Сводный гад (СИ) [Саша Морт] (fb2) читать онлайн

Сводный гад

Пролог

— Алекс, тут ты точно в пролете, сводная на тебя даже не посмотрит, — ржет во весь голос Серега. — Теперь моя очередь к ней подкатывать.

— И не мечтай! Я ее проучу, пожалеет, что вообще попала в мою семью, — отвечаю, сцепив зубы от злости. Я не я, если не добьюсь эту девчонку. Влюблю ее в себя, а потом заставлю страдать. Пока не знаю как, но уверен, что когда отомщу, этот горький привкус обиды за поступок ее матери и моего отца исчезнет, и я заживу прежней жизнью.

— Алекс, поверь, тебе ничего не светит, — угорает Серега. — Спорим, только в мечтах.

— Хочешь поспорить? — приподнимаю вопросительно бровь.

— А давай, — отвечает после недолгого размышления. — На что?

— У меня есть байк, — отвечаю первое, что приходит на ум. Не хочется с ним расставаться, но ведь я же не проиграю.

— Нет, не пойдет. Зачем он мне? Но есть то, чего я хочу, но получить сам не могу — задумчиво смотрит куда-то мимо меня.

Я продолжаю вопросительно на него смотреть, не понимая, о чем он.

— Место капитана в команде, — отвечает и смотрит мне в глаза. А я тихонько офигеваю. — Но ты же не проиграешь, Алекс? Так ведь? Проиграю я, отдаю свою тачку. Знаю, она тебе нравится.

— Принимаю, — конечно, я не проиграю, недождётся. — А по срокам?

— До конца учебного года. Думаю, нормально, — отвечает и протягивает раскрытую ладонь.

— Да за такой срок я и пятерых уломаю, — смотрю ему в глаза с усмешкой.

— Не факт, — ржет этот придурок. — Чтобы ее уломать, тебе придется быть милым, ухаживать. Она та еще недотрога. А еще один прокол, как сегодня, и ты точно в пролёте.

— Забились, — пожимаю протянутую руку Сереги.

Ну что, сводная Недотрога, теперь тебе никуда от меня не деться.

Глава 1

Аня

— Мам, я не хочу на юрфак, ну что я там забыла? Ты же знаешь, я всегда мечтала стать дизайнером.

— Ань, знаю, но Илья говорит, что юрфак — это перспективы и работа. Ты же хочешь иметь дом, машину и все, что тебе захочется?

— Мам, раньше ты говорила, главное — что нравится мне! А я хочу дизайн разрабатывать, радовать людей и сама радоваться, а не быть бездушным роботом!

— Ань! Ну ты опять? Мы же уже все обсудили? Илья обо всем договорился, а теперь что? Отменять?

— Конечно, меня-то никто и не спрашивал о моих желаниях!

— Зря ты так, Ань. Мы же как лучше…

— Все, мам, я пришла, поговорим вечером.

Останавливаюсь у входа в университетский дворик и не решаюсь идти дальше. Мама всегда говорила, что нужно быть решительнее, не позволять сомнениям брать верх. Только, увы, я не такая смелая, как мама. Я трусиха. Боюсь неизведанного, любых перемен и встрясок. Мне по душе размеренная жизнь, где все расписано наперед. Только кто-то свыше решил за меня.

Сначала развод родителей, который я до сих пор не приняла. Хотя, каждый из них по-своему счастлив, я теперь чувствую себя пятым колесом в телеге — никому не нужной обузой. И у мамы, и папы теперь своя личная жизнь, что никак не укладывается в моей голове. Как два человека, связавшие свою жизнь вдруг просто разлюбили друг друга?! Ну разве такое бывает?! В моем понимании — нет.

Если полюбил — это на всю жизнь. А если нет — это и не любовь, а так, баловство. И зачем тогда детей заводить? Чтоб они страдали, как я? Не зная не представляя, кто из родителей прав, а кто виноват? И не обижу ли я маму, если поеду с папой отдыхать к морю? Не обижу ли папу, если выберу встречать Новый год с мамой, а не с ним? Да и как вообще можно выбрать сторону?

Вот так меня и мотает. Добавились еще и вторые половинки родителей. Мама вышла замуж за дядю Илью и, судя по ее настроению, вполне счастлива. А папа женился на своей помощнице Марине.

Только про его счастье ничего не скажу. По мне Марина просто охотница за деньгами. Она мне никогда не нравилась, особенно ее взгляд — липкий и неприятный, оценивающий.

Я осталась с мамой и дядей Ильей. И сегодня должна познакомиться со своим сводным братом, который жил отдельно в собственной квартире и не был на свадьбе у отца.

Мама вышла замуж, и мы переехали в другой город, пришлось поступить в другой универ на юрфак.

В общем, маму и отчима не переубедить, что дали, то и имеем. Немного страшно — ни друзей, ни подруг, незнакомый город. Надеюсь, тут над новенькими не издеваются.

Делаю шаг вперед, расправляю плечи, в конце концов, не я первая, не я последняя. Как-то же справляются другие с кардинальными переменами в их жизни? Значит, и я справлюсь. Ничего другого не остается.

Прохожу через университетский дворик, захожу в здание. До первой пары еще 20 минут, успею все узнать и найти аудиторию, где проходит первая пара.

Конечно, хорошо бы прийти в начале учебного года, но, увы, зависело это не от меня. Поднимаюсь на четвертый этаж к деканату, нахожу расписание на неделю и переписываю в блокнот вместе с номерами аудиторий, чтобы не забыть.

С документами все быстро решил дядя Илья, мне даже напрягаться не пришлось. Да, в этом плюс. Как и для мамы, которая привыкла тащить все на себе. А тут мужик, который все сам решает, заботится и оберегает от проблем. Понимаю выбор мамы, хотя до сих пор стесняюсь… отчима? Так теперь называть дядю Илью? Слишком много перемен для меня за последнее время.

Так, первой парой у меня “Теория государства и права”. Нужно зайти раньше остальных, чтоб не так пялились на новенькую. Надеюсь, сольюсь с одной из стен, и на меня не обратят внимания.

Как же я ошиблась.

Глава 2

Аня

Спускаюсь на второй этаж, нахожу нужную аудиторию и меня стопорит. Соберись, Аня! Деваться-то некуда. Захожу, окидываю взглядом помещение — по ощущениям собрались почти все.

Места за передними партами заняты, да мне они и не нужны. Сейчас я не хочу внимания, хочу стать незаметной и просто учиться. Прохожу к последним рядам и сажусь на самую последнюю парту у окна. Отлично, самый подходящий вариант. Бросаю рюкзак на скамейку, достаю чистую тетрадь и ручку и после накидываю капюшон худи на голову.

Люблю этот вид одежды в паре с джинсами, они отлично подходят для того, чтобы слиться с толпой. Только вот в этот раз не выходит. Замечаю устремленные на меня взгляды сокурсников и опускаю голову ниже. Не видно лица — меньше вопросов.

Через несколько минут в аудиторию заходит преподаватель и переключает всё внимание на себя. Пока идет перекличка, я с интересом осматриваю тех, кто присутствует на паре.

Совершенно разные личности: от ботанов, у которых главная цель — получить диплом и чего-то добиться в жизни, до мажоров, у которых все давно проплачено.

К какой категории отношусь я? Видимо, что-то среднее — не фанатик, но и не прогульщик. После переклички и приветствия преподавателя Сергея Николаевича, довольно приятного на вид мужчины, начинается лекция.

Не успеваю записать тему в тетрадь, как дверь аудитории открывается и входят три парня. Сразу видно — они тут хозяева жизни, и при каждом опоздании их обязаны ждать, не начиная лекции.

Никаких извинений, приветствия преподавателю или чего-то подобного. Они просто нагло вваливаются в аудиторию, хохоча, видимо, над шуткой одного из них, проходят на задние ряды и, также громко разговаривая, садятся справа от меня.

— А уважать преподавателя и тех, кто хочет получить знания, а не тупо купить их, вас никто не учил? — мой голос звучит эхом в образовавшейся тишине аудитории.

Троица мажоров, уставившись на меня, тупо моргают, будто не понимая, кто это посмел что-то вякнуть в их сторону.

В аудитории стоит звенящая тишина. Все взгляды устремлены на меня. Неловко получилось. Через несколько минут Сергей Николаевич отходит от шока и продолжает читать лекцию. Смотрю на преподавателя, но чувствую, что взгляды этих наглых мажоров прожигают во мне дыру.

Мда, Аня, только ты могла так лохануться — на первой же паре нажить себе врагов.

Дальше лекция проходит без неожиданностей. По окончании я специально долго складываю ручки и тетрадь в рюкзак, чтобы избежать встречи хоть с одним из одногруппников.

Следующая лекция по “Истории государства и права России”, и просочиться незаметно уже не получится. Увы. Поднимаюсь на третий этаж, смотря под ноги. Не хватало еще растянуться на лестнице с моим-то везением. И внезапно врезаюсь во что-то твердое. От неожиданности охаю и заваливаюсь назад. Меня хватают за талию и тянут обратно, иначе я полетела бы по лестнице на пролет вниз.

Перевожу взгляд вверх на своего спасителя и вижу одного из опоздавших наглых мажоров. Высокий, темноволосый, внимательно смотрит на меня своими серыми глазами.

Уголок его губ поднимается в наглой ухмылке, и я тут же спускаюсь на ступеньку ниже.

— Спасибо.

— Да не за что, красота. Не мог позволить переломать косточки в таком красивом теле.

— Это было не обязательно.

— Что?

— Твои дурацкие подкаты. На меня они не действуют.

— Неужели? — брови красавца ползут вверх. Явно не привык, что его отшивают. Да, ты красавчик, но даже не мечтай.

— Для ухаживаний есть много других вариантов. Но тебе и твоим друзьям этого не понять.

У парня явно передоз мыслительного процесса, он молча смотрит, как я обхожу его, поднимаясь на свой этаж.

— Уверена?

— В чем?

— Что я не умею ухаживать за девушками?

— А ты хочешь доказать?

— А ты хочешь проверить? — ухмыляется красавчик.

— Не горю желанием. Извини, опаздываю, — с этими словами быстро поднимаюсь на этаж, прохожу мимо толпящихся у лекционной аудитории одногруппников и встаю у двери.

Подошедший почти одновременно со мной лаборант открывает аудиторию, и я захожу туда первой, устремляясь на последний ряд, ближе к окну, чтобы наблюдать за остальными и одновременно видеть, кто пялится на меня.

Мажорчики, конечно же, занимают места на соседних партах, слева от меня, оживленно что-то обсуждая. Невольно бросаю взгляд на парня, спасшего меня от падения с лестницы. Он смотрит в ответ.

Не отвожу взгляд, пусть не думает, что прогнусь. Не на ту напал. Хотя у самой поджилки трясутся. Но если отведу взгляд — покажу слабость. А этого допустить нельзя. Тем более в первый день.

— Нравлюсь? — от неожиданности округляю глаза. И просто молча в недоумении продолжаю пялиться.

— Нравлюсь, спрашиваю? Смотришь, как будто съесть хочешь. Могу это устроить. Сегодня вечером.

Дружки красавчика начинают громко ржать. Отмираю:

— Ты не в моем вкусе. Терпеть не могу самодовольных хамов. Так что не мечтай. Ты в пролете.

Краска сходит с лица красавчика, видно, как бешено пульсирует венка на шее. Он бесится. Задела его самолюбие. А нечего провоцировать.

В эту минуту заходит преподаватель, и мы все усаживаемся по местам слушать нудную лекцию о причинах возникновения Российского государства.

Глава 3

Аня

После окончания пар выхожу на крыльцо университета, подставляя лицо позднему осеннему солнышку. Конец осени в этом году выдался на удивление теплым. Люблю это время года за буйство красок, умиротворенность в душе, наступающую во время долгих прогулок по улочкам города, за хорошее настроение, что дарит неспешность — ведь нет жары, что стоит летом, но еще и нет холода зимы.

Обожаю гулять в каком-нибудь парке, когда под ногами шуршат опавшие листья, есть о чем подумать и о чем помечтать. Вот и сегодня перед тем, как идти домой, я решила разведать местный парк. Множество каруселей, лавочки и ларьки с попкорном и фастфудом — все, как и в других обычных парках, но везде своя атмосфера праздника и ощущение, что именно здесь жизнь бьет ключом. Летом здесь, наверное потрясающе.

Уже направляюсь в сторону дома, как слышу входящий на свой телефон. Мама. Чёрт! Не позвонила сразу после окончания занятий и теперь выслушивать. Мама у меня хорошая — добрая, заботливая, но иногда чересчур контролирует свою уже взрослую дочь.

— Да, мам? — стараюсь придать голосу радости.

— Ань, ты где? Задержалась? Не предупредила. Я же волнуюсь! Город незнакомый. Мало ли… — замолкает, она часто перегибает в своих переживаниях, но я уже привыкла.

— Мам, прости! Зашла в парк по пути, увлеклась. Ну бывает, — оправдываюсь, чтобы заглушить собственное чувство вины. — Обещаю, не повторится!

— Давай домой. Илюша приехал, ждем тебя и Алекса, он обещал подъехать. Познакомитесь. А вдруг подружитесь? Вы же одногодки, все легче освоиться на новом месте будет.

— Да, уже иду, мам. Пока.

Алекс. Сын дяди Ильи. "Хороший мальчик и большая папина надежда", как говорит мама. Не знаю, что этот Алекс за фрукт, но если ему с рождения дули в попу, представляю, что из него выросло.

Эгоизм, папины деньги — да тут есть где разгуляться. Небось, весь из себя и на сраной козе не подъедешь. Из разряда тупых мажоров, типа сегодняшних, которые привыкли, что все падает к их ногам, и напрягаться не надо. Ненавижу таких. Сами по себе, без родительских денег и покровительства ничего из себя не представляют, зато гонора! А такие, как я вынуждены пробиваться сами и уступать бюджетные места тупоголовым болванам с толстым кошельком.

Настроение вмиг испортилось, и до дома я уже шла быстрым шагом, потому что наслаждаться видами города и погодой мешала злость на сильных мира сего.

У дяди Ильи были деньги. Нет. Не так. У него их было жопой жуй. Мама бы мне рот с мылом помыла, услышь она такие слова в адрес своего "Илюши". Аж передергивает каждый раз.

Алекс учился за границей до восемнадцати лет, а теперь папа решил, что в университет он поступит российский. Интересно, с чего это? Явно не просто так. Видимо, проштрафился сынок.

Впрочем, не мое дело. Пусть делают, что хотят. Главное, чтоб в мою жизнь не лезли. Итак уже "помогли", переведя меня в другой универ да еще и на юрфак. Чему я сопротивлялась до последнего. Но моего мнения и не учитывали, как оказалось. "Илюша" знает, как лучше. Для кого? Это главный вопрос, что остался для меня без ответа.

Теперь мне предстояло познакомиться с Алексом — моим сводным братом. И поладить с ним, потому что мама и дядя Илья будут этому "очень рады". Мне же хочется послать всех к чертям, но пока, увы, не могу. Иначе все мои мечты пойдут прахом. А ради них я готова на все. Даже терпеть гребаный юрфак со скучными лекциями и эти дебильных мажоров с одной извилиной вместо мозга.

В том числе и сводного брата, который, думаю, окажется не лучше.

Беру такси (от личного водителя я категорически отказалась, хоть это мне удалось отстоять). Еще не хватало мне заделаться в местные мажорки. С меня и дяди Ильи хватит в нашей с мамой повседневной жизни. Доезжаю до элитного поселка, где мы теперь с мамой обитаем, расплачиваюсь и иду к воротам, которые предупредительно открываются. Какой сервис!

Захожу в дом и сразу поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться. Если приду к ужину в таком виде — худи и джинсы, маму хватит удар, а "Илюшу" и того хуже.

Надеваю черное платье, единственное, что имеется в моем гардеробе (я не захотела его "обновлять" по предложению маминого нового мужа. Еще чего! Меня все устраивает), к нему черные балетки и собираю волосы в хвост черной резинкой. Пусть видят — у меня траур. Траур по моей прошлой жизни, где я шла к своей мечте.

Спускаюсь на первый этаж в столовую, где меня, уже нервничая, ожидает мама и… отчим. Вытерпеть ужин и жить дальше. Зря я на это надеялась. Все пошло не по плану.

Глава 4

Аня

— Ань, ну чего так долго? Алекс уже подъезжает. Чуть не опоздала. Договаривались же к шести, как можно быть такой безответственной?

— Так-то я не опоздала. Гостя еще нет.

Мама закатывает глаза, а после отходит к окну, всем своим видом показывая, что не одобряет ни моего поведения, ни тона. И вот так всегда.

— Доброго вечера, Аня, — в столовую заходит дядя Илья. Как всегда с иголочки — идеальная стрижка и укладка, дорогой костюм, галстук, белая рубашка. Ни одной складочки.

Как он умудряется? Всегда удивлялась.

— Надеюсь, вы с Алексом найдете общий язык. Он хороший парень, ответственный. Да и учитесь вы на одной специальности, думаю, и помогать в учебе друг другу будете, — говорит дядя Илья с улыбкой.

Это навряд ли. Я плохо схожусь с людьми, а единственная подруга, терпевшая все мои заскоки, осталась в родном городе. Мы созваниваемся и переписываемся, уже хоть что-то.

— А вот и Алекс, — из мыслей вырывает голос дяди Ильи. Слышу звук мотора… мотоцикл?

Любопытство берет верх, и я подхожу к окну посмотреть на прибытие сводного. На свадьбу он не явился, по обрывкам разговоров мамы и дяди Ильи я поняла, что отношения между отцом и сыном натянутые, и они не особо ладят.

Вижу, как парень глушит мотор, слезает с черного байка и ставит его на подножку.

— Ань, помоги, пожалуйста, — слышу голос мамы и отхожу от окна.

— Я нормально выгляжу? — видно, волнуется. Ну да, наладить отношения с тем, кто не принимает выбор отца, будет сложно. Я понимаю переживания мамы.

— Отлично, мам, как и всегда, — отвечаю с улыбкой.

— Идем, а то некрасиво получится, если Илья встретит Алекса один.

Выходим в холл как раз в тот момент, когда за парнем закрывается дверь. Он поворачивается и из моей груди невольно вырывается стон. Серьезно? Это злая шутка судьбы?

Передо мной стоит тот самый мажор, что спас меня на лестнице. Тот самый, которому я нагрубила. Неприятности это про меня, да.

Наши взгляды встречаются. Он удивлен не меньше, но быстро прячет эмоции под маской высокомерности.

— Добро пожаловать, Алекс, — с улыбкой говорит мама.

— Я у себя дома вообще-то.

А вот это уже хамство! Можно было проявить чуточку такта и вежливости!

— Алекс, давай хоть сегодня не будем ссориться, — пытается сгладить углы дядя Илья. — Наконец-то мы собрались вместе. Это Алина — моя жена, а это Аня — ее дочь. Поужинаем, познакомимся поближе. Вы с Аней на одном курсе, надеюсь, подружитесь, возможно, поможете друг другу в чем-то. Она здесь никого не знает. Было бы замечательно, если бы ты показал ей город, университет, познакомил с друзьями.

— Если она спрячет свои колючки. Да и то навряд ли.

Вот же козлина!

Мама с дядей Ильёй удивленно переглядываются.

— Уже имел счастье встретиться, только не знал, что она моя… сестренка, — гад самодовольно ухмыляется.

Ну я тебе покажу сестренку, мажор недоделанный.

— Пройдемте к столу, а то все остынет, — мама, как всегда, берет инициативу в свои руки. Мы проходим в столовую и рассаживаемся за столом, и Алекс садится напротив меня. Прекрасно. Аппетит напрочь испорчен.

— Как в университете? Аня сегодня первый день. Поступила позже в виду некоторых обстоятельств, — Илья внимательно смотрит на сына.

— Все как всегда. Ты можешь не переживать, я ничего не натворил, за что бы тебе стало стыдно. Пока что, — ухмыляется придурок.

Как можно быть таким козлиной даже с собственным отцом?

— Надеюсь, так будет и дальше. Учти, что терпение мое не безгранично, — отвечает дядя Илья и продолжает есть, показывая, что тема закрыта.

— А что поступила поздно? Мозгов не хватило экзамены сдать, и папочке пришлось попотеть, протаскивая тебя на юрфак? — слышу и чуть не давлюсь едой, медленно поднимаю взгляд на Алекса, чувствуя, как кровь приливает к щекам от его вопроса. И прежде, чем успеваю что-то сказать, раздается голос его отца:

— Извинись немедленно перед Аней! Что ты себе позволяешь?!

— А что я такого сказал? Лишь поинтересовался причиной позднего поступления. Ноябрь на дворе. Извиняюсь за своё излишнее любопытство, — последнее с дьявольской ухмылкой, уже глядя на меня. — Что-то аппетит пропал, — Алекс встает из-за стола и направляется на выход из столовой. — Пойду в свою комнату, немного отдохну, если вы не против, — произносит, уходя.

— Твоя комната занята. Там живет Аня, — отвечает дядя Илья.

Алекс застывает в проходе, вижу, как напряглась его спина. Медленно оборачивается и впивается злым взглядом в меня:

— Даже моя комната теперь не моя. Отлично. Что будет следующим?

— Ты сам отказался жить в этом доме, а эта комната самая большая и удобная, — произносит Илья со сталью в голосе.

— Отлично. Размещусь в гостевой. Надеюсь, вещи мои ты не выкинул? А то ты любишь выбрасывать ненужное.

— Алекс, не сейчас, давай поговорим позже. Я поднимусь к тебе через полчаса.

— Да уж будь любезен, папочка, — с этими словами Алекс разворачивается и покидает столовую.

Глава 5

Алекс

Захожу в комнату для гостей и хлопаю дверью. Меня душит злость, я готов крушить и ломать всё вокруг! Маленькая дрянь! Мало того, что они с матерью влезли в нашу семью, разрушили брак родителей, так еще отец их сюда притащил, в наш дом! Носится с ними, пылинки сдувает! Устроил эту девчонку мало того, что в тот же вуз, да еще и на ту же специальность! Он не подумал, каково будет мне?! И комнату отдал этой пигалице!

Да, я ушел, отказался жить с отцом и его новой семьей, только это не значит, что можно меня выкинуть из жизни, заменить, словно сломанную ненужную вещь!

А девчонка? Дерзкая и упрямая, ну ничего, обломаю её в два счета. Устрою ей личный ад на земле. Посмотрим тогда, как заговорит.

Не хочу здесь больше оставаться. Эти стены давят, нутро обжигает огнем ненависти. Если хоть немного здесь еще пробуду, точно натворю глупостей: или разнесу тут все к чертям собачьим, или наговорю новому семейству такого, что окончательно разругаюсь с отцом. А этого допустить нельзя, обещал маме, что постараюсь наладить контакт и хоть изредка наведываться, общаться. Хотя теперь это кажется совсем невыполнимым.

Нужно развеяться, спустить пар. Достаю телефон из кармана джинсов и, присев на кровать, набираю Серегу. Тот берет трубку почти сразу:

— Здорово, Алекс! Куда валим сегодня? — тот как всегда за любой кипиш.

— Давай через час у “Эры”? — прикидываю, сколько мне нужно времени, чтобы добраться.

— Заметано, я Максу сам звякну, — и отключается.

Мы втроем дружим еще со школы. С Серёгой дольше, с Максом лишь с седьмого класса, когда мы впряглись за него в драку на заднем дворе школы. Получили тогда знатно все трое, но зато я точно знаю, что на этих двух могу положиться в любой ситуации. Сергей также, как и я из обеспеченной семьи, а вот Макс нет, он поступил с нами по протекции моего отца, за что я, конечно, ему благодарен.

Оставшиеся вещи из своей комнаты решаю забрать позже. Сейчас совершенно не хочется никого видеть и тем более разговаривать с ними. Выхожу из комнаты, как можно тише прикрывая за собой дверь, спускаюсь вниз и слышу голоса из столовой. Отлично, значит они все еще там.

Собираюсь улизнуть незамеченным, как взгляд натыкается на девчонку, сидящую на диване в гостиной и… читающую книгу? Она еще и ботанка? Хотя, по ней не скажешь. Признаю, что она ничего так, да еще и с характером. Я бы с ней чего-нибудь замутил, не будь она той, кто она есть. Темные волосы, пухлые губы, карие глаза и дерзкий сексуальный взгляд. Маленькие татушки на красивых тонких пальчиках. Представляю, как эти пальчики смотрелись бы на моей груди или царапали спину в момент наслаждения. Трясу головой, что за идиотские мысли приходят в голову.

Тут девчонка, словно почувствовав, что ее разглядывают, разворачивается и вопросительно приподнимает брови, уставившись на меня.

— Трусливо сбегаешь? — ну это уже перебор.

— Слушай, ты, еще раз назовешь меня трусом…

— Побьешь меня? — перебивает.

Чувствую, как гнев затапливает все внутри, руки сжимаются в кулаки. Нет, девчонок я не бью, конечно, но за слова отвечать заставлю.

— Думаешь, хорошо устроилась? Присосались к отцу, словно пиявки, и все, жизнь удалась? Так вот, я — не отец, насквозь вас вижу. Где бы ты была сейчас, если б не отец? Работала официанткой в какой-нибудь тошниловке собирая сальные взгляды пьяных мужиков? Или вышла бы замуж за какого-нибудь папика, лишь бы выбиться в люди?

Вижу, как краска медленно заливает щеки девушки, видимо, попал точно в цель.

— Ты ничего не знаешь о нас с мамой! И о причинах моего поступления на сраный юрфак, — шипит девчонка, поднимаясь с дивана. — Если тебе с рождения дули в попу и позволяли делать все, что вздумается, а другим нет, это не значит, что я хуже тебя! Только попробуй еще раз заговорить со мной подобным тоном, пожалеешь, — злобно выплевывает.

— Ну это мы еще посмотрим, — разворачиваюсь в сторону выхода и выхожу из дома, не попрощавшись.

Глава 6

Алекс

Паркуюсь на стоянке у клуба, все еще прокручивая в голове последний разговор. Девчонка права, я о них ничего не знаю, никогда не хотел знать, да и сейчас желания нет. Достаточно того факта, что ее мать разбила нашу семью. Ведь она прекрасно знала, что отец был женат.

В неземную любовь с первого взгляда я не верю, да и вообще существование этого чувства под большим вопросом. Страсть, секс, уважение, совместный быт, дети — вот на чем держится семья. Но я-то на такое точно никогда не подпишусь. Зачем тратить время и силы на одну девчонку, когда вокруг их тысячи, и они готовы на все, особенно зная, что при тебе не только красивое тело, но бабло.

Секс без обязательств — самое большее, что я могу дать. Если чувствую, что девчонке захотелось романтики, свиданий или и того хуже — она начала кидать намеки на совместное проживание, все, дальше нам не по пути.

Кстати, о девчонках. Достаю телефон из кармана куртки и набираю Вику, свою типа нынешнюю девушку. Нужно снять напряжение, избавиться от злости и всех накопившихся эмоций. А поможет тут только перепихон. Вика отвечает на звонок после первого же гудка, умная девочка, знает, что в любой момент ей найдется замена.

— Привет, коть, — мурлычет в трубку.

— Вик, ты же знаешь, я не люблю все эти звериные прозвища, они меня бесят. Мы не в зоопарке.

— Извини, Алекс. Ты чего такой бука? Хочешь, я приеду, подниму твое настроение? И не только его…

— Давай в “Эру”, я уже тут.

— Конечно, котик, уже еду, — радостно взвизгнув, бросает трубку.

— Как же достало, — провожу рукой по волосам, шумно выдыхаю и, убрав телефон в карман, направляюсь ко входу в клуб.

Пацаны уже тут, направляюсь к ним через бар: беру два бокала безалкогольного мохито. Завтра с утра тренировка, нужно быть в форме.

Захожу в випку, где обосновались Макс и Серега, и плюхаюсь на кожаный диван. Мы всегда берем именно эту комнату — она дальше всех от танцпола, можно поговорить спокойно или провести время с девчонкой, никто ничего не услышит.

— Алекс, что с лицом? — спрашивает Макс, вопросительно подняв бровь.

— А что с ним не так? — отвечаю, сделав глоток из бокала. Пить хочется, как будто марафон бежал.

— Злое, словно убить или покалечить кого-то сильно хочется. Что-то случилось? Давай, выкладывай, — чувствую пристальный взгляд Макса, не отстанет ведь, пока не выложу все.

— Помнишь ту дерзкую новенькую? — спрашиваю, повернувшись к Максу. Тот кивает.

— Это та, которая сказала, что ты не в ее вкусе и обозвала кретином? — ржет Серега. Кидаю на него злобный взгляд. От одного воспоминания об этом в груди разрастается злость, как будто кипятком ошпарило. Серега понимает без слов мое настроение и поднимает руки в сдающемся жесте.

— Понял, не дурак.

— И что она? Вы вроде не пересекались больше после, — спрашивает Макс.

— Пересекались, еще как, — с грохотом ставлю бокал с колой на стол, чуть не расплескав. — Сегодня встретил ее в доме отца. Пытались поужинать.

— Предка на молоденьких потянуло? — снова ржёт Серега. Внутри поднимается раздражение. Вечно этот придурок превращает все в балаган.

— Я тебе втащу сейчас, если не прекратишь стебаться! И так настроение гавно, ты еще добавляешь. Либо заткнись, либо свали.

— Да ладно тебе, ну подумаешь, пошутил неудачно, чего орать, — Серега откидывается на спинку дивана, скрестив руки на груди. — Уже молчу.

— Она дочь новой жены отца. Живет в нашем доме, да еще и в моей комнате. Как будто меня там и вовсе не было, стерлось-забылось!

— Нифига себе поворот, — Серега встает с дивана и начинает ходить по комнате. — Я думал, ты на нее запал, пялился на нее всю пару. А она ничего так, я б ей…

— Ты сейчас серьезно? — тоже встаю, сжав руки в кулаки.

— Да ладно тебе! Чего ты на нас-то кидаешься? Просто хочу узнать, что и как. Ты же молчишь как партизан всегда, все из тебя приходится вытягивать.

— Красивая, но слишком дерзкая. И она теперь моя сводная сестра. Каждый гребаный день она мне одним своим присутствием в универе будет напоминать о разводе моих родителей.

— Забей, — Макс как всегда остужает мой пыл. — У нас важная игра на носу. Сейчас нужно сосредоточиться на этом. Ну и тем более она тебе никто, что мешает затащить ее в постель. Если тебе станет от этого легче.

— Она на него и не посмотрит, судя по тому, что сказала на паре. Та еще штучка, видимо.

— Ну это мы еще посмотрим, — повторяю фразу, брошенную девчонке перед уходом.

Дверь в випку открывается, и входит Вика — короткое платье, распущенные волосы и вырез, открывающий чуть ли не наполовину полушария ее груди. Вульгарно, но именно это мне сейчас и нужно.

— Привет, мальчики, — Вика лучезарно улыбается и прикусывает нижнюю губу.

Пацаны, поняв намек, прощаются и выходят из комнаты, а я наконец получаю долгожданную разрядку, которую дарит мне щедрая на ласки Вика.

Глава 7

Алекс

После утренней тренировки на лекции сижу как овощ. Трудно сфокусировать внимание, когда до занятий тренер загонял тебя до полусмерти.

Скоро выездные отборочные, для нашей команды решающие. Если пройдем дальше по турнирной сетке, это наш шанс попасть в финал мужского дивизиона чемпионата АСБ***. Вот тренер и звереет, скоро мы даже двигаться самостоятельно не сможем после таких нагрузок, не то что играть.

На меня, как капитана баскетбольной команды, ложится еще больше ответственности. Не могу подвести тренера и ребят.

Макс Воронцов и Серёга Жаров тоже в команде, Сергей откровенно дрыхнет на задней парте, а мы с Максом пытаемся делать вид, что внимательно слушаем. Мне проблем с учебой не нужно. Я хоть и не особо хороший студент, но выгонят из универа — вылечу из команды. А это смысл моей жизни.

Я живу баскетболом, сам, без помощи отца попал в команду, стал капитаном, но в случае отчисления кланяться в ноги, чтоб помог, не хочу.

Поворачиваю голову в сторону окна и откровенно пялюсь на сводную. Даже бровью не ведет. Делает вид, что меня нет. Как же это бесит!

Чёрная толстовка, джинсы и кеды, волосы стянуты в хвост. Надменная и неприступная. Или она только со мной такая? Проверим.

Наконец звонок, возвещая об окончании пары, освобождает нас от дальнейших мучений. Макс расталкивает Серегу, который ворчит что-то в ответ.

Ну что ж, Недотрога, проверим твои колючки.

Девчонка, как всегда, собирается медленно. Ждет, пока все выйдут? Значит, сводная боится толпы? Учтем на будущее.

— Эй, — обращаюсь к Недотроге. Ноль реакции. Во мне поднимается волна раздражения. Чтобы успокоиться, медленно втягиваю носом воздух.

— Эй, сводная! — оборачивается, впивается в меня злым взглядом. И молчит.

— А ты всегда такая? — ухмыляюсь, видя, как она своими тонкими пальчиками сжимает лямки рюкзака.

— Какая? — Недотрога заговорила, какой прогресс. — Мрачная и необщительная.

— А с кем мне общаться? С тобой что ли? — убирает последнюю тетрадь в рюкзак и закидывает его на плечо.

— А почему нет?

— Повторю для… ты не в моем вкусе. Ты даже имя мое запомнить не можешь, Алекс, не уверена, что нам будет о чём общаться, — проговаривает это с ехидной улыбкой и направляется в сторону выхода из аудитории.

Это что сейчас было? Она намекнула, что я тупой? Эта чертова пигалица сейчас меня уделала? У меня сорвало стоп-кран.

Быстрым шагом иду вдоль соседнего ряда и преграждаю девчонке путь, хватаю за локоть и дергаю на себя. Шиплю, сцепив зубы:

— Да посмотри на себя, кому ты нужна, Недотрога недоделанная? Одеваешься как беспризорница, ни задницы, ни сисек. Они у тебя вообще есть?

— Алекс, хорош, перегибаешь, — слышу позади голос Макса и чувствую его ладонь на своём плече. Сбрасываю ее резким злым движением, и тут подает голос девчонка:

— Есть, да не про вашу честь! Руку убрал!

Снова чувствую руку Макса на плече.

— Алекс, не надо. Хватит, — произносит друг, и я отпускаю руку девчонки. Она обходит меня и выходит из аудитории с поднятой головой и прямой спиной. Слышу свист Жарова, выражающий, видимо, предельную степень удивления.

— Алекс, тут ты точно в пролете, сводная на тебя даже не посмотрит, — ржет во весь голос Серега. — Уступи опытному игроку.

— И не мечтай! Я ее проучу, пожалеет, что вообще попала в мою семью, — отвечаю, сцепив зубы от злости. Я не я, если не добьюсь эту девчонку. Влюблю ее в себя, а потом заставлю страдать. Пока не знаю как, но уверен, что когда отомщу, этот горький привкус обиды за поступок ее матери и моего отца исчезнет, и я заживу прежней жизнью.

— Алекс, поверь, тебе ничего не светит, — угорает Серега. — Спорим, только в мечтах.

— Хочешь поспорить? — приподнимаю вопросительно бровь.

— А давай, — отвечает после недолгого размышления. — На что?

— У меня есть байк, — отвечаю первое, что приходит на ум. Не хочется с ним расставаться, но ведь я же не проиграю.

— Нет, не пойдет. Зачем он мне? Но у тебя есть то, чего я хочу, но получить сам не могу — задумчиво смотрит куда-то мимо меня.

Я продолжаю вопросительно на него смотреть, не понимая, о чём он.

— Место капитана в команде, — отвечает и смотрит мне в глаза. А я тихонько офигеваю.

— А не жирно ли будет? — подает голос Макс Воронцов. — Ты прекрасно знаешь, почему Алекс стал капитаном. Хорошая игра, плюс организация на поле. Ребята ему доверяют, они его слушают. Это главное и для капитана, и для команды, и для игры.

— Если Алекс сам откажется, да еще в мою пользу, и убедит тренера, что я лучшая кандидатура, все будет отлично, — пристально смотрит на меня Жаров, прищурив глаза. — Да и ты же не проиграешь, Алекс? Так ведь? А проиграю я, отдаю свою тачку. Знаю, она тебе нравится, — добавляет Серега, и тут Макс произносит тихо:

— Ну вы и придурки. Оба.

— Принимаю, — отвечаю Сереге. — А по срокам?

— До конца учебного года. Думаю, нормально, — отвечает и протягивает раскрытую ладонь.

— Да за такой срок я и пятерых уломаю, — смотрю ему в глаза с усмешкой.

— Не факт, — ржет этот придурок. — Чтобы ее уломать, тебе придется быть с ней милым, ухаживать. Она та еще недотрога. А еще один прокол, как сегодня, и ты точно в пролёте.

— Забились, — пожимаю протянутую руку под разочарованный вздох Макса.

— Учти доказательства, — наклонив голову набок, Серёга ухмыляется.

— Моё слово уже ничего не значит? Что я тебе должен на видео весь процесс снять?

— Фото будет достаточно. Извини, но всё по-честному. На кону немало.

— Будут тебе доказательства.

Выходим из аудитории, Макс тянет меня за рукав, вынуждая немного отстать:

— Уверен, что не пожалеешь? Не надо было…

— Никогда, — перебиваю друга. — Отомстив, не жалеют.

-----------------------------

*** АСБ — Ассоциация студенческого баскетбола РФ, крупнейшая студенческая спортивная лига в Европе и вторая в мире, проводит официальный студенческий чемпионат России по баскетболу. За сезон в АСБ проходит около 4 000 матчей.

Глава 8

Алекс

Вчера вернулись с пацанами с выездных игр. Пока все идёт в нашу пользу, но расслабляться не стоит.

Пару недель не трогал сводную, пусть остынет, да и у меня было время подумать, как вести себя с Недотрогой. Полезу сейчас, точно ничего не выйдет, хотя и так плана, в общем-то, нет. Впервые я не знал, как подкатить к девчонке. Алекс Соколовский, ты ли это?

Обычно они сами вешаются мне на шею, прохода не дают, а уж стоит намекнуть, что я не прочь, — никаких осечек. А тут просто холод как в Арктике. Она тупо не смотрит на меня, как будто меня вовсе не существует! Вот это бесит больше всего! Какая-то пигалица, чёртова Недотрога, просто меня не замечает!

С этими мыслями иду по коридору универа и неожиданно натыкаюсь на кого-то. Вика, чтоб ее.

— Привет, — проводит наманикюренным пальчиком по моей груди. — Алекс, я соскучилась.

Ну не до нее сейчас, да и честно, надоела ее приставучесть. Уже дошло до того, что шагу ступить не дает, она повсюду. Нет, с ней по-прежнему кайфово оттянуться, но и только.

— Коть, ты совсем про меня забыл? Не звонишь, я жду как дура каждый вечер.

Сцепив зубы, шумно вдыхаю, передергивает от этого “коть”, колотить начинает.

— Вик, давай потом. Спешу. Позвоню вечером, поговорим.

— Точно позвонишь, обещаешь?

— Да, все, до вечера, — обхожу ее, пока снова не начала. — А поцеловать? — да блин.

— На тренировку опаздываю, все вечером, — и быстрым шагом удаляюсь, иначе не отстанет.

Спускаюсь на второй этаж, направляюсь в сторону второй лестницы, что ведет во двор универа, пройду там, чтобы снова не наткнуться на Вику. И тут слышу знакомый голос. Недотрога. Подхожу ближе к аудитории и заглядываю в приоткрытую вторую дверь, что находится в задней части помещения. Девчонка стоит у кафедры и разговаривает с преподавателем, молоденькой девушкой, что ведет у нас пары по истории. Имя у нее ещё такое необычное — Аида. Каким отмороженным надо быть, чтоб назвать так дочь, аж в дрожь бросает.

Прислушиваюсь, стараясь уловить, о чём они говорят.

— Если ты хочешь поступить, нужно подтянуть знания, тут я скажу, что у тебя с этим беда, — голос у этой Аиды строгий до жути. Реально королева Ада.

— Я знаю, все понимаю, только у меня мало вариантов. Поэтому мне нужна ваша помощь. Можете подтянуть меня? Теперь вы понимаете, насколько это для меня важно? На что я готова пойти ради этого?

— Аня, а родители…

— Я все решу, вам не о чем беспокоиться! Пожалуйста, не отказывайте!

— Ну хорошо. В конце концов, я ничего плохого делать не собираюсь. Давать дополнительные уроки студенту еще никто не запрещал.

— Спасибо, Аида Владимировна! Вы не представляете, что это для меня значит! В свою очередь любая помощь, только скажите!

— Разберемся. Два раза в неделю на кафедре после всех занятий. Идёт?

— Конечно! Спасибо! Вы моя спасительница! — и столько теплоты в этом голосе. Я даже заглянул еще раз в аудиторию, проверить, та ли это Недотрога, выпускающая каждый раз свои колючки. А она может быть доброй и благодарной. Но не со мной. Пока что не со мной.

Значит, она собирается провернуть что-то с поступлением в обход предков. Только что? И поступление куда, если она уже на юрфаке? Очень интересно, куда ее несет. Это можно использовать в своих интересах, нужно только разузнать о планах Недотроги побольше. И как это сделать, я, кажется, придумал.

Глава 9

Аня

Попрощавшись с преподавателем, выхожу из универа в приподнятом настроении, вдыхаю полной грудью, поднимая лицо к небу. Первый шаг сделан. Аида Владимировна согласилась подтянуть меня по предмету, а дальше уж я сама.

Я творческий человек и меня душат рамки! Я хочу творить, воплощать свои бесконечные идеи в жизнь, радовать и дарить людям комфорт и от этого быть счастливой! А не сидеть, упакованная в строгий костюм, в душном офисе компании дяди Ильи, находясь под постоянным контролем. Он обещал взять меня и на стажировку, и на постоянную работу. Это меня сломает.

Вставляя в уши наушники, направляюсь к автобусной остановке, и тут кто-то хватает меня за рюкзак. Испуганно пискнув, разворачиваюсь и вижу ухмыляющегося Алекса.

— Ты нормальный? Зачем так пугать? А если б я врезала тебе с размаху?

— Чем? Своими маленькими кулачками?

— В следующий раз на всякий случай прихвачу кирпич. Мало ли, тебя встречу снова, — не понимаю, ну кто меня дергает за язык каждый раз.

— Тебя подвезти? — Алекс улыбается без намека на сарказм или издёвку. Это что-то новое.

— На твоём монстре? Спасибо, но я лучше на автобусе. Жизнь мне дорога, знаешь ли. Да и холодно, декабрь. Как можно сейчас ездить на байке?

— Очень просто, — искренняя улыбка идёт ему больше самодовольной гримасы. Он даже становится чуточку красивее что ли. — Почти все девчонки боятся испортить прическу или макияж. А ты о здоровье.

— Если я буду с переломанными руками и ногами на больничной койке, макияж и прическа меня не спасут. Правильно расставляю приоритеты.

— Пойдём, тогда до остановки провожу. А то вдруг кто пристанет, — кивает головой в сторону дороги.

— Переживаешь?

— Скорее, за того, кто рискнет к тебе подойти, — усмехается. — Ты себя в обиду не дашь, как я уже понял. Идём, Недотрога, — и шагает к пешеходному переходу.

Странная перемена отношения. То злился и обвинял, то игнорировал, теперь общается как ни в чем не бывало. В чем подвох? Действительно решил зарыть топор войны? Или тут что-то ещё, то, чего я не улавливаю? Просто эта смена настроения и общения немного настораживает.

Когда оказываемся на противоположной стороне улицы, Алекс прерывает молчание:

— Может, по кофе? Здесь очень вкусный готовят, — указывает на кофейню в нескольких метрах от нас. — Ты какой любишь?

— Капучино… Алекс, я… — меня все больше удивляет его поведение. Нет, это хорошо, что мы начали нормально общаться. Мне такой Алекс даже начинает немного нравиться.

— Пойдем, выпьем по кружке мира, — и снова эта милая улыбка. Искренняя вроде.

— Ну хорошо. Если это кружка мира, отказываться не буду, — улыбаюсь в ответ, и мы направляемся в сторону кофейни.

Глава 10

Аня

Войдя в кофейню, сразу ощущаю божественный аромат кофе. Люблю этот напиток в большей степени за запах.

Здесь очень уютно: зал оформлен в черных, белых и коричневых тонах, ничего вычурного. Деревянные элементы, огромные окна и стильная барная стойка. Садимся за столик у окна, откуда просматривается весь зал — всё, как я люблю.

Чувствую себя немного неловко из-за перемены в Алексе. Может быть, он решил помириться с отцом и для этогоналаживает со мной отношения? Теперь я знаю причину неприязни Соколовского — он винит нас с мамой в том, что брак его родителей распался. Только он заблуждается и почему-то не хочет видеть очевидных вещей.

— Ты любишь сладкое? — вырывает из мыслей голос Алекса. — Здесь готовят безумно вкусный мандариновый тарт. Ты обязательно должна попробовать, уверен, тебе понравится.

Алекс подзывает официанта и делает заказ: капучино и выпечку мне, себе лишь эспрессо.

— Обожаю кофе и выпечку! В детстве, помню, мама на выходных всегда баловала нас с папой всякими кулинарными изысками. Не все, правда, удавались, но было весело, — с улыбкой говорю и замечаю, как мрачнеет Соколовский. Понимаю, что зря сказала о маме.

— Моя мама тоже любит печь, но больше всего ей удаются торты.

Между нами повисает молчание. Ведь видела, насколько для него неприятна эта тема, за ужином просто искры летали. Да и после, перед уходом Алекса, судя по его словам, он меня вообще ненавидит.

— Как тебе юрфак? — Алекс первым прерывает молчание.

— Ну…

— Всё так плохо?

— Нормально. Не скажу, что я в восторге, но…

К нашему столику подходит официант и выставляет наш заказ. Радуюсь паузе, не хочу раскрывать все карты. Чем меньше доверяешь окружающим, тем больше вероятности, что никто не всадит тебе нож в спину.

— Но? — Соколовский вопросительно смотрит на меня.

— Скажем, это не совсем то, о чем я мечтала.

— А о чем ты мечтала? И почему в прошедшем времени?

Опускаю взгляд на чашку с капучино и делаю глоток. Нет, раскрывать карты перед Соколовским — ни за что. Каким бы милым он сегодня не был. Я привыкла доверять только себе.

Набираю побольше воздуха в грудь, чтоб ответить, и тут в кофейню входит шумная группа девчонок. Узнаю некоторых — с нашего потока. Среди них Вика Губанова, красивая и надменная блонинка, звезда курса. Девчонки о чем-то оживлённо разговаривают и громко смеются. Слишком громко.

Они проходят в зал, и тут взгляд Вики останавливается на нашем столике, вернее, на Соколовском. Затем она переводит взгляд на меня и резко останавливается. Такое чувство, что Губанова хочет прожечь во мне дыру.

Вика быстрым шагом подходит к нам и с грохотом кидает на стол свою сумочку, задевая мою чашку с капучино. Подскакиваю с места, чашка опрокидывается, и кофе разливается. Несколько секунд смотрю, как напиток растекается по столу, а затем перевожу взгляд на разъярённую девушку. Да что происходит?!

Глава 11

Аня

Алекс тоже поднимается из-за стола, и всё его внимание переключается на Вику.

— Это твоя тренировка? Тренируешься на этой девке? — кричит Вика, а я стою в ступоре.

Обвожу взглядом зал кофейни — все пялятся на нас. Господи, какой позор. Нужно уходить отсюда, пока не стало поздно. Цепляю рюкзак, но, видимо, удача сегодня не на моей стороне.

— Куда собралась? Я еще не закончила. Отбиваешь чужих парней? Поверь, я устрою тебе весёлую жизнь! — у меня глаза на лоб лезут. Соколовский и Губанова? Что-то я не замечала их вместе.

— Остынь, Вика! — рявкает Алекс.

— Меня ты продинамил ради этой? — тычет в меня пальцем. — Тренировка у него, вижу я твою тренировку! — продолжает орать как ненормальная.

— Слушайте, не знаю, что между вами, и знать не хочу. Выясняйте отношения без меня, — делаю шаг, собираясь уйти.

— Села на место! — оборачиваюсь на Алекса. Ну и взгляд. Таким и испепелить можно. Я ему что, собачка комнатная? Сядь-встань-вальс. Ну нет, позориться на людях я не собираюсь.

— Не нужно говорить со мной в таком тоне. Я не желаю в этом участвовать, на нас и так вся кофейня пялится. Выясняйте без меня, кто кого продинамил.

— Я сказал, сядь, мы не договорили. Вика уже уходит.

— Не нужно мне приказывать, ты мне никто. Разговаривать после всего этого? Ты нормальный? — у него есть, с кем пить кофе, а с меня на сегодня достаточно.

— Хватит строить из себя обиженку! Вся такая правильная и справедливая, да? Где была твоя совесть, когда ты сюда приехала и села на шею моему отцу? Тогда было не стыдно? Разбивать семью было не стыдно? А сейчас да, общественное мнение тебя волнует. Не лечи! — его слова словно пощёчина.

Ну и козлина! Уже собираюсь ответить, но Соколовский меня опережает, обращаясь к Вике:

— То, что мы спим, не дает тебе права открывать рот, когда тебя не просят! Где и с кем я пью кофе, тебя не касается. Когда мне нужна будешь именно ты, я позвоню. Кажется, мы с самого начала все это выяснили?

У меня глаза на лоб лезут. Как можно быть таким…

— Ну ты и придурок, Соколовский, — с этими словами разворачиваюсь и ухожу. Прочь из кофейни и подальше от Алекса.

Выйдя из здания, направляюсь к автобусной остановке. Как можно было поверить, что его отношение ко мне изменилось? Что он хочет наладить контакт? Соколовский меня ненавидит, теперь это яснее ясного. К чему был весь этот спектакль с предложением мира?

А я уже почти поверила, что Алекс хороший человек, лишь надевает маску…

Хорошо, автобуса ждать долго не приходится. Сажусь на свободное место, вставляю в уши наушники и стараюсь не думать о том, что только что произошло. Музыка меня всегда успокаивает.

Только перед глазами стоит злой взгляд Алекса, полный ненависти и боли. Он не смирился с разводом родителей, не принял этот факт, значит, нормального общения у нас не получится. Просто больше не нужно вестись на его предложения мира. Во избежании таких вот сцен. Еще Вика. Действительно странно, что в стенах универа Соколовский ни разу не обозначил, что она его девушка. По его словам понятно, что он просто пользуется Губановой. Но зачем говорить с ней так при посторонних? Зачем унижать?

Выхожу на своей остановке и не спеша двигаюсь в сторону пропускного пункта в посёлок. Элитные дома, лес, чистый воздух, живописная река и красивая набережная — все удобства. Да, это не наша с мамой квартира, в которой мы жили до переезда сюда, но я безумно скучаю по той старой жизни. А теперь приходится приспосабливаться не только к учебе в новом университете, но и к жизни в новой семье.

Погруженная в свои мысли, забываю снять наушники, и когда мимо меня проносится машина, испуганно подскакиваю, правая нога соскальзывает с тротуара, и я неуклюже приземляюсь на пятую точку. Да что за день сегодня!

Не успеваю додумать мысль, как перед глазами возникают чьи-то ноги — тёмно-серые брюки и идеально начищенные ботинки. Вынимаю наушники из ушей и медленно поднимаю взгляд выше.

Глава 12

Аня

— Вам помочь? Вы не ушиблись? Встать сможете? — передо мной стоит парень не намного старше меня и протягивает руку. Хватаюсь за неё, и меня поднимают с асфальта.

— Как вы? Идти сами сможете? — внимательный взгляд карих глаз осматривает меня с головы до ног.

Высокий брюнет продолжает держать мою ладонь в своей, что меня напрягает.

— Кажется, могу. Всё в порядке, — резко выдергиваю свою ладонь. — Спасибо за помощь, мне пора.

— Здесь обычно так не носятся, скорее всего, кто-то не из наших, — словно извиняется за того, по чьей милости я оказалась на земле. Ну да, скорее всего за рулём был очередной мажор, решивший, что ему всё позволено. Таким всё сходит с рук.

— Я вас провожу, мало ли, — ещё один. Нет уж, на сегодня с меня достаточно провожатых. Один уже попытался.

— Не нужно, я сама в состоянии дойти. Всего хорошего, — поднимаю рюкзак с асфальта и делаю шаг в сторону дома дяди Ильи. Понимаю, что снова грублю, такая вот у меня защитная реакция, не могу с этим ничего поделать. Защита личного пространства в действии.

— Кажется, это ваше? — оборачиваюсь и вижу в руках парня свои перчатки. Он подходит ко мне и, протягивая их, улыбается, от чего на щеках незнакомца появляются ямочки, делая его лицо открытым и дружелюбным. А он симпатичный.

— И всё же, позвольте, я вас провожу, просто чтоб убедиться, что больше никакие приключения вас не найдут.

— Хорошо, пойдемте, — давлю нервный смешок. Что бы сделал Алекс на месте незнакомца? Посмеялся и еще бы проехался на счёт моей неуклюжести.

— Вы тут живёте? Я раньше вас никогда не видел, — спрашивает, беря меня под руку. Боится, что я снова растянусь на земле, и ему придется меня нести? Чувствую себя калекой, не иначе.

— Я живу в доме Ильи Соколовского.

— Так вы дочь жены Ильи Александровича, теперь понятно, почему мы раньше не встречались. Я Арсений, можно просто Арс, ваш сосед. Мой отец и Соколовский часто ведут дела вместе, мы хорошо знакомы.

— Я Аня, — не назвать своё имя в ответ на искреннюю заботу со стороны соседа — даже я на такое не способна.

Мы доходим до дома дяди Ильи. Парень отпускает мою руку и поворачивается ко мне.

— Очень приятно познакомиться, Аня, — поворачиваю голову, пытаясь уловить неискренность, но парень широко улыбается. И снова эти ямочки. Они делают его улыбку солнечной, и я улыбаюсь в ответ:

— Взаимно, Арсений.

— Арс, так мне больше нравится. Думаю, мы обязательно еще увидимся, и, надеюсь при других обстоятельствах. Но если что, спасти красивую девушку я всегда готов.

Смотрю на Арсения и невольно приходит мысль: ну почему не все люди такие? Снова невольно сравниваю этого парня с Алексом.

Соколовский уже определил своё отношение ко мне в первый же вечер, когда пришёл на ужин к отцу. А я только укрепила это чувство. Сколько продлится наше противостояние? После сегодняшнего похода в кофейню даже не представляю дальнейшие действия Алекса. Оставит ли он меня в покое? От ненависти Соколовского мне, видимо, никогда не избавиться. А вот подружиться с кем-то здесь, где я совершенно чужая… Было бы неплохо.

Глава 13

Алекс

Чёртова Вика! И нужно было ей прийти в эту кофейню! Я только начал вытягивать правду из Недотроги, и она бы рассказала. Хотя видел её сомнения, да я и сам бы сомневался на ее месте. Но первые шаги были сделаны, а теперь начинать всё с начала. Время у меня есть, только вот терпение — не мой конёк.

Вику я успокоил, тем способом, который действует на нее безотказно — мы поехали к ней и каждый снял напряжение. Нужно завязывать с этими отношениями, хотя секс с Викой очень хорош, только Губанова уже ведёт себя так, словно я ее собственность. А мне это не нужно, тем более, что мне нужно затащить в постель Недотрогу, а она не поведется, если у меня будут отношения с Викой. Это и идиоту ясно.

Паркуюсь у дома отца, снимаю шлем и осматриваюсь. Во дворе никого, возможно, и дома тоже. Я приехал без предупреждения забрать пару вещей, которые оставались в моей комнате. Достаю телефон и набираю номер отца.

