летаю над своим племенем…

***

Пустота не вечна. В пустоте рано или поздно появляется что-то, и она умирает. Мой покой снова нарушен. Пустота кричит, я слышу ее. Она обвиняет меня в смерти. В смерти той своей части, которую я сейчас занимаю. Она бьется, пытается проникнуть в меня, но это невозможно, потому что я тоже пустота, но иного качества. Я — пустота в пустоте и мраке. Я — свет, который ничего не освещает и который некому увидеть. Потому я и есть пустота в пустоте… Я чувствую странную вибрацию. Это голос. Он кого-то зовет. Громче и громче, от едва уловимого шелеста до невыносимого грохота. Все пространство вокруг заполняется шумом. Все сливается в один дикий гомон, в котором можно разобрать только одно слово — Илан…

***

Проснулся рано. Мысль о предстоящем походе в храм прогнала остатки сна в одно мгновение. Здесь принято умываться после сна, для чего в каждом доме есть специальное устройство: в одну из стен встроена чаша, а над ней металлическая трубка с рычажком. При нажатии рычажка срабатывает волшебное устройство, которое поглощает воду прямо из источника под горой, и она течет из трубки в чашу. Оттуда вода по трубам попадает в специальный резервуар для очистки, после чего ее снова можно употреблять. Также в каждом доме устроен туалет — очень хорошее устройство, только на этот раз оно отправляет отходы в специальную камеру недалеко от полей, что там дальше происходит, мне неинтересно… Водопровод и туалет сделали и для меня, но я не видел этого, потому что был на уроке с Трованом. Теперь жалею.

Есть не хотелось, поэтому я сразу отправился к своему провожатому. Мой домик построили совсем недалеко от дома Трована, так что через минуту я был у него. Глава рыбацкого отряда только что проснулся.

— О, Джо, заходи. Как спалось? — Лицо Трована было мятым и опухшим, видимо, кто-то тоже мало спал сегодня. Он сидел на стуле, натягивая сапоги.

— Хорошо, спасибо. Я долго думал и решил стать магистром. — Как-то резко и сходу выпалил я.

Трован на секунду застыл, переваривая информацию, затем улыбнулся и подошел поближе.

— Я почти не сомневался в этом. Судя по твоему виду, ты действительно серьезно обдумал свой выбор. А ведь я не случайно несколько раз говорил тебе, что стать послушником непросто.

— Да, я помню, но я должен попробовать. — чтобы речь была твердой и уверенной, мне пришлось собрать всю силу воли, на которую был способен.

— Не волнуйся ты так. Все в порядке, многие туда ходят. Даже я ходил.

— Ты? Но почему я слышу об этом впервые? — я был ошарашен последним признанием Трована.

— Я же уже сказал, многие пробовали, это не редкость. — Трован уклонился от прямого ответа. — Ладно, мы можем отправиться в храм прямо сейчас, и я хочу, чтобы ты был готов к тому, что тебя не примут — не смогу видеть твоего расстроенного лица, которое отпечатается у меня в памяти на целую неделю работы. Один из магистров задаст тебе вопрос. В зависимости от твоего ответа, тебя либо возьмут, либо нет. Если что, я тебе ничего не говорил. Если не возьмут — ничего страшного. Подумаешь еще и выберешь себе нормальную профессию.

Не знаю, пытался ли Трован меня подбодрить или совсем отговорить от похода в храм, но мне стало немного легче.

— Спасибо, Тров, почему-то кажется, что меня уже не приняли, только надо сходить и подтвердить это. И брось ты эти шутки со своим «отправиться прямо сейчас». Пока ты не позавтракаешь, мы точно никуда не пойдем! — Трован расхохотался, загреб меня в охапку и начал тискать как маленького ребенка. Похоже, как раз подобного веселья мне и не хватало. Позабыв на короткое время о своих переживаниях, я вступил с Тровом в шуточную схватку. Через некоторое время мы позавтракали и отправились в храмовый район.

Трован вышел из ворот храма. Все в городе знали, что новенький сегодня выберет профессию, поэтому никто из мастеров не будет удивлен моему визиту. Но Трован все же решил зайти в храм и удостовериться в том, что меня готовы принять — все-таки люди здесь не простые.

— Все хорошо, ты можешь войти. Тебя будут ждать двое — мужчина и женщина. Они могут спросить тебя о чем угодно. Правильных и неправильных ответов не существует, отвечай честно, и все будет хорошо. Все понял? — друг внимательно посмотрел мне в глаза.

— Да, спасибо, Трован.

— Ты, главное, не переживай. Я вижу, как тебе тяжело, и, поверь, это того не стоит.

— Хорошо, я постараюсь. — настала моя очередь хлопнуть спутника по плечу, чтобы потом взбежать по ступеням к большим воротам. А Трован все стоял и смотрел мне вслед.

За воротами меня ожидал молодой человек в белых одеждах — длинное платье сверкало, словно снег на солнце, а плетеная обувь из длинных лент мягкого камня едва шуршала при ходьбе. Взгляд человека не выражал особых эмоций. Похоже, это его обычная работа здесь — водить в храм новичков. Он сделал небольшой поклон в знак приветствия и указал следовать за ним. Наверное, он послушник: лицо молодое, но видно, что он старше меня, на платье я разглядел капюшон, когда послушник повернулся ко мне спиной. Походка послушника была такой легкой, а платье таким воздушным, что меня стало завораживать, как края подола то летят, то скользят по ступенькам. Глаза послушника были глубокого изумрудного цвета, очень необычные.

Мы прошли по длинному коридору, поднялись по винтовой лестнице и оказались у дверей в нужное помещение. Не говоря ни слова, провожатый лишь указал на дверь, затем снова сделал небольшой поклон и удалился. Я открыл ее и неловко заскочил в большой зал с колоннами. Солнечный свет заливал просторное помещение через большие окна в боковых стенах. В дальнем конце зала стоял огромный стол, как у Ниры, за которым на каменных креслах сидели два человека в белых одеждах. С другой стороны стола располагалась длинная каменная скамья. Увидев меня, люди встали.

— Здравствуй, Джоджо. Я магистр Квент, а это жрица Тира. Проходи к столу и занимай место на скамье.

Я проследовал куда сказано. Скамья казалась грубой и холодной, с неровной поверхностью, но, как я и ожидал, камень оказался мягким, словно лесная подстилка. Если у них есть жидкие камни, я уже не удивлюсь этому.

— Здравствуйте, магистр Квент и жрица Тира. Я пришел к вам, чтобы попроситься стать учеником храма.

Когда случается то, чего я боялся, но ничего плохого не происходит, тревоги всегда куда-то исчезают, придавая больше спокойствия и уверенности. Наверное, это моя особенность. Люди приветливо улыбались. Оба держали гордую осанку. Магистр был одет в такое же платье, как и мой провожатый, поэтому, возможно, он вовсе не послушник. Похоже, здесь не уделяют особого внимания знакам различий. Вот в моем племени вождя сразу видно… Определенно, Квент значительно старше моего провожатого, это чувствуется, но глазом определить сложно — лицо его почти такое же молодое, но более мужественное что ли. Жрица — женщина примерно такого же возраста, как и Квент, такая же прекрасная, как Нира, но ей чего-то не хватает, чтобы сравниться с ней. Черные волосы ниспадают на плечи, светло-карие глаза с каким-то потусторонним алым оттенком пронзают насквозь. Белая кожа, черные брови и длинные ресницы очень красиво смотрятся, особенно если сравнивать Тиру с женщинами из Тиматак, но в ней нет того сияния, которым поразила меня Нира. А еще у нее довольно глубокий разрез платья на груди, который показался мне странным и немного нелепым для такого места. Первой задала вопрос именно Тира.

— Скажи, Джоджо, почему ты решил прийти к нам? Ведь ты уже знаешь, что овладеть нашим искусством очень непросто, нужно не только усердие, но и талант, одаренных людей примечают и готовят с малых лет. Ты считаешь себя способным к нашему обучению?

Я хотел было ответить, но не смог. Есть множество причин для этого решения. Самая простая — все хотят быть могущественными повелителями природы, и я в том числе. Все так просто, что непонятно, зачем об этом спрашивать. Немного поразмыслив, я понял, что больше нет причин, мне казалось, что они есть, но их нет. Я чувствую, что это не то, что хотят услышать люди передо мной, но больше ничего нет, в мыслях образовалась пустота, а в горле — ком. Я опустил глаза.

— Джоджо, тебе не обязательно отвечать, но ты должен точно знать, что твое обучение принесет пользу тебе и Кромену. Ты понимаешь, как важно сделать осознанный выбор? Обладать силой магистра — большая ответственность.

— Да, я понимаю. Я хочу быть магистром, чтобы строить дома и помогать жителям города…

Магистры переглянулись. Мне стало невыносимо стыдно. Я нес чушь, совсем не то, что хотел говорить, совсем не то, что нужно говорить. Обидно, потому что так не должно быть. Я не понимал, что со мной происходило в тот момент.

Магистр Квент нахмурился. Его голубые глаза оказались в сени светлых бровей. Длинные белые волосы, заплетенные в тугую косу, он перебросил за спину и немного наклонился вперед, чтобы его речь звучала величественнее.

— Быть магистром — не значит строить или помогать. Для этого в городе есть другие специалисты. Магистр — это в первую очередь наставник, который поможет не только в починке сломанной телеги, но направит сбившегося с пути, объяснит, почему мы живем в этом городе именно так, как оно есть, и почему это правильно. Корни этого знания уходят далеко за пределы навыков кузнеца и тесно связаны с нашей профессией, с нашим долгом магистров. Мы считаем, что тебе следует лучше разобраться в себе, набраться опыта и вернуться сюда позже, может, лет через десять. Уголки губ магистра на мгновение чуть шевельнулись, но тут же приняли исходное положение. Кажется, он пытается сдержать усмешку.

Вдруг двери в зал распахнулись сами собой и в помещение торопливо вошла Нира.

— Приветствую вас, друзья мои! — на ходу произнесла она, приближаясь к моей скамейке. — Вижу, ваш опрос уже подошел к концу, но независимо от вашего решения этот юноша будет учиться. Она остановилась рядом и положила руку мне на плечо

Ее появление явилось подобием грома средь бела дня для всех в зале. Разинув рот и цепенея от происходящего, я пытался понять, что происходит, но был не в состоянии.

— Здравствуй и ты, Владычица. Что послужило причиной такого внезапного визита? Мы ведь уже очень давно обговорили все правила приема на нашу службу, а этот юноша не подходит ни по одному из критериев.

— Я понимаю ваше замешательство, и вы можете мне отказать. Если случится так, то я лично займусь его обучением. — Квент и Тира несколько изменились в лицах. Магистр воли, как мне показалось, даже немного вышел из себя.

— Владычица, вы в праве обучать кого захотите, но именно Вы дали нам полномочия решать, кого учить, а кого нет. Юный Корун был в тысячу раз достойнее этого парня, но ему было отказано в обучении, потому что даже он не сможет постичь «хин», а всяких каменщиков у нас и так хватает, так зачем тратить время зря?

Нира внимательно посмотрела на магистров. Она словно читала мысли всех находящихся в зале людей.

— Я прекрасно знаю способности Коруна, они немногим отличаются от способностей, которыми вы обладали в его возрасте. Ни секунды не сомневаясь, что вы отвергнете Джоджо, я пришла сюда. Я обещала никогда не влиять на ваше решение о приеме послушников, не стану и сейчас. Как уже было озвучено, я сама обучу его. — речь Ниры звучала мягко, но учтиво, она заставляет подчиняться, но только не храмовников…

— В таком случае, делайте так, как считаете нужным. — Тира тряхнула головой. — Наставники не станут тратить время на потенциально необучаемого послушника. Мы благодарны, что вы держите свое слово и не влияете на наш Совет. Если вам требуется ученик, пусть им станет Джоджо, а мы будем искать того, в ком есть искра Создателей. — Ее лицо расплылось в очаровательной улыбке, но во взгляде был странный блеск, от которого безукоризненное лицо стало для меня пугающим, заставляющим отвести от него глаза.

Нира вздохнула и печально посмотрела на меня:

— Идем, Джоджо, нам не следует более здесь оставаться.

Не убирая руки с моего плеча, она сделала легкое движение, и мое как будто невесомое тело последовало за ней. Пролетев так несколько шагов, я коснулся пола и смог идти самостоятельно. Мы не торопясь направились к выходу из храма. Я обернулся напоследок, чтобы посмотреть на Тиру и Квента. Они смотрели нам в след немигающими глазами. Их лица не выражали эмоций, словно были вырезаны из камня. Не понимая толком, что происходит, я иду со своей госпожой, а на душе плесневеет странный налет беспокойства от неприязни ко мне. Выйдя из храма, я осмелился заговорить со своей неожиданной спутницей:

— Госпожа, что со мной будет теперь? — Нира задумчиво смотрела перед собой, пока мой вопрос не пробудил ее.

— Мы направимся к месту твоего обучения — в мою пирамиду. Сегодня состоится твой первый урок, а в последующем ты будешь приходить ко мне каждый день, ведь тебе многое нужно узнать.

— И я стану Магистром Воли?

— Станешь, если будешь стараться, конечно — с улыбкой произнесла Нира.

— Но почему вы так внезапно приняли меня в ученики? Я не понимаю…

— Всему свое время, Джоджо, скоро я все объясню.

Последние события меня порядком ошарашили. Мало того, что меня чуть не оскорбили в храме, так еще сама Владычица пошла наперерез Совету и теперь будет обучать меня. Исходя из слов магистров, у них очень много работы, а госпожа будет тратить свое драгоценное время на меня. Все это странно, даже как-то жутко.

Мы пришли в уже знакомую пирамиду, но на этот раз миновали проход, где я побывал ранее. Поднявшись на самый верх и приблизившись к огромному белому шару, который был здесь вместо вершины, Нира взмахнула рукой. Из камня, на котором располагается шар, начали выстраиваться небольшие ступеньки, а в самом шаре появилось круглое отверстие. Мы поднялись по ступеням и вошли внутрь волшебного шара, после чего отверстие в нем исчезло. Внутри располагалась круглая комната, в центре которой стоял небольшой стол, на котором находились бутыли, пара кувшинов и еще один прозрачный шар. Он как будто наполнен подвижным туманом, или бесцветной мутной жидкостью. Стены комнаты мерцали слабым фиолетовым светом, из-за чего внутри царил легкий полумрак. Как только Нира приблизилась к шару, он вспыхнул оттенками желтого, а стены начали излучать яркий белый свет. Внутри стало светло, как на солнечной поляне, и я смог рассмотреть помещение получше.

По краям стояли знакомые каменные скамьи, а подле стола большой стул, как в том зале, где владычица меня расспрашивала. Часть комнаты занимали черные шкафы, на полках которых стояли какие-то склянки, колбы и странные камни. Нира подошла к столу с шаром, отодвинула большой стул и легким движением руки подтолкнула его к одной из скамеек, но не слишком близко. Она села и жестом указала сесть мне.

— Присаживайся, Джоджо, сейчас мы начнем. Ах, да, чуть не забыла. Выпей отвара, он поможет тебе. — Нира налила из стоящего на столе кувшина немного розовой жидкости в красивый стакан с узорами в виде птиц, которых я никогда не встречал раньше.

Я послушно сел на скамью и сделал глоток приятной на вкус жидкости. Помимо страха и волнения во мне начало быстро расти любопытство.

— Прежде всего ты должен более детально узнать историю города и нашего мира. — Владычица опустила глаза, обдумывая, как ей лучше начать свой рассказ и, окончательно собравшись с мыслями, приступила к моему первому уроку. — В племенах, которые во множестве населяют бескрайние просторы нашей планеты, есть мифы и предания, повествующие о сотворении всего сущего. Во многих из них есть доля истины, в других — нет ни капли. Историю, которую поведаю я, рассказали нам сами Создатели… — Я невольно сглотнул. Все чудеса, которые я увидел в этом городе настолько удивительны, а владычица настолько мудра и чиста, что услышать вранье в этот момент просто не представлялось возможным. То есть сейчас Нира попытается открыть мне что-то невероятно важное, какую-то огромную тайну, которая больше целого мира. Меня будто ударил в грудь сильный поток ветра. Он готов опрокинуть меня со скамейки, но я не падаю, сопротивляясь ему изо всех сил, а Нира, не замечая моего состояния, продолжила рассказ.

— Давным-давно в Великой Изначальной Пустоте зародился наш Создатель. Когда он появился, не было ничего, поэтому несчетное время он провел в одиночестве, без сознания и воли. Хотя, когда-то и велись споры о том, существовало ли время в момент рождения Создателя, сейчас мы будем считать, что время существовало всегда. — Это отступление было мне абсолютно непонятно, но я все равно все запоминал. — Постепенно он окреп и пробудился, начал чувствовать, осознавать свое существование. Получив это осознание, молодой Создатель начал пытаться взаимодействовать с доступным ему окружением. В результате этих экспериментов появилось его первичное тело, которым он мог управлять как того пожелает. Оно было не таким, как наше, и выглядело сначала как легкий ветер, или туман. Постепенно он сделал из этого тумана сгустки, наделил их начальными физическими свойствами и, усложняя и совершенствуя, получил молодую Вселенную, то есть то, во что он вселен.

Через некоторое время он заметил, что тело его состоит из материи и энергии, хотя раньше он совершенно не заботился этим вопросом. Наблюдая, как при определенных условиях материя и энергия переходят в разные состояния, меняются местами и превращаются друг в друга, Создатель захотел попробовать совершить нечто необычное. Он замкнул созданную им энергию в бесконечном круговороте, позволяя ей быть вечной и стать более самостоятельной, свободной. Когда у него получилось, энергия и материя стали не просто частью его тела. Энергия, как основа мироздания, научилась существовать и изменяться сама, пусть и подконтролем Всеотца. Сначала тело Создателя было довольно простым. Невозможно определить его размер и силу, но точно известно, что оно было целым и заключало в себе все, что только существовало. Плотная, первобытная энергия пульсировала, уплотнялась и распылялась в нем. Бурлящее, извивающееся существо постоянно меняло свою форму и свойства, становясь в одних местах жидким и горячим, в других — твердым и невероятно холодным. Окутанное оболочкой из света и пульсирующего энергетического тумана, существо продолжало вбирать в себя энергию из окружающей бесконечной пустоты, образуя вокруг себя новое пространство — уже не такое пустое, как раньше. Создатель пронизывал собою все сущее и наслаждался ощущением этого. Тепло и холод, сила, мощь. Ему нравилось ощущать, но длилось это не очень долго. Ему захотелось больше, интереснее… Вскоре, впервые за несчетные века своего существования, Создатель начал осознавать свою главную мечту — он захотел сотворить что-то подобное ему самому, то, что будет не просто самостоятельно существовать, но и развиваться или даже общаться с ним. Прошло не очень много времени, прежде чем Вселенная получила самостоятельность, о которой он мечтал. Изменение это стало одной из самых больших катастроф за всю историю Вселенной.

Чтобы дать своему телу самостоятельность, Создателю пришлось пойти на огромную жертву. Он придумал законы, по которым Вселенная должна будет развиваться. Пока он их разрабатывал, его тело стремительно менялось и усложнялось. Оно сжималось, корчилось от боли, отращивая первобытные оболочки в виде новых энергий и веществ. Появились пограничные между энергией и материей состояния, появились разновидности света. Все энергопотоки во Вселенной поменяли свой режим. Все, что было создано до этого момента, прекратило существовать, но появилось другое, новое. К моменту, когда Создатель пустил в ход последний и самый важный закон Природы, сгусток его тела стал плотным и тугим, словно раскаленная добела песчинка. Когда последний закон заработал произошла бурная реакция. Вся энергия разделилась на множество крошечных частичек, которые принялись взаимодействовать и общаться между собой по совершенно новым правилам. В один миг Вселенная выросла в неимоверное количество раз. Энергия разделилась на множество видов, ее частички больше не могли безгранично и безраздельно сливаться между собой, для них появилось свое место и задача, что сделало энергию чище, а материю — веществом. Разница между энергией и веществом сделалась огромной, мир стал огромным, сложным и невероятно красивым…

Нира прервала свой рассказ. Она увлеклась и не заметила, что мое лицо скомкалось в гримасу непонимания, но она не догадывалась, что новое совсем не пугает меня, а наоборот, пробуждает решимость и стремление к пониманию. Я слушал и внутри росло чувство невероятной важности этих знаний. Где-то глубоко зрело ощущение, будто я слушаю историю о самом себе, далеком начале собственной жизни. Но все эти мысли пронеслись так быстро и так глубоко внутри меня, что я едва смог их осознать, а Нира продолжила свой рассказ:

— Так зародился наш сложный и многогранный мир. Старый мир умер, Создатель отделился от него, ибо нельзя дать свободу своему телу, не покинув его.

Этому нас обучали Создатели, и это знание стало основным для всех людей на тысячи лет. Сейчас во многих племенах оно стало мифом о сотворении мира, где Создатель умирает, а его тело становится миром. И это, несомненно, правда, только Создатель не умер, а лишь перешел в иную, духовную форму существования. Магистры изучали этот вопрос, дух и душа существуют, но сейчас мы не будем об этом говорить.

Я хотел было сказать, что у нас в племени есть такой миф, но не посмел перебить наставницу. Она заметила мое отвлечение и поспешила спросить о нем.

— У тебя появились вопросы, Джоджо?

— Нет, то есть да. Мне все понятно, но что такое вещество и энергия? — Я решил, что истории моего племени все-таки сейчас не к месту, и спросил по теме урока.

— Хороший вопрос. Мы будем изучать это более подробно позже, но пока я могу сказать, что энергия — это длань Создателя, которой он перемещал в пространстве и изменял материю, вещество — плотную и окостеневшую энергию. На самом деле все вокруг является различными формами энергии, которой мы можем управлять подобно Создателю. Только сейчас разновидностей энергий намного больше, чем в ту первобытную эпоху, о которой я говорила.

Впредь, если у тебя будут возникать вопросы, задавай их, не стесняйся. Для того и нужны учителя. Я кивнул, а Нира продолжила свое повествование:

— Великий Отец отказался от управления Вселенной не полностью. Он все еще мог вмешиваться в потоки энергии посредством законов, которым его творение стало подчиняться. Но делать это стало много сложнее, чем раньше. Таким образом он начал совершенствовать Вселенную и наблюдать, как она растет и развивается, словно дитя. Он совершенствовал законы Природы, периодически отдыхая и наслаждаясь тем, что у него получалось. Появились звезды, в них зародились и развивались атомы различных веществ, потом из них родились холодные, маленькие, но более сложные и развитые планеты. Небесные тела становились больше и сильнее, в результате начали появляться новые химические элементы, соединения и вещества, а из них рождались новые, более сложные планеты. Чтобы все это существовало, Создателю приходилось уменьшать потоки и круговороты энергии, в результате чего некоторые из них стали такими маленькими и тонкими, что делать их еще меньше стало бы бессмысленно. Так появились самые крошечные частички материи.

Всеотец понял, что он достиг некоторого предела своих возможностей и любовался своим творением продолжительное время, проникая то в одну, то в другую его часть. Увеличиваясь или уменьшаясь в размерах, он наблюдал, как рождаются и развиваются гигантские небесные тела и крошечные атомы, устраивал эксперименты, сталкивая различные тела, создавая необычные вещества и излучения.

Я вновь захотел задать вопрос и интуитивно поднял руку, чтобы привлечь внимание наставницы.

— Да, Джоджо.

— А почему круговороты энергий становились тоньше? Если энергия — это рука Создателя, значит, его руки уменьшились?

— Круговороты служат для того, чтобы энергия не терялась, а бесконечно двигалась по кругу. Тонкими они становились от того, что весь мир усложнялся, а когда что-то усложняется, то увеличивается количество и качество его составных частей. Мир начал расти не столько вширь, сколько в глубину. Появлялись новые химические элементы, которые начинали выделять свою неповторимую энергию, более тонкую, но сильную. Эта энергия порождала новый, более тонкий круговорот, который мог стать новой частицей и так далее… Эти процессы стихли только с появлением Мараны, потому что во Вселенной родилась совершенно иная сила. Позже я объясню, что это такое, пока просто запоминай.

Мне было очень интересно слушать про энергии и круговороты. Мое волнение возрастало, а недавние события в храме в этом уже совсем не виноваты. Я стремился познавать все сильнее, рассказ Ниры начинал казаться мне слишком медленным и неподробным. Возникало очень много вопросов, но перебить учительницу я не смел, даже несмотря на то, что мне это разрешено.

— Постепенно Создатель привык к своему творению и решил продолжить работу. Но развивать молодую Вселенную дальше, не нарушая ее целостности и не разрушая ее, оказалось невозможно. Поразмыслив некоторое время и исследовав свое творение более внимательно, Всеотец обнаружил, что продолжить развитие лучше всего в Среднем мире, то есть нашем. Здесь пересекаются потоки энергии из Нижнего мира — мира атомов и Космического — мира звезд. Переплетаясь и перемешиваясь, они образуют очень разные и относительно тонкие прослойки на поверхностях планет. Именно в этих тонких и хрупких условиях с самым богатым вещественно-энергетическим миром появилась возможность создать нечто новое. Если не вдаваться в подробности, то Создатель повторил сотворение Вселенной только в масштабах небольшой планеты — нашего Тертуса. Появилось новое существо, новая маленькая Вселенная. Это был крошечный комочек плоти, который был способен питаться и развиваться, а также чувствовать тепло и холод, плохое и хорошее для себя, а значит — иметь знания и память. Результат кропотливой и невероятно тонкой работы с энергиями и веществом обрадовал Создателя. Тем более, что получилось это не сразу. Попыток было множество, ему даже пришлось перемещать Тертус внутри нашей солнечной системы, чтобы добиться наилучшего местоположения. Ведь Солнце не должно выжигать планету слишком сильно, а так же она не должна быть от него слишком далеко и замерзать без тепла и света. От этих перемещений пострадали даже другие планеты в нашей системе, но Создателю они были безразличны в тот момент.

Новое существо получилось очень сложным. Несмотря на свой крохотный размер, оно по сложности не уступало целой планете. В нем ютились сотни энергопотоков, были различные органы для получения и переработки энергии, выведения ненужных веществ. Оно могло двигаться в любом направлении, нарушая законы, созданные для более старой материи, и это радовало Создателя еще больше. Получая знания, существо неизбежно породило в себе новое качество — сознание. Теперь Создатель был абсолютно не способен управлять существом — оно было свободно от него. За это он назвал его — Жизнь, что на древнем языке звучит как «Марна» или «Марана», то есть «непокорная». Даже косвенно воздействовать на существо удавалось с большим трудом. Для этого нужно было использовать законы, чтобы затронуть климат или тектонику планеты, либо на тонкие энергии — что еще сложнее. А как само существо на это отреагирует, предсказать было почти невозможно. Но эти сложности только усиливали восторг и интерес.

Творец постоянно испытывал существо, пытался его улучшить, узнать, на что оно способно. Отвечая на жару и холод, оно то покрывалось тонкой пористой пленкой, то усиливало выделение тепла в себе. Появившись на морском дне, оно приспособилось и к жизни на суше, когда Создатель убрал воду. Существо росло и развивалось, его сознание крепло, а тело становилось сильнее. Но потом произошло нечто, чего Творец совсем не ждал: Тело Мараны быстро потеряло энергию, способность питаться перестала обеспечивать потребности тела и закольцованные энергопотоки разрушились. Существо погибло, не прожив и несколько лет, что безмерно расстроило Всеотца. Он думал, что новое существо будет жить так же долго, как звезды и планеты, что закольцованные энергопотоки никогда не иссякнут, но что-то пошло не так.

Создатель хотел было сотворить еще несколько живых существ, но его внимание привлекло нечто странное. На стабильные и постоянные энергетические потоки начала воздействовать неведомая сила. Сначала очень слабо и недолго, а потом все сильнее и явственнее. Нарушителем спокойствия оказался дух погибшего существа — дух Жизни. Когда Всеотец это понял, он был невероятно счастлив, ведь он все-таки создал первое существо, подобное себе. Но все вновь оказалось непросто. Существо нужно было научить общаться. Дикий дух не чувствовал присутствия иных могучих сил и безмерно бесчинствовал. Он вмешивался в потоки энергии и вещества, разрушал все на своем пути, но делал это бессознательно, потому что почти ничего не знал. Всеотец постоянно исправлял испорченное Диким духом. Казалось, совладать с ним не удастся, но вновь случилось неожиданное. Создатель сотворил еще одно живое существо в надежде, что его дух как-то повлияет на «дикаря», и это сработало. Почувствовав присутствие неведомого доселе объекта, дух накинулся на него, но вместо незамедлительной гибели существо начало быстро развиваться. Так стало ясно, что Дух Жизни способен воздействовать на живое так же, как Создатель воздействует на неживое и наоборот — воздействовать на неживое ему приходится только косвенно, через потоки энергий.

Странным оказалось также то, что живые существа после смерти не становились новыми духами, а исчезали без следа. Но тогда Создатель не придал этому особого значения. Он нашел способ общения с новым Творцом, со своей дочерью Мараной и передал ей свои знания. С тех пор они совершенствовали мир вместе.

Марана сделалась праматерью всего живого, а во Вселенной появились начала: женское и мужское. Именно поэтому в нашем храме женщины занимаются исцелением, легко находят общий язык с животными и растениями, а мужчины управляют неживой материей — это природная предрасположенность наших полов. Из-за этого женщин в храме принято называть жрицами, а мужчин — магистрами. Хотя всегда есть исключения, мужчина тоже может стать жрецом, а женщина может научиться управлять материей, но это большая редкость…

Через некоторое время Тертус стал настолько прекрасен, что Создатели перестали его покидать. Появилось множество видов животных и растений, которые великим своим разнообразием радовали своих родителей.

Как только Марана освоила все принципы построения мира, она стала неистово умножать и усложнять живые организмы. Ее присутствие наполнило Тертус живительной силой. Различные твари научились жить под землей, в воде и в воздухе. Они не только росли и размножались, но и помогали изменять мир, который еще сильнее и гуще наполнился разнообразными тончайшими энергиями. Тертус стал зелено-голубым, его рассветы и закаты, грозы и вьюги сделались образцом красоты.

Когда Создатель, обратил достаточное внимание на то, насколько сильной стала Марана в живой материи и как тяжело ей было управляться с неживой, он начал понимать, что происходит нечто странное. Он чувствовал, что Марана сильнее его, хотя является его дочерью. Тогда он предположил, что если они вместе создадут новое разумное существо, то оно превзойдет их обоих. Возможно, сложность условий происхождения делает новое существо изначально сильнее, будто оно начинает свой путь с более высокой ступени. Рассказав о своих мыслях Маране, он заразил ее этой идеей. С неуемной энергией она начала искать способ создать настоящее разумное существо. В то время на Тертусе повсеместно распространились гигантские хладнокровные ящеры. Их мощь и красота очень нравились Создателю. Ящеры уже очень долго жили на планете, освоили землю, море и воздух, их форм было такое множество, что никто другой не мог сравниться с ними. Но для создания разума они были слишком примитивны. Под давлением Мараны Создатель согласился заменить их на более развитых существ. Тем более что Жизнь на тот момент уже сотворила первых зверей и птиц. Ящеры сильно мешали распространению новых животных, и Марана постепенно избавилась от них. Разобравшись в хитросплетениях энергопотоков внутри животных, она смогла создать разумную душу, но этот разум нужно было еще укрепить. Ей помог Создатель и, создав не очень хорошие условия для жизни наших предков, заставил их думать. Разум первобытных людей стал сильнее, под его воздействием они обрели тот облик, который мы привыкли знать…

В этом месте урока я уже не мог сдерживаться и не задать очередной вопрос. Нира заметила мое волнение и немного приподняла голову в знак готовности его выслушать.

— А разве душа есть только у людей? Я думал, что душа есть у всех зверей и птиц.

— Ты прав, Джоджо, душа есть у всех живых существ, но разумная душа у зверей появляется очень редко. Тонкоэнергетическая сеть есть у всей материи во Вселенной, все мы связаны ею между собой. Она есть у камня, у дерева, горы и даже облака. Но у живых существ эта суть, сильнее, в ней есть стремление к развитию, зачатки сложных эмоций, которые заставляют ее двигаться, развиваться. Именно поэтому тонкую энергетическую сеть живых организмов мы выделяем особенно и называем душой, а особенно сильная и волевая душа называется духом. Так когда-то определили наши предки.

Я кивнул в знак удовлетворения ответом, а Нира продолжила повествовать.

— Мы стали Третьим Началом во Вселенной. Первое — Создатель, второе — Марана и третье — мы. Люди всегда были и, я верю, что мы остаемся любимыми детьми Создателей. Наши грубые материальные тела позволили зародиться нашему разумному и уникальному духу, который способен на очень многое, но его очень сложно обучить. Как и дух жизни, мы тоже появились на свет дикими и глупыми. Но нам было еще тяжелее, ведь мы родились в очень суровом и сложном мире, в котором много боли и страданий. А самое печальное то, что мы смертны. Создатели считали, что со смертью первого человека к ним присоединится еще более могучий дух, как это было с Мараной, но этого не произошло. Ничего не случилось, люди умирали и ничего не оставляли после себя. Создатели очень огорчились этим. Они видели, как людям трудно выживать, как трудно хрупкому существу быть смертным и разумным одновременно, видели свое собственное бессилие. Марана тратила всю свою мощь, чтобы помочь перворожденным предкам, ведь она была на это способна, в отличии от своего Отца. Она могла лечить, помогать телу приспособиться к условиям окружающей среды, но стоило сделать тело человека немного сильнее, помочь ему справиться с суровой и трудной жизнью на Тертусе, как его разум тут же слабел. Создателям нужно было срочно научиться общаться с людьми, чтобы ослабить деградацию. Добиться нормального общения было очень сложно, потому что мысли людей рождаются глубоко внутри и даже Создатели не способны их читать. Они могли понимать эмоции, точно знать, что испытывает и чувствует человек, но не то, о чем он думает. Чтобы решить проблему общения, Всеотец придумал речь. Марана являлась людям во снах и научила звукам и словам, смогла добиться того, чтобы ее поняли и не боялись. Первый древний язык, который придумал Создатель, был слишком сложным для освоения первобытными людьми, но они смогли выучить многие слова и начать общаться, а также сделать свой, более легкий и понятный язык. Так началась новая эра, в которой люди научились жить вместе со своими создателями и процветать. Марана всячески помогала своим детям, не давала стареть, обучала. Особенно много времени она уделяла своим дочерям, то есть женщинам. Я была последней, с кем она говорила…

Как и предполагали Создатели, у нас появился дар управления материей и энергией. Он есть у всех людей, без исключения, но его нужно развивать. У некоторых он проявляется сразу, легко поддается тренировке, другим же — все дается с трудом. Уж не знаю, получилось ли у Создателей, что они задумали, или нет, но они научили нас всему, что знали. Тем не менее, есть еще много тайн, которые Создатели не замечали в связи со своей первородностью и совершенно иным происхождением, строением и образом мысли. Ведь многие свойства и качества творений являются непредсказуемыми, а ступенчатое усложнение Вселенной преумножило этот эффект в сотни тысяч раз. Марана открыла мне этот секрет. Наш мир появился во многом случайно, все его свойства не были задуманы изначально такими, какие они есть. Мир менялся многократно и с каждым разом Создатели становились все дальше и дальше от него.

Первое время мы жили дружно и счастливо. Людей было очень мало. Мы организовали наше первое поселение — город Экзон. Под учительством самих Создателей мы быстро освоили основные силы и законы природы, освоили хин. Научились продлевать себе жизнь, получив больше времени на разгадку вопроса: почему мы такие, почему мы умираем и что ждет нас после смерти. Постепенно население Экзона росло. Чтобы сосредоточиться на исследовании мира, был построен первый храм Двух Начал, а самые могучие представители города стали первыми лидерами. Нас было пятеро: я, жрица Уна, магистр Фот, магистр Ратл и магистр Грогар. Мы научились духовному взору и нащупали нить, которая, возможно, привела бы нас к заветной цели. Но вдруг начались проблемы, которые мы не в состоянии были решить.

Около трех тысяч лет назад голоса и видения Создателей начали стихать и гаснуть. Никто не знал, в чем дело и почему они отдалялись от нас. А потом и духовные силы людей начали уменьшаться. Спустя короткое время магистр Грогар заявил, что Создатель связался с ним и сообщил, что Он и Марана не ведают, что происходит и просят людей исследовать это. А также, что часть источников энергии у нас и у Создателей общая, и чем больше мы их используем, тем слабее они становятся. Некоторые ему поверили, а многие — нет. Грогар был самым сильным из магистров и почти все решили, что он таким образом хочет самоутвердиться, получить власть. Они не понимали, почему Создатель говорил только с ним и почему Грогар не может предоставить доказательство этого общения. У одних эта ситуация вызывала зависть, другие начинали испытывать сильный страх. Отношения горожан с Грогаром и теми, кто присоединился к нему, ухудшились. Я была среди тех, кто поверил ему, потому что он никогда раньше нас не подводил, всегда был честным и справедливым. Возможно, это была моя самая большая ошибка. Мы с небольшой группой магистров начали искать причину угасания Творцов. Работая день и ночь, мы исследовали материю до самых далеких глубин, проверяли самые удивительные догадки, но так и не добились успеха.

Грогар занимался поиском способа запасания энергий магистров, раз ее растрата влияет на наших Создателей, и преуспел в этом. Он первым придумал и сделал энергетические кристаллы с различной энергетической емкостью. А потом на их основе сконструировал могущественный артефакт — особые доспехи, невообразимо увеличивающие силы его владельца, делая его практически неуязвимым. Он показывал, каким сильным может сделать человека эта могущественная броня. Грогар надевал ее, чтобы стать сильнее, чтобы она помогла найти ответы. Другие люди, которые отказались тратить свои силы и время на непонятные призывы Грогара, вели праздный образ жизни. Я прекрасно понимала их, ведь они только что узнали, что когда-нибудь умрут и о них никто не позаботится. Ведь если раньше Марана продлевала наш век, то теперь она пропала, люди начали умирать, а это страшно. На просьбы и мольбы больше никто не отвечал. От этого кто-то горевал, кто-то злился, кто-то пожелал отомстить. Многие жрицы и магистры покинули город и рассеялись по миру, не желая наблюдать упадок и разврат.

Многие пренебрегли просьбой Грогара и продолжали тратить силу Творцов. Грогар всячески пытался вразумить людей, говорил, что слышит голос Творца в своей голове и он умоляет быть умеренными, воздерживаться и помогать, но его никто не слушал. Сначала это его очень печалило, затем стало раздражать. Тем более, что люди тратили остатки силы на увеселения и глупости.

Не мудрено, что Грогаз вскоре сорвался и выместил свою ярость на бездельниках. Но сделал он это слишком ужасно и жестоко. В то время я была очень занята и неделями пропадала в глубинах живой материи и невероятных далях Вселенной. Когда я пришла в себя, город уже лежал в руинах, всюду были мертвые тела горожан, а Грогар в своих страшных доспехах яростно крушил постройки и убивал всех вокруг. Я оцепенела от ужаса и усталости, а когда он приблизился, то просто открыл портал и швырнул меня в него. Так я оказалась здесь, в этих краях, совсем на другом континенте.

С тех пор я никогда не видела Грогара и ничего не слышала о нем. Никого из экзонцев не осталось. Через несколько дней, отойдя от горя и скорби, я отправилась с помощью хин на место нашего города, но обнаружила лишь пепел и прах великого города, он бесследно исчез, а вокруг того места образовалась огромная пустыня. Несколько лет я жила в одиночестве, а потом повстречала племя Ири. Я спасла их вождя от болезни, и они последовали за мной. Многие из жителей племени оказались отзывчивы к духовному обучению. Так что я стала их наставницей, и вскоре мы основали Кромен. Несмотря на то, что я женщина, мне поддаются неживые материи. Это оказалось очень кстати, когда нужно было обучать новых магистров. Надеюсь, тебя я тоже смогу достойно обучить. Историю Кромена Трован уже рассказал, а мой первый урок для тебя подошел к концу. Есть ли у тебя вопросы ко мне, Джоджо?

— К-конечно. — сбивчиво отозвался я. — Много вопросов. Но я даже не знаю с чего начать.

— Начни с самого главного.

— Наверное самое главное, это то, почему вы решили взять меня к себе. Я совсем не ожидал этого. Меня очень беспокоит этот вопрос.

— Это хороший вопрос, но я отвечу на него позже. Сейчас у меня самой нет четкого ответа. — Нира все время улыбается, улыбнулась и сейчас, только по-другому, как-то не по-настоящему.

— А Создатели, вы видели их? Как они выглядят.

— О, это совсем другое. Никто их не видел, только образы, сны, голоса. Теплые, окутывающие радостью, покоем и уверенностью образы, воспоминания. Всегда было понятно, что это они, но никогда не было одинаковых образов и ли голосов, чтобы понять хотя бы, кто из них его прислал, кто говорит с тобой — Создатель, или Марана. Конечно, это совсем не важно, но это может хоть как-то передать ощущения от общения с ними. Далеко не все люди на свете жили в Экзоне. В мире всегда было множество диких племен и мне порой было очень жаль, что когда я спала в теплой постели и слышала голос Матери, где-то в холодной пещере ютились несколько человек и жались друг к другу, чтобы согреться. Они тоже дети Мараны, но оторваны от нее, живут в постоянном страхе и даже не представляют, как это прекрасно, — побыть в ее теплых объятиях. Вот так они выглядят, Джоджо.

Я почувствовал, что в руках и ногах усиливается дрожь, немного бросает в жар. Наверное, Нира тоже это заметила.

— Что ж, Джоджо, для тебя пока хватит нового. Я знаю, ты многого не понимаешь сейчас, но запомни эту историю и все, что я буду рассказывать, это знание понадобится тебе в будущем, и постепенно ты все поймешь. Ты появился в переломный момент для города. Мало кто это понимает, но вскоре все откроется. Не упускай ничего из того, что я буду говорить, запоминай все. Через год, или через десять, все встанет на свои места, главное, чтобы ты запоминал и знал все с первого дня. А отвар поможет тебе в этом.

— Запомню, госпожа… — ее рассказ был мне очень интересен, но одновременно навел такой ужас, что просто парализовал мое тело. Какая-то огромная ответственность из ниоткуда рухнула на мои плечи, но мне пока не разглядеть и не почувствовать ее, я только знаю, что она есть и она огромна.

— Наставница, я буду очень стараться, — руки трясутся и дрожь невозможно унять. Это было совсем не то, чего я ждал от сегодняшнего дня. Мне страшно, хочется уйти. Я был не готов, но жребий уже брошен, а я не тот, кто бежит с позором от трудностей. Даже в такой ситуации… Нира, похоже, понимала мою внутреннюю борьбу и смотрела с едва заметным умилением в синих глазах.

— Создатели молчат уже много веков. Магистры и жрицы перестают верить в их существование, и это вполне естественно. Последние видения и образы, которые я от них получила, содержали события, имеющие очень большое значение. Но они были настолько тонкие и глубокие, что я не в силах была их разгадать все эти годы. Я сохранила их в камне памяти, пересматривала в деталях много раз… Сейчас эти камни уже не работают, или же люди утратили способность выпивать из них знание. Вероятно, по той же причине, по которой Создатели покинули нас. Вот, взгляни, — Нира протянула руку к одному из стоящих рядом шкафов, и один из разложенных на полке резных сине-зеленых камней подлетел ко мне.

— Это один из них. Мы создавали такие в большом количестве и сохраняли с их помощью знания, образы, обрывки памяти. Они перестали работать около тысячи лет назад. С тех пор нам приходится сохранять информацию на страницах каменных книг. Ты ведь уже заметил, что здесь почти все сделано из камня или металла. Это не случайно, так как камень — самый распространенный материал на Тертусе, а наши мастера могут придать ему любые свойства и форму.

Я повертел в руках небольшой, но довольно тяжелый камень, и как только мои пальцы разжались, он взлетел и метнулся на свое место.

— К сожалению, в книге нельзя сохранить образ… — с легким налетом разочарования произнесла Нира. — То, последнее видение Создателей… Я даже не могу словами его передать, так много в нем было тонкого смысла, который разворачивался все сильнее, чем дольше я пыталась раскручивать его логическую последовательность. У меня так и не вышло сделать это полностью. В нем был человек. Кажется, близкий мне, но это не точно. Он был слаб и хрупок, но что-то в нем было особенное, скрытое свечение, сила. Он пришел, как приходят многие, но ушел как никто. Или не ушел вовсе, а остался навсегда, до самого конца. Его имя вызывало страх, трепет и зависть. Он — великий победитель, и его знают все. Но никто не знает его тайну, только я. И знание это меня возвышает, делает сильной, как сама Марана. И я ухожу, а он остается. Я не хочу уходить, но это нужно, это мое предназначение, а он должен остаться в том его предназначение тоже…

Нира опустила глаза, и на мгновение мне показалось, что в ее волосах промелькнули почти неуловимые искорки. Но она тут же подняла голову и посмотрела на меня.

— Похожие образы Создатели посылали каждому из нас, тем, кто не сдавался. Это не звуки и не изображения, даже не сон. Это нечто, едва воспринимаемое сознанием. Как будто сложный кусок информации прилип к нему и оно не в силах эту информацию прочесть, расшифровать, как и избавиться от нее. Когда тебя привели, когда я увидела тебя и поговорила с тобой, во мне что-то изменилось. Я поняла, что ты как-то связан с этими образами, что ты нужен всем нам. Раз уж ты сам пожелал остаться здесь и сам решил стать магистром, я помогу тебе в этом. Но знай, что это будет нелегко.

В начале урока и после случая в храме я не на шутку взволновался. Но сегодняшнее общение с Нирой повернуло мое волнение совсем в другую сторону. Теперь я боялся не справиться, не оправдать своего присутствия здесь. Я чувствовал себя бесполезным нахлебником, который хочет присосаться к городу, как пиявка, и ничего не давать взамен. Но это было вовсе не так, я бы хотел помочь, но ничего не могу противопоставить умным горожанам и хитрым приспособлениям. А речи Ниры могли бы довести меня до трясучки, но этого не произошло. Ее мягкий, добрый голос подавлял плохие эмоции, и я перестал бояться наставницы, которую сначала считал колдуньей.

После краткого курса истории мы до самого вечера обсуждали мое предстоящее обучение. Я узнал, как мне лучше питаться и отдыхать, какие мастера и чем могут мне помочь. В конце концов я так утомился, что начал заваливаться на скамейку. Нира заметила мою усталость, дала еще какой-то напиток и отправила отдыхать:

— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но постарайся расслабиться. Сегодня состоялся твой первый урок, состоялась первая встреча с правдой. Я чувствую, как Трован крутится у пирамиды, он тревожится за тебя. Ступай к нему, отдыхай. Обдумай услышанное, твой разум сам очистится от ненужного и оставит только доступное для себя, когда ты проснешься, память же сохранит все остальное. Завтра жду тебя здесь утром, и мы продолжим.

Я поднялся и молча поплелся на непослушных ногах к выходу из шара, бесшумно возникшему в положенном месте. Первый урок длился довольно долго, а постоянное напряжение меня порядком измотало. Буря эмоций терзала мою душу, затмив все вокруг. Я сам не заметил, как оказался у подножия пирамиды в теплых, но жестких и грубых руках Трована…

— Эй, парень, ты как? Что там случилось, зачем Владычица увела тебя? Трован осыпал кучей вопросов, видно, что он порядком напуган. А я постепенно выходил из оцепенения.

— Все хорошо, Тров. Я немного растерян, потому что Нира будет меня учить. Они там отказались, а Нира взяла к себе, я теперь буду ходить к ней туда…

— Владычица взялась тебя учить? Но как это возможно? Она не занималась обучением послушников уже много лет!

По дороге домой я рассказал о случившемся сегодня. Постепенно перевозбуждение ушло, оставив после себя сильное недомогание. Придя к дому, я попрощался с Трованом и решил прилечь. Нужно было успокоить организм, отдохнуть. Не прошло и пятнадцати минут, как я незаметно для себя покинул реальность и погрузился в глубокий сон.

***

— Здравствуй, Тонар, я не думала, что ты придешь сегодня. — Владычица, не поднимая глаз, поприветствовала бородатого человека в белом платье с капюшоном и алом плаще, неслышно вошедшего в ее чертог. Он сделал легкий кивок и подошел ближе.

— Я узнал, что вы будете учить маленького дикаря. Это правда? — лицо человека выражало некоторую озабоченность, он то немного хмурился, то начинал бегать глазами по комнате, будто не зная, как себя следует повести.

— Все верно, друг мой. Совет отказался и мне ничего не остается, как самой заняться его обучением. — Нира устало подняла взгляд на гостя.

— Но госпожа, нет ничего удивительного в их отказе. Я заметил и не раз говорил вам, что многие магистры и жрицы подвержены непонятному мне тлену, они все меньше времени уделяют тому, что является долгом каждого магистра… Они не стали бы перетруждать себя даже в более значимой ситуации, но это обычный дикарь, он не готов к такому обучению и уж тем более — не достоин его! Я не понимаю вас! — беспокойство на лице Тонара сменилось разочарованием. — Вы не стали обучать Хорта, Небуса или Варина, но беретесь за новичка из леса! То были достойные ученики, я видел, на что они способны и вы могли бы развить в них великие силы, но не сделали этого. А теперь Совет вырастит из них подобных себе хвастунов!

— Все видели в них способности — и Тира и Квент. Они давно уже вцепились в этих юношей и породили в них взгляды, схожие со своими. А те, в свою очередь, приняли даруемую им милость, а не отказались от нее. Так что не нужно упрекать меня в том, что тебе неведомо. — Нира вновь отвела глаза и более не смотрела на собеседника, будто намекая, что ему не следует оставаться здесь. Но, спустя несколько секунд продолжила говорить.

— А что касается готовности, то разве ты был готов, когда начал обучение? В отличии от «дикаря» ты многое знал о мире, ты готовился стать магистром заранее, но, как и все, так и не смог добиться достаточных высот, чтобы не задавать вопросов. Для ребенка или взрослого настоящее знание всегда обрушивается как снег на голову, к нему невозможно подготовиться, потому что оно всегда скрыто, оно всегда будет чем-то новым для любого человека. И чем больше он будет его постигать, тем тяжелее оно будет для него становиться… — Нира запнулась и замолчала. Она находится в постоянных раздумьях и отрывается от них для общения на совсем короткое время, нехотя, через силу. Но Тонар не придал этому должного значения. В круглой комнате неестественным эхом раздались металлические ноты его голоса.

— Я устал от этой лжи, госпожа! Вы построили это место, но не хотите им заниматься! Нужно все менять, потому что ваше бездействие разрушает город. Совет загнивает и позабыл о своих обязанностях, бездельники-горожане ищут способы не работать, сваливая все на рыбаков и землепашцев, дикари наводнили улицы, а одного из них вы даже обучаете Великим знаниям! Людей нужно заставлять быть такими, какими они должны быть. Нужны законы, правила, а тот, кто их нарушает, должен быть наказан. Тогда всяк будет знать свое место. Так должно быть!

— Я поступаю так, как завещали Создатели, юный Тонар. — Тонар злится, когда его называют юным, но для Ниры он чрезвычайно юн, поэтому нельзя упрекнуть ее в язвительности. — Уклад нашего города — есть его душа и есть закон, о котором ты говоришь. Город вырос и стал подобен живому организму. Насильственно менять его значит убить, если не полностью, то частично. Жители города разумны, если они захотят сохранить его, то сделают это. Либо, ему суждено умереть от «тлена», который ты также упомянул. Выходит, что город умрет в любом случае. Но мы должны верить, что этого не произойдет и не вершить насилия. Насилие всегда хуже естественной смерти.

— Да что с вами такое? — не унимался Тонар — Кромен, мой дом, рушится на глазах и я ничего не могу сделать. Я пришел к мудрейшему человеку, которого знаю, чей долг защищать и добиваться процветания, а он, вместо совета и дела по спасению моего города, лишь подкидывает побольше хвороста в огонь, на котором он медленно сгорает! Я не могу этого больше выносить. — Тонар взмахнул плащом и стремительно вышел из комнаты. Нира же как будто не заметила его ухода, продолжая блуждать в своих раздумьях.

***

Пустота отступила. Ей больше не совладать со мной, и она смирилась с таким положением. Я — сверкающий туман. Под действием моей мысли туман движется, собирается в тугие потоки, которые сплетаются в невообразимые узоры и фигуры. Он растет, его все больше. Но все узоры слились в один. Могучий сверкающий поток замкнулся в кольцо, раздулся и принял форму вращающегося светлого шара. Шар светится, становится плотнее и ярче. Свет заливает все вокруг, кажется, самой пустоты больше не существует, ее заменил плотный и гибкий свет. Внезапно свет вспыхивает в сотню раз сильнее и тут же гаснет. Если бы у меня были глаза, я бы ослеп, но их нет и слепота мне не страшна, потому что я вижу чистое. Я вижу, как туманный шар лопнул, а его осколки загорелись миллиардами крошечных звезд и устремились в неизвестность. Они двигаются, находят друг друга и начинают кружиться в бесконечном танце-хороводе. Появляются стаи и семьи звезд, появляются галактики и туманности. Некоторые звездочки начинают созревать, лопаться, и через некоторое время у них появляются малютки планеты. Я смотрю на происходящее, и становится так тепло, хорошо, спокойно. Кажется, что это самое лучшее и так будет всегда…

***

Проснулся рано. Трован уже поднялся, но ожидал моего пробуждения много позже, поэтому моя плетущаяся к умывальнику фигура его несколько удивила, к тому же он был чем-то взволнован.

— Доброе утро, Джо, как спалось? После возвращения из пирамиды ты проспал весь вечер и всю ночь, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, все хорошо. Вроде бы сны какие-то видел — про Ниру, человека с бородой, еще что-то, не помню о чем. Но сон добрый, кажется…

— Главное, что не злой — хмыкнул Трован — давай умывайся, я сбегаю за завтраком.

Я умылся и вышел на улицу встречать друга. Горожане уже начали сновать туда-сюда, занимая свои рабочие места. Некоторые подозрительно косились на меня, вероятно, уже весь город знает о вчерашнем происшествии. Вскоре я увидел спешащего Трована с какими-то рыбинами и кувшином. Вообще в домах принято держать холодильные ящики для хранения пищи. Это каменные коробки, настроенные магистрами так, что внутри они всегда холодные. А еще есть разогревающие плиты — всегда теплые, гладко отполированные каменные доски, их температуру можно регулировать специальной вертелкой. Это все сделано для удобства, но Трован не любит эти вещи. Он считает, что намного полезнее сбегать за свежей едой к раздаче, чем сидеть дома и откармливать свою лень.

— Вот, золотистые губачи, вкуснейшая рыба, а уж я-то знаю в ней толк, еле достал — последние два оставались. Сейчас попробуешь!

Мы зашли в дом и приступили к завтраку. Губачи действительно оказались вполне ничего. Запив их абрикосовым компотом, я заметил, что Тров не спешит на работу.

— Слушай, Трован, ты вроде бы должен отбыть на неделю к реке, тебе не пора собирать вещи?

— Об этом не беспокойся, рыбаки уже давно ушли. А мне Нира поручила помогать тебе, пока ты будешь учиться. Вместо меня уже отправился Кассан, мой ученик, тем более что он уже готов занять мое место, а я потом тоже в магистры пойду, раз тебя взяли. — Он сделал шутливую гримасу. — Так что я пока поживу с тобой. Видимо, тебя ждет тяжелая работенка, раз она дает помощника. — Тров улыбнулся. — И настроение в городе поменялось. Теперь у ворот храма стоит очередь желающих стать магистрами, а их даже слушать не хотят. Храмового привратника прогнали — там послушник в будке был, испугался и убежал. В общем, не понятно, чем это все закончится. А ты поторопись, Нира ждет тебя.

Действительно, время за завтраком и беседой пролетело незаметно. Нужно идти к Правительнице. Дорогу я выучил, и в городе уже хорошо ориентируюсь. Прохожие в основном не обращали на меня внимания, но некоторые любопытно поглядывали вслед. Проходя мимо врат храма, я обнаружил толпу желающих, упомянутых Трованом, которые тихо негодовали по поводу безразличия к ним. Пройдя в шар я сразу же увидел Ниру. Она сидела неподвижно и смотрела перед собой стеклянными глазами. Мое звонкое приветствие будто пробудило ее ото сна.

— Доброе утро, Джоджо. Как спалось?

— Очень хорошо, спасибо.

— Трован наверняка уже рассказал, что будет твоим помощником. Он хороший человек. Не мудрено, что вы так быстро подружились. — я сделал легкий кивок, соглашаясь с Нирой — А теперь слушай, что мы будем делать дальше. — Нира развернулась вместе с креслом лицом ко мне. — Так как ты не рос здесь, то не получил должного образования. Нам следует очень быстро пройти курс тех знаний, которые помогут тебе освоить суть дела магистра. — Я уселся поудобнее и приготовился слушать.

Нира начала рассказ о том, как вообще люди обучаются в Кромене, какие бывают науки и какие из них нужны мне. Так как жители города изначально не знают, кого примут в храм, то и науки они изучают преимущественно связанные с их предпочтительными профессиями, но с небольшим уклоном в дело магистров, дескать, задел на будущее. В моем случае, науки будут только необходимые для понимания устройства мироздания.

Следующие несколько месяцев я каждое утро приходил к Нире и учился всему, что она считала важным для меня. Владычица каждый день готовила для меня кувшин с «монаром». Этот напиток не только утоляет жажду, но и помогает запоминать все, что она говорит. Предназначен он в основном для послушников — ведь им важно запомнить абсолютно все, что говорит наставник. Опытные магистры и жрицы порой также употребляют его для своих целей. Но, к сожалению, как говорит Нира, напиток не помогает понимать смысл знаний, а лишь способствует запоминанию.

Постепенно я перестал бояться владычицу, потому что она всегда была очень заботлива и внимательна ко мне. Она тонко чувствует, когда мне не комфортно, или когда я чего-то не понял до конца. При этом она мягко, но точно наводит на нужную мысль, говорит и делает все так, что я как будто ни разу не ошибся в своих самостоятельных предположениях и рассуждениях, правильно трактуя мои же слова по теме урока, хотя сам я совсем не то имел ввиду. На первый взгляд может показаться, что это плохо скажется на обучении, но на самом деле мне становилось легче понимать сложные науки.

Так я постепенно изучил математику и физику. Начиная с простого, переходя к сложному, я увидел, как явления и силы природы можнозаписать, схематично представить суть процессов, чтобы их было легче понять, а затем воспроизвести в голове. Науки заставили задуматься о том, как течет вода, сколько ее в озере и на Тертусе; как падают предметы, почему притягивается магнитное железо, из чего состоит камень и почему он тонет в воде, а не висит в воздухе, как облако… Множество всего, что происходит вокруг постоянно и кажется очень простым и естественным, никогда не вызывало такого интереса, как сейчас. А может, вызывало? Когда-то давно, когда я был совсем маленьким, было так же интересно, но не было того, кто мог все объяснить. Может, если бы были специальные наставники для детей, которые, как Нира, умело объясняли и разжигали интерес ко всему, жизнь была бы намного насыщеннее. Ведь уже с малых лет дети в племенах не знают ничего кроме рыбалки, охоты и собирательства, а повзрослев, им уже ничего больше не нужно. У меня в племени есть только няньки или такие же мамаши, которым ни до чего нет дела, — лишь бы ребенка не украли и не съели. А стукнет им тринадцать-четырнадцать и все, предел достигнут. А ведь есть столько всего… У шаманов, конечно, очень интересные занятия, но они не для всех. Прямо как здесь знания магистров.

Как-то Нира сказала, что я делаю огромные успехи — я сходу ловил и усваивал формулы и закономерности. Так, как я, не учился еще никто, говорила она.

После твердых наук о мире, мы перешли к более мягким, например, науке о живом. Для меня она оказалась более сложной, непонятной. И это не случайно, ведь живые организмы устроены значительно сложнее неживых тел, а комбинации различных веществ и элементов в организмах невозможно сосчитать, — настолько они разные и изменчивые. Все это постоянно движется и пульсирует, тысячи веществ каждую секунду попадают в организмы, перерабатываются и покидают его уже совсем в другом виде. Это было очень сложно понять и запомнить. Тем не менее я узнал о том, как устроены и как живут самые крошечные существа. Как под действием духа жизни древние моллюски превращались в рыб и так далее до млекопитающих, птиц и других современных созданий. Самое первое живое существо было меньше песчинки, потом их стало больше звезд на небе, или, как говорит Нира, — мириады мириад. Они усложнялись и объединялись, но всегда оставались и самые простые, чтобы, в случае чего, можно было начать сначала. В то же время простейшие тоже усложнялись, ведь из них потом может получиться нечто лучшее, чем есть сейчас, а значит, умнее и сильнее.

После биологии мы изучили науки о космическом пространстве и нашей планете. Но это занятие оказалось очень скучным, ведь звезды я видел тысячу раз. Пускай я теперь знаю, из чего они состоят, как рождаются и умирают, впечатлений от этого оказалось меньше, чем от падающего под силой притяжения камня.

Основой географии являются карты. На некоторых есть изображение Кромена и окрестностей, а бывают карты всего Тертуса и всех его трех континентов. Еще Нира рассказала о том, как менялся облик нашей планеты после того, как на ней появилась жизнь. Это было уже интереснее, но все равно, слушать приходилось тяжеловато. Нира сказала, что астрономия и география мне понравятся намного больше, но чуть позже, когда мы начнем изучать силы и способности магистров. Единственным любопытным уроком по географии стал тот, в котором я узнал об оси наклона планеты и смене времен года. Оказалось, что сейчас не зима, как я считал, а лето. То есть поток перенес меня не просто далеко, а совсем в другое полушарие. Мое племя отыскать стало сложнее, а ответить на вопрос, как такое случилось, Нира не смогла.

За пару месяцев я преодолел начальный этап обучения. В то же время в городе ситуация изменилась в худшую сторону. Ко всевозрастающей толпе «будущих послушников» никто не выходил, и они объявили забастовку. Около трехсот человек перестали работать, не желая мириться с несправедливостью. Из-за этого нагрузка на более сознательных граждан немного возросла, но они продолжали выполнять свои обязанности. А потом ситуация ухудшилась еще больше. Количество бездельников увеличилось в несколько раз. Одни стали недовольны тем, что дикарь учится тайным знаниям, другие тем, что первые недовольные не работают, третьи — что магистры или Владычица не могут с этим разобраться, четвертые — тем, что Тонар — единственный здравомыслящий человек, один из самых сильных магистров и лучший ученик Ниры — объявил о своем уходе из города, а с ним ушли многие уважаемые магистры и жрицы. В конце концов врата распахнулись и к людям вышел магистр Квент. Сильной волной ветра он разогнал толпу негодующих и объявил, что Совет не намерен брать кого попало в храм, а Джоджо учится только по воле Владычицы, и если есть недовольные, то пусть идут к ней. Ниру боятся и уважают, никто не пошел к ней с жалобами. Тем не менее, спокойствие и процветание Кромена были нарушены. Настроения многих людей поменялись. Все больше хмурых и несчастливых лиц можно было увидеть в городе. На меня все чаще падали тяжелые, недовольные взоры и не только. Как-то раз мне в спину прилетела палка, но на мои вопросительные взгляды с этой палкой в руке никто так и не решился ответить.

Сначала я чувствовал свою вину в происходящем. Но после разъяснений наставницы понял, что виноват я только в том, что пошел исследовать ту удивительную пещеру в скалах. Все остальное — дело рук невеж и лентяев. А еще я все никак не мог понять, почему люди вообще так поступают, особенно в таком тихом и приятном месте. Когда этот вопрос созрел в моей голове полностью, я задал его Нире.

— Понимаешь, Джоджо, люди очень сложны. Даже Создатели толком не знают, как устроен наш внутренний мир, им недоступны такие глубины. Но самим людям вполне по силам изучить себя, особенно магистрам. Дело в том, что пока Создатели были с нами и во всем помогали, у людей была полная уверенность в безопасности и своем всеведении. Мы думали, что будем жить вечно и наслаждаться жизнью вместе со своими Родителями. Они предупреждали, что есть вещи, которые сможем понять только мы и понять их очень важно. Мы внимали им, но так и не смогли полностью осознать их воли. Мы по-детски считали, что все сущее зависит только от них, а нам остается лишь радоваться, веселиться, нежиться в благах и покое. Если честно, так считали и сами Создатели, но мы все ошибались. Это стало ясно очень давно, еще до появления храма Двух Начал, когда умер первый из нас. Тогда люди не старели — старость пришла позже, с поколениями. Мы часто ранились, изучая Тертус и могли вылечить перелом или порез очень быстро. Но Тун, погибший первым, разбился при падении со скалы. От природы люди боятся сильных ударов, столкновений, а Тун решил испытать себя и не сотворил силового поля для защиты. Он умер мгновенно. Творцы тут же среагировали, начали его искать во всех доступных им уголках мира, но ничего не нашли. Его сущность бесследно исчезла, хотя тело осталось. Мы ждали, что Создатели найдут решение, спасут его, но этого не произошло. Мы боялись трогать его тело на случай возвращения духа, или еще чего-то необычного, но тлен поглотил плоть. Мы сожгли останки, а все, что теперь напоминает о Туне, это его камень памяти. Только после первой настоящей смерти люди поняли, что Создатели не всесильны, и начали им помогать, но не все. Некоторые, наоборот, стали отстраняться, видя их слабости.

От нас не требовали помощи насильно, но желали ее. Мы были и остаемся полностью свободны, и это главный принцип наших Создателей. С тех пор мы посвятили себя разгадке тайн смерти, создали храм Двух Начал и придумали его устав, чтобы образ жизни его обитателей отличался от образа жизни других людей. Мы изучали все, даже начали делать некоторые успехи, но вдруг Создатели исчезли. Это было неожиданно и внезапно. Их голоса перестали звучать вокруг. Некоторых охватил страх, других покинула надежда на спасение. Мысль о том, что когда-нибудь придет смерть и придется исчезнуть навсегда, ядовитой занозой засела в каждого из нас, отравляя существование и не давая сосредоточиться. Одни быстро справились с этим «ядом» и вернулись к исследованиям, а другие нет. Те, кто не справился, оставили попытки найти спасение и продолжили наслаждаться жизнью, пока смерть их не настигнет. Но это были уже не те люди, которых я знала. Ожидание смерти отравило умы. Они стали более низкими, как будто им обрезали невидимые корни, питающие доброй силой. Беспечное поведение, разгулы и увеселения разрушали этих людей изнутри, а еще хуже то, что такое отношение подрывало волю еще не сдавшихся. Все мы уставали в исследованиях, бесконечном пребывании в состоянии хин, в то время как другие веселились. Постепенно исследователей становилось все меньше. Мы придумывали новые материалы и средства продления жизни, а другие — просто брали их и использовали. Это еще больше ломало наш порядок, рождались недовольство, зависть и чувство несправедливости. В итоге Грогар запретил делиться нашими достижениями, а еще через несколько месяцев Экзон сгинул…

С тех пор прошло более двух тысяч лет. Я старалась научить людей сопротивляться тому «яду», о котором сейчас тебе рассказала, но это слишком сложно. Следов Создателей не осталось, а из живых свидетелей их присутствия здесь осталась только я. То, к чему я призываю, придумано не мной, но Ими. Для многих слишком сложно искать то, к чему нет дороги, чего не увидеть и не почувствовать. Когда надежда найти ответы исчезает, у людей остается только вера. Вера в то, что они следуют правильным путем, что тратят свое время не напрасно. И сохранить эту веру, глядя на других людей, которые развлекаются, наслаждаются жизнью вместо кропотливого труда, очень сложно. Это вполне естественно, что люди выбирают легкий, проверенный жизненный путь, я не в праве и не собираюсь их осуждать. И могу только радоваться тому, что все еще есть люди, следующие за мной или хотя бы притворяющиеся, что следуют. Я знаю, что на самом деле делают магистры и жрицы в храме. Многие из них уже не пытаются вести исследования, а вскоре они даже перестанут это скрывать. В тоже время другие, не способные к духовным силам, будут продолжать работать, для обеспечения своего и их существования, и это непременно вызовет раскол, волнения и, скорее всего, падение Кромена. Поэтому я наставляю тебя, Джоджо, не поддавайся тлену, помни эту историю и не теряй надежду. Когда-нибудь именно ты найдешь лекарство от смерти или место, куда мы отправляемся после нее. По крайней мере, я так понимаю последние свои видения…

Нира закончила свой рассказ и снова отрешилась от мира, она постоянно находится не здесь, а где-то далеко, глубоко в своих мыслях. Наверное, она давно собиралась сказать мне это, но лишь сейчас я оказался готов, а может, просто момент подходящий. Ее воля невероятно сильна, но я вижу, что и бремя велико. В тот момент я решил для себя, что никогда не подведу свою наставницу и буду стараться до последнего.

Чем больше я узнавал, тем серьезнее относился к обучению. Все больше и больше становилась ответственность, которая ложится на плечи вместе с знаниями. И я не понимал, как можно бросить эту работу, если это завет самих Создателей. Нет, только глупцы, слабаки и предатели так поступают, а я не из их числа!

Глава 4

После выступления Квента город поутих, многие вернулись на свои рабочие места, а я смог лучше сосредоточиться на образовании. Нира говорит, что следующий шаг будет намного сложнее. Так же она поделилась своим сожалением о том, что не догадалась сама выйти в город и объявить о моем обучении — так было бы правильнее. Не совсем понимаю, зачем она мне это рассказала, наверное, в обучающих целях. Первый урок на «новом этапе» случился утром после недолгих дней отдыха от нагрузок на мою безразмерную память.

— Джоджо, теперь ты готов приступить к обучению новому ремеслу. Все, что ты теперь знаешь, так или иначе связано с деятельностью жрицы или магистра. Но быть магистром — значит быть почти Создателем, это большая ответственность. Мы начинаем обучение управлению физикой и живой материей. Когда ты усвоишь основы, ты должен будешь сам продолжить свое совершенствование, ибо понимание сущности Создателя приходит к каждому ученику по-своему, индивидуально. Итак, чтобы приблизиться к сущности Творца, следует стать подобным ему, стать обитателем «другого мира». Для этого нужно научиться отделять свое сознание от тела. Мы зовем это состояние — хин. Перейти в такое состояние довольно сложно. Сейчас не многим магистрам это под силу, но тебе точно удастся освоить его, я не сомневаюсь. Предупреждаю, это не совсем безопасно. — Нира многозначительно посмотрела на меня и продолжила: — Человек — существо, не отделимое от знания. Вся его жизнь протекает не в мире, а в его собственной голове, в иллюзии мира. Знание человек получает за счет органов чувств: зрение, слух, осязание. Вкус и обоняние тоже помогают получать некоторые сведения, но их значимость в нашем деле не так велика. В любом случае органы чувств — это каналы, на которые мозг и сознание постоянно реагируют. Они как хворост, а твое разумное сознание — огонь, оно черпает силу из всего, что ты получаешь от своих органов чувств. Сознание накапливает знание в памяти, запасая хворост, и потом может жить на нем еще долгие годы. Так в сознании каждого человека формируется своя иллюзия мира, которая в различной степени точности копирует мир настоящий и позволяет ему ориентироваться в нем. Это естественный древний процесс, его очень трудно перебороть.

Тебе нужно научиться входить в состояние хин, побеждая собственное тело. Это требует сильной концентрации сознания на отключении органов чувств. Тело будет сопротивляться, твой мозг будет пытаться скопировать ощущения хин, которые ты постепенно будешь испытывать. Мозг встроит их в свою иллюзию мира, и тогда тебе вряд ли удастся когда-либо войти в нужное состояние. Раньше мы обучали этому даже детей. Некоторые из них иногда самостоятельно осваивали технику в играх или же во сне. Но теперь это стало невозможно. Впрочем, как и многое другое… Видишь этот настой? — Нира указала на стакан с темной жидкостью, стоящий на столе, — он поможет тебе отключить чувства и встретиться со своим подсознанием. И в этом как раз заключается опасность — ты можешь остаться в подсознании на очень долгое время. Слишком долгое пребывание в подсознании закроет выходы из него, ты запутаешься, забудешь реальный мир. Тогда подобрать ключи к выходу уже не получится, и ты будешь узником собственного воображения. Разбудить тебя не получится, и ты постепенно умрешь во сне. Я буду наблюдать за тобой, но риск все же есть. Если тебя пугают мои слова, или ты чувствуешь, что для этого процесса еще слишком рано, только скажи, и мы повременим.

Такого урока я совсем не ожидал. Мне наконец-то открылся секрет, благодаря которому магистры умеют то, что умеют, но цена силы оказалась довольно высока. Ниру что-то явно беспокоит, раз она спешит предложить мне столь рискованный процесс. Конечно, я не был готов к конечной его цели, но зато полностью готов выпить настой и посмотреть, что произойдет. Тем более что это очень интересно, и я ни на секунду не сомневаюсь, что Нира не допустит беды. Потому я смело ответил согласием.

— Хорошо. Когда ты отключишься от привычной реальности, будет самое трудное: ты останешься один на один со своим внутренним миром. Внутри него ты будешь такой же фантазией, сгустком информации, как и все остальное, что там есть, а выйти за пределы этого мира почти невозможно. Когда ты окажешься в нем, я не смогу помочь до тех пор, пока ты не прорвешь его оболочку — главный защитный рубеж, твой кокон. Помни, когда ты будешь пытаться выйти из внутреннего мира, не забывай о своей цели ни на секунду, не забывай, кто ты есть на самом деле. Подсознание будет запутывать тебя, показывая сны и видения, сны во снах. Не поддавайся им. Самое главное — в твоем подсознании ты такой же хозяин, как и твое тело, борись с ним и победи. Ну а теперь пей и давай ложись. Не теряй бдительности, когда уснешь. — Лицо Ниры серьезное, холодное и прекрасное, оно не выражает эмоций, но я чувствую ее волнение. — Я выпил не очень приятную на вкус жидкость и улегся на мягкую, ставшую вдруг более широкой каменную скамью.

Закрыв глаза, я сконцентрировался на слухе, потому что запахов здесь я не ощущал, а чувство собственного тела быстро растворилось в мягком каменном ложе. В ушах зазвенело, и звон этот никак не давал сконцентрироваться. Через некоторое время он прекратился, и я увидел светло-голубой туман. Очень странный туман, кажется, что он находится прямо в моей голове. Туман увлек меня в вихре, и вот я уже в воде, в мощном потоке, набиваю бока и не могу вдохнуть. Я в том самом потоке, который вынес меня к рыбакам. Но я не могу надышаться, захлебываюсь. Понимая, что сейчас утону, я проснулся и резко вскочил со скамьи. Нира смотрит на меня и улыбается:

— Не волнуйся, юный ученик, ты просто уснул. Так чаще всего бывает в первый раз.

— Надо же, я уснул, но все было как по-настоящему.

— Сегодня попробуешь еще раз, но в первые дни лучше не пытаться проделывать это больше двух раз в день, пользы будет не много. Я буду здесь, но ты не увидишь и не услышишь меня. Давай, попробуй еще раз. Когда закончишь, иди домой и постарайся понять, почему у тебя не получается.

Нира встала и скрылась в глубинах каменного шара. Я попробовал снова отключить чувства. Это теперь оказалось проще, потому что зелье подействовало, и я вообще не чувствовал своего тела. Только зрение и слух все еще приносили мне хворост информации. Через некоторое время я снова оказался в тумане. Он быстро меняется, вибрирует. Я провалился в него, падаю, но дух не захватывает, ничего не чувствую. Внизу земля, полумрак.

Очнулся я в лесу. Деревья и местность похожи на знакомые мне с детства дубравы и чащи у реки Каи. Мощные стволы, крупные, широкие листья отличаются от тех, что были у более тонких и высоких деревьев, которые я встречал в окрестностях Кромена. Время здесь как будто остановилось: ни ветерка, ни звука. Птицы и насекомые застыли в полете. Среди деревьев пролегла узкая тропа. Она вывела меня к горному хребту, сплошной стеной окружающему лес, и уперлась в отвесную скалу — дальше хода нет. Я ощупал камень. Он твердый и древний, стена неприступна. Но что-то не дает мне уйти прочь. «Помни, тело попытается тебя обмануть» — вертится в голове. Стукнув кулаком по камню, я определил еще одну странность — боль от удара хоть и сильная, но ощущается не в месте удара, а как бы вокруг меня, в пространстве, от чего переносить ее не так тяжело. Тогда я собрал всю свою волю и, разогнавшись, ударил плечом в стену. Камень не поддался. Лишь сильное ощущение боли повисло вокруг меня, словно светло-серый туман. Нужно срочно придумать как пройти дальше. «В подсознании ты главный…» — вновь слышу я голос Ниры в своей голове. Может, нужно попробовать использовать знания из ее уроков? Немного поразмыслив, я подошел вплотную к скале и подул на нее, внутренне сконцентрировавшись на том, что выдыхаю очень холодный воздух. Скала начала потрескивать и покрываться инеем. Надо же, получилось! Тогда я снова подул, только на этот раз думал о горячем дыхании плавильного горна. Все как в уроках физики — скала резко нагрелась, потрескалась и разрушилась. Образовалось отверстие, представляющее собой идеально ровную арку. Все-таки странно, что, следуя по дороге внутри своего подсознания, можно выйти из него. Ведь мой мозг знает все мои мысли, и если я задумаю его обмануть, он тоже узнает об этом. Наверное, есть какой-то секрет, о котором Нира не сказала. Я пока еще твердо осознаю, что нахожусь не в реальном мире, от чего эта придуманная действительность прямо пестрит несоответствиями. Подсознание будто понимает, что я не обманут, и не стремится скрыть фальшь в виде идеально ровной арки и фокусов с моим дыханием. Интересно, что же будет дальше.

Через арку я прошел в пещеру. Здесь только камни и кромешный мрак, но я смог все видеть, представив, что у меня кошачьи глаза. Благодаря урокам Ниры проходить это испытание становится все веселее и интереснее. Но лабиринту нет конца. Я остановился и задумался. Вдруг это замкнутый круг или другая ловушка. Ярких недочетов в окружении не видно, подсознание приспосабливается ко мне. Как только эта мысль промелькнула в моем сознании, мрак начал становиться гуще и превращаться в призраков. Когда я был малышом, бабушки и няньки рассказывали страшные истории о бестелесных существах, которые похищают детей. Пусть теперь я знаю, что это были выдумки, для того чтобы дети не убегали далеко от взрослых. Но сейчас подсознание вновь почувствовало мое чужеродство и атаковало тем, чем смогло. Десятки призраков тянут ко мне свои дымчатые корявые лапы, но ничего не могут сделать, лишь пролетают насквозь. Мне становится немного страшно, но я по-прежнему ничего не чувствую. Нужно прекращать это безумие. Я хватаю ближайший камень и бью им по стене, выбивая яркую искру. От нее во все стороны, по всем сводам побежали такие же искры. Они делились на двое и число их умножалось невероятно быстро. Через несколько секунд вся пещера залилась огнем и светом, который жег призраков, мгновенно испаряя их. Я подумал, что вновь победил, но это оказалось не так. Подсознание перехватило узду местной реальности, свет начал сгущаться и вновь превращаться в призраков. Они принялись летать сквозь меня, на этот раз раня и обжигая. Моя одежда стала чернеть и обугливаться. Не придумав ничего получше, я побежал прочь изо всех сил. Призраки немного отстали, а я все набирал скорость. Своды пещеры стали мелькать все быстрее, окружение слилось в нечеткую картинку. Я бегу так быстро, что уже не вижу своего тела, будто от меня остались одни глаза. Но пещера не заканчивается, она превратилась в сплошной светлый коридор. Я понял, что это бесконечная пещера, подсознание устроило очередную ловушку. Ни звука, ни слова издать не вышло, я закрыл глаза и рванул вверх, сквозь своды пещер и толщу камня. Я ничего не видел, но все еще понимал, что двигаюсь. Наверное, получилось… Скалы и гора взорвались, обратились гигантским вулканом, а я вылетел из жерла, словно вулканическая бомба. Открыв глаза, я увидел впереди только солнце, и я лечу к нему. Все быстрее, все ближе. Хочу остановиться, свернуть, но не могу. Нет ни крыльев, ни ног, ни рук, я захотел лететь, но теперь не могу остановиться, потому что не понимаю, почему лечу. Нужно найти связь, закономерность, но не могу. Подсознание побеждает меня. Вдруг я начинаю чувствовать. Солнце обжигает меня, но я не сворачиваю. Вот еще мгновение, и я сгорю. Боль невыносима, вот уже край горящей бездны, и я врываюсь в нее. В голове мелькнула мысль, что чрезмерные нагрузки в виде боли или непреодолимых в реальности стихий помогут мне найти выход. И в тот же миг все вокруг взорвалось, взметнулось клочьями и кусками материи. Я оказался в голубом космосе высоко над землей. В голубых просторах горят бесчисленные крупные звезды. Рядом со мной появляется Нира. Я замечаю, что мир ожил, он снова движется.

— У тебя получилось Джоджо! Ты теперь сильнейший магистр! — Нира протягивает ко мне свою руку. Я хочу взять ее, но что-то мешает. Что-то не так. Я знаю о космосе, звездах и планетах, хоть никогда и не видел их с орбиты Тертуса. Что же не так? С земли небо кажется голубым из-за состава атмосферы. Но в космосе нет ничего, значит он не может быть голубым, он черный и пустой. Я все еще внутри! Пытаюсь отдернуть руку от Ниры, но она хватает ее сама. Ее лицо изменяется, становится страшным, как у разъяренного зверя. Она кричит и издает рычащие звуки:

— Что же ты, мой юный ученик, отрекаешься от меня? — слышу я сквозь рык и вопли. — Так получи последний урок! — У наставницы в руках появляется пылающий клинок, и она вонзает его прямо в мое сердце. Я начинаю быстро падать. Кровь брызжет из раны, и капли ее собираются в шарики, медленно падающие вслед за мной. Через некоторое время я встречаюсь с землей. Я мертв. Вижу свое бездыханное тело в незнакомом поле. Ярко-синие глаза смотрят на меня и закрываются. Открываются глаза иные…

Нира сидит рядом со мной и держит за руку. Она встревожена, то и дело ощупывает пульс. Его уже не прощупать, его нет. Учительница вскакивает, ее ладони начинают светиться, рвет рубашку на моей груди, заносит руки, чтобы применить нечто мощное, что оживит и пробудит меня, но ее что-то остановило. Она оборачивается и смотрит в ту сторону, откуда наблюдаю я. Ее руки опустились, а на лице появилась слабая улыбка. Она не спеша положила руку мне на грудь в область сердца и от нее пошло свечение, распространяющееся по моему телу. Все пропадает, я вновь открываю глаза, все тело болит, дышать трудно. Нира склоняется надо мной.

— Молодец Джоджо, ты справился! Теперь отдохни, а завтра мы исполним наше предназначение и станем мужем и женой! — Нира смотрит широко распахнутыми глазами, лицо ее неестественно прекрасно. Мои же глаза вытаращились так, что, наверное, заняли всю площадь лица.

— Но, госпожа, я не понимаю! — Она так спокойно произнесла последнюю фразу, что это сбило меня с толку еще сильнее.

— Ты справился с поставленной задачей, Джоджо. Теперь ты магистр силы и твоя награда — это я. Ты же влюбился в меня с первого взгляда, я сразу заметила это. — Владычица игриво хихикнула, а я принялся щипать себя, чтобы разбудить. Я все чувствовал, а значит не спал. Тем временем Нира подошла ко мне и плюхнулась на колени, обняв мою голову и прижав ее к груди.

— Я всегда знала, что явится наш Спаситель, сильнейший человек и станет моим мужем. Завтра мы поженимся и навечно воцаримся во Вселенной! — Почему-то последние слова меня очень насторожили. Нира прожила много веков и знает цену вечности, а также она очень мудра и такое поведение совсем на нее не похоже. Точно не знаю, хочу ли я того, о чем она говорит, но чего бы я к ней не испытывал, сейчас мне неприятно быть в ее объятиях.

Концентрируясь на своих мыслях все сильнее, я начал как будто чувствовать больше, как будто открылись еще одни глаза или сошла пелена со старых. В этот миг я остро воспринял все непонятности своего окружения, главным из которых стало отсутствие сердцебиения у нас обоих. Усталость и боль исчезли, как и не было, я вскочил на ноги, сбрасывая с себя Ниру. Она покатилась по полу, вскочила и удивленно посмотрела на меня:

— Что с тобой, Джоджо? Ты не рад этой новости? Я не успел ничего ответить, как в сферу ворвался пышнобородый Тонар с кинжалом в руке и с размаху пронзил им Ниру. Она рухнула на пол, не издав ни звука, а Тонар посмотрел на меня и со злобной ухмылкой взревел: «Предатель!». Он поднял руку, меня тут же сковала неведомая сила и приподняла в воздухе. Я оказался полностью обездвижен, а через пару секунд в помещение вбежали несколько магистров.

— Этот предатель воспользовался доверием нашей Владычицы и хладнокровно убил ее! Повинен в смерти! — Тонар уставился на магистров. Они осмотрели помещение, окровавленное тело и вынесли вердикт:

— Виновен! Завтра на рассвете состоится казнь через сожжение, — заявил самый важный магистр, а Тонар взмахнул рукой и швырнул меня через этажи, прямо сквозь все полы и перекрытия в темницу под пирамидой.

Я оказался в тесном помещении. Это даже не темница, а подвал, набитый хламом — тут шкафы, полки, какие-то инструменты. Свет сюда почти не проникает, и ориентироваться пришлось наощупь. Мне повезло, и я нашел старый деревянный стул, наверное, еще тех времен, когда здесь не умели делать мягкий камень, или это скарб какого-то пришедшего в город очередного «дикаря». Я сел и начал размышлять.

Здесь все настоящее. Я чувствую боль и тепло, лишь мелкие детали не вяжутся с реальностью. И тем не менее я еще не проснулся. Кажется, я заперт в собственном, уже приспособленном подсознании. Видимо, раньше я был един с ним или вроде того, а теперь обособился, вот оно и воспринимает меня как врага. Но теперь я чувствую себя острее, живее. И похоже, что теперь мои мысли скрыты от подсознания. Это хорошо, но что теперь делать? Нира говорила об опасности, я даже могу умереть или сойти с ума, но ведь должен быть способ выбраться, другие магистры ведь делали это. Нужно сосредоточиться. Подсознание — порождение мозга, часть его непрерывной работы. В него постоянно просачиваются образы и смыслы из сознания, также там находятся все более или менее логичные схемы, которые мозг распознает и обрабатывает без нашего участия. А логику всегда можно обмануть другой логикой. Нужно лишь придумать как. Эх, все-то у меня ладно да гладко, но что конкретно нужно сделать? Вдруг они меня завтра казнят и я умру по-настоящему. Ведь Нира учила меня, что все в мире подобно. Значит, как тело борется с болезнью, подсознание попытается уничтожить меня. И тут я наконец-то понял смысл всего этого ритуала. Моя самая главная часть, мое «Я» отделилась от остального целого. Но оно все еще внутри, оно не свободно. «Я настоящий» заперт внутри менее настоящего, более материального меня. И теперь понятно, почему только так можно научиться управлять веществом и энергией. Ведь являясь частью такого же материального тела, нельзя управлять каким-либо другим, потому что это одна и та же ступень развития. Нужно подняться выше, а это есть подобие Создателя — настоящий человек. Все становится на свои места. Вот о какой цели говорила Нира, вот почему она никак не может мне помочь сейчас. Чтобы выбраться, нужно расшатать, поколебать свою личность, но не разрушить, а то плохо будет, как мне кажется. Что ж, вот теперь я действительно вооружен!

Я еще никогда так хорошо себя не чувствовал. Хотя, я «себя» раньше и не чувствовал. Забавно… Значит, я как бы в реальном сне. Когда меня эмоционально подхлестнула Нира, а потом Тонар убил ее, я потерял концентрацию и поддался этому сну. Но оставшись в одиночестве, снова смог собраться. Завтра во что бы то ни стало, следует не терять концентрацию, какими бы чудесами меня не травило подсознание. И все-таки какое же приятное это новое ощущение — быть настоящим…

Через несколько часов моих раздумий двери темницы распахнулись и внутрь прямо-таки вломились два рослых послушника. Они легко подхватили меня под руки и поволокли к выходу из пирамиды. Перед лестницей, ведущей к сфере, уже собралась толпа народа. Они полукругом расположились около места предстоящей казни. Всех людей я так или иначе встречал в городе, они отпечатались в подсознании и выглядят абсолютно реально, кроме одного. Это портной Орген или Арген, даже имя не запомнил. Я видел его всего один раз и тогда он постоянно улыбался или смеялся. В этот траурный день его сияющее лицо никак не вписывается в окружение.

Меня поставили в центр полукруга перед пирамидой. Два магистра встали передо мной: они будут меня жечь своими способностями огня. Из среднего яруса пирамиды показался магистр Квент и не спеша спустился ко мне. Взойдя на подготовленную трибуну, он начал говорить:

— В этот ужасный день наш город понесет вторую преждевременную потерю за многие годы его существования. Первой, как вы знаете, стала наша почтенная Владычица Нира, погибшая от рук этого дикаря! — В рядах свидетелей казни пошел недовольный ропот. — Сегодня умрет не своей смертью изменник Джоджо! — Толпа в миг стихла. — Прежде чем магистры испепелят его, мы должны предоставить убийце последнее слово. Это может быть раскаяние в содеянном или последняя воля, которая поможет сделать твою смерть не такой напрасной. Ты можешь просить о чем хочешь, но если просьба будет невыполнимой, ты останешься ни с чем. — Квент сделал жест, предоставляя мне возможность говорить.

— Спасибо магистры и жители города за возможность проститься с вами. — Я начал свою «предсмертную» речь, хотя уже был почти уверен, что она не будет таковой. Я знал, что мне предоставят последнее слово и за ночь продумал всевозможные варианты просьб и завещаний. — Я совершил ужасный поступок и раскаиваюсь в нем. Мне нет прощения, я понимаю это и вижу свою смерть заслуженной. Может ли всемогущий магистрат предоставить мне возможность проститься с моим старым другом из моего племени? — Не сразу, но Квент ответил мне:

— Это возможно. Мы разыскали твое племя и можем ненадолго переместить сюда любого его члена.

«Разыскали мое племя? Да вы даже не представляете, где находится гора Торо! Глупые порождения напуганного мозга», — подумал я, уже достаточно хорошо представляя принцип работы своего подсознания.

— В таком случае я хотел бы в последний раз увидеть лучшего друга детства — Тодо, и пусть у него будет тот камешек моего любимого цвета, который я ему подарил.

