Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь [Эпсилон Тукана] (fb2) читать онлайн

Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь

Глава 1. Странный сон

Учиха Итачи вышел из дома и направился к роще на краю квартала. Сегодня у Шисуи был выходной, и они в кои-то веки могли вместе потренироваться. Саске упрямо не хотел отпускать Итачи и требовал научить его обещанной технике сюрикена, но Итачи щелкнул брата по лбу и выскользнул на улицу, оставив его дуться в прихожей.

Прости, Саске. В другой раз.

Свежий вечерний воздух гладил щеки, унося с собой негромкий гомон прохожих. На деревню опускались сумерки. Но Итачи сразу почувствовал: что-то не так. Его инстинкты шиноби просто кричали об этом, он ощущал угрозу, мышцы напряглись сами собой. Когда-то такое уже было. Около пяти лет назад, когда на деревню напал разъяренный Кьюби.

Итачи внимательно рассматривал знакомую улицу. Мельком окидывал взглядом соклановцев, проходящих мимо. Быстро, но цепко. Ему хватало и доли секунды, чтобы запечатлеть в памяти картинку и тщательно проанализировать ее.

«Что не так?» — спрашивал он себя.

Разгадка была совсем рядом. Время от времени Итачи казалось, что он уже поймал ее, но она всякий раз ускользала.

Уже совсем стемнело, в квартале зажглись фонари. Итачи остановился. В груди неприятно шевельнулось чувство тревоги. Почему стемнело так быстро?

Тут он различил отдаленный гул толпы. Шум доносился со стороны храма.

«Только не это», — подумал Итачи.

На прошлом собрании ничего не говорили о мятеже в открытую. Отец возлагал большие надежды на него, и клан терпеливо ожидал вступления Итачи в Анбу. Но тогда откуда столько голосов? Зачем Учиха вышли вечером на улицу? Сегодня ведь не праздник, не фестиваль, просто обычный день.

Мысли вдруг застыли, словно натолкнулись на невидимую преграду.

А какой сегодня день?

Он попытался вспомнить, что делал днем, утром, вчера, но в памяти всплывали только несвязные обрывки.

Это сон? Нет, все слишком реально. Значит, гендзюцу.

Итачи сконцентрировался и остановил поток чакры.

— Кай!

Он открыл глаза. Снова улица, мостовая под ногами, огни фонарей и жужжание толпы. Отмена гендзюцу не сработала.

Черт.

Итачи занервничал. Поймать Учиху в гендзюцу может только великий мастер. Или это не гендзюцу?

Сам по себе активировался шаринган, и мир заволокло красной пеленой. В телах прохожих проступили очаги чакры. Итачи в несколько прыжков очутился на крыше здания, осмотрел квартал с высоты, погасил шаринган, чтобы не тратить чакру, и побежал к храму. Прыжок за прыжком, одна крыша, другая…

Он остановился, завидев толпу у Храма Нака. Там что-то происходило, но крыша была слишком далеко. Итачи спрыгнул на землю, подошел чуть ближе и стал проталкиваться сквозь столпотворение в первые ряды.

В центре круга, сверкая шаринганом, сражался Учиха Текка — офицер Военной Полиции Листа и подчиненный отца. Сам отец стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди, и с довольным лицом наблюдал за схваткой.

— Что происходит?! — невольно вырвалось у Итачи.

Его вопрос утонул в галдеже.

Текка был искусным воином, но Итачи видел — он устал. Вероятно, битва длилась уже очень долго. Текка, тяжело дыша, вытер рукой кровь с рассеченной щеки. И тут же принял на меч мощный удар. От пронзительного скрежета металла о металл на спине заплясали мурашки.

Перед соклановцем порхала миниатюрная девушка. Именно она вела бой, Текка успевал только парировать ее атаки. В отличие от него юная куноичи словно и не чувствовала усталости.

Итачи ясно видел, что подчиненный отца не может развернуться в полную силу. Вокруг скопилась куча народу. Он не мог использовать ни технику Великого Огненного Шара, ничего подобного, иначе пострадали бы люди.

Кто эта девушка? Чего они добиваются?

Текка и незнакомка вновь скрестили мечи. Куноичи ударила его с разворота ногой в живот и выбила из ослабевших рук меч — тот со звоном отлетел на мостовую.

— Чего тебе надо от меня?! — взревел Текка.

Уставший и измотанный, он все еще был способен на многое. Кажется, он так же, как Итачи, не понимал, что происходит, и потому не выкладывался на полную. Одного из лучших людей отца нельзя было победить так просто. Уж точно не малолетняя девчонка.

— Капитан! Чего вы ждете? Что вы… — он запнулся, не находя слов. — Прекратите это недоразумение, иначе я не отвечаю за себя! Я не хочу убивать ее. Я не хочу ранить наших людей!

Но отец только ухмыльнулся. Толпа продолжала галдеть. Никто не сдвинулся с места.

Итачи словил затравленный взгляд Текки. Мужчина рассвирепел, томоэ его шарингана крутанулись, и он сложил печати.

Огромный пламенный шар поглотил куноичи и ударил в толпу позади. Горящие люди с криком бросились врассыпную. Итачи в ужасе наблюдал за всем этим.

Девушка неподвижно стояла. Огненный шар будто прошел сквозь нее, не опалив ни тело, ни одежду. Сейчас, когда она не плясала вокруг Текки, а просто замерла, Итачи смог внимательно рассмотреть ее.

Невысокая, хрупкая. Темные волосы, собранные в хвост на макушке. На лицо спадали выбившиеся из прически отдельные пряди. Она была одета в черные свободные штаны и фиолетовую рубашку, перехваченную под грудью широким поясом. Свободно покрутив в руке меч, куноичи склонила голову набок. Высокий хвост качнулся, рассыпаясь по правому плечу. Итачи впервые услышал ее голос:

— Прости. Мне надоело с тобой играть.

Так… презрительно?

Девушка вскинула левую руку. Поначалу Итачи не понял, что произошло, но вдруг заметил: Текка не двигался. Он словно окаменел. В его глазах читался непередаваемый ужас.

Итачи с тревогой перевел взгляд на отца. Отец улыбался.

Куноичи подняла руку чуть вверх, и тело Текки оторвалось от земли. Всего на несколько сантиметров, но…

В желтом свете фонарей сверкнуло лезвие клинка. Молниеносным ударом девушка рассекла живот своему сопернику. Учиха Текка захлебнулся воздухом. Она перекинула в руке меч и вонзила клинок в самое сердце. Взгляд офицера Военной Полиции остекленел. По зеленому жилету растекалась кровь. Невидимая сила, удерживавшая его в воздухе, внезапно исчезла, и тело грузно рухнуло на мостовую.

Толпа одобрительно загудела.

Шиноби должен скрывать свои эмоции, но все происходящее было каким-то театром абсурда. Итачи уже молился, чтобы все это оказалось гендзюцу. Подчиненного отца не могли убивать на глазах у всего клана. Отец не мог смотреть на это с улыбкой и бездействовать. И кто, черт возьми, эта девушка?

Мир снова был багряным: активировался шаринган. Огонь жизни Текки гас на глазах.

— Отец! — что есть мочи заорал Итачи.

Девушка вдруг заметила его в толпе, и все люди затихли, обернулись на него. Итачи хотел сказать что-то, но слова застряли в горле: отец смотрел на него чужим взглядом, будто не узнавал.

Итачи среагировал моментально.

Катон! Великий Огненный Шар!

Сгусток пламени прокатился по толпе, освобождая дорогу. Куноичи так и осталась стоять в центре круга, а сам он ринулся в образовавшийся просвет.

«Это гендзюцу. Это не мои товарищи, — убеждал себя Итачи. — Учиха бы не стали…»

Он выскочил на первую попавшуюся улицу кланового квартала, но из домов один за другим выбегали люди — огоньки чакры. В воздухе просвистели сюрикены. Итачи увернулся, обнажил меч, отбил новый залп сюрикенов и вскочил на крышу. За ним на вершине здания появились и другие Учиха. Кто-то зарядил в него слабой огненной техникой. Итачи спрыгнул на стену дома и вступил в бой с подоспевшим мужчиной. Как и Текка, он начал драться не в полную силу, но вспомнив, чем это обернулось для соклановца, стиснул зубы и поднажал.

Он одолел мужчину меньше, чем за минуту. Удар ногой с разворота, и соперник свалился со стены вниз. А на Итачи уже шла новая волна нападавших.

…в крови, руки в крови. На щеках кровь, чужая кровь. Итачи, словно в беспамятстве, рубил направо и налево. Прорывался сквозь собственный клан, будто сквозь море одержимых животных, которым дали команду «фас».

Он не хотел этого, но ведь это же гендзюцу? Правда гендзюцу?! Этого ведь не может быть. Он не может убивать своих же соклановцев.

На этой улице нападать было больше некому. До перекрестка дорога была завалена изуродованными трупами людей, почивших в лужах собственной крови. Итачи взметнулся на крышу, еще раз оглядел шаринганом квартал и бросился прочь. В лес.

Чужая кровь холодила голые руки. Бинты на запястьях пропитались ею. Он перепрыгивал с ветки на ветку, то и дело оглядываясь, нет ли погони. Погоня была. Но за ним гнались не Учиха. После побоища вряд ли их осталось много. Слава богам, что среди нападавших не было отца и матери. И Шисуи.

Его преследовала куноичи. Та самая девушка, убившая Текку.

Итачи била дрожь. Ему казалось, он сходит с ума. Однако он упорно продолжал твердить себе: «Гендзюцу. Это просто гендзюцу». Только когда он попал в него? На какой миссии? Реальность сменилась иллюзией, а Итачи даже не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. Отмотать на начало. С чего все началось? Шисуи… Он шел на тренировку с Шисуи. Они должны были встретиться у обрыва. Если среди убитых соклановцев не было лучшего друга, значит, его еще можно было встретить.

Мозг Итачи лихорадочно собирал части головоломки и искал разгадку. Как бы там ни было, но Текка был таким же, как он. Нормальным. Текка тоже не понимал. Его взгляд был живым, а не фальшиво-довольным. Совместное гендзюцу? Такое вообще возможно? В любом случае, выходит, это случилось не на задании, ведь Текка не ходил на полевые миссии. Кто-то нагнал на них гендзюцу прямо в деревне. Значит, есть надежда, что Шисуи тоже здесь и он нормальный. А вместе они обязательно что-нибудь придумают.

Итачи всегда рассчитывал только на себя, но сейчас ему не удавалось найти решение.

Обычный метод отмены гендзюцу не сработал. Оставалось самому себя ранить, надеясь, что боль прервет действие вражеской техники, но с этим Итачи тянул до последнего момента, ведь с таким же успехом гендзюцу могло усилить боль многократно. К тому же, если не сработает и это, останется только ожидать, что кто-то из товарищей вольет в него свою чакру. В этой иллюзии Текка погиб. Значило ли это, что его выкинуло из гендзюцу? Догадается ли он отыскать Итачи и помочь ему? Но ведь он скорее всего не знает. Текка наверняка считал Итачи одним из толпы безразличных людей, не воспрепятствовавших его смерти.

Так или иначе, Итачи почему-то решил, что девушка принадлежит к клану Учиха. Она сражалась без шарингана, но темные волосы… Да что волосы, гендзюцу! Поймать Учиху в гендзюцу может только еще более сильный Учиха. Итачи был высокого мнения о себе, но все-таки ему не хватало опыта. И Текку ведь тоже поймали, а он был достойным противником.

Лес закончился.

Итачи вылетел к обрыву и с огорчением обнаружил, что Шисуи здесь нет. Хотя, может, оно и к лучшему. Если бы друг оказался здесь, но не нормальный, а такой же осоловевший, как прочие, одолеть его так просто не вышло бы. Шисуи был сильнее. Гораздо сильнее всех остальных.

Пейзаж привычного обрыва отличался: над рекой поднималось какое-то теплое свечение. Итачи шагнул к краю и увидел, что внизу — не река, а лава.

«Если я умру здесь, как Текка, это поможет мне спастись?» — подумал Итачи.

Эта мысль вертелась у него в голове всю дорогу сюда. Он не стал бы намеренно загонять себя в ловушку. Все шло по плану. По его плану. По крайней мере, он был в этом уверен.

Из лесу выскочила куноичи. Грациозно приземлилась на траву. Поднялась.

— Прыгучий Учиха.

Итачи не собирался с ней сражаться, потому что видел, на что она способна. Если она контролирует гендзюцу, то проще позволить ей убить себя. Так будет быстрее. Тем не менее пришло время испробовать последнюю попытку вырваться. Он вынул из подсумка кунай и резко вонзил себе в бедро. Дикая боль прострелила мышцы. Итачи зажмурился и выдернул из раны острие.

Открыл глаза и увидел все тот же лес, обрыв и куноичи. Не сработало. Но хоть боль не усилило.

Заметив его движения, девушка оскалилась.

— Хорошая попытка, Учиха. Не выйдет.

Итачи отступил к краю обрыва.

Учиха… Почему она называет меня по фамилии? И с таким презрением. Значит, она все-таки не из нашего клана?

Куноичи неспешно приближалась, обнажив меч. Она смаковала каждый момент их стычки.

— Я не рассчитывала на двоих. Но так даже лучше.

Их разделяли считанные шаги. Девушка качнула высоким хвостом и медленно занесла меч для удара, ухмыляясь покорности своей жертвы. Итачи ждал.

Но тут словно вихрь пронесся между ними, мелькнуло темно-зеленое пышное кимоно, заслоняя его от смерти. Куноичи, сделав сальто, отскочила назад. Итачи пораженно уставился на девичью спину, прикрывшую его от удара. Незнакомая девушка с распущенными темными волосами стояла перед ним, раскинув руки, безоружная. Куноичи почему-то не стала бить сквозь нее. На мгновение Итачи прошиб холодный пот. Он вспомнил Изуми, которая так же прикрыла его от хулиганов в академии. Тогда он тоже, как и сейчас, не ожидал помощи и контролировал ситуацию. Но за него все равно вступились.

Откуда она взялась на краю обрыва?

Девушка развернулась, и Итачи встретился с ее испуганным взглядом. Она воскликнула:

— Почему ты не сражаешься? Ты же погибнешь!

У Итачи не было времени объяснять, но в голове хороводом завертелись мысли. «Она тоже настоящая», «она не шиноби?», «кто она?», «почему ее не тронули?»

Но последний вопрос развеялся сам собой, когда за спиной незнакомки в темно-зеленом кимоно возникла куноичи и грубо дернула ее за волосы. Девушка вскрикнула и осела на землю. Куноичи хлестко ударила ее ногой по лицу. Безжалостно. Но этого было достаточно, чтобы выбить из девушки всю тягу к сопротивлению. У Итачи заныло сердце.

«Она не шиноби», — понял он наконец.

— Довольно, — резко воскликнула куноичи и протянула к Итачи руку.

Вопль девушки посеял в его душе сомнения. Теперь Итачи колебался: быть может, ему стоит сражаться? Но он не успел предпринять ничего. Невидимая сила отбросила его с твердой земли к пропасти. В спину ударил жар лавы. Мир перевернулся.

Над краем обрыва мелькнуло залитое кровью лицо девушки в темно-зеленом кимоно, которая кричала:

— Не-ет!

И вдруг жар почему-то прекратился. Обрыв остался где-то вверху. Итачи развернулся в воздухе, готовясь провалиться в раскаленную лаву, но увидел лишь… облака?

…падал и падал. Будто бы не сверху вниз, а снизу вверх. Потому что земли не было. Только небесная голубизна и новые ярусы облаков.

У Итачи закружилась голова от этого бесконечного падения. Уже не было ни обрыва, ни девушек. Он зажмурился, потому что не мог более видеть бездонную голубизну своей ловушки.

…вскочил, обливаясь холодным потом. Комната была красной. Снова шаринган.

Итачи тяжело дышал. Голова болела ото сна. Он успокоил дыхание и деактивировал шаринган. Убрал налипшие на лоб пряди волос, заправил за уши. На соседнем футоне тихо сопел Саске.

«Это было не гендзюцу. Всего лишь кошмар», — понял Итачи.

Каким бы настоящим ни казался ему иллюзорный мир, но сейчас, почувствовав истинную реальность, он усомнился в собственных ощущениях. Это был сон. Просто сон.

Единственное, что не давало ему покоя: никогда прежде у него не было таких кошмаров.

Этой ночью он больше не ложился спать. Сидел на крыльце, глядел на огрызок луны, зависший в черном небе, дрожал от ночного холода и сравнивал. Сравнивал свои текущие ощущения с теми, что были во сне. Большое ли между ними различие? Достаточное, чтобы с уверенностью сказать: «это был просто сон»?

Сейчас Итачи становилось немного стыдно за свои давешние предположения. Наложить гендзюцу на нескольких Учиха сразу. На расстоянии. Да на такое был бы способен разве что Шисуи, но ведь он бы однозначно не стал. Или… отец? Нет, он бы тоже не стал. А других Учиха, тем более юных девушек, способных на такое, в клане не было. А за пределами клана, в деревне, не было додзюцу, которое сравнилось бы в гендзюцу с истинными обладателями шарингана — Учиха.

Итачи понемногу убеждал себя, что идея с гендзюцу была изначально бредовой. Он просто спал. Надо же так перепугаться сна?

****

Отец за завтраком был непривычно хмур и серьезен. Итачи молча ел рис, не решаясь лезть с расспросами. Отец сдержанно поблагодарил мать за еду, встал из-за стола и бросил:

— Вечером внеплановое собрание.

Итачи едва не поперхнулся рисом.

Внеплановое собрание…

Клан регулярно собирался раз в месяц, и Итачи очень не любил эти мероприятия. Внеплановое собрание предвещало внеплановые муки. Но также это означало: случилось что-то серьезное.

— Что произошло, отец?

Тот поджал губы и косо взглянул на Саске, который перестал есть и тоже заинтересованно ожидал ответа.

— Мой доверенный, Учиха Текка…

Итачи не верил своим ушам.

Неужели…

— … погиб сегодня ночью, — закончил отец.

Итачи застыл с открытым ртом, словно громом пораженный. Отец некоторое время наблюдал за его реакцией и добавил напоследок, перед тем как покинуть дом:

— Встретимся на собрании.

Глава 2. Собрание клана

В главном здании Храма Нака было жарко и душно. Итачи прошел на свободное место в заднем ряду и опустился на татами. В зале царил гомон. Итачи рассматривал спины соклановцев: множество бело-красных гербов в виде веера на полотнах темно-синих рубашек. Неподалеку, через пару человек от него, сидела Изуми, а по другую сторону опустился на колени Шисуи. Он только вернулся с миссии и сразу отправился сюда, на собрание.

Отец поднялся, и зал притих. Братство, затаив дыхание, ожидало, что скажет их глава.

— Приветствую вас, — произнес отец.

Атмосфера в храме накалялась. Концентрированные ярость и ненависть, исходящие от братии, стягивали грудь Итачи железными обручами. И эта невыносимая жара… Казалось, одно резкое слово, одна-единственная искра, и ненависть клана взорвется.

— Сегодня мы собрались преждевременно, — слова отца тяжело падали в толпу, все более сгущая атмосферу. — Я рад видеть всех вас в здравии, но был бы рад еще более, если бы в этом внеплановом собрании не было нужды.

Снова пауза.

— Полагаю, причина собрания известна всем. Прошлой ночью наш боевой товарищ Учиха Текка был найден мертвым в собственной постели.

Тихий шепот пробежал по залу.

— Никаких следов насилия, просто остановка сердца.

— Он был здоров и силен, — прошипел беловолосый Яширо, сидящий в первом ряду. — Он не мог просто умереть во сне.

— Не мог, — согласился отец. — Как не мог и Инари.

Зал загудел.

— Да, братья мои. Это не первый случай.

Итачи насторожился. Он с жадностью внимал каждому слову отца.

— На прошлой неделе скончался Учиха Инари. Почерк тот же.

Почерк. Отец считает, это убийство.

— Один случай еще вызывал сомнения. Военная Полиция начала расследование, но пока что мы не получили абсолютно никаких результатов. Гибель Текки является веским доказательством: смерти не случайны. Наши товарищи были убиты во сне, а убийца, не оставив ни малейшей зацепки, скрылся.

— Это Коноха, — с омерзением выплюнул Яширо. — Они решили перебить нас по одному в собственных постелях!

Братство взревело.

Этого только не хватало. Сейчас начнется.

Итачи повернулся к Шисуи, сидящему неподалеку, и пересекся с его встревоженным взглядом. Клан и без того был неспокоен в последнее время, но эти внезапные смерти лишат их рассудка окончательно. Еще чуть-чуть, и остановить Учиха будет уже невозможно.

Вот только Итачи не был уверен, что смерть его соклановцев подстроило правительство деревни. Он очень четко запомнил свой сон. Или не сон. Чем бы ни было это проклятое наваждение, он подробно сохранил его в памяти. За минувшую ночь Итачи успел убедить себя в том, что ему просто приснился кошмар, но весть о смерти подчиненного отца заставила его вернуться к истокам своих размышлений. Гендзюцу. Скорее всего, гендзюцу. А ведь отец и другие считают, что это было физическое убийство. Они на самом деле полагают, что кто-то прокрался ночью на территорию кланового квартала и убил Инари и Текку. И рассказывать им о своем «сне» совершенно бесполезно. Они даже не станут рассматривать такую возможность. Напыщенный самодовольный клан. Сказать им, что кто-то переиграл Учиха в гендзюцу — все равно что подписать себе смертный приговор.

— Они сделали первый шаг, — громко воскликнул беловолосый Яширо. — Теперь наша очередь. Пора поставить на место деревню. Мы покажем им мощь Учиха.

— Давайте… — заговорил Итачи, стараясь перекричать толпу и вкладывая вес в каждое свое слово. — Давайте не будем делать поспешных выводов!

Гам немного поутих. В узких глазах Яширо вспыхнул шаринган.

— Что ты сказал, щенок?

— Не нужно. Торопиться. С выводами. Неизвестно, кто стоит за всем этим. Вы же обвиняете деревню без суда и следствия. Это может привести к непоправимому…

— Ты открыто выгораживаешь деревню, не так ли?

— Все должно быть правильно. Я никого не…

— Учиха Итачи! — неистовый рев Яширо заставил умолкнуть все собрание. — На чьей ты, черт возьми, стороне? Или мы собираемся отправить в Анбу предателя?

— Яширо, — одернул подчиненного Фугаку.

Но тот не слушал.

— Я жду ответа! Чей ты союзник, Учиха Итачи?

Глаза налились чакрой. Красный мир поплыл перед глазами.

— Это очевидно, разве нет? — ответил Итачи. — Я ведь Учиха.

****

На дне ущелья тихо шелестела река Нака. Шисуи ждал его на старом месте, сидя на валуне. Лицо друга было непривычно серьезным. Итачи привалился спиной к камню и, запрокинув голову, посмотрел на звездное небо.

Они молчали достаточно долго, пока Шисуи не сказал:

— Не нравится мне все это.

Итачи продолжал смотреть на звезды.

— Я очень хорошо понимаю твои чувства, — продолжал Шисуи. Он говорил о стычке Итачи и Яширо на собрании. — Но наш клан на это, к сожалению, не способен. Ты хочешь, чтобы все было правильно, хочешь, чтобы клан и деревня наконец обрели взаимопонимание, и я тоже от всего сердца желаю именно этого. Но они ослеплены ненавистью.

— О чем только думает отец?

— Это все Яширо подливает масла в огонь. Он лидер группы, выступающей за мятеж.

— Какие же они… — Итачи задохнулся, не подобрав нужных слов.

Душу распирало от возмущения и отчаяния. Клан Учиха, подобно взмыленной лошади с зашоренными глазами, несся к обрыву, не сознавая, что впереди только тьма. Новые войны, новые смерти.

Не так давно закончилась Великая Война, страны всеми силами старались сохранить хрупкий мир. А восстание клана повергло бы всех в новый кровопролитный хаос. На ослабленную гражданской войной деревню нападут соседи, и велика вероятность, что из этой передряги уже не выберется никто. Неужели они не понимали этого? Они хотели вновь терять своих близких? Слишком самодовольные, слишком уверенные в собственной силе, опьяненные мнимым могуществом. Учиха были слепы. Раздираемые ненавистью, притесняемые… Итачи понимал их. Но трудно было решить, кто был больше виноват в расколе между Конохой и кланом. В равной мере вина лежала и на тех, и на других, но каждый считал компромисс проявлением слабости и упрямо не шел на уступки.

— Они живут в своем собственном замкнутом мирке, — грустно сказал Шисуи. — Только мы с тобой можем смотреть со стороны и видеть полную картину. Я — как джонин Скрытого Листа, а ты в будущем — как Анбу. Мы должны что-то сделать. Эти убийства…

У Итачи кольнуло в груди при воспоминании о вчерашнем сне.

— Ты тоже думаешь, что в этом замешан Лист?

Шисуи покачал головой.

— Я не знаю. Но если не разобраться в этом как можно скорее, то все закончится очень плачевно. Клан не станет терпеть. Новые убийства — и Учиха осатанеют.

Друг был прав. Им стоило во всем разобраться самим. Отец искал ночного посетителя и ни за что не принял бы идею с гендзюцу, потому что принять ее, значило опорочить репутацию Учиха. В то время как Яширо только и ждал повода, чтобы обвинить деревню и начать восстание.

— Шисуи… — начал Итачи.

Друг повернул к нему лицо. Повязка врезалась в его лохматую прическу, в свете луны блеснул протектор.

Итачи колебался. Как же ему объяснить?

— Скажи, можно ли наложить гендзюцу на расстоянии на нескольких человек сразу? Причем так, чтобы оба попали в одну иллюзию?

Шисуи нахмурился. Его брови съехались, образовав на переносице складку.

— Ничего себе. Откуда такие мысли?

Итачи прикусил губу и отвернулся.

— Я даже боюсь предположить, как тебе это вообще пришло в голову.

Итачи взглянул на друга. Шисуи задумчиво смотрел перед собой в землю. В лунном свете выделялся его четкий профиль.