— Алекс? — голос отца звучит после после нескольких гудков. — Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Почему такие предположения? — усмехаюсь в трубку. — Неужели от своего сына ты ждешь только плохих новостей?

— Нет, конечно, нет. Просто ты давно не звонил…

— Я у твоего дома. Хотел узнать, могу ли забрать вещи?

— Да, конечно. Я на работе, Алины нет. Аня должна быть дома, но у тебя же есть ключи, заходи.

— Хорошо. Просто предупредить хотел, — я знаю, что Недотроги точно нет, она должна быть на кафедре, дополнительно заниматься с историчкой.

— Сын, это и твой дом тоже. Ты можешь приходить, когда захочешь, можешь переехать, я буду только рад. Мы все будем рады, — после этой фразы возникает долгая пауза. Кто мне будет рад в этом доме, ещё большой вопрос.

— Я скоро приеду, может быть, дождешься меня? Поговорим… в спокойной обстановке. Вдвоём.

— Мне пора. Увидимся, — отключаюсь. Времени не так много. Не хочется мне разговоров, один чёрт, заканчиваются они не так хорошо, как хочется отцу.

Захожу в дом, меня встречает тишина. Отлично, никто не помешает и не будет задавать дурацких вопросов. Не хочу никого видеть.

Поднимаюсь на второй этаж и иду в сторону комнаты, куда перенесли мои вещи, но пройдя мимо комнаты Недотроги, резко останавливаюсь.

Дома никого, почему бы не удовлетворить свое любопытство. Подхожу к двери и на всякий случай стучу, мало ли, чтоб не портить отношения еще больше. Тишина.

Поворачиваю ручку вниз и осторожно толкаю дверь. Не превратила мою комнату в слюняво-девчачий рай, и на том спасибо. В комнате беспорядок, что меня немного удивляет, думал, все девчонки любят чистоту и уют, но нет, Недотрога как всегда выбивается из массы.

На стенах висят не фанатские плакаты групп и смазливых актеров, а рисунки. Карандашные рисунки: волк, поднявший голову и воющий на луну, парк аттракционов, старик с гитарой на лавочке в парке, деревянный мостик через речку, женщина-кошка на крыше… Люди, здания, животные, сцены из жизни… Их так много, что я впадаю в ступор. Недотрога рисует? И чертовски хорошо рисует.

Прохожу к письменному столу, на нем тоже хаос: незаконченные рисунки, разные краски, стаканчики с кистями, штуки, которые, вроде, называют палитрами. С краю лежит красная папка, открываю её и пробегаюсь взглядом — портфолио. Липатова Анна Павловна, дальше информация о месте учебы, достижениях. Вкладыши с рисунками. И распечатанное заявление на поступление. На специальность дизайнер интерьера.

Теперь всё встало на свои места — Недотрога решила улизнуть с юрфака и поступить в другой вуз, ещё и в другом городе. Сбежать. А это значит, что времени выиграть спор у меня не так много, как я изначально думал. Но теперь я точно знаю, что делать.

Глава 14

Алекс

Дожидаясь приезда отца в своей нынешней комнате, пытаюсь продумать дальнейший план действий. С чего начать, если Недотрога меня вообще к себе не подпустит? Кажется, я случайно нашел весомый аргумент в свою пользу. Теперь главное больше не накосячить, как получилось в кофейне.

Спускаюсь в гостиную, откуда доносится голос отца, жду, пока он поговорит по телефону.

— Алекс! Хорошо, что дождался меня. Как учеба? Соревнования? — это его действительно волнует, или так, для поддержания разговора?

— Всё хорошо, как и всегда.

— Сейчас Алина и Аня должны вернуться, поужинаешь с нами? Они будут рады тебе, — пристально смотрит в ожидании ответа. Ну то, что Недотрога будет мне рада, это навряд ли.

— Я как раз хотел поговорить об этом…

— Алекс, — отец перебивает, не дав закончить. — Я понимаю твои чувства, но ты ведь не знаешь всей ситуации, не знаешь Алину и Аню, да и не пытаешься узнать…

— Давай не будем об этом. Я пытаюсь, ты видишь, пытаюсь! — главное снова не сорваться, не дать своему гневу взять верх. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. — Я пытаюсь, потому что обещал маме, что буду видеться с тобой и поддерживать отношения. Она переживает, что мы рассоримся окончательно.

— Я этого не хочу, сынок. Только ты ведь не дал мне шанса все объяснить, — отец проводит рукой по волосам, нервничая и подбирая слова. Только мне этот разговор не нужен.

— В общем, я хотел спросить, могу ли я пожить здесь какое-то время?

Отец замирает и смотрит на меня, видимо, не веря услышанному. И я бы никогда на это не пошёл, если бы не одна девчонка, которую необходимо заставить поверить в мои исключительно добрые намерения.

— Конечно, Алекс! Живи столько, сколько нужно! Это ведь и твой дом, я уже говорил.

— Я пойду осмотрюсь, подумаю, что мне понадобиться, завтра съезжу за вещами, — разворачиваюсь, собираясь подняться на второй этаж.

— Алекс, — оборачиваюсь на голос отца. — Я очень рад, что ты решил переехать. Спасибо.

Знал бы отец истинную причину моего переезда, так бы не говорил.

Не успеваю подняться до середины лестницы на второй этаж, как дверь открывается, впуская морозный воздух и смех. Оборачиваюсь и вижу, как Недотрога заливисто смеется, запрокинув голову. Эта картина настолько не вяжется с ее колючками, которые она постоянно выпускает, что я замираю на лестнице и смотрю на нее. Лучики у глаз, раскрасневшиеся на холоде щёки, копна темных волос обрамляет лицо, которое так и светится. И тут ее взгляд падает на меня, и она резко замолкает. А я просто пялюсь на нее, мы словно замерли во времени.

— Алекс, здравствуй! — нарушает внезапно наступившую тишину жена отца. — Рада тебя видеть!

— Здравствуйте, — наконец отмираю и спускаюсь вниз.

— Поужинаешь с нами? — интересно, это желание меня накормить или задержать подольше в этом доме?

— Да, спасибо, с удовольствием, — вижу, как глаза Недотроги расширяются. Удивлена? То ли еще будет, детка.

— Алина, Аня, у меня отличные новости, — говорит, улыбаясь, отец. — Алекс переезжает к нам, — видно, что он рад этому гораздо больше меня. И больше Недотроги. Брови ее сошлись у переносицы, гневный взгляд устремлен на меня. Ну попробуй, возрази. Но она молчит, только недовольно поджимает свои красивые пухлые губы.

— Алекс, мы очень рады! — жена отца прижимает руки к груди. Искренние эмоции? Думает, я куплюсь на ее притворно-вежливый тон? Ноги бы моей не было в этом пристанище лжи и лицемерия, если бы не спор с Серёгой. Разрушить чужую семью и как ни в чём не бывало делать вид, что все отлично, так и должно быть, а я должен проглотить это молча. Сначала разберусь с Недотрогой, потом со всем остальным.

Семейную “идиллию” прерывает звонок в дверь. Жена отца идет открывать, а я, ухмыляясь, смотрю на сводную, видно, ей есть, что сказать, но не при наших родителях.

— Аня, это к тебе, — перевожу взгляд на входную дверь и чувствую, как начинает подниматься раздражение. Арс Киреев, сосед и самый правильный мальчик, которого отец всегда ставил мне в пример. Арсений делает всё, как надо, гордость семьи и своего отца. Юрфак, стажировка в фирме отца, блестящее будущее — всё это хочет проделать со мной отец, глядя на идеальную семейку Киреевых. Только мне это не надо, и если бы не мама, я бы и на юрфак пойти не согласился. Чтоб не быть таким вот до тошноты правильным и исполнительным, как Арс.

И какого чёрта он припёрся к Недотроге?

Она оборачивается и я вижу улыбку на ее лице. Что вообще происходит? Киреев к ней подкатывает или у них уже всё было? Девчонка идёт к входной двери, а я смотрю ей вслед и чувствую, как в груди бушует пламя. Только не сорваться, переключить внимание, иначе все снова испорчу.

— Аня с Арсением вчера познакомились. Не знаю подробностей, но он пришел узнать, как она себя чувствует после падения.

Рыцарь хренов, защитник слабых и обездоленных. Ты ее не получишь. Нужно действовать, пока этот идеальный джентльмен не перешел мне дорогу.

Глава 15

Алекс

После прихода Арса нахожусь в полном раздрае. Видя реакцию девчонки, нетрудно догадаться, что этот хлыщ очаровал ее своим благородством и учтивостью. Такие любят пустить пыль в глаза. Я на его фоне беспризорник с отсутствием воспитания и совести. Отлично. Теперь мало того, что надо вытащить Недотрогу из скорлупы, так еще и этот вечно услужливый Арс будет рядом тереться. Но хрен ему, а не Недотрога!

Не трогаю сводную, пусть переварит новость о моем переезде. Еду на квартиру, собираю необходимые вещи и уже за полночь возвращаюсь в дом отца. Поднявшись на второй этаж и не удержавшись, медленно подхожу к двери комнаты Недотроги. Все уже спят, я специально не включал свет, чтобы не привлекать внимания к своему приезду.

Опускаю ручку двери… не заперто. Серьезно?

Потихоньку открываю дверь. Приглушённый свет от прикроватного светильника падает на постель Недотроги, под её рукой раскрытая книга, другая рука закинута за голову, волосы девчонки разметались по подушке, безмятежное лицо и улыбка. Она улыбается, словно ей снится что-то приятное. Явно не я.

Минут пять стою и, словно слюнявый идиот, смотрю на спящую девчонку. Пора завязывать, не хватало, чтоб она проснулась, и все снова полетело к херам собачьим.

Закрываю дверь и направляюсь в свою комнату. Нужно продумать завтрашний разговор с девчонкой

* * *

После завтрака, прошедшего в основном в разговорах отца и его жены о планах на предстоящий Новый год, которые я не слушал, погрузясь в свои мысли, поднимаюсь наверх вслед за Недотрогой, которой мое присутствие в этом доме явно доставляет дискомфорт. Я просто всем своим телом ощущаю волны негодования и неприязни.

Она проходит в свою комнату и не успевает закрыть дверь, как я подставляю руку, не давая ей это сделать. Девчонка оборачивается и смотрит в упор своими карими глазами, полными раздражения.

— Что тебе нужно? — поворачивается ко мне, преграждая путь в свою комнату.

— Поговорим?

— По-моему, мы всё уже выяснили и каждый сделал для себя вывод, — склоняет голову набок. — Мне нужно собираться на занятия.

— А чего ты так печешься о посещаемости? Все равно собираешься свалить, можно и не париться.

Вижу, как ее глаза расширяются, рот приоткрывается в попытке что-то сказать, но она делает глубокий вдох и выдаёт:

— Не понимаю, о чём ты.

— Я о твоём планируемом побеге с юрфака, — после этих слов Недотрога хватает меня за ворот майки и тянет внутрь комнаты. — Ауч! Полегче, это моя любимая футболка.

Девчонка захлопывает дверь, но похоже на месте этой двери она представляла меня. Прислоняюсь плечом к стене и жду, что будет дальше. Недотрога скрещивает руки на груди и выжидательно на меня смотрит. Чувствую едва уловимый аромат ванили, вдыхаю глубже, девчонка прикусывает свою пухлую верхнюю губу, а я залипаю. Интересно, какой у них вкус? Очень скоро с этих губ сорвется стон наслаждения, благодаря мне.

— Я всё знаю. О твоем плане поступить в другой универ, уехать в другой город, о дополнительных занятиях отнюдь не для учебы на юрфаке…

— Откуда? — её глаза сверкают яростью. — Откуда узнал? Никто не знает! Неужели Аида Владимировна…

— Нет, мы с ней не настолько на короткой ноге. Неважно откуда, главное — я знаю.

— Расскажешь отцу?

— Если бы хотел, давно рассказал. Тут все зависит от тебя. Хочешь ли ты, чтобы наши родители узнали?

— Если бы хотела, не скрывала бы это! Ты и сам понял, раз пришел. Что ты задумал?

— Абсолютно ничего. Давай забудем, все что было до этого утра и постараемся начать с начала.

— У тебя уже была попытка. Второй раз я на это не поведусь. Хватит с меня.

— Тогда давай спустимся вниз и объявим родителям новость о твоем плане, о том, что ты к этому готовишься давно. Что мой отец зря потратил столько усилий и поднял свои связи для твоего зачисления в самый престижный вуз этого города, что ты чихать хотела на него и на свою мать, на их мнение и то, что они за тебя беспокоятся…

— Чего ты хочешь? — нервно перебивает. Правильно, детка, это мне только на руку.

— Не так много. Просто хочу жить спокойно, — смотрю ей в глаза, вижу, как ее зрачки расширяются.

— Не понимаю тебя! То ты ведешь себя, как кретин, то подходишь с предложениями мира, потом снова козлишь. Сам определись уже, чего ты хочешь, словно малолетка в период пмс, — гневно сверкает глазами.

— Я уже давно определился со своими желаниями, — делаю шаг в ее сторону, она отступает на два. Боится. — Давай просто начнем с начала. Я не говорю твоей матери и своему отцу о твоих планах, которые им явно придутся не по вкусу, а ты просто проводишь со мной какое-то время. Хочу показать отцу, что я не настроен враждебно. Что у нас с тобой все мирно и спокойно. Мне не выгодно терять его доверие, как ты понимаешь.

Долго пристально смотрит на меня, ища подвох. Он есть, да, но ты об этом не узнаешь. Пока.

— Хорошо. Только общения по минимуму.

— Ну нет, мы должны показать родителям, что общаемся, помогаем друг другу. Всё, как они и хотели. И первым делом я покажу тебе город и его достопримечательности. Вернее, пока одну из них. Ночной клуб “Эра”. В пятницу. В девять.

— С ума сошел?! Ненавижу такие места! Да там вероятность нарваться на какого-нибудь придурка, вроде тебя, сто из ста.

— У тебя уже есть собственный придурок, — отвешиваю шутовской поклон. — Так что не истери. Либо идем в “Эру”, либо спускаемся к родителям.

— Только без перегиба, идёт? Сходим в клуб и ты отстаёшь от меня, даёшь мне жить спокойно. В универе можешь делать вид, что мы не знакомы.

— Возможно, я так и сделаю.

Ну уж нет. Никуда тебе от меня теперь не деться, Недотрога.

Глава 16

Аня

Сегодня не могу сосредоточиться ни на чём — всё валится из рук, лекции я почти не слышу, ни на что не обращаю внимания. Перед глазами стоит ухмылка Алекса, а в голове на репите прокручивается наш утренний разговор. Как? Как он узнал о том, что я тщательно скрывала и планировала с самого переезда в этот город? Об этом знали только я и Аида Владимировна, но если это не она…

И тут меня бросает в жар, словно по голове ударили, — конечно! Моя комната, где всё как на ладони. Этот гад рылся в моих вещах! Какая низость! Соколовский не гнушается низкими методами — готов на все ради достижения своей цели. Но почему таким путем? Неужели нельзя было сразу по-хорошему общаться, без нападок и оскорблений?!

Вспоминаю нашу первую встречу в университете — да, я тоже хороша. В какой-то степени тоже виновата в сложившейся ситуации и неприязни, что возникла у Алекса ко мне. Возможно, он действительно хочет наладить отношения? Тогда что было в кофейне? Очередные нападки и обидные слова обо мне и маме?

Чёрт! Я совсем запуталась. Невозможно уследить за сменой настроения Соколовского и за направлением его приоритетов. В любом случае выбора у меня нет, если не хочу, чтобы мой план открылся раньше времени. Иначе мама меня снова отговорит и убедит в том, что я еще молода и сама не знаю, чего хочу от этой жизни, что они с дядей Ильёй заботятся о моём будущем, о реалиях которого я имею совершенно смутные представления.

После пар на крыльце здания вижу Алекса, стоящего спиной ко входу. Думаю, как улизнуть так, чтобы он меня не заметил, но, увы, удача не на моей стороне.

— Думала улизнуть? — да чтоб тебя, Соколовский! — Помни о нашем уговоре и не вздумай слиться сегодня вечером. Будь готова к девяти, — сощурив глаза, смотрит на меня пронзительным взглядом.

— Забудешь тут, если ты весь день глаза мозолишь, — бурчу, спускаясь по ступенькам крыльца.

— Тебя подвезти? — несется в спину. — Сегодня я на машине. Ты же не жалуешь байки, я запомнил.

— Спасибо, но меня уже ждут, — вижу удивление на лице Алекса, но мне абсолютно все равно. Хотя нет, вру, меня это радует. Хоть чем-то позлить этого самодовольного индюка.

Направляюсь к парковке, где меня ждёт Арс. Он написал мне с час назад, и мы договорились выпить кофе после занятий. Вежливый, предупредительный, ответственный, Арс не поставит тебя в неловкое положение, как Алекс. Мы всю неделю переписывались, с ним легко и комфортно общаться, словно знаешь его всю жизнь. Нет, как парня или нечто большее я его не рассматриваю, по крайней мере пока, а вот в качестве друга — он идеален.

Автомобиль Арса мигает фарами, показывая, в какую сторону идти. Сажусь на переднее сиденье и забрасываю рюкзак на заднее.

— Привет, Анют, — улыбка Арса, как всегда, словно солнце разгоняет хмурое настроение. — Отлично выглядишь.

Никогда не привыкну к этим его комплиментам, до Арса мне никто и никогда их не делал.

— Ань, как на счет вечернего киносеанса? Сейчас в прокате несколько хороших фильмов, выбор предоставляю тебе, — выжидательно на меня смотрит, а я… Ну не скажу же я ему, что иду сегодня в какой-то сомнительный клуб с Алексом и даже не по своей воле! Вот чёрт!

— Арс, я… я сегодня никак не могу, нужно подготовиться к завтрашнему семинару, и маме помочь обещала. Прости. В следующий раз обязательно! — приходится врать. Алекс, ненавижу гада!

— Ничего, я всё понимаю, в следующий раз буду планировать заранее, — чувствую, что лицо начинает гореть, обычная реакция моего организма на произносимую ложь. — Куда едем? — Арс старается загладить возникшую неловкую ситуацию. Выглядит так, как будто я его отшила.

— Хочу капучино и пирожное, вези меня туда, где всё это есть, — улыбаюсь парню, стараясь сгладить свой отказ.

— Принято, — заводит мотор и плавно выруливает на выезд с парковки.

Поворачиваю голову в сторону университетского крыльца и вижу, что Алекс так и стоит на том же месте, засунув руки в карманы куртки, и провожает взглядом автомобиль Арса. Слишком пристальным взглядом.

Глава 17

Аня

Стою перед зеркалом в своей комнате и сама не верю, что согласилась на шантаж Алекса. Какой смысл в сближении, если он из раза в раз ведет себя, словно я самый ненавистный человек на этой земле? И если бы не мои планы, мои мечты, я бы послала Соколовского куда подальше.

Пока я не могу позволить, чтобы мама и дядя Илья узнали о том, к чему я готовлюсь. Вот когда я буду зачислена, тогда я смогу убедить их, что мне это действительно нужно. Я уже продумала свою речь вплоть до малейших деталей, даже предвидя возражения и убеждения с их стороны. Поэтому сейчас я собираюсь в какой-то клуб, куда заставил меня пойти Алекс.

На днях мама буквально силой потащила меня за покупками. На мои возражения она строго сказала:

— Ань, у каждой уважающей себя девушки должны быть наряды на все случаи жизни. А если тебя пригласят в гости? Или в театр? А если на свидание? — на последней фразе мама перешла на шёпот.

— Мам, какие свидания? Ты о чём? Я тут и не знаю никого, а ты о парнях. Да и не нужно мне это всё.

— Как не знаешь? А Арсений? Очень хороший мальчик, серьёзный, рассудительный, с головой на плечах. Такие добиваются всего, к чему стремятся. С такими можно и на свидания, и замуж, — мама как-то уж слишком мечтательно говорит об Арсе, уж не подумала ли она, что я и он… Чёрт.

— Мам, мы с Арсом просто друзья, ничего больше. Да, мне с ним легко в общении, приятно проводить время, но как с другом, не больше. Не нужно придумывать то, чего нет, — говорю, пока мама под локоть ведет меня к примерочным кабинкам.

— Ну, кто знает, между друзьями тоже могут внезапно вспыхнуть чувства, — останавливается, поворачивается ко мне и, взяв мои ладони в свои, произносит:

— Главное, не пройди мимо того, кто ради тебя готов на всё. И если в твоем сердце есть хоть капелька чувства, неважно какого, пусть ты до конца сама не будешь осознавать, что это, дай парню шанс. Лучше попробовать, чем пройти мимо, а потом жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Мам, какие-то слишком серьёзные разговоры для магазина одежды, тебе не кажется? — улыбаюсь и обнимаю маму. — Я тебя услышала.

— Так, предлагаю начать с платьев. Видела я твоё на ужине, когда мы знакомились с Алексом. Не платье, а унылое… Невзрачная тряпка, в общем. Я вообще не помню, чтоб тебе его покупала.

Конечно, не помнишь, его я купила сама на карманные деньги, которые собирала не один месяц. Хорошее платье. Ладно, в конце концов, если мама за что-то взялась с таким энтузиазмом, проще остановить танк, чем её. Пусть развлекается. Вопрос в том, надену ли я хоть одну из обновок когда-нибудь. Оказалось, очень даже надену и совсем скоро.

Сегодня на мне платье с неглубоким вырезом синего цвета, длиной чуть ниже колен, верхняя часть украшена затейливой вышивкой, а нижняя состоит из многослойного фатина. К платью я надела джинсовую куртку и ботинки на небольшой танкетке. Всё же каблуки — это совершенно не моё. Волосы собрала в легкий пучок и выпустила пару прядей у лица. Из макияжа только стрелки на глазах, тушь и немного блеска для губ.

Да, мама была права, сказав, что платье может преобразить любую девушку. Смотрю на себя и не узнаю. Я привыкла к удобной повседневной одежде — джинсам, худи и кедам. Привыкла к своему каждодневному одинаковому отражению. А сейчас на меня из зеркала смотрит совершенно другой человек. Не я.

Мне становится не по себе, совершенно не хочется спускаться вниз и идти куда-то с Алексом. И зачем я так вырядилась? Пошла бы в повседневной одежде, об этом в условиях Соколовского ничего не было.

После той стычки в аудитории и его обидных слов захотелось показать ему, что я девушка. Какая же я дура! Сейчас начнет стебаться над моим видом, тогда я точно не выдержу. Надо срочно переодеться.

Снимаю с себя джинсовку, кидаю ее на кровать, на очереди платье, но не успеваю я дотянуться до молнии на спине, как слышу стук в дверь и голос Алекса:

— Недотрога, ты готова? Пора выходить.

Глава 18

Аня

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Иду, — крикнув в ответ, беру джинсовку с кровати, спешно надеваю и иду открывать дверь. Алекс стоит у порога с невозмутимым видом в черных джинсах, белой футболке, джинсовке классического синего цвета и белых кроссовки. На голове, как всегда, творческий беспорядок, словно он только что, перед тем, как постучать в дверь, провел рукой по волосам.

— Ничего себе, — присвистывает и приподнимает в удивлении брови Соколовский. — Недотрога, а ты, оказывается, ого как можешь.

— Если ты сейчас начнешь откидывать свои мерзкие шуточки, я вообще никуда с тобой не поеду, так и знай! — сразу предупреждаю, потому что я и так вся на нервах, а выслушивать стёб — это уже край моего терпения.

— Да нет, какие шутки, я на полном серьёзе. Ты меня сейчас просто сразила, не думал, что ты можешь быть такой… — замолкает, не договорив.

— Какой — такой? — ну нет уж, давай, добей.

— Женственной. Красивой, — припечатывает словами, что я даже теряюсь и замираю. — Зачем ты прячешься за бесформенными шмотками?

— Это не твое дело, Алекс, — отмираю, упираюсь ладонью в его грудь и слегка подталкиваю назад. — Идем, ты вроде торопился.

Соколовский делает шаг назад, берет мою ладонь в свою и пристально смотрит в глаза, улыбаясь одними уголками губ. Сердце ускоряет ритм, лицо обдаёт жаром, и он словно проходит через всё тело. Что за странная реакция?

— Мы договаривались — только клуб, без перегибов и всего этого, Алекс. Я выполняю твою… просьбу, мы делаем вид, что между нами дружба-жвачка, и ты оставляешь меня в покое, — вырываю ладонь, закрываю дверь комнаты и первая двигаюсь в сторону лестницы, слыша шаги Алекса позади. Спускаемся вниз, Алекс подаёт мне пуховик и помогает его надеть, сам облачается в парку и открывает передо мной входную дверь.

— Прошу, — жестом приглашает меня на выход, как всегда с своей дьявольской ухмылочкой.

Уровень джентльменства Соколовского сегодня зашкаливает. К чему бы это? Поверить в искренность парня мне очень сложно после всего, что между нами произошло. Но раз я согласилась на его условие, нужно выполнить его до конца, а потом просто жить дальше, стараясь по минимуму пересекаться с Алексом.

— Мы на такси? — оборачиваюсь к Алексу, только сейчас поняв, что я не спросила, на чём мы поедем. На его байк я не сяду, пусть хоть что мне скажет.

— В твоём взгляде столько мольбы, ты бы себя видела, — заразительно смеётся, запрокинув голову. Невольно улыбаюсь в ответ. Да, я трусиха, но это не преступление — бояться за свою жизнь.

— Не бойся, я же говорил, что запомнил твою нелюбовь к байкам. Не знаю, в общем или только когда за рулём я, — делает акцент на последней фразе, вопросительно приподняв бровь. — Поэтому мы едем на машине отца. Надеюсь, меня в качестве водителя автомобиля ты примешь.

— Поехали уже, иначе мы вообще туда не доберемся и к полуночи, — бросаю, развернувшись в сторону автомобиля дяди Ильи.

Алекс, как оказалось, очень хорошо водит — без позёрства и безбашенности, присущей парням его возраста, поэтому до клуба мы добираемся без приключений, и мои страхи относительно этого вечера окончательно уходят.

Как оказалось, зря.

Глава 19

Аня

Не скажу, что я никогда не бывала в ночных клубах, если можно назвать посещением оба раза, когда я пробыла в подобном заведении минут тридцать. Никогда не любила места с таким количеством людей, да ещё с громкой музыкой, что давит на твои перепонки. Нет, музыку я люблю, но слушать ее в одиночестве и за рисованием гораздо приятнее.

Алекс снова проявляет заботу, помогая мне снять верхнюю одежду, просто человек удивительных контрастов. Берет меня под руку и ведет внутрь огромного зала, где и звучит вся эта какофония из музыкальных битов и криков толпы.

— Алекс, я просила без рук, — громко произношу, высвобождая локоть.

— Мы пойдём через танцпол, не хотелось бы тебя потерять в толпе. У нас комната в самом дальнем конце зала. Расслабься, Недотрога, хоть на один вечер отпусти уже себя и наслаждайся, — хмыкает, вновь улыбаясь своими идеальными губами.

Позволяю снова взять себя под локоть и провести сквозь беснующуюся в танце толпу. Цветомузыка, диско-шары, чересчур громкая музыка, пёстрая толпа людей — просто голова кругом, и я с облегчением выдыхаю, когда мы доходим наконец до двери отдельной комнаты. Видимо, Алекс здесь частый гость: по пути с ним здороваются какие-то незнакомые парни, девчонки чуть ли не вешаются на шею, промахиваясь с поцелуем мимо щеки, норовя присосаться к губам. Какая мерзость. И это не смотря на то, что рядом с Соколовским девушка!

Заходим в вип-комнату, где нас встречают его друзья.

— Сергея и Макса ты знаешь, представлять вас не нужно, а с остальными можно и не знакомиться, — кивает в сторону своих друзей — высокого блондина с мерзкой ухмылкой и брюнета чуть ниже ростом с маленькой серьгой в левом ухе и со странной татуировкой-надписью на шее.

Алекс отпускает наконец мой локоть, и я выдыхаю. С того момента, как я переступила порог этого заведения, меня не покидает какое-то странное чувство беспокойства. Задвигаю мысли о плохом подальше и осматриваюсь.

Небольшая комната, вдоль стен расставлены диванчики, в центре стол, слева от меня возвышение и… шест? Дальше две двери. Одна, видимо, в уборную, вторая… если сопоставить наличие шеста, понятно, для чего вообще нужны подобные помещения в клубе. Господи, зачем я вообще сюда пришла. Надо побыстрее найти предлог сбежать домой.

— Какие люди, — протягивает с усмешкой блондин. Несмотря на красивые черты лица, есть в нём что-то отталкивающее. Словно эта внешняя доброта, вежливость и учтивость лишь напускное, маска, за которой он прячет своё истинное лицо. Его выдают глаза — голубые, холодные, и хищный взгляд, который шарит по мне, словно оценивая добычу. Мне становится не по себе, хочется убежать, скрыться подальше от ледяного пронзительного взгляда этого парня.

— Я же говорил, — Алекс подмигивает Сергею, от чего тот мерзко ухмыляется. Парни здороваются, Алекс проходит к диванчикам и усаживается к остальным.

— Интересно, какими уговорами Алекс тебя сюда затащил? Или даже уговаривать не пришлось, ты и без уговоров ноги раздвинула? — мерзко ухмыляется Сергей, я даже не успеваю ответить, как он разворачивается и идет к друзьям.

— Ань, извини этого придурка, — оборачиваюсь и вижу Макса, который, оказывается, всё слышал. — Его иногда заносит. Он нормальный парень, просто в последнее время его несет не туда. Расслабься и не обращай внимания, — парень улыбается и отходит к столику.

Я так и остаюсь стоять у двери с желанием немедленно бежать отсюда. Внутри разрастается нехорошее предчувствие, затапливая меня тревогой. Двадцать минут максимум, и я уезжаю. Уговор будет выполнен. Я приехала сюда, провела время с Соколовским и его друзьями, которым, к тому же, очень хочется меня задеть. Только не стоит на это поддаваться.

— Недотрога, ты чего застыла? Садись, — Алекс хлопает ладонью по дивану рядом с собой. Спокойно, Аня, это ненадолго.

Прохожу и сажусь рядом с парнем, снова сожалея о своем наряде. Этот Сергей решил меня смутить, или он преследует другую цель, пялясь на меня? Сижу, не зная, куда деть руки, поэтому беру стакан и наливаю сок из графина, стоящего рядом, руки дрожат, от чего тот стучит о край стакана.

— Нервничаешь? — внезапно раздаётся у самого уха. Я вздрагиваю и проливаю сок на поверхность стола. Чувствую дыхание Алекса у самого виска, по коже пробегают мурашки, сердце начинает биться быстрее, и мне совершенно не нравится такая реакция.

— Соколовский, кажется, мы договаривались? Без рук, — резко поворачиваюсь и смотрю ему в глаза.

— Я и без них, — поднимает руки, показывая, что не трогает.

— Без рук, губ и других твоих частей тела. Или я пошла, — встаю, продолжая смотреть ему в глаза. Во мне поднимается волна гнева. Что за позёрство? Что за игры? К чему всё это?

— Друг, я же говорил, у нее колючки, как у дикобраза, — перевожу взгляд на Сергея, который откровенно потешается надо мной. — Хотя да, она зачётная, если присмотреться. И грудь у нее, как оказалось, имеется. А ты сомневался, — договаривает и тут же охает, сгибаясь пополам, получая сильный тычок по рёбрам от Макса.

Чувствую, как краска заливает щеки, как предательски начинают дрожать губы. С меня хватит! Не хватало еще разреветься перед этими придурками и показать свою слабость.

— Заткнись, — стиснув зубы, проговаривает Алекс, вставая.

— Видимо, ты можешь только оскорблять тех, кто слабее тебя. Нужно же как-то самоутверждаться в этой жизни. Конечно, какой Серёжа молодец — пара гадких слов в адрес девушки, и он герой в глазах своих дружков. Браво, — задыхаясь от переполнявшего меня гнева и обиды, не дожидаясь продолжения оскорблений, резко разворачиваюсь и быстрым шагом иду к двери. Всё, никогда больше не поведусь на уверения Соколовского о мире! Иди к чёрту, Алекс! Вместе со своими дружками.

Торопясь убраться из этого клуба побыстрее, пробираюсь сквозь людей на танцполе, уже добираюсь до гардероба, как мне преграждает путь какой-то незнакомый парень.

— Куда ты так бежишь, красотка? — обхватывает мою талию, прижимаясь ко мне и проводя второй потной мерзкой рукой вдоль позвоночника, опускаясь ниже. — Такая девушка и одна, — наклоняется ближе к моему лицу. — Может, потанцуем?

— Не танцую. Я тороплюсь, — отталкиваю его, уперевшись обеими ладонями в грудную клетку. Освобождаю себе путь, собираясь пройти дальше, но меня хватают за локоть, больно сжав, и рывком тянут назад.

— Я не принимаю отказов, — злобно смотрит на меня парень, еще сильнее сжимая руку.

— Я. Не. Танцую, — повторяю, пытаясь освободиться.

— Значит, пойдем к нашему столику, познакомимся поближе, — скалится придурок и тянет меня в сторону танцпола.

Упираюсь, как могу, но мои силы не сравнить с силой парня такой комплекции. И тут он резко останавливается, а я, ойкнув, врезаюсь в его спину.

Поднимаю глаза и вижу Соколовского, который преградил путь парню. Никогда не видела Алекса таким взбешённым: руки сжаты в кулаки, на скулах ходят желваки, показывая сдерживаемую ярость, а взгляд…

— Девушку отпустил, — рык Соколовского разносится по помещению, будто заглушая даже доносящуюся из зала музыку, или мне на фоне стресса кажется, что Соколовский еле себя контролирует.

Бешеный стук сердца отдает в висках. А в голове одна мысль: зачем я вообще согласилась пойти в этот клуб?

Глава 20

Алекс

Смотрю в спину убегающей Недотроги и чувствую, как в грудной клетке поднимается чувство, которого я еще не испытывал. И направлено оно на моего друга, который намеренно хотел задень девчонку, это и идиоту ясно.

— Какого чёрта? — вскакиваю с дивана, делая глубокий вдох, чтоб окончательно не сорваться. — Ты какого черта распускаешь язык? Ты знаешь, чего мне стоило затащить девчонку в этот клуб?

— Что, всё не так легко, как ты себе представлял? — Сергей сидит, прислонившись к спинке диванчика и нагло ухмыляется. — Придется попотеть, просто так ничего не даётся.

Дёргаюсь в сторону Сергея, но меня останавливает Макс, уцепившись за рукав.

— Алекс, не надо, — выразительно смотрит на меня и качает головой. — Сергей, прекращай быть таким козлом. Это смешно до определенного момента, который ты давно перешёл.

Не слушая дальше их разговор, направляюсь к выходу, может, успею еще догнать Недотрогу и спасти положение. Хотя, даже не представляю, каким образом. Она уже, скорее всего, на улице, но для вызова такси нужно время, значит, шанс есть.

Выбравшись с толкучки танцпола, иду на выход, к гардеробу, и вижу, как какой-то ушлёпок схватил Недотрогу за руку, как она кривится от боли и пытается отпихнуть парня.

Перехожу на бег, в считанные секунды оказываюсь рядом и преграждаю им путь. Парень врезается в меня и поднимает свой расфокусированный взгляд. Так, тут всё понятно.

То чувство, что я подавил в себе после разговора с Сергеем, поднимается внутри с новой силой, словно раскаленной лавой разливаясь по венам. Сжимаю кулаки и говорю, глядя на того, кто схватил мою Недотрогу:

— Девушку отпустил, — сам не узнаю собственного голоса, в голове вакуум, только перед глазами картинка — Недотрога и ее большие глаза, полные страха и мольбы.

— Я её первый заметил, свали по-хорошему, — у этого идиота явно отсутствует чувство реальности. Он прёт на меня, я отступаю на пару шагов.

— Эта девушка со мной, — говорю сквозь зубы, только этому придурку фиолетово. — Была с тобой, теперь со мной, — снова хватает Недотрогу за руку и тянет за собой. Какого черта эта дура не отошла в сторону? Хватаю парня за майку, останавливая, и та трещит от того, с какой силой я её тяну, плавясь от сдерживаемой ярости. Парень наконец отпускает девчонку, и та, к моему облегчению, отбегает к противоположной стене, уставившись на нас глазами полными слёз.

— Куртки возьми, — кидаю ей и возвращаю внимание к парню, пытаясь понять, в состоянии ли он что-то адекватно воспринимать.

Только я не успеваю и слова сказать, как его кулак прилетает мне в лицо. В голове звенит, я отшатываюсь, но удерживаюсь на ногах, перед глазами нет четкой картинки, лишь размытым пятном лицо придурка. Замахиваюсь и бью, вложив всю силу, что могу, но лишь по касательной задеваю скулу. Успеваю только выпрямиться, и мне снова прилетает, да что за дерьмо! Падаю на пол и чувствую резкую боль в рёбрах, вот же мразь, лежачего… Слышу крики, кажется, это Недотрога, пытаюсь подняться. Чувствую, как глаз заливает что-то тёплое, ощущаю металлический привкус во рту. Вот же гадство! Вытираю рукавом лицо и наконец могу открыть глаза. Вижу, как Макс держит этого упоротого парня, рядом охранники и ещё куча народа. Надо валить, пока полицию не вызвали.

Нахожу взглядом Недотрогу, она стоит у стены с расширенными от ужаса глазами, а в них слёзы. Подхожу к ней, каждый шаг отдает тупой болью в рёбрах. Главное, чтоб не были сломаны. Иначе я пропущу выездную игру, а этого нельзя допустить.

— Поехали домой, — беру ее под локоть, и она без слов, не сопротивляясь, идёт рядом. Выходим на крыльцо, молча беру из ее рук нашу верхнюю одежду и помогаю надеть пуховик. Свою парку держу в руках. Не уверен, что справлюсь самостоятельно. Достаю ключи от машины из кармана джинсов и громко выдыхаю:

— Неприятности и ты ходите рядом? — поворачиваюсь к девчонке и при попытке улыбнуться тут же шиплю от боли. Черт! Этот придурок разбил мне губу.

— Прости, — тихо произносит Недотрога и опускает взгляд.

— Ничего, со всеми бывает, — смотрю на нее, но она прячет взгляд. — Испугалась?

Тут к нам подходит Макс, освобождая Недотрогу от ответа.

— Алекс, ты ведь на машине? — коротко киваю в ответ. — Пойдёмте, отвезу вас домой.

— Макс, да я сам…

— Ты себя видел? А вдруг что, а ты за рулём. И не один. Хватит уже спорить, — берет из моих рук парку и накидывает мне на плечи, потом забирает из рук ключи.

— Ань, пойдем, — осторожно дотрагивается до руки девчонки и, когда она поднимает на него взгляд, кивает в сторону парковки.

Хотел спасти положение, получай, Алекс. Главное, чтоб в добавок от Недотроги дома не прилетело. Кто её знает, какие мысли сейчас роятся в ее красивой голове.

Глава 21

Аня

Макс открывает передо мной заднюю дверь автомобиля и ждёт, пока усядусь. Алекса он сажает рядом со мной на заднее сиденье, затем садится за руль, заводит автомобиль и поворачивается к нам.

— Как ты? — вопрос адресован мне, внимательным взглядом смотрит и ждёт ответа.

— Нормально, — мой голос сипит, словно у столетней старухи. Я до сих пор в ступоре от произошедшего.

— Алекс, нормально? — Макс переводит взгляд на Соколовского, который сидит, прислонившись к спинке сиденья и откинув голову на подголовник.

— Жить буду, — хмыкает и снова шипит от боли. — Поехали уже.

— Ребят, может, лучше в больницу? — тихо спрашиваю и смотрю на Макса.

— Алекс, Аня права, лучше пусть осмотрят, мало ли…

— Нет, никаких больниц. Все и так заживет, подумаешь, царапины, — приподнимает голову, и его тон становится жёстче.

— Алекс, у нас игра, а если рёбра, сам знаешь, что будет. Ты не можешь…

— Макс, не включай папочку, я сам всё прекрасно понимаю. Сказал же — я в порядке, двигай домой. Пожалуйста, — снова откидывает голову на подголовник.

Макс тяжело вздыхает и со словами “упрямый осёл” трогается с места.

Дальше мы едем в тишине, а в моей голове мысли сменяют друг друга со скоростью света. Я до конца еще не осознала произошедшее, только одна и та же мысль мелькает чаще всех — что бы сейчас со мной было, если бы не Алекс? Меня снова начинает трясти, как и в тот момент, когда я увидела кровь на лице Алекса. Закусываю губу, пытаясь не сорваться в крик. Кажется, у меня начинается запоздалая истерика. Такое чувство, словно моим лёгким не хватает воздуха, я пытаюсь вдохнуть глубже, дышу чаще, но меня накрывает ещё сильнее. Пальцами начинаю шарить по двери, в надежде нащупать кнопку стеклоподъемника. Когда мне это наконец удаётся, и стекло плавно опускается, впуская морозный воздух, слёзы, что до сих пор удавалось сдерживать, потоком стремятся наружу. Из груди вырываются всхлипы, и я уже не могу это сдерживать.

— Эй, ты чего? — чувствую руку Алекса на своей ладони, он медленно и осторожно тянет меня в свою сторону. Сил сопротивляться, что-то говорить нет, поэтому я просто позволяю ему обнять меня за плечи и уложить мою голову на своё на плечо. Даже не удивляюсь, когда он успел придвинуться ближе.

— Все уже закончилось, всё хорошо, — тихо проговаривает, гладит меня по волосам, и от этого жеста, так не похожего на поведение Соколовского по отношению ко мне, накрывает еще больше.

Так мы доезжаем до дома дяди Ильи, и когда автомобиль останавливается у ворот, мне становится неловко. Убираю голову с плеча Алекса, вытираю щёки тыльной стороной ладони, надеясь прямо сейчас волшебным образом оказаться в своей комнате, а проснувшись наутро, обнаружить, что это был лишь сон.

Пока я сижу в ступоре, дверь с моей стороны открывается, и Макс подаёт мне руку. Вылезаю из автомобиля и бреду в сторону ворот. Алекс выбирается сам.

— Помощь нужна? — слышу вопрос Макса и резко останавливаюсь. Дура. Алексу из-за меня досталось, а я решила просто смыться. Совесть не даст мне спокойно смотреть в глаза дяде Илье… и Алексу. Пусть я и оказалась в этом клубе из-за него, но это не отменяет факта, что Соколовский вступился за меня, и его избили. А если бы не Макс, вообще не представляю… Оборачиваюсь и вижу, что Алекс стоит, прижав левую руку к рёбрам и морщится.

— Нет, дальше я сам. Спасибо, Макс, я бы сам и правда не доехал, — протягивает ладонь и Макс её пожимает.

— Для этого и нужны друзья, — улыбается, поворачивается ко мне и подмигивает. — Спокойной ночи, Ань.

— И тебе, — улыбаюсь в ответ.

Макс протягивает Соколовскому ключи, но тот качает головой.

— Езжай, завтра пригонишь, — и прежде, чем Макс успевает возразить, продолжает:

— Такси ждать задолбаешься, да и поздно уже. Не спорь, — Макс кивает и разворачивается к машине.

— Макс, — зову его, и когда парень поворачивается, произношу громко: — Спасибо, — он кивает, садится в машину и отъезжает от ворот.

Жду, когда Алекс доковыляет до меня, мы молча заходим в дом и, не сговариваясь, проходим на кухню. Включаю свет и подхожу к столу налить из графина воды. Медленно выдыхаю и быстрыми глотками выпиваю половину стакана. Кажется, я немного успокоилась. По крайней мере руки дрожать перестали.

— Поможешь, — слышу тихий вопрос Алекса и поворачиваю голову в его сторону. — Там наверху, в шкафчике у окна, должна быть аптечка, — и после нескольких секунд добавляет: — Пожалуйста.

Кажется, теперь моя очередь спасать Алекса.

Глава 22

Аня

Достаю аптечку и подхожу к Алексу, сидящему на стуле у стола. Ну и видок у него: лицо в запёкшейся крови, разбиты губа и бровь, а на правой скуле, кажется, будет огромный синяк.

Наливаю воды в чашку, смачиваю кусочек ваты и начинаю осторожно промывать рану на брови. Рассечена, но кровь остановилась, и, кажется, рана неглубокая. Промываю так же рану на губе. Чувствую, что Алекс смотрит в упор, но делаю вид, что меня это нисколько не волнует. Хотя на самом деле совсем наоборот. Краска заливает щёки, и мне становится совсем некомфортно под этим пристальным взглядом.

Чтобы хоть как-то справиться с этим дурацким волнением, непонятно откуда взявшимся, иду к холодильнику, достаю лоток со льдом и высыпаю кубики в чистое полотенце, заворачиваю несу Алексу. Прикладываю к рассечённой брови, и Алекс тут же дергается, поморщившись.

— Ауч, больно.

— Терпи, зато не распухнет сильнее. Держи, я пока твою губу обработаю.

Осторожно обрабатываю рану перекисью, слышу, как Алекс шумно вдыхает, а потом через стиснутые зубы резко втягивает воздух.

— Ты никогда не дрался? — вопрос вырывается прежде, чем успеваю подумать.

— Почему? Дрался. Лет в 14. Предпочитаю всё решать мирным путём.

— Что же в этот раз помешало мирным переговорам? — вопросительно выгибаю бровь, беря из аптечки новый кусочек ваты.

— Я… — Алекс замолкает, когда наши взгляды встречаются, и меня словно разрядом тока прошибает Сейчас здесь нет надменного Алекса-мажора, есть только парень, который вступился за девушку.

Мы смотрим друг другу в глаза, и будто время останавливается. Алекс медленно убирает руку со льдом от своего лица, а вторую кладёт мне на талию

— Испугалась? — его шёпот отдаётся мурашками по всему телу. Прикусываю нижнюю губу, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Зрачки Алекса расширяются, он громко сглатывает и медленно встаёт. Не отрывая руки от моей талии, вторую он подносит к моей щеке и подушечкой большого пальца нежно и осторожно проводит по скуле.

— Я тоже испугался. За тебя.

Прикрываю глаза и слышу шумный вдох Алекса.

— Ты… — он не договаривает, и через секунду моих губ касаются его губы. Осторожное легкое касание мягких горячих губ Алекса взрывает моё сознание, словно меня коснулась горячая искра, отлетевшая от тлеющего костра. Легкие невесомые касания его губ похожи на первые робкие мазки художника, что только начинает рисовать картину, которая только появляется в его фантазии.

Не почувствовав сопротивления, Алекс обхватывает ладонью мой затылок, почти невесомо проводит языком по моим губам, вырывая стон, и углубляет поцелуй.

— Алекс… — у меня начинает кружиться голова, и я хватаюсь за его плечи, чтобы не упасть, сердце так неистово бьётся под ребрами, что мне кажется, будто его стук слышен во всем доме. Опускаю руки на грудь Алекса и чувствую стук его сердца — такой же бешеный и громкий. Я перестаю ощущать реальность, полностью отдавшись невероятным ощущениям. И тут в моё сознание врывается какой-то настойчивый звук. Телефон.

Я прерываю поцелуй и смотрю на Алекса, на его расфокусированный взгляд, на то, как быстро поднимается и опускается его грудная клетка от частого дыхания, словно он только что пробежал марафон.

Алекс снова тянется к моим губам, но телефон опять издаёт звук входящего звонка. Кидаю взгляд на стол, вижу на экране гаджета фото Вики Губановой, и реальность шарахает по голове, словно дубиной.

Смотрю Алексу в глаза и тихо произношу:

— Больше никогда так не делай.

— Тебе ведь понравилось, даже не отрицай. Принцесса-недотрога и её спаситель, — с этими словами наклоняется, только я уже окончательно пришла в себя, не понимая, как могла настолько расслабиться, чтобы позволить Алексу меня поцеловать. Упираюсь руками Соколовскому в грудь и произношу как можно спокойней:

— У тебя есть девушка. Я в твои игры играть не намерена, — прикрываю глаза, чтобы успокоить бушующие внутри чувства, так как телефон снова начинает трезвонить. — Дальше, думаю, справишься сам, — отталкиваю Алекса и направляюсь на выход из кухни. Остановившись, разворачиваюсь и бросаю, стараясь придать своему тону непринуждённость и не смотреть в глаза Соколовскому:

— И сходи к врачу, не будь ребёнком. Спокойной ночи, — и с этими словами выхожу из кухни.

Пока поднимаюсь в свою комнату, в голове лихорадочно бьются мысли: что это было, чёрт возьми?! Мозг отказывается воспринимать моё поведение. Нужно было врезать ему, оттолкнуть, а я стояла и отвечала на поцелуй! Ну что за дура?! Ругаю себя всю дорогу до комнаты и пока готовлюсь ко сну. Никогда больше не позволю ему ничего подобного, пусть только попытается!

Но когда засыпаю, на губах всё еще горят поцелуи Алекса.

Глава 23

Алекс

Я всё-таки поехал на осмотр к врачу, хотя, если быть честным, это Макс настоял. На следующий день после событий в клубе он пригнал машину отца и не отстал, пока я не сдался, позволив ему отвезти себя. Всё оказалось не так плохо: ушиб рёбер, рассечения даже зашивать не понадобилось.

Меня не покидает мысль — как я покажусь тренеру в таком виде. Играть я не смогу пару дней точно, рёбра болят, как ни крути, нужно время на восстановление. Скоро у нас снова выездная игра чемпионата, и тренер меня просто убьет за такой внешний вид.

Уже слышу его гневные вопли о том, что я капитан и подаю пример ребятам из команды, и даже то, что я вступился за девушку, не сделает меня героем в глазах тренера. Макс обещал прикрыть меня на паре тренировок, а большего мне и не надо. Надеюсь, к этому времени мое лицо приобретёт более-менее приличный вид.

Недотрога меня избегает. Я не видел её на следующий день после поцелуя, она сидела в комнате, видимо, выжидая момент, когда я свалю куда-нибудь из дома. На парах она на меня даже не смотрела — ноль реакции в мою сторону. Лишь, когда мы с Максом встретились у нее на пути, тихо буркнув “привет”, поспешно пробежала мимо.

Ну нет, так не пойдёт. Ей же понравилось. Определенно понравилось, судя по тому, как её тело откликалось на поцелуй. И по тому, с какой поспешностью она сбежала. Ей точно понравилось. Как и мне. И если бы не приставучая Голованова, которая совершенно не вовремя о себе напомнила, как знать, чем бы закончился тот вечер.

Недотрога меня не оттолкнула, а это значит, что лёд тронулся. А это значит, нужно действовать, только вот как?

Из мыслей меня вырывает голос Серёги, которого, кстати, я не видел с того вечера в клубе. Макс сказал, что тренировки Жаров тоже пропустил, как и занятия.

— Кто это тебя так разукрасил, Алекс, — произносит Серега вместо приветствия. — Неужели к сводной подкатил, а она тебя так отшила?

— Серый… — начинает Макс, и в его голосе слышны гневные нотки, но я жестом его останавливаю. Ну уж нет, подробностей Жаров не дождётся.

— Если бы тебе было интересно, чем закончился тот вечер, когда из-за тебя убежала Недотрога, ты бы взял трубку. Я звонил тебе много раз, — смотрю в упор.

— Я был с девчонкой, мне было не до ваших разборок со сводной, — ухмыляется в ответ.

— Тогда впредь, будь добр, не лезь к ней. И тем более не высказывай свои грязные мысли, держи их при себе. Вот именно, что мои отношения с Недотрогой — только моё дело.

— Серёг, вы поспорили, но это не значит, что нужно так относиться к Ане, — не выдерживает Макс, потом смотрит на меня. — Алекс, может, не стоит продолжать? Не переходите грань. Оба. Нужно чувствовать разницу между шуткой и травлей. Этот спор уже превращается в какую-то нездоровую ситуацию.

— Не надо меня учить, Макс, — Жаров подается вперед, смотря на Макса, со злостью. — Мы поспорили, мы и разберемся. А ты не лезь в это. Да, Алекс? Рефери нам не нужен, — бросает взгляд на меня и ухмыляется. — До встречи на тренировке, — разворачивается и спускается вниз по ступенькам к университетской парковке.

С минуту мы с Максом стоим молча, каждый думая о своём.

— Алекс, можно дать совет? — прерывает молчание Макс. Поворачиваюсь к нему и киваю. — Думаю, ты тоже заметил, что Серый ведет себя в последнее время… — не договаривает и замолкает на несколько секунд. — Так вот, я давно вижу, что он метит на капитанское место, только своими силами никак. А тут такой отличный случай. И Серёга его не упустит. Ты знаешь, каким он может быть в стремлении к нужной цели. Я сейчас и о дружбе, и о желаниях каждого из вас. И о споре, который тебе, — делает акцент на последнем слове, — совершенно не нужен. Подумай над этим.

Прикрываю глаза, и тут же картинка: Недотрога, тот парень, её испуганные глаза. И поцелуй. Её мягкие податливые губы, глухой стон и её руки на моих плечах… И впервые за всё время в моей голове появляется мысль — какого чёрта я вообще полез в этот спор? Но я тут же её отгоняю, напоминая себе, кто такая эта девчонка и при каких обстоятельствах она появилась в моей жизни, и отметаю все сомнения.

Отступить? Никогда. Спор уже есть. И я его выиграю. А она ощутит на себе, каково это, когда в одно мгновение рушится вся устоявшаяся жизнь.

Глава 24

Аня

Я уже неделю не видела Соколовского, они уехали на игру, и по слухам и обсуждениям тех, кто в теме баскетбола и успехов команды нашего университета, Алекс и его команда уверенно идут к победе.

Никогда не интересовалась баскетболом, да и в принципе любым видом спорта, но тут на каждом шагу только и слышно: “Барсы” то, “Барсы” это, баскетбольная команда — гордость и надежда университета, волей-неволей будешь в курсе всех подробностей.

Алекс должен уже вернуться. Вчера Губанова, стоя в коридоре рядом с аудиторией, слишком громко говорила о том, с каким нетерпением ждёт возвращения “своего котика” вечером, чтобы показать, насколько она соскучилась.

Спустившись к завтраку, обнаруживаю, что за столом только мама и дядя Илья. Алекс вернулся вчера, но не ночевал дома. А это значит, Вика всю ночь показывала ему, как скучала. Внутри меня поднимается раздражение, и я слишком резко бросаю приборы и отодвигаю стул, чтобы встать.

— Ань, всё в порядке? — спрашивает мама, смотря на меня с бекойством.

— Всё нормально, просто опаздываю. Арс ждёт, подвезёт на занятия, — поспешно отвечаю и натягиваю на лицо улыбку, стараясь сделать ее правдоподобной, пока мама не накрутила себя.

— Арс чудесный парень…

— Мам, — не даю ей пуститься в рассуждения о том, что Арс будет хорошим мужем, что не нужно упускать шанс, чуть ли не каждый день это слышу, уже раздражает. Ну не ёкает у меня ничего, кроме дружбы у меня с ним ничего нет и не будет.

Поднимаюсь в свою комнату за рюкзаком и прежде, чем войти, бросаю взгляд на дверь в комнату Алекса. Виделся ли он вчера с Губановой? Интересно, ради Вики он бы ввязался в драку? Так, стоп! Какое мне вообще дело? Она его девушка, так что логично, что он первым делом поехал к ней. И какого чёрта я вообще думаю о Соколовском? Забыть и не вспоминать. Оставить всё в прошлом — и поход в тот клуб, и драку, и этот поцелуй, который вообще не должен был случиться.

Просто жить дальше, общаться с Соколовским по необходимости и забыть тот поцелуй, словно его и не было вовсе.

“Жду”

Приходит на телефон сообщение от Арса. Нужно поторопиться, не люблю заставлять людей ждать.