Сначала не произошло ничего необычного. В воздухе повисла мертвая тишина, будто все пространство вокруг ожидало ответа магистра. Вдруг это самое пространство дрогнуло, как водная гладь после упавшего в нее камня. Магистр Квент, как главная фигура, начал беспорядочно размахивать руками быстрее и быстрее. Внезапно он застыл и покрылся трещинами, словно был сделан из камня. Но трещины эти поползли дальше, за пределы его тела по воздуху, земле, горе и ушли далеко в небо. Все вокруг покрылось непрерывно расширяющимися разломами. Вначале их заполняла лишь черная пустота, но затем она кипящей смолой хлынула внутрь пространства. Я опомнился и побежал. Хватка подсознания ослабла, и я почувствовал, что становлюсь сильнее. Оторвавшись от земли, я ринулся в небо и полетел. Не зная, что ждет меня в темноте, я с яростным криком устремился в ближайший разлом. Меня тут же обволокла липкая, тягучая жижа. Она попала в глаза, нос и уши, вызывая постепенно нарастающую боль в этих местах. Потом я начал задыхаться и открыл рот. Жижа хлынула в легкие и пищевод, разрывая мое тело изнутри невероятным давлением. Голосовые связки издали протяжный глухой стон в груди, и я растворился в темноте…

Всю ночь я думал о природе подсознания, сопоставляя знания из уроков Ниры и фактов, полученных на личном опыте. Я предположил, что подсознание — безграничный набор разнообразной информации, полученной в жизни. И пусть здесь она не систематизирована и беспорядочна, но все равно подчиняется логике, иначе я не попал бы в копию города Кромена, а сразу оказался бы в дикой пустоверти. Следовательно, чтобы выбраться, нужно нарушить логику подсознания, поставить ему невыполнимую задачу, но так, чтобы она казалась ему выполнимой. Как часть меня, оно помнит все, что со мной происходило, больше меня самого. И оно знает, что в детстве у меня был друг Тодо, с которым я играл в слова, делился своими переживаниями и радостями. Я действительно подарил ему красивейший в мире камешек «нового» цвета. Только я никогда не видел ни Тодо, ни камешка. Он был моим воображаемым другом в детстве, потому что со мной не общались другие дети в племени — ведь меня в лесу нашли, а общаться с такими всегда было плохой приметой. А камешек пришлось подарить, потому что я так и не смог придумать новый цвет, представить его, а потом назвать своим именем, как мне мечталось. Я посчитал, что выполнил задачу и камешек был просто «несуществующего» цвета. Даже интересно было: нарисует ли подсознание моего Тодо и тот самый цвет. Не получилось. Зато теперь я неизвестно где и в каком состоянии, но точно еще жив, хоть и ничего не чувствую, только мыслю и все. Попробовал пошевелиться, но не могу понять — двигаюсь или нет. Пытаюсь напрячься как можно сильнее, бежать или лететь, но ничего не выходит. Вдруг меня озарил свет восходящего солнца. Я стремительно удаляюсь от земли и лечу прямо в черное, пестрящее яркими звездами небо. Но по-прежнему ничего не чувствую, что странно — от такой скорости и высоты дух бы захватило. Управлять собой в этом состоянии оказалось чрезвычайно просто. Подумал, представил — сделалось. Я замедлился и повернул обратно. Вот гора и полукольцо Кромена, вот пирамида, но я вылетел не отсюда. Я вылетел из пещеры сразу за городом, совсем рядом с городской стеной. Вход закрыт тяжелой дверью, рядом стоит человек в одежде магистра, активно размахивает руками и что-то объясняет толпе народа. Тут собралось человек сто, вернее, сто семнадцать, ведь как только я захотел узнать количество, цифра сама появилась в сознании.

— Я знаю, что вы волнуетесь. Я знаю, что все это странно, но Нира велела ничего не предпринимать.

Кто-то из толпы громко заговорил:

— Она уже совсем выжила из ума, эта Нира! Привела дикаря, начала его учить, убила и пропала куда-то. Теперь собаки попрятались по щелям и скулят, коровы перестали давать молоко, птицы вообще начали умирать. Мы требуем, чтобы вы сожгли тело! Дух дикаря бесится, надо успокоить его навечно!

Толпа начала одобрительно гомонить. Я не стал слушать, что ответит охранник, и поспешил в пещеру. Пройдя сквозь дверь, я увидел ниши, вырезанные в стенах. Все они были пусты, кроме одной. На деревянном настиле лежит тело, укрытое белой простыней. Пройдя сквозь нее, я увидел себя. Труп лежит уже несколько дней, кожа приобрела сине-серый оттенок, но процессы разложения тело не тронули из-за низкой температуры. Я бы испытал невероятный ужас, если бы мог чувствовать. В попытке что-либо сделать я нырнул в голову своего тела и пожелал оживить его. Но ничего не произошло. Тогда я начал метаться внутри тела в поисках подсказки и заметил странную вещь: жизненные процессы остановились, но все клетки были не мертвые, а лишь находились в состоянии оцепенения. Все химические реакции в организме очень сильно замедлились, отчего можно было решить, что я умер. Похоже, Нира отправила мое тело сюда, чтобы еще больше уменьшить скорость обмена веществ, а сама ждет или готовится к моему приходу. Она предупреждала, что я могу умереть, но, раз уж я жив, надо самому придумать, как ожить до конца. Проникнув в свое тело, я попытался как-то воздействовать на сердце, нервную систему, но результата не последовало. Тогда я вспомнил, как учился входить в состояние хин — отключал чувства. Но сейчас у меня совсем нет чувств, кроме одного — чувства сознания, существования. Это должно быть страшновато, но надо попробовать отрешиться даже от этих чувств. Я попытался, но ничего не вышло — закрыть глаза полностью не получалось, чувство собственного бытия в этом облике ощущается так остро, что вся информация, все знания вокруг впитываются сознанием, притягиваются им, словно магнитом. Тогда я подлетел вплотную к своему телу и попытался коснуться его. Рук у меня не было, но под действием воли я смог ощутить прикосновение. Оно было не на физическом уровне, но на другом. Не собираясь копаться в природе этого ощущения, я мгновенно почувствовал сдвиг с мертвой точки в вопросе своего пробуждения. Сосредоточившись на этом прикосновении, я сумел сконцентрироваться только на нем, отрешившись тем самым от бытия. Новое ощущение моментально поглотило меня, я словно потерял сознание или почти потерял, ощущения начали меняться, появилась немота, окоченение, скованность. Острота существования исчезла, скорость реакции, быстрота сознания снизились и затуманились.

Чувствительность возвращалась медленно. Слабое сердцебиение разбудило кровоток, ткани организма внезапно вернули себе подвижность и свободу, которой обладали до окоченения. Сначала появились покалывания в кончиках пальцев, затем холодок в конечностях, постепенно переходящий в жуткий холод во всем теле. Температура в пещере, мягко говоря, весенняя, но вскоре я начал согреваться. По крайней мере мне так показалось. Кровоток понемногу реанимировал организм, и я смог открыть глаза. В пещере темно, а на мне лежит простыня. Конечности все еще деревянные, но достаточно скоро я смог шевелиться. Каждое движение отзывалось нестерпимой болью, но недолго. Примерно через полтора часа я встал на ноги. Волочась, как старый калека, я подошел к выходу из пещеры. Дверь оказалась тяжелой, но не запертой, и мне пришлось толкать ее изо всех сил, чтобы отворить. Толпа все еще терзала моего охранника вопросами и требованиями. Кое-кто даже перешел к угрозам:

— Мы сейчас свяжем тебя и все сделаем сами! Ну, хватит упираться, не бойся, если отступишь, мы скажем Нире, что ты до последнего сдерживал нас, но не смог сопротивляться такому количеству народа. В последний раз прошу, пусти нас к дикарю! Мы не боимся ваших магистерских фокусов. — охранник прятал руку за спиной, а в его ладони горел подозрительный белый огонек.

— Я в сотый раз повторяю, вам не следует вмешиваться в дела Совета и Владычицы. Мне велено охранять, и я буду выполнять свою работу. Это мой долг гражданина, а вы все потому и не станете магистрами, что не можете усвоить значение этих слов — «долг» и «гражданин»!

— Да кому нужны ваши принципы? У нас всего хватает, обошлись бы и без вас. Один дикарь уже захотел стать одним из ваших, и как он теперь себя чувствует? — с нескрываемой усмешкой спросил толстый сапожник.

— Ты можешь спросить его об этом сам. — Раздался сильный, спокойный женский голос. Нира незаметно подошла к толпе и, не сбавляя хода, проследовала ко мне. Она быстро ощупала меня своими волшебными теплыми руками и в местах прикосновения ее пальцев тут же спадал холод и по телу разносилось ощущение возвращения жизни. Я уже почти доковылял до охранника, но толпа меня еще не заметила. При виде правительницы гомон сразу прекратился, а в руке охранника пропал огонек, и он припал на одно колено.

— Ты молодец, Шако, что не пустил никого к Джоджо. Я скажу твоему наставнику, что ты поступил достойно. Можешь идти. Шако кивнул и ушел прочь.

— Что до вас, неспокойные горожане, вам нечего опасаться. Перестав шуметь и раскрыв пошире глаза, вы можете увидеть своего друга Джоджо в добром здравии и по-прежнему слышать вой собак, который вас напугал. Как видите, причина необычного поведения животных кроется не в том, что произошло с этим молодым человеком три дня тому назад. Мы разберемся с этим очень скоро, а теперь прошу нас извинить. Как вы понимаете, моему ученику нужно восстановить силы, он получил очень трудный урок.

Нира взяла меня под руку и повела в город. Недовольные молча смотрели нам вслед. Никто ничего не сказал, не сделал. Когда мы подошли к вратам города, навстречу уже спешили два послушника. Перед тем как они схватили меня под руки, Нира дала мне небольшой пузырек и велела дома выпить его содержимое. Послушники быстро и бесцеремонно дотащили меня к кровати и усадили. Быстро простились и убежали из дома, да так, будто им еще десятерых таких, как я, нужно разнести по домам. Я выпил из пузырька и почти мгновенно уснул.

***

Свет разделился на множество частей, потоков, слоев. Они долго перемешивались и утончались, пока не появился мир, не успокоился и не стал единым. Тонкие струны его протянулись от края до края и каждая из них определила пространство. Пространство мира сделалось сложной музыкой, трезвучия которой играли независимо, но дополняя друг друга. Свет пересталбыть белым, появились миры, в которых был свой свет, своя правда. Как и звуков их стало три. Первый — самый тяжелый, низкий и медленный, красный мир. Только самое тяжелое, попадает сюда, только медленное и тягучее. Сила этого мира в неторопливости и мощи, всяк быстрый и нетерпеливый будет испытывать здесь муки и страдания.

Второй мир стал средним, зеленый мир. Он связан с верхним и нижним, но он спокоен и не отличается мощью, не отличается слабостью. Как и все среднее, он самый большой и разнообразный, он впускает в себя всего больше и всего легче. Срединность зеленого мира дает ему возможность порождать и распределять. Его ноты могут слышать все, кто может слышать. Его струны доступны каждому, кто в нем рожден. Зеленый мир — то, что осталось от древнего Бога.

Третий мир самый жгучий, самый мощный и самый легкий. Только легкое поднимается туда и больше не опустится никогда. Его ноты самые высокие, а цвет синий. Вибрации струн так часты, что здесь рвется и горит все тяжелое и злое. Единственное место, где мир синий, а свет белый, потому что его слишком много. Ничто его не сдерживает, не служит препятствием. Попав сюда, забудешь о слабости и страданиях, это последняя ловушка древнего Пращура, которую он делать не хотел. Это был дом его потомка, но он опустел раньше, чем дом отца. Когда опустеют оба трона, они исчезнут. Останутся только миры, которые заполнятся теми, кто услышит музыку. Теми, чей голос будет вторить мелодии света.

Глава 5

Разбудил меня один из служителей храма. Утро уже не раннее — видимо, мне дали побольше времени для отдыха. Человек в белом балахоне попросил в ближайший час явиться в храм. Его от других послушников отличает вышитый синий круг на груди, в то время как у других храмовников, которых я повидал, одежды однотонные: белые или бежевые. Я поблагодарил его, и он удалился. Недолго думая, я быстренько умылся и легко перекусил — не стоит опаздывать, когда приглашают явиться в самый большой храм в мире. У моего домика ждут два послушника. Я сразу узнал того, кто меня разбудил, значит, они ждали меня все это время, о чем я совсем не подумал. Хорошо, что я быстро собирался, неприятно осознавать, что по твоей вине чья-то работа останавливается.

— Здравствуйте… брат Джоджо, — приветствующий меня человек, видимо, не совсем понимает, как следует обратиться — Мы здесь, чтобы сопроводить вас в «Зал наречения», пожалуйста, следуйте за нами. Послушники развернулись и не торопясь проследовали к храму. Пройдя по улицам города, мы оказались у знакомых ворот. Походка у послушников особая — неспешная, с опущенной головой, и капюшон обязательно должен закрывать лицо, чтобы горожане не могли определить, кто именно сейчас перед ними — тут все друг друга знают, и лишние разговоры и отвлечения им ни к чему. Люди вокруг заняты своими делами, снуют туда-сюда, но никто не смотрит в нашу сторону, и мне это странновато. Особенно после недавних событий.

Мы прошли в храм, и я снова оказался в длинном коридоре. По обеим его сторонам расположены более десятка дверей, каждая из которых ведет в еще неизвестную мне область этого загадочного сооружения. Наконец, мы добрались до нужного помещения, а как только мы к нему подошли, двери распахнулись и нам навстречу выскользнула Нира, аккуратно притворив створы за собой:

— Дун, Реко, спасибо за помощь. — Она кивнула послушникам и обернулась ко мне. — Доброе утро, Джоджо. Надеюсь, ты хорошо отдохнул от недавнего урока?

— Да, Наставница, спал крепко, — фальшиво улыбнулся я, — но у меня появилось много вопросов.

— Я понимаю, но с вопросами придется подождать. Мне с трудом удалось уговорить Совет провести обряд наречения, а он необходим как можно скорее. Мне очень тревожно и неспокойно, возможно, времени у нас совсем не осталось.

Ее голос быстр, но не суетлив. Я подозревал, что теперь мое любопытство не будет удовлетворено по первому требованию и, кажется, начал понимать почему. Одно из самых больших отличий мудрецов — терпение. Если предоставить слишком много важной информации неподготовленному к ней человеку, может произойти катастрофа. Нира обучит меня лучше кого бы то ни было и расскажет все, что мне нужно знать, только в свое время. Я понял это совсем недавно, и начал пытаться сдерживать свое любопытство, пускай это весьма мучительно для меня.

— Ты молодец, Джоджо. Кстати, так тебя больше не будут называть здесь. Обретя хин, наши братья и сестры обретают и новую жизнь, а значит — новое имя, вернее истинное.

— Истинное? — не понял я.

— Да, истинное. Истина — самая суть вещей. Когда Создатель задумывал и творил этот мир, у каждой вещи появился свой образ. Этот образ является истиной. Хотя со временем облик вещи или предмета может измениться, замылиться, обрасти ложью и материей, истина остается неизменной. С людьми тоже так. Часто некрасивые внешне или злые напоказ люди внутри являются самыми прекрасными и добрыми. Но у каждого явления в этом мире есть имя. А все истинные имена были даны Создателем на самой заре…

— Но, наставница, меня же не было на самой заре. — перебил ее я, позабыв о правилах приличия.

— Да, тебя еще не было. Но были атомы и молекулы, из которых ты состоишь, не так ли?

— Так… — неуверенно ответил я.

— Ну вот. Позже ты обо всем узнаешь. А сейчас нам нужно сюда. — Нира показала большим пальцем себе за спину, в сторону зала, из которого она только что вышла.

— В храме всегда есть жрица с особым даром — слышать глас Мараны, который вещает только истину. Как правило, это женщина, у мужчин такой дар очень редок. Сейчас ты пройдешь в особый зал, в котором Слышащая почувствует колебания твоей души. Созвучия этих колебаний сольются в звуки и слова, которые станут твоим истинным именем. Эти звуки не одинаковы всю твою жизнь, но после укрепления духа они уже не меняются. Бывает так, что слышны несколько имен, и тебе придется выбрать одно, ты сам поймешь какое. А теперь ступай, вы будете в зале одни, никто не должен помешать процессу. — Нира легонько подтолкнула меня в сторону зала.

Я осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Предо мной возникло круглое помещение из белого и черного камня, увенчанное куполом из блестящего металла. Купол расписан странным орнаментом, переходящим в линии и вырезы на стенах, которые, переплетаясь причудливым образом, сходятся в центре зала. Видимо, именно там должен стоять я. Напротив входа расположилось каменное кресло, также уходящее ножками в пол. Высокая спинка его также покрыта непонятными узорами. В кресле, подперев подбородок рукой, сидит и смотрит на меня Слышащая. Белый балахон ничем не отличается от одеяний других обитателей храма, и лишь желтый капюшон, скрывающий часть лица, выделяет ее. Вид слышащей несколько обескураживает. Я думал, что мне предстоит особенная церемония, которая происходит далеко не каждый месяц, но жрица не показывает особой значимости происходящего. Лицо ее красиво, как у всех жриц, но заспанно, волосы растрепаны и небрежно торчат из капюшона, ложась на плечи, грудь и живот. Похоже, волосы ей мешались, и она отмахивалась от них, забрасывая на плечи и за спину. Кажется, что ее оторвали от важного дела и заставили сидеть здесь, чего ей совсем не хотелось. Не зная, что нужно делать, я попытался поздороваться.

— Доброе утро, жрица Мараны. — как только я заговорил, женщина встрепенулась и зашикала на меня.

— Тише, тише, встань в круг, не шевелись и не шуми, говорить здесь следует мне.

Я послушно встал в круг, стараясь более не раздражать Слышащую. Она снова приняла позу скучающего человека. Постояв пару минут, я пришел к выводу, что это не быстрая процедура. Еще через пятнадцать мне совсем наскучило стоять не шевелясь, отчего я начал переминаться с ноги на ногу. Задумчивая, будто уснувшая фигура Слышащей напоминала каменное изваяние. Кажется, она источает некую неуловимую энергию, пронизывающую, открывающую тайны и эта энергия подсвечивает воздух легкой желтизной. Вдруг, ее рука опустилась на подлокотник, она резко подняла голову, и я увидел большие синие глаза храмовницы. Они воспылали ярким небесно-голубым светом, а потом купол зала сперва слабо, а затем все сильнее начал светиться подобно восходящему Солнцу — от красного до белого цвета. Белый свет побежал струями по специальным желобам и устремился ко мне. Как только струи вырисовали свой узор и скрестились в круге подо мной, я почувствовал мощное колебание пространства. Могучая сила сковала мое тело, запрещая шевелиться, и медленно подняла меня над кругом. Глаза Слышащей продолжали сиять. Кажется, она видит меня насквозь, и становится непонятно, почему ее называют Слышащей, а не Видящей. Ее губы слабо шевелились, она что-то говорила, но я не мог расслышать слова. Все лицо и тело жрицы тоже начали светиться. Она выпрямилась на кресле, свет от узоров подо мною, соединился со светом, льющимся из жрицы. Через несколько мгновений световые вспышки и яркости начали стихать, пока полностью не пропали. Глаза слышащей погасли, и я обнаружил, что на самом деле они серо-зеленые. «Могучая сила» аккуратно поставила меня на место, и Слышащая обратилась ко мне:

— У тебя очень редкая комбинация имен, юноша. Насколько мне известно, дух человека вибрирует в одном диапазоне, изредка в двух. Но у тебя целых три созвучия, а следовательно, три имени. Сейчас я их назову, и ты должен выбрать одно из них, оно должно приятно звучать для тебя и понравиться больше всего. Это понятно?

— Да, все понятно. Но можно прежде задать вопрос?

— Задавай. У меня на сегодня дел не осталось.

— Что будет, если я выберу не правильно?

— Все имена правильные, они твои. Разница лишь в пути, который ты выберешь.

— Хорошо, а как вы заставили зал светиться? Меня даже в воздух подбросило! Все тряслось: воздух, стены, мое тело. Неужели свет может такое сотворить?

— Ничего свет не творил. — раздраженно ответила Слышащая. — Это я подняла тебя в воздух, а колебания — лишь последствия световой фокусировки. Зал Наречения фокусирует солнечный свет через прозрачный кристалл, установленный внутри купола на крыше. Излучение равномерно распределяется в зале и подается на человека со всех сторон. Свет вступает в резонанс с излучениями твоего духа, что усиливает вибрации и позволяет услышать даже самые потаенные имена. Но с тобой и так все ясно. Твои имена так шумят, что их можно услышать из любой точки Кромена. А теперь я могу их назвать, наконец?

— Да, конечно. — смущенно ответил я.

Жрица села ровно, пригладила одежду и поправила волосы. Похоже, она должна называть имена согласно определенным правилам.

— Три имени, три судьбы ожидают тебя, человек. Выбери одно и стань нареченным магистром, сыном Создателей и надеждой мира. Твое имя Боргот, Илан, Волод — выбирай! — жрица замолчала в ожидании ответа. Она говорила быстро, четко выговаривая слова. Но я ощутил странную неприязнь к происходящему. Это должно было быть совсем не так. Такой важный момент в моей жизни был подпорчен небрежным и безразличным отношением жрицы, что огласила список имен.

Тем не менее произошло нечто важное. Каждое имя отозвалось гулким эхом где-то глубоко внутри меня. Они все мне нравятся и я не знаю, какое выбрать. Повторяя их в уме, я начал терять правильный ход мыслей. Нельзя просто выбирать наугад, нужно разобрать каждое имя и понять, какое мне следует носить. Боргот — что-то страшное, даже мерзкое, но мне нравится, что оно вызывает страх. Могучий магистр должен устрашать, чтобы его воспринимали всерьез, чтобы уважали. И потом, это уже мое имя, оно звучит во мне, значит я и есть Боргот. Но я и Волод тоже. Это имя помягче, полегче, оно более пластичное и текучее, как вода. В нем словно скрыта мягкая, но мощная сила. Будто море, которое способно вспениться штормовыми волнами, разрушающими скалы. Я никогда раньше не видел море, лишь слышал о нем на уроках Ниры. Это имя тоже нравится мне, оно похоже на предыдущее, и в тоже время очень отличается. Но есть и третье имя. Оно совсем другое, не похожее на остальные. Но я не могу разглядеть в нем ничего особенного, кроме того, что я уже слышал его раньше…

— Долго мне еще ждать!? — перебил мои размышления раздраженный голос жрицы.

— Илан, я выбираю это имя!

Я закричал под действием внезапного воодушевления и встретил холодный блеск уже карих глаз. То ли Слышащая искусно меняет их цвет, то ли это побочный эффект ее работы.

— Я прекрасно слышу вас, юноша, кричать совершенно незачем. Теперь вы магистр Илан, хотя вряд ли вы забудете свое мирское имя. — Уголки губ Слышащей немного раздвинулись. — Теперь ступайте, магистр, вас ждут новые обязанности.

Я поспешил покинуть Зал наречения. Все пережитые процедуры будоражили мое сознание, неизвестность их глубинного назначения, ощущение скрытых смыслов вновь породили во мне необъяснимую тревогу. Нужно как можно скорее попасть к Наставнице.

На этот раз у дверей меня никто не ждал. Значит, из огромного храма придется выбираться самому. Дорогу в лесу найти гораздо проще, чем здесь, в запутанных лабиринтах. Пока я пробирался по бесконечным коридорам, мне не встретилось ни одного человека. Хитросплетения коридоров сперва показались нераспутываемыми, но это оказалось не так, и я быстро вышел наружу. У ворот тоже никого. Я поспешил к обители Ниры, чтобы поскорее рассказать о случившемся. По дороге почему-то вспомнились те немногие друзья, которые повстречались мне в Кромене. Трован, например… Но все заняты своими делами, работой. Тров вообще вернется только через пару недель — рыбаки ищут новые рыбные места.

Нира ожидала меня в своей сфере. Я впервые увидел ее такой усталой, измотанной. На полу валялись книги и камни с полок, в помещении был ужасный беспорядок.

— Представьтесь пожалуйста. — Нира необычно прохладно смотрела на меня.

— Магистр Илан готов продолжить обучение! — обстановка в сфере быстро сменила мое настроение. Встревоженность помещения передалась и мне.

— Ты еще далеко не магистр и, кстати говоря, магистры исследуют мир сами, а не бегут к учителям. Процедуру наречения мы провели заранее.

Нира выглядит очень строго, даже зло. Ее обычно идеально ровные покровы были измяты и немного выпачканы.

— Я чувствую приближение опасности, скорого несчастья. Настолько скорого, что мы можем не успеть закончить твое обучение, потому я уговорила Совет наречь тебя.

Она пару секунд помолчала и продолжила говорить:

— Имя твое мне нравится. А сколько имен объявила слышащая?

— Три.

— Это не очень хорошо. Тебя ожидало целых три судьбы, одну ты выбрал. А почему именно это имя?

— Не могу точно сказать. Словно, я где-то его слышал раньше. Возникло ощущение, что меня называли так раньше или должны были звать… В любом случае, мне оно понравилось больше других.

— Уже лучше. Но все равно, три судьбы — это много. У всех на моей памяти, кто когда-либо нарекался, было только одно имя. У Грогара — два… Вижу, что ты ожидал совсем не такого завершения своего испытания, но положение ухудшается. После того как ты отправился на поиски хин, некоторое время все было хорошо. Но через восемь часов ты начал гаснуть. Я пыталась помочь, потратила много сил, но ты совсем померк. Я не могла в это поверить и велела тайно пронести тебя в новую пещеру для продуктов. Там достаточно холодно, и заходят туда очень редко. Но кто-то все же узнал наш секрет. Сначала реакции горожан не было. Но когда начались странности, во всем тут же обвинили нас. Ты уже слышал про зверей и птиц. Точно сказать не могу, но это я могла оказаться причиной странного поведения животных. Я ведь жрица Жизни, моя связь со многими живыми существами на километры вокруг очень сильна. Живое всегда чувствует и остро отвечает на любые нарушения в равновесии жизненных сил. А я оказалась в сильном опустошении, потратив много фиры на поддержание твоей жизни. Одно время ты как будто справился, мне даже почудилось, что ты наблюдаешь за мной со стороны. Но это ощущение быстро улетучилось. Твое тело жадно впитывало живительную энергию, но баланс жизни никак не восстанавливался. Моих сил хватило бы на дюжину умирающих, но не хватило для тебя. Жизнь в тебе едва теплилась. По всем правилам юного Джоджо следовало признать умершим, но я не собиралась сдаваться, ведь Создатели не могли обмануть. А я верю, что это они послали тебя к нам. Пришлось перерыть все сохраненные знания, чтобы найти хоть что-то полезное. Сохранилось очень мало полных рецептов зелий, которыми люди когда-то продлевали себе жизнь, молодость. Они бы могли помочь тебе, но удалось найти только один сомнительный перечень ингредиентов. Пока я разыскивала нужные травы и соли, Шако охранял тебя от недовольных горожан. Он очень хороший человек и послушник, таких становится все меньше. Сейчас это уже не важно, но сбор трав затянулся. В здешних местах нужные растения уже отошли и за ними пришлось отправляться очень далеко. Я очень боялась опоздать, в последний раз подобные чувства терзали меня еще во времена падения Экзона. Уже будучи в городе я поняла, что ты жив и возвращаешь силы. Мне было очень радостно от этого, но и очень страшно. То, что ты выжил, доказывает причастность к этому Создателей, и к твоему появлению тоже. А это значит — мои опасения и беспричинные тревоги не напрасны. Разрушитель Экзона вернется…

Нира замолчала. Я не мог придумать ничего, что было бы уместно сказать в данной ситуации и потому тоже молчал. Скрытые переживания Ниры передавались и мне, но что за ними стояло, могла прояснить только наставница.

— Мое положение в Совете и среди жителей города сильно ухудшилось. Теперь всем известно о многочисленных нарушениях мною правил, которые я сама требовала соблюдать всех без исключения. Граждане больше не ценят мое слово, а Совет… Совет и так уже давно не тот, каким должен быть, а теперь он и вовсе непредсказуем. Они не верят мне, считают, что мой рассудок помутился. В тоже время мои действия действительно выглядят со стороны очень необычно. Я не могу заставить людей верить в тебя так, как верю сама. Мне вообще претит мысль о насилии в любом виде. Теперь твоя очередь. Поведай мне, пожалуйста, что с тобой приключилось в глубинах этой головы. — Нира легонько потрепала меня за волосы.

Я рассказал все, что запомнил, кроме места, где Нира собиралась выйти за меня замуж. Этот момент я почему-то упустил. После увлекательного рассказа она некоторое время прохаживалась по сфере, осмысливая услышанное.

— Это удивительно. Базовые умения становятся редкими. Раньше в хин могли входить даже дети, а теперь эта способность есть только у тебя и получил ты ее буквально ценой собственной жизни. Похоже, мир все еще изменяется. Означает ли это, что Создатель все еще его совершенствует? — Нира вопросительно посмотрела на меня.

— Не обращай внимание, просто мысли вслух. — она заметила, что ее вопрос меня смутил. — Пусть весьма необычным способом, но ты получил способность хин. Теперь ты можешь отключать сознание от своего тела и направлять его куда вздумается. Для окружающих будет казаться, что ты просто спишь. Отныне и здесь, и дома экспериментируй с этой способностью, развивай ее. Пытайся уменьшаться и увеличиваться. Загляни внутрь молекул и звезд, мышечных и нервных клеток. Учись управлять материей у нее самой. Теперь наши уроки будут проходить в беседах. Ты будешь рассказывать мне о своих экспериментах, а я буду объяснять все и направлять тебя как смогу. Пусть я женщина, но мужские силы мне тоже подвластны, основы я смогу преподать.

Нира встала со своего места, немного походила по комнате, наверное, размышляя о том, как лучше построить дальнейшее обучение. Затем подняла на меня свои синющие глаза и продолжила урок.

— Самый большой секрет Храма Двух Начал в том, что в нем уже двести семнадцать лет не ведется традиционное обучение магистров. Для него нужен хотя бы один человек способный к хин, а таких давно нет. Конечно, магистры не сняли с себя обязанностей по отношению к горожанам. Они помогают в ремеслах, помогают заболевшим. Но это не продлится долго. Скоро магистры, владеющие хоть какой-то силой, умрут, и что тогда? Совет и горожане медленно деградируют, люди становятся все глупее и невежественнее, потому что знания слишком глубоко спрятаны, чтобы их добыть, нужно иметь очень большое упорство. Современное обучение послушников напоминает игру «угадай что показываю», по- другому не скажешь. Магистры, обладавшие хин, не становятся моложе. Даже Тира и Квент, хоть и выглядят молодо, но находятся в возрасте, которого не каждый достигнет. Не знаю, может они открыли рецепт зелья вечной молодости, но уж точно не зелья вечной жизни. Послушников сейчас не зря берут только самых сообразительных, ведь другой не ухватится, не поймет. Наша работа и наука становятся какой-то магией…

Нира замолчала. Полминуты она смотрела куда-то в пустоту и потом снова продолжила говорить:

— Используй хин. Разбирайся в том, как устроена неживая материя, ищи не только видимое, но замечай невидимое. Используй знания физики и химии, которые я тебе дала. Запомни, в форме духа возможно почти все, а может быть, вообще все, просто способ для некоторых воздействий и форм сохранения энергии еще не найден. Тебе нужно очень много практических знаний, чтобы ты сам понял, куда тебе следует идти дальше. Теперь ступай домой и выполняй свою задачу. Когда возвращается Трован?

— Не знаю точно, наверное, через пару недель.

— Хорошо, потрать это время на основы. Практикуйся столько, сколько сможешь, но научись скрывать свою способность. Будет лучше, если о ней никто не будет знать. Теперь ступай, если нет вопросов ко мне. — Вопросов было много, но от волнения я их все забыл. Все, кроме одного.

— Да, наставница, есть один вопрос. Перед моим испытанием хин, вы говорили, что «немногие обладают такой способностью». Сейчас вы сказали, что эта способность есть только у меня. Так что, я правда единственный? — Нира глубоко вздохнула.

— Я могла становиться духом дольше остальных магистров в городе. Чуть более двухсот лет назад эта способность ушла. Другие братья и сестры, которые моложе двухсот двадцати лет, знают о ней только из рассказов и книг. Но нельзя исключать, что где-то в мире есть подобные тебе. Возможно, кто-то сам освоил или от природы наделен хин. Нельзя исключать, что сильнейшие из нас еще живы и могут видеть, как ты. Например, Грогар. Так что я не могу однозначно ответить на твой вопрос.

Я уже собирался уйти, как вдруг Нира остановила меня. Ее серьезное лицо было прекрасно, как и всегда, но в глазах читалась грусть, усталость. Былая сила и уверенность в себе, которые всегда окружали наставницу и питали меня, теперь утратили свои чары.

— Есть еще кое-что… Должна извиниться перед тобой. Способ, который я использовала для облегчения твоего урока, на самом деле опаснее, чем я говорила. У нас очень мало времени, а то, что ты выпил, чтобы быстрее отключить чувства — это был яд. Прости меня, Илан, я так слепо верила своим ощущениям, что убила тебя. Ты жив, ты вернулся, но мне нестерпимо стыдно за свой поступок.

Нира встала передо мной на колени и опустила голову. Я испугался, но смог собраться с духом и ответить:

— Я не держу зла и прощать мне вас не за что. Вы уже дали мне очень многое, за что я безмерно благодарен, и уверен, что это только начало. Яд не убил меня, все получилось так, как вы планировали, а значит — ошибки нет. Я доверю вам свою жизнь еще хоть тысячу раз и всегда буду точно знать, что все получится, потому что вы моя наставница.

Нира улыбнулась, встала с колен и обняла меня:

— Спасибо тебе, дитя. — произнесла она, поправила мою разорванную, а потом зашитую рубаху, посмотрела в глаза. Я не могу долго выдерживать этот пронизывающий взгляд, отчего отвернулся, попрощался и убежал выполнять урок.

Не обращая внимания на шарахающихся прохожих, я стрелой примчался домой. Целительные руки Ниры окончательно восстановили мои силы, ноги несли так же легко, как раньше. По пути в голову лезли мысли о ее словах, странностях в городе и необычном уроке с воскрешением, но больше всего мне не терпелось поскорее опробовать хин. Ворвавшись в дом, я выпил залпом кружку воды и сел на стул, чтобы отдышаться и настроиться на грядущее занятие. Именно в этот момент я наконец смог понять и по достоинству оценить свое удивительное положение. Суматоха, спешка, бесконечные уроки не давали мне остановиться и подумать о собственном существовании здесь, в реальности, а не в мечтах о навыках магистра, будущих достижениях. Я сижу в собственном маленьком домике, где есть где поспать, посидеть, всегда есть еда и вода. Теперь я знаю, что мой маленький домик специально обработан магистром, чтобы в нем было не холодно и не жарко. В единственной маленькой комнате есть все, что раньше мне обеспечивал целый лес. Тут уютно и безопасно — непозволительное богатство для любого жителя лесов. Если бы я не мечтал стать магистром, то это стало бы пределом для меня. Был бы ремесленником или рыбаком, как Трован. Делал бы свою работу и просто жил дальше. Но это тупик, не вершина, а лишь конец пещеры, где можно остаться навсегда, либо повернуть назад. Уроки Ниры открыли мне путь много дальше и интереснее. А теперь, когда я перевел дух, можно продолжить путешествие. Я резко встал со стула, чтобы подойти к кровати, но услышал легкий хруст ткани. Это надорвался грубый шов на груди. Похоже, видение, в котором Нира рвала мою рубаху, было реальностью. Часть сознания прорвалась в хин, но подсознание еще не было побеждено и устранило разрыв. Надо будет заказать у портных новую рубаху, а пока, я лег на кровать, чтобы попробовал стать духом.

Без «помощи» яда перейти в хин оказалось не просто, но и не так сложно, как в первый раз. Видимо, один раз побывав в этом состоянии, ломается барьер, защита, которая не позволяла входить в него раньше. Отключившись от подсознания и тела, я выбрался в мир. В облике духа я не чувствую своего тела, как будто только глаза мои свободно перемещаются, повинуясь свободной мысли. Все вокруг потеряло привычную цветность, но немного светилось оттенками голубого, синего и зеленого цветов, хотя в основном все было серым и неприметным. Я сделал несколько кругов по городу и вернулся в дом. Похоже, в хин я могу быть очень быстрым. Конечно, мне тут же захотелось узнать, на сколько быстрым. Устремившись в высь, я за секунду потерял из вида Кромен далеко внизу. Скорость передвижения так высока и так легко набирается, что лучше не пытаться выяснить ее максимум, пока не обвыкнусь, а то так и потеряться можно.

Вернувшись к себе, я вспомнил, что Нира предлагала заглянуть внутрь материи, уменьшаться и увеличиваться для тренировки. Оказалось, что в облике духа, тело или его подобие, все-таки имеется, но чувствовать его начинаешь лишь в том случае, когда изменяешь. Все мое тело — это око, размер которого поддается моей воле. Ощущение полной свободы и власти над собой не просто необычно — оно чудесно. Быть может, от того, что оно абсолютно ново для человека, ведь это ощущение себя, чистого своего существования. А проявление воли — это не приказ, не веление, а словно ответ на вопрос, который ты еще не успел задать. Это чистая гармония, потому что ты сам — изменение, результат движения мысли от рождения к конечной цели. Сама мысль — есть твоя длань, несущая в себе частичку воли. Прохаживаясь по улице или поднося ложку ко рту, мы не задумываемся об этих действиях. Это оттого, что мозг делает за нас всю работу. Мы посылаем ему сигнал — он очень быстрый — и тело работает. Ощутить же полный, простой и живой контроль себя — это непередаваемый восторг, настоящая свобода!

Увеличившись до размеров горы, я понял, что это сравнимо с обычным полетом, хотя ощущалась некая мощь, которая сковывает, делает медленным и неповоротливым. А вот уменьшаться оказалось намного интереснее. Сделавшись размером с песчинку, я направился к поверхности стола. Огромной цилиндрической горой на его равнине возвышается глиняный стакан с недопитым яблочным соком. Подлетев к нему, я обнаружил, что казавшаяся идеально гладкой поверхность, на деле испещрена трещинами и всяческими неровностями. Уменьшившись сильнее, я направился в одну из трещин. Продолжая уменьшаться в полете, я увидел, как на стенках этой расселины, ставшей размером с огромный каньон, вырисовываются другие, еще более мелкие трещинки. Их поверхности отличаются более изрезанными и неровными формами. Приблизившись, можно увидеть целые кристаллические леса из шиповидных и уже геометрически правильных наслоений самых разных форм и конструкций. Через двадцать минут путешествия и постоянного уменьшения я замечаю, что скорость снижается и двигаться становится тяжелее. Ощущения напряжения или усталости нет, просто все медленнее получается продвигаться в глубь материала. Я выбрал один из шиповидных отростков и решил рассмотреть его поближе, но столкнулся с проблемой. Находясь уже так близко, что смог различить сетчатую структуру ставшего огромным шипа, я совсем остановился и не смог уменьшаться сильнее. Пытаясь найти выход из ситуации, я провел еще около семи часов в этом микромире. За это время получилось подробно изучить особенности духовного путешествия и строения кружки. Скорость начинает падать при моих размерах около трехсоттысячной доли песчинки, и далее я будто встречаю барьер, становлюсь на орбиту, в плоскости которой могу перемещаться во все стороны, но только не глубже. Будучи не в силах найти решение самостоятельно, я решил вернуться в тело. Открыв глаза, я обнаружил сильную слабость в нём. Оно с трудом слушалось, чувства притупились. Скатившись с кровати, я дополз до стакана с соком, но опрокинул его и разлил содержимое. Пить очень хотелось, поэтому я направился к раковине и попил водопроводной воды, черпая ее трясущимися руками. Вода из подгорного источника взбодрила и придала сил, но утомление не ушло. Я вернулся в постель. За окном светит солнце, оно довольно высоко, хотя я ожидал увидеть ночь. Кто знает, может, я там сутки проторчал, в этом стакане? Обдумывая последние события, я не заметил, как уснул. Проснулся, когда стемнело. Выйдя на улицу, я обратился к первому попавшемуся прохожему:

— Здравствуй! Подскажи, пожалуйста, какой сегодня день? — пожилой мужчина посмотрел на меня недоуменным взглядом.

— Пятнадцатый день второй зимней Мураны, — его ответ меня озадачил, так как именно в этот день я начал свой эксперимент.

— Спасибо.

Мужчина отвернулся и пошел дальше, но я услышал его невнятное бурчание, начавшееся со слов: «Вот бездельник…».

Выходит, я пробыл внутри стакана намного меньше времени, чем мне казалось. Это интересно. Экспериментировать дальше нет сил — я был слишком вялым и уставшим, даже не смотря на несколько часов сна. Нужно поспать, а утром бежать к Нире за пояснениями. От усталости и нетерпения сон никак не приходил. Я ворочался, крутился, не мог найти удобного положения. Провалявшись в томительных терзаниях некоторое время, я все-таки уснул.

Проснулся поздно, где-то в одиннадцатом часу, и тут же отправился к Нире, даже умыться позабыл. Не терпелось поделиться с учительницей своими наблюдениями и переживаниями после использования хин. А еще меня очень интересовало ограничение, не позволившее продолжить исследование кружки.

Нира ожидала меня, что не удивительно. Я сходу выложил ей весь свой восторг, ну а потом уже спросил о странностях течения времени.

— Ты молодец, Илан, быстро учишься. А твой вопрос вполне ожидаем. Чем глубже ты будешь проникать в глубины мира, тем медленнее для тебя будет течь время, а для других оно останется неизменным. Мы уже давно изучили эту особенность состояния хин. Чем большего размера твое тело и чем медленнее ты будешь обрабатывать информацию, тем медленнее ты будешь двигаться во времени и наоборот. Есть множество животных, которые кажутся нам очень быстрыми и ловкими, но их секрет кроется тоже в восприятии времени. Например, для белки или мухи время течет на много медленнее, чем для нас. Но секрет вовсе не в феноменальной реакции, а в скорости восприятия времени. Но даже в этом случае, все не одинаково. У белки быстрее работает мозг, тренирован именно на скорость восприятия и белка становится быстрой. Муха не имеет развитого мозга, но она маленькая. Это тоже помогает ей воспринимать время быстрее. Мы так и не разобрались почему, но это работает. Элементарные частицы тоже очень быстрые, но если получится уменьшиться до их размера, время замедлится и их можно будет разглядеть. Этот закон действителен для материальных тел. В микроскопических масштабах все события протекают невероятно быстро, а в масштабах гигантских космических тел наоборот, их процессы протекают миллиарды лет. Известно, что каждое отдельное тело во Вселенной обладает некоторой формой сознания. Это происходит потому, что все тела взаимодействуют между собой, испускают излучения, притягиваются, отталкиваются, обмениваются электронами и так далее. Что камень у дороги, что огромная звезда — обладают определенным, не очень подвижным сознанием, отчего время для них идет с примерно одинаковой скоростью. Но даже примитивное животное, такое, как улитка, обладает намного более живым сознанием, время для него течет и меняется быстрее, а продолжительность жизни улитки во много раз короче времени, которое камень у дороги будет оставаться цел и невредим. Подобные исследования когда-то давно проводили магистры в Экзоне. С чем-то я согласна, с чем-то нет, но разность в восприятии времени однозначно зависит от размера наблюдателя. Скоро ты сам во всем разберешься, продолжай тренировки. Кстати, ты очень далеко пробрался в свой первый день, это выдает в тебе большую силу духа, молодец. А твоя слабость после выхода связана с отключением чувств. Мозгу сложно вновь сживаться с твоим сознанием, но он со временем привыкает, скоро ты сможешь пользоваться хин без всяких проблем.

Продолжай практиковаться, постоянно пробуй новое, придумывай разные способы взаимодействия с материей, расширяй границы своего восприятия и воображения. Если хочешь, можешь попрактиковаться здесь, пока я буду заниматься своими делами. Так я смогу сразу же тебе помочь, если возникнут вопросы.

— О, нет, спасибо, госпожа. Я так спешил к Вам, что позабыл про всякие утренние дела. Мне очень хотелось обо всем рассказать… И, наверное, я еще не готов отключаться от сознания, когда рядом кто-то есть, будет труднее сосредоточиться. А еще есть очень хочется.

— Хорошо, друг мой, очень хорошо! Начинающие в нашей профессии частенько забывают питаться, а это не полезно для тела. Если понадоблюсь, я буду у животноводов, несколько коров так и не оправились после недавних странностей, они по-прежнему встревожены. Мне нужно взглянуть на них.

— А как же другие жрицы? Разве они не могут решить эту проблему?

— Не знаю, Илан. В последнее время жрицы и магистры почти не помогают жителям города. Но и помощь их стала требоваться гораздо реже. Ступай, приходи, когда возникнут новые вопросы. А мне давно пора походить по улицам города, поговорить с жителями, подлечить заболевших людей и животных.

Я кивнул и отправился к себе с довольной улыбкой на лице. Прохожие смотрели на меня хмуро, осуждающе, и я совсем не понимал почему. Были и знакомые лица, к которым когда-то приводил Трован, но теперь они отводят взгляд в сторону.

Умывшись и плотно позавтракав, я тут же приступил к новой тренировке. Оказалось, что на полный желудок лучше хин не практиковать. Слишком трудно концентрироваться под пение сытого живота. Несмотря на грубую ошибку, у меня получилось войти в заветное состояние. Получилось даже немного легче, чем вчера.

Став духом, я решил отправится куда-нибудь подальше. Метнувшись дикой молнией в небеса, через секунду я уже наблюдал с орбиты нашу величественную планету. Круглые белоснежные подушки циклонов, медленно вращающиеся на голубом фоне океанов, очаровывали. Тени от облаков медленно расползаются по планете, где-то жара, где-то идет дождь, а я наблюдаю за всем свысока. Наверное, Создатель когда-то делал точно так же… Но мне не следует надолго отвлекаться. Нужно привыкнуть к духовному облику, научиться быстро входить в него и безболезненно выходить. Для этого, как учила Нира, нужно больше быть в этом состоянии, постоянно пробовать новое, расширять границы… Она выразилась не совсем понятно, но это скорее всего означает — работать, сколько хватит сил! Подумав так, я немедля и с воинственным внутренним воплем устремился к единственному спутнику Тертуса — Муране. Луна оказалась намного дальше, чем это казалось на первый взгляд. Небольшой шарик светился рядом с горизонтом планеты, но сколько бы я ни летел, он ближе не становился. Тогда я начал пытаться ускоряться еще и еще, пока не открыл для себя новую особенность состояния хин. Все предельные для себя вещи трудно делать в первый раз, но потом они достигаются моментально. Например, когда я впервые достиг скорости молнии, разгоняться было очень трудно. А сейчас я развиваю эту скорость с места! И так во всем. А еще как-то само по себе в моем сознании появилось хранилище ключевой информации об основных моих характеристиках и характеристиках исследованного пространства. Так я сразу же узнавал о любых изменениях моей скорости, размерах, а также обо всем, что находится вокруг меня: температуре и давлении окружающей среды, моем положении в изученном пространстве. Я остро чувствовал знания обо всем, чего коснулся, что вижу и ощущаю. Все было так просто и естественно, что я тут же позабыл о возможности заблудиться в открытом космосе, потому что любые данные тут же сохранялись во мне навсегда. Осмотрев Мурану с ее пустынной, желто-серой поверхностью и множеством кратеров, я устремился назад к Тертусу и на бешеной скорости мчался на небольшой высоте, только и успевая разглядывать горы, реки, леса и пустыни. В моей памяти, моем воображении тут же оформлялся облик исследованной части планеты с ее географической информацией. Мне понравилось, как это работает, как планета постепенно отрисовывается и на голом мутном шаре появляются реки, озера, горы и океаны, равнины и пустыни. Мне захотелось облететь всю планету, но на долго исследовательского порыва не хватило. Облетая Тертус по кругу и нарезая на воображаемом шаре тонкие полоски полученной географии, я вскоре понял, что на полную отрисовку в таком темпе уйдет не меньше суток. Это слишком долго и утомительно. Не желая бросать работу незавершенной, я поднялся на высоту около пятидесяти километров, увеличив тем самым обзор, но снизив детализацию. В таких условиях работа пошла значительно быстрее и воображаемый Тертус был полностью сформирован. Получилась довольно грубая модель, но теперь можно обращаться к ней даже не входя в хин полностью.

Налетавшись, я вернулся в Кромен и начал тренироваться входить в хин и выходить из него, чтобы мой мозг быстрее привык. Но и это занятие наскучило очень быстро. После чего я вновь попробовал пробраться глубоко в какой-нибудь предмет. На этот раз им оказалась металлическая дверная ручка. Металл сильно отличается от глины, исследованной ранее. При сильном уменьшении я обнаружил на поверхности ручки целые острова и спиралевидные континенты из налетов, микроорганизмов и отпечатков пальцев. Сначала эти объекты действительно казались мощными и крупными, но, уменьшаясь и приближаясь к ним, оказалось, что все они состоят из пористых и сетчатых структур, не очень- то плотных и крепких на вид.

Устремившись в глубь металла, я снова обнаружил каньоны и расселины, но они имеют гораздо более правильную форму из-за большего однообразия строения, ведь ручка сделана из чугуна, то есть застывшего железа, а стакан — из обычной глины, в которой очень много всяких вкраплений, примесей, полостей а также примитивных крошечных существ. Сегодня у меня получилось пройти в структуру материала гораздо глубже, и я разглядел кристаллическую решетку чугуна.

Пройдя сквозь мириады переплетающихся сетчатых образований, я увидел облакоподобные молекулы железа в узлах этих решеток. При моем уменьшении они становились более плотными шарообразными скоплениями вещества в центре и огромным, дрожащим пространством вокруг него, кипящим вспышками и взрывами. Было хорошо заметно, как с моим уменьшением дрожание и пульсация молекул замедлялись и сходили на нет. Мое восприятие времени постепенно выравнивалось с ходом времени местных обитателей, из-за чего казавшийся бешеным мир обретал тишь и спокойствие. Размытые облакоподобные очертания молекул сделались четкими и прозрачными. Нира учила устройству материи, рассказывала о молекулах, атомах и более мелких частицах. Я представлял себе микромир тусклым, скучным и неинтересным. Но, увидев все своими глазами, я изменил мнение.

Молекулы внутри чугуна состоят из нескольких атомов. Больше всего здесь атомов железа, но есть и кислород, углерод, немного азота и других примесей, попавших из воздуха и при плавлении руды. Во все стороны, сколько хватает духовного ока, видны сетчатые сплетения и цепи молекул, образующие прочное и крепкое вещество, но чем меньше я становлюсь, тем иллюзорнее становится его крепость. Молекулы связаны между собой крошечными, но прочными магнитными связями, а также снующими туда-сюда потоками электронов. Электроны перемещаются группами, в каждой из которых я обнаружил одинаковое количество членов. Это молекула железа, наверное, в других элементах электроны собираются в группы больше или меньше, но здесь их чаще всего восемь, иногда видны быстрые группы из всего пары электронов. Проносясь над атомом в центре, они разносят вокруг слабое поле, которое издали казалось поверхностью молекулы, но это вовсе не так. Когда ход времени стих, я смог увидеть, что молекула — это всего лишь условность, группа атомов, образующих собой вещество. То, что я принял за молекулярное облако, оказалось всего лишь огромным количеством быстро исчезающих энергетических полей, оставленных тысячами электронов. Эти поля быстро поглощаются внутренним энергетическим полем, но таких следов на их поверхности очень много, поэтому создается впечатление целостности и плотности.

Когда я пересек границу электронных полей, то оказался внутри молекулы. Мои размеры были так малы, что я уже не мог различить другие молекулы в цепи — словно меня накрыло густой пеленой. Теперь я оказался в темной пустоте, и лишь ближе к центру видны тускло сияющие загадочные шары. Это несколько настоящих атомов! Я знаю, что состав каждой отдельно взятой молекулы может отличаться. В моей оказалось по одному атому железа, углерода и кислорода. Они медленно вращаются друг относительно друга и похожи на крохотные звезды, а расстояние между ними кажется очень большим. Чтобыразглядеть их получше, я принялся двигаться к ближайшему, как мне казалось, атому. Уменьшаться не было нужды, атом не кажется чересчур маленьким, он просто далеко. Но когда я к нему приблизился, то был очень удивлен — атомы оказались гораздо меньше, чем я предполагал. Я приблизился к ядру атома железа, и оно было в несколько десятков раз меньше электронов, которые я видел ранее. Крохотный шарик медленно плыл в темном пространстве, немного пульсируя, словно сердце. Я внимательно разглядывал это чудо, еще немного уменьшившись. Шарик плотный, покрытый прочной на вид оболочкой. Внутри что-то шевелится и перетекает, оставляя мутные следы на поверхности. Мне все никак не удается разглядеть внутренности ядра, я упорствую, вновь уменьшаюсь, хотя это уже весьма нелегко — я приближаюсь к пределу своих возможностей. В порыве сильного напряжения воли случайно коснулся ядра. Я даже не знал, что это возможно, потому что считал облик духа бесплотным, но это оказалось не совсем так. Ядро тут же отреагировало на прикосновение, будто проснулось. Оно принялось пульсировать все быстрее, увеличиваясь в размерах. При увеличении его оболочка растянулась и стала более прозрачной. И тут я понял, что атом отреагировал на мою волю — он так позволил себя рассмотреть. В тоже время баланс в молекуле оказался нарушен, другие атомы начали двигаться быстрее, в пространстве появились скачки напряжения. Далеко наверху, откуда я пришел, появились взрывы и всполохи. Но они меня мало интересовали. Намного интереснее было рассматривать внутренности ядра. Из уроков Ниры я узнал, что в атоме железа должно быть двадцать шесть протонов и двадцать шесть нейтронов, но здесь ничего такого нет. Я вижу лишь две тугие, свернутые в клубок спирали. Наверное, это и есть протоны и нейтроны. Они то растягиваются, то сжимаются, создавая ту самую пульсацию. При этом в окружающее пространство будто выбрасываются волны энергии. А еще при расширении ядра я смог заметить слабо светящийся объект в самом центре. Видно было плохо, но мне уже не хватало сил, чтобы добраться до него и получше рассмотреть. Там что-то светилось довольно ярко, но это излучение быстро поглощалось и скрывалось спиралями да всполохами каких-то вспышек внутри, которые внезапно начались. Если бы у меня получилось уменьшиться еще сильнее, то время замедлилось бы, и я смог бы поймать момент, когда внутри все было чисто, я бы даже смог проникнуть внутрь ядра, но сил уже не хватало. К тому же случилось нечто непредвиденное. Вспышки и взрывы наверху становились все ближе. Внутреннее пространство молекулы нарушилось, и в него проникли сотни и тысячи электронов. Они устремились к ядру и ко мне. Проходя сквозь меня, они тоже словно заряжались или просыпались, становились крупнее и быстрее, а попадая в ядро, происходила вспышка, и электрон исчезал, а ядро начало раздуваться и расти все больше. В конечном итоге произошел сильный взрыв, пространство вокруг меня вспыхнуло синим пламенем, и через мгновение все исчезло: в цепочке молекул произошел разрыв, в центре которого я и находился. Будто из ниоткуда начали появляться электроны, которые заполнили разрыв в молекуле, потом внутри получившегося облака вновь появились атомы, и прореха быстро исчезла, молекулярная цепь полностью восстановилась. Ну а я слишком устал и больше не мог здесь находиться, стало как-то душно и некомфортно, так что пришлось вернуться в тело.

Я открыл глаза. Чувства медленно возвращались, и я ощутил страшную усталость. Вся моя постель была мокрая от холодного пота. Но несмотря на все это я смог нормально встать, чтобы попить воды. Значит, есть изменения, значит, будет становиться все легче и легче.

В занятиях прошло около двух часов. Больше всего времени, конечно, пришлось на полеты. Но это в обычном для людей ходе времени, а по времени микромира я потратил более восьми часов. Всю информацию мне теперь постоянно предоставляет мой внутренний запоминающий и анализирующий прибор, который я стал называть «Ки». Почти все, что я видел и узнавал сохранялось в нем. Любую информацию, при небольшом усилии воли, я мог найти и визуализировать.

Уже четвертый час, и нужно решать, чем заняться дальше. Под грузом впечатлений аппетит пока не разыгрался, а некая внутренняя усталость не позволяет вновь тренироваться. А ведь уже надо учиться воздействовать на материю. Нира сказала, что для этого может помочь хин. Нужно придумать способ воздействия на материю, хотя бы на стакан или дверную ручку. Когда я коснулся ядра атома, оно ответило мне. Это очень странно, но несмотря на отсутствие физического тела, атом почувствовал разум и волю. Значит, магистры воздействуют на материю похожим образом.

Я подошел к дверной ручке и внимательно ее рассмотрел. Она округлая, цельная, крепко сидит в каменной дверной плите и выступает с обеих ее сторон. Поверхность гладкая, серая и блестящая, отполирована постоянным контактом с руками, но ближе к основанию немного темнеет, есть налет и старая пыль, слежавшаяся в грязную пленку. Я сжал прохладный металл в ладони и начал пытаться прочувствовать его, представил, будто дверная ручка является продолжением моей руки, меня самого. Она быстро нагрелась от моего тепла, и через пару минут я уже не смог четко осознавать, где именно в пространстве находится кусок чугуна, мое сознание медленно пробиралось в него. Мне стало казаться, что ручка становится мягкой и податливой, словно глина. Но я боялся проверять это и сжать ладонь крепче, чтобы не спугнуть это ощущение. Я попытался представить ее в своем воображении, и вдруг ощутил тот же набор информации, который давал мне Ки, только на этот раз я не был в хин и не пользовался воображением. В ручке было девяносто пять процентов железа, три процента углерода и два процента других, более мелких примесей. Модель дверной ручки в моем воображении как бы ожила и подчинилась воле, я смог рассматривать и изучать ее как угодно. Но это еще не все, мое сознание проникало все дальше, перешло в каменную дверную плиту, я стал видеть структуру камня, расположение молекул. Быстрое распространение сознания в камень меня немного напугало. Странное ощущение неживой материи в организме вызывало неприятные чувства, и я решил сосредоточиться на изначальной цели — попытаться воздействовать на материю, а не только изучить ее. Вспомнив, как в хин получилось взаимодействовать с молекулой, я напряг волю и попробовал передвинуть, изменить положение молекул в дверной ручке. Сначала ничего не вышло, но я пошевелил рукой, и импульс от этого движения передался в металл. Молекулы в ручке качнулись, их связи ослабли, метал сделался мягким и текучим, но холодным. От неожиданности я отдернул руку, и чугун снова стал твердым, только бесформенным, но во многом похожим на кривую, торчащую из двери человеческую кисть. У меня получилось! Теперь нужно закрепить результат. Что если попробовать убрать все лишнее и оставить только чистое железо? Я снова взялся за металлическую культю и сконцентрировал свою волю на ней. Во второй раз получилось быстрее и проще. Я охватил своим сознанием все молекулы в ручке и принялся вычленять атомы, которые отличаются от большинства. Когда я фокусировался на атомах, то каждый из них отзывался, давал короткий, понятный отклик. Так как в ручке было всего несколько разновидностей химических элементов, я быстро смог отделить все отличные от большинства атомы и собрать их в одном месте — ровно посередине. Молекулярная структура металла тут же изменилась. Законы Вселенной моментально отреагировали на неестественное состояние вещества, и электроны тут же принялись наводить порядок. Они быстро высвободились и пришли в бурное движение. Меня довольно сильно ударило электрическим током. Я вскрикнул и отскочил от двери, выронив половина дверной ручки, потому что она раскололась на две части. Я пожелал получить чистое железо и, похоже, достиг цели. Рядом со мной лежал горячий кусок чистейшего железа. В двери остался другой кусок, в котором постепенно обустраивались и приходили в порядок оставшиеся химические элементы — они вновь равномерно распределялись по металлу так, чтобы всем им было комфортно. Теперь дверная ручка с другой стороны двери состояла совсем из другого материала, нежели раньше. Когда заветный кусок железа остыл, я взял его в руку, чтобы получше оценить результат. Да, железо было чрезвычайно чистым, а грань, по которой оно отделилось, была идеально гладкой и ровной.

Обрадованный своим достижением, я стремглав помчался к Нире. Она наверняка оценит мой подвиг, и я, наконец, докажу, что не зря тратил ее время.

Пробежав по городским улицам, я влетел в шаровую комнату. Нира, вероятно, уже справилась со своими делами, по крайней мере я очень на это надеялся. В момент моего вторжения она была занята изучением красивого, бело-фиолетового резного камня.

— Простите, наставница! Я подумал, что об этом нужно срочно сообщить и тут же примчался. Вот, посмотрите, тут должно быть чистое железо!

Я преподнес госпоже заветный кусок металла. Нира, как обычно, улыбнулась и взяла принесенный предмет. Повертев его в руках и внимательно осмотрев, она выдала свой вердикт:

— Тебе не нужно извиняться, Илан. Если ты считаешь, что это важно, то всегда приходи ко мне, в любое время. А что касается этого предмета, то я чувствую в нем высокое содержание железа, но это очевидно и без особых сил, а мои чувства элементов не так хороши, как у магистров. А насколько чистое железо ты принес?

— Абсолютно чистое! Здесь ничего нет, кроме железа.

— Ты в этом уверен? Не то, чтобы я сильно интересовалась такими вопросами, но мне известно, что абсолютно чистое железо еще никто не получал.

— Ну, да, то есть нет… Я был уверен, перед вашими последними словами, а теперь, что-то начал сомневаться.

— Ну хорошо. Лучше всех в таких делах разбирается кузнец Марб. Он учился в храме, но некоторое время назад предпочел, как он выразился: «помогать людям более натурально». Сейчас он помощник главного металлурга города. Ты ведь знаешь, где его можно отыскать? Магистры в храме тоже могли бы помочь, но я рекомендую не обращаться к ним. По крайней мере сейчас.

— Конечно, госпожа, я все сделаю!

— Тогда ступай, если он подтвердит твои слова, вернись ко мне, нам нужно будет побеседовать.

Я кивнул и побежал в квартал ремесленников. Восторг, переполняющий меня, придавал столько сил, что я не чувствовал усталости, которая истощала меня несколько минут назад и без остановки бежал до самого дома управляющего металлурга. Его зовут Лект и он живет здесь со своей семьей, но в этом же крупном доме находится мастерская, в которой работает помощник главного металлурга. В обязанности главного входит прием и распределение заказов, а Марб — талантливый кузнец, который может работать без молота и горна, по понятным причинам. Это обстоятельство и привело к тому, что упомянутые специалисты чаще всего находятся не далеко друг от друга. Ведь Марб легко даст информацию по поводу заказов и сроков, а может, и в один момент что-то сделать или починить без лишних инструментов или болтовни. Но в отличие от Лекта, Марб живет не в мастерской, а в своем доме в квартале ремесленников с женой и детьми. Говорят, именно красавица Халиена стала основной причиной ухода Марба из храма — ведь магистрам нельзя иметь семью. Жить в Храме — значит служить Создателям и больше никому.

Я взбежал по ступенькам мастерской, составляющей половину дома Лекта, и вошел внутрь. Мастерская делится на несколько помещений с разной ориентацией производства, которые объединены одним коридором. В одной из комнат я обнаружил Марба, задумчиво лепящего из черного агата фигурку, кажется, волка или собаки. Он сидел на скамейке за столом с аккуратно расставленными формами для лепки. Я уже видел, как они работают. Это каменные болванки разной конфигурации, в них помещают размягченный камень или металл. Потом изделие дорабатывается и очищается. На полках и столах расставлены формы для различной утвари, запчастей от механизмов и другие, неизвестные мне. Услышав торопливые шаги, Марб поднял глаза:

— Вам чего, почтенный? — он еще не заметил, кто именно вошел, а когда узнал меня, то на его лице нарисовалось заметное удивление.

— Здравствуй, Марб. Меня прислала Нира проверить состав вот этого предмета, — я протянул металлическую болванку.

— Здравствуй, здравствуй… Ну и шороху ты навел в городе. — Марб взял ручку и принялся ее осматривать да примерять в руке. — Это ручка от двери, вроде бы я делал, но странно… — Марб стал всматриваться внимательнее, тереть пальцем край среза, который под его нажимом начал колыхаться, как студень. — Срез очень ровный, просто идеальный, а состав… Много железа, девяносто восемь процентов точно, подожди-ка… — Кузнец так сильно сжал ручку, предельно напрягая свои чувства, что она выступила меж его пальцев и тут же вернулась в изначальное состояние, когда он закончил. — Да тут сотня! — удивленно воскликнул Марб — Сто процентов железа! Я делал девяносто восемь, я делал девяносто девять и три десятых, но сделать даже девяносто девять с половиной — немыслимо! Я не могу сказать точнее, может, тут девяносто девять и три-четыре девятки, но все равно — это рекорд. Как ей это удалось?

Я не знал, что сказать. Соврать мне не позволяет совесть, а сказать правду — значит выдать себя, а мне пока рано рассказывать о своих успехах. Но мои терзания были прерваны видом округлившихся от удивления глаз Марба.

— Это ты сделал? — Марб произнес это шипящим шепотом. Он хотел продолжить, но послышался скрип открывающейся двери. В помещение зашел Лект и застал меня и ошарашенного Марба с куском металла в руке. Но кузнец не растерялся и незаметным движением руки изменил идеальный срез ручки на грубый скол.

— Марб, что здесь происходит? — Лект несколько напрягся. Кажется, он не ожидал меня здесь увидеть.

— Да вот, ручка сломалась дверная у парнишки. — Марб подбросил кусок металла вверх и поймал другой рукой.

— Ну так сделай новую или дверь ему поменяй. И чего вид у тебя такой испуганный был, когда я вошел? — Лект оказался наблюдательным человеком.

— Не испуганный, а озадаченный, — поправил управляющего Марб. — Мы обычно двери делаем цельные, вместе с ручками из одного материала — облегченного камня или металла. А дверь этого молодого человека сделал Терк — новичок. Он в каменную заготовку вставил ручку чугунную, двухстороннюю. Так вот я не пойму, как ее так можно было обломить, брак, может, какой-то? — Лект подошел и взял ручку.

— Ну да, поломка странная… Я таких сколов не видел раньше. Раз такое дело, иди поправь, — Лект бросил предмет кузнецу, — пять минут делов.

Марб взял меня за плечо и направил к выходу, а сам пошел следом. Мы вышли на улицу, молча дошли до самого моего дома, и лишь внутри он заговорил:

— Слушай, парень, вокруг тебя такой шум поднимался, а ведь не зря. Значит, Нира нашла, что искала. Ты уж смотри, не подведи ее.

— Конечно, не подведу! Но почему ты так себя ведешь, соврал управляющему?

— Потому что город рушится, потому что люди уже не хотят мириться с установленными порядками и единственной причиной, по которой эти порядки еще не изменили, является Нира. А тут еще ты появился.

— А я-то как влияю на порядки?

— А так. Нира никогда не брала в ученики только что пришедших из диких мест людей. А теперь взяла, хотя многие горожане — те, кто очень желал туда попасть, — не получили такой возможности. Совет будет налегать на граждан, что бы они увидели — Нира не в порядке, с ней что-то не так. Я не знаю, какие у вас там дела, но верю ей. А многие другие не хотят верить, они хотят жить по иным порядкам, низким, легким. Эх, ты все равно не поймешь. В общем так — никому ни слова о твоих силах, ясно? Это опасно для всех.

Пока он говорил, я недоумевал от речей этого человека. Он ставит под сомнение гармонию, которую я видел в городе. И даже говорит, что тут везде кроется опасность. Мне очень не хотелось слышать и верить в подобное, а тем более влезать в серьезные городские дела.

— Марб, я не понимаю. Что происходит? — кузнец уже заканчивал приклеивать дверную ручку на место.

— Заговор, вот что происходит. Я учился в храме, я знаю, там давно уже творится неладное, — Марб начал задумчиво ходить по дому и трогать всякие вещи, стены и двери, — я скажу Лекту, что магистр, который построил твой дом, сделал все паршиво, нужно многое переделать. Так что завтра утром я приду, и мы еще поговорим. А пока мне не следует тут задерживаться. До свидания, Илан. Марб еще раз осмотрелся и вышел из дома. Я лишь успел помахать рукой ему вслед.

Что ж, к Нире пока лучше не ходить по поводу происходящего, посмотрим, что завтра расскажет Марб. А пока нужно осмотреть храм Двух Начал. Если там что-то творится нехорошее, то это должно быть замечено моими новыми глазами. Я улегся на кровать и перешел в хин.

Приблизившись к храму, я сделал несколько кругов вокруг него. Все вроде бы в порядке, только в сторожке у ворот никого нет. Но так уже давно, ничего необычного. Вообще, там всегда должен находиться постовой магистр на случай внезапного происшествия — ранения, например. Но в городе так спокойно и безопасно, что услуги такого рода не требуются, как мне кажется. Храм окружен высоким, каменным забором, вход только один. Вокруг огромного, монолитного сооружения проведены тропинки, выложенные гранитной плиткой, террасы, заросли цветов и кустарников, фонтаны. Вход в храм тоже один, только башен две.

Я прошел сквозь стену и начал осматривать этажи и уровни храма. В самом низу расположены уходящие на несколько метров в глубину подвальные помещения. Здесь хранятся запасы пищи, вино — довольно много вина — всяческая утварь и приспособления. Большое количество пищи и вина меня немного насторожило. Зачем его тут скапливать, если можно просто брать на площади или в закромах по мере необходимости? Весь первый этаж занимают учебные комнаты или что-то вроде того. В каждой из них стоят ряды длинных столов и скамеек для послушников, книги для обучения чтению. Еще есть залы для испытаний, где послушники тренируются в своих искусствах. Та же здесь находится большой зал Наречения.

На втором этаже расположены кельи послушников. Они оказались почти пусты, а их внутреннее обустройство напоминает мое собственное жилище — немного мелочей для уюта, за исключением окон, да легкий беспорядок. Лишь несколько человек расположились в своих апартаментах и что-то изучают в больших книгах. Может быть, другие послушники занимаются чем-то на других этажах, а может, их попросту очень мало.

На третьем этаже я обнаружил лаборатории. Они обставлены столами и шкафами со всякими разными стеклянными и каменными бутылочками, банками, колбами, перегонными аппаратами, прессами и другими необходимыми вещами. Здесь я обнаружил одного магистра. У него был озабоченный вид, а его лицо выглядело весьма болезненно. Он ковырялся в ящиках с ингредиентами и бормотал то-то бессвязное себе под нос. Мне стало интересно, и я подлетел поближе к странному человеку. Он шептал непонятные слова и сливал в колбу подготовленные заранее жидкости. Вот он слил все, что хотел, и кончики его пальцев, в которых он держал сосуд, засветились, а в колбе забурлила и вскипела получившаяся масса. Спустя пару секунд лицо магистра озарилось нездоровой улыбкой, и он выпил содержимое колбы. Я решил, что он болеет и делал себе лекарство, но, кажется, ошибся. Магистр припал к ближайшей стене, и улыбка его из нездоровой превратилась в неестественную. Через минуту он сполз на пол и принялся дергаться, размахивать руками, кричать. Я испугался и решил позвать на помощь, но тут же вспомнил, что в облике духа не смогу и не должен ни с кем контактировать. Я вспомнил, зачем прибыл и продолжил осмотр оставшихся этажей. В итоге оказалось, что в храме никого нет. Несколько послушников внизу не в счет. Ни одного магистра или жрицы, ни на одном из этажей. Даже Квента и Тиры здесь нет, хотя они, как главы Совета, обязательно должны присутствовать в храме. Я вернулся к трепыхающемуся телу магистра и изучил его состояние, прикоснувшись невидимыми ладонями. Организм человека испытывал сильный стресс, сердцебиение как у зайца, температура выросла, а мозг сильно галлюцинирует. Магистр в агонии, но похоже, что этого он и добивался. Ки показывает, что самое сильное чувство, которое сейчас испытывает человек глубоко внутри этого тела — эйфория и наслаждение, расслабление сознания. Я убрал свои поглощающие информацию руки от несчастного и решил оставить его в покое. Пусть все остается как есть, меня ведь не должно было здесь быть. Этот человек, должно быть, уже давно употребляет дурманящую отраву. А Ниру ждут нехорошие новости.

В поисках людей я очень быстро облетел этажи храма, но теперь нужно все осмотреть более тщательно. Остальные наверняка знают о пристрастии своего собрата. Раз они не следят за ним и ничего не предпринимают, значит можно найти и другие доказательства нарушения правил Ниры. Четвертый этаж — кельи магистров и жриц. С этого этажа начинается плавное разделение храма на две башни. В первой, слева по фасаду, еще три этажа для жриц Мараны. В другой — три этажа магистров Силы. На каждом этаже кроме жилого тоже куча разных приспособлений для изучения живой и неживой материи, комнаты для экспериментов и испытаний. Здесь значительно меньше приборов и колб, потому что магистры большую часть превращений материи и энергии могут делать с помощью своей воли, им почти не нужны емкости, печи и всякие перегонные кубы. Есть, правда, необычные полые металлические шары и кубы с очень толстыми стенками. В них что-то взрывали и сдавливали, но уже очень давно. Ближе к вершинам, башни становятся тоньше. В центре каждой из них находится винтовая лестница, а по сторонам от нее расходятся различные комнаты и кабинеты, где магистры и жрицы могут работать как вместе, так и в одиночестве. Поэтому разделение башен на три этажа или секции весьма условно, просто в этих секциях есть сплошная плита — перекрытие, идущее через сечение башни, а все остальное больше напоминает пчелиные соты.

Каждая башня увенчана округлым куполом с длинным шпилем. В этих куполах расположились покои глав Совета — магистра Квента и жрицы Тиры. Они обставлены очень удобными, красивыми и комфортными вещами. Здесь и мягкие кровати, резные столы, шкафы, кресла и даже большие ванны, выполненные из прозрачных цветных камней. Ни у кого в городе подобных вещей нет. А пол усыпан пустыми бутылками, разбитыми, грязными чашами и кубками.

Почти во всех помещениях магистерских башен я обнаружил подобный беспорядок. Повсюду валялись разбитые бутыли и кувшины, кружки и бокалы, разбросана рваная одежда. Такая картина повторилась не только в кельях, но и во многих других помещениях высшего сословия Кромена. Всюду пыль, грязь и запустение. Похоже, здесь давно никто не появлялся. Но где все? Я еще раз облетел все этажи и только потом заметил странную вибрацию в воздухе на первом ярусе башни магистров Силы. Источник находился в одном из зал. Здесь стоят две фиолетовые каменные колонны, которые создают странное напряжение между собой. Я приблизился и проанализировал ситуацию. Колонны сделаны из редкого фиолетового агата, его молекулы перестроены и заряжены энергией. Ки передал мне все доступные данные, из которых я понял, что это дверь. Нира рассказывала о том, что существуют техники создания порталов, но подробно на них мы не останавливались. Видимо, это и есть портал. Медленно продвигаясь в него, я получил данные от Ки, что где-то далеко, совсем не здесь, небольшая часть меня стремится вырваться, появиться. Но пока я весь не поддамся действию сил переноса, то никакого перемещения не произойдет. На вещественные объекты, портал действует по-другому, зато я точно узнал, где находится выход из портала. Пересилив опасения, я все-таки позволил себе переместиться через портал.

Абсолютно ничего не почувствовав, я в миг оказался на тропическом острове. Ки сразу же дал всю информацию о моем местонахождении и окружающей среде. Это один из островов экваториального пояса между континентами Пелатором и Тропосом. Климат здесь очень комфортный: тепло днем и ночью, ветер спокойный, два раза в день меняет направление, каждый день после обеда идет короткий сильный дождь, а затем ясная погода с ласковым солнцем, и так круглый год. Здесь-то я и обнаружил всех магистров и жриц. Как ни странно, остров был полностью оборудован для отдыха: легкие хижины с бассейнами, декоративные лужайки, вымощенные плиткой дорожки, пляжи и неглубокие заводи. Множество оборудованных защитой от солнца и ветра шатров и лож. На столах стоят графины и бокалы с различными напитками. Один из них я сразу же узнал — это был тот самый яд, который пил недавно встреченный мною странный магистр. Сначала у меня мелькнула мысль, что магистры и жрицы отдыхают здесь после своих трудов, но дальнейший осмотр острова изменил мое мнение. Люди просто предавались всяческим наслаждениям, причем постоянно. Они занимались любовью, употребляли дурманящие напитки и веселились. Подслушав разговор нескольких обнаженных мужчин, распивающих сладкое вино, я узнал, что магистра, оставшегося в храме, зовут Чед и он совсем обезумел от постоянного и чрезмерного злоупотребления наркотических нектаров. Он почти перестал говорить и даже понимать человеческую речь. Лечить Чеда никто не захотел, и его просто бросили в храме. По их мнению, через некоторое время он придет в порядок. Что ж, кажется, он пришел в себя и вспомнил, как делается галлюциногенная расслабляющая жидкость…

Далее я нашел еще более интересную пару. В центре «лагеря отдыхающих» стоит самый большой и красивый шатер. Он сам и все внутри было ярко-алого цвета и по убранству даже превосходил покои глав Совета. Когда я проник туда, то увидел, что на огромном ложе лежали Квент и Тира, только что закончившие свои любовные утехи. Они еще не отдышались, но уже расслабились и лежали, полуприкрывшись тонкими воздушными покрывалами. Квент заложил руки за голову, а Тира положила голову на его плечо и поглаживала пальчиками его грудь.

— Как хорошо, что эти глупцы ушли. Они настолько недалекие и упрямые, что их даже заставлять не пришлось, — Тира злорадно захихикала, — ты уже давно оборудовал этот остров, но из-за них мы так редко сюда заглядывали…

— Да, нам, можно сказать, повезло. Тонар довольно своенравен. Я долго не мог понять, чего он хочет на самом деле и чуть даже не пригласил его сюда. Но потом узнал, что он что-то разнюхал, и по его реакции понял, что ему наш образ жизни не по вкусу. А затем он собрал пожитки и ушел. Остальные недоумки все бросили и ушли за ним — просто праздник какой-то. Я думал, он пожалуется «хозяйке», начнет ныть, может быть, упорствовать, но этого не случилось. — Квент улыбнулся и поцеловал Тиру в лоб.

— Теперь нужно избавиться от Ниры. Ей недолго осталось отравлять нам жизнь. Стоит немного поднажать на горожан, используя ее прихвостня дикаря, и она тоже уйдет. От нее уже давно нет никакого толку. Может, все эти байки про Создателей вообще плод ее больного старческого воображения. Единственное, на что она еще может сгодиться, так это изучение ее удивительного долголетия. Я бы с удовольствием поковырялась в ее тельце, а ты, дорогой? Может, когда она уйдет, убить ее и исследовать хорошенько?

— Ну и идеи у вас порой появляются, госпожа, — Квент сделал серьезное лицо, — коварные, но гениальные! Он убрал гримасу серьезности и страстно поцеловал Тиру в губы.

— То ли еще будет, когда мы добьемся своего! Я уже работаю над сводом законов. Люди будут служить нам за право жить в городе, а кто откажется, — пусть и дальше гниет в диких лесах! Самых симпатичных возьмем в храм, пусть привыкают быть богами. Да-да, мы будем зваться богами, будем делать что захотим, и никто не сможет нам указывать. — Тира не сдержала довольную, мечтательную улыбку.

Кажется, я услышал достаточно, и, будучи не в силах больше наблюдать этот позор, отправился домой. Выходит, Марб был прав. Я выслушаю его завтра, но нельзя проговориться о том, что я знаю правду, ведь может всплыть факт моей способности к хин, а я уже не представляю, кому можно доверять, а кому нет. Кроме Ниры, конечно же. Она не случайно запретила распространяться о моих прорывах в образовании.

Я вернулся назад в храм через портал и «пришел в себя». Тело тут же захлестнула буря эмоций, и пришлось некоторое время успокаиваться. До позднего вечера я размышлял о последних событиях. Но меня не долго тревожили слова магистров из шатра. Теперь у меня появилось время обдумать увиденное в глубинах дверной ручки.

Я чувствовал большую силу, исходящую от молекул, еще большую — от атомов. В космосе же подобного нет. Там много сил, я их тоже чувствовал, но они другие. Они не такие мощные и тугие. Теперь мне становится понятно, что энергия в космосе отличается от межатомной и межмолекулярной по своей сути, но работает она почти одинаково на любом уровне. Это идеальный баланс между силами притяжения и отталкивания. По какой-то причине всё во Вселенной подвластно притяжению. Но когда притягивающиеся объекты оказываются слишком близко друг к другу, то включаются неведомые силы отталкивания. Это есть в микромире, но в космосе такого нет. Материя будет притягивать к себе другую материю до тех пор, пока это будет возможно, она никогда не перестанет притягивать к себе подобное, пока другая, более мощная сила не преодолеет силы притяжения.

Я знаю, что звезды иногда взрываются, но это от того, что они работают неправильно, в них нарушается баланс энергии, но никак не от того, что вдруг заработали силы отталкивания. Вернее они заработали, но не сами по себе, у этого есть причина и кроется она в сбое, нарушении, болезни. Отсюда можно сделать вывод, что источник всех сил находится где-то в глубине материи, очень глубоко в недрах атомов, а может, даже в глубинах частиц, из которых атомы состоят. Я ощутил это на себе: чем глубже в материю я проникал, тем энергия становилась плотнее, тем ее больше и тем она древнее. Я узнал это, когда был там, окруженный фотонными вспышками и тучами электронов. А Ки все это запомнил, и теперь мне становится проще понимать мир, он открывается мне, прорастает внутрь моего духа, и я меняюсь. Я никогда еще не был так счастлив, как сейчас. Даже в самых несбыточных мечтах я не представлял, что смогу делать то, что делал сегодня. Я познакомился с механизмом, который работает уже многие миллионы лет, и это больше, чем что-либо другое. Я чувствую слабую уверенность в том, что это единственное правильное занятие для любого человека — познавать мир, быть причастным к нему и помогать ему развиваться, а следовательно, помогать себе, и другим людям тоже.

Марб, как и обещал, пришел в девять утра для ремонта и доработки «некачественно» построенного жилища. Он принес с собой инструменты и материалы — все как полагается.

— Доброе утро, Илан. Знаешь, а ведь домик действительно не очень комфортный. Стены кривоваты, двери разные все и старые, потертые. Вот эта, которая с ручкой чугунной — вообще ученическая работа, мы такие не ставим в жилища. Это, наверное, со склада всякий хлам пособирали старый и слепили тебе берлогу. Марб усмехнулся и принялся править стены. Оказалось, что не только металл, но и камень ему повинуются. Я несколько секунд понаблюдал за его неторопливой работой, опешивший от такой деловитости, и поздоровался в ответ:

— Доброе утро, Марб. Раньше я жил в лесах, в хижине из дерева, камня и соломы. Этот домик — лучшее жилье, которое у меня когда-либо было. Но ты, верно, пришел рассказать мне о другом?

— Да, приятель. Мне сразу показалось, что ты хороший человек. А когда ты принес тот кусок железа, я понял, что Нира действительно обучает тебя и доверяет. Многие в городе сомневаются в ее решениях, но только не я. Ты — мой шанс передать ей послание о том, что ей грозит опасность. Марб выровнял одну из стен с помощью своих духовных сил, перешел к следующей и продолжил повествование более тихим голосом.

— Я бросил учиться в храме уже давно, примерно восемь лет назад. У меня неплохо получалось, я часто упражнялся самостоятельно после основных занятий. Как-то раз я заснул за книгой и во сне сполз под стол, на скамью. Меня разбудил разговор двух магистров, пришедших готовить помещение к завтрашним урокам. Я не совсем расслышал, о чем речь, но что-то мне показалось странным. Я решил не выдавать себя и подслушал отрывок беседы. Им было нужно только принести материалы и оставить их на учительском столе, а если бы они меня заметили, то я притворился бы спящим. Но чем дольше я их слушал, тем тревожнее мне становилось. Этот разговор я уже не смогу точно пересказать. Но они, даже считая, что находятся одни в помещении, говорили загадками. Суть в том, что есть некие «избранные» послушники, магистры и жрицы, которые собираются на странные занятия под руководством самих глав Совета. Они там занимаются явно не исследованиями и совершенствованием своих духовных сил, потому что эти двое называли своих предводителей «идеальными» и даже «божествами». Они плохо отзывались об уважаемых магистрах и даже о Нире. Я неосторожно шевельнулся, и они услышали шум, тут же замолчали и ушли. Понимаешь, Илан, они уже давно создали свой собственный храм внутри нашего и проводят там непонятные, возможно, гнусные ритуалы. Я некоторое время размышлял об этом, пока не получил «приглашение». Мне его преподнес как раз один из тех двоих. Он сказал, что их «Богиня» положила на меня глаз и хочет открыть мне истинное предназначение человечества. Для этого нужно в указанное время прийти в ученический класс хин. Этот зал уже давно не используется, так что я сразу понял, где они проводят свои встречи. Я пытался расспросить его подробнее, но он юлил и уходил от ответа. Тогда я сказал, что истинное предназначение заключено в «Книгах Мира», и, если кто-либо его разгадал, он должен незамедлительно поделиться своим знанием со всеми, а не только со мной. Магистр удалился, а отношение ко мне внезапно ухудшилось. Меня преследовали постоянные неудачи, а многие преподаватели перестали отвечать на мои вопросы. Они говорили со мной как с непослушным, глупым, нашкодившим мальчишкой! Я ушел из храма, а полученных знаний и умений с лихвой хватило для работы кузнецом. Но я не забросил поиски истины и каждый день упражнялся, а также искал информацию о «божествах» и их почитателях. Они очень хорошо скрывают свои встречи. Я тайно пробирался в храм и следил за его обитателями. Но они очень хитры, мне попадались лишь странности и косвенные улики. Я могу лишь предположить, что «богиня» — это Тира. Они занимаются своими ритуалами в хорошо укрытых местах в храме и в ходе ритуала, защищают помещение так, что в него невозможно проникнуть, а выглядит он как специальный урок или упражнение для магистров. Там задействованы все самые сильные, кроме редких исключений, а может быть и весь Совет. Я делал ошибки, наблюдая за храмом, после чего строгость его посещений постоянно усиливалась.

В итоге туда стало совсем не попасть «немагистру», а послушники не поднимаются даже на второй этаж. У входа соорудили сторожку, в которой всегда сидел часовой и не пускал никого. Когда в городе появился ты, их бдительность почему-то ослабла. После того, как Квент жестко разогнал толпу, люди перестали атаковать храм, часовой стал появляться все реже, и я смог проникнуть в храм. Там все изменилось. Строгий порядок и чистота больше не поддерживаются. Магистры будто больше не живут в своих кельях. Возможно, они нашли способ незаметно покидать храм. И все-таки самое жуткое для меня событие — тот разговор магистров. Обязательно расскажи о нем Нире. Она совсем не следит за их работой, не ходит в храм, не знает об успехах послушников и магистров. Может, она занята важными делами, но я должен связаться с ней, рассказать о своих переживаниях. Я не могу сам пойти, ведь за мной постоянно следят с тех пор, как я ушел из послушников. Боюсь, что они сделают худо мне или моей семье. На самом деле я пытался прийти к Нире, но по дороге от одного из домов откололся большой кусок, прямо от цельного крепкого камня кусок, и разбил мне голову. Меня быстро вылечили жрицы, а одна из них сказала странным тоном: «Больше не гуляй где не следует». С тех пор я вел себя тихо. Но теперь все изменилось, и ты можешь мне помочь. Передай мой рассказ Нире, хорошо? — я молча кивнул. Мне понравилась честность Марба, тем более, что во многом я убедился лично. И похоже, что моя реакция оказалась достаточной, чтобы проницательный кузнец что-то заподозрил.

— Но ты, верно, уже что-то знаешь? Ты не удивлен и не напуган, — вдруг Марб подскочил как ужаленный, упал и прижался к стене, — так ты уже с ними! Как я сразу не догадался, вот почему она взяла тебя учеником, они подослали тебя, чтобы добраться до нее! Нет! Какой же я дурак! — Марб вскочил и ринулся к двери, но я одним прыжком догнал его и остановил, схватив за руку.

— Стой, кузнец, не шуми, успокойся, а не то и вправду случится беда. Я почувствовал, что мой голос стал не совсем обычным, прикоснувшись к Марбу я ощутил, как электрические импульсы бешено мечутся в его нервных окончаниях и как, повинуясь мой воле через голос, они начали замедляться и гаснуть. Кузнец тут же успокоился, его сердцебиение и дыхание замедлилось.

— Выслушай и ты меня. Я передам твои слова наставнице и знай, ты прав и правильно сделал, что сохранил веру в нее. Но нам лучше более не встречаться, два раза — уже слишком много, если за тобой до сих пор следят. Твой крик наверняка слышали, так что давай придумаем ложную причину для него, а потом ты закончишь работу и уйдешь.

Марб больше не проронил ни слова. А мне пришлось самому придумывать причину его криков. Как и условились, кузнец закончил работу и ушел, а я отправился к Нире.

Теперь я уже не мог как раньше нестись к ней сломя голову и не обращать внимание ни на что. Я неторопливо шел по улицам и внимательно осматривал все вокруг. Прохожие в основном не обращали на меня внимание, но мне все же казалось, что это специально, ведь хоть один человек должен взглянуть на меня хотя бы разок, а этого не происходило. Кое-где закрывались оконные ставни при моем появлении, даже некоторые псы трусливо прятались в будки. Я глубоко вздохнул и решил пока не думать о плохом, потому что становлюсь через чур мнительным. Я опустил глаза себе под ноги и так дошел к месту назначения. Правда, поднимаясь по лестнице, я оступился и упал, съехав на несколько ступенек вниз. Оказалось, что вокруг никого не было, никто на меня не смотрел, а значит, именно сейчас я вел себя странно и не обычно, что как раз и вызвало бы подозрение у нужных людей. Встав и отряхнувшись, я, досадливо топоча, направился в шаровую комнату.

— Госпожа, вы должны меня выслушать, — я с ходу начал говорить, едва появившись в сфере, ведь информация, которую я принес, очень важна.

— Здравствуй, Илан, я слушаю тебя, — откладывая дела и поворачиваясь ко мне и при этом не забывая о приличиях, произнесла Нира.

Я рассказал о случившемся сегодня утром и накануне вечером, а так же о расследовании Марба. После того как я вновь пережил эти события по причине их пересказа, мне вновь стало тревожно, жгучие вопросы волновали меня все сильнее.

— Что же нам теперь делать? Это действительно заговор, хотя не понимаю, для чего он. Почему они просто не уйдут и не организуют свой город, пусть занимаются там чем захотят, зачем им ваш уход?

— Ты правда не понимаешь, зачем они это делают? Мой юный друг, они ведомы одним чувством, которое присуще только человеку. Это ощущение власти и желание приумножить ее. У Создателей и других обитателей Тертуса это чувство отсутствует. Очередной непредсказуемый эффект сложного организма. Я знаю, каково это. Когда-то давно мне удалось вкусить, познать сущность власти, вернее, познать ощущение своего превосходства, высокого положения. Это случилось, когда люди из диких племен решили отправиться за мной. Им было все равно, потому что они увидели во мне воплощение всемогущего божества, к которому они взывали и которого ждали. Я спасла вождя племени от смерти. Для всех членов племени это было чудом, даже вождь признал это и поклялся идти со мной или умереть. Я не знала, что делать, как правильно поступить, и подчинилась, позволила пойти со мной. В этой ситуации мне ничего не оставалось, кроме как найти место, где можно обосноваться, организовать поселение, в котором люди, доверившие себя мне, могли найти дом и защиту. Они всячески стремились угодить мне, боролись между собой за право видеть меня и быть рядом. Несмотря на все мои уговоры, они продолжали вести себя так. То было первое поколение, заселившее Кромен. И эти люди оставались такими до самой смерти.

Тогда я познакомилась с чувством власти. Я могу понять тех, кто способен упиваться этим чувством, наслаждаться властью, мнимым величием, но это лишь самообман. Внутри мы все равны, пускай наши телесные оболочки и отличаются. Я хочу, чтобы ты, Илан, помнил об этом всегда. Ты станешь сильным и могучим магистром. В тебе скрыта древняя сила, которая все еще позволяет пользоваться хин. Ты надежда всего нашего мира на то, что мы не погрузимся в разруху и невежество. Когда ты обретешь силу, то получишь и власть. Она всегда будет сопровождать тебя, будет пытаться проникнуть в твою душу, стараться внушить ложную реальность, но ты должен бороться. Ты должен победить в себе слабость и неуверенность и стать тем, кем не смогла стать я.

