Поймай меня (СИ) [Анель Ромазова] (fb2) читать онлайн

Поймай меня

Глава 1

— Миланочка, приехала, детка — бодрый голос бабулиной подруги детства, звенит по лестничной клетке.

Я затаскиваю потрепанную спортивную сумку, половина содержимого которой, банки с соленьями. Ладони горят от тяжести. Плестись на маршрутке от вокзала, с такой поклажей, сомнительное удовольствие.

С восторгом рассматриваю, ярко рыжую шевелюру, подтянутой женщины. Макияж, широкие, шелковые брюки, серого цвета и довольно веселая футболка, с алой надписью Non Stop.

С унылым видом, опускаю глаза на полопавшийся принт черной майки и затертые джинсы. Движение сбоку, при повороте головы, натыкаюсь на скучный образ сельской жительницы, попавшей в мегаполис. Толстая русая коса, небрежно брошена через плечо.

Взлохмаченная макушка, от усилий в поездке, пушистыми электродами торчит в разные стороны. Как еж, которого долбануло разрядом в двести двадцать. Уставшие карие, прямой нос. Серость затрапезная. Это как итог, моей самокритики. Типичное понаехали.

— Здравствуйте, Виталина Викентьевна.

— Ой, фу, Миланочка, только не это. Просто Вита — улыбаюсь, переминаясь с ноги на ногу. Хватает сумку, с несвойственной ее возрасту, ловкостью — Да что ж это такое. Надюха совсем тебя не бережет, так навьючить. Ты же девочка, а не осел.

Со смехом в голове, появляется та самая Надюха, с мечтательным выражением в глазах, и отрешенностью от мира. Бабуля всю жизнь рисует, это накладывает определенный флер загадочности на нее.

Мечтает постоянно, даже про еду иногда забывает. Иду следом, рассматривая упакованную трешку. Ремонтик такой, что закачаешься. Что я и делаю.

— Ой — от резкого поворота на сто восемьдесят, голова отъезжает и я бахаюсь пыльной попой на ламинат.

— Ну вот, а я о чем. Ох, Надька, Надька, говорила ей, перебирайся в город. Устроишься, выставляться будешь. А она нет, я Никитушку не брошу. И что, сама прозябла в деревне, так чуть и внуков не уморила — подтягивает меня под руки, усаживая на стул в кухне.

— Вы же знаете, какая у них с дедом любовь была, как в книгах. Красиво. Он пылинки с нее сдувал.

— Да знаю, с института дружим. Дернул нас хрен за волосы, потащиться в деревню с друзьями. Так и пропала моя Надюха, в объятиях местного тракториста. Парень то, как там говорится, секси был, ну только что сельпо, а так хороший. Да что это я, об ушедших не сквернословят.

Вздыхаю, потому что кроме бабушки, у нас с Семеном никого не осталось. Родителей давно нет, разбились в авиакатастрофе, когда летели из отпуска. Мне семь было, а Семка на два года младше. Деда не стало пять лет назад, бабуля не сдалась, только ради нас. Так и говорит всегда, что если бы не внуки, давно к Никитушке отправилась.

Смотрю, как Вита живчиком летает по кухне, выкладывая на стол из холодильника бутерброды, нарезку, салат и графин с ледяным морсом.

— Давай, деточка поешь, у нас с тобой, еще дел хренова туча, до моего отлета. Надо в салон заскочить и по магазинам прошмыгнуться, не будешь же ты, в таком виде по городу шляться. У тебя когда курсы начинаются?

— Через неделю.

— Вот и отлично, обживешься, подготовишься. Семен уже ничего притерся, смотрю, даже друзья захаживают. Так что, пока я на два месяца в Барселону слетаю, с внуком понянчиться, не пропадете.

— Вы занимайтесь своими делами, а магазины, ну это сейчас … Я потом, как на работу устроюсь.

— Сразу видна Ромашовская порода. Этой мой вам подарок, а то Надюша мне каждый год свои пейзажи дарит, если их продать, знаешь, сколько заработать можно. А они висят здесь, только я и любуюсь. Так что руки вверх, сопротивление бесполезно — два пальца с краснющим маникюром втыкаются мне в лоб, основательно добивая желание противиться.

Быстро закидываю еду, под не замолкающую трель голоса. Интересная женщина, знаю еще по не частым приездам в гости. Поэтому когда встал вопрос об образовании Семена, да и моем в частности, в узком кругу было решено перебраться на квартировку к Виталине.

Семка молодец, с первого раза поступил на бюджет, золотая голова. У меня не так. Денег на институт не было, а своими силами не вышло. Теперь обходимся дизайнерскими курсами. Желание есть, да какой никакой талант, от бабушки достался.

Пока пытаюсь, успеть за реактивным двигателем в одном месте, вполне себе спортивной пенсионерки, хватаю глазами заполненные людьми проспекты. Витрины, дома. Шум, суета. Но это все вдохновляет, бьет жизненной энергией города. Драйвом. Иная реальность, динамичная. Ощутимая разница с вечно пустыми улочками нашего поселка.

Поочередно застываю с открытым ртом. Конечно, я не в первый раз здесь, но реагирую так всегда. И если бы не бойкий захват под локоть, так бы стояла, наслаждаясь каменным великолепием, пропитанным насквозь зарядами электричества от несущихся по своим делам горожан.

Салон с витиеватой вывеской «Кружева» и полным спектром услуг, куда меня практически заталкивает неугомонная Вита. Я упираюсь, осознавая всю неуместность, своего здесь присутствия. Потому что девушки, порхающие воздушными феями, косятся на меня, как на нечто инородное. По факту так и есть.

Ковыряю, носком заношенных кед, черно-белую мозаику плитки, пока мой стилист договаривается на ресепшене. В огромном зеркале, моя затрапезность, вспыхивает во всей красе и поэтому на вопрос, что будем делать, набираю побольше воздуха и выпаливаю:

— Хочу, как у вас — девушка подмигивает, растягивая сочные губы в ослепительной улыбке, а я не могу оторваться от ее ярко фиолетовых волос, со стрижкой каре, чуть удлиненное спереди и завитое на концах.

Около часа всей женской сутью, кайфую от процедуры покраски, стрижки, укладки. И изумленно ахаю, пробегаясь пальцами по волосам.

— Ну, вот теперь другое дело. Кукляндия. Шика — а-рно — подбадривает меня Вита — А теперь, ноги в руки, бежим дальше.

И мы правда бежим, быстро, почти летим, заскакивая, в отъезжающую газель. На третьей остановке выходим, уже немного тише, добираясь до торгового центра. Спасибо светофорам, иначе мои ноги, не привыкшие к такому ритму, непременно отказали бы.

С наскока охватываю глазами мелькающие бутики, протискиваясь и не выпуская из вида торпеду в серых брюках. Любопытно, а у нее вообще есть спящий режим. В этом я глубоко сомневаюсь, скоростные обороты только нарастают. Ей же еще лететь пять часов.

В мелькающих за стеклами товарами, выхватываю магазинчик с разными рисовальными примочками, и не отрывая глаз через плечо заглядываюсь на прибамбасы. Кисти, трафареты, полотна.

С размаху влетаю в мужское плечо и чувствую, как пузырящаяся жидкость стекает по лицу. Парень только что собирался сделать глоток, как моя замечтавшаяся голова, впечаталась в его бицепс. Приличный такой, это я определила своим лбом.

Проморгавшись, секу, как по явно брендовой футболке расползается коричневое пятно, на белом фоне, это особенно заметно. И глаза я поднимать, боюсь. Но надо, чтобы хотя бы извиниться.

Не успеваю, картонный стакан сжимается крепкой ладонью, другой оттягивает ворот моей футболки и забрасывает уже смятый вовнутрь. Липкие капли летят на грудь. А это хамло разворачивается и без звука уходит. Я только моргая, провожаю его спину, коротко стриженный затылок, с темным хохлом сверху. Ничего себе воспитание. Порядочностью тут и не пахнет.

Выуживаю двумя пальцами из под майки стакан. Вита выныривает из магазина, оглядывает меня с явным недоумением

— Милан, ты где уже прицепилась? — достает из объемной сумки, пачку влажных салфеток, заботливо оттирая с моего лица сладкую колу.

— Да, наткнулась тут, на местное гостеприимство.

— Ладно, вроде порядок, пошли.

Пока я, оскорбленная до глубины души, рассеянным взглядом гуляю по вешалкам, Вита не теряется в этой пестрой массе, наталкивая мне в руки одежду.

— Виталина, я что-то очень сомневаюсь — кручусь в примерочной, пытаясь одернуть короткую юбку, голубого цвета. Полоска голой кожи на животе тоже изрядно смущает, сжимаюсь, сокращая дистанцию на поясе юбки и топа, без рукавов с горлом.

— Выпрямись, нормальная длина, если бы не мой варикоз, я бы еще короче носила — вытягиваюсь, поджимая губы — Ну-у, вот. Огонь же, все не спорь, кидай шмотье в мусорку, так и пойдешь.

Плетусь на кассу, где упаковываются еще несколько пакетов с одеждой, в состоянии безоговорочной капитуляции. Смотрю, как продавщица косится на мои кеды, улыбаюсь и прикрываю ноги, хватая пакет с прилавка.

— Милана, сейчас по резвому в обувной, и чешем домой. Мне еще чемоданы паковать — как будто до этого, мы не спеша прогуливались.

Трамбуем, мои изрядно натренированные за сегодня ноги, в белоснежные кроссы и в том же темпе, скачем обратно к остановке. Едва пересекаем парковку огромного мола, как Виталина замирает и с резким оборотом, тащит меня в другую сторону.

Вижу, как мы приближаемся к знакомому затылку, с ежиком. Футболка другая. Переоделся видимо. Не успеваю спросить, куда мы, как мой реактив останавливается, хлопая по плечу хамло, который стоит, разговаривая по телефону уперев ногу в колесо машины.

Тут я немного с беспокойством, прикидываю в голове, зачем нам тревожить человека, явно обделенного навыками, цивилизованного общения. Потому что искренне верю, что Вита, хочет пожурить его за хамство. И снова с разинутым ртом застываю, когда слышу:

— Привет, Роман, подбросишь нас домой?

Глава 2

Хамло неторопливо разворачивается, позволяя, разглядеть себя фронтально. Четкие скулы, нос с небольшой горбинкой, такие остаются после перелома. Прямые, густые брови надменно приподняты.

Пухлая губа с четким контуром и маленькой родинкой сверху подрагивает в усмешке, когда пара раскосых глаз, цвета густого янтаря, ложатся на меня сверху вниз.

— Викентьевна, о чем речь. Не вопрос, прыгай — прищуривается, указывая на меня пальцем — А это? — с такой брезгливостью в тоне, подпирая языком щеку, с темной щетиной по контуру. Как будто я насекомое в навозе. И обоюдная неприязнь так и сеется между нами.

— А это, Ромулик, внучка моей подруги. Приехали с братом, можно сказать на постояннку, пока учатся. А там глядишь, Миланку и замуж выдадим. Красотка же, зацени — покручивает меня за плечи, демонстрируя.

— Круто — ехидно тянет с заломом на губе — Соседи значит — манала я такое соседство, отворачиваюсь, слетая с прицела наглющего взгляда, осевшего совсем не на моем лице.

Пока Виталина сгружает покупки в багажник, плечом ощущаю, как к моему уху склоняется тихонько выговаривая:

— Ты сиськи в примерочной забыла — инстинктивно прикрываю руками грудь. Ну единичка и что, зато в жару можно лифчик не надевать. А ему вообще, какое до этого дело. Разворачиваюсь.

— А ты мозги — пробегаюсь глазами вниз, презрительно задерживаясь на ширинке — Походу мускулы, это единственно, что у тебя большое, поэтому такой нервный?

— Гадай деревня, тебе держать в руках такую мощь, даже не светит — ухмыляется, роняя на глаза очки и усаживается за руль.

— Ну что, волосы назад, летим — кидает со смехом, поворачивая ключ зажигания, когда наши четыре половинки плюхаются на заднее сиденье.

— Летим, Ромка — поддакивает Вита.

По пути просвещая меня, касательно, теперь уже явно нелюбимого соседа. От тараторки рядом узнаю, что это чадо с непомерным эго за рулем, обожаемый сын на минуточку профессора университета. Которая три года как, читает лекции за заграницей.

От этой информации, прямо таки хватаюсь за сердце, чему же может научить человек, который не справился с воспитанием собственного сына. Тут даже не так, от него же веет царизмом.

Как смотрит свысока, морщась презрительно. У него на лице все написано, что слово из трех букв НЕТ, ему явно не знакомо. Повсеместное обожествление, еще больше укрепляется, когда мы подходим к подъезду и парочка глупо хихикающих куропаток, с щенячьими глазами, провожают возомнившего себя альфой. А если говорить просто по-русски козла, павлина и еще с десяток животных, обитающих в зоопарке с теми же необоснованными амбициями.

Опережаю на ступеньках довольно мило беседующих Виту и раздутого персонажа. На первой площадке вдруг вспоминаю, что короткая юбка открывает не слабый обзор снизу, на мои розовые в желтый горох трусы. Мельком поглядываю назад и натыкаюсь на наглую харю, без всякого стыда не спускающую глаз моих булочек.

— Милан, поднимись пожалуйста к Ромке. Я блюдо забыла, заберешь — желания тащиться в его квартиру, конечно же ноль, но отказать в просьбе я не могу.

— Дамы вперед — любезно кланяется, играя на публику, пропускает меня, когда хочу отстать, чтобы не светить своей гороховой красотой.

— Только после вас — говорю, с такой же наигранной добротой. И тут он двумя ладонями хватается за мою задницу подпихивая.

— Хоп лимита, тащи свой гороховый филей наверх — это звучит уже в тот момент, когда дверь за Витой захлопывается.

— Роман, как вас там? Не кажется, что из тебя биполярка сейчас лезет наружу — ускоряю шаг, разъединяя контакт с ладонями, которые так и вдавливаются в мягкие ткани.

— Вывеску по дороге прочитала что ли? Откуда сленг? — через две ступеньки настигает.

Отскакиваю, залетая на пятый этаж. Вырываю руку, когда пытается впихнуть в открывающуюся дверь.

— Я здесь жду, шевели своей безмозглой тушей — подкидываю брови, не сдавая позиций.

Янтарный блеск темнеет, когда теснит меня к двери, загоняя в квартиру.

— Рот закрой, а то заткну вот этим — хватает за руку, вжимая в пах.

И губы открываются шире, когда мои пальцы рефлекторно сжимаются на внушительной выпуклости. Горло начинает толчками выпихивать горячий воздух. Толкается ближе, придавливая мое тело к двери. Обшариваю, поглаживая жесткую поверхность джинсы.

Прикрывает глаза натираясь твердым бугром по моей ладони, я приподнимаюсь на цыпочки, закусывая его мочку зубами. Хрипучий вздох срывается с его губ, когда расстегиваю ширинку, продолжая ласкать через трусы. Довольно габаритный орган.

— Давай… да… вот так — подхватывает сзади, впиваясь пальцами и шумно дыша мне в висок.

И по закону логики, это должно быть крайне неприятно. Но та остро колкая пульсация, зарождающаяся между ног, совсем необъяснимо, мочит влагой все желтые кружки на трусиках.

— Ну и где твоя мощь? А? Никак не найду — со всей силы сдавливаю руку и вцепляюсь зубами в ухо.

— Убью же. а-а-у ф-ф гадина мелкая — сипит, хватаясь за яйца, или за ухо. Походу боль адская в обоих местах. Поэтому теряется, за что первым держаться и оседает на корточки.

А я как ошпаренная хлопаю дверью, резвым бегом через две ступеньки спешу в квартиру.

Запыхавшись, прислоняюсь к стене, переваривая сложившийся конфликт. Отчетливо понимаю, что покидать жилище теперь мне придется либо в компании, либо урывками. Такое не прощают, а с непомерной манией величия, мне точно хана. И это я чувствую каждой горошиной на своих ягодицах.

— Милан вернулась уже.

— Ага — выдыхаю и замечаю, как вылетает это пресловутое деревенское гэ. Видимо заводская настройка сбилась, от пережитого, прям выдернув из самой глубины, корень моего происхождения.

— А где блюдо? — Вита внимательно терзает меня глазами, с черными стрелками на верхнем веке, продолжая сворачивать футболку в руках. Нет, туда я точно не вернусь, поэтому вру без зазрения совести.

— Да, ваш сосед поискал и не нашел, сказал потом, сам занесет — и в этот момент думаю, что придется, Семена сгонять вечерком, к мать его небритому величеству, когда из Университета вернется.

Колотящееся с запредельной скоростью сердце, как итог близкого знакомства, с довольно ярким представителем городской фауны. Ой, мамочки.

Глава 3

Ловлю сигналы из космоса, через пакет с замороженной курицей, на прокушенном ухе, замыкая соединение, такой же ледяной упаковкой горошка на пахе. Нихера себе хватка.

Если отложить вопрос, какого спрашивается, я вообще полез к этой тощей. Остается другой, меня размотала девчонка с лиловыми волосами, как в аниме комиксах. Сейлор мун в русском стиле. Воительница ромашковых полей.

Типаж то, без всех накруток, совсем не мой. Где формы? Мой фокус не берет в прицел, что-то меньше тройки, в объеме груди. Под юбкой, округлость конечно вырисовывается, но по факту, смотреть не на что. Дохлость малолетняя.

Ой же блять, хватаюсь свободной рукой за голову. А ей восемнадцать есть. Сопоставляю факты, если учиться приехала, значит, школу уже закончила. Это обнадеживает, не загреметь за приставание к несовершеннолетним. Отнюдь не легче.

Меня простота никогда не впечатляла, люблю я девушек с упаковкой, без перебора, но при полном фотошопе.

И где же засбоило в контактах. Возбудиться от вида хлопковых трусов. Промотка в голове сработала с обратным эффектом, подрагиванием под ширинкой, еще саднящего, от цепкого сдавливания пальцами, пениса.

Горошек начинает таять, мокрым пятном растекаясь по джинсам. Курица тоже сдается, по каплям сливаясь за шиворот, подмахивая к верху злость и раздражение.

Сначала раздразнила, виляя перед глазами задницей своей, под юбкой короткой. Потом вообще, в штопор воткнула, когда по ширинке прошлась. Закоротило, мама не горюй. Все пломбы с воздержания сорвало нахрен.

И это то, как раз не усаживается, в логической системе. Я в этом плане всегда ведущий, и в связях до щепетильности разборчив. Случайные перепихи закончились, в момент прощания с пубертатом. Секс конечно без обязательств, но с периодом. Неделя, две. Месяц это потолок. Дальше начинаются претензии.

По всем повадкам видно, что девчонка с опытом, сразу просекла за кого ухватиться. Не на того нарвалась. Все эти танцевальные па, издалека чувствую, как планы зацепить поглубже, начинают в головах крутиться.

Тут то, все просто, наверняка замыслила в недоступность поиграть, чтоб интерес разжечь. Не зря же Вита про замужество намекала. Работает под прикрытием курсов, а сама подыскивает кандидата. Но со мной осечка. Сыграть, я не против. Подкину ей опыта, что надо внимательней смотреть, кого на крючок садишь.

Ноутбук на журнальном столике оживает, всплывающим окном скайпа

— Салам, Леська — киваю в монитор, пряча мерзлую куру пониже.

— Ромаха, здесь так круто! Зря с нами не поехал — сбоку выныривает голова с белесым пушком.

— Лома, я соскучился. Когда ты плиедишь? — на ломаном детском, пищит Артемка.

— Работа, Темыч, никак не вырваться. Ну что нравится тебе?

— Я на дельфинах плавал у-у-у — с таким довольством лепечет, падая на коленки к матери.

— Понравилось?

— Да! Да! Да! Сегодня еще пойдем — подскакивает, взлетая в прыжке на матрасе.

— Жигунов, ты чего с курицей и горохом сидишь? — на захватившей эмоции, спалил свои причиндалы.

— Готовить, собирался.

— А я думала, что твой предел, сосиска из холодильника, в лучшем случае распечатанная.

— Ну, надо с чего-то начинать, еще три недели холостяком жить.

— Учись, потом побалуешь ужином. Все мы купаться пойдем — Артем, на заднем фоне, надевает нарукавники, подпрыгивая на кровати.

— Темыч, про фотоотчет не забудь.

— Холосо — вдавливается в экран губехами и нажимает отбой.

Забрасываю основательно подтекшую курицу в морозилку. А когда тянусь за стаканом, злополучное блюдо попадается на глаза. Надо отнести.

Викентьевна подкармливает. Пироги у нее дас ист фантастик. С клубникой особенно. До конца месяца придется перебиваться всухомятку. Не фанат я доставочной продукции. Вот домашняя еда соу гут.

Перебрал в голове кандидатуры на роль домработницы в совместке с интимом. Отмел. Маникюр и готовка вещи разнополые. К тому же, на меня это тоже наложит своего рода обязательства к постоянству, а это никак не вариант.

А вот тут, вовремя посетившая мысля, что девушки из глубинки приспособлены к таким вещам. Есть у меня одна новая знакомая на примете, с фиолетовыми волосами. Не факт что согласится, в свете последних событий. Но попытаюсь. Не большой аванс с моей стороны, а дальше сама начнет суетиться.

Глотнул воды и двинулся вниз, прихватив коробку конфет, с ответной благодарочкой.

Стучу. Глухо. Дергаю ручку, дверь распахивается, и на меня движется та самая попа, только в коротких шортах, усердно натирая пол. По отрывистым звукам вылетающим из рта, и мало похожим на пение, а это оно и есть, понятно почему не слышит. Динамики забиты в уши.

Рефлекторно хватаю за бока, когда приближается на минимум. И совсем не обосновано, получаю грязной тряпкой в область носа. Да что за гадство, из за нее уже третий раз за день промокаю от всякой хрени. Поэтому вырываю, забрасывая тряпье подальше, и вытаскиваю повизгивающую и упертую девчонку на площадку.

— Только попробуй, я тебе откушу все, до чего дотянусь — мелкий змееныш пытается, зубами сцапать меня за щеку.

— Уймись, ты мне к херу не сдалась, приставать — давлю, перехватывая руки и прижимаю к двери.

— Поэтому тискал и совал в руки свои миниатюрные запчасти? — прямой блокировкой останавливаю ее колено, которое целиться в пах.

— Я просто девушку вспомнил… красивую. Вот и нахлынуло, к тебе это никак не относится — не реагирую на часть про размеры, тут уверенность нерушимая. Доказана, многолетней практикой и довольными партнершами.

— Короче, я тебя больше не трогаю.

Предложить ей подработку напрямую не сработает, глядя на то, как зыркает исподлобья. Будем действовать через посредника. Сдвигаю таз назад, потому что неуместная эрекция, грозит порушить все планы.

Касаюсь руками, удерживая за голые плечи. Кожа мягкая, чистотой от нее веет, хрупкие косточки слегка шевелятся, когда пытается вырваться. И реагирую на это странно. Как намагничиваюсь, впиваясь сильнее. Останавливаю глаза на губах, загорелом носе с веснушками, пытаюсь отторгнуть, все эти до свода в мышцах влечения.

— А извиниться? — как пострадавшее лицо, логично бы спросить за что, но если без этого не обойтись, выдавливаю из себя, вполне убедительно, стряхивая навалившийся морок.

— Извини. Хмуро вздыхает, вроде как прощая. Отпускаю, учтиво открывая дверь, как и положено, выросшему в интеллигентной ячейке общества, человеку.

— Милан, а что на комоде делает половая тряпка? — Вита с подозрением проходится по нам — Ром, что происходит?

— Да ничего, я вот принес — киваю с сторону конфет и тарелки.

— Ну, проходи, чаю попьем, с Семеном познакомлю.

Пока на кухне идет подготовка к церемонии чаепития, вдумчиво глазею на квартирантку. Взвешивая все за и против насчет работы. Может не стоит. Но тратить усилия на поиски улыбается еще меньше. Надо просто не напирать, подрыгается пару дней, потом сама в руки упадет. Прикладываю ладонь к уху, напоминая себе, насколько я не готов с ним расстаться. От этой фурии что угодно, можно ожидать.

— Привет, Семен — высокий парень протягивает руку для приветствия, жму и отвечаю

— Роман.

— Я знаю. А это же ты по ночам на байке рассекаешь под окнами? — усаживается на стул рядом, пытливо проникаясь, такими же карими глазами как у сестры.

— Бывает.

— А в гонках участвуешь?

— Сейчас почти нет, времени мало, а раньше постоянно. Что интересует?

— Да так, немного, хотелось бы посмотреть.

— Сем, НЕТ, я запрещаю — с тоном строгой мамаши, высекает пигалица, ставя чашку перед моим носом.

— Ми, ну не начинай. У нас два года разницы, выключай мутер — братишка явно сконфужен такой подставой, рывком забрасывает длинную челку с глаз, и в пику сестре настаивает

— Как следующий раз поедешь, возьми меня.

— Ноу проблем, могу покататься дать — тут ложка с сахаром летит перед лицом, обдавая брызгами горячего чая.

— Ты можешь прекратить! За день уже раз пять уляпала — ощутимо нервничая, выговариваю, срываться при Вите не рискую, дама с характером может и поддать, но больше из уважения.

— Прости — звучит довольно неожиданно — Не разрешай ему, это опасно.

— Давай договоримся, нарежет пару кругов под моим присмотром, хочешь, можешь и сама присутствовать.

Кивает, замечая, как брат недовольно поедает ее глазами. Свожу тему, снижая градус накала в кухне

— Ви-ит — зову хозяйку — У тебя случайно на примете нет знакомых, кому подработка нужна.

— А какого плана — Вита заходит, копаясь в таблетнице, пробрасывая на меня взгляды из-под очков.

Милана с чувствительной настороженностью прячется за спину брата, потому что я не свожу с нее глаз, проецируя задуманную подлянку.

Зачем я к ней цепляюсь, не усваивается. Бесов будит во мне своими выходками. Идея с готовкой так себе, но механизм запущен в обратку никак.

— Ты же меня бросаешь, а кушать каждый день хочется, вот и не мешало бы обзавестись по хозяйству кем-нибудь.

— Милан, вот тебе и удача в руки. Пойдешь к Ромке в услужение? Отличный вариант, не выходя из подъезда — давлюсь смешком, от двусмысленности этой фразы. Особенно, когда кареглазая анимешка испуганно курсирует глазами между нами.

— Да я вообще-то хотела по профилю, чтобы натаскаться слегка.

— Всего до конца месяца, и по графику как захочешь, в любое удобное для вас время. Деньги хорошие — подливаю меда в свою нескончаемую щедрость, пресекая попытку соскочить.

— Милана, не ломайся, помоги Роме. Не бесплатно же. Я тебя прошу, что ж ему голодным ходить.

И тут оборона рушится, под натиском брони, в виде безоговорочной любви ко мне пожилой соседки снизу, которую я укрепляю еще больше, своим предложением.

— Викентьевна, а давай я тебя до аэропорта кину. Во сколько рейс?

— А рейс, Ромочка, у меня через три часа.

— Заметано, через час зайду, помогу с чемоданами.

По довольной улыбке распознаю, что обожания ко мне прибавилось раз в десять. В отличие от Миланы, которой теперь придется ублажать меня. кхм… различными вкусняхами.

Очень захотелось отыграться за несанкционированное Извини. Еще больше за травмированные органы, которые оказались очень восприимчивы к ее отсутствующим формам.

Говорят же, с годами вкусы меняются. Похоже, двадцать пять это новая фаза переходного возраста. Когда на выходе перед моим носом захлопывается дверь, ставлю два пальца в упор. Пуф. Сдуваю мнимый дымок.

Беги Ми. Поймаю, накажу.

Глава 4

Как я подозреваю, проветривание ротовой полости, мне обеспечено до самого окончания курсов. Категоричное, я не буду ему готовить, осеклось в момент. Резким выговором со стороны Виталины.

И даже попытки увильнуть, аргументированные тем, что мой предел это борщи и котлеты, дали обратный результат. Ромулик, как называет его Вита, как раз обожает такие блюда. И тут же в список залетели блины, пирожки, и совсем не формат царского меню, жареная картошка.

И вот я стою, хватая открытым ртом воздух от возмущения, но сдерживаюсь, потому что после фразы:

— Ну ради меня, пожалуйста — крыть стало нечем.

Остается одно, приготовить еду так плохо, чтобы навсегда отбить желание к домашней кухне у короля козлов, с раздвоением личности.

Когда через час, заявляется его высочество, в голубых джинсах и кипенно белой футболке, поигрывая ключами от машины, в ожидании пассажира. Я конечно засматриваюсь, с эстетической стороны. Образец, к слову сказать, больше чем интересный. И кажется, в своей невинной простоте забываюсь, и мы с контролем расходимся в разные стороны.

— Горохи по ляхам стекают — невозмутимо, на полутоне высмеивает меня, и тут же переобувается, преображаясь в порядочного, когда в проходе появляется Виталина.

— Готовы? Тогда вперед, я пару ваших любимых треков закинул в плейлист, чтоб веселее — и Вита, едва ли не со слезами, кидается в объятия этого хамелеона.

Он что совсем бесстрашный, сам же предложил ему жрать готовить, а если я его травану. Вот тип.

— Милана, ты за старшую. И еще, я в комоде деньги оставила, понадобятся, бери не стесняйся — целуемся в щеку, прослезившись от трогательности момента.

Махаю рукой, и по примеру ба, осеняю крестом ее спину, пока никто не видит.

По сжимающемуся от волнения дыхательному аппарату ясно одно, что моя защита сейчас выходит за дверь с огромным чемоданом в руках. А от нанимателя мне ждать ничего хорошего не приходится, по характерному взгляду, со скотской улыбочкой, которую он бросает через плечо. Та еще будет подработка. И в его извинения и обещания я не верю, ни на грамм.

— Сем, а помнишь ты в секцию карате ходил? — Семен выходит из кухни, сведя от удивления брови.

— Ну, ходил и что?

— Приемы помнишь? — старательно игнорирую пытливый осмотр с его стороны.

— Так парочку.

— Показывай.

— Ми ты перегрелась что ли — Семен подходит, прикладывая ладонь к моему лбу. Скидываю, врубая на полную приказной тон. Все таки мое старшинство дает небольшие преимущества.

— Показывай, сказала и не спрашивай.

Отработав захват, но это скорее побочный навык, соотношение в комплекции один к двум и не в мою пользу. А вот махи ногами это Да. Вероятность того, что пригодится процентов двести.

И все время думаю о том, как можно так бессовестно притворяться. С Витой он значит сама покладистость. Так и рвется из него милый соседский мальчик, который всегда готов прийти на помощь одинокой старушке. Поморщилась, потому что на старушку Виталина не тянет. Но не суть. А когда никого нет, из него быдлота струями хлещет, как фонтан. И мне с этой его личностью придется видеться постоянно.

Так стоп. Вита уехала на два месяца, а меня наказали на три недели. Значит, появится тот, кто будет его обслуживать. Мне на это пофиг. Не собираюсь раздумывать, у кого не хватает ума приближаться близко, к главному концентрату вселенского нахальства.

Моя цель продержаться, а если получится, слегка подтравить, вылечу быстрее.

Проворочавшись на новом месте пол ночи, проснулась, ни разу не вдохновленная утром. И с кислой миной у плиты не сразу услышала звонок в дверь. Семен опередил меня, и я еще из кухни уловила мужской тембр

— Сестра где?

— Мила-ан

Я выхожу в коридор, фигура в дверях олицетворяет собой всю свежесть утра. Так и дыши полной грудью, наслаждаясь. И я это делаю, той самой неравнодушной девочковой частью. Косясь, поглядываю на узкие в бедрах штаны, поднять глаза выше, значит рассекретить мою заинтересованность. Стою с видом сердитого суслика и говорю также.

— Что хотел? — звучит грубее, чем планировалось, а скрещенные руки на груди только добавляют в мой вид суровости. Ну, я так себя представляю.

— Ближе иди.

— Мне тут нормально.

Подходит, почти прижимаясь.

— Вот ключи и кеш задатком, я в салоне целый день. Надеюсь, ничего не сопрешь, пока меня нет

— Ха — ха, а знаешь, иди лесом. Ищи себе другую дуру — выдаю ему в лицо, пытаясь, отстранится от мятного дыхания на щеке. Старательно отвожу глаза, не имея никакого желания сцепляться взглядами.

— Я Вите пожалуюсь — и тут нахально оттягивает верх моей майки, заглядывая внутрь, я секунду теряюсь, а потом со всего маху влепляю пощечину.

— Бля шальная что ли — ноздри раздуваются от злости, когда запихивает меня в ванну и щелкает замком.

Начинает двигаться на меня, с необъяснимым выражением на лице, сузив глаза до узких полосок. Воздух в ванной заполняется напряжением, как тягучая магма обволакивает, засыпая горячими искрами каждый сантиметр кожи. И мне эти ощущения совсем не нравятся. Пугают, потому что не знакомы. И к нему их испытывать я точно не хочу.

Я пячусь до тех пор, пока не натыкаюсь на душ, ощупываю ладонями поверхность, затем импульсивным движением дергаю кран, одновременно стреляя в захватчика струей кипятка. Вой непередаваемый, в завязавшейся борьбе со стихией напора, получаю возможность сигануть из комнаты, при этом не забыв, запустить в него насадкой.

— Ми, что там такое? — Семка выскакивает на шум из спальни.

— Кран сорвало, но Рома починил — как раз Ромулик в бешенстве вылетает, с кровавой расправой надо мной, в глазах.

— Что Роман получилось? — участливо спрашиваю, доставая полотенце и перешибая поток грязных ругательств. С него льет как из лопнувшей бочки.

— Да там, не сильно снесло — вся его мимика кричит Тебе конец. Страшно конечно. И я немного трусливо сжимаю ноги, обороняясь диванной подушкой.

— Ром, знаешь, зачем усложнять. Я же все равно готовлю, давай, тебе Семен будет носить.

— Не-а, не прокатит, я не постесняюсь, настучу во всех красках — к количеству прозвищ, теперь добавляется дятел. А в перечень приправ настойчиво просится что-то ядовитое.

— Мы с Семеном будем приходить, вечером — не сдаюсь, пополняя комплект самообороны, надежда на свои физические данные хиленькая. А вкупе со сжимающимися кулаками напротив, совсем мизерная.

Улыбка согласия, точно не вещает ничего хорошего. С натянутым от злости лицом выглядит через, чур, жутко. Даже Семка замечает.

— Ром, давай я тебе одежду принесу, а то вон насквозь промок — пытается свести на минимум, разряд с треском летающий между нами.

— Не надо, дома переоденусь — с чавкающи хлюпаньем идет по коридору.

— Роман! — выглядываю из зала и непроизвольно хихикаю, замечая как за ним тянется мокрый след — Спасибо, что кран починил.

— Угу, потом рассчитаешься — прозвучало с угрозой, добив эффект громом от хлопка двери.

Прихватываю ладонями трясущиеся поджилки. И чувствую как волнами растекается откат. Вся смелость улетает, давая возможность с нахрапа захватить волнению.

Чего он ко мне пристал. По откровенному пренебрежению, четко выписывается минус интереса ко мне как к девушке. И больше чем уверена, желающих повертеться на его кухне хоть отбавляй. Причем без материальной подпитки, достаточно будет щелкнуть пальцами, как толпа с влюбленными глазам, боголепно настрогает ему пятнадцать блюд, еще и покормят с ложечки, потряхивая совсем не единичкой перед глазами. Коротким рывком сгоняю вдох и беру себя в руки.

— Сема, давай к столу, остыло все уже. Жуем яйчнцу, копаясь в телефонах, уголком глаза ныряю в Семкины сообщения. На аватаре маячит курносая блондиночка в очках.

— Подкатываешь? — интересуюсь, по краснеющему кончику носа ответ утвердительный.

— Нет, это моя одногруппница.

— А, ну ясно… ясно — многозначительно тяну.

— Что тебе ясно. И вообще не стыдно, палить в чужом телефоне.

— Неа, я и пароль твой знаю.

— Сменю — попробуй, все равно же подкараулю — Ми, я побежал, через час пара начинается. Какие планы на сегодня?

— Забегу на курсы, документы занесу и узнаю, что докупить к занятиям. И не забудь, что нам вечером надо подняться к королю, обслужить.

— Че ты к нему цепляешься, по-моему он нормальный, а байк у него зверь машина. О, кстати, как раз и подмажусь, прокатиться.

— Ты меня слышал — складываю крестом кисти — Запрет категоричный.

— Все чмоки и бабки пополам. Провожаю, своего повзрослевшего братишку, еще парой советов и получаю в награду, взгляд оскорбленного мужика, с задорной челкой подброшенной наверх.

В упаковке, из новенького комплекта купленного вчера, критически соглашаюсь, принимать оголенные участки тела. Немного смущает синяк, на коленке, посаженный в утренней схватке. А так вполне себе презентабельно.

Черная тушь на густых ресницах и подправленные Витиной плойкой волны, на моих кричащих своей яркостью волосах, магическим образом вселяют в меня уверенности.

Возле подъезда мнусь. По картам сверяя маршрут и подбирая транспорт. Самым удобным становится метро. Гружу в рюкзак сматрфон и надевая лямку, хлопком ладони припечатываю, выходящего вот именно в тот самый момент. Ромулика. Который злобно зыркнув, прошел мимо. С благодарностью посмотрела на девушку с коляской, которой он кивнул в знак приветствия.

Через десяток шагов, передо мной притормаживает белая иномарка, пассажирская дверь распахивается.

— Есть в рюкзаке что-нибудь жидкое? — летит из салона.

— Вода — говорю тормознуто, не совсем улавливая суть вопроса.

— Выкидывай и садись, довезу.

— Я на метро — прошагиваю вперед, машина трогается, сопровождая меня и снова тормозит, когда останавливаюсь.

— Резче можно, я итак опаздываю — раздраженно отчитывает, как будто я сама напросилась.

Как только сажусь, бесцеремонно выхватывает рюкзак, достает бутылку и забрасывает назад.

— Адрес — кидает, коротко выворачивая на трассу.

— Семеновский проезд 37. А с чего это такая любезность?

— Я милый, все говорят — ехидная мина, никак не вяжется с определением.

— Умеют же люди врать.

— Скажи родителям, чтобы тест ДНК сделали, тебя в роддоме подменили. Брат хороший парень, а ты — закидывает большой палец вниз.

— Не смогу, их нет — сглатываю застывшую горечь — давно уже.

— Прости, пожалуйста, я не знал — кладет ладонь на колено, поглаживая и утешая. Я убираю и отворачиваюсь, не желая посвящать чужого человека в свой мир.

— А знаешь мои живы, но в конечном счете пропадали на работе. Мать карьеру строила, отец свалил к молодой любовнице когда мне десять было — неожиданное откровение меня шокирует, а Рома продолжает невозмутимо крутить баранку. Словно назвал свой любимый цвет, а вовсе не печальную часть жизни.

— Теперь понятно, откуда пробелы в воспитании — зачем-то говорю, понимаю, что укол не в тему, но выставляю защиту перед накатившим сочувствием к нему.

— Не можешь, не задеть — усмехается.

— Ты первый начал, прикидываешься порядочным, а на самом деле..- недоговариваю, борясь с заевшим замком на сумке.

— Все говорят, я самый лучший парень в этом дворе — цитирует нараспев незыблемую классику от Руки Вверх

— Знакомо? Лобаете на …О, кстати а вы музло еще на кассетах гоняете.

— Обхохочешься… Я между прочим, пока в школе училась, здесь жила, а потом..- обрываю себя, недовольно сжимая губы и дуя ноздри, как паровоз перед отправкой.

— А потом? — переспрашивает, подталкивая продолжить тему.

— На дорогу смотри — грубо отрезаю, заканчивая беседу, и до конца пути мы едем молча.

Вижу, как кидает косые взгляды из под очков на меня, но упорно их игнорирую и отворачиваюсь к окну, застывая на пролетающих городских пейзажах.

Глава 5

— Надо еще позвонить — останавливает меня Семен, когда кротко звякнув, спешу вниз, со словами: Его нет дома.

Семен настаивает, звонит еще раз и достает ключи из кармана. Только прилаживается к замку, как щеколда поворачивается и распахивая дверь, являет образ полуголого апполона, с полотенцем на бедрах и босыми ступнями.

Почему ступни, а потому, что голову выше я поднимать не решаюсь. По проблескивающим на груди каплям, итак понятно, что зрелище не для слабонервных девиц. Шмыгнув мимо, снимаю кроссовки, стремясь, ринуться к кухне. Почти голое совершенство, спиной блокирует, мешая продвинуться.

— Семен, иди в зал. Я плойку настроил, порубимся, пока Милана готовит — брат с ребяческим задором бросает кеды с ног и оставляет меня наедине, с все еще не одетым и теплым после душа террористом.

Смущаюсь при виде мужской почти наготы. Не девственница же, но мой сексуальный опыт, если рассматривать по шкале, на единичке от нуля. Секс с лучшим другом после выпускного и назвать так нельзя. Я в темноте кромешной разглядеть ничего не смогла. Воспоминания ограничиваются болью и дискомфортом. Обоим потом неудобно было, что даже общаться перестали, а как после такой неловкой возни, в глаза друг другу смотреть.

— Рад тебя видеть — склоняется ближе, прям таки напирая как таран, задавливая в стену — Хочешь посмотреть как?

Не-ет. Кричит внутренний голос. Совсем уже пробки повышибало от короны на голове. Давит наверно на мозг, в котором скорее всего одна извилина и та работает с перебоями.

— Очки дома забыла, боюсь, не рассмотрю.

— А ты на ощупь… М-м-м? Только нежно. Вверх, вниз. Легонько так, пальчиками, не как в прошлый раз — подхватываю полотенце, которое от движение начинает ползти по его бедрам, угрожая, показать всю радость воочию.

К такому слайду я точно не готова. На ощупь я уже определила, своим животом. И жаркой вибрацией, которая как пар, начинает оседать по коже, покрывая ее мурашками.

Под пальцами, которые касаются его влажного тела, течет ток, короткими замыканиями прорезая по каждому датчику в организме. Скачками, разгоняя сердечный разбег, с нуля до предела. Шумным глотком загоняю вязкую слюну поглубже и поднимаю глаза, по сантиметру, останавливаясь на родинке над губой.

— Семен!! — кричу громко, на ходу придумывая отмазку, но ничего подходящего в голову не лезет. Тяжелая рука продолжает удерживать, по горячим рывкам из его горла, которые ложатся мне на лоб, можно уяснить, какая злость заворачивается внутри.

— Я же пока по- хорошему себя веду. Могу и по- другому, так что кончай свои игры — выдергивает полотенце из рук и отходит, в момент, когда голова Семена выныривает с вопросом:

— Ми, чего орешь? Я только команду набрал.

— Ничего, Сем, иди… разобрались уже.

Это называется по- хорошему. Тогда я что-то не понимаю. И даже подумать страшно, как это будет по-плохому. От такой борзоты, меня резко выкидывает с легкой стирки в отжим, на тысячу оборотов. Это можно судить по тому, с каким треском хлопаются двери на шкафчиках.

Инспектирую холодильник. Объемно. Хватаю курицу и кидаю в микроволновку на разморозку.

— Тебя курица устроит, или есть определенность? — заглядываю в комнату и смотрю, как сидят в одинаковых позах, уперев локти в колени, настойчиво протыкивая пальцами кнопки и комментируя обстановку на экранном поле.

— Варгань и не переборщи со специями, ко мне друг зайдет на ужин, так что без сюрпризов — поворачивается к Семену — Ты как насчет мужской компании на вечер?

— Положительно! — кивает предатель, расхлябано разваливаясь на диване нового друга.

— А к лекции кто будет готовиться? — моему возмущению нет предела, от этого тандема, зарождающегося прямо на моих, раскрывающихся все шире, глазах.

— Да ладно, Ми, итак пашу постоянно. Могу же я позволить себе расслабиться — и тут, совсем обнаглев, добавляет — А может по пивку? Скрепим союз. Я быстренько сгоняю.

— Поддерживаю. Гонять не надо. Я Скаю маякну, он купит — откидывает голову на спинку — Ты еще здесь? По резвому на кухню, и хватит уши греть, займись своими обязанностями.

— Ну… Семен, ты у меня выхватишь дома — накидываюкарательные меры, распоясавшемуся брату.

— А ты че, ее не воспитываешь? Мужик же, надо исправлять, сделает из тебя подкаблучника, потом всю жизнь пресмыкаться будешь — сволота неприкрыто подбивает на бунт, не спуская глаз с моего озверевшего лица.

Я пыхчу с полурыком, уже занося руки для удушения, пока козлина написывает в телефоне сообщение, как раздается звонок.

— Женщина открой дверь, пока мужчины заняты — барским жестом махает в мою сторону, даже не поворачиваясь.

— Твоя дверь, сам и открывай — бросаю и ухожу.

Ни в чем не повинная курица, с остервенением, летает по рабочей зоне. Потому что на ее месте я представляю Ромулика. Вот же аспид. Навертел колец, теперь и Семена подмял.

Слышу беседу в коридоре, что-то обсуждают, потом дверь снова хлопает и тишина. Уже хочу выглянуть, как в кухню заявляется источник вселенского зла, с очень недоброй улыбкой на губах и потирая руки.

— Где Семка? — задаю вопрос, продолжая, ножом разделывать тушку.

— Ликвидирован. Пошли со Скаем в пивнуху затариться.

— Не надо, на Семке отыгрываться из-за меня.

— Не все вокруг тебя вертится. Пацан отличный, сама им манипулируешь, я то по-дружески общаюсь. Слезь уже с него.

— Я на нем не сижу.

— Ну да, при мне только раз двадцать на горло давила. У него есть голова на плечах. Выдыхай… и-и — подходит сзади, хватаясь за попу и толкая вперед.

Поднимаю руку, сверкая лезвием перед его лицом. И безусловно, СОВСЕМ ничего не чувствую, когда проходится пальцем по моему голому плечу. Ничегошеньки. А нет, злость и желание вмазать ему, как боксер на ринге, а не девочка весом в пятьдесят два кило. Да, только это и чувствую, сжимая ноги крестом.

— Брейк. Я тебя со столешницей перепутал, ощущения те же — отходит — Может помочь, командуй, твоя стихия.

— Лук почисть — выбираю самое неприятное занятие, желая со всем удовольствием посмотреть, как у него из глаз польются слезы, жалко только не от сломанной мной переносицы.

Когда процесс налажен и измученная птичка ложится в духовку. Убираю последствия расправы и кидаю взгляд на таймер плиты.

— Что-то долго их нет.

— Катаются наверно на байке.

— Что-о?!! Просила же, не разрешать — и визг совсем не лаконично режет по слуху.

— Плохо просила. Постарайся лучше и мо-о-ожет быть послушаюсь — говорит с протяжкой, облизывая губы и осматривает меня сверху вниз — Хотя, нет, прикидываться песиком, чтоб обсосать твои косточки, точно не мое.

— Высокомерный урод, у тебя отлично выходит.

— А вот обзываться не хорошо. Где воспитание? Займусь я наверно тобой, пройдемся по этике с углублением — тоже мне, коуч — шантажист нарисовался.

Шлепком забрасываю мокрую тряпку в мойку, предварительно крутанув перед его мордой. Отшатывается, перехватывая руку и направляя бросок в цель.

— Иди в пень! Через час выключишь и Семен чтобы в двенадцать дома. Иначе всем троим не поздоровится.

Спустя четыре часа метаний по квартире, уже обуваюсь, чтобы тащить подлого брата из непутевой компании, когда в дверь стучат, наподобие азбуки Морзе с сигналом SOS.

В проеме просвечивает компашка. Два бугая, а между ними синий как изолента Семен, болтающийся на плечах друзей- придурков.

— Здрастье — выжимает тот, которого зовут Скай — Я Саша.

— Мы не причем — без всякой вины и со смехом — Его с третьего стакана вшатало, довела своим контролем анимешка.

Ругаю их, на чем свет стоит, пока затаскивают и укладываю на диван полуживого Семку.

— Цыпа, ты что такая злющая? — махина, подстриженная почти под ноль, с чуть выступающей темно русой площадкой сверху, нехило так проезжается раздевающим взглядом по моему телу, в спортивных лосинах и топе.

— Мужика давно не было, ко мне пристраивается, но я кремень. Вот и срывается на всех — победоносно скалится, как будто бы сорвал джек пот, когда его дружок понимающе кивает.

— Господи, не стыдно? Он же ребенок — укоризненно смотрю, пуская стрелы из глаз.

Скай, в котором кажется просматривается еще что-то человеческое, виновато опускает глаза. Зато Роман, по кличке, убить его мало, с абсолютным похренизмом в глазах говорит:

— Ни капли. Мужик должен познать все прелести жизни, а в пятницу мы еще девушек позовем.

И я уже тянусь за вазой, чтоб разнести его тупую репу на осколки, как Семка хватает за руку.

— Ми, ты только не ори, мне завтра к третьей, просплюсь и как огурчик — мямлит пьян, причмокивая и утыкаясь в подушку.

Укрываю пледом и слышу, как Рома ржет в коридоре.

— Давай Скай, валим по-быстрому, сейчас вылетит, нахерачит нам.

— Она же мелкая. Че может сделать? — поддерживает обсуждение второе парнокопытное.

— Это не показатель, откусит тебе что-нибудь, ну или замочит, там как повезет.