— Смысл гендзюцу в том, чтобы дезориентировать противника. Подменить ощущения его органов чувств и сделать это настолько искусно, чтобы подмены он не заметил. Но это применяется к каждому сопернику в отдельности. Объединить несколько чужих сознаний в одной иллюзии? Каким образом?

Итачи задумался. Конечно, Шисуи прав. Но в себе он тоже был уверен.

— Ты считаешь, что Текка и Инари были пойманы в гендзюцу? — понял Шисуи.

Итачи кивнул. Над обрывом повисло молчание.

— Итачи. Что произошло? — Шисуи чувствовал, что ему что-то не договаривают. — Ты ведь знаешь. Я никогда не предам тебя.

Друг легко ткнул его кулаком в грудь. Итачи слабо улыбнулся, но улыбка тут же погасла на лице.

— В ту ночь, когда умер Текка, я видел его во сне.

Он рассказал все от начала до конца. Все что видел или чувствовал. Вывалил все свои сомнения, впечатления, догадки, тревоги. С каждым словом Шисуи все больше мрачнел. Рассказ озадачил его. Кажется, друг был сбит с толку так же, как и сам Итачи. Он беспокойно блуждал взглядом по земле, переваривая услышанное.

— Как, ты говоришь, она сказала? «Я не рассчитывала на двоих»?

— Именно так. Ты тоже обратил внимание?

— Да. Значит, изначально не было и речи о совмещении нескольких сознаний в одной иллюзии. Ты попал в гендзюцу, созданное специально для Текки. Он был жертвой с самого начала. Тебя там никто не ждал. Единственное…

— …девушка в кимоно болотного цвета, — подсказал Итачи.

— И я тебе о том же. Она тоже была настоящей.

— Мы провалились вместе?

— Скорее всего.

— Но ее убить не пытались.

— Она не Учиха. Может, поэтому? Удар был по нашему клану.

— Может, и не только по нашему. Но мы ничего не знаем о возможных жертвах в деревне. У нас нет информации.

— Я попытаюсь разузнать что-нибудь.

Шисуи вынул из подсумка кунай, повертел его в руке, повел пальцем по клинку и снова погрузился в раздумья.

— В любом случае, если ты провалился в чужую иллюзию, то принцип гендзюцу совершенно необычный. Я не понимаю его. Но знаешь, тебе нужно быть осторожным. Если тебя пытались убить вчера, значит, скорее всего, за тобой вернутся.

— Так что же мне? Не спать?

Сейчас Итачи понимал, что девушка в грязно-зеленом кимоно фактически спасла ему жизнь, ведь прежде он был уверен, что в гендзюцу умереть невозможно. Разве что это было высшее гендзюцу клана Учиха, которым, как ему казалось, никто из его современников не владел.

Единственное, чего он не понимал: почему река лавы сменилась бесконечным падением? Что помогло ему вырваться из иллюзии? Ответ на этот вопрос был принципиален: ведь если подобное повторится снова, он должен быть подготовлен.

— Прервать гендзюцу изнутри невозможно. Я не понимаю, как я вернулся оттуда.

— Именно поэтому сегодня я ночую с тобой.

Итачи вопросительно уставился на него. Шисуи поднял голову, разглядывая другой берег ущелья.

— Ты вольешь свою чакру и вернешь меня, — догадался Итачи.

Но его друг отрицательно покачал головой.

— Нет. Я попробую погрузить тебя в свое гендзюцу, пока ты будешь в чужом. Если захватить контроль над иллюзией, то можно выйти на след нашего убийцы.

Итачи сглотнул.

— Боишься? — мягко спросил Шисуи.

— Немного. Но в основном не за себя. Что, если убийца выберет не меня? Вдруг он решит убить кого-то другого? Мы не сможем вмешаться, и тогда восстания будет не избежать. Или если… ну, если вдруг…

Итачи не договорил. Мысли упрямо не хотели облекаться в слова. Друг произнес тихим голосом:

— …если следующей жертвой станут твои родные?

— Да.

Шисуи положил руку ему на плечо и заглянул в глаза.

— Твой отец сильнейший Учиха. А Саске спит рядом с тобой, так что я присмотрю за вами обоими.

— Спасибо.

Шисуи протянул ему руку, и Итачи уверенно ответил на дружеский жест, приложив свой кулак к его кулаку.

Глава 3. Проникновение

Они прогуливались по улицам деревни в направлении кланового квартала. Изуми оживленно щебетала, то шагая по правую руку, то обгоняя его и пятясь перед ним спиной, но Итачи ее не слушал. Они встречались нечасто, и даже в такие редкие встречи Учиха не проявлял к подруге должного внимания. Ему никогда не хватало на нее ни времени, ни душевных сил.

А все потому, что у Итачи была мечта. Она появилась еще в раннем детстве, когда отец взял его с собой на поле битвы. Четырехлетний, он с ужасом взирал на горы окоченевших трупов с лицами, искаженными гримасами боли и отчаянья. Эти люди не хотели умирать, но, тем не менее, были мертвы. Страшный зверь — война — пожирал жизни шиноби, не разбираясь в причинах и не глядя на символы, вырезанные на протекторах. Ниндзя Конохи и других деревень — все были равны перед этим беспощадным зверем. Ради чего начинаются войны? Замкнутый круг ненависти, мести и жадности, который некому было разорвать. Но если бы нашелся могучий шиноби, сильнее всех прочих, он смог бы остановить это кровавое безумие. Так мыслил Итачи, стоя под ледяным дождем и глотая непокорные слезы, которые сами собой лились из глаз.

С тех пор минуло более шести лет, но его мечта оставалась прежней: обрести невероятную силу и прекратить войны во всем мире — вот чего он желал. Итачи не сомневался в своей мечте, напротив, с каждым годом она разгоралась все сильнее. Он усердно тренировался, и ему всегда было мало. В деревне его считали гением, слава о нем дошла до самой верхушки Листа, но сам Итачи был к себе строг и беспощаден.

«Неопытный новичок. Слабак», — так он думал о себе, в то время как даже старшие ребята глядели на него с трепетом и восхищением. Убежденный в собственной слабости, Итачи продолжал стремительно продвигаться вперед. У него не было детства. У него не было друзей, кроме Шисуи, и близких товарищей среди ровесников, кроме Изуми. У него не было времени ни на что, кроме тренировок и саморазвития, и даже на прогулке с Изуми он не прекращал думать о мире, о клане, о силе. И о недавних убийствах, которые угрожали спокойствию деревни и Учиха.

Он обернулся на Изуми, но вместо подруги увидел девушку в фиолетовой рубашке с широким поясом под грудью. Черный хвост, непослушные пряди волос, спадающие на лицо. Сон. Он снова провалился в этот сон, неотличимый от реальности.

— Ты, — спокойно произнес Итачи.

На этот раз он чувствовал себя уверенно, ведь где-то там, в реальности, его страховал лучший друг. И раз незнакомка все-таки объявилась, значит, Шисуи был прав. Все шло по плану. Никто из Учиха этой ночью не пострадает.

— Да, я.

Девушка не пыталась нападать. Просто подошла ближе, и они двинулись по парку рядом. Почти так же Итачи прогуливался с Изуми несколько минут назад, точнее, с тем образом, который выглядел как его подруга.

Надо что-то делать.

Действительно. Девять шансов из десяти, что эта девушка — создатель гендзюцу и тот самый убийца, которого они с Шисуи пытаются вычислить. Неплохо было бы разузнать о ней что-нибудь. Если она не пытается атаковать, то, может, и не будет против беседы? Итачи был не по годам способным шиноби, однако вести непринужденный разговор все еще оставалось для него непосильной задачей. Общение не клеилось даже с Изуми. Юный гений Учиха всю свою недолгую жизнь посвятил тренировкам. Он просто не умел поддерживать светские беседы, ведь за все это время его кругом общения были только родные и Шисуи.

— Как тебя зовут? — спросил Итачи.

Девушка хищно улыбнулась, обнажая кривые клыки. Неправильный прикус придавал куноичи особого очарования.

— Зови меня — Сая.

Черт. Почему здесь я, а не Шисуи.

Итачи искренне не знал, что ему делать дальше. А вот его дружелюбный друг наверняка бы разговорил эту… Саю.

Девушка тем временем свернула к детской площадке, вскочила на качели. Итачи проследовал за ней и остановился у бордюра.

— Где мы?

Черные волосы Саи, собранные в хвост, развевались на ветру. Она раскачалась, и качели зависли на несколько секунд над перекладиной.

— Это — мой мир, — ответила девушка, стоя вниз головой.

И качели снова обрушились вниз, завершая полный круг.

И все-таки, почему она не нападает?

— Ты опять попался, — легко рассуждала куноичи.

Кажется, ей было весело.

— О чем вы, Сая-сан?

— Учиха Итачи. Гений клана Учиха. Добро пожаловать в мою вселенную.

— Она очень качественная, — скромно заметил Итачи, стараясь хоть как-то поддержать беседу.

Сая расхохоталась.

— Ты что, совсем не боишься меня?

Качели понемногу останавливались. Итачи настороженно уточнил:

— Почему я должен бояться?

Куноичи на ходу спрыгнула с качелей, кувыркнулась и поднялась на ноги.

— Потому что это мой мир. И я сделаю с тобой все, что захочу.

Я знаю, чего ты хочешь. Но не в этот раз.

— Тебе здесь не одиноко?

Итачи сам не ожидал от себя такого вопроса. Его собеседница немного растерялась, но в следующее мгновение в ее сером взгляде вспыхнуло подозрение.

— О чем ты, Учиха?

— Кроме нас здесь больше нет никого… настоящего. А если я уйду, ты останешься совсем одна.

— Тебе вчера было одиноко?

Ее голос звучал язвительно.

Итачи вспомнился давешний сон. Улицы квартала, залитые кровью, и клинок, который мягко рассекал чужую плоть, выпуская на волю души его соклановцев. Сердце забилось чаще.

— Они были иллюзией, — тихо произнес Итачи и посмотрел на Саю. — Ведь ты поэтому затянула меня сюда? Потому что тебе все-таки одиноко.

— Я не одна, — прошипела девушка.

Она с тихим металлическим шелестом обнажила меч.

— И знаешь, ты мне надоел.

Итачи активировал шаринган и тоже выхватил оружие.

— Сегодня ты умрешь, Учиха Итачи.

— Не думаю, — ответил он твердо.

****

Что-то неуловимо изменилось в спальне, и Шисуи внимательнее присмотрелся к спящим ребятам. Саске мирно сопел на своем футоне. А вот чакра Итачи внезапно пробудилась и потекла к глазам.

«Он активировал шаринган, — понял Шисуи. — Пора».

Верны ли его догадки? Шисуи не знал. Он все еще не был уверен, что план сработает, однако попробовать все-таки стоило, ведь ничего другого больше не оставалось. Он присел на колено у футона и осторожно приподнял веко друга. Глаза с красной радужкой актированного шарингана беспокойно дергались, словно Итачи видел нечто, недоступное никому другому.

— Шаринган… — прошептал Шисуи.

Гендзюцу просочилось сквозь зрачки в мозг, и Шисуи ощутил связь с Итачи. Свежая иллюзия свободно распространялась в чужом сознании, но… Нет, было что-то еще. Гендзюцу Шисуи неуловимо смешивалось с какой-то густой энергетической массой, становилось вязким, теряло свою легкость и текучесть, а сам Шисуи постепенно утрачивал над ним контроль. И когда он понял, что надо немедленно отступать, было уже слишком поздно. Он попытался прервать технику, но та не подчинилась. Связь между ним и Итачи крепчала с каждой секундой, упрямо не хотела обрываться и Шисуи почувствовал, что вязкая масса затягивает в себя и его сознание.

Нет. Нет-нет-нет! Нельзя, нужно остаться здесь. Больше некому вытащить Итачи из гендзюцу. Борись!

Мир упал. Темная комната разъехалась в стороны и исчезла, а Шисуи, увлекаемый чужой техникой, провалился в беспросветный мрак.

****

Коноха менялась на глазах. Стены зданий выцветали, с крыш соскальзывала черепица и разбивалась о мостовую. Сквозь каменную кладку дороги пробивалась трава и ростки деревьев. Фасады зданий покрывали разрастающиеся декоративные лианы и плющи, проникали побегами в стены. Штукатурка покрывалась трещинами и осыпалась.

Что происходит с деревней? Почему она стареет?

То ли Сая добивалась этого намеренно, то ли сконцентрировалась на сражении и не могла полностью контролировать декорации мира, в то время, как ее вселенная развивалась самостоятельно.

Удивительно. Как она это делает?

Не просто гендзюцу. Целый мир, созданный фантазией девочки, со своими законами и невероятно реальный.

Итачи поскользнулся на хрупкой черепице и упал на спину. Он инстинктивно отклонил голову, и у самого уха по обожженной глине звякнули сюрикены, запущенные ему в лицо. Итачи откатился в сторону, избегая прямого удара меча, присел и отразил следующую атаку своим танто. Сквозь скрещенные клинки он заглянул в глаза Саи: серые и холодные, полные необъяснимой ненависти. Ее лицо было совсем рядом. Шаринган был активирован, и Итачи попробовал аккуратно коснуться сознания своей соперницы. Тонко и неуловимо. Крошечная царапина, которой она даже не заметила в пылу битвы.

От трения металла о металл по телу пробежали мурашки.

— Ты можешь убить меня в любой момент. Я видел, на что ты способна. Почему не используешь свою силу?

— Так не интересно.

Его спокойствие и рассудительность раздражали Саю. Клинок со скрежетом скользнул по мечу Итачи, и девушка одним мощным прыжком разорвала дистанцию.

Для нее все происходящее было лишь игрой. Итачи крепче сжал в потных ладонях рукоять меча.

Тем временем девушка прикусила большой палец, провела им по другой ладони, оставив кровавый след, и шлепнула рукой по крыше.

Техника призыв!

Итачи с трепетом наблюдал за появлением призывного животного. В облачке дыма на крыше возник маленький невзрачный зверек, похожий на хомяка.

— Это все? — вежливо осведомился Итачи.

На лице Саи отразилась досада.

— Заткнись!

Зверушка стала меняться. Причиной тому, скорее всего, была растущая злость девушки. У хомяка клочьями выпадала шерсть. Он немного увеличился в размере и встал на задние лапы. С ним происходили странные метаморфозы. Морда вытянулась, глаза переместились назад, зрачок стал тонким и вертикальным, как у змеи.

Эволюция наоборот.

Странное существо продолжало расти. От вида его голой кожи, покрытой язвами из-за выпадающей шерсти, Итачи почувствовал себя неуютно. На мгновение ему показалось, что это происходит с ним, а не с призванным грызуном, но он быстро взял себя в руки. Шиноби не должен проявлять слабость.

Фантазия Саи продолжала лепить из бывшего хомяка нечто ужасное. Два крупных резца выпали, испачкав пасть животного алой кровью. Итачи подумал было, что теперь он больше походит на ощипанную курицу, но из десны полезли новые зубы: частые, мелкие и острые. Тонкий лысый хвост удлинился и стал тяжелым. Голая кожа покрывалась прорастающей из нее чешуей. Монстр был уже выше Саи. Из-под его массивных задних лап с черными когтями, съезжала черепица. Передние лапки были короче, задних, но тоже когтистые.

Еще немного, и крыша его не выдержит. Шисуи. Где же твое гендзюцу?

Чудовище наконец трансформировалось и теперь просто росло. Сая стояла рядом, ухмыляясь. Как вдруг крыша обрушилась.

Девушка и ее призывное животное с грохотом провалились на верхний этаж, но из провала тут же выглянула здоровенная пасть монстра. Он все еще рос.

Итачи недолго думая переместился на соседнюю крышу.

Животное издавало жуткие вопли, похожие на скрежет гигантского механизма. Дом, в который провалилась Сая со своим питомцем, пошел трещинами. Чудовище трепыхалось в замкнутой коробке здания, рушило стены и перекрытия. И наконец дом развалился. Посреди обломков в облаке пыли возвышалась огромная ящерица. Она вылупилась из дома, как из яйца. Там же, внизу, показалась и Сая. Она казалась совсем крошечной по сравнению с монстром, созданным ее же фантазией.

Чудовище, раскрыв пасть, выдало очередной скрежещущий вопль, пошевелило массивным хвостом обломки здания и сделало два тяжелых шага по направлению к Итачи.

— Черт, — прошептал Итачи.

Ящер гнался за ним. Под его шагами гудела земля. Он врезался массивным телом в дома, и они рушились под натиском многотонной чешуйчатой туши.

Итачи перепрыгивал с крыши на крышу, но улица закончилась. Рядом не было ни одного здания, куда можно было бы переместиться. Учиха прыгнул на молодое деревце, вымахавшее за время их сражения высотой в несколько этажей, сбежал вниз по стволу и юркнул в ближайший переулок, путаясь в высоких зарослях, пробившихся из щелей мостовой.

Он попытался спрятаться под балконом ближайшего дома, но далекий голосок Саи оповестил:

— Я вижу тебя, Учиха. Ты — на моей территории!

Грузные шаги ящерицы-переростка были все ближе. Стены дома угрожающе вибрировали. Чудовище снова оглушительно заревело и ударилось в здание, где скрывался Итачи. Он выскользнул из-под рассыпающегося балкона, мельком обернулся на зверя.

И тут он увидел Шисуи.

Друг появился из ниоткуда прямо посреди заросшей мостовой на пути у ящера. Шисуи не сразу понял, что с ним произошло, поэтому несколько секунд мешкал, оглядываясь и оценивая обстановку. Они заметили друг друга почти одновременно: призывная тварь и Шисуи. Чудовище перешло на бег, но за миг до того, как мощная когтистая лапа припечатала его к земле, Шисуи переместился шуншином к Итачи. Оказывается, его местонахождение он определить тоже успел.

Шисуи потрясенно взирал с края крыши на чешуйчатую тварь.

— Господи… Что это? — выдохнул он.

— Шисуи! — с изумлением вымолвил Итачи. — Как ты…

Друг виновато взглянул на него и тихо произнес:

— Прости, Итачи. Я подвел тебя.

— Не понимаю…

— Она сильнее, чем я. Ее гендзюцу подавило мое сознание и затянуло в иллюзию.

Сая сильнее Шисуи? Невозможно.

— К делу. Что ты выяснил?

— Ее зовут Сая, и это — ее мир, — быстро отрапортовал Итачи. — Она способна управлять здесь всем. Это… создание в момент призыва было маленьким грызуном, но она его изменила.

Шисуи оценивающеоглядел ящера и присвистнул:

— Так это призыв. Если она управляет всем, то к чему это представление? Почему она не убивает сразу?

— Она так развлекается.

Итачи нервничал. Их план шел коту под хвост. Он остался без страховки, более того, лучший друг из-за него теперь тоже мог погибнуть.

— Итачи, возьми себя в руки, — твердо произнес Шисуи. — План остается прежним.

Итачи в ответ кивнул и сказал:

— Она смотрела мне в глаза.

Чудовище уже было в нескольких шагах от их укрытия.

— Отлично. На тебе ящерица, — бросил Шисуи, сложил печати и исчез.

В следующее мгновение оскаленная морда, из которой пахнуло вонью, ударила по крыше, с грохотом сметая черепицу, печные трубы и окошки-голубятни. Итачи не шелохнулся. Когда смертоносная волна разрушения достигла его — он рассыпался на стаю черных воронов.

Техника замены тела.

Птицы закружились вокруг чудища, били крыльями по морде, пролезали в ноздри и мешали дышать, пытались выклевать глаза. Ящер взревел. Он беспомощно топтался на месте, опускал морду и тянулся к ней передними лапами, но те были слишком коротки. В вихре воронов на нос животного приземлился Итачи. Одним прыжком он переместился к глазу монстра и вонзил в него кунай. От истошного рева раненой твари, кажется, содрогнулся весь иллюзорный мир. Ящер, потеряв ориентацию в пространстве, завалился на ближайший дом, и Итачи чуть было не соскользнул с его морды, но все-таки удержался. Он подобрался ко второму глазу, погрузил кунай и в него. Из желтой радужки хлынула кровь.

Сая, небось, способна на все, даже вернуть зрение своему призывному чудовищу. Но попытка не пытка.

Итачи ретировался, оставив обезумевшее от боли животное метаться по заброшенному городу, и отправился на помощь Шисуи.

****

Сая наблюдала, как ее зверь несется на мальчиков, торопливо беседующих на крыше. Опять двое. Почему Учиха стали появляться парами? Хотя черт с ними. Так было даже интереснее.

Призывной ящер стал крушить мордой крышу. Сая ухмыльнулась про себя, но вдруг заметила, что один из ребят исчез. Она попыталась обнаружить его присутствие, но в тот же момент перед глазами сверкнула красная радужка шарингана и что-то больно ударило ее в живот. Саю откинуло к развалинам дома. Несколько секунд она не могла дышать. Сильнейшая боль свела внутренности. Еще один удар, на этот раз по лицу. Сая стукнулась затылком о бетонный обломок перекрытия. Во рту появился металлический привкус крови.

— Ты заигралась, — холодно сообщил голос.

Еще один удар. И еще. Кто-то грубо схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. Сквозь размытую пелену она разглядела красные глаза. Черные запятые медленно закружились вокруг зрачка. Какая-то сила вторгалась в ее сознание сквозь крошечную щель.

Откуда вообще взялась эта щель?

Алая радужка, карусель черных узоров в форме бусин магатама. Символ Деревни Скрытого Листа на металлическом протекторе. И чужая воля, нахально сочащаяся сквозь едва заметную трещину в ее сознании. Девушке стало страшно. Она впервые не контролировала свой мир. Ее ударили. Ей причинили боль. И ее волю грубо пытаются подчинить, пробив брешь в защите сознания, в ее собственном сне.

— Нет! — хрипло выдавила из себя Сая.

Клокочущая в груди ярость, питаемая болью, взорвалась: она начисто вымела из сознания чужую силу и вырвалась наружу, меняя окружающий пейзаж. Всю материю вокруг — и руины домов, и мостовую, и раненого ящера, и двух Учиха — откинуло на сотни метров.

Сая закашлялась и судорожно вдохнула.

— Учиха! Я ненавижу вас! Ненавижу!

Ей все еще было больно, и эта сильная боль была знакомой. Саю затягивал водоворот воспоминаний. Страшные картины, всплывающие в памяти, разогревали ее ненависть до состояния плазмы, а крошечная трещинка, сквозь которую Учиха пытался протолкнуть свою волю, моментально затянулась.

«Да, я действительно заигралась, — с обидой подумала Сая. — Но теперь я однозначно уничтожу вас. Никакая тварь из клана Учиха больше не причинит мне боль».

Она поднялась на ноги посреди круга голой земли.

Глава 4. Встреча

— Жив?

Итачи протянул другу ладонь и помог ему выбраться из завала. Они стояли на развалинах дома, перетертого яростью Саи в груду больших камней. Над бывшей деревней клубилась пыль. Селение превратилось в руины. Итачи закашлялся, натянул на нос стоячий ворот футболки и гнусаво спросил:

— Что у вас там произошло?

Шисуи стиснул зубы. На его щеках заиграли желваки. Он пристально вглядывался в пыль, будто в любой момент ожидал нападения, и совсем не спешил отвечать.

Итачи понял. Ничего не вышло.

Сквозь крошечную царапину, которую он оставил на сознании Саи с помощью гендзюцу, Шисуи мог попытаться протолкнуть свою иллюзию. Так у них бы появился шанс выбраться из этого чертового сна.

Итачи уже анализировал битву Саи с Теккой. Огненный Шар офицера Военной Полиции не причинил ей вреда. Их техники работали, потому что девушка позволяла им работать, ей нравилось играть. Но в то же время ни тайдзюцу, ни ниндзюцу — ничто не могло нанести ей урон.

Только гендзюцу.

Пункт управления иллюзией располагался в сознании Саи. Заставить свои техники действовать можно было только одним способом: через ее сознание.

— Я ударил ее, — наконец ответил друг.

Он достал Саю. А значит, перед этим он все-таки использовал гендзюцу. Выходит, план был рабочий. У него получилось. Но что-что…

— Что-то пошло не так? — спросил Итачи вслух.

Шисуи молча кивнул и произнес:

— Она подавила мое гендзюцу. Снова.

Его голос звенел от напряжения.

Шисуи нервничал. И так же, как Итачи, искал выход, но никак не находил.

— Теперь она станет внимательнее. Она больше не подпустит нас.

— Значит, прежний план не сработает, — задумчиво пробормотал Итачи в ворот футболки.

— А другого плана быть не может. Потому что центр управления этим миром — у нее в голове.

У Итачи по спине пробежали мурашки. Ладони стали влажными. «Неужели это конец? — мелькнула мысль. — Мы не проснемся?»

Шисуи крепче сжал кулаки.

— Если никто не вольет в нас чакру в ближайшее время…

…мы погибнем.

****

Где-то стонал в агонии раздавленный ящер.

«Я во всем виноват», — подумал Шисуи.

На душе было мерзко. Он чувствовал, как рядом застыл в напряжении Итачи. Должно быть, думал о том же.

Но ты здесь ни при чем, Итачи. Это все я. Я не должен был идти на такой риск. Это было слишком самонадеянно…

Однако разве мог он знать, что все обернется именно так? Девушка, подавившая гендзюцу Учиха. Совершенно немыслимо.

«Упрекал Учиха, а сам попался на том же. Переоценил свои силы и подставил друга. Дважды».

— Шисуи, — тихо произнес Итачи.

Шисуи повернулся к нему и увидел протянутый кулак. Итачи понимал, что для них, похоже, все кончено. Но он не винил его, Шисуи. Он предлагал пройти через смерть вместе, так же, как они двигались по жизни. Сердце затопила волна нежности, тепла и непередаваемой грусти.

Шисуи подавил подступающий к горлу комок и решительно стукнулся кулаком с Итачи.

Саи все еще не было видно в пыли, но он чувствовал, что смерти им осталось ждать недолго.

Вдруг руины под ногами стали вязкими. Несколько секунд, и огромные каменные завалы обернулись жидкостью. Почва ушла из-под ног. Они провалились вниз и упали в холодную соленую воду.