Нира замолчала и опустила глаза на свои ладони. Она некоторое время смотрела на них, о чем-то вспоминая, а я ждал продолжения ее слов. Я уже не раз слушал подобные уроки от нее. Конечно, я старался все запоминать, но пока еще плохо понимал полноту смысла ее речей. Это меня немного тревожило и даже пугало, но, с другой стороны, я еще сильнее ощущал важность и значимость подобных уроков.

— Конечно, власть может быть разной. — резко продолжила Нира. Она может быть целью, радостью, может быть бременем, ношей, долгом. У магистров есть власть над материей — это сила, которая дает некоторым из них власть над людьми. Дикие жители не умеют быть детьми Создателей. Для них способности магистров являются чудом, они называют это магией и колдовством. Они боятся магистров и готовы быть их рабами. Такое случалось когда-то, еще во времена Экзона. Власть, которую хочет Совет, отличается от той, которую я знаю. Мир меняется, наверное, он всегда будет меняться, но я не поспеваю за ним. Я понимаю стремление Тиры и ее приспешников, но не могу это принять. Им нужно владеть этим городом, потому что они считают себя его истинными хозяевами, и они правы.

Я немного опешил от последних слов, но, как мне казалось, не выдал удивления.

— Не удивляйся, юный Илан. Япостроила этот город, но не для себя, а для вас, для людей, не знавших Создателей. Для тех, кто нуждался в безопасности, покое, наставнике. Они не могут попросить меня уйти, потому что за мной уйдет полгорода. Прежде им нужно очернить меня, выставить неспособной к здоровому управлению. Чтобы все в городе возненавидели меня и прогнали. А затем они будут управлять теми, кто слабее, заставлять их жить по своим правилам и наслаждаться тем, как их веления исполняются. И это в лучшем случае. Сильных или равных они приманят к себе, присоединят или победят. Их работа почти окончена, как и моя. Я убеждена, что хоть Создатели и покинули нас, их воля все еще исполняется, и вскоре случится развязка этого ужасного клубка. Я знаю, что многие считают меня слабой, раз я не контролирую деятельность Совета, но я делаю это не из слабости. По какой-то причине я чувствую приближение беды, так же, как чувствовала твой приход сюда. На самом деле я совсем не представляю, что ты должен сделать и как. Я лишь верю в то, что меня ведут Создатели, и повинуюсь их тонкой воле как могу. Возвращение Грогара — только моя догадка, не более. Быть может, он не вернется никогда, а тебе уготовано стать правителем Кромена и вести людей за собой, как это положено, а не так как я, или Совет.

А насчет тайных «ритуалов» мне давно известно. От всех магистров, принявших эту сторону, за километр несет сладкой усталостью и удовлетворенным на короткий срок вожделением. Мне не важно, как и где они этим занимаются, это всего лишь их выбор. Делать по этому поводу абсолютно ничего не нужно. Я чувствую, что скоро свершится что-то великое и страшное. Скоро станет известно наконец, какое место я занимаю во всем этом действии. А тебе, Илан, я могу посоветовать усерднее учиться и тренироваться, чтобы ты был готов к грядущим переменам.

Слова Ниры почему-то успокоили меня. Вернее, встревожили, даже очень, но где-то глубоко внутри мне стало легче, какой-то вопрос решился сам собой, но я сейчас не могу понять, какой именно:

— Я не понимаю, если этим людям известно о том, что Создатели существуют, почему они не слушаются, не верят тебе, наставница? Почему они не хотят помогать тебе и Им? Ведь это нечестно! Мы все обязаны Им своим существованием и нет ничего важнее, чем эта помощь!

— Все очень просто, мой юный ученик. Создатель не объявлялся очень давно, и потому для нынешних людей нет прямых доказательств его существования. А труд, который необходим, слишком сложен. К тому же людям нужно обеспечивать себя пищей, одеждой, жильем и утварью. Если бы все население города занималось этим, то некоторым приходилось бы сначала работать в поле или мастерских, а потом все свободное время и силы тратить на поиски Создателя, истины и другие незримые вещи. Только представь, во что бы тогда превратилась жизнь людей, особенно если многие из них не верят в это и делают так, лишь следуя закону? Это было бы ужасно, они бы страдали и вряд ли выдержали подобные бесплодные изыскания. Именно поэтому хорошо, что духовной силой обладают не все и можно привлечь к такой работе тех, кто с обычной справится намного быстрее, используя свою фиру. Так профессия магистра стала доставаться не просто талантливому обладателю фиры, но и обрекать его на постоянные духовные поиски, занимающие все время.

— Но, Нира, они не делают этого! Они совсем не чтут свой долг и…

— Я знаю, Илан, они утратили веру, как утратили бы ее другие. Именно веру, потому что надежды уже не осталось. Слишком долго нет вестей от наших Творцов. Я прекрасно знаю, чем они занимаются, но я не могу и не хочу их заставлять. Наш долг должен осознаваться каждым магистром самостоятельно, а не навязываться.

— Я понял, понял! И вы были правы. Они действительно хотят очернить вас и изгнать. Они даже хотят вашей смерти — я слышал их разговоры, я видел мерзости, которые они творят. Меня начинает тошнить от одной только мысли, что у них может получиться. Я пришел вас предупредить, но вы уже и так все знаете. Теперь я вас совсем не понимаю! — мой голос начал дрожать от волнения, разговор пошел совсем не так, как я того ожидал.

— Тебе вовсе не обязательно понимать меня, ученик. А мне вовсе не обязательно посвящать тебя в свои мысли и планы, но кое-что я все-таки расскажу. Я все думаю над тем, что может произойти в ближайшее время, и знаешь, что мне становится все интереснее? — я отрицательно помотал головой — Примут ли горожане их слова и точку зрения? Смогут ли они прогнать меня, зная, что я для них сделала? Как это будет сделано и подготовлено?

— Но, наставница, вы же сами учили, что нужно верить и бороться. Нужно сказать горожанам о намерениях Совета, пусть все знают, что их хотят использовать, обмануть. Нельзя бездействовать, нельзя…

— Тонар — один из немногих настоящих магистров, — немного повышенным голосом вновь перебила меня Нира, — За пятьдесят лет обучения он так и не понял моих уроков до конца. Так что я не жду этого понимания от тебя, юный Илан. Недавно он собрал всех верных магистров, жриц и покинул Кромен. Я уверена, они продолжат мое дело в другом месте, и так должно быть. Но вот что я скажу тебе. Люди — разумные существа, их нельзя учить насильно. Если человек хочет обрести знание, новую форму, он должен стремиться к этому сам, смириться с волей наставника, если таковой имеется, и работать, развиваться. Так поступали Создатели, потому что они мудры, и так поступаю я, потому что они так завещали своими деяниями. Продолжай свое обучение, Илан, и отбрось все остальное. У тебя и так мало времени.

Нира говорила совершенно спокойно, мягко. Я все больше поражаюсь ее мудрости и выдержке. Я как будто свернул с истинного пути, а ее слова вернули меня обратно. Мне стало стыдно за поспешные выводы, за ненужную суету. Я почувствовал и осознал тот камень, который начал было загораживать для меня выход из лабиринтов лжи и сомнений, а потом скинул его со своей души. Нира помогла его скинуть, давно указывала на него, а я все не мог разглядеть огромный валун. Но теперь я понял, прочувствовал тонкий мускус ложного видения реальности. От столь внезапного осознания последствий своей возможной ошибки мне стало невыносимо стыдно и обидно. Ведь мысли о насильственном насаждении своей воли, даже в данной ситуации, приравнивают меня к Совету. Постепенно, маленькими шажками, я бы приблизился к ним, поверил в действенность силы, попробовал вкус власти… Даже если бы мне хватило воли не присоединиться к магистрам, я бы все равно остался вдали от учения Ниры, и неизвестно, обрел бы его впоследствии или нет. Но я понял, поверил, что правда здесь, рядом, смотрит на меня и пытается вразумить, в то время, как моя глупая голова не может понять очевидного, а дикая душа стремится доказать свою самостоятельность и отвергнуть то, что призвано сделать ее лучше и сильнее. Я бросился к Нире и припал к ее ногам, холодные слезы побежали по моим щекам.

— Простите, наставница, простите меня. Я усомнился, я думал, вы не знаете, я глупец… А вы все знаете, вы мудрее всех. Я дурак, глупец, почувствовал силу, совсем маленькую силу и чуть не оступился, чуть не пал. Я теперь вижу, я понимаю… — я в бессильном отчаянии и раскаянии бил кулаком по полу, звуки ударов подобно сердцебиению отдавались эхом в моем сознании.

— Ты не глупец, Илан, ты очень мудрый для своих лет человек. Протяни руку и успокойся. Я дал ей правую руку, и она обхватила ее большим и указательным пальцами обеих ладоней в кольцо выше кисти. Я тут же ощутил энергию ее тела, а она — энергию моего. Видимо, я перешел на некий новый уровень развития своих сил. Как тогда, с Марбом, я ощутил ее внутреннюю силу, только она в сотни раз больше моей. Могучие, тугие потоки жизненной энергии вращаются в ней и вокруг нее. Они направились в мое тело, наполнили его, и я ощутил спокойствие и легкость. Тревога, отчаянье и страх испарились, она узнала мои мысли, прочитала мои самые сокровенные и забытые желания. Она добралась до самого моего духа, окутала его теплом и силой. Я же прикоснулся к ней. Столь мощные потоки энергии не дали и шанса пробиться к ее душе, но я ощутил доброту и любовь, которую она испытывает ко мне, к людям и к миру. Я понял, что любовью пронизана вся ее мощная жизненная сила. Я поднял глаза и увидел ее лицо. Она смотрит на меня и улыбается:

— Нет, ты не глупец. Ты тот, кого мы уже давно ждем.

Она отпустила мою руку, и во мне больше не осталось ни капли той горечи, которую я испытывал минуту назад. И в эту секунду я услышал легкий цокот. Это племенной амулет на прохудившейся веревочке сорвался с моей шеи и упал на каменный пол. Некоторые бусины, почувствовав свободу, тут же соскочили с веревочки и покатились по полу в разные стороны. Я наклонился и подобрал амулет. Рассыпанные бусины подлетели ко мне, по духовному велению наставницы.

— Что это? — спросила она.

— Это племенной амулет. Он показывает на сколько ты важен и полезен в племени. Красные бусины — охота, зеленые — рыбалка, серые — собирательство. Клыки и когти хищников, которых ты убил, тоже надо носить с собой. Амулет приносит удачу, но теперь я знаю, что это глупости.

— Почему ты так решил? — удивилась Нира.

— Потому что удачи не существует. Все, чему вы меня научили, говорит о том, что мы сами творим добро и зло, от нас самих зависит успех. Никакой амулет не поможет добиться лучшего. Я должен избавиться от него.

— Как хочешь. Но ты не совсем прав. Может, амулет не приносит удачу. Но он заряжается, несет в себе немного фиры, я вижу это. Его заряжала твоя вера в то, что амулет приносит удачу. И в нужный момент, он может немного помочь, когда надежды уже не останется.

— Тогда я оставлю амулет вам. Примите его в подарок. Видите, я так и не убил хищника, ни зубов, ни когтей не раздобыл. Зато рыбак хороший и собиратель. — Нира засмеялась и взяла амулет.

— Что же ты будешь делать без него? Новый заведешь?

— Нет, теперь у меня новая жизнь. А амулет напоминает мне, кем я был в старой. Похоже, пришло время идти дальше.

— Хорошо, спасибо тебе, за подарок. — она поцеловала меня в лоб, от чего он и щеки покрылись густым румянцем. Нира быстро починила амулет и надела на шею.

— Вот, как я тебе? Похожа на лучшего собирателя? — ее лицо сияло лучистой улыбкой, которая навсегда отпечаталась в моей памяти.

— Не очень, я бы никогда не смог представить вас в грязных шкурах, копошащейся в кустах малины. — Нира звонко рассмеялась. Я еще никогда не видел ее такой.

— Ой, ладно. Ты хочешь позаниматься здесь, или еще о чем-то узнать?

— Кажется, нет. Наверное пойду к себе, продолжу тренировки. — задумчиво ответил я. Сильные эмоции, которые я испытал несколько минут назад постепенно стихали, а им на смену приходило медленное, беспощадное осознание.

— Тогда, не смею задерживать. И помни, заходи в любое время!

Я улыбнулся, кивнул в знак прощания и отправился домой.

Выйдя из шарового кабинета, я невольно обратил внимание на необычайно солнечный день. До вечера еще далеко, а солнце нестерпимо печет. Люди ходят полураздетые, потому что в середине лета особенно жарко. В моих краях такой жары никогда не бывало. Теперь я знаю, что такое климат и как он отличается на планете, в разных ее местах. Несмотря на свои возможности, я так и не отыскал свое племя, потому что немного боюсь делать это сейчас. К слову, зимы здесь почти не отличаются от лета. Глубоко вдохнув теплый воздух, я быстро побежал по лестнице. Надо будет обязательно передать Марбу, что все в порядке, все идет так как должно идти.

По дороге я размышлял над тем, насколько сильный поток эмоций захлестнул меня, когда приоткрылась часть внутреннего мира Ниры. Это случилось даже не в момент прикосновения, а раньше, когда она, поняв мою ошибку, сказала именно то, что мне должно было услышать. Именно те слова сразу подействовали на меня, как ключ, и я вернулся. Я вернулся с только что начатого неверного пути, пути власти. Мне повезло, что я очень быстро это осознал, но в том могучем потоке энергии мои мысли стали носиться в тысячи раз быстрее, время замедлилось, и я как будто увидел собственное будущее, в котором я постепенно отдаляюсь от Ниры и следую во тьму. А все только потому, что хочу спасти Кромен, не дать изменить его многовековой уклад. Это, несомненно, благое намерение, но если вдуматься, то стоит ли это делать? Если не быть достаточно дальновидным, многие благие вещи становятся губительными. Цепочки событий распространятся на всех и каждого и изменят все судьбы на свете.

Мне на секунду открылось то, чего многие из людей никогда не увидят, не ощутят. Я смог прочувствовать образ собственной судьбы, приблизиться к пониманию того, что это такое. Это очень важный момент в моей жизни, потому что судьба на самом деле не существует в этом мире. Ведь все события, которые влияют на наши поступки, не строго определены в будущем, они постоянно меняются в зависимости от того, какой выбор мы делаем в настоящем, и нельзя проследить их последовательность, а тем более, правильно оценить. Потому правильнее было бы говорить о судьбе, как о том, что уже случилось, когда все события ее уже произошли, и она определилась. Но мы предпочитаем говорить о ней, как о будущем, ведь свершившаяся судьба уже не является судьбой, это теперь всего лишь история. А еще в конце судьбы наступает смерть, и тогда говорить о ней будут лишь косвенные ее участники, а не обладатель. Но другие участники судьбы не могут знать всей правды. Получается, судьба — это и прошлое, и будущее в одном иноматериальном сложном теле, которого не существует, но в то же время оно есть, и мы постоянно с ним контактируем или верим в то, что контактируем. Казалось бы, почему не существует, если оно есть? Но в нашей реальности оно не может существовать, не может быть двух противоположностей, взаимоисключающих друг друга в одном месте, а тем более не может быть, чтобы эти противоположности сплелись в единое тело. Следовательно, есть какой-то другой мир, другое пространство, в котором это возможно. А значит, где-то за гранью доступной мне реальности есть место, где есть судьба, время, а значит, и Создатели тоже где-то там.

Я вернулся из размышлений и обнаружил, что нахожусь у себя дома и сижу в кресле. Я так задумался, что не заметил, как вернулся. Что ж, не время расслабляться, нужно продолжить упражнения. Мир вновь обрел голубоватые тона, и я с невероятной скоростью взмыл в небеса.

Глава 6

Следующие несколько месяцев я, не замечая времени, учился, тренировался и покорял новые рубежи своих возможностей. Нира сказала, что я уже прошел самый сложный этап обучения и теперь осталось освоить базовые знания творцов. Каждое утро я приходил к Нире и получал урок из каменных «Книг Мира» — особых фолиантов, которые хранятся в ее библиотеке. Всего их три: «Книга Сущего», «Книга Фиры» и «Книга Жизни». Они были написаны в первое время после основания Кромена владычицей и ее учениками. В них сосредоточены знания о Вселенной, различных ее силах и способах управления ими. Некоторые страницы в них были начертаны с образов, посланных самими Создателями. Поэтому знаки в них особые и называются «глифтами». Это знаки, отпечатанные из намагниченных металлов, отчего они немного выступают на страницах. В каждом глифте хранился образ, большой объем информации на определенную тему в книге. Древние магистры были большими мастерами записи глифтов, что позволяло очень точно чувствовать информацию, а значит, очень быстро учиться. Как жаль, что сейчас не работают ни глифты, ни камни памяти. Тем не менее чтение очень полезно. Символы, которыми были заменены глифты, стали называться буквами. Древние переводчики изрядно потрудились, переводя книги с глифтового на буквенный текст. Буквы несут намного меньше информации, но все равно очень полезны, если знать полное значение каждой. Например, буква «зерт» означает целый образ процесса долгого кропотливого изучения чего-либо, долгого движения к далекой цели, а буква «зертон» — всего лишь конечный результат. Раньше, стоило магистру прикоснуться к глифту, как он сразу же получал соответствующий образ и большое количество информации. Теперь нужно самому знать все образы, чтобы понимать полное значение букв. Их можно употреблять в любом тексте, и они всегда будут понятны в сочетании с другими буквами, потому все они являются «вселенскими» или «универсальными». Из этого примера так же видно, что буквы могут быть разными по своей сложности и что нужно уметь их правильно понимать. У составителей и переводчиков книг были сотни букв, потому что они старались все глифты перевести в более простое, буквенное значение. Но запомнить все буквы было довольно сложно, потому их количество немного сократилось, сейчас их осталось всего несколько десятков. Теперь я освоил букварь и смог изучать «Книги Мира». Хотя в самых старых записях мне и встречались незнакомые буквы, но их было не очень много.

Когда камни памяти перестали действовать, информацию из них перенесли в книги. Эта информация совсем не ровня образам из камней, потому что память из камня передавалась читателю как его собственное воспоминание, а это очень много. Я постоянно ковырял с помощью хин эти камни у Ниры в кабинете, но так и не смог получить знания из них. Это даже стало моей маленькой мечтой — прочесть камень памяти. Но пока ничего не выходило, и я снова возвращался к книгам.

В «Книге Сущего» подробно описаны всевозможные тела и элементы во Вселенной. Со многими из них я познакомился во время уроков физики и астрономии, но некоторые не были упомянуты. Такие, как, например, друны. В каждом атоме или частице есть друна, которая определяет все ее свойства. Это очень крошечные образования, и именно через них мы можем управлять материей. Они настолько малы, что никто их не видел и не чувствовал достаточно четко, чтобы подробно описать, но они точно существуют, и теперь я поставил для себя задачу найти и их тоже. В книгах есть рассуждения о них, составленные древними магистрами. Некоторые считали, что это частички самого Творца живут в каждом отдельном кусочке материи. Причем всегда есть главная друна в отдельно взятом веществе. Она отвечает за него и является его сутью или духом. То есть в моей кружке есть множество молекул и еще больше атомов и электронов, в каждом из которых есть маленькая друна. Но есть где-то в ней одна самая главная, которая чем-то выделяется, и когда я хочу приблизить кружку к себе с помощью телекинеза, то моя воля обращается именно к этой главной друне, а не к триллионам остальных. Как раз это свойство друн и заставило древних магистров решить, что они представляют собой кусочки Создателя, оставшиеся после разрушения его единого тела. Кто знает, может быть, он и сейчас имеет связь с нами через эти друны.

Мне не удалось сразу приблизиться к друнам, но тем не менее я научился ими пользоваться. Мысленный или волевой импульс воздействует на друны материала, позволяя изменить его массу, пластичность, твердость и другие свойства. Можно изменить состав молекул и даже атомов, но это довольно сложно и может быть опасно без должной подготовки. Любой урок и любое знание из книг я проверял и опробовал на практике с помощью хин, а Ки неизменно всасывал в себя все полученные данные о моих экспериментах.

Кроме изучения пространства и материи, я начал осваивать и более практичные способности: телекинез, лепку по металлу и камню, изменение температуры газов, жидкостей и твердых тел. Особенно мне понравилось создавать и метать сгустки плазмы и электрические разряды — это очень красиво!

Нира отметила мою невероятную способность к воздействию на окружающий мир. Количество моей фиры — силы Создателя — очень велико. Я начал ощущать ее в себе, чувствовать токи энергии в своем теле. Когда я воздействовал на материю, в моей голове будто рождался жидкий огонек, пламя которого растекалось по телу и направлялось к цели через жесты и движения рук. Я никак не могу понять, откуда берется этот огонь, он появляется из ниоткуда и все. Мне доступно больше фиры, чем другим магистрам, но я как будто ни при чем, все происходит само по себе. Некоторым храмовникам фиры едва хватает на создание одного небольшого дома, после чего они должны долго отдыхать. А я могу целый день заниматься подобными вещами, ощущая лишь легкое головокружение к вечеру. Поднимать предметы в воздух вообще оказалось сущим пустяком. А мне-то казалось, что это верх магистерского искусства. Конечно, все это у меня получилось далеко не сразу. Только бесконечные тренировки и невероятное упорство позволили мне добиться подобных успехов. А самое главное, что мои способности по-прежнему остаются тайной для окружающих. Даже Марб мало что знает. Но я уверен, что это далеко не предел и я только в самом начале пути магистра.

Стоило лишь узнать о друнах, как любые действия с материей стали возможны для меня, одна только фантазия ограничивает мои возможности. Недавно я научился изменять массу предметов, и они сами взлетают в воздух. Как-то раз я слепил из дерева, камня и металла фигурку серого волка, у которого получилось все как у настоящего, даже шерсть.

Я очень хорошо научился обращаться с друнами неживых веществ, а с живыми оказалось сложнее. Друны живых тел, подобно оболочке, окутаны энергией жизни и трудно поддаются прямому воздействию. Из всех приемов для живых я научился только телекинезу. Для этого я использовал твердые поверхности или части скелета животных, желательно в нескольких местах. За них можно зацепиться и поднять тело в воздух. Но это не считается, ведь с тем же успехом я мог загустить воздух вокруг тела и поднять его воздухом как на подушке. Воздействия на живые тела так, как это делают жрицы, мне не удавались.

Опытные жрицы-целительницы способны быстро заживлять раны, лечить болезни, выращивать растения прямо на глазах, но они воздействуют на энергию жизни, а не на друны. Энергия жизни сложнее, ее трудно почувствовать, а еще труднее ею управлять. Нира говорит, что мужское и женское начала живых существ берут свои корни в моменте разделения мирового духа — моменте появления жизни. Мужское начало — от Создателя, женское — от Мараны. Создатель нарек Жизнь этим именем, и она приняла его. Самого Создателя до сих пор некому наречь, а сам он себе имени не нашел, по крайней мере до своего исчезновения.

Марана имеет происхождение более сложное, чем Творец, потому живые существа труднее поддаются воздействию сил магистров. А вот женщинам с ними взаимодействовать намного проще, потому что у них есть изначальное родство, идущее от самого духа Мараны. Но, как говорит наставница, магистрам не стоит унывать. Женщины лучше чувствуют энергию жизни, но не понимают ее. Если достаточно опытный магистр откроет секрет логики потоков жизненной энергии, то он сможет ею управлять наравне с прекрасной половиной обитателей храма. Но магистры всегда предпочитали развивать свои природные качества и не лезли на чужую территорию. Ну, или почти всегда.

Древние исследовательницы Жизни составили одну из книг мира — «Книгу Жизни». К сожалению, они оставили очень мало записей, гораздо меньше, чем записали магистры. Еще хуже то, что в них описываются не конкретные процессы и явления, а ощущения. Именно чувство потоков энергий в живом теле и теле жрицы, чувство их сплетения и перемешивания обрели названия, значимость и силу. По причине невозможности ощутить описываемые в книге явления, эти записи бесполезны для мужчин. Я прочел их для ознакомления, может, пригодится когда-нибудь, но пока я не могу практиковаться в женском ремесле.

«Книга Фиры» оказалась самой сложной для меня. В ней описаны известные манипуляции с этой таинственной энергией, а так же теории ее происхождения и особенности перемещения и накопления. Вот только никто эту фиру пока еще не смог достаточно четко представить и описать. Все ею пользуются, все знают, как она работает и только потому ей дали имя, но поймать момент ее свободного существования пока невозможно. Похожая ситуация наблюдается с любой тонкой энергией. Например энергия жизни еще более загадочна, она подвластна как магистрам так и жрицам, но жрицы не просто не могут ее описать, они даже не пытаются. Они относятся к ней, как к священной силе, которую можно только любить и почитать. Фира же сильнее доступна магистрам, которые считают своим долгом разобраться во всем, в чем только возможно. Потому «Книга Фиры» очень толстая, и в ней полно разных, порой, противоречивых записей.

В городе тоже произошли изменения. Совет одно время поутих, а потом снова начал действовать против Ниры и меня. Я частенько следил за врагом в образе духа и знал об готовящихся планах. Но пакости всегда были мелкими и довольно безобидными, основной цели они не достигали. Причиной тому были непродуманные действия и низкий навык управления друнами. Например, мне пытались подложить в карманы какие-то вещи и обставить все так, будто я вор, но я быстро и незаметно все возвращал на место, и обвинители выглядели весьма глупо. Потом мой дом тайно чуть ли не до потолка завалили едой с раздачи, но я опять быстро вернул все на место, а магистр, который был подослан для диверсии, даже не удосужился проследить за мной после первой неудачи. А ведь он мог бы увидеть, как я «относил» на место целую гору рыбы и овощей, накрытую покрывалом, перемещая ее перед собой по воздуху с помощью телекинеза. Дело было ночью, так что никто не заметил меня. Разумеется, наши противники решили, что это Нира помогает мне, что она все-таки не утратила своего могущества и неусыпно приглядывает за мной. Тогда им больше ничего не оставалось, кроме моего публичного порицания и разоблачения. Такого, в котором Нира не смогла бы меня защитить. Почти все решения Советом принимались на «архипелаге богов», от чего мне приходилось очень часто бывать там, чтобы подслушать новости и детали очередных козней. Постепенно я привык к разврату и мерзостям, которые там учинялись. Думается, за такое их не только магистрами, людьми назвать трудно, но ничего не поделаешь, это ведь самые «лучшие» и могущественные жители Тертуса, управы на них мне пока не найти. К слову, они тут постоянно заняты различными любовными утехами, причем делают это как парами, так и группами. Не важно, какого они ранга или возраста. Чтобы увеличить свою выносливость, они используют различные зелья, а кроме них — дурманящие напитки, снадобья и травы. От переизбытка последних многим становится плохо, они теряют рассудок, их рвет или еще хуже. Но присутствие здесь искусных жриц, которые быстро исправляют самочувствие безумцев, сводит на нет все опасности для здоровья. Любое нарушение функций организма тут же исправляется, а веселье продолжается. И правда, очень забавно быть в полном беспамятстве, почти при смерти, а после внезапного исцеления наблюдать вокруг себя последствия этого беспамятства и хохочущие лица друзей, указывающих на тебя пальцами. Не удивительно, что у них нет времени на серьезные планы против меня и Ниры. Магистры и жрицы погрязли в утехах и лени, а мы не представляем для них особой опасности. По большей части, слова Совета так и оставались словами. Сначала я поверил, что они со дня на день сделают что-то худое, но постепенно мои опасения улетучились. А «боги» продолжали веселиться и все меньше бывать в храме. Даже те немногие послушники, которые по-прежнему учились, начали злиться и негодовать — ведь они нуждались в наставниках, которые появлялись на занятиях все реже.

Шло время, а храмовники, почувствовав свободу и безнаказанность, все больше погружались в пучину лени и какой-то дикости. Вроде бы они знают очень многое о мире, гораздо больше других людей, обычных портных и земледельцев. Им подвластны могучие силы, способности управления материей и живыми организмами, но они решили, что дальше идти некуда. Вместо упорного, еще более упорного труда чем раньше, которого будут требовать новые глубины, они полностью предались неге и наслаждениям. И это их поведение повергало меня в жуткое отвращение при возвращении в тело, мне до тошноты противно их поведение, пафос, высокомерие и, в итоге, — безумие. Созданные жрицами прекрасные лица и тела оставляли внутри лишь пустоту и чувство отвращения. Потому что в этой красоте нет никакого достоинства, ведь то, что досталось без усилий, не может вызывать уважение. Хотя работу жриц и можно было бы назвать выдающейся, ведь «боги» действительно выглядели весьма эффектно. Но когда я узнал, на сколько легко жрицам это удается, то все уважение к ним устремилось к нулю.

Выходит, что не только знания, но и еще что-то определяет уровень развития человека. Об этом не написано в книгах из библиотеки Ниры. Наверное, во времена, когда сохранялась память в камнях для этих книг, подобная черта человечества только зарождалась и именно из-за этого развивающегося качества людей случилась древняя катастрофа — разрушение Экзона. А эти люди только начинают свое падение. Или нет? Они уже пали? Если бы у них не было могучих сил магистров, они давно погибли бы, значит, именно могущество не дает им умереть, а падение уже свершилось, и если человек падет до такого состояния, он обязательно самоуничтожится.

Тогда есть еще что-то потустороннее, которое делает людей добрыми и мудрыми. Кажется, я начинаю понимать нечто новое, чего Ки не видит, а значит, этим срочно нужно поделиться с Нирой. Сейчас уже вечер, но мое открытие не может ждать, и я стремглав помчался в шар Ниры. Хотя, если подумать, я вообще почти не перемещаюсь по городу шагом. А в зависимости от важности интересующего меня вопроса, скорость моего бега может меняться от обычной до «сломя голову».

Я, как обычно, взлетел по лестнице, немного отдышался перед входом, собрался с мыслями и вошел в шаровую комнату:

— Добрый вечер, наставница, надеюсь, я не помешал столь поздним визитом?

— О, нет, Илан, ты никогда не мешаешь мне, ведь твои визиты всегда затрагивают очень важные темы, — С улыбкой встретила меня Нира. И насколько я смог узнать ее за последние месяцы, эта улыбка означает, что она услышала, как я прибежал и отдышался перед тем, как войти. Может быть, у меня открываются новые способности, а может, это лишь мое стыдливое воображение шалит, но мне стало немного неловко. Но я быстро подавил в себе это чувство и продолжил разговор:

— Да, наставница, так и есть. Я опять был сами знаете где и меня посетили странные мысли.

— И какие же мысли тебя посетили? — В голосе Ниры можно различить едва уловимую тревогу.

— Понимаете, я думал, что человек отличается от животных в основном своими знаниями и умением ими правильно распоряжаться. Мне известно про объем мозга и все такое, но ведь человек знает гораздо больше обезьян, хотя объем мозга у них почти такой же. А значит, чем больше человек знает, тем больше он… человек. Он знает, как ему жить и выживать, как вести себя в лесу и в городе, знает устройство организмов и Вселенной, и понимает, как это все работает. Человек, который все это знает — очень умный человек. В то же время в моем племени люди вообще ничего не знают, кроме того, как им выжить в лесах. Получается, они глупые люди, и значит, являются людьми намного меньше, чем горожане в Кромене?

— Можно и так сказать, но я не совсем понимаю, к чему ты ведешь. — похоже, Нира несколько успокоилась.

— А к тому, что если так рассуждать, то наши жрицы и магистры — это самые люди из людей, понимаете? Они знают и умеют больше всех на свете, но после того, что я увидел на архипелаге, я начинаю думать, что есть еще что-то. Мои представления неверны, потому что я не хочу учиться у таких людей и даже разговаривать с ними. В моем диком племени так не поступают, меня учили таинствам и ритуалам. Они несколько глупы, но в них есть что-то высшее, потустороннее, это чувствуется, а в поведении нашего магистрата я не чувствую ничего хорошего. Может, я говорю запутанно, потому что я на самом деле запутался. Наставница, помоги мне понять, что определяет человека, что есть быть им. Я знаю, вы можете мне объяснить, потому что я не знаю в этом городе человека больше вас.

Нира внимательно смотрит на меня. Она больше не улыбается. Кажется, я снова спросил что-то не то:

— Я смотрю, ты все еще не осознал цель своего обучения. А ведь она как раз заключается в поиске сути и предназначения человека, глубинного отличия его от Творца, бессмертия и процветания человеческого рода, — Она смотрит на меня довольно серьезно и это пугает.

— Подобный вопрос означает, что ты еще не понимаешь основной цели служения магистра, но вместе с тем ты идешь верным путем. Я думала, что ты уже все понял некоторое время назад, но теперь вижу, что ошибалась.

Лицо наставницы вдруг прояснилось, она стала говорить не так твердо. Наверное, ее мысли постоянно меняют свое направление, а виною тому — мои глупые вопросы.

— Ты перепрыгнул важную ступень своего развития, юный ученик. То, что ты чувствуешь, то, что заставляет тебя сомневаться в достоинствах нашего Совета, называется духовностью. Слово это образовано от термина, который обозначает высшее начало каждого существа и даже предмета. Это слово — дух. Еще во времена Экзона один магистр по имени Теллон изучал самые тонкие свойства материи. Настолько тонкие, что другие сомневались не только в разумности его рассуждений, но и в его умственном благополучии. А беда в том, что он не мог доказать свои слова, так как говорил, о том, что спорно, противоречиво, о том, что не проявляло себя даже косвенно, о том, чего нельзя потрогать, увидеть, даже духовным оком. Кстати, тогда оно называлось третьим оком, а духовным стал его называть именно Теллон. Так вот, в своих исследованиях он обратил внимание на то, что любое тело, кроме физических лучей, испускает еще кое-что, но это излучение можно почувствовать только внутренним тонким органом, который позже был назван душой. Излучение души, которое было названо аурой, довольно трудно отделить от множества других, для этого нужно очень сильно развить свои чувства.

Идеи Теллона не стали общепринятыми. Тем не менее он утверждал, что все тела способны общаться с помощью друн. Это общение приводит к развитию в них души — животного разума, а затем и духа — высшего разума. Именно через друны мы можем управлять материей, потому что они являются преемниками нашей воли, а значит, они могут принимать и другие сигналы, например, через них могут общаться два лежащих рядом камня. Я читала камни памяти Теллона, и мне понравились его мысли. Он заметил, что тренировочные камни, на которых ученики пробовали свои силы в телекинезе, намного сильнее излучают эту так называемую ауру, чем другие, потому что они очень много раз испытали на себе волю магистра и тем самым зарядились, возвысились, обрели нечто большее, чем другие камни. Даже если просто разговаривать с камнем, его аура усиливается, изменяется. Неудивительно, что в диких племенах, которые поклоняются силам природы, большое значение имеют олицетворяющие эти силы идолы. Следуя учению Теллона, такие намоленные камни или деревянные истуканы, с которыми постоянно общаются люди, которые публично омываются жертвенной кровью, начинают понимать людей и даже влиять на исполнение их просьб.

Конечно, разум камней совсем не такой как наш. Он существует по другим законам и время для него идет намного медленнее. Камню не нужно питаться, охотиться, у него нет матери или жены, для него все просто, но он лежит в лесу тысячи лет. Он впитал в себя обстановку вокруг, шелест листвы окружающих деревьев. Они прорастали подле него, становились огромными, а потом высыхали и умирали, а на их месте появлялись новые деревья и травы. Звери и птицы часто его посещали, оставляя в памяти свое пение, соловьиные трели, волчий вой в ночи. За тысячи лет камень обретает свое знание о том, каков мир вокруг. У него нет мозга, нервов, которые могли бы обострить его чувства и память, но знание становится его духом. Теллон настаивал на том, что духовное состояние неживых тел подобно простейшим организмам или даже растениям. А растительный мир является в отношении духа переходным между неживым и живым. Самые древние и мудрые деревья могут достичь состояния души животного. Этот странный ученый утверждал, что даже научился общаться с пятитысячелетней секвойей. Но также он говорил, что обладать духовностью камню или дубу намного проще, нежели волку или человеку. Потому что у них нет чувств, которые могут их обмануть, они видят мир таким, каков он есть. Любое животное уже рождается с душой, это начальная отметка. И живая душа во младенчестве глупа и требует обучения. Животные следуют своим инстинктам, которые и учат их выживать. Некоторые звери воспитывают потомство, давая им возможность быстрее познать мир. Но все они имеют лишь душу, — горячую, дикую и необузданную. А дух есть мудрость, которую далеко не все звери способны получить.

— Я запутался, наставница, значит, дух растения — это душа животного, а дух животного — просто дух.

— Да, такую иерархию вывел Теллон. Дух — наивысшая ступень, самое сложное, до чего может развиться существо. Но материал, из которого он состоит, разный, потому что все существа на планете тоже разные. Энергетические связи между молекулами в камне постоянно посылают слабые электрические импульсы, эта сеть постепенно развивается, и ее тончайшее выражение становится духом камня, но сила этого духа может быть равна силе души животного, а чаще — души растения. Дух растения подобен душе животного, а дух животного — душе человека. Это очень трудно понять, пока не прочувствуешь сам. Так что говорить об этих вещах сложно и не очень правильно, но ты должен знать.

Я, как и многие в то время, не поверила Теллону. При жизни он говорил, что сможет невероятно сильно развить свой дух. Он был уверен в том, что это позволит ему после смерти остаться среди нас, а не исчезнуть. И когда он умер, начали происходить странные вещи. В различных местах, которые Теллон очень любил, стали иногда сами по себе двигаться или подниматься в воздух всякие вещи, предметы мебели, иногда слышался шум или скрип. Подобное пугало или нервировало людей, никто не мог объяснить эти явления. А через некоторое время на старом рабочем столе Теллона проявился глифт, означающий что-то вроде «я был прав, но не полностью, пришло время уходить». К сожалению, это было только изображение, без вложенного послания. После этого все стихло, больше странностей не возникало. Люди думали, что это кто-то так шутил, но я поверила в Теллона и отнеслась к его исследованиям более серьезно. Изучив все его записи и камни памяти, я так и не смогла освоить его практики — они оказались слишком тонкими и сложными. Без комментариев автора войти в нужное состояние не представлялось возможным, и я оставила попытки. Теперь исследования Теллона почти недосягаемы, потому что большая их часть осталась в его камнях памяти. А переводчики не смогли достоверно передать образы из камней на страницы книг.

Я рассказала тебе эту историю, не только потому, что ты должен знать об этом выдающемся магистре и его работе, но и потому, что она пересекается с интересующим тебя вопросом. Ты сомневаешься в том, на своем ли месте находятся наши жрицы и магистры? Конечно, не на своем. Они многое знают, но их души не развиваются, их сознание едва шире первобытного, животного. Но и винить их не за что, потому что это выбор их свободной воли. Как в животном мире, так и в мире людей очень немногие обретают дух. Волчонок рождается в стае, учится бегать, потом охотиться, становится вожаком, потому что он самый сильный. Но потом по какой-то неведомой причине он может стать мудрым и благородным. Он перестает резать оленей больше, чем ему нужно, оставляет в живых побежденного противника и его волчат. Видит охотничьи угодья людей и не заводит в них свою стаю, не ворует их детей, а они за это приносят ему козла, чтобы мир между ними продолжался…

У людей еще сложнее. Если с детства в ребенке не взрастить духовность, он может никогда ее не обрести. Это не значит, что он будет плохим человеком. Это может вообще не повлиять на него, такое трудно предугадать. Но вдруг именно неразвитый дух впоследствии помешает ему быть наравне с Творцом после смерти. Или всё еще хуже, и цель нашего существования — совершенствование духа, а не накопление знаний. Хотя одно вряд ли случится без другого. Запомни это, Илан. Вскоре ты будешь самостоятельно искать ответы на вопросы, и это знание может оказаться очень ценным.

Нира улыбнулась и замолчала, а я некоторое время сидел неподвижно, пытаясь разложить все услышанное по нужным полочкам, но пока что мне этих полочек не хватает.

— Так, значит, это мудрость? То есть духовность — это как мудрость? Потому что именно так я понял это слово. Мудрость — это не просто знание, а нечто большее, это способность правильно распорядиться знанием, а духовность — это тоже правильное применение знаний?

— Ты отличный ученик, Илан, и привел хороший пример, в нем что-то есть. Но я не могу сказать, что духовность как-то зависит от знаний, это скорее состояние, в котором пребывает человек. Мудрость не зависит от знаний напрямую, а скорее от опыта и интуиции. Мудрость больше похожа на хитрость, чем на духовность.

— Кажется, я что-то понял! Я чувствую это, будто тонкая струя теплой воды омыла мою душу. Но мне не удается лучше подобрать слова, чтобы это описать. Я все думал о наших магистрах, почему они себя так ведут. А теперь выходит, что они просто лишены духовности…

— Нет, они не лишены ее, они ее растеряли, ведь они не всю жизнь такие. В детстве духовность людей очень высока, но недостаток знаний и должного обучения делает ее бесполезной. С возрастом уровень знаний растет, а духовность падает, потому что взрослеющий человек перестает верить в то, чего не видит. Следовательно, нужно найти баланс, но пока человек самостоятельно не осознает необходимость этого баланса, его нельзя заставлять. И мне хочется думать, что сейчас ты начинаешь осознавать эту необходимость.

Настроение Ниры вновь поднялось.

— Действительно. Спасибо, наставница! Наверное, это один из самых важных уроков из всех, что вы мне дали. Теперь я должен сосредоточиться и обдумать это в одиночестве. И чуть не забыл сказать: магистры потребовали провести публичный экзамен. Послушники из храма должны продемонстрировать свои умения на главной площади. Обо всех продвижениях в обучении послушников храма известно всем. Но моё обучение раздражает магистров и вызывает частые споры у горожан. Совет уверен, что в короткие сроки невозможно достаточно хорошо познать силы природы, чтобы чем-то блеснуть на экзамене, а значит, меня можно выставить бездарем и вызвать новые волнения горожан. И, конечно, это правильно. Если бы я ничему не научился, меня действительно можно посчитать бездельником и нахлебником. Мы с вами окажемся в опасности, и яне знаю, как поступить. Магистр Квент сегодня сделает объявление и вынесет список послушников, которые примут участие в публичном экзамене. Меня, естественно, не пригласят, так как я не являюсь послушником.

— Значит, наступило то время, когда тебе следует показать, чему ты научился, Илан. Это хороший шанс доказать горожанам и совету, что ты достоин продолжать путь магистра. Отношение к нам Совета не изменится, но кроменцы точно полюбят тебя. Может, храмовники пустят в свою библиотеку, там есть интересные описания экспериментов магистров стародавних времен. И даже записи, восстановленные по моей памяти, о исследованиях самых первых магистров и жриц…

— О, прошу меня простить, но я уже изучил многие книги в образе духа. Кстати, за все время моего пребывания в библиотеке, ее почти никто не посещал. В храме постоянно находятся всего несколько магистров и около десятка послушников. Многие из них пришли совсем недавно. Их почти не обучают, а лишь занимают уборкой и другим бесполезным времяпрепровождением. Хотя некоторые вполне способные и сами осваивают первые шаги. Видимо, сказывается начальное образование — ребята знают основы, а с помощью некоторых книг вполне можно продвигаться дальше. Даже удивительно, как это у них получается без хин.

— Я не сомневалась, что ты проберешься в библиотеку, — улыбнулась наставница, — а обстановка в храме действительно скверная. Магистров, верных традициям, осталось мало, но они есть. Среди них уже известный тебе магистр Шако. Он по-прежнему усердно учится и не обращает внимание на безумцев вокруг. Это яркий пример того, что каждый человек сам делает выбор и только его внутренние качества определяют — свернет он со своего пути, или нет. И да, без хин тяжело. У старших магистров есть хорошо отработанные навыки работы с фирой и друнами, а вот молодым труднее. Они осваивают техники путем проб и ошибок, наугад.

А что до экзамена, то тебе не следует показывать всю свою силу. Оцени уровень остальных послушников и выступи средне, или чуть выше среднего. Пусть люди увидят, что ты не теряешь времени зря, но и не слишком силен, чтобы не привлекать излишнего внимания Совета. У меня очень плохое предчувствие и оно усилилось в последнее время. Нужно быть очень осторожными, я не могу понять, откуда исходит опасность.

— Хорошо, наставница. Я сделаю все так, как вы сказали. Сейчас мне нужно немного подумать и подготовиться.

— Конечно, ступай. Уже совсем скоро ты сможешь раскрыться полностью, я уверена.

Последние слова Ниры прозвучали, как мне показалось, с небольшой грустью. Я не придал этой странности особого значения, но тревожное ощущение сохранилось в памяти.

Вернувшись в дом, я не смог сразу приступить к тренировке. Тревожное послевкусие от слов Ниры не давало сосредоточиться, и я решил обдумать все сказанное. Увлекшись в собственных рассуждениях, я позабыл о недавней тоске, потому что осмысление новых знаний привело к очень приятным последствиям. Мне стало очень интересно погружаться в размышления о тонких, неуловимых нитях и энергиях, которые смог познать только один человек из многих. Я представлял его себе как могучего, мудрого и непоколебимого магистра, которому никто не верил, но он все равно шел своим путем и оказался прав. Постепенно мои раздумья превратились в фантазии, отделить логические выводы от выдуманных мною образов становилось все труднее, но мне нравилось мечтать. В мечтах и фантазиях все становится интересно и легко. Загадки открываются, тайное становится явным. Создатели возвращаются и благодарят за труды, потому что ты догадался через тонкие духовные сети найти к ним дорогу…

Когда я проснулся, было уже три часа ночи. Я заснул, забывшись в своих грезах, и теперь подскочил как ужаленный, ведь я совсем позабыл о тренировках и подготовке. Я принялся судорожно вспоминать, что планировал сделать и о чем думал. И в этот момент меня будто озарило новое знание, случайная догадка. Любые атомы и молекулы, действия самых ничтожных сил и самые быстрые и крошечные частицы мне может показать хин. Но только не духовную составляющую. Из-за этого обстоятельства несчастного Теллона так и не приняли всерьез. Но ведь многое указывает на существование тончайших сил, которые просто так не увидеть. А ведь, может, это как раз то самое, чего сам Творец не мог понять и именно здесь кроется разгадка тайн человеческой сущности, нашего предназначения? Я уже пытался найти свою ауру с помощью хин, но как ни старался, ничего не получилось. Похоже, состояние хин способно показать только проявления энергии Творца, циркулирующей во всех телах во Вселенной. Энергии жизни в этом состоянии не видны, они лишь косвенно воздействуют на неживую материю, отчего мы можем судить о них. Эти энергии хорошо чувствуют жрицы, но тоже не видят их, а лишь каким-то образом могут управлять ими, подобно тому, как мы управляем своим телом — ведь у нас нет узды или вожжей, которые надо потянуть, чтобы поднять руку. Мы просто ее поднимаем и все. Значит, нужно использовать свои удивительные способности и попытаться прочувствовать не только энергии жизни, но и более тонкие. Что, если таким образом возможно не только доказать теорию Теллона, но и продвинуться дальше, найти новые, доселе невиданные силы? И что, если самые тонкие энергии — это продолжение энергий жизни, их дальнейшее развитие? С тех пор как Создатель породил Вселенную, она постоянно развивалась, и Он сам говорил, что Марана сложнее и сильнее Его. Но теперь появились люди, — дети Создателя и Мараны. Мы, конечно, слабее своих родителей, но это не значит, что вместе с нами не появилось нечто новое, доступное только людям.

Я успокоился, прилег на постель и попытался сосредоточиться, чтобы еще раз попытаться найти в себе проявления души и ауры, зацепиться за них логикой. Так как хин здесь не поможет, я пытался действовать по-другому. Я подумал о магистрах, об их тошнотворном поведении, низком и недостойном. Мысли эти вызвали всплеск эмоций, я теперь не в хин, и эмоциональное давление было очень неприятным. Я начал негодовать и злиться, но почувствовал еще что-то. Да, вот оно, тонким слоем покрывает эмоции возмущения. Частые переходы в хин научили меня хорошо контролировать свое тело и понимать свои ощущения. Мне будто удалось отделить знакомое чувство от незнакомого и ухватиться за него. Но это было лишь на миг, после чего я испытал новые эмоции — радость и удивление от того, что у меня получилось, — от этого концентрация пропала, и я сразу же потерял заветную нить, а, попытавшись ее вернуть, мгновенно и незаметно для себя перешел в хин. В этом состоянии я уже не чувствовал эмоций, а они были бы сейчас весьма бурными. И тут я случайно взглянул на свое тело со стороны и заметил странные показатели. Я секунду назад был очень взволнован, пульс и давление должны быть повышены, железы вырабатывают соответствующие гормоны, но эффекта нет. Я вернулся в тело и испытал очень сильный стресс. Мне стало очень плохо, но все показатели были в норме. Сильная душевная боль терзает меня так, что в глазах темнеет. Я попытался успокоиться, начал глубоко дышать. Через несколько минут боль начала стихать, и я смог обдумать произошедшее.

Похоже, своим неосторожным экспериментом я вызвал некую эмоциональную бурю, будто душа моя взорвалась и всполохнула. Раньше с таким явлением сталкиваться не приходилось, потому я не знал, что нужно делать. Когда буря утихла, я смог лучше соображать. В последнем эксперименте точно было что-то новое, но я еще не готов к такому. Слишком уж больно и страшно. Мои ощущения совершенно не совпадали с работой тела. Такие эксперименты лучше проводить под присмотром Ниры, надо будет зайти к ней после экзамена. Ох, у меня же скоро экзамен, а я совсем не готовился! Надо хоть чуть-чуть потренироваться, а то я себя знаю — от волнения даже самые простые вещи забываю.

Немного потренировавшись, я убедился, что все получается хорошо. Я зажигал огонь в руках разными способами, перемещал предметы по воздуху, делал камень и металл мягкими и податливыми. Все это требует определенной концентрации сил, подобных силе Творца, которую магистры называют фирой. Нира раньше упоминала это слово, но по-настоящему понять его смысл я смог только когда научился управлять материей. Фира очень важна как для магистра, так и для жрицы. Эта сила происходит от воли человека. Пока сила воли воздействует на самого ее обладателя и остается внутри, то ничего не происходит. Но когда она высвобождается и воздействует на другие тела, то характер этой необычной энергии меняется, она становится фирой. Магистр с ее помощью влияет на материю напрямую, а жрица воздействует на жизненные энергии, но косвенно, полагаясь на ощущения. Пока у человека есть фира, он способен изменять окружающий мир, а когда она заканчивается, он чувствует усталость, а в некоторых случаях может потерять сознание, впасть в летаргию и даже умереть. Сила воли человека по своей сути безгранична. Она не может закончиться, пока человек находится в сознании или на его тело не действуют другие силы, вызывающие боль или какие-нибудь ограничения. Но, к сожалению, превращать силу воли в фиру бесконечно нельзя.

Я довольно хорошо выспался, а недавний эмоциональный всплеск совсем прогнал остатки сна. Так что я решил немного «полетать». Перейдя в хин, я сперва отправился в храм. Оказалось, что послушники, которые должны завтра выступать, почти не готовились. Они не знали истинных целей этого выступления и отнеслись к нему безразлично. Тем более что подобные экзамены вообще раньше никогда не проводились. Только один послушник по имени Корп все еще тренировался, но это лишь от того, что он самый младший и у него хуже всех развиты духовные силы. Получается, что мне не о чем беспокоиться и можно полетать в свое удовольствие.

Сделав несколько кругов вокруг Кромена, я отправился в долину Гаи. Там Трован со своим отрядом весьма успешно занимается рыбалкой. Улов обещает быть что надо!

Затем я метнулся в чащу ближайшего леса. Обилие животных поражает, если смотреть на него чудесными глазами. Каждый кролик и каждая гусеница как бы подсвечены, они издают слабое свечение сами по себе, а при желании его можно усилить, и тогда весь лес начинает сиять. Растения светятся слабее всего, а сильнее всего — звери, в которых бежит горячая, живая кровь. Глаза духа показывают очень много интересного. Всякое резкое изменение в плотности или температуре воздуха, почвы или воды моментально замечаются. Поэтому пробегающий в чаще олень оставляет за собой волокнистый и туманный след, несущий в себе информацию о небольшом изменении температуры воздуха и его состава. Видно, как этот след немного рассеивается, разносится ветерком, но все равно остается достаточно долго. Вскоре на него набредает небольшая группа волков, у них нет моих глаз, но они все равно почувствовали этот легкий след, немного покрутились, принюхались и отправились искать оленя. А я продолжил любоваться сиянием леса.

Вдруг меня потянуло вернуть лесу его нормальный облик, я уже научился это делать и убрал серо-голубую пелену со своих глаз. Место, в котором я сейчас находился, очень напомнило родные края. Меня не раз посещали мысли о полете к Тиматак, но что-то постоянно останавливало. Вот и теперь захотелось туда отправиться. И опять странные сомнения мешают просто взять и полететь. Конечно, я еще не знаю, где искать гору Торо, но это не проблема. Учитывая климатические особенности и положение солнца родных мест, я прекрасно понимаю, что Тиматак находится в умеренных широтах южного полушария планеты. На этих широтах не так много суши, поиски будут не долгими. Но скоро экзамен, а значит нужно быть собранным, а еще я собирался предстать перед старыми знакомыми могучим магистром, а не подглядывать за ними, словно хищник, или вор.

В тугих, медленно текущих размышлениях я отправился в сторону Кромена, стараясь лететь не очень быстро. В полете я заметил знакомую дорогу. Именно по ней я когда-то прибыл в Кромен, и началась череда удивительных событий, происходящих со мной. Я спустился пониже и полетел над дорогой, вспоминая рассказ Ниры о придорожных камнях. Они лежат будто без дела, но это не так. Они все видят, все помнят, только рассказать никому не могут. А вдруг когда-нибудь найдется магистр или просто человек, который сможет добраться до памяти камней и узнает о моей судьбе? Или мне самому удастся достичь такого мастерства? Я спустился к ближайшему крупному камню под деревом у дороги и внимательно его осмотрел. В хин камень видно полностью. Он лежит здесь уже очень давно, большая его часть ушла под землю. Корни дерева обвили его с двух сторон и крепко держат в объятиях, словно любимую игрушку. Этому дереву уже не меньше ста тридцати лет, судя по годовым кольцам. Но камень находится здесь на много дольше. Я представил, как больше века назад маленькое семечко прибило к камню сильным потоком воды в грозу. Семя хорошо закрепилось и проросло, пустило корни, появился стебель и листья. Деревце росло, а камень защищал его корни от дождя и сильного ветра. Прошли годы, и дерево выросло, стало больше и сильнее камня, но оно помнит его заботу и теперь само нежно оплело своими корнями серого няньку. Ну вот, даже без особых навыков можно узнать немного об истории обычного камня. Я подлетел совсем близко и коснулся гладкой поверхности, попытался прочувствовать тонкие нити энергий камня. Мое сознание принялось всасывать информацию, но ничего тонкого мне найти не удалось. Я узнал массу и размеры, химический состав. Узнал о десятках разновидностей всякой живности, чья жизнедеятельность так или иначе связана с этим камнем, но ничего более. Наверное, мне еще рано заниматься исследованиями тонких энергий, как своих, так и чужих.

Я отстал от камня и взмыл в небо. На большой высоте видно много всего. Виден Кромен, горы и океан вдалеке, даже восходящее солнце озарило горизонт очень далеко на востоке, хотя до рассвета еще больше двух часов. Что ж, скоро наступит новый день, и мне придется показать всем, кто говорит правду, а кто лжет в Кромене. Спать совсем не хочется, так что лучше вернусь домой и немного позанимаюсь. Потом высплюсь, после экзамена.

Глава 7

Утром я отправился на площадь, где должен состояться экзамен. Небо хмурится тучами, отчего справиться с волнением и поднять себе настроение становится непросто. Я уверен, что отлично выступлю, но руки все равно немного трясутся, ведь выступать на людях мне еще не приходилось. На площади уже приготовлены каменные и рудные монолиты для демонстраций. Любопытный народ потихоньку стягивается, чтобы поглазеть на представление. Особенно заинтересованная молодежь и дети, которые спешат занять места поближе к грядущему действу. Когда все собрались, на специально отведенное для выступающих место вышел магистр Квент и объявил о начале смотра послушников. Также он прозрачно намекнул, что если кто-то из горожан, не обучавшихся в храме, сможет повторить что-либо из увиденного, то этот человек может быть приглашен в храм для последующего развития духовных сил. Он прекрасно знает, кто и на что в городе способен, так что его слова — лишь хитрая уловка. Никто в городе, кроме бывших послушников, но они не в счет, не владеет достаточными навыками. А еще меня открыто на выступление не пригласили, но безусловно все ждут, что я тоже продемонстрирую свои умения. И если я не выйду или, что еще хуже, не смогу показать достаточно высокий уровень по сравнению с другими выступающими, то цель Совета будет достигнута. В любом случае мне придется выходить последним.

Вскоре появились участники мероприятия. Мне очень нравились их белоснежные одеяния, с вышитыми манжетами разных цветов, символизирующих успехи в освоении мастерства. Жаль, что я не имею права носить такие одеяния. Ну, ничего, после моего выступления, может быть что-нибудь поменяется.

Первым для демонстрации появился послушник Кенг. Все знают, что он один из самых способных учеников в храме, так что я решил мерить свое будущее выступление именно по его демонстрации. Мне неизвестно, какими способностями обычно обладают послушники, прежде чем их нарекут, но Кенг меня удивил. Он очень хорошо работает с камнем и металлом, причем камень ему поддается даже без прикосновений: Кенг просто подносит к нему ладонь, и камень, как бы реагирует на нее, превращаясь в нечто подобное дыму или пару, принимает нужную форму, а потом застывает. Я так не умею, мне нужно прикоснуться к материалу, чтобы направить в него свои волевые энергетические потоки. Вообще, любое воздействие на материю можно делать разными способами. Только ум и сообразительность магистра влияют на то, как качественно и сильно будет проявляться результат его действий. Работа с металлами Кенгу давалась не так легко, но тоже достойно, а в конце выступления он зажег в ладони зеленое пламя и показал его всё прибывающей толпе народа. Под общие аплодисменты первый экзаменуемый удалился к ожидающим своей очереди послушникам и сел на скамью. Принимающий экзамен магистр Квент улыбнулся и выразительно кивнул Кенгу. Видимо, результат его удовлетворил.

Затем к лежащим валунам вышел послушник Жаго. Я часто видел его в храмовой библиотеке, когда воровал там знания. Он менее талантлив, чем Кенг, но очень упорен и трудолюбив. Из-за этого его белый балахон всегда грязный и местами опаленный. Он постоянно учился и тренировался, совсем позабыв о своем внешнем виде. По этой причине его можно принять за помощника ремесленника или подмастерье, но вовсе не за будущего повелителя сил Вселенной. Мне нравилось его стремление к знаниям, и я бы с ним обязательно подружился, если бы меня приняли в храм, а вне его Жаго не появляется. У него открылись неплохие способности только к работе с камнем. Он легко менял его форму, стихийное состояние и цвет, придавал спонтанные взрывные и очень выразительные формы сжиженному камню, после чего заставлял его застыть. В результате получались очень необычные фигуры и скульптуры.

Жаго более получаса демонстрировал свое мастерство, как вдруг его выступление прервалось тревожным боем колокола с последующим грохотом и лязгом. Шум сильно напугал людей, все разом повернулись в сторону, откуда он доносился, и застыли на месте. Когда стало ясно, что именно произошло, я вспомнил из истории города, что, когда Нира вместе с первыми поселенцами его строила, никто не мог знать о возможных опасностях. Потому владычица окружила его высокими и мощными стенами с укрепленной структурой. А чтобы в случае опасности быстро оповестить горожан, в сторожке на стене у ворот поместили довольно крупный колокол, бой которого слышен не только в городе, но и в его окрестностях. Как это ни странно, за всю историю города его так ни разу и не использовали, но тщательно ухаживали за его внешностью. Оттого с виду как новый тяжелый колокол при первых же ударах разрушил своей вибрацией прогнившую внутри деревянную балку, к которой крепился. Балка тоже выглядела вполне нормальной, пока не сломалась, так что предсказать ее скорое разрушение было сложно. Об этом, собственно, совсем никто не беспокоился. Колокол выпал из арки сторожки и с грохотом рухнул вниз за стену и прокатился несколько десятков метров, попутно повредив стойла ездовых животных у дороги. Согласно правилам, если люди услышат звон колокола, то они должны организованно проследовать к храму, а из него должны как можно быстрее выбежать дежурные и наиболее сильные магистры для защиты города и населения. Но вместо этого часть горожан врассыпную бросилась по домам, другая — с не меньшей скоростью ринулась к воротам, чтобы посмотреть, в чем там дело. Из храма никто так и не показался, но магистры, находившиеся на экзамене, приступили к своим обязанностям. Среди них был и магистр Квент. У меня уже немного получалось одновременно пользоваться хин и быть в сознании, но в данный момент я решил не рисковать и побежал к воротам вместе с остальными. Как оказалось, сигнал тревоги дал вовсе не привратник — он среди толпы народа наблюдал за чудесами магистров. Это сделал один из пастухов, которые следили за стадом скота на лугах рядом с городом. Когда я подбежал ближе, то узнал его — Трован приводил меня к нему, когда я изучал уклад города.

Пастух был обезумевшим от страха, одежда на нем изорвана, но ран или крови, кроме небольших царапин, не оказалось. Жрицы не принимали участие в экзамене, и на площади их не было. Видимо, это действо их совсем не интересовало. Магистры из экзаменационной комиссии также оказались не способны справиться с подобной проблемой. Пастуху повезло, что молодая лекарка Ацура в этот момент находилась неподалеку и подоспела к нему на помощь. Лекарка знала пастуха и звала его Рокеном, хотя я совсем позабыл его имя. Она уняла страх несчастного, и тот смог внятно говорить.

— Мы гнали стадо на водопой, как вдруг из леса выскочила какая-то тварь. Ее тело похоже на человеческое, но передвигается согнувшись, то на двух побежит, то на четырех… — Рокену все еще трудно дышать. — Потом выскочили еще пять. Они похожи, но не одинаковы. Головы как у людей, но волос нет, рты как будто разорваны и открываются очень широко. У одних зубы острые, одни клыки, у других — в два ряда… Рот закрывает, зубами ранит сам себя и жутко ревет… Тела у них в швах и шрамах, из некоторых швов сочится кровь, слизь какая-то. Они грязные и страшные, ужасные, мерзкие…

Пастуху снова стало хуже, он начал рыдать, и Ацура усилила свое успокаивающее воздействие.

— Они помчались сперва к овцам и начали их рвать лапами и своими ужасными челюстями. Овцы с воплями ринулись бежать в разные стороны, мы не знали, что делать. Ломос не испугался. Он подумал, что это кочующие больные дикари, и решил успокоить их. Он пошел к ним, пока те пожирали убитых овец прямо на месте. Не знаю, как ему было не страшно. Как он мог смотреть на эти окровавленные рыла и не столбенеть от ужаса, как я?

Рокен схватил лекарку за рукава и начал трясти, будто она знает ответы на его вопросы, но не хочет говорить, на что она лишь еще добавила своей лечебной благодати, и пастух продолжил.

— Он подошел к ним и попытался заговорить, но они ели, не обращая никакого внимания. Они съели овцу за пару минут полностью, с костями и шкурой, ломая зубы и бросаясь друг на друга, а только потом повернулись к Ломосу. Одна из тварей отделилась и медленно подошла к нему, внимательно смотря в глаза. У Ломоса был свисток от хищников, все знают, что звери его не выдерживают, а у нас затычки. Тварь не понимает языка, она просто ударила Ломоса. Ударила так сильно, что левая рука его сломалась и обвисла, а сам он упал и покатился кубарем по траве. Он закричал и дунул в свисток. У тварей кровь брызнула из ушей, но они только разозлились и набросились на Ломоса! Я не мог больше там оставаться. Я побежал к городу что есть сил. Нас было шестеро, может, еще кто-то выжил, я не знаю.

Вдруг толпа расступилась, и к Рокену быстро подошла Нира, она уже давно ждала неприятностей, а теперь колокол пробил настоящую тревогу. Перепуганный человек обрадовался и потянулся к ней, словно дитя к матери. Она дала ему руку, а второй прикоснулась к его груди, после чего он сразу же уснул. Нира велела отнести его в лечебный дом и быстро направилась к храму. Она ни словом не обмолвилась ни с Квентом, который растерянно взирал на происходящее, ни с кем-либо еще из магистров. Но он собрался и, что-то смекнув, поспешил в храм, стараясь не выдавать странности своего поведения и прибыть в храм раньше владычицы. Я же догнал Ниру и пошел рядом. Она посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах все то же спокойствие, что и раньше. Она всегда готова ко всему, видит все наперед, и только я, возможно, вскоре разочарую ее.

В храме сейчас вряд ли много народу. Квент побежал наводить порядок, зная, что Нира точно сунется в его «владения». Он опередил нас всего на несколько минут, и мне очень интересно, что же он предпримет. Я думал, что он не успеет вызвать остальных с архипелага и убрать мусор в коридорах и комнатах. Но я ошибался. Квент не зря считается главой Совета. Он знал, где пройдет Нира, и навел идеальную чистоту на ее маршруте. А когда мы поднялись на этаж магистров, почти все, кто должен, уже находились там. Глядя на едва заметные горстки пепла в некоторых местах, я начал догадываться, как именно убирался Квент. Нира собрала всех магистров и жриц в одной из зал, как раз в той, в которой находится портал на острова. Тира и Квент выглядели очень недовольными, остальные не выражали особых эмоций — им как будто нет дела до напуганного до полусмерти пастуха.

— Хорошо, большая часть уже здесь, так что можно начинать экстренное собрание.

Нира окинула взглядом расположившихся полукругом около нее людей.

— Сегодняшние события меня порядком встревожили и, как старейшина этого города, я хочу выразить свои опасения. Я понимаю, что многие не разделяют моих взглядов и убеждений, но события эти должны быть расследованы с привлечением наиболее сильных служителей храма. В любом случае, не стоит охотников одних отправлять на поиски этих существ, невероятно агрессивных и сильных.

Вдруг магистр Квент прервал ее речь:

— Постойте, откуда вы знаете, что они агрессивны и сильны? Вы подошли, когда Рокен уже все рассказал. Поясните, пожалуйста.

Квент едва заметно переглянулся с Тирой.

— Если вы намекаете на то, что я как-то связана с происходящим, то вы ошибаетесь. А информацию, намного объемнее вашей, я получила из чересчур живых образов, переданных мне пастухом Рокеном. В связи с этим я и пришла сюда. И если вы не против, я продолжу. (Квент сделал разрешающий жест рукой).

— Я призываю вас организовать несколько групп, в которые будут входить магистры и лекари. Они должны будут посменно охранять границы наших земель вместе с охотниками и возможными добровольцами на случай новых нападений. Мой ученик Илан как можно скорее отыщет их логово, после чего мы решим, что с ними делать. Прежде чем вы дадите ответ, прошу принять к сведению, что теперь наши потоки продовольствия уменьшатся. Ведь многие горожане не смогут справиться со страхом вновь идти на охоту, пасти скот вдали от городских стен или убирать урожай. Так что действовать нужно быстро.

— Я согласен с вашими словами, но каким образом ваш ученик сможет отыскать логово тварей и, как я понимаю, самостоятельно? — Квент не смог сдержать улыбку.

— О, не беспокойтесь. Ему не придется покидать этих стен, ведь он недавно освоил состояние хин.

— По собранию сразу прошел ропот, а на лицах всех присутствующих выразилось удивление. Я тоже несколько оторопел, ведь я ожидал, что это будет оставаться тайной. К всеобщему переполоху добавилось и то, что несколько магистров и жриц, не успевших вовремя прийти в храм, на глазах у всех появились из портала. Нира не обратила на них никакого внимания, но обратилась к Квенту:

— Кстати, ваше умение создавать планетарные порталы могло бы сильно пригодиться городу, ведь их можно установить на полях и в основных промысловых точках вдали от города, и горожане смогут безопасно попадать туда и обратно.

Квент, как ни старался, не смог убрать с лица злобную гримасу. Он считал, что Нира не подозревает о его деятельности, но последние события выдали местонахождение его тайного портала, а безразличное отношение владычицы злит его еще больше. Вот его режущий взгляд скользнул по мне. Он понял, что я мог знать и видеть очень многое и обо всем доложить наставнице. Похоже, сегодня настал судьбоносный, переломный день в долгой и спокойной истории города, которого так ждали Нира и Квент…

— Что ж, решено. Мы сейчас же соберем первую группу, а потом назначим остальные группы и смены. Насчет порталов не могу точно сказать — их ингредиенты чрезвычайно редки.

— Но магистр, — возразила Нира, — нам вовсе не обязательно создавать столь энергосберегающий и незаметный портал, как ваш — из фиолетового агата. Можно взять обычный кварц или слюду. Они тоже хорошо фокусируют передачу энергии в коре планеты. Не забывайте, мы с вами изучали одно и тоже знание.

— Вы правы, владычица, — Квент скрипел зубами от злости, — мы добудем наиболее подходящий материал.

Кажется, Квент пытается выглядеть как мудрый правитель, но каждое слово Ниры будто опускает его все ниже и ниже в глазах других храмовников, а что хуже всего, в своих собственных. И с таким трудом заработанный авторитет теряет свой вес как лед на солнцепеке.

— Хорошо, Илан сейчас же осмотрит место происшествия и найдет следы тварей. И магистр, не хотите ли вы наречь их, чтобы мы больше не звали их просто «тварями»?

Возможно Нира преследовала свои, вполне чистые намерения этой просьбой, но Квент от нее закипел, как гейзер, но внешне это слабо проявлялось, в отличие от его внутреннего состояния, о котором тут же доложил Ки.

— Да, конечно. Пусть зовутся «кроксами». Судя по описанию Рокена, уж больно они напоминают крокодилов из южных гнилых болот.

После этих слов Квент сделал жест, и присутствующие, немного задержав взгляд на владычице, начали расходиться. У ворот храма столпилось много народу. Люди были напуганы и взволнованы. Нира наказала всем идти по домам или вернуться на свои рабочие места, если это возможно. За стены города никто не должен выходить, пока магистры во всем не разберутся. А мы с Нирой отправились в каменную сферу.

По дороге я спросил у нее, почему Квент выглядел таким оскорбленным, ведь его никто не пытался выставить в плохом свете. Все, что произошло, во многом дело его собственных рук.

— Понимаешь, Илан, Квент думает, что овладел властью, но на самом деле это она завладела им. Чем больше власть овладевает человеком, тем сильнее изменяется его поведение, убеждения и даже жизненный путь. Властолюбие — это извращенное человеческим умом животное качество, сохранившееся еще с тех пор, когда наши предки были дикими и глупыми. Человек должен стремиться уйти от своих животных корней и занять свое место в мире, правильное место. Пелена тьмы и невежества постоянно пытается окутать всех нас, и лишь вера в заветы Создателей, память о них и постоянные поиски своего предназначения помогут сопротивляться ей. Квент и многие его сторонники уже давно погрязли в этой пелене. Теперь сильнейший магистр пытается приумножить свою власть, позабыв о своем настоящем месте, и лишь мое присутствие мешает ему. Он спешит, теряет терпение, ведь главенство уже в его руках, а значит, и право управлять людьми, наслаждаться полнотой своей власти. Он порой даже забывает о том, что я пока еще здесь и люди верят мне, боятся, уважают. И когда он вспоминает об этом, бурный поток злобы и ненависти взрывается в его башне. Я чувствую его, даже если этот взрыв случается на далеком острове. Так сильно он меня ненавидит. Рано или поздно он бы попытался убить меня, но я прекрасно знаю, что ему это не удастся. Моя смерть будет не от его руки…

Нира замолчала, и остаток пути мы провели без разговоров. Пока мы шли к сфере по опустевшим улицам, я все думал о ее словах и даже не заметил, как оказался на месте назначения. Нира приготовила мне кресло, в котором я удобно расположился и сосредоточился на поиске кроксов.

Я быстро нашел следы Рокена, и Ки откалибровал мое видение так, что следы слегка выделялись на окружающем серо-голубом фоне. Он бежал что есть сил шесть с половиной километров. Не мудрено, что он чуть не умер по прибытии, наверное, не отключиться ему давал гигантский всплеск адреналина. На месте происшествия картина оказалась ужасающей: несколько кровавых пятен на траве совсем недавно были овцами, остальные животные разбежались. Тело Ломоса сильно изувечено, но не съедено. Неподалеку лежит тело еще одного пастуха — его убили и оторвали голову, которую мне найти не удалось. Следы кроксов позволили воссоздать картину их перемещений. После убийства Ломоса кроксы погнались за убегающими людьми. Пастухи бросились в рассыпную, и только двое побежали в сторону города. Осталось пятеро пастухов и шестеро кроксов. Двое погнались за Рокеном и его товарищем, первым догнали товарища. Один из кроксов некоторое время терзал его тело, а второй продолжил погоню, но вскоре перестал его преследовать и вернулся. Судя по величине прыжка во время погони, кроксы способны развивать скорость в пятьдесят километров в час или более. Он легко догнал бы пастуха, но не сделал этого, что странно. В окрестностях обнаружились тела остальных пастухов и один живой крокс. Он пожирал очередную убитую овцу. Видно, мясо овец ему больше нравится, чем человеческое. Я исследовал существо быстро и так подробно, как мог, проникнув в его тело. Судя по всему, это человек, подвергшийся какой-то мутации, о которых мне рассказывала Нира на уроках о Жизни, но были и искусственные изменения. Все тело в шрамах и порезах, старых и совсем свежих. Некоторые глубокие рваные раны были зашиты крепкими льняными нитями. У этого крокса недавно была оторвана нога, а потом пришита, но уже не своя, а от другого человека. Значит, это сделали люди! Какое-то достаточно развитое племя или общество, способное на такие операции. Но зачем им держать подобных существ? Зачем вообще делать такие вещи? А может, это наказание за тяжкое преступление? Что ж, нужно срочно вернуться в город и вызвать отряд магистров. Это существо нужно изловить и изучить подробнее. Тем более что оно вряд ли сбежит. Его рассудком управляют низменные инстинкты так крепко, что оно ест не переставая и уже разорвало себе желудок неперемолотыми костями и чрезмерным потреблением плоти. Существо ревело от боли, но все равно продолжало пожирать.

Я собрался рвануть в город, как вдруг мое внимание привлекли еще одни следы. Они отличались от следов кроксов. Тоже человеческие, но в обуви, нога очень большая, а мягкая, размоченная дождями земля под ней была глубоко продавлена. Ки подсказал, что вес оставившего их человека может быть около ста шестидесяти килограммов и даже больше. Человек сделал круг по окровавленному полю и ушел в лес. За ним тянулись наиболее поздние следы кроксов. Значит, это их хозяин. Он бросил одну тварь здесь, потому что она все равно умрет с разорванным желудком, да и подчиняться приказам она точно не хотела. Незнакомец отправился назад, туда откуда он пришел. В километре от места происшествия следы пропали. Как будто человек и пятеро кроксов исчезли или улетели. Я обшарил с десяток квадратных километров вокруг, но так ничего и не нашел, кроме множества следов кроксов. Прежде чем напасть на пастухов, они обрыскали весь лес до самой поймы Неки.

Я занимался поисками информации о нападавших около двадцати минут. Нужно срочно вернуться, послать патруль к кроксу и отправиться на поиски таинственного хозяина.

Как только я передал свои разведданные, Нира отправила меня искать источник опасности. Я принялся максимально быстро и подробно осматривать окрестности, и каково же было мое удивление, когда я абсолютно ничего не нашел. Тысячи племен, более четырех сот тысяч человек проживает на Пелаторе — нашем континенте — и ни следа кроксов, ни следа крупного или развитого племени, где в состоянии не то что вызывать мутации, а хотя бы делать льняные нити.

Тогда я обшарил Денлан — второй континент. Снова тысячи племен, снова только дикие и глупые люди без намека на сложный ручной труд. Я даже нашел там свое племя, но рассматривать его и удивляться тому, как далеко меня занесло не было времени.

В итоге я потратил на поиски более восьми часов. Находясь на пределе своих сил, обследовав огромную площадь двух континентов, я очень устал. Ки сканировал и сохранял подробнейшую информацию о Тертусе. Он проникал в землю на глубину до одного метра, пещеры и расселины, все это сохранилось в моей памяти, но ни следа загадочных пришельцев. Они не могли прийти с морского или речного дна — слишком уж земные существа. Значит, либо они живут на последнем континенте на острове или где-то глубоко под землей. Но как им удалось так быстро переместиться к нашему городу? Так же, как я? Может, это они перенесли меня за тысячи километров? Но зачем это было нужно? Слишком много вопросов, на которые невозможно ответить. Я вернулся в тело и передал информацию Нире. В свою очередь магистры изловили и принесли в город крокса.

Столь долгое напряжение духовных сил истощили мою фиру, и я сразу же отключился после доклада о проведенной разведке. Утром я проснулся у Ниры в кабинете. Состояние мое улучшилось, и я сразу же отправился в храм. Ночью магистры во главе с Нирой изучили крокса. Им оказался видоизмененный человек с однозначно неестественными генетическими преобразованиями. Перед изменениями это был мужчина среднего возраста. Получившееся существо обладает сильной жизненной энергией за счет вшитых в его тело и по-особому заряженных камней. Именно они обеспечивают его силу, выносливость и живучесть, а также способность организма не отторгать конечности и органы, пришитые к нему, но абсолютно не подходящие для этого по крови и тканям. В нем так же нашли следы генома ящера, быка и питона. Гены этих животных улучшили живучесть и иммунитет существа, регенерация сильно повышена, но она плохо действует на чужие конечности и ткани. Таким образом, пришитая нога постоянно причиняет существу жуткую боль и кровоточит по шву, а бешеный метаболизм вызывает неутолимый голод. Кости рук и ног чрезвычайно крепки, изувеченные ладони и пальцы заканчиваются пришитыми фалангами зверей с большими когтями — волчьими, медвежьими, даже когти рептилий прижились на его руках. Изучение тела продолжается, а также изучение камней, вшитых в тело крокса.

Нира дала мне питательного отвара для поддержания сил, и я вернулся в ее кабинет, чтобы обыскать последний континент. Как только я вышел в хин, мне следовало сразу же оказаться на южном мысе Тропоса, чтобы оттуда начать поиски, но странное предчувствие потянуло меня к месту вчерашней кровавой бойни. Отряд магистров убрал все следы происшествия, но пастбище больше не используется по назначению. Здесь пустынно и тихо. За пастбищем начинался густой Кроменский лес, который плотным кольцом опоясывал гору и город. Лишь струны дорог прорезали его в нескольких направлениях, если смотреть с высоты птичьего полета. Я отправился в лес, в ту сторону, откуда вчера явились пришельцы. Не знаю, откуда оно взялось, ведь раньше со мной такого не происходило, но предчувствие не обмануло. Я увидел крупного человека в темных одеждах с капюшоном, скрывающим лицо. Убрав серо-голубую пелену хин, я увидел реальные цвета. Кожа пришельца была прозрачной и серой, похожей на камни в горной реке. В руке он держал металлическую палку или трость, украшенную зелено-фиолетовым камнем, подобным тем, которые были вшиты в тело крокса. Он осторожно ступал по лесной подстилке, а за ним послушно и бесшумно следовали шестьдесят кроксов. Видимо, вчера была лишь проверка, были посланы самые слабые и непокорные особи на убой. Сегодняшние же твари выглядят много страшнее. У одних тела зверей и только головы человеческие, у других — тела людей, но есть звериные части, лишние конечности и шипастые хвосты. Здесь как мужчины, так и женщины. Без сомнения, предводитель кроксов хочет предпринять более решительные действия. Вот он подошел к опушке леса и остановился, кроксы последовали его примеру. Немного постояв, серый человек поднял свою трость и, издав странный клич, указал ею в сторону города. Кроксы тут же сорвались с места и рванули, как бешеные псы, повинуясь воле хозяина и, загоревшегося ярким фиолетовым светом, камня на посохе. Они бежали так быстро, что Ки забил тревогу, оповещая о времени прибытия тварей в Кромен через две минуты. Я должен был скорее вернуться назад и предупредить остальных. Но по пути я заметил человека. Это был один из молодых магистров. Храмовники организовали отряд, как и обещали. Неподалеку находятся еще четыре магистра, послушник и жрица. Послушником оказался Кенг, успевший отличиться на экзамене, а имен остальных я не знал. Всего семь человек должны противостоять шестидесяти кроксам и их предводителю. Через двадцать пять секунд они достигнут позиции храмовников, а те, хоть и на чеку, но не ожидают подобной опасности. Я не успею позвать на помощь и в глубине души понимаю, что этого не следует делать вовсе, и мне остается только наблюдать либо не терять времени и оповестить магистров немедленно. Но тогда мы не узнаем, спасся ли кто-нибудь из отряда от этих тварей. Вот дозорный увидел стаю кроксов и, крикнув остальным, направил струю белого огня на ближайшего врага. Остальные члены отряда бросились на зов, но смогли добежать к позиции товарища только через пять секунд, а этого оказалось слишком мало, чтобы успеть вовремя. Магистр испепелил двух тварей, а остальные в миг порвали его на куски. Подобное зрелище шокировало магистров, пару секунд они в ужасе наблюдали гибель первого члена отряда, но их оцепенение прервал крик Кенга, разрядом молнии поразившего одного из кроксов. Электричество оказало на существо неожиданный эффект: три заряженных камня вшитые в его тело взорвались от перегрузки и образовали солидные раны на груди. Существо упало и начало биться от ужасной боли и ярости. Не все защитники обратили внимание на столь полезный эффект электричества и продолжили расправляться с врагом другими удобными им способами. Вот один из кроксов напрыгнул на магистра и нанес ему несколько серьезных ранений в грудь своими огромными когтями, после чего был сбит вакуумной сферой и искалечен ударом об дерево. Жрица тут же направила воздушную волну, наполненную целительной энергией, попав в которую магистр быстро залечил свои раны.

Казалось бы отряд неплохо справляется и отобьет атаку, но прошло лишь десять секунд сражения. Кроксы не ведают страха и слепо бросаются в атаку. Магистрам не хватает огневой мощи, чтобы отбиваться, и они гибнут один за другим. Я понял, что отряд не продержится и минуты, а потом будет всего пара десятков секунд до прибытия стаи кроксов в город. Мне нужно использовать оставшееся время, чтобы защитники города могли хоть как-то подготовиться.

Я выскочил из кресла, еще даже не обретя нормального зрения, от чего ударился плечом о дверной проем. Нира помогала горожанам готовить запасы еды на случай, если пришельцы задумают осаждать город продолжительное время, и находилась недалеко от своей пирамиды. Она тут же оповестила всех об опасности, и народ организованно отправился в пещеры и тоннели под городом. Дозорные магистры на стенах уже начали отбиваться от первых кроксов, когда я подбежал к стене. У горожан нет никакого специального оружия, только ножи, топоры, вилы и охотничьи луки. Некоторые охотники, скотоводы и ремесленники пожелали помочь магистрам в защите города и остались на поверхности. Я не очень хорошоумею пользоваться разрушительными силами, но тоже на что-нибудь сгожусь. Найти место, откуда пришел хозяин кроксов мне пока не удалось. Город в осаде и не известно, чем это все закончится. Нира оказалась права, высокие стены пригодились. Надеюсь, они выдержат натиск неизвестного врага.

Глава 8

Чуть меньше сотни магистров и жриц, пара десятков послушников и добровольцы, устремились на защиту города. Среди защитников я заметил знакомое лицо. Это был Марб, вооруженный наспех сотворенной каменной дубиной. Ворота заперты, но кроксы легко взбираются по гладким стенам с помощью своих ужасных когтей и невероятно сильных конечностей. Предводителя не видно, хотя он вряд ли объявится. Если, конечно, он не могущественный магистр, который в сто раз сильнее Ниры. Но даже если так, я не понимаю, зачем он атакует. Наверняка горожане с радостью поделились бы всем, что у нас есть с любыми гостями.

Первый десяток кроксов молниеносно взобрался наверх. Уродливые твари с мерзкими криками и визгом бросались на людей, стремясь как можно скорее расправиться с ними. Магистр Квент на удивление смело руководит защитниками и мощными потоками раскаленного воздуха испепеляет нападавших. Далее кроксы стали пребывать быстрее, и уже двадцать семь уродливых существ гурьбой навалились на силы обороны. На стенах довольно тесно, и кроксам удалось сбить с ног одного из магистров. Кровь брызнула на белый камень, человек в белоснежном балахоне с синей каймой издал последний крик и затих. Добровольцы с ручным оружием быстро поняли, что они не могут причинить ощутимого вреда захватчикам вилами и ножами — слишком они живучи, так что им пришлось отступить. Лучники некоторое время помогали магистрам, но стрелы также оказались малоэффективны — даже попадание в глаза не останавливает противника, потому что, ослепнув, крокс прекрасно ориентируется по слуху и запахам. Многие охотники отошли назад, на крыши домов, остались только самые хитрые и смелые. Они стреляли только в том случае, если это сбивало крокса с ног или не позволяло нанести ему роковой удар. Особенно меня удивила жрица Тира. Это единственная женщина из всех жительниц Кромена, не считая Ниры, которая обладала силами магистра. Она создавала огненные шары и с яростными воплями метала их в кроксов. Нира также находилась на стене и в основном занималась созданием защитных барьеров для сдерживания тварей.

Защитники города оказались гораздо подготовленнее отряда дозорных, потому что хорошо изучили крокса ночью. Одни создавали защитные поля для сдерживания, другие испепеляли кроксов энергиями высоких температур. Я тоже пытался внести свой вклад и поджег пару кроксов, но это только разозлило их. Я понял, что больше мешаю, чем помогаю, и отступил на полубашню сторожки, где расположились несколько стрелков. Быстро достигнув позиции лучников, я схватил один из брошенных луков. Являясь одним из самых метких стрелков своего племени, я не мог не использовать свои навыки сегодня. Мои стрелы отвлекали кроксов, не давали им атаковать магистров, а пару раз даже сбили врагов со стены. В итоге действия защитников быстро сладились, выработалась победная тактика, и через пятнадцать минут силы противника были разбиты.

Сегодняшний день стал самым тяжелым за всю историю города. В условиях гармонии, спокойного, размеренного уклада и безопасности, горожане почти не болели, были счастливы и жили от ста пятидесяти до двухсот лет и даже дольше. Смерти от старости были чрезвычайно редки, а несчастные случаи редко заканчивались чьей-либо гибелью. При этом количество населения хорошо контролировалось, чтобы не допустить беды. Сегодня же город потерял целых пятнадцать человек. Пока одни кроксы нападали на защитников, другие терзали и пожирали тела только что убитых горожан. Так что после победы спасти их уже не представлялось возможным. Было уничтожено пятьдесят семь кроксов. Трое еще носились под стенами, не имея возможности на них взобраться, так как их когти были оторваны или сломаны. В пылу сражения меня охватила ярость, гнев заполнил мое сердце, заставляя безжалостно отстреливать визжащих и орущих врагов, а когда все закончилось, гнев уступил место страху и неопределенности. Встретившись взглядом с владычицей, я впервые уловил в нем великий ужас и скорбь. Но я ощутил в ней не только это. Я вспомнил, что у этого несчастья есть виновники, и один из них все еще где-то там, в лесах.

Мое тело рухнуло на белый камень стены, а дух уже находился на том месте, где в последний раз был замечен предводитель кроксов. Я быстро отыскал его следы, а затем и его самого. Недалеко от города серый человек совершал какой-то обряд — так мне показалось. Он скинул с себя свой балахон и обнажил торс. В груди у него был такой же камень, как у кроксов, только больше и ярко-зеленого цвета. Человек что-то шептал и держал руки у камня. Я почувствовал всплеск энергии. Камень засветился, высвобождая скрытую мощь, после чего незнакомец воткнул в землю палку или посох, который все время держал в руках. Ки подсказал, что посох этот состоит из минералов, в основном графита и агата, особым образом спаянных между собой. От прикосновения посох активизировался, энергия зеленого камня передалась ему, и пространство, граничащее с посохом, завибрировало. Человек что-то говорит, но я не разбираю слов из-за бушующих энергий. Я увидел, как вибрация пространства у посоха обрела форму, напоминающую развивающийся флаг. Теперь я вижу, что это дверь, портал в другое место. Он ширится, обретает более четкие очертания в то время как человеку становится нехорошо, он слабеет. Кажется, он тратит очень много сил на создание этого портала. Я не могу оторваться от этого зрелища. Несмотря на то, что это очередное чудо в моей жизни, которое не сулит ничего хорошего. Вот портал сформировался и его плоскость обрела темно-желтый цвет. Вдруг он сменился на ярко-красный, из портала вышел один человек. Как только он ступил на землю, портал исчез, оставив после себя облако дыма, а человек, сотворивший его, упал сначала на колени, а потом повалился на спину, очень тяжело дыша.

Пришелец был весьма необычен. Высокого роста, все его тело покрыто броней из немыслимо сложного вещества. Ки дал мне структуру и состав, но впервые он не смог определить характер связей элементов: он постоянно меняется. Возможно, по какому-то алгоритму или циклу, но для его изучения нужно время, а времени-то как раз нет. Броня состоит из всех известных мне элементов, в особой пропорции между ними. Они постоянно двигаются и перемешиваются, образуя различные соединения с разными свойствами. Похоже, что этот процесс подчинен владельцу, но я пока не могу определить точное назначение необычного артефакта. Броня не имеет определенного цвета. Вся ее поверхность излучает в различных диапазонах в зависимости от изменяющегося химического состава, из-за чего создается видимость множества полос различных оттенков постоянно перемещающихся по площади брони. Еще одно доказательство связи брони с хозяином — ее цвет меняется от его эмоциональной реакции. Это было хорошо видно, когда лежащий серый человек начал рассказывать о неудачном нападении кроксов. Он говорил на понятном мне языке с небольшими отличиями. Кроксов он называл бойцами и еще одним странным словом, которого я не запомнил, потому что точно не расслышал. Пришелец громко рассмеялся измененным броней глухим голосом, дал серому руку и помог встать. Я заметил, как пришелец прикосновением руки зарядил камень в груди серого, после чего тот почувствовал облегчение, а его силы восстановились. Броня — невероятно сложный, могущественный предмет. Она не имеет швов и уязвимых мест, полностью автономна и очень энергоемка. Именно она восстановила силы серокожему, а не ее владелец. Хотя изначально силу прикладывает именно владелец, а броня просто увеличивает ее количество на выходе. Я вспомнил самый первый урок Ниры, в котором она рассказывала о броне Грогара, неужели это он, злодей, разоривший самый первый город?! Значит, Нира снова оказалась права, Грогар вернулся спустя тысячи лет. Но зачем? Чтобы опять все уничтожить? Зато теперь понятно, что атака кроксов служила лишь для оценки наших сил. Враг не знал на сколько сильны наши магистры, и послал кроксов, чтобы изучить их, а теперь он смело движется к городу! На этот раз кроменцам придется еще хуже, сила бронированного человека не поддается подсчетам Ки. Я даже его тело не могу различить в хин — на столько сильно оно слилось с магической броней. Об этом нужно срочно сообщить!

Я моментально вернулся в себя. Меня не было всего десять минут, а мое тело уже отнесли в храм. Узнав у первого попавшегося послушника, что все магистры сейчас совещаются в зале с порталом на остров, я сразу же направился туда. На подъем ушло несколько минут, так что пришелец, возможно, уже совсем близко, хотя я не знаю точно, с какой скоростью он перемещается. Я застал магистров за обсуждением новых обнаруженных слабых мест кроксов и способов их наиболее эффективного уничтожения.

— Стойте, это еще не все! — едва дыша от усталости, я хватаю ртом воздух. — Там предводитель кроксов открыл проход для… Для Грогара.