И под овации дружного хохота, дверь бахает, спасая хамское отродье от убийства.

Глава 6

Провожаю Ская, это в узком кругу, если официально, то Александр Викторович Прокофьев. А прозвище прижилось, как там по-книжному, на заре туманной юности. Только причина, совсем не поэтична.

Его первая любовь укатила в другой город, и все амурные дела перешли в плоскость скайпа. Когда остальные болтались по живым девушкам, Саня часами заседал за компом. Так и спалился, в самый пиковый момент перед родителями, а погоняло прочно присело на слух, и вроде как перестало быть обидным, расклад известен только мне.

До сих пор со смехом вспоминаю, как он в красках, описывал выражение лица матери, которая застукала его надрачивающим на голую грудь своей девчули.

— Может, еще накатим?

— Нет, Ром, это ты у нас богема, а я простой мент. Поэтому мне завтра, к восьми ноль-ноль, надо быть на службе — простой он, скажи кому, имея папу в звании генерал-майор, от простоты тут нихера, но Саня упорно пытается сам, карабкаться по карьерной лестнице, пренебрегая связями.

— Ой, харе уже подкалывать, какая нахрен богема, торгаш я картинный. Знаешь же, что всей этой оценочной херью, Олеська занимается.

— Когда они с Темычем возвращаются? — закладывает сигарету на губы, чиркая зажигалкой.

— Путевка до конца месяца оплачена, так что гуляем.

— Можно подумать, до этого монахом жил — спускает дымок, со смешком, поглядывая на мой таблоид без принципов.

— Ничего ты не понимаешь в обязательствах, свобода это совсем другое. Ты соседку мою видел?

— Ромыч, гнать не надо, девчонка же совсем — напирает лейтенантским тоном, усаживаясь бедром на седуху.

— У нас четыре года разницы, так что все в норме, без криминала. Там не невинно, планирует, пристроится. Невеста за прописку, ну а пока присматривается, зачем добру пропадать. Немножко поиграем в догонялки, а потом по-соседски потрахаемся — запах никотина врывается в нос и я придвигаюсь ближе. Астма Артема заставила, бросить любимую привычку, сделав из меня пассивного курильщика.

— Жигунов, не жести, перегибаешь иногда, не разобравшись — смотрю недовольно, не мне ему объяснять всю прозу жизни. Сам же с облавами шмонает, приехавших за лучшей жизнью. Милана пока на старте, если повезет и с башкой дружит, не покатится по проторенному пути.

— Ты докурил? Вали домой, нехуй мне морали читать, как участковый пробираешь.

— И как ты блядь картины продаешь с таким лексиконом?

— Я многогранен, не зря же, два языка учил — сияю, как расписная ваза, от выпирающей гордости.

В искусстве, я ноль без палочки, зато налаживание контактов и финансы моя стезя. По ней пру, как вездеход, не разбирая трассы. А подтирание носов, отшибленным музами от мира, достается партнеру.

— Двухвостка ты, Ромыч, всегда поражаюсь, как мешаешь дерьмо с вареньем. Когда начинаешь свою гопоту врубать, ничем не перешибешь — уже отходит, седлая байк — С девчонкой поосторожней, разберись сначала что к чему — салютую ему, когда хранитель порядка, заводит двигатель.

Еще пару минут провожаю сизую струю выхлопа в ночном воздухе. Возле квартиры Миланы останавливаюсь, протыкая глазами дверь, что же в тебе такого. Провинциалка, на которую у меня встает по щелчку, поправ все каноны отлаженной схемы.

Если рассуждать логически, то надо послать к хуям и оживить один из старых контактов, ну либо заморочиться и новым обзавестись, на время. Вон Леськина помощница так и скачет передо мной, выпрыгивая из трусов. Там и подержаться есть за что.

Прокатал мозгами оба варианта, остановился на последнем, с большими карими глазами и фигурой как у гимнастки. Придираюсь я конечно, по крупному. Хрупкая она, с изгибами, а попка какая упругая, аж слюни текут водопадом. Вечером еще в обтяжку притащилась, пока с Семеном играли, так и мотал в голове, как я ее на кухне в разных позах зажариваю. Саданул по перилам, и пошел наказывать предателя в штанах ледяным душем.

А вот конкретная засада случилась, когда я на следующий день пришел домой, проработав план с Семеном. Договорился со Скаем, чтобы тот поучил, кататься на байке, пока я обшариваю его сестру основательно и без помех.

Сюрпри-и-из.

Неприятный. Очень. На плите красуется пирог с клубникой и борщ. Люблю и то и другое, но представлял то я Милану, не на плите конечно. А на столе, в позе лакомства, взмокшую и горячую. Чувствую же, как вспыхивает, когда близко подхожу, такую реакцию не сыграешь. Дым клубами валит, так загорается. Мурахи табуном прут по коже, и дышит как после забега. Губы раскрываются, языком по ним трется, и глаза не поднимает, боится, что прочитаю как вывеску: Хочу тебя пиздец как. А там и так понятно, что мокнет не от злости.

Давлю на кнопку звонка, с заряженной до основания боеголовкой. Стремает конечно смена локации. Но тут без боя не обойдешься, тащить через два этажа брыкающуюся девушку, чревато последствиями, в виде любопытных соседей, а мой интеллигентный стиль в обществе, таких трансформаций не принимает.

Перигидрольная шевелюра в проеме, как стопом засаживает. Так вот ты какая, гулена деревенская, свистит в голове. Кричаще красное мини, с такими же бьющими наповал губищами. Буфера буйками торчат из выреза. Махает наращенными ресницами над ярко подведенными чернотой глазами.

Меня слепит от такой «красоты», дар речи зависает где-то в трахее. Запал в штанах оседает в шоке, практических сжимаясь, от неприкрытого напора во взгляде. Непроизвольно выдыхаю. Девица с восторгом хватает мою растерянность, принимая как поражение, своей убойной внешностью.

— Привет — шелестит, размыкая два вареника — Я Алена, проходи, мне Семен за утро все уши протрещал. Тебя же Рома зовут?

— Ну да, а где Милана?

— Да ты проходи, не стесняйся, она в магазин пошла — а я всерьез тушуюсь, когда она наклоняется, поднимая с пола, упавшую шмотку и натягивая платье на заднице в упор, до развилки.

Засовываю руки в карман и отворачиваюсь к окну, смотреть на такое вульгарное откровение, нет ни какого удовольствия. Понятно, что там толпа пропахала.

Милана другая, про цели вроде как определенность вырисовывается, а про количество, берега размытые. Но там не больше двух, играет неумело, по резкости сужу, перебирает с контрастом. Сигналы пускает, но тут же гасит, отталкивая.

Еще минут двадцать отбиваюсь от настойчивых импульсов, со стороны подруги детства, равнодушными кивками.

— Ой, Миланка всегда была немного отбитая. Все время со своими родственничками носится — закидывает ногу за ногу как в фильме про основной инстинкт. Начинает подташнивать, и слушаю дальше, листая Семкины конспекты.

— А я ей говорю: Занимайся собой, надо устраиваться в жизни, а она улыбается и как не слышит, ну малахольная, чего сказать — и после этой фразы в меня слетают сомнения, с какого перепуга, я все таки решил, что она тут на охоте.

А может и правда, приехала дизайну подучиться и за братом присмотреть. В таком контексте, мои поползновения становятся, ебать как не уместны. Я же в нее при каждой встрече своим хозяйством тычу. Фу, Жигунов, похотливая ты псина.

— Алена, там тонкого винстона не было… я другие взяла — анимеха заскакивает, натыкается на меня и сбрасывает скорость, пятясь назад.

— Привет — озаряюсь широкой улыбкой, до краев пропитанной дружелюбием — Спасибо за пирог, очень вкусно — ошеломление в лице, ну просто на соточку, как совенок моргает глазами.

— Пожалуйста — пищит растеряно. А я врубаю рычаг любезности на всю мощь и пробиваю заслон настороженности.

— Я с Сашкой договорился, он Семку понатаскает, на мотоцикле гонять. Ты не волнуйся, все безопасно.

— И ему можно доверять? — прищуривается, как будто рентгеном, под кожу забирается.

— Он полицейский, так что куда надежней.

— А может чаю? — не унимается, уже изрядно надоевшая Алена, встревая между нами.

Милана стремительно сматывается, выпаливая: Сейчас поставлю.

— Я помогу — вижу, как подруга подрывается следом

— Сиди здесь! — рявкаю на нее, уходя на кухню.

Милана задумчиво играет пальчиком на чайнике, я подхожу ближе и она испугано отскакивает подальше.

— Ми, не дергайся, зарыли топор войны — зашуганный вид, с треском ломает мою оборону, и убеждение в ее аморальности, летит все к тем же мужским причиндалам, которые сейчас встают на дыбы, от одного лишь взгляда на плоский живот с аккуратным пупком. И я же блядь пялюсь, как очумелый, гоню все фантатазии гейзером полосящие в голове.

— Я извинится, хочу. Простишь? — глотаю слюну, по шагу сокращая расстояние.

— Не врешь? — не верит, но пятиться перестает.

— Не вру.

— А можно вопрос. Зачем ты ко мне цеплялся?

— Свои загоны… Не обращай внимания, на трусость проверял — и вру же.

Второй раз за день ровняя себя с брехливым псом. Присматриваюсь внимательней, укладываю в себе, что наложил на нее ярлыков по горячке. Благо, что ширму сдернул, а то натворил бы дел.

— И как?

— Десятку побила. Ну что… мир? — протягиваю руку

— Мир и дружба — скрепляет ладошкой, и все еще с недоверием поглядывая на меня.

— Вроде так. Дружить будем анимеха — отсмеиваюсь, и тут как благодатью освещает, ответная улыбка сияет с таким блеском, что зажмуриться хочется. Глазенки сверкают, я себя на вершине чувствую, только чего, непонятно, но лететь с нее совсем не хочется.

— Пойду, а то твоя Алена мне все мозги засрала за двадцать минут — грубо звучит, перекрываю, кидая уголки губ вверх, похоже искренне, в ее глазах кометы пыхают.

— Рома, что тебе завтра приготовить? — спрашивает уже в дверях.

— Что хочешь Милан, мне все понравится — отвечаю в пол оборота и не смотрю на нее.

Нахер эти кометы, пусть летят мимо.

Глава 7

Интересно, он на самом деле думает, что я поверю в его извинения и предложение дружбы. Ой, ли.

Стою, раздумывая над этим мгновенным перевоплощением. А больше над тем, что стало тому причиной.

Во избежание вчерашних демонстраций, и как я уже поняла, Семен мне не помощник. Сопьется еще или учебу завалит в такой компании. Поэтому сместила рабочий график на день, подкараулив из окна, когда Рома уедет.

Неожиданное появление моей, не то что бы подруги, с утра внесло свой ошарашивающий эффект. Как и ее заявление:

— Я перекантуюсь у Вас, пару дней.

Мое категоричное:

— Нет!! — на которое, похоже всем плевать.

И следом ее: — Не на вокзале же мне спать.

Логично, и доброта ни к чему хорошему не приводит. Но это все не так страшно, в отличие, от надвигающегося подвоха со стороны Романа, мои дрожащие колени предчувствуют угрозу и расслабляться совсем не стоит.

— Милашка, а что Рома уже ушел? — Алена томно скользит по косяку, не выйдя из роли роковой соблазнительницы.

— Ушел.

— Жаль, так мило общались. Эх, такого бы мне мужика, я аж вспотела, когда его увидела — оттягивает вырез, вдувая воздух в ложбинку.

— В душ сходи — бросаю с оскалом на губах. Не сомневаюсь, что вы «мило» разговаривали, грубить же только мне можно, а остальных сахарком посыпает.

— А что это у нас тут. Кто-то ревнует? Ну, Ми, не обольщайся, тебе такого самца, никогда не захомутать

— Я в курсе — одергиваю себя, с чего мне вообще хотеть, присвоить это хамло озабоченное.

Борзость несусветная. Высокомерие небритое. Уже бритое. Сегодня. Теперь эта родинка, маленькая такая, шевелится, когда говорит. В глаза смотреть не решаюсь, прячусь за занавесом ресниц.

— Ну не сопи, Милан, обидно конечно, но тут ничего не поделаешь. Закон равновесия. Такие как мы — она сейчас себя что, с Ромой стыкует. Я поворачиваюсь.

— И такие как вы, ну в общем, каждой… по паре — спасибо на том, что хоть тварью не обозвала.

— Ален, я там гостиницу видела, не дорогую. Хостел. Так вот, кровать в пятиместном, можно за семь соток снять — припугиваю ее, чтобы осторожней с текстом работала.

— Ми, я же не в обиду, ты что! … Ты красотулечка, вон и волосики твои фиолетовые… Красиво, тут же в другом дело. Полеты разные, такого индивида постелью надо брать, вот он как меня увидел, сразу завелся и руки в карман убрал, боялся, что не сдержится. Я это по глазам считала — бежит за мной в комнату, ляхами своими качая. Конечно, глаз не оторвать, сплошные округлости.

— Ты не расстраивайся, найдешь еще своего — и тут расщедривается, опахалами машет, как на взлет собирается — А хочешь, я тебе помогу?

— Никого я искать, не собираюсь! Иди уже, Джей Ло(1), тряпье свое собирай, раскидала по всей квартире.

Отложим тот момент, что меня неприятно кольнуло нахлынувшее воображение, где Рома обнимается с Аленой. Тряхнула головой, сгоняя картинку и зачаток, незначительный и почти незаметный, ревности.

Хотя, нет, раздражения по тому факту, что представлять себе, как ненавистный тебе человек целуется, с кем бы то ни было, мало приятного. Гораздо лучше, видеть его расстроенным. В слезах. А может даже с синяками. Да я прям зверь. Усмехаюсь новым открытием в своей жестокости.

К концу недели, ощущение готовящегося нападения, оседает на дно, придавленное сверху милой ипостасью Ромулика.

— Привет, соседка!! — кричит, расплываясь в улыбке, когда я с пакетом мусора тащусь по утру к баку.

— Привет, сосед! — с такой же диковатой гримасой, парирую в ответ и мне совсем не интересно знать, что после пробежки, взъерошенный и пропитанный потом от усилий, он выглядит как бог. А стянутая майка, которой вытирает лицо, показывает то, от чего так и несет сексом. Совсем не стыдно. Даже женщина смущается, когда обходит.

— Позанимался, Ромочка — хихикает как девочка, а у самой, пол головы сединой завито, под краской не видно, но возраст то, не скроешь.

— А как же, каждое утро. По графику — ой, ну не дом, а божие угодья думаю я, пытаясь свести глаза в сторону, пока Рома водит ладонью по прессу, потягиваясь.

— Ты что такая сердитая? — переключается на меня, когда проныриваю мимо и хватает за руку.

— Нормальная я — с наклоном заглядывает в глаза, я морщусь, когда запах пряного мускуса и дезодоранта щекочет нос.

— Воняет? — еще и метолом от жвачки дышит, отворачиваюсь, но он скользящим движением становится теснее.

— Очень — шепчу с недовольством, изгоняя приятное покалывание, как демона молитвами. Рома придвигается еще ближе, заставляя, поднять голову

— Ми, так пахнет, когда на тебе сверху лежат… отдыхая после. хм… — щелкает по носу — Показал бы наглядно, но мы друзья — и тыльной стороной ладони проходится по моему животу — Хорошего дня, Анимешка.

И я захвачена ревущим бегом кровяных телец, галопом скачущим по венам. И бьются же о стенки сердца, не успевая на скорости, попадать в него. И лопаются, разлетаясь всплеском.

А с кожей то совсем беда, как жжет в тех местах, где соприкоснулись. Горит огнем, бросками врывается это пламя и перехватывает… перехватывает …

Вращает в этом запахе, в ураган уносит, и мотает по окружности, подкашивая ноги.

И я бегу изо всех сил подальше, как от исчадия ада, готового в любой момент, броситься и растерзать меня в клочья. Сожрать как кот безмозглую птичку, поддавшуюся на уговор. Потому что взглядом, он именно это и делает. Голодные у него глаза, жадные. Пугают своими обещаниями. До самой глубины пронимают, перелопачивая как твердую землю в комок, все внутренности сбивает. Не буду смотреть. никогда…

Пока я всем видом создаю невозмутимость, раскладывая завтрак по тарелкам, роняю ложку раз пять, донося до стола. Приходится вернуться и помыть.

— Ми, мне кеды нужны, а то этим конец и светлая память. Сегодня дохожу, а завтра уже все — Семен ковыряет пальцем дыру, просвечивающую сбоку, пока не большую, но если так продолжит, то и до завтра не доживут. Останавливаю его укоризненным взглядом.

— Лады, сейчас позавтракаем и сходим — отвечаю, макая пакетик в кипяток.

— Я нет. У меня консультация, давай сама.

— Милашка, да ну его, вдвоем пойдем. Прошвырнемся по тряпочкам — похоже, сегодня можно ничего не планировать. Хорошо, что вчера Роме холодильник котлетами забила.

Интуиция, вопящая навзрыд, меня не обманывает. Мы ходим по магазинам почти до вечера. А фраза: И этот на меня слюни пускает, как слово паразит впечатывается в мозг.

В пол уха слушаю трескотню Алены о том, как очередной несчастный пал замертво, сраженный ее прелестями. Как столб втыкаюсь, когда из ее губ слетает свист.

Кому бы это? Кручусь.

Дружок Романа при параде, одетый в форму полицейского, стоит возле большого внедорожника.

— Арестуйте меня-а-а!! Я очень плохо себя веду — свиристит Алена во все горло, стекая к асфальту, без грации вращая бедрами.

Скай мотает головой по сторонам, потом соображает, что это предназначалось ему и в испуге ныряет головой в багажник.

А я сгораю от стыда, когда она закуривает, садясь на лавку возле подъезда, поджидая Сашу.

Иду в проклиная ее на чем свет стоит, запинаюсь за бордюр и заваливаюсь, зажмурив глаза, назад. Почти падаю.

Подхваченная сильными руками незнакомца, склоняюсь вниз, касаясь волосами асфальта на тротуаре, выдыхаю томительное

— Ах… — как в лучших романах о большой любви и поднимаю веки.

— Вот это улов — и зажимание моей попы, правой рукой, совсем не возвышенное, ее как тесто наминают, совсем не стесняясь…

Ах….

Глава 8

Сбивчивое дыхание, как после марафона, восстанавливается глотком воды из стакана. Убираю свою пятерню вдавившую светлые волосы в стол, и стягиваю резину с члена, броском отправляя в корзину.

— Роман Георгиевич, это было очень жестко — Снежана сдувает прилипшую к раскрасневшемуся лицу прядь, застегивая пуговицы на блузке. Смотрю на нее с вопросом, какого хрена я сейчас сделал.

— Мне понравилось — закусывает палец, игриво поглядывая — Только кажется, весь офис слышал, как мы платформу обновляли.

— Иди на свое место — срываюсь на помощницу, хотя и сам облажался, терпеть не могу, это блядство в офисах.

Задергиваю ширинку и сажусь на край стола, упорно избегая смотреть на взгляд, в котором сквозит ожидание похвалы в свой адрес.

А мне на это плевать, пусть лучше валит. Мой балансир на краю, в запале могу и выдать, что использовал ее.

— Ром, я позвоню вечером — подходит ближе, поигрывая замком у меня на ветровке. Я сука даже куртку не снял.

— Забыли про это, никаких перепихов. Ни в рабочее время, ни после… Ясно! — вид у меня непоколебимый.

Замечаю, как обижается и есть за что, мало ли, с какими целями она там вытанцовывает. Мои то, где серые клетки. Заскочил с утра, схлопотав заряд бодрости от Миланы, и сразу на стол Снежану закинул лицом вниз, потому что кометы перед глазами мечутся карие.

Дружба у нас. Я ее сейчас так перед глазами «дружил», что потемнело от удовольствия. И это только представляя. Скотское отношение к девушке, трахать одну и видеть перед собой совсем другую. Кривит от обуревающей злости, пока снимаю с себя спортивный бомбер.

И где моя хваленая сдержанность. А в заднице, под короткими шортами и родинкой над пупком. Да что это за наказание. И не голодный же, все регулярно, а завод никак не кончается.

Сегодня как назло, наплыв молодых художников. Открыли проект для продвижения новых работ и их просто валом. Желающих повиснуть на сайте, с какой никакой рекламой, все прибавляется.

Со всей накрученной свирепостью отшиваю Снежану, она за день раз двадцать заходит в кабинет, с надуманными причинами и даже ждет возле салона, останавливая под предлогом, что такси долго едет. Кидаю ей, что сегодня пятница, можно не торопиться и подло уезжаю домой, оставляя девушку, неловко мяться на тротуаре.

Не то чтобы меня сильно разъедает совесть, нервируют эти щенячьи взгляды от ассистентки. Наверчивают в сознании этикеток, на каждой красным маркером начерчено: Ты долбанный извращенец. А как можно объяснить происходящее.

Паркую свою икс пятую бешку во дворе, и двигаюсь к Скаю, который завяз в багажнике. Не доходя пару метров, меня окрикивают:

— Рома-а-ан! — протяжно высасывает звук Алена, пыхтящая сигару как пароход. Мотаю ей приветствие.

И все летит к чертям, когда застаю на газоне возле дома, расписанный во всех красках сюжет.

Милана лежит на руках соседа из третьего подъезда, тот лапает ее за попу, склонив к земле и улыбается во всю челюсть, ломающуюся с треском в моей голове.

Адекватное существо Роман берет отгул. У меня слетает предохранитель, последнюю неделю болтающийся на соплях.

— Девушку отпустил!! — вою же как зверина, хватая Милану и задвигая за спину. Она сопротивляется, что-то там вереща сбоку. Тот с явным непониманием пикирует по-моему перекошенному таблу.

— Для начала, Здравствуй. Чего взбеленился? Я ее от падения спас — моросит турист, одетый в экипировку защитного цвета и занимает позицию боя. А мне абсолютно похер, что он несет, своими глазами все видел. И харю его довольную, когда трогал.

Милана вырывается из моей хватки, и вклинивается между нами, расталкивая ладонями.

— Куда лезешь? — давлю на нее голосом, додумалась между разъяренными мужиками соваться.

— Идиот, что ты сейчас делаешь? — со смелостью, ни отступает, страха по нулям, толкает меня.

— Что делаю?!. Тебя защищаю — несу очередную чушь.

— От себя лучше защити! — поворачивается к блондину — Спасибо Вам, и простите его — покручивает пальцем у виски — Ку-ку немного и это не лечится.

— Хера ты перед ним извиняешься, понравилось, как он тебя всю измял!! — ору на нее как псих.

— Роман, сходите в холодный душ, вас кажется, удар хватит — вступается турист, прикрывая Милану собой.

Саня подбегает, встает перед моим лицом, толкая в грудь назад, отшатываюсь и хочу обойти его, в бойцовском импульсе напираю.

— Жигунов, что за спектакль. Серьезно, остынь — Скай оттаскивает меня за руку.

— Пусти — дергаюсь, отхожу, со злобой поглядывая на пару.

Котел кипит, в макушку подколачивая, пока я наблюдаю как эти двое беседую. А мне какая разница? Что за цирк дюсалей я устроил на пустом месте.

— Ты че налетел, совсем планку срубило. На дворе белый день, а это Антон — Скай со злостью на меня смотрит. Понятно ему в таких ситуациях вообще не резон светится.

— Он ее тискал — отдыхиваюсь как в буран на морозе, захватывая целебный воздух глотками. Голова потихоньку остывает, и разум возвращается со словами: Ты дебил. И соглашаюсь.

— И что? Тебе то какое дело?

— Никакого… показалось.

— Забыл, как по малолетке отмотал, за такое показалось. Знаешь, сколько за рецидив впаяют — гляжу в упор и на еще дымящих углях в голове, меня как катушку разматывает по полу.

— Иди, шалав воспитывай, а мне нехуй свои напутственные речи толкать — и понимаю же, что Саня прав и срыв необоснованный. Вообще ничем. Я же не маугли, и здесь законы не как в джунглях, когда на твою самку претендуют.

И Милану своей я не считаю. Может и самка, флюиды же хлещут на каждого половозрелого. Антон этот, альпинист- кочевник, вьюном крутится, травинки стряхивая с нее.

Скай покрывает матом и хлопая дверью уезжает. А я, гонимый остатками трезвых внушений, иду в подъезд. О чем можно так долго разговаривать, она слепая что ли, не видит, как он ее раздел и повалял по газону.

Номерами обмениваются. Ой, блять, дворовая идиллия. Сейчас всплакну от умиления.

— Ром, придержи дверь — фря, в обтянутых брюках и грудью почти наголо, бежит, размахивая пакетами, я отстраняюсь, пропуская.

— А че ты к нам не заходишь? — скачет по лестнице, догоняя, смериваю ее глазами

— Бухать будешь? — чуть не запнулась от неожиданности, холмы ходуном заходили, так и стоит, моргая, потом спохватывается.

— А вдвоем или в компании? Если еще кто-то будет, переоденусь — сказала бы, оденусь. Твердая устойчивость, что во мне есть мозг, шатается. Я целый день творю несусветную муть. Одной больше уже не влияет.

— Вдвоем — достаю две пятеры из кармана, протягиваю, и они исчезают, хапнутые блестящими когтями.

— Сгоняй в магаз, купи что надо.

— А что купить? — кричит мне в спину. А я смотрю в окно на площадке, как анимешка подает руку альпинисту и улыбается, пуская кометы в него, и он их ловит. Но мне же все равно?

— Мне похер, главное градус повыше — отвечаю сухо.

На все похер…

От автора: Дорогие читатели, я пока работаю за эмоции. Так что если знакомы с моими книгами знаете про комментарии. Не забываем, что вдохновению, тоже надо питаться))

Глава 9

— Извините! Я даже не знаю, как это объяснить — неловкое молчание прервано.

Спустя пару минут, пока мы провожаем глазами, беснующегося Рому. Скай что-то говорит ему, мешая, ринутся обратно, пока он в наклоне головы и сжатыми губами, не спускает с нас глаз.

А про взгляд вообще молчу, кровавые искры так бьют, как провод под напряжением по асфальту. Редко сталкивалась с агрессией, не знаю, как смелости хватило ему противостоять. И по какому поводу весь этот взрыв, мне неведомо.

— Тебе то, за что извиняться. Жигунов он такой и есть. Года три, как более менее тишина, до этого весь двор на ушах стоял, а в шестнадцать вообще в тюрьму загремел, но я причину не знаю. Так слышал краем уха, от родителей.

— Ого!! — только и вырывается из меня. Противоречивая натура. И как они все в нем уживаются.

— Да, семейка та еще. Там только один дед чего стоил, всех пацанов лупил во дворе, без разбору. Представляю, как Ромке дома доставалось.

— А он что с ним жил? А мама?

— В основном да. Мамаше некогда было, она бесконечно по загранкам моталась — вся неприглядность жизни вываливается на меня.

По беспечному тону собеседника, заметно, насколько безразлична для них судьба соседского мальчишки. Как норма. И это конечно не оправдает Ромину грубость, ну хоть объясняет. Мне неприятно, что Антон все выдает как сплетню. Трясет грязным бельем перед лицом незнакомого человека.

— А вы с ним какими путями… Встречаетесь?

— Нет, в одном подъезде живем.

— А, ой, стой меня Антон зовут — опомнившись, дает руку для пожатия.

Со всем состраданием и пониманием жизни без родителей, пытаюсь сдвинуть в дальний уголок стремление, подбежать и обнять Рому. Как мальчика обиженного, но повернувшись, вижу, он идет к подъезду и детского там ничего нет.

Опасный тигр, в клетке с которым, лучше не оставаться. С маской доброты и воспитанности в кармане, ее он достает, прикрываясь перед людьми. А мне остается вся темная сущность. И это объяснимо, меня любили, а его нет.

Я не пугливая. Все детство дралась с мальчишками, отстаивая свою правоту. Но когда чувствую взгляд Ромы на себе, как будто переходит запрещенную черту, вторгается туда, где ему не место. Забирается, заставляя, желать опасные вещи. Как тело хранившее молчание, кричит на своем языке. Ликует при каждом случайном касании. И рвется нарушить все правила.

— Милана — отвечаю заторможено, одевая улыбку и ежась как от горячей струи по телу.

Рома смотрит, не отводит глаза. Даже поворачиваться не надо. Я знаю, каждым словно воспаленным участком кожи. Он смотрит. И это как надвигающиеся сумерки. Затмение, которое слепит от неожиданности свечением по краям.

— И как вы Милана тут оказались? У нас же дом особенный, тут все династиями живут.

— Ам… я залетная… в гостях. Пока на курсы хожу, ну а потом посмотрим — еще в растерянности, запинаюсь и подбираю слова.

— Вот оно что, ну будем знакомы. А как ты относишься к активному спорту? — Не знаю, не пробовала.

— А если я тебя приглашу на скаладром завтра, пойдешь? — подначивающая хитринка в голосе, подбивает мой кураж.

— Пойду — смелею, выдавая ответ со всей вспыльчивостью.

— Тогда давай телефон и завтра созвонимся.

Пока Антон диктует номер, бросаю изредка взгляды на дом, такое чувство что за тобой следят. Немного неуютно и силой воли утекаю в русло беседы, а дальше уже с интересом и удовольствием слушаю, захватывающий рассказ о покорении гор.

Антон занимается фотографией, из него на полном объеме высыпается вся радужность нетронутой природы. Как оказалось, он бывает, по месяцу пропадает на лоне девственной красоты.

— Алена ты куда? — кричу, увидев, как она несется на всех парусах, стирая каблуки.

— В магазин, меня Рома на свидание позвал — как здорово, что я согласилась на предложение. Хоть и не свидание, но определенная гордость за себя рождается.

Интерес в глазах Антона чисто не дружеский. Симпатичный парень, высокий, в спортивной форме и слушать его услада для ушей. Не хамит. И смотрит спокойно, со своими мыслишками, но пахабщина остается за ширмой. Не то, что некоторые.

Счастливая Алена, возвращается минут через пятнадцать, звеня бутылками в пакете. Похоже, вечеринка будет далека от романтика со свечками и шампанским. И как его величество так пало мордой в грязь.

Пока ключом открываю дверь, чуть отклоняюсь, косясь на пролет. Можно подумать, мне хочется знать, весь этот гадюшник, что там творится.

Затыкаю наушники и под Мари Краймбрери, ПОЧТИ, не думаю о том, что происходит наверху.

Через полтора часа, в квартиру влетает злой ведьмой, только метлы под ногами не хватает. Алена. Раскидывая туфли и матерясь, как портовый грузчик. Я выхожу к источнику шума.

— Гад самовлюбленный, смотри-ка на него, свинья — плюется ядом во все стороны.

— Ален, что шумишь? Свидание не заладилось?

— Ага, сначала выкинул все что я купила, еще и обсмеял, расхотелось ему видите ли — сумочка летит на комод, сметая с него весь инвентарь.

— Потом вопросами засыпал — тычет в меня пальцем — Про тебя спрашивал — зная, что держать язык за зубами, это не то, чем она может похвастаться. Подробности моей жизни, теперь до самой мелочи в руках Ромулика, и даже знать не хочу какие именно.

— А дальше?

— А дальше… выпер меня, а я же и так и сяк, а он говорит… — морщится, махая светлой гривой — Фу, я даже повторять, не хочу — а я слышать, поэтому с сочувствием, утешаю рассерженную девушку.

— Аленушка, ну я же говорила тебе, что Рома тот еще фрукт, зачем побежала — и тут потоки туши из ее глаз, полосками стекают по щекам — Ну не реви, наплюй, ты просто… иногда — подбираю слова, чтобы не обидеть — В людях не разбираешься… Пошли моя пандочка, умою тебя.

— Угу — шмыгая носом, идет за мной в ванну.

Рома конечно козел и Алену немного жалко, но могло же быть хуже. И радость в моем животе порхающая ветром, конечно же, за подругу, а не потому случаю что у них ничего не было. Опыт хоть и неприятный, но надо мозги включать когда-нибудь.

Глава 10

Если бы я была набожным католиком, то сегодняшний день, можно смело называть днем, начала моего грехопадения. А так как я таковым не являюсь, скажу словами своей бабушки. Я покатилась по наклонной.

А утро было таким прекрасным…

После веселых выходных, в приятной компании Антона, и беспредельного позитива, от посещения скалодрома, прогулки на арендованных велосипедах, пикник в парке, под зажигательный индии рок, от уличных музыкантов. Черно-белая раскраска моей жизни штрихуется ярким цветом. Без туч в небесной синеве, в виде Романа Жигунова. Он дал мне отпуск, на два дня смотавшись в неизвестном направлении.

Немного смущаюсь, в трепетном предвкушении, перед началом занятий по графическому дизайну.

В небольшой аудитории рассеяны столы со стульями. Все записавшиеся, а их человек десять, сидят по парам, выбираю свободное место и достаю планшет с блокнотом и ручкой, для заметок.

— Успела — рядом плюхается рыжеволосая девушка, толкая меня в плечо, когда скидывает рюкзак.

— Милана — заговариваю первой, как только она поворачивается. — Я Кира Матвеева — звучит в ответ.

— Ромашова — дополняю свой профиль, пока смотрю на недовольную и запыхавшуюся Киру.

— Ага, приятно — слегка грубовато, но вид безобидный. Смешной котенок подмигивает с рисунка на свитере.

— Все в сборе, можем начинать — преподаватель входит и мы начинаем, с головой погружаясь в тему.

Занятие длится около двух часов, упорной и захватывающе восторженной, работы.

— Так ребята, не расходимся — бойкая симпотяжка, в клетчатой юбке и черной футболке, останавливает шум от сборов, все замирают — Есть предложение пообщаться в неформальной обстановке, давайте вечером в клубешник. Кто за?

И совсем неожиданно для себя, я первая тяну руку. Ну как неожиданно, я же общительная. Потом с энтузиазмом и весь состав, почти полный, минус два человека, кричит одобрительное Да-а. И мы идем.

Пришлось позаимствовать платье и туфли у Алены. Неплохо село, не так обтягивает, но очень нарядно, и даже не вульгарно, с учетом отсутствия выдающихся форм.

Черная классика, с приличным вырезом лодочка, нашлось на самом дне, небрежно заброшенная хозяйкой, как недостаточно эротичное. А мне как раз, под того же цвета ботильоны. Благо размер совпадает.

И вот, мы в клубе, расслаблены атмосферой и коктейлями. Ну, очень вкусно, но голова плывет туманом. Удачно перезнакомившись и потанцевав, собираемся домой около полуночи.

Я звоню Семке, коктейльное наполнение подстегивает к ночной прогулке, но безопасность дороже, поэтому брат поводырь необходим позарез. Пока мы с Кирой толкаемся на выходе, я потеряв всю бдительность, роняю сумку, а когда поднимаюсь, теряю и дар речи, и часть алкоголя в организме.

— Ну что застыла, пошли на выход. Друг же в беде не бросит — безумно красивый Рома, это я думаю нетрезвой частью, подхватывает меня под локоть.

И та же нетвердая часть моего сознания, сплетает пальцы, когда мы движемся из клуба. Я пропускаю тот момент, что надо контролировать себя и не смотреть на него. Смотрю же.

Хмельные пары во стократ, усиливают мои ощущения. А перед байком, опасный предел накрывает как паутиной. Сетью ложится, стягивая липкими путами. И я поддаюсь, по-моему глупо улыбаясь, и делая зарисовки на полотне своей памяти.

Грубые ботинки, черные джинсы, блестящая пряжка на ремне и черная футболка в обтяжку под косухой. Еще цепочка на шее блестит, отражая неон на вывеске и свет фонарей возле клуба.

Твердый подбородок, родинка над губой, ее я не вижу, но знаю что есть. Еще выше. Четкие скулы и нос с небольшой горбинкой. Возвращаюсь к плотным губам. А если его поцеловать, наверно очень приятно. Попробовать хочу.

Резкий взмах ресниц и главное оружие направлено на меня. Глаза. Не светло карие, а хищные, как у тигра. Сожрет меня. Так смотрит, как будто этого хочет. Не поеду с ним.

— Милана, садись — протягивает мне руку.

— Неа-а — указываю пальцем на блестящую громадину возле него — Я на такое не сяду.

— И что ты предлагаешь? До дома далеко — ой, а я еще Семена подбивала, тащиться. Стопе Ромашова, ты же звонила брату, а как тогда?

— А как ты здесь оказался? — подозрительно спрашиваю.

— Додумалась, парня среди ночи вызванивать, я его на улице перехватил — присаживаюсь на бордюр, стягивая пыточные колодки с ног. Моргаю, когда вспышка перед глазами пролетает.

— Какого лешего ты делаешь?! — щурюсь, от очередного блеска камеры телефона.

— Отличный кадр, так и назовем анимешка с градусом.

— Да пошел ты! Вот обязательно всегда так мерзко себя вести?

— Я милый Ми, ми-и-лый — так точно, твоя милота, сейчас клубами валит от черной кожанки и монстра за спиной.

— В каком месте покажешь — ляпаю и по его глазам вижу, что только этого и ждет

— Не надо!! — закрываю руками лицо, как будто он сейчас начнет, расстегивать ширинку. Хотя кто его знает.

— Поехали, алкашня, прокачу тебя на своем друге. Знаешь, как на нем можно..- замолкает и снова глазами как телекинезом передает.

— Опять твои пахабные намеки.

— Ездить Милана, а ты что подумала? Я на нем только езжу — да хрен тебя знает, чем ты на нем занимаешься.

Снимает свою куртку и надевает на меня, застегивая спереди, потом обхватывает мое лицо, запрокидывая.

Всматривается, касается носом, я приоткрываю губы от неожиданности, но он не сближается. Почти. Только дыхание. Общее. Но не касается. Губами. Хочу. Сердце делает кульбит, и как шальная танцовщица, заходится в чечетке, ударяя каблуками по легким. Стук… стук. пропускает… и… вздох…

Я отстраняюсь от неприкрытой жажды в его глазах. Зачем он так смотрит? Как на источник, который готов осушить до песчаного дна. Зачем?

Хватаюсь за плечи, когда сажусь. Он убирает, заставляя, прижаться близко, обнять за талию. Тесно. По внутренней стороне бедер трется джинса, а горячая кожа под тканью футболки, так и просится забраться и потрогать.

Грозный рык и зверь в прыжке вырывается на свободу, взлетая по черной полосе. Потоки воздуха по краям тела, режут прохладными струями. Фонари и неон ночного города пролетают как радуга, меняя соцветие, в переливах текут, энергетическим зарядом сливающихся вывесок, без перерыва.

Охватывает безумством полета от этой скорости. Меня несет, и я вжимаюсь крепче, продавливая пальцами тугую плоть. И хочется еще плотнее прильнуть. Ближе…

Такая мощь вокруг. Воздух … Метал под ногами. Холодный. Жжет..

Мускулистое тело в руках… Внутри… Передо мной… Грубая, жесткая…Звериная сила…

Поддастся тебе, если сам захочет, но никогда не станет ручным. И мне мало воздуха, отклоняю голову назад и закрываю глаза. Кружится… кружится…

И это анти гравитация, тут нет атмосферы, открытый космос, без кислорода.

Байк останавливается. А я захвачена, в плену всех ощущений. Держусь за Рому, не отпускаю. Дышит также часто, не снимая ладоней с руля. Мы в единении необъяснимом. Слились в одно целое.

Проехавшая машина,вырывает из этого транса, неподдающегося никакой логике. Слажу с небольшой заминкой, Рома помогает, придерживая и отводит глаза, уставившись в плитку на тротуаре. И ничего не случилось, но в воздухе висит неловкость. Смотреть по сторонам безопасней, чем на него.

Мы возле круглосуточного кафе. Домой же ехали, с недоумением поглядываю на Рому.

— Что? — говорит, когда я глазами вожу туда, сюда — Я голодный, а дома шаром покати

— Будешь знать, как ссорится с домработницей — тычу самодовольно, зная всю нелюбовь к общепиту.

— Я с тобой не ссорюсь, и что за странное понятие, ты же не уборщица — еще не хватало, у тебя прибираться, достаточно и готовки набегами. Ну, вроде как спокойно проходит, деньги и правда хорошие.

— Я так обобщаю, а кто я? Шеф повар на дому.

— Вроде того, до звезд мишлена не тянешь, но есть можно — получает шлепок от меня

— Да вкусно, вкусно боец — и добавляет — Живой пока, значит не травишь Я первые блюда на соседском коте тестировал, он доволен, теперь каждый день возле квартиры ждет — открывает дверь с поклоном, приглашая войти. Шут. Не жалко животное.

Заходим и я осматриваюсь. Первое, что бросается в глаза, это лампы по всему периметру потолка на длинных стрежнях. Столы в три полосы, коричневого цвета, сервированы посудной бирюзой… Мощу свою пятую точку на кожаный диван, и с явным довольством озираюсь по сторонам. Официантка подходит за заказом

— Что будешь?

— Огромный бургер и лука побольше — Рома со странным выражением проходится по мне.

— Два бургера, без лука и зеленый чай — жмет на слово лук, и дарит взгляд с многозначительной улыбкой. Можно подумать, я с тобой целоваться, собираюсь. Не дождешься.

Когда приносят заказ и нежная булка, посыпанная сверху кунжутом, тает на языке, мешаясь с остротой от каждого ингридиента, очередная вспышка бьет перед лицом.

— У тебя что, память лишняя в телефоне? — бурчу, вытираясь салфеткой.

— Кадр третий, довольная анимешка — невозмутимо отвечает и снова фоткает, когда показываю ему язык.

Пока молча, поглащаем еду, я не спускаю глаз с Ромы и так и жду, когда закончится все это нетипичное поведение.

— Хватит пялиться, вид такой, как будто ждешь, что я на тебя кинусь.

— Вообще-то жду.

— Не жди, сказал же друзья — смотришь ты совсем не дружески, но начинать словесный батл, в котором победа будет не за мной, не стоит.

Перемирие в нашей схватке временно. Один щелчок и гадкая личина, попрет из него во всей красе. Поэтому молчание-золото. Беру со стола чашку чая и отворачиваюсь к окну. И снова кадр с эпитетом: Задумчивая Анимешка.

Прохлада на улице резонирует с уютом кафе, озноб пробегает по голым ногам. Из окна проезжающего такси летит знакомая песня, и я в каком-то не уходящем драйве подхватываю.

— Я люблю тебя, как в самых попсовых мотивах.

— Самых зачитанных книгах, а не в ютуб.

— Я веду тебя, как клятвы на стенах в подъезде.

— Помнишь рисунки созвездий.

— Теперь одна на тату … На тату…(1)

Чуть с перехватами тяну, подпевая Рома, зажимает уши.

— Боже Ми, выключай, это же адское музло в твоем исполнении.

— Да пошел ты! Все настроение испортил — дуюсь как рыба-шар, его извиняющийся!!! Вид, в момент схлопывает меня обратно. Ну что ж ты такой красивый, чуть не добавила слово сука и прикусила язык, списав это на увлечение реперами.

— Не обижайся, ты, правда, стремно поешь.

— Да знаю, ну что ж теперь, если душа просит — зацикливаюсь на слове тату, еще звучащим аккордом в голове

— Еще душа просит татушечку — приподнимаю подол, обводя бедро. Рома одергивает, матерясь втихушку и приплетая мои гороховые трусики. К чему бы, на мне черные танго.

— Правда хочешь? — спрашивает, отходя, и убирает руки в задние карманы.

— Очень — отвечаю еще под эликсиром смелости.

— Сегодня уже поздно, давай завтра скатаю, у меня мастер знакомый есть, три дешки закачаешься.

— Чего это ты такой добрый? А? Где обычный bad boy(2).

— Дома остался, ждет когда ты придешь, готовить. Встретит тебя во всеоружии и шпагой без ножен — цокаю, мотаю головой и надеваю шлем, с помощью стекла перед глазами, избавляю себя от фантазий об этой самой шпаге, которую в руках держала. Жалко, что через боксеры. Плохая ты, Ромашова, совсем невминько, нахваталась пошлятины.

*********************************************************

(1) — Мари Краймбрери — На тату.

(2)- bad boy — плохой мальчик.

Глава 11

И все бы ничего. НО.

Опасное окружение вселяет в меня бесенка, который настойчиво твердит в голове: Давай продолжим. Такая ночь кругом, а дома скучно, ты не уснешь.

Я не усну. Сжимаю Рому и глажу непроизвольно. Пока ведет своего зверя, удерживает его. Фигурально, спихиваю с плеча другого чертенка, который орет приказывая и настойчиво топая ногой, чтобы я подняла край футболки и прикоснулась к литым мышцам.

Мы пролетаем по мосту и вид на реку, такой манящий своей блестящей чернотой в сумраке, тянет как магнитом.

Уже хоровод рогатеньких дергает за струны сопротивления, раскачиваясь на них во все стороны, и временно дезориентирует в пространстве.

— Остановись!! — кричу, пытаясь перекрыть ревущий двигатель, потом стучу ладошками по его прессу, чуть царапая ногтями.

Поворот и мотоцикл, с легким наклоном, съезжает на обочину. Как только мы спрыгиваем, я сбрасываю ботинки и бегом устремляюсь к воде, босыми ногами по каменной лестнице. Рома несется следом. Хватает меня.

— Милана, что случилось? — я вырываюсь и снова бегу. — Да остановись уже! — кричит вслед.

А я бегу, гонимая, стремительно размножающимся населением в своей голове, которое почувствовав свободу, пустились в пляс, с оголтелыми криками Ура-а… ура-аа.

Возле кромки воды останавливаюсь, подставляя щиколотки под мелкие приливы холодных брызг.

— Красиво Ром? — спрашиваю, когда подходит и становится рядом.

— Ты сумасшедшая — я смеюсь, но перестаю, когда берет меня за руку и гладит, надавливая в самый центр ладони — Ты абсолютно чокнутая.

— Красиво же? — повторяю, полностью в касании шершавой ладони, даже мозоль от руля воспринимаю, царапает, как заноза заседает, прокалывая глубоко под кожу.

— Да, Ми, очень — отвечает и смотрит на меня, а не на реку.

Я боюсь повернуть голову в его сторону. Темнота вокруг, шум течения и соединение рук. Как будто мы одни в этом городе. Ничего вокруг кроме нас. И огни на другом берегу космические, подсвечивают, растворяясь в черной глубине.

— Давай искупаемся — говорю, заворожено не сводя глаз, с темного зеркала. Манит эта глубинная поверхность, с диском луны в отражении.

— Вода холодная, Милана — теперь большой палец продвигается к запястью, проскальзывая по вене.

— Трус — припечатываю в него слово, и тянусь к низу платья, чтобы снять. Рома мешает, перехватывая руками и дергая обратно. Тогда просто захватываю горсть воды и плескаю в него. Смех раздается, и я устремляюсь в сторону, поднимая маленькие фейерверки брызг ногами.

— Не поймаешь — кричу, слыша шумное дыхание за спиной, и ускоряюсь быстрее.

На первой ступеньке. Боже когда успел. руками. боже…

Капканом цепляет за талию, разворачивая, и прижимает к прохладной поверхности каменных перил.

— Ты сумашедшая ….сумашедшая — посаженым тоном, как будто у него связки перехватило от холода.

Врезается в мои губы с таким натиском. Ничего не оставляет в голове. Сначала цепенею, от адреналина погони, который бесконтрольными дозами пролетает в кровь. Губы жалят. Язык толкается сквозь зубы, и я пускаю захватчика внутрь, даю ему полную свободу, и забываю отвечать, под мощным притоком нахлынувших ощущений.

Горячие, жадные, почти кусают, но как же хорошо. Язык скользит, подталкивая мой к ответной схватке, к борьбе, противостоянию. Забрасываю руки на плечи и тяну к себе, еще плотнее.

Подхватывает, усаживая и прижимая к стене всем телом, накрывает. Проходится по шее как острым жалом, горячим, ядовитым, отравляет своими укусами. Порочными, как он сам, опасными. По телу пульсирующей атакой несется ток.

Вдох… …выдох… разряд. разряд. остановка сердца..

И звездное небо над головой переворачивается, меняясь на потолок чувств. Так близко, что я не могу остановиться, целую в ответ, когда возвращается к губам, перестав терзать мою шею, ключицу в вырезе. И стук в груди это совсем не хороший знак.

Сгораю до тла, как от удара молнии. Мысли на паузе, ни о чем не думаю, кроме его рук на своем теле и губах, которые не оставляют в покое.

Толкается между ног, через ткань, полоска трусиков и его джинсы нисколько не сбавляют накала. Ярко, жестко. Не думаю, просто подхватываю ритм. Как в танце раскачиваемся, без музыки, дыхание с перерывами вырывается и озвучивает.

Пожар на ветру, горю как сухая листва. Пламенем по коже, легкие хватает без кислорода, все тело в огне. Такая боль внизу живота вяжет тягучая. Хочу. Хочу..Но останавливаю этот шквал.

— Ром — всхлипываю в перерывах угасающего поцелуя — Рома, пожалуйста — о чем прошу, сама не знаю. Чтобы остановился? Нет, дальше.

Еще мгновение не отпускает, продолжая ласкать губами.

— Кажется, дружбы не получится — усмехается, гладит ладонями мои ягодицы под платьем.

— Не получится — щекой протягиваюсь по его лицу.

— Продолжение следует… едем..

— Нет — выдыхаю в него, когда пальцами забирается под трусики.