Шисуи вынырнул. Его невольно посетила мысль, насколько потрясающе гендзюцу их врага: оно идеально передавало все ощущения. Накопив чакру в ладони, он уперся рукой в водную поверхность и встал на ноги. Рядом уже стоял Итачи. Шисуи знал эту стойку. С виду полностью расслабленный, но предельно внимательный. Любой раздражитель, и Итачи среагирует молниеносно.

«Такой талант погибнет из-за меня», — пронеслось в голове.

Но Шисуи отогнал эту мысль и отправил далеко на задворки сознания.

Пыль исчезла. Вокруг были только темное небо и такой же темный океан. Гигантские волны перекатывались могуче и неторопливо, но устоять на них было сложно.

«Где она?» — подумал Шисуи.

Он отпустил свое чутье и вдруг ощутил чакру Саи.

Наверху!

На фоне мрачного неба застыла крошечная фигурка. Куноичи парила в воздухе. До слуха донеслись ее негромкие слова:

— Учиха Шисуи. Ты будешь первым, — объявила Сая и, подумав, добавила: — За то, что посмел ударить девушку.

Шисуи с трудом удерживал равновесие на вздымающейся волне.

— Глупо мстить за такое, если ты шиноби, — ответил он.

— Мстить вообще — глупо, — тихо отозвался Итачи.

Сая не ответила.

Под порывами ветра в мокрой одежде было холодно. Шисуи неожиданно ощутил, как что-то скользкое коснулось его щиколотки, туго обвилось вокруг ноги и впилось крошечными жалами в кожу. Он дернулся, чтобы выхватить из-за спины меч, но было поздно. Щупальце с силой рвануло его под воду.

Темнота, влага и соль. Воздух… Вдохнуть бы… Хоть немного, хоть глоток. Сдерживаться было невыносимо. Удушье разрывало голову. Казалось, еще немного и она просто расколется от напряжения. А чертово щупальце все тянуло и тянуло на глубину. Вода становилась все холоднее и темнее. Уже не было видно ничего. Только шум стоял в ушах. Нет, нельзя было глотать. Терпеть. Рука потянулась к танто, но слизкое пекучее щупальце перехватило ее.

Скованный и беспомощный, он задыхался.

«Так вот, каково это, — подумал Шисуи. — Вот, что такое… смерть».

****

Пламя свечи дрогнуло, померкло на миг и вновь разгорелось ровным желтым огоньком.

Мэй, затаив дыхание, смотрела на мальчика, лежащего на полу. Повязка протектора перетягивала растрепанные темные волосы. Робкий взгляд опустился ниже: к тонким бровям, густым длинным ресницам, от которых в свете свечи на щеки ложились тени; скользнул по широкому прямому носу, губам, линии подбородка… Еще ниже, к виднеющейся под стоячим воротом голой шее…

Парень не был красив, но в его образе витало что-то неуловимо манящее: не лицо, а, может, решительность и сила, дремлющие глубоко внутри. Сейчас он был полностью открыт и беззащитен, и от осознания власти над этой скрытой мощью захватывало дух.

Будь на ее месте Сая-чан, она бы уже полоснула ножом по нежной коже шеи, там, где проходила сонная артерия. Мальчишка бы дернулся, захрипел, умирал в конвульсиях у нее на глазах, а она бы получала удовольствие от вида крови и перерезанного горла.

Но Мэй была другой. Время будто застыло перед ней в образе спящего парня. Зачарованная, она изучала его лицо и боялась любой перемены или движения. Даже дрожания свечи. У нее не возникало и мысли прикоснуться к нему, пускай и не лезвием ножа, а самым невинным движением. Мэй боялась дышать. Даже смотреть на него опасалась, словно ее взгляд был слишком громким и осязаемым и мог каким-то образом разбудить мальчика.

«Учиха Шисуи…» — прошептал в голове собственный внутренний голос.

Такое шипящее переливающееся имя. Будто шелест деревьев под порывом ветра; неразличимый шепот, который говорит о чем-то хорошем… Почему-то именно хорошем, уж в этом Мэй была уверена.

Парень шевельнулся. Вначале слегка дернулся палец, потом дрогнули ресницы… Шисуи глубоко вдохнул и вскочил.

Мэй отшатнулась. На нее в упор смотрели красные глаза. В алой радужке крутанулись черные запятые томоэ. Мир поплыл — шаринган заслонил его весь. Для Мэй больше не существовало ничего кроме красной радужки с влажными бликами света и карусели томоэ вокруг черного зрачка, в который она неотвратимо проваливалась.

Но в гипнотическом взгляде Шисуи вдруг появилась растерянность.

— Ты… ты…

Шаринган погас. Глаза стали обычными, черными.

— Кто ты? — изумленно произнес Шисуи.

Так странно было наблюдать за ним, не спящим, а живым. Он говорил, он смотрел… Он видел ее!

Мэй бросило в жар. Перед глазами в воображении все еще крутилась карусель томоэ.

Учиха осторожно тронул ее за руку:

— Ты в порядке?

Мэй боролась с желанием отдернуть руку от ладони Шисуи — сухой и теплой. Это было приятно, но так странно. Она не привыкла, что ее замечают. Что на нее смотрят так близко, почти в упор. Чуть ли не въедаются взглядом в душу. Прикасаются к ней…

— Д-да, — выдавила она. — Все хорошо.

Шисуи слегка сжал ее руку в своих пальцах и отпустил. Осмотрелся.

— Как я сюда попал? — пробормотал он, словно обращаясь сам к себе. — И где Итачи?

Тут он снова вспомнил о Мэй.

— Ты так и не ответила, — произнес Шисуи. — Как твое имя?

Он снова смотрел на нее. Щеки вспыхнули, и Мэй с трудом подавила желание приложить к ним холодные руки, чтобы хоть как-то согнать с лица краску.

— Мэй.

— Я — Шисуи, — парень протянул ладонь и широко улыбнулся.

Мэй видела, что он чем-то встревожен. Но улыбался совершенно искренне. Она пожала руку в ответ, снова ощущая тепло его пальцев.

— Мэй-сан. Что это за место?

— Здесь… — она колебалась, не зная, как ответить: — Здесь безопасно.

Лицо Шисуи стало серьезным.

— Мне нужно выбираться.

Он поднялся на ноги, выпрямился и вдруг стукнулся головой о потолок.

— Ауч.

Учиха скривился, потирая ушибленную макушку.

— Шисуи-кун, — неуверенно начала Мэй. — Не надо.

Парень замер. Но в голосе Мэй наконец пробилась решимость:

— Не уходи отсюда. Ты погибнешь.

— Мэй… — пораженно пробормотал Шисуи.

Глава 5. Власть

Стоять, пригнув голову, оказалось совершенно неудобно, и Шисуи присел на корточки перед Мэй.

Девушка в темно-зеленом кимоно.

Ее лицо было болезненно бледным, под глазами лежали тени, а в глазах застыла печаль. Она или не высыпалась, или тяжело болела, а может, кто-то даже намеренно издевался над ней. Худая и слабая, в какой-то крохотной пещере, настолько темной, что свет свечи не мог очертить ее пределов.

Это о ней говорил Итачи.

На мгновение Шисуи показалось, что на Мэй так повлиял шаринган. Право же, он вскочил с твердой уверенностью, что все еще находится на поле боя, и машинально придавил девушку гендзюцу. Даже успел поставить несколько закладок. Он был уверен, что перед ним Сая, но, различив в ее взгляде искренний испуг, — остановился. Нет, это была не Сая. Даже внешне они были абсолютно разными.

Присмотревшись внимательнее, он понял — с Мэй это сделал не шаринган. Изможденность и тоска впитались в ее образ настолько глубоко, что секундное гендзюцу просто не могло иметь такого гнетущего эффекта.

Захотелось остаться и помочь ей, даже извиниться за свой порыв и гендзюцу. Но он не мог. Где-то там убивали его лучшего друга. Он не способен был спасти его, однако сидеть в безопасном месте, пока Сая убивает Итачи, не собирался тем более.

Мэй нервно заламывала пальцы и избегала смотреть на него.

«Здесь безопасно…»

— Мэй...

Шисуи положил ладонь на ее беспокойно шевелящиеся руки. Мэй вздрогнула и замерла. Нехотя подняла глаза на него, и он словил ее затравленный измученный взгляд.

«Почему здесь безопасно? Везде царит Сая, а здесь — безопасно».

Ответ на этот вопрос вертелся на кончике языка. Бился крыльями, но Шисуи не понимал с какой стороны стекла и никак не мог поймать его.

— Мэй, — повторил он тише. — Там мой друг. Мне нужно к нему.

— Сая-чан убьет тебя. Как других. Я не хочу…

Девушка ожесточенно затрясла головой и схватила его за руки, будто это могло помешать ему уйти. Но Шисуи пока сомневался, есть ли вообще отсюда выход. Та самая неуловимая мысль вселяла в него уверенность, что выхода нет.

— Мэй, я знаю, ты не хочешь, чтобы она убила Итачи. Ты ведь уже однажды спасла его.

Шисуи и сам не понял, откуда вырвалась эта фраза. Должно быть, ее породила все та же неуловимая идея.

По щекам девушки потекли слезы.

— Я хочу спасти хотя бы что-то… хотя бы тебя… Я не смогу двоих. У меня нет сил, здесь слишком тесно. Шисуи-кун…

В ее влажных глазах отражались боль и надежда. Она ничего не возразила, а значит, его догадки были верны: это Мэй спасла Итачи тогда, у обрыва. Она могла влиять на мир Саи.

Но как?

Внезапно сквозь тишину пещеры пробился отдаленный яростный рев: «Мэ-эй!» Боль и надежда во взгляде девушки сменились паническим ужасом.

«Итачи, — мгновенно подумал Шисуи. — Выход. Мне нужен выход».

Но только один человек мог выпустить его из пещеры: девушка в темно-зеленом кимоно. Шисуи наконец поймал за хвост ускользающую идею. Он начал понимать.

— Эй, — Шисуи перехватил Мэй за плечи, легонько встряхнул, выгоняя девушку из панического ступора. — Тише. Все хорошо.

Он привлек ее к себе, поначалу неуверенно и робко. Колеблясь… Правильно ли все это? Но девушка удивительно легко поддалась. Шисуи обнял ее крепче, чувствуя, как руки Мэй обвиваются вокруг его туловища.

Несколько минут они не шевелились. Далекие вопли Саи больше не повторялись. В пещерке было тихо.

— Ты ведь можешь помочь нам проснуться?

Мэй всхлипнула ему в плечо и зашептала:

— Я пыталась. Но Сая-чан в бешенстве. У меня… у меня ничего не выйдет.

Шисуи слушал, и догадки наконец складывались в целостную картину. А если все было именно так, как он думал, то у них появился шанс. Шисуи наклонился к уху девушки и шепнул:

— Мэй, я кое-что придумал. Я могу попробовать спасти Итачи.

— Как? — горько спросила Мэй. — Сая-чан контролирует все.

— Не все.

Он немного отстранился и протянул руку к свече. Огонек на мгновение вспыхнул чуть ярче, и Шисуи довольно ухмыльнулся.

— Гляди.

Он слегка шевельнул пальцами. Пламя дрогнуло и стало вытягиваться. Из туловища проклюнулись крохотные лапки, на хребте очертилась линия острых костяных пластин. Морда менялась, на ней появились ушки и длинные рога. Распахнулась клыкастая пасть.

Шисуи лепил из огня, будто из глины. Как легко его мимолетная идея получала воплощение! Дракончик извивался на краю фитиля. Он был живой. Открывал пасть, выпуская раздвоенный огненный язычок. Шевелил ушами, поджимал миниатюрные лапки.

Мэй ахнула и прикрыла рот ладонью.

Шисуи опустил руку. Дракончик исчез. Свеча снова горела маленьким ровным огоньком.

— Но как?!

Шисуи улыбнулся лукаво и немного виновато.

— Теперь отпустишь?

Мэй сомневалась. Он видел, что она небезразлична к нему. Девушка совсем не умела скрывать свои эмоции, и Шисуи с легкостью читал каждое движение ее души. Но он любой ценой должен был пробиться к Итачи. Каждая секунда была дорога. У него не было времени на колебания Мэй.

— Мэй, прошу, открой мне проход. Если Итачи погибнет, я не прощу этого ни себе… Ни тебе. Никогда.

Мэй поникла.

В ее душе происходила борьба между желанием защитить Шисуи и его расположением. Между уверенностью, что он однозначно останется в живых, и шансом, что выживет еще и Итачи.

Она опустила глаза и обреченно выдохнула:

— Ладно. Иди.

Он обернулся и увидел дверь.

Неужели? Быть не может, она действительно это сделала.

— Спасибо. Спасибо тебе, Мэй! — горячо воскликнул Шисуи.

Девушка в темно-зеленом кимоно смотрела ему вслед таким взглядом, словно у нее отнимали самое дорогое.

****

Шисуи скрылся под водой, но океан шевелился, вырастал и снова скатывался вниз. Итачи мгновенно потерял то место, куда его друга утащило щупальце.

Вот черт.

Он глубоко вдохнул и нырнул. Чернота, шум воды в ушах. Он ощупал чутьем океан, пытаясь обнаружить след Шисуи, но тщетно. К горлу подступали удушье и отчаяние. Итачи метался под водой, не зная, что ему делать. Воздух в легких заканчивался. А Шисуи…

Итачи вынырнул, судорожно вдохнул и приготовился нырнуть снова, но тут почувствовал ярость, исходящую от Саи. Она была настолько концентрированной и мощной, что вполне могла сравниться с атмосферой в храме Нака на собраниях клана. Итачи с недоумением взглянул на девушку, парившую в воздухе. Она внезапно сжалась в комок и с силой раскинула в стороны руки и ноги. Страшный вопль прокатился над бушующим океаном.

— Мэ-эй!

Итачи сплюнул соленую воду.

— Ах ты маленькая дрянь! — продолжала истерить Сая.

Она кричит не мне. Что-то явно произошло. Если бы Шисуи погиб, Сая была бы довольна, а значит, он жив. Не знаю, как, но…

Итачи вылез на поверхность и балансировал на поднимающейся крутой волне. Выходит, не только он перестал ощущать присутствие Шисуи. Сая его тоже потеряла.

Что происходит?

Итачи ждал, отпустив все свои чувства. Куноичи немного оправилась и процедила:

— Ладно… — ветер уносил ее слова куда-то в сторону и топил в океане. — …гда я разберусь с тобой…

Итачи напрягся.

Он не хотел умирать. Шиноби вечно ходят по краю, но у него были слишком грандиозные планы, чтобы всерьез задумываться о смерти. Ему всегда казалось, что он еще даже не начал жить. Так оно, наверное, и было, ведь ему исполнилось всего одиннадцать.

Однажды он уже встречался со смертью. В тот день, когда погиб Тенма, она дышала холодом ему в спину, но все-таки решила пройти мимо. Всего лишь несколько мгновений спасли Итачи от гибели, словно провидение дало ему шанс выжить и осуществить свою мечту: остановить войны во всем мире. И все для чего? Для того, чтобы спустя несколько лет он умер во сне, где его талант и умения сводились на нет одним лишь желанием девчонки, одержимой жаждой убийства?

Итачи ощутил приближение чего-то огромного. Снизу, из-под воды. Он выхватил меч и рубанул вылезшее из волны щупальце, но клинок прошел сквозь него.

Точно, как в тот раз. Человек в маске.

Его прошиб холодный пот. История повторялась. Щупальце неспешно обвивало его щиколотку. Над водой показался кончик второго тентакля и устремился к другой ноге. Итачи почувствовал жжение. Яд.

Двигайся. Делай что-то.

Он опять ударил мечом, но оружие лишь коснулось кромки воды, подняв слабые брызги. Щупальце словно не замечало нападения. Все атаки проходили сквозь, не причиняя ему вреда. И на этот раз рядом не было сероволосого Анбу в маске лисицы, Хатаке Какаши.

«Во что я влез? — подумал Итачи. — Как меня вообще занесло в этот сумасшедший мир?»

Хватка щупальцев стала тугой. Они готовились к рывку.

И вдруг в небе что-то промелькнуло.

Падающая птица.

Нет, не птица. Человек!

Шиноби несколько раз перевернулся в воздухе, приземлился на гребень волны и ударил руками в воду:

— Дотон!

Волна под ним окаменела, и цепная реакция превращения молниеносно распространилась во все стороны от него. Мгновение, и Итачи почувствовал под собой твердую породу. Щупальца, вросшие в каменную ловушку, обмякли, отпустили ноги Итачи и сползли на землю.

Ниндзя на окаменевшем гребне спрыгнул вниз, кувыркнулся, и Итачи внезапно узнал в нем Шисуи.

Не может быть.

Он уже не пытался гадать, как друг освободился, как очутился в воздухе. Важно было лишь одно: он изменил своей техникой мир Саи и прервал атаку. Танто Итачи не могло рассечь щупальцы, а техника Шисуи сумела их остановить.

Стихия земли… Даже так это выглядело странно, ведь чакра Шисуи обладала сродством к огню, воздуху и молнии. Но никак не земли.

Друг подлетел к нему:

— Ты в порядке?

— Хай, — Итачи вернул меч в ножны и вопросительно склонил голову: — Шисуи… С каких пор ты можешь использовать дотон?

В глазах друга блеснул огонек азарта.

— С тех пор, как убедил себя, что могу.

Итачи оторопело слушал его.

— Как ты выбрался?

— Сейчас это не важно. Слушай, я создал в этой глыбе воздушный карман. Она не утонет.

— Да, так будет проще сражаться.

Шисуи грустно улыбнулся.

— Прости, я боюсь, ты не сможешь с ней биться. Просто… Будь осторожен, ладно?

Итачи кивнул немного неуверенно. Он все еще ничего не понимал. Но Шисуи был так весел и воодушевлен, что это вселяло надежду.

Надежду на освобождение.

Сая уже не кричала. На ее руке сверкнула вспышка, послышался характерный треск электричества, и в следующее мгновение раздался оглушительный грохот.

Каменная платформа, созданная техникой Шисуи, раскололась и пошла трещинами. Часть обломков стала тонуть, но они с Шисуи отскочили с них на те, что остались на плаву. Понимали, что вода опасна. Если Сая стала использовать молнию — следующий удар мог быть для них смертелен, ведь вокруг — океан!

— Черт, — возмущенно пробормотал Шисуи. — Творит, что хочет.

Он моментально сложил печати.

Великий огненный шар.

Да, Шисуи не особо изощрялся. В сторону Саи ударил огромнейших размеров шар пламени. Девушка в панике рванула руки вверх, поднимая перед собой стену океанской воды. Она вскрикнула, кажется, обожглась паром.

Итачи зачарованно наблюдал за их схваткой.

Шисуи… Потрясающе. Как он получил контроль над миром?

Но друг уже складывал новые печати. Мгновение, и он исчез из поля зрения. Шуншин.

Поодаль, где с облака пара потоком спадала призванная Саей вода, сработал дотон. Вода окаменела, и снова океан охватила цепная реакция превращения в землю, которая, тем не менее, скоро остановилась. Итачи догадывался, что замышлял Шисуи. Достать Саю в воздухе, взобравшись по скалистому пику, созданному стихией земли. Куноичи, ошпаренная паром и потерявшаяся в пространстве, и шуншин Шисуи. Саю могла спасти только власть над ее же миром, и то, если она успела бы среагировать. А зная Шисуи… не успела бы.

Обломок стал тонуть, и Итачи перепрыгнул на другой.

Мир вдруг всколыхнулся, поблек. Ветер перестал холодить мокрую одежду. Исчез шум океана и запах соли. Итачи показалось, что он теряет зрение. Выпадает из мироздания. Умирает?..

Падение. Глубокое и долгое. И внезапный прилив тепла.

Что-то родное и знакомое.

Мама.

****

Итачи открыл глаза. Со сна все тело казалось непривычно тяжелым. Что-то давило на грудь. Голова раскалывалась.

В полутемной комнате на коленях стояла мама, а за ее спиной — перепуганный Саске.

Ладонь сжимала теплая рука. Тяжесть, навалившаяся на грудь, шевельнулась и поднялась, и Итачи наконец смог свободно вдохнуть. Этой тяжестью был Шисуи. Оказывается, все это время он лежал на нем. Наверное, упал без сознания, когда его застало врасплох гендзюцу Саи.

— Вы в порядке? — с тревогой спросила Микото.

— Мама…

Шисуи ошалевшим взглядом осматривал комнату Итачи и его родственников. Он все еще не до конца проснулся. Еще бы, его выдернули в самый разгар боя.

— Итачи, отвечай сейчас же, что здесь происходит? — голос матери дрожал от испуга и негодования. — Гендзюцу…

— Как ты узнала?

— Саске проснулся, увидел вас и попытался разбудить, но вы не почувствовали. Он перепугался, прибежал ко мне…

— И ты поняла, что мы в гендзюцу, — Итачи скользнул взглядом с матери к младшему брату, и его сердце затопила волна нежности. — Саске…

Маленький братик выглядел таким испуганным и растерянным. Он не понимал, что спас их от смерти. Так просто. А ведь пока они были в иллюзии Саи, мысль о том, что кто-то вернет их из сна, влив свою чакру, казалась почти чудом. Их в любой момент могли убить, но они продержались. А Саске… Саске успел позвать маму.

— Отец знает? — быстро спросил Итачи.

Младший брат покачал головой.

— Отец уже ушел на работу.

— Мама, умоляю тебя. Не говори ему. Никому не говори.

— Но, Итачи, — в ее глазах появились слезы. — Люди из клана умирают во сне, в своих постелях. И вдруг вы в гендзюцу…

— Микото-сан, Итачи прав, — Шисуи уже пришел в себя. — Прошу вас, никому не говорите. Это только вызовет лишние вопросы, но никому не поможет.

Он вдруг поклонился, коснувшись лбом пола; металлический протектор глухо стукнулся о татами.

— Клянусь вам, Итачи будет в порядке. Я лично прослежу, чтобы он был в безопасности. Такого, как сегодня, больше не повторится.

Микото колебалась, но в конце концов сдалась:

— Ладно. Я не скажу отцу. Но, Шисуи-кун, помни, ты поклялся.

Итачи ощутил легкую обиду на друга. Да, он убедил мать, но какой ценой?

— Завтрак на столе, — сказала мама, все еще немного недовольно. — Шисуи-кун, позавтракаешь с нами?

Шисуи оторвался от пола и покачал головой.

— Спасибо, Микото-сан. Но мне надо домой.

— Передавай привет родным.

— Да. Благодарю.

Мать ушла на кухню, оставив сёдзи открытыми.

— Саске, — сказал Шисуи. — Ты тоже никому не говори. Ладно?

Братик твердо кивнул. Он чувствовал гордость и удовлетворение, что его посвятили во взрослые дела, а не проигнорировали, как обычно.

Итачи стукнул Шисуи по плечу. На этот раз не символически, а от души и не сдерживаясь.

Друг зашипел, потирая ушибленную руку.

— Эй, ты чего?

— За то, что оттеснил меня от дела, — обиженно ответил Итачи. — Теперь ты не позволишь мне участвовать. Ты дал клятву матери.

— Да, — согласился Шисуи и спокойно добавил: — Не позволю.

Глава 6. Заботы дня

Шисуи медленно прогуливался в сторону дома. Квартал Учиха, залитый утренним солнцем, уже давно пробудился и ожил.

Тепло лучей грело лицо и тело под темной футболкой, впитывающей солнечный жар. За последнюю ночь он успел отвыкнуть от этих ощущений. Мир Саи был невесом, и после пробуждения реальность навалилась на Шисуи всей своей тяжестью. Прежде он не замечал, какая она насыщенная и грубая. Но вот сейчас…

Он рассеянно кивал встречным знакомым, тогда как в голове царил хаос. Сон должен был как-то осадить события прошлого дня, но на деле добавил еще больше вопросов, впечатлений и навязчивых мыслей. Миссия, собрание клана, рассказ Итачи, схватка с Саей — все слилось в одну непрерывную линию. Тягучую, липкую.

— Черт… — пробормотал он себе под нос и с яростью почесал затылок.

Гендзюцу Саи не было похоже ни на одно другое. Она создавала иллюзию не в сознании противника, а в своем собственном, и только потом погружала в нее остальных. Какую цель преследовала Сая? Почему она убивала именно Учиха?

Мысли путались, склеивались. И в хороводе вопросов проступало бледное лицо девушки в темно-зеленом кимоно.

Мэй.

Шисуи остановился посреди улицы и зажмурился. Видение не уходило.

Почему в иллюзии Саи оказались они с Итачи — Шисуи догадывался. Но каким образом туда попала Мэй? Она появлялась и в первый раз, когда Итачи провалился вместе с Теккой, и сейчас. И оба раза спасала их.

Мэй каким-то образом могла управлять миром Саи. Пусть совсем чуточку, но этой капли контроля хватило, чтобы сохранить им жизни. Два человека, имеющие власть над одним миром. Как такое возможно?

Шисуи подозревал, что Мэй может быть замаскированным клоном Саи, который пытался завоевать его доверие. Шиноби ведь должен учитывать все варианты. Но сердцем он в это не верил. Сая и так могла убить их, ей ни к чему было притворяться. А значит, Мэй была настоящей.

Какими глазами она провожала его, когда он покидал пещеру! Сколько было в ее взгляде боли, надежды и искренней… Нет. Он даже мысленно не мог произнести это слово.

Где-то внутри больно шевельнулась совесть.

Что я наделал?..

Гендзюцу, предназначенное для Саи, он по инерции использовал на Мэй. Вот что позволило ему управлять иллюзорным миром сна: создать из пламени крошечного дракона, обратить океан дотоном в землю, сражаться с Саей на равных. Если бы не этот случайный порыв, если бы он не перепутал девушек и не применил к Мэй гендзюцу — Итачи бы этим утром не проснулся.

Но чем это обернулось для самой Мэй? Она наверняка наблюдала за ними прежде, чем Шисуи затянули под воду щупальца. Как бы иначе она успела перенести его в свою миниатюрную пещерку?

Может, он даже вызывал у нее симпатию уже тогда. Но гендзюцу, превратившее девушку в мост между Шисуи и миром Саи, усилило это легкое чувство многократно. Чтобы мост работал, Мэй не должна была отторгать волю Шисуи, которая свободно струилась сквозь нее. Однако, защита против отторжения сработала непредсказуемо.