Я говорю с паузами из-за одышки, последнее слово приковало ко мне взгляды всех людей в комнате.

— Я видел человека в могучей броне. Она невероятна… И по описанию подходит. Не знаю, насколько быстро он перемещается, скоро появится.

Я не смог больше стоять и сел на пол, прислонившись к стене. Нира приблизилась ко мне и исцеляющим прикосновением вернула часть сил.

— Ты уверен, что это он? — В ее голосе звучит неприкрытая тревога.

— Скорее всего. Вряд ли кто-то еще в мире способен создать подобный артефакт.

Внезапно весь город сотряс мощный удар. Истинный повелитель кроксов перешел в атаку. Мы выбежали из храма и увидели розовые молнии в небе. От энергетического удара огромной силы сработали специальные механизмы стен, которые сгенерировали розоватое силовое защитное поле, куполом накрывшее город. Население спешно устремилось назад, в только что покинутые пещеры, чтобы попытаться укрыться от грядущего несчастья. А мы подбежали к главным воротам и остановились в ожидании дальнейших действий нападавшего. Именно одного нападавшего, потому что защитники чувствовали всего одно существо за воротами. И это существо начало говорить:

— Приветствую вас, жители этого странного укрепления!

Его голос скрежетал, как огромные жернова. Броня усилила его так, что слышно было на километры вокруг. Сразу после его слов город снова содрогнулся от удара по защите.

— Я проходил мимо и не мог не заметить такую красоту.

Снова удар еще большей силы, мы едва устояли на ногах, площадь у ворот покрылась трещинами, некоторые дома покосились. Я не решался воспользоваться хин, так как боялся потерять контроль над телом, а тем временем человек за стеной продолжал говорить.

— И подумал, что такие стены, такая защита предназначены именно для меня!

Невероятный взрыв пробил защиту, стены раскололись, а купол потерял свою упругую форму и начал таять в воздухе подобно розовому пару. Городские ворота разорвались в щепки и в проходе я увидел того самого человека из портала. Только теперь броня была абсолютно черного цвета.

— Я давно не получал такого удовольствия…

Человек развел в стороны руки, и от него пошла волна энергии, обратившая в пыль остатки ворот и часть стен перед ним. Он медленно пошел в город, шаги его оставляли тяжелый отзвук, будто идет не человек, а гигант. Защитники опешили, то и дело переглядывались и никто не решался атаковать, или сделать хоть что-то. Даже Нира стояла с опущенной головой, а глаза ее были закрыты. Человек прошел по главной улице, остановился и сделал взмах левой рукой. Квартал слева от него сам собой обратился в руины. Хорошо, что все люди уже укрылись в пещерах под городом, иначе они точно погибли бы в своих домах. И я не понимал, почему защитники позволяют этому пришельцу так себя вести. Меня почему-то совсем не пугала его мощь, я должен был сделать хоть что-то, подать пример и выскочил вперед.

— Что вы стоите и смотрите, как это существо рушит город!? Сожгите его! Сделайте же что-нибудь!

Я встал перед защитниками, но в их глазах увидел не ярость и решимость, подобную моей, а скорее лихорадочные попытки придумать, каким образом и куда следует бежать. Мои слова повлияли лишь на Ниру. Она открыла глаза и выступила вперед, опередив меня на несколько шагов. Я чувствовал ее отчаяние. Конечно, я не знал всех ее сил и сил врага. Но даже если он в тысячу раз сильнее, это не значит, что нужно сдаваться! Я точно был в этом уверен. Похоже, мой выпад немного воодушевил Владычицу, или она просто хотела защитить меня.

— Стой, Грогар. Хватит рушить город и скажи, зачем пришел. Если есть малейший шанс сохранить жизни моих людей, то я сделаю все, о чем попросишь.

Грогар ответил не сразу. Он несколько секунд молчал, а затем громогласно расхохотался:

— Нира? Ты все еще жива? Как я рад тебя видеть! Сколько времени прошло с нашей последней встречи?

Грогар исчез и через мгновение появился прямо перед Нирой, держа ее подбородок в своей огромной когтистой руке.

— Я смотрю, ты совсем не изменилась, что это? Эликсир от старости? Как видишь, у меня тоже есть рецепт.

Грогар снова расхохотался. Когда он приблизился, в громком голосе уже не было нужды, но звучал он все равно страшно.

— Две тысячи восемьдесят шесть лет назад ты уничтожил наш дом и исчез, забросив меня в это место. А теперь я не понимаю, зачем ты вернулся и рушишь все на своем пути.

Когти Грогара несколько увеличились. Он убрал руку от лица Ниры, оставив на нем небольшие царапины.

— Знаешь, уже очень давно никто не говорил со мной так дерзко.

В голосе бронированного человека чувствовалось раздражение, нарастающая злоба:

— И я в свою очередь не понимаю, почему при виде такой силы, разрушений, при опасности мгновенного, а, может быть, и очень медленного уничтожения вас и всех жителей этого ничтожного поселения вы все еще не стоите на коленях предо мной!

На последних словах когти Грогара сильно увеличились, и он с размаху вонзил их Нире в живот, так что поднял ее тело над землей:

— Не ожидала такого, Цветочек?

Все присутствующие были шокированы увиденным. Лицо Ниры, искаженное гримасой боли, вдруг выразило нечто похожее на удивление. Ее глаза широко раскрылись, она была ошарашена не только физическими ощущениями, но и душевными. Грогар сбросил ее с когтей к моим ногам, как тряпку. Нира не сводила с него глаз и повторяла шепотом только три слова: «Не может быть…». Остальные защитники потеряли последние капли боевого духа. Кто-то бросился бежать, охваченный ужасом, кто-то остался на месте, кто-то кричал и плакал, упав на колени. Я не мог произнести ни слова. Бросившись к наставнице, я осмотрел её раны и попытался закрыть их, но они были слишком огромны. Четыре крупные, рваные раны сильно кровоточили. Броня могла принимать разные формы по желанию хозяина. В момент удара когти стали очень большими, с неровными и зазубренными краями. Этот изверг точно знал, что этот удар убьет жертву, причем очень болезненно. Слезы покатились по моим щекам, я чувствую, как жизненная сила в бешеном нестабильном вихре мечется в ней и большими порциями вырывается из ран вместе с кровью, вызывая ее свечение. Вдруг ее взгляд сфокусировался на мне, мутные глаза на миг прояснились. Расширенные зрачки пришли в норму и со словами: «Исполни свое предназначение», Нира толкнула меня в невесть откуда взявшийся портал за моей спиной. Последнее, что я увидел — яркий свет от вспышки взрыва, после чего все вокруг исчезло.

Глава 9

Я очнулся на каменистом побережье неизвестной земли. Теплое море ласково поглаживает береговую линию. Несколько крабов заботливо собирают с меня что-то съедобное. Несмотря на последние события, физически я чувствую себя очень хорошо. Но душа моя, кажется, при смерти. Устроившись под камнем, все-таки решился осмотреть Кромен. Попутно я определил, что нахожусь на острове Мротан, далеко на западе от Пелатора. Город оказался полностью разрушен и погребен под обломками горы. Грогар уничтожил все вокруг, даже гору разорил. Всюду валялись только черные, оплавленные камни. Не понимаю, за что он так ненавидел Ниру и тех, кто последовал за ней. Мертвых тел было совсем немного. Похоже, всех забрали для экспериментов или еще похуже.

На месте гибели Ниры я обнаружил странный феномен. Все вокруг поросло густой растительностью, даже голые камни покрылись толстым слоем мха, а в центре зарослей, над осколками камней возвышался огромный дуб. Наверное, когда энергии жизни покидали тело владычицы, они спровоцировали очень буйный рост всего, что могло вырасти в этом месте, а здесь валялось множество разных семян, орехов, желудей и всего, что падало с повозок и заносило ветром в ворота. Не только дуб был гигантским. Даже обычная трава была выше моего роста, не говоря уже про чертополох или здоровенное дерево смородины. Эта роща густым зеленым взрывом вырвалась из крошева обломков, а ее насыщенная темная зелень резко выделялась на фоне окружающих лесов. Немного присмотревшись, я заметил, что вся эта зелень все еще быстро растет.

Ничего кроме горького отчаяния эта картина у меня не вызвала. Невыносимая боль вернула меня в тело, после чего я около часа рыдал на сером каменистом берегу. Не было ни мыслей, ни цели, ни какого-то просвета для меня. Все, что я полюбил и к чему привязался, оказалось разрушено в один миг. Если в Тиматак я просто жил, ни для чего, то в Кромене я обрел все, о чем и не мечтал. Знания, силу, бесконечный мир и людей, которые меня по-настоящему любили, а я полюбил их. У меня в голове никак не укладывалось, как такое могло произойти. Я считал этот город, совет и Владычицу чем-то вечным, неуязвимым. Но все оказалось не так.

Вечерело, и меня начал пробирать холод. Я немного разогрел свою кожу и кровь с помощью фиры. От небольшого воздействия на друны появился прилив душевных сил. В моей ладони зажегся голубой огонек. Я смотрел на него и вдруг ощутил жгучее мерзкое чувство, которое было призвано дать мне новый толчок, а может быть, и новый смысл существования. Моя боль сменилась едкой ненавистью. Нира верила, что я смогу остановить то, что случилось. Она была настолько уверена в этом, что пошла против Совета, обучила меня сама, помогала во всем. Но я не смог, я слишком слаб. Ей никто не верил и даже я, даже я недооценивал ее слова и опасения. Но если она была права, то я стану сильнее всех, сильнее этого Грогара. Тем более что я единственный, кто способен использовать состояние хин. Пусть я не смог защитить свой город, но должен суметь отомстить за него!

Первым делом нужно соорудить убежище, чтобы звери или еще кто не помешали мне в образе духа. Затем обеспечить себя пищей. А потом найти врага, ведь я даже не знаю, откуда он пришел. Хотя на суше осталось не так много мест, куда я еще не заглянул. За последний год я стал довольно сильным по современным меркам магистром. Так что для меня не сложно соорудить каменный домик, но тратить на это время не пришлось — я обнаружил весьма неплохую пещерку в скале и оборудовал ее всем необходимым: столом, мягкой каменной кроватью, несколькими удобными каменными глыбами для сидения, сделал некоторую утварь вроде миски и кружки. Вокруг множество плодовых деревьев, а климат здесь настолько благоприятный, что с пищей и теплом нет никаких проблем, так что остров даже осматривать не пришлось. Конечно, на всякий случай я его быстренько облетел, но поселений и следов человека не обнаружилось — остров необитаем.

У берега оказалось множество плодовых деревьев. Собирая ягоды и фрукты, я вспомнил об одном исследователе, который научился извлекать полезные для организма элементы прямо из земли и горных пород. На крайний случай можно будет развить эту идею, мало ли что…

Когда я решил, что достаточно готов к работе, то отправился в облике духа на Тропос. Пусть не сразу, но я обнаружил крупные поселения людей, а затем и достаточно много совсем маленьких поселков. Крупных городов было всего три, но они очень большие, намного больше Кромена. Первое расположено севернее пустыни, в центре которой когда-то был Экзон. Оно оказалось самым большим, с населением около семидесяти тысяч человек. В основном это были рабы или хаоры — никчемные, бесправные и бесполезные для города люди. Высокопоставленных жителей здесь оказалось не больше ста человек. Этот город, скорее всего, был основан первым, а остальные поселения появились несколько позже. Одно на северо-востоке от столицы, за горным хребтом, другое — далеко на юге континента, около горной складчатости на берегу залива. Поселения связаны порталами, похожими на тот, который был в магистерской башне, но не такими. Их работа была основана на энергии планеты, так что пропускная способность и мощность врат была намного выше. Все три города с обширными территориями вокруг образовывали страну серокожих, которую они называли Коваран, а себя они называли коварами.

Я принялся каждый день изучать жизнедеятельность и быт людей в этих городах. Главный из них называется Смарг — первый и теперь уже самый большой из городов. Здесь все обустроено так, чтобы развлекать правителей. Все они люди, но не совсем обычные. Их кожа серого или зелено-серого цвета, иногда прозрачная, бесцветная. Возможно, это следы какой-то болезни, а может, они неудачно испытали на себе какое-то зелье, не знаю. Но кроме внешних изменений, Ки указал на еще один очень важный недуг — все серокожие поголовно бесплодны. Это довольно странно, учитывая, что у них большие познания в области генетики и медицины.

Среди серокожих я насчитал пятьдесят семь мужчин и тридцать две женщины. Одежды они носят необычные, со множеством узоров, перьев, лент. Ткани яркие, часто перемежаются с тонкими и прозрачными. Возникло ощущение, что они соревнуются между собой в том, как бы получше приодеться, да чтобы у других такого наряда не было. Еще у серокожих множество личных рабов и наложниц, которые имеют некоторую власть по отношению к другим, еще более меньшим рабам — строителям, каторжникам, скотоводам и прочим. Некоторые хозяева относятся к ним как к соседям или друзьям. Но есть и такие, которые бьют их, издеваются, мучают, причем получают от этого некое извращенное удовольствие, разжигая во мне все большую злость. Я и раньше видел рабов в диких племенах, но там они были побежденными силой рук и оружия, их участь казалась мне справедливой, потому что они были слабее противников. Но в противостоянии с магистрами, у побежденных вряд ли был шанс избежать поражения.

В столице сосредоточены все достижения науки и ремесла этого общества. Сюда доставляются последние образцы различных кристаллов, гибридов растений и животных, полученных в двух других городах — Тороге на севере и Рдоле на юге. Кристаллы — это сердце страны серокожих. Они научились заключать в них различные энергии и информацию. Многие кристаллы создаются искусственно, но самые ценные — природные. В информационные кристаллы и камни заключаются знания и образы. Все серокожие в той или иной степени обладают духовными силами и умеют считывать эту информацию. Такие кристаллы очень похожи на камни памяти, но работают по-другому. «Помнят» они в миллионы раз меньше, но зато функцию свою исправно выполняют. Другие камни накапливают большое количество энергии. Ее можно использовать как угодно — для разрушения, защиты или созидания, но от цвета зависит эффективность применения. Красные камни для разрушительных энергий, зеленые лучше работают с энергией жизни. Мне так и не удалось выяснить, как цвет камней связан с их предназначением, но все одноцветные кристаллы, даже абсолютно разного химического состава, лучше работали с одним и тем же типом энергии. Все высокопоставленные жители имеют при себе зеленые кристаллы, но лучшие из зеленых камней — изумруды. Хотя серокожие очень экономны. У каждого из них дома, или при себе хранится высококачественный изумруд, но они пользуются только самодельными зелеными кристаллами, которые время от времени трескаются или ломаются, потому что структуры кристаллов изнашиваются и нарушаются. Зеленые камни продлевают владыкам жизнь и сохраняют здоровье. Время от времени они находят или создают новые камни. Их следует подготовить и зарядить. Это довольно сложная процедура, и для зарядки энергетических камней нужна молния или много тепла, а так же нужен опытный серокожий, владеющий силами магистра. А вот для зарядки зеленых кристаллов требуется жизнь. Серокожие изобрели множество способов для того, чтобы получить как можно больше рабов, чтобы жертвовать их для продления собственных ничтожных жизней. Специальное устройство — ритуальный кинжал, который имеет крепление для кристалла на рукояти, используется как инструмент для извлечения жизненной силы. Раба убивают ударом в сердце, а лезвие, сделанное из сплава золота и меди, передает энергию в кристалл. Для полной зарядки одного камня нужно от трех до пяти рабов. На сколько хватает этой зарядки, я пока не смог выяснить.

Если кристаллы — это сердце власти серокожих, то рабы — ее тело и мускулы. У серокожих множество рабов, они делают абсолютно все, при этом почти ничего не получая взамен. Хозяева дают им кров и еду, но порой так мало и такого плохого качества, что я предпочел бы жить в лесу с волками и медведями. Рабы строят, ремонтируют, выращивают и развлекают. Они даже моют и кормят с ложки этих ленивых, обмотанных тряпками мерзких людей. Некоторые серокожие проводят над рабами эксперименты, результатом которых становятся уроды, мертвецы или кроксы. Причем они делают это не только с людьми, но и с животными. Я видел, как они скрещивали разные виды между собой, а также пытались вывести гибриды различных животных и человека. И всё только ради забавы. Чтобы получить смешную внешность, например, огромные или, наоборот, очень маленькие конечности или другие части тела. Когда игрушка надоедала, ее просто отправляли на арену, где она, как правило, не выживала, или использовали для зарядки зеленого кристалла.

Что касается арены, то это главное развлечение в столице. На ней регулярно проводятся бои между кроксами, людьми, зверьми или всеми сразу. Наверное, серокожие придумали это, когда все остальное наскучило. Зрелища выходили действительно интересными, но кровавыми и жестокими. Бойцы дерутся с помощью особого оружия — мечей, или гладиев, топоров, палиц и прочего. Есть специальные боевые рабы — арениты, которых серокожие тренируют для битв, но есть и бойцовые животные, кроксы, которых выводят специально для сражений. Некоторые серокожие находят большое удовольствие в том, что выводят новые типы мутантов, страшных и сильных зверей, в уходе за ними и особенно в обмене ими друг с другом. Один из серокожих был так увлечен подобными генетическими экспериментами, что даже самого себя он преобразовал в огромного венозного громилу, и был весьма горд этим. Присмотревшись повнимательнее, я узнал в нем того самого хозяина кроксов, который привел этих тварей и своего вожака к Кромену. Когда я придумаю как, то обязательно разберусь с этим мутантом.

Кроме арены, у серокожих есть так называемые лаборатории. Самые любознательные проводят здесь различные опыты и изыскания, пытаются создавать новые зелья, энергетические камни и кристаллы, изучают генетику и трансгенные преобразования. У них есть множество информационных кристаллов с образами всех исследований. Когда я научился использовать их через хин, мне открылись новые знания о физике, химии, генетике и медицине. При этом не было ни единой сохраненной мысли о том, откуда взялись серокожие, почему они такие злые и какова их история. А еще, при таких развитых технологиях энергетических кристаллов они используют обычную письменность. Чернилами из черного красителя, перемешанного с водой, на тонких листах растительного происхождения серокожие составляют различные списки, учетные документы, поручения. Я не сразу понял, что это было придумано для рабов, которые не могут пользоваться информационными кристаллами. Вернее, никто не собирался их этому обучать. Намного проще научить читать и писать. Серокожие очень любят вести учет вещам, рабам, различным ценностям и все записывать. Их письменность была весьма незамысловата. Я быстро разобрался в знаках, которые означают звуки или части слов в речи и перечитал множество записей, списков и пересчетов, которые открыли мне множество бытовых сторон общества серокожих.

Самые большие порталы для перемещений установлены около крупнейших городов. Один не далеко от Смарга, другой в небольшой деревне, рядом с Торогом, а третий в Рдоле, рядом с воротами. Прежде чем основать эти города, серокожие должны были как-то добраться до тех мест, где они сейчас расположены. Не знаю, как при всей своей лени они это сделали, но вряд ли города строили рабы, потому что технология строительства центральных твердынь весьма необычна. Твердыни расположены в Рдоле и Тороге, и они как бы выращены из земли. Их формы далеки от правильных и напоминают кривые стволы железисто-кремниевых деревьев, а в столице стоит гигантская черная, оплавленная и испещренная дырами и трещинами башня с длинным острым шпилем и множеством небольших, кривых отростков. Самое ожидаемое и необходимое перемещалось между городами через порталы. А то, что было совсем не интересно, например, вещи для рабов или рабы, которых нужно наказать через убийство на арене, добирались долгими сухопутными дорогами. Это делалось потому, что для работы врат тоже требовались заряженные кристаллы. Чем больше материи переправлялось через врата, тем быстрее кристаллы приходили в негодность, а следовательно их нужно было менять. Серокожие очень жадные и все кристаллы делают только для себя. Когда приходилось решать, кто должен отдать что-то свое для сохранения определенного порядка в обществе, сразу же разворачивались бурные споры, часто переходящие в конфликт.

Через некоторое время я узнал, что ковары могут очень быстро перемещаться по миру. Они изобрели весьма необычный транспорт. Они называют его виманами. Вимана — это обработанный кусок камня длиной около трех метров и шириной до метра. В центре вырезано место для пилота — кабина, а само каменное основание начинено прожилками из настроенных кристаллов. Когда серокожий воздействует на друны виманы, запускается механизм создания антигравитационного поля вокруг пилота и его транспорта. Это поле создается с помощью циркуляции энергии по кристаллам внутри камня, многократное наложение противоположных по своим свойствам полей, создает одно общее поле, чужеродное гравитации планеты, отчего вимана с пассажирами перестает что-либо весить. Удивительное изобретение, но управлять им может только обладатель духовных сил, да, желательно, с заряженным энергетическим кристаллом. Во время полета кабина окружается защитным силовым полем, а ничего не весящий аппарат очень легко управляется духовными силами и способен развивать любую скорость. Покататься на таком, наверное, было бы очень здорово. Но сами серокожие настолько ленивы, что мне всего раз удалось увидеть виману в действии.

Ну а для сухопутных перемещений вдоль дорог были основаны небольшие населенные пункты, во главе которых были «любимые» рабы серокожих, которым предоставлялась почти полная свобода. Остальное население составляли обычные рабы и хаоры. Хаорами называют ненужных или диких людей, которые приходят из дальних земель и работают за еду, или живут на помойках — для них это лучше, чем погибать в лесах и пустынях. Ведь далеко не все способны выживать в них без племени или нужных умений.

Я много времени проводил в хин и изучал серокожих. При этом я очень мало слушал их разговоры и больше уделял внимание их способностям и технологиям. Наверное, стоило бы слушать всякие новости, узнавать о происшествиях и стихийных бедствиях, но мне не терпелось найти лучшее оружие против них, научиться умениям и секретам. Но это была пустая трата времени. Ковары почти ничего не делали, только отдыхали, развлекались. Лишь немногие изредка практиковали силы магистров, но ничего необычного я не заметил.

Помимо всего прочего я постоянно следил за Грогаром. В основном он находился в своей цитадели и стоял неподвижно в одном из темных помещений. Может быть, он даже обладает хин или чем-то подобным, потому что когда я был рядом, он начинал беспокоиться и озираться. Наверное, чувствует что-то. Потому я всегда опасался близко к нему приближаться. Броню он никогда не снимает и никогда не спит. Контактировал со своими подданными он редко, да и относился к ним как к равным, несмотря на свою мощь и характер. По крайней мере, это касается серокожих. Видимо, их связывают очень близкие отношения или родство.

Иногда Грогар начинал нервно ходить по мрачной цитадели и мощными энергетическими выбросами поражать все вокруг, будто в приступе неконтролируемой ярости. Может быть именно по причине такого поведения его здоровенная башня не имеет нормальных комнат, зал или хотя бы этажей. Все внутреннее устройство выглядит словно сплошная темная пещера в черной, агатово-базальтовой, кривой, бесформенной горе. Грогару не нужны ни рабы, ни утварь, ни мебель, ни освещение. Я не видел, чтобы он лежал или сидел — он только часами стоял неподвижно, или куда-то отправлялся. Броня позволяет ему не только молниеносно перемещаться, но и летать по воздуху. Возможно, этот принцип его брони использован в виманах, а может быть, он просто использовал силу магистров, но в любом случае, полет Грогар использовал очень легко. Проследить за тем, куда владыка отправляется, мне редко удавалось. Все из-за его высокой скорости и довольно непредсказуемого поведения. Несколько раз он навещал лабораторию венозного серокожего, который хвастался своими очередными достижениями, а Грогар даже не удосуживался с ним разговаривать. Впрочем, такое общение нисколько не смущало венозного, он всегда был весел и говорлив. Интересно, почему Грогар не появлялся столько лет. Он уже давно мог найти Кромен и уничтожить, но не делал этого.

Несмотря на великую мощь, убийца почти не двигается, не ест и не пьет, лишь изредка покидая цитадель. Иногда он спускается на арену, чтобы поощрить победителей, но и это он делает без особых эмоций, часто без слов. Такое поведение лишает меня возможности найти его слабые места и это приводит меня в ярость, порой переходящую в отчаяние.

Тем не менее я продолжал неустанно готовиться, тренироваться. Со временем у меня установился режим дня. С самого утра после небольшого перекуса я начинал следить за серокожими, за Грогаром, пока не надоест, а потом занимался исследованиями или упражнениями в мастерстве. Иногда, чаще всего по вечерам, я искал следы Создателей в глубинах материи. Пробираясь все глубже в материю с каждым разом, я пытался найти самую суть энергии. Я считал, что именно это есть корень всего, ведь энергия наполняет все, и только с ее наполнением происходит то, что происходит. На самом деле я толком не знал, что искать, просто не мог бездействовать. В итоге найти энергию как нечто отдельное мне не удалось, но я смог довольно близко подобраться к друнам. Они точно есть в каждой частице и определяют не только взаимодействие между волей человека и материей. Конечно, увидеть друну мне не удалось. Но когда я пытался воздействовать на ядра атомов в состоянии хин, в самом центре каждого испытанного ядра разворачивалась усиленная активность. Эту активность я чувствовал и в соседних атомах, которые, если учитывать мои собственные размеры, были так же далеко от меня, как далеко Солнце находится от последней планеты в ее системе. Воздействовал я только на одно ядро, но обращался ко всему веществу. Информация передавалась мгновенно, и весь кусок камня, в котором я находился, отзывался мне через один только атом. Это все равно только догадка, но думаю, что Теллон был прав, по крайней мере, в том, что частицы и атомы способны взаимодействовать и общаться между собой. И это еще не все. Поведение многих элементарных частиц, например, электронов, очень напоминает поведение стайных животных. Они рыскают в атомном и межатомном пространстве в поисках доступных им энергий и поглощают их, как пищу. Они используют захваченную энергию, чтобы быстрее перемещаться, быть больше и сильнее. Если предположение Теллона окажется верным, то весь материальный мир является единым целым с общим контрольным центром в друнах, а это уже мировой или Вселенский разум. А значит, Создатель точно мог использовать друны, когда творил, общался с людьми и миром.

Я много времени потратил на наблюдение и изучение элементарного мира. Там очень интересно, но мне не хватало ума, чтобы понять или придумать то, что помогло бы победить Грогара. Его мощь неоспорима, он все больше казался мне всесильным и неуязвимым. Из-за этого меня съедало чувство жуткой, необъятной несправедливости. Почему великая сила досталась такому ужасному человеку? Даже несмотря на то, что он сам создал эту броню. От этого становится еще хуже. Раз создатели допустили, что именно он смог сотворить ее, то какова вообще цена справедливости? Значит, она существует только для людей, а Создателям просто плевать? Пусть все течет своим чередом, мы не будем вмешиваться, ведь все так и задумано, все так и должно быть…

Мои мысли становились все мрачнее, надежда на лучшее начала покидать меня. Со временем я перестал соблюдать свой режим, стал хуже питаться и спать. Порой мне вспоминался Кромен, люди, которые были добры ко мне, Нира, или Трован. В момент катастрофы главы рыбаков не было в городе, но его отряд я так и не нашел. Скорее всего, кроксы их поймали и… Когда я думаю о том, что они могли сделать, ком подкатывается к горлу. Иногда мне становилось очень плохо. Я забивался в угол своей пещеры и, роняя слезы, пытался отогнать от себя горе, скорбь и отчаяние, которые тремя тугими петлями сдавливали мое горло. Когда это получалось, им на смену приходили ярость, гнев и жажда мести, после чего я еще усерднее ковырял днище мира.

Продолжая наблюдать за страной серокожих, я нашел их своеобразную ферму по выращиванию людей. Это обширные земли к западу от Продольного хребта на юго-западе Тропоса. Там живут дикие племена, но за их численностью и здоровьем постоянно следят серокожие, вернее их слуги. Именно здесь они набирают людей, чтобы заряжать свои изумруды и зеленые кристаллы. Конечно, иногда они могут использовать для этого бесполезных рабов или хаоров, но обессиленные и безвольные люди хуже подходят для зарядки, чем свободные и сильные дикари. Дикие племена находятся в относительном достатке и безопасности. Владыки приходят к ним как боги и забирают с собой самых сильных и выносливых, даже проводят соревнования, чтобы определить таковых. А люди верят им, даже поклоняются, приносят в жертву животных. Иногда, даже воюют с соседними племенами во имя своих богов. На это зрелище собираются посмотреть чуть ли не все серокожие. Мне довелось увидеть такое один раз. Когда началась потасовка, сработал один из множества сигнальных кристаллов, спрятанных в лесах. И спустя несколько минут почти все серокожие прилетели на виманах к месту сражения. Они наблюдали за побоищем с небес, как и полагается порядочным богам. Причем они могли подкинуть глупым людям металлическое оружие или еще что-нибудь интересное, чтобы уравнять шансы на победу или совсем не оставить такого шанса одной из сторон. Такие подачки воспринимались дикарями как невероятная милость и честь, эти моменты навсегда оставались в рассказах и былинах.

Однажды я смог увидеть мощь Грогара. Это произошло случайно. Одно из племен, которые кочевали по заповедным лесам серокожих, нашло довольно широкий проход в горах и решило покинуть свои родные места и отправиться навстречу неизвестности за пределами охраняемой богами территории. Это было быстро замечено, беглецы пойманы, а чтобы это не повторилось, проход был закрыт лично Грогаром. Я видел в хин, как он появился откуда ни возьмись у этого горного ущелья, воздел к нему руку, и из земли начали расти и выситься миллионы тон горной породы, закрывая проход, впритирку с уже имеющимися скалами. Человек в броне, казалось, совсем не испытывал напряжения. Он парил в воздухе с поднятой рукой, но в хин я видел, как скрежетала и плавилась порода, вырастая все выше, трение разогревало края скал, они краснели, раскалывались и оплавлялись. Через минуту на месте прохода была ровная отвесная скала высотой восемьсот метров. Ворота закрыты, а Грогар растворился в воздухе, будто его и не было.

Когда Грогар возводил стену, Ки выдавал показатели его силы, и цифры ужаснули меня. Это не просто мощь, это планетарный масштаб силы! Казалось, что если потребуется, то он может расколоть весь Тертус на части и улететь жить в другое место, которое он сам для себя создаст на другой планете. Если бы я не знал, что где-то далеко есть настоящий Создатель, то я без колебаний дал бы это звание Грогару.

Увиденное в очередной раз сильно пошатнуло мою веру в себя. Руки опускались, когда я вспоминал ту легкость, с которой мой враг вздымал целые горы. Испытывая свою силу воли на прочность, я продолжал работу, но через несколько месяцев мне надоело следить за врагами. Я перестал делать облеты и решил сконцентрироваться на поиске сил, способных мне помочь. Ведь наверняка есть способ усилить себя, как это сделал враг, или наоборот — найти его уязвимое место. А, может быть, у меня получится отыскать или пробудить Создателей. Нира верила, что я смогу пролить свет на загадку их исчезновения, верила, что я человек из ее видений. Только эти мысли поддерживали мою силу духа, и я начал все дольше блуждать в мирах атомов и космоса в поисках подсказок.

Первым делом нужно было решить самые простые вопросы. Если Создатель ушел, значит, он покинул Вселенную. Следовательно, нужно достичь ее края и преодолеть его, а потом продолжить поиски. После нескольких попыток оказалось, что это является невозможным. Я сильно приблизился к краю, я его чувствовал, но параметры среды на границе мира становятся таковы, что существование материи почти невозможно, а любое движение стремится к нулевой отметке. Думаю, главная причина в том, что связь с телом тут ослабевает, а защитная реакция организма такова, что он не дает мне преодолеть эту стену, так как за ней связь с телом оборвется полностью и я умру. Первое время я каждый день пробирался к разным окраинам мира и пытался преступить черту, но это было невозможно. Даже когда я собрался рискнуть всем и отдать жизнь за возможность найти Создателей, у меня ничего невышло — собственный организм не пустил меня за край. Зато теперь я узнал размеры и форму Вселенной. Эта форма до боли знакома и напоминает утиное яйцо. А размеры я бы назвал невообразимыми, если бы не мог изучать ее уменьшенную модель в Ки. Он запомнил всю информацию об исследованной части Мира и при желании я обращался к ней. Со временем я научился изменять форму и свойства своего духа, но так и не смог вырваться за края Мира. Чем больше я пытался, тем крепче становилась моя вера в то, что Создатель именно там, сразу за непреодолимой стеной. Ждет, когда я ее все-таки сломаю, и это станет моим торжеством, я получу все ответы и силу для мести. Эта мысль овладела мною, я с каждым днем усиливал свои попытки, проводя в хин по тринадцать, а то и пятнадцать часов. Возвращаясь в тело, я смертельно уставал, отключался, а затем снова бросался на штурм неприступных стен.

Мне не хватало времени на нормальный отдых и еду, я сильно похудел. Жалея время на поход за фруктами, я все чаще использовал методику получения нужных элементов из камня и таким образом углубился в скалу на добрых три метра — я их просто съел, превращая камень и породу в песок. Такое питание сильно экономило мне время на походы в туалет. Совсем рядом со мной оказался горизонт грунтовых вод. Соорудив нехитрый колодец и водоотвод, я получил возможность не выходить из своей пещеры вовсе.

Вскоре я добился некоторых успехов: понял, почему не могу пройти через Грань. Внимательно изучив ее, я пришел к выводу, что это своего рода защитная оболочка. Внутри нее находится наш мир со своим пространством, бесчисленными потоками и круговоротами энергий, галактиками и туманностями. Когда Создатель начал акт своего творения, мир был родственным по отношению к остальной части бесконечности, но, усложняясь, он стал другим. Теперь его пространство и сила вовсе не похожи на энергии внешней части. Внутри Вселенского яйца находится совершенно иное существо, защищенное скорлупой. Мне непременно нужно найти способ пройти сквозь нее, при этом не повредив. А единственный способ это сделать — стать родственным той самой первобытной энергии, которая, наверное, бушует там, за Гранью. Но я пока не знаю не только того, как это сделать, но и того, какая из себя эта первобытная энергия. Если Творец создал все из нее, то нужно вернуться во времени, расщепить, распутать хитросплетения сущего и убрать все непредсказуемые эффекты, которые получились во время творения. Ведь исходные частички, из которых создана наша Вселенная, вечны и неразрушимы. В самом начале были только они, из них состояло тело Создателя. Он растил его и совершенствовал, пока не умер, вернее, не отсоединился от него. Мир менялся и трансформировался, но суть его должна была оставаться неизменной. Этой сутью должно быть что-то, что осталось от самого Создателя, а мне известно, что древние магистры предполагали связь между Создателем и друнами. Если это правда и друны могут служить связью с Ним, то это мой шанс, может быть, последний шанс решить проблему с Грогаром. И эта мысль еще раз напомнила мне Ниру. Я слаб, у меня нет могучих сил, как у настоящих магистров, но, может быть, они мне и не нужны. Может быть, мое предназначение в этом мире — найти и вернуть к нам наших Творцов, а они уж точно наведут порядок. Тем более, что к путешествиям в хин у меня явный талант.

Мысли о Творцах и мироздании роились в моей голове. Я вспоминал уроки Ниры и строки из книг Мира. В попытках понять, как мне подступиться к друнам, я на некоторое время отключился от реальности, но не уснул. Я увидел яркое золотое семя, которое лучезарно сияло в темноте, а потом начало окутываться густой пеленой, словно оболочкой. Оно завернулось в нее один раз и все перевернулось. С виду ничего не изменилось, но я точно знал, что изменилось и перевернулось все, что находится внутри пелены. А потом пелена вновь окутала семя, и опять все перевернулось. Оболочка семени стала мутной, его сияние потускнело, и я заметил, как оно проклюнулось. Снова и снова пелена окутывала росток, снова и снова его сияние меркло, но он рос и превращался во взрослое растение, похожее на розу. Когда пелена стала совсем непроглядной, растение уже дало бутон, но каким будет цветок, мне уже не увидеть. Зато я видел плотный мутный кокон, который его защищал. Я понял, что растение по- прежнему сияет внутри, но кокон не пропускает этот свет. Он защищает и в тоже время ограничивает. Когда я очнулся, то оказался твердо убежденным в том, что я обязан прикоснуться к друне. Не знаю, почему, просто должен это сделать любой ценой.

Как только я осознал свою цель, то сразу устремился в глубины материи. Преодолев атомарные размеры и медленно пробираясь к ядру атома кремния, я наблюдал уже довольно приевшиеся пейзажи субатомного пространства. Мне вовсе не важно, в какой атом нужно проникнуть. Если я прав, все в мире связано и в любой друне я найду ответ. Друна кремния, как и друна любого атома, находится в самом его центре. Вокруг нее вращаются протоны и нейтроны, в центре которых тоже находятся друны, но друна ядра почти не двигается, потому дотянуться до нее легче. Протоны и нейтроны намного массивнее электронов, двигаются медленнее, изредка издавая пульсацию в пространство. Они напомнили мне неспешных старцев, мудрых и древних, неспешно бредущих вокруг ритуального костра и бьющих в кожаные бубны, звук которых должен порадовать духов леса. С электронных орбиталей мне казалось, что ядро похоже на цельную пылающую звезду. Но вблизи оно оказалось совсем другим. Каждый протон имеет нейтронную пару, и они вращаются друг относительно друга, создавая отдельную частицу. Эти частицы вращаются вокруг центра ядра, создавая своим движением его шароподобную поверхность, а их вращение наполняет само ядро энергией. Энергия становится зарядом ядра, который в свою очередь формируется от количества протонов — чем их больше, тем выше заряд, тем массивнее будет атом.

Похоже, что когда протон и нейтрон сливаются в одну частичку или в ядро атома — в случае с водородом — то между ними образуется энергетическое пространство, в центре которого рождается, появляется или образуется друна. Жаль, что мне не хватит сил для того, чтобы соединить нейтрон с протоном и проверить, образуется ли при этом друна. Конечно, это можно проверить в недрах звезды, но сейчас у меня нет на это времени, ведь нужно попытаться добраться до уже готовой друны. Жаль, что в молекулах нет друн, соответствующих им по размеру, в них попасть было бы намного легче, друна была бы побольше. Теллон писал, что должна быть главная друна для всего тела, каким бы огромным оно ни было. Но все равно она будет находиться где-то внутри одного из атомов этого тела. Интересно, как с друнами дело обстоит в теле человека, как определяется главная? Ох, опять это любопытство отвлекает от намеченной цели. Я остановил ход своих мыслей и продолжил движение. Достигнув максимальной глубины, до которой добирался раньше, мне стало заметно, что скорость очень сильно упала, но я все еще уверенно продвигался вглубь атома. А ведь совсем недавно моим пределом был молекулярный уровень. Этот уровень является пограничным между нашим миром и нижним — атомарным. Так что всё, что происходит на молекулярном уровне, связано только с атомами и другими более мелкими частицами. А то, что видит человеческий глаз и воспринимает мозг — лишь тень, иллюзия той правды, которая происходит на самом деле здесь, в самой глубине. Я вижу здесь оком хин, то есть вижу энергию, закрученную в материи, а глаз человека видит с помощью отраженного света, потока фотонов. Фотоны малы и быстры, они миллионами миллионов ежесекундно заполняют собой планеты и космос, но здесь, в центре атома, да еще со временем, текущим в десятки тысяч раз медленнее обычного, фотоны становятся редкими и одинокими. Ядро каждого атома не просто состоит из энергии, оно производит ее. И когда атом переполняется, он излучает излишки в пространство. Энергия эта почти полностью чистая, отчего она выстреливает с немыслимой для этого пространства скоростью. В зависимости от того, насколько силен атом, это может быть любое излучение — от обычных фотонов до электронов и других элементарных частиц, заряженных или даже перезаряженных энергией.

Когда я преодолел свой предыдущий рекорд по уменьшению, моя скорость сократилась еще в четыре раза, и теперь пробираться дальше стало невероятно тяжело. Мне стало казаться, что у меня появились мускулы, которые теперь напряжены до боли, хотя в хин я ничего такого не могу чувствовать. Я преодолел протонно-нейтронную поверхность и проник в энергетическую полость ядра. Пробираясь все ближе и ближе к предполагаемому местоположению друны, я начал видеть свечение. Источник свечения пока недосягаем, но это уже огромный результат. Ки дает информацию, что это не фотоны, это сверхкороткое излучение, которое не наблюдается вне атомов и природа его пока неизвестна. Превозмогая страшное сопротивление я все ближе и ближе подбираюсь к центру.

Вдруг однородное свечение начинает собираться в пучок и фокусироваться на мне. Атом или друна снова каким-то образом почувствовали меня и сконцентрировали свое внимание. Когда луч полностью сформировался, его сечение приобрело треугольную форму. Через несколько мучительных минут преодоления крупиц расстояния, я смог разглядеть источник, похожий на двустороннее зеркало треугольной формы. Оно также напоминает окно, или дверь, из которого бьет яркий свет, по своей природе сопоставимый с духовным телом. Это, безусловно так, потому что источник света не только почувствовал меня, знал, где я нахожусь, но и начал обжигать меня, причем все сильнее и сильнее. Я впервые почувствовал сильную боль в хин. Несмотря на жуткую боль, я испытывал огромную радость и волнение первооткрывателя. Я был уверен, что сейчас произойдет что-то невероятно захватывающее, чего никто и никогда раньше не испытывал, не знал. Вот-вот я встречусь с Создателями! Неужели это случится? Мне страшно верить в это, но похоже, что я завершил свои поиски. Нужно лишь преодолеть этот свет во что бы то ни стало и пройти в заветную дверь. Жжение все усиливается, но я твердо решил не сдаваться и даже ценой собственной жизни пройти дальше. Когда пламя стало невыносимым, мне осталось совсем чуть-чуть, я начал беззвучно кричать от боли во всю невидимую глотку до тех пор, пока я, как мне показалось, все-таки не прошел в эту треугольную дверь. Я уже ничего не мог разобрать от яркого света, боли и усталости, как вдруг свет исчез, я потерял нить сознания и оказался во тьме.

Глава 10

Если подумать, с тех пор как я попал в магический холодный подземный поток, меня начала преследовать череда потерь сознания с удивительными пробуждениями и последующим переосмыслением вещей, поступков, всей моей коротенькой жизни. До последних событий я никогда не расставался с явью без собственной на то воли. Но теперь различные силы постоянно испытывают меня на прочность, находят порог этой прочности и отдаляют его, делая меня все сильнее и крепче. Может быть, так и задумано Создателями, если уж они действительно строят на меня свои планы? Тем не менее меня ожидает очередное пробуждение, потому что я все-таки не умер.

Открыв глаза, я почувствовал глухую боль в груди, дышать было трудновато, отчего я немного закашлялся. Я был уже не в своей пещере, а на каменистом пляже, и на меня смотрел косматый старик с длинной седой бородой, в которой было вплетено обилие всяких сухих травинок, листочков и прочего мусора. Он небольшого роста, одет в старый, серый, поношенный балахон, подпоясанный кожаным ремнем, на котором висел небольшой мешок. Этим вещам на вид лет пятьдесят, не меньше. Балахон полностью выцвел, так что его орнамент едва можно было разглядеть, а ремень имел жуткую медную пряжку, совсем зеленую от окисления.

— Ну ты и устроил тут беспорядок, парень.

Я попытался встать, что удалось с превеликим трудом, а старик расхохотался и хлопнул меня по плечу, от чего я снова рухнул на береговую линию.

— Я так давно людей не видел, а тут такой подарок!

Я чувствовал себя очень плохо. Последние несколько дней я не пил и не ел. А за время моего упорного поиска потерял в своем небольшом весе еще девять килограммов и в результате выглядел, как живой скелет.

— Хотя для могучего магистра выглядишь ты совсем хилым, — старик продолжал свой монолог, — Да у тебя истощение! Ох, я совсем разучился общаться с людьми. Сейчас помогу.

Он порылся у себя в мешке и достал небольшой бутылек с деревянной пробкой:

— Вот, глотни. Тебе полегчает. Лет триста с собой таскал, все ждал, когда пригодится.

Я взял сосуд и глотнул густой противной жидкости темно-зеленого цвета. Она так ужасна, что я вскочил на ноги, одновременно удивляясь ее вкусу и быстродействию, ведь секунду назад едва мог шевелиться.

Старик расхохотался еще громче прежнего:

— Вот, теперь можно поговорить, я думаю. Камнецвет тем лучше, чем дольше настаивается.

Я откашлялся и произнес первые невнятные слова:

— Ты кто такой, дед?

— Дед? Ха-ха-ха! Как же я рад гостю! — старик начал смеяться и хлопать себя по коленям, а я недоуменно смотрел на него, ощущая внутри нарастающее чувство страха. Ведь если он больной или сумасшедший, я не смогу защититься от него в таком состоянии.

— Он говорящий, говорящий! Ха-ха! — продолжал орать старик, но резко осекся. — Ох, прости. Дед перестал хохотать и попытался сделать серьезное выражение лица:

— Меня зовут Фем, и я хозяин, нет, владелец этого острова. Ну а вы, любезный магистр, кто будете?

Очень странно, что он знает о магистрах. Наверное, это бывший житель Кромена, здоровье которого для меня все еще остается под вопросом.

— Я Дж… Илан, меня зовут Илан.

Я почему-то чуть не позабыл свое настоящее имя.

— О, так ты уже наречен, в таком-то возрасте. Похвально, очень похвально. Так значит Гро все-таки взялся за ум и начал обучать людей? А где он раздобыл Слышащую? Ой, что это я. Нет, сначала мы пойдем ко мне, ты нормально поешь, а потом мы поговорим. Давай, пойдем-ка.

Старик взял меня под руку и начал помогать идти, вернее сказать, тащить за собой. Я попытался вырваться, но он крепко держал меня своими цепкими сухими пальцами. Меня очень беспокоила его осведомленность и это странное имя — Гро.

— Постой, погоди, откуда ты знаешь, что я наречен? Кто такой Гро и… — Фем перебил меня и сделал что-то, от чего мой язык и голосовые связки онемели.

— Никаких разговоров, пока ты не поешь и не получишь должное лечение. Не беспокойся, еще наговоримся.

Старик дотащил меня до посоха, воткнутого в землю, и прикоснулся к нему. Мы тут же переместились с пляжа в дом Фема, который расположен ближе к центру острова. В момент перехода я обратил внимание на то, как странный темно-синий камень на шее старика вдруг засиял ярким светом и вмиг погас.

Остров Мротан имеет вулканическое происхождение. Сто пятьдесят шесть миллионов лет назад он высокой горой возвышался над окружающими равнинами и прериями. Но очертания суши менялись, что-то ушло под воду, что-то поднялось над уровнем моря, а Мротан стал островом. В одной из скал Фем оборудовал свое жилище. Он довольно сильный магистр, раз смог выбрать из тела вулкана столько камня. Вход в жилище старика находится в густой роще фруктовых деревьев и липы, потому я не нашел его, когда осматривал остров — внутрь горы я не заглядывал, а остальные постройки Фема оказались скрыты в лесах. Некоторые я просто не заметил, так как искал что-то масштабное, например, поселок. Хотя построек этих довольно много — различные навесы и загоны для животных — но они лишь для защиты от непогоды и тоже расположены под зеленой сенью листвы дубов и ясеней. Никаких оград или заборов здесь нет, домашние животные и птицы гуляют где им вздумается. Мы оказались посреди угодий старика, прямо на вымощенной каменными плитами дорожке. Она ведет к высокой горе в одну сторону и в чащу леса — в другую. Повсюду деревья, открытых, освещенных мест почти нет, только пасека на поляне хорошо освещена солнцем.

Место здесь очень уютное, погода мягкая, здесь наверняка очень приятно жить. Мы сошли с дорожки на обычную тропинку и зашли в небольшой деревянный домик. Внутри всего одна комната с лежаком, столом и скамейкой. На стенах много полок со склянками и банками, вероятно, наполненными медом, варевом или крупой. Повсюду натянуты веревки с привязанными пучками сушеных трав, цветов и мешочками с чем-то. Фем взял с полки одну из банок, закрытую ломтем кожи, перевязанной жгутом, поставил передо мной на стол и дал деревянную ложку. В ней оказался превосходный сладкий мед с неизвестными мне пряностями и добавками. Он был действительно очень питательным и сделанным специально для истощенного организма или для любителя вкусностей. Мои связки ожили, я смог нормально говорить. Фем заметил это и решил начать беседу.

— Ты зачем так себя истязаешь, Илан? Ты бы умер, если бы я нашел тебя чуть позже.

— Я должен был продолжать свою работу, это мой священный долг.

— Работу? Долг? — удивился дед — На моем острове не было людей больше тысячи лет, а тут с неба падает тощий парень, да еще с работой и долгом! Во дела! Ну и что это за работа? А священный долг — убить себя? Рассказывай по порядку.

Фем не скрывал своего восторга, его речь каким-то образом смягчала меня, заставляла открыться, хотя я все равно пытался быть настороже.

— А с чего мне тебе доверять? Может, ты узнаешь, что надо и убьешь меня?

— Ну, тогда я не спасал бы, ха-ха, зачем спасать, если потом убью, ха-ха-ха.

А ведь правда. Что-то мой рассудок помутился за последнее время, доверие к людям тоже куда-то ушло. А старик добродушный, веселый. Да и его хозяйство не похоже на мрачное логово, в котором убивают или мучают людей.

— Хорошо, я расскажу, чем занимался. Но сперва ты расскажи, откуда знаешь про «наречение» и кто такой Гро, который учит людей?

— С радостью расскажу! Я так давно не говорил с живым человеком. Ха! Ну, слушай. Давным-давно был первый город — Экзон, но ты это наверняка уже знаешь. Вот, я там жил вместе с Гро, и мне очень странно, что он об этом не рассказал.

— Постой, я не знаю никакого Гро, мой город был основан Нирой и она никогда не говорила ни о тебе, ни о неком Гро, если это его полное имя.

— Нира? Она тоже жива? Вот чудеса, а я две тысячи лет думал, что нас всего двое Экзонцев осталось… — Фем почесал свою косматую голову.

— К сожалению, она уже не жива, — последние слова дались с трудом, но вырвались с неприкрытым гневом.

— О, как жаль. У всех свой срок… Кто знает, может и Гро уже почил. Ах да, ты же просил полное, его полное имя — Грогар.

Я вскочил со скамьи, теряя едва накопленные силы:

— Так ведь именно он убил ее! Он пришел и разрушил город, один! Просто сровнял с землей, а ее… Ее пронзил своими огромными когтями… Я следил за ним, я знаю всю его империю, всех слуг и друзей. Я найду способ и разделаюсь с ними! Именно для этого я был рожден и существую!

Сильная дрожь в коленях одолела меня, и я рухнул на свое место. Фем все это время не моргая смотрел на меня и не двигался.

— Ну что ж, это все очень странно. Гро не мог этого сделать, ведь он всегда любил творение Создателей. Тем более, что он много лет жил затворником на далеком острове Гетлос. С ним всякое могло случиться, но только не это. А с чего ты вообще взял, что это был он?

— Нира все говорила, что он придет и разрушит Кромен, как когда-то разрушил Экзон. А еще на нем были доспехи, которые могут быть только у него.

— Доспехи Силы? Но это невозможно. Гро упрятал их в места, до которых нельзя добраться. Они опасны и неразрушимы. Потому и находятся в центре Тертуса. Гро спрятал их там и сразу же телепортировался. Со всей возможной защитой он чуть не умер, что тогда говорить о любом другом. А этот «разрушитель» что-нибудь говорил?

— Да, издевался, говорил любезности, а сам рушил город с такой легкостью, будто делает так каждый день с утра до ночи. Перед тем как убить Ниру, назвал ее цветочком.

Лицо Фема на миг стало встревоженным.

— Ну, тогда это точно не Гро. Я знавал человека, который полюбившихся ему дев так называл. Уж он-то точно должен был умереть много лет назад. Ну а настоящего Грогара надо возвращать и поскорее.

Старик встал, накинул на голову капюшон и собрался уходить:

— Что ж, ты отдыхай пока, а я слетаю духом, проведаю кое-кого. После, еще обсудим эти странные новости.

— Постой, ты можешь становиться духом?

— Конечно, а ты что, нет?

— Я могу, но больше никто не может. Магистры Кромена утратили эту способность. Даже Нира утратила.

— Ох, ну да. Лет двести назад случилась и у меня такая беда, но я поупражнялся и вернул все назад, хоть и не в том качестве — всё теперь не так четко, но хин у меня еще есть.

Фем уже открыл дверь, когда я решил задать последний вопрос.

— Постой. Сколько тебе лет? Как тебе удается быть знакомым с магистрами древности?

— Не знаю, давно уже не считаю. Видимо, у Создателей есть планы на меня, на всех нас. Отдыхай. Мой мед исцелит тебя, через пару часов будешь как новый.

Фем покинул «гостевой домик». Я встал со стула и, пошатываясь, добрел до кровати. Прежде чем уснуть, я немного исследовал владения Фема.

В теле горы чувствовалось множество комнат и проходов. Старик неплохо потрудился за тысячелетия. Все они освещались специальной системой зеркал и кристаллами, которые накапливают солнечную энергию днем и отдают ночью.

Мед действовал быстро, мой мозг вошел в фазу восстановления и дал команду отключиться. Я заснул и проспал до следующего утра.

Проснувшись, я действительно почувствовал себя очень отдохнувшим и здоровым. А еще я был приятно удивлен тем, что теперь могу пользоваться хин, не отключаясь от реальности. Видимо, это эффект от моих напряженных тренировок в совокупности с эффектом от целебного меда.

Пробежавшись по пещерам, я обнаружил Фема в одной из комнат на нижних уровнях катакомб. Это был зал, представлявший собой некоторое подобие цеха по производству разной утвари, которую я мог видеть в Кромене. Похоже, в зале есть приспособления для перегонки жидкостей, холодной ковки и многих других вещей, которые можно сделать в таком замкнутом пространстве без опасности взрыва, тем более что вентиляция помещения хорошо продумана. Вокруг валяются неудачные образцы каких-то железяк, кривые колбы и бутыли. Хлама в помещении более чем достаточно.

— О, мой юный друг, долго же ты отдыхал! Заходи, я все проверил и даже навестил своего старого друга, в обличии духа, разумеется. Чуть всю фиру не потерял, ха-ха-ха. Ты оказался прав, там у Рогдо целая страна образовалась, и он действительно в доспехах Гро. Не знаю, как он их достал и как выжил при этом, но это так. А Грогар все так же плох. Он ведь так и не смог пережить той катастрофы с Экзоном.

— Здравствуй, Фем. А что же он тогда ее сотворил?

Я с любопытством разглядываю валявшуюся на полу бутылку с длинным витым горлышком в форме спирали.

— Это старая грустная история… А знаешь, мне ведь некому было ее рассказать.

Фем пособирал свои склянки и начал заполнять их жидкостями из емкостей, стоящих на полках вдоль стен.

— Ну так расскажи, раз уж заикнулся.

— Конечно, расскажу, а то Гро так и будет ходить в тиранах, а ведь он вовсе не так плох, как сам думает. Пойдем наверх, тут слишком мрачно для длинных бесед.

Старик закончил со своими фляжками и повел меня на воздух — в сад со столом и навесом. Осмотревшись, я увидел множество аккуратных ухоженных деревьев, вымощенных камнем тропинок, статуй каких-то людей. Старик очень постарался и обустроил свои владения, причем растениям и животным он уделял куда больше внимания, нежели порядку в своем жилье и даже во внешнем виде. Проходя мимо одной из статуй, Фем похлопал ее по бедру и сказал, что это как раз изображение его друга Грогара. Он прошел дальше, а я остановился и рассмотрел его. Крупный и статный мужчина, с густой бородой и хорошо выраженной мускулатурой, смотрел куда-то вдаль. В руке он держал граненый камень размером с кулак, одет в тунику, на ногах плетеные сандалии. Фем очень хороший скульптор, его статуи отличаются высокой детализацией, видны все морщинки, швы на одежде, даже волосы на голове похожи на настоящие, но с некоторого расстояния. Пока я рассматривал Грогара, Фем прошел под навес, где уже стояли кувшин с водой, травы и фрукты. Я спохватился и побежал к нему.

— Садись и завтракай, — сказал Фем, своим, ставшим уже привычным для меня, очень добрым голосом.

— Вот травы полевые, кипятком залей, пусть настоятся, потом выпьешь. Ну а вот моя история.

Старик стал несколько серьезнее. Он сел за стол и, наверное, от волнения, начал немного теребить свой камень на шее, спрятанный за грязной бородой.

— Больше двух тысячелетий назад, когда Создатели перестали говорить с нами, а люди начали быстрее умирать и терять свои силы, времена спокойствия и процветания резко закончились. Мы впервые ощутили страх и неуверенность в будущем. Несколько лет все ждали возвращения Создателей или вестей от них, но ничего не происходило. Тогда мы решили, что нужно действовать самим, найти способ победить смерть, найти Создателей или Посмертие — место, куда отправляются люди после смерти. Вначале все работали день и ночь в надежде поскорее найти ответы. Но ответов все не было, а люди старели и умирали.

Так продолжалось несколько десятилетий, и люди начали потихоньку сдаваться. Вскоре многие смирились с тем, что умрут, и перестали заниматься исследованиями, считая это глупой тратой короткой жизни. Я был весьма посредственным магистром и не лез во всякие споры. Гро — мой старый друг, сильнейший магистр, и я всегда слушался его. Он говорил: «Надо работать!», и я работал как мог. Некоторые стали прекращать поиски и вернулись к прежнему образу жизни, как до ухода Создателей, только хуже. Поборов страх перед смертью, они изменились и перестали быть людьми, в какой-то степени. Вели праздный образ жизни, развлекались и веселились. Напивались дурманящими зельями, день и ночь танцевали и пели, потом и развратничать начали. Призывали всех вести себя так, потому что смерть нельзя победить. Она, дескать, уже забрала Творцов, нас тоже заберет. Количество таких отчаявшихся быстро возросло, и вскоре лишь горстка самых упертых магистров и жриц осталась верна «Поиску» — так мы называли нашу группу. Мы разделились на команды по направлениям: поиск Создателей, поиск продления жизни, поиск Посмертия. Все наши открытия не особо приближали к цели, но мы получали новые уникальные вещества и знания, которые остальные люди охотно забирали и использовали. Мы делились всеми открытиями со всеми нашими товарищами.

В один прекрасный день Гро предложил не давать людям плоды наших исследований, и это во многом было правильным решением. Никто не хотел нам помогать, а брать новинки наших исследований, продлевать ими свою жизнь и увеличивать комфорт — пожалуйста. Не нужно быть самым умным человеком на свете, чтобы понять, что это не совсем честно. Естественно, отказ Грогара вызвал волну недовольства, нас стали обвинять в жадности, алчности и так далее. Но Грогар был непреклонен. Он хотел таким образом вернуть людей к работе, но ничего не вышло. Люди прекрасно жили и со старыми игрушками да зельями. Некоторые, конечно, уходили из города, другие выказывали всяческое презрение. А некоторые пошли еще дальше и начали вредить, пытаться украсть знания.

Главным среди них был твой знакомый Рогдо. Он был самым злобным, расчетливым и хитрым из вредителей, а также неплохим магистром. Он подговаривал людей, настраивал против нас, но ему хватало ума не давать своим последователям мешать нам создавать полезные вещи, а потом красть их. Мне кажется, он видел в этом особое удовольствие, изысканное развлечение. Тогда Гро подловил его, публично разоблачил и унизил. На некоторое время диверсии прекратились, но Рогдо затаил ненависть и все искал способ отомстить. Он чуть не сошел с ума в этих поисках, буквально помешался. Но Грогар был слишком силен и умен, чтобы его можно было как-то очернить, вывести из себя. Шли годы и Рогдо все-таки нашел слабое место Гро с той стороны, откуда удара тот совсем не ждал. У него была возлюбленная — прекрасная Уна. Он всячески это скрывал, считал себя выше любви и что долг настоящего человека — познание, решение главных проблем мира и только после решения этих проблем и обеспечения счастливого будущего для человечества, а значит, и для своих будущих детей, можно предаться чувствам. Несмотря на мощнейшую волю, его душа была изъедена прекрасным чувством. Одна ее легкая улыбка в его сторону, небрежное прикосновение рушили его бдительность, ломали концентрацию. И Рогдо заметил это. Он совершил страшный поступок, убив Уну, а самое мерзкое то, что он предоставил подстроенные доказательства и обставил все так, будто это сделал Гро. Он месяцами планировал, обеспечивал якобы случайных свидетелей всяких мелочей, которые в итоге сложились в явную неприязнь Гро и даже ненависть к Уне. Все поверили именно Рогдо, они публично осудили и опозорили Грогара, кто-то даже предлагал казнить его. Тогда впервые в нашей истории предлагалось казнить человека… Рогдо поверили почти все, его доказательства были неоспоримы, а план — идеален. Люди больше не хотели идти за Грогаром, его было решено изгнать из города.

Фем на несколько секунд замолчал и тяжело вздохнул.

— Не мудрено, что наш лидер обезумел после этого. Он облачился в доспехи, и ты знаешь, что произошло потом. Рогдо был убит, так я считал. По крайней мере сильно искалечен. Потом Грогар перевернул землю под Экзоном и погрузил его глубоко под землю, вмиг похоронил его. То, что там кто-то выжил, просто невероятно. Потом Гро спрятал доспех и удалился в изгнание. Он перенес меня сюда, оставив портал на свой остров, но я так им ни разу не воспользовался. Я иногда летал туда духом, видел его страдания, все ждал, когда время его излечит, но этого до сих пор не произошло. Ему очень стыдно и горько, он больше не может смотреть мне в глаза, хотя я всегда был его лучшим другом и понимал его лучше всех остальных.

Через две тысячи лет, появились новые жертвы этого, теперь уже древнего зла. Я обязан помочь тебе, Илан, справиться с ним. Но все, что я могу, это поделиться своими знаниями — боец из меня никудышный.

Я с удивлением переваривал новую информацию. Рассказ Фема был шокирующим и очень печальным. Нира ошибалась в том, что Грогар злодей. Хотя, его поступок добрым не назовешь, но это лишь последствия козней, сотворенных настоящим злодеем. И я видел его. Значит, ошибался и я, когда рассуждал о справедливости. Мое стремление коснуться настоящей друны не позволило мне мгновенно решить все проблемы, но теперь я хотя бы сдвинулся с мертвой точки. Еще живы те, кто способен мне помочь.

Я прожил у Фема несколько месяцев. Он оказался очень дружелюбным и внимательным стариком, всегда знал и замечал, как мне помочь, угодить. И это не удивительно, учитывая долгие годы его одиночества. Обычный человек наверняка сошел бы с ума, оказавшись в такой ситуации, но Фем был необычным. Он поведал множество доселе неизвестных мне аспектов мироздания, а в ответ сам был удивлен некоторыми моими достижениями. Общаясь очень вежливо и тактично, Фем не позволял толком понять, что у него на уме, поэтому я так и не понял, поверил ли он моим рассказам о достижении края Вселенной. Не говоря уже об очень близком рассмотрении друны. При его бытности таких успехов ни у кого не было. Он сказал, что во мне скрыта очень большая сила, но нужно уметь дать ей выход. Он говорил о сложном процессе концентрации и самопознания — медитации. Именно с ее помощью он смог снова обрести хин. Кстати, мой помощник Ки его тоже очень удивил. Он предположил, что в моем подсознании образовалось нечто среднее между моим контрольным и бесконтрольным. Это своеобразный незримый внутренний аппарат, через который проходит информация как из моей памяти или подсознания, так и из внешней среды. Он использует мои скрытые ресурсы и очень быстро анализирует все, что обнаруживает. А еще это очередное доказательство моего скрытого потенциала.

Сначала я стремился как можно скорее покинуть Фема и продолжить воплощение своих замыслов, но потом понял, насколько полезным является новое знакомство. За свою долгую жизнь старик гораздо лучше познал Вселенную, нежели Нира. А самое главное, чему он меня научил, это осознание того, что самые большие тайны скрыты вовсе не в глубинах и далях материи, а в самих людях. Ведь именно мы являемся вершиной творения Создателя и Мараны, их самой большой загадкой.

Фем научил меня медитировать, но у меня не очень хорошо получается, хотя ощущения интересные. Для того чтобы войти в состояние медитации, нужно как бы растворить сознание в своем теле, а потом направить его в нужное место и добиться нужного результата. Так можно ускорить заживление ран, сконцентрироваться на использовании силы Создателя или еще для многих других вещей. Мне даже показалось, что медитация — это более примитивная версия хин, потому что смысл этих двух состояний во многом похож. Только хин позволяет путешествовать где угодно, а медитация только в своем собственном теле, да еще с закрытыми глазами. У меня не получилось помедитировать как раз из-за того, что в определенный момент я просто переходил в хин. Не мудрено, что и у Фема это получилось.

Еще он многое разъяснил мне о поведении атомов и молекул. Это был максимально достижимый для него уровень и потому он очень хорошо его изучил. Особенно интересны ему были электроны — одни из самых распространенных и интересных частиц. Они двигаются в магнитном поле ядер и питаются выделяемой протонами энергией. Да-да, они захватывают ее и уносят с собой. Именно поэтому количество электронов всегда зависит от количества протонов — ведь их ровно столько, сколько протоны могут «прокормить». Откуда сами ядра атомов берут эту энергию Фем так и не выяснил. Но зато это выяснил я.

Протоны постоянно испускают лучи энергии. Иногда электроны не успевают ее собирать и она покидает магнитное пространство атома в виде фотона или пучка света. Из-за того, что время в наномире идет очень быстро для соразмерных ему объектов, человек видит все лучи света непрерывными, густыми, так что можно подумать, будто электроны почти не захватывают энергию ядер. Но на самом деле это не так, и фотоны покидают межатомное пространство довольно редко. Но это касается только нормальной материи. Есть нестабильные или радиоактивные изотопы, ядра которых ненормальные, и электроны просто не в состоянии ловить выделяемую протонно-нейтронными связками силу. Тем более, что она намного выше обычной, ее порции намного больше. Если электрон вдруг поймает такой пучок, то он может измениться сам, чрезмерно наполниться энергией с стать протоном или нейтроном, отчего стабильность нарушается еще больше, окружающее пространство вынуждено восстанавливать новый протон до более стабильного в данном веществе состояния. В результате радиоактивные вещества постепенно превращаются в более стабильные.

Фем знает множество интересных вещей. Он почти все время проводил именно на атомарном уровне, чуть меньше — на молекулярном. А когда ему надоедало путешествовать глубоко в материи, он возвращался и работал на острове: делал новые тоннели и залы, резал или лепил статуи и скульптуры, сооружал сады и мостил тропы. Уже более трехсот лет он совсем не покидал свой остров ни в каком виде. Не мудрено, что он ничего не подозревал о целой стране на далеком континенте.

Мне очень нравилось гулять по острову Фема. Центральный конус горы старик полностью оборудовал под свое жилье и нужды. Тут и лаборатория, и склад, и залы для скульптур и поделок. На высоте, ближе к вершине, есть несколько балконов, на которых можно посидеть, полюбоваться видом и поразмышлять. Внизу множество садов и базальтовых троп, ведущих к реке и к пасеке, в лес, на пляж. Фем совсем не ест мясо, не нравится оно ему, а еще он не в состоянии убивать животных ради еды. Ему вполне хватает меда, молочных продуктов и большого разнообразия ягод, фруктов, орехов и бобов. Возможно, без мяса он мог бы заболеть, ведь человек должен его есть. Но благодаря знаниям и силам магистра, старик вовсе не жалуется на здоровье.

Но как бы мне ни нравился остров Мротан и его хозяин, я должен вернуться к своей цели и неустанно просил помощи у Фема в ее достижении. Он долго уходил от прямого ответа, отнекивался, ссылался на старость и плохую память. Но вскоре он сдался и пообещал подумать. Немного поразмышляв, он сказал, что в первую очередь нужно разобраться с доспехом. Это самый мощный артефакт во Вселенной, его обладатель неуязвим и всемогущ. Любые мои попытки напасть на Рогдо будут тщетны. Даже если я соберу столько силы, что смогу уничтожить хоть всю планету, Рогдо останется невредим. Но у всего на свете есть слабые места, даже у зловещего доспеха. И есть еще на Тертусе человек, который знает о нем абсолютно все. Так что встречи с Грогаром мне не избежать. Он должен научить меня, как справиться с броней, а потом нужно обезвредить или победить самого Рогдо.

Фем обучил меня защитным силовым полям, мощным плазмовоздушным атакам. Силовое поле — это любой сгусток материи или напряжение пространства, которое способно защищать от физического воздействия. Фем научил создавать тонкую воздушную пленку, которая постоянно и очень быстро двигается вокруг защищаемого объекта, отражая достаточно сильные атаки, а нагретый до сотен тысяч градусов воздух превращается в плазму и становится чрезвычайно опасным. Использование таких высоких температур требует особого искусства, так как нужно не допускать бесконтрольного распространения энергии в окружающей среде, а концентрировать ее в маленьком шарике. Это было довольно сложно, но я научился, хотя силовые поля можно делать и другими способами, только их надо придумать и хорошенько рассчитать — в этом и кроется одно из больших тайн мастерства магистров. Теперь моих врагов ждет неприятный сюрприз.

Ещё Фем показал мне приемы левитации и телекинеза. Я и раньше умел перемещать предметы и себя в воздухе. Но старик знает способы, которые намного легче применить. Он стремился показать мне как можно больше, научить меня всему, что знает, и я прекрасно понимал, что его рвение происходило не только от чувства наставничества, но и от другого, еще более тяжелого — страха приближающегося одиночества. Он знал, что мне не терпится продолжить свою работу и отправиться на поиски Грогара, и старался задержать меня у себя в гостях подольше. Мне было приятно общество старика, он рассказывал интересные истории, учил и кормил меня вкуснейшими яствами. Но чувство долга перед Нирой, незаконченное дело тяготило меня все сильнее с каждым днем. Я не мог позволить себе оставаться на этом прекрасном острове слишком долго, мне даже становилось стыдно от того, что я здесь отдыхаю и в какой-то степени расслабляюсь, хотя должен упорно трудиться. Когда я был готов отправиться в путь, предупредил об этом Фема за один день. Он устроил мне небольшое застолье вечером, перед отбытием. Я должен был отправиться на остров Гетлос около семи часов утра. Он находится довольно далеко на юго-западе, ближе к южному полюсу, в то время, как Мротан расположен немного севернее экватора. Несмотря на большое расстояние, время на островах мало отличается — всего на несколько часов и то, только за счет большой протяженности Гетлоса по широте. На самой восточной части острова время отличается меньше, чем на два часа. При мгновенном перемещении, на выходе из портала будет как раз рассвет, и у меня впереди окажется целый световой день на поиски древнего магистра. В назначенное время Фем проводил меня к порталу, и, когда мы подошли к торчащему из земли старому позолоченному посоху с вибрирующим около него пространством, обозначающим проход в далекое, неизвестное место, старик, немного смущаясь, осторожно постучал по моему плечу:

— Ты, это, не задерживайся там. Найдешь Гро и возвращайтесь, мы тут быстро его в чувство приведем, если что.

— Не переживай, Фем, мне не составит труда найти что угодно. Мне поможет хин и Ки. Пока я здесь жил, то не раз посещал остров, для ознакомления. Там довольно мрачно, но отыскать Гро будет не сложно.

— Знаешь, он ведь для меня оставил эту нору, — старик что-то вспомнил и с легкой улыбкой добавил, — Гро называл эти порталы норами, потому что они используют в своей работе молекулярный перенос вещества через кору планеты. Но я не решался отправиться к нему лично все это время — слишком тяжело.

Улыбка старика вновь исчезла с его морщинистого лица.

— Я почти каждый день навещал его в хин, наблюдал, как он страдает и терзает сам себя. Но я не представлял, чем бы мог помочь, что бы я мог сказать такого, чтобы унять его страдания? Я понимал, какой урон ему нанесло то событие, думал, что с годами его боль утихнет, и тогда я заберу его к себе, но этого все не происходило. Грогар — это настоящий человек, тот, кого на самом деле Создатели хотели считать подобным себе, только еще сильнее. Он честный, верный, справедливый, он идет только к праведной цели и идет до конца, пока не сгорит. Он стал таким сильным, что не может сгореть, и это стало его проклятьем. Он хотел бы умереть, но убить себя не в силах. Он хотел бы уничтожить всех недостойных, но он никогда не пойдет против воли Создателей, ведь они не велели убивать разумных существ, какими бы плохими они не были. И тот единственный раз, когда он нарушил свои собственные принципы, он не может себе простить. Но теперь ты в силах дать ему шанс очнуться. Прости, я не могу пойти с тобой. Мне по-прежнему слишком тяжело видеть Гро, боюсь, я расплачусь или сделаю другую глупость. А ты его не знаешь, тебе хватит твердости говорить с ним. Он сейчас очень плох, впрочем, как и всегда. Я уверен, он не тронет тебя, по крайней мере не должен вести себя чересчур воинственно. Но, в случае чего, используй силовые поля, побольше говори и не бойся, разум вернется к нему. Старайся только не обижать его, хорошо?

— Конечно, Фем, обижать сильнейшего магистра не только непристойно, но и опасно. — я тихонько хохотнул, — особенно, если он не в себе. А ты не скучай, занимайся своим хозяйством спокойно, я еще не покидаю тебя и скоро вернусь, да не один, а с компанией!

— Ты хороший парень, Илан, я уверен, что у тебя все получится, вообще все. Что ж, возьми этот узелок.

Фем протянул мне походный мешок, а лицо его наконец-то озарилось улыбкой:

— Здесь некоторые мои снадобья, мази, медовые лепешки. Они не портятся и уж получше тех камней, которые ты пытался есть. Если поиски затянутся, перекусить тебе не помешает.

— Спасибо, Фем, за все. И не делайэто прощание таким грустным, ведь я вернусь очень скоро, не сомневайся! — сказал я, и внутри все посерело, ведь на самом деле, я даже не представлял, чем могла бы закончиться моя встреча с Грогаром. Похоже, старик тоже переживает об этом, но мы оба не решаемся говорить друг с другом об этом начистоту.

— До свидания, юный магистр. Очень надеюсь, что так оно и будет.

Фем показал мне ладонь, в знак прощания, и неловко улыбнулся. Я помахал рукой в ответ и шагнул в древний портал.

Глава 11

Остров Гетлос очень большой. Я, конечно же, знал о нем, пролетал над ним в хин, еще во времена обучения в Кромене, но мне совсем не хотелось изучать его. Будучи в гостях у Фема, когда я знал, что где-то здесь проводит свое добровольное изгнание Грогар, мне очень не хотелось находиться здесь, даже в облике духа. Пустынная, безжизненная поверхность, начисто лишенная какой-либо почвы — одни только скалы и камни на многие километры вокруг. Холод и сильные, сухие ветра вызывали только мрачные чувства. Но теперь мне жутко любопытно. Абсолютное отсутствие жизни на острове — это очень странно. Я быстро осмотрел свое окружение в хин. Ни деревца, ни травинки, ни одного зверька Ки мне не показал. Из живых на огромном острове был только один человек и мне нужно было отыскать его как можно скорее. Теперь, когда я мог пользоваться хин не теряя сознание, стало на много легче заниматься поисками. Прогуливаясь по острым, черно-серым камням, я быстро осматривал окрестности на десятки километров вокруг. Я внимательно прислушивался к своим ощущениям и к Ки, чтобы не упустить следы жизни в этой каменной пустыне. Ландшафт острова очень недружелюбный, в любой момент можно угодить в глубокую расселину, или напороться на острый камень. Чуть не порвав свои новенькие кожаные сандалии, которые мне подарил Фем, я решил потратить немного больше фиры, но все-таки перемещаться с помощью легкой левитации. Наблюдая остров с орбиты, я не придал значения его размерам, но он оказался очень большим, потому мне пришлось ускориться в поисках. Пролетев почти пол-острова, я кое-что нашел только к вечеру. Громкий взрыв и столб пыли на горизонте. Осмотрев место происшествия духовным взором, сразу же нашлись следы виновника беспорядков — оплавленные воронки и кратеры, расколотые скальные гряды, большие гряды. Грогар бежал что есть сил и крушил камень, словно ненавидел его всей душой. Его могущество было велико, даже несмотря на тысячелетия отчаяния и саморазрушения. Разумеется, внешне он был совсем не похож на магистра. Грязный, почти полностью черный от грязи, бородатый и заросший мужчина в рваных старых тряпках из волокнистого камня, сквозь которые видны всевозможные фрагменты худого, изможденного тела.

Несмотря на возраст, Грогар выглядит получше и помоложе Фема, если его помыть и привести в порядок, конечно. Он оказался довольно далеко от меня, так что пришлось некоторое время к нему лететь. Хоть Фем и научил меня «облегченной» левитации, мне все равно еще нужно учиться ее использовать более эффективно. Сейчас мой полет больше похож на гигантские прыжки по несколько километров длиной.

Во время полета я своими глазами осмотрел разрушительные последствия жизнедеятельности Грогара на острове. Похоже, он подвержен некой жажде разрушения и веками занимался уничтожением любых выступающих на поверхности острова объектов. Всюду следы взрывов и вывороты пород, различные воронки и ямы, глубокие и широкие трещины. Страшно представить, как Грогар уничтожал живой и обитаемый остров, когда только прибыл сюда. Хотя, климат здесь довольно суровый, холодный. Быть может и живности тут было не так много. А еще я не мог понять, как магистры Кромена за такой долгий срок не нашли это место и самого Грогара. Бедная Нира боялась его, она намеренно не исследовала ничего другого, кроме собственных земель, боясь разворошить прошлое, былые раны… Но остальные магистры, пока состояние хин еще было доступно для всех, наверняка нашли его. Скорее всего, они видели его состояние и оттого перестали его опасаться, а Нире ничего не сказали, или просто не поверили, что великий и ужасный Грогар мог превратиться в это. Что же касается владений Рогдо, то они появились относительно недавно, уже после или во время потери магистрами чувства хин. Скорее всего, потому серокожие так и не были обнаружены.

К тому времени, как я добрался до хозяина острова, он успел набегаться и даже немного отдохнуть. Я спрятался и решил немного за ним понаблюдать. Похоже на то, что он спал, или терял сознание. Теперь он постепенно приходил в себя, на сколько это возможно. Грогар приподнялся и, взявшись за голову, издал протяжный стон. Ки показал, что он недавно получил изрядную дозу какого-то дурманящего вещества, вызвавшего сначала полное отключение от реальности, потерю сознания, а теперь эффект, схожий с похмельем. И Гро незамедлительно продемонстрировал, где он это вещество берет. Протянув руку к ближайшему камню, он вонзил в него свои пальцы. Под действием знакомой силы, в сухие руки магистра сквозь камень и породы, потянулись нужные химические элементы, а в его ладони, испуская легкое свечение, образовалась небольшая лужица вязкой нефритово-черной жидкости. Лицо бородатого человека исказилось безумной гримасой, и он отправил мерзкую жижу себе в рот, попутно размазав лишнее по лицу и бороде. Ки показал снижение влияния похмелья на тело человека и снижение болевых ощущений в голове и животе. То есть Грогару полегчало. Он с минуту посидел, получая удовольствие от того, что стягивающая тело боль покинула его, а потом вдруг начал рыдать. Он плакал и рыдал, все сильнее стуча кулаками по камням вокруг себя, пока они не раскололись. Постепенно его скорбь сменилась отчаянием и гневом. Ки показал мне активную деятельность мозга этого несчастного человека — он что-то быстро вспоминал и прокручивал в своей голове, после чего внезапно вскочил и со слезами на глазах начал создавать невероятные вихри и плазменные сферы, которые превращали в пыль и песок скалы и камни вокруг. Воздух наполнился энергией и шумом, которые заглушили вопли самого Грогара. Столб пыли поднялся до небес, и в нем уже нельзя было разглядеть ничего, кроме вспышек огня и взрывов, всполохов молний да разлетающихся в разные стороны оплавленных камней. Несмотря на состояние этого человека, он является самым могучим из магистров, что мне довелось увидеть. Его сила видна невооруженным глазом, и несомненно то, что если бы не случившееся с ним несчастье, он мог бы сделать очень много великих вещей. Но остановился он лишь на броне, которой каким-то образом завладел проходимец и его злейший враг, хотя сам Грогар еще об этом не знает. Он бесчинствовал несколько минут, после чего упал на колени и замолчал. Я подумал, что это нужный момент, чтобы показаться ему на глаза, и, пытаясь не обращать внимание на огромный страх, засевший в груди и конечностях, вышел из укрытия. Чтобы не пришлось пробираться в густой пыльной завесе, я разогнал ее потоком ветра. Вокруг Грогара обнажились еще красные от жара воронки и разломы в скалах. Я попытался заговорить:

— Эй, Грогар! Ты же Грогар, верно? — Человек оставался неподвижным и стоял на коленях, закрыв глаза. Похоже, будто он снова уснул. Но Ки не показывает, что он спит и я повторил вопрос:

— Тебя зовут Грогар? — человек вновь меня проигнорировал. Я подошел к нему и тронул за плечо, предусмотрительно отскочив и держа наготове силовое защитное поле, но реакции вновь не последовало. Попытавшись до него достучаться еще несколько раз, я начал немного злиться, ведь он меня совсем не замечает. Тогда я взял булыжник и бросил в Грогара. Я вовсе этого не хотел, но попал прямо в голову. Камень отскочил, словно от другого камня, побольше, и Гро открыл глаза. Я подумал, что мне сейчас придется несладко, но, увидев меня, он улыбнулся.

— Неужели это свершилось? Создатель откликнулся на мой зов и прислал своего гонца! Что же ты молчишь? Говори!

Грогар подбежал ко мне и крепко схватил за плечи:

— Забери меня отсюда, слышишь? Дай мне наконец присоединиться к Нему!

Я кое-как высвободился из его рук и отскочил в сторону:

— Я пришел вовсе не от Создателя, а от Фема и… Ниры.

Улыбка с лица Грогара и не собиралась исчезать:

— Нира, она все еще жива? Так почему сама не пришла ко мне? И Фем, я ведь так ждал когда он придет и поможет, скажет что-нибудь, простит. Он, верно, забыл обо мне, вместе с ней. Конечно, кому нужен такой предатель… — Грогар изменился в лице. — И убийца!

Гримаса гнева вернулась вновь, а в руках загорелись огни разрушения. Я подскочил к нему и схватил за руки, чтобы он убрал свои смертельные энергии подальше.

— Стой! Прекрати! Слушай меня. Я пришел от них и знаю твою историю. Я знаю, что ты не убийца, не совсем убийца… Ты жертва. Да-да, жертва плохих людей или, скорее, одного плохого человека, и я тоже стал его жертвой…

Грогар опустил руки и уставился на меня:

— Так ты не посланник? Но как? Откуда? Ох, — Грогар схватился за голову, похоже, он начинает возвращать чистоту своего ума:

— Тебе известно кто я. И ты не побоялся прийти сюда… И что же тебе… Постой, ты сказал «одного плохого человека», его жертвой… Что это значит?

Он хмурится и таращит глаза, часто моргает. Я вижу, как быстро он трезвеет, когда осознанно борется с отравой внутри себя. Мое присутствие внесло изменения в его дикую повседневность, и он вцепился мертвой хваткой в проблеск надежды. Надежды на то, что он сможет покинуть то дно, на котором обосновался и жил сотни лет. Он сильно вспотел от своих эмоций, и Ки показал мне, что его пот — это смертельный яд для обычного человека. Даже цвет его был темно-зеленым, почти черным. Так его невероятный организм стремился ожить и как можно скорее, ведь хозяин не позволял этого сделать очень долго.

— То и значит, — нахмурившись, сказал я, — Рогдо жив, и мне нужна твоя помощь, что бы победить его!

Нельзя было не заметить удивление Грогара. И чем больше он трезвел, тем сильнее недоумевал, от услышанного. Трезвость обостряла его страдания, но теперь он боролся с ними, потому что ему помогала новая тревожная информация от меня. В течение часа я коротко, но стараясь не упустить ключевых деталей, рассказывал ему о событиях, случившихся со мной за последние полтора года. Грогар слушал очень внимательно, а после моего рассказа призадумался. Тем временем Ки показывал данные о состоянии магистра. Его организм почти полностью очистился и теперь требовал пищи и воды. Этот человек был способен голыми стопами извлекать нужные элементы для своей жизнедеятельности прямо из земли, особо не задумываясь о самом процессе. Я впервые увидел человека, сознание которого полностью завладело телом, сделало тело своим рабом, а не наоборот. Сейчас, когда Грогар максимально слаб, его организм пытается вернуть свое главенство в их дуэте, пытается пробудить голод, жажду, слабость, но даже в таком состоянии великий магистр не замечает гормонов и импульсов, которые его мозг и органы отчаянно пытаются вырабатывать. Он что-то говорил, бормотал, а я совсем не слушал его. Завороженный происходящим, я в изумлении смотрел через хин на чудо идеального симбиоза духа и тела. В этот момент мне казалось, что такое состояние сознания для меня полностью недостижимо. Меня постоянно терзают эмоции, страх, неуверенность, но все они приходят из тела. Его же проблема духовная, его терзают не эмоции, а другое, нечто большее. Если бы подобные терзания шли от тела, он бы давно умер, но сознание, дух определенно должны быть бессмертными. Вот почему он не может умереть: когда-то его дух победил тело и использовал его только как способ оставаться в этом мире, а теперь он просто не знает, как его покинуть, иначе давно покинул бы. Дух Грогара стал так силен, что делал тело владельца практически неуязвимым к любому физическому воздействию, которое сам Грогар мог бы себе причинить. То, что подобное возможно, и, более того, находится перед моими глазами прямо сейчас, пробудило во мне ужасный интерес. Любопытство окутало мой разум пеленой, я стремительно обдумывал и раскладывал по полочкам новую информацию, ничего не видя и не слыша вокруг. И когда я разобрался с новостями внутри себя, то вновь услышал голос рассуждающего рядом со мною Грогара:

— Выходит, он выжил. Я уничтожил целый город «никчемных», а самый достойный смерти избежал ее! О, Создатель, как же так могло произойти? Да пребудет воля Твоя! А раз я все еще жив, значит, еще нужен Тебе. Ты привел ко мне этого юношу, не просто так… Так тому и быть, я помогу тебе справиться с Рогдо, пошли, нам нужно подготовиться.

Гро взял меня за рукав, и мы тут же телепортировались неизвестно куда.

Мы оказались в глухом весеннем лесу. Деревья и кустарники, даже запахи здесь мне были очень знакомы. Совсем недавно прошел дождь и кое-где стояли небольшие лужи. Грогар, конечно же, уже давно не пользовался телепортацией и повалился в прелую, прошлогоднюю листву тяжело дыша, а я испытал неслабый приступ головокружения. Обратившись к Ки, я понял, что мы находимся очень близко к землям племени Тиматак, в лесах у Вечной поляны. Пройдя несколько сотен метров через лес и опушку, мы вышли на освещенную полуденным солнцем зеленую поляну с высокой травой. Я тут же узнал место, где встретился с медведем и заросли кустарника, сквозь которые бросился от него убегать. Пока мы шли, Грогар обратил внимание на свое отражение в одной из луж. Он хмыкнул и провел рукой по лицу, снимая с него сразу всю многолетнюю грязь, а также немного подправил духовными силами свою одежду, чтобы она смотрелась поприличнее.

— Ты хотел знать, как справиться с доспехом? Так вот, решение находится здесь, на тридцатиметровой глубине. Слушай, я использовал для создания доспеха все элементы, которые есть на Тертусе. Здесь, на месте падения метеорита, есть элемент, который не включен в состав доспеха, и на этой планете такого элемента больше нет. Смотри…

Грогар погрузил руку в плотную лесную подстилку и коснулся земли. Его «энергетический зов» проник глубоко в почву, осадочные породы и дотянулся до кусочка оплавленного тяжелого металла. Это был небольшой кусочек метеоритного железа, испускающего сильную радиацию, но в его составе был и совершенно чужой элемент из глубокого космоса. Путешествуя в хин по Вселенной, я не раз замечал множество необычных для Тертуса элементов, их очень много. Оказывается, один из них попал сюда. Гро отдышался и подошел ко мне.

— Так, последний прыжок на сегодня.

Он вновь взял меня за руку, и мы телепортировались прямо в комнату для размышлений Фема. Он как раз находился здесь и порядком испугался нашего внезапного появления, сопровождаемого взрывом из старых листьев, которые Гро случайно переместил вместе с нами.

Глава 12

— Гро, Илан, это вы!? Как же я рад вас видеть! И мои припасы совсем не пригодились!

Испуг быстро прошел, но заметно, что у Фема немного трясутся руки, он хотел поскорее подбежать к Грогару, но остановился. Наверное старик хотел обнять старого друга, расплакаться, но его остановил холод. Грогар был холодным, изможденным и безразличным. Он не отвел взгляд от Фема, как это было раньше, но смотрел слишком уж твердо.

— Гро, ты очень плохо выглядишь. Сейчас я заварю для тебя восстанавливающие травы…

Фем поспешно убежал в свои погреба, а Грогар даже ухом не повел. Такое поведение удивило меня, ведь они были лучшими друзьями и так долго не виделись. С другой стороны — кто их разберет, этих древних магистров? Гро действительно выглядел очень измотанным, что не так уж странно, учитывая его образ жизни. Я помог своему спутнику сесть в мягкое кресло. Как только он сел, сразу начал говорить. Он говорил о себе, о своих переживаниях. Я чувствовал, что этот рассказ сейчас совсем неуместен, мне нужно было много узнать у этого человека, но совсем не то, о чем он жаждал рассказать сейчас. Но я понимал, что у Грогара прорвалась плотина одиночества. Он так долго не видел людей, не общался с ними… Впрочем, как и Фем. Им нужно было поговорить в первую очередь друг с другом, но мне пришлось принять первый удар на себя как от одного, так и от другого узника своего прошлого.

— Да, парень, такой вот я всемогущий убийца. А было совсем нелегко. Я просто не выдержал, сломался. Настоящий Человек не сделал бы такого никогда. А я сразу вышел из себя, внутри все бурлило, кипело. Он не просто убил человека, он забрал мою возлюбленную, которую я хранил, лелеял. Я ведь старался даже не говорить с ней, а Рогдо все равно как-то узнал. Я не мог даже представить, что кто-то пойдет на убийство, ради собственной выгоды. Если хотя бы раз такое подозрение возникло в моей голове, я бы духовных глаз не сводил с нее, ни днем, ни ночью. Я всегда считал убийство человека не просто преступлением, но убийством самого себя в первую очередь. Рогдо и все те, кто потакали ему, были слепы, и никто не мог их вразумить, дать прозрение. Я долго думал, как их пробудить, направить, но ужасный поступок перечеркнул все. Моя жизнь была убита вместе с ней, моя душа была разрушена последовавшим после этого гневом. Я уничтожил все, начал историю заново, но когда боль утихла и пелена ушла с глаз, я испытал такие муки, и терзали они меня так долго, что лишь смерть могла бы меня от них избавить. Но умереть я не мог. Я не знаю почему, но ни яды, ни физическое воздействие не брали меня. Тогда я решил найти другой способ унять свои мучения. Я делал «бифор» из всего, что только могло содержать нужные для него химические вещества. Фем рассказал тебе, что это? Ладно, не важно…

Грогар говорил очень быстро и похоже, что мое участие в его монологе было совсем неуместным, ему просто нужно высказаться.

— Это была моя единственная пища и утешение все прожитые годы. Он достаточно сильный, чтобы даже меня проняло, понимаешь? Только под действием бифора я мог на время забыть о своем грузе, но совсем ненадолго. Не знаю, сколько еще это могло продолжаться, но пришел ты, малыш, и вернул мне смысл, напомнил о незаконченном деле. Теперь я вижу, что Создатели не совсем покинули нас. Они смотрят, наблюдают, планируют, куют наши судьбы. Моя уже давно выкована, и Рогдо будет наказан, как и я, вот увидишь.