* * *

— Приехали, — Арс паркуется на свободное место у здания университета. Но прежде, чем пойти на занятия, задаю ему вопрос, который не дает мне покоя:

— Как ты узнал, что я люблю живопись? Я об этом ни разу не говорила за всё время нашего общения.

— Дядя Илья на днях сказал, что ты потрясающе рисуешь. Я запомнил, — улыбается. — Решил, что тебе понравится галерея “Семенов” и, кажется, не ошибся.

— Спасибо ещё раз! Да, я в восторге! Я как ребенок, посетивший парк развлечений с каруселями и сладкой ватой, — смеюсь, вспоминая свою реакцию на сюрприз Арса.

Вчера Арс написал, что у него для меня сюрприз, и, заехав за мной после занятий, отвез в галерею, и я до сих пор под впечатлением от её посещения.

— Для меня это как глоток свежего воздуха. Я рисую и полностью погружаюсь в мир фантазий или воспоминаний. Мне действительно нравится то, чем я занимаюсь, я будто сбрасываю с себя всё, чем огорчает меня этот мир, все страхи, отрицательные эмоции. Когда я рисую, я живу.

— Тогда почему юрфак? Это ведь совершенно другое.

— Поверь, это не моё желание… увы.

— А где бы ты хотела учиться?

— А я и училась, — вижу удивленный взгляд Арса. — Я переехала в дом дяди Ильи не после их свадьбы с мамой, а гораздо позже. И да, я поступила туда, куда мечтала. Но, увы, реальность такова, что я сейчас совсем в другом городе, в другом университете на специальности, далёкой от моей мечты.

— Почему ты согласилась? Почему не настояла на своем?

— Не знаю. До сих пор не могу ответить на этот вопрос. Я злилась, негодовала, плакала, говорила с мамой, но отстоять своё желание мне не хватило смелости. Развод родителей, да и слова мамы о том, что это другой город, другая жизнь, о необходимости моей поддержки… я смирилась.

— А сейчас?

— Сейчас всё по- другому. Я снова собираю портфолио и готовлюсь к поступлению. Если не сделаю этого сейчас, буду жалеть всю жизнь. Я не чувствую себя целой, я не чувствую, что сейчас я на своем месте, меня это гнетет… — замолкаю, чтобы выдохнуть. Арс единственный человек, не считая Аиды Владимировны, кому я так открыто сказала о своих переживаниях и мыслях.

Ну и теперь, кроме Алекса, о моих планах знает и Арс. Только отличие в том, что Алексу я о них ни слова не говорила, он узнал сам.

— Ты покажешь мне свои работы? — перевожу взгляд на Арса, ему действительно интересно?

— Возможно, — пожимаю плечами.

— Ань, если тебе нужна какая-то помощь… Любая! Только скажи, я всё сделаю, — Арс берёт меня за руку, вижу, как загорается его взгляд, и мне становится неловко.

— Спасибо, — не знаю, что еще сказать, нужно уходить. — Мне пора, занятия вот-вот начнутся, — только собираюсь убрать руку из его ладони, как Арс наклоняется и целует меня в губы. Он просто касается моих губ своими, задержавшись на несколько секунд, затем выпрямляется и отпускает мою ладонь.

Я сижу, не моргая, не зная, что делать дальше. Арс прерывает молчание: — Иди, опоздаешь ведь. Я заеду после занятий, отвезу тебя домой.

— Я… — что сказать? Как теперь общаться дальше? Ну зачем он это сделал?

— Ань, отомри. Извини, если тороплю события, просто порыв, который я не смог контролировать. Ты мне нравишься. Очень. Но давить и торопить я не буду. Но и извиняться за поцелуй тоже. Просто знай.

Ничего не сказав, выхожу из машины и направляюсь в сторону входа в университет. Арс замечательный, просто мечта любой девушки. Только почему его прикосновения, его поцелуй не вызывают во мне той бури эмоций, как при поцелуе Алекса? Глубоко вдыхаю морозный воздух, стараясь успокоить карусель мыслей в голове и тут замечаю Соколовского. Он стоит на верхней ступеньке крыльца, засунув руки в карманы парки, смотрит на меня исподлобья, затем переводит взгляд куда-то за мою спину. Оглядываюсь, Арс всё еще на парковке, ждёт, когда я войду в здание.

Алекс всё видел.

Глава 25

Алекс

Возвращались с выездных игр домой мы в отличном настроении — с победой и местом в верхней сетке*, а это значит, продолжим бороться за призовые места. С Серёгой к теме Недотроги и того вечера мы больше не возвращались: он сделал вид, что ничего не было, я принял. Только слова Макса плотно засели в голове, и я никак не мог избавиться от надвигающегося чувства чего-то неизбежно хренового, что должно произойти.

Высадились из автобуса у университета поздно вечером, ребята предложили отметить, и мы, согласившись, поехали к Артёму, нашему центровому**. Когда все стали расходиться, ехать в дом отца было поздно, да и до квартиры ближе, поэтому я решил переночевать там. Приехав, завалился спать, толком даже не раздевшись.

Утром обнаружил с десяток пропущенных от Губановой. И кучу сообщений от неё же:

“Коть, ты уже вернулся?”

“Я соскучилась. Позвони, как приедешь.”

“Алекс, возьми трубку”

“Алекс, ответь! Я знаю, что ты давно приехал!”

“Коть, позвони, я жду”

Понятно, чего хотела, хорошо, не знала, что я ночевал сегодня в своей квартире, иначе пришла бы. А у меня… У меня нет никакого желания видеть её, слышать, тем более спать с ней. Не интересно. Не нужно.

Вот Недотрогу я бы с удовольствием увидел. Даже укололся бы пару раз об ее колючки. Десятки раз прокручивал в голове тот вечер, думая, как бы все закончилось, если бы не Серёга и не ее побег из клуба. И чем бы закончился наш поцелуй, если бы не приставучая Вика, у кото́рой, кажется, дар звонить и появляться в самое неподходящее время и ломать все мои планы.

Сегодня мне нужно поговорить с Недотрогой, хочу понять, что она думает по поводу поцелуя, и потом решить, как действовать дальше. Только я увидел то, чего совершенно не ожидал. Как Киреев, этот пай-мальчик целует Недотрогу! Мою Недотрогу! А она и не сопротивляется!

Чувствую, как кровь начинает закипать, как сердце бешеными толчками разливает по венам раскалённую лаву. Девчонка выходит из машины, а я смотрю на неё, не отрывая взгляда, и сжимаю кулаки в карманах парки с такой силой, что начинают неметь пальцы.

Когда ее взгляд встречается с моим, она резко останавливается, а я перевожу взгляд на Киреева, сидящего за рулём своей машины. И этот гавнюк, улыбается! Он улыбается!

— Ты со всеми подряд целуешься? Или не только целуешься? — зло бросаю, когда девчонка ровняется со мной. Вскидывает голову и открывает рот, но ничего не говорит. Просто стоит и смотрит на меня. И что-то такое проскальзывает в её взгляде, что я на мгновение теряюсь.

Наконец Недотрога отмирает:

— Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, — гордо вздёргивает подбородок и продолжает: — И вообще тебя это не касается — с кем я провожу время, хожу на свидания, целуюсь или занимаюсь сексом.

У меня отвисает челюсть. Она и Киреев? Когда? Когда этот козлина успел навострить лыжи к девчонке? Раздражение буквально прошибает насквозь, под рёбрами зудит какое-то странное чувство. Хочется пойти, достать Киреева из машины и хорошенько ему навалять. Хочется сказать девчонке, что она совершенно не разбирается в парнях. Только Недотрога не даёт мне возможности высказаться, она просто обходит меня и заходит в здание, даже не обернувшись.

К чёрту занятия! К чёрту Недотрогу! К чёрту всё! Мне нужно проветриться, выпустить пар, пока я не натворил того, о чём пожалею.

Приезжаю в дом отца, поднимаюсь в свою комнату, намереваясь поспать. Только перед глазами всё время стоит поцелуй Недотроги и Киреева. Ну как? Как можно спокойно с ней общаться, если она бесит постоянно? Если этот хлыщ постоянно возле нее ошивается? От этого меня и кидает из крайности в крайность, снова не сдержался, и теперь всё откатилось назад. Так я не то что до конца учебного года, всю жизнь буду пытаться её задобрить. А потом снова бесить. Стоп. Какая вся жизнь? Что за идиотские мысли, совсем эта Недотрога мой мозг переклинила. Мне срочно нужно в бассейн. Пара десятков кругов самое то, чтобы освежить мысли и остудить голову. И кое-что ещё.

Одеваюсь и выхожу из своей комнаты, дверь в комнату сводной приоткрыта, словно приглашая внутрь. Там тот же беспорядок, только с письменного стола убрано всё лишнее, на поверхности лежат белые листы, на которых что-то нарисовано. Подхожу поближе и рассматриваю каждый из стопки, поднимая верхние.

Эскизы коттеджа, замка, каких-то странных горгулий, витой лестницы, различных интерьеров, портреты мужчин и женщин и другие рисунки. Видимо, всё уже готово для полного портфолио. Кладу листы на место и замечаю стоящий на столе большой стакан с кофе. Трогаю — холодный. Даже не успев подумать, толкаю стакан в сторону стопки с работами. Смотрю, как жидкость разливается на рисунки, пропитывая листы коричневой жижей…

Теперь девчонка никуда не поступит и никуда отсюда не уедет.

--------------------------------

*Турнир разделён на две сетки — верхнюю и нижнюю (сетку победителей и сетку проигравших)

** Центровой (или пятый номер) в баскетболе — самый высокий игрок, основная задача которого — защита позиции рядом с корзиной.

Глава 26

Аня

После столкновения с Соколовским на крыльце университета во мне кипит возмущение. Да как у него вообще язык повернулся сказать что-то про меня и Арса, если у него есть девушка, с которой он провел ночь?

Губанова во всех подробностях уже обсудила со своими приближёнными то, как она встретила своего парня после игры, да так, чтоб весь курс слышал и не имел никаких сомнений. Мне хотелось плюнуть на занятия, поехать домой и рисовать. Рисовать, чтоб забыть всё это и прогнать тупую ноющую боль за рёбрами, но Алекс наверняка дома, раз его нет на парах, а слушая Вику, невозможно не представлять сцены их встречи. Словно душу посыпали пылью, ей не хватает воздуха, не хватает глотка свободы, что-то душит меня всё это время. Словно на шею накинули удавку и медленно её затягивают, наслаждаясь моей агонией.

В конце концов я не выдерживаю и решаю сбежать с двух последних пар Аиды Владимировны. Объясню ей всё позже, придумаю что-нибудь, какую-нибудь правдоподобную причину, потому что если останусь здесь еще хоть на полчаса, сойду с ума от царапающих душу чувств. Я сама не понимаю, что со мной, почему я так остро реагирую на обидные слова Алекса.

Спустившись в фойе, надеваю на голову капюшон худи, опускаю взгляд в пол, надеясь, что никто из сокурсников не заметит моего бегства и не будет задавать вопросов, ответить на которые я не смогу. Мое состояние на грани, на грани взорваться и уничтожить меня и всех окружающих. Торопливо шагаю в сторону раздевалки и неожиданно налетаю на кого-то. Еще до того, как поднять взгляд, знаю, на кого, — Соколовский. Запах его пряно-древесного парфюма я не спутаю ни с одним другим. Замираю, не желая смотреть на него, делаю пару шагов в сторону, чтобы обойти препятствие, но он снова вырастает на моем пути. Какого чёрта ему нужно?!

— Трусливо сбегаешь? — возвращает мне фразу, брошенную в день нашего знакомства на ужине в доме дяди Ильи. Вскидываю голову и встречаюсь с взглядом цвета грозового неба. Соколовский сам, словно буря, которая вот-вот вырвется из-под контроля — он напряжён, вижу, как в глубине его глаз бушуют эмоции, которые он пока сдерживает.

— Просто хочу домой. Пропусти, — отвечаю, не желая провоцировать Соколовского на очередную выходку.

— Нет, сначала поговорим, — не двигается с места, и я понимаю, либо сейчас оттолкну его и спровоцирую, привлекая внимание половины университета, либо иду на его условие.

Выдыхаю, прикрывая глаза и пытаясь успокоиться.

— Я тебя внимательно слушаю, Соколовский.

— Даже настолько официально? Когда целовалась со мной на кухне и шептала моё имя, твое расположение было куда дружелюбнее, — его издёвка отрезвляет не хуже пощечины. И я еще думала, что он может быть нормальным? Наивная идиотка.

— Целуешься со мной, а спишь с этим холёным Киреевым? И каков он?

— Заткнись, Соколовский! — сжимаю руки в кулаки, которые так и чешутся врезать по этой наглой и самодовольной роже.

— Стоит сказать ему, что ты не прочь была и передо мной ноги раздвинуть? Или пусть остаётся в неведении? — его ухмылка окончательно разбивает остатки моего здравого смысла. Я даже не успеваю осознать, как моя рука поднимается, и я со всей силы залепляю Соколовскому пощёчину, звук которой разносится по всему помещению.

Голова Алекса дёргается в сторону, застывает и медленно поворачивается в мою сторону.

— Сама напросилась, — с этими словами он наклоняется, вскидывает меня на плечо и куда-то несет.

— Поставь меня на место! Сейчас же! — ору и колочу его кулаками по спине. Только всё бесполезно, никакой реакции.

Брыкаюсь, стараясь сползти с его плеча, куда он закинул меня, словно мешок. Какая же скотина! Разве можно так с девушками обращаться?! Это же Алекс, ему плевать не всех, а уж на мои чувства особенно. Убью гада!

Он останавливается, слышу звук открываемой двери и приподнимаю голову — университетский бассейн. Зачем он меня сюда притащил?!

— Немного охладим твой пыл, может, в следующий раз будешь думать, прежде чем пускать в ход свои очаровательные пальчики, Недотрога, — произносит Алекс, и я чувствую неладное.

— Ты знаешь, что с тобой сделает отец, если узнает, — пытаюсь воззвать к его благоразумию. Да куда там! Брыкаюсь ещё сильнее, кричу: — Алекс, нет, пожалуйста, я…

— А мне плевать. Зато тебя проучу, — не дает мне договорить, он вообще меня не слышит!

И я лечу, этот гад сбрасывает меня с плеча. Толком ничего не поняв, врезаюсь в воду. И вот тут меня накрывает паника, лавиной обрушивается на мой мозг, парализуя тело. Сердце сдавливает тугим обручем, я чувствую, как погружаюсь в воду, а дальше темнота…

Глава 27

Алекс

Не ожидал встречи с Недотрогой, она должна быть сейчас на парах, но ее игнор меня взбесил, захотелось задеть, подковырнуть, причинить ей боль, потому что в голове до сих пор эхом отдавались ее утренние слова, пульсировали в мозгу, разливая по телу неконтролируемую злость. И если вдали от девчонки я ещё как-то мог себя сдерживать, рядом с ней — нет. А пощёчина просто сорвала все предохранители и меня понесло.

Взвалил её на плечо и направился туда, куда изначально и собирался — в бассейн. Пусть немного охладит свой пыл, тогда и я успокоюсь. Недотрога брыкается у меня на плече, стараясь заставить меня поставить ее на пол, но она не знает, на что я способен, когда зол. Захожу в помещение — никого, отлично, это мне и нужно. Подхожу к бортику бассейна и сбрасываю девчонку с плеча в воду.

Раздается крик Недотроги и громкий всплеск. Подняв голову вверх, закрываю глаза и громко выдыхаю, стараясь успокоиться, трудно совладать с собой, когда рядом такая язва. Только… почему тишина?

Недотрога почти опустилась на дно бассейна, на поверхности лишь пузырьки воздуха. Ну это уже ни в какие ворота!

— Вылезай! Что ты пытаешься доказать? — она не двигается. Хочет напугать? И тут моё сознание начинает затапливать паника, липкими щупальцами пробираясь к сердцу. Всё внутри холодеет от внезапной догадки.

— Аня!

Прыгаю в воду, в несколько гребков достигаю дна, подхватываю Недотрогу и всплываю. Она даже не пыталась! Она даже не барахталась в воде! Как такое возможно?

Вытаскиваю её из бассейна и кладу на спину. Чёрт! Она вообще дышит?!

— Аня! Ань! — переворачиваю её и кладу на своё согнутое колено и через несколько секунд, которые показались мне вечностью, слышу кашель вперемешку с водой. Только страх никуда не уходит, продолжая ледяным обручем сдавливать грудь, меня потряхивает от пережитых эмоций. Сажусь на кафельный пол, усаживаю Аню сверху, обнимая её дрожащее тело. Она не сопротивляется, прижимается ко мне и всхлипывает. Лучше пусть врежет мне хорошенько, только не плачет.

Не знаю, сколько времени мы так сидим, но чувствую, как холод начинает постепенно захватывать тело, не хватало ещё заболеть. Осторожно отстраняюсь, убираю мокрые волосы ей за ухо и тихо говорю:

— Ань, нужно переодеться в сухое, иначе свалимся оба с простудой, — она никак не реагирует, продолжая сидеть неподвижно. И тут раздаётся звонок, возвещающий окончание пары, от которого Аня вздрагивает и поднимает на меня взгляд, её губы до сих пор подрагивают, а глаза… В них столько эмоций!

— Вставай, пойдем переодеваться, у меня в шкафчике в раздевалке есть сухая сменка, — решение приходит само собой, сменка одна, отдам Ане, а я и так доеду. Легонько подталкиваю Недотрогу, и она молча встаёт и двигается на выход. Её молчание настораживает, лучше бы наорала, ударила, обозвала, в конце концов, но только не молчала.

Беру Аню под руку и веду в сторону раздевалок баскетбольной команды. Тренировок сегодня в это время нет, и там никого не должно быть.

Достаю сменку из шкафчика — спортивки, футболку и кроссовки. Будут велики, но лучше так, чем в мокром.

— Переодевайся, здесь никого нет, а я сейчас вернусь, — протягиваю ей вещи, она берет их и отворачивается. Ухожу на поиски Евгения Викторовича, нашего спортивного врача, пусть осмотрит Недотрогу, мало ли.

После переодевания и разговора с врачом, выходим на парковку. Сажаю Аню в машину, сам сажусь за руль и включаю обогрев салона и сидений на полную мощность. Мысленно радуюсь, что сегодня взял автомобиль отца, а не свой байк.

— Ань, прости. Я не думал, что всё так получится. Я… — как выразить словами то, что я чувствую? Как сказать ей, что я действительно не хотел, чтоб вот так всё вышло? Да я вообще ни о чём не думал, когда нес ее к бассейну, когда кидал в воду. Моя неконтролируемая ярость в этот раз завела слишком далеко. Я слишком многое себе позволил в отношении Ани. Да, месть одно, но жизнь человека совсем другое.

— Я не испытывала такого страха с пятнадцати лет, — вдруг раздаётся голос Недотроги, сиплый, слишком тихий, но я всё же слышу эти слова. С пятнадцати лет? Что это значит? Уже хочу задать свой вопрос, но она отворачивается к окну и прислоняется к нему головой. Понимаю, что сейчас не время и не место. Потом. Потом я обязательно всё узнаю.

Глава 28

Алекс

Заходим в дом и натыкаемся в холле на отца и мать Ани. Они что-то активно обсуждают и, кажется, спорят.

— Вы сегодня рано, — Алина идёт к нам и застывает в нескольких шагах. — Господи, что случилось? Алекс, почему ты весь мокрый? — она переводит взгляд на Аню. — Анечка, что произошло?

Аня переводит взгляд на меня. Я подхожу и помогаю ей снять пуховик. Алина охает.

— Почему ты в мужских вещах? Не молчите!

— Алекс? — отец подходит ближе, его брови сошлись на переносице, взгляд с прищуром. В детстве он так смотрел, когда я творил что-то плохое, пытался скрыть, но до него всё равно это доходило, и под этим его пытливым взглядом я выкладывал всю правду. Я уже не ребёнок, это давно на меня не действует, но прятаться и врать сейчас не буду.

— Мы поссорились и я столкнул Аню в бассейн, — закрываю глаза и выдыхаю.

— Как? — Алина подходит к Ане и обнимает. — Всё в порядке?

— Мам, я к себе, — Аня отстраняется. — Всё обошлось.

Она быстрым шагом проходит мимо и чуть ли не бегом поднимается по лестнице на второй этаж, а я так и стою с её пуховиком в руках, не в силах пошевелиться.

— Аня чуть не утонула в пятнадцать. Поехала с классом на озеро, и там ей одноклассник предложил покататься на лодке. Не знаю, что произошло, подробности она так и не рассказала, только то, что упала за борт. Что ее чудом вытащили на берег. Она тогда замкнулась в себе, изменилась и почти перестала общаться с одноклассниками. Только с одной девочкой поддерживала отношения. Теперь она панически боится водоемов — реки, моря, озера — любых. Боится глубины.

— Я не знал… — у меня ком стоит в горле. Я не могу глубоко вдохнуть, кажется, что мне не хватает кислорода. — Если бы я только знал, никогда бы ничего подобного не сделал.

— Алекс, ты представляешь, что натворил? Представляешь состояние Ани сейчас? — отец повышает голос, я и сам бы сейчас наорал на себя и готов понести любое наказание.

— Илья, Алекс и так переживает, ты разве не видишь? Всё обошлось, не нужно заострять на этом внимания, просто отвлечь Аню, не зацикливаться на этом случае, чтобы не давать ей повода впасть в депрессию. И в конце концов, дай парню переодеться, — мягко улыбается отцу, положив ладонь ему на плечо. Отец кивает, и я с облегчением покидаю гостиную.

Поднимаюсь к себе и быстро переодеваюсь в сухую одежду, размышляя о том, что услышал от матери Ани, и лишь сейчас до конца осознав, что я натворил своим поступком, до чего довела меня моя злость.

Прикрываю глаза, вспоминая, с чего всё началось, и перед глазами снова тот поцелуй Арса и Ани, в голове снова звучат её слова. Почему я так отреагировал? Почему стоит мне только подумать об этом, как я начинаю задыхаться от злости? Пока мне трудно разобраться в тех чувствах, что не дают мне нормально и адекватно мыслить. После появления Ани я вообще не узнаю себя и не понимаю тех ощущений, что вызывает ее присутствие рядом.

Но одно знаю точно — мне было страшно, я испугался так, как никогда небоялся. И это ощущение липких щупалец страха, что скользят у тебя в груди, опутывая сердце и затопляя мозг паникой, я буду помнить долго. Мне нужно, чтоб Аня меня выслушала, чтоб поняла, что я не хотел, чтобы всё так произошло.

Выхожу из комнаты, подхожу к двери комнаты Ани, только подношу руку, чтоб постучать, как слышу всхлипы. Она плачет. Стою в нерешительности, не могу смотреть на женские слёзы, а на слёзы Недотроги особенно, что-то скручивается в груди в тугой узел, заставляя сердце ускориться. Стучу в дверь и спустя минуту захожу в комнату. Аня лежит на кровати, свернувшись калачиком, спиной ко мне всё еще в моей одежде. Подхожу к ней, присаживаюсь на край кровати, не зная, с чего начать разговор. Пока собираюсь с мыслями, неожиданно слышу хриплый голос Ани:

— Пришёл закончить то, что не получилось в бассейне?

— Ань, я хочу извиниться. Если бы я знал все обстоятельства, если бы я только знал… — выдыхаю, теряясь. Когда я извинялся перед девушкой в последний раз? Даже и не помню, чтобы когда-нибудь меня трогали чьи-то чувства, я с лёгкостью расставался с девушками, изменял им без сожаления и никогда не чувствовал своей вины, никогда у меня не возникало мысли, что я делаю кому-то больно. Но ведь и сейчас не совсем стандартная ситуация, это тот случай, когда мой поступок чуть не обернулся трагедией. — Твоя мама рассказала про тот случай на озере.

— Мама знает лишь малую часть, — произносит тихо, а я не понимаю, о чём она.

— Было ещё что-то?

Аня молчит, а я жду — продолжит или пошлёт.

— Мне нравился тот парень, мой одноклассник. И все это знали, он в том числе. Когда мы пошли на озеро, он предложил прокатиться на лодке. Вдвоём. Я согласилась. Ещё бы — тот, кто мне нравится наконец обратил на меня внимание. Если бы я знала, для чего он меня позвал и чем всё это закончится, бежала бы оттуда без оглядки. Когда мы отплыли достаточно далеко от берега, он меня поцеловал. Конечно, я была рада, ещё бы — я думала, если парень тебя целует, ты ему действительно нравишься. Наивная, ему нужно было только одно — залезть мне в трусы. Когда я его оттолкнула, он разозлился, стал говорить всякие гадости и оскорблять, а я, как ты понимаешь, врезала ему, а он в свою очередь столкнул меня в воду. Я не умею плавать. Совсем. Я барахталась, кричала, звала на помощь, захлебываясь водой, а он просто сидел в лодке, смотрел на меня и ухмылялся. Как мне уже потом рассказали, он вытащил меня только тогда, когда с берега уже поплыли мне на помощь. Я нахлебалась воды, потеряла сознание. С тех пор я панически боюсь водоемов и глубины. Глубины, когда не ощущаешь дна, вокруг только вода и ты одна, и никто тебе не поможет. Кроме моей подруги никто не знает всей правды.

— Почему ты не рассказала маме? — я сижу, не понимая, как можно было столько времени всё держать в себе.

— Потому что он пригрозил, если я расскажу хоть что-то кому-то, он скажет, что это я виновата, что сама себя предложила, что опозорит меня на всю школу, что не даст мне спокойной жизни. И я промолчала.

Снова тишина, понимаю, что нужно уйти и дать ей время прийти в себя.

— Алекс, я бы хотела побыть одна.

— Да, я понимаю. Мне действительно очень жаль, что я это сделал. Прости, — с этими словами встаю и выхожу из комнаты.

Глава 29

Аня

После ухода Алекса я ещё долго лежу на кровати, не в силах пошевелиться. За окном уже темнеет, нужно встать и переодеться, только спускаться к ужину мне совершенно не хочется, не хочу отвечать на вопросы мамы или дяди Ильи.

Сама не знаю, почему вдруг рассказала Алексу о том, что случилось на озере, об этом не знал никто, кроме Юльки, моей подруги и одноклассницы. Она единственная, кто поддержал меня тогда, выслушал, понял и был рядом. А тут вдруг меня как прорвало, и ведь на самом деле, когда я выложила всё Алексу, на душе стало легче.

Возможно, скоро я пожалею о своей излишней откровенности, но мне нужно было снова пережить в памяти те события, чтобы наконец отпустить их и жить дальше. И для этого мне понадобилось повторение той ситуации, но сейчас Алекс вместо того, чтобы солгать, во всем сознался нашим родителям, чем меня очень удивил. И извинялся он вроде искренне, видно, что действительно чувствует за собой вину. По крайней мере мне так кажется. И да, он не знал, что у меня такая странная фобия, по сути мы вообще друг о друге ничего не знаем.

Тишину и поток моих мыслей нарушает стук в дверь, надеюсь, это не мама, я не выдержу сейчас её расспросов и излишней эмоциональности.

— Ань, я ужин принес. Можно войти? — раздаётся из-за двери голос Алекса, и после моего утвердительного ответа он входит в комнату с подносом в руках.

— Я не голодна, — отвечаю, но всё же привстаю и включаю настенное бра, чтобы лучше видеть.

— Я так и знал, что ты не спустишься, поэтому решил принести сюда. Поесть нужно, чтобы восстановить силы. А ещё у меня есть шоколад и капучино. Знаю, на ночь кофе не пьют, но, думаю, сегодня это тебе нужно, — мимолетная улыбка касается его губ, он смотрит на меня в ожидании.

— Спасибо, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, но, скорее, она похожа больше на гримасу, если судить по выражению глаз Алекса.

— Куда поставить?

— На стол, только подожди минутку, мне нужно с него убрать рисунки, — встаю с кровати и иду к письменному столу. Там лежат мои работы, которые нужно оцифровать и вложить в портфолио.

— Ань…

— Я быстро, — подхожу, включаю настольную лампу, и ком застревает в горле. Всё, что я приготовила, в коричневых неровных разводах, листы по краям разбухли, а рядом лежит стаканчик с кофе, который я купила вчера вечером в ближайшей кофейне.

— Ань, я… — понимаю, что он принес ужин, так как чувствует вину за бассейн, ему нужно что-то сделать, чтобы облегчить свою совесть. Только сейчас у меня совершенно нет настроения с кем-то разговаривать. Лимит моей откровенности исчерпан.

Я смотрю на свои работы и чувствую, как в глазах начинает щипать. В груди поднимается обида и волна какой-то безысходности. Быстро моргаю, чтобы не разреветься. Только не перед Соколовским. Беру в охапку свои работы и бросаю их в угол комнаты, за стол, затем смотрю на Алекса:

— Спасибо, что принес ужин, — подхожу к нему и забираю поднос из его рук. — Если это всё…

— Да, я пойду, — кивает Соколовский. — Увидимся за завтраком. Спокойной ночи, — и выходит из комнаты.

Если в присутствии Алекса я с трудом, но держалась, то стоило только двери за ним закрыться, дала волю эмоциям. Я села на кровать и разрыдалась, словно маленькая девочка, которой обещали подарок, мечту, то, чего она хотела больше всего на свете, а в самый последний момент наказали.

Нет, дело даже не в испорченных рисунках. Это не единственные, просто я отобрала для портфолио лучшие, на мой взгляд. Возьму другие, в крайнем случае несколько дорисую, пусть это займёт время, но оно у меня пока есть.

Дело в том, что у меня всё идёт наперекосяк. Почему? Почему в этом городе, в этом доме, в этой семье я чувствую себя лишней? Зачем я вообще поддалась на уговоры мамы о переезде? Я здесь чужая, у меня здесь ничего не получается. Я иду, стремясь к тому, чего хочу, а мне ставят подножку за подножкой. И ведь нет ни одного человека здесь, который бы заступился, который помог, выслушал, дал совет. Я одна… И я устала…

Послать всё к черту, плыть по течению, плюнуть на мечту? И что тогда? Смогу ли я потом, по прошествии лет, сказать, что я сделала всё, что могла? Нет. И кроме себя мне будет некого винить. Если оступаешься, либо падаешь, не пытаясь подняться, либо всеми силами стремишься снова взлететь. Но как же это трудно без поддержки! Одной…

Не знаю, сколько времени я так сидела и плакала. Только когда слёзы высохли, и мне стало легче, принимаю решение, что не сдамся. Потому что если опущу руки, буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

Ищу по всей комнате телефон, не найдя ни его, ни рюкзак, надеюсь на то, что Алекс догадался забрать их, потому что сама, сколько ни напрягаю память, вспомнить этого не могу. Спрашивать у Соколовского мне не хочется, поэтому решаю спуститься вниз, поискать в гостиной, надеясь не встретить никого на пути.

Выхожу из комнаты, тихо прикрыв дверь, тихо ступая, крадусь по коридору, а спустившись примерно до середины лестницы на первый этаж, случайно слышу слова, которые заставляют меня замереть на месте.

Глава 30

Аня

— Илья, мы же хотели отдохнуть вдвоём! — голос мамы звенит от напряжения. — Мы с тобой всё обговорили, взяли билеты!

— Алин, ты же понимаешь, что между Алексом и Аней что-то произошло? Я хочу, чтоб они поладили, — голос дяди Ильи звучит мягко и успокаивающе. — Им тоже нужна эта поездка.

— А как же наши планы? — мама, похоже, готова расплакаться.

— Им нужна смена обстановки. Горный воздух, лыжи, адреналин им только на пользу пойдут. Пусть забудут о своих ссорах и разногласиях, это ведь наши дети, Алин.

— Но…

— Алин, они уже взрослые, за ними не нужен постоянный контроль. Нам ведь не всё равно, что происходит у них в жизни? Так давай это покажем нашим детям? Я думаю, отличный способ сплотить нашу семью. Разве не этого мы хотели?

— Я всё же надеялась, что мы поедем вдвоём! Это первая наша совместная поездка, первый отдых! А ты со своей постоянной занятостью неизвестно когда сможешь вырваться, — по голосу понятно, что мама обижена.

И вот так всегда — только её желания, только её интересы. Поэтому я и не стремлюсь делиться с ней своими мыслями и чувствами. Давно ясно, что она меня не поймёт, либо посмотрит на всё лишь со своей точки зрения — эгоиста, который думает о собственном комфорте и желаниях. Но она моя мама, я люблю ее, только, порой, это она нуждается в моих советах и поддержке. Мне не привыкать.

Только сейчас обнаружить своё присутствие было бы нетактично, поэтому я разворачиваюсь и поднимаюсь в свою комнату.

Беру карандаш и скетчбук и начинаю рисовать. Интуитивное рисование — то состояние, когда ты словно выпадаешь из реальности, рука сама выводит плавные линии, штрихи, складывая их в картинку, что стоит перед глазами, что засела в твоей голове. Главная задача — выплеснуть эмоции и чувства через рисунок, передать своё состояние, свои переживания, то, что сидит в твоём сердце и не даёт покоя. Прятать боль в себе невозможно, а рисование дает возможность поделиться ею, пусть даже никто не увидит конечного результата.

Таким образом я принимаю свои чувста, перестаю прятать их глубоко в себе и обретаю целостность.

Я рисую Алекса.

* * *

Ночью я спускаюсь в гостиную, уже не боясь застать там кого-то из живущих в этом доме. Нахожу свой рюкзак, стоящий рядом с гардеробной, но телефона там нет. Нахожу его в кармане пуховика.

Поднимаюсь к себе и только тогда заглядываю в гаджет — несколько пропущенных от Арса. Открываю мессенджер — несколько сообщений тоже от него:

“Ань, я тебя не дождался, ты не берешь трубку. Всё в порядке?”

“Приехал к тебе, Илья Александрович сказал, ты плохо себя чувствуешь. Надеюсь, всё в порядке, напиши мне, пожалуйста”

“Ань, как прочтёшь, ответь, я переживаю”

И я только сейчас вспоминаю, что он обещал заехать за мной после занятий, совсем вылетело из головы, неудобно получилось. Время за полночь, ну не писать же человеку ночью, в самом деле. Отвечу утром, зачем будить.

Арс замечательный, я вижу, что ему не всё равно, но его отношение ко мне, выходящее за рамки дружеских, меня тяготит. Я ему ничего не обещала, никогда не давала повода рассчитывать на большее, только, видимо, плохо с этим справилась.

Тот поцелуй на парковке, который видел Алекс, стал для меня абсолютной неожиданностью! И дело в том, что я не смогла ничего внятного сказать, а значит, дала человеку надежду, а это неправильно! Потому что никаких чувств, кроме дружеских, у меня к Арсу нет. Только как об этом сказать? Как дать понять человеку, что он не может рассчитывать на что-то большее, не обидев его и не оттолкнув? Да, возможно, я эгоистка, только кроме Арсения у меня нет друзей в этом городе. Только как теперь общаться свободно, не просчитывая каждое своё действие, зная, что человек рассчитывает больше чем на дружбу?

В комнате темно, подхожу к окну и смотрю на ярко освещенную улицу. Такое ощущение, что всё это происходит не со мной, что я попала в какую-то параллельную реальность, а где-то сейчас другая Аня Липатова учится на дизайнера, радуется своим успехам, рисует, ходит на свидания и живёт полной жизнью. А я застряла тут и не знаю, как выбраться из этой паутины лжи и недоверия, жду новый день в надежде, что он принесет мне радость и избавление от этих оков, что, кажется, навеки сковали меня без возможности освободиться и ощутить вкус жизни, без возможности прожить жизнь так, как хочу я, а не те, кто меня окружает.

Пора ложиться, иначе я завтра не смогу подняться к первой паре, а этого мне не позволят и не простят. Ложусь в постель и, засыпая, даже не представляю, что моя жизнь скоро кардинально изменится.

Глава 31

Алекс

Спустившись к завтраку, надеюсь застать в столовой Аню, но вижу только отца и Алину. Напряжение так и парит в воздухе, чувствую, что каждый из них хочет задать вопросы, но не решается.

— Всем доброго утра, — здороваюсь и прохожу за стол. Слышу ответные приветствия и жду: либо сейчас на меня спустят всех собак, либо что-то произошло между отцом и Алиной. Надеюсь, второе. Не хочется выслушивать очередную лекцию с раннего утра.

Да, я виноват, но виноват перед Аней, и именно с ней всё решу сам, без чьего-либо вмешательства. Вчера, выйдя из её комнаты, долго стоял под дверью и слушал, как она плачет, и после каждого громкого всхлипа внутри у меня всё сжималось. Я ждал, что она обвинит меня, хотел признаться, что испортил рисунки, но не смог. Она меня возненавидит, а мне нельзя этого допустить.

— Доброе утро, — в столовую входит Аня, глаза немного припухшие, видно, что плакала и плохо спала. И снова словно какой-то зверь внутри меня сжал сердце своей лапищей. Отстойное чувство.

Аня садится за стол, я смотрю на нее, пытаясь поймать взгляд и понять, как она настроена по отношению ко мне. Только вот Аня на меня не смотрит, она вообще ни на кого не смотрит, исключительно в свою тарелку.

— А у нас с Алиной для вас сюрприз, — начинает отец, широко улыбаясь. — Мы решили, что хорошо было бы всей семьёй съездить отдохнуть на новогодние выходные, покататься на лыжах, подышать горным воздухом, — смотрит поочерёдно на меня и Аню, видимо, ожидая от нас бурной радости.

Хочется спросить у отца, почему с мамой он никуда отдыхать не ездил, больше мы с ней вдвоём, без него, а не успел жениться на другой, как сразу и время нашлось. Выдыхаю и крепко сжимаю зубы. Если сейчас снова начну, всё испорчу окончательно. Дыши глубже, Алекс, и заткнись.

Смотрю на Аню и вижу, как она напряглась, смотрит перед собой, крепко сжав в руке вилку. Что с ней? Она чего-то боится? Странная реакция на предложение отца. Или она не хочет ехать, потому что там буду я? Может, стоит отказаться и дать ей время забыть те чувства, что она испытала в бассейне, дать ей отдохнуть от моего присутствия. Иначе как мне с ней сблизиться?

— Извините, я не поеду, — говорю, глядя на отца. Тот хмурит брови, конечно, ему всегда не нравится, если я иду против. — У меня планы, которые были задолго до твоего предложения. Да и обещания, которые, как ты сам говорил, нарушать нельзя, — развожу руками, зная, что на этот аргумент отец ничего не возразит. Его коронное “дал слово — держи” не позволит.

— Я тоже не могу, — Аня смотрит на моего отца с полуулыбкой. — Извините, но у меня экзамен по Истории государства и права, а этот предмет мне даётся тяжело. Я уже говорила, что взяла дополнительные занятия у нашего преподавателя, чтобы лучше подготовиться. Не хочу закончить семестр с плохими оценками. Для меня это очень важно.

В удивлении смотрю на Аню — экзамены? Если ей важны результаты экзаменов, значит она передумала поступать на дизайнера, или она сдалась, потому что я испортил рисунки?

— Как же так? Я планировал совместную поездку… — отец растерянно смотрит то на меня, то на Аню.

— Простите, — Аня прячет глаза, и я понимаю, что причину своего отказа она выдумала. Но зачем? Я не еду, она вполне могла бы отдохнуть и хорошо провести время, отвлечься.

— Ну хорошо, значит, поедем вдвоём, — Алина сияет, словно это не поездка на горный курорт, а как минимум на премию “Оскар”. Она начинает что-то рассказывать о планах, сборах, что нужно купить, мне это совершенно не интересно, я быстро допиваю кофе и уже собираюсь попрощаться и двинуть на учёбу, как слышу голос Ани:

— Мам, не могла бы ты мне помочь?

— Да, конечно, дорогая, — Алина ставит на стол чашку с кофе и поворачивает голову в сторону дочери.

— Мне нужно кое-что докупить из художественных принадлежностей, список большой, не могла бы ты свозить меня в пару магазинов?

— Анют, ты вечно не вовремя, — с раздражением отвечает Алина. — У меня столько дел, столько всего нужно подготовить, купить. Я не хочу ничего забыть. Плюс у меня маникюр и СПА… Давай, как я закончу все свои дела, обязательно съездим. На следующей неделе? Ну не всё же у тебя закончилось сразу, чтоб прямо сегодня? Чего нет, по мелочи, можешь сама, а крупное купим через недельку?

Сижу и обалдеваю от этой женщины. Это твоя дочь, а у тебя какие-то шмотки и спа-процедуры на первом месте. И это после того, что случилось вчера! Интересно, она с Аней вообще разговаривала? Узнавала, как та себя чувствует?

— Ладно, забудь, — Аня натянуто улыбается, опуская взгляд, видно, что ей неприятна эта ситуация, — я попрошу…

— Ань, давай я тебя отвезу? — вырывается у меня прежде, чем успеваю додумать свою мысль.

Аня вскидывает на меня удивлённый взгляд, не ожидая от меня подобного поступка. Да я и сам от себя не ожидал. Хотя, если подумать, это отличная возможность сблизиться с ней. Если она, конечно, согласится. А то попросит Киреева, а тот только рад будет. Ну уж нет, не будет этого.

— Я не хочу тебя напрягать, — мимолётная улыбка касается её губ, сразу же преображая лицо, словно лучик предрассветного солнца. Улыбаться ей идёт.

— Мне совсем не трудно. Тренировка утром, так что после занятий я свободен, отвезу, куда скажешь, — поднимаюсь из-за стола. — Спасибо за завтрак. Ань, поедем? Я тебя до универа подброшу, — с этими словами выхожу из столовой и иду за курткой. Подожду Аню в машине.

Глава 32

Алекс

Когда Аня выходит из дома, выхожу из машины, открываю перед ней переднюю пассажирскую дверь, а она смотрит на меня удивлённо.

— Не смотри так. Давай будем считать, что я пытаюсь загладить свою вину и таким образом прошу у тебя прощения, — пожимаю плечами и улыбаюсь. — Я виноват и сожалею о своём поступке…

— Алекс, давай сменим тему? Я не хочу думать об этом, снова возвращаться в те ощущения, пусть даже в воспоминаниях. Я хочу забыть, а ты постоянно напоминаешь, — опускает взгляд, нервно теребя лямку рюкзака на плече. — Я вижу, что ты раскаиваешься, я принимаю твои извинения, — ладно, это уже кое-что. Пусть будет так.

— Хорошо, — поднимаю руки в сдающемся жесте. — Понял, исправлюсь. Садись, а то опоздаем, да и мой отец так на нас смотрит из окна, подумает ещё, что мы ссоримся.

Аня вскидывает голову и смотрит в окна второго этажа, я тоже перевожу взгляд на отца, что внимательно за нами наблюдает. Поднимаю руку и показываю жестом, что все в порядке. Аня садится, и я, захлопнув дверь, нажимаю на брелоке кнопку подъема ворот. Сажусь за руль и выезжаю в сторону города.

— Почему отказалась ехать? — первым начинаю разговор в желании удовлетворить своё любопытство. — Хорошая возможность отдохнуть и без моей физиономии поблизости.

— Я знала, что ты откажешься, а ехать третьей лишней и ловить намёки мамы, что я помешала новобрачным, мне совершенно не хочется. Я уж лучше одна. Мне не привыкать, — отворачивается к окну, но я улавливаю горечь в её словах. И что-то царапает сердце. Невольно провожу параллель со своей мамой — она никогда не ставила свои интересы выше моих. В этом, наверное, и заключается любовь к ребёнку.

— Как продвигаются занятия с Аидой Владимировной? — хочу отвлечь её от грустных мыслей, а тема занятий и университета самая нейтральная, тут я накосячить не должен.

Завязывается разговор о предметах и преподавателях, вернее, говорю в основном я, а Аня задаёт вопросы и внимательно слушает, иногда улыбается, когда я рассказываю смешные моменты, что бывали на парах. Недотрога заметно расслабляется, да и я тоже, радуясь, что выбрал правильную тактику в общении с ней.

— А что ты хочешь сегодня купить? — осторожно задаю вопрос, боясь снова свернуть не туда, только мне нужно как-то узнать, что с её портфолио, и как мой поступок повлиял на подготовку к поступлению.

— Там целый список, я выберу самое необходимое, чтоб долго тебя не отвлекать, — поспешно отвечает, а я хмурюсь.

— Ты меня не отвлекаешь, у меня никаких планов на сегодня, так что, — пожимаю плечами. — Я в твоём распоряжении.

— Хорошо. Спасибо, — снова отворачивается к окну, левая рука сжимает рюкзак, а указательным пальцем правой выводит какие-то завитки на дверном стекле.

Разговорить Недотрогу не выходит, но у нас будет ещё много времени после занятий для того, чтоб вернуться к этому разговору. Главное, чтобы не объявился Киреев и всё не испортил.

Мне нельзя больше допускать ошибок.

* * *

После занятий идём с Максом на выход из университета, мне хочется поговорить с ним с глазу на глаз, пока Серёга куда-то ушёл. И чтобы поймать выходящую из здания Аню, если она захочет сбежать от меня и поехать покупать свои штучки рисовальные одна.

— Алекс, — ну конечно, Вика, и как всегда вовремя. Останавливаюсь и оборачиваюсь к ней.

— Что, Вик? Давай только по-быстрому, у меня дела.

— Соколовский, у тебя всегда “по-быстрому” или только со мной? — слышу смешок Макса, ну да, очень смешно, обхохочешься. — Ты меня динамишь уже сколько? Как вернулся с прошлой игры, так всё! Не подходишь, не звонишь, даже в универе игноришь! Что девчонки подумают? Что ты меня кинул?!

— А тебе важно, что они подумают? Мне вот нет, — понимаю, грубо, но у меня нет времени на её истерики, да ещё и прилюдные. Надо поставить точку в наших отношениях, но сделать это наедине и не в университете, зная Вику, так безопаснее. Для меня и окружающих.

— Соколовский…

— Вик, — перебиваю, не дав развить истерический монолог, — давай так: на днях сходим куда-нибудь и спокойно поговорим, идёт? Сейчас у меня действительно нет времени.

— Хорошо, но место выбираю я.

— Пошли, — толкаю Макса плечом и мы выходим из фойе на крыльцо.

— Алекс, ты бы уже поговорил с ней, расстался. Зачем ее мучить, она же таскается за тобой, надеется на что-то.

— Поговорю. Я реально про неё забыл. Мне самому уже эти отношения поперёк горла, и приставучесть её жутко раздражает, все эти “котики”, селфи, капризы. У меня голова кругом от последних событий моей жизни, а Вика вообще не существенная её часть.

— Случилось что-то? — Макс кладет ладонь мне на плечо, сжимая его. — Рассказывай.

За что мне нравится Макс — за свою рассудительность, за холодную голову, когда это нужно, за ценные советы и помощь, когда кажется, что выхода нет, за то, что порой сдерживает мою вспыльчивость, остужая мой пыл. Без него я бы уже тысячу раз наломал дров. Я очень ценю нашу дружбу и то, что он рядом.

Поэтому я без утайки рассказываю ему всё — как увидел поцелуй, как мне сорвало крышу, про пощёчину, бассейн и испорченные рисунки.

— Да, Алекс, — Макс после моего рассказа задумчиво смотрит в одну точку, скрестив руки на груди. — Ты перегнул уже просто дальше некуда.

— Да я сам знаю! Ты не представляешь, как я испугался, увидев ее на дне бассейна. Я выдохнул, только когда домой Аню привёз. А потом вспомнил, что и рисунки…

— Ты понимаешь, что это её жизнь, это её мечта. Представь, что тебе ломают руку или ногу перед отборочными? И ты понимаешь, что уже не сможешь попасть в эту команду?

— Я даже не думал, я увидел этот стакан кофе и как будто меня кто-то подтолкнул. Вот я стою, и вот уже стакан упал и кофе заливает ее портфолио. Я только потом осознал, что сделал, уже после всего…

— Да ты, я смотрю, сложа руки не сидишь, — резко оборачиваюсь и вижу Серёгу — как всегда ехидная ухмылка, руки в карманах джинсов и самодовольный вид. — Правильно, часики-то тикают, — почему-то в последнее время стараюсь при нем не заводить разговор об Ане и споре. Только он сам постоянно об этом напоминает.

— Всё в норме, можешь не переживать, капитанское место тебе не достанется, — возвращаю колкость.

— Ну посмотрим, — многозначительно играет бровями, и во мне снова поднимается раздражение.

— Всё, хватит уже, давайте лучше о баскетболе, — Макс как всегда пытается разрулить напряжённую ситуацию. Если бы не он, мы с Сергеем постоянно были бы в конфликте. Максу удается сглаживать углы, при этом он сам никогда в наших конфликтах не встаёт на чью-то сторону. Не вставал, до этого спора на Аню.

Мы обсуждаем стратегию и соперников, с которыми предстоит встретиться на поле через несколько дней в последней в этом году выездной игре. Напряжение спадает, словно и не было никаких слов, только я сомневаюсь, что Сергей перестанет подначивать и подкалывать, знает ведь, что я завожусь с полоборота, а выиграть этот спор он хочет, место капитана как-никак весомый аргумент, да и машины своей лишиться он навряд ли испытывает большое желание.

— Что по поводу Нового года? Где тусим в этот раз? — Сергей переводит взгляд с Макса на меня. — Алекс, у тебя квартира отдельно от предков.

— Я пока ничего не решил, что и где. Скорее всего дома, после отец предложил поехать на горнолыжку, возможно, соглашусь, — не хочу строить никаких планов, Аня отказалась ехать, значит, будет одна. А мне нужна железная отмазка, чтоб никто ничего не знал, пусть думают, что я на горных лыжах катаюсь.

— О, так значит, всей обновленной семьей отдыхать? Ну давай, не теряйся там, — подмигивает и кривит губы в ухмылке. — А то, может быть, уже после новогодней ночи будешь праздновать победу, хотя, лично я в этом очень сильно сомневаюсь, — и тут же переводит разговор: — Алекс, подбросишь до дома, я сегодня без тачки?

— Не могу, у меня дела.

Заметив Аню, которая спускается с крыльца университета, прощаюсь с друзьями и быстрым шагом догоняю девчонку.

— Едем?

— Поехали, — поворачивает голову ко мне и улыбается одними уголками губ. — Если не передумал.

Глава 33

Аня

Время пролетает незаметно, я осталась одна в доме, мама и дядя Илья уехали отдыхать. Он ещё несколько раз интересовался, не передумала ли я насчёт поездки, но каждый раз слышал отрицательный ответ. Как передумаешь, если мама ходит довольная и только разговоров, что о предстоящем отдыхе, и как они вдвоём прекрасно проведут время вдали от работы и суеты. Не удивлюсь, если мама заставит дядю Илью отключить телефон на всё время их поездки.

После случая в бассейне Алекс стал совсем другим, по крайней мере, мне так кажется. Он перестал меня задевать, его вспыльчивость больше не проявлялась, даже наоборот — он старался держать себя в руках, не давая мне повода сомневаться, что может быть адекватным и даже очень дружелюбным. И мне в голову приходит всё чаще мысль, что мы просто не с того начали, да и обстоятельства, при которых мы с мамой оказались в этом доме, тоже сыграли свою роль. Возможно, жизнь дала нам второй шанс узнать друг друга получше?

Губ касается лёгкая улыбка при воспоминании о нашей совместной поездке за художественными принадлежностями. Алекс отказался ждать в машине и ходил по магазинам со мной, задавая вопросы про всё, что видел. Он был как ребенок, впервые попавший в магазин с незнакомыми штуковинами с тысячей вопросов зачем и почему.

— Всё так сложно, не знал, что для рисования есть столько всяких примочек, никогда не задумывался чем вообще рисуют картины. Краски, они и есть краски, а оказывается их столько видов. Как ты вообще всё это соединяешь, сочетаешь и держишь в голове такое количество информации? — он искренне удивлён, а я смеюсь.

— Это также, как и в твоём баскетболе. Ты же, играя, не вспоминаешь правила, запреты, с какой позиции забросить мяч в кольцо? У тебя всё происходит на автомате. Также и в рисовании — когда долго этим занимаешься, всё происходит само собой, — пожимаю плечами.

— Покажешь мне свои рисунки? Те, что красками? — мы подходим к машине, и так как руки Алекса заняты покупками, он кивает на карман куртки. — Возьми ключи в правом кармане, сними с сигналки и самую нижнюю правую кнопку нажми, это багажник.

Алекс складывает покупки, и только я собираюсь сесть в машину, в спину прилетает вопрос:

— Ну так что? Покажешь рисунки? — смотрит, прищурившись от декабрьского солнца. — Ну или, если хочешь, могу побыть подопытным, как там у вас это называется, нарисуешь меня. Я вроде ничего так, украшу твоё портфолио, — широко улыбается и подмигивает, а я начинаю хохотать, представив Алекса натурщиком, да он же и пяти минут не выдержит. Алекс хохочет вместе со мной, и мне так легко становится, словно это в порядке вещей — вот так ездить с Соколовским за покупками, подшучивать друг над другом и радоваться мелочам.

— Так, всё, садись в машину, а то замерзнешь, вон губы посинели уже, — Алекс подходит к передней пассажирской двери и открывает её, жестом приглашая меня сесть внутрь. — Куда дальше двигаем?

— Всё, домой. И так купила даже больше, чем было в списке.

— Эх, а я только вошёл во вкус, — говорит, заставляя меня снова улыбаться.

* * *

Алекс на выездной игре и должен вернуться сегодня, тридцать первого числа, как раз в канун Нового года. Хотя, возможно, как и в прошлый раз он снова не придёт ночевать, ему есть, с кем встретить этот главный в году праздник. Мне становится настолько грустно и одиноко, что чувствую — сейчас разревусь. Почему-то мысль о том, что Соколовский поедет к Вике, острым стеклом вонзается в сердце. А чего я ждала? Что он предпочтет провести вечер в моей компании? Это навряд ли.

Арсений с родителями улетел в Лондон, да и в последнее время мне неловко с ним видеться. Нужно сказать, что я отношусь к нему исключительно как к другу, чтобы не ждал большего, но не знаю, как начать разговор. Виделись после того поцелуя в машине мы всего лишь раз. Сначала я находила различные предлоги, а потом он был занят — конец года, много работы. Мы лишь переписывались и то общались только на общие, нейтральные темы. Лишь однажды, позвонив, он спросил прямо:

— Ань, ты меня избегаешь? Мне кажется, что ты по какой-то причине не хочешь больше со мной видеться.

— Давай поговорим, как ты вернёшься? Не хочется обсуждать эту тему по телефону.

— Хорошо, только помни мои слова — я не давлю и ни на чём не настаиваю.

— Да, я поняла.

На этом мы распрощались, пожелав друг другу хорошо встретить Новый год.

Не знаю, насколько у меня получится это “хорошо”, но раз я буду одна, много мне не нужно. Решаю заказать пиццу и сделать свой любимый “оливье”, какая же новогодняя ночь без него, благо сейчас в супермаркете можно купить уже всё готовое для этого салата и не заморачиваться с приготовлением.

Времени до вечера много, поэтому решаю посмотреть какой-нибудь старый добрый новогодний фильм. “Один дома” вполне подойдет, чтобы отвлечься и не думать ни о чём и ни о ком. Включаю огромную плазму в гостиной, наливаю себе кофе и устраиваюсь на диване, укрывшись большим пушистым пледом.

Примерно на середине фильма меня начинает клонить в сон, из которого резко вырывает звук хлопнувшей двери. Вскакиваю с дивана и поворачиваюсь в сторону шума.

— Привет, — в гостиную входит Алекс в парке и с сумкой на плече. Волосы припорошены снегом, щеки раскраснелись на морозе. Увидев меня, он улыбается и выглядит настолько мило, что я во все глаза им любуюсь. Он приехал, только останется ли?