— Да — пикирует, когда я шумными глотками хватаю воздух, надавливает на самую чувствительную точку

— Нет!.Нет..- дрожу, от узоров рисующихся на нежной плоти — Нет..

— ДА-а-а — хрипло тяну, когда чертит круг возле клитора.

— Значит, договорились — убирает руки, оставляя перед неизвестностью. Что там, за этим порогом?

Спускает на землю, холод под ногами остужает, трезвым пониманием проносясь по голове.

— Это был шантаж, не считается — я недовольная и злая, потому что хотела пройти до конца, а он не дал.

— Милан, кончай упираться. С самого же начала было понятно, что все идет к сексу.

— Тебе может и понятно, а мне нет. И вообще, я просто выпила — так себе звучит, нетвердым голосом и ноющим спазмом, над влажным бельем.

— Ага, так я и поверил. Работаешь по системе. Нет… нет… потом, Да!.. только не останавливайся. Заезжено Милана, до дыр, даже не удивляет.

— А я все думаю, когда из тебя дерьмо полезет. Вот оно, лови горстями…. фу облизал всю слюнями, противно — демонстративно вытираюсь.

— Да конечно, весь вечер как красной тряпкой перед глазами машешь, то платье задираешь, то глазками сигналы SOS шлешь — замолкает, подогревая тембр злостью.

— Догони меня Рома, а потом… Ой, простите, я смущаюсь. Дура чокнутая, иди уже обуйся, застудишь свое хозяйство звездодельное.

— А ты что, виагрой барыжишь? Не покупают? Жрешь охапками, пока срок годности не истек — язвительной миной маячу перед его лицом, с той же интонацией.

— Напомнить, что может оказаться у тебя во рту, если держать его открытым? — фыркаю, когда обхожу его и поднимаюсь вверх.

Подходим к байку, и я начинаю стряхивать мокрый песок с ног, натягиваю жутко неудобную обувь. Рома седлает зверюгу, выглядит ошеломляюще. Как сам грех во плоти. Бесячий сука. Ай, да пофигу не вслух же.

— Я теперь поняла, почему у тебя такой большой байк. Компенсируешь недостаток? — выплескиваю раздражение, от своего любования этим пороком.

— Даже не обидно, статистика работает против тебя — сидит и хвастается своими подвигами. Так и смотри, что как у павлина, хвост сзади распуститься.

— Ну, вот и иди к своей статистике, пусть она твои комплексы утешает, мудило.

— А еще приличной притворялась. Я уж было поверил.

— С тобой никакие приличия не уживаются — вдруг неожиданно Рома начинает смеяться.

— Все раунд!! Анимеха. Закончим ничьей. Давай по норам, секс переносится на завтра.

— Ты думаешь, до завтра у тебя что-то вырастет?

— Завтра ты не сможешь отмазаться, тем что выпила. Пощады не будет. Я с тебя не слезу — заглушенные рыком, мои протесты остаются внутри. До следующего удобного момента.

Глава 12

Доброе утро на поднятом позитиве врывается в окна. К большому сожалению, совсем не убивая остатки сна, в котором барашкам, прыгающим через забор, нет места.

Все кадры сновидения перечеркнуты полосами контента двадцать один и жирный плюс.

Ломящий холодом душ и часовая пробежка, которые в обычной ситуации, довольно быстро помогает ловить дзен и удерживать его в течении дня. Сегодня просто дань традиции. Не работает от слова нихуя.

Терроризирую осмотром холодильник. Зачем я плачу деньги? Там даже мумии нет от суицидной мыши. И здравая мысля, что завтрак должен быть. Тулится в голове, усаживаясь в самом центре. К тому же, повод даже искать не надо.

Стучусь в сто восемнадцатую, закидывая орбит на язык. Отличная замена сигарете. Если бы не это, уже дудел бы во все щели. За последнюю неделю точно сорвался. А так, обходимся оптовыми закупками ментола из пятерочки на углу.

— Good morning(1)! — разливаюсь соловьем, пока нещадно жру глазами Милану в пижамке, со смешным пучком на голове.

Растянутый верх майки, дает возможность, с высоты своего роста, спокойно разглядеть два холмика. Что я и делаю. Без всякого стыда. Такая функция отсутствует в настройках.

— И вам, не хворать. Чего приперся? — злобно бурчит. Так я тебе и сказал в открытую.

Сдвигаю в бок, протискиваясь внутрь. Непроизвольно стреляю глазами вниз и застреваю на лохматых тапках, с ушками как у зайчика. Эротизма в этом, как в долбанных смешариках. Так наверно все думают, но не я. Твою мать и как теперь их с Темычем смотреть.

— Татуху поедешь бить? Или тоже, с пьяных глаз намолола — обезоруживаю предлогом, пока ее мыслительный процесс не встал на тропу войны.

— Что, прям сейчас? Мне на занятия в десять — злая анимешка, рука так и тянется в карман за телефоном, вот только после этого, мне вряд ли что-то обломится, по всем фронтам.

— Так и я не вату катаю до вечера. После пяти стыкнемся, и поедем портить твою змеиную шкурку — шипит, когда я ведомый запахом оладушек, движусь на кухню — Прячь жалко и покорми меня, три дня питаюсь, чем попало.

Пока Милана, с явно «довольным» видом, швыряет оладьи на тарелку, успеваю, пару раз зажать ее возле стола, наливая себе кофе. Отпрыгивает, угрожая проколом в четырех местах от вилки.

— А где Семен? — все-таки отхожу подальше, не отказывая себе в удовольствии, щелкнуть резинкой на ее шортах. Несмотря на хрупкость, рука у нее тяжелая.

— В университете. У них зачет, пораньше поехал.

— А второй квартирант?

— Алена что ли, не знаю, уже вторую ночь дома не ночует, нашла себе кого-то.

В голове начинают копошиться идейки, что мы сейчас одни и можно без всяких помех пораспускать руки. Пока смотрю, как натягиваются шортики на ее попке, когда она наклоняется, выбросить пакетик чая в мусорку. Сдерживаюсь, большим глотком загоняя в себя кофеин.

— Нравится на курсах?

Расплывается в улыбке, зажигая кометы. Горят. Смотрю на них и слушаю ее рассказ, когда усаживается напротив, закинув одну ногу на стул, типично девочковая поза.

— Блин, Ром — спохватывается — Я тебе варенье не положила. Будешь?

— Буду — выдаю на той самой ноте, прирученного едой зверя, без рыка, почти с мурчанием.

Когда подходит, ставя розетницу на стол, до нас обоих доходит понимание, что мы, уже десять минут не сыпем друг на друга, язвительные коменты. Во мне же, еще кроме этого, как лавиной по склону ползет и иное.

Как можно сочетать в себе такие разные вещи. Бесить до кровавых пятен в глазах и возбуждать. Ад и рай в одном флаконе. Раскрученный маховик набирает обороты, задевая часть в сознании, о существовании которой, я никогда не знал. Не считая масштабных претензий на ее тело, цепляет, за что-то внутри.

Рождает ядреное противостояние. Борюсь же с самим собой.

Мотор за грудиной тарахтит, как ржавый механизм, запущенный без смазки, после застоя. И выдает тот неповторимый лязг, который трудно игнорировать. Так каждый раз и сколько не загоняй его подальше, шум только усиливается.

И если в упрощенке передать всю гамму эмоций. Она мне нравится. Как девушка. В целом. Она мне интересна. Бесит, конечно, страшно, но это тоже как изюминка. Уважаю, что не сдается.

Вижу, как нерешительно мнется с вопросом на губах.

— Спрашивай, Ми — подталкиваю ее.

— Ром, а ты правда в тюрьме сидел?

Спокойствие завтрака меркнет. Гоняю ложку по столу, раздумывая, потом отвечаю.

— Было дело — усмехаюсь и продолжаю — Слава бежит впереди. Кто рассказал?

— Антон.

— Хочешь знать за что? — кивает напряженно моргая.

— Драка с поножовщиной. Там все в кучу налетели, я отбивался, так вышло. Ребята не простые, поэтому не сошло с рук. Отмотал два года. Еще вопросы — борзо выбиваю, пресекая попытку, капнуть поглубже. Ей, эта правда не по душе. По опущенным ресницам понятно. Реагирую грубее, чем нужно.

— Нет — отвечает, чуть пожимая плечами.

Сворачиваю тему, убирая посуду в мойку. Ну, было и было, хвастаться нечем. Как таковой, особо не напрягает этот факт. Есть раздражение, что мою историю маслают, все кому не лень. Антону то не похрен, как баба сплетни разносит. С резкостью споласкиваю кружку, она вылетает и бьется.

— Ром, прости, пожалуйста, это не мое дело — тарахтит пристыжено, наивно полагая, что меня это коробит. Подходит, помогая убирать стекло.

— Ми, не в этом суть, я если сочту нужным, сам расскажу. И кому, тоже мне выбирать — легкий вздох, и мягкая ладошка гладит меня по спине. Я поворачиваюсь, неприязни нет. Скорее сопереживание.

— Так бывает, Алена, по любому, тебе все растрепала про меня. Я ей тоже согласия не давала.

Вот это то, как раз и держит меня в узде. Не могу же я, как скот на нее наседать. Так было бы проще. Но в этом случае, переть без ориентиров, не прокатит. Другая она, не как все. То, что я ее хочу, это уже твердая определенность. Но сама должна согласиться. И принять, все после, которые будут.

— Да — киваю утвердительно — Курица, что с нее взять, только вот, я это не с кем обсуждать не собирался. Использовать, очень даже. Хотя, чем там манипулировать. Ничего противозаконного…. А жаль, были кое какие планы. Хочешь, расскажу? — меняю полюса, сливаясь на игривую ноту.

— Фу, нет конечно, и вообще поел… а теперь на выход.

Меня бесцеремонно выталкивают на площадку, и хлопают дверью перед самым носом.

Уже позже набрал Брику и договорился, что в шесть подъеду. Знакомы еще с давних времен, точки касания все те же, мотоциклы и гонки. Не уходящая страсть. Раньше мотались по ночным трассам в черте города. Потом, утихомирившись, перенесли опасное увлечение, в менее оживленную плоскость. Но банк неизменно на кону. Хотя, деньги уже не играют особой роли, главное доказать свое преимущество. Мужики же, а как не помериться своим эго.

Милана выходит из подъезда, когда я паркуюсь возле дома. И с дерзкой улыбочкой садится в салон.

— Погнали, Ми, научу тебя плохому.

— Научи — я резко разворачиваюсь и глушу двигатель. Не веря в услышанное.

— Так побежали — глазами указываю на дом.

— Ой, опять завел свою шарманку. Ты взрослый же? Что у тебя в голове? — открываю рот, чтобы озвучить и тут же теплая ладошка ложится на мои губы — Я не хочу это знать, просто вырвалось. Ага, молчи и заводи машину.

— Как скажешь — и радости в моем ответе никакой.

Глава 13

Погоня, заводит девушку настолько же сильно, как и мужчину. Знать бы это раньше. Но..

Любуюсь, поглаживая над пленкой, свою, как живую розочку, размером с два спичечных коробка. Бордовый бутон, на тонком стебле, который чуть вьется, спускаясь к колену. Пока без теней, их мастер доработает, когда основа подживет, но все равно, смотрится как — Вау! Сбылась мечта!

Тянусь за телефоном, чтобы набрать Роме. Закончили на час раньше. Какой ему смысл, три часа упираться глазами в татуированный загривок художника. Экран зажигается, и я машинально нажимаю на вызов.

— Привет чем занимаешься — Антон звонит. Списываемся раз в день на общие темы. Еще фотографии шлет на оценку. Хотя какой из меня критик. Мне все нравятся.

— Татушечку сделала, сейчас домой собираюсь — хвастаюсь, трогая пальцами саднящую от иглы кожу.

— Тебя забрать? Говори адрес.

— " I, m Sorri, MuM!(1)" кажется Пятницкая 4 — читаю номер, рядом с вывеской. Название, как раз для тех, кто пошел мимо правил.

В моем то случае, извиняться придется перед ба, зная ее характер, мне сильно не влетит. Немножко поворчит, но это не страшно.

— Ну, все лечу.

Отбой и через десять минут Land Rover Discovery с мягким шумом останавливается возле меня. Ветерок в голове, как сквозняком нашептывает о моей безмозглости, и том как Рома будет орать. Но буря протеста сметает в хлам, любое проявление каких либо шагов навстречу к нему. И по большому счету, мне начхать, как отреагирует.

А он мне кто такой.? Ну, предложил. Ну, согласилась. И это ни к чему меня не обязывает. Позвоню из дома, скажу, что сама добралась. И этого достаточно.

Я падаю в салон. На волне легких шуток и музыки по радио, мы катим к десятиэтажному корпусу. Возле подъезда, еще минут десять увлеченно рассматриваем мою розочку. И я немного смущаюсь, когда Антон чуть дольше задерживается, пробегаясь пальцам по бедру.

— Милан, я на две недели уеду, у меня вечером самолет — с сожалением в голосе говорит он.

— Снимать? — вопрос пролетает мимоходом. Мы обсуждали это, во время прогулки.

— Ну, да, заказ срочный, отказаться никак. Клиент постоянный, терять нельзя.

— А куда?

— Байкал. Природа там — разводит руками от восхищения — Короче, словами не передать. Я как приеду, сходим куда-нибудь?

— Обязательно — улыбаюсь, пока прощаемся и провожаю взглядом его до машины.

И только вот на минуточку опускаю глаза, в поисках ключей, а когда поднимаю. Меня как кипятком обливает. По виду Ромы мне очень понятно, что всю эту милую сценку он видел. Ох, очень зря, я его не дождалась.

Душа улетает в пятки, от выражения в глазах. Тяну на лице улыбку, но это никак не спасает. Читаю, как он произносит мимикой губ.

Бе-ги.

Резкий старт и дрожащими руками, едва попадаю в кнопку домофона. Это очень медленно. Сердце готовится на вылет, грозя в клочья разбить весь каркас грудной клетки.

На скорости пролетаю свою остановку и по приближающимся шагам сзади, назад точно нельзя, поэтому через две ступеньки бегу наверх. Шум в ушах от собственного дыхания глушит все звуки, накрывая фрустрацией.

Пришептываю мольбы, чтобы чердак оказался открытым. С заносом в пролете, на пятом этаже, взвизгиваю, когда две клешни цепляют за талию и резко дергая, прижимают к двери. Поворот ключа и меня запихивают внутрь.

Я не теряясь, вырываюсь и заскакиваю на кухню, хватаю банан со стола и становлюсь за барьер. Он же этого не сделает. А конкретно, что, я не понимаю. Страшно злой. Даже скулы заострились, пока он надсадным хрипением, гонит кислород из легких. Правда жутко.

Обороняюсь, чем? Бананом. Ага, обхохочешься. Смертельное оружие убьет наповал своим видом. Ладно, еще стол. Мечемся вокруг из стороны в сторону.

— Только попробуй — мямлю тоном смертника.

— Сюда иди, я тебе по заднице пару раз всеку, и все на этом — горох на попе начинает гореть адским пламенем, чувствует зараза, что добром это не кончится.

— Нашел дурочку, ты лицо свое видел? Ром, давай ты просто отойдешь в другую комнату, а я бегом так, выскочу.

— Не-е-ет — злобно тянет, у меня все мурашки в ряды поднимаются.

— Ромочка, я даже не знаю из-за чего ты злишься. Давай без крови — мольба не срабатывает, а белые зубы, обнажившиеся в подобие улыбки, пугают до чертиков

— Без крови, но с садизмом — вижу, как медленно огибает стол, я начинаю двигаться в обратную сторону, по окружности. Делает мах влево, пытаясь обманным маневром, сбить меня с толку. Я шустро отскакиваю и бросаю в него свою желтую гранату. А потом с победным воплем рвусь к двери.

Но только флаги были подняты слишком рано. Первая же стена, стала местом моей полной капитуляции. И даже руки сдались, прижатые вверх его ладонями. Губы без единого вздоха, обречено приняли на себя бой.

Страх улетучивается, сменяясь совсем другими ощущениями.

Хватаю, с восторгом, всю жадность прикосновений его губ. И отвечаю с таким же оголенным возбуждением. Как будто сорвал кран, и оно хлещет в меня как из пожарного шланга. Вот только не водой, а огневыми струями.

Догнал. Поймал. Теперь не отпустит. Когда освобождает руки, сама хватаюсь за шею, прижимаю ближе. Его ладони уже жгут кожу, загоняя жар так глубоко, что плавит. И невозможное кипение в крови, убивает всякую долю сопротивления.

Горячий, злой и смесь взрывает. Когда отрывается на секунду, стягивая с меня топ, чуть останавливается, как будто предлагая выбор. Я захожусь извечным женским звуком, тянусь к его губам и дрожью отзываюсь, когда большим пальцами начинают играть с сосками. Поглаживая и растирая.

Сама дергаю вверх его футболку, и всей поверхностью кожи вжимаюсь в гладкие мышцы. Рома рычит, когда сосками задеваю его грудь. Юбка вместе с трусиками летит на пол. Зубами проходится по шее, пока я расправляюсь с его пряжкой. Не с первого раза получается, он помогает. С остальным уже руки работают по наитию. Тяну его брюки, пальцами лаская член. Рома прижимается к моему лицу.

— Все Ми… секунду… резинку надо — как скрип, с перерывами произносит, я киваю, отворачиваясь и упираюсь руками в стену. Слышу, как шелестит фольга. Потом горячим прикосновением разворачивает.

— В глаза хочу смотреть — шепчет, подхватывая на руки — Красивые, Милана, очень, сейчас особенно.

Облизываю пересохшие губы, смыкаю ноги в замок на его спине и ощущаю, как по миллиметру заполняет собой. Его зрачки расширяются, съедая густой янтарь до темноты. Напрягаюсь, когда плоть резко пробивается до конца.

— Ми, ты очень узкая, надо расслабиться — чувствую, как замедляется, рассчитывая движения.

Обильная влага во мне, смягчает эти скольжения, и через пару толчков, пульсация разрастается. Я расслабляюсь, пуская кружение в голове и выбивая ответный ритм, заложенный природой. Рома смотрит, не отводит взгляд. Как я закусываю губы, подаваясь ближе, он проталкивается до основания и задевает головкой матку. Больно. Сладко. Когда я прикрываю глаза, то слышу приглушенное:

— Нет, открой, смотри на меня — я открываю, смотрю на него.

Толчки становятся резче, жестче. И наши хриплые стоны мешаются с поцелуями. Глаза не отрываются. Даже когда в паузе замираем, перед полным погружением в этот хаос эмоций. Меня накрывает потоком, на пару минут полностью лишая сознания. Я как в отключке воспринимаю, что Рома на последних фрикциях, входит максимально глубоко, выплескивая семя в презерватив.

Вглядывается остро в меня, под кожу забирается. Сейчас каждый жест еще насыщенней воспринимается.

— Ты стоишь того, чтобы побегать — склоняется ко лбу и подхватывает, когда чуть шатаюсь, опираясь на стенку — Про понравилось, даже спрашивать, не буду. Штормит?

— Отстань — немного придя в норму, начинаю одеваться. Ненавижу себя за эту слабость. Сама не понимаю, как этим ураганом закрутило. И почему к этому человеку. Есть миллион других. Почему именно он.

— О, горошки мои, давно не виделись, до двери не дотянули, а так бы все сошлось — продолжает с задором, уже видимо подобрев после секса.

— Ром, хватит! — обрываю его. Переключает серьезность на лице, опять придавливая к стене, когда я надеваю топ.

— Прости, Милана, я иногда придурок, но ты не обращай внимания — жарко дышит, сжимая мои волосы на затылке — Мне хорошо с тобой. Не будем начинать словесную битву. Ты мне нравишься. сильно и я не про секс в частности — звучит неожиданно, я отношу это в разряд, эффект после секса.

Рома, в каком-то внутреннем релаксе, а мне неудобно. И покопавшись в эмоциях, я не сожалею, о том, что случилось. Но не совсем понимаю, как себя сейчас вести. Поэтому зажимаюсь.

— Мне кажется, что эту фразу, надо было чуть раньше сказать… до этого — мы продолжаем так же стоять, упираясь телами в бетон.

— Не разозлила бы с Антоном, сказал. Теперь уже как получилось. А если серьезно, то что происходит, мы игнорировать не можем. Согласна? — спрашивает, сгущая напряжение во взгляде. Я пытаюсь отвернуться, не дает, фиксируя затылок.

— Хватит, Ром — говорю, чувствую, что шутки закончились, и мы переходим на другой уровень общения. Уже перешли. Снижаю звук и приглушенно с выдохом — Пусти меня, уйти хочу.

— Милан, хватит бегать, давай просто оба расслабимся. Пусть все идет, как есть. Сейчас бесполезно отрицать, что нас на одной волне несет. Я это принял, тебе тоже пора. Хочешь домой, одевайся спокойно, я провожу.

— Ром, мне всего два этажа вниз — усмехаюсь, но не перестаю ошеломленно переваривать его слова.

— Я знаю, но мне так хочется.

Мы одеваемся, молча, потом спускаемся вниз и возле квартиры, пока я ключом открываю дверь, Рома стоит, засунув руки в карман на нижней ступеньке.

— Завтра вечером сходим куда-нибудь? Погуляем? — второе предложение за день. Но мыслям об Антоне, сейчас не место в моей голове. Бросаю на Рому короткий взгляд

— Без накруток и по течению? — кивает, роняя улыбку на уголок губ — Давай попробуем — на что соглашаюсь, но строить из себя непорочную деву слегка поздновато.

Беглый поцелуй в губы, уже в проеме двери. Тихое: «До завтра». Я ложусь спать и очень быстро засыпаю. Что так же странно, как все сегодня, начиная с самого утра.

(1) — прости меня мама.

Глава 14

Все пресловутые НО, посыпавшиеся на меня утром как сообщения, с отключенного телефона, не имеют ни какой силы.

Как перед собой не отнекивайся, мне нравится Рома, а если подсобрать в кучу вчерашний день, то там немного больше.

Пока я мешаю, остывшую муть черного кофе, уже без зашорености соглашаюсь, Рома прав. Игнорить не выйдет. Бегать от него при каждой встрече, как ошалелая, тоже не хочется.

А что я знаю о нем? Немного фактов из биографии, урывками пролетевшими на ходу нашего знакомства. Напор, агрессия и неотъемлемая часть его натуры, хамство, которое как броня, выбрасывает щит в зависимости от окружения.

Что под этим скрывается? Какой без всей показной мишуры? А может все так и есть, я просто ищу оправдания, чтобы позволить себе нырнуть с головой в этот омут. Ведь тянет же туда с самого начала. Манит своей темнотой и пороком. Рома звонит ближе к полудню.

Разговор, как пробежка по минному полю. Мы подбираем слова, с неловкой нервозностью, пуская невинные шутки. О сексе мы просто молчим. Налаживается новая связь и каждый прощупывает места, где можно касаться. Под конец договариваемся о встрече.

До самого вечера я мучаю себя противоречивыми выпадами. Пойду. Достаю платье, раскладывая на гладильной доске.

— Ми, ты на свиданье собираешься? — Семен критически проходится по моему тюрбану из полотенца и грозному отряду косметики на столе.

— Да нет, с чего ты взял — снова заталкиваю платье в шкаф.

— Я даже знаю с кем — Оп, откуда это интересно, невозмутимо оглядываюсь и сыплю в брата порцией лжи.

— Антон уехал.

— А я и не про него сейчас — и снова Оп — а, но не сдаюсь, сводя подальше от моего безрассудного поступка его немигающий взгляд

— Других вариантов нет, если что.

— Не забывай, что у меня по физике пятерка была — и начинает гнусаво декламировать — Если столкнуть две положительно заряженные частицы, то-о… Бах — резко вскрикивает, хлопая ладонями перед моим лицом — Масштаб поражения огромен — умный брат, это все таки горе в семье.

— Это мне понятно, а я здесь причем?

— А притом, что ты и Рома, с первого дня заряжены, как атомная электростанция. С моим обширным опытом, это на раз видно — и тут у меня бровь начинает дергаться от тика.

— Интересно, а с этого места по подробнее, откуда взялся обширный опыт — Семен гордо сваливает из комнаты кидая в вполоборота.

— Мужчины такие секреты не раскрывают, Детка.

Предельно ясно, чьими стараниями борзометр брата поднялся до потолка.

Откидываю платье в сторону и натягиваю кожаные скинии, с короткой футболкой без рукавов. Немного тональника и перекрываю веснушки, мелкой россыпью, посещающие мое лицо каждое лето. Когда последний слой туши ложится на ресницы. Звонок в коридоре и я вздрагиваю.

Я не ханжа у каждого по-разному начинается. Но… опять это бесконечное Но, всегда возникает, стоит только подумать про Рому.

Неправильно. Может быть, глупо, с моей стороны. А если не лгать. Меня зацепило, что по-честному, все сказал. Не обещал. Как есть пояснил. И без всего пафоса в речах, его слова, сказанные на простой ноте, как то по-особенному заседают в голове. Значит, плывем по течению, а там куда вынесет.

— Готова? Там Ромка ждет — Семен подгоняет, запихивая мне в руки джинсовку.

А я еще минуту, как растеряшка, не решаюсь сделать из комнаты шаг. Как ни крути, но по настоящему, это первое свидание в моей жизни.

Свиданье ли, вопрос спорный. Как и тот с кем я собираюсь идти. Но мы же без башни, поэтому вперед.

Толкаю напутственную речь во внутреннем диалоге и выхожу. По Роминой одежде хвалю себя, что правильно отмела платье. Рубашка в красную клетку и темные джинсы, которые слишком зашибись, на нем сидят, показывая весь рельеф фигуры. Намек прозрачный, каблуки можно заменить на кроссы.

— Эй, не меня ждете? — отвлекаю Рому, листающего журнал на комоде. И себя от досмотра шикарного по всем физическим параметрам мужика.

Прислоняюсь к косяку, томно проезжаясь вниз, вживаясь в образ Алены. Рома сначала испуганно кружит по мне глазами, потом подхватывает шутку.

— Девушка, а вы случайно не фитнес-тренер?

— Нет, а что?

— Тогда почему, я хочу сделать с вами кардио — смешинки, как шампанское ударяют в голову. Глаз не могу оторвать от его сильных рук с рисунком вен. Каждая часть, где он прикасался на теле, начинает вздрагивать. Усилием воли отвожу взгляд, возвращаясь к игривой теме.

— Подкат на троечку — наклоняюсь, доставая обувь с полки, и все это зашибись, прикладывается сверху, прогоняя горячий шквал по коже на штанах. Как на пружине отпрыгиваю. Еще по инерции пряча свои ощущения от него.

— Роковуха из тебя не айс. А выглядишь, кстати, на соточку — подкрепляет, поднимая подбородок, и пальцем проводит по губам. Вспыхиваю, когда другой рукой ведет вдоль позвоночника.

— С руками поосторожней вчерашнее… не повод. На многое не рассчитывай. Я пока присматриваюсь — рву магнетическую связь.

— Да понял я уже, что у нас секс будет с перебоями… после очередной пробежки — огонек, в светло-карих гаснет, и он убирает руки, оставляя тепло на теле. Почему я к нему все это чувствую. Как у него, получается, мгновенно вливать в меня возбуждение до краев.

Я обуваюсь, а Рома вызывает такси через приложение. Когда садится рядом в машине, меня предельно заворачивает узлом от его близости.

Ящик пандоры открыт и рука, обнимающая за талию, напоминает случившееся безумство, всем обостренным естеством. Сдвигаюсь в сторону, в попытке разрядить в момент напитывающуюся электричеством кожу.

— Ми, не начинай. Перестань, шарахаться от меня — шепчет на ухо, убирает ладонь и с недовольным видом мотает головой.

Неизвестно откуда взявшееся А, похрен!! Со всего маху, убивает любые НО, которые внушаются рассудком.

Мельком смотрю на таксиста, поворачиваюсь и целую Рому. Секунду, обескуражен спонтанностью, а потом подхватывает, буквально закидывает на себя сверху. И то, что мы в такси. И мы не одни. Вообще не волнует. Меня так уж точно. А судя по тому, как Рома сминает мои губы, ему на это тоже абсолютно пофиг.

Безудержная ломота проносится по телу, прикосновения шершавых ладоней к голому животу, задерживаются, плавно протягиваясь по пупку. Уже собираюсь протяжно застонать, как громкое покашливание с переднего сиденья, ушатом ледяной воды стекает на голову.

— Вам здесь выходить?… Или назад поедем? — неприкрытая насмешка в голосе водителя, сметает с Роминых коленей в миг. Стыда, как такового, во мне не присутствует и это настораживает.

Когда выходим, довольство рвущееся с лица Ромы, прилично раздражает. Скалится, как обладатель нобелевской премии.

— Анимеха, повержен без боя. Я представляю, что будет когда в тебе пара коктейлей окажется.

— Ноу коммент(1) — выставляю ладонь перед лицом, этот папарацци собирается фоткнуть, мою все таки соизволившую пристыдиться физиономию.

— Милана, ты же настоящий клад, в каком сундучке тебя держали, что никто не сцапал — не унимается, подхватывает сзади и кружит.

— Всего лишь поцелуй в такси, а что с тобой будет, когда я кружевное белье надену — присвистывает, наклоняясь и оплетая руками.

— Никакой ажур, с горошками не сравнится. Первая любовь и все такое — до меня доходит, что мы обсуждаем.

Вырываюсь из объятий со смехом. Встречаемся глазами, и весь организм бьется гулким стуком.

Легкостью наворачивает с размахом цунами. Мы правда, несемся на гребне одной волны, когда не пытаемся пришпилить друг друга.

Глава 15

Приличный бар, «PINTA» оборудован по типу ирландских пабов. Оживленный, с ненавязчивым в своей простоте стилем. Столиков максимум десять. Еще несколько с высокими стульями по краю сцены. Приглушенный свет мягкими нитями обвивает зал.

Рома перед входом предупредил, мы будем не одни. Саша со своей подругой уже заняли нам места. Я проникаюсь в дружеский настрой. Все складывается без натяга. Около получаса с пикировками решаем вопрос с меню. Рома без обычного эгоцентризма простой и внимательный, грубоват в своих высказываниях, но это терпимо. Сглаживает пробелы, присыпая короткими «Извини».

Сдерживаю свои набегающие порывы сцепиться в очередной схватке и напоминаю, что надо пустить все на самотек, сейчас это правильней всего. Нужно узнать его лучше и понять, стоит ли продолжать.

— Круто здесь — склоняясь к Роме, из-за громкого шума и музыки, разговаривать стало почти невозможно. Неторопливо задерживается на моем лице своим ореховым бархатом

— Хорошее место, ценю, что зашло — неимоверно жарит все внутренности, когда он укладывает руку мне на плечи, поглаживая большим пальцем. Я не отталкиваю и принимаю весь спектр нахлынувших волнений.

— Ром, а здесь и матчи транслируют? — киваю на гигантскую плазму над баром позади нас.

— Да, когда футбольный сезон начинается — так удивленно концентрируется на мне — Только не говори что увлекаешься?

— Больше чем, скоро полуфинал, я футбольный фанат.

— Ты стремительно подбираешься к главному реактору в моей груди — возбуждающим шепотом, гонит дыхание по моей мочке —… быть беде влюбляюсь же, Милана — меня пережимает от откровения в его голосе. Весь голод, как из рога изобилия, сыпется на мое дрожащее сердечко. Неловко мнусь и начинаю пальцами перебирать звенья браслета у него на руке.

— Ксюх, я на перекур не скучай. Отойдем, Ромыч — мы переглядываемся, когда Скай достает пачку. Рома поднимается следом и я провожаю его глазами.

Когда парни возвращаются, мой первый напиток подходит к концу, встаю и курсирую к бару.

— Я сама — останавливаю Рому, который весь вечер ухаживает за мной. Как за своей девушкой. Мне это нравится, и я это принимаю. Он соглашается, продолжая рассматривать с Сашей в телефоне детали на байк.

Барная карта пестрит обилием коктейлей. Пока выбираю, попутно флиртую с барменом. Невинный треп, но женское самолюбие искрит от такого внимания.

Ловкостью рук, как маг, сливает в стакан поочередно жидкости в жгучий напиток, с названием «Облака». И по составу всосав в себя их несколько, ты там и окажешься.

Уже прикладываюсь к соломинке, и… глазам своим не верю, от парочки воркующей за нашим столиком.

Блондинка сидит на моем месте, почти впиваясь губами в Ромино ухо. Его лицо я не вижу. Но по любому довольное. Очень быстро. Теперь все понятно, и мое присутствие, явно никого не смущает.

А чего от него ожидать. Гребаный же мастер перевоплощения. А я идиотка повелась. Мозги подрастеряла обезоруженная его фальшивыми знаками. Течение которым меня несло, со всем напором неуправляемой стихии, бьет о скалы.

Даже копаться в его гнилой душонке не стоит, весь на ладони. Что есть то и поддал на блюдечке. И ни о какой искренности не может быть и речи.

Иду к милой компашке, чтобы забрать свою сумку и испортить настроение этим двоим.

— Миленько, только кажется, мое место заняли? — ехидно улыбаюсь.

Сейчас бы вставить музыкальное Та-да-да-м. Блонда явно не рада меня видеть. А Рома, что удивительно, не выглядит застуканным на месте преступления. Скорее раздражен. Момент и правда неловкий для него.

Девица кладет руку ему на бедро, поигрывая маникюром. С победным взглядом зеленых глаз, тычет в каждую деталь моего гардероба. И тут никакой тайны. Вся нарастающая надменностью харизма кричит, ты мне не соперница. Только я и не собираюсь, было бы из-за кого.

— Постоишь немного, не видишь, мы разговариваем.

— Снежана, тебе пора — грозно выговаривает Рома, кивая мне, типа не обращай внимания. Да конечно. Так я и послушалась. Девица вскидывается как кобра, раскрывая капюшон.

— Когда мне пора, я сама решу. Это на работе ты начальник, а здесь я делаю что хочу. — поворачивается ко мне — Что встала, можешь домой ехать, погрела место, гуляй — как только произносится последнее слово, моя радуга из стакана льется ей на голову.

От неожиданности раскрывает рот, пытаясь руками, прикрыть лицо. Гримм так искусно наложенный начинает таять и чернотой от туши плывет вниз.

— Рот закрой, а то засунет тебе в него свой член. Хотя ты же этого и добиваешься. Спасибо за внимание и всем пока — хватаю сумку, сбрасывая руку Ромы.

— Да блядь, Милана, все же не так — подрывается, но девица перекрывает ему выход, продолжая обтряхиваться и вопя, во всю глотку. Мат, летящий из ее рта, совсем не женский.

Я бегу прямиком на выход. Дернулась в двери, чуть не запнувшись о стул от бурлящей обиды. Не смей Ромашова. Только попробуй. Давлю что есть силы, заглатываю, набегающие слезы. Так расплющивает от ярости, пока распихиваю, дымящую на пороге кучку парней, что когда один из них хватает за локоть, леплю в развороте пощечину.

— Ми, твоюмать, можешь хотя бы выслушать! — хлопок прилетает по назначению, в ту самую харю, куда и планировалось мысленно.

— Даже не собираюсь, зачем выперся, тебя там ждут.

— Не гони, вообще, все не так поняла.

— Все я поняла!! Чего от тебя еще можно ожидать, ты же мудак и ждать, что ты будешь трахать меня и еще параллельно кого-то, мне нахер не улыбается!! — вся грубость слетает с языка, как по ледяной трассе, без малейшей запинки.

Сжимаюсь, как Рома меняется внешне. Жестоким становится. Как искажение в зеркале накладывается.

— Хуясе выдала, ну да, я ж гопота дворовая. Правильно, что не ждешь ничего хорошего, в одном просчиталась, я с тобой собирался себя в рамках держать, а теперь, демо версия добрый Рома закончилась.

— А она начиналась?! Спасибо, что предупредил, я знаешь, как-то не заметила.

— Лови разницу — броском закидывает меня на плечо, не смотря на крики несет за угол бара.

— Что ты собрался делать? — отскакиваю к пожарному выходу. Роме похрен на мои слова и страх. Просто наваливается, зажимая и начинает лапать, прикусывая за шею. Стягивает мои запястья за спиной, мешая отбиваться.

— Ром. Ромочка — шепчу ему на ухо — Пусти руки — отрывается, убирает захват. Тянусь к его плечам, обнимаю и языком провожу по выпуклой вене на горле, которая бьется с бешеным ритмом, отвлекаю внимание от задуманного маневра.

— Милан, ты меня бесишь… пиздец перекрывает… Прости. Прости… веду себя как животное — хрипло рвет голосом, пробегая губами по лбу.

— Ты скотина Жигунов — говорю и заношу колено, чтобы долбануть ему между ног.

Вворачивается, меняя позу, чуть надавливает на поясницу и просовывает ногу между колен. Практически обездвиживает.

— Не пойдет, я уже научен горьким опытом и детей еще планирую иметь — досада не дает успокоиться, пока пытаюсь, выпутаться из его рук — Ми, гаси фейерверк, я не настолько дерьмо, чтобы клеить баб у тебя на глазах.

— Оу!! А за моей спиной такая вероятность присутствует.

— Нет — говорит спокойно.

— Ой, только этого не надо …сейчас что, польются клятвы верности.

— Сам не переношу, поэтому никогда так не делаю. Ключевое слово тут уважение. Для меня не приемлемо прыгать на каждую проходящую юбку.

— Ром, не рассказывай сказки, у меня нет альцгеймера, ты с первого дня только и делаешь, что пытаешься протиснуться мне в трусики. Можно подумать с другими не так.

— Поверишь на слово, если скажу? — смотрю скептически, но не отвечаю. Свет тусклой лампочки над обшарпанной дверью, падает Ромке на лицо, освещая. Серьезно спрашивает, поэтому соглашаюсь, послушать молчаливым кивком.

— Это с тобой все полетело к херам, сам в шоке, от того что происходит, но я же не отпираюсь. Знаю что могу надавить и затащить в койку, только здесь больше чем просто потрахаться. Такая формулировка устроит. Хочешь видеть во мне дерьмо, я им и стану. Тебе решать, как дальше будем развиваться — задумываюсь над его словам, он ждет, не убирая рук с моей талии. Остывающая ревность отпускает. Я прокручиваю ситуацию, осознаю что с его стороны ничего такого и не было.

— Ром, а эта девушка вы с ней… — перебивает не давая разростаться моей фантазии.

— Мы с ней работаем. Дело двух секунд, я даже отшить не успел, как ты подскочила со своим коронным трюком, замочи обидчика. Ураган Катрина в полную силу — прижимаюсь ближе, зарываясь носом в его рубашку на груди.

— Прости… перед Ксюшей теперь неудобно и Скай… бли-ин что теперь подумают. Скажут, что с головой не в порядке.

— Ксюха не знаю, а Скай будет в восторге, ему за счастье посмотреть, как я за девушкой бегаю.

Глава 16

Плывем по течению. И это течение стремительно ускоряется, под силой притяжения планеты Рома. Как луна действует на приливы, так и все мое тело тянется к нему, с той же мощью космического влияния.

Мы общаемся на негласных правилах. Мне можно все. Инициатива приветствуется. А он держится на расстоянии, разрешая себе только поцелуи.

С учетом того что было, разница колоссальная. Эффект убойный. Потому что такое сочетание вещей, как милый и сексуальный Рома, опасно для выживания. Я бы сказала больше, не совместимо, со словом лайф.

Скорость выше предела. Мы катимся с трасс. Вдвоем. Леплю себя в него. Не страшно. Отрываюсь, раскидываю руки в стороны. Ловлю этот ночной город.

Ферамоны и дофамины просто зашкаливают в плазме крови. Несут свою ядерную химию, поджигая. Множество мелких цепочек рождается в связи, для запуска общего и бесконтрольного процесса. Стоит сделать глоток воздуха, с ароматом его кожи, и мгновенный ритм сердца разгоняется до опасной отметки.

Обнимаю Рому, когда сбрасывает свои сто двадцать на спидометре, при заходе на поворот.

Мы подъезжаем к старому аэропорту, который уже не функционирует. Взлетная полоса переоборудована под гоночный трек. На пятачке, возле ветхого здания, с натянутыми гроздьями лампочек по периметру, кучками тусутся байкеры.

Я так понимаю, что моя информация устарела, потому что ни одного бородатого мужика в кожаной жилетке не видно. Человек двадцать, Роминого возраста, с обилием чернил на теле. Кожа, железо и сгусток мужских гормон, в полном составе. И посмотреть тут есть на что.

— Бесстрашная — говорит Рома, укладывая руки по боками от моих бедер — Поедешь со мной?

Дарю ему поцелуй согласия, напитывая, той же невыносимой консистенцией возбуждения, разгуливающей по моей крови.

— Жигунов, ты так и будешь, облизывать свою телочку или рванем — прерывают наш восхитительный процесс, зычным басом, откуда-то слева. Рома неохотно отрывается.

— Брик, не терпится, засосать зад моего байка — отбивает, не сводя с меня глаз.

— Разминай язык, сегодня тебе лизать мою задницу — хлопает по плечу и отходит к соседней компании.

— Никогда не видела столько тестостерона в одном месте — говорю Ромке, оглядываясь по сторонам, он неоднозначно улыбается, затянув уголок губы к верху.

— Надеюсь не забудешь, что со мной приехала? За тобой не задержится, свалить с кем-нибудь другим — улавливаю, к чему он клонит, но переспрашиваю.

— Ты на Антона намекаешь?

— Ага, про него. Осадок, знаешь ли, остался — ну после погони, от Антона не осталось и воспоминаний, думаю я, цепляя пальцем цепочку у Ромы на шее.

— Забудь уже. Мы тогда еще не встречались, и может не начали бы — дергает молнию на замке моей куртки, чуть приподнимая за подбородок, доносит свой посыл, со всей ясностью в натягивающемся теле.

— Я тебе так, на будущее. Даже в шутку меняться флиртом не советую… про дружбу, между М и Ж мы уяснили. В следующий раз, отмазка не сработает… сейчас глубина не та, метров на двести занырнули под воду, зацепит Милана… пиздец как зацепит — ревность, режущими осколками, сыпется из его глаз.

— Вас понял — срезаю разговор в шутку — Смотреть, влево — вправо запрещено.

— Покладистая Анимешка, но с тобой расслабляться, нельзя — садится впереди — Цепляйся и держись крепко…. Порвем трассу.

Загоняю руки под его футболку, байк ревет, приподнимаясь на колесе. Перед стартом останавливаемся, рядом тормозят еще четыре пары. Парень, по правому борту от нас, салютует Роме, он один в отличие от остальных.

— Милана, спрыгивай ты не едешь — кричит, расцепляя мои руки. Я не понимаю, что случилось — Живо, я сказал — разворачивается, подталкивая, только успеваю спрыгнуть и отойти. Почти сразу, девушка делает отмашку, и трек разрывается раскатом заведенных моторов.

Места себе не нахожу в течение двадцати минут, кроме урчания двигателей, в отдалении ничего не видно. Желтые фары высвечивают приближение, и я почти не думая, выбегаю на трассу. Брик дергает меня за руку, оттягивая назад.

Едва мотоциклы тормозят, Рома слетает и бросается на парня, стягивая и врубая кулаком в челюсть. Тот отлетает роняя байк.

— Ох*евшая тварь, совсем ебнулся… ладно мы, но эти же… они сопли зеленые, еще и с телками на прицепе… ты их чуть не угробил — орет, продолжая, втыкать кулаки. Мы одновременно подбегаем, Брик оттягивает Рому, я пытаюсь, протиснуться перед ним.

— Ми, блять… куда сука суешься… уйди — рычит, сквозь стиснутые зубы, не слушаю его, удерживая руками за лицо.

— Рома, успокойся… все хватит — зло ест меня глазами, пока Брик держит его, начинаю гладить по щекам, разминая стянутые мышцы на шее.

— Никогда так не делай, я себе не прощу, если задену тебя…. слышишь. Все отойди, я успокоился — злость не ушла, но в выражении, стала появляться хоть капля контроля, послушно кивнула и отошла.

Брик светанув своим черепом, исписанным татуировками, встал у Ромы перед лицом.

— Что этот ебнутый Треф на этот раз отмочил?

— Подрезал… я колесом, чуть четыре мота, на хуй по кустам не размотал — оглядываются, провожая глазами, того самого трефа, который зажав нос руками, вскидывает голову наверх, останавливая кровотечение. Судя, по силе удара, он должен быть безбожно сломан. В толпе, не появилось, ни одного желающего помочь. Скорее всего, эта персона здесь не желательна.

— А куколка твоя смелая, настоящая боевая подруга.

— Угу, только хер она со мной больше поедет. Кидается, куда не просят, всей грудью на амбразуру.

— Брик, возьмете меня? — всколыхнувшееся противостояние, подталкивает к бою, который мгновенно становится на стоп, мужской солидарностью.

— О, нет, законы братства, все дела. Так что, извини, договаривайся сама — понятно, волчья стая свои законы. Вижу, как Рома резко вздергивается. Треф подходит, вытирая кровь с лица, гундосит попутно схаркивая:

— А как там, Олеся поживает с Артемом, давно не виделись, надо бы зайти, навестить — Рому шкварит так, что углекислый газ начинает, хлопками лететь из его груди.

— Только попробуй к ним сунуться — дергает за шкирку, выплескивая тихую ярость в голосе, говорит — Услышал меня, я без вопросов еще раз сяду, по статье за убийство.

— Ром, поехали домой — встреваю, пробивающее напряжение, как предвестник новой драки, брызжет по воздуху. Уже отходим, когда за спиной тянется гадкая тирада, из челюсти, которую не мешало бы сломать вместо носа.

— Я твою мальвину заценил, познакомлюсь по ближе, а то нехорошо вышло, ты мое взял. А по ветхому завету не положено… Помни Жигунов, не возжелай добра ближнего, иначе будет тебе кара.

— Ром, не надо, он же специально нарывается — прижимаюсь всем телом, пальцами расслабляя мускулы. Обнимает в ответ, так и стоим перед байком несколько минут, не обращая внимание, на шум вокруг.

— Поехали отсюда — говорит он.

Еще больше часа катаемся по городу, оставляя в воздухе, все неприятное послевкусие вечера. Уже возле подъезда задаю измучивший вопрос:

— А Олеся и Артем, кто они тебе?

— Это два очень дорогих человека.

— Ну, тут не секрет, ты ради них готов на убийство — Рома как-то не весело усмехается и прикрывает трансляцию своих эмоций.

— На это очень сложно ответить, долго рассказывать, и я сейчас не настроен, давай в следующий раз.

— Ладно, тогда до завтра — уже поворачиваюсь, чтобы уйти и жму на домофон, открывая дверь. Рома поднимает мои ладони, придавливая всей поверхностью своих широких, сцепляет пальцы. Но всем телом не прикасается.

— Даже не поцелуешь на ночь — как под гипнозом держит.

— Только поцелуй.

— Только поцелуй.

— А потом отпустишь?

— Отпущу.

Склоняется, губами проходится невесомо, как бабочка пролетает.

Только ладони и губы…

Еще одно касание, уже сильнее, две кожи смешиваются… мои мягкие и его чуть жестковатые.

Только ладони и губы. … Короткий вздох…

Еще одно касание, я пускаю внутрь язык, горячим трением скользит, исследуя, я принимаю эту ласку, поддаюсь на его предложение.

Только ладони и губы…

Резко жадная вспышка проносится по телу, не разрывая губ, которые сминают. Хочу убрать ладони, потрогать его, тяну, но он не поддается, потом отрывается, смотрит на меня, еще раз целует, вдавливая руки крепче.

— Ми, иди домой — посаженным голосом шепчет и открывает дверь — Спокойной ночи — подталкивает к выходу и отпускает..

Только ладони и губы горят …

Глава 17

Давлю на звонок, в добровольно — принудительно прижившейся традиции, завтракать. Держу перед собой упаковку спелой клубники, отгоняя мыслишки, что используется она не по назначению.

Откуда берется эта маниакальная упертость, ждать, когда Милана сама постучится вечером. Даю возможность рассмотреть себя. Привыкнуть. Нет определения, почему так важно, чтобы сама захотела сближаться. Из этого особое удовольствие заполняет. Каждый шаг, каждое желание. Идет ко мне, к себе подпускает.

Тотальное заражение понеслось по крови после секса. Как вирус схлопотал. С тем же жаром и ознобом пробило. Ванильным приливом накатило до самых гланд.

Кометы взорвались по мне со всей мощью и разнесли, от лепета бессвязного: Ром… Ромочка… хорошо. Так и звучит, как космос, не затихает, разрастаясь все шире. Армагеддон в моей вселенной. Внедрение, атака и захват.

Пропитывает все нутро своей нежностью. Смягчает, когда колючками не плюется во все стороны. Такая сладкая, тает под пальцами и на языке.

И тут на тебе, монета на ребро, демоница вселяется. Еще же полчаса назад только Бродского не цитировал. «Часы останови» так и сек в голове, когда выскочить на язык, а через минуту искры стригут по мозгам, обрезая соединение с лампочками. В эти моменты тяну из атмосферы воздух жадными глотками, останавливаю стремительно закипающую кровь. И успокаиваюсь как Будда мантрами. Ничего я ей не сделаю, она же глазенками своими, всего перебирает как конструктор.