Гро немного прокашлялся и замолчал, задумался. Тут прибежал запыхавшийся Фем, начал что-то толочь и заваривать. Получившуюся смесь он закинул в небольшую колбу, залил вином, все перемешал и разогрел содержимое, держа колбу на кончиках раскаленных докрасна пальцев. Через несколько секунд старичок все быстро остудил и подал «больному:

— Вот, выпей настой. Он вернет тебе ясность ума, прогонит боль.

— Не прогонит, Фем, ничто ее не прогонит…

— Ох, Гро, — Фем вздохнул, — ты прости, что не навещал, я так боялся сделать тебе еще хуже. Но я ведь никогда не покидал тебя! Хотя бы раз в неделю я обязательно приходил к тебе духом. И то, что я видел, всегда пугало и огорчало меня.

— Не переживай, старый друг, я все понимаю. Рано или поздно это должно было прекратиться — и вот я здесь.

Грогар с трудом встал на ноги:

Иди же ко мне, верный друг, давай обнимемся, как это было в старые добрые времена.

Лицо старика просветлело, он бросился к другу и чуть не выронил свое варево, но тут же спохватился и поставил его на стол. Он был намного ниже Грогара, его седая заросшая голова прижалась к мощной груди древнего лидера магистров, и по его щекам покатились крупные слезы.

Грогар же сохранял спокойствие. Он обнял старика, но взгляд остался холодным и слегка растерянным. Они стояли так несколько минут — один рыдал, а второй, как мне показалось, пытался вспомнить, как выражать любые другие эмоции, кроме горя, гнева и ненависти. Я наблюдал за ними и не мог не заметить, что мы с Грогаром чем-то похожи. И потрясения мы пережили схожие. Вот только у меня нет друга, который ждал бы меня две тысячи лет, у меня теперь вообще никого нет. Тем временем Фем перестал всхлипывать и отпустил Гро из объятий.

— Ладно, Гро, ладно… Теперь все будет хорошо. Я очень рад, что ты вернулся, вернее, наш юный друг вернул тебя.

— Тут ты прав, этот юноша вновь соединил старых друзей, положил начало чему-то новому, пока еще не знаю чему, но спасибо тебе за это, Илан.

Грогар склонил голову в знак признательности, после чего Фем сделал то же самое, и мне стало очень приятно. Я давно уже не испытывал положительных эмоций, ощущения собственной полезности, а теперь мне благодарен сильнейший магистр. Но я тут же вспомнил причину освобождения Грогара, и моя легкая расслабленность сразу улетучилась. Я задал вопрос, не дававший мне покоя с момента телепортации к метеориту:

— Грогар, как тебе удалось узнать, где упал метеорит и что он содержит неизвестный элемент и вообще, зачем он тебе?

— Хороший вопрос, Илан. Это случилось около двадцати лет назад. Много лет я уже не пользовался хин, но все еще чувствовал многое, что происходит вокруг на большом расстоянии. Небольшой метеорит вошел в атмосферу на моих глазах, и я сразу же понял, что у него внутри, но мне тогда было наплевать на все, в том числе на броню — работу всей моей жизни. Я помню, что мысль о возможности усилить броню еще больше пришла ко мне в голову, но я тут же отбросил ее, мне даже смешно стало… Но теперь усиление брони новым элементом может сыграть нам на руку.

Грогар вывел крупицу перед собой и заставил парить по помещению, предусмотрительно экранируя таинственным для меня противолучевым полем.

— Дело в том, что броня очень сложна, энергопотоки в ней имеют многогранную структуру и зависят от каждого элемента, тем самым ее мощь усиливается каскадно с каждым новым уровнем сложности составных частей и слоев, то есть энергия атомов, преодолевая электронные оболочки все нарастает, затем многослойная молекулярная структура увеличивает силу еще больше — удваивает ее за каждый слой, а таких получилось более двухсот. Таким образом, даже легкое выделение фиры магистром, приобретает мощь целой звезды. Причем это работает только при выстраивании элементов в структуре брони строго по порядку увеличения заряда. Все элементы происходят друг от друга и их родственные связи являются каналами для передачи и усиления энергии. Я потратил много лет на то, чтобы соединить все разновидности первородных атомов Тертуса в один работающий механизм и вывел принцип, с помощью которого это стало возможно, причем для любого количества элементов. Когда я встрою новый элемент в броню, ее энергопотоки будут некоторое время перенастраиваться, и в это время она будет бесполезна. Тогда и нужно будет нанести удар. Рогдо бездарный и злой человек, пусть у него была тысяча-другая лет, я не думаю, что он пытался набраться ума за это время. И разрушение твоего города тому доказательство — ведь умные люди не разрушают, а создают. Так что без брони я с ним справлюсь в один миг, но в броне будет неуязвим даже червь. Я только не могу предсказать время, отпущенное броней для настройки энергопотоков. Мне хватит и секунды, но если вдруг я не успею, то он станет еще сильнее, и тогда нам несдобровать. Жаль, я больше не владею хин, уж очень хочется посмотреть на этого жалкого труса еще раз. Я думал, раз я потерял ее, то и все потеряли, что это очередная стадия отдаления Создателей, но кажется, я был не прав.

— Нет, в целом ты прав, — поправил друга Фем, — все потеряли, но я нашел способ вернуть ее. Могу тебя научить. Только это будет не совсем то, к чему ты привык. А вот наш юный друг получил «старую версию» и даже улучшенную.

Фем подмигнул мне.

— Вот как? Очень интересно. Но прежде, я должен признаться, пока не забыл. Тот камень, что я тебе подарил, имеет несовершенные свойства того самого доспеха, которым завладел Рогдо. То был мой первый удачный эксперимент. Ты всегда носил его при себе и поэтому я всегда знал, где ты, что делаешь и как себя чувствуешь. Лишь стоило мне обратиться к камню. Жаль, давно я его не проверял, — Грогар замолчал и продолжил потягивать горячий настой Фема, а тот в свою очередь начал увлеченно разглядывать свой камень.

— Ну, а ты, Илан, как получил способность переходить в хин. Прости, я плохо слушал тебя там, на Гетлосе.

Я еще раз, но более детально рассказал Гро историю о встрече с Нирой, об обретении хин и Ки. На этот раз я был немного раздражен, потому что очень старался ничего не упустить при первом разъяснении. Он внимательно меня выслушал, немного подумал, а потом начал спрашивать:

— Значит, Нира заподозрила в тебе нечто особенное?

— Я не знаю точно, что она заподозрила, но оставила меня при себе и обучила.

— Ну тогда подойди, дай получше осмотреть тебя.

Я подошел, и Гро взял меня за руки повыше запястья. Он впустил в мое тело свои тонкие энергетические нити, и я почувствовал, как он изучает меня. Меня охватило ужасное чувство, будто я абсолютно голый и все вокруг видят меня насквозь, видят мое прошлое, будущее и даже мои мысли. Рассудком я понимал, что это не так, но тело, бессильное сопротивляться силам Грогара, отчаянно било тревогу. Это длилось всего пару минут, после чего Гро отпустил мои руки и дал вердикт:

— Ты, несомненно, очень талантлив. Чувствую большой фирный потенциал и самое главное — тебя сопровождает тонкая энергия, запах которой я уже совсем позабыл. Не удивительно, что Нира оставила тебя. А вот твою телепортацию я могу объяснить только вмешательством третьей стороны. Твоей фиры пока не хватит, чтобы сделать прыжок самостоятельно. Даже если бы тебе каким-то образом удалось телепортироваться, твоя смерть от фирного истощения была бы неизбежной.

— Третья сторона? Кто же мог такое сделать и зачем?

— Это мог сделать только очень сильный магистр. И точно не жрица, из женщин такое было по силам только самой Нире, но она не стала бы тебе врать, что это произошло без ее участия. Рогдо тоже не стал бы этого делать. Он и телепортироваться вряд ли умеет, ты говорил о посохе с камнем, так это всего лишь врата, портал, но не телепортация. Не думаю, что кто-либо из его приспешников хотя бы представление имеет о таком сложном процессе. Это очень непросто. Телепортация относится к таким способностям, которой невозможно обучить, магистр должен понять и освоить эту механику самостоятельно, при этом он должен иметь большой запас фиры и сильную гибкую волю. Еще, желательно побывать в том месте, куда собираешься переместиться, чтобы связь между входом и выходом была понадежнее, это обеспечит точность.

Грогар замолчал, что-то заставило его осечься. Я подумал, что разговор закончился, открыл рот, чтобы наконец задать хотя бы один вопрос, но ошибся, Грогар продолжил говорить:

— Я ведь не случайно переместил Ниру в живописную долину континента Пелатор. Я бывал там много раз. Реки, леса и поля очень красивые, богатые, а Нира обязательно создала бы там новый город для дикарей, таков уж ее характер. Она ведь любила меня, Илан, любила меня так, как я любил Уну. Наверное, подобное состояние не скроешь от других. Я замечал особенное отношение Ниры ко мне, хотя она ни разу не говорила со мной об этом, не давала ни единого намека. Лишь изредка подолгу смотрела на меня, когда думала, что я сплю, а я находился в хин и видел этот взгляд, ее прекрасные глаза…

Слова Грогара покоробили меня. Почему-то было очень неприятно слышать их. Тут же нахлынули горькие воспоминания и я сжал кулаки и довольно сильно напрягся, чтобы отогнать боль и ненависть, сочащиеся в душу со всех сторон.

— Но я всегда любил только Уну и все еще люблю. Я обязательно разгадаю загадку смерти и найду ее…

Грогар вновь замолчал. Мне было интересно его расспросить, но теперь я боялся делать это, не зная его нынешнего внутреннего состояния. Вдруг, его воспоминания тоже будят в нем гнев, как и во мне. Мне даже было страшновато обратиться к Ки, чтобы это узнать. Но молчание Грогара длилось недолго:

— Я не представляю, кем является третья сторона. Может быть, это случайный человек — могущественный и мудрый провидец, неизвестный мне. А может статься, что сами Создатели подкинули тебя Нире под окно. В любом случае, этот «кто-то» проявит себя в будущем. Ты, верно, хочешь спросить меня о чем-то? — Грогар вопросительно посмотрел на меня.

И тут случилась вещь, которая меня немного обескуражила. Во время долгого рассказа Грогара, у меня возникало множество вопросов, но, по разным причинам, я не решался их задавать. Теперь, когда он сам предложил поделиться знаниями, у меня в миг все вылетело из головы. Некоторое время я растерянно смотрел на него, пытаясь вспомнить хоть что-то из того, что мне было интересно узнать, и что очень быстро съедалось в памяти моим собственным нетерпением. Я думал и негодовал несколько десятков секунд, прежде чем вспомнил один из интересовавших меня вопросов.

— Да, ты говорил о том, что учуял некий запах, который давно не ощущал. Что это за запах такой?

Вспомнив слова Грогара о неком странном запахе, который я якобы испускаю, у меня одновременно появилось чувство необоснованной гордости и чувство непонятной обиды, хотя я абсолютно не понимал, что великий магистр подразумевал под словом «запах».

— Понимаешь, Илан, мир состоит из энергий, облаченных в разные формы. Есть явная энергия — ее видят все. А есть тонкая энергия, которую, если говорить грубо, нельзя увидеть, но можно почувствовать другим способом. Она как бы не существует, но в то же время она есть и постоянно действует на явную энергию. Одной из таких сил является фира, которой ты умеешь пользоваться, но не можешь ее потрогать или увидеть даже через хин. Когда мы впервые познали эти силы — тысячи лет назад — мы говорили, что «услышали» или «учуяли» нечто. Вот и теперь я чувствую очень тонкий, давно позабытый запах, который когда-то всюду преследовал меня, а потом исчез. Нира не могла рассказать тебе о подобном явлении, ведь она всегда изучала энергии Мараны, а они являются весьма странными, потому что все жрицы очень хорошо их чувствуют, но абсолютно не могут их объяснить. А нам, мужчинам, они недоступны вовсе. За редкими исключениями… Впрочем, у всего в мире есть исключения. Я научу тебя некоторым приемам, но чуть позже. И все-таки забавно: даже в порыве неудержимого гнева и разрушения я нашел в себе благоразумие и открыл для Ниры портал, чтобы спасти. А она все равно две тысячи лет ждала моего возвращения, убежденная в том, что я жажду уничтожить ее и все, что она построила. Эх, женщины… Они чутки и прозорливы, но не всегда могут правильно интерпретировать события. Выходит, она чуяла скорый приход Рогдо, а не мой. Но она не ведала большего зла, чем сотворенное мною.

Грогар задумался на несколько секунд, прикрыв глаза ладонью. Я внимательно наблюдал за тем, что он делал, как себя вел. Сейчас он выглядел так, словно никогда не безумствовал. Гордая осанка, волевые черты лица, каждое движение наполнено силой, мыслью и смыслом. Только рваная в некоторых местах одежда, да проглядывающееся сквозь нее грязное тело выдавали далеко не безоблачную жизнь сидящего передо мной человека.

— Потоки мыслей начали вновь пронизывать меня. Ох, как давно я этого не испытывал, — сказал Гро и с наслаждением вытянул конечности, а мебель и предметы вокруг него всплыли в воздух и двинулись в такт его движениям, а потом вновь опустились на пол. Сила воли этого человека будто так велика, что вышла за пределы его тела, и теперь каждый импульс, отдаваемый его мозгом, также отзывается не только в теле, но и в окружающем его пространстве. Фем при виде данного безобразия подскочил и начал с ворчанием все поправлять:

— Так, Гро, я все понимаю, но не нужно ломать мои вещи. Уже ночь давно, я, наверное, постелю тебе в мастерской…

— О, не стоит утруждать себя, старый друг. Покажи мне удобное место в теле горы, и я сделаю комнату сам. И уж выбери так, чтобы мои повадки тебе не приносили неудобств, пожалуйста.

Фем настороженно посмотрел на друга, но тут же улыбнулся и поманил за собой. Гро все еще не очень уверенно перемещался на ногах, потому он решил левитировать вслед за Фемом. Надо же, его духовные силы так велики, что за века деградации он все равно способен на вещи, которые некоторым магистром никогда не будут доступны.

Фем показал Грогару хорошее место для новой комнаты, и Гро сотворил ее за несколько минут. Его методы потрясли меня: он закрыл глаза и прикоснулся к стене. На ней тут же слабо засияло очертание будущего входа, это же сияние охватило всю толщу камня, занимающую будущее помещение, но увидел я это лишь через хин. Получается, Гро планировал свою комнату одновременно в сознании и в толще камня. Когда процесс завершился, он сжал кулак и отвел его в сторону, к выходу. Весь лишний материал тут же обратился в парящую жидкость и вылетел прочь, достиг лужайки перед входом и приземлился там, обретя форму крупного каменного цилиндра. Я заглянул в сотворенное помещение и обнаружил сносную келью с кубом стола и кубиком для сидения рядом, а также каменный параллелепипед, играющий роль ложа. Вся мебель одной из граней соприкасается со стенами, так Гро сэкономил время.

— Ну вот, если ты не против, старый друг, это будет моей обителью в твоих владениях, — Гро улыбнулся старику, а тот захлопал в ладоши от радости.

— О, я так рад, так рад! Друг и юноша так быстро вернулись, я думал, сойду с ума от мыслей о том, что с вами могло приключиться. Конечно, время от времени я наблюдал в хин за Иланом, но у меня не достаточно сил, чтобы делать это целый день. Теперь вы здесь, и я все еще не верю своим глазам! А твое мастерство всегда меня поражало, я бы несколько часов трудился над таким помещением, руками бы все переносил. Тебе нужна подушка или еще что?

— Нет, спасибо, сейчас сооружу дверь, чтобы вам не мешать, а всякими мягкостями да удобствами я не пользовался уже много веков, ложе соорудил-то только для приличия. Так что я здесь восстановлю силы, а потом видно будет.

Гро остался отдыхать, а мы с Фемом провели остаток вечера в беседах. Фем был очень весел и бодр. Он будто светился изнутри от того, что его друзья вернулись, да еще так скоро. При виде старого друга, на дедушку Фема нахлынули всяческие воспоминания и он с большим рвением и удовольствием рассказывал о былых приключениях и необычных событиях. Не переставая улыбаться, старичок не мог спокойно сидеть на месте, постоянно вскакивал, предлагая сушеные фрукты или медовуху, а потом снова садился в свое кресло, задорно болтая ножками, обутыми в старые лапти.

Гро встал рано, и, поднявшись на вершину вулкана, чуть больше часа предавался размышлениям, после чего спустился к нам на завтрак. Есть он отказался, зато его внешний вид полностью преобразился. За ночь его организм обрел былую мощь, что хорошо было видно в хин. Потоки энергии в нем стали такими широкими, что его клетки начали немного пульсировать и испускать легкое свечение, глазу не видно, но в хин он просто сиял от силы. Тело его, в свою очередь, обтянулось тугими лентами мышц, ну а жировой ткани у него и без того было очень мало. Поэтому Грогар выглядел так, словно высечен из камня, а его скуластое бородатое лицо лишь подчеркивало ужасный образ каменного гиганта. Фем дал ему чистую одежду, которую магистр быстро подогнал под свой размер, и стал выглядеть как настоящий горожанин. Несмотря на его внушительный вид, настроение у него было приподнятое. Фем постоянно подсовывал ему миску с кашей, на что Грогар отстранялся и махал руками.

— О, Фем, не стоит меня кормить. Я уже очень давно вообще не ем, только иногда подпитываюсь энергией из камней и прочей окружающей среды.

— Да ну тебя, со своей средой! Еще один нашелся! Лучше моего меда и хлеба ничто не восполняет силы! — громко ворчал Фем. Он тоже мог питаться, как Грогар, но вкус пищи, процесс ее добычи и приготовления ему очень нравился, как и мне.

— Что значит еще один? — поинтересовался Гро.

— Так я этого, — Фем сердито ткнул пальцем в мою сторону, — полумертвым нашел на берегу. Он тоже камни пытался поедать и отощал так, что один скелет остался. Если б он свои взрывы не устроил, я бы и не нашел его никогда.

— Какие еще взрывы?

— Он в хин был и при смерти. А полпляжа вокруг ходуном ходило, как моя комната вчера, когда ты потягивался. Я почувствовал неладное и отправился на пляж. Хорошо, что ты меня телепорту обучил, а то я б мальца не застал в живых.

— Ходуном, говоришь? И что ты там делал, Илан? — Гро посмотрел на меня.

— Я учился, исследовал, — уклончиво ответил я.

— И чему же ты учился, если не секрет? При обучении пляжи не оживают, — улыбнулся Гро.

— Я пытался исследовать друны, но у меня не получилось, — мне было очень неловко говорить об этом.

— Да, друны — древняя загадка. Но ты вряд ли способен на их изучение, ты еще слишком молод и неопытен.

— Ты прав, теперь я понял это, — согласился я, — может, ты меня научишь? Мне кажется, я ее видел. Это ведь сгущение энергий в центре частиц? Я рассмотрел его. Оно бесформенно, но когда я начал наблюдать за ним, оно обрело форму и стало напоминать врата или вроде того. Я пытался пройти в них, но сопротивление было слишком огромно…

Гро сделал серьезное лицо и прервал мой рассказ:

— Что? Ты видел друну? Но это всегда считалось невозможным. Их существование было предсказано нашими самыми могучими магистрами и мной, но никто не смог достичь центра атома. Я даже доспех создал для этого, но так и не успел его испытать, вот же горе. Он усиливает потоки фиры человека в сотни и тысячи раз, я бы точно смог проникнуть в частицы… И как же тебе удалось пробраться так глубоко? — Гро очень оживился.

— Точно не знаю. Я не могу объяснить, как это получилось. Я долго тренировался и сил не щадил, очень ослабло тело, но фиры было хоть отбавляй. Я изучал различные частицы и вспомнил уроки Ниры об исследованиях Теллона. Решив, что разгадка кроется именно в друнах, я начал упорно их искать. С каждым днем я все глубже и глубже проникал в частицы мироздания, пока не достиг своей цели. Но она оказалась неприступна. Может быть, мне удастся это в будущем…

— Парень, если ты не врешь, это очень сильно. Но в чем же неприступность? Тогда не получилось, но теперь ты отдохнул, окреп, и все должно стать легче. Ты ведь еще молод, наверняка твой потенциал еще не раскрыт полностью!

— Это правило касается всего, но только не друн. Я понял это, когда шел к ней. Понимаешь, она почувствовала меня и открылась, звала меня, но чем больше я тратил сил и приближался, тем сильнее она сопротивлялась. Это как непостижимое, оно будет звать, но пока ты чужой, не пропустит. Оно требует, чтобы ты что-то понял, изменился или развился, и только тогда можно будет попробовать еще раз. Пока что я в себе изменений не чувствую.

Гро смотрел на меня и слушал очень внимательно. Когда я закончил, он минуту подумал и высказал свое мнение:

— Нира действительно не прогадала. Я верю тебе, парень. И похоже, что ты действительно видел друну. Тем более, что я прочитал твои эмоциональные всплески, пока ты переживал былые ощущения и в своем внутреннем отклике почувствовал твои переживания. Даже если это не друна, но в любом случае ты молодец, я получил от тебя представление намного большее, чем когда-либо имел. О друнах, разумеется, и для меня это очень важно.

— А я-то думал, их уже видел хоть кто-то, раз уж это изучалось магистрами древности. И ты, Гро, как ты изучаешь невидимые энергии, если друны не можешь?

— Это все только гипотезы. Мы не изучали ни тонкие энергии, ни друны. Мы лишь предположили, что они есть. И даже не смотря на недоказанность и того, и другого, тонкие энергии отличаются от друн своей сутью. Теперь, когда я уверен, что друны существуют, можно попытаться доказать существование тонких энергий, но на то они и тонкие, что их не увидеть. Наши предположения никто не смог опровергнуть, потому то теория тайных сил не была отвергнута. Но она и не доказана, она не может быть доказана с точки зрения материи. Я ведь разговаривал с Теллоном. Его утверждения так и не были признаны. А я пытался развивать его идеи, пытался доказать существование друн, тонких энергий, Нира поддерживала мою работу, она вообще много интересовалась исследованиями магистров… На самом деле, очень многие аспекты бытия слабо изучены. Когда человек упирается в «стену», без определенных плодов своего труда, он так или иначе бросает попытки изучения. Пытается идти в обход или бросает все. Его дальнейшие изыскания начинают опираться не на факты, а на веру, и то, что он делает, перестает быть настоящим знанием. Все было именно так.

Гро вновь задумался, но я не дал ему долго размышлять:

— Но теперь ты с нами. Я расскажу все, что знаю, вместе мы найдем способ продвинуться в исследованиях, сможем остановить Рогдо!

— Ты прав, у нас все получится. Но сначала мне стоит обучиться хин у нашего друга Фема, тогда я смогу сам добыть необходимую информацию, и не придется тратить время на всяческие разъяснения, верно?

Мы с Фемом, конечно же, согласились. Гро очень умный человек и могучий магистр. Как только Фем начал объяснять суть медитаций, он сразу понял, что нужно делать, и довольно быстро перешел в хин. Но, в отличие от меня, ему потребовалось одно из слов силы, используемых Фемом для медитаций. Он пытался и меня обучить им, но мне это не нужно, так как я и сам прекрасно пользуюсь хин, а вот Грогару помогло слово силы «Оро». Есть еще слово «Арн», но оно не смогло пробудить в Грогаре никакого отклика. Как только он овладел стабильным хин, то тут же отправился изучать обстановку и делал это весь оставшийся день. К вечеру он наконец-то закончил и позвал меня для обсуждения. Фем, как обычно, хлопотал поблизости, но в разговор не встревал.

— Что ж, Илан, дела обстоят довольно скверно. Владения Рогдо обширны, у него много приспешников, а серокожие — это не просто его друзья, это уцелевшие Экзонцы, невесть как спасшиеся вместе с ним. Если мы открыто нападем вдвоем или даже втроем с Фемом, толку не будет. Один только Рогдо в доспехах сможет нас победить, так что действовать нужно скрытно и незаметно. Я думаю, к ним надо внедриться, притворившись местными или рабами. Я видел боевую арену. Похоже, это один из главных источников развлечений для серокожих. Можно попытаться приблизиться к Рогдо, став победителями в схватках. Я узнал, что изредка очень отличившихся бойцов награждают ценностями, и делает это лично Рогдо. Для нас не составит труда побеждать на арене, с небольшим «силовым жульничеством», конечно же. Но пользоваться навыками магистров нужно очень осторожно, серокожие могут это заметить. Скорее всего, мы будем действовать порознь, я разделю «космический металл» на три части — тебе, мне и Фему по одной. Мы отправимся на наше приключение, а Фем сохранит свою часть на всякий случай. Я научу тебя некоторым тонкостям взаимодействия магистров. Мы можем чувствовать друг друга на некотором расстоянии очень ясно. Тыбудешь знать мой эмоциональный фон, а я твой. В том случае, если тебе удастся подобраться к Рогдо раньше меня, ты должен будешь немедленно максимально приблизить к нему свою часть металла. Я сразу пойму, что тебе это удалось, и в эту же секунду, где бы я ни находился, перемещусь к тебе и начну процесс интеграции металла в броню. Если же мне первому удастся встретиться с нашим врагом, то ты тоже это почувствуешь. Я навяжу ему сражение, в котором ты едва ли будешь полезен. Если у меня не выйдет совершить задуманное мгновенно, то моя смерть, скорее всего, неминуема. Тебе будет лучше не выдавать себя и попытаться выжить. Тогда у тебя появится шанс набраться сил и знаний, придумать план получше, или просто прожить свою жизнь лучше, чем я.

Грогар вздохнул и сделал небольшую паузу. Я смотрел на него и представлял худший вариант. На минуту стало очень тревожно и страшно, но Гро вновь обратился ко мне, и страх исчез:

— Расскажи мне, что тебе известно об империи, может, я упустил что-то, ты ведь долго за ними наблюдаешь. Да и Фему будет полезно послушать.

— Да, конечно. Они называют свою империю Коваран. Есть три крупных города: Смарг — столица, Рдол и Торог — важные исследовательские и промысловые центры.

Я подошел к столу и опустил на него ладонь. Под воздействием воли его поверхность приобрела форму рельефной карты континента, на которой стали проявляться те объекты, о которых я говорил.

— Они соединены сетью дорог и узловых пунктов — деревень и поселков. Но в основном они пользуются стационарными порталами.

Я вызвал колебания точек на карте, в которых обнаружились порталы.

— Каторжники постоянно ищут природные камни для серокожих. Группы разведчиков ищут новые дикие племена и уводят людей в рабство. Я думаю, членами такого племени можно притвориться. Найдем разведчиков и пусть они нас поймают. Но нельзя выдавать свои способности, так ведь?

— Да, иначе нас быстро убьют, мы не можем знать, владеют ли разведчики силами магистров, поэтому со всеми представителями Коварана нужно вести себя осторожно. Хотя мы можем дать бой и убить их при случае, но это отсрочит наше внедрение на неопределенное время. С другой стороны, нас никто не торопит, мы можем подождать и спланировать нашу атаку наиболее тщательно.

Остаток дня мы обсуждали наши действия и основательно продумывали все моменты. Я внимательно слушал Грогара и наблюдал за ним. Мне так нравились его манеры и повадки, умение держаться и говорить, что я невольно начал повторять некоторые жесты и движения, стал следить за осанкой. Хотя, моя фигура, даже с гордой осанкой, была совсем не похожа на фигуру Гро. Но мне нравилось все, что он делал, нравилось, как он поступал. Постепенно я понял, что хочу быть таким как Грогар. Он был открыт и честен, казалось, что он знает о мире больше всех на свете. При этом он выглядел как могущественный бог во плоти. Высокий и статный, осанистый и мускулистый. Я видел больших кузнецов и скотоводов в Кромене, которые не уступили бы Грогару в размерах, но он не выглядел как огромный бык, он был более утончен, его пропорции не вызывали во мне ни малейшего чувства дисбаланса или несоответствия. Чем больше мы беседовали, тем больше мне хотелось так же выглядеть и так же говорить. Бросая взгляд на свои тонкие руки и ноги, я начал понимать, что иду в неверном направлении. В поисках знаний я все силы тратил на развитие духа, но совсем позабыл о своем теле, которое тоже является частью меня. И быть может, если я верну гармонию в тело, то и духовных сил у меня прибавится.

Гро прервал мои размышления новой интересной темой. Он начал рассказывать о том, как можно довольно сильно изменить свою внешность. Я слушал его, но, усвоив суть, заскучал, и мне стало интереснее учиться тому, как он говорит и как строит предложения. Его речь звучала очень правильно и мудро, даже тембр его голоса был наполнен силой. Нира тоже красиво говорила, но именно манера Грогара казалась идеальной. На минуту мне представилось, что Грогар — это мой отец, мы сидим с ним в нашем доме после трудного рабочего дня, отдыхаем, пьем квас и беседуем. Где-то глубоко появилось чувство расслабленности и спокойствия, но оно тут же улетело, потому что я испугался его. Ведь это чувство — не правда, это только мечта… Тем временем Гро уже рассказывал об особенностях организма человека, как силами магистра можно укрепить свой организм. И мне стало интересно, не освоил ли он энергии Мараны.

— Я пытался, конечно, но мне это искусство недоступно. Я хорошо изучил вещественную часть тела, знаю, какие химические элементы и когда мне необходимы, но прорастить семя в ладони я не смогу, — засмеялся Грогар. — Во времена моей молодости все люди рождались и росли здоровыми, крепкими, красивыми. Лишь после ухода Создателей мы начали быстро стареть, появились болезни. Дети стали рождаться хилыми и даже начали умирать при родах. Деторождение сделалось очень болезненным и опасным для женщин. Мужчины, не занятые в работе магистров, тоже стали слабыми, ниже ростом и глупее, как по мне. Я не раз видел, как кузнецы и строители руками носили многотонные блоки и обломки руды, а нынешнее поколение с трудом поднимает быка. Выходит, что Творцы давали нам свою силу, а потом показали — кто мы без нее.

Грогар задумался, наверное, он провел несчетное количество времени, решая загадку исчезновения Создателей, но так и не пришел к определенному выводу.

— Если хочешь, я могу обучить тебя тому, как с помощью фиры увеличить силу мышц, укрепить связки и кости прямо сейчас. Это не сложно, но благодаря простым навыкам, можно оставаться сильным и крепким почти бесконечно.

Я, конечно же, согласился. После первого совещания, мы решили подготовиться получше, еще некоторое время понаблюдать за серокожими, выбрать наиболее благоприятное время для начала реализации плана. Наблюдал в основном мой напарник, а я в это время оттачивал умения и навыки, которые он мне передавал. Грогар оказался очень хорошим учителем. Когда он пытался объяснить тот или иной магистерский принцип, то тщательно подбирал примеры и сравнения. В результате я освоил его уроки очень быстро. Я научился обволакивать мышцы, связки и кости быстрым потоком фиры, которая своим непрестанным движением создавала могучий скелет. Иными словами, я наполнял тело фирой и заставлял ее затвердеть, но быть подвижной в суставах. Таким образом мое тело буквально превращалось в могучий сгусток энергии. В таком состоянии обычные ткани тела находились под полной защитой. Мышцы и кости переставали выполнять свою работу и в некотором смысле отключались, а вся сила теперь зависела только от магистра, от мощи его фиры. Когда у меня получилось, я смог поднять огромную базальтовую глыбу, при этом никакого напряжения или усталости я не испытал, потому что мышцы не работали, лишь только моя фира. Но нужно быть очень осторожным, потому что если что-либо заставит меня потерять концентрацию, то удерживаемый мною в этот момент тяжелый объект начнет действовать на мое тело как раньше. Скорее всего, это приведет к смерти. Когда я осознал, насколько легко умереть такой глупой смертью, мне стало жутко. Ведь к многотонной глыбе, которая ничего, казалось бы, не весит, быстро привыкаешь и потерять внимание очень легко. Гро сказал, что нужно много практиковаться, и со временем магистр обретает постоянную концентрацию. То есть его мозг настолько привыкает к этой работе, что выполняет требуемые функции автоматически, подсознательно. В этом случае бояться быть раздавленным уже не нужно.

Потом я научился менять внешность. Это почти то же самое напряжение фиры, только оно работает в лицевых костях и мышцах. Самое легкое — это просто изменить расположение мышц лица, отчего его очертания немного меняются. Нужно передвинуть или напрячь мышцы, ткани на лице и оставить их в таком положении. Фира будет держать установленную форму, пока магистр не потеряет концентрацию, но изменения лица таким способом не очень велики, — человека достаточно легко можно узнать. Есть более сложный способ, при котором под действием сил магистров можно размягчить кости, растянуть или сжать ткани лица и даже остального тела. Но такая работа требует большого умения и мощной концентрации. Порой это бывает очень больно, потому что магистры не очень хорошо умеют работать с живыми объектами. Короче говоря, изменение внешности таким методом позволяет стать полностью «другим» человеком, и именно его я старался освоить. Это оказалось очень тяжело, мне не хватало ни умения, ни сил, а еще я стал слишком худым, и на моих костях было слишком мало материала для изменения. Любая попытка передвинуть или потянуть мою плоть вызывала долгую ноющую боль.

Через пару недель Грогар уже полностью подготовил план наших действий на территории врага, а я все никак не мог освоить это ужасное перевоплощение. Как жаль, что среди нас не было жрицы Мараны. Мне приходилось постоянно терпеть боль. У меня ничего не получалось, как я ни старался. Вскоре появилось ощущение, что я торможу нас с Грогаром, что он начинает злиться из-за моей глупости и медлительности. Тогда я начал спешить, из-за чего получал разрывы и растяжения мышц, сухожилий и связок. Лекарства Фема были очень хороши, они в разы ускоряли заживление, но все равно мы теряли очень много времени. Когда Грогар спросил, зачем я так себя истязаю, мне пришлось рассказать о своих переживаниях. Знатная оплеуха тут же вправила мне мозги на нужное место. Оказалось, что я сам себе накрутил глупых, детских мыслей, в то время, как Грогар совсем не злился, а наоборот — прекрасно понимал, насколько сложно учиться управлять мышцами лица. Намного важнее сохранить здоровье и гармонию внутри себя, нежели придерживаться некого плана, который всегда можно изменить. Слова Гро и его оплеуха оказались очень действенными, через пару дней у меня стало получаться. А еще через три я уже был почти готов к нашей миссии. Впредь мы договорились, что я больше не стану держать в себе глупые переживания.

В один из вечеров, когда боль от растяжения лицевых мышц уже почти не ощущалась, я сидел на одной из лесных лавочек около пасеки. Я любил отдыхать здесь, потому что склон горы в этом месте делался круче, от чего над зелеными кронами деревьев было видно море, а далеко на западе гигантский солнечный диск стремился погрузиться в океан. Когда я полностью отдавался обучению и осмыслению различных магистерских штук, то все вокруг казалось легко и просто. Все, что нас окружает — естественно, оно существует и уже потому не требует никаких объяснений. Но в моменты, когда я оставался один и пытался расслабиться, отдохнуть, сразу в голову начинали лезть причудливые мысли, возвращались забытые безответные вопросы, или просто замечались интересные вещи. Например остров Мротан находится в настолько удивительных климатических условиях, что здесь всегда тепло и комфортно для жизни человека. Он находится достаточно близко к экватору, но прохладные океанические течения идущие с севера, не позволяют воздуху здесь сильно нагреваться. Длинный световой день и высота солнца дают возможность выращивать на острове самые разные растения. Уж не знаю, стараниями Фема, или так было с древнейших времен, но на острове так или иначе растут почти все фруктовые и ягодные растения, которые мне известны. Нира учила, что Марана помогала растительности приспосабливаться к различным условиям обитания, что приводило к образованию огромных сообществ, сменяющих друг друга вместе с тем, как меняется количество тепла, света и влаги. Но на острове это правило работает не правильно. Здесь могут жить все… И тут я вспомнил обширные пустоши, которые разрослись вокруг городов серокожих. Людям нужно много древесины для строительства и обогрева. Попади небольшое племя на этот остров, и животные были бы съедены, а многие деревья сожжены. Да, здесь тепло, но для приготовления пищи нужен огонь. Глупые люди сжигали бы лес в кострах, их бы становилось все больше, а потом им пришлось бы покинуть пустынный остров, или погибнуть здесь от собственных рук. Но Фем не навредил острову, а наоборот, приумножил его красоту и богатство. Конечно, на его стороне были знания и сила магистров, а еще он был один. С другой стороны у серокожих есть те же знания, что и у Фема, но они распоряжаются ими иначе. Означает ли это, что Фем лучше пользуется знаниями? Он лучший человек, чем они?

— Отдыхаешь? — Гро неслышно приблизился ко мне. Его неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть, а магистр сел рядом со мной.

— Да, закатом любуюсь, думаю о всяком.

— Это хорошо. Думать и любоваться может не каждый. — я взглянул на собеседника, но ожидаемой улыбки не увидел.

— Забавно, я как раз размышлял о подобных вещах.

— Правда? Действительно забавно. И к чему пришел?

— Особо ни к чему. Просто думал и все. Мне страшновато думать об этом, если честно. — Гро обнажил белые зубы в улыбке.

— Это хорошо. Юному человеку, даже очень умному и способному, не всегда может хватить опыта, чтобы рассуждать о больших вещах. Уверенность в себе — это полезная и нужная вещь, но самоуверенность может привести к беде. Вижу, ты не подвластен ни одному, ни другому чувству.

— Интересно, серокожие могут любоваться закатом, или им нравится только разрушать?

— Конечно, могут. Они такие же люди, как и мы.

— Но ты же видел, что они творят. Убивают, разрушают. Разве люди способны одновременно любоваться закатом и убивать себе подобных.

Грогар ответил не сразу.

— Знаешь, когда-то давно, когда большинство экзонцев верили в светлое будущее, магистры и жрицы хотели выработать правила, которым должен следовать каждый человек. То есть если человек будет следовать этим правилам, то он будет считаться настоящим человеком, а не дикарем. Эти правила появились именно из-за дикарей, потому что они не слышали или не хотели слышать голоса Создателей. Они боялись голосов, сходили с ума. Мы изучали их, но так и не нашли причину страха дикарей. Зато нашли отличия между нами. Экзонцы были умнее и свободнее, обладали силами магистров, мы считали себя повелителями Вселенной. И это была правда, ведь мы были созданы для того, чтобы разделить с Творцами управление, продолжить их дело. Горожане жили в мире и покое, в то время, как дикари постоянно враждовали, ссорились, устраивали войны. Иногда мы вмешивались, пытались остановить кровопролитие, но тут же становились для дикарей богами, они прекращали воевать с одними племенами и тут же начинали воевать с другими, но уже во славу и во имя богов. Со временем мы перестали вмешиваться в уклад дикарей, потому что становилось только хуже. Племена одновременно боялись нас и почитали, они не смели прикасаться к нам, были не способны учиться, панически боялись Создателей. Но они все равно были такими же людьми, как и мы.

— Разве это не означает, что они все же были не такими, как вы? — перебил я рассказчика.

— Нет, это означает, что их мир построен по-другому, но они все равно остаются людьми. Да, мы считали себя лучше, мы были сильнее и умнее, но каждый человек все равно остается сыном или дочерью Создателей. Пусть мы не похожи, но глубоко внутри мы имеем общее начало, идущее от Них. Это начало тяжело раскрыть, у некоторых оно бывает зарыто так глубоко, что только их дети или внуки смогут докопаться. У других оно покрыто густым слоем эмоций или невежества, но ты всегда должен помнить, что нет идеального, настоящего человека. Есть просто люди и все они важны. Я уверен, что Создатели не бросили нас, все, что происходит, происходит не случайно.

— Я не могу принять твои слова, магистр. — мне было очень неприятно слышать подобное. Я считал, что уж Грогар точно тверд в своих убеждениях и знает, кто прав, а кто нет. — Убийство Ниры, разрушение Кромена не мог сотворить мой брат, человек. Это могло сотворить только животное — дикое и тупое. — я не заметил, как перешел на крик.

— В таком случае, я тоже дикое и тупое животное. Я уничтожил огромный город и не понимаю, почему ты до сих пор меня слушаешь. — спокойно ответил Гро.

— Ты не прав! Зачем приводить подобный пример?! Тебя же вынудили, вывели из себя! Никто не смог бы не обратить внимание на смерть дорогого человека! То есть ты сотни лет терзал себя за то, что покарал виновного? А что нужно было сделать? Простить его, стерпеть? Показать слабость, безразличие, но человечность?!

Вдруг я почувствовал мощную, непреодолимую силу, которая сковала меня со всех сторон и запретила двигаться. Мое тело поднялось в воздух и застыло у нижних веток древнего дуба. Лицо Грогара было спокойным и невозмутимым.

— Когда тебя нарекали, сколько назвали имен? — громко спросил он.

— Что?! Какое это имеет значение?!

— Отвечай на вопрос, а не то я буду окунать тебя в море, пока ты не остынешь и не начнешь вести себя прилично. — буря эмоций в груди перестала нарастать, я понемногу начал осознавать, что вышел из себя.

— Кажется, три.

— Чем сложнее и мощнее магистр, тем больше имен в нем звучит. У меня было два имени. Экзон оказался разрушен. Чего ждать от тебя с тремя именами? — Гро вопросительно посмотрел на меня.

— Ничего. — буркнул я. — Мне уже нечего разрушать, Рогдо разрушил все вместо меня.

— Не говори так, я знаю, тебе тяжело пришлось. Но нужно найти в себе силы и идти дальше. — я начал медленно спускаться вниз. — Ты помог мне освободиться от оков безумия, а я постараюсь помочь тебе не оказаться в них. Со временем ты найдешь свой способ определения хороших и плохих людей, никто не сможет этому обучить. Я все понимаю и не сержусь на тебя. Солнце почти село, досматривай закат и возвращайся, скоро будем выдвигаться.

Я опустился на лавку и сковывающая сила отступила, а Гро быстро удалился в недра горы. Посидев еще немного, я медленно побрел вслед за наставником. Эмоции заглушили любую мыслительную деятельность, так что оставаться здесь дольше не имело никакого смысла.

Сегодня мы решили собраться в большом зале, чтобы подытожить план действий и попрощаться с Фемом. Старик вернулся с вечернего обхода, и Гро вывел на стол карту области, в которой мы начнем действовать.

— Вот здесь множество кочующих племен и семей, — Гро ткнул пальцем в область на карте, где было много лесных участков и прерий. — Они постоянно перемещаются, многие из них не подозревают об опасности и забредают на территорию серокожих. А там орудуют ловцы рабов. Мы примкнем к одному из таких семейств-племен под видом братьев… — Гро поднял на меня глаза:

— Ну, или отца и сына, так, наверное, лучше будет. Потом нас поймают и отведут в один из городов. Нужно хорошо проявить себя, чтобы взяли на арену, а потом попасть в столицу. Ну а дальше, как договаривались. Если мы будем жить вместе, то будешь меня слушаться. А если нас разделят, то веди себя очень осторожно, никуда не лезь, хин применяй редко и очень осторожно. Набирайся опыта на арене, я видел их драки — это ужасное зрелище…

— Нападение кроксов — вот это ужасное зрелище, — перебил я Грогара.

— Не переживай, на арене их тоже полно, — «успокоил» меня наставник. — В целом, сражения на арене довольно примитивны. Бойцы просто бьют друг друга палками и железяками. Я знаю, ты дрался с кроксами, но использовал для этого фиру. Драться с кроксом палкой или здоровенным ножом — совсем другое дело. Так что тебе нужно будет научиться правильно это делать.

Грогар коротко улыбнулся, но тут же вернул серьезный вид назад:

— Мы будем постепенно наращивать использование фиры в нашем теле, так, чтобы это было похоже на огромную физическую силу. Ах да, чуть не забыл, нам нужно с самого начала придерживаться легенды, что мы очень сильны. Медведя голыми руками убить можем и все в таком духе, чтобы эта сила в будущем не стала неожиданностью, а наоборот — доказательством. Ну и все. Через какое-то время будет «великое» сражение, и один из нас, а может, оба будут награждены, и тут настанет ключевой момент. Еще может получиться так, что нас поставят сражаться друг с другом. В этом случае… я должен победить. Я раню тебя так, чтобы ты не умер, все будет выглядеть очень серьезно. Тебе придется замедлить пульс до одного-двух ударов в минуту, сделаешь это, как я тебя учил. Надеюсь, данная часть плана нам не пригодится, но извращенные люди вполне могут додуматься стравить родственников в драке на смерть.

Когда Гро говорил последние слова, Фем задрожал всем телом. Он переживал больше всех, а смертельная битва между его друзьями вызвала приступ ужаса. Но он знал, что ничего не изменит. Ему остается только наблюдать за нашим уходом, а потом наблюдать в хин, что у нас получается. Хотя, мне кажется, он не осмелится использовать хин и будет просто переживать и ждать…

— Не переживай, Фем, с нами все будет хорошо, — я не выдержал и попытался утешить старика. И, услышав мой голос, Фем перестал трястись, встал со своего кресла и подошел к нашему столу. В руках он держал какое-то барахло.

— Я все понимаю, ребята, все понимаю. Я благословляю вас, буду постоянно заклинать фиру, чтобы она принесла вам удачу в пути. Вот, я принес одежду из шкур, как у дикарей, чтобы вам не пришлось делать ее самим.

Фем передал мне тугой сверток.

— Знаете, я решил не прощаться как обычно. Я не буду назойлив и плаксив сегодня. Удачи вам, ребята, уходите, когда будете готовы, а за меня не беспокойтесь.

Фем подошел к каждому из нас, крепко обнял и ушел прочь. Я еще долго смотрел в дверной проем нашей комнаты, в темноту пещеры, скрывшей старика. После разрушения Кромена моя душа очерствела, но этот человек вернул мне часть теплоты, которую я потерял. И теперь мне стало сложнее его покинуть, чем в прошлый раз. А дело было в том, что я понял, почему он не стал прощаться с нами. Раньше, пусть и сотни лет, пусть и в одиночестве, Фем всегда знал, что на далеком острове живет его друг. К нему можно попасть в любой момент, за ним можно незримо наблюдать. И это уже не то одиночество, которое жестоко и бескомпромиссно терзает заблудших или отверженных. То было одиночество добровольное. Воля Фема не могла побороть его чувства, страх, которые не давали вырвать Грогара из лап совершенно иного одиночества. Мерзкого, ужасного, кошмарного одиночества, на мой взгляд. Для Фема всегда горел огонек надежды на то, что Гро одумается, вернется, ну или сам Фем наберется, наконец, смелости и решится на дерзкий поступок. Одиночество Грогара же было во власти безумия, терзаний и круговорота мыслей, не дающих ему вырваться из плена. И вот для Фема скоро наступит пора более страшного одиночества. Мы отправимся туда, где скорее всего умрем, и тогда старик останется совсем один. У него больше не будет огонька надежды, он лишится всего. Если у нас не получится, Фем предпочтет смерть. Он не станет дальше жить на этом острове, он не станет искать себе новую семью, он просто погибнет. Может быть, старик еще не думал об этом. Мне кажется, он не слишком любит думать о таких вещах, но он точно это чувствует.

Я повернул голову и встретил холодный взгляд Грогара. Этот взгляд пронизывает насквозь, вызывая чувство стыдливой наготы, дрожь, трепет. Быть может, мое воображение лишь дорисовывает излишнее величие могучему магистру, но я не могу отделаться от ощущения, что он читает меня, словно камень памяти. Видит мой страх, слабость, видит все мои недостатки, а положительных качеств не замечает. Потому что их нет. Все мои неудачи говорят лишь о том, что я не способен защитить ни себя, ни других. Под тяжелым взором магистра, даже моя нелепая и безрассудная миссия начинает казаться выдумкой бедной Ниры. Она верила, что я остановлю разрушение Кромена, смогу победить Грогара, но я бы никогда не смог остановить его. А настоящий враг оказался совсем другим, еще более злым и попросту неуязвимым. Я всегда верил в то, что Нира знает все, что она самая мудрая и сильная. Ее уверенность в моей скрытой силе подпитывала и меня тоже, но теперь я вижу, что есть Грогар, который сильнее. Вижу, что Нира ошибалась во многом, а может, ошиблась и во мне…

— Теперь можем отправляться, — внезапно заговорил Гро, — надеюсь, ты хорошо отдохнул, потому что там, куда мы отправимся, новый день только начинается, а нам предстоит долгая дорога. Не забудь прихватить с собой шкуры! — он захохотал и встал из-за стола. Как только я взял сверток из шкур, Грогар взмахнул рукой. В глазах потемнело, а через мгновение, когда я смог видеть, мы были уже на просторах Тропоса.

Глава 13

Как только мы оказались в нужном месте, я сразу же оценил обстановку в хин. У меня это получается быстрее, чем у Грогара, потому он разрешил мне аккуратно осматриваться, время от времени. Тропос — самый жаркий, засушливый и в целом неприятный континент Тертуса. В его центре находится огромная пустыня, которую я называю «Экзонской», потому что она образовалась как раз на месте древнего города после катастрофы, но распространилась далеко за его пределы. На западе вдоль меридиана тянется длинная горная цепь, которая отделяет сухую и не очень благоприятную часть континента от западных лесов, в которых живут дикие племена. Именно здесь серокожие устроили свой «питомник».

Мы переместились в лесостепи к востоку от горной цепи, на юге континента. Крупный город серокожих находится совсем рядом, а отряды раболовов часто промышляют в его окрестностях. Потому мы и решили начать отсюда. Нам повезло, потому что в получасе пути от нас оказалась кочующая семья, вот к ней-то мы и решили прибиться. Чтобы получить побольше информации, я некоторое время понаблюдал за дикарями.

Семья из десяти человек занималась охотой и собирательством. Старшим был мужчина — глава семейства, уже пожилой и опытный охотник лет сорока пяти. С ним были две его жены, две дочери и сыновья. Самым младшим было лет пять-восемь, не больше. Я дождался, когда они остановятся на отдых, чтобы с ними можно было наладить контакт. Ждать пришлось долго. Они шли весь день через сухую степь, попутно собирая коренья и злаки. Путь они держали к ближайшему крупному лесному массиву, чтобы развести огонь и заночевать, так что спешили, чтобы успеть до темноты. К вечеру они достигли своей цели и начали обустраивать ночлег. В это время мы с Грогаром переместились достаточно близко, но так, чтобы люди не услышали шум, и вышли к их лагерю. Мы были еще достаточно далеко, когда два старших брата заметили нас, даже несмотря на то, что уже смеркалось, а из травы поднимался прохладный вечерний туман. Дикари были одеты в оленьи и волчьи шкуры, грязные, вонючие и поношенные. Они с отцом тут же схватили копья и начали незаметно нас окружать и двигались так быстро и бесшумно, что я не смог бы их заметить без хин, по крайней мере заметить раньше, чем слишком поздно. Высокая трава и редкие кустарники хорошо скрывали опытных охотников. Мы не стали препятствовать им в обороне лагеря. Грогар остановился первым и поднял руки. Острие копья тут же коснулось его горла:

— Кто такие? Что вам нужно? — прозвучал быстрый голос старшего. Его речь была отрывистой, слова выговаривал не правильно.

— Мы не желаем зла. Меня зовут Тос, а это мой сын Хомик, мы хотели обогреться у вашего огня, у нас есть еда, вот.

Грогар достал из поясного мешка горсть сушеных ягод, которые ему подбросил Фем, и протянул незнакомцу. Тот взял, попробовал и тут же выплюнул и все выбросил в сторону.

— Я таких ягод не знаю! Вы что, задумали меня отравить!? — заорал хозяин положения.

— Вовсе нет, — спокойно возразил Грогар, — мы идем издалека, с северных земель, там я насушил этих ягод, а ты только что выбросил все, что у нас оставалось.

— Живете на одних только ягодах? Ты смеешься надо мной!? Вы чистые, ваши шкуры чистые, невозможно долго идти и не запачкаться! — орал дикарь, все сильнее нажимая копьем на Грогара. Я заметил, как он слегка зашевелил пальцами на правой руке, но не придал этому особого значения. В тот момент меня больше волновал кричащий на нас человек.

— Не только на ягодах, но это последнее, что оставалось, — защищался Гро. Я уж было подумал, что наш план здесь не сработает и придется искать других дикарей, еще дальше от города, а значит, нам придется еще дольше потом идти к нему, как вдруг послышался женский крик. Дикари быстро переглянулись, старший кивком отправил сыновей разбираться, а сам попытался резануть Грогара своим копьем. Конечно, его атака провалилась: Гро поймал копье резким движением руки и вырвал его у противника. Тот выхватил из-под своих шкур грубый, но острый каменный нож и бросился в атаку, издав при этом громкий крик. Грогар перехватил его, схватил за руку и крепко сжал у кисти, другой рукой он поднял врага за шею над землей. Дикарь вскрикнул и выпустил оружие, которое упало в траву. Он схватил обеими руками десницу Грогара, но освободиться не мог и беспомощно махал ногами в воздухе.

— Ты победил, победил, — прохрипел человек в шкурах, — не убивай меня, не убивай! Мы будем под тобой, под тобой, не убивай… — Дикарь потерял преимущество, и его храбрость и ярость исчезли без следа.

— Я не собираюсь никого убивать, — Громко проговорил Грогар, приблизив лицо дикаря к своему, — Я только хотел обогреться у вашего костра и переночевать. А теперь мне придется помогать тебе защищать родичей, потому что я не желаю вам зла.

Гро отпустил дикаря и молча направился в сторону лагеря, разбитого у самой кромки леса. Оттуда слышались женские и детские крики, была какая-то суета. Я воспользовался моментом и схватил Грогара за руку.

— «Это мой сын Хомик», — прошипел я, — Какой еще Хомик? Ты бы еще хомяком меня прозвал.

Я отпустил его, а Гро лишь молча развел руками.

Мы побежали на свет костра, и через сотню шагов я уже мог видеть происходящее. Наблюдая за Гро и дикарем, я не пользовался хин и не знал, что на лагерь напала стая крупных степных волков. Шесть или семь животных были разъярены. Трое терзали женщину, рвали шкуры, в которые она была одета. Братья пытались защитить ее и кололи волков копьями, но они будто не чувствовали ран. Когда я наконец-то использовал хин, то увидел их состояние — волки были очень напуганы, что и вызвало такую агрессию — похоже, что они напали защищаясь. Грогар ускорился и побежал так быстро, что я сильно от него отстал. Он ворвался в волчий клубок, схватил сразу двух волков за задние ноги и сильно ударил их разом о ближайшее крепкое дерево. Звери взвыли от боли и убежали прочь, один из волков при этом сильно захромал. Братья закололи копьями третьего волка, а остальные бросились бежать. Через несколько минут они были уже далеко. Они теперь точно не вернутся. Гро хотел подойти к израненной женщине, но братья тут же преградили ему дорогу и уперли копья в его широкую грудь.

— Стойте, не трогайте! Я ему обещал, — раздался голос старшего. Он только что подоспел и упал на колени, тяжело дыша. — Он не убил меня, а значит, теперь он вожак, — устало добавил дикарь. Братья переглянулись и опустили копья. Гро подошел к женщине. Волки хватали ее за ноги и тащили в разные стороны, а еще один сильно порвал шкуры и бок женщины. На вид ей около сорока лет, но жизнь дикарей сильно состарила ее лицо, так что точный возраст назвать сложно. Гро оторвал несколько длинных полосок от ее шкур и перевязал ноги женщины. Раны на боку оказались неглубокими, но сильно кровоточили. Гро закрыл поврежденный участок остатками шкур, которые были на месте раны. Его руки стали неестественно холодными, и он приложил их к раненой женщине. Она с ужасом посмотрела на Грогара, что-то забормотала и тут же потеряла сознание. Ее кровотечение остановилось, а Гро поднял обмякшее тело и перенес на одно из лож, которое дикари успели подготовить перед атакой волков. Остальные члены семьи застыли на месте и молча смотрели на действия магистра. И только после того, как он уложил женщину, послышались встревоженные голоса. Оказалось, что самого юного дикаря нигде нет. А через двадцать минут его нашли мертвым в траве неподалеку от лагеря. Один из волков быстро догнал пятилетнего мальчика и сломал ему шею. Так получилось, что тело нашел восьмилетний брат погибшего и очень сильно испугался. Он плакал, кричал и все время повторял что небесные волки забрали его брата. Женщины этой кочевой семьи тоже плакали и безуспешно пытались мальчика успокоить. Мы с Гро отошли в сторону и наблюдали за происходящим. Все пошло совсем не по плану, я был в полной растерянности, мне было жутко и мерзко, а Грогар лишь хмурился и молчал.

Ближе к утру мальчишка забылся в беспокойном сне, обильно напоенный отваром из красноперой травы. Семья оплакивала потерю, но недолго. Им нужно было быстро похоронить младшего, чтобы снова тронуться в путь. Я этого не понимал, но что мне оставалось делать? У них такие порядки… Старший выбрал место под старым дубом и вырыл небольшую яму у его корней. Семья простилась с погибшим и приступила к сворачиванию лагеря. На коре дерева старший нацарапал круг, перечеркнутый посередине — символ луны и Солнца.

Рано утром семья снова тронулась в путь. Старший нес на себе мальчика, потому что травы очень сильно за него взялись, и он никак не мог прийти в себя. Лишь один из братьев подошел к Грогару и поблагодарил за оказанную помощь, подарив браслет из когтей. Тот ничего не ответил, только нахмурился еще сильнее.

Говор дикарей был очень странным. Им тяжело связывать слова, а произношение многих из них сильно изменилось. Они общались очень коротко, обрывочно. Все, что они говорили, относилось только к добыче пищи, сооружению лагеря, шитью шкур, выживанию в лесах, степях и прериях — ничего лишнего. Мы с Гро почти не разговаривали, но редкие наши переговоры притягивали взгляды дикарей — им было непривычно слышать такое общение. Считается, что именно Создатели обучили человека речи, дали язык. И тысячи лет назад все говорили одинаково, но теперь все меняется, голос Творцов больше не звучит в головах людей, и они забывают и изменяют тот язык, на котором им должно разговаривать. Мало того, эти люди даже не знают тех, кто их породил. Если в моем племени осталась хотя бы легенда, похожая на настоящую историю сотворения мира, то наши спутники совсем ничего об этом не знают. У каждого из них, кроме самого молодого члена племени, на шее болтается кабаний клык. На мой вопрос об этом украшении мне ответили, что это символ их рода-племени, потому что происходят они от Великого Кабана, который был настолько силен и свиреп, что не боялся никого.

Однажды стая волков решила поохотиться на этого зверя, но в момент атаки они не смогли с ним совладать и были почти все разорваны. А одну волчицу он даже возлюбил как свинью. В результате она родила людей — основателей племени Великого Кабана. С тех пор это племя живет в прериях и лесах этих краев, а когда приходит время, охотник должен в одиночку победить кабана, после чего он становится взрослым. Клык убитого кабана он носит на себе, а второй должен отдать своей жене. Вот такая история, но это еще не все. Как-то раз в лесах племя Кабана встретило другое племя. Его члены носили на груди волчьи клыки, и им очень не понравилось, что на некоторых охотниках из племени Кабана были надеты волчьи шкуры. Не трудно догадаться, что встреченное «кабанами» племя называло себя племенем Волка, а точнее — Белого Волка. Началась потасовка, пролилась кровь. Тогда вожак племени Кабанов вызвал вожака Волков на поединок, чтобы раз и навсегда решить спор в бою на смерть. Они сразились, и «кабан» победил. Племя Волка чтило традиции и договоры, старший сын вожака начал было уводить своих прочь, но «кабаны» проявили себя еще раз. Вожак победившего племени начал насмехаться и издеваться над побежденными. Он рассказал им об удивительном происхождении своего рода, что вызвало бурю негодования у «волков». Новый вожак стерпел все обиды, потому что «волки» обещали уйти, ведь они проиграли. Но ещё он пообещал отомстить и вырезать всех «кабанов» до единого. С тех пор у племени Великого Кабана появились заклятые враги. «Волки» — умелые и хитрые охотники. Они используют тактику и луки, в то время как «кабаны» полагаются лишь на грубую силу, копья и ножи. В результате набегов и рейдов «волков» численность племени Кабана сократилась в два раза всего за один год. Этим убийцам будто делать больше нечего, и они постоянно преследуют своих обидчиков. На этом месте рассказа я незаметно обратился к хин и осмотрел окрестности. В нескольких часах пути от нас я обнаружил двух охотников с волчьими клыками на груди. Они осторожно шли по следам «кабанов», но их было всего двое. «Кабаны» же считали, что их преследует целое племя. Именно поэтому они очень спешили и были такими агрессивными. Признаться, выслушав эту нелепую историю, я встал на сторону «волков». Но месть их была уж слишком жестокой. Впрочем, я не должен вмешиваться в дела дикарей, меня вообще здесь быть не должно. Единственное, что меня должно тревожить — это два отряда раболовов, которые находятся в полутора-двух днях пути, но мы движемся так, что не сможем с ними пересечься, а значит, придется идти с «кабанами» еще какое-то время.

Так и получилось. Два долгих и суматошных дня мы бродили по прериям и пятнам небольших лесов. Грогар отказался от звания вожака, так что племя по-прежнему водил Старший Кабан. Люди жили в постоянной тревоге, что на них нападут «волки», мало ели и мало отдыхали. Сильнее всего меня беспокоил самый младший, который нашел мертвого брата. Он все время твердил, что все умрут, что «небесные волки» приходили и придут снова. Месть племени Белого Волка свершится, и ничто их не остановит. Мальчик постоянно плакал и не хотел есть без того скудную пищу дикарей. Следующей по очереди была его раненая мать. Ей нужен отдых, чтобы ее раны могли нормально затянуться, но постоянная гонка и недостаток пищи ухудшали ее состояние. Перевязать раны нечем, так что женщина постоянно прикладывала к ранам пучки травы и листьев. В итоге ей стало хуже, в кровь попала инфекция, у женщины поднялась температура, и вскоре ее пришлось нести. Грогар вызвался помочь и нес ее на себе почти все время. Ему это не составило особого труда.

На второй день пути, когда племя к нам немного привыкло, я решил поговорить с мальчишкой. Он шел в середине нашей колонны, я догнал его и пошел рядом.

— Ну что, как ты себя чувствуешь? — не зная, как лучше начать разговор, спросил я.

— Хорошо, — бодро ответил мальчик.

— Ты уже не страшишься «небесных волков»?

— Я бояться волков, бояться смерти, как все. Но «Небесные Волки» бояться сами. От этого они еще страшно сильнее.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Волки пришли по небу. Я видеть, как они прилетать. Они боялись летать, извиваться, как змея, скулить. Им больно, но они все равно летать, чтобы убить нас. Это проклятье «Белах Волков». Только они заставить волк летать. И Большой Кабан не помогать нам. Кабан — еда волка, волк сильнее. Мой отец зря убивать вожак волка, у них сила колдовство, а у нас только копье и нож.

Сперва я решил, что мальчик до сих пор находится в плену своих страшных фантазий, связанных с ночным нападением хищников. Но тут я кое-что вспомнил, и холод побежал по моей спине. Я вспомнил, как Грогар шевельнул пальцами на руке, когда разговаривал с главарем «Кабанов». Он вполне мог почувствовать стаю волков и перенести ее по воздуху в лагерь дикарей, чтобы потом втереться в доверие. Но как ему хватило духу сделать такое? Волки были в ярости, если бы они были просто напуганы, то убежали бы, не причинив никому вреда, но они напали и были кровожадны. Здоровые животные не ведут себя так, но признаков бешенства или иной болезни на трупах волков не было. А опытный магистр мог не только перенести целую стаю, но и умышленно их разозлить. У меня в голове не укладывалось, что мудрый и сильный магистр мог так поступить.

Когда мы остановились на привал, я подошел к Грогару. Он уложил женщину в приготовленное место, а сам прилег в стороне, прислонившись спиной к дереву. Приблизившись, я посмотрел ему в глаза. Он не обращал на меня внимание некоторое время, а я все смотрел и думал, как нужно правильно сказать, что он поступил ужасно и недостойно. Было множество способов заслужить доверие племени, можно было найти другое. Мы хотим как можно скорее попасть в Смарг, но это не значит, что ради достижения цели нужно жертвовать невинными людьми. Вдруг он поднял на меня глаза. Он тоже смотрел мне в лицо некоторое время, а потом отвернулся. Конечно, он понял, что со мной что-то не так, он понял, что я догадался, и меня кольнуло внутри. Я внезапно осознал, что не могу ничего сказать этому человеку, потому что не имею на это право. Не знаю, осознает ли это сам Грогар, но я не могу вновь ввергнуть его в безумие и отрешенность своими упреками. Нельзя позволить вырваться его отчаянию при помощи моих глупых слов, а метких и мудрых мне все равно не придумать, не найти. На вид он крепок и силен, но что если эта крепость держится на тонкой соломинке, и я могу нечаянно ее сломать?

— Ну что, как она? — спросил я, кивнув в сторону женщины.

— Слабеет, у нее жар. Пока еще не понятно, насколько это серьезно, но она может умереть, — угрюмо ответил Гро.

— Несчастья случаются, — тихо сказал я. Больше добавить мне было нечего, и я ушел. Некоторое время я думал, правильно ли поступил, поговорив с другом, и решил, что все-таки правильно.

Конечно, он раскаивается, ему тяжело. Он не знал, что так получится. Не удивительно, что, когда долго живешь в одиночестве, можешь позабыть о некоторых обычных вещах, понятных большинству людей. Например, стая разъяренных волков может убить… Теперь мы с Грогаром связаны, и его вина стала нашей общей — ведь я не могу его бросить, осудить или наказать. Быть может, наша цель действительно стоит жертв, вот только жить с этими жертвами будет тяжелее, чем даже принести в жертву самого себя. Я ведь уже знаю, что это довольно легко.

Вечером второго дня я решил поговорить с больной женщиной. Мне было очень жаль ее, она казалась такой доброй и хорошей, дети ее очень любили и пытались помочь чем угодно, но их знаний хватало только на чистую воду и листья лечебных растений. Уже были видны звезды, когда я пришел к ее травяному ложу.

— Добрый вечер, надеюсь, тебе немного лучше сегодня? — спросил я, скрипя зубами, потому что мне бы хотелось разговаривать с «кабанами» так, как это делают они. Но их наречие кажется мне глупым, и совсем не ясно, каким образом они понимают, в каком случае и как нужно произносить слова, чтобы это было правильно. А еще я как никто другой знал о настоящем состоянии женщины.

— Ночь хорошая сегодня будет, сладкий запах. Подойди, дитя, — попросила женщина усталым голосом. Я подсел к ней поближе

— Ты очень сильный охотник. Столько идти, а усталости нет на лице, ничего не есть все время.

— Я уже привык мало есть, — отмахнулся я.

— Да, еды мало добывать. Лето закончится, придетосень. Лето жаркий этот год, осень плохой будет, а зима холодный. Коро повести нас в леса, что за горами. Если не дойти, умрем все мы. А мне хорошо умереть здесь, чтобы твой отец не тратил свой силу на меня. Тогда все дойти быстрее.

Она немного закашлялась. Ее слова очень расстроили меня. Я тоже жил в племени всю свою жизнь, видел несчастные случаи и смерть, но совсем не так, как здесь. Жить тут намного хуже, чем в нашем лесу — слишком мало еды, слишком жарко летом и холодно зимой, мало воды, много хищников, и от них совсем негде укрыться.

— Ничего, он очень сильный, ему не сложно, — успокоил я женщину, — надеюсь, я тоже стану таким, когда окрепну.

— Нет, ты не станешь таким, — почему-то возразила она, — ты совсем другой. Она протянула руку и коснулась моего лица:

— А это лицо вовсе не твое, это лицо другой человек.

Ее слова сильно меня удивили, мне стало не по себе, но в то же время она как будто видела больше без хин, безо всяких знаний — просто видела правду и все.

— Ложись со мной, побудь, мой сын, немного, я спою тебе наш песня для ночи. Ты же хочешь немного, чтобы мать быть у тебя, я вижу.

Мне стало немного неловко и одновременно тепло, уютно. Без каких-либо хитростей и приемов она проникла в мою душу легко и непринужденно. Мне захотелось лечь рядом и, смотря на звезды, слушать как она поет.

Я проснулся от громкого крика, когда было еще темно. Я вскочил и увидел стонущего человека, пытающегося подняться на ноги у крупного дерева. Из-за темноты я не мог четко все различить и воспользовался хин. Это оказался лазутчик из племени Белого Волка. У него было сломано несколько ребер, спина перенесла очень сильный удар — видимо, об дерево. Человек был ошарашен и очень удивлен тем, что с ним произошло. В десяти шагах был второй лазутчик. Он держал в руке окровавленный каменный нож и угрожающе выплясывал вокруг идущего на него Грогара, попутно делая выпады и отскакивая назад. Гро не стал использовать ничего, кроме грубой силы. Он поймал нападавшего и сильным ударом кулака проломил ему голову. Вокруг лежали мертвые тела членов племени Великого Кабана — им всем перерезали горло, всем до единого. Уцелела только певшая мне женщина, имя которой я до сих пор так и не узнал. Я подскочил к Грогару:

— Гро, что произошло? — шепотом спросил я.

— Эти охотники напали, когда все спали. Похоже, что наш охранник заснул сам или к нему подкрались незаметно. В итоге всем перерезали горло. Месть «Волков» свершилась.

— Не до конца, — возразил я, — женщина еще жива.

— Значит, есть небольшая отсрочка, — добавил Гро и обошел лагерь в поисках деталей. — Похоже, они пришли с юга. Один перерезал горло спящему сторожу, а другой обошел лагерь, нашел вождя и тихо убил его. Они искусные убийцы, умеют все делать тихо и быстро, вырезали всех так, что никто даже не пошевелился, не пикнул. Хотя люди выбились из сил и очень устали. Наверное, это тоже одна из хитростей «волков».

— А что же ты ничего не заметил? — Удивился я.

— Меня здесь не было. Когда все уснули, я ушел к реке, чтобы немного подумать, побыть одному… Я отвлекся, а когда почувствовал странные перемещения по лагерю, было уже поздно. Прости, я сильно разозлился, кажется, мне стоит заняться самоконтролем.

По-моему, я знаю, где берет начало его злость. С другой стороны, стало понятно, что «волки» догнали и убили бы всех в любом случае. Ошибка Грогара все равно непростительна, но воспринимается она уже не так тяжело. Грогар не стал церемониться и просто накрыл землей сразу весь лагерь, на века сохранив страшное ночное событие в том виде, в котором все закончилось.

Теперь племени Великого Кабана больше нет. Мы с Гро уже ничего не могли сделать для женщины, используя силы магистров, а ей стало много хуже. Она была в постоянном бреду и в сознание почти не приходила. Оставлять ее было нельзя, так что нам пришлось заботиться о ней. Мы пришли к реке и обустроили небольшой лагерь. Соорудили ей хорошую постель, постоянно промывали раны чистой водой. Гро собирал нужные травы, делал отвары и припарки для лечения ран, уничтожения вредных микроорганизмов.

Женщина оказалась очень сильной. Лечение Гро помогло, она начала поправляться и через пять дней пришла в себя. Мы не могли долго скрывать правду об участи ее племени, пришлось все рассказать. К нашему удивлению, ее горе оказалось весьма небольшим. Сначала она сильно расстроилась, около часа рыдала, но потом успокоилась, и на ее лице будто не осталось и тени былой скорби. Мне не с чем сравнивать, у меня есть только личный опыт потери близких людей. Но поведение Моры — так ее зовут — вызвало у меня большое уважение. Дух этой женщины был многократно сильнее моего, это точно. Утерев слезы и немного отдышавшись, она спросила лишь одно — что с ней будет дальше. Я совсем не думал об этом, пока она болела — слишком переживал о том, выживет ли она, а вот Грогар был озабочен и этим вопросом.

— Понимаешь, мы держим путь в очень опасное место и не можем взять тебя с собой. Ты скоро поправишься достаточно, чтобы мы могли расстаться. Когда ты будешь готова, я дам тебе специальный отвар. Ты уснешь, а когда проснешься, то окажешься в любом месте, какое только вспомнишь.

— Ты шаман? Дать мне колдовское зелье? — настороженно спросила Мора.

— Да, я шаман, — немного промедлив, ответил Грогар.

— Я понимать тебя, шаман. Пусть так быть, но мне идти не знать куда. Друзья есть в лесах далеко. Племя Ворона, Племя Осенних Белок тоже хороший друг, но они все далеко быть. Не знать, куда лететь я. — Женщина растерянно посмотрела на нас.

— Я же сказал, ты сможешь оказаться в любом месте. Назови реку, озеро или лес, где бывают твои друзья. А найти их — это моя проблема.

— Хорошо, шаман. Я сказать тебе все. Мы будем договор. — Женщина говорила довольно тихо, ей было еще далеко до выздоровления, но самое страшное уже позади. Еще через день она начала пытаться ходить, силы быстро возвращались. Мора объяснила Грогару, куда ее лучше всего доставить. Скорее всего, он задумал телепортировать ее к друзьям, опоив сонным зельем перед этим. Потому после ее ломаных разъяснений он отправился искать нужных людей и указанные места.

Глава 14

Пока Грогар отсутствовал, я следил за ближайшим к нам отрядом раболовов в хин. Как назло, они двигались в нашу сторону. А еще недалеко охотились на оленя местные дикари и тоже быстро приближались. Среди раболовов был один, очень важный. Я никак не мог понять, обладает ли он силами магистров или нет, но рисковать нельзя. Когда Гро вернулся, охотники уже были пойманы и размещены в клетках. Главаря раболовов зовут Крокул. Похоже, что он имеет высокое положение среди своих, потому что вел себя очень высокомерно и все его слушались. Еще он довольно хитер, проследил за охотой дикарей и отметил достоинства и недостатки каждого пойманного. Но не только он наблюдал за охотой — мне тоже было интересно.

Шестеро человек с луками загнали крупного подраненного оленя в западню и были готовы его прикончить, как вдруг зверь вырвался и, сбив людей с ног, помчался прочь. И он непременно ускользнул бы, если бы не крепкий бородатый мужчина, который успел схватить оленя за задние ноги и удержать, а молодой проворный юноша подскочил и перерезал беглецу горло. Олень снова вырвался, но теперь ему не уйти далеко. Крокул сразу же отметил этих двоих и велел отряду захватить людей, да и оленя в придачу. Вооруженные парализующими копьями, они быстро пленили не ждущих опасности охотников. Их поставили на колени в полукольцо, и Крокул выступил перед ними.

— Меня зовут Крокул, и теперь я ваш хозяин. Вы будете называть меня только «хозяин» или «господин». Мои люди станут относиться к вам так, как вы заслужите. Если будете хорошо себя вести, получите еду и воду. И в ваших интересах экономить силы, путь неблизкий. Конечно, это касается в большей степени тех, кто пойдет пешком.

Один из охотников хотел что-то выкрикнуть, но тут же получил древком копья по лицу.

— Вот о чем я говорю. Ты, выскочка, будешь двигаться рядом с клеткой, а не в ней. Ведите себя тихо, и все будет хорошо. Заковать их!

Крокул повернулся и пошел к обозу, который сейчас стоит в трех километрах от места происшествия. С ним отправились трое, а остальные приспешники начали заковывать охотников в металлические наручи, как вдруг бородатый мужчина окликнул хозяина.

— Господин! — Крокул остановился и обернулся, его люди занесли копья над дерзким бородачом, — я хочу попросить лишь об одном — не разделяйте меня с сыном. И кивком головы указал на юношу рядом с собой. Копьеносцы ждали ответа.

— Ты мне сразу понравился, бородатый. И умный, как я погляжу. Учитесь у него, а я исполню некоторые ваши просьбы. — Крокул очень любил, когда его слушаются и называют господином, потому он ушел к обозу в немного приподнятом настроении, а бородач смотрел ему вслед со странной улыбкой на лице.

В это время вернулся Грогар. Его возвращение было особенно шумным, потому что он переместился прямо в иссушенный кустарник, который сильным вихрем разметало и разнесло по всей округе. Так как разведчики Крокула постоянно рассредоточены в нескольких сотнях шагов от его каравана, то не удивительно, что кто-то из них услышал шум. Они быстро нас нашли и установили слежку. Один отправился доложить главному, а я поспешил рассказать о новостях Грогару.

— Что за невезение? — злился Гро, — битый час искал этих обезьян в лесах за хребтом, никого не нашел, потерял кучу времени, начал нервничать и не рассчитал с возвращением. А тут уже гости! Надеюсь, они не заподозрили меня…

— Думаю, нет, — поспешил успокоить я друга, — разведчики — обычные люди, точно не знают о фире. А вот главный вызывает сомнения.

— Серокожий?

— Нет, но важный, ведет себя так, будто правитель какой, или очень сильный, его слушаются. Не нравится он мне.

— Если он не серокожий, значит, не умеет ничего, — уверенно заявил Гро. — Они не станут делить свое могущество с другими, это точно. Но все равно ведем себя тихо, пусть схватят нас.

— А как же Мора? Что будем с ней делать? — забеспокоился я. Гро замолчал, серьезно посмотрел на меня. Потом вздохнул и положил руку мне на плечо:

— Ее придется оставить, вернее, они оставят ее, я уверен. Она больна и уже немолода. Раболовы не будут занимать клетки бесполезными людьми.

Я снова разозлился на Гро. На этот раз я понимал, что другого выхода нет, но мне казалось, что он мог бы что-то придумать, но просто не хотел этого делать.

— Но мы не можем ее оставить! Она же пропадет! — начал повышать голос я, на что Грогар подошел ближе и ответил шепотом:

— Тише, Илан, нас уже слушают, причем и Мора тоже.

Я повернул голову и увидел спокойное, но изможденное недугом лицо женщины. Ни страха, ни отчаяния на этом лице не было видно, только усталость и безразличие. Я бросил гневный взгляд на Грогара и пошел к Море. Взял ее под руку и пошел на юго-запад, туда, где расположен город серокожих. Мора молча последовала за мной. Гро догнал нас и взял женщину под другую руку. Я понимал, что это наша последняя прогулка с ней. У нас снова не получилось то, что мы задумали, и я ничего не мог с этим поделать. Плохо продуманные действия и условия, которые мы сами себе создали, привели нас сюда, заставили допустить еще одну смерть. Выходит, что мне повезло жить в Тиматак, где люди, по крайней мере на моем веку, не знали таких страданий и лишений, а в других местах это абсолютно нормально. Женщина, которую я веду сейчас, лишилась семьи, детей, а скоро лишится нас. Возможно, она даже умрет, и вероятность этого высока. Но она идет вперед тихо и спокойно. Мора все понимает и принимает жизнь такой, какая она есть — жестокую, дикую и бессмысленную жизнь дикаря. А я так не могу. Я не знаю почему, но мне хочется сопротивляться, бороться с неотвратимостью. И чем она сильнее, тем больше я начинаю бунтовать. Но неотвратимость не зря так называется, это что-то неизбежное. Это нельзя победить, исправить, а мне не хочется сдаваться. Но я мирюсь в итоге и от этого боль становится невыносимой. Слеза побежала по моей щеке, я чувствую приближение врагов. Мы медленно шли молча около получаса, пока нас внезапно не окружили охотники на людей. Сопротивляться не было никакого смысла, мы сдались без разговоров и драки, что немного удивило раболовов. Нас привели к каравану, показали Крокулу, одели в цепи и приковали к клеткам. Мору осмотрели, потом зачем-то оглушили ударом по голове и оставили лежать на поляне.

Идти пришлось пешком, а нашими соседями были уже знакомые охотники — отец и сын. Старший все время с любопытством посматривал то на меня, то на Грогара. Он видел, как нас привели, что произошло с Морой. Вскоре он не выдержал и подполз к нам поближе:

— Что, не повезло вам, да? — прошептал бородатый охотник. — Но постарайтесь отречься от ран на душе, это убережет ваши жизни.

Мы не сговариваясь проигнорировали бородача.

— Не хотите говорить? А зря, я мог бы помочь, я тоже прошел через подобное.

— Ты потерял жену? — спросил я.

— Да, она упала с обрыва, когда мы перебирались через ущелье. Ей повезло больше, чем вашей, ведь она умерла мгновенно, но вам не стоит думать об этом, горе не даст вам долго жить там, куда нас везут.

— А тебе разве известно, куда нас везут? — подал голос Гро.

— Да, я слышал об этих охотниках на людей. Потому и кочевал все дальше от их земель, но не успел уйти достаточно далеко. Они разоряют племена и увозят людей. Говорят, их заставляют работать или драться. И по мне, так лучше биться, чем камни таскать.

— А как по мне, так ты готовился туда попасть и разузнал все, если не врешь, конечно.

— Ладно, твоя правда, — согласился собеседник. — Как-то раз набрели мы на каменоломню. Это такое место, где камень добывают, чтобы строить, — потом расскажу. Там люди работали, и я с ними познакомился. Они мне рассказали про города, в которых есть все, что захочешь, только надо либо много работать, либо сражаться. А я и подумал, сражаться я умею, мне даже нравится это. Попытаю счастье в город попасть, а прийти туда просто так нельзя — убить могут. А если поймают вот эти. — Бородач махнул головой в сторону раболовов и немного запнулся. Наверное, подумал, что зря все выкладывает, — если эти поймают, то в город сами приведут. Глупость, но такие правила. Когда жена умерла, мы решили, что теперь точно в город надо идти и начали искать этих.

Он снова показал на наших сопровождающих.

— Эй, Солт, ползи сюда.

Из пятерых сидящих в клетке людей один парнишка подскочил к бородатому.

— Вот, это мой сын — Солт. А меня зовут Готфен.

— Ну, здрав будь, Готфен и сын Солт. Меня зовут Тос, а моего сына Лепто. Я нахмурился и посмотрел на Грогара — опять он мне придумал странную кличку — потом бросил взгляд на других пленников, но ничего не сказал. Надо теперь постараться не забыть, как меня зовут.

До вечера мы шли молча. Новые знакомые мирно спали в своей клетке, а я все наблюдал за караваном, осматривал окрестности. Я использовал хин с осторожностью, стараясь не привлекать лишнего внимания, но вскоре понял, что ни один из сопровождающих не обладает знаниями о фире. Когда я совсем осмелел, то даже стал немного подшучивать над нашими охранниками: гремел железяками в клетках, воровал оружие и выбрасывал его прочь, за что растерях наказывали старшие. Один из охранников все время меня злил. Его звали Келв, он вел себя как животное. Постоянно теребил и пинал пленников, отбирал у них еду и воду. Больше всего доставалось Солту. Келв все время его донимал, даже несколько раз колол копьем и сильно поранил. Готфен ничего не мог сделать и велел сыну все терпеть и пытаться не допускать обидчика близко. В свою очередь Келв видел беспокойство отца и страх сына, ему стало еще больше нравиться докучать этим двоим. Даже другие охранники просили его не издеваться над пленниками, но он не слушал. Он уже давно состоял в этом отряде и имел некоторую власть, должность. Неопрятный и грязный, он очень плохо говорил, даже хуже дикарей. Заросший и бородатый, с красным лицом и плохой обветренной кожей, он был похож на старика, но ему точно не больше сорока лет. Ближе к вечеру Келв совсем обнаглел, начал колоть Солта сильнее, у парнишки пошла кровь. Готфен схватил его копье, чтобы защитить сына, но охранник включил парализующий электрический механизм и оглушил защитника. Готфен упал без чувств, лишь его конечности немного дергались. Солт взревел от страха, а Келв был в полном восторге от происходящего. Он еще пару раз уколол копьем беззащитного мужчину. Я увидел, как по полу потекла кровь, и уже не смог выносить происходящего, в отличии от Гро. Мы приближались к быстрой реке и перешли ее по деревянному мосту. Выгадав момент, я сбросил Келва в мутный поток, и его унесло течением за минуту. Я видел его удивленное лицо, когда неведомая сила сковала его позвоночник, причиняя сильную боль, но, не давая выдавить ни звука и швырнула в воды реки. Никто из охранников и разведчиков этого не заметил, а пленники не стали ничего говорить, только удивленно переглянулись между собой. Пропажу Келва обнаружили лишь через пару часов, когда караван остановился на ночлег. Гро не мог выдать нас, потому не начал громко сердиться, или еще каким-либо образом вести себя странно, только недовольно качал головой, изредка встречаясь со мной взглядом. Когда Готфен пришел в себя, то оказалось, что у него довольно глубокая рана в животе, а у Солта сильно оцарапаны ноги. На привале их раны обработали, нас накормили, велели отдыхать. Те, кто был в клетках, так в них и расположились, но к нам отнеслись добрее — ведь мы все время шли пешком. Поэтому нас отвязали от телеги и приковали к дереву на длинную цепь, но позволили спать на хорошем ложе из шкур животных, набитых мягкой тканевой материей. Долгая дорога нисколько нас не утомила, ведь мы использовали фиру вместо собственных сил во время перехода, но прилечь и хорошенько вытянуться на мягком ложе всегда приятно. Гро, похоже, сразу уснул. А я некоторое время исследовал наш лагерь в хин, а потом с огромным любопытством изучил парализующие копья охранников. Они имеют металлическую сердцевину и деревянное покрытие. Электрическую основу составляю два искусственных камня — желтый и синий. Желтый камень — источник электричества и сам по себе не опасен, в его решетке множество магнитных ловушек, которые ловят свободные электроны отовсюду: из воздуха, окружающего пространства и материалов, но они не работают, пока желтый камень не соприкоснется с синим. Синий камень активирует ловушки и упорядоченное движение большого количества электронов из желтого камня по металлическому медному сердечнику через катушки и перемычки к кончику копья. На древке копья есть специальные изолированные места, за которые нужно держаться, и там есть кнопки, нажимая которые, охранники высвобождают силы желтых камней наружу. Там же есть переключатели, с помощью которых можно повышать и понижать силу тока. Мне показалось, что если все выставить на максимум, то таким копьем можно оглушить даже большого медведя или быка. Копья охранников — самые сложные устройства, которые я видел до сих пор. Разобравшись в их устройстве, я был так доволен, что покинув хин, быстро и крепко уснул.

***

Огромная прозрачная сфера в черной пустоте. Она бесцветна и сияет во тьме серебристым светом, словно лунное озеро. Вдруг она распалась на множество таких же сфер, только маленьких. Я лечу к одной из них, подлетаю очень близко, и она точно так же распадается. Повторяю последнее действие все быстрее и быстрее, пока все вокруг не превращается в бесформенное месиво, и лишь сфера, к которой я лечу в очередной раз, остается на месте, не меняя очертаний. Я понимаю, что в этом великом множестве сфер, каждая происходит из предыдущей, но перед глазами складывается картинка, будто каждая новая сфера — одна и та же, только она постепенно меняется. Из прозрачной становится темной, плотной, потом покрывается ледяной коркой. Лед тает, остается земля и вода — теперь это первобытная планета. Она начинает цвести и покрываться зеленью. Мне удается приблизиться к ее поверхности, и я уже забыл, что эта планета состоит из множества сложных картинок, застывших во времени, но стремительно сменяющих друг друга. Теперь я вижу, как простые растения сменяются более сложными, как деревья становятся выше и крепче, появляются травы и заполняют собою все, где не смогли жить деревья. Я лечу вдоль берега моря и поворачиваю в дельту реки. Мир вокруг прекрасен и подвижен, ничто не стоит на месте, все меняется и развивается. Вдруг из реки на берег выбрасывается рыба. Она тоже в постоянном изменении и, будто трепещущий лист на сильном ветру, непрестанно дергается и мерцает. Плавники ее становятся больше и сильнее, голова обретает иную форму, вытягивается, чешуя становится более матовой и сухой. Рыба становится амфибией, а потом ящером. Ящер тоже начинает быстро изменяться, становиться то больше, то меньше, бежать на четырех ногах, потом на двух, потом снова на четырех. В конце концов он уменьшается, покрывается шерстью и становится обезьянкой. Она начинает расти, терять шерсть, вставать на две ноги и выпрямляться. В последний миг она превращается в человека и закрывает лицо рукой. В этот самый миг все останавливается, движение и развитие прекращается. Я тоже больше не могу двигаться, как бы я ни старался. Без движения мне становится дурно, я начинаю задыхаться, но все равно не могу пошевелиться. Когда сил терпеть удушье больше не остается, я вырываюсь с воплем из этого странного пространства и вновь оказываюсь в черной пустоте. Все исчезло, никаких сфер больше нет, а человек так и не смог открыть глаза, которые сам себе закрыл ладонью.

***

Проснулся я от того, что кто-то сильно стукнул меня по ноге. Было раннее утро, солнце уже готовилось показаться из-за горизонта. Но открыв глаза, сперва я увидел встревоженное лицо Грогара.

— Ты что творишь? Совсем сдурел? — Едва сдерживая эмоции, спросил Гро.

— Что, что случилось? — спросонья недоумевал я.

— Ты чуть тут ураган не устроил, у меня едва хватило сил сдержать твое буйство, — переведя дух, ответил Гро, — ты во сне начал тревожить окружающие предметы. Сначала небольшие, вроде кружек или ложек, потом все больше. В конце даже телеги начали трещать и приподниматься, деревья ходуном ходили вокруг. Я вижу, что ты спишь, думал, вычислил нас Рогдо, не знал, что делать. А потом смотрю, а ты немного начал парить в воздухе, чуть приподнялся над ложем. Тут-то я и понял, что ты это устроил. Сначала стал на место предметы возвращать, телегу опустил, а ты ее на куски начал разрывать. Я пытаюсь удержать, а не могу, ты сразу за тысячи частей тянешь, я чувствую точки опоры твои, а схватить все не успеваю. Вот и пришлось разбудить тебя. Охранники вроде спят еще, если кто и заметил, так это пленники, но им все равно невдомек. Вроде обошлось, но так больше не делай, слышишь?

Гро схватил меня за плечи и посмотрел в глаза. Я знал, что мог сделать нечто подобное, но в данную секунду не ощущал никакого напряжения, сопутствующего столь сильному всплеску фиры в моем организме, я был свеж, чист и хорошо выспался, хотя еще не до конца проснулся.

— Да, хорошо, вот только, я не помню, чтобы что-то делал сейчас…

— Ты это, точно ты. Все прекратилось, стоило тебе проснуться, — убедил меня Грогар.

— Ладно, тогда это не очень хорошо, ведь я совсем себя не контролировал.

— Может, тебе что-то приснилось? Кошмар или страх какой?

— Нет, ничего такого. Наоборот, все хорошо. Не помню, чтобы что-то снилось. Я хорошо выспался и отдохнул. Вот и все, — Грогар недоверчиво посмотрел на меня и отвернулся к своей цепи. И тут я увидел, что она была порвана. Иначе он не смог бы дотянуться до меня и разбудить. Магистр незаметно привел цепь в порядок и лег на свое место. Через час люди начали просыпаться, а произошедшего вроде бы никто не заметил.