— Ань, всё в порядке? — спрашивает он, видимо, не дождавшись ответа. Господи, ну что за дура. Стою тут в домашнем костюме, закутанная в плед, наверняка с колтуном на голове, да ещё и пялюсь во все глаза, осталось только слюну пустить.

— Привет. Прости, я заснула и немного торможу спросонья, — нервно тереблю края пледа. — Не думала, что ты приедешь, была уверена, что у тебя планы, будешь встречать Новый год с друзьями…

— Нет, у меня никаких планов. Если у тебя тоже, предлагаю объединиться, — ставит сумку на пол и снимает куртку.

— Было бы здорово, — сердце бешено начинает колотиться в груди, а ноги становятся ватными, грозя уронить моё бренное тело на ковёр гостиной. — Только у меня ничего нет, я решила, что пицца — самое то для праздничного стола.

— Пицца, так пицца, я не против, — Алекс достаёт из сумки какой-то свёрток и подходит ко мне. — Это тебе. Подарок, — и протягивает мне вещь, завёрнутую в крафтовую бумагу и перетянутую лентой.

Перевожу взгляд со свёртка на Алекса и не нахожу слов, просто молча открываю и закрываю рот, не зная, как реагировать на это проявление заботы. Значит, в поездке он думал обо мне?

— Открой, я хочу знать, понравится ли тебе.

Беру сверток, развязываю ленту и разрываю упаковку. Коричневый кожаный пенал скрутка для кистей и карандашей. Мягкий на ощупь и очень красивый. И скетчбук формата А5 с надписью на обложке “В наших силах изменить этот мир”.

— Сказали, вмещает примерно 30 кистей или карандашей, как раз поместятся все твои твердые и мягкие, или как их там, а ещё блокнот для рисования, всё время забываю, как он называется, — быстро проговаривает, улыбаясь и заражая меня своим хорошим настроением.

— Скетчбук, — улыбаюсь в ответ. — Спасибо, Алекс. Мне уже давно никто не делал подарков, — он смотрит мне в глаза, и взгляд его серых глаз светится теплотой. Я никогда раньше не замечала, каким волнительным может быть взгляд Алекса. И тут он переводит взгляд на мои губы, я задерживаю дыхание, его зрачки расширяются, и между нами словно проходит электрический разряд. Мне кажется, что сейчас Алекс сделает шаг вперёд, а я… я этого жду.

Глава 34

Алекс

В этот раз выездные прошли не так, как обычно. Нет, мы снова выиграли, дело в другом — раньше я всегда думал только об игре, полностью сосредоточившись на команде и получении отличного результата. А теперь к этому добавились мысли об Ане — как она там? Родители должны были уже уехать, она одна дома? или рядом с ней ошивается Киреев? От этой мысли в груди поднимается незнакомое неприятное чувство, что подкидывает картинки, где Аня ходит на свидания с Киреевым, в памяти снова всплывает увиденный мной поцелуй, и сердце начинает стучать, словно тяжёлый колокол.

Всю обратную дорогу я думал, как Аня отнесётся к моему предложению встретить Новый год вместе, не опередил ли меня Киреев. И я скучал. Скучал по её глазам, робкой улыбке, по тихому мелодичному смеху. Последние дни перед моим отъездом между нами не было никаких столкновений и ссор. Даже удивительно, что после всего она нормально со мной общается, значит, действительно не держит обиды и зла. Я очень на это надеюсь.

Пока выгружаемся из автобуса, ищу глазами Макса. Он какой-то странный в последнее время. Я понимаю, его что-то беспокоит, у него что-то произошло, но все мои попытки поговорить заканчиваются словами “Всё нормально, не придумывай то, чего нет”.

Вот и на этой выездной игре он был рассеян, не собран, отчего и получил нагоняй от тренера и в третьем периоде первой игры был посажен на скамейку запасных. Такого никогда еще не было. Макс всегда ответственно относился к баскетболу, команде, понимая, что означает для всех нас шанс на победу в турнире.

Но если он не хочет, чтоб ему лезли в душу, я не буду. Придет время, сам всё расскажет, уверен, что если совсем прижмёт, Макс придет и попросит о помощи, потому что знает, что я никогда ему в этом не откажу и сделаю всё, что в моих силах.

Увидев Макса, отвожу его в сторону.

— Ты домой сейчас? — канун Нового года, все расходятся, хотя мы обычно отмечаем очередную победу. Но сегодня у каждого свои планы, хотя некоторые всё же решили немного посидеть.

— Да, но сначала заскочу в одно место, дело есть, — Макс закидывает свою спортивную сумку на плечо. — А ты?

— Домой. Отец с новой женой уехали, там Аня одна, — на последних словах Макс улыбается. — Только сначала заскочу за подарком.

— Понятно, — его улыбка становится ещё шире.

— Чего тебе понятно? — пихаю его локтем в бок.

— Не обижай её, — вмиг становится серьёзным. — Аня хорошая девушка, я уже говорил тебе, что ты зря впрягся в этот спор…

— Давай поговорим об этом потом, не начинай, — перебиваю, не желая сейчас разговаривать об этом. — Ты сам как? Да, я уже в тысячный раз спрашиваю, но спрошу и в тысяча первый — у тебя всё в порядке? Ты знаешь, что любая помощь, только скажи.

— Всё нормально. Обязательно расскажу, как встретимся после праздников. Пока мне и самому до конца ничего не понятно.

— Хорошо. Но если что — звони в любое время дня и ночи, — жмём друг другу руки, я машу Серёге и иду в сторону машины, которую оставлял на парковке университета.

Мне захотелось чем-то порадовать Аню, и я еду в один из магазинов, куда мы заезжали вместе и покупаю подарок. Не могу объяснить свой порыв, просто захотелось увидеть, искры радости во взгляде, захотелось удивить. Да, в какой-то степени это и эгоистичный порыв — чтобы она подарила мне улыбку.

Я совершенно не разбираюсь, что нужно и что нравится тем, кто любит рисовать, но благо продавец-консультант оказался понимающим парнем и на мою просьбу подобрать подарок девушке, которая обожает рисовать, упаковал мне то, что, по его мнению, точно не оставит её равнодушной.

* * *

Захожу в дом, проходя сразу в гостиную, так как оттуда доносится звук работающего телевизора, а значит, Аня там. Она стоит у дивана, закутавшись в плед, такая милая и домашняя в этой пижаме в цветочек.

— Привет, — здороваюсь, а она смотрит на меня долгим, немного расфокусированным взглядом. Спала или плакала? — Ань, всё в порядке?

— Привет. Прости, я заснула и немного торможу спросонья, — сжимает своими красивыми пальчиками края пледа. — Не думала, что ты приедешь, была уверена, что у тебя планы, будешь встречать Новый год с друзьями…

— Нет, у меня никаких планов. Если у тебя тоже, предлагаю объединиться, — ставлю сумку на пол и снимаю куртку, с замиранием сердца ожидая ответа. Какие планы, если я всю дорогу о ней думал, что она тут одна. Вернее, надеялся, что одна.

— Было бы здорово, — услышав ответ, вскидываю взгляд на Аню и испытываю какое-то странное облегчение. — Только у меня ничего нет, я решила, что пицца — самое то для праздничного стола.

— Пицца, так пицца, я не против, — да какая разница, что есть в Новогоднюю ночь, главное — с кем.

Наклоняюсь, достаю из сумки подарок и подхожу к Ане. — Это тебе. Подарок, — она удивлённо смотрит на меня, и именно эти эмоции, этот взгляд, словно кипятком по венам.

— Открой, я хочу знать, понравится ли тебе, — Аня берёт сверток, развязывает ленту и разрывает упаковку. Касается пальчиками пенала и осторожно проводит рукой, разглядывает подарок, а я быстро говорю, что-то, сам не понимая что.

— Спасибо, Алекс. Мне уже давно никто не делал подарков, — смотрит мне в глаза, и безнадёжно тону. Смотрю, как нежный румянец заливает её щеки и опускаю взгляд на губы, сердце ускоряет ритм, кончики пальцев начинает покалывать, настолько хочется подойти и дотронуться до её лица, закрыть глаза и вдохнуть сладкий аромат ванили. Я почти делаю шаг вперёд, но беру себя в руки. Не хочу всё снова испортить.

— Ты уже заказала пиццу? — перевожу разговор в безопасное русло, поднимая сумку с пола, нужно чем-то занять руки.

— Ой, — Аня прикрывает рукой рот. — А я только одну, не знала, что ты приедешь.

— Я бы позвонил предупредить, но у меня нет твоего номера. Нужно это исправить, — подмигиваю, и она улыбается. — Я в душ и переодеться. И позвоню насчёт пиццы, — заодно закажу ещё что-нибудь, жутко голоден с дороги.

— А я пока оливье нарежу, — кладёт плед на диван, а потом снова смотрит на меня. — А ты его ешь?

— Я ем всё, что вкусно приготовлено. Пусть будет и оливье. Всё, я в душ, — забыл, когда в последний раз ел этот салат, мама всегда его готовила и шутила, что без оливье Новый год в дом не придёт.

Чёрт! К маме я так и не заехал, хотя планировал после возвращения с игры. Нужно позвонить, поздравить и предупредить, что смогу приехать только завтра.

Поднимаюсь в свою комнату, сумку закидываю под стол, разберу потом, не хочется сейчас тратить на это время. Достаю телефон из кармана джинсов и вижу кучу пропущенных. Вика. Вот же блин! Ведь хотел решить всё с ней до Нового года и забыл. Да если честно, о Губановой я вообще ни разу за эти дни не вспомнил. Перед сессией поговорю с ней, надо ставить точку и побыстрее.

Отправляю Вике сообщение:

“Привет. Уехал с отцом на горнолыжку. Вернусь, наберу”

Ну не бросать же её по смс? Весь телефон оборвёт, а так хотя бы названивать через каждый час не будет.

Набрав маму, говорю ей, что внезапно поменялись планы и заеду к ней после праздника. Минут пятнадцать мы с ней разговариваем, рассказываем друг другу новости. Судя по голосу, мама вполне довольна, уверяет, что у нее есть компания на этот вечер, и я расслабленно выдыхаю, предвкушая вечер с моей Недотрогой.

Глава 35

Аня

Когда Алекс покидает гостиную, иду на кухню, нужно всё подготовить, раз мне не придётся проводить этот вечер в одиночестве. И тут снова вспоминаю про свой домашний костюм и беспорядок на голове, ну не буду же я ходить в таком виде. Представляю, что сказала бы мама, увидев меня — закатила бы глаза и отчитала, что я её позорю. Да мне и самой хочется сегодня хорошо выглядеть. Мчусь в комнату и начинаю перебирать свой шкаф в поисках чего-нибудь подходящего — не слишком нарядного, чтобы Алекс не подумал, что я вырядилась специально для него, но и получше, чем то, что на мне надето.

Останавливаю выбор на светлых джинсах и тёмно-синем кроп-топе свободного кроя с открытым плечом. Расчёсываю волосы собираю в небрежный низкий пучок и закрепляюшпильками. Наношу на ресницы тушь, на губы прозрачный блеск. Верчусь перед зеркалом, и мне очень нравится то, что я вижу. Возвращаюсь на кухню, Алекс ещё не спустился, приступаю к изготовлению без него — включаю свою любимую “Хватит убегать” * и, тихо напевая слова и пританцовывая в такт, начинаю готовить салат.

Развернувшись в сторону входа, собираясь достать из холодильника горошек, замираю, увидев Алекса. Он стоит, опершись рукой о косяк и прислонив к ней голову, и пристально на меня смотрит. Тёмные волосы ещё влажные после душа, черная футболка с цветным принтом и чёрные джинсы, а взгляд… пристальный, горячий, разгоняющий мурашки по всему телу.

— Заказал пиццу? — нарушаю тишину, преодолевая неловкость, которая сковала меня от осознания, что он вот так стоял и смотрел, как я подпевала и двигалась в такт музыке. Как долго?

— Да, скоро привезут. Чем помочь? — он двигается в мою сторону, не отводя взгляд.

— Ну если ты хорошо управляешься с ножом, вот, — двигаю продукты на противоположную сторону стола и иду к холодильнику. — И нужно открыть горошек.

— Всё, что скажешь, — оборачиваюсь и вижу широкую улыбку. — Сегодня я весь твой, — и от этой двусмысленной фразы меня бросает в жар.

* * *

Пока готовим и сервируем столик в гостиной у дивана и ёлки, болтаем о том, как прошли эти дни. Я рассказываю, что произошло в университете, о своих занятиях с Аидой Владимировной. Она в последнее время то какая-то грустная, а иногда даже заплаканная, то наоборот — в слишком хорошем и мечтательном настроении. Видимо, у неё бурные перемены в личной жизни. Однажды я видела, как из её кабинета вышел молодой мужчина, громко хлопнув дверью, судя по всему, преподаватель, так как с портфелем и в костюме с галстуком, который он нервно поправил, прежде чем двинуться по коридору. Я его ни разу не видела на нашем факультете, но я мало кого знаю, тем более с этого этажа. В университете их несколько, на каждом из которых разные факультеты и специальности. И я не особо вникаю, так как учиться здесь долго не планирую.

Алекс рассказывает об игре и делает это так, что мне, совершенно не разбирающейся в баскетболе девушке, становится интересно, хочется посмотреть вживую, как он играет, понять, почему он любит то, чем занимается. Также, как и я рисование.

Словно читая мои мысли, Алекс внезапно замолкает и пристально смотрит на меня, а затем выдаёт:

— После сессии будет игра с командой Лингвистического универа на нашем поле. Придёшь поболеть за команду?

— Ну раз приглашаешь, — на моем лице расплывается глупая улыбка в ответ на его приглашение. Почему-то рядом с Алексом в последнее время мне хочется только улыбаться.

Алекс кроме пиццы заказал еще кучу всякой еды на вынос, я даже не представляю, как мы всё это съедим.

— У нас вся ночь впереди, — восклицает Соколовский в ответ на мои сомнения. — Сейчас сядем фильм смотреть, сама не заметишь, как всё слопаешь.

Выбор фильма он предоставляет мне, и я, недолго думая, снова включаю “Один дома”, раз я его не досмотрела.

— Серьёзно? — округляет глаза Алекс. — Я рассчитывал на какой-нибудь триллер или боевик, ужастик в конце концов.

— В Новый год? Кевин Маккалистер** — это классика, ну, если хочешь, могу включить “Ёлки”***. Как раз всех частей хватит до конца выходных, — вопросительно поднимаю брови и, слыша сдавленный стон Алекса, начинаю смеяться.

— Ладно, твоя взяла.

Мы едим пиццу и смотрим фильм, смеёмся, Алексу нравится, я же вижу. Он укрывает меня пледом и кладёт руку на спинку дивана за моей спиной. И с этого момента я не могу ни о чём думать, кроме того, насколько он близко, насколько жар его тела опаляет мою шею, заставляя тело дрожать. Долго не выдерживаю и встаю, чтобы уйти, побыть пять минут наедине с собой и успокоиться. Алекс вскакивает следом и хватает меня за руку, не давая уйти.

— Ань… — я оборачиваюсь и попадаю в плен его глаз цвета бури, сердце ухает вниз и снова подскакивает к горлу, отдавая стуком в висках. Облизываю пересохшие губы и чувствую, как Алекс делает шаг ко мне, ещё один, не отпуская моей руки.

— Не убегай… — второй рукой обхватывает мой затылок и притягивает ближе к себе. — Пожалуйста, — смотрит будто в самую душу, а у меня коленки подкашиваются. Отпускает мою руку и обхватывает талию, прижимая к себе. Наклоняется и зарывается носом в мои волосы. — Мне снится твой запах, — шумно вдыхает, потом отстраняется и снова глаза в глаза, а я теряюсь от наплыва эмоций, они зашкаливают. Вижу его расширенные зрачки, он наклоняется ко мне медленно, словно давая возможность убежать, а я не знаю, что мне делать — оттолкнуть или позволить поцеловать меня.

Только сердце, кажется, всё уже решило за меня, оно трепыхается в груди раненой птицей, я замираю, прикрывая глаза в ожидании, и его губы находят мои.

Это словно взрыв, взрыв миллионов звезд моей вселенной, тело простреливает волна удовольствия, и я сама не замечаю, как мои руки обвивают его шею, притягивая ближе, если это вообще возможно. Зарываюсь пальцами в волосы Алекса, он терзает мои губы жадным поцелуем, а я не сопротивляюсь, мне — мало. Мало его, мало прикосновений, мало поцелуев, хочу больше, хочу его всего…

Он вытаскивает шпильки из моего пучка, освобождая волосы, при этом продолжая неистово целовать, разворачивается спиной к дивану и садится, не прерывая поцелуй, а я падаю к нему на колени.

— Ты такая сладкая, — лишь на миг прерывается, чтобы покрыть моё оголенное плечо лёгкими невесомыми поцелуями. Его руки забираются под мой топ, вырисовывая узоры на оголённой спине, и я со стоном прогибаюсь назад.

— Ты меня с ума сводишь, Ань, — Алекс снова находит мои губы и набрасывается на них с новой силой, продолжая неистово целовать. И вот он уже лежит спиной на диване, а я сижу сверху и сама целую его, водя ладошками по груди.

Мой здравый смысл прощается со мной окончательно, когда Алекс опускает ладони к моим ягодицам, сжимает их, и я не сдерживаю сладкий стон.

И тут раздаётся какой-то звук, но мы продолжаем целоваться и руки Алекса оказываются в запредельной близости от моей груди. В моё сознание снова проникает какой-то монотонный и знакомый звук, и я с трудом начинаю соображать, что это входящий. Мой телефон.

— Алекс… — отрываюсь от его губ, пытаясь встать, но он снова притягивает меня к себе, погружая в омут, из которого невозможно выбраться. Снова телефон. И я уже сама отстраняюсь.

— Алекс, телефон! — он смотрит на меня, видимо, не понимая, где он и что с ним, как и я минуту назад. Слезаю с него и иду к комоду, где продолжает надрываться сотовый.

Арсений. Он словно знал, в какой момент нужно набрать мой номер. Знал, что нужно меня остановить.

-------------------------------------

* “Хватит убегать” (“ХУ”) — песня исполнительницы Моя Мишель

** Кевин Маккалистер — герой знаменитой семейной рождественской комедии “Один дома” (1990 г) режиссера Криса Коламбуса о приключениях восьмилетнего мальчика, которого родители забыли дома.

*** “Ёлки” — российская комедийная серия из девяти фильмов от Тимура Бикмамбетова, где девять новогодних историй проходит через девять часовых поясов страны.

Глава 36

Аня

Провожу пальцем по сенсорному экрану, отвечая на звонок.

— Да, слушаю, — на том конце какие-то голоса, шум и громкий голос Арса, видимо, старающегося перекричать всю эту какофонию звуков.

— Ань, привет! С Новым годом, с новым счастьем, — улыбаюсь, слыша счастливый голос Арса. Видимо, празднование в самом разгаре.

— И тебя с Новым годом, Арс, — поворачиваюсь к Алексу, который, хмурясь уже сидит на диване.

— Как отмечается? Ты уехала с мамой?

— Нет, я дома сейчас.

— Одна? Ты предпочла одиночество горным лыжам и веселью? — искренне удивляется.

— Нет, не одна, Алекс тоже тут. Смотрим фильм и поедаем пиццу, — отхожу к ёлке и провожу рукой по красивой игрушке в виде ангела ручной работы с очень умело нарисованным лицом и крыльями, кажется — сейчас он оживёт и исполнит моё желание.

— Алекс? С чего это вдруг он дома в новогоднюю ночь? Его отшили все подружки? — слышу смешок Арса.

Что-то внутри царапает, и во мне начинает подниматься раздражение от этих слов, но я задвигаю его подальше. Со мной можно проводить время только потому, что больше не с кем? Так получается?

— А у тебя там весело, — перевожу тему.

— Да, меня вытащили на какую-то вечеринку, — слышу, как Арса кто-то зовёт по имени, кажется, это девушка. Прислушиваюсь к себе, и ничего. Никаких чувств. Мне всё равно.

— Ань, мне надо идти, меня ждут, — проговоривает извиняющимся тоном.

— Конечно, понимаю. Хорошо повеселиться.

Мы прощаемся, я отключаю звонок и снова поворачиваюсь к Алексу. Он злится?

— Звонил проверять, с кем ты встречаешь Новый год? Что же бросил свою девушку одну, свалив в Лондон?

— Мы с Арсом просто друзья, я не его девушка.

— А он об этом знает?

— Чего ты от меня хочешь? Чтоб я его послала и перестала с ним общаться?

— Дай подумать… Да! Да, я именно этого и хочу! — вскакивает с дивана.

— А с чего вдруг? Он мой друг! У меня в этой жизни и так мало людей, с которыми я могу общаться свободно, не взвешивая каждый раз слова, не пытаясь прогнуться под обстоятельства, настроение человека, не боясь, что он меня предаст.

— То есть мое мнение вообще ничего не значит?

Закрываю глаза, медленно выдыхая. Ну что за невыносимый человек!

— Алекс, я не твоя собственность, не твоя подруга, не жена, чтобы ты запрещал мне общаться с кем бы то ни было.

После этих слов взгляд Алекса темнеет, он в два шага преодолевает расстояние между нами, обхватывает рукой мой затылок, притягивая к себе, и впивается в мои губы. Этот поцелуй отличается от тех, что были буквально несколько минут назад. В нем злость, напор и жадность. Он словно говорит, что я его, что только он имеет право меня обнимать и целовать. Отрывается от моих губ, соприкасается своим лбом с моим и тихо, но твёрдо произносит:

— Ты не собственность. Но я хочу быть с тобой, разве ты этого ещё не поняла? И меня бесит, что этот… — выдыхает, прикрывая глаза, словно пытается взять себя в руки. — Этот Киреев ошивается рядом, пытаясь каждый раз подкатить и обслюнявить тебя!

— Что? — округляю глаза.

— Сколько раз он целовал тебя, м? Тебе понравилось? — отпускает меня и отходит к дивану, засунув руки в карманы джинсов. Вижу, как напряжена его спина, как он часто дышит, и понимаю, что Алекс в бешенстве, а такое состояние ни к чему хорошему не приводит. Кому, как не мне, это знать. Подхожу к Алексу и кладу руки ему на спину, провожу вверх, доводя до плеч, и он тут же поворачивается.

— Я помню твои слова, они звучат у меня в голове. Сколько раз перед глазами вставал тот поцелуй, мне просто крышу рвёт, я… — прикладываю свой палец к его губам, не давая продолжить, не давая ещё больше себя накрутить. Понимаю, что он ревнует, и да, не буду лгать, мне приятно, чёрт возьми! Это значит, Алекс ко мне не равнодушен.

— Говорю сейчас, один раз, и давай не будем больше возвращаться к этой теме, — смотрю ему в глаза и продолжаю: — Мы с Арсом просто друзья. Между нами ничего не было. Возможно, он думал, что может быть, поэтому поцеловал меня тогда, но если ты не заметил, я не ответила на его мимолётный поцелуй.

Алекс прожигает меня взглядом, и сколько в нем эмоций! Словно на меня сейчас надвигается грозовая туча, готовая извергнуть молнии и за считанные секунды испепелить всё вокруг.

— Ты ревнуешь? — задаю вопрос, улыбаясь и проводя ладонью по его щеке.

— Тебе смешно? — хмурится, сводя брови у переносицы, но я понимаю, что он начинает успокаиваться: дышит ровнее, и плечи уже не так напряжены, как несколько минут назад. Я качаю головой. Алекс наклоняется и снова меня целует, на этот раз нежно, обнимая и прижимая к себе.

— Понимаю, что не могу тебе запретить с ним общаться, — прерывает поцелуй, обнимает меня, получая ответное объятие. — Но я хочу знать, когда и где вы видитесь, и если я узнаю, что он ещё раз попробует провернуть что-то подобное, я ему морду набью.

— Не надо никому ничего бить. Такого больше не будет, просто сначала нужно разобраться и поговорить со мной, прежде чем делать какие-то свои выводы, — отстраняюсь и смотрю ему в глаза. — Алекс, пожалуйста, пообещай больше не срываться. Ты слишком эмоционально на всё реагируешь, а повторения бассейна я не выдержу больше. Тогда ты вообще не слушал и не слышал ничего.

— Хорошо, сейчас я тебя услышал.

— Давай закроем тему и всё же досмотрим фильм, — беру Алекса за руку и тяну к дивану.

— А может, ну его, этот фильм? — в надежде смотрит на меня, приподнимая брови.

— Ну нет. Правила сегодня устанавливаю я, — садимся на диван, Алекс укрывает нас пледом, а я кладу голову на его плечо.

Понимаю, к чему могут привести наши поцелуи, но я пока не готова к этому. Не хочу торопить события, как-то всё слишком быстро происходит. Нет, я вижу, что нравлюсь Алексу, что его отношение ко мне совершенно изменилось, и эта ревность говорит о многом, пусть он сам и не высказал вслух свои чувства ко мне. Просто не хочу сделать то, о чём буду потом жалеть. Я впервые испытываю такое: впервые мне хочется быть рядом с кем-то, и от этого немного страшно. Страшно снова разочароваться в человеке, страшно, что надо мной снова посмеются, растоптав мои чувства.

Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Стараюсь разлепить веки, почувствовав, что меня куда-то несут, и, когда это удаётся, вижу полумрак своей комнаты, видимо, скоро рассвет. Я лежу на своей кровати, наверное, Алекс перенёс меня сюда, пока я спала.

— Алекс? — произношу тихо и хочу повернуться, когда меня обнимают его руки, а сам Алекс прижимается к моей спине грудью и шепчет:

— Я здесь. Спи, Ань, я никуда не уйду.

И я снова проваливаюсь в сон со счастливой улыбкой на губах.

Глава 37

Аня

Просыпаюсь от того, что мне ужасно жарко и чувствую тяжесть руки Алекса на своём бедре, чувствую его дыхание, щекочущее шею. Не шевелюсь, чтобы не разбудить его и насладиться тем чувством, что разливается внутри — моё сердце отзывается частым стуком, тепло разливается по всему телу, достигая даже кончиков пальцев на ногах.

Знаете то чувство, когда тебя подбрасывают в воздух, и ты на секунду замираешь, прежде, чем полететь вниз — чувство невесомости, лёгкости, удовольствия и радости. Вот то же самое сейчас испытываю я. Только главное — достигнув поверхности земли, обязательно быть пойманной крепкими и надёжными руками. Верю, так и будет.

Мне не хочется вставать, хочется провести вот так, в уютных объятиях Алекса, целую вечность. У нас впереди маленькие каникулы, мы вдвоём, а остальное неважно, весь мир не важен. Хотя, признаться честно, червячок сомнения всё же проснулся и шевелится где-то в глубине подсознания, если вспомнить, с чего началось наше знакомство.

А вдруг это всё неправда? Вдруг здесь есть какой-то подвох, ведь Алекс ничего не сказал о своих чувствах ко мне. А я не хочу быть очередной Викой в его списке, не хочу, чтобы он через пару месяцев забыл, что я существую. Тут же отгоняю эти мысли, если ему нужно от меня лишь одно, он этого не получит. И если не сбежит через пару дней, значит, действительно ему нужна я.

— Доброе утро, — слышу голос Алекса и чувствую, как губы расплываются в улыбке. — Или, скорее, вечер. Кажется, мы проспали целый день и во вчерашней одежде.

— Доброе утро, — отвечаю, и тут же руки Алекса разворачивают меня лицом к нему.

Нас разделяет совсем небольшое расстояние, и я вижу каждую черточку его лица, каждую ресничку, каждую крапинку его серых глаз. Кончики пальцев начинает покалывать от желания дотронуться до его лица, провести губами по его утренней щетине, ощущая покалывание на губах. Нужно срочно отвлечься.

— Чем займёмся? — спрашиваю у Алекса, любуясь его улыбкой. — Неплохо было бы позавтракать, и не пиццей.

— Я бы вообще не вставал с постели. Может, поваляемся ещё? — притягивает меня ближе и зарывается носом в мои волосы. — Так бы и лежал до завтрашнего дня.

— Ну уж нет, — отстраняюсь и пытаюсь встать с постели, но мои попытки тут же пресекаются, Алекс хватает меня за талию и опрокидывает спиной на кровать, а сам нависает сверху. — Мне нужно в ванную.

— Без поцелуя не отпущу, — медленно наклоняется и целует, сначала бережно и нежно, едва касаясь моих губ, затем раздвигает языком мои губы, углубляя поцелуй. Я прикрываю глаза и обвиваю руками шею Алекса, притягивая к себе ближе, а он внезапно отрывается от моих губ, перекатываясь на спину и укрываясь одеялом.

— Бегом в ванную, иначе я за себя не отвечаю, — дважды мне повторять не нужно, быстро вскакиваю с кровати и иду в ванную, но прежде чем закрыть за собой дверь, оборачиваюсь на Алекса. Он лежит в той же позе, закинув одну руку за голову, и смотрит мне вслед.

— Тебе тоже не мешало бы переодеться и принять душ.

— И желательно холодный, — садится на кровати и берёт с прикроватной тумбы свой телефон. — Ого, уже пять вечера. Действительно, пойду-ка я тоже в душ.

— Потереть тебе спинку? — широко улыбаюсь, наклонив голову набок.

— Аня, не провоцируй, — рывком поднимается с кровати и делает шаг в мою сторону. Я с визгом захлопываю дверь ванной комнаты и поворачиваю защёлку. — Тебе повезло, что дверь закрывается, — смеётся Алекс. — Я к себе, встретимся на кухне.

* * *

Время до вечера проводим на кухне, разговаривая и занимаясь приготовлением ужина. Алекс предложил снова заказать что-то, но я категорически отказалась, заявив, что после новогоднего вечера нет ничего лучше домашней еды. Он помогает мне с готовкой, целуя в самые неожиданные моменты.

Такой Алекс нравится мне всё больше. С ним легко и хорошо, словно так и должно быть, словно мы две половинки одного целого, которые наконец-то соединились после долгих препятствий и попыток.

Мы ужинаем, снова смотрим фильм. сидя в обнимку на диване в гостиной, играем в карты, дурачимся, и я не замечаю, как пролетает время. Уходя спать, не сговариваясь, поднимаемся в мою комнату и снова засыпаем в объятиях друг друга.

А утром за завтраком от Алекса прилетает неожиданное предложение:

— Не хочешь сходить куда-нибудь?

— Ммм… В последний раз, когда я согласилась с тобой куда-то пойти, тебе чуть не сломали нос, помнишь? — вопросительно приподнимаю брови.

— Тот раз не считается. Давай не будем его брать в расчёт и начнём историю наших свиданий с чего-то получше? — делает глоток кофе из чашки.

— А это будет свидание?

— Наше первое свидание, — подмигивает. — Как насчёт парка Солнечный недалеко от университета? Ты была там?

— Однажды осенью после пар заходила, там очень красиво, — вспоминаю, как гуляла там, любовалась осенними деревьями и наслаждалась атмосферой спокойствия.

— Зимой там не менее красиво: горки, ледяные фигуры, а ещё большой каток и коньки напрокат, — поднимается из-за стола и относит посуду в раковину. — Давай, собирайся, я всё тут сам уберу и буду ждать тебя внизу, только одевайся теплее, мы надолго.

Отправляюсь в свою комнату, напевая одну из своих любимых песен, предвкушая наше с Алексом первое свидание.

Глава 38

Аня

В парке действительно очень красиво — множество разных сказочных фигур и замок изо льда, всё это с разноцветной подсветкой, развешанные всюду гирлянды, новогодние песни, звучащие из динамиков, смех детей, катающихся на горках и взрослые, поздравляющие друг друга с Новым годом.

Мы с Алексом направляемся к катку, залитому почти в центре парка, где уже катается приличное количество людей — подростков, детей и взрослых. В воздухе витает атмосфера волшебства, которая полностью захватила меня, как будто внутри расцвёл невероятной красоты цветок и питает меня своей жизненной силой.

Алекс взял нам коньки и, пока он помогал их надевать, стоя передо мной на коленях, сердце переполняла нежность и чувство, которое я не могла объяснить сама себе. Его забота и нежность по отношению ко мне перечеркнула все прошлые обиды окончательно, и сейчас, смотря на Алекса, мне захотелось, чтобы у нас всё получилось, чтобы мы были вместе.

— Я даже не спросил, умеешь ли ты кататься, — Алекс поднимает голову и смотрит на меня. — Так, а теперь рассказывай, — делает серьёзное суровое лицо, и я теряюсь, вопросительно смотря в его серые глаза, чувствуя подвох. — Колись, какие у тебя еще фобии, аллергии и прочая фигня?

Открываю рот, округлив глаза, и вижу смешинки в его глазах, он садится рядом со мной на лавку, толкает меня плечом и произносит на манер главного злодея в фильме ужасов:

— Должен же я это знать, чтобы случайно тебя не грохнуть, мало ли, — мы начинаем смеяться, Алекс обнимает меня за плечи и целует.

— Ну а если серьёзно — я должен это знать. Расскажешь?

— Кроме глубины, наверное, ещё боюсь пауков. Ну не то, чтобы прямо боюсь. Скорее, большие и волосатые вызывают во мне сильное отвращение, даже омерзение. У них куча ног, они быстрые и ядовитые, а ещё — невозможно предсказать их движение. Раз — и он уже ползет по тебе своими тоненькими ножками касаясь кожи. Бр-р, — вздрагиваю, поёжившись, а Алекс лишь крепче меня обнимает.

— Не такой уж большой список, я запомню.

— Только не вздумай подшутить надо мной, подкинув в постель паука! — поворачиваю к нему голову, предполагая, что Алекс может и до такого додуматься. — Никогда не прощу.

— Ань, ты сейчас серьёзно? — он удивленно смотрит на меня. — Ты думаешь, я такой отморозок, что после всего способен специально подкинуть своей девушке паука, зная о её боязни? Если бы тогда я знал о твоей фобии…

— А я твоя девушка? — перебиваю Алекса, не давая пуститься в неприятные воспоминания ни себе, ни ему, не желая портить вечер и настроение обоим.

— Конечно! Вроде, это и так понятно, у нас же свидание, — Алекс встаёт и подаёт мне руку. — Но если нет, тогда сделаю это официально. Ань, ты согласна быть моей девушкой? Терпеть меня, тормозить, когда я хвачу лишнего, поддерживать в неудачах, давать волшебного пенделя, если буду лениться и тупить. Согласна быть рядом?

Смотрю на него и чувствую, что глаза на мокром месте. Это настолько мило и романтично, с каждым разом я открываю в нем что-то новое, и мне это нравится. Я вкладываю руку в его горячую ладонь, и по спине бегут мурашки удовольствия, словно я получила мощнейшую дозу гормона счастья, от чего сердце незамедлительно ускоряет свой бег.

— Похоже на клятву, — растягиваю губы в улыбке, наклонив голову набок, жду ответа.

— Возможно, так и есть. В свою очередь, согласен выполнять все ответные обязательства, — Алекс тянет меня за руку, поднимая с лавки, и обхватывает одной рукой за талию, а второй проводит по моей щеке, пристально смотря в мои глаза.

— Я согласна, — тихо говорю, утопая в омуте серых глаз.

— Теперь ты официально моя девушка, — торжественным тоном произносит Алекс, мы смеёмся, он касается моих губ мимолётным поцелуем, отстраняется и тянет меня за руку в центр катка.

Если честно, на коньках я катаюсь так себе. В девятом классе папа водил меня на каток, пытаясь научить, но надолго меня не хватило. Мой максимум — кое-как проехаться вдоль бортика, не упав, постоянно цепляясь за него. Но теперь у меня есть Алекс, который берёт дело в свои руки. Как ему хватает терпения возиться со мной, такой неумехой? Но он терпеливо объясняет, как нужно правильно ставить ноги, согнув колени, и скользит рядом, пытаясь помочь мне удержать равновесие.

В какой-то момент я заваливаюсь назад, пытаясь удержать равновесие, обхватываю обеими руками Алекса, и мы падаем на лёд. Несколько секунд лежим на спине молча, а потом начинаем дико хохотать.

— Ты уже понял, да, что это бесполезно? — сквозь смех спрашиваю Алекса, повернув голову к нему.

— Ты думаешь, я так просто сдамся? — он тоже поворачивает голову в мою сторону, округлив глаза в притворном удивлении. — У нас впереди еще два месяца до окончания зимы, а потом будет следующая, и ещё, и ещё, тебе никуда не деться.

Замираю, глядя на него. Он озвучил это так просто, что мы будем вместе всегда, что он будет рядом. Что мы не расстанемся. Но ведь я собираюсь поступить и уехать в другой город, как же тогда…

— Эй, не пугайся, это не так страшно, — говорит Алекс, видимо, уловив смену моего настроения и подумав, что грущу я из-за коньков. Не буду сейчас думать об этом. Сейчас наше время, не нужно омрачать этими мыслями наше первое свидание.

— А ты на роликах умеешь? — внезапно задаёт вопрос. — Скоро весна.

— Ты решил меня убить или на худой конец покалечить? — привстаю со льда, оперевшись на локти. — На роликах не каталась. Но, пожалуй, с таким тренером готова попробовать.

Алекс усаживается на лёд, приподнимает меня, притягивая к себе и целует.

— Мы попробуем всё, — и эта фраза заставляет моё сердце ускорить ритм, а по телу разливается жар, который, кажется, сейчас расплавит этот лёд.

После катка Алекс покупает горячий шоколад, и мы пьём его, стоя у большой новогодней ёлки, наблюдая за носящимися вокруг детьми, играющими в догонялки. Потом он уговаривает меня скатиться с горок, которых в парке, как оказалось, несколько, самой разной высоты. Мы проходим вместе ледяной лабиринт, почти на каждом шагу останавливаясь, чтобы поцеловаться. Мои губы обветрены от частых поцелуев, но мне всё равно. Я счастлива.

Когда выходим из парка, держась за руки, на улице уже темно, везде горят гирлянды самых разных оттенков, что делает город невероятно красивым. Мои пальцы замерзли, их уже покалывает, но я не хочу убирать своей руки из ладони Алекса. Он, словно читая мои мысли, останавливается и разворачивает меня к себе лицом, подносит мои ладошки к своим губам и дышит на них, пытаясь согреть.

— Говорил, одевайся теплее. Почему перчатки, а не варежки? — строгим голосом спрашивает.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Не подумала, на автомате надела то, что всегда ношу.

Алекс молча снимает свои перчатки и надевает поверх моих, и мы двигаемся к его машине. Открывает передо мной переднюю пассажирскую дверь, я останавливаюсь, снимаю перчатки и, повернувшись к Алексу, целую его, обхватив холодными ладонями его лицо.

— Спасибо, — говорю, отстраняясь. — Это лучший Новый год в моей жизни.

Сажусь в машину, Алекс заводит мотор, повернув ко мне голову и взяв мою руку, переплетая наши пальцы, отвечает:

— Лучшего Нового года и представить невозможно, — подается вперед. — Я рад, что встретил тебя, — целует тыльную сторону моей ладони, затем отпускает её и берется за руль. — Домой?

— Домой, — улыбаюсь в ответ.

Дома, даже не поужинав, поднимаемся в мою комнату и ложимся спать. Алекс зарывается лицом в мои волосы и почти моментально проваливается в сон. А я ещё долго лежу и прокручиваю моменты этого вечера. Меня переполняет счастье от происходящего в моей жизни резкого поворота, и я впервые думаю о том, что, возможно, это судьба: то, что я сюда переехала, что пошла учиться на юрфак, что мама вышла замуж именно за дядю Илью.

Может быть так и нужно было для того, чтобы я встретила Алекса?

Глава 39

Алекс

Маленькие новогодние каникулы пролетают незаметно, сам не ожидал, что настолько будет хорошо рядом с Аней. Она словно зажгла во мне те чувства, которые не существовали или были в глубокой спячке.

Каждый день мы придумывали разные занятия. Ходили в кино — фильмы выбирала Аня, мелодрамы, названия которых я забывал уже через пять минут, но это и не важно. Посетили какую-то галерею, о которой Аня так восторженно говорила, что я поначалу тоже заинтересовался, но увидев эту мазню пришёл в недоумение — откуда столько эмоций, но Ане понравилось, поэтому я тактично промолчал. Ходили в боулинг, бильярд, аквапарк, в парк, где рисуют уличные художники. Такой насыщенной программы у меня не было очень давно. Главное, что Аня была рядом, что я чувствовал её тепло, наслаждался её присутствием. Да и, если честно, я никогда не был романтиком, все отношения сводились к постели и только. Никогда не думал о том, что чувствует девушка рядом со мной. До Ани. Она поменяла вектор моего мышления, заставила увидеть во всей этой романтике и свиданиях то, чего я не видел раньше.

Каждый день мы засыпали вдвоём в её постели. И пусть ничего между нами до сих пор не было, я и не стремился настаивать, понимая, что у Ани есть сомнения относительно меня после всего, что случилось. Поэтому я не торопил её, наслаждаясь мгновениями нашей близости — объятиями и поцелуями.

Но, увы, все хорошее имеет свойство заканчиваться. Сегодня с поездки возвращаются наши родители, и ни о каких совместных ночёвках, конечно, теперь речи быть не может. Нет, дело не во мне, плевал я на все условности, что существуют в современном обществе, да и на мнение родителей относительно наших с Аней отношений, если честно, тоже. Только вот у Ани была другая позиция.

— Как ты себе это представляешь? Мы просто подойдём и поставим их в известность, что теперь вместе?

— Да. Не понимаю, в чём здесь проблема? — задаю Ане вопрос, действительно не понимая, почему она раздувает из этого проблему.

— Алекс, наши родители женаты! Женаты! Мы с тобой фактически брат и сестра.

— Не говори ерунды! Какие мы брат и сестра?! Мы совершенно чужие друг другу люди. Мы сводные! Не брат и сестра по крови! Поэтому не вижу никаких проблем, — мы разговаривали на повышенных тонах, споря уже с полчаса по поводу того, стоит ли рассказывать нашим родителям о том, что отношения между нами ушли в неожиданную плоскость.

— Окружающие не поймут… — Аня отворачивается и отходит к своей кровати, мы в её комнате, отец позвонил час назад сообщить, что они уже приземлились и скоро будут дома.

— Какое нам дело до окружающих? — начинаю злиться и подхожу к Ане, беру её за локоть и разворачиваю к себе лицом. — Ты хочешь быть со мной? — спрашиваю, глядя ей в глаза.

— Да, — отвечает после нескольких секунд молчания, которые были невыносимы. Я поймал себя на мысли, что боюсь услышать “нет”, боюсь, что сейчас всё это закончится и… что тогда? Даже не хочу думать об этом.

— Хорошо, если ты не хочешь пока говорить им, давай подождём, — притягиваю к себе и, обнимая, слышу частый стук сердца Ани. — Но перед остальными притворяться я не собираюсь. Пусть видят, что ты не свободна, что у тебя есть я.

— Алекс, ведь до родителей тогда дойдёт…

— И пусть, — перебиваю, не дав возразить. — Если ты сама не решаешься на разговор, пусть дойдёт через кого-то. Как долго ты собираешься это скрывать от них? — она тяжело вздыхает и опускает голову. Беру её за подбородок, заставляя посмотреть на меня. — Ничего не бойся, я тебя в обиду не дам, — целую так, чтобы она отбросила все сомнения в нужности наших отношений, во мне, в себе.

Слышу шум внизу и понимаю, что приехали родители, отстраняюсь от Ани и делаю глубокий вдох.

— Готова? — Аня утвердительно кивает, после чего беру её за руку, и мы идём встречать родителей. Перед тем, как спуститься, Аня вытаскивает свою ладонь из моей руки и виновато смотрит на меня. Подмигиваю, прошептав. что всё будет хорошо, и мы спускаемся вниз.

* * *

С родителями всё прошло гладко: отец порадовался, что мы в нормальных отношениях, а вот мать Ани меня конкретно выбесила своим вопросом о том, как дела у Арсения и почему Новый год Аня встречала не с ним. Я стоял в гостиной, чувствуя, что уже на грани того, чтобы сказать, что Аня моя, и Киреев может закатать губу. Но предостерегающий взгляд Ани меня остановил, сорвусь сейчас и ссоры не избежать, а я не хочу портить наши отношения. Поэтому, еле вытерпев встречу, поднимаюсь к себе в раздумьях, как долго смогу себя сдерживать при её матери и таких вопросах.

На следующий день завтракаем с Аней вдвоём, родители отсыпаются после перелёта, что мне только на руку — я могу обнимать и целовать Аню сколько захочу, хотя всё портит то, что она дёргается от каждого шума.

— Не думал, что ты такая трусиха, — не удержался поддеть Аню, на что она только закатила глаза.

— Я не трусиха, просто не время.

— Кирееву ты тоже не скажешь? — задаю главный вопрос, который терзает меня со вчерашнего дня. — Теперь ты, конечно, понимаешь, что ни о каких поездках в университет с ним и речи быть не может.

— Да ты, оказывается, ревнивый тиран, — Аня улыбается, подходит ко мне и целует в щёку. — Я понимаю, поэтому поговорю с Арсом и всё скажу, как только мы увидимся.

— Может, не стоит вам видеться?

— Алекс, ты опять?! Мы, кажется, всё решили? Он мой друг и запретить с ним общаться ты не можешь. Если с его стороны будет что-то, или я пойму, что его не устраивает просто дружба, тогда другое дело, — слушаю, сжав зубы с такой силой, что кажется, они сейчас начнут крошиться. Друг, как же. Этот упырь будет ждать первой же возможности.

Заставляю себя успокоиться и улыбнуться.

— Поехали, опоздаем, — сегодня у нас консультация по философии перед предстоящим экзаменом, поэтому присутствовать в университете обязательно. А дальше уже пойдут зачёты и сами экзамены, поэтому каждый день мотаться не нужно.

Подъехав к университету, выхожу из машины и открываю дверь со стороны Ани, помогая ей выйти. Ставлю автомобиль на сигналку, беру Аню за руку, и мы направляемся к зданию.

— Что-то мне не по себе, — произносит она, осматриваясь по сторонам.

— Забей и наслаждайся реакцией окружающих, — отпускаю её руку и обнимаю девушку за талию. — Так лучше, — подмигиваю в ответ на её удивлённый взгляд.

Когда идём по коридору в нужную аудиторию, мой взгляд натыкается на Вику, которая смотрит со злостью, и создаётся ощущение, что она сейчас ринется в бой.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Какой же я идиот! Совсем забыл о том, что хотел порвать с ней и отложил разговор. Надо срочно спасать положение.

— Ань, ты заходи, я сейчас, с пацанами поздороваюсь и догоню, — подталкиваю её в сторону открытых дверей аудитории.

Аня без лишних вопросов уходит, а я иду к Вике. Поговорим здесь и сейчас, надеюсь, без скандала.

— Привет, — говорю первым. — Вик, надо поговорить.

— Какой же ты козёл, Соколовский! Вот так, значит?! Встречаешься со мной, а зажимаешь другую?

— Вик, не начинай! Будь честна — у нас давно уже ничего нет, да мы и не встречались, я тебе никогда ничего не обещал. Давай не будем выяснять ничего, ну было у нас, всё давно в прошлом.

— Ты с ней, да? Почему? Что в ней такого? Со мной ты так за ручку не ходил, не показывал всем, что мы вместе, а с ней…, — глаза Вики наполняются слезами. Только их мне и не хватало.

— Да, мы с Аней вместе. Вик давай без истерик, просто уясни, что между нами всё, каждый идёт дальше, если хочешь, давай останемся друзьями.

— Я уверена, что между вами это ненадолго, и ты ещё придёшь ко мне, Соколовский. А я терпеливая, я подожду, — ухмыляется сквозь слёзы. — И Аня твоя не шкаф, подвинется.

— Вика… — сжимаю кулаки. — Только попробуй что-то ей сделать. Только попытайся…

— Расслабься, Алекс, она сама всё сделает. Такие девочки-цветочки мало кому нравятся. Как надоест, возвращайся, — с этими словами разворачивается и уходит в противоположном от аудитории направлении. Надеюсь, до нее дошли мои слова, и Вика не попытается обидеть Аню. А если и так, я найду способ заставить Губанову отказаться от этих попыток.

Глава 40

Аня

Мы успешно сдали сессию, отлично провели каникулы, дни пролетали, сменяя друг друга словно в сумасшедшем аттракционе, а мне до сих пор не верилось, что мы с Алексом вместе. Мы много гуляли в перерывах между подготовками к очередному зачёту, вечерами катались по городу и, припарковавшись на набережной, просто целовались в машине. Родители были дома, и мы лишились возможности засыпать в объятиях друг друга, поэтому компенсировали это вот такими поездками.

Февраль в этом году выдался снежный, с метелями и морозами, но для меня это было самое лучшее время года. Омрачало мои мысли лишь одно — я скоро уеду, буду учиться в другом городе, и видеться мы будем с Алексом лишь по праздникам и на каникулах. Выдержат ли наши отношения это расстояние? Ведь у нас всё только начинается. Стараюсь отгонять эти мысли и наслаждаться тем, что есть сейчас, но не всегда получается.

— Ань, сегодня игра, ты помнишь? — вырывает из мыслей голос Алекса. После окончания занятий я спустилась вниз, к спортзалу, чтобы занять себе место поближе к игровому полю.

— Конечно, как забыть, если ты уже раз двадцать об этом напомнил, — улыбаюсь в ответ.

— Ты же придёшь поболеть? — вопросительно приподнимает брови. Он уже одет в форму “Барсов”, которая ему чертовски идёт.

— Алекс, — перевожу взгляд туда, откуда слышится голос и вижу Макса, — тренер уже бесится, куда ты пропал? Идём быстрее, — и после этих слов парень скрывается в раздевалке.

— Я как раз туда и иду, — отвечаю Алексу и дотрагиваюсь до его руки. — Беги, а то огребешь от тренера, и он замучает тебя на тренировках.

Я встаю на носочки и оставляю лёгкий поцелуй на губах Алекса.

— На удачу, — поясняю, видя его удивлённо-вопрошающий взгляд. — Всё, иди, не заставляй тренера нервничать перед игрой.

Алекс разворачивается и бежит в сторону раздевалок, а я смотрю ему вслед с глупой улыбкой от уха до уха.

Прохожу в зал и, как ни странно, успеваю занять свободное место в первом ряду, сразу же за ограждением, отделяющим поле от зрительских трибун. Далековато от колец, но зато буду чётко видеть, что происходит на поле, вернее, буду видеть Алекса, потому что в баскетболе я ничегошеньки не смыслю.

Наши в майках и шортах оранжево-черного цвета, соперники из Лингвистического университета в бело-синем. Вижу на поле Алекса, Макса и Сергея, которые что-то обсуждают, активно жестикулируя руками. Как только раздается свисток, из центрального круга бросают мяч, и для меня начинается сплошной хаос — парни носятся по полю, отбивая по паркету мяч, передавая его друг другу, пытаясь обойти противника, свистки судьи, какие-то штрафные броски и крики с трибун, скандирование названий обеих команд.

Жуткая какофония звуков, но мне это настолько нравится, настолько заряжает энергией, возбуждает эмоции, что я тоже начинаю скандировать вместе с толпой, вскакивать со скамейки, и даже грызу ногти, что со мной не случалось лет с десяти. С замиранием сердца все периоды игры слежу за Алексом на поле, за электронным табло со счётом, и во мне просыпается жуткое желание обнять Соколовского: невозможно остаться равнодушной, глядя на то, каким он становится на поле. Сразу видно, что это его стихия, что он живёт этой игрой, что получает от этого нереальное удовольствие. И отчасти я его понимаю.

Игра заканчивается победой нашей команды, что поднимает мне настроение, кажется, уже выше некуда. Но я ошибаюсь. Как Алекс увидел, где я, в этой суматохе, не имею представления, но вот он стоит передо мной — весь мокрый и жутко довольный.

— Поздравляю с победой! — представляю, какое у меня сейчас нереально глупое выражение лица с этой расплывшейся от удовольствия улыбкой.

— Твой поцелуй на удачу сработал, — улыбается в ответ Алекс. — Тебе понравилась игра?

— Знаешь, как ни странно, — да. Хотя я совершенно не поняла за что начисляются очки, и какие правила тут действуют, но мне жутко понравилось, — на этих словах Алекс запрокидывает голову и смеётся в голос, а мои щёки, кажется, сейчас просто сгорят.

— Я тебе всё расскажу и объясню. Обязательно, — произносит, перестав смеяться. — Я освобожусь минут через тридцать, подождёшь меня?

— Хорошо, я пока в буфет, выпью кофе, там и встретимся.

Алекс внезапно перевешивается через ограждение и целует меня нежно и трепетно.

— Спасибо тебе за поддержку, Ань, — пристально смотрит в глаза, подмигивает и добавляет: — Без меня не уходи, я скоро, — разворачивается и убегает через поле в раздевалку команды.

Смотрю ему вслед, пока он не скрывается из виду, прохожу вдоль опустевшей скамейки своего ряда, смотря под ноги. Выйдя на лестницу между секциями трибун, поднимаю взгляд к выходу и вижу Вику, стоящую на ступеньках выше. Губы поджаты, взгляд сверкает злобой, вижу, как часто вздымается её грудь, и понимаю, что она видела наш поцелуй с Алексом. Но они не вместе, причём очень давно.

Алекс рассказал мне, что не виделся с ней нигде, кроме университета, уже долгое время. И даже после возвращения с игры, перед тем случаем в бассейне, он ночевал один в своей квартире. Так что злиться Вика не имеет права. Я не рушила их отношения, и мне нечего стыдиться и не о чем переживать.

Смотрим с Губановой друг на друга несколько минут, и она не выдерживает первой — резко разворачивается и выходит из зала. А у меня внутри начинает подниматься какое-то нехорошее предчувствие. Нужно быть внимательнее с Викой. От таких, как она, можно ожидать чего угодно. Если бы я только знала, насколько пророческими окажутся мои мысли.

Глава 41

Аня

После пережитого волнения во время игры во мне просыпается аппетит, поэтому придя в буфет, беру себе салат, своё любимое пирожное корзиночку с шапкой белкового крема и чай. Народу здесь не очень много, столиков свободных достаточно, поэтому выбираю самый дальний угловой у окна.

Присаживаюсь, достаю телефон, чтобы не пропустить сообщение от Алекса, если он решит не подниматься сюда, а сразу пойти к машине. Неторопливо обедаю и смотрю в окно, выходящее в университетский дворик, — на студентов, стоящих кучками, на припаркованные машины преподавателей крупными хлопьями падает снег.

Хочется выйти на улицу и подставить ладони, ловя шестилучевые кристаллики снега, рассматривая их идеальную красоту. А после прийти домой и нарисовать этот дворик, университет, студентов, каждый из которых занят разговором, и вон ту девчонку у входа, что, наклонившись, собрала снег в ладошки и, сделав снежок, бросила в приятеля. Звуков оттуда здесь, конечно, не слышно, но я представила её звонкий заливистый смех и возмущенный возглас парня. Сразу вспомнился вечер, когда мы с Алексом дурачились во дворе дома, играя в снежки и догонялки, когда он, догнав меня, повалил на снег и долго с упоением целовал.

Прикрываю глаза, улыбаясь воспоминаниям, но внезапно в реальность меня выдёргивает звук входящего сообщения. Открываю глаза и вижу,что это Арсений.

“Привет! Мы закончили дело. Я наконец свободен) Увидимся?”

Арс проходил практику в компании своего отца и периодически помогает ему с делами, как говорит дядя Илья — входит сразу же в курс дела и хватка у Арсения железная, самое то для будущего адвоката. После Нового года мы лишь созванивались несколько раз и переписывались. Во-первых, я не хотела злить Алекса, ведь у нас всё было отлично, а после той ссоры из-за ревности к Арсу, я поняла, что не стоит пока ничего предпринимать. Ну и во-вторых, откладывала разговор из-за… трусости и эгоизма, наверное. Всё же как друг этот парень был мне глубоко симпатичен, и терять его мне не хотелось. Но, как говорится, на двух стульях…

“Привет! Я только за)” — отправляю ответ, прикусив губу.