«Я — осел», — подумал Шисуи.

Он злился сам на себя, а его душу разрывали противоречивые чувства.

Торжество и облегчение. План сработал. Не так, как ожидалось, но сработал. Какой-никакой, но ему удалось получить контроль над иллюзорным миром, техники теперь действовали.

Досада. Он уже прижал Саю, куноичи не была готова к такому решительному отпору. Почему Микото-сан выдернула их из сна так невовремя? Да, они с Итачи оба выжили, но решить проблему с ночным убийцей можно было уже сегодня, а теперь придется снова погружаться в сон, и Сая будет уже готова, ее не удастся застать врасплох.

Недоумение. Почему гендзюцу сработало на Мэй? Кто она такая? Какая связь между ней и Саей?

И вина. Горькое настоявшееся чувство вины. Он внушил девушке то, чего не должен был; играл с чувствами человека, который и так желал ему добра. Это было бесчестно.

Однако Шисуи не планировал ничего менять. На кону стояли жизни его собратьев, ради этого стоило подавить в себе чувство порядочности к случайной девушке.

«Интересно встретить ее вживую, — размышлял он. — Когда это все закончится, я просто обязан отменить гендзюцу».

Но душу точил червячок сомнения. Не поздно ли? Поможет ли отмена гендзюцу, или Мэй так и останется навсегда с навязанным ей чувством… Нет, он все-таки не мог озвучить это слово.

Шисуи, поглощенный мыслями, чуть не прошел мимо своего дома.

Внутри было тихо. Из кухни вышла мама, немолодая женщина с усталым лицом.

«Если бы я погиб сегодня ночью, на кого бы оставил ее?» — подумал Шисуи, но вслух сказал:

— Как отец?

Мать молча покачала головой.

Шисуи был единственным кормильцем семьи. Мать присматривала за отцом и вела домашние дела, а он… Ему нельзя было умирать.

Шисуи разулся и заглянул в комнату к отцу. Тот лежал на кровати, глядя в потолок.

— Привет.

Мужчина повернул к нему голову и вежливо произнес:

— Добрый день. Вы… вы…

— Я — Шисуи, — напомнил он мягко.

— Шисуи, — пробормотал отец, смакуя новое для него имя.

Судя по озадаченному выражению лица, он пытался отыскать это имя в памяти, но тщетно.

Однако Шисуи не смутился.

— Как ты себя чувствуешь?

Отец скривился. Шисуи видел, как ему больно. Он даже не узнавал его, собственного сына, хотя искренне пытался быть вежливым. Отец потерял ногу в последней Великой Войне. Травма приковала его к постели, и он чувствовал себя все хуже и хуже.

«Если бы я стал калекой, я бы лучше умер», — горько подумал Шисуи.

Но отцу и так оставалось недолго. Он угасал на глазах с каждым днем. От прежнего человека, которого Шисуи любил и уважал, осталась лишь тень. Он не желал отцу смерти, но осознавал, что по-настоящему его родитель умер уже давно — в тот день, когда впервые не признал в нем сына. С тех пор вместо жизни тянулось лишь жалкое существование разбитого тела, когда-то бывшего его папой. Шисуи уже морально был готов к тому, что в один день этого человека не станет, дом опустеет и они останутся с мамой вдвоем.

Он коротко кивнул и покинул комнату отца.

****

Итачи взял несколько выходных, но отдыхать отнюдь не планировал.

На пути к кварталу Учиха его окликнули:

— Эй, Итачи-кун!

Он обернулся на знакомый голос и увидел Изуми, машущую ему рукой. Она подбежала поближе.

— Как миссия?

— Все хорошо, — сдержанно ответил Итачи.

То и дело его охватывали воспоминания из сна. Улицы Конохи, Изуми… Сая.

— Пройдемся? — предложил Итачи.

Изуми просияла.

Они бесцельно бродили по деревне. Девочка шагала рядом пружинистой походкой, заглядывала ему в глаза и что-то воодушевленно рассказывала. Итачи не слушал ее, как обычно.

На этот раз он предложил пройтись не просто так.

Он искал знакомую чакру.

Чакру Саи.

Итачи прекрасно сознавал, что он не сенсор, и вся эта затея изначально была бредовой. Но Шисуи ясно дал понять, что больше не позволит ему рисковать, а значит, этой ночью сторожить сон ему, Итачи.

Шисуи был прав. Он все рассчитал и правильно распределил роли, но Итачи все равно затаил легкую обиду.

Слабак. Неопытный слабак. Как же мне далеко до Шисуи…

Как только мама вышла из комнаты, он завалил его вопросами, но друг устало отмахнулся и сказал, что ему нужно самому поразмыслить надо всем этим. Он обещал рассказать все вечером.

И, тем не менее, Итачи не собирался оставаться в стороне. Если Шисуи не позволит отправиться с ним в гендзюцу, он поможет ему из реальности. Пускай он не сенсор, пускай в толпе чакру Саи различить практически невозможно, но стоит хотя бы попробовать. Итачи рассчитывал на чистую случайность. Что убийца столкнется с ним в толпе, невольно или осознанно, и он узнает ее.

Или его. Это было еще не ясно. За образом хрупкой девочки мог скрываться кто угодно.

— Эй, ты меня слушаешь?

Голосок Изуми вернул Итачи к реальности.

— Что, прости?

Изуми немного смутилась.

— Ты ведь не слушаешь, — грустно заключила она. — Думаешь о чем-то.

— Извини.

Итачи вдруг заметил, что они двигаются к детской площадке. Внутренние механизмы застопорились и отчаянно скрипели, искря и выпуская клубы дыма: «Не иди туда!»

Точно, как во сне. Та же площадка. Только Изуми все еще оставалась собой. Теперь уже она провалилась в свои мысли и задумчиво брела по направлению к качелям. Итачи понял, что она хочет сделать, и дернул ее за руку. Подруга остановилась и удивленно проронила:

— Ты чего?

Нет, если бы она начала раскачиваться на качелях, как Сая, Итачи бы этого не вынес.

— Просто давай посидим.

Он кивнул на лавочку. Изуми растерянно пробормотала:

— Ладно. Если ты так хочешь, Итачи-кун.

Они присели рядышком.

— О чем ты думаешь? — спросил Итачи.

Подруга помрачнела.

— Про убийства, — Изуми взглянула на него с тревогой. — Мне страшно, Итачи-кун. Я… я боюсь засыпать.

Она отвернулась. А Итачи понял, что теперь он тоже боится. Не только за родителей, Саске, Шисуи. А еще и за Изуми. Чистая добрая девочка не заслуживала смерти, а ведь Сая могла прийти во сне и к ней.

Имя «Сая» за последние сутки прочно сплелось в его сознании со словом «смерть». Теперь это были почти синонимы. Итачи сглотнул и уставился в песок детской площадки. Крошечные дюны напоминали ему пустыни Деревни Скрытого Песка.

— Твоя мама сегодня дома?

— Нет, она на дежурстве.

Итачи немного поразмыслил.

— Изуми. Приходи ночевать ко мне.

Изуми покраснела и выдавила, заикаясь:

— И-итачи-кун…

Но Итачи был серьезен и наблюдал ее замешательство с искренним недоумением.

— Ты ведь боишься, что к тебе ночью придет убийца. Ведь так?

— Да, но…

— Тогда приходи. Я присмотрю за тобой.

Изуми покраснела еще сильнее.

— Но твои родители…

— Шисуи тоже придет ко мне, — продолжал Итачи, не обращая внимания на смущение Изуми. — Мы должны держаться вместе. Я не хочу, чтобы пострадали близкие мне люди.

— Близкие люди…

Изуми была готова провалиться сквозь землю.

— Эй, ты в порядке? — с беспокойством осведомился Итачи

В отличие от Шисуи он время от времени не понимал чувства людей. Он беспокоился об Изуми от чистого сердца и не видел в этом ничего неприличного, ведь она была одной из немногих, кого он мог назвать своим другом.

— Не знаю, — честно призналась Изуми. — Просто это странно.

«Чего в этом странного? — недоумевал Итачи. — Это же естественно».

Но вслух сказал:

— Мне пора идти. Встретимся вечером.

Изуми растерянно проводила его взглядом.

****

— Кику-чан! Ты выйдешь сегодня?

Под домом стояла Хоши и кричала ей, сложив руки рупором. Кику выглянула из окна на улицу и недовольно отозвалась:

— Нет.

И захлопнула окно. Прислонившись к стене, она краем глаза наблюдала, как подруга опускает руки, некоторое время наблюдает за неподвижным окном и разочарованно уходит.

В другом конце комнаты сидела в инвалидном кресле старшая сестра. Ее сгорбленное тело было закутано в серый шерстяной платок покойной матери. Подножка кресла с одной стороны пустовала: левой ноги сестра лишилась во время нападения Кьюби. Как и левой руки, но этого увечья не было заметно под шарами шерстяного платка.

Ущербное полубезумное существо смотрело на мир волчьим взглядом, не скрывая своей ненависти ко всему, что ее окружало.

«Черт, — с досадой подумала Кику. — Из-за нее я не могу выйти к Хоши и ребятам».

Мэйса приходилась ей не родной, а единокровной сестрой. Мать Мэйсы погибла тогда же, во время трагедии с Девятихвостым. Девочка-инвалид осталась с отцом, который вскоре женился на матери Кику.

Кику полагалось присматривать за сестрой. Мать относилась к падчерице без особой нежности, но с должной заботой, и приучала к этому дочь. Однако Кику не испытывала к неполноценности сестры ни сочувствия, ни снисхождения. Она не считала себя злой. Будь на месте Мэйсы любой другой человек — она бы пожалела его и заботилась бы о нем по своей воле, а не из-за приказа матери. Но сестра не вызывала у нее никаких положительных эмоций.

Комок концентрированной злобы. Мэйса никогда никого не благодарила за заботу о ней. Она вообще не разговаривала. Кику была более чем уверена, что сестрица вообще не осознает окружающий ее мир в полной мере. Из-за травмы и стресса, смерти матери она замкнулась в себе еще в раннем детстве. Но почему от этого должны были страдать окружающие? Кику тратила свое время и свою молодость на заботу о сумасшедшей калеке. Вместо того, чтобы пойти с Хоши, обязана была сидеть дома и присматривать за сестрой. Угадывать ее прихоти. Мыть ее, помогать справить нужду. Убирать за ней. Кормить ее. Мэйса без уговоров даже отказывалась есть.

«Ну и не ешь, — со злостью думала Кику. — Это ведь не мне надо. Это тебе надо, чтобы не отбросить копыта».

В последнее время она все чаще ловила себя на жуткой мысли, что, если бы Мэйса умерла — было бы гораздо лучше. Для всех. Эта идея вызывала у Кику ужас, и ей становилось стыдно за свои нехорошие мысли. Но раз за разом возвращаясь к размышлениям о смерти Мэйсы, она приходила к тому, что в этом есть рациональное зерно.

Ее никто не любил. Ни мачеха, ни собственный отец, ни сама Кику, разумеется. Мэйса не получала от жизни ничего. Она вряд ли осознавала себя как личность. Обуза, калека. Безумная. По мнению Кику, она скорее страдала, чем жила, и смерть стала бы для нее избавлением.

Комокзлобы вдруг начал мерно покачиваться в своем шерстяном гнезде.

«Ну вот и что она делает?» — сердито подумала Кику.

А Мэйса раскачивалась все сильнее и сильнее, неотрывно глядя в одну точку. Платок спал с ее плеча, обнажив пустоту на месте левой руки. Инвалидная коляска ходила ходуном и начала понемногу перемещаться со своего места. Кику окликнула ее:

— Мэйса.

Никакой реакции. Только ритмичный скрип коляски. Сестра раскачивалась уже с такой амплитудой, что Кику испугалась, не выпадет ли она из кресла.

«Потом поднимать ее… Черт».

— Мэйса, — сдержанно повторила Кику.

Скрип. Задушенное пыхтение. Кику почувствовала, что горло сводит подступающий комок отчаяния. Она яростно рявкнула:

— Мэйса!

Какое счастье, что матери не было дома. Мама бы наверняка отчитала ее за грубость. Дома не было никого вообще, только она и сестра. Сестра прекратила качаться. Ее застывший взгляд начал блуждать по комнате, пока не наткнулся на источник звука — Кику.

Стеклянные глаза, абсолютно безразличные.

— Ты, — Кику больше не могла сдерживать рвущиеся из груди рыдания. — Ты, ничтожное существо.

Она захлебнулась истерикой.

— Как же я ненавижу тебя…

Она в беспамятстве кричала все, что ей приходило в голову. Ненависть к сестре, гнетущее чувство скованности, все, что накопилось в душе за последние шесть лет, в один момент выплеснулось из нее.

Голос охрип. Все тело сотрясала паническая дрожь.

— Я не могу жить с тобой. Знаешь, лучше бы тебя вообще не было.

Сестра тупо смотрела нее. В ее взгляде не читалось ни капли понимания.

— Ты слышишь меня? — отчаянно крикнула Кику. Уже не сознавала, что она говорит: — Я хочу, чтобы ты умерла! Умри, пожалуйста, Мэйса!

Все тот же бессмысленный взгляд скользнул с Кику в прежнюю невидимую точку. Калека снова начала потихоньку раскачиваться. Ни единое слово ее будто бы не тронуло.

— Мэйса! — в истерике взвизгнула Кику.

****

Изуми ждала его на площадке. Итачи издали помахал ей, и подруга радостно откликнулась на приветствие, но заметила Шисуи и стушевалась. Еще бы. Его лучший друг был старше, ему уже присвоили ранг джонина. Изуми просто не знала, как вести себя с ним. Она чувствовала себя лишней в их обществе.

— Изуми-чан! — весело позвал Шисуи. — Итачи сказал, ты составишь нам компанию?

Изуми смущенно кивнула. Кажется, она опасалась, что Шисуи посчитает ее ночевку в доме Итачи неприемлемой или станет смеяться. Но Шисуи обращался к ней приветливо и без тени издевки.

— Правильно, — серьезно произнес он. — Лучше лишний раз не рисковать. Поверь мне, с Итачи будет безопаснее всего.

Шисуи вдруг ухмыльнулся и подхватил рукой пышный хвостик Итачи, перетянутый резинкой у самого низа.

— Ита-чи, — пропел он, сделав ударение на последний слог. — Пока ты с нами — клан Учиха в безопасности.

Он потрепал его по голове, но Итачи раздраженно отпихнул руку Шисуи:

— Хватит.

Шисуи звонко рассмеялся, глядя, как он убирает с лица выбившиеся из прически пряди.

— Ладно, идем. Уже почти стемнело.

Итачи знал, что Шисуи переживает. Его показная веселость была направлена исключительно на Изуми. Та чувствовала себя неловко, и друг пытался немного расшевелить ее, показать, что они принимают ее в свою компанию.

Они успели все обсудить до встречи с Изуми. Рассказ Шисуи немало удивил Итачи. Неожиданное спасение, девушка в темно-зеленом кимоно, огненный дракончик. Все это было странно и не до конца понятно.

— Я дома! — воскликнул Итачи, разуваясь.

Изуми несмело застыла у двери.

В коридоре показалась мама.

— Итачи? О, Шисуи-кун, Изуми-чан, рада вас видеть!

При виде нее Изуми немного оттаяла и тоже сняла сандалии.

За столом уже сидел отец и маленький Саске. Отец отвлекся от газеты и смерил холодным взглядом гостей. Итачи еще днем успел предупредить его о своих планах, и отец не был против. Оказалось, он даже рад, что у него есть друзья помимо Шисуи.

Под стальным взглядом главы клана Изуми побледнела. Но отец внезапно сказал, повторяя недавние слова Шисуи:

— Правильно. Здесь вы будете в безопасности.

И вернулся к газете.

Итачи скептически взглянул на него. Отец все еще искал неуловимого ночного преступника и полагал, что старший сын привел друзей ночевать в их дом потому, что он как глава клана Учиха и Военной Полиции Листа своим мастерством и силой сумел бы защитить их.

Но незримая битва за жизнь разворачивалась на слоях, недоступных Злому Глазу Фугаку. Это Итачи, ожидающий атаки гендзюцу, мог защитить Изуми, Саске и Шисуи. Отнюдь не отец. А Шисуи, в свою очередь, был тем, кто сражался на невидимом фронте за жизни остальных Учиха.

Итачи подметил, что, в отличие от отца, мать наблюдала за Изуми с подозрением. И он догадывался почему. Только этим утром она застала их с Шисуи в спальне под действием гендзюцу. Она не требовала подробных объяснений и сдержала свое слово — отец ничего не узнал об утреннем происшествии. Но теперь, когда Итачи привел Изуми, мама насторожилась.

К тому же Шисуи поклялся, что Итачи будет в безопасности. Но как насчет самого Шисуи и этой полуосиротевшей девочки? У мамы было доброе сердце, она переживала и за чужих ребят. Итачи различал в ее выражении лица откровенную досаду, что она взяла с Шисуи клятву только за жизнь своего сына.

Как ни странно, Итачи безошибочно определял чувства матери, в то время как смущение и робость Изуми все еще оставались для него загадкой.

Он невольно сознавал, что ему недоступен целый пласт человеческой жизни, как когда-то был недоступен шаринган. Как активировать шаринган, он уже знал. А вот как отыскать дорогу к тем чувствам, которые раз за разом переполняли Изуми — Итачи не имел ни малейшего понятия.

А Шисуи, кажется, понимал. Пока Изуми ужинала, погрузив взгляд в тарелку с рисом, он наблюдал за ней, и в его глазах сплетались одновременно нежность и мудрость.

Как всегда, Шисуи понимает все, а я — ничего.

Заметив взгляд, Шисуи переключился с Изуми на него и лукаво ухмыльнулся.

…сидел на коленях в собственной спальне. На футонах перед ним мирно спали друзья и маленький брат.

Саске отключился первым. Изуми заснула не сразу: она все еще испытывала неловкость и напряжение. Шисуи, как ни странно, тоже долго не мог уснуть. Его наверняка отвлекали ото сна мысли о Сае и предстоящей схватке. Как понял Итачи из рассказа Шисуи — этот бой должен был стать решающим.

Но к полуночи и братик, и друзья провалились в глубокий сон. Все, что оставалось Итачи — ощущать их ровное течение чакры и ждать. Ждать, когда провалится в гендзюцу Шисуи.

Глава 7. Собственный путь

Шисуи проснулся и встретился взглядом с Итачи. Тот за всю ночь так и не сомкнул глаз. Слева спал Саске. По правую руку белым горбиком под одеялом свернулась Изуми.

Шисуи постепенно осознавал, что произошло, и пустоту, внезапно воцарившуюся в душе, заполнял страх.

Он не провалился в иллюзию Саи.

Черт знает почему.

То ли куноичи была настроена конкретно на Итачи. То ли она испугалась их прошлого столкновения и отступила. А может, решила избежать встречи с опасным для нее противником и выбрала себе более покорную жертву. В любом случае, это означало лишь одно: среди Учиха могли быть новые смерти.

Шисуи присел на футоне, поднял с пола протектор и повязал на голову.

— Чувствую себя скверно, — признался он.

Итачи лишь кивнул в ответ. Он уже все понял.

Все утро они с тревогой прислушивались к новостям, однако ничего не происходило. Фугаку-сан за завтраком мирно пил чай. Его лицо было хмурым, как обычно, но не настолько мрачным, как в тот день, когда погиб Текка. Это обнадеживало.

Новостей не было. Смертей не было. И лишь под вечер стало известно о том, что этой ночью планируется новое внеочередное собрание клана.

Когда Итачи услышал об этом — его прошиб холодный пот.

Значит, все-таки кто-то умер. Он прямо видел, как мир, деревня и клан сухим песком убегают от него сквозь пальцы. Все их старания были впустую. Они рисковали жизнью, барахтались в сумасшедшей иллюзии, но все оказалось зря.

Клан не вытерпит новой жертвы. Это конец.

****

В зале главного здания Храма Нака было жарко. Словно электричество невидимым жалящим напряжением в воздухе струилась ненависть. Итачи различил в толпе стройную фигуру друга, который сидел неподалеку. Шисуи с самого утра замкнулся и молчал. Вот и сейчас просто сидел, прямой как струна, даже не искал глазами по залу Итачи.

Гам затих, и перед собранием встал отец. Поприветствовав братство, он начал издалека: говорил о расследовании ночных убийств Учиха и о том, что следствие зашло в тупик. А Итачи с замиранием сердца ожидал, когда отец объявит имя новой жертвы Саи.

Немного погодя Фугаку наконец перешел к главному.

— Я полагаю, вы правильно истолковали причину очередного преждевременного собрания.

Учиха тревожно загудели.

— Да, братья мои, этой ночью было совершено новое убийство.

Зал взревел.

Итачи опустил глаза в пол. Душу терзали смешанные чувства.

Зря мы затеяли все это. Стоило сказать отцу.

Взгляд невольно потянулся к Шисуи. Тот сидел все так же неестественно прямо, ожидая приговора.

— Однако, — громко возвестил отец и выдержал паузу, чтобы собрание утихло и прислушалось к его словам. — На этот раз убийца обошел наш клан стороной.

Что?

Итачи поднял голову. Он не верил своим ушам.

— Кто это? — спросил голос из зала.

— Девочка из деревенских.

По храму покатился взволнованный гомон. Началось обсуждение. Отец ждал. Он давал соклановцам время переварить новость.

Но если погибла девочка не из клана, значит, это не Коноха. Восстание откладывается.

Итачи почувствовал облегчение.

— Братья!

С татами поднялся Яширо. И что-то в его тоне Итачи решительно не понравилось.

— Они хотят сбить нас с толку! Эта смерть была подстроена намеренно, чтобы запутать Военную Полицию и…

Его голос утонул в воцарившемся хаосе.

Что он городит?

— … и чтобы забрать у нас дело! — закончил Яширо, надрывая голосовые связки, чтобы перекричать толпу.

Итачи вытер потные ладони о штаны.

Яширо сошел с ума.

Он уже не вскакивал, как в прошлый раз, чтобы высказать свою точку зрения. Он понимал, что это бесполезно.

Безумие клана перевалило за допустимый рубеж и уже не вызывало у Итачи ответной реакции. Оно просто проходило сквозь. Итачи пропускал его через себя, чувствовал, как мутится его рассудок, но каким-то образом сдерживался.

— Теперь дело о ночных убийствах ведет Анбу, — продолжал Яширо.

Я не хочу этого слышать. Не хочу.

В душе закипало отвращение ко всем этим людям. Как же они были слепы! Учиха видели лишь то, что хотели видеть: они горели желанием доказать причастность Конохи и игнорировали очевидные факты. Именно поэтому дело все еще не тронулось с места. И именно поэтому его передали в Анбу.

Прежние сомнения рассеялись. Итачи больше не считал, что они с Шисуи поступили неправильно. Да, они проиграли Сае этот бой, но у них и выбора-то не было. Кроме матери, которая верно хранила их тайну — ни один Учиха не воспринял бы угрозу гендзюцу всерьез и не стал для них поддержкой.

Он уже не слушал. Голос Яширо для него слился с шумом собрания.

****

— Шисуи…

— Это могла быть Мэй, — глухо ответил друг.

Он был непривычно бледен. И Итачи не до конца понимал, почему смерть незнакомой девочки потрясла Шисуи до такой степени. Снова тот самый недоступный пласт жизни…

— Теперь ты не сможешь сражаться с Саей. Твои техники не будут работать, — тихо предположил Итачи. — В этом дело?

— Не только.

Шисуи взъерошил волосы, прошелся вдоль обрыва и резко взглянул на Итачи.

— Я хотел найти ее.

Итачи уловил в черных глазах друга мимолетную вспышку незнакомой эмоции. От нее исходили жар и боль.

— Но теперь ты можешь точно узнать…

— Нет, — Шисуи запнулся. — Я хотел… хотел увидеть ее живую.

Итачи не знал, что сказать. Он не умел утешать людей. А когда не до конца понимаешь причину расстройства — это труднее в разы. Лучшему другу было очень больно, Итачи видел это. Но что можно было сделать?

Шисуи тем временем перестал метаться и сел на землю, округлив спину.

Над обрывом зависла яркая недозревшая луна.

— Шисуи, это могла быть не она.

Друг погрузил руки в густую траву и мелко пощипывал концы острых листов.

— Да, — ответил он, немного погодя. — Ты прав.

Но, судя по бесстрастному голосу, Шисуи в это ничуть не верил. Итачи начал потихоньку раздражаться.

— Слушай. Мы не знаем, кто такая Мэй. И мы не знаем, что за девочка погибла прошлой ночью. В Конохе много жителей.

— Но Сая убивала именно Учиха. И вдруг умирает девочка из деревни.

— Это ничего не значит, — твердо ответил Итачи и наконец решился спросить: — Почему тебя это так задело? Вы виделись всего… пару минут.

— Дольше.

— Все равно, не так уж и много.

— Я…

На мгновение Итачи показалось, что сейчас незримая сфера жизни наконец приоткроется для него.

Но друг ответил немного виновато:

— Я не хочу об этом говорить.

Итачи разочарованно выдохнул.

Когда они возвращались домой, темные улицы квартала уже опустели. Стрекотали сверчки. Горящие окна чужих домов отбрасывали на дорогу пятна света.

Шисуи собирался снова попытаться проникнуть в гендзюцу Саи. Был только лишь один способ узнать, погибла ли Мэй этой ночью: наведаться в иллюзорный мир. Если Мэй там — значит, она в порядке. Если Мэй там нет, то вполне возможно, что их худшие опасения подтвердятся.

Намерение друга встревожило Итачи. Если Мэй действительно погибла, то техники Шисуи могли не работать. Это было слишком опасно, но другого выхода он не видел, а с Саей нужно было что-то решать.

— Ты знаешь, я немного подозреваю твою девушку, — неожиданно признался Шисуи.

— Изуми — не моя девушка, просто друг, — машинально поправил Итачи.

— Ну да, — согласился Шисуи, как ни в чем не бывало и ехидно добавил: — Но при слове «девушка» ты сразу подумал о ней.

Даже сейчас, угнетенный и опечаленный возможной смертью своей новой знакомой, он умудрялся его подкалывать.