— Привет — достаю клубничку и укладываю в открытые, губки потом прижимаюсь и растираю сладкую ягоду языком, растягивая сок у нее во рту, Всасываю, затягиваю ее вкус.

Нежная Ми, как роза. Не магазинный гибрид. Живая из сада, с таким неповторимым ароматом и тонкими шипами, утыканными по всему стеблю. Довозил как-то Виталину от электрички, когда она с дачи возвращалась, с букетом была, и весь салон пропах этим запахом без спирта и эссенции. Запомнил. Сам не знаю почему, свежестью, чистой, желанием чего-то естественного остался в памяти. На Милану похоже, и красота такая же.

— Ром. Семка еще не ушел — тянет дыхание, когда поглаживаю ее попку, приподнимая тонкий сарафан.

— Угу — убираю руки, продолжая удерживать губами.

— Я ничего не вижу — Семен проскальзывает на кухню, как и мое сладкое удовольствие, убегающее следом.

Похватав на бегу, бутерброды теперь уже мой братишка, подмигивает и чешет таинственным шепотом:

— Я в душ о-очень надолго.

Другого призыва к действию не требуется. Мисс провокация, которая тянется за тарелкой на верхнюю полочку, оказывается сидящей на столе, притиснутая со всей силы моими руками.

— Ром — только успевает выдохнуть, перед тем как я накидываюсь на ее губы.

Как она это делает колдунья.

Когда имя мое так шепчет, перешивает невидимыми нитями все внутри, стягивает так, что грудак давит и легкие теснит, от невозможности сделать вдох. Ворожея подколдовывает наверно через еду. Заговоры нашептывает, других объяснений нет.

— Рома — стонет, когда я пальцами пробираюсь в вырез, спуская лямки по плечам. Соски камушками ложатся в самый центр ладони. Наклоняюсь, затягивая один, и прокатываю на языке.

— Ромочка… Ромочка… — продолжает накладывать свои заклинанья, пока я нахально терзаю ее грудь до красноты. Рябью покрывается все тело, когда приподнимаю полушария, глазами жгу.

Твою мать. надо остановиться. мы не одни… сука. как это сделать.

Каждая клетка заходится воем сопротивляясь. Как же я ее хочу. Ни от кого так не кумарило. Магия херачит вокруг. Магниты в ее теле, вся ими напичкана.

Тормози блять… тормози…

Эту девочку надо трахать с растяжкой. Это не фастфуд, который хватают на бегу. Долго надо, всю ее попробовать.

Неимоверным усилием, затягиваю лямки на место. Бросаю весь запал, целуя цветочную фею. Она выворачивается, запечатывая мне рот руками.

— Все. все… Ром, я же не железная. Семка конечно в восторге, что мы встречаемся, но вид на то, как его сестра на кухонном столе… немного увлеклась, внесет некоторую сумятицу во взаимопонимание.

— Да нет, Ми, ты скала непробиваемая, уже какой день на вытянутой руке держишь.

— Есть планы на вечер — мотаю головой, в ответ на задоринки, пробегающие по глазам.

— Жаль — тянет скучающим голоском — Я думала, мы только что их обговорили… без слов.

— Ушам своим не верю — выпаливаю с облегчением. Дождался. И даже выдыхаю, подтягивая силы, до вечера как-то сдержусь. Если не свихнусь от эрекции.

— Ну-у, тогда этому поверишь — берет за руку прикладывая поверх влажных трусиков. Блядь ведьма же… Хочу пальцами нырнуть под ткань…

— Я выхожу, если что пену с глаз не смывал — очень громко раздается из другой комнаты.

— Семен — в один голос выдыхаем расстроено, сталкиваясь лбами.

Вечно унылый город перестает быть таким затаскано серым. Даже побитая колдобинами магистраль затянутая пробкой до упора. Не раздражает как обычно.

Нескончаемая нирвана закачивается из всего вокруг. Кондер пашет на полную катушку, не смотря на утро, духота за пределами авто переваливает за тридцатку.

Ультрафиолетовый фильтр на глазах не дает солнечным выбросам жечь роговицу. Радио NRj заходится знакомым мотивом про тату. Ставлю на всю, откидываясь в кресле.

Тебе конец Жигунов, втюрился доверху. И это трудно с чем-то перепутать.

То самое состояние, в котором царапаешь ключом на стенах в подъезде, незамысловатые клятвы из двух букв Р+М, в центре простой геометрии в виде сердца.

Пока торчу, в беспробудной проблеме города, гоняем с Артемом голосовухи ватсап. По шмыгающему носу малышня соскучилась и поднасытилась курортом. Надо кстати на квартиру заехать проверить его черепаху, иначе детская травма на моей совести обеспечена.

Ловлю сообщение от колдуньи в нижнем белье голубого цвета. Тонус в трусах подлетает мгновенно, пока рассматриваю бессовестную провокаторшу. Я же вечером отомщу.

— Сексуальная анимешка мне больше всех нравится — отписываюсь в ответ, лелея планы мести от которых член напрягается раза в два сильнее.

— Это ты еще страстную не видел — начинаю понимать, что прелюдия будет недолгой, очень хорошо если дотянем до дивана, кровать это уже непроходимый квест. Меня снесет на входе, так что миссия невыполнима.

— Вечером?

— Вечером.

Одно слово и меня можно тушить. Вся костно-мышечная конструкция зажигается. Горит без бензина возбуждением, чувствами.

Все складывается слишком серьезно, и как преподнести мое после Милане. Раньше я даже в известность не ставил, а здесь не получится. Сам не хочу вранья. Перемотало меня этими чувствами насквозь. Только как? Как все разъяснить?

Есть еще пять дней, а потом надо вскрываться и ждать, чтобы поняла. Как это все завертелось и самое главное, как выпутываться из этого долбанного узла.

Сука… еще и Трефу надо было в этот момент нарисоваться. Та еще тварь. К Олеське сунется, или Темыча напугает. Он ей четыре года назад такую преисподнюю организовал, чуть таблетками не закинулась, если бы я вовремя не пришел. Артему тогда только год исполнился, а дальше все так понеслось, до сих пор разобраться не можем.

Обретенный релакс, осыпается мелкой струйкой в песочных часах. Пять дней, а потом неизвестность…

Глава 18

Отбросив в сторону все НО, терзающие меня, ныряю с головой в отношения. Со смелостью, и затолкав зажатость куда подальше. Накатывающая влюбленность захватывает и кружит в облаке эйфории.

Дорога до метро пролетает незаметно, не сходящая улыбка на моем лице, наверно придает глупый вид, прохожие смотрят напряженно. Проталкиваюсь в переходе и едва успеваю попасть в вагон, как трогается.

Поручень за который я держусь, становится местом, выработки стратегии. Как подготовиться к вечеру. Про манипуляции с телом все понятно. А в остальном.

Хочу чтобы Роме было так же хорошо со мной. Притяжение на грани сознания. Теряешься во времени и пространстве. Ценю, что дал возможность, разобраться в своих навалившихся ворохом эмоциях. Позволил, пустить себя глубже избавиться от отрицания. Только теперь мы вращаемся как чертово колесо, поднимаясь все выше. В облака летим. Страшно, но оторваться нельзя завораживает.

Простыми поцелуями зверя не накормишь. Моего, в том числе. И игры в добродетель закончатся сексом в самом неподходящем месте. В лучшем случае без публики.

Я добираюсь до своей остановки. Потом все так же паря, бегу в аудиторию и перед началом, старательно просматриваю эскизы, заданные на дом.

— Милана. эм можно тебя на пару минут? — Андрей наш преподаватель, присаживается на угол стола, сдвигая в сторону мои конспекты.

— Конечно — тепло улыбаюсь милому брюнету и внимательно поглощаю его речь.

— Ты же знаешь, что молодые фирмы оставляют у нас заявки. С брендами работать дорого, а схватить самородок на старте, весьма вероятно.

— Знаю, ребята из группы выполняют заказы, делятся впечатлениями.

— Ну, в общем да. Тут такое дело, твоя графика смесь ретро и фона из абстракции приглянулась. Не хочешь подзаработать? — поигрывает бровями, и вопроса в этом нет, рвануть с такой подачей и без протекции все хотят.

— Спрашиваешь! Не думала, что меня заметят. Наметывала план, как буду втюхивать свои работы Поэтому, я открыта для предложений.

— Я тебе на почту кину основные теги. За пару дней успеешь дизайн набросать?

— Супер!! — киваю и чувствую, как белая полоса в моей жизни пошла на взлет. Если постараюсь, то перспектива очевидна, и за нее надо хвататься.

Дома засунув рот клубнику, и с полчаса полетав в облаках, кое как беру себя в руки и начинаю работать над эскизами.

Час. Два. Верчусь по дивану, с ловкостью йога меняя позы, пока прорисовываю в планшете детали. Копирую пару элементов с бабулиной картины в столовой.

Сочно цветущая яблоня, разбрасывает свои белоснежные соцветия на ветру. Буйная палитра неба и зелени перемешивается, выделяя коричневый ствол. Добавляю техничные полосы, схожие по оттенкам.

Тяну к губам последнюю ягодку и вспоминаю поцелуй. Эта клубника была самая сладкая на Роминых губах.

Домофон визжит, я резко подскакиваю от неожиданности. На камере видно, как у подъезда мечется растерянная Алена, впускаю ее. Едва захлопывается дверь, она сползает по стене со словами:

— Ми, они меня убьют… — я в шоке, зная страсть к авантюрам, это вряд ли шутка.

Подтягиваю ее вверх и отвожу на кухню, отпаивая горячим чаем. Ее так трясет, что допрос отпадает. Тревожусь от вида синяков на теле. Следы от пальцев на предплечьях, ссадина на губе. Алена немного успокаивается, и я не выдерживаю, набрасываясь с расспросами.

— Во что ты вляпалась?

— Ми, там… я даже не знаю, с чего начать я… я разбила его тачку — твою мать Резникова, что то типа этого и следовала ожидать.

— Я так понимаю дорогую? — внутренней мольбой прошу, чтобы это был желательно лада седан, затертого года выпуска.

— Очень, он когда меня выгнал, я не сдержалась и… булыжником швыранула в лобовуху, а потом еще и еще — снова начинает рыдать, подвывая как белуга.

— Ален, вариант один. Тебе надо валить домой, или искать работу и договариваться об отсрочке.

— Он не согласиться, но ты права, побуду до завтра, а потом домой… Там что-нибудь придумаю… Ты же меня не выгонишь? — очень хочу, желательно сопроводив прощальным пинком, под аппетитную задницу. Но гуманность наше все, и вид заплаканной барби с этикеткой made in chin (1), трогает доброту, от которой всегда только проблемы.

— У меня планы были на вечер, так что компанию тебе составит Семен. — Хорошо, спасибо Милашечка, что не выперла.

— Ага, пожалуйста.

Только этого не хватало. Невольно начинаю продумывать, как помочь непутевой подруге. По ее словам все очень серьезно. Доставать деньги попросту неоткуда. Сбагриваю, на вернувшегося Семку, рыдающую взахлеб девушку и с очень неспокойной душей ухожу в ванную.

Ничем хорошим это не закончится. Обдумываю вариант позвонить Саше, что бы как то посодействовал, все таки рука закона. Рому, втягивать в этот бедлам, не стоит. С его выпадами, катастрофе быть неминуемо, он же вскипает за секунду.

Пока колдую с восковыми полосками, и прочими женскими хитростями, переваривание в моей голове не прекращается. Сворачиваю свой мини спа-салон и дую в комнату, спасать Семку, его мозги надо беречь от инопланетного вмешательства.

Алена уже щебечет с кем-то по телефону, причмокивая и благодаря медвежонка за доброту. Я уж было расслабляюсь и плюхаюсь на диван.

— Семочка, выйди, нам с Миланой поговорить нужно — присаживается рядом и заглядывает в глаза, как нашкодивший щенок.

— Ми, мы вроде как с Артурчиком все решили. Ты не могла бы со мной съездить, а то я побаиваюсь, у него кровь горячая, а при тебе не посмеет руку поднять.

— А зачем вообще к нему ездить, если вы уже все решили? — начинает нервно теребить краешек моего халата

— Он мне хочет работу предложить. Долг же остается… Ой, кстати, ты знаешь что у него модельное агентство, как раз на тебя посмотрит. Данные, то что надо, может это твой шанс. Поедешь со мной? — сегодня прям нескончаемая фортуна, думаю я со смехом, но эту возможность я пожалуй пропущу.

— Поеду, только не из-за шанса, а чтобы твою куриную голову не отвинтили.

— Спасибочки… спасибочки… — кидается поцелуями

— Сем, когда Рома придет, скажи ему, что я как вернусь, забегу — натягиваю спортивный костюм и собираю хвостик на голове. Внушаю себе то, что откровенные ласки влияют на Рому, как успокоительное. Поэтому действуем на опережение. Иначе порки мне не избежать.

— А ты в этом пойдешь? — Алена уже при параде. В кожаной мини и белом топе, осуждающе таранит меня глазами.

— Если не устраивает, могу совсем не идти.

— Да нет, нормально — кривится, затягивая губы уточкой.

Проверяю телефон, вдруг Ромка звонил, и натыкаюсь на удаленное сообщение в ватсап на незнакомый номер.

— Ален, ты брала мой телефон?

— Ой, да, у меня деньги закончились. Я с твоего звонила и фоточку выслала медвежонку, чтобы добрее был, когда приеду — смахиваю ощущение фальши, пропитывающей ее голос. Алена же сплошная королева драмы, напридумывала и там все не так страшно. Раз медвежонок так быстро простил. И авто, скорее всего, не люксовая иномарка.

Еще раз наказываю Семену, что бы Роме ни слова, куда я поехала. А то…

Глава 19

Вывеска, «Вход в рай», на сауне настораживает максимально. По поднимающимся волоскам на затылке это фиксируется довольно четко.

— Что это за сюрприз? — обращаюсь к Алене, как только мы выходим из такси, и название, подсвеченное гирляндой разноцветных лампочек, бросается на глаза.

— Артур еще и сауной владеет. У него так много всего, помимо модельного бизнеса — ее не беспокоит, что мы почти на окраине города.

С права шашлычка, а метров через двести ободранная пятиэтажка. Для полного комплекта не хватает автосервиса. Пейзаж живописно пугающий. Особенно пустырь, с высокими кустами засохшей травы. Но если что, бежать придется через него. В этих зарослях видимость нулевая.

— И как вы познакомились с этим золотком?

— Через девочек из агентства — смутное понимание пробегает по нервным окончаниям. Все фибры орут в голосину о приближающейся опасности.

— Ми, ты чего застыла, пошли.

— Только очень быстро — сжимаю телефон в кармане, предварительно, разблокировав.

В небольшом тамбурке, пропахшем насквозь дешевыми сигаретами и духами, меня обволакивает паникой. Но прусь дальше, за кожаной юбкой, раскачивающейся перед глазами.

Дальнейший осмотр сего заведения не радует, от слова — это полная жопа. Как страшно. Поджилки зашлись немеющей судорогой, когда за дубовым столом я увидела двух мужиков, с приветом из девяностых.

Массивные лбы, короткие стрижки. Прям двое из ларца. Разница только в том, что у одного блестел потом весь фейс, а другой потряхивал красной бульбой на носу.

— Алена, валим — дергаю ее за руку, стремясь щимануться назад, меня в спину толкают открывшейся дверью.

— Молодец привела — хрипит прокуренным голосом волосатая горилла — Ну все, иди развлекай гостей, а куколка сегодня у меня кастинг пройдет.

Я со всей дури прорываюсь к выходу, Алена меня перехватывает.

— Ми, ну пожалуйста… с тебя не убудет. Артурчик он мастер. Дай ему разочек, чего тебе стоит, а мне долг простят.

— Ты чокнулась!! — выкрикиваю в нее, дурным туманом стучит в голову. Непонимание, хаос, все в кучу. Кошмарит дикостью происходящего. Бьюсь в потугах вернуть самообладание.

— Куколка, а ты почему так одета? — гоготнул, начиная дергать за замок олимпийки — Бельишко то, с фотографии, под низ спрятала, показывай — пока я моргая, пытаюсь вернуть глазные яблоки на место, от ужаса они так и стремятся, покинуть оболочку век.

— Чего мы ждем? — продолжает Артур, усиленно потряхивая бугром в купальных плавках — Я пока твое фото рассматривал, возбудился чутка, поможешь, снять напряжение — пячусь, натыкаюсь на сволочную подругу, которая подпихивает меня к мохнатым щупальцам.

Я начинаю отбиваться, визжа, как поросенок на заклание. Волосатая мразь подхватывает поперек и тащит меня через бассейн, в котором купаются полуголые девицы.

— Новенькая — орет кто-то из воды. Артур ржет.

— Ага, на тест драйв полетела, обкатаю ее.

Я уже почти ничего не соображаю от страха, плачу, царапаюсь. Артур заносит, швыряя на диван. По столу заваленному бумагами в центре и плазме, больше похоже на кабинет. Я соскакиваю, прыгая за спинку.

— Куда ж ты куколка? Давай. давай побегаем, люблю с препятствиями, когда сопротивляются. Ну давай, сбрасывая свое барахло, хорошо поработаешь, Артурчик тебе новые купит.

— В жопу себе засунь новые!! — лезу в карман, чтобы достать телефон. Его нет, выпал, когда тащили сюда. Единственная возможность на спасение теперь валяется на мокром кафеле.

Хватаю со стола все, что попадется, бросая в него. Выворачивается до тех пор, пока не цепляет лбом декоративную рамку с фотографией.

— Ах, тыж блядина!! — вопит, перескакивая через диван.

Я к выходу. Перепрыгиваю через спинку, цепляюсь кроссовкой и падаю на медвежью шкуру. И тут же сверху меня давят, сцепляя руки за спиной. По стягивающимся трико я понимаю, что это конец.

Сколько не дергайся, скинуть с себя амбала за центнер веса невозможно. Из моего рта выбрасывается только скулеж. Давлю лицо в жесткий мех, желая задохнуться в отчаянии, чтобы не чувствовать, что будет происходить с моим телом. От ужаса оглушена. Слышу только бой вен, с шумящим кровотоком и дикой пульсацией в висках.

Минута, две, ничего не происходит, дышать нечем, и я уже благодарю бога, что избавил меня от мучений, наградив быстрой смертью. Смутно до ушей доносится шорох.

— Какого ху… — фраза обрывается.

Хлопок, и тело обмякнув, на секунду, падает всей тяжестью, потом словно пушинка взлетает, откатываясь в сторону. Я еще в непонимании, давлюсь волосинками варварской подстилки, когда меня аккуратно за плечи поднимают, отрывая, от обсасывания шерсти убитого животного.

— Милана, а ты то какого хера здесь забыла? — смаргиваю мушек перед глазами, присматриваюсь к темно серому кителю и бросаюсь на шею к Скаю.

Всем кто плохо думает про доблестных хранителей порядка, позор, они приходят как никогда вовремя. Останавливаю жжения в груди от непролитых слез и набирая побольше воздуха в легкие… В

ыкладываю в красках, как моя «подруга» решила, поменять меня на долги. Вот же сука, еще фотографию скинула этой горилле, которую я Ромке отправила.

Саша кивает и смотрит на меня, как на идиотку, заслужено, ей я и являюсь. Одно хорошо, что удача меня все таки любит, а конкретнее я в ее списке на первом месте. Потому что плановая облава на притон пришлась вовремя.

— Саш, а мне что теперь заявление писать, про попытку изнасилования — с опаской посматриваю на распростертую тушу возле камина.

— Оно тебе надо? Артура итак закроют, там с горкой навалено. Хочешь, пиши, но мое мнение, суды и допросы, задерешься мотаться.

— Все же обошлось — Саша выбивает сигарету из пачки и достает телефон.

— Я бы так не сказал. Ромычу позвоню, пусть забирает — выпускает сизую струйку дыма, и улыбается с намеком — Ты хоть понимаешь, чем все могло закончиться, еще бы десять минут..- я виновата опускаю глаза.

— Пакуйте клиента — кидает Саша полицейским за моей спиной.

— А девчонка?

— А девчонка домой поедет, ей там устроят разъяснительную беседу — тут уж да, выхвачу по полной. Я даже представить боюсь, реакцию Ромы на мое безрассудство. Как вообще можно было потащиться в этот вертеп.

Иду за Сашей через бассейн, в углу толпятся девушки, по очереди подают паспорта для проверки. Алена пытается втолковать, что она здесь случайно и не знала, что хозяин содержит проституток. Видит меня и кидается навстречу.

— Милашка, ну ты хоть им объясни — да щас, размечталась. Если начнут расспрашивать, скажу что ты тут главная.

— А мы с вами знакомы? — елейно втыкаюсь в офигевшее лицо.

— Ми, ну мы же подруги — и тут меня нахлобучивает, я размахиваюсь и звонкой пощечиной приветствую окончание нашей дружбы. Алена взвизгивает, хватаясь за щеку. Хочу еще раз лупануть по ее размалеванной морде. Скай останавливает и подталкивает на выход. Очень жаль, не мешало бы звездануть раз десять.

На улице Саша оставляет меня с молоденьким стажером дожидаться приезда Ромы…

Глава 20

Полная боеготовность. Меня таскает по эмоционалке. Как из прорванной плотины накатывает.

Побывал в раю с утра, а теперь добро пожаловать в еб*чий ад. Велком ту хелл твою мать. Как можно было умудриться попасть в такую заваруху. Моим оторопелым мозгом не усваивается весь абсурд происходящего.

Пру, не разбирая трассы. Светофоры сука. Светофоры. Похрен, давлю тапок и вперед, на камеры тоже посрать Долбаные магниты в ее теле походу не только меня притягивают, еще и сука все неприятности и оголодавших долбо*бов.

А если бы не Скай со своими там же полный п*здец. Клоака. Карты, шалавы, наркота, весь букет в сборе. После того как он позвонил, все демоны преисподней в меня вилами тычут, не преставая.

Что за кара такая. Она герой анимешных комиксов? Нет. Супер силы в ней тоже, ни капли. Выезжает на чистом везении. Меня начинает капитально скручивать всеми видами противоречивых желаний.

С этой изнанкой распрекрасной жизни я знаком, не в затяг, но достаточно близко. Был опыт, а вот стремления увязнуть в этом болоте не возникло.

Когда подъезжаю, Скай с патронами мнет упакованных в УАЗ.

— Где Милана? — спрашиваю, подходя ближе.

— С Тарасовым за углом — Скай кивает в сторону закусочной.

— Можешь на пару минут отвернуться? — перекрывает богажку, когда хочу, дернуться и размазать рожу Артура.

— Нет, Ромыч — минуту бьемся глазами — Милану забирай и не рыпайся, наших полный двор. Не стоит.

Тушу свою обойму. Саня не при чем, нахрен не надо, ему такой подставой личное дело светить. Коротко киваю и делаю пару шагов.

— Ребятам скажу насчет теплого приема в камере — слышу спиной.

Меня это устраивает наполовину, градус в организме дошел до точки кипения.

Зажигательная смесь внутри остывает, вижу как Милана стоит прислонившись к стене и обхватив себя руками. Испуганно давится в полуразвалившуюся кирпичную опору, явно ожидая, что я кинусь на нее, как умалишенный.

Это сейчас ни к чему, такой урок в жизнь не забудешь, моя атака уже перебор. Все относительно обошлось. Как могло быть, я даже думать не хочу. Убираю все возможные исходы из головы, чтобы не свирепеть и не сорваться.

— Ром — всхлипывает, слезинки катятся, обхватываю ее лицо рассматривая. Не знаю, какое желание больше в этот момент, придушить ее или стереть из памяти все произошедшее. Чтоб никогда не знала такую сторону.

— В порядке? — спрашиваю, почти роняя на себя, и руками проверяя на деле. Все в норме, кроме того, что напугана до чертиков.

— Почти — отвечает еле выдавливая слово, но держится не пуская слезы. Откуда в ней такая смелость, с космоса что ли, питается бесстрашием.

— Поехали — обхватив за плечи, веду к машине. Вокруг копошаться полицейские, пока мы пересекаем площадку засыпанную мелким гравием.

— Ты даже кричать не будешь?

— Нет — регулирую громкость, стягивая внутренние цепи на звере, а он очень хочет на волю. Рвать и метать. Но глядя на то, как Милана затравленно сжимается, мокрые дорожки на щеках, затихает внутри.

— Ром, я Алене хотела помочь, я же не знала… — начинает оправдываться уже возле машины.

— Анимеха, ты же не супергерл, плащ распустила и похерачила, спасать этот гребаный мир — злоба все таки раскатывает, когда возможная развязка ее идоитизма протаскивается в голову.

— Они бы поимели тебя, по кругу, а потом на трассе кинули… У тебя одна жизнь… не девять как у кошки — вздыхает прижимаясь.

— Я знаю. Страшно Ромочка, я думала умру.

— Ни черта ты не знаешь, об этой не прекрасной жизни, иначе не поперлась бы за этой — разворачиваюсь, встряхиваю за плечи — Нет тут финала, где добро побеждает зло. Всегда ломает, перекраивает, и ты подстраиваешься, чтобы выжить. И это еще при хорошем раскладе. При плохом… — затыкаюсь, чтобы не резануть матом, со всеми подробностями, что лежат на языке. Ее итак долбит как перфоратор.

В машине молчим, я держу в себе злость. Милана всхлипывает, начиная в полной мере понимать последствия, своей непомерной глупости. Сворачиваем к реке, хватается руками за шею, ласкаясь носом по скуле.

— Откуда ты узнал.

— Одна волна, Ми, вместе плывем — просто почувствовал, что ей это нужно. Не могу сейчас оставить одну. Убедиться, что все закончилось. В безопасности. Склоняется, укладывая голову на плечо.

Завод смелости истек. Боец сдался. Боец напуган. Бойца надо расслабить. Паркуемся, достаю с заднего сиденья бутылку вина, прикупленную для не сложившегося романтика. Милана смотрит на меня. Наяриваю рукой по волосам. Медитирую. Релакс, Рома, релакс.

— Да, да, еще букет и ужин из ресторана — подтверждаю ее догадку. Теперь, ко всему прочему, в ее глазах добавляется чувство вины за испорченный вечер. А про ночь лучше не думать. Сегодня полная активация режима лучший друг. Открываю и протягиваю. Делает глоток и передает обратно.

— Ты за рулем — отчитывает, когда присасываюсь к горлышку.

— Ты же меня не сдашь. Я пока к тебе ехал все возможные штрафы собрал с камер — затягиваю еще из бутылки и отдаю ей — Почему ты не сказала? Что за мания соваться в самое пекло?

— Не знаю, так получается — скидывает кроссовки и забирается ко мне на колени, обхватывает горлышко ртом, вливая в себя приличную порцию анестетика.

— Инстинкт самосохранения у тебя отсутствует — целую соленые губки со вкусом терпкого винограда. Цепочка на шее натягивается, когда начинает пальцами закручивать.

— Наверно, если честно, я думала, ты меня прибьешь.

— Хотелось бы, но тут лова лова намечается, куда денешься.

— Настолько серьезно?

— Настолько, ты как бы еще жива, и заметь, я это демонстрирую воздержанием.

— Да, Ром, твоя наяшность, зашкаливает. Ты как кристалл, что не день, то новая грань — снова отрывисто вздыхает, сжимаю руки, крепче обнимая эту невыносимую девчонку. Про грани это в точку, я как раз на ней выплясываю, держась изо всех сил.

Вид через стекло, темный город, река и хрупкая девушка на руках, которая ищет поддержки, зарываясь все глубже лицом под мой подбородок. Я задаюсь вопросом. Почему ее нельзя топить в реке? А точно, она мне нравится. На этом и остановимся.

— Вонища эта мерзкая, вся пропахла — начинает принюхиваться к одежде — Еще и трогал, помыться хочется — снимаю с себя.

Удивленно стреляет глазами, стоя коленками на сиденье, пока я стягиваю одежду. Подхватывается и раздевается, оставляя белье. Беру ее на руки, и спускаемся к воде

— Плывем — изворачивается и обвивает ногами, как только наполовину скрываемся.

— Вместе — касаюсь носом ее, глазами захватываю ее взгляд и держу.

Холодная вода по телу, запечатывает по краям. Все ощущения скапливаются на Милане в руках. На том, в какой остроте моя жизненная система отзывается. Не только физически, глубже под кожей. Каким ветром задуло в меня эту паранойю. Залетела, взорвала и разнесла. Спросить только забыли, оно мне надо. Мне и раньше было нормально.

Течением смываются все последствия. Уносит их, пока я ласкаю, перекрывая другие прикосновения, стираю, заменяя на свои. Понимает, что делаю, по тому, как бегает губами по щеке.

Мурашки на теле становятся крупнее, вода жгуче ледяная. Милана начинает подрагивать. Вытаскиваю из воды и натягиваю на нее свою толстовку.

Расслабляется, и как только садимся в машину, включаю печку чтобы согреть, через пару минут засыпает, не выпуская мою руку.

Еще полчаса разглядываю сопящий комок на переднем сиденье. Со всем этим надо что-то делать. Биполярное расстройство в мед карте, как десять из десяти. И меня такая перспектива совсем не радует.

Глава 21.1

— Рома — тяну сонным шепотом — Убери ногу.

Жарко. Тяжело. И невозможно приятно.

Но для того чтобы дышать нужен воздух.

Верчусь, толкая. Никак не получается, выбраться из под мощного мужского тела. Толстовка задралась, и капюшон совсем как петля затянулся на шее, врезаясь кромкой.

Рома наполовину лежит на мне, придавив рукой и закинув сверху ногу. Капкан. И как бы ни будоражила близость голого торса, хочется набрать кислород полные легкие и еще очень душно.

Мешкаю, распуская руки по его спине, мускулы переливаются тугими комками, прокатываясь под пальцами.

— Ми, давай еще поспим — недовольно ворчит, устраивается поудобней, задевая пряжкой ремня по бедрам.

Импульс пробегает, когда острый край метала проезжается по нежной ткани. Вибрация его голоса, как по струнам, цепляет, заставляя звенеть каждую.

— Мне жарко отодвинься — возмущенно рычит, переворачиваясь, забрасывая теперь уже мою ногу поверх себя, и ладонью накрывая часть ягодицы. Другая рука запутываясь вмоих волосах, придавливает лицо к своей шее.

Так становится еще горячее, от разбегающегося брызгами возбуждения. Проскальзываю губами по склону его подбородка. Мурлычит, как довольный кот.

Веду языком, слегка втягивая кожу. Снова одобрительный рокот вырывается. Стремительно увлажняющимися трусиками ощущаю, как его ширинка начинает натягиваться. Разряды врываются, стреляя по венам.

Ох, что же сейчас будет….

Расслабленный Рома испаряется, прижимая еще крепче и сигнализируя, что бежать, не выйдет, тем как под его брюками накаляется и мгновенно увеличивается в размерах член.

Вздыхаю, потому что все это чудесно, но сначала душ. Просто так меня не отпустят.

Подскакиваю, усаживаясь сверху. Рома, обманчиво ленивым взглядом, скользит по мне из-под ресниц. Полусонный еще красивее. Эти губы так и манят. Но..

Протяжно вздыхаю, досматривая великолепную скульптуру. Как косые мышцы утекают за пояс джинс, и даже пальцем провожу, опять вздыхаю, потом резко в сторону, скатываюсь с матраса.

— Твою мать! Опять! Это уже не смешно!! — мне тоже, все тело разрывается, абсолютно несогласное таким поворотом. Ловко уворачиваясь, вырываюсь, когда пытается схватить за кофту. Смотреть тоже не стоит, слишком велик соблазн.

После вчерашних приключений водные процедуры жизненно необходимы. На ходу перехватываю картину в столовой.

О, нет…

Огромный букет светло сиреневых роз. Свечи на низком столике, пара столовых приборов сервированы, для шикарного романтического вечера. Я удивляюсь, как после таких подготовок, он меня не убил, за динамо.

В полудреме воспринимала, как на руках заносит на этаж. Едва голова стыковалась с подушкой, сразу же отрубилась. Только утром заметила, что ночевала у него в квартире. Я бы на месте Ромы, бросила себя в подъезде. А он няшечка такая, уложил, рядышком прилег. Охранял меня. Вот только Рома и понятие миленько, не как не сочетаются.

Негромко хныкаю от разочарования и своей бестолковости. Мне надо очень старательно извиняться.

Тащусь в душ, смывать чувство вины, перед парнем ожидавшим бурной ночи, а получившем меня в слезах. Так себе альтернатива. Выпятила нижнюю губу, глубоким вдохом перекрывая умилительные слезинки.

Намыливаю мочалку, невольно затягиваясь, ароматом ледяного бриза. Острый, колкий, как жгучий озноб, режет своим запахом самца по рецепторам слизистой носа.

Забираю глубже, ощущая как ноты ментола, протекают по гортани. Пускаю пену по груди, и зависая слежу, как тонкая пузырящаяся струйка, течет вниз, подбираясь к пупку. Это трение, на растревоженном теле, отзывается мелкой дрожью.

Стеклянная панель раздвигается, я свожу глаза по обнаженному Роме. Возбужден. Опасен.

Густая масса кислорода, начинает хвататься урывками.

Боже. боже. боже..

Все утро, как прелюдия, теперь усваивается в голове. Хотя, при разглядывании, там вообще перестает что-то усваиваться, кроме разительных деталей голого мужчины.

Как гранитная стена надвигается, припечатывая руками по боками от кафеля. Его член головкой ложится на мой живот, кожа подрагивает, от прикосновения раскаленной плоти.

Дышит пожаром мне в висок. А я не могу оторвать глаз, как вода полосками стекает по его груди. Гладкая кожа, рельефные стяжки мышц, прорисовывают узор накаченного пресса. Узкими сводами ложатся вниз, как стрелкой указывая направление, я веду. Крупный ствол, с паутинкой проступающих вен на основании. Тяну языком по пересыхающим губам.

— Разглядела — хрипло усмехается, затягивая мочку моего ушка, и прихватывает зубами.

Подается вперед, членом протягивая ожог. Так хочется глубоко вдохнуть, но легкие сжимает спазмом, от обтекающего кровотока. Каждая клеточка внизу живота, болезненно наполняется трескучими искрами, готовясь, лопнуть в любой момент.

— Мощно — успеваю выдохнуть, перед тем, как на мои губы обрушивается лавина поцелуев.

Мокрые потоки невообразимым эффектом утраивают ощущения. Стону в его губы, когда пальцами захватывает шею, подтягивая мое лицо еще ближе.

— Знаешь, как меня от тебя ведет? — чуть сдавливает пальцы на скулах, кончиком языка играясь с моими губами — Когда имя мое стонешь, крышу сносит, расшатывает — дернулась глазами вверх, бездонная темнота зрачков поглотившая радужку, как омут из которого живыми уже не возвращаются.

Снова захват на губы, они начинают покалывать, от его несдержанности. Я не уступаю, всасываю язык. Цепляюсь за его плечи, ноги слабеют, угрожая совсем отказать, когда ладонь описывая дугу по ягодицам, продвигается к складкам.

Рома сдвигается губами по щеке, проводя линию по шее, ключице. Захватывает сосок, который итак ноет от напряжения.

— Ро-ома — тяну прерывисто, когда зубы стягивают вершину.

Он вдруг резко присаживается на одно колено, закидывая мою ногу себе на плечо. Руками удерживает, прижимая к нагретой водой поверхности.

Сначала движется, облизывая каждую линию на тату, повторяет рисунок, продвигаясь к бутону. Еще дальше, по внутренней поверхности бедра, приближаясь к самому сокровенному.

— Кончишь для меня — выдыхает сипящим рыком мне между ног, перед тем, как его язык начинает творить совершенно невозможные вещи, с моим телом.

Только и могу, что барахтаться пальцами в его волосах, растягивая имя перехватывающим голосом, от чего узоры становятся ярче, вдавливается, ударяя кончиком по самой чувствительной точке.

Разряды переваливают за двести двадцать, бьют не оставляя живого места в сознании. Перед глазами рассыпается млечный путь. Со звездами, которые по яркости, могут смело, соперничать с солнцем.

Рома как ненасытный, таранит, облизывает и трахает меня языком. По-другому этот акт не назовешь. Не нежная симфония, жесткий реп, с ударными битами. Раскачивает.

Трясусь в шокирующее сладкой судороге, врезаясь ногтями в его кожу на затылке. Рома присасывается, впитывая мои соки. Втягивает, почти болезненно, царапая зубами по плоти. А я не переставая шепчу его имя, пока вконец не разлетаюсь на атомы, сползая по стене.

Шум…Стук. Звон..

Такая раздрайная ломка раскручивает тело. Практически опадаю в его руки.

Подхватывает, усаживая на себя. Когда губы соприкасаются, я чувствую свой вкус у него во рту. В каком-то волшебном мороке, отвечаю на жадные поцелуи.

Холодок проносится по телу, когда перемещает нас из-под воды и несет в спальню, укладывая на постель.

— Боец не расслабляйся — криво ухмыляется над мои потерянным в наслаждении видом, нависая сверху — Мы только начали — голод в его глазах накрывает с головой.

Страшно? Нет. Так же хочу…

Глава 21.2

Тело, еще расплавленное негой, начинает заполнятся жидким огнем. Глажу твердые валики мускулов на его плечах. Рома медленно сползает вниз, упираясь коленом в матрас, разводит мои ноги в стороны.

Смотрит, каждый участок пожирает глазами. Отчего-то, именно это, ощущается невозможно интимным. Пробирается в глубокие ядра души. Вспышками оседает на каждой возбужденной молекуле.

Химия. Тяга. Нескончаемое жжение от каждого прикосновения. Я только успеваю, заполнить дыхательную систему, таким необходимым воздухом, которого совсем мало поступает за это утро. На меня набрасываются с одержимостью.

Мое тело храм, его грабят самым варварским способом. Взламывают все коды эрогенных зон. Их очень много. Везде. Каждый кусочек плоти распечатан, взорван и открыт.

Львица, дремавшая на самом дне, разбужена дьявольским цунами, обрушившимся на органы чувств. Свобода. Раскрепощение. Все порочные желания спокойно разгуливают, забыв про запреты. Для хорошей девочки, здесь нет места. Она стыдливо прикрывает глаза, отказываясь участвовать в этом буйном празднике похоти.

— Моя очередь — толкаю, опрокидывая Рому на спину. Прокладываю дорожку поцелуев.

Губы … Еще ниже, пульсирующая вена на шее. Тяну солоноватую кожу. Зубами цепляю.

Гортанный вздох шипением вырывается из его горла. Ладонь цепким захватом укладывается на волосы. По тому, как грудная клетка заходится диким боем, я на верном пути. Дальше уже языком, на вкус изучаю его тело.

Кислородное голодание накрывает и Рому, это определяется рваным дыханием и бешеным стуком сердца. Я миную последнюю черту, обхватывая губами его член.

— Твою же мать… — то ли хрип, то ли стон. Так увлекаюсь, обводя бархатную кожицу с терпким вкусом, что перестаю разбирать, даже звуки вокруг.

— Ауч!! — вырывается из меня, когда оказываюсь подмята.

Запах распространяется. Животный, дерзкий, как яд. Озон, пряная горечь. Так пахнет желание, чтобы тобой обладали. Поглотили в свою паутину и растерзали.

— Я конечно в восторге, занять твой ротик, но есть идея, получше — и в этот момент, хочется крикнуть, как в самых раскрученных порно фильмах:

Возьми меня!!

Только такие слова можно рвать, когда в твое лоно вбиваются. И наверно кричала, если б могла, произносить что-то членораздельное. А так, речевой аппарат воспроизводит лишь всхлипы. При каждом выпаде. Громко, очень.

Ромина спина изрезана ногтями. Мало. В ход идут клыки, свирепо вонзаясь, во все что попадается.

Как только я собираюсь ступить на борт корабля, который унесет меня в космос. Такая пустота ощущается внизу живота, когда Рома выходит.

— Не так быстро — вышептывает — Теперь ты сверху.

Дорвался, пока не поимеет меня во всех позах, не отпустит. Так и есть.

У кого-то сорвало крышу. Темп запредельный. Меняет глубину, разворачивая и берет меня сзади, уложив на локти. Пошлые шлепки летят во все стороны, прорывая мембраны слуха.

Жесткий секс дикий, необузданный. Я едва удерживаюсь, его руки впиваются в мои бедра, не давая распластаться на матрасе. Комкаю черные простыни, выкрикивая набор невнятных символов. В беспамятстве, полностью захвачена импульсами.

Рома резко покидает мое горящее тело, я подаюсь назад и снова бросок.

— Черт!! Рома!!.. ты трахаешься, как бог — это последнее, что выдает мой в секунду отказавший мозг.

Погребена. Оглушена. Убита и воскресла. Полный распад всех систем.

Я в стране фей, они машут своими крылышками, пытаясь, привести меня в сознание.

Милана Ромашова безвозвратно потеряна для этого мира.

Ромин бурный оргазм горячей влагой плескается на мои ягодицы. Даже это приносит кайф. А еще тело, расслабленно вжавшее в кровать. И губы, гуляющие по виску. И вообще абсолютно все.

Сколько там отсчитывают стрелки, пока мы восстанавливаем положенные нормой чдд и чсс, неважно. Просто валяемся, не преставая, ласкать друг друга и обмениваться поцелуйчиками. Успокаивающими, возвращающими на место все жизненные ритмы.

— Как бог?… М-м-м… вот это повышение… ты тоже ничего — запомнил же зараза.

Стыдливо краснею и звезда порно машет рукой на прощание, оставляя оправдываться перед свирепой совестью, которая тычет в меня пальцем. Ну как ты могла.

— Ой, только без этого самодовольства в голосе. Ну, ляпнула и ляпнула, была не в себе… не заостряй внимание — начинает смеяться, когда смыкаю свои руки на его шее, чтобы придушить.

— Хочу тебя сразу предупредить, БДСМ не мое — продолжает стебаться, с нахальным видом чеширского кота.

— Эй, а почему это я, всего лишь ничего? — задумывается и нарочно тянет время, видя как я нетерпеливо, впиваюсь в него глазами

— Оценить по шкале? — я уже мысленно, начинаю себя короновать и слышу

— Один — вот четыре буквы и ты летишь с пьедестала, бахаясь всем женским самолюбием, о непомерное эго.

— Пошел ты в… — четко выговариваю до тех пор, пока два пальца не зажимают мне губы.

— Номер один, Ми… первое место во всех чартах — поправляю корону, гордо усаживаясь в руках божественного любовника.

— Чем займемся?

— Ты пойдешь печь блинчики — любуюсь, как наши руки играют, сплетаясь с солнечными лучиками.

Такое странное сочетание как будто пережил шторм и теперь дрейфуешь в шлюпке, мерно покачиваясь на волнах.

— А ты?

— А я помогаю, буду твоим сушефом.

— Вау!! ролевушечки — грудной смех отзывается, покалыванием по спине, откидываю голову назад.

— Сейчас к Стасу на седьмой сгоняю за колпаком, а потом… — склоняется и добавляет тоном мультяшного злодея — Зажарю тебя на кухне.

— Блин, Ром, фу …

Всегда считала смелые рассказы подруг об интимных шалостях, через чур приукрашенными. Но так бывает, как оказалось, с правильным мужчиной, который подходит тебе по темпераменту. И по большому счету все, что происходит за дверьми спальни, это касается только двоих.

Смотрю на Рому, ловлю порывы нежности. Не скрывает своего влечения. Так просто и удивительно. Птица счастья во мне, распускает крылья, готовясь к полету.

Совместный душ, оттягивает готовку еще на час. Гораздо позже Рома делит обязанности и берет на себя уборку в ванной. Катастрофа масштабная, я так подозреваю, что нашу битву услышали все соседи, граничащие с маленькой комнаткой.

Стыдно. На улице конец августа, далеко не весна, а эротизм в укомплектованной трешке, слишком густо набит гормонами, скорее всего, поэтому дышать так тяжело.

Уже заканчиваю, взбивать густоватую массу блинного теста, как поцелуи в шею, начинают отвлекать.

— Чем помочь? — укладывает свои руки поверх моих, повторяя каждое движения венчика.

— Будешь печь? — мурлычет на своем тигрином, что-то похожее на да.

— Я уже говорил, как мне с тобой хорошо?

— Сегодня нет.

— Сегодня вообще охуенно. Ты так убойно ругаешься и сыпешь комплиментами, когда кончаешь. Ох, какие грязные словечки вылетают из этого ротика.

— Пф-ф — игнорирую реплику, запрыгиваю на столешницу и достаю из шкафчика шоколадную пасту.

Любовно осматриваю следы своих зубов и розовые полосы от ногтей на предплечьях Ромы.

— Больно — провожу линию, одновременно затягивая нугу и отправляю в рот, не успеваю. Шоколад тут же слизывают, посасывая мой палец в придачу.

— Это, зайка моя, боевые шрамы. Ими мужик гордиться, не каждому дано, так свою девочку разогреть. Цени Анимеха, как тебе повезло.

— Ро-ом, тебя сейчас разнесет — хлопаю ладошками перед его носом — Бум!! и греть будет нечем.

Смазывает кистью сковороду, поглядывая на меня.

— Инструктаж шеф, я в этом деле сто процентный девственник.

Руководитель из меня никакущий, первые три блина улетают в мусорку. Терять девственность, тоже довольно болезненно. Два обожженных пальца и рассерженный, но упертый ученик, который наотрез отказался от моей помощи.

Глава 22

— Оле! Оле! Оле!.. Зенит… чемпион!!

Подпрыгиваю на кровати, нарочно прокручиваясь в воздухе. Когда я так делаю, голубая юбка, в тон символики футбольной команды, подбрасывается вверх, заставляя мелкую складку, веером разлетаться. И да, мои кружевные стринги, как на ладони.

— Джинсы — слово выскальзывает сквозь стиснутые зубы — Ты в этом, не пойдешь — выступление показательное, Рома наблюдает всю эту сцену.

— Пойду — утвердительно киваю, подтягивая, сползшие от резких движений белые гетры, с двумя голубыми полосками.

— Блять специально нагреваешь… — зажевывая уголок губы, слежу как подходит к шкафу, роется там и достает широкие черные брюки, бросает мне

— Переодевайся — сминаю, зашвыриваю обратно.

— И не подумаю — поднимаю футболку, затягивая узлом над пупком.

— Отлично, тогда никто не идет. Будем под плазмой чилить… доигралась — спускается, опираясь руками на кровать.

Злюка такая, глаза сузились. Янтарь начинает, плавится, загораясь огнем. Тлеет, как угольки, полыхая золотыми искрами. Меня это не пугает, раззадоривает, еще сильнее.

Крадусь на четвереньках к краю, цепляю зубами его цепочку. В который раз поражаюсь, насколько с ним легко себя так вести. Без ограничений. Гольфстрим, на котором мы дрейфуем, случайными образом оказавшись на одной доске.

— Мы возвращаемся домой… разгоряченные победой, в такси я снимаю трусики, а возле подъезда кричу тебе. Поймай меня — плотно сжатые кулаки, свод скул, затянутый остротой, на лице.

Я за два дня изучила рычаги давления. Бессовестно пользуюсь. Безумные выходные в замкнутом пространстве, и нас уже не спасти.

Короткие перерывы на пополнение энергии и снова дурман по венам.

Два дня. Две ночи. И мы пропали. Разговоры обо всем в четыре утра, сидя на балконе, мы ждали, когда город проснется. Настолько откровенные беседы. Рома открыл себя. Мне.

Вскрывали, один за другим, сундуки с его прошлым. Не все, но рассветов еще очень много. Не покидает ощущение, что два человека это больше чем может быть, когда вокруг весь мир совсем не радужная оболочка.

Жаркий секс, сменяющийся ласковым шепотом. Затянуло нас в ловушку, из которой возможно не выбраться. Рома замирает в той же позе. — Будешь возмущаться, сделаю это в баре — ухожу обуваться.

— Охуеть мной манипулирует девчонка — голос очень недовольный чувствуется как хочет вернуть бразды правления в свои руки. Посмеиваюсь над тем, как осязаемо вращаются шестеренки в его голове. Бесит мой образ черлидерши. А вот завершение вечера …

— Привыкай — вытягиваю, нараспев. Засунуть ноги в кроссовки, не нагибаясь, это уже высший пилотаж. А язычок так и норовит сбежать.

Черт, долбанное упрямство. Хотела же просто позлить Рому, но он так аппетитно завелся, пришлось идти до конца. Теперь вместо того, чтобы в очень удобной одежде наслаждаться матчем, становится острая необходимость, держать под контролем выбешивающую юбку. Усиленно дергаю подол, чтобы хоть как-то минимизировать шанс, светануть сокровенным.

Рома выходит из комнаты, разговаривая по телефону. Обрывками слышу, фразы, пока он открывает замок.

— Нет, Скай, не пойдем.

— Да, все хорошо, просто дома повисим.

— Ну ок все эмоджи ватсап.

— Ром, что за прикол? — набрасываюсь на него, как только ложит трубку.

— Тебе что заказать? — спрашивает, не обращая внимания на мое возмущение, и продолжает, тыкать меню доставки.

Опять эта непробиваемая стойка принца. Как будто два разных человека. Выхлестывает это поведение, из меня желание перечить и борзеть. Я тоже так могу. У меня кончики ушей начинают пылать от негодования.

— Мне ничего, не хочешь, тогда я сама поеду.

— Попробуй — толкаю в плечо, уже протискиваясь в дверь.