Арсений молчит, я успеваю доесть свой салат, когда раздаётся входящий звонок от него. Провожу пальцем по сенсорному экрану мобильного, чтобы принять звонок.

— Привет ещё раз, — раздаётся в трубке голос Арса. — Решил, что проще позвонить, занятия, вроде, должны уже закончиться.

— Привет. Да, я сейчас в буфете, восстанавливаю силы.

— За тобой заехать? Я как раз недалеко, минут через двадцать, если подождёшь, — как всегда с заботой в голосе.

— Нет, спасибо, не нужно. У меня ещё дела, — и хоть Арсений не может сейчас меня видеть, чувствую, как щёки обдаёт жаром. Да, врать я так и не научилась.

— Тогда, может, вечером увидимся? — спрашивает с надеждой в голосе. И через несколько секунд: — Ань, я соскучился.

— Хорошо, заходи к нам, я буду дома, — прикрываю глаза от неловкости. Да, поговорить нам определённо нужно.

— Тогда до вечера, Ань.

— До вечера, — отключаю звонок и откидываюсь на спинку стула. Аппетит пропал, теперь мне точно кусок в горло не полезет. Но я должна расставить все точки, нам с Арсением нужно поговорить, это нечестно с моей стороны — не провести чётких границ, давая парню надежду.

Сижу, смотря в одну точку, на фонарный столб в университетском дворике, прокручивая в голове варианты разговора. С чего начать? Как сказать, что мы с Алексом вместе? Чувствую, что кто-то подошёл ко мне со спины, сажусь вполоборота и натыкаюсь взглядом на Вику, которая стоит, скрестив руки на груди, и пристально на меня смотрит. Её верные подружки стоят чуть в стороне с блеском в глазах, предвкушая представление. Только сцен сейчас мне не хватало, тем более в школьном буфете.

— Чего тебе? — спрашиваю у неё прямо, пусть уж выскажется.

— Добилась своего? — шипит Вика, наклонившись вперёд.

— Чего? Говори конкретнее, я не экстрасенс, — пожимаю плечами, стараясь не подать виду, что меня напрягает этот разговор.

— Алекс меня бросил. Из-за тебя! У нас всё было отлично, но стоило тебе появиться…

— А ты уверена, что дело во мне? — перебиваю её гневную тираду,

— Вы же вместе?

— Может быть, парни просто не любят надоедливых истеричек, тем более легкодоступных. Не думала об этом? — вопросительно поднимаю бровь. Ну уж нет, запугать себя не позволю. Если она думает, что сейчас я расплачусь от страха, глубоко заблуждается. За свою недолгую жизнь я ставила на место и не таких любителей меня унизить.

— Ты ещё пожалеешь, что пришла именно в этот вуз и влезла между мной и Алексом, — выставляет вперёд свой указательный палец и тычёт в мою сторону ноготочком с ядовито-розовым маникюром.

— Никто никуда не влезал, почему до тебя так долго доходит? Попробовала бы не вешаться к нему на шею при каждом удобном случае и достать уже свою гордость, куда ты там ее засунула? — усмехаюсь в ответ.

— Ах ты дрянь… — в два шага доходит до столика и взмахом руки опрокидывает на меня мой стакан с остатками чая и тут же отступает на несколько шагов. Я моментально реагирую, вскакивая, но жидкость успевает расползтись по джинсам. Мысленно хвалю себя, за любовь к чёрному цвету.

— Тебе полегчало? — спрашиваю, наклонив голову набок. Из этого поединка я выйду с достоинством. Не опущусь до таких истерик. Вика стоит, тяжело дыша, открывая и закрывая рот, видимо, не ожидав моей спокойной реакции. Отлично, сказать нечего, значит, истерика сошла на нет, и чай это максимум, на что она способна. Беру со стула свой рюкзак и закидываю на плечо. Хватаю пирожное со стола и иду на выход, но поравнявшись с Викой, останавливаюсь.

— Знаешь, я передумала его есть. Пожалуй, тебе оно нужно больше. Говорят, сладкое нервы успокаивает, — после этих слов с размаху впечатываю возвышение из белкового крема ей в грудь, на её кофточку лавандового цвета, и слышу, как ахают ее подружки. — Приятного аппетита, — говорю, глядя в её округлившиеся глаза. Не отстирается, стопроцентно — мелькает злорадная мысль.

Дальше слушать истерику Вики нет никакого смысла, и я быстрым шагом направляюсь к выходу из буфета, стараясь не смотреть по сторонам. Все пялятся на меня, как на спятившую, это точно. Или…. или я первая, кто решился ответить этой королеве юрфака.

Глава 42

Аня

Из буфета направляюсь в женский туалет и пытаюсь бумажными салфетками хоть немного просушить джинсы. Конечно, это не удаётся, но мне нужно чем-то занять свои руки после того, как пришла запоздалая реакция на то, что случилось. Пытаясь унять дрожь, опираюсь руками о края раковины, опускаю голову и делаю несколько глубоких вдохов.

Если там, в буфете, во время стычки с Викой мне удавалось держать себя в руках, то сейчас меня накрывает какое-то бессилие, словно высосали всю энергию, и осталась только оболочка. Такая вот поздняя нервная реакция на недавний всплеск адреналина.

Открываю кран и плескаю в лицо холодной водой, чтобы прийти в себя. Когда сушу руки, слышу звук входящего звонка. Алекс.

— Ань, ты где? — раздаётся сразу же, как только я принимаю вызов.

— Я уже вышла из буфета, на втором этаже в женском туалете. Уже иду, жди внизу, — отключаюсь. Достаю из рюкзака расческу и привожу в порядок волосы, натягиваю худи вниз, хотя мокрых пятен на чёрном и так почти не видно. Ещё раз делаю несколько глубоких вдохов и выхожу в коридор.

И сразу попадаю в объятия Алекса. Он крепко прижимает меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы.

— Ты как? — тихо спрашивает, поглаживая меня по спине.

— Нормально, — в недоумении отвечаю. Он о чём? Уже кто-то донёс про стычку в буфете?

— Ань, — Алекс разрывает объятья, берёт моё лицо в ладони и пристально вглядывается в глаза, — я видел, мне видео скинули, вас с Викой снимали на телефон.

— Чё-е-ерт, — вырывается стон, и я прикрываю глаза. Всё время забываю об этом недостатке толпы — чуть что включать камеры на телефонах. Ну, в принципе, я ничего такого не сделала и не сказала, за что мне может быть стыдно, но вот теперь взглядов и перешёптываний за спиной не избежать, а я ненавижу повышенный интерес к себе.

— Я поговорю с ней, она больше к тебе не подойдёт, — Алекс снова обнимает, но я тут же отстраняюсь.

— Нет, ты этого не сделаешь! — смотрю на него гневным взглядом. — С этим я разберусь сама. Я сама могу за себя постоять!

— Я знаю, но у тебя теперь есть я, — улыбается и заправляет прядь волос мне за ухо. — Я буду сам решать все твои проблемы.

— Алекс, ты совсем не понимаешь? Это между нами, девочками, и ты не должен сейчас лезть. Вся эта ситуация забудется после первого же события в жизни университета, а если влезешь ты, об этом еще долго будут трепаться по углам, тыча в нас пальцем.

— Хорошо, как скажешь, — поднимает руки в сдающемся жесте Алекс. — Только не злись на меня, — и снова улыбается своей обезоруживающей улыбкой. Ну как можно на него злиться? — Поехали домой, — берёт меня за руку, и мы спускаемся в фойе, а затем едем домой.

— Ты бы не сказала мне о том, что произошло, верно? — спрашивает Алекс, ведя машину.

— Алекс, я очень ценю твою заботу, правда. Она мне приятна, только давай не будем больше поднимать эту тему, — улыбаюсь, и в груди разливается тепло.

— Просто я как представлю, что Вика могла сделать что-то посерьёзнее, у меня крышу сносит, — Алекс убирает одну руку с руля и берёт мою ладонь. — Хорошо, не будем. Но пообещай мне, пожалуйста, что будешь рассказывать мне о таких вещах.

— Договорились. И раз уж разговор зашёл… — подбираю слова, чтобы не взбесить Соколовского ещё больше. — Сегодня я встречаюсь с Арсением. Просто поговорить! — поспешно добавляю, видя, как хмурится Алекс.

— Я тебе доверяю, — произносит он твёрдо, и у меня будто камень с души. Это огромный шаг в наших отношениях. Доверие порождает ответное доверие. Пусть так и будет.

Глава 43

Арсений позвонил в дверь около восьми, Алекса я попросила остаться наверху, боясь, что он сорвётся при родителях, и они обо всём догадаются. Не знаю, как дядя Илья, а у моей матери будет шок, и мне придётся выслушивать её каждодневные причитания о том, что я её позорю, и что подумают люди. А с её незнанием я просто наслаждаюсь нашими отношениями.

— Привет, Ань, — Арсений с широкой улыбкой делает пару шагов ко мне и заключает в объятия.

— Привет, — немного теряюсь от такого проявления чувств, аккуратно отстраняюсь и улыбаюсь Арсу. — По загруженности ты словно уже практикующий адвокат.

— Есть немного. Я действительно устал, но вот увидел тебя, и жизнь снова прекрасна, — вижу ответную улыбку Арса. — У меня для тебя подарок. Немного опоздал, правда, Новый год давно наступил, но всё же… — достаёт из кармана куртки длинный прямоугольный бархатный футляр, перевязанный лентой и протягивает мне.

— Арс, зачем? Я не могу…

— Ань, подарок от души. Просто так. Принимая его, ты ничем мне не обязана. Просто мне захотелось, чтобы у тебя было что-то подаренное мной. На память.

Арсений сам развязывает ленту, открывает футляр и достаёт оттуда что-то похожее на цепочку. Футляр небрежным броском отправляется на банкетку, стоящую рядом, а я смотрю во все глаза на то, что держит в руках Арс.

— Дай мне свою руку, — и я словно заторможенная протягиваю её. Браслет. Арсений осторожно обхватывает им моё запястье и застегивает, оставляя невесомые касания на моей коже. Затем переворачивает запястье и показывает пластинку с гравировкой “Нет ничего невозможного”

— Спасибо, он прекрасен, — спустя несколько секунд шока благодарю Арса, не зная, что ещё сказать. Браслет мне действительно понравился. Крупные колечки цепочки перемежались с квадратными пластинками, на самой большой из которых, в центре, была гравировка. Стильно и красиво.

— Нет ничего невозможного для того, кто пытается. Никогда не забывай об этом, пожалуйста, — тихо произносит, а я стою, словно меня оглушили. Вот как сейчас разговаривать с ним о нас с Алексом?!

— Арсений! — раздаётся радостный возглас мамы. — Какой приятный сюрприз! — прижимает руки к груди и улыбается во весь рот. — Анечка, — уже обращаясь ко мне, — ты чего это гостя у порога держишь? Где твоё воспитание, дорогая?

— Мы можем поговорить где-то вне дома? — чуть наклоняюсь к Арсу и говорю вполголоса, чтобы не слышала мама.

— Алина, извините, но я уже собирался уходить. Дела, — разводит руками Арс, затем поворачивается ко мне: — Ань, проводишь?

Мы выходим из дома и направляемся к машине Асения. Он открывает передо мной пассажирскую дверь, сам садится в машину и заводит мотор.

— Может, съездим в кафе, посидим там? — первым нарушает молчание Арс.

— Нет, давай здесь, уже поздно, мне ещё к семинару на завтра нужно подготовиться, — отвечаю, не смотря на него. Не хочу никуда ехать, да и здесь, если разговор пойдет не так спокойно, как я рассчитываю, проще его прекратить — просто уйти в дом.

— О чём ты хотела поговорить? — Арс внимательно на меня смотрит, пока я собираюсь с духом, теребя края пуховика. — Ты нервничаешь, что-то случилось? — хмурит брови, немного подаваясь вперёд. Берет мои руки в свои, легонько их сжимая.

— Нет, ничего не случилось. Просто хотела сказать тебе, что мы с Алексом вместе. Арс, так получилось, я не могу отвечать за свои чувства, они либо есть, либо их нет. Ты хороший, ты просто замечательный! Но ты мой друг. Единственный друг! И только. Я не хочу тебя потерять, но и давать ложные надежды тоже не хочу. Прости, что так вышло, я не хотела причинять тебе боль, но и не сказать тоже не могла, — выпаливаю на одном дыхании, закрываю глаза и откидываюсь на спинку сиденья.

Чувствую, как Арсений отпускает мои руки, но ничего не говорит. Решаюсь открыть глаза и вижу, что он, скрестив руки на руле, положил на них голову, отвернувшись к окну. Молчание меня тяготило. Почему он ничего не говорит?

— Ты совсем не знаешь Алекса. Он наиграется и бросит тебя, как и всех остальных своих девушек, — голос его звучит глухо, но я чётко слышу, что он говорит.

— Почему ты думаешь, что я не могу быть исключением? — не удержавшись, спрашиваю, понимая, что на мой вопрос Арс точно не даст ответа.

Арсений поднимается с руля, резко поворачивается в мою сторону и снова берет мои руки в свои.

— Ань, я не хочу, чтобы тебе было больно! А Алекс не может по-другому, он эгоист, он не способен любить никого, кроме себя!

— Зачем ты так? — чувствую, что в глазах стоят слёзы. — Я счастлива, я впервые испытываю подобные чувства, — вижу, как при моих словах кривится лицо парня. Они его глубоко задели. — Прости! Прости, если неосознанно дала тебе ложную надежду! Ты мне дорог, как друг, — чувствую, как по щекам бегут слёзы. — И я пойму, если наше общение прекратится.

Арсений внимательно на меня смотрит, а потом вдруг берёт в ладони моё лицо и проводит подушечкой большого пальца по щеке, стирая слёзы.

— Он тебя не достоин. Ни слезинки, ни улыбки твоей не достоин. Но если это твой выбор, я его уважаю. Но знай, — тут он внезапно придвигается ближе и заключает меня в объятия, — знай, что я всегда тебя жду. Знай, что в случае чего я рядом, всегда помогу, всегда поддержу. И обещай, что в любой ситуации, когда ты будешь нуждаться в помощи, ты придешь ко мне, — обнимает меня ещё крепче.

— Обещаю, — проговариваю вслух, но мысленно молю, чтобы такого никогда не случилось.

Внезапно дверь с моей стороны распахивается, я резко отстраняюсь от Арса и вижу Алекса — в одной футболке, без куртки, с горящими от ярости глазами.

Глава 44

Аня

Смотрю во все глаза на Алекса, на то, как вздымается его грудь, на его глаза, которые, кажется, готовы меня испепелить, как часто он дышит, видимо, сдерживая ярость. И мне страшно. Страшно от того, что может быть дальше, какая реакция последует.

— Ань, пойдем домой, — Алекс старается говорить спокойно, но я представляю, что он сейчас себе надумал, увидев нас с Арсом в машине. Боже, дай мне сил!

Поворачиваюсь к Арсению, бросая на него извиняющийся взгляд, и выхожу из машины. Алекс берёт меня под руку, и мы идём в сторону дома.

— Не нужно было выходить раздетым, простудишься, — стараюсь сгладить ситуацию, отвлечь его или вывести на разговор, но Алекс молчит, слышно лишь его частое и громкое дыхание.

Заходим домой, и он, даже не дав мне раздеться, тащит меня вверх по лестнице на второй этаж. Слышу, как дядя Илья спрашивает, всё ли у нас в порядке, но Алекс, словно танк, — кажется, его уже ничто не остановит, и внутри у меня всё сжимается от ощущения, что сейчас будет взрыв.

Заходим в мою комнату, Алекс захлопывает дверь и разворачивает меня лицом к себе.

— И что это сейчас было? — сквозь зубы спрашивает, стараясь себя сдерживать.

— Я поговорила с Арсением о нас, всё рассказала.

— Вы не разговаривали, вы обжимались в машине! — выкрикивает мне в лицо.

— Мы поговорили, поняли друг друга, остались друзьями и обнялись! Ты видишь то, чего нет!

— Да ладно! А если бы ты завтра увидела меня с Викой в машине вот так, в объятиях друг друга? Что бы ты подумала и сказала? Я отвечу — ты бы ушла, даже не дав мне объясниться, это факт! — отпускает наконец мою руку, отворачивается и проводит рукой по волосам.

— Не сравнивай свои отношения с Викой и мои с Арсением! Ты с ней спал, а мы с Арсом только лишь друзья, — парирую его предположение.

— Ты можешь сколько угодно считать его другом, но он явно думает иначе и надеется совершенно на другие отношения. И использует любую возможность, сделает всё для того, чтобы исполнить свои желания! — еще сильнее повышает голос, раздражая меня ещё больше. Арс и Алекс, совершенно не зная друг друга, пытаются уличить каждый другого в самом плохом.

Прикрываю глаза и шумно выдыхаю, показывая, насколько меня достал этот разговор.

— Ты сказал мне сегодня, что доверяешь. А как оказалось, соврал. Нет ни капли доверия с твоей стороны!

— Не передёргивай! Я говорил о разговоре, а не о телесном контакте. А если бы я не подошёл, следующим был бы поцелуй? А потом что, прямо в машине?! — зло бросает, наклонившись ко мне, сверкая яростным взглядом.

Я замахиваюсь и влепляю Алексу пощёчину. Его глаза расширяются, он часто моргает и отступает на шаг.

— Если ты такого мнения после всего времени, что мы провели вместе, если ты позволяешь себе даже мысли обо мне в таком ключе. Снова! То я не желаю тебя больше видеть, — в груди поднимается обида, слёзы жгут глаза, а губы начинают подрагивать. Я вот-вот разревусь.

— Ань…

— Я не хочу с тобой разговаривать, что непонятного? — кричу, толкая его в грудь. — Уходи! — пусть уходит, не хочу разреветься при нём. — Уходи, — обхожу его, открываю дверь комнаты и выталкиваю Алекса, который даже не сопротивляется.

Закрываю дверь и больше не могу сдерживать себя, облокачиваюсь на неё, запрокинув голову. Сначала появляются всхлипы, а потом я просто даю волю рыданиям, выпуская через них все свои чувства и эмоции.

— Ань, — слышу за дверью глухой голос Алекса и начинаю реветь ещё больше. — Ань, пожалуйста, не плачь! Ань, я идиот! Прости! Прости меня, я придурок! У меня крышу снесло просто, я не думал, что говорю, — ударяет ладонью о дверь. — Ань, только не плачь, прошу. Открой, пожалуйста! — снова стук в дверь.

Я не выдерживаю, иду к кровати, сдираю с себя пуховик и падаю на нее лицом вниз, накрываю голову подушкой, чтобы не слышать голос Алекса и заглушить собственные рыдания.

Глава 45

Аня

Я не спала почти всю ночь, прокручивая в голове ссору с Алексом, разговор с Арсом и всё, что произошло. Да, если поставить себя на место Алекса, я бы тоже была в ярости, но это не даёт ему никакого права так обо мне думать и, тем более, говорить! Если нет доверия, как тогда можно строить отношения? Хотя, если бы я увидела их с Викой, дала бы шанс объясниться? И представив такую сцену, понимаю — ушла бы, не оглядываясь.

Да, после того поцелуя я со злости намекнула Алексу на то, что между нами с Арсением нечто большее, чем просто дружба, но ведь после всё объяснила. Значит, не поверил. И до сих пор не верит.

Утром решаю уехать в университет раньше Алекса, не пересекаться и дать нам обоим время подумать. Только я сама понимаю, что без Алекса уже не смогу. Я настолько привыкла, что он рядом, мне так хорошо, как будто мы две половинки одного целого. На душе настолько паршиво, что я еле передвигаю ноги. Мне ничего не хочется, кусок в горло точно не полезет, поэтому решаю только выпить кофе. Собираюсь уже на выход из кухни, как в проёме появляется дядя Илья.

— Доброе утро, Ань, — приветствует меня и идёт прямиком к холодильнику.

— Доброе утро, — отвечаю и направляюсь к выходу.

— Что у вас вчера произошло с Алексом? Я слышал крики, — застываю на месте после его слов, пытаясь сообразить, что ответить.

— Немного повздорили, с кем не бывает, — пожимаю плечами, стараясь сохранить невозмутимый вид и лихорадочно соображая, как свернуть разговор и улизнуть, пока не заданы неудобные вопросы.

— Ань, я вижу, что между вами что-то происходит, — разворачивается в мою сторону и смотрит пристальным взглядом. — Не знаю, что, но вижу, как Алекс изменился. И, думаю, именно из-за тебя он переехал жить в этот дом.

Я пытаюсь возразить, что-то сказать, но у меня получается лишь открыть рот, как дядя Илья останавливает меня жестом руки.

— Я не в укор. И я ни в коем случае не осуждаю то, что молодые люди нравятся друг другу, что хотят быть вместе. Я буду только рад, Ань. Просто знай это, — он потирает лоб рукой, шумно выдыхает и продолжает свой монолог, потому что я просто застываю в ступоре: — Алекса ведут эмоции, он редко когда слушает доводы разума, от этого все наши с ним недопонимания. Только знай, что если он что-то считает своим, родным, тем, что ему действительно дорого, он не отступится. Дай ему шанс.

Дядя Илья подходит к кофемашине, а я стою, словно оглушённая. Значит, вся конспирация не имеет смысла, и раз уж отец Алекса догадался, значит, и мама в курсе. Тогда стоит приготовиться к монологу от нее, который будет кардинально отличаться от слов дяди Ильи.

— Алина не в курсе, — словно читая мои мысли, произносит отец Алекса, — и я пока не буду ставить её в известность, не хочу, чтобы она давила на тебя. Вы с Алексом должны сами решить, нужны ли вам эти отношения, и на что вы готовы ради друг друга, — вскидывает левую руку и смотрит на часы. — Если хочешь улизнуть до появления моего сына, советую поторопиться, — смотрит на меня и улыбается. — Вызвать тебе такси?

— Нет, спасибо. Я на автобусе, — отказываюсь и тороплюсь на выход.

Всю дорогу до университета размышляю над тем, что сказал мне дядя Илья. Я уже поняла, что Алекс, порой, не в силах контролировать эмоции, что в порыве часто говорит то, о чём жалеет. Сможет ли он измениться ради меня? А я… смогу ли от него отказаться?

До первой пары решаю зайти в библиотеку и взять пару книг для своей курсовой работы, пока там более-менее свободно от других студентов, поэтому в аудиторию захожу уже перед самым звонком. Стараясь не смотреть по сторонам, прохожу на последнюю парту первого ряда, к излюбленному месту у окна, сажусь и лишь тогда осматриваю аудиторию. Как ни странно, любопытных взглядов не так много, как я ожидала, только Вика смотрит на меня злобно с парты рядом с кафедрой преподавателя.

Алекс так и не пришёл к первой паре, что немного меня напрягает. Направляюсь к аудитории, где должна быть второй парой лекция Аиды Владимировны, поднимаюсь по лестнице на четвёртый этаж, а мысли занимает только Соколовский. А если он решил исполнить моё желание не видеть его? Сердце словно сжимает холодный обруч. А хочу ли я этого на самом деле? Нет, и я жалею о словах, сказанных на эмоциях, а судя по последним словам Алекса, он тоже.

Дохожу до пролета между третьим и четвёртым этажом, как на последней ступени меня останавливает голос:

— Думала легко отделаться? — поднимаю глаза и вижу Вику, перегородившую мне путь.

— Губанова, уйди с дороги, — вздыхаю, не желая сейчас ещё и с ней отношения выяснять.

— Это ты стоишь у меня на пути, Алекса я тебе не отдам! — её взгляд, словно у безумной, лихорадочно бегает по мне, она выставляет вперед руку, тыча в меня указательным пальцем. — Я предупреждала, что ты пожалеешь? Так что без обид, — с этими словами она толкает меня в грудь, и я чувствую, как заваливаюсь на спину, теряя опору под ногами. Машинально хватаюсь за перила, но по инерции мой вес тянет меня назад, рука соскальзывает, чувствствую дикую боль и падаю вниз.

Глава 46

Алекс

Когда я услышал, как Аня плачет, по сердцу словно ножом резануло. Какой же я идиот! Стою за дверью Ани, слушаю её рыдания, прокручиваю в голове слова, брошенные со злости, и понимаю, что она меня не простит.

Когда из окна я увидел их с Киреевым в машине, мне в кровь словно кипятком плеснули, но я старался держать себя в руках. А когда увидел, как Арсений обнял мою Аню, всё, адекватность во мне отключилась напрочь. Не помню, как оказался у машины, но увидев испуганные глаза Ани, постарался быть спокойным, насколько смог.

Чёртова ревность ела меня изнутри, её когтистые лапы выкручивали сердце, отчего здравый смысл отключился, и все доводы Ани разбивались моими словами. И я сказал то, за что готов просто отрезать себе язык. Я снова все просрал, снова обидел её. Запрещал себе думать, что это точка невозврата. Мне нужно поговорить с ней, но я понимал, что сейчас она меня не станет слушать.

Долго не мог уснуть, стоя у окна в своей комнате, несколько раз выходил и, подойдя к двери Ани, прислушивался, но каждый раз там была тишина. Спускался на кухню, снова в свою комнату — и так половину ночи.

В итоге на занятия я проспал. Заглянул в комнату Ани, но её, конечно, там не оказалось. Спустился в столовую, где завтракали отец и Алина. Раз уж на первую пару я опоздал, можно и позавтракать.

— Алекс? — вопросительно смотрит на меня отец. — Я думал, ты уже на занятиях.

— Проспал, — коротко отвечаю, наливая себе кофе и беря с тарелки пару бутербродов.

— А Аня сегодня раньше обычного уехала, — вскидываю на отца удивленный взгляд. — На маршрутке. От такси она отказалась, — добавляет отец после нескольких секунд молчания, я снова напрягся, потому что в моей голове уже мелькала мысль, что её отвез Киреев. Медленно выдыхаю, прогоняя снова возникшую ревность.

Значит, Аня улизнула пораньше, чтоб не видеться с утра со мной. Это плохой знак. Надеюсь, что она не откажется поговорить.

— Я в универ, ко второй паре успею, — бросаю отцу и иду на выход.

Приезжаю в университет как раз в перерыв между первой и второй парами, тороплюсь в аудиторию, чтобы успеть перехватить Аню и поговорить, плевать, если что заберу её с пары, не вытерплю до конца занятий, не смогу смотреть на равнодушный взгляд моей Недотроги, на то, как она будет не замечать моё присутствие.

Взбегаю по лестнице и слышу голос моей Ани, поднимаю голову, и сердце пропускает удар. Вижу, как Вика толкает её и Аня летит вниз. Замираю на несколько секунд, словно меня парализовало, в ушах словно вата: я не слышу никого и ничего, только Аню, которая летит с лестницы.

Срываюсь с места и бегу к ней. Она лежит у подножия пролёта, я с размаха приземляюсь на колени, переворачиваю её и поднимаю, укладывая на свои колени. Глаза у Ани закрыты, и меня накрывает паника.

— Аня! — чувствую на руке что-то липкое, поднимаю к глазам. Кровь. Твою мать! — Ань, — тихо говорю, гладя её по лицу. Чувствую, что задыхаюсь, что мне не хватает воздуха, грудь сдавило и не отпускает, словно сердце не хочет биться. Я не смогу без неё. Только сейчас до меня доходит весь смысл того, что я пережил за это время с ней. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Она моё солнце, та, кто делает меня лучше, чем я есть. Она моя жизнь.

Я просто выпадаю из реальности, не зная, что делать.

— Алекс, бери её, поехали, — слышу голос, поднимаю голову и вижу Макса. — Ключи где? — до меня не сразу доходит, что он хочет от меня. — Алекс, ключи! — кричит Макс.

Достаю ключи от машины из кармана джинсов и передаю их ему. Осторожно перехватываю Аню поудобнее и поднимаю на руки. Макс идёт впереди, я за ним, на нас пялится весь университет, но мне плевать. На всё плевать, только бы с Аней всё было в порядке.

До ближайшей больницы доезжаем быстро, Макс гонит как сумасшедший. Я сижу на заднем, прижимаю Аню к себе, откинув голову на спинку сиденья и моля бога, чтобы ничего серьёзного не было. Никогда даже не задумывался о его существовании, но теперь страх, опутавший липкой паутиной моё сердце, сам складывает мысли в одну строчку — пусть с ней всё будет хорошо.

Слышу негромкий стон и тут же опускаю голову, смотря на Аню. Она открыла глаза и часто моргает, видимо, не понимая, где она и что с ней.

— Ш-ш-ш, Ань, не шевелись, почти приехали, — тихо говорю, гладя её по щеке. Внутренности обдаёт жаром, и сердце, которое, казалось, почти не билось, делает несколько частых скачков. Вдыхаю глубже, стараясь дать ему больше кислорода. Очнулась.

— Алекс… — слышу в ответ. — Я упала, — тут же морщится. — Голова болит. Рука…

— Мы уже приехали, — говорю, замечая, что Макс паркуется у больницы. — Сейчас покажем тебя врачу.

Друг открывает дверь, и я выхожу, перед этим посадив Аню в вертикальное положение. Помогаю ей вылезти из машины и снова подхватываю на руки. Я в футболке, времени одеться не было, но холода не чувствую, только страх, который до сих пор не отпускает. Макс, торопливо сняв толстовку, накрывает ей Аню, и мы идем к приёмному покою.

Глава 47

Алекс

Аню укладывают на каталку, пока я вкратце обрисовываю то, что произошло, и забирают, не разрешая мне пройти с ней. Сажусь на какую-то лавку и обхватываю руками голову. Никогда. Никогда больше не скажу Ане обидных слов. Никогда больше она не будет из-за меня плакать. Только бы ничего серьёзного. Буду оберегать, буду заботиться, буду любить.

— Алекс, — чувствую, как ладонь Макса ложится мне на плечо. — С ней всё будет в порядке.

Подрываюсь на ноги и начинаю ходить взад-вперед по коридору, мысли лихорадочно мечутся в голове. Чёртова Вика! Подхожу к стене и ударяю кулаком, сбивая костяшки, ещё раз и ещё.

— Алекс, — Макс хватает меня за локоть и разворачивает лицом к себе. — Чего творишь?

— Ты понимаешь, что это я виноват? Если бы я поговорил с Викой раньше, если бы порвал с ней раньше, ничего бы этого не было?! — почти кричу.

— Молодой человек! — слышу окрик девушки за стойкой регистрации. — Я сейчас охрану вызову.

— Извините нас. Не нужно охраны, — отвечает ей Макс и, взяв меня под локоть, отводит подальше. — Чего теперь-то кулаками махать? Этим ты не поможешь Ане.

— Мне нужно поговорить с Викой, — вырываюсь из хватки Макса.

— Остынь, иначе ещё больше наломаешь дров! Дождись врача, а там решим, что делать.

— Само собой, — в моей голове уже созрел план, как заставить Вику навсегда держаться от Ани подальше.

— Для того, кто просто хочет выиграть спор, ты слишком бурно реагируешь на эту девочку, — вскидываю взгляд на Макса, он пристально смотрит мне в глаза, ожидая ответа.

— Спор… — до меня медленно доходит, что он имеет в виду. За эти недели рядом с Аней я напрочь забыл, для чего всё затевалось. Прикрываю глаза и со стоном запрокидываю голову вверх. — Чем больше я её узнавал, тем меньше думал об этом идиотском споре. Сейчас причины, по которым я на это пошёл, кажутся мне незначительными и раздутыми. Аня потрясающая. Настолько, что я удивляюсь, почему она до сих пор со мной… — тихо говорю и вижу, как Макс улыбается.

— Я так и думал, — переводит взгляд на свой браслет, сплетённый из красно-черных нитей, дотрагивается до него и тут же опускает руку. Улыбка быстро сходит с его лица.

— Макс? — друг поднимает взгляд на меня. — У тебя всё нормально? — спрашиваю, чувствуя, что Макса что-то тревожит.

— Алекс… — начинает он, но нас прерывает голос из глубины коридора:

— Кто привёз девушку, упавшую с лестницы?

— Я привёз! — бросаюсь к врачу и внутри всё холодеет, сжимаю кулаки, ожидая, что он скажет.

— А кем вы приходитесь девушке? — прищурившись, смотрит в упор, положа руки в карманы белого халата.

— Он брат, а я их привёз, — быстро говорит Макс, пока я туплю.

— Вашей сестре очень повезло. Вывих кисти и сотрясение мозга, рассечение головы, — перечисляет, а у меня сердце стучит, отдавая гулом в перепонках. — Ничего страшного, — выставляет руку вперед доктор, видя попытки Макса задать вопрос, — но какое-то время она пробудет здесь, сами понимаете — сотрясение. Вывих вправили, рану промыли, сейчас ей накладывают швы и гипс.

Кажется, пока врач говорит, я перестаю дышать, и как только он заканчивает, я громко выдыхаю.

— Девушке вдвойне повезло, если бы было что-то серьёзнее, то вы своими необдуманными действиями могли всё усугубить. В следующий раз не трогайте, а вызывайте скорую, — говорит строгим голосом, пристально смотря в глаза, а у меня сердце проваливается куда-то вниз.

— Следующего раза не будет, — говорю сквозь сжатые зубы.

— Вам необходимо привезти документы девушки и все необходимые вещи. Что конкретно, вам подскажет Елена у стойки регистрации.

Собирается уйти, но я останавливаю его вопросом:

— Можно увидеть… сестру, — произношу, замявшись.

— В часы посещения, пожалуйста. За этим тоже к Елене, — показывает жестом на девушку, затем разворачивается и уходит назад, вглубь коридора.

— Всё хорошо, — говорит Макс. — Аня в порядке.

Киваю и иду к стойке. Мне сообщают, что увидеть Аню я смогу только в вечерние часы посещений, тогда же могу привезти всё необходимое, и смысла оставаться тут и ждать нет. Оплачиваю Ане отдельную палату, чтоб ей было комфортнее, мы с Максом покидаем больницу, и на парковке я забираю у него ключи от машины.

— Поехали в универ. Поговорю с Губановой и объясню, что будет, если она еще раз даже посмотрит в сторону Ани.

Глава 48

Алекс

Макс уходит на занятия, а я сижу в машине на парковке и жду, когда выйдет Губанова. Не хочу давать повод для сплетен, для косых взглядов прежде всего в сторону Ани, поэтому решаю поговорить с Викой без многочисленных свидетелей.

Время тянется, затягивая меня в водоворот мыслей. Перед глазами Аня, бледная и без движения лежащая у подножия лестницы. Как только представлю, какую боль она сейчас испытывает, что лежит там совсем одна, а я, идиот, накануне ещё и наговорил её кучу всего. Ударяю ладонями о руль, выплёскивая всю злость на самого себя. Если бы я только мог отмотать время назад, я бы всё сделал по-другому. Тогда Аня бы не уехала одна, не оказалась бы один на один с Викой на этой чёртовой лестнице.

За этими мыслями чуть не упускаю Вику, которая уже подошла к своей машине и ковырялась в сумочке, видимо, в поисках ключей. Резко подрываюсь, выхожу из машины, даже не закрыв дверь, и быстрым шагом направляюсь к своей бывшей, пока она не успела меня заметить и слинять.

— Надо поговорить, — произношу, и Вика тут же оборачивается, глаза её расширяются и она ещё быстрее начинает шарить в сумке.

— Алекс, я тороплюсь, давай в другой раз, — в её голосе слышатся истерические нотки. Правильно боится, хотя до конца и не осознаёт, на что я способен.

— Нет, мы поговорим сейчас! И надеюсь, тебе хватит мозгов добровольно сесть в мою тачку, иначе я за себя не отвечаю! — хватаю Губанову под локоть и тащу в сторону своей машины.

Открываю переднюю пассажирскую и подталкиваю Вику внутрь. Она молча подчиняется, понимая по моему тону, что я в бешенстве. Захлопываю дверь и, обойдя машину, сажусь на водительское. Успокоиться не получается, внутри всё просто клокочет от ярости. Губанова вжалась в кресло в ожидании моих дальнейших слов.

— Ты хоть понимаешь, что натворила?! Ты понимаешь, что человека покалечила, идиотка?! — срываюсь на крик. — Благодари бога, чтобы не было серьёзных последствий, иначе тебе конец. Я не посмотрю на то, кто твой отец, мне плевать, что будет со мной, я на всё пойду, знай это… — выдыхаю, а самого трясёт просто.

— Нечего было вставать у меня на пути! — истерически взвизгивает, а я поворачиваюсь к ней, и удивлению моему нет предела.

— Каком пути? Мы расстались с тобой, — вижу как сужаются её глаза от ярости.

— Из-за неё! Ты меня из-за неё бросил. Чёртова девка! Если бы она не появилась, мы до сих пор были бы вместе!

Ударяю кулаком по приборной панели и слышу треск. Вика вздрагивает и замолкает.

— Ты совсем дура? Я. Тебе. Ничего. Никогда. Не обещал! — говорю с расстановкой, чтобы до Губановой наконец дошло. — Мы с тобой задолго до этого прекратили всякие отношения и встречи. Я никогда не говорил о чувствах. Их и не было. Это был просто секс. Всё! И ты прекрасно об этом знала, я и не скрывал этого.

— Алекс, я же люблю тебя… — говорит срывающимся голосом. Только её слёзы меня не трогают совершенно.

— Можешь не утруждать себя слезами и словами, мне всё равно. Я хочу, чтобы ты больше никогда, слышишь, никогда не приближалась к Ане, — пристально смотрю Вике в глаза.

Она открывает рот, собираясь что-то сказать, но я жестом её останавливаю.

— Помнишь откровенные фотки, что ты скидывала мне в августе? Я их не удалил, — прищуриваюсь в ожидании, когда до нее дойдет, что я хочу сказать.

Но нет, видимо, не доходит.

— Говорю один раз. Выбей мои слова в своей голове красным, чтобы всегда помнить. Если ты даже косо посмотришь в сторону Ани, я расклею эти фотки по всему универу, сопроводив их мерзкими деталями. И папочке твоему отправлю, чтобы увидел, чем его дочь занимается. И всем сотрудникам его офиса. Для надёжности и в сеть выложу. Тогда твоя жизнь превратится в ад. Зная твоего отца, уверен, он тебе его устроит после такого, — смотрю на неё в упор, глаза Вики расширяются от понимания того, что будет, если я воплощу все свои угрозы.

— Ты не посмеешь, — тихо произносит, хотя точно понимает, что я это обязательно сделаю. И хотя никаких фоток у меня нет, я их удалил сразу же, Вика об этом не знает. И страх перед отцом не даст ей совершить ничего плохого в сторону моей Ани.

— Ещё как посмею, и ты это прекрасно понимаешь. Не стоит меня больше злить, Вика. Я ради Ани на что угодно пойду, знай это. И скажи спасибо, что я сейчас не предаю это дело огласке, — хотя на самом деле не ради Вики, а ради Ани. Не хочу, чтобы её повестками таскали. Но я обязательно узнаю её мнение на этот счёт. И если она захочет, так и будет. — Я наизнанку вывернусь, но защищу её. Надеюсь, ты услышала и поняла всё. А теперь вали отсюда, — Губанова спешно выбирается из машины и бежит к своей. Значит, внушение подействовало.

Завожу мотор и набираю номер отца. Сообщаю ему об Ане, лишь умалчиваю о причине падения. Если Аня захочет, сама расскажет подробности.

Еду домой, собираю вещи и документы, которые без проблем нахожу в верхнем ящике стола. По пути в больницу под внезапным порывом торможу у цветочного, захожу внутрь, собираясь купить розы для Ани. Хочется порадовать мою девочку и увидеть её улыбку. И тут мой взгляд натыкается на ромашки. Маленькая плетёная корзина с пышным кустом мелких цветов. Ане понравится.

— Добрый день! Могу ли я вам помочь в выборе? Для кого нужен букет? — с доброжелательной улыбкой ко мне подходит девушка.

— Для любимой девушки, — отвечаю ей и внутри разливается тепло от сказанных слов. Да, я люблю мою Недотрогу и сделаю всё, чтобы она поверила в мои чувства.

Глава 49

Алекс

Захожу к Ане в палату, замирая в проёме двери. Моя девочка лежит такая хрупкая, тоненькая на больничной койке, кисть в гипсе, небольшая повязка почти у края роста волос. Моё сердце сжимается до маленького комка, дыхание перехватывает от чувства вины и осознания, что я ничем не смогу искупить свою вину перед ней.

Кажется, что Аня спит, тихо ступаю и подхожу к кровати и какое-то время стою, не шевелясь, боясь разбудить и боясь, что увидев меня, прогонит.

Аня открывает глаза, и её взгляд падает на меня, какое-то время мы молчим, смотря друг на друга, а я пытаюсь разглядеть хоть что-то в её взгляде.

— Привет. Как ты? — первым нарушаю молчание, ставшее для меня невыносимым. Я должен узнать, что Аня думает по поводу вчерашней ссоры, по поводу сегодняшнего происшествия, иначе сойду с ума от мыслей, что клубятся в моей голове.

— Нормально. Голова болит и рука тоже. Врач сказал, у меня сотрясение и вывих. Хорошо, что не правая рука, если бы я не смогла рисовать… — замолкает и отворачивается, смотря в окно.

Ставлю корзину ромашек на тумбу рядом с кроватью, пакет с вещами на пол и, осторожно присаживаясь на край кровати, накрываю здоровую ладонь Ани своей.

— Ань, прости меня, — она поворачивается и внимательно смотрит в глаза, а мне как будто кислород перекрыли. Никогда раньше ничего подобного не испытывал. И меня это немного пугает. — Прости за вчерашнее, за мои слова, за то что снова поддался своей чёртовой ревности! Я не знаю, что сказать, что сделать, чтобы ты простила меня.

Замолкаю, ожидая от Ани в ответ каких-то слов, но она молчит, также внимательно на меня смотрит, не желая облегчать мне задачу. Сам виноват.

— Я вёл себя как идиот. У меня тогда и мыслей никаких в голове не было, только ваши объятия с Киреевым. Я как вижу его рядом с тобой, начинаю творить какую-то дичь, — опускаю голову и свободной рукой провожу по волосам, собираясь с мыслями. — Не обещаю, что ревновать больше не буду, потому что это не так, но могу обещать держать себя в руках. После всего, что произошло, я многое понял… Ань, скажи хоть что-нибудь!

Поднимаю голову, смотрю на неё и вижу, как вниз, на подушку катится слеза, осторожно стираю её подушечкой большого пальца, и Аня прикрывает глаза. Сердце словно в тиски взяли и сжимают всё сильнее, сейчас она оттолкнет меня и всё. Что я буду делать без неё?

— Я очень испугалась сегодня. Ты не представляешь, насколько. Лежала тут и жалела, что мы не поговорили нормально, что зная о твоей реакции на Арса, просто выгнала, — открывает глаза и замолкает, а я не прерываю молчание, даю ей возможность высказаться. — Поначалу да, я не хотела тебя видеть. Ты сделал мне больно своими словами.

— Ань…

— Нет, пожалуйста, дай мне сказать, — перебивает, и я слушаю дальше, всё также держа её за руку. — Я представила аналогичную ситуацию наоборот — тебя и Вику. Да, скорее всего, я бы ушла, даже не дав тебе возможности что-то сказать. В этом наша с тобой проблема: мы не доверяем друг другу. А при таком раскладе ничем хорошим это не кончится.

— Ань, пожалуйста, не говори, что это всё! Я понимаю, что не имею права просить, что все свои шансы я исчерпал, но дай мне ещё один, — замолкаю, подношу её ладонь к губам и целую. — Пожалуйста, я ведь не смогу без тебя.

У Ани снова слёзы, только теперь они текут без остановки, образуя мокрое пятно на подушке. Наклоняюсь и собираю губами её слёзы. Мне сейчас паршиво, как никогда в жизни, видеть слёзы Ани всё равно, что ножом кромсать сердце.

— Не плачь, прошу. Я сделаю так, как ты захочешь. Прогонишь — я уйду, не захочешь меня видеть — перееду, переведусь в другой вуз, только не плачь, не рви мне сердце, Ань. Всё сделаю, я ведь люблю тебя.

— Какой же ты дурак, Соколовский, — смеётся сквозь слёзы, заставляя меня поднять взгляд. — Если бы я не хотела видеть тебя рядом, поверь, ты бы даже порог этой палаты не переступил, — сердце ухает вниз, и я как идиот улыбаюсь во все тридцать два. — Я тоже люблю тебя, Алекс, и никому не отдам. Только давай договоримся здесь и сейчас — прежде, чем делатьвыводы, разговаривать. И всегда говорить друг другу правду.

— Я согласен и принимаю твои условия.

Обхватываю её лицо ладонями и нежно целую, а самому хочется кричать — настолько я счастлив. Аня обхватывает мой затылок здоровой рукой, и я углубляю поцелуй, показывая, насколько рад тому, что между нами всё прояснилось. Но через пару минут отрываюсь от Ани, строго смотря ей в глаза говорю:

— Всё, хорошего понемногу, у тебя сотрясение, тебе противопоказаны волнения, — улыбаюсь и вижу ответную улыбку.

Мы ещё долго разговариваем: о Вике, о том, что произошло, о планах на будущее. Но теперь во мне нет страха, во мне только уверенность, что всё у нас теперь будет хорошо.

В одно мгновение царапнула мысль о споре, но я откажусь от него, и Аня никогда ничего не узнает. Не будет спора, не будет повода о нём говорить. И это не будет ложью, так как спор будет в прошлом.

Я навещал Аню каждый день, мы подолгу разговаривали или просто целовались, я приносил ей новости о том, что происходит в университете и дома. Привёз ей принадлежности для рисования, книги и планшет, чтобы было не так скучно. И мы созванивались по скайпу, были на связи круглыми сутками. И всё равно мне её не хватало. Я хотел видеть её двадцать четыре на семь, держать рядом и никуда не отпускать. Она стала моей зависимостью, тем, без чего я больше не представлял себя.

Мне казалось, что ничего уже не сможет нас разлучить. Что всё, что возникнет у нас на пути, мы теперь сможем решить. Вместе. Но я ошибался. Иногда жизнь ставит тебе подножку тогда, когда ты этого не ожидаешь. И падать оказывается нестерпимо больно.

Глава 50

Аня

Несколько недель спустя

С больницы меня выписали на десятый день, но дома я просидела ещё неделю. На счёт занятий я не переживала, всё равно собиралась уйти из университета. А вот на счёт Алекса — очень даже. Мне буквально приходилось выгонять его на занятия и тренировки, потому что Соколовский решил, что без него я ни с чем не справлюсь. И лишь когда я в шутку пригрозила бросить его, потому личное пространство никто не отменял, он, изменившись в лице, согласился.

Кто бы мог подумать, что надменный мажор Алекс Соколовский, который когда-то скинул меня в бассейн, окажется таким заботливым и нежным? Кажется, что все наши разногласия были в прошлой жизни, а теперь мы настроились на волну друг друга и наслаждаемся нашими отношениями.

Маме о том, что мы с Алексом вместе, рассказал дядя Илья. Не скажу, что она была в восторге. Каждый раз, видя наше общение, она поджимала губы с таким выражением лица, будто не одобряет всё это, хотя вслух никогда не говорила об этом.

Поделиться своими чувствами я могла только по телефону со своей подругой, мама не стремилась обсуждать со мной то, что касалось меня и Алекса, а я и не наставала. Лишь как-то она бросила фразу, что не потерпит ничего непристойного в этом доме, на что я залилась краской смущения, а Алекс лишь усмехнулся.

А однажды она пригласила на ужин Арсения, думаю, потому что по-прежнему считала его идеальной для меня парой. Я чувствовала себя ужасно неловко, весь вечер провела в напряжённом ожидании взрыва Алекса, но он вёл себя на удивление спокойно. Словно ужин в таком составе вполне обычное явление.

Лишь когда Арс обращался ко мне с вопросом или улыбался, я видела, как Алекс сжимает кулаки под столом. Но он держался, и мне это говорило о многом — что ради меня он готов меняться, готов держать свою ревность на коротком поводке.

Алекс возил меня на физиотерапию, следил, чтобы я выполняла лечебную гимнастику для восстановления сустава и вовремя пила нужные витамины. Мы гуляли, вместе ездили в университет, занимались своими курсовыми, я рисовала, а Алекс сидел рядом и залипал в какую-нибудь игрушку на телефоне, или же просто подолгу разговаривали, лёжа в объятиях друг друга. Расставались только на ночь или во время тренировок Алекса.

Сегодня после занятий, когда я рисовала в своей комнате, вошёл Алекс и, присев рядом, с серьёзным видом произнёс:

— Ань, надо поговорить, — смотрю на него во все глаза, и сердце ухает вниз. Ни один хороший разговор с таких слов не начинается.

— Хорошо, говори, — откладываю карандаш и кладу руки на колени, пытаясь унять откуда-то взявшуюся дрожь.

— Ты чего испугалась, — он берёт мои руки в свои, поглаживает подушечками больших пальцев, вызывая мурашки по всему телу. — Я хотел бы поговорить по поводу твоего поступления. Ты же уедешь, если поступишь…

Пауза затягивается, я прикрываю глаза, чтобы взять себя в руки. Мы много раз говорили о портфолио, поступлении, моих планах и желаниях. Но ни разу по поводу моего отъезда. Я понимала, что этот разговор однажды состоится, но не была к нему готова.

— Ты хочешь, чтобы я отказалась от всего? — осторожно убираю руки, встаю и начинаю наводить порядок на столе. мне нужно чем-то занять руки, мысли просто разбегаются.

— Конечно нет! — восклицает Алекс громко, и я, удивившись, поворачиваюсь к нему. — Ань, присядь, не нервничай. Просто у меня есть к тебе предложение. И я надеюсь, что ты хотя бы подумаешь, прежде чем отказаться.

Сажусь обратно на стул и несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоить неистово бьющееся сердце. Не знаю, отчего я так разволновалась, но меня буквально потряхивает, ладони вспотели и в горле пересохло.

— Я никогда не спрашивал, почему ты хочешь учиться именно в том вузе, именно в том городе, — начинает, а я пока не понимаю, к чему он ведёт.

— Это очевидно. Я училась там два семестра, а с третьего меня выдернула мама с переездом в этот город. Мне там всё нравится, я знакома с преподавателями, знаю город…

— Но у нас в городе тоже есть вузы, проводящие обучение по этой специальности! — до меня начинает доходить смысл этого разговора. — Почему бы не поступить здесь? Тогда тебе не придётся уезжать, нам не придется расставаться, — Алекс говорит с таким воодушевлением, как будто я уже на всё согласилась.

— Алекс, тут дело в другом, — прикусываю губу и замолкаю. Я понимаю, ему не хочется расставаться, да и мне тоже. Только тут есть одно “но”. — После того, как я брошу юрфак, мне никто оплачивать обучение по дизайну не будет. То есть я должна поступить сама и поступить на бюджет. Там, куда я собираюсь, бюджетные места есть, пусть их и мало, но шанс есть. И, думаю, раз у меня получилось тогда, получится и сейчас.

— Я понимаю, об этом я тоже подумал! — встаёт со стула и начинает ходить по комнате. — У нас в городе есть Институт бизнеса и дизайна, там как раз твоя специальность, на которую в будущем учебном году выделяется Грант ректора.

— И ты думаешь, я его получу? — спрашиваю, хотя сама в этом очень сильно сомневаюсь.

— С твоим талантом обязательно, — подходит ко мне, берёт за руки и тянет на себя, поднимая со стула. — Первый семестр будет оплачен, а если сдашь на отлично первую сессию, а ты сдашь, я уверен, то грант продлят и на второй. А потом что-нибудь придумаем. На крайний случай продам свой мотоцикл.

— Алекс! — возмущённо восклицаю. — Даже не думай об этом!

— Ань, ну зачем мне он, если ты будешь далеко, в другом городе, и видеться мы будем редко. Я же сдохну от тоски, — крепко обнимает и зарывается носом в мои волосы. — Ну и со временем, думаю, наши родители уже смирятся и помогут.

Хмыкаю в ответ, не веря, что мама когда-нибудь меня простит за такое непослушание. Скорее, наоборот, сделает вид, что её не касаются эти проблемы, потому что она уже дала мне возможность выучиться на “приличную профессию”, как было сказано, когда меня поставили перед фактом.

— Там главное в творческом испытании на экзамене набрать сто баллов, а ты с лёгкостью это сделаешь. Ты целеустремлённая, находчивая, волевая и безумно талантливая. У тебя обязательно всё получится, — отстраняется и смотрит мне в глаза. — У нас получится, — нежно целует, а затем прислоняется своим лбом к моему.

— Я не знаю, Алекс, — задумчиво говорю, хотя уже колеблюсь, потому что перспектива того, что мы с ним будем рядом и расставаться не придётся перевешивает все логические доводы.

— Ничего пока не говори, — с жаром произносит, — просто подумай. Я когда вернусь с выездных, съездим в этот институт, посмотрим, что к чему, поговорим с людьми. Если тебе не понравится, значит, вернемся к первоначальному плану. Идёт?

— Ну хорошо, уговорил, — улыбаюсь встаю на цыпочки и целую его в губы. Такие мягкие и податливые, которые тут же целуют меня в ответ.

По телу разливается тепло, а сердце сдавливает какая-то невероятно щемящая нежность. Вот он, тот человек, который принимает твои проблемы, как свои, который выслушает и даст совет, постарается помочь. И который решит то, что тебе решить не под силу. Алекс прерывает поцелуй и говорит, смотря мне в глаза:

— Ань, я люблю тебя и хочу быть всегда рядом. Я не прошу тебя отказываться от мечты, нет. Просто прошу сменить место, где эта мечта будет осуществляться.

— Я тоже тебя люблю. И давай посмотрим, что это за институт, щедрый на такие гранты.

Алекс отрывает меня от пола и начинает кружить, а я хохочу до колик в животе. Потом мы с размаха падаем на кровать и долго молча лежим в объятиях друг друга, каждый думая о своем. Хорошо, когда есть человек, с которым можно вот так просто помолчать рядом, и даже это молчание делает вас ближе. И я верю, что всё у нас с Алексом будет хорошо.

Глава 51

Алекс

Вхожу в раздевалку, подхожу к шкафчику и роюсь в сумке в поисках шмоток. Нужно принять душ после игры, может он сможет меня успокоить. Эти выездные прошли погано. Серёга чуть не подвёл команду, он сегодня словно с цепи сорвался. А ведь один из лучших игроков команды.

Когда было такое, чтобы в игре он намеренно провоцировал соперника? Сергей играл грубо, блокировал, нарушая правила, заработал максимальное количество фолов. И в итоге сел запасным, а ещё и обвинил во всём нас! За все игры в этом сезоне у нас не было такого количества штрафных бросков, как сегодня. Нас чуть не размазали, и всё по вине психа, какая муха его укусила?

Закрываю шкафчик, со всей силы грохнув дверцей. Провожу рукой по волосам и несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, стараясь успокоиться. Нужно держать эмоции под контролем, что бы сказала Аня, увидев меня сейчас? При мысли о ней в груди растекается тепло, губы сами складываются в улыбку, и я успокаиваюсь. Аня меня тормозит: мою злость, ревность, неконтролируемые вспышки гнева. Она делает меня лучше, чем я есть. С ней я становлюсь совершенно другим.

Я безумно по ней скучаю, не могу расставаться с ней даже на пару часов, а уж на выездных мне её особенно не хватает. Хотя она поддерживает меня — звонит, желая удачи и обещая зацеловать в случае нашей победы. И как бы смешно не звучало, мне это жутко нравится и придаёт уверенности. Словно я слюнявый двенадцатилетка, которому впервые улыбнулась понравившаяся девочка и разрешила нести свой портфель.