— А ведь мне не удалось провалиться в иллюзию именно в ту ночь, когда она пришла к тебе ночевать, — не унимался Шисуи. — Смекаешь? Что если…

— Что-то в этом есть, — перебил Итачи, сделал вид, что глубоко задумался и с наигранной серьезностью продолжил развивать идею: — Если Сая — это Изуми, то можно попробовать поймать ее в гендзюцу в реальности. И тогда во сне…

— Ловить своих девушек в гендзюцу уже становится обычным делом, мм? — невесело произнес Шисуи, вспомнив о чем-то своем.

— Мы просто друзья, — с раздражением повторил Итачи.

— Ну да.

Шисуи потрепал его по голове, и Итачи покорно стерпел.

Пускай. Если ему от этого легче, то пусть подкалывает, портит мне прическу. Я не против.

У дома их ждала Изуми. Обняв руками плечи, она одиноко стояла у стены с клановым гербом. Итачи вспомнил, что звал ее к себе ночевать и сегодня, но собрание выбило его из колеи, и он совершенно позабыл об этом.

— Готовь гендзюцу, — заговорщицки шепнул Шисуи, нависнув над плечом.

Итачи отодвинул от щеки физиономию друга, который жарко дышал ему в ухо.

Изуми заметила их и встрепенулась.

— Прости, что так поздно, — смущенно пробормотал Итачи.

— Ничего, Итачи-кун.

Ночь была прохладной. Столько ждать его здесь поздним вечером, в одиночестве, на холоде.

Почему она ждала?

****

Шисуи, скрестив ноги, уселся прямо на полу и положил руки на колени. Он не собирался ложиться спать. Из жертвы Шисуи превратился в охотника. Сая могла намеренно не включать его в свою иллюзию, а терять еще одну ночь не хотелось. Они и так ходили по краю. Сегодняшняя новость об убийстве вполне могла обернуться гражданской войной, если бы погибшим был выходец из клана Учиха.

Изуми и Саске уже заснули. В комнате было темно.

Шисуи выпрямился, сделал глубокий вдох и прикрыл веки. Медитация. Он намеревался сам отыскать гендзюцу Саи.

Глаза застелила тьма. Шисуи отпустил все чувства и расслабился. Он слышал, как тихо шевельнулся Итачи, как сопел Саске, уткнувшись носом в подушку; в саду звонко постукивала о камень бамбуковая трубка шиши-одоши. Шисуи чувствовал свое тело. Ток чакры, течение крови. Сердце билось чудовищно громко. Едва заметная пульсация в ладонях и стопах, животе, в щеках и губах теперь стала ощутима, а потом плавно отступила.

Сознание проваливалось глубже, оставляя окружающий мир где-то далеко-далеко. Шисуи не следил за временем. Быть может, он сидел так всего минуту, а может и несколько часов. Звуки выцвели и затихли, ощущение тела тоже пропало напрочь.

Только тьма и тишина. И намеки на слабые неуловимые образы.

Глубже. Еще глубже.

Стук.

Он открыл глаза.

Полутемная комната.

Сгорбленная тень, сидящая на полу, — Итачи.

Бамбуковая трубка в саду слишком громко стукнула о камень, и Шисуи потерял концентрацию.

Чертов фонтан.

Он вздохнул.

— Не выходит?

— Нет.

— Попробуй еще.

Итачи верил в него. А вот Шисуи изначально сомневался, осуществима ли его задумка: отыскать путь в гендзюцу самостоятельно.

Он опять расслабился.

Звуки. Стук шиши-одоши. Биение сердца. Тьма.

И вновь мгновения сливались в часы, а сознание Шисуи таяло в черноте, становилось легким, словно перышко, но не взлетало, а наоборот падало. Все глубже и глубже. Куда-то в теплые объятия голоса, который звал его по имени.

Глава 8. Десять метров в диаметре

Создать целый мир внутри нашего…

Способности Саи были просто феноменальными. Шисуи уже сомневался, гендзюцу ли это? Возможно, это была комбинация гендзюцу с какими-то другими техниками?

Мысли мешали медитации. Последние отголоски беззвучных рассуждений растаяли. Слишком ничтожный, чтобы двигаться или как-то влиять на окружающую черноту, он не чувствовал тела, только легкость.

Тьма была живой. Шисуи всматривался в нее и понимал, что эта чернота вокруг не пуста. Что-то неуловимое сквозило в ней. Энергия? Из чего вообще был соткан этот мрак?

Ощущение времени окончательно его покинуло. Он пытался отринуть себя, прощупать слой, на котором Сая творила свое искусство. Едва различимым шелестом прокатывалось в нем имя, которое звучало то ли у него в голове, то ли снаружи, в комнатке, где остался дежурить Итачи.

«Учиха Шисуи».

Шисуи попытался ухватиться за него, но имя окончательно обратилось шелестом и растворилось в тишине живой темени. Мрак пощипывал его тонкими электрическими разрядами.

И вдруг все закружилось. Он вернулся из черноты и ощутил свое тело: пульсацию крови, стук сердца, тяжесть собственной плоти, расплывающуюся боль в темечке и чью-то руку на плече.

Уже рассвело. Итачи, невыспавшийся и встревоженный, сидел перед ним на коленях и заглядывал ему в лицо. Чуть поодаль, свернувшись клубочком под одеялом, спала Изуми.

В глазах друга читался вопрос с легкой толикой надежды, но главное Итачи уже понял, только ждал подтверждения.

Шисуи вздохнул и покачал головой.

— Ничего не вышло.

****

Ино сидела на поваленном каменном столбе, вросшем в землю до половины. Разогретый на солнце камень был горячим и приятно грел зад.

Она ковыряла пальцем ямки на выщербленной поверхности, в то время как отец нудно вещал что-то про технику переноса сознания. Перед ним, преданно заглядывая в глаза, стоял Хибари — мальчишка вполовину старше нее — и впитывал в себя каждое слово.

Ино тоже полагалось впитывать. Не за горами было время, когда и ее бы стали на практике обучать клановой технике. Однако то время еще не пришло, и нудные россказни отца Ино не впечатляли. Она хотела пойти гулять, но долг удерживал ее на полянке для тренировок. Отец сказал, ей будет полезно понаблюдать, и подмигнул, намекнув, что ему требуется помощь. Он дал ей старые наручные часы и сказал следить за временем, если Хибари промахнется.

Ино чувствовала себя важным звеном тренировки Хибари, хоть и мысли ее витали далеко от площадки. Пока она тут грела задницу на камне, эта широколобая могла наткнуться на Саске-куна, и заветная любовь Ино навсегда бы досталась сопернице. Широколобая… Будь Сакура и вправду дурнушкой, Ино не стала бы рвать с ней отношения. У уродины не было бы шансов на Саске-куна. Но Сакура была достойной соперницей, и это будило в ней зверя.

— …ты слушаешь?

Она перестала ковырять выемку.

— Ну да. Я все слушаю.

— Противник не будет оставаться неподвижным. Битва всегда происходит в динамике. Если промахнешься, твое сознание не вернется в тело несколько минут. Для обычного сражения шиноби это почти вечность. Если тебя не подстрахуют товарищи, ты погибнешь, а даже если подстрахуют — ты станешь для них обузой. Потому мы и тренируемся…

Голос отца снова стал уплывать куда-то на фон, а Ино погрузилась в свои мысли. Клановая техника — это преимущество. Она может выглядеть круто, но…

Толку с дурацкой техники, из-за которой я стану обузой? Р-р.

Ино вяло наблюдала за тренировкой. Хибари пытался поймать своего учителя в фокус сомкнутых в печати рук, но отец постоянно перемещался, пусть и не быстро, и мальчишка просто водил руками в воздухе, никак не решаясь применить технику. Тренировка стала увлекать Ино. Наблюдать за тем, как другие работают, всегда приятно.

Наконец Хибари рискнул: сосредоточенно поджал губы, нахмурился, и Ино поняла, что он собирается перенести свое сознание в ее отца именно сейчас. Тело мальчишки обмякло и шлепнулось в траву.

Отец остановился.

Получилось?

Отец сделал пару шагов к бесчувственному телу Хибари.

— Получилось? — нетерпеливо спросила Ино уже вслух.

— Нет. Промахнулся.

Ино поежилась, оглядывая зеленую полянку, залитую рваными пятнами солнца.

— И… где он теперь?

Отец серьезно посмотрел на нее.

— Где угодно. Подождем. Пару минут, и его сознание вернется в тело. Следишь за часами?

Ино поспешно вытянула из кармана тяжелые мужские часы. Их циферблат был размером с ее ладошку.

— Ха-ай!

Секундная стрелка завершила круг. Ино, беззвучно шевеля губами, отсчитывала капающие мгновения. Стрелка завершила еще один круг. Ино пытливо взглянула на мальчишку. Тело Хибари оставалось неподвижным.

— Па-ап?

Отец нахмурился.

— Уже должен был вернуться.

Он перевернул ученика на спину и похлопал по щекам. Хибари не отреагировал. Ино взволнованно глянула на часы. Секундная стрелка добегала еще один круг.

****

Пример Шисуи пробуждал в Мэй непривычную смелость. После его ухода она долго игралась со свечой, пытаясь сотворить дракончика, но такой, как у Шисуи, все равно не получался. Шисуи создавал его в мельчайших деталях: коготки, пластины на спине, чешуя… То ли у него было не так печально с воображением, то ли каким-то образом получалось лучше контролировать огонь.

Под действием фантазии Мэй огонь изменял форму и вытягивался, отращивал себе намеки на лапки и усы и тут же срывался в обычный огонек свечи, теряя с таким трудом созданные очертания.

Что-то тяжело плюхнулось в самое сердце.

Новая жертва.

Мэй подскочила и привычно стукнулась головой о потолок пещеры. Потирая макушку, подошла к одной из стен и силой мысли отворила в ней дверцу.

За дверью развернулась бездна. В ней переливались и смешивались краски, возникали и тут же растворялись случайные образы людей, мест, явлений природы. Сая отдыхала. Во время отдыха она не могла полностью контролировать их мир, и он терял формы.

Значит… это не Сая перенесла его к нам? Тогда как он попал сюда?

В любом случае, стоило попытаться спасти мальчика, пока его не заметила Сая. Мэй сглотнула. Шагать в бездну всегда было страшно. Она решалась всего несколько раз: когда пыталась спасти тех мальчиков.

У меня получалось тогда. Я смогу.

Она выдохнула и сделала шаг.

Дверь исчезла. Вихрь красок и образов прошивал ее насквозь и пытался растворить в себе без остатка, лишить воли, раздробить ее слабую личность и переварить, как переваривал тех, кого Сае уже удалось убить.

Мэй давно заметила: чем больше Сая убивала, тем ярче и натуральнее становился мир. И тем сложнее было им управлять.

Перед глазами мелькнул воспоминанием огненный дракончик Шисуи.

Мэй открыла глаза. Ее воля захватила вихрь, вторгшийся в личность, и сумела немного подавить… Совсем чуть-чуть. В то время, как Сая способна была контролировать все, Мэй доставался жалкий клочок в десяток метров диаметром.

Ноги коснулись бетонных плит с гладкими краями и желтыми макушками одуванчиков внутри земляных швов. Шаткий островок опоры десять метров диаметром закрепился, и Мэй огляделась кругом. Она каким-то образом чувствовала того мальчика, который свалился к ним сам по себе. Даже не могла объяснить как. Просто знала.

— Э-эй!

Ее крик прокатился по измерению и утонул где-то в далеких красках. Потерянный мальчик откликнулся. Она не слышала его голос, но теперь они оба чувствовали присутствие друг друга. Мэй знала: мальчишка потянется к ней. В океане хаоса он наконец нашел за что ухватиться.

Давай. Быстрее. Успей!

Над головой раздался нарастающий вопль, и прямо на бетонные плиты свалился светловолосый мальчишка. Он больно ушибся и потер разбитые колени.

— Ай-йя-яй.

Мальчик вдруг замер, глядя на нее снизу вверх.

— Эй, а ты кто вообще? И… э-э… где я?

— Как ты попал сюда?

— Использовал технику.

— Какую?

— Переноса сознания. И промахнулся, судя по всему. Ты галлюцинация, да?

— Идиот, ты погибнешь! Если Сая тебя…

Краски кругом рассыпались. Хаос на глазах преображался в деревню Скрытого Листа. Людей кругом не было. Дороги заросли травой. Окрепшие деревья, выросшие давным-давно где ни попадя, разрушали корнями дома. Безжизненное кладбище, отданное на откуп природе — любимый пейзаж Саи.

Черт.

Мэй сжала кулаки и огляделась кругом. Поросшая сорняками дорога не примыкала к ее плитам вплотную. Вокруг островка с одуванчиками пролегала широкая щель — граница между крохотным клочком, отведенным для нее, и царством Саи.

Сая остановилась на границе и с сомнением взглянула на мальчишку, которого Мэй пыталась закрыть собой. На ее угрюмом лице не было ни злобы, ни привычного самодовольства. Мэй понимала почему. Сая привыкла все контролировать. Всех жертв она вытягивала в их мир самостоятельно, когда жители Скрытого Листа погружались в сон и их сознания теряли крепкую связь с телом. Добровольно сюда попадал только один человек: Учиха Шисуи. И Сая его боялась. Теперь она наверняка размышляла: если этот мальчик точно так же сумел выбраться в их мир самостоятельно, не мог ли он так же сопротивляться ее силам, как и Шисуи?

Голос Саи дрогнул:

— Это еще кто?

Мальчик, кажется, стал понимать, что они с Саей не галлюцинации, и насторожился.

— Ты! Я к тебе обращаюсь, — прикрикнула Сая, склоняя голову чтобы высмотреть парнишку за плечом Мэй. — Как твое имя?

— Яманака Хибари. — Мальчик поднялся на ноги и вышел из-за спины Мэй. — Да кто вы такие?

— Яманака, — настойчиво повторила Мэй, игнорируя вопрос Хибари. — Он Яманака. Не Учиха. Отпусти его, Сая!

Сая цыкнула и скривилась.

— Нет.

— Он ничего тебе не сделал.

— Отдай его.

Сая подступила ближе.

Мэй лихорадочно ощупала границы их мира. Когда-то ей удалось открыть дверь и вытолкнуть во внешний мир Учиху Итачи. Удастся ли такое с Хибари?

— Он попал сюда самостоятельно. Выберется — расскажет другим. Расскажет Учихе Шисуи.

— Тем лучше.

— Он все разрушит!

Воздух всколыхнула жадность. Мэй чувствовала ее также отчетливо, как если бы эта жадность исходила из глубин ее сердца, а не Саи.

Она вдруг поняла.

— Дело… дело уже не в мести, так ведь? — проговорила она медленно.

Сая хмурилась.

— Верно.

— Тебе просто нравится убивать, — развивала мысль Мэй.

— Жизнь — мощная штука. Чем больше жизней я топлю в своем мире, тем реальнее он становится. Мне нужна его жизнь. Плевать, Учиха он или Яманака.

— Что происходит? — встревожился Хибари.

Мэй крепче сжала кулаки. Судя по решимости Саи, ей предстояло выдержать нелегкую битву. Заведомо проигрышную. Десять метров в диаметре — ничто по сравнению с целым миром.

****

Третий сидел на подушке и курил трубку.

Итачи присел на одно колено, склонив голову. Пряди волос закрывали ему обзор. Он не видел лица Сандайме, только чувствовал терпкий запах табака да косился на Шисуи время от времени. Шисуи в такой же позе присел рядом с ним.

— Вот как. Гендзюцу? — хрипло сказал Третий.

— Хай, — подтвердил Шисуи.

Они погрязли в этом всем настолько глубоко, что отступать было глупостью и трусостью. Но их приватное расследование зашло в тупик. Им нужна была помощь, и Итачи в глубине души молился, чтобы Третий и правда помог им. Он был уверен в себе и в решении Шисуи, но происходящее на собраниях сеяло в его душе зерна сомнений.

Мы — Учиха. У Военной Полиции отобрали дело, а мы даже не Военная Полиция. Что, если он откажет и запретит…

— Поместить несколько людей одновременно в одно гендзюцу. Гм. — Третий закусил трубку. — И ты говоришь, Шисуи-кун, что отыскал способ управлять им? Значит, шаринган все-таки способен сопротивляться.

— Это случайность, Хокаге-сама, — скромно ответил Шисуи. — Мне просто повезло. Куда более опытные пользователи шарингана погибли.

— Да, Текка… Гм. Это нужно обдумать. Шиноби, способный создавать такие иллюзии… Спасибо за информацию, Шисуи, Итачи. Я дам вам знать.

Итачи поднялся на деревянных ногах.

Только бы он разрешил нам.

Отказ Сандайме означал чью-то новую гибель, а Итачи не хотел больше смертей.

Глава 9. Свидетель

Шисуи снова долго не отвечал.

— Понимаю. Даже… знаешь, я сам задумываюсь о таком порой… — сказал он грустно. — Возможно, это потому что я не самый хороший человек, знаешь. Но это просто мысли. Их невозможно остановить, они сами по себе возникают без предупреждения, а потом мне стыдно, что они побывали в моей голове. Я никогда не говорил такого вслух, тем более при отце. А этот… он сказал. Так спокойно. Я бы никогда не сказал отцу, что хочу его смерти, Итачи. Даже если бы он этого не понимал и не помнил, что я его сын.

Итачи промолчал в ответ, и Шисуи больше не сказал ни слова. В молчании они добрались до госпиталя.

Палата, куда направила их медсестра с рецепции, была обычной, многоместной, но практически все койки пустовали. Итачи и Шисуи пробрались через заслоны больничных ширм и увидели Иноичи. Он мерил палату широкими шагами, и на каждом повороте волосы в светлом хвосте менталиста делали в воздухе вираж и шлепали его по широкой спине.

На белоснежной постели лежал мальчик. Он был неестественно бледен, казалось, даже не дышал. Но труп бы в палате не хранили, значит, мальчик был все еще жив. С виду он был чуть младше самого Итачи.

У его койки сидела девушка с пышными каштановыми волосами, собранными в хвост, — молодой ирьенин. Иноичи заметил их с Итачи не сразу, а когда заметил — окинул быстрым взглядом, мигом утратил всякий интерес и обратился к девушке-медику:

— Как он?

— Вы спрашивали полминуты назад, — процедила девушка со сдержанным раздражением.

Иноичи не обиделся. Он обнял себя руками за плечи и качнул головой:

— Я просто волнуюсь.

Этот мальчик, потерявший сознание после клановой техники Яманака и так и не пришедший в себя… Наверняка, это была случайность. Неопытный пользователь, неверное применение ментальной техники. Жаркая погода, как говаривали у Яманака. Скорее всего так и было.

Шисуи подкрался к койке и уточнил:

— Но он все еще жив?

Девушка обернулась. В стеклах очков с незаметной оправой блеснул дневной свет. У нее было красивое лицо с острым подбородком и бордовыми метками на щеках.

Инузука.

— Да.

Итачи мысленно отметил, что она отвечала Шисуи таким же тоном, как и мужчине. Хотя, казалось бы, почему? Шисуи-то еще ни разу ее ни о чем не спрашивал. Его интерес был справедлив. Возможно, девушку просто достали однообразные вопросы, а особым терпением она не отличалась.

Итачи вдруг перемкнуло. Он подошел ближе к Шисуи и внимательнее взглянул на мальчишку. Они искали Иноичи, чтобы попросить его провести ментальный допрос безумной девушки, но друг вместо того, чтобы сразу обратиться к менталисту с просьбой, почему-то заинтересовался мальчишкой.

— Ты не думаешь…

Шисуи посмотрел ему в глаза.

«…что это новая жертва?» — мысленно закончил Итачи.

Знал, что друг поймет. Шисуи едва заметно кивнул.

— Но…

«…он все еще жив. Разве он не должен был бы погибнуть?» — Итачи продолжал общаться с Шисуи началами предложений, оставляя главное неозвученным. Они понимали друг друга с полуслова, а эта девушка Инузука и Иноичи так и не связали бы, что к чему. Все-таки их миссия была секретна. Незачем было посвящать в нее посторонних.

Шисуи пожал плечами и ответил:

— Это очень просто проверить.

Глава 10. Скорлупа

Сая давила всеми силами на миниатюрный островок с бетонными плитами и желтыми одуванчиками на швах. Кругом вместо деревни открылось жерло вулкана, и убежище Мэй захлестывала лава. Дышать было трудно. Волны лавы накатывались на остров и огибали его поверху и по бокам, словно их убежище защищал невидимый сферический купол.

— Где мы? — в который раз повторил Хибари.

Он разговаривал, с трудом шевеля языком. Небось, пересохло во рту от страха.

Мэй не пыталась ему объяснять. Не могла. Она и сама знала не так уж много. Знала только, что мира на самом деле было два: один этот, а второй внешний. В этом мире были только они с Саей, а все жертвы приходили из внешнего.

Мэй не помнила, что было там — во внешнем. А когда пыталась вспомнить… что-то мешало. Она хотела вспомнить и в то же время не хотела. Там было что-то нехорошее, грязное. Иногда она думала о том, что, возможно, Сая была такой безжалостной, потому что свободно могла выходить во внешний и видела… Может, Сая даже была права.

Мэй покосилась на Хибари.

Нет, он не заслуживал смерти. Никто не заслуживал смерти. Сая ошибалась.

Несколько крупных капель лавы просочились через прохудившийся купол и капнули на одуванчики.

И вдруг все исчезло. Лава сменилась нечетким вихрем красок и громких голосов. Сая ушла во внешний мир. С чего вдруг?

— Эй! — прокатился по миру голос Шисуи.

Мэй дернулась и лихорадочно вглядывалась в мелькающие образы. Колени задрожали.

— Ты слышишь меня?

Мэй крикнула:

— Да!

Она хотела, чтобы он пришел. Сейчас она не боялась за него, видела: Шисуи может управлять их миром так же сильно, как и Сая. Он мог остановить Саю и заодно спасти этого мальчика.

— Шисуи!

Хибари встрепенулся. Он все еще ничего не понимал, но, видимо, догадался, что ситуация может сложиться благоприятная.

По хаосу красок прокатилась дрожащая волна перемены, и вокруг острова снова появилась древняя Коноха. Сая свалилась в заросли травы на дороге и в панике отползла спиной чуть подальше, будто ее кто-то преследовал. Но никто не гнался за ней. В мире по-прежнему были она, Мэй и Хибари.

Сая вскочила на ноги и огляделась, запрокинула голову и подняла руки. Видеть ее напуганной было непривычно. Серое небо над головой, затянутое слабой дымкой тумана, вдруг окаменело. Сверху послышался треск нарастающих слоев скорлупы.

— Что ты делаешь? — с тревогой спросила Мэй.

— Защищаюсь, черт возьми!

Треск прекратился. Мэй осторожно прощупала границы мира. Если раньше вытолкнуть мальчика во внешний не удавалось, то теперь не удалось бы тем более: Сая нарастила оболочку и открыть двери наружу не получилось бы гарантированно.

Хибари, плотно сжав губы, вглядывался в каменное небо.

Убедившись, что защита выстоит против вторжения нежелательных для нее гостей, Сая выдохнула и обернулась.

— Отдай его.

Мэй заслонила Хибари плечом.

— Сейчас он мне нужен как никогда. Он — единственное слабое место моей защиты и свободный источник топлива. Отдай.

— Нет.

— Почему ты на его стороне, а не моей? — набросилась Сая с нетерпением и недоумением. — Это наш мир. Наш. Эти, — она кивнула на Хибари, — хотят его разрушить. Ты же не хочешь обратно во внешний мир, Мэй?

Мэй хотела возразить, но так и не вымолвила ни слова.

— Потому он и появился. Наш мир… — напомнила Сая. — Потому что тебе не нравилось во внешнем. Мы сумели создать свой.

— Мы?

Рука, которую она подняла, чтобы заслонить Хибари, предательски задрожала.

Мэй и правда не помнила, с чего все началось. Не помнила, что снаружи и кто она такая. Все эти воспоминания терялись где-то в безумии красок и образов, в хаосе их мира… Ей казалось, что всегда существовали только она и Сая, и это цветное безумие вокруг, которое она могла менять в радиусе пяти метров от себя, в то время как Сае доставалось все остальное. Мэй была слабее. Временами ей было завидно, а еще ей не нравились методы Саи, и потому между ними уже давно установилось противостояние, в котором до последних пор был один победитель.

«Почему ты на его стороне, а не на моей?»

— Я на его стороне, просто потому что… это неправильно… — неуверенно произнесла Мэй.

Сая усмехнулась, обнажая кривые зубки. Даже так, она была красива. Неправильный прикус ничуть ее не портил.

— Мэй, ты слишком долго не выходила наружу, иначе бы твое мнение о том, что правильно, а что нет, совпадало бы с моим.

— Не слушай ее! — встрял вдруг Хибари. — Она тебя провоцирует!

Мальчик, не будь дураком, понимал, что вне зависимости от того, что за чертовщина творилась вокруг, единственным, что спасало его от гибели, была площадка с одуванчиками, которой управляла Мэй. А еще он наверняка заметил, что Сае удалось заставить Мэй сомневаться.

****

Шисуи облизнул губы, вглядываясь в лицо мальчишки из Яманака. Солнечные ожоги на переносице и щеках выделялись ярким красным пятном на фоне неестественно бледной кожи. Голову покрывали тонкие светлые волосы, короткие, не в пример Иноичи.

Шисуи и сам не отдавал себе отчета, что побудило его вдруг связать собственные ночные попытки прорваться в гендзюцу Саи извне с помощью медитации и затянувшийся обморок парнишки из Яманака.

Но если я прав, он погибнет с минуты на минуту.

Обычная отмена гендзюцу ни в какой форме не сработала.

Шисуи посмотрел на Итачи и понял по глазам, что они думали об одном и том же.

Было всего два варианта. Мальчик в действительности мог просто столкнуться с особенностями клановых техник Яманака. Это объясняло бы, почему его невозможно пробудить тем способом, которым их возвратила из мира Саи Микото. Или же он и правда был новой жертвой, просто жертвой нестандартной, потому что провалился в гендзюцу Саи своим особенным образом, а обратно его не отпускали.

