Жизнь хорошего мужа [Юлия Александровна Колесникова] (fb2) читать постранично

Юлия Колесникова Жизнь хорошего мужа

Здорово, когда в семье есть врач. Не нужно ждать очереди на прием. Доктор сам приходит домой после работы. К тому же, моя жена не раз спасала мне жизнь. Да, врач, каких еще поискать. Кардиолог, хирург, доктор медицинских наук. Настоящий профессионал, преданный своему делу. Жаль, что только ему. Работа для Наташи — не просто смысл жизни — это страсть, порой выходящая за все грани жизни. И смерти.

Я был простым слесарем, моя смена начиналась позже и заканчивалась раньше Наташиной. И не потому, что врачи в нашем городе работали больше, просто жена не спешила домой: спасала жизни и жила проблемами пациентов, постоянно повышала квалификацию и занималась научными исследованиями. Детей у нас не было — супруга не хотела: это отвлекало бы от ее миссии — быть полезной людям. И что, говорил ей, я бы и сам водил ребенка в садик, потом школу, помогал с уроками. Готовил я и так всегда. «Не болтай», — говорила она, уткнувшись в книгу. «Гнилая твоя Наташка!» — сказала мне как-то мать.

Однажды я стал замечать, что мой домашний доктор и сам зачах: появился тяжелый кашель, цвет лица начал тускнеть, появились темные круги под глазами, впали щеки — мою жену начали покидать жизненные силы. На мой интерес к ее здоровью она отвечала сухими фразами: «Устала, заработалась, сахар в крови упал».

— Но у тебя такой кашель! И уже так долго! — переживал я.

— Это же кашель курильщика, слизь в бронхах, это нормально в моем случае, — раздраженно отвечала она, будто я не понимаю элементарных вещей.

— Но ты болезненно выглядишь!

— Обычная гипоксия, да еще и гемоглобин упал.

Чтобы скрыть свое невежество, я не стал уточнять значение термина «гипоксия», чтобы лишний раз ее не расстраивать. Мы стали меньше разговорить, я старался не донимать ее вопросами о делах и самочувствии. Она ходила мрачная и задумчивая. И все же, не оставаясь безразличным, я начал внимательно наблюдать за ней. Жаль, что я сам не был медиком и не мог поставить диагноз, не говоря уже о помощи, которую я, как любящий муж, обязан был оказать.

— На следующей неделе я еду на научный конгресс в Якутию, дней на десять, — с этими словами она встретила меня в прихожей.

— В Якутию? На консилиум местных шаманов?

— Очень смешно, как всегда, — разочарованно ответила жена. — Я серьезно. И место хорошее, подышу заодно свежим воздухом. Ты же говоришь, что я плохо выгляжу, вот и поеду туда вместо оздоровительного курорта, — в ее голосе чувствовалось волнение.

— Что происходит, скажи наконец?! Ты больна? Ты несчастна? Ты устала от меня? Что, скажи?

— Все нормально! Ты прав, я последнее время неважно себя чувствую. И коллеги, и пациенты тоже стали замечать. Поеду по делам, заодно и отдохну. Не всегда же только за чужие жизни переживать?

— Это да, но чем я могу помочь?

— Ни о чем больше меня не спрашивать!

***

Эти десять дней курорт-конгресса длились для меня вечно. Наташа приехала действительно отдохнувшая, энергии явно стало больше. Я встретил ее дома жареной картошкой, бутылкой красного полусладкого и коробкой конфет, которую ей давно подарил кто-то из пациентов. Мы долго сидели на кухне, вспоминали счастливую молодость — куда все ушло?

Прошло несколько дней, как я заметил у жены новые симптомы. Может они и не так страшны, как неистовый кашель, который, кстати, исчез, но то, что я увидел, выглядело пугающе. Утром на подушке жены я заметил копну выпавших волос: в разы больше, чем обычно достаю из канализационных труб.

— Что это? — чуть ли не истерика вырвалась из моей груди.

— Да ничего страшного, подумаешь, волосы! Еще отрастут. Ты же не забывай, что у меня менопауза на носу — эстрогены теряю.

Я промолчал, но что такое эстрогены на всякий случай позже узнал из Википедии. Никакой взаимосвязи с выпадением волос не нашел, что еще больше меня смутило.

После этого случая мы стали видеться еще реже. Наташа стала дольше находиться на работе, объясняя это тем, что за время ее отсутствия накопилась куча больных, требующих немедленного хирургического вмешательства.

Я и не думал, что меня избегают, пока не заметил на ее теле большие темные синяки. И если бы я хоть раз видел трупные пятна, то наверняка решил бы, что это именно они. На мои наблюдения она отвечала нехотя: «Сосуд лопнул». Я, конечно, не врач, но прекрасно понимал, что лопнувший сосуд не разносится по всему телу в виде струпьев.

Следующие сутки моя супруга провела в операционной. Я не спал всю ночь: страх за жену все сильнее овладевал моим, казалось бы, несокрушимым спокойствием. Все же успокаивало то, что она врач и не позволит развиться смертельной болезни или еще чему-нибудь неприятному.

Придя домой после тяжелого операционного дня, у Наташи даже не было сил разговаривать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и уснули, хотя и были на нервах, по крайней мере я.

Ночью меня разбудил клокочущий звук, доносящийся из Наташиной глотки, и близко не похожий на храп. Я