Жду, что удержит. Он же меня не отпустит? Но следующий выпад, полностью, развенчивает все мои фантазии.

— Хочешь?.. Вали… Позы запомнила? Если что, в туалете за раковину крепче держись, когда ебать будут.

— Гондон — накидываю ругательство уже ему вслед, разворачивается, зависая на третьей ступеньке.

— Теперь только с ними… хуй его знает, что подцепишь.

Как пуля навылет, так резко звучит, а он просто уходит. Я не мигая, таращусь на пустую лестничную клетку. Так реально можно сделать. У него что совсем никаких принципов, защитить свое например. Облил дерьмом с ног до головы, выставил шлюхой и умотал. С чего такая твердая уверенность, что я с удовольствием раздвину ноги перед любым.

Становится дико обидно, в основном за то, что почти посчитала его идеальным. Проблемным, сложным, но черт возьми идеальным, для меня. Роняю непрошенную слезинку, смахиваю и просто посылаю нахер.

Вызываю такси, настроения ехать уже никакого, но дома сидеть еще хуже. Пока расхаживаю по тротуару, ожидая тайоту камри с номером 504 и водителем Ренатом, прохожий паренек цепляет вопросом, уточняя, как далеко находится сервис по ремонту ноутбуков. Роемся в его мобильнике, сверяя координаты по картам. В местных переулках хоть кто запутается.

— Вон там тропинка, за ней гаражи и между ними лазейка, чем плутать, выверни на основной проспект… — договорить не успеваю, меня бесцеремонно за руку тащат в дом.

Это нескончаемый цирк с конями. Я на взводе от его биполярности. Колотит, такую гадость наговорил. Врываюсь, как могу. По дорожке шуршит шинами темно-синее авто с нужным номером. С опаской оглядываюсь по сторонам.

Праренек спешно сматывается, сверкая пятками. Видок у Ромы впечатляюще злобный. Кроме таксиста, в паре десяток метров от нас, других свидетелей, как я полагаю нашей взрывной разборки, не обнаружено. Можно спокойно нажать на газ и выпустить пар, скандаля на полную.

— Такси приехало — изворачиваюсь, выкручивая руку — Времени мало, не успею за два часа, всех обслужить.

— Если сейчас уйдешь, на этом конец. Назад дороги не будет.

— Финиш был, когда ты меня шлюхой обозвал — тона повышенные, но до разлетающихся стекол недостаточно.

— Ты же сама доводишь, неужели не понятно, что ревную — о, понеслась, жмет обороты, догоняя звук до шкалы, ору как психопат.

Рассчитывает надавить, нависая телом, я не уступаю. Вздергиваю подбородок, толкаю ладошками в каменные мышцы на груди, но это как двигать высотное здание. Ни миллиметра, хоть бы качнулся.

— А, ну тогда все можно. Следующий раз ударь, так же оправдаешься — такая мина ошарашенная застывает у него на лице.

— Ты правда думаешь, что я на это способен?

— Ром, я не знаю, чего от тебя ожидать.

— Та же фигня. Все время ощущение, что за провод держусь и жду, когда долбанет.

— Я по крайней мере, не крою тебя, на чем свет стоит.

— Только по нервам пляшешь. Видела же, что завожусь, нахрена продолжала. Я же … — замолкает, нервно дергает рукой по волосам.

В очередной раз бьет по чувствительной точке, когда прижимает и затягивает мое лицо наверх, заставляя смотреть себе в глаза.

— Ми, я про тебя так не думаю. Зациклен, поэтому вся жесть валится. Прости, следующий раз, не дави до упора — касается лбом — У нас все так резко и..- короткий вздох — Обоим нужно, научиться тормозить.

— Отменю такси — облегченно кивает. Не то чтобы соглашаюсь, его расстроенное лицо, потерявшее нахальство, подкупает.

Расходимся на моем этаже. Переодеваюсь в домашние шорты и майку, запихивая скандальный комплект, как можно глубже в шкаф. Беру конспекты и поднимаюсь к Роме.

Осадок от всего еще лежит в душе, покалывая жжением в области солнечного сплетения. Обидел сильно, извинился, ревнует. Всего очень много, так трудно осмыслить. Я иду на попятную, и даю нам шанс. Чтобы начать строить посерьезнее, одного сумасшедшего влечения недостаточно.

Молча, рассаживаемся по местам. Я на диване листаю и подчеркиваю основные вопросы. Сконцентрироваться не выходит, отвлекаюсь, чтобы не злиться. Рома моститься снизу на ковре, пытаясь пристроиться с поглаживанием. Так до конца первого тайма.

За ходом игры, явно никто не следит. Рома терзает телефон, переписываясь. На мой приходит сообщение:

— Прости — и смайл с щенячей мордочкой. Усиленно изображаю невозмутимость, убирая телефон и выделяя в тетради фиг знает что.

Удивленно закидываю брови вверх. Ромин виноватый вид обладает обезоруживающим эффектом. Начинаю таять, как льдинка в стакане, когда он перебирается ко мне.

Ну почему когда мы вдвоем все замечательно. Никакого напряжения, общаемся на одной волне. А стоит только собраться, покинуть эту маленькую вселенную. Ядерный взрыв и глобальная катастрофа. Разлетаемся, жаля друг друга.

Укладывает подбородок, на мои согнутые колени, с тем же выражением, как на смайлике, забирает маркер. И теперь кожа становится полотном для его художеств.

Прости… прости… прости … четким почерком на бедре. Моем.

Улыбка все таки срывается с губ. Перехватываю перо и рисую у него на запястье сердечко. Довольно утыкается губами в сгиб колена и начинает творить на моем теле мелкие рисунки. Сердца, бабочки, цветочки. Сплошная наскальная живопись со словечками Love. Я уже хохочу от щекотки, ерзая по всему дивану, когда кружочек с лепестками выводится вокруг пупка. Какая радость что маркер водорасстворимый.

Перенимаю инициативу, снимая с него футболку. Мой шедевр ложится на угол плеча. Голова тигра в свирепом оскале. Работа трудоемкая, я забираюсь, сверху седлая его и кропотливо вывожу каждую линию.

Легкие касания по спине постепенно усиливаются. Каждый позвонок начинает стрелять, рассылая по нервным волокнам сигналы. Оживает как зажигающиеся лампочки постепенно.

Одна… вторая… вверх. Соски твердеют. Вдох… выдох… интервал между ними увеличивается. Снова перебои дыхания. Я начисто забываю, как пользоваться этой функцией.

Узел внизу живота затягивается, выдавливая из меня соки. Начинаю шевелиться, невольно протираясь о Ромино явное неравнодушие. Откидывается со стоном на спинку.

— Анимеха, ну как так выходит, в тебе и ад и рай одновременно уживаются — цитирование грубым баритоном позванивает в колокольчик слазь и беги домой — Если ты найдешь ее, ту в которой ад и рай, если поймешь что твое, то не потеряй.

— Звучит как поэзия, кто автор Гуф или Баста?

— Незнаю шляпа из радио залетела и гоняет как вирус. Весь день в голове крутится — наклоняется, укладывая мне на плечо свою наглую кошачью физиономию — Я прощен?

— Частично

— Ми, а что для тебя недопустимо, ну кроме измены. Тут обоюдно, а еще — вопрос застает врасплох, не сразу соображаю, что ответить, поэтому озвучиваю первое, что приходит в голову.

— Эм… если скажешь, что женат. Я бы никогда не стала встречаться с окольцованным.

— Не смотря ни на что? Всякие же ситуации бывают, например они не живут вместе.

— Банальное кидалово недалеких дурочек, так все говорят, а потом оказывается что супруга беременна.

Вижу, что Роме совсем неприятна эта тема, он подсобирается, заметно твердея под руками. Его это касается остро, когда родители развелись, мать со всей мощью брошенной женщины, обрушилась на десятилетнего мальчика, обвиняя его в распаде семьи. Я пока слушала, возненавидела ее всей душой.

— Не вертись, а то тигр получится китайцем по национальности — изгоняю грустные думочки шуткой.

Рома решает по-своему. Намеки. Намеки. Намеки. Стараюсь изо всех сил, не обращать внимание на то, как забирается под майку.

Оба уже раскалены до невозможности. Подрагивающие пальцы, делают последние штрихи рисунка неровными.

— Все — сдавленно выдыхаю и бросаю маркер…

Глава 23

От автора: Слушаем главу под Бумбокс — Вахтерам. Это по желанию, но мне кажется так интересней.

Карие глаза растеряно моргают, когда ссаживаю с колен.

— Одевайся, малыш, буду реабилитироваться перед тобой — улыбка тонкой нитью сеется по лицу. Целую, вкладывая в руки свою толстовку.

Объяснять ничего не приходится, читает меня между строк. Берет с полки бутылку вина и крекеры.

Балкон выходит на оживленный проспект, несколько минут склонившись на перила, засматриваемся в темноту с просветами фар. Делаю глубокий вдох остывающего воздуха.

Температура снижается. Днем жарит неимоверно, а ночью спадает градусов до десяти. Милана садится на узкий диванчик, натягивая толстовку на голые ноги.

Раздумываю возле шкафа в верности решения, нести в массы свой неоднозначный талант. В студенческие годы всегда срабатывало. Добавляя десять баллов к моему имиджу.

Факультет иностранного языка, законченный благодаря материнской протекции. Какого лешего он мне сдался? Кроме отметки о высшем образовании толку никакого.

Достаю из завалов покрытую пылью древности гитару. Сомнение гложет. А стоит ли? четыре года не прикладывался. Струны ослабли немного, натягиваю. Звоном отзывается, как жалобный вскрик. Милана отвлекается. Шоколадные омуты блестят, подсвеченные фонариками по торцу лоджии.

— Рома!! — радостный писк загоняет в краску. Я мастер неожиданности, но почему-то, такая ее реакция заставляет, дико нервничать.

Видит во мне хорошее, и это наверно слишком тревожит. Разочаровать не хочу. Веду себя как свин, а она чисто по-женски, переворачивает это в плюсы.

На душе конкретная весна с цветущими яблонями и прочей майской атрибутикой. Довольные голуби, летящие в голове. Про котов, заунывно воющих от возбуждения, лучше не думать. То же состояние, но главный генератор не дает сбиваться. Это больше чем секс. Сердце, ощутимо, жарится, как на плите. Сука! С таким креном в разные стороны, меня скоро лечить надо будет.

— Да, Ми, новая грань. Одно условие, не подпевать.

— Теперь понятно, почему мое пение, так резало по ушам — смеется, закрывая рот ладошками.

— Точно, три года в музыкальной школе… Так что, твоя фальшивая нота, ломает перепонки в кровь — обижено затягивает нижнюю губу вперед, что-то прокручивая в голове.

— Нам надо придумать стоп- слово — по- дурацки залипаю с открытым ртом, вздыбленный член, всячески уговаривает, послать к хуям, позыв нахлынувшего романтизма. Терпи друг, мысленно уговариваю, это нам еще надо заслужить.

— Анимеха, мы конечно оба с огоньком, но это уже перебор — понимаю, что не в этом направлении рулит, но ее коронное фу, в ответ на пошлость, приводит в восторг. Как ежик носиком дергает. Провоцирую, а как без этого.

— Да фу, Рома, я не о том — ну вот Жигунов, хватай обломинго. С обсуждением пахабных изюминок, меня бортанули. В глубине своей темной души надеялся. Еще не тот уровень.

— Котеночек, подробнее вещай, а то я не в ту сторону утекаю — выставляю траекторию для ясности. Подсаживается ближе, цепляя зубками хрустящую печеньку. Я усердно настраиваю, рассерженную невниманием гитару.

— Не утекай, дело серьезное — отрываюсь, поглядывая. Не шутит, сосредоточено скручивая браслет у меня на запястье.

— Я готов — дзынь дергаю струну — Нота, разговор по душам, звучит.

— Я тут подумала, пока мы не научимся распознавать знаки, надвигающегося урагана… Может просто озвучивать их друг другу?

— Типа я закипаю и кричу тебе в запале: Код красный срочная эвакуация?

— Типа — соглашается.

— Остановимся на слове красный, или есть варианты?

— Бутон?

— Не покатит, пусть будет стоп. Всем понятно, а то я в горячке могу не словить, какой нахер бутон — нетерпеливо ерзает, не спуская глаз с инструмента.

Воодушевленно мигает своими кометами. Не облажаться бы, девочка ждет, а я ей хрен знает, что выдам. Сейчас слечу на фальцет и все испорчу. Яйца гудят и это совсем не то настроение. Беру себя в руки и даю бой струнам разогревающим аккордом. Продираю горло и..

Тебе не нравится дым черт с ним

Он убивает слова, кругом голова

Уже разносит молва по дворам, что между нами чивава

Раскладывать по местам, я устал

И поворачивать вспять, ну вот опять

Прикосновения плавили мой металл

Ты элемент номер пять — ни дать не взять…

Попробуем все подшить, не ворошить

Мобильные номера постирать

А уходить, не спросив — нету сил

Давай попробуем заново все собрать.

Я помню белые обои, черная посуда

Нас в хрущевке двое кто мы и откуда… откуда

Задвигаем шторы, кофеек плюшки стынут

Объясните теперь нам вахтеры, почему я на ней так сдвинут…

Когда заканчиваю Милана уже растаяла. Посылаю хвалу в небо и респект Бумбоксу, их тексты на гитару ложатся как влитые.

Перекрыл ревнивый сбой. Ебать как стыдно за срыв, но как себя контролировать, если всегда ощущение, что ее все хотят так же как я. Сам такой знаю, что витает в мозгах мужиков, и про тайные фантазии тоже в курсе. Чувствую, как от этих мыслей начинаю сатанеть.

— Отвлеки меня… а то я про футбол вспомнил — глотаю белое полусухое из горлышка и тут еще одно совпадение, не признаем бокалы.

Такой интимный моментик. Первая девушка, которая не требует всей подготовительной мишуры. Можно не париться на расстановки по позициям, перед ритуалом спаривания. У баб же сложнее с этим процессом. До этого так, пара свиданий потрахались и разбежались. С упором на то, что контакт сугубо на их территории, чтобы потом не было неожиданных встреч и звонков. С Миланой иначе, не напрягает присутствие, отпускать не хочется.

— А как? — хватаю в плен, затаскивая на себя.

— Подумай — ласково прижалась губами к подбородку — Почти — даю полную свободу действий. Обманом завлекаю в свои сети глубже. Расставленная ловушка хлопает перед самым носом. Курсор на термометре падает, снижая градус. Вопрос провокационный.

— Мне вот очень интересно, скольких ты уложил своими балладами?

— Негласное правило, бывших не обсуждать — негромко чертыхнулась, пихая кулачками в грудь.

С соседней квартиры доносится отборный мат и звон стекла. Слова отчетливо слышны. Милана испуганно вздрагивает, замирая на мне с лицом инквизитора на допросе

— Рома, блин тут никакой звукоизоляции, они нас тоже слышат.

— Ага, поэтому и срутся, быт заел, а за стеной такие чудеса.

— Кончай ржать, мы с Настей общаемся… фу. фу… — хныкает и прячется в толстовку пристыженной рожицей — Теперь понятно, почему она здоровается со мной, словно я греческая смоковница. Дра — а —асьте, ее так кривит, когда произносит — меня уже гнет пополам от смеха.

— Твою мать, Ми, ты же меня даже по эмоджи рассмешишь — подстегиваю ее громко выкрикивая, как в немецких короткометражках.

— Заткнись …

Нетерпеливо срываюсь, чувствуя ее холодные ладошки, у себя на животе и затягиваю ротик, присасываясь и толкая язык. Целуемся до тех пор, пока кислород не заканчивается в легких. Отрываюсь, заглядывая в раскумаренное личико. Твою же, куда девается обычный похренизм. Меня развозит от обычных поцелуев. В жизни столько не целовался. Сейчас не прелюдия, без интереса. Такой кайф испытываю.

Милана сонно зевает, утыкаясь в мое плечо.

— Только не говори что спать?

— Я замерзла.

— Самый лучший способ согреться, это кожа к коже — даже в темноте заметно, как расширяются глаза. Скачком срывается, убегая в комнату.

— Догони! — просчитываю ход, перемахивая через диван и загоняю жертву в тупик между кресел.

— Раздевайся, Анимеха, горю!! Туши меня своими ледышками — визг, смех, пока я стягиваю ее худи и футболку.

С шортами заминка, извивается и мешает снимать. Недолго. Заламываю в наклоне и практически сдираю.

— Зверюга чокнутая!!… Нежнее… можно — запыхавшись от борьбы слова вылетают с промежутками.

— Принято к сведению — пытаюсь сказать, зубами стаскиваю кружевную мелочь по лодыжкам.

— Малыш это смертельное оружие, точно бы сдох, если еще кто-то увидел — ажур голубой лужицей стекает на пол.

Когда держу ее тело, мои руки рождают вселенную. Галактика, которая поглощает.

Никогда так остро. Никогда так близко. Вообще никогда.

Как клеммы посажены. Разряды пробои. Реанимация. Это клиническая смерть со всеми последствиями.

Зеркальная мозаика на стене, делит наше изображения на сотни мелких. Мы в каждом. А четыре больших квадрата по центру уносят в параллельную реальность.

Обстановка в гостиной как мутный фон. На переднем плане мы как целое.

Я провожу ладонями по плоскому животику. Подрагивает. Тяну выше, задевая большими пальцами стоячие соски.

— Видишь? — подталкиваю, посмотреть на зеркало.

— Да, Ром — выдавливает, хватая глотками смесь воздуха.

Так дробно рубит все внутренности, но сдерживаюсь, растягивая. Закостенелая мышца, которая до этого только качала кровь, сокращается бесперебойно. Как ошалелое долбит по ребрам, затягивая в жгут все нутро.

Милана закидывает руки вверх, притягивает мое лицо. Целую ее пока пальцами продвигаюсь к экватору. Горячо и влага как мед, растекается по подушечкам. Поглаживаю, растирая бугорок на ее плоти. Член двигается между половинок, уже от этого можно кончить. Такая тугая попка.

Мать вашу… стону, когда еще ближе и начинает сама натираться. Воздержание, терпение. Все нахрен не работает.

Считаю до ста и в обратном порядке. Все торможу. Нет, блять… Слетаю остервенев наглухо. Ладошками начинает разглаживать стояк и это космос. Чуть перебарщивает с нажимом, от этого кроет капитально, от осознания, что опыта нет.

— Малыш, обопрись — толкаю, заставляя руками держаться за подлокотники кресел. Густо краснеет и опускает голову, это тоже накладывается в отражении.

Давлю на подбородок, понимая выше.

— Смотри — кивок вздох и открывает глаза.

Наглаживаю все тело, не отрываясь от изображения транслируемого зеркальными плитками. Вылавливаю ее глаза, вхожу, не спуская взгляд.

Один… Два… Один… считаю, пока медленно проталкиваюсь в тесную девочку.

В ушах так звенит, стараюсь удержать средний темп. Трахаю размеренно, раз за разом хватаю тонкие всхлипы. Маленькие сисечки встряхиваются в такт моим рывкам.

Укладываю руки на грудь, сжимаю торчащий сосочек, подтягиваю к себе, не вынимая. Лава затапливает тоннами от смены ракурса. Насаживаю глубже, прогоняя головкой по стенкам. Кипение внутренних органов, температура за двести. Пот струйкой ползет по позвоночнику от напряжения.

— Малыш, ласкай себя, как я это делаю — слежу, как пальчиками ныряет по гладкому лобку, раскрывая складки, откидывает голову на мое плечо, томно постанывая над ухом.

— Тебе хорошо? — у меня голос, как ржавая железяка, вылетает с лязгом.

— Да!!.. Рома!!.. Да!!!

— А мне охуенно, Ми, в тебе… С тобой.. — выдыхаю в нее эти слова.

Продолжаю вколачиваться, уже сильнее делая выпады. Кусаю за шейку, резко вскрикивает, кончая, и падает, снова ухватываясь за валики на креслах.

Заливисто верещит свои заклятья с моим именем, сотрясаясь в судорогах оргазма. И это полный аут. Развинчивает в хлам. Что там в мире, наводнение пожары, все похерам. Сдавливает член такой стяжкой ее внутренних мышц, что чуть не выскальзывает. Догоняю частыми и сильными толчками, оба едва держимся, чтобы не рухнуть.

За долю секунды успеваю, дернуть вниз, сливаясь на бедро. Подхватываю Милану, опрокидываю на диван все ее веснушки. Целую, в миллионный раз за сегодня, неоспоримо наслаждаюсь этим процессом. Разнобой под ребрами успокаивается.

— Ром, такое ощущение, что мы одни во вселенной.

— Потому что мы и есть вселенная.

Релакс… Мы вселенная….

Глава 24

Утреннее солнце ворвалось в окна и резануло по глазам. Проморгавшись, замечаю напротив, маячит сердцевидная попка. Чудесный первый кадр. Таскаю ладонью по щетине, пока наблюдаю, как трусики нежно голубой паутинкой, затягивают сочные половинки. Это разочаровывает.

— Отвернись — щурюсь, усилено делая вид, что не смотрю.

— Как поняла, спиной же стоишь? — неразработанное горло дает интонацию с хрипотцой. Откашливаюсь, грустнея в разы, когда футболка с пола плавно перетекает на молочную кожу, скрывая от моих воспаленных усилиями глаз.

— Шестое чувство.

— Скорее чувствительная пятая точка. Не зря, я к ней так прикипел.

Ранняя пташка ложится рядом, локтями упирается на грудь и кулачками подоткнув подбородок. Росток пробивается в груди. Спокойно, естественно. Милана. Всегда так было. Должно быть. Что-то рождается, растет, крепнет. Мотор за ребром глохнет и снова запускается. Снова реанимация.

— Рома у нас серьезно?

— Очень, настолько, что даже зубные щетки дружат в стакане.

— Я третий день у тебя ночую, сам же настаиваешь.

— Вот это как раз и про серьезно. Моя щетка, до этого ни с кем, так близко не знакомилась. Тебя отвезти?

— Не надо, мы с Кирой у метро встречаемся, потом в кафешку заскочим, позавтракаем

— М-м-м — со стоном отпускаю. Ее ладони пролетают по прессу, вдавливая пальчики.

Шипя как дракула, прикрываюсь рукой, и заворачиваюсь в покрывало. Льняная портьера распахивается, полоса света ожогом рассекает зрительный нерв.

— Нафига, Ми!!

— Ой, прости — зашторивает обратно, прячется за темно серой тканью — Дождем пахнет, надо зонт захватить.

— Может, подождешь пятнадцать минут, на машине поедем, обещаю подругу не клеить и… не обращать внимание, на ее подкаты.

— И как ты живешь с таким самомнением. У нее есть парень, ты пролетаешь. Познакомится поближе и даже здороваться не будет.

— Ты же вывозишь — резонно аргументирую в свою пользу.

— Я глупая женщина, Жигунов. Была бы не дурра, не выбрала тебя.

— Просто прекрасно, я значит не самое лучше, что было в твоей жизни, а так… продукт случайного отбора.

— Да, Ромочка, мой амурчик был смелым и пьяным, когда целился в сердце.

— Умеешь ты, Анимеха, утро испортить — этот комок огня не угомонится, продолжая повышать точку кипения

— Рулетка, милый, и мой шарик на зеро. Приняла поражение, терплю — хихикает, довольная своим выпадом. Я уже чувствую, как из моих глаз, начинает раскаленная лава вытекать. Она меня сейчас нулем обозначила.

Дергаю трусы из под кровати, спешно натягивая. Ведьма светанув задницей, выскальзывает за дверь. Ловлю уже в коридоре. Шиплю ей в ухо, придавливая к двери

— Звони своей подружайке, пусть не ждет… извиняться будешь — упираю руки в металл за ее спиной, начинает сползать, снимая с меня боксеры. Расслабленно выдыхаю. Потоки воздуха над членом. Глотаю густую вязь слюны и прикрываю глаза, готовясь, толкнуться в горячую влагу губ.

— Да, Малыш, самый верный способ сказать сорри — бью надрыв из горла.

Не догоняю, что за щелчок. Тепло испаряется, как его носитель. Меня кинули с распахнутой дверью, спущенными трусами и звонким смехом на площадке.

Бесстрашная, ей же вечером за щеткой возвращаться. Без башни девчонка. Ржу над собой. Сделала на отлично. Сколько их было нормальных? Нет, адреналина не хватало. Перца в серых буднях.

Гром раскатом проносится, дребезжа стеклами, когда я уже закидываю кофе.

— Рома, ты дома?.. Мы вернулись, там гроза начинается.

— Блядь… — дернулся, чашка опрокидывается, прожигая кожу на груди.

Сука они же с Миланой на полчаса разминулись. Еще два дня было в запасе. Сука. Что теперь делать.

— Скучал — Темыч с набега запрыгивает на руки. А я стою истуканом. Куда рулить. В панике забываю выплескивать реакцию на детский вострог. Перевожу глаза с белесых кудрях Темки, на темные волосы Олеси.

— Жигунов, ты что такой ошарашенный? Шалил без нас? Так, вижу, сюрприз не удался. Мы из аэропорта к тебе сразу примчались.

— Ну — только и могу двинуть, усаживая Темку на стол, и снимаю с него кроссовки.

— Лом, а ты как шалишь? Тоже на кровати скачешь? — искрю странным мычанием на вопрос малыша.

— Не смей — на полутоне предупреждает Олеся.

— Я же не совсем дебил — Артем зевает, отвлекая нас от словесной перепалки — Что брат спать хочешь?

— Ага — снова затягивает губехи.

— Пошли, уложу тебя, а нам с твоей мамой поговорить нужно — избегаю,смотреть на Олесю, а она с подозрением прослеживает за нами.

Темыч засыпает, недосмотрев и пол серии любимых смешариков. Осторожно снимаю с плеча обмякшую тушку.

Иду. Анекдот в реале. Не смешной. Катастрофа. Я женат, фиктивно по факту. Уже два года, как распрощались с попытками ужиться. Но до настоящего времени менять в графе паспорта семейное положение, оба не очень стремились.

— Лесь, давай разведемся? — припечатываю с ходу.

— А что так?

— Настал момент, когда-то же надо, это сделать.

— А почему именно сейчас? — продолжает допытываться

— Лесь, просто хватит, всем нужны нормальные отношения, а так ничего не выйдет.

— Ром, я хочу, еще раз попробовать — огибает поворот, стреляя фразой в упор.

— Нахер Архипова?!!.. Нахер начинать то, что оба знаем, как закончится. Да я и не собираюсь. Все, даже обсуждать не хочу, завтра заяву накатаю, через месяц аривидерчи — глушу звук, чтобы не разбудить ребенка.

— Не обольщайся, кроме меня никто терпеть не будет. Ты пустой, как гребаный телек. Одни хотелки на уме… из-за этого же не ладилось — скептически хмыкаю, все как обычно, вали на одного. Она же белая и пушистая.

— Дичь не втирай, с самого начала, вся идея полная х*йня. Толком и не жили. На сколько тебя хватало? День? Два?.. А потом скандалами за*бывала. Я тебе не изменял, но огребал постоянно.

— Еще скажи, что не думал.

— Думал, Архипова, часто. Так легче — не церемонюсь, выкладываю всю правду.

Должна наконец уяснить, нам в одной лодке не переплыть океан. Наши отношения были чем угодно, только не слиянием. Дружба, взаимопомощь. Не больше.

— Ты моральный урод!! — выплевывает ругательство, заталкивая в сумочку телефон. Разворачивается, почти бегом, направляясь в спальню.

— Куда бл*дь? — держу за руку. Олеся свирепо въедается в меня глазами.

Могла бы растерзала. Вся в моменте. Наблюдаю, как рушатся ее надежды, осыпаясь замком на песке. И это тоже суть нашего брака, иллюзия, что без чувств можно построить крепость из мелких крупиц.

— Артема заберу.

— Пусть спит, не гони, потом завезу.

— Не смей в салоне появляться, видеть тебя не хочу. Артема привезешь, и тебя больше нет в нашей жизни — с нажимом хлещет последнюю часть. Без интереса реагирую про салон. Мне там итак не место. Артем, вот болевая точка.

— Да пох, Лесь, разбирайся сама. А с Темычем я буду видеться, ребенок не при чем. Знаешь же как он ко мне привязан, и я к нему, не врубай брошенную телку, остынешь сама поймешь, так лучше. Тебе в первую очередь.

— Приползешь еще — ядовито выкрикивает, искажая лицо брезгливой маской.

Облегчение, с едким привкусом дерьма, оседает на душе. Олеся хлопает дверью, только успеваю выхватить чемодан из рук. С ненавистью всматривается в меня.

Год жили с переменным успехом. Еще год творилось черти что. Два дня затишья и снова ссоры. Гостевой брак. Одумались, окончательно поняв, что это как катать камень с горы, обязательно кому-то ухерачит по башке. Последние два года сошло на нет, застряв в фазе платонического контакта. Друзья детства и это объединяло. Да и к Темычу я привязался, как к родному.

Перегрелась на Анапском солнце, раз решила сдать назад. При любом раскладе не согласился бы. Сейчас понятно, что как пластырь, рвать надо резко. Зачем тянул резину до последнего, необъяснимая загадка. Хотя что за блажь так было удобней до бесстрашной анимешки.

Мелкий сурок дрыхнет без задних ног, пуская бульбы по подушке. Поправляю слетевшее одеяло. Как он перенесет наш разрыв.

Олеська, в стойке артачной кобылы, непреклонна. Наложит запрет на общение. Отойдет со временем, примет ситуацию здраво. Но это еще предстоит пережить. Лишь бы на Темке не срывалась. Начнет дергать, ему это не на пользу. Буду держать дистанцию, потом утихомирится, обговорим.

Обсасывание конфликта не помогает, и третья порция заваренных кофейных зерен, приводит к стуку в области висков. Сжимаю череп, останавливая молот в голове.

Проблема решена. Милане не скажу, или потом, с отсрочкой, когда притремся. Только дали ровный ход и траекторию. Начали разговаривать, обсуждать.

Набираю ей, голос хочу услышать. Подкол, все что угодно. Необходимость. Вернуть ориентир. Я ей нужен. Она мне нужна. Все путем.

Абонент не в сети. Пишу сообщение:

— Как добралась? Промокла? Набери, я волнуюсь.

Час. Сообщение так и не прочитано. Еще час, тот же результат.

Темыч выползает. Выслушиваю лепет, спрашиваю всякую ерунду. Везу кормить. Покупаю контрабандную пачку чипсов, вместе жуем, засыпая салон картофельными крошками. От Миланы не слуха. Проверяю каждые пять минут. Звоню. Автоматическая система не перестает убеждать, что абонент сука! забыл зарядить телефон.

Темыч трогательно виснет на шее, когда несу его домой. Маленький, а понимает, серьезность происходящего. Олеська привратником сторожит возле лифта. В квартиру подняться не разрешает.

— Попрощайся, вы с Ромой больше не увидитесь — хочу сказать ей, ну нах*я, при нем выкатывать свою агрессию. Звони, голосовые шли, зачем его делать разменной монетой.

Мелкий рыдает в три ручья. Я сам еле сдерживаюсь, чтобы сопливо не разразиться.

— Тем, я в садик приеду, ты только маме не говори — кивает, пока за шею тискает.

— Эй, не реви — вжимаю, затягиваясь детским запахом — Ну, мужик же, соберись. Я тебя не бросаю, мама расстроена, потом все наладится.

— Как ланьше? — всхлипывает, пока подушечками пальцев стираю слезинки с розовых щечек.

— Нет, Тем, но тоже круто. Мы одной крови — шепчу нашу клятву. Олеся дергает, вырывая его из рук, а я встаю и ухожу, не оборачиваясь.

Папашей себя чувствую. Мудаком. Так же было, когда бросал нас. Не успокаивал, единственное что сказал напоследок. Поймешь когда-нибудь. До сих пор не дошло, каким боком я остался виноват.

Пересекаю парковку, гашу всплески бешенства на Олесю. На все нужно время. Она мать увидит как Темычу плохо сдастся.

— Как мелкий? — пишу ей

— Нормально.

— Ревет?

— Уже нет — все дело во времени. Это уже себя уговариваю.

Ливень несет по капоту нихера не видно. Еще раз долблю Милане. Пусто. Где ты, когда так нужна.

Еду к себе. Водоворотом затягивает. Предзнаменование. Стихия бушует снаружи. Внутри эмоции раскачивают. Сосредотачиваюсь на дороге. Видимость нулевая. Я в хаосе. Хаос вокруг.

Чертова тревога не отпускает. От расставания. От того что творится за пределами железной коробки. Не понимаю, не могу вычислить и разобрать. Справится тоже не в силах.

Промокаю до нитки, ворвавшись в подъезд. Семен пялиться на меня. Трясусь как мокрая псина, смаргивая с глаз воду.

— Где Ми?

— Она домой уехала.

— Что случилось? С бабулей что-то? — единственная причина, которая заставит ее так резко сорваться.

— Да нет, с ба все хорошо. А она тебе не сказала? — звучит развязано, а у меня не то состояние, чтобы эмпатией заниматься.

— Что именно? У нее телефон не в сети целый день.

— Бля… говорил же, сама объясняйся. Короче, там у нее парень есть, свадьба через неделю — под пеплом потухших эмоций, заторможено воспринимаю информацию.

— Ты бухой что ли? Что блядь несешь? — прорываюсь в квартиру, но смысла нет, была бы дома, уже вышла.

— Скопеев Кирилл, уже два года встречаются. А тут у нее, ну как бы это помягче выразить… Эм… скажем так девичник.

— Семен, я сейчас вообще на юмор не заточен. Говори где Милана?

Ядовитая маска на его лице заставляет пересмотреть мою симпатию. Что за дурацкие шутки. Знает же что мы вместе.

— Я уже все сказал. Есть претензии, то это не ко мне… и вот эти ревнивые сцены, устраивать тоже не надо. Надеюсь, хватит ума не соваться. Че там про эго говорил? Так вот врубай и иди с миром — хватаю за грудки, приподнимая над полом

— П*здишь же сука? Зачем? Что происходит?

— Это правда. Ты прям реально повелся? Во дурак, мы думали ты в теме — как гремлин растягивается в улыбке, насмехается в открытую, совсем не боится.

От такой трансформации все на места укладывается. Он притворялся. Милана играла. Не врет. Бешено мотаюсь глазами по его лицу. Не врет. Даже не дрогнул под натиском. Скидываю в сторону как щенка.

Адово семейство. Они меня использовали. С катастрофической быстротой мой мозг перемалывает информацию. Не усваивает. Лопается.

На автопилоте иду в магазин. Пох*й на дождь. На кассе беру две пачки сигарет. Затягиваюсь смолой под козырьком. Выдыхаю ее. Милану. Выдергиваю из своих внутренностей. Не успела закрепиться. Больно. Рву. Выбрасываю в помойку. Там самое место, на дне.

Теперь эта сука, пусть не попадается мне на глаза.

Мы не вселенная. Мы черная пустота….

Глава 25

Сбежав от Ромы, принимаю душ во временном жилище. С ним эта процедура растянется на час. Нательная живопись с трудом отмывается, прозрачными полосами остается на коже. А может, я не сильно старюсь.

У нас серьезно. Мы вселенная.

Словечки LOVE, как-то по особенному греют. Его звериная жажда, обладать моим телом, не может оставлять равнодушной. Ласкает с диковатой одержимостью.

Слишком резко вошел в мою жизнь, и обосновался в самом центре. Король, только не лев, а тигр, со своим янтарным прищуром. Наивной влюбленностью расползаются все эмоции.

Вытираюсь насухо полотенцем, мобильный тонко вибрирует, подпрыгивая на стиралке. Сообщение от Ромы, в нем поэтапно расписано наказание на вечер. Где и как меня будут воспитывать, за неуважение.

Пишу в ответ:

— Я сегодня дома переночую.

Приходит фото: Моя зубная щетка с приставленным к ножке лезвием станка и подпись:

— Не придешь вечером, зарежу. Условия такие: Никакой одежды.

Влажными пальцами наткиваю:

— Я согласна на ваши требования. Только, пожалуйста, не причиняйте щетке вреда.

— Без глупостей и заложник не пострадает.

В завершение фотография, где наши щетки связаны зубной нитью. А потом, плечо Ромы с моим рисунком и текст:

— Пойдешь со мной к Брику? Подержишь за руку, иглы не люблю, а ты смелая.

Посылаю линейку поцелуев в ответ получаю:

— Так не пойдет, поднимайся.

Сдерживаю разрастающуюся в объеме вселенную и набираю:

— Очень хочу!!! Но, не могу.

Заглядываю к Семену в комнату, продолжая, меняться смайлами.

Он в позе звезды мнет кровать, опять прогулял до утра. Старшей сестре некогда, у нее как Рома говорит: лова лова намечается. Корю себя, за такое не ответственное поведение к брату. Весна, без санкций, влетевшая в голову, не повод, пренебрегать прямыми обязанностями. Записка на столе в кухне притупляет кислотное чувство вины.

"Мне к третьей не буди."

Опережаю свой график на полчаса и сожалением, думаю, все-таки надо было задержаться в квартирке с номером сто двадцать девять. Вселенная с немногочисленными обитателями из двух безумных влюбленных, которым так хорошо вместе.

Нарезанный помидор, взбитые в пенку яйца. Легким взмахом руки, жаром гранитной сковороды и двумя листиками базилика, превращаются в пышный омлет. Складываю поощрительный приз в контейнер. В дозу чуть поменьше готовлю фруктовый салат. Клубника, банан, груша и две ложки йогурта. Тонкими ломтиками персика рисую сердечко.

Потрескивающие разряды молний за окном, выводят из любовного анабиоза. Перехватив пару бутербродов, созвонилась с Кирой и дала отбой. Погода, надвигающимся штормом, разрушила все планы. Зато открылись другие возможности. Накормить террориста и понежиться в его объятиях.

Накинула темные брючки и розовый свитер крупной вязки. Заметно похолодало и я свернув и забросив на локоть плащ, звякнув ключами на выходе лечу на пятый этаж. С упакованным завтраком и наполненным радужными вливаниями телом.

Между пятым и четвертым этажом, шум поднимающегося лифта, как еще один добрый знак. Три недели, что я здесь нахожусь, табличка «не работает» приводит в возмущение жителей этажей повыше. Нам-то с Ромой за счастье побегать.

— У меня лакушки в калмане — просвещает меня малышок, с детской непосредственностью, как только ровняемся на лестничной клетке.

— Покажи — говорю светловолосому ангелку. Он достает, я присаживаюсь на корточки, рассматривая разноцветные сокровища

— Красота!! А ты на море был? — делаю вид, что умею, читать мысли.

— Да!! — удивленно смотрит на меня ясно серыми глазками — А откуда ты знаешь?

— Я фея. А что, не заметно? — вбиваю свободной рукой волосы — У меня и имя есть Ми — таинственно произношу, сокращенный вариант.

— Настоящая!! О-о-х — от неожиданности, встречи с волшебством, кудряш роняет свое богатство. Начинаем собирать, попутно пересчитывая.

— Тем, ну быстрее можно — холеная брюнетка одета явно не по погоде.

Открытый сарафан, пыльно розового цвета, так здорово оттеняет загар. Ходячая модель, у нее даже колени красивые. Макияжа минимум, темные от природы ресницы, серые глаза. С легкой завистью, поглядываю на ее троечку, так соблазнительно выпирающую в ложбинке.

Подмигиваю малышу и уже поворачиваюсь к квартире Ромы. Девушка открывает его дверь СВОИМ ключом.

— Вы к Роме? — задаю вопрос нейтральным тоном. Брюнетка пробегается глазами, прицениваясь. Мягко улыбается пухлыми губами.

— Вообще-то, я его жена. А вы? — приподнимает брови.

— А я соседка сверху… бегаем вместе. по утрам — вру и от растерянности, делаю первое, что приходит в голову, бегу этажом выше.

Олеся и Артем… два очень дорогих мне человека.

Память, как постирония, имеет свойство собирать все воедино. Мелкие детали, которым ты не придаешь значение, складываются в общую картину. Это его семья. Жена и ребенок.

Остаюсь, прислонившись к стене, и изо всех сил давлю сухие рыдания. Я глупая, соседская девочка во время подвернулась, чтобы послужить заменой в постели. Одна из наивных дурех, которых так часто транслирует домашний телеканал в своих сериалах. Банальная идиотка попавшая на крючок неверному козлу.

Реальность обрушивается на меня в момент. Сказок не бывает, и серый волк, сколько не прикрывайся овечьей шкурой, им и останется.

Тело, еще недавно парившее от счастья, с быстротой пропитывается осквернением. Противно от самой себя. Как можно бросаться в объятия человека, не узнав его.

Обидой и ненавистью вытаптываются все всходы, прорастающих чувств. На грани беспамятства. Кадр за кадром сменяются наши свидания, как поворачиваются, являя истинный смысл.

Мы не вселенная.

Обычные люди с суетой и интригами. Гадкими, пошлыми. И это совсем не про серьезно. Это про жизнь. Люди такие, какие они есть, и первое впечатление никогда не обманывает. Он гнусный лжец и манипулятор. Нашел способ и воспользовался им. В памяти взлетает фраза из давно забытой передачи. Вы самое слабое звено, прощайте.

Спускаюсь механически, как робот, делая синхронные движения руками и ногами. Осмысление блокирует контроль над телом. Бросаю в мусорку контейнеры с едой. Холодные капли ударяют по переносице, щекам. Размазываются, смешиваясь со слезами.

Утро остывает под порывами ветра. Асфальт монотонно наполняется лужами.

Мысли разрозненными фрагментами врываются в оглушенный истерикой мозг.

Насквозь промокшая одежда, все неважно. Бегу от себя. От него. От того что было между нами.

Подсознание слепо ведет к месту, где все началось. К реке.

Как шальная мечусь по мосту. Настойчиво останавливает ноющая боль в груди. Не думаю, рвусь галопом, преодолевая ноющую стихию к блестящей глади, покрытой мелкими кругами от падающего дождя. Смыть с себя его руки, поцелуи предательство. Вот что движет.

Не смотри назад… Беги…

Глухие всплески разлетаются, когда я на полном ходу врываюсь в течение. Тело до пояса кует льдом. Сжимаюсь, продвигаясь дальше. С трудом. Вязкое дно под ногами замедляет. Разрывая толщу, иду. Дальше… глубже…

Дождь хлестко ударяет по всему телу. Молнии режут небо на части. Гром ревет, храпом раненого зверя.

Я захожусь в сумасшествии, тарабаню по поверхности криком в небо, выхлестываю его из себя На моей коже вода. Как и все его слова.

Боже!! Зачем ты мне его дал?!!

Он же смотрел в глаза и врал. Я падаю в пустоту. Ливень потоками смывает, стирает его. Пути назад больше нет.

От холода, влаги трясет как в лихорадке. В тупом онемении не реагирую, насколько это опасно.

Обессилена бурей внутри, почти не замечаю, как меня на руках вытаскивают и несут в автомобиль. Потерянно стряхиваю зависающую воду на лице, а потом съеживаюсь и отшатываюсь, тяну ручку на дверце, хлопок и ее блокируют.

Опасное существо на водительском месте. Только его не хватало в эпицентре душевной драмы. Треф.

Полного имени я не знаю, но тех немногочисленных фактов, вполне достаточно, чтобы испытывать неприязнь.

— Какого черта?!! — выкрикиваю в отекшее от недавних побоев лицо, с выражением недовольства. С нас водопады стекают на резиновые коврики в салоне.

— Ты че суецидница? Так надо было металлический стержень прихватить, чтобы наверняка молнией у*бало… Совсем мозгов нет?.. Другого времени искупаться не нашла?

Глава 26

Что ему нужно? И как он здесь оказался?

Два вопроса не перестают крутиться в голове, перекрывая на время произошедшее. Чувство собственной безопасности, все-таки берет верх над эмоциями.

Насторожено слежу за каждым движением, сдвигаюсь в сторону, когда тянется к тумблеру, добавляя температуру в салоне.

— Я печку включил, а то у тебя синюшный вид, как у замороженной курицы — неожиданно поясняет, выгляжу наверно слишком ошарашено. От дрожащего тела, голосовые связки отказывают, выплескивая только свистящие вздохи.

— Боишься меня? — согласно киваю — Узнаю руку мастера…Ох блядь прочесывает рукой по волосам — Надо было раньше тебя предупредить, пока не дошло… А ты прям в серьез топиться хотела?

— Нет, я же не дура — переключаюсь, не в силах себе объяснить ситуацию, а ему и подавно — Следишь? Как мог здесь оказаться?

— Родители в соседнем подъезде живут. Выхожу от них и вижу, фея несется на всех парусах по дождю, сразу просек, что от Жигунова бежишь, поехал следом.

— Убедительно, еще один отменный лжец. Ждешь спасибо? — пытливо поднимаю глаза, он мотает головой.

— Заебало за Романом дерьмо собирать

— Давненько этим занимаешься?

— Давай по порядку, но не здесь. Меня колдаебит от холода, тебя тоже. Поехали ко мне? Выпьем чего-нибудь погорячее, переоденемся и все расскажу. Идет?

Домой мне нельзя, открытые раны на сердце, не позволяют вернуться. Я знаю, что Рома придет, а слушать очередную сказку, нет сил и желания.

Что делать? И соглашаться слишком рискованно. Еще одна темная фигура на доске. Под искаженным изображением начинаю перерабатывать. Все не так как кажется. Желание, выслушать историю от другого лица, борется и побеждает.

— Идет — даю добро, протягивая руки к пышущей жаром вентиляции на панели.

Пальцы мелко покалывают, от тепла разливающегося по сосудам. Мокрая одежда, как липкая броня мешает телу согреваться.

Мы едем около пятнадцати минут в сторону левого берега. Район новостроек. Щиты жилищных компаний, разбросаны через каждый километр, предлагая квартиру мечты.

Дождь потоками смывает улицы. Если бы можно было так же растворить воспоминания. Как допустимо с такой простой притворяться перед людьми, без жалости идя на поводу собственного я. Это абсолютная дикость.

Без страха, в семейной квартире. Не побоялся, что соседи расскажут жене. А ребенок? Как можно с ним так поступать? Значит, разговоры про детство тоже были ложью, он делает ровно как его отец. Знает насколько это больно и все же.

Безжалостное чудовище и этому нет никаких оправданий.

Теплящаяся, как дымок, доля здравого смысла, подталкивает не творить безрассудство. Только жажда причинить Роме боль намного сильнее. Рядом человек, который всем своим существом неприятен ему, от этого легче. Успокаивает, разрыв всех артерий, из них так и хлещут кровавые потоки, заливая горечью сердце.

Озноб, как по проводам, разбегается по венам. От тревоги. От холода. От влаги. и умирающих чувств. Сама не заметила, в какой именно миг, я влюбилась. Теперь все иначе, игра перевертыш. А я в развороте, поэтому так ломает.

Поднимаемся молча, я неловко поглаживаю металлический поручень в лифте.

— Максим — пресекает тишину, вижу, как не сводит с меня колкий взгляд.

— Милана — отвечаю.

Не намного выше меня. Худощавый, не хлипкий, но и качком, его назвать сложно. Скорее жилистый. Светлые волосы выбриты на висках, а сверху затянуты в петлю резинкой на затылке. Шея, это то, что возможно разглядеть под толстым свитером, вплотную забита татуировками. Еще одна над бровью. Зигзаг с искрой. И тонкая серьга крестом в ухе. Глубокие серые глаза. Славянская в большинстве своем внешность. И ничего криминально я в нем не вижу. Смотрит скорее изучающе, чем с подвохом.

— Я недавно переехал, так что не пугайся, там срач — предупреждает, перед тем как открыть дверь.

Это еще мягко сказано, как только заходим, запах пропавшей еды прорезает ноздри. Больше похоже на лофт, стены не обработаны штукатуркой. Красный кирпич местами обклеен плакатами. Мотоциклы, отдельные части городских зарисовок.

В раковине завал грязной посуды. Коробки с вещами разбросаны повсюду, как и одежда, по всей видимости, тоже не первой свежести. Наверняка в одной из куч можно труп обнаружить. Это даже не холостяцкое логово, пещера.

— Ого!! Срач это даже комплимент — стою на пороге и не решаюсь пройти в комнату, где возможно не ступала нога человека.

— Прости, не ждал гостей, можешь просто закрыть глаза — это не поможет, ослепнуть не мешало бы перед входом.

— И нос.

— Ладно, сейчас окна открою, проветрится — роется в импровизированном картонном шкафу, достает треники и мятую футболку, протягивает мне. Верчу в руках и принюхиваюсь.

— Обижаешь, бейба, все чистое.

— Это хорошо, а где? — интересуюсь вопросом уединения, не при нем же переодеваться, мокрые тряпки начинают разъедать кожу, трением жестких нитей.

— Налево… переоденься, а я пока завал разгребу… — заминается, окидывая глазами масштаб — Частично.

Ванна, как зона не тронутая бардаком. Стаскиваю мокрую одежду и вешаю на сушку. Феном пробегаюсь по волосам и просушиваю трусики. Под воду лезть, не решаюсь. Не знакомый парень, к которому доверия пока по нулям, и защелка выглядит хлипко, поглядываю на дверь ежесекундно. Ускоренно натягиваю трико и футболку.

За десять минут, что меня не было, чище не становится. Максимум освобождается островок на краю стола. Упаковки с засохшей пиццей, китайского фастфуда, теперь смещены в сторону. Два бокала с мутным стеклом и бутылка коньяка, еще лимон, неровно порезанный на доске.