Шисуи колебался. У него было слишком много вопросов, немыслимых теорий и слишком мало ответов.

Еще не улеглись как следует сомнения по поводу той свидетельницы. Он шел в дом, где погибла девушка из гражданских, с тайной уверенностью, что погибшая — Мэй. Однако девочку звали иначе. Шисуи чуть успокоился, но это одновременно и сбило его с толку. Похожее созвучно имя на «Мэй» было у старшей девушки — выжившей и сумасшедшей. Она была ничуть не похожа на Мэй внешне, но Шисуи на всякий случай допустил, что это может быть она, хотя вся его натура этому сопротивлялась.

Сумасшедшая девушка вызывала у него отвращение. Он понимал, что Мэйса не виновата, но не мог себя перебороть.

Тем не менее он попытался. Говорил с ней, присматривался… Без толку.

Потому он и хотел подвергнуть девушку ментальному допросу. Возможно, это было несправедливо и жестоко по отношению к ней, но времени на сентиментальности не было. Шисуи хотел раскрутить этот клубок, и ему было плевать с какого он заходил конца.

Мэй точно знала что-то о Сае. Они каким-то образом были связаны.

Попросить Иноичи провести ментальный допрос, как они и планировали? Подготовка будет долгой. Попробовать вторгнуться в мир Саи с помощью гендзюцу через этого парнишку?

Шисуи уперся ладонью в постель и приподнял мальчику веки. Девушка из Инузука и Итачи тут же засуетились.

— Эй, что ты…

— …что ты собираешься делать?

— Попробую вернуть его.

— Ты не можешь так просто взять… — возмутилась девушка.

Ее перебил Итачи:

— Если Мэй погибла, ты не сможешь сопротивляться!

— А если наша теория верна, то он погибнет, — ответил Шисуи.

— Какая теория? — насторожился Иноичи.

Это затянется надолго, если так пойдет. У нас нет времени.

— Итачи, объяснишь. Я пошел.

— Шисуи!

Чакра жарко хлынула к глазам.

Если сознание этого парня не здесь и его не получилось вернуть обычным способом отмены гендзюцу, то моя попытка попасть к Сае может провалиться.

Шисуи выдохнул и сотворил иллюзию для неудачливого мальчика с обгоревшим носом.

Его гендзюцу раздувалось, как мыльный пузырь, росло и упиралось в какое-то препятствие. Это было совершенно новое ощущение. Шисуи еще ни разу такого не чувствовал, пытаясь погрузить человека в гендзюцу.

Это будет не так-то просто.

— Шисуи! — гудел на фоне голос Итачи, далекий, словно Шисуи нырнул в воду, а друг остался на берегу и пытался докричаться до него.

Голова раскалывалась от напряжения. Шисуи с трудом удерживал контроль над своей иллюзией и в то же время пытался продавить гендзюцу глубже: хотел одолеть эту стену.

Стена неожиданно прогнулась, понемногу втягивая в себя пузырь иллюзии сквозь маленькую брешь. Напряжение слегка отступило. Пузырь всасывался в щелку, и Шисуи чувствовал, что начинает терять власть над своей иллюзией. Она растворялся в чем-то несоизмеримо большем.

****

Мэй было страшно. Она не хотела уступать Сае и признавать ееправоту, но в то же время внезапно поняла, что и не хочет видеть внешнего мира. То, что было снаружи, показалось ей куда более страшным, чем наполовину реальный мир, в котором властвовала Сая.

Хибари рядом нервно следил за ее колебаниями.

— Поняла, что не можешь пробиться силой, так решила зубы заговаривать, ага?

Из них двоих, он единственный все еще рьяно сопротивлялся Сае, Мэй же не знала, что ей делать. Она потерялась в собственных ощущениях.

А островок становился все меньше и меньше. Заросшая травой дорога древней Конохи пожирала бетонные плиты с одуванчиками и захватывала новые территории. Хибари отскочил от вьющегося горошка, который тянул к нему свои усики, и отступил на самый центр безопасной зоны.

— Но… убивать же не обязательно… — пробормотала Мэй.

Можно оставаться в этом мире и не выходить во внешний. Можно творить здесь все, как нам нравится, и никого не трогать…

Рассуждения были логичными, но Мэй почему-то сама в них не верила. Зарываясь глубже в себя, она вдруг вылавливала знакомые, но давно покрывшиеся пылью мысли и ощущения.

Желание сбежать… Отгородиться. Не видеть… Создать свое: другое, лучшее!

Голова закружилась.

Свое было слишком зыбким. Оно не хранило форму и тут же таяло, стоило его представить.

Одиночество… Друзья… Хотелось больше друзей, но в новом мире никого не было.

Мэй схватилась за голову, попятилась и наткнулась спиной на Хибари. Огляделась кругом.

Этот мир не был зыбким. Он был вполне себе настоящим. Просто она привыкла, или…

«Чем больше жизней я топлю в своем мире, тем реальнее он становится. Мне нужна его жизнь».

— Мэй! — давила Сая.

«Она мне не нравится, — в панике убеждала себя Мэй. — Не нравится. Она не считает этот мир нашим. Она считает его своим. Она никогда не пыталась со мной договариваться, потому что имела почти безграничную власть. И сейчас… решила договориться словами, потому что ей страшно. Она не может забрать Хибари и в то же время хочет избавиться от него как можно скорее, чтобы перекрыть все выходы и добавить больше силы на защиту. Чтобы не прошел Шисуи. Шисуи…»

Мэй оттянула ткань кимоно на груди. В груди тянуло сладковатой болью. Откуда она взялась там? Почему?

— Эй-эй… — с пугливой угрозой приговаривал Хибари, отступая от назойливого горошка, протягивавшего к нему свои усики. — Не приближайся.

Плетущийся горошек остановился, словно понимал человеческую речь. И вдруг их измельчавший островок ожил, стал наступать на старую Коноху, обращая травянистые заросли бетонными плитами с одуванчиками на швах.

Мэй с удивлением взглянула на свои руки. Это была не ее воля. Не ее воля расширяла пределы безопасной для них с Хибари местности.

Она оглянулась. Рядом по-прежнему был только светловолосый мальчишка. Напряжение на его лице понемногу разглаживалось. Он вертелся волчком, глядя на исчезающие дома и деревья, и ликовал.

Распахнувшийся на десятки, сотни метров в округе островок вскружил голову свободой.

Шисуи возник на ровной площадке из плит, будто бы из воздуха. Мэй даже не заметила, в какой момент он появился, а Хибари при виде символа красно-белого веера на спине темной футболки Шисуи расплылся в улыбке и заорал:

— Эге-ей! Спасены!

Глава 11. Подкоп

Широкая площадь с одуванчиками в щелях между плитами простиралась на многие метры во все стороны, а наверху, за дымкой тумана, все так же серело окаменевшее небо. Оно излучало слабый свет и напоминало луну, растянувшуюся вместо небосвода от горизонта до горизонта. Вдалеке, вокруг площади, виднелись здания деревни — там начинались владения Саи.

Шисуи осмотрел пределы отвоеванной местности и подошел поближе к Мэй и мальчишке.

Девушка покраснела и попятилась.

Шисуи сравнивал ее с безумной Мейсой и, приходя к выводу, что они ничуть не похожи, успокаивался. Но сомнения вновь пытались подгрызать его, и он опять начинал сравнивать. Если раньше он испытывал желание защитить слабую девушку, а также чувство вины за то, что искусственно вмешался в ее чувства, то сейчас ощущение вины усилилось.

Если даже я отменю гендзюцу, когда мы победим… А отмена не сработает. Как мне быть? Как быть, если она и вправду… такая. Мэйса.

Шисуи было стыдно и страшно. Он запутался и считал себя последним негодяем, но все-таки сделал над собой усилие и улыбнулся. Вышло наверняка неубедительно.

— Рад, что ты в порядке. Боялся, что ты погибла той ночью.

А внутренний голос нашептывал: «Ты правда рад за нее? Или, может быть, за себя? Ведь благодаря тому, что она жива, у тебя сохранился контроль над миром».

Шисуи скривился, словно от боли, и переключил внимание на мальчишку.

— Как твое имя?

— Яманака Хибари!

— Я — Учиха Шисуи.

Протягивая мальчишке руку, Шисуи снова улыбнулся, но на этот раз совершенно искренне.

— Рад, что успел, — признался Шисуи.

— Где мы?

Хибари пружинил на носках от нетерпения. Еще бы, кругом творилось такое, он не имел понятия, чем все это вызвано, а тут свалился Шисуи, явно осведомленный.

— Насколько я понимаю, это ментальное измерение, в которое можно погрузить человека с помощью гендзюцу.

— М-м. Так мы в гендзюцу?

— Не совсем. Иначе тебя бы уже давно вернули.

Хибари побледнел.

— Так что это, что же… Я теперь не могу вернуться?

Шисуи уже успел прощупать предел своих сил. Он знал, если двери умела открывать Мэй, значит, на это был способен также и он. Но вывести мальчика он пока что не мог. Сая нарастила вокруг своего мирка слишком плотную скорлупу. Двери в ней не открывались.

— Я попробую вытолкнуть тебя обратно, но для начала надо разобраться с этим барьером.

Они, не сговариваясь, посмотрели на каменное небо.

Шисуи вдруг почувствовал, что пределы их территории сдавливает. Сая пыталась отобрать свое обратно. Шисуи напрягся, и воздух на границе засверкал яркими голубыми жилками электрических разрядов.

— Как будто бы я тебе позволю, — хмурясь, пробормотал он себе под нос.

По бетонным плитам прокатилась легкая вибрация.

— И как ты собираешься разобраться с барьером? — спросил Хибари деловито, становясь с ним плечом к плечу и разминая шею.

Шисуи усмехнулся.

— Так же, как и привык. У меня немного опыта битв в воображаемых измерениях, знаешь. Так что я буду делать то, что делал бы в обычном бою.

— В таком случае я помогу.

— Прости, не выйдет.

— Но я тоже… Я умею клановую технику!

— Перенос сознания?

— Да!

— И в чье же тело ты собрался переносить свое сознание?

— Ну… — Хибари кивнул подбородком вдаль, где виднелись старые дома Конохи, намекая на Саю. — …в нее.

«Он безнадежен», — устало подумал Шисуи, а вслух сказал:

— В этом измерении существуют только сознания. Как ты перенесешь свое сознание в тело Саи, если у нее нет тела?

Хибари слабо ткнул его пальцем в бок.

— Ты чего? — удивился Шисуи.

— Ты настоящий.

— Это иллюзия.

— Так не бывает. Она слишком настоящая. Иллюзии не бывают…

— Иллюзии бывают всякие.

— Это жизни, — вдруг сказала Мэй.

Шисуи резко повернулся на звук ее голоса.

Мэй обнимала себя за плечи и ежилась, словно от холода.

— Сая топит здесь чужие жизни, и мир понемногу становится настоящим. Потому она и убивает.

— Это не месть? — удивился Шисуи. — Мэй, скажи мне. Прошу тебя. Сая — кто она? Я найду ее, и все это прекратится.

Девушка задрожала и вжала голову в плечи. Покачала головой.

— Не знаю. Я не знаю, кто она. Я не знаю, кто я. Я ничего не знаю. Не знаю…

Черт. Так дело не пойдет. Если я не могу добыть информацию… Мне придется убить Саю так же, как она убивала наших.

Шисуи не знал, возможно ли это. Он задумывался, что станет с этим измерением, если погибнет Сая? Все сохранится благодаря Мэй, и они выберутся? Или все погибнут?

В любом случае, первым делом надо помочь вернуться Хибари.

****

Наруто прошлепал босиком к спальне. На голые пятки налипали крошки и пыль, и он периодически останавливался, чтобы потереть ноги друг о друга и избавиться от раздражающего мусора.

Он вымотался. Его снова не приняли играть в банку, но он все равно нашел себе развлечение и испортил этим тупицам всю игру. Наруто широко улыбнулся сам себе и злорадно хихикнул.

На смену удовлетворенной мстительности пришла тоска.

Наруто, обиженно поджав нижнюю губу, плюхнулся спиной на кровать и посмотрел в потолок.

Ничего. Всем им покажу! Вот пойду в академию…

Веки слипались. Солнце напекло ему голову, и Наруто стало клонить в сон.

****

Течение чакры джинчурики успокаивалось. Он засыпал.

Курама приподнялся, скользнул носом по прутьям решетки и проглотил комок ярости, скопившийся у горла. Эту ярость приходилось глушить уже много лет. Ее было просто некуда выплеснуть, а она в свою очередь никуда не девалась. Она накапливалась внутри, и Лису порой казалось, что он состоит из нее весь целиком.

Он давно планировал побег. Годы заточений научили Кураму терпению и взрастили в нем мстительность таких масштабов, что его сосуд — мелкий детеныш, обиженный сверстниками, — даже не мог бы себе представить ее глубины.

У Лиса был план, и он собирался его придерживаться, сколько бы времени это ни отняло.

Однако в последнее время что-то изменилось кругом. Слои взывали к нему. Он чувствовал тонкую вибрацию, которая была везде, не только за пределами его клетки, но и внутри. Лис инстинктами ощущал присутствие полости неподалеку — норы или даже целой системы нор, пролегающих отовсюду, даже здесь, внутри печати Минато.

Кто-то приготовил ему подарок.

Подкоп.

Курама хищно оскалился и привстал на задние лапы. Затаив дыхание, он прислушивался к прошивающей слои вибрации и пытался понять: как далеко располагается полость? Хватит ли ему сил продавить разделяющую их мембрану?

Лучше всего было заняться этим сейчас, когда Наруто уснул, а поток его чакры успокоился и не сбивал тонкое чутье.

****

Сгустившийся туман высоко в небе стал закручиваться в воронку. Воронка удлинялась и стремилась нижним выростом к земле. По безлюдным кварталам Конохи прокатились порывы ветра. Заколыхалась густая темная трава на дорогах. Сквозняки меж зданий танцевали по кругу, унося за собой листья с деревьев.

Они с Саей сражались не так уж и долго, и Шисуи изменил своей изначальной тактике. Сражение внутри нематериального измерения отличалось от битвы в реальности. Он успел вполне ощутить, как легко поддается ему природа здешнего мира. Ветер — его стихия; Шисуи мог управлять им силой мысли, совсем не используя чакру. Для этого хлипкого измерения они были богами, и это пугающе вдохновляло.

Он сопротивлялся пьянящему ощущению свободы и власти. Убеждал себя: «Оно не настоящее. Этого всего не существует».

Атакуя Саю, он никак не мог повлиять на барьер. Разве что убить ее, но Шисуи уже решил для себя, что для начала нужно вытолкнуть обратно в реальность Хибари. Нужно было разобраться со скорлупой, окружившей этот мир.

Щупальце тумана сомкнулось с вихрем, зародившимся на улицах деревни, и от земли к небесам протянулся столб торнадо. Издалека он выглядел величественно и вроде бы неподвижно, но Шисуи творил его своей волей и прекрасно ощущал, что происходило вблизи.

Из тумана в разных местах появились новые выросты.

Что-то изменилось в природе. Шисуи мигом отпрянул, и вовремя: из земли с бешеной скоростью вырвались земляные пальцы, похожие на разросшийся муравейник. Сая не могла помешать ему творить вихри, но в то же время пыталась изловить своим способом. Сохраняя контроль над драгоценными торнадо, Шисуи перемещался, чтобы не попасться в ловушки.

Виды заросшей Конохи, разрушаемой десятками колонн торнадо… Наверное, как-то так выглядел бы конец света, однако Шисуи убедил себя не воспринимать все происходящее всерьез.

Этого нет. Просто иллюзия.

Но ветер бил в лицо, в воздухе пахло озоном, а теплый камень стены дома с потрескавшейся штукатуркой казался таким настоящим…

Шисуи накрест прижал руки к плечам, концентрируясь. Концы торнадо потеряли связь с небом и землей, и вихри сомкнулись в парящие в воздухе кольца.

Сейчас.

Шисуи резко развел руки в стороны. Кольца разлетелись по разным сторонам и ударились в небесный покров. В тот же миг под небесным лунным куполом вспыхнул огонь, а разогнанные вихри подпитали его топливом. Пламенный шторм разлился рыжими красками по небу и стал темно-красным. Шисуи казалось, над ним развернулась преисподняя, полная огненного моря, но ведь он сам же ее и сотворил.

Он смутно осознавал, что не уступал в мастерстве сотворения реалистичных иллюзий Сае. Другой вопрос, что ей удалось создать целое измерение для своих иллюзий и каким-то непостижимым образом вовлечь в него остальных, вытянув из снов.

Купол трещал. С неба на фальшивую Коноху опадали крупные осадки: огромные куски пылающего камня.

Шисуи переместился шуншином на остроконечную башенку, избегая очередного захвата земляных щупальцев Саи, достаточно медлительных, чтобы угнаться за его техникой Телесного Мерцания, и оглянулся на Мэй и Хибари.

Девушка в зеленом кимоно протянула руки над собой, и каменные плиты вывернулись из земли, взлетели в воздух и сложились вокруг них с Хибари в кубическую фигуру, заслоняя от падающих с неба кусков камня и потеков пламени.

Молодец.

Купол треснул. Камень осыпался, и из-под купола на Коноху, словно густой мед, хлынула яркая рыжая субстанция. В первые секунды Шисуи подумал было, что это прорыв лунного купола подпитал его технику торнадо и пламени. Но свои техники он ощущал, а вот этот оранжевый мед… Чем-то он даже напоминал раскаленную магму.

Воздух стал затхлым.

По коже пробежали мурашки. Шисуи помнил это ужасное чувство. Трагедия шестилетней давности. Тогда на деревню напал Девятихвостый Лис.

Купол треснул, значит, можно было открыть ход наружу. Шисуи очутился за спиной у мальчишки и распахнул на границе измерения дверь, не особо задумываясь об излишних декорациях. У Хибари под ногами появилась темная дыра, напоминающая нору дикого зверя. Она казалась одновременно бездонной и тупиковой. Хибари даже не успел заметить его присутствие. Шисуи толкнул парня в спину. Тот оступился, в панике завертел головой и замахал руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, и с воплем улетел в подготовленный для него ход.

Мэй вздрогнула. Если бы не вопли Хибари, она бы заметила Шисуи не сразу.

— Шисуи-кун? Что…

Шисуи прищурился. Он стоял в укрытии Мэй и глядел на небо, разливающееся густым рыжим огнем.

Кьюби. Но откуда?

Глава 12. Долг медика

Хибари с воплем вскочил и потерянно заозирался кругом, не прекращая орать. Он переводил взгляд со встревоженного Иноичи-сенсея на какого-то незнакомого темноволосого парнишку, с него — на девушку из клана Инузука с бордовыми метками на щеках; обратно на паренька, и снова на сенсея.

Воздух в легких закончился, и Хибари перестал орать.

Ветерок врывался в палату, развевая полупрозрачные занавески. В слепящем свете солнца виднелся фасад дальнего дома.

— Я… в госпитале?

Иноичи-сенсей подошел совсем близко и взял его за плечи, заглянул в глаза.

— Какое счастье, что ты выбрался, Хибари.

Он прижал его груди. Хибари прислонили щекой к грубой ткани плаща, неудобно вывернув голову вбок. Отеческое поведение Иноичи-сенсея было приятно ему. Собственного отца у Хибари не было — он погиб на миссии. И с тех пор отца ему отчасти заменял наставник.

Хибари жался щекой к плащу и в то же время глядел на парня, лежащего на соседней койке поверх одеяла, прямо в одежде.

— Э-эй! Да я же его знаю! Эй!

Иноичи отпустил его с перепугу, а Хибари подскочил с кровати и навис над знакомым парнем.

— Учиха Шисуи!

— Вы знакомы? — уточнила девушка.

Ее очки в тонкой оправе блеснули на свету.

— Я видел его! Только что. — Хибари нахмурился и добавил уже тише: — Он… он меня толкнул.

— Шисуи удалось вернуть тебя, — взволнованно заключил Итачи. — Но что там происходит? Где вы были?

****

Древняя Коноха исчезала под покровом чакры Кьюби. В этом измерении чакра Лиса была густой и текучей, но все такой же ядовитой. Она стекала на крышу убежища, выстроенного волей Мэй, и прожигала каменные плиты насквозь, как концентрированная кислота. Мэй взвизгнула и отшатнулась: сгустки огненного меда едва не капнули ей на плечи.

— Держись от этого подальше, — посоветовал Шисуи, сам не зная зачем. Это было очевидно, но он нервничал и не понимал, что происходит, а потому его тянуло давать бесполезные советы окружающим. А единственным человеком поблизости была Мэй.

Дьявол…

— Откуда здесь Кьюби? Это иллюзия Саи?

Мэй в ужасе покачала головой.

— Сая бы не пробилась на наш островок.

Чакра Кьюби, вскипая крупными пузырями, растапливала остатки расплавленной плиты, выпавшей из крыши.

****

Сая слишком увлеклась ловлей Шисуи. А еще она слишком поздно поняла, что льющаяся с неба рыжая субстанция — это не продолжение техники Шисуи, а нечто инородное.

Учиха Шисуи убрался под укрытие к Мэй, а Сая, опустив руки, оглядывала свой мир, власть над которым ускользала от нее, словно песок сквозь пальцы. Мир плавился.

Сзади подул ветер. Она обернулась и ужаснулась. Из полупрозрачной оранжевой субстанции вырвалась лисья морда с длинными ушами и горящими щелками глаз. Сая в панике отступила.

Она закричала. Капающая с неба субстанция обожгла плечи. Никогда ей не было так больно. Даже битва с Шисуи не причиняла такой боли. Боль притупляла реакцию и мышление. Нужно было убежать, попытаться скрыться от летящей на нее лисьей морды, но Сая смогла сделать лишь пару шагов назад.

Лис разинул пасть и поглотил ее целиком.

Боль, которая прежде обжигала только плечо, охватила все тело, просочилась во все уголки организма до самого сердца.

****

Сигнал от сенсоров поступил всего несколько минут назад, но Какаши уже успел добраться на место. Такова была его работа — везде успевать. Он спрыгнул в проулок, нырнул в темную арку, взбежал по лестнице в квартиру и замер.

Еще в переулке он успел почувствовать Кьюби. Воздействие было не таким ошеломляюще мощным, как шесть лет назад. Тогда Кьюби вырвался целиком, и его можно было учуять даже за километры. То, что на этот раз все с виду было не так критично, обнадеживало. Но вот картина увиденного в квартире свидетельницы — отнюдь.

Сумасшедшая девушка, проходящая по делу о ночных убийствах бесполезной свидетельницей, полулежала в своем инвалидном кресле, обернутая пузырящимся покровом чакры Кьюби. Все ее тело будто бы свело судорогой. Она выгнулась, запрокинув голову и широко разинув рот, будто тщетно пыталась вдохнуть. Платок, укрывающий ее тело, сполз на пол, и Какаши отчетливо увидел ее увечья: пустоту в одежде на местах, где полагалось быть левой руке и левой ноге.

Рядом появилась Югао. Талантливая девочка, тоже Анбу. Она не занималась расследованием и адреса свидетелей не знала. У нее были другие задачи. Но чутье сенсора наверняка помогло ей напасть на след чакры, и она очутилась здесь. Не среагировать на такое нельзя было.

— Семпай, что происходит?

— Ни малейшей идеи, — хмуро ответил Какаши.

****

Их укрытие плавилось. Шисуи попытался воздействовать на мир своей волей — перемещал оплавленные плиты, но от чакры Лиса это не защищало.

— Откуда здесь взялся Кьюби? — продолжал недоумевать Шисуи.

Он вдруг почувствовал вспышку за спиной и резко повернулся к Мэй. Девушка сдавленно вскрикнула и выгнулась. Ее окутал покров чакры Лиса.

— Мэй!

Шисуи хотел протянуть к ней руку, но вовремя спохватился и отшатнулся.

— Мэй…

Покров вокруг девушки разрастался. Захваченная чакрой биджу, она потеряла контроль над миром, и их укрытие развалилось. Шисуи попытался на ходу удержать рассыпающиеся плиты, но сумел лишь отшвырнуть парочку в сторону, чтобы они не рухнули ему на голову. А с неба на плечи водопадом хлынула убийственная чакра. Боль сбила концентрацию. Шисуи с трудом вынырнул из нее и попытался убедить себя в том, что боль эта нереальна, но тщетно.

Сейчас, когда защита Мэй пала, он мог свободно видеть, что происходило вокруг. За пределами разрушенного укрытия не было Конохи. Не было плит с одуванчиками, не было скалы с лицами Хокаге. Все затопила чакра Девятихвостого, и измерение Саи превратилось в океан рыжей жгучей боли, которая поглотила их всех и пыталась растворить в себе.

****

Бесчувственное тело Шисуи окутал рыжий покров чакры. Девушка-медик отпрянула от кровати.

— Это еще что такое?

— Чакра Кьюби, — сказал Иноичи. — Но как?

Итачи побледнел.

Кьюби? Откуда здесь вообще взялась его чакра? Как…

— Это… это оно! — звонко завопил мальчишка из Яманака, указывая на Шисуи пальцем. — Я видел это. Там, ну… вы поняли! Оно падало с неба.

В измерение Саи попал Девятихвостый?

Итачи стало по-настоящему страшно. Он не знал, что ему делать. Отправляться на подмогу Шисуи было бесполезно. Власть над гендзюцу Саи была лишь у Шисуи, он сам был бы обузой. Такой же, как и Хибари, которого Шисуи вытолкнул обратно в реальность. Но и в реальном мире Итачи ничего не мог сделать. Разве что…

Узумаки Наруто. Джинчурики Девятихвостого. Что, если Сая погрузила его в сон, а вместе с ним в мир провалился и Кьюби?

— Хибари! — воскликнул Иноичи. — Живо беги в Резиденцию! Оповести Хокаге-сама!

— Ха-ай!

Мальчишка зигзагами пробрался через заслоны больничных ширм и вылетел в коридор. Иноичи медленно обошел койку, разглядывая Шисуи, словно некий редкий феномен.

На спине выступил холодный пот. Беда была в том, что проблема Кьюби касалась не только лишь жизни Шисуи. Она задевала весь клана Учиха, а с ним и деревню.