Сегодня мы с Гро, то есть Тосом, ехали в клетке, а двух других пленников заставили идти пешком — начальник посчитал меня через чур хилым. Без движения мне стало еще скучнее. Унылый пейзаж сухих лесостепей и небольших холмов с низкой желтой травой оказывал на меня такое удручающее воздействие, что хотелось сбежать из этой повозки в нормальный темный и густой лес, погулять там и вернуться обратно. Но так сделать я не мог. Переходить в хин я пока что тоже опасался — вдруг опять что-нибудь приключится. Изредка я замечал степного зайца или волка. Дикая живность всегда привлекала мое внимание, пробуждала воображение. Ведь эти звери живут здесь сами по себе, без домов и племени, в вечном поиске пищи, временного убежища. Они живут так испокон веков, нисколько не боясь этого, не пытаясь что-либо изменить. Это делает их красивыми и сильными. Поэтому люди восхищаются ими, создают племена кабанов и волков…

Интересно, есть ли фира в диких животных? Наверное, есть, она же во всем, просто люди умеют ее использовать. Я взглянул на свою ладонь. Если я захочу, в ней загорится пламя. Я прочувствую, как фира сконцентрируется в руке, побежит по венам и застынет в ладони, потому что я так пожелаю. Потом она найдет нужные поры и выйдет наружу, превращаясь в синее пламя. Я уже давно выяснил, что фира всегда точно знает, что и как нужно делать, чтобы получилось так, как хочет ее временный хозяин. Она появится там, где я задумал пламя, и сама станет им. А если нужно поднять тяжесть или усилить мышцы, она станет опорой и силой одновременно. Но что же такое друны? Это они источники фиры? Или ее преемники? Друны и фира точно связаны, но как… От скуки я задумался и отвлекся. Я ничего не видел вокруг, а слился со своим разумом и воображением, пытаясь понять связь между друнами и фирой. Но внезапное чувство тревоги вернуло меня к реальности. Я сразу же посмотрел на Грогара — он спал. Похоже, ему тоже было очень скучно, и потому он все время спал, казалось, даже на ходу. Я опустил глаза и увидел причину своего беспокойства. Руки мои полыхали синим пламенем, и все в клетке и идущие за ней завороженно смотрели на этот огонь. Никто не издал ни звука, они просто смотрели. От испуга я тихо вскрикнул. Это разбудило Грогара, и он дернулся от неожиданности. Вся клетка затрещала от его резкого движения. Мы встретились взглядами, и я впервые увидел растерянность в глазах наставника. Я сжал кулаки, и пламя рассеялось, не оставив ни тепла, ни дыма. Почему-то все вокруг молчали, охваченные странным оцепенением. Я лег на пол и до привала больше ни с кем не разговаривал. Скучно больше не было.

На этот раз на ночлег мы остановились в крупном поселке под названием Лот. Старшим здесь служил один из рабов серокожих, который получил свободу и высокое положение — об этом шептались разведчики. А когда я его увидел своими глазами, то понял, как он эту свободу получил. Пожилой человек лет шестидесяти пяти, весь обмотанный яркой синей тканью, вышел встречать караван. С ним было несколько охранников. Ткань равномерно покрывала его тело, хотя это был один длинный кусок материи. Голыми оставались руки и ноги, вернее, рука и нога. Другой пары конечностей у этого человека не было, а вместо них были деревянные части. Похоже, он был бойцом на арене.

— Приветствую тебя, Крокул, старый друг! — воскликнул человек и ловко запрыгнул на первую телегу в обозе, на которой восседал Крокул. Он говорил громко и четко, а собеседник так же чеканно ему отвечал:

— Привет и тебе, Жало!

— Ты всегда будешь дразнить меня этой ареновской кличкой?

— Не знаю, мне кажется, это твое настоящее имя, — серьезно ответил Крокул. — А то, что ты там себе выдумал, — жалкая попытка скрыть славное прошлое.

— Ха, может, ты и прав! — засмеялся Жало. — Что, привез пополнение? Камни долбить или на арену пойдет кто?

— Думаю, претенденты есть, — ответил Крокул, — сейчас остановимся, и я тебе покажу, — Жало вновь засмеялся и приобнял друга за плечо.

Мы въехали в поселок, огражденный деревянным частоколом. Дома здесь глиняные, покрыты сухим камышом. По сути весь поселок принадлежит Жалу. Все жители — его слуги. Уклад в поселке отдаленно напомнил мне Кроменский. Кто-то пасет скот, другие сеют зерно и лен, есть охотники и рыболовы. Только все они не свободны и все, что они делают, приносит пользу одному лишь хозяину. За это он кормит и поит своих слуг, позволяет им шить одежду для себя из материалов, которые они же и получают. Самое главное, что такой уклад устраивает слуг, они выглядят счастливыми и прекрасно живут в поселке. В диких лесах есть похожие племена. Они отличаются от других глупыми вождями, которые стремятся забрать большую часть добычи, чувствуя себя от этого очень сильными и властными. Им потом приходилось выбрасывать испортившееся мясо или другую еду, но они не замечали этого абсурда, главное — все забрать себе и спрятать в логове. Я видел подобное еще мальчиком, когда ходил с охотниками в дальние леса за рекой. Такой вождь был старым другом одного из наших следопытов, и мы гостили у него несколько дней. То было очень скучное и голодное время для меня. Но здесь все по-другому. Наверное, Жало хороший хозяин. Вокруг чисто, люди улыбаются и машут нашему обозу, с интересом разглядывают пленников, здороваются с хозяином.

Мы остановились недалеко от центра, охранники разрешили нам выйти из клеток и сесть рядом, а Крокул показывал добычу своему другу:

— Эти точно в каменоломню, эти тоже, а эти на кухню сгодятся, — показывал и рассказывал Крокул.

— А где же бойцы? Ты же говорил, что есть бойцы?! — возбужденно вопрошал Жало. Его совсем не интересовали другие рабы.

— Сейчас, погоди. Они в последних клетках. — Крокул указал на кого-то в группе перед нами, а потом подошел и к нам.

— Вот, отец и сын. Точно принесут прибыль! — Воскликнул Крокул, указывая кивком на Готфена и Солта. Я видел, как они охотились — хитрые, ловкие, да еще родичи. В Смарге их точно оценят.

— Вдруг он увидел повязку на животе Готфена.

— А это еще что?! Вы его били? — удивился Крокул.

— Нет, это недоразумение! — ответил испуганный охранник, — его Келви мучил, мы говорили ему, а он не слушал. А потом он пропал, сбежал, наверное.

— Что?! Почему я узнаю об этом только теперь!? — вскричал Крокул, брызгая слюной от гнева.

— Но, господин, только Келви докладывал вам обо всем, нам вы не велели…

— О, Солнце и Мурана, какие же вы глупцы. Келв работал со мной много лет, куда он мог сбежать?! Зачем!? Я знаю, ему нравилось здесь, он, наверное, сгинул в лесу, попал в капкан дикарям, а вы даже не заметили!

Охранник опустил голову и ничего не отвечал, а Жало все переводил взгляд с Крокула на Грогара и обратно, не решаясь задать терзающий его вопрос. Он обратил внимание на могучее сложение моего наставника, но ситуация не позволила ему поинтересоваться о нем — Крокул был слишком расстроен.

— Ладно, пойдем выпьем чего-нибудь, — сменил тему Жало. — Мы давно не виделись, не нужно омрачать встречу плохими новостями. Выпьем по кружечке, поговорим. Может, твой друг еще догонит нас.

Крокул немного успокоился и пошел в большой дом хозяина, а охранники начали раздавать еду и готовиться к ночлегу.

Сегодня все сторонились меня. Никто не смел ни заговорить, ни потревожить. Люди из поселка приходили посмотреть на нас, но ничего особенного не произошло. Грогар вызвал у селян тихий восторг. Еще никто из них не видел такого «дикаря». Удивительно, что Крокул не оценил его так же высоко.

Я все не мог дождаться серьезного разговора с наставником, все никак не получалось. Это ожидание камнем на душе тяжелело уже несколько дней. И вот, когда поселок и другие пленники затихли, Гро стукнул меня по ноге и шепотом начал ругать:

— Парень, это совсем не смешно. Наш замысел уже почти лопнул, а может быть, и вовсе провалился. Ты хоть осознаешь, что ты наделал?

— Я не специально, я не смог это контролировать. В первый раз я спал, а во второй — даже не знаю. Задумался, и как-то само вышло. Прости меня…

— Я говорю это не потому, что злюсь, а потому, что хочу тебя понять, — немного подумав, сказал Грогар. — Ты ведь не дурак, сам все понимаешь, но все равно делаешь. О, Создатель, ты ведь еще дитя, о чем я только думал… Да, ты силен, я видел это, но нет ничего удивительного в том, что ты еще не можешь со всем справиться. Я… Я не злюсь на тебя, хочу, чтобы ты знал это. Мы оба начали наше путешествие неправильно. Я думал, что хороший план — залог успеха, но не всегда все идет по плану. Знаешь, у нас все получится, я уверен. Мне кажется, Создатели ведут нас, и все будет правильно, все кончится хорошо.

Я совсем не ожидал таких слов от Грогара. В последнее время я начал его сильно недолюбливать. Он показал себя как холодный и бездушный человек. Но я позабыл, что ему пришлось вынести, через что пройти, а вот он помнит мой путь и уважает его. Похоже, нам обоим еще нужно много времени, чтобы научиться быть людьми.

— Спасибо за эти слова. Я думал, что полностью утратил твое доверие, но ты удивил меня. Я буду стараться, обещаю.

— Я знаю это, ты всегда стараешься. Это было видно с самого начала. Я очень долго думал над тем, что в тебе увидела Нира, и знаешь, что? Мне надоело копаться, и я просто поверил ей. Мне надоело верить в то, что я и так знаю, и я решил впервые просто поверить. Это такое приятное ощущение — верить. Оно успокаивает, ослепляет, притупляет боль. Знай, я пойду за тобой, потому что я верю тебе и разделяю веру Ниры.

Грогар взял меня за руку и крепко сжал ее:

— Будь самим собой, и все получится.

— Спасибо за все, Грогар. Ты мне сейчас очень помог.

Слова наставника вызвали у меня бурю эмоций, даже слезы подступили к глазам:

— Я эту веру, о которой ты говоришь, утратил в тот момент, когда Нира погибла. Мне хотелось верить в то, что я особенный, я пытался поверить, но мне было сложно это. Ведь так думать неправильно.

— Ты о чем? — не совсем понял Гро.

— Ну, думать, что ты особенный, избранный для великого поступка. Это значит, что ты сильнее и лучше других, а это вовсе не так.

— Мне кажется, ты неправильно толкуешь слова Ниры. Ты избран не для себя и не собой. Ты избран кем-то другим и на это совсем не влияет то, как ты себе это представляешь и как ощущаешь. В том-то и дело, что нельзя брать эту привилегию на вооружение, гордиться ею или как-то воодушевляться. Нужно забыть об этом и оставаться самим собой, только тогда ты сможешь сохранить свое качество. А если избранность отравит тебя, то со временем ты перестанешь быть особенным, а просто станешь кем-то другим.

Грогар посмотрел на меня некоторое время, но ответить мне было нечего. Потому он вернулся на свое ложе и лег спать. А я некоторое время обдумывал его слова. Удивительно, как он смог так их подобрать, чтобы правильно и понятно все объяснить. Ведь он прав, мысль о том, что ты в чем-то лучше других, отравляет. Какое-то время это было со мной. И пусть она придавала мне силы, я усерднее учился и практиковался, но в итоге я действительно мог возгордиться. А значит, мог решить, что мое мнение, воля могут быть превыше, чем у других. И тогда я бы стал похож на Рогдо и его приспешников. Или еще хуже, я бы стал как те магистры и жрицы из Кромена. Разрушение города не позволило этому чувству вырасти. Его сменили гнев, ярость. Они стали питать меня, и теперь настало время вновь стать собой, стать Джоджо. Или нет, теперь я — Илан.

На следующий день нас подняли поздно. Крокул сильно напился пива со своим другом, и его похмелье продлило наш отдых. Но в полдень мы уже выступили. Нас снова приковали к телеге, и пришлось идти за ней еще целый день. А потом мы войдём в город Рдол. Насколько я помню, там есть большие портальные врата, которые могут привести нас сразу в столицу. Ну а пока мы вновь пробираемся через жаркую и пустую лесостепь Тропоса. На этот раз никаких происшествий не было. Мои соседи по клетке были настолько поражены видом синего пламени в руках, что посчитали меня могучим шаманом. А в этих краях не принято обижать таких людей. Все помалкивали и старались на меня не смотреть. Никто даже не шептался по поводу этого случая, так что я совсем успокоился.

К концу дня на горизонте показался город. Там достаточно много жителей, отчего над городом клубился темный дым. Это дымились костры и трубы горнов. Я не выдержал и быстренько все осмотрел.

Люди здесь кроме дерева и угля в качестве топлива используют нефть, потому дым над городом темный, а воздух едкий и неприятный. Здесь очень грязно, люди выглядят больными и хилыми. Ни одного серокожего здесь нет, хотя есть центральная твердыня и один очень большой и необычный дом. Это точно жилище управляющего, но он скорее всего не хочет здесь жить. Оставив вместо себя высокопоставленного раба, он, наверное, отправился в столицу к «сородичам». Твердыня очень похожа на аналогичную в Смарге, но гораздо меньше и сделана не из базальта, а из прессованного и плотного песка гранита и глины. Дома и постройки здесь тоже из глины, но все они черные от сажи. Рдол — черный город. В этих краях мало лесов, но вокруг города их нет совсем, потому что все было вырублено. Похоже, древесина здесь высоко ценится. Город стоит на реке, а немного ниже по течению ее берега превращаются в обширное болото. В этих болотах есть множество выходов и родников нефти, с помощью которой люди города обеспечивают себе тепло и производят различные товары. Здесь мало скота и полей из- за плохого климата и близости болот. Я даже не понял сначала, зачем здесь построили город, но потом все встало на свои места. Здесь, в дали от столицы, один из серокожих основал свою лабораторию. Я нашел сеть пещер под городом и большой тоннель, который вел в холмы, что стоят здесь неподалеку. Там находится основная часть лаборатории с клетками, оборудованием и инструментами. Сейчас там никого нет, так что понять назначение инструментов мне не удалось, но все они были странными и даже жуткими. Острые ножи, сверла, спирали, жгуты и прочие металлические инструменты не вызывали никаких положительных эмоций. А следы засохшей крови повсюду подтвердили мои опасения. Похоже, именно здесь были созданы кроксы, а тот таинственный человек, который их привел тогда — и есть хозяин Рдола и лаборатории. Я поспешил вернуться в себя, и меня чуть не стошнило. Гро заметил, что мне нехорошо, но я жестом тут же дал понять, что ему не стоит беспокоиться.

Через пару часов мы вошли в город. Уже темнело, так что горожане нас быстро накормили и выдали кожаные свертки — походные постели. Мне было очень неприятно находиться здесь. Очень не хотелось, чтобы серокожий вернулся, не хотелось видеть его, а тем более случайно оказаться в его власти. Уснул я довольно быстро, но спал очень беспокойно, все время ворочался и просыпался.

Утром мы быстро собрались и отправились в дорогу. Оказалось, что ночью караванщики пополнили припасы и даже оставили часть пленников здесь вместе с одной из телег. Так что караван стал поменьше, и двигаться мы могли немного быстрее. Ох, не завидую я тем, кто остался. Как же хорошо, что меня минула эта участь. Тем временем мы подошли к порталу. Крокула встретил один из местных, они коротко переговорили, и «господин» вернулся на свое место. Рдолец подошел к одной из створ портала, и я заметил там что-то вроде ниш или пазов. Сейчас в нише стоит камень желто-оранжевого цвета, и пелена портального пространства тоже была окрашена в этот цвет. Но привратник вытащил этот камень, пелена врат тут же исчезла, остались только гладко отшлифованные дуги полукруглых створ из каменного сплава агата, опала и нефрита. Этот сплав выглядел очень красиво, переливаясь радужными бликами и создавая эффект полупрозрачной оболочки — будто основа врат более плотная и темная, покрыта студенистым полупрозрачным образованием, хотя на самом деле состав врат был равномерным, а потемнение ближе к центру является лишь оптической иллюзией. Цвет створ невозможно точно передать, потому что он меняется в зависимости от освещения, но преобладают почти черные, серые и темно-зеленые тона. Привратник открыл рядом с нишей небольшую дверцу и извлек потертый деревянный сундучок. Немного пошарив в нем, он достал несколько камней, среди которых были камни золотого, зеленого, синего и других цветов. Еще немного поковырявшись, человек нашел то, что нужно. Это был камень небесно-голубого цвета. Когда он оказался в своей нише, врата вновь заработали, и пространство между дугами наполнилось голубоватой прозрачной дымкой. Привратник сделал знак рукой, и кони потащили телеги через ворота, поочередно исчезая в голубом тумане. Я удивился тому, что кони спокойно шли во врата и совсем не боялись. Наверное, им уже не раз доводилось путешествовать таким образом. А вот мне было страшновато. Сегодня мы снова ехали в клетке, и отсутствие малейшего контроля собственного передвижения вызывали у меня беспокойство. Будь я на своих ногах, я мог бы войти медленнее или быстрее, чтобы прочувствовать изменения, ощутить перенос молекул тела в пространстве. Но когда дымчатый край врат приблизился к нашей клетке, телега проехала слишком быстро. Встретившись с голубоватым туманом, я непроизвольно зажмурился, ощутил небольшой холодок, а когда открыл глаза, то был уже совсем в другом месте.

Сейчас мы переместились в окрестности Торога, небольшой поселок под названием Галгут, расположенный в паре часов ходьбы севернее большого города. Быть может это для защиты, хотя, скорее всего, такие порталы предназначены для рабов и прислуги. Когда я изучал Коваран, то в Смарге и других городах тоже видел порталы, но они поменьше и предназначены только для высокопоставленных серокожих. У них были особые ключи, которые позволяют им перемещаться в любые порталы прямо из столицы. А для обычных жителей империи предусмотрены разноцветные камни, открывающие врата только в одну конкретную сторону.

Пока я обмозговывал новую информацию, мы двигались дальше. Деревья в лесах изменились в сторону преобладания хвойных пород, здесь холодно, всюду лежит белый снег, а Солнце оказалось немного ниже. Мы сейчас в северном полушарии, потому на улице не конец лета, как было на юге, а конец зимы. Холодный северный ветер безраздельно властвует над здешними лесами и полями от северных морей до высокой горной цепи, берущей свое начало у океана далеко на западе. За горами уже значительно теплее, но здесь климат почти такой же суровый как на Гетлосе. Сегодня безоблачно, светит яркое солнце, от чего белый снег глаза, да так, что их почти невозможно открыть. Нам раздали накидки, которые хранились в ящиках под клетками, чтобы защититься от холода.

Через три часа пути караван прибыл к укрепленным вратам Торога. Город был огорожен высокими бревенчатыми стенами, в которых местами видны обломанные стрелы с каменными наконечниками. Похоже, местные жители не в ладах с серокожими. Странно, что могучие повелители неискореняют проблему. На стенах прогуливается стража в кожаной броне и меховых шлемах, за спиной колчаны со стрелами.

Наверное Крокул хорошо известен во всей империи. Несколько стражников, вооруженных крепкими дубинами, завидев его, сразу же принялись открывать тяжелые ворота, а потом весело приветствовали раболова как старого знакомого.

Караван шел к центральной площади, а я разглядывал здешние красоты. Прямо над площадью возвышается белая твердыня города. Она очень сочетается с заснеженными лесами и горами вокруг, а состоит из белого кварца и по форме больше походит на гигантское дерево с короткими ветвями. Так как местная природа холодна и неприветлива, дома местных жителей построены лучше и крепче, чем в других городах. Всюду дымят трубы каминов и печей. Дерева здесь в избытке, и большинство построек сделано именно из него, но есть и каменные. Люди ходят в мехах и утепленной кожаной одежде, а во многих дворах видны кучки шкур диких зверей. Домашний скот сейчас в хлевах, в некоторых дворах видны накрытые скирды и стоги сена. В отличии от других мест, где нас провозили, в Тороге люди почти не обращали на нас внимание. Все были заняты делом — носили воду, дрова и хворост, в кузнях и пекарнях кипела работа, слышались деловитые голоса. Многие мои спутники были не готовы к резким переменам, дикари в клетках кутались и жались друг к другу.

Тем временем мы достигли очередной цели. На главной площади, пленников снова перераспределили. Нам ничего не говорят, но я прекрасно знаю, куда отправляют из этого города. Одна часть останется здесь для выполнения всяческих работ, а также в роли подопытных для исследований. Вторая часть отправится в горные пещеры, где добывают отличные камни высокого качества, а третья — самые сильные и крепкие, отправятся в Смарг.

Крокул велел устроить небольшой привал на площади, а сам пошел в таверну. Я поспешил проследить за ним в хин и таким образом узнал о нашей будущей судьбе. Готфен и Солт проявили себя, так что Крокул решил представить их как хороших бойцов и уже начал строить планы по обогащению на ставках, а это новые члены отряда охотников, дополнительные охранники и улучшенное снаряжение. Меня Крокул решил отправить в каменоломню — чтоб силы набирался, а Грогара отдать коварам для исследований. Он сначала хотел его в каменоломню отправить вместе со мной и еще несколькими пленниками, но потом передумал. Работников и так хватает, а вот таких необычных людей, как Тос, было немного. Конечно, Крокул заметил удивительную стать и рост, не свойственные другим дикарям, которые, как бы Гро не сутулился, скрыть было сложно. Рослые, крепкие люди ценились серокожими не только как рабы или бойцы. Они с удовольствием изучали особенных людей, чтобы понять, откуда берутся силы и молодость, а потом старались использовать полученные знания, чтобы продлить собственную жизнь, обрести красоту. Крокул долго колебался, прежде чем решил, что выгоднее будет показать Грогара коварам, за что, в случае успеха, можно получить гораздо большую награду Такое распределение совсем не входило в наши планы, и я поспешил тихонечко доложить о неприятном раскладе напарнику.

— Это плохо, это очень плохо, — заволновался он и начал озираться по сторонам, стараясь быстро что-то придумать. — Так, теперь сиди тихо и наблюдай. Не вмешивайся до самого последнего момента. Если все пойдет крахом, ты поймешь, тогда нам придется бежать. В случае чего, встретимся на вершине вон той горы. — Гро указал пальцем на самый высокий пик в горной цепи, видневшейся далеко на юге.

Он отполз в сторону, разгреб снег и набрал немного камешков из сточной канавы рядом с нашей телегой. Потом он отыскал взглядом самого вспыльчивого охранника, который как раз проходил мимо, и принялся метко в него швырять. Надо сказать, что этот охранник был не только вспыльчивым, но и нахальным, наглым и грубым. Он часто обижал пленников, мог плюнуть в кого-нибудь, просто проходя мимо, или сделать еще что похуже. Звали его вроде Ком, или Хом, не помню точно, и отреагировал он моментально.

— Ты что, совсем спятил?! — злобно и удивленно заорал он, — я тебя сейчас на копье надену, ты, грязь!

Охранник взял обычное копье и быстро пошел к Тосу-Грогару. Было видно, насколько он разозлен, его рассудок оказался затуманен, и единственным его желанием теперь стало принесение обидчику как можно большей боли. Он приблизился и с силой ударил обидчика копьем в живот, но тот поймал древко. Наконечник застыл в нескольких сантиметрах от живота Грогара, но несмотря на все усилия охранника, он так и не сдвинулся с места. Пока охранник дергался и извивался в попытках что-либо сделать, Гро подгадал момент и потянул копье на себя. Незадачливый охранник выпустил его из рук, после чего Грогар сломал копье об колено и бросил обломки в сторону. Я громко засмеялся, увидев, как растерянная гримаса охранника быстро сменилась гримасой ужаса, в то время как он сам стремительно летел в железные объятья моего наставника.

— Ну, что ты теперь скажешь, ничтожество? Кто теперь грязь? — Гро крепко обхватил тело охранника через левое плечо и под правой рукой, ведь именно так ему пришлось ловить прилетевшее к нему тело, а потом начал с силой сдавливать. Послышался мерзкий хруст, и охранник громко застонал, но кричать он уже не мог. Еще трое охранников и один охотник-лучник заметили происходящее и поспешили на помощь.

В это время я увидел, как Крокул вышел из таверны и остановился, внимательно наблюдая за происходящим. Охранники бросились на Грогара, лучник натянул тетиву и начал прицеливаться, немного водя луком то вниз, то вверх, выбирая, куда следует выстрелить — полураздавленный человек закрывал собой почти всю мишень. Гро перехватил стонущего охранника и швырнул в сторону нападавших. Бросок был такой сильный, что повалил сразу троих, но теперь Тос стал открыт для лучника. Он выстрелил, а Тос молниеносным движением поймал стрелу, а потом таким же быстрым движением метнул ее в лучника и пробил ему правое бедро. Таким образом лучник на некоторое время оказался исключен из битвы, но охранники скинули с себя тело товарища и вновь бросились в атаку. На этот раз Гро решил пропустить удар дубиной по голове и упал на колени, словно ошарашенный. Ударивший охранник тут же заскочил ему за спину и принялся душить дубиной, а остальные охранники подбежали и начали охаживать дубинами по торсу, бокам и животу машущего руками наглеца. Но его замешательство было недолгим. Гро изловчился поймать одного из нападавших за руку, быстро подтянул его к себе и схватил за горло. Можно было подумать, что Гро принялся душить его, и, приглядевшись, можно было заметить, что для его стальной хватки шея противника не создает никакого сопротивления. Она, сжалась в руках, подобно снопу сухой травы, изо рта охранника вывалился язык, снова послышался мерзкий хруст. В это время подоспели еще два охранника, но уже с парализующими копьями. Они принялись колоть ими бунтаря, одновременно раня током всех участников драки. Три охранника повалились на землю и начали биться и дергаться на снегу, подобно только что выловленной рыбе, а Гро снова встал на ноги и пошел на обидчиков. Они быстро отступали, используя преимущество длинных копий и продолжали колоть ими и бить током неутомимого врага. Так продолжалось, пока цепь Тоса не натянулась и не остановила его продвижение. Он был прикован только одной левой рукой, так что ему пришлось намотать цепь на предплечье и с силой дернуть за нее. Раздался лязг, который был слышен даже через громкие стрекотания парализующих копий, но цепь выдержала. Тогда Тос собрался с силами и дернул цепь еще сильнее. На этот раз она лопнула, оставив в его руке довольно длинную часть. Но копья делали свое дело, заставляя слабеющего Тоса упасть на колени. В это время подбежали еще охранники и начали сильно бить его дубинами, в том числе и по голове. Я с ужасом наблюдал эту картину, потому что мне становилось непонятно — выдержит ли все это Грогар или же он действительно на грани потери сознания. Все же я сдержался и не предпринял каких-либо действий, подумав, что в случае опасности Гро прибегнет к силам фиры. Когда он упал на землю лицом в снег, все услышали голос Крокула:

— Стойте! Довольно! Остановитесь! — Охранники послушались и отступили. Лишь один продолжал бить парализующим копьем почти бездыханное тело и истошно орать. Это продолжалось до тех пор, пока Крокул не подошел к нему и не отпустил хорошую затрещину.

— Переверните его! — приказал господин, и охранники поспешно перевернули тело. Голова Грогара была в ссадинах, нижняя губа разбита и кровоточила.

— А теперь объясняйте, что здесь произошло, кто это начал и кто виноват? Крокул подбоченился и приготовился слушать доклад охраны. Ки подсказывал мне, что двоих Гро прикончил и еще один может умереть от сильного электрического разряда, прошедшего через его тело от парализующих копий. Единственный, кто мог рассказать правду, был среди мертвецов, так что отвечать пришлось неведающим.

— Ну, это, — растерянно начал наиболее уважаемый охранник, — мы услышали крики и подбежали… А тут этот здоровяк уже Хома заломал и Карата душить начал. Гай-лучник тоже видел.

— Да, — отозвался Гай, — я видел, как Хом подошел к этому дикарю и угрожал ему. Такое часто случалось, он любил «поиграть» с пленниками, но этот, наверное, уж очень разозлился. Меня Хом всегда раздражал, я предупреждал, что этим все кончится, но он не послушал. Вот оно и кончилось.

Гай ухмыльнулся и отошел в сторону. У него здесь особое положение, и убирать тела придется охранникам, а он спокойно отправится по своим делам. Оказалось, очень удобно, что нам попался лучник, недолюбливающий Хома.

— Что ж, ничего уже не поделаешь, сожгите трупы, раненых подлатайте, а этого ко мне, когда очнется. — Крокул резко развернулся и ушел прочь.

Было забавно наблюдать за тем, как охранники боялись выполнять приказ своего начальника, но ослушаться боялись еще больше. Они спорили и чуть не подрались, решая, кто из них поведет зашевелившегося Тоса-Грогара к Крокулу. Они вспомнили все моменты, когда и кто кому помогал, делал одолжение или даже спасал жизнь, но ничто из всего этого не могло повлиять на добровольное решение проблемы. Гро же очнулся, оторвал торс от земли и некоторое время просто смотрел на следы драки и слушал спор охранников. Через пару минут он не выдержал и сам их окликнул:

— Эй, вы! Что вы там ругаетесь!? Уж не хотите ли вы там решить, кто из вас меня прикончит? — Начав разговор первым, Гро немного разрядил обстановку.

— Н-нет, — отозвался один из спорщиков, — нам всего лишь назначено доставить тебя к господину.

— Ну, так чего не доставляете?

— Ты буйный… Мы не хотим, чтобы ты нападал на нас. Мы видели, как ты расправился с теми, нам не справиться с тобой, это ясно. А Крокула не интересует, как мы тебя поведем. Он только отдает приказы, а как их выполнять — только наша забота.

— Оно и видно, — согласился Гро, — я пока тут лежал, вы меня даже не заковали. Это означает, что я могу уйти?

Охранники только теперь обратили внимание, что противник, какого они раньше не знали, сейчас поднимается на ноги, а его цепь так и осталась оторванной. От ужаса они застыли на месте и не могли произнести ни слова.

— Ладно уж, не буду я уходить. Вы что, правда решили, что я смогу отсюда сбежать? Да меня же лучники застрелят, стоит мне только десять шагов в сторону ворот сделать.

Его слова несколько успокоили охрану.

— Тогда что, пойдешь к Крокулу?

— Пойду, раз он того желает.

— Ну, тогда идем. Только цепь нам придется тебе на руки намотать, не положено таким, как ты, без нее по городу ходить.

Гро позволил связать себе руки и отправился вместе с тремя охранниками к Крокулу. А я притворился спящим и перешел в хин, чтобы понаблюдать за их разговором.

Охранники привели пленника к дому, в котором расположился начальник. Он сидел за столом и что-то высчитывал, оставляя странные засечки на небольшой деревянной дощечке, которую всегда носил с собой. Когда послышался стук в дверь и прозвучала громкая просьба охранников войти, Крокул быстро спрятал дощечку и устроился поудобнее на своем стуле, чтобы выглядеть при разговоре как настоящий господин.

— Хозяин, вот ваш человек. Осторожнее с ним, он очень силен…

— А вы мне на что? — немного повысил голос Крокул. — Стойте рядом и не давайте ему дергаться. Ну, а тебе, крепыш, наверное, жить надоело, раз ты решился на убийство моих людей?

Гро окинул взглядом помещение, исподлобья осмотрел сопровождающих и Крокула. После чего спокойно ответил:

— До меня дошли слухи от рабов, что смерти мне все равно не избежать.

— Интересно, откуда такие слухи берутся, — удивился Крокул.

— Берутся, — неоднозначно оборвал Гро, — но я вовсе не собираюсь спокойно здесь умирать. Я подумал и решил сразу сказать, что если мы сейчас не договоримся, то я попытаюсь забрать сына и бежать, попутно убивая и калеча столько твоих людей, сколько смогу.

— Дерзкий тупой дикарь! — резко разозлился Крокул. — Как ты смеешь говорить мне такое в лицо, да еще будучи связанным? Я лично могу зарезать тебя прямо сейчас, и весь твой гонор останется навсегда лежать в какой-нибудь яме неподалеку!

Крокул демонстративно достал крупный нож из наколенных ножен и положил его на стол перед собой. Охранники сильно напряглись от последних слов начальника, потому что знали Гро намного лучше, чем он. Крокул заметил это и разозлился еще больше, но действия пленного его заметно охладили. Лицо его выдало гримасу чрезмерных усилий, мышцы вздулись, а жилы натянулись так, что цепи на его руках порвались и с мелодичным звоном рухнули на пол. Оружие в руках охранников начало трястись, и никто из них не мог предпринять никаких действий, начальник оторопел, и Грогар смог высказать свое предложение:

— Я не враг тебе! — громко сказал он и указал на начальника пальцем, — но могу убить всех вас прямо сейчас. Живым мне потом не уйти, я знаю, но вас четверых я точно заберу с собой. И теперь тебе выбирать: либо мы вместе выйдем отсюда друзьями, либо выйду я один, после чего погибну.

Рука Крокула рефлекторно потянулась к ножу, но брать он его все-таки не стал.

— Ты же понимаешь, что на самом деле выбора мне не оставил? — сказал Крокул.

— Оставил, конечно. Твой выбор зависит лишь от твоей гордости и желания жить, — возразил пленник.

— Хорошо, я выбираю мирный исход. Но чего хочешь ты? Чтобы я тебя отпустил? Но в городе этого сделать не получится. У тебя нет никаких прав, чтобы находиться здесь, тебя никто не знает…

— Я все понимаю, — перебил начальника Гро, — мне не нужна свобода. Я хочу с сыном отправиться туда, куда вы везете еще двоих охотников, в большой город.

— В Смарг? Ты хочешь на арену? — удивился Крокул. — Но зачем тебе это? И сына хочешь туда затащить. Он же погибнет, ты не представляешь, что там происходит, это ужас и смерть!

— Ужаса и смерти я насмотрелся! Ты помнишь, что стало с моей… — Гро запнулся, речь его была уже не наигранной, опасной.

— С твоей женщиной? Прости, мы не могли ее взять, она не выдержала бы перехода. — Старые детали теперь совсем по-новому стали действовать на начальника, он встревожился еще сильнее.

— Я знаю, вы застали нас не в лучшее время, потому мы не сопротивлялись, ничего не делали. Но теперь мы увидели города. Сын хочет посмотреть, пожить здесь и не быть при этом рабом. Я знаю, если хорошо сражаться, то свободу и уважение можно завоевать, и нам это по плечу. Мой сын юн и неопытен, но не сомневайся, у него есть моя сила.

— Что ж, на арене она ему понадобится, — согласился Крокул, но вид его уже стал задумчивым, а сердце и ум переполнились новыми надеждами. К нему пришли два бойца, невероятно сильных, и никто не будет ждать от них чего-то особенного. А Крокул сможет сделать ставку, большую ставку…

— Но это не все, — разбудил Крокула Грогар, — как я и сказал, мы выходим отсюда друзьями. Значит, дальше никаких цепей и клеток. Ехать будем с тобой рядом, ночевать тоже, если мы еще будем останавливаться.

— Хорошо, пусть будет так! — Согласился начальник, и охранники наконец-то смогли выдохнуть. Крокул распорядился обо всем, и через полчаса после драки, с меня сняли цепь.

На следующий день мы отправились в Смарг. В единственной повозке кроме возницы ехал Крокул и мы с Гро, а в клетке были Готфен и Солт, которые очень удивились неожиданным переменам. Они слышали шум, знали о недавнем происшествии, но не видели его. О чем они подумали, я так и не узнал, потому что говорить с нами в пути им больше не пришлось. Как оказалось, Крокул ездит в столицу довольно редко, потому что хорошие бойцы среди пойманных рабов почти не встречаются. В этот раз ему повезло, и он везет целых четыре претендента на всеобщую славу. А слава эта достается с победами, и в Смарге победителей очень любят. В свою очередь Крокул тоже получит свою выгоду в том случае, если мы будем победителями. Бойцов для арены обменивают только ковары и их слуги. Крокул обменяет нас на приглянувшиеся ему вещи, а если мы принесем пользу новым хозяевам, то и в будущем Крокул сможет рассчитывать на благосклонность и привилегии.

Тем временем мы вернулись к порталу и прошли через него. На этот раз мы оказались в небольшом поселке, который находится в нескольких часах пути к западу от столицы. Несмотря на это, шпиль огромной черной башни Рогдо на фоне далеких гор был виден даже отсюда. Местность вновь поменялась: на севере видны высокие горы — та самая горная цепь, которая виднелась на юге от Торога, а леса вокруг дубовые и ясеневые, хвойных деревьев почти нет, воздух значительно теплее. Снега нет и в помине. Охранники забрали у нас теплые накидки и спрятали их. Первый час пути был пройден под скрип колес и не более того. Но при виде приближающейся цели Гро решил начать разговор:

— Мы уже скоро приедем. И что произойдет там, в городе? — Крокул почесал бороду, немного подумал и решил ответить на вопрос:

— Мы приедем в город и сразу же отправимся к распорядителю рынка. По моим расчетам, мы как раз успеваем к началу большого аукциона, проходящего раз в неделю. На него придут одни из самых высокопоставленных жителей и даже ковары.

— Ковары? А кто это?

— Это основатели империи, мой дикий друг.

— Что же такое «империя»?

— Это страна, огромная территория, которая находится во власти коваров. Вообще, весь мир находится в их власти, хотя он слишком велик, чтобы они покрыли его собой. Но это пока.

— Значит, ковары — это самое великое племя на земле? — Гро сделал задумчивое лицо.

— Выходит, что так. Они пришли внезапно и сразу воздвигли град Смарг, за пару дней или часов прямо на глазах моих предков примерно сто двадцать лет назад.

— А откуда же они пришли?

— Это никому не известно. Кто-то говорит, что это боги с небес, кто-то — что из-под земли. Но, судя по их виду, скорее из-под земли.

— Какой же у них вид?

— Это я не смогу описать точно, ты сам их увидишь, если повезет.

— А другие города? Их тоже построили ковары?

— Нет, те, в которых мы побывали, построили обычные люди. Но места для поселков и городов, их назначение — это все контролируют ковары. Отец рассказывал, что сначала они не имели такой обширной земли. После возведения Смарга они набрали себе первых рабов, ловили и приводили людей из окрестных лесов, обучили их ремеслам. И лет сто было так, вокруг Смарга появилось множество сел и деревень, люди занимаются скотоводством и земледелием, живут получше вас, дикарей. А потом ковары придумали эти светящиеся порталы. С ними мы можем мгновенно переходить из города в город. Знаешь, свои первые караваны я водил по дорогам от начала до конца. Путь от Смарга до Торога мог занять больше месяца. А теперь один миг! Я даже не представляю, где находятся другие поселения. Наверное, еще подальше. В общем, как порталы появились, империя расширилась очень быстро, нет предела власти коваров!

— Ничего себе! — воскликнул Грогар. — А сами ковары умеют телепортироваться?

— Ну, император точно умеет, а остальные, наверное, нет, но я не уверен. У нас не принято глазеть на коваров почем зря. За это тебя могут просто убить или отправить куда угодно. Даже меня они могут испепелить за секунду, просто так. И такое иногда происходит, особенно часто, если император спускается.

— Император? Расскажешь про него? — со вздохом поинтересовался Гро.

— Это самый главный, предводитель коваров.

— Вождь, что ли?

— Вроде того. Только этот вождь — бог. Он потерял нормальный облик и превратился в самое ужасное существо на свете. Его сила неизмерима. Говорят, он недавно целый город уничтожил. Где-то далеко ковары нашли большой город, такой, как Смарг, — и полностью его уничтожили. Вернее, это сделал император, один.

— Это император нашел этот город?

— Нет, не думаю. Император почти не покидает свои покои. А вот другие ковары любят иногда полетать.

— Полетать? Они умеют летать? — удивился Грогар.

— Умеют. Причем без крыльев, просто берут и летят. Но это у них получается не так быстро, как на виманах.

— Виманах? Что такое виманы?

— Виманы — это такие обтесанные каменные глыбы с отверстием для камней. Я видел, как ковар вставлял магический камень в виману и очень быстро улетал. Я даже не знаю, с чем сравнить, ну очень быстро. Возница только стегнет лошадь, а вимана уже исчезнет за горизонтом — такая она быстрая.

— А как же седока не сдувает с этой виманы от такой скорости?

— Откуда мне знать? — немного оскорбился Крокул, — думаешь, я вру? Ну ничего, приедем в Смарг, сам все увидишь, если повезет. А если нет, то встретишься с императором, и уж тут тебе точно конец.

— Почему? Он боится дикарей? — хихикнул Грогар.

— Что?! — воскликнул Крокул, — он не боится ничего! Скорее, ты его испугаешься, когда увидишь. Его кожа не имеет постоянной окраски. Издалека она кажется черной, абсолютно черной. Но вблизи видно, что она переливается быстро-быстро всеми цветами: от черного до солнечного. Она то станет чешуей, то панцирем. То вдруг иглами, да шипами покроется. Руки то с когтями, то как палицы, то как ножи острые делаются. А голова то гладкая, то шипастая, глаза горят огнями, рот пламенем жжет. Если он закричит, люди глохнут вокруг, кровь из глаз и ушей хлещет. А ты со своими шутками глупыми только добрых людей раздражаешь.

— Ну прости, я не собирался никого обижать, просто не верю, что такое существо есть на самом деле. И теперь мне очень хочется на него посмотреть, — извинился Гро.

— Опасное желание, — немного успокоившись, ответил Крокул, — нередко император испепеляет случайных прохожих, которых встречает на улицах. Он очень редко покидает свою крепость, но если это случается, все спешат укрыться, а кто не успевает, просто ложится лицом в землю и молит о пощаде, о том, чтобы его не тронули. Нужно, чтобы император не увидел ни капли дерзости, неуважения или отсутствия страха. Ты впечатлил меня своим трюком с цепями. Если это не хитрость и ты действительно так силен, то заслуживаешь уважения и можешь считать себя хоть самым сильным человеком на свете. Но поверь, император сильнее.

— Ладно, ладно. Убедил. Только я не понял: он бог или нет?

— Многие считают, что да. Ковары немного отличаются от людей по своему внешнему виду, а как выглядит император, вообще никто не видел. В отличие от людей, другие ковары совсем не боятся императора. Они скорее семья, нежели слуги — это мне тоже отец рассказывал. Но никто из них не обладает силой, сравнимой с императорской. Без сомнения, они сильнее людей и могут жечь, поднимать тяжелые предметы, не касаясь руками, или исцелять. Но им не тягаться с императором. Жители Смарга не говорят о коварах — они боятся, что их могут услышать. А в других городах вольные люди часто рассуждают о том, кто же такой этот император. И я согласен с теми, кто говорит, что они вовсе не люди, а пришли из другого мира. А император просто их отец или глава семейства. Если он умрет, то передаст свою силу другому ковару и так далее. Так что для нас он все-таки бог. — От последних слов Грогар немного скривился, но тут же задал следующий вопрос:

— Выходит, это он все города построил?

— Нет, города были построены коварами сообща, а поселки и деревни люди сами себе построили. Единственное, что сотворил император — это его черная крепость. Говорят, он ее даже не создавал, а поднял из глубин земли. Когда-то это была крепость самого Создателя, но он ушел, а крепость погрузилась под землю. И только императору хватило сил поднять ее наверх.

— Ну и ну… Крепость самого Создателя, — удивился Гро, — интересно, зачем Создателю была нужна крепость, да еще такая большая?

— Не знаю, — смутился Крокул, — может, чтобы обозначить свои земли и люди издалека видели его, могли прийти. Но это уже не важно. Император убил создателя, и теперь это его крепость.

— Не знал, что Создателя можно убить, — засомневался Гро.

— А где же он тогда? В детстве я слышал множество сказов о том, как Создатель творил, создавал небо и землю, как ему приходилось справляться с вехами, сражаться с ними. Теперь матери рассказывают другие сказки своим детям. В них главный герой — император, которому никто не в силах противостоять.

— С вехами нельзя сражаться, — поправил собеседника Грогар, — вехи — это переход между эпохами, решение проблем, с которыми сталкивался Создатель на своем творческом пути, так что это наоборот — его помощники.

Крокул подозрительно посмотрел на Гро, отчего мне стало не по себе, но через мгновение он расслабился и ответил:

— Вот видишь! В диких племенах еще живы эти сказы, а в городах забываются. Хотя, толку от них все равно никакого.

— Не говори так, — спокойно сказал Грогар, — в них всегда был и будет смысл. И когда все забудут «сказки», тогда мы все потеряем смысл. Если такое случится, то это будет страшное время для всех людей.

— Неужели в племенах все еще считают, что Создатель когда-нибудь вернется? — с улыбкой спросил Крокул.

— Я думаю, что он уже вернулся. — с серьезным видом ответил Гро и посмотрел на меня.

Собеседники замолчали и ехали какое-то время только под скрип колес да монотонный топот копыт. Возница всю дорогу боролся со сном, все время заваливался то на один бок, то на другой и резко вскакивал, хватаясь за вожжи. Похоже, животные уже давно запомнили все дороги и спокойно ходили по ним без участия человека. А зачем Крокулу нужен такой извозчик, мне узнать так и не удалось. Когда мы были почти в предместьях города и начали ощущать его не очень приятный запах, Грогар вновь созрел для нескольких вопросов, в то время как я совсем не желал общаться с долговязым господином:

— Ты говорил, что двадцать лет назад начали появляться порталы. Кто их придумал?

— Откуда мне знать? Ковары не разговаривают с нами. У них есть приближенные и любимчики, которые всегда сыты и в тепле, вот они наверняка знают о всех новостях. А простой люд может только догадываться, да слухи всякие не упускать. Порталы появились и все тут. Кому надо, выдали медальоны. — Крокул достал из-за пазухи медный блестящий медальон со странными отметинами. — Показываешь такой, и привратник пускает тебя в портал. Только меня уже и так все знают, я этот медальон ношу как талисман.

— Понятно. И за двадцать лет городов сильно прибавилось, наверное, из-за порталов-то?

— Не сильно. Больших два всего построили. Зато всякого хлама строительного стало очень много. Рабов везут сотнями на лес, руду, камни, нефть. Большие города Торог и Рдол император вверил коварам. Но они там почти не появляются, все заботы свалили на своих любимых рабов. А остальные поселки и деревни существуют как придется. Где старосту местные выберут, где любимчику или удачливому бойцу землю дадут, а уж как они ею распоряжаются, коварам не интересно. Главное, чтобы вовремя приходили ресурсы. В этом плане старостам из народа часто худо бывает. Их никто не поддерживает, рабов у них нет — они ведь сами как бы рабы. Сорвут поставку — ковары испепелят, остальные нового старосту выберут. Это у них больше наказание, чем честь. Ты на арену захотел, так вот, если станешь любимчиком, получишь фавор — свободу. И тебе такую деревню тоже дадут.

— А сам ты тут с рождения живешь или как мы, из леса?

— Я потомственный коваранин! — с гордостью произнес Крокул. — Мой прадед был первым свидетелем чудес императора и одним из первых присоединился к нему со своим племенем. Дед был фавором, а отец рано умер — я еще мал был, — мне фавор не достался, но про меня не забыли. Я не сгинул в рабах, а стал раболовом. Так что некоторое уважение имею. Многие фаворы знают меня, наверное, даже некоторые ковары знают. А когда вас привезу, может быть, и раболовство заброшу. Если вы меня на арене не подведете, конечно. — Крокул подмигнул нам и на его лице образовалась странная улыбка.

— А когда ты нас на аукцион привезешь, что за это получишь?

— Надеюсь, что смогу выгодно вас обменять. Мне нужно снаряжение получше, нужны новые люди вместо тех, например, которых ты задавил. Если вдруг за тебя разгорится борьба, а, ты уж прости, за сына твоего борьбы точно не будет, то могу понадеяться на дополнительную телегу, клетку и быков. А дальше все от вас зависит. Если у вас все будет хорошо, про меня тоже не забудут. Может, получу часть рациона фаворов — смогу брать еду и некоторые вещи без обмена. Ковары могут дать мне часть людей из своей охраны, а это всегда самые сильные и опытные бойцы.

— А ты можешь сделать меня своим помощником или охранником.

— О, нет, так не получится. Я могу выбирать помощников только из свободных людей и их детей. Из тех, кто заранее готовился стать разведчиком, рабодобытчиком или другим нужным мне человеком. Но ты сможешь получить свободу, побеждая на арене, или тебя заметит какой-нибудь ковар и заберет к себе. Может и коварка забрать, но на эту тему я говорить не хочу, даже представлять этого не желаю. — Грогар громогласно расхохотался при виде покрасневшей физиономии Крокула.

— Да ты, видно, не женат! — раскусил собеседника Гро.

— Не женат. — согласился Крокул. — И это не твое дело, дикарь!

— Да ладно тебе, мы же друзья! — Грогар хлопнул Крокула по плечу. — Как-никак вместе вырвались из лап смерти! — Крокул недовольно посмотрел на Гро.

— Странный ты человек. — Неожиданно сказал он. — Но мне кажется, что хороший. Надеюсь, когда-нибудь ты завоюешь свободу.

— А что конкретно нужно сделать на арене, чтобы ее получить?

— Нужно много побеждать, постоянно побеждать. Еще можно победить один раз, но очень красиво, эффектно и достойно. Как-то раз свободу дали бойцу, который храбро сражался в неравном бою и победил, но потерял руку и ногу. Добивать его не стали, а больше сражаться он не мог. Теперь его носят на носилках собственные слуги.

Беседа с Грогаром сделала Крокула мягким и дружелюбным. Похоже, что он лишь хочет казаться грозным и властным повелителем, а в душе он обычный человек, добрый и может быть даже честный. Сидя рядом с ним на скамье, я только теперь смог хорошо его рассмотреть. На вид ему лет сорок пять, и едва похоже на то, что он на высоком счету у своего начальства, а оно, без сомнения, у него есть. Высокий рост и гордая осанка делают его похожим на важного начальника, господина. Но очень некрасивое лицо и маленькие узкие усики портят это впечатление. Он стремился содержать свои вещи в чистоте и порядке, даже свою странную дощечку с пометками он постоянно протирал и чистил.

Чем сильнее мы приближались к Смаргу, тем неуютнее я себя чувствовал. Разговор Гро и Крокула мне нравился, но впервые за долгое время я ничего не спросил и не сказал. Мне было очень тревожно, преследовало ощущение того, что цель настолько близка, что уже не я, а она начинает думать обо мне. Не знаю, к чему приведет наш план в итоге, но все решится очень скоро.

Глава 15

Смарг действительно был самым большим городом на Тертусе. Когда я его увидел, на меня тут же нахлынула злость от того, что я проглядел его, когда путешествовал по планете в хин. Я был беспечен и радовался новым умениям, не так серьезно относясь к словам наставницы, как следовало. А ведь Нира и Кромен могли бы быть сейчас в целости. Я мог бы увидеть Смарг с очень большого расстояния. Рогдо поднял свою крепость из далеких глубин, в которых он нашел броню. Теперь это черная твердыня из крепчайшего базальта, железа и сверхплотного углерода. Когда она поднималась из недр, то потянула за собой большой пласт осадочных пород, образовав тем самым огромный холм. На склонах этого холма и расположился нынешний Смарг. Ки подсказывает, что башня довольно радиоактивна, но для Рогдо это не является проблемой, а жители города не могут подходить к башне слишком близко, так что это только наша с Грогаром проблема, если вдруг нам придется лезть в твердыню. Вряд ли Рогдо изначально планировал сделать такую естественную защиту, повезло ему.

Центр города окружен мощной стеной из черного обожженного искусственного камня, за ней стоят большие просторные дома коваров, сделанные из камня и дерева, а также жилища некоторых весьма влиятельных прислужников. Наверное, один из этих домов когда-то принадлежал семье Крокула.

Так как мы уже въезжали в город, я быстро выскользнул из хин и услышал рассказ Крокула о его ярусах. Сейчас мы двигались через трущобы хаоров — полурабов. Это люди, пришедшие по своей воле и пожелавшие остаться, но в Смарге и так уже тесно, они там никому не нужны, а прогонять или убивать ковары этих людей не стали. Наверное, потому, что эти люди более всех других верят, что ковары — боги. Здесь грязно и дурно пахнет, дорога едва прослеживается среди нагромождений камней, глины, палок и шкур животных. Они называются кашмаками и в них здесь живут люди. Питаются они отходами из города. Это легче, чем охотиться или искать еду в лесах, хоть и мерзко. Воду они тоже берут из сточных канав города. Бороться с нечистотами эти люди тоже не хотят, поэтому запах трущоб становится запахом почти всего города и слышен очень далеко за его пределами. Если бы район коваров не был так высоко и смрад дотягивался до их жилищ, они наверняка истребили бы всех хаоров.

Затем мы приблизились к первой стене, составленной из мощного частокола. За ней располагался ремесленный ярус города. Здесь живут уже настоящие горожане, которые нужны и которые имеют права. Право на еду, воду, тепло и право иметь детей. В этом ярусе живут все, кто хоть что-то производит: скотоводы, земледельцы, гончары, кузнецы и прочие. На удивление, сразу за воротами запах нечистот почти полностью пропадает. Домики у ремесленников небольшие, но аккуратные, похожи на тот, что был у меня в Кромене. Сразу видна рука хозяев — везде чистота и порядок, люди ходят в чистой одежде, волосы у женщин и мужчин убраны в косы. Все останавливаются и с любопытством нас разглядывают. Некоторые здороваются с Крокулом, но таких немного. Ремесленный ярус мне очень напомнил Кромен.

Готфен и Солт метались в клетке от одного борта к другому, поражаясь большому городу, а мы сидели спокойно и почти безразлично. Можно было подумать, что мы сами горожане, друзья Крокула, только в грязных шкурах. Наверное, кто-то так и подумал…

Далее располагался торговый ярус. Сюда Крокул стремился нас доставить как можно скорее, и он успел. Здесь были всевозможные товары на обмен. Конечно, ковары брали все просто так, но жители других районов обменивали здесь свои товары на необходимое: одежду, еду, животных. Тут находились все таверны и харчевни, люди приходили сюда не только для обмена, но и чтобы отдохнуть, пообщаться.

Мы доехали до одной из площадей с помостом. На нем уже стояли несколько человек — будущих рабов. Крокул выставил нас рядом с ними и привязал к одному из столбов, Готфену и Солту достался другой столб по соседству.

— Ну что, странные люди, ваше желание почти исполнено. Стойте здесь, а я пойду вас оформлю. Я буду вон в том шатре, пока для вас не найдется хозяин. — Крокул указал на бело-голубой шатер из полотна, в котором были лавки и стол. Там уже сидели другие раболовы и весело проводили время за бутылкой веселящего напитка, да по очереди бросали небольшие обработанные кусочки костей. Гро кивнул в знак прощания, а я последовал его примеру. Крокул удалился к своим знакомым за столом, которые хохотали и манили его к себе, суля хорошее времяпрепровождение. Крокул выглядел весьма довольным тем, как складываются его дела.

Вскоре начали приходить знатные люди для возможных приобретений. Они с величавым видом раскланивались друг перед другом, поднимались на помост и осматривали привязанных людей. Производя осмотр, обязательно нужно пощупать крепость рук и ног, осмотреть кожу, зубы и волосы. Они приходили и уходили, лишь один смешно одетый горожанин, будто состоящий из разноцветных лоскутов, обменял пару рабов на несколько коз. Наверное эти люди станут слугами в доме серокожего или его любимчика. Разноцветный человек прошел мимо нас, и я заметил странное клеймо у него на шее. Значит, он тоже раб, который покупает на рынке других рабов для своего хозяина.

И тут случилось нечто, несомненно, особенное для этих мест, потому что людской гомон внезапно стих и все присутствующие начали склоняться или падать на колени. Через минуту рабы смогли увидеть четверых крепких мужчин, несущих носилки с подобием шатра, закрытого воздушными тканями. Носильщики остановились у помоста. Вуали раздвинулись, и из шатра, слегка левитируя, спустился ковар в вышитом узорами светлом блестящем платье с высоким воротником. На голове его был убор, напоминающий конус, с такими же узорами, как на платье. Он спустился на помост и неторопливо ступал меж будущих рабов, бросая беглые взгляды в поисках подходящего, а сопровождающие оставили носилки и пошли следом. В это время все остальные люди на рынке замерли и, склонив головы, не смели издать ни звука. Вдруг что-то привлекло внимание ковара. Он оживился и торопливо пошел в нашу сторону. Сначала он подошел к Готфену и Солту. Он не трогал их руками, а лишь внимательно осматривал в упор, обнюхивал и прислушивался. Потом, бурча что-то под нос, он спешно направился к нам. Гро глянул исподлобья на него и тут же упал на колени и склонился: наверное, он узнал этого ковара и не хотел давать рассмотреть себя. Я поспешил сделать то же самое, но не успел, потому что меня уже разглядывали в упор мутные глаза. Я испугался и как парализованный смотрел в них. Сердце мое наполнилось страхом.

— Я чувствую… Чувствую странное в тебе, юный человек. Нечто тонкое и давно позабытое. — Опомнившись, я смог разглядеть лицо ковара. Серая морщинистая кожа, глаза белесые и мутные, как у слепого, редкие бесцветные волосы выглядывают из-под колпака, нос впалый и едва выступает над лицом. — Взгляни в мои глаза, что ты видишь в них? — Ковар снял свой колпак, и оказалось, что его редкие волосы довольно длинные и прячутся где-то под платьем. Я замешкался и не знал, что сказать. Один из охранников ковара ударил меня кулаком в спину.

— Говори, когда к тебе обращается достопочтенный Тагон! — Удар оказался очень болезненным, и я припал на одно колено от боли. Тагон же легонько взмахнул рукой и нанесший удар охранник резко отступил назад, как будто он тоже получил удар.

— Не нужно быть таким резким, Сатах, юноша впервые в цивилизованном мире и не умеет себя вести, ведь так? — Тагон не сводил с меня своих страшных глаз. Я вмиг позабыл все, что планировал делать и говорить при встрече с коваром. Потому сказал, как есть:

— Я не знаю, что ответить тебе, человек с серой кожей. — Ковар несколько смутился.

— Прошу, зови меня мастер Тагон. Откуда ты прибыл, юноша?

— Мы с отцом кочевали в леса через лесостепные пустоши. Нам не нужно племя, мы сами по себе…

— А где твоя мать? — перебил меня серокожий.

— Она… Ее не взяли охотники, она была ранена, и мне не известно, что с ней теперь сталось.

— Кем она была?

— Что? — не понял я. Такого вопроса от серокожего я совсем не ждал.

— Я спросил, кем была твоя мать? Охотницей, шаманкой, колдуньей?

— Она была доброй, умной и красивой. — Ответ показался мне непривычно твердым и правильным в данной ситуации. Ковар еще некоторое время покрутился вокруг меня, почесал морщинистый подбородок своими длиннющими когтями. На неподвижного Грогара он ни разу не взглянул.

— А знаешь, сейчас это не очень важно, я все равно тебя возьму. Ты все расскажешь мне дома. Кто твой раболов?

— Господин Крокул.

— Господин? Крокул? Подать мне господина Крокула! — Из шатра вылетел перепуганный и бледный Крокул, подскочил на пять шагов к Тагону и упал на колени. — Так ты уже господин, раболов?

— Простите, господин, простите! Я только хотел добиться послушания, я вовсе не господин, не господин! — Затараторил Крокул, роняя крупные слезы в песок.

— Хорошо, послушание — это хорошо. Что ты хочешь за этого раба?

— Ничего, ничего! Примите его в подарок от меня, это будет величайшей честью для всего моего ничтожного рода!

— О, нет, я не могу этого сделать. Любой труд должен быть оплачен, любой вред — возмещен. Я дам тебе право взять в жены одну из моих рабынь. Как тебе такая плата?

— Это слишком много, за одного раба, господин, слишком много! Я не могу принять такую плату! — Мокрые глаза Крокула стали большими и круглыми.

— Все ты сможешь. Я знаю, что ты уже давно исправно несешь свою службу, но твой начальник и пальцем не пошевелит ради своих людей. Ведь ты работаешь на Кута, верно?

— Все верно, господин, на Кута.

— Так вот, не покидай сегодня город, я пришлю к тебе Нину, мою служанку. Отныне она будет твоей женой, даю тебе право завести с ней двоих детей. — Тагон коснулся двумя пальцами лба Крокула, и на нем осталось два отпечатка, символизирующих его священное право.

— Спасибо, господин, спасибо! Мои дети будут служить вам от рождения и до смерти, это величайшая честь! — Крокул упал на четвереньки и задом начал уползать прочь, стараясь не поднимать головы. Тем временем люди Тагона освободили меня и повели к носилкам. Грогар все еще не шевелился, а я запаниковал. Ведь никаких наставлений, никакого напутствия не получил. Мне захотелось сделать хоть что-нибудь, и я вырвался из рук сопровождающих.

— Стойте, как же мой отец! Я никуда не пойду без него! — Тагон, уже сидевший в своем переносном шатре, обернулся ко мне.

— Но мне не нужен твой отец, только ты. — Я быстро забегал глазами в поисках слов.

— Я не буду служить тебе без него! Я найду способ убить себя или покалечить!

— Ты решил угрожать мне своей жизнью, юноша? — Тагон впервые улыбнулся. Я вдруг очень разозлился и уже открыл рот, чтобы оскорбить этого серокожего, но голос Грогара, так и неподнявшего головы остановил меня.

— Нет, Лепто, не надо. Иди с ним, все будет хорошо, мы встретимся потом, позже. — Все-таки я получил свое напутствие, и на душе стало немного легче.

Меня привели к носилкам и приковали к ним, а также к двум носильщикам, которые стояли позади — у них были специальные металлические пояса. Тагон полминуты не давал никаких команд, задумчиво смотрел на Грогара, а потом дал знак о возвращении домой. Носильщики тут же начали движение, но шли совсем не быстро. Так началось мое путешествие в ярус коваров.

Ковары живут у самой вершины холма и у подножия черной твердыни Рогдо. Но путь к ним лежал через бойцовский ярус, в котором расположены казармы и арена. Здесь расположено все, что касается зрелищных сражений: тренировочные площадки, загоны и клетки с животными, кузницы и оружейные, бараки и казармы с бойцами, печи, в которых сжигают тела павших… Тагон ни о чем не говорил со мной по дороге. Он закрылся в своем шатре и старался не высовываться оттуда. Все, кто встречался нам на пути, останавливались и кланялись или просто падали на землю. Мне показалось, что именно это и не нравится Тагону, потому он закрывается за мутными вуалями шатра. Мне сразу бросилась в глаза данная деталь, но я решил отбросить эту глупую мысль — не могли же ковары, добиваясь страха и почитания, со временем разлюбить это? Конечно, я бывал здесь в хин, когда собирал информацию, но пребывать в городе физически оказалось совсем не так, как я себе это представлял в мечтах о мести. Я был снова закован в цепи, будущее туманно, а запахи и звуки вокруг будоражат фантазию и щекочут чувства. Слышны крики мужчин и звон металла, глухие удары и ругань. Где-то кричат крупные животные, рычат хищники. В воздухе витает запах масел и гари.

Проходя мимо кузни, я заметил, что она отличается от тех, что есть в ремесленном ярусе. Здесь куют исключительно оружие, а мастер умеет делать только его. Мне было забавно наблюдать, как один из слуг коваров пытался выторговать металлический меч для бойца своего хозяина. Если в Кромене все трудились сообща, обращались к кузнецам по необходимости и брали нужные им вещи сразу, то здесь нужно обязательно предложить что-то взамен. У слуги не было вещей, которые нужны кузнецу. Он умолял обменять меч на какие-то ткани или одежду, но кузнец настаивал на том, что ему нужен осел и ничего больше. Не знаю, на чем они сошлись, но скорее всего слуга пойдет в ремесленный ярус искать сговорчивого скотовода, которому нужны тряпки.

Потом мне удалось увидеть арену. Мы прошли совсем рядом с ней. С улиц города она выглядела намного величественней, чем во время полета в хин. Сейчас на арене не было сражений, так что улица была свободна от людей. Но во время сражений здесь не протолкнуться, уж я насмотрелся этого когда-то. Высота внешней части арены — метров сорок, внутри находятся ступенчатые кольца, спускающиеся как лестница к пескам боевого круга. Эти ступени абсолютно ровные и голые. Люди сами приносят с собой скамьи и табуреты для сидения, или наблюдают стоя. Ковары, конечно же, восседают или возлегают на мягких и массивных ложах. Как-то раз я видел во время своих обходов, как один из коваров наблюдал зрелища с большого ложа на носилках. Несколько часов его держали рабы, а потом унесли домой. Не понимаю, как они такое выдерживают.

Пока я отвлекался на воспоминания, мы покинули бойцовский ярус и вошли в обиталище хозяев города.

Ярус коваров обнесен самой высокой и прочной стеной в городе. Она сделана в основном из гранита, но местами видны вкрапления и других пород. Судя по многочисленным потекам и оплавленностям, стена создавалась из полужидкого камня, смешанного из горных пород в одну почти однородную массу. Без сомнения это самые старые творения серокожих. Ярус запрещен для посещения почти всех жителей столицы. Оттого на темных улицах, меж роскошных дворцов, почти никого нет. Здесь очень много высоких деревьев с пышными кронами, а между ними раскинулись пушистые вечнозеленые лианы и другие вьющиеся растения. Ковары не любят Солнце и сделали свое обиталище непроницаемым для света, как в дремучем лесу.

Апартаментов достаточно много, они просторные и массивные. Каждая усадьба огорожена каменной стеной высотой с человеческий рост и украшена по вкусу владельца. Они очень любят зелень. Всюду много ухоженных кустарников, деревьев, цветов, а кора многих деревьев украшена орнаментами, лентами или расписана узорами. У некоторых домов я заметил клумбы с необычными, яркими цветами. Многие из них были освещены искусственно с помощью электричества, или светящихся кристаллов.

Прибыв в свой трехэтажный дом, хозяин пожелал подняться в личные покои на верхнем этаже, что вызвало огромное удивление слуг, потому что я еще не был откован от носилок. Дело оказалось в том, что все рабы и слуги живут в специально отведенном для них доме, рядом с домом хозяина. Туда должны были отправить и меня, привести в порядок и ознакомить с обязанностями, но этого не произошло. Носильщики понесли свою ношу наверх, а я пошел следом. Слуги, хлопочущие на первом этаже, замерли при появлении хозяина и склонили головы. Но я заметил, как они косились на меня. Все они почти никогда не поднимались выше первого этажа, ведь слугам положено работать там, где находятся хозяйственные помещения и столовая. На втором этаже расположены различные кабинеты, гостиная и несколько комнат с кроватями, а весь третий этаж — исключительно место обитания хозяина, где он проводит почти все свое время. Охранники внесли носилки на третий этаж, освободили меня и, по жесту Тагона, удалились. Он снял свой смешной колпак и платье, оставшись в светлом и простом домашнем халате, который совсем ничем не выделялся. Я смог лучше рассмотреть его уродливое лицо и морщинистую серую кожу. Длинные и очень редкие волосы на его голове меня жутко раздражали, а еще больше — его белесые глаза. Мы находились в спальне. Я стоял посреди комнаты, а Тагон молча ходил вокруг меня:

— Так, откуда ты?

— Из леса.

— Из какого леса?

— Что под высокими горами, рядом со степями.

— Рядом со степями… — Тагон положил руку мне на плечо и сразу же отдернул ее, будто обжегся. Потом снова положил, другой прикоснулся к лицу. Мне стало не по себе, его сухие, костлявые пальцы вызывали у меня сильное отвращение. Хорошо, что пахли они цветами, а не мертвой плотью. — Рядом со степями есть много всего интересного. И горы, и леса, даже моря. — Задумчиво проговорил Тагон, продолжая ходить вокруг меня и трогать своими пальцами. — Ты жил в лесах, да? Ты много знаешь о них, но о степях ты ничего не знаешь, как и обо мне. — Тагон внимательно посмотрел мне в глаза. — Ты знаешь, кто я такой?

— Н-нет, господин. — Меня начали терзать смутные сомнения. Этот серокожий очень странно себя ведет, и если он продолжит это безобразие, то мне придется бежать, а «безукоризненный» план рухнет.

— Хорошо, сейчас ты сказал правду. — Спокойно ответил серокожий. — Расскажи мне о себе поподробнее.

— Мне девятнадцать лет, мы с племенем кочевали в степях и лесах всю мою жизнь. Потом на нас напала стая волков, и почти все погибли, мама была ранена и осталась там, далеко. Я не знаю, что с ней теперь. Мы с отцом попались охотникам на людей. По дороге сюда мы узнали о большом городе и битвах. Мы решили стать бойцами, и господин Крокул обещал, что мы ими станем.

— Хм… И это все? Ну, ладно. — Тагон снова начал задумчиво бродить по комнате. — Что ж, я прожил достаточно долгую жизнь, чтобы видеть шире и больше. — Тагон хитро прищурил глаза. — И я вижу, что ты абсолютно не умеешь врать. Не бойся меня, юноша, просто скажи, хочешь ли ты помогать мне по хозяйству в этом доме? — Вопрос его показался мне очень странным.

— Господин Крокул сказал, что я должен биться на арене, чтобы получить свободу. Как же я получу ее, если буду сидеть в этом доме?

— Ты совсем недавно имел полную свободу, не так ли? И я не вижу на твоем теле ни следа борьбы за нее. Вас поймали охотники. Неужели вы совсем не сопротивлялись?

— Мое племя было уничтожено, мать была при смерти, и охотники бросили ее там совсем одну. Горе сильно истощило нас с отцом… Но теперь что-то изменилось. В дороге мы пожалели о том, что с нами случилось, что мы не смогли скрыться.

— Вот как? Не знаю, о какой женщине ты говоришь, но человек, стоявший рядом с тобой на аукционе, совсем не отец тебе. Может быть, ты не знал этого раньше? — Теперь уже мне стало совсем страшно. По телу пробежала дрожь, и Тагон заметил ее. Изменения в моем состоянии очень подозрительны, причины бояться у меня, конечно же, есть. Но я совсем не могу придумать, как правильно сейчас поступить.

— Я… Я не понимаю, зачем вы мучаете меня, зачем все эти вопросы? Скажите прямо, что от меня нужно и все! — Кажется, в моих глазах читалась едва скрываемая паника. На что Тагон будто рассвирепел и начал кричать.

— Мучаю?! О, нет, юноша. Если бы я мучил тебя, то уж точно ты бы так со мной не разговаривал! — С последними словами Тагон выпустил из рук небольшой огненный шар в мою сторону. Шар взорвался у груди, обжег кожу, а куртка из шкур на мгновение вспыхнула. Я повалился на пол и забил руками по груди, сбивая искры.

— Вот, только я прекрасно знаю, как должен был подействовать этот шар. — уже спокойным, но многозначительным тоном продолжил Тагон и вопросительно посмотрел на меня. — Он должен был прожечь тебя насквозь, верно?

Я уставился на хозяина и думал, что нужно ответить, мысли суматошно роились в голове, но ничего полезного выловить я не мог. В это время на шум вбежали охранники, но Тагон жестом их спровадил:

— Хорошо, раз ты не хочешь раскрывать мне своих тайн, я расскажу тебе одну историю.

Я подполз к ближайшей стене и сел, опершись на нее спиной. Ожог на груди оказался довольно неприятным, так что пришлось приложить к нему руку, чтобы отвлечься от боли. Тагон не придал особого значения моей ране и, усевшись на мягкое деревянное кресло у стола, начал говорить:

— Несколько месяцев назад наши раболовы наткнулись на странную группу людей. Дикари, которые уже сидели в клетках в этот момент, знали их и говорили, что это добрые маги. Они помогают людям, лечат раны и болезни, но долго не стоят на одном месте, а все время идут куда-то. Охотники решили проверить эту информацию, выследили и напали на этих «магов». И знаешь, что? Они оказались магистрами и перебили весь отряд охотников. Когда никто не вернулся, мы послали еще один отряд — побольше, а чтобы убедиться, что все пройдет нормально, с этим отрядом отправился я, потому что уж очень заинтересовала меня эта ситуация. Мы вновь их нашли, а с моими силами одну часть из них убили, другую взяли в плен. Этих путешественников долго пытали и выяснили, что они ушли из большого города под названием Кромен, который находится очень далеко отсюда, и искали новое место, чтобы основать другой, более хороший город, завести там свои правильные порядки, и всем там было бы хорошо. А еще, мы узнали, что Кромен был основан одной старой знакомой, которая среди нас считалась давно погибшей. Конечно, наш предводитель захотел ее навестить. Мы нашли этот город, решили отправить посланцев, но их всех убили… Наш лидер был этим очень расстроен и пришел к ней сам, но гостеприимства не встретил. Она погибла, как и весь город Кромен. Сильнейший из нас и сильнейший на свете человек в гневе сровнял целый город с землей, перебил всех его жителей и вернулся сюда. Хотя, может, и не всех, но задачи разбираться в том, кто выжил, а кто нет у него не было. Теперь наш предводитель уверен, что уничтожил единственного человека, который мог ему помешать. А это означает, что теперь его власть на планете абсолютна и безраздельна.

Тагон перестал говорить и внимательно посмотрел мне в глаза. Я с трудом скрывал свое эмоциональное состояние и понимал, что серокожий давно меня раскусил. Он откуда-то с самого начала знал, что я не обычный дикарь. Теперь я уже не видел смысла выдумывать всякие небылицы о себе. Я хотел было первым нанести удар, но боялся, что его сила может значительно превосходить мою. Тем более, что он один смог победить покинувших Кромен магистров. С другой стороны, он привел меня в свой дом, не причинил вреда и ведет себя странно. Может быть, ему что-то нужно от меня? А может, он просто играется со мной, издевается? Тагон прервал ход моих мыслей и вновь начал говорить:

— Ты так хочешь попасть на арену, а ведь один из пленников Кромена все еще сражается на ней. Его не могут победить уже два месяца. Все из-за небольших магических сил, которыми он обладает и нашего хирургического вмешательства. Кажется, его звали Тонер или Тонур. В общем, он опасный противник, и тебе, рано или поздно, придется с ним сразиться. Уверен, что все еще хочешь стать бойцом?

— Уверен, — сквозь зубы процедил я.

Тагон на это ничего не ответил, лишь снова задумался. Потом он окликнул слуг и велел им выделить мне место и отправить отдыхать. Пришли уже знакомые носильщики и, подхватив меня под руки, как сухую ветку, отнесли в одну из комнат для слуг.

Небольшое помещение было оборудовано лежанкой, стулом и столом. Больше в небольшой комнате я ничего не увидел, кроме маленького окошка под самым потолком. Свет через него падал на стену рядом с дверью. Любопытно то, что стена была покрыта странным веществом, которое хорошо отражало и рассеивало свет. Даже небольшое количество света очень хорошо освещало комнату.

Носильщики молча ушли, заперев за собой дверь на засов. На столе меня уже ждал небольшой обед, но от волнения я совсем потерял аппетит. А еще мне хотелось избавиться от лишней жидкости в организме. Запертая дверь в таком случае меня взволновала еще сильнее, но через минуту я нашел небольшое отверстие в углу комнаты. Из него доносился слабый, но четкий запах, говорящий о том, что это не простое, а специальное отверстие. Ки показал, что под полом вдоль стены дома проходит узкая, длинная яма. Она выложена гладким камнем, и по этому желобу постоянно течет быстрый поток родниковой воды. Яма углубляется под некоторым уклоном, создавая быстрое течение, и переходит в толстую каменную трубу, другой конец которой выходит на поверхность за внешними стенами города. Пространства в канализации хватит, чтобы смог пролезть человек, так что в самом крайнем случае через нее можно будет сбежать, предварительно разобрав пол. Но пока мне кажется, что лучше умереть, чем бежать отсюда подобным путем.

Когда я решил свои насущные проблемы, то смог прилечь и хорошенько подумать. Тагон знает о Кромене, знает, что я не простой дикарь и знаком с силами магистров. Он совсем не обратил внимание на Грогара, но сразу же вцепился в меня. Это напомнило мне Ниру, которая точно так же что-то почувствовала. В свою очередь Грогар при встрече ничего особенного не заметил. Во всяком случае мне он не сказал об этом. Значит, Тагон очень силен либо обладает неким особенным чутьем, как Нира. Но почему он тогда не почуял Грогара? Тем более, что мы были вместе, я называл его отцом, а Тагон точно знал, что мы не родственники. Значит, он решил, что Грогар настоящий дикарь и просто помогает мне, как доброму «магу». Ну да, наверное, потому он упомянул это слово, когда рассказывал об ушедших кроменцах во главе с Тонаром, помогающих дикарям. Да уж, далеко они забрались. Получается, что Тагон знает, кто я, но купил меня, посулил Крокулу высокую награду, но для чего? Чтобы издеваться надо мной? Тогда почему не начал прямо сегодня, а все пытал своими вопросами и рассказами? Стоит ли мне бежать отсюда или же подождать, пока раскроются настоящие намерения серокожего. Последняя мысль вдруг озарила меня странным чувством. У моего лба будто вспыхнул холодный огонек, по голове к позвоночнику пробежал легкий холодок, и все тело наполнилось дрожью. Вместе с ней в теле начало распространяться тепло в тот момент, когда я думал о том, что стоит остаться, и бежал холодок, когда я думал о побеге. Это было очень странно, но я все-таки решил остаться, потому что тепло лучше, чем холод. Быть может, это проделки Грогара, который знает о моих мыслях и так пытается уберечь меня от беды. Пусть будет так. Я останусь, наберусь сил, а потом поговорю с Тагоном более открыто.

Остаток вечера я провел в хин. Сначала нужно было узнать, как расположился Грогар. Вопреки нашим ожиданиям спроса на него, как на могучего бойца не нашлось. Всем было плевать, а Крокул так радовался милости Тагона, что готов был отдать Грогара и остальных просто так, без всяких торгов и обменов. Его купил страшный и жестокий ковар, который постоянно избивал своих слуг и рабов. Грогару доставалось больше всех, потому что он новичок. Его постоянно били всякими палками и плетками. Ему не было больно, но приходилось все время изображать муки и позволять ранам и крови появляться на теле, пусть и не в таком количестве, в каком они бы появлялись на теле обычного человека. Ни о какой арене в его случае речи не шло.

Я пытался наблюдать за Тагоном, но он весь вечер пролежал в своей гигантской завуалированной постели без единого телодвижения. Возможно, он тоже где-то путешествовал. Потом я сделал несколько кругов над городом, но ничего нового не нашел. Я уже достаточно изучил все, что нужно. Летать здесь уже не интересно и не приятно. Вскоре мне надоело бесполезное блуждание в хин, я вернулся в себя и мирно уснул.

Глава 16

Утром меня разбудил один из охранников, заковал в наручники и без разговоров повел к центру развлечений города. О моих нуждах никто не спрашивал, но на гостеприимство я уже совсем не рассчитывал, так что «фемовский» завтрак растаял вместе с туманом последних сновидений. Было около девяти утра. Слуги коваров уже сновали по своим делам, а на арене слышался шум толпы. Сегодня был как раз тот день, когда сражения идут с утра до самого вечера. Такое бывает один-два раза в месяц. Охранник Тагона передал меня помощнику распорядителя боев и еще странную деревяшку с царапинами — это такая записка от ковара. Тот быстро ознакомился и кивнул, принимая меня и отпуская охранника восвояси. Помощник был одет в кожаные штаны и куртку, на голове его был старый потертый кожаный шлем, похожий на коричневую тыкву, а в качестве оружия при нем был старый железный меч. Он взял меня за цепь от наручников и повел по изогнутому дугой коридору в стенах арены. Всюду висели факелы, потому что здесь было очень темно. Мы дошли до небольшой двери, мой сопровождающий отворил ее, снял с меня цепи и толкнул внутрь. Я кубарем полетел в полуподвальное помещение с деревянными полами и такими же лавками вдоль стен. Везде была засохшая старая кровь, а на уровне головы висели три небольшие масляные горелки. Они были защищены металлическим абажуром, а в стене чуть выше чернели отверстия для вентиляции и отвода дыма. В комнате уже сидели два трясущихся от страха человека. Помощник хотел было уйти и запереть дверь, но вдруг что-то заворчал и бросил в комнату свой старый, ржавый гладий — похоже, позабыл выдать специальное оружие. Я взял его и сел на грубую деревянную лавку, ожидая дальнейших событий и осматривая соседей. Они выглядели очень похоже, были одеты в рваные грязные тряпки и оба недавно были сильно избиты. На их лицах и коже виднелось множество синяков и ран, запекшаяся кровь на губах. Один сжимал небольшой кинжал, а у ног другого лежала деревянная дубина с шипами. Сейчас как раз была передышка между сражениями. Старая деревянная дверь, отделяющая нашу комнату от арены, была весьма ветхой. Через щели я смог рассмотреть лестницу, ведущую вверх, на арену и трибуну, на которой находился начальник состязаний. Наверху убирали тела и всякий мусор, а начальник выяснял, как ему следует оглашать следующее сражение. Через некоторое время он ударил в огромный металлический начищенный до блеска диск. Громкий звон огласил подготовку к новому сражению. Двери моей темницы открылись, и я выскочил на свет. Арена — круглая, обильно посыпанная песком площадь, окруженная невысокими — чуть ниже человеческого роста — шипастыми стенами, за которыми возвышались трибуны, густо укомплектованные людьми. Выходов на арену было несколько, и из других дверей тоже начали появляться будущие бойцы. Мои соседи выходить самостоятельно отказались, так что через минуту их вытолкали с помощью копий служители арены в шлемах-тыквах. Как только все вышли, распорядитель начал объявлять о начале битвы, громко говоря в конусообразную металлическую трубу.

— Свободные люди Смарга! Сейчас перед вами свой первый, и, скорее всего, последний в жизни бой продемонстрируют восемь новичков. Это дикари из самых разных уголков Коварана, от которых хотят избавиться их хозяева. Не все могут быть умными и послушными. И специально для таких глупцов была построена наша замечательная арена! Если они не могут быть полезными самостоятельно, им всегда помогут слараки нашего непревзойденного скульптора плоти Бугостора! — Толпа громогласно взвыла, услышав имя своего кумира. На арену вышел улыбающийся во весь рот и машущий трибунам здоровенный человек с прозрачной кожей, одетый в одни красные просторные штаны и красные кожаные сапоги. Солнечный свет легко проходил сквозь прозрачную кожу, освещая хорошо выделяющиеся мышечные пучки, и, в тоже время, вызывая ультрафиолетовые ожоги. Ки показал мне, что несмотря на это, регенерация громилы работала так интенсивно, что ожоги быстро заживали. Зато теперь понятно почему все ковары боятся солнца. Один только Бугостор напичкал себя таким количеством усилителей, что хвастливо разгуливает перед толпой с голым торсом. Не удивительно, что его здесь любят и уважают. В свою очередь, ковар обожает внимание и почитание.

Как только я услышал его имя, сразу вспомнил огромную венозную тушу. Именно он привел кроксов к стенам Кромена когда-то. Огромный, с непропорционально развитой мускулатурой и вздутыми венами ковар держал в руках цепи. На них он вел шесть ужасных, но очень смирных кроксов, которых тут называют слараками. Их часто используют на арене, а потом чинят в случае чего. Они все в шрамах, зашитых ранах, видно множество швов, говорящих о многократных потерях конечностей. В их руки и ноги вживлены различные колющие предметы, челюсти увеличены так, что рты порваны, а вместо зубов острые металлические шипы и крюки. Сильным рывком Бугостор сорвал цепи с кроксов и ушел прочь с арены, а распорядитель вновь ударил в диск, оповещая трибуны о начале битвы.

На арене оказались восемь растерянных бойцов, включая меня, против шестерых жутких кроксов. Я единственный был одет в грязные шкуры, которые хоть как-то могли защитить от когтей или зубов. Остальные же были почти голыми. Кто-то обмотан старыми тряпками, кто-то в грязной рваной рубахе, а кто и вовсе в набедренной повязке. Каждому выдали одно оружие — большой нож, меч или дубину.

Я тихонько укрепил свое тело с помощью фиры, так что страха перед кроксами особого не испытывал. Трое из вышедших бойцов, похоже, имели опыт в сражениях. Они рассредоточились и начали маневрировать по арене, разделяя и отвлекая часть кроксов, а также изучая противников. У них получилось отвлечь на себя внимание четырех кроксов из шести. Еще трое бойцов, не скрывая ужаса, с воплями бросились в атаку, а один просто остолбенел и был готов упасть в обморок при виде жутких тварей. Но кроксы и не думали вступать в драку — они стояли на месте и лишь уворачивались от неловких выпадов перепуганных людей. Так продолжалось до тех пор, пока Бугостор не рявкнул что-то непонятное, давая сигнал кроксам к атаке. Они тут же ощерились всеми своими шипами и когтями, мерзко зарычали и ловко ринулись на бойцов. Один крокс сразу же побежал на остолбенелого. Длинным прыжком сбил с ног и принялся рвать его тело всем своим арсеналом: острые шипы торчали прямо из его ладоней, а нижняя челюсть принадлежала то ли волку, то ли медведю. Она сильно выступала относительно верхней, отчего ему на голову натянули чугунный вытянутый шлем-маску с острыми зубами. Когда остолбенелый почувствовал боль, он ненадолго пришел в сознание и истошно завизжал. Крокс даже отпрянул от кричащего человека, но через секунду снес ему голову острым лезвием, торчащим из предплечья. Трое атакующих вступили в схватку и принялись еще активнее махать своими ножами и ржавыми мечами перед мордами кроксов. Более опытная тройка быстро смекнула, что перепуганные нападающие долго не протянут, и надо как-то использовать их активность. В результате они начали создавать кольцо вокруг группы кроксов. И я поспешил к ним присоединиться. Кроксы уж точно не раз принимали участие в таких битвах и очень ловко пользовались своим оружием. Они не знали страха, их движения были очень точными и сильными. Как только я подбежал к кроксам на расстояние нескольких шагов, двое атакующих напали на первого крокса и принялись бить его ржавыми клинками. Тот мерзко завизжал и, пораненный, отпрыгнул назад. Меч одного из бойцов остался в груди крокса. Тот забился на земле, поднимая столб пыли, в то время как остальные трое набросились на ставшего безоружным человека. Не прошло и пары секунд, как они растащили его на несколько частей. Минус два… Я решил, что пора действовать и, разогнавшись как можно сильнее, резким ударом отрубил голову одному из двух кроксов, которые не были в окружении и хотели напасть на нас с тыла. Гро не зря учил меня использовать фиру для укрепления мускулатуры — удар вышел что надо! Но нужно использовать эти способности очень осторожно, дабы не вызвать подозрений. Трибуны удивленно загомонили, но меня ждал неприятный сюрприз: мой гладий был настолько плох, что рассыпался в труху после столь сильного удара. Остальные враги увидели, что я безоружен, и один крокс ринулся на меня, пока остальные рвали вооруженных людей. И когда я обратил на это внимание, еще один человек уже лишился ноги и скоро лишится жизни. Я так сосредоточился перед встречей с очередным противником, что активировал состояние хин. Время стало течь для меня несколько медленнее, а быстрейшие движения боевого крокса перестали быть такими опасными. Увернувшись от нескольких его бросков, я поймал его лапу с торчащим длинным шипом между пальцами и пронзил этим шипом его череп через подбородок. Кости этих тварей такие прочные, что я с большим трудом смог это сделать. Осталось три крокса и четыре человека мне в помощь. Тщетные попытки ранить чудовищ, а также гибель нескольких союзников погасили боевой дух людей. Но кроксы почуяли опасность в моем лице и уже не так открыто нападали. Похоже, что они решили сперва уничтожить остальных, а потом расправиться со мной, отчего принялись теснили людей к шипастым краям арены. Один из бойцов не заметил шипастой стены и угодил плечом на кривой черный крюк, вскрикнул, потерял сосредоточенность, после чего молниеносно погиб от лап крокса. Трое оставшихся бойцов в отчаянном рывке напали на одного из кроксов, и им удалось несколько раз проткнуть его грудь и брюхо насквозь. Крокс взвыл и, обезумев от боли, рванул в сторону, после чего тоже напоролся на полуметровый железный шип, торчащий из стены. Заорав еще громче, он принялся извиваться и вертеться на этом шипе, будучи не в силах с него слезть. Это отвлекло остальных кроксов, и я использовал получившуюся заминку. Одним прыжком настиг двух кроксов и повалил их на песок арены. Это оказалось весьма непросто сделать не поранившись, но мне удалось. Выжившие тут же подоспели ко мне на помощь. Я держал две трепыхающиеся туши, а двое обреченных на смерть неистово и яростно били и кололи их железом. Кроксы по всему телу имеют вживленные острые колющие и режущие предметы, одеты в колючие жилеты, пояса и ошейники. Один из таких шипов проткнул мое левое предплечье, но я буду держать их, пока не пойму, что они уже не причинят никому вреда. Похоже, мы побеждаем. Тела кроксов все еще трепыхаются, но они уже не смогут убивать.

Трибуны взревели от восторга, а двое бойцов не верят своим глазам и чувствам, ведь они живы. Бугостор отозвал раненого, но еще живого крокса и, приковав его к цепи, пинками погнал прочь. Его лицо не выражало ничего, кроме негодования и гнева. К начальнику состязаний подбежал человек и что-то прошептал на ухо. Выслушав его, тот вернулся к своей усилительной трубе.

— Что ж, свободные люди, битва состоялась совсем не так, как это было нужно, ведь, как я сказал ранее, от этих рабов отказались их владельцы, и они должны умереть. И так как уважаемый Бугостор не смог исполнить это предназначение, то не все бойцы умрут. — На лицах моих боевых товарищей появляется улыбка, но распорядитель продолжил. — Останется только один, и, поверьте, это уже очень много выживших для сегодняшнего дня.

Улыбки с лиц моих бывших товарищей пропали. Они переглянулись и совершенно неожиданно вдвоем бросились ко мне с криком и занесенным оружием. Это были те самые опытные бойцы, они видели меня в деле и понимали, что поодиночке против меня не выстоят. Они планируют победить меня вдвоем, а потом сразиться на равных друг с другом. Атака была такой яростной, что я едва успевал уворачиваться от быстрых ударов. После победы над кроксами я слегка потерял концентрацию, а теперь терял ее все быстрее. В итоге один из врагов свалил меня подножкой на песок. Я кубарем катался по арене, стараясь уворачиваться от ударов оружием, но удары ногами всё-таки начал пропускать. Один, другой, третий… Эти удары сбили с меня концентрацию полностью, и я окончательно потерял свои усиления. Вдруг во время одного из перекатов я наткнулся на труп «остолбенелого». Еще год назад обезглавленное тело испугало бы меня, но сейчас я не почувствовал ничего, кроме надежды на победу. Ведь этот несчастный выходил на арену с оружием, я нащупываю его клинок в песке рядом с собой. Враги не заметили этого, они самоуверенно подходят, и ближайший из них получает молниеносный удар прямо в сердце. Второй не ожидал такого и растерянно занес руку, которую я тут же отсек, с удивлением отмечая, какой хороший, новенький клинок достался остолбенелому. Как странно, что в момент убийства я подумал об этом. Неужели я стал настолько черствым и безжалостным после всего, что со мной приключилось? Но я не виноват. Это все злые глупые люди, которые позволяют таким вещам быть и плодиться. Даже сейчас два оборванца, которых я спас от губительных лап кроксов, не задумываясь набросились на меня, лишь завидев тонкий луч надежды на спасение. А ведь они могли отказаться, бросить оружие, могли хотя бы придумать свой план не так быстро. В случае отказа сражаться нам наверняка бы выдвинули новые условия, а может быть, пощадили всех. Конечно, это маловероятно, скорее всего, нас бы всех казнили, так что меня постиг лучший исход из всех возможных. Или нет?

Последний боец держится за обрубок руки и припадает на одно колено, щурясь смотрит на меня, на его лице постепенно пропадает гримаса боли. Теперь у меня нет тех сил, той воли, что были вначале и я, не долго думая, пронзаю грудь несчастного. Жизнь покидает тело человека, а я толкаю его ногой, одновременно извлекая хороший острый клинок. Смерть совсем рядом, я принес ее, но не чувствую ничего. Ни хин, ни Ки не говорят со мной. Будто у человека передо мной не было ни души, ни духа, которого он только что должен был лишиться. Я оборачиваюсь к трибунам, которые ликуют, скандируют: «Дикарь!» и машут в такт руками.