— Глотай, бейба, чтобы не заболеть — протягивает и захватив ломтик лимона, терпеливо ждет, когда горячительное с перерывами оказывается в моем желудке, огнем протекая по горлу. Хватаю воздух от крепкого напитка, закусываю лимоном. Фу, мерзкое сочетание, слезы брызжут из глаз.

— Дерьмо!! — отплевываюсь, дышу часто, успокаивая пожар во рту.

— Бля, ну можно еще чай сделать — хлопает по спине, я кашляю, давясь слюной. Согреваюсь махом, можно сказать, горю изнутри.

— Я сама!! — останавливаю попытку, выдернуть отвратительную посудину из недр, не пойми чем, уделанной кучи — Макс, без обид, можно я сначала приберусь? А ты пока все расскажешь …от одного вида тошнит — оправдываюсь или извиняюсь.

— Валяй — садится на стул, наливая себе еще.

Не шевелюсь, нависая над мойкой, грязь не пугает. Растасканный по организму хмель, ударяет в голову и легче не становится. Открывается аварийный отсек в голове, оттуда валом летят все пустые слова. Тарелка. Вода. Средство для мытья посуды. Пытаюсь связать воедино и заставить себя, рефлекторно выполнять простую по сути работу. Отвлечься.

— Говори — подталкиваю, прервать затянувшуюся паузу.

— Когда Олеся переехала в наш дом, мы с Жигуновым в одной компании тусили… Не близко, так побухивали переодически. А на ней все закрутилось. Оба втюрились. Его закрыли, я сорвал карт-бланш, начали встречаться — судорожно вздыхаю, Максим замолкает.

— Бейба, если неприятно, могу не продолжать.

— Нет, это остатки… пройдет — кивает, морщась от лимона, и снова говорит.

— А дальше… да че там восемнадцать исполнилось, съехались. Тут Рома вырисовывается, ему вроде, как похрен на нее стало. Начали подруживать, на теме байков. Мы уже год прожили и вот на одной вичерине у нас дома, просыпаюсь ночью, а он на кухне обкатывает Олесю… И все, хэппи энда не вышло, разосрались в хлам. Они через год сошлись, потом Артем родился, поженились.

— С этим все ясно. А ты? Столько времени прошло, что так задевает?

— Ну, ему же этого мало. Всем про меня хуйни намолол, чтобы влиться в тусовку.

— А смысл? — пока еще с трудом верю, много не стыковок.

— Собачились не по детски. С драками и всем вытекающим. Я же не мог свою девушку так отпустить, хотел принять обратно. А Жигунов застолбил, тут как говорится и самому не надо, и другим не достанется. Знаешь, сколько таких как ты у него побывало за время брака, общину можно населить.

Как я чувствую себя в этот момент. Вещью ненужной и легкозаменяемой. От этого омерзение усиливается во стократ.

— А что произошло на треке?

— Все то же, камень словил и сдал позицию, поэтому и сделал вид, что я его подсек.

— Тебя послушать невинный ангел, а Рома исчадие ада — реагирую слишком эмоционально, где-то в глубине души все еще отрицая.

— А он тебя в этом еще не убедил? И я на роль ангела не претендую, за мной косяков в вагон собирай, но так низко не падаю. Сам отвечаю за все проблемы и в чужую жизнь не лезу — произносит на спокойной ноте, не настаивает, не стремится навязать свою точку зрения.

— Примерно как сейчас?

— Слушай, я не пойму, если защищать его собралась, то это не ко мне. Могу отвезти обратно. Топись дальше, а потом преследуй его в теле духа. Дело твое. Рассказал чисто по человечески, чтоб не страдала и назад не ринулась, а в принципе, как хочешь.

Повествование Максима ровно укладывается на новый портрет Ромы. Оснований не доверять ему нет. На своем опыте испытала, какой Рома тонкий манипулятор.

Изгадить отношение окружающих к лучшему другу, не составит проблем. Если это ему на руку. Увести девушку из под носа, легче легкого. И совесть по ночам не мучает.

Рома разрушил меня своим лицемерием, впустил на свободу все самое плохое, что скрывалось на задворках души. Чтобы не чувствовать боль, надо причинять ее другим. Ему в первую очередь. Он на пьедестале моей мести, хочу размазать, надавить на все болевые точки разом. Ничего не оставить после себя.

Смотрю на Макса, как на орудие в моих руках. Рома его ненавидит, а еще не терпит, когда претендуют на его собственность. Не смотря на вранье, его тяга не вызывает сомнений.

Отрезвевший мозг включается, как штаб квартира на полигоне. Войны хочу. Есть это сладкое блюдо победы руками, и кайфовать, как он будет трепыхаться, в попытке достать.

— Бейба, смотришь как самка богомола. Напрягает. Вроде как, не зачекинились в лофте, голову кусать не обязательно. Пригодится.

— Ты в безопасности. Секса у нас точно не будет.

— Не уверен, вечером бухнем и откроем сезон. А? Как тебе предложение?

— Категоричное НЕТ!! — голос разума дает отчетливые сигналы, я слышу. Слушаю ли, большой вопрос. Слишком растеряна. Слишком обижена. Слишком зла. Слишком не в себе. Утешает одно, как мужчина он меня не привлекает.

— Бейба, я не шучу, давай переспим и отправим фото. Назло и типа спонтанно.

От автора: Как вам такой союз? Есть идеи чем закончится? Очень интерсно ваше мнение.

Глава 27

Чувствую себя мотыльком, летящим на пламя. И крылья уже нещадно печет, от приближающегося огня. Его глаза загораются этим свечением. Алчным, и дело совсем не в похоти, или пьяном бреде. Как потайное дно вылетает.

Окончательно путаюсь. Кому верить.

— Я может, и смахиваю на шизофреника, но прыгать в койку … — замолкаю возмущенно и завязываю играть в этот абсурд.

Включай башку Ромашова, один другого не лучше. Момент помутнения плавно рассасывается в воздухе, начинаю потихоньку соображать. Какого черта поперлась в этот клоповник. Неясно с кем. Что изменилось от его мнимой правды, если я все видела своими глазами. Да ничего, кроме того, что моя дурость, теперь вываливается через верх.

Натягиваю влажные вещи и придерживаю ручку двери в ванной одновременно. Попыток ворваться, не наблюдается.

— Бейба, ты че обиделась? Я это так, как вариант — берет за руку, когда хочу уйти.

— Без вариантов… и твое бейба, звучит как… фу… не называй меня так — брезгливо вздергиваюсь, самокопание достигает опасной глубины. Я просто хочу домой.

— Без проблем, Милана, я запомнил.

— Молодец, а теперь забудь. Я с тобой дел вести не буду, такой же мутный, как и бывший друг.

— Тише, тише. Без секса, так без секса. По-другому накажем. Ты не отрубай с горяча. Я не отрицаю, что хочу тебя использовать, но тебе же это тоже на руку. Отомсти за себя.

Вертушка в голове начинает вращаться во все стороны. Хочу. Могу. Надо ли. Оставить как есть, и идти дальше. Нет, не получится. С тропы адекватных решений я свернула намного раньше, когда приняла Рому.

— Я подумаю.

Опешившее лицо, с поникшей тату над бровью, исчезает, за закрытой дверью. Я делаю глубокий вздох облегчения. У меня действительно большие проблемы с инстинктом самосохранения.

Могло произойти, что угодно. Теперь добираться хрен пойми откуда, без денег и телефона, который я благополучно забыла дома. Утешает, конечно, что весь этот фарс перебивает болезненные всплески в груди.

Возле подъезда перехватываю такси и договариваюсь, рассчитаться по конечному адресу. Водитель с недоверием везет и вместе со мной идет до квартиры.

Встревоженное лицо Семена на пороге, вид у меня довольно непрезентабельный. Но брата посвящать, в свой опрометчивый поступок, я точно не буду.

— Ми, вам с. Ромой — Семен как выплевывает его имя, я настораживаюсь — Вообще не встречайся с ним.

— А как же мужская солидарность? — едко колю его, напоминая о недавней дружбе.

Что могло так поменять отношение, первый же потек, от самовлюбленной харизмы. Подталкивал всячески. Неправильно сваливать всю вину на него. Себя мучить невыносимо. Срываюсь на нем, на ложке, летающей по краям чашки со стуком.

— Я тебе говорю!! — запинаясь и повышает голос, такого никогда не было — Я запрещаю!! Он тебя недостоин, поняла!! Я и ему все сказал и тебе.

— Сем, что случилось? Что за паника на ровном месте. Мы итак расстались — реагирую вяло и апатично, такая усталость наваливается, словно батарея внутри разрядилась.

Семен взрослеет на глазах, вдергивается, с истинно мужским нажимом давит на меня. Офигеваю от его напора и слов.

— Я собрал вещи и ты до понедельника едешь к ба. Я ей позвонил, предупредил. Это не обсуждается.

— Не забыл, что у меня здесь дела? Я больше бегать, ни от кого не собираюсь — решение даже меня поразило своей спонтанностью. Раскачивает, как на качелях вверх, вниз.

Такая карусель, голова кружится, в глазах сливается. Скорей бы этот день закончился, а завтра все забудется. Проснусь, и нет его, исчез. Все как раньше.

— Придется, знаешь какой он злой был — еще бы, это Семен с этим обликом впервые столкнулся, а мне свирепая мина знакома.

— Так выкладывай и хватит интриг. Ты может и умный, но видимо в этой части пробел.

— Ми, я тебя очень люблю. У меня же кроме вас с ба, никого нет, можешь послушаться и сделать, как я прошу, иначе тебе будет больно, а я не хочу.

— Сем, я знаю, и мне не больно. У Ромы семья, я видела утром, если ты об этом.

— Сестренка, блин, мне жаль — втягиваю губы, чтобы не всхлипнуть. Семен обнимает сзади, укачивая как ребенка.

Пару минут не могу выдавить и слова. Успокаиваюсь, ровняю внутреннюю тряску. Семен не должен заметить, начнутся стычки, в попытке защитить. А Рома в бешенстве себя не контролирует. Одно дело кидать в атаку чужого человека, и совсем не приемлемо близкого.

— Да ничего, их проблемы, сами разбираются, а вот перед глазами помаячу, пусть нервничает. Зря бабулю всполошил, теперь объясняться и врать, а я это очень не люблю.

— Ну, прости, я запаниковал.

Не помню, как добралась до кровати. Душ кипятком слизал холод и ощущение не реальности сегодняшнего дня.

Мы не вселенная.

Продолжает висеть в голове. Мы ей и не были. Я реву, просто бьюсь в истерики и глушу, утыкаясь лицом в подушку.

Сон уносит часам к трем ночи. Беспокойный, с метанием, а утром, последствия глупостей пробирают жаром. Температура почти тридцать девять.

На полторы недели я выпадаю из жизни. Прячась в объятиях болезни, как в спасении. Таблетки и слабость позволяют, забываться продолжительным отключением в спящий режим.

Семен не отходит от меня, набегами посещая институт, и отпаивает чаем. Еда ни в какую, не лезет в горло, скованное цепями ангины. Рада этому, стойко переношу недомогание, оставаясь в постели оправданно и без наводящих вопросов со стороны брата.

Глава 28

Норма понятие относительное. В моем случае, это доказано со стопроцентной вероятностью. Если физически я здорова. И справка из клиники, как официальный документ, твердит об этом синей печатью.

Душевное самочувствие ведет себя с точностью наоборот. Но я так понимаю, с этими вопросами не к терапевту. А этажом выше, к табличке психиатр.

Сильно скучаю, и продолжаю хотеть чужого мужа. Такая ясность в голове. И злость. На себя, на него. На весь мир, который к моему сожалению не совершенен.

Мышцы бугрятся, перекатываясь волнами под тонкой футболкой. Рома сидит, прислонив одно колено к земле и раскачивая колесо байка. Кожаная ткань брюк натягивается на бедрах. Вены, тугими прутьями, оплетают руки, стекая под браслеты на запястьях.

Едва не со стоном наблюдаю издалека. Вспоминаю эту жажду кипения тел. Как мы горели в объятьях друг друга.

Вдох. выдох. и вновь разряд.

Пробивает. Мощно. Искрит, как испорченная проводка терзая нервы, нахлынувшим возбуждением.

На улице ветрено и пахнет сентябрем. Горечью еще не облетевшей листвы. Наша весна закончилась, миновав жаркое лето. Дуновение прохладного воздуха, как легкие касания, тревожат еще больше. Сближают, образуя прослойку между нами. Я это чувствую. А он…

Как преступница ворую каждый его жест у другой женщины. Он ее, не мой. А нас будто и не было никогда. Каждый сам по себе.

От внутренней борьбы рождается ярость. Противостояние. Так сильно хочется прижаться, запустить пальцы в колючие волосы на затылке. Соединить губы, ласкать, питаться его вкусом. Не думать, целовать и потеряться в одуряющей дымке. Запутаться в его руках. Стать одним целым. Большим. Общим.

Становится нечем дышать, и дело совсем не перенесенной болезни. Грудь тесно сжимается, в позыве втолкнуть чистый воздух. Не получается, и легкие сдаются, застывая на полу вдохе. Услышав свое имя оборачиваюсь, бросая непослушную прядь назад

— Милана — Антон, с выражением искренней радости, подходит ближе, смущенно поглядывает, потом обнимает, целуя в щеку. Я отстраняюсь.

С тревогой поворачиваюсь на Рому. Он смотрит. Даже на расстоянии заметно, как сужаются его глаза. Губы рассержено сжимаются. Вся поза являет образ немой ненависти. Беру от него эту эмоцию, и возвращаю глаза к Антону, клея на лицо заинтересованную улыбку.

— Вернулся — ладонями глажу воротник на куртке.

— Да сегодня утром. Наша договоренность в силе? Сходим куда-нибудь? — нарочно, касаюсь его голой кожи в вырезе футболки. Хочу почувствовать хоть что-то. Ничего кроме пустоты. Как кратер потухшего вулкана, ни одной искринки. Дыхание ровное. Пульс в норме.

— Как-нибудь обязательно — так упорно стараюсь держать фокус на Антоне, что глаза начинают слезиться, покалывая в уголках.

Моргнув пару раз, моя выдержка дает сбой, и я свожу взгляд в сторону байка. Рома накинув куртку, стоит, прислонившись к крылу. Выпуская сигаретный дымок, с тлеющим напряжением следит за нами.

— Звучит очень туманно — говорит Антон, недовольство определяется по сведенными бровями — Я кучу фоток привез. Приходи вечерком настрою проектор, посмотрим.

Чувствую, как в груди разрастается разочарование в себе. Он не позволит ничего лишнего, если с моей стороны не будет ответных знаков. В сравнении, Антон как пресная вода, без вкуса и без запаха. Нет в нем, такого терпкого и уникального аромата ледяного бриза, с солоноватым привкусом на языке.

— Извини, Тоша, сегодня никак — удрученно пожимаю плечами, пытаясь, сгладить, образовавшуюся как пузырь, неловкость. На цыпочках тянусь вверх, и сухо клюнув его в щеку, ухожу.

— Милана! — кричит мне уже в спину, я оборачиваюсь — Я не навязываюсь, проблем никаких, если остановимся на приветствие.

— Так будет лучше всего — киваю облегченно. Морочить ему голову назло Роме очень низко.

Антон отходит, выгружая из салона своего внедорожника спортивную сумку. За спиной раздается гулкий рев двигателя. Байк трогается с места, завязав петлю на асфальте, разворачивается и начинает двигаться в мою сторону. Прямой линией, на скорости.

Делаю шаг назад, прижимаясь к бордюру. Байк не сворачивает, несется в упор. Оторопело смотрю, в темное с отливами, стекло шлема, оно стремительно приближается.

Делаю еще шаг. Останавливаюсь. С упрямством вздергиваю подбородок, не отводя глаз от надвигающегося зверя. Сердце заходится в дикой пляске. Толчок. Толчок… Замирает на долю секунды, и снова атака всех импульсов разрывает по телу.

Пытается внушить страх, дистанция сокращается. Я, внешне спокойно, слежу, как колесо резко застывает в нескольких сантиметрах.

В ядовитом тумане удушающей паники, почти невозмутимо, поднимаю глаза. Стекло на шлеме абсолютно непроницаемо. Но мне не надо видеть. Я знаю выражение глаз, которое оно скрывает. Тяжелый взгляд, с янтарным прищуром, под темными ресницами.

Вопреки всем инстинктам делаю шаг вперед. Руль прокручивается крепкими руками и байк рывком сокращает промежуток на минимум. Холодный пот тонкой струйкой лезет по телу. Я понимаю, что запугивает, хочет чтобы отступила. Не могу. Не сдамся.

Воздух в атмосфере начинает сгущаться, пока мы бьемся в схватке. Становится невыносимо важно знать, что им управляет в эту минуту. Ревность, или стремление убрать с поля зрения, как нестабильную единицу, которая в любой момент может выстрелить, рассказав его жене об измене.

Сознание делает переворот. Я отсекаю любые фантазии, которые подкидываются. До исступления желаю, чтобы увез подальше, туда, где можно представить мира вокруг не существует. Нет его жены, ребенка, они в другой реальности, в той же где и вся ложь, сказанная так легко и без запинки.

Эта противоречивость разъедает как соль, припорошенная на рану. Я настолько испорчена, раз допускаю такие мысли. Это все не просто больно. Это с ужасающей дикостью неправильно. И поделать ничего не могу.

Закусываю внутренний уголок губы и отхожу в сторону. Я не бегу, медленно огибаю байк и направляюсь в сторону подъезда.

Рома хватает за руку. Жжение каленой лавой стекается по венам. Нетвердыми пальцами обхватываю его кисть, чтобы скинуть с предплечья. Перехватывает, таким образом подтягивая к себе. Пару минут удерживает за плечи, потом поднимает мою правую руку, пробегаясь по безымянному пальцу, и тут же откидывает, словно ему противно прикасаться ко мне.

Молчаливая перепалка заканчивается. Мотоцикл вздрагивает, оживая на резком старте, пропахивает колесом дорогу, оставляя после себя темный след и клубы угарного газа из выхлопной трубы.

Все мое тело покрывается липкой дрожью. Сколько еще это будет продолжаться. Была бы возможность уехать, то сделала это прямо сейчас.

Глава 29

Айсбергом ты на моем пути

Остаться уйти не понятно

Но как же лечить эту пустоту

Знаю я сама виновата.

Я заболела. Я заболела…. В этом все дело… Я заболела. Тобой..

IOWA.

Без Ромы меня кует невозможной пустотой. И сейчас даже странно представить, что до недавнего времени, его не было в моей жизни.

Была бабушка, был Семка, очень много людей пролетевших мимоходом, но так и не занявших определенное место. А теперь как центр мироздания, все крутится вокруг него.

Мысли, противоречивые чувства, все вращается вокруг той вселенной, что мы так и не сумели построить.

Ядовитым плющом прорастают в душе семена его лжи. Отравляют и острыми шипами рвут изнутри. С надоедающим, до оскомы на зубах упрямством, убеждаю себя: все вранье от А до Я.

Настолько одурев, от невозможности быть рядом, покупаю гель с тем же ароматом. По часу сижу в душе, заглушая рыдания водой, растягивая по телу мыльную пену. Невыносимая пытка. Хватает ума, не показывать на людях, свое состояние на грани безумия.

Не знаю, каким образом у него это получается, но каждый раз, когда мы сталкиваемся во дворе или на лестнице, его взгляд физически оседает на мне, как прикосновение и всегда протекает одинаково. Разряд, дрожь и остановка дыхания. Но стоит столкнуться глаза в глаза, искажаемся ненавистью, ощутимо.

Не я развязала эту войну. Не мне ее заканчивать. Остро осознаю, что так легко это не пройдет. Спалим друг друга. Слишком коротят искры, как замыкание. Накал растет. И внутренние пружины стягиваются.

Со мной понятно, разбитое сердце травит въедливым газом, от умирающих чувств. Вырабатывает токсин, съедающий здравость.

А он? За что? С такой подавляющей злостью, терзает глазами при встрече.

Спускаю ноги с кровати, без всякого желания вставать. Когда лежишь в этом тканевом коконе пахнет им. Я заворачиваюсь еще плотнее, оттягивая звонок будильника, до последнего.

Хмурое утро делает настроение еще хуже, сбивая витамин D в организме, практически до нуля, соответственно радость валит за минус. На завтрак нет ни сил, ни времени.

Выхожу из дома уже вплотную по графику. Встречаемся с Кирой у метро. Она сияет. Дело не в хайлайтере. Проснулась утром с любимым мужчиной.

Плавно утекаю в наши совместные завтраки с Ромой. Он со своей женой такой же, как был со мной? Так же меняется шутками?

Баталии с едой, которые заканчивались дурашливыми обнимашками. Поход ночью в круглосуточныймаркет, через два района. По той лишь причине, что мне захотелось рафаэлку. Бежали вместе целуясь под дождем.

Делают ли это с ним? С какой жадностью любит ее? Сколько раз я задаю себе вопросы, от которых появляются ожоги третьей степени на душе. Ревность сжирает меня без остатка.

Кира подталкивает меня к освободившемуся месту в вагоне

— Смотри, я вчера наткнулась на объявление — подносит смартфон к моему лицу. На экране реклама художественного сайта — У них сейчас ведется набор новых работ. Ты же говорила, что хочешь бабушкины картины выставить?

— М-м… Да, но тут указано молодые художники — читаю условия принятия материала.

— Она же до этого нигде не светилась? — мотаю головой, обдумывая.

— Можно попробовать — с крайним интересом хватаюсь за эту идею и сбрасываю себе ссылку на ресурс.

Как только заканчиваются занятия, я прогнав в голове, какие именно картины можно послать на оценку, решаю, смотаться домой на выходных, и осчастливить ба своей новостью.

Как за соломинку хватаюсь за эту идею, чтобы переключить мысли в другое русло. И не стать пациентом палаты с номером, который я вряд ли запомню, в своем помешательстве на лицемерном соседе.

Парковка бизнес — центра, где наша студия арендует площадь, сплошняком утыкана тачками, но темно серую мазду не свежей модели, которая стоит наплевав на порядок разметки, сложно не заметить.

Максим, он же Треф, караулит меня. Вообще, что за странное прозвище, но меня это как-то совсем не колышет. Попадаю в поле зрения, и он забросив ключи в карман мешковатых джинс, подбегает.

— Хай, герл! — кидает приветствие, преграждая дорогу.

— Что хотел? — не мешкаю на любезности, желания общаться с ним, нет.

— Бейба, шикарно выглядишь в сухом виде — мажется комплиментом, надеясь, растопить непробиваемую броню на моем лице.

Страшно раздражает это обращение. Какого фига, он прицепился ко мне. Спас от удара молнии, я ему за это посуду помыла. В расчете же.

Отхожу, но он цепляет за локоть.

— Не торопись, нам кое-что обсудить нужно.

— Макс, меня это достало, я передумала, так что все планы мести без меня.

— Э, нет, так не пойдет. Без тебя уже никак не получится.

Вцепился, как клещ. Пальцы словно щупальцы впиваются в руку, а он тащит меня к машине.

— Пусти, а то заору — краем глаза замечаю, как охранник закуривает на пороге и подозрительно поглядывает на нас.

Излом отношений сработал с обратной отдачей, и я теперь точно не понимаю, как могла совершить такую несусветную дичь. Треф ослабляет хватку, продолжая держать таким образом, что освободится, не получится.

— Не кипишуй, лады? И все обойдется, выслушай, что предлагаю без криминала и как ты говоришь фу…

Так не отстанет, перестаю вырываться и терпеливо слушаю. Без эмоций и энтузиазма. Ну отомщу я Роме, кому в итоге хуже сделаю, только себе. Он итак еле держится, а если планку сорвет, куда потом бежать. Надо остановится на нейтралках, со временем утихнет и забудется. Вот Виталина вернется, продумаю вариант со съемной квартирой, а там все само собой наладится.

— Закончил — отрезаю четко, когда Максим замолкает, пытливо натыкая меня на взгляд — Ответ отрицательный.

— Э-э нет, я тебе альтернативу не предлагаю, запугивать пока…. — делает ударение на последнем слове — Не буду, даю пару дней на раздумья, а там… — прерывается, толкает в руку клочок бумаги с номером — Лучше сама позвони, нравишься ты мне, не хочется отношения портить.

Я давно перестала, быть маленькой слабой девочкой. Когда заболел дедушка, и понадобились деньги, без раздумий заставила продать нашу квартиру в городе и оплатить лечение. Его это не спасло, но избавило от гнетущего ощущения, что мы не приложили к его выздоровлению все силы.

Чем меня может напугать Треф. Если решусь по каким-то причинам на его замысел, то сама.

Нагло выкатываю фак, и ухожу не сколько не беспокоясь. Дергается сзади, больно стягивает волосы на затылке. И тут же мое колено разносит всмятку содержимое в его ширинке. Шипит, сыпет матами.

Его угрозы конечно же, не имеют силы. Не впечатляет. Есть один знакомый агрессор, гораздо внушительней и запугивает с куда большим разнообразием. Щенячий визг, это тебе не байк, несущийся на полном ходу в лицо.

Не знаю, с какой целью убираю номер в сумочку.

На душе скребут адские кошки, сдирая в лохмотья все внутренности. Я даже в таком озлоблении не могу причинить Роме боль.

Ненавижу за то что сделал. Но действовать за спиной такая подлость. А может, все еще надеюсь.

На что? Что разведется? Сама этого не позволю. Ни себе ломать семью, ни ему. Какие бы у них ни были отношения, завязано глубже. Ребенок. Он не виноват, что родители безмозглые люди, на поводу у своих желаний.

Возле дома проход загораживает грузовик с доставкой мебели. Обхожу и натыкаюсь на еще одно препятствие. Настя соседка Ромы через стенку, останавливает, умоляюще всматриваясь в меня.

— Помоги, пожалуйста, а то так не хочется два раза спускаться — вталкивает мне в руку лиловую подушку с дивана. Берет вторую, и мы поднимаемся в лифте на пятый этаж.

Черт, даже площадка, как населенная призраками ранит, волнуя и вырывая наружу все памятные моменты. Мы целовались, как дикие, пока открывалась дверь в его квартиру. Теряюсь, застывая глазами на темном проеме.

Дверь распахивается, и весь кислород разом исчезает из атмосферы. Тяну, дышу и не могу. Прижимаю диванный аксессуар к груди, чтобы перекрыть болезненный спазм.

— Рома, ты как раз вовремя, эти бестолковые грузчики бросили диван посреди комнаты. Поможешь, сдвинуть на место? — только не это.

— Без проблем — соглашается, пропуская нас вперед.

Настя проскакивает теряясь в комнатах. А меня от нехватки воздуха начинает штормить и заносит в косяк. Отшатываюсь назад.

Боже..

Всей поверхностью ложусь на горячее тело. Оба резко рвем вдох. Кровь закипает за долю секунды. Головокружение расшатывает, заставляя, прижаться еще теснее.

Снова рывок дыхания, руками оплетает, удерживая. Узлы заворачиваются по всему организму, тянут пульсацией, когда пальцами сдавливает под ребра. Вжимает, так же надрывно выдыхая в мою макушку.

Легкий наклон и вдавливает по полной, наталкивая грудью на подушку. Склоняется к уху, одновременно загоняя руку под юбку и бесцеремонно дергает трусики в строну, смазывает пальцами, образовавшуюся в неимоверном количестве влагу.

— Блядь… течешь, Анимеха, своим ядом — звучит зло, яростно и… невозможно сексуально.

Боже…

Глава 30

Приклеивает прочно, как горячей смолой. Так и вожу пальцами, растирая ее ядовитый сок. В трансе. Не могу, заставить себя, оттолкнуть.

— Ром, ну вы где? — глухо, в отдалении слышу голос Насти. Плевать, космос раскручивает.

Милану сносит. Минуту еще, скапливаю в себе концентрат видимого спокойствия.

Кольца нет. Живет здесь. Идея со свадьбой отсекается, как явный бред. Если бы все было так, за три недели спалилась.

С враньем у нее, даже по мелочам не выходит. Самолюбие в упор отказывается принимать тот момент, что меня феерично наебали.

Что тогда? Зачем мелкому троллю, ее брату, нести чушь? Вопросы настолько растормошили сознание, взломали к ебеням весь мозг. От сигарет уже тошнит, и возникает боль в груди от количества дыма.

Нервы, расшатано позванивают в свои колокола, пока двигаю мебель с места на место. В конце останавливаемся на первом варианте. Милана маячит за спиной и сейчас я даже благодарен Насте за назойливость, не дает ей уйти, выспрашивая, где будет лучше расположить диван.

Бросаю, свое невежливое Gut,на вопрос, как смотрится эта фиолетовая порнография в гостиной и выхожу.

Караулю Милану возле своей двери. Чего я хочу? А хер его знает. Задолбали эти перекрестные огни глазами. Не дети, надо спокойно поговорить.

Анимешка выскакивает через десять минут, тыкается глазами в мою решительную позу, и начинает по стеночке продвигаться к лестнице.

— Зайди, пообщаемся — говорю относительно равнодушно.

Таращится на меня своим горячим шоколадом. Вижу, как плавится под накалом. Злится сучка. Понятно, что цивилизованное общение не наш формат. Бей стекло, ори на всю. И это обоюдно.

— Не хочу — пыжится обойти и сигануть на верхний пролет, когда блокирую спуск. Нда, предсказуемо, даже не напрягает. Затыкаю рот ладонью, и почти волоком затаскиваю в квартиру. Извивается, мычит, пытаясь языком, столкнуть зажим с лица.

Ебать видели бы соседи. Явно охерели от такого зрелища. Что ж ты Анимешка по — хорошему не понимаешь, обязательно надо, довести до ручки. Дзен, релакс в отключке и возвращаться, не собираются.

Как только заношу в квартиру, кипящую негодованием фурию, шипит как гремучая змея. Усиленно рвется назад, ногтями царапая кожу на руках. Потом понимает бесполезность, разворачивается и лепит пощечину, со всей дури. Открывает рот, чтобы сыпануть ругательство.

— Заткнись — давлю на нее, игнорируя ожог на щеке.

Еще одна пощечина.

Еще..

Еше..

Градом осыпаются. Невозмутимо жду, когда выдохнется. Останавливается, глубоко дышит, внутренняя борьба с четкостью выписывается на ее лице.

Меня раскидывает от бешенства на себя, что контроль похерачил из головы. Цепляю со всей силы за шею и прижимаю к губам. А там уже все. Финиш. Медицина бессильна.

Блядь… блядь… блядь

Мы голодные без своей близости, мало что соображаем. Рвем c друг друга одежду, бросая на пол. Хватаем урывками обнажающиеся участки тела. Обоим похуй на все.

Снова целую, подкидывая на себя. Контакт замыкает и возгорание. Подпитывает троекратно ее ответной реакцией.

Не перестает отбиваться и отвечать на поцелуи одновременно. При этом скользит половыми губами по члену, стремясь, насадиться поглубже.

Как этому сопротивляться.

— М-а-м — м. А-у — гоним одновременно, когда на ближайшей опоре, ее тело принимает меня во всю длину и плотно стягивая кольцом.

Фотографии на стенах. Напольная лампа. Полка. Улетают к чертям, рассыпаясь осколками. Ураганом сметаем вверх дном всю обстановку. Пока я жму ее к каждой поверхности, проталкиваясь максимально.

Добираемся до кровати в такой горячке, судорогой ведет. Трахаю в безумном помутнении. В ее глазах адекватности тоже не наблюдается.

С болезненным напряжением сталкиваемся. Нет в этом удовольствия выплескиваем злость. Амплитуда толчков запредельная. Молотом вбиваю в нее член. Не уступает, с тем же разгоном подавая бедра вперед. Чувствую ее, на одной долбанной волне несет. Эмоции скрещиваются.

Кончаем предельно быстро. Сплошная ярость выхлестывает. Перекрывает все ощущения. Стояк, разрядившись, не спадает, за пару минут снова наполняется кровью.

Моргает, то ли испуганно, то ли потеряно, но без ненависти. Сползает выкручиваясь. Захватываю тонкую талию и возвращаю на место.

— Еще — заряжено выдаю, уже без напора, протягиваю языком по шее. Замахивается неуверенно. Успеваю отсечь и прижимаю ладони над головой, а сам засосы ваяю. Вздрагивает от каждого.

— Рома, пусти, я больше не хочу.

— Нет? — сипло спрашиваю, продолжая зубами тянуть по краям кожи.

— Нет, Рома — не твердо, с придыханием и сука невероятно сексуально, только у нее так получается. Плющит и рубит на куски. Лежит подо мной и голая кожа спаивается там, где касаемся. Мы одно целое и как это игнорить.

Зачем все эти танцы с замужеством, если нас прет друг от друга, как после приема химии. Зачем сука? Сказала бы раньше, что у нее кто-то есть. За две недели, что не вместе, меня перекрутило на миллион раз.

— Точно?

— Точно

— Иди — убираю руки, освобождаю.

Вздыхает, гоняя ладошками по груди.

— Не могу, давай так немного полежим.

Да блядь, просто фантастика, полежим сука.

Вопреки давлю:

— Давай — спрашивать о чем то боюсь.

Кому верить, если не себе. А я же ощущаю, как дрожит каждой клеточкой. Сам запутался, может и у нее так. Завертелось и не успели во время соскочить.

Нежная кожа, за ее ушком, терзает ноздри знакомым запахом. Она пахнет мной. Венка так гулко бьющаяся, разносит этот аромат. Она мной пахнет. Это невыносимо задевает. Сжимает теми эмоциями, которые я испытывать, сейчас не хочу. Еще две недели назад, пустил бы их с легкостью и ей показал, а сейчас…

— Малыш, почему от тебя пахнет моим гелем — опять, в противовес конфликту в голове, выходит ласково.

Сама обнимает, сама целует, все что находится рядом. Тянет запах моего тела, так как я это делал. Но отвечает с трепетом в голосовых связках.

— У Семена такой же, мой закончился… неожиданно. пришлось.

— Дуришь меня?

В этом разговоре скрытый подтекст, глаза говорят о другом. Мы сейчас ментально, совсем иные вещи обсуждаем. Как на детекторе лжи, каждый скачок зрачков, показывает. Прикрывает ресницами, тенью ложатся на розовеющие щеки. Любуюсь, оторваться не могу.

— Нет — тихо шепчет.

Кого хочет в этом убедить больше, себя или меня.

— Что между нами происходит? — коротко о наболевшем, и чуйка не перестает твердить, что правды я не добьюсь.

— Сам знаешь.

— Не знаю, расскажи — ее опять злостью перекрывает.

От резкой смены, меня наматывает на вилы. Что это за карусель? Передышка, а потом крутой вираж. Да так вертит, что звездочки перед глазами мелькают.

Беру натиском, припечатывая к матрасу, членом растягиваю смазку по нежной плоти.

— Рома, я..я… не хочу — трепещет, как бабочка над огнем.

— Угу, я тоже — плавно надавливаю на вход головкой, Милану дугой поднимает ближе — Накажем друг друга Малыш.

И в этот раз втягиваем удовольствие по максимуму. Исключительная потребность. Нет спешки и дикости. Затяжными фрикциями двигаюсь внутри. Такими же затяжными поцелуями натираем губы, переплетая пальцы и синхронно скользя разогретыми телами в такт. Плывем. Кожа к коже. Все как в замедленной съемке, с паузами на самых ярких моментах ощущений.

Милана забрасывает ноги на мою спину, сжимая бедра на боках. Смотрю на ее покрытый туманом экстаза взгляд, и самого аномальным штормом колотит. Волна десять баллов. Хорошо ей, постанывает, пальцами не перестает как кошка разминать мои плечи, шею.

Вся иллюзорная муть, разом выветривается из головы, ни с кем никогда так не будет. Четко по факту и без отрицания. От этого начинаю еще яростней толкаться.

Милана кончая, выдает те магические звуки, которые травят, полностью нейтрализуя мозговую активность. Сжимаю ее ягодицы, вклеиваюсь и… блядь… в наимощнейшем приходе заливаю в нее себя до капли.

— Люблю тебя — выпаливаю в несознанке. Подтягиваю сталкиваясь лбом. Легкие жжет, слова вырываются с трудом — Слышишь? М-м? Люблю, не могу от тебя отключиться.

Застываем в мгновении. Широко распахнутые карие я в ожидании ответа. Не дышу. Почти расслабляюсь от выражения в ее глазах. Сейчас полетим.

Аффект рассеивается в ту же минуту. Милана подрывается, дергает из-под меня покрывало, заматываясь.

— Так просто Рома?!.. Ты об этом так просто говоришь?.. Как ты можешь… — толкает в грудь — Что для тебя вообще это значит? — ошеломление, такой обратной связью, гребет под лавину.

— А что это еще может значить? Я глаза закрыл на твое вранье… простить даже сука могу… вот что это значит.

— Меня?!! Охренеть!! Вот ты … Ладно, а что дальше предлагаешь? Думаешь, я буду прибегать на часок, типа по-соседски. Как праздничный сервиз достанешь, если повод нарисуется. Сорри я пас, на бис не выхожу. Нет никаких нас. Понял, отвали — выбивает всю тираду незамедлительно.

— Ми, блять кто ты вообще? Я за три недели, так тебя и не узнал — озвучиваю весь раздрай из головы.

— Кто я, прочитай в википедии, тебе там тоже определение найдется — усиливает эффект от фразы, приподнимая брови.

— Ахуительная реплика… Браво!! Такая вся остроумная… Приз в студию.

Не вовремя, в голове выезжает воспоминание из детства. Дед собственной персоной перед теликом, и его любимой передачей поле чудес. У нас тут чудеса похлеще. Барабан блять и зеро, все бонусные очки сгорают. Нулевой километр. Прокатились по кругу и вернулись в начало, только теперь с багажом нереализованных чувств.

— То есть тебе вообще ровно на мои слова?

— Ровнее некуда!! Не верю, ни одной букве. Все пустое, как и ты сам.

Вот такой резкий тормоз. Меня бьет в лобовуху своих признаний. Изначально говорил только я. Она молчала и принимала. Во бля дебил, как раньше не дошло. Только все уже вывалилось наружу, не соберешь, как теперь в себе это затолкать так глубоко, чтобы забыть.

— Нет в тебе рая, Милана, только ад — звучит как итог и жирная точка, в этом бреду наших отношений. Ответ так же сковано пролетает

— Как раз, твоя любимая часть… жечь все… до тла. Поэтому в аду самое место… в пекле, за все что ты сделал.

Глава 31

Я думала, что чувствовать себя еще больше виноватой, уже невозможно. Ошибалась. Уместить неуместимое в своей голове. Очень сложно.

Рома идет в коридор одевается. Спокойно. Натягивает джинсы, оставляя расстегнутой пуговицу и ремень. Белые боксеры треугольником видны. И я обращаю на это внимание. Не хочу, но все равно, вожу глазами по его полуобнаженному торсу.

А тело невыносимо сжимается, от рвущейся связи. Разъединяемся, нет больше подушки безопасности, которая нас сдерживала, мешая причинить боль друг другу.

Мне остается складывать этот пазл, в котором не хватает слишком много деталей.

Всегда с пренебрежением относилась к девушкам, готовым принять второстепенные роли. Терпеливо ждут, когда им выделят время, украденное у семьи. А чем я сейчас лучше? И нет уверенности, что завтра это снова не повторится.

Убирает небрежную прядку, упавшую на лоб, прогоняет искрой во взгляде, а потом стекленеет. Янтарь застывает, как-то по холодному, не смотря на теплый оттенок золота.

— Ладно, Анимеха, расслабься. Не принимай на веру, трахаешься зачетно… вот и вырвалось — тянет сигарету и закуривая, в свободной манере падает на диван.

Что?!! У меня отбивает весь словарный запас. Стоп-слово тут бесполезно. Это было раньше. С другим Ромой, грубоватым, чувственным и одержимым мной. Нет, все игра. Его никогда не существовало. Так и остаюсь тупо пялиться на животное, с пофигистичным видом переключающим каналы.

— Что застыла? Шмотки в руки и вали — обращается к надоевшей вещи. Использовал и можно выкинуть.

Омертвевшими пальцами цепляю одежду, оглядываюсь, и в немом шоке от услышанного, иду в ванну.

Здесь, до меня доходит весь ужас, того что произошло. Компот в голове окончательно сварился. Вот оно гнилое нутро. От любви не остается и следа, только жгучая ненависть.

Холодная вода порциями ложится к щекам, но ни в какую не желает, остудить. Его запах так плотно пропитавший мое тело, во влажном помещении концентрируется, запечатывая в кафельном сосуде. Слишком много. Слишком тяжело.

Особый подвид зверя, ублюдок с раздвоением личности, самый опасный. Умеет переключаться, когда ему это необходимо. Исчадие ада невозмутимо пьет из стакана золотистую жидкость. Прохожу мимо гостиной, мельком бросая взгляд, он салютует:

— Помянем

— Что? — оторопело спрашиваю, хотя мне безразлично в эмоциональном оцепенении.

— Любовь сдохла!! Проводим суку — издевательски ржет.

Его садизм на лице и мой мазохизм в душе, начинают тесно переплетаться. Общая волна рушит барьер, и мы расходимся в разные стороны. Мучает всем своим видом, и получает удовольствие от моего замешательства. Его невыразимо пустой взгляд, красноречиво финалит все хорошее к нему. Подонок.

— Класс, Рома, зря в театральный не пошел. Сыграно на сто. Влюбленный чмошник побеждает в номинации главная роль — с тем же сарказмом, возвращаю ему реплику — Адьес, ублюдок — слетает настолько легко, что я даже не морщусь.

Перед тем как дверь закрывается, мне вслед прилетает стакан, звеня осколками по паркету.

Вырываюсь из проклятого места, оно действует на меня как наркотик, убивая любую сознательность в голове. Гроза внутри заканчивается и наступает прояснение. С тучами и соленым осадками, тонкими струйками, сползающими по щекам.

Дома пусто, Семка уже неделю прибегает за сменкой, оставаясь ночевать у своей девушки. И очень стыдно, вместо того чтобы радоваться за брата, неприкрытая влюбленность раздражает. Не желаю ничего знать об этом разрушительном чувстве. В моем случае это не светлое, чистое. Грязь обильно вливающаяся и пропитывающая душу чернотой.

До жути хочется отформатировать свой мозг. Очистить, не оставить и следа от воспоминаний..

Люблю тебя.

Поверила. На мгновение, а потом всплыло на поверхность все реальное. Для него, эта фраза ничего не значит. Шутя, бросает, даже не запнувшись. Идет по жизни смело, растаптывая то, что люди хранят как самое дорогое. Брак, семья, первая любовь. Для него все это не имеет ни какой ценности. Только собственное Я. Большое и заглавное. И каким способом получить желаемое, тоже не важно, даже если при этом ты убил доверие, ко всем остальным. Не трогает.

Принимаю сознательно образ девушки в глубокой депрессии. Растянутая пижама, пушистые тапки, гулька из волос черти как стянутая резинкой. И да сериал, в нем я пытаюсь увидеть героиню, у которой с мозгами еще более запутано, чем у меня.

Через пол часа надоедают сопливые терзания, и я переключаю на фильм «Самка Богомола». Прекрасная женщина и почему ее все так ненавидят. Правильно сделала, что двенадцать мужиков в расход пустила. Все как один Рома. Даже не жалко. Ну умница. Хоть письмо пиши ей в тюрьму. Ведь есть подражатели. Вот, моя история, готовый сценарий их жизни. Знать бы детали.

Глаза начинают слипаться, отмечаю в избранное, потом досмотрю. И так и прикладываюсь бочком на софе, накрываясь пледом с головой.

Да, фу… Пахнет так, словно он рядом лежит. Хватаю со столика арома свечу и положив под нос, с открытыми глазами очень хочу уснуть. Под веками не испаряется видение.

Люблю тебя

Огонь, пожар и так умело сыгранная искренность. Путаюсь в липкой паутине противоречий. Разумная я. Влюбленная я. Спорят и никак не могут найти общий язык. Пока не берет верх Я, отчаянно желающая, нанести ему удар такой силы, чтобы наконец понял, насколько больно бить чужие сердца.

На часах почти двенадцать, рев мотора под окном не дает расслабиться. Тревожит, дрожащим трепетом нервы. Напоминает.

Мое тело реагирует моментально. Даже не успев, достучаться до сознания. Вскакиваю.

Достаю из шкафа узкие джинсы и короткий, черный топ со шнуровкой на спине. Молниеносно справляюсь с макияжем, совмещая прическу и нанесение блеска на губы.

Высокий каблук на ботинках, курточка на тонком синтепоне, оставляет возможность, рассмотреть ту часть, туго обтянутую джинсой, к которой так прикипел опасный подвид.

Дверная плита в подъезде, с писком впускает струю морозящего воздуха, отзываясь ознобом на коже. Кутаюсь плотнее в желтую куртку, но полоска кожи между ней и поясом брюк, не дает полностью согреться.

На углу две пары желтых фар освещают тротуарчик возле дома. Подслеповато щюрюсь, фокусируя зрение на светлых огоньках. Делаю глубокий вздох и расслабленной походкой курсирую в направлении мотоциклов. Намериваюсь просто пройти мимо. Тыкнуть носом, что тоже не сижу дома заплакивая его отсутствие.

Прямо и гордо. Слегка улыбаюсь высокому парню рядом с Ромой на таком же звере.

— Феечка, не страшно ходить одной — задевает меня, делая пару шагов навстречу.

— Воспользуюсь магией… если что — кокетливо закусываю губу, передавая интерес улыбкой.

— Руслан — одним прыжком преграждает дорогу — Хочешь прокатиться?

— Рус, отвали. Пусть идет, куда шла — сдержано, с нотками раздражения говорит Рома.

— У-у-х твой — подхожу ближе, типа никогда не сидела… и не целовалась и. не планировала соблазнить Рому, заняться любовью на байке, осекаю свои беспорядочные мысли. Пальчиком играю на коже руля — Большой… мощный… Ауф — словно обжегшись, отдергиваю.

— Какая горячая малышка — сопит в ухо расписанная татуировками махина. Двигаюсь и оказываюсь в пол оборота, так чтобы всем было видно. Надеваю пальцем звено цепочки на его шее и начинаю накручивать.

Свист, с очень нездоровым храпом вырывается у Ромы из легких.

— Рус, отойдем — гневно пилит, поднимаясь с байка.

— Тормози, Ромыч, я девочку клею — от такой формулировки передергивает, но я продолжаю свой спектакль. Приподнимаюсь на цыпочки, выдыхая рядом с губами.

— Пойдешь с ним, исчезну… я же фея, а мы обидчивые — подстрекаю на бунт друга, по возбужденному виду можно судить, готовому на все. Даже предательство законов братства.

Руслан мертвой хваткой цепляет своими лапищами мою талию. Упс! Этого я не предусмотрела.

— Я крепко буду держать, не вырвешься.

— М-м-м… Ру-у-слан… какие сильные руки — нарочно растягиваю первые звуки, имитируя имя животного за спиной.

Слышу краем мат и фразу: долбанная анимешка и… Кажется визг чердака, с грохотом роняющего все покрытие.

Ой, с огнем играю. Огромный медведь рядом, вселяет уверенности и дерзости.

— У- БЕ- РИ от нее руки — разделяя слоги, долбит голосом, как молотком по асфальту Рома.

— Воу, брат, горишь — со смешком звучит над моей головой. От сладковатого запаха парфюма подташнивает, но отстранится, я не успеваю. Меня за шкирку, как непутевую кошку оттягивают.

— За что ты мне свалилась… — забрасывает на плечо и кидает брелок Руслану. Тот опешивши следит за нами, ловит так же тормознуто — Байк загони на парковку.

— Ромыч, куда?!! Не охренел ли — встает на дыбы, его добыча ускользает из рук.

— Это моя ебанутая девушка — зло просвещает, прихлопывая по заднице, когда начинаю молотить кожанку на спине.

— А че сразу не сказал… Ой е-еб… Я же не знал… Прости Ром — виновато оправдывается.

— Он врет … Ай!! — пищу, больной ожог на попе заставляет замолчать. А эта сволочная зверина роняет меня, как мешок, и высекает отрывисто:

— Ключи — бью по протянутой ладони и возмущенно отворачиваюсь. Дуюсь и реагирую по-детски, но сейчас на это плевать.

Юзом прокручивает, толкая лицом к стене. Грубыми ботинками хлопает по бокам лодыжек, раздвигая ноги на всю ширину, обскивает как в полицейском участке. Основательно прощупывая мою попку. Как могу, отторгаю все приятные ощущения. Гоню. Собираю в кучу всю ненависть.

Достает ключи из заднего кармана и удерживая одной рукой за шею. Говорить в таком положении невозможно. Я брыкаюсь, в сравнении как пони, перед матерым тяжеловесом. Заталкивает в прихожую. Я же не, ребенок, натворивший неизвестно что в школе.

— Пошел вон… адское отродье — ору на него.

Абсолютно невозмутимо стаскивает свою куртку, и подхватив под локоть тащит меня в спальню

— Спать блять!! Живо!! — командует как собачонке. Я взрываюсь, всем напалмом.

— Сука… — визжу, некрасиво злюще и очень надеюсь, что его это отпугнет.

— Еще слово… отсосешь… свою отраву… Угу — закидывает бровь.