Их давно обвиняли в том, что именно шаринган Учиха стал причиной трагедии Кьюби шестилетней давности. И сейчас, когда после многочисленных конфликтов и притеснений клан был на грани, подобный инцидент, связывающий Учиха и Кьюби, мог обернуться самой настоящей катастрофой.

Итачи разрывался. С одной стороны, его тянуло проверить, что происходит с джинчурики. С другой стороны, он не мог оставить Шисуи.

Он сложил печати и создал теневого клона. Тот выскочил в окно госпиталя и ушел на поиски Наруто.

— Он умирает! — вдруг воскликнула девушка-медик.

— Что? — тупо произнес Итачи.

Суть ее восклицания не особо доходила до него. Шисуи не мог умереть. Это было какой-то несусветной глупостью.

Инузука инстинктивным порывом ирьенина дернулась, чтобы протянуть руки над телом Шисуи и вернуть в строй отказавшую систему организма, но тут же отшатнулась.

— Не приближайся к нему, — предостерег ее Иноичи. — Эта чакра — ядовита.

Его слова вывели Итачи из ступора.

— Как не приближаться? Он же умрет!

— Я все равно не могу лечить, когда он обернут этой чакрой. Этот покров подавит медицинскую технику. Ничего не выйдет, — чужим голосом ответила девушка.

Итачи почувствовал, что его начинает понемногу охватывать паника. Его друг не дышал, Иноичи запрещал к нему прикасаться, единственный медик в палате бездействовал… Если бы проблема была только в страхе девушки и запрете Иноичи, Итачи бы без раздумий погрузил ирьенина в гендзюцу и заставил делать свою работу. Пусть бы и в ущерб ей самой. Но проблема была техническая.

Чакра Кьюби собьет медицинскую технику… Все равно ничего не выйдет.

Девушка хмурилась и кривилась. Вестей от клона не было. Он все еще не добрался к Наруто. А если бы и добрался, помогла бы информация от него спасти Шисуи?

— Неужели ничего нельзя сделать? — воскликнул Итачи.

Инузука раздумывала еще секунду, и вдруг метнулась в другой конец палаты, где стоял холодильник. За рядами ширм зашуршали пакеты, захлопали ящики. Тихо звякнуло стекло. Иноичи то глядел на Шисуи, то неуклюже оглядывался на медика.

— С дороги! — крикнула девушка

Мужчина отступил в сторону. Инузука со шприцом в руке остановилась над койкой и тяжело дышала, собираясь с духом.

— Что ты… — начал было Иноичи.

Но договорить не успел. Девушка, стиснув зубы, замахнулась и погрузила руку прямо в покров чакры Кьюби. Итачи ошарашенно наблюдал за ней. Игла шприца вошла в голую руку. Инузука терпеливо выдавила содержимое шприца в вену умирающего Шисуи и выдернула руку назад, зашипела от боли. Пальцы правой руки — той самой, которую она опускала в покров биджу, — непроизвольно подергивались. Должно быть, это было и вправду очень больно…

— Это… ненадолго поможет, — пробормотала Инузука. — Но этого мало. Нужно убрать эту чакру, чтобы я смогла лечить.

Она взглянула прямо Итачи в глаза, решительно и даже немного гневно, словно это его вина была в том, что Шисуи оказался в таком положении.

— Думай как!

Глава 13. Легенда?

Думай как… Думай как… Думай… Думай!

Пронзительный взгляд храброй девушки-медика привел Итачи в чувство. В сознании с бешеной скоростью мелькали разнообразные варианты и актуальные вопросы, которые требовали от него решений и действий.

Как спасти Шисуи? Как убрать покров чакры, чтобы ирьенин сумела добраться до тела? Как не дать этому случаю стать поводом для мятежа?

Если Кьюби снова вырвется… Если Учиха снова обвинят в организации нападения Кьюби…

Итачи осенило.

По слухам, с помощью шарингана можно было контролировать Девятихвостого Лиса. Учиха уже шесть лет обвиняли в том, что они натравили Кьюби на Лист, и все это время Итачи полагал, что эти обвинения необоснованные. Учиха и Кьюби — это же легенда, не так ли? А если и нет… Если Учиха Мадара и вправду способен был контролировать Кьюби, это не означало, что любой рядовой Учиха мог просто взять и…

«Черт возьми, у меня есть шаринган! — с неожиданной злобой подумал Итачи. — Если можно было натравить Кьюби на деревню с помощью шарингана, значит, можно было бы и остановить, но я не знаю, как это сделать! Как можно контролировать Кьюби с помощью додзюцу?»

Обстоятельства вынуждали его испробовать даже самые невероятные варианты, и он решительно шагнул к койке.

Шаринган скользил по покрову чакры Лиса, а Итачи напрягал глаза и пытался найти хоть что-нибудь. Хоть какую-то подсказку, как можно подавить Кьюби. Любую лазейку, слабое место; какой-нибудь узел сознания, чтобы хотя бы наложить гендзюцу! Возможно, Лиса можно было подчинить, как человека, просто… иллюзией?

Чем больше он напрягался и вглядывался, тем меньше уверенности в своих силах у него оставалось. Никакого намека не было. Никаких узлов, дыр, щелей… Ничего, за что можно было зацепиться взглядом.

Мадара… Как ты это делал?

Итачи вдруг подумал, что этот покров — лишь малая часть проявления Кьюби. Основная масса его находилась внутри — в измерении Саи. Возможно, все рычаги управления Лисом прятались там? А тогда…

— Я погружусь, — сказал Итачи.

— Что? — не понял Иноичи.

— Я наведу на Шисуи иллюзию и сам провалюсь в измерение Саи. Попробую снять покров изнутри.

Итачи уже успел в двух словах очертить Иноичи происходящее, поэтому загадочная фраза «измерение Саи» теперь не была для него так уж загадочна.

— Да ты рехнулся. Мы потеряем вас обоих. Даже не думай!

— Я не оставлю его умирать! — воскликнул Итачи.

Иноичи невольно отшатнулся. Девушка тоже.

Додзюцу все еще было активно, и Итачи, разъяренный, с горящим шаринганом, наверняка выглядел устрашающе и даже несколько неадекватно, потому Иноичи и девушка и смотрели на него с легкой опаской.

В видении шарингана они казались необычными. В центрах их тел колыхались голубые очаги чакры. Мозг кипел от переизбытка информации: шаринган считывал все, что находилось в движении или могло быть полезно, а остальное, статическое, отступало на дальний план и оттенялось багровым.

Жить с чувством вины, зная, что не решился, поддался рациональности и логике и тем предал своего лучшего друга, было хуже, чем сломя голову броситься в ад и глупо погибнуть. Даже если внутри измерения Саи невозможно было существовать из-за Кьюби. Даже если у него самого не было никаких ключей к управлению миром. Даже если шаринган против Кьюби так бы и не сработал…

— Если есть шанс, я попробую.

****

Итачи-клон взобрался на скат крыши под окнами квартиры Узумаки Наруто. Удачно, что он знал, где живет джинчурики Девятихвостого, и ему не пришлось терять время на поиски. Можно было пойти сразу напрямик.

Итачи активировал шаринган и, припав спиной к внешней стене дома, подобрался к окну. Осторожно заглянул внутрь. Узумаки Наруто спал на кровати поверх покрывала прямо в одежде. Ровный очаг чакры мальчика не выдавал ничего необычного.

Итачи-клон моргнул.

Не это он ожидал увидеть. Если такое творилось с Шисуи, значит, с джинчурики явно должно было что-то быть не так.

Он ощутил опасность, мигом извлек танто из ножен за спиной и отступил на шаг в сторону. Клинок с металлическим лязгом ударился о меч противника. Итачи увидел перед собой звериную маску с желтым рисунком.

Обезьяна.

Анбу?

Этого еще не хватало. В схватке с Анбу теневой клон мог развеяться, а ему нельзя было терять ни минуты!

Но если Анбу напали, значит, меня уже подозревают. Я же… Я — Учиха…

— Какого черта? — воскликнул он. — Что происходит?

Анбу отпрянул и сложил печати. Шаринган автоматически откладывал в памяти новую технику.

— Прекратите! — рявкнул голос над головой.

На крышу рядом с ним приземлился еще один Анбу в маске с красными узорами. Этот Анбу явно был на стороне Итачи.

— Что здесь понадобилось Корню?

Корень? Так это не просто Анбу, это Корень господина Данзо?

Маска обезьяны перестал складывать печати и выпрямился.

— Я застал его на месте преступления.

— Какого преступления? — воскликнул Итачи.

— Не было никакого преступления, — возразил союзный Анбу. — Учиха Итачи — с нами. Пускай Корень не вмешивается.

— Теряешь хватку… Киное, — чуть помедлив сказал Анбу Корня.

И исчез.

Тревогу за друга сглаживало чувство благодарности. Все-таки в клане были неправы. К Учиха относились с предубеждением одни, но в то же время были и другие, вроде этого Анбу.

— Спасибо, — сказал Итачи.

— Что привело тебя сюда?

— Шисуи снова вошел в измерение Саи, — кратко сообщил Итачи. Он помнил этого Анбу. Они уже делились с ним информацией. — И его охватил покров Кьюби. Я решил проверить джинчурики.

— Так значит, и Шисуи?

— «И Шисуи»? — Итачи словно громом поразило. — Есть кто-то еще?

Если Кьюби проник в измерение Саи, то все, кто находился в этом измерении, могли быть так же одержимы Лисом, как Шисуи. И Мэй. И Сая. Все трое. Их можно было вычислить! Сейчас!

— Свидетельница по делу последнего убийства. Некая Мэйса.

Итачи-клон прикусил губу. Мэйса. Эта сумасшедшая девушка была одной из тех двоих? Она… она была Мэй?

Итачи покачал головой и подумал: «Я — идиот».

Как можно было присматриваться к деталям квартиры и не додуматься, что свидетельница по делу — не просто свидетельница, а непосредственная участница! Даже имя. Имя было похоже. Мэй — Мэйса.

— А третий?! — с несвойственным его натуре нетерпением воскликнул Итачи. — Кто третий?

— Какой третий? — растерялся Анбу. — Была только одна девушка. Теперь мы знаем, что еще и Шисуи. Хм.

— Должен быть третий! Вы до сих пор не знали про Шисуи. Точно так же вы не знаете про третьего. Их трое там сейчас. Шисуи, Мэй и Сая… Третья — это и есть убийца. Найти ее…

— Мэй и Сая? — уточнил Анбу.

— Мэй и Сая, — сказал Итачи и запнулся. Повторил, прекатывая слоги на языке: — Мэй-и-са… Мэйса.

В голове воцарился вакуум.

— Прошу прощения, — торопливо пробормотал Итачи-клон.

****

Нахлынули воспоминания от вернувшегося клона. Итачи часто заморгал и погасил додзюцу, чтобы оно не сбивало бесполезными деталями мыслительный процесс.

Мэй и Сая — один человек? Убийца — безумная Мэйса?

Некоторое время в голове было пусто, но прошло несколько секунд, и словно по щелчку в пустоте развернулась логическая цепочка.

Девушка-инвалид так же охвачена чакрой Кьюби, как Шисуи. Она — Мэйса. И Мэй, и Сая. Она — убийца. У него есть адрес убийцы. Погрузив в гендзюцу создательницу мира, можно прорваться к управлению тем измерением, как это сделал Шисуи. Только Шисуи зашел изнутри. А он может зайти снаружи. Это не будет безрассудством. Они не погибнут… если… если про шаринган и Кьюби это не просто — легенды.

Шансы резко повышались. Нельзя было терять время. Нужно было мигом отправляться к Мэйсе.

****

В этом «подкопном слое» было тесновато. Кьюби рассредоточился чакрой повсюду, завладел хрупкими телами тех, кто управлял этим миром прежде, и стал искать выход наружу.

Это измерение было бы глухой ямой, ведущей лишь в его клетку, если бы не трое людишек: мальчишка и две девчонки. И мальчишка очень неудачно оказался Учиха.

Шаринган и мокутон были главными слабостями Курамы. Увидев в «подкопном слое» щенка Учиха, Кьюби озверел. К черту девушек, но мальчишку нужно было убить как можно быстрее: остановить сердце, не дать ему времени опомниться и применить свой проклятый дар.

В то же время с девушками Курама обращался аккуратно. Они были его билетами во внешний мир и, как оказалось впоследствии, не двумя билетами, а всего лишь одним. Эти малявки выглядели как отдельные существа, но тоннели, ведущие от них наружу, в какой-то момент слились в один-единственный. Два человека внутри — один человек снаружи. Это было странно, но разбираться в причинах этого явления у Кьюби не было ни желания, ни времени.

Он перекачивал свою чакру через этот тоннель наружу, когда выход вдруг сузился. Что-то закупоривало путь наружу, сдерживало его чакру и пыталось протолкнуть обратно. Курама взревел и поднажал, пытаясь выбить назойливую пробку.

****

Молниеносно перемещаясь по Конохе шуншином, Итачи как никогда завидовал Шисуи. При всех его навыках, до Шисуи Телесного Мерцания ему все-таки было далеко.

А секунды сейчас были бесценны. Итачи не знал, сколько продержится Шисуи. И, что удивительно, оставлять друга с той девушкой медиком почему-то было не так уж и страшно. То, с какой решимостью она сунула руки в ядовитую чакру Кьюби, убедило Итачи в том, что, выполняя свой долг ирьенина, она не остановится ни перед чем. А значит, Шисуи был в надежных руках.

Теперь же все зависело от него.

Чакру Кьюби он почувствовал на подходе. Около дома Мэйсы она ощущалась куда четче, чем в госпитале, возле Шисуи. Возможно, поэтому сенсоры первым делом заметили именно этот очаг и направили силы Анбу сюда, а не в госпиталь.

Итачи на миг задержался на краю крыши и поглядел в узкий переулок. Внизу на дороге валялись обломки досок и камней. Послышался грохот, и из окна квартиры Мэйсы с рыжим протуберанцем ядовитой чакры вырвалось облачко пыли.

Итачи плотно сжал губы и спрыгнул вниз.

Знакомая темная арка с лестницей, нарастающий треск дерева, напряженные голоса. Он ворвался в квартиру шуншином и едва не врезался носом в спину одного из Анбу. Тот почувствовал его присутствие, обернулся и рявкнул:

— Назад! Уходи!

Итачи быстро оценил ситуацию. Квартира была разгромлена. Пол устилали остатки лопнувшей этажерки, на полу валялись разбитые часы, а из застывшей в инвалидном кресле девушки вырывалась оранжевая чакра.

Мэйсе и правда досталось больше, чем Шисуи. Чакра, струящаяся через ее тело, фонтанировала в потолок, меняла форму, рвалась вспыхивающими щупальцами в стороны и к стенам; пыталась достать окружавших ее Анбу, но те ловко уворачивались.

Трое из них стояли прямо перед Итачи, заслоняя ему обзор. Четвертый был уже знаком ему — этот мужчина защитил его от Анбу Корня у дома Узумаки Наруто. Это его человек из Корня назвал именем «Киное». Судя по всему, тогда, когда теневой клон Итачи развеялся, Киное сразу же направился от дома джинчурики сюда, в квартиру Мэйсы. И сейчас он, сомкнув пальцы в замок, тужился над своей техникой. Киное управлял… мокутоном.

Техника Первого Хокаге?!

От вида бесчувственной девушки Итачи стало не по себе. Кто бы мог подумать, что подобная сила — творить реальное гендзюцу — была заключена в теле безумной? Это никчемное существо, которое он поначалу даже не взял в расчет, оказалось убийцей. Это она убила Текку и всех остальных. Она…

…та девочка, погибшая в этой квартире — ее сестра. Она убила свою сестру? Зачем?

Впрочем, важнее сейчас было даже не это. Покров чакры биджу вокруг Мэйсы вел себя слишком буйно. К девушке было не подобраться. А ведь Итачи нужно было каким-то образом открыть ей глаза. А еще убедить этих Анбу, что ему надо…

— Уходи, сказал!

— Выслушайте! Мне нужно к ней подойти и…

Анбу обернулся.

— Дьявол, да это Учиха!

По тону его голоса Итачи вдруг понял, что у него назревают проблемы. Похоже, этот Анбу подозревал его.

— Остынь! — приказал мужчина в маске лисицы.

— Но, тайчо, у него шаринган!

— Как и у меня! Это не доказательство вины.

Итачи помнил этот голос.

Хатаке Какаши.

Он спас его тогда от человека в маске.

Сзади послышался топот ног. Итачи обернулся. В квартиру вбежал морщинистый старик в шлеме, облаченный в темную одежду. Итачи даже не сразу понял, кто перед ним. Непривычно было видеть Третьего Хокаге в такой экипировке.

— Что тут у вас?

— Сандайме, мы не можем его удержать, — сказал Какаши. — Он становится сильнее. Мокутон… Этого недостаточно.

— Сандайме! — воскликнул Итачи.

Время утекало сквозь пальцы. Нужно было действовать, а перед ним был человек, который отдавал приказы и мог развенчать мифы и слухи.

— Итачи?

— Сандайме… Это правда, что шаринган способен контролировать Кьюби?

Старик твердо кивнул.

— Да. Правда.

Итачи взглянул на Мэйсу и часто заморгал. Глаза запорошила пыль, опавшая с потолка от очередного удара чакры.

Неужели у нас и правда появляются шансы?

— Сандайме… Позвольте. Позвольте я попробую.

Глава 14. Истоки мира снов

Какаши подскочил и поймал подмышки обмякшее тело Итачи. Тензо ревел и изо всех сил душил мокутоном живую чакру, и Какаши поторопился оттянуть мальчика подальше от Мэйсы, пока подавленный Кьюби вновь не разбушевался.

Что-то обожгло ладони, но Какаши стерпел и не отдернул руки. Он аккуратно опустил Итачи на пол и посмотрел на свои ладони, затем снова на мальчика. Сквозь его тело пробивались червячки оранжевой чакры.

— Сандайме, вы уверены?

— Да.

— Он еще ребенок. Если он…

— Он — Учиха. Подавить Кьюби с помощью шарингана — сейчас лучший из вариантов. И, насколько я понял, это едва ли не единственный вариант спасти Шисуи-куна. Верно?

— Хай…

Сандайме был прав. Какаши был уверен, под шлемом этого морщинистого старичка скрывалось великое множество техник, способных решить ситуацию с Кьюби. Но вся эта история с ночным убийствами и другим измерением была крайне мутной, а Итачи и Шисуи на данный момент, как ни странно, разобрались в ней лучше всего. У Третьего не было времени перебирать техники из своего арсенала и разбираться с измерением, в котором он никогда не бывал и которое никак не ощущал.

Возможно, вы и правы, Сандайме-сама.

****

В ушах все еще стоял рев Киное. Этот Анбу изо всех сил пытался подавить Кьюби мокутоном, чтобы стало возможным беспрепятственно подобраться к девушке.

Квартира осталась где-то далеко, а Итачи утонул в чакре биджу и не помнил себя от боли. Она пронизывала его иглами, сводила тело судорогами, сдавливала горло, так что он не мог дышать. И в этом океане оранжевого ада не было ни пределов, ни дна. Удержать сознание на плаву было крайне трудно, но Итачи сделал над собой усилие и сконцентрировался на глазах.

Шаринган глядел сквозь рыжий ураган и улавливал какие-то потоки. Итачи не видел их раньше, когда смотрел на покров чакры вокруг Шисуи или Мэйсы, но они проявились, стоило ему провалиться внутрь измерения Саи. Точнее, теперь уже не Саи — Мэйсы.

Я все-таки был прав. Главное находилось внутри, в этом измерении.

Он напряг глаза. Потоки дрогнули. Итачи даже сам не понял как. Он чувствовал связь между собой и Кьюби: не только боль, какую-то другую связь, и не мог дать ей обоснования. Возможно, это власть, доставшаяся Итачи благодаря наложению гендзюцу на Мэйсу, позволила ему установить контакт с биджу. А может, девушка была ни при чем и все дело было во врожденном свойстве его додзюцу, факты о котором он принимал за легенды.

Боль отступила. Свежий ветер окутал его смерчем и отшвырнул оранжевый хаос.

Итачи упал в густую траву и увидел поблизости Шисуи. Просто потому, что хотел этого: и траву, и друга рядом, в безопасности. Мир подчинялся его желаниям. Только его, потому что отныне у него был ключ от управления измерением, а все, кто мог сопротивляться его желаниям, были не в состоянии дать отпор и перетянуть власть на себя.

****

Жалящий апельсиновый покров над телом парня исчез.

— Есть! — выдохнула девушка. — Помогите мне!

Иноичи с готовностью бросился ей на помощь.

— Снимите это.

Перевязь с оружием соскользнула к нему в руки. Инузука задрала Учихе футболку до самого горла и протянула над его грудью левую руку. Правую, ужаленную чакрой в прошлый заход, она сжимала в кулак.

Иноичи поразился. Он отлично знал, какой эффект на человеческую плоть оказывает чакра Девятихвостого. Добровольно сунуть в нее руку девочка могла по незнанию. Но творить медицинскую технику, превозмогая боль…

Инузука понемногу разжала судорожно сжатый кулак правой руки и протянула ее над грудью Шисуи рядом с левой. Зеленая чакра ирьениндзюцу окутала обе ладони.

Какая сильная девочка.

В глубине души Иноичи мечтал быувидеть такой свою Ино: сильной, упорной, надежной… Но как он мог знать, каким вырастет этот крошечный человечек, которого цветы и его механические наручные часы интересовали пока что больше ниндзюцу?

— Как тебя зовут?

Медика лучше было не отвлекать, но Иноичи позволил себе этот один-единственный вопрос.

— Кирэй. Инузука Кирэй.

****

— Шисуи!

Друг вскочил и потерянно заозирался.

Их взгляды встретились.

— Итачи?!

Шисуи хотел подняться, но споткнулся и на четвереньках подполз к нему ближе.

— Что ты здесь делаешь?

Итачи нервно поглядывал на стену рыжей чакры, оцепившую по окружности их островок густой травы. Ему удалось отогнать Кьюби от себя и Шисуи, но Лис все еще не сдавался.

— Пришел тебя спасать.

— Ты… контролируешь мир? Как я? Как Сая и Мэй?

— Как Мэйса.

— Что?

— Я нашел их, Шисуи. Нашел убийцу.

— Что? Ты нашел Саю?!

— Я нашел Мэйсу.

Шисуи пораженно умолк.

— Что ты имеешь в виду? Мэйса… это и была Сая?

— Они обе. И Мэй, и Сая — это один человек. Мэйса. Просто в этом мире их почему-то две.

— Но…

— Это очень просто проверить, — твердо сказал Итачи. — Чакра Кьюби вырывается во внешний мир сквозь тела всех, кто находится здесь, в этом измерении. Когда я шел за тобой, Анбу обнаружили только Мэйсу, а я — тебя. Если по нашему возвращению окажется, что кроме вас так никого и не было…

— Этого не может быть, — упрямо замотал головой Шисуи.

На его лице отразилось отчаяние. Он через силу выдохнул боль и деловито нахмурился.

— Впрочем, с этим можно разобраться после. Сейчас надо что-то сделать с ним. — Он кивнул на Кьюби. — Как ты заставил его отступить?

— Шаринган. Шаринган действительно может контролировать Кьюби. Ты знал об этом, Шисуи?

Он кивнул.

— Но если знал, тогда почему не воспользовался этим?

— Прости. Я растерялся. Эта боль… Я захлебнулся в ней раньше, чем успел подумать об этом.

Итачи понимал. Если бы он не шел спасать Шисуи… Если бы не знал, что ему придется пройти через океан боли, и не держал в голове мысль, что иначе его друг погибнет, он бы тоже не смог.

Шисуи тепло улыбнулся.

— Спасибо, что вернул меня.

— Это не мне, — тихо сказал Итачи.

Друг взглянул на него с недоумением.

— Та девушка-медик. Она выиграла мне время. Иначе я бы не успел.

— Вот как…

Шисуи задумался на мгновение и тряхнул головой, словно пытался избавиться от каких-то неприятных ему мыслей.

— Нужно загнать Кьюби обратно в печать.

— Ты знаешь, как это сделать?

— Не имею понятия.

— Я… я отогнал его, — запинаясь, пробормотал Итачи. — Но я слишком слаб. Это все, на что я пока способен. Я не могу подчинить его полностью, так, как от нас ожидают…

— Предоставь это мне, — твердо сказал Шисуи, активируя шаринган. — Я попытаюсь подчинить Кьюби. Но у меня нет ни малейшей идеи, как выгнать его обратно в печать. Я ее не чувствую.

— Я тоже.

В траве появились две бесчувственные девушки: Сая и Мэй. Для Итачи это стало неожиданностью. Не его воля выдернула их из огненного-рыжего ада чакры Девятихвостого, а значит, воля Шисуи.

— Шисуи…

— Они знают этот мир лучше нас. Больше некому отыскать в нем ход в печать. И, насколько я понял из твоих слов, Кьюби пытается вырваться наружу через них.

Из стены чакры вынырнула гигантская лисья морда. Она была какой-то нечеткой, расплывающейся, но очертаниями точно изображала предполагаемую физиономию Кьюби.

— Уч-чиха!!! — взревел разъяренный биджу человеческим голосом.

— Судя по его реакции, твоя идея сработала, — заметил Итачи. — Выход ты ему перекрыл.

Шисуи хмыкнул.

Девушки на траве зашевелились, приходя в себя. Первой поднялась Сая. Пошатнулась, держась за голову. У нее под ногами внезапно открылась дыра. Девушка рухнула в нее, сдавленно пискнув. Итачи вопросительно взглянул на друга. Тот пожал плечами и добавил с холодком:

— С Мэй проще найти общий язык.

Итачи ухмыльнулся. Шисуи просто вытолкнул ее во внешний мир, как до этого сделал с Хибари. Кто бы мог подумать, что проблема Саи может решиться настолько легко.

****

Мэй душил страх. Недавние впечатления опадали сухими лепестками, оставляя после себя открытые раны, холод и дрожь во всем теле. Она понемногу приходила в чувство, но пережитое периодически захватывало ее вновь, и затем опять отступало так же стремительно.