— Так тому и быть, свободные люди! Дикарь вернется к своему хозяину, но плох будет тот, если не выпустит вновь на арену этого превосходного бойца! Иди же, воин, а трибуны с нетерпением будут ожидать твоего возвращения!

Трибуны уже голосили и шумели так, что различить что-либо не представлялось возможным. Я устало побрел к открывающимся дверям, держа в руке клинок, который теперь не отдам никому. Рана в левой руке все еще кровоточит, но мне все равно. Когда я спустился в комнату для бойцов, меня встретили несколько крепких мужчин и попытались отнять оружие. Я огрызнулся и встал в боевую стойку. К моему удивлению, служители арены испугались и отпрянули в стороны. Они прижались к стенам и растерянно смотрели друг на друга — я произвел сильное впечатление. Но такое поведение ничем для меня не закончится. С оружием меня отсюда не выпустят. Тогда я бросил клинок на холодный сырой пол, гневно заорал: «Это мой клинок, поняли!? Я вернусь за ним, я вернусь сюда, чтобы побеждать только этим клинком, и если я не получу его в следующем бою, я всех вас разорву на части!» Затем я рухнул на колени и, опустив голову, ожидал дальнейшего развития событий. Мне ничего не ответили. Меч подобрали, а меня заковали, аккуратно взяли под руки и повели наверх.

Через некоторое время я оказался в доме Тагона. На сей раз для меня подготовили хорошую комнату на втором этаже, у входа в которую ожидал лекарь. Меня положили на мягкую постель, и лекарь принялся осматривать все ссадины и повреждения. Он обработал рану на руке и наложил повязку. Затем я остался один, погруженный в печальные мысли и воспоминания о сражении. Больше всего меня заботило и повергало в отчаянье то, что эти двое, ставшие за несколько минут боя для меня чуть ли не братьями, так легко напали на меня, когда это стало им выгодно. Конечно, таких очень много, может быть, даже большинство. Скорее всего, большинство, потому что я узнаю все больше людей, и почти все они скрывают свою настоящую натуру, боятся ее показывать, в то время, как она становится все хуже и хуже. Когда я пришел в Кромен, ко мне отнеслись как к обычному человеку из лесов. Но стоило Нире проявить внимание в мою сторону, как сразу поползли слухи, начали появляться гадости и заговоры за моей спиной. И никто, кроме нескольких человек, не пришел и не сказал по совести, что он думает. Данные мысли заставили меня вспомнить хорошего друга. Порой, я думал о нем, но был слишком занят или зол, чтобы подпустить воспоминания слишком близко. Но теперь я не смог сопротивляться. Трован с отрядом был на рыбалке, он должен был вернуться только через несколько дней. Сомневаюсь, что Рогдо искал всех жителей Кромена, чтобы убить. Мой друг должен быть все еще жив и я обязательно отыщу его, когда все закончится. Я сидел и, уставившись в одну точку, долго и тягостно пережевывал мысли в голове, пока дверь не распахнулась и в комнату не вошел хозяин.

Глава 17

— Поздравляю с первой победой, юный друг, — торжественно произнес Тагон. — Знаешь, а я совсем в тебе не сомневался.

— Да? А почему тогда нас объявили рабами, от которых отказались хозяева? — вяло приподняв голову, тихим голосом спросил я.

— О, это всего лишь слова распорядителя. Чтобы поражение новичков было ожидаемым, он всегда их так представляет, а если кто-то из них выигрывает, народ радуется намного сильнее. Иногда, конечно, это правда, и хозяин не желает больше терпеть кого-либо из слуг. И чтобы просто не убивать его, он отдает его на бойню, где можно еще немного нажиться. — Наставническим тоном объяснил Тагон.

— Ну тогда у меня больше нет вопросов.

— О, у меня тоже отпали к тебе многие вопросы. — Тагон вел себя как-то странно. — Как часто ты желаешь выступать на арене?

— Как можно чаще, чтобы скорее обрести свободу.

— Ты так жаждешь свободы, но для этого вовсе не обязательно выходить на смертельные схватки. Я купил тебя и могу дать ее тебе хоть сейчас.

— Но ты же не сделаешь этого, верно? — с едва уловимой в голосе надеждой спросил я.

— Пока не собирался, — снова изменив интонацию, сказал Тагон. — Но смею заверить, я дам ее тебе, когда в этом возникнет острая необходимость. — Он как будто тонко чувствует все мои мысли и старается подыграть. За дверью послышались шаги, и один из слуг принес весть, что к Тагону пришел ковар Бугостор.

— Ох, я совсем забыл, он обязательно устроит скандал. Монтр, накорми нашего воина и пусть отдыхает.

Хозяин бросил на меня взгляд, в котором блеснула искра непонятного мне пока азарта, и удалился. Через несколько минут принесли миску с довольно сносной едой и кружку воды. Я принялся есть свой обед под гневный голос Бугостора, раздающийся где-то далеко в огромном доме Тагона.

— Ты опять за свое, Тагон! Ты дал что-то своему дикарю, не иначе! — злобно орал кроксовод низким и страшным голосом.

— Ничего я ему не давал. А если бы и дал, это вовсе не твое дело. Ты же сшиваешь и спаиваешь своих слараков с помощью неизвестно каких усилителей роста и регенерации, я не запрещаю тебе этого, — спокойно отвечал Тагон.

— Не юли, зельевар! Это слараки, они должны быть сильнее и выносливее людей, чтобы убивать их, но этот твой худощавый корнеед поубивал их чуть ли не голыми руками! — Все больше свирепел Бугостор.

— А давно ты бывал в лесах, старый друг? Откуда тебе знать, что дикари не изменились и не стали в десять раз сильнее?

— Хватит издеваться! Не пускай его больше на арену, или я доложу о тебе!

— И что же ты скажешь? Что мой боец убивает твоих зверушек? Если бы я сомневался в его способностях, я бы никогда его не выпустил! А для тебя это должно быть стимулом для создания еще более сильных уродов. Я уверен, то же самое ты услышишь от Рогдо, если доберешься до него и избежишь наказания за пустую трату его времени. — Бугостор не придумал ответа и, бурча что-то под нос, быстро вышел из дома Тагона.

— Тупой бугай, как же ты мне надоел вместе с другими такими же идиотами, как ты, — устало и зло произнес хозяин напоследок, и эти слова немного задели мой интерес к нему. После обеда я осторожно осмотрел город с помощью духовного взора. Грогар по-прежнему терпел издевательства ковара по имени Харалок. И как бы мой друг ни старался, Харалок не спешил давать ему возможность попасть на арену. А Гро не может сильно дерзить из осторожности. Скорее всего, они с Харалоком тоже знакомы, но тот не узнает его.

Как мы с Гро договаривались, я стараюсь даже духовным взором пользоваться очень редко — вдруг, ковары смогут меня вычислить каким-нибудь неизвестным способом. Тем более, что Тагон сразу что-то заподозрил, но намерения его неясны. Я пробыл в одиночестве до вечера, а сразу после ужина ко мне снова зашел хозяин.

— Ну, как твоя рана, Лепто? — усталым голосом спросил Тагон и сел в углу комнаты, сложив свои ладони с длинными ногтями на коленях. Он одет совсем легко, халат был тонким и прозрачным, из-под него торчали босые, почти черные ноги. Сквозь халат виднелось худое, покрытое затянувшимися ранами и зажившими ожогами тело. Кожа и плоть его так изменены, что частично можно различить внутренние органы.

— Уже намного лучше, спасибо.

— Когда-то я делал всякие снадобья, вот, возьми, — он протянул мне небольшой сосуд с деревянной пробкой. — Тряхнул стариной, сделал заживляющую мазь, она поможет тебе быстрее восстановиться. — Я взял мазь и понюхал. Запах был до боли знаком.

— Спасибо, мне не доводилось раньше пользоваться зельями.

— О, это не зелье — это мазь. Зелье пьют, а мазь наносят на кожу, не путай. — поправил меня хозяин. Он немного помолчал и спросил:

— Как ты думаешь, почему я помогаю тебе?

— Потому что я ваш раб.

Тагон засмеялся, услышав такой ответ:

— Ох, нет, вовсе нет. У нас множество слуг и рабов, заботиться обо всех тут не принято. Не буду ходить вокруг да около: я знаю, что ты мне врешь. Ты пришел сюда намеренно, стремишься попасть на арену, хочешь на ней побеждать и якобы получить свободу. Я был не прав, не рассказав тебе сразу о том, что я знаю о твоей лжи. Мне было любопытно, к чему это приведет, но теперь я вижу, что мне не стоит дальше играть в эту игру. Если ты хочешь получить аудиенцию с нашим правителем, то твой метод чересчур опасен. Уж если я разгадал твою ложь, он разгадает ее еще быстрее. Не знаю, что ты задумал, но хочу предупредить: Рогдо уничтожит тебя в один миг, ты ничего не сможешь ему противопоставить и умрешь сразу, как только он поймет, что ты ему соврал, косо посмотрел, или еще что.

— Он так силен, что вы все его боитесь. И как же он получил такую силу? Этот вопрос несколько озадачил Тагона. Он немного поразмыслил, прежде чем ответил:

— Ты знаешь, кто мы такие, кто такие ковары?

— Нет, не знаю.

— Тогда слушай. Когда-то давно мы жили в большом городе — самом первом в мире. Наш нынешний предводитель сделал ужасные вещи, за которые самый могущественный из людей покарал нас. Мы были погребены вместе с нашим городом глубоко под землю, где очень жарко и смертоносные невидимые лучи, постоянно стремящиеся уничтожить любую жизнь, освещали нас. Многие погибли еще на поверхности, другие — под землей. Но небольшой горстке людей удалось выжить. Почти две тысячи лет мы томились в недрах, а когда вышли на поверхность, не оказалось ни одного человека, способного сравниться с нами. Это было очень странно. Ведь наш враг по имени Грогар отвернулся от нас именно потому, что считал нас отсталыми, праздными и никчемными. Он избавился от нас и что? Люди стали дикими и слабыми, потеряли большую часть способностей, которыми владели две тысячи лет назад. А мы вернулись, чтобы воплотить мечту Рогдо и стать правителями мира. Не знаю, что стало с Грогаром, но за десятки лет нашего правления он так и не объявился. Под землей мы тоже утратили некоторые способности, в том числе и духовное зрение. Потому на поверхности не сразу нашли город, которым правила Нира — наша старая подруга. Рогдо разрушил его, и теперь у нас нет врагов, нет стремлений, только обширные владения…

Тагон вновь ненадолго прервал свой рассказ, немного помолчал и грустно посмотрел на меня своими мутными глазами.

— Ладно, расскажу тебе еще кое-что такое, о чем не хотел говорить. У нас в первом городе, был обычай нарекать людей не просто так, а настоящими именами их душ, которые могли слышать только жрицы — женщины. Я был первым мужчиной, который начал слышать эти голоса, за что надо мною частенько подшучивали мои старые друзья. Имена обычных людей услышать очень сложно, но имена людей, способных к силам Создателей, всегда звучали отчетливо и ясно. После катастрофы я ни разу не слышал новых звуков, пока не появился ты. Теперь меня преследует и ни на секунду не покидает далекий шепот: «Боргот, Илан, Волод». Я все время слышу эти слова. То одно, то другое звучит громче, голоса не прекращаются, и это сводит меня с ума. Без сомнения, это твои имена. Их три, что означает — ты еще не наречен, или было такое в твоей жизни, что заставило твой путь поколебаться. Три имени — признак огромной силы. Обычно у человека всего одна судьба, потому что его сил едва хватает на серьезные дела и поступки, на самоотверженные действия или великие злодеяния. Даже у нашего предводителя было всего одно имя. У величайшего из людей их было два…

Я смотрю на хозяина. Он не ждет, что я отвечу правду, он наблюдает за моей реакцией, он с самого начала изучал меня, ждал моих ошибок. Сейчас я молчал и смотрел в его белесые глаза, стараясь побороть в себе все нарастающие чувстваотвращения, гнева и обиды на то, что я сразу же попался и был раскрыт. Но Тагон не бьет тревогу, не пытается навредить, это довольно странно. И вдруг, он продолжил говорить, проясняя, наконец, свой замысел:

— Я долго думал о том, кто мы и что делаем. Мне кажется, что мы катимся в бездонную пропасть и нужно что-то менять, пока еще не слишком поздно. Назови мне свое настоящее имя, и тогда я пойму, что говорю с союзником, а не с дикарем из степей и лесов. Ты же не глуп, уже должен понимать, что к чему.

Немного повременив, я все же ответил ему. Я упорствовал, мне все еще не хотелось раскрываться, но смысла лгать уже нет, а разговоры о союзничестве немного интригуют. И плевать, что это хитрая уловка! Я уже порядком устал от белесых немигающих глаз и заумных речей!

— Да, Тагон, ты прав, мое настоящее имя — Илан, и я уже был наречен в уничтоженном вами городе! — вскрикнул я, а Тагон тут же зашипел на меня мерзким, булькающим от спешки голосом.

— Не кричи, дурная голова! Никогда не кричи о том, что тебе может навредить. Давай теперь просто спокойно побеседуем. Я так полагаю, что твое имя до наречения — Джоджо?

— Да, это так. — осведомленность серокожего удивила меня.

— Так вот, от магистра Тонера я узнал, что одной из причин его ухода был ты, Илан. Он не верил в твою значимость, не поверил Нире, но мне открыто больше. Пусть сам я не выдающийся магистр, но мне дано чувствовать силу других. Твоя скрытая сила превосходит то, что я чувствую в Рогдо. Это трудно объяснить, но это точно так. Я верю, что Создатели не могли просто так нас покинуть. Я верю, что ты как-то связан с ними, и Нира тоже это чувствовала. Я не знаю, что ты задумал, но помогу тебе. Кое-кто может нам помешать, но найдется и немало союзников. А раз мы все еще живы, несмотря на твой глупый крик, то шансы есть. — Тагон улыбнулся. Он, безусловно, намекал на Рогдо, и тот факт, что он еще не явился сюда, значит, что не так уж он всемогущ.

Я думал, что он все это время просто издевается надо мной, дождется удобного момента, чтобы появился Рогдо, и в один миг выпотрошил меня. Подозревал, что они уже давно все знают про меня и Грогара, но теперь я изменил свое мнение. Теперь мне почти очевидно, что Тагон и впрямь жаждет избавиться от своего повелителя.

— Ну хорошо. Раз ты хочешь помочь мне, то давай — помогай.

— Конечно, с радостью! Но пока только тебе известно, зачем ты здесь. Проси сам о том, что тебе нужно. Ты один, или есть еще спасшиеся?

— Конечно, один! — соврал я. — Сам знаешь, никто не остался в живых. — Лицо Тагона сморщилось, он почему-то всегда чувствует мою ложь.

— Послушай, Илан. Ты можешь не верить мне, но не нужно врать. Если ты не хочешь говорить о чем-то, просто молчи. А мне все равно теперь понятно, что ты здесь не один.

— Логично, — в ответ нахмурился я. Очередная ошибка, о, как же я глуп! — Тогда рассказывай. Я хочу знать все, чего вы достигли за время своего заточения и после него, как вы спаслись, чем занимается Рогдо, где он находится, кто ему помогает.

— Это другое дело, — улыбнулся Тагон. — Вполне неплохое начало для нашего сотрудничества.

Глава 18

— Устраивайся поудобнее, юный друг.

Я сделал, как он велел. Комната была намного уютнее и больше моей вчерашней спальни. Высокая кровать и пара мягких кресел с яркими чехлами, стол, стул и небольшой табурет, скамейка для обуви — все было расставлено красиво и выглядело очень хорошо. На столе была коробка со свечами, которые можно было зажечь от факела в коридоре. Большое окно с тонкими занавесками позволяло солнцу полностью освещать комнату нормальным светом, в отличие от коморок внизу. Было уже около восьми вечера, но снаружи еще достаточно светло, чтобы не использовать дополнительное освещение. Тагон все еще сидел в кресле в углу, так и не сменив положение. Я пододвинул второе кресло поближе к нему и приготовился слушать нечто интересное.

— Я уже говорил, что наш город был отправлен глубоко под землю. И мне довелось пережить это событие вместе с остальными удачливыми горожанами. Скорость, с которой город начал погружаться под землю, была так велика, что уже через несколько минут мы оказались больше чем в двух километрах под землей и продолжали стремительно погружаться. Выбраться с такой глубины было уже невозможно, так что нужно было быстро придумывать, как себя спасать и удалось это совсем не многим. Как оказалось позже, когда руины замедлили погружение и почти перестали двигаться, город был расколот на несколько частей, которые довольно далеко расползлись друг от друга в процессе погружения. Выжить удалось только тем из нас, кто все еще оставался в сознании и у кого было достаточно сил, чтобы сопротивляться огромному давлению, которое оказывала толща земной тверди. Кто-то создавал и поддерживал вокруг себя защитное силовое поле, кто изменял структуру окружающей мантии, делая для себя нечто подобное кокону. Я тогда занимался зельями и всегда носил часть с собой. Зелья наделили меня способностью очень быстро восстанавливать фиру, в результате чего я соорудил для себя довольно просторный зал, в котором стабилизировал давление и наладил производство из каменных пород, воздуха и воды, которая тогда мне казалась довольно чистой. Так я на некоторое время отсрочил свою смерть и мне еще было не известно, что стало с остальными. Я считал себя единственным выжившим.

Первые несколько дней я был полностью поглощен наблюдением за сохранностью своего места обитания, экономил силы как мог и даже не пытался воспользоваться хин, ведь в этом состоянии все очень беспомощны. Лишь на миг я переходил в него, чтобы оценить толщину и крепость внешней оболочки моего жилого пространства. Когда я убедился в своей безопасности и автономности, то начал потихоньку исследовать массы пород вокруг себя и поднялся на поверхность. Оказалось, что я погрузился на глубину в тысяча восемьсот с лишним километров и продолжал медленно тонуть. То есть я оказался в мантии планеты, включающей в себя почти все элементы, которые мы знаем, да еще в расплавленном виде. Это означало, что при должной осторожности я смогу протянуть здесь довольно долго, получая необходимые элементы из мягкого тела Тертуса. Но, учитывая глубину, на которой я находился, выбраться было почти невозможно. Я исследовал след, который осколки города оставили в коре и мантии и понял, что Грогар потратил на погребение города столько сил, сколько принесло бы с собой падение крупного метеорита. Не удивительно, что мы погружались так быстро. Еще я понял, что Грогар опутал весь город некой энергетической оболочкой, которая не давала ему рассыпаться в первые минуты погружения, что позволило нам выжить, иначе мы все были бы раздавлены и сожжены, а жарко было так, что можно медь плавить. Через несколько десятков минут кокон рассеялся и город тут же рассыпался и был раздавлен, но все равно продолжал погружаться — так велика была сила Грогара в броне.

На поверхности все тоже выглядело так, будто упал метеорит. Похоже, такое количество энергии вызвало мощный взрыв. Взрывная волна уничтожила окрестности на сотни километров. Она была такая горячая, что все вокруг стало выжженной и гладкой пустыней. Многие считают, что Грогар погиб вместе с городом во время взрыва, но к этому мы вернемся чуть позже. А пока я понял, что выбраться быстро не получится. Тогда пришлось исследовать соседние области мантии в поисках остатков руин и, возможно, сохранившихся энергетических камней или камней телепортации — вдруг это меня спасет. Но ничего подобного я не нашел. Зато на расстоянии от ста до трехсот метров от меня нашлось несколько групп выживших. Добраться до них сразу не получилось, потому что тоннель длиной хотя бы пять метров очень энергозатратен и небезопасен. Мы не могли общаться, но поняли, что знаем друг о друге по надписям и рисункам на стенах наших убежищ. Тогда мы начали очень медленно и осторожно продвигаться навстречу друг другу. О большом и просторном зале, который у меня был, пришлось забыть. Зелья кончились, диета из химических элементов организму на пользу совсем не шла, сил было очень мало. Их хватало только на небольшую ямку около полутора метров в диаметре, с очень толстой оболочкой, способной глушить высочайшую температуру и сдерживать давление мантии, а также давать немного воздуха и воды. Именно тогда мы впервые использовали безглифтовую письменность, в которой литеры обозначали звуки речи, а не огромный пласт информации. Оказалось, что глифты в хин читать очень трудно. Так продолжалось довольно долго, и первые из нас смогли объединиться только через пять лет. Затем, работая сообща, группы выживших смогли двигаться быстрее, выживать стало легче. Через пятьдесят лет мы все объединились, а сеть полостей и тоннелей была названа Смаргом — нашим черным домом на многие годы. То была обширная сеть из тоннелей и зал, комнат и помещений. Лишь через годы мы поняли, что все это время подвергались сильному энергетическому облучению, ведь на глубине очень высокий радиационный фон. Конечно, я придумал снадобье, которое хорошо защищало от радиации и выводило ее из организма, но не на все сто процентов.

Еще хуже было с водой. Ее очень много в толще коры и мантии, но она грязная и радиоактивная. Многие болели, было очень тяжело, но мы справлялись. До того момента от радиации никто не умер, хотя кожа людей начала меняться, цвет глаз, волосы… Красота покидала нас.

Область мантии, в которую мы погрузились, оказалась достаточно стабильна, чтобы не причинять нам слишком больших проблем. Там было умеренное движение масс и их перемешивания не сильно сказывались на нашем доме. Но все равно было очень страшно. Мы разработали систему дежурств и все вместе постоянно работали, обеспечивая себя питательным гелем из мантии, питьевой водой, следили за сохранностью тоннелей. Нас было шестьдесят пять человек. Казалось, что у нас теперь достаточно сил, чтобы провести тоннель на поверхность, но возникли непредвиденные обстоятельства. Оболочки наших зал и ходов были очень прочны и защищали от воздействий огромной силы, но бушующие недра Тертуса непредсказуемы. Произошел всплеск активности ядра, мощные потоки вещества мантии спровоцировали сильные колебания в глубоких слоях и часть из ни достигла Смарга. В результате одна из веток наших тоннелей откололась. В том зале было пять человек. Они все погибли, а в проход хлынул поток раскаленной мантии. Ветка потеряла прочность без поддерживавших ее людей, силовая защита не давала сооружениям разрушиться в один миг, но этого было не достаточно, тоннель быстро комкался и схлопывался. Данная линия вела в самый центр, и весь город оказался под угрозой. Никогда не забуду этот ужас. Весь город затрясся. Мы создавали искусственное освещение с помощью заряженных кристаллов кварца. Они размещались в стенах и иногда дежурные их подзаряжали. Все камни упали на дно тоннелей и многие разбились, отчего в некоторых залах возникла полная темнота. Все растерялись и очень испугались — мы думали, что это конец. Самый сильный из нас — Антос, опомнился первым и поспешил в рушащийся тоннель. Он создал силовой барьер, который замедлил продвижение разрушения. Вскоре подоспели другие, и вместе мы смогли залатать брешь, но все получили очень большую дозу радиации. Через несколько месяцев от лучевой болезни умер Борольд, мой друг… В поисках спасения от лучевой болезни мы преуспели, но все равно высокие дозы радиации, отсутствие нормальной пищи, воды и света сказались на наших телах. После трагедии мы окончательно потеряли человеческий облик.

С тех пор нам пришлось быть еще осторожнее. Кроме постоянной слежки за сохранностью ходов и зал, мы всячески пытались предсказывать активность окружающей мантии. Жрицы изобрели новый питательный гель, который готовили прямо из стен пищевых шахт — полукруглых, пористых углублений, с превосходными условиями для размножения местных бактерий. Ох, уж этот мерзкий гель! Хотя я иногда даже скучаю по нему… Это конгломерат из нужных организму неорганических соединений с водой и кашей из бактерий. Наши женщины нашли множество цист бактерий в мантии. Уж не знаю, откуда они там взялись, но жрицы смогли пробудить их и разводить как «микроскот». Пускай это стоило довольно много фиры, но зато в их руках и при наличии воды, бактерии плодились и росли молниеносно, прямо на глазах наполняя собой нашу посуду. В общем, эта жижа поддерживала нас и не давала органам пищеварения атрофироваться.

Мы старались исследовать окружающее пространство, даже пытались следить за поверхностью. Но и без того жесткая борьба за выживание не оставляла сил и времени на длительные путешествия. Несколько десятилетий мы жили относительно спокойно, а потом один из нас, человек по имени Нектор, умер от старости. Многие очень испугались. Смерти от старости были редки, но под землей мы быстро изменились, отличить нас от стариков стало сложно, и на пользу нашей психике это не шло. Все будто осознали, что приняли медленнодействующий яд, и готовились к смерти каждый день. Вот тогда мы всерьез взялись за исследования продления жизни. У некоторых из нас были с собой энергокамни Грогара — он раздавал их для изучения и попыток усовершенствования, но никто этим не хотел заниматься. Многие носили их с собой, но абсолютно не умели ими пользоваться. Мы решили исследовать камни и смогли раскрыть часть секретов. Грогар умел улучшать камни. У нас их было всего три — рубин, изумруд и агат. Агат оказался бесполезен, мы не разгадали его свойств. Рубин чувствителен к силе, энергии. Он очень усиливает магистров в способностях к изменению температуры, телекинезу, левитации и подобному. Но полезнее всего для нас оказался изумруд. Выяснилось, что изумруды и подобные им камни, излучающие зеленую часть спектра, чувствительны к энергии Мараны. Проходя через камень, жизненная сила одного существа может быть использована другим, причем камень может накапливать эту силу. Бактерии, безусловно, живые существа, но жизненных сил в них было так мало, что на подзарядку камня уходила уйма времени и сил. Тем не менее, это работало, мы смогли продлевать жизни нуждающимся собратьям.

А потом была забавная история с магмовым червем.

— Магмовым червем? Не слышал о таких, — перебил я рассказчика.

— Конечно, о них никто не слышал, потому что живут они не выше полутора тысяч километров под землей. Они способны переносить огромное давление и высочайшие температуры, но стоит им потерять давление, как их внутренние органы тут же взрываются. Эти черви живут очень долго, может быть, они даже бессмертны. Я имею в виду, пока их не убьешь. Короче говоря, один такой врезался в Смарг. Конечно, часовые почувствовали его заранее и были готовы защитить город, но абсолютно не понимали, что именно к ним приближается. Когда червь пробил одну из стен, то сразу же умер от разрыва сосудов и проводящих волокон — у нас же давление установлено обычное, поверхностное, вот они и лопнули. Скотина здоровенная, метров двадцать в длину, причем жрицы определили, что он совсем молодой — тысяч двадцать лет ему всего было. Жрицы немного изучили его. Удивительное создание, скажу я тебе. В его организме нет живых клеток, как у нас. Он есть переполненная жизненной энергией полурасплавленная масса из железа, кварца и углеродного скелета, похожего на змеиный. Так что это был скорее магмовый змей, но все прозвали его червем, потому что он подземный. У него были органы осязания, с помощью которых он находил нужные для себя элементы — золото, платину, алмазы, радиоактивные металлы. Они нужны ему для поддержания структуры и кровообращения. В качестве крови у него была ртуть, кстати. Мы предположили, что это совсем доисторический вид, сохранившийся с тех времен, когда Создатели еще даже не думали изобретать наземную жизнь. Он нам здорово помог и в тоже время чуть не убил. Не только потому, что пробил стену. Мы успели зарядить камень его жизненной силой. Её оказалось столько, что камень переполнился и треснул. Мы совсем не подумали о том, что его емкость могла быть конечной! С одной стороны, полного камня хватило бы на несколько жизней, но не всем. С другой — от любой дополнительной подзарядки камень бы полностью рассыпался.

Это очень сильно пошатнуло дух многих. Жрицы были истощены, и мысль о вечных муках в виде высасывания жизни и соков из бактерий повергала их в ужасное уныние. Особенно имея на руках полный, но испорченный камень. Мысли о спасении больше ни у кого не появлялись. Многие просто отчаялись. Но все же умирать никому не хотелось, и мы продолжили свою борьбу. Так продолжалось еще несколько сотен лет. За это время мы истощили энергию камня, и тут для нас все стало совсем плохо. Собственные ресурсы жизненных сил мы давно использовали, и теперь могли жить только на жизненной силе других существ посредством камня. Как мы и предполагали, когда камень вновь начал впитывать силу жизни из бактерий, он тут же рассыпался на множество мелких осколков. Нам все равно больше ничего не оставалось, и мы попытались… Так случилось, что при виде этого зрелища одна из жриц, Торуна, тут же скончалась от отчаяния и горя — у нее произошел разрыв сердечной мышцы. Не буду рассказывать о нашем состоянии тогда, но суть в другом. Осколки камня тут же впитали ее энергию. Оказалось, что осколки обладали теми же свойствами, что и целый камень, только меньшей емкостью. На всех кусочков изумруда не хватило, но мы нашли выход из этой ситуации.

Мы разработали «вековой сон» — состояние, при котором человек впадает в своего рода анабиоз, состояние между жизнью и смертью. Это стало выходом для тех, кто уже устал бороться и страдать, но боялся и не хотел умереть. Однако если все воспользуются этой возможностью, это все равно сулит только смерть — ведь если не следить за сохранностью Смарга, он будет раздавлен. Осколков было одиннадцать, потому бодрствовать осталось одиннадцать человек. Среди них был и я. Но это не потому, что я такой самоотверженный. Я был уверен, что в случае чего тот, кто бодрствует, убьет спящего и, зарядив камень, продлит себе жизнь, и очень не хотел оказаться на месте этого спящего. Так, спустя восемьсот семьдесят девять лет после погребения, нас осталось только одиннадцать бодрствующих. Именно тогда мы стали называть себя «коварами», что в переводе с первородного языка означает «рожденный под землей». Целых шесть жриц при этом заряжали энергией бактерий наши камни. Для них это было значительно легче, чем заряжать шестьдесят, так что они были довольны.

Потом очень долго ничего не происходило. Специально оборудованный зал для спящих закрыли, и уменьшение численности волнующихся и отчаявшихся прибавило уверенности бодрствующим. Мы прожили так еще около девятисот лет. За это время мы хорошо изучили движения мантии и особенности ее радиационного фона. Иногда я отправлялся в хин на поверхность, но видеть цветущий жизнью и светлый мир было слишком больно.

Наш «камнеед» Долон сильно продвинулся в исследовании энергокамней Грогара. Он вычислил наиболее подходящие камни для запасания различных энергий. Но он так и не смог понять, как именно Грогар смог улучшить природные кристаллы. В любом случае, для этого требовалось слишком много свободной фиры, а вся наша уходила на сохранение Смарга.

Постепенно мы ослабили бдения и стали больше отдыхать. Все уже смирились, что нам суждено скитаться в подземных катакомбах до конца дней, потому что все расчеты показывали: любой тоннель при выходе из нашей стабильной зоны мантии будет разрушен. Это вообще чудо, что мы угодили именно в такую зону, где мантия была относительно густая и малоподвижная. Во всех соседних зонах, которые мы изучили, мантия горячее и двигается очень быстро, мы бы не смогли удержаться там. Даже Антос продержался бы в такой горячей мантии всего несколько минут. А наш кусок был холодный и темный на глубине около двух тысяч километров. Я часто думал о том, как же Грогару удалось так глубоко нас отправить…

А потом вернулся Рогдо. Мы думали, что он погиб вместе с остальными или, того хуже, — его замучил Грогар. Но все оказалось не так. Конечно, то, что мы знаем о его спасении, было записано с его собственных слов, так что, правдой может быть не все. Тем не менее, у нас принято считать, что он каким-то образом украл у Грогара одно из лучших его творений. Это было могущественное вещество, из которого позже Грогар сделал ужасную броню. Вроде бы у Грогара было несколько прототипов этого сплава, но уцелел только камень Рогдо. Лучезарный камень, принимающий любые оттенки и постоянно светящийся. Он показывал его лишь однажды, а все остальное время камень находится вместе с Рогдо, скрытым под броней. Возможно, камень и броня усиливают его еще больше, когда находятся вместе, но это только догадка. Короче говоря, нет ничего удивительного в том, что камень не дал Рогдо сгинуть в утробе земли после взрыва, а также мог продлевать его жизнь неограниченное количество времени. С помощью лучезарного камня, Рогдо постоянно чувствовал местонахождение брони и упорно продвигался к ней. Я думаю, что он не знал, где находится сам и куда его ведет камень. Признаться, способности магистра у Рогдо были ниже среднего, он с трудом пользовался хин. Зная его характер, я скорее поверю, что он шел на зов брони, потому что считал, что она находится на поверхности, где он найдет спасение. Даже усиленный камнем, он не был способен понять, что продвигается не на поверхность, где бушевал Грогар, а почти в самый центр Тертуса, к его ядру. Вероятно, тектонические движения внутри планеты постоянно его сносили, увеличивая срок пребывания в недрах. В любом случае, почти через две тысячи лет он достиг желанного доспеха. Не известно, как именно он нашел доспех и в каком виде этот доспех ему достался. Просто овладев им, он выбрался на поверхность практически мгновенно. Проведя некоторое время там, он все же решил обследовать руины и разлом. Возможно, он искал какие-то другие артефакты Грогара или его останки, но нашел нас.

Я никогда не забуду момент нашей встречи, когда я ощутил сначала слабый толчок, а потом движение в сторону поверхности. Я побежал в центральный зал и увидел, как все побочные залы отвалились и разрушились. Сохранились только те, в которых были люди, при этом они были защищены от любых негативных воздействий. Как только мы оказались на поверхности, поняли, что привыкнуть к ней довольно тяжело. Тем не менее, нашей радости не было границ. Мы разбудили остальных и принялись обживать Тертус вновь. За века под землей, наши тела изменились и стали такими, какими ты их видишь, но главное, что мы выжили. Когда отпала необходимость тратить всю свою фиру на поддержание выживания, мы быстро восстановились, но хин пользоваться уже никто не мог. Наверное, эта способность осталась там, глубоко в недрах Тертуса. Последние несколько десятков лет наших мучений в хин никто не пытался выйти, поэтому нельзя с точностью сказать, когда хин был утерян. Мы оказались на поверхности сто двадцать один год назад. Это единственный праздник в Коваране, который могут праздновать все. Здесь он называется «День свободы».

Первые несколько недель Рогдо отсутствовал. Вероятно, он искал Грогара или других магистров, но никого не нашел. Потом он вернулся и объявил, что отныне мы хозяева мира, как он того желал всю свою жизнь, а все остальные существа будут нам подчиняться.

Так началась история Коварана. Мы построили столицу прямо на месте выхода на поверхность. Если ты посмотришь на цитадель Рогдо, то увидишь потеки и оплавленные поверхности. Это от того, что он использовал для строительства глубинные магматические породы. Он поднял это строение из земли прямо на наших глазах. Столь грандиозная демонстрация могущества очень сильно повлияла на всех. Естественно, что мы преклонились перед ним, как и все окрестные племена, которые могли наблюдать это строительство. Не прошло и трех дней, как все они пришли к нам самостоятельно и стали первыми рабами. Затем мы стали порабощать все больше и больше людей, обучать их тому, что они должны уметь, устраивать новые поселения и вести исследования. В целом, мы занимались тем, что интересно, а интересов накопилась уйма, хоть и не у всех.

Вскоре мы обнаружили, что рабство в чистом виде не очень эффективно, и разработали новую систему, в которой люди считают себя почти свободными и усердно работают, чтобы стать полностью свободными. И это им удается к старости, когда от них все равно никакого толку. — Тагон о чем-то посмеялся про себя и продолжил. — Что ж, так мы жили до последнего времени, пока не обнаружили Кромен. Если тебя интересует, кто помогает Рогдо или является его сторонником, то ответ всего один — это Бугостор, который недавно приходил. Он единственный полностью поддерживает Рогдо во всем и больше всех пользуется «правами» ковара. Мы можем использовать все вокруг как нам вздумается: рушить, убивать, сжигать, пригонять рабов, мучить их, убивать и так далее. Сначала все радовались этой вольности, но потом при виде страдающих, мучающихся людей и животных все поняли, что это никому не нужно. Из-за огромной силы Рогдо и его скверного характера никто не решается рассказать ему о всеобщем мнении, так что все вроде бы спокойно. Но если найдется тот, кто сможет найти смелось и силы, чтобы что-то изменить, сторонники у него найдутся. Конечно, остались и те, кто поддерживает нашего вождя не так открыто и с таким усердием, как Бугостор, но такие тоже есть. Например, Дармис. Он стал угрюм и замкнут, но я ни разу не слышал от него даже намека на недовольство. Он какой-то странный… Ну ладно, думаю, я ответил на твой вопрос достаточно полно.

— Это точно, — ответил я, — а не боишься ли ты, что всемогущий Рогдо прознает о твоем предательстве?

— Если бы он услышал этот разговор сейчас, мы оба уже были мертвы, — Зловеще и серьезно проговорил Тагон, — а больше я никого вокруг не ощущаю. А ты?

— Нет, я тоже не ощущаю. Но ты говорил, что вы утратили хин, как же ты ощущаешь или не ощущаешь?

— Вовсе не обязательно владеть хин, чтобы чувствовать живое и мертвое вокруг. Разве ты об этом не знал? — Я стыдливо поежился от такой промашки. — Когда ты владеешь хотя бы средней силой, то всегда можешь почувствовать дрожь или сердцебиение человека на достаточно большом расстоянии. Нужно всего лишь набрать немного энергии в ладонь и прислушаться к ней. Вот так. — Тагон вытянул руку, и воздух над ней слегка завибрировал. Он закрыл глаза и несколько секунд вслушивался в эту вибрацию. — Я стараюсь постоянно контролировать пространство вокруг себя. Без особого напряжения я чувствую резкие изменения в энергетическом фоне в радиусе нескольких метров от себя. Сейчас я чувствую всю площадь своего дома вплоть до ограды. — Тагон открыл глаза, вибрация исчезла. — Когда ты остановил огненный шар, я заметил небольшой всплеск энергии, созданный тобой. Это была одна из моих проверок. Забавно, что на арене ты был очень осторожен и сильных всплесков тогда я не ощутил. Но тебе все равно нужно быть начеку. Кстати, Тонер в полной мере использует свои силы на арене, потому победить его никто не может. Бугостор хорошо над ним поработал. Теперь это бессмертная и безмозглая машина для убийств. Сражаться с ним и не выдать себя будет очень непросто.

— Да, это так, — ответил я, стараясь создать аккуратный энергетический вихрь в ладони и прислушаться к нему. Вихрь я создал, а что с ним делать дальше пока не понял.

— О, молодец, — похвалил меня Тагон, — теперь поймай окружающую вибрацию относительно этого вихря, и ты почувствуешь энергию пространства вокруг тебя. Тогда ты сможешь услышать самые шумные вибрации тел и объектов вокруг, а если хорошо натренируешься, сможешь чувствовать даже кровоток или еще что потоньше. — После его разъяснений у меня кое-что получилось. Сейчас было не время для тренировок, так что я убрал энергии подальше.

— Спасибо, Тагон, это очень интересный навык.

— Это еще что… Тебя учила женщина, а они не очень сильны в наших премудростях. Не удивительно, что она многое не открыла тебе. Я, если честно, весьма посредственный магистр и никогда не вдавался в большие тонкости. Мне всегда было по душе возиться со всякими жидкостями, смешивать их, нагревать и замораживать. Я зельевар, не энергик. — Слова Тагона о Нире вернули чувства скорби и гнева. Тем временем он снова начал говорить о ней. — А Нира возилась со зверьем все время. Она, конечно, была очень красива, даже для жрицы. Но что толку от красоты, когда ты ничего полезного делать не умеешь? Травку, цветочки собирать, зверушек лечить — это все детские забавы…

Серокожий раздражал меня все сильнее и сильнее с каждым словом. В последний момент я не выдержал и рявкнул ему: «Замолчи!». Мой рассудок на секунду помутился, и я отчетливо услышал грозное, мерзкое и рвущее душу слово у себя в голове: «Боргот!». Похоже, это слово услышал и Тагон. Он вздрогнул и замолчал. Я тоже замолчал и в звенящей тишине было отчетливо слышно мое частое, тяжелое дыхание. Примерно через минуту Тагон решил, что уже можно говорить.

— Так вот оно что! Нира была дорога тебе. Ее смерть пошатнула твой путь.

Я молчал, не знал, что сказать.

— Значит, тебя нарекли, раз ты зовешься Иланом, но делал это кто-то неопытный или ленивый. Три имени — это очень плохо. А то, что я сейчас услышал — еще хуже. Прости меня, юный друг.

— Зачем он убил ее? — пытаясь вернуть самоконтроль, спросил я.

— Чтобы никто ему не мешал. Может быть, он ненавидел ее за то, что она жила здесь наверху как верховный правитель, которым должен быть он. В то время, как ему самому пришлось тысячелетиями рыться в недрах планеты. Рогдо жесток, жаден и труслив. Он убьет любого, кто может хоть как-то угрожать его господству. Но его слабость в том, что он боится показать свой страх, боится, что его назовут трусом. Возможно, это знание поможет тебе.

— Конечно, поможет, — я начал понемногу успокаиваться. — Мне сейчас поможет любая мелочь. А что можешь сказать про Бугостора?

— Бугостор помешался на генетике. В детстве ему доставалось, как и мне, но по причине его слабости как физической, так и духовной.

Давным-давно все люди рождались здоровыми и сильными. Со временем Создатели стали слабеть, люди тоже начали становиться слабее, жить меньше, появились болезни. Одним из первых «слабых» людей и был Бугостор, вернее, Аарникан — так его назвали родители. Когда вскрылась его относительно слабая чувствительность к фире и плохое здоровье, над ним начали смяться и подшучивать другие дети. Я тогда был молодым учителем зельеварения и кое-что замечал, но не придавал тому особого значения, как и все. А надо было, потому что юный Аарникан ужасно злился, лез в драки и злился еще больше, когда терпел поражение. Злоба и ненависть копились в его душе много лет. Когда вырос, он замкнулся и все свободное время уделял своим исследованиям. Над ним уже давно никто не шутил, но он злопамятен и ненавидел всех, кто хотя бы раз сказал ему обидное слово. Он не раз приходил ко мне за советом, и, надо сказать, я был поражен его успехами. Он очень детально изучил генетические процессы, механизмы и связи в клетках на микро и наноуровне. Ловко находил вещества, усиливающие и ослабляющие силу и прочность живых тканей самого разного происхождения. Через некоторое время он добился своего и создал эликсир, который навсегда превратил его в уродливого гиганта, которым он является до сих пор. У него высокая скорость регенерации и устойчивость к высоким и низким температурам, сила табуна лошадей и чувства, обостренные до предела. Чувствительность к фире он улучшить не смог, но магистром стал хорошим и даже смог выжить под землей в первые минуты катастрофы. Со временем он изучил генетические схемы большинства живых существ на планете и научился их скрещивать между собой как вздумается. У него даже есть специальные угодья для этих несчастных зверей. Он называет это место Чудесным Садом. Я бывал там, страшное место. Звери запуганы и угнетены, они больше не принадлежат к своим старым разновидностям.

— То есть они совсем не похожи на собратьев, он создал другие виды животных?

— И да, и нет. Они во многом как его слараки с пришитыми рогами да копытами в самых неподходящих местах. Некоторых коваров такие звери очень веселят, но я не смог продержаться всю экскурсию. Пришлось пропустить «самое интересное» — зверей с генами или частями тел людей. Одного я увидел — бервольфа. Так Бугостор называет людей с приращенной к ним головой волка или медведя. Понимаешь, тела у них человеческие, но мозги звериные — это очень мерзко, я не смог смотреть дальше и покинул Чудесные Сады. Другие рассказывали, что у него полчища зверей, скрещенных с рабами и хаорами. Надо сказать, что Бугостор самый большой потребитель рабов, у него их сотни, и мало кто живет дольше года. Такую власть Рогдо дает всем нам, но пользуются ею очень немногие. Бугостор всячески провоцирует нас заниматься такими же опытами, как и он сам. Некоторым становится интересно создать новый вид животного, скрестить лягушку и козу — ради смеха. Но, я точно знаю, что этот интерес быстро проходит после того, как получившееся животное начинает мучиться, страдать, выть не переставая. Нормальный человек не способен выносить подобное, начинает понимать, что так поступать нельзя, начинает ненавидеть Бугостора за то, что он заставил это пережить…

— Вот мерзавец! Как только у него хватает духу на такие вещи!?

— Я думаю, у него нет духа, или он в таком угнетенном состоянии, что уже не может так называться. — Вроде бы ответ Тагона был ясен и логичен, но что-то зацепило меня, только я не смог понять, что именно и не смог задать нужный вопрос. В результате установилась недолгая тишина. Тагон ждал продолжения разговора, но не дождался и решил продолжить рассказ:

— Чтобы быть точным, должен упомянуть, что больше всего рабов Бугостора погибает не от опытов, а на его рудниках.

— Рудниках? Что же он добывает?

— Как и все мы. Нам нужны камни для эффективного использования фиры, чтобы продлевать себе жизнь. Что-то идет на утварь, посуду, мебель. Кресла, которые ты видишь сделаны из дерева, а обработаны с помощью каменных и металлических орудий, сделанных из того, что нашлось в рудниках. Мы уже давно не тратим свои силы на создание всякого хлама. Для этого есть тысячи людей. Пускай у них это занимает намного больше времени, но зато мы можем больше заниматься любимыми делами.

— Вы научились делать камни, как Грогар?

— К сожалению, нет, мы используем природные камни. Они очень хрупки и недолговечны. По правде говоря, мы научились делать искусственные кристаллы на основе кварца, но они такого ужасного качества, что их использовать даже опасно. Хотя кое-кто пользуется. Но были случаи, когда они взрывались. Единственное, что мы поняли — правильная огранка камня позволяет лучше фокусировать его энергию, это все…

— Жаль, а то я мог бы украсть такой и стать намного сильнее, — пошутил я.

— Может быть. Только ты не смог бы сделать это незамеченным. Камни и кристаллы — самое ценное, что у нас есть, потому охраняются очень хорошо. Они питают нас и нашу технику.

— Какую еще технику?

— Мы создали средства передвижения на основе силы камней — Виманы. Комбинация из камней внутри позволяет виману лететь и довольно быстро, а запустить реакцию можно с помощью фиры или камня, вот такого. — Тагон достал из-за пазухи маленький, хорошо ограненный рубинчик на цепочке. — Он вставляется в специальное гнездо, и вимана начинает парить, а потом достаточно небольшого волевого усилия, чтобы управлять ею.

— Как интересно, я бы попробовал, — сказал я, но тут же понял, что начинаю забываться. Еще бы чуть-чуть, и я мог сказать не подумав то, чего знать не должен, а потому вызвать подозрение и недоверие. О том, что я владею хин, знать никому не нужно.

— К сожалению, это исключено, я не стану тебя катать, это будет выглядеть слишком подозрительно.

— Но у коваров же бывают любимые слуги, мне Крокул рассказывал.

— Это верно. Но ты у меня совсем недавно, у меня нет особых причин делать тебя свободным слугой. Так ковары называют полюбившихся рабов, друзей, если так тебе яснее. Мы ведь не железные и способны сопереживать, уважать других людей, любить их. Сначала Рогдо упрямился, но потом разрешил освобождать некоторых рабов. Так впоследствии образовался ярус ремесленников и торговцев. Любимчики старятся и умирают, их дети уже не являются «любимыми» для хозяев, но, чтобы не брать на душу чувство вины, мы их просто отпускали, давали возможность жить поблизости и приносить пользу нам и себе. Тот же Крокул — это внук одного из таких, не помню уже чей. В ремесленном районе уже много разного народа, но есть и настоящие потомки первых наших слуг. Ну а трущобы хаоров населяет вовсе всякий сброд из лесов и пещер. Это самое дно, сточная канава, туда лучше не ходить пешком.

— Понял. Жаль, что не получится прокатиться.

— Если нам удастся то, зачем ты сюда пришел, то ты еще накатаешься на вимане, — хохотнул Тагон. — Ты спрашивал, не убьет ли нас Рогдо, если прознает об этом разговоре. Так вот, я хочу помочь тебе, Илан. Мне стало омерзительно жить в такой «свободе» и «величии». Пусть он узнает, и моя долгая жизнь завершится. Тогда я наконец смогу проверить, что там, на другой стороне. И пусть произойдет это в попытке изменить наши судьбы, а не в теплой постели через сотни лет мучений. Ты можешь все еще не доверять мне, но я говорю правду и не собираюсь предавать тебя.

Похоже, Тагон не очень рассчитывает на победу. Но по нему видно, что он устал от установившегося порядка и хочет сделать хоть что-нибудь, чтобы изменить свою жизнь.

— Скажи, Тагон, не думаешь ли ты, что мой приход — это знак свыше? Нира так считала и, как показало время, она ошибалась. Я просто хочу убедиться, что ты не повторяешь ее ошибку, — со вздохом спросил я. Ответил он не сразу, но ответил твердо, будто уже давно все решил, но не решался выдать нечто личное.

— Я не считаю твой приход каким-то знаком. Но я точно знаю, что Создатели коснулись тебя и особенно сам Первый. Я уже давно не ощущал его присутствие так четко, как ощущаю сейчас. Именно это чувство, а не твой глупый приход, заставляют старика делать то, что разумный человек делать бы никогда не стал. И Нира тоже чувствовала это, просто поняла по-другому. Позволь, я коснусь тебя? — Я осторожно кивнул, немного опасаясь, что старик перестарался в своих фантазиях. Он встал с кресла, подошел ко мне и аккуратно возложил свою сухую ладонь на мою голову. Закрыв глаза, он вслушался в потоки фиры.

— Да, это правда. Фира, идущая из тебя — на самом деле не твоя. Она чистая, первозданная. И потому она сильнее. Ты наверняка делал успехи в обучении, верно?

— Кажется, да, — неуверенно ответил я.

— Это потому, что твоя фира чище и мощнее. Когда Создатели были с нами, такая фира была у всех магистров. Но когда они ушли, фира изменилась. Но только в тебе я чувствую ту самую густую и мощную фиру. Создатели все еще с тобой. — Тагон убрал руку и открыл глаза. — А значит, я буду помогать тебе до самого конца.

Он отошел и вернулся в свое кресло. Его слова немного взволновали меня и обескуражили. Если раньше я считал себя удивительным и сильным магистром, то теперь выходит, что сила вовсе не моя, а меня кто-то подпитывает, пусть даже этот кто-то — сам Создатель. Зато теперь я окончательно поверил старику.

— Спасибо, Тагон. Я рад, что ты на моей стороне. — Я внимательно смотрел в глаза серокожего. От моего признания они широко раскрылись, обнажив черные края белесых глаз.

— А я буду рад помочь тебе, — ответил он. — Думаю, теперь мы можем приступить. Что я могу сделать?

— Пока не знаю, — честно ответил я. — Я ведь не рассчитывал на чью-либо помощь. Мне нужно подумать.

— Отдыхай, раз так. Завтра утром я вернусь и надеюсь, что к этому времени Создатель поможет тебе найти путь.

Тагон ушел из моей комнаты и поднялся к себе. Он лег в кровать и долго лежал с открытыми глазами, вероятно, обдумывая последние события, а я немного понаблюдал за ним через хин. Можно было подумать, что он тоже сейчас находится в хин и наблюдает за мной. Но он периодически моргал, так что все в порядке. Более не заметив ничего необычного, я вернулся в себя, чтобы немного подумать. И как раз вовремя — в мою дверь тут же постучалась красивая служанка и принесла жареного мяса. На полный желудок размышлять куда веселее.

Глава 19

Что ж, Тагон точно друг мне. Наверное, я доверюсь ему, но про хин и Грогара не расскажу — это слишком важная информация. Старик рассказал много всего интересного, помимо того, что я уже знал. Зато он ни разу не соврал, не утаил ничего. История коваров меня очень впечатлила. Она так жестока и ужасна, что я ощутил сочувствие к серокожим людям. Пройдя через недра земли, выживая там тысячи лет, они уж точно искупили свою вину, как и Грогар. Наверняка они или многие из них чувствуют страшную обиду за отнятое время, которое можно было потратить на праздники и веселье. Конечно, они пошли за Рогдо, ведь он их спас. Они приняли его порядки и условия, но теперь уже не рады этому, а возразить что-либо боятся. Теперь мне стало проще понять этих несчастных людей, и я перестал испытывать ненависть к ним. Ко всем, кроме двоих. И тут мне пришло в голову вновь посетить цитадель Рогдо. Мне все-таки нужно рискнуть и выяснить: владеет ли он хин, или нет. И есть большая вероятность, что нет. Он может контролировать пространство, как мне это показал Тагон, но это умение тесно связано с плотной материей, что не имеет ничего общего с хин.

Через секунду я был в одном из кабинетов Рогдо. Ки с легкостью определял его местонахождение на расстоянии около ста метров из-за огромной энергии, излучаемой броней. Овальная комната с расположенными по периметру хрустальными шарами была пуста и темна. Ни одного окна, ни одного источника света — Рогдо видит в полной темноте. Ки говорит, что шары — это каналы связи, передающие в комнату информацию из мест, в которых установлены такие же шары, а также они позволяют быстро перемещаться между собой, наподобие порталов. Их устройство очень похоже на устройство энергетических камней и кристаллов. Путевые линии указывали на то, что выходы этих персональных порталов находятся в каждом из крупных поселений Коварана, а один — недалеко от руин Кромена. Рогдо специально оставил его там, чтобы следить, не появится ли кто-нибудь опасный или интересный. Зато теперь понятно, почему все думают, что Рогдо месяцами не выходит из башни — он незаметно телепортировался, без особых затрат собственных сил. Двигаться он наверняка может очень быстро, но чем больше скорость, тем больше шума. А шуметь — всегда не выгодно.

Теперь, когда я былтак близко к Рогдо, я мог хорошо его чувствовать с помощью Ки, а потому мне стало любопытно исследовать его башню получше. Ведь раньше я старался не отвлекаться и следить за своим врагом и бывал только в тех помещениях, где чаще всего бывал хозяин. Сеть пещер пронизывает башню, подобно кровеносным сосудам. Все они пусты и скованы абсолютной тишиной. Гладкие и ровные поверхности, поражают идеальной обработкой, но не обходится без следов агрессии и больших повреждений. Тело башни уходит глубоко под землю, подобно корням дерева, где полости и пещеры частично затоплены водой. В одной из затопленных зал я обнаружил следы экспериментов, которые, по всей видимости, когда-то проводил сам Рогдо. Это были генетически измененные люди, облаченные в прозрачный камень для сохранности. Обнаружить такое без хин, было бы очень страшно: в полной темноте и под водой, в тесной пещере. Их возраст составляет более восьмидесяти лет, а генетические изменения вызваны искусственно, но без помощи добавления чужеродных генов. Здесь валяется восемь экземпляров совершенно разных по внешнему виду окаменевших мутантов. Они навели меня на мысль, что где-то могут быть такие же люди, только живые. Уж не знаю, создавал ли Рогдо таким образом, искал способ усилить, или вылечить серокожих, но результат получился довольно жуткий. Зато становится понятно, почему Бугостор так близок к императору.

Поплутав по башне некоторое время, я все-таки нашел в себе смелость и приблизился к Рогдо. Я на время потерял его из виду, но очень хорошо ощущал присутствие рядом большой силы, только не мог понять где именно. А потом увидел его парящим рядом со шпилем твердыни. Он замер прямо напротив острия и абсолютно не шевелился. Очень похоже, что как раз сейчас он находится в хин. Ки показывает постоянный приток огромного количества энергии, ее накопление, а потом быструю разрядку в глубинные структуры доспеха. Это повторяется снова и снова, напоминая сердцебиение. Структуры доспеха связаны с любым колебанием воли хозяина и, реагируя на нее, все время меняют форму и цвет. Наблюдать это подобно созерцанию течения воды или танца языков пламени в костре — завораживает, гипнотизирует, притягивает. Как жаль, что неразрушимая броня, постоянный источник огромной силы и невероятное произведение человеческого ума досталось такому ужасному человеку. Сканируя доспех, я наткнулся на небольшую странность: в районе правого колена наблюдается небольшое отклонение в симметрии. Всемогущий Рогдо боится оставить свой кристалл без охраны и держит его в кармане. Проанализировав тело негодяя, я понял, что он находится в неком оцепенении. Его состояние очень похоже на медитацию или хин, но на самом деле это ни то, ни другое. Ки потребовалось несколько минут, чтобы определить истинную причину такого состояния. Рогдо замедлил все процессы и весь энергообмен в организме, чтобы продлить жизнь. Каким бы не был могущественным его доспех, он не избавляет от старения. Он замедляет его, но не убирает полностью. Этот мерзавец так боится умереть, что экономит даже безграничные силы. Мне это показалось отвратительной особенностью. Зато я узнал, что Рогдо сейчас отключен от реальности и его можно осмотреть и изучить без страха.

Для начала я коснулся энергокамня, чтобы Ки его исследовал, но в этот миг Рогдо вздрогнул. Он как-то почувствовал перепад энергии камня во время прикосновения к нему Ки и тут же очнулся. Глаза его шлема вспыхнули и засветились разными цветами. Рогдо начал озираться по сторонам и очень быстро перемещаться в воздухе, вычерчивая невероятные зигзаги. Он почуял неладное и тут же стал искать меня. Не желая рисковать, я отпрянул от него подальше, но продолжал видеть и слышать все, что он делал.

— Грогар, это ты? Я знаю, что ты не умер, ты не мог умереть! Я знаю, что ты рядом и жаждешь мести! Выходи!

Я почувствовал мощный всплеск энергии в броне. Рогдо ощерился острыми шипами, шлем принял устрашающую и боле мощную форму, будто нарастил мускулы. Броня сбросила излишки энергии, и температура вокруг немного подросла.

— Я не успокоюсь, пока не найду и не уничтожу тебя! Знай, я буду мучить тебя сотни лет, а потом сделаю из тебя такое уродливое и никчемное существо, которого никто и никогда раньше не видел! И ты будешь таковым и будешь бессмертным, чтобы ты мог страдать бесконечно! — Рогдо говорил с такой яростью и гневом, что высвобождаемая энергия усилилась и раскалила его броню докрасна, шипы на его плечах и локтях сильно увеличились, придавая облику невероятно жуткий вид. Он замолчал, будто ожидая ответа, но ответа не последовало. Тогда Рогдо со страшным криком размахнулся и ударил кулаком по шпилю. Он раскололся на несколько частей, и обломки со звоном и грохотом посыпались вниз. Рогдо некоторое время смотрел на обломанный шпиль и немного успокоился. Он провел рукой над увечьем, и шпиль вновь сделался острым и вытянутым, правда, немного короче, чем минуту назад.

— Что же ты прячешься, Гро? Неужто ты так слаб, что не хочешь свести счеты прямо сейчас? А ведь я всегда знал, что ты жив. Нет, ты бы не смог умереть от горя, от отчаяния, нет. Тебе суждено умереть от моей руки. А знаешь почему? Да потому что только я один достоин править всем! Главный не тот, кто сильнее, главный всегда тот, кто хочет быть главным! Я смог обмануть тебя и стать самым сильным! Все твои фокусу оказались бессильны против моего ума! Сила не в искусности магистров, не в энергиях, а в разуме, в человеческом разуме! Хитрость и обман смогут побороть что угодно. И тебя я уже победил тогда и побеждаю сейчас, когда ты, как трусливый щенок, наблюдаешь за мной из кустов и мочишься под себя от страха, будучи не в силах выйти и сразиться, как подобает настоящему мужчине, настоящему магистру, в конце концов! Я носил твою броню сотни лет, ты знаешь, чего я достиг благодаря этому чуду? Знаешь, какие тайны мне открылись? И не узнаешь, потому что я найду тебя, и ты пожалеешь, что родился на свет.

Рогдо заговорил более спокойным голосом. Понял, что никто не выйдет к нему и драться никто не станет. Он не владеет хин, но чувствителен к перепадам энергии, даже очень тонким. Именно это он развивал в себе — чувство энергий. Именно это тонкое чутье заставляет его постоянно медитировать, чтобы сохранить молодость — ведь он чувствует даже малейшее увядание своего тела, необратимое увядание. Видимо, это совершенная форма умения, которому меня научил Тагон. И это означает, что, будь Рогдо тогда на арене, когда я победил, он точно почувствовал бы меня, и я бы уже не существовал. Нужно как-то предупредить Грогара об этом.

Рогдо внезапно куда-то исчез, испарился. Я не стал искать его или преследовать, а просто вернулся в себя. Нужно отдохнуть до утра, а потом придумать, что делать дальше.

На следующий день Тагон вернулся ко мне после завтрака. К этому времени я уже решил для себя кое-что.

— Здравствуй, Илан, надеюсь, хорошо спалось? — Тагон был особенно приветлив.

— Здравствуй и ты, Тагон, но называй меня Лепто, ведь здесь меня так зовут. А спалось замечательно, спасибо.

— Не беспокойся, как твой хозяин, я могу называть тебя любым именем, никто не заподозрит неладное, но впредь я учту твое пожелание, Лепто. Я почувствовал сильное беспокойство Рогдо ночью, это не твоих рук дело?

— Вовсе нет, но я тоже слышал какой-то шум.

— Шум? Хе-хе, шум он слышал, хе-хе. Тогда это убийственно громкий шум. Камни с небес посыпались! Хорошо, что никого не придавило. — Тагон странно захихикал. — Ну, так что ты намерен делать в свете последней беседы, Лепто?

— Для начала мне нужно знать о судьбе моих друзей.

— Друзей? Каких именно друзей? — осторожно уточнил Тагон.

— Я был с отцом, помнишь? И еще были два человека, они тоже стали бойцами: Готфен и Солт. Это мои друзья.

— Ах, да-да, но я совсем не чувствую в них никакой силы, зачем они тебе?

— Это мои друзья. Разве ты сам не понимаешь, зачем нужны друзья?

— Понимаю. Но почему же я в них ничего не чувствую?

— Они поопытнее меня и могут искусно скрывать ее. Ты ведь сам знаешь, должно быть, они тоже побеждают на арене?

— Ты прав. Если бы я не узнал тебя получше и мои догадки не оправдались, я бы очень сожалел, что сам их не приобрел.

— Так вот, мне нужно передать им послание, я могу на тебя рассчитывать?

— Да, конечно. Не волнуйся, я все передам. Теперь ты вовсе не мой пленник и не моя собственность, а друг. Мы ступили на опасную тропу вместе, и ты будешь жить в комнате для прислуги, что бы нас не заподозрили. Но еда у тебя все равно будет получше, чем у других слуг, потому что ты приносишь мне победы, но не такая хорошая, как у меня, — Тагон вновь засмеялся.

— Спасибо, Тагон. Передай, пожалуйста, моим друзьям такие слова: «У меня все готово, теперь дело за вами».

— Хорошо, передам слово в слово.

— Вот и славно. Чем скорее это произойдет, тем лучше.

— Что ж, я сейчас же отправлюсь к Арине — владелице тех двоих. Не беспокойся, она хорошая, не такая, как хозяин здоровяка. А ты отдыхай, возможно, скоро будет важное сражение, и Рогдо будет наблюдать за ним.

Мы попрощались кивками, и Тагон ушел. Я решил, на всякий случай, еще раз проверить его на обман. Если с охотниками что-то случится, значит, Тагон предатель, а если нет, значит, он либо намного хитрее меня, либо честен. Но в любом случае больше тянуть смысла нет. Если он действительно не друг мне, значит, уже все кончено для всех нас.

Я проследил за тем, как Тагон передал сообщение, и на мое удивление, Готфен подыграл сам, не зная чему, ответив: «У нас тоже все в порядке, мы начинаем…» — нежданная удача. Хотя подобное поведение было свойственно этому болтливому охотнику. Но мой план сработал не совсем идеально. Коварка Арина случайно услышала разговор с Готфеном. Теперь злой Тагон идет по улице назад, а вокруг него бегает и суетится Арина. Она расспрашивает его о таинственном незнакомце, все время переходя с шепота на голос, а Тагон, все больше раздражаясь, просит ее не кричать. За ней бежали несколько слуг, то и дело спотыкаясь и подбирая платок, который она роняла, подавали ей и все повторялось. Наконец они зашли в дом, дверь распахнулась и два ковара вошли в мою комнату. Арина оказалась весьма симпатичной особой, хоть и с серой кожей. Я знаю, что ей более двух тысяч лет, но больше чем на тридцать пять она не выглядит. Волосы длинные, черные, совсем не чета Тагонским, лицо чем-то припудрено, а ресницы и брови подкрашены каким-то темно-синим пигментом. Ее очень заботит внешний вид, раз она не осталась, как Тагон, похожей на ходячий труп. Они вошли в мою комнату, и Арина сразу же набросилась на хозяина, стуча ладошками по его сморщенной голове.

— Ой, бедное дитя! Как ты смеешь, мерзкий серокожий ковар, держать его в этом хлеву?! — Арина раздраженно посмотрела на Тагона. Тот лишь тяжело вздохнул.

— Я не могу взять и поселить его как гостя или равного. Это будет очень подозрительно. Сколько можно повторять тебе о конспирации.

— Ой! Да-да, я забыла. Но все равно, мог бы и получше ему комнату выделить…

— Победит Гиганота, и дам ему комнату. — Эти двое начали спорить, совсем позабыв, зачем пришли.

— Гиганота? Ты рехнулся? Его невозможно победить!

— Я думаю, возможно и очень легко! — Я не выдержал этой перепалки и решил прекратить ее.

— Стойте, перестаньте спорить! Или делайте это не в моей комнате! — Я повысил голос и заметил, как оба ковара сразу притихли, хотя и являются полноправными хозяевами.

— Да, прости Лепто, — Тагон указал рукой на Арину, — это Арина, хозяйка твоих друзей. Я передал послание, но не смог скрыться от ее способностей. — Та тут же вклинилась в разговор и затараторила.

— Я нутром чую заговоры. Вот стоит кому-то начать что-то затевать, как меня сразу тянет туда. И вообще, я всегда обо всем догадываюсь и всегда права и всегда поступаю правильно. Так всегда было и даже в тот — самый первый раз… — Арина внезапно осеклась под тяжелым и усталым взглядом Тагона.

— Так что нам никуда не деться от нее, — продолжил он. — Но это не беда. Она и многие другие ковары поддержат идею о смене императора. Но нужно остерегаться Рогдо и его немногочисленных сторонников.

— Пусть так. Ты упомянул Гиганота. Это еще кто?

— О, это нынешний чемпион арены и твой старый знакомый. Здесь его прозвали Гиганотом. Он обладает энергетическими навыками, а модификации Бугостора сделали его непобедимым бойцом. Рогдо чаще всего посещает битвы именно с ним, и мне кажется, что он не наслаждается его победами, а ждет, когда его победят. Я уверен, что если ты победишь Гиганота, Рогдо встретится с тобой и наверняка дарует свободу.

— Понятно, но разве Гиганота выпускают биться один на один?

— Иногда, с очень сильными бойцами. Чаще против него ставят группу бойцов для казни, ну или если у них есть шансы, тогда можно сделать интересные ставки. Если тебе это важно, он почти утратил человеческие черты, я имею в виду, он уже больше зверь, чем человек.

— Тагон, а можно ли сделать так, чтобы когда я выйду биться с Гиганотом, со мной в группе были и мои друзья — Тос, Готфен и Солт? — Вдруг в разговор вмешалась Арина:

— Я помогу, разрешите мне помочь с этим? Я выставлю своих, а владелец Тоса мой хороший друг.

— Ну конечно, у тебя все друзья — хорошие, как тебе кажется, — усмехнулся Тагон.

— Нет, правда. Его взял Фалин, он хороший ковар, добрый. Он сосед Харалока и не смог выносить издевательства, которые тот учинил над новым рабом. Это я уговорила Фалина выменять его. Ведь так лучше для всех, правда же? Они с Мелисой готовы разводить людей у себя дома, как домашний скот, нянчиться с их детьми, учить их. Некоторых это раздражает, но Рогдо разрешает так поступать. А Харалок жульничает! Я почти уверена — он специально издевается над рабами, чтобы злить Фалина и потом очень невыгодно с ним меняться.

— Но как это нам поможет? — поспешил вмешаться я. — Если Фалин спас Тоса от побоев, то зачем ему теперь на арену его выпускать?

— Но это нужно, да? Вам так нужно, и тогда всем будет хорошо, правда же? Коварка немного растерялась, но цеплялась за интуицию и до последнего верила в свою особую способность всегда поступать правильно.

— Да, это нужно. Но наш план очень хрупкий, мы должны победить Гиганота, и сделать это можно, только если мы будем драться все вместе, именно вчетвером. Если Гиганот так силен, как рассказал Тагон, то он может нас убить, и тогда… тогда все. — Я сам понемногу запутался в собственных мыслях. Все происходит совсем не так, как мне хочется. Грогар пока не может действовать, а я толком ничего придумать не могу, и от этого становится еще хуже.

— Я договорюсь, он поверит, что так лучше, я все ему расскажу. Ну а вы уж постарайтесь не умереть потом, ладно? — Арина смотрела на меня с волнением и только ей понятной надеждой.

— Ты расскажешь ему, что мы что-то замышляем? — уточнил я.

— Конечно! Все этого хотят, да. Ну, не все, многие. Но никто не может, все боятся. А тут что-то начинается. Это нужно, да, все понимают, что это нужно. Все получится, я знаю, точно знаю. — тараторила коварка.

Я смотрел в ее взволнованные глаза и почему-то поверил ей. Я так устал от всего, что со мной происходит, что мне вдруг стало на все плевать. Пусть все решит случай. Если что, Грогар перенесет нас куда-нибудь, и мы придумаем настоящий, хороший план действий. Или просто затаимся. Пройдет время, и станет понятно, как поступить еще лучше, используя уже полученный опыт. Я не знаю, что делать, но бездействовать — не по мне. Пусть эта Арина расскажет всем, пусть поднимает восстание, мне все равно.

— Хорошо, будь по-твоему. Иди договаривайся, и скоро все решится.

— Постой? — Тагон включился в разговор. — Ты разрешаешь ей вот так просто пойти и все рассказать?

— Фалин хороший, он не выдаст! — обиделась Арина.

— Ты сам привел ее сюда, — возразил я, — сам раскрыл ей наш секрет, а теперь хочешь, чтобы я командовал и запрещал?

Теперь растерялся Тагон:

— Я ничего ей не говорил, она сама увязалась за мной. Но ты прав, я привел ее. Значит, так должно было случиться. Пусть договаривается и будь что будет — если уж делать что-то, так до конца. Я пришлю слугу. Когда понадоблюсь, вели ему меня позвать. Он будет за дверью.

Тагон сделал легкий поклон и удалился.

— Я все устрою, — поспешила сообщить Арина. — Все будет хорошо, получите вы свою битву.

Она взмахнула рукой в знак прощания и убежала. Я закрыл за ней дверь и плюхнулся в постель.

Все складывается как-то странно. Откуда-то появилась эта Арина, которая «чувствует заговоры», Тагон опустил руки и решил положиться на случай, как и я. Похоже, он верит в то, что Создатели все еще присматривают за нами и, если будем действовать правильно, они не дадут нас в обиду. Жаль, что я утратил веру в это после смерти Ниры. По крайней мере, если Арина сможет договориться и мы вчетвером выступим на арене, то Грогар наверняка победит Гиганота, а я ему в этом помогу. Готфен и Солт тоже внесут свой вклад. В случае чего, они получат свободу от Рогдо — пусть хотя бы им повезет. Надеюсь, Гиганот никого не ранит. Надо найти его и осмотреть получше, чтобы понять, с чем имеем дело.

Я тут же нырнул в хин и отправился на поиски монстра. Искать долго не пришлось — его держат прямо рядом с ареной в глубокой яме на толстой цепи. В яме темно и почти ничего не видно, всюду валяются обглоданные кости, куски гниющего мяса, причем некоторые из них — это части самого Гиганота. Он спит в углу и не подозревает, что я его исследую. Огромный монстр, ростом с большого медведя, весь в наращенных мышцах и с третьей рукой на спине, гулко храпел и сопел. Основание лишней руки находилось на мощном позвоночнике чуть ниже лопаток. Ки показал, что рука когда-то была медвежьей лапой, но ее изменили, увеличили и добавили пальцев с металлической основой. Во время ходьбы или боя она должна нависать над головой хозяина, подобно хвосту скорпиона, а вместо жала она несет дубину или копье. Кроме того, пальцы этой лапы заканчивались острыми и крупными когтями — медвежьими и металлическими. С таким противником не справиться один на один, это точно. Тело его очень мощное и тяжелое, кожа толстая и прочная, все суставы покрыты костяными наростами. Синие крупные вены выглядят неестественно, болезненно и густой сетью проступают на коже. Голова абсолютно лишена волос, от густой бороды ничего не осталось. Зато остальное тело то тут, то там покрывают клоки шерсти разных цветов — от черного до бурого. Над левым глазом кости черепа сильно выпирают, будто он оплавлен, отчего Гиганот выглядит более грозным, но хуже видит. Возле него валяется несколько больших дубин. В некоторых были вбиты крупные железные шипы, а одна полностью окована железом. Похоже, эти дубины как раз для средней руки. Тагон говорит, что монстр сохранил способность использовать фиру, но на каком уровне сейчас эта способность, я узнать не смогу. В любом случае это существо — самое опасное создание из всех, что могут встретиться на арене.

Я вернулся в себя и еще некоторое время полежал, прислушиваясь к дому, своим ощущениям. Затем встал и окликнул человека, уже какое-то время стоящего за дверью. Услышав мою просьбу, он побежал за Тагоном, а я снова улегся, чтобы дождаться хозяина.

Когда Тагон явился, я попросил показать мне его бойцов, чтобы они научили меня каким-нибудь хитростям и уловкам в бою — вдруг пригодится. Хозяин с радостью согласился и отвел меня на задний двор. Не мудрено, что у него было много тренированных для сражений мужчин и даже женщин. Впрочем, такие бойцы есть чуть ли не у каждого ковара. Это для них своего рода соревнование: чьи воины сильнее, умнее, хитрее.

Бойцы живут в деревянных лачугах — колтах, а тренируются на огороженном частоколом поле. Здесь есть стойки с оружием и кожаными доспехами, деревянные манекены, подвешенные мешки с соломой и песком. Все это нужно для тренировок и оттачивания боевых навыков.

Многие слышали о моей недавней победе, и люди Тагона были одними из первых. Как оказалось, пошел слух, будто я гигант немереной силы, и бойцы Тагона очень удивились, увидев меня. Конечно, они сразу не поверили, что я могу победить хотя бы одного сларака. Так что мне пришлось вступить в поединок с одним из сильнейших аренитов Тагона. Я победил, но признался, что хоть и обладаю необычайно большой силой, совсем не умею драться. Мне нужно научиться премудростям боев на арене, чтобы побеждать самых сильных противников, например, Гиганота. Удивленные бойцы начали с большой готовностью делиться своими навыками.

Ребята у Тагона очень крепкие и доброжелательные. Они с удивлением рассматривали меня и все не могли поверить, что такой хилый юноша может быть таким сильным. К счастью, они видели мой поединок с самым могучим среди них, и бросить мне вызов больше никто не осмелился, хотя я точно знаю, что этого захотели многие.

Целый день мы общались и тренировались. Бойцы относились к сражениям, как к искусному ремеслу и с упоением рассказывали о боях в группе и одиночных, об особенностях обращения с разными видами оружия. Мне было очень странно узнать, что здесь, в этом городе, было придумано множество видов оружия исключительно ради сражений в круге арены. В диких племенах знают только сети, копья и луки. Но здесь есть десятки разновидностей копий, мечей, топоров, ножей и дубин. Местные мастера даже сети умудряются плести нескольких разных видов, причем для различного применения. У всех типов оружия есть свои особенности и недостатки, которые можно использовать в той или иной ситуации. Именно сегодня я понял, что любое человеческое ремесло или занятие можно превратить в нечто большее, стать мастером того или иного дела. Даже мастером искусных убийств.

После целого дня тренировок мы немного пообщались с бойцами на темы, не связанные с увечьями. Оказалось, что живут они совсем не плохо, в тепле и сытости. Тагон хорошо к ним относится, совсем не бьет, в отличие от многих других хозяев. Он заботится о бойцах, освобождает от битв раненых и искалеченных. Некоторых делал свободными за их заслуги, но это было давно. Когда я сделал все, что хотел, Тагон лично отвел меня к покоям.

На следующее утро я опять отправился к бойцам Тагона. Физические упражнения делают выносливым не только тело, но и разум. Объем моей фиры несколько возрос, а мысли стали еще острее. Мозг, привыкший к информационным нагрузкам за все время моего обучения, теперь переключился на другие работы, связанные с моторикой, реакцией, мускулатурой. В результате после целого дня тренировок, я чувствовал усталость и боль в теле, но разум стал чист и ясен, словно после хорошего отдыха. И в этом нет ничего удивительного. До знакомства с жизнью горожан и постоянного обучения я целыми днями ходил и бегал, охотился или ловил рыбу. А за последний год так много произошло, мой дневной ритм сильно менялся, и я понял, что очень соскучился по физическим нагрузкам. Несмотря на обилие тренировок, вечером мне невыносимо захотелось прогуляться, и я попросил Тагона об этом. Он занервничал, походил туда-сюда по коридору возле моей комнаты и решил удовлетворить просьбу, но с понятными ограничениями. Меня приковали к роскошным носилкам хозяина, но так, чтобы я мог идти рядом с ним. Тагон понизил уровень слуха носильщиков до минимума, воздействуя фирой на их слуховые органы, а управлял ими так же помощью фиры, подталкивая в ту или иную сторону или задерживая на месте для остановки. Все просто. Эта система давно используется среди коваров, чтобы рабы не знали, о чем идет разговор между хозяевами.

Мы вышли из дома и сразу же направились в боевой ярус. По пути я своими глазами еще раз полюбовался на красивейшие усадьбы коваров. Они очень любят выделяться среди соседей, поэтому у каждого свои цвета, своя неповторимая архитектура. И непременно море зелени — деревья, кустарники, травы, цветы, всего очень много за каждым ограждением и перед каждым домом. Все это многообразие растений порождает неповторимое благоухание во всём районе проживания господ. Но в ярусе бойцов обстановка кардинально меняется. Повсюду лачуги и колты аренитов, которых ковары не захотели или не смогли тренировать в собственных усадьбах, стойки с оружием, тренировочные площадки. Стены яруса коваров очень хорошо защищают от шума, который заполняет боевой ярус гомоном и лязгом металла. Всюду снуют слуги, оружейные мастера, лекари, травники. Все падают на колени или кланяются при виде знатного паланкина, и меня это немного раздражает. Не думаю, что я смог бы вести себя точно так же.

Помимо обычных рабов и слуг, в боевом ярусе проживают и обучаются другие жители Смарга — разведчики, раболовы, помощники и распорядители арены, люди, следящие за ее сохранностью, — аренары. На каждом углу стойки с разнообразным вооружением, которое то и дело меняют арениты в процессе тренировочных боев. Естественно, что ни у кого не возникает и мысли поднять оружие против господ, так как железо — ничто, по сравнению с духовными силами. Стычки между рабами тоже отсутствуют, ведь они приводят к казни всех к ней причастных. Ковары не терпят любого поведения горожан, которое не предусмотрено правилами и обязанностями жителей города. Во время прогулки я обратил внимание на то, что все оружие, которое я видел, отменного качества. Интересно, почему мне досталась та ржавая рухлядь, которая рассыпалась в руках в первом бою?

Погуляв по боевому ярусу, мы спустились в торговый. Он находится на одной террасе с ремесленным, но отделен от него небольшой стеной. Это сделано для удобства, потому что некоторые тяжелые товары будет сложно поднимать по лестнице. Тем более, что высота одного яруса составляет несколько десятков метров. Здесь множество прилавков с различными товарами, которые можно обменять на другие товары или услуги. Видны семейные группы прилавков и лавки ремесленников. Если в Кромене все желающие шли напрямую к кузнецам или гончарам, то в Смарге мастера несут свои товары на прилавок и только там могут его обменять. Это для того, чтобы не загромождать узкие проходы ремесленного яруса толпами желающих починить табурет, приобрести кувшин или куртку. Кстати говоря, население столицы намного больше, чем в Кромене. Здесь проживает более тридцати тысяч человек, и это только ремесленники, бойцы и любимые слуги коваров. В трущобах живет еще примерно столько же хаоров.

Мне очень хотелось получше рассмотреть ремесленный ярус, но Тагон не повел меня в его глубины из-за узких проходов. А еще я узнал, что за все время существования Смарга он ни разу не прогуливался в ярусе ремесленников и совсем не собирается. Так что мы прошли по одной из главных улиц и приблизились к первой стене. Я уже рассматривал ее, когда мы въезжали в город. Как и в Кромене, стены служат лишь границей, она защищает только от тех, кто не желателен внутри города, не более того. В мире коваров ни у кого не хватит сил, чтобы посягнуть на столицу, охраняемую самим императором. Хотя Рогдо уже сомневается в этом. В то же время бревенчатый частокол не является границей города как таковой. За стеной постоянно увеличивается количество шалашей, глиняных домиков и лачуг хаоров, которые по разным причинам нашли себе здесь приют. Некоторых приволокли насильно, другие остались здесь добровольно, потому что из-за столь большого населения города на многие километры вокруг не сыскать нормальной еды. Леса вокруг сведены, и на их месте беспорядочно раскиданы хилые поля. Ковары не помогают хаорам и ремесленникам в земледелии, отчего урожай не бывает богатым. Однако каждое поле ревностно охраняется, и если заблудший дикарь будет замечен, скажем, в яблоневом саду, то его запросто могут убить, но чаще таких ловят и обменивают на нужные вещи. В результате пойманный дикарь станет рабом, погибнет на арене или станет хаором и построит свой шалаш за городской стеной. В большинстве своем люди неприхотливы, они без особых размышлений остаются в трущобах сначала из любопытства, а потом по привычке. Их даже не пугает потенциальная опасность быть внезапно заброшенными на арену или отправленными на рудники. В любом случае, население города увеличивается, а ресурсов для его дальнейшего роста еще предостаточно.

Мы поднялись на стену, и я осмотрелся с ее семиметровой высоты. Жизнь в Кромене была очень благоприятной для всех, а здесь царит ярусность как в структуре самого города, так и в положении его жителей. Трущобы — самая низшая ступень. Но наблюдая за ними со стены, я ощутил там даже больше тепла и жизни, чем в элитном ярусе коваров. Люди снуют туда-сюда, смеются, общаются. Они все одеты по-разному: кто в шкурах, кто обмотан тряпками, кто в старых изношенных одеждах. Сейчас уже вечер, и многие сидят у костров. Откуда-то раздается звонкое хоровое пение. Хаоры ощущают себя так, будто в мире нет лучше мест, чем это. Даже несмотря на плохую еду и одежду, отвратительную воду и запах.

Ковары подняли в свой ярус грунтовые воды. Там чистейшие фонтаны и колодцы в каждом дворе. Система стоков проложена через весь город. В нее попадает вода после стирки одежды, омовений и обычные излишки, которые были пролиты без определенной цели. Конечно, источники воды есть в каждом ярусе, кроме трущоб, но за внешние стены попадает в основном та вода, которая прошла через всю систему стоков. Но хаоры пользуются ею. Ближайший чистый ручей всего в полутора километрах, но это становится слишком большим расстоянием для тех, кто живет припеваючи у вонючей канавы. Я бы не стал здесь жить даже из любопытства. Придерживаясь правила: «Хорошо жить там, где хорошо пахнет», я незаметно походил бы вокруг, обязательно разобрался бы в местных традициях и правилах, а потом ушел бы в дикие леса и продолжил ловить любимую рыбу и собирать ягоды, и никто не стал бы моим хозяином. Коваран слишком плохо встречает гостей, совсем не так, как это было в лучшем из мест, в котором мне довелось жить.

Пока мы с Тагоном были на прогулке, Арина сдержала слово и договорилась о битве с Гиганотом. Когда мы вернулись, нас уже ожидал посланник, который заключил договор с Тагоном об участии группы аренитов в завтрашнем сражении. Выходит, все случится совсем скоро.

Глава 20

В ночь перед битвой я совсем не волновался, спал крепко и сладко, будто наша победа предопределена и неизбежна. На следующий день меня отправили на арену, но не рано, часов в десять утра. Бои шли с восьми, но драка с Гиганотом — это всегда кровавое зрелище, потому и подается оно ближе к полудню, а затем начинаются сражения лучших из лучших. Тагон так и не появился и провожать не стал. Меня это немного взволновало, но я решил не накручивать себя и сосредоточиться на будущей битве.

Я думал, что мы с Гро сможем поговорить только на арене, но оказалось, что для особых зрелищ, как, например, с Гиганотом, все арениты собираются вместе, чтобы хоть как-то скоординировать свои действия и выбрать необходимое снаряжение. Уже собралось около дюжины аренитов, и еще нескольких должны привести. Охранники втолкнули меня в «зал смертников» и закрыли дверь. Я сразу же заметил Гро и подошел к нему. Он сидел в стороне от других и втыкал кинжал в деревянный пол, темно-бардовый и почти черный от давно засохшей крови. Лезвие было толстым и тупым, из-за этого кинжал втыкался с громким стуком, разносившимся по залу. По дороге к угрюмому Грогару я заметил свой клинок, стоявший на одной из стоек с оружием. Не долго думая, я взял его и уже будучи вооруженным заговорил со своим наставником.

— Тебе дали только этот ножичек? — я скорчил нарочитую ехидную ухмылку. — А у меня вот, нормальный клинок.

— Я взял его со стойки, как и ты, Лепто. К тому же, мне впервые приходится держать в руках оружие, грубое и примитивное…

— А я уже бывалый аренит. Именно с этим клинком я одолел несколько слараков в прошлый раз. — я демонстративно перекинул клинок из руки в руку.

— Да, я уже наслышан. Тебе очень повезло, что никто ничего не заметил. Быть может, что заметили и теперь следят.

— Может быть и такое, но я верю, что все в порядке и все у нас получится.

— Веришь или знаешь? — Гро странно посмотрел на меня. Я бы сразу ответил, что верю, но его взгляд заставил меня промедлить с ответом.

— Верю, как и мой хозяин.

— Ты что, открылся ему?

— Да, почти… Но я его проверил, он не предаст.

— Проверил? Даже не хочу знать, как ты это сделал. — Гро устало вздохнул, — С самого начала все пошло не так. Мы не должны были разделяться…

— Да не бойся ты, я все продумал. Мы победим Гиганота. Его не могли убить несколько месяцев, и он стал любимцем коваров. После победы, Рогдо обязан спуститься.

— Может быть, ты прав, раз мы еще живы. Кто твой хозяин? Я не смог его разглядеть тогда на рынке из-за дурацкой шляпы.

— Его имя Тагон.

— Тагон? Ну тогда ты точно раскрыт. Давным-давно его даже поддразнивали за то, что у него были женские способности к «слышанью». Ну а твое имя должно быть для него как колокольный звон. Если, конечно, он все еще слышит.

— Да, так и было. Потому он и забрал меня. А почему он не слышал твоего имени?

— Потому что я давно его принял, вместе со своей судьбой. А у тебя несколько имен. И хотя ты назвался одним, судьба с другим именем еще имеет власть, и имена звонят и звонят где-то там, и так будет, пока ты не осуществишь что-то, что окончательно определит тебя. Потом вибрации должны стихнуть, и имена станут не так слышны для слухачей.

— Так и есть. Слышащая говорила о трех именах.

— Вот тебе и ответ. Но теперь мы можем рассчитывать на то, что Рогдо не слышит имен и еще не узнал о нас. Я даже не могу предположить, насколько он стал силен за эти годы в доспехе.

— Тагон рассказал мне, как они выбрались.

— Фалин тоже рассказал, вместе с женой.

— Но как? — я очень удивился: Гро не мог выдать себя.

— Мелиса имеет дар, она видит… Видит правду. Похоже, за столетия в недрах Тертуса все эти люди приобрели некий дар, причем каждый свой. Я ведь знал их всех. Никто из них не выделялся ни силой, ни умением. Они просто жили всласть, когда нужно было трудиться. Теперь же они стали сильнее, испытание сплотило и укрепило их. Такое ощущение, что им суждено было выжить, чтобы искупить вину, очиститься и обрести нечто новое. Они прошли свое очищение, а я — еще нет. Мои нынешние «хозяева» всегда были хорошими людьми. В Экзоне вообще было много хороших людей. Все это время мне было нестерпимо жаль, думы о содеянном выжигали меня изнутри. Но я молчал.

Речь Грогара становилась очень важной и личной, серьезной. От его слов я чувствовал себя виноватым, но не понимал, в чем моя вина. Никто кроме меня не слышал его слов из-за рева толпы наверху.

— Они простили меня. Они приютили и не выдали никому. Я бы никогда не смог простить такое, а они… Есть здесь и плохие люди, или ковары, которыми они стали там, под землей, но остальные — люди настоящие, самые первые люди, почти такие, какими их хотел видеть Создатель. Последние дни я провел в попытках понять — как мне стать таким, как Фалин и Мелиса? Наверное, если мне это удастся, я смогу очиститься, может быть, нужно искать ответы не в окружающем мире, а внутри себя? — наш разговор был прерван подошедшими Готфеном и Солтом.

— О, старые знакомые! Говорят, мы сегодня умрем. — Готфен был весел и свеж. Я вмиг прогнал нахлынувшие эмоции и ответил ему:

— Все может быть, но нужно постараться, и награда будет высокой.

— Постараемся. Мы с Солтом точно постараемся.

— О, кстати, а что вы начинали, когда мой хозяин пришел к вам с посланием? Я ведь просто пошутил. — Мне пришлось звонко засмеяться.

— Ах, тот белесый старик? Ничего мы не начинали. Этот старый дурак зашел в нашу хибару и промямлил что-то невнятно-непонятное. Всякий умный человек не станет расспрашивать дурака, о том что у него на уме, вот я и поспешил отделаться поскорее.

— Хитрец! А ведь я получил твой ответ.

— Вот и хорошо, повезло тебе с хозяином, послания передает. — Готфен хитро прищурился.

— Это точно! Но сейчас не время веселиться. Нам надо этого громилу завалить, да, Солт? — мы с Готфеном взглянули на Солта, и тот, сделав воинственный вид, сжал покрепче копье с резным древком.

Я удовлетворился ответом соратника и на некоторое время замолчал. Вскоре объявили нашу битву, я подошел к друзьям, чтобы обсудить план действий.

— Сначала рассредоточимся, не лезем на рожон и смотрим, что умеет враг, отвлекаем, ищем уязвимые места, а потом атакуем. Остальные арениты должны дать нам время и возможность найти уязвимости.

Гро улыбаясь слушал мое наставление. Наверняка оно ему не нужно, но что-то подобное должно быть сказано перед решающей схваткой. Готфен же внимательно слушал и утвердительно кивнул напоследок. Вроде бы все готово, осталось только победить.

Я оглядел остальной зал, чтобы понять, кто нам будет помогать, и был неприятно удивлен. Все бойцы дрожали от страха, некоторые плакали. Оказалось, что они были осуждены на битву с Гиганотом, которая решит кто виновен, а кто нет. Почти все они никогда не держали оружие в руках. Если кто-либо останется в зале и не выйдет на арену, то охранники зарежут их сразу после начала сражения. Плачущие и теряющие от страха сознание мужчины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, в рванье и лохмотьях, никак не способствуют положительному настрою. Я не мог ничем их поддержать или подбодрить, но то, к чему мы стремимся, должно избавить мир от подобных ситуаций.

Через несколько минут ворота арены распахнулись, и мы вышли на песок. Оратор все еще объявляет начало сражения, красочно расписывая непобедимого Гиганота и ужас, который постигнет его противников.