Замерев на месте, делаю глубокий вдох, почти со свистом, сквозь сжатые зубы и рот я конечно захлопываю.

Рома слегка туманно вглядывается в мои глаза, не верю в нем не может сквозить извинение за грубость. Показалось. Смаргивает морок, возвращая себе ублюдочное равнодушие.

Рыскает по спальне, собирает и бросает в лицо пижаму. Колотит. У него гроза на лице. Злой. Страшно.

— Где гремлин? — непонимающе свожу брови, поясняет — Второй член вашей семейки Адамс.

— Семен у своей девушки ночует — зачем отвечаю ему. Боязнь берет пальму первенства.

— М-мда… ладно, я в зале лягу… попробуешь свалить… — перебиваю, и не даю ему договорить обычную угрозу.

— Откушу твой… — указываю на пах — если появится перед моим ртом.

— Ну зачем ты меня снова бесишь. А? — тянется к шнуровке на топе, потом убирает руку, едва коснувшись голой кожи. Короткий вздох, как выстрел у виска — Спать, Анимешка… или сам уложу — подмигивает и выходит, получая плюшевым жирафом по затылку.

Не долго думая, заношу с листочка номер Трефа и отправляю короткое: Я согласна.

Глава 32

От автора: Эту главу мы поделим на двоих. Не путаемся и обращаем внимание на имена.

Милана.

Блик света как светлячком пролетает над веками. Еще… Ресницы вздрагивают…

Теплое дыхание разносится по шее, разгоняя томные мурашки.

Жарко..

Горячая ладонь справа, широким массивом покрывает часть грудной клетки захватывая грудь.

Нога мощным прессом давит на бедра.

Волнующий аромат растекается по поверхности и ощущается не только носом, всей кожей, где касается тело. Как телепортируется теплом, через нервные окончания.

Застываю на вдохе. Касаюсь… касаюсь. Глажу… трогаю..

Держу этот сон в руках…… пусть остается.

Настолько ярко …сильно…фантомно…

Даже животом чувствую медленные движения огненной плоти….. ленивые тянут удовольствие момента…… наслаждаются…как раньше…

— Ром — охрипшим шепотом получается.

— М-м-м — отзывается с тем же треском и эта вибрация разлетается, помечая жгучим пунктиром сгиб шеи, ключицу, грудь, несколько мелких отметок на животе и… сильный толчок в самый низ. — Ты опять лежишь на мне — удивляюсь насколько реалистичный сон.

Такие острые ощущения. Прохлада неприятно ложится, когда сдвигается. Не желаю терять хоть частичку этого тепла, ныряю обратно

— Так хорошо… лежи… мне нравится….

Раскрываю бедра и позволяю плотнее прижаться к самому эпицентру пожара.

— Тепленькая…. Пустишь меня? — вопрос отзывается в каждой клеточке естества. Горю….Хочу …. Сон… — Пустишь Малыш — уже утверждает, пальцы накрывают ноющую плоть… надавливают…. поглаживают через трусики.

Стон замирает где-то в глубине, я открываю глаза… Янтарь, подернутый сонной дымкой, печет и это как ведерко со льдом, осыпается на голову.

Сначала застываю на черте между сном и реальностью. А потом все тяжелые камни укладываются в голове. Женат. Ребенок. И все гадкие слова, разъедающие момент, как щелочь.

Рома реагирует быстрее, скатывается и одевает штаны.

— Твою мать!… Раскидала магнитное поле по всей квартире… как лунатик сука…. Приполз — гневно выпихивает.

— В смысле?! Я еще и виновата, что ты ночью ко мне залез?

— А кто? Не крутила бы свои финты, сейчас дома спокойно спал.

Роман

Натираюсь утренним стояком… через трусы… по горяченькому тельцу с запахом корицы и яблок. Чувствую, как застывают соски, пиками прорезая по груди. Охуенный сон. Как в реале.

Вжимаюсь плотнее, сдвигаясь вниз, укладывая член между ножек, а там пекло. Тонкий голосок чуть тревожит дремоту

— Рома, ты опять на мне лежишь — прерывисто дышит, гоняя трескучих мурах по шее. Только хочу откатиться, как тянет обратно, зарываясь лицом. волосы щекочут, сдуваю, пускаю губы по виску. Шепотом продолжает — Лежи, так хорошо.

— Малыш, ты такая тепленькая, хочу в тебя. Пустишь? — раскрывается, пуская ближе, два слоя ткани портят ощущения. Мысли начинают пробираться в голову. Почему мы спим одетые?… Я ее отучаю ….

Бам… и ведро со льдом осыпается за шиворот.

— Сволочь! Как ты здесь оказался? — щелкаю веками как филин, и единственное, на что могу смотреть, как грудь оттопыривает маечку.

Ядовитая Анимеха, со своими магнитами, притянула во сне. Твою блять… подрываюсь. Не хотел же к ней прикасаться. Закрыл эту страничку. Сейчас снова открыл, вместе с глазами утром.

— Фу у тебя стоит — смех разбирает, вообще прям детство на выезде.

— Физиология… — в утреннем помутнении забываю, что мы на ножах. Очухиваюсь и добавляю — У тебя тоже — хватает подушку, прикрывая грудь.

— Завязывай с виагрой — колет своим остроумием.

Ты моя виагра, но молча натягиваю штаны. Гребаная Девочка-палач сведет же с ума своими выходками.

— Уходи — тычет указательным пальцем на дверь.

— Ухожу — бросаю на голову футболку, слышу легкий вздох.

— Ром? — вздрагиваю от нежного обращения, шторм сносит в щепки.

— Да Ми — с тем же сиропом в голосе отвечаю.

— Тебе бутерброды сделать — блять!.. это сильнее, чем коленом в пах. Бомбит ускоренным реактивом в грудь. Хочу тебя… и завтрак… и сука это утро без ссоры.

— Нет — резко отрезаю.

— Ну и пошел ты… я вообще не хотела… так по старой памяти вырвалось.

— Адьес — рублю на пониженных — Позвони гремлину, чтобы сегодня дома ночевал, и твое фото с геолокацией выслал.

Милана

— Чего?!!.. совсем чердак тронулся — вспыхиваю как спичка и почти машинально роняю глаза на застегивающуюся молнию.

Дико обижает его отказ, хотя чего я хочу, есть кому готовить. Больно. Обжигает по груди, отворачиваюсь на солнце. Так слезы незаметно, как будто от света. И утро оно не наше.

Пластилин в голове мешает перерабатывать ситуацию разумно. И Рома выглядит смущенно, оставшись без своей защиты. Родной, потерянный. Сбивает и не дает заряжаться злостью. Она прячется, придавленная сверху всем невозможно неправильным ощущением нас.

Рома в замешательстве передвигается по спальне, оставляя реплику без ответа. Смотрит куда угодно, только не на меня.

— Ром? Ты меня слышишь? Я не собираюсь давать отчет о передвижениях. Может уже по-хорошему разойдемся — я конечно дышу, я помню как это делать, но слова все равно получаются тихими и неуверенными. Особенно последнее.

— Нет, Анимеха, по-доброму у нас уже не получится, с твоей тягой к приключениям, ангел-хранитель неотъемлемый атрибут — ловко переворачивает ситуацию, напоминая о моем вчерашнем поступке.

Сама знаю. Добивалась одного, убрать с его лица невозмутимость, почувствовать, что ему не плевать. Банальной ревностью, создать определенность. Чувства есть, и его люблю, хоть наполовину… но правда.

— Ты сейчас на себя намекаешь? — задаю вопрос и отпускаю себя, получаю удовольствие пикировкой. Нам всегда есть что спросить и ответить.

— Почему намекаю, говорю открыто — с недоверием роняет взгляд, принимая мой спокойный тон, как затишье перед бурей.

— Тоже мне ангел нашелся.

— Будешь хорошо себя вести, дам вольную… это примерно как на УДО отмечаться.

— Ну, извини, такого опыта не было… в отличие от тебя, так что не в теме — подхватываю шутливое обсуждение и зрительный контакт, который неизменно объединяет в общий поток. Несет. Дрейфуем. Вместе и вопреки всему.

— Так, без лирики. Не будет отчета, сам начну контролировать, а там… хрен знает, чем закончится. Хотя… что тут может быть не ясно

— Фу

— Нет, скорее Рома лежи… мне так хорошо — бросаю в него подушку.

Рома вдруг начинает смеяться, заваливаясь на кровать и пытаясь притворно, накрыть ей мое лицо. Змейкой выкручиваюсь, пока он меня полностью не придавливает и есть чем.

— Ах-х А-м-м — остаются внутри, со всей силы сдерживаемые остатками воли. Молчу, прикрываю глаза и наслаждаюсь украденной секундой.

— Малыш, покорми меня — до боли нежно… и еще ладошки цепляет… и носом играется по щеке. Так ласково и… сволочь… обезоруживает.

Роман

Говорю и зажмуриваюсь в позиции боя, так и жду что прилетит очередное, в лучшем случае Фу. Да Фу с ее перцем на языке, это как ваниль. Это я даже рад услышать.

— М-м… Ладно… через пять минут встречаемся на кухне — как-то охреневши лыблюсь, и не искушая судьбу, молча и покорно следую указаниям.

Пока Милана зависает в ванне, ошиваюсь по кухне, пускаю колонку. Песня на тату. Наша. Сделала утро. Почти и не поругались, как удержать это равновесие.

Чайник щелчком отбрасывает кнопку. Делаю кофе. Себе черный. Милане с молоком и две ложки сахара. Кое-как рублю бутерброды. Скептически оглядываю корявых монстров. Да пох от души же.

— Выглядит жутко — комментирует через минуту эксперт.

— Хочешь, порежу на мелкие кусочки.

— Чтобы это исправить их проще в блендере смешать — садится, с опаской прикусывая ломтик — Ром, а тебе на работу не пора?

— Я перешел на фриланс… теперь мой дом офис — не тороплюсь развивать эту тему, потому что с ней всплывет и все остальное.

А вот именно в эту минуту, колыхать спокойное море никак нельзя. Взрывчатка моя в покое и улыбается. И это кайф. Такой, что хочется запаять в капсулу. Застыть в этой временной оболочке. А все вопросы на потом.

Их много, но нарушать эту шаткую гармонию оба не торопимся. Едим, перебрасываясь незначительными фразами. Общаемся. Не орем. И это через чур нормально. Не про нас. Но так наверно может быть. С ней.

— Ми давай…

Не успеваю закончить, телефон бьет как стекло мирную атмосферу. Мельком стреляю на экран. Олеся. Твою же… ну почему именно сейчас, переворачиваю стеклом вниз, чтобы не светануть абонета.

— Малыш, я на минуту… а потом продолжим — по глазам вижу, что момент разрушен, но и сбросить не могу. Если звонит, значит что-то с Артемом, других вариантов нет.

Глава 33

Лесь что случилось?

Эта фраза безжалостно убивает остатки наваждения. Жестко ударяет реальностью.

Как под копирку одна из тысячи историй. Он прячет телефон, виновато отводит глаза в сторону и уходит, разговаривать с женой в другую комнату.

Два часа был моим, а теперь пришло время вернуть его законной владелице. Больше не злюсь на Рому. Как-то неожиданно пришло осознание, что он такой же заложник внезапных чувств.

С меланхолией воспринимаю его возвращение. Знаю, что сейчас уйдет.

— Дела? — спрашиваю устало улыбаясь.

— Малыш, там очень серьезно. Прости… правда надо — извиняется, тревога лежит в складке над бровями. Пустой разговор, без обычной вспыльчивости. Вся эмоция, как высосана вакуумом. Нас не осталось.

— Иди — отпускаю …прощаюсь и даже принимаю это. Подходит и садится передо мной, целуя колени

— Не злишься — машу отрицательно, провожу пальцами по его губам — Прости, Ми..

— Ром, я понимаю — перебиваю, не хочу, чтобы сейчас врал.

— Спасибо — поднимается, скользит беглым поцелуем, легко касаясь век. Чуть дольше ласкает губы.

Поцелуй в глаза. Это к расставанию. Примета, символ. Никогда так не делал. Неизвестно, откуда берется это знание.

Провожаю взглядом, а потом подтягиваю колени, вжимаю губы в то место, где остывает его прощальный поцелуй.

Мне нужно быть сильной, за двоих и порвать наше незапланированное безумие. Сил остается только на одно дыхание. Не могу допустить, чтобы выбирал меня. Не должна.

Сначала возненавидит, а потом все поймет. Так правильно. Так надо. Нам нельзя. Мы разрушение. Боль.

Я могу соперничать с другой женщиной, но не с ребенком, который в своей детской невинности, несет в кармане ракушки папе, чтобы поделиться с ним радостью сокровищами.

А мы. Господи..

Выдыхаю и уже с отвращением к себе заливаюсь слезами.

Спустя полчаса, жидкость во мне заканчивается. Водой из-под крана смываю отеки с глаз и торможу процесс саморазрушения.

Все правильно. Решение, согласиться на предложение Трефа, твердо берет позицию. Если вчера это было спонтанное желание насолить Роме. То теперь острая необходимость, избавить нас обоих, от возможно самой главной ошибки в жизни. На чужом горе, своего счастья не построишь. Непреложная истина. Закон, который нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Еще два часа пялюсь в тупую передачу, в поисках внутренних резервов. Надо все таки начать этот день. Пережить вечер с хладнокровием, а завтра на бабушкином плече выплакать всю свою боль.

Зеркало беспощадно выдает мой бледный вид. Измученное лицо, темные круги под глазами и опухшие веки. Я должна быть собрана и невозмутима. Как будто, меня совсем не касается, и не трогает ситуация. И нет той толчковой вибрации от разрыва в сердце и всех артерий к нему прилегающих. Я спокойна и бездушна. Только так можно убедить. Никаких взрывов эмоций.

В распахнутое окно стараюсь дышать полной грудью. Мало. Нужно еще больше воздуха. Улица почти пустая, не считая редких прохожих. Я сейчас не готова поддерживать общение, даже формальное, на грани приветствия.

Слишком все внутри замкнуто. Теряю часть себя, как так получилось. Незаметно, быстро и… настолько много.

Что останется если исчезнет вселенная. Все верно пустота. Огромная размером с космос и затягиваться будет долго. Но я наверно это переживу.

Под тонким плащом тело непроизвольно сжимается от холода. Так легче. Физически отвлекает. На многолюдный проспект не тянет, и я углубляюсь к тропинке за гаражами, там через две дворовых арки заброшенный парк. И одиночество сейчас, как лекарство. Я должна привыкнуть к нему, сродниться.

Задушенный писк доносятся из полуразрушенной стены. Почти не думая, бросаюсь туда. Желто- красная курточка, капюшон накинутый на голову и маленький комочек сжавшийся в углу. Без особого замешательства в почти материнском порыве прижимаю к себе. Ребенок поднимает глаза, испугано всхлипывая и боже..

Я держу на руках Артема — Роминого сына. Господи..

— Что случилось боец? — копирую Ромины интонации, задающие смелость, чтобы немного успокоить.

— Фея, ты пришла меня спасти? — лепечет, растирая заплаканное и с пыльными потеками на щеках личико. Вздыхает, хватаясь руками за шею — Я к Ломе хотел и…

— Не плачь, мы пойдем к Роме — изумленно смотрит на меня, я попутно определяю, что они совсем не похожи. Напоминает, но кого-то другого. Может Олесю, ее я видела мельком и в шоке, так что почти не запомнила мелких деталей.

— А ты знаешь где он живет? — уже немного успокоившись, едет, подпрыгивая у меня на руках.

— Сейчас подключу поисковую магию и быстро найдем.

— Давай, а я ее увижу — уже с детским азартом включается в игру.

— А как? Она же внутри, мне нельзя ее всем показывать — смешно выпячивает губки, ложатся бантом и это очень умилительно — Меня арестуют за колдовство. Ты же этого не хочешь?

— Нет! Не показывай! Не надо! — пугается, цепляясь еще крепче, когда заходим в подъезд.

— Не буду. Расскажешь про свое большое путешествие — спрашиваю, усаживая на комод и снимая кроссовки. Доверчиво жмется, позволяя, высвободить из рукавов руки.

— Мама и Лома поругались. сильно. она нам не лазлешает, а я очень хочу — меня осеняет подозрение.

— Ты сбежал из детского сада?

— Ага — прикольно шмыгает розовой пипкой и деловито заявляет — Мы с ним одной клови.

Еще бы. Отношу Тему накухню и отвлекаю плиткой шоколада, а сама беспрестанно набираю Роме. У него занято. Артем, от переживаний, начинает сонно моститься на стуле.

Переношу его в зал, и замотав как гусеничку с головой, качаю на руках, пока не засыпает. Только потом даю волю порыву самобичевания, со всей остротой колющих лезвий, стегающему меня. Вполне понятно из-за чего поссорились Рома с Олесей, и все это переносится на ребенка.

Иду в ванну, чтобы оттереть пятна с детской курточки, на бирке видна запись с номером телефона и адрес. Олеся наверно там с ума сходит, до Ромы я все еще не могу дозвониться.

Пара коротких гудков и встревоженное:

— Да! — Я нашла Темку… с ним все в порядке — называю свое местонахождение и просто сажусь, с щемящей пустой вглядываясь в невинное личико.

Сегодня все обошлось, волею случая. А что могло с ним произойти, даже подумать страшно.

Олеся приезжает через двадцать минут. В дичайшей тревоге, не разуваясь, бежит в зал и падая на коленки, держит слезы, ладонью прикрывая рот.

— Лесь, пойдемте я чай сделаю, пусть поспит. Все хорошо, ничего не случилось — приподнимаю и увожу на кухню. Скомкано благодарит, что — то несет про деньги.

Отмахиваюсь и упорно не смотрю ей в лицо от стыда. Немного отогревшись и отойдя от переживаний, уже как то измучено говорит, покручивая в руках чашку.

— Мы с Ромой расстались… Мне кажется, у него появилась другая — принимает, мой встревоженный вид, за возмущение — О, нет, это не так страшно. Их было очень много за время брака…. я даже смирилась… думала, нагуляется, но видимо ошиблась, и в этот раз действительно серьезно.

— Лесь, ну может все еще наладится — говорю с состраданием в голосе.

— Я надеюсь — вздыхает — Артему очень тяжело, поговорим. Попробую вразумить. Все таки четыре года прожили, чего между нами только не было. Все прошли и это тоже переживем. Ромка он вообще импульсивный, влюбляется быстро и так же быстро остывает, так что, со временем пройдет — загадочно проводит по мне глазами — Я думаю, еще один малыш заставит его, вконец повзрослеть.

Такой удар прилетает в солнечное сплетение, я жмурюсь и отворачиваюсь к раковине. Она беременна. Значит, он спал с нами одновременно. Хотя конечно, они женаты. Как может быть по другому.

Шепчу онемевшими губами только одно. Я переживу. Забуду. Потом. позже у меня получится… построить нормальные отношения. Без лжи.

Глава 34

Гоночный трек ревет в отдалении, постепенно наполняясь съезжающимися байками.

Я как в тумане плыву. Нервно дергаю застежку на куртке и ненавижу себя. Всем что во мне есть. Это как воткнуть нож в спину. Как вообще раньше могла думать, что сделаю это в порыве злости. Только так, как необходимость, иначе не закончится.

Сдираю наклейку на шлеме, пока жду возвращение Максима.

Рома мне этого не простит. Предательство.

Мотоциклы — часть его души и получается, что я сейчас делю этот момент не с ним, а с тем, кого он яростно не переваривает. Одно напоминание, или вопрос заставляет кипеть от злости. А что же будет сейчас. Это просто ужас, летящий на крыльях ночи.

Треск ломающихся веток предвещает приближение. Видя мой растерянный вид, Треф в позиции ловца, преграждает путь, словно я собираюсь ломануться. Одна часть меня, уже бежит прочь, со всех ног.

— Бейба, не думай соскочить. Там же ничего страшного, катнемся, позлим. Бабосы заберем и все. Пока Жигунов будет обтекать от шока — пытается успокоить, но в итоге только сильнее разжигает желание, уйти отсюда.

— Можешь заткнуться.

— Могу, давай, сади шлем на голову и погнали, первый заезд готов. Я вписался.

Сажусь сзади, заталкивая неприязнь, и осторожно обнимаю его. Спазмические порывы бьют в каждую точку, отторгая эти касания.

Резкий рывок заставляет вжаться плотнее. По стеклу шлема несется мелкими вспышками свет, от напольных прожекторов.

Мы подъезжаем к стартовой полосе. Я даже не вижу, чувствую, как рядом паркуется знакомый зверь. Невидимой энергией бежит хитросплетение потоков.

Несколько вздохов и кислород заканчивается в пластиковом вакууме. Почти не дыша, жду, когда девушка стартер встанет на позицию, а потом медленно стягиваю шлем, расправляя волосы.

Заметит, не сможет не заметить. Я же ощущаю его взгляд, но поворачиваться боюсь. Отбрасываю в сторону шлем. Упорно слежу за двумя фонариками в руках девушки, жду когда придут в движение.

Три… два… один…

Старт….

Воздух бьет по лицу. И страха перед скоростью, нет только болезненное ощущение пустоты. Она меня забирает с головой.

Движение ускоряется, когда Рома заходи на вираж, обгоняя нас. Треф, резким креном срезает влево, кидая заднее колесо прямо перед ним. От неожиданности едва не расцепляю руки, толчком отбрасывает назад, еще одно движение и я просто слечу ему под колеса.

Мотоцикл Трефа маневрирует, маяча перед Ромой мной, как красной тряпкой. От того, с какой силой стискиваю края его куртки, пальцы начинает ломить, и они немеют. Мы уже летим по трассе парой, остальные отстали.

Еще один наклон. Снова бросок под колеса. Я начинаю понимать, что Рома сознательно не обгоняет, чтобы не подвергать меня опасности. От этого становится еще хуже. Все испаряется кроме желания, чтобы эта безумная гонка быстрее закончилась.

Темная густота ночи неимоверно давит. Как будто воздух сжимается в невидимый кокон, как в тиски заворачивает.

На секунду ровняемся, я поворачиваюсь и этого достаточно, чтобы в полной мере понять размер катастрофы.

Рома дает поворот, отправляя байк в сторону. В отрезок нетронутый асфальтом и его юзом проносит, складывая почти плашмя на землю, потом хлопок и отлетает в кусты, через секунду раздается взрыв.

Столбом озаряя вверх…

Вскакиваю в нервном помутнении, комкая простынь в руках. Ладони горят от впившейся ткани. Этого не случилось. Выдыхаю с облегчением.

Это сон… это все плохой сон..

Стряхнув туман с глаз, бросаю взгляд на электронные часы. Заезд в девять, а сейчас пять. Уснула прорыдав час, после того как Олеся с Артемом ушли.

Наливаю воды и проталкиваю в пересохшее горло. Испарина покрывает тело, как липкая слизь. Страх клокочет в груди, взрывая каждый сантиметр сердечного пространства.

Еще полчаса, не могу отойти от бредового состояния. Потом накатывает тошнота, и я пулей несусь в ванну, нависая над унитазом. Головокружение и дурнота, снова укладывают горизонтально. Лежу, свернувшись комком.

Я не смогу. Даже так. Каждые две минуты возвращаюсь в сон. А если все это действительно произойдет и Рома погибнет. До этого мои выходки решались сами собой. Может это предупреждение, и интуиция все таки решила включиться в нужное время.

Семка приходит и застает меня на коленях в ванной.

— Ми, что случилось? — сразу же бросается, разглядывая бледную моль вместо сестры — Отравилась?

— Наверно.

Хотя чем, у меня за два дня, только кусочек бутерброда побывал. От расстройства совсем не могу есть. А если …

Мы не предохранялись, господи… только не это.

В последний раз Рома кончил в меня, но так быстро не может. Задержка три дня, может просто цикл сбился из-за переживаний. А прерванный половой акт не дает сто процентной гарантии..

Это просто адское стечение обстоятельств.

— Сем, сходи в аптеку.

— Конечно, что купить?

— Тест на беременность — говорю так отрешенно, насколько вообще возможно и не смотрю на брата. У него от шока, сейчас глаза из орбит полезут. А у меня мозги, потому что переварить эту дичайшую ситуацию, я не в силах.

Молодец, Ромашова, ты возможно залетела от женатого мужика, у которого почти двое детей. И ты знаешь его, почти два месяца. О планах на будущее можно просто забыть. На аборт я никогда не смогу пойти.

Отупевши, смотрю в одну точку. Молюсь, чтобы это были не качественные продукты. Семка возвращается. А две красных полоски убивают мою веру во всевышнего. А он то, здесь причем. Дура потому что. Добегалась.

Новый жизненный урок. Брошюры в клинике надо было внимательней читать. И секс как ни странно приводит… К тому что случилось. Во мне зреет новая жизнь, ее я буду растить и воспитывать одна, на пособие матери одиночки.

— И что теперь делать? — Семка присаживается рядом, не зная как ко мне подступиться.

— Рожать, Ромашов, а что же еще. Будешь племянника нянчить?

— Я… да, с радостью. А этому скажешь?

— Ни за что — с ужасом отшатываюсь, представляя весь это процесс дележки внимания, между тремя детьми — У него комплект, а мы сами справимся.

— Так увидит же?

— Воспользуемся старым проверенным способом. Поеду каяться к бабуле в деревню. Знакомый сюжет? — шучу вперемешку со слезами. Но Семке по-моему не до юмора, такое лицо как будто это его ребенок.

— Ты только с ба на сериалы не подсаживайся, а то конец твоей карьере с графикой, а так снимем отдельную квартиру. Я помогу на подработку устроюсь, ты можешь, заказы удаленно выполнять.

— Хорошо, я на недельку съезжу, соберусь с мыслями, а ты пока квартиру подыщи, мне деньги за заказ перекинули. На пару месяцев хватит, а там новые появятся, прорвемся — принюхиваюсь, и меня снова обдает шквалом тошноты — Фу!! Чем от тебя воняет? — уже на ходу кричу.

— Сама же покупала, нормальный запах — это я уже не слышу, сокращаясь спазмами.

Придя в норму, под холодной водой, тянусь к флакону с гелем и затягиваю запах. Дышу этим ароматом Ромы, тошнота отступает. Гены. Даже в состоянии клетки, чувствует запах отца. Спятила совсем. Но бутылек не выпускаю, принюхиваюсь и так доживаю до вечера. А утро я встречаю на вокзале со спортивной сумкой.

Глава 35

— Ба, я дома! — кричу неуверенно распахивая сетчатую дверь на терассе.

Бабуля фанат сквозняков, поэтому до ноября все нараспашку. Знакомая обстановка, скрип третьей половицы у порога. Запах кондиционера от штор, с луговыми травами. Бабуля генералила недавно.

Это можно судить по прозрачности мелких стекол на веранде. Белый тюль разгоняется порывами легкого ветерка.

В голове покрывалом оседает умиротворение. Мы справимся. Инстинктивным жестом касаюсь живота. Глупо наверно на таком сроке. Но мысль о беременности быстро прижилась во мне.

Ребенок очень незапланированный, но он мой. От человека, которого я люблю и больше не отрицаю. Плохой, хороший, уже не важно. И, кажется, я даже рада тому, что от него останется часть. Не только воспоминание, а копия. Почему я уверена, что малыш будет похож на Рому, и что именно мальчик. Кто знает. Может и девочка, но все это уже мелочи.

Вселенной не сложилось, зато есть новая жизнь. А это ого-го. Даже больше, чем неопределенная единица со звездами, которые гаснут со временем, а малыш останется со мной навсегда.

— Бабуль, ну где ты? — обхожу все комнаты, так и не найдя ее.

Опираюсь на подоконник, выглядываю в сад на яблоньку, которую они посадили с дедом. Огромная, плодов почти не осталось, несколько крупных яблок валяются на земле. Бросаю сумку в своей спальне и выхожу во двор.

Клумбы, с облетевшими розами, прикрыты утеплителем, готовясь к зиме. Пробираюсь по тропинке, между кустов малины к заветному дереву. Это мое место силы, всегда, когда грустно или что не получалось, можно прижаться к стволу и он пропитает энергией.

Интересно, а Ромке бы понравилось здесь. С тоской вбираю мечту, как мы на выходных приезжаем к бабушке. Он играет с малышом во дворе, пока мы готовим на стол.

И это запретная территория, сюда свои мысли пускать нельзя. Зачем думать о том, чего никогда не случится. И я не плачу, наверно гормоны и ветер. Очень неожиданно и удобно, буду валить все, на нестабильность беременных женщин. Как за ширмой, раз и ты не виноват.

— Ромашова, чего скисла — потеряно оглядываюсь на мужской голос со стороны калитки на задний двор.

— Никита!! Ты как здесь? — удивленно и с примесью радости восклицаю, когда Никита Томлеев. Он же бывший лучший друг, первый мужчина и неприятный осадок от потери невинности в одном лице.

— Отец вызвал фундамент в гараже заливаем — присаживается рядом, забирая яблоко из моих рук.

— Сколько мы не виделись после выпускного?

Разглядываю возмужавшего и наростившего бицепсы парня. Модная стрижка, вместо не сходившей небрежности, когда мы летом на великах гоняли к речке, рыбачить. Благодаря ему, во мне и прижились, мальчиковые хобби. Не любовь, так детская увлеченность. Это как осваивать первый поцелуй на помидоре, ну или другие навыки на бананах. Вроде и опыт есть, и в тоже время, ощущений никаких.

— Не напоминай, я после, еще полгода боялся, к девушкам подходить.

— Да, было очень. неловко.

— Если что, я прокачался. Теперь знаю, что к чему — деловито играет темными бровями и улыбаясь во все тридцать два.

— Ладно, забудем про фу. Как универ?

— Отлично, последний курс, иду на диплом. А ты?

— А я. ну что сказать, беременна и собираюсь воспитывать ребенка одна — игнорирую взгляд ожидание и реальность. Он то, думал, что у меня есть мозги, а теперь растеряно моргает, покручивая хвостик у красного фрукта. Замолкает в паузе переваривания, потом говорит

— Круто, Милана, решила пропустить этап самореализации.

— Типа того.

— А что отец ребенка? Слился?

— Он не в курсе, и давай о другом — говорю делая такой длинный вдох, что кажется легкие лопнут от чрезмерного объема. Перекрываю кислородом желание зарыдать, на плече хоть у кого-нибудь и все рассказать. Только он вряд ли поймет. И ба, она тоже не сможет. Никто. Это просто надо пережить. Или почувствовать. А так, я буду выглядеть еще глупее, чем есть на самом деле.

Выслушиваю смешные истории про студенческую жизнь, своего друга и несложившегося парня. Почти с интересом. Почти внимательно. Почти не отвлекаясь на переживания.

— Может, погуляем вечером — звучит настолько неожиданно, в середине очередной легенды о его подвигах. Изумленно отрываюсь от пересчитывания сухих травинок.

— Гулять, Ми, это когда две ноги передвигаются по земле — втолковывает моему резко отупевшему виду. Ну не ожидала я такого предложения, с учетом некоторых обстоятельств, заинтересованный вид мужчин, в следующие девять месяцев, мне как бы не светит. Или не светил. Но он смотрит именно так.

— Гулять значит? — переспрашиваю.

— Ага, вечером. Пойдешь?

— А давай — хлопаю по протянутой ладони.

— Договорились, Ромашка, в семь зайду — называет меня детским прозвищем, поднимется, стряхивая прилипшую листву с потертых джинс.

И все вокруг позитивно. И солнышко, показавшееся из-за хмурых туч. И сосед, знакомый с детства, с которым пережили не одну драку и один довольно рискованный эксперимент.

Он улыбается, протягивает руку, помогая подняться. Заботливо отряхивает землю с моей попы. Не лапает, просто по-дружески. Симпатичный, проверенный временем, без взрывов и резких перепадов настроения.

И ба, выходит с лицом, пропитанным насквозь любовью и добротой. Только я больше не чувствую себя здесь, как дома. Поля моей энергии полностью переместились в другое место, к другому человеку.

Никита, поздоровавшись с бабушкой, уходит. А мы за чашкой чая, садимся за стол, обсуждать мою непутевую жизнь.

Бабуля в трансе, но виду не подает, только качает головой и повторяет. Ну ничего, ничего, ребенок это хорошо, вырастим.

Я не вдаюсь в подробности, о Ромином семейном положении. Вру, что он еще не готов к отцовству. Ба понимает и не допытывается. Потом будет по кусочкам выуживать информацию, как бы невзначай. Пока просто дает выговорится. И я говорю, плачу конечно, заливая ее блузку с кофейным гипюром горючими слезами. Затем помогаю, разлить яблочное варенье по банкам, на это уходит все время, до самого вечера.

— Милана, я к Наталье пойду, у нее давление поднялось. Там и ночевать останусь — говорит ба, одевая туфли на низкой платформе.

— Я с Никитосом пройдусь, и в десять как штык, калитку на ключ и баиньки.

— Да чего уж там. Теперь можешь и до двенадцати, выросла же, скоро матерью станешь… а в голове… — махает рукой, сердито пожимая плечами, но все равно целует перед уходом.

Уже даже с энтузиазмом принимаюсь за свой внешний вид. Рука непроизвольно тянется к кожаным штанам. Ромины любимые, у него глаза горят, когда я в них и на байке смотрятся уместно. Сколько уже можно об этом. Забудь. Но скинии я всетаки натягиваю.

Никита в семь ноль-ноль тарабанит в дверь. Мнемся на пороге, пока я вожусь с замком. Грозный рык за калиткой заставляет обернуться. Это местные, тоже гоняют на мотоциклах, или на скутерах, звук похожий. Уговариваю, убеждаю и отвлекаю себя, от погружения в бурю эмоций.

— Ну что, Ромашка, влево- вправо — спрашивает Томлеев на выходе.

— Прямо — киваю в сторону дома культуры. Там есть небольшой парк качели — лодочки и железная карусель. Вся молодежь по вечерам собирается. Может, встретим кого из знакомых. Как-то хочется отвлечься в компании.

Открываю калитку и делаю шаг

— Куда-то собрались голубки? — звучит по тигриному зло.

Сразу бросает в жар и холод. Тело покрывается восторгом и болью. Невозможно ощущать это все вместе, но я чувствую. А еще становится почти плевать на все.

Я делаю шаг в сторону ближе к Никите, хотя дико хочу послать его домой. Подбежать к Роме и попросить увезти меня туда, где мы будем вдвоем. И я даже почти, согласна ждать тех недолгих часов, когда у него появится время на нас. Теряюсь в своих желаниях и беспредельно радуюсь тому, что не могу определиться какое всетаки берет верх. Действую на автоматическом порыве. Защитить себя.

— Табличку на въезде не заметил, женатым вход воспрещен — отрезаю, подхватывая Никиту под руку и тащу в переулок.

Глава 36

От того, с какой скоростью мы уносим ноги от байка и кожи, которой обтянуто, невыносимо притягательное тело Ромы. Попахивает трусизмом. А вообще, есть такое слово, для определения трусости. Наверно нет, но пофиг. Я бегу. Никита волокется следом. Прям тащится.

Надо бы просветить его, что быть раскатанным колесом мотоцикла, не так уж и приятно.

— Ромашка, хватит меня дергать. Тянешь, как пса за поводок — выдергивает руку.

— Ты что бессмертный? — намекаю, что ему может прилететь неожиданно ни за что. Отмахивается и останавливается.

Видимо, отсутствие основных инстинктов сохранения, местная черта. Мой то, заработал на всю мощь. Теперь, не только за себя отвечаю.

— Это не сложившийся папаша? — кивает на Рому.

— Да.

— Ромаха, ну у тебя и вкус, теперь понятно, почему я не зашел — разворачивается, и под мой испуганный вздох, движется в обратную сторону.

Нет, ну точно, здесь в воздухе какой — то газ распыляют. Он слепой что ли, не видит злобную кошачью физиономию.

— Никит, ты куда? Погулять же хотели? — кричу жалобно, цепляясь за руку.

— Сейчас в табло ему вмажу и пойдем.

Рома с ухмылкой сбрасывает сигарету. Лениво растягивается, разминая кулаки.

— Я детей не бью — равнодушно проезжается глазами по Томлееву и переводит взгляд на меня.

Давлю в себе, рефлекторное желание, встать между ними. Малышок тебя подвергать опасности не буду.

Незаметным жестом прикрываю живот. Мысленно приговаривая. Странный холодок льется по затылку, и в голове путаница закручивает водоворот. Чувствую, как вата вместо ног, медленно тянет меня к земле силой гравитации. Последнее, что я помню, две горячих ладони по бокам ребер, а дальше белая пелена.

******

Опять приснилось. Мало того, что днем нет ни минуты, чтобы я о нем ни думала, теперь еще и во сне.

Набрасываю халат, в голове покруживает. Тошнота стягивается в горле, беру с тумбы гель, дышу и отступает.

Голоса за дверью странно смешиваются. Бабулин и мужской.

С таким помятым эксклюзивом на лице, появляться не хочется и стараясь, создавать как можно меньше шума, проскальзываю в ванну. Привожу себя в порядок, с перерывами на вентиляцию легких, запахом не своего мужчины.

Как наркоманка, это если со стороны взглянуть. Надо в мелкие дозы разлить, а то токсикоз, вещь непредсказуемая. Застигнет в метро, или на занятии, как таким бутыльком у людей перед глазами мотать. Задерешься объясняться. И жаль, что из этого аромата, нельзя вытянуть как джина из бутылки, кое кого.

Закончив процедуру, бегу в кухню, чтобы помочь бабушке. По звону тарелок гости останутся на завтрак.

При повороте в косяк, меня резко откидывает в сторону, только успеваю ухватиться за буфет.

Вот сволочь!!!

У меня даже смешок вырвался, как-то с гелем пересеклось, точно из бутылки появился.

Приехал. Значит все, что было вчера правда. И как я оказалась в своей постеле, тоже как-то объяснимо. Не хватало ко всему прочему, схлопотать провалы в памяти.

Но нет, начинаю вспоминать, как пришла в себя, когда укладывал на кровать, примостилась у него на груди и уснула. Неужели всю ночь провел в моей комнате, а как же бабушка утром не засекла. Ее крик в этом случае, я бы точно не забыла.

Сидит, как призер, в центре стола. На дедушкином месте и с его кружкой в руках. От ба, я такого предательства точно не ожидала.

— Милана, посмотри кто тут у нас — довольно вещает бабуля — предатель разливая блин на сковородке.

Ромочка с нахальным видом облизывает яблочное вареньем на ложке и подмигивает. Еще и с утренней щетиной, и в футболке со свободным воротом.

Ворует мечту гад.

Потому что смотрится, как у себя дома, и потому что я так хочу. А еще поцеловать, и спросить как спалось, а главное где.

— Кто? — спрашиваю и отворачиваюсь, делая все возможное, чтобы остаться инкогнито перед ба.

— А вот, нам Миша, мальчика привел — снова поворачиваюсь на растянувшегося в ехидной улыбке «мальчика». Надо ей очки заказать посильнее. Не смущает, что он выглядит, как Том Харди в фильме «Безумный Макс», только пыли не хватает на одежде.

— И зачем нам нужен этот мальчик? — тут за спиной раздается хохот, от которого едва стекла не дрожат. Охренеть, мальчик, с двумя детьми. Ну не скандалить же перед ба.

— Милана? правильно понял — смотрю на него со словами: Я тебя убью. А он как ни в чем не бывало продолжает — Я здесь проездом, на пару дней. Заберу кое-что свое и уеду, а пока, вот предложил Надежде Алексеевне дрова поколоть.

— Ба, что за мода пускать в дом, кого попала. Ты у него хоть документы проверила, может он беглый преступник — так и толкаем друг другу взгляды с Ромой.

— Что ты такое говоришь!! — хватается за щеки, и я же еще себя виноватой чувствую — Смотри, какой милый парень — сует мне в руки блюдо — Все, не выдумывай, неси блины на стол.

Несу покорно, под строгий взгляд Надежды Алексеевны, потому что человек, подло размахивающий полотенцем перед моей попой, не может быть бабулей.

— М-м-м чудный халатик, Анимеха — мурлычет в пол голоса над ухом, пока я сворачиваю блинчики треугольником — Выкраду тебя ночью, Ми

Я разрываюсь между двух огней, поглядывая на ба и тут же трясу ногой, когда коварная ладонь под столом пробегается по внутренней стороне. Беспрерывно роняю глаза то в сторону плиты, то на Рому.

Он еще щекой начинает тереться по бедру, подбираясь к краю трусиков. Слишком заманчиво и ослепляет. Янтарь так блестит влюбленно? Да нет, быть этого не может. А как же Олеся, и этот момент отрезвляет. Бьет наповал.

Бросаю блин на тарелку и отскакиваю. Он недовольно морщится. НИ что так не охлаждает утро, как мысли о жене твоего любимого человека.

Я растеряна всем. Ну просто всем и поведением ба и Ромой. Что он здесь делает? Задаю себе, наконец, этот вопрос.

Зачем примчался за триста километров? Где ночевал? Не на байке же.

Чего он хочет от меня? Почему нельзя просто оставить в покое и разойтись по-хорошему.

Попрощались. Я все решила. Забрала с собой его часть. На этом можно заканчивать. А он здесь.

Перебрасывается с бабулей чем — то обыденным, как будто давно ее знает. И смотрит на меня, мучительно ласково. Ловит глазами каждый раз и заставляет улыбаться, такое чувство, что у него в руках пуль управления, жмет на паузу, и я замираю, от невозможности отвести взгляд.

Люблю его. Так люблю, что мне почти не важно, что дома его ждет семья.

Я точно не в себе. Совсем.

Никита!!

Я же вчера, грохнувшись в обморок, оставила его на растерзание до жути ревнивому Роме. Я то, таким не страдаю. Это он чуть что, сразу в драку. С Никитой неудобно. Но Рома же тащил мою бездыханную тушку, а значит руки были заняты. И логика побеждает, в номинации Никита жив.

После обеда у нас дома начинается настоящее паломничество из одиноких девушек. Роман Георгиевич разжаришись от работы, решил снять футболку, а та часть, где расположен дровяник, выходит как раз на центральную улицу.

И вот он стоит, размахивая колуном. Мышцы на его спине и руках вздуваются плотными волнами, а в соседних домах, резко случаются перебои с солью и сахаром.

Я отбиваюсь, как могу, от настойчивых посетительниц и их многочисленных предложений. Кран починить, или гвоздь прибить. Прекрасно знаю, что все милые дамы могут, это сделать и сами.

Тут еще ба, ошарашивает своей новостью, что Виталина вернулась, и она на пару дней едет в гости. Семена проведать. Сегодня. На электричке. Через три часа. Тут прямо какой-то вселенский заговор.

Целый день прячусь в доме, за юбкой бабули, за что получаю, путаясь у нее под ногами. В окошко палю, как местная звезда Алина чешет с морсиком по нашему двору, к почти моему Роме. А эта скотина еще и пьет из ее рук. И с голым торсом, который призывно блестит от пота.

Сволота!!

Она просто жрет его глазами, когда тот, как порно актер обтирается майкой. Бомба ревности рвет на куски, и я без раздумий выбегаю к ним.

Убью обоих…

Глава 37

Факелок мой летит на всех парусах, только халатик развевается по ветру. Ножки у нее охереть, даже скулы сводит от удовольствия.

Заметил, как шторка мелькает беспрестанно. А тут местная мадам, как раз во время. Пусть на своей змеиной шкурке почувствует, каково от ревности глохнуть.

Ржать сейчас как-то не в тему. Но харя трескается довольно, когда смотрю, каким гневом полыхают кометы. Биться будет за меня девочка.

Глотаю сладкую муть из стакана и делаю вид, что мне нравится. Я реально жрать ничего не могу, если не Анимехой приготовлено. Траванула меня ведьма любовью и хотела сбежать. Ловил, ловлю и буду ловить.

— Вкусно? — на пол пути, не сбавляя обороты, искрит сарказмом.

Марина? Алина? Хрен знает, не запомнил, мне эта информация ни к чему. Стоит и даже понять не может, что сейчас будет ливень. Мог бы тормознуть, но не буду. Я как-то не особо и провоцирую в отличие от некоторых.

В сантиметре заноса над графином, перехватываю ее руку. Стыдно же потом будет, по себе знаю.

— Иди домой — отрывисто бросаю девушке без названия.

— Че больная?! Совсем, Ромашова, чеку сорвало — пискляво восклицает.

Анимеха сопит минуту, потом выдает. В меня как инфаркт заряжает.

— Он мой! Поняла?! Не чей больше!! Только мой — медленно остывает и начинает соображать, что сказала.

А я то, все слышал, и назад не вернешь. Но делаю вид, что не придаю значения. Повизгиваю радостно внутри, но смущенной Анимешке не показываю, пусть мучается.

Надежда Алексеевна дома, а вот через два часа поговорим. Одни, как люди. У меня телефон в ауте, так на всякий случай, я и ее стащил утром. Вместе лежат в багажнике байка. А как разберемся, через пару дней верну.

Бабуля еще тот конспиратор. Меня, когда на койке застукала с Миланой на руках, все поняла. По-тихому вызвала, я ей как на духу признался. Что люблю, и все равно заберу. Она и не сопротивлялась.

— Анимеха, чего вскипятилась? — как бы невзначай кидаю ей, и продолжаю рассекать чурки.

— Я вообще нет… За здоровье твое опасалась — так я и подумал.

— Спасибо.

— Ром, зачем ты приехал?

— Все, Анимех, выдохни. Сейчас дрова доколю и домой. Понял уже, что нам не по пути — так натурально играю, она даже верит. Вертится рядом, но вопросов больше не задает.

— Доделывай, я потом сложу — и не отходит, маяча перед глазами розочками своими на халате. Надо домой будет забрать, так он на ней смотрится.

Отвлекаюсь на фантазирование о процедуре раздевания. Но до этого еще через огненное поле чесать, или минное, это как повезет. Второе предпочтительней, там есть шанс выжить.

Сублимирую все эмоции в труд, подсекая обстановку. Надежда Алексеевна уходит на станцию, помахав на прощание и даже по-доброму улыбнувшись.

Свой человек. С гремлином тоже придется мириться. Ему надо отдать должное, сестру защищал. Уважаю. Но гремлином он останется на всю жизнь, если бы не вмешался, раньше разобрались.

Все как сговорились, чтобы нас поссорить. Архипова со своей блажью, пока с Темычем нянчился, даже соблазнить, пыталась. Объяснил ей популярно, что мне нахрен никто не нужен кроме Миланы. Она походу в моей ДНК заложена.

Не знал, что так бывает, до последнего не верил. А когда домой вернулся и увидел, что ее нет. Башню креном повело. Такой любовью нахлынуло. Понял тону. Без нее, все не так. Фигово, хоть вой. Не хотел ждать, когда вернется. Боялся, что не поймаю. Прыгнул на байк и вперед, за мечтой по асфальту. Гнал, даже резина дымилась.

Разогретые мышцы обдает ветерком. Еще полчаса гуляю по двору, убирая полешки в дровяник, чтобы Милана не напрягалась. Ну и с духом собираюсь попутно. Мероприятие рискованное. У нас через пару слов, может конфликт выскочить.

Калитка со скрипом распахивается, и я не успеваю подумать, что надо петли помазать, в меня с размаху влетает студент.

Да блять… бессмертный что ли.

— По-мужски поговорим? — наяривает кулаками перед лицом.

Да хрен с тобой. Натягиваю футболку и со спокойствием Будды транслирую:

— Иди с миром, студент.

— Че ссышь? — позитивно выкидывает.

Ладно, блять… я спокоен. Делаю дальше свою работу

— Я тебе вопрос задал отвечай — неугомонный какой.

— Типа того — махаю успокоительно и думаю, сейчас свалит. Желания тратить на него красноречие ближе к минусу. Ровно реагирую, повода пока нет.

Но обстановка начинает нагреваться. Анимеха бежит к нам и… пиздец… как заботливо прикрывает его собой.

— Рома, не трогай.

— Я и не собирался — оповещаю, а голова медленно греется.

И я уже не спокоен. Релакс тает на глазах. Особенно, когда он обнимает ее за плечи, придвигая к себе. Она конечно молодец, стряхивает его руки. Но блять… осадок мутит. Пока терпимо.

— Милана, скажи ему наконец

Шумно дышит глазенками меня проедая. Киваю ей, о чем он. Молчит, как потеряшка и отходит в строну.

— Мы ждем ребенка и скоро поженимся — студент жмет болевой. На минуту как отключаюсь.

— Это правда? — задаю ей вопрос

— Да — почти без звука шепчет, и убегает в дом.

Не хотел трогать, но все таки мажу ему нижне — челюстной. Опрокидывается на землю.

В какой-то момент становится даже стыдно. Ну, тут как не говори, прозрение ебашит. У нас общий диагноз. Мы в запале несем весь шлак из башки. И Милана рубит со злости. Как я. Вываливаем, а потом сожалеем.

Я тухну. Гашу себя и даже подаю руку, чтобы помочь подняться.

— Слушай ты хоть не вмешивайся. Мы итак помириться не можем, то один, то другой лезет — призываю к солидарности.

— Я думал, ты ее бросил.

— Она … раз пять точно — понимающе кивает и с непонятным выражением. Жалеет меня, что такое сокровище досталось, но куда уже денешься.

— Ну, удачи — кидает напоследок.

— Лед приложи, а то завтра, еду затолкать будет проблематично — одариваю напутствием.