Дикий грохот падающего дома. Крики мамы. Оранжевый огонь кругом, но огонь необычный. Настоящий огонь так себя не вел. Огонь не был похож на жидкость. А этот — был. Он просачивался внутрь ее тела и жалил его изнутри. Кожа пекла, как от ожогов, но взглянув на нее, Мэй никаких ожогов не видела.

Руку и ногу чем-то придавило. Мэй попыталась сдвинуться с места, чтобы освободиться, но левую руку от кисти до плеча обожгло изнутри болью.

— Мама!

Она захныкала. Слезы текли по вискам и неприятно заползали в уши.

…облетел один из слоев и медленно спланировал во тьму, растворился в ней.

Мрак нового дома. Плед, пахнущий мышами. Чайник на этажерке и тикающие часы на стене. Отчаяние от осознания собственной беспомощности и ущербности. Чужая женщина вместо мамы. Мама… Кем вообще была мама? А кем была она сама?

Чем больше Мэй размышляла об этом, тем больше ей хотелось убежать от себя. Бежать куда угодно. Из этой квартиры, от этих чужих людей, от своего ущербного тела, которое не позволяло ей жить полноценной жизнью.

А в чем вообще заключалось-то эта полноценная жизнь? В том, чтобы можно было выбраться на улицу? Самостоятельно, своими ногами, по лестнице — по той самой проклятой лестнице, по которой нельзя было спуститься на коляске. В том, чтобы пойти и взять вещь, которую хочешь?

В том, чтобы…

…еще один слой отшелушился и упорхнул прочь, сгинул во мраке.

Умереть было бы здорово, но что-то ее не пускало.

Мэй нашла путь к смерти. Там не было ни ущербности, ни немощности, ни слабости, а было просто спокойно, темно и тихо. И все же это была не совсем смерть.

Цепь, связывающая Мэй с телом, не хотела обрываться. Всякий раз, когда девушке хотелось нырнуть глубже, раствориться во тьме без остатка и окончательно позабыть себя, цепь натягивалась, душила ее и вышвыривала обратно в реальность.

Она застряла в этом промежутке между жизнью и смертью. И чем дальше заходило дело, тем меньше ей хотелось возвращаться к жизни. А чем больше времени она проводила во тьме, тем глубже осознавала, что эта тьма поддается: ее можно было мять в руках, словно тесто, лепить из нее, а из себя творить краски и свет и менять все вокруг согласно своим желаниям.

Этот мир, зыбкий, призрачный, был лучше жизни и лучше смерти. Но ему было далеко далеко до настоящей жизни, возможно, как раз потому, что он был границей между тем и другим. Он был больше похож на сон…

…третий лепесток унес с собой ее память, обнажив одновременно и путь к четвертому.

Он был первым. Первый гость в ее мире. Поначалу Мэй обрадовалась, ведь в ее новом убежище было одиноко. Человеку свойственно тянуться к новому, а первый гость обещал принести в ее однообразную полужизнь что-нибудь свежее.

Однако очень быстро Мэй разочаровалась в своем госте. Это был некий мужчина лет пятидесяти. Небритый и лысый с мятыми ушами. Он свалился в ее обиталище со всем своим внешним видом в комплекте, а также принес с собой запах перегара и каких-то солений. Он сам видел себя таким и почему-то оставался таким вопреки желанию Мэй видеть его иначе.

Но этот человек не захотел стать ей другом. Помимо перегара, он приволок с собой сквернословие и насилие, и Мэй сама не заметила, как обнаружила в себе отвращение и ненависть к нему. Она хотела его прогнать, но всякий раз он возвращался снова и задерживался неприлично надолго. Мэй пыталась сбежать от жизни, но теперь ей хотелось сбежать так же из своего собственного мирка.

Внемля своей гуманности, она терпела достаточно долго, и наконец желание убить его созрело в ней окончательно. Стоило этому желанию окрепнуть, как проблема решилась сама собой. Тот человек умер у нее на глазах в ее мирке и больше никогда не появлялся.

После его ухода мир стал более настоящим, и Мэй не придала этому значения поначалу. Но лишь поначалу…

…облетел и четвертый.

— Так не должно быть. Это неправильно!

Сая скривила губки и развела руками.

— Не хочешь брать на себя грязную работу? Замётано. Это могу делать я. Я не гордая.

— При чем тут гордость…

— Мэй, мы можем построить мир. Настоящий мир. Такой, как там, только здесь у нас. В нем будет все так, как мы захотим. Он будет лучше, потому что мы… мы таким его сделаем. А когда он станет лучше, мы сможем привести сюда других. Нормальных других. И им тоже здесь понравится.

— Но сколько невинных людей мы убьем!

— Не мы. Я убью. Мы же уже решили, что разделим обязанности.

— Но какие мои…

— К тому же, — перебила Сая, — кто тебе сказал, что обязательно убивать невинных? Тот гад не был невинным. Бьюсь об заклад, ты избавила внешний мир от крупного негодяя.

— Да, но…

Сая устало закатила глаза.

— Я буду выбирать таких же. Тех, кого не жалко пустить на топливо.

Мэй вздохнула. Ее грыз червячок сомнения, но в глубине души она тянулась к словам Саи. Сая была права.

— Ладно. Я согласна. Давай.

Мэй схватилась за голову и наконец поняла, что видит вокруг не рыжую огненную жидкость, а густую траву. Кто-то протягивал ей руку.

Шисуи.

Его взгляд был холодным и строгим, и видеть его таким было непривычно. Но все же он протягивал ей руку, и Мэй осторожно вложила свою ладонь в его. Шисуи помог ей подняться.

Неподалеку по колено в густой траве стоял Учиха Итачи. Тот самый огненный шторм, окунувший ее в омут памяти прежних лет, кружился и одновременно ревел им в лица мордой гигантского лиса с пустыми глазницами.

— Кьюби! — ахнула Мэй.

— Да, нашлась работенка, — усмехнулся Шисуи, пытаясь разрядить обстановку, но его голос прозвучал непривычно сухо. — Мы хотим прогнать его обратно в печать.

— Обратно в печать? — растерялась Мэй. — Но как?

— Предоставь это мне. Я попытаюсь с ним справиться. Но я не могу отыскать ход к печати. Это твой мир, не наш. Ты можешь найти, откуда пришел Кьюби, Мэй?

— Да, вот только… — Она потерянно огляделась. — А где… Где Сая?

— Временно выбыла из игры.

Мэй затаила дыхание.

— Временно?

— Шисуи вытолкнул ее наружу, — объяснил Итачи.

Мэй сглотнула.

Теперь она помнила, кто она. Помнила, что там, снаружи. И вместе с тем оживал голос Саи:

«Почему ты на его стороне, а не на моей? Это наш мир. Наш. Эти… хотят его разрушить. Ты же не хочешь обратно во внешний мир, Мэй?»

Сая все-таки была права. Они обе слишком увлеклись и отдалились. Сая стала убивать без разбору, по своим собственным критериям виновности и невинности, а Мэй от нежелания возвращаться во внешний крупица за крупицей теряла власть над миром, который изначально был их общим…

Нет. Изначально был ее.

Непривычно было чувствовать себя вновь хозяйкой этого мира. Мэй ощущала, что снова может творить все, чего ей хочется, стоит только изгнать Кьюби. Сызнова обретя власть, она почувствовала, что ее горизонты расширились. Еще совсем недавно все ее стремления укладывались в слепое желание защитить случайных невинных мальчишек от расправы Саи, но теперь…

Мой мир. Они все разрушат. Они…

Она взглянула краем глаза на Шисуи, и что-то дернулось в сердце. Тяга к нему. В ответ — его обжигающее безразличие. Откуда взялись эти чувства? Что она нашла в нем? Именно в нем? Почему пред его волей ощущала слабость? Когда она, черт возьми, успела влюбиться?

— Мэй? Чувствуешь то место?

Ах да, то место… Дыра в какой-то там печати, через которую пришел Кьюби.

Мэй прикрыла веки.

Продавленный ход. Она ощутила его моментально.

****

Шисуи скосил глаза на девушку в темно-зеленом кимоно. Он не узнавал ее. Казалось, в ней проявилась уверенность, да еще и какая-то царственная, словно весь мир кругом безраздельно принадлежал ей. Хотя на самом деле так оно и было… Но что вызвало эту внезапную метаморфозу? Он вытолкнул Саю наружу, и власть вернулась к Мэй? Или виной всему болевой шок?

Или же в самой Мэй ничего не изменилось, а изменилось его к ней отношение?

Убийца. Калека. Сумасшедшая. Шисуи не хотел в это верить, но ему было одновременно противно и страшно. Гендзюцу, затронувшее ее личные чувства. Он поклялся себе снять его, как только все закончится. И ему давненько не давала покоя мысль, что отмена гендзюцу не сработает и чувства девушки к нему останутся прежними, а он никак не мог ответить на них взаимностью.

Потом об этом подумаю. Потом с этим разберусь. Сейчас важнее Кьюби!

— Нашла.

Надо же. Он как ни пытался нащупать ход — ничего не удавалось. А она моргнула и тут же нашла.

Шисуи вдруг понял, что тоже знает, где дыра в печати. Неожиданно для себя почувствовал ее, будто прикоснулся руками. Это Мэй поделилась с ним знанием.

— Нас так часто обвиняли в этом… — сказал Шисуи.

Итачи посмотрел ему в глаза. Шисуи ухмыльнулся.

— Что мы подчинили Кьюби и… ты понял.

— Да.

Шисуи активировал шаринган, а за ним сразу Мангеке. Лиса нужно было бить наверняка. Итачи уже отвернулся и не видел, не замечал Мангеке. Ему и не стоило знать. Узнал бы — стал бы завидовать. А завидовать тут было на самом деле нечему.

— Всегда мечтал это сделать.

— Сделать что? — встревожилась Мэй за спиной и шагнула ближе.

Сила Мангеке рванула по странным потокам внутри хаоса чакры биджу, словно электрический импульс по нервам, и ударилась в самый главный перекресток потоков.

Чакра Кьюби взорвалась. Рассыпалась на мириады рыжих пузырьков, которые зависли в воздухе, словно в невесомости.

— Это… — выдохнул Шисуи.

Неведомо откуда взявшийся ветер всколыхнул его волосы.

Глава 15. Приговор

Шисуи смотрел на него, с трудом разлепив веки. Под его глазами застыли темные круги. Итачи сидел неподалеку от койки друга и глядел на него сверху вниз.

— Что… что происходит? — выдавил Шисуи, с трудом ворочая языком.

— Дать воды?

Легкий кивок.

Итачи помог ему напиться.

— Что я… Как долго я был без сознания?

— Почти сутки.

— Сутки?..

Они покинули мир Мэйсы одновременно, но Итачи вернулся сразу, тогда как Шисуи почему-то застрял. Девушка-медик сказала, это все чакра Кьюби. Прийти в себя после такого было непросто.

— Что Мэй? Мэй-са…

— В соседней палате, под стражей Анбу.

Шисуи молчал, осознавая его слова.

— Я говорил с ней, — вновь нарушил молчание Итачи. — Она… на этот раз она нормально заговорила. Многое прояснилось.

— Вот как…

— Тебе не интересно?

— Интересно. Просто все болит.

— Понимаю.

— Что с ней будет? Теперь.

— Сандайме сказал, ее способности запечатают. Мэйса больше не сможет выходить в то измерение, завлекать в него других и топить.

Шисуи отвернулся к окну. На его лице не отразилось ни единой эмоции.

— Она убила столько наших… — начал Итачи, пытаясь расшевелить его.

— Кажется, слишком милосердный приговор, не так ли? Сделали скидку на ее безумие. Однако в то же время… крайне жестоко.

— Думаешь, смертный приговор был бы более гуманным решением? — вскинув бровь, уточнил Итачи.

Шисуи прикрыл веки и долго молчал. Он так и не сказал ни «да», ни «нет», но Итачи понял, о чем он думал. Шисуи наверняка склонялся к варианту «да».

Разговор с Мэйсой впечатлил Итачи. Мир снов и вправду был для нее спасением. Собственные тело и судьба стали для девушки клеткой, но она обрела свободу своим путем, обходным. Закрыть Мэйсе дорогу в ее тайное убежище было и вправду жестоко. Но Итачи все равно не мог понять до конца, как возможно желать смерти больше, чем жизни. Пусть и такой жизни.

Как бы там ни было, мы сами творим свою судьбу.

Он признался:

— Мэйса попросила меня убить ее.

Шисуи резко открыл глаза.

— Что?

Итачи не стал повторять ответ на его риторический вопрос.

— И ты…

— Я отказался. Я не могу такого сделать. Пусть она преступница, но убийство девушки из деревни… Я подставлю клан.

Шисуи фыркнул.

— Дело только в клане? Я же знаю тебя. Ты бы мог провернуть все так, что тебя бы никто и не заподозрил.

Итачи вздохнул. Его лучший друг был прав, как всегда.

Дело было не только в политике. Он просто не хотел. Не любил убивать и не хотел поощрять тяги к смерти в других.

— А если бы на ее месте был я?

— Что? — растерялся Итачи.

— Если бы я попросил тебя… убить меня. Если бы я тоже был инвалидом, как она, и жизнь была бы мне в тягость. Ты бы…

— Нет! — возмущенно перебил Итачи. — Не думай о таком.

Шисуи мягко улыбнулся.

— Обстоятельства бывают разные, знаешь… Впрочем. Надеюсь, тебе не придется.

— Если бы ты не был в таком состоянии, я бы тебя ударил, — буркнул Итачи, насупившись.

****

Смеркалось. Над деревней разлился закат, рыжий, как чакра Кьюби. К счастью, он был далеко — на небосклоне — и не мог проникнуть в тело. К тому же он не жегся, а дышал влажной прохладой и свежестью.

На темнеющих стенах кланового квартала выделялись нижние части гербов-вееров. Белые, в сумерках они были видны четче красного опахала.

У ворот ждала Изуми. Заметив его, встрепенулась.

— Итачи-кун!

…ветерок колыхал пряди волос, спадавшие на виски поверх протектора. Этот ветерок создавала Изуми своим катанием на качелях. Итачи наблюдал за ней, водя головой то вправо, то влево. Невольно всплывали ассоциации с Саей, но он настойчиво отгонял их.

Все в прошлом.

— Что там произошло, Итачи-кун?

— Это тайна следствия, — спокойно ответил Итачи.

Изуми чуть смутилась и опустила голову. Она присела и сильнее оттолкнулась от сидения, раскачивая качели более широким размахом. Ее длинные волосы носили по ветру взад и вперед, хлестали ее по щекам.

— Но все закончилось? Иначе ты бы не вернулся.

— Да.

Этого коротко «да» было достаточно. Изуми бы успокоилась, а все эти подробности, приговор Хокаге… Все это ей было знать ни к чему, да и не положено. Если его включили в расследование Анбу, стоило придерживаться установленных правил и не разбалтывать секретную информацию.

Итачи тяжело вздохнул, подумав о предстоящем собрании клана. Почему-то ему казалось, что отец обязательно потребует от него отчета во всех подробностях.

Может, потому он и не отказался от прогулки с Изуми, несмотря на усталость и истощение после боев с Кьюби.

Итачи не давало покоя то зрелище… Как лопнула густая рыжая чакра Девятихвостого и застыла в воздухе пузырьками. Сила шарингана Шисуи и вправду была невероятна. Он сам так не смог.

Но мне всего одиннадцать. Шисуи старше. Может, со временем и я так смогу?

Он посмотрел на Изуми. Хрупкая тоненькая девочка. А ведь она пробудила шаринган раньше него, еще в пять лет. Даже она могла бы подавить силу Кьюби. Наверное…

— …слушаешь, Итачи-кун?

Итачи дернулся от звука ее голоса и вынырнул из своих размышлений.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что ты не слушаешь меня… Итачи-кун… — с легкой печалью повторила Изуми.

— Прости. Я задумался.

Стоило с негромким стуком задвинуть створку двери, как в глубине дома послышался нарастающий глухой топоток. Итачи разулся и встал, а на него со спины тут же налетел Саске.

— Нии-сан! Ты вернулся с миссии?

— Да.

Итачи потрепал младшего брата по голове. Тот отступил, раскрасневшийся и довольный.

— Нии-сан! Потренируешься со мной?

Итачи вздохнул и щелкнул его по лбу.

— Прости, Саске. В другой раз. Я устал на миссии.

Братишка насупился, потирая лоб.

— Ты всегда так говоришь.

Из кухни послышался далекий голос матери:

— Итачи? Это ты, Итачи? Садись ужинать!

Саске, барабаня голыми пятками по полу, унесся на кухню жаловаться маме, а Итачи неспешно двинулся следом. Он и правда очень устал. Казалось, ляжет сегодня вечером спать и проспит несколько дней. Но это только казалось. Итачи отлично знал свой организм: все равно на рассвете пробудится.

Проходя мимо комнаты отца, он вдруг услышал голоса и чуть сбавил шаг. В последнее время он часто слышал посторонние мужские голоса дома. И, как правило, голоса эти принадлежали Яширо и Инаби. Они были вечно чем-то недовольны. А после смерти Текки так особенно.

— …простить такой позор! Убийца нашего клана…

— Яширо! — перебил его возмущенный голос отца.

— Капитан, мы просим вашего разрешения…

Итачи терпеливо выдохнул, погасил занявшееся в груди раздражение и пошел на кухню, ступая как можно тише и скрывая чакру. Он не хотел, чтобы отец услышал его шаги и присутствие и позвал с докладом.

По беготне Саске и радостному переполоху можно было запросто вычислить его возвращение, но отец всегда был слишком поглощен своими делами, чтобы обращать внимание на дела семейные и изучать тонкости реакций младшего сына на присутствие старшего.

Из беседы офицеров полиции Итачи услышал немного, но этого было довольно, чтобы сделать выводы. Естественно, клан не удовлетворился приговором Хокаге. Запечатать силы убийцы, вместо того чтобы наказать преступницу по заслугам. Еще бы они не были возмущены. Им невдомек было, что для безумной девушки-инвалида этот милосердный приговор был хуже смертной казни. Учиха… чтобы они стали вникать в чужие обстоятельства?

Итачи не удержался и все-таки тихо фыркнул.

****

Думать было неприятно. Засыпать было страшно. Шисуи даже не знал почему. От девушки-ирьенина он выяснил, что Третий уже запечатал силы Мэйсы. Ночных убийств больше бы не было.

И все равно. Сон не шел.

Шисуи в который раз обдумывал все произошедшее с ним, рассматривал с разных сторон, и в сердце его оседал неприятный осадок. Вина за то, что навязал девушке личные чувства — все для того, чтобы получить контроль над ее миром. Вина за то, что все еще не попытался отменить запечатанное гендзюцу. Вина за то, что не смог бы ответить взаимностью этому ущербному существу, если бы отмена гендзюцу не сработала.

Вина, вина… Сплошь одна вина.

Возможно, не будь его отец так болен и не в себе, Шисуи относился бы к этому проще. Испытывал бы к девушке больше сострадания, чем отвращения. Но его чувства… Он сам не понимал, откуда они брались. Они возникали сами по себе, а он почему-то не мог их контролировать.

В коридоре послышались тихие шаги. Дверь палаты приоткрылась. Шисуи напрягся и снова расслабился, ощутив знакомую чакру.

Инузука. Время от времени она приходила его осматривать и что-то заполняла в своем планшете. В эти моменты Шисуи чувствовал себя не пациентом, а каким-то медицинским опытом, безвольным и неодушевленным.

Вот и сейчас девушка зажгла ночник и принялась его осматривать.

— Что с рукой? — спросил Шисуи, поглядывая на бинты на ее правой руке.

Хотелось хоть как-то оживить этого медицинского робота с острыми метками на щеках.

— Пустяки, — отмахнулась девушка.

Шисуи вздохнул. Не вышло. Прохладные пальцы скользили по его поврежденной коже и причиняли боль, но Шисуи терпел. Если она прикасалась, значит, так было надо.

— Как твое имя?

— Кирэй.

Заскрипел карандаш. Инузука Кирэй снова что-то черкала в своем планшете. Карандаш вдруг застыл, и сама девушка тоже замерла, словно время неожиданно замерзло. Ее аккуратный вздернутый носик шевельнулся.

— Кто-то чужой.

Шисуи привстал на локте, борясь с ноющим телом.

— О чем ты?

— Запах. Новый запах. Это не медик. Не пациент. Кто-то новый.

— У вас есть ночные часы посещения? — слабо пошутил Шисуи.

Девушка отложила планшет с карандашом к ночнику и беззвучно прокралась к коридору. Шисуи поглядел на черную щель приоткрытой двери.

Она почувствовала запах отсюда? Инузука… Собачница.

Девушка нырнула в темную щель и исчезла.

Шисуи напряженно прислушивался к тишине спящего госпиталя.

Кто-то чужой… Анбу? Впрочем, охрану с Мэйсы сняли еще около полуночи.

Он откинул с ног одеяло и коснулся босыми ступнями холодного пола. Двигаться было больно. Любимый шуншин он не смог бы использовать тем более, но позволять девушке-медику нырять в мрачные коридоры госпиталя, где бродил некто незнакомый и, возможно, опасный, было как-то неправильно.

Шисуи тихо крался к коридору, когда откуда-то издалека послышался короткий сдавленный писк. И снова упала тишина. На этот раз эта тишина казалась не таинственно-любопытной, а какой-то зловещей.

Шисуи напрягся и ступил в коридор. Темно было хоть глаз выколи. Вопреки запретам медиков он активировал шаринган. Додзюцу мигом уловило какое-то движение во тьме, но Шисуи не успел среагировать. Больное тело не поспевало за шаринганом. Кто-то тупо стукнул его по затылку.

Тьма распахнулась и приняла его в себя целиком.

****

Лишь только сознание нащупало ход наружу, как Шисуи мигом вскочил на кровати. Рядом сидел Итачи, и Шисуи охватило дежавю. Он так уже просыпался недавно, и сейчас в хаосе мыслей не удавалось сосчитать количество подобных эпизодов. Может, всего лишь один. А может, десятки…

Из окна в палату лился яркий солнечный свет. Белоснежный пододеяльник слепил глаза. Шисуи прищурился. Итачи спокойно наблюдал за ним, не торопясь ничего объяснять. Немного успокоившись, Шисуи спросил:

— Уже день?

— Тебя нашли в коридоре без сознания, — пояснил наконец товарищ. — И ту девушку тоже. Кирэй, кажется.

— И что это значит?

— Не уверен, что тебе понравятся новости.

— Не томи!

— Мэйсы этой ночью не стало.

— Что… что ты имеешь в виду? Она умерла во сне?

— Можно и так сказать.

Спокойный голос Итачи казался немного пугающим на фоне того, о чем он рассказывал. Но это же был Итачи. Шисуи знал его достаточно хорошо. Заставить это юное дарование изъясняться иным тоном было просто невозможно.

— Она не просто умерла во сне, — добавил Итачи. — Ей в этом помогли.

— Кто?

Шисуи затаил дыхание. Итачи пожал плечами.

— Официально — неизвестно. Неофициально… сам догадайся.

Шисуи сжал кулаки.

— Ид-диоты, — с чувством выдохнул он. — Какие же они… Сами себя подставляли. Сами себя…

Впрочем, помимо злости на соклановцев он также ощущал и облегчение. Это было нехорошо — думать так, желать кому-то смерти. Но клубок вины, разрывавший его совестливое сердце, со смертью Мэйсы размотался сам собой.

— Ей так будет лучше, — пробормотал он глухо, убеждая то ли Итачи, то ли себя самого.

Но Итачи очевидно думал о другом. Все время его внутренних терзаний он, не моргая, глядел на ослепительно белое одеяло и о чем-то упорно размышлял.

— Шисуи, как думаешь… Что теперь стало с тем миром? Со смертью Мэйсы он… просто исчез?

— Хороший вопрос. Думаю, да. Она же…

Шисуи стал искать ответы на вопрос Итачи и сам призадумался.

Со смертью обладателя гендзюцу должно было исчезнуть, поскольку творить его больше было некому. Но что, если…

— Как бы там ни было, — возразил Шисуи сам себе, только вслух. — Даже если то измерение существует независимо от того, жива Мэй или мертва, она была единственным посредником между тем измерением и реальностью. Все кончено, Итачи.

Эпилог

Ино все-таки удалось уговорить отца переместить тренировки с той солнечной полянки в тенистую рощицу. Вместо горячего камня, приятно греющего зад, новое местечко могло похвастаться лишь сырой гниющей колодой, в рыхлых дырах которой копошились жирные слизняки, но Ино решила, что способна с этим смириться. Глядеть на то, как физиономия Хибари с каждой тренировкой становится все краснее и краснее и начинает шелушиться от солнечных ожогов, было неприятно, и Ино возмущало, как этого не замечает папа.

Она сама приняла это решение и была готова к последствиям. Да и на колоде еще рос мягкий мох. По нему приятно было водить пальцами. Если только под них не попадали слизни.

Хибари снова промахнулся. Отец сидел на корточках перед его неуклюже распластавшимся телом, а Ино взволнованно следила за часами. Раньше ей казалось, что без нее и часов вполне можно обойтись, но тот странный случай с Хибари окончательно убедил Ино в том, что труд ее важен и необходим окружающим.

Секундная стрелка завершила последний допустимый оборот и полезла дальше в запрещенные временные дебри. Ино тревожно поглядывала то на циферблат, то на обгоревшее лицо Хибари. Она волновалась. Помимо одержимости Саске-куном и соперничества с широколобой, в ее сердце находилось еще и место для заботы об окружающих. Хибари мог быть старше, но для почти шестилетней Ино это никогда не было аргументом. В каких-то мелочах он казался совсем ребенком.

Стрелка замкнула полноценный лишний круг, и Ино позволила себе протяжный тоненький вопль:

— Па-ап!

Оглавление

Глава 1. Странный сон

Глава 2. Собрание клана

Глава 3. Проникновение

Глава 4. Встреча

Глава 5. Власть

Глава 6. Заботы дня

Глава 7. Собственный путь

Глава 8. Десять метров в диаметре

Глава 9. Свидетель

Глава 10. Скорлупа

Глава 11. Подкоп

Глава 12. Долг медика

Глава 13. Легенда?

Глава 14. Истоки мира снов

Глава 15. Приговор

Эпилог