И я никогда не говорю Ане результат игры заранее, только по приезду, это стало нашим своеобразным ритуалом. Я хочу выиграть прежде всего для нее, чтобы увидеть радость в её глазах, искреннюю улыбку и да, банально услышать из ее уст, что я лучший. Это невероятно окрыляет, заставляя стараться и тренироваться еще больше и лучше.

Знаю, что она совершенно не разбирается в правилах и тонкостях игры, но всё равно прошу пацанов, сидящих в запасных, снимать самые лучшие моменты игры, и отправляю ей. Хотя я предпочёл бы, чтобы она сидела на трибунах и болела за меня каждую игру этого сезона.

От мыслей об Ане меня отвлекают парни, которые вваливаются в раздевалку, громко споря. Увидев меня, они замолкают, а ко мне подходит Макс и, посмотрев в глаза, спрашивает только одно:

— Нормально? — кладёт руку на плечо, без лишних слов показывая свою поддержку.

— Да, — коротко отвечаю, кивая головой, и он отходит к своему шкафчику.

Поле я покинул раньше всех, не подойдя к тренеру, как остальные. Мне нужно было просто успокоиться, чтобы не натворить глупостей. Но теперь, когда мой взгляд натыкается на Сергея и его самодовольную рожу, во мне снова поднимается гнев. Чуть не подставил команду, а ему все по барабану, такой же надменный с этой вечной дерзкой ухмылкой.

— Ты не с той ноги встал сегодня? Что за игра? — спрашиваю, смотря на него, стараясь придать своему тону максимум спокойствия.

— А что ты такой злой? — ухмыляется Серёга. — Ну перегнул, с кем не бывает, — пожимает плечами, а у меня кровь закипает от его спокойствия.

— Перегнул? Да ты чуть всю игру не запорол! Из-за тебя мы чуть не просрали результаты, к которым шли столько времени! — срываюсь на крик, и ребята в раздевалке резко замолкают, в гробовой тишине мы с Серёгой сверлим друг друга взглядами.

— Успокойся, сказал же — бывает, — повышает он голос. — Хорош нюни распускать, подумаешь, игра. Тебя есть кому утешить в случае проигрыша, — слышу смешок. Сергей приближается ко мне, наклоняется и полушёпотом, чтобы слышал только я, произносит: — Или твоя баба тебе не даёт, вот ты и срываешься? Я не виноват, что твоя девка держит тебя на голодном пайке.

И тут я уже не выдерживаю, замахиваюсь и врезаю ему кулаком по скуле, голова Сергея чуть откидывается, и он отходит на пару шагов назад.

— Ты придурок? Из-за какой-то бабы друга…

— Заткнись! Ещё хоть одно слово в сторону Ани и пожалеешь, — не давая ему договорить.

Сергей делает шаг вперёд, но его перехватывают парни, оттаскивают назад, и между нами встаёт Макс.

— Хватит, пацаны, — громким спокойным голосом. — Мы команда, а такое только хуже для всех нас. — Не обращай внимания и не ведись, ты ведь знаешь, каким он может быть засранцем, — это было сказано уже мне.

Молча киваю, беру полотенце и иду в душ. До меня доносятся голоса Макса и Сергея, но разбираю я лишь слова Макса о том, что Жарову не мешало бы извиниться.

Я бы понял всё, что угодно, списал бы его поведение на какие-то проблемы. Но то, как он говорил об Ане, о моей Ане, перешло все границы.

Глава 52

Алекс

Всю дорогу до родного города прокручивал в голове нашу ссору с Сергеем. Почему я не заметил, что он изменился? Я так был занят отношениями с Аней, что не заметил, как он откололся от нашей тройки. В последнее время мы с Максом вдвоём были везде, а Жаров стал пропускать занятия, ходил какой-то дёрганный. Но на тренировки всё же не забивал.

Играет Сергей отлично, по сути изначально капитаном команды и должен был быть он, только тренеру не нравилось, что тот перестал прислушивался к его мнению, не ставил команду превыше собственных амбиций. А ведь капитан должен в первую очередь быть ответственным за игру, он как второй тренер для команды. И порой в моменте, когда одно очко может решить исход игры, именно капитан даёт толчок всем, настраивает на победу. Капитан должен внушать доверие всем игрокам и тренеру. Второй сезон он выдвигает мою кандидатуру, и меня избирают.

Раньше я не замечал, чтобы Сергея это задевало, но, видимо, я ошибался, и он умеет хорошо скрывать свои чувства.

С Жаровым мы дружим класса с третьего, именно он втягивал меня во всякие авантюры, а потом в нашей компании появился Макс. И, возможно, он прав насчет Серёги и того, что капитанское место ему нужно больше нашей дружбы.

По приезду отмечать с парнями не иду, мчусь сразу домой к своей Недотроге, что делаю теперь каждый раз после выездных: покупаю цветы и её любимый шоколад. После того, как мы поделимся новостями, будем смотреть фильм, лёжа на кровати в её комнате и есть шоколад. Тоже своеобразная традиция отмечать каждый матч.

— Выиграли? — Аня уже ждёт меня на диване в гостиной.

Как только я переступаю порог, срывается ко мне в объятия. Я целую её, ощущая, как глубоко внутри поднимается чувство целостности. Я дома. Я с ней.

— А ты сомневалась? — спрашиваю, оторвавшись от ее сладких губ. — Я жутко соскучился, — готов целовать её вечно.

— Я просила, никаких непристойностей! — слышу голос Алины прежде, чем она появляется в поле моего зрения. — Здравствуй, Алекс.

— Добрый вечер, Алина, — вежливо приветствую, слыша тихий смешок Ани, которая отходит от меня на пару шагов. Снимаю куртку под пристальным взглядом матери Ани. Интересно, ей было плевать на то, что у дочери проблемы, а сейчас, когда Аня счастлива, в Алине проснулся материнский инстинкт защищать?

— Алекс, пойдём наверх, расскажешь в подробностях, как всё прошло, — тянет за руку Аня и я, подмигнув Алине, иду наверх, представляя, каким взглядом сейчас на меня смотрит жена отца. Да и плевать.

Заходим в комнату, и я тут же разворачиваю Аню к себе и впиваюсь губами в её губы, показывая, насколько я скучал и насколько мне её не хватало. Аня обхватывает руками мою шею и отвечает на поцелуй, прижимаясь всё сильнее, и у меня сносит крышу. От её запаха ванили, от близости, от холодных пальчиков, что лежат на моей шее, от того, как она зарывается своей ладошкой в мои волосы.

Тело загорается, в крови разливается жар, а когда Аня прикусывает мою нижнюю губу, я подхватываю её за бедра, заставляя обвить себя ногами, и несу к кровати. Сажусь на нее, и Аня оказывается сверху. Целую Аню за ухом и провожу языком по мочке, ощущая дрожь в её теле. Забравшись руками под футболку, вожу ладонью по обнажённой спине, и Аня сама находит мои губы, целует, проводя языком по нижней губе, наклоняется вперёд, и я падаю спиной на кровать, а Аня оказывается сверху.

Прервав поцелуй, внимательно на меня смотрит, мы оба часто и рвано дышим, словно пробежали марафон. Мне хочется ещё, и я тянусь к её губам, но она подаётся назад.

— Алекс, я так не могу. Мне всё время кажется, что сейчас распахнётся дверь, и на пороге появится мама с фразой “я просила ничего непристойного в этом доме”, — представив эту картину, я начинаю смеяться, и Аня вместе со мной.

— Да уж, твоя мама может. Мне кажется, после того, как она о нас узнала, Алина меня недолюбливает, — произношу шёпотом, словно ее мама может нас подслушивать.

— Не говори ерунды. Это ее обычное состояние, — Аня слезает с меня и, поправляя одежду, отходит к письменному столу. — И вообще она привыкла командовать, привыкла, что её просьбы и приказы выполняются, к ним прислушиваются.

Я тоже встаю, чтобы скрыть, насколько сильно хочу продолжения. Подхожу к сумке, которую бросил у входа, и достаю шоколад, поднимаю с пола букет, несправедливо отправленный вслед за сумкой, и тоже подхожу к столу, чтобы вручить Ане.

Вижу разложенные там рисунки, которые Аня складывает в стопку, наводя порядок.

— У твоей мамы были подчиненные? — кладу цветы и шоколад на стол. — Это тебе, — целую Аню в щёку и обнимаю со спины.

— Были. У нее была сеть цветочных магазинов по городу, она держала их вместе с подругой, можно сказать, они были монополистами.

— Ничего себе, — присвистываю от удивления.

— Поэтому, когда ты сказал тогда о том, что мы присосались к твоему отцу, о том, что мне прямая дорога в официантки, меня это оскорбило, — поворачивает голову в мою сторону, грустно улыбаясь.

— Прости. Я был идиотом. Если сможешь, давай забудем тот позорный для меня период наших отношений, — снова её целую, еще крепче прижимая к себе.

— Весь бизнес мама оставила сестре, так как твой отец сделал предложение, настоял на переезде и на том, что мама может делать здесь то, что посчитает нужным и интересным. Хотя я и не заметила, чтобы она особо чем-то интересовалась, в том числе и мной, — последние слова звучат совсем тихо, и я только теперь понимаю, насколько Ане трудно без поддержки родной матери.

— У тебя есть я, — отвечаю, разворачивая Аню к себе. — Я всё для тебя сделаю, — заключаю её в объятия, и мы какое-то время так и стоим.

И тут мой взгляд цепляется за что-то знакомое в криво лежащей стопке Аниных карандашных рисунков. Отстраняюсь, достаю лист и кладу под свет настольной лампы. Это я.

— Ты меня нарисовала?

— Пыталась, — смущённо опускает взгляд. — Вроде получилось неплохо.

— Здорово! Ань, ты нереально крута, — после этих слов её щёки заливаются краской смущения.

— Спасибо. Тут я очень старалась, тебя не так-то легко передать на бумаге, Соколовский, — толкает меня плечом, а я продолжаю смотреть на свой портрет.

Это действительно талантливая работа. И да, меня еще никогда не рисовали, черт возьми, это даже приятно. Особенно в исполнении Ани.

— А можно мне его забрать? — глаза Ани расширяются от удивления.

— Будешь любоваться собой? — широко улыбается. — Алекс Соколовский — красавец, спортсмен, активист и любимец всех девушек города, — произносит на манер диктора.

— Просто подпиши. Он будет напоминать мне о тебе, — беру один из карандашей, лежащих на столе и протягиваю ей.

Думаю, Аня тоже сейчас мысленно продолжила фразу словами “если ты уедешь”. Но никто из нас не сказал этого вслух.

Она подписывает, и как-то атмосфера этого вечера кардинально меняется. Вижу, как погрустнела Аня, а я не люблю, когда моя девушка впадает в уныние и печалится. И тут мне в голову внезапно приходит мысль, которую я сразу же озвучиваю:

— Я тут подумал, что это мы с тобой всё время дома сидим, ходим в универ, готовимся к курсовой, ведь мы пара, и романтику никто не отменял. Завтра выходной, можно забыть все проблемы и просто насладиться обществом друг друга вне стен этого дома, — притягиваю Аню к себе для очередной порции поцелуев.

— И не под пристально следящим взором моей мамы, — улыбается, обнимая меня за талию. — Это свидание?

— Это свидание.

Глава 53

Аня

— Ты готова? — Алекс заглядывает ко мне в комнату, как раз когда я заканчиваю одеваться.

Решив, что сегодня главное не то, как я выгляжу, а то, насколько мне удобно, — надеваю свои любимые джинсы и толстовку кремового цвета. От платья отказываюсь сразу, потому что зная Алекса, пойдем мы в такое место, где в нём мне будет явно неудобно.

— Готова, — улыбаюсь и вкладываю ладонь в протянутую руку Алекса.

— Учти, сегодня у нас насыщенная программа, — шёптом произносит, притягивая меня к себе для поцелуя.

Поцелуи Алекса вызывают зависимость — чем их больше, тем больше хочется. Никогда бы не подумала, что это настолько приятное занятие.

— Надеюсь, это не что-то экстремальное? — спрашиваю, вопросительно выгнув брови. — На такое я не подписываюсь, предупреждаю сразу.

— Если только саму малость. Но обещаю, тебе понравится, — шепчет, едва касаясь губами моего уха, чем вызывает табун мурашек вдоль позвоночника. — Всё, идём, а то я передумаю, — тянет меня за руку в сторону двери.

Выхожу на крыльцо и жмурюсь от яркого солнца. Снег уже растаял, кое-где начала пробиваться зелёная травка, отовсюду слышится радостное пение птиц, и на душе так сладко, словно в предвкушении чего-то волшебного.

Направляюсь к машине, но не успеваю пройти и нескольких шагов, как слышу за спиной голос Алекса:

— Ну нет, сегодня мы не на машине, — оборачиваюсь сказать, что пешком от посёлка мы не дойдём и до завтра, но, открыв рот, замолкаю, видя, на что кивком головы указывает Алекс.

— Ты ведь это не серьёзно? — спрашиваю, округлив глаза.

— На самом полном серьёзе, — Алекс подходит ко мне и берёт мои ладони в свои. — Ань, не бойся. Ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что тебе навредит.

— Алекс, про твой мотоцикл я, кажется, ещё осенью всё сказала. Даже не уговаривай, — качаю головой.

— Ты просто ни разу не пробовала и не знаешь, каково это. Я хочу показать тебе это, — улыбается и осторожно тянет меня в сторону своего железного коня. — Я буду аккуратен, обещаю. Давай так — проедем по посёлку до шлагбаума, и если тебе не понравится, вернёмся и возьмём машину. Идёт?

Позволяю ему подвести меня к мощному черному мотоциклу, который своим матовым брюхом ловит отблески солнца, и надеть шлем. Сердце ускоряет ритм, не люблю то, что не могу контролировать. А тут от меня уж точно ничего зависеть не будет. Но Алекс ведь не станет подвергать меня риску, может, стоит попробовать?

— Просто держись крепче, — произносит и надевает шлем.

Алекс наклоняется и слегка стукает им о мой, и я улыбаюсь этой выходке. Садится на своего зверя и заводит мотор, кивком головы приглашая сесть. Глубоко вдыхаю, устраиваюсь сзади и крепко обхватываю его за талию, прижавшись настолько близко, насколько могу.

Мотоцикл срывается с места, и моё сердце ухает вниз. Какое-то время я прислушиваюсь к своим ощущениям с закрытыми глазами.

От Алекса исходит уверенность, он словно единое целое со своим железным конём, наслаждается укрощением этого монстра, властью над скоростью и пространством, словно это источник его бесконечного удовольствия. И такое же чувство проникает и в меня. Полное ощущение скорости, свободы, эйфории, адреналина, бушующего в крови. Кажется, я немного начинаю понимать девчонок, которые пищат от восторга при виде парней на байках.

— Ну как? — спрашивает Алекс, когда мы добираемся до городского парка, и он снимает с меня шлем.

— Сносно, — отвечаю, стараясь придать голосу безразличие, но меня выдаёт улыбка, которую просто невозможно спрятать в моём состоянии.

— Врунишка, — Алекс откровенно смеётся, заражая своим смехом и меня.

— Понравилось, это как впервые скатиться со склона на горных лыжах — адреналин, свист ветра, эйфория от ощущения свободного полёта, — делаю шаг к Алексу и оказываюсь в кольце его сильных рук. — Спасибо.

Мы с Алексом опробовали почти все аттракционы в парке. Катались на автодроме, и каждый раз, когда Алекс на своей машинке оказывался рядом, старался дотянуться до моих губ. На жутких американских горках, после которых я мысленно поклялась впредь обходить их стороной под любым предлогом. Игрушку в лазерном тире мы так и не выиграли, но впечатлений от этого я всё равно получила море. От аттракциона свободного падения я категорически отказалась, заявив Алексу, что на сегодня с меня хватило его мотоцикла и американских горок.

А вот побывать в парке и не попасть на Колесо обозрения — по мне это просто преступление. Теперь уже Алекс решил соскочить и пытался найти предлог, под которым ему не нужно залезать в маленькую кабинку и оказываться на запредельной для него высоте.

— Клаустрофобия или боязнь высоты? — задаю ему вопрос, прищурившись. Мы сидим на скамейке, поедая синюю сладкую вату. — Теперь твоя очередь раскрыть мне все свои слабости и фобии.

— Хитро, — смеётся Алекс. — Мне стоит бояться?

— А как же. Одно неверное движение, и я использую твои слабости против тебя, — произношу зловещим голосом, но не выдерживаю и улыбаюсь. — Просто хочу знать о тебе всё, — произношу уже тише.

— Ни то, ни другое. Просто я не могу контролировать ни эту карусель, ни эту кабинку, ни, к примеру, самолёт, что летит над океаном. В отличие от мотоцикла. Там всё в моих руках, — слегка пожимает плечами. — Просто чувствую себя на высоте не в своей тарелке. Но это не касается крыш, — загадочно улыбается.

— Ммм… Ты явно что-то задумал, — кладу голову Алексу на плечо, зажмурив глаза.

— Тебе понравится, Ань, — целует меня в макушку, обняв за плечи.

Давно не чувствовала себя так легко, словно кто-то наконец срезал путы, которые удерживали мои крылья, не давая мне взлететь и насладиться полётом, насладиться свободой не только физически, но и свободой в душе. Словно только теперь я узнала, каково это — жить на полную. Хотя так ведь оно и есть.

Мы долго сидим и просто болтаем обо всём, строим планы на лето, смеёмся, показывая друг другу синие от сладкой ваты языки, просто гуляем по дорожкам парка, смотря на другие влюблённые парочки. Я сделала кучу фото на память, их столько, что можно заполнить не один фотоальбом.

Весна — время перемен, время, когда в душе расцветают надежды на исполнение самых сокровенных желаний, когда сердце поёт подобно птице, что проснулась после долгой зимней спячки и радуется солнышку и теплу. Я благодарна Алексу за этот день, когда все тревоги, сомнения и переживания остались где-то там, уступив место только позитивным эмоциям, которые он мне дарил сегодня.

Когда на город начали опускаться сумерки, Алекс с загадочным видом сказал, что хочет показать мне ещё кое-что. Мы снова сели на его мотоцикл, который помчал нас в центр города, к высоткам, стоящим в паре кварталов от нашего университета.

Остановившись у одной из них и заглушив мотор, Алекс снимает шлем и поворачивается ко мне.

— Здесь я жил до переезда к отцу, — вскидывает голову, смотря вверх. — Квартиру мне подарил отец на совершеннолетие. Думаю, он тогда уже знал, что разведется с мамой, — после этих слов он замолкает, так и продолжая смотреть вверх.

Встаю на твердую землю и мне становится не по себе, я вижу, что он ушёл в себя, но не хочу портить такой вечер. Это прошлое, оно уже прожито и ничего назад не вернуть, зачем мучить себя воспоминаниями, которые причиняют боль. Я ощущаю эту боль Алекса, и мне тоже от этого плохо.

— Какой этаж? — спрашиваю, чтобы нарушить эту давящую тишину и вернуть прежнюю атмосферу вечера.

— Двадцать пятый, — поворачивает голову ко мне, и на его лицо возвращается улыбка, отчего я выдыхаю с облегчением. Такой Алекс нравится мне гораздо больше.

— Так ты приглашаешь меня на экскурсию по своей квартире? — вопросительно выгибаю бровь.

— Ну если ты хочешь, то запросто. Но вообще-то я привёз тебя сюда, чтобы кое-что показать, — произносит с загадочной улыбкой, и я даже не представляю, чем здесь меня можно удивить.

Алекс ставит байк на подножку, протягивает мне раскрытую ладонь, в которую я вкладываю свою, и тянет меня в сторону высотки.

Глава 54

Аня

В лифте Алекс нажимает кнопку двадцать пятого этажа, вызывая у меня ещё больше вопросов.

— Твоя квартира на этом же этаже, — констатирую факт, пока не озвучивая никаких предположений, жду, что он сам мне расскажет.

— Ага, — кивает он.

— Всё же про экскурсию по твоему логову я была права? — скептически хмыкнув, наклоняю голову набок.

— Какая ты нетерпеливая, всё тебе расскажи, — улыбается во весь рот. — Потерпи немного, — шагает ко мне, напирает, заставляя упереться спиной в стенку лифта, наклоняется, а я, задрав голову, жду поцелуя.

Мы смотрим друг другу в глаза, Алекс почти невесомо проводит подушечками пальцев по моей скуле, спускаясь к подбородку. Немного сжав его, приближает свои губы к моим и оставляет на них лёгкий поцелуй. Тут же раздаётся щёлчок и механический голос сообщает, что мы приехали на нужный этаж.

— На самом интересном моменте, — разочарованно вздыхаю под смешок Алекса.

Выхожу на площадку этажа и останавливаюсь, не зная, куда идти дальше. Алекс, выйдя следом, берёт меня за руку и тащит на пролёт выше к запертой на замок двери… на крышу.

Вопросительно смотрю на него, но Алекс молча достаёт из кармана ключи и отпирает замок.

— Не спрашивай, откуда ключи, всё равно не скажу. Секрет фирмы, — подмигивает, улыбаясь, его глаза озорно блестят, словно в предвкушении чего-то, о чём другим знать неведомо.

— Надеюсь, никто не пострадал, — уточняю, а у самой ладони потеют. Я никогда не была на крыше такого высокого здания. Нет, раньше я общалась с руферами* и даже несколько раз бывала на крышах, но просто в качестве зрителя, сама ни на что не решаясь. Я не настолько экстремальный человек.

— Иди за мной, не бойся, — включает фонарик на телефоне и снова берет меня за руку.

Продвигаюсь вслед за ним, и вот мы на крыше. В лицо ударяет прохладный ветер, оглядываюсь, замечая, что здесь много освещенных участков, на одном из которых расстелено покрывало и лежат несколько подушек.

Меня словно бросило в параллельную реальность — только что я была в обычном городе, в обычной многоэтажке, а теперь нахожусь на какой-то другой планете с совершенно другим воздухом и загадочным светом, привлекательным и манящим, обещающим незабываемые впечатления случайно попавшей сюда девушке.

Подхожу к парапету крыши, и у меня замирает сердце от открывшейся картины. Город в огнях, несмотря на вечер выходного дня жизнь бурлит, кипит, город словно пульсирует светом. Он словно живой организм, который шепчет тебе, что вот оно — счастье. Стоять тут с любимым человеком и просто молчать, наслаждаясь размеренным стуком его сердца, тёплым дыханием, что заставляет проснуться безудержные мурашки.

Сердце наполняется каким-то неведомым чувством, его распирает от счастья, от того, что мне выпала возможность любить, посчастливилось быть любимой. Хочется раскинуть руки в сторону и прокричать об этом, обнять весь мир — настолько мне сейчас хорошо. Настолько меня переполняет блаженство.

Прикрываю глаза, наслаждаясь этими ощущениями. Никогда не думала, что буду чувствовать подобное, что моё сердце полюбит настолько сильно.

— Замёрзла? — тихо спрашивает Алекс, целуя в макушку. — Можем спуститься, если хочешь.

— Нет, мне хорошо. Алекс, мне настолько хорошо, что я не могу подобрать слов, — говорю с дрогнувшим от эмоций голосом.

— Ты голодна? У меня тут кое-что есть, пойдём, — выпускает меня из объятий, тут же приобнимая за талию, и ведёт в сторону площадки, где лежат подушки. — Садись, я сейчас.

Пока я усаживаюсь, устраивая себе сиденье из нескольких подушек, он возвращается с большим пакетом и коробкой пиццы.

— Ого, а ты, оказывается, подготовился, — смеюсь, удивляясь, когда он всё успел.

— Пицца, правда, уже остыла, но зато есть термос с горячим кофе.

Усаживается рядом и раскладывает содержимое пакета на покрывало: термос, кружки, мой любимый шоколад, фрукты, салфетки и фонарь в виде керосиновой лампы. Поворачивает колёсико на нём, и стол освещается ровным тусклым светом. Да он предусмотрел всё. Совершенно неожиданно видеть такое от Алекса. Я смотрю на него, и мои губы растягиваются в улыбке. Всё-таки какой же он замечательный.

Сначала мы молча едим, каждый находясь в своих мыслях и впечатлениях, потом снова стоим у парапета в обнимку, рассказывая друг другу забавные моменты из детства, смеёмся и подшучиваем друг над другом. Я делаю несколько фотографий на память. И неважно, какими они получатся, для меня они всё равно будут очень дороги.

А в какой-то момент Алекс, посмотрев на часы, говорит, что нам пора. Собираем все атрибуты романтического ночного пикника, Алекс куда-то относит всё, сказав, что заберёт завтра, и тянет меня к выходу с крыши.

Когда мы оказываемся на лестничной площадке последнего этажа, оглядываюсь на двери трёх квартир.

— Которая из них твоя?

— Вот эта, — указывает на дверь с цифрой семьдесят пять. — Всё же хочешь экскурсию? — прищуривается.

— Любопытство сгубило кошку, знаю. Но да, мне очень интересно, — смотрю на Алекса с вызовом.

— Идём, — достаёт ключи и отпирает свою берлогу. — После тебя, — жестом приглашает войти, и я шагаю во тьму квартиры.

Щёлкает выключатель, освещая прихожую. Все без излишеств — гардеробная для верхней одежды, коврик, тумба и зеркало. Пока я снимаю кроссовки, Алекс уже проходит дальше, включая свет в других комнатах. Квартира достаточно большая — две комнаты, кухня и большая прихожая, минималистический стиль, светлые тона.

И первая комната, куда я попадаю, спальня Алекса. Огромная кровать у стены, накрытая чёрным покрывалом, изножье которой обращено к огромному панорамному окну во всю стену, откуда открывается потрясающий вид на ночной город. Черная мебель: письменный стол, кресло и прикроватная тумба. Черный пол с бежевым ковриком и бежевые стены. Ничего лишнего, всё в идеальном порядке, не то что у меня. Мне становится даже стыдно, когда я представляю, что подумал Алекс, увидев свою бывшую комнату, которую я заняла, да ещё превратив всё в абсолютный хаос.

— Всё рассмотрела? — в дверях спальни появляется Алекс и, прислонившись к косяку, улыбается, глядя на меня.

— У тебя потрясающая квартира, — отхожу к окну и обнимаю себя руками. — Так зачем же ты всё-таки переехал к отцу?

— Честно?

— Ну хотелось бы, — чувствую, что он уже стоит у меня за спиной, но не касается.

— Чтобы устроить тебе адский кошмар, — шёпотом произносит, целуя меня в шею, а у меня всё тело простреливает удовольствием от его касаний.

— Хм. Неожиданно, — наклоняю голову набок, открывая ему больший доступ к нежной коже шеи.

— Но всё вышло совсем не так, как я рассчитывал, — обнимает меня, зарывшись носом в мои волосы. — Неожиданно для себя я в тебя влюбился.

Я разворачиваюсь к Алексу, вижу, как горят его глаза, каким взглядом он смотрит на меня. В нём проскальзывает что-то новое, чего я не видела до этого. Он берёт в ладони моё лицо и нежно целует, оттягивая нижнюю губу, я закрываю глаза и отвечаю на поцелуй. Его рука опускается ниже и обхватывает мою талию, прижимая к себе. Обвиваю руками шею Алекса, стараясь стать ещё ближе. Он углубляет поцелуй, вырывая стон из моей груди.

Мы словно двое путников, скитающихся по пустыне и внезапно нашедших источник живительной влаги — припали к нему, не желая отрываться ни на минуту, не желая потерять ни капли тех ощущений, что дает внезапное удовольствие. Моя спина покрывается неконтролируемыми мурашками, горячая волна идущая от живота, заставляет прижаться к Алексу ещё сильнее. Кладу ладони на его грудь и чувствую, как бешено стучит сердце. В унисон с моим.

Опускаю руки ниже и завожу их за спину Алекса, проникая под футболку, касаясь обнажённой кожи. Чувствую, как по его телу проходит дрожь, как теперь из его груди вырывается стон. Алекс отрывается от моих губ, прислоняется лбом к моему.

— Если мы сейчас не остановимся, я долго не выдержу, Ань, — произносит хрипло и часто дыша.

— Не надо останавливаться, — произношу шёпотом под шумный выдох Алекса.

— Ты уверена? — снова обхватывает ладонями моё лицо, и вместо ответа я целую его, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства.

Алекс подхватывает меня на руки и несёт к кровати. Воздух становится плотным, словно его прорезали невидимые электрические разряды. Никогда не испытывала подобных ощущений — словно каждая клеточка моего тела вибрирует, тянется навстречу Алексу и удовольствию. Вижу его горящий взгляд, словно для него я стала целой вселенной, которую ему хотелось покорить, узнавая шаг за шагом.

Тело трепещет от каждого прикосновения, каждого поцелуя, кажется, губы и руки Алекса везде, кажется, что я сейчас потеряю сознание от удовольствия. Это было нежно, аккуратно, удивительно. Это было прекрасно. Теперь я всецело принадлежу этому человеку.

Алекс.

Первый. Единственный. Мой.

------------------------------

* Руферы — люди, занимающийся прогулками по крышам и высотным объектам, которые ищут экстремальную высоту, чтобы сделать селфи.

Глава 55

Алекс

Проснувшись, долго лежу и просто смотрю на Аню, прокручивая в голове события вчерашнего вечера. Она доверилась мне, подарила то, чего я совсем не ожидал. Только теперь понимаю, насколько безосновательной была моя ревность, насколько для неё были обидными и несправедливыми мои слова, брошенные сгоряча.

Протягиваю руку и провожу по щеке Ани, и она мило морщит нос во сне. Мне хочется постоянно быть рядом, постоянно до неё дотрагиваться, целовать. Хочется защитить от всего мира, закрыть собой. В груди разливается тепло, затопляя моё сердце нежностью к этой девочке, что подарила мне всю себя без остатка.

Теперь никуда её не отпущу. Моя Недотрога стала для меня центром вселенной, тем, вокруг чего теперь вращается моя жизнь, мои мысли, она показала мне, что значит любить, ставить интересы другого человека превыше своих.

Аня открывает глаза и тут же их закрывает.

— Я вижу, что ты проснулась, — говорю с улыбкой, которая всё утро не сходит с моего лица.

— Мне жутко неловко, когда ты так на меня смотришь, — Аня закрывает лицо ладонями, утыкаясь в моё плечо.

— Как? — целую её ладони, которые она тут же убирает. Тону в её карих глазах, окончательно понимая, что попал. Никому её не отдам.

— Как будто съесть хочешь, — улыбается смущённо.

— Ну возможно, так и есть, — обнимаю и тянусь за поцелуем.

Чувствую, как её ладони скользят по моим плечам, целую нежно и осторожно и Аня отвечает на мой поцелуй. Чувствую, что ещё немного и не смогу остановиться, а с Ани пока хватит. Перекатываюсь на спину, притягивая её к себе, и она устраивается на моём плече.

— Алекс, спасибо за вчерашний вечер, — произносит тихо.

— У нас будет еще много таких, — целую её в макушку, вдыхая запах ванили. Мой персональный рай.

— Я знаю, но этот всё равно особенный. Мне никогда не было настолько хорошо, словно это сказка, и я не хочу, чтобы она заканчивалась, — после этих слов в груди что-то будто взрывается, затопляя меня теплом и нежностью.

— И не закончится. Откуда такие мысли вообще? — Аня поднимает голову и смотрит на меня. — Зачем думать о плохом, когда всё хорошо? Предполагать что-то, чего никогда не случится? Давай наслаждаться тем, что мы есть друг у друга, и так будет всегда.

— Не знаю, просто мысли. Но ты прав, — привстает на кровати и нащупывает что-то рукой на полу.

Достаёт телефон и снова устраивается на моей груди. Открывает камеру, поднимает руку, наводя объектив. Вижу на экране нас, оба улыбаемся, на лицах счастливые выражения. Аня нажимает на кнопку и просматривает получившееся фото. Открывает мессенджер и отправляет эту и ещё несколько фотографий вчерашнего вечера мне.

— Когда будешь на своих играх, чтобы не скучал, — лукаво улыбается.

Убирает телефон на прикроватную тумбу и ложится на живот, упираясь локтями в кровать и подперев ладонями подбородок.

— Знаешь, когда я впервые тебя увидела, — задумчиво произносит Аня, — ты показался мне просто пресыщенным жизнью мажором, которого папочка засунул в престижный вуз. Ты привык, что всё и все у твоих ног, что всё достаётся тебе по щелчку пальцев.

— Наверное, так и есть, — хмыкаю в ответ. По сути меня и не интересовало ничего, кроме баскетбола.

— Нет, ты совсем другой. Просто почему-то хочешь таким казаться, — возражает она. — Надел маску и тебя всё это устраивало.

— Пока не появилась ты, — заканчиваю за неё, — дерзкая сводная, перевернувшая все мои представления и планы. И я очень этому рад, — целую её, чтобыподтвердить, насколько я доволен тем, как всё сложилось.

Ещё какое-то время наслаждаемся объятиями, разговариваем о вчерашнем вечере и строим планы на следующее свидание. Время летит слишком быстро, посмотрев на часы, обнаруживаю, что уже перевалило за полдень.

— Пора вставать, — слышу недовольный стон Ани. — Иди в душ, полотенце и халат в ванной. А я пока сварю нам кофе, — оставляю на её губах быстрый поцелуй, встаю и иду на кухню.

Из еды у меня, конечно, навряд ли что найдётся, но можно реанимировать вчерашнюю пиццу. Звоню отцу и говорю, что всё в порядке, пусть успокоит Алину, если она, конечно, вообще заметила, что нас с Аней нет дома. Потом набираю маму и, услышав её счастливый голос, возникает мысль — может быть так всё и должно было случиться в нашей жизни, именно эти события, чтобы я встретил Аню? Мама не кажется мне печальной. Всегда в хорошем настроении и, судя по всему, развод с отцом не повлиял на неё так, как я думал. Скорее, даже наоборот — в ней появилась какая-то лёгкость, словно она начала жизнь заново, словно после развода ей стало легче. Это осознание окончательно развязывает узелок сомнения в моей груди. Нужно в ближайшее время познакомить Аню с мамой.

Разливаю кофе по кружкам и чувствую, что на кухне уже не один. Подняв взгляд, вижу Аню, стоящую в проёме двери в моей футболке и наблюдающую за моими действиями.

— Давно подглядываешь? — вопросительно приподнимаю брови.

— Алекс с утра готовящий кофе на кухне — очень завораживающее зрелище, — улыбается, склонив голову набок и прислонившись к косяку.

— Для тебя готов хоть каждое утро, — подхожу к ней и заключаю в свои объятия.

Я стал чертовски зависим от этой девочки. Кажется, Алекс Соколовский конкретно попал. Но мне это безумно нравится, и я готов проводить так каждые утра, дни, месяцы, годы. Вместе со своей Недотрогой.

Приехав домой, натыкаемся на осуждающий взгляд Алины, но она ничего не говорит по поводу нашего ночного отсутствия. Да даже если бы и сказала, мне плевать. Главное — мы с Аней счастливы, и никто не сможет помешать нам быть вместе, как бы не старался.

Глава 56

Алекс

В понедельник с утра у нас тренировка, но я никак не могу настроиться после таких выходных на игру, за что получаю выговор от тренера. И это не остаётся незамеченным.

Задерживаюсь в тренерской и когда вхожу в раздевалку, вижу там только Серёгу. Он уже переоделся, но уходить не спешил. Меня ждал?

— Я смотрю, ты сегодня особенно счастливый, — проговаривает, пристально смотря на меня. — Уж не твоя ли Недотрога постаралась? — ухмыляется, играя бровями.

— Если и так, тебя это не касается, — холодно заявляю и прохожу к своему шкафчику.

— Ошибаешься, Алекс. Мы поспорили, забыл? — в тон мне отвечает, я оборачиваюсь и вижу, что он делает пару шагов мою сторону.

— Обстоятельства изменились. Я отказываюсь от спора, Серёг, — после этих слов он сжимает кулаки до побеления костяшек.

— Ну нет, Алекс. Так не пойдёт, — делает еще несколько шагов. — Просто слиться не получится. Спор был. А значит, либо выполняй условия, либо у тебя технический проигрыш за отказ.

— Что за бред? Это было просто ребячеством, спор был на эмоциях. Сейчас он мне вообще не нужен, — отрезаю и отворачиваюсь от него. Достаю полотенце и направляюсь в душ.

— Если ты забился, держи слово, — кидает Сергей мне в спину. — Или ты пустозвон, кидающий слова на ветер? — прирастаю к полу и медленно разворачиваюсь к нему.

— Не нарывайся, — бросаю зло, тоже сжимая кулаки. Весь этот разговор начинает бесить.

— Что, она настолько тебя очаровала, настолько хороша в постели, что ты превратился в тряпку, не выполняющую обещаний? — повышает голос и подаётся вперёд.

Кровь становится расплавленным металлом, прожигая вены насквозь. В несколько шагов оказываюсь рядом и хватаю Серёгу за ворот майки.

— Я предупреждал, если ещё хоть одно слово в сторону Ани… — во мне бурлит такой гнев, что я готов действительно набить ему рожу, забыв, что мы друзья чуть ли не с пелёнок.

— На неё мне плевать! — рычит мне в лицо. — Проиграл — плати. Место капитана моё. Или показывай фото и забирай тачку.

— Я никогда не унижу Аню таким образом, слышишь? — отпускаю его и чётко, с расстановкой, проговариваю, глядя ему в глаза. — Что с тобой? Ты в последнее время словно с цепи сорвался, не можешь держать себя в руках ни на поле, ни со своими друзьями! Если тебе помощь нужна, скажи. Поделись с нами, мы поможем, ты же знаешь!

— Мне нужно место капитана. Если ты не хочешь выполнять условия спора, тогда твоя Недотрога всё узнает. Она ведь не в курсе? — ухмыляется, и у меня по позвоночнику пробегает холодок.

— Только попробуй, — произношу, стиснув зубы, снова хватаю его за ворот и встряхиваю. — Только заикнись об этом, — рявкаю и с силой отталкиваю его от себя. — И нашей дружбе конец.

— Дружбе? Ты считаешь, что мы друзья после такого кидалова? — злобно сверлит меня глазами.

— Не путай понятия, Серёг. Это просто спор, который можно забыть, аннулировать, спустить на тормоза! А отношения, дружба, любовь — это другое, как ты не поймёшь! — провожу рукой по волосам, пытаясь успокоиться. — Мы же друзья. Да, я поспорил. Я тогда не знал Аню. Она чудесная. Настоящая. С ней я счастлив.

— О, да я смотрю, ты окончательно влюбился и растерял мозги. Баб много, и ни одна не стоит дружбы. Ни одна! — ударяет рукой по шкафчику.

— Мы друзья, есть и будем. При чем тут девушка? — откровенно недоумеваю.

— При том, что из-за неё ты не держишь слова, данного мне. Либо фотка, либо место капитана, — проговаривает и замирает в ожидании.

— Я сказал — фото не будет. Всё, разговор окончен, — закидываю полотенце на плечо. — Поговорим обо всём, когда ты успокоишься, — разворачиваюсь и ухожу в душ.

Когда выхожу из душа, слышу хлопок, а зайдя в раздевалку, вижу Сергея, стоящего, прислонившись к моему шкафчику плечом.

— Ну так что, это окончательное твоё решение? — спрашивает, скрестив руки на груди.

— Я тебе уже всё сказал и точно не передумаю. Фото не будет. С капитанством решим, — смотрю на него и не узнаю того, с кем дружил все эти годы.

— Ну тогда не говори, что я тебя не предупреждал, — ухмыляется и идёт на выход, а я застываю на месте.

А в голове лишь одна мысль — что он имел в виду?

Глава 57

Алекс

Во время занятий из головы всё никак не идёт разговор с Сергеем. В груди растёт непонятное чувство тревоги, которое гложет меня все время, не давая сосредоточиться на учёбе. Еще Макс, как назло, куда-то отлучился. Поговорить бы с ним, выяснить, что он думает по поводу всего этого.

Аня замечает моё состояние, задаёт вопросы, на которые я не могу дать ответ.

— Всё в порядке, Ань, — стараюсь изменить выражение лица и сделать тон беззаботным, но как-то плохо получается.

— Я же вижу, что что-то произошло. Поделись, может, я смогу чем-то помочь? — тут навряд ли вообще хоть кто-то справится.

— Просто поцапались с Серёгой, ничего серьёзного, — бросаю взгляд на него. Тот сидит через несколько парт и прожигает нас взглядом, от которого моя тревога возрастает ещё больше.

— Ничего, помиритесь. Вы же с детства дружите, наверняка и не такое проходили, но всё же вместе. И сейчас тоже всё обойдётся, — накрывает мою руку своей и тихонько сжимает. Поворачиваю голову в её сторону и вижу сочувствующее выражение лица и печальные глаза. Она переживает за меня несмотря на то, что недолюбливает Серёгу.

Если бы она только знала, в чём причина моего состояния и чего я боюсь больше всего на свете. Если всё раскроется, Аня просто будет меня презирать и уйдёт. А я не могу, я не хочу её потерять. Какого чёрта вообще я заговорил тогда об этом споре? Какого чёрта согласился на условия? И что теперь делать?

После занятий Аня говорит, что задержится, ей нужно переговорить с Аидой Владимировной, несколько занятий с которой сорвались по каким-то личным причинам. Преподаватель ходила расстроенная и заплаканная, Аня переживала, говорила, что они сдружились. Неудивительно, ведь Аида Владимировна не намного старше нас, а у Ани здесь нет подруг.

Решаю сгонять на квартиру, забрать пару нужных вещей и планшет для Ани. Подходя к парковке, вижу Макса, стоящего у моего байка. Руки в карманах джинсов, задумчивый взгляд вдаль — что-то в последнее время он сам не свой. Нужно выяснить, что с ним и чем я могу помочь.

— Ты куда пропал после тренировки? — спрашиваю, подходя к нему. Провожу рукой по лицу и шумно выдыхаю.

— Нужно было кое-кого проводить, — отвечает уклончиво. — А ты что какой-то сам не свой? Случилось чего?

— Жаров случился после тренировки. Поговорили на повышенных, — достаю телефон проверить, нет ли сообщений от Ани. Пока тихо, значит, ещё не освободилась.

— Чего опять? — смотрит на меня внимательно.

— Про спор. Сказал, либо я фотки показываю доказательство, либо отдаю капитанское место. А если нет, он Ане всё расскажет, — выругавшись, бью кулаком о ладонь.

— Думаешь, сможет? — задаёт вопрос, который я сам себе задаю уже несколько часов.

— Ты его не видел. Он словно одержим этим капитанством, — с горечью произношу. — А ещё, кажется, на нашу дружбу ему плевать. Поэтому да, вполне сможет.

— Откажись от капитанства, — выдаёт друг, и я вскидываю на него удивлённый взгляд.

— Я думал об этом. Если я его выдвину, Жарова изберут, тут без вопросов, — начинаю ходить взад-вперед по свободному пятачку парковки рядом с байком. — Но ты видел его игру в последнее время? Его отношение к команде, тренеру? Да и вообще к баскетболу в целом? Он просрёт всё, чего мы добивались эти два года. Я не могу так поступить с ребятами, ведь получается, я сам, своими руками…

— А если он действительно расскажет всё Ане, ты её потеряешь, — противопоставляет Макс, не давая мне договорить.

— Она не простит, — коротко киваю, опустив взгляд.

— Алекс, я очень ценю нашу дружбу, поэтому позволь дать совет, — с этими словами он поворачивает голову в сторону здания университета, задумчиво смотрит, продолжая: — Откажись от капитанства. Если ты её любишь, не делай больно. Хоть единожды испытав боль, причинённую тобой, доверия ты никогда не вернёшь. Поверь, я знаю, что говорю.

— Ты о Вере? — кажется, Макс что-то не договаривает. Он молчит, словно ушёл в себя, словно он не здесь сейчас. — Макс, у тебя всё в порядке? — он кивает головой и проводит пятернёй по ёжику волос. — Если какая помощь нужна, только скажи.

— Она уехала. Навсегда, — замолкает, а я округляю глаза.

— Когда? — только и могу спросить. Я знаю, насколько Макс и Вера любят друг друга, насколько привязаны, сколько они вместе.

— Сегодня. Я видел, как грузили их с отцом чемоданы, видел, как она садилась в такси, как машина отъезжала, как она искала глазами меня, смотря в окна. Но не нашла, — его голос срывается, а я до сих пор не могу ничего понять.

— Почему? Что случилось вообще? — как Макс мог спокойно смотреть на отъезд Веры, добровольно отпустить её, я понять не могу.

— Так лучше, Алекс. Для неё, — его голос звучит глухо и я, представив себя на его месте, понимаю, как ему сейчас плохо.

— Всё равно не понимаю, — вопросительно смотрю на Макса в ожидании, что он наконец объяснит в чём дело.

— Она меня ненавидит, — кладу руку ему на плечо, крепко сжимая.

— Макс, исправить можно всё, кроме смерти любимого человека, — пытаюсь вытащить из него больше, не знаю, что мог сделать Макс такого, чтобы Вера уехала насовсем.

— Ненавидит за то, что сделал больно, за то, что растоптал её любовь. Без меня ей будет лучше, — продолжает говорить, но без подробностей, а я не тот, кто лезет в душу, ковыряя её и делая свежую рану ещё больше. Как только Макс немного придёт в себя, мы поговорим и решим, что ему делать дальше.

— Не так-то просто забыть того, кто навсегда в твоём сердце, Макс. Кому, как не тебе, об этом знать, — он кивает в ответ в знак согласия.

— Не поступай так с Аней, — проговаривает после недолгого молчания. — Посмотри на меня, я словно жив лишь наполовину, — невеселая усмешка трогает его губы. Он дотрагивается до браслета и тут же отдёргивает руку, словно обжёгшись. — Она делает тебя лучше, чем ты есть. Ради неё ты готов на многое, даже на то, что, как тебе кажется, ты не сможешь, что невыполнимо. Это и есть любовь. Что для тебя важнее — капитанство или Аня? — внезапно спрашивает в лоб, впившись в меня пристальным взглядом.

— Аня, конечно. Мог бы не спрашивать, это и так очевидно, — произношу с обидой в голосе.

— Тогда действуй, пока не стало слишком поздно.

— Завтра после тренировки поговорю с Сергеем. Сходим к тренеру вместе, — принимаю решение не тянуть с этим. — И флаг ему в руки.

— Правильное решение, — Макс протягивает мне ладонь. — Я пойду домой, увидимся на тренировке.

— Давай, отвезу тебя, — предлагаю, пожимая руку. — Может, пойдём посидим куда-нибудь? Я Аню на такси домой отправлю.

— Спасибо, я один хочу побыть, пройдусь пешком. Не переживай, Алекс. Я справлюсь.

Макс разворачивается и уходит, а я долго смотрю ему вслед, пока он не скрывается за поворотом, — на изменившуюся тяжёлую походку, поникшие плечи, словно на него давит неподъемное чувство вины.

Глава 58

Аня

Вчера Алекс рассказал, что Макс расстался со своей девушкой. Даже не знала о том, что она у него была, но видела, что в последнее время парень сам не свой ходит. Сегодня в университете я не стала влезать, когда Макс и Алекс разговаривали, решила подождать вечера, тогда всё и провернуть.

У команды сегодня вечерняя тренировка, так что после неё я собираюсь хоть немного отвлечь Макса, помочь Алексу вытащить его куда-нибудь. Он столько раз помогал нам, теперь наша очередь. Макс очень нравится мне как человек, он умеет говорить правду и так, чтоб не обидеть человека, а просто донести, что тот не прав. Он поддержит, выслушает, даст совет. И не просто, чтоб отвязались. Он искренен, а это самое ценное в друге.

В университет приезжаю за полчаса до конца тренировки и решаю подождать парней на скамейке в фойе. Вставляю в уши наушники, включаю любимые треки и прикидываю, куда можно сходить сегодня втроём. Кажется, собирается дождь, поэтому задача усложняется. Не успевает отыграть трёхминутный трек “In your eyes”*, как затылок начинает неприятно покалывать, словно кто-то взглядом стремится прожечь в нём дыру.

Оборачиваюсь и вижу невдалеке Сергея, который стоит, прислонившись к колонне, и пристально на меня смотрит. Странно, что он не на тренировке. Кивком головы здороваюсь, как бы он мне не нравился, Жаров всё же друг Алекса и игнорировать его у меня не получится.

От мыслей отрывает громкий стук каблуков, отдающий эхом по почти пустому фойе. Невольно оборачиваюсь на звук и вижу Вику, дефилирующую словно по подиуму. Да, уверенности в собственной неотразимости ей не занимать. Распущенные белокурые волосы слегка подкручены, узкие, даже слишком, голубые джинсы, белая удлинённая блузка с длинными рукавами и разрезами на плечах, открывающими хрупкие плечи. Сумка, скорее всего, из какой-нибудь последней модной коллекции и красный плащ, перекинутый через руку. Ботильоны на высокой шпильке, которые и являются причиной слишком раздражающего звука.

Отвожу глаза от Губановой и снова натыкаюсь на злой взгляд Сергея. Он смотрит на часы, прищуривается и, оторвавшись от колонны быстрыми шагами идёт наперерез Вике. Берёт её за локоть и отводит на то место, где стоял. Отсюда не слышно, о чём они разговаривают, но судя по эмоционльным жестам Губановой — ей это не нравится.

Затем она бросает взгляд на меня и ухмыляется, что вводит в ступор. Впервые после падения с лестницы она посмотрела в мою сторону. Не знаю, что сказал ей Алекс, но больше Вика меня не трогала, не задевала, да и вообще делала вид, что ни меня, ни Алекса не существует, что нас вполне устраивало.

Губанова уходит, но почему-то не на выход, а в сторону спортзала. Не успеваю продолжить в голове эту мысль, потому что вижу, что ко мне направляется Сергей. Чёрт. У меня нет желания с ним общаться. Встаю и собираюсь выйти на улицу, лучше подожду парней на парковке, чем проведу время в компании Жарова, зная, как он любит оскорблять меня.

Но не успеваю сделать и нескольких шагов, как Жаров меня перехватывает, взяв за локоть.

— Привет, Ань. Алекса ждёшь? — приподнимает уголок губ в подобие улыбки, словно заставляя себя быть со мной милым.

— Да. Он на тренировке, а ты почему не с ними? — не могу засунуть своё любопытство подальше, и вопрос сам срывается губ.

— На то есть свои причины, — уклончиво отвечает, снова смотря на часы. — Вижу, вы с Алексом вместе? Как давно?

— Достаточно давно, — получается резко, даю понять, что это не его дело.

— Значит, ты его простила? Странно, думал, девушки такое не прощают. Ты меня даже удивила, — хмурю брови, не понимая, что он несёт.

— Не понимаю о чём ты. Я пойду, рада была увидеться, — вру, конечно, но уж слишком хочу избавиться от его общества.

Словно неведомая сила подталкивает меня скорее отсюда убраться, и я поспешно разворачиваюсь и направляюсь к выходу, но в спину прилетают слова, заставившие резко замереть на месте:

— За то, что он на тебя поспорил.

-------------------------

* “In your eyes” — трек в исполнении Tom Griffiths, Jock York и Adam Zapel. Его можно послушать в моей группе ВК под постом с отрывком из этой проды))

Глава 59

Аня

— За то, что он на тебя поспорил, — прилетает в спину, меня буквально припечатывает этой фразой.

Резко замираю на месте и медленно поворачиваюсь к Жарову. Он смотрит со странным блеском в глазах и торжествующей улыбкой, а у меня в голове все мысли превращаются в кашу.

— Он на тебя поспорил. Со мной. Что затащит тебя в постель до конца учебного года, — подходит ближе и добивает: — Теперь ему достанется моя тачка.

Чувствую, как в ушах начинает шуметь, как сердце бьётся где-то в горле. Не верю. Нет! Алекс не мог так поступить!

— Ты лжёшь, — хрипло произношу, меня хватает только на эти два слова.

— Ну разумеется, святой Алекс не может так поступить, он лучший во всём, — зло выплёвывает. — Но это не так. Ты просто еще не поняла, на какие поступки он способен.

Я не могу ухватиться ни за одну мысль, в голове вакуум, только в груди будто кто-то обернул сердце колючей проволокой, и она своими шипами давит, сильнее и сильнее. Сергей достаёт телефон и молча там ковыряется, пока я стою, словно оглушённая.

— Если не веришь, вот, смотри. Фото, которое Алекс предоставил в качестве доказательства выигрыша, — протягивает мне телефон.

Перевожу взгляд на экран, а там то самое утреннее фото, которое я сама же и сделала. Мы с Алексом улыбаемся в объектив, немного сонные, но счастливые. Я ведь сама скинула ему фотографию, я сама…

Ноги подкашиваются, делаю несколько шагов и подхожу к колонне, упираюсь в неё ладонями, стараясь отдышаться. Мне не хватает воздуха, дышу ртом, пытаясь успокоить бешеное сердце, которое неистово бьётся, будто хочет навсегда выпрыгнуть из груди и наконец избавить меня от боли.

— Все думают, Алекс такой белый и пушистый, что лучше и достойнее его нет. Посмотри, на что он способен. Он же влюбил тебя в себя, это очевидно. И всё ради тачки. Вот сколько ты стоишь, — зло бросает, и я слышу удаляющиеся шаги.

Подхожу к университетскому спортзалу на негнущихся ногах с безумно колотящимся сердцем. Видела, как парни из команды вышли, но Алекса среди толпы не было. Значит, он задержался, что мне даже на руку. Я должна все выяснить прямо сейчас. Спросить, посмотрев ему в глаза, правда ли это. Правда ли, что он на меня поспорил с этим мерзким Сергеем.

В глубине души я надеюсь, что он объяснит все, опровергнет, успокоит. Только есть это фото. Чёртово фото говорит об обратном! Но мы договорились — доверять, разговаривать и выяснять. Поэтому иду до конца.

Трясущимися руками открываю дверь в мужскую раздевалку и застываю на месте. Алекс стоит спиной ко входу в одном полотенце и в объятиях Вики, своей бывшей. Её руки обвивают его шею. Мой Алекс и та, что сделала мне столько гадостей. И он прекрасно об этом знает.

Пячусь назад, ничего не видя из-за пелены слёз, сердце сейчас разорвется от боли. Поднимаю руку и царапаю грудь, хочется вырвать проклятое сердце, чтоб избавиться от этого невыносимого чувства. Из груди вырывается всхлип. Алекс оборачивается, в удивлении уставившись на меня.

— Аня…

Рыдания душат, только я не позволю унизить себя еще больше. Разворачиваюсь и со всех ног бегу вниз по лестнице, к выходу из университета.

— Ань, постой! — слышу, как он кричит моё имя ещё несколько раз, но не останавливаюсь.

Убежать. Раствориться. Не видеть его больше. Лживый ублюдок! Как он мог? Растоптал мою гордость, влюбил в себя, посмеялся надо мной вместе с друзьями, а я ему верила! Наивная дура!

Останавливаюсь только тогда, когда в лёгких начинает жечь от нехватки кислорода. Где я, не знаю, бежала, не разбирая дороги. Темно, Дождь льёт, как из ведра, но мне все равно. Опираюсь спиной о кирпичную стену какого-то здания, сползаю вниз, закрывая ладонями лицо. В универ я не вернусь. Мне там не место. Как и в его доме.

Куда я теперь? Что дальше? Алекс забрал у меня все — мечту, будущее и… мое сердце.

Не знаю, сколько сижу у стены, слёз давно уже не осталось. Дождь закончился, и только сейчас понимаю, что промокла до нитки и мои зубы стучат от холода.

Слышу какой-то звук в кармане куртки — телефон. Мама. Придется ответить.

— Аня! Все в порядке? Я тебе звоню, ты не берешь трубку! — морщусь от истерических ноток в её голосе.