Термометр бьет в голове точкой кипения. Все, хватит тянуть, пока еще кто-нибудь не нарисовался.

Мою руки и не спеша двигаюсь к двери. Дергаю ручку, а там заперто. Додумалась тоже. Ломать дверь не в своем доме. Мозги еще воспринимают адекватно, что так не пойдет. Стучать бесполезно все равно не откроет. Ладно, Анимеха, выкраду вместе с забором.

Цепляю руками подоконник и прыгаю в открытое окно. В очередной раз понимаю, что совсем ебнулся. Я теперь форточник, со странными предпочтениями. Ворую Анимех.

Она перебегает от одного окна к другому. Крадусь ближе и тихо покашливаю за спиной. Ловлю ее запястья, когда хочет дернуть в сторону. Подхватываю за бедра, одевая на себя и прижимаю к двери.

— Дернешься трахну — подкрепляю угрозу, вдавливая член. Знаю что грубо.

Застывает, только сопит от негодования. Жду пару минут, пока примет неизбежность происходящего. Не хочу давить, но по другому не выйдет. С ней все вывернется так, что уже не склеишь.

Студент… блять… студент. Ладно похер на него. Со злости наговорила.

Успокаивается, дышит ровнее. Залипаю, как розовый язычок скользит по губам.

Уф… Погнали…

Усаживаюсь на диван, придерживаю одной рукой и стягиваю футболку.

— Пусти меня — мотаю, ей нет.

— Трогай — приказываю.

Неуверенно кладет ладошки на грудь, гладит. Боится ослушаться, давлю как танк. Только так Ми, с тобой иначе нельзя.

— Нравится? — задаю вопрос, для меня это не тайна. Сглатываю и думаю, что сейчас полыхнет, но нет. Насторожено затихает и с обидой и горечью произносит:

— Да.

— Мне тоже… всегда… не смотря ни на что.

Целую без натиска иначе до конца не дойдем. Гуляю по губам, слегка втягивая бархатную поверхность. Еще раз, пока не начинает отвечать, только потом отрываюсь

— И это… и еще просыпаться с тобой… и завтракать. И вообще все делать с тобой. Как это все назвать, одним словом, Милана? М-м-м?

— Я не хочу отвечать на твои вопросы… это неправильно.

— Почему? Ну же задай главный — отворачивается, вижу, как закусывает губу — Молчишь? А я скажу. Я тебя люблю — возмущено вскидывается, я останавливаю — Да, я могу просто об этом говорить.

— Ром, замолчи… Артем и Олеся… тебе к ним надо — губы дрожат и начинает пускать слезинки, убираю и заканчиваю мучить.

— Ми, раньше не могла спросить, три недели в котле кипятила. Темка он родной, но я ему не отец. Угадай кто? — хлопает своими ресничками и отвечает с удивленной улыбочкой.

— Да, ладно, Максим — сообразительная Анимешка, подключилась к моему вайфаю и ловит волну.

— Пять балов. С Леськой мы уже два года не спим, не живем, и общаемся только по вопросам Темыча. Штамп в паспорте, и ничего кроме — сука… а это оказывается охереть, как легко говорить. Дибилоид… почему раньше молчал.

— Ром, но она сказала, что беременна.

— Гонит, есть такой пунктик. Ей Снежанна про тебя трепанула. Сложила два плюс два, вот и отыгралась.

— М-м… что — то не клеится, как они это сложили — тянет с подозрительностью в голосе.

— Ты фотографии отправляла на сайт, и там в профиле, твой аватар при регистрации.

— А ты как узнал?

— Это вообще-то Леськина контора, и я этой платформой занимался. Словил сообщение на электронку, зашел, потом Архипову к стенке прижал. Она мне все и выложила.

— Врешь?

— Нет. Твоя очередь, Ми. Что это за хрен? И какого хуя, он нес что ты беременна?

— Никита? Мы со школы не виделись, только вчера встретились — вроде и не сомневаюсь, но все равно выдыхаю облегченно.

— Вот и разрулили — трусь об нее лицом — Любишь меня, Анимеха?

— Люблю — даже как-то зло, как нахер послала

— А что так грубо? — занюхиваю свою самочку, опять врушка пахнет моим гелем. Хочет задвинуть очередную остроту, но молчит. Смотрит. Как смотрит весь мир переворачивает.

Прижимаю так близко, что между нами ни сантиметра не остается. Ловлю в зеркале эту картинку на память, щелкаю в себе. Так и должно быть всегда.

— Кончай, злится, целуй и раздевайся… у нас всего два дня — пришептываю. Вокруг такая тишина растекается.

Вдох… выдох… Вселенная…наша

Глава 38

Только хочу спросить, почему у нас всего лишь два дня, он не дает, впиваясь бешеным поцелуем. Сопротивляться я не хочу. Не могу. Не буду.

Отвечаю. Отвечаю на каждый.

Любовь расцветает всем спектром вернувшейся весны, и размахом общей вселенной. Растет с каждым касанием. Орбита ширится, заполняя весь организм невыносимым ощущением счастья.

Он расстегивает пуговицы на халате даже через чур медленно. Подаюсь вперед, когда губы опускаются на мою шею.

— Анимеха, ты мой рай… охуенная… блядь… прости, самая лучшая — смеется — Сука- это не то слово.

— То, Ром, я тебя любым принимаю… грубым… нежным не важно… главное ты — после этих слов он замирает, руками сжимая так, что кажется ребра треснут. Больно, но больше желанно, потому что не почти, а мой. Целиком.

Снова кружит космическими приливами и это нельзя объяснить, передать. Мы это чувствуем, вместе.

Сейчас еще сильнее, после разлуки, всего пережитого. Ценишь каждое мгновение, касание и потерять страшно вдвойне.

— Люблю твое тело, Ми, боготворю… молюсь на него — шепотом бьет по каждой клеточке, лаская руками, губами. Энергией потоком несущейся по венам, жжет их от удовольствия, плавит.

Я глажу его, проминая пальцами горячую плоть. Мускулы на руках, всей поверхностью ладоней касаюсь груди. Всего хочу только себе. И получаю.

Снимает с меня одежду не торопясь. Нарочно тянет тканью по коже

Следит неотрывно, когда укладывает на кровать.

— Малыш, разведи ножки… дай посмотреть — глухо вибрирует, стягивая штаны.

Подчиняюсь, не переставая наслаждаться его обнаженным видом. Смотрю. Мой.

Как полыхает огонь. Как пожирает глазами. Хищно облизывается, склоняется, подхватывая за бедра и зарываясь лицом между ног.

— Ядовитая моя… вкусная… вылижу тебя — так пошло нашептывает во влажные складки. Дыхание перехватывает и потом темные точки перед глазами, гипоксия покалыванием накрывает отказывающее сознание. Его язык скользит то проникая, то снова растягивая влагу. Только его имя на губах. Его губы на мне. Внутри все так ноет и горит, стягиваю всю силу воли.

Рычит, когда сдвигаюсь назад.

. — Так же тебя хочу — не даю одуматься, толкаю на спину, усаживаясь перед ним — Кончишь для меня — коварно ухмыляюсь, протягивая языком по губам.

Не успеваю дотянуться, как назойливая мысль врезается в голову.

— Ром, а как ты узнал, что я здесь?

— Гремлин сказал — говорит отрывисто.

Поглаживаю стальной ствол.

— Ром?

— Да, малыш — терпеливо смотрит на меня, и нетерпеливо на то, что я делаю руками. У него как-то получается, совмещать два этих взгляда.

— У тебя даже член красивый.

— Только тебе, могло прийти в голову, сказать такое… за это и люблю — азартно улыбается, лаская мое лицо.

— Люблю — эхом повторяю, опускаюсь ниже и накрываю губами блестящую головку.

Разговоры и мысли. О чем можно думать.

Скольжу языком, постепенно вбирая его в себя. Глубоко не получается. Но Ромина реакция, как индикатор. Чуть сильнее стягивает волосы, значит правильно.

Стараюсь дышать носом. Хрипло стонет, толкаясь, потом замирает. Не давит. Дает мне возможность контролировать.

Получаю от этого не меньше удовольствия. А может и больше, не разбираюсь. Занята, ублажая своего мужчину.

Головка разбухает, пульсирует на языке. Не перестаю кружить по ней, присасываю, обводя и усердно облизывая.

— Блядь!! — ругается, но это получается нежно, убирает от лица мешающие пряди — Кончу, Ми, можно. ах — ха… примешь? — запальчиво вырабатывает легкими вздох, когда почти полностью погружается мне в рот. Начинает потрахивать. Не резко, с передышками останавливаясь и вынимая, чтобы я подстраивалась. Слизываю первые капли его спермы, от этого вкуса пощипывает язык. Приятно. Струя бьет, затекая по горлу. Глотаю все. Принимаю. Его оргазм передается мне, издаю такой же стон, дрожа всем телом, и проскальзывает сожаление, что закончилось.

Поднимаю глаза. Рома тянет меня наверх, теперь мы на одном уровне.

Целует, ласкает клитор, насаживаюсь на его пальцы, сдавленно выдыхая ему в губы. Недолго. Три толчка и разряжаюсь.

Мы оба помешаны на сексе. Мир перестает существовать. Всегда мало. Всегда хочу.

— Малыш, ты мой самый мощный стимулятор — подминает собой.

— Готов — направляю ствол в себя. С привычным ощущением начинаю задыхаться, теряя кислород, от его желания в глазах.

Так много, что иногда становится страшно, смогу ли я его удовлетворить полностью. Мое, с такой же силой разливается по организму.

— Всегда — в этом нет сомнений, на секундочку задумалась.

А ведь я никогда не видела Рому в спокойном состоянии. И это невозможным образом подпитывает женскую энергию. Чувствовать себя такой желанной, что может быть лучше.

— Всегда, Рома — отвечаю, даю понять, что он на меня действует так же.

Безумно красивый, нет в нем смазливости. По- мужски четкие линии, резкость. Черты заостряются, когда входит каждая венка на его члене ощущается, растягивает… проникает…

Хочется зажмуриться и не дышать, чтобы не отвлекаться на другие чувства. Только он внутри. Большой… твердый… Мой. Не перестаю повторять

Сильный, нежный все одновременно. Берет меня всю, и я отдаю.

Кровать с гулким стуком ударяется в стену. Пока мы раскачиваемся на общей волне, не на секунду не отрывая глаз…

Тонкое покрывало подсвечивает наш мирок, из которого мы не выбираемся до вечера. Я обвиваю ногами его талию, он мою руками. Дышим друг другом.

— Ты сказал, что у нас два дня… а потом что случится? — не перестаю его трогать, уже не исчезнет, но все еще верится с трудом.

— Не знаю, мы нормально общаемся только в изоляции.

— Ну да, переселимся на необитаемый остров.

— Робинзон и его сумасшедшая пятница — расслабленно усмехается.

— Будем грабить корабли — поддерживаю идею, которая становится привлекательней в моем воображении. Где мы совершенно одни, в месте с дикой природой и Рома в набедренной повязке. Это до тех пор, пока на задворках разумного, не вырисовывается понимание, что он намекнул на.. — Эй!!.. а почему это я сумасшедшая?

— А я и не говорил… сама призналась — примирительный поцелуй, действует, как валерьянка на кошку. Коготками почесываю его предплечья — Валяйся, Котеночек, у меня еще пару дел есть. Как насчет баньки? — смотрю более чем удивленно на этогоЦезаря, сдернувшего покрывало и обмотавшись, как тогой.

— Роман Георгиевич, вы очень быстро вжились в роль сельского жителя — сажусь в позу лотоса и перекрываю обзор к своему телу подушкой. Рома недовольно морщит нос. Будь его воля, мы как Адам и Ева рассекали нагишом по нашему райскому саду.

— Зашло. Тишина… свежий воздух — подходит к окну, опираясь — Вон там, возле яблоньки, поставим беседку для медитации. Буду прятаться, когда у тебя боеголовку сорвет.

— Ты как-то быстро перескакиваешь, мы только что помирились, а уже такие глобальные планы.

— Анимех, у нас с тобой, вообще не по ГОСТу. Сначала секс, а потом свидания. Не удивлюсь, если ты забеременеешь, до того, как поженимся — после слова про беременность, я бледнею. Рома присаживается ближе, прячу лицо в подушку. Его проницательность временами обескураживает.

— И сказать ты мне конечно не собиралась? — поднимаю виноватый взгляд — Пиздец… ты звезда.

Встает и одевается так быстро, словно дом внезапно начал гореть. Хочу остановить, беру за руку, он сбрасывает.

— Ром я… — всхлипываю с сожалением.

— Стоп!! — замолкаю на полуслове, под аккомпанемент его рыка — Грубить не хочу… прокачусь… потом поговорим.

Это его больная тема и я своим поступком ударила со всего маху. Сейчас, когда мы связаны, как он проживаю. Боже… только бы понял.

Дорогие мои, динамичность продочек зависит от вашей активности. Можно немного реакции, а то как то очень скучно и тихо, а впереди еще столько всего.

Глава 39

Рома уезжает, провожаю глазами, рывком вздергивающийся байк. Бежать за ним не решаюсь, он использовал кодовое слово, а значит надо просто стоять и ждать решения.

Он нас не бросит, в этом нет никакой неуверенности. Страшно от того, что возможно потеряно и без того хрупкое доверие. А был ли у меня выбор? Конечно, был. А я вместо того, чтобы рассудить с мудростью, кинулась бежать, впрочем как всегда.

Он же смог, перебороть свою параноидальную ревность, приехал. Захотел разобраться. Знаю, что Семка наговорил ему про мою якобы свадьбу. Но Рома сумел переломать себя и просто мне поверил.

Не смотря на то, что застал с Никитой. Не смотря на то, что тот сказал про ребенка. Ромка даже не усомнился, что малыш его.

От этого становится неимоверно страшно, что потеряем эту откровенность в отношениях. Ведь на самом деле, мы только рядом настоящие. Живые. Без зашоренности внешним миром. Мы целые и неразделимые. Такие как есть, дикие, необузданные, но это мы.

Я даже с ба или Семеном, не могу быть настолько открытой. А с Ромкой это как дышать, делаешь и все. Рефлекторно, не задумываясь, как он к этому отнесется.

Сижу, покачиваясь на табурете, как Алена на камне. Терпеливо и покорно. Все как положено. Час проходит. Второй. Его все нет. В голову, как воры крадутся мысли, вынося покой и терпеливость по капле.

А может он не вернется. Обдумал и решил, что ему это не нужно.

А как же тогда жить. Даже токсикоз отступил под Роминым влиянием, ни разу за весь день, не почувствовала себя плохо.

Почему наша вселеная никак не может успокоиться, посылая все новые испытания. Пошатнувшись на ножке, снимаю свою попу с насеста. Как курица высиживаю, а он может уже к дому подъезжает. Попью воды и спать. Если вернется, окошко на кухне открыто.

Не успеваю ничего понять, ровно как и подумать. Стеклопакет с треском распахивается и бьется ударяясь о стену.

— Рома, ради бога, чего ты делаешь? — испуганно верещу от неожиданности. Щелкаю выключателем и застываю с рукой на стенке.

— Привет, бейба, не ждала? А я приехал — с нагловатой улыбочкой, Треф спускает вторую ногу, загружаясь в комнату.

Выдыхаю осматривая разгром и потрепанного идиота.

— Что ты здесь забыл? — проговариваю раздельно, потому что у этого индивида, мозги отсутствуют напрочь. Рома же его прибьет, когда вернется. Если вернется.

И тут уже с пробирающимся страхом прикладываю руку к животу.

— Думала, можно меня так просто кинуть, и тебе за это ничего не будет — достает из кармана пистолет.

Глубоко вздохнув, уговариваю себя не расплакаться от беспомощности. Он угрожающе двигается навстречу, размахивая дулом перед глазами. Я даю вбок, но бежать не решаюсь. Раньше, рванула бы со всех ног, но теперь очень боюсь потерять малыша. Я его уже люблю, и Рому, и у нас все наладится.

— Максим, это же всего лишь гонка. Ну выиграл бы ты и что?

— Ты дура что ли. Меня из-за тебя на счетчик поставили, потому что вечно первый Рома забрал банк. Как тебе такой расклад? — вопросительным взглядом долбит по распаляющимся нервам. В организме расплывается подозрительное затишье. Ни вдоха. Ни стука

— Конечно нравится, зажимались же целый день, пока я под кустами мерз, но теперь все — тыкает своим стволом мне в спину — За все отмщу, вот дождусь и пристрелю его, а потом с попутным ветром, на его байке дерну в Польшу, потому что здесь мне пиздец.

Я едва передвигаю ногами, пока иду к дивану.

— Макс — говорю с таким спокойствием, насколько вообще возможно в моем состоянии — Давай я с Ромой поговорю. Он отдаст тебе деньги, и бежать не надо и никого убивать — на этой фразе запинаюсь, не пускаю ужас несущийся пониманием от смысла.

Ничего не случится. Ничего не случится. Он не сможет. Рома же не приедет. Пусть обидится так сильно, что не сможет простить. Только не возвращается.

— Ага, кидалово на кидалово. Профукала ты мое доверие, бейба, нет тебе прощения — с библейским акцентом проговаривает, расхаживая по комнате.

Усилия моего мозга резко ограничиваются в размерах. Мне так страшно за нас. В голове мелькает абсурдная мысль, запустить в него вазой. Отсекаю этот порыв на корню. Я и дотянуться не успею, как он выстрелит. Еще и нервно щелкает спусковым крючком. Дай бог, чтобы не сорвался.

Совершенно сбитая с толку извечным вопросом. ЧТО ДЕЛАТЬ? Таращусь на него до слезящихся глаз. Присаживается на край тумбы, сбросив на пол мою косметичку. Устало трет тыльной стороной ладони лоб

— Заебался я, бейба, пол жизни пытаюсь, доказать что лучше него. Вот и Леська, при первой же проблеме прыгнула к нему в койку и Артем меня не признает, у него теперь папа Рома, а я блядь так… пуговка от кальсон.

Даже жалость наклевывается от этой исповеди. Отмахиваюсь от этой мысли, как от назойливой мухи.

— Максим, ты сейчас не горячись… спокойненько едь подальше, а попробую помочь — елейно улыбаюсь, хотя сама ни грамм не верю в то, что говорю.

— Чем? Денег дашь? Так у тебя самой их нет. Или может семью вернешь? — рявкает наставляя пистолет в упор, потом успокаивается и уже с меланхолией продолжает — Просрал я, бейба, сам. Понимаешь?.. Я же тогда все на карты спустил, мне такие проценты выкатили, что пришлось Олесину квартиру заложить. Темке год был, на нас так наехали и я сбежал. А Жигунов злоебучий рыцарь спас, и прибрал к рукам. Мое!

— Все же можно исправить, а если ты причинишь Роме вред, потом уже точно все — стараюсь донести, хоть искру разумного, во весь этот нереальный спектакль.

Переговорщик из меня, такой же как стратег. Злю еще больше, своими словами. Кипит, как котел на дровах. Так и жду не сводя глаз, с темного отверстия, как пуля искрой полетит мне в лоб.

Вот же как бывает, место, которое всегда казалось самым безопасным, становится вдруг до жути пугающим. До соседей несколько сотен метров и звук выстрела, никто не услышит, мы отрезаны от всех. Чем я утешаюсь? Конечно же тем, что хотя бы Ромки здесь нет.

— Короч, бейба, психотерапевт из тебя херня… не помогает, у меня уже тик наяривает от твоих бесед, двигай на кухню, пожрать сделай и помни, пуля летит ровно пять сек, так что без самодеятельности, работаем по моему плану.

На кухне, пока достаю из холодильника грибной суп и котлеты, прикидываю вариант, как достать нож из стола незаметно. Но это вряд ли, гарнитур не новый и когда сдвигаешь ящик, скрип стоит такой, что его соседи точно услышат.

И когда я уже готова захлебнуться от отчаяния, на арене появляется третий. Вернее, тень на кафеле. Быстрым силуэтом, проскользнувшая в отражении. Я не оборачиваясь, продолжаю, возиться с конфорками.

Глухой вскрик, кучка матов вперемешку со звуками борьбы, я поворачиваюсь. Рома и треф бьются в схватке. Треф слабее, но пистолет не выпускает, стремясь, изловчится и приложить в Рому.

На позывах помочь, мечусь из стороны в сторону. Рома отвлекается. Я мешаю ему своим присутствием, поэтому отхожу на безопасное расстояние. И это невыносимо, так стоять и наблюдать.

Сердце рвется на части.

Хочется подружиться с разумной головой и не паниковать, но выходит из рук вон плохо. Всхлипываю при каждом резком звуке и очень не хочу представлять, как на Рому сыпятся побои.

Он же сильнее. Мой мужчина, он справится, а ссадины мы обработаем, и все пройдет. Это не отвлекает от драки. А ждать я не умею. С невозможностью держусь, чтобы не ринуться. Маленький он же ни виноват и я должна его защитить. Про пистолет в руках Трефа, я думаю с содроганием, спазмами и невыносимой болью под ребрами.

Выстрел глушит своим хлопком, из-за стола ничего не могу разглядеть. Суюсь ближе мелкими шажками, чтобы не создавать шум и не подставить любимого под удар, своей бесполезной суетой.

К моим ногам летит ствол. Я, не медля ни секунды, хватаю, и уже смело подбегаю. Кровь на обоих. И я просто не вижу, кого ранили, а потом наставляю дуло и целюсь…

Глава 40

Анимеха конечно же мажет. И это блядь… очень хорошо. Мотать срок за убийство паскудного Трефа, это вконец неправильно. Пуля врезается аккурат, над левым ухом в серый линолеум.

И надо бы всыпать по первое число. Но я ей горжусь. Бесстрашная моя. И как можно злиться на маленькую фею в халате с розами, свирепой смелостью на лице и желанием защитить свое.

Подхожу, забираю ствол и вдавливаю дрожащее тельце в себя.

— Малыш, мы как Бони и Клайд, замочили Трефа — смеюсь, а самого колотит. Ебать… если бы не успел.

Тошнотворная масса скапливается внутри, приходится дернуть глотком, чтобы продавить и не сорваться по — бабски в истерику.

Теперь ни на шаг не отойду.

— Ром, я его убила? — говорит, не открывая глаз.

— Ми, он уже пять минут без сознания. Ты если что, слегка опоздала — с ужасом подрывается, цепляется пальцем за плечо. Меня морщит так, что она замечает.

— Он тебя ранил!! — двигаю пистолет в сторону, от греха подальше. Она Макса сейчас глазами растерзала и измельчила.

— Малыш, ерунда… по касательной задело — принудительно стаскиваю футболку, что бы мое беспокойство могла сама убедиться — Стрелок из него, такой же как из тебя, и это блядь хорошо… в обоих случаях.

— Ох нихрена себе зацепило!! Ром, тут рана на пол плеча.

— Анимеха, не ругайся, тебе нельзя.

— Мне волноваться нельзя, а материться очень даже можно. Ты хоть головой своей подумал, когда прыгал на неадеквата с пистолетом. Ребенка без отца хотел оставить!? — я даже теряюсь от такого напора.

Это как? Она меня серьезно отчитывает, как жена. Это то конечно вопрос времени, причем скорого, но очень неожиданно. И нас обоих не смущает, распластанное тело под столом.

Стоим, обнимаемся и скандалим почти по-семейному. Это вряд ли нормально, но для нас самое то. Я то, конечно летаю от эйфории, что у нас ребенок будет. Сначала психанул, что промолчала. И больше из-за того, что подумал про аборт. Она же могла это сделать сгоряча. Потом, уже проветрив макушку, осенило. Моя Анимеха никогда бы такого не допустила. Воспитывала сама, но избавиться, не в жизнь.

— Малыш, не злись. Я бы даже если сдох, то воскрес, чтобы с вами быть — успокаиваю разъяренную девушку, обрабатывающую антисептиком ранение.

— Не злюсь, Ромка, просто испугалась очень — смотрю с недоверием, она целует кожу возле прострела, лучшее обезболивающее. Вообще нихрена не чувствую, кроме ее губ.

— Тебя это не беспокоит — махаю в сторону начинающего копошиться Трефа.

— Нет — невозмутимо продолжает свою процедуру — Сейчас закончу и сама пару раз пну.

— Участковый далеко живет?

— Через два дома, но я могу позвонить. У бабули где-то номер записан — рассеяно озирается по сторонам — Только я телефон целый день найти не могу.

— Так я его в байке катаю — в ответ, поднимает лишь уголок рта. Другая на ее месте уже бы раз двадцать сознание потеряла. Восхищение ее самобладанием бьет из орбит.

Дерьмо на полу начинает дергаться и даже пытается встать.

— Малыш, сходи за мобилкой. Они в багажнике болтаются, а я пока приведу клиента в норму, для упаковки.

Отправляю сучий потрах в очередной нокаут, чтобы проблем не создавал, и Анимеха ножки не марала. Слишком много чести, получить по морде ее коленкой.

Никогда не испытывал такого отчаяния, чуть собственной кровью не захлебнулся, когда увидел что эта тварь ее на мушке держит.

Я блять в этот момент, даже лицо нашего еще не родившегося человечка в голове представил. Так переебашило, что едва тараном не попер, во время осознал, что так еще большей опасности подвергну.

Пришлось выжидать, пока они на кухню не переберутся, чтобы уебать ему со спины. И сейчас это даже трусостью не считается, всегда предпочитал лицом к лицу, а не исподтишка. Но это другое. Тут и нож под лопатки приемлемо. Жаль возможности не представилось. Сесть на десять лет и бросить Милану по собственной запальной натуре, и пусть при наличии повода, я не хочу.

Странная штука жизнь. Вроде и с Темычем был опыт отцовства. А здесь совсем по — другому.

Смотрю на нее и почти физически воспринимаю, как зреет новая жизнь. И это необъяснимо, пару часов прошло, а мир перевернулся с ног на голову.

Я блять отец!!! Будущий пока. А через девять месяцев на руки смогу взять. С меня едва слеза не течет. Орать охота во весь голос.

Я Анимеху готов на руках таскать, все время беременности. Она мое продолжение в себе носит. Уже представляю, как буду кайфовать, когда она пузатенькая рядышком засыпает. Придется себя контролировать, на ней уже не поспишь.

Сука!! А что теперь с сексом, а вдруг ей нельзя. Надо литературу почитать на эту тему, или чтобы не рисковать, ограничиться миссионерской позой.

Сейчас анализируя наши отношения, понимаю, что это самый идеальный итог. Ведь неизвестно, чем бы закончилось с обоюдной вспыльчивостью, а так без вариантов, до конца своих дней. А начнет полыхать, еще одного заделаем.

Милана разговаривает по телефону, и не подозревает, что я ее мысленно многодетной матерью сделал. Такое положение дел меня устраивает капитально, ей от меня не сбежать. Потому что даже мельком, допускать фантазию, что она с кем-то другим выворачивает к ебеням все сознание. Не отрицаю, я ревнивое, эгоистичное и до жути накачанное чертой собственника, животное. Но люблю, свою охуительную, по всем параметрам самочку.

— Через двадцать минут подойдет, только машину из гаража выведет — видимо выгляжу предательски странно, потому что она на меня так же странно смотрит — Ром, почему у тебя такое лицо?

— Какое? — невинно улыбаюсь.

— Ну… не знаю… словно, какие-то планы в голове проворачиваешь.

— Не придирайся, просто переживаю, чтобы с малышом все в порядке. Такой стресс, он же и сказаться может — и тут не вру, а вдруг угроза выкидыша.

Обеспокоено набрасываюсь как мануальный терапевт осматривая все ее тело. Да блять… плохо, что нет суперспособности, как на узи просветить. Я ж все равно ничего не понимаю. Главное, чтобы на месте наша горошинка сидела, до положенного срока.

— Малыш, ты в больнице была?

— Еще нет, я сама только недавно узнала — не ну я хоть и выгляжу параноиком, лапая ее плоский животик, но таким взглядом, как на пациента психушки можно и не пялиться.

— Понятно, значит каникулы в Простоквашино закончились, завтра едем обратно и сразу к врачу.

— Жигунов, ты сейчас как то резво взялся. Я же себя нормально чувствую, пару дней можем задержаться.

— Это не обсуждается … заебись я же на байке приехал — мысленно проклинаю себя, что в тачку не прыгнул.

— И что?

— И то, он теперь под запретом.

— Ага, так прям и раскатал губы… еще скажи, что все девять месяцев дома буду сидеть и пинетки вязать — идея конечно мне нравится, но Милана на такое не согласится, и я на ходу переобувшись, лезу к ней с обнимашками.

— Котеночек, я же за вас беспокоюсь, а вдруг простынешь или животик заболит — из меня валит заботливый муж и отец семейства, но на нее должного эффекта не оказывает.

— Ром, не выдумывай, до города доедем, а потом видно будет — нервировать ее совсем не респект.

И я не я, если не будет по-моему.

Участковый приходит, берет показания, помогаю ему перетащить Трефа в бобик. Тратим на эту возню, чуть больше часа. Уже прикуривая на улице, так невзначай интересуюсь, где можно машину одолжить на время. По счастливой случайности Андрей, это уже по факту знакомства, крайне заинтересован, погонять пару дней на моем мотоцикле. Жмем руки и меняемся ключами, за которыми он любезно сбегал домой.

Очень ревностно отношусь к своему железному другу и даже Скаю не доверяю, а из-за Анимехи пришлось, два раза отдать в чужие руки.

Бросив последние слова про то, что если увижу хоть одну царапину, оторву погоны вместе с башкой, иду в дом.

Милана уже навела порядок и протирает стол прокручивая моей любимой попкой. Закрываю глаза и вдыхаю через нос, впуская умиротворение. Все обошлось. В голове мешается гребаный фарш Что бы я делал если бы они пострадали.

— Люблю — выдыхаю у нее над ушком и обнимаю, с той силой с которой испытываю.

— Я тоже, Ром — поворачивается лицом и садится на стол, а у меня грудак рвет от нежности

— Сильная моя… смелая — шепчу… дышу… целую — Львица моя.

— Тигрица Ром.

— Есть разница

— Еще какая, я же твоя, а ты тигр.

— Логично — соглашаюсь, не вдумываясь в эту милую чепуху и уношу любить свою тигрицу до утра.

Глава 41

Даже в космосе, существует главный убийца романтики — быт.

Мы с Ромой, со скоростью света, перескакиваем через ступени нормального развития отношений.

Я убираю до зеркального блеска, теперь уже нашу квартиру, а он зарабатывает деньги. Приходит поздно ночью, гремит тарелками на кухне, если я встаю, отправляет обратно спать.

Меня смущает только одно. Прошло всего две недели, и столько же мы не занимаемся сексом. Последний раз был дома у ба. Потом мы приехали в город, он в этот же день потащил меня в клинику, убедился что все в порядке. А на следующее утро началась семейная жизнь.

Да, да… без общепринятого штампа в паспорте. Как говорится, прав нет — одни обязанности.

Из всего этого я узнала, что пыль ложится на мебель не раньше чем через пять часов, а на веточке тридцать семь виноградин.

И упрекать его немного неудобно, он же старается для нас. Открывает магазин для продажи деталей на байки. Раньше занимался удаленно, но пришло время расширяться, это я тоже слышу урывками, из телефонных разговоров. Его скупое:

— Малыш, не скучай

ЗАДОЛБАЛО!!

Я обниматься хочу, валяться как раньше по утрам, под его тигриное мурлыканье. А сейчас толком и посмотреть не могу, на то что мне принадлежит. Не по закону, пока, а на правах хранительницы его главного богатства. Малыша.

Себя я больше к кладу не причисляю. У меня на лбу бегущая строка, с вакансией домработница. И занято.

Телефон экраном вверх. Телефон экраном вниз. Бесит. За пол дня ни одного сообщения. Я ему и смайлы, и животик. Даже не прочитано.

А если?

Мало ли красивых девушек вокруг вертится. Я то, вроде, как поймана, сижу в клетке. А есть же другие свободные.

Нервно постукиваю пальцами по столу и не хочу, но представляю, как чьи-то мерзкие ручонки с маникюром лапают моего Ромочку.

Вот прямо сейчас. А я сижу перед дымящимся блюдом клубничного пирога. Который возможно прилетит в наглую кошачью харю, не соизволившую за весь день позвонить.

Чем он так занят? Явно не мыслями о своей почти жене.

И вроде бы чувствую себя хорошо. Вроде бы, что за слово. Ни туда, ни сюда. Даешь определенность.

Беру косметичку и черным маркером старательно вывожу стрелочки. Густо, густо крашу ресницы. Кроваво- матовой помадой делаю губы невозможно заметными.

Короткая кожаная юбка, черные ботфорты на каблуке и свободный свитер. Немного перебор Но-о сам напросился.

Роман Георгиевич вам конец. Под взбесившимися гормонами, меня прям выносит из дома на крыльях ревности. Не дай бог, если застукаю с кем-нибудь.

На площадке натыкаюсь на соседку Настю.

— О, Милана, а ты куда такая нарядная? Рома на свидание позвал? — ехидно щурится.

— Ага, типа того — отвечаю так злобно, что она прижимается к стенке.

Приходится спускаться медленно. Все таки каблуки и все таки я беременна. Убийству — это ни как не помешает. Останусь почти вдовой.

— Конечная пох — выпаливаю таксисту, он минут пять таращится на меня, потом как-то тихо спрашивает

— Девушка, так куда едем? — ну что непонятливый такой, на разборки с обнаглевшим парнем, который совсем забыл что у него есть девушка. С его ребенком на минуточку внутри. Называю адрес, отвинчивая верхнюю пуговицу на пальто. Убираю в карман и прикрываю шарфиком распахивающийся отворот.

Горло сдавливает спазмом, перед входом вижу красную иномарку Олеси.

Да быть этого не может.

Сглатываю застывшую горечь и очень хочу уйти. Конец рабочего дня. Нет машин строителей, занимающихся ремонтом. Никого. Только его бмв и хрен пойми какой марки седан. Даже смотрятся гармонично. Белый и красный.

Я конечно же слышала истории, где от любовниц уходят к женам. Но чтобы так быстро.

У-у-х какой я вам сейчас концерт закачу, Олимпийский обзавидуется. Держись Ромочка крепче. За что ты там держишься. А ну да, за ее троечку наверно, или за шикарные коленки.

А я буду за волосы по кабинету раскручивать, и только пусть попробует рявкнуть, скажу что живот резко заболел. На войне все средства хороши, даже манипулировать малышом. Прости маленький.

На ходу подмечаю, развешанные стеллажи и коробки с запчастями. Скольжу глазами по приоткрытой двери в подсобке, там тоже кроме колес, ничего интересного. Поднимаюсь на второй этаж и без стука распахиваю дверь.

На несколько секунд воцарилось молчание. Олеся первая его нарушила, поздоровавшись, даже как-то дружелюбно, что настораживает.

— Я сейчас не понял, а ты почему в таком виде? — ревностью отдает. Один-один, я тоже на взводе.

— В каком? — делаю вид, что не понимаю.

Рома сидит на краю стола. Слава богу, не держится не за чьи коленки, обтянутые черным нейлоном. Они тоже спокойно лежат одна на одной, и еще раз, слава богу, на приличной дистанции.

Грудь сдавливает, ни с того ни с сего, когда меня под локоток прижимают к себе.

— Лесь, я тебя в общих чертах понял, можешь идти и Темыча на выходных заберу, Милана не против. Да, Малыш? — я успокаиваюсь, а вот Рома наоборот, начинает подгорать.

— Я всегда рада, могу и на неделе понянчиться — слишком позитивно давлю, от этого становится только хуже от кого-то несет дымком.

Олеся уходит и уже на выходе говорит:

— Ты извини меня, я немного дурканула по-бабски, просто не думала что у вас все серьезно.

— Ладно, забыли. А Артема я правда, жду в гости.

— Хорошо, скажу ему… До потолка будет прыгать. Он феей мне все уши прожужжал, а когда узнал что вы с Ромой вместе … в общем рюкзак на входе уже неделю стоит — я улыбаюсь, она тоже.

Рома щелкает замком на двери, надвигаясь грозовой тучей.

— Анимеха, я что-то не догоню, какого блин хера, ты так вырядилась.

— Эм… просто гуляла… дай думаю к любимому зайду.

— Ага, в пиздец какой короткой юбке — кладет ладонь на бедро, продвигаясь выше — Еще в чулках, а на улице минус — рычит, злясь на полную.

— Я на такси — сердце в груди начинает сходить с ума, выстегивая ритмы самбы.

Перехватываю инициативу, сбрасывая пальто, пока Рома до основания не разогрелся и не начал допытываться.

— Иди ко мне — захватываю в плен ногами, попутно разбираясь с его пряжкой на ремне. Долго стараться не нужно, едва наши языки сталкиваются в поцелуе, я лишаюсь трусиков.

— Соскучился, Малыш, прости… тут правда полный завал — покрывает шею жгучими засосами, пока я едва стянув боксеры, ловлю его налитый кровью член — бля… как соскучился… хорошо что приехала.

Отклоняюсь назад, он подхватывает за ягодицы. Все разговоры прекращаются, как только сталкиваемся. Рома трахает с такой жадностью, что все сомнения улетучиваются. Правда, соскучился.

Смотрит на меня. смотрит пронзительно. Я с тем же удовольствием, от каждого движения внутри, возвращаю ему взгляд. Трепещу от нашей близости. Выдыхая, выкрикивая

— Рома… Рома!!

Под моей ладонью бьется его сердце, так же как и мое, в одном ритме. Юбка уже подлетела до талии. Царапаю ногтями затылок, пропуская жесткие волоски между пальцами.

— Вместе кончим — порочно шепчет мне в ушко.

Извиваюсь от ненасытного удовольствия. Разлетаюсь, стягивая и заставляя излиться в себя.

— Похрен на работу, поехали домой

— Ты как всегда, угадал мои мысли — скрестив за спиной пальцы, цепляю зубами его цепочку, которая так заманчиво, раскачивается над моим лицом.

Немного лукавлю, но цель достигнута. Сегодня я усну в объятиях.

— А зачем Олеся приезжала? — спрашиваю уже в машине.

— Просила, чтобы Темка у нас пожил пару недель — поворачивается — Ты же не против?

— Нет, Ром, как раз опыта наберемся.

— Кому как, у меня он есть. Я Темыча с года и по больницам таскал, и садик, и ночи бессонные — тема конечно щепетильная, не совсем приятно слышать, что он жил с другой женщиной, но это же было до нас, и они по большому счету давно расстались.

— А с магазином проблемы? Ты ничего не рассказывал — заминаюсь и продолжаю с упреком — Да мы то и виделись, минут десять в день — виновато улыбается.

— Ми, ты не обижайся, через пару дней откроем, полегче будет. Сейчас то ремонт закосячат, то с товаром заминки — миролюбиво глажу его руку, и до самого дома, мне разъясняют все пробелы.

Кормлю своего тигра, заботливо размешивая сметану в борще. Пирог уже делится напополам с поцелуями.

Позже завернувшись в плед, жду его из душа под свое крылышко.

— Я дуну разочек и подойду — говорит, выходя на балкон. Киваю, укладывая голову на колени и жду когда смогу прижаться к сильному плечу.

Поворачиваюсь на звук невозможно сексуального баритона.

Ты мой амулет, мой секрет, мой домИ мне все равно, что нас ждет потомТы только не уходи, не уходиТвоя любовь пьянит, я не хочу быть одинНе уходи, не уходиТвоя любовь пьянит, пьянит, пьянит…И ночи горят огнем… Ночи жарче огня

Есть только мы вдвоем… Я обниму тебяИ пусть все кругом враньеМы с тобой на века… Ночи и мы вдвоем…. Два белых мотылькаЛюбовь… А может это любовь….

Если ты найдешь ее …Ту, в которой ад и райЕсли поймешь, что твое …То не потеряй …

Ромка перемахивает через диван, убирает гитару в сторону.

— Малыш, хотел как-то стандартно… цветы ресторан, но это не для нас — достает коробочку в виде пиратского сундука.

Открываю и роняю слезинки на кольцо в форме розочки, с брильянтиком в сердцевине.

— Поженимся, Анимеха.

Эпилог

— Ро-ом, открой дверь — кричу, помешивая кашу в кастрюльке.

За спиной повизгивая от восторга и цепко ухватившись за сильную папину шею, мелюзга в составе двухлетних близнецов, едут в коридор, посмотреть кто же пришел.

— Проходи, Викентьевна — Рома впускает добрую няню, которая очень уверенно, согласилась посидеть с нашими дракончиками.

Семка не справляется. Ба тем более. Да и я, если честно, временами впадаю в отчаяние. Зато папу они слушаются беспрекословно. Обидно, что и говорить.

Вопли детского писка могут смело соперничать с ультразвуком. Виталина как обычно снаряжена двумя огромными пакетами дудочек, змеек, шариков из непонятного материала, которые так чудесно липнут к стене, оставляя просто восхитительные пятна, но кого бы это беспокоило кроме меня. Не Рому так уж точно. Первый показывает, в каком месте это будет лучше всего смотреться.

— Анимеха, валим, пока наша Мери Попинс не передумала — цепляет меня за бедра, оттаскивая от плиты.

— Да подожди ты, я еще инструкции не дала — Рома смеется и насильно вдевает мои руки в кожаную куртку.

Правила эксплуатации наших детей вещь бесполезная, лозунг один не приближаться, очень опасно.

— Это что еще такое!! — напускная серьезность в голосе Виталины придает ускорение, и мы с Ромкой галопом несемся по лестнице.

— Как думаешь, кетчуп или майонез? — интересуюсь, прикидывая в голове, что могли спереть из холодильника монстрики, которые еще толком и говорить не умеют, ну кроме папиного вскользь вылетевшего заебись. Оно теперь, между прочим, звучит из каждого угла.

— Похрен, потом увидим, я если что розетки заклеил, а то затычки уже не помогают.

— Ну да — вяло проговариваю и представляю в голове этот разгром — Ром, пора прекращать беспредел. У нас растут неуправляемые дети Ладно еще Никита, но Вика — она же девочка.

Самодовольно щурится и даже не скрывает гордости.

— Зато ты видела, как она пылесос седлает, а я только один раз на байке катнул.

— Вот поэтому, нам нужен робот-пылесос, и вещи мы теперь будем в химчистку сдавать, у кого-то хватило ума… — не успеваю договорить.

— Анимеха, не бурчи. Стиралку мы сами сломали, в тихий час.

— Ты меня выбесил.

— Но прикончили мы ее, мирившись.

— Еще полочку и держатель для полотенец.

О, да… мы семейство варваров.

Урчание двигателя, наполняет все тело трескучей вибрацией и бытовуха выветривается из головы. Обожаю эти часы.

Малышей я конечно же люблю без границ. Но так приятно побыть не матерью и женой, а свободной женщиной. И я отдаюсь этим ощущениям, раскидывая руки в стороны, захватывая летние сумерки города. Легкое сумасшествие гуляет по крови, как крепкий напиток.

Мы набираем скорость, разрезая трассу надвое. Делим на две половины, оставляя заботы за спиной. Сегодня вселенная для двоих.

Река берет в фокус внимание. Серебром стелется, как лента, развиваясь на ветру. Рома поворачивает влево, съезжая с моста по каменистой дороге в темнеющую арку под каменными сваями.

Даже не удивляюсь. Слишком похожи. Поэтому так часто ругаемся, отстаивая свое мнение. Главное найти компромисс, который всех устраивает, но сначала этап перемирия, в его результате, неизменно страдает что-то из мебели или бытовой техники. И это тоже общая черта, не умеем сдерживаться, выдавая всю страсть и желание без стеснения.

Байк тормозит, и я не дождавшись, пока заглохнет двигатель, соскакиваю и на ходу сбрасывая одежду, кричу своему мужу:

— Поймай меня — без слов понимает порыв и несется следом.

У кромки воды разворачиваюсь, оставаясь в нижнем белье. Нагишом нырять не решаюсь, все таки случайные посетители пляжа. А тут нудистская зарисовка. Рома следует за мной, попутно избавляясь от футболки.

— Сумасшедшая моя… охуеть как люблю — выдает признание с матом, на них у него запреты последнее время.

С определенным удовольствием воспринимаю его грубость. Сейчас редко проявляется. Тает под детскими ладошками. Так невыразимо нежно мурчит, укладывая их спать.

Так его люблю, что словами не могу выразить. Сбрасываю бретели с лифчика, прижимаясь к обнаженной груди. Подхватывает на руки занося в воду. Пальцами прорисовываю узор на его плече, Сейлор мун в объятиях тигра. Очень надеюсь, что никогда не перестану, быть его девочкой из космоса.

— Холодно, малыш — шепчет, лаская губами шею.

— С тобой нет.

— Мы оба чокнутые.

— Да, Ромка, но зато счастливые — отвечаю на затяжной поцелуй — А мы с тобой еще на байке не пробовали — озвучиваю фантазию, слегка отдышавшись. Смотрит на меня с довольным до одури лицом

— Ми, ты мой клон, я только что, об этом думал.

— Представлял, Жигунов — подначиваю его, стряхивая воду и по колючему песку направляясь в тень, где притаился зверь.

— Да, Анимеха, хочешь покажу?

— Очень — дальше меня уже несут на руках, прижимая к горячему и влажному телу.

Удобства конечно никакого, зато сплошной адреналин. Откидываюсь спиной на руль, позволяя целовать каждый миллиметр кожи.

Рома губами исследует мою лодыжку. Все выше и выше подбираясь точке где бьются все ритмы, сжигая огнем и заставляя дышать так глубоко, что легкие не справляются. Так наверно чувствую себя люди под запрещенными препаратами.

Мира вокруг нет. Есть вселенная… космос…. Звезды. Они вспыхивают, все ярче и ярче. Его язык, размашисто рассекает мою плоть.

— Рома, пожалуйста… хочу тебя — одурманено выплескиваю звук и что есть силы, тяну верх.

— Я твой, Малыш — хриплым выдохом в губы.

Его плечи, держат крепче любой опоры. Надежно уверено. Расслабляюсь, доверю. Держит, не отпустит. Разворачивает к себе. Мои ноги на его талии. Так глубоко во мне. Мой.

Глаза в глаза. Байк подрагивает под нами. Каждый раз, кажется, что лучше быть не может. Всегда ошибаюсь.

Рома находит новые способы выразить свою любовь. Череда резких толчков подводит к самому краю, потом медленные проникновения разбавляют, не отпуская в полет.

Мозг покрывается томной пеленой похоти. Она берет в свои сети, заставляя изгибаться под ним и просить еще. Со слезами мольбой. Это невыносимо сладкая пытка.

Рома выносливо сдерживается. Трахает меня и любит одновременно. Дикий голод рассеивает всякую нежность. Мы ненасытные друг другом. И в этом весь кайф. Одна волна. Одно тело на двоих. Это больше чем секс. Клеточка к клетке. Растворяемся.

Легкие разрывает от моего крика. Он эхом разносится в пустотах арок. Как будто тысячи Я полетели по воздуху. Тело содрогается от конвульсий оргазма. И я лечу в темное небо с мириадами звезд. Только чувствую, как Рома сжимает еще крепче, изливаясь внутри меня.

Садится на песок, стягивая и укладывая сверху. Слушаю, как колотится его сердце. Туман в голове уплывает, собирая сознание в более менее целую единицу.

— Я люблю тебя, как в самых попсовых мотивах. самых зачитанных книгах..

Улыбается, когда начинаю тихонько напевать.

— Анимеха, ты мне опять все планы перебила.

— Это как?

Тянется свободной рукой к багажнику, выуживая бутылку белого. Я отпиваю, он проговаривает, отклонив голову к крылу.

— Вино… плед… звезды над головой.

— В голове Ром, до сих пор не гаснут — останавливаю разноцветные вертолетики, прижавшись лбом к его плечу.

Луна роняет тусклый свет на цепочку, и пальцы непроизвольно начинают перебирать звенья.

— Малыш, может, третьего напечатаем? Смотри, как у нас хорошо получается… населим вселенную — застываю, прожигая подозрительным взглядом. И вроде расслаблен и… как-то не очень похоже на шутку.

— Даже не надейся, года через три не раньше — непреклонно намекаю, что мечтала бы поработать, пока наши неугомонные крохи пойдут в сад. Я об этом просто брежу. Сидеть как большая, за отдельным столом, и хоть пару минут не танцевать, под назойливую песню про синий трактор.

— Это как получится, ты уже неделю витамины пьешь, вместо противозачаточных — мой перфекционизм сработал обратным эффектом.

Пока я методично раскладывала свои таблеточки по дням недели в контейнер. Кто-то нагло этим воспользовался. В следующий раз, буду хранить только в блистере, их же он не подменит. Заворачиваю цепь на его шее, слегка придушивая, но говорю все еще спокойно.

— Рома, ну мы же договаривались это обсуждать.

— А мы и обсуждаем, еще же ничего не случилось — у него совсем совести нет.

Вспоминаю сколько раз за неделю, у этого котяры была возможность, обречь на пожизненное материнство. Все моей карьере конец. Обреченно принимаю, последующие девять месяцев.

— С нашей активностью, это как воды попить.

И должна же кипеть от возмущения, но почему — то счастье рвется из груди, и я целую своего бесстыжего мужа. Люблю. Как скажет, так и будет. Третьего значит третьего.

— Готов закрепить результат.

— Всегда.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21.1

Глава 21.2

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Эпилог