Наконец, ведущий объявил выход монстра, и он, не дождавшись полного открытия врат, вырвался на арену, сломав створы широкими, костяными плечами. Видеть его вживую так близко было довольно страшно. Он казался в несколько раз больше того Гиганота, которого я рассматривал в хин, держался на четырех конечностях, а в своей необыкновенной руке держал одну из уже знакомых шипастых дубин. Наверное, ему нравилось убивать, чувствовать свое превосходство, потому что он ревел и бил по песку, взметая тучи пыли. Он жаждал начала своего кровавого пира, но не смел приступить без команды.

Всего на арену вышло девятнадцать бойцов. Остальные не смогли выйти, и участь их едва ли лучше, нежели смерть на арене. Кроме заговорщиков, все арениты с трудом передвигали ноги от ужаса, этих людей выгнали умирать на потеху толпе. Насколько мне было известно, на сегодня не планировалось серьезных сражений, в которых Гиганот мог бы хоть как-то пострадать, так что никто не ждал ничего, кроме быстрой расправы над осужденными. Монстр определенно был всеобщим любимцем, толпа орала и визжала при виде груды мутировавших мускулов.

Мы вчетвером держались вместе, но и не подходили друг к другу слишком близко. Остальные рассредоточились по арене, но держались у шипастых стен, некоторые даже пытались укрыться среди шипов и зубцов. Это могло бы как-то помочь, но Гиганот не настолько глуп, чтобы кривые шипы могли его напугать.

Как только было объявлено начало битвы, монстр ринулся к людям и одним ударом левой лапы, покрытой клоками бурой шерсти, прикончил первого смертника. Его тело, как мокрая тряпка, отлетело к краю арены и перестало шевелиться. Грогар внимательно следил за врагом, изучал его силу. Он, как мне показалось, его абсолютно не боялся, я уверен, что он сейчас думает, как бы не прикончить тварь с одного удара. От этой мысли мне самому стало намного легче, хотя расправа Гиганота над перепуганными до смерти людьми не заставляла оцепенеть только самых смелых.

Наша команда пока ничего не предпринимала. Готфен и Солт нервно поглядывали на нас, ожидая какой-нибудь команды, а я не смел ничего делать без решения Гро да посматривал, как стремительно уменьшается число живых бойцов. Несколько человек бросились назад к закрытым воротам и принялись с воплями тарабанить в них кулаками. Конечно, им никто не открыл. После нескольких смертей люди обезумели от страха и бросились врассыпную. Зверь развлекался и гонял их по арене, словно лиса, терзающая кур в закрытом сарае. Некоторые пытались бить его или колоть копьями, но не могли даже оцарапать толстую шершавую шкуру.

Сила монстра проявлялась постепенно. Он искусно заводил толпу, играя со своими жертвами. Быстро убил он только первого, потом начал развлекаться, подбрасывая людей в воздух, раня и калеча, но не убивая. Иногда он проносился мимо кого-то из нас, мы уворачивались, и он терял интерес, хватая очередного паникующего и ломая ему что-нибудь. Арена наполнилась воплями бойцов, которые не мог заглушить даже вой толпы. Потом Гиганот начал использовать фиру. Он поймал одного смертника в телекинетический захват и бросил прямо на большой шип, торчащий из стены. Затем его лапы окутало пламя, и он стал размахивать ими во все стороны, разбрызгивая жидкий огонь вокруг себя. Ки выдал мне температуру пламени, этот огонь может плавить металл, так что даже приближаться к нему было опасно. Но именно в этот момент Грогар решил атаковать.

— В атаку! Он израсходовал большую часть фиры, он тратит ее слишком обильно, не ожидая вреда для себя! — Заорал он и, словно молния, ринулся к зверю. Он проскользнул между его лап и резанул кинжалом сразу по обеим ногам. Толпа взревела от удивления, а Гиганот от боли. Мы тоже бросились на него, но так быстро бежать, как это делал Гро, у нас не выходило. Монстр упал на колени, но быстро поднялся и воинственно зарычал на нападавшего. Его раны затягивались прямо на глазах, он начал быстро и неистово махать всеми тремя лапами, пытаясь поймать или ранить дерзкого обидчика. Вновь взметнулись клубы пыли, в ход пошла даже дубина, которую монстр до того почти не использовал. Но все его попытки были тщетны — он не мог попасть по ловкому и молниеносному Грогару. Единственное, что ему удавалось, это держать нас в стороне. Он так быстро и сильно махал дубиной, что мы не решались подойти близко. Наконец, Грогару надоели эти игры. Он резко выпрыгнул из-под ног Гиганота и схватил его за передние лапы. Глаза монстра расширились от удивления, потому что он впервые не смог побороть противника. Тогда он попытался ударить его дубиной в третьей руке, но не смог этого сделать достаточно ловко и сам себя сильно ударил по лысой изъязвленной голове. Потеряв на секунду ориентацию в пространстве, он тут же получил сильный удар в челюсть от Гро. Монстр попятился назад и упал на спину. Мы начали атаковать и бросились на пытающегося подняться противника. В этот момент Готфен подбежал к нему сзади и ударил клинком в спину. Он попал между костяных пластин возле позвоночника и проткнул бледно-серую плоть. Гиганот взвыл и резко повернулся к Готфену. Он издал устрашающий крик и протянул к нему руку, но не для того чтобы схватить. Монстр потратил ещене всю фиру и использовал телекинез. Тело Готфена в миг неестественно изломилось и вывернулось, с треском сжалось в области живота и груди. Затем оно поднялось в воздух и было отброшено в сторону ближайшей стены. Готфен потерял сознание, из-за чего Солт, забыв про осторожность, бросился со своим копьем на врага. Он проткнул его бедро, а копье вошло так крепко и глубоко, что быстро вытащить его оказалось не просто. Гиганот откинул Солта ударом ноги и обломал копье. Я попытался ударить монстра в область шеи, но он успел защититься и отбросил меня в сторону сильным ударом лапы. Не будь я под защитой фиры, мои раны были бы очень серьезными, но я смог быстро подняться и подобрать клинок, который выронил. И теперь я увидел лицо Грогара. В нем читалась решимость, но глаза заблестели по-другому. Я еще не успел осознать, что именно меня насторожило в этом взгляде, но подсознание уже било тревогу. Тем временем монстр расправился с последними смертниками и на ногах остались только мы трое. Солт немного прихрамывал, но ярость и жажда мести горели в его глазах. И хотя он не знал, насколько страшны раны его отца, он мысленно уже распрощался с ним, а Гиганот медленно приближался. Потратив еще немного фиры, он вынул меч Готфена из спины с помощью телекинеза и отбросил его подальше. Солт внимательно следил за тем, куда упал меч отца. Вокруг валялось много мечей, топоров и копий, но этот клинок был для него намного дороже. Гиганот заметил, что Солт безоружен, и с гулким утробным рыком двинулся на него. Гро тут же воспользовался невнимательностью врага, но сделал странную вещь: он отбросил в сторону свой кинжал и, размашисто разогнавшись, сбил врага с ног. Используя свою невероятную силу и ловкость, он принялся ломать Гиганоту конечности, не давая при этом подняться. Солт схватил ближайшее копье, а я бросился на врага со своим счастливым клинком. Мы принялись колоть ревущего и бьющегося, как рыба на песке, монстра, стараясь разить его в незащищенные костяными наростами места на шее и животе. Почувствовав серьезную опасность, тварь сфокусировала всю оставшуюся энергию, сжалась всем телом, а потом резко выпрямилась, высвобождая мощную ударную волну, которая разбросала нас в разные стороны. Я успел вонзить свой клинок в спину монстра чуть ниже шеи, и он остался там. Но от сильного удара я оказался дезориентирован, в голове шумело, и я не мог быстро встать на ноги, падал и скользил. В это время, Гиганот пытался извлечь клинок из спины, но не мог дотянуться, а связки третьей руки оказались перерезаны, и она беспомощно обвисла. Ясное сознание постепенно возвращалось ко мне, когда я увидел, как Грогар поднялся и вновь набросился на врага. Он сшиб монстра, и тот ударился спиной о стену, тем самым вогнав мой клинок в себя уже по самую рукоять. Монстр, впервые за много месяцев, почувствовал смертельную угрозу для себя. Он заскулил и попытался отползти к тому месту, откуда его выпустили — разбитым воротам. Но Грогар не позволил ему сбежать. Он разбежался, оттолкнулся от стены и с размаху ударил ногой по уродливой голове. Из ревущего победителя Гиганот превратился в жалкое визжащее ничтожество. Кубарем прокатившись по арене, он остановился недалеко от ее центра. Взревев от боли и страха, монстр вскочил на все четыре конечности и, прихрамывая, побежал к выходу, но там его ждали охранники с энергокопьями. С ними Гиганот хорошо знаком, так что спастись бегством у него не получится. Тогда он предпринял отчаянную попытку атаковать Грогара. Он начал фокусировать всю энергию, которая у него осталась, в правой лапе и с писклявым воем бросился на противника. В момент встречи с Гиганотом Гро ловко увернулся от атаки, а сам ответил таким же ударом с использованием энергетического заряда. Послышался мерзкий хруст костей и ужасный рев гиганта. Сила удара оказалась столь велика, что монстр отлетел назад и прокатился по песку к стене, которая гулким ударом остановила его движение. Гро продолжал бежать. Он сфокусировал так много силы, что воздух вокруг него слегка подрагивал. Не знаю, охватила ли его ненависть или другое чувство, но он позабыл об осторожности, его причастность к силам Создателя уже нельзя было отрицать. Подбежав к пытающемуся подняться монстру и схватив его за голову, Гро в высоком прыжке насадил ее через глазницу на торчащий из стены металлический шип, который с легкостью прошил череп твари насквозь. Боец отошел на пару шагов, чтобы наблюдать, как Гиганот болтается, издавая страшные хрипы и визг, будучи не в силах освободиться. Он обхватил шип переломанными руками, пытался оттолкнуться от стены, но поврежденный мозг быстро отказывал. Монстр дергался и вертелся, постепенно теряя силы и жизнь. Через минуту он перестал шевелиться и обмяк.

Я только теперь заметил, что вокруг было тихо, словно в зимнем лесу. Трибуны застыли и изумленно смотрели на неподвижно стоявшего Грогара. Звон в моей голове понемногу стихал, и я смог встать на ноги. Недолго думая, я побрел к Солту, склонившемуся над телом отца. Несмотря на оглушение, я слышал голос Ки, который оповестил меня о состоянии Готфена. У него множественные переломы ребер, рук и ног, ушибы внутренних органов, но он жив и вполне может поправиться. Солт тоже пострадал. Его левая рука обвисла, из ушей и носа текла кровь, но он был на ногах, а его отец лежал на песке, едва дыша. Я подошел и положил руку на плечо парня.

— Не бойся, он поправится, — попытался приободрить я. Солт шмыгнул носом и кивнул, не оборачиваясь ко мне. Грогар же стоял неподвижно. Теперь я понял, что скрывалось за его горящим взглядом. Он понял, что без использования силы нам не победить, что Гиганот перебьет наших друзей. И сейчас он ждет, битва еще не окончена. Люди на трибунах начали понемногу шевелиться и шептаться, как вдруг раздался грохот, и арену заволокло столбом пыли. Пыль тут же рассеялась под воздействием фиры, а в центре арены, спиною к нам, стоял Рогдо.

Глава 21

Сейчас его доспех был угольно-черного цвета, покрылся шипами и наростами, так что выглядел Рогдо особенно страшно. Он повернулся и медленно пошел в нашу сторону. Наш план сработал. Мы оказались лицом к лицу с Рогдо, а ковары не смогут вовремя помочь ему. Теперь мы знаем, что не все они на его стороне. Осталось только обезвредить броню, прежде, чем он нас убьет.

— Поздравляю вас, смельчаки. Долго Гиганот оставался непобежденным. — Рогдо наигранно поаплодировал, отчего арена наполнилась металлическим лязгом. — А ведь мы считали, что это невозможно, особенно для лесных жителей. Обычно за такой подвиг полагалась большая награда. Но мне кажется, что вы немного сжульничали. — Я попытался начать говорить, но Рогдо тут же метнулся с невероятной скоростью и, преодолев двадцать метров за секунду, схватил меня за горло и поднял над землей. Я болтался в его черной руке, как тряпка на ветру, хрипел и кашлял. Как назло, я растерялся и совсем позабыл хоть как-то защититься, используя фиру.

— Отпусти его! Это наше с тобой дело! — вступился за меня Гро.

— Наше дело? Да кто ты такой, чтобы у нас могли быть дела? — искренне удивился владыка. — Верно, я не всех вас уничтожил, прихвостней этой выскочки Ниры.

— Нира была очень хорошей женщиной. Именно по этой причине я спас ее много лет назад. — Грогар медленно пошел в сторону Рогдо, постепенно принимая свой естественный вид и убирая барьеры, которые скрывали его силу. Наш враг совсем не был готов к такому повороту событий. От неожиданности его пальцы разжались, и я упал на песок, с громким хрипом вдыхая пыльный воздух.

— Все-таки ты еще жив, — голос Рогдо дрожал. Я начал приходить в норму и смог услышать Ки, который говорил, что владыка очень взволнован. — Я уже почти перестал надеяться на нашу встречу. Мне было нестерпимо горько от мысли, что ты подох где-то от старости или сгинул по еще какой-нибудь жалкой причине. Но судьба милостива ко мне и привела тебя сюда, чтобы я смог отомстить по-настоящему! — В голосе Рогдо можно было услышать детский восторг, ему было страшно, но вместе с тем радостно. Его мечта осуществилась, хотя он сам считал ее несбыточной. Наверняка он часто представлял, как терзает и убивает Грогара, но это были лишь мечты. А когда могущественный противник, когда-то победивший и унизивший его, оказался прямо в нескольких шагах, появились ощущения, которых в мечтах не было. Гро наконец-то выпрямился и расправил плечи. Его крупный резной торс выглядел очень странно для дикаря, потому все это время он ходил сутулый и съеженный. Теперь же он сиял в полный рост от могущества, которое теперь не было нужды скрывать. Тело заблестело наплывшими защитными полями, а в руках загорелись вены и жилы, готовые к выплеску огромных энергий.

— Нет, я не подох, — спокойно ответил Гро мощным и чистым голосом, — Что-то не давало мне это сделать, и теперь я понял, что именно. Я не смогу умереть, пока не буду полностью уверен в том, что ты и все твои подхалимы отправились к Создателям. — Эти слова очень разозлили Рогдо. Он с невероятной скоростью рванул к Грогару, но тот сумел среагировать и отбил удары полями сверхплотного воздуха. Тогда владыка увеличил свои пальцы в несколько раз и раскалил их до температуры в несколько тысяч градусов. Его руки стали похожи на огромные когтистые лапы, и он принялся атаковать ими своего соперника.

На трибунах началось замешательство. Многие ковары были сейчас здесь, но не все. Некоторые начали спешно уходить, другие сразу же растворились в воздухе — использовали камни для телепортации. Другие же остались и взволнованно наблюдали за происходящим. Простые люди были охвачены страхом и ужасом, им хотелось поскорее удалиться, но это удел свободных, коих здесь очень мало. Несколько десятков имевших права людей сбежало, еще нескольких отпустили хозяева, которые по каким-то причинам не стали убегать. Остальные рабы были вынуждены превозмогать пребывание на трибунах, да еще получать трепку от некоторых хозяев за недостойное поведение.

Тем временем я смог восстановить равновесие сил и начал думать, чем помочь своему другу, но сделать это было очень сложно. Пока я приходил в себя, скорости и энергии битвы увеличились в десятки раз. Соперники со скоростью молний перемещались по арене и в ее воздушном пространстве, поднимая тучи пыли и песка. В этом смерче я заметил, что Солт пытается вынести своего раненого отца с поля битвы и тащит его на себе вдоль шипастых стен. Готфен пришел в себя и сильно стонал от каждого шага. Любое дуновение, мощный поток или всплеск из эпицентра битвы мог нанести вред или отбросить их на шипы, потому я сперва поспешил на помощь друзьям. Подбежав, я первым делом коснулся основания шеи Готфена, немного повлияв на кровоток. Он потерял сознание и обмяк. Затем я аккуратно поднял его с помощью фиры, стараясь одновременно вправить на место все вывихи, исправить и закрепить переломы. Солт удивленно смотрел на меня, но в глазах его было не только удивление. Я не понял, что именно, но чувствовал что-то нехорошее. В поднявшейся суматохе многие охранники и служители арены разбежались, но не все. Один из них все еще был у одного из выходов с арены, к которому мы направлялись. Он смотрел на самое зрелищное сражение за всю историю арены разинув рот, но как только заметил нас, то сразу же схватился за энергокопье. Когда он рассмотрел, что тело Готфена летит рядом со мной, он выронил оружие и убежал, спотыкаясь, падая и плохо вписываясь в повороты. Я уложил Готфена на одну из скамей, наложил тугие шины из уплотненного воздуха. Ки подсказывал, что шины будут существовать около получаса, думаю, этого хватит.

— Посиди с ним, Солт. Когда все закончится, мы вылечим его. Не бойся, все будет хорошо! — сказал я и помчался назад на арену, чтобы придумать, чем помочь и как не мешать.

Рогдо яростно атаковал своими раскаленными когтями. Он так быстро махал руками, что едва ли обычный человек мог бы уследить за ними, но Грогар вполне справлялся. Он уворачивался или парировал удары, изредка попадал плазмой по груди или животу Рогдо, но толку от этого было немного — слишком уж крепкая у него броня. Грогару нужно было время, чтобы разогреть плазму посильнее, и тогда, может быть, броня даст трещину. Но времени как раз ему и не хватало. Значит, мне нужно как-то отвлечь Рогдо, чтобы Гро смог накопить силу для мощного удара. В конце концов с одним из ударов, он может присоединить к броне заветный элемент.

От сильного трения защитных барьеров и раскаленной плазмы температура на арене поднялась до ста градусов и продолжала расти. Промахиваясь друг по другу либо отводя от себя удары, соперники рушили все вокруг себя. Часть трибун уже была в огне и больших дырах, кое-кто из людей, не успевших скрыться, погиб или скоро умрет от жары и удушья. Ковары так же пытались покинуть поле боя, некоторые дрались между собой, но все равно отступали от надвигающегося жара. Готфен и Солт сейчас в относительной безопасности — в полуподземных помещениях, так что я могу сосредоточиться на Рогдо.

Окутав себя защитным барьером, не проводящим тепло, я прокрался ближе к драке. Остекленевший песок в местах ударов или соприкосновений с плазмой хрустел и ломался под ногами. С каждым новым ударом трибун становилось все меньше, а арена становилась шире. Оставаясь на ногах, я вошел в хин и замедлил время для себя, чтобы получить возможность хотя бы разглядеть разбушевавшихся соперников. В попытке отвлечь внимание Рогдо я запустил в него несколько огненных шаров, но даже попасть не смог — не учел того, что замедлил время и скорость шаров оказалась ниже, чем я думал. И тогда я понял, что у меня самого достаточно времени, чтобы сильно раскалить плазменный шар. Я остановился, сконцентрировался, создал плазменный шар из воздуха и принялся его нагревать. Температура шара быстро росла, и я столкнулся с проблемой: после пяти тысяч градусов жар стал пробиваться сквозь мою защиту, а также начали плавиться песок и стены арены рядом со мной. Пришлось одновременно увеличивать защиту, создавать такой же барьер вокруг плазменного шара, чтобы он не сжег город, и продолжил раскалять шар. Это была очень непростая задача. Мои силы начали стремительно иссякать от такой многозадачности. Зато теперь ясно, на сколько запредельна мощь дерущихся соперников сейчас, учитывая их силу и то, что они еще не уничтожили весь город. Когда я почувствовал, что через несколько секунд не выдержу и шар первым прикончит меня самого, то прицелился и запустил плазму прямо в голову Рогдо. На этот раз я все рассчитал точно. Шар был запущен в защитной оболочке, и она пропала в момент встречи с черным шлемом врага. Произошел сильный взрыв, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Ощутив нестерпимый жар, я поспешил укрыться в одной из полуподвальных комнат, где оставались Готфен и Солт, чтобы закрыть их защитной пеленой. Грогар заметил, чем я занимался, потому что был ко мне лицом, и тоже успел закрыться защитой. Ну а Рогдо не ожидал коварного удара в спину. Взрыв не повредил броню, но высокая температура в двадцать тысяч градусов смогла просочиться сквозь броню и обжечь хозяина. Не знаю, н сколько сильным был ожог, но Рогдо растерялся и потерял концентрацию. Мне хватило доли секунды, чтобы защитить друзей, вернуться и увидеть последствия своей дерзости. Грогар схватил Рогдо за обе руки и сильно сжал их. Горячий воздух наполнился металлическим скрежетом. От высокой температуры броня стала немного мягче, и Грогару удалось немного сдавить наручи, добравшись тем самым до предплечий врага. Рогдо взвыл от боли и рванулся назад, но хватка Гро была сильнее. Когти вновь превратились в обычные руки, Рогдо начал метаться из стороны в сторону, пытаясь освободиться от тектонически мощной хватки соперника. После взрыва трибуны полностью растаяли, арена превратилась в вязкое стекло. Я ощущал сильный жар и с трудом сдерживал его защитной пеленой. Грогару тоже было не так уж легко, но он все глубже погружал пальцы в броню, причиняя сопернику сильную боль, одновременно извлекая из своего тела заготовленный кусочек чужеродного элемента с помощью фиры. Небольшой сгусток защитного поля медленно отделился от тела хозяина и поплыл в сторону Рогдо. Тот заподозрил неладное и рванулся прочь изо всех сил. Его порыв был такой мощный, что они вместе с Гро кубарем покатились по бойцовскому ярусу, руша все постройки на своем пути. Догадавшись быстро вынести друзей подальше от арены, я воспарил в воздухе и полетел по следам разрушений, тяжело дыша, но мне стало намного легче после того, как я покинул раскаленную арену. Рогдо и Грогар продолжали бороться, и на этот раз они уже били друг друга об землю, то взмывая высоко в небо, то падая вниз, словно речной орел, охотящийся на рыбу. Когда я их догнал, бой шел уже в торговом ярусе. Мне впервые показалось, что Грогар выглядит не очень хорошо. Его тело было обильно покрыто каплями пота, вся одежда была мокрая и местами опалена, потому что его защита начала пропускать тепло. Он по-прежнему не выпускал руки Рогдо и пытался дотянуться до брони кусочком звездного элемента. Видя, что дело плохо, я немного запаниковал и бросился на помощь другу. Подобрался как можно ближе и попытался взять врага в телекинетические тиски, чтобы обездвижить, но это получилось лишь на секунду. Рогдо оказался настолько силен, что, когда почувствовал дополнительное телекинетическое воздействие, тут же ответил таким же сопротивлением. Мои тиски рассыпались, и я закричал от боли в голове. Мой разум будто оказался вывернут наизнанку.

— Не делай глупостей! — услышал я сдавленный голос Грогара. Я вновь оказался оглушен. Боль постепенно стихала, и я смог разглядеть происходящее только через несколько десятков секунд. Похоже, противники потратили большую часть своих сил. Теперь они бились врукопашную. Гро выпустил руки врага, потому что не смог больше его держать, заветный элемент парил в воздухе вокруг него. Рогдо тоже устал, но продолжал не подпускать к себе парящий кусочек защитного поля. Пускай броня и восстанавливала его каждую секунду, но тратил силы он гораздо быстрее, чем получал. Вдруг он внезапно схватил Гро удушающим захватом, а потом с громким воплем отрастил острый шип на предплечье. Шип медленно врастал в защитную пелену Грогара и все-таки ранил его, оставив глубокую царапину на щеке и брови. Гро вскрикнул, но ловко вышел из захвата и сам устроил удушающий прием врагу. Руки Грогара воспылали фиолетовым пламенем, и сгусток энергии, окружавший метеоритный элемент, наконец-то приблизился к броне. Процесс слияния был готов начаться. Мне показалось, что сейчас все произойдет, и мы победим, я затаил дыхание в ожидании развязки. И она стала весьма неожиданной. Рогдо заорал чудовищным голосом и в отчаянной попытке вырваться выплеснул всю оставшуюся энергию. Взрыв был невероятно сильным, а кроме того, Рогдо рефлекторно полностью покрылся острыми шипами и иглами. Защита Грогара оказалась разрушена, шипы и иглы пронзили его тело насквозь во многих местах, а правая рука, которой он удерживал Рогдо, была почти оторвана. Пелена вокруг спасительного элемента потускнела, и он упал на землю. Взрывом были уничтожены все строения в радиусе тридцати метров, а в центре, тяжело дыша, медленно поднимался с колен Рогдо. Я не сводил глаз с Грогара. Его раны кровоточили, рука болталась, а свет в глазах быстро тускнел. Я оцепенел от ужаса и не мог поверить своим глазам, такое не должно было случиться! Тем временем Рогдо стремительно восстанавливался. Его броня остывала, меняя цвет с светло-голубого на темно-синий, а потом переходя в черный. Помятые предплечья возвращались в исходную форму. Он подошел к угасающему Грогару, схватил правой рукой за горло и поднял его над собой:

— Наконец справедливость восторжествовала! Тиран получил наказание! Ха-ха-ха! — Рогдо засмеялся и швырнул Грогара в груду обломков на краю воронки от взрыва. Потом подошел, схватил за ногу и бросил на землю перед собой. — Ты глупое животное. Тебе незаслуженно подарили невообразимую силу, но ты не смог ею воспользоваться. Не знаю, чем ты занимался все эти годы, но ты жалок и слаб. Именно поэтому я, а не ты должен править людьми, ты не способен на это и никогда не будешь. — Я все еще не мог шевелиться, слезы катились по щекам, а руки тряслись, словно от холода. Грогар все это время не отрываясь смотрел на меня. Потом медленно перевел взгляд на Рогдо.

— Я не собирался править, — его голос был тихим, речь давалась очень тяжело, — я собирался не позволить править тебе. — Рогдо снова жутко разозлился от слов соперника. Он захрипел и, превратив правую руку в острое лезвие, одним взмахом отсек Грогару голову. Она покатилась по земле, оставляя за собой следы крови. Я обезумел от горя и ужаса, метнулся к лежащему на земле сгустку уплотненного воздуха, который рассеялся сразу же после того, как Грогар перестал дышать. Я схватил его и с истеричным воплем бросился на врага. Он легко остановил меня и поднял в воздух перед собой с помощью телекинеза.

— А ты кто? Кажется, я тебя где-то видел. — Когда я потерял силы, то уже не мог удерживать маскировочные изменения лица.

— Мое имя — Илан! — Прохрипел я, сжимая в кулаке звездный элемент.

— Что ты там прячешь от меня, Илан? — спросил Рогдо. Мой кулак разжался, и кусочек звезды плавно прилетел в когтистую ладонь. — Что? Это же не отсюда! — удивился Рогдо. — Так вы хотели меня перегрузить? Вот это да! Конечно, я бы никогда не смог создать это чудесное творение. — Рогдо постучал кулаком по шлему. — Но я смог разобраться в том, из чего оно состоит и как работает. Грогар смог соединить в едином, полуразумном веществе все химические элементы Тертуса. Чем их больше, тем больше сила. А теперь я чувствую, как броня сама тянется к этому незнакомому ей кусочку Вселенной. Она хочет стать еще сильнее, а вы, два неудачника, поможете в этом и ей и мне! Ха-ха-ха! — Рогдо расхохотался, а мои руки тряслись от гнева и отчаяния. Зная, что делаю это в последний раз, я завопил и с зажженными в руках плазменными шарами побежал на Рогдо. Но он даже голову не повернул в мою сторону. Рядом с ним зажегся небольшой огненный шар и со скоростью молнии полетел мне навстречу. Я почувствовал жгучую боль в груди. Огненный шар прошел сквозь меня, частично задев сердце. Тьма быстро сковала мое тело, проникла в голову и затмила зрение. Упав на колени, я начал валиться вперед, но не встретил земли. Я умер до того, как мое тело рухнуло в грязь торгового яруса. Я падал во тьму, в пустоту, в сон, который никогда не закончится.

Глава 22

Ощущение жизни обусловлено самой жизнью. Мы видим, слышим, осязаем, чувствуем вкусы и запахи. Но есть множество чувств, которые сложнее, которые имеют нематериальное происхождение, но проявляются в мире весьма ярко. Это эмоции и реакции наших душ на различные события. Мы злимся или любим, нам что-то нравится или вызывает страх. Все это проявления жизни — от сложных до простых. Но сейчас я не чувствовал ничего, не чувствовал себя, но все же существовал. Сейчас мне трудно это объяснить, но я точно существую. Будто некая часть меня, совершенно недоступная при жизни, очистившаяся после смерти и оказавшаяся в совершенно незнакомой, чужеродной среде. Она существует, но не может почувствовать ничего, потому что ничего нет. А сама себя частица не может понять, потому что еще рано, она не спит и не бодрствует, потому что не умеет, она не умеет существовать. Не знаю, сколько я так блуждал в пустоте — секунду или тысячелетия, но что-то коснулось меня. Я пробудился, чувства начали прорезаться, сознание родилось вновь, перезапустилось, и какое-то время я не мог шевелиться и думать. Постепенно пространство вокруг меня стало заполняться красками, вокруг появились нити и всплески энергии. Я начал вспоминать себя, свое имя. Краски становились ярче, синие, фиолетовые и темно-зеленые цвета из тумана превратились в более четкие потоки и очертания. Один из потоков выделился, стал ярко-оранжевым и устремился ко мне. Я уже достаточно хорошо ощущал себя, но тела не имел, мое состояние чем-то было похоже на хин, только оно было честнее, правдивее. Я был чист и был здесь, только здесь.

И вот оранжевый плотный поток коснулся меня. Он придал сил, и мне стало очень хорошо и спокойно. Некоторое время поток вился вокруг, я отвлекся на него и не заметил, как мир переменился. Темные краски преобразились в подобие рельефа земной поверхности: горы, равнины, ущелья и холмы. Светлые — стали небом, реками и облаками. Внезапно хлынул яркий проливной дождь. Голубые тучи на фоне фиолетового неба пролили лучистые потоки светло-желтых и светло-зеленых капель. Мне захотелось пробежаться под этим дождем, я двинулся с места и почувствовал ноги. Дождь омыл меня и стало ясно, что у меня есть тело. Я смог видеть свои руки и ноги, ощупал лицо и лохматую голову. Радость наполнила мой дух, я сделал глубокий вдох, сердце застучало в груди, и ноги сами понесли вниз по темно-синему склону, к полноводной светло-зеленой с оранжевым отливом реке. Я бежал и был счастлив, потому что мне давно не было так хорошо. Дождь, свобода и ветер в волосах. Прыгнув в воду с разбегу, я нырнул и долго плыл под водой. Она попала в рот, нос и уши. Чудесный, мягкий вкус ее был ни на что не похож. Я вынырнул и вылез на берег. Тучи быстро рассеивались, являя на небе угольно-черное Солнце. Небеса переливались светлыми оттенками радуги, облака то и дело шлифовались плотными потоками сильного ветра.

Я внимательно осмотрел свое обнаженное тело. Оно лучилось и переливалось яркими белыми, желтыми, светло-зелеными линиями, идущими вдоль тела и конечностей сверху вниз. Я посмотрел в реку, чтобы увидеть отражение и понять, откуда исходят эти линии, но ничего не увидел, хотя поверхность реки была гладкая, как стекло. И тут я обратил внимание на то, что не отбрасываю тень. Оглядевшись, я понял, что здесь вообще нет теней. Меня охватило странное ощущение. Я еще не помнил всего себя, но ощущение было нехорошее, будто произошло что-то плохое, но я забыл, что. Я присел на гладкий и ровный склон берега, чтобы немного подумать. Зеленоватые капли сбегали по груди и бокам, скатываясь на темно-синюю твердь берега, подкрашивая и осветляя ее. Они тут же просачивались или высыхали, отчего цвет берега возвращался к прежнему. Я попытался отщипнуть кусочек гладкого пляжа. Сначала это оказалось невозможно — берег был твердый и гладкий, как отшлифованный камень. Но пока я пытался, пляж изменился, твердый камень стал сыпучим, как песок. Я вспомнил, каким должен быть речной песок из своего прошлого, и берег стал песочным, но по-прежнему темно-синим.

Ощущение тревоги стало нарастать, а я не мог ни понять почему, ни вспомнить. Я вскочил и побежал к ближайшей горе, чтобы, взобравшись на нее, осмотреть окрестности, понять где я. Это место стало пугать меня, я бежал и примечал все больше неправильных деталей. Здесь нет ни одного дерева, кустика, травинки, ни одного зверя или птицы. Нет ни холода, ни тепла. Цвета, которые так радовали меня вначале, теперь казались неправильными. Страх на секунду стал ужасом, я поскользнулся и упал, но не успел подняться. Невидимая сила обхватила меня за талию и грудь, поставила на ноги.

— Наконец-то я смог отыскать тебя, Илан! Прости, твое окружение вышло слишком примитивным, я был очень далеко и не смог нормально его оформить, вот ты и испугался. — Голос был определенно мужской, приятный и очень похожий на мой собственный. Он разносился отовсюду и звучал в моей голове. Пространство вокруг меня наполнилось желто-оранжевым туманом, цвета окружающей среды сделались нормальными, хотя тени так и не появились, а Солнце по-прежнему оставалось черным. Из земли пробилось множество ростков, которые были окрашены как и я — в светлые яркие тона, но спустя несколько секунд быстро вырастали, становясь кустами, деревьями или травой, а потом тоже обретали естественные для меня формы и цвета. Наличие желто-оранжевого тумана в миг меня успокоило. Я подошел к одному из ростков, который быстро рос, превращаясь в мощный дуб, и коснулся его. К моим пальцам пробежала быстрая искра и иссякла, место прикосновения из «светло-энергетического» стало обычным. Моя рука, как и все тело, тоже стала выглядеть нормально. Осматривая себя, я почувствовал, как на мне образовалось белоснежное одеяние магистров из Кромена.

— Ты Создатель, верно? — спросил я, озираясь по сторонам, чтобы понять, в какую сторону обращаться.

— Верно, это я создал все вокруг нас, Марану, и вместе с нею мы создали вас. За это люди называют нас Создателями. Хотя жизнь называют по имени, потому что я дал ей его, а меня называют просто — Создатель. Интересно, правда?

— Да, это интересно. Мне здесь все интересно! — сказал я, продолжая озираться.

— О, не ищи меня, я здесь повсюду вокруг тебя, давай просто разговаривать.

— Хорошо, но как ты говоришь со мной? Если ты всюду?

— Очень просто. Все, что ты видишь вокруг — это мое тело. Я волен управлять им, как мне вздумается.

— Я что, тоже твое тело? — удивился я.

— И да, и нет. Я долго наблюдал за тобой, всегда был рядом, ведь то, что я задумал — очень важно для всех нас. И сейчас, когда ты освободился, я поспешил окутать тебя сигмарой — материей, которая мне доступна. Она доступна и тебе, поэтому она превратилась в привычное для тебя первое тело и в точности его повторяет, но абсолютно управлять сигмарой ты не сможешь. Все-таки это часть меня.

— Первое? Что значит первое тело?

— Ах, память еще не вернулась к тебе. Это скоро произойдет, давай пока что поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо, — согласился я, гуляя по только что вознесшемуся пышному лесу. Оранжевый туман рассеялся, и теперь я просто общался с голосом, который разносился вокруг меня.

— Расскажи, что ты помнишь, как поживает мой Тертус?

— Тертус?

— Да, что ты помнишь о родных краях, как сейчас живут люди?

— Охотятся, ловят рыбу… Ох, моя голова! — я обхватил голову руками, сильная боль в затылке внезапно парализовала все тело. — Я провалился в подземный поток, ледяная вода, как холодно…

— Это была идея Мараны. Когда пришло время познакомить тебя с Нирой, мы долго не могли придумать, как это сделать. Но Марка решила эту проблему. Подобно тому, как люди раньше переносились через каменные порталы по Тертусу, используя электронные каналы, так она смогла перенести тебя через водную оболочку планеты. Расстояние большое, а времени нет. Для твоего племени такое путешествие совсем неосуществимо, вот Марана и отдала все оставшиеся силы, чтобы познакомить вас.

— О, прекрасная Нира… Да, я вспомнил ее! Она стала мне как мать. Она всем была как мать, но не все любили ее… Я не могу вспомнить, где она.

— Она погибла.

— Как жаль… Но я не помню этого.

— Потерпи еще немного. А пока я расскажу тебе немного о том, как все началось. Я так мечтал рассказать об этом, но не мог, потому что сам не знал, что происходит со мной.

— Но как это возможно? Ты — Создатель, ты создал все и всех, как ты можешь не знать чего-то?

— Очень просто, юный Илан. Есть вещи, и таких много, которые знаешь ты, но совсем неведомы мне. И наоборот, есть множество вещей, которые доступны мне, но нескоро станут доступны тебе. Это от того, что мы имеем разное происхождение. Я не знаю, как появился, зато история твоего появления известна. У меня была безграничная пустота, наполненная энергией, а у тебя только тело, — хрупкий и недолговечный ограничитель возможностей, а также инструмент, который позволяет получить тебе те знания и ощущения, которые мне никогда не познать. Это не хорошо и не плохо, это просто есть. Я создавал мир и себя силой разума, и моя воля исполнялась, все вокруг становилось таким, как я того желал, и детали меня совсем не интересовали. А когда человек хочет что-то создать в доступных ему условиях, то, чтобы у него получилось, ему, чаще всего, надо точно знать, что и как нужно делать. И мне всегда это нравилось в вас. Я всегда говорил, что вы сильнее меня и превзойдете меня в будущем именно по этой причине.

— Значит, ты не знаешь, как устроено твое собственное творение?

— Да. Я полностью не знаю, как и почему работают некоторые вещи. Более того, я наделал множество ошибок, которые потом приходилось исправлять, в результате чего Вселенная сильно менялась, уменьшилась в размерах и обрела довольно толстую оболочку. Ведь с каждой переделкой она полностью перестраивалась и сжималась. А все потому, что я просто желал, чтобы было по-другому. В какой-то момент мое творение или мое тело, если угодно, меня окончательно отвергло, и появилась Вселенная. Пока она была моим телом — это был я. А теперь это самостоятельное существо, в которое я вселен. Если честно, она продолжает вытеснять нас, меня… Это тоже одна из причин, по которой ты оказался здесь.

— Как интересно. Ты родился без отца и матери. Тебе, наверное, было очень одиноко?

— Нет, не могу точно сказать, но мне кажется, что нет. Я не помню так далеко, ведь тогда, когда я уже существовал, еще толком не было ни времени, ни памяти, ни эмоций. Только когда я научился испытывать чувства, началось развитие.

— Тогда люди действительно очень сильны, — подумал я вслух.

— Почему ты так решил?

— Потому что дети рождаются на свет уже с чувствами и ощущениями, люди быстрее развиваются. Нам не нужны тысячелетия, чтобы изобрести, скажем, радость.

— Мыслишь верно, но не совсем прав. Надо же, я ничуть не сомневаюсь, что сделал правильный выбор! Вам не нужно изобретать чувства, потому что они уже есть и передаются от родителей к детям. Но если бы вам не доставало какого-то чувства, то неизвестно, сколько бы вы его изобретали. Пока что это слабо заметно. Но в будущем люди будут сходить с ума от того, что не смогут понять и объяснить появившиеся новые ощущения.

— Ты видишь будущее?

— Нет. Но я вижу направление движения, знаю, к чему может привести большое действие или бездействие. Я все хуже чувствую вас, людей, будто слепну, глохну, как старик. Но я знал, что так будет, и готовился, выбирал.

— Что выбирал?

— Я выбирал тебя, юный друг. В итоге я остановился на тебе.

— Но для чего?

— Для того, чтобы мои знания не пропали, а моя забота о людях не иссякла.

— Не понимаю. Меня пугают твои слова, я чувствую тревогу, — честно признался я.

— Это хорошо. Грогар не ощущал груза ответственности и в итоге оказался не достоин моего выбора, хотя он уже был сделан в его пользу.

— Грогар? Кто такой Грогар?

— Уже совсем скоро ты его вспомнишь, это твой друг. Когда-то давно я выбрал его, когда почувствовал слабость, быструю потерю связей. Но я еще не понимал, что происходит, не понимал, что слабею. Грогар всегда выделялся своей силой, точностью и надежностью. Он был лучшим из всех учеников, самым верным сыном, но я не учел его слабых мест. Вышло так, что, когда ему нанесли удар в самое слабое место, он тут же перестал быть тем, кто мне нужен. Его дух изменился, дал трещину. Грогар был очень могуч и использовал свою силу для разрушения слишком легко. Это неприемлемо для меня, хотя я в тот момент уже совсем онемел и не мог общаться с детьми. Мне пришлось создавать нужного человека, тратя последние силы на то, чтобы люди с нужными мне качествами встречались и заводили детей. Больше двух тысяч лет Тертуса я искал и стремился получить человека, который бы не имел ужасных недостатков, а вред, который бы ему причиняли, лишь усиливал бы в нем нужные качества. Это очень трудно, и даже теперь я все еще опасаюсь ошибки. Чтобы сделать выбор, мне впервые пришлось прибегнуть к одному из людских чувств. Мне пришлось поверить, что все получится, и я верю, что ты справишься, Илан.

— Ох, снова эта боль! — голова вновь начала разрываться на части. — Ааа! Нира, я вспомнил ее смерть! Какое-то страшное существо убило ее своими когтями! — Я упал на колени, и слезы покатились по щекам. — И я ничего не мог сделать! Я был слаб, бессилен…

— Да. Это страшное существо убило бы и тебя, но Нира с Мараной отправили тебя подальше от него.

— Нира с Мараной?

— Они были долго связаны так же, как мы с тобой. Только пока Нира была жива, Марана могла находиться в этом мире, потому что Вселенная вытеснила ее быстрее, чем меня.

— Значит, Нира и Марана где-то здесь, с тобой?! — я вскочил и стал озираться по сторонам, будто они прятались от меня за деревьями.

— Нет. Их здесь нет. Я надеюсь, что Марана забрала Ниру с собой. Но это событие едва ли произошло. Где они находятся и куда вскоре отправлюсь я — не известно. Когда Нира погибла, высвободилась вся сила Мараны, которая еще могла быть потрачена на благие дела. Эта сила живительна для материи и сейчас на месте города буйствует жизнь.

— Я вспомнил, Нира говорила о чем-то подобном. Задачей магистров изначально был поиск способов достичь бессмертия. Они помогали вам искать ответы на большие и сложные вопросы. Жизнь людей была долгой и счастливой, но не бесконечной. Даже вы, наши создатели, не знаете, что такое смерть.

— Я люблю точные формулировки, — засмеялся голос. — Мы знаем, что такое смерть, мы не знаем, что происходит с людьми после нее, не совсем понимаем, почему иссякает жизненная энергия, куда она девается. За долгие годы молчания и исследований мы смогли многого добиться, и позже ты получишь все наши знания. Но куда уходят люди после смерти, мы так и не открыли. Мы не в силах почувствовать сознание и дух умерших, словно они гаснут или растворяются без следа.

— Если это невозможно, тогда зачем это вам? Может быть, стоит сосредоточиться на более важных вещах?

— Каких, например?

— Не знаю, разве вам больше нечем заняться?

— Люди и звери, все вы наши дети. Что может быть важнее? Наши силы на исходе, нас ждет такая же смерть, как и вас. Но мы всячески оттягивали момент нашей смерти не просто для того, чтобы дольше прожить, а чтобы как можно больше помочь вам.

— Оттягивали момент смерти? Разве вы можете умереть?

— Думаю, да. Это не такая смерть, как у людей, но все же смерть. Мы теряем силы, теряем возможность общаться, а потом покидаем этот мир без следа, уходим неизвестно куда. Марана уже там, а для меня осталось времени на этот последний разговор.

— Что!? Не может этого быть!? — искренне и очень сильно испугался я. — Я всегда надеялся, что вы есть, что вы оберегаете нас, ведете, только вам известно куда. И теперь, когда я узнал, что это правда, вы есть, оказывается, что это последняя беседа! А потом вы покинете нас навсегда!?

— Да, это так. Это нелегко, но постарайся понять, поверить мне. То, что сейчас происходит, это единственный способ продлить существование человечества, это лучшее решение, которое может быть принято. — Тут я опять взвыл от нестерпимой боли, только на этот раз память вернулась ко мне почти полностью. Я вспомнил весь свой путь от гибели Ниры, до гибели Грогара, вспомнил свой гнев, отчаяние, неудачи. Вспомнил то, чего не помнил раньше — странные, но очень четкие сны. Я был готов вновь зарыдать, но сдержался.

— Что же это? Мои горести не закончились, а только начинаются?

— Закончились. Мой уход станет последней горестью для тебя. Я уже говорил, что начал изучать одно из человеческих качеств — веру. Это очень сложное и опасное качество. С ним нужно быть очень осторожным, но я все же прибегнул к нему. Я не знаю, получится ли то, что я задумал, но верю, что получится. Я верю, что твои горести закончатся и настанет время интересных открытий и побед. Я верю, что ты превзойдешь нас всех, и однажды мы встретимся вновь. Но сейчас тебе тяжело даже здесь, — голос тихонько хмыкнул, давая понять, что горевать здесь не стоит.

Я переосмыслил свое поведение и все-таки не смог больше сдерживаться. Эмоции победили меня, и слезы снова покатились по щекам.

— Создатель… Прости меня, Создатель. Я не смог уберечь людей от Рогдо. — мне вдруг стало очень горько от той неудачи, которая постигла меня там далеко-далеко на Тертусе.

— О, тебе вовсе не стоит переживать об этом, все наладится очень скоро, — голос был мягок и улыбчив. Он лился, словно мощная, но нежная и теплая река.

— Наладится? Наладится. Но я ведь уже не увижу этого, так? — вместе с памятью ко мне вернулись некоторые способности, в том числе хин и Ки. Я начал чувствовать великую силу места, в которое я попал, его странную материю, которая легко и быстро поддается мановению мысли. Мой дух, мое сознание почти полностью восстановилось, я стал осознавать себя и все вокруг очень четко. Я понял, что место, где мы сейчас разговариваем, наполнено энергией, которая течет повсюду вокруг, она пронизывает меня, постоянно движется и заменяет собой материю там, где она перестала быть плотной. Этот процесс быстр и незаметен, его смысл был мне недоступен, пока я наконец полностью не понял, что все вокруг и есть Создатель. Движение энергии здесь есть его дыхание, а мое тело и его тело едины. Тут невозможно врать или скрыть злонамерения, это место невероятной силы и абсолютного покоя.

— Увидишь. И не просто увидишь, а сам будешь решать — чему быть, а чему нет.

— Но я ведь умер? Никто не возвращается назад после смерти.

— Да, после смерти не возвращаются, но ты не совсем умер. Ты пришел в мое скромное обиталище, чтобы мы могли поговорить. Как видишь, кроме нас с тобой тут больше никого нет и никогда не было.

— А как же Марана? Разве вы были не вместе?

— Нет, к сожалению. Она слабела быстрее, чем я. Когда Нира стала ее якорем, связь с Мараной для меня прекратилась. Я еще ощущал ее присутствие, но никак не мог общаться. После смерти Ниры я перестал ощущать Марану.

— Тебе, наверное, очень тяжело так терять своих детей. Ты можешь больше всех в мире, но не в силах позаботиться о самом главном, нужном. — опять вслух подумал я. Но теперь я догадался, что на самом деле здесь все мысли звучат, словно голос. Именно так со мной общается Создатель.

— Тяжело. Я много думал об этом и решил, что все мои дети не исчезают без следа. Разумный дух невозможно уничтожить, но можно запереть в ловушке. Ответы обязательно нужно искать, а плененное освобождать. Постарайся найти нас, Илан, найди нас всех.

— Я… Я сделаю все, что смогу. Мысль о том, что Нира, или Грогар в ловушке, уже начинает волновать меня. А еще я бы отыскал своих родителей, ведь я их совсем не помню. Узнал бы, почему они бросили меня.

— Они совсем не бросали тебя, наоборот, они взяли тебя с собой, чтобы не оставлять одного.

— Что, что это значит?

— Я следил за твоим родом особенно пристально, потому что хотел, чтобы ты был добрым, справедливым и достаточно умным, чтобы не натворить бед. Я помню всех твоих предков.

— Ты расскажешь мне?

— Это возможно. У нас осталось мало времени, но я вижу, что ты вполне готов. Так что можно просто поговорить. Я скучал по разговорам, если честно.

Что ж. Рассказ о твоих предках стоит начать с семьи магистров ещевремен Экзона. Это были смелые и красивые люди с большой силой — Элай и Варагна. Когда случилась катастрофа, их сын и твой предок, будучи совсем малышом, был спасен группой горожан, а его родители погибли. Тогда малыш попал в северные земли Денлана. Его имя при рождении было Харос, но спасшие его люди нарекли его Магор, потому что малыш с детства обладал силой. Если бы Экзон не был разрушен, он бы вырос очень сильным магистром, но без должного обучения его сила так и не раскрылась, однако его кровь хранила в себе могущество магистров, и оно передавалось из поколения в поколение. С тех пор все твои предки жили на континенте Денлан и не покидали его, пока не случилось твое перенесение во владения Ниры. Они смешались с местными племенами, иногда становились шаманами или ведунами, но кровь магистров всегда склоняла твоих предков к одиночеству.

Твоих родителей звали Гарат и Витория. Гарат был сильным охотником и далеким потомком Хароса. Высокий и крепкий, он все же стал заботливым отцом, что является редкостью в диких племенах. Витория была невысокого роста, но очень быстрой и проворной. Обладая необычайной красотой, она очень ее стеснялась и с юности все время мазала лицо грязью. Когда она познакомились с твоим отцом, они оба уже были взрослыми. Гарату больше нравился удел одиночки, но, повстречав твою мать, он остался в ее племени.

Когда в племени твоих родителей появился новый вождь, он захотел прославиться, решил сильно поменять уклад племени на более жестокий. Он был злой и трусливый, а еще властолюбивый и глупый, поэтому натворил много бед, прежде чем остальные охотники племени восстали и убили его. Но еще до этих печальных событий твои родители покинули племя. Они ушли далеко на юг, к горному хребту, и остановились в пещерах недалеко от зимних стоянок племени Тиматак и будущей Проклятой поляны. Так как я с самого начала ожидал твоего рождения, то сразу же после разрушения Экзона смог вызвать столкновение двух астероидов в поясе Коропеи, чтобы инопланетный элемент мог попасть к вам внутри небольшого осколка.

— Что такое пояс Коропеи?

— Коропея — это пятая планета в нашей солнечной системе, она была разрушена, когда я пытался воссоздать подходящие условия для существования жизни на Тертусе. Тертус был слишком близок к Солнцу, и, чтобы сделать температуру на его поверхности не губительной для жизни, мне пришлось его немного отодвинуть. Так как все планеты находятся в сложных связях друг с другом, они испытали на себе сильные гравитационные и тяжелоэнергетические возмущения. Коропея не выдержала напряжения и оказалась расколота, образовав пояс из миллионов крупных и мелких осколков. Два астероида столкнулись, и один небольшой осколок устремился к Тертусу. Он очень долго путешествовал прежде чем достиг того самого леса, где появилась Проклятая поляна. Падение метеорита привлекло людей, в том числе и твоих родителей. Они пришли вместе с тобой, потому что в тот холодный зимний день не могли оставить тебя в пещере одного. Метеорит повалил деревья и растопил снег вокруг, оставив большое черное пятно. Первыми пришли твои родители, а затем охотники племени людоедов из северных земель. Они промышляли в этих краях и тоже были привлечены шумом и следом в небе. Твой отец заметил опасность, спрятал тебя и твою мать, но людоеды заметили его. Он пытался увести их, но его заметили и подстрелили из луков. Когда людоеды подошли и начали добивать Гарата на глазах у твоей матери, она не выдержала и заплакала. Конечно, враги услышали ее и пошли на звук. Тогда Витория спрятала тебя в дупло, у корней большого дуба и побежала прочь, уводя людоедов за собой. Она понимала, что у тебя больше шансов выжить, оставшись в дупле, чем в лапах людоедов. Они догнали ее, но тебя искать не стали, потому что услышали приближающихся охотников из Тиматак. Их было больше, и осторожные людоеды поспешили уйти, забрав с собой тела твоих родителей. Охотники нашли место схватки твоего отца, кровь, а потом и тебя. Они отправились по следам людоедов, но так и не смогли их догнать. Их позже поймали охотники из другого племени, которое сильно враждовало с людоедами. После этого все причастные к смерти твоих родителей люди были убиты.

— Это так страшно — видеть, как погибают хорошие люди, но не иметь возможности помочь им.

— Это довольно тяжело, если мне можно так говорить. Я долго наблюдал за людьми, изучал. Мне кажется, что вы воспринимаете окружающий мир совсем не так, как это делаю я. Думаю, через некоторое время ты убедишься в этом сам. Мое видение менялось всегда, но после того как я начал терять силы, оно изменилось слишком резко и сильно. Я перестал видеть материю совсем. Поначалу это меня сильно беспокоило, но потом я привык. Сравнение будет совсем неточным, но это чем-то похоже на то, как ослепший человек начинает намного лучше слышать. Со временем эта способность усиливалась, и теперь я совсем не вижу материю и тяжелую энергию. Я вижу тонкие нити событий, мельчайшие детали, которые, даже находясь далеко друг от друга в пространстве, все же связаны или будут связаны во времени. Теперь я могу влиять на эти нити, играть на них, словно на струнах, и менять будущее. Именно таким образом ты оказался здесь. Из тончайших энергетических нитей причин и последствий я сплел твою судьбу.

— Судьба. Мне всегда нравилось это слово, но я толком не задумывался о том, что оно означает. Выходит, что вся наша жизнь уже спланирована, все детали уже известны, они существуют, только добраться до них нельзя, чтобы узнать свое будущее.

— Здесь я не соглашусь с тобой, Илан. Твоя судьба, может, и была во многом предрешена, потому что именно я занимался ею, это была моя цель. Судьбы других людей и предметов тоже существуют, но они совсем не определены. Они складываются и меняются во времени постоянно, и их можно как-то обозначить только в прошлом или настоящем, но не в будущем. Понимаешь, судьба — это длинная лента, на которой записаны все действия и события, которые могут произойти с человеком, или, скажем, с камнем. Количество записей на этой ленте может быть очень разным. Лежащий у дороги большой камень будет лежать тысячу лет, и судьбой его станет только это возлежание и надпись со стрелкой, оставленная случайным путником, обозначающая, сколько еще идти до ближайшего поселения. Как и судьба этой дороги состоит лишь в приведении путника к нужной цели. А вот судьба путника будет меняться каждый раз, как он переставит ногу на этой дороге. Каждый его шаг будет изменять его будущее, потому что он изнашивает свои мышцы, одежду, спотыкается, перемещая и разбрасывая по дороге камешки, которые потом попадут кому-то в сапог и приведут к падению, а может, и к травме. Судьбы дорог и камней тесно связаны с путешественниками. Но если раньше я мог четко различить человека, дорогу и камень, то теперь для меня это стало не так просто. Люди сильнее определены, чем дороги и камни. У людей в тысячи раз больше линий, чем у камней, но у некоторых людей — глупых и простых — может быть меньше линий, чем у оживленной городской улицы. То, что ты поймешь сразу, как только увидишь, мне иногда приходится довольно долго вычислять. — Создатель тихо посмеялся над своими словами.

— Значит, ты уже знаешь будущее? Расскажи мне, какое оно, расскажи, чем все закончится.

— Я знаю точно только то, чем все закончится для меня. Но то, что сейчас происходит между нами, очень сильно повлияет на настоящее и то будущее, которое я вижу, уже не случится. Прямо сейчас я чувствую, как нити твоей судьбы пришли в движение и с каждой минутой нашей беседы, твое будущее меняется. Если честно, я стараюсь говорить так, чтобы твоя судьба сложилась как можно лучше, но я не в силах полностью сотворить ее. Только ты ее настоящий хозяин.

— Мы сами хозяева своей судьбы… А как же раб, сидящий в клетке? Он тоже хозяин? Он же не мог выбрать такую судьбу?

— Это один из самых важных вопросов, Илан. Люди сильно влияют друг на друга. Я совсем не ожидал, когда создавал вас, что вы будете убивать и порабощать друг друга, разделитесь на господ и хозяев. Я не думал, что вы можете быть такими разными и так сильно отличаться друг от друга. Вместо того, чтобы сильный помогал слабому и все вместе шли вперед, люди уничтожили всякое равновесие между собой. Сильные притесняют и порабощают слабых. Сейчас, пока у людей есть фира, те, кто могут ею пользоваться, не знают бед. Но когда я уйду, фира начнет иссякать, потому что я — главный ее источник. И тогда настанут ужасные перемены — сильные станут слабыми, а слабые поймут, что они всегда были сильными, начнутся кровопролитные войны, после чего придут страшные болезни. И только ты сможешь предотвратить это. Люди — хозяева своей судьбы, но когда один человек каким-то образом получает власть над другим, то он берет власть и над его судьбой. Такого не должно было случиться, но случилось. — слова Создателя меня очень пугали. Он пытается дать мне задание, сложную работу, которая мне не по силам, но я не могу отказаться или убежать. Произойдет что-то страшное, но еще страшнее — бессилие перед бедой.

— Ты хотел бы вернуться назад? Вернуться в то время, когда ты только начинал создавать мир, и сотворить его лучше, чем он есть сейчас?

— Я проделал долгий путь, многому научился, и все, что я сейчас знаю, было получено благодаря моему Творению. Многое в нем получилось, как ты уже знаешь, без моего прямого участия. И потом, когда я изучил Вселенную, я понял, что улучшить это практически невозможно. Все работает так, как должно работать. И единственное, что работает неправильно, это разумная жизнь. Я знаю, почему это так. Если бы я мог, я бы создал вас такими же, как я, но это невозможно. Разум невозможно создать, он возникает только путем самозарождения и только в благоприятных условиях — подобно тому, как прорастает семя в плодородной почве. Я чувствую, о чем пытаются виться твои мысли, нет, я не хочу сказать, что люди — это ошибка. Наоборот, люди — это чудо. Вы прекрасны и ужасны одновременно, ваш главный недостаток является вашим главным достоинством, которого лишен я — это ваше тело. Оно является той плодородной средой, в которой растут семена вашего разума, оно дает вам чувства и эмоции, взращивает ваш дух в миллионы раз быстрее, чем рос мой. Но эта скорость является причиной ужасных страданий, боли и горя. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.

— Понимаю. Спасибо тебе, Всеотец, за мою жизнь и за твой выбор. — Я упал на колени, и мир вокруг меня дрогнул. Только теперь я начал понимать, по-настоящему понимать свое предназначение и величие Создателя. Быть может, это он сам помог мне, сделал что-то, от чего я четко прочувствовал путь Создателя, его трансформацию от тончайших энергий до плотных и тяжелых, до материи, а потом вновь до тонких энергий совершенно другого, высочайшего уровня. Я прочувствовал, как человеческий разум, сотворенный Создателем, рос и ширился. Эта новая материя начала заполнять собой доступное ей пространство, кипеть и бурлить разными красками — плохими и хорошими — подобно тому миру, в котором я сейчас нахожусь. Но этот процесс только начался, он будет идти еще очень долго. До тех пор, пока этот разум не заполонит все, образуя мощный фундамент, а потом начнет расти сам над собой, пока не станет таким, каким должен быть.

— Тебе незачем благодарить меня, Илан. Вижу, ты вновь коснулся меня своим сознанием.

— Что? — не совсем понял я, тем более, что мысли заволокли мое восприятие.

— Ты уже делал так раньше, в своих снах. Из-за нашей связи ты мог касаться меня и чувствовать мои мысли, слышать голос моей памяти. Именно наша связь позволила тебе так быстро учиться, так много запоминать и усваивать. Через сны ты мог видеть события, влияющие на твое будущее, как тот разговор Тонара и Ниры. Во время сна дух человека сильнее, потому что тело не так сильно угнетает его. Но ты смог сделать подобное здесь, причем неосознанно, как я вижу. Твой дух намного сильнее, чем я предполагал, магистр Илан.

— Да, я что-то почувствовал только что, будто озарение. Оно помогло мне понять часть тебя, Отец, узнать, зачем здесь нахожусь и что мне предстоит. И потому я принимаю твой Дар. — я встал с колен и закрыл глаза. Мой дух словно вырвался из старой скорлупы и начал жадно впитывать в себя силу этого места.

— Да будет так! — громогласно возвестил голос. — Теперь времени у нас осталось совсем немного. Как только ты поглотишь то, что я отдаю, я исчезну, и наша следующая встреча будет зависеть только от тебя. Вместе с силой к тебе перейдет моя память, мои знания. Ты не сможешь сразу все понять, но стремись, учись, и тебе откроется сокрытое. А потом тебе придется сделать выбор, которого не было у меня… Я так ждал нашего разговора! Мне всегда нравилось общаться с людьми. Наверное, так же себя чувствуют дедушки и старцы, наставляя своих внучат. Я радовался вместе с магистрами новым открытиям, возможностям. Но ты, Илан, мой любимый и долгожданный сын. Я с большим удовольствием наблюдал бы, как ты спасешь и изменишь мой мир. Но мне не суждено это. Я чувствую, как меня притягивает неизведанное, и через несколько минут я отпущу свой якорь. Близость неизбежного ослабляет меня все сильнее. Но еще есть время, спрашивай Илан, спрашивай.

У Создателя кончаются силы, которыми он держится за окружающее нас пространство. Мы словно песочные часы — его время уходит, а мое набирает мощь. Он так хочет говорить со мной в последние минуты, что я растерялся и не знал, что нужно спросить. Мне было очень тяжело осознавать, что Отец, которого у меня никогда не было, отыскал меня на столь короткое время и снова исчезнет навсегда. Но нет смысла вопить и кричать, чтобы он не уходил, это неизбежно и, что досадовало меня больше всего — это правильно, так должно случиться. Слезы непрестанно катятся из глаз, и я все-таки задаю вопрос.

— Ты знал, что Грогар и Нира погибнут?

— Нире во многом покровительствовала Марана. Она могла не дать ей умереть, но по какой-то причине решила уйти вместе с ней. Так что о смерти Ниры я знать заранее не мог. А смерть Грогара была для меня очевидна. Я очень много времени был связан с ним и хорошо его знаю. После разрушения Экзона он долго истязался, боролся с чувством вины. Он так и не смог простить самому себе приступ гнева, который охватил его, который оборвал множество жизней. Именно потому что мы были связаны, он чувствовал будущее и то, что нужно делать. Схватка с неравным противником и смерть на твоих глазах — вот что было последним и самым важным уроком для вас обоих. Смелость, честь, отвага, самопожертвование — только эти качества закаляют дух, сбрасывают гнетущие оковы вины. Его жертва укрепила и тебя, Илан. Когда ты вернешься, в твоих силах будет вернуть Грогара. Но мой тебе совет — не делай этого. Пусть я не знаю, куда он отправится, но этого пути не избежать. Быть может, мы встретимся с ним и побеседуем вдоволь. Ему точно не место на Тертусе, он бы больше не захотел оставаться там. И знаешь, что? У меня есть небольшая просьба к тебе:

— Конечно, я слушаю!

— Я хочу, чтобы ты дал мне имя. Мне уже давно хочется иметь имя, но никто не смог уловить вибрации моей сути, чтобы правильно наречь меня, а делать это самому — как-то глупо и неправильно. Вибрации Мараны были громкими и четкими, я без труда услышал ее имя. Но мои вибрации до сих пор не были доступны никому. Быть может сейчас, когда мы слиты воедино и ты впитываешь остатки моей силы, тебе удастся услышать меня и сказать, как мое имя?

— Да, Отец, я постараюсь! — ответил я, но задача оказалась весьма непростой. Я толком не понимал, что именно нужно сделать, как и чем слушать. В голову ничего хорошего не приходило, и я начал паниковать. Времени ведь совсем мало, а тут такая важная и непростая задача! Я решил, что для начала нужно успокоиться и сосредоточиться. Я закрыл глаза и прислушался. В гулкой и необъятной тишине сначала послышался мерный стук — это билось подобие сердца в моей груди. Я вспомнил о хин и Ки, расширил область концентрации и смог слышать деревья вокруг, скрип стволов и шелест травы. Затем я почувствовал журчание воды в реке, шепот ветра, вьющего косы из желтого песка на берегу, услышал жар черного Солнца, голос его огня, скольжение облаков по светлому небу. Но все это лишь искусственные звуки, созданные только ради того, чтобы погрузить меня в знакомую обстановку. На самом деле все это не настоящее. Я погрузился в хин полностью и увидел изнанку местного пространства. Обширная территория с горами, лесами и рекой была соткана из плотных потоков однородной энергии, как и мое тело. Здесь нет фотонов и атомов, электронов и даже гравитации. Все вокруг существует только по одной причине — воле Создателя. От меня в этом мире только дух, нерушимая сущность, которая сейчас слита воедино вместе с Создателем, посредством тугих и плотных потоков силы. Эти потоки проистекают откуда-то из глубин и наполняют меня, все больше насыщая силой и знанием, пусть и пока явственно это не ощущаю. И я вслушиваюсь в эту силу, стараюсь уловить ее вибрации. Сначала мне удается настроиться на звук, но это лишь шум: беспорядочный и мусорный. Тогда я углубляюсь еще сильнее, мне открывается структура энергетических потоков, их цвет, запах и тон. Именно в глубине энергии, видна ее сложность, разнонаправленность и уникальность. Ки быстро находит закономерность в распределении слоев энергий в потоках и я, наконец, начинаю слышать их песнь. Многие звуки повторяются, созвучия становятся все слышнее, а в общей мелодии выделяются несколько твердых и главенствующих аккордов, которые можно произнести вслух. Я стараюсь изо всех сил, но точно разобрать все звуки не получается. После нескольких попыток, мне удается проговорить услышанное так, чтобы мой голос звучал достаточно гармонично с вибрациями Создателя. И как раз в это время Он прервал мою работу:

— Скорее, сын мой, времени все меньше.

— Да, Отец, у меня почти получилось. Твои вибрации множественны и сложны, твое имя вбирает в себя все, что ты делал, все, чего ты достиг. Я уже получил понимание первородного языка из того, что ко мне переходит от тебя, но я пока не могу расшифровать всю полноту услышанного.

— Это не беда, лишь позволь мне произнести свое имя прежде, чем я покину Родину.

— Равгалор Гарот Кронарх Ахар — вот твое имя, о Создатель.

— Равгалор Гарот Кронарх Ахар! Это очень волнительно, оно действительно отражает мой долгий путь.

— Да, но почему я не слышу ни одного звука, отражающего Жизнь? Ведь это ты создал ее.

— Потому что я отдал свою жизнь всем вам, помнишь? Я ведь покинул тело много лет назад, вся моя жизненная сила осталась в нем и благодаря ей появилась Марана, а потом и все остальные живые существа.

— Но как же ты существуешь, не имея жизненной силы?

— Так же, как и ты существуешь сейчас. Вскоре ты все поймешь, а пока я прошу только об одном: пусть люди не забывают моего имени, пусть взывают ко мне почаще, чтобы я слышал их зов и не терял связь с Тертусом. Здесь Все началось, сюда я обязательно вернусь, когда найду способ это сделать, но мне по-прежнему нужен якорь. Пусть им станут мои дети, которых еще долго именно ты будешь охранять и направлять.

— Как долго мне делать это, Отец?

— Так долго, сколько потребуется. Ты волен выбирать свой путь так же, как и все. Ведь ты уже выбрал путь лидера вместе с именем. Илан в переводе со старого наречия означает: «Любящий и возвышающий людей, преумножающий народ».

— Вот как? Мне никто не говорил об этом раньше.

— Люди позабыли первородный язык, старое наречие. Может это и к лучшему.

— Я узнаю этот язык, ты оставишь его мне?

— Конечно. На нем говорю я, говорила Марана, на нем я размышлял, давал имена вещам и существам, которые были созданы. Но для людей он оказался не слишком практичным. В нем нет предлогов и местоимений, он прямой и колючий, как правда. Оказалось, что людям правда нравится меньше, чем ложь.

— Только не мне, — с уверенностью сказал я.

— Это хорошо, что ты так считаешь. — усмехнулся голос Создателя. — Не забывай, все мои знания перейдут к тебе. Вопрос лишь в том, что ты сможешь взять, а что нет.

— То есть, что я смогу понять?

— Именно. Со временем, ты во всем разберешься, сын мой, но не надейся, что это произойдет быстро.

— Сколько времени у тебя осталось, Отец? — с грустью спросил я.

— Еще один вопрос, и я уйду. Не печалься, ты же знаешь, в моем уходе нет ничего страшного, плохого. Это простая, но еще не познанная нами часть бытия.

— Я понимаю, но не могу совладать с собой, — всхлипнул я. — Я сам не знаю, как к этому всему относиться, я растерян и глуп. Там, внизу, я хотел выполнить просьбу друга, я обещал и не справился. Но здесь… Здесь мне открылось совершенно иное. Один клубок развязался, но другой, еще больший, спутался вновь. Я оказался здесь без памяти, и эти несколько минут были настоящим счастьем для меня. Я уже много дней так не радовался своему существованию, как в эти минуты безмятежности. Но когда все вернулось, то тревоги и горе мое преумножились. Я понимаю, что ты хочешь от меня, понимаю неизбежность, пускай с трудом, но принимаю все это. Мне грустно и страшно. Тебе хочется говорить, отвечать на мои вопросы, и я даю это тебе. Но я не хочу никаких ответов, я хочу только, чтобы ты не уходил от нас.

— Как странно. Человеческие эмоции сохраняются даже вне тела. Как жаль, что для меня все устроено по-другому…

— Прости меня, Отец! Я жалуюсь тебе, прошу остаться, но сам понимаю, что это невозможно. Я знаю, что веду себя неправильно, но не могу иначе! — здесь сплелись воедино две вещи: самый счастливый и самый скорбный моменты моего короткого существования. Если бы подобное случилось, когда я был в своем теле, я наверняка сошел бы с ума, но в этом месте подобный исход невозможен.

— Мне не за что прощать тебя, Илан. Наоборот, я очень рад видеть, каким ты становишься. То недолгое время, которое мы провели вместе — это самое лучшее, что происходило со мной до сих пор. Только ради этого я оставался здесь все это время. И теперь мне пора уходить. Ты еще не чувствуешь, но я уже стремительно покидаю этот мир. Прости, но мне все труднее становится тебя видеть.

— Значит, пришло время нам прощаться, — сказал я, опустив голову.

— Все верно. До встречи, Илан, я буду ждать тебя и всех детей Тертуса, кто сможет меня отыскать. — голос Всеотца стал заметно тише. Оранжевый туман снова начал густеть и собираться вокруг меня. Вдруг он сильно уплотнился и обрел очертания, похожие на человеческую фигуру. Я завороженно смотрел на нее. Она приблизилась и обняла меня своими мягкими руками. Я обнял ее в ответ. Туман был теплым, мягким и волокнистым, словно связан из шерсти.

— До встречи, Отец…

Через мгновение туман начал рассеиваться. Он стал собираться в небольшие комки, которые тяжелели и падали, рассыпаясь в оранжевый прах, быстро раздуваемый ветром. Когда он весь рассыпался, мир дрогнул, черное Солнце резко увеличилось в размерах, а потом сжалось в маленькую точку. Все вокруг наполнилось мерзким низкочастотным звучанием и начало медленно трескаться и ломаться. Сила тяготения ослабла, деревья и горы ломались, словно стеклянные, и осколки их неестественно падали или взлетали в воздух. Черная точка на месте Солнца начала затягивать в себя осколки рушащегося мирка. Постепенно становилось темно, я несся к черной точке вместе с другими осколками, кувыркаясь и мотаясь из стороны в сторону, словно осенний лист во время бури. Я точно знал, что не получу вреда, отчего эта гонка не напугала меня, но захватила дух.

Черное Солнце — визуальное воплощение того, что мне передал Отец. Когда я с немыслимой скоростью влетел в него, моего лучистого тела уже не было, время застыло, я не мог ни шевелиться, ни мыслить. Мой обнаженный дух начал наполняться силой, знанием и памятью Создателя. Ощущения переполненности или увеличения в размерах я не испытывал. Но приятная, тихая мощь разливалась и закручивалась во мне гигантским круговоротом. Когда чувства начали проявляться ярче, острее, ход времени стал набирать скорость. Я начал понемногу ощущать себя, свое тело и облик, смог двигаться, шевелить руками и ногами, но все было как во сне. Через несколько секунд я почувствовал Ки, который непрестанно выдавал мне данные о новых возможностях и параметрах. Он говорил, что я на Тертусе, и радиус действия Ки стремительно растет. Я чувствовал сначала весь город, со всеми его обитателями, затем всю округу, весь континент, а потом и всю планету. Пока границы Ки ширились далеко в космос, его сила пронизывала планету в самые глубины, определяя и воспринимая молекулы и атомы вещества, все живое и неживое было в моем сознании, я знал абсолютно все, что происходит на планете каждую секунду, и ни один мускул не дрожал, никакого напряжения я не испытывал.

Мое тело изменилось. Каждая клетка впитала в себя огромную дозу энергии, преобразовалась и адаптировалась к новой энергетической системе. Теперь вся сила для тела исходила из внезапно разбогатевшего духа. Есть и пить мне больше не потребуется. Так как за основу было взято мое тело, то все физические параметры остались теми же. Мягкие волосы и кожа, мышцы и кости сохранили свою плотность и структуру. Энергия в каждой клетке будет увеличиваться неограниченно, не давая ей получить травму в случае опасности. Я пылал силой, словно карликовая звезда, хотя все еще лежал в грязи с дырой в груди.

Глава 23

Я открыл глаза. Липкая грязь на лице немного подсохла, похоже, я отсутствовал всего несколько минут. Ковары вокруг внимательно наблюдали за тем, как Рогдо совершенствует свою броню инопланетным элементом. Те, кто пытались бороться с тираном, пребывали сейчас в глубочайшем отчаянии, а сторонники Рогдо — в таком же по силе восторге. Потому никто не обратил внимание на то, что я начал вставать. Рана на груди затянулась в один миг. Энергетические потоки моего тела проникли во все, в том числе и в молекулы ДНК. Мне не пришлось даже думать о регенерации — энергопотоки воссоздали тело таким, каким оно было задумано Всеотцом. Я быстро очистился от грязи, восстановил одежду и придал ей вид белоснежных одеяний магистров Кромена. Моя невероятная сила все еще росла, но я уже мог коснуться тела Рогдо в броне, увидеть его обугленное лицо. Я чувствовал его нервную систему, все ее импульсы, а значит, слышал его эмоции. Его ликованию не было предела, он с упоением встраивался в новые силовые условия. Не мудрено представить, о чем он сейчас думает. Ведь он считает, что ни одного врага у него больше не осталось, а сам он — сильнейшее существо в мире.

Когда я встал и полностью выпрямился, в моих клетках скопилось уже столько энергии, что тело почти невозможно разрушить. А если и найдется сила, способная на это, то клетки тут же восстановятся. Я был неуязвим, а сила все еще прибывала. Я знал, видел и чувствовал все вокруг, а получив доступ к памяти Создателя, я начал медленно познавать то, что был способен понять.

Химический элемент, который заканчивал свою интеграцию в броню, был непростым. В некоторых старых звездах и планетах, в частности в их ядрах, еще сохранились протоэлементы — предки современных атомов. Именно такой элемент прилетел к нам внутри небольшого метеорита. По своим свойствам он был похож на железо, но намного более тяжелый, громоздкий, а его качества смазаны и постоянно менялись в зависимости от окружения. Эти качества придали броне еще большую прочность, силу и энергоемкость. Энергосвязи стали такими прочными и тугими, что при их нарушении энергия высвободится в огромном количестве. Произойдет взрыв, который уничтожит все вокруг на сотни километров, кора планеты может треснуть, что приведет к образованию гигантского разлома, который расколет континент на несколько частей. Я не могу допустить бедствие такого масштаба, так что рушить броню нельзя.

Тем временем Рогдо заметил меня. Он обернулся и, по привычке, сперва испугался, но потом вспомнил, что непобедим, и принял властную позу.

— Тебе что, мало одной смерти? — спросил он громовым голосом. — Не знаю, как ты выжил, но я могу убивать тебя столько раз, сколько пожелаешь!

— Никого ты больше не убьешь, монстр! — уверенно ответил я, хотя применять новую силу было страшновато.

— Сейчас узнаем, — ответил Рогдо и в миг оказался возле меня. Он схватил меня огромной клешней за горло и поднял в воздух, — Ну, что? Мне тебя задушить или голову оторвать, как твоему дружку? — Я взялся руками за его предплечье и сдавил. Броня поддавалась, но мне пришлось остановиться, потому что в местах небольших изгибов она тут же начала сильно нагреваться — небольшая трещина, и произойдет взрыв.

— Лучше сними краденую броню. Возможно, тогда я оставлю тебя в живых, хотя ты этого совсем не заслуживаешь, — я попытался решить разом все проблемы. Рогдо ощущал броню как вторую кожу, так что ему стало больно. Он с небольшим вскриком выронил меня и отпрянул в сторону.

— Этого не может быть! Что это за фокус такой?! — заревел он.

— Нет никакого фокуса. Просто я сильнее тебя. Сними броню и уходи. Я не стану тебя преследовать, — спокойно отвечал я. Люди на трибунах с удивлением смотрели на меня. Один только Солт смотрел по-другому.

— Я не вижу у тебя ни камней, ни другого вместилища! Такой силы не может быть у обычного человека! — продолжал вопить Рогдо. Его мечта, к которой он шел тысячи лет, исчезла, едва сбывшись. Еще не успев начать наслаждаться безраздельной властью, он встретил врага, которого не в силах победить. Я не мог прочесть его мысли, но это и не требовалось. У него в голове была бессмыслица, гнев, отчаяние и смятение. Для него не существовало решения этой головоломки. Случилось невозможное, мир пошел ему наперекор, назло, и только ему одному в целом мире так не повезло. Теряя рассудок от отчаяния и жалости к себе, он с ревом бросился в атаку. Мой новый организм молниеносно реагировал на любые удары, уклоняясь от них, невзирая на невероятную скорость. Мне даже не пришлось самому контролировать тело — мозг делал все сам, увеличивая скорость восприятия. Время становилось долгим и тягучим, а я мог спокойно придумать, как победить врага. Ответ же лежал на поверхности. Раз уж броня способна немного изгибаться, выделяя при этом много энергии, нужно ее хорошенько промять.

Рогдо продолжал стремительно атаковать, а я — уклоняться. Потом я выбрал момент и нанес удар кулаком ему прямо по голове. Рогдо отлетел на несколько десятков метров, но замедлил свой полет и с новой силой ринулся на меня. В этот момент я поймал его за обе руки и удержал. Рогдо не мог ни сопротивляться, ни вырваться. Он вопил, дергался и орал, словно подвешенный за ноги кабан. Не желая больше играться с ним, я объял его предплечья мощной телекинетической силой. С ее помощью я вызвал высокочастотные колебания брони, не давая ей при этом сломаться. Большое количество энергии стало выделяться как снаружи, так и внутри доспеха. Температура внутри поднялась до нескольких тысяч градусов. Рогдо пытался сопротивляться какое-то время, но надолго его не хватило. Как только его силы иссякли, он тут же обратился в пепел. Лишившись хозяина, броня утратила все шипы, наросты и неровности, став гладкой и округлой. Она тут же раскрылась, ее части посыпались на землю, а горячий пепел Рогдо серым туманом полетел по ветру, знаменуя конец эпохи тирана.

Я подошел к бездыханному телу Грогара. Еще совсем недавно он был жив и собирался исправить ошибку прошлого, искупить хотя бы толику той вины, которая терзала его тысячи лет. Теперь вина его осталась в прошлом, и он стал по-настоящему отомщен. Я бы мог вернуть его к жизни, ведь это пока еще возможно. Но, по совету Создателя, я не стану этого делать. Пока неизвестно, где сейчас Гро, хорошо ли ему там, но я уверен — он во всем разберется. Я провел рукой над телом друга, и оно растворилось в воздухе, все его части. Затем я выпрямился во весь рост и осмотрелся. Ковары на трибунах и все люди, которые видели меня, тут же попадали на колени, словно это не я, а Рогдо все еще стоял перед ними. Я хотел было сказать им, чтобы они перестали вести себя так глупо, но почувствовал стремительное приближение ко мне Тагона. Он не участвовал в битве, но наблюдал со стороны. Я обернулся к нему в тот миг, когда он приземлился за моей спиной на вимане. Он соскочил и медленно подошел ко мне. На его глазах еще не засохли слезы, но в данный момент он был очень счастлив.

— Помнишь, ты хотел прокатиться? — грустным голосом спросил он.

— Помню.

— Я готов подарить тебе эту каменную глыбу, если хочешь.

— Спасибо, Тагон, но я не думаю, что она пригодится мне. — Ковары заметили, что их сородич не проявляет ко мне никаких почестей, и начали понемногу подниматься.

— Это верно, но я не могу оставить тебя без награды за то, что ты сделал.

— Я уже получил свою награду, — со вздохом ответил я. — Она так тяжела, что едва ли смогу унести. — Тагон внимательно посмотрел мне в глаза, затем положил руку мне на плечо и тихо ответил:

— Это — не награда… — он еще немного так постоял, похлопал меня по плечу и левитировал к остальным коварам. — Теперь ты наш хозяин, Илан! Говори, и мы будем повиноваться твоему слову! — прокричал он и упал на колени. Остальные ковары, кто уже успел подняться, последовали его примеру. Но я не ответил ему. Несмотря на всю свою новообретенную силу, я не мог быстро решить, что мне делать дальше. Я перенесся на самую высокую вершину Тертуса — Болак-руш, чтобы немного поразмыслить.

Ледяной ветер и разряженный воздух больше не беспокоят меня. Здесь я могу в полной мере ощутить то одиночество, которое необходимо для взвешенного решения. Уход Создателя сделал всех людей Тертуса сиротами. Они, конечно, пока еще не знают об этом, но это действительно так. Я должен нести весть о нем, он не должен быть забыт. Теперь у него есть настоящее имя, которое он принял. Люди смогут взывать к нему в молитвах, смогут узнать правду, ведь я — живое доказательство его существования. Но чтобы нести эту правду всем, я должен стать главным, взять на себя ответственность за все и всех. Это значит, что мне придется решать за других, определять судьбы, поощрять отличившихся и карать виновных. Все будут требовать моего внимания и моего суда. Больше не станет беспечной жизни Джоджо или полной страданий жизни магистра. Наконец-то у меня появилось время по-настоящему осознать свой удел. Всеотец говорил, что мои горести закончатся, но он не совсем прав. Бремя, которое он мне передал, легким не назовешь. Не быть мне больше беспечным мальчишкой.

Я провел на Болак-руш несколько часов. Здесь, на вершине мира мне было очень спокойно. Я ощущаю полную гармонию с миром и чувствую его, как себя самого. Мне нравится любое проявление бытия, которое можно ощутить здесь: жесткий холодный ветер, снег, ледники, зеленые необъятные просторы далеко внизу. Даже океан виден далеко на юге с этой тринадцатикилометровой высоты и горная цепь Змеиная на севере. Вижу медленные и величественные круговороты энергий под землей и в океанах, в атмосфере. Чувствую связь Тертуса с другими планетами системы и Солнцем. Все работает так, как должно. Звери и растения следуют своему порядку и не отступают от него. Каждый выполняет свою мировую функцию, и это хорошо, так должно быть. Но один вид живых существ не делает этого. Он просто не может, потому что получил невыполнимую задачу — самому определить себя и сделать это правильно. Существо, по сути богоподобное, но при этом смертное, подверженное борьбе за выживание, постоянно находится на распутье. Оно может стать частью этой гармонии либо пытаться бороться с ней, истязать себя в попытках навязать миру свой порядок. В этом нет злого умысла, ведь это естественно. Разумное существо не должно быть ограничено хрупким телом и реализовывать свою бесконечность лишь посредством фантазии и искусства. Но так есть, и так будет, пока мы сами не найдем правильный путь, который приведет нас туда, где люди не будут страдать, где они будут свободны и легки, где не будет борьбы, потому что в ней не будет смысла.

Теперь у меня есть только один вариант — присоединиться к людям и помогать им, как отец, которого они не знали уже очень долго. Ведь если этого не сделать, то в своих поисках, борьбе, своей глупости и безрассудстве они разрушат весь мир.

Эпилог

Ареф вернул на полку камень памяти. В обучающем зале главного храма было множество книг, свитков и камней памяти, но этот являлся самым популярным и потертым, потому что был записан самим Иланом. Все послушники и магистры не раз перечитывали его, чтобы вновь и вновь погружаться в удивительную историю бессменного владыки Коварана. Ареф тоже вслушивался в камень далеко не впервые, но сегодня его интерес был особым.

— Кто бы что не думал, наш предводитель не такой уж всесильный. — сказал он незнакомцу в темных одеждах. Его лицо было скрыто большим капюшоном.

— Слабости предводителя меня интересуют больше всего. Надеюсь, ты уверен, что он нас не услышит. — голос собеседника был хриплым и отталкивающим.

— Уверен. Он сейчас в глубокой хинизации, в последнее время он проводит в ней много времени, упорно ищет что-то. Когда он очнется, я тут же об этом узнаю.

— Это хорошо. Я осведомлен о том, что он слышит всех и каждого на планете.

— Да, так и есть. Именно поэтому я решил помочь. Не только я считаю несправедливым то, что настолько огромная сила досталась одному человеку. Наш долг — превратить всех людей в равных друг другу, освободить нас от рабского повиновения… — Ареф начал повышать голос и незнакомец прервал его речь.

— Не стоит шуметь, друг мой. Я вижу, что ты полон решимости, но лишние уши нам совсем не к чему.

— Прости, ты прав. Каждый раз, когда думаю об этом, меня начинает нести не туда… Так вот, в камне много подробной информации, а так же есть видения, которые Кронарх посылал Илану. Эти видения были записаны в виде образов, их можно детально изучить. Так как Илан сейчас пользуется силой Творца, в видениях можно отыскать ключ к тому, как с ним справиться. Так же в камне много информации о том, каков характер и каковы слабости самого Илана. Он фанатик правды и чести, это очень плохая черта для столь могущественного че… существа.

Незнакомец ничего не ответил, а встал со своего места, подошел к полке и взял камень памяти Илана. Он немного повертел в руке потертый, но искусно ограненный сапфир и небрежно бросил на место.

— Двести лет назад дикарь из далеких лесов сделался властелином мира и сделал эту вещицу. Камень — это только для магистров, пусть их теперь и много. Тоже самое написано в книгах и свитках для тех, кто не имеет духовных сил, но умеет читать. Множество людей перечитывают и пересматривают эту историю уже два столетия, а ты хочешь найти там нечто такое, что позволит низвергнуть властелина с вершины. Ничего у тебя не выйдет, тут нужна помощь сил таких же могущественных, как сам Илан. Понимаешь?

— Понимаю. Но таких сил не существует. Это невозможно.

— Все когда-то было невозможно. — с усмешкой возразил незнакомец. — Я с этим разберусь. Твоя задача — снабжать меня информацией о том, когда он спит, когда бодрствует, а если он занят в хин, то сколько там пробудет.

— Ты хочешь скрыть свои действия от его взора?

— Разумеется, друг мой, разумеется. Недавно со мной связались и попросили о помощи. Мои новые знакомые строят грандиозные планы, но пока Илан бодрствует, им не суждено сбыться. Мне нужно максимально точно знать, когда он не здесь. Повелителю Тертуса следует больше времени уделять своим владениям, а не копаться в подкорках мироздания, словно червю глубоко под землей. Мне известно, что он может не посещать людей неделями. В это время мы и будем действовать.

— Хорошо, я помогу вам. Но что я буду с этого иметь?

— В первую очередь ты получишь справедливость, которую жаждешь. А во вторую — обширную власть, но я не буду раскрывать все карты прямо сейчас. В любом случае, твоя работа — это невинная шалость. Все знают, что могущественному Илану ни что на свете не может угрожать. Так что, не думаю, что тебе стоит сильно опасаться, но и трезвонить о моей просьбе не советую, пусть она остается в секрете.

— Согласен, справедливость — уже высокая плата, хотя, мне с трудом верится, что кто-то сможет обмануть владыку. Рассказывать о нашей затее я никому не собирался. Это было бы глупо. Но как мне быстро связываться с тобой? Я не могу часто или надолго покидать храм, оставаясь при этом незамеченным.

— Это тоже предусмотрено. Вот связной камень. — незнакомец достал из-за пазухи небольшой серый кристалл и протянул собеседнику. — Это улучшенный камень памяти с транспортальным механизмом. Активируй его и он сможет передавать твой голос на большое расстояние. Такой же будет всегда при мне и я услышу тебя в любое время. Так же ты можешь с его помощью переместиться ко мне, но сделать это можно только один раз. Камень слишком хрупок и не выдержит больше одной телепортации.

Ареф взял камень и активировал его силами магистра. Серый кристалл тут же слабо засветился и схожее свечение стало пробиваться из-за пазухи незнакомца.

— Работает. — сказал магистр, переставая воздействовать на камень.

— А ты думал, я пошутил? — с легким раздражением спросил незнакомец.

— Нет, но я никогда раньше не видел подобных устройств. Его твои друзья придумали?

— Может быть. У моих друзей есть еще множество хитростей. А самая главная из них — Илан при всем желании не сможет их обнаружить.

— Что? Но это не возможно.

— Ты сегодня уже говорил это слово. Но мне пора. Мы и так слишком много времени просидели здесь с этим камнем. Раз уж мы договорились, то свяжись со мной в следующий раз, когда Илан уйдет в хин на продолжительное время, скажем, на несколько дней. Если точно будешь знать, что его не будет меньше двух дней, то на связь не выходи. Начало работы будет требовать достаточно много времени.

— Хорошо, буду рад помочь. — ответил Ареф и проводил незнакомца к воротам храма.

Когда человек в темных одеждах удалился, Ареф вернулся в свою келью и достал серый камень. Он смотрел на него, крутил в пальцах и думал о последних событиях. Таинственный незнакомец объявился около года назад. Он никогда не говорил, как его зовут, никогда не показывал лицо, но всегда помогал, если это требовалось. Странности незнакомца ни у кого не вызывали особых вопросов. Он имел неплохие задатки магистра и часто бывал в храме, помогал в службах, давал советы. Он пытался завести дружбу с некоторыми магистрами, но ни с кем, кроме Арефа, сойтись характерами ему не удалось. Они стали чаще проводить время вместе, беседовать, а потом вскрылось их общее недовольство правлением нынешнего владыки. Ареф толком не помнил, сам ли он стал недоволен, или это внушил емунезнакомец, но проблема точно была. Илан делал все что хотел, ни с кем не советовался и ни перед кем не отчитывался. Конечно, он по большей части помогал, лечил и обучал. Но ему ни что не мешает беспредельничать, а это пугает. Никогда нельзя быть готовым к тому, что тебя внезапно упекут в тюрьму, или просто убьют, если косо посмотришь, или сделаешь еще что-нибудь не так. После «знакомства» с незнакомцем, тревоги Арефа только возросли. Он стал постоянно ощущать на себе чужой взгляд, стало казаться, что за ним следят, подслушивают. А слова незнакомца всегда были такими открытыми и правильными, что хотелось верить в хорошие перемены. Он точно знал, как лучше. И теперь, когда незнакомец попросил о помощи в большом деле, Ареф не мог отказаться. Хотя затея была какая-то дурацкая, он все равно надеялся на перемены. Незнакомец говорил о странных могущественных друзьях, которых даже Илан не в силах найти. Звучит как бред, но серый камень в его руках говорил о том, что таинственные друзья таинственного незнакомца кое на что способны. Ареф совсем не думал, что подобные действия смогут навредить, так что с интересом ждал новостей о работе Илана. К чему все это приведет покажет только время.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Эпилог