— Все хорошо, мам, — стараюсь придать голосу нормальное звучание, но не могу. Да и зачем? Маме всё равно, всем на меня плевать.

— Слава богу! Я думала, ты с ним была. А что с голосом? Ты уже знаешь? — в трубке раздаётся какое-то шуршание и треск.

— Что знаю, мам? — спрашиваю, но словно в пустоту, будто меня не слышат на том конце. Снова раздаётся какое-то шуршание. — Мам, ты меня слышишь? Что случилось? — кричу в трубку, но звонок обрывается.

Перезваниваю, но механический голос отвечает, что абонент вне зоны доступа. На экране десять пропущенных от мамы. Что-то с дядей Игорем? Руки начинают трястись, меня накрывает паника. Я не выдержу столько всего в один день.

Открываю приложение, пытаясь вызвать такси, руки не слушаются, я не попадаю на нужные клавиши. Наконец, справившись с этим, получаю ответ, что такси будет через двадцать минут.

Если бы я знала, что случилось, если бы можно было отмотать время назад. Я бы всё сделала по-другому, начиная с переезда в этот город.

Глава 60

Алекс

Сергей снова пропустил тренировку, на звонки не отвечает. Чёртов раздолбай! Ну какой из него капитан? Как доверить команду человеку, которому абсолютно срать на всех, кроме себя?

Со злостью закидываю вещи в сумку, решая поговорить с ним начистоту. Чего он так вцепился в это капитанство, если ему это не нужно? Из вредности или посмотреть, как далеко я зайду в желании оставить всё, как есть? Не дождется. Пусть забирает, только к Ане даже близко не подходит. Посмотрим, надолго ли его хватит, и как к нему будет относиться команда с таким подходом к игре.

Выйдя из душа, обнаруживаю, что раздевалка пуста, ребята уже ушли. Копаюсь в шкафчике, ища чистую футболку, как вдруг слышу знакомый голос, поднимающий во мне волну раздражения:

— Привет, Алекс.

Оборачиваюсь — точно, Вика. Кидает ярко-красный плащ на одну из скамеек у стены и медленным шагом направляется ко мне. Стук ее каблуков царапает нервы, которые и без нее на грани.

— Что тебе нужно? Кажется, мы всё выяснили ещё тогда, — у меня нет желания ни видеть её, ни разговаривать.

— Алекс, я хотела попросить прощения, — останавливается напротив меня и опускает взгляд в пол. — Мне стыдно за тот поступок, я всё время думаю…

— Прощения нужно просить не у меня, это не меня ты с лестницы столкнула, — перебиваю, и в голове снова всплывают воспоминания об Ане на больничной койке. — Но даже ради этого к ней подходить не смей! — рявкаю на неё, чтобы поняла с первого раза.

— Хорошо, — поднимает на меня взгляд, глаза на мокром месте. Только её слёз мне сейчас не хватало. — У меня всё пошло наперекосяк. Отец узнал обо всём, лишил меня денег, карточки все заблокировал, — всхлипывает, вытирая ладонью щёку.

— Вик, ты сама во всем виновата. А отец побесится и простит, — поворачиваюсь к ней спиной и достаю сменку из шкафчика. — Мне одеваться нужно, выйди.

Закрываю дверцу шкафчика и оказываюсь лицом к лицу с Губановой, даже не заметив, как она оказывается рядом со мной.

— Он меня ударил, — всхлипывает, подаётся вперёд, обхватывая мою шею руками, и утыкается носом в моё голое плечо.

Я стою в ступоре, не успев среагировать. Слышу позади всхлип, поворачиваюсь, попутно снимая цепкие руки Вики с шеи, освобождаясь от ее липких объятий, и вижу мою Аню. Она стоит, смотря на нас, в глазах слёзы, и до меня только сейчас доходит, как это все выглядит со стороны — Вика виснет на мне, а я в одном полотенце. Твою ж мать!

Аня разворачивается и со всех ног бежит вниз по лестнице. Её торопливые шаги отдаются гулом в моей голове в унисон со стуком сердца.

— Ань, постой! — выскакиваю из раздевалки, облокачиваюсь о перила лестницы. — Аня! — но она не останавливается, а я не могу бежать за ней в одном полотенце. — Аня, стой! Аня! — бесполезно.

Залетаю в раздевалку, натягиваю в спешке майку и только потом вспоминаю, что не один.

— Я соскучилась по твоему телу, — мурлычет Вика, проводя по моей спине ладонями.

— Какого черта ты ещё здесь? — кричу, сжимая кулаки. Хватаю Губанову за локоть и тащу к выходу.

— Алекс, полегче, — возмущается она, но мне плевать. На всё плевать. Главное сейчас догнать Аню.

— Ещё раз подойдёшь ко мне, пожалеешь, — выталкиваю Вику из раздевалки, наклоняюсь и выплевываю эту фразу ей в лицо. — Поняла?! — рявкаю так громко, что эхо разносится по этажу.

Не дожидаясь ответа, захлопываю дверь и насколько могу быстро одеваюсь. Оставляю все вещи тут, заберу потом, беру только телефон с полки шкафчика.

Несусь вниз, к выходу из универа, перепрыгивая через несколько ступеней. Только б успеть догнать Аню.

Но её нигде нет — ни на крыльце, ни на парковке, ни на автобусной остановке. Возможно, поймала такси и поехала домой. Нужно ехать, объяснить ей всё, пока не успела себя накрутить и надумать того, чего нет.

Хорошо, что я сегодня на байке, быстрее доберусь, надеюсь, даже раньше неё. Главное, чтобы она домой поехала, хотя а куда ещё? На улице ливень, других вариантов быть не может.

И тут мозг простреливает внезапная картинка — Аня и Киреев в машине, а я смотрю на них из окна своей комнаты. Ну не поедет же Аня к нему? Нет, Аня так не поступит. Но только мозг уже подкидывает мысли, игнорировать которые не получается.

Шумно выдыхаю, стараясь успокоиться, достаю ключи из кармана куртки и бегу к байку.

Глава 61

Аня

Вместо обещанных двадцати минут я жду такси почти час. Зубы стучат от холода, хоть и апрель, но одежда намокла, прилипнув к телу, создавая неприятные ощущения. Но мне всё равно. Горло словно сдавило обручем, я больше не могу ни плакать, ни говорить.

Сажусь в наконец подъехавшее такси, водитель долго извиняется, говоря про пробки. Плевать.

— Авария, всё всмятку. Полоса перекрыта, вот и стоит центр весь, — не замолкает таксист, а мне хочется тишины, покоя, вакуума.

— Носятся как угорелые, не думают совсем ни о себе, ни о других, — продолжает свой монолог. — В объезд поедем, а то снова в пробке застрянем.

Прикрываю глаза и откидываю голову на спинку сиденья. В голове пульсирует мысль, не давая мне покоя, — разве можно настолько правдоподобно притворяться? Выражение лица, взгляд, объятия, интонация голоса — всё это было настолько правдоподобно. Может быть, Сергей соврал? Но зачем ему это? Они ведь друзья с Алексом. Тогда откуда у Жарова наше фото?

Но все мои сомнения разбиваются о картинку, вставшую перед глазами, — Вика, обнимающая Алекса. Значит, они и не расставались, и это был лишь тщательно продуманный план, как посмеяться над наивной дурочкой Аней.

Я сама отдала своё сердце Алексу, подарила, влюбившись без оглядки. А он бросил его под ноги и растоптал, смеясь. И теперь в том месте, где оно должно биться, пустота, которая просто пульсирует в агонии. Горячие слёзы вновь обжигают щёки, а я думала, что выплакала всё, что было.

Ехали мы, и правда, дольше обычного, мне казалось, что эта поездка никогда не закончится. Стены машины давили, словно надвигаясь на меня и грозя раздавить. Я начала задыхаться, будто это не салон такси, а водоём, куда меня бросили, выбросили, словно ненужную вещь, и наблюдают за моими попытками выбраться. Мне казалось, я начинаю сходить с ума под бормотание водителя, который не замолкал всю дорогу, увидев во мне молчаливого благодарного слушателя.

Такси останавливается у дома дяди Ильи, я быстро сую таксисту купюру и выскакиваю из машины, игнорируя слова про сдачу. Плевать.

— Мам? — кричу, как только переступаю порог дома. — Мам, ты дома? Не могу дозвониться до тебя, — сбрасываю куртку прямо на пол, переступаю через нее и иду наверх, понимая, что на первом этаже мамы нет.

Взбегаю по лестнице и направляюсь к комнате мамы и дяди Ильи с бешено колотящимся сердцем. Да где же все, черт возьми?!

Дверь распахивается, вижу заплаканную маму, глаза которой расширяются при виде меня.

— Анечка… — она бросается ко мне и заключает в объятия. — Дочка… — снова начинает плакать, стискивая сильнее.

— Мам, что случилось? Связь прервалась, я ничего не поняла. Что-то с дядей Игорем? — после этих слов мама начинает рыдать ещё сильнее.

Я не выдерживаю, отстраняюсь и встряхиваю маму, держа за плечи. Она перестает плакать, видимо, подействовало.

— Мама, успокойся и расскажи внятно. Я ничего не понимаю! — прикрикиваю, чтобы она не вздумала снова удариться в истерику.

— Я боялась, что ты тоже с ним. Боялась, что и ты тоже… — шепчет так, что я еле различаю слова.

Смотрит на меня, проводит рукой по щеке.

— Ань, Алекс разбился.

Глава 62

Алекс

Когда приближаюсь к байку, из темноты на свет выходит Серёга. Какого чёрта он здесь забыл, караулил меня что ли?

— Неприятности в раю? — с ехидцей в голосе спрашивает.

— Не твоё дело, — грубо отвечаю, снимая байк с подножки. Не до Жарова сейчас.

— А вот это ты зря… — начинает с ухмылкой, но я перебиваю:

— Будь добр завтра посетить тренировку, пойдем к тренеру насчёт капитанства. Пришел бы сегодня, все бы решилось уже. Забирай. Аню только не трогай, — не слушая, что Сергей говорит в ответ, надеваю шлем, завожу байк и, слыша заветный рев, немного успокаиваюсь.

Я ей всё объясню. Мы же договаривались доверять, разговаривать и слушать друг друга, что бы не случилось.

Уверенный, что так и будет, срываю байк с места. Выруливая на дорогу, уже жалею, что не взял сегодня машину, начался дождь, ухудшая видимость. Поток машин плотный — вечер, все спешат домой, и мне нужно поторопиться.

Представляю, что уже надумала Аня в своей красивой голове обо мне и Вике. Какого чёрта эта дура вообще подошла, да ещё и в раздевалку команды припёрлась?

После того разговора в машине, когда я пригрозил Губановой несуществующими фотками, она даже здороваться перестала, Аню так вообще стороной обходила — ни единого слова, ни единого взгляда, брошенного в нашу сторону. А теперь что на неё нашло?

Впереди небольшая пробка, проезжаю между двумя стоящими рядами автомобилей, и, как только загорается зелёный на перекрестке, жму на газ. Дождь перешёл в ливень, хлестающий навстречу потоком воды, но я и не думаю остановиться и переждать. Увеличиваю скорость, проскакивая на следующем перекрестке на оранжевый. Беспрепятственно выехав на объездную, снова увеличиваю скорость, теперь уже немного осталось до дома.

Больше всего боюсь, что Аня, всё для себя решив, не станет меня слушать, захлопнет дверь, не дав объясниться. Что решит поступать туда, куда изначально хотела, уедет и больше я её никогда не увижу.

Да, я совершил ошибку, поспорив на неё, да, я понимаю, что был не прав. Я был конченым придурком, если называть вещи своими именами. Судил о том, чего совершенно не знаю, придумал себе месть, поставил цель, но Аня оказалась невероятной. С ней я стал самим собой без всей этой показушной мишуры, мне легко, я счастлив.

И всё же сегодня я должен рассказать ей всё, ничего не утаивая. Знаю, она не простит, но как бы страшно мне не было, Аня не заслуживает узнать о споре от кого-то другого. У меня есть время до её экзаменов. У меня есть шанс всё исправить.

И после принятия этого решения на душе становится легко, я верю в то, что все у нас будет хорошо. Ведь я влюбился в неё по-настоящему, и это не притворство. Мои чувства настоящие, и ради них я готов вытерпеть всё, кроме равнодушия. Оно меня просто убьёт.

Впереди на полосе несколько машин, которые тащатся словно черепахи. А во мне бурлит адреналин, мне нужно быстрее домой, к Ане.

Иду на обгон, вылетая на встречку, и несусь, решая обогнать сразу три автомобиля, едущих с минимальной скоростью. Впереди мелькают фары машины, идущей по встречке, решение — или газ до упора и успеть, или вклиниваться между машинами и снова тащиться, теряя время.

В мозгу щелчок — давлю на газ, решая обгонять. Дождь хлещет, видимость плохая, один миг и глаза ослепляет свет фар, выворачиваю руль на свою полосу, слыша протяжный гудок большегруза, пытаюсь вырулить вправо, на обочину, но байк заносит, и меня несёт прямо на тентованный кузов фуры. Перед глазами Аня, её улыбка и смех.

А через несколько секунд свист тормозов, скрежет металла, удар. И темнота.

Глава 63

Аня

— Ань, Алекс разбился…

Делаю шаг назад и упираюсь в стену, слова отдают набатом в голове, в глазах темнеет, мне становится нечем дышать. Ноги подкашиваются, и я просто сползаю по стене на пол.

Рыдания душат, в горле ком, который мешает мне сказать хоть что-то, ловлю ртом воздух, силясь спросить самое важное — жив ли Алекс, но из горла вырываются просто какие-то непонятные звуки.

— Анечка, он жив, — мама присаживается на корточки рядом, берет мои руки в свои. — Ледяная совсем…

Секундное облегчение сменяется лавиной страха и единственной мыслью — насколько всё плохо.

— Анют, пойдем, — осторожно тянет меня за руки, вынуждая встать, обнимает за плечи. — Переоденешься, чаю выпьем, согреешься, — покорно иду в свою комнату, ведомая мамой.

— Расскажи, — хрипло, словно карканье, вырывается из моего горла, пока мама стягивает с меня худи.

— Алекса отвезли в третью городскую, он жив. Травмы есть, но он жив, — мягко подталкивает меня к кровати, усаживает и стягивает мои мокрые джинсы.

— Мне надо к нему, — срываюсь, резко вставая с кровати, иду к комоду и роюсь в поисках одежды.

— Ань, — мама подходит и кладет руку мне на плечо, — позже съездишь, тебе нужно прийти в себя.

— Я должна поговорить с ним! — кричу, скидывая руку мамы. — Как же так, мама? Как? — смотрю на неё, но не вижу из-за пелены слёз. — Как же это?

Вырываются первые рыдания, запускаю пальцы в волосы, сжимая их до боли в висках, падаю на колени, уже не сдерживая рыданий в голос, выплескивая всю боль.

— Не плачь, все хорошо будет, — мама садится рядом на пол, прислоняется к кровати, обнимает, притягивая меня к себе и покачивая, словно маленькую девочку.

И сейчас я чувствую себя такой же, как и в пятнадцать лет, — потерявшейся, не понимающей, что происходит, где правда, а где ложь. Но только теперь я не одна. Мама рядом. Гладит меня по голове, шепча успокаивающие слова, уверяет, что всё будет хорошо. Чувствую, как в заледеневшее от боли и предательства сердце потихоньку проникает что-то новое, теплое, родное. Обнимаю маму, крепко сжимая в объятиях.

— Я с тобой, я здесь, всё будет хорошо, — повторяет мама. И сейчас я ей верю.

Постепенно успокаиваюсь, выплакав часть боли, поделившись ею с родным человеком. Мне нужно увидеть Алекса, своими глазами убедиться, что с ним всё в порядке. И поговорить. Дать шанс объясниться, попробовать понять, зачем ему было всё это.

— Мам, мне нужно к нему, — поднимаю голову с маминого плеча и смотрю ей в глаза.

— Илья поехал, приедет и расскажет новости. Сейчас тебя все равно никто к Алексу не пустит, Ань. Не разрешат, — тихо проговаривает.

Киваю, понимая, что мама права, остаётся только ждать.

— Мне так больно, мам, — она молча целует меня в макушку, а я и не жду ответа. — Я его люблю так, что мне больно. Наверное, лучше вообще никогда не знать, что такое любовь.

— Первая любовь это всегда больно. Она острая, ранящая, разрывающая и прекрасная, — с удивлением смотрю на неё. — Да, так и есть. Твой папа был моей первой любовью. А потом… — мама прикрывает глаза. — Иногда лучше уйти навсегда, чем потерять окончательно. Уйти, но сохранить хорошие отношения тоже сложно, Ань.

Мама впервые говорит так открыто о разводе. Я уже привыкла к их "не сошлись характерами", только знала, что всё гораздо глубже и больнее, чем они хотят показать. А я ведь никогда не задумывалась, каково им обоим, думала только о себе и своих чувствах.

— Просто так бывает. Обстоятельства, события в жизни, дети, работа, другие… увлечения, — мама горько улыбается. — И либо расстаться, пока вы не стали врагами, либо потом ненавидеть друг друга всю оставшуюся жизнь. А у нас была ты. И мы нужны тебе оба.

Застываю от внезапной догадки о причине развода. Марина? Не ожидала от папы такого, но эта женщина своего не упустит. Не удивлюсь, что там всё тщательно планировалось.

— Это из-за Марины, да? — вопросительно смотрю на маму, ожидая положительного ответа.

— Ань, давай не будем о прошлом. Сейчас мы оба счастливы, а если ворошить былое, то можно всё оставшееся время жить, анализируя свои прошлые поступки. А я этого не хочу.

— Хорошо, мам, — теперь уже я обнимаю маму в поддержку.

— Прости меня, — вдруг говорит она, — что не давала тебе то, что должна была дать мама. Сегодня, когда я думала, что ты с Алексом… — голос мамы срывается. — Прости.

— Мам, не будем о прошлом, — стираю слезы с ее щёк. Будем только о будущем.

Мы ещё долго сидим на полу в объятиях друг друга, пока не слышим внизу хлопок входной двери. Приехал дядя Илья, и мы обе срываемся с места, спеша вниз за новостями об Алексе.

Глава 64

Аня

Дядя Илья сказал, что у Алекса множественные ушибы и ссадины, перелом нескольких рёбер, сотрясение мозга, разрыв селезенки и сложный перелом ноги. По словам врача он ещё достаточно легко отделался, всё могло быть значительно хуже.

Я слушаю, кажется, даже не дыша, прикрыв рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос. Чувствую, что горячие слёзы прожигают дорожки на моих щеках. Сердце гулко стучит в груди, грозя сломать рёбра. Мысленно успокаиваю себя — самое главное, что Алекс жив, он выкарабкается, всё будет хорошо.

— Завтра можно будет его навестить, — перевожу взгляд на дядю Илью, который смотрит на меня уставшими глазами. Не представляю, насколько ему сейчас больно, сколько всего он пережил и передумал в коридоре клиники, пока ждал новостей. Один, без поддержки.

К нему подходит мама, обнимает и что-то шепчет, я делаю пару шагов назад, собираясь оставить их наедине, чувствуя себя сейчас здесь лишней, но внезапно слышу:

— Анют, иди к нам, — мама протягивает ко мне руку, я всхлипываю и бросаюсь к ним в объятия. Так мы стоим, молча поддерживая друг друга.

— Можно я пораньше поеду? — с надеждой смотрю на дядю Илью, и тот кивает, приподнимая уголки губ в подобии улыбки.

— Конечно, Ань. Алекс будет рад, я уверен.

Я почти не спала. Признаюсь, мне страшно, страшно узнать правду от Алекса о наших отношениях, страшно услышать, что всё это ничего не значило для него, было фарсом, простым спором.

И да, возможно, не время сейчас спрашивать и разбираться во всём этом, но я должна. Сегодня. Я не вынесу этой неизвестности, не вынесу холода с его стороны, не вынесу постоянных мыслей о том, искренен ли Алекс со мной каждую минуту или притворяется.

Хочу задать вопрос прямо, посмотрев ему в глаза, и тогда всё пойму. И приму решение, что делать дальше.

Собираюсь к самому началу посещений, планируя выскользнуть из дома, не встречаясь с мамой и дядей Ильёй. Нервы на пределе, всё валится из рук, а в груди неприятное покалывание, словно предупреждение о чём-то плохом, но я гоню от себя это ощущение, всё плохое уже случилось, куда ещё хуже.

Вызываю такси и незамеченной покидаю дом. Всю дорогу до клиники смотрю в окно, проезжая знакомые места, вызывающие столько самых ярких и прекрасных воспоминаний, места, где мы с Алексом были счастливы, наслаждаясь друг другом.

Возле двери палаты Алекса останавливаюсь, чтобы выдохнуть и немного успокоить бешено колотящееся сердце и унять дрожь в руках. Берусь за ручку двери, несколько секунд часто дышу, прикрыв глаза, и, надавливая, плавно опускаю её вниз, медленно открывая дверь.

То, что я вижу, заставляет меня замереть на месте, я словно прирастаю к полу, не в силах сдвинуться. На кровати Алекса сидит девушка. Блондинка. И держит его за руку. Лица Алекса я не вижу, девушка загораживает его своей спиной. Мой взгляд прикован к её руке с ядовито-розовым лаком на ногтях.

Она медленно поворачивает голову в мою сторону, и я узнаю Вику Губанову. Хотя я сразу же догадалась, кто находится в палате, но мой мозг отказывался верить, отказывался воспринимать действительность. Вика отворачивается, подносит руку Алекса к своим губам и покрывает лёгкими поцелуями. А моё сердце пронзают тысячи ледяных стрел, каждая из которых пропитана ядом. Он начинает медленно проникать в кровь, отравляя ее ледяной болью. Мне кажется, сейчас я упаду, разлечусь на миллион осколков и перестану существовать.

— Я сейчас вернусь, любимый, — как сквозь вату слышу голос Вики.

Разворачиваюсь и устремляюсь по коридору клиники на выход, но меня останавливает Губанова:

— Аня, стой! — негромко, но этого достаточно, чтобы я прекратила своё бегство.

Медленно разворачиваюсь в её сторону и жду, пока она величественной походкой подойдёт ко мне. Красивая, с идеальной прической, в красном платье с глубоким декольте — я в своих джинсах и сером свитшоте, с покрасневшими от слез глазами и небрежным пучком на голове на её фоне выгляжу убого и невзрачно.

— Он не хочет тебя видеть, — припечатывает одной фразой, как только подходит ближе.

Я молча смотрю на неё не в силах произнести ни слова, горло словно сдавило колючей проволокой, и если сейчас я попытаюсь что-то сказать, захлебнусь отчаянием и болью.

— Не приходи сюда больше, хватит уже унижаться, — произносит жёстко, склонив голову набок. — Алекс потешил своё самолюбие и вернулся ко мне. Ты ему не нужна, смирись уже.

— И ты простила его, зная, что он был со мной? — хрипло спрашиваю, чувствуя, как подгибаются колени. Сейчас я упаду, и мне не хватит больше сил подняться.

— Он выбрал меня. И всегда будет возвращаться ко мне. Зачем ему такая серая мышка? И да, я простила ему маленькую шалость. Ведь мы любим друг друга, а ты так, — блажь, лишь предмет спора, — произносит презрительным тоном, разводя руками.

Глотаю ртом воздух, задыхаясь от боли, от жестокости слов, от жестокости Алекса и его поступка. Меня снова предали, растоптали, унизили. Ничего не меняется, я снова позволила над собой поиздеваться.

— Совет да любовь. Вы сто́ите друг друга, — разворачиваюсь и чуть ли не бегом покидаю клинику. Мне нужен свежий воздух, мне нужно выплеснуть то, что рвет меня изнутри на части. Только как? Как избавиться от этого чувства предательства, убивающего изнутри?

Для Алекса я была всего лишь шалостью. Девушкой на спор. Внутри у меня будто умерла какая-то частичка души, что-то важное для дальнейшей жизни, дальнейшего существования. Он ворвался в мою жизнь ураганом, пожаром, который выжег мою душу дотла. И теперь внутри только пепел.

Глава 65

Аня

Сижу на кровати, уставившись в одну точку, не в силах сдвинуться с места. Я даже не помню, как добралась до дома, всё словно в тумане, словно во сне, может, сейчас я проснусь, и все последние события окажутся дурным сном… Только, увы, этого не случится.

В груди пустота, ноющая черная дыра, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь заполнить её чем-то светлым и радостным. Слёз уже нет, меня словно заморозили, навечно закрыли ледяным панцирем.

Я принимаю решение, которое избавит меня от встреч с Алексом, но не от боли воспоминаний. Достаю из шкафа чемодан, складываю вещи, которые понадобятся мне на первое время, в коробки — принадлежности для рисования, папку с портфолио и теми рисунками, что нужны для поступления и собеседования, в тубусы ватманы с почти законченными рисунками. Перебирая стопку с работами, натыкаюсь на портрет Алекса. Провожу пальцами по лицу, задерживаясь на губах. Сколько лживых слов они мне сказали, сколько сладких, но таких ядовитых поцелуев подарили. Ложь. Кругом сплошная ложь…

"Он выбрал меня. И всегда будет возвращаться ко мне". В голове опять звучат слова Вики, каждое слово снова и снова наносит рану и без того кровоточащему сердцу. К черту! Пусть наслаждаются друг другом. Пусть плетут новые сети, но уже для других. Забыть. Я хочу забыть, что в моей жизни был Алекс Соколовский, если бы была такая волшебная таблетка, стирающая память, я бы, не раздумывая, ее приняла. Медленно подношу портрет ближе, всматриваясь в ставшие любимыми черты, и тут же, словно обжёгшись, бросаю в корзину для мусора.

Беру с кровати телефон и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз в поисках мамы и дяди Ильи и нахожу их завтракающими в столовой.

— Доброе утро, Ань, — здоровается дядя Илья. — А мы с Алиной как раз собираемся к Алексу. Ты с нами?

— Я уже была, — тихо произношу, стараясь унять дрожь в голосе.

— И как он? — спрашивает мама, ставя кружку с кофе на стол. — Пришёл в себя?

— Я не знаю, мы не виделись, — наливаю кофе дрожащей рукой.

— Тебя не пустили к нему?! — восклицает дядя Илья. — Может, какие-то осложнения возникли? — достаёт телефон из кармана брюк и что-то там ищет. — Сейчас позвоню, узнаю всё.

— Мне кажется, с ним всё в порядке, судя по тому, что у него была посетительница, — разворачиваюсь к столу и вижу удивлённые взгляды, направленные на меня.

— Какая посетительница? — хмурится дядя Илья.

— Девушка Алекса, — увы, безразличный тон не выходит, к глазам снова подступают слёзы.

Сколько у человека их? Как долго нужно плакать, чтобы наконец отпустило? Чтобы наступило хоть какое-то облегчение? Прячу взгляд и сажусь за стол.

— Мне нужно с вами серьёзно поговорить, — стараюсь не смотреть на них, мне нужно довести всё до конца и сделать это сейчас, пока я решилась.

— Аня, что-то случилось? — я наконец смотрю на маму, она сидит в растерянности, теребя в руках бумажную салфетку. Затем перевожу взгляд на дядю Игоря, который продолжает хмуриться. — Какая девушка Алекса? Его девушка ты.

— Как оказалось, нет, — шумно выдыхаю и быстрым движением смахиваю слёзы.

— Аня, объясни всё наконец! — восклицает мама. — Я ничего не понимаю!

— Пусть Алекс вам сам всё расскажет, если захочет, — дрожащими руками беру кружку с кофе, но понимаю, что не смогу сделать ни глотка, и ставлю на место. — Я хочу поговорить с вами о другом.

Мама и дядя Илья переглядываются, он хочет что-то сказать, уже набирая воздуха в лёгкие, но тут мама накрывает его руку своей.

— Илюш, пусть сначала скажет, — мягким тоном, поглаживая его пальцы, и он кивает.

— Мам, ты же знаешь, чем я хочу заниматься, чем всегда хотела, — осторожно начинаю, вертя в руке чайную ложку, чтоб чем-то занять руки и перестать нервничать.

— Мы уже говорили на эту тему, я думала, всё уже решено, — растерянно проговаривает мама.

— Мам, ты за меня решила. Юрфак не для меня, я тебе уже говорила…

— Так, подождите, — перебивает дядя Илья, вставая из-за стола. — Я ничего не понимаю.

— Аня училась на дизайнера и забрала документы перед переездом сюда, — начинает мама, опустив взгляд на свои руки, в которых бумажная салфетка уже почти превратилась в пыль.

— Ты попросила меня поддержать, переехать сюда и настояла на поступлении в юридический, — тихо произношу. — Я жалею, что не отстояла свои желания, не осталась доучиваться там.

— Алина? — дядя Илья вопросительно смотрит на маму. — Почему я не знал, что Аня была против юрфака? Она бы поступила на дизайн здесь, устало проводит ладонью по лицу. Так он не знал? Хотя теперь это уже неважно.

— Я хотела как лучше! Когда ты говорил о перспективах поступления на юридический, о стажировке, работе, о том, что даёт это образование и какие двери открывает, я решила, что для Ани так будет лучше, — на одном дыхании проговаривает.

— Ты всё решила за неё, не дав возможности выбора, — констатирует Соколовский-старший задумчиво.

— Сейчас уже неважно, кто и что выбрал. Я хочу делать то, что мне нравится, я хочу заниматься любимым делом, а не чувствовать себя в клетке, которая захлопнулась до конца жизни, поймите! — встаю из-за стола, задвигаю стул и опираюсь на него руками, словно на спасательный круг.

— Прости… — шепчет мама со слезами на глазах. — Я понимаю, что вела себя эгоистично. Но я хотела, чтобы ты была рядом, хотела обеспечить тебе достойное будущее.

— Я понимаю. Но пока у меня есть шанс всё исправить, я хочу им воспользоваться. Я подготовила портфолио и буду поступать, — поднимаю взгляд и смотрю маме в глаза. — Пожалуйста, мам.

Она молча смотрит на меня, но во взгляде нет жёсткости, кивает головой и вытирает щёки. Её муж задумчиво смотрит на неё, потом на меня, и его лицо озаряет улыбка.

— Ань, если нужна помощь, только скажи, я всё устрою, — засовывает руки в карманы и подходит к столу. — Только назови вуз, всё сделаю.

— Спасибо, но я сама. Сама поступлю, я уверена в своих силах, — улыбаюсь в ответ на его предложение. И сейчас как никогда я уверена, что у меня обязательно все получится. По-другому никак, мне нельзя назад, нельзя возвращаться на юрфак, нельзя оставаться в этом доме. — У меня будет только одна просьба — ты не мог бы забрать мои документы с юрфака сам?

— Хорошо. А ты уже выбрала специальность и вуз? — Соколовский-старший делает глоток кофе и морщится. — Остыл.

— В тот же, куда я поступила до переезда, — осторожно говорю, глядя на маму.

— Аня, — она вскакивает из-за стола, задев кружку с кофе, и та чудом не опрокидывается.

— Ань, в нашем городе тоже есть вузы с этим направлением, не обязательно уезжать, — мягко говорит дядя Илья, склонив голову набок.

То же самое говорил и Алекс, но сейчас — есть ли в этом смысл? Жить с ним в одном городе, дышать одним воздухом, ждать каждый день, каждый час, каждую минуту, не пересечёмся ли мы где-то случайно, искать при этом на его лице искру былых чувств, которые он так умело играл… Не знаю, смогу ли я.

— Аня, пожалуйста, подумай, — умоляюще смотрит на меня мама. — Не руби с плеча.

— Хорошо, мам. Время на это ещё есть, — пытаюсь успокоить её, не желая причинять ей боль.

— Что у вас произошло с Алексом? — припечатывпет вопросом дядя Илья, пристально смотря мне в глаза.

— Ничего. У него есть девушка, а я просто его сводная сестра, — прикрываю глаза, не в силах выдержать взгляд Соколовского-старшего, так похожий на взгляд его сына. — Он сам расскажет, если захочет.

— Я ведь вижу, вы любите друг друга. Что могло произойти, чтобы вот так кардинально менять свою жизнь, не понимаю, — задумчиво говорит, смотря в одну точку на столе.

Но я оставляю его вопрос без ответа. Люблю. Я люблю Алекса, и эта любовь причиняет мне нестерпимую боль. А вот он… Для него это было всего лишь развлечением и не больше.

— И ещё одно, — сглатываю ком в горле, который никак не хочет уходить, сдавливая и мешая говорить. — Я хочу переехать. Сегодня. Если поступлю здесь, буду снимать квартиру. Ну а если вернусь в родной город, сниму там.

Мама смотрит на меня расширенными глазами, дядя Илья садится на стул и прячет лицо в ладони, проводит ими по лицу и шумно выдыхает.

— Прошу, не задавайте мне вопросов, мне и так тяжело! — восклицаю с надрывом в голосе. — Я всё обдумала и решения своего не поменяю.

Мама подходит ко мне и обнимает, и эта поддержка для меня сейчас самое важное, самое нужное, я в этом отчаянно нуждаюсь.

— Ань, от нас любая помощь, только скажи, — произносит дядя Илья, а в его голосе слышится какая-то обречённость.

— Как устроюсь, я вам обязательно позвоню, — целую маму и смахиваю слезинку с ее щеки. — Спасибо за всё, — улыбаюсь, глядя на мужа мамы, разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

У входной двери достаю телефон из кармана джинсов и набираю номер Арсения.

Глава 66

Алекс

Просыпаюсь и не сразу понимаю, где нахожусь — белые стены, какое-то размеренное пикание. И только когда пытаюсь пошевелиться, чувствую боль во всем теле, голова будто свинцом забита. Поворачиваю её вправо и вижу какие-то медицинские приборы, к моей руке тянется трубка капельницы. В памяти словно кадры из фильма всплывают картинки — байк, дождь и то, как я лечу на грузовик.

Аня, наверное, с ума сходит от переживаний. Я пытаюсь приподняться, но острая боль под ребрами слева заставляет снова положить голову на подушку. Свободной рукой приподнимаю простыню, которой накрыт, и вижу пластырь с поступившей кровью. Кажется, всё намного серьезнее, чем я думал.

Прикрываю глаза, и мозг простреливает воспоминанием: Вика в раздевалке, глаза Ани полные слёз, попытки ее догнать. Чёрт! После того, что увидела Аня, неудивительно её отсутствие рядом. Но она не будет пороть горячку, обязательно придёт поговорить, ведь у нас был договор — верить друг другу, выяснять, а не уходить, выдумывая то, чего не было. Она придёт. Не может не прийти.

Слышу тихий щелчок и звук открываемой двери, сердце ускоряет ритм, в груди начинает разливаться тепло. Как же я соскучился по ней!

Открыв глаза, поворачиваю голову в сторону входа, и меня накрывает разочарованием. Не Аня. Но эту женщину я тоже безумно рад видеть.

— Сашенька, — хрипло, срывающимся голосом.

— Только тебе я прощаю ненавистного "Сашеньку". Как в детском саду ей богу, — как всегда ворчу, услышав это обращение.

— Маме можно всё, — улыбается, но в глазах слёзы.

Подходит к кровати и осторожно присаживается на край, берет мою руку, в которую воткнута игла катетера, и молча целует.

— Я так рад тебя видеть, мам, — шепчу, чувствуя, что в горле стоит ком, он мешает мне говорить, цепляет какие-то чувствительные участки, глаза начинает щипать и я зажмуриваюсь. Не хватало ещё сопли тут распустить.

— Алекс, как же так? — на этот вопрос я бы сам хотел получить ответ. Сколько гоняю на байке, ни разу ничего, а тут…

Хотя, видимо, обстоятельства, предшествующие аварии начисто стёрли мои инстинкты самосохранения. Я думал только об Ане, а всё остальное казалось неважным, второстепенным. А теперь я даже поговорить с ней не смогу, если она сама ко мне не придёт. А это не факт.

— Мам, давай не будем об этом, всё же хорошо, я жив, — тихо проговариваю, сжимая её ладонь. — Немного, правда, подпорчен, но врач говорит, что я восстановлюсь, хотя это займёт много времени.

— Хорошо, — вздыхает устало. — Но больше меня так не пугай, пожалуйста.

— Не буду, да мне и не позволят, — улыбаюсь, представляя, как Недотрога будет меня ругать. А потом жалеть. И снова ругать. Но сначала мы должны поговорить начистоту, теперь уж точно никаких больше тайн друг от друга. — Мам, можно твой телефон? Нужно позвонить, а мой, похоже, вдребезги.

— Кто она? — смотрит, прищурившись, с мягкой улыбкой. — Я хочу знать всё.

— Так ты дашь телефон? — протягиваю руку, и мама вкладывает мобильный в мою ладонь.

Набираю номер Ани, прикладываю телефон к уху, а сердце пропускает удар — ответит или нет? Но механический голос на том конце оповещает, что абонент временно недоступен. Разочарованно вздыхаю, прикрыв глаза.

— Мне сказали, что к тебе приходила девушка, представилась невестой. Красивая, в эффектном красном платье, — вопрошающий взгляд говорит, что от мамы ничего не скроешь, да я и не хочу, пора рассказать ей об Ане.

Недотрога в платье? Она ненавидит их, одевает крайне редко, хотя зря — в том синем платье, которое было на ней в клубе, она была прекрасна. Обязательно уговорю её надевать этот предмет гардероба почаще. И тут меня пронзает мысль об ещё одной несостыковке.

— Невестой? — приподнимаюсь с подушки, игнорируя боль под рёбрами. — Мам, что ещё о ней тебе сказали?

— Ну ещё добавили, что слишком наглая и скандальная, — мама отводит взгляд, а меня пронзает догадка, выбивая воздух из лёгких.

— Блондинка? — жду ответ, а у самого в голове лихорадочно скачут мысли.

— Да, блондинка. И потом ещё приходила твоя сестра. Я так полагаю, дочь Алины? — мама смотрит на меня с любопытством. — Её не хотели пускать, но она так просила, всего на пять минут, просто убедиться, что с тобой всё в порядке.

В моей голове что-то щёлкает, моментально складывая пазл. Пока я спал, Вика была тут, в моей палате, пришла Аня… Чёрт! Что она подумала, увидев Губанову здесь? И вот эта”невеста” явно не зря притащилась в такую рань. Телефон Ани отключен, нетрудно догадаться, какая в её голове выстроилась картина.

Мне хотелось просто заорать во весь голос от бессилия. Я не могу сейчас найти Аню, не могу объясниться! Но она пришла, значит, хотела услышать, что я скажу, как объясню присутствие Вики в раздевалке и её приставучие объятия. Аня мне поверила! А теперь… А если Вика говорила с Недотрогой? От осознания полнейшего треша, в который я попал, мне хочется ломать и крушить всё вокруг. Почему?! Почему грёбаные обстоятельства сложились так? Почему какая-то идиотка возомнила себя вершителем судеб?

— Саш, что не так? — обеспокоенно спрашивает мама, явно прочитав всю гамму чувств, отразившуюся на моём лице.

— Всё не так, мам! Всё! — кричу, не в силах контролировать бушующие во мне эмоции.

Она успокаивающе гладит меня по руке, пока я задыхаюсь в агонии собственных мыслей и эмоций. Меня накрывает от осознания собственной беспомощности, от осознания невозможности действовать. И я начинаю рассказывать маме всё, начиная с первой нашей встречи с Недотрогой в университете, про тупой спор, на который я повелся на эмоциях, заканчивая событиями в раздевалке и аварией. Слова льются нескончаемым потоком, и я боюсь посмотреть на маму, боюсь наткнуться на её осуждающий взгляд. И хотя я сам знаю, что поступил как последний гавнюк, что спор на девушку — самой мерзкий мой поступок, но услышать это от мамы, от человека, которого я бесконечно люблю и уважаю — словно выстрел в сердце.

— Я понимаю твои чувства, — начинает мама после небольшой паузы, когда я, отвернувшись, жду её приговора. — В этом есть и моя вина, — вздыхает, встаёт и отходит к окну. Провожаю её взглядом, не понимая, при чём тут мама, если я сам заварил эту кашу, которую, кажется, разгрести не смогу.

— Мам, я не понимаю…

— Я о нашей семье. Да, мы с твоим отцом любили друг друга, как нам казалось. Потом нас затянул быт, родился ты, папа работал днями и ночами, чтобы у нас было всё. И так получилось, что мы отдалились друг от друга, стали просто соседями, друзьями, называть это можно по-разному, но суть одна — нас связывал только ты, наш сын. И мы хотели, чтобы у тебя были оба родителя, поэтому решили дать тебе счастливое детство и юность. А потом я встретила Диму. А ты вырос и мог принять развод родителей, — мама стоит спиной ко мне, но я физически ощущаю, насколько для неё тяжела эта исповедь. — А потом в одной из командировок Илья познакомился с Алиной. И тогда, честно тебе признаюсь, я испытала невероятное облегчение. Потому что он тоже был счастлив.

— Почему ты не рассказала мне раньше? — теперь у меня наконец всё в голове встало на свои места. И причина развода родителей, и то, что Аня и Алина не разбивали нашу семью, но больнее всего было от того, что я, считая иначе, причинил столько боли самому любимому человеку. Моя Недотрога не заслужила всего того, что я сотворил с ней, с нами.

— Я боялась, эгоистично струсила. Боялась, что ты обвинишь меня в распаде семьи. Я бы этого не вынесла, — прячет лицо в ладонях. — Прости меня, если сможешь. И Илья молчал, сносил все твои нападки, потому что не хотел нашей ссоры.

— Поэтому ты наставала на нашем общении, — не спрашиваю, констатирую факт.

— Да, — она поворачивается ко мне, а у меня что-то переворачивается в душе, глядя на слёзы мамы.

Любой из нас совершает ошибки, порой такие, что, кажется, и за всю жизнь их исправить невозможно. Только мы просто хотим быть счастливыми, любимыми и не одинокими. Может, просто нужно вовремя услышать друг друга, прощать, давать шанс исправить то, что натворили.

Судьба дала мне этот шанс, ещё один, возможно, последний, и в этот раз я его точно не упущу.

Глава 67

Алекс

— Пап, где Аня? — спрашиваю, когда Алина выходит из палаты, оставив нас с отцом наедине.

Они пришли ко мне после мамы, принеся какие-то фрукты, вещи и самое главное — телефон. Теперь я хотя бы на связи с внешним миром. После разговора с мамой я взглянул на Алину совершенно другими глазами и теперь с интересом за ней наблюдал: как она с обожанием и теплотой смотрит на отца, как смахивает несуществующие пылинки с его пиджака. Ну и если вспомнить наш конфликт с Аней на первом семейном ужине, мои выпады и грубость, мои оскорбления, понимаю, насколько я ошибался. В своих эгоистичных обидах не замечал очевидных вещей — они с отцом любят друг друга, любят по-настоящему.

Я понимаю, что если Аня видела здесь Вику, если эта дрянь ещё и наговорила что-то, преподнеся себя моей невестой, Недотрога явно не придёт больше, не захочет выяснять правду, ведь все факты говорят не в мою пользу. Но не спросить у отца об Ане не могу.

— Аня… — отец замялся, опустив взгляд. — Сын, что у вас произошло? — резко встаёт с кровати и начинает мерить палату своими огромными шагами.

— Я бы тоже хотел это знать, — я не знаю, что Аня сказала нашим родителям по возвращении из клиники, но приму всё, что обрушится на меня.

— Аня сказала, ты объяснишь, — отец резко останавливается и, нахмурившись, смотрит на меня. — Сказала у тебя есть девушка. Какая девушка, Алекс?! Вы с Аней были вместе, я видел, как вы смотрели друг на друга, не слепой. Если это не любовь, то я не успешный адвокат, а тупой бездарь, — отец говорит спокойно, но я знаю, что это выдержка, сформированная за годы работы, а внутри у него совсем другие эмоции. Его взгляд, словно сканер, считывает мою реакцию, он действительно хочет во всем разобраться, ему не всё равно. Значит, расскажет мне всё, что знает.

— Я сам не до конца понимаю, но, судя по рассказам медсестёр и мамы, ко мне приходила “невеста”, — на этих словах папа недоумевающе смотрит на меня. — Блондинка.

— Не Аня, — констатирует то, что я и так знаю. — Но я всё же не понимаю до конца, что здесь произошло.

— Пап, я спал, свою бывшую, Вику, не видел, но пришла она раньше Ани, — меня снова накрывает злость на Губанову, придушил бы ей богу эту идиотку. — Но это не всё.

Рассказываю вкратце события до аварии, отец всё больше хмурится, а я снова задаю главный вопрос, на который наконец хочу получить внятный ответ:

— Где Аня? С ней всё в порядке?

— Аня съехала от нас, — эти слова словно удар по голове. Я несколько минут лежу неподвижно, прокручивая их в голове, пытаясь понять, какого чёрта ей это понадобилось.

— В смысле съехала? Насовсем? Куда? — сам не замечаю, как повышаю голос, почти кричу.

— Я не знаю, она нам с Алиной ничего не сказала, — папа устало проводит ладонью по лицу. — Я так понимаю, твоя бывшая сделала всё, чтобы Аня подумала, что вы с этой Викой вместе. И чувства Ани понятны, дай ей время.

— Пап! Ты вот сейчас вообще не помогаешь! — у меня и так эмоции зашкаливают, я и без него знаю — то, что произошло, создало в наших с Аней отношениях нехилую трещину, которая грозит вырасти в пропасть, пока я валяюсь на больничной койке.

— Я и правда ничего не знаю. Аня рассказала про поступление в другой вуз, о чём ты, как я думаю, знал, — пристально смотрит на меня, склонив голову набок. — Сказала, что ей необходимо съехать сегодня и всё, больше ни слова. Когда мы собирались ехать к тебе, я видел, что от наших ворот отъезжала машина Арсения…

Из моей груди вырывается рёв, и я начинаю молотить кулаком по кровати. Киреев, упырь, дождался своего часа! В груди жжёт, словно плеснули кислотой, и она медленно уничтожает моё сердце, оставляя только кровавое месиво. Почему она не поговорила со мной? Не спросила прямо? Предпочла убежать, уехала, лишь бы не видеть меня, не дав возможности объясниться.

Словно сквозь вату слышу голос отца, но не могу сосредоточиться на нём, мой мозг пытается понять логику этой несносной девчонки. Только так просто ей от меня не избавиться, потому что я сам без неё перестану дышать, я задохнусь от тоски по своей Недотроге.

— Алекс! — отец присаживается на край кровати. — Ей тоже плохо. Она любит тебя, это и невооруженным глазом видно, только гордость не позволяет встретиться лицом к лицу с тем, кто, как ей кажется, предал.

— Вика, конечно, всё чётко провернула, только я и сам во многом виноват. Но я Аню верну. Только вместе и никак иначе.

После ухода отца пытаюсь дозвониться Кирееву, но он не берёт трубку, а меня окончательно накрывает. Самое паршивое — я не могу ничего! Абсолютно ничего! И в ближайшую неделю меня вряд ли выпустят отсюда.

Набираю единственного человека, которому доверяю, как самому себе. Макс снимает трубку после пары гудков.

— Наконец-то, я чуть с ума не сошёл, — облегчённо выдыхает в трубку. — На парах тебя нет, тренировку пропустил, абонент не абонент. Я и поехал к тебе домой, и твой отец всё рассказал. Ты как?

— Жить буду, — отвечаю другу и перехожу к главному. — Аню видел?

— Нет. А она у тебя не была? — удивлённо спрашивает, а я сжимаю зубы до скрежета.

Пересказываю вкратце выходку Вики, реакцию Ани и всё, что узнал от отца о её отъезде.

— Ничего себе, закрутилось, — присвистывает друг.

— Надо раскрутить, Макс. Поможешь? — спрашиваю с мольбой в голосе, хотя и так знаю ответ.

— Конечно. Ты знаешь, что я всегда готов, — хорошо, когда рядом есть такой человек, на которого можно опереться в трудные времена.

— Спасибо, друг, — в моей голове начинает выстраиваться цепочка дальнейших действий.

К кому в этом городе Аня могла обратиться за помощью, кто точно ни в чём ей не откажет и сохранит тайну, если понадобиться? Арсений Киреев. Вот с него и начнём.

Глава 68

Алекс

Неделю спустя

Наконец меня выписывают. Наконец я смогу найти Аню.

От бессилия я уже готов забить костылём Киреева при встрече. Каков гадёныш: на мои звонки не отвечает, а когда его подкараулил Макс, поговорить о местонахождении Ани, Арс заявил, что будет разговаривать только со мной лицом к лицу.

— Алекс, да скажет он, куда денется, — Макс успокаивает, но я уже ни в чём не уверен.

— У меня не сходится, Макс. Я не верю, что Аня просто взяла и поверила Вике на слово, — бью кулаком о раскрытую ладонь. И эта неизвестность просто вымораживает, не даёт ни на секунду успокоиться. И чем дольше времени проходит, тем больше меня беспокоит молчание Недотроги.

Аня просила Киреева ничего мне не говорить или это его инициатива? Эта мысль постоянно крутится в моей голове. И я не понимаю, почему она не хочет просто поговорить? Она настолько не была уверена в моих чувствах, что сразу поверила в бред, что Губанова моя девушка?! Губанова, а не Аня? Что я мог так поступить после всего, что между нами было? После нашей ночи в моей квартире? Такое чувство, что тут есть что-то ещё, чего я не знаю, главная причина нежелания Ани меня видеть. Но какая?

Пришлось, скрипя зубами от злости, ждать, пока меня выпишут, потому что ни отец, ни Алина не знали адреса Ани. Она звонила им со своего старого номера, но когда я пытался его набрать, в трубке снова и снова одно и то же — "абонент временно недоступен".

Я словно зверь, запертый в клетке, каждый день одна и та же картинка, одни и те же мысли, ощущение, словно сама судьба была против того, чтобы мы с Аней встретились и поговорили. Но теперь меня уже никто не остановит, и даже если она будет не согласна, утащу силой, буду давить на жалость — любой способ подойдет. Я так скучал, места себе не находил, тосковал, словно пёс, брошенный своей любимой хозяйкой.

Сердце ускоряет ритм, стоит лишь представить нашу встречу, я хочу обнять свою Недотрогу, зарыться лицом в её волосы, вдохнуть запах ванили, ставший таким родным. Этот запах преследует меня во снах все эти дни — я вижу силуэт, пытаюсь догнать его, протягивая руку. Вот-вот схвачу, чтобы притянуть Аню в свои объятия, но она каждый раз исчезает, растворяется, словно утренняя дымка, и я просыпаюсь в разочаровании. Надеюсь, в реальности всё будет по-другому.

За мной приезжает Макс: несёт сумку с вещами, открывает двери, пока я на костылях ковыляю к выходу из клиники. Перелом берцовой кости, конечно, нарушает скорость моих действий, тормозит, когда сердце подталкивает и торопит — быстрее, иначе можешь опоздать.

Подходим к машине, возле которой, опёршись о капот, стоит Сергей. Он ни разу не пришёл ко мне в клинику, даже не звонил, а теперь зачем явился?

— Твой отец сказал, что тебя сегодня выписывают, — выдаёт вместо приветствия. — Нужно поговорить.

— Мы, вроде, всё выяснили уже, — пристально на него смотрю, а он взгляд опускает. Вот это уже странно — не в духе Жарова.

— Я накосячил, — взъерошивает свои светлые волосы и шумно выдыхает. — Не знаю, сможешь ли ты понять, почему я так поступил. Да я и сам сейчас не до конца понимаю. От злости, зависти, от бессилия. То, что я сделал, а главное, к чему это всё привело…

— Серёг, не части, — перебиваю его. — Я вообще не понимаю, о чём-ты, — морщусь, долго стоять, переместив весь свой вес на одну ногу, не очень-то легко, как оказалось.

— Посади его в машину, — просит, переведя взгляд на Макса, — разговор долгий, ну и вероятность получить по роже меньше, — горько усмехается.

Макс открывает переднюю пассажирскую дверь, я с облегчением усаживаюсь боком, выставив ноги наружу и вытянув вперёд ту, что в гипсе. Костыли Макс прислоняет к машине справа от меня.

— Я отойду, поговорите, — Макс разворачивается, собираясь оставить нас наедине.

— Останься, — просит Сергей. — Хочу, чтоб ты тоже знал.

Макс пожимает плечами и подходит ближе ко мне, Сергей молча смотрит на меня, засунув руки в карманы джинсов. Ничего не спрашиваю, давая ему время собраться с мыслями, хотя и теряюсь в догадках, что такого мог совершить друг, если не решается начать.

— В общем, это я рассказал Ане о нашем споре.

Глава 69

Алекс

— В общем, это я рассказал Ане о нашем споре, — Серёга поднимает на меня взгляд и пристально смотрит, поджав губы.

Меня словно окатывают ледяной волной, а потом дают разряд тока, который проходит сквозь тело, спалив все органы к чертям. Дёргаюсь, подавшись вперёд, рука машинально тянется к костылям. Макс бросается ко мне, вытянув руку и толкает в грудь, заставляя вернуться на место.

— Не дури, хочешь вернуться на больничную койку? — шипит сквозь зубы.

Я подчиняюсь, с меня словно выкачали весь воздух. В голове мелькают мысли, но я не могу поймать и осознать ни одну из них. Кровь пульсирует в висках, в ушах шумит, наклоняюсь и, упираясь локтями в колени, закрываю лицо ладонями. Несколько минут сижу, не шевелясь, вокруг шум: чирикают птицы, шелестит листва деревьев, шумят машины, разговаривают и смеются люди, а для меня словно остановилось время. Аня всё знает. И не от меня. Не успел, не рассказал первым. Убираю ладони от лица и смотрю на Сергея исподлобья.

— Зачем? — единственный вопрос, на который я хочу услышать от него ответ.

— Я был зол на тебя. На всех, — опускает голову, вжав её в плечи. — У нас был спор, был уговор. А ты наплевал на всё, хотел соскочить. Отец ещё прижал, карты заблокировал, машину забрал.

— И ты решил отомстить мне? Я виноват в том, что происходило? — зло бросаю.

— У тебя всё — капитанство, уважение команды, друг, который всегда и везде с тобой, а я как паршивая овца! Везде мне не рады! Даже вы с Максом отделились, словно я и не друг вам вовсе. Хотя мы с тобой дружим чуть ли не с детского сада, а он появился гораздо позже! — повышает голос, подавшись вперёд. — Отец тебя в пример ставит, какой Алекс молодец, преемник бизнеса, а его сын раздолбай и лентяй. В учёбе так себе, заниматься ничем не хочет, даже капитаном команды и то стать не смог! — последние слова буквально кричит, подходя ещё ближе.

— И ты решил хоть в одном утвердиться — стать капитаном, поспорив со мной? — усмехаюсь, качая головой. — Отличный план, ничего не скажешь.

— Поспорить предложил ты, а я лишь немного тебя подтолкнул. Был уверен, что тебе ничего не светит, — снова отходит назад, поворачивает голову в сторону клиники, задумчиво смотря в одну точку. — Но оказался неправ.

— А тебе не приходило в голову, что я действительно влюбился? — во мне закипает злость, течёт по венам, добираясь до сердца, отравляя тёмным туманом. — Если бы ты смотрел по сторонам, видел не только себя, вечеринки и баб своих одноразовых, понял бы, что такое дружба и доверие. Ты сам отстранился, стал жёстким хамлом, стебался и не следил за словами, а такое терпеть в свою сторону даже от друга неприятно.

Сергей резко поворачивается, сведя брови на переносице, явно не ожидая такого выпада.

— Дружба это не только тусовки и игра в баскетбол. Это доверие, взаимопомощь и искренность. Как и любовь это не только постель, — продолжаю, да, жёстко, но нужно расставить все точки, выяснить всё до конца между нами, а уж потом решать, как общаться дальше.

— Что ты хочешь этим сказать? — вопросительно смотрит, склонив голову набок.

— Что нужно начать с себя, нужно уметь говорить, слушать, доверять. Если тебе что-то не нравилось в нашем общении, не отстраняться, надумывая себе несуществующие проблемы, а поговорить, чёрт возьми!

— Я был уверен, что всё это из-за девчонки, которая запудрила тебе мозги, — и снова этот угрожающий тон, сейчас точно сорвусь с катушек и запущу в него костылём.

— У неё есть имя! Аня. Её зовут Аня! — кричу, подавшись вперёд. — Я отдал тебе капитанство, сказал об этом на парковке, так какого чёрта ты тогда растрепал?

— Я сказал раньше, Аня ждала тебя в фойе в тот день, — тихо отвечает. — Я увидел её счастливое лицо, улыбку, меня переклинило. Но это ещё не всё.

Прикрываю глаза, издавая стон, — что может быть хуже?

— Я рассказал о споре Вике и попросил её подняться в раздевалку, изобразить любовь между вами, — выпаливает, отходя на шаг.

— Твою ж мать, — тихое от Макса, он подходит к Сергею и хватает его за ворот футболки. — Ты вообще берегов не видишь, Жаров?! Ты зачем во всё это влез? — повышает голос, отталкивая Сергея, отпускает майку и поворачивается ко мне. — Прости, не сдержался.

— Так вот откуда ноги растут у этой “невесты”, — прищурившись, смотрю на Жарова, стараясь сохранить остатки спокойствия. Меня словно порубили на куски, тело немеет, а я пытаюсь сложить кусочки мозаики в единую картинку, понять и сопоставить все события.

— Я ведь сразу понял, что ты запал на неё, по-серьёзному, когда в морду мне дал на выездных. Понял, что ты не уступишь капитанство, но и с ней останешься, потому что чувствуешь то, что другие девчонки не вызывали в тебе никогда, — шумно выдыхает, а я жду дальнейших откровений. — А меня занесло, я злился, что ты и капитаном останешься, и девушку получишь. Поэтому решил поступить по-своему, но не думал, что всё это приведет к таким последствиям для тебя, — Сергей кивком головы показывает на мою загипсованную ногу.

— Серёг, ты понимаешь, что всё могло закончится хуже? — Макс сжимает кулаки, а я молчу, потому что не знаю, что сказать.

Смотрю на Сергея и понимаю, что дружбе нашей конец. После такого восстановить прежние отношения будет невозможно. Мы оба наворотили дел, исправить последствия которых будет невероятно трудно.

И моя вина тут тоже есть. Ведь видел, что с Серёгой что-то не так, что ведёт себя по-другому, но предпочел не выяснять, а оставить как есть. А потом и вовсе забыл об этом, настолько хорошо мне было рядом с Аней, и в своем счастье ни о чем другом и не думал, не замечал, что творится с другом. А если бы вовремя увидел, всё могло бы сложиться иначе.

— Я понимаю, поступил как урод. Понимаю, что предал нашу дружбу, до меня только после аварии это дошло, когда я не знал, жив ты или нет, — Сергей говорит тихо, без своей обычной надменности. — Я и не приходил, потому что мне было хр*ново от осознания, насколько никчёмными были причины моего поступка, — делает пару шагов назад, опустив голову. Разворачивается и шагает в сторону парка клиники.

Мы с Максом молча переглядываемся, каждый думая о своём, но оба в раздрае и непонимании, с какого именно момента наша дружба с Серёгой полетела под откос.

— Поехали, упустим Киреева, — друг первым нарушает молчание, и я согласно киваю.

— Алекс! — поворачиваю голову и вижу Серёгу, он стоит в нескольких шагах от нас и смотрит на меня взглядом, который я никогда раньше не видел. Понимаю, что ему также плохо от всего этого, как и мне, как и Максу. — Я сделаю всё, что смогу. Понимаю, между нами это не исправит ничего, но мне это нужно. Прости. Я идиот, — хочет сказать что-то ещё, но, тряхнув головой, проводит рукой по волосам, которые и так в беспорядке торчат в разные стороны, разворачивается и быстрым шагом уходит.

— Его тоже можно понять, — Макс берет костыли и несёт их в багажник. — Каждый в этой истории накосячил. Главное — есть ли у вас желание исправить всё, — произносит задумчиво и заводит мотор. — У тебя да, у Сереги, похоже, тоже. А это значит, шансы есть.

Глава 70

Алекс

Мы двигаем в сторону офиса адвокатской конторы Киреевых, Макс точно выяснил, позвонив в приёмную, что Арсений пробудет там на совещании ещё минимум час.

Паркуемся ближе ко входу в здание, как раз рядом с автомобилем Арса. Макс глушит мотор и поворачивается ко мне.

— Алекс, только без глупостей, ладно? — пристально смотрит, словно я сейчас выйду из машины и начну крошить всё своими костылями.

— Я понимаю, что нужно аккуратно, не совсем идиот, — вздыхаю, опустив взгляд на свою загипсованную ногу. — Мне нужно узнать, где Аня, а этот хлыщ может специально выводить на эмоции, профессиональная деформация.

— Тебе бы стоило поучиться, — ухмыляется Макс. — Как-никак ты тоже будущий адвокат.

— Вот с Аней улажу всё и буду стараться, а пока у меня предохранители сгорели, — прикрываю глаза и откидываюсь на спинку сиденья. — Мне без нее ничего не нужно, Макс, понимаешь? Плевать на баскетбол, плевать на будущее, неважно, что ждёт дальше, лишь бы она рядом была.

— Понимаю, — задумчиво отзывается Макс. — У тебя хоть шанс есть, а вот я сжёг мосты сразу, все сжёг, — бьёт кулаком о руль. — Я ведь и не увижу Веру никогда больше, а ты не вздумай руки опускать, зубами, руками, ногами, но борись до тех пор, пока не простит.

— Ты тоже можешь исправить всё, найди Веру и расскажи ей правду, — смотрю на друга, лицо которого посерело, он словно состарился в один миг на несколько лет.

— В моём случае просто слова ничего значить не будут, потому что то, как я поступил — такое не прощают, — Макс выходит из машины и долго стоит спиной ко мне, накинув капюшон и засунув руки в карманы толстовки.

Если бы я только мог взять хоть половину груза его чувства вины на себя, я бы это сделал. Но увы, Максу поможет только время, и то оно никогда не излечит его до конца от любви к Вере. Вижу, как ему плохо, насколько он изменился после её отъезда, я не хочу также — без Ани, без её улыбки, смеха, карих глаз, что смотрят на меня с любовью, без вкуса её губ, поцелуев. Я сдохну, перестану быть самим собой, от меня останется лишь оболочка. Поэтому я не отступлюсь, буду доказывать ей свою любовь сколько понадобиться — всю жизнь, только бы она была рядом.

Краем глаза вижу какое-то движение у машины Арсения — чёрт, чуть не упустили. Наклоняюсь и стучу Максу в стекло водительской двери, и он, повернувшись, мгновенно всё понимает по моему выражению лица. Открываю дверь, а Макс быстро достаёт костыли из багажника, и сам идёт вперёд тормознуть Киреева, чтобы тот не смог уехать, не поговорив со мной.

Пока я ковыляю до Арсения, он невозмутимо ждёт, прислонившись к капоту своего автомобиля, с интересом осматривая то, насколько я сейчас жалок — загипсованная нога, футболка не скрывает синяки и ссадины на руках, побриться я не успел, да и желания особого не было, плевать, как я выгляжу в глазах других, а в его особенно.

— Ну здравствуй, Алекс, — произносит с усмешкой. — Да, здорово тебе досталось. Не рано выписался? Тебе бы ещё недельку отлежаться. Как самочувствие? — только заботы в его голосе нет, скорее, наоборот.

— Здравствуй. Твоими молитвами, — возвращаю ему его колкость. — Я в норме.

— Оно и видно, — отталкивается от машины и подходит ближе. — Присядем? — кивает на ряд скамеек с узорными металлическими спинками, стоящих у фонтана возле офисного здания.

— Идём, — соглашаюсь, зная, что стоять практически на одной ноге и пытаться в то же время спокойно поговорить, у меня навряд ли получится.

— Алекс, я в машине подожду, — поворачиваюсь к другу, который лёгким кивком даёт понять, что он в случае чего вмешается в любую минуту.

Киваю в ответ и иду следом за Киреевым к скамейкам. Он как всегда в идеально отглаженном костюме, галстук в тон завязан как положено, дорогие часы на запястье, стильные запонки. На лице не дрогнул ни один мускул, таким и должен быть, наверное, хороший адвокат — умеющим скрывать эмоции и не поддаваться на провокации других людей, не выдавать ничем своих мыслей и намерений. Только получается, что он как робот, машина для исполнения своей работы. Не представляю, как можно быть таким на работе, а в семье сбрасывать эту маску. Или и вовсе абсолютно везде подавлять себя настоящего.

Видел отца и в офисе, и дома, но у него живые эмоции, хотя это никак не мешает его деятельности. А Арсений довольно интересная личность, думаю, я бы мог у него многому научиться для адвокатской практики, если бы мы не были соперниками в любви к одной девушке.

— Где Аня? — спрашиваю, как только мы усаживаемся. — Это ведь ты забрал её из дома родителей?

— Я, — даже не пытается отрицать. — Она мне всё рассказала.

А вот тут я напрягаюсь. Если Аня всё рассказала и приняла помощь Арса, и он знает о её местонахождении, значит, она доверяет ему. И в этом я Кирееву проигрываю. В доверии любимой девушки.

Глава 71

Алекс

— И где она, ты мне не скажешь? — мы с Арсом одновременно поворачиваем головы и смотрим друг другу в глаза.

По взгляду Киреева невозможно ничего понять, а вот по моему, я уверен, можно прочесть абсолютно всё. Арс откидывается на спинку скамейки и, скрестив руки на груди, переводит взгляд на фонтан, будто тот ему интересен больше.

— Не скажу, — снова смотрит на меня. — Ты и сам должен был понять, что меня просить об этом бесполезно.

— Я знаю о твоих чувствах к Ане, — если я хочу добиться от него хоть намёка, нужно быть честным. — И если ты сейчас скажешь, что она теперь с тобой, я в это не поверю и всё равно продолжу её искать.

— Ты идиот, Соколовский, — он запрокидывает голову вверх, но я вижу улыбку на его губах и эти бесячие ямочки. — Если бы Аня любила меня, я бы в лепёшку ради неё расшибся, я бы всё только для неё одной, — со злостью выплёвывает.

Выпрямляется и разворачивается ко мне всем корпусом. И теперь я вижу, насколько ему сейчас тяжело со мной разговаривать. Как бы я не ревновал Аню, но Киреев, лишь на несколько секунд сбросив свою адвокатскую маску, показал, что ему больно. Больно от того, что та, кого он любит, не отвечает взаимностью. Только он не давил, не настаивал, не пёр как танк, в отличиеот меня, а спокойно ждал. Я бы так не смог.

— Со мной Аня никогда бы ни одной слезинки не проронила, — каждое его слово отравленной стрелой в сердце.

Аня плакала из-за меня. Всё внутри сжимается, и я принимаю злость Киреева, я готов на что угодно, только бы Недотрога была счастлива. Но она любит меня, знаю, а я не могу жить без нее, значит, я должен её найти, объясниться, и пусть решает, что делать со мной.

— Как ты вообще мог такое сотворить? Поспорить на неё и ходить дальше как ни в чём не бывало? — продолжает свой монолог, а я не отвечаю, не спорю, потому что он прав. Прав в том, что я сам во всём виноват. — В твою голову никогда не приходило, что с ней будет, когда она узнает?

— Я и не хотел, чтобы она знала поначалу, хотел скрыть, — зачем-то оправдываюсь перед ним.

— То, что знает больше одного человека, рано или поздно узнают и другие, — встаёт со скамейки и отходит на несколько шагов.

— Я ехал сказать ей правду, только, увы, не доехал, — с горечью произношу, опустив голову.

— Я не скажу тебе, где она, — поворачивается ко мне и припечатывает одной фразой. Сердце ускоряет ритм, когда я понимаю, что это конец нашего разговора, и Киреев не уступит. — Я не облегчу тебе задачу, и не надейся. Если Аня тебе действительно нужна, ты сам её найдешь и попробуешь исправить всё, что натворил, — Киреев засовывает руки в карманы брюк, пристально смотря мне в глаза. — А если не получится, знай — время лечит, а я очень терпелив, — разворачивается и направляется к своей машине.

Глава 72

Аня

Неделю назад

После разговора с родителями я позвонила единственному человеку, к которому могла обратиться, будучи уверенной, что он мне поможет, не задавая лишних вопросов, — Арсению. И он действительно приехал сразу же, как услышал, что мне нужна помощь.

— Ты как-то говорил, что у тебя есть квартира, которая пустует, — мы с Арсом сидим в его машине, он отъехал подальше по моей просьбе, чтобы нас не увидели мама и дядя Илья, когда поедут к Алексу в клинику, и не задавали лишних вопросов.

Он как-то упоминал, что квартира пустует, потому что ему удобнее жить у родителей, чтобы можно было в любой момент обсудить с отцом какие-то нюансы или внезапно открывшиеся обстоятельства дел, которые Арс помогал вести. Это единственный вариант спрятаться ото всех, чтобы никто не давил, подумать и расставить всё по местам. Определиться, чего я всё-таки хочу. И в одиночестве пережить всё, что произошло, потому что я не готова делиться этим с мамой или дядей Ильёй, настраивать их против Алекса. Он после клиники будет нуждаться в реабилитации и поддержке, я не могу так поступить и настроить отца против сына.

— Да, всё верно, — улыбается Арсений, а я с грустью думаю, почему же я не влюбилась в этого чудесного парня? Он бы не поступил так со мной, я в этом уверена. Только ведь сердцу не прикажешь, мои чувства к Алексу горят огнем в сердце, продолжая выжигать на нём калёным железом его инициалы.

— А можно там пожить какое-то время? — Арсений в удивлении приподнимает брови, явно не ожидая подобной просьбы.

— Ань, что-то случилось? — накрывает мою руку своей, а я отворачиваюсь, чтобы не разреветься.

Арсений мягко берёт меня за подбородок и поворачивает голову, с участием смотрит в глаза, а я не выдерживаю скопившегося напряжения. Сначала пытаюсь подавить рвущиеся рыдания, но начинаю задыхаться, словно наполненный внутри меня шар проткнули острой иглой — мне нестерпимо больно, но в то же время слёзы приносят облегчение. Арсений осторожно приобнимает меня за плечи и притягивает к себе, а я рыдаю, уткнувшись в его плечо. Он молчит, не спрашивая ни о чём, просто давая мне выплакаться и выплеснуть свои эмоции.

Когда я, наконец, успокаиваюсь и отстраняюсь, вытирая щёки тыльной стороной ладони, Арсений, наклонившись, достаёт из бардачка пачку влажных салфеток и протягивает мне.

— Спасибо, — получается хрипло, словно карканье.

Пока привожу себя в порядок, он продолжает молчать, глядя прямо перед собой.

— Это из-за него, да? — внезапно резким тоном, отчего я вздрагиваю и устало откидываюсь на спинку сиденья.

Меня словно выпотрошили, словно вынули душу и, прополоскав её в ледяной воде, грубо впихнули обратно.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, я пойму, — проговаривает уже мягче, повернув голову ко мне и смотря грустными глазами.

И меня словно прорывает, я рассказываю всё Арсению, всё с самого начала.

Глава 73

Аня

Я могла промолчать, знаю, Арсений не стал бы допытываться и давить, вот только я сама уже не в силах носить всё это в себе, не в силах сама разобраться в своих чувствах и ощущениях. Одна часть меня рвётся в клинику к Алексу в надежде, что всё это сон или злая шутка, а ещё лучше — плод моего воображения. Что я сейчас проснусь в его объятиях, и мы вместе посмеёмся над моими тревогами и страхами.

А другая часть меня кричит, что тот, кого я любила, использовал меня для потехи своего самолюбия и оказался прав — я влюбилась, отдала всё, доверилась, а как оказалось, все его друзья были в курсе этого спора и их отношений с Викой. Но если на счёт Сергея всё понятно — он сразу дал понять, что ненавидит меня, цеплялся при каждом удобном случае, смотрел, словно я мелкая букашка, путающаяся под ногами, то Макс… В его искренности я не усомнилась ни разу. Ведь не мог же он играть так достоверно? Мне он всегда казался отличным другом, хорошим человеком, справедливым, достойным, не могу поверить, чтобы он, зная, что Алекс задумал, просто смотрел на то, как меня обманывает его друг, не помешал, не остановил. Макс совесть этой компании таких разных людей. И именно это вызывало сомнения, хотя все факты говорили об обратном.

А Алекс? Поначалу да, я не сомневалась, что он презирает нас с мамой, считает, что мы заняли его место рядом с дядей Ильёй, но потом он каждый раз доказывал, что тот, кого я увидела в университете в первый свой день, — это не настоящий Алекс Соколовский, это тот, кем он хочет казаться окружающим, и что только мне открылся Алекс настоящий — чуткий, нежный, внимательный, умеющий любить, поддержать, способный на любой поступок ради того, кем дорожит.

Я совершенно запуталась, не понимала, чему и кому верить. Хотя теперь одно знала точно — вечно скрываться не получится, ответы дать будет необходимо, как и однажды встретиться с Алексом лицом к лицу. Но сейчас мне нужно было время. Время залечить раны, успокоиться и всё же осуществить свою мечту. Разве не к этому я так долго шла, чтобы в самый нужный момент всё бросить и сдаться? Хотя сейчас мне это кажется совершенно неважным, далёким, из другой жизни.

Арсений слушает молча и внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Только руки, которые он убирает от моего лица и кладёт на руль, сжав его до побеления костяшек, говорят, насколько он зол. Когда я заканчиваю рассказ, он какое-то время молчит, я тоже не нарушаю тишину, висящую в салоне автомобиля и давящую, словно бетонная стена.

— Я бы набил ему морду, если бы это принесло тебе хоть какое-то облегчение, — нарушает тишину Арс, и у меня вырывается смешок, когда представляю его дерущимся с Алексом.

— Мордобой это не про тебя, — тихо отвечаю. — Ты не тот человек, который будет решать проблемы кулаками.

— Иногда я очень жалею об этом, — признаётся, вызывая у меня улыбку.

— Однажды найдётся девушка, ради которой ты поступишься всеми своими принципами, сам того не осознавая, — задумчиво говорю. — Просто ты такую ещё не встретил.

— Не говори так, ты же знаешь о моих чувствах к тебе, — резко поворачивает голову в мою сторону. — Я на всё ради тебя готов.

— А ты знаешь о моих чувствах, — мягко возражаю, не давая ему начать своё признание. — Я не хочу тебя обманывать или обнадёживать. Говорю, как есть. И если ты не готов быть мне просто другом, давай прямо сейчас прекратим наше общение.

Да, это жёстко, но я не хочу давать ему ложных надежд на что-то большее, чем могу дать. А я могу предложить ему только дружбу. И я не та девушка, которую, как ему кажется, Арсений любит. Нет, любовь ждёт его впереди.

— Хорошо, — со вздохом соглашается он, — пусть будет только дружба, я согласен.

— Так мне можно пожить там временно? В твоей квартире? — снова задаю свой вопрос.

— Конечно! Столько, сколько понадобится, — улыбается, но глаза выдают его чувства — он смотрит на меня с надеждой, которую я дать ему не могу. Это было бы эгоистично с моей стороны — обещать что-то ради его помощи в трудную минуту, зная, что ничего никогда не будет.

— Ты можешь отвезти меня прямо сейчас? — Арс кивает, а я выдыхаю с облегчением.

Не хочется вопросов от мамы и дяди Ильи, уеду, пока их нет дома. Мне нужно время. Мне нужно прийти в себя.

Арсений помогает с переездом, хотя это слово, наверное, не совсем подходит, ведь я так и не нашла место, которое могу считать по праву своим домом. Мы грузим в машину несколько коробок с принадлежностями для рисования и моими рисунками и пару чемоданов с вещами, а потом едем в квартиру Арса.

Впереди у меня новый этап жизни. Без Алекса. Надеюсь, что я смогу хоть немного заглушить боль и собрать себя по кусочкам.

Глава 74

Аня

Спустя время

Уже больше недели я живу в квартире Арсения. В университет я ходить перестала, да и забрать документы самой мне не хватило сил. Не смогу видеть торжествующее лицо Вики. И дело даже не в сплетнях, которые наверняка ходят на курсе о наших отношениях с Алексом, о споре и чем он закончился. Дело в Губановой, которой Алекс предпочёл меня. Поэтому эту задачу я переложила на плечи дяди Ильи.

Я созванивалась с мамой, да и он звонил мне иногда узнать, виделась ли я с Алексом, но получал всегда один и тот же ответ. Я интересовалась, как он, не могла жить в неведении. Но на днях, когда мама сказала, что Алекса выписали, отлегло. Значит, всё будет в порядке, теперь есть, кому о нём заботиться.

Я никому не сказала, где я живу, зная, что рано или поздно это дойдёт до Алекса. И хотя маловероятно, что он захочет со мной увидеться, всё же так я чувствую себя защищённой, а Арсений обещал никому не рассказывать.

Первые дни я просто лежала на кровати, уткнувшись в подушку, не могла двигаться, есть, я прокручивала в голове снова и снова все события, произошедшие со мной за последние полгода, пытаясь понять, почему я не заметила никакого подвоха. Но так и не смогла найти в своих воспоминаниях ни единого намёка на неискренность Алекса. И тогда проскальзывала мысль — а может, я всё не так поняла? Хотя всё было яснее ясного. Только в сердце крошечный уголок занимала надежда.

И в один из таких дней, когда я почти покрылась пылью на своей постели, приехал Арс и наорал на меня. Арс, само спокойствие и уравновешенность, встряхнул меня так, как никто бы не смог.

— Хватит себя жалеть! — рычит он, распахивая тяжелые шторы в спальне, впуская солнечный свет.

— Оставь меня в покое, — бормочу я и зарываюсь лицом поглубже в подушку, прячась от яркого майского солнца.

— Даже и не подумаю, — Арсений подходит ко мне и, схватив за лодыжки, стягивает вниз, к подножию кровати. — Возьми себя в руки! — зло восклицает, тяжело дыша.

— Что тебе нужно? — злюсь я и, повернувшись, смотрю на него злым взглядом. — Не трогай меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна!

— Ань, сколько можно уже? — устало проводит рукой по волосам, оглядывая комнату, и останавливает взгляд на мне. — Я тебя совсем не узнаю! Где та Аня, которая во что бы то ни стало стремилась к своей мечте? Где Аня, которая за словом в карман не лезла? Где та девушка с горящими глазами, в которую я… — осекается и садится рядом со мной на кровать.

— Кончилась, — бурчу я, но, увидев его взгляд, мысленно себя ругаю. Человек столько для меня сделал, а я…

— Я просто хочу сказать, что жизнь продолжается, — тихо говорит Арсений. — Понимаю, что тебе сейчас тяжело, обидно и больно, но на этом жизнь не закончилась. Впереди у тебя поступление, другой вуз, новые друзья, а может, и любовь, — грустно улыбается, и на его лице появляются те самые ямочки.

— Я это понимаю, но пока мне совершенно ничего не хочется, — упираюсь взглядом в свои ноги в вытянутых на коленках домашних штанах, перевожу взгляд выше — майка с вытянутым воротом и пятнами кофе. Представляю, что у меня сейчас на голове творится.

— Тебе и не захочется, пока не выйдешь из этой квартиры, где ты себя заперла, — поворачивает голову ко мне. — Пойдём, прогуляемся. Весна, солнышко, лёгкий ветерок, шелестение листвы, мороженое — тебе понравится.

— Не уговаривай меня, — отвожу взгляд, но Арсений и не думает отступать.

— Я тебе такое место покажу, ты будешь в восторге, — смотрю на его хитрую улыбку. Не отстанет же.

— Ну если ты подождёшь, пока я приведу себя в порядок, — вернее, попытаюсь. Боюсь даже в зеркало смотреть, во что себя превратила.

— Конечно, столько, сколько нужно, — говорит довольным тоном, а я направляюсь в ванную.

Квартира Арсения находится в элитном районе новостроек, недалеко от набережной, куда мы и направляемся пешком, когда я, с трудом уговорив себя, согласилась пойти.

— Тебе полезно, — отвечает на мой немой вопрос Арс, когда я закатываю глаза, показывая, что устала.

Всю дорогу мы молчим, каждый думая о своём, мои глаза слезятся от непривычного нахождения на солнце, я словно крот, что вылез поглазеть на мир, который существует вне его норы. Когда мы подходим к высокому парапету спуска к реке, мне открывается невероятный вид на огромную металлическую конструкцию моста, окрашенную в белый цвет, на людей, прогуливающихся внизу, на канатную дорогу, соединяющую два берега. Поворачиваю голову и вижу огромный памятник Пушкину с раскрытой книгой, на которой, нежась на солнышке, спит упитанный рыжий кот. Напротив располагается большой собор, сияющий на солнце своими величественными куполами. Поднимаю взгляд к небу и вижу стаю белоснежных голубей, парящих в небе в своей свободе и воле лететь куда угодно. Солнце украшает всё своими лучами, наполняя моё сердце какой-то светлой грустью.

— Спустимся? — Арсений кивает в сторону моста, щурясь на ярком солнце, похожий на того кота, что радуется солнечному дню.

— Почему нет, — улыбаюсь своим мыслям, вызывая ответную улыбку парня.

Мы идём вдоль моста, смотря на величественную реку, на людей, фотографирующихся на фоне красот природы и архитектуры. А Арсений прав — мне нравится здесь и совершенно не хочется возвращаться в давящие стены квартиры, где все мысли сходятся к одному — к Алексу и его предательству.

— Не хочешь это нарисовать? — кивком головы указывает на собор, возвышающийся сверху и на парапет спуска к мосту.

— Может быть, — задумчиво произношу, обводя взглядом всю эту красоту.

На следующий день я пришла уже со всем необходимым и ходила на набережную каждый день. Рисовала собор, мост и людей, что в бесконечном множестве приходили к реке провести своё свободное время. Пока однажды ко мне не подошёл он и не перевернул мой вновь обретённый хрупкий мир вверх ногами.

Глава 75

Аня

Смотрю на мольберт и мне совершенно не нравится результат, морщусь, прикусывая кончик кисти. Что-то не то, не могу передать на холсте то, что у меня на душе, когда вижу эту картинку в реальном мире.

Встаю с небольшого складного стула и отхожу к парапету спуска к мосту, обхватывая его ладонями, поднимаю лицо к небу, подставляя его ласковым солнечным лучам. Сегодня я задержалась здесь дольше обычного, нужно собираться, иначе опоздаю. Я возобновила занятия с Аидой Владимировной, которая теперь сама приезжает на квартиру, потому что появляться в университете у меня нет никакого желания.

Подхожу к своему рабочему месту и начинаю собирать все принадлежности в специальную сумку, как вдруг на меня падает тень. Вздрагиваю от неожиданности и поворачиваю голову, нацепив дружелюбную улыбку, думая, что снова подошёл кто-то из любопытных прохожих, которые постоянно задают вопросы, а некоторые и вовсе пытаются познакомиться.

Но улыбка тут же сползает с моего лица, когда я вижу, кто стоит рядом с интересом рассматривая мою незаконченную картину.

— Любопытно, — задумчиво произносит. — А ты отлично рисуешь, я наслышан, но не думал, что настолько, — уголок его губ приподнимается в подобие улыбки. Только я больше не поведусь, знаю, насколько может быть ядовитым его язык.

— Что тебе нужно? — получается грубо, но мне плевать, что он обо мне подумает.

— Поговорить пришёл, — подходит ближе и берёт одну из кистей из моего пенала и крутит в руке.

— Нам не о чем разговаривать, — обрубаю все его дальнейшие попытки, стараясь быстрее уложить всё в сумку и уйти подальше от этого человека.

— Поверь, мне есть, что сказать, — резко отвечает, положив кисть обратно. — Ты должна меня выслушать.

— Я никому ничего не должна, — повышаю голос, руки начинают трястись, в спешке я роняю на землю все свои карандаши. — Чёрт! — меня захлёстывает паника.

— Это в твоих интересах, поверь, — он опускается на корточки и начинает собирать упавшие карандаши.

— Как ты вообще меня нашёл? — застываю от внезапной догадки. Арс? Он не мог, а больше никто и не знал.

— Почти незаконно, — ухмыляется, протягивая мне карандаши. — Нашёл девочку-ромашку из художки, она была готова для меня на всё, — смотрит на меня пронзительно своими холодными глазами. — Она взяла несколько своих работ и пошла к Кирееву, сказав, что подруга из твоего прошлого места учёбы, хочет их вернуть. И всё, — разводит руками. — Это оказалось проще, чем я думал.

— Что тебе нужно? Поиздеваться? Унизить? Больше, чем тогда, уже не получится, — шиплю, глядя в его холодные глаза. — Убирайся и забудь сюда дорогу! — почти кричу. Проходящие мимо люди с любопытством оборачиваются, но мне плевать, это лишь прохожие, завтра будут другие, да никто и не вспомнит меня, даже увидев снова.

— Я же сказал — хочу поговорить, — подаётся вперёд, смотря мне в глаза. — В твоих же интересах не кидаться на меня, а выслушать.

— Слушай, не испытывай моё терпение, — начинаю злиться, не понимая, что ему нужно. Подхватываю сумку, куда уже успела всё уложить, вешаю на плечо, обхожу его и двигаюсь в сторону дома.

— Погоди, — хватает меня за локоть, вынуждая остановиться. — Давай поговорим, Ань, — уже мягче, даже как-то просяще, что совершенно не вяжется с человеком, которого я знаю. — Пожалуйста, — а вот это слово от него уже вообще за гранью моего понимания.

— Только быстро, я тороплюсь, — вырываю локоть из его хватки, и мы, не сговариваясь, идём к ближайшей скамейке.

— Я тебя слушаю, — садимся одновременно, поворачиваюсь в его сторону и жду, что он скажет.

— Я… — неуверенно начинает, но опускает взгляд, положа руки на свои колени. Мои брови медленно ползут вверх. Он всегда был самоуверен, пёр как танк, а теперь не решается сказать, зачем нашёл меня?

Смотрю на его пальцы, нервно теребящие ткань джинсов и ещё больше недоумеваю.

— Помнишь наш разговор в фойе универа? — выдаёт неожиданно после нескольких минут молчания.

— Такое не забывается, — откидываюсь на спинку скамейки, скрестив руки на груди. — Если ты пришёл досказать подробности, о которых я ещё не знаю, мне это неинтересно.

— Я пришёл сказать тебе правду, — резко поворачивает голову, и я теряюсь под его пронзительным взглядом. — Я соврал тебе тогда.

Резко выпрямляюсь, с трудом осознавая, что он только что сказал, мысли лихорадочно мечутся в голове, а внутри поднимается что-то необъяснимое, распирающее грудную клетку, кажется, сейчас меня разорвёт изнутри.

— Спора не было? — хрипло произношу, а сердце замирает, перестаёт биться в ожидании ответа.

— Нет, спор был, — этот ответ разбивает скорлупу, которую я нарастила вокруг сердца с тех пор, как начала ходить на набережную, и оно снова кровит, впуская в себя корни боли и агонии.

Я резко поднимаюсь со скамейки, не желая больше слушать Сергея и заново переживать всё, заново пропускать через себя воспоминания того дня.

— Подожди, — хватает меня за запястье, не давая уйти. — Выслушай, как всё было на самом деле. Правду. А потом решай, что с ней делать.

Выдыхаю, пытаясь успокоить бешеный стук сердца, и сажусь обратно.

— Спор был, в один из первых дней твоего появления в университете. Я подтолкнул Алекса к этому. На кон предложил поставить его капитанство. До конца учебного года он должен был с тобой переспать. Я видел, что вы вместе, но он не торопился сказать, что всё, спор выигран. А однажды и вовсе за одно неосторожное слово в твой адрес дал мне по роже, — горько ухмыляется. — Мне, своему другу, понимаешь? — внимательно смотрит мне в глаза. — Это уже всё мне сказало — он влюбился в тебя. А когда я насел на него, потребовав подтверждения выигрыша или отказа от капитанского места в мою пользу, иначе я всё расскажу тебе, он сказал, что отдаёт мне его, лишь бы я к тебе не приближался, представляешь? — встаёт со скамейки и засовывает руки в карманы джинсов.

Я сижу, пытаясь понять, что это значит, а Сергей продолжает:

— В тот день я не пошёл на тренировку, стоял в фойе злой на весь мир, потому что отец… — замолкает тряхнув головой. — Да это неважно. И увидев тебя, счастливую, ждущую Алекса, увидев выражение твоего лица, улыбку, у меня в мозгу что-то переклинило. И тут Вика — моментально созрел план, ведь всё сходилось идеально, — выкрикивает, ударив кулаком по раскрытой ладони. — Ну я и сказал ей про спор, про то, что можно вернуть Алекса, ей нужно только пойти в раздевалку и повиснуть на нём, а я направлю тебя туда, — смотрит на меня и в его взгляде проскальзывает… сожаление?

— Подожди, так значит, Алекс и Вика не вместе? — хрипло спрашиваю, ухватившись за самую главную мысль, что терзала меня всё это время.

— Нет, конечно, они давно расстались, — я сгибаюсь пополам и закрываю лицо ладонями, но через несколько секунд выпрямляюсь.

— Вика была в больнице… — начинаю, но Сергей перебивает:

— Это уже её инициатива, добить, я разговаривал с ней вчера. Алекс спал, он даже не в курсе, что она была в его палате, — припечатывает своими словами, а мне на плечи ложится тяжесть осознания всей человеческой гнусности.

— А фото? У тебя было наше фото? — ведь это самый веский аргумент, заставивший поверить в предательство любимого человека.

— Накануне я залез в телефон Алекса, пока он был в душе. В галерее оно первым было, — пожимает плечами.

— Вот так просто — взял, подстроил, подговорил другого человека подыграть, — тоже встаю со скамейки и обнимаю себя руками. Внезапно становится жутко холодно, словно сейчас не солнечный тёплый день, а бушующая зима со снегом и ледяным ветром. Только невозможно укрыться от того холода, что поселился в сердце.

— Да, вот так просто, — жёстко отвечает. — Причины, по которым я так поступил, тебе знать необязательно, — поворачивает голову к мосту, смотря на семейную пару, которая уговаривает дочь попробовать сладкую вату, и морщится. — На тебя и твои чувства мне плевать. Но Алекс мой друг, а из-за меня он чуть не разбился. Вот за это я чувствую свою вину, — резко разрубает воздух ладонью.

— Друзья так не поступают, — тихо отвечаю, у меня не укладывается в голове его поступок, насколько нужно быть гавнюком, чтоб поступить так со своим другом. — Алекс тебе не простит.

— А вот это уже не твоё дело! — зло выплёвывает, сделав два шага в мою сторону. — Я облегчил свою совесть, рассказал тебе правду. А дальше уже делайте, что хотите, — с этими словами Сергей разворачивается и быстрыми шагами уходит прочь.

Глава 76

Алекс.

Сижу в комнате Ани среди её вещей, на её кровати, я теперь заснуть могу только здесь, хотя бы так ощущая присутствие моей Недотроги среди оставшихся вещей. Держу в руках телефон, на экране то самое утреннее фото. Мы счастливые, немного заспанные, улыбаемся в кадр. Сердце сдавливает от тоски.

Мы с Максом несколько дней следили за Киреевым, но ничего. Офис — дом — офис, словно личной жизни у него не существует. Дёргать каждый раз друга тоже не могу, у него тренировки, учёба, личные дела, да и нет богатого отца, готового прикрыть его прогулы в случае чего. Это я на больничном, но сам ничего не могу: со сломанной ногой автомобиль не поведешь, а байк тем более.

Пробовал на такси, сказав любопытному водителю, что ищу доказательства измены своей девушки, но тоже безрезультатно.

Я не могу ничего сделать! Не могу найти Аню, и это бессилие медленно убивает, но опустить руки и ждать не имею права. Мне кажется, что чем больше времени проходит, тем мне сложнее будет убедить мою Недотрогу, что я не обманывал её с Викой и что спор перестал быть важным для меня ещё задолго до той новогодней ночи.

Раздаётся звук входящего звонка, и я от неожиданности роняю телефон на пол экраном вниз, а когда поднимаю, с удивлением вижу на экране надпись “Серёга”. В груди начинает колоть от какого-то странного предчувствия, и я, не раздумывая, принимаю вызов.

— Я её нашёл, — без предисловий заявляет Жаров, и мне не нужно спрашивать, кого он имеет в виду.

— Где? — хрипло говорю, сжимая корпус мобильного так сильно, что немеют пальцы.

— Она каждый день рисует на набережной у спуска к мосту, на Пушкинском бульваре, — слышу, как Сергей шумно выдыхает.

— Я понял, спасибо, — не знаю, что ещё сказать, и между нами повисает молчание. Всё же после стольких лет дружбы тяжело принять и понять то, как он поступил.

— Удачи, друг. Я был неправ, — в трубке раздаются гудки.

Я тут же хватаю костыли, вскакиваю с кровати, чуть не падая, и торопливо направляюсь к выходу из комнаты. Но тут же меня пронзает мысль — как я туда доберусь? Набираю номер Макса, но он не отвечает, значит, сейчас на тренировке.

Выхожу из комнаты и иду к лестнице так быстро, насколько мне позволяет моё состояние калеки, ещё больше злюсь, не желая тратить ни секунды. Спускаюсь вниз и, неудачно поставив костыль, чуть не лечу с лестницы, но кто-то хватает меня сзади за локоть, предотвращая падение.

— Сбавь обороты, снова хочешь в клинику? — строгий голос отца заставляет обернуться.

— Пап, подбросишь? — тут же приходит решение.

— У меня важная встреча, — хмурит брови. — Что случилось?

— Я её нашёл, — выражение его лица меняется, разглаживая складку между бровей.

— Поехали.

* * *

— Может, цветы? — отец вопросительно смотрит на меня, пока мы стоим на красный сигнал светофора.

— В моём случае это бесполезно, она ими же мне по роже надаёт и будет права, — шумно выдыхаю.

Он хмыкает, улыбнувшись, а я смотрю на свои ладони и с удивлением осознаю, что они дрожат. Ни разу в жизни у меня не было такого волнения — ни в игре, ни тем более перед девушкой. А тут словно припадок какой-то. Сцепляю пальцы в замок, пытаясь успокоить сердце, что готово проломить рёбра. Если Аня откажется меня выслушать и уйдёт, я ведь даже догнать её не смогу на своих костылях.

— Аня девочка умная, главное — будь искренен с ней. До конца, — легко сказать, только я даже не знаю, с чего начать разговор.

Дальше мы едем молча, каждый думая о своём, а как только подъезжаем к Пушкинскому бульвару на парковку рядом с Собором, я пытаюсь вылезти без помощи отца, но тот останавливает меня, взяв за запястье.

— Не дури, иначе не дойдёшь до Ани, свалившись где-нибудь на полпути, — понимаю, что он прав, но ничего не могу поделать с вновь охватившим меня волнением.

Быстро выскочив из машины и обойдя её, отец помогает мне выйти, чувствую на себе взгляды прохожих, но на это мне плевать: на их жалость, любопытство и разглядывание моих костылей.

— Я тут буду ждать, — отец хлопает меня по плечу. — Всё получится, сынок.

Иду по бульвару, вглядываясь в лица находящихся здесь людей, с замиранием сердца ища ту, которая перевернула мою жизнь, ту, без которой я просто существую, без души и чувств, без неё меня нет. Сейчас, когда я так близок к тому, чтобы увидеть мою Недотрогу, чётко это осознаю, осознаю, как никогда.

Обхожу весь бульвар, высматривая знакомую фигуру, но её нет. Нигде нет. С каждым шагом надежда уходит, и я уже готов сдаться, как вижу девушку в светлых джинсах и белой футболке, испачканной красками. Она стоит, закрыв глаза, у парапета спуска к мосту, подставив лицо весеннему солнцу. Какая она красивая! Словно видение, сон, именно такой я её запомнил — с мечтательным выражением лица и робкой улыбкой, едва касающейся пухлых идеальных губ, которые мне так нравится целовать.

Останавливаюсь на пару секунд, внутри поднимается распирающее чувство, готовое разорвать яростно колотящееся сердце. Выдыхаю, отбрасывая все сомнения. Или сейчас, или никогда. Решительно направляюсь в её сторону, зная, что сделаю всё, но Аня меня выслушает.

Подхожу к парапету и встаю рядом с ней.

— Красивый вид, — произношу и не узнаю свой голос, хриплый, словно я молчал несколько лет и только сейчас заговорил.

Аня вздрагивает от неожиданности, распахивает глаза и с удивлением смотрит на меня.

— Как ты меня нашёл? — в её взгляде нет враждебности и злости, и это придаёт мне уверенности.

— Ты хорошо спряталась, но я упёртый, — мне хочется дотронуться до нее, провести пальцами по скулам, зарыться носом в её волосы, вдохнуть запах, который снился мне каждый грёбаный день вдали от неё, но я сдерживаюсь, выдыхая и сжимая костыли с такой силой, что кажется, сейчас сломаю.

— Я всё знаю, — произносит тихо. — Про спор, — отворачивается и смотрит перед собой.

— Ань, выслушай меня, пожалуйста, — умоляюще произношу, прикрывая глаза. И не получив ответа, продолжаю: — Спор был, да, поначалу. Я не знаю, что тогда на меня нашло, — сбивчиво говорю, — вернее, знаю, но это было неправильным. Наша стычка в университете, ты оказалась моей сводной сестрой. Я был зол, думая, что вы разрушили мою семью. Но потом всё изменилось.

Она молча слушает, но хотя бы не уходит, это подстёгивает меня.

— Я не врал тебе, я действительно влюбился! Так, что сам пугался своих чувств, того, что рядом с тобой я становлюсь другим, — продолжаю, но не вижу выражения её лица. — И решил не рассказывать про спор, потому что безумно боялся, что не простишь, что уйдёшь, поступишь и уедешь. Я бы сдох без тебя!

Сглатываю ком в горле, а она всё молчит.

— Я и сейчас подыхаю, Ань.

Она молчит, а я боюсь этого молчания. Оно давит, на мою шею словно накинули удавку и медленно затягивают.

— С Викой у меня ничего не было и быть не могло, — наконец произношу, и тут Аня поворачивается ко мне.

— Сергей мне всё рассказал, — ровным тоном, ни одной эмоции на лице, и меня это пугает. Лучше бы наорала, надавала бы по роже, но не так — без эмоций, спокойно, словно всё уже для себя решила.

— Не уходи, прошу, — сипло вырывается из горла. — Не отталкивай навсегда, пожалуйста!

— Мы договорились — только правду. Договорились доверять друг другу, а ты умолчал о споре, — её глаза, полные слёз, смотрят на меня, и всё внутри кричит от боли, я сам готов сейчас на всё. Скажет прыгнуть — я прыгну вниз с этого парапета, только бы простила.

— Я понимаю, что не заслуживаю тебя, не заслуживаю прощения и твоей любви. Что прошу шанс, но сам исчерпал их, — дотрагиваюсь до её руки, зажав чёртов костыль локтем.

Аня не одёргивает руку, и сердце делает резкий скачок, кажется, я сейчас свалюсь тут от инфаркта.

— Прошу, не отталкивай меня! Я совершил ошибку, всё сложилось так, как сложилось, только из-за моего молчания. Я один во всём виноват, — прикрываю глаза, чтобы справиться с эмоциями. — Прошу, умоляю, дай нам шанс! Без тебя ничего в этой жизни не имеет смысла.

— Ты же понимаешь, что как раньше уже не будет, — сердце замирает, я не могу дышать, не могу вдохнуть воздух после этих слов. Кажется, вся кровь моментом покидает моё тело.

— Да, — только и могу выдавить из себя.

— Ты не представляешь, что я почувствовала после слов Сергея о споре. Он показал то фото, что я делала утром, как доказательство. И я поверила, что это ты дал его, — снова отворачивается, а я чувствую себя последним дерьмом. — Мне так больно, — вижу, как по её щекам катятся слёзы.

— Я бы никогда так не поступил так с тобой! Я не показывал ему фото, — меня убивают её слёзы, всё нутро выворачивают. — Я жалею, что струсил и не рассказал тебе ещё тогда, в больнице. Я безумно боялся тебя потерять! — Аня смотрит на меня, и столько отчаяния в её глазах, что меня затягивает чувство безнадёжности. Она меня не простит. — В тот вечер я поехал за тобой домой объяснить, рассказать всю правду. Но не доехал, попал в аварию.

— Я приходила в клинику, а там Вика. Сказала, что ты вернулся к ней. Сидела у твоей кровати, ощущение было, что вы оба посмеялись надо мной, что все знали о споре, а я, дура, тебе верила, — горько, с придыханием, словно силы у неё закончились.

— Я спал, даже не знал, что она приходила, — опускаю голову вниз, смотря на свои ноги.

— Теперь ты понимаешь, к чему приводит ложь и недосказанность? — резко вскидываю голову и встречаюсь взглядом с её, полным боли и слёз.

— Больше никогда…

— Не нужно обещать, — перебивает, и меня словно парализует. Я стою и жду приговора. — Пусть это будет уроком нам обоим.

Не понимаю, что она хочет этим сказать. Аня отталкивается ладонями от парапета и делает пару шагов назад.

— Мне пора.

— Ты дашь мне шанс? — с надеждой спрашиваю, замерев в ожидании ответа.

— Может быть, — пожимает плечами, а для меня это самое лучшее, что я мог услышать сегодня. “Может быть” это уже не “нет”.

— Я должен ещё кое в чём признаться, — смотрю ей в глаза, она склоняет голову набок в ожидании продолжения.

— Это я испортил твоё портфолио, — её брови удивлённо ползут вверх. — Подумал о том, что уедешь, и как-то рука сама толкнула тот стаканчик с кофе, — её губ касается мимолётная улыбка.

— Первый шаг сделан.

— Значит, шанс есть? — осторожно спрашиваю.

— Может быть, — делает ещё пару шагов назад, разворачивается и уходит, а я стою и смотрю ей вслед. Как она останавливается около скамейки с девушкой, что рисует что-то на холсте, берёт сумку, оборачивается, бросая на меня долгий взгляд, и уходит с бульвара в сторону жилого комплекса.

Впервые за долгое время у меня на душе становится спокойнее, там зажёгся крохотный огонёк надежды. Если Аня не сказала “нет”, значит, ещё не всё потеряно.

Глава 77

Аня.

Несколько недель спустя

Поверила бы я Алексу, если бы не откровенный разговор с Сергеем? Не знаю. В искренность Жарова я поверила сразу, наверное, потому что ему действительно было плевать на меня и мои чувства. Да по сути и на то, будем ли мы с Алексом вместе или нет. Парня мучило, что по его вине друг чуть не погиб, и он старался облегчить своё состояние, свою душу и совесть, поэтому я ни на секунду не усомнилась в его словах.

Знала, что он скажет Алексу, где я, раз нашёл. И я ждала. Ждала, сама не зная, смогу ли простить всё то, что произошло. Одна ложь порождает лавину последствий, таких, что иногда они стоят человеческих жизней. И тут даже неизвестно, кто пострадавшая сторона — я, кого разрушила ложь любимого человека, Алекс, который чуть не лишился жизни, или Сергей, который потерял друзей, доверие и всё, что было для него важным.

Ложь разрушает, никогда ещё она не приносила счастья или облегчения. Только если человек по-настоящему раскаивается в том, что совершил, разве можно лишать его шанса всё исправить?

Я не смогла отказать Алексу в этом, потому что в глубине души надеялась, верила, любила.

Стоило ли обрубить всё сейчас? Возможно. Возможно, мне когда-нибудь стало бы легче, я бы начала воспринимать всё это как опыт, как историю своей юности и рассказала бы своей дочери или сыну, предостерегая от ошибок. Но сердце говорит другое. Моё сердце хочет простить, оно готово снова поверить. Невозможно смотреть в глаза человеку, горящие, выражающие такие чувства, боль и сожаление, и оттолкнуть навсегда, сказать, что это конец.

Лишь одно мгновение — и ты летишь, словно птица, паря в небесах, зная, что любима, а в следующий миг — ты взаперти собственных чувств, предательства и боли. Кажется, что ты уже никогда не полетишь, не сможешь простить. Но стоит появиться лишь малейшей возможности расправить крылья, разве ты устоишь, чтобы ей не воспользоваться? Попытаться вернуть то ощущение полёта и невесомости, что давали тебе эти чувства?

Веря в человека, ты придаёшь ему сил, а давая новый шанс — надежду. Я дала надежду нам обоим. Я задыхаюсь без Алекса, я не могу без него, он настолько врос в моё сердце, что я не знаю, как буду без его улыбки, шуток, поддержки, без его веры в меня.

Он написал первым. Простое смс.

“Привет. Как ты?”

И я ответила, не раздумывая. Мы начали переписываться, и так нам гораздо проще было общаться, чем вживую. Проще было высказать всё, что творилось у обоих на душе. Мы говорили обо всём, не раз касаясь темы нашего расставания. Он проходил долгую реабилитацию с переломом, а когда сказал, что не вернется в баскетбол, я поняла, что он изменился. Потому что именно это раньше было смыслом, тем, что он любил, что заставляло его стремиться к лучшему, теперь этим смыслом была я.

Мы много разговаривали о планах на будущее, его и моих: о его стажировке в фирме отца, о моём поступлении. Алекс предложил переехать в его квартиру, сам он жил у наших родителей. Пообещал, что не будет приезжать, пока я сама этого не захочу. А я хотела. Чем дольше мы не виделись, тем больше я ощущала, что он нужен мне, нужно его присутствие, объятия, его поцелуи.

Алекс ни разу не упомянул о встрече, ни разу не намекнул, но я знала, что так же, как и я, печатая сообщение, он отчаянно мечтает меня увидеть.

После недолгих уговоров, к которым подключились мама и дядя Илья, я переехала в квартиру Алекса и поступила в Институт бизнеса и дизайна, куда и уговаривал Алекс, получив Грант ректора. Из квартиры Алекса было проще и быстрее добираться до места учёбы.

А однажды, получив его смс, я не выдержала и поехала в дом дяди Ильи.

“Я скучаю. Я просто подыхаю без тебя. Ань, ты мне нужна”

Теперь я понимала смысл фразы “время лечит” — нет, оно не избавляет тебя от любви, от чувства предательства, оно даёт тебе взглянуть на всё, что произошло другими глазами, под другим углом. И либо ты двигаешься дальше, постаравшись оставить всё, что причинило тебе боль в прошлом, либо решаешься дать шанс исправить, шанс начать всё с начала. Я дала нам его.

Дверь мне открыл Алекс, и я просто упала в его объятия. Чувствовала, как неистово бъётся его сердце, как он часто дышит, сжимая меня так сильно, что я сама задыхалась. Я дома, я там, где и должна быть — в объятиях любимого человека. И я хотела, чтобы он никогда меня не отпускал. И верила, что так и будет.

Возможно, судьба дала нам все эти испытания, чтобы каждый из нас понял, что мы значим друг для друга, чтобы мы исправили свои ошибки, научились слышать друг друга, ценить то, что у нас есть, каждый момент нашей жизни.

Ведь обрести легко, сложнее всего не потерять.

Эпилог

Несколько лет спустя

Сегодня день рождения Алекса, и мы устроили торжество в доме дяди Ильи. Он просторнее нашей с Алексом квартиры, да и шашлыки на свежем воздухе лучше фуршета на двадцать пятом этаже.

Гости уже расположились во дворе, а я зашла в свою бывшую комнату за подарком, который приготовила для любимого мужчины.

Подхожу к окну и смотрю во двор, выискивая глазами виновника торжества. В неизменных джинсах и белой футболке, которые ему очень идут, он стоит у бассейна с Максом, и они что-то увлеченно обсуждают. Смотря на Алекса, представляю, чем могла бы закончится наша история, если бы я его оттолкнула, если бы не простила, и на глаза наворачиваются слёзы. В последнее время на меня часто накатывает такое состояние.

Алекс, окончив университет, работает с отцом, и их адвокатская контора довольно успешна. Я осуществила мечту, и мой муж помог открыть своё небольшое дело, теперь я проектирую дизайн интерьера не только жилых комплексов, но и офисов, довольно успешно, между прочим, ещё не было ни одного недовольного клиента, и с помощью рекомендаций я добилась хорошей репутации в своей сфере.

Через год после окончания университета мы с Алексом поженились. Не скажу, что в наших отношениях всё было гладко, что не было ссор и недопонимания, но главное мы всё же сохранили — доверие друг к другу, умение слышать и разговаривать, если что-то пошло не так. Мы счастливы, настолько, что мне иногда страшно, что я проснусь, и всё это окажется сном.

Беру со стола маленькую узкую коробочку, перевязанную лентой, и улыбаюсь, представив реакцию Алекса, когда он её откроет. Ладони потеют от волнения, и сердце гулко и часто стучит, ведь мой муж совершенно не ожидает такого подарка. Но в том, что он будет рад, я даже не сомневаюсь.

Спускаюсь вниз и на выходе из дома сталкиваюсь с Арсением.

— Ань, тебя там потеряли уже, — широко улыбается, вызывая у меня ответную улыбку.

— Уже иду, поднималась за подарком, — показываю коробочку, зажатую в руке.

— У Алекса уже есть подарок, а большего ему и не нужно, — подмигивает и берет с вешалки в прихожей свою джинсовую куртку. — Даже не представляю, чем его можно удивить, если у него есть ты.

— Поверь, я сумею, — смеюсь в ответ. — Куда это ты собрался?

— По делу нужно, — уклончиво отвечает.

— Подождёт твоё дело ещё десять минут, — забираю из его рук куртку и подталкиваю в сторону выхода.

После нашего примирения с Алексом мы с Арсением практически не общались, и я это понимала и принимала, зная о его чувствах ко мне, но однажды всё изменилось. Нам потребовалась его помощь, как хорошего адвоката, который, только начав свою карьеру, уже имел отличную репутацию. А потом и в его личную жизнь пришли изменения, и сейчас между нами крепкая дружба, что меня только радует. Каждый получил кусочек своего счастья.

Подходим к гостям, и я сразу попадаю в крепкие мужские объятия. Закрываю глаза, растворяясь в тепле любимых рук, запахе и обнимаю Алекса в ответ.

— Пропавшая принцессавернулась, — улыбается, оставляя на моих губах лёгкий поцелуй. — Я уже собрался на поиски.

— Ходила за твоим подарком, — загадочно улыбаясь, протягиваю ему коробочку. — Надеюсь, тебе понравится.

Алекс развязывает ленту и открывает коробочку. Поначалу хмурится, потом бросает взгляд на меня, подняв в удивлении брови.

— Ань? — шёпотом, крышка коробочки летит на газон.

На нас оборачиваются Макс и Арс, стоящие у кромки бассейна, и, видимо, заинтригованные совершенно ошарашенным лицом Алекса, не сговариваясь, направляются в нашу сторону.

Алекс молча достаёт из коробочки пластиковый тест с двумя красными полосками, хватает меня за талию и, оторвав от земли, начинает кружить.

— Я стану папой! — громко кричит, а я хохочу, видя его эмоции, чувствуя, как он счастлив.

Раздается свист парней, аплодисменты, боковым зрением замечаю, что все направляются к нам. Смотрю в любимые глаза цвета бури, наполненные счастьем, любовью, которые блестят от переполняющих Алекса эмоций, и меня саму накрывает безграничное счастье, о котором хочется кричать на весь мир.

— Я люблю тебя, — касаюсь пальцами его щеки.

— И я тебя безумно люблю, моя Недотрога.

Конец.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Эпилог